Снята с публикации
Рим в любую погоду

Бесплатный фрагмент - Рим в любую погоду

«Над миром вознесенный Латеран»

Вниманию читателей предлагается серия книг под общим названием «Рим в любую погоду», посвященная наиболее интересным, богатым событиями и тайнами римским достопримечательностям.

Первой книгой серии стало настоящее издание — «Над миром вознесенный Латеран». Это подробное описание комплекса исторических зданий, сформировавшихся в течение более чем двух тысяч лет в римском районе Латеран, некогда означавшим для мира то, что ныне представляет собой Ватикан. В повествовании автор приводит большое количество интересной информации, обращаясь к смежным темам из области истории и искусства, в частности истории христианства.

Книга рассчитана на всех тех, кому интересен Рим.

Вместо предисловия, Или «Рукописи не горят»…

В ночь с 13 на 14 сентября 1321 года в Равенне умер Данте Алигьери, автор «Комедии», которую позже другой великий итальянец Джованни Боккачо назовет «Божественной». Разобрав после кончины отца его бумаги, сыновья Данте Якопо и Пьетро обнаружили, а точнее не обнаружили рукописей финальных глав «Комедии». Было непонятно, то ли они исчезли, то ли не были написаны вовсе… Оба брата, хоть и не унаследовали гениальности родителя, стихи сочиняли охотно, и после некоторых раздумий решили дописать песни «Рая» самостоятельно, чтобы главный труд отца не оставался незавершенным. Бог знает, чем бы закончилась эта история, если бы не вмешался… сам Данте.

Однажды, когда Пьетро был в отъезде, Якопо приснился необычный сон. Он увидел отца, стоящего перед ним в белом одеянии. Вокруг головы покойного разливалось необычное сияние, формой напоминавшее то ли нимб, то ли лавровый венок, которым после смерти уже в гробу был увенчан Данте. Якопо робко спросил у отца, закончил ли тот свое произведение, и сохранились ли рукописи. «Да. Закончил…» — сказал Данте. Сон продолжился тем, что отец и сын оказались в спальне Данте, где поэт указал на стену, на которой висела циновка, и исчез. Утром Якопо со всех ног помчался к другу отца нотариусу Пьетро Джардини, чтобы рассказать ему о своем сне. Назад к дому Данте они бежали уже вдвоем. В указанном месте под циновкой нотариус и Якопо с удивлением обнаружили нишу, в которой лежали рукописи последних тринадцати песен «Рая».

Сейчас уже трудно установить, что в этой истории правда, а что вымысел. Главное, что свой великий труд Данте дописал. Он не только видел «тех, кто душу вечной муке предал», но и лицезрел «свет Петровых врат», откуда начинался Рай. В найденных последних песнях «Рая» Данте продолжил описание его таинственного устройства. Кульминационным этапом небесного странствия поэта стало созерцание им Эмпирея, или Райской Розы — бесконечной области, населенной душами блаженных, созерцающих Бога.

В поисках необходимых слов для изложения неземной красоты Эмпирея, когда было нужно описать по сути неописуемое, рука Данте выводит строки:

Раз варвары, пришедшие из края,

Где с милым сыном в высях горних стран

Кружит Гелика, день за днем сверкая,

Увидев Рим, и как он в блеск убран,

Дивились, созерцая величавый

Над миром вознесенный Латеран…

(Божественная комедия, песнь 31)

Итак, сравнение найдено! Созерцание Рая на небесах сопоставимо с созерцанием Латерана на земле. Не больше и не меньше…

Для Данте Латеран был величав абсолютно, безусловно, и его современникам было понятно, о чем им говорил гениальный итальянец. Но, как известно, времена меняются и для наших современников слово «Латеран» либо мало что сообщает, либо вообще ничего не значит. Это неправильно, ибо Латеран не заслуживает забвения. Попробуем восполнить зияющий пробел в познании и начнем, как говорили древние ab ovo, то есть «с яйца»…

I. In brevi, Или в двух словах о Латеране

«В начале было Слово». Так начинается Евангелие, написанное святым Иоанном, или Сан Джованни, как называют этого апостола итальянцы. Начнем и мы эту книгу со слова. Со слова «Латеран»… Возможному происхождению этого имени будет посвящена отдельная глава книги, а пока остановимся на общем значении слова.

Итак, что же такое Латеран? Для христианского мира это слово некогда имело то же значение, какое уже более шести столетий несет на себе понятие «Ватикан». Если продолжить развитие этой аналогии, то и Ватикан, и Латеран это:

— названия местности, в частности двух невысоких холмов Рима, хоть и не входящих в число семи исторических, но не менее известных;

— территория нахождения Святого Престола, или Папского престола, а точнее, монархического государства, возглавляемого Папой Римским.


Здесь начиналась история христианской церкви в Европе и до начала XIV века на Латеранском холме Рима была расположена официальная резиденция римских пап. И именно здесь в Латеранском дворце в феврале 1929 года соглашением римско-католической церкви с правительством Италии во главе с Бенито Муссолини Ватикан обрел статус самостоятельного папского государства, упраздненного в 1870 году и занимавшего до того почти всю центральную часть Аппенинского полуострова.

Всем известно, что в настоящее время духовным центром и великолепным фасадом резиденции пап является ватиканский собор святого Петра. Менее известно, что подобным центром более 600 лет тому назад являлась Латеранская базилика, освященная в честь самого Иисуса Христа и его кузенов — Иоанна Крестителя (Предтечи) и апостола Иоанна (Евангелиста), который, как сказано в Новом Завете, «бежал быстрее Петра» к воскресшему Спасителю.

Проще говоря, Латеран — это Ватикан прошлых эпох, «праВатикан».


Для современных жителей Рима Латеран — это еще и обширное городское пространство, где располагается комплекс исторических зданий на трех соседствующих площадях, названных в честь Иванов:

— пьяцца Сан Джованни ин Латерано (Piazza San Giovanni in Laterano или площадь Святого Иоанна на Латеране),

— пьяцца ди Порта Сан-Джованни (Piazza di Porta San Giovanni, или площадь ворот святого Иоанна) и

— пьяцца Джованни Паоло II (Piazza Giovanni Paolo II, или площадь папы Иоанна Павла II).

В Древнем Риме, как и сейчас, это почти окраина. Если позволяет время, то из центра города сюда можно добраться пешком. В этом случае прямая как стрела виа ди Сан Джованни ин Латерано (via di San Giovanni in Laterano) приведет к цели прямо от Колизея. Но удобнее и быстрее всего приехать на метро, выйдя в город на станции «Сан Джованни» (San Giovanni).

Итак, в путь! Prossima fermata «San Giovanni»

II. Стена

Выйдя из метро и оглядевшись по сторонам, трудно не заметить древнюю кирпичную стену с множеством арок и высокими парадными воротами, облицованными белым камнем. Это древняя стена императора Аврелиана, охранявшая в былые времена жизнь и покой Вечного города.


Древние римляне были большими мастерами по возведению всевозможных фортификаций и, прежде всего, стен. Они городили их везде, куда ступали запыленные калиги отважных легионеров. Сеть укрепленных рубежей Рима раскинулась от знойных песков Сахары с ее «мавританским лимесом» до пасмурных гор Шотландии, где поднялись валы Адриана и Антонина. Примечательно, что последние явились в настоящее время прообразом циклопической «Стены» из фэнтезийной эпопеи Джорджа Мартина «Песнь Льда и Огня», более известной по сериалу «Игра престолов». Эта «Стена» ограждала цивилизованный мир Семи королевств от дикого и враждебного Севера, чьи безбрежные пространства населяли орды панкообразных «одичалых», вымороченных зомби — «белых ходоков» и всяческой нечисти. И в реальной жизни по тому же принципу и с той же целью Рим был защищен сначала древней Сервиевой стеной, а в более поздние времена стеной Аврелиана. Только вместо «одичалых» на римские стены пытались вскарабкаться иные пришельцы с севера — племена галлов, готов, вандалов, лангобардов…

Для жителей России небезынтересно знать, что по образцу первого Рима была построена и Москва — наш северный Рим, третий по счету, который, как известно «стоит, а четвертому не бывать». Семь московских холмов окружали укрепления древнего Земляного города. Его 16-ти километровый периметр стал основой для вечно спешащего Садового кольца и, соответственно, границами исторического центра города. В современном Риме ту же роль играет стена Аврелиана, обогнавшая московскую на 1300 лет во времени и на три километра в пространстве.

