Путешествие по жизни мужчин

Предисловие

Китайская мудрость гласит:

если прошло девять лет после написания книги,

и она не устарела, значит ее можно издавать.

Что новенького за прошедшие годы произошло в мире отечественных мужчин? Из важного, пожалуй, только одно: Госдума и даже президент страны запретили к употреблению в средствах массовой информации традиционный русский мужской язык (видимо, чтобы женщины и иностранные агенты его не выучили). Да-да, тот самый заповедный матерный (отголосок и отражение древнейшего культа матери), состоящий всего из четырёх слов и их производных. Удивительно яркий, точный, эмоциональный язык, на котором по-прежнему повсеместно устно изъясняются моряки и строители, солдаты и геологи, рыбаки и водители, интеллигенты, рабочие, крестьяне… И по-прежнему самописцы чёрных ящиков после внезапной гибели самолётов фиксируют: последнее слово попавшего в катастрофу пилота неизменно оканчивается на букву «ц», что буквально означает возвращение в женское лоно, возврат к небытию, к смерти. Мужской матерный (в устах женщин он теряет изначальный смысл) будет существовать до тех пор, пока на Руси исповедуется культ матери…

Кстати сказать, о могуществе и универсальности этого языка говорит тот несомненный факт, что когда в 90-е годы ушедшего века русский литературный язык дрогнул под натиском огромного числа новых иноземных слов (по замыслу иностранных спецслужб русский язык нужно было поломать как единую информационную систему, связывающую всех), русский матерный не сломался, не принял ни одного иностранного слова, держался как последний, не предавший ни единым словом рубеж…

Когда все нравственные понятия перевернулись, и «крыша» от этого ехала, когда порядочных девушек (т.е. знающих порядок вещей), будущих матерей и хранительниц очага именовали лохушками, а недальновидных особей обоего пола величали «новыми русскими», «путанами» и «девушками из высшего общества» (и посвящали им песни!), когда сумасшедшие матери гнали толпами своих дочерей прямо в лапы сутенёров от модельного бизнеса — на подиумы, где кроме, как деликатно выражаясь, «выделываться», больше делать нечего, и это занятие стало престижнейшей женской профессией, именно тогда благородный матерный (на котором только и можно было провести ранжировку) стоял насмерть, утверждал и называл по-русски свою народную правду. Иногда (в ситуации неясности) только отматерившись, можно расставить всё по своим местам.

Русскому мужскому матерному языку как хранителю культуры нужно поставить памятник!

Ну, а в остальном, прекрасная маркиза, всё (кроме осуждения русского матерного) по-прежнему. Я по-прежнему сижу на стуле, придуманном и сделанном мужчинами, пишу на столе, придуманном и сделанном мужчинами, пишу ручкой и на бумаге, придуманными и сделанными мужчинами, включаю лампочку, открываю кран с водой, варю суп на плите и всё это вместе — компьютер, лампочка, кран, плита и сам дом придуманы и сделаны мужчинами. Моими милыми, любимыми, крайне интересными мужчинами, писать о которых хочется бесконечно.

Книга «Путешествие по миру мужчин» — это по жанру популярная психология и автор выражает благодарность всем мужчинам-психологам, начиная от Зигмунда Фрейда и кончая Эриком Берном, чьим усилиям благодаря и стало возможным такое издание.

Эта книга — не научный труд, а скорее пародия на таковой, поскольку зачастую отражает не абсолют, а лишь тенденцию, что помогает уложить в рамках жанра интуитивные прозрения. Повторяю, основы науки психологии заложены учёными-психологами, скромный вклад автора — лишь подбор характерных примеров из истории и современной жизни и «перевод» классической психологии на современный литературно-разговорный язык, попытка рассказать о сложном легко, доступно и с юмором. Надеюсь на понимание.

Потапова Елена Леонидовна

Какие они с виду

Явные отличия мужчин общеизвестны:

Они чаще храпят, и у них больше размер ноги. Их тело крупнее, площе и очевидно сильнее физически.

У них есть пенис, и они считают это своим преимуществом.

Они чаще, чем женщины, пьют, курят, употребляют наркотики и иными способами умышленно вредят своему здоровью.

Мужчины больше ссорятся, дерутся, занимаются спортом и политикой. Время от времени они находят предлог и устраивают революции и войны.

Среди них больше бомжей, нарушителей закона и… трудоголиков.

Мужчины больше, чем женщины, думают о сексе и чаще беспокоятся о себе.

