Геннадий Михеев
СТРАНА ФОТОГРАФИЯ
маленькая книжка для больших детей
Для того чтобы написать классную детскую книгу, надо быть хорошим детским писателем. А я — обычный писатель для взрослых. Но мне повезло, ибо я был знаком с одним гениальным детским писателем, Олегом Кургузовым и кое-что у него перенял. Он умел написать захватывающую книгу, например, о приключениях капли Аквы. К сожалению, Олега уже нет с нами, зато среди нас живут его книги. Через них я до сих пор живо общаюсь с Олегом, в чем-то соглашаюсь, со многими вещами спорю, но в общем и целом Олеговы книги — мои замечательные друзья. Все книги, по-моему, хотят найти приятелей и собеседников, но далеко не все находят.
Так вот… как-то фотограф Дмитрий Феклисов, который ныне преподает фотографию детям, попросил Кургузова сочинить творческую биографию. И Олег придумал историю о том как Дима Феклисов еще мальчиком увлекся фотографией и везде ходил с камерой. Однажды он застал на месте преступления злодеев, которые грабили магазин. Дима геройски заснял их, тем самым создав доказательную базу для следователей. Преступники были награжде… тьфу — то есть, осуждены, а мальчик Дима получил благодарность от главного начальника милиции и подарок в виде фотоувеличителя. Юный фотограф убедительно понял: светопись — не только его призвание, но и полезное для общества занятие.
Теперь такие истории старомодны, ведь все вокруг утыкано автоматическими камерами наблюдения, фиксирующими каждый шаг злодеев, а вкупе и остальных граждан. Как ни странно, преступность в связи с этим не искоренена. А фотографов и фотолюбителей, везде ходящих с камерами, все больше и больше. Мое личное везение в том, что я, познакомившись однажды с настоящим детским писателем, понял, что таковым мне не стать никогда. Просто я не обладаю даром увлечь и симпатично приврать. Я все стремлюсь проникнуть в суть, забывая простую истину: ежели картошку закапывать слишком глубоко, получатся не посадки, а похороны. Много-много лет я мучительно обламывал персональное желание написать детскую книжку о фотографии. Пересилил тот факт, что ко мне обратились сразу несколько человек с просьбою посоветовать: есть ли книга о фотографии, полезная для детей? Поразмыслив и напрягши память, я понял: нет. А Олега Кургузова с нами тоже нет. И решился: если не я — то кто же…
Детские писатели умеют играть в своих книгах, придумывать прикольные истории, оттого дети зачитывают их книги до дыр, а некоторые места даже заучивают наизусть. А я уж, прости, буду говорить с тобой как со взрослым: без всяких затей, зато с церемониями. Был бы жив Олег, он сочинил бы гениальную детскую книгу о фотографии — в форме, например, похождения лучика света. А у меня получилось произведение трудное, а порою и невыносимо трудное. Думаю, ты утомишься от нее и сотрешь файл. Она же цифровая, чик — и растворился мой скорбный труд во мраке Вселенной, даже пшика не останется. У моей книжки только одно преимущество: здесь ничего не сочинено, а все взято из жизни.
Был еще один великий писатель, Юрий Коваль. К сожалению я его не знал. Он сочинил лучшую книгу о фотографии и наших мечтах, которая полезна для фотолюбителей всех возрастов. Называется она: «Самая легкая лодка в мире». Лучше Юрия я уж точно не напишу о том, что фотографировать — не главное. Тогда — что же? Заинтригую: яснее и красивее Юрия все равно не напишу. Зато в моей книжке гораздо больше, нежели в «Самой легкой лодке», добрых и злых советов, а так же остроумных и грациозных ответов. Ну, себя не похвалишь — кто еще это сделает?
И все же самая лучшая книга, которую никогда не устанешь читать — Книга Природы. Для увлеченных фотографией данное банальное утверждение особенно актуально, ибо полезно тщательно изучить натуру, прежде чем ее запечатлевать. Для всех занимающихся визуальными искусствами Книга Природы — главный учитель. Шутка ли: художники по десять лет кряду корпят над рисунками кувшинов и яблок — тренируют глазомер, набивают руку, учатся передавать воздух и настроение. А разве фотографам — легче? Ну, да… легче, конечно, чего юлить.
От легкости и такой ажиотаж вокруг фотоаппаратов и аксессуаров. Но это ловушка, ибо легкость кажущаяся. Снимать «как все» — раз плюнуть. А это значит, никакое это не творчество, а непонятно что. В фотографии найти свое лицо очень-очень трудно, я сам, к примеру, все еще ищу. Да и подумать еще надо: стоит ли вообще фотографировать то, что и без того миллион раз снято другими. Как говорил один знаменитый фотограф, если хочешь быть не таким как все, снимай не то, что все и не там, где все. Я бы смягчил фразу, после «не» добавив «только».
Есть иной подход: едва ты начинаешь что-то постигать, пропитываешься не только знаниями, но и предубеждениями, а то и предрассудками. Ты видишь не саму вещь, а сложившийся внутри тебя ее образ, тем самым лишая себя возможности понять прочитанное в Книге Природы. Полезен и свежий взгляд, не отягощенный воззрениями, идеями и табу (священными запретами). Мне например, всегда интересно смотреть на фотографии, сделанные иностранцами в нашей стране Россия. У нас ведь «взгляд притерся», образовались «слепые места», отчего мы далеко не все замечаем как для восхищения, так и для критики.
