Бесплатный фрагмент - В потоке поэзии — 1

Первая борозда

Плуг врезается жалом без жалости

в пересохший, немой монолит,

отвердевшая почва пылит,

разрушаясь под действием тяжести.

Борозда искалечила поле,

рваной раной разделана плоть!

Предстояло ещё распороть,

раскроить сухопутное море,

где ковыль изгибался волной,

прижимаясь к родимой земле…

Многолетней, живой целине

предстояло остаться вдовой.

По ту сторону экрана

Солнце, закрытое облачным фильтром,

стрелами ржавыми падало вниз.

Мир пропитался собственным бытом,

сажей ложился, как чёрный эскиз.

Годы стремлений в невежестве диком —

всё понапрасну! Иллюзии плен

нас уводил ненавязчивым кликом

вглубь терабайтов и пиксельных стен.

Срезом реальности жили народы,

всех поглощал ненавистный экран,

тень неприкрытой и полной свободы —

райская жизнь без ухабов и ям.

Время убито, прокручены сайты,

мозгом получен волшебный экстаз!

Вновь проплывут за окном копирайты —

жизни реальной открытый показ.

Погибшей России

Оставьте могилы, оставьте кресты

давно уж погибшей России!

Несите букеты, несите цветы,

степную траву, что скосили!

Погибла, погибла, погибла страна

в руках безответственно цепких —

плакучая ива, берёза одна

и флаг триколорный на ветках…

Оставьте могилы, оставьте кресты,

не плачьте, навзрыд не рыдайте,

несите букеты, несите цветы —

Россию свою возрождайте!

От яда, от грязи, от брошенных слов,

избавьте навечно Россию!

Снимите оковы, оковы оков,

не вздумайте верить в Мессию!

Ведь снова обманет слащавая речь

приятным для сердца дурманом,

и сгинет навеки российская печь,

и даль захлебнётся туманом…

Не ошибайтесь

Под Богом ходим все, однако,

мы жизни призрачный момент

прожить пытаемся двояко —

всё ищем твёрдый аргумент!

Так что заставило стремиться,

на ложный путь поставив нас?

Возможность ищем искупиться,

отбить себе у жизни шанс.

Ошибку не исправить дважды,

что выбрано давным-давно,

хотя и сделано однажды —

второго раза не дано!

Космическая даль

Под дождём из звездопада

краткий миг казался сном,

Млечный Путь не видел взгляда,

взгляд наш видел звёздный дом!

Глаз, наполненных восторгом,

поглощённых вечной тьмой,

не забыть мне долго, долго

твой космический покой.

Ты планета в тёмной бездне,

долгожданный мой приют,

взгляд глубокий не исчезнет —

взгляд твой звёзды донесут.

Мы одни под океаном

безвоздушной полумглы,

Млечный Путь зовёт обманом,

в потаённые углы…

Поздняя весна

Асфальт усыпан клейкой почкой —

кидают сверху тополя,

под майской тёплой оболочкой

сошлись и небо, и земля.

Пропитан воздух мелкой пылью,

прогрет фасад жилых домов,

расправил гордо коршун крылья —

кружит над площадью дворов,

трава покинула могилу,

на белый свет воскресла вновь,

теряя собственную силу,

сочилась в листьях новых кровь.

Поздняя осень

Осень свежестью дохнула —

прелой пряностью листов,

в гамме красок потонула,

в яркой сочности цветов.

Приближался вечер грозный,

приходящий пред зимой —

в небе пасмурно-морозном,

занесённом пеленой,

тяжесть сизо наливалась,

наполняя тучи вширь,

быстрой поступью снижалась

за деревню на пустырь,

на бескрайние просторы,

почерневших вкруг полей.

Клин в воздушном коридоре

длинноногих журавлей

спешным взмахом пробивался

через серость пустоты,

белой галочкой держался

на пределах высоты.

Воздух в кучу собирался

от натуги, чуть звеня,

мир в печали волновался,

как без матери дитя.

Черноствольные деревья,

с облетевшею листвой,

забывались постепенно

под промёрзшею корой.

Разродилась темень быстро,

порождая, мелкий снег —

некрасивый, неказистый,

но таинственный навек!

Укрывал холодным телом:

землю, травы и кусты,

согревая, землю смелым

обещаньем чистоты.

Разошёлся бело-бело,

вольно чувствуя себя,

тишину прогнал на небо,

наслаждаясь и шумя!

Позитивное

Хорошо, когда ты беден —

голова не так болит!

Хорошо, когда ты вреден —

твоё мнение — гранит!

Хорошо, когда ты бледен —

вдохновился от Луны,

плохо только, если съеден —

зарекался от сумы.

Познание истины

Ворваться в дом, где властвует покой,

где воцарилась тишина момента,

где также всё… Над треснувшей доской

закреплена навечно изолента,

что сберегает время на часах

немного так, но циферблат удержит,

и половицы скрип в пяти шагах

перерастает в отдалённый скрежет…

Быть может скрежет половицы древней

и есть начало знания вещей?

И дом стоит не просто так в деревне?

И изолента смотрится родней?

Всего лишь поле

Поле озимой пшеницы зелёной

мягкой подушкой лежит вдалеке,

рядом желтеет другое, с соломой,

полюшко-поле в чудном парике!

Осень намочит, зима заморозит,

май приласкает, лето пожнёт.

Кучно стоят, ожидая, колосья,

скоро ли снимут спелости гнёт?

Полёт птицы

Мысль. Учащённое сердцебиение

нагнетает кровь, разносящую кислород

к напрягающимся мышцам. Выпрямление

крыльев. Отталкивание вверх и вперёд.

Отрыв. Замедление от массы. Ещё взмах.

Настройка угла маховых. Набор высоты.

Воздушный поток уравновесил. В облаках!

Свершилось познание истинной красоты

полёта…

Поломанный кран

Кран закапал — стуки в ванне,

утром точно починю!

Вновь разлёгся на диване,

«кап» да «кап» — пошло в струю.

Сна как будто не бывало,

шум усилился воды,

эхо в ванне из металла,

гул исходит из трубы.

Тихим шагом к инструменту

на балкон шагнул вперёд,

ключик взял и изоленту,

ну, а там… Да как пойдёт!

Перекрыл сначала воду,

старый краник открутил,

(новый кран купил в субботу,

всё не мог набраться сил.)

Свет играл лучом по ванной,

словно солнышко с утра!

Кран блестящий, долгожданный

установлен! Спать пора!

Новый день. Встаю умыться.

Открываю новый кран —

вверх струёй пошла водица,

устремляется фонтан —

перепутал в сонном вздоре,

кран поставил чуть не так.

Потолок просохнет вскоре.

Переделаю! Пустяк!

Последний звонок

Последний звонок. Аттестат и свобода

решать с неизвестными сложный пример.

На выбор профессия, после, работа —

нелёгкой дистанции точный замер.

Лежит на ладони одна неизвестность,

лежит на ладони родной аттестат,

уходит знакомая школьная местность

с последним звонком в безымянный закат…

Постправда

Мысли запутались в длинных цитатах

умных газет и журнальных статей:

стоимость нефти, каменья в каратах,

газопоток, уникальность идей

дремлющих лиц российской элиты,

сельские школы, гнилые мосты…

Что-то сердитый… Слишком сердитый

я спозаранку… Сплошные холсты

там, за окном, уходящим в реальность

вывесок сочных. Плевать! Карантин

нам не помеха. Помеха — банальность,

полубредовость гнетущих картин.

Снова постправда — корявое слово

(Как-то Олег мне о нём рассказал)

Что за Олег? Да не суть разговора!

Суть — недоправда, как грозный оскал,

спрятанный в линиях милой улыбки,

скрытый в чернеющих строчках газет…

Сильно приправлены чьи-то ошибки

в длинных цитатах, сомнения нет!

Светает

На каменных плитах шлифованных ветром,

омытых дождём, засверкали лучи

румяного солнца, встающего в светлом

туманном обличии. Где-то в ночи

потеряно уханье сов удивлённых,

надменных к дневному. Повержена тьма!

Лучи пробиваются в ветках зелёных,

страдание ночи, сводящей с ума

глубины ущелья, закончится эхом

паденья гранитных осколков на дно.

А там, в высоте, заливается смехом

собрание птичье в туманном дыму.

Экзамен

В институте царит тишина,

в институте экзамен вступительный —

перед будущим знак вопросительный,

оттого непомерно волнительный,

словно первая проба вина!