И наконец, они уверенно провозглашают себя более умными, хотя повсеместно признают, что просто ничего не понимают в женской логике.

Этот список можно было бы продолжить, но даже десять новых пунктов не заменят одного, наиглавнейшего — мужчина в отличие от женщины появляется на свет из существа противоположного пола. И именно это обстоятельство накладывает неизгладимый отпечаток на всю его дальнейшую судьбу.

Она сказала ему «фу», а он запомнил

Все начинается с пеленок.

Как только мужчину-младенца впервые прикладывают к материнской груди, он начинает чувствовать, что женская грудь — это именно то, что интересует его больше всего на свете. Он смотрит в материнские глаза и понимает, что такое любящий женский взгляд. Потом всю жизнь он будет искать в женщинах именно это — взгляд, обещающий избирательную (только для него!) бескорыстную любовь в сочетании с мягкой грудью, вкусной пищей, ласковыми теплыми руками и нежными успокаивающими словами.

Мать — первая женщина, которая трогает его половые органы, ласково похлопывает его по попке, искренне восхищается его телом…

Вся эта идиллия, особенно после сосания груди, сопровождается традиционным ответным шагом младенческой любви — маленький мужчина обалдевает от нахлынувших на него чувств и, расслабившись…, опорожняет кишечник. Иных способов выразить себя полностью у него нет, половые органы еще не развиты. Но фактически — это первый в его жизни оргазм.

Что же, вы думаете, слышит он в ответ на это откровенное действие? «Молодец!» — довольными голосом говорит мать, обеспокоенная регулярностью его стула. И тут же начинает обмывать его чувствительные места теплой водой, промакивает их нежной салфеткой и бережно смазывает каждую складочку маслом. После этого она тщательно упаковывает его в чистые пеленки и укладывает спать…

Такая идиллия повторяется раз за разом много дней и ночей и накрепко впечатывается в еще не захламленную информацией младенческую память.

Мы не знаем точно, что снится сладко дрыхнущему счастливому малышу, но время идет, и однажды наступает день, когда маленькому мужчине впервые приходится столкнуться со страшным испытанием, обозначаемым в последующем в мужском лексиконе напряженными словами «женская логика».

В один прекрасный день та же самая мать в ответ на уже обычное после кормления выражение его любви (такое же, как всегда, тепленькое и коричневое) вдруг хмурит брови, делает брезгливое выражение лица и громко говорит: «Фу!» Маленький мужчина недоумевает: вроде его как всегда обмывают и обтирают, но при всем при этом он видит в глазах любимой женщины неодобрение, и ее голос помимо неприятного «фу!» произносит еще и незнакомое слово «горшок».

Маленький мужчина понимает, что он ничего не понимает. В лучшем случае он вопит и откровенно выражает свой протест. В худшем затаивает обиду в себе. Но так или иначе, спустя какое-то время, он вынужден опять пойти на тот же шаг (физиология вынуждает) и опять вместо ожидаемой поддержки и одобрения получить омерзительнейшую обратную связь.

При строгой, слишком чистоплотной матери он получает ее в более резкой форме, например, в виде неожиданного сильного шлепка, сопровождаемого еще непонятными по смыслу, но явно ругательными словами. Мало того, после этой оскорбительной процедуры его, как правило, насильно складывают пополам и втискивают его теплую голую попу в какое-то жесткое и холодное кольцо (ободок горшка). Но самое удивительное, что после всех этих ужасных манипуляций его мать его первая любовь, надежда и опора, не только не реагирует на его протест и вопли, не защищает его, но совершенно спокойно смотрит на все это уверенным выжидающим взглядом. Маленький мужчина в зависимости от степени природной доброты видит в этом либо образец сумасшедшей женской логики (и потом он всю жизнь отказывается ее понимать), либо откровенное издевательство. Его мать ни с того ни с сего предаёт их взаимную любовь. И это после того, как он отдал ей всё!

Самое главное, что в этой ситуации у маленького мужчины нет почти никаких средств, чтобы воздействовать на мать, кроме… его попы. Он может либо выразить свою агрессию прямо и до потери пульса удерживать свой «подарок» (но тогда ему поставят клизму), либо схитрить и выдавать свое «расположение» не тогда и не так, как этого хочется матери: через определенное время и в горшок, а тогда и так, как этого хочется ему самому: в неопределенное время и прямо в штаны. Но и тут, пойманного с поличным, его ждет неотвратимое наказание.

