Бесплатный фрагмент - Умалишённый

ПРОЛОГ

Три часа ночи и злой ветер за окном. Зрачки по-прежнему бездопингово смотрят в экран монитора. Усталость пульсирует тонкой жилкой на моём несуществующем черепно-мозговом рентгеновском снимке. Допущу ли я ошибку?

ЧАСТЬ 1

В некотором царстве, в некотором государстве… Так когда-то, в прошлом, начинались сказки. Хотелось бы и мне про себя так начать. Но моя жизнь вовсе не сказка, а самая обычная пресная быль. Ну, может быть, не совсем пресная, а с щепоткой соли и с горошком душистого перца. По крайней мере, я стараюсь себя в этом убедить. Однажды, впрочем, как и каждый день, ничем неотличимый от предыдущего, точно такой же, как и миллион его одноликих собратьев до этого, я стоял на остановке и ждал запаздывающий автобус, изредка посматривая на электронное табло, висевшее прямо передо мной, на котором тонкой пунктирной линией пролегал его извилистый путь. Время неуклонно и бесстрастно близилось к позднему вечеру с его ожидаемой малолюдностью на улицах города и со всё большими интервалами между редкими появлениями общественного транспорта на остановках. Я сильно задержался в Офисе, заканчивая текущие дела, которые не мог оставить на завтра. Мне придётся подождать, прежде чем я плюхнусь на продавленный диван у себя дома, открою банку восхитительного светлого лагера, съем что-нибудь жирно-вредное на ночь и включу телек с задорными майонезами, на весь экран лихо отплясывающими канкан, и упоротыми шоколадками, сделанными из молока настоящих коров, дуреющих от радости на нажористых альпийских лугах высоко в горах.

Мимо меня прошёл какой-то мужчина. Белый господин средних лет в светлом костюме с журналом под мышкой. Наверняка, или Hustler, или Forbes — такой видный мужик не будет размениваться по мелочам. Точно нацеленным выстрелом он закинул горящий окурок в урну. Окурок описал траекторию трёхочкового броска, столь любимого высокими парнями из гетто, и упал ровно в центр урны. Не оглядываясь, мужчина быстро удалился вдаль, торопясь поскорее проскочить остаток пути до пункта назначения. Урну начало заволакивать дымом. Я стоял рядом с урной и, не отрывая взгляда, смотрел, как медленно тлеет вонючий пластиковый мусор вперемешку с клочками пёстрых газет и разноцветных обёрток. Струйка дыма из вулкана Этна. В голове нестерпимо засвербило. Зачем он это сделал? Зачем он это сделал?? СУКА. ЗАЧЕМ. ОН. ЭТО. СДЕЛАЛ? Мысли лезли одна на другую, цепляясь и падая. Это ведь должно иметь смысл, не так ли? Ведь всё должно иметь смысл. Может быть, он беспокоился об окружающей среде? Экология — это же наше будущее, и всё в таком духе? Не выкинул окурок на асфальт, донёс до урны, молодец, на том свете тебе зачтётся один хороший поступок. Или, может быть, он культурный мальчик. А культурные мальчики не бросают окурки на землю. Тем более непотушенные. Культурный мальчик донесёт окурок до мусорки. Но зачем тогда он кинул горящий окурок? В чём смысл? И есть ли смысл вообще?

Автобуса всё не было. Мимо проезжали одиночные автомобили, фарами освещавшие дорогу перед собой. Поздним вечером движение в этой части города не такое активное, как днём. Я сделал глубокий вдох, наполняя лёгкие смесью из кислорода, вони и выхлопных газов — обычное дело для больших городов.

Мужчина и его окурок всё не выходили у меня из головы, да так, что моя бедная голова начала раздуваться и пухнуть, мысли расширялись в сознании и, наконец, словно переваренная каша полезли из горшочка. Ответ очевиден. В тесном пространстве моей черепной коробки, чуть не обрушив свод множеством грохочущих голосов, срезонировала внезапная мысль, простая как лёд в стакане с виски: «ОН НЕ ПОДУМАЛ!». Будто в моих мозгах ни с того ни с сего проревел раскатистый хор из древнегреческих трагедий Эсхила или Софокла. Или заиграло и тут же смолкло низкокачественное видео с Григорианскими монахами на громкости, вывернутой до предела. А, может, я что-то путаю, и вовсе это не так звучит. А этот тип, похоже, всего лишь бездумно следовал нормам и обрывкам общепринятых правил, вбитых когда-то в его легкомысленную голову, но, видимо, не до конца и не полностью, даже не представляя себе в этот момент, что причина всегда есть прелюдия следствия, а следствие всегда рождено из причины. Вот так и всё в жизни: делаем не подумав. Ходим на нелюбимую работу, жрём то, что нам подсовывают, одеваемся в то, что нам рекомендуют, смотрим то, что нам навязывают, голосуем за того, кого за нас уже выбрали. И так всё время. Всю жизнь. От корки до корки. Так всё и есть — это как пить дать, говорю.

***

В помещении, где она работала, негромко играла музыка. Не то что бы что-то определённое играло, так, белиберда всякая, попкорн для ушей, ненавязчивая аранжировка для «купи» и «продай». Почти ненавязчивая. Сотрудники ненавидели эту музыку, но поделать ничего не могли: Руководство не разрешало менять или, не дай бог, выключать проигрыватель, день и ночь радостно возвещавший торжество всеобщего и повсеместного потребления. Это, как-никак, Регламент Фирмы. Нерушимые Стандарты Обслуживания.

Кем-то когда-то проведённые исследования показали, что правильно подобранная музыка способствует комфортному пребыванию потребителя в торговом зале и, как следствие, увеличению покупательской активности. Вас убаюкивают ненавязчивыми мелодиями, чтобы вы как можно дольше находились в магазине, в неге и радости накидывая побольше товара в корзинку. Или наоборот — активными уц-уц-уц принуждают совершать покупки, кружась по торговому залу в бодром ритме танца от полки к полке, от панели к панели, незаметно подталкивая и направляя к кассе, где вас уже ждёт приветливая улыбка наперевес с платёжным терминалом, с готовностью и завидной сноровкой за считанные секунды счавкающим средства с вашей кредитной карты.

Покупать, покупать, покупать! Покупать, — а потом потреблять — а потом испражнять! Уц-уц-уц. Она невольно скривила рот. Общество торговцев и лавочников. Абоненты купли-продажи, которые тонут в собственных испражнениях. Ну вот. Мрачное настроение начало заполнять её голову, покрывая всё внутри чёрной копотью. Она на секунду закрыла глаза. Веки приятно упали тяжёлой сомкнутой мягкостью. Как хорошо просто постоять в темноте, не двигаясь и даже не шевелясь. Уц-уц-уц. Не удивлюсь, если кто-нибудь из коллег после такого трудового дня, возьмёт ствол и перестреляет всех нахрен! Брейвик от магазина. Ангел мести розничной торговли.

Ещё секунду она постояла с закрытыми глазами и, глубоко вздохнув, направилась к покупателю, бесцельно бродящему в зале, словно ягнёнок на выпасе. А ведь и правда ягнёнок. Она пристально посмотрела на него. Ходит, беленький такой, наивно-беззащитный, ещё не знает, какая охота на него началась, какой зверь за ним охотится. Извини, дружище, мне надо делать план продаж. Это просто бизнес, ничего личного.

Крадусь вдоль стен, как ниндзя, бесшумно ступая по каменному полу. Стелюсь между брючек и юбочек, просачиваясь тонкой линией. Змеюсь, тихо шурша, как кобра. Ам! И я тебя съем. Ам! И ты даже не почувствуешь. Как миленький поползёшь по пищеводу всё глубже и глубже вниз. Пока я тебя не переработаю и не исторгну через Пять ступеней продаж. Запоминай, детка! Приветствие. Выявление потребностей. Демонстрация товара. Работа с возражениями. И, наконец, Заключение сделки. Общество потребления так нас учит. Общество потребления требует этого от нас. Ты не успеешь поднять глаза и прочитать «МИЯ» на бейджике, как ты уже у меня на крючке. «Добрый день! Я — Мия!». Широкая улыбка, туго натянутая, как парус брига при попутном ветре. Да чтоб ты подавился моей доброжелательностью и приторным лже-вниманием! Общество потребления, будь ты проклято. Общество потребления, АМИНЬ!

***

Создал же Бог меня таким. Гроздьями совести прибил к полу. Сиди, говорит, никуда не двигайся! Жри еду вместе с ними, пей из одного корыта, горлань вместе со всеми прописные истины. Только вот мозги оловянные забыл подарить напоследок. Угораздило же недодать. Сижу теперь, не знаю, куда себя девать от одиночества. Одиночества человека, смотрящего вдаль. Вот кто и что знает об этом? Об одиночестве, когда ты окружен людьми. Об одиночестве в толпе.

Когда ты везде и ты нигде.

Когда от безысходности сжимаешь и разжимаешь кулаки.

Когда стискиваешь зубы, чтобы не заорать.

Когда ждёшь, ждёшь чего-то, но так и не дождёшься.

Когда проваливаешься в сон, поверхностный и полный кошмаров.

Когда ты понимаешь, что ничего не понимаешь.

Когда ты хватаешься за лучик надежды, а надежды и нет. Только холод и безразличие.

Когда смайлики в соцсетях становятся для тебя друзьями.

Когда понимаешь, что шансов нет. Да что там, их вообще не было и не будет.

Когда в голове плещутся эти буквы для никого.

А так у меня всё хорошо. Это про кого-то другого, конечно же. Смайлик. Хм… Это ночь на меня так действует? …или хуже — я всегда такой?

Я отодвинул стакан с пивом и встал. Я уже час как дома. Дождался всё-таки своего автобуса. За окном темным-темно. Фонари на нашей улице давно перебили. Поначалу муниципалитет регулярно менял плафоны и лампочки, их с той же регулярностью разбивали уличные хулиганы, потом фонари снова меняли, их снова били, и так раз за разом, раз за разом. Наконец, все устали и пришли к негласному соглашению: нам больше не меняют лампочки, вандалы их больше не разбивают, и все довольны, и все счастливы, peace во всём мире, и нет проблем. Как и освещения, впрочем. Но это я уже придираюсь к мелочам.

Захотелось есть. Я пошёл на кухню. Открыл холодильник, достал замороженную пиццу с ветчиной и грибами, банку сардин в масле и недоеденную с прошлого раза шоколадку. Сходил за пивом обратно в комнату. Сделал глоток. Ну и гадость же тёплое пиво, мерзкое, как лекарство для горла. Достал новую бутылку из холодильника. Пшик! Ледяная жидкость в пять оборотов заструилась в мой стакан. Надо бы помыть посуду, только и успел подумать я, как произошло нечто странное. Такое случилось со мной в первый раз. В общем и целом странного было немного, а, может, и вовсе ничего странного, и это всё мне привиделось. Как бы то ни было, но я почувствовал, что в комнате меня нет. Ничего не поменялось, вещи оставались на своих местах, на кухне горел свет, в стакане с холодным пивом оседала густая пористая пена, у кого-то из соседей громко шумел телевизор, замороженная пицца потихоньку становилась размороженной, мягко оплывая в своей картонной коробке с фигурной надписью «VIVA L’ITALIA!» по центру.

Я не знаю, как можно объяснить, каково это — когда тебя нет. Просто всё вокруг осталось таким, как было, и продолжало жить своей жизнью, а я будто замер где-то в безвременье, где-то там, где ничего не существует, там, где меня нет. Это длилось не дольше секунды. Или минуты. Или часа. Не знаю, я не успел засечь время. Когда это закончилось, я просто понял, что я уже здесь, и я — это снова я, и я существую. Вот так вот. По спине катились холодные капли, пропитывая футболку солоноватой влагой с душком. Это действительно было или мне показалось? Я схватил стакан с пивом и залпом его осушил. Есть почему-то сразу расхотелось.

***

На улице было по-летнему жарко. Ярко светило солнце. На небе не висело ни облачка. Продавцы мороженого и прохладительных напитков досрочно перевыполняли планы по выручке. Мия шагала по тротуару, обгоняя неспешные парочки. На ней был светлый костюм из лёгкой ткани (100% хлопок из Индии, хорошо пропускает воздух, приятен к телу, экологически чист, размер XS), туфельки на небольшом каблучке (натуральная кожа, эластичная и прочная, дышит и защищает от влаги, длина стопы 23,5 см), в руках клатч модного винного цвета (100% полиуретан, устойчив к износу, долговечен, практичен, 20х14х5 см), в ушах затычки KOSS (закрытого типа с прозрачным звучанием, 100% оригинал). Сама элегантность, стильная, как Мадонна, крутая, как вид сзади у Дженнифер Лопез, она шла, твёрдо отстукивая по тротуару цок-цок-цок и источая за собой шлейф многократно уже реформулированного томфордовского Tobacco Vanille. Её дом находился неподалёку, до работы рукой подать, так что в Универмаг она предпочитала добираться пешком. И воздухом подышишь относительно свежим, и придушишь заодно парочку килокалорий.

На улице было так нестерпимо хорошо, что она, невзирая на крутящиеся неподалёку рекламные зонды, на короткое время даже вынула наушники из ушей. Голосили какие-то птички, точь-в-точь как в мобильном приложении «Звуки природы»; кое-где местами на клумбах, затерявшись среди синтетических растений, зеленела настоящая биотрава, воздух пах пьянящей смесью из неизвестных цветов, асфальтовой пыли и, как ей показалось, сладкой ваты, а она шла туда, где никогда не светит солнце и никогда нет свежего воздуха. Какие уж там птички. Круто спикировав и быстро притормозив, у её левого плеча примостился здоровенный рекламный зонд. Мия вздохнула и засунула затычки обратно в уши. В магазине, из-за особенностей конструкции, кондиционер перегоняет по кругу один и тот же воздух, спёртый, надышанный тысячами посетителей. Мия поморщилась. Ей всегда так тяжело дышать на работе, к концу дня болит голова, мутит, перед глазами пляшут остервенелые «зайчики». И не только ей так тяжело. Коллеги тоже жаловались на головную боль и удушье к концу смены.

Незаметно она подошла к месту своей работы. Огромный, сверкающий чистотой и достатком, магазин вырос у неё перед глазами. Само воплощение духа Торговли. Километры одежды, развешанной в определённом порядке, ждут своих будущих хозяев. Стеклянные двери бесшумно разъехались в стороны. Мия спешно убрала наушники из ушей и шагнула внутрь. На неё нахлынула тошнота, но она усилием воли загнала её обратно. По глазам, привыкшим к дневному свету, резануло ярким искусственным освещением.

— Привет! Как дела? — К ней подскочила высокая брюнетка, встречающая гостей на входе, широко улыбаясь. Или скалясь. Тут не разобрать.

Профессионально улыбается, американской улыбкой в 32 голливудских зуба. Как дела? Как дела. Ненавижу этот дурацкий и неряшливый вопрос «Как дела?». Что тут ответить? Реально пересказать все мои дела? А, может, всю жизнь? Этот идиотский вопрос убивает меня своей банальщиной, уродует мои нервные клетки, заставляет моё сердце учащённо биться от возмущения, бессилия и ярости.