Созерцание собственной мысли

в раскалённой за час голове

не находит решенья во тьме,

в затуманенном страхом уме.

В пустоте все ответы повисли!

Расписные следы авторучки

потонули в формате листов,

по бумаге плывут закорючки,

и ответ постепенно готов…

1917

Развевалось красным знамя, и алел закат.

Полыхало ярко пламя сотню лет назад.

Багровели реки крови от гражданских войн.

Революции дороги привели на бой.

Бушевал народ невольный — люд страны Советов.

Принимал решенья Смольный против злых наветов.

И блестели ружья дико, стыла кровь рубином.

Для России той, великой, штык назвался сыном.

Век империи окончен, царь лежит в земле

и союз довольно прочен РСДРП! Сломлен гнёт буржуазии,

враг бежит, вопя. На прощание добили

контру до нуля. Знамя красным развевалось,

и закат алел. Юной Родины начало —

век СССР.

2300 год

Стреляли по своим… Инопланетный разум

в две тысячи трёхсотом внезапно осмелел —

послали корабли флотилии и разом

хотели на Земле устроить беспредел.

Творилось чёрти что! Мы видели впервые!

У них блестели бластеры в титановых руках,

у нас же были старые «АК семьсот вторые»,

которые собрали на Марсе впопыхах.

Сто с лишним лет назад они имели место:

кевларовый затвор и сенсорный курок,

но в том бою, внучок, мы победили честно —

мы истощили их разбитостью дорог!

— Дедуль, а говорят, их победили Штаты?

— Да нет, внучок, ты что! Они же под землёй!

В Лас-Вегасе их бункер — громаднейшая хата,

они там закопались от страха с головой!

— Вождю поклон великий! Ведь если бы не Дутин

— умнейший человек, правитель на века,

который разобрался в инопланетной сути:

«В сортирах их замочим и смоем в облака!»

— тогда мы все смеялись и выдержали битву…

Иди, внучок, играй, не думай о плохом,

а я пока слетаю на Орион за бритвой,

да заскачу на Альфа за стекловолокном.

Anti Patriot

Рвут зубами, прут руками,

да кусочек пожирней!

И в кормушку сев с ногами

стаей жирных голубей.

Не о птицах беспокоюсь,

о родной России я.

Ведь воруют, не скрывая,

набивают-то не зря

широченные карманы

Сен-Лорановских штанов.

Не увидишь в Амстердаме

расписных особняков.

Бедняков страна Россия

кормит наглых кровопийц.

А народ затравлен ныне,

пред начальником пал ниц.

Но министру с высшим чином

всё в стране разрешено:

Распилил завод — с почином!

Да-а-а, не каждому дано!

Полюбил земли кусочек

ты гектаров в двести пять?

На, держи скорей, дружочек.

Заповедник? Наплевать!

Ты умеешь очень тонко

деньги так распределить?

С федеральною программой,

надо тесно, брат, дружить!

Документооборотом

подчинённых ты займи.

Не каких-то идиотов,

а соратников найди.

Симбиозом отличалось

министерство на корню.

Для себя оно старалось

«на фиг» Родину твою!

Anti Patriot 2

Концентратом мысли забита голова —

завтра я Отчизне посвящу дела!

Сделать нужно много, главное успеть:

Два Ferrari новых сыну присмотреть,

заглянуть на дачу — строится ли дом?

Чтобы было ранчо, крыша — серебром.

Серебром не нужно, слепит всем глаза,

Станет темновато… Золотом тогда!

У жены же праздник, подарю-ка ей,

Парочку десятков, миллион рублей.

Нет. Рубли не в моде, это бывший тренд,

Доллары? Ну, вроде… Евро тоже бренд.

Надо на работу, там хоть отдохну,

снова мне в субботу ехать поутру,

по делам, в Монако, печень нагрузить,

да подумать дальше, где придётся жить.

Ох, забыл Отчизну, ничего, друзья,

сами потихоньку, только без меня.

С островов, наверное, буду я страдать,

За Россию-матушку всласть переживать!

Covid-45

Мрачные улицы ветер тревожит,

пепельной пылью бьёт по домам.

Окна закрыты… «Спаси нас, о Боже!»

— молятся люди всевышним Богам.

Чёрные тучи на чёрных деревьях

крепко увязли на несколько лет,

птицы не пели — чёрные перья

падали сверху под красный рассвет.

Воет сирена неистово громко,

город накроет свинцовый туман,

лишь бы не та «живая позёмка»

с страшным названием «Царь Хануман»!

Опыты были под строгим контролем,

вирус мутировал — знал Пентагон.

Все разработки под сложным паролем

хакер взломал под ником Сайгон,

стало известно Covid-19

там превратили в Covid-45,

лишь бы оружием грозным побряцать

этим военным, природа — плевать!

Мрачные улицы ветер тревожит,

пепельной пылью бьёт по домам.

Окна закрыты… «Спаси нас, о Боже!»

— молятся люди всевышним Богам.

Drum and bass

Кучность выстрелов в секунду

из колонок в тихий зал.

Прогремела басом смутно,

выдал drum and bass накал!

Протаранил чьи-то нервы,

истязал души кусок,

и остался в зале верный —

остальные наутёк.

Drum and Bass не равной силой

сбил попсовенький мотив,

что красоткой говорливой

плакал песней про прилив.

Drum and Bass-а звуки жёстче,

чем ударная волна,

оставляли только клочья,

а сознание едва.

В клочья психику взрывали,

выносили на погост.

Низкой, басовой вуалью

накрывали в полный рост.

Забывчивость

А мы живём… Не нужно состраданий…

Забылся дочиста израненный Беслан,

забылось всё… Количество страданий

не превышало — семьдесят в стакан…

И кто дерзнул? И кто впитал душою?

И кто из вас сказал за упокой?

Не надо… Всё! Я ничего не стою…

И вы не стоите… Не стойте над душой!

Алкогольная зависимость

Стоят на витрине бутылочки разные —

напитки в них крепкие, разнообразные!

Красивой наклейкой закрыто стекло.

Сделает жидкость дело своё!

Купил пузырёк — с удовольствием выпил,

(спиртом пустоты в теле насытил)

Как хорошо и прекрасно вокруг!

«Может за сотню, у бабушек, с рук?»

…Шатаясь, вразвалку, приходит домой.

Утро сияет. Еле живой

с дрожаньем проснулся и боль в голове,

сердце стучит и пылает в огне.

Глаз приоткрыл. Спутанным взглядом

видит бутылку, стоящую рядом.

«Как мне терпеть несносную боль?»

Опохмелился… Чрезмерно и в ноль.

Месяц прошёл: нет денег, жены,

в дырах, на стуле, повисли штаны,

вновь голова… разбита посуда,

банк присылал: «Просрочена ссуда!»

Звонили с работы раз тридцать пять…

Может быть, хватит, друг, выпивать?

Проза поля

Дядя Витя стишки не читает,

дядя Витя на тракторе прёт

и от пыли всё время чихает,

и вспотевшую голову трёт.

Культиватор прицепит на поле,

гидравлический шланг привернёт:

— Не пойму, нет давления что ли?

Иль давление шланги мне рвёт?

В поле жизни написана проза,

в борозде воскрешеньем ростков,

где дурманят упавшие росы —

дяде Вите не нужно стишков.

Весеннее обострение

Весна щекочет обостреньем —

раствор с иглы течёт слезой,

заряжен бодрым настроеньем,

влечёт меня весенний зной!

Гнетёт сегодня атмосфера

и неполадки вновь в мозгах,

стою у психодиспансера

на полусогнутых ногах.

— Я не дурак, а просто болен,

никак смириться не могу,

что жизнью вовсе недоволен,

зажат я тяжестью в углу!

Не посчитайте идиотом,

тот профиль принятый, не мой,

с Иудой тем, Искариотом

не предавал я образ твой,

не шёл по тропке сожаленья,

покинут обществом давно.

Недуг поддастся излеченью —

врачами твёрдо решено!

Я не был буйным, не бросался,

кусая скучную толпу,

лишь приседал и наклонялся,

а может, всё-таки, спою?

И в голове играет песня

Любе, по-моему, «Атас»,

раствора просто чудо-действо —

психоделический экстаз!

В носу конкретно зачесалось —

работу начал препарат!

Случайно, вроде, показалось,

шли строем тысяча солдат?

(Весенний бум у психиатра,

медбрат запыхался давно.)