Всемогущая мать побеждает в том и другом случае, а человеческое сообщество рискует получить одну из двух предрасположенностей будущего мужского характера: либо угрюмого, прижимистого упрямца и домашнего тирана, либо жизнелюбивого хитреца, умеющего увиливать от женского всевластия в сторону (исходя из традиций семьи и при соответствующей поддержке окружающих из такого получится либо пьяница с вечно отлавливающей его женой, либо гуляка с неразборчивыми половыми связями на стороне).

Тот и другой во взрослом состоянии будут неизменно поддерживать и распространять два мужских мифа: во-первых, что женщина — это зло, и, во-вторых, если довериться и отдаться любимой женщине полностью, никогда не исключено, что оно скажет тебе «фу!» и даст пинок под зад.

По сути же «война вокруг горшка» является одним из первых этапов социализации личности. Биологическая потребность пометить «свою» территорию экскрементами сталкивается с необходимостью соблюдать правила тех, кто «освоил» эту территорию до тебя и по-своему (то есть в рамках определенной культуры). Так впервые в жизни ребенка в столь резкой, категоричной форме сталкиваются личная свобода и общественная необходимость.

В зависимости от того, насколько доступно и терпеливо мать умела объяснять ребенку сущность «войны вокруг горшка», в дальнейшем зависит и огромное число мужских повседневных бытовых привычек: от потребности класть все вещи на «свои» (то есть не лично им определенные) места до желания позже, в подростковом и взрослом состоянии втихаря пописать в лифте или подъезде.

В подростковом возрасте желание пометить территорию «по-своему» приобретает и иные формы, и тогда у нас появляется возможность созерцать нетленные образцы настенной генитальной лексики.

Кто и зачем отрезает им пипиську

Как мы уже определили, мальчик в отличие от девочки появляется на свет из существа другого пола…

Сначала он об этом не знает. Но зато об этом прекрасно осведомлены окружающие, и в первую очередь его мать. Она говорит ему; «эту девочку зовут Таня», «не плачь, будь мужчиной», «не пищи, как девочка», «хорошие мальчики так не поступают» и т. п. Она одевает его в специфическую мужскую одежду, покупает игрушечные танки, машинки, пистолеты и другую мужскую атрибутику, поощряет участие в мальчишеских играх.

Но главная «тайна», как правило, открывается перед маленьким мужчиной неожиданно. Например, на пляже или на пеленальном столике маленькой сестренки.

Когда маленький мальчик впервые видит обнаженную маленькую девочку, он с удивлением обнаруживает на ее теле очевидный «изъян» — отсутствие пениса. Одни мальчики проглатывают эту информацию молча, а потом сами придумывают ей объяснение. Другие задают взрослым вопрос: «Почему?» Взрослые отвечают на этот вопрос, как правило, стандартно: «Потому что это девочка». Как ни странно, но ни отсутствие, ни наличие такого ответа маленького мужчину не удовлетворяет. Он же ясно видел, что на том самом месте не просто гладкая кожа, а какой-то разрез.

Значит, решает он, пиписька была, но ее отрезали.

При одной мысли об этом маленький мужчина приходит в ужас и тут же вспоминает, как отец однажды сказал ему: «Будешь трогать пипиську, я тебе ее отрежу». «Вот оно — свершилось», вероятно, думает маленький мужчина, глядя на девочку, и тут же пытается оттолкнуть от себя эту пугающую информацию. Вот, например, как рассказывал о своих впечатлениях один маленький мужчина: «Она (сестренка) баловалась, и папа отрезал ей пипиську. Она так орала!»

Вымысел и явь перемешиваются страхом, и маленький мужчина начинает сам додумывать дальше свою версию. Если девочку так наказали, думает он, значит, она совершила какой-то очень нехороший поступок. А раз у него пенис на месте, значит, он — мальчик — лучше, чем девочка, потому что он не совершает таких плохих поступков. Отсюда у мальчика возникает подсознательный страх перед отцом, и берет начало классический мужской миф о первородной греховности женщины и о преимуществе мужчин, потому что у них есть пенис. (Иногда родители говорят мальчику, что пенис ему отрежет доктор, и тогда у него возникает страх перед «белыми халатами», а в дальнейшем, уже во взрослом состоянии — нежелание лечиться.)

