Бесплатный фрагмент - Улитка

Физика без лирики

КАК ЗНАКОМИЛИСЬ ДО ЭПОХИ ИНТЕРНЕТА

«Знаешь, мне, как филологу, всегда казалось, что все эти заводы принадлежат одному простому молдавскому парню, Славе ТрУду. Такой советский миллиардер. И на всех своих предприятиях он ставит свое имя»

Никаким филологом она не была, как и не была музыкантом или педагогом, когда говорила:

«Мой слух профессионального музыканта оскорбляет ее колоратурное сопрано» (про визгливую соседку)

или

«Я, как педагог, обычно не одобряю телесных наказаний, но ты очень, очень сильно провинился…» (а это мне)

С ней не соскучишься.

Нас познакомили друзья. Та самая компания, против которой классная устроила крестовый поход.

Рустик с его девушкой Русей жили на чердаке дома его сильно пьющих родителей. По прогибающейся старой лестнице в прокуренной прихожей под звуки перебранки с кухни через откидывающийся люк вел путь к нашей территории свободы. Две комнатки с ветхими занавесками, пропахшие табачным дымом, жареной картошкой и гниющим деревом. Но самое главное: сюда никому кроме нас хода не было.

Как-то мы смотрели телик, валяясь втроём на продавленной кровати, когда Руся сунула мне под нос фотографию незнакомой девушки:

«Смотри. Как она тебе? Нравится?»

Смешливые серые глаза, чуть вздернутый носик, чуть обозначенная улыбка. Встречал я таких, но не близко. В себе уверенные, снисходительно-насмешливые. От меня-то что требуется?

«Нравится. И что?»

«Это моя подруга, хочет с тобой познакомиться»

Я недоверчиво посмотрел на Русю. Я малолетка, да и девушка с фото совсем не совпадает с образом русиной подружки.

«Шутишь? Она взрослая, я ей зачем?»

«Значит зачем-то надо. Ты ж не думаешь, что я ее фото всегда с собой ношу»

На следующий день я стоял на троллейбусной остановке Руднева. Из подъехавшего троллейбуса вышла она. Красивая, взрослая, похожая на дореволюционную барышню. На меховом пирожке блестел редкий для Севастополя снег. И эта дурацкая шапка ей очень шла, завершала ее цельный образ благородной девицы из прошлого века. Она увидела меня, улыбнулась, и в ее улыбке не было насмешки.

Я совсем потерялся, не знал, как себя вести. У меня были девушки до нее, но всё было не так. И они были не такими. Я нёс какую-то несуразную чушь, за которую стыдно становилось сразу, а не потом, а она смеялась, втыкала в меня шпильки, но мне было не больно и не обидно.

САМЫЙ ГЛУПЫЙ ВОПРОС «ТЫ МЕНЯ ЛЮБИШЬ?»

Долгих разговоров не было, внезапно наступившая зима посыпáла снегом, ветер задувал под лёгкую куртку. Я отчаянно старался не стучать зубами. Моя новая, ещё не моя, незнакомая, с смешными искрами в глазах и неясными ожиданиями, вела меня, как бычка на привязи к дому Рустика и Руси. На расвете, опустошенный, гордый и счастливый я украдкой рассматривал ее стройный силуэт на фоне окна и думал:

«Эх, если бы пацаны в школе увидели, какая у меня девушка!»

Подростки тщеславны, вы не знали?

Начался наш долгий роман, в котором было много физики и мало лирики. Ее не интересовали кафе и рестораны. Меня, безденежного, это радовало. Мы встречались в каких-то квартирах, на дачах, в общагах, бродили по паркам в поисках безлюдных мест, выбирали укромные малодоступные пляжи среди скал. Наверное, это самый волнующий квест в мире: найти где, когда негде. Мы неизменно в нем побеждали, постепенно снижая планку допустимого.

