Бесплатный фрагмент - Сборник. Романы

В данном сборнике представлены три романа Евгении Саженцевой в жанре фантастики: «Агапе», «Третья Мировая Война», «Робот». Все эти романы объединяет один смысл — поиск истины, тайна загробной жизни, непримиримость с ложью, которая есть в мире. Автор пытается заглянуть в будущее с той целью, чтобы его изменить.

Роман, длиною в жизнь

Агапе

Фантастический роман под названием «Роман, длиною в жизнь». У него есть еще второе название «Агапе», в переводе с др. греч. — жертвенная любовь. События в нем разворачиваются в 2029 году. Часто фантастика открывает нам глаза на будущие технологии, но мой роман не об этом. Я хочу заглянуть в будущее с точки зрения нравственности. Что ждет нас через 10 лет… Мой взгляд скорее пессимистичный, нежели оптимистичный. Но, возможно такой роман заставит задуматься кого-то и изменить то самое будущее в своей жизни. Здесь и сейчас.

С теплом, Е. Саженцева

Часть 1

Пролог

Меня зовут Евгения Саженцева. Я закончила университет. По образованию я — теолог (РГППУ 2013). Если перевести на русский, то богослов. Но, конечно по-русски уж больно громко. К счастью, просто теолог. А может даже теолух. Работала я на разных местах после окончания Вуза. Искала себя. Но как оказалось, я больше всего — мама, чем бизнес-леди. Поэтому устроила жизнь так, чтоб как можно больше времени посвятить ребенку и лично заниматься воспитанием, но при этом иметь деньги на каждый день. Не больше, не меньше. Еще с детства я имею непреодолимое желание творить. Создавать. С пеленок что-то сочиняла. Пока не умела писать, мне включали диктофон, потом уже сама писала стихи, рассказы. Где-то публиковали. Хотя, это для меня не сильно важно. Мне интересен процесс появления нового из «ничего». И вот, 2019г. Я по-прежнему что-то создаю. Главное — создаю новую жизнь. Помогаю моей дочери развиваться. У нас с ней 2 канала на ютуб, у каждой свой, тк ребенок — личность. И шагая в ногу со временем, создаем контент. Дочке Ниночке 4 года. Сама уже не уступает маме в креативе. То спектакль покажет, то мультик придумает. Мама схватывает идею. Смонтирует, уменьшит Нину размером с игрушек и получается живая сказка. Я могу сказать что счастлива. Хоть и не являюсь особенно в чем-то успешной. У меня в жизни свои цели. Почти все на уровне духовного саморазвития.

Еще мне очень нравятся книги. Не смотря на развитие цифровой техники, книга на мой взгляд всегда актуальна. Я много читаю. И классику, и современных писателей.

И вот в этом году, я стала постепенно осознавать одну вещь. Мне в марте будет 30 лет, а я до сих пор даже не сделала попытку написать книгу. Нет, я по сути писала постоянно: мысли, стихи, миниатюры. Но ни разу не написала полноценной книги. А виною тому одно: лень. Ведь книга — это труд. Это время. Это понуждение и усилие. А не одно лишь вдохновение. Можно так сказать, что я беру себя на «слабо». И принимаюсь за этот труд сейчас. Именно в 29 лет. Чтоб встретить свои 30 не лентяем творческим, а что-то успевшим сделать человеком. И отдать Богу то, что Он зачем-то в меня вложил. Здесь не пафос. А факт. Иначе, зачем столько писать, если нет таланта. Но беда творческих многих людей — это лень. А ее надо преодолевать побуждением. Что ж! В добрый путь!

глава 1 «Утро добрым бывает»

Она встала утром как обычно, умылась и посмотрела в зеркало. Нет, она не придавала никогда особенного значения своей внешности. Ее взгляд на себя был скорее, как смотрят мужчины на себя: «Смыл грязь. Нет грязи? Ок». Вот так посмотрела она и пошла на кухню. Как всегда поставила на огонь варить кофе. Взглянула в окно и тут уже не машинально. А как любуются дети… Для детей нет вещей не важных. Они радуются солнцу как в первый раз. Так и она в душе имела у себя ребенка. Смотрела в окно и улыбалась. С любовью даже. И Солнце отвечало ей взаимностью. Оно преображало лицо и взгляд. При комнатном освещении ее глаза были серые и тусклые, а когда светило Солнце, то глаза становились ярко голубыми.

Пока она любовалась рассветом, кофе сварился и это было прекрасное начало дня.

Конечно, впереди была куча дел, суета, но она умела ловить моменты тишины и умиротворения, которые заряжали ее на весь день.

Дни были чаще всего похожи один на другой, но в каждом была своя изюминка. Вера искала эту изюминку и, найдя, очень радовалась самой себе, опять же как ребенок. В евангелии сказано, что надо быть как дети и Вера, не зная и не ведая, самопроизвольно всю жизнь соблюдала эту евангельскую заповедь. А Вере в этот день исполнялось 40 лет. Она решила не отмечать эту дату. Не потому что ей не хотелось или она была в унынии. Просто она чувствовала сердцем, что это отнимет много сил и лишит ее любимого ощущения: размеренности жизни и покоя. К тому же праздники для нее были всегда почти что работой. Она любила отметить на широкую ногу день рождения дочери и всегда потом падала в конце дня, как шахтер. «А стоит ли так маяться для себя самой», — думала она, допивая кофе.

Вера встречала этот рассвет с ощущением счастья и благодарности богу за жизнь…

глава 2 «Дела подождут»

В то время, когда Вера допила свой кофе, нужно было уже приниматься за дела. Будить дочь, помочь ей собраться в колледж… А поспать дочка Надя очень любила и чтоб ее разбудить, нужно было придумать целую историю. Вроде пожара. Только тогда она решила открыть один глаз. Затем Вере надо было написать статью для сайта. Она работала копирайтером, журналистом, психологом и еще бог знает чем одновременно, дома через интернет, чтобы оплатить квартиру, обеспечить дочь и жить достойно. Еще она сама себе могла устроить выходной, просто не включив компьютер. На улице был разгар лета и они с дочкой часто делали себе такие дни: ходили на речку в лес или покупали билет на самолет и мгновенно оказывались у моря. При чем долго такие планы в голове не держали, а решали ежеминутно и бесповоротно, собирая чемодан за один час. У них был небольшой чемоданчик, куда каким-то чудом влезали все вещи так, что он даже именовался затем в аэропорту «ручная кладь». Но чудом было скорее то, что и Вера, и Надя не были привязаны к вещам и не имели страсти красиво и подолгу наряжаться. У них в гардеробе было пару простых и симпатичных платьев, которые подходили на любой случай. А фигура, не изможденная многими явствами — это и есть красота, которая всегда выгодно смотрится с любым платьем. Но сегодня таких планов пока что в голове у них не сложилось. Дочка была разбужена и завтракала. Надя была не слишком похожа на маму внешне, но ей по наследству достались глаза хамелеон: из серых превращающиеся в ярко голубые на солнце и стройная фигура: не слишком костлявая, но точеная талия. Особенно к 14ти годам давшая о себе знать. Вместе они были похожи скорее на лучших подруг, нежели на маму и дочку. По чувствам так они и были друг для друга — лучшие друзья. И даже переходный возраст Нади не испортил этого чувства. Вера имела свои методы воспитания, базирующиеся на любви и понимании, свободе и творчестве. У нее было минимум запретов. Так же они вместе могли сходить на концерт какого-нибудь современного исполнителя или в камерный театр. Веру интересовала современность и она не старела и внешне, и во взглядах на искусство, не смотря на то, что сегодня ей исполнилось 40 лет.

Когда дочка оделась и уехала в колледж, Вера принялась за работу. Только еще не решила, чем займется в первую очередь: своим очередным клиентом, которому нужна психологическая помощь, от которого ушла жена или дописать статью о росте цен на продукты?! Она взяла лист бумаги, чтоб не запутаться. Она делала так каждое утро и с этим списком дел жить становилось легче, но как было сказано ранее, список дел мог мгновенно измениться, если погода и настроение располагали к путешествиям. Проще говоря, у Веры был подвижный разум, не закостенелые взгляды на жизнь и открытое сердце всему новому. Она нежно разгладила лист бумаги, взяла ручку, чтоб написать план дня и список дел поочередно.

Написав цифру один и точку за ней, осознала вдруг, что сегодня у нее День рождения. Конечно, она не забывала об этом, но ощущение торжественности дня пришло ей не сразу. И вместо привычных: 1) позвонить Константину Львовичу, спросить о самочувствии, 2) проанализировать, как возросли цены на продукты с прошлого месяца, — она неожиданно выдала: 1) Позвонить Игорехе, чтоб приехал на квест, 2) забронировать квест на Д.Р.

Она не любила обычных застолий, с многочисленными родственниками и друзьями, это вызывало у нее тоску, поэтому идея о квесте пришла мгновенно и само собой.

Потом провела стрелку от двойки к единице и поменяла очередность дел.

Игорь был лучшим другом Веры. Еще со времен студенческих. Он был женат дважды, всегда имел любовниц. Сейчас был в разводе. Вера все это знала на правах друга и черту дружбы никогда не переходила. Ей нравился веселый Игореха, как человек, готовый сорваться из обычного ритма жизни ради интересной идеи или чтоб поддержать друга в беде. Она знала, что только Игорь смог бы не раздумывая согласиться на квест, собственно никого больше ей приглашать и не хотелось сегодня, чтоб не создавать приторную посиделку. Она знала, что он обязательно приедет.

Сама Вера была не разведена, потому что и не была никогда замужем. Хотя в ЗАГСЕ периодически появлялись заявления с ее именем о желании вступить в брак с разными людьми. Но почему-то всегда в последний момент, Вера представляла себе, какая жизнь ждет ее с тем или иным избранником, как это все закончится: любовницами, ссорами, бытом, — и решала, что не пойдет в ЗАГС подписывать смертный приговор своей свободе и счастью, то есть в день назначенной регистрации. А счастье у нее никогда не ассоциировалось с мужчиной, а скорее внутренней гармонией с собой и окружающим миром. Мужчины скорее вызывали не счастье, а разные эмоции: от радости, до печали. Хотя она гипотетически понимала, что возможно кто-то с кем-то счастлив, но скорее в сказке или напоказ для остальных.

Вообще, Вера всегда была очень довольна тем, что не познала жизни в замужестве. Особенно, когда Игореха очередной раз рассказывал, как поругался с женой, как ее терпеть не может и что нашел уже другую. Поживет пока с ней. Потом рассказывал, как познакомился еще с одной и та ему нравится больше, но уже медленно начинает надоедать. И это все происходило при том, что по паспорту он имел законную жену. О том, что все эти штампы не более, чем печать на бумажке, Вера знала и тем не менее, с кем бы серьезно ни встречалась, шла в ЗАГС, с целью узаконить отношения. И если бы не месяц на раздумия, то Вера была бы замужем уже три раза. Но к счастью вовремя мозг брал верх над чувствами. Она не была борцом за права женщин, не была лесбиянкой или кем-то еще. Возможно, если бы она жила в другое время, то с радостью променяла бы свою свободу на жизнь в браке. Но это был 2029 год. Время, когда брак лишь являлся внешней показухой, а внутри от этого понятия ничего не осталось. Иллюзии Вера не любила, хоть и была человеком творческим.

Ее дочка была абсолютно желанным ребенком и вообще не связана ни с каким мужчиной. Чему Вера тоже всегда очень радовалась и была довольна. Особенно, когда ее подруги рассказывали, что не могут уехать заграницу, тк нужно разрешение био-отца. А био-отец как правило, делал все, чтоб жизнь детей не была слаще из вредности и эгоизма. Все подруги Веры были успешные женщины и единственное, что им в жизни мешало — это бывшие мужья. Вера же родила, приняв решение сделать ЭКО. Вполне осознанно и очень хотела этого, и все получилось.

Большинство людей приходили в этот мир через ЭКО, а уходили из него через эвтаназию. В 2029 году многое изменилось… Технический прогресс стремительно шел в гору. Что не скажешь о духовном развитии общества в целом. Люди были горды тем, что многого достигли в науке. Но альтернатива нефти и газа так и не была найдена. Ресурсы земли подходили к концу. Периодически вспыхивали локальные конфликты из-за ресурсов.

Квест был назначен на 15.30. Игоря Вера оповестила. Вера знала, что день с Игорем будет веселым и легким. Как и любой день, проведенный с Игорем. Отношения Игоря и Веры всегда были дружескими и их это очень устраивало и радовало. Конечно, при желании, они могли в любой момент стать друг для друга больше, чем друзья, но оба понимали, что это только испортит их многолетнюю идиллию и очень дорожили ощущением легкости, искренности, честности и свободы друг с другом. Вере не хотелось быть ни обманутой женой, ни очередной любовницей Игоря. А отношения с привкусом влюбленности всегда с ложью, обидами, ревностью, подозрениями. Нельзя сказать, что Вера в принципе отвергала любовь как таковую. Она просто не проводила равенство между любовью и сексом. Она любила Игоря по своим представлениям о любви, как друга. В ее миропонимании любовь и свобода могли существовать вместе и при этом без подоплеки секса, а на уровне душ. Хотя так же она любила и дочь, и подруг и того, кто звал ее на помощь. Для нее любовь была отношением человека к человеку. При чем она шла изнутри на окружающих, рождаясь не в момент общения с кем либо, а долгой работой над собой. Над своим эгоизмом и желанием делать добро людям в принципе. В древне-греческом есть понятие такой любви и оно называется там «агапе». Вера еще учась в университете, узнала об агапе из лекций и приняла это понятие как истинную любовь и следовала ему всю жизнь.

