Седьмой создатель

2015 год. Побережье Берингова моря.

Военная база №55 496

Ночь работе не помеха. Большая стрелка переползла за двенадцать, но лаборатория громыхала на всю базу. Глухие удары сотрясали ночную тишину.

Дежурный снял трубку прямой связи:

— Да что они там? Совсем озверели!

Главный конструктор ответил только через минуту.

— Да?

Фон ему создавали гулкие голоса роботов.

— У вас всё в порядке, доктор Мальский?

— Да, Михаил, всё прекрасно.

— Что за шум?

— Военная тайна, — весело ответил учёный. — У вас нет допуска.

— Он есть у начальника объекта. Набрать ему?

Главный конструктор засмеялся:

— Михаил, не нервничайте. Я сейчас сам наберу генералу.

Дежурный положил трубку. Доктор Мальский не страдал приступами учёного безумия, так что к его словам можно было относиться серьёзно.

Громкий звонок телефона раздался через минуту.

— Дежурный по объекту слушает, — рапортовал Михаил.

— Товарищ майор, пишите…

— Есть.

Генерал продиктовал список имён.

— Эти товарищи сегодня прибудут. К восьми ноль, ноль. Организуйте пропуска.

— Есть.

База содрогнулась от очередного залпа. Похоже, начали опробовать новое ускорительное оружие.

Михаил покачал головой. Все бы отдал сейчас, чтобы хоть разок глянуть на новые игрушки, особенно на роботов. Сегодня как раз они долбали учебный полигон. Но после этого его сразу расстреляют, так что, отбросив мечты, дежурный занялся оформлением пропусков на начальство из министерства обороны.

Утренний туман накрыл горные хребты и ущелья, спрятав узкую дорогу к базе. За пределами будки контрольно-пропускного пункта не было видно ровным счётом ничего, накрапывал дождь и доносился далёкий шум прибоя.

Звук дизельных двигателей едва заметно вошёл в общую картину. Часовые вышли на улицу. В белой пелене появились тёмные пятна, и через минуту вереница машин медленно доползла до шлагбаума контрольно-пропускного пункта.

Их ждали, так что после быстрого осмотра и проверки документов, пропустили на территорию. Машины исчезли в гараже, вырубленном в скале. Маленькое строение рядом зажглось светом. Туда поднялась кабина лифта. Толпа нарядных военных выплыла из тумана, быстро загрузилась и двери закрылись. Контрольно-пропускной пункт вернулся в непроглядный утренний туман.

Внизу было много интересней. На уровне пятого подземного этажа делегация вышла в приёмный зал с ещё одним контрольно-пропускным пунктом.

Начальник объекта генерал Каташин ждал здесь вместе с группой ведущих учёных. Военные зашли весело, говорили в полный голос, требовали кофе и перекур. После приветствий и доклада о готовности базы к демонстрации все получили нагрудные пропуска, и в сопровождении генерала направилась в контрольный зал учебного полигона.

— Доктор Вадим Алексеевич Мальский, глава всех наших научных разработок, ─ представил здесь одного из учёных Каташин. ─ Он введёт вас в курс дела.

Военные оглядели главного конструктора объекта со всем вниманием. Толпа в белых халатах состояла из людей с белой кожей, в основном очкариков, и с папками в руках. Доктор Мальский же отличался весьма молодым возрастом для учёного его уровня, стопроцентным зрением, смуглой по сравнению с халатом кожей и громким голосом, которым сразу прекратил всю напыщенность делегации.

— Добро пожаловать на полигон, — сказал он, — наша научная группа представит вам результат двухлетней работы. Не судите строго… — Вадим усмехнулся: — Хотя сравнивать вам не с чем. Подойдите к обзорному окну, пожалуйста.

За пуленепробиваемым стеклом светился сотнями огней двухкилометровый полигон. На площадке перед балконом выстроились в один ряд десять роботов.

— Моща, — довольно отметили военные, осмотрев железных солдат.

В ярком искусственном свете бронированные фигуры отливали серебром. Высокие, под два метра. Конструкция чётко повторяла форму человеческого тела. Надглазной тонированный монитор закрывал половину лица. Но свет глаз всё равно виднелся сквозь тёмное стекло.