Но, вместо почти уже сорвавшегося с языка «Тебе-то какое дело, тупая швабра?», вслух она произнесла: «Привет! У меня всё ОК! Я так рада, что ты сегодня работаешь в смене!». Мия вздрогнула, с удивлением наблюдая, как совсем не те слова, что только что крутились у неё в голове, а другие, вообще другие слова, предательски, не спрашивая разрешения, мягко выплывали из её собственного рта, ненадолго застывая и покачиваясь в неподвижном воздухе магазина, после бесследно растворяясь и оседая на упругих барабанных перепонках, а затем и в сером веществе головного мозга брюнетки. И ещё вдобавок Мия приветливо улыбнулась. Ну, это уж самое днище, детка, поздравляю. Что ж. ОК. All right. По-максимуму впихнула эту хренову приветливость в улыбку. По самый край. Презирая и ненавидя себя за это и ещё больше, — за трансляцию елейно-корпоративной интонации дружелюбия, принятую у них в коллективе. И не только в коллективе. Это всё — негласные стандарты всего нашего цивилизованного общества. Цивилизованного в кавычках. Такого «цивилизованного», что аж удавиться хочется от всей этой толерантности и повсеместной демонстрации псевдо-радушия. Не хочешь прослыть никчёмной злобной единицей общества — всегда мило улыбайся и доброжелательствуй с ближним своим. Кстати, как и с начальством. Особенно с начальством. Брюнетка, всё также ласково скалясь, кивнула и двинулась в другой конец входной зоны, брызжа радушием во все стороны, с 09.30 до 22.30 убивая наповал входящих посетителей своим оптимизмом.

Дура, подумала Мия. Просто тупая дурочка. Только и умеет, что растягивать губы в белозубую гримасу на входе. И ещё — подлизывать Руководству. Такие Руководству нравятся. Девочка далеко пойдёт. Сейчас в моде все эти «активные», «целеустремлённые», «энергичные», с мотивирующими лозунгами, типа «покинь свою зону комфорта», с умными мыслями умных мёртвых и не очень людей на стенах пользователей в социальных сетях, с тренингами личностного роста, с коучингами по развитию, йогой, правильным питанием, вегетарианством, заботой об экологии напоказ, hand-made, стартапами и тому подобной хренью, со смузи, роллами, фотографиями ног и еды в Santagram, с селфи на беговой дорожке, из раздевалки в спортзале на фоне шкафчиков, с luxury жизнью и толпами подписчиков, мечтающих быть такими же. Таких тысячи. Таких миллионы. Однотипная биомасса с самомнением в миллиард долларов.

Ты никто в нашем мире без регулярно обновлящихся статусов, замызганных пообтрёпанных цитат, улыбающихся аватарок, фотоальбомов, переполненных рафинированным счастьем, перепостов с псевдоумных пабликов.

Но если так подумать, то кто я? Может быть, я такая же? Только с противоположным знаком — с уверенностью в «нетаковости». Вместо фотографий ног в Santagram — фотографии теней, вместо смузи — соя с карри, селфи не на беговой дорожке, а с выставки искусств. Но это одно и то же. Только под разным соусом. А блюдо-то одно.

***

Я посмотрел на себя в зеркало в ванной. Мужчина. Тридцать лет. Холост. Брюнет. Глаза голубые. Рост средний. Телосложение среднее. Всё среднее. На правой ключице длинный шрам после операции. После вчерашнего меня до сих пор бил озноб. Я включил душ, наскоро помылся, какое-то время ещё постоял под горячими струями воды, чтобы согреться. Вылез из душевой кабины и снова остановился перед зеркалом. Я здесь. Я существую. Вот он я — смотрю на себя из зеркала. Мужчина со стекающими по телу струйками воды после душа. Или это не я, а кто-то другой смотрит на меня из зеркала? Тогда где же я? Я с силой мотнул головой, отгоняя навязчивые мысли. Вода разлетелась от меня в разные стороны, как от мокрой собаки. Надо поесть. Со вчерашнего дня я ничего не ел. Вечером только стакан пива и на этом всё.

Размякшая пицца валялась на столе, напоминая своим видом о неудавшемся ужине. Ветчина и грибы увязли в оплывшем куске теста. С шоколадкой ничего не случилось. Я открыл холодильник, пошарился по полупустым полкам, нашёл два яйца, луковицу и пару бутылок пива. Достал сковородку, налил в неё немного масла, поставил на включенную плиту. Мелко нарезал лук, обжарил его в кипящем масле до золотистого цвета, разбил туда пару яиц и посыпал сверху орегано из пакетика. Открыл валявшуюся рядом с пиццей банку с сардинами и ощутил приятный аромат консервированной рыбы, погибшей не своей смертью. Позавтракав, я надел костюм, часы на руку, взял сумку и вышел из дома.

Под палящим солнцем в чёрном костюме медленно шагаю по направлению к автобусной остановке, лавируя между спешащими куда-то людьми. Все куда-то торопятся: большая часть на работу, многие на учёбу, родители тащат несчастных детей в школы, а совсем мелких, громко визжащих, волокут в детские сады или группы развития. На мою неспешную походку прохожие поглядывают исподлобья, злобно, некоторые умудряются будто нечаянно толкнуть в бок острым локтем или задеть плечом. Это непозволительно и просто возмутительно вот так вот, не спеша, идти рано утром в будний день в самый разгар рабочей недели. Кто же знает, что я для этого встаю пораньше, ворую у своего сна лишний час, чтобы вразвалочку пройтись с утра до остановки.

Подъезжает мой автобус. Я сажусь в самом конце, у окна, и достаю толстую книгу. Артур Бьорн «Путешествие внутри себя». Книга попала ко мне случайно: я зашёл в букинистический магазин, чтобы порыться там в безбрежних завалах старых книг, как плотный томик в прямом смысле слова свалился мне на голову с верхней полки, когда я потянулся за «Пуританами» Вальтера Скотта в кожаном переплёте. Я счёл это знаком и ушёл из лавки с неизвестной мне книгой в бумажном шуршащем пакете. Ладно, шучу я. Это было бы слишком банально. На самом деле всё гораздо проще. Банальнее некуда. Продавец впарил мне её в довесок к заказу. Неликвид по очень привлекательной цене. Дешевле рулона туалетной бумаги. Почему бы не взять? 583 страницы размышлений неизвестного автора за 43 условные денежные единицы. Я тогда посчитал, что совершаю удачную сделку. По 0,07 за страницу — это неплохо.

У Артура Бьорна странный роман: ни о чём и обо всём сразу. Я не всегда понимаю, о чём он пишет и что в конце концов хочет донести до читателя. И почему Бьорн, кстати? Сначала я подумал, что это один из древних писателей прошлого, ещё имеющего такую роскошь, как фамилия вместо набора цифр и букв, давно уже принятого повсеместно за основу идентификации личности. Но поиски в Google ничего не дали. Видимо, слишком уж неизвестный автор, либо это просто-напросто псевдоним. «Путешествие…» влечёт меня к себе и я продолжаю упорно карабкаться по громоздким метафорам и затаившимся тут и там архаизмам, неторопливо переселяясь со страницы на страницу. Осталось дочитать половину книги. Я пробегаю глазами первые строчки: «Он ощутил тягучий привкус во рту. Волосы на руках послушно встали в ряд остроскалых частиц. Вены вздулись и вышли наружу лавиной горького холода. Он ощутил странный запах. Запах разложения. Это гнила его нервная система. Тлетворный запах плотной стеной повис в центре комнаты: это гнили его воспоминания о детстве, его успехи и неудачи, миг первой любви и горечь утраты родителей. Клетки головного мозга сцепились друг с другом, боясь этого нового, последнего в их жизни, рокового ощущения неизбежности».

Я задумался. Сколько себя помню, я всегда любил читать. Особенно в транспорте. Или в обеденный перерыв. Или дома, лёжа на диване. Где угодно, лишь бы читать. Даже такие чудные книги, как эта. Они мои единственные союзники, мои молчаливые бумажно-страничные товарищи и родственники. Из книг я почерпнул такие понятия, как честь и достоинство, добро и зло, правда и ложь, услышал и радостно принял истины великих, отложившиеся во вне слоями самовоспитания. Эти сборные инстанции частного и общего помогают пережить омерзительное время поездки до работы или после неё. Да и саму работу помогают пережить. Да что уж говорить — саму жизнь!

Я прижимаюсь лбом к холодному стеклу автобуса, вздрагивая вместе с ним в унисон на кочках и колдобинах нашего сектора. С внешней стороны дребезжащего стекла перед глазами прыгают грязные мутные пятнышки, прочно осевшие снаружи. Если внимательно присмотреться к окну автобуса, то можно увидеть следы когда-то разыгравшейся здесь грандиозной драмы: всё стекло усыпано трупами капель-самоубийц, разбившихся после падения с многокилометровой высоты. А, может быть, эти капли вовсе и не самоубийцы, а безымянные воины, полегшие здесь на никем не замеченном поле битвы в никому неизвестной войне.

Автобус плавно останавливается. Я выхожу и, медленно перебирая ногами, плетусь в метро. Спускаюсь вместе со всеми во чрево кита. Еду на эскалаторе с человеческими нолями и единицами. Их кучи, их множество множеств, они впереди и позади меня. Славно едем, равномерно, словно детальки на конвейере Генри Форда. Голоса выше и ниже стоящих, злой предупреждающий рёв по громкой связи, скрежет поездов: нет ничего милее гула ранне-утреннего метро. На платформе вливаюсь в бесформенную неоднородную массу и заплываю со всеми в вагон. Кое-как достаю книгу. Ехать десять станций. Пахнет немытыми подмышками с дезодорантом и откровенным потом. Где-то пролетела струйка свежего воздуха из открытой форточки. Но нет, я зря надеялся, ненадолго. Кто-то попятился при тряске вагона и встал мне на ногу. Уходить, похоже, не собирается, — вяло подумал я. Мне всё равно. Я абстрагируюсь. Я в чёрном костюме от HUGO BOSS со стоящим на моём чёрном ботинке человеком, с книгой в руках, двигаюсь вместе со всеми: с вагоном, с поездом, с этой стремительно несущейся жизнью, двигаюсь в одном направлении, от дома к работе, этим бесконечным путём от рождения к смерти.

***

Она прошла в раздевалку и уставилась на свой шкафчик. На дверце висел листок. Быстро пробежала глазами содержимое. Поздравление от Компании. Доброжелательно улыбающийся лысый старик на фото и текст под ним:

«Дорогая Мия! Наша любимая Компания поздравляет Вас с достижением плановых показателей 2 Уровня и по результатам работы этого сезона присуждает Вам 1 Уровень! От всей души сердечно Вас поздравляем! Желаем и дальше развиваться и приносить пользу нашему самому лучшему Универмагу Счастья! Для получения браслета 1 Уровня пройдите, пожалуйста, в Отдел Квалификации». И подпись: Генеральный Директор.

«Желаем и дальше развиваться и приносить пользу нашему самому лучшему Универмагу Счастья!», тьфу, написали бы сразу — «денежки»! Много-много денег. Деньжищ. А на вас, Мия, нам плевать с высокой колокольни! Плешивый старикан на фото — это Генеральный Директор, совладелец Компании. И тут эта липкая слащавая улыбочка! Опостылевший канон розничной торговли. Противная мерзкая полумера «радушия». Мия торопливо сорвала листок, скомкала и выбросила в урну. До начала рабочей смены оставалась пара минут.

Быстро надев через голову чистенькую и отутюженную униформу, она спустилась в торговый зал, который представлял собой огромный квадрат, поделённый на неравные секторы с заборами из гондол. Товары с наибольшим спросом занимают большие секторы, менее ходовые — секторы поменьше. Гондолы –- это не те лодки, в которых мужики в полосатых футболках, с палками в руках, возят жирных туристов по узким каналам Венеции. Так здесь романтично называются металлические стойки с товаром. На гондолах висит товар самого разного назначения: фартуки и поварские колпаки для хозяюшек, соломенные шляпы для фермеров, кожаные косухи для байкеров и ещё много всякой всячины. Каждая гондола тематически отличается от соседней. Тут можно встретить одежду и аксессуары для охотников, пекарей, официантов, модников, клерков, скрипачей, лесбиянок, слесарей, тибетских монахов. Всё приносит деньги. Всё кому-нибудь да надо. Где купить наряд для выпускного вечера? А для получения Нобелевской премии? А для Свидетелей Иеговы? Конечно же, в Универмаге Счастья! Всё, что имеет спрос — где-нибудь да продаётся. И это «где-нибудь» здесь — в Универмаге Счастья.

По периметру торгового зала развешаны огромные плазменные панели, по которым нон-стоп, 24 часа в сутки, крутятся рекламные ролики Компании. Тонны гигабайт в цвете и 3D-звуке. Немалые бабки, превращающие мельтешащие картинки в миллиарды и пятиэтажные золотые дворцы с вертолётом и персональной охраной.

Молодая женщина влетает в квартиру. В руках пакет с фирменным логотипом. На диване сидит её муж. В руках — пульт от телевизора. В ногах ползают дети.

— Дорогой, угадай, что я тебе купила на день рождения? — спрашивает она, возбуждённо размахивая руками. Счастливое лицо заполняет экран до краёв, как вода в переполнившемся аквариуме. И обязательно белозубая улыбка крупным планом — гордость лучшего дантиста города.

Муж откладывает пульт в сторону, берёт самого младшего ребёнка на руки, нежно целует его в макушку (на этом моменте зрители умирают от умиления).

— Новый спиннинг, милая? — с надеждой спрашивает он.

— Нет, ещё лучше! — заходясь от восторга, щебечет девушка. — Я продала твою машину, ведь она вредна для окружающей среды и портит экологию, и купила себе новые джинсы, платье, несколько юбок, блейзер и куртку. Детям — славные костюмчики морковного цвета! А тебе ко дню рождения — новые рыболовные брюки из суперпрочного материала последнего поколения, со специальной мембраной, обеспечивающей отличную воздухопроницаемость и влагозащиту (прямо костюм для супергероя) с накладными функциональными карманами на молнии и мешочком для хранения мелочей! И всё это по акции за 9 999! Плюс в подарок совершенно бесплатно тряпочка со специальным плетением нити для влажной уборки дома. Правда, здорово, дорогой?!

— Это то, что я хотел, дорогая! — с изменившимся от внезапного счастья идиотским лицом вторит ей муж, подбрасывает несколько раз ребёнка вверх и ловит его. — Это самый лучший подарок для меня!

— Как мало для счастья надо! — закрывая глаза, тихо произносит жена, муж целует её в макушку, дети обнимают родителей за ноги, они стоят все вместе притихнув, обнявшись. Посмотрите, какое образцовое семейство! Не жизнь, а только лишь её идеальная иллюстрация из учебника.

— А на работу я и на метро ездить могу, — умиротворённо шепчет муж в последних кадрах.

И крупными буквами по экрану: «УНИВЕРМАГ СЧАСТЬЯ. КАК МАЛО ДЛЯ СЧАСТЬЯ НАДО!»

Креативщики выполнили программу максимум: впихнули и про товар, и про супер свойства, и про экологию — триггеры для дураков с большим самомнением.

Или вот ещё.

Ребёнок, маленькая девочка с хвостиками, и блондинка-мама ходят по Универмагу. Выбирают одежду. Примеряют то одно, то другое. Потом едят мороженое на фудкорте. Смеются, заходясь от счастья. Потом снова бесконечные примерки. Потом покупка наконец чего-то на кассе. Вежливый и вымуштрованный продавец с улыбкой саблезубого тигра вручает им пакет. Все вместе улыбаются. До тошноты. Ребёнок: «Мама, это был мой самый лучший день в жизни!». Мама и дочь, взявшись за руки, смотрят в экран. Мерзкое псевдосчастье крупным планом. Занавес. Огромные буквы: «УНИВЕРМАГ СЧАСТЬЯ. ВАШ ЛУЧШИЙ ДЕНЬ В ЖИЗНИ!». Сладчайшее варенье льётся с экрана, затапливая всё вокруг малиновой пенкой. Зритель хватается за сердце и умирает от восторга (конечно же, предварительно сделав заказ в Универмаге).