Вскоре мое желание похвастаться своими такими взрослыми отношениями сбылось. Но не так, как я хотел. Где-то в городе нас спалила моя озабоченная классная руководительница, записала в блокнотик и вызвала родителей в школу. Мама, не дослушав, бросила Анне Андреевне:

«Я в личную жизнь своего сына не лезу, и вам не советую»,

развернулась и ушла, мгновенно попав в категорию злейших врагов классрука. Я бы ни капли не удивился, окажись в её блокноте и такая страница.

Дома мама была не столь лояльна. Больше всего ее озаботило то, что со слов классной моя девушка была старше. В то время мне было 16, а ей 20, и разница в возрасте была хорошо видна. Разразился жуткий скандал, закончившийся тем, что я хлопнул дверью.

С этого момента началась нескончаемая война. Дома меня неизменно встречали или ледяное молчание, или жаркие скандалы, или сочащиеся ядом ремарки то о моей внешности, то о внешности моей девушки. Я старался реже появляться дома, приходил поздно, уходил рано. Оказалось, даже бесконечные юношеские энергетические ресурсы при постоянном прессинге истощаются.

Наши отношения тоже свернули куда-то не туда. Постепенно чувство новизны отношений исчезло, а более сильных чувств не возникло.

Самый глупый вопрос в этом мире — это:

«Ты меня любишь?»

Если твой партнёр сам не сказал этих слов, скорей всего получишь ложь в ответ. Она меня спросила. Я солгал. Потом ещё раз. Вскоре лгать приходилось ежедневно.

Она нарисовала наши отношения такими, какими они не были. И меня таким, каким я не хотел быть. А потом со всей страстью приступила к растягиванию имеющегося до желаемого. Радости оставалось все меньше, неоправдавшихся ожиданий всё больше. А за окном светило солнце, пели птички, пацаны играли в футбол и мне все сильнее хотелось наружу.

КОНЕЦ ИСТОРИИ

Наша большая беда в том что мы часто оказываемся не теми для не тех, сжигаем самое ценное, что есть в мире, время в топке пустых ритуалов и ложных побуждений. Особенно горько становится, когда встречаешь её, ту самую, единственную, идеально совпадающую со всеми твоими бугорками и впадинами, заморочками и выбрыками и думаешь: «Почему я не встретил её раньше?»

В отношениях нет виноватых, есть несовпавшие. Мне больше не нужна была её физика. А ей захотелось лирики. Мы начали имитировать светскую жизнь. Ходили к её снисходительным друзьям, вели беседы, изображали близость. Потом каким-то странным финтом с лёгким привкусом фальши она познакомила меня со своей мамой и младшей сестрой. Я этого совсем не хотел. И услышанный обрывок разговора, мамино

«У него глаза ещё не испорченные, зачем ты это делаешь?»

и её твердое

«Я так хочу»,

лязгнувшее замком камеры.

Что мне мешало закончить эти отношения? Да ничего. Кроме неумения заканчивать. Кроме убеждения, что мои желания ничего не значат. Кроме физической невозможности сделать ей больно.

Поэтому я делал вид, что мне хорошо. Она делала вид, что не замечает моего притворства.

В тот момент, когда я решился разорвать эти тягучие отношения, мама вышла на следующий уровень. Дома меня ждал грандиозный скандал, во время которого она вывалила на меня все мои бережно отобранные, раздутые и ярко раскрашенные изъяны и недостатки, провела генетические параллели с «моим папашей». Было сказано ещё многое, дослушивать я не стал. Во мне взыграло ретивое, и назло маме я растянул эти отношения ещё на полгода, испытывая мазохистское наслаждение от маминого бешенства. Подростки бывают очень жестоки.

Вторая сторона конфликта, никогда не встречавшаяся с первой, в это время пыталась расковырять мою скорлупу и вызвать какие-нибудь чувства. Например ревность. В очередной общаге очередной её знакомой, я начал одеваться ехать домой, но она не дала. В комнату забежала ее подруга с каким-то типом, больше всего похожим на пьяного мачо из клипа Земфиры. На столе появилось вино и какая-то закуска.

