16+
Твоя улыбка

Объем: 84 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

Часть первая

Этот день изначально был предназначен стать неудачным, когда я выпил горький кофе. Мне следовало настроиться на хороший лад, тогда бы я успел на экзамен, к которому долго готовился, и не провалил бы его. Я ужасно хотел обвинить в этом судьбу или неудачу, но я знал, что во всем этом мне нужно было винить самого себя, потому что вовремя не собрался с мыслями.

Мое существование нельзя было назвать особенным, потому что эти слова сами по себе не сочетались и «существование» не могло иметь положительного окраса. А назвал я свою «жизнь» таким образом, потому что я слился с толпой.

Несколько лет назад, когда я еще учился в старшей школе, я, как и все, мечтал о большем. О, снова это местоимение «все»! Даже там я смог слиться с толпой! У меня были цели, надежды, но в большей степени мечты. Теперь их даже в простые цели не преобразуешь. Настолько они стали недосягаемыми!

Но меня радовала та мысль, что мои цели выделяли меня из той толпы, у которой я стал лучшим другом. Остальные мечтали поступить в университет, заработать много денег или же создать семью, а я хотел большего. Я хотел писать.

Это желание у меня появилось еще в детстве, когда я читал увлекательные истории и восхищался их авторами. Мне казалось, у всех них было что-то особенное, что помогало им создавать другой мир и интересных персонажей. То, что скрыто от остальных.

Мама в свою очередь считала это глупым занятием и тщательно следила за моей учебой. Она хотела, чтобы я закончил старшую школу с отличием, поступил в хороший университет, в тот, который выбрала она, и нашел хорошо оплачиваемую работу. Я не возражал ей, потому что под ее влиянием понимал, что она была права. Но единственное, что отталкивало меня от этого пути — я не хотел быть адвокатом. Именно эту профессию мама сочла годной для меня, что вводило мое сознание в недоумение.

Чтобы не испортить свою жизнь и не стать очередным неудачником, который был мечтателем, я втайне от матери поступил в университет, в котором был филологический факультет. Именно это помогло мне найти работу в издательстве, где я писал статьи на протяжении этого полугодия, а мама в это время думала, что ее сын становился удачным адвокатом.

В очередной раз убедившись, что я — плохой человек, я мог вернуться к настоящему. Теперь меня можно было считать неудачником, потому что меня отчислили из-за того, что я не сдал экзамен. Меня отчислили из университета, о котором, быть может, втайне мечтал, но не принимал это за действительность. Все мечтали об этом, поэтому я боялся принять это, боялся быть как все. Неужели я был таким болваном?

Эти мысли рассеялись, когда я подходил к месту работы, но сразу же появились новые. О то, что я до сих пор не написал статью, которая должна была лежать у главного редактора на столе еще пару дней назад. У меня не было ни малейшего намека на идею для текста, особенно в этот день, когда, казалось бы, что все уже не имело какого-либо смысла.

— Грэг, постой, — Анна позвала меня, и по ее взгляду можно было понять, что речь пойдет о несуществующей статье. — Пойдем ко мне в кабинет, хочу кое-что с тобой обсудить, — я даже знал, что именно.

В первую нашу встречу она показалась мне искренней, но теперь я был поражен тому, как она умела играть с лицемерием: она улыбалась остальным сотрудникам, когда мы шли в ее кабинет, а когда она закрыла дверь, то посмотрела на меня самым ужасным взглядом за всю мою историю работы здесь.

— В последнее время ты стал хуже справляться со своей работой, — она произнесла эти слова, нервно постукивая пальцами по столу. — Я не вижу на своем столе статьи, которая должна была быть написана два дня назад.

— Я понимаю Вас, но у меня нет ни малейшего понятия, о чем писать.

— Нужно написать о чем-нибудь интересном. Раньше у тебя получалось намного лучше найти идею, — она листала какие-то документы и была не заинтересована в этом разговоре, словно его и не было.

— Просто сейчас…

— Остановись немедленно! Не бери в привычку оправдываться своими проблемами, хорошо? Неужели ты думаешь, что это снимет с тебя обязанности на работе? Никому не будет интересно узнать о том, с каким трудом ты писал статью, потому что все видят конечный результат. Ты это понял?

Услышав это, я был больше похож на запуганного мальчика, нежели на взрослого человека, который сам обеспечивает свою жизнь. Но, во всяком случае, я согласился с ее мыслями, потому что они были правдой.