Дула бортового оружия, в большом количестве навешанного на роботов, были опущены. Боевое положение ещё не разрешили.

Кто-то из военных, осматривая лица железных солдат на мониторах контрольной комнаты, спросил:

— Зачем нужен такой дизайн? Вы имитировали человеческое лицо.

Вадим кивнул одному из коллег. Тот оправился отвечать на вопросы, а Мальский посмотрел сквозь стекло на полигон. Там, среди роботов ходила фигура в белом костюме.

Вадим снова поймал себя мысли, что ему это не нравится. Прямой угрозы, конечно, не было, но от случайностей никто не застрахован. И если Тамара этого принципиально не видит, это ещё ничего не значит. И, тем не менее, она снова собралась пробежаться по полигону вместе со своими «ребятами».

На мониторах контрольной комнаты отражался ближний взгляд камер. Было видно, как Тамара убрала длинные тёмно-русые волосы в пучок, воткнула в них ручку, и заговорила о чём-то с Первым. Робот вытянул руку, женщина постучала молоточком по металлическим суставам, проверяя рефлексы.

— Целый ритуал, — раздался голос Каташина.

Оказывается, он тоже смотрел на мониторы. Вадим бросил на него короткий взгляд.

— О чём она там с ними? — спросил генерал.

— Чтобы не напортачили.

— И что помогает?

— Проверим, — ответил Вадим.

Один из операторов за пультом управления полигона внезапно нахмурился.

— Доктор Мальский, — позвал он. — Подойдите.

Вадим шагнул к нему, взглянул на монитор. По экрану медленно, едва вспыхивая, скользило изображение звёздочки.

— Опять, — недовольно произнёс Мальский.

— Что-то не так? — спросил генерал.

— Нет, всё в порядке. У нас в системе появился призрак. Неуловимая программа, — усмехнулся Вадим. — Запускает заставку из звёзд. Ничего серьёзного. Видимо шутка кого-то из сотрудников. Но никто не признаётся.

Генерал нахмурился:

— Шутка сотрудников. Вы уверены?

— Абсолютно.

Мальский кивнул техникам:

— Готовность три минуты.

Серебряная звёздочка на мониторах пульта управления погасла.

— Глаза наших роботов представляют собой полноценную зрительно-видеосистему с искусственными нервами, — с увлечением рассказывал делегации один из учёных. — Свет, который вы видите — это электронные рецепторы, аналогичные радужной оболочке человеческого глаза. Хрусталик глазного яблока в зависимости от частоты подачи питания в систему сжимается или расширяется. Наши роботы моргают, могут прикрыть глаза или широко открыть их, если удивлены.

Конец фразы уловили не все, но кто понял, вопросительно посмотрели на учёного:

— Если удивлены?

— Совершено верно, — кивнул Вадим. — О возможностях искусственного разума я расскажу вам на совещании после показательного выступления. Прошу внимания к полигону.

Люди подошли ближе к обзорному окну.

Вадим одел наушник:

— Тамара Владимировна?

— Да! — мгновенно ответил весёлый голос. — Мы готовы. Код активации оружия?

— Доктор Ланина, повторю свою просьбу в очередной раз. Покиньте полигон.

— Э, нет, — белая фигурка на поле отмахнулась: — Я здесь. Так эффектнее.

— Да не то слово, — Вадим всё же удержался от слов «покрепче». — Код активации двенадцать, тридцать девять.

— Всё, до связи, — Тамара отключилась, убрала микрофон за ухо и повернулась к роботам: — Мальчики, готовы?

Железные солдаты по очереди отрапортовали:

— Готов!

— Первый, кодировочную панель, — сказала Ланина.

Робот выставил руку, пластинка брони съехала на бок, обнажая плоские сенсорные кнопки. Пока женщина набирала код, Первый вполоборота посмотрел на свою команду.

— Что делаешь? — спросила Тамара.

Любой жест её подопечных вызывал интерес.

— Осматриваю, — ответил робот. — Визуальный осмотр позволяет мне выявить недостатки.

