Бесплатный фрагмент - Ретивые легенды Великой Отечественной войны

Ретивые легенды ВОв. Бесстрашный Связист Джек. Битва за Ржев

«Батальон окружён,

Ни еды, ни снарядов, ни связи.

Свистопляска вокруг

И осколков и пуль круговерть.

С донесением псы

Пробирались и близили праздник.

Всем, даруя свободу,

А себе, зачастую, лишь смерть».

Отрывок стихи Сергей Ерошенко.

6 декабря 1942 года в районе города Белый Бельского района Тверской области по серому небу тянулись тёмные облака. Мрачнело везде. И над рекой Обша, и над полуразрушенной церковью, и над неприметными улочками с белокаменными домами. Тихонько ползла туманная мгла. Ветер сильно поддувал. Веяло дымом, пеплом, сажей. Неподалеку в поле полыхал синим пламенем вражеский, немецкий танк T-IV. На броне висел неживой солдат в чёрной форме. Он горел. Огонь уже раскромсал его комбинезон и въедался в тело. Потянулся тёмный, едкий дымок. Крутясь, живо рассеивался.

На истерзанной снарядами земле лежали повсюду неживые солдаты. Кто ничком, а кто на спине. Санитар Петя — курносый деревенский парень, тяжело дыша, карабкался по снежку. Он тащил на себе раненого с окровавленным лицом бойца. Тот бредил. На пригорке дымился советский танк Т — 26. Тихонько выгорало топливо.

В захваченных траншеях засели бойцы 41-й армии Калининского фронта. Виднелось напряжение. Потянуло махоркой. Широкоплечий солдат Арсений, широко открыв синие глаза, устало смотрел в небесную даль. Командир взвода Богдан Уступов — коренастый мужичок, глядя в бинокль, слегка нахмурился. Суровое лицо, покрытое щетиной, напряглось. Глаза сузились. Он бегло взглянул на капитана Николая Петренко. Довольно молодой офицер обладал волевым взглядом. Приятные черты лица имели некоторую смазливость. Он немного шепелявил. Успел отслужить в милиции несколько лет.

— Всё. Захлебнулась наша атака, — произнёс Богдан.

В воздухе пронёсся оглушительный свист. Солдаты прижались к стенкам траншеи. Артиллерийские, вражеские снаряды, упав на землю, оглушительно взорвались. Земля вздыбилась. Растянулся тёмный дым. Где — то полыхнуло. Вновь свист. Прогремели взрывы. Бойцы прильнули к стылой, окровавленной, слегка заснеженной земле. Словно слились воедино. Грохнуло несколько раз за траншеей. Немного затихло. Командир взвода Богдан Уступов, чуть приподнявшись, глянул в бинокль.

— Немцы нас окружают. Мы всё в кольце. Связь, — резко сказал он.

— Нет связи товарищ командир, — ответил капитан Петренко.

— Мы долго тут не продержимся. Немцы наращивают здесь свои силы. А у нас связи нет…

— А если прорываться, — решительно ответил Николай.

— Прорываться. Да. Будем прорываться. Но технику придётся всю бросить, — тут же ответил командир взвода Уступов, посмотрев в бинокль.

— Воздух…

— Ложись.

В воздухе пронёсся гулкий свист артиллерийских снарядов. Бомбы разорвались. Земля вздыбилась вверх. В разные стороны полетели адские осколки. Бойцы вновь прижались к стенкам разбитой траншеи. Впились в промёрзшую глину. Где — то полыхнуло в стороне. Затем ближе. Запахло взрывчаткой. Дыхание спёрло. Тёмный дым, грязная пыль и копоть тихонько забирались в лёгкие. И вновь прогрохотало.

— Вот сволочи. Они нам сейчас тут устроят. Дадут послушать свою органную музыку, — сказал командир Уступов.

Небо ещё больше посерело. Ветер сильно поддувал. Веяло холодом, дымом, пеплом. Вдаль тянулись поля. Виднелись голые окраины перелесков. В воздухе засвистели артиллерийские снаряды. Разорвалось где — то вдали. Потом ближе. Земля вперемешку со снегом взлетела вверх. Дым тянулся стеной, живо распрямляясь.

Командир взвода Уступов взялся за бинокль. Он сильно нахмурился. Вспомнилась давняя история. Он выбежал с танцевальной площадки. Ждал сослуживицу — девушку Василису. Его окружили четверо хулиганов. Посыпались удары. У него из носа хлынула кровь. Залила всё лицо. Одного хлыща он кувырнул через себя. Тому, что в большой кепке врезал в пах. Ему вновь перепало по спине сухой деревиной. Богдан, сильно пошатнувшись, повалился на землю. Содрал кожу на лице, обслюнявив гравий. Его принялись забивать ногами. Он, извернувшись, сбил с ног высокого, худощавого хлыща. А тут и Василиса подоспела. Она с разбега, как могла, ударила сумочкой главаря Витю по округлому торсу. Тот схватился за булыжник и уже размахнулся. Богдан, вскочив, принялся неуёмно колошматить его по наглой физиономии. Кровь просто хлестала во все стороны. Витя уже склонился на колени. Его нос сильно покривился. Губа разорвалась в нескольких местах. Глаза заплыли. Руки болтались, словно верёвки. А Богдан всё бил и бил, вколачивая свой кулак в окровавленное лицо недруга. Все побежали врассыпную.

— Да. Мёртвая долина.

— Прорва.

— Петренко. Давай сюда инструктора с собакой. Как его. Владимира Мешкова, — громко сказал командир Богдан Уступов под оглушительный шум взрывов.

— Есть, — ответил Николай Петренко.

В воздухе пронёсся глухой свист. Где — то рвануло недалеко. Дым живо рассеивался. По стылой земле в траншее быстро побежал рядовой Владимир Мешков. Суховатое лицо напряглось. Выделились незначительные морщинки. Тёмные глаза прятались где — то глубоко. Шинель сидела плотно, подчёркивая его стройность. Он придерживал за ременчатый поводок боевого пса. Эрдельтерьер Джек среднего размера послушно бежал рядом с хозяином. Золотисто — тёмная шерсть отдавала блеском. На кончике морды носил приметные светлые усики и бородку. Высокий кобель мельком взглянул на лицо хозяина — проводника. Командир общался с ним как с человеком. Малыш давно заучил весь русский алфавит. И вообще далеко не отставал от своих кровных представителей из долины реки Эйр в графстве Йоркшир.

— Вперёд Джек. Для тебя задание нашлось, — сказал он.

Проводник Владимир, слегка подтолкнув пса, зашёл в блиндаж. Джек тут же присел. Командир взвода Богдан Уступов, слегка нахмурившись, выпил из фляжки воды. Он, слегка улыбнувшись, посмотрел на собаку.

— Мешков. Вот здесь важное донесение. Наш батальон окружён. Сам понимаешь. Нам нужна поддержка. Или придётся выбираться самим. Отправляй Джека за линию. Теперь вся надежда на нашего четвероногого связиста, — сказал командир.

— Есть.

Владимир быстро запечатал в капсулу — ошейник донесение. Джек сидел смирно. Дышал спокойно носом. Командир, подойдя, присел возле собаки. Клыкастый связист повёл мокрым носом. Всё также сидел, строго соблюдая солдатский устав. Богдан грубой рукой погладил пса по голове.

— Ну. Мешков. Отправляй Джека. Джек беги в штаб. Ты умный пёс. Всё знаешь, — сказал командир.

Пёс Джек, быстро завиляв хвостом, наострил большие, треугольные, висячие уши. Выкатил из пасти язык. Словно выдохнул. Клыкастый боец резко развернулся, посмотрев на лицо хозяина.

— Есть товарищ командир. Пойдём Джек, — бойко ответил проводник Мешков.

Владимир, держа собаку за поводок, вышел из блиндажа. Он глубоко выдохнул. Пёс Джек, виляя хвостом, потянулся вперёд. Точно радовался, что получил задание. «Вот Джек… Умница… Ничего ему объяснять не надо… Интеллект. Аристократическая кровь. Вот ведь… Молодец малыш… Уже рвётся в бой… Гигант мысли…».

— Уууууааааа, — игриво взвыл пёс.

Джек мельком взглянул на неспокойное лицо хозяина. Немного фыркнул. Закрутил хвостом возле боевого приятеля. Вожатый Мешков присел возле собаки. Заметно нахмурился.

— Джек. Беги в штаб. У тебя важное донесение. Беги мой хороший. Снаряды рвутся. Но ты беги. Всё время беги. Тут около четырёх километров. Много знаю. Но ты быстро бегаешь, — решительно сказал Владимир, приобняв руками боевого друга.

Эрдельтерьер Джек, раскрыв пасть, высунул язык. Виднелась лёгкая взволнованность. Клыкастый боец лизнул товарищу лицо. Инструктор Владимир поднял собаку на бруствер траншеи. Малыш, лёжа, тянулся вперёд. Уже проглядывал свою опасную дорожку. Руки отпустили пса.

— Беги Джек. Беги, — скомандовал он.

— Ууууаааууу…

Джек быстро побежал по изрытому снарядами полю. Только пятки засверкали. Нырнул в небольшую воронку и тут же вынырнул из неё. Потерялся в дыму ненадолго. Вновь показался на горизонте. Эрдельтерьер, перепрыгнув через неживого солдата, скрылся за дымящимся пригорком. Уши прижались к голове. Язык отвис. Он быстро задышал. Понёсся как угорелый.

В воздухе засвистели артиллерийские снаряды. Земля всколыхнулась. Прогремели оглушительные взрывы. Дым и копоть поднялась стеной. Джек, почуяв недоброе, прыгнул в небольшую воронку. Там затаился, уткнувшись носом в стылый грунт. Рвануло совсем рядом. И ещё грохнуло поблизости. Едкий дым стремительно заползал в воронку. Малыша присыпало землёй, снегом, рваной сухой травой. Дыхание спёрло.

— Ууууаааууу, — тихо взвыл он.

Джек, припустив уши, плотно зажался. Сердце бешено забилось в груди. В глазах появился испуг. Адреналин зашкаливал. Казалось, навалилась темнота. Призрачный свет где — то далеко мелькал. Немного притихло. Клыкастый связист, резко выскочив из воронки, вновь быстро побежал по пустынному дымящемуся полю. Живо засверкали пятки. Он быстро преодолел статистый склон. Вновь почуял беду. Зажались уши. Он прибавил в скорости. Побежал, как ужаленный.

В воздухе вновь пронёсся свист от летящих снарядов. Земля вздыбилась вверх. Где — то чуть впереди вздыбился чёрный дым. Отдало искрой. Джек, уклоняясь от опасности, на диком бегу притормозил. Корпус завалился на бок до невероятности. Казалось, проскочит мёртвую петлю. Шерстистый связист круто кувырнулся.

— Уууааауууу, — отчаянно взвыл он.

Джек тут же поднялся на широкие лапы. Чуть фыркнул, словно выругался. Он рьяно рванул вперёд. Все мускулы напряглись. Клыкастый боец вновь быстро побежал по дымящемуся широкому полю. Из задней лапы пса потекла кровь.

— Уууууууууууу…

Небо слегка потемнело. Ветер чуть сильнее задул. Веяло холодом и дымом. Впереди виднелись склоны да уклоны. Гористые пригорки словно вырастали на глазах. Вдали мерцали перелески.

В воздухе гулко просвистели артиллерийские снаряды. Бомбы взорвались. Земля задрожала. Снежная, грязная пыль вздыбилась точно фонтан. Высоко полетели кусочки стылой глины. В разные стороны запрыгали адские осколки. Грохнуло уже позади. Но вновь свист.