Вот «Ауди» проехал «Кватро»

в одно открытое окно.

В палате тихо плачут стены,

— Я не дурак — болею я!

Грозит куренье эмфиземой —

бросайте, милые друзья!

Где же ты

Проснулся утром ранним я,

но нет поблизости тебя,

как горько это осознать,

когда разорвана тетрадь

судьбы. Печальный эпилог

сменяет жизнь на монолог,

и шорох вырванных страниц,

гонимых ветром. Сотни лиц

мелькают бурно за окном,

но не узнаю ни в одном

твою трепещущую страсть

и глаз уставших боль и власть,

зрачка карат и губ помаду,

духов цветочных аромату

привык я сильно. Где же ты?

Герой нашего времени

На мягком диване разлёгся мужчина —

крепкий по виду, скажем, детина,

взглядом беспечным в точку глядит

в «плазму» метровую — взяли в кредит!

Он не работает целыми днями,

только диван протирает костями!

Мама пришла с суток с работы,

много у женщины дома заботы:

то постирать, то сготовить, помыть,

сына любимого надо ж кормить!

Утром жена понеслась на работу,

чуть опоздала, в эту субботу

сильный прошёл по стране снегопад…

Гуманность

Гуманность, честность, доброта

— главное здесь правило!

Поступай с другими так,

чтобы было правильно!

Но обдумав всё, решай,

помогай ты людям,

дай совет и успокой

— он ведь им так нужен!

                         1999 год

Жалеющие

Вы жалеете бездомных, голодающих собак?

Да от сердца, не притворно! Позже ходите в кабак,

яства кушая изящно, жизни, радуясь в ответ,

но на деле всё печально — ненавидите вы свет.

Осудили мигом нищих:

— Виноват, мол, в этом сам!

И работу он не ищет — алкоголик, быдло, хам!

Мы же крови благородной любим кошек и дворняг,

человек, пускай, голодный. Нам не важно. Всё пустяк…

Незатейливо надменно превратились вы в зверей,

под личиной непременной в вас бушует тот злодей!

Жестокий мир

Мир современный жестокости полный —

это не ад — человека дела.

В злобе людской беспощадно упорный,

как же ты носишь безумцев земля?

Лена спешила с утра на работу

быстрой походкой вбегая в метро,

ей не хотелось ехать в субботу,

но руководством так решено.

Железом стучали колёса о рельсы,

старый вагон пробегал в колее.

В сумке лежали сладкие кексы,

(Подруга работала в местном кафе.)

Выйдя на станции, Лена зевнула,

в офис направилась, парк миновав,

что-то домой как-то странно тянуло,

она постояла, шарф развязав.

…Вспышка внезапная — боль в голове,

упала на мокрый в листве тротуар,

видела плохо, словно во сне,

в окнах бушующий, страшный пожар.

Громкие звуки трёх неотложек

хрипы глушили и стоны людей,

с неба посыпалась тысяча крошек,

Лена услышала:

— Люди, скорей!

Встать попыталась — не было силы,

кровь побежала по левой щеке,

мрачность в сознание тихо ложилась —

чувства лишилась от боли в руке.

Вроде очнулась: белые стены,

рядом сидит молодой человек,

пластырем клейким залеплены вены,

всё монотонно, похоже на снег.

Парень вскочил, за руку хватая,

— Лена, родная, как ты?

— Врача!!! —

бегала быстро сестра молодая,

кнопкой на пульте нервозно стуча.

— Всё хорошо. Обошлось. Слава Богу!

Выжила чудом! — плача сказал, —

взрывом разрушило: офис, дорогу,

много погибших и кто пострадал!

Врач произнёс:

— Сотрясение мозга,

сотня на теле осколочных ран.

Вам повезло! Знаете, просто…

Да. Это факт! Никакой не обман!

Что же за мысль у того человека

ядом блуждала, бросая на грех?

Тёмная сущность нашего века,

что ты за демон такой, человек?

Журналу «Приокские зори»

Пятнадцать лет — достойное начало,

но краткий миг в пучине вековой!

Журнал из слов и слово зазвучало

приокской, полыхающей зарёй!

На белый лист ложится жадно проза,

поэзия трепещет на листах,

статья — публицистическая роза

и очерк, разносящий в пух и прах!

Как благородно то, что в этом мире,

зажатом и насыщенном молвой,

возьмут журнал и в старенькой квартире

увидят свет словесный и живой!

Стеснение

Знак любви — сердец страдание,

слов немое запинание,

взгляд потупленный и краска

на щеках румянцем… Сказка!

Играем чувствами

Забудь любовь, не можем мы

предаться сладости судьбы.

Увы, не станешь мне родной,

родной мне будущей женой.

Играем чувствами легко,

творим, не понимая, зло.

Влюбляем мы друг друга вновь,

Так может это — есть любовь?

Напрямую о стране

Нефть качают, пилят лес

— щепки с низа до небес.

Километрами вагоны,

тентом крытые фургоны

на границе пропуск ждут…

Четверть века с тех времён

вот прошло. Распался он.

И страна сейчас другая,

но народу дорогая

сердцу милая страна.

Сырьевая же игла

в венах Родины увязла.

Знают многие прекрасно —

нет развития в стране,

лишь торговля на коне!

Магазин, киоск и ЦУМы,

гипермаркеты и ГУМы,

ярмарки, склады, базары,

свет назойливой рекламы —

так страну мы поднимаем?

Но заводы закрываем…

Ждём сейчас мы чудо-нано

и, представьте, без обмана,

даже здесь не обошлось!

Что случилось? Что стряслось?

Четверть века пронеслось…

Да. Страна сейчас другая,

но народу дорогая

сердцу милая страна.

Новый год

Новый год, новый год,

сколько счастья и хлопот!

Ну, зачем же Новый год

мы встречаем грустно?

Нужно радоваться нам

Новый год для счастья дан!

                                  1998 год

Один день Анатолия Арестова

Проснулся. Сигарета. Кофе.

Умылся. Ноутбук — стихи.

Оделся. В зазеркалье — профиль

— нормально. Натянул носки.

Подъезд. Дорога на работу.

Больница — там устроен я.

Метла. Ведро. И на охоту:

Окурки, банки… Дворник я.

Обед. Домой. Стихи в «иннете»,

рецензий поиск, кто зашёл —

в своём тщеславном кабинете…

Тринадцать — час. Ну, я пошёл.

Метла. Ведро. Крыльцо мету.

Поток людей ломает двери.

Строка пришла. Мету, мету —

забиты пылью серой щели.

Конец. Домой дорога слаще!

Вот ужин. Сигарета. Чай.

Чернеет монитор блестящий —

ну, виртуальный мир, встречай!

Письмо к любимой

Привет, подруга дорогая,

прочти, пожалуйста, письмо!

Я без любви твоей сгораю,

с тревогой жду, смотря в окно,

потерян для беспечной жизни,

ослаб под вихрем суеты,

Кулак сильней от боли стисну,

ведь боль с печалью — это ты.

Никто не дорог мне на свете,

ничто не держит на земле,

нуждаюсь сильно я в «привете»,

какой с улыбкой скажешь мне.

Обняв за талию покрепче,

не выпуская целый день,

и вместе сделается легче

одна, сплошная наша тень.

Не рви безгрешную бумагу,

виновна вовсе не она,

не подвергается лишь страху

бумаги белая кайма.

В ночи терзающие силы

и тяжесть мысли в голове,

любви заточенные пилы

и жажда только о тебе!

Рискнул и очутился в бездне

любви наполненной росой,

и в счастье, радости, болезни

из глаз твоих, но не слезой,

а блеском огненным и страстным,

душе простившим глубину,

порыв любви не стал напрасным

и в том я чувствую вину!

Подарок жизни или ошибка врача

Водку мужик неделю хлебал —

пил, снова пил, ни ел и ни спал,

после пропущенной рюмки второй

на пол свалился еле живой,

мирно прижался меж полом и сеткой

(Видимо сон приснился с соседкой!)

Так пролежал он на правом боку

сутки-ли, двое-ли в пьяном бреду.

Миг осознания жадно проник

сквозь алкогольный, похмельный родник.

Долго смотрел на пустое пространство,

глазом сканируя хаты убранство,

с лёгким движением силился встать.

Нет. Невозможно. Прижала кровать!

Дёрнулся влево, дёрнулся вправо —

вот и нашлась на кроватку управа!

Лёг на живот, измождённый и злой,

(Больно ударился он головой.)