Пробирает аж до слёз. Ха-ха. И так целый день. И ночь. Все богом отведённые 24 часа в сутки, а, может, даже и больше. Маразм Креативного Отдела в действии. И таких сюжетов сотни. Смысла и художественной ценности в них «ноль». Зато товары продаются, а Универмаг — в топе рейтингов.

Свиньи. Как же я вас ненавижу. Кого ненавидит именно в данный момент — Мия не поняла. То ли Руководство Компании, то ли саму работу, то ли тупоголовых покупателей, то ли всех вместе взятых. Бог, наверное, сидит у себя на облачке в шоке от увиденного и не понимает, где и когда он допустил ошибку и как он успел создать такой дрянной мир. Неопознанный баг программы. Клавиша DELETE тут, возможно, помогла бы. Но я не знаю, есть ли у бога клавиша DELETE.

Мия, наконец, дошла до своей Зоны, по пути обогнув остров из сапог и завернув за мыс из туфелек.

Теперь она Продавец 1 Уровня. Это почётно. Сотрудником 1 Уровня мог быть только один человек из всего магазина. И этим человеком теперь является она! Браслета пока ещё нет, — его надо получить в Отделе Квалификации, — но привилегии уже можно использовать. Например, ей полагается одна чашечка мерзкого кофе в смену. Бесплатно. Щедрый дар от Компании своим послушным рабам. И ещё бесплатный ланч-бокс на обед: сухие крекеры прямиком из палеолита, отварная цветная капуста, видевшая зарождение Вселенной, букет из увядших брокколи и зажаренный до угольков стейк. Чашечку кофе, по желанию, можно заменить на десять ложек сахара, разбавленных в воде с газом. В обычном мире это называют газировкой. Сейчас у всех кока-кола течёт по венам. Ням-ням. Просто объеденье. А еще теперь можно уходить домой на час пораньше. И за выполнение показателей — увеличенный бонус к зарплате. Что ж, это неплохо. Деньги никогда не бывают лишними. Пара ноликов на банковской карточке не помешают.

Мия подошла к висящему на стене небольшому монитору и протянула руку. Компьютер просканировал ладонь и выдал сообщение на экране: «Продавец 2 Уровня. Мия. Зона Мужчин в стиле casual. Начало работы: 12.01».

Чёрт! За опоздание в одну минуту могли поставить штраф. Мия глубоко вздохнула. Начало ломить виски.

— Хэй, Мия, поздравляю! — К ней подошёл невысокий мужчина с усиками, как у таракана. Менеджер её Отдела, Рудольф. Рудольф — как олень Санта-Клауса с красным носом.

— Спасибо! — ответила она, вымучив из себя улыбку.

— Так, глядишь, и до Менеджера дорастёшь, — не отставал он, почти вплотную приблизившись к ней. Мия никак не могла отвести взгляд от его тараканьих усов. Просто кукарача какая-то, мелькнуло у неё в голове. Сверкнув глазами, Рудольф осторожно положил руки ей на талию.

— Мия… — начал было он.

— Извини, Рудольф, мне надо работать, — девушка ловко вывернулась из-под рук назойливого Менеджера и быстрым шагом пошла в конец своей Зоны. Рудольф остался за бортом, шевеля усами.

А не сходить ли мне в Отдел Квалификации прямо сейчас? — подумала она.

***

Я вышел из метро. Небо нахмурилось. Накрапывал дождик. В этой части города всегда так. Какая бы погода не была в моём секторе, здесь — всегда паршивая. Я не любил этот район. И не только поэтому. Тут никогда спокойно не пройдёшься. Улей для клерков. Бесконечный трафик из белых воротничков. Тебя засасывает в воронку из людей, перекручивает вокруг оси, посылает со всеми в один нескончаемый поток, а в конце выпинывает у дверей Офиса. Здравствуйте, я — винтик системы, и я пришёл на работу. Можете меня эксплуатировать.

Проплыв, как обычно, со всеми в потоке, жадно хватая последние крохи свежего воздуха, я причалил у порога Офиса. Высоко уходящее ввысь здание из стекла и металла. Верхних этажей не видно из-за облаков. Там, наверное, живёт бог. А чуть ниже, в Канцелярии, его ангелы с Макбуками.

Приложив ладонь для сканирования, через мгновенно раздвинувшиеся двери, я прошёл внутрь. Теперь время для рутинной ДНК-дактилоскопии. Подойдя к индивидуальному щитку, я взял ролик на тоненьком проводке и засунул себе в рот. Ролик пошарил у меня за щекой, поскрёб язык и слизистую, увидел дырку в зубе, продвинулся к нёбу, больше ничего интересного не нашёл и, набрав ворох генетического материала, покинул рот. Через секунду на щитке замигал зелёный сигнал, означающий, что всё в порядке и я беспроблемно прошёл проверку. После этого щиток отъехал в сторону, и я прошёл дальше к лифту. Нажав на кнопку вызова, я посмотрел на часы. Я приехал за полчаса до начала рабочего дня. Это моё время. Мой дзен с чашкой кофе и книгой.

Я поднялся на лифте на свой этаж. Это примерно четверть здания. По-крайней мере я так думал. Уж сколько здесь этажей доподлинно — мне было не известно. В моём лифте кнопки заканчивались на «100». Для тех, кто работал выше, был отдельный сверхскоростной лифт. Люди там пристёгивались сверху — наподобие американских горок. Сколько там кнопок — оставалось только догадываться. Доступа туда у меня не было. Как и знакомых-небожителей с этих этажей. Я прошёл по стеклянному коридору в свой офис. Будь прокляты эти оупенспейсы. И будь прокляты эти чёртовы менеджеры, которые подсчитали, что офисы такого типа гораздо дешевле традиционных. И легче контролируемы. В сетке рабочего времени практически нет бесполезных потерь: редкий нахал отважится раскладывать пасьянс «Паук» на виду у своих коллег.

В коридоре было пусто. Пока. Редкий трудоголик забегал сюда за полчаса до работы. Я подошёл к кофейному автомату, засунул монетки в прорезь и стал ждать, пока картонный стакан наполнится ароматной жижицей. Затем прошёл на своё рабочее место между столом толстухи слева, то ли Кэти, то ли Китти, и столом здорового мужика справа, даже не знаю, как его там. Отпив глоток обжигающе-крепкого кофе без молока, я закрыл глаза и откинулся на стуле, приготовившись ощутить поток кофеина в крови.

Вдруг меня охватило уже знакомое состояние. Тело мгновенно его вспомнило. У меня зашевелились волосы на голове, и сердце куда-то ухнуло. Вот оно — началось. Реальность замерцала, пошла рябью, и я исчез. Исчез из этой жизни. Пропал с радаров. Всё, ноль. Меня вообще не было. В это же время сквозь меня с космической скоростью начали проноситься мысли. Или, может, я сам стал этими мыслями, не знаю. Что такое мысль? Это всего лишь набор электрических импульсов и химических реакций. Там, где никого нет, где нет меня, как такового, мчатся электрически возбудимые клетки, обрабатывая и передавая по цепочке мою сущность друг другу.

Чёрно-белые люди проходят мимо меня. Проходят годами и стрелками часов. В моей душе льётся серый дождь и, змеёй извиваясь, падает вниз серыми застывшими частицами. А они молча идут мимо меня бездыханной рыхлой стеной, чеканя шаг кованым железом. Кто-то приходит, кто-то уходит. И я с ними, но я — везде, и я — нигде. Сижу в безмолвии на ребре параллелограмма. Один. В односложном мирке. Втиснул-таки себя в рамки двухмерной плоскости.

Я проношусь вихрем атомов, разбрасываюсь и снова собираюсь, я образуюсь в новые соединения, в новые молекулы. После стремительной гонки неожиданное торможение. Мой бег окончен. Перегрузка в 10g. Меня вышвыривает. Рябь. Мерцание. Я снова здесь, я существую.

Я открыл глаза и несколько раз моргнул. «Чёрно-белые люди проходят мимо меня. Проходят годами и стрелками часов». Зрачки расширились и стали похожи на два чёрных круга от кофе на столе. Меня колотило. Я был весь липкий от пота. На подмышках — огромные мокрые пятна. Воротничок рубашки прилип к шее. Ну и видок, должно быть, у меня. Как у неряхи. Да что далеко ходить, как у того парня, который сидит в самом конце офиса и источает вонь от несвежих рубашек и застарелых носков. Солдат химического фронта. Протухший менеджер среднего звена. Я посмотрел на свои руки. Пальцы крепко вцепились в краешек стола. До побелевших костяшек. Я с трудом разжал руки. У клавиатуры по-прежнему стояла чашка с дымящимся кофе. Значит прошло не так много времени.

Может быть, для этого мира моё исчезновение вообще незаметно. Может быть, я так исчезну однажды. Там, где меня нет, пройдут миллиарды лет, если так можно говорить о пространстве без времени, я претерплю метаморфозы сознания, а, вернувшись, всё так же обнаружу горячий кофе и нависающий дедлайн на работе. Этот опыт я пережил уже легче, чем в первый раз. Уже не было эффекта неожиданности. Я всё это время мысленно готовился к будущей встрече с неизведанным. А то, что встреча произойдёт, я не сомневался.

Вытерев пот со лба, я немного отдышался. Достал тоненькую расчёску из ящика стола и привёл свои волосы в порядок. На расчёске осталось несколько волос.

Неужели лысею? — мрачно подумал я.

***

Мия вошла в светлый холл. Высоко над головой горели большие лампы-матрёны, по бокам — чуть поменьше, на стенах висели яркие световые панели. Сотни лампочек и панелей создавали восхитительную иллюминацию. Каждый раз, заходя в офис, Мия испытывала изумление при виде этого необычно освещённого холла. Дизайнер по освещению явно прыгнул выше своей головы. В комнате практически отсутствовала мебель: только мягкое круглое кресло по центру для ожидающих и небольшая стойка для Администратора у стены. Сейчас за стойкой никого не было. Мия робко прошла в центр комнаты и замерла в нерешительности. Что делать дальше она не знала. Обычно порядок таков: Администратор за стойкой выясняет цель прихода служащего и связывается с нужным отделом, далее от отдела следуют инструкции к действию. Мия нехотя присела на краешек кресла и стала ждать. Через какое-то время появился Администратор. Запыхавшаяся блондинка с розовым макияжем в облегающей белой блузке с декольте навыкат. Войдя в холл, она остановилась, мельком взглянула на Мию, нервно поправила причёску и быстро проследовала за стойку.

— Добрый день! Вы по какому вопросу? — надменно процедила она сквозь зубы, наконец сделав вид, что только что заметила Мию. И демонстративно достала пилочку для ногтей.

Стерва. Считает себя выше нас, обычных работников. Хотя сама наёмный работник, такой же, как и мы. Девочка по вызову. Интимная игрушка для Босса. Это всем известно. Минет в обед и раздвинь-ка-ножки к ужину — и твоя зарплата стремительно улетает в заоблачную высь, и ты получаешь право на безлимитное хамство. Ах да, ещё пару раз в день принести кофе, передвинуть бумажки с места на место, поболтать по телефону и поглумиться всласть над приходящим планктоном. И всё, можно откладывать на пенсию нехилый бонус.

— Я в Отдел Квалификации для получения браслета, — промямлила Мия. Как же она себя в такие моменты ненавидела! Она терпеть не могла эту дуру и уж никак не считала её выше себя, но ничего не могла с собой поделать и терялась в её присутствии. Наверное, на неё так действовала безмерная наглость и умение держать себя на людях.

Девица с презрением поглядела на Мию, как бы удивляясь её ограниченности и тупости:

— Вы по записи или как?

— Без записи. В письме от Руководства было сказано просто прийти в Отдел. Я раньше всегда приходила без записи.

— Теперь Отдел выдаёт браслеты строго по записи. Пора бы уже это знать. Инструкции были высланы ещё неделю назад, — Администратор скорчила рожу, — приходите позже.

Отвернувшись от Мии на вращающемся стуле, девушка раскрыла ноутбук, включила какие-то воющие сопли и начала пилить ногти, показывая всем своим видом, что разговор окончен.

— А как я могу записаться? — робко спросила Мия, всё ещё не решившись уйти ни с чем.

Блондинка отложила пилочку в сторону и уставилась на неё. Ты ещё здесь, как бы говорила она. Вздохнув от такого нахальства, нервно пошарилась в столе и швырнула Мие планшет с расписанием отделов. Надо было найти нужный Отдел, выбрать дату и время приёма, а также указать цель. Бегло просмотрев список дат, Мия удивилась — на сегодня почти не было записей. Выбрав ближайшее время, она отдала планшет обратно. Через три минуты загорелось электронное табло с её номером и приглашением пройти в Отдел. Администратор скривила лицо и, злобно хлопнув крышкой ноутбука, отвернулась. Мия встала, разгладила складки на униформе, и проследовала в кабинет под табло.

В Отделе Квалификации вдоль стен стояли длинные столы, за которыми работали боты. У каждого бота был персональный компьютер, беспроводные наушники с гарнитурой и набор канцелярии. Боты нужны были для телефонных звонков, интернет-магазина Компании и для прочей рутинной SMM-щины. В самом дальнем углу, за отдельным массивным столом, сидел Начальник Отдела, высокий седеющий мужчина с горбинкой на носу — память о боксёрской юности. В Отделе стоял непрерывный жужжащий шум от негромких телефонных бото-разговоров. Мия поздоровалась. Никто даже не повернулся в её сторону. Она откашлялась и на слабеющих ногах прошла по всему Отделу к Начальнику. Её шаги по каменной плитке гулко раздавались по кабинету. Мия никогда не любила кабинеты и начальников и потому робела в такие моменты. Подойдя вплотную к столу, она ещё раз прочистила горло и уже уверенней сказала:

— Добрый день! Мне передали, что нужно зайти в Отдел за браслетом 1 Уровня.

Мужчина оторвался от экрана монитора и вопросительно уставился на неё. Какое-то время ему понадобилось для осмысления услышанного.

— Вы Мия с Зоны Мужчин в стиле casual? — наконец произнёс он дружелюбно.

— Да, это я.

— Наша дорогая Мия, поздравляю вас с повышением! Вы это заслужили. Активируйте свой браслет как только вернётесь в Отдел, — с этими словами Начальник полез в большой металлический сейф рядом с его столом, достал несколько браслетиков, повертел в руках, наконец, найдя нужный, вручил его Мие.

— Спасибо.

Один вопрос вертелся у неё на языке, но она так и не решила, корректно ли спрашивать его сейчас или нет, но потом, всё же решившись, быстро произнесла:

— А что случилось с прежним Сотрудником 1 Уровня? Он уволился или перешёл в другое отделение Фирмы?

Начальник внимательно посмотрел на Мию. Ей даже показалось, что его глаза как-то недобро сверкнули при этом. Он быстро отвёл взгляд в сторону и уже через секунду выглядел совершенно расслабленным, как и прежде, таким же вежливым и учтивым, как и минуту назад. Откинувшись в кресле, он произнёс весёлым тоном:

— А почему вы интересуетесь? Вы, случайно, не влюбились в него?

Мия покрылась краской. Ей совершенно не нравился прежний Продавец 1 Уровня, Майк, ей просто было интересно, куда он так неожиданно пропал. Без звонка, без объяснений. Взял и не вышел на работу на следующий день после смены. И больше никто ничего о нём не слышал. Поговаривали, что он уехал с любовницей за границу. Другие рассказывали, что он увлёкся идеей дауншифтинга и ушёл жить в лес. Но, впрочем, достоверно, что с ним случилось, никто так и не узнал.

Начальник прищурил глаза, уголки его губ потянулись вверх и внезапно он громко расхохотался, резко хлопнув ладонями по крышке стола. Мия озадаченно смотрела, как прыгают его ряды зубов, обнажая красный язычок в глотке. Она бледнела, краснела, не зная, куда себя девать от неловкости.