Вера позвала Игоря без всяких задних мыслей на тему интима, ей просто хотелось провести этот день легко и хорошо. Как никак 40 лет. Надо отметить. И не смотря на свои 40 лет, Вера была красивой, стройной и выглядела как минимум на 35. Ей часто писали с предложениями познакомиться, но она была неприступной женщиной. Не разменивала себя на пустые знакомства.

Глава 3 «Квест с Игорехой»

Квест проходил в подвальном помещении, хорошо оборудованном для своих целей. В сером доме и небольшой табличкой у входа, которую найти оказалось тоже квестом. Тему квеста Вера особенно не выбирала, забронировала то, что было свободно в тот день. А свободной была «инквизиция». Довольно страшная тема и сам квест. Вначале Веру пристегнули ремнями к стене, практически в распятом положении и она так висела, пока Игорь искал первую разгадку и ключ, чтоб ее отцепить. Вера помогала только голосом и давала советы, остальные комнаты для квеста были не менее мрачными, страшными и интересными, но Вера по ним уже могла перемещаться на своих ногах. И не смотря на всю мрачность тематики квеста, Вера и Игорь постоянно смеялись, переходя по комнатам, встречая черепа как в фильме ужасов, отгадывая задания. Игорь был в своем репертуаре. Примерял все, что ему попадалось на голову и даже хотел взять себе на память один черепок, но ему не дали.

Когда квест подошел к концу, Игорь и Вера отправились в кафе, поесть пирожное и попить кофе. Завязался разговор.

— Рассказывай, Игореха! Как жизнь? С кем встречаешься? Как работа?

— Верочка! — начал Игорь, усевшись поудобней, заложив руки за голову…

Игорь был высокий, с большими глазами, черноволосый. Любая другая девушка влюблялась в него и на долго. Но только не Вера. Вера где-то с 20 лет поняла, что внешность обманчива и если влюблялась, то исключительно в душу человека и когда видела, что у мужчины дело не расходится со словами. Игорь был не такой. Но в нем было все, чтоб быть очень хорошим, веселым другом.

— У меня сейчас никого нет. Я одинок. Работаю как волк. Смотри-ка, рифма вышла, — произнес Игорь и улыбнулся. Он почти всегда улыбался, был жизнерадостным.

— Да ладно! Уж мне-то ты можешь не заливать, — всплеснула руками Вера и тоже улыбнулась. Затем подмигнула и продолжила, — кто она? блондинка? брюнетка?

— Рыжая! (оба засмеялись)

Затем Игорь сел в другую позу, положил локоть на стол, руку приставил себе к губам и как бы глубинно и серьезно спросил.

— А ты, Вера? Одна?

— Я не одна. У меня любимая дочь, — сходу ответила Вера и немного покраснев, продолжила, — знаешь, Игорек… Секс — это не главное. По крайней мере мне так кажется. Я свое мнение не навязываю. Но ты просто попробуй без него месяц пожить, почувствуешь как прибавятся силы и молодость. Секс — дело энергозатратное, тем более с нелюбимыми. Ты как бы расточаешься в пустоту, разлагаешься при жизни. Целомудрие — это целостность души и тела. Оно дает покой и умиротворение.

— Эх! Философ! — откинулся назад Игорь и снова стал веселым, — сеекс, он даже для здоровья хорошо! Месяц? Да я умру! Сколько у тебя у самой его не было?

— 10 лет и как видишь, не умерла, и абсолютно здорова, хорошо себя чувствую.

— А ну-ка… -Игорь всегда носил с собой зеркало, чтоб поправить прическу и сейчас достал его из кармана и поднес к губам Веры, — и правда, дышит! а я уж подумал! (оба рассмеялись)

— А вот с этими влюбленностями я была похожа на истеричку, — серьезно продолжила диалог Вера.

— Я помню, тогда, в университете твоего, который, — Игорь хотел сказать имя, но Вера его перебила.

— Не вспоминай! Тому, кто вспомнит прошлое, всего хорошего! Вот и я стихами с тобой заговорила, — Вера улыбнулась, — лучше поговорим о моей дочке. Она у меня умница. Сейчас учится и еще параллельно сочиняет музыку. Играет в группе…

С Игорем Вера могла обсудить любую тему от секса до политики, о чем угодно.

Вечер получился очень теплым и уютным. А иначе с Игорем быть и не могло. Как мужчина для Веры, он был, конечно — подлец, т.к. постоянно врал своим женам и менял любовниц как перчатки, но как друг был идеален. Вера винила скорее не самого Игоря, а время в котором жила, она понимала, что в это время людям почти невозможно иметь семьи и блюсти нравственность. Перед глазами нет примера и вся культура этого времени была направлена на то, чтоб разнуздать личность, а не создать ее во всей красоте.

Впрочем, жизнь и люди, и все в этом мире — не так плоско и однозначно. Эта жизнь, мир и люди в нем, — не черно-белые и все поступки их можно по-разному расценить относительно того или иного случая. Жизнь, как радуга: и красная, и зеленая, — разная. Вера это всегда знала и любила Игорька. У Веры конечно, были и другие друзья и много даже общих знакомых с Игорем, которых тоже было бы можно пригласить сегодня на квест так, что им было бы комфортно друг с другом, но Вере захотелось провести этот день именно с Игорем.

Они попрощались, поцеловав друг друга в щеку.

Вера пришла домой, а на столе было празднично: шампанское, торт, салаты.

— Прямо, как Новый год, — сказала, открыв рот от удивления Вера.

глава 4 «Жизнь и смерть»

На мгновение Вера забыла и своем Дне рождении и у нее было неподдельное детское удивление, когда увидела накрытый стол с угощениями. В этот момент ее дочь сказала: «Мамочка! С Днем рождения!» Оказывается, Надя изо всех сил готовилась, чтоб мама почувствовала праздник. Зайдя в комнату, Вера удивилась еще больше. Там было множество воздушных шаров. Такой сюрприз для нее был абсолютной неожиданностью и одновременно радостью, т.к. она осознавала, что в этом праздничном убранстве и есть благодарность дочери. Ведь каждый год Вера делала для Нади настоящие сказки на праздники: арендовала лимузин, чтоб доехать до места празднества, бронировала место в ресторане с ее любимым певцом в качестве приглашенной звезды, а когда была чуть младше — детскую комнату и, конечно шары тоже неизменно встречали ее в День рождения, как только откроет глазки. Вера это все делала с большой любовью к дочери, а не для понтов или чтоб кому-то что-то доказать. Просто у нее была своя система воспитания: она показывала дочери доброту и считала, что добро все победит. Наказание и строгость лишь разрушают психику ребенка, как ей казалось. И, главное, неизвестность перед будущим заставляла ее здесь и сейчас быть счастливой, каждый день и час. Она хотела показать ребенку, что она принцесса для нее. Потому что мир слишком суров на подарки судьбы, и кто если не мама должен делать своего ребенка счастливым, пока жива. Условно, Вера называла свою систему воспитания «творческая личность» и знала, что ее любовь когда-нибудь принесет плоды ответной любви, но никогда не принуждала к этому. И вот, этот день настал, когда Вере было 40, а Наде 14.

Надя и Вера обнялись и этот вечер получился с большой и жирной изюминкой на торте. Впрочем, как и весь день, начиная от утреннего кофе и яркого Солнца, заканчивая квестом с веселым и легким Игорехой. И, главное, что в нем не было праздничной суеты, чего Вера так боялась. И не отнял сил, а прибавил их.

А на следующий день силы были нужны, чтоб пережить одно горе, но пока она этого не знала и просто крепко уснула.

Утро начиналось как обычно: кофе, яркое летнее солнце и листок со списком дел. Только Наденька сегодня была как никогда самостоятельна. Сама встала, позавтракала, и поцеловав маму, уехала на учебу.

Но позже случилось то, что ударило как гром среди ясного неба. Вера прочитала письма по эл. почте. Посмотрела многие сообщения с поздравлениями из соц. сетей. И наконец, увидела одно сообщение от общего знакомого с Игорем. Он писал: «Сегодня утром от нас ушел Игорь. Навсегда. Я позже сообщу, когда состоятся похороны. Его мама очень надеется, что будут все друзья Игоря. Ведь у него было много друзей. Так ей наверно будет легче».

Вера не могла поверить прочитанному сообщению. Ей показалось, что это глупый розыгрыш, жестокая шутка. Она стала набирать по телефону Игоря, надеясь услышать родной, веселый голос, но ответила его мама. Мама Игоря подтвердила, что все именно так и не иначе. Игорь ушел. И ушел сам. Это было его решение.

События, происходящие в книге, имеют датировку будущего. Напомню, это был 2029 г. Тогда эвтаназия стала нормой и каждый, кто был тяжело болен, мог подписать документ о том, что добровольно согласен уйти из жизни. Врачи немного были заинтересованы в кол-ве эвтаназий на своей практики, это поощрялось государством не малыми денежными премиями. Так же как сейчас врачи заинтересованы ставить как можно больше прививок.

У Веры не было слез. У нее был шок. Слишком явно Игорь стоял живым перед ее глазами, в памяти. Еще вчера она видела его улыбающимся и ничто в его лице не вызывало подозрений ни боли, ни скорой смерти. Он шутил, был веселым и жизнерадостным. Ее Игореха. Ее друг. Лучший друг.

Кажется, что даже солнце стало светить как-то иначе, уже не так ярко, как прежде.

Смерть всегда непредсказуема и неожиданна. Она всегда шок. Хотя каждый из нас на нее обречен. Только не знаем ее время. В остальном все ясно. И тем не менее нам всегда кажется, что этого не должно быть. И это не про нас. И не про наших близких.

Вере захотелось срочно отправиться домой к маме Игоря и лично спросить, что именно случилось. Чем он был болен.

глава 5 «Эвтаназия, или убийство…»

Вера не хотела впадать в истерику, ей нужно было перевести эмоции в действие. Конечно, она уже не могла вернуть своего друга и ничем ему помочь тоже. Но перевести чувство утраты хоть в какое-то дело было в ее силах. Лучше всего было бы помолиться дома за упокой души Игоря, тем самым отдать душе ту духовную помощь, которая была ей необходима. Отдать душе духовное через материальное действие. Душа после смерти не может действовать, ей нужна помощь близких и родных.

Но Вера забыла об этом, она металась и решила отдать душе материальное, искать виноватых. И это вряд ли нужно было душе Игоря, а скорее самой Вере.

Сначала она мигом примчалась к маме Игоря. Мама И. крепко обняла Веру и сказала, что Игорь ее всегда очень жалел. Веру немного удивили ее слова. Ей хотелось спросить, почему жалел, ведь она себя всегда считала счастливым человеком. «Быть может жалел, потому что я одна воспитывала дочь, — думала Вера, — но я сама приняла это решение, сделав ЭКО, и никогда не имела раскаяния или материальной нужды, а только одну радость. Наверное, Игорь тоже не до конца знал и понимал меня. Впрочем, как оказалось и я его не знала, хоть и считала лучшим другом». Вера не стала спрашивать о себе, отключила эгоизм. Ей было важно сейчас другое. Причина смерти. Нет, конечно ей уже стало известно об эвтаназии, которая в то время, когда жила Вера, была обычной процедурой добровольного ухода из жизни неизлечимо больного. В 2029 эвтаназия уже практически была в любой стране. Но Вера не знала никогда, что Игорь болен. Да и сама эвтаназия не сочеталась в ее представлении с Игорем. Ей казалось, что именно он бы боролся до конца. Он бы победил болезнь.

Мама И. и Вера сели на кухне за столом и держали руки друг друга.

— Расскажите мне пожалуйста, что случилось. Я до сих пор ничего не понимаю, -начала Вера.

— Игорь давно был болен. И очень серьезно. Врачи сказали, что остался год или два. Они предложили сделать эвтаназию и он согласился. Подписал документ, — вытирая слезы платком, говорила мама И., — а сегодня его отпустили добровольно из жизни.

— Простите, но я не могу в это поверить. Мне кажется, его заставили, — чуть крепче сжала Вера руку мамы И., — я очень вам соболезную. Это самое большое горе для матери. Но… это как страшный сон и в моих представлениях Игорь бы не пошел на это добровольно.

— Нет, увы. У него не было другого выхода. У нас нет больниц, где бы он смог лечиться, таких больных в наше время уже не лечат, а на работу не берут. Он не хотел сидеть дома и ждать смерти, — мама И. перестала плакать и серьезным тоном обратилась с просьбой, — похороны назначены на завтра. Я очень надеюсь, ты приедешь попрощаться с Игорем.

Вера не любила похороны, она не хотела смотреть на того Игоря, в котором угас тот свет, который он излучал при жизни. «Этот свет вернулся туда, откуда пришел, — думала Вера, — и его уже нет с нами». Но она многозначительно кивнула головой. Дальше Вера ничего не говорила, а ее внутренний диалог продолжался. Она не могла поверить, что Игорь, ее веселый лучший друг мог согласиться на эвтаназию.

Вера никогда не одобряла закон о возможности добровольно уйти из жизни тяжелобольному.

Государство будто способствовало, чтоб люди умирали и меньше рождались в 2019 году: почти до конца разрушенный институт брака, общая безнравственность, отсутствие каких-либо пособий детям, отмена пенсий пожилым и эвтаназия, — как пик безразличия к человеческой личности и жизни. Человек потерял право на достойную жизнь, зато обрел право на скорую смерть.

Вера как-то раз даже обсуждала этот вопрос с Игорем, но он не подавал вида, что его это каким-то образом волнует. Вера говорила тогда горячо и была готова спорить: «Вместо того, чтобы обеспечить людям достойную жизнь: предоставить к примеру больницы, в которых бы таких людей пытались лечить; условия для жизни в последние годы тяжелобольному, — они попросту убивают людей. Конечно, так проще. Проще, чем оплачивать лечение, предоставлять палату… проще убить. Наше государство ничего не хочет делать. Оно лишь убивает свой народ». Игорь слушал внимательно, кивал головой, но свое личное мнение не выражал. Держал глубоко в себе боль.

