0
XXII НЕЙРОЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ПРОГРАММИРОВАНИЕ В ДИПЛОМАТИЧЕСКОЙ КОММУНИКАЦИИ
Девиз: «В начале было Слово..»
22.1 НЕЙРОЛИНГВИСТИЧЕСКОЕ ПРОГРАММИРОВАНИЕ КАК НАУКА. ТЕРМИН ПРОГРАММИРОВАНИЕ
Нейролингвистическое программирование как наука
Методами нейролингвистического программирования интересовались члены дипломатических корпусов из разных стран, участники различных семинаров.
Нейролингвистическое программирование (Neurolinguistic programming — NLP) было основано специалистами по моделированию поведения Джоном Гриндером и Ричардом Бэндлером для анализа и изучения закономерностей, управляющих столь сложными процессами человеческого поведения [37].
Основная предпосылка NLP заключается в том, что существует избыточность между наблюдаемыми макроскопическими паттернами человеческого поведения (например, лингвистические и паралингвистические явления, движения глаз, положение рук и тела, и другие виды различий в работе) и паттернами лежащей в их основе нейронной активности, управляющей этим поведением.
Это программирование осуществляется на неврологическом уровне, мозг и нервная система человека отвечают за восприятие окружающей среды, а также за способность отбирать определенную информацию, поступающую из нее к человеческому индивиду. Именно эта организация информации на неврологическом уровне является объектом изучения NLP: как воспринимается окружающая среда, какие ее части удерживаются и игнорируются, каковы представления о себе и других, как информация хранится в памяти и как к этой информации при необходимости обращаются.
Термин программирование
Термин «программирование» относится к способности человека программировать то, как он думает, чувствует и ведет себя в различных жизненных ситуациях. В этом смысле можно провести аналогию с информатикой: материя (тело человека) — это аппаратная система — у нас есть мозг и нервная система. Что меняется, так это программы (программное обеспечение), которые мы должны использовать для нашего материала (тела).
Термин заимствован из информатики и был выбран в основном для того, чтобы подчеркнуть, что наш собственный мозг является «программируемым», то есть мы можем заменить программы (стратегии, пути, техники и методы, с помощью которых мы выполняем различные задачи, более или менее сложные), которые у нас уже есть, другими, более «исполнительными», которые поведут нас в выбранном направлении.
Это программирование осуществляется на неврологическом уровне: человеческий мозг и нервная система отвечают за восприятие окружающей среды, а также за способность отбирать определенную информацию, поступающую из нее к человеческому индивиду. Именно эта организация информации на неврологическом уровне является объектом изучения NLP: как воспринимается окружающая среда, какие ее части удерживаются и игнорируются, каковы представления о себе и других, как информация хранится в памяти и как к этой информации обращаются при необходимости.
22.2 МАТЕРИАЛИЗАЦИЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. ОБРАЩЕНИЕ NLP К ДВУМ ВАЖНЫМ ОБЛАСТЯМ. ЦЕЛЬ И ИСКУССТВО ДИПЛОМАТИИ
Материализация деятельности
Деятельность, осуществляемая на неврологическом уровне, будь то рутина или программирование, материализуется в сообщениях, передаваемых далее всему «программному обеспечению» или «организму».
Ничто не становится реальностью, пока оно не будет вербализовано («В начале было Слово…»). Термин «лингвистический» относится к системам вербальной коммуникации (язык) и невербальной коммуникации (язык тела), с помощью которых мы «картируем» окружающую нас реальность.
Таким образом, мы используем язык для общения с другими, а также с самими собой. Но этот термин также относится как к сознательному, так и к бессознательному общению.
Структура речи отражает то, как человек думает и чувствует, дает нам информацию о том, как этот человек строил свой жизненный опыт. Поэтому выбор оптимальных способов выражения своих мыслей, чувств, переживаний и т. д., а также выявление эффективных способов получения и правильной интерпретации сообщений из окружающей среды является одновременно залогом эффективного общения и «секретом» успеха человека.
Что на самом деле предлагает нейролингвистика? Расшифровка того, как работает мозг («нейро»), путем анализа паттернов языковой («лингвистической») и невербальной коммуникации и применения результатов этого исследования к пошаговой стратегии («программе»), стратегии, которую можно использовать, передавать навыки, которые считаются полезными, другим.
NLP — это многомерный процесс, который включает в себя развитие поведенческой компетентности и гибкости, а также стратегическое мышление и понимание психических и когнитивных механизмов, лежащих в основе поведения.
Обращение PNL к двум важным областям
Нейролингвистическое программирование обращается к двум важным областям: самовоздействию, самовнушению для достижения результатов и влиянию на партнера, чтобы заставить его действовать так, как мы хотим. Поэтому становится очевидным, что программирование на нейролингвистическом уровне может принести огромную пользу в общении любого рода, и необходимость применения принципов нейролингвистического программирования в тех областях, где эффективное общение является ключом к успеху, становится еще более очевидной.
Цель и искусство дипломатии
Цель дипломатии состоит в том, чтобы, используя мирные методы и практику эффективного общения, укреплять связи одной страны с другими в различных географических районах, развивать дружественные отношения с нейтральными странами, а также упоминать об отношениях с враждебными правительствами.
Если в терминах дружеских отношений дипломатический представитель может опираться исключительно на этикет и протокол, не исключая, конечно, эффективных коммуникативных практик, для поддержания и улучшения более натянутых отношений необходимы эффективные навыки общения и ведения переговоров.
Дипломатия есть особое искусство, которое не смешивается ни по предмету, ни по методам с другими видами человеческой деятельности и, как таковое, нуждается в специалистах, страстно и с полной отдачей посвящающих себя ей и получающих пользу от специальной подготовки, дающей возможность использовать в своих интересах современные инструменты и инновационные методы коммуникации.
В принципе, в отношениях с враждебным или менее «дружественным» партнером дипломат в состоянии реконструировать коммуникативный опыт, создать благоприятное восприятие на основе посылаемых им сообщений всем стимулам собеседника, «посланиям». которые можно анализировать и структурировать с помощью NLP (положение тела, мимика и жесты, взгляд, качество голоса и слова, используемые каждым человеком в сложном процессе межличностного общения).
Эти сообщения становятся, благодаря применению инновационных техник PNL, истинными инструментами, с помощью которых можно построить положительный опыт, благоприятное восприятие- сначала по отношению к самому коммуникатору, а затем и ко всей реальности, которую он представляет.
22.3 ПОСТРОЕНИЕ С ПОМОЩЬЮ PNL ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ОПЫТА
1. Установление любимого канала связи
Прежде всего, чтобы правильно и выгодно позиционировать себя в плане общения и практик NLP по отношению к партнеру, необходимо выявить его профиль как коммуникатора, преобладающий канал коммуникации, который он использует, цели, достижимые за счет выделения некоторых физических и личностных особенностей., легко воспринимаемых с первого контакта.