Мощную городскую стену вокруг Рима император Аврелиан начал возводить в 271 году. Под ее защиту вошли семь холмов Рима, Марсово поле и римское «Замоскворечье» (если продолжить аналогии с Москвой) — район Трастевере на правом берегу Тибра. Строя это внушительное сооружение, Аврелиан как в воду глядел — на носу было Великое переселение народов. Растущая напряженность на границах Римской империи диктовала необходимость укрепления столицы, и стена выросла очень быстро — за четыре года. Бетон при строительстве не экономили, возводя стены толщиной 3,4 метра и высотой в 8 метров (позже, при императоре Гонории в начале V века ее нарастили до 10,5 — 15 метров), сразу же облицовывая кирпичом. На расстоянии 30 метров друг от друга вознеслись массивные башни, а дороги, которые согласно поговорке, все ведут в Рим, упирались в 18 ворот, внешний вид и укрепление которых обустраивались согласно стратегической важности направлений.

В пределах древней Аврелиановой стены находится и расположенная на отроге холма Целий местность под названием Латеран. Неподалеку отсюда начиналась древняя виа Кампана, ведущая в сторону области Кампания.


Небольшие ворота между двумя круглыми массивными башнями носят красиво звучащее имя Порта Асинария (Porta Asinaria), что переводится довольно прозаично как… Ослиные ворота. При возведении стены здесь был проделан лишь небольшой проход — постерула для проезда живших за пределами Рима земледельцев. Отсюда в город следовала Виа Асинария (via Asinaria или Ослиная улица). Так как основным транспортным средством для древнеримских фермеров были ослы, отсюда, видимо, название и улицы и ворот. Узкий проход в стене был расширен лишь при ревностном христианине императоре Гонории. Кстати, именно Гонорий запретил бои гладиаторов в 404 году после того, как толпа насмерть забила камнями монаха Телемаха, пытавшегося остановить кровавый поединок в римском амфитеатре.

История уготовила Ослиным воротам весьма беспокойную судьбу. В 536 году через них в Рим вступило войско византийского полководца Велисария для освобождения города от германского племени остготов, возглавлявшимся королем Витигесом. Спустя десять лет, проломив тараном ворота, в город ворвались воины нового остготского короля — Тотилы.

В 1084 году в этом месте стены в Рим вторглись нормандцы под предводительством Роберта Гвискара, разграбившие и разгромившие все, что попадалось им на глаза. Напоследок войска Гвискара подожгли Вечный город, действуя с таким остервенением, что этот пожар признается историками одним из самых разрушительных в римской истории. Однако Ослиные ворота, несмотря ни на какие исторические перипетии, прекрасно сохранились. Правда, в настоящее время из-за понижения уровня дороги они закрыты для проезда автомобилей, но пешеходы, в том числе и ослы, могут по-прежнему проходить сквозь них.


Широкие нарядные ворота в честь святого Иоанна — Порта Сан Джованни (Porta di San Giovanni), достойные для въезда солидных людей и пышных процессий, появились в стене Аврелиана лишь в 1574 году. Их строительство было начато по благословлению папы Пия IV Медичи (1559—1565), а завершено при папе Григории XIII Бонкомпаньи (1572—1585), которому мы, кстати, обязаны введением нового григорианского календаря.

Работы по возведению ворот возглавил архитектор Джакомо дель Дука, затем его сменил другой Джакомо — делла Порта, ученик Микеланджело и Виньолы. В народной легенде сообщается, что Джакомо делла Порта умер от заворота кишок, вызванного обжорством: несчастный якобы объелся арбузов и дынь на загородном пикнике, а смерть настигла его как раз в момент въезда через ворота святого Иоанна. Таким образом, душа оставила бренное тело зодчего именно под сводами его творения. Скорее всего, это, как сейчас говорят, фейк. Люди обожают в своих анекдотах губить знаменитых людей при помощи приписываемых им греховных пристрасти: в Чехии вам сообщат, что астроном Тихо Браге опился пивом Крушовице до разрыва мочевого пузыря, а в России, что баснописец «дедушка Крылов» скончался от несварения желудка после невероятного количества блинов, съеденных им на Масленицу.

Несмотря на людские домыслы, мы благодарны Джакомо делла Порта за нарядные торжественные ворота, которые служат заодно прекрасным ориентиром для современных туристов на пути от станции метро «San Giovanni» к Латеранской базилике.

III. Nomen proprium, Или имя собственное

Перед тем как начать осмотр местности и комплекса исторических зданий, объединенных общим названием Латеран, любознательный путешественник наверняка задастся вопросом, откуда появилось само это слово.

Как известно, изучением географических названий занимается наука, имя которой топонимика. Эта наука исследует не только происхождение географических названий, но и их развитие, смысловое значение, написание и тому подобное. Наука есть наука — дело сложное, ограниченное методологией и опытом. В общем, занудное это дело.

То ли топонимика народная! В ней происхождение названий всегда связано с какой-нибудь замысловатой легендой, историческим анекдотом или логикой, простой, как сермяжная правда жизни — как слышится, так и понимается. Например, в названии «Москва» народным толкователям слышался писк мошкары и кваканье лягушек. Место, дескать, болотистое, речное — отсюда и аллюзии. Народ что в России, что в Италии во все времена бойко кроил географические названия под свое понимание. Не избежал этой участи и римский Латеран, где дело также не обошлось без лягушек, точнее, одного лягушонка.

Легенда относит возникновение названия «Латеран» ко времени правления одного из самых известных императоров древнего Рима. Но не того, в чью честь назвали салат, и не того, о ком на деньги порноимперии «Пентхаус» неутомимый затейник Тинто Брасс снял свой фильм. В честь интересующего нас императора был назван серьезный мультимедийный пакет для работы с CD и DVD дисками… Догадались? Правильно, речь пойдет о Нероне. Благодаря игре слов, название программы Nero Burning ROM (E) может переводиться и как «Нерон, сжигающий Рим» и как «Nero, прожигающий (CD-) ROM», где словом «прожиг» называется процесс записи на диск.

В нашем случае Нерону не придется сжигать Рим. В латеранской легенде все будет намного необычнее.

Как известно, у Нерона было три жены, но все браки оказались неудачными, а единственный ребенок дочь Клавдия Августа умерла через четыре месяца после рождения. После смерти малышка по приказу безутешного отца была обожествлена и в ее честь были построены храмы, в которых жрецы торжественно отправляли культ Клавдии Августы. Нерон же, не найдя счастья в браке с женщинами, пустился во все тяжкие с мужчинами. Он стал первым императором, кто начал праздновать бракосочетания со своими любовниками, имитируя римский свадебный ритуал. С евнухом Спором он сыграл свадьбу, одев его как императрицу, а вот уже со жрецом по имени Пифагор Нерон выступал в роли «жены». И вскоре, как гласит легенда, Нерон решил сам родить себе наследника.