Кстати, и у взрослых так же — по отношению к жизни. Дети фотографируют такие вещи, на которые старшие даже не посмотрят. И находят в них красоту! Не зря, кстати, говорят, что художник — человек, вечно остающийся ребенком.
С другой стороны, прежде чем ехать в другое государство, ты обязательно изучишь его заочно (по путеводителю и Интернету), дабы узнать, что там можно посмотреть и сфотографировать. И, кстати, чего нельзя фотографировать, дабы не огрести.
Фотография — тоже своеобразная страна. Да, она простирается в иной плоскости, скажем так, негеографической. Но у нее, так же как и в нашей России, свои нравы и законы, а так же границы и лазейки. И есть учителя, жандармы и пограничники, непременно осекающие: «Туда нельзя, это запрещено, здесь гибельно…» Ты не понимаешь, почему нельзя сфотографировать, казалось бы, невинный предмет, но вынужден согласиться с правилами. Ну, хотя бы для того, чтобы не раздражать местных блюстителей порядка.
По счастью все страны Мира в подавляющем преимуществе населяют доброжелательные люди, готовые помочь и защитить. Потому что ты гость, а во всех культурах гости священны. И даже у русских есть поговорка: «Гость в дом — Бог в дом!»
Вот я и хочу предложить тебе, читатель, своеобразный путеводитель. Он субъективен и не претендует на истину в последней инстанции. Но эти мысли — мои дети, а посему я их лелею. В этом мире я ощущаю себя завсегдатаем. Но не хозяином — все, кто здесь пытается командовать и осекать — самозванцы.
Я проживаю в стране Фотография довольно долго и мне есть, чем поделиться. Такой же старожил Фотографии отнесется к моему опыту снисходительно: «Да пусть дитя тешится, у каждого своя страна Фотография, ведь это искусство, не терпящее заключения в рамки!»
Возможно они и правы. Но если так, то почему, возвращаясь из очередного путешествия, мы так рвемся поделиться впечатлениями и выложить фотки? Подозреваю, для нас это насущная необходимость. Меня прям распирает рассказать об увиденном, слова толпятся в голове, стремясь вырваться наружу!
Предисловие к одной старинной книжке
Большой и махонький
В конце XIX века в Чикаго был создан самый современный и комфортабельный поезд тех времён. Но по некоторым обстоятельствам, «суперновинка» не была отправлена на всемирную выставку в Париж. Тогда создатели поезда решили красиво сфотографировать своё детище в полную длину и отправить снимок в Европу. Но оказалось, для таких масштабных съемок нет подходящих фотокамер. Стали искать талантливого изобретателя.
И вот 1904 году некто Джордж Р. Лоуренс построил гигантскую фотокамеру весом аж 640 килограммов. Фотопластинка для этого монстра весила 226 кг.
Обслуживали его 15 человек, транспортировать камеру на большие расстояния было возможно только на железнодорожной платформе. Как правило, именно железнодорожная платформа служила и своего рода станиной для гигантского аппарата. На сооружение этого чуда техники железнодорожная компания Chicago & Alton потратила 50 000 долларов. Деньги по тем временам колоссальнейшие, на них можно было купить целый средневековый замок в Европе. Зато и снимки выходили резкие. Например, с помощью этой камеры был снят целый пехотный полк.
Разрешение при этом было такое, что лицо каждого солдата не просто узнаваемо — это полноценный качественный портрет.
К слову, это русские солдаты, что можно понять по двуглавому орлу на перевязи у музыканта, по фуражкам, ну и, конечно, по нашим рязанским да смоленским по лицам. А по надписи «F1» на погонах можно определить, что перед нами лейб-гвардии Кексгольмский полк.
Самая маленькая фотокамера
Вообще-то самые маленькие фотокамеры встроены в мобильные телефоны. Но их нельзя считать отдельными устройствами. А потому самым маленьким фотоаппаратом покамест считается камера Chobi Cam One, имеющая размеры 2.86 на 2.54 на 2.7 сантиметров. И при этом в ней есть сменные объективы и экран для просмотра изображений. Делает снимки эта камера с разрешением всего 2 мегапикселя. Фотоаппарат является промышленным образцом, его можно купить. Разве только стоит задуматься: зачем.
Простые ответы на сложные вопросы о фотографии
Когда ты чем-то увлекаешься (в особенности — страстно), стараешься впитывать в себя всю доступную и не очень информацию о предмете своего увлечения. Это и есть влюбленность — но еще отнюдь не любовь. Увлечений в твоей жизни будет еще немало, не факт, что ты остановишься именно на фотографии. Хотя уверен, что фотография останется с тобою навсегда.
На самом деле в этой книжке я отвечаю на те вопросы, которые сам задавал в своем же детстве. Моя проблема зари персональной фотографической жизни заключалась в том, что некому было на них ответить. Я не знаю, хорошо это или наоборот. То есть, до всего пришлось допетривать самому, а посему мое представление о предмете есть доморощенный продукт. Оно конечно, лучший способ обрести опыт — натворить личных ошибок, а потом все это проанализировать и сделать верные поправки. Но жизнь наша чересчур быстротекуща, а посему хочется сократить период «выправления» в пользу созидательного творчества. Ну, творить-то мы все горазды. Хотя, чаще — вытворять. А ты попробуй создать разумное, доброе и вечное!