Информация и принципы определения профиля, конечно же, будут оцениваться с точки зрения собственного поведения коммуникатора, чтобы идентифицировать профиль и адаптировать его к профилю собеседника. Но как нам перейти к распознаванию и/или идентификации привилегированного сенсорного канала коммуникации, вызываемого собеседником? Ответ заключается в выявлении «сказуемых» (глаголов и/или выражений), преимущественно называемых и употребляемых каждым человеком в зависимости от его собственного привилегированного сенсорного канала общения.
2. Установление межличностных отношений
Дипломаты являются хорошими наблюдателями. В этом контексте их сенсорная острота будет развиваться по мере того, как они станут практиковаться и уделять все больше внимания деталям. Потому что, хотя это мало кто признает, детали — это то, из чего «складывается целое». И от «знаков», воспринимаемых нашими собеседниками, до их привычек, касающихся вызова предпочтительного канала сенсорной коммуникации, всего лишь «один шаг». Этот «один шаг» называется в PNL «рапортом» и является прямым результатом процесса установления позитивного контакта с собеседником.
Предположим, например, что мы следим за беседой двух людей. Мы сможем очень быстро заметить, что эти люди имеют схожие взгляды, точнее, их позы, мимика и жесты гармоничны, в какой-то степени даже синхронизированы. Если мы слышим разговор, то, скорее всего, мы также заметим, что голоса этих людей (тон, громкость, ритм, интонация, выбор слов и т.д.) находятся в согласии. Это явление тем более примечательно, что все происходит так, как будто один из двух людей «ведет» другого, а тот, в свою очередь, влияет на первого и т. д. Если один человек меняет тон, ритм или «позу», другой следует за ним. Именно это мы находим в NLP под названием «руководство собеседника», чтобы установить «раппорт» как можно эффективнее.
Каким бы ни был предмет разговора, «отчет» абсолютно необходим, иначе достижение цели становится невозможным. Другими словами, без установления эффективных «отношений» или при их отсутствии межличностное общение не состоится.
Кроме того, для установления эффективных «отношений» с собеседником необходимо соблюдать ту «зону» (дистанцию), которая обеспечивает собственную безопасность (обычно она должна быть равна длине руки). Сколько раз мы не чувствовали себя просто «атакованными» собеседником, который «лезет в нас», особенно из чрезмерного желания убедить нас «любой ценой»? В таких ситуациях полученный эффект будет прямо противоположен желаемому, рискуя даже «отстранением» собеседника и проявлением его желания «избавиться» от нас как можно скорее, если не «любой ценой».
PNL обеспечивает более легкое понимание того, что нам знакомо, чтобы в итоге мы смогли «соблазнить» собеседника и вызвать у него (нескрываемое) желание как можно скорее увидеться с нами снова.
3. Установление цели и/или задач в контексте нейролингвистического программирования
Независимо от принятого «стиля» общения, для достижения желаемых результатов необходимо оптимально знать свои собственные цели и/или задачи. Нельзя не отметить, даже рискуя повториться, столь (казалось бы) банальный и часто используемый до изнеможения факт: самое главное для нас, в любой момент совершаемых действий, — это знать друг друга, а зная друг друга мы последовательно преследуем предложенную цель и/или цели (цели)!
Более чем очевидно, что люди, добивающиеся успеха в том, за что они берутся, имеют общую черту: они способны очень точно определить свою цель и задачи. Чем лучше и четче нам удастся определить, чего мы хотим достичь, тем щедрее мы сможем предложить себе средства для успеха в нашем стремлении к успеху.
В этом контексте PNL показывает нам, что для того, чтобы лучше определить цель, мы должны быть в состоянии построить связанный с ней образ, который можно выразить одним способом. Точнее, образ, связанный с целью, должен быть четким, конкретным и позитивным. Например, если мы стремимся к свободе, необходимо дать ответы на конкретные значения термина «свобода»: имеем ли мы свободу делать то, что хотим?; имеем ли мы свободу организовывать свое время так, как хотим?; имеем ли мы свободу выбирать друзей?; имеем ли мы свободу говорить все, что думаем, не боясь последствий?; и так далее.
В целом, в своем подходе к предложению «объективной стратегии» PNL задает семь фундаментальных вопросов, начиная с того, что мы хотим сделать (или с фактов и/или вещей, о которых у нас есть точное представление). Общая тенденция этих вопросов заключается в том, чтобы позволить нам знать, в первую очередь, как делать, а на более позднем этапе — что делать.
4. Моделирование коммуникативного поведения на основе ответов собеседника
Это требует более подробного рассмотрения в отдельной подглавке (22.4).
22.4 МОДЕЛИРОВАНИЕ КОММУНИКАТИВНОГО ПОВЕДЕНИЯ НА ОСНОВЕ ОТВЕТОВ СОБЕСЕДНИКА
В своем подходе к убеждению всех читателей в важности детального знания собственных целей и/или задач, Гриндер и Бэндлер опирались на опыт и результаты работы американского лингвиста Ноама Хомского, настаивая на трех элементах максимальной полезности для (само) моделирования поведения, в зависимости от полученных ответов на вопросы, которые мы задавали собеседнику, соответственно на пропусках, обобщениях и искажениях.
Пропуски
Пропуски — это феномен «моделирования опыта», который позволяет нам игнорировать определенную информацию в ущерб другой. Другими словами, речь идет о принципе избирательного выбора информации, принципе, который мы применяем, в разной степени воли, знания и совести, в большинстве выражений, сформулированных в адрес наших собеседников. В целом, существуют следующие три категории упущений, к которым мы прибегаем для достижения намеченной цели и/или задачи. Их рассмотрение дается ниже.
Простые пропуски, связанные с глаголами
Они наиболее распространены, поскольку глаголы всегда более или менее точны. Например, когда человек говорит нам: «Эта новость меня удивила!», мы стараемся дать волю своему воображению, потому что не знаем, даже приблизительно, как этого человека поймать. В этом случае в ответ уместно и целесообразно задать вопрос типа «Что для вас значит быть удивленным определенной новостью?» или «Как (в каком смысле) эта новость удивила вас?"… Конечно, ответы, «сгенерированные» такими вопросами, смогут предоставить нам важные и полезные элементы рефлексии. Или, если использовать другие примеры: (ответ: «Дороги зимой опасны») — Почему, в частности? (ответ: «Вы отнесетесь к экзамену очень серьезно!». — «Конкретно, как вы будете к нему готовиться?» и т.д.).
Простые пропуски при сравнении
В их случае мы исходим из того, что любое сравнение предполагает и подразумевает существование двух терминов. В противоположной ситуации сравнения уже не имеют своего значения и места, будучи необходимыми с нашей стороны, чтобы «вернуть» собеседника к предмету сравнения. Например, в высказывании «Я заплатил больше за стиральный порошок, который купил на прошлой неделе» уместен вопрос: «Дороже, по сравнению с чем?» или на такой «щедрый» вопрос: «Ты хочешь стать миллиардером?» можно задать вопрос: «На чьи деньги?».
В общем, этот тип упущения настолько распространен, что нередко остается незамеченным при первом «прослушивании», поскольку мы склонны (очевидно, субъективно) принимать некоторые сообщения в том виде, в котором они нам «доставляются», не «блокируя» их. Однако очень важно «оспорить» их как можно скорее, чтобы не оставить места для двусмысленности, задавая вопросы, требующие дополнительных разъяснений.
