Умраж

Книга писалась для души и от души. Женская сказка о мужской любви

В наказание демона лишили его силы и отправили на Землю, чтобы он месяц прожил как человек. Что же из этого выйдет?

От автора: Прошу обратить пристальное внимание, что в книге есть нецензурные выражения. Ограничение по возрасту не ниже 18+. И помни, уважаемый читатель, книга написана в жанре СЛЭШ. Если вы не приемлете подобные отношения, не открывайте книгу.

Всем остальным храбрецам — приятного прочтения!

Начало

— Подойди, сын, — Владыка поманил изящным длинным пальцем с аккуратным маникюром стоящего позади старшего брата пепельноволосого демона.

— Да? — стараясь не трястись от страха перед гневом отца, спросил он.

— Умраж, — недовольно покачал головой Владыка. — Сколько можно с тобой нянчиться? Ты же третью сотню лет разменял.

— Отец, я…

— Ты!!! — удар кулаком по не выдержавшему его силы и разлетевшемуся щепой вокруг ног Владыки подлокотнику трона моментально прервал готовые сорваться с языка молодого демона оправдания.

— Он давно нуждается в наказании, — вставил свое змеиное слово средний брат. Он всегда делал мелкие пакости младшему. Умраж злобно глянул на него, взглядом пообещав после отыграться.

— Ты прав, Декрис. Наверное, пора осознать Умражу, что сила подразумевает ответственность. К тому же, как оказалось, он намного сильнее даже вас, старших братьев, поэтому я решил показать, как бывает по-другому.

Умраж весь сжался, зная не понаслышке, что отец изобретателен в наказаниях.

— Умраж, за постоянное разгильдяйство, за драки с другими демонами и за последний взрыв в дворцовом саду, где по твоей милости все выжжено дотла, ты приговариваешься к лишению демонических сил и отправляешься в ссылку к людям на месяц.

— Отец! — Умраж был в панике. Даже всегда противный Декрис побледнел. — Назначь мне другое наказание, прошу тебя! Как я буду жить в слабом человеческом теле?

— Владыка, может, хотя бы демонический огонь ему оставить? — постарался смягчить наказание старший брат.

— Нет. Исполнять, — по губам Владыки скользнула улыбка. И даже не трепыхавшегося Умража подвели к Владыке. Отец, коснувшись его рогов, что торчали в причудливом изгибе ото лба к затылку, и прошептав какое-то заклинание, под крик боли сына забрал у того демонические силы вместе с рогами, хвостом и крыльями.

20 декабря

Я теперь знаю, почему понедельник день тяжелый. Потому что пить надо в субботу, а не в воскресенье, как я. Я сейчас еле ноги переставляю, а идти надо. Утром на работу, чтоб этот офис куда — нибудь делся. И ведь завтра опять начнется. «Сергей, принесите кофе. Сергей, рассортируйте почту. Сергей, а почему от вас настолько сильно пахнет перегаром?» И ведь не скажешь: «Отвалите от меня! А прёт от меня перегарищем потому, что Вашими стараниями, Светлана Дмитриевна, у меня один выходной, и я только и успеваю, что нажраться, чтобы забыть о работе. К тому же подай-принеси — это вообще не моя обязанность. Я экономист, а не секретарша, которая только и делает, что красит ногти целыми днями. Отчего, между прочим, у меня раскалывается голова. Ацетона я, наверное, уже вдохнул не меньше цистерны». Но ведь не скажешь… Придется выслушать нотации, пообещать, что впредь этого не повторится, и, улыбаясь, притащить кофе и пришедшую с утра почту.

— Блядь! — споткнувшись обо что-то, я упал на колени. Отметив своим пьяным мозгом, что теперь еще и колени болеть до кучи будут, причем было бы от чего, а то от падения, даже обидно. Развернулся глянуть ну и пнуть для отвода души то, за что зацепился.

— Ни фига себе! — присвистнул я, когда взгляд остановился на босых ногах в темных штанах и постепенно стал ползти дальше, приведя к обнаженному торсу совсем не хрупкого мужчины, причем с таким замечательным загаром, что сразу вызывает зависть и говорит, что тот явно не местный. Мой взгляд застыл на лице. Нет, такие черты лица бывают только у ангелов, потому что они совершенны. Интересно, какого цвета у него глаза? Волосы, сразу видно, подстрижены модельной стрижкой, рваными прядями обрамляя лицо, опускаясь до плеч. Наверное, парень при деньгах, потому что уж больно холеным он выглядит.

— Эй, — ткнул я его в плечо. — Просыпайся, замерзнешь. Декабрь на улице, а ты голышом валяешься. Морж, что ли? Эй, парень! Ты меня слышишь?

— Ммм… — схватился незнакомец за голову. — Где я?

А глаза-то какие черные, даже жутко.

— Тебя что, по голове ударили? Да? И ограбили? Ты вставай давай, я тебя к себе отведу. Замерз совсем. А я тут рядом живу. Вон в том доме. На третьем этаже, — кажется, я даже протрезвел, как появилась надобность спасать пострадавшего от замерзания. Парень поднялся, все еще постанывая и держась за голову, при этом глядя на меня совершено удивленными глазами.

— Уф… — поежился я, смотря на его босые ноги. Снял с себя куртку и накрыл плечи спасенного, надеть ее все равно бы не получилось, она ему что распашонка по размеру. И здоровый же он, не ниже двух метров точно, не то, что мои метр восемьдесят. Да и я сам по себе не атлет, но и не доходяга, что радует. Хотя на фоне этого качка как-то совсем меркну.

— Ты кто? — выдал он.

— Я Сергей. Давай пробежимся до моего дома, а то ты босиком.