Джек, чуть пригибаясь, быстро побежал по полю. Нырнул в тёмный дым. Пса мгновенно накрыло землёй. Он, кувырнувшись, скатился с небольшого снежного склона.

— Аааууууаа, — истошно взвыл бедный малыш.

Шерстистый связист еле приподнялся. Из сломанной челюсти живенько потекла кровь. Один глаз затёк. Осколок раздробил кость. Чуть отлежавшись, он сумел подняться на лапы. Шерсть окропилась. Джек осмотревшись, неторопливо побежал по полю. Где — то рядом грохнуло. Пронёсся свист. Земля вздыбилась неподалёку. Пёс, прихрамывая, тихонько пробежал возле перевёрнутой пушки. Рядом с орудием лежали неживые солдаты.

— Ууууаааууу, — взвыл пёс, чуя жгучую боль в груди.

Джек неспешно побежал. Морда полностью залилась кровью. В глазах темнело. Он чуть пошатнулся. Клыкастый боец, вильнув хвостом, спустился с небольшой горки.

В воздухе вновь засвистели снаряды. Вздыбилась вверх снежная, окровавленная пыль. Джек, пригнувшись, сильно пошатнулся. Повалился на землю. Заметно задыхался. Он чуть прихрамывая, побежал дальше. Клыкастый малыш, еле принюхавшись, спрыгнул в траншею. С морды струйкой стекала кровь. Уже ничего перед собой не видел. Джек подбежал к штабным часовым красноармейцам. Тут же присел, склонив окровавленную голову.

— Собака. Связная, — произнёс рядовой Фёдор Павлов.

Пёс Джек замертво повалился на землю. Остановилось сердце. Из груди потекла кровь.

— Быстро донесение передать командующему — генерал-майору Георгию Фёдоровичу Тарасову.

— Всё. Отбегался пёсик. Да. Натерпелся.

— Это сколько же он бежал. Километра три. А может и больше, — сказал солдат Олег Тракторов.

P. S.

Сохранился рассказ об эрдельтерьере Джеке, который спас от верной гибели целый батальон. Три с половиной километра под интенсивным обстрелом нес он в ошейнике важное донесение. Прибежал в штаб, израненный, со сломанной челюстью и перебитой лапой. Доставив пакет, упал мертвым.

Рже́вско-Сычёвская стратеги́ческая наступа́тельная опера́ция или операция «Марс» (25 ноября — 20 декабря 1942 года) — боевые действия Калининского (командующий — генерал-полковник М. А. Пуркаев) и Западного (командующий — генерал-полковник И. С. Конев) фронтов с целью разгрома немецкой 9-й армии (командующий — генерал-полковник В. Модель, штаб — Сычёвка) группы армий «Центр», оборонявшейся в Ржевско-Вяземском выступе. Руководил операцией генерал армии Г. К. Жуков.

Операции войск Западного и Калининского фронтов начались 25 ноября 1942 года сразу по трём направлениям.

Немецким войскам удалось остановить советское наступление. Севернее Сычёвки 29 ноября — 5 декабря войска 20-й армии, 6-го танкового корпуса и 2-го гвардейского кавалерийского корпуса были разгромлены.

Часть войск советской 41-й армии Калининского фронта, атаковавших в районе города Белый, оказались в «котле», в создании которого приняли участие переброшенные части немецкого 30-го армейского корпуса генерала М. Фреттер-Пико. К 8 декабря они были полностью окружены и позже сумели вырваться из кольца, лишь потеряв почти всю технику.

22-я и 39-я армии также не смогли вырваться на оперативный простор, были контратакованы и остановлены.

Ретивые легенды ВОв. Собаки — миноискатели «стахановцы»

В начале января 1942 года над восточным берегом ледникового озера Селигер, городом Осташково, северным берегом озера Волго на небе воцарилась туманная однотонность. Ветер слегка порывисто поддувал. Заметно веяло легким морозом и свежестью. Вокруг виднелись широкие просторы, — поля, перелески, леса. Всё белело.

Из бревенчатой низкой землянки вышел сержант инженерной части Григорий Валентинович Маланичев. Высокий, подтянутый человек чуть улыбнулся. В добрых глазах играл огонёк. Расстегнутая шинель обнажала блестящую бляху на ремне. Он быстро пошёл по стылой земле глубокой траншеи. Чуть приостановился. Мелькнула задумчивость. Мужичок, слегка пригнувшись, зашёл в окопанный землёй блиндаж.

— Здравия желаю…

Внутри топилась буржуйка. Трещали дрова. Пахло табаком. Дым тянулся к свету. За небольшим столиком сидел приятный на вид капитан Дмитрий Сахов. В нём царила гармония во всём. Большие глаза, полные губы, ровный нос и подбородок, — прямо актёр кино. Все знали, что у него даже роль имелась в одном непопулярном фильме. Там, он играл любовника Янина, где его очень сильно избивал муж Маши — ревнивец Федул. Но смазливый паренёк не любил об этом говорить. Он, затянувшись, тут же потушил папиросу.

— Маланичев. Давай сюда садись, — сказал он.

Сержант Маланичев, подойдя к столу, присел на деревянную скамейку. Он слегка нахмурился. Свёл брови. Но тут же распрямившись, заметно расслабился.

— Так. Северо-Западный фронт. Смотри на карту. Мы находимся вот здесь. Сейчас. Вот наши позиции. А противник вот здесь в озёрном районе западнее Осташкова. Здесь они меньше всего ожидают от нас каких — либо действий. Наступательная операция начнётся с этих районов. Но разведка доложила, что вот здесь и здесь имеются минные поля — районы. И заметь от линии обороны противника совсем ничего 300, а то и 150 метров не больше. Нужно обезвредить эти районы от мин и как можно быстрее. Только разминирование нужно осуществлять ночью. Днём никак. Заметят. Ну, что скажешь? — ясно сказал капитан Дмитрий Сахов.

— Ночью говорите.

— Ночью. И сегодня.

— Ну. Для наших бойцов четвероногих это не так важно. Темноты они не бояться. В отличие от меня… Хахахаааа… Носом работать не глазами. Мины нюхать, искать. Справятся. Сто пудов… Другое дело сапёры. Не с руки, конечно, но сделаем. Приноровимся, — уверенно сказал сержанта Маланичев.

— Ну, тогда ночью выдвигаетесь. Вас будут прикрывать на всякий случай пулемётчики. Да. Противник тут рядом совсем. Ну, это так для подстраховки, — добавил капитан Сахов.

— Ну, да. Пускай будет подстраховка. Но я думаю, не пригодиться. Бойцы свое дело знают. Собаки точно не подведут. Тише воды, ниже травы. Хахахаааа, — улыбнувшись, ответил сержант Маланичев.

Зимнее небо быстро потемнело. Наступила ночь. На январском небе засияли звёзды. Ветер чуть поддувал. Веяло заметным холодом. Вдали во мраке вспыхнула жёлтая вспышка. Она живо потухла.

Сержант Маланичев, держа за плечом автомат, вышел из землянки. Он слегка нахмурился, взглянув на звёздное небо. Лицо тут же слегка обожгло приятным морозцем. Легкие наполнились холодным воздухом. Под ногами заскрипел снег. Зоркому оку тут же пристал сапёр Евгений Миронов. Из его покошенного рта шёл пар. Коренастый мужичок немного поёжился. Брутальное лицо слегка покрылось инеем.

— Что? Холодно…

— Ничего…

— Ну… Собрались. Пошли тогда. Выходим цепочкой. А там расходимся. Как условились, — тихо сказал Маланичев.

— Ясно товарищ сержант, — тихо сказал рядовой.

Группа сержанта тихонько вылезла из земляной траншеи. Сапёры с собаками, вприсядку пошли по широкому полю. Под ногами слегка скрипел снег. Псы, прижимаясь к белой земле, подражали хозяевам. Малыш зорко смотрел вдаль. Одно время он жил у ресторанчика Астория. И там очень полюбил бутерброды с колбасой. И, как истинный гурман, опробовал сотни блюд. Мышка семенила. Умелая лайка тихо кралась, как настоящая мышка. Даже морда соответствовала, — тоненький вытянутый нос, круглые глаза, серый цвет шерсти. «Большой мышонок», — так её ещё называли сотоварищи. Она много бродяжничала до поры до времени. Бобик бежал чуть впереди своего проводника. Мордастый малый уже не раз побывал в таких вылазках. В одну морозную ночь ещё щенком он оказался на улице. Его вынесли в коробке и оставили на остановке. Месячный малыш кувырнул её и пробежал прямо по дороге несколько кварталов. Только потом он — счастливый оказался в руках юной девочки Маруси. Собаки, утыкаясь мордой в снег, мельком смотрели на лица своих хозяев. Колонна сапёров тихо двигалась.

Сержант Маланичев, заметно присев, остановился. Он, осмотревшись, поднял вверх руку. Сигнал подал.

— Здесь. Место разведчиками помечено, — прошептал он.

Сапёры тут же присели возле своих умелых питомцев. Они живенько приготовили щупы и лопатки. Собаки, лежа на снегу, мельком переглядывались. Пёс Кеша слегка покосил массивную голову. Затем бегло глянул на лицо хозяина. Опробовал снег. Кеша любил поболтать. Но сейчас он молчал. Малыш уткнул морду в снег. Нюх обострился. Рядовой Дмитрий Бутылкин — сухожильный мужичок живо погладил пса по голове. Чуть улыбнулся. Они вместе придумали небольшой эстрадный номер. Пели дуэтом. А публика естественно угорала.

— Кеша. Тихо. Ищи мины… Ищи Кеша, — тихо сказал он.

Кеша, приземлившись, тут же чутко занюхал снег. Немного вытянулся. Он активно задёргал передними когтистыми лапами. Вильнул хвостом. Пополз, цепляя брюшком снег.

— Молодец. Я откопаю Кеша. Дальше ищи мины, — произнёс сапёр Дмитрий, чутко осмотревшись.

Сержант Маланичев, отложив в строну противопехотную мину, погладил рукой своего пса — лайку Бобика. Тот, получив поощрение, продолжил поиски. Нюх обострился. Малыш чуть фыркнул.

— Ищи Бобик. Ищи дальше… Тихо только… Искать, — тихонько сказал вожатый.

Пёс Бобик, принюхавшись, неторопливо пополз по снегу. Уткнул морду в белую полынью, словно страус. Тут же выпрямился. Клыкастый сапёр замер, повалившись на снег. В глазах читалось: «Нашёл ещё одну мину. Тут товарищ сержант…». Пёс мельком взглянул на довольное замороженное лицо хозяина. Маличаев слегка погладил собаку по голове. И тут же принялся изымать мину.

— Молодец Бобик. Дальше ищи, — отдал команду сержант.

В тёмном небе вспыхнула яркая жёлтая вспышка. Она тускло озарила окрестности. Все замерли. Вновь воцарился мрак. Сапёр Михаил Бояров — пухленький, небольшого роста человек пополз по снегу за своей собакой. Он слегка нахмурился. Его щёки отдавали румянцем. На лбу небыстро таял снег.

Мухтар, уткнувшись носом в белую полынью, замер. Показалось недовольство. Нюх обострился. Дёрнул большими треугольными ушами. Пёс, резко мотнув заснеженной головой, яро взглянул на багряное лицо Михаила. Он опробовал из фляжки немного спирта.