Медики императора догадывались, что за неисполнение его воли всех ожидала смертная казнь, и, к счастью, одному из обреченных пришла в голову спасительная мысль. Нерону было предложено проглотить, не разжевывая, некое «снадобье», в которое врачи засунули то ли лягушачью икру, то ли живого головастика. Когда по подсчетам медиков, «начинка» в животе императора прошла стадию от икринки до лягушки, Нерону подлили слабительное и… на свет появился милый малыш. «Мамаша» Нерон был без ума от счастья. К наследнику-лягушонку приставили лучших нянек, а дети нескольких аристократических семей Рима составили его почетный эскорт. Новорожденному были прописаны долгие прогулки на свежем воздухе, но однажды, когда карета с лягушонком проезжала мимо Тибра, «наследник», почуяв родную стихию, вдруг спрыгнул с бархатной подушки и исчез в прибрежных зарослях. Разгневанная «мамаша» велела казнить и нянек, и кучера, и сопровождавших лягушонка ребятишек. Несчастные родители, вне себя от горя, по горячим следам организовали заговор, в результате которого Нерон был убит, а в память об этом событии неподалеку от дворца Нерона был возведен дворец, название которого на латыни означает «Сбежавшая лягушка» — latitans rana («латитанс рана, или лата рана»). Забавная, но абсолютно неправдоподобная легенда…

Пришла пора разобраться с другой, научной точкой зрения на происхождения названия Латеран. Не спешите зевать — скучать нам не придется.

Топоним «Латеран» совпадает с прозвищем, которое в древности носила ветвь плебейского рода Секстиев. Что означало это имя на плебейском сленге нам, наверное, уже не узнать никогда. Впервые в истории оно появляется почти за 500 лет до Нерона. В 366 году до н.э. некий Луций Секстий Латеран выбился из простолюдинов и стал первым плебеем, достигшим должности консула. Во время нараставшего противостояния плебеев с патрициями Луций Секстий Латеран и его друг Гай Лициний Столон выступили самыми настоящими спасителями отечества, предотвратив гражданскую войну бедных против богатых. Они предложили римлянам воплотить в жизнь три своих идеи: выбирать консулов по одному — и от патрициев и от плебеев; ограничить владение землей 100 десятинами в одни руки; освободить граждан от долговой кабалы по схеме, где уплаченные должниками проценты засчитывались как часть долга, а оплата остатка растягивалась на три года. По сути эти три закона (на латыни — рогации) были первыми в истории примерами отмены привилегий, проведения социальных реформ и объявления равенства граждан.

Возможно, что народный трибун Луций Секстий Латеран и стал основателем ветви Латеранов, чье имя неоднократно упоминается в истории Древнего Рима.

Другим известным Латераном в истории был Плавтий Латеран, современник императоров Клавдия и Нерона. Он был знатен, красив, высок ростом и имел могущественного дядю, полководца Авла Плавтия, завоевателя Британии. На красавчика Латерана положила глаз жена императора Клавдия Мессалина, и он стал одним из ее многочисленных любовников.

Известная своим необузданным темпераментом Мессалина вошла в мировую историю как самая знаменитая распутница и интриганка Древнего Рима. Ее дерзость дошла до того, что она попыталась свергнуть мужа, разведясь с ним в его отсутствие, и сделать императором своего нового фаворита Гая Силия. За подобную наглость Мессалину по приказу ее мужа-рогоносца закололи кинжалом, после чего настал черед расправы с ее многочисленными любовниками, каких удалось обнаружить. Избежали смерти только двое, одним из которых был Плавтий Латеран, так как за него вступился Авл Плавтий, близкий друг Клавдия. Благодаря вмешательству дяди счастливчик Латеран был всего лишь исключен из состава сената.

Приемный сын Клавдия Нерон, став императором, простил Латерана и даже назначил его сенатором на 66 год. Однако, дожить до вступления в должность Латерану было не суждено. Ему стоило жизни участие в антинероновском заговоре 65 года, целью которого было убийство осточертевшего всем венценосного самодура. В число заговорщиков вошло довольно много известных римлян, в том числе воспитатель Нерона философ Сенека и поэт Лукан, таланту которого склонный к стихосложению Нерон страстно завидовал. План был таков: во время цирковых игр, которые император никогда не пропускал, к нему должен был приблизиться Плавтий Латеран, пользующийся его абсолютным доверием. Самый могучий из заговорщиков, он должен был повалить Нерона, подмять его под себя и удерживать до тех, пока не прибегут вооруженные сообщники и не прикончат «Зверя на троне». Однако лимит везения для счастливчика Плавтия был исчерпан… Заговор раскрыли и его казнили. При этом Нерон не только не дал Латерану возможности проститься с домашними и самому покончить с собой, но и уготовил ему позорное место смерти. На пустыре, где казнили рабов, Плавтий Латеран погиб от руки предателя, раскрывшего заговор — трибуна Стация.

После казни Латерана его поместье, известное как «владения Латерана (Aedes Lateranorum)», было конфисковано, став императорской собственностью.


Родившийся за пять лет до описываемых событий римский поэт-сатирик Ювенал красочно живописал еще одного Латерана, своего современника Тита Секстия Магия Латерана. В 8-ой сатире, рассуждая об истинном благородстве и доказывая, что знатное происхождение без личных нравственных качеств ничего не значит, Ювенал клеймит позором известных ему повес-аристократов. В нашем случае Ювенала злило то, что «толстяк Латеран», избранный консулом в 94 году, находясь в должности, ночью развлекается колесничным спортом, а сложив консульство, будет предаваться этой забаве и днем. Но это еще не самое страшное… Вместо того, чтобы орудовать мечом, неся военную службу на границах империи, тот проводит время в дешевой харчевне:

…он там выпивает с каким-то бандитом,

Вместе с матросами, вместе с ворами,

    с рабами из беглых,

В обществе палачей, мастеров гробовых,

    среди смолкших

Бубнов Кибелы жреца, что лежит на спине,

    растянувшись.

Все там вольны равно, и кубок общий,

    особых

Кресел нет никому, и стол ни к кому

   не подвинут.

(Перевод Д. С. Недовича)

Ничто не ново под луной. И спустя две тысячи лет власть имущие толстосумы и их отпрыски часто развлекаются похожими способами — устраивают ночные гонки на дорогих авто, и пресытившись фешенебельными ресторанами, отправляются пьянствовать и развратничать в дешевых притонах.

Моралист Ювенал очень порадовался бы, узнав, что правнук толстяка Латерана и полный его тезка, консул 197 года Тит Секстий Магий Латеран вел себя совершенно по-другому. В 195 году он доблестно воевал в парфянской кампании императора Септимия Севера в должности дукса (dux exercitus) — командующего римским войском. После этого похода Латеран не только сказочно разбогател, но и вошел в число близких друзей императора. Септимий Север был щедр со своими фронтовыми товарищами, и, возможно, в качестве компенсации за отобранное Нероном семейное поместье, сделал своему другу воистину царский подарок. Речь идет о роскошном дворце «Domus Parthorum», или Парфянском Доме, в котором во времена непрерывных войн Римского государства с Парфией проживали знатные заложники-парфяне. Этот дворец примыкал к казармам Castra Nova Equitum Singularium, построенным Септимием Севером неподалеку от Ослиных ворот для проживания тысячи конных гвардейцев, набранных в качестве его телохранителей. В придачу к недвижимости Латерану также была дарована важнейшая привилегия античности — подача воды из акведука непосредственно в дом. Об этом факте свидетельствует находка, сделанная в конце XVI века каноником Латеранской базилики Фульвио Орсини. Под фундаментом одной из часовен базилики он обнаружил фрагменты древнеримских свинцовых труб с надписью Sexti Laterani, или «собственность Секстиев Латеранов».

С тех пор Парфянский дом упоминается в письменных источниках как Дом Латеранов (Аedes Laterani). Роскошь дворца была так велика, что для обозначения находившихся по соседству от него зданий стали употреблять в качестве адреса словосочетание «iuxta Lateranis» (рядом с Латеранами). Со временем, когда из латыни сформировался итальянский язык, топоним приобрел окончательное звучание — Laterano, или по-русски Латеран.