— Эх, молодость, молодость! — произнёс он, наконец, просмеявшись и звучно сморкаясь в платок в крупную клетку. — Ну что ж, Мия, не буду вас задерживать, можете идти работать. С этими словами Начальник Отдела развернулся, поправил монитор и начал усердно водить по столу мышкой. Девушка ещё раз поблагодарила его за браслет и поспешила удалиться, стремительно процокав за спинами ботов. Выйдя в холл, она, не снижая скорости, прошмыгнула мимо нахальной девицы, сидящей за стойкой и лениво листающей Vogue, и перевела дух только тогда, когда очутилась у себя в Зоне.

Усов Рудольфа на горизонте не виднелось. Что ж, можно спокойно поработать. Первым делом Мия подошла к закреплённому на стене компьютеру и просканировала ладонь. Войдя в свою учётную запись, она нашла Инструкцию и бегло просмотрела параграф про активацию браслета, хотя можно было обойтись и без этого — она знала Инструкцию наизусть, так как раз в полгода их заставляли сдавать тест по ней. После этого Мия поднесла браслет и нажала на небольшую выпуклую кнопку на нём. Браслет издал тонкий писк и замигал зелёной лампочкой. Компьютер немного выждал, синхронизируя устройства, прежде чем выдал сообщение: «Продавец 1 Уровня. Мия. Зона Мужчин в стиле casual. Браслет активирован». Всё, теперь я официально Продавец 1 Уровня. Интересно, я уже начала меняться?

Мия посмотрела на себя в огромное зеркало, висевшее рядом. С утра ничего не изменилось. Ничего не выдавало в ней Продавца 1 Уровня. Но, может быть, это только пока. Продавец 1 Уровня — это как клеймо. У Майка на роже было написано, что он не какой-то там рабочий муравьишка, ползающий под ногами, не какой-то там убогий Продавец или Кассир 2 Уровня, а птица более высокого полёта. Хотя, если подумать, все мы барахтаемся в одном дерьме, и птицы высокого полёта уж никак не гробят здоровье, работая по тринадцать часов на ногах, зарабатывая ничтожные гроши.

Мия задумчиво потёрла виски и, бросив последний взгляд на себя в зеркало, решительно направилась к шеренге из тёмно-серых классических брюк.

***

Мерный гул в Офисе. Клац-клац-клац по клавишам. Шоркают мышки по пластиковым коврикам. Кто-то тихо чихнул, прикрывая рот рукой. Натужно гудят вентиляторы в системных блоках, разгоняя спресованную пыль. Повсюду шорох от локтей по столу, скрип вдавливаемых ручек, шелест бумаги, кашель. На мониторах бегут буквы и цифры, строятся и рушатся графики и диаграммы. Клац-клац-клац. Солдаты в галстуках от Calvin Klein, купленных за бесценок на распродаже, с клавиатурами наперевес несут свою службу. Самый разгар рабочего дня. Максимальная выжимка из здоровья и нервов. Даже Вонючка в дальнем конце офиса что-то активно печатает, громко долбя по клавишам и яростно источая неповторимый аромат своего грязного тела. Сотни людей, добровольно запертые в бетонной коробке, с рвением зарабатывают себе геморрой.

Я потёр онемевшую правую кисть. Целый день я тычу мышкой, нажимая то здесь, то там. Моя задача — это правильно тыкать в течение дня. На экране передо мной возникают фигуры разных размеров и цветов, с цифрами и процентами по бокам. Я слежу за ними и не допускаю, чтобы проценты упали или, наоборот, не поднялись выше черты, и либо нажимаю ДА, либо НЕТ. Что это за фигуры, и какого хрена я вообще делаю, я не знаю. Как, впрочем, и все вокруг. Мы словно хомячки, целый день беспокойно возимся в клетке, точим по графику свою жрачку в кормушке, испражняемся, ползаем, временами цапаемся и не думаем, что мы делаем и для чего.

Иногда мне даже не удаётся как следует пообедать, потому что во время обеда проценты могут скакнуть так высоко вверх или, наоборот, упасть так низко, что можно рассмотреть каждую волосинку на ослиной морде дьявола в аду. В столовой загорается красная лампочка, и в бегущей строке высоко под потолком начинает справа налево носиться моё имя и номер рабочего места, подстёгивая меня встать и стремглав бежать в Отдел к своему компьютеру.

Я оглянулся вокруг: стеклянные глаза, скрюченные спины, взмокшие подмышки, напряжённые лица. У нас отобрали религию. Нам запретили верить в Бога. Ведь вера — это так стыдно, глупо, немодно. Работа — вот наша новая религия! Всё очень просто: родился, припал к материнской сиське, окреп, обучился и вперёд на работу. А потом сразу в гроб, прыг! И начинай по новой. Социальная наковальня. Из этого колеса сансары не выйти. Так принято, так нас воспитывают, об этом кричат из телевизора. Не выделывайся, живи как все, будь как все, работай как все. Ты живёшь жизнью мелкой улитки, делая крошечные шажки по иллюзорности своего недоделанного Богом бытия, зато при делах, зато общество не так сильно прессует, зато масс-медиа довольно ухмыляется в свой тройной подбородок.

Поэтому почти каждый день из года в год я сижу здесь перед монитором и, как угорелый, жму на мышку, наращивая мешки под глазами, артрит и невроз.

Поэтому Толстуха слева сидит здесь, обжираясь гамбургерами и картошкой фри, вся в крошках, с сальными губами, с отсутствующим взглядом бьёт наугад по клавиатуре вместо того, чтобы всласть, как ей хочется, смотреть турецкие сериалы у себя на диване.

Поэтому мужик справа Как-Его-Там протирает штаны в кресле, целыми днями тупо пялясь в немигающий экран монитора, хотя по его виду мне кажется, что он иногда рвёт на себе волосы и воет на луну от безысходности.

Поэтому Вонючка в грязных рубашках и рваных носках стучит по своей клавиатуре в конце офиса, забирая у нас последний шанс надышаться хотя бы искусственным воздухом из кондиционера.

Именно поэтому все мы здесь. Приносим жертву ненасытному божеству.

Я не могу сказать, что люблю свою работу. Или ненавижу. Это слишком сильные эмоции, чтобы вот так вот взять и приписать их той рутине, что я каждый день выполняю в Офисе. У меня терпимая работа. Как у всех. Не хуже, не лучше. Я делаю какой-то набор действий и движений и получаю за это соразмерный набор цифр. Нолики и палочки в самых разных вариациях. Иногда больше ноликов, иногда меньше. Я измеряю зарплату банками пива и жрачкой. А больше мне ничего и не надо. У меня есть конура, где я могу, свернувшись на коврике, спать. У меня есть одежда, которая греет меня в холода и прикрывает мою наготу летом. У меня нет семьи, для которой я мог бы стараться. У меня ничего нет, кроме себя самого и работы.

— Эй, старик, ты сегодня какой-то невесёлый! — развернувшись на 180 градусов, бросает мне один тип, сидящий впереди меня. В Офисе строго настрого запрещены личные звонки по телефону, но разрешены краткие перекидывания фразами — это, по мнению Руководства, создаёт доброжелательную атмосферу и воспитывает командный дух между сотрудниками. — Как дела, старик?

Здесь все друг в друга кидают «стариками». Это часть нашей корпоративной культуры. Взять любой фильм, который крутится по ящику: там всегда крутой чел с выражением натуженного при запоре лица бесстрашно роняет, по-приятельски похлопывая по плечу: «старик, не парься», «старик, всё ОК!», «что случилось, старик?». Как будто все себе желают преждевременной старости, не могут дождаться и начинают тренироваться друг на друге уже сейчас. Я смотрю на этого типа: осоловелые навыкате глаза, огромная бородавка на лбу, соломенные волосы, замызганная шея, тупорылая свиная морда и зловонное дыхание, как будто у него во рту на миндалинах повесился скунс. Интересно, кто-нибудь позарился бы на такое сокровище, если бы Государство не выдавало жён таким безнадёжным? Мне хочется взять ножницы и отстричь ему эту уродливую бородавку на лбу или просто соскребнуть ногтем. Но я себя сдерживаю. Я чувствую, как мои лицевые мышцы в обход сознания начинают усиленную работу по строительству подобающего выражения рта, двигая себя в разные стороны, ища и не находя правильного положения. И, наконец, построив что-то наподобие дружелюбной улыбки, я отвечаю ему. Я слышу, как что-то говорю, я чувствую это по колебаниям воздуха, я представляю, как мой язык тяжело ворочается, пропуская звуки сквозь жернова связок, но не понимаю смысла своих слов. Наверняка я произношу что-то дико банальное, что-то до крайности обрыдлое, то, что мой разум отказывается запоминать и записывать на жёсткий диск в моей голове.

Я хочу, чтобы этот тип отстал от меня как можно скорее и перевожу взгляд на монитор. По центру экрана появился большой жёлтый прямоугольник. Кинув быстрый взгляд на колонку цифр рядом с ним, я жму ДА. Проценты чуть-чуть вырастают, цифры неохотно колеблются, но этого мало. Я ещё раз жму ДА, дожидаюсь, когда прямоугольник наполнится заливкой и исчезнет. Посмотрев на часы, достаю из ящика стола пищевую карточку и ухожу на обед. Желудок сам себя не наполнит, а фигуры могут и подождать немного.

***

Наконец-то этот день закончился. И, да, можно уйти на час пораньше. Ноги нестерпимо ныли. Ступни распухли и расширились, словно Вселенная после Большого взрыва. Не думая, обменяла бы свои туфли от известного дизайнера на удобные ноунэйм-кроссовки. Вот только никто сейчас не предлагает меняться. Каждый день говорю себе, что завтра я оденусь поудобнее: трикотажные штаны, майка, кроссовки, рюкзак на спину, минимум макияжа. Но наступает завтра и в голове строгая внутренняя Мия голосом модели из известной рекламы изрекает: «БУДЬ МОДНОЙ! БУДЬ СТИЛЬНОЙ! БУДЬ ЖЕНСТВЕННОЙ!»

Мия не помнит, когда она в первый раз это услышала. Просто привязалось как-то и всё. Ещё эти рекламные зонды везде. Шныряют, выискивая, за что ухватиться. Она принципиально не оплачивала премиальный пакет, отключающий рекламу, не хотела добровольно накачивать корпорации своими деньгами. Поэтому зонды вились вокруг неё повсюду: на улице, в подъезде, залетали на открытую лоджию, прятались за машинами. Ну, хоть в здания им запрещено залетать. «БУДЬ СТИЛЬНОЙ! БУДЬ КРАСИВОЙ! БУДЬ УСПЕШНОЙ!» Сотни раз в день в качественном Full HD. А ещё рекламная атака с экранов и стен домов, с крыш, с проезжающих автобусов и трамваев, в метро, в небе, на лобовом стекле автомобилей, на работе. Иногда ей казалось, что и в голове живёт свой маленький рекламный зонд, вещающий без остановки рифмованные слоганы.

Мия втиснула в туфли ноющие ноги и попыталась встать. Ступни пронзила резкая боль, как будто мерзкий злобный гном внезапно резанул тесаком по мизинцам и пяткам. Шаг, ещё шаг, вроде уже можно ходить. Она аккуратно сложила униформу в свой шкафчик, посмотрела на себя в зеркало, увидев белый волос на голове, осторожно вырвала его, отправив в мусорное ведро. Старость не в тренде. Браслет на её руке незаметно помигивал зелёным огоньком. Надо же, в инструкции сказано, что его нельзя снимать даже в душе. Что уж говорить, даже спать придётся с ним, как с любимым мужчиной, всегда и везде, и пока смерть не разлучит нас, ха-ха. Мия улыбнулась. Повышение всего за год — это тоже достижение. Многие здесь работали дольше неё и до сих пор занимали 2 Уровень, а кто-то и вовсе нулевой, как та девчонка из Зоны Свадебных Нарядов. Мия вспомнила коренастую и неуклюжую девушку невысокого роста, с невзрачным лицом и с пучком тусклых волос на голове, перевязанных вылинявшей резинкой. Она работает уже третий год. А кто-то говорит, что и больше. И до сих пор на 0 Уровне! Это просто немыслимо. Многие считают её дурочкой. Ну, что-то вроде умственного инвалида. Компания, наверное, за счёт таких имеет налоговые льготы, вот и не гонят её в шею.

Мия задумалась. Как можно столько лет не выполнять показатели? Тем более в Зоне Свадебных Нарядов. Люди могут снижать покупательскую активность в периоды кризисов, катаклизмов, при шаткой экономике, но свадебные и похоронные расходы во все времена стабильно на пике продаж. Люди при любой экономике дохнут и женятся.

Мия взяла в руки свой клатч и тут же почувствовала лёгкое головокружение. Её затошнило. Схватившись другой рукой за дверь, она немного отдышалась. Это уже не в первый раз. Сначала она думала, что беременна. Пошла к Корпоративному Доктору, который должен следить за здоровьем работников. Ну да, ещё бы он не следил, ведь они отстёгивали немалый процент за медицинскую страховку. Доктор, молодящийся старикан в парике из чёрных волос и в стильных очках, адепт моды, сладострастно оглядев её с ног до головы, попросил раздеться. Старый глупый извращенец получил безлимит на молодое тело. Дрожащими руками он помял ей грудь вроде как для исследования на опухоли, постучал по коленке молоточком, заглянул в рот, и, в конце концов, ритмично водя сканером в районе живота, кончил на неё своим медицинским заключением. Она абсолютно здорова. И не беременна. И прописал ей витамины. Конечно же, как в рекламе. И не из самых дешёвых. Понятно, что самые супер-пупер полезные витамины только в самой красивой и самой большой цветной упаковке. Стоило ей вслух прочитать их название на рецепте, как с тех самых пор рекламные зонды прокручивают на своих экранчиках ролики про витамины. Она завтракает под «ВСЕГО 1 ТАБЛЕТКА В ДЕНЬ. НЕ ЭКОНОМЬ НА ЗДОРОВЬЕ! ВИТАМИНЫ HEALTH&BEAUTY». Бегает трусцой по парку вместе с «ВИТАМИНЫ УЛЬТРАMAX. ВОЗЬМИ ОТ ЖИЗНИ ПО-МАКСИМУМУ!». Ночью ей снится «ДЛЯ КРЕПКОГО СНА МЕГАСУПРИМ». Зонды оборудованы сканером контекстной рекламы, так что они будут до омерзения впихивать в вас то, о чём вы когда-либо услышали, прочитали или чем, не дай бог, заинтересовались.

Мия сделала глубокий вдох, головокружение прошло, но тошнота ещё подступала к горлу. Судорожно сглотнув и придерживаясь за шкафчик, она открыла дверь. В торговом зале посетителей было немного. Пики продаж уже прошли. Её коллеги ещё работали, торопливо прибирая свои Зоны перед тем, как уйти домой. Скоро должна прийти ночная смена. Уходить на час пораньше всё-таки приятная привилегия. Мия прошла мимо ряда касс по направлению к выходу. «БУДЬ КРАСИВОЙ! БУДЬ СТИЛЬНОЙ! БУДЬ МОДНОЙ!» — вещали экраны. «ЭТО МОЙ САМЫЙ ЛУЧШИЙ ДЕНЬ В ЖИЗНИ!» — кричали стеновые панели. «РАСПРОДАЖА! АКЦИИ! СКИДКИ!» — методично вбивалось в подкорку. Кивнув всем на прощание, Мия поскорей покинула Универмаг, наконец-то выйдя на свежий воздух.