Сложные упущения (модальные операторы необходимости или возможности)
Этот тип упущений также распространен и порождается почти исключительно использованием «в изобилии» таких глаголов, как to have, to want, to be able, to be necessary to (иметь, хотеть, быть в состоянии, быть необходимым, — в случае обращения к операторам модальности необходимости).
Если обратиться к модальным операторам возможности, то наиболее часто встречающиеся примеры могут иметь вид [37]:
It is impossible for me!; I cannot!; We are not able to overcome our condition as Balkans!; and so on.
Это невозможно для меня!; Я не могу!; Мы не в состоянии преодолеть наше состояние Балкан!; и так далее.
Таким образом, эти глаголы и/или выражения вводят формулировку, которая указывает на предел или невозможность, но не предлагает никакого элемента или признака, способного прояснить фактическую ситуацию. Например, в предложении типа: «Я не могу серьезно поговорить ни с кем из своих коллег», нам явно говорят о невозможности, но не дают никакого указания, которое могло бы подсказать причины.
Генераторы такой ситуации просто спрашивают: «Почему?». Очевидно, что мы сможем получить больше разъяснений (например, «Я действительно не могу поговорить ни с кем из своих коллег, потому что не доверяю им»).
Чтобы избежать возможной «ловушки» (в том смысле, что некоторые упущения специально направлены на то, чтобы заставить нас спросить то, на что уже готов ответ), рекомендуется «дополнить» первоначальный вопрос вопросом типа «В каком смысле вы им не доверяете?».
Очевидно, что вопрос может показаться откровенно глупым, но в то же время он может быть очень эффективным для того, кто его задает. Или, чтобы привести другой пример вопроса, который следует задать в такой форме, на «жалобу» типа «Я не могу серьезно поговорить ни с кем из своих коллег» можно ответить: «А что вам мешает это сделать?». Такие вопросы нередко обладают «даром» «блокирования» собеседника и/или (пере) приведения его к более реалистичной (или более явной) позиции относительно собственных мнений и/или формулировок.
Искажения
Искажения — третий привлекательный элемент в нашем подходе к (само) моделированию поведения, зависящий от ответов, полученных от собеседника. Они способны производить «подстановку» данных в имеющийся у нас опыт, так же они могут быть генераторами творчества и изобретательности. Но, в то же время, искажения могут причинить нам большие неудобства, особенно в ситуациях, когда они принимают форму предположений, причинно-следственных связей для произвольных эффектов, а также рискованных интерпретаций и/или предвидений.
Наиболее распространенными искажениями являются: «номинации», соответственно т. е языковые «явления», которые превращают процесс в событие (например, часто любовь превращается в влюбленность). В подавляющем большинстве случаев «номинации» обозначаются абстрактными словами (любовь, свобода, решение, благополучие, творчество, воображение, богатство, бедность, надежда и т.д.), отсюда следует, что их значение может отличаться у разных пользователей.
В этом контексте наиболее эффективными могут оказаться вопросы, способные прояснить ситуацию для обоих собеседников. Например, при формулировке «Я хочу добиться улучшения условий труда» на вопрос «Как конкретно вы хотели бы их улучшить?» может последовать формальный ответ: «Ну, прежде всего, мне нужно было бы немного больше места, лучше освещенный офис, оборудованный современной и функциональной мебелью и т.д.».
Следует отметить, что между «улучшением» и (очень) точными элементами, которые доказали человеку, как он «видит» это «улучшение», существует большая и значительная разница двусмысленностей, с помощью чего мы породим более простое, прямое и эффективное межличностное общение.
«Божества»
«Божества» основаны на сверхъестественных качествах, которые (все еще достаточно) многие люди подозревают, что они есть, и проявляются в таких выражениях, как: «Да, я знаю, конечно, о чем вы думаете!». Ответом может быть: «Да, но как ты это делаешь?». «Я уже знаю, что он скажет, когда вернется!». Ответ: «Я буду благодарен, если ты тоже научишься!». «Конечно, это доставит ему удовольствие!» — он ответил: «Я не осознавал этого факта, даже ни разу!»; и так далее. Как видно, такие глаголы, как думать, верить, чувствовать, судить, ценить и т. д. часто могут приводить к «божествам».
В таком контексте эффективно прибегать к эмпатии и неполноценности. Например, уступая себе, мы «ставим» собеседника (в зависимости от цели, которую преследуем) «ногами на землю», определяем его желание объяснить нам, что и как…
Причинно-следственные» связи
.Как ни парадоксально, они кажутся чрезвычайно обычными, нормальными и логичными! Но злоупотребление и неправильное использование «причинно-следственных» связей нередко может привести к самым противоречивым и даже причудливым ситуациям. Обычно установление «причинно-следственных» связей обнадеживает и успокаивает, но зачастую это совершенно неточно, тем более что в целом маловероятно, чтобы следствие порождалось одной причиной! Другими словами, сведение объяснений к одному элементу может стать важным ограничением («барьером») на пути к нахождению вариантов, которые могли бы существовать и были бы способны прояснить гораздо более сложное определенное положение вещей. Вот почему (по крайней мере) целесообразно «проверить», каким образом наш собеседник действительно знает, чего он хочет, как «представляется» ему, в зависимости от случая, в любой контекстуально-специфической ситуации.
Например, при формулировке «Я бы поехал в горы, но у меня нет машины!», одним из наиболее подходящих замечаний может быть: «Я так понимаю, что если у вас есть машина, то вы поедете в горы!?». С момента формулировки этого вопроса, хотя мы и не изменили, практически, содержание условного высказывания собеседника, названная переформулировка, скорее всего, приведет нас к получению, как минимум, двух вещей: первая — к проверке «причинно-следственной» связи, а вторая — в «открытии двери» к вызову предыдущему: «Откровенно говоря, на самом деле все не так». С этого момента дискуссия «возобновляется» и становится «открытой», тем более что вы продемонстрировали собеседнику, что его выезд в горы вовсе не обусловлен наличием автомобиля.
Заключение
Поведение коммуникатора играет важную роль в установлении межличностных отношений, а в дипломатии обучение собственному коммуникативному поведению и умение использовать инструменты, помогающие формировать реакции собеседника, является важным навыком как для установления новых отношений, так и для создания благоприятных коммуникативных контекстов в отношениях существующих.
XXIII ШЕСТЬ ТЕХНИК NLP, СПОСОБНЫХ ПОМОЧЬ ВАМ СТАТЬ ОПЫТНЫМ ПЕРЕГОВОРЩИКОМ
23.1 ЭФФЕКТИВНЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ НЕ ТАК СЛОЖНЫ. НО ПЕРЕГОВОРЫ МОГУТ ПЕРЕРАСТИ В ССОРУ
Эффективные переговоры не так сложны
Эффективные переговоры не так сложны, как может показаться на первый взгляд. Когда вы действительно разберетесь, сильные навыки ведения переговоров сводятся к логике и такту. Помните, никому не нравятся разногласия — они неприятны и эмоционально обременительны, если к ним не относиться осторожно.