IV. Константинов подарок

В начале IV века значительную часть местности, носившей название Латеран занимало поместье Domus Faustae (Дом Фаусты), находившееся на месте конфискованных Нероном владений Плавтия Латерана. Скорее всего, поместье принадлежало Флавии Максиме Фаусте, дочери императора Максимиана. В 307 году, когда Фауста стала женой Флавия Валерия Аврелия Константина, вошедшего в историю под именем Константина I Великого, ее поместье в качестве приданого перешло в собственность мужа. Здесь где они и проживали, когда семья находилась в Риме.

Но начнем мы с предыстории…


Тем, кто побывал в Венеции, наверняка знакома странная скульптурная группа из темно-красного порфира у южного фасада собора Сан-Марко с изображением четырех вооруженных мечами мужчин, бережно обнимающих один другого. Эту скульптуру IV века венецианцы привезли в 1204 году из разграбленного ими Константинополя, где она украшала одну из центральных площадей города. В наше время возле этой четверки любят фотографироваться члены ЛГБТ-сообществ, превратно истолковывая эти объятия и чаще всего не подозревая, кто здесь изображен. Но, впрочем, об этом не подозревают не только они. Поспешим исправить этот пробел.

В III веке Римская империя, достигнувшая гигантских размеров, вошла в полосу затяжного кризиса или, как у нас бы сказали, смуты. Ряд территорий объявили о своем неподчинении Риму, а императорская чехарда привела к тому, что за 33 года (между 235 и 268 годами) было провозглашено 29 императоров, из которых только один умер своей смертью. Неизвестно, чем бы закончилась эта римская эпоха дворцовых переворотов, если бы к власти не пришел Диоклетиан.

В 285 году Диоклетиан утвердил новую систему управления огромной Римской империей — тетрархию, согласно которой у власти должны находиться не один, а сразу четыре правителя. Двое из них назывались «августами» (старшими императорами), а двое других — «цезарями» (младшими). Предполагалось, что спустя 20 лет правления августы отрекутся от власти в пользу цезарей, которые, в свою очередь, также должны были назначить себе преемников.

Сам Диоклетиан назначил младшим соправителем своего старого друга военачальника Максимиана Геркулия, сделав его через год августом. Диоклетиан стал управлять восточной половиной империи, а Максимиан — западной. В 293 году Диоклетиан и Максимиан выбрали себе в помощники двух цезарей: Галерия и Констанция Хлора. Вот эта четверка и стоит, обнявшись, возле собора Святого Марка в Венеции. А теперь, внимание…

Натренированным на мыльных операх читателям будет нетрудно уследить за развитием сюжета, а неподготовленным в этом смысле придется, видимо, перечитывать следующий абзац несколько раз. Но обойтись без этой информации практически невозможно, так как она напрямую касается императора Константина Великого и Латерана.

Для укрепления взаимной связи между членами тетрархии ими было решено в прямом смысле породниться. Тех, кто был женаты, развели, а холостяков заставили вступить в брак. У императора Максимиана одной из жен была сирийка Евтропия, у которой от предыдущего брака имелась дочь Феодора. Вот на этой Федоре, падчерице Максимиана, и женился Констанций Хлор после развода со своей женой Еленой. Самому Максимиану Евтропия родила сына Максенция и дочь Фаусту. Фаусту в свою очередь в 307 году выдали замуж за сына Констанция Хлора и его первой жены Елены, которого звали Константин.

Не запутались? Если запутались, зайдем со стороны Константина… Его отец, Констанций Хлор, разведясь с женой Еленой, женился вторым браком на падчерице начальника Максимиана. Начальник, в свою очередь, отойдя от дел, выдал за Константина свою дочь Фаусту. Константин женился на Фаусте и в качестве приданого получил поместье Domus Faustae, являвшееся бывшей собственностью Плавтия Латерана (того самого, казненного при Нероне за участие в заговоре).

За два года до брака Константина и Фаусты, следуя закону Диоклетиана, и Диоклетиан и Максимиан одновременно отказались от престола. Ставший августом Констанций I Хлор отправился в Британию для завоевания пиктов, но через год скончался, успев вызвать к себе Константина, чтобы проститься. После смерти Констанция Хлора, его солдаты, выполняя последнюю волю полководца, провозгласили августом Константина.

В это время в Риме Максенций, брат Фаусты и сын Максимиана,.с помощью преторианских гвардейцев захватил власть. Константин великодушно признал будущего шурина августом. Опустим увлекательные подробности следующих лет непрерывной борьбы за престол, упомянув только находящегося в отставке Диоклетиана. Во всенародно любимом фильме «Москва слезам не верит» о нем так рассказывал главный герой фильма слесарь Гоша: «Был такой римский император Диоклетиан. В самый расцвет своей империи он отказался от власти и удалился в деревню. А на просьбы вернуться к власти он сказал: «Если бы вы видели, какую я вырастил капусту, вы бы перестали меня уговаривать».

В отличие от Диоклетиана ни Максимилиан, ни Максенций, ни Константин не хотели выращивать овощи и, тем более, ими становиться. В 310 году тесть Константина Максимиан предпринял попытку захватить Южную Галлию и вернуться к власти, но потерпел поражение и покончил с собой. Максенций, обвинив Константина в убийстве отца, приказал снести и разрушить статуи Константина и убрать его имя из общественных зданий по всей Италии. Это был открытый вызов противнику. Воспользовавшись удобным случаем, римский Сенат тайно обратился к Константину с просьбой поскорее освободить Рим от Максенция, чье правление выродилось к тому времени в жесточайшую тиранию. Константин согласился, поставив условие, чтобы в Риме было объявлено о признании его освободителем, но никак не завоевателем. Получив согласие, в 312 году Константин двинул свои войска против Максенция. Тогда то и произошло событие, круто повернувшее ход истории…

Первое упоминание об этом дошло до нас в сочинении «О жизни Константина», написанном по-гречески современником императора историком Евсевием Кесарийским. Евсевий пишет, передавая слова Константина, что накануне решающей битвы тому было знамение в виде лежащего на закатном солнце ярко светящегося креста с надписью» ἐν τούτῳ νίκα» (ст.-слав. Сим победиши, или Этим побеждай, лат. In hoc signo vinces). Потрясенный увиденным, Константин приказал изобразить крест на щитах своих солдат, готовящихся к решающему сражению.

Константин встретился с Максенцием неподалеку от Рима у Мильвийского моста через Тибр. После непродолжительной схватки превосходившие по численности войска Максенция неожиданно обратились в бегство. Сам Максенций, поддавшись панике, попытался переплыть реку, но тяжелые доспехи утянули его подобно атаману Ермаку Тимофеевичу на дно. Тело утопленника по приказу Константина было извлечено из воды и обезглавлено, а 28 октября 312 года Константин торжественно вступил в Рим. Перед ним несли насаженную на пику голову Максенция. Народ ликовал, приветствуя Константина, и в честь этой победы в столице была поставлена грандиозная арка Константина — единственная триумфальное сооружение в Риме, прославляющее победу не во внешней, а в гражданской войне.

Двух сыновей своего врага Константин приказал казнить, а вот войска императорской гвардии, численностью в тысячу человек, выступивших на стороне Максенция, лишь расформировал и, к удивлению римлян, амнистировал. Более того, гвардейцы продолжали занимать казармы, построенные во времена Септимия Севера на Латеранском холме.