***

Путь домой — то же самое, что и путь на работу, с той лишь разницей, что домой ты плетёшься всё-таки с большей радостью, чем из него. Я вышел из дверей Офиса и остановился. Легионы рваных облаков тягуче-красными мазками растеклись по небу. Пепельный след пролетающей мимо механической птицы ровным слоем разорвал их пополам. В стороне курят люди, так же, как и я, окончившие свой рабочий день. Рабы, выполнившие дневную норму, имеют право на вредные привычки. Дым въедается в окружающую реальность. Я спокоен. Я улыбаюсь. Я вдыхаю запах облаков. Я всматриваюсь и пытаюсь отпечатать у себя в памяти эти наброски на картине неба, раскиданные щедрою рукой.

Но нельзя допускать такой непростительной ошибки — просто так взять и остановиться, никуда не идти и ничего не делать: надо всё время быть в движении, куда-то спешить, бежать или хотя бы курить. Я тут же получаю сильный толчок в спину и, как шар для боулинга, качусь по инерции вперёд, вливаясь в струю. Менеджеры среднего звена в затасканных костюмах ровным потоком выплывают из дверей Офиса и организованно стекаются вниз по улице, кто на парковку, кто к метро. Я отдаюсь течению и через некоторое время оказываюсь у дверей подземки. Спускаясь вниз на эскалаторе, прокручиваю сообщения в голосовой почте. Несколько рекламных сообщений от ботов и одно сообщение от давнего приятеля: «Привет, старик! (и тут этот „старик“) Я вот подумал, а может тебе завести аккаунт на сайте знакомств, раз не хочешь себе взять жену от Государства? Нет, не отмахивайся сразу. Хватит тебе уже быть одному. Я тут раздобыл один адресок, где не нужна верификация. Девочки там, ммм… „Спасибо“ потом скажешь! Я тебе пришлю ссылку на почту. ОК? Ну всё, пока!».

У меня задрожали руки. Я быстро убрал смартфон в карман. Почему многие так беспардонно лезут в твою жизнь со своими советами? Я же не звоню ему и не говорю: «Эй, приятель! А может тебе стоит почаще засаживать своей жене? Я тут знаю одно средство, ммм, закачаешься. Я тебе пришлю ссылку в личку. Всё, не надо благодарности, пока!». Мне стало жарко. Лоб покрылся испариной. Я ослабил галстук и расстегнул две верхних пуговицы на рубашке. В метро стало нестерпимо душно. А, может быть, это мне самому от себя стало душно. Я медленно, как во сне, полез в сумку и достал книгу. Крепко сжимая её в руках, втиснулся в переполненный вагон. Стоя в плотном обрамлении горячих человеческих тел, я попытался раскрыть книгу на том месте, где была закладка, но мне это никак не удавалось. Люди основательно обложили меня со всех сторон, как зубной налёт во рту во время сна. Через пару станций станет немного посвободнее, а пока остаётся только пялиться в потолок, судорожно глотая свободу вперемешку с потом.

***

Какое красивое небо. Мия неторопливо шла, вдыхая свежий вечерний воздух. Неизвестный художник в припадке ярости искромсал облака, нечаянно задев себя, разорванными кончиками пальцев раскидал обломки в стороны, окрасив небо в молочно-красный цвет. В ушах наушники и старомодный George Michael со своей «Jesus to a Child». Только так можно заткнуть эти навязчивые рекламные зонды. Хотя бы сюда не лезут со своей модой. Мия глубоко дышала, наслаждаясь вечерним воздухом и слушая музыку. Она даже забыла про боль в ногах и нестерпимо ноющие мизинцы. Подойдя к своему дому, она ещё на несколько секунд задержалась, любуясь небом и причудливыми облаками, прежде чем зайти в подъезд.

Поднявшись на свой этаж и подойдя к двери, Мия приложила палец к детектору и вошла в квартиру. В прихожей она сняла туфли, разминая затёкшие пальцы, переобулась в мягкие тапочки, прошла в ванную, помыла руки, затем в спальне переоделась в домашнюю майку и трикотажные шорты. Дом. Милый дом. Пройдя на кухню, Мия включила свет и огляделась. На кухне её ждала тоска и немытая посуда в раковине. И ещё остатки суши на столе. Мия вздохнула. Утром она не успела убраться. Суши так и провалялись весь день на солнце. Выкинув их в ведро для пищевых отходов, она быстро покидала грязные тарелки и чашки в посудомойку и поставила таймер. Села. Ещё раз вздохнула. Ну, вот я и дома. Там, куда тебе так хочется, пока ты на работе. Но там, где тебе так тоскливо и одиноко по вечерам.

Я не вою на луну. Не хожу на крыши и не смотрю с грустью вниз. Не слушаю слезливые песенки и не пишу надрывные стихи. Не ассоциирую с кем-то чьи-то книги/фразы/сигареты. Не храню смс-ки и давно ушедшие воспоминания. Не перечитываю старые сообщения в почте. Мне не о ком страдать и не по чему тосковать, но почему же вечерами после работы я чувствую себя такой пустой и одинокой? Мне бы сейчас чашечку никотина и затяжку кофе. Ноги на стол. Ближе к небу. И поверх — Jim Beam Black в глотку. В этом городе так много одиноких людей. И сколько таких городов по всему миру. Наш сине-зелёный шарик катится в пропасть. Одиночество стало нормой нашего времени. Все заняты зарабатыванием денег, карьерой, увеличением фолловеров и груди, раскруткой аккаунтов и собственных стартапов, а на себя настоящего времени и не остаётся. Как ни парадоксально — в наше время нет времени жить.

Она взяла со стола пачку сигарет и вышла на лоджию. Уже вечерело и небо поменяло цвет с огненного на сине-чёрный. На руке поблескивал браслет, через равные промежутки времени мигая зелёным сигналом. Мия затянулась, сосредоточенно всматриваясь в густую синеву вокруг. Она повсюду: внизу, в небе, на деревьях, на пробегающих собаках. Куда ни глянь — сиреневая густота вокруг. И мерное жужжание зондов. Куда же без них.

Мия докурила сигарету и зашла обратно в квартиру. Она поставила чайник и, вскипятив воду, заварила себе чёрный чай. Высыпала на сковородку замороженную стручковую фасоль. Равномерно помешивая её лопаткой, обжарила немного со всех сторон и добавила перец. Затем в отдельной кастрюле сварила бурый рис и выложила невысокой горкой его к себе на тарелку, добавив рядом фасоль. Взяла из холодильника одиноко лежащий лимон, нарезала его тонкими ломтиками и один из них положила в чашку с чаем. Сделала глоток. Чай уже остыл и покрылся масляной плёнкой. В чашке так же холодно, как и в душе. Мия поёжилась. Она ненадолго задумалась, затем встала из-за стола и достала с полки толстый потрёпанный каталог. На его глянцевых страницах в самых разных позах сидели, стояли, лежали смазливые, брутальные, молодые, старые, по-детски наивные, мужественные, с голым торсом и без, накачанные и в теле, красивые и не очень плотники, сантехники, пожарные, врачи, водители автобусов, пилоты, официанты, клерки и ещё множество мужчин самых разных профессий. Мия быстро пролистала каталог, ненадолго останавливаясь на заинтересовавших её страницах, и, наконец, облюбовав одну, набрала номер телефона, заказав себе мужчину за деньги, чтобы прогнать одиночество ещё на одну ночь.

***

Я зашёл в квартиру. В первую секунду я отшатнулся от нахлынувшей на меня темноты. Стало жутко и неуютно. Я быстро пошарил рукой по стене справа и нащупал выключатель. С включенным светом квартира уже не казалась такой чужой и враждебной. Я разулся и прошёл в спальню. Снял с себя костюм, рубашку, галстук и аккуратно развесил всё это на вешалки. Пусть верные доспехи до утра дожидаются своего доблестного рыцаря. Снял часы с руки и положил на тумбочку у кровати. В одних трусах и чёрных носках в стиле а-ля менеджер я прошёл на кухню и, открыв холодильник, достал ледяное пиво в алюминиевой банке — самой экономичной упаковке в мире! Чпок! Пиво, дружески подмигивая, говорит мне: «Привет, дружок! Ну вот и ты!». Я не хочу казаться холодным и невежливым, и в ответ забываюсь в страстном поцелуе с банкой.

Зажав её в правой руке, прохожу в комнату, включаю телек и громко плюхаюсь на диван. Некоторые места на нём уже приобрели форму моей задницы. Делаю глоток. Стоит только оказаться одному и замолчать, или даже просто мысленно остановить бег времени, как начинается самокопание. Анализ. Синтез. Индукция. Дедукция. Много чего. Излюбленный процесс. Глубже. Глубже. Глубже. Пока всё не встанет вверх дном. Пока не потеряю ориентиры. Пока не начну путать, где белое, а где чёрное. Пока не усомнюсь, что есть я? Или кто есть я? И я — это я или не я вовсе? Пока не стану одной сплошной пародией на метафору. Хотя, если верить рекламе, «в перевёрнутом мире есть свои преимущества». Осознанная ли это реальность? Не это ли псевдовкус вещей и взглядов на них? Хочется взорваться от самого себя. Сдетонировать в унисон своим мыслям. Вслепнуться и вгрызться в брешь между ними. Не получается. Поэтому так и живу. Так и живу. Блокирую себя от себя самого телевизором и алкоголем.

По TV всё как обычно — мельтешащие цветные картинки без особого смысла: кто-то кого-то убивает, кто-то где-то целуется, какие-то умники решают задания на время, жирные политики сквозь узкие щёлочки ртов напичкивают нас обещаниями. Я лениво листаю каналы, перед этим выключив звук на телевизоре. Так даже интересней, когда не слышишь всю эту ересь. На одном канале люди поют какие-то песни — смешно открывают рты, как рыбки. По другому — чёрно-белый фильм. Мужчина в шляпе с грустными глазами беззвучно шевелит губами. К нему на шею кидается блондинка, обливаясь слезами в режиме mute. Стопроцентный нуар made in Hollywood. Отпиваю потихоньку пиво — глоток за глотком накачиваю себя настроением. Луплю беспорядочно по кнопкам на пульте. Президент, сотрясая жирными подбородками, что-то вещает народу, наверняка про самое светлое, доброе, умное. Ха-ха. Тут дети бегают по экрану, пожирая на завтрак полезные батончики с десятью витаминами. По другому каналу красивая брюнетка трясёт силиконовыми сиськами, беззвучно причмокивая ботоксными губами. Казалось бы, для счастья у меня есть всё под рукой — у меня достаточно хлеба и зрелищ, но надо признать — что-то оно как-то совсем не торопится заявиться ко мне.

Я допиваю банку и иду за следующей, на ходу подтягивая съехавшие трусы. Прокручиваю в голове события дня. Вот говнюк! Советует мне завести аккаунт на сайте знакомств. Место для неудачников и извращенцев. Кафе «Последний шанс». Я открываю холодильник. Как будто я в реале не могу найти себе девушку. Стоит мне только захотеть. Только вот когда? Рано утром я еду в Офис, потом прихожу туда и работаю там целый день допоздна. В Отделе нет никого подходящего, в основном одни мужики. Вечером — прямиком домой. Не в транспорте же мне знакомиться! «Извините, вы так элегантно стоите на моей ноге… Можно вас пригласить на ужин?» И так каждый день из года в год. Только и успеваю, что заказывать продажных женщин по выходным. Иногда у них акции, и я беру сразу двух по цене одной.

У меня когда-то была девушка. Кажется, что это было в прошлой жизни, так давно это было. Мы жили вместе, и она собирала по квартире мои разбросанные носки и пустые банки из-под пива, а вечерами мы сидели, обнявшись, на кухне и разговаривали обо всём на свете. Иногда я её веселил до такой степени, что она запрокидывала голову назад и хохотала, что есть мочи, выплёскивая в застоявшийся воздух комнаты всю свою юную искренность и радостный экстаз искромётного счастья. А потом ей захотелось большего: семью, детей, всего того, что на тот момент я не мог ей дать. Мне было двадцать два. Казалось, вся жизнь впереди. Я только устроился в Офис. Передо мной были открыты все двери. И в какой-то момент она не выдержала, устала ждать, ушла, а я остался.

Потом передавали, что она назло мне пошла работать женой от Государства. Шлюха! Я невольно заскрипел зубами. Хорошо устроилась! Грубо рванул дверцу на себя и открыл холодильник, задребезжав стеклянными бутылками. Банки с пивом качнулись, но устояли. Есть такая профессия — Государственная жена. Прилично оплачивается. Престижная даже в какой-то мере. Какой-нибудь неудачник, который сам себе не может устроить личную жизнь, но очень хочет семейного счастья и уюта, обращается в соответствующий Орган. Там ему подыскивают женщину по каталогу. Они заключают брак, всё официально: свадьба, кольца, отметки в учётных записях молодожёнов, милый домик, опрятные детишки — в общем, столь желанный для многих мещанский мирок. С той лишь разницей, что жена всего лишь притворяется женой. Это просто её работа. Высокооплачиваемая, трудная, требующая мобилизации всех душевных и физических сил работа. По закону такой муж обязуется содержать, холить и лелеять свою супругу, никогда не применять насилия, никаких извращений (по крайней мере без её согласия). Раз в месяц Государственная инспекция приходит с контрольной проверкой в такую семью и сверяет условия проживания. Если что-то пошло не так, то жену изымают Приставы и дело передают в Суд. Если всё хорошо, и она содержится в достойных условиях, обозначенных в контракте, то инспекция пропадает до следующего месяца. За хорошее поведение, прописанное в контракте, муж получает ласковую, спокойную, любящую спутницу жизни, ухоженных детей, суп на первое и котлетки на второе, по выходным — прогулки в парке или совместный поход в шопинг-молл, а по ночам безотказный секс (у такой жены никогда не болит голова). Всё прилично до буржуазности. Все довольны. Крепкая ячейка общества. Не чета всем этим бракам по любви, распадающимся сразу же, как закончится действие дофамина и фенилэтиламина, обнажающее доселе незамеченные расхождения в вопросах быта.

Выдернув от злости алюминиевый ключ в банке, я, недолго думая, просто протыкаю дырку пальцем и залпом опустошаю половину, а затем иду обратно в комнату. Зря я это всё вспомнил. По телеку начинается «Шоу уродов». Вот это уже интереснее. Шесть уродцев борются за право нацепить на себя ленточку победителя. Соревнования в пятиборье — каждый раз что-нибудь новенькое, до комка в горле отвратительное. Типа, кто больше всего съест дерьма лошади или дольше всех вынесет электрические разряды в пыточной. И где они находят столько уродов для шоу? Я включаю звук на телевизоре погромче и убираю пульт на диван рядом с собой. Смотреть, как кто-то унижается перед миллионами за свои пять минут славы — это всегда занимательно, чужие страдания притягивают.

Шоу начинается. Ведущий в нелепом наряде прыгает по экрану, как блоха на собаке, размахивая руками и ногами одновременно. В какой-то момент я даже боюсь, как бы у него чего не оторвалось и не улетело далеко за пределы эфира. Его наряд удивляет меня своей безвкусицей: ярко-зелёный цилиндр, розовая манишка, алый пиджак, блестящие лосины, заправленные в туфли с острым носом и массивной металлической пряжкой. Этакий гламурный лепрекон. На сцену, под крутящиеся разноцветные всполохи софитов, под вопящие марши, под неистовое улюлюканье и свист толпы, выходят шесть уродцев, шесть претендентов на звание победителя. Непрерывно мигающие огни и общая какофония звуков с экрана вызывают рябь в глазах и пустоту в голове, но зрителям нравится всё блестящее и громкое — телепередача бьёт рекорды по просмотрам.

Я немного нервничаю, сам не зная почему. Отпиваю ещё дружелюбного лагера. Ну, может, просто из любопытства посмотрю на тот сайт как-нибудь. Когда будет время. Судорожно провожу рукой по волосам. Такие сайты не совсем законны. Государство их блокирует, но они перебираются в Deep Web, теневой интернет, тайную обитель всего анонимного, запрещённого и аморального. Приятель — идиот, раз предложил мне такое.