Я вытерпел полчаса и сказал, что нам пора. Я встал, она сидела. Пьяный мачо махал руками. Он хотел, чтобы я ушел, а она осталась. Правильно, пусть идёт, малыш, к своей мамочке, а мы хорошо проведем время, мы останемся. Подруга в этих раскладах не участвовала и быстро утекла из комнаты.

Я смотрел в его потасканное рыло в обрамлении длинных слипшихся черных волос, а она смотрела на меня затаив дыхание, с надеждой и желанием. Как же они оба были мне в тот момент отвратительны! Так и не разгоревшаяся ярость выжгла кислород и затухла. Внутри было пусто и ровно.

«Делайте, что хотите»

бросил я и ушел к своему очередному ежевечернему скандалу. Я запредельно устал, ни жизненной энергии, ни желания во мне не осталось ни капли. Дома я тупо смотрел в пустоту и мамины слова скатывались маслом по моей тефлоновой коже, больше не проникая внутрь.

Через день я слушал упрёки в телефонной трубке. Очень быстро она поняла, что что-то не так. Раскаяния я не демонстрировал. Я ничего не демонстрировал. Просто молчал.

«Я уехала сразу за тобой, я не осталась на ночь!»

Слабо. Глупо. Зачем? Более несуразного ответа придумать было нельзя. Я сказал:

«Молодец»

и повесил трубку.

После недели нежизни я сидел в психоневрологическом диспансере перед завтоделением, усталой, враз постаревшей мамой моего самовольно ушедшего одноклассника и морочил ей голову своими ерундовыми проблемами. В моей биографии не осталось записей. Я ходил на процедуры, постепенно восстанавливая свой интерес к жизни и наслаждаясь наступившим покоем.

Лет пятнадцать спустя мы случайно встретились. Она жила там же, пригласила меня домой. Мы пили чай, чуть смущённо улыбаясь. Я смотрел на нее и был искренне рад тому, что она вышла замуж, родила дочь, выглядела спокойной и счастливой. Мы оба хорошие. Просто друг другу не те, вот и всё

Казаки-разбойники: счастливое спасение и страшная клятва, которую пришлось исполнять

ОСАДА

Нас обложили, но я успел перелезть через забор во двор к местным частникам и через их огород сиганул к противоположной стене. За ней, почти вплотную, стоит заброшенный гараж, с крыши которого можно легко спуститься вниз. До свободы было рукой подать, но я не успел. За углом, со стороны Матюхи, послышались возбужденные голоса и топот множества ног и я вжался в раскалённый металл крыши. Гараж был давно заброшен, крыша проржавела. Из дыры рядом с моим носом тянуло керосином и плесенью. Я морщился но терпел.

Мои враги были на расстоянии вытянутой руки. Я слышал их тяжёлое дыхание, шуршание песка под подошвами. Любой шорох мог меня выдать. Ржавый край листа врезался в мой живот, металл крыши обжигал сквозь тонкую рубашку, разбитое об забор колено саднило, но сдаваться я не собирался.

«Кто видел, куда Серый сдрыснул?»

Я узнал прокуренный фальцет Пашки, соседа снизу. Его мама каждый день жарила рыбу, в качестве вытяжки используя открытую в подъезд дверь. А отец, алкоголик дядя Коля, вошёл в историю нашего дома, широкими белыми мазками начертав на стене двора «Спорт — сила, спирт — могила». Буквы косили и скакали, в момент написания пропагандист здорового образа жизни иллюстрировал собой вторую часть изречения.

«Я видел, через забор в Танькин дом сиганул» — голос Шамана, жившего на соседней улице в полуразваленном доме. Его родители не просыхали никогда.

«Метнись спроси»

Пара закадычных друзей. Цыганистый, кучерявый Пашка и Серёга Шаман, будто сошедший с агитационного плаката гитлерюгенда. Первый существовал комфортно в разрухе и свободе пьющей семьи. Второй так жить не хотел. Не курил, старался учиться, мечтал о том, чтобы уехать. Общим у них был только маленький рост и постоянная готовность к драке.