Парень пожал плечами и побежал рядом со мной. Скажу сразу, оказывается бегать пьяным, это не только странно, но и травмоопасно. Перед самым домом я отступился и больно растянулся на асфальте, содрав ладони до крови. «Вот выпал бы снег, не было бы так больно», — мелькнула мысль и тут же пропала.

— Ох, — выдал незнакомец, когда саданулся головой о дверной проем.

— Наклоняйся сильнее. Двери в подъезде не рассчитаны на таких, как ты.

— А света почему нет?

— Никанора Глебовна выкручивает, думает это сэкономит электричество.

— Ты что, в темноте видишь? — обиженный голос спасенного заставил хихикнуть.

— Нет. Я на ощупь все помню, — сказал и сам оступился, снова упав на многострадальные коленки, взвыл. — Блять, как больно-то! Ну, Никанора Глебовна, чтоб Вам икалось три дня!

— Ага. «На ощупь», значит, — ехидно заметил парень.

— Пошли, — прошипел я, прикидывая, сколько мне теперь надо льда для моих коленей, чтобы они перестали так гореть. Выпитое стремительно испарялось, даже обидно.

На третьем этаже, как всегда горел свет. Спасибо, что соседи хотя бы на моем этаже вменяемые.

— Заходи, гостем будешь, — широко распахнул я дверь, входя в квартиру первым.

Кинув ключи на полку в коридоре, скинул обувь и повернулся к замершему в нерешительности парню.

— Проходи, — повторил я, закрывая за ним дверь на замок. — Ванная — справа. Иди, я сейчас полотенце и одежду какую-нибудь подберу.

— Тебя как звать-то? — спросил я парня, стягивая с него свою куртку и вешая ее, а то он как был, так и пошел.

— Умраж.

— Странное имя, — хмыкнул я.

— Тебя что-то не устраивает, человек? — грозно глянув на меня своими черными глазищами, сказал он.

— Да мне до звезды. Тебе лет сколько?

— А тебе? — словно издеваясь, спрашивает он.

— Мне? Двадцать пять.

— А мне двести тридцать два.

— Мда… вляпался, — тоскливо буркнул я. — А в реальности?

— По человеческим меркам? — переспросил он.

— Ну, давай по ним, родимым, — или я настолько пьян, или мне повезло наткнуться на ненормального. Вот же «подфартило»!

— Как и тебе, — сказал он и громко чихнул.

— Будь здоров. Всё, давай в ванную, греться, а то простынешь. А мне не хочется потом с температурой бороться.

— Я не могу простыть. Этим только люди болеют.

— Да? А ты кто? — становится все интереснее и интереснее.

— Я? Демон.

— Вот как? Это по сути, что ли? Если по виду, то ни рогов, ни копыт я не наблюдаю, — у него такое недовольно лицо, главное — не заржать, а то кто его знает, вдруг он буйный, когда обижается.

— Теперь нет, — так горько ответил парень, что я почти поверил, что он их лишился совсем недавно. А уж как он понуро опустил голову, так и захотелось прижать к себе и утешить. — Я на месяц человеком буду.

— Ясно, — вздохнул я, кляня нашу распространившуюся фэнтези-манию. Вот до чего увлечения довели такого красивого парня. Эх, такое чудо и с катушек слетело, жаль. — Иди в ванную. Хотя идем-ка вместе.

Как обидно так трезветь. В голове, правда, еще шумит, но это лишь отголоски пьянки.

— Сам воду включить сможешь? — зря спросил, вон как глазами сердито сверкнул. — Это так, для проверки. Вот шампунь, здесь гель для душа. Мыло. Если надо, станок. Хотя тебе пока не надо. В общем, бери, что хочешь.

— У меня волосы на лице не растут, — усмехнулся Умраж.

— Везет же, — вздохнул я. — Грейся, а я за вещами. Мне еще на тебя надо что-то подходящее найти, а это довольно сложно с твоей-то комплекцией.

В шкафу перевернул почти все, но безрезультатно. И, как бывает, уже отчаявшись найти что-то для Умража, вспомнил о спортивном костюме, что приготовил на новый год своему младшему брату. И комплекция как раз почти совпадает. Сашка, может, в плечах чуть поуже, да и ростом немного ниже. Но подойти должно. Футболку взял самую длинную, что у меня была. С нижним бельем проблем не возникло, как и с полотенцем.

Собрав все в кучу, поволок в ванную.

— Зайти можно? Я принес вещи и полотенце.

— Да, — раздалось оттуда.

Зашел и замер, глаз от него не в силах оторвать. Да кто же его лепил-то? Шикарная упругая попка, которая так и манит сжать ее руками. Стройные сильные ноги, широкая спина и перекаты мышц на руках, когда смывает волосы от пены. Хорошо, что он не видит, как я пожираю его глазами, и что творится у меня внизу живота. Кладу вещи и практически сбегаю в спальню, закрываю дверь, прижимаюсь к ней спиной и сразу же достаю своего дружка и начинаю двигать по нему рукой в быстром темпе.

— Стыдоба, — буквально через несколько секунд я сползаю на пол, кончив так, что в ушах зазвенело. — До чего дошел, кошмар.

Звук закрывающийся двери ванной дал понять, что Умраж теперь будет искать меня. Схватив первую попавшуюся тряпку, которая, как оказалось после того, как я убрал следы моего недавнего «баловства», была футболкой, вышел в зал.

— Ты есть будешь?

— Да.

— Иди на кухню, я сейчас, — быстро отнес в грязное белье все ту же футболку и помыл руки.

— Понравился мальчик? — посмотрел я в зеркало, откуда на меня смотрел черноволосый парень с короткой стрижкой, серыми глазами и обыкновенной внешностью. — Понравился. Соблазнять будем? Если в табло не даст, то попробуем.

