Бесплатный фрагмент - Губительная любовь близнецов

Глава 1
Унижение

Я почти бежала по территории школы, спеша добраться до многолюдной дороги. Позади раздавался смех одноклассников, но самый громкий и противный был у Максима Брауна. Он не давал мне жизни в школе, также и за её пределами: унижал, оскорблял, причинял боль.

Сердце стучало не ритмично, бешено, практически царапалось об рёбра.

— Отвали от меня! — закричала я, смотря на дорогу, где находилось моё спасение: на людей, слоняющихся туда-сюда, забегающих в магазины или дворы домов.

Я ощущала, что Браун близко. Ближе и ближе. Смех его оглушительнее и агрессивнее. Остальные одноклассники остались позади. Максим давно убедил девчонок и парней не вмешиваться в его издевательства надо мной. Я его жертва, и он не всегда хотел делиться.

— Лика, посмотри на меня. Твоё лицо слишком чистенькое, дай мне исправить это.

И тут я услышала, как хлюпнула грязь под ногами парня, а затем завопила, забрыкалась, пытаясь вытащить из его рук свои волосы. Боль в затылке тянущая, сильная, нарастающая.

— Отпусти меня, придурок! — я заверещала тонким голоском, подобно испугавшемуся котёнку. Только большая кошка мать не спасёт меня от рук Брауна.

Я не могла защитить себя, и никто не мог помочь мне. Я в яме, откуда не было выхода, куда постоянно кидали отходы, гвозди и что поострее.

Моя школа — та самая яма.

Я ударила Макса по руке и впилась ногтями в кожу его запястья, и мгновенно развернулась, почувствовав, что он ослабил хватку. Боль в голове не унималась, но уже не ощущалась такой сильной. Волосы растрепались, несколько прядей упало на щёки, прилипая к пылающей коже.

Максим хотел, чтобы я обернулась, и он, как всегда, получил своё. Браун готов сделать всё, чтобы люди повиновались и слушались. Он считал себя лучше остальных: сильнее, отважнее и красивее. Но, на самом деле, он обычная сволочь, совершенно непохожая на своего брата близнеца. Моего парня Мишу.

— Знаешь что? Твоё место в психушке, ты опасен для окружающих! — я напугана, зла и растеряна. Я бы ударила его по яйцам, но это чревато.

— Расслабься, ладно? Я просто хотел подарить тебе бесплатную лечебную грязь, — он улыбался, смотря мне в глаза, а позже засмеялся своим чокнутым смехом, заглушая все звуки, что нас окружали. Оставляя во мне один инстинктивный страх.

Сдерживая в горле вопль паники, я отступила на шаг, собираясь сбежать, но Макс наклонился, зачерпал в ладони коричневое месиво, замахнулся и бросил эту мерзость мне в лицо. Я взвизгнула, не успевая закрыть глаза.

Появилось ощущение, что грязь попала под зрачок и разъедала изнутри подобно кислоте. Щипало и жгло.

На практически новый пуховик с лица стекала коричневое месиво. В плотно закрытые губы всё равно проникли вязкие комки грязи. Рвотный рефлекс набрал обороты, когда жижа попала на язык: горькая, вонючая, омерзительная — прям как Максим Браун!

Дрожащими руками я тёрла лицо, размазывая слякоть по коже, пачкая ещё и волосы. Макс смеялся, хрюкал и начинал ржать всё более истерично. Его тело содрогалось.

Я сжала мокрые ладони в кулак, пытаясь испепелить Макса заплывшим взором. Собрала во взгляд всю ненависть, но не справилась, и придурок, к сожалению, не исчез.

Наши одноклассники стояли у школы, и так же как Макс умирали со смеху. Они сложились вдвое, хохоча над поступком Максима. Их смех для него аплодисменты и уважение.

Семнадцатилетний Максим Браун в кислотно-зелёной куртке держался за живот и не успокаивался от истерического припадка. Подняв на меня глаза цвета молочного шоколада, смуглый парень заржал ещё мощнее и громче, хотя, казалось, уже и невозможно смеяться сильнее.

Передав Максиму через взгляд весь гнев и презрение, я развернулась и пошла к дороге, до которой чистой добраться я так и не успела. В районе груди на пуховике красовалась коричневая клякса, стекающая всё ниже по ткани.

Если мои отношения с его братом-близнецом продолжаться, и мы поженимся, то Максим никогда не оставит меня в покое. Он станет мне «деверем», так называемым родственником со стороны мужа.

Глава 2
Идеальный Миша Браун

Я вернулась домой полностью убитая. Пуховик превратился в старую, грязную и липкую ткань. Аккуратно сняв его с себя, я поторопилась закинуть пуховик в стиральную машину.

Пол теперь тоже был грязным, как и моя репутация.

В ду'ше я смыла с себя позор, но только с кожи, внутри он продолжал кипеть яркостью.

Повесила пуховик сушиться на верёвку в ванной, надеясь, что на нём не останется ни единого пятна. Начала делать домашнюю работу, никак не избавляясь от навязчивых мыслей о Максиме. Я не обижала его, не позорила, ничего такого из-за чего он мог мстить и ненавидеть.

Каждый вечер я пыталась понять, что толкало его унижать меня. Он наносил удары даже не признаваясь почему.

Я кое-как сделала домашнюю работу, и то не до конца. Я не думала о цифрах, словах и задачах — я была сосредоточена на своих страданиях и обидах. На вопросах, что не получат ответы.

Мои размышления прервала громкая музыка. Я кинула тетради в школьную сумку и рассеянно взглянула на экран мобильного, где мигало имя моего парня. Улыбнулась, села на край кровати и торопливо нажала на зелёную кнопку, принимая звонок.

— Привет, любимая.

Голос Миши успокаивал. Он звучал равномернее, тише, чем у Макса. Миша разговаривал интеллигентнее, подбирал слова.

Моё тело расслабилось, ушла натянутая напряжённость.

— Как прошёл твой день? — спросила я как можно нежнее. Миша любил, когда мой голос звучал приглушённо, он не выносил криков. Наверное, ему хватало этого дома от брата и его друзей — если тот приглашал их в гости.

Я не рассказывала Мише о проделках брата. Мне не хотелось их ссорить. То, что происходило в школе — должно оставаться в школе. Но из-за Макса я опасалась гулять с Мишей в нашем районе, и это мешало мне сосредотачиваться на любимом.

Максим не знал, что я девушка его близнеца. Страшно подумать, что он вообще сотворит, узнав об этом.

Его любимая девочка для битья — девушка его брата-близнеца. Звучит как сюр.

— На биологии собирали скелет белки, — Миша говорил радостно, он мог поделиться своим счастьем с людьми, живущим в небольшом посёлке: хватило бы на всех.

Миша любил изучать кости. Он учился в другом корпусе моей школы: для одарённых детей. На их уроках задания отличались от обычной школы. В его корпусе материала было больше, и он лучше подавался. Каждый мог найти своё призвание на специальных кружках. Благодаря этому, Миша решил, что в будущем хочет стать палеонтологом.

— Здорово, — восторженно произнесла я и схватила пушистую, серую кошку с пола, перемещая её на кровать. — Никогда не трогала кости.

Кошка Кира недовольно зашипела, подняла лапу, выпуская когти.

— Я приглашал тебя в гости, чтобы рассказать и даже показать их… — он старался не повышать голос. Говорил монотонно, в принципе, как и всегда.

Миша покупал на разных сайтах скелеты маленьких животных. Он держал их на специальной полке в стеклянных колбах.

Кира зацепилась когтем об ткань шорт и громко заорала, не в силах вытащить его.

— Ты же знаешь, почему я не хочу к тебе домой.

Миша осведомлён о том, что у меня есть некоторые разногласия с его братом. Что я его невзлюбила, и не хотела видеть ещё и вне школы. Но это всё, что ему известно. Я не собиралась раскрывать правду, что я изгой школы благодаря его брату. Мише важна его репутация, и мне не хотелось бы её испортить.

— Его нет дома. Я говорил, что по вечерам он уходит.

Я помогла кошке отцепить коготь, и она мгновенно спрыгнула на пол, сразу прячась под кровать.

Самое страшное, это наткнуться на Максима в их доме.

Тихо запыхтела в трубку, не находя слов.

— Тогда я приду к тебе сам.

Заулыбалась. Такое предложение понравилось мне больше, чем вариант ступить за порог дома Браунов.

— Жду, — прикрикнула я и после притихла, пока Миша не попросил меня быть чуть тише.

Попрощавшись с Мишей, я стала ждать его, прибираясь в комнате.

Родители хорошо относились к нему и были не против его вечерних приходов.

«Главное, не забеременей раньше времени», — говорили они, когда я предупреждала, что Миша с минуты на минуту придёт ко мне.

Братья жили через улицу от меня. Только я в многоквартирном доме, а они в отдельном, со своим участком.

Сейчас мои родители на ночной смене, и я могла расслабиться, лишившись на время надзора. Они не следили, чем мы с Мишей занимались, но я всё равно не ощущала комфорта, когда целовалась со своим парнем за закрытой дверью.

Я не стала переодеваться, так и осталась в тканевых шортах и фланелевой рубашке.

Накрыла на стол и поставила две тарелки с рисом и свининой. Кухня небольшая, но светлая, практически стерильная. Мама любила чистоту, поэтому входила в мою комнату почти с закрытыми глазами и тяжёлым дыханием, чтобы не упасть в обморок от моей неряшливости.

Убиралась я только перед приходом любимого, ведь он не молчал о недовольстве из-за бардака.

Миша старался питаться правильно и держать себя в форме. Он любил бегать, но серьёзно заниматься этим не начинал. Говорил, что бег пустая трата времени, и что лучше он займёт свои мозги, чем тело.

Спустя час, я услышала, как открылась входная дверь. Я заранее отперла замок, и Миша беспрепятственно вошёл в квартиру. Когда я вышла к нему в прихожую, он улыбнулся, но поцеловал после того как снял пальто и аккуратно повесил его на крючок, сменил уличную обувь на тапки, подготовленные специально для него.

Я наблюдала за тем, как Миша делал всё осторожно, неспешно, совершенно по-взрослому. И как он мог выбрать меня?

Сухие губы Миши легонько коснулись моей щеки. Я прижалась к его губам плотнее, как бы требуя большего, и он негромко рассмеялся мне в кожу. Посмотрев на любимого, я расплылась в улыбке.

Угловатый подбородок дрогнул, а высокий лоб нахмурился. Миша смотрел на Киру, медленно направляющуюся в комнату родителей. Он любил останки животных, а живых, пушистых, ласковых — так себе. На низких скулах, не сильно выделяющихся на овальном лице, проявились красные пятна раздражения.

Братья-близнецы были одинаковыми, но такими разными. По голосу, походке и поведению можно было понять, кто из них кто. Не все видели в них столько отличий, многие определяли их по разному цвету глаз.

Бирюзовые глаза рассматривали сиреневую скатерть на кухонном столе.

— Для меня готовила?

Миша пододвинул мне стул, а сам сел на тот, что с другой стороны стола. Он не любил, когда его зажимали, поэтому отсаживался подальше. У него много странных привычек, но я уже смерилась и полюбила их.

— Мы с мамой вместе готовили, — я взяла со стола салфетку и положила на ноги. Вообще, это Миша пытался приучить меня к этикету, но я сопротивлялась.

Быть аккуратной и чистоплотной это хорошо, но иногда можно позволить себе испачкаться.

— Получилось вкусно, но мясо резиновое, — он быстро-быстро прожёвывал кусок свинины, морщился и запивал его водой.

Угодить Мише в еде практически невозможно. Отец Браунов знаменитый повар и мне с ним не сравниться.

Миша отставил тарелку с недоеденной порцией и виновато посмотрел на меня, приподнимая брови и сжимая губы.

Я встала и без слов смахнула вилкой с тарелки почти нетронутую еду в мусорное ведро. Ну, не понравилось, бывает. Не буду же я насильно пихать в него то, что ему не понравилось. Бывало, конечно, когда он отворачивался от всего, что я предлагала, мне хотелось открыть ему рот и заставить жевать.

Мы направились в комнату, но парень остановился у вешалок с верхней одеждой.

— Вот, возьми, — Миша вынул из внутреннего кармана пальто шоколадную розу и протянул мне, улыбаясь.

Посмотрев на него с умилением, я взяла из его рук пластиковый цветок. Приложила к груди, ловя в себе приступы благодарности. Бутон шоколадный, а стебель пластиковый, обтянутый зелёной тканью.

— Спасибо, мне нравится, — я отнесла презент на кухню и оставила на столе.

Я бы с удовольствием съела шоколадный цветок сразу, но Миша ругал меня, если я ела в комнате, особенно на кровати.

Мы вошли в комнату. Миша сел на кресло, и пригласил сесть рядом. Я включила сериал, который мы уже смотрели три месяца и не могла закончить, ведь Миша приходил ко мне не так часто, как хотелось бы.

Почувствовав нехватку внимания, я встала перед Мишей и начала дразнить его: он поворачивал голову, чтобы видеть происходящее на экране, а я вставала перед ним. Он двигался в другую сторону, и я туда же. При этом широко улыбаясь.

У Миши кожа немного светлее, чем у Макса — непонятно с чем это связано.

Максим оставлял ногти торчать, а Миша стриг их чуть ли не под корень.

Одежда братьев тоже сильно отличалась: Максим надевал либо яркие вещи, либо тёмные. Порой, цвета смешивались, и это означало, что Макс не будет никого трогать, пока не заведут его агрессию: я училась с ним уже пять с половиной лет, и смогла предположить, что по цвету одежды можно понять в каком он настроении.

А Миша, наоборот, носил одну цветовую гамму и один стиль. Сейчас он в коричневых брюках с подворотами и в белом поло.

Я никогда не могла подобрать одежду под Мишу, и вместе мы выглядели как интеллигент и девушка с подворотни.

— Лика, садись скорее, всё пропустишь, — я стала раздражать Мишу, и, схватив меня за руку, он посадил меня рядом с собой.

От него неизменно пахло шампунем: сколько бы ни прошёл, во что бы не был одет, всегда пах чистотой. Когда я находилась рядом с ним, мне становилось стыдно: я любила духи, но он принимал лишь естественные запахи, а мне казалось, что я воняю.

Мы уставились в телевизор, и издавали звуки, связанные с сюжетом сериала. То вздохи удивления, то вскрики или ворчание — если герой делал что-то неправильное. Хотелось ещё кричать: не иди туда, не трогай это, но герои в сериале не услышат, а Миша рассердится за мой громкий голос.

Я принялась осыпать шею парня поцелуями. Закрыв глаза, я погружалась в нежность его гладкой кожи. Позже я почувствовала подушечки пальцев на своём виске, спускающихся к подбородку. Добравшись до цели, Миша приподнял мою голову, незамедлительно вонзаясь губами в мои.

Поцелуй медленный. Ласковые касания языка Миши возносили до рая, но… чаще всего поцелуй не длился долго, и когда Миша отстранялся, с рая я падала обратно на землю. Мы целовались часто, но мимолётно.

Миша смотрел на меня с улыбкой, в радужной оболочке виднелись всевозможные оттенки. Мне нравилось пропадать в бирюзе его глаз.

Миша и Максим шатены, но, рассматривая волосы Миши, я заметила, что у моего парня оттенок темнее, чем у его брата. У обоих волосы кудрявились, но были с разными укладками: их густые непослушные волосы вечно хотели оттопыриться. Миша пользовался лаком, чтобы избежать этого, а Максим ничем не пользовался, позволяя волосам решать самим, куда они хотят торчать.

— Ты все уроки сделала? — он перестал улыбаться и стал серьёзным.

Поставил сериал на паузу и посмотрел на меня, пытаясь разглядеть, делала ли я в его отсутствие хоть что-нибудь полезное.

Миша хорошо объяснял темы, которые для меня непонятны, поэтому часто помогал с уроками. И сегодня я попросила его разъяснить мне пару заданий по геометрии.

Я училась не очень хорошо, но Мише не признавалась. На уроках я сидела скованная, и как параноик ждала подвохов от одноклассников. Поэтому не могла сосредоточиться на учёбе. Только и делала, что следила периферическим зрением за другими, иногда нервно оборачиваясь в конец класса.

После того как Миша помог мне и подсказал решение задач, его телефон завибрировал, и он вынул его из кармана брюк, отвечая тому, кто отвлёк от меня.

Я выпучила глаза и запрыгала на месте, мотая головой, таким образом прося не рассказывать обо мне собеседнику. Кто бы это ни был, мне не хотелось, чтобы он знал, где Миша. Точнее, с кем он.

Миша прошептал, что это Максим, и я принялась кривляться сильнее, складывая ладони в молитве перед собой.

Мы с Мишей вместе уже год. И сколько раз он хотел рассказать брату о нас, столько же раз я молила его не делать этого.

— Да, сегодня домой не вернусь, — Миша рассмеялся в трубку. — Это ты так развлекаешься, моя девушка не такая, — потом он снова засмеялся и закончил разговор.

Я выдохнула, когда мобильный вернулся в карман брюк. Сердце понемногу угомонилось и перестало стучать как ненормальное.

Максу ни в коем случае нельзя знать о нашей с Мишей любви. Он разрушит наши отношения по щелчку пальцев. Одно слово «изгой» и Миша может испариться. Я доверяла ему, но не верила, что со мной можно задержаться в отношениях надолго, ведь Макс не просто так издевался надо мной. Что-то во мне было ужасным.

Братья между собой общались хорошо, не без ссор, конечно, но они близки друг с другом, даже несмотря на разные взгляды на жизнь.

Я тоже хотела сестру, но мама наотрез отказалась рожать ещё детей. Говорила, что ей хватило возни и со мной. Поэтому в семье я единственный ребёнок.

Миша снял с себя одежду и остался в трусах, но он сразу юркнул под одеяло. Он не очень-то желал, чтобы я его рассматривала, либо стеснялся, либо просто не задумывался. Я успевала увидеть только начальное образование кубиков и появляющиеся на груди волосы.

Я переоделась в пижаму и легла рядом с ним, укладывая голову на его ключицу. Мне с Мишей хорошо, он вежливый и приятный парень. Нежен к моей персоне и добр. Я рада, что мы нашли друг друга. Есть только одно но: его брат, родившийся на двадцать минут позже него.

Глава 3
Дни безграничной боли

Мы встали по будильнику, быстро собрались и позавтракали. По утрам мы не разговаривали, пытаясь проснуться до конца. Пока Миша умывался, я делала бутерброды. Пока умывалась я, он заваривал нам чай. Такой был наш ритуал после его ночёвки со мной.

Новый день, как и другие школьные дни, не принесёт ничего хорошего. Я просто знала это, чувствовала нутром. Пока я учусь в этой школе, ничего не изменится. Сердце стучало учащённо, тело покрывалось мурашками, как и каждое утро буднего дня. Я не могла сконцентрироваться на чём-то одном. Волновалась, пыталась смириться с тем, что Максим Браун никуда не денется и будет ещё полгода терроризировать меня.

Миша надел обувь и пальто, и стал ждать меня, пока я бегала по квартире в поисках вещей: расчёска (на всякий случай, если меня снова будут таскать за волосы), косметика (если придётся плакать), запасная футболка (на случай, если опять буду в грязи). Миша цыкнул языком, выражая недовольство. Я должна делать всё молниеносно, как солдат. Собирать вещи заранее, но вчера не было на это желания.

Я надела старую куртку, и Миша скривился, осматривая её.

— Опять она? Мы же недавно купили тебе хороший пуховик, — по выражению лица он разозлился, а по голосу так и оставался до безумия спокойным.

— Я немного его испачкала. Как только высохнет, я продолжу носить.

Мы вместе с Мишей покупали пуховик. Ему было важно, чтобы я хорошо одевалась и выглядела, поэтому на новый пуховик денег мне дал он.

До школы идти примерно двадцать минут, и чем ближе мы подходили к красному кирпичному зданию, тем сильнее паника обрушивалась на меня. Скоро Миша повёрнут налево, а я пойду прямо.

Это самое неприятное: оставаться без своего защитника — это как оказаться на улице без одежды.

— Ты у меня красивая, — сказал Миша после длительного молчания. Он взглянула мне в глаза и улыбнулся. Мы, не останавливаясь, шли дальше.

Я ответила ему на улыбку, приподняв уголки губ. Меня сейчас не радовала даже тёплая погода без дождя. Тропа скоро закончится и покажется моя школа. Хорошо, что этим путём не ходили те одноклассники, от которых останавливалось сердце, они шли другой дорогой, попутно обсуждая свои пакостные планы (наверное, злодеи именно этим занимались вместе).

— Ты говоришь мне что-то хорошее каждый раз в одном месте.

Густые брови парня вздёрнулись.

Мы проходили мимо огромного дуба, прятавшего солнце за массивными ветками, и создающего уродливую тень. Каждое утро Миша поворачивался на меня и говорил о моей красоте или другие комплименты. И начинал он фразу точно в то время, как мы наступали на тень от ствола дерева.

Но я не верила, что он и вправду видел меня привлекательной. У меня ромбообразная форма лица с заострённым подбородком. Брови дуги и тонкие, бледно-розовые губы. Негустые янтарные волосы до конца лопаток, чаще всего собранные в высокий хвост. Я не понимала, что во мне есть красивого. Считала себя не то, чтобы страшненькой… а просто обычной, ничем не примечательной. И совсем неподходящей для Миши как пара на всю жизнь…

— И буду говорить всегда, — Миша остановился и обнял меня за плечи, сразу прижимая к себе.

Я обвела руками его шею, зазывая к поцелую, прижавшись к пальто плотнее. Он коснулся мягкими губами моих и легонько приоткрыл губы, незамедлительно соединяя наши языки. Я резко выдохнула через нос и тихий стон сам вырвался из глубин, проникая ему в рот. Щёки заплыли румянцем, и я смущённо отстранилась.

— В последнее время ты издаёшь звуки… хм… такие, что закрадываются неловкие мысли, будто ты хочешь меня, — Миша опустил глаза на мой нос, и стыдливо произнёс о своём предположение.

Мы никогда не занимались сексом. Даже не обсуждали его. Я хотела, но не осмеливалась произнести вслух. Но вот между ног всё чаще ныло, напоминая о половом созревание.

Я ощущала, как горело лицо. Мне хотелось провалиться сквозь землю, и никогда оттуда не выбираться. Поцелуи Миши сносили крышу, и я не могла контролировать себя, а сегодня пришло время, когда он решил намекнуть о моих издаваемых звуках. Они срывались с моих губ не так уж часто, но бывало слишком громко.

— Извини, я как-то неосознанно.

Мы с Мишей пара, и я могла не оправдываться, но я ведь не думала, что это так стыдно и неловко. Если бы он не говорил эту фразу, я продолжала бы думать, что всё в порядке. Но не теперь.

Миша не отошёл, всё также прижимался ко мне грудью, но глаза так и не поднял, наверное, уже полностью рассмотрев мой нос.

— Я чувствую к тебе то же самое, — он начал краснеть, румянец заполнил почти всю территорию его щёк.

Очень не вовремя, в самый неподходящий момент я услышала мерзкий, лающий смех Максима, и отскочила от Миши так, будто меня силой потянулись назад.

Страх и неприязнь заполнили меня так стремительно, что я была не в силах унять судорожную дрожь в руках. Тело забилось в треморе. И так происходило каждый раз, как я слышала одноклассника.

— Спасибо, что проводил. Мне пора, — я вырвалась из объятий Миши и побежала вперёд, чувствуя удивлённый взгляд на своей спине. Как же мне повезло, что он не побежал за мной, так мы могли бы столкнуться с его братом вместе.

Я почти ступила на первую ступеньку крыльца школы, но успела лишь поднять ногу.

— Ля, какая, — и снова этот отвратительно громкий смех.

Я мечтала, чтобы Макс стал немым. Я не хотела видеть его, слышать, думать о нём и гадать, что я всё же сделала такого, что он не оставлял меня в покое, с каждым днём задирая всё сильнее, опаснее для моего здоровья.

Если спросить меня: «Какой твой любимый звук?» я отвечу: «Это звук текущей воды». А если спросить наоборот: «Какой твой не любимый звук?» Я отвечу «это голос и смех Максима Брауна».

— Какая? — спросил Слава, его друг и подражатель, заливаясь лошадиным смехом.

Как только я встала на ступеньку, передо мной оказались парни. Максим без куртки, в одной серой толстовке. На его голову натянут капюшон, закрывающий половину лица.

Второй парень Слава был прилежным учеником, но, выходя за пределы школы, становился шакалом, готовым рвать и метать, как и Максим. У него тёмные, не длинные волосы. Чёрные и густые брови, близко расположенные к глазам. Серо-голубая радужка и взгляд самовлюблённого ловеласа. Правая мочка ухо растянута из-за серьги «туннель». Он симпатичный, но тоже придурок.

— Непонятно как не убитая сразу же после рождения за уродство, — их разговор происходил между собой, но они всё ещё стояли передо мной, не собираясь пропускать. Я шаг вбок, и одноклассники туда же, даже не кидая на меня взгляд.

Другие ученики обходили нас, не оборачиваясь. Они боялись получить порцию гнева и унижения от зазнавшихся парней.

— Макс, может тебе выступать на стендап? Я обязательно приду, чтобы высмеять твои поганые шутки.

Я отвечала ему сквозь зубы и страх, стараясь не выглядеть напуганным зверьком. Но глаза выдавали, зрачки расширились, а веки наполовину закрылись. На шее образовалась гусиная кожа испуга.