— ААА. Ладно. Вот тебе глоточек… Молодец Мухтар. Ещё ищи. Тут мин много, — тихо произнёс сапёр Михаил.

Клыкастый связист живенько зализал спирт с ладони мужичка. Он пополз дальше. Повёл мокрым носом.

P.S.

Группа сержанта Г. В. Маланичева, действуя ночью вблизи противника, с помощью собак обнаружила и обезопасила за два с половиной часа напряженной работы, 250 мин.

Из донесений Северо-Западного фронта:

«Применение собак-миноискателей имеет большое значение в работе инженерных частей. Наличие собак сокращает подрывы личного состава при разминировании. Собаками очищаются полностью минные поля без пропуска мин, что невозможно сделать при работе миноискателем и щупом. Собаки разыскивают мины всех систем: отечественные мины и мины противника, металлические, деревянные, картонные, наполненные разнородными видами взрывчатых веществ».

Из директивы начальника инженерных войск Советской Армии всем фронтам:

«При обследовании маршрутов скорость увеличивалась до 40—50 км в сутки против прежних 15 км. Ни на одном из маршрутов, проверенных собаками — миноискателями, не было случая подрыва живой силы и техники».

Всего за годы войны для мин розыскной работы было подготовлено свыше 6-ти тыс. собак, которые обезвредили свыше 4 млн. мин. Это 33 города, 18 тыс. населенных пунктов.

Ретивые легенды ВОв. Мой чуткий сапёр Джерик — верный помощник

9 июля 1944 года в посёлке городского типа Пушкинские Горы, Псковской области слегка поддувал ветер. На сером небе мелькал тусклый солнечный свет. Веяло легкой теплотой. Вокруг всё зеленело, цвело и благоухало. Открывался видимости чудный край. Где — то в глубине скрывались дорожки с лавочками и беседами, цветущие пруды с дугообразными мостиками, небольшие дворянские особняки, пустынные холмики, парки, ароматные луга. На отшибе серела старая мельница. Её лопасти чуть скрипели.

По извилистой грунтовой дороге около Святогорского Свято-Успенского монастыря появилась полуторка. Она тихонько ехала, входя в поворот. Уже мелькал шпиль невысокой колокольни. Чуть отдавал блеском купол белокаменного здания. В кузове автомобиля сидел сапёр — сержант Анатолий Худышев. Его и так узкие глаза прищурились. Багряное жильное лицо преобразилось. Он улыбчиво посмотрел на свою верную собаку. Питомец повёл мокрым носом. Сидел смирно, взирая вперёд. Точно человек. Проникновенные глаза наполнились светом.

— Всё Джерик. Кажися, прибыли. Вон Святогорский монастырь возвышается, — произнёс Анатолий.

Пёс — кокер спаниель по кличке Джерик, сидя рядом, прижался к хозяину. Показал свой язык. Кобель быстро дышал. Он потянулся, словно кого — то высматривая на улице.

— Уууууууууу…

Автомобиль остановился на обочине дороги. Мотор тихонько тарахтел. Скрипнула дверка. Из кабины вышел водитель Николай Управителев. Он, немного сутулясь, склонился над капотом. Из потрёпанной кобуры торчала ручка нагана. Грудь наполнилась свежим воздухом. Его суховатое лицо озарилось светом. Мужичок закурил папиросу.

— Приехали господа хорошие, — громко сказал водитель полуторки, пустив изо рта дымок.

— Пойдём Джерик. Вперёд, — сказал сержант.

В лобовое стекло хлестнул яркий солнечный свет. Анатолий Худышев, прищурившись, потянулся к выходу. Кокер спаниель Джерик мельком взглянул на лицо хозяина. Тот, прихватив собаку руками, вышел из кузова. Клыкастый малыш рьяно побежал по лужайке. Он весело запрыгал. Показалось приподнятое настроение.

— Ууууууууу, — прогнувшись, проурчал Джерик.

Анатолий, посмотрев на серовато — белое небо, слегка нахмурился. Потянуло ароматом трав. Ему вдруг вспомнилась родная деревня. Он достал из кармана непочатую пачку папирос. Быстро закурил. Дымок тихонько расплывался над пилоткой. Джерик быстро забегал по дороге возле обочины. Чуть потягиваясь, разминался. Заскочил за небольшой кустик. Там, присев, опорожнился. Он, слегка завиляв маленьким хвостиком, быстро подбежал к хозяину. Притёрся к сапогам. Анатолий игриво прихватил пса за ухо.

— Уууууууууу…

— Ну, спасибо Вам. Пойдём Джерик. Нам с тобой ещё монастырь разминировать надо, — произнёс он.

— Да ладно. Не за что, — махнув рукой, сказал водитель полуторки.

Николай, оправив пилотку, залез в кабину полуторки. Он, немного замечтавшись, взял в руку обгоревшую тетрадку. Волевой взгляд устремился вслед приветливым попутчикам. Водитель, озарившись воспалёнными мыслями, решил дописать свой небольшой рассказ. Сухожильная рука плавно задвигалась.

Сержант Анатолий Худышев, взирая на монастырь, неторопливо пошёл по грунтовой дороге. Джерик послушно побежал рядом с хозяином. Устремился вперёд. Проглядывалась боевитость. Клыкастый малыш, заглотив слюнку, выкатил из слюнявой пасти язык.

На пасмурном небе тускло светило солнце. Ветер слегка поддувал. Веяло теплотой. Монастырь утопал в зелени. Кругом топорщились высокие деревья: берёзки, осинки, пихты, ели, множество всяких кустарников. Виднелся лишь кусочек белой стены, да шпиль с куполом. Высоко над пригорком парила большая дикая птица.

Сапёр Анатолий Худышев подошёл к воротам. Он, оглядевшись, мельком взглянул на собаку. Джерик крутился рядом, что — то занюхивая в зелёной траве. Живо бросил исподлобья невозмутимый взгляд на хозяина.

— Пойдём Джерик. В монастырь идём. И сразу начинаем работать, — боевито сказал Анатолий, взирая на смешного приятеля.

Из каменного здания вышел боевитый майор Фёдор Емельяненко. Бросалась в глаза его двужильность. Лицо приятное с багряным отливом улыбалось. Глаза живые бегали, пытаясь что — то уловить. Кулаки размером с пудовую гирю, казалось, могли легко проломить кирпичную стену. Он быстро сбежал с деревянной лестницы. Она слегка поскрипывала. Форма мужичка блестела. В кобуре сидел пистолет ТТ.

— Здравствуйте товарищи бойцы, — бодро сказал майор Емельяненко.

— Здравия желаю, товарищ майор, — ответил сапёр Анатолий, приложив руку к пилотке.

— Ну, как прибыли?

— Хорошо.

— Ну, ладно тогда. Задача тут такая. Проверить территорию. Двор, кельи. За монастырём памятники. Особо тут никто не проверял. Вас ждали.

— Понятно.

— Джерик. Ты всё слышал? — сказал майор.

Американский кокер спаниель Джерик, подняв нос к верху, точно задумался. На мгновение замер как статуя. Глаз округлились, наполнившись светом.

— Ууууаааауууу, — боевито взвыл пёс.

— Хахахахааа, — слегка засмеялись офицеры.

— Ну, как завершите. Доложите. Я здесь буду, — добавил майор Емельяненко.

— Есть…

Солнце распрямило свои лучи. Свет ярко озарил лицо сапёра. Его грудь наполнилась свежим воздухом. Легкий ветерок приятно обдувал. Анатолий наклонился, взглянув на довольную мордочку приятеля. Он слегка улыбнулся. Джерик, сидя, ждал команды. Чуть повёл мокрым носом.

— Что Джерик? Пилотку хочешь потаскать… Хахахаааа… Давай потом. Сначала дело. Джерик. Искать мины во дворе. Искать везде. Вперёд, — боевито сказал Анатолий.

Джерик, опустив нос к земле, чутко принюхался. Потянулся к входу. Он приостановился на лестничной площадке. Чуть фыркнув, присел. Бросил волнительный взгляд на лицо хозяина. Нехотя задвигал передней лапкой, указывая на опасное место. Анатолий насторожился, держа в руках щуп и лопатку. Он мигом подошёл к боевому приятелю. Пёс, почуяв мину, наморщил нос. Шерстистый сапёр ещё больше задёргал передними лапками.

— А ну — ка Джерик в сторонку. Я сам, — сказал Анатолий.

Сапёр внимательно осмотрел каменную дорожку. Он, склонившись на коленки, взялся за работу. Руками отклонил в сторону большой, плоский камень. Взору предстала противопехотная мина.

— Да. Молодец Джерик. Хорошо придумали. Мина — ловушка. Прямо перед самым входом, — сказал он.

На пасмурном небе тускло мелькал солнечный свет. Ветер чуть поддувал. Веяло теплотой. Впереди зияли белокаменные стены. Шпиль колокольни смотрел строго ввысь. Кругом по небольшим пространствам гуляла пустынность. Приятно тянуло ароматом вечнозелёной зелени.

Сапёр зашёл в монастырские кельи. Он остановился, направив невозмутимый взгляд на шерстистого приятеля. Джерик, вытянувшись, уже орудовал мокрым носом.

— Ищи Джерик. Ищи, — сказал Анатолий.

Джерик, принюхавшись, замер возле небольшой, каменной арки. Нюх обострился. Малыш вновь присел, волнующим взглядом поманив к себе хозяина.

— Вижу Джерик. Молодец. Растяжка минная стоит, — произнёс сапёр, наклонившись.

Анатолий, затаив дыхание, ловко разминировал взрывчатку. Он слегка нахмурился. Сердечное биение вернулось к обычному ритму. По виску покатилась капелька пота. Джерик, сидя рядом, слегка покосил голову. О чём — то задумался. Он быстро облизнулся. Клыкастый сапёр, глядя на лицо хозяина, выкатил из пасти язык.

— Уууууууууу…

На пасмурном небе ярко засветило солнце. Ветер слегка поддувал. Веяло теплотой. На деревьях слегка шелестела листва. С площадки монастыря открывались приятные виды. Вокруг виднелись широкие поля, леса, туманные дали.

Сапёр Анатолий, глядя на боевого приятеля, вышел из задних ворот монастыря. Повеяло приятной свежестью. Глоток воздуха даже бодрил. Тень дарила прохладу. Джерик неторопливо побежал по каменной дорожке впереди хозяина. Он резко замер, мельком взглянув на боевого друга. Нюх обострился. Малыш тут же рванул дальше. Забегал, как ошпаренный.

— Всё сделали… Теперь можно и отдохнуть… Джерик. Хочешь пилотку потаскать… Хахахааа… А вот Джерик здесь находиться могила Александра Сергеевича Пушкина. Памятник стоит. Видишь, — недоумённо произнёс Анатолий.

— Ууууууууууу…

Джерик, перескочив металлическое ограждение, уселся прямо на монументе. Потянул носом. Он вёл себя смело. Памятник из гранита в виде статуэтки посвящённый великому поэту отдавал блеском.

— Джерик. Что ты делаешь? Ай-яй-яй. Как не стыдно! Джерик. Как так можно себя вести. А ну — ка слезай оттуда. А — то получишь, — журя собаку, сказал Анатолий.

Джерик, устремив свой тревожный взор на лицо хозяина, не сдвинулся с места. Замер точно продолжение недвижимой композиции.

— Ууууаааууу, — игриво взвыл он.

— Что? Не может быть… Может… Что — то тут есть. Джерик. Молодец… Давай глянем…

Сержант тут же принялся орудовать щупом. Напряжение нарастало. Волосы слегка взмокли. Сердце забилось чуть быстрее. Сапёр заметно нахмурился. Джерик, лёжа на площадке, терпеливо ждал.