Но переговоры могут перерасти в ссору
У всех есть позитивные намерения, но в неправильной обстановке переговоры легко могут перерасти в отвратительную ссору. Но получить то, что вы хотите, и победить в споре — часто две большие разницы. И хотя в данный момент может показаться приятным «быть правым» или «доказать другому человеку неправоту», получение того, что вы хотите, требует выбора между краткосрочным «я же говорил вам» и долгосрочным успехом.
23.2 ШЕСТЬ САМЫХ ВАЖНЫХ ТЕХНИК ОПЫТНОГО ПЕРЕГОВОРЩИКА
1. Оформление переговоров как сотрудничества для решения общей проблемы
Самое важное, о чем следует помнить во время переговоров, это то, что проблема заключается в вашем оппоненте, а не в человеке, который стоит напротив вас. Если вы примете менталитет «я против него», ваш язык тела, выбор слов и тон, который их выражает, будут бессознательно создавать атмосферу соперничества. Но переговоры — это не ситуация победителя и проигравшего — наоборот, цель состоит в том, чтобы установить беспроигрышную ситуацию.
Ваш первый шаг будет состоять в том, чтобы установить свои цели, начиная с самой ближайшей цели и продвигаясь к более общей цели (целям). В книге Джозефа О'Коннора и Джона Сеймура «Введение в НЛП» это упоминается как «подъем».
2. Шаг вперед
Шаг вперед просто означает установление большей цели в рамках меньшего, более непосредственного желания или задачи. Если ваша цель — выпить пиво из холодильника, то более крупная цель может состоять в том, чтобы напиться, но также может заключаться в том, чтобы отвлечься от чего-то или даже просто расслабиться.
Скажем, ваш супруг пригласил вас сегодня вечером на занятие по йоге, но вы очень хотели посмотреть игру. «Поднявшись», вы можете узнать, что намерение вашего супруга на самом деле состоит в том, чтобы снять стресс, и в этом случае продолжительное растирание спины может быть столь же эффективным и позволит вам одновременно наблюдать за игрой. О'Коннор и Сеймур приводят отличный пример, когда сотрудник ищет повышения, однако его основная цель состоит не в том, чтобы заработать больше денег, а в том, чтобы повысить качество своей жизни.
В этом случае у работодателя есть много других вариантов, если повышение не укладывается в бюджет, например, продление отпуска или реструктуризация графика сотрудника, чтобы он лучше соответствовал его рабочему процессу.
Благодаря «активизации» — установлению более общей цели, стоящей за действием, — становятся доступными новые варианты, и могут развернуться здоровые переговоры, из которых обе стороны уйдут довольными.
Основное преимущество активизации состоит в том, чтобы напомнить каждой стороне, что их амбиции не обязательно заключаются в достижении цели объекта переговоров, а скорее связаны с более широкой целью, которую, по их мнению, этот объект поможет им достичь. Более того, почти всегда есть более широкая цель, общая для обеих сторон, однако они теряются в пылу непосредственных разногласий. Если переговоры начинают перерастать в ссору, важно начать разговор, активизировавшись и установив общую цель.
3. Нет немедленного ответа
Это один из самых важных навыков, который необходимо развивать для эффективных переговоров: когда кто-то предлагает свою идею (идеи), ни в коем случае не выдвигайте немедленный контраргумент. Для того, чтобы поделиться своими идеями, требуется мужество, и немедленный ответ с противоположной точкой зрения — это верный способ заставить другую сторону защищаться. Когда кто-то делает предложение, это означает, что — сознательно или подсознательно — он заинтересован в том, чтобы его идеи воплотились в жизнь.
Поэтому сразу после внесения предложения именно этому будет посвящено почти 100% его внимания. По этой причине это период времени, когда он будет наименее восприимчив к вашим идеям, и если вы попытаетесь изложить свои идеи слишком рано, вы можете просто говорить впустую. Вместо этого уделите его идее должное внимание — задавайте вопросы и изучайте его предложение. Это не только более уважительно, но и позволит ему ответить взаимностью и глубоко изучить ваши идеи.
Наконец, если вы не согласны, используйте принцип «покажи, а не говори». Прямое высказывание «Я не согласен» вызовет у него раздражение и воздвигнет стену, которая не позволит ему выслушать ваши доводы. Вместо этого сначала объясните свою позицию и опасения. Или, что еще лучше, задавайте вопросы, которые заставят ему решить ваши проблемы и любые потенциальные пробелы в его предложении.
4. Задавайте вопросы
Задавать вопросы может быть бесценным навыком ведения переговоров, который позволяет вам уважительно оспаривать чью-то позицию — однако здесь акцент делается на «уважительно». Важно поддерживать взаимопонимание и, более того, устранить любые нотки яда в голосе, прежде чем задать вопрос.
Если задавать вопросы с саркастическим тоном в голосе, можно поспорить, что он вытащит из своей головы что-то, что может не иметь полного смысла, или что он даже не полностью понимает, но тем не менее подложит невидимые кирпичики в фундамент своего аргумента. Вместо этого ваши вопросы должны спокойно намекать на трещины, которые существуют в этих кирпичах.
Правильные вопросы позволят вашему оппоненту разобрать собственный аргумент самому, вместо того, чтобы пытаться сделать это за него, что приведет только к ожесточению. Также полезно спросить разрешения, прежде чем задать вопрос. Например: «Как вы думаете, могу ли я задать вам вопрос о _____?» Это увеличит важность вопроса и, кроме того, помешает ему уклониться от ответа.
5. Предложение гипотетической ситуации
Предложение гипотетической ситуации, в которой можно было бы использовать вашу идею, — это простой способ ослабить защитную охрану переговоров. Это мягко убеждает вашу противоположность отойти от круга переговоров и использовать свое творчество, чтобы создать сценарий, в котором он мог бы, по сути, видеть с вашей точки зрения. Это может быть гипотетически, но это приближает его на один шаг к вашей стороне переговоров.
Если в разговоре вы упираетесь в стену, О'Коннор и Сеймур предлагают такие фразы, как «При каких обстоятельствах вы были бы готовы уступить этому?» Однако это лишь базовая фраза, которую лучше всего модифицировать для вашей конкретной ситуации.
Если вы пытаетесь договориться о повышении, но ваш работодатель не сдвигается с места, хорошим вопросом может быть: «При каких обстоятельствах вы согласились бы дать мне прибавку к зарплате?» Это заставит вашего работодателя указать критерии, необходимые для повышения вашей зарплаты.
В другом примере пары, где один хочет провести ночь, занимаясь йогой, а другой хочет посмотреть игру, вопрос может звучать так: «При каких обстоятельствах ты согласился бы пойти со мной на йогу?» На что их супруг может ответить: «Я бы пошел почти в любое время, пока не идет игра!»
