Бесплатный фрагмент - Ювелир

Пролог

Проживая свою серую жизнь в этой реальности, я всё чаще чувствую себя отчуждённо. Мне бы хотелось проснуться однажды и обнаружить себя где-то в другом городе. Каким бы был этот город? Хм… Интересный вопрос. Мне бы хотелось, чтобы он не был похож ни на один из тех, в которых я ранее бывала. Я бы хотела раствориться в его бурной жизни, стать зрителем страстной любви, лжи и, возможно, даже преступления. Мне бы хотелось проникнуть в подсознание каждого, знать, что движет тем или иным человеком, а после удивляться их непредсказуемым поступкам. Мне бы хотелось… Смотрю сейчас в зеркало и вижу тот самый город, о котором я сейчас говорю, вижу его в своих зелёных глазах. Я чувствую его через своё вдохновение, я вижу лица, слышу голоса — разные лица, разные голоса. Вот кто-то прямо сейчас засмеялся, а кто-то затеял сцену ревности, кому-то сейчас очень страшно, а кто-то, возможно, умрёт. Я бы хотела быть в этом городе просто ветром, я бы хотела быть кем угодно, чем угодно, только бы на одно мгновение перестать быть там, где я есть сейчас, перестать быть той, кто я есть. Ну что ж, не стану белее томить свою душу вечной погоней за тем, что вроде бы называется любовь. Я сбегу от этой боли, которая терзает меня день ото дня, я сбегу в этот придуманный мною город прямо сейчас. Так велит мне голос моего измученного сердца, так я найду свои небеса. Ну что, Дайана, сейчас или никогда? А что мне для этого нужно? Ручка и тетрадь. Пожалуй, начну. Глава I.

Часть I. Голос Элен

«Я укрою тебя бархатом чёрным, и лишь ветер прикоснётся к губам твоим… И лишь ветер прикоснётся к губам твоим…»

I

Эрике было очень холодно, тело было омыто прохладной водой. Уже который день она не принадлежала само́й себе и в целом этому миру тоже. Её руки и ноги были связаны толстой верёвкой, которая врезалась ей в кожу. Больно — это было действительно больно, она чувствовала запах собственной крови, и что-то ей подсказывало, что сегодня это не самое страшное, что с ней может случиться. Сегодня она умрёт. Но, как?! Господи! Было бы лучше, если бы он просто её придушил или, ещё лучше, застрелил. Но нет, он собрался проделать с ней все те ужасные вещи, которые уже проделывал с другими. Эрике даже казалось, что она не доживёт до того момента, просто умрёт от страха. Надежды на спасение уже не было: он был слишком хитёр для того, чтобы позволить себя поймать. И быть может, когда-нибудь он и совершит ту ошибку, которая выдаст его, может быть, когда-то да… Но если судить по его самоуверенности, до этого было ещё далеко.

II

«Кофе, кофе. Нужно заварить себе кофе», — подумала Дайана, пробудившись от крепкого сна. С трудом покинула мягкую постель. По дороге на кухню остановилась у зеркала, вид у неё был немного усталый. Регулярное пренебрежение отдыхом не могло остаться незамеченным, слишком много она отдавала себя вдохновению. Дайана заварила кофе, отпив несколько глотков из изысканного фарфора, она стала собираться. Чёрные туфли с маленькой сумочкой и красное платье — этот яркий и женственный образ немного скрыл бледность её лица. На журнальном столике лежала чёрная папка с эскизами одежды, Дайана взяла её и вышла из квартиры. Оказавшись на улице, она поняла, что снова оделась не по погоде. Солнце всё ещё ярко светило, но осень уже дарила прохладу.

Дайана не любила транспорт, от прогулки можно было извлечь куда больше пользы, чем от кратковременного путешествия в душном автобусе или автомобиле. Когда она гуляла по просторным улицам, её взгляд блуждал везде, где это было возможно. Она впитывала в себя всё, что её окружало, разглядывала деревья, архитектуру. Часто поднимала голову и останавливалась, чтобы посмотреть на небо. При этом не упускала из виду даже такую мелочь, как тлеющий окурок на земле. Всё это её вдохновляло. Она умела вдыхать не только воздух, она вдыхала в себя окружающий мир.

Дайана держала путь к швейной мастерской. После недолгой прогулки она подошла к четырёхэтажному зданию, открыла дверь и переступила порог. Преодолев узкий зелёный коридор, Дайана подошла к лифту и нажала на кнопку вызова. Швейная мастерская занимала два этажа — второй и третий. На втором этаже работали швеи и конструкторы, а на третьем хранились готовые модели и располагались примерочные. Лифт спустился, Дайана вошла и нажала на второй этаж. В мастерской работа шла своим чередом, машинки беспрерывно гудели, создавая постоянный фоновый шум. Дайана прошла между столами, за которыми сидели швеи и отшивали изделия. Несколько раз она даже задела манекены, стоявшие на проходе, с одного из них слетел большой лоскут сиреневой вуали изо льна. Дайана поспешно подняла ткань с пола и вернула её на прежнее место, после чего вошла в кабинет. Её встретили с учтивой улыбкой две женщины средних лет. Дайана немного нервничала, так всегда происходило, когда она представляла закройщицам новую коллекцию. Разложив на столе эскизы с образцами тканей, она озвучила свои требования по каждой модели, ответила на встречные вопросы и после того, как все пришли к единому пониманию, Дайана незамедлительно покинула мастерскую.

Солнце уже садилось за горизонт, но Дайана не спешила возвращаться домой. Для создания новых образов, новых идей, ей необходимо было наполнить себя. В этом городе Дайана была не так давно, поэтому она жадно наполняла свою душу его энергетикой. Воздух становился холоднее, Дайана наслаждалась каждой минутой своего одиночества, ощущала даже самый маленький глоток воздуха, который наполнял лёгкие жизнью, поэтому не чувствовала холода.

«Какое красивое море! Никогда прежде я не чувствовала себя так хорошо!» — подумала Дайана.

Вдыхая морской воздух и наслаждаясь живым воплощением картины, она хотела посмотреть в ночное небо — увидеть звёзды, серебряный лик луны, и наполниться ещё бо́льшим вдохновением, она хотела вдохнуть всё вдохновение этого мира — всё, без остатка.

Неподходящий образ для прогулки по просторным берегам золотого песка ничуть не смутил Дайану, она даже не придала значения тому, что её туфли были испачканы, а платье застилало скалы, на которых она сидела и вдыхала свободу.

«Так сидеть можно целую вечность», — подумала она, рассматривая беспокойный горизонт, но всё же понимала, что ещё чуть-чуть, и улица, по которой ей нужно будет возвращаться домой, станет освещаться фонарями, при свете которых можно будет увидеть свою тень. А ей совсем не хотелось в одиночестве слоняться по тёмным улицам.

III

Прошло уже больше половины дня, а Дайана всё ещё лениво перебирала шагами по комнате. Не могла заставить себя собраться, чтобы выйти на свежий воздух. Тёплая дутая куртка синего цвета, джинсы и ботинки — сегодня она отдала предпочтение повседневной одежде. Погода не располагала к лёгкой прогулке на открытом воздухе. Тело пробирал холодный порывистый ветер, вместо пышной и оживлённой листвы, обнажённые деревья виделись ей чем-то вроде кружевных узоров — всё близилось к зиме. Поэтому Дайана поспешила найти себе более подходящее место, с крышей над головой. Пройдя пару кварталов, она заметила одноэтажное здание, которое своей простотой привлекло её внимание. Переступив порог, она ув��дела большие деревянные столы, стены из красного кирпича и довольно-таки просторную барную стойку. Играла живая музыка — джаз, иногда рок. Немного поразмыслив, она подошла к барной стойке и удобно разместилась на высоком деревянном стуле. Зал был переполнен компаниями — где-то трезвыми, где-то пьяными. По правую сторону от неё сидел мужчина с молоденькой рыжеволосой девушкой. Дайана разглядывала их дольше других посетителей и успела заметить, что они были пристрастны к алкоголю. Первый, второй, третий коктейли… Казалось, что девушка и шагу ступить не сможет, когда придёт время стать на ноги.

— Добрый день, вы здесь в первый раз? — спросил бармен Дайану, слегка улыбнувшись.

Дайана оторвала взгляд от парочки и перевела на бармена.

— Да, в первый, — подтвердила она.

— Ну что ж, тогда, может, не откажетесь от чашечки кофе? — игриво спросил он. — Или вам покрепче? Могу предложить наш фирменный коктейль.

— О нет, спасибо, в следующий раз. — Дайана искоса посмотрела на девушку, которая будто из последних сил опустошала пылающий шот. — Я буду травяной чай и фруктовый салат.

— Неплохой выбор, — бросил бармен прежде, чем отойти.

Музыка с тихой фоновой сменилась на громкую и динамичную, приглушая тем самым разговоры, смех и ругательства пьяных посетителей. Через несколько минут до Дайаны стал доноситься аромат ромашки и мелиссы. Едва заметным наклоном головы Дайана поблагодарила бармена, который тут же оставил её и, забавно пританцовывая, стал наливать очередную кружку пива сидящему напротив мужчине в тёмных круглых очках.

«Как же много здесь людей!» — её мысли перебил спор рядом сидящей парочки.

— Ну давай, ещё один, — нагло прохрипел мужчина.

— Не могу, мне что-то уже нехорошо, — возразила девушка, — мне нужно домой.

— Алисия, брось, — настаивал мужчина, — всего-то один коктейль, здесь просто жарко, сейчас мы выйдем на улицу и тебе станет легче.

Что-то дикое в этот момент заискрилось в его глазах, будто глазами животного он стал рассматривать пряди вьющихся волос и тонкие кисти рук Алисии.

— Ну же, смелее, пей! — не унимался он.

— Нет! — уже из последних сил выкрикнула Алисия.

Когда Дайана услышала этот разговор, ей стало ясно, что парочка не так давно знает друг друга, и настойчивость со стороны мужчины могла обернуться неудачей для девушки.

Алисия почувствовала что-то неладное и пристально посмотрела на Дайану, которая уже не сводила глаз с Алисии и её кавалера.

«Вот урод!» — подумала Дайана и сделала глоток чая.

Недолго думая Дайана подошла к парочке и в упор стала смотреть на мужчину. Лёгкая щетина пролегала на его щеках, он был высокий и статный, тёмные волосы, зелёные глаза. Если отбросить тот страх, который он внушал одним только своим взглядом, его можно было отнести к красивому и обаятельному типу мужчин. Дайана не знала, что произошло между этими двумя, но интуитивно понимала, что девушке сто́ит держаться подальше от этого мужчины. Возможно, он не всегда был таким, каким увидела его Дайана, но сейчас ей показалось, что даже в те минуты, когда этот человек был счастлив, его взгляд не выражал даже малейших признаков доброты. Но подобие улыбки на лице и элегантная одежда немного смягчали этот образ. Белая, идеально выглаженная рубашка, серый костюм, чёрный галстук и туфли. От него веяло смесью ароматов: алкоголь, никотин и дорого́й парфюм.

— Чего тебе? — грубо спросил он, как только заметил на себе пристальный взгляд.

— Не пора ли вам остановиться? — Дайана сделала паузу и посмотрела на Алисию, затем снова на мужчину. — Девушка останется со мной, вам здесь делать нечего! Убирайтесь!

Дайана ожидала услышать ответ, но вместо этого мужчина несколько минут молча прожигал её взглядом.

— Да пошли вы! — Мужчина раздражённо стал шарить по карманам. Отыскав несколько купюр, он демонстративно бросил их на барную стойку, после чего оставил девушек.

— Могу я помочь вам? — спросила Дайана у Алисии. — Вам лучше не оставаться сейчас одной. — Алисия обеспокоенно посмотрела на входную дверь, будто опасалась, его возвращения. После чего Дайана снова заговорила. — Не знаю, кто был этот человек, но сегодня вам лучше оградить себя от его присутствия, а может, и не только сегодня.

Алисия одобрительно кивнула.

— Мне нужно умыться.

— Пойдём, я проведу. — Дайана взяла девушку под руку и провела в уборную.

В уборной Алисия пыталась прийти в себя, стала поспешно умываться холодной водой, разбрызгивая вокруг мелкие капли. Стараясь устоять на ногах, она ухватилась за диспенсер с бумажными полотенцами, который тут же сломала, и всё обрушилось на мокрый пол.

— Вот чёрт! — выругалась она и, опираясь об стену, медленно опустилась вниз.

В этом состоянии Дайана и застала Алисию, когда зашла проверить всё ли в порядке. Алисия подняла голову с колен и смущённо посмотрела на Дайану. При таком освещении Дайана внимательнее рассмотрела лицо Алисии и выделила большие светло-голубые глаза на бледной коже в контрасте с рыжими локонами.

— Меня Алисия зовут, — представилась она, поднимаясь на ноги.

— Дайана.

— Дайана, я… мне… мне очень стыдно.

— Вс хорошо, не переживай. — Дайана предложила девушке свою руку для опоры. — Я вызвала такси, пойдём отсюда.

Дайана была рада покинуть это место. К тому же такси уже подъехало и девушкам не пришлось долго ждать на улице. К вечеру ветер стал обжигать кожу рук и лица.

«Что же будет зимой, если сейчас так холодно?» — подумала Дайана, а Алисия, облокотившись головой на спинку сидения, пустыми глазами смотрела в окно.

— Ты в порядке? — спросила Дайана.

— Да… — неуверенно ответила Алисия.