Прочная сетка — советская сталь

быстро излечит тоску и печаль!

Рядом красавиц-столик с питьём,

видом своим приглашает: «Нальём?»

Бодренько встал, дошёл до стола

в стопку налить, да подводит рука!

Нет ни движения, пальцы немы,

мышцы зажаты, за-щем-ле-ны!!!

Вот и допился — разбил паралич!

Вас поздравляю, товарищ Кузьмич!

Страх пробирал до дрожащих костей.

Быстро в больницу! В больницу быстрей!

Мигом навёл привлекательный вид,

да и прогулка немного взбодрит!

…В старой больнице лежал индивид —

нервы зажаты, конечность болит,

словно простился он с правой рукой,

врач прописал полный покой.

Месяц лечения — нет улучшений,

вроде и нет никаких ухудшений!

Выписан вскоре такой индивид,

справка имеется — он инвалид!

Суть сей истории — явная ложь —

твёрдой рукой поднимает он нож,

чтобы отрезать к рюмашке сальца…

Он инвалид, не поймать подлеца!

Подарок от сердца

Подарили мне духи в дорогом флаконе,

из Италии везли, прям от Берлускони.

Мне сосед навеселе преподнёс внезапно:

— Твоей доброй, друг, душе, будет, брат, приятно!

Я подарку просто рад! Рад неимоверно!

И назвали меня «Брат!» — родственник наверно?

На одной из полок им приглядел я место,

буду хвастаться родным из какого теста!

— Посмотрите, я богат! Вот парфюм известный!

Превосходный аромат, стойкий и чудесный!

Но на следующий день, ближе так, к обеду,

постучались в мою дверь — я открыл соседу.

— Извини, конечно, брат, случай необычный,

но верни парфюм назад — стойкий, заграничный.

По ошибочке тебе я подарок брату

подарил навеселе, право, был поддатый.

Ты, браток, мне по душе, он — семейной крови,

извини, конечно же, стыдно мне до боли…

Я отдал без лишних слов, с внутренней досадой,

банку масляных духов, льющихся усладой!

Производственная травма

Придавил на днях я палец —

всю фалангу раздробил,

напугался, словно заяц!

Кровь бежит и нет уж сил.

Скорым ходом на автобус —

в пункт, где травмы лечат все.

Ехал, ехал, словно глобус

пересёк уже вдвойне.

Врач в халате смотрит строго:

— На рентген давай иди.

Ты к медведю, что-ль, в берлогу,

сунул палец той руки?

— Нет! — ответил, — Травма эта

— мне линолеум упал

целой массою брикета

прям на пальчик и попал!

Суть истории правдивой —

врач не дал больничный лист!

— Ты, по-моему, ленивый!

Знаешь, это всё — каприз!

Обратился вновь к хирургу

по другому месту я —

операцию на руку

перенёс, мои друзья!!!

Факт истории реальной

ощутил я на себе,

кто-то служит верой, правдой,

кто-то так, навеселе.

Безразличие, ребята,

поражает и гнетёт —

он же клятву Гиппократа

дал ответственно, а врёт?!

Да. Не будем углубляться

мы в гуманность и мораль,

но не нужно, люди, клясться,

если клятва лишь вуаль!

Пароль для мира

Построен мир для нашей плоти,

для лёгкой прихоти слепой.

Никто, наверное, не против

настроить мир под свой пароль?

Мечта мгновенно исполнялась,

что неприятно — стороной.

Мечта людей всего лишь слабость,

вот шарик сдвинуть бы земной!

Забили солнце бы фанерой,

в июльский день, когда жара,

зимой с морозною премьерой

сожгли фанерку бы дотла!

Настроен мир под наши плоти,

теперь у каждого пароль.

Зачем нужны болезни вздохи

и удалили мигом боль.

Теперь займёмся мы Вселенной,

иных найдём себе существ.

Но их пароль настолько верный —

они пройдут Землян окрест.

Предостережение самоубийцам

Стоишь над пропастью и дремлешь,

за мир держась одной рукой,

лишь иногда ты мысли внемлешь,

но демон шепчет за спиной,

слабеешь с каждою минутой,

теряешь жизни яркий свет,

грехи сжимают — чуешь смутно,

зияет пропасти привет…

Вперёд ли выберешь дорогу,

свободу чувствуя, летя?

Назад шагни, взывая к Богу,

спасёт родимое дитя!

Зовёт зловещая стихия:

— Шагни, полётом насладись!

Бесстрашен ты, но демон крылья

не даст. Не слушай. Берегись!

Санкции

— Санкции ввели России!

Всё! Погибнет русский ныне!

Нечего им будет есть,

поумерят свою спесь! —

знают власти США,

Трампа тонкая душа

засияет от восторга:

— Никакого с ними торга

впредь и дальше не вести!!!

— Друг наш, Дональд, ты прости,

твои санкции полезней —

экономики болезни

мы подлечим… С каждым днём

с новой силой мы начнём

развивать «сельхоза» сферы!

Нет чудесней атмосферы

для подъёма АПК!

Нелепый скандал

Сегодня поругались на беду,

я произнёс не то, что ожидала —

по улице морозной вновь бреду

но сердце режет огненное жало.

И злость и ужас повели меня,

холодной пустотой дурманя —

от ссоры шёл, от жаркого огня,

любви потушенное нами пламя

держалось тлея, чуть дымя,

на фитиле судьбы безликой.

Кто виноват? Конечно я! —

одна лишь мысль казалась дикой.

Хочу забросить всё на этом свете,

напиться вдоволь и залить тревогу,

а ссора заключалась в blend-a-mede,

что крышкой вдруг поранил её ногу.

Забыл я закрутить. И что?

Попала в ванну? Ничего, бывает!

Вдруг вспомнила то чёрное пальто.

Да, не купил! За что меня карает?

Сказал про деньги, что у нас их нет,

мы не настолько, милая, богаты.

Д-а-а, спорить с женщиной не грех,

они поспорить, кажется мне, рады.

На улице морозной стынут мысли

и злости бывшей, в прочем-то, и нет.

Не виноват — в широком скажем смысле!

На кухне. Да. Включила свет.

Прохладней стало, поднимусь домой

— Прости меня! — скажу, — послушай!

Ответом будет:

— Брось ты, дорогой,

садись за стол, горячего покушай!

Семейная сцена

Действующие лица

Муж

Жена

Сын

Тёща

Действие происходит в одной из типовых квартир

Явление 1

Зал. Муж гневно рассуждает, жестикулируя.

Жена бегает из зала на кухню с полотенцем.

Муж

Как надоела снова ругань,

Скандалы, плачи, вопли, крик.

Нельзя найти спокойный угол,

Разбил мне сердце нервный тик.

Жена

Разбил тебе? О, Боже, мой!

Да ты любого доведёшь.

Твоей являюсь я женой,

И знаю точно — это ложь.

Муж

Всегда одно и потому,

Зачем устраивать скандал?

Никак такого не пойму,

Всё до копеечки отдал.

Жена

Отдал? И сколько? Посчитай?

Муж

Семь тысяч восемьсот рублей!

Жена

Устроить можно пир и рай!

Муж

Но больше нет! Возьми, убей!!!

Жена

И как мы будем жить, родной?

На этот горе-капитал.

А может в омут с головой,

Чтобы никто про нас не знал?

А сыну в школу на коньки?

Кредит заплатит кто за нас?

Муж (ложится на диван)

Иди у маменьки спроси.

Жена

У мамы?

Муж

Да!

Жена

В десятый раз?

У мамы просим на бензин,

У мамы сыну на костюм,

У мамы банк иль магазин?

Муж

Подумал я. Пришло на ум.

Жена

На ум пришло? Да лучше ты,

Займись ремонтом старых труб.

Из крана льёт поток воды,

А он разлёгся, словно труп!

Муж (вскакивая с дивана)

Меня хоронишь? Вот жена!

Дождался, милая моя.

Ты злая, просто сатана,

И жить так больше нет, нельзя.

Жена

Нельзя? Долой! Иди к своей,

Кому ты покупал цветы.

Муж

С того момента сотни дней —

Прошло, но вспоминаешь ты.

Жена

Постой! Постой! Я виновата?

Он изменил мне за спиной,

Должна я мягкой быть, как вата,

Глухой, да впрочем и слепой?

Муж (в сторону)

Начало значит впереди,

Теперь погибели лишь жди.

Жена (с мокрыми глазами)

Как признавался он в любви,

И верным клялся быть до гроба.