6. Остерегайтесь тактики запугивания
Некоторым людям нравится использовать тактику запугивания в переговорах и они будут использовать вызывающие фразы, такие как «Правда? Таковы ваши рассуждения? «Вот и все? Эти типы фраз могут быть использованы, чтобы сделать почти любое рассуждение глупым.
Худшее, что вы можете сделать в этой ситуации, — это приводить дополнительные аргументы. Это создаст впечатление, будто вы не уверены в своих предыдущих пунктах, и в конечном итоге заменит то, что могло быть сильным первоначальным аргументом, неубедительными новыми пунктами, которые, по всей вероятности, вы просто придумали на месте. Вместо этого лучше всего твердо стоять на позиции, которую вы уже отстаивали.
Спокойно используйте такие фразы, как «Конечно, это мои рассуждения». или «Ну да, это единственная причина, которая мне нужна». Если кто-то явно оспаривает ваши рассуждения, вместо того чтобы спокойно привести разумный контраргумент, скорее всего, он прибегает к цеплянию за соломинку с расплывчатыми вопросами, предназначенными для запугивания. Хитрость здесь в том, чтобы мягко заставить выглядеть глупо его, но не выглядеть глупым самому.
.
Предисловие
https://beta.ridero.ru/#!/book/6203bbb3d57df70007d28eee/edit
https://beta.ridero.ru/#!/book/6203bbb3d57df70007d28eee/edit
1. Салли Маркс. час. В. Фриман. дипломатия
https://www.britannica.com/topic/diplomacy
2. Diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Diplomacy
3. Дипломатия
https://ru.wikipedia.org/wiki/Дипломатия
4. Политика умиротворения
https://ru.wikipedia.org/wiki/Политика_умиротворения
5. Дипломатия. С. Браун, в Международной энциклопедии социальных и поведенческих наук, 2001 г.
https://www.sciencedirect.com/topics/social-sciences/diplomacy
6. Дипломатия долговой ловушки
https://en.wikipedia.org/wiki/Debt-trap_diplomacy
7. Дипломатия канонерок
https://en.wikipedia.org/wiki/Gunboat_diplomacy
8. Андре Манро. публичная дипломатия
https://www.britannica.com/topic/public-diplomacy
9. Economic diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Economic_diplomacy
10. Hostage diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Hostage_diplomacy
11. Conference-diplomacy
https://www.britannica.com/topic/diplomacy/Conference-diplomacy
12. Diplomacy
https://www.sciencedirect.com/topics/social-sciences/diplomacy
13. Preventive diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Preventive_diplomacy
14. Science diplomacy
https://ru.wikibrief.org/wiki/Science_diplomacy
15. Science diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Science_diplomacy
16. Shuttle diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Shuttle_diplomacy
17. Digital diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Digital_diplomacy
18. Cultural diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Cultural_diplomacy
19. Culinary diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Culinary_diplomacy
20. Energy_diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Energy_diplomacy
21. Commercial diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Commercial_diplomacy
22. Medical diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/ Medical_diplomacy
23. Defence diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Defence_diplomacy
24. Vaccine diplomacy
https://en.wikipedia.org/wiki/Vaccine_diplomacy
25. Antonio De Lauri (2018)
Humanitarian Diplomacy: A New Research Agenda
https://www.cmi.no/publications/6536-humanitarian-diplomacy-a-new-research-agenda
26. Soft power
https://en.wikipedia.org/wiki/ Soft_power
https://ru.wikibrief.org/wiki/Exploration
XXIX Основные понятия и тенденции публичной дипломатии
24.1 Что такое публичная дипломатия? Подводя итог определения публичной дипломатии
Что такое публичная дипломатия?
«Публичная дипломатия — это публичное лицо традиционной дипломатии». (Дипломатия в ее многослойном значении представляет собой разработку и осуществление внешней политики, техники внешней политики, международных переговоров и профессиональной деятельности, которую осуществляют дипломаты).
Дипломатию можно просто определить как основной метод реализации внешней политики и как обычное средство коммуникации в международных отношениях (Вукадинович [39]).
В представлении Олсона [39]:
«(внешняя) политика есть формулировка и направление; а дипломатия — общение и реализация. Это смазка для механизма внешней политики»
Дипломатия отвечает за управление отношениями между странами и другими субъектами с помощью советов, проектирования и осуществления внешней политики, согласования и обеспечения конкретных и широких интересов.
Дипломатическая деятельность предназначена для продвижения национальных интересов с помощью практики убеждения (Смис). В рамках такого понимания мы можем расположить и понятие публичной дипломатии. В двух наиболее часто используемых определениях Сигнитцер и Кумбс понимают публичную дипломатию как [39]:
«… способ, с помощью которого правительство и частные лица и группы могут прямо или косвенно влиять на те общественные мнения и позиции, которые непосредственно влияют на внешнеполитические решения другого правительства».
В их понимании публичная дипломатия расширяет поле традиционной дипломатической деятельности: из сферы «высокой политики» на разнообразные вопросы и аспекты повседневной жизни и из «закрытой» сферы правительств и дипломатов на новых акторов и целевые группы, то есть на различных лиц, групп и учреждений, которые присоединяются к международной и межкультурной коммуникационной деятельности и оказывают влияние на политические отношения между странами.
Аналогично Манхейм приходит к выводу, что целью публичной дипломатии является объяснение и высказывание в пользу государственной политики и представление нации перед иностранной общественностью. Он определяет стратегическую публичную дипломатию как дипломатическую деятельность «правительство — народ» (government — public), которая включает в себя усилия правительства по влиянию на общественное мнение и мнение элиты в другой стране и через это также на внешнеполитическую деятельность целевой страны.
Публичная дипломатия должна отличаться от традиционной дипломатии тем, что она включает в себя взаимодействие не только с правительствами, но особенно с неправительственными лицами и организациями (Мурроу, Леонард).
Как сказал Туч, публичная дипломатия предполагает открытый процесс коммуникации, который основан на принципе публичности и пытается говорить с общественностью, в отличие от традиционной дипломатии, характеристиками которой являются секретность и эксклюзивность [39].
Гильбоа описывает публичную дипломатию в смысле содержания как деятельность в области информирования, образования и культуры, которая направлена на зарубежные страны с целью влияния на иностранные правительства через воздействие на их граждан [39].
Подводя итог определения публичной дипломатии
Подводя итог, публичную дипломатию можно определить просто как форму убедительной коммуникации с зарубежной общественностью в контексте достижения целей внешней политики. В основном речь идет об убедительной коммуникации, с помощью которой правительства пытаются путем информации и убеждения воздействовать на мнения и позиции общественности за рубежом, а точнее в зарубежных странах, с целью создания должного давления на политиков и тем самым воздействовать на решения и деятельность своих правительств в соответствии со своими целями и интересами.
24.2Основы понимания публичной дипломатии
«Называйте это публичной дипломатией, или связями с общественностью, или психологической войной, или, если хотите быть откровенным, пропагандой».
(Holbrooke, 2001 in Brown, 2002: 3).
В профессиональных дискуссиях и публицистических текстах часто можно встретить расплывчатое или даже неправильное понимание понятия публичной дипломатии. Верно, что это понятие в его различных формах проявления, т. е. деятельности, обусловлено историческими и международными обстоятельствами, но оно, несмотря на различные подходы, закреплено в его основных предпосылках.
