Бесплатный фрагмент - Труллион: Аластор 2262

Да­ле­ко на краю га­лак­ти­ки про­зя­ба­ет поч­ти ото­рвав­ший­ся ле­пе­сток вит­ка спи­ра­ли — Ала­стор, ско­п­ле­ние три­дца­ти ты­сяч ви­ди­мых звезд, за­ни­маю­щее про­стран­ст­во от два­дца­ти до три­дца­ти све­то­вых лет в по­пе­реч­ни­ке. Ско­п­ле­ние ок­ру­же­но безд­на­ми пус­то­ты с ред­ки­ми бле­ст­ка­ми звезд-от­шель­ниц. Из­вне Ала­стор вы­гля­дит фей­ер­вер­ком бес­по­ря­доч­но рас­ки­ну­тых звезд­ных не­во­дов с ис­кри­сты­ми пе­ре­пле­те­ния­ми. Сияю­щие рос­сы­пи све­тил пе­ре­ме­жа­ют­ся пы­ле­вы­ми об­ла­ка­ми — по­гло­щен­ные ими звез­ды тле­ют ко­рич­не­ва­то-оран­же­вы­ми, ро­зо­вы­ми и дым­ча­то-ян­тар­ны­ми уголь­ка­ми. Не­ви­ди­мые по­гас­шие звез­ды блу­ж­да­ют сре­ди мил­лио­нов бес­фор­мен­ных лун, ас­те­рои­дов и ко­мет, сле­п­лен­ных из же­ле­за, шла­ка и льда — так на­зы­вае­мых «стар­мен­тов».

По ско­п­ле­нию раз­бро­са­ны три ты­ся­чи оби­тае­мых пла­нет, в со­во­куп­но­сти даю­щих про­пи­та­ние, по­ми­мо дру­гих су­ществ, при­мер­но пя­ти трил­лио­нам лю­дей. Ми­ры эти раз­но­об­раз­ны — не­по­хо­жи и на­се­ляю­щие их на­ро­ды. Тем не ме­нее, все они го­во­рят на од­ном язы­ке и под­чи­ня­ют­ся пре­сто­лу кон­на­ти­га, пра­вя­ще­го в Люс­це на пла­не­те Ну­ме­нес.

Ше­ст­на­дца­тым кон­на­ти­гом ди­на­стии Ай­ди­дов стал Оман Уршт, че­ло­век за­уряд­ной внеш­но­сти. По­зи­руя ху­дож­ни­кам или при­сут­ст­вуя на це­ре­мо­ни­ях, он на­де­ва­ет стро­гий чер­ный мун­дир и чер­ную кас­ку, что­бы про­из­во­дить впе­чат­ле­ние не­пре­клон­но­го все­мо­гу­ще­ст­ва — та­ким он ос­та­ет­ся в во­об­ра­же­нии оби­та­те­лей ско­п­ле­ния Ала­стор. В ча­ст­ной жиз­ни Оман Уршт от­ли­ча­ет­ся спо­кой­ным, рас­су­ди­тель­ным ха­рак­те­ром и пред­по­чи­та­ет ско­рее не вме­ши­вать­ся в де­ла ме­ст­ных пра­ви­тельств, не­же­ли до­би­вать­ся бу­к­валь­но­го вы­пол­не­ния ука­зов. Час­то раз­мыш­ляя о раз­лич­ных ас­пек­тах дос­тав­шей­ся ему вла­сти, он пре­крас­но по­ни­ма­ет, что ма­лей­шее про­яв­ле­ние его во­ли — жест, сло­во, сим­во­ли­че­ский на­мек — мо­жет по­влечь за со­бой ла­ви­ну не­пред­ска­зуе­мых по­след­ст­вий. По­это­му кон­на­тиг ста­ра­тель­но соз­да­ет об­раз су­хо­го, не­мно­го­слов­но­го, ли­шен­но­го эмо­ций пра­ви­те­ля.

С точ­ки зре­ния не слиш­ком вни­ма­тель­но­го по­сто­рон­не­го на­блю­да­те­ля Ала­стор вы­гля­дит без­мя­теж­но про­цве­таю­щей кон­фе­де­ра­ци­ей ми­ров. Кон­на­ти­гу из­вест­на дру­гая сто­ро­на кар­ти­ны. Он соз­на­ет, что всю­ду, где че­ло­ве­че­ские су­ще­ст­ва стре­мят­ся при­об­ре­сти пре­иму­ще­ст­ва, су­ще­ст­ву­ют не­ра­вен­ст­во и не­рав­но­ве­сие. Без свое­вре­мен­но­го вы­сво­бо­ж­де­ния на­пря­же­ние в об­ще­ст­вен­ной тка­ни ста­но­вит­ся чрез­мер­ным и при­во­дит к раз­ры­ву. По мне­нию кон­на­ти­га, его функ­ция за­клю­ча­ет­ся в об­на­ру­же­нии и безо­пас­ном уст­ра­не­нии уг­ро­жаю­щих со­ци­аль­ных де­фор­ма­ций. Ино­гда он вне­дря­ет улуч­ше­ния, по­рой при­бе­га­ет к от­вле­каю­щей так­ти­ке. Ко­гда су­ро­вые ме­ры ста­но­вят­ся не­из­беж­ны­ми, кон­на­тиг поль­зу­ет­ся воз­мож­но­стя­ми По­кро­ва, сво­ей кос­ми­че­ской ар­ма­ды. Оман Уршт мор­щит­ся, на­сту­пая на на­се­ко­мое — кон­на­тиг без со­жа­ле­ния от­да­ет при­каз, об­ре­каю­щий на смерть мил­лио­ны лю­дей. Не­ред­ко, ру­ко­во­дству­ясь тем со­об­ра­же­ни­ем, что лю­бое дей­ст­вие при­во­дит к про­ти­во­дей­ст­вию, кон­на­тиг от­стра­ня­ет­ся, опа­са­ясь ос­лож­нять рав­но­ве­сие сил вне­се­ни­ем треть­ей со­став­ляю­щей. «Не уве­рен — не вме­ши­вай­ся»: та­ков один из прин­ци­пов, наи­бо­лее по­чи­тае­мых еди­но­лич­ным пра­ви­те­лем ты­сяч ми­ров.

Со­глас­но древ­ней тра­ди­ции, кон­на­тиг стран­ст­ву­ет ин­ког­ни­то по пла­не­там Ала­сто­ра. Вре­мя от вре­ме­ни, что­бы вос­ста­но­вить спра­вед­ли­вость, он вы­сту­па­ет в ка­че­ст­ве важ­но­го долж­но­ст­но­го ли­ца. Ано­ним­ный бла­го­де­тель не­ред­ко воз­на­гра­ж­да­ет доб­ро­ту и са­мо­по­жерт­во­ва­ние. Кон­на­тиг жи­во ин­те­ре­су­ет­ся ук­ла­дом жиз­ни сво­их под­дан­ных и вни­ма­тель­но при­слу­ши­ва­ет­ся к их раз­го­во­рам.

На­при­мер…

Ста­рик (об­ра­ща­ясь к ле­ни­во­му юн­цу): «Ес­ли бы у ка­ж­до­го бы­ло все, что ду­ше угод­но, ко­му при­шло бы в го­ло­ву ра­бо­тать?»

Юнец: «Уж во вся­ком слу­чае не мне, это как пить дать!»

Ста­рик: «И ты же пер­вый взво­ешь, ко­гда по­гас­нет свет и вы­клю­чат ото­пле­ние! Са­мо со­бой ни­че­го не де­ла­ет­ся. Да­вай-ка под­тя­нись, не от­лы­ни­вай! Тер­петь не мо­гу ло­ды­рей».

Юнец (ворч­ли­во): «Будь я кон­на­ти­гом, все бы­ло бы уст­рое­но так, что­бы ка­ж­дый жил в дос­тат­ке. Пред­ставь се­бе: ни­кто не по­те­ет, спи­ну не гнет. За­хо­тел смот­реть хус­сейд — по­жа­луй­ста, за­хо­ди бес­плат­но, за­ни­май сво­бод­ное ме­сто! За­хо­тел про­ка­тить­ся на кос­ми­че­ской ях­те? Да ра­ди бо­га! Но­вые на­ря­ды ка­ж­дый день! Слу­жан­ки по­да­ют луч­шие де­ли­ка­те­сы!»

Ста­рик: «Да­же ес­ли кон­на­тиг се­ми пя­дей во лбу, как он уго­дит и те­бе, и слу­жан­кам? На­да­ют те­бе слу­жан­ки за­тре­щин, вот и все де­ли­ка­те­сы! Зай­мись на­ко­нец де­лом».

Еще одна беседа…

Мо­ло­дой че­ло­век: «Мо­лю те­бя, за­будь о по­езд­ке в Люсц! Те­бя по­хи­тят и про­да­дут в га­рем кон­на­ти­га!»

Де­вуш­ка (иг­ри­во): «Не­у­же­ли? И что то­гда?»

Мо­ло­дой че­ло­век: «Под­ни­му мя­теж! Ста­ну ве­ли­чай­шим стар­мен­те­ром всех вре­мен, гро­зой Ала­сто­ра! Ра­зо­бью По­кров в бес­по­щад­ной бит­ве, за­хва­чу Ну­ме­нес, сверг­ну кон­на­ти­га — и ты сно­ва бу­дешь мо­ей!»

Де­вуш­ка: «Очень при­зна­тель­на… Но раз­ве кон­на­ти­гу при­гля­нет­ся дур­нуш­ка-про­стуш­ка? Ку­да там! Он ме­ня да­же не за­ме­тит. В Люс­це к его ус­лу­гам са­мые пле­ни­тель­ные кра­са­ви­цы Ала­сто­ра».

Мо­ло­дой че­ло­век: «Да уж, не­пло­хо он уст­ро­ил­ся, не­че­го ска­зать! Хо­тел бы я в один пре­крас­ный день ока­зать­ся на его мес­те!»

Де­вуш­ка ка­приз­но фыр­ка­ет и от­во­ра­чи­ва­ет­ся.

Мо­ло­дой че­ло­век оза­да­чен. Оман Уршт ти­хо уда­ля­ет­ся.

Люсц, дво­рец кон­на­ти­га — в са­мом де­ле дос­то­при­ме­ча­тель­ное со­ору­же­ние на пя­ти ги­гант­ских опо­рах, воз­но­ся­щее­ся над мо­рем на три с лиш­ним ки­ло­мет­ра. По ниж­ним про­гу­лоч­ным тер­ра­сам бро­дят лю­бо­пыт­ст­вую­щие по­се­ти­те­ли, сле­тев­шие­ся со всех кон­цов Ала­сто­ра и со­пре­дель­ных об­лас­тей — Мерк­ну­щих Про­сто­ров, При­мар­хии, Эр­ди­че­ско­го сек­то­ра и ско­п­ле­ния Руб­ри­мар. Здесь по­па­да­ют­ся да­же гос­ти из Ой­ку­ме­ны и про­чих пре­де­лов Га­лак­ти­ки, при­сво­ен­ных че­ло­ве­ком.

Над пуб­лич­ны­ми тер­ра­са­ми на­хо­дят­ся пра­ви­тель­ст­вен­ные уч­ре­ж­де­ния, це­ре­мо­ни­аль­ные за­лы и те­ле­ком­му­ни­ка­ци­он­ный ком­плекс, а еще вы­ше — зна­ме­ни­тое Коль­цо Ми­ров, где ка­ж­дой оби­тае­мой пла­не­те ско­п­ле­ния от­ве­ден от­дель­ный спра­воч­ный ка­би­нет. Пер­со­наль­ные апар­та­мен­ты кон­на­ти­га гнез­дят­ся в шпи­ле, вен­чаю­щем баш­ню двор­ца. Шпиль скры­ва­ет­ся в об­ла­ках, по­рой прон­зая их на­сквозь и вос­па­ряя в веч­но яс­ное не­бо. Ко­гда шпиль Люс­ца ра­дуж­но свер­ка­ет в сол­неч­ных лу­чах, дво­рец кон­на­ти­га по­ра­жа­ет во­об­ра­же­ние — ска­зоч­ное, фан­та­сти­че­ское ви­де­ние! Его не­ред­ко на­зы­ва­ют са­мым вдох­нов­ляю­щим тво­ре­ни­ем че­ло­ве­че­ских рук.

Глава 1

Ка­би­нет 2262 Коль­ца Ми­ров по­свя­щен Трул­лио­ну, оди­но­кой пла­не­те скром­ной бе­лой звез­ды, ма­ло­за­мет­ной в рос­сы­пи све­тил, вью­щей­ся по­доб­но струй­ке ды­ма на краю ско­п­ле­ния. Трул­ли­он — не­боль­шой, пре­иму­ще­ст­вен­но по­кры­тый во­дой мир с един­ст­вен­ным уз­ким эк­ва­то­ри­аль­ным кон­ти­нен­том, Мер­лан­ком. Ве­ли­че­ст­вен­ные гря­ды ку­че­вых об­ла­ков дрей­фу­ют из мор­ских да­лей, раз­би­ва­ясь о вер­ши­ны цен­траль­но­го хреб­та, сот­ни рек воз­вра­ща­ют­ся к мо­рю по об­шир­ным до­ли­нам, где зер­но и фрук­ты зре­ют в та­ком изо­би­лии, что прак­ти­че­ски ни­че­го не сто­ят.

По­се­лен­цы при­вез­ли на Трул­ли­он бе­реж­ли­вость и усер­дие, ра­нее спо­соб­ст­во­вав­шие вы­жи­ва­нию в су­ро­вой, не про­щаю­щей оп­лош­но­стей сре­де. На пер­вых по­рах ис­то­рия трил­лей зна­ме­но­ва­лась дю­жи­ной войн, на­ко­п­ле­ни­ем бо­гатств сот­ня­ми удач­ли­вых се­мей, воз­ник­но­ве­ни­ем кас­ты на­след­ст­вен­ных ари­сто­кра­тов и по­сте­пен­ным ис­то­ще­ни­ем ис­ход­но­го за­па­са энер­гии. Трил­ли-про­сто­лю­ди­ны ста­ли спра­ши­вать се­бя: к че­му тру­дить­ся в по­те ли­ца сво­его, за­чем хо­дить воо­ру­жен­ны­ми до зу­бов, ес­ли с та­ким же ус­пе­хом мож­но без­за­бот­но празд­но­вать, петь и ве­се­лить­ся? Уже в треть­ем по­ко­ле­нии ста­рые по­ряд­ки на­ча­ли сти­рать­ся из па­мя­ти. Ны­не ря­до­вой трилль тру­дит­ся лишь по­столь­ку, по­сколь­ку это тре­бу­ет­ся, что­бы при­го­то­вить за­кус­ки к пир­ше­ст­ву, уто­лить страсть к хус­сей­ду, вы­ру­чить не­мно­го де­нег и ку­пить пуль­сор для лод­ки, ку­хон­ную ут­варь или от­рез тка­ни, дос­та­точ­ный для вы­крой­ки па­рая — сво­бод­но­го пла­тья на­по­до­бие длин­ной ру­ба­хи, пред­по­чи­тае­мо­го на Трул­лио­не как жен­щи­на­ми, так и муж­чи­на­ми. Вре­мя от вре­ме­ни трил­ли воз­де­лы­ва­ют по­кры­тые буй­ной рас­ти­тель­но­стью зем­ли, ры­ба­чат в океа­не, ста­вят се­ти на ре­ках, со­би­ра­ют уро­жай ди­ких фрук­тов и — ко­гда на­хо­дит на­строе­ние — до­бы­ва­ют на гор­ных скло­нах изум­ру­ды и опа­лы или скре­бут ка­уч. Трилль ра­бо­та­ет при­мер­но один час в день, ино­гда да­же два или три ча­са, но про­во­дит го­раз­до боль­ше вре­ме­ни в при­ят­ных раз­мыш­ле­ни­ях на ве­ран­де об­вет­ша­ло­го до­ма. Трилль не до­ве­ря­ет боль­шин­ст­ву ме­ха­низ­мов и уст­ройств, на­хо­дя их не­при­вле­ка­тель­ны­ми, чрез­мер­но за­мы­сло­ва­ты­ми и (что важ­нее все­го) до­ро­ги­ми, но брезг­ли­во поль­зу­ет­ся те­ле­фо­ном ра­ди упо­ря­до­че­ния и уп­ро­ще­ния об­ще­ст­вен­ных свя­зей и вос­при­ни­ма­ет пуль­сор сво­ей лод­ки как не­что са­мо со­бой ра­зу­мею­щее­ся.

Как в боль­шин­ст­ве бу­ко­ли­че­ских со­об­ществ, лю­бой трилль име­ет без­оши­боч­ное пред­став­ле­ние о сво­ем мес­те в со­ци­аль­ной ие­рар­хии. На вер­ши­не — ари­сто­кра­тия, прак­ти­че­ски от­дель­ная ра­са. В са­мом ни­зу — не ме­нее обо­соб­лен­ная кас­та ко­чев­ни­ков-тре­вань­ев. На Трул­лио­не не­до­люб­ли­ва­ют все не­зна­ко­мое, слиш­ком не­обыч­ное. Трилль пре­иму­ще­ст­вен­но кро­ток и не­зло­бив, но, бу­ду­чи дос­та­точ­но раз­дра­жен на­стой­чи­вы­ми про­во­ка­ция­ми, спо­со­бен впа­дать в ди­кую ярость. Не­ко­то­рые обы­чаи трил­лей — в ча­ст­но­сти зло­ве­щий об­ряд, справ­ляе­мый на пру­тан­ши­ре — от­ли­ча­ют­ся поч­ти вар­вар­ской жес­то­ко­стью.

Пра­ви­тель­ст­во Трул­лио­на ру­ди­мен­тар­но, и боль­шин­ст­во трил­лей им поч­ти не ин­те­ре­су­ет­ся. Мер­ланк под­раз­де­лен на два­дцать пре­фек­тур; ка­ж­дая управ­ля­ет­ся не­сколь­ки­ми уч­ре­ж­де­ния­ми и не­боль­шой груп­пой долж­но­ст­ных лиц, со­став­ляю­щих класс, чуть воз­вы­шаю­щий­ся над ря­до­вы­ми трил­ля­ми, но су­ще­ст­вен­но ус­ту­паю­щий ари­сто­кра­тии. Тор­гов­ля с дру­ги­ми пла­не­та­ми ско­п­ле­ния не­зна­чи­тель­на, в свя­зи с чем на Трул­лио­не из­вест­ны толь­ко че­ты­ре кос­ми­че­ских пор­та — Порт-Гау в за­пад­ной час­ти Мер­лан­ка, Порт-Ке­ру­би­ан на се­вер­ном бе­ре­гу, Порт-Ма­эль на юж­ном и Вай­я­мен­да на вос­точ­ном.

В ста шес­ти­де­ся­ти ки­ло­мет­рах к вос­то­ку от Порт-Ма­эля на­хо­дит­ся яр­ма­роч­ный го­род Вель­ген, зна­ме­ни­тый пре­крас­ным ста­дио­ном для хус­сей­да. За Вель­ге­ном на­чи­на­ют­ся Ни­зи­ны — уди­ви­тель­ной кра­со­ты дель­та, ре­зуль­тат слия­ния не­сколь­ких рек. Бес­чис­лен­ные пле­сы, ру­ка­ва и про­то­ки де­лят этот край на ми­риа­ды ост­ро­вов, мес­та­ми весь­ма вну­ши­тель­ных, под­хо­дя­щих для зем­ле­де­лия, но ча­ще на­столь­ко кро­шеч­ных, что на них по­ме­ща­ют­ся лишь хи­жи­на ры­ба­ка да де­рев­це — что­бы лод­ку при­вя­зы­вать.

Всю­ду от­кры­ва­ют­ся ча­рую­щие, пе­ре­хо­дя­щие од­на в дру­гую да­ли. Се­ро-зе­ле­ные ме­ны, се­реб­ри­сто-ржа­вые по­ман­де­ры, чер­ные джер­ди­ны вы­страи­ва­ют­ся тор­же­ст­вен­ной че­ре­дой вдоль вод­ных пу­тей, при­да­вая ка­ж­до­му ост­ро­ву не­по­вто­ри­мый си­лу­эт. На по­ко­сив­ших­ся ве­ран­дах под­кре­п­ля­ют­ся до­маш­ним ви­ном из кув­ши­нов празд­ные се­ля­не. Ино­гда они со­би­ра­ют­ся, что­бы по­иг­рать на гар­мо­ни­ках, не­боль­ших пу­за­тых ги­та­рах и кла­виш­ных дуд­ках-кал­лио­пах, про­из­во­дя­щих жиз­не­ра­до­ст­ные тре­ли и глис­сан­до. Свет в Ни­зи­нах, блед­ный и неж­ный, от­ли­ва­ет от­тен­ка­ми слиш­ком бы­ст­ро­теч­ны­ми, поч­ти не­уло­ви­мы­ми для глаз. По ут­рам ту­ман­ная дым­ка скры­ва­ет рас­стоя­ния, а пыш­ные за­ка­ты, ли­мон­но-зе­ле­ные и си­ре­не­вые, не слиш­ком яр­ки и тор­же­ст­вен­но пе­чаль­ны. По во­де сну­ют чел­но­ки и яли­ки, а по­одаль вре­мя от вре­ме­ни не­спеш­но про­плы­ва­ют ях­та ари­сто­кра­та или па­ром, со­вер­шаю­щий рей­сы ме­ж­ду Вель­ге­ном и ни­зин­ны­ми де­рев­ня­ми.

В са­мой глу­би­не Ни­зин, в не­сколь­ких ки­ло­мет­рах от по­сел­ка За­ур­каш, на ост­ро­ве Рэй­бен­де­ри жи­ли Джут Хуль­ден, его же­на Ма­ру­ча и с ни­ми три сы­на. Их ост­ров за­ни­мал око­ло ста ак­ров — счи­тая ле­си­стую треть, за­рос­шую ме­ной, чер­ным де­ре­вом, свеч­ным оре­хом и сем­прис­си­мой. Рэй­бен­де­ри оги­ба­ли Фар­ван­ский ру­кав с за­па­да, Гиль­веж­ский ру­кав с вос­то­ка и, вдоль се­вер­но­го бе­ре­га, сон­ная ре­ка За­ур. К югу про­сти­рал­ся ши­ро­кий Ам­баль­ский плес. На юго-за­пад­ной око­неч­но­сти Рэй­бен­де­ри ме­ж­ду дву­мя ог­ром­ны­ми дре­во­вид­ны­ми ми­мо­за­ми при­ютил­ся вет­хий дом Хуль­де­нов. По стол­бам ве­ран­ды ка­раб­ка­лись ло­зы ро­за­лий, сви­сав­шие по краю кры­ши и соз­да­вав­шие про­хлад­ную аро­мат­ную тень — здесь суп­ру­ги лю­би­ли дре­мать в ста­рых пле­те­ных крес­лах. С ве­ран­ды от­кры­вал­ся вид на юг — на Ам­баль­ский плес и ост­ров Ам­баль, пло­ща­дью не боль­ше трех ак­ров, где рос­ли рос­кош­ные по­ман­де­ры, се­реб­ри­сто-ох­ря­ные на фо­не па­те­ти­че­ских мен, и три ги­гант­ских фан­за­ни­ля, скло­нив­шие свы­со­ка лох­ма­тые кро­ны-пом­по­ны. Сквозь ли­ст­ву про­гля­ды­вал бе­лый фа­сад усадь­бы, где лорд Ам­баль не­ко­гда со­дер­жал лю­бов­ниц. Те­перь Ам­баль при­над­ле­жал Джу­ту Хуль­де­ну, но тот не про­яв­лял ни ма­лей­ше­го же­ла­ния пе­ре­се­лять­ся в усадь­бу, опа­са­ясь по­ка­зать­ся вы­скоч­кой и вы­звать на­смеш­ки дру­зей.

В мо­ло­до­сти Джут Хуль­ден иг­рал в хус­сейд за «За­ур­каш­ских зме­ев». Ма­ру­чу вы­бра­ли шер­лью «Вель­ген­ских ве­ду­нов». Так они встре­ти­лись и по­же­ни­лись, в свя­зи с чем ро­ди­лись трое сы­но­вей — стар­ший, Шай­ра, и близ­не­цы Глин­нес и Глэй, а так­же дочь Ше­ре, ук­ра­ден­ная мер­лин­га­ми.

Глава 2

Глин­нес Хуль­ден поя­вил­ся на свет пла­ча и пи­на­ясь. Вни­ма­тель­ный и мол­ча­ли­вый Глэй при­сое­ди­нил­ся к не­му че­рез час. С пер­во­го дня сво­ей жиз­ни они от­ли­ча­лись и внеш­ним ви­дом, и тем­пе­ра­мен­том, и все­ми об­стоя­тель­ст­ва­ми су­ще­ст­во­ва­ния. Глин­нес, по­доб­но Джу­ту и Шай­ре, был дру­же­лю­бен, до­вер­чив и по­кла­дист. Со вре­ме­нем из не­го вы­шел па­рень при­ят­ной на­руж­но­сти со свет­лым взгля­дом, пыль­но-со­ло­мен­ны­ми во­ло­са­ми и ши­ро­ко улы­баю­щим­ся ртом. Глин­нес на­сла­ж­дал­ся все­ми ра­до­стя­ми Ни­зин — пи­руш­ка­ми, лю­бов­ны­ми по­хо­ж­де­ния­ми, звез­доч­те­ния­ми, па­рус­ны­ми гон­ка­ми, хус­сей­дом, ноч­ной охо­той на мер­лин­гов и про­сто без­дель­ем.

