Бесплатный фрагмент - Сказка о царе Ерихонтии, Змее Горыныче, царевиче Еремее, воеводе, кузнеце и девице-красавице Веснянке

Сказка о царе Ерихонтии, Змеи Горыныче, царевиче Еремее, воеводе, кузнеце и девице-красавице Веснянке

1

Когда-то в стародавние времена всеми делами на Руси-матушке заправлял лишь один человек — царь-батюшка, и был он для всего честного народа, как отец родной. Иначе говоря, его одновременно любили, почитали и боялись, ибо в его власти было карать или миловать, а случись чего, то и защитником быть. Одним словом был наш царь государем всея Руси и всех земель к ней относящихся, а звали его Ерихонтий; уж такое имечко, что сразу и не упомнить, но чего с них, с царей-то взять, как хотят, так и зовутся.

Хотя с другой стороны в те далёкие времена всякий человек, любого сословия, нарекался весьма неоднозначными именами: и Дормидонтом, и Ферапонтом звался, кого только не было. Даже самого захудалого бедняка беспорточника могли легко назвать каким-нибудь величественным именем, типа Евлампий или Спиридон, вот и поди, разберись потом, кто он по значимости, не то кум татарина, не то духовник болгарина. Зато какого-нибудь боярина могли кликать просто Полканом иль Кузьмой, словно он пёс какой. В общем, чудаков хватало, и над всеми ними царь верховодил да власть имел.

Честно говоря, правил он весьма толково, с мудрыми советами и передовыми заветами. Можно смело сказать, что от его таких наставлений царство только процветало; в полях и огородах добрый урожай собирали, в лесах досыта дичи добывали, в реках и озёрах рыбы немерено ловили. Всего вдоволь имелось, даже грибов и ягод собирали, сколько хотели. Ну и, разумеется, вполне понятно, дабы охранять такое богатство содержали немалое войско, а то как же, ведь надо от вражеских набегов защищать.

Правда войско это всё больше отдыхало да иногда простому народу помогало: то кому котёнка с дерева снять, то козу найти да в сарай загнать, а то и корову загулявшую споймать. Ну не нападал на нас тогда никто. Все какие супостаты были, так их повывели, многих на пенсию по инвалидности отправили. Даже ханские послы, баскаки, перестали из орды приезжать; у них там какой-то мор случился, не то от несварения, не то от большого любви изъявления. Потому-то наше войско и расслабилось. От такой вольной жизни служивые лишнего веса набрали, щёки наели, а некоторые и вовсе обленились. Уж такая распущенность случилась.

Вот всегда у нас так, от хорошей жизни мы хиреем и превращаемся в увальней и лежебок. Нам без врага или трудностей никак нельзя, иначе сплошное расслабление и упадок, тут-то и бери нас голыми руками. Впрочем, царь Ерихонтий был другого мнения, ему нравилось всё то благоденствие, что он наблюдал повсеместно. Кругом сытость, упитанность и даже обжорство. Везде изобилие, на ярмарках всего навалом, любого товара, хоть пиджаки с карманами, хоть портки, хоть рубахи с сарафанами, всего полным полно. Естественно от такой полноты и сытости детишки пошли, народ плодится начал, а почему бы в таких-то условиях да не размножаться, очень даже удобно.

И вполне закономерно, что у царя Ерихонтия тоже сыночек объявился. Всё как замышлялось, в должный срок родился. Назвали Еремеем, приличное царское имя, уж так в царской семье повелось, что все мужские имена с первой буквы «Е» начинались. Так что рос Еремей тоже по-царски, в холе и заботе, трудностей не зная, ни в чём отказа не получая. А потому получился из него самый капризный ребёнок на свете. Уже в пять лет всем нянькам докучал.

— Это не по мне!… Что это за ерунду даёте!?… Мне лишь самое лучшее надобно!… Чтоб всё самое хорошее для меня!… — не раз покрикивал он, задирая нос. Может оттого и роста и сил быстро набирал, рос как на дрожжах, крепчал, словно волк рычал. К десяти годам вымахал аки многолетний юноша, чуть-чуть отца по росту не догнал. А уж государь им восхищается, ходит пылинки с него сдувает, хвалит сыночка, радуется, всё никак нахвалиться не может.

— Ах, мой Еремеюшка,… царевич ты мой,… наследник,… гордость моя, всё для тебя, лишь бы душенька твоя довольна была… — лопочет, крутится перед ним, видом его наслаждается. И так с утра до ночи, всё лопочет да крутиться. Совсем парню проходу не даёт. Даже царица возмутилась, уж почто кроткая, а тут слово взяла.

— Да ты ему хоть бы воли дал,… не скакал рядом, а то ведь спотыкнётся об тебя,… освободи дорогу,… пусть растёт, как все прочие дети,… а так ты из него какого-то неженку растишь!… Он у тебя ни в чём отказа не видит,… избалован весь,… порядка нет!… Ты бы лучше его к военной службе приспособил что ли,… а то ведь капризен, будто красна девица,… только что углём брови не мажет!… Дай ему мужское воспитание!… — как-то однажды сурово укорила она царя. Но Ерихонтий с женой спорить не стал и продолжил во всём потакать сыну.

Вот так и вышло, что к семнадцати годам из царевича получился писаный красавец-удалец, зато как защитник отчизны, он никакой. Только и делает, что в зеркало смотрится да в модные одежды наряжается. Кожа белая, словно молоко. Ходит, важно ступая, аки цапля на болоте. Кушает лишь бланманже, даже удумал рыжий парик носить для красоты, чуть ли не пудриться стал, хотя румяны из свеклы иногда наводил. Ну, прям не юноша, а разнаряжена барышня. Но царь Ерихонтий не унывает, ведь вокруг всё же хорошо, врагов у государства нет, сплошное процветание, народ доволен, чего беспокоиться-то. И вот тут-то случилось то, чего никто не ожидал.

2

Оказалось, что период благоденствия располагает для размножения не только добрых людей, но и диких зверей; всяких там диковинных реликтов и монстров. А у нас на Руси самый распространённый реликт и монстр в одном лице, это Змей Горыныч. Притом самый настоящий, не выдуманный какой-то, а действительный потомок древних ящеров, что водились миллионы лет тому назад. Дело в том, что хоть сами ящеры, которых принято называть динозаврами, и вымерли, но их яйца ещё остались лежать в земле. Притом иные экземпляры неплохо сохранились, и сейчас таятся где-то в пещерах или кавернах, коих особенно много на территории нашего государства.

Впрочем, учёные говорят, что они ещё в каких-то глубоких гротах возле Японских островов водятся. Там их Годзилами называют, и они, бывает, дают о себе слишком знать, весьма докучаю тамошним жителям. Однако у нас такие ящеры с самых незапамятных времён известны. Так что Змей Горыныч, это очень давнее и вполне реальное существо.

Вот и в период правления царя Ерихонтия точно такой же объявился. Ну а как же иначе, ведь и погоды благоприятные стоят и спокойствие кругом, опять же пропитания вдоволь, ну как тут монстру не родится, вот в одной из пещер этакий реликт и объявился. От жары и зноя старое сохранившееся яичко-то и созрело. Отчего на свет проклюнулся крохотный ящерок, ну а если по-нашему, то Змей Горыныч, а по-научному динозаврик или палеозавр, или ещё как-то. А случилось это аккурат в год рождения царевича Еремея, даже месяц совпал, что уж тут поделать, так вышло.

И, разумеется, крошка Горыныч сразу начал питаться. В пещерах водится много всяких букашек да таракашек. Вот он быстро и отъелся, лихо вес набрал. И потянуло его наружу, а там он уже себе ни в чём не отказывал. Выполз из пещеры и сходу на болото попал, где всяких лягушек, пиявок и прочей мелюзги пруд пруди. Всего за год вымахал Горыныч до размеров крокодила. Здоровенный, страшный, но шибко умный, даже смекалистый. И дальше охотиться давай. Правда, дичь уже покрупней выбирать начал, на уток да гусей засады делать стал.

При этом его жизненный уклад сохранился подобно всем змеевидным; на зиму в холода он обратно в пещеру спать возвращался, а летом вновь наружу отъедаться выползал. Прям как медведь из своей берлоги, образ жизни одинаков. Хотя своими размерами медведя он быстро превзошёл. Лет за пять такого росту набрал, что больше на гору стал походить, чем на ящера. К тому же от летающей дичи у него у самого крылья выросли. Недаром же великий Гиппократ сказал — мы есть то, что мы едим. Вот и Горыныч в летающего монстра превратился, но по старой привычке всё же продолжал охотиться на всякую мелочь; на лягушек, на рыбу, на дикую птицу.

Впрочем, время идёт быстро. Болотные твари и оглянуться не успели, как Горыныч уже стал засматриваться на более крупную дичь. Хотя это и понятно, ведь ему так же, как и царевичу Еремею, исполнилось семнадцать лет. Только Горыныч в отличие от царевича не был избалован дворцовыми изысками и яствами, ведь он существо дикое, охочее до грубой добычи, ему ныне крупного зверя подавай, а не бланманже на блюдечке. Притом в последние годы он ещё и пламенем дышать начал. За зиму от пещерных газов у него в подзобном мешочке горючие вещества образовываться стали, полный набор, вот он теперь ещё и огонь испускать взялся. Удивительное существо Горыныч: хитрое, коварное, к тому же умное, мозг у него не хуже, чем у человека работает. А порой он даже и мыслит, как человек, рассуждает на высоком уровне. Опасный соперник для людей.

3

И вот такой соперник вдруг объявился на просторах подвластных царю Ерихонтию. А это весьма серьёзный вызов, это вам не шуточки. Можете себе представить, летит этакая гадость размерами с утёс, да на всякую попавшуюся ему на глаза добычу нападает. То у крестьянина кабанчика утащит, то у егеря оленя упрёт, а то и у родовитого боярина маститого скакуна унесёт. Прямо беда какая-то. И сладу с ним никакого нет, ведь змей хитёр и вероломен, его никак не взять. Он выберет момент и внезапно набросится. Летит над землёй на бреющем полёте, его и не узришь, лишь лёгкий ветерок от него да скользящая тень, а он хвать, и нет коровы, вмиг унёс её в небеса. Ну и естественно народ к царю с жалобами явился.

— Ах, ты наш заступник,… государь наш, помоги,… выручи, изведи змея гадкого!… Не стало житья от него,… сначала кур да индюшек воровал,… думали, уж пусть, отобьёмся как-нибудь,… а он мерзавец отъелся да на телушек перешёл!… Мы уж их в сараях прячем, а он как дунет и крышу снесёт да коровку-то и унесёт!… Ах, змий проклятущий,… жалость-то, какая… — плачут люди, защиты просят. Царь Ерихонтий конечно всех выслушал да свой вердикт вынес.

— Я, люди добрые, никогда вас не обманывал,… всегда был для вас справедливым государем,… и супостата этого, Змей Горыныча ненасытного, присмирю, спесь с него собью,… а шкуру его на портянке пущу,… не дам мой народ забижать!… Сегодня же войско отправлю на его поимку,… там как раз солдатушки без дела ратного засиделись,… вот и будет им работёнка, со змеем совладать!… А вы идите по домам, и не бойтесь, более вас никто не тронет!… — пафосно завершил он свою речь, и тотчас сделал всё как обещал.

Едва народ разошёлся, царь сразу позвал к себе воеводу, и велел ему немедля с войском идти змея найти и извести. Ну а воевода должность подневольная, что ему велено, то и выполняет, собрал войско и повёл его в поход на Горыныча облаву делать. И всё бы хорошо, да только к вечеру всё войско от голода взвыло, ведь солдатушки-то все разъевшиеся, жирком заплывшие, подпитки требуют. От безделья да без войны обленились, им не только в походы ходить, но и на печки-то лежать невмоготу, им бы лишь пироги трескать да на перине нежиться. В общем, всё войско к ужину в негодность пришло.

Застонали солдатики, запросили наваристых щей да сытной каши со свиными окороками. Идти далее не желают, устали, умаялись, к тому же на ступнях с непривычки мозолей понасадили. Не зря же царь Ерихонтий давеча о портянках из змеиной кожи обмолвился, а иного хорошего материала для них тогда не было. Даже лён не годился для солдатских ног, уж слишком нежные ступни стали без походов от лежания в перинах, вот солдатики мигом мозолей и натёрли. А до этого шла народная молва, что де у змеи шкурка тонкая, мягкая, лучше любого грубого льна, мол, её-то хорошо бы на портянки и пустить. Ну, царь и размечтался; вона, сколько из кожи Змея Горыныча портянок выйдет. Но не тут-то было, его ещё и добыть надо, а войско никуда не годится.

— Не можем мы супротив Змея на голодный желудок воевать!… Мы его ещё в глаза не видели, а уже устали, утомились!… Все бока у нас ввалились, в брюхе пусто, слюнки рекой текут… — жалуются солдатики воеводе, а он им в ответ.

— Но у меня для вас еды нет,… где же я её вам возьму-то?… Вот кабы нам изначально с собой походную кухню взять, тогда б мы и не голодали, а так терпите братцы… — оправдывается он, а солдатики на своём стоят.

— Ты нам командир!… ты нам начальник!… а значит, ответственен за нас,… вот и обеспечивай!… Где хочешь, там и бери провиант,… хоть иди, и у царя походную кухню проси, хоть со своего двора котёл с потрохами неси,… где хочешь возьми, но только нас накорми!… Иначе, мы воевать, неспособны… — вновь жалуются они воеводе, а у самих животы урчат, словно в колокол звонят, за версту слышно.

Ну, бедолаге воеводе делать нечего, солдатушки-то правы, без каши много не навоюешь. Тем более со Змеем Горынычем, ведь ещё неизвестно, что он за зверь такой, а вдруг он с коров-то да на людей перекинется, увидит пухленьких солдатиков и враз людоедом сделается, сожрёт всё войско. Так что рисковое это дело, Змея Горыныча воевать, как бы тут самому добычей не стать. Впрочем, воевода человек опытный, иначе не быть бы ему воеводой, и тогда решил он по старой памяти к крестьянам обратиться, благо рядышком деревенька имелась, а уж там провиант всегда найдётся.

— А ну, не хныкать братцы!… Есть тут у меня одна идея,… её-то мы и опробуем,… привал окончен,… быстро все встали да за мной в деревню, что в версте отсюда пошагали!… — скомандовал он, и повёл солдат к крестьянам харчеваться. Ну а куда же ещё-то податься, ведь у нас это дело обычное, чуть что, с крестьян да с рабочих три шкуры драть, не привыкать, лишь бы армию да господ содержать. Но как бы там ни было, привёл воевода войско в деревню, и сходу всеобщий сбор учинил, объявил крестьянам условия своего пребывания.

— Вы к нашему царю-батюшке обращались, чтоб он вас от змия лютого спас,… вот государь, по обещанию данному, войско к вам и отправил!… Мы идём Горыныча бить,… врага вашего погубить,… но только проголодались мы, а провианта нет,… вы бы уж нас, заступников ваших, покормили, уважили,… а змия мы мигом найдём и от владений ваших отведём!… Отвадим супостата раз и навсегда народ грабить!… Вы нам только пропитание дайте… — жалостливо выступил воевода, отчего крестьяне конечно расщедрились.

А то, как же иначе, защитников да не накормить. Мигом что было, солдатикам вынесли; и кислых щей, и свекольных борщей, и кабаньих окороков, и печёных крендельков, и пышных хлебов, всего навалом принесли. И часа не прошло, как всё войско сполна накормили. Ну а солдатушки-то с сыту сразу и уснули, кто где был, тот там и прилёг: кто на сеновале, кто в сараюшке, кто под навесом, а кого и в избу пригласили. Тут и ночь спустилась, на небе звёзды высыпали, луна взошла. Всё как полагается после долгого похода, тишь да гладь, спит войско.

4

Но вот утро наступило, ночью всё спокойно было, отдыхали служивые, а теперь с первыми лучами солнце солдатушки просыпаться начали, да снова заголосили, оголодали, завтрак им подавай. Опять накинулись на воеводу с претензиями.