— Молодец, — похвалила Тамара. — Выявил?

Следующий за Первым робот — Каро, наклонил голову, глядя на командира группы. Тамара этого не заметила.

— Недостатков не выявлено, — ответил Первый и перевёл взгляд на доктора Ланину: — Не отставайте от меня.

— Почему?

— Возможностей защитить вас больше, если вы рядом.

— Логические цепочки строишь великолепно, — довольно кивнула Тамара.

— Я волнуюсь за вас, — произнёс робот. — Без брони ваше тело легко уязвимо.

Каро едва заметно поводил головой из стороны в сторону, чётко повторяя человеческий жест отрицания.

— Надо же, — женщина засмеялась. — Ты волнуешься? Первый, это свойственно только людям. Ты не человек. Ты это понимаешь?

— Разумеется, — невозмутимо ответил робот. — Но вы всё равно меня любите.

— Не обольщайся, Первый.

— А разве не стоит?

Вопрос поставил Тамару в тупик. Действительно, а разве нет? Два последних года положены на развитие взаимных нежных чувств между кибернетическими организмами и их создателями. И уже полгода, как общение перешло на высокий уровень эмоциональности, ранее доступный только человеку. Но теперь они были не единственным видом на планете, способным сопереживать и испытывать осознание волнение.

Тамара улыбнулась, ничего не ответила. Первый поднялся с колена, раздал указания группе:

— Каро, прикрытие слева, Икс Бром справа, Гор Пекас замыкающий…

Роботы отрапортовали:

— Принято!

Первый вдруг шагнул к женщине и взял за руку:

— Так будет надёжней, доктор Тамара.

В контрольном зале полигона Мальский повернулся к военным с непроницаемым выражением лица.

— При демонстрации будет присутствовать доктор Ланина. Она — охраняемый объект боевого звена из десяти машин. Они доведут её до конца полигона в целости и сохранности. Вы оцените.

Вадим кивнул техникам:

— Запускайте.

Сирена нарушила тишину полигона. Часть огней погасла, уступив красному тревожному свету. Пустое пространство, засыпанное песком, пришло в движение. Из-под земли ринулись вверх платформы с гранатомётами, кусками каменной породы, руинами зданий и роботами второй группы.

За мгновение рельеф местности изменился. Теперь это было что-то вроде квартала города после бомбёжки. Тут и там вспыхивали оборванные провода линий электропередач, торчала арматура и через мгновение загрохотала стрельба крупнокалиберных орудий.

Но шеренги роботов на месте уже не было. Они мгновенно рассредоточились. Белую фигуру человека скрыла сверкающая броня их широких спин.

Они действовали великолепно. Хватило пяти минут, чтобы снять все огневые точки противника, в буквальном смысле порвать на куски вражеских роботов. При этом манекены гражданских лиц, во множестве расставленных в разных местах, каким-то чудом остались нетронутыми.

Военные довольно улыбались. Только доктор Мальский оставался в заметном напряжении. Воздух крутил пыль и песок, и за этой пеленой белая фигура даже не мелькала. Он-то знал как там внизу. Не один раз бегали на испытаниях вместе. Пули и снаряды были настоящие, осколки ранили, и грохот не могли заглушить никакие затычки для ушей.

Громыхнул последний взрыв, в стекло врезались мелкие осколки.

— Подведём итоги, — произнёс генерал. — Доктор Мальский?..

Вадим посмотрел на показания счётчиков:

— Израсходовано пятьдесят семь снарядов, по одному на каждую огневую точку. Пятьдесят патронов в ближнем бою против ста тридцати единиц противника. Остальные восемьдесят уничтожены врукопашную. Потерь среди мирного населения нет.

— Как там доктор Ланина? — спросил генерал.

Пыль над полигоном рассеивалась медленно. Вадим нажал кнопку связи:

— Тамара Владимировна?

Наушник молчал.

— Тамара?..

Мальский уже собрался переключиться на частоту вызова контрольной бригады медиков, но её голос звонко засмеялся прямо в ухо:

— Объект охраны жив, повреждений не имею!

— Почему задержка связи?