За всю дорогу девушки не проронили больше ни слова. Каждая находилась в своих мыслях. У каждой была своя осенняя грусть…

IV

«Мой солнечный мальчик, я скучаю по тебе. Я исчезла из твоей жизни, знаю, но это не навсегда, мне просто сейчас очень больно. Больно осознавать, что ты всего лишь иллюзия, плод моего воображения, фантазия моего воспалённого разума. Даже не знаю, как это назвать. Но не смотря на все обстоятельства, ты для меня настолько реален, насколько может быть реален весь этот мир. Я каждый день молю Небо о том, чтобы ты пришёл ко мне, потому что без тебя моя жизнь равна смерти. Я утопаю в воспоминаниях наших снов, перед глазами твоё лицо — до чего же оно прекрасно. Я знаю, ты любишь меня, так чисто и искренне, как могут любить только ангелы, и так пылко и страстно, как любят падкие на блаженства смертные грешники. Как-то ты мне сказал, что мы обязательно воссоединимся, наши души сольются в одну, и мы станем Небом. Ты говорил это, когда мы встретились на краю параллельных миров, помнишь? Это был сон, наш с тобой сон один на двоих. Но я не могу так долго ждать, моё тело устало, а душа разрывается, ты нужен мне здесь, в этом мире. Я хочу видеть твою улыбку, когда просыпаюсь по утрам, нежно гладить тебя по щеке, я хочу на всю жизнь остаться в твоих объятиях. А что будет после — Небо или Ад, мне неважно. Я надеюсь, что однажды ты ворвёшься в мою жизнь и никогда из неё не исчезнешь. Слышишь меня? Я хочу, чтобы ты всегда был только моим! Но я знаю, ты мой всем сердцем и душой. Я люблю тебя, навеки твоя Алисия».

V

6 декабря 2018 года

Со дня знакомства Дайаны и Алисии прошло около двух недель. Если тогда за окном была холодная осень, то сейчас город окутала зима — более холодная и суровая. Зима пришла в срок: ни днём раньше, ни днём позже. Как только наступил декабрь, город засыпало снегом.

Сегодня Алисия хотела познакомить Дайану со своим братом, о котором уже так много успела ей рассказать. А подробности их знакомства Алисия решила частично скрыть. Обстановка в городе не внушала доверия к новым лицам, да и к старым невольно начинаешь присматриваться с опасением. А тут всё обошлось без последствий. Да и были бы эти последствия, если бы Дайана не оказалась тогда рядом. Сейчас Алисия почти уверена в том, что единственная неприятность, которая могла ожидать её в тот вечер — это проведённая ночь в сортире: не очень приятно, но пережить можно. Иногда Алисию посещали мысли о том, что её директор был прав, сказав однажды: «На что ему ты, когда он предпочитает юных девушек возрастом восемнадцати-девятнадцати лет? Так что, Алисия, можешь шалить сколько угодно, слоняясь по ночным улицам в поисках приключений. Думаю даже если вы столкнётесь с ним лицом к лицу, он просто пройдёт мимо, не обратив на тебя внимания». «Ральф прав, бесспорно прав, — подумала Алисия, — одно дело девятнадцать лет и совсем другое двадцать семь. Но ведь это не означает, что преступник будет всегда соблюдать правила, серийные убийцы, пусть и редко, но отклоняются от своего тщательно продуманного сюжета в деталях. Взять, к примеру, ту проститутку, убитую неделю назад, ну совсем она не подходила под образ жертв ювелира. Ювелир… Почему его так называют? Наверное, из-за того мерзкого колье, которое он надевает на шею своим жертвам. Интересно, он сам его изготавливает? Более вероятно, сам. Вряд ли у этого психа есть сообщники».

Дайана немного постояла у зеркала в прихожей. На ней была белая куртка и серый шарф. «В этот раз не замёрзну», — подумала она и вышла из квартиры. Лифт не работал, поспешно спустившись по лестнице с седьмого этажа, она вышла из подъезда.

Её ожидали два ярких жизнерадостных образа — Алисия и Алекс. Дайана взглянула на молодого человека, и первым, что привлекло её внимание, были огненные кудряшки. Местами они небрежно спадали на лоб, тщательно скрывая из вида длинные рыжие реснички. В его образе, как и в образе Алисии, было столько оттенков радуги! Казалось, своей улыбкой они могли осчастливить весь мир, наполняя его лёгкостью и теплом.

— Добрый день, — обратился он к Дайане, протягивая холодную руку. — Вы, наверное, Дайана?

— Да, — улыбнулась она, отвечая на рукопожатие. — А вы Алекс?

— Да, — подтвердил молодой человек и подарил лёгкую улыбку в ответ.

Тот самый неловкий момент, когда два незнакомца знают друг о друге больше, чем может рассказать им первое столкновение взглядов или смущённые реплики первого диалога. Два незнакомца, которые перестают являться таковыми, когда они хоть и поверхностно, но знают привычки друг друга. Дайана любила осень, Алекс по-настоящему жил только летом. Оба не любили рутину, их сердца всегда жаждали перемен. Душа писателя и душа художника. Что-то общее было в их тонком восприятии мира.

Далее в их диалог вмешалась Алисия со своими, как всегда, радостными нотками в голосе:

— Хватит тут стоять и мёрзнуть!

Они двинулись в путь, согревая холодный декабрьский день своим весенним настроением. Около десяти минут им потребовалось для того, чтобы приблизиться к одноэтажному зданию, архитектура которого не могла оставить равнодушным даже самого безразличного к искусству прохожего. Красные птички совершали свой полёт на фоне пастельного голубого — так выглядели наружные стены художественной галереи. У входной двери были возведены две колонны с прекрасными белыми ангелами с опущенными крыльями и устремлённым в небо взглядом. Два ангела, на чьих алых губах играл едва уловимый след от улыбки.

— Мы пришли! — радостно сообщила Алисия.

— По-моему, здесь закрыто, — с сожалением заметила Дайана.

— Сейчас откроем, — Алекс достал ключи и поспешил открыть дверь.

— А я совсем забыла, Алисия же мне говорила, что ты художник! — она вдохновлённо посмотрела на Алекса, а затем погрузилась в атмосферу созданного им творчества.

В центре зала висела картина ангела, олицетворяющего добро и зло в одном облике, в одном едином существе. Обнажённый силуэт женской фигуры стоял спиной к любопытному взгляду ценителей искусства. Девушка, чей взгляд был направлен к Небу, одной ногой ступила вперёд. Над ней возвышалось серебристое голубое сияние, белые локоны блестели в лучах рассвета… Тем временем тяжесть железных оков на второй ноге тянула её вниз, туда, где чёрный дым явился будто из ниоткуда. Одно её крыло — прекрасное белое крыло, преисполненное грации — распахнулось вверх. Другое же застыло в судорожном изгибе, измазанное пылью и грязью. По левую сторону стояли деревья, лишённые всей прелести весенних нарядов: на оголённые ветки падал пепельный дождь. А по правую сторону от неё стояли деревья преисполненные жизни, окутанные шелестом зелёной листвы. На сером асфальте пролегла трещина, она и разделяла эти две противоречивые друг другу стороны.

— Я назвал эту картину «Вечная борьба противоречий», — тихо сказал Алекс, положив руку Дайане на плечо. Обернувшись, она заметила, что на его лице пылал румянец, разоблачая всю застенчивость его характера.

— Картина очень красивая! — восторженно заметила Дайана.

— Спасибо, — поблагодарил Алекс.

На второй работе, на которую Дайана обратила внимание, была изображена одинокая башня на фоне голубого неба в пылающих лучах заката. Также она увидела множество картин с ангелами наподобие той, что висела в центре зала. Где-то ангелы олицетворяли свет, на их лицах была радость, а где-то это были падшие ангелы, в чьих усталых глазах пролегла тень скорби и отчаяния.

Последняя картина, которую Дайана долго рассматривала, будто магнитом притянула её к себе. На ровной зеркальной поверхности заледеневшего озера лежал измученный ангел. Дождь намочил его волосы, крылья раскрылись в тщетной попытке взлететь, вырисовывая на тёмном, усеянном молниями небе, чёрные изогнутые линии. Руки ангела были согнуты в локтях в попытке подняться, но попытка за попыткой отражались лишь усталостью на его мёртвенно бледном лице — он продолжал лежать. Его холодный обжигающий серый взгляд, выглядывающий из-под лба, молил о прощении. А вокруг него всё было усеяно окровавленными лепестками белых роз.

— Картина таит в себе глубокий смысл, — заметила Дайана, — смысл в том, что даже тот, кто променял свет для того, чтобы преклониться перед тьмой, кто омрачён пороком и мысли чьи скверны… Даже тот в конце своём, нуждаются в том свете, который, увы, не удалось сберечь.

— Я впечатлён! — оживлённо воскликнул Алекс. — Ты будто прочла мои мысли на этом измазанном красками холсте.

«Ты будто прочла мои мысли на этом измазанном красками холсте…» — мысленно повторила Дайана слова Алекса.

Алисии не терпелось пройти во второй зал, она без предупреждения взяла Дайану за руку и увлекла за собой. Алекс ещё немного постоял у последней картины и присоединился к девушкам, которые уже сидели на обитом чёрной кожей диване в окружении увешанных чёрно-белыми фотографиями стен — ещё одно увлечение Алекса, которое приятно удивило Дайану.

— Расскажите, пожалуйста, — игриво попросила Алисия, — что для вас есть любовь?

— Для меня, — начала Дайана, — любовь — это наполнение души через вдохновение. Созерцание природы, и… Эстетика, я люблю красоту в любом его проявлении, для меня любовь — это каждый прожитый миг.

— Я бы ещё добавил прикосновение взглядов и трепет в душе.

— Ну какие же вы пресные! Неужели только в этом есть ваша любовь? — взбунтовалась Алисия. — Если так, тогда мне очень жаль вас, правда, вы не знаете, что значит любить, увы. А я то думала, что творческие люди куда больше смыслят в любви, нежели такой простой души человек, как я, не одарённый гениальными мыслями, с простым и ничем не искажённым взглядом на жизнь.

— Тогда Алисия, расскажи нам творческим, но не смыслящим в любви людям, что есть любовь для тебя? Научи меня и Алекса любить так, как это делаешь ты.

— Да, сестрёнка, расскажи! — Алекс посмотрел в глаза Алисии и заметил там неистовый огонь.

— Когда ты ни секунды не можешь прожить без мысли о нём, когда в душе горит огонь, а ты живёшь этим потоком боли и предвкушением счастья день ото дня. Когда не можешь спать по ночам, а единственный смысл в жизни — это он… Тот, кто заполнил пустоту в твоей душе и навеки украл покой. Мой нежный солнечный мальчик, как же я люблю тебя, приди ко мне хотя бы во сне, и я вечно буду благодарить небо за это.

— Ты пугаешь меня Алисия, — сказал Алекс.

— Ты просто никогда не любил, всё, что сказали вы о любви — это не что иное, как детские шалости.

— Кто такой солнечный мальчик? — поинтересовалась Дайана. — Расскажи нам о нём.

— Солнечный мальчик, это… А вот знаете, не скажу вам больше ни слова!

VI

10 декабря 2018 года

Сегодня Алисия проснулась рано утром. Она решила для себя одно — больше так не может продолжаться. Эта боль, которая терзает её день ото дня, это счастье, которое наполняет её душу, это всё и это ничто. Должен быть выход из этого столь запутанного восприятия реальности, искажённой иллюзорными образами. А иначе — смерть, другого выхода она не видела для себя. Она уедет из этого жалкого, наскучившего ей города, чтобы излечить себя переменой обстоятельств и новыми лицами. И наконец-таки найдёт в каком-то случайном прохожем его лицо — любимое и родное.

Алисия открыла старый потрёпанный чемодан, собрала вещи и тоскливо посмотрела на одинокую комнату, которую завтра она собиралась оставить, как фрагмент из чего-то прошлого. На телефон поступило сообщение: «Возьми трубку, Алисия. Нам нужно поговорить!» Алисия отложила телефон в сторону, проигнорировав сообщение, после она также проигнорировала звонок.

«Родной мой, сегодня я пишу тебе не так, как всегда. Сегодня я пишу тебе на этом обрывке бумаги. Я запечатаю данное послание в конверт и оставлю где-нибудь, где ты сможешь его найти и прочесть. Я устала ждать и верить, что ты сам ко мне придёшь, ты мне необходим, без тебя воздух лишён кислорода, без тебя… Я не хочу больше никогда без тебя! Я знаю, у судьбы свои планы, но если верить снам, мы встретим друг друга в жаркий летний день, когда я снова вернусь в этот город. Но я никогда не перестану искать твоё лицо в толпе, мой нежный солнечный мальчик, где бы я ни была».

VII

Метель…

Снег кружился в белом танце, повторяя движения ветра. Серый асфальт спрятался под толстым слоем заледеневшей слякоти и грязи. Большой кусок льда сорвался с крыши и разлетелся на мелкие осколки. На пятом этаже из окна выглядывала светловолосая женщина, по-видимому, не в самом лучшем своём настроении. Она грозно смотрела на детвору, бегающую под подъездом, и всё кричала и кричала. Да так быстро, что было не разобрать ни слова из её неуместных ругательств.

На изгибе сломанной ветки небрежно повис кем-то брошенный красный шарф…

Всё это краткими эпизодами промелькнуло перед глазами у Дайаны. Она в быстром темпе шла по тротуару, слушая звук проезжающих мимо машин. Ряд однообразных зданий с угловатыми крышами выстроился вдоль дороги. Краткие эпизоды всё ещё занимали внимание Дайаны. Они все как будто говорили ей о том, что в этом холодном сером камне есть жизнь. Жизнь людей, которые наполняют эти дома своей энергией. Где-то имеют своё место: боль, обида, слёзы, разочарование; где-то: смех, радость и любовь. Где-то седовласый старичок устало закрывает свои затуманенные белой пеленой глаза; а где-то оживлённо бегает малыш радостно улыбаясь. Кто-то познал мудрость, а кто-то безрассудно совершает глупые поступки, не отдавая себе отчёт в своих деяниях. Но ведь и мудрец когда-то начинал с того, что совершал ошибку за ошибкой! И если вы спросите у него, жалеет ли он о том, что когда-то был глуп? Он ответит, что нет, ибо в глупости познаётся и мудрость.