Я облизнул внезапно пересохшие губы и попытался сконцентрироваться на происходящем на экране. Там творилось что-то невообразимое. На середину сцены выкатили огромную кровать с белоснежными простынями и подушками, на которой гордо восседал лохматый самец гориллы с длинными руками, с мощной грудной клеткой, с широкими раздувающимися от дыхания ноздрями, с маленькими злобными, налитыми кровью, глазками и свирепым взглядом. Я содрогнулся, представив, что будет дальше. А вот зрители в зале бесновались от восторга, ожидая дальнейшей развязки.

Но, с другой стороны, приятель зря старался что ли? Хотя бы из вежливости можно одним глазком глянуть. На обычных сайтах знакомств требуется верификация: ты вводишь свой идентификационный номер и в твой аккаунт загружается вся информация о тебе. Пол, возраст, раса, вес, рост, ориентация, фотография, размер ноги, где и кем работаешь, какой у тебя доход, кто у тебя в друзьях, с кем ты поссорился в начальной школе, что любишь есть на завтрак — вся твоя жизнь как на ладони. И в Службу Персонала приходит уведомление, что их сотрудник ищет себе самку в электронных джунглях. Это чтобы они вовремя загружали обновлённые сведения в твою учётную запись. Позорище да и только.

От этих мыслей у меня засосало под ложечкой. Я допил остатки пива и смял в руке банку. Бросив взгляд на экран телевизора, я с ужасом увидел, как самец под охрипший ор толпы могучими рывками вбивал свой детородный обезьяний орган в бедного уродца, который корчился и извивался под ним, страшно выпучив глаза. Я вскочил, зажал рот руками и бегом понёсся в туалет, по пути сдерживая рвотные позывы. Упав на колени возле унитаза и, упираясь руками в края, я блевал пивом и желчью, растирая по лицу выступившие слёзы вперемешку с соплями. После этого я отдышался, с трудом встал, шатаясь, доплёлся до ванной, тщательно там умылся, смывая с себя остатки рвоты и отвращения. Я посмотрел на себя в зеркало. Где мы живём? Что мы творим? Как мы докатились до такого? В какой момент мы превратились в животных? Кто это в зеркале? Неужели этот незнакомец и есть я? Усталый вид. Красные глаза. Мокрые волосы. Глубокие складки на лбу. Кожа землистого цвета. А мне всего тридцать. Я словно живой мертвец. По инерции встаю по утрам, как из могилы, иду на работу, потом домой. Телевизор, отвратительные шоу, где люди унижаются за деньги и славу, еда, алкоголь, онанизм, полезный четырёх- или пятичасовой сон. Потом снова по кругу: работа — дом — работа — дом, и нет конца и края этому, никакого спасения. И если на самом деле я вдруг неожиданно умру, то не стоит этому удивляться. Жизнь — смерть — смерть — жизнь. Это всё настолько банально и прозаично, что я могу и перепутать. В моей жизни лишь пустота. Она вокруг меня. И внутри тоже.

Я задержал взгляд на своём отражении в зеркале, пристально посмотрел в глаза тому незнакомцу, а он внимательно посмотрел на меня. Неужели о такой жизни я мечтал, когда был ребёнком? Когда я успел повзрослеть? Когда прошёл тот некий рубеж, отделяющий моё детство от теперешней жизни? Когда я разучился мечтать и верить? Я насухо вытер волосы полотенцем, бросил его на сушилку и вышел из ванной. На кухне я включил ноутбук, дождался загрузки, нетерпеливо постукивая пальцами по гладкой поверхности стола. Открыл почту. Лихорадочно прокручивая спам, отыскал письмо от приятеля. По чёрному фону голубым шрифтом: «Хэй, дружище, вот сайт, про который я тебе говорил!». И смайлик. Смайлик — это хорошо.

Дрожащей рукой я решительно нажал на кнопку мыши, открывая ссылку.

***

Мия всласть потянулась. Постель ещё пахла мужчиной. А вчерашний был ничего так. Надо бы запомнить его номер в каталоге. Такой мило-романтичный: «Я очень хочу погладить у тебя то место, где у ангелов растут крылья». Неплохо. Или их этому там учат? Типа курсов по «Сексопрактике» или «Женщиноведении». Она ещё пребывала в сладкой дрёме. Вставать не хотелось. Мия посмотрела на часы. У неё есть ещё полчаса до будильника. Что ж, теперь у неё вырастет зарплата, и можно будет заказывать мужчин почаще. Вспоминая подробности этой ночи, она покраснела и тут же перевернулась на другой бок, подоткнув подушку поудобнее.

Через полчаса резкая трель заставила её от неожиданности подпрыгнуть на кровати. Оказалось, она всё-таки заснула. Нашарив рукой будильник, Мия, не раскрывая глаз, нажала на кнопку. Демон утренней зари, наконец, заткнулся. Но ненадолго. С периодичностью в несколько минут он приходил в себя и что есть мочи пытался разбудить владельца. Не выдержав такой настойчивости, девушке всё-таки пришлось проснуться и разлепить веки. Она села на кровати, протёрла глаза и зевнула. Больше откладывать подъём было нельзя — можно опоздать на работу и схлопотать штраф. Она теперь всё-таки Продавец 1 Уровня, пример для остальных и всё такое. Чтобы убедиться, что ей это не приснилось, она потрогала металлический браслет на правой руке. Он всё так же помигивал зелёным индикатором. Интересно, как он заряжается? Может быть, он питается от солнечной энергии. Или, например, от тепла тела. Думать было некогда. Мия бодро спрыгнула с кровати и трусцой побежала в душ, по дороге внезапно споткнувшись о каску. Этот пожарный забыл у меня свой инвентарь. Значит, мы увидимся ещё раз. Она вспыхнула, вспомнив кое-что пикантное из сегодняшней ночи, и мечтательно про себя улыбнулась.

Быстро приняв душ, позавтракав и накинув на себя лёгкое платье из натурального хлопка, она выскочила на лестничную площадку, громко хлопнув дверью, и, не дождавшись лифта, побежала вниз по лестнице, громыхая каблуками. Чёрт, забыла наушники дома! Будь готова держать оборону! Её тут же облепили жужжащие электронные экзекуторы и приговорили к прослушиванию рекламных роликов на весь путь до работы. «БУДЬ СТИЛЬНОЙ! БУДЬ КРАСИВОЙ! БУДЬ УСПЕШНОЙ!» Господи, и кто только придумывает это занудство? Мия торопливо шла, безуспешно отмахиваясь от рекламных зондов, как от назойливых мух.

Придя в Универмаг и наскоро забежав в раздевалку, Мия переоделась в униформу и почти бегом спустилась в свою Зону. Синхронизация браслета показала, что она пришла даже раньше на несколько минут. Уф, успела. Из-за пышных облаков перьевых юбок выглянули усы Рудольфа и, плавно покачиваясь, направились в её сторону. Вслед за усами появился и сам хозяин. Рудольф, блестя своим красным носом, вёз упряжку из своих приставаний и пошлых намерений.

— Здравствуй, Мия! — произнёс он, дружелюбно улыбаясь и протягивая к ней ладонь — жест наподобие мужского приветствия.

Ладонь угрожающе нависла, посматривая на Мию кончиками красивых ухоженных ногтей. Но меня этим не поведёшь, дружок. В голове невольно пролетели картинки: вот Рудольф у писсуара, держит этой рукой свой баобаб, а потом, важно пройдя мимо умывальника и не моя руки, выходит из туалета; вот Рудольф дома, под одеялом, яростно наяривает на пышногрудую девицу с разворота порнографического журнала, а вот Рудольф утром на кухне, стоя у плиты и поджаривая, ну, к примеру, яичницу, лениво чешет этой рукой свою наверняка волосатую задницу. Мию передёрнуло, и она с некоторой брезгливостью пожала протянутую руку, как можно быстрее освободившись из его потной ладошки.

— Привет, Рудольф! — упавшим голосом ответила она. Вот тебе и прекрасное начало дня. Это как застывшая жвачка в волосах — придётся как следует потрудиться, чтобы от от неё избавиться.

— Что ты сегодня делаешь после работы? Может, сходим куда-нибудь? — Рудольф решил атаковать прямо с утра. Его глаза поблёскивали, словно оливки в салате. Прямо-таки беспардонно маслянились. В своих мечтах он уже, видимо, раскладывал её как курочку на блюде с целью как следует прожарить, и вовсе не в духовке.

— Эээ, у меня дела, — Мия недовольно поморщилась. Ежесменный ритуал. Каждодневная рутина. Настойчивые попытки ухаживаний в режиме плавающего графика. Рудольф уже год как приклеился к ней и никак не отлипал. Никакие разговоры и доводы не помогали. Он уверен в себе, уверен в своих силах и своей неотразимости. Мия вздохнула. А вот остальные девочки-продавцы от него без ума. Несколько раз она нечаянно заставала, как в подсобке усы Рудольфа жадно скользили между ног очередной девчонки из Зоны VIP-моделей или Вечерних Платьев, или топорщились в вагнеровском полёте валькирий под равномерные толчки на стиральной машинке в прачечной. Всё, что окружало Рудольфа, было покрыто налётом сладострастия. И чего он к ней прицепился, когда у него нет отбоя от желающих полежать под ним или на нём?

— Слушай, может, отменишь свои дела, а? Прошвырнёмся по магазинам, выберешь себе что-нибудь в подарок, завалимся в ресторан? — не унимался он, — а потом я подброшу тебя до дома на своей тачке.

«И, обещаю, твоя мама не узнает об этом» — в голове внезапно вспыхнула увиденная ей когда-то картинка. Мия не сдержалась, и прыснула со смеха прямо ему в лицо, прямо в его надменные усы и похотливые глазки, в одну секунду сбив с него всю спесь. Рудольф обиженно заморгал, открыл и тут же закрыл рот, не найдя, что сказать, и, развернувшись, растерянно покинул её Зону. Что ж, в этот раз удалось от него быстро отделаться. Она покупает себе мужчин на ночь, но такой тип как Рудольф не нужен ей даже бесплатно. И это факт.

***

Ничего не произошло. Я ещё раз вернулся на почту и открыл письмо. Ссылка активная. Ничего не понимаю. Я снова нажал на неё и стал ждать. Белый экран. Ничего не грузится. Я ещё немного подождал и со вздохом медленно закрыл ноутбук. Больше делать ничего не хотелось, поэтому я просто пошёл спать. Я закрыл глаза всего на секунду, не успели веки полностью закрыться и улечься поудобнее на глазных яблоках, как раздался звонок будильника. Чёрт бы его побрал! Я в очередной раз, как и каждый божий день, проснулся, не понимая до конца, что происходит, с трудом приподнялся, придерживаясь обеими руками за края кровати. Не иначе, как Дракула в гробу восстаёт из мёртвых. Спустив ноги на пол и, перемещаясь по квартире словно второсортный, не первой свежести, зомби, я совершал свои ежедневные ритуалы, готовясь идти в Офис. Мой неизменный День сурка.

Сегодня в метро было на редкость свободно, что не часто встретишь в это время. Я поудобнее устроился спиной к дверям и открыл книгу, окинув перед этим взглядом стоящих и сидящих людей в вагоне. Читающих было немного. Пара девчонок с тоненькими аляповатыми книжками, похожими на комиксы, и одна дама в годах с маленьким бульварным романчиком в мягкой обложке. Названия не видно, но наверняка про любовь. На обложке виднеются силуэты мужчины и женщины в пошлом сердечке в стиле Disney. И кто только пишет это и для чего? Я с сомнением посмотрел на женщину. Низкопробная литература для неудовлетворённых домохозяек и безмозглых куриц, мечтающих о своём персональном принце на кухне. Какая-то жуткая сладкая пастила с синтетическим привкусом, что-то типа того: «Я люблю тебя, — прошептала Мэри Сью, зарываясь в его курчавые волосы на груди. Джон издал низкий утробный звук и медленно вошёл в неё своим раскалённым жезлом. Мэри Сью обдала волна наслаждения, отдаваясь в тех тёмных и влажных местах, о которых она и не подозревала». Фу. Безвкусное дерьмо для одноклеточных. И как только это можно читать? Я ещё раз кинул недобрый взгляд в сторону дамы с романчиком, покачал головой и уткнулся в свою книгу.

***

— Мия, ты только послушай: «Я люблю тебя, — прошептала Мэри Сью, зарываясь в его курчавые волосы на груди. Джон издал низкий утробный звук и медленно вошёл в неё своим раскалённым жезлом. Мэри Сью обдала волна наслаждения, отдаваясь в тех тёмных и влажных местах, о которых она и не подозревала». Правда, здорово написано? — Невысокая стройная брюнетка, Кассир 2 Уровня, Рональда, мечтательно закатила глаза, прижимая книгу к груди. — Как бы мне хотелось найти такого Джона, как в романе.

— Ты это серьёзно? — Мия удивлённо повернулась к девушке. — Эти романы — полный же бред. Квинтэссенция глупых однотипных сценариев. Ну, смотри: какая-нибудь серая мышка влюбляется в красавца-мачо. Он её сначала не замечает, пьёт себе односолодовый виски в своём богатом особняке и потрахивает иногда подружек-моделей одинокими холостяцкими вечерами. А потом ни с того ни с сего разглядывает в ней богатый внутренний мир. А, ну попутно впихивает в неё свой «раскалённый жезл», конечно! У героини сразу сто оргазмов, мозг отмирает от внезапного счастья, Аполлон бросает всех своих девиц, они с мышью женятся и живут, ну кто бы мог подумать, долго и счастливо. Рональда, в жизни так не бывает. Эти романтические бредни такие же фальшивые, как и идеальная семья из рекламы, которая радостно пожирает лапшу быстрого приготовления в своём крутом пентхаусе. Кстати, по канону мышь в конце распускает свой невзрачный пучок на голове и становится ну просто охрененной красавицей.

Рональда обиженно надула губки и отвернулась, раскрыв пухлую книжонку на середине и демонстративно продолжив чтение. Время обеденного перерыва. В этот час на кухне только они вдвоём — она и Кассир. Мия вяло тыкала по контейнеру, пытаясь поймать ускользающие брокколи. Есть особо не хотелось. Снова кружилась голова и перед глазами зайчики отплясывали джигу. В груди учащённо стучало сердце. С каждой минутой дышать становилось всё труднее. Какого чёрта вообще со мной происходит? Мия отодвинула контейнер в сторону, задев чашку с холодным кофе, расплескав немного на стол. Брокколи дружно всхлипнули, перекатываясь с боку на бок. Рональда бросила быстрый взгляд в её сторону и молча зарылась в книгу, отвернувшись к стене. Всё ещё дуется из-за своего дрянного романчика. Мия медленно встала и, покачиваясь на негнущихся ногах, побрела в зал. Время обеда ещё не прошло, но находиться в бездействии было невозможно, стоило начать что-то делать — становилось хотя бы не так тяжело. Она дышала и хрипела, как сердечник после пробежки. Лоб покрылся испариной. Лицо побелело. Усилием воли она заставила себя выпрямиться и, сжав зубы, приступить к развешиванию товара по стеновым модулям. Доктор сказал, что она абсолютно здорова. Это, наверное, психосоматика, стресс, плохая экология и всё такое. Через некоторое время ей стало немного легче и сердце забилось уже ровнее.

Прошёл ещё час. Покупатели мерно текли сквозь решето продавцов, происходил естественный отбор перспективных от не очень. Мия чувствовала себя уже гораздо лучше: щёки порозовели, одышка прошла, и появилось хорошее настроение. Здорово, что все дела по Зоне были переделаны и оставалось только общаться с посетителями, помогая им с выбором.