Вера попрощалась с м. Игоря и продолжила поиски истины. Ей по-прежнему не хотелось сидеть сложа руки и плакать, Вера чувствовала, что должна действовать, хоть и действовать было по сути поздно. Но ее сердце, верящее в то, что возможно найти справедливость на этой земле, докопаться до правды, наказать виновных, не могло сдаться.

глава 6 «Кто виноват?!»

Вера пообещала маме Игоря быть на похоронах. А сама поехала к общему другу с Игорем. Паша тоже работал на дому, как и Вера, она знала, что застанет его.

Паша был программист среднего роста со светлыми волосами. Задумчивый и серьезный. Верил в Бога, но никому не навязывал своей веры.

Должен ли верующий быть непрестанной проповедью своей религией?! Скорее нет, чем да. Фанатизм — явление не здоровое. Но еже ли человек истинно верит, то он обязан быть непрестанной проповедью в своих делах.

Иногда Павел помогал людям, — тем, кто его просил; никогда не позволял себе грубостей, умел себя вести в обществе. Добрый и вежливый. Но не однозначный для знакомых. Кто-то считал его странным. Наверно потому что таких как он, людей было мало. И они выделялись из общей толпы. Хороший человек всегда бывает принят либо за странного, либо за сумасшедшего. Хотя эта толпа сама, не ведая того, сошла с ума.

Павел был одинок и вел практически затворнический образ жизни. В монастырь он не ушел только потому, что считал себя недостойным этого места. Смирение и кротость были скорее не характером, а упорной работой над собой.

В 2029 все более или менее хорошие, порядочные люди были одинокими, тк это был единственный способ сохранить душу от того, что происходило в мире. Одиночество касалось и семейной жизни, и товарищеской. Иметь 100 друзей и за компанию выпивать с ними, или колоть наркотик, или участвовать в оргиях, — не привлекало адекватных людей. А таких, адекватных, было мало. Оргии входили в моду и закреплялись в обществе как что-то креативное и нужное для веселья. А наркотики стали легальными. Их употреблял каждый третий, так же как обычные сигареты. Семья была лишь на показ, для статуса в обществе. Лицемерное свидетельство о браке было лишь бумажкой. На деле семьи не было. Поэтому и смысла в лицемерии у хороших людей тоже не было.

Павел открыл Вере дверь, немного смущенно опустил глаза и вежливо, поздоровавшись, пригласил пройти в квартиру. Они не были никогда очень близки, но их сейчас и раньше объединял Игорь, — открытая душа и лучший друг каждого.

Вера извинилась, что пришла без звонка, но сказала, что совсем забыла о всех приличиях из-за горя. Павел предложил чай. Они сели на диван в небольшой комнате, где висела только одна икона, но очень значимая для Павла. Это была икона Рублева «Троица».

Павел хорошо разбирался в догматах православия и знал, что на иконе символично изображен главный догмат: Бог Един, но Троичен в лицах; Бог Отец, Сын Божий и Дух Святой. Он решил, что эта икона может разом заменить все множество православных икон. Паша был человеком, не собирающим богатства здесь, на земле, а лишь на небе. В том числе он не очень одобрял православные киоски, где торгуют церковной утварью. Считал, что если начнет там много покупать, то невольно сердце будет одобрять торговлю в храме.

— Пожалуйста, расскажи мне все подробно, что было с Игорем в последние дни. Я думала, что знаю о нем все, но оказалось, я ничего не знаю, — начала поспешно говорить Вера, пытаясь зацепиться хоть за что-то, чтоб понять, почему Игорь согласился на эвтаназию, — я виню себя, что возможно относилась к нему легкомысленно, раз могла пропустить мимо его душевную муку и физическую болезнь.

— О, только пожалуйста, не вини себя ни в чем. Это было взвешенное решение и обдуманное. Да, я тоже не одобряю эвтаназию. Но на все воля Божья, — сказал Павел и посмотрел на икону «Троица», которая была прямо напротив того дивана, где они сидели.

— И ты не пытался даже его отговорить, — чуть повысив голос сказала Вера, глядя прямо на Пашу, — ведь эвтаназия это практически самоубийство или убийство, одно из двух. Разве в этом может быть воля Божья?! — и Вера тоже взглянула на икону, словно задавала вопрос не только Паше.

— Я никогда и никому не навязываю свои убеждения. У каждого человека есть свобода выбора, — говорил Паша со свойственным ему покоем, не выражая эмоций.

— Извини, я не хотела тебя осудить. Тебя нет, — сделав небольшую паузу в горячем порыве, продолжила Вера, — но вот нашу медицину и правительство — да! Я думаю, это они навязали ему, наговорили что-то или вообще, всадили какой-нибудь наркотик, чтоб он потерял ту самую свободу воли. И подписал документ. Я, кстати не видела тот документ, но хотелось бы взглянуть своими глазами. Ты же знаешь, — Вера встала и начала активно жестикулировать руками и говорить еще громче, при этом Паша был все так же спокоен и контролировал выражение своего лица, чтоб не выдать ни одной эмоции, — знаешь, что им хорошо прибавляют к зарплате, когда они совершают очередное убийство. А иначе я это назвать не могу…

— —

Вера говорила долго. Так, что диалог постепенно перешел в монолог. Рассуждала про медицину и политику, осуждая всех и все. Она постепенно пришла к такому состоянию, что стала кричать, видя неподвижное лицо Павла. Ей хотелось дождаться от него сродной мысли, близкой к ее мировоззрению, но этой мысли у Паши не было. Наконец, Павел понял, что Вере очень плохо и вся ее агрессия — не более, чем бессилие перед фактом смерти. Он крепко обнял ее и похлопал дружески по спине. Вера начала плакать. Это были ее первые слезы после того, как она узнала о смерти Игоря. Боль ее немного стихла. Наверное, именно это сейчас ей и было нужно: разделить с кем-то свою боль, а не искать виноватых.

То самое «агапе» (любовь), которая очищает сердца. И пускай, Павел не однозначен в своей практике смирения, лишая себя всех эмоций, которая кстати говоря, к истинному христианству имеет мало отношения, тк все же христианство не религия отвержения всех чувств, а скорее религия, которая все чувства облагораживает (радуйся с радующимися, плачь с плачущими), -он все же уловил момент, когда сочувствие было необходимо, иначе бы Вера впала в отчаяние. Павел прочел боль Веры, несмотря на ее внешнюю агрессию и сделал то, что было в его силах (обнял), тк многословие — не его стихия.

Вера поплакала еще какое-то время, а потом извинилась за чрезмерную эмоциональность. Паша сказал: «Я все понимаю». К тому времени вскипел чайник. Вера отказалась от чая и еще раз извинилась за то, что отвлекла от работы. Она сказала, что ей пора и у нее есть срочное дело. Ей не хотелось более посвящать Павла в свои переживания, тк она осознала, что он не способен разделить с ней до конца ту муку вины, которую Вера на себя добровольно возложила.

Она пошла к дверям и решила внутри себя, что поедет в больницу и отыщет врача, который причастен непосредственно к смерти Игоря, что бы ей это ни стоило; что узнает все сама без чьей либо помощи. Павел проводил ее, сказав, что она не помешала, что все нормально и изобразил на лице несвойственную улыбку из вежливости.

Павел был человеком правил и редко делал что-то вопреки мнению тех книг, которые читал. Вера иногда спорила с Павлом в юности, тк они учились в одном университете на факультете религиоведения. Правда Паша его не закончил и ушел учиться на программиста, решив, что взял от религиоведения то, что было ему нужно.

Один из их жарких споров был примерно таким…

— Эти книги были написаны в первые годы зарождения христианства, а ты живешь в другое время. На мой взгляд многое изменилось с тех пор и святые отцы часто выражали свое мнение относительно того или иного момента, человека. Если бы они жили в наше время, возможно сказали бы иначе по тому или другому поводу. Нельзя слепо следовать чужому мнению. Даже если это святой отец. Надо иметь свое чутье истины. Которое и было у Христа. Для Христа истина была формы не строгой, а меняющейся относительно времени и людей. Посмотри как он нарушал законы во имя любви. В этом суть христианства, — как всегда пылко выражала свою мысль Вера.

— Увы. Я могу лишь на этот счет привести десяток цитат святых отцов, которые идут вразрез с твоими представлениями о Христе и об истине. Христос не только любовь, но и судья и если не следовать правилам и законам, то наша участь — ад. Не хочу тебя расстраивать. Но мог бы еще что-то сказать тебе. Но не буду спорить, — Павел первый заканчивал такие диалоги и старался не вступать в конфликты. Веру это иногда раздражало. Она обижалась.

Но каждый человек хорош по-своему и стоит ли обижаться на человека только потому, что он не оправдывает ваших личных фантазий о себе?!

— —

Когда Вера уже направлялась в больницу, хотя еще даже не знала в какую именно ей нужно и это предстояло выяснить, — ей вдруг пришла другая идея: навестить еще одного общего друга с Игорем. Вера жила в небольшом городе и могла за полчаса дойти до любой его точки или за 5 минут доехать на такси.

глава 7 «Город, которого нет»

Вера решает прогуляться пешком до Антона, который так же учился когда-то с ней на факультете религиоведения и хорошо знал Игоря. Она понимала, что Антон может навести ее на мысль причины столь неожиданного решения Игоря, — уйти из жизни путем эвтаназии. И поэтому хотела продумать вопросы, которые ему задаст.

Вера позвонила Антону, чтоб наверняка застать дома. Он был почти всегда в делах и перемещался по стране со скоростью света. На этот раз Вере повезло. Антон дома и был готов принять ее и ответить на все вопросы.

Вера шла по знакомым с детства улицам, но изменившимся неимоверно. Обросшие многоэтажками, как грибами, они не радовали сердца Веры, как когда-то. Но на минуту она вспомнила лес, по которому она гуляла в детстве на том самом месте, где она шла сейчас и где возвышался Торговый центр.

Внутри себя Вера нашла точку опоры, встав на которую почувствовала умиротворение. Еще до смерти Игоря, она всегда умела в любой ситуации сохранять внутреннюю гармонию с самой собой и с окружающим миром. Она называла это раем, который не где-то в облаках, а в сердце. Рай, который может открыться каждому, кто его ищет. Но ищут его не многие. И не многие работают над собой: контролируют поток своих мыслей, желаний, поступков, слов… Не многие чувствуют разницу между раем и адом, и находясь постоянно в суете, тревогах, заботах, унынии, — не замечают как потеряли рай внутри, и довольствуются внутренним адом. Адом, который может стать вечностью, если не начать менять себя и свою жизнь.

Вера осознавала, в каком аду была, поглощенная горем, и ей хотелось вырваться из собственного плена, перестать быть рабом своего уныния. Обрести свободу. На миг ей это удалось, но серая реальность не дала ей до конца стать свободной. Реальность окутала Веру, как паутиной. Реальность была слишком далека от воспоминаний ее детства.

Деревьев практически не осталось. Лишь два или три были обнесены оградкой, как память о величественном лесе, который был здесь когда-то. Государство не заботилось об охране природы. Оно отдавало землю на строительство тем, кто платил больше. К 2029 году родной город Веры изменился до неузнаваемости. И Веру не радовало: ни современность фасада зданий, ни яркая реклама, ни свет ночного города. Но она умела замечать хорошее в том редком, что осталось от ее детства: в редких деревцах и в ярком солнце, а так же хорошее в таких же редких порядочных, добрых людях. Она скучала по тишине. А вокруг были лишь машины, здания и пыль дорог.

Ей не удалось подумать среди этой суеты и на каждом шагу встречались знакомые. С кем-то Вера здоровалась с широко открытой улыбкой. На кого-то смотрела с грустью и сожалением. Больше всего в жизни, Вера не выносила лицемерия. Она бы никогда не улыбнулась тому, кого она не уважала.

Первой ей встретилась женщина, симпатичной наружности. Стройная, хрупкая снаружи, сильная внутри. Она была по-настоящему современной женщиной, на которой держалась семья. Она работала, содержала детей, а муж сидел с ними дома. Вера улыбнулась ей и спросила: «Привет! Как дети? Как дела?», они побеседовали три минуты и разошлись в разные стороны.

Вторая женщина, которая повстречалась Вере на пути, была тоже по-своему красива и прекрасна, с большой душой… Ее семья была редким и приятным исключением из тех семей, которые в 2029 году были лишь ради статуса в обществе. Вера часто видела ее с детьми. Полная самоотдачи, она дарила им любовь. Еще чаще видела ее вдвоем с мужем и детьми. Они не смотря на долгую совместную жизнь, как голубки сидели на лавочке и смотрели в сторону детей и друг на друга… И не менее часто, Вера видела одного мужа, гуляющего с детьми. Он был настоящим отцом и главой семейства. Сильный и нежный одновременно. Вера радовалась, глядя на такую семью и понимала, что наблюдает скорее фантастику, нежели реальность. Т.к. они были одни среди 1000 тех показных семей, которые плодила суровая действительность.

Вера поздоровалась и улыбнулась, подробно расспросив, как дела у хорошей знакомой.

Третья женщина, которая тоже повстречалась Вере в этот день, была невероятно красива и умна. Женщина будущего. Женщина — космос. Она имела свой бизнес и знала как жить в этом трудном мире, играючи, прилагая усилия и получая максимум отдачи в денежном плане и душевном. Но с Верой они были близки когда-то давно, а сейчас остались в некоторой недосказанности и непонимании. Вера кивнула головой и прошла, не остановившись. Внутри себя Вера испытала боль. Ее сердце сжималось всякий раз, когда она встречала не любовь, высокомерие, злобу, зависть или осуждение. Она хотела любить всех, но жизнь слишком сложна, чтобы воплотить главную заповедь Христа. А если в сердце нет любви, то на это место приходит боль и слезы. Во всяком случае так было в детском сердце Веры. У нее никогда не было планов мести и прочего, что делают люди «взрослые» и опытные, — ухищряясь в удобный момент подставить подножку своему врагу, когда он этого не ждет. Вера со временем забывала свои обиды, но лицемерить не могла никогда.

Наконец, она подошла к кирпичной многоэтажке, увидев три голубя у подъезда, достала из сумочки булку, которую захватила себе на обед и накрошила им. Еще на один миг порадовалась тому, что не все загублено в этом мире, если есть такие прекрасные крылатые создания, — образ кротости и смирения, готовые общаться с людьми, питаться тем, что им бросают под ноги и возвышаться вновь к небесам, не потеряв при этом свободу.

Но через секунду Вера снова была серьезна и направлялась к квартире Антона.

глава 8 «Горькая правда или причина смерти Игоря» (от автора)

Загадка болезни и смерти Игоря казалось бы, лежала у Веры под ногами, как брошенный хлеб голубю, но она бы никогда, даже внутренне, не стала бы осуждать друга в его образе жизни и тем более связывать смерть с поступками самого человека. Ее образ мыслей был скорее новозаветный: «Не согрешил, но болезнь пришла, чтобы явилась слава и любовь Божия и спасла его». В представлениях Веры все именно так и должно было быть. Чудесное исцеление больного и всеобъемлющая любовь Бога. Друзья не могут быть плохими. Даже если они не правы, Вера бы пошла за другом в огонь и воду и доказывала его невиновность. А Бог в ее представлениях, не может быть судьей, посылающим болезни грешникам. Бог есть только любовь. Но Вера забыла один момент: человек имеет свободу и сам выбирает свой путь. Болезни — следствие, а не наказание и Бог тут ни при чем. Если миллионы людей выбирают ад, при этом Бог не перестает быть любовью. Он всегда один и тот же. Но люди сами осознанно выбирают грехи и смерть, а не вечную жизнь.

Тем более Вера не могла себе вообразить в каком состоянии был Игорь, чтоб принять решение об эвтаназии, то есть добровольно расстаться с жизнью, данной Богом и тем самым совершить практически самоубийство. А ведь именно последнее состояние и выбор человека перед смертью влияют на его дальнейшую вечную участь. Конечно, Игорь мог в последнюю секунду задуматься о жизни и раскаяться в чем-то, прежде чем ему вкололи укол смерти. Но это уже известно одному Богу.

Игорь вел распутный образ жизни: беспорядочные половые связи, проститутки и прочее и прочее. Конечно, его семья держала в секрете, что болезнь была следствием образа жизни. Его болезнь была СПИД. А решение об эвтаназии — слабохарактерность, присущая большинству мужчин будущего. Ставшие слабым полом, мужчины не совершали поступков, а убегали от ответственности и самой жизни. Вера бы никогда не смогла не смогла признать эту горькую правду об Игоре, она искала виноватых. Она искала ту правду, которая будет ей по вкусу.

глава 9 «Мужчина и женщина будущего»

Когда Вера поднималась на лифте к Антону, то понимала, что это ее последняя надежда докопаться до истины о смерти Игоря. Конечно, она бы могла еще навестить детей Игоря. Все они были взрослые и вполне могли бы рассказать Вере что-то важное. Но, очевидный факт состоял в том, что дети об Игоре, увы, а может и к счастью, — совершенно ничего не знали. Он никогда не интересовался ими, а они не интересовались им. И в этом не было надобности и смысла. Они были от разных женщин и эти женщины тоже ничего не знали об Игоре. Ведь они сделали ЭКО (Экстракорпоральное оплодотворение, то есть оплодотворение вне тела), и знать ничего не хотели об обладателе био-материала, кроме как возможных генетических последствий в развитии плода. А единственный ребенок Игоря от первой жены, — тоже об отце ничего не знал. Тк Игорь вскоре женился на другой и перелистнул прошлое как лист из книги вместе с ребенком. А его первая жена не нуждалась ни в мат. помощи, и тем более в том, чтобы Игорь проявлял какую-либо заботу о ребенке. Она влюбилась в него по молодости и затем, узнав его как личность, была благодарна тому, чтоб он по крайней мере исчез, нежели что-то большее. А он исчез и не вспоминал никогда о первой жене. Впрочем, и вторую он не долго помнил, тк и со второй развелся вскоре. В этом не было ничего удивительного для людей 2029 года. Это были типичные отношения мужчин и женщин, отцов и детей. А Игорь был типичным представителем своего времени. Конечно, были и исключения из правил, но все же большинство мужчин и женщин были именно такими: безответственные слабые мужчины и сильные ответственные женщины.

Кто же он?! Мужчина будущего? Большинство тех мужчин, которые были в 2029 году… Мужчина, снявший с себя всякую ответственность за поступки и действия. Безвольное существо, подчиненное лишь своим страстям и похотям. Такой мужчина не стремится создать семью, разве только для лицемерного статуса в обществе, продолжая со штампом в паспорте свои блудные похождения. Он занят заработком денег на себя одного и чтобы оплачивать проституток. Его интересует только личное благополучие. Инфантильный. Он не отвечает за своих детей, потому что еще сам в сознании ребенок. Он увлечен своим эгом, считает себя центром земли. Гордится своими многочисленными блудными связями и потерял их счет. Он не гнушается пару раз в месяц сдать свой био-материал для того, чтоб сильные женщины сделали ЭКО и к их большому счастью, не имели ничего общего с таким человеком, кроме генетики. И к счастью, генетика — это не только отец, но и тот долгий путь крови от Адама до наших дней, со всей его красотой и загадочностью.

Сильные женщины так и поступали, не желая связывать свою жизнь с моральными уродами.

Кто же она?! Женщина будущего… По истине, женщина стала единственной надеждой человечества на любовь и нравственность. Тк именно женщины имели чувство ответственности за свои поступки и были красивы снаружи и изнутри. Женщины овладевали всеми профессиями и их роль в обществе все более и более становилась главенствующей. Многие были президентами и возглавляли крупные компании. Мужчины при этом медленно уходили на второй план и становились подчиненными. Большинство женщин были невероятно красивыми. Поддерживали фигуру, вели здоровый образ жизни. И главное — растили новое поколение. Именно в руках женщин было будущее человечества, тк только они знали слово «ответственность». Они стали по истине сильным полом и от них зависело какими будут люди еще через сотню лет.

Такой женщиной была и Вера, но никогда бы не призналась себе, что она является чем-то большим, чем просто мама. Вера обладала кротостью и смирением. Не осуждала никого и старалась не замечать недостатки других. В Игоре она наблюдала многие достоинства, любила его как брата и единственное, на что у нее не хватило смирения — это признать его смерть следствием разгульной жизни, а не ошибкой Вселенной.

Вера нажала на дверной звонок и была полна решимости узнать всю правду от Антона. Только Антон мог знать чуть больше, чем другие друзья Игоря. Хотя друзей у Игоря было много. Но лишь Антон со времен юности имел душевное родство с Игорем.

глава 10 «Такие разные люди и такие разные религии»

Антон открыл широко дверь Вере, с понимающим взглядом и вместо приветствия так же широко распахнул свои объятия. Вера обняла Антона по-дружески и в знак того, что они вместе переживают потерю хорошего друга и нужно поддержать друг друга в этот не легкий час. Антон проводил Веру в большую гостиную, уставленную буддийскими символичными предметами: тибетский барабан, медные тарелки, бусы для чтения мантр, и многие другие, в центре же комнаты висела буддийская средневековая икона. Вера не всматривалась в икону и не придавала никогда большого значения религиозности Антона. Она всегда старалась оценивать людей по их поступкам, отношению к себе и к другим. Особенно сейчас ее взгляд даже не остановился ни на одном предмете, а лишь на глазах Антона, выражающих любовь и сострадание. Она знала многих православных, кто не соответствовал заповедям Христа; она знала многих атеистов, кто жил богоугодно, следуя законам совести; она знала многих религиозных людей разных вероучений и каждый был человеком хорошим или плохим вне своих представлений о Боге. Поэтому она не делила людей на «своих» и «чужих», хотя сама всем сердцем веровала в Христа. Она, Игорь, Павел и Антон все вместе когда-то учились на факультете религиоведения и т.к. там изучались все религии, то и ребята собрались абсолютно разные по мировоззрению. Антон считал себя буддистом, много знал про буддизм, часто рассуждал о том, что все чувства и эмоции только мешают человеку выйти в нирвану. «Радость и грусть, добро и зло, любовь и ненависть — все это одинаково не важно для вечности. Все это в конечном счете страдание», — говорил друзьям Антон, но сам был далеко не таким умиротворенным неэмоциональным человеком. Напротив, как бы излучал постоянно радость и любовь. А влюблялся Антон очень часто и тогда уже его друзья вспоминали ему его же цитату. Антон ходил сияющий от своей влюбленности и на насмешки друзей тоже иронизировал в ответ: «Буддизм призывает нас к нирване, а что такое нирвана даже сам Будда до конца не знал и определения не дал. Поэтому откуда вам знать, какой я буддист — плохой или хороший. Может я уже высшей степени достиг, а вы смеетесь», — и сам при этом тоже смеялся. Вера же серьезно «защищала» товарища: «Главное, ты — человек хороший, Антоха!»

Игорь с Антоном были более близки по духу, чем с Пашей. Оба были с чувством юмора, веселые, активные по жизни и легко находили общий язык. Но Игорь в принципе мог найти общий язык с любым человеком. Игорь был душой компании, общительные и поэтому друзья его были такие разные. Игорь тоже шутил над Антоном, сравнивая с Павлом, который всегда находился казалось бы в какой-то своей бесчувственной нирване, хоть и ударился целиком в православие. Игорь говорил: «Вас бы взять, да поменять местами, то есть телами. Из Паши бы вышел отличный буддист, прямо-таки икона для подражания, а из Антона деятельный христианин, апостол любви».

В жизни не всегда верующий человек следует своей вере, и часто люди занимаются самообманом, причисляя себя к той или иной религии. Ведь единственный показатель того, во что ты веришь — это твои дела. Но кеми были Паша, Антон, Игорь и Вера — видно лишь Богу.

Вера села в кресло, которое стояло в углу комнаты, а Антон в кресло-качалку рядом с окном. Антон как будто подсвечивался и снаружи солнцем и изнутри своей душой, готовый рассказать все, что только нужно, чтобы облегчить страдание Веры.

— Ты конечно понимаешь, зачем я здесь, — начала сразу в бой Вера. Без предисловий, к делу.

— Да, конечно, Верочка, — с большим участием ответил Антон, остановившись раскачиваться и смотря в глаза Вере.

— Мне нужно знать, что по-настоящему случилось с Игорем. Я не верю, что он сам согласился на эвтаназию. И что даже никто не пытался его отговорить или же никто не подначивал его. Неужели этот мир замер в безразличии и человек ушел из него незаметно сам по себе. Будто он наложил на себя руки, а все вокруг проявили полное безучастие…

— Я один из немногих, кто его отговаривал. Я хоть и буддист, и знаю, что эта жизнь — лишь колесо сансары, и впереди его ждет перерождение в новую форму, но нужно быть в первую очередь другом, а не фанатиком своих убеждений, — Антон встал и подошел к креслу Веры, сжав ее ладонь, — Верочка! Как ты могла подумать, что я оставлю друга в беде! Конечно, я сделал все возможное, чтобы он одумался! Я ему и лечение был готов оплатить, и содержать, ты же знаешь, мне не трудно это.

Вера впервые услышала то, что желала услышать, то, чего ждала. Она взаимно протянула Антону вторую руку и тоже крепко сжала его ладонь, заглянув глубоко в глаза, в самое сердце. Она наконец увидела единомышленника, хоть они и были разных религий. Истинно верующие и хорошие люди узнают друг друга по поступкам, а не по убеждениям.

глава 11 «Коварный ловелас и неопытная душа»

Пока Вера пыталась отыскать истину в мире лжи, несправедливости, лицемерия и безнравственности, Надя стала по случайности окутана в этот мир, по неопытности, приняв черное за белое.

Она шла по колледжу после занятий и кто-то окликнул ее: «Надя!» Она обернулась и увидела перед собой молодого парня, старше ее, красивого и опрятного, одетого по последней моде. На шее его висел странный символ, но Надя не придала ему значения. Едва только ее взгляд остановился на таинственном незнакомце, как она уже была влюблена. Ее молодая душа еще не знала, как бывает обманчива внешность.

— Мы знакомы? — спросила Надя, глядя в глаза молодому человеку.

— Почти. Мои друзья сказали, что ты неплохо разбираешься в музыке, — парень откинул свои волосы рукой назад, они были средней длины и челка слегка свешивалась на глаза, — а мне позарез нужно что-то сочинить для праздничного выступления на день первокурсника. Ну, типа, вы такие молодые, а мы вам расскажем что и как тут. Типа, сейчас научим. Но только в песне. Так круче. А я понимаешь, уже пообещал, что от нашего факультета будет супер песня! А сам, понимаешь, не шарю вообще. Серьезно! Не смейся!

Надя и правда начала смеяться. Ей очень понравился монолог парня и показался забавным. Она уже была готова ему помочь в чем угодно. Тем более, что на самом деле хорошо разбиралась в музыке.

— Ну, я не знаю… Я конечно могу попробовать помочь. Но не уверена, что все получится. Не обещаю, — смущенно ответила Надя, уже пряча свои глаза от парня.

— Я уверен, что у тебя получится. Мне о тебе столько рассказывали! Ты же гений! Понимаешь. Ну типа, такая крутая!

— Ладно. Хорошо. Я как раз освободилась от занятий. Могу хоть сейчас набросать тебе аккорды и слова, а вы уж там сами порепетируете.

— Э, нет. Ты понимаешь, я-то совсем не шарю. Для меня эти аккорды как иероглифы японские. У тебя же гитара есть? Ты мне сразу спой, а я на видео сниму. Вот так будет лучше. Вернее так. Ты мне типа фонограмму запиши, а мы там найдем кого рот открывать. Только сейчас вместе поедем к тебе. А то потом, неизвестно что будет. Я привык брать барана за рога. Или как там говорится.

Надя слушала парня, улыбалась, смущалась и все больше влюблялась. Хотя еще даже не знала его имени. Она уже была готова действительно поехать с ним к ней в дом и записать фонограмму. Или поехать туда, куда он попросит. Куда угодно.

— Я не знаю. Но если ты так просишь.

— Да, да! Я прошу! Хочешь, на колени встану?! Мне не трудно, — парень начал вставать на одно колено, но Надя его остановила.

— Не надо. Я все сделаю.

Парень был очень доволен собой и улыбался во весь рот. Но глаза его сверкали хитрой и злой искрой. Надя этого не замечала. Ей в тот момент казалось, что его глаза самые милые на всем свете.

Они быстрым шагом вышли из колледжа. Парень слегка пританцовывал и продолжал дальше что-то говорить совершенно глупое и нелепое. А Надя слушала, открыв рот и всему верила, как ребенок. Впрочем, она и была ребенком. Они сели в маршрутку и ехали по направлению дома Нади.

Как же бывает наивна душа подростка. И малейший недосмотр родителей влечет за собой необратимые последствия. 14 — 16 лет — это самый нежный возраст, требующий постоянного внимания взрослых. С другой стороны, подросток как бы требует независимости и свободы, но на самом деле еще больше нуждается в дружбе и любви родителей. Трудно найти общий язык с подростком, но мало кто из родителей пытается это сделать. А если приложить усилие, то можно стать лучшим другом, советчиком и иметь доверие ребенка. Но не в коем случае нельзя оставлять его наедине с собой на долгое время. Подросток, видя непонимание родителей или агрессию в свой адрес, безразличие, будет искать любовь там, где ее не может быть и вовсе. Он найдет боль и разочарование. Любите своих детей и побольше общайтесь с ними по душам. И Вера была именно такой матерью. Она была лучшим другом Нади. Но никто не застрахован от ошибок. Даже идеальные родители.

Вера была слишком занята своим делом о смерти Игоря, она забыла позвонить дочери. Спросить, как прошел ее день. Все ли с ней хорошо. И если бы она это сделала, то возможно Надя рассказала бы ей, что везет домой нового друга, чтобы помочь с музыкой. Но было уже поздно…

глава 12 «Единство противоположностей»

Пока Надя была увлечена помощью в создании музыки для нового знакомого, Вера продолжала вести диалог с Антоном. Это был диалог сопереживания, любви и светлой грусти.

Антон был высокого роста, с голубыми глазами и налысо выбритыми волосами. Его улыбка почти всегда была широко открытой с безупречно белыми зубами. Он одаривал своей улыбкой почти всех, кто его окружал, а так же случайных прохожих на улице. Но сейчас, разделяя боль Веры, и сам переживая о смерти Игоря, его глаза становились влажными и, казалось, вот-вот из них появится слеза.

Если бы Антон и Вера были одной религии, то возможно, сейчас они бы молились вместе на коленях Богу об упокоении души Игоря. Но то невидимое, что их связывало сейчас, уже само по себе было молитвой любви. Каждый из них переживал одно и то же чувство, но немного по-своему.

Смерть открывает людям дверь в вечность и всякий, кто причастен к горю утраты близкого, чуть тоньше чувствует саму жизнь, понимает ее скоротечность, тленность земного и бесконечность духа. Вера и Игорь стояли у той самой двери перед Невидимым Богом.

Отношения Антона и Веры не всегда были такими безоблачными, единодушными, как в этот час. Бывало, что Вера и Антон пытались привести друг друга к своей религии. Но все эти споры были скорее мирными, нежели злыми. Если человек не фанатичный, при чем фанатичность — это скорее черта характера слабого человека, чем прямое вытекающее из религии, сама по себе религия не является фанатичной субстанцией. Ее делают такое отдельные люди, то он всегда с уважением выслушает мнение другого, не перебивая, без крика и любой агрессии. Если человек зрелый, то он способен понять другого и принять мир, который слишком разнообразен, чтобы быть просто черным и белым.

Вера, во время обеденного перерыва между парами, учась на факультете религиоведения сидела за столиком в столовой и говорила Антону с доброжелательной улыбкой, а он слушал внимательно, но не соглашался, а ждал паузы в монологе Веры, чтобы ответить.

— Я не склонна к мысли, что все религии об одном, — говорила Вера и одновременно откусывала сметанник, -и во всех религиях один и тот же Бог, лишь имена у Него разные, — нет! Напротив, все религии абсолютно разные. И ты это сам видишь, когда мы изучаем их. К тому же каждая религия предлагает свой путь нравственности и спасения. Одна религия утверждает: «глаз за глаз!», другая говорит: «Ударившему тебя по одной щеке, подставь другую». И есть религия, имеющая наивысшую степень нравственности в предлагаемом учении. Это путь любви и всепрощения. Христианство! Но беда в том, что не каждый христиан следует этому пути, а лишь на слове исповедует Христа. Таким образом, даже атеист может оказаться ближе к Богу, если его дела свидетельствуют об истине и любви. Но каждый находится на своей ступеньке от Бога и неизвестно на какой ступеньке я или ты. Вот, я сейчас серьезно, это мое личное мнение, но ты, Антон — хороший христианин, хоть и не признаешься сам себе в этом. Ну и не надо. Ты смиренный. Ты думаешь, что ты буддист, — хорошо… Но ты соблюдаешь, не ведая того, главные законы любви. Ты не пройдешь мимо человека, который просит о помощи, ты старушку через дорогу переведешь, а сколько раз мы вместе помогали людям! Антон, ну что тебе стоит просто признаться самому себе, что христианство — твоя стихия. Это какой-то самообман.

Антон наконец дождался, когда Вера закончила, и начал тоже высказывать свои мысли.

— Дорогая Верочка! Ты меня идеализируешь. Я не хороший христианин. И я не хороший буддист. Я обычный человек и делаю то, что положено делать нормальным людям, когда их просят о помощи. Проблема нашего мира в том, что мы отвыкли от нормального поведения людей. Нам они уже мерещатся святыми. Я лишь поступаю, как велит совесть. Не более. В этом нет ничего особенного. Если человек чем-то отличается от животного, то он так и должен себя вести, но это не делает его святым или чем-то еще. А религия — это уже другой вопрос. Каждый имеет право верить в то, что ему нравится. Тут уж с ним никто не поспорит. Тк это уже вопрос не логики, а вкуса. Буддизм мне по вкусу. Он мне нравится.

Такие споры могли продолжаться бесконечно, но главное, что в них было взаимное уважение и даже незримая любовь. Любовь в высшей степени, а не половая. И поэтому сейчас, переживая о смерти Игоря они были единым духом, соприкоснувшимся с порогом вечности. Диалог между ними сейчас был о смерти, но тем не менее каждый понимал, что смерти нет, а есть лишь неизвестная и таинственная вечность, а так же мир, который погряз во лжи и не терпит истину.

— Если бы я знала о его болезни и о предстоящем выборе, я бы отговорила его. Но я ничего не знала

— Этого мы уже не сможем узнать. Но безусловно, у тебя был бы шанс. Тот, который был у меня, а я его видимо плохо использовал, хоть и пытался. Я до сих пор виню себя. Возможно, я не нашел нужных слов. Я говорил какой-то бред. Это я сейчас уже понимаю. О том, чтоб он подумал о маме, что ей будет больно. Надо было говорить без упрека, без тени осуждения, а только с любовью. С одной лишь любовью. С любовью к нему и к жизни. Говорить ему, как прекрасна жизнь и надо каждый день прожить с удовольствием. Предложить ему обучение езды на лошадях, прокатиться в другие страны, научиться серфингу. Да много чего можно бы было сказать ему, — Антон все же не смог сдержать слезу и она покатилась по щеке и упала на колено Веры.

— Да, ты абсолютно прав. Верно сейчас все сказал, — говорила Вера, тоже не скрывая слез, — и наверно мы все виноваты. И ты, и я, и это гребаное государство, этот мир. Жестокий мир. И увы, я уже не могу увидеть его в радужном свете, как не старалась усилием воли. И врач, который дал ему в руки бумагу и ручку, чтобы он подписал себе смертный приговор об эвтаназии… Сейчас этот врач, должно быть считает деньги очередной премии, тк выполнил план, поставленный государством. Я поеду к нему. Посмотреть в глаза этому убийце.

— Я поеду с тобой. Обязательно.

— Извини, но я не хочу тебя ввязывать. Мне нужен лишь адрес больницы и имя врача. Я буду тебе очень благодарна за эту информацию. И спасибо большое за поддержку. Я услышала то, что дало мне силы действовать дальше. Но сделаю все сама.

Антон без повторных просьб со стороны Веры, не раздумывая написал на бумажке адрес больницы и имя врача. Они расстались, крепко обнявшись и затем пожав друг другу руки. Затем, Вера сразу отправилась в больницу.

глава 13 «О людях, у которых есть все, кроме главного»

(Посвящаю эту главу моей преподавательнице латинского в университете Ю. Алабугиной, которую я глубоко уважаю. Царство Небесное рБ Юлии)

Вера быстро выбежала из дома Антона, ее длинные золотистые волосы развивались по ветру и казались сейчас крыльями правды, которые несли Веру вперед к скорейшему торжеству справедливости. Словно именно сейчас должно разрешиться то, что ее тревожило весь день и дороги назад уже нет, только вперед и как можно быстрее. Ей нужно было во что бы то ни стало добраться до больницы и найти доктора, который откроет ей правду о смерти Игоря. И в ее руках были все карты, она сжимала в кулаке бумажку с адресом и именем доктора, которую дал ей Антон.

Вера быстро поймала такси, водитель спросил: «Куда едем?!». Она развернула бумажку и произнесла адрес больницы. В голове Веры уже крутилась целая речь, которую она должна произнести доктору. И у нее даже не было сомнений, что все получится. Параллельно она читала про себя Иисусову молитву: «Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас. Аминь», — эта молитва была неизменной мыслью в сердце Веры, даже тогда, когда она решала важные дела или когда занималась чем-то простым, заветные слова не покидали ее. Она научилась этой молитве уже давно. Произносила ее сначала по четкам, со вниманием и рассуждением, произнося про себя каждое слово, затем уже и без четок, молитва была с ней, и Господь, который всегда стучится в наши сердца, и входит, когда Ему открывают двери…

Такси ехало не так быстро, как хотелось бы Вере, попадая в пробки. Но Вера была спокойна, читая молитву и подготавливая речь. Она подумала, что неплохо было бы произнести доктору крылатое латинское выражение, которое она знала со времен учебы на кафедре религиоведение, — там они изучали, как и медики, латинский.

«Должно быть, доктор поймет латинский и моя речь не будет выглядеть по-хамски, если я начну с этого выражения. Мы, так сказать, нащупаем почву для начала и найдем общий язык», — думала Вера. А затем повторяла: «Господи, помилуй!».

Вера нашла в своей памяти нужные слова: «Aditum nocendi perfido praestat fides», — что в переводе: «Доверие, оказываемое вероломному, дает ему возможность вредить». Она дважды произнесла про себя на латинском это крылатое выражение и подумала потом об игоре: «Бедный мой Игорь, ты доверился этому доктору, но мир жесток, и эвтаназия — лишь зарабатывание денег в наш 2029 год. Почему ты не доверился мне? Я бы спасла тебя… А они хотели лишь заработать на этом. Но ты ушел тихо, и не слышно. Ты никому не желал зла, о нет. Decipi quam fallere est tutius. Да, лучше быть обманутым, чем обмануть другого. Но я добьюсь справедливости, хотя справедливость уже сама по себе сильна. Она внутри нас. Aequitas enim lucet per se».

Вера вспомнила много и других крылатых фраз, но как это часто бывает, — нервничая перед закрытой дверью и неизвестностью, позабыла все красноречие.

Она уже стояла у дверей кабинета с красивой табличкой: «Доктор Подлецкий Михаил Михайлович». Рядом красовались два диплома о разных достоинствах доктора. Вера посмотрела на табличку и впервые поняла на сколько фамилия отражает суть этого человека.

Она постучалась не смело, но вошла так, словно в груди не колотилось бешено сердце. Она вошла резко, слегка отбросив волосы назад одной рукой.

— Что вам нужно, женщина, сегодня не приемный день, — сказала большая толстая физиономия, не отрывая глаз от стола, на котором лежали какие-то важные бумаги.

— Мне нужна правда про Игоря. Хотите взятку? Хорошо. Я дам вам все, что полагается в таких случаях: коньяк, конфеты, деньги. Хотя я не очень разбираюсь, потому что раньше никогда не давала взятки. Зато вы наверно понимаете в этом толк, — начала сразу нападать Вера. Увы, она была не из тех, кто лицемерить. А ведь для того, чтобы добиться своего, люди часто начинают говорить напротив приятные вещи собеседнику. Нужно было сперва расположить доктора. Но Вера этого не умела, и не хотела делать.

— У меня есть все, не утруждайтесь. И мне ничего не нужно, денег у меня тоже достаточно, — спокойно, едва подняв голову произнес доктор, исподлобья глядя на Веру, снизу вверх оценивая ситуацию и заодно рассматривая одежду Веры, так же оценивая ее на дороговизну. Доктор знал толк в дорогих вещах и встречал людей, как говорится, по одежке. Вера одевалась скромно, но со вкусом. Доктор сразу сделал вывод, что она не особенно богата.

Вера была озадачена ответом Подлецкого. Она на секунду не нашла что ответить ему. Но неизменная внутренняя молитва, дала ход ее мыслям и ответу.

— У Вас есть все?! Но одного все же нет! — покраснев громко ответила Вера — У Вас нет души! Иначе бы Вы не занимались эвтаназией.

Доктор не смутился тем, что сказала Вера. Но он встал и начал расхаживать по кабинету, как бы объясняя между делом, «не совсем умному» оппоненту цель своей работы, нисходя на встречу, делая услугу.

— Знаете ли, сударыня, мы помогаем людям по их желанию. Они даже благодарны нам. Родные больных присылают мне даже цветы, пишут трогательные письма, и как вы там сказали: коньяк, конфеты… За то, что мы лишили человека его бремени, боли. А родных — ежедневной муки. Вы не представляете, как им тяжело смотреть на то, как гаснет их близки день за днем, а они ничего не могут сделать. А мы можем. И делаем. И это единственное, что возможно в таких ситуациях. Когда человек неизлечимо болен, — доктор начал кашлять когда произнес свою речь, как бы сам поперхнувшись от своего лицемерия и лжи. Конечно ему давали взятки, и довольно большие, чтоб он лишал людей жизни. И государство не плохо спонсировало эвтаназию, — тк больные были не способны платить налоги и не были выгодны властям.

Вера еще раз после длинной речи доктора повторила: «Нет души…» И произошла минутная пауза. Доктор кашлял и пытался налить себе воду, чтоб промочить горло.

Когда Вера произнесла слово «душа», — доктор закатил глаза, как бы что-то припоминая незнакомое. Он едва не упрекнул самого себя внутренним голосом за то, что и вправду, последние 10 лет позабыл это простое слово и занимался эвтаназией более для заработка, нежели для чего-то еще. Это дело было поставлено у него на поток. Навряд ли он вспомнил бы и лицо Игоря по произнесенному Верой имени. Всякий раз, вводя смертельный укол, он не испытывал никаких чувств: ни жалости, ни скорби, и даже ни одобрения своего поступка. Он просто делал свое дело.

Запив все-таки воды, он перестал кашлять и секундное раскаяние сменилось на улыбку превосходства, понимание своего положения в обществе и своего богатства. Он оборвал свои мысли и вспомнил о многочисленных дипломах, которые висели и здесь, в кабинете, тоже. Он окинул их быстрым взглядом, остановившись на фотографиях в рамке, где президент жмет ему руку. На сердце его стало тепло и уютно. Затем посмотрел на Веру. Она тем временем была готова к новому нападению и обнаружению правды в том океане лжи, в котором давно утонул доктор.

— Is fecit cui prodest», — сказала твердо и с выражением Вера.

— Сделал тот, кому выгодно, — как бы переведя вслух, ответил доктор Вере, подчеркнув тем самым, что помнит еще латинский и учил когда-то давно в мед. институте крылатые фразы. Он вспомнил о том, как в юности, на первом курсе, его сердце горело желанием лечить людей, помогать им. Он вспомнил сотню успешных операций, которые сделал уже потом, когда буквально вытаскивал людей с того света. Он вновь был внутренне горд собой. И еще подумал, что с тех пор, он просто повзрослел и должен делать то, что делает. Он не обязан быть сентиментальным дураком, каким его хочет видеть Вера.

Доктор действительно когда-то был хорошим человеком. Многие им восхищались, благодарили и это факт. Его не отнять из биографии Подлецкого. Но жизнь человека не всегда ведет от худшего к лучшему развитию его личности в целом, не всегда от зла к добру. Иногда наоборот. В зависимости от того, как человек работает над своей душой. Люди меняются. Меняют свои цели и даже перестают замечать, что вместо них живет уже другой человек. Они забывают о смысле жизни. Их биологический двойник существует уже отдельно от смысла, и сама душа приобретает новые свойства. Ранее они были добры, теперь злы. Но пока человек жив, он может еще сколько угодно измениться и в обратную сторону, если захочет. Ни на ком нельзя ставить крест и осуждать. Мы не знаем каким человек будет завтра. В этом плане, Вера поступила плохо, осуждая доктора, но иначе она не могла. Ее прямолинейность была природным качеством характера.

Вера осудила доктора в своем сердце. Ей было горько смотреть на доктора, она видела в нем только лишь палача и убийцу ее лучшего друга. Она видела человека, который зарабатывает деньги на смертях. Гордого человека, который не признает никогда своих ошибок, видит себя хорошим и порядочным. А в христианской культуре гордый человек сравни сатане, даже если он идеально праведен, тк сатана бестелесен, не делает ничего по сути плохого, но возомнил себя лучшим Бога.

Вера еще раз пронзительно всмотрелась в лицо Подлецкого и не обнаружив там ни капли раскаяния или сожаления, — ничего того, что было свойственно ей, — смотрела на него как на чужеродное и инопланетное существо, — наконец поняла, что дальнейший разговор не имеет никакого смысла и общий язык не найден и не может быть найден в принципе, тк любой язык отражает в первую очередь душу, а не только знакомые наречия. «Она и доктор иностранцы в одном городе и стране», — заключила Вера для себя внутренне.

Доктор продолжал ехидно улыбаться, глядя на разгоряченную Веру, желающую услышать правду. Вера поняла, что правды от лжеца не услышит, но она сделала последнюю попытку достучаться до сердца Подлецкого, и эта попытка была напрасной.

— Наверное, вы думаете, что деньги — это самое главное и важное… А представьте себе, что самый ваш близкий человек, а не пациент, очень болен и единственный хирург, который делает нужную операцию для спасения еще сегодня в Москве, а завтра улетает в Лондон. Вы богаты, у вас в банке на счете лежит не один миллион рублей, но именно сегодня не рабочий день для снятия средств со счета. А занять хотя бы до завтра не у кого. Потому что друзей у вас нет. И вот, ваш близкий умирает… И к чему вам тогда эти деньги?! Согреют они вашу душу? Вот вам и ответ. Нет ничего важнее человеческих отношений. Если они, отношения, есть, то и остальное — приложится. А к деньгам не приложится ни любовь, ни дружба. Я наверно не очень убедительна, я вижу мой монолог не произвел впечатления. Вы смеетесь…

— Простите, я просто подумал вот что… Как вариант морали вашей басни. Хранить деньги надо в надежном банке. А не в таком, который имеет особые не рабочие дни. И к тому же, вы сами сказали, у меня нет души. Зачем же спрашивать, согреет ли что-то ее?! — Доктор криво улыбнулся и продолжил — Мне очень жаль, что вы потеряли своего друга. Я сочувствую. Но мне вам больше нечего сказать.

— И мне больше нечего вам сказать. Я уйду, но Ваша совесть останется с Вами. От нее вам не убежать никуда.

Доктор стоял, растянув на лице улыбку презрения и превосходства. Злая улыбка присуща подлецам. Им всегда смешно до поры, до времени. Но смеется тот, кто смеется последний.

Вера ушла, хлопнув дверью. Доктору казалось, что она проявила слабость. Но впереди у Веры были большие планы. Она вовсе не сдалась. Все только начиналось. Игоря было уже не вернуть. Но кому-то, кто был еще жив, необходимо было помочь…

глава 14 «Материнское сердце»

Вера, выйдя из кабинета доктора, вдруг почувствовала щемящую боль в груди. Ее материнское сердце подсказывало: «Что-то стряслось с Надей!». Она впервые вспомнила, что забыла позвонить дочери после окончания ее учебы, узнать, все ли в порядке, как она делает это обычно. Она набрала номер Нади, но ответа не было. Вера поймала такси и помчалась домой. Горечь о смерти Игоря не покидала ее. Но было нечто такое, что становится важнее любой проблемы Вселенского уровня, когда появляются твои дети. Это чувство ответственности за одного единственного человека, который зовет тебя: «Мама!», — даже если он уже подросткового возраста. Такой возраст тем паче требует заботы и любви, хоть и внешне он противоречив своим отчужденным нравом. Вера по дороге домой винила себя внутренне за то, что весь день ни разу не вспомнила о дочери, а занималась восстановлением справедливости. «Какая бы ни была прекрасной и важной цель твоих дел, — она меркнет перед возможной опасностью, которая может угрожать твоему ребенку. И мать в первую очередь отвечает перед Богом не за весь мир, а за себя и своего ребенка», — думала сейчас Вера. Ей представлялись в уме страшные события, которые могли в эту минуту случиться с Надей.

Женщины, в погоне за статусом «сильные мира сего» иногда притупляют свои чувства, свое истинное предназначение, данное им природой. Впрочем, женщины будущего никогда и не забывали о своих детях и умело совмещали материнский долг и высокие должности на работе.

«И зачем мне весь мир, если в нем не будет тебя», — говорила Вера сама себе, представляя, как с Надей что-то случилось.

Она старалась больше не думать о смерти Игоря. Потому что сегодня она бы уже точно ничего не смогла сделать. Нет, она не выбросила свою цель восстановления справедливости, но лишь отложила ее до лучшего времени. Отбросив в конце концов усилием воли все плохие мысли, она постаралась думать о хорошем. Фильтрация мыслей была ее талантом. В любой ситуации, она всегда умела найти точку хорошего, зацепившись за которую на сердце становилось легко и спокойно. Такая работа над собой дарила ей неизменно чувство легкости и счастья.

Вера представила себе, что у Нади просто села батарея на телефоне, скоро они встретятся дома, она спросит, как ее успехи на учебе, нужна ли помощь в чем-то, они поговорят по душам.

Вера неожиданно для себя стала спокойной от этой мысли, хоть и сделала большое внутреннее усилие, настроившись как радио на нужную волну. Ей вспомнилось, как она играла с маленькой Наденькой дома по 24 часа в сутки, отдавая всю себя любви и заботе о дочери.

Она специально и намеренно устроила свою жизнь так, чтоб не отдавать дочь в садик, тк считала, что садик является лишь душевной травмой для ребенка, на всю последующую жизнь, вырванного, как зуб без анестезии и обезболивающего из гнезда любви на растерзание социума. Она когда-то давно работала воспитателем, и видела глаза детей, скучающих по мамам, страдающих, травмированных душевно, беспомощных перед жестокими порой воспитателями, повышающими голос без повода то и дело. Она тогда долго держала в памяти эти глаза и сделала все, чтоб глаза Нади никогда не были похожи на те глаза.

Вера уже была не далеко от дома и в ее сердце все больше и больше наступала тишина от воспоминаний о детстве Нади. А за окном машины был серый, мрачный город, без деревьев, без зелени, без бабочек и птиц. Этого всего очень не хватало Вере. Город будущего имел большую пропасть с городом, в котором росла сама Вера. И знойное лето внешне почти ничем не отличалось от зимы. Все те же серые здания, лишь мельком улыбающееся солнце могло радовать душу Веры иногда. Но сейчас был вечер и единственное, что могло радовать — это контроль собственных мыслей и чувств в сознании.

Вера еще раз набрала номер телефона Нади, но та резко отключилась. Вера не стала впадать в панику второй раз, она снова и снова вспоминала приятные эпизоды из прошлого. вера вспоминала, как нашла работу на дому, как сама занималась с ребенком, учила ее музыке, азбуке, математике и к двум годам Надя знала уже весь алфавит. И не уступала ни в чем сверстникам по развитию. А позже ее теория воспитания «Творческая личность» перешла в практику и дала большие плоды. Надя росла и становилась все умнее, интереснее и во многом успевала. Она действительно стала той самой творческой личностью, которая раньше была лишь теорией воспитания Веры. Теорией, созданной из любви. Эта теория говорила о том, что ребенка нельзя наказывать, а только объяснять. Нельзя повышать голоса, а говорить ласково. Выполнять все желания ребенка и чтобы он чувствовал себя любимым. Вера не хотела вырастить раба, который выполняет приказы. Она терпеливо ждала ответной любви взамен на отданное тепло. И хотела, чтобы в будущем Надя выросла лидером, а не пешкой в чужой стратегии.

Вера была все ближе к дому, — тому месту ее счастья, где все тревоги должны были погаснуть окончательно. Дом — это крепость от всех невзгод мира. Место, где счастье, которое у Веры было всегда внутри, — материализуется на сто процентов.

Вера вспомнила один из уютных дней, проведенных дома с дочкой. В тот день была зима и они не вышли на улицу, боясь мороза. Вера заказала пиццу, они с Надей играли в прятки. Вспоминая об этом дне, Вера улыбнулась, потому что действительно была счастлива тогда. Но как бы человек ни старался контролировать ход своих мыслей, есть нечто, над чем он не властен. Некоторые негативные мысли приходят к нам как будто извне. Православные святые отцы говорят, что это бесы и мы не способны до конца отогнать эти мысли, но мы можем отречься от них, сказав: «Это не мое». Вера практиковала такие советы святых отцов. Сейчас же ее улыбка была неоднозначной, слегка вымученной переживаниями прошедшими за весь день. Из ее глаз неожиданно вновь полились слезы. В сознании будто по-прежнему живой, как вчера стоял Игорь. Да и возможно ли было стереть из памяти такое потрясение. Известие о смерти человека, который еще вчера сиял ярким светом своей позитивной энергии. Вера уже и не пыталась этого сделать. Она сдалась своим слезам и дала выход эмоции. Ей даже показалось, что сам Игорь предупреждал ее бежать скорее домой. Машина как раз подъехала к дому. Вера выбежала пулей, бросив на переднее сидение деньги таксисту, и забыла попросить сдачу. Уже через несколько секунд она нервно поворачивала ключ в дверях и услышала незнакомый голос вместе с голосом ее дочери.

Глава 15 «О целомудрии»

Вера открыла дверь и увидела Надю. Живую, здоровую, в хорошем настроении. На миг Вера облегченно вздохнула и подумала: «Успела». Настроение Нади было не просто хорошим, а несколько опьяненным чувством влюбленности. В доме не происходило ничего плохого с первого взгляда. Но было нечто такое, чего недопустимо для подросткового возраста. Надя была наедине с незнакомым юношей, которого она впервые увидела сегодня вечером и который успел ее очаровать так, что впал в ее полное доверие. Есть вещи, которые хороши лишь к определенному времени. К примеру, на дереве растет яблоко, оно кислое и не созревшее. Но когда придет его время, оно станет красное и само упадет под своей тяжестью. Так и любовь. В подростковом возрасте любовь не может принести счастья. Она разрушит ребенка, его психику, его волю и разум. Вера все это довольно хорошо понимала и желала Наденьке лишь добра и счастья, поэтому не могла допустить, чтобы ее ребенок попался в омут любви раньше времени и утонул в нем. После вздоха облегчения, Вера была уже готова вступиться в бой с незнакомцем, но сперва изучила его внешне и внутренне.

Надя мило беседовала с молодым человеком, смотря ему в глаза, как смотрят монахи на икону Спасителя. Сперва она даже не заметила, что мама вернулась домой. Ее телефон был на вибрации. Конечно она слышала звонки мамы, но решила, что все, кроме парня сейчас — обладает наименьшей значимостью и отвлекает от главного.

Наконец, сладкая парочка обратила внимание на Веру и в воздухе на несколько секунд повисло тревожное молчание. Вера смотрела на парня, ей сразу бросился в глаза его медальон. Он был в виде птицы с одни оборванным крылом. Когда Вера училась на факультете религиоведения, они в том числе проходили и все секты, существующие в современном мире. В 2029 году была такая секта, в которой молодые люди искали себе жертву в виде девственницы. Для того, чтобы принести эту жертву сатане. Чаще всего один из них соблазнял девушку и приводил остальным, в дальнейшем случалось групповое насилие, иногда кончающееся убийством. Адепты секты носили на шее именно такой знак, в виде птицы с оборванным крылом. Но иногда люди могли купить такой символ, не зная его значения для красоты. Поэтому Вера сделала паузу перед своим нападением, которое рвалось наружу. Для того, чтобы наверняка узнать, причастен ли парень к этой секте, нужно было посмотреть на его затылок. Там должна была присутствовать татуировка на шее в виде такого же символа. С виду парочка и правда смотрелась как влюбленные голуби, но было ли все это так или иначе, предстояло выяснить.

Вера уже давно пыталась себе представить, как впервые Надя познакомит ее с каким-нибудь мальчиком. Она думала как это будет. Думала как должна себя вести она в такой ситуации. Вера настраивала себя позитивно и готовилась быть как можно более сдержанной и не забывать о своей теории «Творческая личность». В то же время, она хотела быть с дочерью искренней и не скрывать негативные моменты, которые влечет несозревшая любовь на дереве юности. Но могла ли она себе представить тогда, что парень окажется адептом страшной секты?!

— Здравствуйте, молодой человек! Привет, Наденька! Простите, что отвлекаю вас, молодые люди, я вижу, меня не ждали. Но я помешаю вам всего на минуту. Лишь познакомлюсь с твоим другом, Надя, — начала Вера, стараясь подбирать фразы и быть вежливой.

— А, о-очень рад! Приятно с Вами мамаша познакомиться, — развязно ответил парень.

— Я украду молодого человека ненадолго на кухню. Пойдем, вот сюда, — Вера указала пальцем на кухню.

Вера стояла и ждала, когда парень первый пройдет на кухню, а она вслед за ним, чтобы увидеть его затылок.

парень встал и повиновался, немного виновато смотря в пол, тк чувствовал, что его раскусили. Как только Вера увидела татуировку, по ее спине пробежала дрожь. Что-то вдруг перекрыло ей разум и кислород. Она сверкнула глазами дикой кошки и пошла в наступление. Она подумала: «Моя теория о творческой личности — это хорошо. Но парень в 14 лет, да к тому же адепт секты — это исключение из правил».

Вера зашла после парня и закрыла за собой дверь. Когда парень остался наедине с Верой в маленькой кухне, она почувствовала от него запах наркотической травы. Это объясняло его развязность.

— Ты думаешь, я собираюсь налить тебе чай и мило, вежливо беседовать, как при Наде?

— Хорошо, я не рассчитывал. Я…

— Послушай меня, я тебя вижу насквозь. Мне вчера исполнилось 40 лет. Понимаешь? К тому же я имею высшее образование, кафедра религиоведения.

— Да, конечно понимаю, или нет. Извините, не совсем.

— Мою Надю если хоть пальцем тронешь, — тут Вера достала нож и показала ему наглядно, что она с ним сделает, — я тебя убью и не шучу. Убирайся, больше ты здесь не появишься, или пеняй на себя. Я вызываю полицию. У тебя есть 2 минуты, чтобы исчезнуть навсегда.

Затем Вера взяла в другую руку телефон и начала набирать номер.

Парень мигом вылетел из кухни, надел обувь и убежал. Вера положила телефон и пошла успокаивать дочь, которая на тот момент уже собиралась рыдать. надя посмотрела на маму с ненавистью.

— Что ты ему сказала?

— Доченька! Моя любимая и дорогая, — начала Вера, пытаясь обнять Надю, но та вырвалась, — видимо пришло время что-то тебе рассказать. Ты очень наивна и доверчива к людям. Они бывают злы, но добрых людей больше. Возможно…

Надя не стала слушать маму, она ушла в свою комнату, закрылась, легла на кровать, уткнувшись носом в подушку и до Веры доносились тихие всхлипывания. Надя плакала. Вера стояла у дверей и молилась про себя. Вскоре настала тишина. Надя уснула. Наступила ночь. Вера же долго ходила взад и вперед по кухне. Ее мучала бессонница. Весь ее день был сплошной мукой, испытанием. Но все ее страдания были ей по силам. Потому что Господь никогда не посылает нам скорби выше наших сил. Вера была сильной женщиной и сделала все, что могла на этот день. Вдруг она услышала пронзительный крик. Сначала ей показалось, что проснулась Надя и ее мучают кошмары, она подошла к комнате. Дверь открылась и Надя выбежала со словами: «Мама! Ты тоже это слышала?!»

Крик повторился спустя 3 минуты. Он исходил от соседей. Но было непонятно, с какой стороны, и непонятно, сверху или снизу.

Надя и Вера прижались друг к другу в страхе. Они не знали что делать. Выходить из квартиры было опасно, чтоб разобраться в чем дело. А вызвать полицию не пришло сразу в голову. Крик продолжался и стал более отчетливым. Он был женский, взрослого человека, точно не ребенка. Они даже разобрали слова: «Помогите».

Наконец, Вера вызвала полицию. Оказалось, что с виду мирная и порядочная семья имеет большие проблемы с бытовым насилием мужа над женой. Надя и Вера слышали, как полиция забирала мужа, а тот оправдывался и в алкогольном опьянении нес бред. Позже приехала скорая и увезла жену.

Лучшего момента для того, чтобы объяснить Наде, что такое любовь и какие бывают в жизни ее маски и подмены, Вере было не найти, чем сейчас. Надя крепко сжимала руку матери и не могла второй раз уснуть. Она забыла свою обиду, в ее сердце был только страх.

— Знаешь, доченька, я вовсе не против мужчин и любви. Но я не хочу чтоб кто-то воспользовался твоей наивностью. Ты чиста, как ангел и ищешь чистой и чувственной любви, но найдешь скорее всего кучу грязи и мерзости. Там, где поцелуи, там и возможно будет секс. Ты к этому морально и физически не готова. Сможет ли твой парень остановиться в порыве чувств? Не стоит ему доверять на 100 процентов. включи мозг, если это возможно в такой ситуации. теперь представь, что твоя настоящая любовь ждет тебя в 18 лет или в 20… а ты к этому времени уже разучилась чувствовать, ты уже встречалась ни раз, тебя даже изнасиловали возможно и твоя любовь, которая была полным сосудом чистой воды расплескалась и превратилась в унылую грязь? побереги этот сосуд для того, кто будет достоин такого ангела как ты сейчас. чтоб потом не встретить его с разбитыми крыльями… Ты наверно не обратила внимание на медальон, который был на груди у того парня. Птица с обрезанным крылом… Ты же знаешь, я училась на факультете религиоведения. И нет, я сейчас не собираюсь читать тебе мораль. Просто я хорошо разбираюсь в символике и знаю, к какой секте принадлежит он. Это не шутки. Если бы общение с этим парнем не несло бы опасности и вреда для тебя, то поверь, я бы не выгнала его. Я бы побеседовала с ним, налив чаю. А быть может с вами вместе о целомудрии, любви, влюбленности… Но они могут убить тебя. Они не жалеют никого.

Но впредь подумай пожалуйста, прежде чем оставаться наедине с кем-то. И если ты действительно захочешь иметь парня в таком возрасте, подумай пожалуйста о том, что я сказала вначале. Ты — ангел. Чистый сосуд. Стоит ли омрачать свою юность романом, который так или иначе принесет душе боль?! береги себя… на вряд ли твой парень в 14 лет будет с тобой до старости. этот мимолетный роман закончится расставанием. стоит ли начинать то, что скорее всего закончится? займись хобби. увлеки себя творчеством. Ты это умеешь. направь это время на созидание себя. тогда твой принц встретит умную и талантливую девушку, а не ангела с обрезанными крыльями, много повидавшего в жизни с глазами тусклыми и погасшими.

Пока Вера говорила свою речь и обнимала Надю, гладя по волосам, та уснула, запомнив должно быть, самое важное. О том, что всему свое время…

Даже спустя много лет, Вера не пожалела о своем поступке в тот вечер.

вера удивительным образом имела мягкий характер и в тоже время могла мгновенно проявить силу и решительность, превратиться в настоящего мужчину, когда угрожала опасность дочери. Даже многие мужчины в 2029 году не имели такой волевой характер, как сильные женщины будущего. Мужчины все больше походили на барышень. В моду ко всему прочему вошли юбки и косметика, которыми пользовался когда-то «сильный» пол. По характеру мужчины тоже были больше похожи на женщин. Лишь некоторые мужчины все же оставались настоящим сильным полом: ответственными, волевыми, честными и не прибегали во внешности к женскому образу. Конечно, в такой ситуации, больше всего страдают дети. И не от того, что их воспитывают зачастую матери героини, без отца. В этом на самом деле нет большой разницы. Ребенок, которого растит сильная женщина, получает одновременно и ласку и ощущение защиты, несокрушимой стены. Женщина способна дать ребенку все сполна. Но проблема в другом. Отсутствие семьи в будущем — дало снижение роста рождаемости в стране. Хотя женщины часто делали ЭКО. Но такие женщины как правило растили одного ребенка, отдавая всю себя воспитанию и одновременно зарабатывая на хлеб. На второго они уже и не решались. Они были счастливы и считали, что их счастье имеет полноту и целостность с одни малышом. Россия стала вымирать как нация. В стране стали жить эмигранты в большом количестве. Выйдя на улицу, казалось, что русские — это иностранцы, их меньшинство. А коренные жители — китайцы, армяне, грузины, и прочие национальности. Но только не русские. Возможно, Господь так вознаграждает целомудренные народы, которые не забывают о своих традициях, уважают старших и женщин, ценят семью и верят в своих богов. Вознаграждает тем, что именно такие нации наполняют землю, а иные, попросту вымирают.

Вера еще долго не могла уснуть, она вспоминала все, что было с ней за этот день: смерть лучшего друга, поиски правды, влюбленная дочь, крики женщины… На миг она почему-то подумала: «Может и Игорь бил своих жен? Каким он был на самом деле?! Знала ли я его до конца?»

Вера воспользовалась своим талантом отгонять плохие мысли и настроила себя на другую волну. Она хотела разобраться сама в себе. За что именно любила Игоря, как человека и как друга. Ведь она не была никогда его любовницей или женой и не помышляла от этом и не ей судить его по критерию хороший или плохой семьянин. Впрочем, любят друзей не за что-то а просто так. Просто однажды он оказался ближе остальных. Да, он не был идеальным. Он тоже выпивал. Но даже когда был пьян, проявлял себя только положительно в ее сторону. Ни раз выручал Веру из беды, когда они учились вместе в университете. Один раз Вера была чем-то сильно расстроена, она решила бросить учебу, порвала свою зачетную книжку и бросила в большой мусорный бак. Игорь догнал ее тогда, успокоил и достал зачетную книжку. Они позже вместе смеялись и склеивали ее скотчем в кафе.

— Ну и вот, представь, ты на пятом курсе уже, подносишь преподу такую зачетку.

— Представила.

— А он говорит, ты откуда ее достала? А ты ему говоришь: «Из мусорки». Да, ладно, это не беда. Будет о чем вспомнить потом.

Вера вспоминала это сейчас и по щекам вновь текли слезы. Она поняла за что так любила его. Он был настоящий. Не пытался кем-то казаться. Был самим собой. Простой. Без понтов. Обычный русский парень. Не пытался казаться лучше, чем он есть. К примеру, многие из ее курса пытались продемонстрировать показную религиозность и праведность, коей не обладали в полной мере.

Веру переполнили страдания. Ее чаша слез на сегодняшний день была уже полна и выплеснулась наружу через творчество наконец. Вера достала блокнот и написала стихи, чтобы ее боль ушла в поэзию. Она знала, что творчество — это помощь себе в отчаянии и унынии, он может спасти тебя в трудную минуту. Но увы, уже не спасет Игоря. Вера сочиняла стихи в стиле верлибр, свободный стих, практически проза, но с элементами мелодичности. Она часто писала стихи, но никогда их не редактировала, отпуская боль в строчки, забывала печаль.

Вот, что она сочинила в ту ночь:

***

«Засыпай, мой друг дорогой,

Ты вернешься ко мне,

Но уже другой.

Ты забудешь тревогу и боль.

И отныне с тобой

Только свет и покой.

Засыпай, мой друг дорогой,

Повоюет здесь за тебя

Кто-нибудь другой.

Не дожил до седин

И ушел молодой.

Ты для меня навсегда живой.

Смерти нет. Только временный сон.

Может счастье твое было в том,

Что не увидишь страну такой:

Охваченную грехом.

Где каждый подлец —

признанный герой.

Где забыли,

что такое душа и добро.

Засыпай, мой друг,

А я поплачу еще немного,

И снова в бой.

Пока есть у меня время.

Ты имеешь больше теперь:

Вечность и любовь.»

Когда Вера вывела ручкой слово любовь и поставила точку, то ее сердце успокоилось. Она проверила, крепко ли спит дочь. Надя спала как младенец. Вера поправила одеяло. За окном начинался новый день. Она решила поспать хотя бы два часа перед тем, как начнется суета и новый бег.

гл.16 «День умиротворения»

Господь никогда не посылает человеку скорби выше его сил. Он знает сердце каждого. И если человек испытывает страдание, то лишь для того, чтобы спасти свою душу. Затем Господь милует человека. Дает отдышаться. Человек чувствует покой и умиротворение. Но не на долго. Ибо его путь не окончен и впереди новые испытания. Вере пришлось выдержать два испытания подряд за один день: смерть близкого друга и сложную ситуацию с дочерью. И лишь потому что Вера была сильной женщиной, на ее плечи свалилось столько скорбей. Наверно, если бы второй день был столько же насыщен переживаниями, то можно бы было сойти с ума. Но Веру ждал иной день, не тот, что прежде. День умиротворения и относительного покоя.

Лучшее средство помочь себе — это помочь другому. Когда мы начинаем действенно помогать другим, то забываем о своих личных переживаниях. Мы перестаем жалеть себя и видеть себя несчастными. Утром Вера осознала, что если сегодня не примется за обычную работу, то растеряет всех своих клиентов. Она выпала из рабочего режима уже на два дня. Вера не была офисным работником, она работала на себя. Да, она могла позволить себе устроить выходной посередине рабочей недели. Но она была человеком ответственным и без веской причины не пользовалась своей свободой. Вера пила кофе после бессонной ночи и смотрела как всегда на солнце. Она была погружена внутрь себя. Там тоже было свое солнце и не менее теплое и яркое. То солнце, которое не зависит от прогноза погоды. Ее счастье редко зависело от обстоятельств. Она чутко следила за состоянием своего сердца и не давала проникнуть в него червям плохих мыслей. Вчера смерть друга все же выбила ее из колеи, но сегодня она постаралась найти в себе мужество, чтобы принять со смирением то обстоятельство, на которое она уже не сможет повлиять.

Надя встала сама и уже собиралась на учебу. Кажется, она забыла все, что вчера произошло и была улыбчива, как никогда. Она не держала обиды на маму и поняла, что напротив должна быть ей благодарна. Редко когда дети понимают, что родители не желают им зла, а лишь уберегают от опасностей. Но Надя была умной девочкой и все поняла должным образом. Она позавтракала, поцеловала маму в щеку и ушла.

А Вера села за рабочий стол, разгладила рукой чистый лист. Такой же чистый, как новый день… И начала писать список дел и план дня.

Она красиво вывела цифру один и написала: «Созвониться с клиентом». Затем таким же образом обозначила второе дело: «Дописать статью». На пару секунд Вера задумалась и под цифрой три написала: «Узнать когда и где будут похороны». Вере не хотелось присутствовать на похоронах друга, но она обещала, что будет на них маме Игоря. Один раз в жизни она уже провожала в последний путь друга и Вера помнила, на сколько похороны лишены истинного смысла смерти. Вера верила, что смерть — это не конец, а только начало будущей жизни со Христом. Но общая церемония, в которой на лицах каждого траур и нескончаемая боль говорят лишь об одном: «Это конец». Она решила, что узнает про похороны в последнюю очередь, а сперва наконец таки созвонится с клиентом.

— Здравствуйте, простите, я не смогла вчера позвонить Вам. Искренне сожалею. Но сегодня я буду рада выслушать Вас.

— Здравствуй, Верочка! Я так рад, что наконец Вы позвонили.

У Веры были теплые и почти дружеские отношения с клиентами в области психологической помощи. Она старалась передать каждому клиенту свое позитивное настроение и главное — умела выслушать проблемы, найти выход из любой ситуации.

Взамен клиенты дарили ей искреннюю благодарность.

гл. 17 «Похороны»

После долгой беседы с клиентом по телефону, Веру вдруг словно ударило током прямо по сердцу. Она вспомнила, что похороны Игоря назначены не на завтра и не на после завтра, а именно на сегодня. Это она вспомнила наверняка. А вот время совершенно вылетело у нее из головы, либо она его и не знала вовсе. Она начала набирать по телефону маму Игоря в надежде, что еще не опоздала. Ей не хотелось обидеть маму Игоря. Но с другой стороны, в глубине сердца, она была бы не против опоздать, пропустить тот миг, когда бездыханная оболочка ее дорогого друга будет опускаться под землю. Та оболочка, которая уже не искрится улыбкой жизни и света. На которую будут обращены все взоры людей, в отличие от невидимой души, которая возможно будет рада встречи со Христом, — но никто не увидит этого торжества радости. Все будут в глубокой скорби и тоске. Вере не хотелось поддаваться чувству уныния на похоронах, но долг слова был сильнее.

— Здравствуйте, надеюсь я не опоздала? У меня совершенно вылетело из головы время… Напомните пожалуйста, — проговорила робко и виновато Вера по телефону.

— Здравствуй, Верочка, нет ты не опоздала, это я виновата, что забыла сказать время. Через час будет прощание с Игорьком. Я очень надеюсь тебя видеть.

— Конечно, я буду. До свидания.

Вера положила трубку и начала спешно одеваться. Она решила не краситься, потому что знала, что будет плакать. Она не хотела плакать в этот день, ей хотелось верить, что Игорь встретился с Богом и ему хорошо, но понимала, что ей не удастся противостоять эмоциям окружающих и общей обстановки.

Вера вышла из дома вся в черном, лишь ее белые длинные локоны выдавали свет души и умиротворение этого дня. Все переживания и боль остались позади, она выплакала все слезы вчера и пережила страдание утраты. Сегодня ее душа была легка и спокойна. Но она продолжала вести внутренний диалог и единственное, что ее беспокоило — это несогласие действия и мысли. Она не хотела идти, но шла, сдерживая слово. Обычно ее действия всегда были согласны с мыслью. И ее слова всегда были равны действию. Больше всего в жизни она ненавидела двуличие и лицемерие. Она думала про себя: «Кто придумал, что они должны быть? Похороны… Человек должен оставаться в нашей памяти иначе. То, что мы видим там, — это ложь. Мы не видим глазами главное… Оно остается внутри нас. Это свет… Тот свет, который был при жизни Игоря. Его бессмертная душа. Зачем смотреть на тело без души. Это уже не Игорь. Это вселяет ужас и страх. А в любви нет страха. Надо продолжать любить душу и верить в ее бессмертие. Похороны — это ложное мероприятие»…

Вера стояла в магазине цветов, покупая гвоздики. Продавец посоветовала черную ленту. Вера покорно согласилась, сказав, что не разбирается в этом.

Возле подъезда, где жил покойный друг стояли знакомые… Вера подошла неспешно. Она давно их не видела. Кого-то лет 20 даже… Это были люди, с которыми Веру связывало общее юношество и общая учеба в институте.

Вера поздоровалась со всеми и они постояли еще минут десять. Кто-то решил, что надо идти к храму. Ей предложили сесть в машину, но дорога была короткая и Вера подумала, что лучше пойдет одна и помолится мысленно по пути.

Светило яркое солнце, Вера шла неспешно. Она смотрела в небо и представляла, как Игорю сейчас хорошо, как он улыбается ей. Как хорошо там, на небесах тем, кто и при жизни светился словно солнце. Должно быть в тысячи раз лучше, чем на земле, где ежесекундно нас окружают скорби и страдания.

Вера пришла в полупустой храм раньше всех и встала возле иконы. Много мыслей было в ее голове: светлая память об Игоре, надежда на его вечный покой и счастье на небесах, бесконечная любовь…

Гроб вот-вот должны были внести в храм.

А потом, ничего кроме слез и боли. Отчетливо в памяти Веры остались слова родных Игоря, которые разрывали сердце: «Почему ты такой холодный?!»

— Зачем эти молитвы, если они не вернут его к жизни? — говорила старенькая бабушка, в отчаянии.

В эти минуты Вера понимала, что ее вера не может утешить близких в такой момент. Она не двигает горы, увы… Но ей хотелось хоть как-то помочь старенькой бабушке, хоть чем-то утешить ее скорбь. Вера взяла ее под руку и помогла идти, пока гроб несли до места, где его отдадут земле. Она старалась не думать о себе в этот момент. О своих чувствах, эмоциях… Она думала, как тяжело этой бедной бабушке сейчас, как больно ей ступать по земле натруженными ногами, прошедшими многие дали, повидавшие утраты, печали и радости. Наконец, гроб предали земле и мало по малу печаль стала сходить с лиц, будто только сейчас осознавших, что смотреть нужно вверх, — в небеса, там, где душа Игоря, а не вниз, где его временная оболочка, одежда, которая была снята. Та одежда, которая до Страшного Суда останется под землею и затем вновь соединится с душой. Кто-то из друзей Игоря тихонько сказал: «Будь счастлив и пусть все твои планы и надежды свершаться в другой жизни наилучшим образом». Это был Антон. И пускай Вера не разделяла его взгляды о перерождениях, ей понравилась эта фраза и она внутренне улыбнулась, потому что это была единственная светлая мысль, которая прозвучала за время похорон. Игорь был светлым человеком и заслуживал хотя бы луч света в день, когда его душа встретится с небом.

Часть 2

Представляю Вам вторую часть моего романа. Хочется посвятить ее доктору Лизе (Елизавета Глинка), т.к. именно ее история жизни вдохновила меня на многие мысли, описанные в романе.

Е. Саженцева

глава 1 «Мечта, за которую стоит бороться»

После того, как Вера проводила своего друга в мир, сокрытый от глаз человека, в мир, где суета перестает беспокоить сердца, в мир, где каждый, ищущий Бога, обретает покой, — жизнь продолжилась своим ходом, в обычном ритме, ее суетном беге. И то, что раньше волновало сердце Веры: восстановление справедливости, поиск виноватых в смерти Игоря, на время перестало беспокоить. Она даже стала приводить самой себе железные аргументы о неизбежности смерти, и о том, что эвтаназия — помощь неизлечимо больному. Но глубоко внутри она осознавала, что врет самой себе. А ложь самому себе — являлась для Веры самым страшным преступлением перед совестью и Богом. Долго так не могло продолжаться в сердце человека, который стремится к истине и правде. Ее друга было уже не вернуть, но таких как он — неизлечимо больных, которых государство всячески подвигало расстаться с жизнью раньше положенного Богом сроком, — было много. Вера стала задумываться о таких людях. Ей захотелось что-то изменить в своей жизни и в жизни тех, кто обречен на эвтаназию.

Незаметно пришла осень. Вера как всегда встала вместе с Солнцем, которое светило тускло, еле-еле выглядывая из-за туч. И как прежде ее грело утреннее кофе и сияние собственного сердца. Ее сердце было все ближе к истине, к той светлой мысли и мечте, которая поможет вырваться из плена лжи самой себе.

Вера проводила дочь на учебу, поцеловала ее в щеку и принялась писать статью об эвтаназии. Ей хотелось написать такую статью, которая аргументированно и красочно опишет на сколько ужасна и бесчеловечна эвтаназия. Она открыла википедию и не поверила своим глазам. Еще недавно эвтаназия была официально разрешена только в Нидерландах, Бельгии, нескольких штатах США, а теперь карта расширилась на весь мир. Она и раньше это знала, но не представляла себе такие масштабы в уме. Она подумала, что быть может кто-то пошутил и представил в википедии ложные данные, но увы, так оно и было: не осталось ни одного кусочка земли, где людей не приговаривали на верную смерть. Первое, что она написала в своей статье, была цитата: «Я не дам никому просимого у меня смертельного средства и не покажу пути для подобного замысла… — Клятва Гиппократа // Гиппократ. Избранные книги. — М., 1994. — С. 87—88.» И затем начала приводить массу аргументов не в пользу «укола смерти». Вместе со статьей, в ее голове появляется мысль о больнице, где будут помогать неизлечимо больным до последнего их дня. Где они найдут покой, любовь, поддержку, заботу и понимание. Она представила себе эту больницу на берегу моря. Закат солнца, прекрасный вид на горы, — все это знаменовало в ее фантазиях закат жизни, достойную возможность встретить смерть. Наряду с мечтою, как это часто бывает, пришли и сомнения, возможные препятствия на ее пути. Она понимала, что если попытается создать такую больницу, если даже найдет средства на осуществление своей мечты, то столкнется лицом к лицу с государством, которое будет ставить палки в колеса. Государству не нужны люди, обреченные на смерть, которые не могут платить налоги, и тем более не нужны такие больницы, в которых попытаются всячески продлевать жизнь неизлечимо больным… Но Вера решает бороться, сделать хотя бы попытку, первый шаг к своей мечте.

глава 2 «Дорогу осилит идущий»