Сегодня с грязью сапоги,

Отбил у самого порога.

Рабыня я! Стираю, мою,

Варю на стол десятки блюд.

но для него гроша не стою,

Неблагодарный ты… Верблюд!

Муж (гневно)

Верблюд? За что? Да как ты смеешь,

Кормильца дома так назвать?

Жена

Кормильца? Что? Да ты умеешь,

В носу лишь пальцем ковырять.

Муж

Ну, хорошо. Раз так, не буду,

Обедать, ужинать. Бойкот!

Жена

Но за собой помой посуду,

А то всё бросит и уйдёт.

Сын (возвращается из школы)

Привет, мамуля!

Жена (она же мать)

Здравствуй, сын!

Мой руки и садись за стол.

обедать будешь ты один.

Муж (из спальни)

Держите. Вот вам. Снова гол!

Сын

А папа?

Жена

Ну его. Поест.

Сын

Ругались?

Жена

Так. Да как всегда.

Ну, что? Пятёрочки-то есть?

Сын

Сегодня только лишь одна.

По географии доклад,

Про наше озеро Байкал.

Учитель, знаешь, просто рад,

Никто такого не писал.

Жена

Вот, молодец! Учись, сынок!

Стремись, поставив в жизни цель.

Коньки купить в какой нам срок?

Сын

Да, через несколько недель.

Рублей по двести на цветы —

В подарок классной. Юбилей!

Жена (в сторону мужа)

Подарок классной. Слышал ты?

Муж

Пятьсот рублей?

Жена

Ты что, глухой?

По двести надо.

Муж

Нет, постой!

Засада!

А раньше было всё бесплатным:

Кормили, словно на убой,

Сейчас всё деньги, деньги…

Жена (гневно мужу)

Ладно!

(обращается к сыну)

Возьми колбаску мой родной.

Явление 2

Муж в спальне у телевизора,

сын за компьютером.

Приходит тёща.

Тёща

Сериал смотрела новый,

Что за чудо, вот игра!

И актёр — мужик суровый,

Остальные — детвора.

Загляденье мелодрама,

У актрисы платье — шик!

Муж её. Ты знаешь?

Жена

Мама!!!

Тёща

Ух, здоровый же таджик.

Жена

Поругались. Денег мало,

Заплатили за кредит.

Тёща

Если б бегала орава,

Пятиклассник вон сидит.

Ребятишек раньше уйма,

В каждых семьях до пяти.

Вот была бы точно сумма,

Что за век не нагрести.

Получили вы зарплату —

Где? Потратили уже?

Жена

Оплатила я квартплату,

И на нашем этаже —

Долг вернула тёте Любе,

Занимала на пальто.

Тёща

Занимать-то каждый любит,

А своё иметь, не то?

Жена

Да с зарплатой вновь задержки,

Отдают, но по частям.

Получаются издержки,

Снова ругань, шум и гам.

Тёща

Пусть уволится с работы,

И на вахту: север, юг.

Жена

Вахтой? Он? Да что ты, что ты.

Ездил, помнится, в Устюг,

Но потом звонил чрез месяц —

Денег нужно на проезд.

Восемь тысяч или десять,

Вахта — это, знаешь, квест!

Тёща

Разбирайтесь лучше сами,

Быть виновной не хочу.

Как проблемы: к маме, к маме.

Огород вскопать — ищу!

Приходи. Подкину денег,

Ох, должны вы, право, мне!

Жена

Отдадим.

Тёща

Да как же. Верю.

Рак лишь свистнет на горе.

Явление 3

Тёща ушла, сын на улице,

муж в спальне читает смс и кричит жене

Муж (радостно)

Всё зачислили на карту!

До копейки. Молодцы.

Обещают к концу марта,

Мы подчистим все хвосты.

И заказ поступит новый,

На завод конкретно наш.

Да-а-а, директор-то бедовый,

Но мужик отличный. Даш?!

Слышишь новость-то какая?

Жена

Не глухая. Подожди.

Ты сказал я злюка злая?

Муж (обнимая)

Ну, прости меня, прости.

Жена (улыбаясь)

Ладно милый верблюжонок,

В банк зайдём и магазин.

У друзей позлее жёны,

Вон какие. Ты один —

Без моей заботы сгинешь.

Муж (заигрывает)

Ну, прости?

Жена (с улыбкой)

Иди, иди.

(оборачивается и видит во что он оделся)

Ты совсем что-ли не видишь,

Куртка старая. Сними…

Очередь

Очередь росла в длину и вширь

скомканной толпой из курток.

Самолюбованья вбили штырь —

место заклеймили. Пару суток

могут простоять, топча крыльцо,

чёрными подошвами проклятия —

всё ни этак, всё опять не то!

Нет в стране единого понятия

правильности меры и вещей,

сущности, концепции. Старания!

Двери распахнулись. Кто быстрей!

Очередь не знает сострадания!

Случай на Крещение

Однажды зимой на праздник Крещенья

спешил я с работы злосчастной домой.

Метель разыгралась. Мела без сомненья:

кружила, ворчала и била рукой.

Держался я стойко, упрямился силой,

в коленях болело (устал, хоть убей)

смотрю, по дороге, бумажечкой синей

навстречу мне гонит две тыщи рублей!

Глаза прослезились, утихли колени,

незримая сила толчок придала…

И вот засинели российские «пени»

в замёрзших руках — это Богу хвала!

Танец

И. А. Бунин

«На окне, серебряном от инея…»

На окне, серебряном от инея,

в быстром танце закружился тонкий луч,

смело прикасаясь к каждой линии

на мгновенье пропадал в движенье туч.

Иней завораживал недолго —

плавился от танца на стекле,

маленьким подобием осколка

скрылся в безымянном уголке…

Холодильник

— Хранитель еды, беспощадный и строгий,

кухонный житель, богатый купец,

прямо ведут, не петляя, дороги

к статной фигуре твоей, удалец!

Может накормишь, родной, спозаранку?

Может холодным туманом дыхнёшь?

В каплях, замёрзшую, старую банку

с свежим рассолом под утро нальёшь?

Ты охраняешь голодных и сытых,

ты защищаешь от смерти людей…

Ты холодильник с дверью закрытой —

добрый спаситель, коварный злодей!

Шизофреническое

Толстый шланг, набитый зерном, в конвульсиях.

Рецепторы зла любуются стёклами

взглядом холодным, глотая эмульсию,

с крупными вставками жизни, но блёклыми

стали углы современного мира.

Крепкое слово отныне «цикличность» —

замкнутость водопроводных систем.

— Ира!

Ты ненавистная эгоцентричность!

Рельсы строгостью металлической льнут

к высоте… Океан в песчинки одет.

Соя, горох, фасоль — бобовые! Нут?

Цвет сочный на экране типа OLED…

IPhone

В руке iPhone десятый (не последний!)

в глазах туман от страсти обладания —

американский бренд для вдохновений —

обгрызенное яблочко страдания.

А вдруг сломается? За восемьдесят тысяч?

Вдруг потеряется иль просто украдут?

Не получить налоговый вам вычет

и не вернуть стивджобсовский сосуд.

iPhone десятый — стоит ли стремится?

Отдать последнее за вычурный предмет?

И снова крутятся безумной вереницей,

и вновь дают таинственный обет.

Стремление в никуда

А мы стремимся, не жалея силы,

всё боремся за что-то, вопреки,

наступим вновь на грабли или вилы

и проклинаем, право, дураки

а мудрость там, где проще и светлее,

где отчий дом, где звон колоколов,

И кто-то будет прав, а кто правее

мы не узнаем тупостью голов!

Автозак

Дорога покрышками сглажена в зеркало,

колёса несут многотонную вещь

с людьми у которых судьба исковеркана,

с людьми для которых работа — стеречь.

Везёт автозак в долину лишения

свободы от мира, в закрытый мирок,

везёт автозак, собирая прощение,

прощая всех пылью российских дорог…

Алчность поэта

Поэты пишут ради строк,

(играя часто просто в рифмы)

про всё на свете. Он игрок!

Из под пера выходят мифы!

Реальность он украсил словом

и музу вызвал погостить,

и под пером весь мир изломан,

и черновик исполосован,

и просит нас его простить…

Аналогов нет

Аналогов нет российским дорогам,

плата бюджетникам, как перед Богом

честные души казённых палат.

Аналогов нет! Кто виноват?