Через какое-то время дома стали реже встречаться по пути, а когда вдали перед собой Дайана увидела размытые очертания моста, будто выведенные чёрной акварелью, они вовсе перестали попадаться ей на глаза. Какой-то измазанный сиреневой краской забор сопровождал её теперь.

Мост всё ближе и ближе возвышался перед её глазами, картинка становилась более ясной: линии выровнялись и силуэт стал величественным, лишённым всей призрачности туманных очертаний. Лестница, ведущая на мост, была скользкой, перила заснеженные. Дайана была вынуждена сбавить немного темп, чтобы не разбить в кровь лицо. Шаги стали осторожными и медленными, в то время как сердце безжалостно билось в скоростном ритме.

— Я не успела? — был первый вопрос Дайаны, обращённый к Алексу, который встретил её на том самом мосту.

— Поезд только что отъехал… — молодой человек подтвердил её опасения. — Но ты не расстраивайся, она вернётся.

— Сказала когда?

— Я спрашивал, ответила: «Тогда, когда буду готова».

— Алисия раньше с того ни с сего покидала город?

— Нет, но тебе незачем беспокоиться о ней, Алисия уже взрослая девочка. — Алекс взял Дайану за руку. — Какая холодная… Пойдём, я отведу тебя в одно место, тебе должно понравиться, заодно согреешься.

Дайана с удовольствием согласилась на предложение Алекса, она действительно замёрзла, поэтому готова была пойти куда угодно, лишь бы там было сухо и тепло.

— Нам ещё долго? — нетерпеливо спросила Дайана, когда они проходили мимо скульптур изо льда. Это были балерины, застывшие в танце.

— Уже пришли, — обрадовал её Алекс.

Он подвёл Дайану к трёхэтажному зданию с тонированной чёрной дверью. Вверху горела вывеска с названием: «Балерина в огне». Алекс открыл дверь, и они вошли в тёплое просторное помещение. Лёгкие звуки рояля и бархатный женский голос доносились из соседнего зала. Чуть приоткрытая дверь предоставила взору бриллиантовый блеск бежевого платья, шлейф которого медленно скользил между столиками. Холодная волна чёрных волос едва касалась оголённых плеч, а тонкая рука, спрятанная под красным шёлком длинной перчатки, держала микрофон.

— Добрый вечер!

За глянцевой белой стойкой стоял приветливый мужчина, на вид ему было не больше двадцати пяти лет. Он вышел к ним на встречу в чёрном костюме.

— Вам столик на двоих? — вежливо спросил он.

— Да, — подтвердил Алекс, — будем только мы.

Дайана внимательно следила за плавными движениями плеч той девушки, чей голос пробудил в ней интерес. Она вдруг захотела увидеть полную картину, вплоть до каждого её движения, жеста… Увидеть тот дерзкий огонь в глазах, который побуждал девушку так искренне и уверенно выдерживать каждую ноту. Увидеть, под чьей неведомой рукой, под чьими пальцами рождался из-под чёрно-белых клавиш столь игривый аккомпанемент. Увидеть, чья нога попеременно с щёлканьем пальцев рук выбивает ритм на чёрном зеркальном полу…

Алекс несколько раз дёрнул Дайану за край рукава, прежде чем она перевела на него увлечённый взгляд. Поскольку мужчина, который вышел к ним навстречу, вернулся на своё рабочее место, Дайана поняла, что бо́льшая часть разговора была лишена её внимания. Алекс жестом протянутой руки пропустил Дайану вперёд по белой лестнице. Всё это сопровождалось молчанием с обеих сторон. Преодолев расстояние в один этаж, Дайана перестала слышать музыку. На втором этаже все двери были плотно закрыты, и видно было лишь коридор, по дизайну ничем не отличавшийся от первого этажа: чёрный зеркальный пол, белые стены и несколько картин которые представляли собой полотна, измазанные чёрной краской.

Когда лестница привела их на третий этаж, они уткнулись в большую дверь из состаренного дерева. Мягкий коврик под ногами, колокольчики и тусклое освещение указывали на тепло и уют, ожидавший их за порогом. Как только дверь открылась, под ногами заскрипел паркет, в углу стояла искусственная ель. Красные, белые и золотые шары свисали с её приподнятых вверх зелёных веток. На полу было разбросано множество подарочных коробок. Зал был большой и просторный, из окон открывался потрясающий зимний вид. В зале было очень тихо и стояло всего несколько столиков, время от времени за одним из них, у стоявшей на подставке балерины, заводился моторчик, и она кружилась под звуки спокойной мелодии.

Алекс провёл Дайану к столику и, как подобает джентльмену, помог ей снять верхнюю одежду. Следом за ними вошла девушка с доброжелательной улыбкой на лице. Девушка положила на столик меню. Алекс сразу озвучил заказ, и она снова вышла. Вернувшись во второй раз, девушка поставила на стол ароматные свечи и две кружки горячего какао с густой молочной пенкой.

— Люблю это место, — неожиданно для Дайаны прозвучал его голос, — я был здесь только раз, но оно сумело укорениться в моей памяти.

— Уверена, что и в моей памяти оно пустит свои корни, — сказала Дайана, касаясь взглядом каждой мелочи.

Алекс молча улыбнулся, и они стали смотреть в окно, наслаждаясь снегопадом…

VIII

17 февраля 2019 года

Бесцветное неподвижное небо возвысилось над городом. Пышные сугробы белоснежного снега становились всё меньше и меньше, растекаясь множественными ручьями по асфальту. Местами затемнённые чёрным осадком пыли и грязи столь серого и безликого дня…

Бывают дни, когда всё теряет свой смысл. Когда в душе возрастает тревога; когда тоска осторожно и незаметно, медленно-медленно протягивает руки к сердцу. Когда истощённый разум теряет способность мыслить, а душа становится бесчувственной ко всем проявлениям радостей жизни… Бывают дни, когда даже яркие золотые лучи солнца становятся тусклым виде́нием… Когда стальной щит отбивает всё тепло, оставляя мрачный силуэт в тени. Даже в эти дни, когда лицо превратилось в тучную маску, нужно проявить благодарность. Ведь настанет вечер, небо станет чёрным и уставшая рука обессиленным движением упадёт на одеяло… Тяжёлые веки скроют сухой взгляд и ресницы соприкоснутся с пылающей кожей. Тогда с обновлённым сознанием придёт новый день. И словно белый лист, душа раскроется чисто перед множеством новых вдохновляющих мыслей.

В это утро после нескольких утомительно тоскливых дней она чувствовала себя именно так — обновлённо. Середина февраля была по-весеннему тёплой. Её глаза говорили о полном удовлетворении к жизни, миру… Их лёгкий блеск отражал в себе радость прожитых дней. День за днём и будто всё, как у всех, но как-то иначе. Порою душой Дайана могла взлететь так высоко — без страха разбиться. Без остатка могла отдать себя порыву радости, наслаждаясь вечным, бесценным…

Однажды вечером, шагая по тротуару, она спрятала руки в тёплые перчатки. Осень тогда совершала плавный переход в зимний период — было холодно. Но что-то согревало души двух людей, шагающих ей навстречу, какая-то сила соединяла их вместе. Смущённый взгляд девушки и немного глупая улыбка застывшая на лице юноши… Они шли, страстно обсуждая какую-то тему, отдалённую от их мыслей, где каждый из них держал друг друга за руку… Зарождение светлого! Начало любви… Искренность во взгляде… Трепет души… Дайана тогда от чистого сердца подарила миру улыбку. Ведь когда кто-то излучает свет любви, мир становится прекрасней. Она чувствовала это! Она понимала…

Зима

В эту зиму она не была одинока, пусть даже и находила в одиночестве что-то особо прекрасное — единение с миром, гармонию… Но всё же разделять радость души своей с тем, чьи крылья могли взлетать также высоко, — это было высшей наградой.

Тридцать первого декабря: земля, деревья, крыши домов, лавочки — всё было покрыто толстым слоем снега. На минуту Дайана закрыла глаза: шум, вспышки яркого света, снова шум, разноцветные огни, детский смех… Чьи-то пальцы вот только что, как будто сейчас, пробежались по струнам гитары. Плешивый светло-русый волос вьющейся линией обрамлял округлое лицо. Большие серые глаза, преданные и добрые, пускали искры в этот мир. И всегда оживлённая и беззаботная улыбка. «Один… два… три… четыре… пять!» — Тишина. Глухим выстрелом вылетела пробка, мужская рука, ещё минуту назад державшая гитару, повисла над бокалами, наполняя их золотом шампанского. Рядом стоящая девушка опустила голову ему на плечо. Мальчишка взобрался на табуретку и просунул голову через её руку, согнутую в локте. Любопытным и сверкающим, как у отца, добрым взглядом он стал рассматривать всё из-под белых, словно вышитых шёлковой нитью, бровей.

У противоположного края стола стояла женщина в приталенном чёрном платье, на её тонкой шее, покрытой бронзовым сиянием пудры, лежало красное ожерелье, играющее крохотными огоньками. На её смуглой коже пролегали глубокой линией морщины. С закрытыми глазами она выпила первый глоток шампанского и подняла голову вверх. Из-под густых длинных ресниц она посмотрела в потолок так, будто над ней возвышалось звёздное небо — загадала желание…

Дайана вдруг посмотрела в сторону окна: плотная бежевая ткань крупной волной спускалась к подоконнику, местами открывая взору свет огней ночного города, слегка касаясь спинки кресла, на изумрудном бархате которого, сидела Джулия. Точёный овал лица и чрезмерно ровная линия спины… Она сидела гордо роняя взгляды то в одну, то в другую сторону. Порой перебирая пальцами густую длинную косу из прямых светлых волос в тон бровям и ресницам, едва заметных на гладкой матовой коже. Девушка, время от времени робкая и нежная, по большей части походила на обиженное животное. Контраст в её внешности завладел вниманием Дайаны. Она долго смотрела в её карие глаза, пытаясь понять, отчего взгляд казался таким диким…

Всё это время — эти два месяца — Дайану тревожила одна мысль. Не раз обжигая взглядом телефон, она терялась в догадках. Часто проверяла почтовый ящик. Но ни звонка, ни строчки! «Что ж, это её право», — думала она каждый раз, когда ответом на её ожидания являлись тишина и пустота… В попытках завести с Алексом разговор об Алисии Дайана всегда чувствовала нерешительность. «Он знает, он точно знает!» — думала она, но молчала.

— О нет! — воскликнула Дайана, — только не это!

Аромат перепаленного кофе отвлёк её от мыслей. С зубной щёткой в руке она выбежала на кухню, ударилась коленом об край, будто нарочно поджидающей её, двери… Тёмно-коричневые потёки пробежались по толстым стенкам медной джезвы и застыли густым пятном на белой плите. Дайана поспешно выключила газ и открыла окно на проветривание. Вернувшись в ванную, она поставила на место давно уже ненужную ей зубную щётку, а после на скорую руку исправила беспорядок на кухне.

Через полчаса её ровные и неторопливые шаги роняли следы на грязный мокрый асфальт. Одинокий бледный луч солнца и свежий воздух заменили ей утренний кофе. Уже более приземлённая она с радостью поддалась давно оставленному в прошлом чувству. С отсутствием вдохновения она трезво могла смотреть на этот мир, не обращая внимания на всю его красоту иль недостатки. Это позволило её дыханию быть более естественным — ни чрезмерно быстрым, будто от волнения, ни медленным и глубоким, как при медитации. Она даже ни о чём не думала, только встречные мысли о повседневных заботах… Часто, в период творческого взлёта, она чувствовала исцеление — состояние души, когда внутренний мир отражается в зеркале реальности. Но сейчас, когда её взгляд перестал быть безумным, перед ней раскрылась та серая реальность, которая доступна каждому приземлённому человеку. Когда ты видишь лужу перед собой и тут же обходишь её стороной, будто это всего лишь препятствие… Именно так Дайана сейчас воспринимала этот мир. Но будь её дыхание другим! И взгляд… Взгляд более требовательным, более жадным!.. Она бы увидела, как в этой маленькой луже отражаются небеса. Как белым цветом пробиваются сквозь чёрные ветки облака и блики играют на подвижной от ветра воде… Она бы увидела, как в этой луже отражается целый мир. Увидела бы в этой луже огромное озеро, вместо того, чтобы просто переступить её и пойти дальше, оставляя себя в серой реальности скучного восприятия мира.

Дайана посмотрела на четырёхэтажный дом из старого красного кирпича. На жёлтой, местами ржавой табличке она увидела затёртую, подкрашенную чёрным маркером цифру.

«Шестой номер, да это здесь», — с неким чувством омерзения она прошла под аркой, стены которой были изуродованы надписями и ободранными объявлениями. Твёрдые шаги эхом преследовали её и раздражали нервы. Повсюду валялись разбросанные бутылки. Воздух был настолько тяжёлым и неприятным, что Дайана прикрыла перчаткой лицо. Соприкосновение руки с холодным металлом ручки в сопровождении с разъярённым скрипом медленно отворившейся тяжёлой деревянной двери, украшенной кованой решёткой, дополняли эффект к уже сложившемуся отталкивающему впечатлению.

Войдя во внутренний дворик, Дайана осмотрелась по сторонам: подъезды, балконы, мусорный бак… Дворник скорее походил на сбежавшего преступника: топтался на одном месте с метлой и суровым взглядом смотрел исподлобья.

«Жуть какая», — подумала Дайана.

— Лови! — Вдруг из ниоткуда выбежал наглый подросток и запустил в Дайану снежкой. Не успев опомниться, она услышала взрыв смеха.

— Ты что, не слышишь? — издевательски набросился он. — Лови!

Дайана поймала на себе ещё одну порцию мокрого снега прежде, чем успела разозлиться.

— Эй, оборванец, полегче! — Подоспел дворник, крепко схватив мальчишку за плечи.

Голос дворника внушал ужас, вместо благодарности Дайана почувствовала трепет. И даже беспредельщик не на шутку испугался.

— Извините, я… — начал он дрожащим голосом, на что мужчина только крепче сжал его.