Публичная дипломатия противоположна тайной дипломатии
Тайная дипломатия фактически переросла так называемую открытую, демократическую дипломатию, которая была введена американским президентом Вудро Вильсоном в международную систему после Первой мировой войны [39]:
«Открытые мирные переговоры с открытым участием, после которых не будет больше тайные международные соглашения и дипломатия всегда будут действовать искренне и на глазах у широкой публики»
В основе такой концепции лежала базовая модель демократической дипломатии, исходившая из того, что дипломат (как государственный служащий) подчиняется министру иностранных дел, а министр иностранных дел (как член правительства) зависит от парламентского большинства, в то время как парламент представляет волю суверенного народа (Николсон [39]).
При этом мы имеем, с одной стороны, допустимую секретность или конфиденциальность переговоров, необходимые для их функционирования, а с другой стороны, мы получаем открытость дипломатической деятельности, а точнее доступность информации о дипломатической деятельности (обнародование результатов переговоров, переговоры, пресс-конференции и др.) как условие демократического надзора общественности за внешней политикой и ее проверки в смысле парламентских дебатов и ратификации международных договоров.
Публичная дипломатия, по сути, является пропагандой
Факт, что публичная дипломатия не сводится только к информированию в смысле передачи объективной, «нейтральной» информации, но скорее фундаментально определяется именно своей «интенциональностью», или намерением убедить. Поэтому сравним самые основные определения убеждения и пропаганды. Убеждение — это «сложный непрерывный интерактивный процесс, в котором коммуникатор пытается повлиять на партнера по общению, чтобы тот принял предлагаемые позиции и модели поведения (убеждаемый должен расширить или изменить свои представления о событиях в мире)». (Врег).
В противовес этому пропаганда «использует и злоупотребляет моделью убеждающей коммуникации взаимозависимой зависимости и взаимности для создания видимости равноправного, двустороннего общения и удовлетворения потребностей и интересов публики.» (Врег). Пропаганду можно понимать также как «односмысленную, обычно полуправдивую коммуникацию, предназначенную для убеждения общественного мнения». (Груниг).
Несмотря на это, многие авторы предупреждают о взаимосвязанности реальных процессов. Кунчик (2003: 400) говорит о семантической игре между терминами публичной дипломатии, пропаганды, связей с общественностью и рекламы. Тух (1990: 9) утверждает, что пропаганда была бы наиболее удовлетворительным термином, если бы использовалась в своем первоначальном значении и не была обременена многочисленными исторически обусловленными негативными коннотациями. Аналогично Врег приходит к выводу, что каждое коммуникативное убеждение содержит элементы политической пропаганды, которая имеет уничижительное значение, следовательно, коннотацию манипуляции и ложной аргументации.
Поэтому, на наш взгляд, о публичной дипломатии можно говорить и в контексте так называемой международной пропаганды, как ее понимает Врег: «… это коммуникация национальных государств с целью повлиять на политически значимое поведение людей других наций и стран». В нашем понимании этой модели убеждения-пропаганды, однако, жесткая сила в принципе исключается, в то время как публичная дипломатия использует преимущественно так называемую мягкую силу, то есть способность достигать желаемых внешнеполитических целей через создание привлекательности политики, убеждение, определение медиа-публичной повестки дня с намерением трансформировать предпочтения других стран, их следование и согласие с желаемой деятельностью (Най и Оуэнс).
Публичная дипломатия включает в себя отношения как с внутренней, так и с международной общественностью
В принципе, публичная дипломатия остается (дипломатическим) средством (осуществления) внешней политики, с помощью которого государство в соответствии со своими целями пытается воздействовать или влиять на международную среду и поэтому по определению направлена в первую очередь на зарубежную общественность.
Поэтому в своей основной концепции публичная дипломатия не может быть альтернативным термином для классических правительственных отношений с общественностью (таких как, например, «публичная дипломатия в правительстве») или коммуникации министерства иностранных дел внутри материнского государства, где она в большей или меньшей степени выполняет функцию внутриполитического убеждения и демократической легитимации представителей народа. В США, например, до сих пор действует закон Смита-Мундта от 1948 года, запрещающий деятельность публичной дипломатии на внутренней территории.
В наше время коммуникационно-информационной взаимосвязанности и взаимозависимости, которая также выражается в тенденциях сближения внутренней и внешней политики и интернационализации современной жизни, такое строгое разграничение между коммуникационной деятельностью для отечественной и зарубежной общественности фактически уже практически невозможно.
Перекресток между публичной дипломатией и связями с общественностью представляет собой область так называемых международных (глобальных, транснациональных) связей с общественностью, которые обозначают «усилия по улучшению репутации одной страны в другой (или нескольких странах) с помощью распространения интересной информации, где создание враждебного образа третьей страны может служить подпиткой собственной репутации» (Кунчик).
При этом зачастую трудно провести различие между деятельностью такого рода, осуществляемой странами, международными политическими и экономическими организациями или транснациональными корпорациями, поэтому можно говорить об общем определении международных отношений с общественностью как любых «запланированных и организованных усилий компании, учреждения или правительства, направленных на установление взаимовыгодных отношений с общественностью других стран и народов.» (Уилкокс, Аулт, Эйдж).
Разные авторы (Сигницер Кумбс; Груниг) находят параллели между обеими концепциями: в схожих целях, т.е. влиянии на иностранную общественность в пользу собственной организации/правительства, в схожих целевых (иностранных) общественностях, в схожих стратегиях и использовании инструментов.
Скорее всего, наиболее важным общим моментом концепций публичной дипломатии и международных связей с общественностью является то, что речь идет о долгосрочных, сложных процессах взаимодействия, в которых выстраиваются разносторонние, но симметричные отношения с зарубежными общественностями. Связи с общественностью понимаются как целостное управление отношениями определенной организации с ее общественностью, где коммуникация предстает как один из возможных, но не единственный способ действия, а в процессе взаимодействия организация и ее общественность действуют и влияют вместе (Верчич).
Публичная дипломатия — это публичное лоббирование
Основными задачами дипломатии, как они определены международным правом, являются представительство, переговоры и наблюдение (Бенко). Третья статья Венской конвенции (1961) о дипломатических отношениях определяет функции дипломатических миссий следующим образом: представление государства-отправителя в государстве пребывания; защита интересов государства-отправителя и его граждан в принимающем государстве; переговоры с правительством государства пребывания, ознакомление всеми законными средствами с условиями и ходом событий в государстве пребывания и сообщение об этом правительству государства-отправителя; продвижение и развитие дружественных отношений. Публичная дипломатия и в наше время остается в рамках определенных задач и функций, принимая во внимание специфическое измерение публичной сферы: так, например, современный дипломат публично представляет и интерпретирует позиции своей страны (СМИ и публичные выступления), сообщает и комментирует атмосферу общественного мнения и СМИ в принимающем государстве, сотрудничает со СМИ и лидерами мнений, вступает в контакт с важными представителями экономики, групп интересов, науки, академических институтов и т.д..