— Железо. Молодец Джерик. Надо смотреть, — сказал Анатолий, склонившись ещё ниже.

— Ууууууууууу…

Сапёр тихонько достал мину. Затаил дыхание. Он отложил боевой снаряд в сторону. Вновь погрузился в работу.

— Вот это да. Ещё одна мина. Прямо под первой миной вторая. Для усиления такая же. Вот рвануло бы, так рвануло. И памятник бы разрушила и «поклонникам поэта» конец бы пришел, — сбивчиво произнёс сапёр Анатолий Худышев.

Джерик, сидя на каменной земле, слегка покосил голову. Забавно задёргал языком. Он поднял нос к верху. Анатолий, склонившись, погладил собаку за ухом.

— Джерик я в тебе не сомневался… Хахахааа, — улыбнувшись, сказал фронтовик.

P.S.

Сержант Анатолий Худышев «работал» со своим верным помощником, американским кокер спаниелем по кличке Джерик.

«Пёс Джерик, — так звали мою собаку, натренированную на запах тола в минах», — вспоминал потом ветеран войны. Кокер спаниель Джерик нашёл много мин — ловушек.

Ретивые легенды ВОв. Пёс Бобик беглец — предвестник бойни

В 1941 году над городским посёлком Су́раж в Витебском районе Белоруссии слабо сияло солнце. Светило терялось в сероватой, рваной мгле. Ветер чуть поддувал. Веяло прохладой. Где — то вокруг лесов да полей стояли домики, текла река Сураж, мелькали фигурки людей. Из зелени торчали купола небольшой церквушки. Над деревьями то и дело подлетали пернатые.

На горизонте появились немецкие мотоциклисты. Ехали неторопливо. Их железные кони с колясками подняли пыль на глиняной дороге. Запахло гарью. Они, тарахтя, остановились. Ведущий ревущий агрегат прижался к обочине. Рулевой Тиль — худощавый парень приглушил двигатель. Ганс — коренастый, упитанный солдат крепко держался руками за пулемёт МГ — 42. С заднего седла резко соскочил стройный унтер — офицер Шуман. Правильных форм лицо скрывало лёгкое напряжение. Тоненькие усики придавали ему суровости. Он махнул рукой, означающий какой- то жест.

— Солдат. Расстреляйте собаку. Вон я вижу во дворе дома, — решительно сказал унтер — офицер.

— Есть…

Немецкий автоматчик Шмит — упитанный, круглолицый рядовой со второго мотоцикла, держа автомат в руках, живо забежал во двор дома. Он резко передёрнул затвор оружия, взяв животное на мушку. Большой пёс Буба, сидя на привязи возле будки, заметался. Резко дёрнул за цепь. Припустил массивную голову. Глянул исподлобья на незнакомца в тёмно-зелёной форме. Слегка оскалился.

— Уууаауауувуавуавуаввв, — громко заголосил он.

— Швайн, — произнёс пухлощёкий солдат.

Шмит тут же нажал на курок автомата. Воздух сотрясла очередь выстрелов. Пса Бубу автоматные пули прострелили насквозь. Его правый бок сильно окропился кровью. На травку и дрова брызнула багряная жидкость. Он, повалившись на брюхо, заскользил широкими лапами. Хозяйский кобель забрыкался в предсмертных муках.

— Уууааауууаааууу, — заскулил Буба, судорожно дёргаясь.

Немецкий солдат Шмит тут же выбежал со двора. Он, нагло ухмыльнувшись, подошёл к мотоциклу.

— Хорошо. Едем дальше, — сказал офицер Шуман.

Солнце, ненадолго показавшись, вновь скрылось за серыми тучами. Ветерок слегка поддувал. Тень окутала двор. На крыльце дома дедушка Паша прижал к себе внучку Катю. Она заплакала, глядя на неживого пса Бубу. Шерстистый малыш лежал на боку, слегка вытянувшись. Из пасти слегка торчал язык. На шкуре виднелось несколько пулевых отверстий.

Маленький местный мальчик Никита, поддёрнув кепку на светлой голове, быстро побежал по обочине дороги. Он ловко пролез через деревянный покоившийся забор. Дыхание участилось. В груди сжалось сердце. Никита Паненко быстро побежал по соседним огородам. Замял небольшой кустик. Кепка съехала на глаз. Вновь поправил. Никита, перескочив тропу, живо зашёл во двор дома. Дед Василий колол дрова возле бани. Он тяжело вздохнул, смахнув со лба пот.

— Дедушка Вася. Немцы едут на мотоциклах. Они собаку расстреляли из автомата там во дворе. И смеялись. Сейчас сюда приедут. Бобика надо отпустить, — запыхавшись, громко сказал Никита.

Дед, широко открыв глаза, бросил на землю топор. Живо осмотрелся. Выпил немного воды из ковша.

— Пьяные? Елки — палки. Сейчас, — тревожно произнёс он.

— Не знаю…

Василий, прихрамывая, быстро подбежал к будке. Шерстистый малыш, лёжа на песке, слегка оживился. Заспанная морда выглядела смешной. Тёмные глаза округлились. Дед тут же отстегнул от ошейника собаки цепочку. Она брякнула. Среднего размера пёс — дворняга темного окраса Бобик живо завилял хвостом. Любуясь на хозяина, немного прогнулся.

— Всё Бобик. Сюда не приходи больше. Беги отсюда быстрее Бобик. Беги, говорю. К партизанам беги Бобик. Тебя знают. Дорогу найдешь. Беги, — произнёс Вася, отпустив собаку.

— Ууууаааауууу…

Бобик, наострив висячие уши, быстро побежал по двору. Повернул обратно. Дед махнул ногой. Клыкастый малыш, сверкая пятками, живо понёсся по огороду. Ловко перескочил через невысокий заборчик. Он живо скрылся за густыми кустами яблочного сада.

— Вот суки. А к кому ещё заходили? — спросил дед Вася.

— Да. Большой дом — то, — сказал Никита.

— Ладно. Надо будку кувырнуть. Как будто его тут и не было, — сказал дедушка.

Небо слегка потемнело. Солнце затянуло облачной, мрачной серостью. Ветер чуть поддувал. Ближе к горизонту тянулась яркая, красноватая пелена. Вдали взметнулась ввысь перепуганная стая пернатых. Они живо понеслись наперерез небольшого перелеска.

Бобик быстро побежал по полю, сверкая пятками. Сердце учащённо билось. Дыхание слегка спёрло. Клыкастый малыш ловко перескочил через небольшую речку. Из травы резко выпорхнули напуганные утки. Они низко полетели над землёй. Игривый зверь скрылся в густом кусту. Чутко принюхавшись, выскочил на лесную тропку. Живенько побежал по знакомым пригоркам. Миновал несколько сотен метров. Пёс, прижавшись к лесному шалашу, встал на задние лапы.

— Ууууаааввуаввв, — гавкнул кобель.

Пушистого беглеца тут же приметил молодой парень Борька. Он крепко в руках сжал берданку. Его широкие глаза казались немного безумными. Из кустов вышел сутулый мужичок Демьян. Лицо пылало багряным цветом. Через рваную телогрейку виднелась оголённая спина. За плечами висело двуствольное охотничье ружьё. Он легко стрелял в яблоко со ста метров. Заядлый охотник, ухмыльнувшись, искривил повреждённую губу. Глубоко затянулся табачным дымом.

— Смотрите собака.

— Так это же Бобик.

— Он тут из посёлка. Чего прибежал?

— Уууаааауууу…

— Чего?

— Чего? Чего? Видишь собака…

— Бобик иди сюда. Сбежал что — ли. Не кормят, — сказал молодой человек Михайлов.

— Ууууааууу, — взвыл кобель, быстро виляя хвостом.

— Слушайте. А на нём и ошейника нет.

— Да. И прибежал сюда. Чего?

Савелий Михайлов, держа руками собаку за шкуру, прищурился. На его лице виднелся небольшой шрам от осколочного ранения. За пазухой на ремне висел револьвер. Глаза быстро бегали. Бобик, дёргая языком, присел. Его игривый взгляд говорил: «Мужики в деревне немцы…». Но никто его не понимал. Малыш, виляя хвостом, фыркнул.

— Случилось чего — то. Наверное, немцы. Надо командиру сообщить, — заявил Савелий.

— Сейчас доложу, — сказал Николай.

— Аха… Давай…

Боец — партизан Николай Малинин быстро побежал по травянистой земле пролеска. Задёргалась кобура на ремне. Смазливый паренёк славился отличным метанием ножа. Обогнул несколько больших деревьев. Пластичный парень легко подтянулся на ветке. Затем ловко отпрыгнул в сторону. Он, слегка запнувшись, забежал в землянку. Немного запыхался. Светлое лицо, любящее солнце, порозовело. В небольшом помещении за столом сидел командир партизанского отряда Аркадий Никулин. Его нос пестрил красным цветом. Уши топорщились и тоже отдавали цветом огня. Глаза добрые, детские, светлые округлились. Он чистил пистолет — большой тридцатисантиметровый наган. На кожаной старомодной куртке виднелось несколько пулевых отверстий.

— Товарищ командир.

— Что случилось? — сказал Аркадий.

— Собака прибежала из посёлка. Бобик. Без ошейника. Встревоженная вся, — в спехе сказал солдат Малинин.

— Бобик говоришь. Так. Ладно. На разведку надо сходить сначала. Позови — ка мне сюда Вицына.

— Есть, — сказал Никита.

Небо темнело. Солнечный свет, слегка мелькнув, исчез. Накатила серая мгла. Ветер чуть поддувал. Завеяло легкой прохладой. Листва на деревьях слегка шелестела. Где — то неподалёку закричала дикая птица.

В землянку зашли бывалые партизаны Лёня Вицын и Олег Бизонов. Они мельком переглянулись. Командир Аркадий Никулин сидел за столом. Он спокойно чистил оружие. Лёня — худощавый, высокий парень имел приятные черты лица. Немного картавил. На нём нелепо смотрелся рваный плащ. Побывал в окружении. После контузии плохо слышал левым ухом. Олег — коренастый, крепкий, широкоплечий мужичок. Местный житель. Лицо прожжённого ухаря, — бронзовый оттенок кожи, большие хитрые глаза, нос — картошкой, полные губы. На нём красовалась старомодная курточка. В каждом рукаве по ножу. На запястье наколка: «Любовь».

— Ну, что выяснили? Рассказывайте уже, — спросил командир Никулин.

Лёня и Олег присели на скамью. Вновь переглянулись. Хитрые глаза Бизонова прищурились. Закурил папиросу. Дымок плавно потянулся вверх. Командир замер. Он отпил из кружки воды.

— Немцы в посёлок приезжали на мотоциклах. Собак стреляли, — живо сказал Лёня.

— Они тут недалеко расположились. Гарнизон немецкий рядом с посёлком. Мы разведали.

— Что думаете?

— Я думаю, надо организовать засаду. И перебить их там. Сейчас лучше не придумаешь, — сказал партизан Олег.

— Спокойно… Ладно. Что у них там по технике? Оружие тяжёлое есть? — спросил командир Никулин.

— Из техники мотоциклы. Машина одна грузовая. Лошади есть. Из оружия пулемёты на мотоциклах МГ — 42, миномёты есть. Пушка одна тяжёлая, — рассудительно сказал Олег.

— Ясно. Так. Готовьте людей тогда. Выдвигаемся небольшими группами в 19: 00 часов. Выдвигаетесь первыми. Покажите место.