— Хватит! — в ужасе вскрикнула Дайана. — Отпустите его!

— Как пожелаете, — прозвучал внушительный низкий голос. Дворник ослабил хватку, и парнишка побежал так быстро, что из-под подошв забрызгала грязь.

— Спасибо, — сухо поблагодарила Дайана и внимательно рассмотрела суровый образ своего защитника. Тёмно-зелёная куртка с засаленными грязевыми разводами, брюки размера на два больше. И белые, если можно было так назвать этот цвет, кроссовки. То ли в пятнах какой-то краски, то ли чего-то другого — Дайане эти пятна показались похожими на засохшую кровь. Из-под чёрной шапки торчали склеенные клочья волос, будто он не мыл их целую вечность. Напряжённая линия тёмных бровей на бледной коже… Грубые отталкивающие черты лица.

«Какой-то он подозрительный. Не внушает доверия», — подумала Дайана.

— Что вы здесь забыли? — спросил он как можно мягче.

— Меня ожидают. — Дайана старалась не показывать страх. — Кафе, меня ожидают в кафе.

— А, кафе, — протянул он безразлично. — Верно, здесь есть одно. — Он показал рукой на последний подъезд, и на этом их напряжённый разговор закончился.

На чёрной вывеске золотом прописных букв Дайана прочла короткое название: «Ястреб». Войдя внутрь, она не сразу заметила столик. Джулия выбрала укромный уголок на два места возле окна. В её руках была свежая утренняя газета. На столе стояла чашка с крепким кофе. Её взгляд проходил сквозь толстые линзы в тонкой серебристой оправе — похоже, это были очки для зрения. Дайана, которая очень редко интересовалась новостями, была удивлена, прочитав на обороте газеты крупным шрифтом заголовок: «ОЧЕРЕДНОЕ УБИЙСТВО ПОТРЯСЛО ГОРОД». Никак не покидающий суровый образ дворника вынудил Дайану на громкий испуганный вздох. Джулия подняла тёмные, как тёплая летняя ночь глаза и диким взглядом обиженного животного посмотрела на неё. Необычным было то, что у этой девушки контраст был не только во внешности, но и в эмоциях. Она быстро надела на себя радостную улыбку, придав лицу доброжелательное выражение. Единственное, что оставалось в ней неизменным, — это правильно поставленная речь и отточенные движения тела.

— Дайана? — удивилась она. — Чем ты так напугана?

IX

«Я тогда не сразу ответила ей, стала как вкопанная и потупилась взглядом в газету…» — писала Дайана на следующий день.

«…Когда Джулия повторила свой вопрос, я немного оживилась. Я подумала о том, что пора бы спуститься на землю и зарыть свой трусливый характер подальше от восприимчивого к воображению мозга.

— Всё в порядке Джулия, — успокоила я её и присела напротив.

Я тогда очень нервничала. Груз в душе тянулся вниз и ударялся о самое дно. В общем, я почти болью ощущала прилив дурного настроения, думая, что это предчувствие. Мне понравилось, как Джулия умела чувствовать моё настроение. Она была ненавязчива, не задавала лишних вопросов и, казалось, сама вела разговор.

В кафе мы просидели недолго, меня тогда не особо впечатлила атмосфера, которую передавало это место. Мы ушли сразу же после выпитой чашки кофе. К счастью, дворник куда-то исчез. Но признаюсь, что, несмотря на внушаемый им страх, мне было интересно ещё раз посмотреть на него. Посмотреть ему в глаза и, возможно, прочесть там ответы… Но что бы я смогла в них увидеть? Он грубоват, это и так понятно. И что бы там ни выражал его взгляд: злость, жажду власти, склонность к насилию, похоть — это не давало бы мне право делать выводы. А вот обувь, которая была на нём! Жаль, что я не рассмотрела её внимательнее. Вдруг там действительно кровь. И что тогда? Если он и есть тот человек, о котором пишут в газетах?..

— Брось, Дайана! — сказала Джулия, когда мы сидели у неё в квартире, которая, не будь там кровати, походила скорее на рабочий кабинет.

Множественные папки с документами, стол с кожаным креслом, всегда включённый ноутбук и несколько фотографий в рамках, где как всегда безупречная Джулия рядом с родителями.

— Ты же не думаешь, что могла так просто столкнуться с преступником? — продолжила она. — Преступником, которого, прошу заметить, разыскивают!

— Просто что-то в нём не то, он какой-то подозрительный, что ли.

— Ну знаешь, — перебила она меня, — не он один такой. В городе полно психов, и, — Джулия немного смягчила интонацию, — Марк всегда очень добр, хоть и выглядит мрачно.

— Но… — я хотела сказать про пятна на обуви, но Джулия не дала мне договорить.

— Дайана, я понимаю твою подозрительность, но она не обоснована ничем, кроме твоих домыслов, и, уверяю тебя, это не он.

— Почему ты так уверена?

— Я слежу за этим делом.

— Ты?! Ты взялась за это дело?! — удивилась я.

Я знала, что Джулия — хороший журналист, но не думала, что она берётся за такие громкие дела. Сказать по правде, до того момента я думала, что она просто пишет незаурядные статейки на тему «Загрязнение улиц» или «Нелегальный бизнес в аптеках». Думала, что она снабжает редакцию материалом, которым просто можно заполнить очередную страницу в газете.

— Да, я… Я хочу повышения. Понимаешь? — ответила она. — Если я сумею отыскать нужный материал по этому делу, я смогу добиться более высокой должности.

— Например?

— Я смогу руководить отделом группы журналистов из двадцати человек. Целым отделом! Ты представляешь?

— Ты действительно этого хочешь?

— Да, конечно, — подтвердила Джулия.

— Будь осторожнее с поиском материала, хорошо? Не заходи слишком далеко. Он ведь серийник, это тебе не убийство в состоянии аффекта, он псих. Так что пусть работают детективы и криминалисты.

— Дайана, всё нормально.

Она подошла к столику, где стоял хрустальный графин и вскоре, с присущим ей обаянием правильно отточенных эмоций и движений, подала мне стакан с водой.

— Это тебя немного освежит…

Оценив этот жест, я выпила прохладную воду и поблагодарила Джулию.

Это напряжение… Я всегда чувствую его, когда собеседник бестактно уходит в свои мысли. Кажется, что что-то не так и я обязуюсь тянуть на себе это увеселительное бремя. В итоге я совсем путаюсь в своём монологе и говорю невпопад, только бы спасти ситуацию. В конце концов, у людей создаётся неправильное впечатление о моём характере. Но снова я остаюсь в одиночестве и могу видеть красоту этого мира со стороны, не произнося даже слова. Кажется, это единственное время, когда я могу быть искренней. Искренней, потому что голос молчит, а мысли чисты. Сердце наполняется чувством, от которого строки заполняют тетрадь.

Так вот, к чему я веду: длительное общение с Джулией истощило нас обеих, и мы уже не в силах были поддерживать разговор. Радовало только то, что это случилось под конец нашей встречи, но никак не в начале. Ушла я от неё вечером, тогда уже будто прожектором светила растущая луна.

— Ты можешь остаться, если хочешь, — сказала она перед моим уходом.

Я ещё раз поблагодарила её, но сочла нужным уйти. Дома меня ожидала удобная кровать и несколько глав «Грозового перевала» Эмили Бронте.

Джулия жила недалеко от меня. Поспешным шагом я отправилась домой. Под вечер стало гораздо прохладнее, и ускоренный шаг помогал мне не так резко ощущать эту перемену в погоде.

Яркая луна жадно притягивала мой взгляд, погружая в атмосферу таинственности… Трудно передать, но тогда мне казалось, что мои глаза отражали в себе её блеск. Будто маленькая, но безгранично большая часть луны обитала в моём существе. Дышала вместе со мной и так красиво молчала… Красиво, но громко молчала о своём безмолвии и тихо кричала о своём одиночестве.

Просто не могу не замечать этого всего, всей этой красоты. Ведь если бы не это, у меня ничего не было бы. Не было бы меня — меня настоящей, с множеством мыслей и стремлений. Стремлений отдавать себя этому прекрасному миру и делиться своей внутренней силой с другими. Я бы не смогла искренне посочувствовать нищему или умирающему, не смогла бы искренне порадоваться за чью-то любовь, пожелать кому-то счастья. Я была бы неполноценна, лишена гармонии, с ярко выраженным бременем безразличия, зависти и злости.

И я благодарна за то, что лишена этих пороков, потому как этот камень в сердце мне ни к чему. И я не говорю, что я идеальна, нет, это не так. Нередко я даже бываю раздражительна. Просто есть то, что я замечаю вокруг себя. И в моменты, когда мне удаётся чувствовать созерцаемое, воссоединяться с ним — я благодарна. Я с трепетом и бережностью впускаю эти краткие моменты в свою жизнь. Так как эти моменты и всё, что меня окружает, — и есть жизнь, частью которой я являюсь. Это помогает мне ценить каждый глоток воздуха. Так как в моём привычном естественном состоянии воздух становится таким же обыденным, как и жизнь. Которая растрачивается на тысячи ненужных мелочей, сталкивающих сознание вниз по крутой лестнице, что лишает осознанности и отнимает свободу. Превращает человека в пленника своих же мыслей и привычек.

Наш последний разговор с Джулией закончился не на самой приятной ноте. Я всё спрашивала и спрашивала её о нём. Будто она была ключом к его сознанию. Наверное, я даже немного переусердствовала с этим, ведь ей важно было не почему, а кто.

— Как думаешь, — не унималась я, — зачем он делает это с ними?

Она толком ничего не отвечала, поскольку не испытывала к этому интереса. Её интересовали только факты, а психоанализ был ей ни к чему. Да и я не знаю, зачем спрашивала об этом. Возможно, чтобы поддержать разговор, а может, чтобы избавить себя от этих вопросов, когда останусь наедине? Мысль о том, что не перестану думать об этом дома, меня не прельщала. Наверное, так я пыталась избавить себя от этих мыслей. Но это было не нужно, я перестала об этом думать, как только переступила порог её квартиры. А когда я вернулась домой, мне посчастливилось отдаться увлекательным страницам книги, после чего беспамятно погрузиться в сон.

X

Зная, что больше ничего не напишет, Дайана отложила в сторону синюю ручку и несколько тетрадей, исписанных и потрёпанных от частого использования.

Раздался громкий пронзительный звонок в дверь.

— Джулия? — удивилась Дайана, открывая ей. — Проходи.

— Привет, я ненадолго, — сказала она с порога, вручая Дайане телефон. — Ты вчера забыла его у меня.

— Надо же, я и не заметила, — растерялась Дайана. — Может, зайдёшь?

— Нет-нет, — торопилась она, — у меня сегодня много дел. Но, — снова безупречная улыбка играла на её лице, — я была очень рада тебя повидать, — сказала она и умчалась.

Дайана закрыла за Джулией дверь и остановилась, не зная, каким должно быть её следующее действие. Будто весь остаток дня не предвещал больше никакого развития: умственного, физического, духовного… Не найдя подходящего решения, соответствующего её настроению, Дайана закуталась в тёплый плед и включила телевизор.

Такси

Ветер изъял несколько локонов из тщательно собранных заколкой волос. Оказавшись на заднем сидении такси, Джулия заранее достала деньги в мелких купюрах, чтоб на месте поскорее расплатиться и уйти. В тонированном стекле дверцы, сквозь которое она смотрела, отражались её воспоминания…

Она тихо неподвижно лежала на запятнанной болью и скорбью холодной земле. На щиколотках и запястьях пролегли глубокими ранами следы, будто сама вечность стягивала ей руки и ноги верёвкой. Изувечена множественными царапинами и порезами… Она была прикрыта бархатом, чернее даже самой тёмной ночи. Мягкое прикосновение ткани скрывало следы извращённой жестокости. А изгибы тонкой шеи были во власти ожерелья в виде проволоки с множеством толстых иголок, пронзающих белоснежную кожу. Капли крови тоненькими ручейками остались на белом снегу, а безжизненные глаза мучительной болью застыли под движущимися облаками.

Джулии удалось вырваться из плена обжигающих душу воспоминаний, только когда такси остановилось.

— Благодарю, — сказала она водителю, рассчитываясь за поездку. — Хорошего дня!

— И вам! — весело ответил он на её доброжелательный тон.

Ноги погрязли в слякоти, снег не успел ещё растаять, а до весны оставалось пару недель, но мелкий дождь уже моросил, касаясь лёгким бризом лица. Сегодня город выглядел как-то особенно мрачно на фоне случившегося. Огромный серый католический собор, искусно выполненный в готическом стиле, ещё вчера был бы достоин восхищения… Вчера, но не сегодня. Сегодня, как и всё вокруг, он предстал перед взором в тягостном траурном свете. История повторяется. Вновь и вновь… Ещё одна ни в чём не повинная девушка… Ещё одна потерявшая навеки покой душа.

Проход был перекрыт жёлтыми лентами, кругом слепили вспышки фотокамер. Толпа журналистов толпилась у заграждений, не замечая ни просьб, ни запретов.

— Девушка! — нервно говорил охранник. — Вам нельзя сюда. Послушайте! — он даже прикрикнул, вымещая остаток накопленной злости на прорвавшуюся сквозь него Джулию. — Вы мешаете работать, уходите.

Толпа верещала, выкрикивая свои вопросы. Не то чтобы Джулия была наглее собравшихся журналистов, просто у неё были преимущества перед ними.

— Бен, пропусти её!

— Что ж вы сразу не сказали, что вас здесь ожидают! — охранник из вежливости выдавил из себя улыбку и приподнял, покрывшийся каплями дождя, кусок полиэтиленовой ленты, которая ограждала место преступления.

— Привет, Стив! — поздоровалась Джулия, вырвавшись из толпы. — Спасибо, что позвонил. Думаю, мне нужно посмотреть на это не только с фотографии. Не то чтобы мне это как-то помогло, скорее, мне может быть полезна информация, которую я могу услышать в процессе расследования.