С таким настроем появился в кухне. Красоваться с обнаженным торсом я не стал, не настолько тепло в квартире, чтобы так щеголять. Решил оставить соблазнение на потом, или же как пойдет.

— Чай с лимоном будешь? И бутербродов с колбасой наделать могу. Трех хватит?

— Угу.

— Ты чего такой грустный? — ставя на газ чайник и приготавливая все для дальнейшего кулинарного шедевра, именуемого бутерброд, спросил я. — Расскажешь, как на улице в таком виде оказался? Ограбили, что ли?

— Отец так перенес.

— Откуда?

— Из демонического мира.

— О-т-куда? — даже нож уронил с перепугу.

— Из Ртиса. Кто же знал, что у вас тут зима.

— Зима, — повторил ошарашенно я, но, придя в себя, прокашлялся. — Слушай, Умраж. Если не хочешь попасть в психбольницу, то прекращай про демонов рассказывать. Ты человек и живешь в человеческом мире.

— Врать?

— Если ты считаешь, что это «вранье», то значит ври. Это добрый тебе совет. Надеюсь, что отклонения у тебя только в этом.

— Ты меня на месяц приютишь?

— Кхе… — я подавился колбасой, которую откусил, пока делал бутерброды. — Чего?

— Мне идти некуда. А месяц надо где-то жить. Пустишь?

— Как это некуда идти? У тебя проблемы какие-то? Ничего не понимаю.

— Всего на месяц, — жалобно протянул Умраж.

— Странный ты, — вздохнул я. — Бабушка мне всегда говорила, что ничего просто так не бывает. Может, и я не случайно встретил тебя?

И вообще, мне бы хотелось затащить его в постель. Я уже почти год один, а с последней работой могу и до пенсии рукоблудством заниматься, если не уволят. А именно этого ждать и не приходится, хорошими сотрудниками разбрасываться не будут.

— Где ты работаешь? — поставив перед гостем чай и тарелку с бутербродами, сел напротив.

— А ты? — смотрю, как он лихо уминает приготовленное и, кажется, не собирается ограничиваться тремя.

— Я экономист.

— Угу, — уминает он уже четвертый бутерброд, причем мой.

— Умраж, а кто тебе такое имя дал? Мама или папа?

— Отец.

— А братья и сестры у тебя есть?

— Два старших.

— С тебя слова лишнего не вытянешь, — вздохнул я, убирая уже опустевшую посуду в раковину и включая воду. — Ладно, захочешь — сам расскажешь. Спать будешь в зале на диване.

— Спокойной ночи, — постелив Умражу на разложенном диване, я, позевывая, пошел в спальню. Завтра на работу… как же я не хочу…

Как ни странно, но, несмотря на то, что в квартире был незнакомый парень со странностями, уснул я сразу. Ночью почувствовал, как что-то обжигающе ледяное дотрагивается до моих ног, и не сразу понял, что это Умраж.

— Ты откуда такой «теплый»? — еще не до конца проснувшись, спросил я.

— Замерз-з, — у него зуб на зуб не попадал.

— Ты в Африке жил, что ли? — притягиваю его к себе поближе, чтобы согреть своим телом.

— У нас там жарко, — пожаловался он, чихнув.

— Ты только не заболей. Укутывайся лучше и грейся об меня. Не нравятся мне твои чихи, да еще и знобит. Видимо, все же ты простыл. На обеде прибегу, принесу тебе лекарства. Хорошо, что работаю тут недалеко.

— Спасибо, — тихо выдохнул Умраж, засыпая.

Я растирал под одеялом его руки, плечи и спину. Его ступни прижал ногами к себе, чтобы хоть как-то согреть. Постепенно он согрелся, и меня снова начало клонить в сон. Все бы ничего, если бы Умраж не потерся несколько раз во сне своей попкой о мой пах. Я же не железный, пусть и сонный, но я живой и прекрасно помню, как он принимал душ. Ох, черт! Отодвигаю бедра как можно дальше и снова занимаюсь привычным делом. Главное, не застонать в голос и не разбудить Умража. Но полностью проглотить стон не получается… Замираю, тяжело дыша. Кажется, спит. Морщусь от неприятных ощущений, но пододвигаюсь к нему вплотную, как и до этого. И теперь уже действительно спокойно засыпаю.

21 декабря

Утро началось с болезненных ощущений в голове и теплых рук, обвивающих меня. Будильник надрывно орал уже целую минуту. Начало новой недели — это всегда плохо. Выходных ждать и ждать. Выскользнув из объятий Умража, спешу в ванную под душ. После этого вроде начинаю чувствовать себя человеком и бегу на кухню. Делаю себе и гостю кофе, пару бутеров. Свое проглатываю в один присест и спешу в спальню одеваться.

— Умраж!

— А? — сонно протянул он.

— В кухне завтрак. Ты как? Голова не болит?

— Вроде нет. — Подхожу и делаю, как всегда бабушка делала: касаюсь губами лба. — Температура есть, но небольшая. Лекарства на обеде принесу.

— Это ты что сейчас сделал? — хлопает удивленно глазами Умраж.

— Извини. По другому без градусника проверить температуру сложно, — а сам черкаю на листке номер своего мобильника. — Если вдруг станет хуже, позвонишь.

— Ты на работу?

— Позавтракай и отлежись. И если тебе действительно идти некуда, то оставайся.

— Спасибо, — улыбнулся искренне Умраж, а я так и замер с ботинком в руке. Улыбка мгновенно преобразила его в потрясающего озорного мальчишку с задорными ямочками на щеках… — Во сколько у тебя обед?

— С часу до двух, — отмер я. Стараясь не смотреть на Умража, натягиваю куртку. — Я ушел.