Некоторые из этих (обычных) дипломатических действий можно охарактеризовать как лоббистскую деятельность. Лоббирование в собственном смысле слова, то есть как отдельный комплекс профессиональных задач и действий, с помощью которых они должны в неформальных институциональных сетях влиять на процесс принятия решений во имя особых общих выгод или выгод конкретных групп людей (Мак, Ковач), не может стать центральным и определяющим сегментом публичной дипломатии. В этом контексте было бы более разумным предпринять специальное рассмотрение роли так называемой экономической дипломатии, которая работает в функции продвижения экономических интересов и акторов материнского государства за рубежом.
Публичная дипломатия — это инсценировка событий для СМИ
Можно утверждать, что СМИ наконец-то вошли в традиционно эксклюзивную сферу дипломатии: они не только реагируют на международные политические события, но и активно включаются в процессы коммуникации между правительствами и общественностью по поводу международной политики и даже сами стали средством внешней политики, успокаивая и посредничая, но и обостряя отношения и конфликты (Kunczik, 2003: 409). С расширением глобальной коммуникации мировая политика стала в значительной степени передаваться через СМИ и особенно через международные телевизионные сети, с так называемым эффектом CNN, как будто происходящее в реальном времени на глазах у «глобальной» общественности (Гильбоа, Робинсон).
Динамика и стиль работы необратимо меняются в современной дипломатии, которая достаточно часто работает в условиях, когда «ценная информация, наблюдения и рекомендации из далеких дипломатических и разведывательных источников перестали поступать в нужное время, чтобы повлиять на решения, и даже когда такая информация поступает вовремя, она не может конкурировать с драматическими телевизионными кадрами и прямыми репортажами о кризисах и иностранных делах». (Гильбоа).
К «медиа-реальности» и ее законам в определенной степени адаптируются и глобальные политики и субъекты внешней политики при формулировании и реализации своей политики, где они пытаются с помощью различных техник и навыков связей с общественностью улучшить не только содержание, но и создать события, достойные освещения в СМИ, усилить убедительность публичного образа и привлекательность своей внешней политики.
Поэтому и те, кто вовлечен в этот процесс, признают, что «слишком часто важно, насколько хорошо будет „сыграна“ определенная политика, как будут выглядеть образы, будут ли посланы правильные сигналы и впечатлит ли общественность гибкость реакции правительства — а не то, продвигает ли эта политика долгосрочные национальные интересы». (Герген). Поэтому некоторые авторы (Аммон, Гильбоа) говорят о дипломатии, которая в своей инструментализации систематически и скрупулезно следует законам и форматам СМИ и трансформируется в формы так называемой медиадипломатии, теле (ди) пломатии, фотодипломатии, soundbite-, instant- и real-time дипломатии.
Еще более радикальными являются те утверждения, что в условиях медиа-войн «западные дипломатии стали настолько изощренными в превращении общественной информации в визуально хитрую манеру и телевизионные сети, которые действуют в симбиотической связи с правительством и стремятся к формированию геополитических повесток дня, определяемых сильными правительствами.» (Туссу).
Несмотря на эти тенденции, деятельность СМИ не может полностью заменить деятельность публичной дипломатии: даже сближаясь на поле коммуникации и медиа-представительства, дипломатическая и журналистская профессии остаются различимыми, сохраняя свои особые и отдельные функции.
Ежедневные новости и сообщения СМИ не могут удовлетворить потребности процессов принятия решений по внешней политике и международным вопросам в такой степени, как более глубокие дипломатические доклады, насыщенные информацией, источниками, анализом и рекомендациями (Вукадинович).
Также нельзя недооценивать роль традиционных дипломатических каналов и значение межличностной (дипломатической) коммуникации. Тем не менее, существует общее правило, подтвержденное богатым опытом, что СМИ при отсутствии четкой политики и убедительной государственной стратегии обычно приводят к разрушительным результатам (Робинсон, Хоге).
Публичная дипломатия — это продвижение и брендинг государств за рубежом
Можно согласиться с выводом о том, что государства в процессе глобализации теряют контроль, но могут и приобретать влияние (Браун и Студемайстер. Хэм даже говорит о переходе от геополитики и власти во времена постмодерна, для которого характерны влияние и имидж. Поскольку и в глобальной политике «сегодня шоу/воображение — это пространство для действия, а не только для бегства» (Аппадураи, Розенау). Поэтому в современном мире государства, а также международные организации стремятся к наилучшей целостной презентации, так называемому продвижению, чтобы повысить свою репутацию/имидж, который мы понимаем как сумму всех когнитивных, аффективных и ценностных представлений и позиций о конкретном государстве и нации, которые до определенной степени основаны на доверии (Кунчик).
В этом контексте Клайн и Бергинк утверждают, что традиционная дипломатия исчезает и что политикам в будущем придется найти нишу для своей страны, то есть ее рыночный бренд. По его словам, это означает «вступление в конкурентный маркетинг страны, обеспечение лояльности и удовлетворенности своих и иностранных граждан и особенно создание добавленной стоимости собственного рыночного бренда в глазах различных групп его получателей» (Там же). То же самое утверждают и другие авторы (Ham, 2001; Kunczik, 1997), что страны в данном случае представляют себя в соответствии с рекламой коммерческих продуктов и конкурируют за привязанность публики подобно рыночным брендам (так называемый «бренд государства»). «Государства как бренды все еще „воюют“ (и были созданы — т.е. сформированы и учреждены — в „войне“), хотя на этот раз через ненасильственную гонку за долю рынка и узнаваемость». (Хэм).
В то же время они подчеркивают, что государство как торговый бренд не может быть искусственно сконструировано, и оно должно в первую очередь основываться на идентичности страны, которая заключается в ее самовосприятии, видении и национальной культуре. Для большей узнаваемости государства, последующего укрепления его имиджа/репутации и, наконец, для создания торговой марки необходимо вложить значительные средства в запланированную коммуникацию, а государство как бренд должно быть подтверждено также и его гражданами (Клайн).
В области государственного брендинга, несомненно, лидируют национальные туристические организации, которые эффективно осуществляют конкретные стратегические и креативные международные связи с общественностью, которые синергетически способствуют всем эффектам публичной дипломатии конкретного государства (Кунчик).
Однако такие рекламные и PR-кампании нельзя приравнивать к публичной дипломатии, поскольку речь часто идет о разных измерениях продукта, то есть государства, которое таким образом продвигается на рынок для разных целевых аудиторий. Важно отметить, что публичная дипломатия — это не просто набор приемов продвижения государства (реклама, связи с общественностью, паблисити), а фундаментально определяется содержанием и качеством формулирования и реализации внешней политики — в смысле «дела сильнее слов». С этим, по нашему мнению, связаны и две максимы: «Если имидж плох, а дела хороши, то это наша вина в том, что мы не умеем общаться. Если имидж — это реалистичная картина наших недостатков, то мы все равно виноваты в том, что не умеем хорошо управлять». (Бернстейн).