— Ну мы особо здесь не разговариваем… — Стив окинул Джулию строгим взглядом. — И постарайся успокоиться, а то у тебя руки трясутся. Ты ведь знала, куда идёшь!

— Да, ты прав, — она посмотрела на криминалистов, которые беспристрастно рассматривали бездыханное тело, — эмоции здесь ни к чему.

— Ладно, — ответил он более официальным тоном, — можешь ходить тут и смотреть что нужно, но веди себя тихо, вопросов не задавай. И предупреждаю, ничего здесь не трогай! Это ясно?

— Да.

— Хорошо. И не забудь, — Стив немного оживился, — за тобой должок.

— Ну, разумеется, — несмотря на волнение, Джулия старалась держаться ровно, — я помню.

— Это ещё кто? — К Джулии и Стиву подошла женщина-криминалист. Джулии она показалась очень властной девушкой с сильным характером.

— Это Джулия, — ответил Стив.

Джулия протянула руку.

— Здравствуйте, я журналист и хотела бы…

— Ну что ж, Джулия-журналист, поскольку ты здесь, — она гневно сверкнула взглядом на Стива, — проходи. Только ничего не трогай и не мешай.

— С этим проблем не будет, — ответила Джулия, не обращая внимания на резкость её тона.

— Ну раз уж мы всё выяснили, — Стив посмотрел на Карэн, — не нужно стоять тут без дела. Это касается всех! Давайте поживее и ничего не пропускайте, все улики должны быть собраны. Бен, никого больше не пропускай.

Стив перевёл дыхание и немного успокоился. Все и без того были заняты, так что даже не обратили внимания на его крик. Да и Карэн ушла до того, как он закончил свою речь.

— Ничего личного, — обратился он к Джулии, — иди смотри, что тебе нужно, и помни, что я говорил: ничего здесь не трогай.

— Ясно-ясно, — Джулии хотелось поскорее закончить разговор, — я уже третий раз это слышу, трудно будет не запомнить.

— Нужно будет, — не унимался Стив, — и в пятый раз услышишь!

Джулия держалась спокойно, хоть обстановка была напряжённой. Сверхагрессивная обстановка, казалось, никак её не волновала. Да и перспектива карьерного роста придавала немалый стимул. А вот дрожь в руках не унималась, и взгляд был диким и отрешённым. Она даже не заметила, как ноги привели её к группе криминалистов, где также стояла и Карэн, которая фотографировала кусок тротуарной плитки около дороги.

— Он оставил отпечатки обуви, — сообщила она, — пробьём по базе, может, узнаем, что это за модель.

— Отлично, — сказал Стив, — это уже что-то! Но ищите, ищите больше! Может, удастся обнаружить его ДНК: волос, слюну, пятна крови. Что-нибудь! — Стив был в отчаянии.

— Послушай, — не выдержала Карэн, импульсивно поправляя кудрявый локон тёмно-каштановых волос, — думаешь, мы не хотим найти этого ублюдка?! Так вот что я тебе скажу, мы также хотим довести это дело до конца. А ты либо успокойся и начни вместо криков что-то делать, либо, Стив, — она немного смягчилась, — пойди-ка ты лучше домой и хорошенько отдохни.

Он ничего не ответил, да и больше словом не обмолвился. Ходил с одной стороны на другую и периодически, что-то записывал. В то время как команда активно собирала улики.

— Вы новенькая? Не переживайте, к этому привыкают, первое дело всегда даётся тяжело.

— Я? — переспросила Джулия, глядя на совсем юного криминалиста со взъерошенными светлыми волосами.

При иных обстоятельствах Джулия ответила бы своей лучезарной улыбкой, но сейчас она с трудом ощущала землю под ногами. Словно отдалённое эхо, Джулия услышала, как Карэн сказала: «Генри, оставь её…» После чего не разобрала и слова.

Кроме ужаса, заполнившего каждую клетку в ней — с головы до ног, до кончиков пальцев, проникающего в самое сердце и застывшего беспокойным блеском в глазах, Джулию это ни к чему не привело. Никаких ответов, которых она жаждала получить, она не нашла. И даже, наоборот, вывелась из строя. О своём деле Джулия думать не могла. Подступившая горечь чьей-то утраты застыла бездонным колодцем глаз на изувеченном теле. Холодная волна рыжих волос струилась шёлковой воздушной вуалью по грязному асфальту. Всё было так же, как на фотографии, которую показывал Стив с прошлого убийства. Та же мраморная кожа и тонкие кисти длинных рук, немного согнутых в локте. Те же кровавые отпечатки, оставленные безжалостной верёвкой, удерживающей руки и ноги. То же множество аккуратных мелких порезов на утончённом силуэте. И так же, как на фото из воспоминаний Джулии, обнажённое тело было прикрыто красивой дорогой тканью. Только на этот раз вместо чёрного бархата на теле лежало тонкое белое кружево. Едва скрывая наготу, оно соприкасалось с капельками выстраданной бесчестием крови…

Невыносимая тоска повисла над городом, бесцветное небо отражалось в безжизненных глазах погибшей. Слёзы градом пробежались по бледной коже на каменном лице Джулии. Видеть смерть в таком обличии… Это причиняло боль, ранило душу, сжимало сердце и внушало страх от того ужаса, который настиг жертв безжалостного убийцы.

— Что происходит? — спросила Джулия у Карэн, так как та взяла её за руку и увела подальше от внезапно образовавшегося шума. Какие-то машины окружили территорию, люди в форме… У Джулии на секунду закружилась голова.

— Стив попросил отвезти тебя. Ты что, и вправду ничего не слышала?

Джулия покачала головой.

— Ладно, садись в машину.

Смотря в окно, Джулия различала лишь расплывчатые силуэты: люди, деревья, дома и светофоры. Шарф на шее отнимал весь воздух, но даже сняв его, Джулии так и не удалось вдохнуть полной грудью.

— Стой!

— Что случилось? — удивилась Карэн. — Мы ещё не приехали.

— Да, я знаю, — ответила Джулия, — я выйду здесь.

— Я могу подождать, подышишь немного воздухом и сядешь обратно в машину, — предложила Карэн.

— Нет, не нужно, дальше я сама…

Медленные шаги, дрожь в руках и отсутствие мыслей. Она вышла из магазина и в беспамятстве обрушилась на мокрую лавочку. Дым от сигарет вырисовывал в воздухе узоры, американский виски обжигал горло, светила луна и несколько фонарей…

На следующий день, проснувшись рано утром, Джулия села за ноутбук и погрузилась в работу: «Очередное убийство! В городе царит хаос. Полиция уже год не может найти серийного убийцу, который спокойно разгуливает среди мирных жителей. На его счету уже с десяток жертв, и все они — молодые девушки с длинными волосами, примерно одного типажа, отличия только в цвете глаз и волос, кожа во всех случаях светлая. Он предпочитает оставлять жертв на улице — осквернённых и прикрытых лишь куском ткани, с каким-то ужасающим украшением на шее с острыми шипами, которое служит орудием убийства. Преступник душит им своих жертв, и, задыхаясь, девушки захлёбываются собственной кровью. Криминалисты не прекращают поиски, надеемся, что в скором времени город снова будет в безопасности».

— А пока, — грустно сказала Джулия, — все мы скорбим.

XI

25 марта 2019 год

Я просто лежала и смотрела в окно. Следила за тем, как плывут облака по бездонному синему морю небес, и думала… Я думала о том, как прекрасно видеть живые картины. И ты знаешь, они повсюду! Куда ни посмотри, я везде вижу их воплощение. И каждой я готова посвятить строки, отдать себя, излить им свою душу. Я просто с ума схожу от этого всего! Во мне столько чувств, что мой, будто одурманенный, разум уносит меня вдаль. Ты знаешь, а я так люблю безрассудство — спонтанность, лишённую всякой логики. Только так я могу чувствовать любовь, ну может не только — ещё тогда, когда есть загадка. Мне нравится ловить случайные взгляды, видеть робкое движение рук и чувствовать случайные прикосновения пальцев… Мне нравится слышать голос незнакомого человека, который поёт настолько прекрасно, что душа… Замирает?.. Нет, не замирает. Она подобна шторму, она влюблена и страдает, она счастлива и подвижна. Она кружится в танце и будто касается сердца того прекрасного и таинственного незнакомца, который перевернул в ней целый мир, кого она полюбила с первой ноты, с первого взгляда. И пусть в этом сюжете нет ни начала, ни продолжения, а только звук и биение сердца — мне это нравится, я так люблю. Ты знаешь, а я… а я ведь даже не танцую. Но я люблю смотреть. Мне нравится холодным осенним утром в каком-то парке на старенькой сцене, которая под тяжестью шагов прогибается, и скрипят деревянные доски… Мне нравится смотреть, как под разъярённый плач скрипки и бархатный звук виолончели танцуют два незнакомых мне и влюблённых друг в друга человека. Два нежных создания с пороками страсти, две воссоединившиеся вселенные, два мира с одним мгновением на двоих. Мне нравится влюблять в себя, играя взглядом, отводить его в сторону, дарить смущённую улыбку… Быть робкой и нежной, пробуждать страсть и следить за реакцией. И в этом тоже есть моя любовь, понимаешь? Ты спрашивал меня, любила ли я когда-то? Мой ответ тебе уже известен — я люблю каждый миг, и, кажется, будто не могу иначе. Наверное, ты не это ожидал услышать, потому отвечу — да, любила. Но не так, как это бывает. Моя любовь скорее была платонической. Я восхищалась его красотой, и мне хотелось, чтобы он был счастлив. Так этого хотелось, что однажды я была счастлива узнать, что он влюблён. Не в меня, конечно, но… Это не важно. Он так держал её за руку, будто сокровище. Её золотые локоны развевались по ветру, а с его лица не сходила улыбка… Ты спрашивал меня, чего бы мне хотелось? Мне бы хотелось остаться тихим шёпотом в мыслях людей… Ты спрашивал меня о том, как я жила раньше, до того, как ты меня встретил? Какой я была? Мне кажется, всю жизнь, лишь мечтая, я жила будто в иной реальности. Никогда не была уверена в следующем дне и часто была безответственна, хоть и казалось обратное. Я плыла по течению и никогда не плыла против него. И ты знаешь, часто ветер дует в разные стороны — сегодня ты здесь, а завтра где-нибудь в другом месте. Боишься перемен, но не сопротивляешься им, легко подстраиваешься и всегда живёшь в страхе. В страхе, что не сделал ничего для того, чтобы уверенно принять новый день, шагнуть в будущее… Но всё это не то — мечты не реализованы. Сбиваясь на полпути, ты понимаешь, что сам ты никто и… И всё же мечтаешь и снова плывёшь, отдаёшься потоку ветра и никогда не знаешь, что ждёт тебя завтра. Вот какая я была. И такой же осталась. Мечты никогда не заканчиваются, и чувство нереализованности остаётся всегда. Но мне нравится так, я так люблю. Люблю этот мир, людей… Люблю свою любовь… Люблю, понимаешь? Ну всё, я, наверное, уже выговорилась, совсем себя истощила. Странно, что во мне нашлось столько слов и столько мыслей, произнесённых вслух — это ведь совсем не по мне. То есть по мне, но… Я предпочитаю выражать их в письменной форме.

— Пойдём! — Дайана бросила взгляд на совсем нетронутые сладости и кофе, но Алекс тут же взял её за руку, и они выбежали из галереи.

— Куда мы?

— Ничего не спрашивай, — торопливо и радостно сказал он, — просто доверься мне.

Дайана посмотрела в его озарённые светом глаза и не сдержалась.

— Ну да, — засмеялась она, — ты ведь никогда так не делаешь.

— Тише-тише, — попросил он, подведя палец к своим губам, — просто иди за мной и ни о чём не думай.

— Ну это сложно будет, — улыбнулась Дайана, — я теряюсь в догадках, и, признаюсь, мысли ни за что на свете не оставят меня в покое.

— Ну, тогда сделай вид, что у тебя получилось! — Он крепко сжал её пальцы и увлёк за собой по солнечному весеннему дню.

Элен

Шлейф платья изумрудными сверкающими пайетками рассыпался по полу, играла задушевная мелодия. Её плечи были слегка приоткрыты, руки прятались под чёрным кружевом маленьких перчаток с крохотными жемчужными пуговицами. Тонкий луч света мягко касался её изысканно стройного силуэта. Она стояла у красного рояля на осыпаемой аплодисментами сцене. Мужчины курили сигары и пили виски. Атмосфера передавала страстный характер с любовью ко всему ослепительно красивому и дорогому. А этот бархатный голос, плавные движения плеч в объятьях шёлка и до боли пронзающий взгляд из-под тяжёлых чёрных ресниц. Всё можно было разглядеть теперь! Каждый миллиметр благоухающей розами кожи… Услышать каждый звук, даже шёпот… Уловить каждое движение и прочесть дерзкие мысли, которые отпечатком ложились ей на лицо, когда она свысока смотрела на очередного дяденьку с плотно набитым кошельком.

— Я заметил, как ты тогда смотрела сквозь приоткрытую дверцу и прислушивалась к каждому звуку.

— У неё прекрасный голос… Кстати, я бы не отказалась от бокала вина.

— Красное или белое?

— Красное полусладкое.

— Хорошо, — поддержал Алекс, — я составлю тебе компанию. Два бокала, пожалуйста, — он обратился к официанту.

Дайана неотрывно смотрела на сцену, черпая вдохновение, переводила взгляд на соседние столики и не замечала на себе взгляда рядом сидящего Алекса.

— А теперь мы пойдём танцевать.

Громкое «что?!» сорвалось с губ Дайаны.

— Нет, нет, нет, я же говорила, что не танцую.

— Пойдём, — серьёзно ответил Алекс, — это всего лишь медленный танец. Тебе просто нужно будет положить свои руки мне на плечи, позволить немного себя приобнять и подождать, когда закончится песня.