Глаза Макса заискрились, и он улыбнулся. Взгляд и оскал как у психопатов из фильмов ужасов: дикий, одержимый, ожесточённый, и никем не укротим. Ни тюрьмой, ни родителями, ни друзьями, и, вряд ли, любовью.

Максим умел навести страх, и не посмотришь, что совершеннолетний он будет только через несколько недель.

Множество мурашек пробежали по позвонкам. Мне стало совсем жутко. Хотя, что врать, рядом с ним мне всегда не по себе. Я теряла всю смелость в его светло-карих глазах.

— Знаешь, что мои друзья с района делают с такими, как ты? — не дожидаясь моего ответа он продолжил: — Вырывают язык за язвительные слова.

Дышать стало сложнее. На нас троих легла тьма, а во главе неё находился Максим.

В школе прозвенел звонок, опаздывающие ребята поспешили внутрь, оставляя на лестнице троих: двух львов и одну маленькую, напуганную мышку.

Слава пропал, он всего лишь призрак рядом с Брауном.

Глаза цвета шоколада не отрывались от моих. Он ничего не говорил, усмехался, пялился, склонялся все ниже.

Дыхание было сбивчивым, но стало ещё хуже, лёгкие стиснуло. Ноги онемели, губы приоткрылись, сердце затрепеталось — Максим единственное, что осталось перед взором.

Я сделала шаг влево и сорвалась с места, пока тьма совсем не поглотила меня. Я старалась поднимать ноги выше, чтобы не споткнуться, и смотрела вниз, но не успела я добежать до двери, как на последний ступеньке меня уже дожидались одноклассники.

Правая нога зацепилась за левую, и я полетела лицом на обувь Максима. Нос врезался в кроссовки и заныл от боли. Я скривилась, сдерживая внезапные слёзы.

Максим, как и Миша, бегал отлично, поэтому и смог оказаться выше намного быстрее меня. Слава подошёл к Брауну чуть позднее.

— Сколько тебя знаю, умнее ты не становишься, — Макс протянул мне руку, и я, как дура, повелась на добрый жест. Мозги заполнялись импульсами боли в челюсти.

Схватила ладонь Максима и сжала посильнее. Я начала подниматься, уже коснулась коленями край ступеньки, как рука Макса вырвалась из моей, и я упала обратно, ударяясь ещё и ногами об край ступеньки. Джинсы разодрались, как и кожа колен и ладоней. Я запищала, ощутив режущую боль.

— Чтоб ты шею себе сломал, — я усердно пыталась не заплакать, но слёзы начинали жечь глаза. Обида пробирала до костей.

— Пошли в школу, а то мне за опоздания оценки снижают, — попросил Слава, упорно не смотря на меня.

Ещё несколько минут одноклассники ржали над тем, как я поднималась и рассматривала рваные джинсы по их вине, и только после зашли в здание школы.

Я пропустила первый урок, пытаясь успокоиться в ближайшем кафе. Домой идти нельзя: Миша мог заметить меня из окна своего корпуса, а лишние вопросы мне не нужны. Иногда мне не с кем было обсудить происходящее, и это морально выматывало. Сказать родителям? Чтобы потом быть ябедой, как в детском садике? Или рассказать директрисе, чтобы та поругала Макса и всё продолжилось в двойном размере? Признаться Мише, и поссорить его с братом? Чтобы после этого Максим вообще озверел?

У меня нет выбора, кроме как пережить эти дни.

Дни безграничной боли.

Глава 4
Запуганная

Я заказала кофе и два пирожных. Кофе я не очень любила, но сейчас хотелось чего-нибудь горького, того, что сможет отвлечь мои мысли. Слёзы вырвались наружу. Я сидела над кружкой с чёрной жидкостью и разводила кофе мокрыми каплями, что сначала бежали по щекам, а потом потоком срывались с подбородка.

Все мои слёзы из-за Макса и его тупых друзей.

В пятом классе Максим перешёл в мою школу. До этого он жил в другом городе — но их родители захотели перевести детей в более продвинутую школу, и такая как раз оказалась в моём городе и моём районе.

Как же «шикарно совпало».

Миша поступил в элитный корпус, а для Максима места не нашлось, и теперь он портил мою жизнь.

В пятом классе мы даже пытались общаться с Максом, но мальчик не захотел видеть среди своих друзей девочку и начал отталкивать меня. Я не стала заставлять его и просить дружбы, просто перестала говорить с ним, как и он со мной.

В седьмом классе мальчик начал расти и замечать, что он привлекательный парень. Принялся приставать к девчонкам, а они сразу позволяли, таяли и вешались на него.

Его издевательства впервые произошли вначале шестого класса, ни с чего он начал шутить надо мной, но не переходить границ. А в конце шестого класса, грань стёрлась, и Макс мог даже поднять на меня руку.

По ощущениям я знала его с самого первого класса, и по этим же ощущениям казалось, что этот сущий ад начался сразу, как только я стала школьницей.

В кафе было немного народу. Из десяти столиков заняты были только три, один из них мной. Официанты неспешно двигались змейкой, осматривая полупустой зал. На меня обращали внимания, но не подходили. На ладонях и коленях жгли рваные царапины, на щеках блестели влажные дорожки.

Поскорее бы всё это кончилось.

В общественном туалете я подкрасила ресницы тушью, нанесла на лицо пудру, но также выглядела удручённой, оскорблённой девчонкой. Глаза цвета чуть темнее бордо, смотрели на меня из отражения зеркала и снова наполнялись слезами.

Я не выношу Максима Брауна.

Вошла в класс и села за свою парту. В моей школе столы были для одного человека, поэтому я разложила вещи, не думая ни о каких соседях по парте. Спрятала подбородок в ворот свитера и стала ждать урока.

Пока что в классе сохранялась тишина, половину одноклассников стояло в коридоре, а остальные подростки, как раз компания Максима, курили на улице.

Я сидела на второй парте, а Макс на четвёртой. Периодически мне казалось, что он дышит мне в затылок и готовится напасть. Вот так я запугана им и его друзьями.

В класс влетела Мария, моя подруга почти со второго класса. На её кудрявых до плеч волосах сверкали заколки невидимки, чтобы на голове не появилось подобие гнезда.

Она одевалась немного по-пацански и выглядела также: синие джинсы, не аккуратно подвёрнутые на щиколотках, толстовка с надписями на английском, и взгляд футболиста, готовившегося ударить по мячу и подставить подножку сопернику.

— Где ты была на первом уроке? Привет, — Мария сначала спрашивала или рассказывала, и только потом приветствовала.

Мария бывшая Максима, повстречались они не так уж долго, но она приняла опыт — не связываться с такими, как Браун. Я не обсуждала с ней их отношения. Был промежуток времени, когда мы часто ссорились и долго не разговаривали, как раз тогда она стала девушкой Максима Брауна. Сейчас подруга ненавидела Макса также как я, и мы часто обсуждали парня, точнее сказать, втихаря высмеивали его, пытаясь найти в нём изъяны, кроме характера.

Мария упёрлась ягодицами об край моей парты и направила взгляд на входную дверь.

— Глянь на это.

Я встала перед подругой и указала пальцем на рваные джинсы. Несколько белых ниток прилипло к засохшей крови на ранах.

Мария присвистнула.

— Как умудрилась? Мне нравилось эти джинсы.

Класс потихоньку начал заполняться учениками. Они обходили мою парту из-за Марии, стоявшей на проходе.

Меня передёрнуло. Утренний случай и так стоял перед глазами, но порой становился ярче и отчётливее, словно я опять упала в обувь Макса.

— Всё из-за невменяемого, — так мы прозвали Максима, чтобы не называть его по имени.

Мария покачала головой, рассматривая раненую кожу. Она возмущённо вздохнула.

— С ним нужно как-то бороться, он сам уже не знает, когда стоит остановиться.

Мария достала из своей сумки пластыри и наклеила мне на колени. На ладонях хоть и щипали мелкие царапины, я отказалась от пластыря, чтобы не сковывать движения пальцев.

— Знаешь, что он мне сегодня сказал? Что у него такие друзья на «районе», — я закривлялась, закрывая глаза. — Могут вырвать язык за язвительные слова.

Неожиданно Мария начала громко смеяться и обнимать меня. Я на миг опешила, но рассмеялась вместе с ней. Пока непонятно над чем, но настроение поднималось. Мария моё лекарство от боли. Она могла обнять меня, и я сразу успокаивалась. Прийти в гости, и стать моим уютом.

— Типа крутой такой, — сквозь смех сказала Мария, щекоча своим дыханием моё ухо.

— Вот бы посмотреть на этих «крутых районных друзей», — сказала я и вмиг пожалела. Я вжала голову в шею, и Мария посмотрела на меня в упор. Она сощурилась, выпустила из объятий, и её взгляд сменился на заинтересованный.

Мария авантюристка. Она не отказывалась от того, что ей казалось забавным. Спрыгнуть с лодки в озеро, где жутко глубоко, и под алкоголем — почему бы и нет? Сыграть в карты с незнакомцами на желание — да пожалуйста! Она принимала вызов жизни. Но, когда вызов становился сложным или реально опасным, она вспоминала, что обычная школьница.

— Проследим за ним! — торопливо произнесла она, и, закусив нижнюю губу, улыбнулась.

Я покачала головой, сначала слегка, потом сильнее.

— Это плохая идея. Очень-очень плохая.

Хорошее настроение, созданное подругой, улетучилось. В грудь ворвалась паника и волнение. Максим никогда не позволит нам контролировать его. Одно дело следить за тем, кто нравится — другое за тем, кто опасен.

— У вас и не бывает хороших идей, — Макс шагнул в класс и бросил взор на нас.

Растрёпанные волосы, как назло, выглядели идеально. А шоколадные глаза, как обычно, недобро сверкали. Я совершенно не видела в нём Мишу, хотя они и близнецы.

Мария отошла от стола и пропустила Макса к его парте. Парню же обязательно нужно было пройти там, где стояла Мария. Не будет же король делать лишних движений обходя.

Проходя мимо Марии, Максим послал ей проницательный взгляд и состроил такое слащаво-противное лицо, что я пожелала выбежать в туалет и вывернуть содержимое желудка наружу.

Он даже не взглянул на меня, не спросил, все ли со мной в порядке, не болят ли ноги, руки, сердце. Будто он и его друг не общались со мной с утра, не пугали и не оскорбляли.

Браун сделал гадость и забыл, ведь для него это просто привычная жизнь.

— Всё места мало, а? — сказала Мария Максиму, возвращаясь к моему столу.

Я принялась делать вид, что черчу в тетради, а на самом деле я стирала имеющееся и снова рисовала то же самое, что и было.

Максим проигнорировал Марию. Он ничего не стал отвечать ей. С шумом кинул на стол тетрадь и ручку, переданные ему Вероникой. Он то носил рюкзак, то брал учебные принадлежности у других.

Мария вырвала пустой листочек у меня с тетради и написала план действий: «После уроков выходим из школы, когда все наши разойдутся. Макс не сразу уходит с территории школы, поэтому мы проследим за ним через окно первого этажа. Как только он начнёт уходить, мы последуем за ним бесшумно и аккуратно, как ягуары за добычей». После этого она ушла к своей парте у окна.

Я не соглашалась на скорую смерть после такой проделки с Брауном! Если он зверел даже от обычных слов или действий в его сторону, которые, как казалось только ему, были непозволительны, то за слежку он мог покалечить нас больше, чем просто какие-то царапины на коже.

Вначале года Максим подрался с мужиком, который пытался приобнять Веронику. В итоге он оказался алкашом, пристающим ко всем милым сучкам. Да, Вероника… красивая, дерзкая, липучка Брауна. Под стать Максиму: вспыльчивая, видит и слышит только то, что хочется ей, остальное сразу же нарекается наездом и она зовёт своих верных псов — Славу, Петю, Влада и Макса.

Классная руководительница Розита Карпович, в одном лице и учительница по русскому и литературы обратилась ко мне:

— Мэйс решила посетить уроки, — это был не вопрос, но она смотрела прямиком на меня и чего-то ждала. Моя фамилия и Максима были единственными иностранными среди одноклассников, у меня из-за пра-пра-пра деда, а у Брауна из-за немецких корней отца.

Я пожала одним плечом и потупила взгляд.

— Я проспала.

Розита Карпович шумно вздохнула, и, подойдя к своему столу, вытаращились на стул.

— Десятый класс, а всё равно как дети, — учительница взяла стул за спинку и наклонила его, чтобы стряхнуть канцелярские кнопки. — В первый раз разбираться, кто это сделал, я не буду. Но, если увижу ещё раз, все поголовно будут оставаться после уроков на месяц.

Все одновременно испустили вздох негодования.

— Кто сегодня дежурный? — Розита Карпович взяла журнал дежурств, приложила ручку к таблице и стала медленно вести корпусом по бумаге.

Я дежурила неделю назад, значит, точно не я. Расслабившись, я расположилась на стуле удобнее.

— Браун, ты вообще не дежуришь. Вставай и убирай.

Максим спокойно встал, подошёл к метле, взял её в одну руку, в другую взял совок. Всё происходила на удивление тихо и Макс совсем не возражал.

Я наблюдала за его действиями дальше. Не знаю зачем, но я смотрела, что он делал.

Макс смахнул кнопки в совок, неторопливо начал поворачивать голову, встретился с моим взглядом, и вот на его лице появилась хищная неприятная улыбка.

Я вскочила с места, спинка стула с грохотом повалилась на парту позади, и я сделала два шага назад подальше от Брауна. Все захихикали, а Митя, что сидел за мной, перегнулся через стол и скинул мой стул на пол.

— Лика Мэйс, что ты делаешь?! — Розита Карпович стукнула линейкой по столу и грозно уставилась на меня.

Сердце в груди барабанило. Зная Максима, эти кнопки могли полететь мне в лицо, превратив кожу в сито, но он скинул их в помойное ведро в углу класса и вернулся на место.

— Показалось, что Максим собирался кинуть кнопки в меня.

Я готова была вспыхнуть от стыда и сгореть, чтобы просто исчезнуть из класса, но продолжала под взгляды других стоять и краснеть.

Когда Браун начинал надо мной свои проделки, я пыталась жаловаться учителям, но все вставали на его сторону. «Он мальчик, такое бывает. Все мальчики дёргают за косички». Поэтому я давно мыслила иначе: лучше справляться самой и терпеть.

Я подняла стул с пола и поставила его на месте, затем села, зная, что Максим злорадно улыбается мне в спину. Как же иначе, ведь он снова победил.

Глава 5
Вождь невменяемых

После уроков Мария так и не решилась отказаться от своего отвратительного плана. Она обещала мне кучу сладкого, если я соглашусь, и следовала за мной пока я торопилась в раздевалку, чтобы свалить из этого проклятого здания. Некоторые ребята, что ещё не успели выйти и косились на меня. Максим создал мне репутацию ничтожества, и многие свято верили, что я ужасна противна.

Изгой. Изгой. Изгой.

— Пожалуйста, ну, мы же сможем издеваться над ним, если он солгал.

Я проходила мимо скамеек, когда Мария потянула меня за рукав, усаживая на корточки. Она кивнула в сторону окна: Максим со своими дружками стоял на футбольном поле и курил. Он смеялся и мне чудился его смех, от этого тело потряхивало, будто Макс мог телепортироваться и оказаться за спиной.

— Забей, хорошо? Нам не стоит этого делать, — я бросила взгляд на джинсы, намекая, чем всё это может кончиться, но подруга поправила лямки сумки и пошла вдоль скамеек к выходу.

Я следовала за ней, склоняясь как можно ниже. На нас пялились, почти останавливались, чтобы поглумиться. Мне жутко стыдно, но подруга не унималась, и я не могла бросить её одну.

— Это будет разоблачение всей нашей жизни. Просто представь, что он не общается с какими-то там агрессивными людьми, а сидит в парке с бутылкой пива в одиночестве, — прошептала Мария, останавливаясь у двери на выход и вставая в полный рост.

Я знала, что Мария любила Максима, но, когда мы наконец померились, она с ним уже рассталась и ничего не рассказывала. Отмахивалась от вопросов, как от слепней.

Миша подрабатывал администратор в компьютерном клубе, поэтому сегодня был занят. А Максим, как мне было известно, по выходным работал доставщиком пиццы. Вот везуха увидеть на пороге Максима Брауна с пиццей в руках.

Один из братьев определённо добьётся в жизни большего.

Мария схватила наши куртки с вешалок в гардеробе, выбежала из школы и подбежала к перилам, в это время Макс отошёл от друзей, помахал им рукой и куда-то направился. Мария вцепилась в моё запястье и потащила по лестнице вниз, скорее за Брауном. Я пыталась упираться ногами, скинуть её руку, но она оборачивалась, хмурилась и продолжала идти вперёд, прячась за деревьями, домами, столбами. Это просто ужасно.

Мария боялась потерять одноклассника из виду, поэтому ускоряла шаг, приближаясь к нему всё быстрее.

Неужели, Мария не понимала, что мне хватало Макса в школе? Что я рисковала стать для него ещё более привлекательной для издевательств?

— А если он никуда сегодня не пойдёт? — спросила я в надежде, что она остановиться, подумает, развернётся и мы пойдём домой.

Миша говорил, что Макс каждый вечер куда-то уходил и возвращался поздно, либо вообще не появлялся до следующего дня

— Уже идёт. Да и он говорил мне, что сидеть дома не для него, — Мария на уловку не попалась, и не встала, и не задумалась о уходе домой.

Максим давно прошёл свой дом, и точно туда не собирался. Он шёл и шёл, с одной улицы на другую. Он останавливался на светофорах, но всё равно бежал на красный, чуть ли не бросаясь под машины.

Выражение лица Марии, в отличие от моего, расслабленное, воодушевлённое происходящим. Глаза сверлили спину Брауна. Она шагала за ним энергично, кожа практически светилась от азарта, разрастающемся в ней. Я вдруг осознала, что её дикий план не ради того, чтобы увидеть компанию Максима или поймать на лжи, а просто побыть с ним ещё немного, даже если он сам и не подозревал.

Если моя подруга до сих пор влюблена в него, я самый проклятый человек на свете. Помимо того, что я девушка его близнеца, я ещё и подруга той, кто испытывает к нему чувства.

Хоть бы я ошибалась.

Максим повернул в чужие дворы. Он передёрнулся и потёр руками плечи: весна только началась, и в одной толстовке, видимо, он продрог. Начинало темнеть, а Макс продолжал путь. Он зашёл в магазин, а затем вышел с чёрным пакетом — по звуку стекла, я предположила, что там алкоголь.

Мы поплелись с Марией дальше, прячась за каждым попадающимся углом. Чем дольше мы следовали за Максимом, тем серьёзнее кипел во мне страх. Не похоже, что он лгал о каких-то районных друзьях, но вот забрались они очень далеко.

Что сделает Максим, заметив нас? Вырвет язык, закатает в асфальт, а перед этим изрядно изведёт нервы.

Впереди показалась детская площадка с подростками на ней. Детей и их родителей, они, похоже, напугали, поэтому находились на ней одни. Шумели, смеялись, плевались. Не менее десяти человек слушали рэп с невнятными словами.

Две девушки сидели на резиновом покрытые в позе лотоса.

Компания соревновалась, кто громче рыгнёт.

Мария забежала в арку дома поближе к площадке, таща туда и меня. Мы продолжили наблюдать, выглядывая за угол.

Подростки, завидев Максима, наперебой что-то закричали. Девушка выключила колонку, и тяжёлая музыка стихла.

Несколько парней не обрадовались приходу Брауна и принялись собирать слюни во рту и сплёвывать под ноги.

— Всё, пойдём скорее. Мы посмотрели, его друзья существуют, и они мега невоспитанные, — как можно тише произнесла я, но в арке это прозвучало чуть громче, и я съёжилась, испугавшись быть услышанной.

Я потянула Марию за тонкое предплечье, но она дёрнула рукой и сбросила мои пальцы.

— Погоди, давай посмотрим ещё немного.

Я снова высунулась из-за угла. Максим подошёл к девчонкам, те мигом встали на ноги и обняли его. Он передал им по бутылке: отсюда не разглядеть, чем именно Браун хотел их напоить.

— Он ни разу не знакомил тебя со своими друзьями?

Поднялся прохладный ветер, задувающий под лёгкую курточку. Губы дрожали от холода.

— Нет, мы гуляли только вдвоём, но не долго.

Пряди Марии, как пружинки, вытягивались, поэтому она провела по волосам ладонями, укладывая их в нормальные причёску.

— Почему?

Макс подошёл к одному из парней, что сидел на спинке скамейки, что-то сказал ему, и тот замотал лысой головой в отказе. Тогда Макс наклонился ближе, рассмеялся ему в лицо и внезапно схватил за воротник, скинул на землю и преспокойненько сел на освободившееся место, рядом с парнем в капюшоне.

— Ему было со мной скучно, — честно, огорчённо ответила Мария, прислоняясь к стене. — Я уже давно не люблю его, но мне стало интересно, чем он занимался, когда уходил.

Мария хотела унять свой интерес, а не побыть с любимым подольше. Мне полегчало. В груди растворился комок ужаса от предположений о чувствах Марии к Брауну. Теперь мы могли пойти домой. Наконец-то я лягу в кровать, позвоню Мише и посмотрю какую-нибудь дурацкую передачу. В тепле, подальше от Максима.

Я бросила взор на детскую площадку в последний раз, но там не оказалось ни Макса, ни того парня, которого он скинул со скамейки.

Сердцебиение ускорилось, завелось как неисправный двигатель. Тело затряслось, как корпус машины.

— Исчез, — в панике я завертелась по кругу, боясь увидеть Брауна рядом с нами.

Мария оттолкнулась от стены и глянула за угол, проверяя мои слова. Не увидев нашу цель, Мария занервничала, как и я.

— Пять процентов того, что он пойдёт именно в эту арку, — взволнованно прохрипела Мария и пошла на выход из арки с другой стороны детской площадки, но внезапно остановилась посередине и замерла. Я сделала то же самое, услышав незнакомый голос.

— Ты порвал мою новую куртку и разлил моё пиво, — прокуренный баритон к кому-то обратился. — За такое можно и сдохнуть позорно!

Мы стояли не двигаясь. Слова прозвучали рядом с аркой, где я и Мария тяжело дышали от страха. Но из-за эха было непонятно, где точно стоял незнакомец — либо с той стороны, откуда мы отошли, либо оттуда, куда направлялись.

Я сжала зубы, опасаясь издать хоть один звук.

Мария взяла меня за руку и медленно повела к стене. Мы прижались к ней вплотную, надеясь слиться и стать незаметными. Стать кирпичами с глазами и ушами, но без человеческого тела, которое можно сломать одним ударом.

Мы попали из-за паршивой идеи Марии в самую нелепую и опасную передрягу, нам оставалось надеяться, что нас не увидят.

— Поплачь в свою рваную, пропитанную пивом куртку. Может, полегчает, — это голос Макса. Точно его: звонкий, с вечной ноткой презрения к другим.

Я вдыхала через нос, а выдыхала через маленькую щёлочку между губ. Я пыталась думать, что дыхательные упражнения помогут успокоиться. Если Макс увидит нас, то уничтожит.

Последовал глухой звук удара. Я закрыла рот ладонью и приглушённо пискнула от неожиданности.

— Завтра на стадионе в шесть часов вечера, — чуть слышно произнёс Максим и вошёл в арку с тем, с кем, по-видимому, он беседовал.

На щеке Макса темнел синяк, а его собеседник держался за живот, странно скрючившись… Но ведь удар я слышала один, и, похоже, предназначенный Максу…

И тут перед глазами всплыла картинка разговора Брауна и парня из параллельного класса: «Бить нужно туда, где не останется синяков. Тихо и ловко».

Тогда я усмехнулась, думая, что Макс просто выпендривается, говоря такое, но сейчас я увидела доказательства его слов. Парень рядом с ним шёл и морщился, сжимая пальцами слегка порванную ткань куртки у молнии. Ему приходилось останавливаться, чтобы отдышаться.

Макс не смотрел вперёд, он следил взглядом за тем, кто пыхтел от боли, и улыбался своей коронной, животной улыбкой. Чувствовал, что никогда не скатится с пьедестала победителя.

Если Макс чуть повернёт голову и поднимет глаза, то увидит двух одноклассниц, одна из которых для него красная тряпка агрессии.

Всё хуже, чем могло вообще быть в этот день.

Мы обе дрожали, прижимаясь к холодной стене спинами. Уж вряд ли мы, как хамелеоны, стали идентичны красному цвету.

— Оп, — незнакомец заметил нас, когда очередной раз остановился продышаться. Он улыбнулся, но недружелюбно. Воспалённые глаза, почти не выражающие эмоций, осмотрели нас с ног до головы. От радости такой добычи он вмиг пришёл в себя, забывая о боли, что мучила его весь путь.

Браун повернулся в ту сторону, где остановился взгляд его друга-врага. Они недавно подрались, но спокойно шли вместе. У них двоих завтра будет стрелка, но они не расходились.

— Привет, — выдавила из себя Мария.

Выражение его лица не изменилось, Макс просто перестал улыбаться. Он не останавливался и шёл дальше, только уже не вперёд, а на нас.

— И что вы тут делаете? — парни встали перед нами и поочерёдно всмотрелись в наши лица.

— Мы уже собирались уходить, ладно? — протараторила я, хватая Марию за два пальца. Всё, что попалось в трясущиеся руки.