А теперь представим следующую картину. Дворец, принадлежащий Константину и Фаусте находится по соседству с казармами амнистированных гвардейцев. После триумфа Константин трезво рассудил, что это все-таки опасное соседство. Прекрасный предлог раз и навсегда избавиться от бывших врагов под благовидным предлогом — это совершить подношение богу, который помог в решающем сражении. Тому богу, чьим символом является крест. Язычник Константин приказывает переселить гвардейцев и разрушить казармы, а освободившийся участок передать «верховному жрецу» христиан для строительства храма и дворца для проживания служителей культа. Этим «жрецом» был в ту пору римский папа Мильтиад (311—314).

Кроме того, чудо с крестом так сильно впечатлило Константина, что он в начале 313 года вместе со своим соправителем Лицинием в Миланском эдикте провозгласил уравнивание в правах всех вероисповеданий империи, по которому традиционное римское язычество теряло роль официальной религии. В отличие от принятого двумя годами ранее императором Галерием Никомидийского эдикта, легализовавшего христианство, Миланский эдикт предусматривал возвращение христианам и христианским общинам их собственности, отнятой во времена гонений.

Практически сразу после принятия Миланского эдикта в Риме началось массовое строительство христианских храмов, но поскольку таких зданий до этого в Риме не строили, то решения об их особенностях часто принимались по языческим лекалам или по наитию. Закипело строительство и на Латеранском холме. На подаренной церкви территории бывших казарм за несколько лет были с чисто римским размахом отстроены здание Патриархии для проживания пап и базилика в честь Спасителя. Оба здания 9 ноября 318 года освятил новый папа — Сильвестр I, объявив их Домом Бога (лат. Domus Dei).

В 326 году земли церкви приросли еще и поместьем Фаусты. Предшествовала этому событию весьма печальная история. Горячо любимая жена Константина оклеветала его сына от первого брака Криспа, обвинив пасынка в домогательствах. Разъяренный отец без долгих проволочек казнил сына, а когда же обман Фаусты открылся, ее по приказу Константина живьем сварили в кипятке терм. Император проклял саму память о жене (лат. memoria domnata), а опостылевший дом отдал Богу.

V. Tempora mutantur, Или времена меняются…

В Древнем Риме территория Латеранского холма использовалось преимущественно как место для военной и спортивной подготовки, или, как выразились бы военные более поздних времен — под плацы.

В императорском периоде военные казармы дополнили здания роскошных дворцов и утопающих в зелени вилл знатных римлян, а при императоре Константине Великом казармы сменили внушительные здания Патриархии и базилики.

В средние века Дом Бога величественно поднимался над окружающими его постройками римского предместья. С течением времени виллы и дворцы сменились на многочисленные часовни, монастыри и богадельни, почти не изменившие пасторальный пейзаж римского предместья.

Дом Бога спокойно взирал на крестьянские возы, тянувшиеся сквозь ворота Аврелиановой стены к неисчислимым римским рынкам, на вереницы паломников, стремившихся припасть к святыням Вечного города.

Из-за Альбанских холмов вставало солнце, зависало над ним в зените и вечером опускалось за холмы над Тибром. Латеран был полюсом христианского мира, его Альфой и Омегой. Однако времена меняются и волею судеб понтифики перебрались отсюда в тот дальний край Рима, за которым скрывалось солнце — на Ватиканский холм.

Обстоятельства и люди в лице иноземных захватчиков и самих римлян, век за веком подточили латеранскую гармонию. Ныне мы видим неуютную и неопрятную Пьяцца ди Порта Сан Джованни, которую нагло рассекает магистраль с несущимся по ней потоком машин. За площадью вдоль вытоптанного бульвара, именуемого Садами улицы Карла Феличе (Giardini di via Carlo Felice), с одной стороны громоздятся кварталы грязноватых многоквартирных домов индустриальной эпохи конца XIX — ХХ веков, с другой — тянутся обветшалые выщербленные Аврелиановы стены.

Однако, для русских путешественников будет интересным узнать, что неподалеку, за серой шеренгой 100-летних многоэтажек скрывается настоящее сокровище — villa Wolkonsky — вилла русской княгини Зинаиды Александровны Волконской (1789—1862), пушкинской «царицы муз и красоты».

Как известно, в 1829 году княгиня Волконская навсегда покинула Россию и поселилась в Риме во дворце Поли позади фонтана Треви. В жаркие летние месяцы она уезжала на приобретенную в 1830 году виллу, расположенную среди полей неподалеку от базилики Сан-Джованни-ин-Латерано. Особое очарование этой небольшой вилле, которую Василий Жуковский называл просто «дачей», придавало то, что на ее территории в древности проходил акведук Нерона. За многие века акведук частично ушел в землю, а его арки превратились в живописные гроты. Римский архитектор Джованни Аззури построил для Волконской небольшой дом прямо между арок акведука, перед которыми княгиня обустроила великолепный сад, наполненный «миллионом роз».

На виллу Волконской, где собирались члены русской колонии в Риме, часто приходил Николай Васильевич Гоголь, облюбовавший гроты для своих размышлений и занятий живописью. Здесь же он делал и наброски к роману «Мертвые души». В воспоминаниях П. В. Анненкова упоминается место, нарисованное В.А.Жуковским, где Гоголь проводил «…длинные часы немого созерцания, какому предавался он в Риме. На даче княгини 3. Волконской, упиравшейся в старый римский водопровод, который служил ей террасой, он ложился спиной на аркаду богатых, как называл древних римлян, и по полусуткам смотрел в голубое небо, на мертвую и великолепную римскую Кампанью».

Неподалеку от остатков акведука Волконской были обустроены ныне не сохранившиеся Аллея Мертвых и Аллея Памяти, где были установлены камни и стелы в память дорогих для хозяйки виллы имен: ближайшего окружения — ее родителей, слуг, домашних животных, а также друзей — Баратынского, Жуковского, Карамзина, Веневитинова, Гете, Байрона, Вальтера Скотта. Здесь же был установлен и мраморный бюст императора Александра I, для постамента которого был использован кусок гранита знаменитой Александровской колонны, стоящей на Дворцовой площади Санкт-Петербурга.

Мало кто знает, но самый первый в мире памятник Пушкину был установлен именно здесь, в Риме. В 1837 году, как только весть о гибели поэта достигла Вечного города, Волконская распорядилась установить на своей вилле стелу в память о великом поэте.

После смерти Александра, сына Зинаиды Волконской, виллу унаследовала его приемная дочь Надежда Васильевна Ильина-Волконская (1855—1923), вышедшая замуж за маркиза Владимира Кампанари. В конце XIX века семья Кампанари построила к югу от дома Зинаиды Волконской новое большое здание, которое в 1922 году было продано вместе со всем участком германскому правительству, обустроившему на вилле свое посольство. Царившая на вилле идиллия, наполненная благоуханием цветов и щебетом птиц была так хороша, что здесь решил остановиться во время своего посещения Рима в мае 1938 года канцлер Германии Адольф Гитлер, а для рейхсмаршала Германа Геринга был обустроен бассейн.

В 1946 году на основательно перестроенной немцами вилле обосновалось посольство Великобритании, чье здание у Порта Пиа сильно пострадало во время взрыва, организованного сионистами. В настоящее время вилла Волконских, выкупленная Великобританией в 1951 году, является резиденцией английского посла и часто используется для проведения приемов и других мероприятий, таких как, например, ежегодное празднование дня рождения королевы, национального праздника Великобритании. Торжества проходят в большом доме, построенном в конце XIX века семьей Кампанари. В доме же Зинаиды Волконской в настоящее время проживают сотрудники британского посольства.

В 2015 году на вилле Волконской в отреставрированных теплицах XIX века был открыт небольшой Музей античности, где собраны воедино мраморные саркофаги, барельефы, статуэтки, фрагменты древних надписей, статуй и элементы архитектуры с I века до н.э. по III век н.э., входившие некогда в знаменитую коллекцию княгини Зинаиды Волконской.