— Есть, — ответил партизан Бизонов.

Небо потемнело. Вдали виднелось небольшое сияние. Ветер чуть поддувал. Веяло прохладой. На деревьях слегка шелестела листва. Несколько партизан тихонько поползли по склону. За плечами висели винтовки. Молодой, шустрый паренёк Вася затаился в кустах. В его руках имелся пулемёт «Дегтярёва». Казалось, он с ним не расставался. Спал с оружием в обнимку, в туалет с ним ходил. Купался, вкушал пищу, занимался любовью, держа при себе пулемёт. Его зазнобе Марусе это не нравилось.

Командир партизанского отряда Никулин, лежа на еловых ветках, зорко посмотрел в бинокль. Лицо напряглось. Глаза прищурились. Немцы, сидя у костра, пили шнапс. Кто — то лихо засмеялся. При появлении офицера все притихли. Возле автомобиля в стороне показались часовые. Они закурили.

— Да. Веселятся гады. Жрут. Давай Бизонов. Зайдёшь с правого фланга. Ты Вицын с левого. Ближе к ельнику держись. Как заработает пулемёт. Атакуйте с флангов. А мы туточки их будем встречать. Давайте зададим этим гадам, — решительно сказал командир Аркадий.

На небе зависла серая мрачная дымка. Ветер чуть поддувал. Веяло прохладой. Листва чуть шелестела. Партизаны, заняв свои места, затаились. Все ждали команды. Борис Моргунов — невысокий мужичок в пилотке крепко вцепился руками в гашетку пулемёта «Максим». Он прицелился. Командир, бросив бинокль, махнул рукой.

— Давай. Огонь, — сказал Аркадий.

Лихой партизан Борис нажал на гашетку пулемёта. Во мраке воспалил маленький огонёк. Орудие гулко забарабанило. На землю полетели гильзы. Засвистели пули.

— АААА… Сволочи, — закричал партизан Моргунов.

Немцы всполошились. Их котелок продырявило шальным снарядом. Жидкость потекла тоненькой струйкой на землю. Автоматчик Шмит, держа в руке фляжку, резко вздрогнул. Пуля пробила её насквозь, а дальше вонзилась ему прямо в сердце. Он широко открыл безумные глаза. Шмит словно столб повалился на широкую спину, уже скончавшись. Рядовой Хайнц, схватившись за окровавленное горло, повалился прямо в костёр. Полупьяный солдат Тиль, метнувшись к мотоциклу, изогнулся. Его спину изрешетили пули. Он живо повалился на траву ничком. Унтер офицер Шуман, осмелев, без разбора открыл огонь из пистолета «Люгера». Пулемётная пуля влепилась ему прямо в лоб. Голова окропилась кровью. Он, пошатнувшись, широко махнул руками. Затем неестественно упал на землю. Барнс, схватив пулемёт МГ — 42, застыл на коляске. Пулемётная очередь прокатилась по его широкой спине.

— Рус. Рус. Партизанен, — панически закричали немецкие солдаты.

Толстый немец Ханс схватил в руки пулемёт с мотоциклетной коляски. Резко развернулся. Выдал небольшую очередь. Пули, засвистев, просто изрешетили его с ног до головы. Он, уже судорожно дёргаясь, повалился на землю.

Партизан Олег Бизонов, приподнявшись, ловко бросил гранату. И тут же затаился, закрыв голову руками. Боевой снаряд, отскочив от дерева, взорвался. Прогремел взрыв. Тёмный дым повалил стеной. Но быстро рассеялся.

Трое немецких солдат, подлетев, упали на землю замертво. Из-под их ног вырвался огонь. Одному из них сильно порвало руку. Вновь где — то в стороне разорвалась граната. Потянулся дымок. Немцы, хаотично отстреливаясь, побежали в разные стороны.

— АААА… ААА… Zu schießen… Die Guerilla…

Партизан Семён Агов выстрелил из снайперской винтовки. Пуля, мигом просвистев, врезалась в грудь автоматчика Шваба. Он замертво упал на землю.

— Бей гадов, выродков поганых, — закричал дед — партизан Микола Плющенко, стреляя из берданки.

Юный партизан Митя с не обсохшим молоком на губах, метнувшись, бросил гранату. Прогремел взрыв. Загорелась немецкая грузовая автомашина. Несколько фигурок в тёмно-зелёной форме отбросило в сторону. Лошади, перепугавшись, побежали в разные стороны.

Немецкий солдат Гюнтер заскочил на мотоцикл. Его загорелое лицо выражало страх. Глаза округлились. Железный конь с коляской гулко затарахтел. Сухожильный эсэсовец, выжав газ, поехал по глиняной дороге. Колёса сбили пыль. Он прижался к рулю, опасаясь шальных снарядов. Мотоцикл потянулся в горку.

— Не уйдёшь гад поганый…

Партизан Семён Агов, прицелившись, выстрелил из снайперской винтовки. Пуля, живо просвистев по воздуху, пронзила голову Гюнтера. Его каска съехала на глаза. Кровь залила всё лицо. Неживой солдат склонился над рулём мотоцикла.

— Попал, — произнёс партизан Агов.

Мотоцикл, покривившись несколько раз, съехал в сырую канаву. Солдат упал на землю.

В тёмном перелеске вновь прогремел взрыв гранаты. Вверх взметнулась земля. Потянулся едкий дым. Автоматчик Фриц, подлетев, неестественно повис за ногу на остром суку дерева. Ему сильно порвало живот. Вывалились кишки.

Борис Моргунов не утихал, стреляя из пулемёта на тачанке. Его руки крепко вцепились в гашетку.

— АААА. Сволочи, — закричал он.

Высокий солдат Рич, отступая, быстро побежал. Он выдал шальную очередь из автомата. Его тут же настигли пулемётные пули. Жилистый рядовой, прижавшись к большой ели, задёргался, как при приступе. Торс просто растерзало. Он плавно по дереву съехал на землю.

— Zu schießen… Die Guerilla…

Вновь в воздухе пронёсся свист. Взорвалась партизанская граната. Несколько немецких солдат разлетелись в разные стороны. Потянулся дымок. Раненый Халмс, держась за грудь, тихонько пополз. Он быстро скончался, замерев возле лошадиной повозки. Изо рта потекла кровь.

— АААА, — кто — то стонал, лёжа в низине.

Моргунов слегка развернул орудие. Шквальный, пулемётный огонь взял цель на палатку. Десятки пуль, свистя, пронзили крепкую комбинезонную ткань. Немецкий штабист Фридрих запрыгал, закувыркался, задёргался, как будто лихо танцуя. Все бумаги, папки со столика взметнули вверх. Их забрызгало кровью. Офицер, трясясь, повалился на любимый стул — качалку. Он, держа в руке именной пистолет «Маузер», быстро скончался на месте. Изо рта тонкой струйкой потекла кровь.

P.S.

В течение 1941 года в Белоруссии партизанами были разгромлены немецкие гарнизоны в Слуцке, Красной Слободе, Любани, Богушевске, Сураже и Холопеничах. С конца 1941 по март 1942 года партизанами Кличевского и смежных районов было разгромлено свыше 80 гарнизонов и полицейских участков.

Ретивые легенды ВОв. Четвероногие «бронебойщики». Кровь и сталь

«Как мало вы дворняги воевали,

Подбитый танк — и нет в помине вас.

И мы, глотая слезы, вспоминали,

Собак, что жизни отдали за нас!».

М. Борисова.

2 июля 1942 года над полосой Брянского фронта повсюду в небе тянулась мрачная, тёмная дымка. Солнечный свет призрачно мелькал. Ветер слегка поддувал. Веяло пеплом и гарью. Из траншеи открывался вид на широкие поля с небольшими перелесками. Где — то неподалёку воздух сотрясали пушечные выстрелы. На пригорке виднелась башня покорёженного немецкого танка. Полыхало небольшое пламя. Вверх змейкой тянулся тёмный дым.

В приземлённой землянке командир батальона Владимир Мышкин чутко посмотрел на карту. Он слегка нахмурился. Свёл тёмные брови. Расстегнул верхние пуговицы на гимнастёрке. Его мускулистые руки напряглись. Бронзовое лицо в томном свете пугало. В глазах жила усталость.

— Так. Из района Волчанска идут и прорвали его оборону, — прошептал командир Мышкин.

Рядовой Абдула Миров — упитанный боец, пригнувшись, живо побежал по узкому проходу траншеи. В руках крепко держал автомат ППШ. Лицо запылилось. Он заглянул в землянку.

— Товарищ командир танки, — сказал рядовой Абдула.

— Сколько? Много, — спросил командир.

— Много. Прямо сюда прут гады, — запыхавшись, добавил рядовой Миров.

В воздухе просвистел боевой снаряд. Рвануло где — то за траншеями. Потянулась адская пыль. Товарищ командир, взяв бинокль, быстро выбежал из землянки. Он живо осмотрелся. Светлые глаза прищурились. Вдали виднелись движущиеся немецкие танки и самоходные орудия. Они неумолимо ползли по дымящейся земле.

— Сколько их там. Много — то как. Десять, двадцать, тридцать, сорок, пятьдесят танков. Ничего. Ничего. Рядовой. Позови мне сюда лейтенанта Шанцева. Скорее, — сказал командир.

— Есть, — сказал рядовой Миров.

Командир Владимир Мышкин зорко посмотрел в бинокль. Он, тяжело вздохнув, нахмурился. Потянуло едким дымом.

— Сволочи. Сюда прут. Приготовиться к бою. Ничего… Через на не пройдут, — громко произнёс командир Мышкин.

— Товарищ командир.

Старший лейтенант Николай Шанцев быстро отдал честь. Приятное лицо скрывало лёгкое напряжение. Он заметно выдохнул. Гимнастёрка сидела плотно. Она подчёркивала его мощный торс и бицепсы. В кармане лежало маленькое фото девушки Томы. Молодой человек в минуты затишья частенько вспоминал о сладостных крепких поцелуях с пышногрудой красоткой. Голубки пропадали на чердаке дома целыми вечерами.

— Да. Шанцев. Пятьдесят танков идут к нашим позициям. Твой отряд собак «бронебойщиков» готов к бою?! — решительно сказал командир Мышкин.

— Так точно товарищ командир. Мы готовы. Ждём приказа. Девять собак «бронебойщиков» готовы к бою.

— Хорошо. По сигналу запускай «бронебойщиков». Ударим по головным танкам.

— Есть товарищ командир, — боевито ответил лейтенант Николай Шанцев.

На небе неторопливо тянулась тёмная дымка. Ветер слегка поддувал. Веяло едкой гарью. Загрохотали пушечные выстрелы. В поле то тут, то там вспыхивали очаги чёрного дыма.

Немецкие танки стремительно приближались, терзая стальными гусеницами траву в поле. Ведущая бронемашина pz V «Пантера» выехала вперёд. Она чуть приостановилась. Танк слегка дёрнулся. Воздух сотряс выстрел. Живо рассеялся небольшой дымок. Засвистел снаряд. Земля вздыбилась, полетев в разные стороны. По склону покатилась большая кочка. Глыба тёмного дыма взметнулась вверх.