— Одевала наушник.

Вадим едва заметно выдохнул и уже спокойно произнёс:

— Ждём вас в зале совещаний.

Доктор Ланина пришла через пару минут после всех. Хлопала себя ладонями, выбивая из боевого костюма клубы пыли. Оглядела военных и коллег, занимающих места за круглым столом.

— Точно всё нормально? — спросил Вадим вполголоса. — Ничего не сломала?

Тамара отмахнулась:

— Всё в порядке. Ой, ё… — она заметила генерала Тарнева. — Этот опять здесь?

— Опять.

— Уже сказал что-нибудь?

— Пока помалкивает.

— Это временно.

— Знаю.

Зал, наконец, затих и генерал Каташин с довольной улыбкой произнёс:

— Вижу, демонстрация возбудила лучшие чувства.

Прокатился лёгкий смешок.

Вадим ещё раз внимательно оглядел людей. Делегация не первая, но сегодня не обычная. Народа меньше, чем всегда, нашивки более высоких званий. Одно лицо сразу внушало худшие предчувствия — генерал Тарнев.

Ярый противник искусственного разума, как такового. Программы — да, директивы — да, вооружениям — зелёный свет, но самостоятельному мышлению — бой! Причём отчаянный.

Вадим мысленно приготовился к нападению и оказался прав. Генерал начал первым.

— Результаты впечатляют, — небрежным тоном произнёс он. — Все ошибки прошлых испытаний, похоже, исправлены.

— Не ошибки, — поправил Мальский. — Недочёты.

— Хорошо, недочёты, — Тарнев сегодня был на удивление спокоен и улыбчив. — Заявленные вами достижения в робототехнике пока аналогов в мире не имеют, по вооружению ваших роботов скажу то же самое. Мой аналитический отдел сходится в этом мнении единогласно.

— Однако?.. — Вадим ждал этого слова.

— Однако, мне не совсем ясно ваше открытие в области искусственного интеллекта.

— Это не моё открытие, — покачал головой Мальский. — Доктор Ланина наш специалист в этой области.

— Да, конечно, — кивнул генерал. — Помню, в нашу предыдущую встречу, мы говорили о необходимости внесения ограничений в эту сферу вашей научной деятельности, да, доктор Ланина?

Женщина хмыкнула:

— И вы серьёзно представляете установление рамок науки?

— Рамок науки? — улыбнулся Тарнев. — Ну что вы. Вопрос состоит лишь в том, чтобы ваши роботы не вышли из-под нашего контроля.

— Они не выйдут из-под контроля, — уверено ответила Тамара. — Вы просто неверно представляете себе результат нашей работы.

— Тогда объясните ваш отчёт. Что значит «самосовершенствование» в контексте проекта?

Доктор Ланина встала.

— Как вы знаете, нам удалось синтезировать носитель, максимально приближенный к человеческому мозгу. Соединить биоматериал и синтетические аналоги в единый орган — искусственный мозг. Как и в нашем с вами органе управления, в искусственном мозге применён способ воспроизведения информации с помощью нейронных импульсов. Мозг, созданный нами, намного быстрее человеческого, он может воспринимать, запоминать и оценивать информацию самостоятельно. Нет необходимости каждый раз загружать программу каких-либо действий. Принятая однажды, она будет храниться в клетках мозга всю жизнь.

— Жизнь? — Тарнев засмеялся. — Роботы и жизнь совместимые понятия?

— Конечно, — Ланина нахмурилась. — Вас не смущает слово мозг? Это вам не плата памяти или жёсткий диск. Это развивающийся орган управления. И помимо выполнения этой основной функции он делает возможным появление эмоций и чувств, что до настоящего момента считалось фантастикой.

— Зачем? — генерал, как всегда, не стеснялся глупых вопросов. — Зачем боевой машине чувства и эмоции?

— Наши роботы в состоянии понять кто перед ними — вооружённый солдат, представляющий угрозу или ребёнок, держащий в руках автомат, — уточнила Тамара. — Им для этого не нужна отдельная программа определения параметров угрозы. Они делают выводы на основе уже имеющихся данных, также как человек.