Глэй по­на­ча­лу не мог по­хва­лить­ся креп­ким здо­ровь­ем. Пер­вые шесть лет он час­то ка­приз­ни­чал и за­мы­кал­ся в се­бе. По­том он по­пра­вил­ся, вы­тя­нул­ся и бы­ст­ро пе­ре­рос Глин­не­са. На ли­це тем­но­во­ло­со­го Глэя обыч­но со­хра­ня­лось вы­ра­же­ние про­ни­ца­тель­ной бди­тель­но­сти, взгляд его со­сре­до­то­чен­но ос­та­нав­ли­вал­ся на со­бе­сед­ни­ке. Глин­нес вос­при­ни­мал идеи и со­бы­тия без осо­бо­го скеп­ти­циз­ма — Глэй уг­рю­мо от­стра­нял­ся от мод­ных вея­ний. Глин­нес был при­ро­ж­ден­ным иг­ро­ком в хус­сейд, то­гда как Глэй от­ка­зы­вал­ся сде­лать шаг в на­прав­ле­нии ста­дио­на. Джут, че­ло­век бо­лее или ме­нее бес­при­стра­ст­ный, с тру­дом скры­вал рас­по­ло­же­ние к Глин­не­су. Ма­ру­ча, вы­со­кая, тем­но­во­ло­сая и склон­ная к ро­ман­ти­че­ским меч­та­ни­ям, пред­по­чи­та­ла Глэя — ей ка­за­лось, что она за­ме­ча­ет в нем чув­ст­ви­тель­ность по­эта. Ма­ру­ча пы­та­лась ув­лечь Глэя му­зы­кой, объ­яс­няя, что му­зы­ка по­зво­лит ему пе­ре­да­вать свои чув­ст­ва дру­гим и де­лать их по­нят­ны­ми. Ка­кое-то вре­мя Глэй рав­но­душ­но брен­чал на ги­та­ре, но к даль­ней­шим воз­мож­но­стям не про­явил ни­ка­ко­го ин­те­ре­са.

Глэй ос­та­вал­ся тай­ной для са­мо­го се­бя. Дли­тель­ные раз­мыш­ле­ния не по­зво­ли­ли ему ра­зо­брать­ся в сво­их по­бу­ж­де­ни­ях, не по­мог­ли ему в этом и бра­тья с ро­ди­те­ля­ми. С маль­чи­ше­ских лет его про­зва­ли «лор­дом Глэ­ем» за су­ро­вую внеш­ность и слег­ка вы­со­ко­мер­ные за­маш­ки. Слу­чай­но или нет, из всех Хуль­де­нов толь­ко Глэй не воз­ра­жал про­тив пе­ре­се­ле­ния в усадь­бу на ост­ро­ве Ам­баль. Да­же Ма­ру­ча мах­ну­ла ру­кой на эту за­тею, при­ят­но ще­ко­тав­шую са­мо­лю­бие, но лег­ко­мыс­лен­ную.

Глэй пол­но­стью до­ве­рял­ся толь­ко мен­то­ру Ака­дию, по­се­лив­ше­му­ся в дос­то­при­ме­ча­тель­ном строе­нии на ост­ро­ве Сар­пас­сан­те в не­сколь­ких ки­ло­мет­рах к се­ве­ру от Рэй­бен­де­ри. То­щий не­склад­ный чу­дак с длин­ны­ми ру­ка­ми, слиш­ком боль­шим но­сом, ред­ки­ми куд­ря­ми та­бач­но­го цве­та, туск­лы­ми го­лу­бы­ми гла­за­ми и по­сто­ян­но дро­жа­щим, го­то­вым рас­плыть­ся в ух­мыл­ке ртом, Ака­дий, как и Глэй, был сво­его ро­да от­ще­пен­цем. В от­ли­чие от Глэя, од­на­ко, Ака­дий умел вы­год­но ис­поль­зо­вать свои осо­бен­но­сти — сре­ди его кли­ен­тов чис­ли­лись да­же ари­сто­кра­ты.

Ака­дию пла­ти­ли, в ча­ст­но­сти, за вы­пол­не­ние функ­ций со­ста­ви­те­ля эпи­грамм, по­эта, кал­ли­гра­фа, гу­ру, це­ни­те­ля изящ­ных ма­нер, про­фес­сио­наль­но­го гос­тя (при­гла­сить Ака­дия на ве­че­рин­ку зна­чи­ло по­ка­зать, что у те­бя де­нег ку­ры не клю­ют), сва­та, звез­до­че­та, юрис­кон­суль­та, хра­ни­те­ля ме­ст­ных тра­ди­ций и ис­точ­ни­ка скан­даль­ных спле­тен. В ус­тах Ака­дия, с его фи­зио­но­ми­ей кло­уна, вкрад­чи­вым го­вор­ком и уме­ни­ем ис­кус­но встав­лять об­те­кае­мые на­ме­ки, уни­зи­тель­ная сплет­ня ста­но­ви­лась тем бо­лее ядо­ви­той. Джут не­до­люб­ли­вал Ака­дия и не хо­тел иметь с ним ни­че­го об­ще­го — к вя­ще­му со­жа­ле­нию Ма­ру­чи, так и не рас­став­шей­ся с на­де­ж­дой за­нять вы­со­кое об­ще­ст­вен­ное по­ло­же­ние. В глу­би­не ду­ши Ма­ру­ча не за­бы­ва­ла, что вы­шла за­муж за про­сто­лю­ди­на, то­гда как шер­ли иных ко­манд ста­но­ви­лись суп­ру­га­ми лор­дов!

В свое вре­мя Ака­дий по­бы­вал на дру­гих пла­не­тах. Ве­че­ра­ми, в ча­сы звез­доч­те­ний, он ука­зы­вал на звез­ды и на­зы­вал зна­ко­мые ему ми­ры, опи­сы­вая рос­кошь и по­ра­зи­тель­ные при­выч­ки да­ле­ких пле­мен. Джут Хуль­ден про­яв­лял пол­ное рав­но­ду­шие к пу­те­ше­ст­ви­ям — его ин­те­рес к чу­жим ми­рам ог­ра­ни­чи­вал­ся об­су­ж­де­ни­ем дос­то­инств при­ез­жих мас­те­ров хус­сей­да и про­ис­хо­ж­де­ни­ем ко­ман­ды, вы­иг­рав­шей чем­пио­нат Ско­п­ле­ния.

Вско­ре по­сле то­го, как Глин­не­су ис­пол­ни­лось ше­ст­на­дцать лет, он ви­дел звез­до­лет стар­мен­те­ров. Ко­рабль об­ру­шил­ся с не­ба за ост­ро­вом Ам­баль, пи­ки­руя в сто­ро­ну Вель­ге­на. По ра­дио пе­ре­да­ва­ли еже­ми­нут­ные со­об­ще­ния о на­бе­ге. Стар­мен­те­ры при­зем­ли­лись на цен­траль­ной пло­ща­ди, ми­гом вы­сы­па­ли из ко­раб­ля и ог­ра­би­ли бан­ки, кон­то­ры тор­гов­цев са­мо­цве­та­ми и скла­ды, где хра­нил­ся ка­уч — цен­ней­ший то­вар трул­ли­он­ско­го про­из­вод­ст­ва. Кро­ме то­го, стар­мен­те­ры за­хва­ти­ли за­лож­ни­ка­ми не­сколь­ко важ­ных пер­сон. Мол­ние­нос­ный на­бег был хо­ро­шо ор­га­ни­зо­ван — на­граб­лен­ное доб­ро и плен­ни­ки ока­за­лись на бор­ту ко­раб­ля че­рез де­сять ми­нут. К не­сча­стью для пи­ра­тов в ту ми­ну­ту, ко­гда вель­ген­ская ра­дио­стан­ция пе­ре­да­ла пер­вый сиг­нал тре­во­ги, в Порт-Ма­эле при­зем­лял­ся крей­сер По­кро­ва. Ка­пи­та­ну ни­че­го не стои­ло из­ме­нить курс и на­пра­вить­ся к Вель­ге­ну.

Глин­нес вы­бе­жал на ве­ран­ду, что­бы по­смот­реть на про­ле­таю­щий крей­сер По­кро­ва — ве­ли­че­ст­вен­но-кра­си­вый ко­рабль, вы­кра­шен­ный бе­же­вой, пун­цо­вой и чер­ной эма­лью. Как хищ­ная пти­ца, он уст­ре­мил­ся к Вель­ге­ну и ско­ро ис­чез из по­ля зре­ния. Ра­дио­ком­мен­та­тор поч­ти кри­чал: «…бан­ди­ты под­ни­ма­ют­ся в воз­дух, но ко­рабль По­кро­ва уже при­был! Кля­нусь де­вя­тью тор­же­ст­ва­ми, По­кров уже здесь! Стар­мен­те­ры не сме­ют вклю­чить мах — они сго­рят от тре­ния в воз­ду­хе! Им при­дет­ся обо­ро­нять­ся!»

Дик­тор не мог сдер­жи­вать воз­бу­ж­де­ние, го­лос его сры­вал­ся: «Залп! Крей­сер на­нес удар, стар­мен­те­ры бес­по­мощ­ны — ура! Пи­рат­ский ко­рабль дрог­нул и са­дит­ся на пло­щадь… Нет, нет… о, ужас! Ка­кой ужас! Он упал на ры­нок, сот­ни лю­дей раз­дав­ле­ны! Вни­ма­ние! Ка­те­ра ско­рой по­мо­щи, все вра­чи и са­ни­та­ры! Ка­та­ст­ро­фа в Вель­ге­не! Слы­шу, как жа­лоб­но кри­чат ра­не­ные… В ко­раб­ле стар­мен­те­ров про­бои­на, но они от­стре­ли­ва­ют­ся… Сверк­нул го­лу­бой луч. Опять. Пи­ра­ты не сда­ют­ся… Нет, их ору­дия мол­чат. Все, им ко­нец — их дви­га­тель сго­рел». По­мол­чав не­сколь­ко се­кунд, ком­мен­та­тор сно­ва взвол­но­вал­ся: «Что за зре­ли­ще! Лю­ди вне се­бя от гне­ва, тол­па сте­ка­ет­ся к ко­раб­лю гра­би­те­лей. Стар­мен­те­ров та­щат на­ру­жу…» Дик­тор пре­рвал­ся на по­лу­сло­ве и про­дол­жал уже спо­кой­нее: «Вме­ша­лись кон­стеб­ли. Тол­пу за­ста­ви­ли по­тес­нить­ся, стар­мен­те­ры аре­сто­ва­ны. Что ж, по­де­лом! Бан­ди­ты зна­ют, что их ждет, и яро­ст­но вы­ры­ва­ют­ся. О, их ждет пру­тан­шир. Как они из­ви­ва­ют­ся, ля­га­ют­ся, ку­са­ют­ся! Пред­по­чи­та­ют месть тол­пы пыт­ке на пру­тан­ши­ре… Ка­кая бе­да! Ка­кое не­сча­стье! Бед­ный, бед­ный го­род Вель­ген…»

Джут и Шай­ра при­ви­ва­ли че­рен­ки к яб­ло­ням в даль­нем уг­лу са­да. Глин­нес при­бе­жал и вы­па­лил но­во­сти: «…а по­том стар­мен­те­ров схва­ти­ли и уве­ли!»

«Я им не за­ви­дую», — не от­ры­ва­ясь от ра­бо­ты, ворч­ли­во ото­звал­ся Джут. Для трил­ля отец Глин­не­са был че­ло­ве­ком до стран­но­сти сдер­жан­ным и мол­ча­ли­вым. С тех пор, как мер­лин­ги со­жра­ли Ше­ре, эти чер­ты обо­ст­ри­лись.

Шай­ра ска­зал: «Пру­тан­шир, не­бось, уже под­ме­та­ют. Стои­ло бы съез­дить, как ты ду­ма­ешь?»

Джут кряк­нул: «Что од­на пыт­ка, что дру­гая — тос­ка, да и толь­ко! Раз­жи­га­ют огонь, кру­тят ко­ле­са, тя­нут ка­на­ты. Иные глаз не мо­гут ото­рвать. А ме­ня хле­бом не кор­ми, дай по­смот­реть хус­сейд».

Шай­ра под­миг­нул Глин­не­су: «Что од­на иг­ра, что дру­гая — на­па­даю­щие ки­да­ют­ся впе­ред, кто-то бул­ты­ха­ет­ся в во­ду, с шер­ли сры­ва­ют хла­ми­ду. По­ду­ма­ешь! Что од­на го­лая зад­ни­ца, что дру­гая — ка­кая раз­ни­ца?»

«Ко­му су­дить, как не те­бе?» — за­ме­тил Глин­нес. Шай­ра, мнив­ший се­бя зна­ме­ни­тым баб­ни­ком, рас­хо­хо­тал­ся.

В кон­це кон­цов Шай­ра так-та­ки по­ехал с ма­те­рью смот­реть на казнь, но, по на­стоя­нию Джу­та, Глин­нес и Глэй ос­та­лись до­ма.

Шай­ра и Ма­ру­ча вер­ну­лись па­ро­мом позд­но ве­че­ром. Ма­ру­ча ус­та­ла и сра­зу по­шла спать. Шай­ра, тем вре­ме­нем, при­сое­ди­нил­ся к Джу­ту, Глин­не­су и Глэю на ве­ран­де и рас­ска­зал обо всем, что ви­дел: «По­па­лись три­дцать три пи­ра­та. По­са­ди­ли их в клет­ки на пло­ща­ди. Все при­го­то­ви­ли у них пе­ред гла­за­ми. Бы­ва­лый на­род стар­мен­те­ры, на­до при­знать­ся, тер­тые ка­ла­чи! Так и не по­нял, ка­кой они по­ро­ды. Од­ни вро­де эха­ли­ты, дру­гие — са­та­го­ны, а са­мый дол­го­вя­зый бе­ло­ко­жий тип, по слу­хам, с Бла­ве­га. Не по­вез­ло им, что и го­во­рить! Со­рва­ли с них оде­ж­ду, вы­строи­ли го­лы­шом, вы­кра­си­ли на по­зор: го­ло­ва зе­ле­ная, од­на но­га крас­ная, дру­гая — си­няя. Всех охо­ло­сти­ли, са­мо со­бой. О, пру­тан­шир — не для сла­бо­нерв­ных! А му­зы­ка-то, му­зы­ка! Сла­до­ст­ная, как цве­точ­ный мед, стран­ная, терп­кая. Так и ка­жет­ся, что смыч­ка­ми пря­мо по нер­вам во­дят… Ну так вот, зна­чит, вски­пя­ти­ли боль­шу­щий ко­тел с мас­лом, под­вез­ли пе­ре­движ­ной кран. Тре­ва­ньи — че­ло­век во­семь — при­ня­лись ду­деть и пи­ли­кать на рож­ках и фи­де­лях. Как у бан­ды ма­те­рых стер­ве­цов по­лу­ча­ет­ся та­кая слез­ли­вая му­зы­ка? От нее мо­роз по ко­же, все внутри сжи­ма­ет­ся и во рту чу­дит­ся прив­кус кро­ви! Глав­ный кон­стебль Фи­ли­ди­че при­сут­ст­во­вал, но каз­нью ру­ко­во­дил стар­ший агент Ге­ренс. Стар­мен­те­ров по од­но­му за­це­п­ля­ли крю­ка­ми, под­ни­ма­ли и оку­на­ли в ки­пя­щее мас­ло, а по­том рас­тя­ги­ва­ли на вы­со­чен­ной ды­бе. Не знаю, что страш­нее — их вой и рев на фо­не скорб­ной му­зы­ки или са­ма эта му­зы­ка су­ма­сшед­шая. Лю­ди опус­ка­лись на ко­ле­ни, кое у ко­го слу­чи­лись при­пад­ки, дру­гие что-то кри­ча­ли — от ужа­са или от ра­до­сти, не мо­гу ска­зать. Не пой­му, что и ду­мать… По­след­ний бан­дит от­дал кон­цы при­мер­но че­рез два ча­са».

«Хмф! — под­вел итог Джут Хуль­ден. — Во вся­ком слу­чае, те­перь стар­мен­те­ров на Трул­ли­он сил­ком не за­та­щишь. И то хо­ро­шо».

Глин­нес слу­шал бра­та ис­пу­ган­но, как за­во­ро­жен­ный: «Не пой­му, за­чем та­кие страш­ные пыт­ки, что да­же стар­мен­те­ров жал­ко?»

«За­тем, что страш­ные, — от­ве­тил Джут. — Что тут по­ни­мать?»

Глин­нес с уси­ли­ем сглот­нул, хо­тел ска­зать не­сколь­ко ве­щей од­но­вре­мен­но и ни­че­го не ска­зал.

Джут по­ин­те­ре­со­вал­ся: «Те­перь, ко­гда ты зна­ешь, чем кон­ча­ют стар­мен­те­ры — те­бе за­хо­чет­ся стать кос­ми­че­ским пи­ра­том?»

«Ни­ко­гда!» — с глу­бо­ким убе­ж­де­ни­ем объ­я­вил Глин­нес.

Джут по­вер­нул­ся к Глэю: «А те­бе?»

«Я ни­ко­го не со­би­рал­ся гра­бить и уби­вать, так или ина­че».

Джут хри­п­ло рас­сме­ял­ся: «По мень­шей ме­ре один из вас от­ка­зал­ся от меч­ты на­жить­ся гра­бе­жом».

Глин­нес за­ме­тил: «Мне не по­нра­ви­лось бы слу­шать му­зы­ку, ко­гда лю­дей пы­та­ют».

«А по­че­му нет? — воз­ра­зил Шай­ра. — В хус­сей­де, ко­гда по­зо­рят шерль, иг­ра­ют ди­кую тор­же­ст­вен­ную му­зы­ку. Ор­кестр при­да­ет це­ре­мо­нии осо­бый вкус, как ще­пот­ка со­ли — кус­ку мя­са».

Глэй ре­шил вы­ска­зать­ся: «Ака­дий счи­та­ет, что очи­ще­ние нуж­но ка­ж­до­му, а кош­мар по­рой при­но­сит очи­ще­ние».

«Мо­жет быть, — от­вер­нул­ся Джут. — Мне чу­жие кош­ма­ры ни к че­му, сво­его хва­та­ет». Все по­ня­ли, о чем он го­во­рил. С тех пор, как про­па­ла его ма­ло­лет­няя дочь, Джут охо­тил­ся на мер­лин­гов как одер­жи­мый, поч­ти ка­ж­дую ночь.

«Ну лад­но, стар­мен­те­ра­ми вы, олу­хи, быть не же­лае­те. Кем же вы ста­не­те? — под­драз­ни­вал брать­ев Шай­ра. — До­пус­кая, что вас не прель­ща­ет пер­спек­ти­ва ос­тать­ся при­хле­ба­те­ля­ми в род­ном гнез­де».

«Бу­ду иг­рать в хус­сейд! — зая­вил Глин­нес. — Не хо­чу ры­ба­чить. Со­скре­бать ка­уч со скал то­же не хо­чу». Он вспом­нил от­важ­ный бе­же­во-пун­цо­во-чер­ный крей­сер, сбив­ший ко­рабль стар­мен­те­ров: «А то возь­му да по­сту­п­лю на служ­бу в По­кров. У них жизнь, пол­ная при­клю­че­ний».

«Ни­че­го не знаю про По­кров, — мно­го­зна­чи­тель­но про­из­нес Джут, — а на­счет хус­сей­да мо­гу дать па­ру по­лез­ных со­ве­тов. Еже­днев­но бе­гай по во­семь ки­ло­мет­ров, что­бы не вы­ды­хать­ся на по­ле. Тре­ни­руй­ся на ста­дио­не — пры­гай че­рез ку­паль­ни, по­ка не по­чув­ст­ву­ешь, что не упа­дешь в во­ду, да­же ес­ли ста­нешь иг­рать с за­вя­зан­ны­ми гла­за­ми. И дай по­кой дев­чон­кам, а то ско­ро во всей пре­фек­ту­ре не най­дет­ся дев­ст­вен­ни­цы для на­шей ко­ман­ды».

«В по­след­нем от­но­ше­нии име­ет смысл рис­ко­вать», — за­ве­рил его Глин­нес.

Гля­дя на Глэя, Джут на­хму­рил чер­ные бро­ви: «Ну, а ты что бу­дешь де­лать? Ос­та­нешь­ся до­ма?»

Глэй по­жал пле­ча­ми: «Будь моя во­ля, я стран­ст­во­вал бы с од­ной пла­не­ты на дру­гую».

Мох­на­тые бро­ви Джу­та под­ня­лись: «На кос­ми­че­ские пу­те­ше­ст­вия нуж­ны день­ги. Где ты их возь­мешь?»

«По сло­вам Ака­дия, день­ги мож­но сде­лать. Он по­бы­вал на два­дца­ти двух пла­не­тах, за­ра­ба­ты­вая в пор­тах на жизнь и на по­ле­ты».

«Хмф. Все мо­жет быть. Не бе­ри при­мер с Ака­дия, од­на­ко. Он ни­че­го не при­вез из да­ле­ких ми­ров, кро­ме бес­по­лез­ной эру­ди­ции».

Глэй слег­ка за­ду­мал­ся. «Ес­ли это так, — ска­зал он, — а это долж­но быть так, по­то­му что ты так го­во­ришь — зна­чит, свой­ст­вен­ные Ака­дию уме­ние ла­дить с людь­ми и об­шир­ный ин­тел­лект бы­ли при­об­ре­те­ны здесь, на Трул­лио­не, что толь­ко го­во­рит в его поль­зу».

Джут, не от­но­сив­ший­ся к чис­лу не­спо­соб­ных при­зна­вать по­ра­же­ние, хлоп­нул Глэя по спи­не: «В те­бе он на­шел на­деж­но­го по­клон­ни­ка, это уж точ­но!»

«Я бла­го­да­рен Ака­дию, — ото­звал­ся Глэй. — Он мно­гое мне объ­яс­нил».

В го­ло­ве у Шай­ры веч­но ко­по­ши­лись по­хаб­ные мыс­лиш­ки. Он лу­ка­во пих­нул Глэя лок­тем: «По­хо­же на то, что ноч­ные по­хо­ж­де­ния умуд­ри­ли Глин­не­са не мень­ше, чем те­бя — нра­во­уче­ния Ака­дия».

«Я го­во­рю не о том».

«А о чем еще сто­ит го­во­рить?»

«Что я те­бе ста­ну рас­ска­зы­вать? Ты без кон­ца из­де­ва­ешь­ся — я ус­тал от на­сме­шек!»

«Ни­ка­ких на­сме­шек! — по­обе­щал Шай­ра. — Мы те­бя вни­ма­тель­но вы­слу­ша­ем. Да­вай, вы­кла­ды­вай!»

«Лад­но. По су­ти де­ла мне все рав­но, сме­ют­ся на­до мной или нет. Я дав­но ощу­щаю пус­то­ту, буд­то мне че­го-то не хва­та­ет. Хо­чу воз­ло­жить на се­бя бре­мя, пре­одо­леть пре­пят­ст­вия, одер­жать по­бе­ду».

«Кра­си­вые сло­ва, — с со­мне­ни­ем по­мор­щил­ся Шай­ра, — од­на­ко…»

«Од­на­ко за­чем лезть на ро­жон? За­тем, что ка­ж­до­му да­на толь­ко од­на жизнь, од­но су­ще­ст­во­ва­ние. Я хо­чу ос­та­вить след — где-то, как-то. Мой враг — все­лен­ная, са­мо уст­рой­ст­во ми­ро­зда­ния. Ме­ня ли­хо­ра­дит от од­ной мыс­ли об этом! По­ду­май сам: по­че­му при­ро­да ве­щей пре­пят­ст­ву­ет то­му, что­бы де­ла мо­их рук ос­та­лись в па­мя­ти люд­ской? По­че­му имя „Глэй Хуль­ден“ не долж­но зву­чать столь же гром­ко и гор­до, как „Па­ро“ или „Сла­бар Вельш“? Оно про­зву­чит, оно за­пом­нит­ся! Та­ков мой долг пе­ред са­мим со­бой!»

Джут мрач­но за­ме­тил: «То­гда учись иг­рать в хус­сейд луч­ше всех — или гра­бить и уби­вать луч­ше всех. И в том, и в дру­гом слу­чае те­бе гро­зит же­ст­кая кон­ку­рен­ция».

«Я пе­ре­бор­щил, — при­знал­ся Глэй. — На са­мом де­ле я не стрем­люсь к из­вест­нос­ти или сла­ве, мне не нуж­но ни­чье вос­хи­ще­ние. Про­сто хо­те­лось бы сде­лать все, что в мо­их си­лах».

На ве­ран­де на­сту­пи­ло мол­ча­ние. В ка­мы­шах по­скри­пы­ва­ли ноч­ные на­се­ко­мые, под при­ча­лом ти­хо плес­ну­ла во­да — на­вер­ное, мер­линг вы­су­нул го­ло­ву, при­слу­ши­ва­ясь к лю­бо­пыт­ным зву­кам.

Джут стро­го ска­зал: «По­хваль­ные стрем­ле­ния. И все же… Не мо­гу се­бе пред­ста­вить, во что пре­вра­тил­ся бы этот мир, ес­ли бы ка­ж­дый до­би­вал­ся сво­его с та­кой на­стой­чи­во­стью. Ос­тал­ся бы во всей га­лак­ти­ке хоть один спо­кой­ный уго­лок?»

«Труд­ный во­прос! — зая­вил Глин­нес. — Дей­ст­ви­тель­но, ни­ко­гда рань­ше я не смот­рел на ве­щи с этой сто­ро­ны. Глэй, ты ме­ня изум­ля­ешь! Та­ких, как ты, боль­ше нет!»

Глэй скром­но хмык­нул: «Не будь так уве­рен. На ка­ж­дой пла­не­те боль­ше чем дос­та­точ­но лю­дей, от­ча­ян­но пы­таю­щих­ся как-то се­бя про­явить, в чем-то се­бя по­ка­зать».

«От­то­го-то бе­до­вые го­ло­вы и по­да­ют­ся в стар­мен­те­ры, — пред­по­ло­жил Глин­нес. — До­маш­няя жизнь им опо­сты­ле­ла, в хус­сейд иг­рать они не уме­ют или не мо­гут, де­вуш­ки от них от­во­ра­чи­ва­ют­ся — вот они и злоб­ст­ву­ют в чер­ных звез­до­ле­тах, мсти­тель­но пре­да­ва­ясь раз­ру­ше­нию то­го, че­го не смог­ли сде­лать са­ми!»

«При­ем­ле­мая тео­рия, не ху­же лю­бой дру­гой, — кив­нул Джут Хуль­ден. — Но, как се­го­дня об­на­ру­жи­ли три­дцать три пи­ра­та, мсти­те­лям то­же мстят».

«Все-та­ки я че­го-то не по­ни­маю, — мо­тал го­ло­вой Глин­нес. — Кон­на­тиг не мо­жет не знать о гра­бе­жах и убий­ст­вах. По­че­му он не об­ру­шит на ба­зы стар­мен­те­ров всю мощь По­кро­ва и не ис­тре­бит их окон­ча­тель­но?»

Шай­ра по­кро­ви­тель­ст­вен­но ус­мех­нул­ся: «По-твое­му, в По­кро­ве си­дят без де­ла? Ко­раб­ли не­пре­рыв­но пат­ру­ли­ру­ют на­се­лен­ные сис­те­мы. Но на ка­ж­дую оби­тае­мую пла­не­ту при­хо­дит­ся сот­ня без­жиз­нен­ных ми­ров, не счи­тая лун, ас­те­рои­дов, ко­мет и про­чих стар­мен­тов. Убе­жищ бес­чис­лен­ное мно­же­ст­во — ни­ка­кой кос­ми­че­ский флот не спо­со­бен их про­че­сать все до од­но­го».

Глин­нес по­вер­нул­ся к Глэю: «Ну вот, по­жа­луй­ста! Сту­пай на служ­бу в По­кров и стран­ст­вуй се­бе с пла­не­ты на пла­не­ту. Те­бе еще и пла­тить за это бу­дут».

«По­ду­маю», — от­ве­тил Глэй.

Глава 3

В ко­неч­ном сче­те имен­но Глин­нес от­пра­вил­ся в Порт-Ма­эль и за­вер­бо­вал­ся в По­кров. Ему еще не бы­ло то­гда во­сем­на­дца­ти лет. Глэй слу­жить не стал, в хус­сейд не иг­рал, да и стар­мен­те­ром не сде­лал­ся. Вско­ре по­сле отъ­ез­да Глин­не­са Глэй то­же по­ки­нул ро­ди­те­лей. Он бро­дил по Мер­лан­ку, по­рой за­ра­ба­ты­вая не­сколь­ко озо­лей, а ча­ще про­бав­ля­ясь под­нож­ным кор­мом. Не­сколь­ко раз он пы­тал­ся при­бег­нуть к трю­кам, ре­ко­мен­до­ван­ным Ака­ди­ем, на­де­ясь по­бы­вать на да­ле­ких пла­не­тах, но по той или иной при­чи­не не пре­ус­пел и де­нег, дос­та­точ­ных для оп­ла­ты по­ле­та, на­ко­пить не смог.

Ка­кое-то вре­мя он стран­ст­во­вал с та­бо­ром тре­вань­ев — Глэя раз­вле­ка­ло по­ры­ви­стое усер­дие ко­чев­ни­ков, кон­тра­сти­ро­вав­шее с ти­пич­ной для трил­лей чуть без­раз­лич­ной лен­цой.

Во­семь лет блу­ж­да­ний при­ве­ли Глэя об­рат­но на Рэй­бен­де­ри, где все бы­ло как пре­ж­де, хо­тя Шай­ра бро­сил иг­рать в хус­сейд. Джут еще вое­вал по но­чам с мер­лин­га­ми, а Ма­ру­ча еще на­дея­лась по­лу­чить при­зна­ние в сре­де ме­ст­но­го бла­го­род­но­го со­сло­вия, не про­яв­ляв­ше­го ни ма­лей­ше­го на­ме­ре­ния оп­рав­дать ее на­де­ж­ды. По на­стоя­нию Ма­ру­чи Джут име­но­вал­ся те­перь «сквай­ром Хуль­де­ном Рэй­бен­де­рий­ским», но пе­ре­ез­жать в усадь­бу на Ам­ба­ле от­ка­зы­вал­ся. Не­смот­ря на бла­го­род­ные про­пор­ции, ве­ли­че­ст­вен­ные за­лы и по­ли­ро­ван­ную де­ре­вян­ную об­шив­ку внут­рен­них стен, Джу­ту в этом со­ору­же­нии не хва­та­ло ши­ро­кой ве­ран­ды с ви­дом на вод­ные про­сто­ры.

Се­мья Хуль­де­нов пе­рио­ди­че­ски по­лу­ча­ла вес­точ­ки от Глин­не­са, хо­ро­шо по­ка­зав­ше­го се­бя на служ­бе. В тре­ни­ро­воч­ном ла­ге­ре для но­во­бран­цев Глин­нес по­лу­чил ре­ко­мен­да­цию и по­сту­пил в офи­цер­ское учи­ли­ще По­кро­ва, по окон­ча­нии ка­ко­во­го его рас­пре­де­ли­ли в так­ти­че­ский кор­пус 191-й эс­кад­ры. Там ему по­ру­чи­ли ко­ман­до­ва­ние де­сант­ным ка­те­ром №191—539 с эки­па­жем из два­дца­ти че­ло­век.

Те­перь Глин­нес мог на­де­ять­ся на бле­стя­щую карь­е­ру и пре­крас­ное пен­си­он­ное обес­пе­че­ние по­сле вы­хо­да в от­став­ку. Он не был, од­на­ко, впол­не удов­ле­тво­рен. Глин­нес по­ла­гал, что жизнь в кос­ми­че­ском фло­те бу­дет пол­на ро­ман­ти­ки и при­клю­че­ний, что он ста­нет рыс­кать в кос­ми­че­ском ка­те­ре по сис­те­мам Ско­п­ле­ния в по­ис­ках оче­ред­но­го ло­го­ва стар­мен­те­ров, вре­мя от вре­ме­ни по­лу­чая не­сколь­ко дней от­пус­ка и по­се­щая па­ру эк­зо­ти­че­ских се­ле­ний на да­ле­кой пла­не­те. Увы, он ока­зал­ся вин­ти­ком в безу­преч­но ор­га­ни­зо­ван­ной, не­укос­ни­тель­но сле­дую­щей ус­та­нов­лен­но­му по­ряд­ку ма­ши­не, где не бы­ло мес­та бла­го­род­ным по­ры­вам и от­ча­ян­ной от­ва­ге. Для то­го, что­бы как-то раз­влечь­ся, Глин­нес стал иг­рать в хус­сейд. Его ко­ман­да все­гда за­ни­ма­ла од­но из пер­вых мест на флот­ских со­рев­но­ва­ни­ях и да­же вы­иг­ра­ла два чем­пио­на­та.

На­ко­нец Глин­нес по­дал за­яв­ле­ние с прось­бой о пе­ре­во­де на пат­руль­ный ко­рабль. Ему от­ка­за­ли. Он явил­ся к ко­ман­ди­ру эс­кад­ры. Тот вы­слу­шал про­тес­ты Глин­не­са с дру­же­люб­ным без­раз­ли­чи­ем: «Вам от­ка­за­но по ос­но­ва­тель­ной при­чи­не».

«По ка­кой имен­но? — не уни­мал­ся Глин­нес. — Не­у­же­ли я на­столь­ко не­за­ме­ним, что эс­кад­ра без ме­ня раз­ва­лит­ся?»

«Я бы вы­ра­зил­ся по-дру­го­му: лю­бое на­ру­ше­ние на­ла­жен­но­го ор­га­ни­за­ци­он­но­го взаи­мо­дей­ст­вия не­же­ла­тель­но, — ко­ман­дир по­пра­вил бу­ма­ги на сто­ле и от­ки­нул­ся на спин­ку крес­ла. — Ме­ж­ду на­ми: хо­дят слу­хи, что мы ско­ро по­ню­ха­ем по­ро­ха».

«Да­же так? И с кем мы бу­дем драть­ся?»

«Мо­гу толь­ко до­га­ды­вать­ся. Вы слы­ша­ли ко­гда-ни­будь о та­мар­ши­стах?»

«Слы­шал — то есть чи­тал. О них не­дав­но бы­ла ста­тья в ка­ком-то жур­на­ле: культ во­ин­ст­вую­щих фа­на­ти­ков на пла­не­те… не пом­ню ка­кой. Они „раз­ру­ша­ют во имя раз­ру­ше­ния“ или что-то в этом ро­де».

«Что ж, вы знае­те не мень­ше мое­го, — кив­нул ко­ман­дир. — Мо­гу толь­ко до­ба­вить, что их пла­не­та на­зы­ва­ет­ся Рам­но­тис, и что та­мар­ши­сты кам­ня на кам­не не ос­та­ви­ли в це­лом ок­ру­ге. По-ви­ди­мо­му, нас от­пра­вят на Рам­но­тис».

«По мень­шей ме­ре те­перь я по­ни­маю ва­ше не­же­ла­ние ме­нять лич­ный со­став, — ска­зал Глин­нес. — Что за пла­не­та Рам­но­тис? Мрач­ная пус­ты­ня?»

«На­про­тив, цве­ту­щий сад». Ко­ман­дир по­вер­нул­ся в крес­ле, про­бе­жав паль­ца­ми по кла­ви­шам — боль­шой эк­ран за­го­рел­ся ос­ле­пи­тель­но кра­соч­ным пей­за­жем. Из-за эк­ра­на раз­дал­ся го­лос: «Ала­стор 965, Рам­но­тис. Фи­зи­че­ские ха­рак­те­ри­сти­ки…» Дик­тор пе­ре­чис­лил ряд по­ка­за­те­лей — зна­че­ния мас­сы, диа­мет­ра и гра­ви­та­ци­он­но­го ус­ко­ре­ния, со­став ат­мо­сфе­ры и кли­ма­ти­че­ские ха­рак­те­ри­сти­ки, в то вре­мя как на эк­ра­не поя­ви­лась кар­та кон­ти­нен­тов в про­ек­ции Мер­ка­то­ра. На­жав па­ру кла­виш, ко­ман­дир про­пус­тил крат­кое из­ло­же­ние ис­то­рии и ан­тро­по­ло­ги­че­ские дан­ные, вы­брав так на­зы­вае­мый «не­офи­ци­аль­ный от­чет»: «На Рам­но­ти­се ка­ж­дая осо­бен­ность об­ще­ст­вен­но­го уст­рой­ст­ва, ка­ж­дый куль­тур­ный ас­пект, ка­ж­дое уч­ре­ж­де­ние спо­соб­ст­ву­ют про­цве­та­нию и при­ят­но­му вре­мя­про­во­ж­де­нию гра­ж­дан. Пер­во­по­се­лен­цы, при­быв­шие с Три­ске­лио­на, по­кля­лись ни­ко­гда не до­пус­кать без­образ­ных из­ли­шеств и ос­кор­би­тель­ных ли­ше­ний, за­ста­вив­ших бе­жен­цев по­ки­нуть род­ную пла­не­ту. С этой це­лью бы­ло за­клю­че­но тор­же­ст­вен­ное со­гла­ше­ние — так на­зы­вае­мый «Ус­тав», важ­ней­ший до­ку­мент, вы­зы­ваю­щий у рам­но­тов без­ус­лов­ное поч­те­ние и да­же пре­кло­не­ние.

Се­го­дня на Рам­но­ти­се по­все­ме­ст­ные бо­лез­ни ци­ви­ли­за­ции — роз­ни, раз­ру­ха, рас­то­чи­тель­ст­во, строи­тель­ная ли­хо­рад­ка — прак­ти­че­ски ис­чез­ли из соз­на­ния на­се­ле­ния. Рам­но­ты до­би­лись вы­даю­щих­ся ус­пе­хов в об­лас­ти управ­ле­ния. Оп­ти­маль­ное ста­ло нор­мой. Со­ци­аль­ные по­ро­ки не­из­вест­ны, бед­ность пре­вра­ти­лась в ус­та­рев­шее аб­ст­ракт­ное по­ня­тие. Ка­ж­дый гра­ж­да­нин ра­бо­та­ет де­сять ча­сов в не­де­лю, по­свя­щая из­бы­ток энер­гии кар­на­ва­лам и фан­тас­ма­го­ри­ям, при­вле­каю­щим ту­ри­стов из даль­них ми­ров. Кух­ня Рам­но­ти­са со­пер­ни­ча­ет с луч­ши­ми ку­ли­нар­ны­ми тра­ди­ция­ми Ско­п­ле­ния. Пля­жи, ле­са, озе­ра и го­ры пре­дос­тав­ля­ют не­ис­чер­пае­мые воз­мож­но­сти для раз­вле­че­ний и спор­та на от­кры­том воз­ду­хе. Хус­сейд поль­зу­ет­ся по­пу­ляр­но­стью как зре­лищ­ная иг­ра, хо­тя ме­ст­ные ко­ман­ды ни­ко­гда не пре­тен­до­ва­ли на вы­со­кое ме­сто в чем­пио­на­те Ала­сто­ра».

Ко­ман­дир кос­нул­ся еще од­ной кла­ви­ши. Дик­тор про­дол­жал: «В по­след­ние го­ды все­об­щее вни­ма­ние при­влек культ по­сле­до­ва­те­лей не­кое­го Та­мар­чо — так на­зы­вае­мые „та­мар­ши­сты“. Прин­ци­пы та­мар­ши­стов не­яс­ны и, по-ви­ди­мо­му, варь­и­ру­ют в за­ви­си­мо­сти от ин­ди­ви­ду­аль­ных пред­поч­те­ний. Та­мар­ши­сты пре­да­ют­ся бес­смыс­лен­но­му раз­ру­ше­нию, на­си­лию и ос­к­вер­не­нию. Они со­жгли ты­ся­чи ак­ров дев­ст­вен­ных ле­сов, за­гряз­ня­ют озе­ра, ре­зер­вуа­ры и фон­та­ны тру­па­ми, му­со­ром и сы­рой неф­тью. Из­вест­ны слу­чаи, ко­гда они от­рав­ля­ли по­ил­ки в охот­ничь­их за­каз­ни­ках, на­чи­ня­ли ядом при­ман­ки для птиц и до­маш­них жи­вот­ных. Та­мар­ши­сты за­бра­сы­ва­ют экс­кре­мен­та­ми вос­ку­ряю­щие фи­миа­мы кар­на­валь­ные ше­ст­вия, мо­чат­ся с вы­со­ких ба­шен на це­ре­мо­ни­аль­ные со­б­ра­ния. Они по­кло­ня­ют­ся урод­ст­ву, на­зы­вая се­бя и се­бе по­доб­ных, со­от­вет­ст­вен­но, „уро­ди­ча­ми“».

Ко­ман­дир по­га­сил эк­ран: «Вот та­ким об­ра­зом. Та­мар­ши­сты за­хва­ти­ли це­лый рай­он и от­ка­зы­ва­ют­ся ра­зой­тись. Ви­ди­мо, рам­но­ты об­ра­ти­лись к По­кро­ву за по­мо­щью. Я еще ни­че­го не знаю на­вер­ня­ка. Со­гла­сит­ся ли кон­на­тиг ус­ми­рять гор­ст­ку ху­ли­га­нов си­ла­ми кос­ми­че­ско­го фло­та? С та­ким же ус­пе­хом нас мо­гут по­слать на ост­ро­ва Ду­ше­гу­бов раз­го­нять про­сти­ту­ток».

Эф­фек­тив­ность тра­ди­ци­он­ной стра­те­гии По­кро­ва под­твер­жда­лась ре­зуль­та­та­ми де­сят­ков ты­сяч кам­па­ний: про­тив­ни­ка за­пу­ги­ва­ли чу­до­вищ­ной кос­ми­че­ской ар­ма­дой, на­мно­го пре­вос­хо­див­шей не толь­ко его бое­вые воз­мож­но­сти, но и его во­об­ра­же­ние. Уве­рен­ность в не­из­беж­но­сти по­зор­но­го раз­гро­ма под­ры­ва­ет во­лю к со­про­тив­ле­нию. В боль­шин­ст­ве слу­ча­ев мя­теж ис­па­рял­ся без кро­во­про­ли­тия. Для ус­ми­ре­ния ко­ро­ля За­га Су­ма­сшед­ше­го на Се­рой пла­не­те (Ала­стор 1740) По­кров раз­вер­нул над Чер­ным Ка­пи­то­ли­ем ты­ся­чу дред­но­утов клас­са «Ти­ран», пол­но­стью за­тмив­ших не­бо — сто­ли­ца по­гру­зи­лась в су­мер­ки. Эс­кад­ры атом­ных бом­бар­ди­ров­щи­ков «Ва­ва­ран­га» и лу­че­вых ис­тре­би­те­лей «Скор­пи­он» опи­сы­ва­ли кон­цен­три­че­ские кру­ги под «Ти­ра­на­ми», а еще ни­же, на не­сколь­ких уров­нях, сно­ва­ли по­доб­но хищ­ной са­ран­че тор­пед­ные ка­те­ра. На пя­тый день воз­душ­но­го па­ра­да с не­бес хлы­ну­ла два­дца­ти­мил­ли­он­ная ар­мия свер­каю­щих кос­ми­че­ской бро­ней ле­гио­не­ров, ок­ру­жив­шая и ра­зо­ру­жив­шая ос­тол­бе­нев­шее опол­че­ние ко­ро­ля За­га, дав­но за­быв­шее и ду­мать о ка­ком-ли­бо со­про­тив­ле­нии.

Ожи­да­лось, что та же так­ти­ка сра­бо­та­ет в слу­чае та­мар­ши­стов. Че­ты­ре фло­та «Ти­ра­нов» и «Па­ла­чей» сле­те­лись с че­ты­рех сто­рон и за­вис­ли над Се­реб­ря­ны­ми го­ра­ми, где на­шли убе­жи­ще «уро­ди­чи». Раз­вед­ка до­нес­ла с по­верх­но­сти пла­не­ты: та­мар­ши­сты на де­мон­ст­ра­цию си­лы не реа­ги­ру­ют.

«Ти­ра­ны» спус­ти­лись ни­же и всю ночь уг­ро­жаю­ще ша­ри­ли с не­ба сот­ня­ми сле­пя­щих го­лу­бых про­жек­тор­ных лу­чей. На­ут­ро та­мар­ши­сты по­ки­ну­ли стой­би­ща и про­па­ли. По све­де­ни­ям раз­вед­ки, они скры­лись в ле­сах.

Над са­мы­ми вер­ши­на­ми де­ревь­ев па­ри­ли ка­те­ра-мо­ни­то­ры — ог­лу­ши­тель­ные гром­ко­го­во­ри­те­ли при­ка­зы­ва­ли «уро­ди­чам» стро­ить­ся в ко­лон­ны и мар­ши­ро­вать вниз по до­ли­не к бли­жай­ше­му ку­рорт­но­му го­род­ку. Един­ст­вен­ным от­ве­том бы­ла раз­роз­нен­ная паль­ба снай­пе­ров-оди­но­чек.

С уг­ро­жаю­щей мед­ли­тель­но­стью «Ти­ра­ны» на­ча­ли опус­кать­ся к ле­су. Ка­те­ра-мо­ни­то­ры ог­ла­си­ли окон­ча­тель­ный уль­ти­ма­тум: «Сда­вай­тесь, или вас унич­то­жат!» Та­мар­ши­сты мол­ча­ли.

На гор­ный луг се­ли ше­ст­на­дцать ле­таю­щих кре­по­стей клас­са «Бро­не­но­сец» — им пред­стоя­ло за­кре­пить­ся на вы­со­те и соз­дать безо­пас­ный плац­дарм для вы­сад­ки де­сан­та. По «Бро­не­нос­цам» от­кры­ли огонь не толь­ко из стрел­ко­во­го ору­жия, но и го­лу­бы­ми вспыш­ка­ми-им­пуль­са­ми лу­че­вой ба­та­реи му­зей­но­го воз­рас­та. Не же­лая ис­треб­лять жал­кую куч­ку по­ло­ум­ных мань­я­ков, офи­це­ры при­ка­за­ли пи­ло­там «Бро­не­нос­цев» взле­теть и вер­нуть­ся в воз­душ­ный строй.

В гне­ве и за­ме­ша­тель­ст­ве ге­не­рал, от­вет­ст­вен­ный за опе­ра­цию По­кро­ва, ре­шил оце­пить Се­реб­ря­ные го­ры, на­ме­ре­ва­ясь взять «уро­ди­чей» из­мо­ром.

Два­дцать две сот­ни де­сант­ных ка­те­ров (сре­ди них №191—539 под ко­ман­до­ва­ни­ем Глин­не­са Хуль­де­на) спус­ти­лись на по­верх­ность пла­не­ты и от­ре­за­ли та­мар­ши­стов, за­сев­ших в гор­ных ло­го­вах, от ос­таль­но­го ми­ра. Там, где это бы­ло це­ле­со­об­раз­но, де­сант­ни­ки ос­то­рож­но про­дви­га­лись вверх по до­ли­нам вслед за ле­тев­ши­ми впе­ре­ди ра­кет­ны­ми ка­те­ра­ми, вы­жи­гав­ши­ми снай­пер­ские гнез­да. Чис­ло уби­тых стрел­ков-та­мар­ши­стов рос­ло, но по­пла­ти­лись жиз­нью и не­сколь­ко де­сант­ни­ков. Так как дей­ст­вия «уро­ди­чей» не гро­зи­ли круп­но­мас­штаб­ной ка­та­ст­ро­фой и в сроч­ной ли­к­ви­да­ции про­тив­ни­ка не бы­ло не­об­хо­ди­мо­сти, глав­но­ко­ман­дую­щий при­ка­зал на­зем­ным вой­скам от­сту­пать с уча­ст­ков, где снай­пе­ры мог­ли вес­ти при­цель­ный огонь.

Оса­да про­дол­жа­лась ме­сяц. Раз­вед­ка со­об­ща­ла, что у та­мар­ши­стов кон­чи­лись при­па­сы, что они по­еда­ют ко­ру, на­се­ко­мых, ли­стья — все, что по­па­дет­ся.

Сно­ва вы­ле­те­ли ка­те­ра-мо­ни­то­ры — гром­ко­го­во­ри­те­ли тре­бо­ва­ли, что­бы оса­ж­ден­ные сло­жи­ли ору­жие и вы­шли из ук­ры­тий. В от­вет та­мар­ши­сты пред­при­ня­ли ряд без­ус­пеш­ных по­пы­ток вы­рвать­ся из ок­ру­же­ния и по­нес­ли боль­шие по­те­ри.

Глав­но­ко­ман­дую­щий опять вы­слал ка­те­ра-мо­ни­то­ры, уг­ро­жая за­то­пить лес и гор­ные до­ли­ны бо­ле­вым га­зом, ес­ли оса­ж­ден­ные не сда­дут­ся в те­че­ние шес­ти ча­сов. Ус­та­нов­лен­ный срок ис­тек. «Ва­ва­ран­ги» спус­ти­лись и ста­ли бом­бар­ди­ро­вать убе­жи­ща та­мар­ши­стов ка­ни­ст­ра­ми с бо­ле­вым га­зом. За­ды­ха­ясь, ка­та­ясь по зем­ле и кор­чась от бо­ли, та­мар­ши­сты вы­бра­лись из нор. В мес­та со­сре­до­то­че­ния «уро­ди­чей» гра­дом по­сы­па­лись де­сят­ки ты­сяч бой­цов от­ря­дов спе­ци­аль­но­го на­зна­че­ния. По­сле не­сколь­ких ко­рот­ких пе­ре­стре­лок про­тив­ник был ней­тра­ли­зо­ван.

Плен­ных та­мар­ши­стов обое­го по­ла на­бра­лось мень­ше двух ты­сяч. Глин­не­са по­ра­зи­ло то, что мно­гие «уро­ди­чи» ока­за­лись ед­ва ли не деть­ми, и толь­ко не­сколь­ко че­ло­век вы­гля­де­ли стар­ше его са­мо­го. У из­ну­рен­ных пов­стан­цев не бы­ло ни бо­е­при­па­сов, ни пи­щи, ни ме­ди­ка­мен­тов. Они кор­чи­ли злоб­ные ро­жи и ог­ры­за­лись на сол­дат По­кро­ва, как ди­кие зве­ри — в са­мом де­ле, бо­лее без­образ­ных по­дон­ков труд­но бы­ло се­бе пред­ста­вить. Что за­ста­ви­ло, од­на­ко, мо­ло­дых лю­дей фа­на­тич­но за­щи­щать за­ве­до­мо про­па­щее де­ло? За­чем они ос­к­вер­ня­ли и за­гряз­ня­ли, раз­ру­ша­ли и пор­ти­ли?

Глин­нес пы­тал­ся рас­спро­сить од­но­го из за­дер­жан­ных, но тот при­тво­рил­ся, что не по­ни­ма­ет об­ще­при­ня­тый диа­лект. Вско­ре по­сле это­го ка­те­ру Глин­не­са при­ка­за­ли по­ки­нуть пла­не­ту.

Вер­нув­шись на ба­зу, Глин­нес про­смат­ри­вал на­ко­пив­шую­ся поч­ту и на­шел пись­мо Шай­ры, со­дер­жав­шее тра­ги­че­скую весть. Джут Хуль­ден охо­тил­ся на мер­лин­гов слиш­ком час­то — тва­ри уго­то­ви­ли ему ко­вар­ную за­пад­ню. Шай­ра не ус­пел по­мочь от­цу. Джу­та ута­щи­ли под во­ду с се­вер­ной око­неч­но­сти ост­ро­ва.

Но­вость вы­зва­ла у Глин­не­са ка­кую-то бес­чув­ст­вен­ную ото­ропь. Он ни­как не мог по­ве­рить: в Ни­зи­нах, на род­ном ост­ро­ве, где ни­что ни­ко­гда не ме­ня­лось, все по­шло ку­выр­ком?

Шай­ра стал сквай­ром Рэй­бен­де­рий­ским. Глин­нес пы­тал­ся во­об­ра­зить про­ис­хо­дя­щее. На­вер­ное, ук­лад жиз­ни ос­тал­ся преж­ним — Шай­ра не лю­бил нов­шеств. «Ско­рее все­го он же­нит­ся и за­ве­дет де­тей», — ду­мал Глин­нес; ра­но или позд­но это­го сле­до­ва­ло ожи­дать. Кто вый­дет за­муж за туч­нею­ще­го, лы­сею­ще­го Шай­ру с по­баг­ро­вев­ши­ми ще­ка­ми и бу­гор­ча­тым но­сом? Да­же в мо­ло­до­сти, ко­гда он иг­рал в хус­сейд, Шай­ре не так уж час­то уда­ва­лось за­ма­нить де­вуш­ку в ук­ром­ное мес­теч­ко. Сам он счи­тал се­бя гру­бо­ва­то-доб­ро­душ­ным ве­сель­ча­ком и дам­ским лю­без­ни­ком, но со сто­ро­ны ка­зал­ся вуль­гар­ным, по­хот­ли­вым гор­ло­па­ном.

Глин­нес стал все ча­ще вспо­ми­нать дет­ст­во — ут­рен­нюю дым­ку над во­дой, ве­чер­ние пи­руш­ки, звез­доч­те­ния. Пе­ред за­кры­ты­ми гла­за­ми всплы­ва­ли ли­ца ста­рых дру­зей, их при­чу­ды и про­ка­зы. Луч­ше все­го пом­нил­ся лес на Рэй­бен­де­ри — на­вис­шие над ржа­вы­ми по­ман­де­ра­ми ме­ны, се­реб­ри­сто-зе­ле­ные бе­ре­зы, тем­но-зе­ле­ные хвой­ные оре­хи. Глин­нес хо­тел ока­зать­ся на по­ко­сив­шей­ся ве­ран­де и смот­реть ос­та­но­вив­шим­ся взо­ром на дро­жа­щее сия­ние реч­ной ря­би, смяг­чаю­щее кон­ту­ры даль­них бе­ре­гов… Он по­нял, что его не­удер­жи­мо тя­нет до­мой.

Че­рез два ме­ся­ца, от­слу­жив пол­ных де­сять лет, он по­дал в от­став­ку и вер­нул­ся на Трул­ли­он.

Глава 4

Глин­нес от­пра­вил пись­мо, пре­ду­пре­ж­дав­шее о при­ез­де, но ко­гда он со­шел с тра­па в Порт-Ма­эле, в пре­фек­ту­ре Стра­ве­ньи, ни­кто из род­ных его не встре­тил. Ему это по­ка­за­лось стран­ным.

По­гру­зив ба­гаж на па­ром, он за­нял си­де­нье на верх­ней па­лу­бе, что­бы лю­бо­вать­ся ви­да­ми. Как бес­печ­но и празд­нич­но смот­ре­лись се­ля­не в тем­но-пун­цо­вых, си­них и ох­ря­ных па­ра­ях! По­лу­во­ен­ная от­пу­ск­ная оде­ж­да — чер­ная курт­ка и брю­ки цве­та ха­ки, за­ткну­тые под от­во­ро­ты чер­ных ар­мей­ских баш­ма­ков — стес­ня­ла и сму­ща­ла Глин­не­са. Он по­ду­мал, что ему, ве­ро­ят­но, боль­ше ни­ко­гда не при­дет­ся ее но­сить.

Суд­но не­то­ро­п­ли­во при­ча­ли­ло к при­ста­ни в Вель­ге­не. Глин­нес по­чу­ял вос­хи­ти­тель­ный аро­мат — в ларь­ке не­по­да­ле­ку жа­ри­ли ры­бу. Сой­дя на бе­рег, он ку­пил ку­лек па­ре­ных тро­ст­ни­ко­вых струч­ков и пал­ку коп­че­но­го уг­ря. Глин­нес ис­кал гла­за­ми Шай­ру, Глэя или Ма­ру­чу, хо­тя поч­ти не ожи­дал их здесь уви­деть. Сре­ди про­чих на на­бе­реж­ной вы­де­ля­лась груп­па ино­пла­нет­ных ту­ри­стов — три мо­ло­дых че­ло­ве­ка в чем-то вро­де ак­ку­рат­ных се­рых ком­би­не­зо­нов, ту­го стя­ну­тых рем­ня­ми на та­лии, и в на­чи­щен­ных до бле­ска чер­ных бо­тин­ках. Их со­про­во­ж­да­ли три де­вуш­ки в длин­ных ро­бах из гру­бо­го бе­ло­го по­лот­на, до­воль­но уны­ло­го по­кроя. Пред­ста­ви­те­ли обо­их по­лов ко­рот­ко стриг­ли во­ло­сы, что про­из­во­ди­ло ско­рее при­ят­ное впе­чат­ле­ние, и но­си­ли не­боль­шие ме­даль­о­ны, за­кре­п­лен­ные на ле­вом пле­че. Ко­гда они про­хо­ди­ли ми­мо, Глин­нес при­гля­дел­ся и по­нял, что они во­все не ту­ри­сты, а не­ле­по пе­ре­одев­шие­ся трил­ли… Сту­ден­ты схо­ла­сти­че­ской ака­де­мии? Сек­тан­ты? Мож­но бы­ло пред­по­ло­жить и то, и дру­гое — серь­ез­но об­су­ж­дая ка­кой-то во­прос, не­зна­ком­цы дер­жа­ли в ру­ках кни­ги и каль­ку­ля­то­ры. Глин­нес сно­ва оце­нил внеш­ность де­ву­шек. Те­перь ему ка­за­лось, что в них бы­ло что-то от­тал­ки­ваю­щее, хо­тя он не мог сра­зу оп­ре­де­лить, что имен­но. На Трул­лио­не де­вуш­ки обыч­но оде­ва­лись как по­па­ло, не слиш­ком бес­по­ко­ясь по по­во­ду то­го, что пла­тье мог­ло где-то по­мять­ся, за что-ни­будь за­це­пить­ся или за­пач­кать­ся. При­чес­ку они ук­ра­ша­ли цве­та­ми. Сту­дент­ки же в бе­лых ро­бах вы­гля­де­ли не про­сто оп­рят­ны­ми, но по­ло­жи­тель­ны­ми чис­тю­ля­ми. Брезг­ли­вость — уже не лю­бовь к чис­то­те, а бо­язнь внут­рен­ней гря­зи… Глин­нес по­жал пле­ча­ми и вер­нул­ся на па­ром.

Ско­ро они плы­ли в са­мой глу­би­не Ни­зин по про­то­кам, от­да­вав­шим чуть слад­ко­ва­той сы­ро­стью стоя­чей во­ды, вре­ме­на­ми — от­чет­ли­вым за­па­хом гнию­щих ка­мы­шей, а ино­гда и рез­кой во­нью, вы­да­вав­шей при­сут­ст­вие мер­лин­га. Впе­ре­ди по­ка­зал­ся Ри­пиль­ский плес, а за ним бес­по­ря­доч­ная рос­сыпь хи­жин и са­ра­ев на бе­ре­гу — За­ур­каш. Здесь Глин­не­су пред­стоя­ло рас­стать­ся с па­ро­мом, про­дол­жав­шим путь на се­вер к при­бреж­ным се­ле­ни­ям ост­ро­ва Боль­шая Взят­ка.

Опус­тив че­мо­да­ны на при­чал, Глин­нес па­ру ми­нут не­под­виж­но сто­ял и смот­рел на по­се­лок. Са­мым вы­даю­щим­ся со­ору­же­ни­ем в За­ур­ка­ше бы­ло по­ле для иг­ры в хус­сейд, ок­ру­жен­ное ря­да­ми ста­рых об­лу­пив­ших­ся ска­мей — ко­гда-то здесь иг­ра­ли и тре­ни­ро­ва­лись «За­ур­каш­ские змеи». Ря­дом уст­рои­лась при­ят­ней­шая из трех ме­ст­ных та­верн, «За­кол­до­ван­ный линь». Глин­нес про­шел по при­ча­лу к кон­то­ре, где де­сять лет то­му на­зад Май­ло Хар­рад сда­вал лод­ки в арен­ду и за уме­рен­ную пла­ту раз­во­зил при­ез­жих по до­мам.

Хар­ра­да не бы­ло. В тень­ке при­кор­нул не­зна­ко­мый Глин­не­су па­ре­нек.

«До­б­рый день, — по­звал Глин­нес. — Эй, дру­жи­ще!» Па­ре­нек про­снул­ся, взгля­нув на Глин­не­са с уко­риз­ной. «От­ве­зешь ме­ня на Рэй­бен­де­ри?»

«Не­пре­мен­но, сию ми­ну­ту». Юнец ог­ля­дел при­ез­же­го с ног до го­ло­вы и вско­чил: «Глин­нес Хуль­ден, ес­ли не оши­ба­юсь?»

«Так точ­но. А те­бя я что-то не при­пом­ню».

«От­ку­да вам ме­ня знать? Я пле­мян­ник ста­ро­го Хар­ра­да, из Ву­ля­ша. Ме­ня кли­чут те­перь Хар­ра­дом-млад­шим — так это про­зви­ще ко мне и при­ста­нет, на­вер­ное, до гро­бо­вой дос­ки. Пом­ню, вы иг­ра­ли за „Зме­ев“».

«Бы­ло та­кое де­ло, мно­го во­ды утек­ло. У те­бя не­пло­хая па­мять».

«Всех не упом­нишь. Но Хуль­де­ны час­то вы­хо­ди­ли на по­ле. Ста­рый Хар­рад на­хва­ли­вал Джу­та. Го­во­рил, Джут — луч­ший по­лу­за­щит­ник из всех, ка­кие бы­ли в За­ур­ка­ше. Лю­бил хус­сейд ста­рый хрыч Май­ло! Шай­ра был на­деж­ным за­щит­ни­ком, спо­ру нет, но пры­гал не­уве­рен­но. Ни­ко­гда не ви­дел, что­бы он пе­ре­ско­чил ку­паль­ню на тра­пе­ции, спрыг­нув точ­но, ку­да хо­тел».

«Мож­но ска­зать и так, — Глин­нес при­щу­рил­ся, гля­дя на бле­стя­щую рябь пус­тын­но­го пле­са. — Я ду­мал, он ме­ня встре­тит. Или Глэй. По­хо­же, у них есть де­ла по­важ­нее».

Хар­рад-млад­ший ис­ко­са бро­сил бы­ст­рый взгляд на Глин­не­са, по­жал пле­ча­ми и под­тя­нул к при­ча­лу один из све­же­вы­кра­шен­ных яли­ков, зе­ле­ных с бе­лой по­ло­сой. Глин­нес опус­тил че­мо­да­ны в лод­ку, и они от­пра­ви­лись на вос­ток по Ме­ду­нич­ной про­то­ке.

Хар­рад-млад­ший про­каш­лял­ся: «Вы ожи­да­ли, что Шай­ра вас встре­тит?»

«Да вот не встре­тил, по­лу­ча­ет­ся».

«Так вы ни­че­го не слы­ша­ли?»

«Что слу­чи­лось?»

«Шай­ра про­пал».

«Про­пал? — Глин­нес с не­до­уме­ни­ем по­смот­рел во­круг се­бя. — Где?»

«Ни­кто не зна­ет. Ско­рее все­го, мер­лин­ги не­пло­хо по­обе­да­ли. В Ни­зи­нах, ко­гда че­ло­век ис­че­за­ет, без мер­лин­гов де­ло не об­хо­дит­ся».

«Ес­ли он не ухо­дит по­ви­дать­ся со ста­ры­ми друзь­я­ми».

«На два ме­ся­ца? Го­во­ри­ли, Шай­ра мог об­слу­жить трех ним­фо­ма­нок за ночь, но про­дер­жать­ся на кау­че два ме­ся­ца — тут вы ме­ня из­ви­ни­те!»

Глин­нес мрач­но кив­нул и от­вер­нул­ся, у не­го про­па­ло вся­кое же­ла­ние бол­тать. Джут по­гиб, Шай­ра ис­чез — воз­вра­ще­ние обе­ща­ло быть без­ра­до­ст­ным. Род­ные мес­та, все бли­же к до­му, все от­чет­ли­вее на­се­лен­ные па­мя­тью, лишь обо­ст­ря­ли бес­силь­ное ощу­ще­ние по­те­ри. С обе­их сто­рон про­плы­ва­ли зна­ко­мые бе­ре­га. Вот ост­ров Джур­зи, где тре­ни­ро­ва­лись «Джур­зий­ские мол­нии», его пер­вая ко­ман­да. Вот ост­ров Каль­це­он, где гра­ци­оз­ная Ло­эль Ис­сам так и не ус­ту­пи­ла его пыл­ким за­ве­ре­ни­ям в люб­ви. Впо­след­ст­вии она ста­ла шер­лью «Гас­пар­ских трип­то­нов» и в кон­це кон­цов, уже по­сле то­го, как ее опо­зо­ри­ли, вы­шла за лор­да Клуа­са из Рез­но­сто­лья в се­вер­ных ис­то­ках Ни­зин… Вос­по­ми­на­ния пе­ре­пол­ня­ли Глин­не­са — он удив­лял­ся то­му, что ко­гда-то ре­шил по­ки­нуть Ни­зи­ны. Де­сять лет, про­ве­ден­ные на служ­бе, ка­за­лись смут­ным сном.

Ялик вы­плыл на При­мор­ский плес. К югу в по­лу­то­ра ки­ло­мет­рах вид­нел­ся Ближ­ний ост­ров, за ним Сред­ний, чуть ши­ре и вы­ше Ближ­не­го, а еще юж­нее — Даль­ний, са­мый ши­ро­кий и са­мый вы­со­кий из трех. Три си­лу­эта за­ту­ма­ни­ва­лись па­ря­щей дым­кой в раз­лич­ной сте­пе­ни — Даль­ний ост­ров уже поч­ти сли­вал­ся с не­бом над го­ри­зон­том.

Лод­ка скольз­ну­ла в уз­кую про­то­ку Афин­ри, где кро­ны мол­чея­год­ных де­ревь­ев об­ра­зо­вы­ва­ли про­тя­жен­ную ар­ку над тем­ной стоя­чей во­дой. Здесь от­чет­ли­во ощу­щал­ся за­пах мер­лин­гов. Хар­рад и Глин­нес оба на­сто­ро­жи­лись, вни­ма­тель­но на­блю­дая за ред­ки­ми вспле­ска­ми во­ды. По ка­ким-то при­чи­нам, из­вест­ным им од­ним, мер­лин­ги лю­би­ли со­би­рать­ся в про­то­ке Афин­ри — воз­мож­но, их при­вле­ка­ли ядо­ви­тые для лю­дей яго­ды. Кро­ме то­го, мер­лин­ги грыз­ли воз­душ­ные кор­ни мол­чея­год­ни­ков. Про­хлад­ная вод­ная гладь поч­ти не воз­му­ща­лась — да­же ес­ли мер­лин­ги бы­ли в на­ли­чии, они таи­лись в но­рах под бе­ре­га­ми.

Лод­ка вы­ныр­ну­ла из по­луть­мы на сол­неч­ный Фле­ха­рий­ский плес. Юж­нее, на Пя­ти ост­ро­вах, со­дер­жал древ­нюю усадь­бу Там­мас, лорд Джен­си­фер. Вы­со­ко взды­ма­ясь над пле­сом на под­вод­ных крыль­ях, в сто­ро­не мча­лась не­боль­шая па­рус­ная ях­та. За ру­лем си­дел лорд Джен­си­фер соб­ст­вен­ной пер­со­ной — круг­ло­ли­цый здо­ро­вяк лет на де­сять стар­ше Глин­не­са, дю­жий в пле­чах и в гру­ди, но, по­жа­луй, тон­ко­но­гий. Лов­ко по­вер­нув на дру­гой галс, ари­сто­крат за­ста­вил ях­ту опи­сать пе­ни­стую ду­гу и плыть па­рал­лель­но яли­ку Хар­ра­да, по­сле че­го по­доб­рал па­рус. По­те­ряв ско­рость, ях­та опус­ти­лась дни­щем в во­ду.

«А! Ни­как мо­ло­дой Глин­нес Хуль­ден вер­нул­ся со звезд! — кри­чал Джен­си­фер. — Доб­ро по­жа­ло­вать в Ни­зи­ны!»

Глин­нес и Хар­рад оба под­ня­лись на но­ги и от­да­ли честь, что по­до­ба­ло де­лать при встре­че на во­де с людь­ми вы­со­ко­го зва­ния.

«Бла­го­да­рю вас! — ото­звал­ся Глин­нес. — Рад вер­нуть­ся, очень рад».

«Ко­неч­но, где еще най­дешь та­кие мес­та! И ка­кие у те­бя пла­ны на­счет ста­ро­го име­ния?»

Глин­нес был оза­да­чен: «Пла­ны? У ме­ня нет ни­ка­ких осо­бен­ных пла­нов… По-ва­ше­му, долж­ны быть?»

«На тво­ем мес­те я бы при­за­ду­мал­ся. Ты же у нас те­перь сквайр Рэй­бен­де­рий­ский!»

Глин­нес при­щу­рил­ся, гля­дя на свер­каю­щий вод­ный про­стор в сто­ро­ну род­но­го ост­ро­ва: «На­до по­ла­гать, так оно и есть, ес­ли Шай­ра дей­ст­ви­тель­но по­гиб. Я ро­дил­ся на час рань­ше Глэя».

«И пра­виль­но сде­лал, по­зволь те­бе за­ме­тить! Да, гм… Сам уви­дишь, что тут го­во­рить». Джен­си­фер при­нял­ся рас­прав­лять па­рус: «Как на­счет хус­сей­да? Бу­дешь иг­рать за но­вый клуб? На­шей ко­ман­де при­го­дил­ся бы Хуль­ден».

«Еще ни­че­го не знаю, лорд Джен­си­фер. Со­бы­тия сби­ва­ют с тол­ку, не мо­гу ска­зать».

«Ко­неч­но, ко­неч­но, все в свое вре­мя», — Джен­си­фер опус­тил и на­тя­нул па­рус. Ях­та рва­ну­лась впе­ред, взды­бив­шись на под­вод­ных крыль­ях, и рез­во по­нес­лась по Фле­ха­рий­ско­му пле­су.

«Вот за­ба­ва так за­ба­ва! — за­ви­ст­ли­во про­из­нес Хар­рад-млад­ший. — Эту шту­ко­ви­ну ему дос­та­ви­ли с пла­не­ты Ил­лю­кан­те меж­звезд­ным экс­прес­сом. Пред­став­ляе­те, сколь­ко она стои­ла?»

«Не оп­ро­ки­ну­лась бы, — с со­мне­ни­ем по­ка­чал го­ло­вой Глин­нес. — Рис­ко­ван­ное это де­ло, пла­вать в оди­ноч­ку на­пе­ре­гон­ки с мер­лин­га­ми!»

«Лорд Джен­си­фер лю­бит по­ка­зать, что не бо­ит­ся ни бо­га, ни чер­та, — ус­мех­нул­ся Хар­рад. — На са­мом де­ле, го­во­рят, ях­та впол­не безо­пас­на. Пре­ж­де все­го, она не то­нет, да­же ес­ли оп­ро­ки­нет­ся. Он все­гда мо­жет взо­брать­ся на дни­ще и пе­ре­ждать, по­ка кто-ни­будь его не под­бе­рет».

Они пе­ре­сек­ли Фле­ха­рий­ский плес и свер­ну­ли в Иль­фий­скую про­то­ку. По ле­вую сто­ро­ну тя­нул­ся об­щин­ный вы­гон пре­фек­ту­ры — боль­шой ост­ров пло­ща­дью не мень­ше пя­ти­сот ак­ров, от­ве­ден­ный для слу­чай­ных бро­дяг, тре­вань­ев, ври­ев и «ушед­ших по­ви­дать­ся с друзь­я­ми» лю­бов­ни­ков. Ялик уже рас­се­кал но­сом Ам­баль­ский плес — впе­ре­ди поя­ви­лись до бо­ли зна­ко­мые очер­та­ния Рэй­бен­де­ри. На­ко­нец-то он до­ма! Глин­нес сморг­нул на­вер­нув­шую­ся на гла­за сле­зу: пе­чаль­ное воз­вра­ще­ние, спо­ру нет. Ост­ров Ам­баль смот­рел­ся в во­ду, как тще­слав­ная кра­са­ви­ца. Взгля­нув на ста­рую усадь­бу, Глин­нес за­ме­тил дро­жа­ние воз­ду­ха над ды­мо­вы­ми тру­ба­ми. Ему в го­ло­ву при­шла оше­лом­ляю­щая мысль, объ­яс­няв­шая крат­ко­вре­мен­ное сму­ще­ние лор­да Джен­си­фе­ра. Не­у­же­ли Глэй пе­ре­ехал в усадь­бу? С точ­ки зре­ния лор­да та­кое ре­ше­ние вы­гля­де­ло бы сме­хо­твор­ной пре­тен­зи­ей — вы­скоч­ка-про­сто­лю­дин но­ро­вил под­ра­жать выс­ше­му све­ту!

Ялик при­ткнул­ся к при­ча­лу Рэй­бен­де­ри. Вы­гру­зив че­мо­да­ны и за­пла­тив Хар­ра­ду-млад­ше­му, Глин­нес сер­ди­то смот­рел на ста­рый дом. По­че­му ве­ран­да не толь­ко по­ко­си­лась, но и рас­со­хлась? По­че­му сор­ня­ки так буй­но раз­рос­лись? Са­мо со­бой, лю­бой трилль толь­ко при­вет­ст­во­вал при­ят­ную при­выч­ную из­но­шен­ность и по­тер­тость ве­щей и по­стро­ек — в оп­ре­де­лен­ных пре­де­лах. Убо­гое со­стоя­ние до­ма яв­но вы­хо­ди­ло за эти пре­де­лы. По­ка Глин­нес под­ни­мал­ся на ве­ран­ду, сту­пе­ни сто­на­ли и гну­лись под его ве­сом.

Что-то яр­кое при­влек­ло его вни­ма­ние на даль­нем краю лу­га, у са­мо­го Рэй­бен­де­рий­ско­го ле­са. Глин­нес при­щу­рил­ся, при­смот­рел­ся. Три па­лат­ки — крас­ная, чер­ная, тем­но-оран­же­вая. Шат­ры тре­вань­ев. Глин­нес по­ка­чал го­ло­вой с гнев­ным не­одоб­ре­ни­ем: он во­вре­мя вер­нул­ся.

«Эй, кто до­ма? Есть кто-ни­будь?» — по­звал Глин­нес.

В двер­ном про­еме поя­ви­лась вы­со­кая фи­гу­ра его ма­те­ри. Ма­ру­ча взгля­ну­ла на сы­на с изум­ле­ни­ем, под­бе­жа­ла на не­сколь­ко ша­гов: «Глин­нес! Как стран­но, что ты здесь!»

Глин­нес об­нял и по­це­ло­вал ее, иг­но­ри­руя под­спуд­ный смысл ее при­вет­ст­вия: «Ну да, я вер­нул­ся. Мне то­же все ка­жет­ся стран­ным. Где Глэй?»

«У ко­го-то из то­ва­ри­щей. Смот­ри-ка, ты вы­гля­дишь про­сто мо­лод­цом! Воз­му­жал, под­тя­нул­ся!»

«А ты у нас ни­чуть не из­ме­ни­лась — все та­кая же кра­са­ви­ца».

«Ох, Глин­нес, брось, по­хва­лы ме­ня не кра­сят. В ду­ше я дрях­лая, как древ­ние хол­мы, да и вы­гля­жу, на­вер­ное, не луч­ше… Ты, ко­неч­но, слы­шал пе­чаль­ную но­вость?»

«Шай­ра? О, да. Ме­ня это по­дав­ля­ет чрез­вы­чай­но. Кто-ни­будь зна­ет, что про­изош­ло?»

«Ни­че­го не из­вест­но, — по­че­му-то стро­го, да­же чо­пор­но про­из­нес­ла Ма­ру­ча. — Ну са­дись, Глин­нес, сни­ми свои пре­вос­ход­ные бо­тин­ки, дай от­дох­нуть но­гам. Хо­чешь яб­лоч­но­го ви­на?»

«Не от­ка­жусь. Пе­ре­ку­сить чем-ни­будь то­же не ме­ша­ло бы, я здо­ро­во про­го­ло­дал­ся».

Ма­ру­ча по­да­ла ви­но, хлеб, мяс­ной хо­ло­дец, фрук­ты и мор­ской паш­тет. По­ка Глин­нес ел, она си­де­ла и смот­ре­ла на не­го: «Я так ра­да те­бя ви­деть. Что ты со­би­ра­ешь­ся де­лать?»

В сло­вах ма­те­ри Глин­не­су по­чу­ди­лась ед­ва уло­ви­мая хо­лод­ность. Что ж, Ма­ру­ча все­гда сто­ро­ни­лась бур­ных про­яв­ле­ний чувств. Он от­ве­тил: «У ме­ня нет ни­ка­ких пла­нов. Толь­ко что ус­лы­шал о про­па­же Шай­ры от Хар­ра­да-млад­ше­го. Зна­чит, он так и не же­нил­ся?»

Ма­ру­ча не­одоб­ри­тель­но под­жа­ла гу­бы: «Ни­как не мог со­брать­ся с ду­хом… Са­мо со­бой, у не­го бы­ли под­ру­ги, то од­на, то дру­гая».

Сно­ва Глин­не­су по­ка­за­лось, что он слы­шит не­что не­дос­ка­зан­ное, буд­то мать пы­та­лась от­влечь вни­ма­ние от ка­кой-то тай­ны. Он на­чи­нал ощу­щать внут­рен­ние уко­лы воз­му­ще­ния, но ос­то­рож­но по­да­вил их. Но­вую жизнь не сле­до­ва­ло на­чи­нать с пре­ре­ка­ний. Ма­ру­ча спро­си­ла ве­се­ло, чуть дро­жа­щим то­ном: «Где же твоя фор­ма? Я так на­дея­лась уви­деть те­бя во всей кра­се, ка­пи­та­ном По­кро­ва!»

«Я вы­шел в от­став­ку. Ре­шил вер­нуть­ся до­мой».

«О!» Яв­но огор­чен­ная Ма­ру­ча про­дол­жа­ла упав­шим го­ло­сом: «Мы не­со­мнен­но ра­ды твое­му воз­вра­ще­нию, но ты уве­рен, что ос­та­вить карь­е­ру — са­мое пра­виль­ное ре­ше­ние?»

«Я уже ее ос­та­вил, — не­смот­ря на соз­на­тель­ное ре­ше­ние сдер­жи­вать­ся, Глин­нес на­чи­нал не на шут­ку раз­дра­жать­ся. — Здесь я ну­жен го­раз­до боль­ше, чем в По­кро­ве. Ста­рый дом раз­ва­ли­ва­ет­ся. По­че­му Глэй ни­че­го с этим не де­ла­ет?»

«Он был очень за­нят… ну, свои­ми де­ла­ми. Те­перь он в сво­ем ро­де до­воль­но важ­ная пер­со­на».

«Это не по­ме­ша­ло бы ему по­чи­нить сту­пе­ни. Они вот-вот сло­ма­ют­ся… И еще — я ви­дел дым над Ам­баль­ской усадь­бой. Глэй там жи­вет?»

«Нет. Мы про­да­ли Ам­баль­ский ост­ров — од­но­му из зна­ко­мых Глэя».

По­ра­жен­ный Глин­нес чуть не по­да­вил­ся: «Вы про­да­ли Ам­баль? Ка­ко­го чер­та…» Он со­брал­ся с мыс­ля­ми: «Шай­ра про­дал Ам­баль­ский ост­ров?»

«Нет, — хо­лод­но от­ве­ти­ла Ма­ру­ча. — Мы с Глэ­ем ре­ши­ли его ус­ту­пить».

«Но… — Глин­нес сно­ва зап­нул­ся, тща­тель­но вы­би­рая вы­ра­же­ния. — Ни в ко­ем слу­чае я не хо­тел бы рас­ста­вать­ся ни с Ам­баль­ским ост­ро­вом, ни с ка­ким-ли­бо дру­гим уча­ст­ком на­шей зем­ли».

«Бо­юсь, про­да­жа уже со­стоя­лась. Мы ду­ма­ли, что ты ста­нешь де­лать карь­е­ру в По­кро­ве и не вер­нешь­ся. Ра­зу­ме­ет­ся, мы уч­ли бы твои по­же­ла­ния, ес­ли бы мы о них зна­ли».

Глин­нес веж­ли­во на­стаи­вал: «Я со всей оп­ре­де­лен­но­стью счи­таю, что нам сле­ду­ет ан­ну­ли­ро­вать до­го­вор. Ус­ту­пать Ам­баль бы­ло бы ис­клю­чи­тель­но не­вы­год­но».

«Но Глин­нес, до­ро­гой мой, мы его уже от­да­ли».

«Дос­та­точ­но вер­нуть день­ги. Где они?»

«Об этом при­дет­ся спро­сить Глэя».

Глин­нес вспом­нил сар­до­ни­че­ское ли­цо Глэя, ка­ким он его ви­дел де­сять лет то­му на­зад. Глэй все­гда от­стра­нял­ся от до­маш­них за­бот. Глэю со­вер­шен­но не по­до­ба­ло рас­по­ря­жать­ся вла­де­ния­ми се­мьи — бо­лее то­го, та­кое по­ло­же­ние дел ос­корб­ля­ло па­мять о Джу­те, лю­бов­но уха­жи­вав­шем за ка­ж­дой пя­дью сво­ей зем­ли.

Глин­нес спро­сил: «Сколь­ко вы по­лу­чи­ли за Ам­баль?»

«Две­на­дцать ты­сяч озо­лей».

Го­лос Глин­не­са со­рвал­ся от удив­ле­ния и гне­ва: «Вы от­да­ли его да­ром? Та­кой кра­си­вый ост­ров, с боль­шой усадь­бой в пре­вос­ход­ном со­стоя­нии! Вы с ума со­шли!»

Чер­ные гла­за Ма­ру­чи сверк­ну­ли: «На тво­ем мес­те я не ста­ла бы жа­ло­вать­ся. Те­бя здесь не бы­ло, ко­гда твоя по­мощь бы­ла нуж­на, а те­перь при­ди­рать­ся позд­но и ни к че­му».

«При­ди­рать­ся, дей­ст­ви­тель­но, ни к че­му — я на­ме­рен рас­торг­нуть до­го­вор! Ес­ли Шай­ра мертв, зна­чит, я — сквайр Рэй­бен­де­рий­ский и ни­кто, кро­ме ме­ня, не име­ет пра­ва про­да­вать на­шу зем­лю».

«Но мы не зна­ем на­вер­ня­ка, что Шай­ра умер, — за­ме­ти­ла Ма­ру­ча то­ном за­бот­ли­вой ма­те­ри, уго­ва­ри­ваю­щей не­смыш­ле­ное ди­тя. — Он мог уй­ти по­ви­дать­ся со ста­ры­ми друзь­я­ми».

Глин­нес веж­ли­во по­ин­те­ре­со­вал­ся: «Те­бе эти дру­зья из­вест­ны?»

Ма­ру­ча пре­зри­тель­но по­ве­ла пле­ча­ми: «Нет, ко­неч­но. Но ты же пом­нишь Шай­ру. Он все­гда был ша­ло­па­ем».

«Про­шло два ме­ся­ца. Шай­ра за­гля­нул бы до­мой хо­тя бы ра­зок, ты его то­же пом­нишь».

«Нет-нет, мы на­де­ем­ся, что он жив! На са­мом де­ле, по за­ко­ну он не счи­та­ет­ся про­пав­шим без вес­ти, по­ка не про­шло че­ты­ре го­да».

«К то­му вре­ме­ни до­го­вор уже нель­зя бу­дет от­ме­нить! За­чем рас­ста­вать­ся с чу­дес­ным ост­ро­вом, с на­шим ост­ро­вом?»

«Нам нуж­ны бы­ли день­ги. Раз­ве это не дос­та­точ­ная при­чи­на?»

«Вам нуж­ны бы­ли день­ги — на что?»

«Этот во­прос нуж­но за­да­вать не мне, а Глэю».

«Я так и сде­лаю. Где он?»

«Не знаю — прав­да, не знаю. На­вер­ное, ско­ро вер­нет­ся».

«Еще од­но — с ка­ких пор тре­ва­ньи ста­вят па­лат­ки у нас на опуш­ке ле­са?»

Ма­ру­ча кив­ну­ла. Она уже пре­кра­ти­ла вся­кие по­пыт­ки изо­бра­жать дру­же­лю­бие и гос­те­при­им­ст­во: «По­жа­луй­ста, не нуж­но ни в чем об­ви­нять ни ме­ня, ни Глэя. Шай­ра раз­ре­шил им ос­тать­ся на ост­ро­ве, они не при­чи­ня­ют вре­да».

«До по­ры до вре­ме­ни. Пом­нишь, что слу­чи­лось, ко­гда мы в по­след­ний раз пус­ти­ли тре­вань­ев? Про­па­ли все но­жи из кух­ни».

«Дрос­се­ты — со­всем дру­гие лю­ди, — воз­ра­зи­ла Ма­ру­ча. — По срав­не­нию с ос­таль­ны­ми тре­вань­я­ми они про­из­во­дят впе­чат­ле­ние по­ря­доч­ной се­мьи. Не со­мне­ва­юсь, что они уме­ют дер­жать свое сло­во на­столь­ко, на­сколь­ко это им не­об­хо­ди­мо».

Глин­нес раз­вел ру­ка­ми: «Пре­ре­кать­ся бес­по­лез­но. Ска­жу толь­ко од­но — на­счет Ам­ба­ля. Шай­ра, ко­неч­но же, ни­ко­гда не со­гла­сил­ся бы про­дать ост­ров. Зна­чит, ес­ли он жив, вы дей­ст­во­ва­ли без его раз­ре­ше­ния. Ес­ли же он мертв, вы от­да­ли ост­ров без мое­го раз­ре­ше­ния. В свя­зи с чем я на­стаи­ваю: до­го­вор дол­жен быть ан­ну­ли­ро­ван».

Ма­ру­ча не­при­яз­нен­но по­жа­ла кра­си­вы­ми бе­лы­ми пле­ча­ми: «Об­ра­щай­ся с пре­тен­зия­ми к Глэю. Мне все это из­ряд­но на­дое­ло».

«Кто ку­пил ост­ров Ам­баль?»

«Не­кий Лют Ка­са­гейв. Скром­ный, вос­пи­тан­ный че­ло­век. Ка­жет­ся, с дру­гой пла­не­ты — для трил­ля у не­го слиш­ком утон­чен­ные ма­не­ры».

Глин­нес за­кон­чил тра­пе­зу и под­та­щил к се­бе че­мо­дан: «Я при­вез не­сколь­ко без­де­лу­шек». Он пе­ре­дал ма­те­ри ко­роб­ку — та ни­че­го не ска­за­ла, но ко­роб­ку взя­ла. «От­крой! — по­со­ве­то­вал Глин­нес. — Это те­бе».

Ма­ру­ча со­рва­ла эти­кет­ку и вы­ну­ла из упа­ков­ки от­рез пур­пур­ной тка­ни с вы­шив­кой из зе­ле­ных, се­реб­ря­ных и зо­ло­тых ни­тей, изо­бра­жав­шей фан­та­сти­че­ских птиц. «Ка­кая пре­лесть! — ах­ну­ла она. — Ну что ты, Глин­нес! Про­сто за­ме­ча­тель­но!»

«Это не все», — ска­зал Глин­нес, вы­ни­мая дру­гие ко­роб­ки. Ма­ру­ча их от­кры­ва­ла, за­ми­рая от вос­тор­га. В от­ли­чие от боль­шин­ст­ва трил­лей она обо­жа­ла рос­кош­ные ве­щи.

«Смот­ри, это звезд­ные кри­стал­лы, — по­яс­нял Глин­нес. — Дру­го­го на­зва­ния у них нет. Их на­хо­дят уже буд­то гра­не­ны­ми в пы­ли по­гас­ших звезд. Звезд­ные кри­стал­лы не­воз­мож­но по­ца­ра­пать да­же ал­ма­зом. У них лю­бо­пыт­ные оп­ти­че­ские свой­ст­ва».

«Ой, ка­кие тя­же­лые!»

«А вот древ­няя ва­за — ни­кто не зна­ет, сколь­ко ей лет. Го­во­рят, на до­ныш­ке — эр­ди­че­ская над­пись».

«Вос­хи­ти­тель­ная ве­щи­ца!»

«Ну, а эту шту­ку я ку­пил про­сто по­то­му, что она ме­ня раз­ве­се­ли­ла. Ни­че­го осо­бен­но­го — щел­кун­чик в ви­де юрт­лянд­ско­го ще­ти­ну­са. По прав­де го­во­ря, он ва­лял­ся в лав­ке старь­ев­щи­ка».

«Хит­ро­ум­ное уст­рой­ст­во! Ты го­во­ришь, им щел­ка­ют оре­хи?»

«Да. Орех кла­дут ме­ж­ду че­лю­стя­ми и на­жи­ма­ют на хвост… Но­жи я ку­пил для Глэя и Шай­ры — они вы­ко­ва­ны из про­те­ума. Лез­вия — по­ли­мер­ные це­поч­ки мо­ле­кул ме­тал­ла ши­ри­ной в один атом. Про­те­ум не ло­ма­ет­ся, не гнет­ся и не ржа­ве­ет. Та­ким но­жом мож­но ру­бить сталь, и он не за­ту­пит­ся».

«Глэй бу­дет чрез­вы­чай­но бла­го­да­рен, — об­ро­ни­ла Ма­ру­ча не­сколь­ко по­чер­ст­вев­шим то­ном. — Шай­ре то­же бу­дет при­ят­но».

Глин­нес скеп­ти­че­ски хмык­нул, че­го Ма­ру­ча де­мон­ст­ра­тив­но не за­ме­ти­ла. «За­ме­ча­тель­ные по­дар­ки, это очень хо­ро­шо с тво­ей сто­ро­ны, — обер­нув­шись к от­кры­той две­ри, Ма­ру­ча взгля­ну­ла на при­чал под ве­ран­дой. — А вот и Глэй!»

Глин­нес вы­шел на ве­ран­ду. Глэй, под­ни­мав­ший­ся по тро­пе с при­ча­ла, ос­та­но­вил­ся, хо­тя ни­чем не по­ка­зал, что удив­лен, по­сле че­го про­дол­жил подъ­ем уже мед­лен­нее. Глин­нес спус­тил­ся на­встре­чу по сту­пе­ням, и ка­ж­дый из брать­ев хлоп­нул дру­го­го по пле­чу.

Глин­нес не пре­ми­нул за­ме­тить, что Глэй был не в тра­ди­ци­он­ном па­рае, а в се­рых брю­ках и чер­ном пид­жа­ке.

«Доб­ро по­жа­ло­вать! — ска­зал Глэй. — Я встре­тил Хар­ра­да-млад­ше­го, он ме­ня пре­ду­пре­дил о тво­ем при­ез­де».

«Я рад, что вер­нул­ся, — за­ве­рил его Глин­нес. — Вдво­ем с ма­те­рью те­бе, на­вер­ное, бы­ло скуч­но. Те­перь я здесь — на­де­юсь, в до­ме все бу­дет сно­ва по-преж­не­му».

Глэй ог­ра­ни­чил­ся ни­че­го не зна­ча­щим кив­ком: «Мм-да. В по­след­нее вре­мя на­сту­пи­ло за­ти­шье. Не­со­мнен­но, бли­зят­ся пе­ре­ме­ны — на­де­юсь, к луч­ше­му».

Глин­нес не был уве­рен, что пра­виль­но по­ни­ма­ет бра­та: «Нам нуж­но о мно­гом по­го­во­рить. Но пре­ж­де все­го дай на те­бя по­смот­реть. На­до же! Ты по­взрос­лел, вы­гля­дишь умуд­рен­ным и — как бы вы­ра­зить­ся по­точ­нее — хлад­но­кров­ным».

Глэй рас­сме­ял­ся: «Вспо­ми­ная бы­лые дни, я ви­жу, что слиш­ком дол­го ло­мал го­ло­ву, пы­та­ясь раз­га­дать не­раз­ре­ши­мые па­ра­док­сы. Все это по­за­ди. Я, так ска­зать, раз­ру­бил гор­ди­ев узел».

«Ка­ким об­ра­зом?»

Глэй пре­неб­ре­жи­тель­но мах­нул ру­кой: «Это слиш­ком слож­ные ма­те­рии, что­бы сей­час ими за­ни­мать­ся… Ты то­же не­пло­хо вы­гля­дишь. Служ­ба те­бе по­шла на поль­зу. Ко­гда кон­ча­ет­ся от­пуск?»

«Ни­ко­гда. Я ушел из По­кро­ва, бас­та! Те­перь мне при­дет­ся, как вид­но, иг­рать роль сквай­ра Рэй­бен­де­рий­ско­го».

«Вот как, — бес­цвет­но про­из­нес Глэй. — Ну да, ты ме­ня на час опе­ре­дил».

«За­хо­ди! — при­гла­сил Глин­нес. — Я при­вез те­бе по­да­рок. И кое-что для Шай­ры. Ты ду­ма­ешь, он по­гиб?»

Глэй мрач­но кив­нул: «Дру­го­го объ­яс­не­ния не ви­жу».

«Я то­же так ду­маю. Ма­ма счи­та­ет, что он „ушел по­ви­дать­ся со ста­ры­ми друзь­я­ми“».

«На два ме­ся­ца? Нет, на­де­ять­ся тут не на что».

Бра­тья за­шли в дом. Глин­нес пе­ре­дал Глэю нож, ку­п­лен­ный на вы­став­ке дос­ти­же­ний тех­ни­че­ских ла­бо­ра­то­рий в Бо­реа­ле на пла­не­те Ма­рань­ян: «Будь ос­то­ро­жен с лез­ви­ем. К не­му нель­зя при­кос­нуть­ся, не по­ре­зав­шись. Этот нож ре­жет сталь­ные пру­тья и не пор­тит­ся».

Глэй с опа­ской взял уве­си­стый нож и при­щу­рил­ся, пы­та­ясь раз­гля­деть не­ви­ди­мое лез­вие: «Страш­ная вещь».

«Да, не иг­руш­ка. Да­же стран­но. Ну, а вто­рой я возь­му се­бе, раз Шай­ре он уже не при­го­дит­ся».

Ма­ру­ча ото­зва­лась с дру­го­го кон­ца ком­на­ты: «Мы не уве­ре­ны в том, что Шай­ра по­гиб».

Ни Глэй, ни Глин­нес не от­ве­ти­ли. Глэй по­ло­жил нож на за­коп­чен­ную ка­мин­ную пол­ку из мо­ре­но­го ке­ба­на. Глин­нес сел: «Луч­ше все­го сра­зу объ­яс­нить­ся по по­во­ду Ам­баль­ско­го ост­ро­ва».

Глэй при­сло­нил­ся к сте­не, изу­чаю­ще гля­дя на бра­та мрач­ны­ми гла­за­ми: «Тут не о чем го­во­рить. Так или ина­че, я про­дал ост­ров Лю­ту Ка­са­гей­ву».

«Что бы­ло не толь­ко боль­шой ошиб­кой, но и не­за­кон­но. Я со­би­ра­юсь рас­торг­нуть до­го­вор».

«Да­же так. И как ты это сде­ла­ешь?»

«Очень про­сто. Мы вер­нем по­ку­па­те­лю день­ги и по­про­сим его съе­хать».

«Все очень про­сто — ес­ли у те­бя есть две­на­дцать ты­сяч озо­лей».

«У ме­ня их нет — они у те­бя».

Глэй мед­лен­но по­ка­чал го­ло­вой: «Они у ме­ня бы­ли. Их боль­ше нет».

«Ку­да де­лись день­ги?»

«Я их от­дал».

«Ко­му?»

«Че­ло­ве­ку по име­ни Джу­ни­ус Фар­фан. Я пе­ре­дал ему день­ги, он их взял. Я не мо­гу за­брать их об­рат­но».

«Ду­маю, нам сле­ду­ет по­ехать и встре­тить­ся с гос­по­ди­ном Фар­фа­ном сию же ми­ну­ту».

Глэй сно­ва по­ка­чал го­ло­вой: «Не жа­лей о день­гах. Ты по­лу­чил свою до­лю — ты сквайр Рэй­бен­де­рий­ский. Я рас­по­ря­дил­ся мо­ей до­лей, Ам­баль­ским ост­ро­вом — так, как счи­тал нуж­ным».

«Ни о ка­ком де­ле­же нет ре­чи! — взвил­ся Глин­нес. — Рэй­бен­де­ри при­над­ле­жит нам обо­им. Здесь наш дом, здесь мы ро­ди­лись и вы­рос­ли».

«Для та­кой точ­ки зре­ния, не­со­мнен­но, есть вес­кие ос­но­ва­ния, — от­ве­тил Глэй. — Я пред­по­чи­таю смот­реть на ве­щи по-дру­го­му. Как я уже ска­зал, на­сту­па­ют боль­шие пе­ре­ме­ны».

Глин­нес от­ки­нул­ся на спин­ку крес­ла, не­спо­соб­ный най­ти сло­ва, что­бы вы­ра­зить воз­му­ще­ние.

«Ос­тавь все как есть, — ус­та­ло про­из­нес Глэй. — Мне дос­тал­ся Ам­баль, те­бе — Рэй­бен­де­ри. В кон­це кон­цов это толь­ко спра­вед­ли­во. Те­перь я уе­ду — мо­жешь ра­до­вать­ся сво­им вла­де­ни­ям, сколь­ко угод­но».

Глин­нес хо­тел яро­ст­но воз­ра­зить, но сло­ва за­стре­ва­ли в гор­ле. Ему уда­лось вы­да­вить: «Де­лай, что хо­чешь. На­де­юсь, ты пе­ре­ду­ма­ешь».

Глэй от­ве­тил за­га­доч­ной улыб­кой, что, по мне­нию Глин­не­са, оз­на­ча­ло не­спо­соб­ность най­ти от­вет.

«Еще один мо­мент, — вспом­нил Глин­нес. — Как на­счет тре­вань­ев на на­шем лу­гу?»

«Это Дрос­се­ты — я с ни­ми стран­ст­во­вал. Ты воз­ра­жа­ешь?»

«Они твои дру­зья, не мои. Ес­ли ты на­стаи­ва­ешь на пе­ре­ез­де, по­че­му бы те­бе не взять их с со­бой?»

«Я еще не знаю, ку­да по­дать­ся, — ска­зал Глэй. — Они те­бе не нра­вят­ся? Пой­ди и ска­жи им, что­бы уе­ха­ли. Ты у нас сквайр, те­бе и рас­по­ря­жать­ся».

Вме­ша­лась Ма­ру­ча, си­дев­шая в крес­ле по­одаль: «Он еще не сквайр, по­ка не­из­вест­но, что слу­чи­лось с Шай­рой!»

«Шай­ра умер», — от­клик­нул­ся Глэй.

«И все рав­но Глин­нес не име­ет пра­ва воз­вра­щать­ся до­мой и сра­зу же соз­да­вать труд­но­сти. По­мя­ни мое сло­во, он та­кой же уп­ря­мец, как Шай­ра, и та­кой же не­ве­жа, как его отец».

Глин­нес воз­ра­зил: «Я не соз­да­вал ни­ка­ких труд­но­стей. Труд­но­сти соз­да­ли вы. Те­перь при­дет­ся где-то дос­та­вать две­на­дцать ты­сяч озо­лей, что­бы со­хра­нить Ам­баль, и вы­дво­рять бан­ду тре­вань­ев, по­ка они не по­зва­ли в гос­ти весь та­бор. Мне еще по­вез­ло, что вы не пус­ти­ли на ве­тер ста­рый дом пре­ж­де, чем я вер­нул­ся».

Глэй с ка­мен­ным ли­цом на­лил се­бе круж­ку яб­лоч­но­го ви­на. Всем сво­им ви­дом он по­ка­зы­вал, что скуч­ная пе­ре­пал­ка ему на­дое­ла… Со сто­ро­ны лу­га до­нес­ся гром­кий сто­ну­щий треск, за­вер­шив­ший­ся ог­лу­ши­тель­ным шу­мом и со­тря­се­ни­ем поч­вы. Глин­нес под­бе­жал к кон­цу ве­ран­ды, что­бы по­смот­реть, в чем де­ло. Он обер­нул­ся к Глэю: «По­лю­буй­ся — твои при­яте­ли сру­би­ли ста­рей­ший из на­ших бар­хан­ных оре­хов!»

«Из тво­их бар­хан­ных оре­хов», — под­черк­нул Глэй, слег­ка улыб­нув­шись.

«И ты не по­тре­бу­ешь, что­бы они уб­ра­лись?»

«Ме­ня они не по­слу­ша­ют. Я им обя­зан за кое-ка­кие ус­лу­ги».

«У них есть че­ло­ве­че­ские име­на?»

«Гет­ма­на зо­вут Ванг Дрос­сет. Его жен­щи­на — Тин­го. Сы­но­вья — Аш­мор и Хар­винг. Дочь — Дю­ис­са­на. Ста­ру­ха — Им­ми­фаль­да».

На­гнув­шись к че­мо­да­ну, Глин­нес вы­нул пис­то­лет и опус­тил его в кар­ман. Глэй на­блю­дал за про­ис­хо­дя­щим, сар­до­ни­че­ски опус­тив угол­ки губ, по­том что-то про­бор­мо­тал Ма­ру­че на ухо.

Глин­нес ре­ши­тель­но на­пра­вил­ся по лу­гу к опуш­ке ле­са. При­ят­но-блед­ный по­сле­по­лу­ден­ный свет, ка­за­лось, де­лал ближ­ние цве­та яс­нее и яр­че, на­пол­няя да­ли пе­ре­лив­ча­тым сия­ни­ем. В гру­ди Глин­не­са тес­ни­лись не на­хо­див­шие вы­хо­да чув­ст­ва: скорбь, со­жа­ле­ние о ста­ром доб­ром вре­ме­ни и, не­смот­ря на по­пыт­ки по­да­вить ее, жгу­чая оби­да на Глэя.

Он при­бли­зил­ся к сто­ян­ке тре­вань­ев. Шесть пар вни­ма­тель­ных глаз сле­ди­ли за ка­ж­дым его ша­гом, оце­ни­вая ка­ж­дую де­таль его внеш­но­сти. На пло­щад­ке пе­ред па­лат­ка­ми бы­ло не слиш­ком чис­то, хо­тя, с дру­гой сто­ро­ны, и не слиш­ком гряз­но — Глин­не­су при­хо­ди­лось ви­деть бо­лее не­чис­то­плот­ных ди­ка­рей. Го­ре­ли два ко­ст­ра. Над од­ним под­рос­ток по­во­ра­чи­вал вер­тел с плот­но на­ни­зан­ны­ми пух­лы­ми цы­п­ля­та­ми дре­вес­ных ку­ро­чек. Из кот­ла над дру­гим ко­ст­ром не­сло уду­шаю­ще ед­ким тра­вя­ным сус­лом — Дрос­се­ты ва­ри­ли ко­чев­ни­че­ское пи­во, от час­то­го упот­реб­ле­ния ко­то­ро­го бел­ки их глаз со вре­ме­нем при­об­ре­та­ли по­ра­зи­тель­ный зо­ло­ти­сто-жел­тый от­те­нок. Ли­цо пе­ре­ме­ши­вав­шей ва­ре­во жен­щи­ны, ог­ру­бев­шее от солн­ца и су­ро­вое, со­хра­ни­ло чер­ты лу­ка­вой про­ни­ца­тель­но­сти. Яр­ко-крас­ные кра­ше­ные во­ло­сы спус­ка­лись ей на спи­ну дву­мя тя­же­лы­ми ко­са­ми. Глин­нес про­шел чуть даль­ше, что­бы не ды­шать зло­вон­ны­ми па­ра­ми.

От по­ва­лен­но­го де­ре­ва на­встре­чу шел по­жи­лой че­ло­век, толь­ко что со­би­рав­ший с вет­вей бар­хан­ные оре­хи. За ним тя­же­ло­вес­но пе­ре­ва­ли­ва­лись два не­склад­ных мо­лод­ца. На всех трех бы­ли чер­ные шта­ны, за­ткну­тые в склад­ча­тые чер­ные са­по­ги, бе­же­вые шел­ко­вые ру­ба­хи на­вы­пуск и цве­та­стые го­лов­ные по­вяз­ки: ти­пич­ный на­ряд тре­вань­ев. По­ми­мо по­вяз­ки, Ванг Дрос­сет но­сил пло­скую чер­ную шля­пу — из-под нее вы­би­ва­лись буй­ные куд­ри цве­та жже­но­го са­ха­ра. Ко­жа его на­по­ми­на­ла от­тен­ком пе­ре­жа­рен­ное пе­че­нье, а гла­за бле­сте­ли жел­тым ог­нем, буд­то под­све­чен­ные из­нут­ри. В це­лом он про­из­во­дил вну­ши­тель­ное впе­чат­ле­ние. «С этим шут­ки пло­хи», — по­ду­мал Глин­нес. Вслух он ска­зал: «Ванг Дрос­сет? Я — Глин­нес Хуль­ден, вла­де­лец ост­ро­ва Рэй­бен­де­ри. Дол­жен по­про­сить вас пе­ре­ехать в дру­гое ме­сто».

Ванг Дрос­сет по­дал знак сы­новь­ям — те жи­во при­нес­ли па­ру пле­те­ных кре­сел. «Са­ди­тесь, ос­ве­жи­тесь, — при­гла­сил гет­ман. — Об­су­дим наш отъ­езд».

По­ка­чав го­ло­вой, Глин­нес улыб­нул­ся: «Я по­стою». Ес­ли бы он сел и вы­пил с ни­ми чаю, тем са­мым он на­ло­жил бы на се­бя обя­за­тель­ст­во, и тре­ва­ньи мог­ли бы по­тре­бо­вать че­го-ни­будь вза­мен. Взгля­нув на под­ро­ст­ка, за­ни­мав­ше­го­ся вер­те­лом за спи­ной Ван­га, Глин­нес со­об­ра­зил, что это не маль­чик, как сна­ча­ла по­ка­за­лось, а гиб­кая, хо­ро­шо сло­жен­ная де­вуш­ка лет сем­на­дца­ти-во­сем­на­дца­ти. Гет­ман от­дал од­но­слож­ный при­каз че­рез пле­чо — де­вуш­ка под­ня­лась на но­ги и скры­лась в тем­но-крас­ной па­лат­ке. За­хо­дя внутрь, она обер­ну­лась и бро­си­ла бы­ст­рый взгляд на Глин­не­са, за­ме­тив­ше­го при­ят­ное, да­же кра­си­вое ли­цо с ес­те­ст­вен­но-зо­ло­ти­сты­ми гла­за­ми и зо­ло­ти­сто-ры­жи­ми куд­ря­ми, до­воль­но ко­рот­ко под­стри­жен­ны­ми, но за­кры­вав­ши­ми уши и спус­кав­ши­ми­ся к шее.

Ванг Дрос­сет ух­мыль­нул­ся, об­на­жив бе­ло­снеж­ные зу­бы: «По по­во­ду пе­ре­ез­да, зна­чит. По­ми­ло­серд­ст­вуй­те, по­зволь­те ос­тать­ся. Мы не по­ме­ша­ем».

«Со­мне­ва­юсь. Тре­ва­ньи — не­удоб­ные со­се­ди. Дичь ис­че­за­ет из ле­са, про­па­да­ют и дру­гие ве­щи».

«Мы ни­че­го не кра­ли», — ти­хо ска­зал гет­ман.

«Вы толь­ко что сру­би­ли ста­рое де­ре­во — толь­ко для то­го, что­бы лег­че бы­ло со­би­рать оре­хи».

«В ле­су пол­но де­ревь­ев. Дро­ва-то нуж­ны? Ве­ли­ка по­те­ря — де­ре­во!»

«Вы так счи­тае­те? А знае­те ли вы, что имен­но на это де­ре­во я лю­бил за­ле­зать в дет­ст­ве? Смот­ри­те! На ство­ле вы­ре­зан мой герб. В раз­вил­ке вет­вей я по­стро­ил воз­душ­ный за­мок и про­во­дил в нем це­лые но­чи, за­сы­пая под звез­да­ми. Я пом­ню это де­ре­во, оно мне до­ро­го!»

Ванг Дрос­сет де­ли­кат­но по­мор­щил­ся — муж­чи­на, со­жа­лею­щий о де­ре­ве, вы­зы­вал у не­го от­вра­ще­ние. Сы­но­вья его прыс­ну­ли, не сдер­жи­вая пре­зре­ние, от­вер­ну­лись и ста­ли ме­тать но­жи в ми­шень.

Глин­нес про­дол­жал: «Дро­ва? В ле­су мно­го ва­леж­ни­ка и су­хо­стоя. Дро­ва мож­но бы­ло при­нес­ти».

«Да­ле­ко хо­дить, спи­на бо­лит».

Глин­нес ука­зал на вер­тел: «Вы жа­ри­те птен­цов! Ни у од­ной из этих птиц не бы­ло вы­вод­ка. Мы охо­тим­ся толь­ко на трех­ле­ток — но трех­ле­ток-то вы уже всех пе­ре­ло­ви­ли и съе­ли, двух­ле­ток то­же, ви­дать, ис­тре­би­ли, а те­перь, ко­гда вы со­жре­те го­до­ва­лых ку­ро­чек, пти­цы боль­ше не ос­та­нет­ся. А здесь, на блю­де? Зем­ля­ные гру­ши. Вы­рва­ли клуб­ни с кор­ня­ми, унич­то­жи­ли бу­ду­щий уро­жай! И вы го­во­ри­те, что ни­ко­му не ме­шае­те? Вы из­на­си­ло­ва­ли зем­лю, по­сле вас она и че­рез де­сять лет не вос­ста­но­вит­ся! Сни­май­те па­лат­ки, гру­зи­те свой хлам в фур­го­ны и про­ва­ли­вай­те!»

Ванг про­из­нес ти­ше преж­не­го: «Не­го­же так го­во­рить, сквайр Хуль­ден».

«А как еще по­тре­бо­вать, что­бы вы пе­ре­ста­ли ра­зо­рять зем­лю, вам не при­над­ле­жа­щую? — спро­сил Глин­нес. — Не­воз­мож­но вы­ра­зить­ся веж­ли­вее и по­нят­нее. Уез­жай­те».

За­ши­пев от до­са­ды, Ванг Дрос­сет по­ры­ви­сто от­вер­нул­ся и смот­рел, под­бо­че­нив­шись, на ши­ро­кий луг. Аш­мор и Хар­винг те­перь за­бав­ля­лись по­ра­зи­тель­ным уп­раж­не­ни­ем, ка­ко­го Глин­нес, бы­вав­ший в та­бо­рах тре­вань­ев, еще не ви­дел. Они стоя­ли при­мер­но в два­дца­ти ша­гах один от дру­го­го и по оче­ре­ди ме­та­ли но­жи друг дру­гу в го­ло­ву. Тот, к ко­му ле­тел бро­шен­ный нож, ка­ким-то не­ве­ро­ят­ным об­ра­зом ус­пе­вал од­ним дви­же­ни­ем за­пус­тить свое лез­вие, пой­мать под­ле­таю­щее и тут же от­пра­вить его об­рат­но.

«С тре­вань­я­ми по­лез­но дру­жить, а ссо­рить­ся вред­но», — об­ра­ща­ясь к лу­гу, вкрад­чи­во за­ме­тил гет­ман.

Глин­нес ото­звал­ся: «Вы, на­вер­ное, слы­ша­ли по­го­вор­ку: „трилль и тре­вань — два са­по­га па­ра, но толь­ко к вос­то­ку от Зан­за­ма­ра“?»

Ванг по­жа­ло­вал­ся с при­твор­ной поч­ти­тель­но­стью: «Мы во­все не та­кие вре­ди­те­ли, как ска­зы­ва­ют! С на­ми и жизнь на ост­ро­ве бу­дет при­ят­нее! Как вы с друзь­я­ми из­во­ли­те по­ве­се­лить­ся, мы тут как тут, на скрип­ках и рож­ках сыг­ра­ем, та­нец с но­жа­ми спля­шем…» Гет­ман щелк­нул паль­ца­ми, и два его сы­на при­ня­лись пры­гать и вер­теть­ся, опи­сы­вая но­жа­ми свер­каю­щие ду­ги.

Слу­чай­но — в шут­ку или пред­на­ме­рен­но — в го­ло­ву Глин­не­са с убий­ст­вен­ной точ­но­стью по­ле­тел нож. Ванг Дрос­сет что-то карк­нул, то ли пре­ду­пре­ж­дая, то ли зло­рад­ст­вуя. Глин­нес ожи­дал под­во­ха, че­го-ни­будь в этом ро­де. Он во­вре­мя на­гнул­ся — нож вон­зил­ся в ми­шень за его спи­ной. Глин­нес вы­хва­тил пис­то­лет, вы­плю­нув­ший струю го­лу­бой плаз­мы. Ко­нец вер­те­ла ис­па­рил­ся, пти­цы упа­ли на пы­лаю­щие уг­ли.

Из па­лат­ки вих­рем вы­ско­чи­ла дев­чон­ка Дю­ис­са­на с ши­ро­ко рас­кры­ты­ми гла­за­ми, гнев­но свер­кав­ши­ми, как спо­ло­хи плаз­мы. Схва­тив­шись за вер­тел, она обожг­ла ру­ку, но тут же по­доб­ра­ла пал­ку и вы­ка­ти­ла го­ря­щих цы­п­лят из ко­ст­ра на влаж­ную зем­лю, при этом не­пре­рыв­но ру­га­ясь и осы­пая про­кля­тия­ми ви­нов­ни­ка: «Под­лый ты уруш, спа­лил-та­ки обед! Чтоб у те­бя бо­ро­да на язы­ке вы­рос­ла! Сам не­бось на­бил киш­ки — чтоб те­бе, об­жо­ре, брю­хо желч­ным ду­хом вспу­чи­ло! Да­вай ва­ли от­сю­да, по­ка пор­чу не на­пус­ти­ла, фан­шер хо­дуль­ный! Все мы про вас зна­ем, не бой­ся! Спа­гин про­кля­тый, ху­же бра­та сво­его по­хаб­ни­ка дох­ло­го — а та­ких, как он, ку­ро­щу­пов, в аду с ог­нем не сы­щешь…»

Гет­ман под­нял сжа­тую в ку­лак ру­ку. Дев­чон­ка за­ткну­лась и при­ня­лась с ожес­то­че­ни­ем чис­тить то, что ос­та­лось от цы­п­лят. Ванг Дрос­сет по­вер­нул­ся к Глин­не­су с жес­то­кой ус­меш­кой: «Не­хо­ро­шо, сквайр, не­хо­ро­шо! Вас трю­ки с но­жа­ми не за­бав­ля­ют?»

«Пред­по­чи­таю дру­гие раз­вле­че­ния», — от­ве­тил Глин­нес, вы­ни­мая нож из про­те­ума. Вы­дер­нув фин­ку ко­чев­ни­ков из ми­ше­ни, он от­ру­бил сталь­ное лез­вие от ру­ко­ят­ки не­бреж­ным дви­же­ни­ем кис­ти, как ку­сок сы­ра. Дрос­се­ты на­пряг­лись, вни­ма­тель­но сле­дя за Глин­не­сом, но тот вло­жил ди­ко­вин­ное ору­жие в нож­ны.

«Об­щин­ный вы­гон — в двух ки­ло­мет­рах по Иль­фий­ской про­то­ке, — ска­зал Глин­нес. — Ставь­те там свои па­лат­ки, ни­кто не бу­дет воз­ра­жать».

«Мы с то­го вы­го­на толь­ко пе­ре­еха­ли! — рас­сви­ре­пе­ла Дю­ис­са­на. — Спа­гин Шай­ра нас сю­да по­звал, че­го те­бе еще на­до?»

Глин­нес не мог най­ти объ­яс­не­ния щед­ро­сти Шай­ры: «Я ду­мал, вы — при­яте­ли Глэя, ведь это с ва­ми он ко­че­вал?»

Гет­ман сно­ва по­дал знак. По­вер­нув­шись на каб­лу­ках, Дю­ис­са­на от­не­сла цы­п­лят к сто­лу.

«Зав­тра мы уй­дем сво­им пу­тем, — за­уныв­но-зло­ве­ще про­воз­гла­сил Ванг Дрос­сет. — На нас ле­жит про­кля­тие заб­вен­ны».

Аш­мор сплю­нул в грязь: «А на нем — про­кля­тье фан­ше­ра­ды. Смот­ри-ка ты, он слиш­ком хо­рош для та­ких, как мы!»

«Тем луч­ше для нас», — еле слыш­но от­клик­нул­ся Хар­винг.

Фан­ше­ра­да? Сло­во ни­че­го не зна­чи­ло для Глин­не­са, но он не со­би­рал­ся про­сить разъ­яс­не­ний у Дрос­се­тов. Ко­рот­ко по­про­щав­шись, он на­пра­вил­ся до­мой по ши­ро­ко­му лу­гу. Его про­во­жа­ли шесть пар не­на­ви­дя­щих зо­ло­ти­стых глаз. Отой­дя дос­та­точ­но да­ле­ко, что­бы в не­го нель­зя бы­ло по­пасть но­жом, Глин­нес по­чув­ст­во­вал об­лег­че­ние.

Глава 5

Ав­несс: так на­зы­ва­ют в Ни­зи­нах свет­ло-блед­ный пред­рас­свет­ный час, пе­чаль­ный и ти­хий, ко­гда все цве­та ми­ра слов­но рас­тво­ря­ют­ся, и в пей­за­же не ос­та­ет­ся ни­ка­кой глу­би­ны, кро­ме на­ме­ка на пер­спек­ти­ву в ту­ск­нею­щих с рас­стоя­ни­ем зад­них пла­нах рас­плыв­ча­тых да­лей. Ут­ро — ав­несс и рас­свет — не со­гла­су­ет­ся с тем­пе­ра­мен­том трил­лей, не склон­ных к ме­лан­хо­ли­че­ской меч­та­тель­но­сти.

Глин­нес вер­нул­ся в опус­тев­ший дом — и Глэй, и Ма­ру­ча уе­ха­ли. Его ох­ва­ти­ла мрач­ная по­дав­лен­ность. Вый­дя на ве­ран­ду и гля­дя на па­лат­ки Дрос­се­тов, он поч­ти под­дал­ся вздор­но­му же­ла­нию при­гла­сить их на про­щаль­ный ужин. В ча­ст­но­сти, его ин­те­ре­со­ва­ла Дю­ис­са­на — бес­спор­но об­во­ро­жи­тель­ное соз­да­ние, не­смот­ря на от­вра­ти­тель­ный нрав и про­чее. Глин­нес пред­ста­вил се­бе Дю­ис­са­ну в бла­го­склон­ном рас­по­ло­же­нии ду­ха… Ее при­сут­ст­вие ожи­ви­ло бы лю­бую об­ста­нов­ку… Аб­сурд­ная мысль! Од­но по­доз­ре­ние по­бу­ди­ло бы Ван­га Дрос­се­та вы­рвать за­жи­во серд­це со­блаз­ни­те­ля.

Глин­нес за­шел в дом, на­лил се­бе не­мно­го ви­на. От­крыв ку­хон­ный шкаф, он изу­чил его скуд­ное со­дер­жи­мое. Как уд­ру­чаю­ще от­ли­ча­лась от­крыв­шее­ся его гла­зам за­пус­те­ние от щед­ро­го изо­би­лия, ца­рив­ше­го в ста­рые до­б­рые вре­ме­на!

По­слы­ша­лось ши­пе­ние рас­се­кае­мой ки­лем во­ды. Шаг­нув на ве­ран­ду, Глин­нес на­блю­дал за под­плы­ваю­щей лод­кой, ожи­дая уви­деть Ма­ру­чу. Но в лод­ке сто­ял уз­ко­пле­чий длин­но­ру­кий субъ­ект с ост­ры­ми лок­тя­ми, в тем­но-ко­рич­не­вом с си­ним вель­ве­то­вом кос­тю­ме по­пу­ляр­но­го сре­ди ари­сто­кра­тов по­кроя. Ред­кие пря­ди каш­та­но­вых во­лос сви­са­ли поч­ти до плеч, взгляд ис­под­ло­бья и на­смеш­ли­во кри­вя­щий­ся рот вы­да­ва­ли, во­пре­ки без­злоб­ной вкрад­чи­во­сти ли­ца, склон­ность к бе­сов­ским про­ка­зам. Глин­нес уз­нал ста­ро­го зна­ко­мо­го, мен­то­ра Джан­но Ака­дия. У раз­го­вор­чи­во­го и ост­ро­ум­но­го, вре­ме­на­ми яз­ви­тель­но­го и да­же не чу­ж­дав­ше­го­ся зло­сло­вия Ака­дия все­гда бы­ли на­го­то­ве эпи­грам­ма, сплет­ня или фи­ло­соф­ское из­ре­че­ние, что впе­чат­ля­ло мно­гих, но раз­дра­жа­ло по­кой­но­го Джу­та Хуль­де­на.

Глин­нес спус­тил­ся к при­ча­лу, под­хва­тил бро­шен­ный ко­нец и при­вя­зал его к швар­тов­ной тум­бе. Лов­ко спрыг­нув на бе­рег, Ака­дий бур­но при­вет­ст­во­вал Глин­не­са: «Как толь­ко уз­нал о тво­ем воз­вра­ще­нии, не мог уси­деть ни ми­ну­ты — хо­тел с то­бой по­ви­дать­ся! Как при­ят­но, что ты сно­ва с на­ми!»

По­ка Глин­нес веж­ли­во от­ве­чал на ком­пли­мен­ты, Ака­дий энер­гич­но ки­вал с на­ро­чи­той сер­деч­но­стью: «Бо­юсь, в твое от­сут­ст­вие про­изош­ли пе­ре­ме­ны — не все они те­бе при­дут­ся по ду­ше».

«Я не ус­пел еще со­брать­ся с мыс­ля­ми», — ос­то­рож­но за­ме­тил Глин­нес. Ака­дий не об­ра­тил вни­ма­ния — мен­тор под­нял го­ло­ву, вгля­ды­ва­ясь в тем­ные ок­на: «Тво­ей дра­го­цен­ней­шей ро­ди­тель­ни­цы, ка­жет­ся, нет до­ма?»

«Не знаю, где она. За­хо­ди­те, вы­пей­те круж­ку-дру­гую ви­на».

Ака­дий жес­том вы­ра­зил бла­го­дар­ное со­гла­сие. По­ка они шли по при­ча­лу, Ака­дий обер­нул­ся в сто­ро­ну Рэй­бен­де­рий­ско­го ле­са, где мер­ца­ла оран­же­вая ис­кра ко­ст­ра Дрос­се­тов: «Тре­ва­ньи еще здесь, как я ви­жу».

«Зав­тра уе­дут».

Ака­дий по­ни­маю­ще кив­нул: «Оча­ро­ва­тель­ная у них дев­чуш­ка, но шаль­ная — то есть, об­ре­ме­нен­ная не­из­беж­но­стью судь­бы… Хо­тел бы я знать, чья судь­ба в ее лег­ко­мыс­лен­ных ру­ках!»

Глин­нес под­нял бро­ви — его пред­став­ле­ние о Дю­ис­са­не не вя­за­лось со зло­ве­щи­ми пред­чув­ст­вия­ми, но за­ме­ча­ние Ака­дия вы­зва­ло не­ожи­дан­ный ре­зо­нанс: «Прав­да, в ней что-то есть».

Ака­дий опус­тил­ся в ста­рое пле­те­ное крес­ло на ве­ран­де, Глин­нес при­нес ви­но, сыр и оре­хи. Они рас­по­ло­жи­лись по­удоб­нее, лю­бу­ясь таю­щи­ми от­тен­ка­ми трул­ли­он­ско­го за­ка­та.

«Ты в от­пус­ке?»

«Нет, вы­шел в от­став­ку. По­кров не для ме­ня. Те­перь мне пред­сто­ит вы­пол­нять обя­зан­но­сти сквай­ра Рэй­бен­де­рий­ско­го. Ес­ли не вер­нет­ся Шай­ра — во что уже ни­кто, по-мо­ему, не ве­рит».

«Дей­ст­ви­тель­но, по­ра ос­та­вить вся­кую на­де­ж­ду. Про­шло два ме­ся­ца», — не­сколь­ко на­пы­щен­ным то­ном из­рек Ака­дий.

«Как вы ду­мае­те, что с ним слу­чи­лось?»

Ака­дий при­хлеб­нул ви­на: «Не­смот­ря на мою ре­пу­та­цию, об этом я знаю не боль­ше те­бя».

«Че­ст­но го­во­ря, не мо­гу ра­зо­брать­ся в про­ис­хо­дя­щем, — по­жа­ло­вал­ся Глин­нес. — За­чем Глэй про­дал Ам­баль? Ка­кая-то ерун­да — он ни­че­го не объ­яс­ня­ет и день­ги не от­да­ет. В ре­зуль­та­те я не мо­гу ан­ну­ли­ро­вать до­го­вор. Не ожи­дал, вер­нув­шись до­мой, влип­нуть в та­кую пау­ти­ну. Как по-ва­ше­му, в чем тут де­ло?»

Ака­дий ос­то­рож­но по­ста­вил круж­ку на стол: «Ты об­ра­ща­ешь­ся за про­фес­сио­наль­ным со­ве­том? Воз­мож­но, в та­ком слу­чае ты зря ис­т­ра­тишь день­ги, так как я еще не ви­жу ре­ше­ния, при­ем­ле­мо­го с тво­ей точ­ки зре­ния».

Глин­нес тер­пе­ли­во вздох­нул — он ни­ко­гда, в сущ­но­сти, не по­ни­мал, как сле­до­ва­ло вес­ти де­ла с Ака­ди­ем: «За по­лез­ный со­вет я за­пла­тил бы».

К удов­ле­тво­ре­нию Глин­не­са, мен­тор под­жал гу­бы. Со­брав­шись с мыс­ля­ми, Ака­дий ска­зал: «Гм! Ра­зу­ме­ет­ся, я не мо­гу брать день­ги за рас­про­стра­не­ние слу­чай­ных спле­тен. Как ты вы­ра­зил­ся, мои ре­ко­мен­да­ции долж­ны быть по­лез­ны. Ино­гда раз­ни­ца ме­ж­ду ис­крен­ним стрем­ле­ни­ем по­мочь ближ­не­му и про­фес­сио­наль­ным об­слу­жи­ва­ни­ем труд­но­уло­ви­ма. Пред­ла­гаю вы­брать ту или иную ос­но­ву для даль­ней­ше­го об­су­ж­де­ния».

«Раз вы пред­по­чи­тае­те фор­му­ли­ро­вать на­ши взаи­мо­от­но­ше­ния та­ким об­ра­зом, пусть это бу­дет плат­ная кон­суль­та­ция», — со­гла­сил­ся Глин­нес.

«Пре­крас­но. По ка­ко­му во­про­су ты же­ла­ешь про­кон­суль­ти­ро­вать­ся?»

«Я хо­тел бы по­лу­чить об­щую оцен­ку си­туа­ции. На­ме­ре­ва­ясь взять де­ла в свои ру­ки, я на­тал­ки­ва­юсь на пол­ную не­из­вест­ность. Пре­ж­де все­го ме­ня ин­те­ре­су­ет во­прос об Ам­баль­ском ост­ро­ве — Глэй не имел пра­ва его про­да­вать».

«Нет ни­ка­кой про­бле­мы. Вер­ни день­ги и рас­торг­ни до­го­вор».

«Глэй не от­да­ет по­лу­чен­ную сум­му, а у ме­ня нет две­на­дца­ти ты­сяч озо­лей».

«Су­ще­ст­вен­ное за­труд­не­ние, — со­гла­сил­ся Ака­дий. — Шай­ра, ра­зу­ме­ет­ся, от­ка­зы­вал­ся про­дать ост­ров. Сдел­ка бы­ла за­клю­че­на по­сле его ис­чез­но­ве­ния».

«Ммм… что вы имее­те в ви­ду?»

«Ров­ным сче­том ни­че­го. Пред­ла­гаю фак­ты, по­зво­ляю­щие те­бе де­лать лю­бые вы­во­ды по сво­ему ус­мот­ре­нию».

«Кто та­кой Лют Ка­са­гейв?»

«Не знаю. На пер­вый взгляд он про­из­во­дит впе­чат­ле­ние че­ло­ве­ка бла­го­род­но­го про­ис­хо­ж­де­ния — пред­по­чи­та­ет замк­ну­тый об­раз жиз­ни и про­яв­ля­ет лю­би­тель­ский ин­те­рес к ме­ст­ной ге­неа­ло­гии. Во вся­ком слу­чае, мне он со­об­щил, что со­став­ля­ет ро­до­слов­ную на­се­ляю­щих Ни­зи­ны ари­сто­кра­ти­че­ских се­мей. Са­мо со­бой, его под­лин­ные по­бу­ж­де­ния мо­гут быть да­ле­ко не ака­де­ми­че­ски­ми. Воз­мож­но, он пы­та­ет­ся обос­но­вать пре­тен­зии на тот или иной ти­тул, даю­щий оп­ре­де­лен­ные пра­ва. Ес­ли это так, его дея­тель­ность мо­жет при­вес­ти к лю­бо­пыт­ным по­след­ст­ви­ям… М-да. Что еще мы зна­ем о та­ин­ст­вен­ном Лю­те Ка­са­гей­ве? Как те­бе, не­со­мнен­но, из­вест­но, Ка­са­гейв ут­вер­жда­ет, что ро­дил­ся в стра­не бол­лов на пла­не­те Эл­лент, Ала­стор 485. Я в этом со­мне­ва­юсь».

«По­че­му?»

«Ты же зна­ешь, я че­ло­век на­блю­да­тель­ный. Ка­са­гейв при­гла­сил ме­ня на зав­трак в свою усадь­бу. Про­ве­дя не­ко­то­рое вре­мя в его ком­па­нии, я об­ра­тил­ся к спра­воч­ным ма­те­риа­лам. Уда­лось вы­яс­нить, что, как ни стран­но, ог­ром­ное боль­шин­ст­во бол­лов — лев­ши. Ка­са­гейв пи­шет и дер­жит нож пра­вой ру­кой. Кро­ме то­го, бол­лы, как пра­ви­ло, глу­бо­ко ре­ли­ги­оз­ны и ве­рят, что по­гиб­шие ду­ши оби­та­ют в глу­би­нах Чер­но­го океа­на на юж­ном по­лю­се Эл­лен­та, на­се­ляя те­лес­ную обо­лоч­ку под­вод­ных соз­да­ний. На Эл­лен­те по­гло­щать пи­щу мор­ско­го про­ис­хо­ж­де­ния зна­чит рис­ко­вать одер­жи­мо­стью пре­ступ­ны­ми стра­стя­ми. Ко­ро­че го­во­ря, бол­лы не едят ры­бу. Лют Ка­са­гейв, од­на­ко, на мо­их гла­зах пре­спо­кой­но по­кон­чил с су­пом-пю­ре из мор­ских пау­ков, а за­тем раз­де­лил со мной на­сла­ж­де­ние вкус­ней­шей, пре­вос­ход­но при­го­тов­лен­ной на раш­пе­ре ры­бой-ут­кой. Лют Ка­са­гейв — болл?» Джан­но Ака­дий умо­ляю­щим жес­том при­под­нял ла­до­ни: «Не знаю, не знаю!»

«Но за­чем ему скры­вать про­ис­хо­ж­де­ние? Раз­ве что…»

«Вот имен­но. Тем не ме­нее, в по­доб­ных слу­ча­ях не­ред­ко на­хо­дит­ся впол­не обы­ден­ное объ­яс­не­ние. На­при­мер, Ка­са­гейв мо­жет ока­зать­ся эман­си­пи­ро­ван­ным бол­лом, от­бро­сив­шим пред­рас­суд­ки со­пле­мен­ни­ков. По­доз­ре­вать лиш­нее — столь же гру­бая ошиб­ка, как и пред­по­ла­гать не­вин­ность».

«Ра­зу­ме­ет­ся. Как бы то ни бы­ло, я не мо­гу вер­нуть Ка­са­гей­ву день­ги, по­то­му что Глэй от­ка­зы­ва­ет­ся их от­дать. Из­вест­но ли вам, где на­хо­дит­ся сум­ма, по­лу­чен­ная за Ам­баль­ский ост­ров?»

«Из­вест­но, — Ака­дий по­ко­сил­ся на Глин­не­са. — Дол­жен за­ме­тить, од­на­ко, что это ин­фор­ма­ция вто­рой ка­те­го­рии — за нее пла­та взи­ма­ет­ся по осо­бо­му та­ри­фу».

«Ни­че­го страш­но­го, — ус­по­ко­ил его Глин­нес. — Ес­ли счет бу­дет чрез­мер­ным, вы все­гда смо­же­те его пе­ре­смот­реть. Где день­ги?»

«Глэй вру­чил их че­ло­ве­ку по име­ни Джу­ни­ус Фар­фан, про­жи­ваю­ще­му в Вель­ге­не».

Глин­нес хму­рил­ся, гля­дя на Ам­баль­ский плес: «Я о нем уже слы­шал».

«Весь­ма ве­ро­ят­но. Фар­фан — сек­ре­тарь ме­ст­ных фан­ше­ров».

«Ага! И за­чем же Глэй от­дал ему день­ги? Глэй — то­же фан­шер?»

«Да­же ес­ли Глэй не всту­пил в их ор­га­ни­за­цию фор­маль­но, по­хо­же, что де­ло к это­му идет. Его все еще от­пу­ги­ва­ют их ма­не­ры и не­ко­то­рые дру­гие осо­бен­но­сти».

Глин­не­са оза­ри­ло: «Не­при­гляд­ные кос­тю­мы? Ко­рот­кая стриж­ка?»

«Все­го лишь внеш­ние при­зна­ки. Их дви­же­ние уже вы­зва­ло воз­му­щен­ные от­кли­ки, что мож­но по­нять. Прин­ци­пы фан­ше­ра­ды пря­мо про­ти­во­ре­чат тра­ди­ци­он­ным пред­став­ле­ни­ям и по­это­му рас­смат­ри­ва­ют­ся как ан­ти­со­ци­аль­ные».

«Мне все это но­во и не­зна­ко­мо, — при­знал­ся Глин­нес. — О фан­ше­ра­де я впер­вые ус­лы­шал толь­ко се­го­дня».

Тон Ака­дия стал пре­дель­но нра­во­учи­тель­ным: «На­име­но­ва­ние сек­ты про­ис­хо­дит от древ­не­глот­тий­ско­го кор­ня „фан“, оз­на­чав­ше­го ор­гиа­сти­че­ское тор­же­ст­во. Ос­но­во­по­ла­гаю­щий те­зис фан­ше­ров, по-ви­ди­мо­му — не бо­лее чем без­вкус­ная аз­буч­ная ис­ти­на: жизнь есть при­об­ре­те­ние на­столь­ко дра­го­цен­ное, что ка­ж­дое мгно­ве­ние не­об­хо­ди­мо ис­поль­зо­вать для из­вле­че­ния мак­си­маль­ных воз­мож­ных пре­иму­ществ. Кто стал бы спо­рить, спра­ши­ва­ет­ся? Пы­та­ясь реа­ли­зо­вать эту идею, од­на­ко, фан­ше­ры про­во­ци­ру­ют вра­ж­деб­ность. Они счи­та­ют, что ка­ж­дый че­ло­век обя­зан ста­вить пе­ред со­бой воз­вы­шен­ные це­ли и дос­ти­гать их по ме­ре воз­мож­но­сти. Да­же ес­ли фан­шер не до­би­ва­ет­ся ус­пе­ха, он, по мень­шей ме­ре, про­иг­ры­ва­ет с че­стью и мо­жет по­черп­нуть удов­ле­тво­ре­ние в стрем­ле­нии к са­мо­вы­ра­же­нию как та­ко­вом. Жизнь не про­хо­дит да­ром. Ес­ли он по­бе­ж­да­ет… — Джан­но Ака­дий не удер­жал­ся от иро­ни­че­ско­го жес­та. — Кто по­бе­ж­да­ет в этой жиз­ни? Смерть! Тем не ме­нее — фан­ше­ры, по су­ти де­ла, ру­ко­во­дству­ют­ся слав­ны­ми идеа­ла­ми».

Глин­нес скеп­ти­че­ски хмык­нул: «Ес­ли ка­ж­дый из пя­ти трил­лио­нов оби­та­те­лей Ала­сто­ра ста­нет де­лать все воз­мож­ное для дос­ти­же­ния са­мых чес­то­лю­би­вых це­лей, ни­кто ни­ко­му не даст ми­ну­ты по­коя!»

Ака­дий улыб­нул­ся, кив­нул: «Учи­ты­вай, од­на­ко, что фан­ше­ра­да — не для всех, не для пя­ти трил­лио­нов. Фан­ше­ра­да — оди­но­кий вопль от­чая­ния, по­те­рян­ность лич­но­сти в бес­ко­неч­но­сти бес­ко­неч­но­стей. Уча­ст­вуя в фан­ше­ра­де, ин­ди­ви­ду­ум от­вер­га­ет и пре­одо­ле­ва­ет без­вест­ность, ут­вер­ждая соб­ст­вен­ное ве­ли­чие». Мен­тор по­мол­чал, ли­цо его на­смеш­ли­во смор­щи­лось: «В скоб­ках мож­но бы­ло бы за­ме­тить, что толь­ко один че­ло­век по­ис­ти­не спо­со­бен реа­ли­зо­вать свои стрем­ле­ния на ма­нер фан­ше­ров — все­мо­гу­щий кон­на­тиг». Ака­дий от­хлеб­нул ви­на.

Солн­це за­шло. Не­бо за­тя­ну­ли вы­со­кие хо­лод­но-зе­ле­ные пе­ри­стые об­ла­ка, на юге и на се­ве­ре еще рас­плы­ва­лись ту­ман­ные клоч­ки и за­вит­ки ро­зо­во­го, фио­ле­то­во­го и ли­мон­но-жел­то­го от­тен­ков. Не­ко­то­рое вре­мя двое си­де­ли в пол­ной ти­ши­не.

Пер­вым ти­хо за­го­во­рил Ака­дий: «Вот так — ты по­лу­чил об­щее пред­став­ле­ние о фан­ше­ра­де. Не­мно­гие фан­ше­ры на са­мом де­ле раз­би­ра­ют­ся в прин­ци­пах сво­его дви­же­ния. В кон­це кон­цов, боль­шин­ст­во из них — де­ти, раз­оча­ро­ван­ные ле­нью, эро­ти­че­ски­ми из­ли­ше­ст­ва­ми, без­от­вет­ст­вен­но­стью, бе­за­ла­бер­но­стью ро­ди­те­лей. Они пре­зи­ра­ют ка­уч, ви­но, об­жор­ст­во на ве­че­рин­ках — все, что по­треб­ля­ет­ся во имя не­мед­лен­но­го удов­ле­тво­ре­ния и по­лу­че­ния яр­ких впе­чат­ле­ний. Ве­ро­ят­но, глав­ным об­ра­зом они стре­мят­ся соз­дать но­вое, осо­бое пред­став­ле­ние о се­бе. Фан­ше­ры куль­ти­ви­ру­ют но­ше­ние бес­цвет­ных не­вы­ра­зи­тель­ных на­ря­дов, тео­ре­ти­че­ски обос­но­вы­вая это тем, что че­ло­век дол­жен вы­де­лять­ся ин­ди­ви­ду­аль­ны­ми по­ступ­ка­ми и дос­ти­же­ния­ми, а не об­ще­при­ня­ты­ми сим­во­ла­ми при­над­леж­но­сти к то­му или ино­му со­сло­вию».

«Стай­ка крик­ли­вых не­опе­рив­ших­ся птен­цов! — ры­чал Глин­нес. — Ка­кой смысл бро­сать вы­зов всем, кто стар­ше, ум­нее и опыт­нее те­бя? Где они на­бра­лись на­гло­сти?»

«Увы! — вздох­нул Ака­дий. — Ни­что не но­во в этом ми­ре».

Глин­нес на­лил в обе круж­ки еще ви­на: «Глу­пый, бес­по­лез­ный, бес­стыд­ный вздор! Че­го лю­ди хо­тят от жиз­ни? У нас, трил­лей, есть все, что нуж­но че­ло­ве­ку — еда, му­зы­ка, раз­вле­че­ния. Что в этом зло­на­ме­рен­но­го? Для че­го еще сто­ит жить? Фан­ше­ры — урод­ли­вые гор­гу­льи, тяв­каю­щие на солн­це!»

«На пер­вый взгляд их пре­тен­зии вы­гля­дят не­ле­по, — при­знал Ака­дий. — И все же…» Мен­тор по­жал пле­ча­ми: «В вы­зы­ваю­щей по­зе фан­ше­ра есть оп­ре­де­лен­ное ве­ли­чие. По­че­му не воз­роп­тать на судь­бу? Най­ти не­кий смысл в из­веч­ной су­то­ло­ке слу­чай­но­стей. За­клей­мить сти­хий­ный ха­ос пе­ча­тью че­ло­ве­че­ской во­ли. Воз­вес­ти сияю­щий мо­ну­мент оди­но­кой жи­вой ду­ше в пус­ты­не пя­ти трил­лио­нов по­кор­ных се­рых ни­что­жеств. Ди­кая, сме­лая меч­та!»

Глин­нес хрюк­нул: «По­слу­шай­те се­бя! Вы не со­би­рае­тесь, слу­ча­ем, всту­пить в их слав­ные ря­ды?»

Ака­дий по­ка­чал го­ло­вой: «Есть худ­шие при­зва­ния, но фан­ше­ра­да не для ме­ня, нет. Та­кие ув­ле­че­ния хо­ро­ши в мо­ло­до­сти. Я слиш­ком стар».

«Ин­те­рес­но, что фан­ше­ры ду­ма­ют о хус­сей­де?»

«Спорт они счи­та­ют по­шлой вы­дум­кой, пус­той тра­той вре­ме­ни и сил, от­вле­каю­щей от со­зер­ца­ния ис­тин­ных глу­бин и тон­ко­стей бы­тия».

Глин­нес оше­лом­лен­но ка­чал го­ло­вой: «По­ду­мать толь­ко! А дев­чон­ка-тре­ва­нья обоз­ва­ла ме­ня фан­ше­ром».

«Дос­то­при­ме­ча­тель­ное на­блю­де­ние!» — ото­звал­ся Ака­дий.

Глин­нес бро­сил на мен­то­ра бы­ст­рый по­доз­ри­тель­ный взгляд, но встре­тил лишь вы­ра­же­ние без­за­щит­ной не­вин­но­сти: «Как все это на­ча­лось? Не пом­ню, что­бы до мое­го отъ­ез­да бы­ла ка­кая-ни­будь фан­ше­ра­да».

«Под­хо­дя­щее сы­рье, так ска­зать, все­гда бы­ло под ру­кой. На­сколь­ко я по­ни­маю, дос­та­точ­но бы­ло идео­ло­ги­че­ско­го толч­ка. Из ис­кры воз­го­ре­лось пла­мя».

«И кто же нын­че глав­ный идео­лог фан­ше­ра­ды?»

«Джу­ни­ус Фар­фан. Тот са­мый, что в Вель­ге­не».

«Мои день­ги — у тео­ре­ти­ка идио­тов?!»

Джан­но Ака­дий при­слу­шал­ся, вско­чил: «Ка­жет­ся, Ма­ру­ча воз­вра­ща­ет­ся». В со­про­во­ж­де­нии Глин­не­са мен­тор спус­тил­ся к при­ча­лу. Со сто­ро­ны Иль­фий­ской про­то­ки по­ка­зал­ся уз­кий тем­ный си­лу­эт, очер­чен­ный рас­хо­дя­щи­ми­ся струя­ми бур­ля­щей во­ды. Лод­ка пе­ре­сек­ла ок­раи­ну Ам­баль­ско­го пле­са и под­плы­ла к при­ча­лу. По­ка Глин­нес при­ни­мал швар­тов от Глэя и при­вя­зы­вал его к тум­бе, Ма­ру­ча ве­се­ло вспорх­ну­ла на при­чал. Глин­нес с изум­ле­ни­ем смот­рел на ее на­ряд — ро­бу из гру­бо­го бе­ло­го по­лот­на, чер­ные баш­ма­ки и чер­ную шле­мо­вид­ную шляп­ку, при­жи­мав­шую во­ло­сы к го­ло­ве и тем са­мым под­чер­ки­вав­шую ее сход­ст­во с Глэ­ем.

Ака­дий вы­сту­пил впе­ред: «Со­жа­лею, что те­бя не за­стал. Мы с Глин­не­сом при­ят­но про­ве­ли вре­мя, об­су­ж­дая фан­ше­ра­ду».

«За­ме­ча­тель­но! — вос­клик­ну­ла Ма­ру­ча. — Те­бе уда­лось его об­ра­тить?»

«Вряд ли, — мен­тор рас­плыл­ся в улыб­ке. — Да­же бу­ду­чи за­ло­же­но в бла­го­дар­ную поч­ву, зер­но не сра­зу про­рас­та­ет».

Глэй, сто­яв­ший в сто­рон­ке, вы­гля­дел яз­ви­тель­нее преж­не­го. Ака­дий про­дол­жал: «Я кое-что те­бе при­вез. Вот сен­си­би­ли­за­тор, — он про­тя­нул Ма­ру­че не­боль­шой фла­кон. — Очень по­мо­га­ет со­сре­до­то­чить­ся, спо­соб­ст­ву­ет ус­ко­ре­нию обу­че­ния. Не при­ни­май боль­ше од­ной пи­лю­ли, это бо­лез­нен­но обо­ст­ря­ет чув­ст­ви­тель­ность». Мен­тор пе­ре­дал ма­те­ри Глин­не­са стоп­ку книг: «Ру­ко­во­дство по ма­те­ма­ти­че­ской ло­ги­ке, трак­тат, по­свя­щен­ный ми­ни­хро­ни­че­ской тео­рии, „Ос­но­вы кос­мо­ло­гии“. Важ­ные эле­мен­ты про­грам­мы».

«Весь­ма при­зна­тель­на, — с не­ко­то­рой су­хо­стью от­вет­ст­во­ва­ла Ма­ру­ча. — Ума не при­ло­жу, что я мог­ла бы те­бе пред­ло­жить?»

«По­ряд­ка пят­на­дца­ти озо­лей бы­ло бы бо­лее чем дос­та­точ­но, — чуть по­кло­нил­ся Ака­дий, — но с этим, ра­зу­ме­ет­ся, мож­но по­вре­ме­нить. А те­перь мне по­ра, уже дав­но стем­не­ло».

Тем не ме­нее мен­тор по­до­ж­дал, по­ка Ма­ру­ча от­счи­ты­ва­ла пят­на­дцать озо­лей, и да­же со­бла­го­во­лил вя­ло про­тя­нуть ру­ку, что­бы при­нять день­ги. «Спо­кой­ной но­чи, все­го наи­луч­ше­го!» — Ма­ру­ча и Глэй за­шли в дом. Ос­тав­шись на­еди­не с Ака­ди­ем, Глин­нес спро­сил: «Что вы со­гла­си­лись бы при­нять в ка­че­ст­ве воз­ме­ще­ния за кон­суль­та­цию?»

«Ах да, чуть не за­па­мя­то­вал. Ес­ли мои за­ме­ча­ния ока­за­лись сколь­ко-ни­будь по­лез­ны­ми, я был бы чрез­вы­чай­но при­зна­те­лен, по­лу­чив два­дцать озо­лей».

Глин­нес уп­ла­тил, ду­мая про се­бя, что со­ве­ты Ака­дия об­хо­ди­лись не­де­ше­во. Мен­тор от­пра­вил­ся во­своя­си, в при­хот­ли­вую ста­рую усадь­бу на ост­ро­ве Сар­пас­сан­те. Ему пред­стоя­ло плыть по Фар­ван­ско­му и Вер­нис­ско­му ру­ка­вам ре­ки За­ур, а за­тем че­рез Тет­рин­ский плес.

В до­ме на ост­ро­ве Рэй­бен­де­ри го­ре­ли ог­ни. Глин­нес мед­лен­но под­нял­ся на ве­ран­ду, где сто­ял на­блю­дав­ший за ним Глэй.

«Я знаю, что ты сде­лал с день­га­ми, — ска­зал Глин­нес. — Ты по­жерт­во­вал Ам­баль­ским ост­ро­вом ра­ди не­ле­пой, тще­слав­ной при­хо­ти».

«Все, что мож­но бы­ло ска­зать по это­му по­во­ду, уже ска­за­но. Ут­ром я уе­ду. Мать хо­чет, что­бы я ос­тал­ся, но, су­дя по все­му, мне бу­дет удоб­нее жить где-ни­будь в дру­гом мес­те».

«На­га­дил и сбе­жал — так, зна­чит, по­лу­ча­ет­ся?»

Бра­тья об­ме­ня­лись го­ря­щи­ми взгля­да­ми. Глин­нес по­вер­нул­ся и за­шел в дом.

Ма­ру­ча си­де­ла, пе­ре­лис­ты­вая при­не­сен­ные Ака­ди­ем учеб­ни­ки. Глин­нес от­крыл бы­ло рот, но смол­чал, сно­ва вы­шел на ве­ран­ду и мрач­но опус­тил­ся в крес­ло. Вско­ре он ус­лы­шал от­го­ло­ски при­глу­шен­ной бе­се­ды — но Ма­ру­ча и Глэй го­во­ри­ли так, что­бы он ни­че­го не по­нял.

Глава 6

Ут­ром Глэй по­гру­зил в лод­ку тю­ки с по­жит­ка­ми, и Глин­нес от­вез его в За­ур­каш. По до­ро­ге бра­тья не ска­за­ли ни сло­ва. Взо­брав­шись на при­стань в За­ур­ка­ше, Глэй на­ру­шил мол­ча­ние: «Я ос­та­нусь в ок­ре­ст­но­стях — по край­ней ме­ре в бли­жай­шее вре­мя. Ско­рее все­го, по­жи­ву в па­лат­ке на вы­го­не. Ес­ли я за­чем-то бу­ду ну­жен, Ака­дий зна­ет, где ме­ня най­ти. По­ста­рай­ся не оби­жать ма­му. У нее бы­ла не­сча­ст­ная жизнь — что пло­хо­го в том, что она ре­ши­ла по­иг­рать в кук­лы на ста­рос­ти лет?»

«Вер­ни две­на­дцать ты­сяч — мо­жет быть, то­гда я ус­лы­шу, что ты го­во­ришь, — от­ве­тил Глин­нес. — А до тех пор сло­ва не име­ют зна­че­ния. Со­ба­ка ла­ет — ве­тер но­сит».

«Ду­ра­ком ты был, ду­ра­ком и ос­тал­ся!» — по­про­щал­ся Глэй и за­ша­гал прочь по при­ста­ни. Глин­нес про­во­дил его взгля­дом. По­том, вме­сто то­го, что­бы воз­вра­щать­ся на Рэй­бен­де­ри, он про­дол­жил путь на за­пад, к Вель­ге­ну.

На лег­ко сколь­зя­щей по спо­кой­ным во­дам лод­ке Глин­нес до­б­рал­ся до Уг­рю­мой за­во­ди мень­ше, чем че­рез час. Здесь, в устье ши­ро­кой ре­ки Кар­баш, мо­ре бы­ло в по­лу­то­ра ки­ло­мет­рах к югу.

Глин­нес при­вя­зал лод­ку у бес­плат­но­го об­ще­ст­вен­но­го при­ча­ла поч­ти в те­ни ста­дио­на для хус­сей­да — вну­ши­тель­ной по­строй­ки на се­ро-зе­ле­ных сва­ях из ство­лов ме­ны, скре­п­лен­ных чу­гун­ны­ми ско­ба­ми. Тут же он за­ме­тил ог­ром­ный пла­кат кре­мо­во­го цве­та с крас­ны­ми и си­ни­ми стро­ка­ми:

ХУС­СЕЙД-КЛУБ ФЛЕ­ХА­РИЙ­СКО­ГО ПЛЕ­СА на­би­ра­ет ко­ман­ду для уча­стия в от­бо­роч­ных со­рев­но­ва­ни­ях.

Иг­ро­ков-кан­ди­да­тов, имею­щих дос­та­точ­ный опыт, про­сят об­ра­щать­ся к Дже­ра­лу Эс­тан­гу, сек­ре­та­рю, или к по­чет­но­му по­пе­чи­те­лю ко­ман­ды Там­ма­су, лор­ду Джен­си­фе­ру.

Глин­нес еще раз про­чел объ­яв­ле­ние, не­до­уме­вая: ка­ким об­ра­зом Джен­си­фер на­де­ял­ся най­ти дю­жи­ну та­лант­ли­вых спорт­сме­нов, спо­соб­ных со­стя­зать­ся на про­фес­сио­наль­ном уров­не? В ту по­ру, ко­гда его еще не взя­ли на служ­бу, в Ни­зи­нах со­пер­ни­ча­ли боль­ше де­сят­ка не­пло­хих ко­манд: «Вель­ген­ские смер­чи», «Не­по­бе­ди­мые» из Альт­ра­мар­ско­го хус­сейд-клу­ба, «Ву­ляш­ские га­лош­па­ны» с ост­ро­ва Боль­шая Взят­ка, «Гас­пар­ские не­от­ра­зи­мые», «За­ур­каш­ские змеи» (не слиш­ком ор­га­ни­зо­ван­ная сбор­ная «с ми­ру по нит­ке» — за нее иг­ра­ли Шай­ра и Джут Хуль­ден), «Гор­же­ты» из хус­сейд-клу­ба Ло­рес­са­ми и мно­гие дру­гие, са­мых раз­лич­ных дос­то­инств. В боль­шин­ст­ве ко­манд час­то ме­нял­ся со­став. Же­ст­кая кон­ку­рен­ция за­став­ля­ла по­сто­ян­но ис­кать спо­соб­ных и опыт­ных иг­ро­ков, вся­че­ски их уб­ла­жать, за­ма­ни­вать их де­сят­ка­ми по­ощ­ре­ний и при­ви­ле­гий. Глин­нес не ви­дел, по­че­му бы си­туа­ция мог­ла ра­ди­каль­но из­ме­нить­ся за де­сять лет.

От­вер­нув­шись от ста­дио­на, Глин­нес пой­мал се­бя на мыс­ли, в по­след­нее вре­мя на­стой­чи­во пы­тав­шей­ся про­ник­нуть в его соз­на­ние. Сла­бая ко­ман­да те­ря­ла день­ги и, ес­ли не на­хо­ди­ла фи­нан­со­вой под­держ­ки, раз­ва­ли­ва­лась. По­сред­ст­вен­ная ко­ман­да то вы­иг­ры­ва­ла, то тер­пе­ла по­ра­же­ние в за­ви­си­мо­сти от мас­тер­ст­ва про­тив­ни­ков, со­гла­сив­ших­ся по­ме­рить­ся с ней си­ла­ми. Но ус­пеш­ная сбор­ная аг­рес­сив­ных, вы­нос­ли­вых про­фес­сио­на­лов не­ред­ко за­ра­ба­ты­ва­ла за год при­лич­ные день­ги — до­ля ка­ж­до­го иг­ро­ка впол­не мог­ла со­ста­вить два­дцать ты­сяч озо­лей.

За­ду­мав­шись, Глин­нес вы­шел на цен­траль­ную пло­щадь. Вель­ген­ские зда­ния ка­за­лись ему чуть од­рях­лев­ши­ми, ло­зы вью­ще­го­ся ка­леп­си­са, за­те­няв­шие бе­сед­ку пе­ред та­вер­ной «Од-де-Лисс», раз­рос­лись и пе­ре­пле­лись плот­нее. Кро­ме то­го — те­перь Глин­нес не мог их не за­ме­тить — на ули­цах не­ожи­дан­но час­то встре­ча­лись про­хо­жие в уны­лых уни­фор­мах фан­ше­ров и по­хо­жих кос­тю­мах. Глин­нес да­же за­сме­ял­ся от пре­зре­ния к не­ле­по­му по­вет­рию, за­ра­зив­ше­му го­ро­жан по­доб­но грип­пу. По­сре­ди пло­ща­ди, как все­гда, воз­вы­шал­ся пру­тан­шир — квад­рат­ная плат­фор­ма две­на­дца­ти­мет­ро­вой ши­ри­ны с вы­со­ким пор­таль­ным кра­ном. Ря­дом бы­ла до­пол­ни­тель­ная плат­фор­ма по­мень­ше — сце­на для му­зы­кан­тов, ак­ком­па­ни­ро­вав­ших тра­ур­но-ка­ра­тель­ным об­ря­дам.

За де­сять лет в Вель­ге­не поя­ви­лась па­ра но­вых по­стро­ек — в том чис­ле при­ме­ча­тель­ная гос­ти­ни­ца «Доб­ле­ст­ный св. Гам­бри­нус», воз­ве­ден­ная на стол­бах из ство­лов ме­ны над са­до­вой пив­ной, где му­зы­кан­ты-тре­ва­ньи уже раз­вле­ка­ли лю­би­те­лей ос­ве­жить­ся по­рань­ше.

Был ба­зар­ный день. Улич­ные тор­гов­цы рас­ста­ви­ли по пе­ри­мет­ру пло­ща­ди те­леж­ки-при­лав­ки. Все ла­воч­ни­ки без ис­клю­че­ния при­над­ле­жа­ли к пле­ме­ни ври­ев, не ме­нее обо­соб­лен­но­му и свое­об­раз­но­му, чем тре­ва­ньи. Трил­ли — вель­ген­ские го­ро­жа­не и ни­зин­ные се­ля­не — про­гу­ли­ва­лись ми­мо ба­зар­ных ря­дов, при­гля­ды­ва­ясь и ощу­пы­вая, при­це­ни­ва­ясь и тор­гу­ясь, вре­мя от вре­ме­ни что-ни­будь по­ку­пая. Сель­ские жи­те­ли ще­го­ля­ли в тра­ди­ци­он­ных на­ря­дах — не­из­мен­ных па­ра­ях, ук­ра­шен­ных по при­хо­ти, из ути­ли­тар­ных со­об­ра­же­ний или ис­хо­дя из на­ве­ян­ных ут­рен­ним оке­ан­ским бри­зом эс­те­ти­че­ских пред­поч­те­ний, без­де­луш­ка­ми и по­бря­куш­ка­ми, ве­се­лы­ми шар­фа­ми, рас­ши­ты­ми узор­ча­ты­ми жи­ле­та­ми, лег­ки­ми пла­ща­ми-на­кид­ка­ми с не­по­нят­ны­ми ие­рог­ли­фа­ми, чет­ка­ми, оже­рель­я­ми, зве­ня­щи­ми под­вес­ка­ми, го­лов­ны­ми по­вяз­ка­ми и ко­кар­да­ми. Го­ро­жа­не оде­ва­лись не столь при­чуд­ли­во — сре­ди них по­па­да­лось не­ма­ло де­ло­ви­тых фи­гур в фан­шер­ских кос­тю­мах из доб­рот­ной се­рой тка­ни, хо­ро­шо си­дя­щих и не­пре­мен­но до­пол­нен­ных на­чи­щен­ны­ми до бле­ска чер­ны­ми баш­ма­ка­ми. У не­ко­то­рых на го­ло­вах кра­со­ва­лись чер­ные фет­ро­вые фес­ки, низ­ко на­хло­бу­чен­ные на ко­рот­ко под­стри­жен­ные во­ло­сы. Кос­тю­ма­ми та­ко­го по­кроя не брез­го­ва­ли и пред­ста­ви­те­ли стар­ше­го по­ко­ле­ния, при­чем имен­но они ка­за­лись са­мы­ми важ­ны­ми и до­воль­ны­ми. «Не мо­жет быть, — по­ду­мал Глин­нес, — что­бы все они примк­ну­ли к фан­ше­ра­де!»

В не­му под­хо­дил то­щий длин­но­ру­кий субъ­ект в тем­но-се­ром. Глин­нес гла­зам сво­им не по­ве­рил, по­том пре­неб­ре­жи­тель­но ус­мех­нул­ся: «И вы ту­да же? Что за чер­тов­щи­на!»

Ака­дий нис­коль­ко не сму­тил­ся: «По­че­му бы и нет? Что за­зор­но­го в том, что­бы оде­вать­ся по по­след­ней мо­де? Ино­гда хо­чет­ся трях­нуть ста­ри­ной, при­тво­рить­ся мо­ло­дым».

«И за­од­но при­тво­рить­ся фан­ше­ром?»

Ака­дий по­жал пле­ча­ми: «Опять же — по­че­му нет? По­жа­луй, они чрез­мер­но идеа­ли­зи­ру­ют се­бя и слиш­ком при­ди­ра­ют­ся к пред­рас­суд­кам и сла­сто­лю­бию обы­ва­те­лей, тем не ме­нее…» Мен­тор без­за­бот­но мах­нул ру­кой: «Так по­лу­чи­лось!»

Глин­нес уко­риз­нен­но ка­чал го­ло­вой: «От­ку­да ни возь­мись, поя­ви­лись фан­ше­ры — и с ни­ми вся муд­рость ми­ро­зда­ния! Поя­ви­лись-то они бла­го­да­ря сво­им ро­ди­те­лям — но ко­му нуж­ны жал­кие, бес­тол­ко­вые, от­жив­шие пред­ки?»

Ака­дий сме­ял­ся: «Мо­ды при­хо­дят и ухо­дят. Они ожив­ля­ют од­но­об­ра­зие су­ще­ст­во­ва­ния — что мож­но толь­ко при­вет­ст­во­вать». Пре­ж­де, чем Глин­нес ус­пел воз­ра­зить, Ака­дий сме­нил те­му раз­го­во­ра: «Я по­доз­ре­вал, что ты сю­да прие­дешь. На­до по­ла­гать, ты ищешь Джу­ниу­са Фар­фа­на — по сча­ст­ли­во­му сте­че­нию об­стоя­тельств я мо­гу не толь­ко ска­зать, но и по­ка­зать, где он на­хо­дит­ся. Смот­ри, за этим вар­вар­ским пы­точ­ным ап­па­ра­том, в са­ду под гос­ти­ни­цей „Доб­ле­ст­ный св. Гам­бри­нус“, сле­ва в те­ни, си­дит фан­шер и что-то пи­шет в бух­гал­тер­ской кни­ге. Это и есть Джу­ни­ус Фар­фан».

«Мне нуж­но с ним по­го­во­рить — сию ми­ну­ту».

«Же­лаю уда­чи!» — на­пут­ст­во­вал его Ака­дий.

Глин­нес пе­ре­сек пло­щадь, всту­пив в те­ни­стый сад, где по­да­ва­ли пи­во, и при­бли­зил­ся к ука­зан­но­му Ака­ди­ем сто­лу: «Вы — Джу­ни­ус Фар­фан?»

Фан­шер под­нял го­ло­ву. Глин­нес уви­дел клас­си­че­ски пра­виль­ное, но, по­жа­луй, бес­кров­ное и рас­су­доч­ное ли­цо ин­тел­лек­туа­ла. Се­рый кос­тюм эле­гант­но си­дел на ас­ке­ти­че­ской фи­гу­ре, со­сто­яв­шей, ка­за­лось, из од­них нер­вов, жил и кос­тей. Чер­ная фет­ро­вая фес­ка скры­ва­ла во­ло­сы и дра­ма­ти­че­ски под­чер­ки­ва­ла блед­ность ши­ро­ко­го лба и за­дум­чи­вость смот­ря­щих слег­ка ис­под­ло­бья глаз. Тем не ме­нее, не­зна­ко­мец был, по-ви­ди­мо­му, мо­ло­же Глин­не­са: «Да, я — Джу­ни­ус Фар­фан».

«Ме­ня зо­вут Глин­нес Хуль­ден. Глэй Хуль­ден — мой брат. Не­дав­но он пе­ре­дал вам боль­шую сум­му де­нег, по­ряд­ка две­на­дца­ти ты­сяч озо­лей».

Фар­фан кив­нул: «Вер­но».

«Бо­юсь, что у ме­ня для вас пло­хие но­во­сти. Глэй по­лу­чил эти день­ги не­за­кон­но. Он про­дал иму­ще­ст­во, при­над­ле­жа­щее не ему, а мне. Ко­ро­че го­во­ря, я вы­ну­ж­ден по­про­сить вас вер­нуть эти день­ги».

Фар­фан не про­явил ни удив­ле­ния, ни за­мет­но­го бес­по­кой­ст­ва. Он ука­зал на стул: «Са­ди­тесь. Не же­лае­те ли че­го-ни­будь вы­пить?»

Глин­нес сел и по­зво­лил на­лить се­бе круж­ку эля: «Бла­го­да­рю вас. Так как же на­счет де­нег?»

Фар­фан бес­стра­ст­но изу­чал его: «Ра­зу­ме­ет­ся, вы не ожи­дае­те, что я дос­та­ну из-под сто­ла и пе­ре­дам вам ме­шок с две­на­дца­тью ты­ся­ча­ми озо­лей».

«Я ожи­даю имен­но че­го-то в этом ро­де. Эти день­ги мне не­об­хо­ди­мы — я обя­зан не до­пус­тить по­те­ри ро­до­во­го иму­ще­ст­ва».

Фар­фан улыб­нул­ся, вы­ра­жая веж­ли­вое со­жа­ле­ние: «Ва­ши ожи­да­ния на­прас­ны, так как я не мо­гу вер­нуть день­ги».

Глин­нес со сту­ком опус­тил круж­ку на стол: «По­че­му нет?»

«Мы уже вло­жи­ли все сред­ст­ва — за­ка­за­ли обо­ру­до­ва­ние для фаб­ри­ки. Мы со­би­ра­ем­ся из­го­тов­лять на Трул­лио­не то­ва­ры, в на­стоя­щее вре­мя им­пор­ти­руе­мые».

Го­лос Глин­не­са ох­рип от пло­хо сдер­жи­вае­мой яро­сти: «Вам при­дет­ся най­ти дру­гой ис­точ­ник ка­пи­та­ло­вло­же­ний и уп­ла­тить мне две­на­дцать ты­сяч озо­лей».

Фар­фан мед­лен­но кив­нул: «Ес­ли день­ги дей­ст­ви­тель­но ва­ши, я без­ус­лов­но не ста­ну от­ри­цать, что мы у вас в дол­гу, и по­ре­ко­мен­дую вы­пла­тить долг с про­цен­та­ми, как толь­ко на­ши пред­при­ятия нач­нут при­но­сить при­быль».

«Ко­гда, по-ва­ше­му, это про­изой­дет?»

«Не знаю. Мы на­де­ем­ся как-ни­будь при­об­ре­сти зе­мель­ный уча­сток, по­лу­чив за­ем или круп­ное по­жерт­во­ва­ние. Мо­жет быть, нам уда­ст­ся да­же за­нять спор­ную или ни­чей­ную тер­ри­то­рию, — Фар­фан по­ве­се­лел, на его ли­це не­ожи­дан­но поя­вил­ся маль­чи­ше­ский за­дор. — По­сле это­го нуж­но бу­дет по­стро­ить за­вод, обес­пе­чить по­став­ки сы­рья, ос­во­ить тре­буе­мые про­из­вод­ст­вен­ные ме­то­ды, про­из­ве­сти и про­дать то­ва­ры, оп­ла­тить пер­вые по­став­ки сы­рья, за­ка­зать но­вые ма­те­риа­лы и так да­лее».

«На все это уй­дет дос­та­точ­но мно­го вре­ме­ни», — по­ды­то­жил Глин­нес.

Джу­ни­ус Фар­фан на­хму­рил­ся, гля­дя ку­да-то в не­из­вест­ность: «Да­вай­те ус­та­но­вим оп­ре­де­лен­ный срок — ска­жем, пять лет. Ес­ли к то­му вре­ме­ни вы не от­ка­же­тесь от сво­их пре­тен­зий, мы смо­жем об­су­дить этот во­прос сно­ва — на­де­юсь, к вза­им­но­му удов­ле­тво­ре­нию. Как ча­ст­ное ли­цо, я вам со­чув­ст­вую — вы ока­за­лись в очень не­удоб­ном по­ло­же­нии. Как сек­ре­тарь ор­га­ни­за­ции, от­ча­ян­но ну­ж­даю­щей­ся в ка­пи­та­ле, я был чрез­вы­чай­но рад вос­поль­зо­вать­ся ва­ши­ми день­га­ми, так как с мо­ей точ­ки зре­ния на­ши по­треб­но­сти на­сущ­нее ва­ших». Он за­крыл бух­гал­тер­скую кни­гу и под­нял­ся: «Все­го хо­ро­ше­го, сквайр Хуль­ден».

Глава 7

Глин­нес про­во­жал гла­за­ми пе­ре­хо­див­ше­го пло­щадь Джу­ниу­са Фар­фа­на, по­ка тот не скрыл­ся за пру­тан­ши­ром. Че­го уда­лось до­бить­ся? Как он и ожи­дал, ни­че­го. Те­перь он пре­зи­рал уч­ти­во­го сек­ре­та­ря фан­ше­ров не мень­ше, чем Глэя. Здра­вый смысл под­ска­зы­вал, что ему сле­до­ва­ло за­быть о по­те­рян­ных день­гах и за­нять­ся по­ис­ка­ми но­вых. Глин­нес за­гля­нул в ко­ше­лек, хо­тя пре­крас­но пом­нил, сколь­ко у не­го ос­та­лось — три бан­ков­ских би­ле­та по ты­ся­че озо­лей, че­ты­ре со­тен­ных банк­но­ты и еще при­мер­но сто озо­лей мел­ки­ми бу­маж­ка­ми. Зна­чит, не хва­та­ло де­вя­ти ты­сяч. Пен­сия млад­ше­го офи­це­ра по­сле де­ся­ти лет служ­бы в По­кро­ве со­став­ля­ла сто озо­лей в ме­сяц — впол­не дос­та­точ­но для че­ло­ве­ка в его об­стоя­тель­ст­вах. Глин­нес по­ки­нул сад «Доб­ле­ст­но­го св. Гам­бри­ну­са» и на­пра­вил­ся в Вель­ген­ский банк на дру­гой сто­ро­не пло­ща­ди, где пред­ста­вил­ся ди­рек­то­ру.

«Бу­ду кра­ток, — ска­зал Глин­нес. — Мне нуж­ны де­вять ты­сяч озо­лей, что­бы рас­торг­нуть до­го­вор о про­да­же Ам­баль­ско­го ост­ро­ва, не­за­кон­но за­клю­чен­ный в мое от­сут­ст­вие мо­им бра­том и не­ким Лю­том Ка­са­гей­вом».

«Лют Ка­са­гейв… да, при­по­ми­наю».

«Я хо­тел бы за­нять де­вять ты­сяч. Мо­гу вы­пла­чи­вать эту сум­му по сто озо­лей в ме­сяц, пе­ре­во­дя на дол­го­вой счет со­дер­жа­ние, при­чи­таю­щее­ся мне как офи­це­ру По­кро­ва в от­став­ке. Та­ким об­ра­зом, ва­ши день­ги в пол­ной безо­пас­но­сти, долг бу­дет по­га­шен».

«А ес­ли вы ум­ре­те — что то­гда?»

Глин­нес не по­ду­мал о та­кой воз­мож­но­сти: «В слу­чае че­го в обес­пе­че­ние дол­га все­гда ос­та­ет­ся ост­ров Рэй­бен­де­ри».

«Ост­ров Рэй­бен­де­ри. Вы его вла­де­лец?»

«В на­стоя­щее вре­мя я — сквайр Рэй­бен­де­рий­ский, — от­ве­тил Глин­нес с не­ожи­дан­ным пред­чув­ст­ви­ем по­ра­же­ния. — Мой стар­ший брат Шай­ра ис­чез два ме­ся­ца то­му на­зад. Поч­ти на­вер­ня­ка по­гиб».

«Поч­ти на­вер­ня­ка, со­гла­сен. Тем не ме­нее, в на­шем де­ле нель­зя рас­счи­ты­вать на та­кие по­ня­тия, как „поч­ти“. Мы с го­тов­но­стью пре­дос­та­вим за­ем, ко­гда вы ста­не­те юри­ди­че­ским вла­дель­цем ост­ро­ва — то есть ко­гда вы до­ка­же­те, что ваш стар­ший брат скон­чал­ся».

Глин­нес раз­дра­жен­но вски­нул го­ло­ву: «Как я это до­ка­жу? Пой­маю мер­лин­га, сло­пав­ше­го Шай­ру, и при­во­ло­ку в суд? Аб­сурд­ное тре­бо­ва­ние!»

«Ва­ши за­труд­не­ния бо­лее чем оче­вид­ны, но в жиз­ни не­ма­ло аб­сурд­ных об­стоя­тельств, и нам не­ред­ко при­хо­дит­ся с ни­ми стал­ки­вать­ся. Ваш слу­чай — лишь один из мно­гих, по­верь­те мне».

От­ча­яв­шись, Глин­нес раз­вел ру­ка­ми. По­ки­нув банк, он вер­нул­ся к сво­ей лод­ке, за­дер­жав­шись толь­ко для то­го, что­бы пе­ре­чи­тать объ­яв­ле­ние о на­бо­ре иг­ро­ков в ко­ман­ду Фле­ха­рий­ско­го хус­сейд-клу­ба.

Воз­вра­ща­ясь на лод­ке к Рэй­бен­де­ри, он про­из­во­дил в уме все­воз­мож­ные рас­че­ты, но все они за­вер­ша­лись од­ним и тем же вы­во­дом: де­вять ты­сяч озо­лей на до­ро­ге не ва­ля­лись. Глин­нес при­ки­нул, сколь­ко, в луч­шем слу­чае, он ус­пел бы вы­ру­чить про­да­жей ово­щей, фрук­тов и оре­хов с ост­ро­ва Рэй­бен­де­ри — око­ло двух ты­сяч, чуть ли не в пять раз мень­ше тре­буе­мой сум­мы. Мыс­ли его вер­ну­лись к хус­сей­ду.

В хо­ро­шей ко­ман­де иг­рок мог за­ра­бо­тать де­сять, да­же два­дцать ты­сяч в год — ес­ли ко­ман­да вы­сту­па­ла дос­та­точ­но час­то и поч­ти не про­иг­ры­ва­ла. Лорд Джен­си­фер, су­дя по все­му, на­ме­ре­вал­ся ско­ло­тить имен­но та­кую сбор­ную. Пре­крас­но и за­ме­ча­тель­но, с од­ной ого­вор­кой — все ос­таль­ные ко­ман­ды в Ни­зи­нах и за их пре­де­ла­ми то­же де­ла­ли все воз­мож­ное и не­воз­мож­ное, что­бы до­бить­ся ус­пе­ха. За­ку­лис­ные сдел­ки, ин­три­ги, не­сбы­точ­ные обе­ща­ния, раз­го­во­ры о бо­гат­ст­ве и сла­ве — все шло в ход, что­бы при­влечь ред­ких та­лант­ли­вых спорт­сме­нов.

Аг­рес­сив­ный и со­об­ра­зи­тель­ный ат­лет не все­гда от­ли­чал­ся лов­ко­стью и прыт­ко­стью, а че­ло­век лов­кий и прыт­кий мог мед­лен­но реа­ги­ро­вать или, бу­ду­чи лег­че боль­шин­ст­ва со­пер­ни­ков, то и де­ло ока­зы­вал­ся в во­де. Кро­ме то­го, в ка­ж­дой по­зи­ции тре­бо­ва­лись осо­бые спо­соб­но­сти. Свой­ст­ва­ми хо­ро­ше­го на­па­даю­ще­го бы­ли мол­ние­нос­ная ма­нев­рен­ность и сме­лость, дос­та­точ­ные для пре­одо­ле­ния пре­пон по­лу­за­щи­ты и за­щи­ты про­тив­ни­ка. В по­лу­за­щит­ни­ке це­ни­лись бы­ст­ро­та ре­ак­ции и опыт, но пре­ж­де все­го уме­ние об­ра­щать­ся с бу­фом — оби­той мяг­ким ма­те­риа­лом ду­бин­кой, по­зво­ляю­щей от­тал­ки­вать про­тив­ни­ков и сбра­сы­вать их в «ку­паль­ни» с ря­дов и не­фов. По­лу­за­щит­ни­ки бы­ли пер­вой ли­ни­ей обо­ро­ны, пре­се­кав­шей по­пыт­ки на­па­даю­щих про­рвать­ся по чу­жой по­ло­ви­не по­ля. По­след­нюю ли­нию обо­ро­ны за­ни­ма­ли за­щит­ни­ки — мощ­ные тя­же­ло­ве­сы, ре­ши­тель­но ору­до­вав­шие бу­фа­ми. Так как за­щит­ни­кам ред­ко при­хо­ди­лось пры­гать че­рез «ку­паль­ни», поль­зу­ясь под­ве­шен­ны­ми тра­пе­ция­ми, ак­ро­ба­ти­че­ская лов­кость от них не тре­бо­ва­лась.

Иде­аль­ный иг­рок в хус­сейд со­че­тал все эти ка­че­ст­ва: си­лу, ум, хит­рость, про­вор­ность, вы­нос­ли­вость и без­жа­ло­ст­ность. Та­ких бы­ло ма­ло. Ка­ким же об­ра­зом, спра­ши­ва­ет­ся, Джен­си­фер на­де­ял­ся на­брать ко­ман­ду, спо­соб­ную уча­ст­во­вать в от­бо­роч­ных со­рев­но­ва­ни­ях? Дос­тиг­нув Фле­ха­рий­ско­го пле­са, Глин­нес ре­шил вы­яс­нить, в чем тут де­ло, и по­вер­нул на юг к Пя­ти ост­ро­вам.

При­швар­то­вав­шись ря­дом с эле­гант­но-об­те­кае­мым про­гу­лоч­ным ка­те­ром лор­да, Глин­нес вспрыг­нул на при­чал. До­рож­ка че­рез парк при­ве­ла его к усадь­бе. По­ка он под­ни­мал­ся по сту­пе­ням, па­рад­ная дверь ото­дви­ну­лась в сто­ро­ну. Ла­кей в си­ре­не­вой с се­рым лив­рее сме­рил не­зва­но­го гос­тя не­при­яз­нен­ным взгля­дом. Его мне­ние об об­ще­ст­вен­ном по­ло­же­нии Глин­не­са вы­ра­зи­лось лег­ким фор­маль­ным по­кло­ном: «Что вам угод­но, су­дарь?»

«Будь­те до­б­ры, со­об­щи­те лор­ду Джен­си­фе­ру, что с ним хо­чет по­го­во­рить Глин­нес Хуль­ден».

«По­жа­луй­ста, прой­ди­те внутрь».

Глин­нес всту­пил в вы­со­кое шес­ти­уголь­ное фойе с по­лом, вы­ло­жен­ным бле­стя­щи­ми пли­та­ми се­ро­го и бе­ло­го стель­та. Над го­ло­вой ви­се­ла люс­т­ра, свер­кав­шая сот­ня­ми то­чеч­ных све­тиль­ни­ков сре­ди ты­сяч приз­ма­ти­че­ских ал­маз­ных под­ве­сок. Де­ре­вян­ная об­шив­ка стен из бе­лой ар­ти­ки об­рам­ля­ла вы­со­кие уз­кие зер­ка­ла, пе­ре­ли­вав­шие­ся бес­ко­неч­ны­ми ве­ре­ни­ца­ми от­ра­же­ний люс­т­ры.

Ла­кей вер­нул­ся и про­вел Глин­не­са в биб­лио­те­ку, где Там­мас, лорд Джен­си­фер, раз­ва­лил­ся в каш­та­но­вой пид­жач­ной па­ре на со­фе пе­ред эк­ра­ном, на­блю­дая за иг­рой в хус­сейд.