— Ну, думаю, это не так сложно, — уступила она и, обронив на пол драпировки синего платья, встала из-за стола и пошла вслед за Алексом.

— Наш первый танец, — тихо сказал он.

Дайана склонила голову ему на плечо, просто для того, чтобы не смущаться от пристального взгляда; просто для того, чтобы лучше слышать голос темноволосой красотки, чьи чёрные глаза сверкали зелёным омутом; просто для того, чтобы насладиться тем, что не может дать одиночество.

XII

19 мая 2019 года

Торопливые шаги по комнате, выжидательные гудки, тянувшиеся вечность… Ладонь судорожно прикрывала лицо, а сердце обрывалось: «Абонент недоступен или находится вне зоны доступа…»

— Как?! Не может быть!

Заглушая боль антидепрессантами, Маргарет снова потянулась к телефону. Глубокий вдох и множество номеров в телефонной книжке и всюду один ответ: «Нет…», «Нет…», «Нет…», «Нет…», «Нет…»

— Ало, Рик?

— Да, это я.

— Это…

— Я знаю, кто вы, — вежливо перебил молодой человек.

— Хорошо…

Сердце на минуту успокоилось, проблески последней надежды ненадолго удерживали её от вопроса, и всё же Рик заметил эту паузу.

— Что-то случилось? Вы никогда мне не звонили, и…

— Да, я… я хотела спросить… — Дрогнувший голос выдал внезапно подступившие слёзы. — Ты… ты не знаешь, где Адель?

— Нет.

Телефон выскользнул из рук. Подавляя в себе истерику, она стала размышлять и пытаться найти ответы. Но всё было тщетно. Все её действия, мысли… Казалось, это паранойя, вызванная стрессом.

Не помня себя, почти что инстинктивно она выбежала в коридор. Нервы были расстроены, и она с нетерпением ожидала, когда же ключ в двери провернётся до конца.

— Адель?!

— Милая, это я! Ты почему стоишь в коридоре?

— Адель, она не пришла домой, её телефон недоступен. Джефф, я переживаю, она никогда…

— О, милая Маргарет, — сочувственно посмотрел он на жену, — неужели ты думаешь, что Адель всегда будет ночевать дома? Осталась где-нибудь, да и всё. А телефон, подумаешь! Просто разрядился.

— Я звонила всем её друзьям и знакомым. — Неконтролируемый поток слёз градом скатился по бледным щекам. — О боже!

— Всё будет в порядке, — успокоил её Джефф. — Вот увидишь, Адель завтра придёт, а я… Хочешь, я поговорю с ней? Она не будет больше так.

— Да, поговори… — Маргарет прижалась к мужу, уверенность которого её успокаивала.

Пережитый стресс и поздняя ночь за окном склонили измученную женщину в беспокойный прерывистый сон.

Ранним утром, когда первые лучи рассвета придали очертание предметам в спальне, Маргарет уже не в силах была находиться в постели. Её истощённый разум мучился кошмарами. Маргарет вошла в ванную, где из зеркала на неё смотрела совсем чужая и незнакомая ей женщина. Вместо матовой гладкой кожи на лице виднелись глубокие морщины, под глазами выделялись тёмные круги, уголки губ тянулись к подбородку, а взгляд напрочь отсутствовал. Кое-как она завязала резинкой спутанные волосы в светлый пучок и умылась холодной водой, после чего воспалённая кожа век покраснела. От внутренних переживаний она не находила себе места, всё время заходила в комнату дочери, которая по неизвестным причинам отсутствовала. В девять утра Маргарет надела тёмные очки и вышла из дома. На улице стоял жаркий май. Протиснувшись в полный автобус, Маргарет терпеливо стала ждать свою остановку.

Жёлтые стены, твёрдые деревянные стулья… На чувствительные нервы накладывался звук включённой лампы. Которая раздражала не только слух своим беспрерывным жужжанием, но и глаза своим белым искусственным светом. Дверь кабинета открылась, и из неё вышел какой-то мужчина, поспешно направляясь к выходу.

— Следующий! Проходите!

Маргарет с таким трепетом ожидала этой минуты, что её сердце бешено заколотилось. Она вошла в кабинет, в котором её ожидали двое рослых мужчин, одним из которых был Стив — он тихо сидел в сторонке, разгребая кучу бумажной волокиты. А тот другой сидел с ним за одним столом весь во внимание. Будто именно сейчас он услышит что-то ужасное — такое уж впечатление произвела на него измученная женщина. Скромно усевшись на стул, Маргарет жалобно уставилась Крису прямо в глаза, прожигая его взглядом, молящем о надежде и помощи.

— Что у вас стряслось?

— Я пришла написать заявление.

— Хорошо, — спокойно ответил тот, — но для начала расскажите, что произошло.

— У меня пропала дочь.

— Как и когда это случилось?

— Вчера вечером. Она как всегда должна была прийти домой, но так и не пришла. Телефон недоступен, а её друзья не знают, где она.

— Сколько ей лет?

— Девятнадцать.

Крис немного задумался.

— Она уже взрослая, и это нормально, что ваша дочь могла не ночевать дома. — Крис явно был раздражён. — Вы зря паникуете.

— Нет, — возразила Маргарет, — я знаю свою дочь.

— Видимо, не так хорошо, — настаивал Крис. — Подождите двое суток, и если не вернётся, вот тогда и приходите.

— Нет, вы не можете, вы не имеете права меня выставлять за дверь!

— Ну что ж, — Крис решил закончить это нелепое представление, — пишите своё заявление.

Маргарет быстро набросала небольшой абзац, но надежды на то, что полиция поможет, у неё уже не осталось.

— Вы ведь не станете её искать, верно?

— Через двое суток, если ваша дочь не объявится, мы примем все меры для её поиска.

— До свидания, — тихо сказала Маргарет. Выйдя за дверь, она немного задержалась.

— Чокнутая мамаша! — прохрипел Крис. — Скоро весь город в панике будет из-за Ювелира, — он посмотрел на Стива. — Ну честное слово, они меня уже достали. Каждый день приходят, а потом: «ой, извините, всё в порядке, она вернулась».

— Ты уверен, что она одна из тех чокнутых, как ты выразился? — спросил Стив. — На вид непохожа.

— Да говорю же тебе, — уверенно ответил Крис, — они все такие. Один в один, приходят и голову морочат. А всё потому что, — он бросил укоризненный взгляд на Стива, — потому что ты связался с этой журналисткой, которая весь город на уши поставила своими статьями.

— Но люди должны знать! — возразил Стив.

— Нет, не должны, потому что потом, — он пальцем показал на дверь, будто знал, что Маргарет прячется за ней и подслушивает, — потом такие, как она, мешают нам выполнять свою работу, отвлекая от действительно важных дел. — Крис всё никак не мог успокоиться. — А потом из-за таких, как она, мы можем не придать значения действительно важному делу. Просто подумаем, что пришла очередная чокнутая мамаша.

Это были последние слова, которые услышала Маргарет из подслушанного ею разговора. После чего она ушла, твёрдо решив для себя во что бы то ни стало бороться за то, чтобы на поиски её дочери бросили все силы. Не раз она сама читала в газетах об ужасающих подробностях совершённых преступлений. А потому полностью была уверена, что именно журналисты газеты «Городские новости» могут помочь повлиять на ход расследования.

До издательства идти было недолго, потому Маргарет не стала пользоваться городским транспортом, чтобы не томить себя мучительным ожиданием автобуса. На удивление Маргарет, испытавшей разочарование от приёма полиции, в издательстве сложилось всё иначе. Джулия оказала ей сочувственный, полный понимания и эмоциональной поддержки, приём, в котором пообещала сделать всё, что может помочь в поисках её дочери Адель.

XIII

В этот день Джулия рано вернулась домой. После ухода Маргарет она поручила Джейн, чтоб новость об исчезновении Адель была опубликована во всех социальных сетях и на первой странице следующего выпуска газеты, который должны были напечатать к завтрашнему утру. Немного раздосадованная от рассказа Маргарет, Джулия вспомнила тот день, когда Стив разрешил ей присутствовать на месте преступления. В её памяти промелькнули безжизненные серые глаза убитой. Джулии сейчас явно не хватало рядом человека, который бы хорошенько встряхнул её за плечи и сказал, что всё будет хорошо. И она как раз собиралась ему позвонить, как тут же на телефоне заиграла шумная мелодия.

— Привет, Стив!

— Джулия, мы же с тобой договаривались, что ты не будешь печатать ничего о серийнике без моего согласия, а тем более ложную информацию.

— Я и не печатала.

— Не печатала?! — Стив был вне себя от ярости. — А вот это что?! Почему в интернете уже есть такая информация? Сейчас прочту: «Девушка девятнадцати лет исчезла вчера вечером и с тех пор её никто не видел. Мать утверждает, что её милая Адель никогда так не поступала прежде. Есть подозрения, что это дело рук ювелира — преступника, на счету которого уже с десяток жертв. И неизвестно, к каким последствиям приведёт очередное бездействие полиции».

— О господи! Я…

— Что ты?! Разве нельзя было хотя бы позвонить, прежде чем публиковать такую чушь в интернет? Из-за тебя и так уже весь город в панике. И вообще, откуда ты взяла эту информацию? А хотя, знаешь, неважно, иди ты к чёрту! — в бешенстве заорал Стив.

— Стой! — Джулия знала, что после этого Стив бросит трубку. — Я не собиралась поливать вас грязью и упоминать серийника тоже не собиралась. Мне даже в голову не пришло, что исчезновение Адель как-то связано с этими убийствами. Но с другой стороны, может, связано? Но тогда почему вы бездействуете?

— Мы не бездействуем! — запротестовал Стив. — Мы делаем что можем. И моя команда не расследует исчезновение людей без веских на то причин. Мы разыскиваем преступников, к числу которых относятся убийцы.

— А тогда почему ты завёлся так?

— Потому что ты связала всё это в одно и уверяешь, что не писала этого. Джулия, но если не ты, тогда кто?

— Джейн, я поручила ей эту статью. А эта женщина, Маргарет, она сама к нам пришла и была так расстроена. Я решила помочь.

— Ясно.

— Но она сказала, что в полиции ей отказали.

— Не отказали, — возразил Стив, — а попросили обратиться с заявлением через двое суток. Но это её не остановило, и она всё равно написала его.

— Как? Ты что, там был, всё слышал и ничего не сделал? Но вы ведь не имеете права отказывать в розыске!

— Я пытался сказать Крису, но он… И вообще, я не сую нос в чужие дела! Он и так злится из-за того, что из-за сотрудничества с тобой жалобы на исчезновения девушек возросли. Но тебя, конечно же, это не волнует, как и то, что, по сути, это просто паника напуганных родителей!

— Да откуда вам знать, какой из этих случаев — пустые жалобы, а какой действительно требует внимания?!

— Джулия, — Стива задели её обвинения, хоть в глубине души он был с ними согласен. — Не вмешивайся, пожалуйста. Иначе мы больше не сможем сотрудничать.

— Ну и ладно! Ты эгоистичный подонок, я не стану из-за этого удалять статью и даже выпишу премию Джейн. Так что будь уверен: уже завтра первая страница газеты прольёт немного света на ваше мерзкое отношение к людям.

— Не смей! Слышишь меня, не смей!

Джулия бросила трубку, она так расстроилась после разговора со Стивом, что поддержка ей была просто необходима. Не потрудившись переодеться после работы, она так и вышла в красном брючном костюме навстречу жаркому дню, кое-как перебирая ногами на тонкой высокой шпильке по асфальту.

Белые ангелы с алыми губами — галерея была открыта, и Джулия знала, что Алекс должен был быть там. Миновав зал с фотографиями, она постучалась в белую дверь.

— О, Джулия, привет! — поздоровался Алекс. — Рад тебя видеть, не ожидал, что ты придёшь. Почему такая грустная, что случилось?

— Можно войти? — спросила она.

— Проходи, конечно!

Алекс отошёл от прохода, и Джулия вошла в маленький кабинет, обставленный мольбертами и не законченными картинами. Она присела на приглянувшийся ей стул около маленького окошка, Алекс сел напротив.

— Что у тебя произошло? — ещё раз спросил он. — Ты поругалась с Генри?

— Нет, с Генри мы виделись всего-то несколько раз, с чего бы нам ругаться, — Джулия улыбнулась, вспоминая образ своего нового ухажёра.

— Тогда чем ты расстроена?

— Ко мне сегодня в редакцию приходила женщина, у неё пропала дочь. Мне это напомнило тот день, когда я смотрела на убитую девушку, которая лежала на грязном асфальте, её глаза тогда были не закрыты и отражали в себе небо, холодное серое небо.

— И ты подумала, что это как-то связано?

— Нет, — уверенно ответила Джулия, — но всё равно девушку нужно найти.

— Полиция во всём разберётся, — успокоил её Алекс.

— Да уж, — возмущённо протянула она, — они несомненно во всём разберутся!

— А что Генри? Почему ему не рассказала?

— Он работает в отделе убийств, и к тому же со Стивом, а мы с ним поссорились. Так что Генри лучше не вмешивать.

Джулия подробно рассказала Алексу о том, что случилось. О статье, которую она не хотела выставлять в таком свете, в каком её выставила Джейн, и о разговоре со Стивом. Алекс внимательно её выслушал.

— Мне кажется, ты слишком придаёшь этому значение, — сказал он.

— Перестану, когда найдут Ювелира.

Джулия выговорилась и более-менее успокоилась. Она стала рассматривать незавершённые работы Алекса, зная, что так делать некрасиво. Но вовсе не обращать внимания на картины было невозможно, они так и притягивали взгляд.

— Ух ты! Это что, Дайана? — Джулия подошла к мольберту, где на холсте мягкими линиями выделялся контур лица Дайаны.

— Да, — чувствуя себя неловко, ответил Алекс.

— Здорово! Ей понравится. — воскликнула Джулия, разглядывая зелёные глаза, застывшие на холсте. Улыбка Дайаны — всё на картине выглядело естественно, так, будто она действительно сейчас потянется рукой к лицу, чтобы убрать с него прядь каштановых волос.