Иные считают, досадные ошибки и блуждания в темноте с натыканиями на острые углы — это и есть творчество, именно поэтому данный вид человеческой деятельности часто соединяют со словом «муки». Они правы, но лишь в малой части. Кто-то должен все же подсказать, в ту ли (хотел сначала написать: «в правильную ли» — но осекся, ведь мы не в школе, чтобы делать все по правилам…) сторону ты мучаешься.
На самом деле в отрочестве и юности я не очень-то и блуждал в темноте. Мне помогали книги, в особенности — по истории искусств. Мне нравилось читать биографии знаменитых художников (биографий фотографов что-то не издавали). Особенный предмет внимания — жизнеописания импрессионистов и постимпрессионистов. Видимо, мне нравился революционный дух, царивший в их среде. Уж и не знаю, нравится ли сейчас… вообще, они были не от мира сего, да и образ жизни, который художники вели, явно не способствовал сохранению здоровья. Но они ведь взрослые люди, сами вправе решать, как жить. По крайней мере, художники той поры не сильно заботились о своем материальном благополучии, а думали о вечном и добром.
Позже я узнал: данные направления в живописи возникли по большей части оттого, что была изобретена фотография, и тщательная прорисовка деталей перестала восхищать публику, ибо машина (а фотография в ту эпохи воспринималась именно как машина, умеющая рисовать за человека) все равно сделает качественней и вернее. Впрочем, еще в детстве моим любимым художником стал Питер Брейгель Старший, обладавший техническим совершенством прорисовки именно деталей. И с этой любовью я умру. Интересно, что про этого Мастера неизвестно почти ничего, то есть, не сохранилось деталей биографии. Но он весь — в своих картинах, и тем самым Брейгель Старший достиг бессмертия. Наверное, в этом основная причина моей любви к данному автору.
Думаю, каждый художник, в том числе творящий в поле фотографии хочет стать бессмертным. Добавлю ложку дегтя. Один философ, его зовут Вуди Аллен, честно признался: «Я не хочу статься жить в своих произведениях. Я хочу жить в своей квартире».
В пору моей молодости не было Всемирной Паутины (что не отменяет всемирного медиапространства, живущего в частности в форме «сарафанного радио») и непросто было достать нужную литературу по фотографии. Зато в библиотеках хватало книг про живописцев, поэтов, музыкантов, а еще оставалось время подумать и даже отдохнуть от информационных потоков. В общем, в досетевую и доцифровую эпоху по многим параметрам было легче. Хотя бы ты был физически лишен возможности тусоватся в ненужных местах, а мог заняться… собой. То есть, самоуглубленным совершенствованием своего «эго».
Сейчас, когда каждый сам себе — писатель, режиссер, фотограф и даже композитор, значение книг поугасло. Один популярный блогер может быть круче целой армии облеченных наградами мастеров своего дела — просто он актуальный и нескучный. Книжкам надо пробиваться, конкурировать с другими источниками информации. Но ведь в этом и главная интрига, что все мы с вами равны, стартуем с одной линии: сначала у тебя читателей ноль, ну а дальше — как пойдет. Я не знаю, какая ждет судьба книжку «Страна фотография». И это здорово, ведь есть смысл пожить и понаблюдать.
В детстве и юности я вел дневники. С перерывами, спорадически (то есть, бессистемно) — но все-таки вел. Разгребая теперь свои давнишние каракули я осознаю: тот человек был вовсе не мною. Некая характерная основа осталась, но изменился я все же здорово.
Теперь я знаю ответы на свои детские вопросы. Радости данный факт не доставляет, скорее, донимает досада: настучать на «клаве» слишкоммногобукв не проблема, а фразы оттачивать уже и разучаешься. И хочется к тому же поиграть в тем мальчиком в учителя и ученика, создать иллюзию духовной связи.
Посему затеял я сочинить некое подобие учебника для себя самого — чтобы… ах, если бы молодость обладала знаниями — если бы старость могла радоваться бескорыстной игре! Впрочем, что это я ворчу. Ведь я сейчас начну описывать удивительный Мир Фотографии! Не «чтобы» — а просто предложить занимательное чтиво мальчику, носившему в прошлом тысячелетии мои имя и фамилию.
Да, учебника у меня не получилось, зато я себя не ограничил в плане художественного трепа. Да и любой путеводитель — занимательный рассказ исключительно о том, что «побывавшего там» особенно зацепило и куда он не советовал бы идти ни под каким соусом. Не обойтись и без лирических отступлений о самых ярких впечатлениях. Да, это глубоко личное, тебя бы в любой стране вдохновили иные достопримечательности. Зато я буду искренен.
Ремарочка: все же мы будем говорить о творческой фотографии. Таковой я противопоставляю техническую фотографию, в коей отсутствует авторское начало. По счастью, даже «фотка чисто на память» вполне может быть творческой — но при условии, что ее создавал желающий что-то выразить человек.
Раньше фотографы для того, чтобы все дети на групповой фотографии смотрели в объектив, говорили: «Посмотрите сюда! Сейчас вылетит птичка!». Эта птичка была вполне реальной вещью в начале эры массовой фотографии — правда, не живой, а латунной. В те времена камеры были далеки от совершенства, и для получения хорошего снимка люди должны были замереть в одной позе на несколько секунд. Чтобы привлечь внимание непоседливых детей, ассистент фотографа в нужный момент поднимал блестящую «птичку», которая к тому уже умела издавать трели.
Та самая птичка
Вопрос первый и вполне логичный: как не огрести в стране Фотографии?
Ну, если ты будешь окружен взводом телохранителей, возможно и не огребешь, хотя не факт. Рано или поздно огребешь — не надейся. Есть преступники, специализирующиеся на «отжиме» фототехники. То есть, на воровстве. Встречаются даже такие профи, которые как бы толкнув в метро, ловко скручивают с «тушки» объектив. Но в основном охотятся на гаджеты типа планшетов или ноутбуков, вытаскивая их из сумок. Особенно много таких нехороших людей пасется в крупных туристических городах Европы. Я не знаю ни одного фотографа, у которого бы не украли хотя бы объектив или вспышку. Се ля ви. Но ты можешь стать счастливчиком если… да просто не будешь бояться потерь. Беды ходят толпами за теми, кто их накликивает.
Мой первый фотоаппарат «Смена» украли у меня в городе Таллин, тогда мне было 14 лет. В Музее театра и музыки положил фотик возле зеркала — и пошел в гардеробную за курткой. Сам виноват — нечего было разбрасываться вещами. С той поры воровали всякое. Подозреваю, я все же изрядный головотяп. Но чаще аппаратура ломалась. Приобретения и утраты — нормальное явление. Ненормально другое: неадекваты.
Обязательно на твоем пути встретятся агрессивные уроды, которые будут беситься от того, что ты фотографируешь. Да мы и знаем об этом исподволь, а посему основная проблема снимающего человека, «застенчивость фотографа» — вполне естественна. Не скажу, что надо учиться быть наглым и держать морду топором, но ходить в фотоаппаратом на шее, в руке или на плече надо учиться. По крайней мере, ты уже позиционируешь себя как фотограф и люди будут готовы к тому, что ты в любой момент вскинешь камеру. На самом деле ты мало интересен окружающим, просто есть такие индивиды, которых раздражают фотографы, тыкающие камеры чуть не в лицо. В их гневливости виноваты прежде всего «папарацци», вездесущие репортеры, действительно тыкающие камеры в лицо.
Удары неминуемы, но их можно смягчить. А самое действенное оружие — дипломатия. Данное искусство способно творить чудеса. Снимающий человек — психолог и дипломат. Работать приходится с людьми, фотография, так сказать, — «контактное» искусство. И не забывай: любая война и даже драка — следствия ошибок дипломатов.
Чуть подробнее о фотографической конфликтологии я буду говорить в дальнейшем. Ну, а что касается вероятной потери фототехники… и автомобили угоняют, и дома горят. И даже люди теряются. Все бывает. Не приобретай аппаратуры, потеря которой станет для тебя вселенской трагедией. А над своим имуществом, если ты не у себя дома, не теряй визуальный или хотя бы тактильный контроль. То есть, ты ее должен видеть или осязать. Ну, и не забывай сохранять паспорта и чеки, и уж конечно записывай серийные номера. Никуда твоя собственность не денется — «проявится» на какой-нибудь барахолке.
Для чего люди фотографируют?
Прежде всего мы это делаем потому что нам это нравится. То есть, мы фотографируем для личного удовольствия. Есть профессионалы от фотографии, которые снимают для заработка. Таких на самом деле очень-очень немного. Работа интересная, но очень скоро человек, сделавший фотографию своей профессией, разучается испытывать радость от своего труда.
Встречаются даже такие, кто даже пальцем не пошевелит забесплатно, причем они талантливые и позитивные люди. Даже, к примеру, великие музыканты — просто так, без публики и гонораров — музицируют часами, доставляя искреннее удовольствие соседям. Ну, по крайней мере так думают музыканты. Они это делают не только для того, чтобы не растерять мастерства, но и потому что любят играть. А вот профессиональные фотографы зачастую, придя домой с работы, протирают линзы, кладут свои зубы… простите, оговорился — фотоаппараты, конечно, на полку и переключаются на что-нибудь другое. Например, сочиняют стихи.
И вот, что интересно. Если музыканты в детстве упражняются в музыке через немогу, а то и из-под ремня, в зрелом возрасте они играют как дышат. Фотографы наоборот на заре своей жизни готовы фоткать до посинения, а со взрослением «телега фотографической жизни» что-то стопорится. Сие отражается даже на облике. Отсюда нарисовался образ маститого фотографа: с бородою, с большим объективом и просто неохватным таким пузом.
Что-то внутри людей, сделавших фотографию своей профессией, происходит непонятное. Может быть это моральная усталость. Говорят, древние китайцы, когда достигали больших высот в каком-то деле, резко меняли образ занятий, место жительства и даже имя. Они считали, что забравшийся на вершину человек начинает паразитировать на своей репутации. Когда ты перестаешь испытывать удовлетворение от своего дела, хорошим не кончится. Ну, это по идее. Сейчас такое никто не позволит — в смысле, паразитировать. Дауншифтинг не в счет. А вот регион обитания творческие люди действительно меняют, подтягиваясь поближе к мировым культурным (но чаще вообще-то финансовым) центрам или наоборот.
Но давайте признаемся себе: хочется все же, чтобы тебя в будущем называли Мастером. Чтобы у тебя были ученики и почитатели. Тщеславие — двигатель прогресса. А посему мы не просто фотографируем, но стараемся выставить результаты своих опытов со светописью на всеобщее обозрение.
Вообще я все это неправильно говорю. С чего это я принялся отвечать за всех? Каждый из нас имеет свои мотивы к увлечению фотографией. А посему скажу за себя. В детстве я занялся фотоделом потому что… сейчас… надо припомнить… ах, да: в выселенном доме (а жил я в Старой Москве, обитатели которой интенсивно вытеснялись в спальные районы) я нашел старый фотоаппарат-гармошку с нерусским названием. В подвале соседнего, пока еще не выселенного дома колдовал старый-старый фотограф, у него там была своя фотолаборатория; он и выменял у меня ненужную для меня вещь на узкопленочную «Смену». Наверное, он меня обманул, ибо нерусская камера наверняка стоила намного больше советской ширпотребовской «Смены». Но на что мне аппарат, в который надо заряжать фотопластины 9х12 сантиметров? Впрочем, в те времена фотопластины в магазинах еще продавались. По тогдашней своей системе ценностей я поступил совершенно верно. Да и по нынешней — тоже.
Старик в качестве «бонуса» забесплатно выучил меня заряжать пленку в бачок и готовить растворы. Обстановка лаборатории с красным светом завораживала, а еще восхищало чудо возникновения изображения на фотобумаге, болтающейся в кювете с проявителем.
Пришлось правда докупать всякие причиндалы, например, фотоувеличитель и рамку, что было накладно для родителей. Вещи эти в старых домах что-то не валялись. А вот широкопленочные фотоаппараты москвичи, выпархивающие из коммуналок как отпущенные на волю птички, с завидным постоянством продолжали выбрасывать. Подозреваю, это были трофеи, привезенные фронтовиками из покоренной Германии.
Печатал я в ванной комнате, что сильно раздражало соседей, ведь и я тоже проживал в коммунальной квартире. Но почему-то они терпели. Наверное, в те времена (я имею в виду 70-е годы прошлого века) в столице нашей Родины жили добрые люди. А потом я приспособил под фотолабораторию подсобку, эдакую помесь стенного шкафа и темной комнаты, размером метр на полтора. В ванной я только промывал фотокарточки и сушил пленки, отчего раковина перестала отличаться белизной. Никакой уникальности: так выкручивались почти все фотолюбители той поры, и не только дети.
А что же, спросите вы, я фотографировал? Ничего особенного! Друзей, родственников. А незнакомых людей я может быть фотографировать и хотел, но стеснялся. Из тех фотокарточек осталось совсем немного. Может оно и к лучшему.
Только уже в зрелом возрасте, отслужив в армии, я стал уделять особое внимание фотографической съемке. Точнее, я стал снимать место, в котором жил — Старую Москву.
Если уж говорить «по честноку», интересно было в армии. Там я очень мало фотографировал и много размышлял как о своих снимках, так и о фотографии вообще. Когда я оклемался после шока первого года, мне прислали из дома фотоаппарат и чуток пленки. Дневниковые записи того периода с вклеенными фотографиями у меня сохранились, и за них мне не стыдно. За фотографию на службе я поплатился поздним дембелем, ибо меня «застукали» на боевом дежурстве за специфическим занятием: печатал фотокарточки.
Вкус к съемке «не на память», умение получать неизъяснимое удовольствие от брожения с фотоаппаратом по улочкам и дворам проснулись во мне приблизительно в 22 года. А снимал я на камеру «Любитель-2» с форматом кадра 6х6 сантиметров. А получилось все же «на память», ибо я запечатлел облик теперь уже ушедшего города. Поскольку я тогда уже работал, устраивать свои фотографические прогулки мог только по выходным и праздникам. Трудился я в должности фототехника, на одном секретном предприятии, называемом «Госцентр Природа»: на трофейном немецком контактном станке делал копии со снимков планеты Земля, полученных из Космоса. Дабы постичь секреты фотографического ремесла, выучился сначала в техникуме по специальности «фототехника», а после и в институте по той же специальности. А в свободное время и особенно по ночам я продолжал все так же колдовать в своей фотоподсобке размерам метр на полтора.
Фотожурналистом я стал поздно, в 28-летнем возрасте. Правда, уже через пару лет меня пока еще робко стали называть Мастером и я из влюбленного в фотографию дилетанта превратился в прожженного профи. У меня же была база: многолетнее фотолюбительство. Так что никакая это не метаморфоза, а в чудесные превращения гадких утят в прекрасных лебедей я не верю. Вот, себя не похвалишь — кто еще это сделает?
Прошу прощения за столь длинное лирическое отступление, но именно так, а никак иначе я могу ответить на вопрос: «Почему ты фотографируешь?»
Фотограф Томас Хербрих сделал более десяти тысяч фотографий, на которых фиксировал… дым. Конечно Томас выискивал дымы причудливой формы, самые замысловатые, что-либо напоминающие.
Автора увлекает наблюдать, как мозг пытается переосмысливать банальное скопление дыма, отыскивая в них знакомые, ранее виденные силуэты. Причем, неважно, речь идет о фрагменте или целом объекте: человек, животные, растения и многое другое. Потратив многие месяцы, Томас Хербрих отобрал в итоге ровно двадцать изображений в виде общей серии, под названием «Дым» (Smoke). И да, забыл уточнить: автор не приемлет «Фотошопа», полагаясь исключительно на фантазию Природы!
Есть ли разница между фотографией и светописью?
Раньше разница была только в наборе букв. Теперь появились нюансы, ибо «светописью» называется так же увлекательные эксперименты с подвижными источниками света, которыми в полутьме размахивает перед камерой человек. Поскольку снимают такое действо с очень длинной выдержкой, намахать успевают очень-очень много. Вообще получается красиво. Хотя в большом количестве все это «свотовое шоу» приедается.
На самом деле нет более глупого занятия чем спорить о словах. Какая в сущности разница, как мы обзовем любимое занятие! Впрочем, есть нюанс: корабль плывет согласно названию. А «фотография» и «светопись» одинаково благозвучны. И, кстати, оба слова — женского рода. Так же как живопись, скульптура, поэзия, музыка, гимнастика и физика. И только кинематограф и цирк рода мужского.
И да: для слуха русского человека «светопись» явственней обозначает суть предмета. Свет в нашем деле значит почти все, и надо очень-очень долго учиться чувствовать данную субстанцию, природа которой, к слову, до сих пор остается неизвестной. Возможно, разгадать эту величайшую загадку Вселенной в будущем предстоит именно тебе. Оно конечно, если есть живописцы и баснописцы, светописцев все же нет. Более применимо словосочетание «снимающий человек». Неискушенный спросит: что и с чего снимающий? Мы-то понимаем: делающий снимки. А если мы в курсе, значит, уже немало знаем о фотографии. Только не стоит в связи с этим задирать нос.
Австралийский фотограф Линкольн Харрисон отличается от остальных поклонников длительной выдержки тем, что тратит на создание одного снимка до пятнадцати часов времени! Просто потрясающее терпение!
С фотографией Линкольн познакомился совершенно случайно несколько лет назад, когда купил первую свою фотокамеру Nikon D3100. Большая часть снимков автора сделана в районе озера Эппалок. Результат получается нереально сюрреалистический, благодаря многочасовой выдержке. В связи с вращением Земли, создается впечатление, что звезды движутся по небу, создавая яркие круги.
Как раньше люди жили без фотографии?
Плохо жили. Но это в нашем понимании. Мы вот пока тоже ничего себе так живем без голографии (это не от слова «голо», а от объемности), а лет через сто, вероятно, наши потомки будут нас же считать несчастными, ибо мы не имели возможности создавать головокружительные голограммы.
Зато раньше хорошо рисовали, вытачивали и лепили. Самыми великолепными мастерами были доисторические люди. Они умели фиксировать самые яркие мгновения, не боясь запечатлевать движущиеся объекты. Современные художники искренне восхищаются тонкому «пластическому» чувству, коим обладали наши далекие предки. А все почему: видимо, пещерные люди хорошо изучали повадки тех существ, которые они рисовали на стенах пещер. Замечу: художники каменного века совсем не рисовали растения, горы или озера. Им интересны были только звери и люди. Если быть точнее, добыча и охотники. Наверное пещерные люди считали, что если охота удастся в искусстве, все получится и наяву. То есть, все изобразительное искусство выросло из сцен охоты.
У современного фотоаппарата была предтеча: камера обскура. Там все так же, разве только нет светочувствительной поверхности, вместо объектива простая дырка и все несколько грубее. Камера обскура помогала с точностью передать линейную перспективу, коею открыли в эпоху Возрождения. Позже было доказано, что мы видим вовсе не «линейно», и по большому счету фотоаппараты врут.
В мире до сих пор остается некоторое количество приверженцев старинной технологии. Они снимают при помощи ящиков и это им нравится. Подозреваю, они считают, что в ящике «есть душа». Конечно и пинхол-фотография (так это называется) — тоже технология. Она не так сложна как технология дагеротипии, но все же в «танцами с бубнами» над ванночками что-то такое есть… из каменного века.
Здесь приведу описание технологии фотографии еще из одной старинной книги. Точнее, только начало описания.
…ну и так далее. Каждый из пяти этапов технологического процесса дагеротипии — целая добыча философского камня. Там будем радоваться тому факту, что технология фотографии ныне столь упрощена!
В чем притягательность фотографии?
На мой взгляд, прежде всего — в достоверности. Объектив потому так и назван, что он объективен, то есть, достоверно проецирует объекты на светоприемную поверхность. Да, линейная перспектива, которую создает фотоаппарат, не соответствует нашему пониманию масштабов увиденного. Но спасает то, что на фотоснимок мы смотрим так же творчески, как и на реальность, и условности всякого изображения оставляем за скобками.
Все смелые утверждения о том, что де фотография искажает реальность до неузнаваемости, от лукавого, ибо… А вот без всяких «ибо». Фотография помогает нам сохранять милые нашим сердцам образы — и все тут.
Еще один момент. Кому-то интересен результат, а кому-то — процесс. Люди ведь разные. Подозреваю, в поливе светочувствительной эмульсии на подложку, в проявлении пленки и даже в сушке фотокарточек присутствуют элементы медитации — с самоуглублением и отвлеченностью от потока буднешних дел. Да, если что-то не заладится, даже внутренне совершенный пинхоломан рискует прийти в ярость. А вот коварство цифровых технологий в том, что все слишком быстро, сосредотачиваются за тебя процессоры и чипы. Но это — с какой стороны посмотреть. Как раз больше времени остается для того, чтобы учиться вглядываться в мир. Жаль только, мы драгоценное время отдаем вовсе не самоуглубленному созерцанию, а чему-то иному, например, перекличкам в социальных сетях.
На самом деле, мудрость фотографии не в том, чтобы быстро вскинуть камеру и снять, а в том, чтобы этого не делать если, прости за пафосность, душа не просит. Именно поэтому фотолюбители выше профессионалов. В духовном и ментальном плане, конечно (то бишь, чисто человечески). И очень непросто, сделавшись профи, остаться любителем, то есть, сохранять чувство искренней влюбленности в дело. Придется шагать по лезвию бритвы.
Интересный факт: именно фотография вынудила человечество обратить внимание на то, что даже в самых грязных лужах отражается небо. До изобретения светописи люди об этом не знали.
Еще из одной старинной книги:
Так «цифра» или пленка?
Здесь надо понять: если в цифре «нет души», откуда таковой взяться в пленке. Обладая инженерным образованием смело утверждаю: технология «аналоговой» (или как еще говорят: «серебряной») фотографии даже сложнее, чем технология цифровой. В ней участвуют тончайшие физико-химические процессы, причем, уровень непредсказуемости результата чрезвычайно высок. Повысил температуру раствора хотя бы на градус — выйдет брак. Неправильно разведешь проявитель — вообще ничего не получится. В общем, целая академия тонкой химической технологии.
Да к тому же даже самая простенькая цифровая камера — устройство более высокотехнологичное, нежели самый навороченный пленочный фотоаппарат. Только весь сложнейший процесс переработки упрятан внутрь корпуса и мы его не касаемся. А еще пленки царапаются, архив негативов занимает немало места. Если же говорить о преимуществах по техническим параметрам (например, динамический диапазон) … матрицы современных цифровых фотокамер давно уже достигли уровня лучших пленок. Да к тому же изображение с матрицы можно мгновенно передать хоть с Луны, а пленку надо еще доставить в лабораторию.
Говорят, вся «цифра» катится в тартарары там, где отсутствует электричество. Я лично с этим «тартарары» справился, прикупив емкий выносной аккумулятор, заряжающийся от Солнца. Даже если впереди пасмурная неделя, запаса энергии хватит, чтобы десять раз зарядить фотоаппарат, и еще парочку раз — планшет. И весит эта штука всего полкило.
Раньше считалось: если разрешение матрицы достигнет 24 мегапикселей, пленка умрет. Достигла и перестигла. Но не умирает. Правда, увлечение пленкой становится все дороже, а «цифра» неустанно дешевеет.
Есть такая технология: эйчдиэр (High Dynamic Randge). Она очень проста как все гениальное: делаются снимки с маленькой экспозицией, средней и большой. А можно сделать и четыре снимка, а то и пять. Современный фотоаппарат «сшивает» фотографии в единое целое — да так, что любо-дорого смотреть: детали проработаны и в глубоких тенях, и на солнечных местах. Проблема возникает, если объекты движутся: между выдержками проходят какие-то доли секунды, и может возникнуть раздвоение, растроение, а бывает, от человечка в кадре остается лишь его какая-то часть. Да еще руки с камерой непроизвольно дрожат, что приводит к смазыванию картинки. Впрочем, в эйчдиэр снимают преимущественно пейзажи — да еще и со штатива.
Когда смотришь много эйчдиэровских фотографий, становится как-то неуютно. Понимаешь, что и черные тени, и «проваленные» света дарят ощущение тайны. В недоговоренности, предложении зрителю, слушателю, читателю самому довообразить есть одна из прелестей всякого искусства.
Здесь сокрыта и ловушка искусства. Противопоставление искусному (или, если угодно, искусственному) есть естественное, натуральное. «Искусный художник»: звучит уважительно. Но искусство не в том, чтобы продемонстрировать возможности техники, а в чем-то ином.
Фотограф Маурицио Феккио является большим поклонником и, если можно так сказать, исследователем технологии High Dynamic Range.
Однако, просто фотографией все не ограничилось. Маурицио выпустил собственный учебник, при помощи которого весьма детально и последовательно можно получить основные навыки по созданию HDR-снимков. По большей части, итальянец предпочитает работать с пейзажами. И они у него действительно получаются потрясающими.
Оно конечно, фотографии с такой проработочкой деталей в тенях и светах выглядят несколько кичево. Но ведь кому-то нравится. Эдакого типа картины продаются в хозяйственных магазинах — для украшения стен. Что характерно, их покупают.
Техника, в том числе и фотографическая, совершенствуется. Рано или поздно динамический диапазон камеры будет «чумовым» и без эйчдиэр. Это сейчас мы наслаждаемся техническим качеством и представляется, что достижение оного есть основная цель. Но кроме технического есть еще и художественное качество, которое не измеряется приборами. Но эстетика — наука субъективная, а эйчдиэр можно измерить «стопами». А многие люди больше любят мерить и соизмерять, а не наслаждаться искусством. Их мнения так же не мешает учитывать.