Тридцать лет спустя я случайно оказался в районе своего детства и встретил их. Обоих. Собирали деньги на двухлик пива, поправиться. Уже совсем ничем не отличающиеся друг от друга. Эх, Шаман, кто не дал тебе уехать?

СПАСЕНИЕ

В глубине дома запиликал звонок, кто-то прошаркал к воротам.

«Танька, привет! Серого не видела? Он к вам во двор залез.»

Я внутреннее сжался. Продираясь через их огород я наделал столько шума, что не заметить меня было невозможно. До этого момента я был уверен что дома никого нет.

«Видела!» послышался голос вредной Таньки. Вот же зараза!

«Он убежал за дом и по крыше курятника выбрался через соседний двор на Авдеева. А чего вы за ним гоняетесь?»

«Это наши мужские дела, девчонок не касается!» — солидно отрезал Шаман.

«Ой, можно подумать!» — ехидно бросила Танюха и закрыла ворота.

Пацаны убежали в сторону улицы Авдеева, я облегчённо выдохнул и пополз к краю крыши.

«Совсем дурак?»

Над забором за моей спиной возникла курносая мордашка Танюхи.

«Они сейчас поймут, что ступили и пришлют кого-нибудь угол сторожить. Слезай к нам во двор»

Я послушно сполз с забора.

ПЛАТА ЗА СПАСЕНИЕ

Таня, в ситцевом сарафанчике и стоптанных сандаликах королевой стояла на перевёрнутом ведре, вскинув бровь:

«Помоги мне спуститься»

В мою протянутую руку легла ее, загорелая, с цыпками на пальцах и остатками розового лака.

Так, рука в руке, мы подошли к воротам, но прежде чем меня выпустить, Таня посмотрела мне в глаза и сказала:

«Я тебя сегодня спасла и ты должен мне одно желание.»

«Какое?» — у меня тоскливо засосало под ложечкой в ожидании неизбежного.

«Я тебе позвоню. Клянешься, что выполнишь?»

Выхода не было, я поклялся.

АРЕСТ И РАСПЛАТА

Примерно через полчаса, на Симферопольской, когда я крался к штабу казаков, где томились в неволе и изнывали под пытками мои братья-разбойники, с воплем «красная печать нельзя убегать» меня сбил с ног Шаман. Я был последним, казаки победили.

Несмотря на это слово надо держать, каким бы страшным ни оказалось желание Таньки-вредины. Я вот слышал, что один мальчик поклялся, а потом клятву нарушил, и у него голова отсохла.

На следующий день я сидел у нее дома с набором фломастеров и заполнял анкету в толстой тетради ее секретиков, обильно разрисовывая страницы бабочками и цветочками.

Ходячий замок в Феодосии

Если кто-то вам скажет, что в возрасте 14 лет он не думал о девочках почти все время, он или болен, или врет, или думал о мальчиках. Мне было 14, я здоров, традиционно ориентирован, а нелюбовь к вранью мой тяжкий крест и позорное пятно до сих пор. О девочках я думал примерно постоянно.

Летом 1989 года меня отправили в санаторий «Волна» в Феодосии.

Санаторий располагался в старинном облупленном здании с надстроенными деревянными верандами. «Ходячий замок» Миядзаки на берегу Черного моря.

Целый месяц в дружной и очень веселой компании мы провели в этом ветхом чудище Франкенштейна от архитектуры, не обращая внимания на бытовые неудобства. Моя группа 14-леток жила на первом этаже основного здания, а на пристроенном сверху деревянном третьем этаже жила группа девочек-одногодок.

Нас тянуло к ним. Это тот возраст, когда от случайного прикосновения к ее коже бьёт ток и предательски багровеют уши, и где-то там стыдно и томительно тянет так невыносимо, что хочется, как Маугли мчаться по весенним джунглям, не разбирая дороги и распугивая бандерлогов. Мы и бегали. Сублимировали несбыточные пока желания физическими нагрузками.