— Ей об этом знать не обязательно, — серьёзно ответил Алекс.

— Ладно, я ведь и находиться здесь не должна, пришла без предупреждения, — согласилась Джулия. — Но Дайане бы очень понравилось, — искренне продолжила она.

Алекс на минуту задумался, после чего вернулся к разговору.

— Вчера, в первый наш танец, именно так она смотрела… — с чувством сказал Алекс.

И в то время, когда Джулия и Алекс вели дружескую беседу, Дайана заполняла страницы тетради.

XIV

«…почему-то именно сегодня мне захотелось рассказать о своей жизни. Рассказать тебе через белый лист бумаги. Рассказать о своём вдохновении и о том, как я встретила его. Я не делала этого прежде, только по причине того, что находилась в вечном поиске. И эти поиски привели меня к нему, хоть я искала просто вдохновение и новые возможности себя. Думала, что буду писать, но нет — эта навязчивая идея не воплотилась в жизнь, ну, может, отчасти и воплотилась. Ах да, ты же совсем не знаешь, я когда-то хотела написать книгу, но увы, небо не одарило меня талантом писателя. Я всё ещё веду дневник — глупо, конечно, но что-то в этом есть. Недавно мы танцевали, и знаешь, закрывая глаза, я видела море… Беспокойное зелёное море… Наверное, ты поймёшь меня, как никто другой, а может, нет… Но ты должна знать, что всё это благодаря тебе! И…»

На исписанный лист упало несколько рыжих локонов. Алисия задумчиво посмотрела в окно. В левой руке она держала жемчужные бусы, которые собиралась подарить Дайане на её двадцать восьмой день рождения, который прошёл в один из холодных январских дней.

— Алисия, ты скоро? — из кухни прозвучал голос Роберта.

— Да, мне осталось ещё чуть-чуть.

«…вот ещё что, когда ты будешь читать это письмо, я буду рядом.

Твоя Алисия».

Дочитав письмо, Дайана набрала телефонный номер, оставленный в нём.

— Алисия?

— Дайана, как я рада!

— Привет, — сухо ответила Дайана. Она была в растерянных чувствах, её эмоции, скорее, походили на слабую тень воспоминаний, чем на радость или обиду.

— Встретимся? — живо спросила Алисия.

— Да, конечно, — скорее вежливо, чем радостно ответила Дайана.

— Ну тогда до встречи! Я зайду за тобой.

Звонкий голос Алисии, её искренние эмоции, всё же вернули к себе прежнее расположение Дайаны. Она ещё раз перечитала письмо и погрузилась в воспоминания, в которых понемногу оживила в душе свою былую привязанность к девушке.

— Алисия, милая Алисия.

После телефонного разговора состоялась их долгожданная встреча. Погода радовала своим теплом. Они прогуливались вдоль берега и смотрели на волны — крохотные волны, скользящие по просторам синего моря.

— Мне тебя не хватало, — призналась Дайана, — ты просто исчезла и… Я ведь переживала за тебя!

— Прости, я слишком устала от этого города, мне нужен был перерыв, — ответила Алисия и взяла Дайану за руку.

— В следующий раз, когда будешь уезжать, не пропадай. Ладно?

— О! — звонко воскликнула Алисия, — мы с Робертом решили остаться здесь, так что я теперь всегда буду рядом, я чувствую себя обновлённой, у меня нет больше потребности в том, чтобы всё бросить и сбежать.

Эту новость Дайана восприняла с радостью в мыслях и отражением абсолютного спокойствия на лице. Ей часто не удавалось проявлять свои истинные эмоции людям, так что нередко она выглядела загадочно и грустно, а иногда, наоборот, слишком весёлой либо раздражительной. Но за всем этим скрывалась неуверенность, импульсивность, частая смена настроения, внутренние страхи перед переменами, и когда они наступали, Дайана легко под них подстраивалась, но всё же… Она чувствовала этот мир, как никто другой, и, проживая в какой-то иной реальности, всё, что она могла — лишь молча восхищаться. Но она не была лишена искренности, и это было важно для неё.

— Какой же он, твой Роберт?

— Он будто дополнение меня. Те качества, которых мне не хватает, есть в нём; и наоборот — то, чего не хватает ему, есть во мне. Нам хорошо вместе.

— Рада за вас, — искренне призналась Дайана. — А как же твой солнечный мальчик? Или Роберт и есть тот самый, в кого ты так страстно была влюблена?

— Ох, мой милый солнечный мальчик… — с болью в голосе произнесла Алисия. — Всё это не что иное, как бредни моего разума, иллюзия. Той любви, о которой я когда-то говорила вам с Алексом, просто не существует. Хотя… Может, и существует, но мне пока небо не подарило эту встречу, мой Ангел Хранитель оберегает меня от такой судьбы. А ты? — оживилась она. — Как ты? Расскажи, я сгораю от любопытства.

— У меня, — Дайана задумалась, — ничего особенного. Жизнь протекает так же. Мир во мне по-прежнему разнообразный и насыщен множеством красок. А что касается моих действий — они такие же однообразные, как однотонное полотно.

— А теперь, — засмеялась Алисия, — скажи нормально. Правда, как ты?

— Всё так же: дом, работа, люди, творчество. Ничего не меняется.

— Я тебе не верю! — весело воскликнула Алисия.

— А знаешь, — Дайана посмотрела на неё, — ты права. Однажды утром, — интригующе начала Дайана, — я проснулась и прочитала письмо. Чуть позже я встретилась с его отправителем. Мы гуляли по берегу моря, нас согревало солнце и ветер нежно касался наших лиц…

— Романтично…

— Глупая, это же я о нас!

— Да, но ты будто думаешь о чём-то ещё… Или о ком-то, — Алисия сделала ударение на последнем слове. — Часто видишься с Алексом?

— Иногда.

— А знаешь, — Алисия вдруг ещё больше засияла от счастья, — мы просто обязаны вместе поужинать. Я, ты, Алекс и Роберт, и прямо сегодня, так что не вздумай увиливать.

— Я не против.

Алисия взяла руки Дайаны в свои и крепко сжала их.

— До встречи! — сказала она и оставила Дайану одну — наедине с морем и небом, наедине со своим внутренним миром, со своими мыслями.

«Бывает так, что в тишине гораздо больше чувств, чем в громком слове о любви. Но тот, кто любит тихо, обречён в молчании своём. С суровым видом пропуская сквозь себя любовь, лишь тем сильнее испытает чувства вновь и вновь… Но не заметит, как другого чувства он убьёт…»

— Чудесно выглядишь, — заметил Алекс с какой-то романтической грустью в голосе, смущённо рассматривая Дайану, которая сидела напротив него в красном платье. Её волосы развивались лёгкими волнами, а глаза ослепительно сияли.

— Спасибо, — тихо ответила она, опуская взгляд и крепко сжимая горячую кружку с чаем.

Они ожидали Алисию с Робертом. Алекс смотрел, Дайана отводила взгляд, оба молчали… Играла фоновая музыка, и внутреннее напряжение заставляло их прислушиваться к каждой ноте, к каждому звуку. Это был тот момент, когда они оба нуждались в поддержке. Чтобы кто-то скрасил их неловкое молчание своими оживлёнными голосами.

— Привет-привет! — Алисия всегда сияла, вот и теперь появилась как самое яркое и тёплое солнце на радость смущённым лицам. — Дайана, знакомься, это Роберт.

На вид Роберту было около тридцати лет. Высокий, тёмноволосый, с чёрными глазами — он покорил сердце Алисии. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности.

— Очень приятно, — последовало от Роберта.

— Взаимно. А, — Дайана обратилась к Алексу, — вы знакомы?

— Да. — ответил Алекс.

— И как давно?

— Около восьми часов, — Алекс впервые за всё время понял, как чувствовала себя Дайана. Вся эта ситуация с его сестрой была не самым лучшим проявлением дружеских взаимоотношений. — Дайана, я так же, как и ты, находился всё это время в неведении. Но сейчас мы здесь и готовы принимать друг друга такими, какие мы есть, и это важно.

— Как же я вас люблю! — расчувствовалась Алисия.

— Она много рассказывала о вас, — признался Роберт, — и очень скучала.

— Мы тоже скучали по ней и волновались, — в последнее слово Дайана вложила особо сильные эмоции. — Но теперь она здесь и никуда от нас не денется, — Дайана весело улыбнулась, — если только Алисия снова не последует по зову сердца…

«…Навстречу небесам».

Этот вечер был особо приятный как для Дайаны, так и для тех, кто провёл его вместе с ней. В этот вечер занимавшие разум мысли бережно касались души и дарили чувство свободы. В этот вечер глаза обращались к небу. В этот вечер вместо молитвы звучали слова: «По зову сердца навстречу небесам».

XV

С момента публикации статьи прошло уже несколько дней. Джейн решила взять выходной, чтоб немного развеяться, но этого было мало. По-хорошему, нужно было взять отпуск, чтоб хоть немного отдохнуть от офисной работы. Работы, которая обязывала её просиживать целый день на одном месте, да ещё потом выслушивать упрёки. За что?! За качественную работу?! Да ещё чтобы кто-то потом был недоволен её текстами! Джейн была безумна и самонадеянна, она могла интерпретировать факты абсолютно по-своему. «И что в этом такого?» Она ведь старалась для компании, вкладывала всю себя, чтобы повысить рейтинг газеты. А взамен! Та, с которой Джейн соперничала за должность главного журналиста, теперь повышает на неё тон, только для того, чтобы показать свою важность! Нет, ей это всё надоело! Ей надоела Джулия со своими вечными советами о том, как нужно работать. Эти рамки сковывали её импульсивный характер, её мыслям не хватало простора.

— Джейн, ты зачем обвинила полицию в бездействии? — вспоминала она разговор с Джулией.

— А что мне оставалось делать? Они ведь действительно бездействуют!

Джейн говорила искренне, она на самом деле в это верила. Да и сама Маргарет преподнесла всё в таком свете. Поэтому Джейн отчаянно решила добиваться справедливости.

— Нет, Джулия, ну ты сама подумай — это же неправильно!

— Неправильно прекращать сотрудничать с полицией.

— Так вот оно что? — Джейн была язвительна как никогда. — Переживаешь за своего Стива?! Ах нет, прости, за Генри!

— Замолчи, Джейн! Ты сейчас не в себе, подумай, пожалуйста, над своими действиями и словами! — Джулия сменила эмоциональный тон на серьёзный и внушительный. — И не забывай, я здесь решаю, что и кому писать! А если у кого-то есть личные пожелания, идеи либо возражения, об этом нужно говорить заранее, а не тогда, когда уже ничего не исправить.

— Это всё?! — не выдержала Джейн.

— Нет, не всё! Ты права: Стив и Генри. Но ты даже не представляешь, как они важны для нас, не только для меня. Наше сотрудничество — это больше, чем рейтинг газеты, деньги и т. п. Мы ведь действительно можем помогать друг другу. Порою обмен важной информацией может принести пользу обществу.

— Твоё сотрудничество привело к тому, что повысили тебя, а не меня, так что извини, если я не рада этому!

— Твои амбиции тебя же и погубят. Так нельзя! Мне жаль, что ты так думаешь, и больно, мы ведь…

— Что?! Ты хотела сказать друзья?! — Джейн не прекращала язвить.

— Да, — грустно протянула Джулия, — друзья. Но ты права, мы просто соперничали за повышение. Так что впредь держи свои творческие порывы при себе. Я не позволю действовать за моей спиной!

Этот разговор был на следующий день после ссоры Джулии со Стивом. Сейчас вспоминая его, Джейн постепенно стала расставаться со своей гордыней. Она понимала, что у неё характер не так прост, и сожалела о своей импульсивности.

— Что-то ты сегодня тихая, — заметил Рик.

— Да и ты не особо разговорчив, — заметила Джейн, глядя на потускневшее лицо брата. — Что у тебя случилось?

— Да так, ничего. С подругой поругался.

— Из-за подруги так не расстраиваются, — задела его Джейн. — Говори правду.

— Ну хорошо, — нервно ответил он, — из-за девушки. Так довольна?!

— Более чем. — игриво улыбнулась Джейн. — Из-за чего поссорились? И почему не помиришься с ней?

— Если честно, из-за ерунды. И я бы помирился, но она трубку не берёт уже несколько дней.

— Так пойди к ней.

— Не уверен, что она захочет меня видеть. Я ведь не должен был… не должен был… — Рик не мог подобрать слова.

— Не должен был что?

— Не должен был отпускать её вечером одну. Я ведь всегда её провожаю. Мне даже её мать звонила, спрашивала, не знаю ли я, где Адель. А мне даже нечего было ей ответить, Адель ведь после своего ухода трубку не брала, когда я звонил.

— Адель?

— Да, что тебя удивляет?

— Не знаю, может совпадение!

— Какое совпадение, ты о чём Джейн?

— Подожди, сейчас найду… — Джейн открыла ноутбук, а затем статью об исчезновении девятнадцатилетней девушки по имени Адель. В статье была фотография.

— Это она?

— Да, а откуда у тебя её фото? — удивился Рик.

— Да ты вообще новости читаешь?!

— В последнее время мне как-то не до них.

— В общем, сам прочитай и поймёшь.

Рик стал читать статью и с каждым новым прочитанным словом погружался в себя, нервничал, становился более рассеянным.

— Это я виноват, она пропала сразу же после нашей ссоры.

— Ты не виноват, — не на шутку перепугалась Джейн.

— Ещё как виноват! — ответил Рик и собрался выйти из комнаты.

— Стой! Ты куда?

— В полицию.

— Зачем? — испугалась Джейн. — Что ты им скажешь?

— Скажу всё как есть.

— Послушай, не делай этого.

— Это ещё почему?

— Ты очень подозрительно выглядишь. Понимаешь? И…

— Да мне плевать! Пропала моя девушка, и я хочу помочь найти её.