Пёс Симон, сидя в траншее, поджал висячие уши. Где — то по — близости прогрохотало. Малыш с тревогой в глазах посмотрел на собаку «бронебойщика» Стежку. Крошка прижалась брюшком к земле. Среднего размера собака походила мордой на волчонка. Но светлая шерсть выдавала дворняжку. Её старый хозяин Пётр — любитель выпить, утоп в пруду. Тогда Стежка начала бродяжничать. Вожатый Степан держался за каску. Его упитанное лицо помрачнело. Симон, держа на себе взрывчатку, повёл мокрым носом. Он жил в дружной семье. Тогда на небе сияло яркое солнце. Началась бомбёжка. Всё побежали. Снаряд рванул совсем рядом. Малыша оглушило. Он поначалу забился в будку. Грохнуло рядом. Его домик развалился, цепь перебило. Симон побежал без оглядки. А потом свалился в канаву. Там долго лежал. Пока не оклемался.

— Уууууу, — тревожно заурчал он.

Вновь грохнуло где — то рядом. Пёс Тузик, прижавшись к земле, повёл мокрым носом. Он взволновался. Среднего размера кобель живо завертел головой. Его присыпало землёй. Симпатичная мордашка выражала ужас. В глазах поселилось безумие. Как — то на празднике солидные дельцы, ради смеха, просто закормили его пломбиром. Тузик не мог остановиться. Съел около двадцати порций. А потом еле отошёл от такого знатного угощения.

— Ууууаааууу, — взвыл он.

Пёс Барбос, мельком взглянув на своего собрата Кузю. Висячие уши прижались к голове. Он обладал везучестью. Его несколько раз переезжал автомобиль. В него стреляли охотники, приняв за зверя. Он падал с большой высоты, но удачно. Ещё щенком пережил лютую морозную ночь в коробке. Рано утром его прихватил с собой полупьяный человек по имени Кеша. Потом продал за символические копейки соседу Гарику. А тот в сою очередь другу Тоше, который снёс в приют. Пёс Бим, вильнув хвостом, глянул на вожатого Пашу. С трёх месяцев от рождения он шатался по улицам родного городка. И был безумно счастлив, приютившись у консервного завода.

— Уууаавввв, — гавкнул он.

— Ууууууу…

Воздух сотрясли пушечные выстрелы. Казалось, снаряд пролетел над головой. Грохнула за траншеей. Пёс Малыш слегка фыркнул, мельком посмотрев на лицо хозяина. Глаза округлились. В них виднелось волнение. Мордастый боец очень любил кататься на всём, что движется. В родной деревне мальчик Пашка гонял на велосипеде. И всегда с собой в рамочной корзине таскал щенка. Видимо, любовь к скорости тогда и зародилась в нём. Поначалу он дико пищал. Но привык быстро. Владимир погладил пса за ухом. Собака — лайка Тина, оскалившись, прижалась к вожатому. Её светлая шерсть отдавала блеском. Вытянутая морда напряглась. Она породила много щенков. Один из них кобель Ярый уже вовсю проявлял себя в военном деле. Пёс Снежок, глядя на вражеский танк, завилял хвостом. Казалось, его совсем не страшили взрывы. В ледяных глазах сиял огонёк. Адреналин захлёстывал. Ему недавно исполнилось три года. Крепкий кобель широко расставил мощные лапы. Из большой пасти потянулась слюнка. Как такого хозяина он не имел. В своём квартале малыш часто получал комплименты и вкусную подкормку.

— Уууаааууууу…, — бойко взвыл он.

«Бронебойщики», сидя в земляных траншеях, оживились. Заворчали, затявкали, завопили. Появилось лёгкое возбуждение. Вожатые, примкнув к ним, ждали команды. Они, уже сняв предохранители на взрывчатке, крепко держали за ошейники своих верных собак. Вожатый Кирилл Табаков — коренастый, пучеглазый человек, приобнял собаку руками. Глаза заслезились.

— Всё. Симон. Твоя взрывчатка готова к бою. Прощай мой пёс, — тихо сказал он.

— Ууууаааууу, — громко взвыл пёс Симон, уже взирая на вражеский танк.

Командир Владимир Мышкин, махнув рукой, подал сигнал. Виднелось напряжение. Он устремил свой взор на танки. Они приближались. В воздухе пронёсся свист. Рядом с траншеей вздыбилась земля.

— Давай. Шанцев. Вперёд! В атаку. Запускай «бронебойщиков», — командир отдал приказ.

Старший лейтенант Николай Шанцев достал из кобуры пистолет ТТ. Он тут же выстрелил в воздух.

— Отряд. Запускай собак «бронебойщиков». Давайте ребятки. Бейте гадов фашистских, — громко произнёс он.

Вожатые тут же отпустили своих собак. Рычание и ворчание усилилось. Из-под лап полетела земля со снегом. Четвероногие «бронебойщики», перепрыгнув бруствер траншеи, быстро побежали по полю. Они рьяно огрызнулись, взирая вдаль. Симон тут же вырвался вперёд. Показал лютый оскал. За ним метнулся Снежок. Только пятки засверкали. Малыш живо понёсся со склона. Он словно растворился, заскочив в тёмную глыбу дыма.

— Прощайте малыши. Мы Вас не забудем, — произнёс вожатый Армен Даушвили.

— Ууууааауувввуав….

— Уууууууууу…

Немецкий танк pz V «Пантера» приостановился. Механик Вильям — худосочный солдат, чуть развернув башню, нажал на рычаг. Мотор вновь взревел. Воздух сотряс оглушительный выстрел. Из пушки вылетел снаряд. Земля вздыбилась. Дым живо рассеялся. Грохнуло где — то рядышком. «Бронебойщики», разбежавшись, стремительно приближаясь к вражеским танкам.

Пёс Симон резко выскочил из дымовой завесы. Он, сверкая пятками, живо вошёл в мёртвую зону. Сердце заскакало в груди. Сам весь сжался. Кобель, вильнув хвостом, юрко нырнул под бронетехнику врага. Пронеслось одно мгновение. Прогремел сильный взрыв. Танк остановился. Его, заметно тряхнув, покосило. Повалил тёмный кулак дыма. Днище отлетело в сторону. Снаряды от толчка разорвались. Экипаж размазало о стенки кабины. Танкисты превратились в кровавую кашу.

Симон погиб на месте. Он попросту исчез в мрачной пелене дыма. Горящая тёмная земля окропилась кровью.

— Hundeminen, — громко закричал вражеский солдат.

Обер–лейтенант Ганс — худощавый офицер с глазами ягуара, стоя в бронемашине, замахал руками. Белое лицо покраснело. На его форме блеснул наградной крестик. Он принялся прицельно стрелять из пистолета. Рядовой Тин — пухлый, круглолицый солдат взялся за МГ — 42. Воздух сотрясли выстрелы. Немецкие автоматчики, с испугом глядя на собак, открыли огонь из всех орудий. Живо рассредоточились. На танке цвета песка с цифрой семь на башне Pz.Kpfw. III зашумел пулемёт. По полю потянулись дорожки из трассирующих пуль. Сухая трава просто всполохнула.

«Бронебойщик» Стежка, кувырнулась, подогнув передние лапки. Она прокатилась, как шарик несколько метров. Перекрёстные пули жутко изрешетили малышку. Скатившись в воронку, замерла. У неё из пробитой груди живенько потекла кровь. Пробитый глаз, открывал отверстие в голове. Липкая шерсть задымилась.

Пёс Тузик резко выскочил из тёмного дыма. Еле дышал. Хрипел на ходу. Из пасти вытянулась слюна. Вдоволь наглотался едкой смрадности. Он ловко подлез под вражеский танк панцер Pz IV. Бронемашина цвета песка с чёрным крестом на башне тут же взорвалась. Её перекосило. Вверх живо потянулся клубок чёрного дыма. Вспыхнул лютый огонь. Экипаж тут же разбросало по кабине. Механик Ройс, пустив кровь изо рта, руками держался за свои открытые рёбра. Обладая приятной внешностью, он имел успех у женщин. Ему часто писала любовница Эмми. Радист Шульц — сухожильный парень со светлыми волосами судорожно дёргал руками. Его обуглило до неузнаваемости. Кровь, смешавшись с маслом, потекла из пробитого днища танка. Пёс Тузик погиб. Словно растворился. Кровь «бронебойщика» забрызгала горящую землю.

Пучеглазый, ушастый Болт резво показался, выскочив из большой воронки. Солдаты открыли по нему огонь. Пёс живо сменил направление. Из пасти вылетела слюна. Малыш, задыхаясь, вытянулся из последних сил. Пули пронзили всё брюхо. Прогремел взрыв. Взметнулся адский дым.

— АААА… ААА, — раздались душераздирающие вопли.

Несколько — пехотинцев автоматчиков, оторвавшись от земли, разлетелись в разные стороны. Они замерли. Их копчёные лица, отдавая гарью, задымились.

Немецкий танк Pz IV тёмно-зелёного цвета, чуть развернувшись, остановился. Затарахтел станковой пулемёт. Трассирующие пули резали землю. Пёс Барбос повалился на землю. Его лапы сильно перебило шальными пулями.

— Уууааавввуууааауууу, — отчаянно заголосил он.

Склонил голову на бок. «Бронебойщик» замер на небольшом склоне. На травянистую землю тихонько потекла кровь.

Кузя, уклонившись от пулемётной очереди, скрылся в тёмном дыму. Дышалось легко. Из пасти вытянулась слюнка. Поджал к голове обожжённые уши. Вытянувшись, сделал стремительный рывок.

— Уууууаааууу, — взвыл он.

Пёс Кузя, войдя в мёртвую зону, заскочил под вражеский танк Pz IV. Всё на миг замерло. Покрылось розовым цветом. И вновь пошёл отчёт секундам и минутам. Прогремел сильный взрыв. Танк сильно тряхнуло. Вверх потянулась тёмная, едкая мгла. Экипаж разбросало. Их искорёженные тела прижало к накалённой стали. Потекла кровь.

Пёс Кузя погиб на месте. Точно исчез. Кровью забрызгало разбитую, дымящую землю.

— Уууаааууу…

«Бронебойщик» Бим, незаметно прошмыгнув, нырнул под немецкий танк т-3 Панцеркампфваген. Прогремел взрыв. Днище бронемашины пробило насквозь. Механика Луиса — пухлого бритого солдата с силой бросило об стенку. Сильно порвало живот. Выехали кишки наружу. Он, хватаясь руками за свои окровавленные внутренности, задёргался в предсмертных судорогах. Стальные стены кабины танка окропились кровью.

Пёс Бим погиб на месте, исчезнув в облаке чёрного, смрадного дыма. Кровь зашипела. Окропила землю.

— Уууааавуавуав…

Воздух сотряс пушечный выстрел. Земля взлетела на воздух. Посыпались кочки. Пёс «бронебойщик» Малыш, живо побежал, стремительно приближаясь к танку. Дышал на взрыв. Из пасти текли слюни. Глаза безумные, как стёклышко. Нырнул в глубокую воронку. Потерял равновесие. Струя трассирующих пуль прошла мимо. Заработал пулемёт немецкой, штурмовой САУ StuG III Ausf G защитного цвета. Малыш завилял как заяц. Душа ушла в пятки. Из лапы струилась кровь. Сердце забилось как окаянное. Кобель, махнув хвостом, ловко заскочил под вражеский танк. Всё на миг затихло. Покрылось розовым цветом. И только потом яркая вспышка. Молниеносно прогремел сильный взрыв. Броневую установку сильно тряхнуло. Она покосилась. Вверх потянулся тёмный дым. Куча чёрного железа застыла на пригорке. От ударной волны экипаж разбросало. Они, захлёбываясь в собственной крови, замерли.

Пёс Малыш погиб, исчезнув в мрачном дыму. Кровь окропила дымящуюся землю.