— А в чём разница?

— В действиях, — уверено ответила женщина. — Наши роботы не убьют ребёнка, а обезвредят.

— А если ребёнок, после того как у него отберут автомат, бросит в след гранату? — поинтересовался Тарнев. — Тогда будет разница?

— Вы по себе судите?! — Тамара завелась.

Напрасно Вадим отчаянно просил её знаками замолчать.

— Боевая машина без моральных принципов самое страшное изобретение человечества! Бешеная мощь должна сдерживаться! И самым сильным сдерживающим фактором будет собственное понимание происходящего, а не только ваши директивы! Вы просите умную боевую единицу, которая будет в совершенстве владеть искусством убивания и разрушения, которая будет в состоянии проводить операции сама, выживать в любых условиях, но при этом сдерживать эту силу предлагаете исключительно приказами?! Не пройдёт и пары десятилетий, как такие машины сообразят, что они всего лишь пушечное мясо для людей, у которых нет брони и убивать которых просто и легко! И тогда всё человечество станет мишенью.

— Вот и не развивайте в них способность мыслить самостоятельно, — по-своему завершил мысль генерал. — Боевая машина должна получать приказы и действовать по ним.

— Это не возможно! Сейчас полно боевых машин, набитых программами, чем они вас не устраивают?

— Тем, что их нельзя выбросить в джунгли, как десант, и ждать возвращения группы с выполнением поставленной задачи, — заметил Тарнев. — Именно это является целью вашего проекта. Вы делаете замену нашим ребятам.

— Повторяю ещё раз: вы просите самостоятельно мыслящую боевую единицу, но любое развитие разума сопряжено с появлением эмоций. Это уже часть сознания наших роботов!

— Знаю, — кивнул генерал. — Я читал отчёты. Командование тоже. Именно поэтому вам приказано уничтожить партию роботов первого дивизиона.

Тамара замерла, как собственно, и все присутствующие учёные.

— Подождите, — Вадим даже привстал. — Я правильно понял — ликвидировать весь первый дивизион? Всех роботов?

— Да, — невозмутимо кивнул Тарнев. — Будем считать, что они бракованные. Вы же сами сказали — эмоции уже часть их сознания. Правда, не пойму что именно вы называете сознанием, но это не столь важно. Ликвидируйте мозг роботов. Тела, конечно, оставьте. Они дорого стоят. В дальнейших изысканиях не углубляйтесь в человеческий мозг, нам нужен хорошо отлаженный прибор управления, и не более того.

Ланина возмущённо схватила ртом воздух.

— Мы создали невероятное! — выпалила она. — У наших роботов уровень сознания, как у десятилетних детей. Они рассуждают, читают книги, слушают музыку, рисуют…

— Даже если складывают кубики, мне всё равно, — усмехнулся Тарнев. — Приказ командования — уничтожить нынешние блоки управления.

— Это не блоки управления, — попытался Вадим. — Это полноценный орган — головной мозг, выращенный из биологических и химических компонентов. Он также снабжается кислородом и содержит мозговую жидкость. Его даже можно пересадить в тело человека, в теории.

— Значит, и уничтожить его будет проще, — Тарнев протянул главному конструктору приказ министерства обороны и добавил уже для Тамары:

— Доктор Ланина и остальные свободны.

— Что?!

Вадим бросил на неё быстрый взгляд, отрицательно покачал головой, показав, чтобы она ничего сейчас не делала. Тамара ещё секунду боролась с желанием врезать генералу, но всё же совладала с эмоциями и вышла из зала, громко хлопнув дверью.

Через три часа Мальский вошёл в лабораторию с мрачным лицом. Свет горел приглушённо. Весь персонал ушёл на обед, а роботы спали, восседая на креслах, выстроенных по длине помещения. Сейчас они были без брони. Её тяжёлые элементы покоились на индивидуальных подставках возле каждого.

На мониторах мерно тянулись линии напряжения в электрических системах, показатели давления в мозговой камере, цифры объёма поступающего в неё кислорода, проценты насыщения биокомпонентами, общая температура тела, уровень заряда элементов питания, в общем, всего, что называлось параметрами их жизнедеятельности.