— Ты не понимаешь, — стала настаивать Джейн, — так ты не поможешь ей. Они ведь не хотят там ничего делать, им лишь бы дело закрыть! Они обвинят тебя, станут допрашивать, не поверят. Потом, сам понимаешь, они тебя в покое не оставят. А поскольку других подозреваемых нет, они даже искать их не станут.

— Ты сейчас говоришь какой-то бред.

— Нет, это действительно так, — Джейн взяла брата за руку, чтоб он не ушёл до тех пор, пока она не закончит. — Знаешь, что они сказали её матери, когда она пришла писать заявление?

— Что?! — занервничал Рик.

— Чтобы она пришла к ним через два дня. И что ты думаешь, они хоть что-то сделали за это время?! Нет! Ничего! Так что советую тебе хорошенько подумать, прежде чем куда-то идти.

— Может, ты и права, — ответил Рик. — Подождём несколько дней, и, если её не найдут, я обо всём расскажу полиции.

— Хорошо, — с облегчением выдохнула Джейн, — я узнаю что смогу, может, что-то приведёт нас к ней.

— Узнай…

Рик ушёл в странном настроении. Джейн переживала, чтобы он не натворил глупостей, а потому, одевшись на скорую руку, она пошла следом за братом, но только так, чтобы он её не заметил.

Они вошли в подъезд какого-то дома. Джейн не знала, куда они пришли, но она стояла этажом ниже, всё ещё оставаясь незамеченной. Она услышала, как Рик позвонил в чью-то дверь. Джейн вся эта ситуация показалась странной. Что-то её насторожило, но она не могла понять что.

— Это кто? — из-за двери послышался взволнованный голос мужчины: это был Джефф.

— Здравствуйте, я Рик, друг вашей дочери.

Дверь моментально открылась, а Джейн стояла неподвижно, внимательно прислушиваясь ко всему, что происходило этажом выше.

— Рик? Я тебя знаю! Ты учишься вместе с Адель.

— Да, и я хотел узнать, где она? Мы не виделись больше недели, а в последние дни до неё не дозвониться. Поэтому я решил прийти и лично у неё узнать в чём дело.

Джефф побледнел, в нём появилась надежда, когда пришёл Рик. Надежда, которая вмиг была уничтожена этими словами.

— Что с вами? — удивился Рик. — Вам нехорошо? С Адель всё в порядке, я могу поговорить с ней?

— О господи! — у Джейн защемило в груди. — Что он делает? Зачем?

Недослушав этот разговор, она выбежала на свежий воздух и, преодолевая тошноту, убралась прочь от этого места, где только что стала свидетельницей очень подозрительного обмана.

— Что он ещё скрывает от меня?

XVI

Рик держал в руке фотографию Адель — ту самую, которую он взял с книжной полки её комнаты. У девушки на фото взгляд был уверенный, черты лица идеальные, волосы тёмные до плеч. Адель выросла в любви и взаимопонимании, а потому в её глазах всегда искрились проблески мягкого тёплого света, что нравилось окружающим.

— Мне так её не хватает, — призналась Маргарет, — сказать по правде, я думала, что вы с ней были близки.

— О, — протянул Рик, — не то чтобы близки, мы просто хорошие друзья, не более.

— Но ведь она тебе доверяла!

— Да, но только не в последнее время.

— Странно…

— Да, это действительно странно. Может, она сбежала? Она мне когда-то говорила, что хочет уехать.

— Сбежала?! — удивилась Маргарет. — Нет-нет, такого быть не может! — Женщина схватилась за сердце. — Она не могла! К сожалению, не могла… Но лучше бы… лучше бы могла! Тогда с ней ничего бы не случилось. А так… Она ведь нуждается в нашей помощи, в нашей защите!

— Тише, тише! — подбежал Джефф и обнял жену. — Тебе лучше уйти, — обратился он к Рику.

— Простите за беспокойство.

Рик ушёл, оставив наедине Джеффа и Маргарет, которые были на грани срыва.

— Что-то не так с этим парнем, — поделился Джефф своими подозрениями.

— Разве?! Он был очень мил.

— Да, да, это так, но что-то он недоговаривает. Знать бы только что…

Родители Адель собирались к Крису, который спустя несколько дней решил серьёзно отнестись к делу. Крис принёс Маргарет свои извинения за то, что ранее не рассмотрел её заявление. Он потребовал, чтобы Маргарет и Джефф сообщали ему всю информацию касательно Адель и любых подозрений относительно её друзей…

Пока всё это происходило, Рик мчался по улице, словно одержимый, в сторону моря. А когда дошёл до берега, спрятался за огромными глыбами разрушенной скалы. Было ветрено и холодно, море штормило и волны заходили высоко на берег, доставая до ног юноши, который сидел на мокром песке, обхватив двумя руками голову, и рыдал, его плечи судорожно сотрясались.

— Что я наделал?! О господи! Что я наделал?!

К вечеру ветер покинул побережье, предпочитая странствовать по миру, не прикасаясь к глубинам взволнованной морской души. Кровавый закат ложился на холодное бледное лицо юноши, лежавшего на берегу. Его бесчувственное тело, будто бы застыло под угрожающими небесами.

— Он дышит! — крикнула нагнувшаяся над ним Элиза и стала тормошить Рика, чтобы тот пришёл в себя.

— Вы кто? — спросил он, открывая глаза.

— Ну слава богу! — выдохнула девушка. — Как вы себя чувствуете?! Что с вами случилось?!

— Ничего! Ничего со мной не случилось!

Рик почувствовал, что его одежда мокрая. Увидел, что находится далеко от скал, за которыми он прятался от посторонних глаз, чувствуя себя ничтожеством. Он понял, что на какое-то время лишился чувств.

— Но ведь вы в таком состоянии! — настаивала девушка. — Вам ещё повезло, что волны выбросили вас на берег.

— Послушайте, — Рик чувствовал пожар в груди. И ему хотелось бежать от этой боли и ни с кем не разговаривать, — мне, правда, жаль, что вам пришлось здесь со мной повозиться, и спасибо вам за это, но дальше я сам.

Когда Рик ушёл, Элиза ещё какое-то время стояла уткнувшись коленями в песок, немного задета грубостью молодого человека. Она провожала его взглядом. В то время как Рик сломя голову бежал, чувствуя, как его хрупкий мир распадается на части.

— Я так по тебе скучаю! Мне так жаль… Так жаль, что ты мертва. — повторял он.

XVII

— Рина, такая строчка в изделии — это недопустимо! Как я потом продам это платье?

— Мы всё переделаем! Дайана, простите, вы ведь знаете — такое у нас в первый раз.

— Да, знаю, и надеюсь, что в последний.

Дайана вернула Рине испорченное платье и уходя пожелала хорошего дня, чтоб у женщины не осталось осадка после предъявленных ей замечаний.

Дайана немного замедлила шаг: она уловила знакомые плавные движения и тонкий аромат красных роз — это была Элен. Элен медленно, но уверенно шла по тротуару, цепляя на себя взгляды мужчин. Её походка была похожа на танец, под её тяжёлым взглядом можно было забыть, что значит дышать. А ярко-красная помада на её губах оставляла следы на фильтре тонкой длинной сигареты, которую она изящным движением руки достала из серебряного портсигара.

— Вы что, за мной следите? — неожиданно для Дайаны Элен обернулась. Дайана растерянно посмотрела по сторонам.

— Я?! — спросила она.

— Да, вы, — подтвердила Элен, выпуская серый дым Дайане в лицо.

— Нет, вам показалось, я просто шла.

— А я вас помню! Вы приходили как-то в кафе. Ваш взгляд… Ни один мужчина так на меня ещё не смотрел.

— О, прошу простить меня, если я вас этим смутила, просто…

— Что вы! — перебила Элен. — Я люблю внимание, не стоит оправдываться. Кстати, меня зовут Элен.

— Очень приятно, Дайана.

— Я собиралась выпить кофе, вы могли бы составить мне компанию.

— С удовольствием, Элен.

Элен привела Дайану в свой дом, который находился на берегу моря. Золото… Мрамор… Они сидели на балконе, откинувшись на спинки роскошной мебели. Сдержанные светлые тона расширяли границы и без того просторных комнат, в которых пышными букетами стояли бархатные красные розы, заполняя всё вокруг своим ароматом.

— Фарфор, — гордо отметила Элен.

— Что, простите?

— Чашка, которую вы держите — это фарфор.

— А, — протянула Дайана, — надо же, очень красиво, как и всё, на что падает ваш выбор.

— Благодарю, — Элен игриво улыбнулась и сделала первый глоток кофе. — Как вам аромат?

— Превосходный, — ответила Дайана, стараясь смотреть в сторону моря, чтобы не задерживать пристальный взгляд на вдохновляющей её Элен.

— Вы чем-то смущены? — заметила она.

— Нет, что вы, нисколько.

— Тогда почему сейчас, когда мы пьём кофе, мило беседуем, почему сейчас вы избегаете смотреть на меня?

— О, поверьте, я смотрю! — Дайана перевела дыхание. — Смотрю на вас. Смотрю, наблюдаю, думаю, восхищаюсь, вдохновляюсь…

— Это приятно, — всё так же игриво ответила Элен. — Хоть слегка не привычно. Вы сказали, думаете? Вдохновляетесь?..

— Да, — подтвердила Дайана.

— И на что же моя персона вас вдохновляет?

— Я ждала, когда вы спросите меня об этом, — Дайана сделала паузу. — Как-нибудь я покажу вам.

— Ну что ж, я подожду!.. Сьюзен! — Элен обратилась к горничной. — Принеси, пожалуйста, красное вино и два бокала.

— Да, мэм, — ответила Сьюзен, когда подошла к ним. После чего сразу ушла, Дайана проводила девушку удивлённым взглядом.

— Каково это — иметь прислугу?

— Когда живёшь в таком доме — это скорее необходимость, чем прихоть. Но не стану кривить душой, мне это нравится, тем более Сьюзен очень мила и образованна. И в те моменты, когда мой супруг отлучается в командировки, мне здесь не так одиноко.

— Ваше вино.

— Благодарю, Сьюзен, а теперь можешь идти домой, на сегодня всё.

Сьюзен попрощалась и незаметно ушла.

— Теперь нам никто не будет мешать. Чего бы вам хотелось, Дайана?

— Я была бы рада вновь услышать ваш голос.

— Пойдёмте, моя дорогая Дайана, я с удовольствием исполню ваше желание.

Они вошли в роскошную гостиную. Дайана разместилась на кожаном кресле, в то время как изящная и величественная Элен поставила пластинку с музыкой, под которую она исполнила для Дайаны красивую и романтичную песню. Песню, которая не походила на те, что Элен пела для широкой публики… Песню, которая нежной печальной трелью прикоснулась к сердцу глубоко тронутой Дайаны.

«И лишь ветер прикоснётся к твоим губам…

И лишь ветер прикоснётся к твоим губам…»

XVIII

— Не может быть! — Джулия с широко раскрытыми глазами смотрела на дрожащую Джейн, сидевшую у неё в комнате.

После того, что Джейн услышала от брата, она не знала, куда ей деваться. Домой она возвратиться не могла, а потому она долго бродила по мрачным улицам. И когда солнечный свет сменила луна, она пришла к Джулии и обо всём ей рассказала. Просто с порога разрыдалась и бросилась ей на шею, в надежде получить поддержку. А потом… Горькая правда вылилась наружу и омрачила и без того грустные лица, словно траурной вуалью прикрыла их от света.

— Этому должно быть какое-то объяснение! — продолжила Джулия. — Я не верю в то, что Рик причастен к её исчезновению.

— Выходит, что причастен…

Джейн вдруг перестала дышать, просто замерла, погружаясь в тёмную и холодную дыру, образовавшуюся в её душе. И с каждой новой мыслью будто бросала в неё тяжёлые камни.

— Мне теперь почему-то всё больше кажется, что исчезновение Адель как-то связано со всеми этими убийствами, возможно, она очередная жертва. И если это так, тогда… О господи, Рик!

— Что собираешься делать?

— А что, есть какой-то выбор в том, что делать? — раздражённо ответила Джейн.

— Нет, — испугалась Джулия. — Нам нужно обратиться в полицию, они должны допросить Рика.

— Хорошо, — согласилась Джейн, — только не пиши об этом в газете.

— Я бы и не стала.

— Ладно.

— Вот увидишь, всё будет хорошо, это не он.

— Надеюсь, что ты права и этому действительно есть объяснение.

— Кажется, у тебя телефон звонит, — Джулия услышала, как из сумки Джейн доносилась вибрация.

Джейн достала телефон и сразу же увидела на экране худощавое лицо брата. От волнения её передёрнуло, но она незамедлительно ответила на звонок.

— Привет, Рик.

— Джейн, ты где? — взволнованно спросил он.

— Я у подруги.

— Ты скоро будешь дома?

— Не знаю, — Джейн не хотелось видеть Рика, он казался ей подозрительным. — Скорее всего, завтра. А ты что-то хотел?

— Нет, ничего.

Рик положил трубку и налил себе бокал пива. По телевизору показывали футбол, так что и занятие для него сразу нашлось. Но мысли постоянно отвлекали его, и большую часть игры Рик смотрел беспристрастно.

— Какой же я трус! — крикнул он после второго бокала и, поспешно собравшись, отворил входную дверь и вышел.

В квартире на него давили холодные стены, напоминая об одиночестве. На улице же обстановка не поменялась, было всё так же одиноко, разве что появились шансы на перемены. Перемены, которых не произошло. Он бесцельно шатался по тёмным улочкам в надежде забыться. Осознав, что ничего не выйдет, он вернулся домой. За всю ночь он так и не сомкнул глаз. Он всё пытался понять, как ему следует поступить дальше. Пытался до тех пор, пока не услышал звонок в дверь.

— Добрый день! Есть кто дома?

— Что вам нужно? — спросил Рик через дверь. — Если вы пришли к Джейн, можете уходить, её нету дома.