На работе мало что изменилось. Снова припахали в качестве мальчика на побегушках. Светлана Дмитриевна сегодня была на редкость молчалива, видимо, не один я по воскресениям пью. Потому что знакомое поморщивание и потирание висков пальцами явно выдавало ее головную боль, как и запах перегара. Причем ее перебивал мой, что вызывало чувство глубокого удовлетворения. Секретарша Лидочка — блондинка двадцати восьми лет с большой грудью, голубыми коровьими глазами и мохнатыми ресницами, скорее всего искусственно созданными, снова красила свои ногти в ярко-красный цвет. А то, что мне, находясь в одном помещении с ней, приходилось дышать этой вонью, ее совершенно не волновало.

— Лида, ты дома это делать не можешь? — приоткрыв окно, зло бросил я.

— Что? — и как с таким интеллектом она вообще здесь столько времени продержалась? Обычно секретари неплохие специалисты, а эта однозначно по родственной линии пригрета.

— Лида, у меня скоро аллергия начнется на лак.

— Но сейчас же её нет.

Убейся об стенку! Считаю про себя до пяти, чтобы успокоиться, мило улыбаюсь, но говорю то, что совсем не соответствует моему настрою:

— Закрой этот чертов лак, иначе я тебе не помогу больше ни с одним документом!

— Сергунчик, ну чего ты? — заканючила она, быстренько завинчивая бутылочку. — Я больше не буду.

— Лид, у меня голова болит от этого запаха. Давай ты больше не будешь ногти красить на работе? — решил смягчить свой резкий тон.

— Ладно, я… — звонок возвестил, что начальница вызывает к себе секретаршу. Она быстренько вскочила, поправила мини-юбочку, которая еле прикрывала два полушария и, вызывая у меня невольное восхищение умением ходить на таких высоких шпильках и не выворачивать ноги, скрылась за дверью кабинета Светланы Дмитриевны.

До обеда время тянулось мучительно долго, или это просто мне так казалось из-за постоянного поглядывания на часы.

— Ты какой-то сегодня дерганный, — смотря на меня внимательным взглядом, выдала умную мысль Лидочка.

— Лид, а почему мне не выделили отдельный кабинет или хотя бы не запихнули ко всем в общей зал? И почему я сижу в одной комнате с секретаршей и делаю секретарскую работу?

— Э… понимаешь… — замялась она, выдавая себя с потрохами. — Ты в этих железках разбираешься, да и вообще мне помогаешь. Зачем мне постоянно куда-то бегать искать тебя? А тут ты рядом, под рукой в любой момент.

— Кто бы сомневался. Лид, и чьи ты слова повторяешь? Хотя даже и гадать не стоит, Светланы Дмитриевны. Лид, а кто ты ей?

— Ты раньше не спрашивал, — удивляется блонди.

— Не до этого как-то было, — кривлюсь я, чуть не высказываясь, что делать свою и ее работу требует большого времени.

— Я её племянница. Весь отдел знает, — пожимает плечиками, снова доставая свой лак.

— Лииид… — блонди смотрит на меня недоумевая. — Спрячь лак.

— А? Ой, забыла, — виновато прячем несчастный лак в своей на вид маленькой, но на самом деле бездонной сумочке.

Зарываюсь в отчеты по самые уши, чтобы хоть как-то отвлечься и не пялиться каждые пять минут на часы. Волнуюсь за свою находку, что оставил дома. И ведь что странно, переживаю не о том, что незнакомец может ограбить, и я приду в абсолютно пустую квартиру, а о том, что он, возможно, в данный момент мается температурой. Ловлю себя на мысли о найденном питомце и глупо улыбаюсь, признавая, что волнуюсь за Умража в этом ключе. Обед наступает… неожиданно.

Лечу в аптеку, набираю лекарства и мчусь домой. Квартира встречает привычной тишиной. Неужели ушел? Умраж находится в спальне спящим. Не знаю почему, но вздыхаю с облегчением, что вижу его. А он спит так мило. На вид намного младше своего возраста, трогательно завернувшись в одеяло. Пепельные волосы рассыпались по подушке, черные густые ресницы отбрасывают тень на бархатистую смуглую кожу лица. Не думал, что губы можно сравнивать с «кораллом». Всегда смеялся над этим, а тут… Он так умильно сопит. Губки чуть приоткрыты, щечки красные. Красные? Подхожу к кровати и прислоняю ко лбу руку. Даже в лоб целовать не надо, чтобы понять, что Умраж заболел и сейчас весь горит.

— Допрыгался, — констатировал я. Лезу в пакет с лекарствами. Как знал, купил кое-чего для понижения температуры.

— Умраж, — зову парня и осторожно трясу за плечо.

— А? — он открывает свои черные глаза и непонимающе смотрит на меня. Затем морщится от головной боли. — Что со мной?

— Ты простыл, — протягиваю я ему стакан с лекарством.

— Простыл? Я заболел? — и такое удивленное лицо, что сам удивляюсь его реакции.

— А ты что, никогда не болел?

— Нет. И мне не нравится это. Горло болит и голова, — жалобно стонет.

— Вот, выпей лекарство. Станет легче.

— Что это? — Умраж насторожено смотрит на стакан с лекарством. Словно я ему яд предлагаю.

— Жаропонижающее. Я его только из аптеки принес. Пей. Не бойся, жить будешь.

Недовольно морщась Умраж забирает все-таки стакан. Сначала смотрит на него, подняв на свет, затем принюхивается, потом языком, как кот, касается жидкости, пробуя вкус лекарства кончиком языка. Затем кивает и выпивает все одним залпом.

— Вкусно, — и это великовозрастное дитё улыбается.

— Со вкусом малины, — отвечаю с улыбкой. — Есть хочешь?

— Нет. Я спать хочу.

— Спи. Я побегу обратно. У меня обед заканчивается. Приду сегодня пораньше. А ты старайся больше лежать, понял?