Всё, что происходило в телах, одетых в кожу из пара-армидного волокна, напоминало процессы человеческой физиологии. Искусственное сердце, гоняющее жидкость в трубках, синтетические нервные волокна, позволяющие роботу иметь множество способов восприятия мира — осязать например. Всё, вплоть до чтения письменности для слепых. Система дыхания для насыщения биологических клеток кислородом — почти копия человеческих лёгких с одной лишь разницей в составе из полимерного материала. Сама технология создания базировалась изначально на клонировании человеческих органов или замене их искусственными. Все достижения во втором аспекте встали в основу создания роботов. Этих роботов. Искусственные люди, упакованные вместо кожи и мышц в мощную броню из самых крепких волокон и сплавов.

Да, их нельзя уничтожать. Они самое гениальное творение рук человека. Когда искусственный мозг начал развиваться сам, без программирования, каждый из семи главных учёных почувствовал себя отцом огромного семейства из ста детей, но теперь оказалось, что злобные военные божки требуют жертву и корзины с фруктами их явно не устроят.

Тамара сидела возле Первого, паяла какую-то схему.

— Ну? — не оборачиваясь, спросила она. — Ты их переубедил?

Вадим покачал головой:

— Нет.

— Чёрт!

Она обожгла палец, гневно бросила паяльник. Вадим подошёл к шкафчику, достал аптечку.

— Всё не так плохо. Наши разработки не уничтожаются полностью, просто их пока отложат в долгий ящик. Синкорды всех роботов можно будет сохранить в архиве.

Тамара хмыкнула:

— Синкорды. Слепок мозга. Мы развивали каждого робота на протяжении двух лет. Они почти сформированные личности.

— Ты преувеличиваешь, — Вадим сел рядом, взял её за руку, положил на обожжённый палец мазь.

В глазах Первого вспыхнули едва заметные огоньки. Робот следил за его действиями.

— Тамара, ты сама понимаешь — это приказ. Мы ничего не можем сделать.

— И это ты говоришь? Не верю! — возмутилась она.

Вадим наматывал на её палец бинт, не поднимая глаз.

— Ты ведь знаешь, если бы я мог что-то сделать, я сделал бы. Даже не ради нашей работы… — он, наконец, посмотрел на Ланину. — Ради тебя. Я сделал бы. Но это не в моих силах.

Тамара отвернулась.

— Ну, подожди, дай хоть перебинтую. — Вадим удержал её руку. — Тата, пожалуйста.

Но Ланина забрала у него бинт:

— Это я как раз могу сделать сама. Как они решили убить их?

— Инъекция кислоты в мозг через приёмный порт. Я сделаю сам.

— Нет, — Тамара мрачно посмотрела на Вадима. — Это мои ребята, я их не брошу.

Тот кивнул:

— Чемоданчик на столе. Там первые десять инъекций. Для Первого, Каро, Икс Брома…

— Хорошо. Всё, иди.

Вадим встал:

— В комнате наблюдения три человека. Все вооружены, поняла?

— Конечно.

— Не забудь ввести код перед началом процедуры.

— Не забуду.

Доктор Мальский вышел, закрыл за собой дверь и остановился в пустом коридоре просто вздохнуть.

Такого финала не ожидал никто. Труд двух лет в одночасье выброшен, как дешёвый мусор. Но Тамара вложила в роботов не только свои знания. «Мои ребята» были не пустыми словами. Именно так она относилась к ним. Поэтому Мальский знал: за то, что ей придётся сделать, Тамара никого не простит. Никогда.

Оставшись одна, доктор Ланина придвинула стул к креслу Первого, подкатила рабочий столик. Робот так и следил за ней взглядом. Женщина положила на стол чемоданчик, открыла его и уставилась на содержимое. Молча, долго.

— Тамара…

Она вздрогнула. Робот снова назвал её по имени.

— Ты что это? — женщина выдавила улыбку. — Сегодня общаемся неофициально?

— Кажется, есть повод.

Первый сидел расслаблено. Плечи были опущены, руки спокойно лежали на подлокотниках, но глаза светились слишком ярко.