— Ууууааааууууу….

Вновь сотрясли воздух оглушительные пушечные выстрелы. Над головой пронёсся снаряд. Земля взметнулась вверх. Лайка Тина быстро подбежала к танку Тигр» -4 стального цвета. Она ловко подлезла под днище мощной бронемашины. Пронеслось оно мгновение. Прогремел сильный взрыв. Пулемёт затих. Танк остановился. Вверх потянулась тёмная, дымчатая вереница.

Экипаж разбросало по кабине. Она заполонялась адским дымом. Кто — то ещё стонал в предсмертных муках. Кровью механика Джорди — упитанного, всегда улыбчивого солдата вермахта забрызгало стальные стенки.

Собака Тина погибла на месте. Она исчезла в дыму навсегда. Кровь окропила землю.

Большой тяжёлый немецкий танк pz V «Пантера» заехал на полевую возвышенность. Из орудия вылетел огненный снаряд. Воздух сотрясся. Дымок живо рассеялся. Земля вздыбилась вверх. В стороны полетели кочки. Тёмный дым воспарил над полем.

Механик Ласт — низкорослый, пухлощёкий солдат вермахта, взирая на собаку через смотровую щель, ухмыльнулся. Выжженные красиво брови напряглись.

— Хахахаааа… Hundeminen, — иронично произнёс он.

— Get more languages, — улыбнулся танковый, немецкий стрелок Рич.

— Ууууаааауууу…

«Бронебойщик» Снежок, резко взревев, выскочил из вздыбленного дыма и пепелища. Его шкура полыхала огнём. В стороны отлетали искры. Запахло гарью. За ним потянулся едкий дымок. Морда, как уголь оскалилась. Адский цербер, подпрыгнув, вытянулся в струнку. Он ловко заскочил под танк. Мигом прогремел сильный взрыв. Бронемашина, задымившись, покосилась. Из люка повалил тёмный дым. Вылетел яркий язык пламени.

Механик Ласт замертво повис на рычагах. Ему переломало руки. Из порванного живота выехали окровавленные кишки. Стальные стенки танка окропились кровью. Она зашипела.

Пёс Снежок погиб на месте, исчезнув в чёрном, адском дыму. Огненная земля окропилась кровью.

P.S.

В оперативной сводке Совинформбюро от 2 июля 1942 года говорилось: «На одном из фронтов 50 немецких танков попытались прорваться в расположение наших войск. Девять отважных четвероногих „бронебойщиков“ из истребительного отряда старшего лейтенанта Николая Шанцева подбили 7 вражеских танков».

К исходу 2 июля 1942 года германские войска, продвинувшись в полосе Брянского фронта на глубину 60 — 80 км и в полосе Юго-Западного фронта до 80 км, окружили западнее Старого Оскола часть соединений 40-й и 21-й армий.

Результаты операции.

В ходе Воронежско — Ворошиловградской операции советские войска на южном фланге советско-германского фронта были вынуждены отойти на 150—400 километров. Противнику удалось провести наступление в большой излучине Дона и создать прямую угрозу Сталинграду и Кавказу. Вместе с тем советским войскам удалось избежать уничтожения своих основных сил, нанеся при этом противнику тяжёлый урон.

После войны о собаках-защитниках говорили мало. Только недавно эта тема стала снова актуальной, появились памятники, увековечившие подвиги четвероногих героев:

«Военный инструктор с собакой» в Москве 2009

«Памятник собакам-подрывникам» 2011

Подвиг советских собак-истребителей танков в нашей стране увековечен под Волгоградом.

Тренировка противотанковых собак продолжалась как минимум до июня 1996 года.

Ретивые легенды ВОв. «Боец» — связист Дик

Наступила середина сентября 1941 года. Над Ленинградским фронтом по серому небу тянулись тёмные тучи. Ветер чуть поддувал. Появилась лёгкая морось. Вдали разрослась туманная мгла. Всё слилось воедино. Вокруг виднелись небольшие полянки, на которых повсюду имелись одинокие кустики да молодые деревья, перелески — осинники. Над ними закружило вороньё.

Из окопа тянулся табачный дымок. Он плавно расплывался по влажному воздуху. Издалека послышался солдатский тихий говорок. Скорее шёпот. Красноармеец Алексей Демидов, окутавшись длинным плащом, присел на мешковину. Внешне он походил на кроманьонца, — бычья шея, высокий лоб, хорошо развитый подбородочный выступ, немного растянутые глаза, волевой взгляд. Выделялась и его мощная мускулатура. Огромные кулаки. Боец, поставив ручной пулемёт «Дегтярёва» на приклад, прихватил за ошейник собаку. Он принялся руками гладить по голове сторожевого пса Джека. Большой, шерстистый, мордастый друг завилял хвостом. Смотрел прямо, точно на параде. Всё время тянул нос вверх, пытаясь лизнуть приятеля по носу. С ним часто соревновались бойцы на перетягивание каната. Не каждый мог выиграть у пятидесятикилограммового малыша. А тот всегда игриво ревел, праздную победу.

— Ууууууууу…

— Джек иди сюда. Ты меня согреешь. Ну, Джек. Тебе не холодно. У тебя шкура тёплая. Вон какая… Будем сегодня ночью вместе сторожить позиции, — произнёс солдат Алексей, глядя на забавную мордашку пса.

Пёс Джек слегка завилял перепачканным хвостом. В светлых глазах виднелась игривость. Клыкастый боец, вытянув нос к верху, ухитрился лизнуть языком лицо Алексей. Парень нахмурился, наматывая на руку слюни.

— Джек сидеть смирно, — произнёс он, направив строгий взгляд на верную собаку.

Наступила ночь. Небо, потемнев, наполнилось яркими звёздами. Слегка поддувал ветер. Завеяло прохладой. Долина казалась невероятно мрачной, пустынной. Где — то далеко взметнула вверх ракета — вспышка. Она мигом испарилась.

Скрипнула дверка землянки. По земляным окопам быстро пошёл, нагнувшись, солдат — связист Алексей Зубков. Сапоги вязли в глине. На нём ровно сидела короткая шинель. Виднелась мускулистая развитость. Загорелое лицо имело приятные черты, — прямой нос, полные губы, выразительные широкие глаза. За ним тянулся шлейф из табачного дымка. Словно паровоз, пыхтя, шёл намеченным курсом. Он, бросив на землю папиросу, зашёл в блиндаж. Он сходил с ума по голливудской актрисе Говард Хьюз Джейн Расселл. Мечтал о Бетти Грейбл. У него в кармане имелось фото из газеты. Даже однажды повстречал её на улице одной русской деревни. Тут же крепко поцеловал и обнял. А она, улыбнувшись, отвесила пощёчину. Но не Бетти Грейбл шла по улице деревни Мыркино. А Варя Кузькина, которая имела невероятное сходство с романтичной кинозвездой.

Капитан Макар Запоров сидел за столиком. Его грубые черты лица, казались ещё ужаснее в томном свете. А громоздкость тела придавала ему очертания медведя. Он вставил в рот папиросу. Крепко затянулся. Дымок растворялся небыстро.

— Здравия желаю. Товарищ капитан.

— А Зубков. Садись. Будем писать важное донесение. И срочно его надо отправить, — сказал Макар.

— Да у нас все важные, товарищ капитан. И всегда.

— Разговорчики. Садись, пиши, — скомандовал Макар Запоров, вновь закурив папиросу.

Связист Алексей Зубков присел на скамейку. Он тут же взял в руки бумагу и карандаш. Свёл брови. Покосился на капитана.

— Так. Пиши. Войска Ленинградского фронта. Взвод командира Запорожского. Ведём боевые действия в крайне тяжелых условиях блокады. Держимся упорной обороной. Враг предпринял несколько раз обстрел позиций с воздуха. Применил тяжёлую артиллерию. Отбили несколько вражеских атак. Много тяжелораненых солдат. Держимся. Ждём дальнейших распоряжений из ставки. Дату поставь. И отправляй, — сказал капитан Макар Запоров, затянувшись табачным дымом.

— Понял. Есть товарищ командир, — боевито ответил связист Алексей Зубков.

— Действуй… Как придёт ответ. Сразу доложишь…

— Есть…

Связист Алексей, запечатав бумагу в пакет, вышел из блиндажа. Он посмотрел на звёздное небо. Слегка замечтался. Лёгкие наполнились свежим воздухом. Лицо побагровело. «Эх… Красотка. Ты где — то далеко… Но я же тебя видел. Ты шла по дороге той деревни… Забыл название… Это она шла…».

— Да, — прошептал он.

Связист Алексей Зубков, чуть пригнувшись, быстро пошёл по земляному окопу. Сапоги слегка скользили, утыкаясь в сырую глину. Во мраке скрипнула дверка. Он протиснулся в землянку. На мягкой скамеечке восседал вожатый Иван Кокорин. Его уши топорщились. Добрые глаза прищурились. Рядом с ним у ног лежал боевой пёс Дик. Чёрный, как уголь. Светлые волчьи глаза живо бегали без остановки. Игривый малыш чуть дёрнул большими треугольными ушами. В полумраке мелькнули мощные белые клыки. Он облизнулся, предвкушая дело. Однажды малыш прополз прямо у ног вражеских часовых, чтобы передать донесение. Ему помогла ночь. А чёрная шкура послужила ему, как маскировочный халат.

— Иван Кокорин на выход. Пёс Дик на выход, — бодро сказал связист Зубков.

Иван Кокорин слегка улыбнулся, сидя на лежаке. Он тут же нахмурился, взглянув на свою собаку. Прихватил рукой за шерсть. Пёс — дворняга Дик, резко мотнув головой, наострил висячие уши. Немного насторожился. Молодой, среднего размера кобель чуть приподнялся. Потянул мокрым носом. Связист Алексей протянул пакет с бумагами. Глубоко вздохнул.

— Вот Кокорин донесение. Отправляй своего бойца в штаб. Сейчас прямо отправляй, — сказал он.

— Ладно. Дик. Иди сюда. Пойдём сейчас. Проветришься, — произнёс вожатый собаки Иван Кокорин.

Пёс нацелил весёлый взгляд на целлофановый предмет. Немного потянулся. Интерес нарастал. Иван тут же прицепил к ошейнику шерстистого связиста пакет с донесением. Он слегка руками погладил пса по голове. Дик, взирая на лицо хозяина, выкатил из слюнявой пасти язык. «Я справлюсь. Не в первый раз…», — говорил его взор. Он слегка завилял хвостом.

— Ну, чего Дик. Так. Дик. Побежишь в штаб. У тебя важное донесение. Ну, ты знаешь.

Пёс Дик, уставившись на бронзовое лицо хозяина, слегка зевнул. Он чуть потянулся, вильнув хвостом. Мелькнула игривость.

— Так… Дик. Не спать. Ты что сдурел… Негодник… Это тебе не прогулка на рыбалку или за булками в магазин. На троллейбусе никто тебя не повезёт за водкой. Сам побежишь, как положено. Нашёл веселье. Прибежишь обратно с ответом. Так. Это у тебя уже получается 384 пакет. Толковый пёс… Хахахааа… Дик, я записываю. Ладно. Дик пойдём, — решительно сказал Иван.

Вожатый Кокорин, скрипнув дверью, вышел на улицу. Малыш уже крутился у ног. Вилял хвостом. Дик неистовствовал. Чувствовал всеми жилами своё важное дело. Он бегло посмотрел на звёздное небо. Из большой пасти вылетел пар. Пёс закружил возле хозяина. Он направил свой боевой взор на лицо своего командира. Тот, приподняв руками собаку, вытащил из траншеи.