Мы с моими друзьями Саней и Димой стояли на площадке перед входом в корпус, когда к нам подошла Аня и пригласила ночью к девчонкам в гости. После отбоя я сидел возле открытого окна и ждал сигнала. Периодически в палату заглядывала медсестра, тогда я нырял под одеяло и притворялся спящим. Больше всего на свете я боялся заснуть. Далеко за полночь снаружи послышался шорох, в окне появилась привязанная к нитке записка. Мы набили под одеяла наших коек одежду, шикнули на невовремя проснувшегося соседа по палате и бесшумно вылезли через окно наружу, кустами, короткими перебежками, к предательски скрипящей деревянной лестнице на третий этаж.

Джентльмен не может прийти на свидание к даме с пустыми руками, а мы были настоящими джентльменами. Советскими джентльменами с горячими сердцами и пустыми карманами. Поэтому ещё днём, пока Дима отвлекал внимание продавца, мы с Саней совершили хищение арбуза довольно крупных размеров. Хорошо, что нас тогда не поймали, Саня через много лет стал офицером отдела по борьбе с коррупцией СБУ. Он и не догадывался, какой карьерой он в тот момент рисковал.

С арбузом в обнимку и смущенными улыбками мы ввалились в самое прекрасное место на земле: длинную узкую комнату с низким потолком и рядом панцирных кроватей, пахнущую детским кремом, духами и теплым сонным дыханием. Собрались все девочки группы, человек двенадцать. Столы в палатах отсутствовали, поэтому мы сидели прямо на полу в лунном свете, резали арбуз, ели, заливаясь соком, бесшумно смеясь и касаясь друг друга плечами, ногами, взрываясь смущением и радостью. Аня в свете карманного фонарика гадала нам колодой потрепанных карт, а мне ее червовые дамы были фиолетовы. Я следил за ее тонкими загорелыми руками в ссадинах и цыпках и прекраснее Ани дамы в тот момент для меня не было.

Когда внизу начался переполох, арбуз мы уже доели. Не знаю, как так получилось, но медсестра обнаружила на наших койках кучки тряпья вместо нас и помчалась на поиски. Мы слышали как на улице она обсуждала с нашей вожатой, куда мы могли деться. Когда лестница заскрипела под ее ногами, Димка залез в шкаф, мы с Саней под койки. Только мы спрятались, распахнулась дверь и в спальню вошла медсестра с фонариком. Аня очень натурально разыграла только что проснувшуюся и недовольным голосом пробурчала, что никого она не видела и никто сюда не приходил. Будить остальных и обшаривать помещение медсестра не стала и ушла. Аня следила в окно за происходящим внизу и, как только путь стал свободен и поиски переместились в другую часть территории, выпихнула нас за дверь.

Стадом молодых перепуганных оленей мы ссыпались по трухлявой лестнице и помчались в противоположную морю сторону, перелезли через забор и рванули в обход территории санатория. Нам помочь уже ничего не могло, но спасти честь девчонок было в наших силах.

Поиски на территории успехом не увенчались и сторож с медсестрой и вожатой начали обшаривать окрестные кварталы. Вскоре вожатая обнаружила беглецов. Трое пацанов в трусах и майках сидели на краю пирса и любовались рассветом.

Наша версия событий была принята. Ночное происшествие прошло почти без последствий. Ну так, общественное порицание на линейке вперемешку с завистливыми взглядами соседей и благодарными улыбками самых красивых девочек санатория.

P. S. Сейчас санаторий выглядит так:

Отремонтированный чистенький, капитализированный и организованный. Мне немножко жалко тех мальчишек, которые отдыхают в нем сейчас. Мне кажется, там намного скучнее, чем в «Ходячем замке» нашего детства.

Удобный человек

1974—1975 гг

Он лежит на дне глубокого ущелья. Отвесные стены очерчивают пустой квадрат неба. Кругом никого.

Он кричит.