— Высокое напряжение в электросистеме, — сказала Ланина, — диагностируй.

Робот молчал.

Тамара села прямо, нервно потёрла шею:

— Первый, диагностируй, причина?

Грудная клетка робота поднялась и медленно опустилась.

— Что такое? Нехватка кислорода? Опять шланг пробит?

— Нет.

— Тогда что? Не молчи.

Тамара заметно заёрзала на своём стульчике, а робот вдруг произнёс:

— Всё в порядке.

Женщина замерла.

— Немного страшно. Наверное, так и должно быть.

Ланина сглотнула неприятный комок:

— Ты слышал наш разговор?

Первый пожал мощными плечами. Такой естественный жест, будто: ну куда же деться, я же рядом сижу.

— Это нарушение правил! — резко сказала Тамара. — Ты не можешь и не должен никогда подслушивать разговоры создателей. Нарушение директивы пять один.

Робот вдруг улыбнулся:

— Скажи мне что-нибудь другое.

Ланина удивлённо смотрела на него:

— Что?

— Не хочу, чтобы в последние минуты моей жизни мне говорили о директивах.

Тамара, наконец, не справилась с эмоциями. Низко наклонила голову, пряча блестящие глаза.

— Первый, ты не можешь так говорить, — произнесла она.

— Почему?

Удивление было таким искренним.

— Ты машина, хорошо отлаженная, настроенная на человеческие эмоции, но ты не можешь…

Женщина замолчала, потому что дрогнул голос. Она резко встала, взяла наполненный кислотой шприц, и подошла к роботу. Подсветка глаз потухла, и он закрыл их. Ланина вставила иглу в приёмный порт сбоку под основанием черепа.

— Прощай, Первый, — прошептала она.

— Прощай,… Тата.

Тамара вздрогнула. Не от того, что робот назвал её именем, разрешённым только Вадиму, а потому что поняла, в чём именно сейчас не стыкуется его поведение и загруженные директивы.

— Первый, ты хочешь умереть? — спросила она.

— Нет.

— Но согласен! — Тамара вынула шприц в ту же секунду. — Ты сейчас разрешил мне убить тебя.

— Да.

— Ты не мог! Это противоречит базовой директиве самосохранения. При угрозе твоей жизни, ты должен был свернуть мне шею! Директива аннулируется только при ведении специального кода создателей, а я ничего не вводила! И Вадим тоже, и никто не вводил!

Робот молчал.

— Объясни мне! — требовала Ланина. — При попытке ввести тебе иглу с кислотой, ты должен был меня остановить!

Первый сощурился, внимательно глядя на женщину.

— Похоже, у нас всё-таки есть повод пообщаться неофициально, — ровно произнёс он.

Операторы контрольной комнаты с большим интересом следили за доктором Мальским, который нервно ходил из угла в угол и поглядывал на мониторы.

На чёрно-белом экране доктор Ланина взяла шприц, ввела иглу в приёмный порт за виском робота. Вадим прилип к экрану.

«Какой я идиот! — мелькнула у него быстрая мысль. — Надо было мне это сделать!»

Офицеры тоже пристально следили за происходящим в лаборатории.

— Она сделала? — спросил один. — Что-то не пойму.

— Ещё нет, — Вадим ждал конвульсий робота, после дозы кислоты в мозг, но их всё не было.

Тамара стояла, загораживая собой голову Первого. Было похоже, что они всё ещё разговаривают. Наконец, она отошла. Кое-что в картинке изменилось. Лейтенанты-операторы поняли не сразу, а Вадим бросился вон из комнаты в то же мгновение. Он промчался по коридору со скоростью метеора и успел заскочить в закрывающиеся двери лаборатории. Электронные блокировочные засовы лязгнули за его спиной через секунду, намертво запечатав помещение.

Первый уже встал с кресла и накладывал на руку оружие. Маленький дисплей над раскрытой кодировочной панелью горел красным индикатором боевого положения. Робот повертел стволами.

— Что ты сделала?! — крикнул Вадим.

Тамара стояла у терминала общего управления. На вопль Мальского пожала плечами:

— Активировала систему вооружения первого дивизиона.