Публичная дипломатия в функции внешней культурной политики
Уже «отцы» публичной дипломатии Сигницер и Кумбс признают помимо так называемой жесткой линии, использующей пропаганду и убеждение, еще и так называемую нежную линию публичной дипломатии. Эта линия стоит на принципе, что информационные и культурные программы должны обходить сиюминутные цели внешней политики и фокусироваться на высших, долгосрочных национальных целях.
В этом свете возникает мысль, что общественная дипломатия не только не выполняет функции внешней политики, но, скорее, как так называемая культурная дипломатия берет на себя роль проведения так называемой внешней культурной политики, развития международных культурных связей, межкультурного диалога, взаимопонимания и сотрудничества.
Сложности возникают уже в содержательной точке зрения такого понимания публичной дипломатии: базовым ориентиром для деятельности публичной дипломатии являются национальные интересы и внешнеполитические цели, которые в принципе основаны на внутреннем консенсусе относительно национальной идентичности и ценностей.
Как, таким образом, общественная дипломатия в своей коммуникации может регулировать «разнообразие внутри и универсальность снаружи», не впадая в культурный империализм и фактически поощряя модели межкультурной толерантности?
Возникает также вопрос о том, кто является акторами культурной дипломатии: национальные министерства культуры или независимые общественные институты, известные в Европе (например, Британский совет, Институт Гете, культурные центры за рубежом), или независимые культурные учреждения и сами художники, международные организации, профессиональные ассоциации и т. д.
Наше понимание международных культурных потоков идет скорее в направлении разрушения институциональных и государственных рамок, где внешняя политика и дипломатия в основном стоят на его стороне и заботятся о том, чтобы не быть препятствием. В этом смысле, например, молодые художники могут стать лучшими культурными послами, поскольку именно их творчество и особый образ жизни представляют собой узнаваемый элемент современной идентичности, он ломает стереотипы и как таковой действует вовне эффективно, если даже не заразительно.
24.3 КАКОВА СоВРЕМЕННАЯ ПУБЛИЧНАЯ ДИПЛОМАТИЯ?
Кто может быть современным дипломатом?
«Современным дипломатом может быть любой, кто идентифицирует себя с ценностями определенной страны в рамках международного сообщества и гуманитарными моделями решения открытых дилемм глобализации» (Гучек).
Понимание публичной дипломатии в наше время и направлений ее будущего развития
Обращение к основному предположению может помочь также в понимании публичной дипломатии в наше время и направлений ее будущего развития. При концептуализации так называемой современной публичной дипломатии необходимо учитывать, что среда, из которой сегодня проистекает функциональная потребность в публичной дипломатии, необратимо меняется, особенно с революционным развитием каналов связи и информационных технологий и как таковых. диктует современные (традиционные и альтернативные) методы деятельности публичной дипломатии. Международное сообщество 21 века определяется многими парадоксами и противоречиями, такими как процессы фрагментации и интеграции (так называемая фрагментация).
Концепция публичной дипломатии становится доминирующей концепцией современной дипломатии 21 века.
Международные отношения и дипломатия, а вместе с тем и современные войны, происходят сегодня во взаимозависимых глобальных сетях акторов, информации и идей, где медиа, информационные технологии и идеальные пространства зарастают государственной территорией, а вместе с тем и традиционной концепции суверенитета и власти (Розенау).
Важным вопросом здесь, конечно же, является коммуникация или даже воображение, где вещи, которые представляются через средства массовой информации, особенно через глобальные телевизионные сети, такие как CNN, как реальные и также воспринимаются как реальные, что сегодня фактически представлено в так называемых «шутках». «собачьей» внешней политики, а точнее в медиализации или даже виртуализации современных вооруженных конфликтов. Представляется, что в таких условиях концепция публичной дипломатии становится доминирующей концепцией современной дипломатии 21 века.
Современная дипломатия
Несмотря на многочисленные предсказания о конце дипломатии, новый контекст международных отношений диктует еще большую дипломатию, которая по своей основной коммуникативной функции остается центральной.
Современная (публичная) дипломатия как таковая уже в своей основе содержит коммуникативную деятельность, где коммуникация не является самоцелью, а соединяется с конкретным внешнеполитическим содержанием, эффектами, ценностями и нормами и, несмотря на это, стратегически планируется как молчание. (Плавшак).
При этом на разных уровнях поднимаются новые концептуальные вопросы, показывающие тенденции будущей эволюции публичной дипломатии и ее деятельности. На уровне акторов (так называемых коммуникаторов и адресатов): в сфере публичной дипломатии помимо традиционных дипломатических агентов (правительств, полномочных представителей) активны и другие — СМИ, неправительственные организации, хозяйствующие субъекты, физические лица и т. д.
Использование СМИ
На уровне каналов и методов работы: традиционные дипломатические каналы и методы работы существенно дополняются использованием современных средств массовой информации. На уровне содержания и «миссии» [39]:
публичная дипломатия не только реализует свою национальную внешнюю политику, но и в современных международных отношениях занимается также актуальными глобальными вопросами, а частично также выполняет функцию продвижения экономики, поощрения культуры. взаимопонимание, развитие сотрудничества с гражданским обществом и др.
Современные методы работы публичной дипломатии
Современные методы работы публичной дипломатии можно понимать как взаимодополняющие и в какой-то мере конвергентные: с одной стороны сохраняется роль традиционной дипломатии, определенная Венской конвенцией о дипломатических сношениях (1961 г.), а с другой она дополняется и расширяется (в смысле добавленной стоимости) сетевыми, коммуникационными и рыночными способами работы.
Современные дипломаты
Современные дипломаты справляются с новыми вызовами и задачами [39]:
с одной стороны, в своей профессиональной деятельности они все больше зависят от средств массовой информации и передаваемого ими контента, а с другой стороны, им приходится сохранять поддержку различных слоев общества для своих целей. внешней политики и взращивать свой приятный имидж, с которым они становятся своего рода представителями по связям с общественностью и средствами массовой информации, менеджеры по коммуникациям и координаторы (Плавшак).
В то же время они должны оставаться в своей основной роли, активной и глубокой: своевременно и целостно распознавая и реагируя на развитие международных отношений, определяя повестку дня, открывая вопросы, формируя коалиции, международные режимы или порядок, катализируя коллективные действия и т. д. (Шарп).
Мы можем говорить о современной публичной дипломатии как о сетевой, модераторской и катализаторной дипломатии, которая общается в сетях акторов, включая средства массовой информации, переводы, посредничество, фильтрацию, анализ и интерпретацию международных и внешнеполитических вопросов. с добавленной стоимостью. Поэтому в сфере внешней политики и международных отношений общественное партнерство должно приобретать все большее значение.
XXIX ПУБЛИЧНАЯ ДИПЛОМАТИЯ И КОВАРНЫЕ ПРОБЛЕМЫ
R.S. Zaharna. PUBLIC DIPLOMACY AND WICKED PROBLEMS
https://uscpublicdiplomacy.org/blog/public-diplomacy-and-wicked-problems
29.1 Коварные проблемы. Традиционные угрозы и публичная дипломатия