С неба падает тень. Божественный лик появляется среди облаков. Холодные серые глаза строго смотрят на нарушителя спокойствия. Лицо приближается, заполняет собой небо. Две огромные руки тянутся к человеку, обхватывают его тело, поднимают в воздух. Человек летит мимо клеенчатых стен ущелья вверх, к холодному и прекрасному лицу своей матери.

Почему-то из всего Денискиного раннего детства в памяти осталась только эта сцена.

Развод

Мама выгнала папу, когда Денису было 2,5 года. Единственным напоминанием об отце были пальцы на локте тщательно вырезанной фотографии мамы в свадебном платье и фате. После развода мать взяла фотоальбом и, вооружившись портняжными ножницами, удалила отца из своей и Денискиной жизни. Видеться с сыном ему запретила, при встрече устраивала бурные скандалы. Какое-то время отец Дениса пытался обозначить свое присутствие, потом устал и начал новую жизнь, уже не вспоминая о своем первенце.

Денискина мама

Кате было 18. Она была красивой девушкой и знала об этом. К хорошей фигурке и привлекательному личику прилагался непростой характер.

Закончив школу, Катя всё ещё жила с мамой в двухкомнатной сталинке в центре Севастополя.

Мама Кати развелась со своим мужем, когда Катя была совсем маленькой. Лидия Васильевна — женщина волевая, работала конструктором-технологом в ЦКБ, занималась общественной работой. В обед ходила на Хрусталку поплавать, хоть зимой, хоть летом. Общего языка с дочерью она давно уже найти не могла. Момент для воспитания был упущен, осталось только смириться.

Пора замуж

Катерине нравилось представлять себя неприступной и властной. Такой была «железная леди» Маргарет Тэтчер, ее кумир. Катя ходила с подружками на танцы, знакомилась с молодыми парнями, но никто не трогал ее сердца. Подруги влюблялись, Катя оставалась холодна.

Настоящая красавица, она кружила головы, но никого не подпускала к себе близко. Ей вполне хватало удовольствия от горестных взглядов и трагических вздохов отвергнутых поклонников. Большего она не хотела.

Но со временем жизнь в одной квартире с матерью ей надоела, и Катя начала подыскивать себе удачную партию.

Папа

Выбор пал на Виктора, 30-летнего механика ЮгРыбХолодФлота. Мужчина был при деньгах, имел квартиру в Камышах, ходил время от времени в загранку. А еще Виктор был очень похож на Грегори Пека, звезду популярного тогда фильма «Золото Маккены».

Вопрос решен, через месяц после знакомства Катя выходит замуж за Виктора и переезжает в его квартиру.

У Виктора не было опыта совместной жизни. Женщин в его жизни было много, а серьезных отношений к 30 годам не было.

Он с тоской смотрел, как обживается молодая жена в его уютной, хорошо обставленной квартирке. Как заполняется шкаф ее вещами. Как появляются баночки и пузырьки на полках.

На этом неприятные сюрпризы не закончились. Характер у любимой оказался не сахарным. По каждому поводу — скандал. Заводилась Катя моментально, остановить ее было трудно.

Виктор, чего греха таить, был человеком прижимистым, деньгами делиться не привык. Катя же была уверена, что муж должен жене отдавать всю зарплату, по крайней мере так ее воспитывала ее мама, мать-одиночка. Выделяемые ежедневно на хозяйство суммы ее не устраивали, она хотела больше.

Когда муж был на работе, к ней приходила ее подруга Люда. Они курили на кухне. Катя жаловалась на жадность мужа. Люда подруге сочувствовала и советовала держать мужа в ежовых рукавицах. Люда говорила, что муж голова, а жена — шея, которая этой головой вертит. Люда была мудрой женщиной: она уже давно была в разводе и познала жизнь.

Под конец рабочего дня Люда поспешно тушила сигарету и убегала «по делам». Катя мыла пепельницу, проветривала кухню и ждала, когда придет муж, чтобы отработать на нем мудрые советы своей опытной подруги.

Очень скоро Виктор понял, что коготок увяз… Он узнал, что Катя ждёт ребенка.

Новая жизнь

Беременность Кати прошла легко, роды стремительно.