От ворот виллы Волконской пройдем на Пьяцца Сан Джованни ин Латерано. Здесь всегда многолюдно. Время от времени на площади громоздят высокие конструкции для рок-концертов или проводят шумные манифестации. На всю эту суету молча взирают с крыши базилики Спаситель и отцы церкви, а с другой стороны площади поднимает руки святой Франциск, как бы призывая всех к тишине: «Silenzio...Silenzio…».


Пожары, землетрясения, мятежи и политические интриги изменили былую идиллическую картину на Латеране до неузнаваемости…

Бесследно исчезла и архитектурная гармония, складывавшаяся веками. Попробуем хотя бы приблизительно представить каким был Латеран в первые столетия христианской эры.

Изначально христианами на Латеране были построены находившиеся рядом друг с другом базилика — для проведения богослужений, баптистерий — для прохождения обряда крещения и большой дворцовый комплекс — Патриархия, в котором жил епископ, он же Римский Папа.

Базилика и баптистерий, хоть и изменились за прошедшие века и внешне и внутренне, но остались стоять на местах. А вот примыкающий к базилике Латеранский дворец (palazzo del Laterano) появился в 1585—1589 годах на месте зданий полуразрушенной Патриархии.


Название «Патриархия» возникло не случайно. Результатом проповеди апостолов стало появление в разных городах христианских общин, которые позже назовут Церквами. Первыми стали пять древних Церквей — Иерусалимская, Антиохийская, Александрийская, Римская и Константинопольская. Каждая Церковь управлялась своим патриархом, который в Римской церкви стал называться Папой.


Папы жили в здании, а, точнее сказать, в обширном комплексе зданий, которое так и назвали — Патриархия. Папы-патриархи проживали здесь до начала XIV века, пока не произошли события, вошедшие в историю под названием «Авиньонское пленение пап». Расцвет же этого архитектурного ансамбля начался в VIII веке, совпав по времени с появлением, так называемого «Константинова дара», на котором просто необходимо остановиться подробнее.


Документ, получивший в истории название «Константинов дар» (лат. Donatio Constantini), был якобы выдан императором Константином Великим папе Сильвестру I. В действительности этот документ изготовили, скорее всего, в одном из французских аббатств во времена короля Пипина III Короткого (751—768). Первым, кто разоблачил эту фальсификацию спустя 700 лет после ее создания, был личный секретарь неаполитанского короля Лоренцо Валла, проведший исторический и филологический анализ текста. Лоренцо Валла был, кстати, весьма заметной и занятной личностью, и на нем мы остановимся подробнее в одной из следующих глав.

Константинов дар, даже будучи явной фальшивкой, является настоящим литературным шедевром подделок. Он не только лихо закручен с точки зрения сюжета, но и во многом явился основанием величия католической церкви в Европе. Поэтому этот документ требует подробного описания.

Согласно Константинову дару, император, удаляясь из Рима в восточную часть Римской империи, передавал папе полную власть над всей ее западной частью. Основание для столь щедрого дара излагалось следующим образом: однажды Константин заболел проказой, и не получив исцеления от врачей, призвал жрецов языческих храмов. Недуг к тому времени так измучил императора, что он пообещал за свое исцеление награду в половину своих владений. Жрецы посоветовали императору искупать его больное тело в купели, наполненной горячей кровью здоровых младенцев. После недолгих раздумий Константин решил не следовать предложенному лечению и стал готовиться к мучительной смерти.

Той же ночью император увидел во сне двух бородатых старцев, похваливших его за мужественный отказ от столь радикального метода исцеления. Старцы велели Константину отыскать в горной пещере недалеко от Рима епископа Сильвестра, скрывавшегося там от гонений на христиан и доверится ему во всем. После того как епископ троекратно погрузит Константина в купель, но не с кровью, а с водой, наступит долгожданное исцеление.

Обрадованный Константин немедленно отправился на поиски Сильвестра и, найдя его в указанном старцами месте, рассказал христианскому священнику о своем сне. Сильвестр немедленно крестил и миропомазал покаявшегося в грехах императора, после чего проказа благополучно отступила. Благодарный Константин, продолжает легенда, повелел построить на Латеранском холме христианский храм, для чего лично принес на своих плечах 12 корзин земли — по числу апостолов Христа. В благодарность за исцеление, физическое и душевное, Константин передал папе Сильвестру весь принятый в народных сказаниях набор — коня, дворец и полцарства в виде западной части Римской империи.

Озвученная документом передача Константином верховной власти над Западной Римской империей главе римской церкви означала не что иное, как полное верховенство церкви на всей указанной территории. Римские папы безоговорочно становились наследниками самых могущественных земных владык того времени — римских императоров, а значит — монополистами земной власти как таковой. Подобные документы дорогого стоят.

Местом сосредоточения и символом этой новой власти стал Латеран. Как бы иллюстрируя данную преемственность, новый центр управления утвердился неподалеку от полуразрушенных императорских дворцов соседнего Палатинского холма.

Чтобы все знали, кто теперь в доме хозяин, папы использовали не только слово божье и манипуляции с историческими документами, но привлекли такое мощное оружие пропаганды (в лучшем смысле этого слова) как изобразительное искусство и архитектура. Уже в VIII веке на площади перед дворцом Патриархии с Римских форумов был перенесен важнейший символ могущества Рима — конная статуя императора Марка Аврелия. В средневековых путеводителях по Риму она называлась (то ли ошибочно, то ли с намеком) конной статуей Константина — caballus Constantini. В Х столетии к бронзовому всаднику добавили и статую «мир вскормившей волчицы». Под этими символами земной власти несколько сот лет вершились суды и казни, пока эпоха Возрождения не изменила правила игры — фигуры «Матери римлян» в 1450 году и «Философа на троне» в 1538 году передвинули на Капитолийский холм.

Подтверждением могущества церкви были и внутренние покои Патриархии. При папе Захарии (741—752) появился роскошный банкетный зал, аналогичный римским триклиниям, украшенный мозаикой и фресками. Папа Лев III (795—816) добавил к нему еще один — Большой триклиний. Его фрагмент, называемый в настоящее время Триклиний Льва (Triclinio Leoniano), находится на площади Сан-Джованни-ин-Латерано, но речь о нем пойдет чуть позже в отдельной главе.

Весь фасад дворца был занят длинным коридором богато убранного Зала Церковных Соборов, или Sala del Concilio. В средние века здесь утверждались решения пяти Латеранских соборов, признанных католической церковью Вселенскими, на которых в том числе были осуждены ересь катаров и симония, провозглашены запрет на использование луков и арбалетов в войнах между христианами и запрет священникам и монахам иметь жен и наложниц.

Сохранилась подробная информация с описанием внутреннего интерьера Патриархии, в котором многоцветье мраморного пола дополнялось многочисленными фресками и мозаикой. Изображенная на них «наглядная агитация» укрепляла веру адептов и вносила смятение в души отступников, тем более, что с каждым веком папы становились все смелее в выборе сюжетов. Так, в XII веке при папе Калликсте II (1119—1124) приемные залы Патриархии были расписаны фресками с изображением триумфального шествия церковной власти, на которых папы и отцы Церкви попирали ногами еретиков и раскольников, а сам папа Калликст восседал на троне, перед которым смиренно стоял император Генрих V.

Папа Иннокентий II Папрески деи Гвидони (1130—1143), продолжая дело своего предшественника, пошел еще дальше. В Латеранском дворце появилось изображение коронации германского короля Лотаря II, на котором приезд короля в Рим сопровождался надписью: «Король встал перед вратами и вначале подтвердил честь Рима, потом он стал вассалом папы, и тот дал ему корону».