Мои ноги сорвались сами, и мы с Марией побежали. Скорее домой, туда, где безопасно. Свет от уличных фонарей временно ослепил, когда мы вылетели из арки. В голове гудело, щиколотки тяжелели не в силах сдерживать тело, наполненное ужасом. Мария еле поспевала, мои ладони потели, теряя её пальцы.

— Стоять! — раздался крик за нашими спинами.

— Поднажми, давай, — ели дыша завопила я Марии, и она немного ускорилась, начиная спотыкаться об камни на дороге.

Внезапно я почувствовала, как лечу назад, перед глазами закружился мир, и мы с Марией одновременно вскрикнули, падая на спины. От удара лёгкие прилипли к позвонкам, боль пронеслась по венам, отдаваясь в каждой части тела. По виду бледной, лежащий рядом со мной подруги, она ощутила то же самое. К счастью, затылки приземлись на рыхлую землю с клочками травы.

Лямка сумки обвила запястья словно змея.

В руках Максима капюшоны, он оторвал их с наших курток, поэтому полёт назад оказался таким внезапным.

Браун стоял над нами, усмехаясь. Я увидела его лицо сразу, как взгляд смог сфокусироваться. Он поочерёдно глядел в наши с Марией глаза.

Максим сел на корточки около наших лиц.

­– Вы реально думали, что я не знал о вашей слежке? — тихо промолвил Браун.

Почувствовав, что я снова задышала, начала медленно подниматься, одновременно помогая и Марии. Она крепко вцепилась в мою правую руку, а левой поглаживала повреждённую поясницу.

Почему я не послала подругу с этой идеей? Ведь изначально подозревала, что из этого не выйдет НИЧЕГО ПУТНОГО.

За спиной Максима его компания, и она быстрым шагом направлялась в нашу сторону. Сердце тарабанило, пульс ощущался в висках, готовый разорвать кожу головы. Тело бросало в жар, капли пота образовывались на шее и впитывались в ткань ворота куртки.

— Извини нас, — промямлила я, смотря на кончики его пальцев, сжимающих капюшоны.

Если Макс отпустит нас раньше, чем его компания подойдёт, то нам больше, чем повезло. А подросткам осталось шагов пятнадцать. Но какой хозяин решит сжалиться над провинившимся животным? Не такой, как Максим Браун, даже если мы с Марией люди, а Макс нам никакой не хозяин, но в данный момент, Макс считал иначе.

— Извинить? Но я на вас не обижен, — непринуждённо пожал плечами.

— Тогда мы пойдём? — Мария потянулась за капюшонами, но не рискнула отобрать их, опуская руки.

— Сначала познакомлю вас с друзьями. Вы же для этого шли за мной? — я ощутила взгляд Брауна на себе, и прикусила кончик языка, чтобы стравить болью ели сдерживаемый страх.

На лице Макса появилась неприятная улыбка, уголки губ неравномерно поднялись, нижняя дрогнула. Я не смотрела в его лицо, но прекрасно видела губы и подбородок.

Всё, теперь мы точно в заднице. Мария крепче сжала мою руку, кровь перестала приливать в пальцы, и они теряли чувствительность.

Сердце застучало ещё сильнее, я чувствовала удары в ушах. Звуки воспринимались словно под давлением воды, с шумом и болью.

Максим бросил капюшоны на землю, раскинул руки в сторону и принялся громко, безумно смеяться. Его голова приподнялась, глаза потемнели, а белые клыки будто увеличились, стали острее, как идеально наточенные ножи.

Десять человек встали за ним и вдруг начали завывать и бить себя по груди двумя руками.

Всё это напоминало ужасный обряд.

Бежать смысла не было, всё равно догонят. Мы могли стоять в ужасе, смотреть на этих дикарей, и понимать, что все прохожие просто разворачивались и скорее удалялись в испуге.

Я слышала о родителях Максима только хорошее, знала его брата, но он не из их мира. Он — Маугли.

Смех затих. Удары по груди прекратились. Тишину во дворе больше ничего не нарушало.

Одна девушка, если можно было её так назвать, отошла от своей стаи и встала перед нами. Она начала рассматривать Марию, потом меня, останавливая взгляд на голой коже. Её волосы были чёрными, подстриженными под «ёжика», глаза накрашены ярко-зелёной тушью.

— Зачем убегали?

Максим с улыбкой наблюдал позади девицы.

— Опаздывали, поздно, домой, темно, — перепуганной я путалась в словах, но Мария всё равно кивала мне в подтверждение, точно бы не замечая намешанных в кашу слов.

— А Максу вы тогда зачем понадобились?

Я опустила голову, Мария тоже. Мы не знали, что отвечать, и был ли правильный ответ. Я находилась на грани обморока от страха. Голова уже кружилась, а в животе неприятно бурлило.

— Отвечайте!

— А-а-а-а, — Мария закричала первая, я только взвизгнула, ощутив, как девка потянула меня за волосы и увидев, как та подняла ногу, приближаясь коленом к нашим лицам.

Но тут произошло непредвиденное, для нас хорошее, для незнакомки очень плохое: девку от нас оттолкнул парень с ирокезом, в чёрном плаще до щиколоток и с огромными, серыми глазами. Он приподнял ногу, ударил девушку в нос и её истошный вопль разнёсся по улице. Она схватилась за лицо и прислонилась к дереву.

Я поняла, что это знак, и нам пора уматывать, но Мария уставилась на того, кто покалечил девчонку и не отрывала от него удивлённого взгляда, как и он от неё.

— Поторопитесь, пока мы не передумали, — закричал друг Максима и я нервно дёрнула Марию за руку, и она, наконец, пришла в себя.

Глава 6
Испорченная вещь

Домой мы с Марией шли молча. Страх подобно бурному морю создавал огромные волны, замедляя мозговой процесс, и слова не находились. Винить подругу я не могла, но стоило бы.

Мы вертелись по сторонам, опасаясь увидеть Брауна с его друзьями, и не расслаблялись даже тогда, когда видели чистый горизонт. Темнота и тусклый свет фонарей ещё сильнее напрягал, нагоняя тревогу. В полутьме можно не заметить опасность, и быть пойманными врасплох.

А завтра опять в школу, где будет вождь. Вождь невменяемых, таких же, как он сам.

Я вернулась домой и накрылась одеялом с головой. Периодически в мыслях всплывало приветствие дикарей, и я вздрагивала, вжимаясь в кровать сильнее. Меня бросало в жар и тошноту, стоило только вспомнить, что Макс мой одноклассник.

Лучше бы я перешла в восьмом классе в другую школу как хотела.

Я взяла мобильник и написала сообщение Миши. На работе он не отвлекался на телефон, но сейчас почти девять вечера, должен был освободиться. Мне не хватало его голоса, который действовал как успокоительное. Может, после разговора с ним мне станет легче? Я не знала, смогу ли спать после произошедшего.

«На работе всё хорошо?».

Он не ответил ни через час, ни через два и я всё же уснула, но потом опять проснулась, вспоминая глухой звук от ударов дикарей по своим рёбрам.

в холодном поту, мне неприятно, меня пугала тёмная комната, не зашторенные окна и шелестящая листва на ветру. Вещи на стуле, открытые двери шкафа, разбросанные по столу тетради, всё казалось подозрительным.

Макс обязательно исчезнет из моей жизни. Миша останется, а Максим исчезнет — это всё, о чём я мечтала.

Наутро Миша ответил мне на сообщение, что всё нормально, он просто замотался. А позже мы встретились у моего подъезда, и не спеша поплелись в школу.

— Почему ты вчера убежала от меня? Это как-то связано с моим братом?

Нахмурилась, не понимая о чём речь, а потом вспомнила, что убежала от Миши прямиком на встречу к Максиму, наивно полагая, что забегу в школу быстрее, чем он доберётся до неё.

Я думала, как ответить, а Миша всё ждал и ждал, а я всё молчала, не находя верного ответа. Скажу ДА, придётся рассказывать и всё остальное. Скажу НЕТ, он же просто не поверит.

Остановилась я на варианте промолчать.

— Пожалуйста, не игнорируй, когда тебе задают вопрос. Что между тобой и Максимом происходит?

Миша остановился.

Я замедлила шаг, но не прекратила идти.

Мой парень как вкопанный стоял и ждал ответа, пока я уходила от него.

— Лика!

Вздохнула, и мне пришлось остановиться и обернуться.

— Ничего, мы почти не общаемся.

По выражению его лица не разобрать, верит ли он моим словам, или поймал на лжи.

Миша снова зашагал.

— Докажи, — скрестил пальцы рук на поясе.

— Как?

— У меня и у Макса же день рождения в выходные, и я тебя приглашаю к нам домой. И ещё я хочу представить тебя как свою девушку, — он поправил рукава рубашки, аккуратно подвёрнутые на запястье. — Давно пора.

Я сглотнула. Совсем позабыла, что у моего любимого день рождения. Мои проблемы казались важнее всего остального. Подарка у меня нет, даже идеи. А теперь я не смогу думать ни о чём, кроме того, что мне придётся всё же спустя столько времени войти в дом Браунов.

Да после вчерашнего мне слышать о Максе страшно. Страшнее, чем раньше, если точнее.

— Кого ещё хочешь пригласить?

Я повеселела ради Миши, но это лишь для виду, внутри меня разрасталась грусть, страх и растерянность. Вот Максим узнает, что я вела двойную жизнь: изгоем для него, и девушкой для его брата, до какой степени ему после этого снесёт крышу?

— Нескольких одноклассников. Тебе они понравятся, а ты им тем более, — Миша взял меня за руку и переплёл наши пальцы.

— А Максим?

— С ним я пока ещё не обсуждал этого. Думаю, он тоже пригласит друзей.

Те друзья до сих пор не выходили из головы, не хватало ещё увидеть их на территории вожака…

Я так и не смогла догадаться, почему парень с ирокезом помог мне и Марии, ударив свою подругу. Разве таким как они, не важнее свои люди, чем чужие?

— А сегодня, — Миша остановился и встал передо мной, беря за вторую руку. — Приглашаю тебя на свидание.

Машинально сжала пальцы Миши своими, и расплылась в улыбке. Наконец-то хороший день вместе с любимым, и важнее всего без всяких Максимов Браунов.

— Я принимаю твоё приглашение, — я прижалась к нему и поцеловала в губы. Как только языки коснулись друга-друга и начали свой прекрасный, приятный танец на двоих, меня поглотила ласка.

— Тогда после школы иди домой. Переоденься, и я тебя заберу.

Миша отошёл от меня и отпустил одну руку, а за вторую потянул, чтобы мы продолжили путь, а то опоздаем, что точно его взбесит.

— Хорошо.

Мы обсуждали сериал, который так и не могли досмотреть, но около дуба Миша прервал беседу, как обычно говоря комплимент. Ничего не менялось изо дня в день, и, если бы не Макс, всё шло бы своим спокойным чередом, без боли, страха, унижения и пожаров в груди от паники рядом с ним.

— У тебя очень красивые глаза. Они напоминают мне красный клён под солнцем. Дай поцелую тебя, и поторопимся в школу, — он наклонился ко мне, подарил глубокий поцелуй и отошёл. — До встречи, любимая.

Миша поспешил по дорожке в свою сторону, оборачиваясь и махая мне. Когда он исчез из виду, я пошла быстрее.

Около дверей школы я никого опасного не увидела, поэтому беспрепятственно вошла в здание. Ученики шумели, бегали, кидались тетрадками, ручками, и даже рюкзаками. Я торопливо переодела обувь, стараясь не попадать под то, что летало по коридору. Прибежав в класс, я проверила, не лежит ли чего на моём стуле и столе, поняв, что всё чисто, я села.

Мария вбежала в класс, почти спотыкаясь об порог. Волосы растрёпаны, под глазами синяки, а губы искусаны. Кажется, она тоже плохо спала этой ночью.

— Ты отошла от вчерашнего? Привет, — она не дождалась ответа, пошла к своей парте, вешая сумку на крючок.

На мне другие джинсы, ведь порванные из-за Макса пришлось выбросить. Пятна на пуховике в итоге отстиралось, и я снова могла ходить в нём. У него хоть капюшон есть, а у вчерашней куртки он так и остался лежать на земле в чужих дворах.

Я немного посидела, полистала тетрадь с чертежами, и пошла к подруге, неторопливо вынимающей вещи из сумки. Лениво, как будто у неё ныло всё тело.

— Я думаю, ты учла, что с Максом связываться нельзя, — прозвучало язвительно, но я заслужила высказать недовольство. После падения на спину при резких движениях болел копчик.

— Да, я толком не думала о последствиях… мне показалось важнее утолить свой интерес. Хорошо, что он не брал меня гулять с собой, — изрекла Мария, кладя подбородок на глянцевую обложку тетради.

— Ты должна мне гору сладкого!

Мария устало взглянуло на меня. Вздохнула, легла щекой на стол и пробормотала, уходя в свои мысли:

— Больше, чем гору, после такого.

Прозвенел звонок, и одноклассники расселись по местам. Когда я пошла к своему стулу, послышался хохот. Я завертелась, но ничего смешного не нашла. Макса в классе нет, значит, смеялись надо мной не из-за него.

— Взгляни на попу, — шепнула Мария, но недостаточно тихо, и все снова заржали, начиная перешёптываться.

Я посмотрела за плечо, опустила взгляд и заскулила. Джинсы на пятой точке в коричневой краске. Я подошла к стулу и увидела разводы на деревянном, окрашенном в коричневый цвет сиденье. Я проверяла наличие канцелярских кнопок, жвачек, но никак не смогла бы разглядеть краску, такого же цвета, как и сам стул.

Толкнув дверь, в класс вошёл учитель черчения. Толстый, потный, в очках, заклеенными посередине скотчем, чтобы оправа не натирала прыщ на носу.

— Можно выйти? — смущённо спросила я, но громко, чтобы перекричать смех.

— Ты пришла пять минут назад. Сядь на место.

— Но… — выдавила я.

— Никаких но.

Так я и просидела весь урок с мокрой, липкой жопой в краске. Я могла уйти, не послушав учителя, но он предупреждал, что будет ставить сразу три двойки, если кто-то сбежит и не придёт на урок без веской причины. А у меня и так много оценок по черчению на исправление.

Я не представляла, кто мог сделать это. У Максима в классе были свои люди, его предшественники, его рабы.

Это мог быть Петя, и даже Вероника, но точно не Макс и Слава, они на уроке не присутствовали.

Не смогу сосчитать, сколько моих вещей за четыре года учёбы испорчено.

После черчения я побежала домой. Смех школьников преследовал меня до самых дверей на выход из ада. На улице я прикрыла пятно сумкой и неторопливо шла до своего дома, умоляя того, кто жил на небе и распоряжался людскими судьбами, не подпускать Мишу к окнам своего корпуса.

Джинсовая ткань прилипла к коже и доставляла дискомфорт при ходьбе. Пасмурная погода была кстати, холодный ветер касался ног, и краска ощущалась менее липкой и влажной.

Я почти дошла до дома, как увидела его. Я остановилась, чтобы найти путь отступления, но он уже заметил меня и поспешил подойти. За его спиной никого не видно, и это порадовало. Вряд ли я выдержала бы ещё одну встречу с друзьями Макса.

— Опять следишь за мной?

Расстёгнутая чёрная куртка с двумя большими карманами натянута на пояс тёмно-синих джинсов. Клёпки на куртке сверкали оранжевым, отсвечивая свет от вывески магазина.

Макс идеально подбирал одежду. Схватывало дыхание при виде этого парня.

Всё это из-за тревоги, появляющейся сугубо рядом с ним.

Я повернулась к нему задом и указала на огромное пятно. Макс начал заливисто смеяться, поднимая голову к затянутому облаками небу. На его щеке желтел синяк от вчерашнего кулака.

— У меня появился заместитель? Просто отлично.

Он долго не смотрел на мою пятую точку, почти сразу отвернулся.

— А ты почему не пришёл? — я глупо и энергично зажестикулировала, и мне захотелось поскорее расслабить мышцы рук.

— Отчитаться должен? — сдержанно спросил он и застегнул молнию куртку.

— Нет… — ужасно неловко. Почему я не могла заткнуться раньше времени? Зачем я начала говорить со своим врагом? Для чего мне знать, почему он не был на первом уроке? Почему ещё не бежала от него?!

Какого чёрта я задавала себе вопросы, на которые не могла ответить?..

Максим смотрел на меня, но как-то сквозь. Сейчас он на удивление спокоен. Чёрная куртка, тёмные джинсы, белая футболка, значит, пока его не выведут из себя, он будет оставаться отрешённым.

Засунул руки в карманы джинсов, приподнимая край куртки, и устремил взгляд на кончик моего носа.

— Я работал, — неожиданно сообщил он.

— Хм, молодец… — замялась я.

Я стучала пальцами по своему бедру и не знала, куда деть взгляд. Он бегал из стороны в сторону, стараясь не попадать на лицо Максима. Вроде и отворачиваться неприлично, но и в упор на него смотреть неловко.

— Увидимся, — бросил он и пошёл мимо меня, слегка задевая плечом.

За ним потянулся шлейф аромата табака и сладкой ванили. Это сочетание было изумительным, и горький запах сигарет никак не портил сладость. Сделав глубокий вдох, я почувствовала себя как в кино — подобно тому, когда замедлялось время, замирали люди, останавливалось всё живое, кроме него, проходящего мимо.

Бессознательно я вдохнула запах Макса глубже в себя, и выдохнула лишь тогда, когда парень пропал из виду.

Я тряхнула головой. Ужасная реакция на Максима. В его духах какие-то феромоны? Может, поэтому он нравился девчонкам? Тогда почему я раньше не замечала этого… прекрасного запаха.

Вернулась я в школу к третьему уроку, и ко времени обеда.

У меня остались одни бежевые брюки, все остальные штаны испачканы, порваны и выброшены.

— Максим пришёл в школу и сказал, что это не он подстроил, — Мария запихнула пирожок за щёку и, как хомяк, прожёвывала его. Крошки летели из её рта и падали на толстовку.

— Знаю, я встретила его по пути домой, и он удивился, увидев на моей заднице пятно. Посмеялся, но не более.

Мария закашляла, давясь остатками пирожка.

— Привет, не видели вас вчера.

К нам подошли две сестры и сели на свободные стулья. Поставили подносы на стол к нашим, и взяли вилки в руки. У Леси и Риты, как обычно, салат и никакой жирной пищи. Они полноваты и сидели на диете. Мне, как и Марии, к счастью, слово диета не знакомо. Мы могли есть и не толстеть. Таких как мы называли ведьмами.

Леся и Рита не наши одноклассницы. Леся ученица восьмого класса, а Рита из параллели десятого. Они одевались одинаково, и никто не мог понять, куда потерялась их индивидуальность.

— Браун до сих пор достаёт? — обе вздохнули, выражая симпатию к парню.

— Иначе он не может.

— Соблазнили бы его.

Мария вскинула выщипанные, затем нарисованные брови, и улыбнулась.

— Мне это не помогло, — она посмотрела в другой конец столовой, где сидел Максим. Мы с сёстрами повернулись в ту же стороны.

Я думала, Максим то и делал, что зажимался с девчонками, а оказалось, что он не занимался сексом и со своей девушкой.

Ладно, он не знакомил её с друзьями, но секс…

— Ты только посмотри на него, — сёстры закатывали глаза всякий раз, как Макс брал в рот трубочку и всасывал кока-колу.

— На всю жизнь запомню наши отношения, — Мария отвернулась от его стола и запихнула новый пирожок в рот.

— Всё так плохо?

Признаю, он весьма сексуально смеялся, зажимая трубочку зубами.

— Не совсем хорошо, — сказала Мария, освободив рот.

Когда мы вернулись в класс и встали к окну, я решила узнать о прошлых отношениях подруги побольше. Мне казалось ненормальным то, что я совершенно не знала, как жила подруга во время наших ссор. Не то, чтобы меня интересовал Максим в отношениях, скорее подруга и её прошедшие чувства.

Я мялась, не зная, как начать этот разговор. Смотрела на пустующую четвёртую парту в среднем ряду и отворачивалась обратно к окну.

— Не хочешь рассказать мне, что вы вообще делали с Максом? Я всё не могу поверить, что моя лучшая подруга встречалась с невменяемым.

Мария кинула сумку на парту, поправила волосы, останавливая руку на затылке.

— Мы гуляли, но редко. И ещё, кроме поцелуев, ничем таким не занимались.

— Реально?

Я повернула голову на бок, приковывая взгляд к глазам цвета мёда.

— Один раз почти произошло между нами то самое… — щёки Марии зарделись. — Он кинул меня на стол, поцеловал, но потом отстранился и ушёл. Как будто я противна ему.

Я раскрыла глаза и часто захлопала ресницами, взирая на смущённую подругу.

— Ничего себе, — завопила я и вмиг прикрыла ладонью губы.

— Давай не будем говорить о нём, ладно? — попросила Мария, когда Максим величественно шагнул в класс и плюхнулся на место. За ним появился Слава, и Мария оттолкнула меня, поспешно садясь за парту и пряча лицо за тетрадью.

Все оставшиеся уроки я думала о том, какой у нас с Мишей будет секс. Неожиданный, или мы полноценно подготовимся к нему? Будет больно как многим? Или будет приятно?

Пока мы не переходили границу поцелуев, но постоянно так продолжаться не может.

Глава 7
Женюсь на тебе!

Я выскочила на улицу после телефонного звонок Миши. Платье, чуть выше колен, при искусственном освещении чудилось голубым, как чистое, почти прозрачное море, а на улице, под яркими лучами солнца, цвет становился сапфировым, как драгоценный камень. А поверх него расстёгнутая чёрная куртка.

В руках Миши букет лилий. Я покрутилась для любимого вокруг своей оси и взяла цветы. Понюхав сладкий аромат, я прикрыла глаза от удовольствия.

— Тебе очень идёт, но лучше носить длинные платья, — Миша остановил недовольный взор на моих открытых икрах.

— Лилии такие же красивые, как я? — проще перевести тему, чем спорить или обижаться на Мишу. Он просто будет молчать, выслушивая мои претензии, и начнёт говорить, как только я успокоюсь.

— Нарываешься на комплимент? — он засмеялся, наконец отрывая взор от моих ног.

— Ага, как ты догадался? — я рассмеялась вместе с ним, ловя осуждающий взгляд.

Мы подошли к одноэтажному зданию с панорамными окнами. Нам не видно, что внутри — затемнённые стёкла оставляли загадку интерьера, и количества гостей. Если бы не вывеска над дверьми, я бы и не догадалась, что это ресторан. А вот внутри окна прозрачные и посетители могли наблюдать за тем, что происходило на улице и не бояться, что проходящие будут смотреть им в рот.

Столы освещались маленькими лампочки, под тёплым светом скатерть, со рваными краями, была оранжево-золотого цвета. Стулья высокие, поэтому приходилось склоняться к столу.

Официант принёс овальную вазу, и я поставила в неё цветы. Запах лилий накрыл нас куполом, абстрагируя от других ароматов.

— В этом ресторане интересное меню, — Миша передал мне пустую бумагу А4 сделанную под стиль «старый лист».

— Тут пусто, — робко сказала я, всматриваясь в желтоватый листок.

— Ты сама пишешь, что хотела бы съесть. Можно написать название блюда или только ингредиенты, а повара сами решат, что из них приготовить.

Миша надел синий костюм с голубым в крапинку галстуком, а волосы зачесал назад и зафиксировал причёску лаком — несколько кудрявых прядей упали на лоб и прилипли к коже. Свет с улицы освещал его лицо, бирюзовая радужка потемнела, становясь почти синей.

Он написал своей золотой ручкой, которую не давал кому попало, ингредиенты из которых хотел бы видеть блюда. Я повторила за любимым, и мы стали ждать говядину с клубникой, и чай из шишек, но вдруг к столику подошёл официант с большим, кремовым тортом, сверху которого выделялась съедобная фотография меня и Миши — мы сделали эту фотку, когда ездили на каньон в другой город — на ней я обнимала Мишу за шею, а он рукой обвивал мою поясницу. Мы смотрели и улыбались в камеру телефона.

Над фото надпись: «Я люблю тебя». Можно подумать, что Миша собирался сделать мне предложение, но он продолжал сидеть, не вставая на колено и не доставая кольца.

— Ничего себе! — я рассматривала фотографию. Он не просто привёл меня в ресторан, но и придумал что-то оригинальное. Для нас двоих.

То, что связывало нас и намекало о нашем прекрасном будущем.

Я подняла глаза на Мишу, и он довольно завёл руки за свой затылок.

— Я попробую тебя, а ты меня, — Миша опустил руки и взял нож для торта.

Он плавными, осторожными движениями разрезал торт на шесть кусков. «Лицо Миши» попало на мою тарелку, а «моё лицо» ему на тарелку. На фотографии мы разъединились, но в жизни так не произойдёт… ведь так?

— А ты ничего такой, — я облизала крем с губ и закрыла глаза от наслаждения.

— А вот ты не очень, — захохотал он, и я резко распахнула глаза, натыкаясь на его лукавый взгляд.

— Поэтому у тебя остались только мои ноги, — съязвила я, рассматривая оставшуюся половину его кусочка.

Два официанта подошли к нашему столику и поставили тарелки. Повара, и вправду, сделали то, что мы написали на листке: около куска жареной говядины лежала клубника, а в соуснице растёкся соус из клубники.

— Обслуживание на высшем уровне, — я взяла вилку с четырьмя зубчиками и нож, но Миша забрал у меня первое и передал специальную вилку для мяса с двумя длинными зубчиками.

Я взглянула на руки других гостей — многие пренебрегали приличию, и ели так, как для них удобнее, а я могла лишь позавидовать.

— Этикет, — Миша положил салфетку на ноги, и посмотрел на меня в ожидание такого же действия. Я хныкнула, но повторила за ним.

— Что ты хочешь на день рождения? — я окунула кусок говядины в соус, и после положила в рот.

Говядина с клубникой оказалось вкусным, ароматным блюдом. Сладкое сочеталось с мясом, как ваниль сочеталась с запахом табака… СТОП!

— Пусть это будет для меня сюрпризом, — Миша вытер уголки губ, и, взяв чистую салфетку, протёр и мои. — А ты?

— Я тебя просила, — строго сказала я.

Выходило так, что мой день рождения на следующий день после их. Братья Брауны старше меня на сутки, но они хотели праздновать, а я даже просила не дарить мне подарков.

А самое сложно, что день рождения не только у Миши, но и у Максима, и если выбирать подарок одному, то нужно и второму.

— Я буду рад, если ты просто начнёшь ходить ко мне домой.

Миша попросил положить торт с собой, и мы пошли к выходу из ресторана.

— Я знаю, но… — я запнулась. Этого «но» слишком много, чтобы продолжать.

— Поёшь у себя, угостишь родителей, — Миша протянул мне пакет с тортом в коробке.

— Спасибо, ты меня очень удивил. И порадовал, — сказала я, выходя на улицу.

Я улыбалась до самого дома. На языке оставался приятный вкус чая из шишек, нам принесли его под конец, и горьковато-пряный привкус всё ещё сохранялся.

Около подъезда Миша аккуратно прижал меня к себе, чтобы не помять букет и прошептал в губы:

— Всё для моей любимой.

Миша провёл ладонью по щеке и впился губами в мои.

Он чувственно медленно открывал рот, соединял и отсоединял наши языки. Возносил, растворял, объединял… Тёплые губы безумно нежно двигались на моих.

Его сердце стучало на моей груди, моё стучало на его. Соединённые сердца, окружённые цветочным ароматом, целовались под яркой и полной луной.

— Я сделаю тебя своей женой, как только мы поступим в колледж, — вдруг наши губы разъединились, и Миша произнёс обещание, смотря мне в глаза.

До поступления в колледж больше года. Но моё сердце трепетало в груди, пока он говорил эту фразу и ещё больше после неё.

— Ты ещё можешь передумать.

— Этого не случится, я тебе обещаю, — он застегнул молнию моей куртки, когда я вздрогнула от холодного порыва ветра.

Миша заботливый, милый, добрый… да, со своими тараканами в голове, но не опасными как у Максима.

Любимый снова поцеловал меня, а потом ещё и ещё, и ещё один раз, чтобы я не расстраивалась из-за его ухода.

Я вернулась домой. Родители расспрашивали меня, где я была с Мишей и что мы делали. Они видели улыбку на моём сияющем от счастья лице.

— Хороший парень, этот Миша.

Торт отправился в холодильник.

— Он сказал, что женится на мне после школы.

— Сначала пусть твою руку и сердце у отца попросит, — папа рассмеялся над собственной шуткой, ставя грязную тарелку в раковину (мама оторвёт ему голову за то, что он не помыл её сразу) сел передо мной, начиная читать газету.

Мой отец чуть выше меня, но ненамного ниже матери. Волосы до плеч, но на

затылке плешь. Он сутулился из-за прошлой работы на заводе и мучился от болей в спине.

Глаза цвета бордо достались мне от маминых карих и папиных практически вишнёвых на свету.

Поболтав с родителями, я ушла в комнату и нашла в галерее телефона то фото, что было изображено на торте. Я рассматривала его долгое время, замечая у Миши родинки и веснушки, которые не видела ранее. Я, возможно, так бы и смотрела всю ночь на Мишу, но мои глаза начали смыкаться, а частое зевание отвлекало.

Уже хотела закрыть фотографию, как мои уставшие глаза увидели у Миши вместо бирюзовой радужки, ярко шоколадную. Со всей силой я замотала головой, пытаясь выкинуть образ Максима, случайно врезавшийся в мысли. Я зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, Максим исчез.

Глава 8
Тебе конец, Лика

Сегодня я шла в школу одна. Миша пошёл на уроки раньше из-за подготовки к олимпиаде. Я волочила ноги, огорчённая своим утренним одиночеством. Прошла мимо дуба, представила, что Миша сказал мне комплемент, и ускорила темп движения, завидев школу.

Что принесёт мне сегодняшний школьный день?

Я любила приходить первая, садится за парту и читать электронные книги, молясь о том, чтобы Мария не опоздала и вообще пришла на уроки. Подруга так любила спать, что могла проспать половину дня, пропустив школу.

Увидев курящих на поле, я вспомнила, что у Максима была назначена стрелка с незнакомцем из компании дикарей на вчерашний день, и если его пока не слышно, мне могло повезти не увидеть его в школе.

— Подожд-и-и-и, — я услышала крик Марии позади.

Удивлённо обернувшись на бегущую подругу, я остановилась.

К школе уже лениво шли толпы школьников, громко разговаривая о своих проблемах с учёбой или родителями. Я отошла от главной дорожки, чтобы меня не затолкали.

— Ты сегодня рано.

— Мелкая достала.

Мария сняла куртку и впихнула её в набитый рюкзак. Кудрявые волосы собраны в розовые резиночки, подруга, взвизгивая, выдирала их вместе с прядями.

Мария жила с отцом, а её пятилетняя сестра осталась с мамой, после развода родителей. Она нечасто видела Ангелину и была этому только рада. Мелкая раздражала её и не оставляла в покое, лишая личной жизни.

— Надолго она у вас с папой?

— После выходных мать заберёт её, — Мария выкинула последнюю резиночку на асфальт и покачала головой. — Поскорее бы уже.

Мы не успели войти в школу раньше, чем на горизонте появился Макс. Ну, раз он припёрся, значит, избили его плохо, и доставать он меня не перестанет.

Кто-нибудь остановит его?!

Максим стоял в центре футбольного поля. Отсюда я не могла увидеть, появились ли на лице Брауна новые синяки, или сломан ли его нос.

Он не курил и не двигался, просто стоял на искусственной траве, взирая на небо.

— Что это с ним?

Мария тоже заметила Макса, мы обе шли с повёрнутыми головами в его сторону.

— Не знаю, может, вчера организовали ему сотряс, и он рехнулся?

— Да он давно ненормальный.

Мария открыла дверь на вход в школу, и я напоследок бросила взор на поле, но наткнулась на сощуренные глаза.

Максим смотрел на меня. Я на него. Никто из нас не отворачивался. Мария что-то говорила, меня пихали ученики, но я вдруг провалилась из реальности: это странные ощущения, ведь я залипла на Брауна, а весь остальной мир разрушился, люди испарились, оставляя для меня только его, парня в чёрном худи, и серых джинсах. Он не близко, между нами ещё и сетчатый забор, но я вижу его глаза как будто через зум, они икрятся злобой и обидой на что-то, о чём знает только он. Но почему-то я чувствую, что он моё успокоение, уединение и спасение. В груди спокойно, а пульс ровный, редкий.

Будто он и я — единое целое в этой разрухе.

— Алё, я тебя спросила, — Мария подтолкнула меня внутрь, разрывая мой зрительный контакт с Максимом. Постепенно вернулся звук, неприятный шум и громкий вопль пятиклашек. Пропала пелена перед глазами, почувствовалось биение сердца. Всё встало на свои места, мир не уничтожен, здания на месте, люди живы, но тогда, что я ощутила, смотря в глаза цвета молочного шоколада?!

— Прости, повтори, пожалуйста, — я провела ладонью по лбу, проверяя, нет ли у меня температуры. Лоб оказался холодным, отчего хуже, ведь на странные эмоции к Максиму я не смогу найти объяснений.

Мы дошли до закрытого класса и встали с Марией у окна напротив дверей. Смотря друг на друга, игнорировали школьников и тем более одноклассников.

— Всё, ты готова меня слушать?

Мария щёлкнула пальцами перед моим лицом, и я нахмурилась, с обидой всматриваясь в медовые глаза.

— Да, я слушаю тебя. Немного задумалась.

Подруга склонилась к моему лицу, и улыбнулась.

— о Максе?

Я помотала головой и легонько толкнула Мария, чтобы она не говорила глупостей. Особенно правдивых…

— Да ладно, расслабься. Ты сделала алгебру? Мне списать бы.

Я ударила себя по макушке.

— Я вообще ничего не сделала. Мы с Мишей ходили на свидание… — понизив голос, чтобы кроме подруги меня никто не слушал, я хотела рассказать, как всё прошло…

Но я недоговорила, почувствовав запах ванили с табаком, и тут меня накрыли те же ощущения, что в тот день, когда я встретила Максима на улице: глубокий вдох, погружение в необычные, безумные сочетание запахов. Приятные мурашки по коже, непроизвольная задержка дыхания, желание закрыть глаза. Желание жить.

Мария закивала, указывая за мою спину. Я оцепенела, не зная, как повернуться и не наткнуться на колкости Макса. Он стоял очень близко, я ощущала его дыхание на затылке.

Лёгкий стук сердца, чуть сильнее, совсем сильный толчок и опять лёгкий, сильный и самый ощутимый. Я начала медленно поворачивать голову, тратя миллиард нервных клеток.

Обернувшись до конца, мой взгляд столкнулся с коричневой радужкой и расширенными зрачками. Под глазом Брауна фиолетовый синяк, а на губах корочки от заживающих ран. В левом глазу белок заплыл кровью.

Максим получил мало. Жаль.

— Тебе чего? — Максим отошёл от меня, когда наши носы практически столкнулись.

Он сам стоял ко мне чертовки близко, дышал на меня и теперь спрашивает, что мне от него нужно?!

— Хочу порадоваться, что ты всё-таки получил своё, — я собиралась ещё улыбнуться для эффекта, но не успела, Максим подлетел ко мне, толкнул и ударил спиной об стену, держа двумя руками за плечи, чтобы я не смогла сбежать.

Шокированная Мария отскочила.

Я заметила у него разбитые костяшки, но не рискнула рассматривать их.

— Закрой свой рот! — он вдавил пальцы мне в кожу.

— Мне больно, отстань, — запищала я, схватила его за напряжённые запястья и потянула от себя, но Макс, почувствовав моё сопротивление, впился в кожу уже ногтями.

— Ты вмешиваешься не в своё дело, Лика. Если сейчас не отпустишь мои руки, я выверну твои и безжалостно их сломаю, — это угроза не показалась мне шуткой, и я трусливо отпустила запястья Брауна.

— Успокойся, ладно? Ты сам всё время задеваешь меня, — прошептала я, смотря на его подбородок.

— Ты такая глупая и страшная, что невозможно не сказать тебе об этом, — зло шепнул мне на ухо.

— А ты прям красавчик! — я не на шутку разозлилась и не заметила, как моя ладонь влепила ему пощёчину с громким звуком шлепка.

От неожиданности он отпустил меня и отошёл, кладя ладонь на красную щёку. Все зеваки открыли рот, предчувствуя, что мне за это будет.

— Лика, я тебя прикончу! — крикнул Браун на весь коридор, и я вздрогнула.

— Я… не знаю, как это произошло… — запинаясь, произнесла, смотря на свою ладонь.

— Рик тогда защитил вас, но вот сейчас я понял, — парень ненадолго замолк, проводя взглядом по лицу Марии и потом переходя на моё. — Лучше бы она сломала вам носы, и я долгое время не видел ваши рожи.

Температура между нами поднялась до высшей отметки, когда градусник лопнет, все отравятся ртутью Макса.

Как я пойду в его дом?

Учительница пришла сразу же после слов Максима и открыла кабинет. Я заскочила в класс, пока невменяемый не уничтожил меня.

Я в ужасе от того, что ждёт меня впереди. Максим не простит мне этого удара. Мои дни сочтены.

Может, пора поговорить с Мишей? Мне становилось всё тяжелее жить в таком напряжение и страхе.

Все остальные перемены мы с Марией проводили в столовой, сидя обязательно за кем-то, чтобы Макс или его друзья, войдя, не смогли отыскать нас.

Мария подождала в коридоре у открытой двери, когда я закончу контрольную работу, и после мы пошли с ней домой вместе. Обычно я не ходила к ней в гости, но сегодня подруга пригласила меня переночевать у неё, чтобы скоротать время нахождения с сестрой.

Браун стоял с Вероникой и Зоей на поле. Он курил, а девчонки болтали между собой, поглядывая на парня.

Зоя, подруга Вероники, была менее красивой, и чуть полнее, но добрее и уравновешение подруги. Волосы, собранные в два хвостика, касались груди, отчего Зоя постоянно чесалась. Вероника была влюблена в Макса, а вот про Зою я знала немного, она ходила тенью подруги. Когда Максим целовался с Вероникой, Зоя стояла поодаль. Когда Максим целовался не с Вероникой, Зоя бежала рассказывать подруге с кем парень тискался.

В квартире Марии нас встретила её маленькая сестра. На пальчиках засохшая краска, на губах розовый блеск. Ангелина кружилась по захламлённому коридору в голубом платье.

— Ты с подружкой?

— Привет, я Лика, — я представилась маленькой девочке, когда она посмотрела на меня.

— Лика — дурилка, — Ангелина обозвала меня и захохотала писклявым детским смехом. Вмиг заложило в ушах, и заболела голова.

— Не обращай внимания, пойдём, — Мария пошла вперёд, и я за ней. Проходя мимо девочки, я получила удар по руке.

— Противные вы!

Жизнь без отца не шла на пользу пятилетнему ребёнку. Ангелина избалованная и противная девчонка. Теперь я поняла, почему подруга так ждала её отъезда.

— Она всех обзывает, не забивай голову

Мария сходила на кухню и сделала нам чай. Пока я её ждала, поболтала с Мишей, но про Максима сказать так и не смогла. Я слышала его голос на заднем плане и просила Мишу не называть меня по имени. (за столько лет он так и не запомнил, что нужно скрывать моё имя рядом с братом) Как только разговор завершился, Мария вернулась с кухни.

— Ты сегодня удивила меня, — мы разложили тетради по кровати и приступили к домашней работе. Писать неудобно, ручка вбивала тетрадку в мягкую постель.

— Не только тебя… Я так разозлилась, что не выдержала. У меня такое уже было раз.

— Это когда ты дала пощёчину мальчику из-за того, что он занял твоё место в столовой?

Я стала заливисто смеяться и уже вроде прекращала, как смех появлялся с новой силой. Мария сначала сдерживала себя, а потом тоже рассмеялась. Мы не могли остановить смех долгое время, она посмотрит на меня, и я снова начинаю хохотать, и она за мной.

Сейчас это забавная шутка, но завтра моя пощёчина Брауну будет самым жутким, что я умудрилась сделать.

— Мне нужна твоя помощь, — мы доделали домашнюю работу и, наконец-то, отложили учебники с тетрадями.

— Какая? — Мария села в позу лотоса.

— Тут такое дело… у Миши и Максима день рождения в субботу, и Миша пригласил меня к ним домой. Я уже год отказываюсь, и сейчас никак не могу… — я взглянула на комнатные цветы Марии. Каждое лето она сажала по растению, а зимой продавала уже подросшие — странный бизнес Марии.

— О-о-о-о… и как мне тебе помочь? — потёрла подбородок двумя пальцами, повела их к щеке, но резко убрала руки от лица.

Я легла на живот и вытянула руки.

— Мне нужна помощь в подарке. Для них двоих.

— Ты собираешься и Максу дарить? Даже после сегодняшнего? И вообще всего, что он сделал?! — поражённо прокричала Мария, ударяя ладонью по моей руке, в знак негодования.

— А что делать? Можно сказать, я иду на днюху к двоим. Кстати, ты знала, что Максим младше Миши на пол часа?

— Так вот почему Макс такой дурак, а твой Миши серьёзный молодой человек, — Мария хихикнула, и задумалась. — Нет, это тоже не подходит как оправдание Максиму…

— Поэтому серьёзному Миши ещё возможно придумать, но дураку Максу-у-у… — протянула я

— Будет идея, я тебя скажу.

— Спасибо!

Мы легли спать, так ничего и не придумав.

Мише, правда, выбрать намного проще, тем более он мой парень. А вот Максим мучитель, который засмеёт любой подарок.

А оказалось, что Максим Браун принимал подарки с благодарностью, а вот Миша — нет.

Глава 9
Спасибо, Максим

— По плану у нас волейбол, я предупреждал, кто не возьмёт форму, получит двойку, — Тимур Маркевич, учитель по физкультуре, держал в руках журнал и контролировал, стоя около дверей на вход в спортивный зал, кто из учеников не переоделся.

Я ненавидела физ-ру, тем более совмещённую с параллельным классом. Можно было схлопотать двойку, солгав, что я забыла форму, но в нашей школе заставляли держать в раздевалке две сменные одежды для урока.

В зале воняло потными телами и горьким запахом носков. Пол исцарапан, яркий зелёный цвет досок выцвел. Шведская стенка вдоль торцевой стены выглядела небезопасно из-за изогнутых, потрёпанных балок. Оконные рамы в трещинах и пыли.

Школьный зал похож на место проведения пыток.

Ученики встали вдоль скамьи и рассчитались на первый-второй

— Три круга по залу, — крикнул учитель и дунул в свисток, озаряя спортивный зал пронзительным звуком.

Все повернулись налево, вставая друг за другом. Максим стоял вторым по росту, и когда побежал первый парень, Макс стал выпендриваться и двинулся за ним как улитка, и те, что были сзади Брауна, ускорились, и, не ожидая такой подставы, влетели друг в друга.

Мы с Марией пробежали мимо смеющейся кучки и поспешили за девчонками из параллельного класса.

Я надела чёрные лосины, и моё лицо горело от осознания того, как в них выпячивалась задница. Ещё две недели назад я перепутала их со спортивными штанами и забывала отнести домой, чтобы поменять. А вторые штаны я просто забывала принести.

— Браун! Сейчас отстраню от урока и влеплю двойку! — Тимур Маркевич заметил ребят, медленно следующих за Максимом.

Ученики могли пробежать мимо Макса и продолжить бег на том же уровне, что бежит первый, но они смеялись и уже почти шли.

Я отставала от Марии и пробежала мимо медленной кучки ребят после неё.

— Покатать тебя, чудесная задница? — крикнул мне кто-то в спину, но по голосу это не мой одноклассник.

— Сам себя покатай, — ответила я и остановилась, закончив три круга.

Половина ребят залились смехом, а учитель ещё раз дунул в свисток.

— Делимся на две команды, — Тимур Маркевич передал мяч Роме, тому, что играл в волейбол лучше всех и практически всегда выбирал себя капитаном.

Двое вышли вперёд, наш Рома и парень из 10 г.

Слава взял скакалку из подсобки и побежал за Марией, размахивая шнуром над головой. Она убегала от него, но при этом глупо улыбалась. Вероника пыталась запрыгнуть Максу на спину, но он её скидывал, и она обижена топала ногами. Петя свистел Зое на ухо, и та бесилась, отчего парень истерично ржал. Соня сидела на скамейке рядом с Митей, завязывающим шнурки, и рассматривала свои пальцы. Остальные разговаривали между собой громко, точно бы хотели перекричать другого.

Зоопарк.

— Я беру в команду весь свой класс, кроме Лизы и Никиты, — заорал парень из параллели. Все замолчали, отвлекаясь на него.

— Ну раз так, то я беру всех, кроме Лики, — Рома с недовольством посмотрел на меня.

Я плохо играла, боялась получить мячиком по лицу и, вместо того, чтобы отбивать, убегала от летящего в меня мяча, подставляя этим свою команду.

— Тогда у тебя недостающее количество участников.

Лиза и Никита перешли в нашу команду, но всё равно не хватало как раз одного человека. В 10 г больше учеников, чем в моём 10 л.

Я встала в команду Ромы и простонала себе под нос в возмущение. Если бы заболел или не принёс форму один из учеников их класса, мне не пришлось бы стоять в самом конце, надеясь, что мячик будут отбивать раньше, чем он долетит до меня.

— Начали!

Рома подбросил мячик и отбил его двумя ладонями. Мяч прокрутился и полетел за сетку. Девочка, с другой команды, прыгнула и ударила по нему сложенными в замок руками.

Я стояла и наблюдала за игрой в самом конце зала. Пока мне всё очень нравилось.

Света упала на пол, успев коснуться мяча, но тот всё равно влетел в сетку.

Свисток означал один бал в копилку противников.

Игра продолжилась, мяч летал то к нашей команде, то к их. До звонка оставалось пятнадцать минут, а я ещё ни разу не отбила, и мячик до меня не долетал, его перехватывали быстрее. Я смотрела за игрой других, надеясь, что всё так и продолжиться.

Но у судьбы оказались другие планы на меня.

Я не заметила, как два парня из команды противников пошептались между собой, и, когда мяч оказался у одного из них, он мигом полетел в меня.

Завела одну руку, напряглась, готовясь отбивать, но удар по мячу оказался слишком сильным, и я промахнулась. Испугавшись, я сделала шаг назад, но чьи-то руки толкнули меня со спины, и мяч прилетел мне в живот.

От внезапной боли, пронзившей все органы, я сложилась вдвое. Дыхание спёрло, я захрипела, начиная задыхаться. Ноги подогнулись, но я не упала.

Учитель физкультуры остановил игру и подошёл к парню, который толкнул меня.

Мария подбежала ко мне и начала спрашивать о моём самочувствие, одновременно поглаживая по спине.

Спустя несколько минут я смогла вздохнуть и унять боль. Я выпрямилась, но продолжила поглаживать в районе пупка.

Я моргнула, чтобы перед глазами пропали золотистые точки, и, никак не ожидала увидеть, вернув зрению чёткость, Максима рядом с тем, кто, по-видимому, толкнул меня.

— Тебе совсем не хочется жевать всеми зубами? Ты о чём думал, когда толкал её?

Я таращилась на Максима, защищавшего меня.

Может, он узнал, что я девушка его брата и теперь всё изменится?

— Эй, расслабься. Мы видели, как ты издевался над замухрышкой, а сейчас тип справедливый такой? — рядом с парнем встал его одноклассник — тот, что падал пас на меня.

Учитель ушёл за классным руководителем 10 г и оставил всех в зале. Два класса разделились уже не на команды, а на «районы».

— Вот именно, это делаю Я, — Максим подозвал меня рукой встать к нему.

Подошла я не сразу, но он снова замахал мне, и я оторвалась от пола. Я не вникала, что происходило, делала всё на автомате.

— Извиняйтесь, — невозмутимо сказал Макс и отошёл, оставляя меня перед двумя парнями.

Никто не лез. Ученики стояли и глазели, ожидая продолжения спектакля.

Я смотрела на пол, рассматривала кроссовки парней, потом переходила на свои кеды, не осмеливаясь поднимать взгляд. В висках давило, а в горле пересохло — поведение Брауна ненормальное, особенное после тех угроз за мою случайную, но мощную пощёчину.

— Мы не будем перед ней извиняться!

Изо рта Максима вырвался гортанный рык, и он внезапно сорвался с места, на бегу толкая парня ладонями в грудь.

Девочки закричали, а я пискляво заорала, неосознанно поддаваясь вперёд.

— Что тут происходит? Максим!

Тимур Маркевич подбежал к Брауну, сидевшему на своём сопернике и готовившемуся к удару кулаком в лицо парня. Мужские волосатые руки оттащили Макса за шкирку и оттолкнули подальше. Максим отлетел, пошатнулся, но на ногах устоял. Браун не разжимал кулаки, не поправлял задранную футболку, чтобы скрыть кусочек голой кожи, он, как разгоревшееся пламя, испепелял взглядом поднимающегося с пола врага.

Я стояла потрясённая поступком Макса, не в силах пошевелиться, или хотя бы моргнуть. Максим Браун почти подрался из-за меня.

Двух парней из параллели увели к директрисе, а Максима решили пощадить: Тимур Маркевич похвалил Брауна за защиту одноклассницы, но попросил в следующий раз, которого я, надеюсь, не будет — решать словами, а не кулаками.

Все оставшиеся уроки Максим меня не трогал, и я с ним не говорила. Он вёл себя как обычно — шутил, язвил, хамил, флиртовал с девчонками — затыкался, только когда начинался урок, и то ненадолго. Его было слишком много, он будто бы заполнял класс собой, не давая другим подвинуть его в неиссякаемой энергии, силе и уверенности в себе.

Я задержалась на обществознание. Мария ушла на улицу и там ждала меня, чтобы мы сходили за подарками братьям.

Вышла из класса, и Браун за мной. Остановилась, и он прошёл мимо, даже не взглянув, словно я не стояла совсем одна.

Он так ничего и не говорил, и не делал мне из-за пощёчины, и всё так же не комментировал свой сегодняшний поступок. Я окликнула его, но он сделал вид, что не слышал. Тогда мне пришлось догнать его и поравняться с неспешным шагом.

Да, я рисковала наткнуться на внутреннего зверя Макса, но моё любопытство взяло верх над здравым смыслом. Вдруг он уже узнал о моих отношениях с Мишей, это ведь поменяет всё — и либо в хорошую сторону, либо в худшую. Не мог же Макс просто так не бить — а защищать? Логика покинула меня, в тот же миг, как Макс рассердился на других из-за меня в спортивном зале. Я впервые увидела в нём нормального парня.

Его бежевая толстовка расстёгнута наполовину, под ней ничего нет. Волосы влажные, прямые, значит, он мылся в школьном душе после физкультуры. Я со всей силой духа пыталась не смотреть на его накаченную, на вид твёрдую грудь, но дух покидал моё тело и взор всё же падал на смуглую, блестящую кожу.

— Спасибо тебе… — неловко начала я, нервно поглаживая свои джинсы.

— Не зазнавайся. Я сделал это, потому что ты моя одноклассница, — Макс ускорил шаг. — Но то, что ты ударила меня, я не забыл, — он оставил меня позади.

Я ещё стояла и смотрела ему в спину. Максим убрал руки в карманы, размял шею, повернул голову и посмотрел на меня через плечо, впиваясь взглядом цвета молочного, сладкого шоколада. Мысли в голове закружились, стало тепло, будто я сделала большой глоток алкоголя. Максим прикрыл глаза, но вновь широко раскрыл их, и тут мурашки защекотали мою кожу, и я глубоко вздохнула, сохраняя хоть малость сознания.

Максим отвернулся, зашёл за угол, и я сглотнула, наконец облегчённо выдыхая.

Какое-то странная, необъяснимая, удивительная дрожь скакала по коже, и такую я ощущала лишь рядом с братом своего парня. Она появлялась, когда Макс смотрел на меня, ничего не говоря, и пропадала, когда он отворачивался.

До сегодняшнего дня я свято верила, что это дрожь ненависти.

Отдышалась, подождала минут пять, чтобы больше не сталкиваться с Брауном, и пошла на улицу к подруге. Мария, облокотившаяся об перила, осматривала свой новый браслет в виде перьев попугая.

Я осмотрелась. На поле стояли ученики, но ни одного знакомого. Дорожка опустела, школьники давно разошлись.

— Появились идеи по поводу подарка? — подруга подняла на меня глаза и отошла от перил.

— Миша говорил, что его ноутбук нагревается. Я прочла в интернете, что помочь может специальная охлаждающая подставка.

— Отличная идея.

Мария спустилась по лестнице вприпрыжку, я за ней.

Родители выдавали мне деньги каждый месяц, как зарплату. И я сама могла распоряжаться ими, но, если тратила больше, чем давали, больше не получала.

Приучали к взрослой жизни.

— Интересно, почему Макс так разозлился на того, кто тебя толкнул.

— Не знаю, но он сказал мне что-то типа: «Ты моя одноклассница, я тебя защитил, но за пощёчину не простил». И как это понимать?

Когда Макс уронил парня с параллели на спину и завёл руку, сложив ладонь в кулак, я даже забыла о боли в животе. Изумление оказалось сильнее остальных чувств.

— Все шептались, что кукловод не любит, когда трогают его игрушки.

— А то, что раньше меня задевали все, кому не лень, и он смеялся вместе с ними, никого не волновало? Тогда что произошло сейчас? — с трудом не перешла на крик, но вздохнула, и не закричала.

— Кто знает, что у Брауна в голове…

— Только сам Браун, для остальных он закрылся на множество замков без ключей.

Мы сходили в магазин электроники, и я купила универсальную подставку для ноутбука, потом зашли в магазин подарков и попросили красиво и празднично завернуть её.

Я держала синий блестящий пакет за верёвочки и прокручивала в голове версии подарка для Максима.

— Мяч футбольный? — предложила Мария, проходя мимо магазина спортивных товаров.

— Зачем ему?

— Он, когда мы встречались, по выходным ходил на поле и играл с ребятами в футбол. Своего мяча у него не было, и я спросила: «Что же ты не купишь его сам? Ведь хозяин мяча уходит, и все расходятся».

— Что он ответил?

Я остановилась у магазина. Если сейчас Мария ответит так, что Максу, правда, нужен именно такой подарок, то мы зайдём и купим его. Хотя на сегодня мне хватило игр и мячей… и Максима тоже.

— Что-то типа: «Я брал мяч Миши, но он порвался. А покупать самому слишком скучно».

— По его логике, чужое лучше, чем своё? — я хмыкнула.

— Если ты подаришь ему, выбирал не он, покупал тоже. Значит, это не скучно, — Мария открыла передо мной дверь и участливо улыбнулась.

Внутри магазина пахло резиной. На стенах висели тонкие, опасные полки с коньками и роликами разных размеров. Продавцы помогали покупателям выбрать нужный им товар, это и беговые дорожки, и одежда для сноуборда и даже лыжи в начале весны. Мария заметила мячи в первом зале, во втором находился магазин низкокалорийных продуктов.

В корзине лежали обычные мячики: чёрные, белые, серо-голубые в полоску. Всё не подходило для такого, как Максим: непостоянного, активного, яркого как личность.

Мария доставала мячи по очереди, но я отказывалась от них, твёрдо говоря нет. И вот мы собирались пойти на выход, разочарованные скудным выбором, как я увидела в руках ребёнка мяч, запавший мне в душу: черно-зеленый, с большой сиреневой звездой и красными потёками, похожими на кровь.

Мария покопалась в корзине ещё раз, но отрицательно покачала головой.

Такой мяч продавался в одном экземпляре и был он у того толстого мальчика.

— Извини, а можно мне взять этот мяч, нам с подругой он безумно нравится, — мягко попросила я маму с мальчиком, стараясь говорить убедительнее, почти плача.

— Неа, он мой.

— Он пока не твой, мама тебе его ещё не купила, — я потянула руки к круглой цели, но пухленькие ручонки прижали мяч к себе.

— Девушки, не приставайте к моему сыну, — высокая женщина обняла мальчишку за плечи.

— Нашему другу исполняется восемнадцать, он фанат футбола, нам нужен именно этот мяч, — сказала Мария как можно спокойнее, но с раздражением.

— Пойдём на кассу, — женщина подтолкнула сына к очереди. Мы встали за ними и стали думать, что же нам делать.

Отбирать у ребёнка плохо, но очень нужно, тем более, когда такой идеальный подарок в метре от нас.

— Я выхвачу мяч из его рук, — шёпотом произнесла Мария, чтобы услышала только я.

— За тобой погонится охрана, — взволнованно пробормотала я, склоняясь к уху подруги.

— Ты дослушай. Ищи сейчас нужную сумму и, как только я вырву мяч, ты кинешь деньги на прилавок, и останется всего лишь убежать под слёзы пацана.

— Я не знаю его стоимость, — я встала на цыпочки и заглянула через плечо мальчика, выискивая взглядом ценник на мяче.

— У тебя сколько денег?

— Три тысячи.

Осталось два человека в очереди. Мы близки к тому, чтобы лишиться самого эффектного, потрясающего мячика.

— Достань все деньги. Кассир пробьёт будущий подарок Макса, скажет сумму, я вырву мяч или украду его с прилавка, а ты спокойно отсчитаешь бумажки и расплатишься.

— Я начну паниковать и не смогу быстро оплатить.

Я нервничала. Пульс ускорился, появилась боль в солнечном сплетении.

— Неважно сколько потребуется времени, — Мария заговорила быстрее. Остался один человек перед матерью и сыном. — Важно то, что, когда охранник остановит меня, ты уже отдашь деньги и к нам не придраться.

— Отберут у нас этот мяч и вернут маме ребёнка, — я мыслила всё пессимистичнее, каждый шаг усиливал панику.

— Либо мы делаем это, либо покупаем обычный белый мяч, — Мария погладила меня ладонью по плечу и встала рядом с ребёнком, а я остановилась сбоку от матери, попутно доставая деньги.

Сердце кололо, пот стекал с лица, руки тряслись, купюры мялись в ладонях.

Мальчик протянул мяч продавцу, парень с косынкой на голове взял его в руки. Мария на медленном старте, и я тоже.

Кассир назвал сумму и отдал мячик ребёнку в руке, но он в них не попал: Мария схватила мяч двумя руками, и громко извиняясь на весь магазин убежала к выходу. Я, запаниковав, кинула все деньги, что у меня были на прилавок, и выбежала вместе с Марией. Мы ещё долго неслись по улице с мячом и смеялись, задыхаясь от хохота и бега. За нами никто не гнался, но мы не останавливались, адреналин захлестнул, толкая бежать дальше.

— Это как отнять конфетку у ребёнка, — Мария остановилась и попыталась отдышаться, но закашляла.

— Мне так стыдно, — ком в груди разрастался, представляя, как этот мальчик расстроился.

— Скорее всего, такие мячики завезут в ближайшее время, а нам он нужен прямо сейчас, — Мария передала мне украденный, но оплаченный товар, и я аккуратно взяла мяч в руки, снова рассматривая его.

Я улыбнулась.

На свету мячик красиво переливался из чёрного в фиолетовый, а красные потёки то темнели, то светлели. Цвета менялись также быстро, как настроение Макса.

И всё это было ради него, хотя он такого не заслужил.

Из-за того, что Браун вступился за меня помутнел рассудок, и я пошла почти на кражу.

И я перестала улыбаться, и Мария это заметила.

— Ты чего?

— Почему мы вообще подумали, какой Максиму больше всего понравится мяч?

— Он реально классный, я уже принципиально захотела такой же, даже если не для меня, — Мария вынула из рюкзака сок и передала мне.

Я смочила горло ананасовой жидкостью и отдала сок обратно.

— Мне всё равно очень стыдно…

— Расскажи завтра, понравятся им подарки или нет.

Мы сходили ещё раз в магазин подарков и упаковали мяч и оттуда разошлись по домам.

Уже завтра Максим узнает обо мне кое-что новое. То, что скорее всего ему очень не понравится.

На моей кровати развалилась кошка, и я прилегла рядом с ней, укладывая ладонь на мягкое брюшко. Кира замурлыкала.

Я поступила так неправильно и для кого? Для Максима Брауна!

Кире надоело, что я её глажу, она расцарапала мою руку и убежала в коридор. Я закрыла за ней дверь и позвонила Мише.

Как я привыкла делать: чувствуя, что мои мысли заполняются Максом больше, чем может быть при ненависти, звонила Мише, чтобы его вкрадчивый, негромкий голос выбил из меня всю дурь.

Гудки прервались, послышалось шипение, и я мигом заговорила:

— Ты ни разу не позвонил мне, что-то случилось?

— Извини, сегодня такой напряжённый день. Сначала в школе завалили, потом родители увидели фингал у Максима и не разрешали ему никуда уходить, пока он не сознаётся с кем опять подрался. Да ещё и дома Макс не ночевал.

— Видела его фонарь, — хмыкнула я, и Миша издал вопросительное «хм». — Я не радуюсь его беде, — соврала я.

— Ты, наверное, переживала, ещё раз извини. Я собирался позвонить тебе чуть позже.

— Уже готов закончить разговор?

— Что ты, нет. Завтра я заеду за тобой, и мы поедем ко мне домой. Наконец-то я смогу показать тебя всем! — радостно сказал Миша. Если бы он хоть немного прикрикнул, когда говорил, звучало бы счастливее.

— Может, скажешь, что я просто твоя подруга?

Уговаривать Мишу смысла уже не было, он категорично относился к моим уговорам не рассказывать о наших отношениях, но попытаться в последний раз я должна была.

И, конечно же, мимо.

— Мы же договорились, — глухой звук, кажется, Миша ударил ладонью по столу.

— Тогда завтра увидимся? Я люблю тебя.

— Я без ума от тебя, любимая.

Я сбросила звонок и положила пакеты с подарками рядом с дверью, чтобы не забыть.

Завтра я буду просто в панике, в ней я мог забыть даже одеться.

Глава 10
Девушка его брата

Утром я нарисовала Мише открытку: лев со львицей лежали на траве и миловались.

А рядом с рисунком животных я написала «Мы с тобой как эти львы, и всегда будем рядом. Я люблю тебя».

Мама сделала мне причёску, руководствуясь инструкцией из интернета. Завитые крупными локонами пряди спадали на плечи, ободок из волос, сплетённых в косу, обрамлял лицо. В яремной ямке блестела страза, придавай шее изящную длину. Объёмная тушь на ресницах увеличила глаза, делая их более чистыми и яркими. Чёрно-белое платье прекрасно смотрелось с образом юной леди.

Папа позвал меня, и я выбежала с двумя пакетами на улицу. Во дворе стоял лимузин, Миша открыл мне дверь и пригласил в машину. Я на миг остановилась, увидев внутри ещё гостей. На меня уставилось десяток глаз, я робко кивнула и села рядом с девочкой, у которой из волос был собран огромный бант, зафиксированный на макушке.

Я ни разу не спрашивала у Миши, общался ли он с девчонками со школы. И сейчас заметила, что в машине три девушки, не считая меня.

— Ты Лика? — обратилась ко мне та, что сидела рядом. Все присутствующие обернулись, внимательно рассматривая моё лицо.

Я и так нервничала, предчувствуя реакцию Максима на новость его близнеца, и общаться с незнакомцами, сидя в тесноте, мне сейчас не хотелось. Я пыталась придумать, как объясниться с Максом, если он начнёт на меня наезжать. Либо я снова ударю его, даже не ожидая, либо убегу в страхе. Казалось, середины нет.

— Да… — нетвёрдо ответила я и поставила пакеты себе под ноги.

Меня уколола ревность. Почему именно этих девочек позвал Миша? В каких они отношениях? Все три выглядели ухожено и буквально притягивали взор.

— Ясно, — и это всё, что сказала мне девушка, потом она улыбнулась своим знакомым, и больше ко мне не поворачивалась.

Через затемнённое окно я видела Мишу, он что-то говорил моим родителями, а те улыбались.

Я ждала его, но всё сильнее жестикулировал, рассказывая родителям что-то смешное. Синий костюм на молодом парне смотрелся чуждо, а галстук, плотно завязанный на шее, вообще старил его.

Именинник вошёл в машину и попросил девушку подвинуться, чтобы сесть рядом со мной. Миша коснулся моей щеки прохладными пальцами и повернулся к друзьям. Я хотела улыбнуться, но губы остались плотно сжатыми без намёка на улыбку.

— Следующая остановка — мой дом.

Водитель завёл машину, двигатель зашумел, и мы тронулись вперёд.

Одноклассники Миши общались на свои темы и хихикали. В основном они говорили о школьных кружках, уроках и погоде за окном. Смеялись ребята негромко, как и Миша придерживались этикету.

Миша обнимал меня одной рукой за плечо, но больше никак внимание ко мне не проявлял. Я чувствовала себя отстранённой, не вписывающейся к этим подросткам, сидящим с прямыми спинами, улыбающимися так, словно выиграли лотерею, и говорящими, как будто мы на светском мероприятии.

Я не из их компании, и я бы и не хотела дружить с кем-то из этих людей: они скучны и чересчур большого о себе мнения. Вряд ли хоть один из них будет воровать у ребёнка мяч ради того, кто издевается над ними.

Миша другой. Он и веселее, и интереснее, и вообще не такой, как эти подростки из корпуса для умных детей…

Лимузин подъехал к двухэтажному дому, стоящему позади пятиэтажных.

Участок ограждён высоким забором, ворота и калитка открыты, намекая, что в этом доме праздник, и ожидаются гости. Перед домом декоративными кирпичиками уложена тропа, ведущая к входу. Над массивными дверьми гирлянда-растяжка: «Миша и Максим, с днём рождения!» Садовые фонарики хаотично воткнуты на полянке по обе стороны от дорожки.

По очереди все выбрались из лимузина и поспешили в дом. Я вышла предпоследняя, размялась и поплелась за всеми внутрь.

Я вдохнула сладкий запах выпечки с длинного праздничного стола. В доме уже слонялись подростки, скорее всего, это гости Макса: никаких костюмов, аккуратных причёсок и лживых улыбок. Несколько моих одноклассников стояли с бокалами шампанского в руках и переговаривались между собой.

И ни одного дикаря, ломающего нос.

Гостиная большая, но не огромная. Много закрытых дверей, отодвинутый диван к стене и несколько маленьких столиков с выпивкой, поодаль от главного стола.

В самом дальнем углу лестница, ведущая на второй этаж. На потолке люстра в виде бутона розы, ярко освещающая гостиную. Кухня слева от лестницы, оттуда выходили официанты с бутылками и тарелками с выпечкой.

В конце стояли столы для подарков: один подписан именем моего парня, а второй именем невменяемого.

На столе Максима уже лежали яркие коробки и пакеты, а на Мишином подарки стали появляться, как только его гости с лимузина прошли к нему.

Я, нервничая, не заметила, какие большие коробки у Мишиных гостей

Мой пакет и их подарки — это, как слон и муха. Подарок от меня не слон.

— Миша, можно тебя? — я взяла его за локоть и подтолкнула к себе.

— Прошу меня простить, — сказал Миша гостям, отходя от них. Он освободил локоть, скидывая мою руку.

— С днём рождения, любимый, я рада провести этот день с тобой, — я протянула ему пакет, пальцы дрожали, и я напрягла бицепсы, чтобы мой тремор никто не заметил, тем более Миша.

Он посмотрел на подарочный пакет, но не взял его.

Я осталась стоять с вытянутой рукой, пока не поняла, что Миша брать подарок не собирался.

— Спасибо, дорогая, — он легонько поцеловал меня в губы. — Положи, пожалуйста, туда, — он указал на стол и с именем «Миша».

— Но…

— Обязательно посмотрю, но будет неправильным, если я открою твой подарок, а другие будут ждать своей очереди.

— Я понимаю.

На самом деле, я не понимала. Я его девушка и неправильно тут то, что мой подарок будет лежать среди других. Непримечательный и одинокий.

Пришлось идти к столу Миши, радуясь, что ещё не наткнулась на Максима. Его гости шатались по дому, ища, чтобы выпить кроме шампанского.

Я положила Мишин подарок в общую кучу и посмотрела на стол Макса. Обернулась, чтобы проверить, никто ли не видит меня, но заметила второго именинника.

Завертела головой, пытаясь обдумать, как незаметно оставить подарок Макса, и, не придумав ничего лучшего, я кинула пакет с мячом на стол с именем «Максим», но он вдруг покатился по чужим коробкам, отчего мяч выпал и упал мне под ноги.

Глянцевая бумага, в которую был завёрнут мяч, засверкала под лампочкой над моей головой, чем привлекла внимания других.

«Успокойся, сейчас же», — скомандовала я себе.

Максим стремительно повернул голову, замечая движения около своего стола.

Через секунду он встал передо мной и уставился в мои глаза.

— Я тебя не звал, ты что тут делаешь? — он провёл кончиками пальцев по растущей щетине. Не видела, чтобы он позволял вырасти волоскам больше, чем на миллиметр.

Я наклонилась и подняла мяч, а затем протянула ему, пылая от стыда.

— Я тут… Меня Миша пригласил, — я застучала по бедру ладонью, мой взгляд забегал по залу, но из-за тревоги все и всё объединялось в кляксы.

— Откуда ты знаешь моего брата?

Он забрал подарок из моих рук, и я опустила глаза к его пальцам, завертел его, ещё толком не понимая, что под упаковочной бумагой.

Его кончики пальцев заскользили по бумаге, не торопливо, чуть резко, взгляд тоже будто ласкал одёжку мячика. По моей спине пробежала дрожь, я почувствовала себя такой беспомощный, увлечённой его движениями.

Низ живота свело спазмом, я сделала вдох, но он оборвался, когда Браун поднял взор на меня, останавливая сексуальные движения пальцев.

— С днём рождения. Это вот тебе… — выдавила я, выдыхая то, что успела вдохнуть.

Максим разорвал упаковку и превратил её в шарик. Сначала он так нежно обращался с ней, а потом раз, и смял. Раздавил, как чужое сердце.

— Ты не попросишь меня положить ко всем подаркам? — я кивнула в сторону стола.

— Зачем? Ты же сама дала мне его, — беззаботно ответил Макс и добрался до того, что скрылось под бумагой. — Мячик?

— Понимаю, это плохой выбор…

Нас отвлёк стук вилки по бокалу и голос Миши, ворвавшийся в недавно созданное затишье.

— Лика, где ты? Подойди ко мне, пожалуйста.

Глазами Миша начал искать меня в толпе.

Я поняла, что это тот самый момент, когда я окажусь перед взором незнакомцев и своих врагов. Момент, когда Макс узнает то, что я скрывала много месяцев, и полагала, что смогу делать это всю жизнь.

Максим узнает правду, после которой не оставит меня в покое НИ-КО-ГДА.

Я прошла мимо Макса и расступившихся людей. Моё смущение можно было распознать на горящем лице. Непослушные ноги подгибались, и меня шатало из стороны в сторону.

Дошла до Миши, довольно улыбающемуся мне, и встала рядом.

— Многие слышали о моей девушке, и пора представить её вам. Лика, моя любимая и прекрасная дама сердца.

Я сглотнула собравшееся волнение в виде комка в горле и улыбнулась.

Миша завёл руку мне за спину и подтолкнул меня так, чтобы наши губы оказались друг на друге.

Я не готова целоваться при всех, тем более при Максиме, что так и стоял на том месте, откуда я ушла, и пожирал нас взглядом, но ничего не могла поделать. Не отталкивать же Мишу, крича, что я умру от стыда, если он не прекратит выставлять меня подобно музейному экспонату.

Неохотно, но я приоткрыла рот, и мы начали целоваться под смех и свист присутствующих. Не выдержав, я прервала наш показательный поцелуй и отошла.

— Спасибо, я пойду попью, хорошо?

— Конечно, я скоро подойду к тебе, — Миша не сдвинулся, оставаясь в компании трёх парней. Все вели себя интеллигентно, и только гости Макса весело ржали где-то у стола.

Я пошла к дальней стене, но не дошла…

— Отойдём, — Максим потянул меня за предплечье и толкнул в открытую дверь. Он прикрыл её ногой, и мы остались наедине в чьей-то комнате. Полоса света из гостиной разрывала тьму.

Беспокоясь о том, что Макс собирался сделать, я держалась ближе к выходу.

Браун встал напротив меня.

Сердце яростно забарабанило, и пульс почувствовался ровно там, где крепился стразик.

— Я знал, что у брата есть девушка. Но ты-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы, — издевательски протянул он. — Я ещё не ощущал такого стыда за Мишу, как сегодня.

— Отвали от меня, пожалуйста, — сердито прорычала я, не отрывая взгляда от расширенных зрачков парня.

— Если он ещё и спал с тобой, то мой брат окажется самым большим неудачником, — он засмеялся, не оставляя между нами тишины.

— Не твоё дело!

Повернулась к двери, спеша выйти, но Макс схватил меня за локоть и сильно потянул останавливая.

— Что ещё тебе нужно от меня? — развела руки.

Максим поставил меня перед собой, как мы и стояли до моего несостоявшегося побега.

— Злая такая, плохо братишка удовлетворяет?

— Макс!

— Мы близнецы, а значит, он не мог оставить тебя неудовлетворённой, — с насмешкой произнёс, прикрывая глаза.

— Твой брат лучше тебя!

— Уверена?

Максим стал расстёгивать ремень с брюк, а расстегнув до конца, он потянул штаны вниз, прихватывая тёмно-фиолетовые боксёры.

— Посмотри сюда, — Максим стоял без штанов передо мной, и я, краснея, застыла на месте.

Я смотрела ему в глаза. Но всё равно видела очертания толстого члена. Я старалась не опускать глаза, даже закрывала веки, но всё же случайно я бросала мимолётный взгляд на член, очерченный выпуклыми венами.

— У Миши всегда был меньше моего и теперь ты будешь видеть только мой размер, — Максим моя язва, не проходящая и разрастающаяся язва.

— Не буду, ведь у твоего брата БОЛЬШЕ, — я засмеялась и выскочила в гостиную.

Долго я не могла отдышаться и выкинуть из головы то, что произошло. Что на Макса вообще нашло?

Он псих.

Первое воспоминание об органе мужчины будет посвящено Максиму.

Всё происходящее со мной казалось бредом.

Я налила себе шампанского, наблюдая за Мишей. Он, несколько парней и две девчонки, стояли в зоне дегустации вин.

Миша взял за ножку бокала, медленно покрутил рукой, рассматривая красную плескающуюся жидкость, понюхал, поднёс стекло к губам, влил спиртное в себя — совсем каплю — посмаковал и выплюнул в специальное железное ведёрко.

Сказал свой вердикт и налил вино девушке слева от него. Она повторила то же самое, что делал Миша, и радостно согласилась с его выводами.

Мне надоело стоять одной и бегать из угла в угол, избегая Макса, общающегося то с одним своим гостем, то с другим, и я подошла к Мише. Он налил мне вина, и я несколькими глотками выпила всё содержимое и тут выражение моего парня сменилось на возмущённое.

— Милая, это для дегустации, если хочешь выпить, то тебе нужно к общему столу.

Я ощутила к Мише странные чувства, это не похоже на ненависть, скорее неприятное открытие характера моего Миши: занудство, вредность и зависимость от правильных действий — правильных, как казалось ему.

— За общим столом гости Максима, а пригласил меня ты, — рассерженно произнесла я, внимательно разглядывая его губы.

— Я обидел тебя? — Миша обнял меня и прижал к себе. Сейчас он опять стал тем, с кем я находилась в отношениях год.

Не прекращая я чувствовала, что за мной следят шоколадные глаза. Я знала, знала, что он готовит новый план. Только бы замысел Макса не коснулся Миши.

— Ты даже не посмотрел мой подарок, — разочарованно сказала в шею Миши. Его кожа ничем не пахла, но костюм вонял химчисткой.

— Я обязательно посмотрю, спасибо тебе за него заранее.

Не угадала с подарками ни для одного из братьев, и раз так вышло, я должна просто смериться, а не пытаться думать, что лучше было бы для них выбрать.

— Рады видеть вас на дне рождении наших сыновей.

В середину зала прошли родители Миши и Максима. Гости окружили их, а братья подошли к маме с папой.

Официанты убрали выпечку, пустые бутылки из-под шампанского, вина и сока, и принесли горячие блюда, затем пошли за стульями и расставили у стола.

— Наши сыновья стали совершеннолетними и подарки для них должны быть соответствующими.

У отца Миши и Максима карие глаза, а у матери бирюзовые, но уже не такие яркие, как у Миши. Отец выше жены на голову, она красивая и статная женщина.

Я отошла, чтобы пропустить официанта с большим тортом на телеге. Его подвезли к Браунам младшим, и все присутствующие закричали:

— С днём рождения!

На торте 36 свечей. Два брата под крики надули щёки и выпустили воздух на огоньки, со второго раза они всё задули и гости захлопали в ладоши.

Отец передал двум сыновьям по белой коробочке, обвязанных ленточками: у Миши жёлтая лента, у Максима коричневая.

Братья одновременно открыли крышки коробочек и ахнули не только они, но ещё и гости, завидев ключи от машин.

— Получите права и машины ваши, — торжествующе сказала мама в красивом бордовом платье.

Отец братьев знаменитый повар, получивший звезду Мишлена и снимающийся в передачах о лучших блюдах разных стран. Денег в их семье предостаточно, но я об этом не задумывалась. Миша и Максим жили как обычные дети и не выпендривались статусом отца.

— Спасибо, — братья заключили в объятья родителей, и они, смеясь, приняли их.

Сейчас Максим хороший сын и обычный парень, а не бешеный зверь, каким я его постоянно видела. И не тот, кто запросто показывает свой член, даже не стесняясь. А Миша, как всегда — или я так думала — добрый, вежливый и в хорошем настроении.

— Мама, папа, я обещал познакомить вас с Ликой, она тут, — со всей важностью в голосе проговорил Миша, глядя мне в глаза из-под бровей.

Ну нет, он шутит? На нас опять все повернулись, мои одноклассники уже подшучивали над Мишей и заливались смехом.

Я подошла к родителям Браунов. Лицо пылало так, что становилось жарко даже под кондиционерами.

— Здравствуйте, — выдавила я.

— Привет, мы видели тебя на фотографиях Максима. Ты его одноклассница, да? — я посмотрела на женщину. Её взгляд добрый, но серьёзный, смотреть в её глаза оказалось непросто. Она оценивала, наверное, думала, подхожу ли я для её интеллигентного сына Миши.

— На общих фотографиях класса, — оправдался Максим и поправил маму, будто её слова это что-то запредельно ненормальное.

— Рады познакомиться с тобой, — женщина положила руку мне на плечо и легонько сжала, но не по злому, наоборот, по родному. И я не выдержала, опустила голову, замечая красивый коралловый цвет её ногтей.

Смотрины проходили удачно, и Миша одобрительно улыбался, взирая на меня.

— Всё за стол, — скомандовал хозяин дома и все снова зашумели, засмеялись, заговорили.

Со скрипом двигая ножки стула по дорогущему паркету, тридцать человек уселись.

Именинники сели во главе стола. Миша взял салфетку и положил на колени, и, с предупреждением, что и я должна сделать так же, кивнул мне. Только сегодня, даже если у него и день рождения, я так делать не буду. Слишком много внимания, тем более от моих знакомых.

Максим ничего на себя не клал и переместил вилки с ложками так, как было удобнее для него, а не по этикету. Миша с презрением посмотрел на брата, но тот только улыбнулся, дразня девчонок ямочкой на левой щеке.

Все принялись к трапезе. Я специально села к тем, кого знала, даже несмотря на то, что они издевались надо мной в школе. Но мне было уютнее с теми, кого я хотя бы знала.

Кто бы знал, что мне будет УЮТНЕЕ с придурками-одноклассниками.

— Как ты могла начать встречаться с братом Макса? — спросила Слава, сидящий по левую руку от меня. На его тарелке аппетитно дымилась картошка под грибным соусом.

Максим не мог не пригласить Славу. Макс списывал у него и хотел продолжать заниматься этим.

— Слава неправильно спросил, вот как нужно: «Как брат Макса мог начать с тобой встречаться?» — засмеялся Петя, толкая меня локтем, лежащим на столе.

— Вы даже здесь будете вести себя как мудаки? — изрядно уставшая поинтересовалась я и сделала глоток воды.

Весь день рождения моего парня я была поодаль от него и по виду Миши не скажешь, что он сильно этим расстроен.

— Ага, но зато мы с тобой не встречаемся, — парни засмеялись, и дали друг другу пять перед моим лицом.

Я ковыряла румяную корочку курицы и иногда поднимала голову, чтобы посмотреть на Мишу. Он, не переставая, общался со своими гостями и смеялся. Главное, что ему весело.

Бывало, я натыкалась на взгляд Максима, но не вдумывалась, что он означал, мне не до него.

Многие стали расходиться, набив живот вкусной едой, и я решила тоже уйти под шумок.

Последний раз посмотрела на свой подарок для Миши в кучке других и вышла на улицу.

Подарок Максима среди других я не заметила. Поди, уже выкинул.

На улице погода не испортилась, было тепло, светло и свежо. Птицы летали с ветки на ветку, коты истошно орали у подъездов. Я расстроенно шагала к общественному транспорту.

Под подол платья попадал тёплый ветерок и подталкивал поторопиться на автобус, идущий до моего дома.

— Лика, постой! — окликнул меня Миша и мгновенно подбежал. — Ты куда?

Остановилась, посмотрела на него, расстраиваясь ещё сильнее. Бирюзу его глаз красиво осветили лучи солнца.

Мои глаза увлажнились, но я моргнула, и всё прошло. Ужасный день, как я и предполагала.

Я выдавила из себя улыбку.

— Устала и решила пойти домой.

— Я тебя всё же обидел… — уверенно промолвил он, утомлённо проводя ладонью по лицу.

— Ты совсем не обращал на меня внимания. Представлял меня как девушку, а потом общался со всеми, кроме меня, — голос без моего контроля становился тихим на каждой букве в начале слова, а в конце звучал громче.

— Пожалуйста, не кричи, — он покачал головой и подставил указательный палец к губам.

— Неприлично?

Миша посмотрел по сторонам. Люди начали обходить нас на тесном тротуаре.

— Нехорошо, когда ссоры выходят в другие люди.

— Оставлять свою девушку, Миша, тоже неприлично.

Он дёрнулся, как будто я замахнулась, собираясь ударить его. Для него и есть удар слова о том, что он поступает неправильно. Что оплошал.

— Ты права, мой поступок ужасен. Пойдём обратно, я исправлюсь, — парень протянул мне руку. Несколько минут я смотрела на его длинные пальцы, но всё же положила свою ладонь в его, и мы вернулись обратно.

В доме включили музыку и оставили приглушённый свет. Парни и девушки кружились в центре зала. Кто был одинок, стоял у стены или ел.

Я прошлась взглядом по всем лицам, но не заметила Максима.

Невольно я почувствовала странное разочарование.

Меня затянуло в самую глубину досады. И несколько секунд я не могла дышать.

Миша встал передо мной на колено и вытянул руку. Я взирала на него сверху и тянула за пиджак, прося встать.

— Я приглашаю тебя на танец.

Я вложила свою руку в Мишину, и он поднялся, переставая ставить меня в неловкое положение. Гости разошлись и пропустили нас в середину гостиной, где меньше всего было света и больше романтики, накрывающей с головой тех, кто там танцевал.

Миша выпрямился, положил ладонь на мою спину, а я уложила руку на его поясницу. Он сделал шаг влево, я за ним.

Несколько раз, наступив ему на ногу, я смогла словить его ритм, и теперь мы кружились по всему залу, смотря друг другу в глаза. Его глаза улыбались, мои ему в ответ. Наши тела задвигались как сиамские близнецы.

В помещение пробрался запах ванили, по нему я поняла, что Максим вернулся к гостям.

Но не только запах помог мне распознать его присутствие, а ещё странное биение сердца, вовсе не из-за танца и активных движений, а совсем по другой причине, которой быть не должно.

Миша остановил меня, и, в знак благодарности за танец, поцеловал в губы, незамедлительно углубляя поцелуй. Вдруг что-то заставило меня открыть глаза, и я мельком заметила, как Максим бокал за бокалом вливал в себя вино.

Вечер закончился громкими аплодисментами и поздравлениями.

Миша проводил меня до дома, спрашивая всю дорогу, простила ли я его.

Переживал он искренне, иногда останавливался, чтобы взглянуть в глаза. Ну, конечно, я простила его. Во-первых, он мой парень. Во-вторых, у него день рождения, и он бывает раз в году, поэтому я попыталась понять поступки Миши: он не хотел оставлять гостей, ведь пригласив их, он взял на себя ответственность развлекать.

А в двенадцать ночи Миша позвонил мне. Похоже, всё ещё переживая за наши отношения.

— Ещё раз здравствуй, любимая, — ласково прозвучало приветствие в трубке телефона.

— Ты видел мой подарок? — осторожно поинтересовалась я.

— Да, дорогая, моему ноутбуку приятно получить охлаждающий напиток, — с весёлой ноткой произнёс Миша.

— Рада слышать.

Я поправила подушку под спиной и улыбнулась. Нашла глазами фотографию Миши в позолоченной рамке, стоящую на компьютерном столе прямо перед кроватью. На фото Миша держал руки на груди, расставив ноги. В тот день мы ходили в музей артиллерии и подустали, поэтому поза на фотографии больше подходила Максу, чем Мише.

— А Максим сегодня вышел играть во двор с мячом, что ты ему подарила, — с гордостью сообщил Миша.

Я угодила Максу?

Затаила дыхание, точнее сказать, оно само затаилось. Браун не выкинул мой подарок… мне стало очень приятно, приятнее, чем сладкое мороженое в летний жаркий день.

Приятнее, чем бегать босыми ногами по прохладной траве среди вкусно пахнущих цветов.

Приятнее, чем смотреть на звёзды.

— Правда, правда?

Я постаралась сказать с безразличием, но внутри бурлила непонятная радость, неправильная, но такая настоящая, игривая и нежная.

— Цитирую его слова «В самый разгар игры я заберу свой мячик и уйду домой».

Кладя руку на колотящиеся сердце, я рассмеялась. Удар за ударом, и всё быстрее ощущалось биение сердца.

— В его стиле.

Мария не ошиблась: Максим расстраивался, когда хозяин мяча забирал важный атрибут для игры и уходил.

Поэтому Максим решил сделать так же, когда ход игры оказался в его руках.

— Ты подготовилась к школе?

— Да, капитан.

— Поднять паруса, полный вперёд спать!

— Вышла на курс, иду спать. Спокойной ночи, — произнёс мой громкий голос, и Миша тяжело вздохнул, но потом успокоился и вновь заговорил:

— Твой день рождения завтра… Я приду?

— Мы же договаривались. Я не хочу праздновать его и даже слышать о нём.

День рождения напоминало мне о том, как я одинока. Мне хотелось, как Браунов, но у меня нет такого дома, и стольких друзей. Да и денег, чтобы организовать праздник.

В моём случае проще сделать вид, что дней рождений не существует.

— Очень жаль, что ты не позволяешь мне быть рядом с тобой в этот день.

— Прости, но будет здорово, если ты поймёшь меня… Ладно?

Миша опять вздохнул, но уже с грустью и непониманием. Он правильный, и раз обещал, должен выполнить мою просьбу.

Из-за этого разговора я перестала улыбаться и отвернулась от фотографии Миши. Мы с ним такие разные, но так сильно влюблены друг в друга, что порой меня это пугало.

— Ладно. Тогда до понедельника.

Мой день рождения оказалось таким, как я себе и представляла: в кругу родителей. А вечером пришла Мария, конечно же, с подарком: большие наушники со святящимися ушками. Да, я, похоже, никогда не буду чувствовать себя на восемнадцать.

Мария включила музыкальный канал, и мы до ночи завывали разные песни, пока мама не попросила уже замолчать и не выть. Миша звонил мне 5 раз, всё не унимаясь. В конце концов, поняв, что мы не увидимся в моё день рождения, он оставил подарок в почтовом ящике.

Миша напоминал мне о том, что я не могла почувствовать себя счастливой как он в своё совершеннолетие.

В небольшом пакетике лежал: бесцветный лак, чтобы ногти всегда были ухоженными. Резинки для волос самых разных оттенков, чтобы волосы не находились в распущенном состоянии. Чехол для телефона бежевого цвета, в итоге не подошедший для марки моего мобильного, и набор гигиенических помад, чтобы не сохли губы.

Набор для настоящей леди… от того, кому нужна идеальная.

Глава 11
Ночной гость

Снова понедельник, и до выходных осталось пять дней.

С Мишей, до места, где мы расходились, дошли быстро, обязательно остановившись на тени дерева, чтобы не прерывать ритуал комплиментов. Мы стояли в обнимку минут пять, а потом всё же отпустили друг друга и пошли по своим сторонам.

Я переступила порог и застыла, ошарашенно смотря на то, что стояло на моей парте. Я сжала губы и разъярённо запыхтела, рассматривая розовый силиконовый фаллоимитатор, расположившийся ровно в центре моего стола. Хохот одноклассников доносился до ушей, но в мозгу произошёл сбой, и я никак не реагировала на происходящее. Стояла замершая как напуганное животное.

Но тут меня толкнул Митя, чтобы пройти в класс, и я мигом очнулась. Подбежала к парте, взмахнула рукой, скидывая это «нечто», и когда искусственный член упал, я заметила лист бумаги. Взяла его, развернула, разрушая все сомнения о том, чьих рук эта дурацкая шутка:

«Нравятся побольше? Я дарю тебе верного друга: не сбежит, не чувствует запаха рыбы, не привередлив. Ты же не против, что орудовать придётся самой?»

Я только дочитала записку, как в класс вошёл шутник и учительница за ним. Розита Карпович заметила розовое недоразумение у моих ног.

— Лика! Как не стыдно?! Сейчас же подними!

— Я не буду, это не моё, — я пыталась упираться. Жар образовывался в середине груди и бил по щекам, отчего они горели и краснели.

— Ты не будешь убирать это? Тогда я не буду разговаривать с учителями про исправление твоих оценок! — она смотрела на меня решительным, разозлённым взглядом. На лбу испарины, под ними красные пятна.

Я вынула из сумки салфетку и подняла с пола резиновый член. Я собиралась пойти к помойке, но меня отвлекло хихиканье Макса, и я перестала осознавать, что делаю — со злобой я развернулась и пошла к парню. Он громко засмеялся, увидев, что я к нему направляюсь. Он замахал руками, почти падая со стула.

— Отойди от меня, извращенка, — закричал он.

Меня охватила злость, и я перестала себя контролировать. Моя рука с заменителем мужского органа полетела в лицо смеющемуся парню. Резиновая головка проникла в приоткрытый рот Максима, и он, буквально взлетел, вскакивая со стула.

Браун начал плеваться на пол, проклиная меня всеми возможными проклятьями.

— Оба к директрисе, — биологичка указала на дверь.

— Я здесь при чём? — возмутился Максим, оставивший лужу из слюней.

— Вышли вон, я проверю, дошли ли вы до директрисы!

Максим вылетел из кабинета, а я спокойно поплелась за ним, зная, что моей вины нет. Как доказательство я прихватила с собой записку Максима.

— Ты куда собрался? — крикнула я в тихом коридоре, завидев, что Макс повернул в обратную сторону от кабинета директрисы.

— Не видно? Я ухожу, — без особых эмоций ответил он.

— Подложил мне эту гадость и хочешь отмазаться? Так не пойдёт!

Максим остановился и повернулся. Его глаза уставились на моё лицо, на губах появилась неприятная ухмылка.

— Разве ты не хотела члена побольше? — развёл руками. — Я же всё ради тебя.

— Я не говорила такого, ты сам это придумал.

Он приблизился.

— Послушай, то, что ты встречаешься с Мишей, не даёт в моих отношениях к тебе никаких поблажек.

— Поговорим начистоту? Я не могу найти начало нити твоих издевательств.

— Какие нити? Ты что себе придумала?

Макс приближался ко мне медленно, не останавливаясь и не ускоряясь.

Осталось пять мелких шагов, и он врежется в меня.

— Мы пытались общаться, но не заладилось. А потом ты вовсе стал издеваться надо мной. Почему?

Минус один мелкий шаг, а я стояла как в цементе застывшая.

— Нет никаких причин, чтобы начать потешаться над тем, кто тебя бесит.

Ещё один короткий шаг. Осталось три.

— Может, ты поднимешь белый флаг и оставишь меня в покое? — чем ближе он подходил, тем тише становился мой голос.

— По-твоему, мы на войне?

Два шага до того, как его запах окутает меня и снова опьянит.

— На войне между нами, — уже совсем шёпотом произнесла я.

Он остановился, оставляя между нами небольшое расстояние. Мне нужно всего лишь поддаться вперёд, чтобы коснуться его груди своей, и узнать, как тепло его тела может согревать… Захотелось потрясти головой, чтобы выкинуть это желание, идущее из сердца, или ещё только из души…

— Ты хочешь, чтобы между нами были другие отношения?

Цемент на ногах до сих пор не отпускал, и я не отходила, и не хотела осознавать, что это неадекватная реакция. Мне нужно выпрямить руки, толкнуть Макса, но нет, я ничего не делала, лишь таращилась на него, замирала, когда взгляд касался его глаз.

Я медлила с ответом. Этот вопрос поставил в тупик. Простой вопрос и так подставил меня.

Открыла рот, чтобы ответить, как снова закрыла его. Сладкий аромат витал между нами, а запах сигарет душил, придавая некий экстаз.

Последний шаг и он всё же врезается в меня грудью, слегка толкая. Я сглотнула слюну. Голова предательски закружилась от нашей близости, пальцы рук онемели, а дыхание сбилось, потяжелело, засвистело.

— Ты не дождёшься от меня другого отношения, — по буквам прочеканил мне в лицо и решительно отошёл назад.

— Максим, — сипло выдохнула я и вырвалась из цемента на ногах.

Брауна передёрнуло, он съёжился.

— Я больше не хочу слышать своё имя так… — замешкался, кажется, он не знал, сказать ли вертевшееся в его голове слово. — Неважно. Вообще не произноси моё имя: — Адьес, — парень повернулся ко мне спиной и начал уходить.

— Ты не уйдёшь, пока мы не сходим к директрисе, — я пришла в себя и побежала за ним. Поймала его за локоть, но он выдернул руку из моей, и пальцы соскользнули с его кожи.

— Не трогай меня, — не поворачивая головы сказал он и зашагал дальше.

Мне начало надоедать, что он вечно убегал при обращении к нему. Я шла следом, не желая сдаваться.

Макс забрал свою чёрную куртку из гардероба, пока охранник обедал, а затем направился на выход.

Я могла нажаловаться на Максима директрисе и без его присутствия. Могла позвать охранника, чтобы он остановил Брауна. Могла сказать классному руководителю, что Макс ушёл из школы. Я могла сделать всё это, но я схватила куртку и выбежала за ним на улицу.

— Ты самый отвратительный человек! — закричала Брауну в спину, стремясь нагнать его.

— Зачем тогда попёрлась за мной?

Мы отходили от школы всё дальше, я оборачивалась на здание и понимала, что за прогулы меня точно не похвалят.

— Давай вернёмся? Нам нужно к директрисе!

Парень не замедлялся, и я, как жвачка, прилипла к нему и шла с ним шаг в шаг.

— Отстань ты от меня, я никуда не собираюсь возвращаться, — он достал из кармана худи помятую пачку сигарет, вынул одну и прикурил. В носу защекотало от запаха табака, и я, непроизвольно, чихнула.

Максим остановился и сел на лавочку. Он молча затягивал и выдыхал дым, иногда неудачно пытался сделать из дыма кольца: складывал губы в трубочку и смешно причмокивал.

Я стояла над ним и напрягала вниманием. Пока он не разозлится, я буду в полном порядке. А кто знает, что и когда ему придёт в голову. Но взять и уйти, словив выговор от директрисы за его поступок, я не собиралась. Он обязан взять вину на себя, но если он будет сидеть здесь, а не в школе, виноватой останусь одна я.

— Думаешь, следуя за мной, ты делаешь хуже мне? — поднял глаза и направил струю белого дыма мне в лицо.

— Не уверена, — я ответила после того, как откашлялась. Дым проник в лёгкие, горло неприятно запершило.

Браун бросил докуренную сигарету на асфальт и встал.

— Я направляюсь домой, будешь следовать за мной и дальше? — он сохранил непроницаемый вид. Шоколадные глаза смотрели с немым вопросом, но это был не тот вопрос, что он только что задал. Я не могла догадаться, о чём его мысли или хотя бы предположить.

Он щурился, смотря на меня: яркие лучи солнца не позволяли открыть глаза полностью. Вокруг зрачка образовался оранжевый ободок, осветляющий коричневую радужку.

— Не буду, — уверенно сказала я и выпрямила спину.

— Тогда пока.

Он побежал, успевая перебежать по переходу на загоревшийся зелёный свет. Браун оказался с другой стороны дороги.

Я смотрела, как он уходил, и ловила странные толчки в груди.

Макс обернулся и показал фак: любимый знак Брауна, отображающий его отношения к жизни.

В школу мне всё же пришлось вернуться. До здания я добиралась как никогда долго, переживая, что моё отсутствие уже заметили. В районе солнечного плетения бушевал гнев. Браун подставил меня, чтобы посмеяться! При этом сам просто ушёл, оставляя меня наедине с его придуманной забавой.

В школе меня поймал охранник, он стоял у дверей, когда я прошмыгнула в школу. Мужчина отвёл меня к директрисе, туда, куда я изначально должна была попасть.

— Лика Мэйс. Я жду объяснений, — худая женщина с пышной причёской сидела с другой стороны стола и проницательным взглядом рассматривала меня.

— Мне стало нехорошо, и я вышла на улицу подышать.

— Почему в медпункт не пошла?

Мою ложь директриса распознала сразу, на то она и работает столько лет в школе.

— Мне просто нужно было на воздух.

— Вот это чьё? — Диана Ефимова положила на стол вещь, из-за которой начался мой паршивый день.

— Мне это подложили. Я зашла в класс и «это», уже лежало на моём столе. А под ним записка, — я достала из заднего кармана брюк мятый листок и передала его директрисе в руки.

В кабинете директрисы шелест листка звучал громче обычного. Она раскрыла бумагу, пробежалась глазами по тексту и положила записку на стол.

— И как ты думаешь, кто это сделал?

— Максим Браун, — спокойно сообщила я.

Он бросил меня разбираться с этим одной и выгораживать я его не буду.

— Где он сейчас?

— Не знаю, — ладно, немного я привру. Не хочу, чтобы она узнала, что я выходила на улицу с ним.

— В классе его нет?

— Я не знаю, где он сейчас. Может, в классе, может, нет…

— Если бы ты не знала, ответила, что в классе. Ведь в последний раз ты видела его там, — женщина встала и взяла телефон в руки. — Я позвоню вашим родителям, а они пусть сами разбираются с вами.

— Надо мной подшутили, а я остаюсь виноватой? — резко ответила я и директриса укорительно покачала головой.

— Никакого воспитания. Можешь идти на уроки, я без тебя разберусь.

ОН издевался — я хлебала последствия.

Я вышла из кабинета. Мне хотелось плакать. Какой же Макс мудак, подставил меня перед учительницей и ещё и перед родителями. Но зато он повеселил наших одноклассников — местный клоун.

Вернувшись в класс, надо мной смеялись до конца уроков. Меня поддерживала Мария, она оскорбляла Брауна вместе со мной, и пыталась заткнуть одноклассников. К ней относились лучше, чем ко мне — не калечили и не подставляли — ребята либо игнорировали её, либо посмеивались, не вкладывая в слова явные оскорбления.

Дома никого, родители на работе. Я уже успела поговорить с ними по телефону: мама кричала, плакала, перебивала, а отец повторял «вроде совершеннолетняя, а всё такой же ребёнок».

Надеюсь, завтра их пыл утихомирится.

Я легла спать, уютно расположившись на мягкой кровати и закутавшись в тёплое одеяло, как в дверь квартиру стали колотить.

Страх накрыл меня моментально, громкий звук заставлял вздрагивать и тяжело дышать. За окном темень. Я на третьем этаже и если спрыгну — сломаю ногу. Отец далеко от дома, соседи одни женщины. По щекам потекли слёзы, я закрыла рот ладонью, чтобы не слышать собственных всхлипов. От ударов по двери дрожали стены, от этого тряслась и я.

Мне нужно позвонить в полицию, но сначала я решила взглянуть в дверной глазок, почти бесшумно шагая по коридору. Свет не включала, не дышала, обходила места, где скрипел пол.

Лучше бы это был вор, а не Максим с красными от злости глазами.

На кулаках ссадины. Он долго, прикладывая силу, долбил по железной двери.

— Уходи, — закричала я Брауну, трусливо сжимая в пальцах дверную ручку и отворачиваясь от глазка.

— Лика, открой дверь!

— Что тебе нужно? — голос дрогнул от страха, выдавая панику тому, кто припёрся в такое позднее время.

— Родителям позвонили из-за тебя, и я просто хочу поговорить, — я слышала, как он пытался сдержать злость в голосе, но этого не умел и тон прозвучал ещё свирепее.

— Ты сам виноват.

— Я сломаю тебе дверь, сейчас же открывай.

— Она железная, скорее она сломает тебе руки

— Мэйс, сейчас же! — прошипел Макс.

Он вновь забил по железу, и я, опешив, отскочила от двери. Если Браун не прекратит, соседи пожалуются моим родителям, и тогда они прибьют меня за неадекватное поведение ночного гостя.

— Прекрати стучать, я открою.

По шагам я поняла, что Макс отошёл от двери, и я отперла замок, но не осмелилась открывать. Дверная ручка опустилась, и парень вошёл в тёмную квартиру, немедля запирая за собой дверь.

Я видела его напряжённое лицо благодаря свету от фонарей на улице.

— Что тебе нужно? — визгливо прикрикнула, делая короткий шаг назад.

— Проучить тебя пришёл, — он надвигался на меня, а я шагала от него, пока не упёрлась спиной в стену.

— Ты думал, я не скажу о тебе у директрисы? Моим родителям тоже позвонили, но моей вины в твоей проделке вообще нет, — неуверенно промямлила я и замолкла, когда Макс оказался рядом.

— Детка, ты не должна сравнивать меня с братом, и твоя вина в том, что ты сделала это. Никакая шлюшка не должна стоять между мной и Мишей, — он встал рядом со мной к стене. Я слышала его запыхавшееся дыхание.

— Я не стою между вами. Я люблю твоего брата, а ты мешаешь мне жить, — сделала шаг вбок, и он тоже, не оставляя мне личного пространства.

— Я могу испортить ваши отношения по щелчку пальцев, неужели до твоих маленьких мозгов это не доходит?

Уличные фонари внезапно, очень не вовремя отключились, оставляя нас с Брауном в предательской темноте. Я перестала видеть Максима, но я его чувствовала.

Бешеные удары моего сердца в тишине звучали как тиканье часов, но этот звук слышала только я, ведь он бил мне по вискам.

— Миша не послушает тебя, если ты что-то расскажешь обо мне, — взволнованно просипела я, захватывая пальцами левое запястье.

— Лика, мне тебя жаль, — он упёрся плечом в моё.

Больше двигаться мне некуда: сзади и сбоку стена, а с другого бока тело Макса. Пойти вперёд, означало даться под натиском Брауна.

— А мне жаль тебя, Максим, — он не хотел, чтобы я произносила его имя, назло я сделала именно это.

Он молчал, долго молчал. Мы просто стояли у стены вдвоём и касались плечами. Между нами сейчас происходило что-то странное. Мы словно закутались в одном коконе.

Макс неравномерно дышал, я прислушивалась, желая слышать каждый его вдох и выдох.

Толчок моего сердца.

Его вдох.

Толчок.

Выдох.

И каждый вздох теснее сжимал нас в коконе на двоих.

Я отчаянно чувствовала желание потесниться ещё больше, ещё ближе, ещё плотнее к нему.

— Уходи, пожалуйста, — тихо пробормотала я.

Моя постель остыла, мне бы не хотелось ложиться под холодное одеяло, но мне хотелось бы, чтобы Максим ушёл из квартиры.

Я хотела, чтобы он ушёл. Правда, хотела…

— Я не уйду, — также тихо ответил, и ещё сильнее прижался к руке, вжимая моё тело в стену сбоку.

— Ты пришёл ко мне, чтобы постоять рядом?

— Н… — замолчал. — Е… — снова не смог закончить. — Т, — ели слышный, сдавленный стон.

Я аккуратно, чтобы не задевать Макса локтем, отошла от стены вперёд, толкая его плечом. Включила свет, и нездоровая атмосфера исчезла. Я не выдержала напряжения, что заискрилось между нами.

Он от стены не отошёл. Он смотрел мне в глаза, а я их прятала, но Макс всё равно находил мой взгляд.

— Мне это не нравится, — призналась я, поправляя край домашней футболки.

— Что тебе не нравится?

— То, что ты у меня дома.

— Сделай мне кофе, — Максим оттолкнулся от стены, пошёл на кухню, сел на ближайший стул, снял зелёную парку. — Повесь, — протянул её мне.

Глаза от шока расширились.

— Ты очумел? — встревоженно закричала я.

Взяла парку и кинула себе под ноги в протесте.

— Подними, повесь, завари мне кофе, — указал мне так, будто я его горничная.

Как я одета, до меня дошло, когда я вешала парку Макса в прихожей на крючок.

Моё отражение смеялось надо мной. Я сделала, как сказал Браун.

Сказал повесить куртку — я повесила. Сказал заварить ему кофе — я заварила.

Может, он так быстрее уйдёт?

На мне потёртые шорты для сна, а сверху рубашка без одной пуговицы снизу, она давно отлетела, становясь игрушкой для кошки.

Я села напротив Макса, и глянула на него взглядом говорящим: «Подавись, откашляйся и иди отсюда». Но он продолжал делать маленькие глотки кофе, не собирающийся ни давиться, ни уходить.

Миша был бы не рад, узнав, что его брат сидит в полпервого ночи на кухне его девушки.

— Что смотришь? Тоже хочешь кофе? Иди и сделай себе, — он расположился на стуле, вальяжно покачиваясь на нём взад-вперёд.

— Допивай и уходи, — требовательно произнесла я.

— Я сегодня ночую у тебя. Благодаря одной крысе родители некоторое время будут злиться, и ночью я буду с тобой.

— Что-о-о-о-о-о-о-о-о-о?

— Где я буду спать? — Максим встал, поставил чашку в мойку и пошёл в прихожую снять обувь.

— На улице или у себя дома, но не у меня! — я наблюдала, как он ищет тапки.

Взял с полки красные тапки моего отца, надел, проверил удобные ли они ему и улыбнулся.

— Снимай их, это моего папы.

— Да? мягкие.

Он прошёл мимо меня и начал заглядывать в открытые двери. Я оттолкнула его, спеша закрыть двери перед его лицом.

— Миша завтра придёт утром ко мне, а тут ты. Что он, по-твоему, подумает?

— Вы завтра не встречаетесь, — толкнул ногой дверь в мою комнату и вошёл, как знал, сволочь, куда заходить.

— Почему это?

Провёл взглядом по вещам и плюхнулся в мою кровать.

Я мгновенно подлетела к нему и потащила за руку. Он засмеялся, покатился на пол и закряхтел, врезавшись спиной об пол. Соседи снизу точно слышали, как эта туша приземлилась на пол.

— Я сделал так, чтобы Миша сразу в свой корпус шёл, — Макс поднялся, отряхнулся, подошёл к моему рабочему столу.

— Зачем? — удивлённо спросила я, вставая напротив него, чтобы он прекратил трогать мои вещи.

— Как зачем, чтобы я переночевал у тебя. Я спать тут буду? — Максим указал на кровать и опять прыгнул в неё.

И всё по кругу: я потащила его за руку, он рассмеялся, но на сей раз не упал на пол, а кинул меня рядом с собой.

Заливисто засмеялась, а он не отпускал меня с кровати, сжимая кисти моих рук. Ноги запутались в одеяле, его колени пинали мои, руки с силой держали меня за запястья.

Я теряла уровень реалистичности происходящего.

Вдруг перестала вырываться, истерично заливаясь смехом. Вместе с хохотом я хрюкнула, и Максим захохотал громче.

Его руки ослабели хватку на запястьях, но я не могла убежать. Пресс от смеха начинал болеть, и я хваталась руками за живот.

Я не понимала, что смешного: мой враг, в моей постели — мой враг, брат моего парня. В моей постели Максим, и мы вместе лежим и ржём непонятно над чем.

— Всё, всё хватит, слезай с кровати.

Прекратив смеяться, я всё же вытолкнула его, а он внезапно схватил меня за руку и потянул за собой.

Он второй раз повалился на пол, а я полетела за ним. Его руки обвили поясницу, ноги зажали мои и не отпускали. Взор Макса направился на меня, а мой взгляд на его светло-карие глаза.

Нужно вырваться… но я лежала на нём и не шевелила. Я будто пьянела, смотря на Макса, одновременно чувствуя его горячее тело.

Меня вытолкнули из реальности, выхватили из жизни. Я впервые ощущала такой палящий жар от тела человека. Он обжигал и обволакивал, успокаивал и ранил. Мне нравились эти ощущения. Дыхание Макса на моих губах переплетало множество эмоций в одно единственное непонятное трепетное чувство, щекоткой проносящиеся от горла до пупка.

— Ты такая тяжёлая, Лика, — прошептал мне в губы и легонько улыбнулся.

Сейчас, кажется, я поняла, почему Максим просил не произносить его имя: он назвал моё, и внутри что-то сильно щёлкнуло, ударом отрикошетив между ног.

Это ощущение мигом вернуло меня в реальный мир, и я вскочила с Макса.

— Хорошо, спи тут, — устала пробормотала я, стараясь дышать ровнее.

Максим встал и начал раздеваться. Одним движением руки он снял с себя джинсы, и откинул их ногой. Серые трусы боксёры сильно натянуты.

— Подождал бы, когда я уйду, — подошла к двери и вышла, мгновенно закрывая её с другой стороны.

— Что ты там не видела, — рассмеялся он.

Я легла в комнату родителей, никак не веря, что Макс будет спать в моей. А ещё самое странное, что я лежала на нём сверху и отскочила не сразу, как упала на него.

А если бы я нагнулась ниже, наши губы могли коснуться друг друга… и что тогда? Ничего, мы никогда не будем целоваться. Я люблю другого человека, а с Максимом враги, не более. Всё, что он сейчас делал, было мне назло.

Глава 12
Позор

Я спала просто ужасно! Просыпалась, вспоминая об однокласснике за стенкой. Слышала похрапывание Максима, невнятное бурчание и как он переворачивался с боку на бок.

Всё это раздражало.

И тревожило.

Утром я вошла в свою комнату не постучавшись. Парень лежал в кровати, как звезда, развалившись на спине. Губы приоткрыты, грудь поднималась и расслабленно опускалась. Я не должна разглядывать его, но всё же стояла и смотрела, как он спал: Макс лежал почти голым, на нём одни трусы с натянутой тканью так же сильно, как тогда, когда я упала на него. Одеяло запуталось в ногах, волосы растрепались и беспорядком лежали на подушке. Веки подёргивались. Выражение лица невозмутимое, блаженное, словно и не Макс это, а какой-то психически нормальный чувак.

С обалденно спортивным телом.

У Миши даже во сне лицо оставалось сосредоточенным, будто вот-вот в комнату вбежит комиссия института, куда он хотел поступить, и начнёт задавать ему вопросы.

— Вставай, — заорала я.

Максим резко открыл глаза и моментально вскочил, почти падая из-за одеяла, обвившего его ноги.

— Ты вообще полоумная? — разозлившись, он подбежал ко мне, толкая в грудь.

— Мне скоро выходить, а тебя я тут не оставлю, — я потёрла место, в которое он ударил.

— Нормально не разбудить? — недовольно буркнул и подошёл к своим джинсам. — Долго пялиться будешь? — посмотрел на меня, потом на дверь.

Утром он ещё вреднее.

Пока Максим собирался, я умылась и сделала себе чай с бутербродами.

Макса я оставила без завтрака.

Парень тоже умылся и без прощанья покинул квартиру. Я почувствовала странное одиночество, но немедля выбросила это ощущение, и так уже чувствовала запрещённое и аномальное к Брауну младшему.

Переоделась в другую одежду, сняла постельное бельё, на котором лежал Макс, отправила в стирку. Ещё не хватало ложиться спать на постель после Максима. Да и этот запах ванили мешал сосредоточиться, я, сама не осознавая, вдыхала аромат Брауна как наркоман, совсем не двигаясь и не следя за временем.

Я открыла окно, и когда свежий воздух вытолкнул сладкий запах, я поспешила на улицу, где позвонила Мише. Меня всё ещё интересовало, что такого сказал ему Максим, что он решил не провожать меня этим утром.

Миша сегодня нужен мне как никогда. Я не просто соскучилась — я ощущала досаду, идя одна к нашему дереву.

— Привет. Я ждала тебя около подъезда, но ты не пришёл, — не совсем так, но не говорить же мне правду о ночном визите Максима.

— Любимая, здравствуй. Максим сказал, что тебя наказали, и он слышал, как ты говорила с подругой о запрете со мной общаться, — по-моему, он ещё не вышел из дома, я слышала приглушённые голоса его родителей. Интересно, почему он не торопится в школу.

— Что же ты меня не спросил? Меня наказали, да, но про тебя родители ни слова не говорили, — я закатила глаза. К счастью, Миша этого не увидел.

— Не хотел тебе звонить, чтобы у тебя ещё проблем не появилось, — растерянно сказал он.

— Я скучаю…

— Я тоже скучаю и раз сегодня утром я не увидел тебя, мы пойдём вечером в театр, а потом либо к тебе, либо ко мне сериал досматривать, — он затараторил, а потом на секунду затих и продолжил спокойнее: — Как тебе такая идея?

— Отличная идея, где и во сколько встретимся?

Я вернусь в жизнь, где любима Мишей. Где нет Места для Максима. Где спокойно, размеренно, немного скучно…

И почему под ложечкой сосала тоска?

— Встречу тебя после уроков.

Кажется, Миша вошёл в свой корпус, кто-то его отвлекал, пытался влезть в разговор, и что-то нудно повторял. Я ещё не дошла до школы, а он уже добрался до корпуса. Каким путём он шёл? Может, прямым путём и энергичным шагом? Я не задумывалась, какой крюк он делал, встречая меня по утрам.

— Может, у нашего дерева? Оттуда и до театрального зала быстрее.

Я кусала губы, ожидая ответа. Лучше ему не подходить к моему корпусу, мне осталось прятаться от одноклассников совсем немного. Потом мы поступим с Мишей в колледж, и я не дам относиться новым ребятам к себе так же, как сейчас было с моими нынешними одноклассниками.

— У дерева? Хорошо, — Миша никому не отвечал из тех, кто влезал в разговор. Он шикал на тех, кто мешал. Интеллигентное затыкание рта.

— До встречи тогда, а то тебя там не отпускают, — пошутила я, но сама не видела в этом ничего смешного. В лимузине, и в доме Браунов, одноклассники Миши строили из себя воспитанных, умных и правильных, а по итогу такие же они невежи.

— Извини их, у нас проверочная работа по химии и у всех много вопросов.

— Я понимаю. Люблю тебя. Пока?

— Я тоже люблю тебя. Пока-пока.

Пора поторопиться в школу. Много времени у меня занял запах Максима, не выпускающий из дома. Ещё чуть-чуть и я опоздаю.

Я вбежала в класс, и все обернулись, начиная улыбаться, вскоре улыбка переросла в громкий смех. Одноклассники начали тыкать на меня пальцами. Я нервно сглотнула и посмотрела на свой стол, на нём ничего не оказалось, на стуле тоже. Но все продолжали ржать, а Максим, сидевший на столе во главе компании подростков, держался за живот, почти падая в обморок от смеха.

Медленно обернулась и увидела свои трусы. Максим украл их у меня из ящика и повесил на деревянную дверь, приклеив на скотч: белые трусы в синюю полоску, красные и чёрные для месячных с дыркой на ткани — самые позорные.

Пошатнулась, дверь увеличилась в размерах, ведь я становилась такой крошечной, опозоренной, избитой стыдом, оглушённой чужим смехом, направленным в мою сторону. Слёзы выскользнули из глаз, и я выбежала из кабинета, направляясь прямиком на первый этаж.

— Лика, постой, ты куда? — опоздавшая Мария поймала меня на выходе из школы.

Охранник крикнул, чтобы я остановилась, но я пробежала мимо него быстрее, чем он успел опомниться. Но подруга не дала совершить побег, перегородив путь.

— Там, там, Максим он.

Руки, сложенные в кулаках, натягивали кожу щёк, снимая с лица нескончаемые капли, но слёзы всё равно попадали в рот, соединялись со слюнями, и я давилась всхлипывая. Мария расплывалась, но я и не хотела видеть её жалостливые глаза.

— Что он опять натворил? — разозлившимся голосом спросила она и взяла меня за руку. — Пойдём.

Я следовала за ней и плакала, учителя оборачивались, но не останавливались. Им достаточно того, что мы направляемся на урок, и плевать, почему одной из девочек хочется упасть на пол и биться в истерике.

Мария шагнула в класс первая, а я, стараясь не опускать голову, дабы не позволить им думать, что они победили, вошла следом. Одноклассники фыркнули, и вот воздух опять разорвался чужим хохотом.

Мария посмотрела на дверь и начала нервно снимать мой позор. Её пальцы безжалостно отдирали скотч и сминали ткань. Учительница, поставив руки в боки, наблюдала за нами.

— Лика, от тебя полно проблем!

— По-вашему, это я повесила сюда трусы? — завопила я, не сдерживаясь от несправедливости со стороны других.

— Ты или не ты, но именно с тобой они связаны.

— Браун, я убью тебя, чёртов ты козёл! — закричала я на парня, смотревшего на меня с ехидной ухмылкой на симпатичном лице.

— Вы слышите, она мне угрожает, — он опустил уголки губ и состроил из себя задетого, бедного мальчика.

— Мэйс, как ты смеешь, — учительница физики указала мне на дверь. — Вон из класса и родителей в школу.

— Да что это такое за беспредел!

Я разревелась во второй раз, но уже у всех на виду. Всем на радость, ведь теперь этим скотам будет что пообсуждать. А Браун получил кучу баллов в свою копилку репутации хулигана.

— Спасибо за помощь, — я захлопнула за собой дверь. Гогот стал тише, но не менее болезненный для меня.

— Родители сильно будут ругаться? — Мария вышла со мной из класса и погладила по предплечью, словно чувствовала вину за то, что не может помешать им глумиться надо мной.

— Я расскажу про все поступки Максима, они поверят мне, — серьёзно настроившись подпортить Брауну жизнь, сказала я.

Взгляд уткнулся в стену, возмущённый, помутневший и коварный.

— Мм… а откуда у него твои трусы? — с неловкостью в голосе спросила Мария и отдала сорванную с двери ткань.

Взяла помятые трусы в руки, попыталась разорвать их, но сил не хватило, и слёзы с новой силой покатились по щекам.

— Он ночевал у меня и спал в моей комнате, — вместо того, чтобы рассказать всё с самого начала, моя фраза прозвучала просто ужасающе странно.

— Чего? — подруга приложила ладонь ко лбу, поднимая брови.

— Он заявился ко мне ночью и бил в мою дверь, даже кожу костяшек разодрал, вот так яростно хотел, чтобы я открыла ему. После того как я впустила невменяемого, он сказал, что родители злы на него из-за звонка директрисы и ночевать он будет у меня. Я не хотела спорить и оставила его, — выпалила на одном вдохе, почти задохнувшись в середине фразы.

— Емае, Лика, ты была в своём уме?

— Видимо, нет… Я пойду домой. Родители сейчас спят, а вечером я им всё скажу.

Мария вернулась в класс, а я поковыляла вниз. Я долго пыталась объяснить охраннику и гардеробщице, что меня выгнали и мне надо за родителями. Они лично позвонили учительнице, и она подтвердила мои слова.

Я официально вышла на улицу и глубоко вдохнула воздух свободы.

Домой я вернулась сразу, гулять не стала. А мама решила не спать после ночной смены и активно заняться делами. Увидев, что я вернулась домой, она вопросительно взглянула на меня с кухни.

— Ты почему не в школе?

Она ещё сердилась из-за вчерашнего случая и сегодняшний точно её не обрадует. Я не смогла объяснить Марии, что у Макса делало моё нижнее бельё, и матери такое сказать ещё сложнее. Я начинала волноваться и придумывать самые бредовые отмазки, где есть правда об агрессивном ночном Максе, и ложь о его ночёвке в моей кровати.

— Меня выгнали, но я всё объясню.

Трусы я выкинула в ближайшую помойку, но это не помогло мне не думать о том, как всё это выглядело со стороны других. Браун вообще может пустить слух, что я преставала к нему и сама соблазняла всеми способами, и такими странными, как демонстрация трусиков.

— Раздевайся и рассказывай, что у тебя случилось, — мама продолжила готовить. На плите закипела вода для макарон, а чайник отключился, вскипятив воду.

Я переоделась, умылась и зашла к маме. Она села и стала ждать, когда сяду я. Я не моргала, глаза щипало. По пути домой я растеряла всю решительность.

— Вчера тебе позвонили из-за штуки, которой я ткнула в мальчика? — разговор пришлось начать мне, и я не придумала ничего лучше, чем задать тупой вопрос.

— Да.

— Мне это подложил на стол один мальчик. Я разозлилась на него, поэтому так поступила.

— А сегодня, что ты сделала?

— Ты как мои учителя! — я вскочила со стула, стараясь опять не заплакать.

Что сделала Я. Почему всё, что происходило в школе, вешали на меня? Я помотала головой, осознав, что я просто не могла защитить себя, в отличия от Брауна, упирающегося как баран, когда его обвиняли.

Мои нервы сдавали, их осталось мало, поэтому я близка к тому, чтобы стать психопаткой.

— Сядь и расскажи мне всё. Извини.

Её слова успокоили, и я села обратно, кладя руки на ноги.

— Мои трусы висели на двери, и я убежала в слезах из кабинета, а когда вернулась, на меня накричала учительница.

— Твои трусы? — неуверенно переспросила мама.

— Да… Вчера ко мне пришёл тот мальчик, что всё время издевается надо мной и украл их, — в классе стыд не так сильно охватывал мою душу, как перед мамой.

— А что он делал у нас дома и в твоей комнате?

— Хотел поговорить со мной. Из-за меня позвонили его родителям, и он разозлился.

Мама громко вздохнула. Молча встала, чтобы помешать макароны в кастрюле. Потом села обратно.

— А зачем было вести его в комнату? И почему твоя кровать без постельного белья?

— Он сам прошёл в комнату и прыгнул на кровать. Я оставила его всего на несколько минут и тогда он, скорее всего, и взял трусы.

Мама выключила плиту.

— Не ври. Я знаю, что он спал у нас дома. Он был в твоей комнате, а ты в нашей. Я поняла сразу, что кто-то был в квартире и это не Миша.

— Ты права… — с лёгкостью согласилась я. Есть те, кто будет лгать до последнего, но я ощутила резкую усталость, и всё, что могла сделать, это сдаться.

— Ты постоянно нас обманываешь, — мама с трудом сдерживалась, чтобы не закричать. На нижней реснице повисла слеза, она смахнула её, но появились новые.

— Приходил Максим, он… — кашлянула, и во время этого продолжила: — Брат Миши.

Но мама всё равно расслышала сказанное.

— Лика, как тебе не стыдно?! — выкрикнула она, подскакивая с места и ударяясь коленом об ножку стола. Она зашипела, и её взгляд озлобился ещё сильнее.

— У меня ничего с ним не было, я Мишу люблю. — пробубнила под нос, складывая пальцы в замок, как будто это меня защитит.

— Мы тебя так не воспитывали, — осуждающе произнесла она.

— Тебя вызывают сегодня в школу, — добила мать словами, и она схватилась за голову.

— Безобразие, просто кошмар, — она наводила панику, не слыша ничего, кроме того, что придумала сама себе «моя дочь спала с братом своего парня. Моя дочь бесстыдница».

— Извини меня, но ты просто не понимаешь, ведь над тобой в школе не издевались, — я поднялась и пошла в прихожую, чтобы уйти из дома, но мама встала за моей спиной и произнесла:

— Ты наказана.

— Но сегодня я должна встретиться с Мишей! — развернулась и крикнула ей в лицо, и она пошатнулась.

— Ни каких Миш, а сколько это продлится по времени, я скажу, как пообщаюсь с твоей учительницей.

— Мама-а-а, нет.

Встреча с Мишей единственное радостное событие за несколько дней, и всё рушилось.

Рушилось из-за Максима Брауна.

В очередной раз.

— В комнату пошла, — мама показала на дверь в мою комнату.

На крики проснулся отец, и мама всё ему рассказала. Он отреагировал не лучше матери, и мне пришлось спрятаться в своей комнате, как хомяку в клетке от хищных котов.

Максим — ты мой злейший враг. Ты самая настоящая сволочь. Ты невыносимый придурок. Ты ничтожество.

Я лежала и думала о Максе самыми гневными словами, которые сейчас приходили в голову.

Но из памяти никак не выходил его смех. То, как он держал меня и не отпускал с кровати, а потом как я упала на него и была безумно близка к его губам — эти воспоминания не хотели отпускать меня, и я пыталась думать о Брауне всё хуже, чтобы заглушать картинки перед глазами.

Вечером мама ушла в школу, а папа смотрел телевизор. Я по стеночке пробралась в прихожую, внимательно прислушиваясь к звукам из родительской комнаты. Тихо, взволнованно я надевала уличную обувь.

Накинув на плечи пуховик, я надавила на дверную ручку и открыла дверь. Сердце вылетало — я сбегала из дома, и этот поступок меня ужасал, но я уже выбежала из подъезда и побежала подальше от дома.

Я позвонила Миши, и он обрадовался, что я не забыла о походе в театр. Мы встретились с ним у здания театра, потому что у дерева опасно из-за матери — я не знала, каким путём она ходила в школу и когда закончатся разговоры обо мне.

Переживала, ощущая в кармане джинсов телефон, боялась, что почувствую вибрацию. Когда моя пропажа будет замечена, мы с родителями поссоримся ещё сильнее. Хотя вина и на них тоже.

Меня со всех сторон окружали неверующие мне люди, пытающиеся унизить и опустить в самое дно. И только Миша делала этот менее открыто.

— В школе всё в порядке? Учишься хорошо? — Миша купил билеты на спектакль в городском театре и стал задавать вопросы.

Мы шли по фойе и наши шаги по мраморному полу эхом отдавались от стен, это нервировало меня, как будто громкий звук мог добраться до родителей, и привести их прямиком ко мне.

Интерьер в золотых тонах. На стенах картины и фотографии знаменитых людей, посетивших театр. Над головами пять паникадило, освещающих большую площадь.

Гардероб в конце фойе с тремя рабочими, принимающими одежду гостей. Двери в зал находились в самом конце. Мы с Мишей пытались пробраться к ним, отталкивая людей, освобождая путь.

Я одета не для театра, паникуя, я успела натянуть на себя белые брюки и чёрную блузку, остальную приличную одежду нужно было выискивать в глубине шкафа. Я замечала по лицу Миши, что это совершено не то, что представлял он. Сам Миша в чёрном костюме, идеально сидящем на его худом теле.

— Двойки точно не получала, да и вообще ничего не получила.

«Конечно, ведь сегодня я не пришла ни на один урок».

— Что ж ты. Нужно зарабатывать пятёрки, — он взял мои руки в свои и потёр замёрзшие пальцы. — Замёрзла вся.

Я согрелась в помещение, но не до конца. От нервов моё тело отказывалось греться.

— А что ты получил сегодня?

Миша остановился, расстегнул пуговицы пиджака, и прижал меня к своему сильному телу, накрывая чёрной тканью, словно одеялом, пахнущим сиренью и шампунем «ледяная свежесть» — от Миши всегда пахло именно этим запахом, будто он думал, что поменять аромат — это изменить себе.

— Одну пятёрку по английскому и по физкультуре, — с гордостью произнёс Миша.

— Молодец, — сдавленно сказала я. Если бы он получил что-то другое, я бы удивилась, а так это слишком привычно.

Как только открыли зал театра, мы вошли в него. Красные сиденья оказались твёрдыми, и сидеть на них было невозможно. Я елозила, стараясь усесться, но ягодицы затекали, а копчик упирался в пружины.

Занавесы ещё не открыли, и они колыхались на сквозняке. Мимо нас пробирались люди, чтобы занять места.

— Ты так мало мне звонишь, — сказала я, пока не началось театральное представление.

— Учёба забирает много времени. Меньше чем через полгода начнутся контрольные работы на перевод в одиннадцатый класс.

— Да, ты прав. Я всё понимаю.

Экзамены, учёба, школа — это то, что важно Мише, наверное, с пелёнок, и я с этим смерилась, но в последнее время моя жизнь катилась к чертям — катилась из-за чёртова Максима Брауна. И мне невероятно не хватало поддержки от любимого.

Родителям я про Макса рассказала, следующий на очереди Миша. Макс портил мою жизнь, а я испорчу его.

Выключился свет, зрители перестали шептаться, и мы с Мишей тоже замолчали. Занавес сдвинулся, и артисты вышли на сцену, поклонились, и представление началось.

Декорации сменялись, и свет над артистами тоже: яркий, приглушённый, голубой, коричневый, всё зависело от сюжетного момента.

Мы сидели на пятом ряду, позади меня сидел ребёнок и пинал спинку стула, отчего я пыхтела и улыбалась Мише, когда он брюзгливо поворачивался в мою сторону.

Спектакль о мужчине страннике, ищущего свою любимую. Сколько бы он ни путешествовал, судьбу найти не мог, но однажды он встретил раненого коня, а потом и всадника, точнее, всадницу.

Странник помог девушке и её коню выжить в сухой пустыне, но они не стали парой, не завели семью, мужчина и женщина стали самыми лучшими и верными друзьями, но мужчина всё равно ушёл странствовать дальше, ведь эта женщина предназначалась не ему.

Конец для мужчины оказался таким, что, сколько бы он ни бродил по миру, ему суждено оставаться одиноким странником.

— Я чуть слезу не проронила, — мы вышли из зала, и я прижалась к руке Миши.

Слезу я проронила вовсе не из-за истории, а из-за своих мыслей, что нагнетали, создавая самые неприятные картинки исхода моего побега.

— Ты слишком ранимая, — Миша обнял меня за плечо и вывел на улицу.

— Сериал смотреть?

— Извини, ко мне сегодня нельзя, — я глянула на экран телефона и увидела десять пропущенных звонков от матери.

Сердце заколотилось, оно застучало так быстро, что заложило уши. Всё, я попала…

— Тогда ко мне? — Миша повернул на дорогу, ведущую к его дому.

— Не сегодня, любимый, мне пора, — разочарованно, не показывая своего страха перед тем, что будет, когда я вернусь в квартиру, сказала я.

— Хорошо, я провожу, но давай сначала мы прокатимся на колесе обозрения. Извинишься перед родителями, что я задержал тебя, — Миша лыбился, сверкая белыми зубами. Даже зубы у него лучше моих.

— Почему бы и нет.

Я и так получу, так почему в восемнадцать лет мне бежать домой сломя голову? Уж лучше я продолжу проводить время с любимым. Взбодрюсь и задышу без боли и страха.

Да и Миша впервые решил остаться со мной, а не вызывать вертолёт из-за того, что я опаздывая. Хорошо, просто в спешке вести меня домой, шепча извинения для моих родителей.

Колесо обозрения выглядело жутко высоким, кабины тихонько покачивались, освещаясь фиолетовой подсветкой.

Миша приобрёл билеты, и мы прыгнули в первую приехавшую кабинку. Я села рядом, и принялась гладить по коротким волосикам на его руке. Кабинка медленно поднималась, постепенно открывая красоту вечернего города, приобретая романтическую атмосферу.

Внутри играла музыка, напоминающая пение птиц над водопадом. Она полностью приглушала металлический скрип карусели.

Мы смотрели с Мишей в окошечко и улыбались. Моя голова лежала на его плече, и он гладил меня по макушке.

На середине пути Миша вынул телефон и поднял мою голову с плеча, он включил фронтальную камеру и направил на наши лица. Мы коснулись губами, и в это время Миша нажал на кнопку, делая снимок. Но мы не оторвали губы после сделанной фотографии, наоборот, мы углубили поцелуй, обвивая языки.

Не нарочные стоны перестали казаться странными. Миша тоже начинал постанывать, и его рука заскользила по моей пояснице, опускаясь к ягодицам.

Ласки Миши окрыляли и грели — душу охватила нежность, она теплом проносилась под кожей, надолго задерживаясь между грудью.

Его мягкие губы не давили на мои, все касания ощущались лёгкими как пушинки. Мы плавно, в унисон, открывали и закрывали рты.

Нам пришлось оторваться друг от друга, когда кабинка коснулась земли. Очень хотелось сделать ещё один кружок и продолжить то, что мы начали, но Миша всё же решил проводить меня до дома.

Он бы долго ругал меня, зная, что случилось сегодня ночью, тем более узнав, кто ночевал в моей кровати. К щекам будто подносили факел, кожа горела и краснела — так происходила всякий раз, как мои мысли занимал Макс, лежащий подо мной.

Миша поцеловал меня у дома и отпустил, и я, как он повернулся ко мне спиной, вбежала в подъезд и поспешила на третий этаж.

— Ты нас разочаровала.

Родители стояли в прихожей и смотрели на меня. Я задерживала дыхание на каждой ступеньки и теперь не могла отдышаться.

У мамы мокрые глаза, а папа покрылся красными пятнами от злости.

— Я тоже была разочарована, что мои родители верят не мне, а учителю, — присела на корточки, чтобы снять обувь. Я не хотела смотреть им в глаза, и чтобы они смотрели в мои.

— Максим, так зовут того парня? — поинтересовался папа.

— Да, — мимолётно взглянула на него, но уткнула взор обратно в пол.

— Я поговорю с ним. — строго сказал он, наблюдая за моими руками, развязывающими шнурки.

— Вот не надо. Не стоит влезать, будет хуже, — я практически завопила, вставая в полный рост и делая на отца два шага.

— Лика, твоя учительница сказала, что на уроках ты хорошо себя ведёшь, но рядом с тобой постоянно что-то происходит.

— Понимаешь, да? Я хорошо себя веду, и РЯДОМ СО МНОЙ происходит, вероятно, я в этом не виновата, так?

— Не знаю, не знаю. Марш в комнату, — скомандовал отец и зашёл в ванную.

Трубы загудели, и затем послышался звук воды.

Мама ждала, когда я переоденусь и зайду в комнату, только после этого она начала заниматься делами, покидая коридор.

Почти не получила, но я точно буду под домашним арестом. Но это того стоило, вечер прошёл прекрасно, и я временно ощутила себя счастливой.

Миша скинул мне в сообщение наше фото, где мы целуемся, и я до сна любовалась нами. На сей раз не меняя бирюзовые глаза на карие.

Глава 13

Шепчи мне на ухо почаще

«Если сегодня ты снова подставишь меня, Максим, то отец не станет слушать и пойдёт разбираться с тобой» — с такими мыслями я шла в школу вместе с Марией и Мишей.

Марию мы встретили по пути, она решила пойти дорогой, которой хожу я, и даже встала для этого пораньше, но она не знала, что я буду не одна. Она видела Мишу на фотографиях, и издалека, но вживую впервые. И Миша тут же показал свой непростой характер.

— Ты школьная подруга Лики? Ранее тебя не видел, — он начал разговор с Марией, смотря на её рваные джинсы в районе колен. Потом он переместил взгляд на растрёпанные волосы девушки. Мария решила не закалывать пряди, и они закорючками торчали в разные стороны.

— Я всё время опаздываю, — посмеялась Мария, а Миша вместо того, чтобы ответить на смех — отвернулся.

Мария кинула на меня взгляд с немым вопросом, и я пожала плечами. При Мише объяснять его поведение я не стану: от одних слов «постоянно опаздываю», Мише становилось плохо.

— Получайте хорошие оценки, — кивнул Марии. — Пока, — чмокнул меня в щёку и пошёл к компании парней и девчонок у входа корпуса его школы.

— Прости его, он чересчур пунктуальный.

Миша пожал руки знакомым и пошёл с ними внутрь здания, на этом я оторвала от него взгляд, направляя на окна своей школы, за которыми туда-сюда бегали школьники.

— Совсем не как брат.

— Совсем, — с глупой радостью согласила я, улыбнувшись, будто ничего веселее и правдивее в жизни не слышала.

Мы вошли в класс, и я сразу же принялась рассматривать все уголки кабинета: посмотрела на дверь, потрогала свой стул и стол, вроде ничего не нашла и никто не смеялся, только подшучивали из-за вчерашнего.

Максим стоял у парты Вероники. Она накручивала на палец прядь, выбившуюся из аккуратного хвостика и пыталась обратить внимание Макса на себя. Петя ржал над шутками Брауна, а Слава старался вставить свою шуточку, и когда удавалось, смеялась только Мария, и то тихо, чтобы никто не заметил. Соня претворялась невидимкой, чтобы Зоя и Света её не трогали. Костя, как обычно, расположился на задней парте, а Влад пытался разговорить его, но тот игнорировал.

Школьные будни.

Я не понимала тех, кто находил в словах Брауна что-то весёлое, он идиот, и вовсе над этим смеяться неправильно.

Села на своё место и списала с тетради Марии домашнее задание по русскому языку, успев отдать её перед приходом Розиты Карпович.

— Всем здравствуйте, — учительница практически вбежала в класс, кидая два учебника на свой рабочий стол. — Тех, кого я называю, идут к доске и рассказывают стих.

Она открыла журнал, минуту подумала и заговорила:

— Лика, хочу послушать твой стих. В последнее время твоё поведение плохое, оправдай мои надежды на тебя.

Встала, подошла к доске и повернулась лицом к одноклассникам, смотрящим на меня. Я чувствовала себя голой, все вытаращились, лыбились, располагаясь на стуле, как будто пришли в кино.

— Стих будет о трусах? — выкрикнула Зоя.

— Миликова, помолчи, — попросила Розита Карпович, поднимая на неё грозный взгляд. — Лика, начинай.

Каждый учебный день всё больше и больше приносил мне невезений. Все так и ждали, когда начать надо мной смеяться.

— Ты в белом платье шла, любовь мою зажгла. Над полною луной слова любви произнесла. Дотла меня сжигая, увлекая за собой в семью длиною в жизнь, — никто не смеялся, все слушали. Максим облокотился локтями о стол, и держал подбородок на ладонях. — Хранись наш брак в согласии и любви, мои глаза произнесли и зацвели твои.

— Пять, молодец.

Мари захлопала, но перестала, когда на неё уставились десятки глаз. Её руки медленно опустились на парту.

Все остальные рассказали свои стихи, и остался один Максим, сразу признавшийся, что поэзия не его, и писать он даже не пробовал. Ему была поставлена двойка, и прозвенел звонок.

Мы с Марией пошли в столовую перекусить, пока не набежал народ, ведь столовая это как поля битвы: буфетчица не успевала выложить выпечку, как её уже раскупали, и ученики готовились драться за новую порцию.

Чуть позже к нам присоединился Егор, он младше нас на класс, и Мария подтягивала его по учёбе за деньги. Он высокий, тощий и мягкотелый. Квадратный нос в веснушках напоминал футляр под кольца, а лоб в родинках — помидор с множеством семечек. За большими губами скрывались зубы с щелочкой между передними.

— Вы сегодня рано обедаете, — сказал он, пододвигая к себе стул и осторожно плюхаясь в него.

— Это мы поздно завтракаем, — смеясь ответила я.

— Ты показывал работу, с которой я тебе помогала? — я представила на Марии очки, и высокий пучок с седыми волосами. Она походила на строгую учительницу.

— Спасибо, я получил пять, — радостно сообщил Егор, и Мария показала ему большой палец. Он клал ногу на ногу, выпрямлял ноги, раздвигал их, никак не находя удобную позу, ну или такую, чтобы выглядеть крутым. — Деньги переведу вечером, — дополнил он.

Я, по-моему, осталась одна, кто нигде не работал. Даже Брауны работали, хотя у них богатые родители.

— Нужна будет помощь, обращайся.

Мария и Егор замолчали, уставившись мне за спину.

Я не успела повернуться, на мой затылок надавила чья-то ладонь, а горячее дыхание обожгло ухо, вознося в море необычных и просто фантастически приятных чувств.

Струя воздуха объяла ухо, приятно, словно мягкая кисточка коснулась кожи.

Я прикрыла глаза.

Разум затуманился, сердце стало разрываться, а дыхание утяжелилось, будто бы я морально истощилась от боли, страданий, которые не покидали моё тело, задевая струны отрицательных эмоции. Словно внутри меня играли на гитаре, трогая лишь слабые, чувствительные струны, создавая самую печальную мелодию на свете.

Захотелось плакать, и улыбаться. Обернуться, и поймать того, кто сможет освободить меня от морального недомогания.

— Теперь тебе нравятся помладше? — тихо прошептал глухой голос Макса, и его рука сжала мою голову чуть сильнее.

Я пожелала ощущать его горячее дыхание на своей щеке ещё и ещё, и в своём ухе тоже, и всем своим нутром, это происходило неосознанно, и мою грудную клетку стискивало.

Голос парня погрузил меня в море, затащил в водоворот, откуда нет выхода и не будет уже никогда. Ощущения как при безответной любви, когда человек рядом, но дверь в его сердце закрыта, и от этого хочется захлебнуться.

— Лика, — кто-то щёлкнул пальцам, и я очнулась, сразу устремляя взгляд на Егора.

Я огляделась, рассмотрела лица школьников, но Максима среди них не отыскала, и мне стало казаться, что он всего лишь мой мимолётный мираж. Самый кошмарный… и прекрасный. И дышать все ещё сложно.

— Что случилось? — голос вышел с хрипотцой, и я прочистила горло, чтобы стало хоть немного легче.

— Макс подошёл к тебе, и ты впала в ступор. Постоял немного, сказал тебе что-то, повертел пальцем у виска и пошёл.

Что происходило со мной, когда Браун оказывался рядом? Возможно, так моё тело спасалось от страха.

— Я задумалась, наверное, — растерянно пробубнила я и встала. — Ну что, пора идти. Егор, пока.

Мария быстро прожевала то, что не успела съесть и тоже встала.

Снова физкультура, но никаких игр и параллельных классов.

— Берём баскетбольные мячи, и отбиваем их шесть кругов, — Тимур Маркевич открыл подсобку с инвентарём, и парни первые вбежали в неё, начиная выбирать мячи.

Петя кинул Вероники мячик, и она кокетливо заулыбалась, крутя его в руках. Зоя попыталась отобрать у Пети второй мяч, что парень взял, но он её оттолкнул и ей пришлось брать его с полки самой.

Когда все взяли мячи, учитель хлопнул в ладоши, и мы побежали по кругу.

— Костя! Отбивай не ногами, а руками!

Парень цыкнул, но повиновался. Его косичка из волос до лопаток, болталась на голове как худая змея, а чёлка до самых бровей разделилась на две части, и прилипла к потному лбу. Он единственный из парней не привлекал ни одну девчонку.

— Теперь броски в кольцо.

Карина, что сидела за партой передо мной, встала в ряд первая, за ней выстроились остальные.

— Пять попаданий на пятёрку, четыре на четвёрку и так далее.

— Кину два раза, получу двойку? — для Пети баскетбольное кольцо находилось выше, чем для остальных. Его рост не больше ста пятидесяти пяти сантиметров, но широкие плечи, длинная шея и татуировка на скуле компенсировали низкий рост.

— Для тебя, Пётр, два попадания — это тройка.

Девчонки захихикали, парни откровенно заржали.

Петя отвернулся и пробурчал:

— Закройте рты.

Одноклассники кидали мячи один за другим, и когда дошла очередь до меня, староста класса Света решила пошутить, но её шутка вышла тупой, и насмешила парней так, что они упали на пол, и истерично катались по нему, как гусеницы:

— Ты главное, Лика, не бросайся на мяч животом, а то матка сплющится.

Первый на пол упал Слава, а за ним и все остальные.

— Сплющится, ахахахахах, — множество раз повторили парни, и успокоились, когда Тимур Маркевич не выдержал и накричал на них.

Я попала в кольцо четыре раза, но мимо кинула раз пятнадцать. Все, кто ещё не получил оценку, переминались с ноги на ногу за мной, нервничая.

Максиму не составило труда попасть мячом в кольцо, и последний бросок он произвёл в прыжке, а потом зацепился пальцами за кольцо и начал подтягиваться:

Раз, два, три — футболка Брауна задралась, капли пота скользнули за пояс шорт.

Я глубоко вздохнула.

Четыре, пять, шесть — он повернулся на Веронику. Улыбнулся, но не простой улыбкой, а хищной, зазывающей, непристойной.

Дверь в зал со скрипом открылась, вошли две девушки, они искали учителя взглядом, но заметили Максима.

— Макс! — крикнула брюнетка с короткими волосами, и поскакала на высоких каблуках, громко цокающих по деревянному полу, к нашему классу.

— О чёрт, он прекрасен как молодой Аполлон, — прошептала вторая девушка, но чересчур громко, поэтому услышали её многие и над ней захихикали, косясь то на Брауна, то на неё.

— Ваш журнал на столе, забирайте и обратно на уроки! — Тимур Маркевич пошёл на них, но они поспешили к кольцу, где Максим продолжал подтягиваться.

Одна из девчонок оттолкнула меня бедром, вставая на моё место.

Где-то пятнадцатый раз Макс потянул своё тело, и вот шестнадцатый, семнадцатый.

Он встретился со взглядом одной из пришедших девушку, и она растянула две верхние пуговицы рубашки, но Макс не посмотрел в её декольте, он перевёл взгляд на меня… и перестал улыбаться, и бесстыжие искорки мигом потухли.

И я развернулась, сбегая из зала в раздевалку. От непонятной обиды стиснуло в животе. В ушах зазвенело, голова закружилась, и я испугалась упасть, и заплакать.

Вбежала в раздевалку, села на скамью и закрыла лицо ладонями.

Он на всех смотрел с вожделением, а на меня глянул с омерзением, и я буквально ощутила, как на лице появились безобразные ожоги.

— Что случилось?

Мария присела рядом, обняла за плечи и прижалась щекой к моему плечу.

— Стало душно, — промямлила в ладони, и Мария осторожно убрала мои руки от лица. Я положила их на ноги, и отвернулась к окну.

— Дело в Максиме, да?

— Фу, сдался мне он. Стало жарко.

— А мне Слава нравится, ты тоже можешь сказать мне правду.

Я вмиг повернулась на Марию, чтобы найти в её глазах ложь, но там я отыскала только печаль.

— И давно?

— Не меньше года.

Слава подходил Марии и по характеру, и даже по внешности, но пока она общается со мной, он вряд ли обратить на неё внимание как на девушку. Я портила жизнь не только себе, но и подруге. Я поникла ещё сильнее.

— Мы один раз целовались.

— Что?! — невольно выкрикнула я.

— Ну, мы остались с ним наедине в классе за опоздания, ну и…

Я видела, как Мария сдерживала волнение, она не рассказывала мне о чувствах к кому-то из парней, и я точно не ожидала услышать имя Славы. На её щеках образовывался румянец, что несвойственно для неё.

— И что потом произошло?

Прозвенел звонок, в коридоре послышались шаги.

— Ничего, он просто замял эту тему. Так что, тебе нравится Максим?

Мария располагающе улыбнулась, настоящий приём психолога.

В раздевалку ввалились одноклассницы, разговаривая и смеясь, они перебили наш с Марией разговор. И я смогла стереть тот гадкий взгляд Максима на своих глазах.

И теперь я ощущала тоску за чувства подруги. Слава обращал на неё внимание, но никак парень к девушке, и уж точно не как парень, который её целовал.

Мария ушла с последнего урока, и домой я пошла одна. Как только я ступила на последнюю ступеньку школы, начался ливень. Школьники выбегали с пакетами и куртками на головах вместо зонтов. Я надела капюшон и опустила голову.

Я старалась идти быстрее, но холодная, промокшая одежда прилипла к коже и утяжеляла движения. Всё, что мне сейчас хотелось, это добраться до дома.

Мимо меня пробежал Максим, он толкнул меня, а потом прыгнул в образовавшуюся лужу на асфальте и грязные капли полетели на мои штаны. Рано я порадовалась, что погода улучшилась. Но прыжок Брауна такая мелочь по сравнению с ливнем.

Макс остановился и заговорил с кем-то под зонтом, потом он обернулся на меня и показал пальцем, его собеседник кивнул и молниеносно направился ко мне.

Я стала искать дорогу отступления, но под зонтом оказался Миша. Он подбежал ко мне и спрятал под навесом зонта.

— Успел, — выдохнул он. — Я же знаю, ты зонт никогда с собой не носишь.

Парень обнял меня за поясницу, и, ускоряя шаг, повёл домой. Максим всю дорогу оборачивался, пока мы с Мишей не повернули на другую тропинку.

— О чём ты говорил с Максимом?

— Я просто спросил, где он в последний раз тебя видел.

— А Макс?

— А он указал, где ты, — рассмеялся. — Тебя серьёзно беспокоит моё общение с ним?

— Просто интересно, — солгала я. Макс мог рассказать Мише о том, какая я в школе, но не сделал этого и у них дома, так почему я подумала, что прям вот сейчас он всё выложит ему начистоту?

В порыве злости я представляла, как говорю Мише о поступках Макса, но, встречаясь с бирюзовыми глазами, я не могла вымолвить ни слова о его близнеце.

Миша вынул платок из кармана пальто и протёр моё мокрое лицо.

Сильнейший дождь кончился и город снова осветило солнце. Это как с плохого настроения, на хорошее.

— Мне очень приятна твоя забота.

— Меня вызвали сегодня на работу, и я не смогу побыть с тобой, — с грустью вымолвил Миша и коснулся губами моей щеки.

— Ничего страшного, — «я привыкла».

Миша закрыл зонт и потряс его. Несколько минут мы разговаривали о прошедшем школьном дне. Я пересказала ему стих, что рассказывала сегодня у доски, и он смог похвалить меня, а потом нам всё же пришлось попрощаться.

Хваля меня — он хвалил и себя.

Я вбежала в квартиру, сразу крича родителям, что сегодня я не отличилась ни в чём дурном, и получила пятёрку и четвёрку. Вроде родители не захотели, чтобы я сидела дома, как запертая принцесса в замке, и перестали воевать со мной, показав белый флаг и отменив домашний арест.

Ночью мой телефон то и делал, что вибрировал, а утром я увидела двадцать пропущенных звонков от Максима. Я долго глазела на экран и перечитывала имя невменяемого. За каким чёртом он звонил мне?

Миша давно записал номер своего брата в мой телефон, чтобы я, если попаду в беду, а до него дозвониться не смогу, звонила Максиму.

Но откуда мой номер у Максима?!

***

В школе Макс не подавал виду, что названивал мне. Он любил меняться в поведение, действиях и словах: сегодня он добрый зайчик, завтра он опасный тигр. И ни то, ни другое животное не помнило, как вело себя другое.