Светлой культуры история мощная,

твёрдость незыблемых классиков прочная,

кинематограф множество лет…

(впрочем, снимает, впрочем, и нет)

Наше село расцветает бурьяном,

кто же поможет бедным крестьянам?

«Год урожайный!» — подводят итоги.

(площадь большая, вы, демагоги!)

Деньги — селу, оно претендент!

(как оказалось аналогов нет)

Аналогов нет в машиностроении!

(мы же не хуже! Они просто гении?)

Аналогов нет, ничему, всё o’key,

(неплохо играем даже в хоккей)

Параллель времён

Купец пересел на крутой внедорожник,

барин в коттедже барыню жмёт,

только холоп своей жизни заложник

«Водочку льёт — водочку пьёт!»

Тройка лихая сегодня не в моде

(мало лошадок и время не то.)

Ваше высокое, тьфу, благородье —

так и осталось главнее всего.

Сотнями лет чин закалялся,

ранги росли, как трава-лебеда,

только холоп на заводе старался,

водочку пил и смывалась беда…

Арктическая пустыня

Археологи бурили в трёхметровом слое льда

глубочайшую из скважин — будет чистая вода.

Континентом вечно мёрзлым занимаются ни все:

кто-то холода боится, кто-то нынче в стороне!

По арктической пустыне злые носятся ветра,

но работа есть работа — археологи — братва!

Крепко сложены ребята и одёжка греет торс,

невозможно отморозить да и высморкать им нос.

Леденящее созданье — сверху, снизу снова снег,

угнетающий сознанье: «Ты, зачем здесь, человек?»

Лишних слов не скажешь, право, и работа не кипит,

режет холод суть кинжалом, а работа лишь парит.

Храм архангела Михаила

Архангела Храм Михаила

фундаментом прочным стоит —

святая небесная сила,

Рубцовска священный гранит!

Он накрепко врос в нашу землю,

касаясь блестящим крестом

сердец, что небесному внемлют,

людей, осеняя, перстом.

Бежать по дороге

Бежать по дороге к ветру лицом,

пред небом святым упасть на колени,

услышать далёкий в селе перезвон,

уснуть в мягком лоне душистых растений.

Приятная нега, томящая грудь,

в сознание льётся прохладным потоком,

душе невозможно, увы, отдохнуть,

но справиться можно с щемящим пороком.

Забита душа до предела страданием,

покрыта душа ради жизни парчой,

один перезвон прозвучит упованием,

травы степные станут свечой.

— Очисти мя грешного, степь, умоляю!

Сотки ради жизни моей полотно

своими цветами, что с краешка рая

душистым незлобием смотрят в окно.

Без совести

Надрывалась душа криком в пропасть —

пропадать не хотела душа,

повреждённая временем совесть

ведь когда-то была так чиста.

В чём же дело? Таинственном роке?

Что бросает людей за корму

в море жизни, где правят пороки —

Богу Господу знать одному!

Совесть скорчилась, словно больная,

воспалилась душа ей в ответ,

Разрывалась, в пропасть слетая,

та, которой в помине и нет!

Безнадёжность упавшего снега

Снег упал безнадёжностью белой

на безвыходность серых дорог,

разбежавшихся вправо и влево

и пришедших на чей-то порог,

где семейное счастье согрето

огоньком побелённой печи,

в милый дом, где румяное лето

с тёплым чаем жуёт калачи.

Безнадёжность упавшего снега

улеглась на любимый порог,

он устал от гнетущего бега

и под утро, с надеждой, промок…

Безразличие

Меня пугает безразличие людей,

ни зло и ни добро, оно нейтрально.

Заложником становишься её идей

и понимаешь: «Всё это нормально!»

Везде найдётся золотая середина,

и минус, плюс, и, безусловно, ноль,

но безразличия гнилая сердцевина

душе несчастной причиняет боль.

Да, не сейчас и не одним моментом,

с теченьем времени наступит тот предел!

Цель безразличия довольно незаметна —

от человечности оставить лишь пробел.

Белое несчастье

Зеленью свежей одеты берёзы,

тучи плывут, словно слитки свинца.

Выпадет снег и весенние грёзы

вновь заморозит источником сна.

Вдруг замолчала в кустах горихвостка,

песни тревожной сбился мотив.

Снежные хлопья, увесисто хлёстко,

жадно посыпали, сад поглотив.

Белым несчастьем напудрены крыши,

травы лужаек пригнулись в ответ.

Холодом зимним нечаянно дышит,

тот одуванчик, что вышел на свет.

Снег не задержится, душу печаля,

тает на солнце, водой увлажнив,

зелень ростков, долгожданного мая.

Чудной природы весенний порыв!

Белый профиль

Белый профиль старого сада

зелень точками скинула вниз,

от зимы оставалась награда —

переломанный снегом карниз.

Снег ушёл через поры, что в почве,

всё расстроила чудо-весна,

заменила, бесстыдница, почки

на горящую зелень листа.

Старый сад, где рябина и вишня,

где беседка под дубом стоит

обнимала весна, но излишне,

снег заплакал с небес, паразит!

Он проститься забыл и спустился —

забелил на прощание сад

и растаял, но с садом простился,

понимая, что он виноват…

Берёзовый ВПК

Затянулись берёзы дымком

из сигары-трубы на заводе,

приподняли листву и на взводе

черноту удалили плевком —

размягчённую сажу дождями,

сернокислыми плюнув солями,

облегчённо клонились кивком.

Потемневшая корочка веток

кочегарным пропитана ядом,

черноствольным красуясь нарядом,

раскидала берёзонька деток.

Не взойдут молодые берёзки —

погибают в растворе извёстки

на заводе по сбору танкеток…

Беседа

— Нет. Неправда. Все мы люди!

Изменился только нрав.

Прав не тот, кто право судит,

кто не судит, тот и прав.

Доверять мы разучились,

словно волки скалим пасть,

жить решили в новом стиле —

деньги — главное и власть!

Власть — защита слабых духом,

не естественная роль.

Наркотическая штука —

над людьми иметь контроль.

Чем масштабы грандиозней,

тем стремительнее взлёт,

Аморально-грязно-грозный,

правда, временный полёт.

Власть съедает человека,

деньги душат гуманизм,

как сжигает ипотека

молодого оптимизм.

Нет. Неправда. Все мы люди!

Просто новый нынче сорт.

Жизнь — пирожное на блюде,

но они желают торт!

Бессловесная молитва

Молитва свяжет воедино

небесный Храм и часть души,

где вечна власть первопричины,

где свет божественной руки.

Молитва вновь подскажет слово,

сама живёт и без словес,

хвалу поём всегда мы Богу

и жаждем помощи небес!

Битва славян

Русью славянской, держащей набеги монголо-татар,

степь с ковылём и полынью пахнула в полуденный жар.

Тихо спустилось мгновенье в пространство стрелой,

русские флангами шли на предутренний, яростный бой.

Горькой насмешкой звучало трещание хитрых сорок,

ворон кружил в поднебесье — смертельный пророк.

Копья на древке тяжёлом блистали кровавым огнём,

травы измяты спокойным до битвы красавцем конём.

Взгляды врагов сходились под натиском страха и зла,

князя Владимира Русь православная верой чиста.

Гордо враги поносили дружину великих князей,

души язычников гиблых под солнцем славянских полей —

грязью смердили зловонной, как старый шаман,

бил вдалеке от ватаги своей в небольшой барабан…

Битва!

Бой строк

Прикинулись строки немыми пажами

готовыми вырвать бумаги нутро.

За титул тщеславный заколют ножами,

за рифму посадят на ручки перо.

Строка за строкой прижимают в тетради

границы линеек, стремясь в параллель,

исписан листок, как бетон на ограде —

не кинулись драться! Устали! В постель.

Борцы с новым

Ленивый ум не повреждён тревогой

и не пропитан дальнею дорогой,

на небе он не видит блеск звезды,

сжигает книги, мучает холсты

ножом сомненья. Новое опасно!

Несёт угрозу, непременно зло.

Ленивый ум всё делает напрасно,

хотя считает, что творит добро.

Ветер с морей

В заснеженных далях российских полей,

отвергнутых, ныне пустынных,

бродил, завывая, ветер с морей —

не видел степей он полынных!

Море бушует, взрывается шквал,

пена взлетает, грохочет прибой —

ветер метался по лезвию скал,

целыми днями искал он покой!

— Нет, не найти покоя мне здесь,

в тихое место скорей полечу,

море ликует — водная спесь!