Подобные тексты всегда действовали на нервы земным владыкам и дело дошло до того, что германский император Фридрих I Барбаросса во время переговоров с папскими посланниками в 1157 году потребовал уничтожения и фресок, и надписей, «чтобы не осталось этого вечного напоминания о споре между духовной и светской властью». В ответ противник императора папа Александр III Бандинелли (1159—1181) заказал уже не фреску во внутренних покоях, а видимую всем мозаику на архитраве портика Латеранской базилики с изображением истории папы Сильвестра и императора Константина. В ней знаменитый Константинов дар был проиллюстрирован сценами исцеления папой императора от проказы, крещением и письменной передачей прав на светскую власть в Западной Римской империи с надписью: Rex in scriptura Sylvestro dat sua iura (Король дает свои права Сильвестру в письменной форме). Дескать, что написано пером…

Окончательно же захватить государственную власть, потеснив как императора, так и римский патрициат, римской церкви удалось при папе Иннокентии III Конти (1198—1216), который стал считаться самым могущественным правителем в Европе.

Но то, что оказалось не под силу королям и римским республиканцам, сделало время. Пострадавший в пожарах 1308 и 1361 годов комплекс зданий Патриархии постепенно разрушался, а со строительством Апостолического дворца в Ватикане и вовсе терял былое значение. Поэт Франческо Петрарка с горечью писал в свое время, что «Латеран превращается в руины». С завершением «Авиньонского пленения» время зданий Патриархии, к тому времени обветшавших и заброшенных, закончилось окончательно, а с 1377 года местом постоянного проживания римских пап стал Ватикан.

Жизнь вернулась на Латеран только спустя 200 лет — в 1585 году, когда папский престол занял Сикст V (1585—1590), в миру Феличе Перетти. При нем развернулась активная борьба не только с разгулявшимся вовсю римским бандитизмом, но и с разрухой, царящей в Вечном городе на протяжении многих лет. Приводились в порядок улицы, обустраивались площади, на которых поднимались отреставрированные египетские обелиски, строились новые здания, в том числе и церкви. На руинах Патриархии также развернулось масштабное строительство, но речь об этом пойдет в следующих главах.

VI. Латеранская базилика:
Nomen est omen, или Имя говорит само за себя

Сердцем Латерана является Латеранская базилика, известная в просторечьи как Сан Джованни ин Латерано, или по-русски «Святой Иоанн в Латеране».


Титул «базилика» в католицизме присваивается римским папой особо значимым церквям. Это греческое по происхождению название переводится как «царский дом». Права и привилегии базилик связаны в первую очередь с их «царскими» достоинствами — возрастом, размерами или историческим значением.

В архитектуре же базиликой называется тип строения прямоугольной формы, состоящий из нечетного числа (1,3,5) различных по высоте нефов. Римляне переняли его у греков для строительства общественных зданий, в которых проводили судебные процессы, решали финансовые вопросы, торговали. После Миланского эдикта 313 года этот тип строения стали использовать при строительстве христианских церквей как альтернативу традиционному устройству римских языческих храмов.


Латеранская базилика согласно надписи на ее фасаде есть «Мать и Глава всех церквей города и мира (OMNIUM URBIS ET ORBIS ECCLESIARUM MATER ET CAPUT)».

В средние века сюда подъезжал на белом муле Преемник святого Петра — римский папа, подтверждая свое право власти над Вечным городам, и здесь же нашли вечный покой двадцать два понтифика.

В отличие от пышного титула на фасаде и почти фамильярного народного названия в официальном имени базилики корректно зафиксированы ее статус и небесные патроны — Архибазилика Святейшего Спасителя и святых Иоаннов — Крестителя и Евангелиста, в Латеране.


Изначально храм был назван Базиликой Константина (Basilica Costantiniana), так как возвел ее Константин Великий по языческому обычаю «ex voto suscerto», то есть по обету в благодарность за победу над Максенцием. В соответствии с древнеримской традицией здание получило имя построившего ее императора, а по месту расположения базилику вскоре начали называть Латеранской. Ее освящение папой Сильвестром I-м 9 ноября 318 (по другими источникам 324) года стало для христиан большим событием. Храм был освящен под именем «Базилики Спасителя» (Basilica Salvatoris) и до настоящего времени католики каждый год в этот день отмечают «Праздник освящения Латеранской базилики».

Воздвигнутый на собственных землях Константина Латеранский храм получил особое положение как дар императора покровительствуемой им некогда гонимой Церкви. Как известно «дорогой бриллиант дорогой и оправы требует». Потому оправил эту драгоценность Константин с поистине императорским размахом…

С момента постройки базилика Константина уже была довольно внушительной — пятинефной, около 100 метров в длину и 54,5 в ширину. По роскоши внутреннего убранства она могла соперничать с самыми значимыми общественными зданиями Рима. Центральный неф обрамляли 30 колонн из красного египетского гранита. Боковые нефы были разделены 42 колоннами зеленого мрамора, доставленного из греческой Фессалии. Позади епископского трона установили серебряную статую Христа во Славе в окружении надежных телохранителей — ангелов-копьеносцев. Мозаика апсиды была выполнена из керамических плиток, покрытых золотыми пластинами, а пол ложился под ноги входящих разноцветным мраморным ковром. Освещали базилику 46 подвесных серебряных светильника.

Благодарный небесам Константин подарил базилике множество ценных подношений, среди которых были семь серебряных алтарей и серебряный киворий с изображением Христа и апостолов. У римлян базилика даже получила название «Золотой» из-за роскошного интерьера и стен, выложенных желтым мрамором из североафриканской Нумидии.

Увы… Это великолепие, как и все римское государство, ждала незавидная участь — и то, и другое погибли.

История разрушения Базилики Константина имеет несколько популярных версий. Широко распространено мнение, ставшее благодаря школьным учебникам общепринятым, гласит, что основные разорения несли Риму набеги воинственных германских племен, ворвавшихся в средиземноморский мир во времена Великого переселения народов. От названия одного из племен этих «белокурых бестий» — вандалов даже произошел термин «вандализм». Действительно, германские нашествия, впрочем, как и любые другие, несли с собой смерть, разрушения и неисчислимые людские страдания. В то же время, справедливости ради заметим, что в отношении христианской Церкви это было не совсем так, и даже совсем не так.

Ко времени вторжения германцев на Италийский полуостров большинство из них уже исповедовали христианство, хоть и арианского толка, и их вожди совсем не поощряли разорение церквей. В 410 году вестготы во главе со своим первым королем Аларихом, захватив и разграбив город, не тронули ни церкви, ни священную утварь. Сам Аларих объяснил это тем, что он воюет с римлянами, а не с апостолами. Поэтому его воины беззастенчиво грабили гражданское и личное имущество римлян, но стороной обходили «дома Бога».

Не тронул церкви и первый король вандалов и аланов Гейзерих, которого в 455 году папа Лев I Великий попросил пощадить Рим и его жителей. Германец выслушал святого отца и… полностью опустошил Вечный Город, уведя большинство его жителей в рабство, включая императрицу Евдоксию с детьми. Однако христианские храмы остались стоять нетронутыми длинноволосыми оплотами Веры в Спасителя и бессмертие души.

Не происходило разрушений христианских храмов и во время взятия Рима королем остготов Тотилой в 546 году, после которого город абсолютно обезлюдел…

«Рим не будет уничтожен варварами; он истлеет сам после того, как на него обрушатся бури и молнии, вихри и землетрясения». История сохранила эти слова святого Бенедикта Нурсийского, сказанные им в монастыре Монте-Кассино во времена захвата Рима Тотилой.

Действительно, внешние напасти оказались не так страшны, как внутренние распри на папском престоле и стихийные бедствия.

Нашествия германцев схлынули подобно морским волнам. Неистовые завоеватели успокоились, поселились на плодородных италийских землях, освоили язык и культуру побежденных.