— Да, — а у самого уже глаза слипаются.

Посмотрев еще несколько секунд, как Умраж устраивается на кровати, и поймав на мысли, что я желаю, чтобы он в ней и оставался всегда, тихонько прикрыл дверь в спальню и, одевшись, вышел на улицу.

Замерев на пороге дома, вздохнул полной грудью. Что же происходит? За один день вся моя жизнь перевернулась. Парень казался мне давно знакомым, да и ухаживаю я за ним как курица-наседка, даже самому смешно. Может, это из-за одиночества? Все же хотят тепла и родственную душу рядом, и я не исключение. Я же всего-навсего человек… Как же я устал от рутины, каждодневной серости и Лидочки с ее лаком для ногтей…

На работе привычно витал запах лака. Только сейчас закралось подозрение о токсикомании Лидочки. И почему я об этом раньше не подумал? Привычно сверяю отчеты в компе с бумажными написанными от руки и замечаю, как новый бутылек с ярко-салатовым содержимым водружается секретаршей на стол. Терпение мое лопнуло. Странно вообще, что оно столько времени держалось.

— Лида.

— А?

— Не стоит.

— Чего? — глупое хлопанье ресницами и привычно-медленное отвинчивание бутылочки.

— Закрой, — я уже не прошу, рычу. Встаю. Поправляю документы на своем столе. Не глядя больше на Лидочку, захожу к Светлане Дмитриевне в кабинет.

— Сергей? Я не вызывала, — отвлекается от бумаг, снимает с удивлением очки, ожидая моего ответа.

— Я больше не могу работать в секретарской. Я устал делать свою работу и работу вашей протеже. К тому же запах лака меня уже просто бесит.

Глаза женщины становятся холодными и цепкими.

— И что же ты хочешь?

— Отдельный кабинет. И с работой своей секретарши разбирайтесь сами.

— Ты считаешь себя таким незаменимым работником, Сергей? — хмыкает она.

— Нет, — уверенно отвечаю. Странно, мне не страшно потерять эту работу, видимо, я действительно от всего устал. — Но так дальше работать не могу.

— А может, мне лучше тебя просто уволить?

— Столько, сколько я на вас пашу, вряд ли кто еще будет.

— Ну, не знаю. Обычно новенькие работают с огромным рвением.

— И делают массу ошибок, — вставил я.

— Можешь идти, Сергей, я подумаю, — отмахивается она от меня, водружая на нос свои очки и собираясь дальше заняться бумагами.

— Пока Вы думаете, я возьму отпуск, — наглеть — так по полной. — Надеюсь, за мою каторжную работу Вы все же мне его оплатите. Двух недель мне вполне хватит. Как раз решите, увольнять меня или нет.

— Да? — откидывается она на спинку кресла, смотря оценивающим взглядом. — Ты мне казался другим. Ошиблась.

— Говорят, в тихом омуте черти водятся, — хмуро отвечаю я, понимая, что все же придется искать новую работу.

— Ты понимаешь, что я не позволю своему, пусть и лучшему работнику диктовать мне условия? — я кивнул. Знал это, но достало все. — Ты уволен.

— Кто бы сомневался, — хмыкаю я.

— За твои «заслуги», — с иронией произносит она. — Получишь полный расчет.

Молча выхожу из кабинета. Странно, вроде должен расстроиться из-за того, что выперли. А ведь я всерьез думал, что я, живя на этой работе, стал незаменимым. Но, как видно, это казалось одному мне. Стало за себя обидно. Хрен я больше так рвать жопу на следующих работах буду. Забрал свои документы. Уволиться оказалось довольно просто. Я дольше собеседование проходил, чтобы устроиться на работу.

Проходя мимо магазина, притормозил. Дома меня ждет голодный простуженный парень, которому явно не помешают витамины. И неплохо бы затарить холодильник чем-нибудь посущественнее, чем одноразовые обеды. Ловлю себя на том, что улыбаюсь, вспоминая, как спал Умраж. С деньгами у меня все в порядке, и какое-то время я могу не задумываться о новой работе.

Домой я буквально вваливаюсь. Мне теперь и тренажерный зал не нужен, стоит снова сходить в магазин и после дотащить пакеты до дома. Ставлю купленное на стол и устало усаживаюсь на стул. В квартире тишина, но седьмым чувством знаю о наличии в спальне спящего Умража. Прислоняюсь затылком к стене и прикрываю глаза. Надо разделить ту часть жизни, что я сегодня сам оставил, и новую, где с неделю будет отдых, а затем поиски работы.

Помыв фрукты, выложил их на большое блюдо и тихонько, чтобы не разбудить больного, отнес в спальню, поставив на тумбочку рядом с кроватью со стороны Умража. Он так сладко посапывал, что я забрался на кровать и, смотря на его умиротворенное личико, сам не понял, как заснул.

22 декабря

Не понимаю, как так получилось, но я проспал беспробудно до самого утра. Как в яму упал. Но выспался отлично. Умраж сопел рядом. Дотронулся рукой до лба. Температура вроде спала. Тааак… На работу идти не надо, чем заняться? Подсказку дал заурчавший от голода желудок больного. Значит, придется готовить завтрак. Да и сам Умраж должен скоро проснуться.

Тихонько встал, прихватил сменные вещи и полотенце. Дверцу шкафа прикрывал осторожно, чтобы не скрипнула, и на цыпочках посеменил в ванную. Как-то странно, что торопиться никуда не надо. Можно дольше понежиться под струями горячей воды. Приятно…

На завтрак ничего более толкового я не придумал, чем сделать оладьи и достать баночку абрикосового джема.

— Ууу… как пахнет, — раздалось за спиной. Я так увлекся готовкой, что от неожиданности вздрогнул.

— Умраж… Ты почему встал?

— Надоело лежать, — поморщился он, опускаясь на стул и кутаясь в одеяло, как гусеница в кокон.

— Ты сегодня не работаешь?

— Я уволился, — улыбнулся я, выкладывая из сковороды оладьи на тарелку. — Будешь?

Подтянув предложенное мной к себе поближе, он принюхался и, довольно улыбнувшись, положил к себе в рот небольшой оладушек.

— Ты себя так ведешь, как будто никогда их не пробовал, — хмыкнул я.

— Да. Первый раз ем такое. Вкусно. А это что? — показал он пальцем на стеклянную баночку.

— Джем.

— Его тоже можно есть?

— Умраж, ты меня начинаешь пугать, — внимательно посмотрев ему в глаза и не увидев в них никакого обмана, сказал я. — Ты с Луны, что ли, свалился?

— Я с Ртисы.

— Откуда? — замер я. Опять, что ли, начинается? Жаль, если придется в дурку сдавать, такой красивый парень, там же из него овощ сделают…

— Мир Демонов. Мой дом там, — уплетая оладьи, охотно ответил Умраж, при этом еще и умудрившись пальцем залезть в джем и облизать его после.

— Давай мы с тобой договоримся, что ты больше не вспоминаешь о демонах, а я не стану расспрашивать тебя о твоем прошлом. Идет?

— Я не понимаю, почему ты помогаешь мне? Среди демонов такого нет. Я сейчас слаб и полностью в твоей власти, а ты на мне не отыгрываешься и даже разрешил остаться. Почему?

— Давай начнем с того, что ты сейчас человек, как и я. А у нас другие порядки. Думаю, в корне отличаются от демонических, — я покачал головой: кажется, сумасшествие заразно. — И раз случилось так, что я тебя нашел, а идти тебе некуда, то предлагаю пожить у меня. Да и мне веселее. Только давай ты забудешь о демонах? А то мне придется попросить тебя уйти.

— Мне надо не вспоминать о доме, пока буду гостить у тебя как человек?

— Желательно, — постарался улыбнуться я.

— Хорошо, — спокойно согласился Умраж. — Я человек.

— Вот и замечательно, — с облегчением вздохнул я. И почему моя совесть мешает мне его выпроводить вон? Ведь чую, что будут у меня еще по его милости проблемы. Эх…

— А ты точно человек? — неожиданно спросил Умраж.

— До встречи с тобой в этом не сомневался, — сыронизировал я.

— Это хорошо, а то были бы проблемы.

— Какие? — нет однозначно, сумасшествие заразно.

— Если бы в тебе была хоть капля нечеловеческой крови, рядом со мной ты стал бы меняться. Ведь пусть я сейчас и человек, но рожден был демоном,

— И кем бы я мог стать?

— Насколько я помню, на земле жило не так много других существ, помимо людей. А со временем человечество стало всё более развиваться, и произошел массовый исход в другие миры оборотней, русалок, вампиров и прочих. Кстати, драконы ушли из вашего мира первыми. А вот вампиры с оборотнями в небольшом количестве, но остались. Это те, кто не захотел покидать родные места. — Рассказывал Умраж, да еще так уверенно, что я чуть не поверил. Кажется, к тому моменту, когда придет пора ему от меня уходить, палату в дурке можно будет готовить на двоих: составлю ему компанию.

— А я каким боком отношусь к этим мифическим созданиям?

— Рядом со мной кровь просыпается, и ты станешь тем, капля чьей крови в тебе есть. Если есть.

Ну что за скотство-то такое?! Такой классный парень, а больной! Как бесит!

— Ну, как видишь, я шерстью не оброс, крылья с клыками у меня тоже не отросли. Да и хвоста рыбьего не видно.

— Мало времени прошло, — невозмутимо отвечает он. — Еще дня два, а там посмотрим.

Совсем не к месту зазвонил телефон.

— Да?! — зло бросаю я в трубку, приняв вызов.

— Серый, ты чего такой взвинченный с утра пораньше? — возмущенный и удивленный голос единственного друга Пашки, с которым мы дружим с детского сада. Пусть я и гей, но это не значит, что у меня не может быть друга. К тому же с этим другом вместе на горшке сидели и в школе пакости другим подстраивали. И он жуткий бабник, практически ни одной юбки не пропускает. А когда я ему признался, что мне только парни нравятся, а не женщины, он отреагировал своеобразно. Я уже приготовился либо к битью моего фэйса, либо к игнору. А получилось все совсем наоборот.

***

— Серый, ты серьезно? — смотрит на меня, а глаза внимательно прищурены.

— Да. Я гей, Паш. Только ты не подумай, ничего по отношению к тебе я не думал. Ты — мой лучший друг, и только.

— Значит, девушки тебе совсем не нравятся?

— Нет. Только парни.

— Точно?

— Точно.

— Класс! — хлопает он меня по плечу. — Одним конкурентом меньше. Я теперь могу спокойно тебя с девчонками знакомить, все равно, если западут на тебя, им ничего не светит! А то больно ты смазливый, девчонки только на тебя и смотрят. Так что я рад, что ты гей, Серый.

— И всё? — опешил я.

— Да… А вообще ты мне скажи, ты когда парня… по твоим меркам симпатичного видишь, ты его тоже завалить хочешь?

— Паш, ну и вопросы у тебя.

— Так хочешь или нет? — напирал он.

— Смотря какой парень. Бывает, что мне его, а бывает не против, чтобы он меня, — плюнув на всё, ответил я.

— Во! Это я понимаю. Все как и у натуралов. Не, Серый, мне нравится, что нам делить нечего. Это даже лучше. Из-за девки никогда рассориться не сможем. А ты ведь знаешь, что и ты у меня самый лучший друг. И если честно, то я давно предполагал, что ты гей.