Нет! Не хочу, не хочу, не хочу…

В заснеженных далях российских полей,

отвергнутых, ныне пустынных,

бродил, завывая, ветер с морей —

не видел степей он полынных!

Далёкое будущее

Ржавчина покрыла остриё меча,

выкопан последний ценный изумруд,

и никто не рубит с правого плеча,

и никто не просит золота за труд

с войнами простился навсегда герой,

на больничных койках пыли сантиметр,

сотню лет назад вылечен больной,

жизнь всё победила, смерти больше нет!

Бюрократия

Ранним утром в душном помещении

воздух пропитался потом бедноты.

Сильная усталость — радость в предвкушении —

скоро, скоро сброшу оковы нищеты!

Справочки в пакете принёс я для субсидий,

взял огромное количество бумаг!

Многих ксерокопий серая погибель —

клоном документов реет на столах.

Льнёт народ к окну без лишних предисловий,

папками обложен худой специалист.

Ставить здесь не нужно никаких условий,

он же не подпишет обходной вам лист.

Очередь дошла до моей персоны —

чувствую тревогу, внутренний накал,

словно на вокзале на пустом перроне

вдруг услышал громкий поезда сигнал.

Стопкой подаю бумаги аккуратно,

принимающий нахмурил ровный лоб —

протянул мне справочки обратно,

белой тяжестью, измученных листов.

В беседке

Небес закрылись плотно шторы,

затмили тучи солнца свет,

погасли яркие просторы —

к дождю. Сомнений больше нет.

В беседку побежали с милой,

как дети, радуясь игре,

сверяя собственные силы,

шутя, участвуя в борьбе.

Закапал дождь. Заморосило.

Раздался визг вдруг в тишине,

как просто, нежно и как мило

в ней всё на свете! Радость мне.

Промокнув под дождём осенним,

лишились мы избытка слов,

и в дрожь бросал прикосновеньем

холодный, тканевый покров.

Но лишь огнём, свирепо-страстным,

сердечный жар пылал в груди.

Смотри, Амур, небезопасно,

ты крылья, друг, не опали!

В богатстве свободы нет

Свободы нет в великой кутерьме,

в благоустроенном, дешёвом мире.

Огнём материальным, но во тьме,

пылает разум человеческой гордыни.

Прикован крепко телом и душой

к вещам земным — порочна слабость!

И шепчет кто-то за твоей спиной:

— Купи, дружок, получишь мигом радость!

Нацеленный на жизни яркой след,

забился в угол, обретя богатство,

но обернулся — следа вовсе нет

и лишним было вещевое рабство!

Пыхтел, как паровоз и чах над златом,

но время стрелками безудержных часов

притормозило жизненным распадом

и с диким сожалением готов

прошедший путь оценивать лишь взглядом…

В вечернем саду

Вечер весенний утешил прохладой,

солнце спускалось, прощаясь лучом.

Небо лилось драгоценной усладой,

запад алел. Мы остались вдвоём…

Сад бесконечный с вишнёвым дурманом

нам уготовил место для встреч —

руки сошлись, наполняя туманом

голову ясную. Сладкая речь,

снова бежала в забвении тихом,

лишь лепестки осыпались, стыдясь,

нежности губ в касании диком…

Вновь прикасалась чёрная бязь

платья душистого, музы летящей.

Крылья любви возносили сердца

в небо великое — рай настоящий,

встать под защиту её же Творца…

В городе вечного траура

Сигаретными фильтрами усыпан кусок тротуара

в городе вечного траура. От заводского угара,

нагара и копоти грузовых автомонстров

зелёные лёгкие превратились в обугленный остов!

Нанизан карниз на туловище чудовища —

не подумали и не получилось сокровища

из панелей собранного, серого дома,

где жили представители Райисполкома —

из них осталась одна тётя Тома,

остальные дома в коттеджном посёлке.

Небо сфотографировано в окно на закате,

кто-то молится в социальных сетях в хате,

глядя на картинки Гавайских островов,

лишь сигаретным фильтрам не нужно слов

в городе вечного траура…

В Космосе дальнем

Мысли летят в безымянность к далёкой звезде,

волнами круг огибают планеты безумно великой,

гордо плетутся в кометном блестящем хвосте,

словно боятся космической мериться силой!

Свет не догонит умчавшийся вдаль силуэт —

мысли прошили пространство и грешное время,

слово земное застряло в движенье планет,

где-то в Туманности вырастет павшее семя…

В метель по степи

С силой двинул прямо в ухо

снег щепоткой ледяной —

не приветливо и сухо

степь встречает — дом родной!

Разбежалась по дороге

вьюги белая струя,

словно горные пороги

прохожу на лодке я!

Воротник, обросший коркой,

резал шею остриём,

вверх его — торчащей горкой —

тает снег — бежит ручьём

по спине ознобом гадким,

скину вниз — метёт в кадык!

Не привык к таким осадкам,

к лету больше я привык!

По дороге заметённой,

еле ноги вывожу…

Почему такой влюблённый

в степь России? Не скажу!!!

В отпуск

Куда поехать в отпуск мне бы:

Мальдивы, Ибица, куда?

Ну, где ещё я, право, не был?

Нигде я не был! Вот-те на!

Совсем забыл, что я бюджетник,

что государству я служу,

и для страны я безбилетник,

на месте дома вновь сижу,

но как хотелось мне на море,

где солнце ласковей песка,

где волны тихо, тихо вторят:

— С тебя смывается тоска…

Совсем забыл, что я бюджетник,

что государству я служу,

и для страны я безбилетник,

на месте дома вновь сижу.

Кредит погашен отпускными,

да так чуть-чуть, да кое-что

я прикупил. И вот, отныне,

нигде я не был. Ну и что?

В погоне

Открыл окно в пространство мира,

где суета людских сердец,

где вновь творят себе кумира

и он ведёт их под венец.

Наивной роскоши внимая,

бегут зачем-то всей толпой:

и юный отрок и седая,

в годах преклонных, лезут в бой!

В подсознании

в подсознании зверь,

в подсознании холод,

в подсознание дверь,

в подсознании голод!

в подсознании темень,

в подсознании нож,

в подсознании бремя,

а в сознании — ложь!

В России много позабытого

Вязкая дорога и разбитая,

слякоть для дороги — мать!

Много по России позабытого,

если как-то взяться, всё латать:

маленькие, брошенные сёла,

ласковость полынную полей,

жизнь немного сделать бы весёлой

про-па-хав-ших на страну людей!

Патриотизм — он откровенен,

то не плакат с резной тесьмой,

как у людей обыкновенен

и тих, спокоен. Он родной!

Пойду дорогой вновь разбитой,

Россию встречу — промолчу.

— Но почему я позабыта? —

я врать России не хочу…

В стоге душистого сена

В стоге душистого сена найти стебелёк

тёмный, засохший, видевший жаркое лето

в вольной степи, где порхал над цветком мотылёк

яркими крыльями впитывал нежность рассвета.

Лечь в этот стог. Закопаться. Не видно лица

с лёгкой улыбкой вновь обретённого счастья.

Там, в глубине, ощутить аромат чабреца

с тонкими нотками предгрозового ненастья…

В Храм

С грузом грехов до Храма пешком,

в траурном плаче души,

в городе мрака, тщеславия, страха,

веру свою не души!

Прячься от злого, несущего слово,

с явным намёком на ложь.

В жизни нелёгкой на выбор дорога:

дрожь перед Богом иль грош…

Столыпинский

Везёт столыпинский вагон,

а наготове злой патрон

лежит в промёрзшем автомате.

Тепло охраннику в бушлате

в прицеле глаз держать толпу,

без церемоний бить по лбу

людей, одетых в телогрейки —

Две полосатые линейки.

Шаг влево, вправо и расстрел.

Бродяга грустную запел

про жизнь и волю дорогую…

В Сибирь везёт, Сибирь родную!

Морозам жгучим напрямик,

бесценна жизнь, но ценен миг,

в объятьях сна забрезжит искрой,

задавит сон капустой кислой,

вагона стук заглушит песню,

сосновый запах стелет лестью:

— Бежать здесь некуда, дружок,

отбудешь, скоротаешь срок,

и выйдет жизнь тебе уроком,

а может сгинешь, ненароком.

Леса валить — благое дело,

судьба распорядилась смело —

стоит делянка для дельцов,

чернила битых куполов

не понаслышке знает бор,

составить мировой собор

с десятком тысяч глав церквей

и отпустить грехи людей

по всей земле, конечно, можно…

Увы, такое невозможно,

и вот стучит вагон слегка,

и ждёт Сибирь своих з./к.

Великое время

Время секундами бьёт по пространству

темпом единым вгрызаясь в людей.

Вечный источник законного рабства,

властный хозяин и злой чародей.

Время стекает металлом тяжёлым

сквозь меланхолию мира вещей.

Плавит богатства златые оковы,

а нищету прожигает быстрей.

Время — великая дань сотворенья,

первый, незримый поток бытия.

Время стоит, когда ждёшь ты свершенья,

быстро бежит, как достиг утешенья,

и начинает работу с нуля…

Венец природы

Нам не доставить миру красоты,

мы беспардонны и нелепо жалки,

мы топчемся на острие иглы,

и рвём с ухмылкой летние цветы,

и производим мусорные свалки.

Заводы, фабрики, цеха, промзоны,

нам уготована жизнь без преград.

Венцу природы дайте же корону,

за то, что землю превращает в ад!

Вера в деньги

В деньги не верим, но деньги считаем,

плавим под солнцем битум времён,

с каждой секундой в бешенстве таем

— вместе с Китаем мир заклеймён.

Дрёмой объяты нелепые будни,

вновь когнитивен их диссонанс.

Люди как губки, люди как студни,

может быть это обычный нюанс?

Правило веры у каждого всуе

— суть суетливости нынешних лет,

в деньги мы верим, деньги прессуем,

но не рискуем, покуда их нет.

Отчисленный студент

Кредитная карта с лимитом «неважно»,

мобильный кирпичик — сенсорный гаджет

с балансом, упавшим на дно блокировки,

с потухшим экраном, стальной тонировкой

в кармане спортивок закрыт на замок.

Кроссовки — защита асфальта от ног,

протёртые временем, пылью Отчизны,

остаток былого — предмет укоризны.

Отчислен «приказом» ретивый студент,

в кармане лежит, недокуренный «Кент»…

Вернулся

В луже утонул фонарный свет,

катин пограничник дембельнулся,

скоро он прошепчет ей: «Привет!

милая, Катюшенька! Вернулся!»

Встретит долгожданного бойца

с радостной и светлою улыбкой,

сядут на скамейку у крыльца,

рядом с подрастающею липкой…

Многое пройдут они с тех пор,

много раз придут на берег речки.

Радует бойца Катюши взор,

греет их любовь у русской печки.

Весна в большой стране

Весна в большой стране наступит как всегда,

не скажет никому, не спросит позволенья —

коснётся тёплый луч сугробов и тогда,

начнётся вновь игра и снова представленье:

замёрзшая вода прольётся ручейками,

берёзы, просыпаясь, ветвями затрясут,

людишки, поголовно, с промокшими ногами,

весну отдать готовы под человечий суд!

А вот и не пройдёт! Погода неподсудна:

ни власти, ни царям, ни тем, кто в стороне!!!

Весна в большой стране, как будто течь у судна.

Как будто течь у судна — весна в большой стране!

Весна в Сибири

Весна добралась до грешной Сибири,

размыла остатки убитых дорог,

а в воздухе кружится спирта промилле,

да ладно дороги, здесь много дорог!

Весна пробуждает движение сока

в деревьях ветвистых, в нескладных домах,

дырявый чердак во мгновение ока

становится ситом на крепких столбах.

Весна окрестила водой колокольню

во славу великую Сына, Отца

и Духа святого — духовную штольню,

ведущую души к познанью Творца.

Омылась весною Сибирь от порока,

простили её, как всегда, небеса,

и всё хорошо, и стрекочет сорока,

и детские слышатся вновь голоса.

Весна забежала

Хрустящая корка весеннего снега

разбита ногами в бодрящий коктейль,

плескалась пятном асфальтная нега,

валялся на солнце школьный портфель.

Весна забежала оставить улыбки,

забрызгать лучами прохладную тень

суровой зимы, что творила ошибки

морозом трескучим, пугая, людей.

Весна наступает

Весна приходит с каждым днём,

и сердца мышцы подо льдом

оттаивать начнут быстрей,

растопят снег в душе моей,

как солнце, вставшее в зенит,

стрела любви в момент сразит

и наповал, без разбирательств,

без взятых раньше обязательств

пробьёт кору морозной ткани

и пустит корни, став цветами.

Весна одурманила

Весна одурманила воздухом свежим

сырым и туманным утром в степи,

мне не забыться сном безмятежным —

сердце тревожат весенние дни!

Встану пораньше, двери открою,

встречу я мир в предрассветной красе,

мысли чисты светлой порою,

словно туман в лесной полосе.

Поэтичный ветер

Ветер резал дым на части:

сбоку, сзади, поперёк,

бушевали в небе страсти,

лился ветер, как поток,

как поток речной, бурлящий,

поднимал песок со дна —

ветер резал дым на части,

забирая все слова.

Разыгралась непогода,

лихо вкручивая вихрь —

проносился воевода

и забился в этот стих!

Ветер-озорник

Осени красивая пора:

ветер напевает песню у двора,

в трубах завывает озорной,

лист металла дёргает рукой

(Не прибитый на сарае до конца!)

Вверх несётся прело-влажная листва,

пролетая над макушками берёз,

обобрал до нитки, остудил до слёз.

Голые деревья — неприкрытый ствол,

ветер угоняет листовой набор,

порезвился вволю, тотчас и поник —

разложил по полю яркий половик.

Вечное и бренное

Колокольный звон упадёт смирением

на дома, где печи закоптил дымок.

Разругался ветер и летит с сомнением:

— Что же делать дальше? Я с утра промок!

Солнце залежалось за спиной у туч,

видимо, так лучше. Иль сезон такой!

Лысая берёза обронила в ключ

серые остатки жизни листовой.

Звон поднялся выше по ступеням сна

утреннего, лёгкого, освящая даль.

Синим воскрешением ждали небеса!

Печка голосила, вознося печаль…

Вечное — вечно

Сладким дождём упиваются травы —

первые травы весенней земли!

Вечное — вечно! Не ради забавы.

Ради забавы царят короли.

Бабочка машет складными крылами,

гладя воздушное поле ветров.

Вечное — вечно, но где-то цунами

смоет красивую россыпь цветов.

Пыль оседает частицами праха

в горных массивах и нежных лугах.

Вечное — вечно! Жизнь — это плаха,

плаха доверия в божьих руках!

Отголосок зла

Мир расслаблено плывёт в унынии —

жизни вечной потерялась нить.

Людям, показалось, что всесильны,

но бессилие вдруг начало топить.

Что же ждёт отважного безумца?

Перекроют свыше кислород?

И краснеющее, утреннее солнце

прекратит по небу быстрый ход?

Нет. Отнюдь. Вселенная беззлобна!

Зло людей — огромнейший запас,

и придуманная ядерная бомба —

отголосок зла, что спрятан в нас.

Взгляд в небо

Рябое небо, как перепёлка,

чудной раскраской плещет высь!

Душе моей печально-звонко,

глаза с глубинами слились.

Небес, дурманящие дали,

беспрекословной тишиной

мечту полёта даровали —

нет крыльев только за спиной,

но взгляд пронзительно-далёкий

пьёт воли свежую росу —

душе безумно одинокой

вершин вливает красоту!

Взгляд ввысь

Взгляну на соцветие звёздного неба

в тихой печали,

отру рукавом, загустевшей свободы,

упавшую пыль.

Космической эры ракетная прочность

уносится в дали —

метаморфозы земные

— прогресс человечества — быль.

Движенье планет, по заданной схеме,

задумка Творца?

Творение Разума, скрытого где-то

у дальних Галактик?

Кто же создатель великого множества

стен у Дворца:

юный механик? Отделочник-каменщик

— старенький практик?

Будет… Глаза подбирают блистанье

холодных светил,

сухой математики суть

потеряла значение

Космос бескрайний реликтовым духом

взгляд освятил —

вытри, родной, загустевшей свободы

слезотечение!

Взгляд скажет всё

Торжествовали в поединке

глаза, как синие моря,

на тихой парковой тропинке

стояли, взглядом унося,

любовь — противницу разлуки

до чистых, радостных сердец…

Воспоминаний сколько, муки,

но неужели в том конец?

Нет ни конец, а лишь начало!

Бесповоротная любовь

из сердца стуком отвечала

и говорила, как ей мало:

тропинки, парка, вновь и вновь…

Взлёт и падение