Большое и очень специфическое впечатление на маленького мужчину производят указания матери о том, что пенис надо прятать в штаны и не показывать девочкам. Жизненный опыт маленького мальчика еще невелик, но он уже знает — люди прячут то, что ценно: кошелек, важные бумаги, ключи, драгоценности и тому подобное.

Значит, решает он, пенис надо прятать потому, что это ценность. Кроме того, из предостережений матери следует, что этой «ценности» грозит (помимо отца) еще какая-то опасность со стороны девочек. Мальчики переживают такую информацию довольно болезненно, и многие из них, будучи уже взрослыми, при приближении с сексуальными намерениями к женщине испытывают подсознательный страх кастрации, чреватый в момент близости временными сексуальными затруднениями.

Именно из-за этого некоторые мужчины, особенно перед половыми отношениями с малознакомой женщиной, принимают спиртное, которое, как известно, снижает защитные реакции организма, в том числе уменьшает страх.

Интересный феномен происходит с мальчиками, воспитанными родителями, у которых в лексиконе отсутствует название мужских гениталий. В таких семьях в ответ на невинный мальчишеский вопрос можно услышать: «не говори глупости», «не трогай глупости» и т. п. Перенеся эту ситуацию на девочку, мальчик решает, что раз девочка лишилась пениса, значит, она глупая. А он мальчик — умный.

Не отсюда ли ведет начало нетленный мужской миф о превосходстве мужского склада ума?

Мужская логика

По мере своего развития самоидентификация мальчика сталкивается еще с некоторыми трудностями, потому что он является как бы отделившейся частью женщины, и для того, чтобы стать мужчиной, ему надо в каком-то возрасте оттолкнуться от женщины-матери и стать похожим на мужчину. В современной европейской цивилизации он это должен сделать сам, в других цивилизациях ему в этом активно помогают другие взрослые мужчины.

Вот, например, как описывается в книге Э. Бадендер «Мужская сущность» один из вариантов такой «помощи» мальчикам в племенах Новой Гвинеи (возраст мальчиков 7 — 10 лет): «…звуки флейты оповещают о начале посвящения мальчиков. (Флейта — символ пениса.) Неожиданно отнятые у матери, они отправляются в лес. Там в течение трех дней их секут до крови, чтобы открыть кожу и стимулировать рост. Их стегают крапивой и разбивают в кровь нос, чтобы очистить их от женского флюида, мешающего им развиваться. На третий день им открывают секрет флейты, который они не должны выдавать женщинам под страхом смерти. Посвященные, опрошенные позже Гилбертом Хердтом, рассказывали ему, насколько травмирует разлука с матерью, насколько велико чувство безнадежности и покинутости. Именно это и является одной из целей посвящения в мужчины: жестоко разорвать любящие материнские объятия.

После разлучения с матерью мальчики под угрозой более серьезного наказания не будут говорить с ней, касаться ее, смотреть на нее пока они не достигнут состояния мужчины, то есть когда они, в свою очередь, станут отцами. Только тогда будет снято материнское табу, они смогут приносить матери дичь, говорить с ней и есть в ее присутствии…

Второй этап — это переход из мира женщины, который надо решиться покинуть, в мир мужчин, который надо принять под угрозой смерти… В племени Баруйя нужно десять лет сексуальной сегрегации, четыре церемонии, разделенные многими годами, чтобы разлучить мальчика с матерью, оторвать его от мира женщин и подготовить его к новой встрече с женщиной во время свадьбы.

Третьей характеристикой ритуалов посвящения в мужчины являются жестокие испытания, часто драматические, но обязательно публичные. Надрезы кожи, обрезание подростка, надрез пениса, особенно у австралийских аборигенов, порка до крови, нанесение ран и татуировок на различные части тела… Столкновение со смертью, представленное физической болью и чувством одиночества, отмечает конец детства и принадлежности матери и переход в противоположный мир мужчин. Шрамы, оставленные на теле, — это неопровержимые доказательства окончательной перемены состояния, происшедшей на глазах у мужчин племени.