Сниму же свои крылышки сейчас и повешу их на гвоздик в стене. Надену рожки на голову и прицеплю сзади хвостик. Возьму в руку трезубец. Теперь я готова обслуживать и впаривать вам всё, что угодно, всё, что мне выгодно и что пополняет мой план продаж. Заходя в очередной раз в магазин, помните о поджидающих вас там чертях в униформе. Мия улыбнулась, и уже было направилась к прилично одетому господину у гондолы с рубашками, как вдруг справа, в Зоне Латексной Одежды, раздались какие-то громкие голоса и крики. Мия удивлённо остановилась. Крики раздавались всё громче. Прозвучал свисток охранника. Посетители тоже начинали оглядываться в поисках причины шума. Наверное, поймали воришку. Какой-нибудь заблудший наркоман, которому не хватило на очередную дозу или мамаша, прикрывающаяся своим дитём, неудачно проворовалась. Такое не редкость. Где магазин, там и воры. Воры самые разнообразные: алкоголики с опухшими рожами, бледные нарики, женщины в мехах и бриллиантах, мужчины в дорогих костюмах и дизайнерских галстуках, наглые малолетки, грубые тётки в затасканных рыночных шмотках, милые бабушки, на которых бы никто не подумал, профессиональные воры с большим стажем, промышляющие себе этим на жизнь. Только без занесения в трудовую книжку и уплаты налогов. Мия из любопытства решила одним глазком заглянуть в Зону Латексной Одежды. Кого на этот раз поймали?

Высунув голову из-за гондолы с чёрными блестящими комбинезонами на молнии, она увидела немолодую женщину с красным лицом и растрёпанными волосами. Женщина пыталась что-то сказать, иногда переходя на крик, а собравшиеся вокруг Менеджеры Отделов поочерёдно, а то и все разом успокаивали её. Тут же рядом находились охранники, двухметровые амбалы, готовые по первому требованию увести дамочку прочь из магазина. Они переминались с ноги на ногу, ожидая знака от Менеджеров.

— Что тут происходит? — Перед женщиной неожиданно выросла фигура Рудольфа.

Она на несколько секунд замолчала, вглядываясь во внезапно появившуюся перед ней луну с усами.

— Вы Менеджер того Отдела, где работал мой сын? — хрипло спросила она, не отрываясь смотря в глаза Рудольфу и неловко хватая его за рукав сорочки.

Рудольф попытался было отцепить её руку, но женщина крепко держалась, зажав в своих пальцах ткань из английского шёлка. Рудольф не стал рисковать драгоценной рубашкой и оставил попытки отцепиться от женщины.

— А кто ваш сын, и почему вы устраиваете беспорядки в зале? — холодно спросил он, смерив женщину ледяным взглядом. Когда надо, Рудольф умеет быть властным и брать ситуацию в свои руки, вселяя в окружающих страх и трепет. Иначе бы он не дорос до должности Менеджера. Мия даже немного зауважала его в этот момент.

Женщина беззвучно зашевелила губами, пытаясь выдавить из себя звуки, её лицо вдруг скривилось, и она заплакала, перемежая слёзы со словами:

— Мой сынок ушёл утром на работу и не вернулся… Его зовут Майк, красивый такой, всегда нарядно выглядел, учился хорошо… В Полиции сказали, что он куда-то уехал. Врут они всё! Он бы мне сказал! — Женщина вытерла слёзы со щёк и высморкалась в заботливо протянутый кем-то бумажный платочек. — Он не берёт трубку, не пишет, не звонит. На него это так не похоже. Ушёл на работу, а потом просто пропал, сыночек мой бедненький… Никто не видел, чтобы он уходил домой после смены. Вы что-то от меня скрываете!

Женщина снова начала всхлипывать, роняя крупные слёзы себе на грудь. Рудольф слушал её, поглаживая свои чёрные усы. После последних слов он слегка приобнял её, посмотрел в глаза и мягко проклокотал фирменным баритоном, затуманивающим разум и лишающим воли большую часть наших девчонок:

— Ваш сын в порядке. Просто он пока не хочет связываться с вами. Наверняка там замешана женщина. Вы же знаете, как это бывает в молодые годы. У них сейчас любовь и им нет дела до остальных. Я вас уверяю, что вы зря переживаете. Ну, что же вы плачете? Вам слёзы не к лицу. Такой красивой женщине не пристало плакать…

Мама Майка как завороженная смотрела на то, как двигаются чувственные губы Рудольфа, рождая бархатный голос, как из-под усов то и дело выглядывают белые зубы. Слова влетали в неё, кружились в вихре танца внутри уха, и оседали где-то на краю сознания. Она попалась на крючок, как и остальные его жертвы. Пришлось признать, что он всё-таки был неплохим рыбаком. Рудольф мягко освободил свой рукав из цепкой хватки и, придерживая женщину за плечи, повёл её прочь из Универмага, по пути всё время что-то нашёптывая ей на ухо. Вот это мастер-класс!

— Всё, расходимся, нечего пялиться, всем за работу! — скомандовал чужой краснолицый Менеджер с белёсыми бровями и ресницами. Сотрудники, вполголоса переговариваясь между собой, потихоньку начали растекаться в стороны, по своим Зонам и Отделам. Мия тоже развернулась и медленно пошла на своё рабочее место. Мужчин в стиле casual что-то совсем не наблюдалось. Всех привлёк скандал. Она начала задумчиво поправлять стол со стопками джемперов по 999. Так где же всё-таки Майк?

***

Я сосредоточенно заполнял синий треугольник на экране, как вдруг раздался неожиданный звонок и мой смартфон завибрировал. Я посмотрел на дисплей — неопределяемый номер. Очень сильно удивившись, я быстро выскочил в коридор и нажал на иконку «Ответить».

— Алло, я вас слушаю, — приложив телефон к уху, произнёс я в пустоту.

Тишина, никакого ответа, просто молчание, затем короткий сигнал — это кто-то бросил трубку.

Странно. Кто бы это мог мне звонить? Тем более с неопределяемого номера. Я пожал плечами и вернулся обратно. Толстуха слева искоса посмотрела на меня, жуя гамбургер, и продолжила жирными пальцами набивать что-то на клавиатуре. Мой синий треугольник сиротливо ждал меня, заполненный наполовину. Я поддал процентов как следует, и он исчез с экрана. На его месте возник круг. Я нажал на НЕТ, собираясь как можно скорее расправиться и с ним, как вдруг снова почувствовал вибрацию в кармане брюк. Я растерянно уставился на номер без опознавательных знаков. Что за шутки? Во второй раз я не побегу из Отдела, как полоумный, привлекая всеобщее внимание и недовольство. Я поднёс динамик к уху и стал молча ждать. Толстуха неодобрительно покачала головой, демонстративно вздохнув. Ещё один выпад в мою сторону и я, клянусь монитором залью ей глаза нежнейшим кетчупом с натуральными прованскими травами! Я хмуро посмотрел на вечно жующую коллегу. Она тут же испуганно отвернулась, заметив мой злобный взгляд. В трубке раздавались какие-то шорохи, помехи, потом низкий мужской голос вкрадчиво произнёс:

— Господин Тео? Вы можете сейчас говорить? Выйдите, пожалуйста, в коридор, чтобы нас не подслушали. Нам не надо вмешивать посторонних. Это в ваших интересах.

Я быстро убрал телефон от уха и обалдело посмотрел на него — всё тот же странный номер. Кто этот незнакомец и откуда он знает моё имя? На раздумья времени не было, и я прошептал в трубку:

— Одну секунду. Я сейчас выйду.

Мужик справа недовольно зацикал, нервно отодвинув мышку в сторону, и с укоризной посмотрел на меня. Тип с бородавкой развернулся всем туловищем и открыл было рот, чтобы мне что-то сказать, но я опередил его, пробормотав извинения, покраснел и, бросив на коллег умоляющий взгляд, стремительно выбежал в коридор.

— Алло. Я вас слушаю. Кто вы и откуда знаете, как меня зовут? — Я слышал, как в пустом коридоре гулко бьётся моё сердце.

— Господин Тео, не беспокойтесь, мы — ваши благодетели, так скажем, — после паузы произнёс всё тот же вкрадчивый голос. — Мы заметили, что вы со своего компьютера пытались попасть на наш сайт, и хотим помочь вам в этом.

Я занервничал и немного расслабил узел галстука. Воровато оглянувшись, я тихо произнёс в трубку:

— Какой сайт? Я ничего не понимаю.

— Господин Тео, только давайте без этого. Мы с вами взрослые люди, нам некогда играть в детские игры. Это всего лишь бизнес, и наше с вами время стоит дорого. Так вы заинтересованы в том, чтобы попасть на наш сайт или нет?

Я нервно сглотнул. Ладони мгновенно вспотели. Тело покрылось липкой испариной, и я почувствовал, как сверху и далее вниз по позвоночнику скатилась крупная капля, бесследно растворившись в резинке трусов.

— Да, это так. Просто ссылку дал мне один приятель… Но сайт не грузился, — я осёкся на полуслове. — А вдруг вы из Полиции?

— Вы можете нам доверять, господин Тео. Просто поверьте на слово. По-другому пока никак не получится доказать вам свою надёжность. По поводу того, что сайт не грузится — это всего лишь меры предосторожности, не более. Вы ведь понимаете, это не совсем законно…

— Да, я всё понимаю.

— Поэтому прежде чем допустить на сайт, мы связываемся с пользователями, чтобы убедиться в их намерениях, а также провести личную беседу и предупредить о персональной ответственности каждого за свои действия. Теневой интернет — это всегда риск, но надо понимать, что всё зависит только от самого человека и его адекватности.

— Не беспокойтесь, я отдаю себе отчёт в этом.

— Итак, цель вашего пребывания на сайте? Наркотики, порнография, оружие, проститутки, заказные убийства, знакомства, революция?

Я облизал пересохшие губы и, уткнувшись в трубку, выдавил:

— Знакомства.

— Гетеро? Гомо? Би? Животные? Другое?

— Гетеро. Хочу познакомиться с девушкой.

— Для традиционного секса? Для альтернативного секса? Какие сексуальные извращения практикуете?

Я покраснел:

— Никаких сексуальных извращений не практикую, я вполне традиционен! То есть и секс тоже интересует. Но не сразу. В смысле можно и сразу. Но, в общем, я ищу девушку для отношений. Серьёзных.

В трубке ненадолго замолчали, видимо, размышляя, откуда берутся такие динозавры в наше время и можно ли мне доверять после такого.

— Значит традиционные знакомства… А вы — ретроград, господин Тео… Хорошо, сегодня на ваш почтовый ящик придёт письмо с актуальной ссылкой, по которой вы сможете попасть на сайт. Каждый день, кстати, генерируются новые. Просто следуйте инструкциям.

По коридору прошёл, чётко ступая всей подошвой ботинка по гулкой плитке, Специалист из соседнего Отдела. Он с укоризной посмотрел на меня — время обеда ещё не наступило, чтобы можно было никого не стесняясь разговаривать по телефону. В трубке замолчали, прислушиваясь к удаляющимся шагам.

— Можно один вопрос? — прерывая затянувшуюся паузу, спросил я и почти шёпотом добавил. — А вы не боитесь того, что нас прослушивают?

Незнакомец сначала ничего не ответил. Но уже через секунду, дружелюбно рассмеявшись, вежливо и даже с некоторой ноткой снисхождения произнес:

— Мы понимаем ваши волнения, господин Тео. Мы предусмотрели этот момент. Не будем вдаваться в технические подробности, но можете об этом не переживать. Ваш телефон не прослушивается, мы проверили это перед звонком. И во время разговора наши специалисты отслеживают это. И вообще, честно говоря, ни Государству, ни Полиции нет особого дела до нас. Поверьте, у них помимо нас своих забот выше крыши. Ну что ж, пришло время прощаться, хорошего вам дня, господин Тео. И ожидайте письма.

Я не успел ответить, как в трубке, после короткого сигнала, повисла тишина. На четырёх с половиной дюймовом экране расплывалось большое мокрое пятно — дитя моих волнений. Я решил сходить умыться перед тем, как вернуться на рабочее место. Мне просто необходимо было освежиться. Я пошёл по длинному коридору, следуя его многочисленным поворотам и изгибам, по дороге наблюдая, как за стеклянными стенами Отделов копошатся букашки, сгорбившись над компьютерами, пока не упёрся в туалет с табличкой «MAN» на двери. Туалет находился так далеко от нашего Отдела, что иногда мне в голову приходила мысль, что проще было бы сходить в кадку с цветами у окна, чем бежать сюда. Мне кажется, что когда-нибудь я это сделаю, пытаясь в очередной раз не расплескать сосуд внутри себя, и просто наплевав на всех. Я прошёл к умывальнику и включил кран. Несколько раз набрав полные ладони ледяной воды, облил лицо. Струи стекали вниз, на шею, катились за воротник рубашки. Вдруг я почувствовал это. С бьющимся сердцем я замер, как стоп-кадр в фильме. Вокруг всё знакомо завибрировало и замерцало. Снова начинается, — с ужасом успел подумать я, прежде чем мир взорвался всполохами красок и я провалился в знакомое состояние.

В нашем реальном мире коэффициент ускорения свободного падения g = 9,8 м/с2. Я каждый раз вспоминаю о нём, когда падаю. Падаю и успеваю пролететь в свободном падении. Когда зловещая пропасть тянет вниз, ты уже ничего не можешь поделать, только с животным страхом ощущаешь скольжение воздуха по телу. Жернова природы безмолвно перемалывают тебя в порошок. И ты летишь, холодея от страха перед неизбежностью. Но сейчас я не существую. Меня нет. Где-то, где нет времени и пространства, в параллельной вселенной, я несусь в свободном падении вниз, стекленея от непередаваемого ужаса. Я весь — сплетение нервов. Я — кусок страха из моих снов. Вокруг меня зловещая тьма. Ни лучика света. В этот раз у меня есть некое подобие тела. Я ничего не вижу, но чувствую, как в несуществующем пространстве отчаянно дёргаются мои руки и ноги. Я начинаю захлёбываться в отчаянной панике, когда понимаю, что смерть безвозвратно тащит моё тело в пропасть с ускорением, равным 9,8 м/с2.

Вспышка света. Резкий хлопок. Зеркало. Туалетная комната. Я стою, тяжело дыша, с перекошенным лицом, весь мокрый, держась за раковину, и перегоняю в себе кровь со скоростью 140 ударов в минуту, хватаю ртом воздух и всё не могу отдышаться. Меня бьёт крупная дрожь. В конце концов ноги подкашиваются, и я падаю на мраморный пол. Я лежу под умывальником, уткнувшись в обрывок салфетки, брошенной кем-то, бледный, с расширившимися зрачками, и ни о чём не могу думать, кроме смерти. Смерть. Мы всегда обходим эту тему. Мы не готовы смириться, что нас когда-нибудь не станет. И всё, что мы знаем, чувствуем, чего добились и чего достигли, уйдёт вместе с нами в небытие. Поэтому мы задвигаем смерть на задворки сознания. Все умрут, но не я. Умирают всегда где-то там. Я вспомнил, когда в первый раз столкнулся со смертью. Это случилось в глубоком детстве, и я сразу отверг её, ощутив себя жестоким и чёрствым. Я вспомнил смерть матери. Вспомнил, что не мог простить себе, что не проявил чувств, видя, как она умирает на моих глазах, а потом лежит в гробу, одинокая.

Теперь я понял, что мы не боги. Я не Бог. Я всего лишь человек. Я готов нести свой крест. Все свои кресты. Я видел своё отражение в огромном зеркале Смерти. Я трогал Смерть. Я трогал её холодные посиневшие руки, её застывшие в предсмертной судороге сухожилия под коленками, я видел её рот, выпускавший дух, её полуприкрытые остекленелые глаза. Я парил в зыбучих песках кошмара, круживших меня в вихре атомической бесконечности. Смерть улыбалась мне наглой улыбкой, скалила зубы, закладывала уши. Шум реактивных самолётов прошагал, отбивая дробь на моих барабанных перепонках. Я видел Смерть своими глазами, касался её своими руками, ощупывал её своими мыслями, вдыхал её кисло-терпкий запах, осадком осевший на стенках лёгких. Всё кончено. Только безразличная ткань на сооружении из досок. Чёрные ленты. Цветы, сложенные чётным числом. Только спустя сутки замороженных чувств, слёзы всё же омыли мои оголённые нервы, усеяв лицо солёными кристаллами. Значит, не всё потеряно, значит, я не жестокий.

А ещё через год я был уже на похоронах отца.

Сложены руки на груди.

КРЕСТОМ.

Улыбка прибита посмертно.

ГВОЗДЯМИ.

Чёрный фрак на теле сложен.

В САВАН.

Четыре стены его опоясали.

В ЧЕТЫРЕ УГЛА

Ноги и руки нитью повязаны.

ВМЕСТЕ И НАВСЕГДА.

Похороны. Чувства ватной стеной толпятся в сторонке. Они — в цветах, таких неправильно ярких. В белоснежной тонкой накидке поверх. В невозможной синеве лица умершего — сердечника. Волосы уже не рыжие, они косматятся в гробу седыми ветками. Смерть от инфаркта. Белые-белые руки. Синее-синее лицо. Родственники стояли и плакали, а я просто стоял и смотрел. Никогда не верил мертвецам. Мне тогда казалось, что они просто притворяются мёртвыми. Театр одного актёра. Лежит-лежит, а вдруг возьмёт, откроет глаза и подмигнёт. Ну, или если уж совсем упрямый попадётся — до конца будет притворяться мёртвым. Отец из упрямых оказался.

Я попытался встать, придерживаясь за стены. Страх смерти. Вот какой урок на этот раз мне преподали. На лбу приклеился кусок салфетки. Я отлепил его и кинул в сторону. Под глазами залегли чернеющие тени. В ушах звенело. Я засунул голову целиком под ледяную струю, подержал там несколько секунд, смывая с себя остатки кошмара и пота. Набрав ворох бумажных полотенец, промакнул ими волосы и шею. Снял с себя залитый пиджак, галстук и мокрую рубашку и подержал всё это под автоматической сушилкой. В туалет зашёл какой-то менеджер, от удивления при виде моего полуголого тела чуть не врезался в дверь, роняя очки. Но мне было плевать. Что это по сравнению с тем, что я только что пережил. Так, ерунда. Менеджер стоял у писсуара, тоненькой испуганной струйкой выбивая пунктиры, постоянно оглядываясь на меня через плечо. Быстро встряхнув и даже не помыв руки, он убежал из туалета, на ходу застёгивая ширинку. Ха-ха, неужели я так страшно выгляжу? Я отдышался кое-как, сердце забилось спокойнее. Я не спеша оделся, повязал ровным узлом галстук перед зеркалом, разгладил мятую рубашку, отряхнул брюки. Смерть. Мы всегда теряем близких. Близкие всегда будут терять нас. Это константа Вселенной. Это было и будет всегда. Это надо просто принять. Смерть не злая и не жестокая, чтобы её бояться. Смерть это ничто. Забвение и освобождение.

На полу валялся мой смартфон, выпавший, по-видимому, при падении. Дисплей чуть-чуть треснул. Практически не заметно. Ну и чёрт с ним! Это всего лишь вещь. Я положил его в карман брюк, открыл дверь туалета и вышел.

***

После работы Мия решила сходить на электронное свидание. Завтра выходной, так что можно не спешить рано ложиться спать. По крайней мере, одной уж точно. Электронные свидания представляли собой сборище людей в определённом, заранее известном месте, регистрацию профайла со своими данными и знакомства кандидатов друг с другом при помощи определённых знаков, помогающих понять, есть ли у человека цель на сегодня познакомиться или нет. Профайлы для жаждущих знакомств на таких свиданиях в открытом доступе. В месте, куда она чаще всего ходила на такие свидания, были в ходу закодированные под личные профайлы голограммы — достаточно лишь просканировать её на расстоянии, чтобы получить доступ к личному досье понравившегося тебе кандидата.

Место, куда она ходила почти каждую неделю, было большим ночным клубом сферической формы с огромным прямоугольным танцполом и столиками по периметру. Клуб находился неподалёку от её дома, расцвеченный снаружи разноцветными огнями, сквозь купол которого виднелось небо. Универмаг Счастья был партнёром клуба, поэтому он предоставлял сотрудникам Универмага скидки на входной билет. Перед входом, на возвышении, был прикреплён небольшой терминал для регистрации и оплаты. Около него скопилась небольшая кучка разномастной публики. Подойдя поближе, Мия вклинилась в толпу и стала ждать своей очереди, всем телом ощущая приглушенные вибрации басов, доносившихся из-за плотно закрытой двери клуба. Когда кто-то заходил внутрь, и на несколько секунд приоткрывалась щель, на неё обрушивалась ревущая волна ритмичной музыки. Очередь быстро продвигалась, так что ждать пришлось недолго. Мия немного нервничала перед свиданием, впрочем, как и всякий раз, когда она сюда приходила. Через три минуты она подошла к терминалу и, выбрав на дисплее пункт «ЗНАКОМСТВА», приложила ладонь для сканирования. На экране появился её профайл с фотографией. Мия была на свиданиях в этом клубе уже не один раз, так что ей не понадобилось загружать информацию о себе повторно — все сведения уже отображались в её профайле. Пролистав меню вниз, она выбрала опцию «ОПЛАТИТЬ ВХОД» и, дождавшись, когда оплата пройдёт и с её счёта спишется сумма, закрыла профайл. Охранник, огромный модный шкаф в чёрных очках Ray Ban, увидев, что Мия успешно прошла верификацию, кивнул ей, приглашая подойти ближе, нанёс ей на лоб специально-закодированную голограмму и открыл дверь.

Зайдя внутрь клуба, Мия на мгновение оглохла и ослепла. Музыка жёстко хлестнула по натянутым нервам, а быстро сменяющиеся пучки света вывели из строя органы зрения. Ей понадобилось время, чтобы привыкнуть к особому освещению клуба и настроиться на отдых. По всей площади танцпола, куда ни кинь взгляд, располагались группы тел, зашедшиеся в эпилептическом припадке и агонистически вскидывавшие руки-ноги-головы под мерно бьющий ритм из огромных колонок, похожих на гигантские тотемы, перед которыми древние люди выплясывали свои ритуальные танцы. Мерцающий порциями свет, то здесь, то там выхватывал из темноты силуэты танцующих в странно застывших позах.

Постояв ещё несколько секунд у входа, Мия направилась к бару, осторожно продвигаясь между дёргающимися телами, бороздя пространство словно ледокол, раскалывающий замёрзшее ледяное плато. За барной стойкой было только одно свободное место. Она забралась на высокий стул и заказала себе синтетический коктейль у высокого, атлетически сложенного бармена с голограммой «РАБОТНИК» на лбу. Жаль, что по правилам клуба нельзя знакомиться и заводить отношения с сотрудниками, вплоть до их увольнения и пожизненного бана со стороны руководства. Этот ничего так. Как раз в её вкусе. Хорошо выглядит, пронзительный взгляд, сильные руки. Медленно потягивая ярко-голубой коктейль через соломенную трубочку, Мия напряжённо всматривалась в лица проходящих мимо людей, подмечая, какая у кого голограмма и сканируя понравившихся мужчин. Алкоголь начинал потихоньку действовать, постепенно всасываясь в кровь и устремляясь по венам. Покончив с коктейлем, Мия заказала ещё один. Чёрт! Совершенно никого подходящего. Кто-то с голограммой «ЗАНЯТ», а у кого-то просто ужасные профайлы. А те, у кого «ЗНАКОМСТВА» на лбу и подходящие характеристики — уже одной ногой в постелях с повисшими на их шеях девушками. Или, что ещё хуже, с парнями. Вздохнув, она отбросила трубочку в сторону и залпом выпила остатки кислотно-голубой жижицы. В голове приятно зазвенело. А не пора ли мне потанцевать?

***

Я закрыл программу и выключил компьютер. Очередной рабочий день подошёл к концу. Работники отодвигали мышки, закрывали папки с бумагами и разгибали затекшие спины. Я откинулся в кресле и посмотрел в окно. На улице уже смеркалось. Завтра долгожданные выходные. Но такие ли долгожданные? Чем они лучше рабочих будней? Только тем, что я наконец высплюсь и насосусь пивом уже с утра, а не после работы. И по телеку целый день будут идти развлекательные шоу, одно красочнее другого. Даже реклама по выходным кажется нарядней. Я потянулся. Раздался хруст позвонков. Честно говоря, вставать с кресла и идти домой не очень уж и хотелось. Я проверил почту и входящие. Ничего. Никаких новых звонков и сообщений.

Коллеги спешно покидали Офис, по дороге хвастаясь друг другу предстоящими выходными: кто-то едет на рыбалку с друзьями, кто-то в загородный дом на природу, а кто-то собирается на целый день в торговый молл с семьёй. Проводить выходные в бездействии — это немодно. Если ты не выложил после выходных в Santagram миллион размытых некачественных фоток с одного ракурса на тему «Как я провёл выходные, где был и посмотрите, что я кушал», то в социальной иерархии ты полный ноль. Лузер. Неудачник. Надо, чтобы все видели, как ты умеешь отдыхать. Чем больше лайков, тем ты круче. Поэтому у меня вообще нет аккаунта в Santagram. Кому бы понравилось лицезреть фотографии моих банок пива, телека и волосатых ног в носках? А что? Другого отдыха я и не знаю давно.

Лениво зевнув, я сгреб свои вещи со стола и бросил в сумку. Ещё раз проверил телефон — тишина. Спустившись на лифте и выйдя в холл на первом этаже, я почувствовал долгожданную вибрацию в кармане брюк. Кто бы это ни был — я был рад услышать нормальный человеческий голос своих нормальных человеческих знакомых, вспомнивших обо мне этим тоскливым пятничным вечером. Не глядя на учётную запись звонившего, я радостно выкрикнул:

— Алло!

— Здравствуйте, наша компания приглашает Вас на бесплатную чистку пор на лице. Наша компания уже десять лет занимает лидирующие позиции на рынке косметологических…

Я не дослушал и бросил трубку. Всего лишь чёртов бот, предлагающий услуги своей фирмы. Хоть я и оплачивал каждый месяц премиальный пакет услуг по блокировке рекламных зондов, от ботов это не спасало. Для полной блокировки пришлось бы вывалить кругленькую сумму, чего я себе позволить не мог. Я со злостью запихнул телефон обратно в карман брюк. Своими бесконечными звонками с навязчивой рекламой услуг эти боты доводят до нервного срыва. «Только сегодня у нас проходит акция, и Вам, как нашему новому клиенту…», «Приглашаем Вас на бесплатную процедуру бла-бла-бла… Для Вас она абсолютно бесплатно и только сегодня…». Тьфу. А если прибавить сюда массированную атаку с телека, в транспорте, на окружающих домах и дорогах, автомобилях, билбордах и ещё в куче мест, то получается совсем невесёлая картина. Сто процентов, скоро научатся транслировать рекламные ролики прямо в сны. Или просто будут закачивать в мозг напрямую. Почти дойдя до входа в метро, я почувствовал, что кто-то снова настойчиво хочет меня услышать.

— Алло! Если ещё раз позвонишь мне с предложением своих дерьмовых услуг, я запихну телефон в твою задницу и проверну там, понял?! — со злостью крикнул я в трубку. Проходящие мимо люди испуганно отшатнулись от меня. Ага, настоящий телефонный террорист и доминант. В трубке раздался булькающий смех и через секунду я услышал знакомый голос:

— Дружище, да тебе пора в отпуск! Нервишки ни к чёрту!

Я замер от неожиданности. Это не чёртов бот. Да это же мой давний приятель Боб! Его имя легко запомнить: Боб — это как фасолина в стручке. С Бобом мы были знакомы давно, ещё с юности, когда познакомились в одном компьютерном клубе. Он старше меня на тринадцать лет, что никогда не мешало нам общаться и вполне себе понимать друг друга. Боб высокий, крепкий шатен с серыми глазами и начинающейся кое-где редкой проседью в волосах. Издержки нервной работы на руководящей должности. Он работает в одном ночном заведении Администратором зала. Работа не такая простая, как кажется на первый взгляд: много пьяной публики, драки, невыход персонала в смену «по семейным обстоятельствам», форс-мажоры, съехавшие с катушек биоритмы и всё новые и новые могилы на огромном кладбище нервных клеток. Зато есть свои преимущества: ночью крупное начальство спит под одеялком в уютных домиках, не мозоля глаза своим присутствием, есть бесплатная выпивка для своих, можно приводить друзей, в общем, возможности не ограничены при их адекватном применении. Несмотря на все трудности рабочих будней, приятель всегда оставался оптимистом с заразительным смехом и весёлым взглядом на действительность, что притягивало к нему толпы людей.

— Боб, извини, я думал, что звонят эти хреновы боты со своей рекламой!

— Дружище, Тео, тебе пора отдохнуть и развеяться! Сегодня ночью у меня смена. Давай завалимся ко мне в клуб: выпьем виски, поболтаем, покадришь там девчонок. Завтра же у тебя выходной. Что скажешь?

Боб выжидательно замолчал, ожидая ответа.

— Отлично! Я не против! — воскликнул я, опасаясь, как бы Боб не передумал и не оставил меня подыхать от тоски дома перед телеком с банкой дешёвого пива в руке.

— Ну тогда встречаемся, где обычно. Буду тебя ждать! Позвони мне, как будешь на месте.

И Боб повесил трубку. Не думал, что так обрадуюсь приглашению в клуб. Обычно меня с трудом туда затащишь. Не выношу большое скопление людей в одном месте, а в клубах плотность человеческих тел на один квадратный метр зашкаливает. Ещё эти дрыганья, музыкальный шлак в уши, припадочный дёргающийся свет, бьющий по глазам. В общем, наверное, я уже стар для клубов. Впрочем, я никогда и не был для них молод. Но сегодня мне хочется куда угодно, только бы не в опостылевшую конуру с пронизывающим душу холодом одиночества.

***

Мия допивала пятый коктейль за вечер. Ну и что, что пьяная. Главное, соображаю трезво и ноги не заплетаются. И вообще у меня выходной завтра. А прекрасный принц так и не нашёлся. Зато страшных троллей прибавилось. Один противнее другого. И с безнадёжными профайлами в анамнезе. Мия попыталась встать со стула и пошатнулась. Мир закружился перед ней яркими огоньками и всполохами красок. Надо дойти до туалетной комнаты пока чего не случилось, — подумала она. Девушка собрала всю свою волю в кулак и нетрезвой походкой направилась вглубь зала. Она шла прямиком через танцпол, продираясь сквозь танцующих, и ей казалось, что она плывёт на волнах музыки, причаливая то к одному пирсу, то к другому, иногда сталкиваясь с лодками, имеющими форму человеческих тел, и тут же отпружинивая от них. Вот уже и цель близко. Мия ввалилась в туалет, со всего размаху стукнув дверью об стену. Две девушки, прихорашивающиеся у зеркала, в ужасе отпрянули, испугавшись громкого звука.

— Спокойно, девочки, это я, — кое-как выговорила она заплетающимся языком. — Не волнуйтесь, всё нормально!