— Давай Дик. Тихо беги. Жду тебя здесь. Беги, — резко сказал Иван.

Пёс Дик, вильнув хвостом, тут же метнулся вперёд. Он быстро побежал по влажному, грязному, глиняному полю. Живо растворился в ночной темноте. Вытягиваясь во всю длину, поскакал с пригорка. Нырнул между густых кустов.

Иван Кокорин, потеряв из виду пса, задумался. Он, замерев на месте, сморкнулся. Изо рта потянулся парок.

— Я жду тебя Дик, — тихо прошептал вожатый, взглянув на звёздное небо.

P.S.

Ленинградского фронта собака Дик доставил 12 000 донесений. Собаки-связисты. Эта специальность была очень востребована. Связь на войне одна из составляющих успеха в любой операции.

Из донесения штаба Калининского фронта:

«Шесть собак связи заменили 10 человек посыльных, причем доставка донесений ускорилась в 3—4 раза. Потери собак, даже при большой плотности артиллерийского, минометного огня противника весьма незначительны (одна собака в месяц)».

Ретивые легенды ВОв. Минеры с собаками

В начале декабря 1941 года в районе Калинина поддувал сильный ветер. Гулял вой. По небу тянулась однотонная дымка. Веяло морозом. Кругом всё белело: полянки, перелески, далёкие редкие домики на высокой горе. По пустынной широкой белой пелене покатилась снежная пыль, словно бурлила река.

В узком земляном окопе во весь рост стоял широкоплечий, двужильный командир батальона Николай Цуриков. Казалось, его багряное лицо обледенело. На коже отдавался блеск инея. Мощный подбородок чуть вытянулся. По молодости паренёк занимался боксом. И этим самым подбородком он поймал много ударов. Но на каждую оплеуху отвечал своим двойным хуком и тяжеленым свингом. Многих оппонентов вынесли с ринга в судорожном состоянии. В одном бою его лицо страшно залилось кровью. Руки висели. Парень по кличке Мачо бил сильно. Просто врезал перчатку в бедный нос Николая. Тот еле уклонялся, висел на канатах. Мачо всё бил и бил. И, казалось, сейчас рука вылетит через затылок. Но Николай отчаянно отмахнулся. Когда кровь убрали с глаз, Мачо ещё лежал на настиле в глубоком нокауте. А челюсть от вывихов и сломов со временем у Николая даже окрепла. Шапку — ушанку и тулуп заметно запорошило снегом. Глаза прищуренные, как прозрачное стёклышко. Он зорко смотрел в бинокль.

Из укреплённого, земляного блиндажа вышел коренастый, худосочный связист Александр Лонов. Под сапогами заскрипел снег.

— Товарищ командир вас вызывают. На линии командующий 31-й армии генерал-майор Валентин Андреевич Юшкевич.

Командир батальона Николай Цуриков, чуть нагнувшись, быстро зашёл в блиндаж. Он взял в твёрдую руку телефонную трубку.

— На связи товарищ генерал-майор.

— Командир слушай боевой приказ. Атакуйте вражескую оборону завтра по полудню. Вы должны захватить их позиции в районе Калинина. Одновременно будет предпринято наступление 30-й армией Западного фронта. Но прежде за темно проведите разведку фронта. Держать связь. Как понял меня? — сказал командующий 31-й армией генерал-майор Юшкевич.

— Понял вас товарищ командующий.

— Всё. Тогда. До связи…

— Есть.

Командир батальона Цуриков положил на стол телефонную трубку. Крепко сжал тяжёлые большие кулаки. Лицо сплава меди и бронзы выражало некоторое напряжение. Глаза сузились.

— Слушай. Лонов. Позови — ка мне сюда разведку.

— Есть. Товарищ командир, — сказал связист.

Туманное, однотонное небо быстро потемнело. Наступила тёмная, глухая ночь. Ветер чуть поддувал. Веяло морозом. Запорошил снежок. Вдали взметнула вверх розовая вспышка. Она живо погасла, утонув во мраке. Засияла другая сигнальная ракета. И также исчезла, тускло озарив окрестность.

В окопе замерцали, задвигались фигурки. Притаились минёры. В холодном воздухе расстилался пар. Послышался шёпот. Служебные собаки, переглядываясь, тихо ворчали. Пупс, Белка, Аза сидели спокойно. Шерсть тихонько покрывалась инеем. Аза слегка оскалилась. Быстроногая лайка жила всегда в лесу. Её хозяином величали охотника — егеря Демида. Тот отправился воевать. Да и Аза следом. Белка крутилась, как белка в колесе. Её занимали на разных аттракционах в цирке. Малышка купалась во славе и аплодисментах. Наравне со всеми клоунами и работягами кушала деликатесы. Пупс шёл из той же бригады. Большой малыш катал на тачанке детей. За такую непыльную работёнку он всегда получал вкусное вознаграждение. И был невероятно счастлив.

Лейтенант Андрей Илов, держа за поводок пса — минёра Пупса, выдохнул. Он глянул на часы.

— Ну, что идём цепью. Задача. Проверить территорию скрытно. Ищем мины и фугасы. Вперёд, — решительно сказал он.

Минёры неторопливо потянулись к выходу из заснеженного окопа. Виднелась решимость. Клыкастые бойцы не отставали. Они украдкой поползли по снегу. Сапёр Пупс, мельком взглянув на лицо хозяина, двинулся дальше. В глазах жила прыть и ярость. Кобель, опробовав на вкус снежок, вильнул пушистым хвостом. Немного замечтался.

— Давай Пупс. Чего ждёшь? Автобус сегодня не приедет. Вперёд, — тихо сказал Андрей.

Минёр Аркадий Левин, лёжа на снегу, замер. Он бегло взглянул на свою боевую подругу Белку. Собака, вильнув хвостом, ответила взаимностью. Из небольшой пасти тянулся парок. Она смешно уткнулась носом в снег.

— Молодец Белка. Нельзя себя выдавать. Дышим в снег. Хахахааа… Белка ползём. За мной, — тихо сказал командир, держась за поводок.

Боевая Белка, слегка вильнув хвостом, живо поползла по снегу. Она, дёрнув небольшими висячими ушами, уставилась в тёмную даль. Показала язык. Вновь двинулась вперёд, карабкаясь на брюшке.

Минёр Влад Конопка — приземистый мужичок метр с кепкой, широко открыл глаза. Слегка раздосадовался. Плотные губы искривились. Так он походил на буйного пьяного мужика. Таким тракторист Влад бывал в реальности, когда выпивал пару литров водки. Он с трудом успокаивался. В родной деревне об его крепкую голову сломали не одну пару коромысел и кочерыг.

— Давай Аза. Вперёд, — тихо сказал он.

Собака Аза, перестав упрямиться, по-пластунски поползла по снегу. Она взяла в пасть немного снега. В круглых глазах виднелась игривость. Малышка чутко фыркнула.

P. S.

Минеры с мино розыскными собаками только за декабрь 1941 года обнаружили около 20 тыс. мин и фугасов.

Калининская наступательная операция.

Войска 31-й армии генерал-майора В. А. Юшкевича после упорных трёхдневных боев прорвали вражескую оборону, к исходу 9 декабря продвинулись на 15 км и создали угрозу тылу группировки противника в районе Калинина.

Одновременно предпринятое 30-й армией Западного фронта наступление угрожало выходом в тыл немецкой 9-й армии на калининском направлении. В ночь на 16 декабря командование 9-й армии приказало начать отступление из района Калинина. Утром 16 декабря войска 31-й и 29-й армий возобновили наступление. Город был взят 16 декабря.

В двадцатых числах декабря встык 22-й и 29-й армий была введена свежая 39-я армия (генерал-лейтенанта И. И. Масленникова). К концу декабря войска Калининского фронта в полосе 39-й армии прорвали оборону противника на всю тактическую глубину. В ходе боев 2—7 января 1942 г. войска фронта на правом крыле вышли на рубеж р. Волги, в центре прорвали новую линию обороны, организованную противником по правому берегу Волги, и охватили Ржев с запада и юго-запада.

Ретивые легенды ВОв. Бродячий пёс Кузька на поле боя

В небе под Сталинградом неторопливо тянулись бело — тёмные облака. Парило летнее солнце 1942 года. Яркое светило затянуло тяжёлой, сурово мглой. Ветер чуть поддувал. Вдали грохотали пушечные выстрелы. Отдавало эхом. За перелеском открывался вид на дымящиеся каменные развалины. Где — то близко полыхала деревянная изба. Тянуло гарью. Из большой воронки тянулась глыба едкого дыма. Крутясь и извиваясь, поднималась высоко, словно башня.

В широком, русском поле горели танки. Всё вперемежку. Немецкие панцеры и тяжёлые КВ — первой модели. То тут, то там петляли ввысь тёмные очаги дыма. Кое — где полыхал пожар, и пестрило пепелище. Земля горела. Из разбитых окопов шёл дымок. Неживой солдат на бруствере, склонившись, крепко в руках сжимал винтовку. Поодаль небольшая пушка лежала на боку с перебитым колесом. Точно реконструкция жуткого побоища. Но здесь лилась настоящая кровь.

За небольшой насыпью на земле лежал раненый, окровавленный солдат — красноармеец Юрий Бойко. Порванная гимнастёрка открывала вид на рваную рану на руке. Его сухие губы слегка зашевелились. Он немного повернул пыльную, окроплённую багрянцем голову. Чуть приоткрылись мутные глаза.

— АААА, — простонал он.

В окопе замелькала фигурка. Она, тихонько двигаясь, приближалась всё ближе к воронке. Рядовой красноармеец Михаил Коробко, чуть показавшись из земли, живо осмотрелся. Широкие глаза округлились. На лице виднелась запёкшаяся кровь. Он держался сбитыми содранными руками за ручной пулемёт «Дегтярёва». Тяжело вздохнул. По виску скользнула капелька пота.

— АААА. Сволочи поганые, — прошептал Илья.

Командир взвода Артём Федотов — стройный, пучеглазый молодой парень, лежа на песке в окопе, не двигался. Его растерзанное плечо сильно затекло кровью. Всё получилось быстро. Чуть в стороне прогремел взрыв. Его отбросило сильной волной. Осколок, просвистев, растерзал руку. Уши заложило. Капитан изогнувшись, потерял сознание. Солдат Юрий Бойко оживился. Он слегка задвигал ногами. «Где я? Никого не видно… Что за… ААА…».

— ААААА, — застонал он.

Михаил Коробко, тяжело вздохнув, сделал несколько широких шагов. Он, держа возле себя пулемёт, склонился перед капитаном. Быстро выпил несколько глотков воды из фляжки.

— Товарищ командир. Товарищ командир, — произнёс рядовой.

Солнце слепило глаза. Наседал жар. Командира Артём Федотов не двигался. Михаил Коробко подсел поближе. Глубоко вздохнул. Он, подтянув капитана к себе, проверил пульс. Тот не шевелился. Чувствовалось слабое дыхание. Еле билось сердце.

— Живой, — прошептал Михаил.

— АААА, — громко простонал красноармеец Юрий Бойко.

Рядовой Михаил Коробко, чуть вытянувшись, осмотрелся. Он взял в руки ручной пулемёт «Дегтярёва». Чутко насторожился. Боец тихонько пополз по земле. «Кто — то стонет слышу… Может, свой… А хрен его знает… Может, и не свой… Надо бы проверить…».

— АААА, — истошно простонал раненый Юрий.