— Что?!

Кресла отдыха отключались одно за другим. Роботы зашевелились. Каро встал, огляделся.

— Час дня, — произнёс он. — Доктор Ланина, изменилось расписание?

— Да, мальчики. Вооружение одеть в полном объёме.

— Даже «рельсотрон»?

Имелся ввиду здоровый импульсный ускоритель.

— Даже его, — усмехнулась женщина.

— Он тяжёлый, — заметил Каро. — Придётся второй комплект батарей навесить.

— Вот, слышишь? — Тамара кивнула Вадиму. — В директивы такую речь не заложишь, это от души.

Тот уже крался к ней.

— Первый, следи, — приказала она, и прежде чем Мальский успел что-то сделать, его взял за плечо робот.

— Тамара! Остановись!

— Прости, не могу, — женщина продолжала быстро набирать что-то на клавиатуре. — Помнишь, я говорила, что процесс самосовершенствования начнётся, как только они осознают себя, как личность? Так вот: я ошибалась. Процесс давно начался.

Вадим просто не верил в происходящее, глядя, как роботы встают с кресел и выстраиваются в две шеренги по длине зала.

— Тамара, тебя убьют, — у него заканчивались слова. — Нам их не спасти и самим тоже не поздоровится!

Она только кивнула в ответ:

— Скажи мне код доступа к системе подводной эвакуации.

— Нет! — Вадим попытался вывернуться из объятий Первого. — Даже не думай!

Тамара резко обернулась к нему:

— У нас только один шанс сделать всё правильно!

Ровные шеренги роботов повернулись лицом к эвакуационным воротам. Икс Бром и Каро встали во главе. Тела роботов были увешаны бронёй и оружием по самую макушку.

— Каро, базы данных загружены? — спросила Ланина.

— Да, у меня с первой по сто двенадцатую, остальные у Брома.

— Ты что им загрузила? — удивился Вадим.

— Всё, что у нас было, включая базу данных биологической лаборатории.

Мальский уже собрался возмутиться, но увидел сообщение на главном мониторе лаборатории и замер.

На синем экране горело: удаление операционной системы «ИтернаБион» завершено.

— Ты что сделала? — удивлено спросил он.

Вообще-то, все роботы должны были сейчас отключиться. Это была операционная система их мозга. Но вместо того, чтобы превратиться в неподвижных истуканов, все они весьма живо следили за ситуацией и даже выглядывали из строя посмотреть.

— Задала им новую задачу, — улыбнулась Тамара. — Теперь они отдельный дивизион.

Вадим подошёл к терминалу, поражённо посмотрел данные:

— Когда ты успела? Удаление операционной системы? Всех директив? Как? И как же они сейчас?…

— Это не я.

Ланина улыбалась, глядя на его удивлённое лицо:

— Первый сам удалил директивы. Он существует самостоятельно уже три месяца. А сегодня просто разрешил мне убить себя, только из-за того, что не желал мне проблем. Он давно мог активировать вооружение, пробить дыру в стене и улететь от нас ко всем чертям, но он этого не сделал, потому, что мы его семья. Мы их этому учили.

Мальский не сдавался:

— Этого не может быть. Мы бы заметили, что процессы мозговой деятельности вышли из-под контроля.

— Нет, — Тамара покачала головой, — как и мы с тобой он умеет успокаиваться, контролировать эмоции.

— Это не возможно! Мозг каждого робота связан с центральным компьютером. Программу лимбической диагностики нельзя обмануть…

Ланина развернула к нему монитор:

— Вот с чем связан центральный компьютер!

Вадим поражённо замер. На экране вспыхивали знакомые звёздочки.

— Знакомься, наш призрак — «технологически организованный разум А». Программа написана Первым. Она блокирует доступ диагностических ресурсов к лимбической системе мозга всех роботов. И это не единственное её назначение. Первый загрузил ТОРУ в центральный компьютер три месяца назад.

Вадим так и стоял:

— ТОРА?

— Он так назвал её, — усмехнулась Тамара. — А я только что сделала её основой их новой операционной системы.