Но мужественность — это не только самоощущение, это также и знание, переданное при интимном контакте с посвященным (Древняя Греция), это биологическая реальность. В представлении мужчин племени Самбия тело молодых самцов не вырабатывает сперму так же естественно, как у девушек появляются менструации. Активизировать производство спермы у мальчиков могут только юноши, пенис которых они будут сосать. Греки и самбия, римляне и средневековые скандинавы, японские самураи и баруйя — все они считали, что настоящая Мужественность приходит после тесного контакта между двумя мужчинами…

В племенах Баруйя и Самбия главным секретом мужественности — о котором не должны знать женщины — является то, что «сперма дает мужчине возможность возрождать мальчиков вне живой матери, в мире мужчин и только при их помощи. Секрет этот, самый священный, состоит в том, что молодые посвященные питаются спермой старших. И это повторяется в течение многих лет для того, чтобы они считали себя выше женщин и могли ими повелевать…

Ритуал с флейтой-пенисом помогает перенести привязанность мальчиков с матери на холостяков. Флейта — это заменитель и груди, и фаллоса, секрет, объединяющий отцов и сыновей против матери».

Ритуальная гомосексуальность строго структурирована: запрет на инцест препятствует подобным контактам между мужчинами родственниками.

Кроме того, в качестве активного «донора» в таких контактах могут выступать только молодые мужчины, которые еще «не осквернены» близкими отношениями с женщиной. Среди взрослых мужчин такие отношения запрещены.

В нашей стране мальчик не выходит из-под материнской опеки очень долго, практически до призыва в армию, то есть до 18 лет, и именно здесь он сталкивается с серьезным испытанием «на мужскую зрелость» — это умение приспособиться ко внедомашним условиям и скудной кормежке и испытание силы, и проверка на стрессоустойчивость, связанная с подчинением как старшему по званию, так и по «неформальному» рангу («дедовщина»). Как и у диких племен, здесь сразу же выявляется, кто из юношей был слишком в большой зависимости от матери и поэтому изнежен (он получает презрительную кличку «маменькин сынок»), а кто уже прошел определенную закалку (например, в драках) в своих подростковых компаниях. Здесь же юноши обмениваются «сексуальными секретами» и хвастаются друг перед другом своими «победами» (часто придуманными) над женщинами. Иногда тут случаются и гомосексуальные контакты, однако вне официального ритуального контекста они чаще всего принимают характер наказания — либо за слабость (то есть за «женственность»), либо за нарушение фактической иерархии (неуставных, но жестко определенных отношений).

Однако у наших солдат вхождение в мужское содружество не исключает параллельного поддержания культа матери (семьи). Так, письма солдату от матери считаются ценностью, признаваемой всеми. Такой же ценностью, поднимающей адресата в глазах окружающих, являются письма от постоянных девушек. Однако здесь на вопросы переписки уже может влиять мужское содружество. Например, иногда ответные письма девушке сочиняются не самим солдатом, а чуть ли не целым подразделением. Таким образом, как бы разрушается психологическая интимность между солдатом и девушкой, что лишний раз должно подчеркнуть — мужское содружество выше. Интимные же отношения с матерью символически разрушаются, когда окружающие юноши не разрешают солдату съедать одному содержимое посылки с пищевыми продуктами из дома. Символическая «материнская грудь» как бы делится на всех.

У наших военнослужащих культ матери не только поддерживается, но и используется напрямую для решения профессиональных задач. Так, от боевого клича «Родина-мать зовет!» содрогнулся бы любой мужчина племени Баруйя, но именно он поднимал наших воинов в атаку во время Великой Отечественной войны. В то же время связанная с «эпохой перемен» тотальная критика старой «родины-матери», публичное «раздевание» ее перед всем миром и даже лишение «имени» привели к полной деморализации не только армии, но и мужчин из самых различных слоев населения. Они оказались перед выбором: либо отказаться признавать своей такую «плохую» родину-мать (то есть совершить по отношению к ней предательство), либо согласиться с такой оценкой, а значит, автоматически и с тем, что они — «сучьи дети». А «сучьим детям» можно все: мародерствовать, дезертировать, продавать боеприпасы и информацию противнику… Появившийся в прессе термин «новые русские» стал символом отречения целой социальной прослойки людей от «старой» родины-матери, а вместе с ней и от традиционной мужской морали. Приняв, таким образом, психологию беспризорников, «новые русские» мужчины пошли вразнос и продемонстрировали всему миру высочайший уровень разврата и криминогенности.

Не исключено, что именно из-за таких отрицательных эффектов практически во всех древних культурах было строжайше запрещено тревожить духи предков. Этот же культурный запрет находит отражение и в русском национальном фольклоре: «Не поминай лихом!», «О мертвых или хорошо, или ничего», «Кто старое помянет — тому глаз вон!» (Имеется в виду плохое старое.), «Не плюй в колодец — пригодится водицы напиться».

Мальчик-с-пальчик и великан

Как мы уже выяснили, каждый маленький мужчина проходит огорчительную для него процедуру отлучения от материнской груди и осознания себя существом другого, более «ценного» относительно женщин, пола.

Но, если бы ему пришлось разбираться только с женщинами, это было бы еще полбеды. Беда состоит в том, что в его отношения с матерью постоянно и некстати вмешивается какой-то огромный громогласный Великан: Великан извергает из ноздрей дым, выращивает на лице колючки, «рычит» во сне, поглощает порции еды, сопоставимые с половиной тела ребенка и, самое главное, появляется каждый раз в самый неподходящий момент — когда мальчик собирается счастливо заснуть рядом с матерью. Великан хватает маленького мужчину за бока и бесцеремонно вышвыривает его из супружеской постели, помещая за решетку детской кроватки. Мало того, после этой бессовестной процедуры Великан нагло обнимает его мать и начинает тискать ее в руках как свою собственность. И мать ему в ответ улыбается…

Контрмеры принимаются незамедлительно.

Маленький мужчина (в зависимости от возраста и степени сообразительности) либо просто вопит, либо просит мать почитать сказку. Чтение книжки может продолжаться очень долго, во всяком случае, пока маленький мужчина еще тешит себя надеждой, что Великан уснет и отстанет от его матери. Самое обидное в сражении с Великаном то, что ребенку постоянно говорят: это твой отец, и вы оба мужчины. Значит, у отца тоже есть пенис, догадывается ребенок, и, вероятно, мать приближает его к себе из-за этой «ценности» (мальчик судит по себе — она же сама его учит прятать именно это). Отец тоже прячет это, значит, и его пенис имеет ценность в глазах матери. Остается только выяснить, чья ценность больше. Увы, глазомер даже совсем маленького мужчины не оставляет ему в данной ситуации никакой надежды на победу. Он просто обречен на поражение, если…

И вот тогда мальчик… заболевает. У него поднимается температура, начинается кашель, аллергия, понос — все что угодно, что требует тщательного ухода и постоянного присутствия матери около его постели…

Так маленький мужчина изобретает и совершенствует на практике тактику борьбы с превосходящими силами противника. Так формируются непременные качества мужского характера — повышенная конкурентность, маневренность и воля к победе. Так он получает первые жестокие уроки ревности, от коих ведет свое начало и очередной мужской миф — о женском вероломстве.

Мужские иллюзии

По мере дальнейшего роста и развития методы борьбы Мальчика-с-пальчик и Великана-отца будут меняться и совершенствоваться. Он научится добиваться любой ценой наказания от Великана (тогда появляется «официальный» предлог броситься в материнские объятия и получить внеочередную серию поглаживаний и поцелуев), он научится разыгрывать между матерью и отцом игру «а ну-ка, подеритесь!» (тогда мать ложится спать с ним), он узнает о том, почему Великан никак не отцепится от его матери (потому что, видишь ли, он на ней женился), и тогда мальчик приходит к единственному правильному по его возрасту выводу: чтобы победить Великана, надо самому стать Великаном и жениться на матери.

Эта светлая перспектива согревает маленького мужчину почти все его детство и при правильном психосексуальном развитии перерастает в юношеском возрасте в другую не менее светлую (но уже подсознательную) мечту: вырасти большим и сильным, как отец, и… жениться на девушке, похожей на мать. Причем принципы схожести будущей избранницы с матерью могут оказаться самыми различными — от цвета волос, разреза глаз, типа телосложения и интонации голоса до привычки устраивать истерики, разговаривать часами по телефону или заправлять борщ чесноком. Главная задача выросшего мужчины — скопировать его собственную родовую семью, но при одном маленьком различии: уж здесь-то в роли отца должен выступать он сам. При этом первая часть голубой мечты — стать в доме главным самцом — в соответствии с четкой мужской логикой дополняется второй, не менее важной — остаться беззаботным и безответственным, как младенец в люльке. Как ему кажется, именно такое сочетание будет гарантировать ему любовь «новой матери»…

По образу и подобию

Воплощение «голубой мечты» растянуто во времени и чревато осложнениями.

Во-первых, уже сейчас, в детстве, надо научиться «быть отцом» в заведомо невыгодных для себя условиях: маленький, слабый, менее информированный. Приходится переключаться на мальчиков-ровесников и решать проблемы самоутверждения на своем возрастном поле. Но мысленно все равно сравнивать себя с отцом: а как бы он поступил на моем месте?