Что такое фотография?
Любая энциклопедия дает сразу несколько определений. Для каждого из нас фотография представляет собою нечто своеобразное. Я попытаюсь рассказать, чем фотография является для меня.
Прежде всего она для меня — язык, при помощи которого я до сих пор учусь выражаться. Мне и правда хочется рассказать о многом, но словами весь спектр чувств отразить не могу. Иногда это получается визуальными образами (если сказать незаумно: картинкой). Фотография-язык отличается от того языка, на котором мы привыкли говорить. В настоящее время этот язык востребован, многие популярные блогеры не просто публикуют фотографические изображения, но даже позиционируют себя как фотографы. Все потому что фотографией можно рассказать то, что недоступно разговорному языку, да к тому же слова можно понимать по-разному, а картинка передает достоверную информацию (если это не продукт изощренной ретуши).
Само собою, из-за развития программного обеспечения компьютеров, включая редакторы изображений типа «Фотошопа» наше доверие к изображению неуклонно подрывается. Но словам мы верим гораздо хуже, а посему картинка «рулит».
И еще: в текст надо вчитываться, видео придется просматривать, а фотографию можно рассмотреть за несколько секунд. Даже и задумываться порою не надо, чтобы «въехать» в смысл. Информация на фото воспринимается намного оперативнее. В наш век информационных технологий скорость восприятия — ключевой фактор.
Итак, повторю: фотография для меня — замечательное средство передачи информации, иначе говоря, отменный язык. Но есть одно «но»: сейчас я пишу текст, стараясь тебе, уважаемый читатель, передать то, что я думаю о фотографии. Кодирую в словах определенные смыслы в надежде быть понятым. Ну, и заинтриговать… в текстах ведь есть пространство для недоговоренностей, полунамеков. Опять же, занятно поиграть словами. А посему не стоит сбрасывать со счетов обычный наш разговорный язык, тексты и книжки. Они определенно еще нужны.
Фотография и наука
На самом деле технологии фотографии помогают человечеству постичь сущее. Даже обратную сторону Луны люди смогли впервые увидеть по снимку, сделанному космическим аппаратом. Да, оказалось, что на той стороне все так же, как и на этой, но интрига все же была.
Приведу примеры удачного использования научной фотографии ради познания истины.
Из истории научной фотографии
(по книге Джона Дариуса «Недоступное глазу», Оксфорд, 1984 год)
Первая в истории фотографии спектра. Автор: Джон Уильям Дрейпер. 1842 год.
Дагерротип солнечного спектра получил свое название: «Творение природы и искусства». Представляет собою серебряную пластинку размером 3,5х3 дюйма. Современники называли это произведение «поистине удивительным и прекрасным». Слева Дрейпер пометил цвета радуги.
Первая в истории фотография живых клеток. 1844 год. Изображены клетки крови. Авторы: Альфред Донне и Леон Фуко (кстати, автор знаменитого «маятника Фуко»). На основе серии дагерротипов был выпущен альбом «фотогенических изображений» микроскопических объектов. Донне комментировал снимок: «Прежде чем делать выводы из наших наблюдений, мы дадим Природе самой воспроизвести себя, запечатлев ее со всеми подробностями и бесконечными нюансами на пластинке дагерротипа».
Старейшая фотография молнии. 1847 год. Известен как «Уличная сцена №267». Автор: Томас Истерли. Фотография была выставлена на выставке в качестве арт-объекта наряду с «портретами известных деятелей, именитых граждан, выдающихся священнослужителей, индейских вождей и знаменитых гангстеров».
Первое мгновенное фото стреляющей пушки. 1858 год. Автор: Томас Скейф; он же изобрел скоростную фотокамеру «пистолграф». Скейф писал: «Промежутки времени неподвластные невооруженному глазу с помощью фотографического аппарата могут быть сделаны доступными для наших чувств с такою же достоверностию, с какой микроскоп открывает присутствие микроскопических организмов в крови».
Первая в истории фотография кометы в окружении звезд. 1882 год. Автор: королевский астроном Дэвид Гилл. Снято на мысе Доброй Надежды, изображена «Большая сентябрьская комета», период ее вращения вокруг Солнца — 760 лет. Гилл — автор идеи составления «Полного собрания фотографических снимков звездного неба». По большому счету, работа все еще продолжается и до ее окончания явно не близко.
Чем фотография отличается от живописи?
Ответ будет предельно прост. Если мы восхищены хорошей пейзажной фотографией, произносим: «Боже, прям как картина!» Когда мы видим скверную картину с отличной прорисовкой, ворчим: «Ну, прям как фотография…»
И еще. Есть такое слово «картинка». Совершенно не важно, фотка это, полотно, написанное маслом, аватарка, флеш-анимация или комикс. Речь идет об изображениях. Конечно же «Бородинскую панораму» создать несколько сложнее, нежели провести вокруг себя камерой, настроенной на режим «панорама 360 градусов». В последнем случае все за тебя решает маленький компьютер и программа, встроенные в твою камеру. Но не будем забывать, что программу создали айтишники и она — одно из проявлений человеческого гения. Мы ведь, фотографируя, радостно пользуемся продуктами трудов гениев.