— А чего молчал?

— А по-твоему, мне надо было подойти и спросить: «Серый, а чего это ты в толчке и в душе пялишься то на перед, то на зад парней?»

— Я чё, и правда так заметно пялился?! — побледнел я, прикидывая, сколько раз меня просто «пронесло».

— Бывало.

— Жесть, — сокрушенно высказался я.

— Не боись, Серый. Школа скоро закончится, а во взрослой жизни до этого мало кому есть дело, какой ты там гей, не гей, в полосочку или крапинку.

— Что-то мне так не кажется».

***

— Я нормальный. Ты чего с утра звонишь? — успокоившись, спросил я. Нечего на посторонних срываться. Тем более на единственного друга.

— Хочу к тебе вечером в гости завалить. Пустишь?

— Один или?.. — спросил я.

— Один, но с выпивкой, — хихикнул друг.

— У меня гость, так что бери с расчетом на троих. И Паш, ограничимся пивом.

— С рыбкой, — подхватил он.

— Во сколько припрешься?

— Фу, какой ты грубый. К восьми.

— До вечера.

— Умраж, у нас сегодня будут гости, — оповещаю я.

— Мне нужно уйти? — с чего-то вдруг произносит он.

— Зачем? Пашка придет с пивом. Он мой друг детства.

— А… — и он потягивается, причем весьма эффектно. Слишком долго я один… слишком…

— Я в ванную, — бросаю слова и практически выбегаю из кухни, чтобы не показать Умражу, что он натворил своими выгибаниями. Прохладный душ и по-звериному яростные движения рукой на моем члене… много не надо… хватило пары раз, чтобы кончить.

— Писец, и что теперь? — опёрся я об стенку. Это только жить с ним начал, и уже в ванную бегаю, а дальше что?! Совсем тут поселюсь?!

— Сергей, а мы успеем сходить в магазин до прихода твоего друга? — оказывается, Умраж ждал меня под самой дверью ванной комнаты. Покраснеть не успел от мысли, что он мог услышать, сразу же отвлекся его вопросом.

— Он только в восемь придет. Времени уйма. А зачем тебе?

— Не помешает одеться и купить кое-что. Но для начала надо к ювелиру попасть.

— К ювелиру? — растерялся я. И что есть у Умража такого, что можно так дорого продать?

— Вот, — словно прочитав мои мысли, отодвигает волосы от уха, в котором в самом верху сверкает бриллиантовая серьга.

— Ничего себе! — вырвалось у меня — бриллиант был довольно приличного размера. — Не жалко продавать?

— Нет. У меня еще есть, — улыбается он и убирает волосы от второго уха, где три таких же сверкают в ряд.

— А почему серьги сверху, а не на мочке уха? — удивляюсь я.

— Как почему? — смотрит на меня как на несмышлёныша. — В бою могут разорвать, если ухватятся. Да и в боевой ипостаси они мешать будут.

Ну вот, опять… Аа-а-аа!

— Всё, я понял! Пойду оденусь, и прогуляемся до магазина.

— Я в душ, — предупредил Умраж. И ведь такой смазливый, не дурак вроде, а сумасшедший… как же обидно-то!

Умраж

Голова немного побаливает, но это ничего. Сергей перед «выходом в свет», как он сказал, дал какого-то лекарства, довольно вкусного, и еще таблеток, так что чувствую я себя неплохо. К тому же, все по словам того же Сергея, я быстро поправляюсь, даже слишком. По идее я должен был рвать и метать, но наверное хлипкое человеческое тело делает меня более мягким и спокойным. К тому же я обязан человеку, и не один раз. А как оказывается противно болеть… Эта слабость… Тьма! И опять Сергей меня выходил. Пусть я и демон, но я знаю, что такое честь и благодарность. Как только вернусь в свой мир, обязательно пришлю Сергею несколько камней, таких, как у меня в серьгах. Видел же, как он поразился, что у меня есть такое. А еще больше в тот момент, когда ювелир с бегающими серыми глазками выложил нам «приличную сумму», как выразился Сергей, денег за бриллиант.

— Жулик этот ювелир, — огорчено бросил он, стоило нам выйти из здания.

— Почему?

— Она стоит гораздо дороже.

— Но нас же устроила предложенная сумма? И никто нас продавать ее насильно не заставлял, так что он не виноват в том, что хотел заработать, — высказался я.

— Да. Наверное. Я как-то с этой стороны не смотрел.

Все деньги я отдал Сергею. Все равно не понимаю, сколько что стоит и где нужно торговаться. Так и ходил за ним хвостиком, только говоря, что хотел бы приобрести. А магазины у людей очень интересные. Поглазеть есть на что, чем, собственно, я и занимался. У нас тоже есть, но не в таком количестве. Наши мастера несколько раз проверят, прежде чем продадут какую-то вещь. И она точно будет единственная в своем роде. В магазинах у людей все есть в любом количестве. А Сергей вообще сказал: «Если хочешь эту фигню взять, то бери, не парься, она все равно долго не проработает. Специально, гады, хренового качества делают, чтобы чаще покупали». Я вообще-то посмотреть просто взял странную вещь, которая зовется «тостер», и положил обратно.

В магазине мы зашли в небольшое кафе перекусить. Оказалось довольно вкусно. Но больше всего меня поразила тишина и спокойствие заведения. Ни тебе криков, ни драк между посетителями. Необычайно умиротворяюще.

И точно не стоило делиться впечатлениями с Сергеем, у него даже глаз нервно дернулся. Не понимаю, я же веду себя очень мирно, чего он так нервничает от моих вопросов? Наверное, человечек мне попался слишком мягкосердечный. Да, скорее всего, ведь и спас меня и вылечил… Вот освоюсь немного, он привыкнет ко мне, и все ему расскажу…

Сергей

Ходить с Умражем по магазинам — это что ребенка водить в игрушечный отдел. Кошмар! Я шага не мог ступить, чтобы не увидеть, как он опять застыл, рассматривая что-то. По магазину мы прошатались в темпе старой черепахи почти до шести часов вечера. У меня еще никогда не было столь долгой экскурсии по магазину. Хорошо, что пообедать было где. Умраж и в кафе высказал свое удивление спокойной обстановке, царившей в нем. У меня даже глаз дернулся. Нервы… это плохо… Надо успокоиться, ну подумаешь, он считает себя демоном, и что? Хорошо, что не каким-нибудь каннибалом. А может, он немного сбрендивший ролевик? Это многое бы объяснило.

Главное, все, что надо, мы купили. Нагруженные пакетами по самую макушку, ввалились в квартиру. Бросив все в зале, распластались на диване, переводя дыхание.

— До чего же человеческое тело слабое, — поделился со мной Умраж.

— И не говори, — смирился я.

Пока разложили вещи, пока приготовили перекусить… Умраж неумело, но пытался помочь порезать лук. Правда, успел за несколько секунд порезаться от того, что почувствовал, как у него потекли слёзы. Такого шокированного взгляда из-за слез я никогда и ни у кого не видел.

Замотал ему палец, объяснил, что плакал он не потому, что человек, а из-за лука. Ревут практически все, кто его режет. В общем, наши беседы уже двух ненормальных прервал звонок в дверь.

— О, кажись Пашка пришел, — направился я в коридор. Умраж пристроился следом.

— Привет подполью! — выдал он, протягивая мне два пятилитровых бочонка пива. — Ничего себе парниша! Это где ты такой экземпляр приобрел?

Пашка в своем репертуаре — бесцеремонно оглядывал с ног до головы Умража, пока не наткнулся на его убийственный взгляд.

— Хм… — выдал мой друг, стушевавшись.

— Знакомьтесь, — влез я, стараясь помешать Умражу убивать моего друга взглядом. — Это мой сосед по комнате Умраж. А это мой друг детства Пашка. Часто он несносен, но он мне больше нравится живым.

— Как скажешь, — словно он мне сейчас великое одолжение сделал, произнес Умраж. Пашка, быстро оправившись от взгляда парня, снова стал прежним. А значит, многословным и шумным.

— Вали уже в комнату, — сказал я Пашке, за руку утягивая с собой Умража.

— Умраж, — начал я, зайдя на кухню, — мне не нравится взгляд, которым ты прожигаешь Пашку. Он совершенно безобидный парень, и к тому же мой друг. Так что давай жить дружно.

— Он принял меня за твоего любовника. — Мне показалось, что он возмутился, или это глюк?

— А что, я тебя не устраиваю в этом качестве? — решил я проверить. Пытался вроде подшутить, а то вдруг натуралом окажется, но в то же время как-то задело самолюбие, разве настолько непривлекателен?

— Ты же человек, — и так изумлено смотрит на меня, чего это я такие странные вопросы задаю.

— И что?

— А я демон. Ты не выживешь в моем мире, просто сгоришь, и все, — а ведь говорит так уверенно. Раз такая у него причина, то и ладно. Считает себя демоном — и хрен с ним, главное, чтобы не решил тут резню устроить по демонским законам каким-нибудь.

— И что, там такие высокие температуры?

— Да.

— Да? Ну и ладно. Я вроде к тебе в гости не собираюсь, — отмахнулся я, больше не желая играть в его игры. — Пойдем, а то Пашка обидится, что одного бросили.

— Не прошло и полгода, — встретил нас Пашка. — А я уже пиво разлил. Давайте за знакомство.

Сели за столик прямо на пол рядом с диваном, благо у меня там коврик мягкий специально для таких посиделок застелен.

— Умраж, а ты откуда? — я закатил глаза, вот сейчас он выдаст Пашке свой бред.

— Издалека, — удивил он меня ответом.

— А конкретнее?

— Паш, а не облезешь все знать? — встрял я.

— Должен же я знать, кто живет под одной крышей с моим самым лучшим другом?

— А тебе не кажется, что мальчик вырос? — усмехнулся я. — И больше не нуждается в твоей опеке. Умраж, ты если не хочешь, то ничего и рассказывай.

— Почему же? Мне, например, тоже интересно, что у тебя за друзья, — пристально смотря на нахмурившегося Пашку, проговорил он.

Писец, мне здесь только потасовки не хватало. Словно кошка с собакой шипят друг на друга, никак не успокоятся.

— Пашка, а пиво действительно неплохое. Где покупал?

— В ночном. Он ближе всего к тебе. Серег, а как вы с ним познакомились?

— Он меня на улице подобрал.

— Это как? Пьяный что ли был?

— Почему же пьяный? — я даже не успеваю в их разговор влезть толком.

— После переноса плохо было, — все же ответил Умраж.

— Переноса? — загорелся Пашка. А я устало прикрыл глаза, понимая, что всё, по-па-ал…

— Да.

— А откуда? — придвинулся ближе к столу Пашка. Зато я наоборот отсел подальше. Мешать не хочу, пусть сами разбираются. Тихо-мирно пивко потягиваю и за этими двумя наблюдаю…

— Из своего мира.

— Так ты попаданец!

— Кто?

— Иномирянин! — поправляется Пашка.

— А? Да, наверное.

— А из какого ты мира?

— Ртиса.

— Ух ты! А кто-нибудь кроме людей у вас там есть?

— Есть. Демоны. Оборотни. Фениксы.

— Здорово! А когда обратно собираешься?

— Через месяц, как наказание закончится.

— А ты не врешь?