— Я могу дать тебе совершенно иную тему для статьи, если ты хочешь. Я вижу, трудно найти что-то интересное, если у тебя однообразная жизнь, — она говорила правильные вещи и не потому, что она была старше меня, а потому, что я был абсолютно согласен с ней. И эта жизнь была совершенно не такой, о которой я мечтал когда-то. — Для этого задания тебе нужно будет обратить внимание на людей. Их привычки и характер. Сделать то, что непривычно для тебя самого — пообщаться с кем-нибудь. Я уверенна, что у тебя это получится. А в самой статье напишешь о том, что дал тебе этот опыт в общении, открыл ли он тебе какую либо истину о людях.

— Я обязательно сделаю все так, как Вы мне сказали. Спасибо за то, что дали мне шанс, — я понимал, что она могла, как и остальные, с легкостью уволить меня. Но единственная причина тому, что она еще не сделала этого — она умела понимать других.

Анна посмотрела на меня тем взглядом, который всегда говорил о том, что я мог идти и начинать делать свою работу, поэтому я развернулся и направился к двери, но делал это с некой неловкостью, словно я уходил, не спросив об этом ее. Словно я стал несвободным.

— И помни об одном, — я посмотрел на Анну, когда услышал ее слова. — Я сделала это не ради статьи. Я хочу, чтобы ты выбрался из своего барьера, начал общаться с людьми и понял, наконец, что жизнь и то, что происходит вокруг нас, на самом деле, заслуживает внимания. Удачи! — она улыбнулась и сжала руку в кулак, подняв ее в воздух, этим жестом показав, что она верила в меня.

Я был благодарен ей за то, что она могла в любой момент поддержать или подсказать идею. И это было не только со мной. Все, кто работал здесь, не раз могли удивиться тому, с какой добротой она помогала всем, кому это требовалось.

Я знал, почему она делала это. Ее целью было не только издавать свой журнал. Она хотела наполнить его душой и вдохнуть в него жизнь. Именно это у нее и получилось. Она не заставляла писать о том, что было неинтересно другим, а лишь предлагала писать о тех вещах, которые были по душе сотрудникам. Поэтому в ее журнале не было какой-либо фальши. Он был настоящим.

— Спасибо.

Это было единственным, что я мог сказать ей перед тем, как ушел, чтобы уже сейчас начать работать над будущей статьей. У меня было около двух недель, чтобы написать ее, поэтому мне казалось, что лучше начать работать незамедлительно, чем потом стоять напротив Анны и выслушивать ее упрек о том, что я не воспользовался шансом.

Я достаточно долгое время бродил по узкой тропинке в парке, надеясь на то, что смогу поговорить с кем-нибудь из тех людей, которые встречались на моем пути. Но причина того, что я не мог начать разговор, заключалась в том, что я не любил общаться. Я всегда хотел быть наедине с самим собой и думать о том, сколько возможностей я упустил, когда мог вместо этого просто взять и создавать что-то новое. Но я предпочел усердной работе обычные размышления о жизни, которой не существовало.

Я сел на скамью и обхватил руками голову, опустив локти на бедра. В первые минуты после разговора с Анной я действительно думал, что у меня все получиться, но сейчас это не было похоже на правду. Если бы я по-другому посмотрел на все, что произошло в моей жизни, то радовался бы тому, что работал в той сфере, где я хотел работать, но мой разум все равно не оставался спокойным по этому поводу, поскольку я всегда мечтал издать свою собственную книгу. Это было бы совершенно не то чувство, которое я испытал, когда мою статью напечатали в очередном номере журнала Анны. Тогда у меня было чувство того, что теперь в моей жизни все более менее улажено. А вот если бы я увидел то, как мою книгу покупают на прилавках книжных магазинов, то во мне не промелькнуло бы чувство облегченности. Я бы гордился собой и той работой, которую я сделал, но это было лишь мое воображение, которое играло со мной плохую шутку.

Я облокотился на спинку скамьи и закрыл глаза, чтобы не видеть людей и время, которые протекали сквозь меня. Я невольно представил себе, как Анна яростно увольняет меня и говорит, что не желает видеть в своем издательстве таких нерешительных людей, как я.

Может быть, мне и не следовало относиться к себе настолько критично, ведь я мог познакомиться с кем-нибудь завтра. Но я прекрасно понимал, что это были лишь жалкие предположения, а реальность оказалась бы вполне предсказуемой: я бы так же остался сидеть на этой же скамье с таким же усталым от жизни видом на лице.

Часть вторая

Я почувствовал чье-то присутствие рядом с собой и немного напрягся, но не стал открывать глаза, потому что не хотел избавляться от своего барьера, о котором говорила Анна. Эта «защита» забирала мою решительность, отдавая взамен чувство свободы, но и оно было не полностью ощутимым, потому что я всегда был скован, общаясь с кем-либо. Это не было свободой. Это было ловушкой, в которую я добровольно попал.

Я не мог точно предположить, сколько времени я находился в состоянии отрешенности, но я продолжал ждать, когда этот человек, чье присутствие я ощущал до сих пор, уйдет, и я смог бы спокойно уйти домой и больше не возвращаться сюда. Но эти ожидания развеялись, когда меня потрясли за плечо, с большим упорством добиваясь начала разговора. Иногда, я завидовал тем людям, которые обладали такой решительностью, поскольку у меня ее не было. И мне, практически постоянно, приходилось выслушивать слова матери о том, что мужчина должен был обладать этим важным качеством, но я не мог сказать ей, что все мы разные, потому что она не поняла бы меня. Она никогда не понимала моих мыслей.

— Эй, с тобой все хорошо? — я услышал женский голос, и мне пришлось открыть глаза, чтобы не казаться грубым.

Я увидел перед собой молодую девушку и понял, почему она была столь решительна, увидев ее серо-голубые глаза. Я замечал ее здесь и раньше, но не думал, что она когда-нибудь подойдет и ко мне.

— Ох, это ты, — я сказал это довольно устало, но в тоже время грубо, словно я знал ее несколько лет, и общение с ней было в тягу для меня.

— Ты знаешь меня? — она выглядела немного удивленной и растерянной, когда я резко перевел взгляд на нее, но она продолжала улыбаться мне, будто бы в ее голове и не промелькала мысль о том, что я чертов сумасшедший.

— Да, ты пристаешь к людям в этом парке, с желанием поговорить, когда они приходят сюда, чтобы почувствовать покой, — я ответил на ее вопрос совершенно спокойно, выпрямляясь в спине, чтобы растянуть мышцы.

— Эй, я не пристаю к людям! — она опровергла мои слова и старалась выглядеть более серьезной, отчего я лишь немного посмеялся. — Я помогаю им с помощью разговоров. И тебе я тоже хотела помочь, потому что увидела твой расстроенный вид. Ты не умеешь скрывать эмоции. Если судить о том, что ты выглядишь усталым и сонным, то у тебя должен был быть важный день. Ну, возможно, сегодня у тебя был экзамен, а ты не смог его сдать. И если взять за внимание то, что ты не привык к открытому общению, исходя из твоей реакции на меня, то ты вряд ли собираешься рассказывать обо всем своим родителям, — я не стал перебивать ее, потому что у меня появилось невыносимое желание послушать кого-нибудь, а она лишь хотела помочь, поэтому только сейчас я был рад такому стечению обстоятельств.

— А ты, дай угадаю, решительна, честна и мудра? — это звучало, как насмешка, но я произносил это с особой серьезностью, потому что ее глаза помогли мне понять, почему она решилась помогать людям.

— Почему ты так решил?

— Тебя выдают твои глаза.

— А что с ними не так? — я заметил в тех глазах, что вызвали во мне множество эмоций, огонек надежды на то, что наш разговор все-таки мог иметь продолжение.

— Они серо-голубые. Это сильный цвет.

Она чуть улыбнулась, и я увидел, как ее щеки немного покраснели. Это стало причиной того, что я заметно ухмыльнулся, потому что было забавно наблюдать за тем, как она смущалась из-за моего малого наблюдения.

Возможно, для нее это замечание было немного странным, но для меня оно было совершенно нормальным, потому что я часто увлекался психологией и узнавал о людях много нового, хотя мог выйти на улицу и узнать то же самое, только самостоятельно, без учебников, которые давали мне лишнюю информацию.

Мне невольно вспомнились слова Анны и ее задание, последовав которому я смог бы избавиться от скованности, находясь с кем-то рядом, но, чтобы это стало правдой, нужно было забыть об отговорках или о каком-либо смирении. Этот опыт смог бы дать мне гораздо больше, чем вся жизнь, которую я успел прожить.

— Может быть, ты все-таки поделишься тем, что у тебя произошло сегодня? — она посмотрела на меня так же непринужденно, как делала это в первый раз, но, не смотря на это, ее взгляд все равно заставлял меня ответить на этот, в некой степени, легкий, вопрос.

— Хорошо. Меня отчислили из университета.

— И ты решил не сообщать этого своим родителям, потому что считаешь, что они негативно отнесутся к этому? — она была совершенно права, но при упоминании слова «родители» меня бросало в дрожь, потому что у меня не было полноценной семьи.

— Я тебя немного поправлю тебя. У меня нет отца, — я не чувствовал сожаления в своих словах, потому что знал, что мой отец просто ушел из семьи из-за меня.

— Оу, — она заметно растерялась и начала обдумывать то, как следовало бы продолжить наш разговор. — Ты решил не сообщать о своей проблеме матери? — она изменила вопрос, чему я был рад, но в тоже время был удивлен тому, с какой легкостью эта девушка смогла адаптироваться в этой неловкой ситуации.

— Проблема даже не в том, что меня отчислили. Я поступил именно в тот университет, о котором мечтал, а не в тот, который подготовила для меня мама. Все полгода она думала, что я обучаюсь праву, когда на самом деле изучал филологию, — я был поражен тем, с какой легкостью я рассказал незнакомке о том, что держал в себе месяцами. Я мог быть уверен, что это немного помогло мне облегчить груз лжи.

— А что, если это даже к лучшему? Ты скажешь маме, что тебя отчислили из того места, где, по ее мнению, ты учился. Она, конечно, огорчится, но в скором времени просто забудет об этом, и ты сможешь заниматься тем, чем хочешь.

— Если бы все было настолько просто.

— На самом деле, все очень даже просто. Это ты стараешься все усложнить.

Она произнесла это с некой долей наивности, но в ее словах все-таки была правда. Я всегда оправдывался, создавал какие угодно преграды, чтобы просто не браться за что-либо. Ведь человеку всегда было легче найти причины бездействия, чем собраться волей и начать работать.

— Ты права. Я поговорю с матерью, — я увидел в глазах девушки жизнерадостность и огонек победы в этом маленьком споре и продолжил разговор. — Но, что мне делать с работой? Мне поручили написать статью, в которой я делюсь своим опытом общения с людьми. Это задание наш редактор выбрала специально, чтобы я начал знакомиться с людьми, — мне было неловко осознавать, что я буквально жаловался на все, что со мной происходило, даже не спросив о том, обеспокоена ли эта девушка чем-то так же, как и я.

— И в чем же заключается проблема? — она посмотрела на меня с усмешкой, потому что в моих словах правда не было поставлено какой-либо трудной задачи, но это лишь казалось таковым.

— Дело в том, что я не люблю общение, как ты догадалась об этом раньше, и стараюсь всячески его избегать. Мне по душе оставаться наедине с самим собой и в тишине думать о чем-либо, — я знал, что она сможет понять меня только в том случае, если бы она сама являлась таковой.

— Давай пойдем другим путем, — она повернулась ко мне всем телом и внимательно вгляделась в мои глаза. — Что ты сейчас делаешь?

— Пытаюсь бороться со своими мыслями?

— Нет же, ты общаешься со мной, а это значит, что тебе не следует волноваться по поводу твоего задания, потому что ты выполнил его наполовину, понимаешь? — я был так глуп, что не понял этого раньше. — Ты работаешь в издательстве?

— Наверное, если это можно так назвать.

Я не добавил ни слова к своему ответу, потому что мои мысли уже выстраивали множество вопросов о том, как мне следовало бы начать статью. Мне нужно было заинтересовать читателя, поэтому я должен был описать первое знакомство, как что-то важное, а именно то, как оно изменило мою жизнь, но я пока не знал как.

— Может быть, прогуляемся? — она поднялась на ноги и встала передо мной, протянув мне руку. Только сейчас я заметил, что она была в красивом и милом платьице, которое подчеркивало ее фигуру, и что у нее был слишком ухоженный вид.

— Я не против, — мы пошли с ней вдоль аллей, и я был ужасно зол на себя за то, что упустил момент и не спросил ее о том, где она работала или чем увлекалась. Было видно, как чрезмерное внимание к моим проблемам затмило тот факт, что я должен был ответить ей тем же вниманием, чтобы она не чувствовала себя опустошенной.

— Прости, но я забыл спросить о том, как тебя зовут, — я чувствовал себя неловко, потому что перед этим я рассказал о себе практически все и только через долгий промежуток времени я решил узнать о ней самой.

Девушка посмеялась над моим вопросом, словно он был глупым, а именно тем который не имел какого-либо значения.

— Меня спрашивали об этом только старики. Я не думала, что у тебя будет заинтересованность в этом, — она посмотрела на детей, пробегавших возле нас, и на их маму; мне казалось, что этот взгляд полон сожаления. — Меня зовут Адели. А ты — Грэг.

— Откуда ты знаешь?

— Мы учились с тобой в одной школе. Ты был одним из тех, кто хотел идти против течения, но это лишь играло с твоей уверенностью и делало тебя более уязвимым, потому что твои желания совпадали с желаниями, так называемого «течения». Ты никогда не позволял себе быть свободным.

— Я не помню, чтобы мы были знакомы.

— Мы и не были знакомы. Просто я была частью течения, и мне нравилось это, ведь я делала то, что хотела, при этом имея путь, через который прошел бы каждый. Я часто наблюдала за тобой и каждый раз осознавала то, что, чтобы быть свободным, не обязательно выделяться среди других.

— Я бы хотел, чтобы мы познакомились в школе, тогда бы я осознал это гораздо раньше, тем сейчас.

Адели вновь покраснела из-за моих слов, которые были более честные, чем в моих разговорах с матерью. Мне показалось, что она редко получала приятные ответы в свою сторону, поэтому она и удивлялась, слыша не что подобное.

— Может быть, встретимся завтра? — в моем голове была слышна некая заинтересованность в этой девчонке, которая стояла передо мной, и я впервые за все свое существование принял свои мысли без чувства сожаления, которое преследовало меня постоянно.

— Ну, если у тебя будут какие-либо проблемы завтра, то мы, конечно, сможем увидеться.

— Они обязательно будут, — я невольно представил себе, как наш тихий разговор с матерью об отчислении перешел в ссору, в которой я оказался не прав. — А если серьезно, — я сказал, когда увидел ее непонимание. — Я правда хочу встретиться с тобой еще раз. Ты же не против этого?

— Конечно, нет, — она вновь улыбнулась мне. — Может быть, завтра в три часа вечера, на этом же месте? У меня будет полчаса свободного времени перед тем, как я вернусь к работе.

— Здорово, я улыбнулся в ответ и не смог добавить что-либо еще к своему ответу.

Нас сковала неловкая тишина.

— Что ж, — я заметил, что Адели старалась продолжить наш разговор, но я не думал, что у нее получится сделать это. — Я тогда пойду?

— Хорошо.

— Здесь еще много людей, которым требуется поддержка, — эти слова казались в большей степени оправданием, нежели обычным фактом.

— Я понимаю, — я отвел взгляд от нее, когда она начала отдаляться от меня, чтобы не чувствовать себя потерянным. — Удачи! — она обернулась в мою сторону и улыбнулась, как делала это на протяжении всего нашего разговора.

Ее образ мог бы помочь мне справиться с ужасным осадком на душе, который бы остался после разговора с матерью.

Часть третья

Ближе к вечеру после долгих часов блужданий по парку я вернулся домой, где меня ждала мама с готовым ужином. Она улыбнулась мне, когда я зашел на кухню, так же, как это делали мамы, которые гордились своими сыновьями.

Я ужасно боялся начать разговор по поводу университета, потому что не хотел, чтобы она расстроилась и ее улыбка исчезла с лица.

— Как дела с учебой? — мама спросила меня, как только я опустился на стул, сев напротив нее. Сейчас она казалась такой молодой и живой, словно то, что я якобы становился тем, кем она мечтала стать, придавало ей силы просыпаться по утрам. — Становишься хорошим адвокатом?

— Я как раз хотел поговорить с тобой по этому поводу, мама, — я заметил, как она напряглась и посмотрела на меня с малым страхом в глазах, будто уже догадывалась о том, что я собирался сказать. — Меня отчислили, — я опустил свой взгляд в пол и старался не смотреть на свою мать, потому что знал, что она в ужасе от этой новости.

— Знаешь, ты не расстраивайся. Ты сможешь снова поступить в этот университет в следующем году, потому что я знаю, что ты у меня умный, — мама говорила это очень спокойно, при этом в какой-то степени давя на меня, словно я не мог, а должен был сделать все так, как она мне велит.

— Мама, я не смогу сделать этого, — я пытался хоть как-то заставить ее поверить в мои слова, но те слезы, что застыли на ее лице, говорили немым голосом, что я обязательно смогу сломать свою жизнь, если буду учиться в том месте, где мечтала учиться мать.

— Нет, сынок, обязательно сможешь. Я же верю в тебя. И ты всегда верил в свои силы, поэтому глупо просто так сдаваться, не борясь за будущее.

— А что, если я не хочу возвращаться туда? — я устремил взор на нее, чтобы она смогла увидеть то отвращение в моих глазах, которое я испытывал, когда речь заходила об учебе в том месте. О придуманной учебе, которую я создал своим воображением.

— Почему не хочешь? Ты же мечтал об этом. Помнишь, как ты увлекался изучением права и говорил, что когда вырастешь, то будешь защищать права других? — мама была похожа на запуганного ребенка в этот самый момент, когда я поднялся на ноги и выпрямился. Эти действия могли подтолкнуть ее к мысли о том, что я собирался закончить разговор, но я хотел отстоять свою свободу, которую слишком долго держал в клетке.

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.