Протекло еще несколько столетий, но в 896 году Латеранская базилика все же была разрушена. Виной стали не люди, а стихия в лице страшного землетрясения. Многие расценили его в качестве кары за разыгранное здесь довольно жуткое действо, позже получившее название Трупный синод (лат. synodus horrenda — жуткий синод).

Речь идет о мстительном папе Стефане VI (896—897), который потребовал эксгумировать тело своего злейшего врага — умершего за девять месяцев до этого папы Формоза. Стефан VI велел одеть полуразложившийся труп своего предшественника в папские одежды и посадить на папский трон. После этого покойник был подвергнут посмертному допросу, во время которого за него отвечал спрятавшийся за троном дьяк. По итогам «допроса», избрание Формоза папой было объявлено недействительным, его указы аннулированы, а пальцы, которыми он совершал крестное знамение, отрублены. После этого труп осужденного, лишенный одежды, проволокли по городу и закопали в общей могиле. Однако месть Стефана оказалась еще не удовлетворенной — его сторонники ночью выкопали ненавистные останки и выбросили их в Тибр.

Кульминацией этого макабрического ритуала стало разрушительное землетрясение, после которого Латеранская базилика как и значительная часть Рима, превратилась в руины. Народ сначала пришел в ужас, а затем в ярость, так как землетрясение было расценено как кара Господня за совершенное святотатство. В результате вспыхнувшего итальянского бунта «бессмысленного и беспощадного» были перебиты многие сторонники Стефана VI. Далее свершилось Божье Воздаяние — папа Стефан был схвачен, заточен в темницу, где и нашел свою смерть от удавки. Вскоре рыбаки выловили останки обесчещенного Формоза, которые по приказу нового папы Романа (август — декабрь 896) и при огромном стечении римского люда были торжественно перезахоронены в базилике Святого Петра. Но что произошло, то произошло, и сразу после описанных событий католическую церковь постигла полоса смуты, с сопутствующей ей чехардой на папском престоле. Наказанье Божье длилось восемь лет, за которые сменилось шесть пап, из которых четверо были убиты.

Все это время Глава и мать христианских церквей Латеранская базилика представляла собой громаду зараставших травой кирпичей и каменных блоков. В ее развалинах копошились многочисленные римские искатели кладов, разворовывая то немногое, что еще оставалось.

Конец этому безобразию положил папа Сергий III (904 -911), хотя и пользующийся у историков репутацией тирана и развратника, с которого начался 60-летний период «порнократии», но, как это бывает в истории, проявивший себя активным созидателем. При этом папе были восстановлены многие римские церкви, и в том числе Латеранская базилика. Она была отстроена на старом фундаменте практически заново, украшена фресками и одарена значительными пожертвованиями.

Обновленная базилика сохранила свое прежнее название «Базилики Спасителя», но новая надпись над главным входом теперь официально объявляла ее небесным покровителем святого Иоанна Крестителя.

Посвящение это возникло не случайно. Одной из гипотез, оспариваемой многими исследователями, является основание еще при папе Григорий Великом (590—604) возле Латеранской базилики бенедиктинского монастыря в честь Иоанна Крестителя и Иоанна Евангелиста. В самой же базилике стали сохраняться драгоценные реликвии этих святых — прядь волос Иоанна Крестителя и туника Иоанна Евангелиста.

Кто эти два Иоанна, ставшие небесными покровителями Матери и Главы всех церквей города и мира? Присмотримся повнимательнее к двум Иоаннам Латеранской базилики…


Еще пророки Ветхого Завета предсказывали появление среди иудеев Мессии или Машиаха, то есть «царя» — лидера из рода царя Давида, который будет послан Богом. Он то и освободит Израиль от преследований, положив конец рассеянию еврейского народа, а заодно уничтожит язычество и все формы политической зависимости евреев от других народов.

У христиан существует несколько иной взгляд на мессианскую историю. Приход Мессии, который определяется термином «Христос» (в переводе с древнегреческого «Помазанник»), разделен на две стадии — два пришествия. В свое первое пришествие мессия Иисус собственной жизнью и смертью на кресте приобрел вечное искупление для всех людей вне зависимости от их национальной принадлежности. Во второе пришествие Иисус выступит не жертвой, но судьей всего мира, всего человечества и каждого в отдельности человека когда-либо жившего на Земле. В свое первое пришествие он указал Путь, и кто по нему не пошел, пусть не говорит, что не слышал…

Пришествие Мессии предсказывали многие проповедники и один из них описывается в текстах Нового Завета. Речь идет об Иоанне Крестителе. Иоанн, который был старше на полгода своего кузена Иисуса (их бабушки были родными сестрами), жил в пустыне аскетом, одевался в козьи шкуры и проповедал о скором пришествии Мессии. Он совершал священные омовения иудеев (отсюда и прозвище «Креститель»), призывал их к покаянию и очищению их от грехов.

По распространенным представлениям иудеев пришествие Мессии должно сопровождаться возвращением на землю пророка Илии, который должен был засвидетельствовать, или «помазать» Мессию. В христианской традиции эта функция Илии во время пришествия Иисуса Христа была передана Иоанну Крестителю, выступившему «в духе и силе Илии» (Лук. 1, 17). Образ Иоанна Крестителя как аскета — пустынника, пророка, обличителя и «ревнителя» был схож с образом Илии. Поэтому Иоанну приходилось специально отрицать свое тождество с Илией: «И спросили его: что же? ты Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет» (Ио. 1, 21). Таким образом, с точки зрения иудейской традиции Иоанн не мог формально отметить кого-либо в качестве Мессии.

Во время одной из своих проповедей на берегу реки Иордан, Иоанн увидел подходящего к нему Иисуса (сразу вспоминается картина Александра Иванова «Явление Христа народу») и сказал ему: «мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне?». На это Иисус ответил, что «надлежит нам исполнить всякую правду» (то есть соблюсти правила) и принял крещение (правильнее было бы сказать «очищение») от Иоанна. В этот момент «отверзлось небо, Дух Святый нисшел на Него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой Возлюбленный; в Тебе Мое благоволение!» (Лк. 3:21—22). Иисус был «помазан» даже не пророком, а самим Небом и Ветхий Завет вдруг перестал быть актуальным планом действий…

Спустя некоторое время после описываемых событий Иоанн был заключён в тюрьму, поскольку в число обличаемых им грешников попал сам правитель Галилеи Ирод Антипа, отнявший у брата жену Иродиаду и женившийся на ней вопреки еврейским обычаям. В день рождения Ирода Антипы дочь Иродиады Саломея как-то так необыкновенно танцевала, что в награду за танец Ирод пообещал девушке выполнить любую её просьбу. По наущению матери плясунья попросила… голову Иоанна Крестителя и «Царь опечалился, но ради клятвы и возлежавших с ним не захотел отказать ей» (Мк.6:26). В темницу к Иоанну отправили воина, который отсёк голову пророку и, принеся её на блюде, передал Саломее, а та «отдала её матери своей». (Мф.14:6, Мк.6:21—29).

Этот сюжет, где акцент переносится на эротический танец Саломеи с семью вуалями, стал одним из популярнейших в мировой культуре, воплотившись в произведениях многих мастеров искусства от Джотто до Кена Рассела. Христиан же десятого столетия интересовал именно святой Иоанн. Стоящий на рубеже Ветхого и Нового заветов, он, согласно христианскому пониманию, и велик и ограничен: «Из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в царстве небесном больше его» (Мф. 11:11).


Обустроенная при папе Сергии III и получившая нового небесного покровителя Латеранская базилика простояла невредимой почти 400 лет, пока не была заново уничтожена новым бедствием — на этот раз пожаром. За это время при папе Луции II произошло еще одно освящение храма — в честь апостола Иоанна Богослова, автора не только одного из Евангелий, но и знаменитого «Апокалипсиса».

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет