Бесплатный фрагмент - Призрачная любовь

Эта книга посвящается всем людям, страдавшим или на данный момент страдающим нервными расстройствами. Я знаю, что вы чувствуете, и понимаю, как сильно вы хотите, чтобы это закончилось. Потому что и я пережила подобное. Но прошу вас никогда не сдаваться, потому что вы намного сильнее, чем себе кажетесь, и обязательно со всем справитесь. Необязательно делать это в одиночку. Не бойтесь обратиться за помощью к своим близким и к специалистам. Это поможет.

Благодарю своих верных подруг Олесю Кулакову и Кристину Аббасову за то, что были со мной, пожалуй, в самый трудный момент моей жизни и поверили в меня. Без вашей поддержки я бы так никогда и не решилась воплотить в жизнь свою самую заветную мечту.

Данный роман является плодом художественного вымысла. Я его придумала. Все имена и события в произведении вымышлены, любые совпадения с реальными людьми и событиями случайны. Не пытайтесь установить иное. Подобные попытки подрывают идею значимости выдуманных сюжетов, которую можно причислить к фундаментальным догмам нашего биологического вида. Надеюсь на ваше понимание.

---

Пролог

Sweather Weather — James Harris

Очень светло. Безумно холодно. Непрекращающийся надоедливый писк медицинского оборудования. Размытая пелена перед глазами. Тело не слушается, потому что расслаблено, им ведь давно не пользовались. Девушке понадобились время и усилия для того, чтобы полностью прийти в себя. Присев на больничной койке, она сняла с себя кислородную маску, а затем вытащила из рук несколько игл, которые были связаны с капельницей. Она чувствовала себя абсолютно здоровой, вот только совершенно не понимала, где она и почему. Встав с койки, она подошла к открытому окну, источнику холода, желая его закрыть, вот только увиденное вынудило её остановиться. Всё было заметено снегом. Но ведь этого не может быть. Сейчас лето, а не зима.

Не на шутку испугавшись, она решила выйти из палаты, в которой находилась. В коридоре никого не было. Довольно тихо. Идя вперёд, она увидела пост медсестёр. Там тоже никого не было. Зато она увидела календарь. Понятнее не стало. 25 декабря. Рождество. Но это же невозможно. Неужели она сошла с ума?

Так и бродила девушка по коридорам больницы некоторое время, пока не спустилась на первый этаж и не вышла в одной больничной рубашке на улицу. Шёл снег. Подняв голову высоко к небу, она закрыла глаза, чтобы ощутить снежинки на лице. Всё же незамеченной она не осталась. Девушка услышала шаги, которые к ней приближались, а затем умолкли. Позади неё стоял дежурный врач, который испугался, не обнаружив эту пациентку у себя в палате.

— Почему идёт снег? Лето же, — ком подкатил к горлу, и она замолчала, лишь немного всхлипывая от слёз, что подступили к глазам.

— Сейчас Рождество, — девушка отрицательно помотала головой, взглянув наконец на женщину, с которой разговаривала. Судя по её виду, она была доктором.

— Что произошло со мной? Я ничего не понимаю, — дрожащим голосом произнесла девушка, начиная плакать навзрыд. У неё началась истерика. Ей было очень страшно.

— Я тебе всё объясню. Честно. Ты только не бойся. Я не причиню тебе вреда, — доктор сняла с себя куртку и подошла к пациентке, накидывая её на ту, после чего буквально поймала рыдающую девушку в свои объятия и стала идти с ней вновь в сторону больницы. Ей предстояло многое ей рассказать.

---

Часть I. Госпожа моя

The Shore — Woodkid

Глава I. Фарфоровая кукла

Что из себя представляла жизнь девушки XIX века? Распланированный до секунды план реализаций мечтаний её родителей, разумеется. Девушка должна была быть хорошо образована, для того чтобы солидный муж оказался у порога её родительского дома. Женщина не могла считаться образованной, если не разбиралась в музыке, пении, танцах и не владела иностранными языками. К тому же она должна была уметь вести беседу, одеваться, выражать свои мысли, иметь красивую фигуру и красивую осанку. А также нечто менее вещественное — острый ум и начитанность.

Но что, если речь идёт не о простой девушке из Англии XIX века, а о первой в очереди на престол Соединённого Королевства Великобритании и Ирландии Аделаи́де Веро́нике из Брауншве́йгской династии? Такой девушке была предначертана совсем иная судьба самим Господом, Сыном и его Святым Духом. За свои семнадцать лет юная Аделаида практически не познала жизни, потому что была заточена в Кенсингтонском дворце, который стал её собственным адом. Она жила там словно в золотой клетке. Главной задачей её окружения, под чьим взором она и воспитывалась, являлось не столько обучение юной девы и подготовка её к будущему положению, сколько игра на выживание. Дядя Аделаиды по отцовской линии являлся следующим после неё в очереди на великий престол, поэтому опасения, что он мог покуситься на её жизнь, были слишком велики. Признаться честно, это обстоятельство превратило всё детство и юность девушки в настоящую тюрьму, из которой она мечтала выбраться каждый день. И она знала, что однажды её мечтам суждено сбыться.

Что из себя представляла жизнь аристократа XIX века? Разумеется, обладание подобным статусом являлось величайшей честью и влекло за собой определённые последствия. Безупречное образование и успешная политическая или же военная карьера — таков был удел аристократов тех времён. Исключением не стал и Бертра́н Ра́ймонд Ло́нгфорд, 2-й виконт Не́тшвилд. Получил образование в Итоне и кембриджском Тринити-колледже. В 1806 году был избран членом палаты общин от партии вигов. С 1827 по 1828 год занимал пост секретаря по ирландским вопросам. После смерти отца в 1828 году унаследовал титул и членство в палате лордов. С приходом вигов к власти в 1830 году занял пост государственного секретаря в правительстве Чарльза Грея. Крайне успешная карьера, да к тому же такая стремительная, не находите?

Пути Господни неисповедимы. Именно он создал этот мир и всё, что окружает нас. Эти двое оказались связаны нитями судьбы намного крепче, чем могло показаться изначально. Их ждало удивительное и скорбное будущее. Но, как и у всякой истории, необходимо начать с начала, не так ли?

В ночь на 20 июня 1837 года срочная новость облетела весь Лондон, королевство и мир. Король Вильгельм IV скончался, а это означало, что теперь Королевой стала юная семнадцатилетняя девушка. Многие были расстроены этим известием, но некоторые же рассчитывали, что приход к власти юной Королевы ознаменует начало матриархата в стране, чему они были бы рады. Ведь предыдущая правящая Королева, Елизавета, подарила Золотой век своей стране. Данная новость застала лорда Нетшвилда в его резиденции. На Даунинг-стрит, 10, был его офис, но жил он на Саут-стрит, 39 в Вестминстере, хотя он желал бы быть в Блэкпуле в своём поместье. Утомлённый премьер-министр уснул в собственной гостиной в красном кресле, лишь при свете свечей. Он был очень измотан последними событиями, но, несмотря на это, не мог пренебрегать своим долгом.

— Сэр? — среди ночи его разбудил слуга с известием от королевского гонца, отчего он сразу проснулся, но сил взглянуть на слугу у него просто не было, его глаза не раскрывались.

— Король? — лишь кротко спросил он и, услышав в ответ молчание, устало выдохнул и закивал. Молчание и было самым ёмким ответом. — Кофе, — сообщил он своему слуге, чтобы найти силы действовать в этот день так рано. Буквально вытолкнув себя из кресла, мужчина провёл руками по лицу, а затем взглянул на остатки бренди, что были на его журнальном столе среди огромной стопки бумаг. Сделав несколько шагов в сторону зеркала, он поднял на себя взгляд и внимательно посмотрел на собственное отражение.

— Ваш кофе, сэр, — как обходительно и всегда вовремя. Приняв напиток, он сделал глоток и слегка помрачнел. Премьер-министр не любил кофе, как и многие англичане, предпочитал чай, но в то же время не мог игнорировать эффект, оказываемый на него этим восточным напитком.

— В таком виде перед Королевой появляться нельзя…

Что он увидел в собственном отражении? Пятидесятитрёхлетнего мужчину, высокого, хорошо сложённого, с кудрявыми чёрными волосами, зелёными глазами и острыми скулами, который был гладко выбрит и утончённо одет? Нет. Он увидел в нём юного себя, который некогда точно так же смотрел в зеркало в юности, пытаясь разобраться в чувствах к одной даме. Судьба любит повторения, этого у неё не отнять. Раймонд обратил свой взор на Э́йберхама, самого старшего слугу, что координировал деятельность и вёл хозяйство его дома. Разумеется, он тотчас же отдал распоряжение о том, чтобы подготовить всё необходимое к туалету лорда. Сегодня он должен был выглядеть лучше, чем всегда. Бесподобно.

Аудиенция с Королевой была назначена на полдень, поэтому лорд Нетшвилд довольно рано двинулся в путь. Он предпочитал поездкам в карете верховую езду, к тому же сегодня к этому располагала сама погода. Премьер-министр отличался всегда особой пунктуальностью, не выносил опаздывать, поэтому в такой важный день он оставил себе время ещё на размышления.

Погружённым в собственные мысли был сегодня не только он, но и сама Аделаида. С самого утра, как только она узнала эту новость, чувствовала себя абсолютно странно. С одной стороны, ей было жаль своего дядю, она надеялась, что теперь его душа пребывала в раю, но, с другой стороны, она была рада тому, что теперь была свободной, хоть глубоко внутри себя понимала, что это было далеко не так.

Монарх всегда принимает премьер-министра в одиночестве. И новая Королева не была намерена нарушать эту традицию. По крайней мере сейчас. Как только лорд Нетшвилд прибыл, он направился к Королеве. Признаться честно, ему было интересно увидеть её. До этого ему не удавалось вживую встретиться с ней. Да и разговоры о ней ходили довольно противоречивые.

Проходя в комнату, он сразу оценил правдивость одного суждения о ней — Королева действительно была крошечной, будто не больше полутора метра. Она стояла к нему спиной, а затем развернулась, что позволило ему присесть на колено и поцеловать её руку. Маленькую, тонкую, даже хрупкую. Моментально встав, он завёл руки за спину. Разница в их возрасте и росте была действительно велика. Он был вынужден смотреть на неё сверху вниз.

— Позвольте выразить соболезнования в связи с кончиной вашего дяди, Ваше Величество.

Аделаида лишь кротко кивнула ему, принимая соболезнования. На самом деле она оказалась сильно смущена, увидев вживую своего премьер-министра. Это был высокий мужчина с небольшой сединой в чёрных кудрях, с острыми скулами и хриплым голосом.

— Он был добр ко мне. Да пребудет его душа в раю.

Её Величество стала бродить по комнате, отчего он мог рассмотреть её более детально. Тёмно-синее платье, цвет которого граничил с почти чёрным, скрывающее плечи и декольте, волосы, собранные в несколько косичек и в незамысловатый пучок. Она была достаточно худа, он мог видеть её ключицы. Его забавляло, с какой серьёзностью она пыталась показать, что не боится неизвестности.

— Вы уже выбрали себе секретаря, мэм? — он специально сделал акцент на последнем слове, демонстрируя, что для него она не ребёнок, а Королева. Мисс или тем более миссис не про неё. В какой-то момент его взор упал на мягкую тряпичную куклу с фарфоровой головой, на которой была корона. Он смотрел на неё некоторое время, а затем вернул взгляд на Её Величество, поскольку она затронула тему, явно беспокоящую её.

— Разве он мне нужен? — помрачнев, поинтересовалась Аделаида.

— Думаю, что да. Могу предложить свою помощь. На ваши плечи ляжет много дел. Депеша с документами, которые вам надлежит подписать, должно быть, уже в пути. Завтра Тайный совет.

Аделаида взяла в руки ту самую куклу, на которой недавно остановил свой взор премьер-министр, и крепко её сжала.

— Благодарю, лорд Нетшвилд. Но я дам знать, когда мне понадобится помощь, — его предложения только разозлили её. В какой-то момент в её голове пронеслась мысль о том, чем же он лучше других. Она — Королева, хоть юна и, возможно, наивна. И ей не нравилось стремление всех вокруг отодвинуть её на второй план и взять бразды правления в свои руки. Это её страна. Она — монарх и суверен. Этим всё сказано.

— Как пожелаете, мэм, — склонившись перед ней, премьер-министр медленно покинул комнату, не поднимая головы ровно до тех пор, пока двери перед ним не закрылись. Встреча с Королевой оставила у него смешанные чувства, но одно он знал точно — она войдёт в историю.

---

                                    * * *

Её Величества Почтеннейший Тайный совет представлял собой орган советников британского монарха. Аделаиде предстояло впервые в жизни оказаться перед столькими государственными лицами. Разумеется, волнение съедало её изнутри. И, пока она пыталась собраться с чувствами, в гостиной Кенсингтона все уже давно ждали Королеву, в том числе и лорд Нетшвилд. Он бродил между своими коллегами, довольно незаметно и учтиво, пытаясь понять их настрой и отношение к этой девушке. Как и полагал, оно было ужасным. Взрослые мужчины готовы были разорвать своего монарха на кусочки, только потому что она женщина. Абсурд.

Двери, что были напротив, распахнулись, и к ним навстречу стала идти Королева, все склонили голову перед ней и выпрямились, когда она взошла на самовозведённый подъём, чтобы смотреть на своих поданных сверху вниз.

Аделаида чувствовала, как у неё трясутся ноги и дрожит голос, её напуганный взгляд метался по сторонам, в надежде обрести хоть какую-то поддержку. И ей удалось увидеть искру этого в глазах её премьер-министра. Если бы не он, то она бы просто сбежала прочь, настолько велик был страх.

Когда церемония знакомства была завершена, то лорд Нетшвилд заявил, что ко двору Кенсингтона уже собралась толпа людей, жаждущая узреть новую Королеву. Для неё это было первое появление народу в качестве суверена. Покинув гостиную, все склонились, а она прошла сквозь них вместе с премьер-министром, и они остались наедине. Юная девушка слышала голос своего народа. Несколько мгновений они простояли вдвоём, в окружении этой мелодии, пока, наконец, она не развернулась к нему.

— Я заметила, что в провозглашении меня указали как Аделаида Вероника. Мне не нравится имя Аделаида. Отныне я хочу, чтобы меня звали Вероникой.

Ему показалось, что изнутри она кусала себя за и так худые щёки, чтобы казаться более серьёзной, а возможно, чтобы не показаться трусихой. Но только страх — это не то чувство, которого нужно стыдиться. Что же касается её имени, он прекрасно понимал, чем обусловлены столь категоричные перемены. Вариант, который был предложен парламентом, совершенно ей не подходил. Елизавета — почитающая Бога, возможно. Но она не вторая. И никогда ей не будет. Аделаида — это напоминало ей о несчастных годах в Кенсингтоне, а вот…

Королева Вероника. Победоносная, именно, вот оно, то слово, которое достойно описывало эту женщину. Она станет победительницей, уничтожив один за другим своих врагов. Она уже встала на этот путь. В конце концов Её Величество вышла к народу, к толпе, которая с таким восторгом встретила её, радостно выкрикивая её имя и то, что они просят Господа хранить их Королеву. Подобная реакция была неожиданной, но столь для неё желанной, что впервые за долгое время она улыбнулась по-настоящему, а на душе было радостно. Наблюдать со стороны за ней, он отметил, было довольно приятным занятием. Однако государственные дела не ждут, и он был вынужден сейчас оставить её и вернуться к парламенту. Да к тому же Её Величество чувствовала себя сейчас отлично.

                                    * * *

— Сэр, Вам прибыло письмо из Кенсингтона от Её Величества, — подобное заявление от Эйберхама удивило его. Он ведь был там только позавчера. К тому же столь раннее послание застало его за завтраком. Раскрыв послание, премьер-министр узнал, что Королева решила сделать своей резиденцией Букингемский дом, при этом переезжает она туда максимально стремительно. Сегодня к полудню она покинет Кенсингтон навсегда.

— Эйберхам! — воскликнул лорд Нетшвилд, после чего встал и аккуратно сложил письмо от Королевы, убрав его в шкатулку. Слуга тотчас же появился перед ним.

— Слушаю, сэр, — лорд довольно быстро допил чай и стал поправлять фрак.

— Ландо мне, сейчас же.

Он надкусил жареный кусок белого хлеба, смазанный маслом и небольшим количеством джема.

— Позвольте узнать, куда вы направляетесь, сэр, — со спокойствием поинтересовался слуга.

— В Кенсингтон, разумеется. Её Величество решила тотчас переехать в свою новую резиденцию.

Слуга улыбнулся и кивнул, покидая своего хозяина, для того чтобы отдать распоряжение, а тем временем лорд Нетшвилд доел скромный завтрак и подошёл к зеркалу. Премьер-министр всегда следил за своим внешним видом, особенно сейчас, ведь молодой Королеве важно было видеть рядом достойного Её Величества.

Он прибыл вовремя. В этот момент как раз девушка, в окружении своих придворных и фрейлин, спускалась с лестницы. Ей была уже подготовлена карета с собственным экипажем.

— Ваше Величество! — спустившись вниз, он подошёл к Королеве, которая протянула ему руку, после чего, опустившись на одно колено, он поцеловал её ладонь, а затем выпрямился.

— Лорд Нетшвилд, вижу, вы получили послание о моём переезде, — при жизни монарха обсуждать дальнейший исход событий после его смерти считалось изменой, но Вероника вместе со своим дядей по материнской линии, который и был ей семьёй все эти годы, давно уже всё решили. Вернее, он решил. Но и её это устроило.

— Да, мэм. Ваши почтмейстеры довольно быстры.

Фрейлины, что стояли сзади, смеялись, им очень нравился вид лорда Нетшвилда. Он выглядел таким бравым. Собственно, подбор всех фрейлин и окружения юной принцессы проходил под влиянием её дяди, брата покойной матери.

— Считаете, я тороплюсь? — этот вопрос был с подвохом, разумеется. Она всё ещё пыталась понять, кем он ей являлся — соратником или же врагом.

— Я считаю, что Королеве стоит обладать резиденцией, достойной Её Величества, — после этих слов он склонил голову и слегка развернулся, указывая на ландо, стоящее позади него. — Окажите мне честь, мэм. Позвольте мне сопроводить вас в Букингемский дом. Мне показалось, что вы сочтёте интересным увидеть собственными глазами ваши земли.

Предложение лорда Нетшвилда действительно заинтриговало юную Веронику: она практически не выезжала в свет в период своего детства.

— Думаю, вы правы. Мне не помешает исторический экскурс. К тому же сегодня замечательная погода для поездки с открытым верхом, — развернувшись к фрейлинам, что стояли позади неё, она лишь улыбнулась им, и те склонили головы, подчиняясь воле своего монарха.

Лорд Нетшвилд протянул Веронике руку, чтобы помочь сесть, и она приняла его помощь. Королева ощутила его силу, что вынудило её покраснеть, но умело скрыть это труда не составило. Премьер-министр сел рядом и распорядился трогаться.

Девушка опустила взгляд и посмотрела на его руки, которые он держал рядом. Его ладони были намного больше её, они могли спрятать её руки полностью.

— У вас сильные руки, лорд Нетшвилд. Полагаю, такими на самом деле должны быть руки того, кто управляет страной, — её взгляд переместился на свои руки, маленькие, хрупкие, в ней на самом деле было мало сил.

— Возможно, мои руки и громоздкие, мэм, вы правы, они повидали многое в своей жизни. Но этой стране нужно другое, — мягко произнёс мужчина, смотря на Королеву.

— Что вы имеете в виду? — в недоумении её взгляд обратился к нему, после чего Вероника внимательно посмотрела на то, как его руки коснулись её. Он взял одну из её ладоней в свою и аккуратно раскрыл, после чего слегка погладил.

— Мы — единственное государство с конституционным монархом. Но, помимо сильного правительства, этой стране нужны руки, способные подарить облегчение, нежность и заботу. Этой стране нужны материнские руки, Ваше Величество. И ваши руки с этим справятся, я уверен, — подобная нежность была ей непривычна. Она внимательно всмотрелась в его глаза и впервые заметила, что они ярко-зелёные, напоминали ей согретую солнцем траву.

— Вы говорили, что расскажете мне немного истории, лорд Нетшвилд. Я с удовольствием послушаю.

Премьер-министр аккуратно отпустил её ладонь, после чего, развернувшись к ней вполоборота, решил начать рассказ о том, что сейчас очень важно. Резиденция монарха.

— В период с 1530 по 1698 годы основной резиденцией английских королей в Лондоне являлся Уайтхолльский дворец. Например, именно там в своё время ваш предок, Генрих VIII, праздновал свои свадьбы с Анной Болейн и Джейн Сеймур. Премьера шекспировской «Бури» также состоялась там. К сожалению, данная резиденция неоднократно сгорала, и единственное, что оставалось от комплекса нетронутым, — миниатюрный Банкетный зал. Отсюда и название Уайтхолл. Нынешняя резиденция, которая использовалась, а именно Сент-Джеймсский дворец, действительно мала. Поэтому, я считаю, вы выбрали новую резиденцию максимально правильно. Там много окон, которые даруют вам больше света, и, думаю, Вам станет куда легче.

Веронике нравилось то, каким тоном он разговаривал с ней и в какой манере. Такого ещё никогда не было.

Когда они прибыли, Её Величество не могла сдержать своего восторга. Этот дом превосходил Кенсингтон в разы, лорд Нетшвилд был прав в том, что здесь намного больше света, что не могло её не радовать. Его сильные руки помогли Веронике спуститься, после чего она с огромным удовольствием и упоением принялась осматривать свою новую резиденцию. В какой-то момент она просто бежала по его огромной территории, вынуждая премьер-министра тем самым догонять. Её смех быстро наполнил коридоры этого места жизнью.

— Не понимаю, почему этот замок называют домом, а не дворцом.

Вероника влюбилась в это место. Она была уверена, что будет здесь намного счастливее, чем в Кенсингтоне.

— Можете звать его как пожелаете, мэм.

Решено: отныне и впредь официальной резиденцией Её Величества является Букингемский дворец. Насмотревшись вдоволь, они прошли в комнату, которая была определена в качестве спальни. Всё было ещё запаковано, но девушка присела в небольшое кресло, решив отдохнуть.

— Вы послали весть моему дяде, лорд Нетшвилд? Я желаю, чтобы он был на коронации.

Разумеется, он понял о каком именно дяде шла речь. О том, кто фактически заменил ей родителей. Ведь Вильгельм IV не особо любил свою племянницу. Он не желал ей зла. Но отдал все полномочия по её воспитанию другому дяде. Однако в то же время премьер-министр рад был видеть в своей Королеве сильную женщину, которая не собиралась играть ни под чьи песни. Особенно под песни того, кто превратил её детство в ад. Если бы она не родилась принцессой, то никогда бы добровольно не стала членом королевской семьи.

— Конечно, мэм. Мы ожидаем его в ближайшее время.

Лорд Нетшвилд вместе с Вероникой осматривался по сторонам этой комнаты, в которой давно уже никто не жил. Он отметил утончённый вкус и приятное расположение, отличный вид, а самое главное, цветовую гамму — спальня была синей. Признаться честно, это был его любимый цвет.

— Замечательно. Я желаю, чтобы он своими глазами увидел, что я больше не ребёнок, несмотря на то, что мала ростом. Из-за этой моей «особенности», или же, как другие называют за моей спиной «недостатка», меня все и всегда недооценивали и сейчас ждут, что я не справлюсь. Они уверены — я не способна быть Королевой.

Подобные заявления преследовали её всю жизнь, поэтому он взял на себя смелость и в какой-то степени даже дерзость развеять их:

— Думаю, они ошибаются, мэм. Все они. И если впредь кто-то осмелится высказаться о вашем росте, то я лично отправлю их прямиком в Тауэр.

Вот она, тень улыбки на её устах, а значит, он сказал всё верно.

— Я знаю вас не так давно, мэм, но позвольте напомнить вам, что величайшими личностями в управлении этим государством были именно женщины.

Его ответ развеял для Вероники все сомнения, которые были у неё со времён их первой встречи. Вероника определилась для себя, кто ей премьер-министр её страны — друг или враг. Поднявшись с кресла, она стала медленно к нему подходить, сокращая расстояние между ними.

— Лорд Нетшвилд, вы ещё не передумали стать моим личным секретарём? — подобное предложение Королевы он не мог не принять. Если честно, он был удивлён. Приятно удивлён.

— Почту за честь, мэм, — он склонил голову перед ней в знак покорности её воле.

— Благодарю Вас, лорд Н., — маленькая Королева решила изменить всё. Сделать всё новым и иначе, нежели было раньше. Что ж, раз Её Величество этого желает, раз она дала ему особое имя, он будет стараться оправдать её ожидания. Он даже не подозревал, как сильно менялся его взгляд каждый раз, когда он смотрел на неё. Как он становился добрее, живее, радостнее. Этого нельзя было не заметить. И, разумеется, это не скрылось от Вероники. Ей, как и любой женщине, особенно на престоле, нужен был соратник. И она определилась со своим выбором. Он единственный, кто, несмотря на большую разницу между ними, не смотрит на неё сверху вниз в негативном аспекте, и тот, кто видит в ней монарха и суверена. Ей это было важно, как никогда.

                                    * * *

Увы, но не все были настроены так положительно к Королеве, как лорд Н. Многие до сих пор не могли смириться с тем, что монархом столь великого, не побоюсь этого слова, государства стала юная семнадцатилетняя девушка.

Но лорд Нетшвилд не собирался легко сдаваться и бросать Королеву. Он лично занялся образованием Королевы, что вынудило его проводить много времени с ней наедине. Но их двоих это нисколько не смущало. Вероника была прилежной ученицей и быстро обучалась, в то время как лорд Н. мог объяснить ей всё максимально просто и легко. Основным направлением были конституционная, муниципальная и армейская сферы. Они с Королевой стали действительно близки, что не могло не выводить из себя всех остальных.

В один из дней, во время отдыха от занятий, они прогуливались пешком по саду. Он был действительно большим, но вот только здесь было не так много цветов, в отличие от его дома. Это настолько заинтересовало Веронику, что она сообщила ему о том, что однажды приедет в Блэкпул, на что он ответил, что это будет честью для него.

— Лорд Н., вы уже думали о моей просьбе касательно фрейлин? — Вероника решила полностью избавить себя от окружения, навязанного её дядей. Все эти годы она играла прилежно отведённую ей роль, но отныне её жизнь находилась в её руках. Но она Королева, и потому даже этот её выбор политически связан, ибо необходимо учесть представительство обеих партий при дворе, чтобы Её Величество не обвиняли в предвзятости.

— Я позволил себе составить небольшой список достойных кандидаток, — в этот момент он остановился и достал из своего пиджака небольшой свиток, который был связан синей лентой. Слегка склонив голову, он вручил его Королеве.

— Ваш любимый цвет, — премьер-министру было приятно, что она запомнила это, и его сильно удивило, что Её Величество, после того как развязала свиток, надела ленту себе на запястье. — Вы мне не поможете? — это заставило его слегка замешкаться, но он тут же сделал аккуратный бант на её руке. — Благодарю, — ей понравилось, как получилось, после чего она развернула свиток и стала изучать имена.

— Моей целью было предложить вам тех кандидаток, с которыми вам не будет скучно, и тех, которые сделают ваше времяпрепровождение приятнее, чем куклы, — её удивило то, что он это помнил. Это растрогало юную Королеву. С одной стороны, ей хотелось иметь подруг, но она и боялась.

— Что ж, лорд Н., если они хотя бы наполовину будут обладать вашим обаянием и манерами, я думаю, что мы подружимся, — Вероника убрала свиток, а затем прошла вперёд. Премьер-министр слегка склонил голову и просто смотрел ей вслед, пока она не окликнула его, после чего он присоединился к Королеве, и они продолжили прогулку.

                                    * * *

Следующим утром Вероника в недобром расположении духа одна отправилась прокатиться на лошади верхом. Сев на любимую лошадь, Вероника просто ускакала вглубь своего лабиринта, а затем довольно медленно двигалась, смотря в одну точку. В таком подавленном состоянии её и обнаружил лорд Н., который подъехал к ней на лошади.

— Мэм, с вами всё в порядке? — поравнявшись с ней, спросил мужчина. Его голос вывел её из пучины грустных мыслей.

— Лорд Н., это Вы, — остановившись, она молча посмотрела в его обеспокоенные глаза. После чего продолжила езду. Премьер-министр двигался с ней рядом абсолютно молча, лишь наблюдая за злой Королевой. Она так крепко сжимала поводья, вымещая на них свою злость. Прямая спина, напряжённые черты лица и взгляд, устремлённый только вперёд. Воинственное зрелище. Даже злясь, она была прекрасна. — Утром у меня состоялся довольно неприятный разговор с фрейлинами, которые являются жёнами представителей партии тори, — наконец она прервала тишину, и они могли поговорить о том, что её беспокоило. — Они считают, что я не должна вам доверять, — мрачно произнесла девушка, не смотря на него.

— Возможно, они правы, — спустя несколько мгновений раздумий произнёс премьер-министр, чем так сильно её удивил.

— Как это понимать?! — от возмущения она даже остановила собственную лошадь.

— Я не должен быть единственным советником, — спокойно ответил ей лорд Н.

— Но почему?! — в отличие от него, она никак не могла успокоиться.

— Люди могут неверно это истолковать.

Вся проблема в людях, как всегда. Люди, которые неоднократно свергали своих монархов, даже объявляли республику, но которые всё ещё возвращались к ним. Теперь её счастье зависело от этих же людей? Вероника не понимала, почему она должна жертвовать общением с, пожалуй, единственным человеком на всём свете, что относился к ней не как к маленькой девочке, а как к достойной женщине, в угоду чьим-то прихотям? А как же её желания? Она ведь Королева. Между ними повисло молчание, которое она вновь прервала:

— Почему вы не женились снова, лорд Н.? — премьер-министр не ожидал, что разговор вдруг так резко зайдёт о его семье. Он не любил о ней говорить. Его семья была самым заветным секретом в его сердце, той любовью, что он прятал ото всех. Но она задала этот вопрос, потому что узнала, что ей стали приписывать прозвище «миссис Нетшвилд».

— Я овдовел несколько лет назад.

Её всё поражало, как так спокойно он мог говорить о столь личных темах, нанёсших ему глубокие раны, которые болели до сих пор.

— Но вы можете жениться вновь, ведь так? — столь категоричный вопрос завёл его в тупик. Разумеется, Королева уже давным-давно навела справки о нём.

— Нет, мэм. Моя жена умерла, — эти слова были наполнены пустотой и некоей отрешённостью. Он правда не знал, что ей ответить на это.

— Вы не отреклись от неё.

Ввиду своего пола Вероника очень часто думала о замужестве. Но только по одной причине — она его не желала.

— Возможно, вы слишком юны, чтобы это понять.

Эта фраза разозлила её ещё сильнее, и Вероника остановила лошадь, потянув поводья на себя. Впервые он указал ей на её возраст.

— Как это понимать?! Я требую объяснений, лорд Н.! — её дыхание участилось, и он, слегка склонив голову, смотрел на маленькую разъярённую Королеву. Почему она так прекрасна даже сейчас? Он приблизился к ней максимально возможно на своей лошади.

— То, что вы читали в книгах о любви, настоящая ложь, мэм. Любовь — это все чувства сразу. От нежности до ненависти. Это ни на минуту не утихающий шторм внутри вас. Описать любовь невозможно. Её нужно пережить. Но одно я знаю точно. Ради любимых можно сделать многое. Даже простить невозможное. Ведь лучше раз любить и потерять, чем вовсе не любить, — после этих слов он склонил голову и, развернув лошадь, медленно направился во дворец. Вероника почувствовала себя неимоверно глупой в этот момент, ей стало стыдно.

— Лорд Н.! — окликнув его, она вынудила его остановить лошадь. — Кто первый доедет до дворца, тот и победитель, — засмеявшись, она ударила поводьями лошадь и помчалась вперёд, заставив его улыбнуться и бежать вслед. Её юность и его молодила.

                                    * * *

Подготовка к коронации Её Величества была завершена. Оставалось всего лишь два дня. Именно поэтому вечером при дворе Королевы был объявлен бал в честь коронации, на который были приглашены многие. Вероника выглядела бесподобно. Но Королева не была спокойна. Поскольку рядом не было её премьер-министра. За то недолгое время, что они были вместе, она так привыкла, что он рядом с ней. В его отсутствие она чувствовала себя не в безопасности.

Лорд Н. подъехал лишь тогда, когда Королева вновь танцевала со своим дядей, что недавно прибыл ко двору. Его приезд поднял ей настроение. К нему подошла леди Хаззерфилд, которая теперь благодаря лорду была одной из фрейлин Её Величества, сообщив о том, что Королева его заждалась.

Премьер-министр решил станцевать с Королевой и потому подошёл к ней. Она же в этот момент вновь решила выпить.

— Вы окажете мне честь? — увидев перед собой столь долгожданного гостя, она убрала бокал прочь и приняла его приглашение на танец, кружа с ним в своё удовольствие. Она вновь улыбалась. Вероника поймала себя на мысли, что соскучилась по нему за то время, что не могла видеть его изумрудных глаз, чувствовать себя в его сильных руках, слышать его чарующий голос.

— Я думала, вы не придёте, — с некоей грустью, но в то же время и с облегчением произнесла Её Величество. Она была неимоверно счастлива с ним сейчас.

— Прошу простить мне моё опоздание. Возникли неотложные дела, — тяжело сглотнув, он наклонил голову в её сторону и улыбнулся. Лорду Н. совершенно не хотелось танцевать в этот день, ему было очень тяжело. Боль и тоска съедали его изнутри. Но он пришёл ради неё.

— Я уж решила, что вы обиделись, — призналась ему Королева.

— На вас? Никогда, — услышать подобное было очень важно для Вероники. Знать, что хотя бы один человек на целом свете всегда будет подле неё, несмотря ни на что. Она смотрела на него счастливыми глазами, которые блестели от радости, а возможно, и от шампанского.

— Вы прекрасно танцуете, хотела бы я танцевать с вами каждый вечер.

Кажется, Её Величество переборщила сегодня с алкоголем, он не мог этого не заметить. Сегодня она говорила более прямолинейно и безрассудно, чем обычно.

— Вы слишком юны.

Опять разговоры о её возрасте. Веронике это уже начинало надоедать. Сколько же можно было?

Музыка окончилась, и он поцеловал ей руку, после чего оставил её наедине с дядей, который подошёл к ним. Но он не смог отойти слишком далеко. Между ними произошёл очень неприятный разговор, в результате которого она повысила голос, и музыка остановилась, а гости на них посмотрели. Ещё во время танца с ним она была недовольна его словами, но сейчас он просто вывел её из себя. Не для этого она пригласила его на коронацию.

— Мэм, — лорд Н. вернулся и взглянул внимательно на маленькую Королеву. Он протянул ей ладонь, и она приняла её, после чего, учтиво склонив голову перед дядей, они вышли в коридор, который был абсолютно пуст. Вероника развернулась и сделала несколько шагов, от которых пошатнулась. — Боюсь, вы устали, мэм, наверное, вам лучше удалиться, — подобные слова лишь рассмешили её, и она пошла к нему навстречу, вытянув руки.

— Вздор! Я вовсе не устала! Я хочу танцевать с вами! — она взяла его ладони в свои и подняла их на уровень груди, после чего крепко прижалась к нему и смотрела с особым счастьем. Юная Вероника была так близка к нему, что Раймонд мог в свете свечей разглядеть её маленькое лицо — эту гладкость кожи, небольшой нос и губы и глубокие глаза, пронзающие его взглядом. — Станцуйте со мной, лорд Н., ещё раз. После этого обещаю удалиться, — она сжала его ладони максимально крепко, как могла, а затем положила их себе на талию, что было просто недопустимо: если их кто-то увидит, то будет скандал. Он держал её в своих руках и впервые на самом деле осознал, какая она крошечная. Словно Дюймовочка из известной сказки.

— Здесь нет музыки, мэм, — она засмеялась и улыбнулась ему, после чего стала напевать какой-то известный мотив, а он, пытаясь подстроиться, начал танцевать сначала медленно, а потом во всю ногу, чем очень сильно развеселил её. В конце концов и он сменил угрюмость и обеспокоенность на улыбку. Здесь были сейчас лишь Раймонд и Вероника, без каких-либо масок и ролей. Но всё хорошее имеет свойство заканчиваться. В какой-то момент Вероника перестала напевать ритм, и лорд Н. прекратил танец, после чего, взяв её ладонь в свою, поцеловал. — Благодарю за эту честь, Ваше Величество.

Несмотря на то что сегодня многие всячески пытались испортить ей настроение, этот вечер закончился максимально приятно как мог.

— Доброй ночи, лорд Н., — развернувшись, она медленно пошла вперёд к себе в покои, а он молча провожал её взглядом.

Как только её подготовили ко сну, она тут же провалилась в объятия Морфея, сжимая подушку. Ей нужно было восстановить силы.

Тем временем лорд Н. вернулся на бал и оставался на нём до тех пор, пока они не проводили всех гостей. Такова была его обязанность.

                                    * * *

На следующий день, вернее уже под вечер, премьер-министр был вынужден прибыть ко двору Её Величества, поскольку ей нездоровилось. Да до такой степени, что к ней вызвали врача. Подобное стечение обстоятельств ставило под угрозу завтрашнюю коронацию. К тому моменту, как лорд Н. добрался, в покоях Вероники уже находился её дядя с доктором.

— Ваше Величество, я прибыл так скоро, как мне сообщили. Позвольте узнать, как вы себя чувствуете, мэм, — склонив голову, он вошёл в спальню, предварительно получив согласие. Как и предполагалось, многие были ещё в дневных туалетах, кроме самой Королевы, да, безусловно, на ней был огромный тёмный халат, скрывающий её белую ночную рубашку, но он впервые видел её с распущенными волосами. Так ей шло намного больше. Удивительно, какими красивыми они были. Он никогда не понимал, зачем женщины прячут такую красоту за причёсками.

— Королева не больна, симптомов болезни я не могу обнаружить. Боюсь, её утомление, сильное биение сердца, слабость, являются причиной нервного стресса и, возможно, истощения, — разумеется, её дядя сразу выразил мысль о том, чтобы отменить коронацию. Нагрузки оказались непосильны для маленькой Никки.

— Боюсь, это невозможно, сэр, — лишь кротко подметил премьер-министр.

— Вон, — вдруг неожиданно, но так властно раздался голос Вероники. Наконец, она перестала смотреть в одну точку, а присела на кровати и выпрямилась.

— Что? — в изумлении поинтересовался её дядя.

— Вон, — повторила уже чуть громче Королева и сжала рукой одеяло, что укрывало её. Но никто не внял её словам, и она впервые перешла на крик. — Сейчас же! Вон! Немедленно! Подите прочь! Я Королева и приказываю вам! Коронация состоится завтра и точка! Вон! — от её громких криков все были вынуждены направиться к выходу, но она велела лорду Н. остаться. Когда дядя сделал замечание, что это невозможно, она в последний раз напомнила, что является Королевой и ещё одно неповиновение будет караться смертью. Подобная реакция лишь сильнее вызвала ненависть к этим двоим и их обсуждение, но, увы, а может, и к счастью, все были обязаны прислушаться. Их оставили наедине и закрыли дверь.

— Мэм, — наконец обратился к ней мужчина, и Вероника горько заплакала, утыкаясь в подушку и прячась под одеяло. Увиденная сцена потрясла его настолько сильно, что некоторое время он даже не знал, как реагировать, пока озарение не пришло к нему. Разумеется. — Я понимаю, что вам очень тяжело, мэм. Понимаю, как страшно. И что вы не можете это контролировать. Я говорил вам, что у меня был сын? — начиная свой рассказ, он присел на край кровати и развернулся лицом к клубку одеяла, под которым пряталась величайшая Королева всех времён. Услышанное заставило её раскрыть одеяло и показать лицо. Она не верила своим ушам. — Джордж. И в день бала коронации у него был день рождения.

Его интонация и манера речи дали ей чётко понять, что этого ребёнка больше нет в живых. Поэтому подобное раскрытие секретов было для неё удивительным. Её Величество посмотрела на премьер-министра сквозь слёзы, сжимая в руках ту самую куклу, которую он увидел в её комнате в Кенсингтоне во время их знакомства. Пожалуй, сейчас, оставшись с ней наедине, он позволил себе ту дерзость, за которую мог поплатиться своим постом. Но спокойствие Её Величества было для него важнее. Он потянулся к её свободной руке и взял в свою. Это было их первое настоящее прикосновение друг к другу, без всяких перчаток и формальностей. Вероника ощутила тепло его тела и лишь всхлипнула, когда он накрыл её ладонь своей второй рукой. — Когда он умер, я решил, что моя жизнь потеряла всякий смысл. Но теперь всё изменилось, мэм. Я нашёл силы продолжать жить ради вас. И вы должны поступить так же, вы должны выйти и улыбаться, улыбайтесь и сияйте, и не показывайте им, как вам тяжело. — сейчас перед ним была маленькая девушка, ребёнок, поэтому и разговаривал он с ней так же, без всяких ролей и наигранности. — В страхе нет ничего постыдного, мэм. Но вы куда сильнее, чем вам это кажется, — она вновь шмыгнула и закивала, кажется, Вероника перестала плакать.

— Я ждала этот день всю жизнь. Я так боюсь, что упаду.

Он подвинулся чуть ближе к ней, и между ними было так мало пространства.

— Вы не упадёте, мэм. Завтра я буду с вами рядом. Когда перед лицом всех вы заполучите то, на что имеете право по крови.

Удивительно, как ему удалось успокоить её так быстро и по-настоящему. Вероника взглянула на свою куклу и затем протянула её ему:

— Я прошу вас принять её в качестве моей признательности, лорд Н.

Отпустив её ладонь, он взял куклу и улыбнулся. Пожалуй, это самый необычный подарок, что он получал. Но таким образом, Вероника попрощалась со своим детством и была готова к завтрашнему дню.

— Благодарю, мэм, — встав с кровати, он поклонился ей и направился к выходу, но вдруг она остановила его.

— Лорд Н., — развернувшись к ней лицом, он посмотрел на юную девушку, что была в кровати. — Кукла.

Разумеется, выйти с ней в руках перед всеми было бы неимоверной глупостью.

— Доброй ночи, мэм, — и всё же ему нужно было оставить её на эту ночь: он и так провёл слишком много времени в её покоях. Перед тем как выйти, он спрятал куклу себе в пиджак, а после ушёл, закрыв за собой двери.

Конечно, в проходе его ждали все те, кого Королева совсем недавно выгнала из своих покоев.

— Смею вас всех заверить, что с Королевой всё в порядке и коронация завтра состоится.

Но слова премьер-министра не понравились её дяде:

— Она не в себе. Возможно, как и её предок.

Помрачнев, лорд Н. сделал несколько шагов к тому, который так рьяно настаивал на этом, будто был рад всему плохому, произошедшему с ней:

— Её Величество абсолютно здорова, сэр. Её реакция вполне оправдана, ведь теперь она больше не ребёнок, а суверен со всеми регалиями. Монарх, которому мы присягаем на верность.

Некоторое время они смотрели друг на друга, а затем лорд Н. удалился. Он отправился к себе.

Приехав, совершенно один, лорд Н. расположился в кресле у камина, дабы согреться, после чего достал куклу, что держал у сердца, и внимательно рассмотрел её, проводя по ней пальцами. Он просто не мог сдержать улыбки. Лорд Н. убрал её в ту же самую шкатулку, куда положил ещё недавно первое письмо от неё, а затем надёжно спрятал. Ему не хотелось относиться неуважительно ко всему этому.

Что же касается коронации, то она прошла с особой торжественностью на следующее утро в Вестминстерском аббатстве, главной национальной святыне Англии. Её провёл архиепископ Кентерберийский, высший священнослужитель церкви страны. Вероника «впервые» была представлена народу и принята им. После этого она дала клятву защищать закон и церковь. Помазание монарха елеем, увенчивание его короной святого Эдуарда и наделение его регалиями — всё это произошло без каких-либо эксцессов. Лорд Н., как и обещал, был рядом с Вероникой, их взгляды часто пересекались, он стал её настоящей поддержкой, за что она была премного ему благодарна.

---

Глава II. Билль об отмене рабства

Лорд Н. оказался очень близок к юной Королеве Веронике. Она предпочитала его компанию любой другой, именно с ним она делилась абсолютно всем. Он был тем, кому она безоговорочно доверяла. Подобная близость монарха и премьер-министра породила огромное количество слухов. Люди гадали, что на самом деле между ними, и не разберёшься ведь, кто он ей — министр или нянь.

Вот и вновь они были вместе на важном политическом мероприятии. Однако премьер-министр явно был своими мыслями не здесь. Это не смогло ускользнуть от её взора, и она решила узнать, что же его беспокоит с самого утра, как они увиделись.

— Сейчас в парламенте обсуждение Билля об отмене рабства. Меня тревожит исход, — признаться честно, Вероника совершенно не ожидала услышать подобное. В какой-то момент она усомнилась в познаниях в истории своей страны.

— Значит, мне нужно вмешаться и, если что, настоять. Следует объявить своё мнение о столь важном решении для моего государства.

Ему было приятно видеть реакцию своей Королевы по этому вопросу, но только сейчас были другие времена, и монарх не имел права на собственное мнение. Ведь он должен быть беспристрастен.

— Никак нельзя, мэм. Посоветовать — да, воодушевить — конечно, даже предупредить можно — но никак не настоять, — на её лице отразилась грусть, и она сделала несколько шагов к нему навстречу. Вероника коснулась его рук и глубоко вздохнула.

— Мне довольно трудно смириться с мыслью, что я ничем не могу помочь вам, лорд Н., и вашему правительству… Я даже не хочу представлять, как бы справилась со всем этим без вас.

Его взгляд на неё сочетал в себе столько эмоций, что иногда ей казалось, будто она утонет в нём. Порой им не нужно было ничего говорить — за них это делали их глаза.

— Мэм, прошу простить, но спешу в палату общин, — он прошептал это тихо ей на ухо, чтобы не привлечь таким образом внимание остальных.

— Сейчас же? Но мы только прибыли.

Но во взгляде премьер-министра она смогла понять, что ждать он просто не может, как бы ни хотел её поддержать.

— Прошу меня простить.

Ей ничего не оставалось, как просто отпустить его. Таков долг её премьер-министра. Защищать свою страну. Но, если честно, она всё же расстроилась. Каждая разлука, хоть и недолгая, давалась ей с трудом.

                                    * * *

Вечером Вероника, как обычно, ждала лорда Н. для того, чтобы они вместе отведали ужин. И, хотя её всячески пытались отвлечь, Её Величество всё равно переводила все разговоры к нему, единственному. Сердце девушки смогло успокоиться только тогда, когда вдали она увидела такие знакомые черты.

— Его экипаж, — с некоей радостью произнесла Королева и велела распорядиться, что совсем скоро они все прибудут на ужин.

Лорд Н. прибыл не один, а вместе с сэром Хаззерфилдом, чья жена была одной из фрейлин Королевы, они вместе устраняли некоторые моменты после голосования. В какой-то момент по пути он остановился и взглянул на собственное отражение в зеркале. Он был чрезвычайно обеспокоен, все его мысли в последние часы были наполнены тем, что он совершенно не представлял, как сообщить Её Величеству подобные новости. В конце концов, он вошёл в гостиную, где его уже все заждались.

Королева тотчас же одарила его искренней улыбкой, её настроение тут же поднялось. Премьер-министр присел на одно колено и поцеловал её руку, после чего поднялся и взглянул на неё. Боже, она буквально парила, как же сильно ему не хотелось её расстраивать. Поджав губы, он медленно подошёл к ней ещё ближе, с опаской смотря на неё. Он знал, насколько ранима эта девушка, насколько аккуратно нужно подбирать слова.

Лорд Н. сообщил ей о том, что Билль был принят, а также о том, что поэтому он вынужден оставить пост премьер-министра. И даже его разъяснения по этому поводу не сделали эту новость приятной для Её Величества. Как сильно ему хотелось держать её за руку сейчас, порой они позволяли себе такую дерзость, но только когда никто их не видел и в особенные моменты. Прискорбно, сейчас эту роскошь они не могли себе позволить. Каждое его слово прорезало огромную рану в её груди, которая начинала кровоточить. Эта боль стала проявляться физически, и одной рукой она коснулась груди, ощущая боль в сердце. Лорд Н. заметил это: ему самому было больно сейчас, возможно, даже в разы сильнее, чем ей.

— Вы и вправду меня покинете? — совсем тихо произнесла Королева, а её глаза наполнились слезами. Несмотря на большую разницу в возрасте и в росте и то, что физически он всегда смотрел на неё сверху вниз, в реальности всё было иначе: он мог смотреть на неё только снизу вверх и никак иначе. Они молчали несколько минут, смотря друг на друга, умирая сейчас от боли.

— Выбора нет, мэм, — его ответ заставил её громко выдохнуть. Усмехнувшись, она расплакалась и отвернулась от него и всех придворных, что словно статуи наблюдали за данной картиной. Им сообщили о том, что всё готово к ужину.

— Прошу вас отужинать без меня, — Вероника быстрым темпом направилась к двери, а когда она раскрылась перед ней, то просто побежала со всех сил. Её фрейлины последовали за ней, но леди Хаззерфилд, перед тем как удалиться, лишь взглянула на него с грустью и осуждением, после чего также направилась прочь.

— Лорд Хаззерфилд, передайте Её Величеству это, — он достал из пиджака свёрток, в котором отказывался от поста премьер-министра. Ему делать в этом дворце было больше нечего. На этой ноте он тоже удалился.

Вероника же бежала по коридорам дворца, и фрейлины оставили в конце концов её в покое. Находиться с ней сейчас было бессмысленно. Она не желала никого видеть и слышать. Ей казалось, что она сбежит от всех проблем, но, увы, это было невозможно. В конце концов Её Величество заперлась в своих покоях, где проплакала всю ночь, прижимая к своей груди своего верного и единственного друга, что был подле неё ещё в детстве — чёрно-подпалого пегого спаниеля Чарльза.

Лорд Н. тем временем добрался до дома. Он заперся в собственной библиотеке, в грусти и печали, сел в собственное кресло и лишь молча пил, смотря в окно и наблюдая за сильным ливнем, его сердце до боли сжималось в груди. Для него этот ливень был слезами его Королевы. И от этого становилось только хуже.

На следующее утро Вероника никого не впускала в свои покои, несмотря на то что у неё были назначены очень важные государственные встречи. Леди Хаззерфилд, понимая, что на Королеву никто не повлияет, в том числе и её дядя, что стоял сейчас возле двери в её покои и пытался образумить племянницу, удалилась и написала письмо своему другу, в котором сообщила ему о плачевном состоянии Королевы, о её муках и угрозе срыва государственных мероприятий. Как и предполагалось, посыльный довольно быстро доставил это послание лорду Н. Признаться честно, прочитанное его расстроило. Он ожидал подобной реакции, но надеялся на благоразумие Вероники. Увы, сейчас, видимо, это было невозможно.

— Эйберхам! — его слуга прошёл внутрь, и по распоряжению лорда посланника велено было накормить и напоить чаем, пока он будет писать письмо в ответ. Ему было что написать ей, он знал, как подбодрить свою Королеву.

Понадобилось время, чтобы выразить все свои мысли, но всё же ему это удалось. Он велел вручить письмо лично Королеве, а когда посланник спросил, как же это сделать, если Королева заперла двери, то он лишь ухмыльнулся и сообщил, что, разумеется, протолкнуть его через щель в двери.

Посыльный довольно быстро вернулся от премьер-министра, после чего по его приказу протолкнул письмо под двери. Всё это время Вероника лежала в постели не шевелясь, но письмо, что так быстро пробралось к ней в комнату, заставило её подвинуться. Взяв письмо, она поняла по восковой печати, что оно от лорда Н., и это заставило её тотчас прийти в чувство.

Присев на кровати, она раскрыла письмо и стала внимательно его читать: «Ваше Величество, с особой грустью и болью сообщаю Вам, что полученные мной сведения о Вашем состоянии чрезвычайно сильно расстроили меня. Уверяю Вас, это самое последнее, что я хотел сделать — причинить Вам боль. Однако посмею себе напомнить, что Вы — Королева, а значит, должны делать всё во благо Вашего народа. Мэм, настаиваю, пусть герцог Веллингтон сформирует правительство. Он, конечно, из тори, но лучше знать врага в лицо. Вы — сильная женщина, я уверен, что Вы сделаете всё, что необходимо. Лорд Н.». Вероника перечитывала эти строки вновь и вновь, а в конце концов приложила письмо к губам: оно было ей дорого. Девушка тут же спрятало письмо в надёжное место, после чего раскрыла двери своей спальни, чем привлекла внимание всех, кто ждал у её двери.

— Леди Хаззерфилд, пригласите, пожалуйста, герцога Веллингтона ко мне. Я буду ждать его через пару часов в тронном зале.

Её фрейлины отметили, безусловно, силу влияния письма лорда Н. на Королеву. Он мог ввергать её в ужасные печали и так же стремительно от них спасать. Пожалуй, они действительно станут частью истории.

                                    * * *

Королева реализовала волю своего бывшего премьер-министра, однако, увы, это не оправдало их ожиданий. Герцог Веллингтон отказался сформировать правительство, он порекомендовал сэра Роберта Пиля, но она совершенно его не знала и не была в нём уверена. Казалось, что ей совершенно не выйти из этой битвы победительницей. Как никогда ранее, она чувствовала себя одинокой.

К её огромному сожалению, лорд Н. не почтил визитом Королеву во дворец, хотя она посылала за ним неоднократно. Её это расстроило, и не только потому, что она соскучилась по нему и ей не хватало его общества, а потому, что Вероника абсолютно не представляла, что ей делать дальше. В итоге она решилась на шаг, за который её будут обсуждать, — ну и пусть. Её Величество на экипаже леди Хаззерфилд прибыла на территорию его лондонского дома. Слуги премьер-министра были крайне удивлены прибытием Королевы. Они были совершенно не готовы принять её, к тому же хозяин не предупредил их об этом. В конце концов они сопроводили её к своему хозяину в библиотеку, в которой он работал.

— Я просил не тревожить! — в возмущении прокричал премьер-министр, а затем, развернувшись, в изумлении резко подскочил на месте от увиденного, раскрыв руки. — Ваше Величество! — он был просто зарыт в собственных документах, выглядел довольно ершисто, что заставило её уста изогнуться в улыбке. Как же непривычно было видеть своего верного и всегда во всём безупречного премьер-министра в подобном виде. — Прошу простить за беспорядок, не ждал гостей, — растерянно произнёс лорд Н.

— Я заметила, — они засмеялись от столь комичной ситуации, что благосклонно на них повлияло и разрядило и так столь напряжённую обстановку.

Её Величество подошла к нему вплотную и стала излагать последние события, что произошли в его отсутствие. Разумеется, лорд Н. понимал, что герцог Веллингтон предложит сэра Роберта Пиля, ведь он был любимцем своей партии. Вот только Королеве он был ни к чему. Потому что даже если бы он изначально был её премьер-министром, то не заполучил бы и половину тех симпатий, что она испытывала к своему лорду Н.

— Почему вы оставили меня одну? — подобный вопрос ошарашил его, он и не мог представить, что она правда уверена в том, будто это было его желание. Неужели она совершенно его не узнала за это время?

— Думаете, мне этого хотелось, мэм? — тяжело сглотнув, она грустно посмотрела на него, а затем сплела пальцы вместе. Если это было так, то ей это льстило. — Наши с вами чувства не имеют никакого значения, — такая опрометчиво брошенная фраза задела струны их душ. Молчание, которое повисло между ними, лишь подтвердило то, что было озвучено секунду назад. Между ними были чувства, и, как оказалось, взаимные, отрицать этого больше было нельзя. — Вы — Королева величайшей нации, которая выбирает своё правительство и подчиняется закону. — Разумеется, он попытался оправдать это всё политикой и необходимостью государства, но только их глаза говорили вовсе о другом. И всё же он её расстроил, огонёк в её глазах потух, а она вновь от нервов стала кусать собственные щёки изнутри. — Ваше Величество, прошу, не расстраивайтесь, — у неё эти слова вызвали грустный смех, и она отрицательно помотала головой, подняв на него свой взор, наполненный тоской и печалью.

— Но ведь это невозможно, вы не рядом со мной, лорд Н., — она вновь осмотрела его библиотеку, после чего сделала несколько шагов от него. — Здесь довольно уютно. Что ж, видимо, вам здесь намного лучше, чем со мной во дворце.

Ей больше нечего было здесь делать, а потому она стремительно удалилась из этой комнаты, проследовала к экипажу и отправилась во дворец, пока её не хватились.

— Как же вы ошибаетесь, мэм… — с грустью он произнёс это, наблюдая за ней из окна. Это было самой настоящей ложью: ему абсолютно не было здесь хорошо. Однако он делал так, как считал нужным для своей страны.

Но Вероника решила играть по собственным правилам. Она не позволит тори прийти к власти самым простым способом. Без поддержки монарха новый премьер-министр не будет назначен, это значит, что правительство не сможет полноценно функционировать и у них не останется другого выхода, как вернуть лорда Н. и больше не сметь заикаться о его уходе. Таков был её план. И ей он казался превосходным.

                                    * * *

Спустя несколько дней лорда Н. потревожил гонец из дворца, сообщивший о том, что Королева жаждет видеть его как можно скорее. Это был настоящий приказ Её Величества. И он был вынужден ему подчиниться. В глубине души, однако, надеясь, что Королева умеет различать долг и побуждения.

Лорд Н. прибыл во дворец максимально скоро, как смог. Её Величество ожидала его в одной из гостиной, в которой сегодня было довольно солнечно и приятно. Именно поэтому, в силу хорошего расположения духа, она была одета в нежно-розовые оттенки, которые делали её похожей на чудесный и воздушный десерт, способный принести радость. Оказавшись с ней в одной комнате, он склонил колено перед ней и поцеловал руку, которую она протянула ему, после чего выпрямился и взглянул на неё.

— Я очень скучала, лорд Н., — вот, она призналась ему, сделала это так легко, но затем вдруг задумалась и умолкла. Это было опрометчиво. Учитывая то, как негативно окончилась их прошлая встреча.

— Прошло всего два дня, — подобное высказывание расстроило её, но он быстро исправил ситуацию, сказав ей правду: — Я тоже скучал, мэм, — это заставило её вновь улыбнуться и засиять, словно самая яркая звезда на небе.

— Лорд Н., я отвергла сэра Роберта Пиля и видеть его в качестве своего премьер-министра не желаю. Поэтому я прошу вас сформировать правительство, — она говорила это очень уверенно и с гордостью за себя. Это была её маленькая победа. По крайней мере, она так считала.

— Благодарю вас за эту честь, мэм, но я не могу этого сделать, — в изумлении её брови поднялись, а она слегка подалась вперёд, не веря своим ушам.

— Почему же? — она затеяла всю эту игру не ради государства или правительства, а ради него, ведь другого пути быть им вместе не было. А жизнь без него словно не жизнь.

— Я не позволю поставить корону под удар из-за меня, — он старался говорить тихо, спокойно, но у него ничего не получалось, он сам чувствовал, что не контролирует свои эмоции.

— Не позволите? — она выпрямилась и изумлённо взглянула на него: ей было непонятно, что он имел в виду. Как это возможно? Тогда для чего это всё было?

— Вы юны и неопытны, и моя задача, нет, даже мой долг уберечь вас от вреда! Сформируй я правительство, критики скажут, что я манипулирую вами ради своей же выгоды! Союз короны и парламента священный, я не позволю вам подвергнуть его опасности! — она убрала свои руки от него и сделала несколько шагов назад, не веря своим ушам. Её пронзила вспышка ярости.

Они ругались, впервые за всё то время, что были вместе. Высказывали друг другу собственные мысли, забыв о нормах морали и устоях. Между ними была самая большая вражда — война ума и сердца, долга и чувств. Но ведь это всё неправильно, они не обладают подобными привилегиями.

— Лорд Нетшвилд, перед вами стоит Королева! Вы не смеете говорить со мной подобным тоном! — она перекричала его и в ярости сжала собственные ладони, искусала собственные щёки внутри до ран. — Значит, вы мне отказываете? — Вероника ощутила внутри привкус крови, а сердце билось в груди так сильно, что готово было выпрыгнуть из груди, она задыхалась, и ей стало дурно.

— Да, мэм, — подобный ответ причинил ей сильнейшую боль, в результате чего она развернулась к нему спиной и посмотрела в окно, чтобы скрыть собственные слёзы, которые так предательски подступили к глазам, она больше не была в состоянии что-либо говорить, поскольку ком в горле отнял у неё голос, но это и к лучшему, он ведь дрожал.

Разумеется, он пожалел о том, что накричал на неё, он не хотел причинять ей боль, но она… Боже, она была так упряма в своих желаниях, как ребёнок, что у него просто не хватило сил, он сорвался, пытаясь вразумить её. Оставаться здесь ему было ни к чему, а потому он покинул дворец.

Прибыв домой, он в ярости хлопнул дверью, чем перепугал всю прислугу.

— Эйберхам! Бренди мне, в библиотеку, и дома меня нет! Ни для кого! — последнее уточнение он выразил с особой агрессией, чтобы его не смели беспокоить даже по поручению Её Величества. Это было совершенно невыносимо — пытаться объяснить ей всю важность положения и решения, она ведь всё равно будет стоять на своём, чтобы он был подле неё. В какой-то момент он просто снёс все бумаги со своего письменного стола. Ребёнок, вот кто она, маленькая девочка, своенравная и упрямая. Слуга принёс ему напиток и поспешил удалиться, а он сел в кресло и уставился в окно. Почему тогда он не может перестать думать о ней, волноваться? Лорд Н. не понимал, почему в его мыслях, несмотря ни на что, была только она.

Вероника тяжело переносила эту ссору, она даже отказалась от ужина, заперлась в своей спальне, никого не пуская, находя утешение в своём верном компаньоне-спаниеле Чарльзе, которого обнимала и прижимала к себе. Она не плакала, отнюдь, была крайне спокойна. При свете луны в её сознании всё прокручивался вновь и вновь тот разговор, что состоялся между ними этим днём. Перед глазами вспышками проносилось его лицо, оно было таким обеспокоенным, а в ушах звенел его крик, он впервые на неё кричал, ей это не понравилось, совершенно. Да, она Королева, но она и человек, всю свою жизнь она теряла близких в угоду государству, и сейчас потерять и его для неё было настоящей пыткой.

                                    * * *

24 мая праздновался день рождения Её Величества, Королеве исполнилось восемнадцать лет. Это был первый праздник в новом статусе и, разумеется, далеко не последний. Вероника праздновала его в узком кругу в своём дворце, ей совершенно не хотелось никакого пиршества.

Она стала раскрывать подарки, и первым был подарок от лорда Н. Перед ней оказалась небольшая деревянная шкатулка тёмно-коричневого цвета с красивым замком. Её ладони прошлись по ней, и она испытала волнение, после чего раскрыла её и сильно удивилась, потому что не сразу поняла, что там. Это была длинная труба, а внутри записка. Когда она прочитала её, раздражение вновь пронзило девушку. Он считал, что ей на пользу изучать небеса. Ей на пользу он, а не небеса.

На следующий день было назначено торжество с участием правительства. Именно на нём оно должно было преподнести ей свой подарок. Но что можно подарить монарху, который владеет подобной империей? Разумеется, искусство. Они вызвали в Лондон Франца Ксавера Винтерхальтера — немецкого живописца и литографа, одного из самых модных портретистов середины XIX века. Он был мастером светского и придворного портрета, создал единственную в своём роде галерею принцесс и аристократок практически всех стран Европы.

Королева должна была прибыть вот-вот, а пока высокопоставленные лица разговаривали между собой. Разумеется, лорд Н. не мог пропустить подобное мероприятие и потому явился. Именно там он и узнал, что парламент считает, что нагрузки оказались непосильны Королеве и что придётся назначать регента. Его поразила информация, которая только что обрушилась на него. Он до последнего полагал, что в них есть хоть капля чести и уважения, но, увы, когда дело шло о престоле, таких понятий просто не существовало. Оставь он её одну, ей бы пришёл конец.

Лорд Н. настолько погрузился в свои размышления, что и не заметил, как в зал вошла Её Величество и как ей не удавалось сорвать красное покрывало со своего подарка, чтобы продемонстрировать его остальным. Её дядя же покорно стоял в стороне. Многие начали судачить, и для него это стало последней каплей, довольно. Допив шампанское, он отдал бокал официанту и подошёл к своей Королеве.

Она не ожидала, что он приедет, его появление было для неё сюрпризом. Она все не решалась взглянуть на него, в то время как его взгляд был наполнен тем же теплом, что и ранее, по отношению к ней. Он, взглянув вверх, вытянул руку и помог ей сорвать красное покрывало с картины. Перед ними открылась невероятно большая картина, которую все встретили настоящими овациями, а Вероника не могла перестать улыбаться. Их взгляды вновь пересеклись, и они оба засмеялись, а затем продолжили смотреть на картину. Их радость была вызвана далеко не удачным портретом, нет, а тем, что они вновь вместе. Им не нужно было ничего говорить. Они поняли друг друга и без слов.

Королева объявила о своём решении просить лорда Нетшвилда сформировать правительство и возглавить его, перед всеми политическими лицами, и, разумеется, как и ожидалось, никто не посмел ей возразить. Они умели делать это только за спиной, словно крысы.

— Лорд Н., сопроводите меня во дворец, — это была далеко не просьба, а самый настоящий приказ. Она хотела, чтобы они ехали в одном экипаже, вдвоём. Им было о чём поговорить.

— Почту за честь, мэм, — он помог ей забраться внутрь кареты, а затем и сам присел напротив.

— Нет, садитесь рядом, — и вновь приказ. Кажется, маленькая Королева была настроена решительно. Не осмелившись её ослушаться, он сел рядом и велел кучеру трогаться. — Лорд Н., я много думала в последнее время, ввиду печальных событий. Вы оставили меня. Для меня это было пыткой, — она развернулась и стала смотреть ему в глаза, а на устах играла улыбка. — Я нахожусь в довольно затруднительном положении. Я — юная дева на престоле великой империи, мне нужно доказать, чего я стою. Но в одиночку мне не справиться, — в этот момент она вложила свою ладонь в его, а затем переплела их пальцы, отчего у него перехватило дыхание. Как смело, и безрассудно. — Наша ссора не выходит у меня из головы. Она причинила мне боль. Я желаю больше никогда с вами не ругаться. Это была первая и последняя ссора, — он закивал, а затем накрыл рукой их переплетенные пальцы.

— Прошу прощения, мэм, в моих помыслах никогда не было навредить вам, лишь напротив, — он поднял их руки и поцеловал тыльную сторону её ладони, не сводя с неё своих глаз.

— Знаю. Благодарю вас, лорд Н., за возвращение, — она замолчала и развернулась в сторону окна, наблюдая уже за вечерним Лондоном. Они проехали так всю дорогу — вместе, ощущая силу и поддержку друг друга через свои руки. Отрицать теперь было глупо. Всё слишком очевидно.

---

Глава III. Блэкпул

Лорд Н., будучи официально премьер-министром, исполнил волю своей Королевы и сформировал правительство. Доверие Вероники к нему было безграничным, поэтому у неё не возникло никаких вопросов по отношению к кандидатам. Она восхищалась им как настоящим политиком, потому что он никогда не продвигал вперёд идеи лишь одной партии или сословия. Каким-то магическим образом ему удавалось выстраивать баланс между всеми и служить на благо великой британской нации. Он был тем самым стержнем, на котором держалось всё, в том числе и корона.

Несмотря на то, что парламент Великобритании бикамерален, монарх является также важным третьим элементом этой системы, в правовом смысле дополняющим и завершающим это правительство. Для того чтобы провести церемониал открытия, Веронике необходимо было явиться в Вестминстерский дворец в карете и в сопровождении собственной конной гвардии. Маленькая Королева очень сильно переживала о том, как всё пройдёт, а самое главное о том, будет ли она выглядеть убедительно перед своим парламентом.

Именно поэтому, чтобы успокоить волнующееся сердце Её Величества, лорд Н. тайно прибыл во дворец незадолго до отправления Королевы. Он ждал её в праздничном и красивом наряде, как и многие другие парламентарии, ведь в Великобритании церемония открытия парламентской сессии всегда была праздником, подтверждающим мощь и величие государственной системы этой страны по сравнению с другими.

Вероника вошла без объявления, что вынудило лорда Н. подскочить от удивления. Запутавшись в собственном наряде, он рухнул на колени, чем обеспокоил свою маленькую Королеву, и она подошла к нему стремительно.

— Лорд Н., вы не ушиблись? — на какое-то мгновение он застыл, всматриваясь в красоту этой женщины, она ослепила его, после чего, собравшись с мыслями, он позволил себе взять её руку и поцеловать, а затем поднялся и выпрямился, вызвав её смех. — Именно этого я и боюсь, что во всём этом одеянии упаду перед всеми парламентариями, — он лишь улыбнулся и раскрыл руки, указывая на себя, а затем убрал их за спину.

— Уверяю вас, мэм, подобного не случится. А упал я, потому что ослеп от вашей красоты.

Ей было приятно услышать подобное, и потому, отойдя от него на пару шагов, она покружилась и слегка засмеялась. Увиденная картина заставила его улыбнуться, он не мог скрыть своей радости за неё, да и не хотел. Он вытянул руки вперёд и держал их вместе, любуясь ею.

— Я выгляжу браво? — счастливо спросила девушка своего верного компаньона.

— Да, мэм. Безусловно, — она потянулась к его рукам и накрыла своими, и всё же в её голубых и чистых глазах он видел нотки тревоги. — Я буду рядом, мэм, — она поблагодарила его, и затем они оба молча взглянули на собственные руки, которые были сейчас едины. Но вскоре ему пришлось оставить Её Величество: он должен был прибыть раньше и встретить Королеву.

Вскоре после него Вероника сама спустилась к своей роскошной карете, где её уже ожидала конная гвардия. Всю дорогу в Вестминстер она волновалась и повторяла слова собственной речи. Часто премьер-министр помогал монарху в её написании, но в этот раз, поскольку это было впервые для неё, она изъявила желание сделать всё самостоятельно.

Подъезжая, она заметила, как над зданием уже развевался королевский штандарт. Глубоко вздохнув, собравшись с силами, она покинула карету, как только они прибыли. Она прошла самостоятельно через специально отведённый для неё вход, где её уже ждал лорд великий камергер с длинным деревянным жезлом в руке и герольдмейстер, несущий на плече трость с металлическим наконечником. Они повели своего монарха по коридорам, идя впереди неё вместе с парламентским приставом, который нёс церемониальную булаву, выкрикивая фразу: «Гости, шапки долой!» — чтобы присутствующие обнажили головы перед Её Величеством. Монарху запрещено входить в палату общин, и потому герольдмейстер повёл её в палату лордов. Входя туда, монарх поприветствовала присутствующих, а затем села на приготовленный для неё трон, пригласив всех последовать её примеру фразой: «Милорды, прошу садиться». Вероника очень волновалась и потому тяжело дышала, но выглядела очень сдержанной и собранной, что не могло не радовать лорда Н., что был всё время подле неё. Как ему хотелось успокоить её, прошептав нужные слова на ухо, сжать её руку, но подобные действия были сейчас невозможны, и Вероника ощущала его поддержку благодаря одному только присутствию своего премьер-министра. Затем герольдмейстер отправился в палату общин, чтобы пригласить депутатов присутствовать на королевской речи. Но едва он вошёл на порог зала заседаний этого собрания, депутаты захлопнули дверь прямо перед его носом, чтобы показать ему превосходство нижней палаты и её независимость от королевской власти, посланцем которой он являлся. После того как герольдмейстер трижды постучал в дверь своей тростью, ему разрешили войти в зал в сопровождении парламентского пристава, который забрал из палаты булаву. Он поприветствовал поклоном спикера, а затем депутатов и следующей фразой официально известил их о том, что монарх ожидает их в палате лордов: «Господин спикер, Королева повелевает сей достопочтенной палате незамедлительно присутствовать пред Её Величеством в палате пэров». Только после этих слов парламентарии нижней палаты отправились в зал к Её Величеству, где, в отличие от лордов, обязаны были слушать тронную речь стоя.

— Лорды, джентльмены, воцарившееся, к счастью, публичное спокойствие в высшей степени благоволит правлению великой нации. Молю всемогущего Господа благословить работу этого Совета, — Вероника произносила эти слова громко, уверенно, демонстрируя всем собравшимся волю монарха. Спустя некоторое время Королева поднялась со своего трона, и её сопроводили к выходу, поскольку на этом все церемониальные обряды были завершены, и присутствие монарха было больше не нужно. Её Величество вернулась на той же карете вместе со своей конной гвардией, на которой и прибыла. Всё это происходило рано утром, а потому к обеду всё уже было завершено, и лорд Н. вернулся в Букингемский дворец, где его ждала Королева. Они вместе должны были провести чаепитие в пять часов дня. Он смог найти её около портрета своих родителей.

— Ваше Величество, — он склонил перед ней голову в знак уважения, а она даже не взглянула на него, потому что внимательно смотрела на картину, изучая её.

­ — Вы хорошо знали их, лорд Н.? — в её голосе он ощутил нотки грусти, но понять, почему именно сейчас она охватила Королеву, если утро прошло довольно хорошо, он не мог. Но ведь сегодня была годовщина свадьбы её родителей. Мужчины не всё способны замечать.

— К сожалению, нет, мэм. Но я часто видел их. Они были действительно хорошей парой. Ваш отец очень горевал по вашей матери, когда она скончалась вскоре от родильной горячки. Умирая сам, он очень беспокоился о вашем будущем, мэм. — Вероника тяжело вздохнула и поджала губы, вытирая ладонью слёзы, что подступили к глазам. Она всегда хотела быть достойной их дочерью.

— Мой дядя всё чаще стал вести со мной разговоры о необходимости моего брака и скорейшего рождения наследника.

Столь стремительная активность со стороны её родни, посягающей на британский трон, признаться честно, поразила его, что отразилось на лице удивлением. Разумеется, маленькая Королева была первой за долгую историю своей нации и страны, которая могла выйти замуж и самостоятельно продолжить свою династию, но она ведь была ещё мала для этого, к чему сейчас были подобные разговоры? Он этого не понимал как мужчина, но как премьер-министр — прекрасно. И это его огорчало. Они прошли к портрету Елизаветы и остановились возле него на некоторое время.

— Не все Королевы выходят замуж, мэм.

Между ними повисла недолгая тишина, они смотрели на портрет, и Вероника пыталась составить логические цепочки в своей голове.

— Хорошую вещь браком не назовут, — этой фразой Её Величество ясно дала понять, что сейчас выходить замуж была не намерена.

— Верно, мэм.

Вероника сменила тему, и они начали беседовать просто о жизни, она очень любила так с ним проводить время, на это могли уходить часы, но она была очень счастлива в это время, ибо ей его мнение было очень интересно и ценно, ввиду его жизненного опыта.

                                    * * *

Ужин с дядей не прошёл так радужно. Его общество было для неё просто невыносимым. Именно поэтому она стремительно удалилась в сад. Веронике нужен был свежий воздух. И компанию ей составили лорд Н. и Чарльз.

— Мой дядя планирует выдать меня за кузена Уилфреда.

Для премьер-министра вопрос о том, кто станет супругом Королевы, был очень важен с политической позиции, но лорду Н. этот вопрос был принципиален и с личной точки зрения. Саксонский принц был завидным женихом с репутацией довольно умного и серьёзного человека.

— Неразумно сочетаться браком с двоюродными родственниками, — он произнёс это с некоей неприязнью в голосе, что вынудило Веронику опустить Чарльза, которого она держала всё это время в руках, на землю. Тот сразу же радостно убежал. Ей понравилось то, что она услышала — нотки ревности, ей понравилось то, что она увидела, — хмурого мужчину, которого одна лишь мысль о браке этой девушки выводила из себя. Её Величество медленно подошла к премьер-министру, а затем взяла его ладони в свои и крепко их сжала, заставляя его посмотреть себе в глаза.

— Не стоит так хмуриться, лорд Н., я ответила, что этому не бывать, — Вероника широко улыбнулась и посмотрела на его сильные ладони, но лорд Н. расстроился из-за того, что показал ей свои чувства. Вероника на долю секунды опустила взгляд на его губы, отметив, что он будто борется с тем, чтобы не улыбнуться ей лишний раз. Поэтому она решила сменить тему: — Вы ведь сопроводите меня в оперу? Я не могу одна развлекать своего дядю, — Вероника убрала свои руки от него и пошла за своим псом. Лишь кивнув ей в ответ, он последовал за ней.

                                    * * *

Поздно ночью эти двое, разделённые расстоянием, не могли уснуть. Юная Вероника сидела около окна в белоснежной шёлковой ночной рубашке, всматриваясь в небо через свой телескоп, подарок лорда Н., в то время как последний пытался вновь зарыться в работу и документы, как он делал всегда, но у него ничего не выходило: все мысли были о ней. В какой-то момент он достал платок, что она вручила ему в опере, на котором вышила их инициалы, и поднёс к лицу, вдыхая его аромат. Боже, и кто же только сказал, что раз ты любишь, то лучше всего отпустить человека? Это же невыносимо больно. Как он справится со всем этим? Ему совершенно это не представлялось.

Следующее утро Её Величества было омрачено известием о том, что лорд Н., никого не предупредив, отбыл в Блэкпул, как выяснилось, на неопределённое время. Это настолько сильно потрясло юную Веронику, что она сию же минуту приняла решение отправиться вслед за ним на экипаже одной из фрейлин, на котором не было опознавательных знаков. Признаться честно, в какой-то момент она ещё сомневалась в том, что происходило между ними двумя, но его столь стремительный отъезд лишь укрепил желание того, что им нужно было обо всём поговорить наедине.

Лорд Н. сидел в парке у памятника, с закрытыми глазами, и, облокотившись на него, вслушивался в порывы ветра, что игрались с листьями, в крики грачей, его кожа ощущала холод, но его это нисколько не смущало, ему было полезно, как он считал, остудиться и пробудить, наконец, свой разум. Его покой был потревожен быстрыми, но в то же время маленькими шагами, которые к нему приближались. Открыв глаза, он посмотрел в сторону звука и сначала не поверил увиденному, но потом сомнений не осталось, и он резко встал со своего места.

— Это вы, мэм. Не сразу догадался, — конечно, это было ложью. Как он мог не узнать собственную Королеву, так походящую на Дюймовочку — маленькую, хрупкую и невинную?

— Дворецкий сказал, что вы здесь, — её сердце очень сильно билось, поскольку она была наконец готова объясниться с ним. И, как и любая девушка, она боялась быть отвергнутой.

— Да. Решил покинуть на время суетливый Лондон.

Она проделала долгий путь, чтобы увидеть его. Ему это льстило. И, как всякий мужчина, он был падок на лесть.

— Простите, что побеспокоила, лорд Н. Я хотела поговорить с вами.

Слегка склонив голову, он поджал губы и смотрел в её ослепительные глаза, которые сегодня сияли совсем иначе, чем обычно. С каждой минутой он понимал, что ему всё труднее находиться рядом с ней, но и без неё он совсем уже не мог.

— Вы исполнили своё обещание. Блэкпул рад вас видеть, — Её Величество говорила, что однажды обязательно сюда приедет, и она не соврала. Но что-то ему подсказывало, что это не последний её визит сюда, их будет ещё очень много, а самое главное, каждый раз в другом статусе.

— Возможно, я скажу как женщина, а не Королева. Вы — единственный компаньон, которого жаждет мое сердце, — её признание пробудило в нём смешанные чувства: с одной стороны, он был счастлив услышать эти слова из её уст, но с другой стороны, это было самой большой трагедией в их жизни. Лорд Н. позволил себе подойти к ней ближе, после чего, подняв её руку, он снял с неё перчатку и коснулся настоящей Вероники, поглаживая, рисуя узоры, а затем и вовсе накрыл своей. От каждого его действия у неё шли мурашки по телу.

— Вы знали, что грачи выбирают пару на всю жизнь? Каждый год они снова вьют гнезда, возвращая своему союзу некую искру. Думаю, у них можно многому поучиться. Если бы я раньше часто к ним приглядывался, возможно, моя жена не чувствовала бы себя покинутой, — Вероника стала отрицательно мотать головой, не сводя с него своего взора. Она прекрасно понимала, как сильно разбито его сердце ввиду трагедии, произошедшей с женой — он потерял её по своей вине: сначала она ушла, затем трагически погибла, а после этого свет покинул плод их любви. Вероника, хоть и была юна, понимала, что его сердце разбито, что внутри него огромная рана, которая терзала его всю жизнь, но ведь с ней ему становилось легче, этого нельзя было отрицать.

— Здесь нет сейчас никого, кроме вас и меня. Я раскрыла вам собственное сердце и прошу лишь одного взамен. Будьте честны со мной. Здесь сейчас я и вы, — она коснулась его высоких и острых скул, что заставило её улыбнуться на выдохе. — Раймонд, вы любите меня? — услышать собственное имя из её уст было самым желанным для него. Оно так сладко звучало, что стало отдаваться эхом в его голове. Это стало той самой последней каплей, которой он больше не был в состоянии противостоять. Лорд Н. коснулся другой рукой её талии и прижал к себе, накрыв её уста своими. Вероника затаила дыхание, крепче сжав свою ладонь в его, а её рука продолжала находиться на его щеке. На неё нахлынуло столько эмоций, что она прикрыла глаза и доверилась ему. Для него её уста были самыми мягкими и нежными, которых он касался, то, что он ощущал такую маленькую девушку в своих руках, доставляло ему неимоверное удовольствие, от которого он сразу же позабыл о самом плохом, что было в последнее время. Их руки освободились друг от друга: его вторая рука переместилась ей на талию, крепче прижимая к себе, а её руки опустились ему на плечи, потому что всё же она была ниже него и ей было так удобно. Но самое важное, она доверилась самой себе и ответила на его поцелуй, проявив небольшую инициативу, что заставило его улыбнуться. Их союз длился до тех пор, пока им не стало нечем дышать, отчего они отстранились друг от друга. Вероника широко улыбалась и пыталась восстановить дыхание, а он не сводил с неё своего взора.

— Я ответил на ваш вопрос, мэм? — в этот момент он осудил сам себя, поскольку осознание того, что он сделал, нахлынуло на него, словно огромная волна, поглощающая и накрывающая всё на своём пути. Она закивала, отвечая на его вопрос, поскольку получила ответ, который так счастливо отзывался внутри её груди. Но, увы, не всё было так легко. — Мой ответ не должен быть неправильно вами истолкован, мэм, — столь резкая смена позиций отразилась полным недоумением на её лице, она ничего не поняла. — Не дарите мне своё сердце, — его слова сделали ей больно, и она отрицательно закивала, поджимая губы. Ей понадобилось время, чтобы собраться с силами, потому что огромный ком подступил к её горлу, не позволяя говорить.

— Боюсь, оно уже ваше, — её голос дрожал, а глаза стали блестеть намного больше, чем до этого, но не от счастья, а потому, что к ним подступили слёзы.

— Нет, мне оно ни к чему. Подобно грачу, пару я себе выбрал на всю жизнь. Подарите его вашему супругу, — он надел на неё обратно перчатку, а слёзы покатились по её щекам.

— Понимаю. Тогда простите, что потревожила, лорд Нетшвилд, — она практически никогда не называла его полным именем, в последний раз это было во время их первой ссоры, поэтому это не могло ускользнуть от его внимания. Вероника развернулась и ушла, она была не в себе и не помнила, как добралась до экипажа и отправилась к себе во дворец, в то время как у лорда Н. не было сил смотреть, как она уходит, и он отвернулся, ощущая, как слёзы сами катятся по его щекам, а в последний раз он плакал на похоронах сына, что было довольно давно. Он закрыл лицо ладонью, проводя по нему и задерживаясь ниже носа, пытаясь успокоиться, но ничего не выходило, это было ужасно и слишком больно, чтобы быть правдой.

                                    * * *

В честь своего дяди Вероника велела организовать бал-маскарад, где каждый герой мог примерить на себя роль другого человека. Её Величество выбрала Елизавету, она очень прониклась ею и её историей, а самое главное, мечтала иметь хотя бы каплю той силы, что была в её предке.

Глядя на собственное отражение, несмотря на полное историческое совпадение в одежде, она всё ещё видела маленькую девочку с разбитым сердцем. Днём ей передали небольшой подарок от лорда Н., — орхидеи, которые она оставила на своём туалетном столе, внимательно смотря на них. Она отправила ему приглашение, но не знала, примет ли он его. Рядом с цветами был портрет Кассандры Лонгфорд, умершей супруги лорда Н. Ей предоставила этот портрет её фрейлина леди Эмма Хаззерфилд, чтобы успокоить её. Ведь она видела, что этих двоих связывала любовь. Истинная и чистая. Вероника внимательно изучала Кассандру. Та была её полной противоположностью. Женщина с формами, со светлой кожей, рыжими волосами и очень яркими глазами. Её Величество ревновала.

— Я ведь могу вам доверять, не так ли? — в голову маленькой Королеве пришёл безумный план, который она поручила реализовать своей фрейлине, что молча сейчас стояла подле неё. Она не была удивлена содержанием, скорее её поразила решительность этой девочки, но спорить с ней она была не намерена и обещала всё исполнить в лучшем свете.

Весь вечер Вероника была крайне весела, даже с удовольствием танцевала со своим дядей. Лорд Н., который всё же прибыл на бал, был поражён и даже глубоко внутри себя расстроен столь приподнятым расположением духа Её Величества.

В какой-то момент Вероника исчезла из зала, а лорд Н. гулял по коридорам дворца, пытаясь прийти в себя, как вдруг двое слуг, очень сильных, схватили его и силой сопроводили в одни покои, очень дальние, где никого не было, а затем закрыли на замок. Он был поражён подобным стечением обстоятельств, а когда увидел в комнате Веронику, то тяжело выдохнул и раскрыл руки в недоумении.

— Ваше Величество, это дело ваших рук? — он был просто ошарашен её безумством.

— Именно так, лорд Н. Нам нужно поговорить, — она сделала несколько шагов к нему навстречу, но затем остановилась, ожидая его дальнейшей реакции.

— Вы не опасаетесь, что теперь говорить будут об этом? — он тоже сделал несколько шагов к ней навстречу, и теперь они стояли очень близко друг к другу.

— Не будут, я об этом позаботилась, — она была столь решительной и холодной, что это его сильно смущало, поскольку он не мог предугадать, что она скажет теперь. — Я создала собственную тайную канцелярию, — его уста раскрылись в шоке, а брови поднялись. Что она создала? Как ей вообще это в голову пришло? — Я создала всё это из-за вас, лорд Н.

Ему стоило об этом догадаться. Конечно, это всё льстило ему, но и последствия будут велики.

— Ваше Величество, всё это неправильно! Вы не должны так поступать! — он пытался её образумить, но эмоции настолько поглотили его, что он сам не заметил, как снова перешёл на повышенный тон.

— Вы отвергаете меня из-за моего дяди и его бесконечных глупых разговоров?! Одно моё слово, и его ноги не будет в Британии! — подобным тоном она почти никогда с ним не говорила. Теперь перед ним была не маленькая Королева, а женщина, жаждущая получить ответы на свои вопросы.

— Поймите же, наш союз невозможен! — прокричал он ей в последний раз, а затем умолк, услышав свой собственный тон. Ему стало стыдно перед ней. Он попытался успокоиться.

— Вздор! — она разозлилась и подошла к окну, смотря на то, как пустой экипаж лорда Н. с прислугой внутри отправился прочь из дворца. По официальной версии, он уехал домой, а она покинула бал, удалившись к себе в покои из-за усталости. Их искать не будут.

— Мэм, я прошу вас понять, вы — Королева, на вас лежит огромная ответственность перед собственной нацией. Вам нужен муж, с которым вы сможете обрести счастье материнства, который будет вашим компаньоном на долгую жизнь.

Разозлившись ещё сильнее от его слов, она развернулась и стремительно подошла к нему, взяв за одежду, потянула на себя и поцеловала. Такой резкости он совершенно не ожидал, но она не останавливалась, а он, в конце концов, не смог устоять и переместил свои руки ей на талию, обнимая и приподнимая, чтобы ей было удобно, а она с удовольствием отвечала на поцелуй, обхватив его лицо своими ладонями. Вот она — та правда, которую невозможно скрыть. Они любили друг друга, не могли друг без друга. Тогда к чему все эти мучения и ссоры? Приподняв Веронику, он прошёл вперёд и посадил её на стол, а сам стоял перед ней, восстанавливая дыхание. Она всё ещё вцеплялась в его наряд и прижимала к себе — подобная близость кружила ему голову.

— Я люблю вас, лорд Н. Со всей страстностью, которой может любить женщина мужчину. И я знаю уже всё, что вы мне скажете. Вы говорили, что народ одобрит мой брак с англичанином. Вы — англичанин, сделали столько хорошего для этой страны, а что касается материнства — я не хочу детей, не хочу завершить свою жизнь, как моя мать. Тогда в чём проблема? Мы можем быть вместе, — она всё ещё крепко его обнимала, не желая отстраняться от него ни на миг.

— Вы думаете, я не желаю этого, ведь так? — он переместил свои ладони ей на щёки и медленно поглаживал своими большими пальцами — какая же у неё была мягкая кожа… — Я не смогу стать Вашим мужем, я не королевских кровей, моя деятельность с политикой государства слишком велика и опасна, — он продолжил перечислять ей многие причины, почему они не могли быть вместе, как бы ни хотели, отчего она становилась всё печальнее и печальнее.

— Тогда я буду, как Елизавета, править в одиночестве, — какая же она была непокорная, отчего он цокнул и закатил глаза, а она с мольбой продолжала на него смотреть. Она маленькая, но нисколько не глупая девушка. Он аккуратно снял с неё корону, а затем и парик, всё это ведь так сильно давило на её чудную голову. Она смотрела на него, задрав голову, и лишь ухмыльнулась от грусти, отпустив наконец его бедный костюм, который потрепался из-за неё.

— Вам нужен муж. Чтобы любил вас, почитал, берёг, — он смотрел на неё с настоящей любовью, с той, которую нельзя было подделать, поскольку она шла глубоко из его души. Вероника коснулась одной его ладони на своей щеке и сжала, целуя. Эти прикосновения и моменты были ей дороже всего сейчас на свете.

— Но я не выйду замуж только лишь затем, чтобы порадовать вас, — это его рассмешило, и он позволил себе трепетно поцеловать её в лоб, отчего она прикрыла глаза и вздохнула с улыбкой.

— Нет, порадуйте себя, — он жертвовал своими чувствами ради неё, поскольку понимал, что не сможет дать ей то счастье, которое нужно девушке её лет. Но Веронике нужен был только он, и, несмотря на все их разногласия, даже такое общение было новым для них этапом отношений, а в глубине её души всё ещё жила надежда на них.

Лорд Н. помог ей слезть со стола, а она аккуратно погладила его по рукам. Они смотрели друг на друга несколько мгновений, и он понял, что она не оставит его, чтобы он ни делал. И ей это нравилось. Бунтовать против него.

Вероника прошла к двери и аккуратно постучала, после чего её выпустили, и она молча ушла к себе, а он остался наедине с собой. Облокотившись на стол, он коснулся собственных губ, которые пару минут назад касались её. Он велел себе перестать улыбаться, но совершенно ничего не получалось. Это было выше его сил.

---

Глава IV. Сказочный принц

Её Величество собиралась на ужин в окружении своих близких, когда, к великому огорчению, она услышала из сплетен прислуги новость, которая так огорчила её.

Она ворвалась в одну из комнат, где вечера дожидались лорды, беседующие о ситуации в парламенте. Столь неожиданное вторжение монарха повергло их в ступор, и они замешкались, но через пару секунд поднялись со своих кресел и склонили перед ней головы.

— Прошу вас оставить меня с моим премьер-министром, разговор не требует отлагательств. По его окончании мы присоединимся к ужину, — её голос был строг и решителен, поэтому, посмотрев одним взглядом на лорда Н., они тут же скрылись. Как только дверь за ними закрылась, Вероника перевела свой рассерженный взгляд на мужчину.

— Позвольте узнать, мэм, что привело вас в такую ярость? — в недоумении поинтересовался лорд Н.

— Вы! — она сделала несколько шагов к нему навстречу, сократив дистанцию.

— Мэм, прошу простить меня, но какие мои действия посмели так вас огорчить? — признаться честно, он до сих пор не понимал, в чём было дело.

— Лорд Нетшвилд, вы знали, что мой дядя отправил в Саксен за моими кузенами, да к тому же они несколько дней в пути и прибудут вот-вот?! — так вот в чём было дело, маленькая Королева узнала об играх её родственников, и, раз она обратилась к нему полным именем, значит, полагала, что и он замешан в этом. В какой-то степени для него это теперь всегда показатель того, насколько сильно расстроена по отношению к нему Королева.

— Да, мэм. Мне об этом известно, — он сказал это с некоей грустью, понимая, что очень провинился перед ней, а самое главное, расстроившись вновь из-за того, что заставил её нервничать. В последнее время это случалось слишком часто, что ему не нравилось.

— Как вы могли так поступить со мной?! Я думала, наши отношения строятся на безоговорочном доверии! Вы не просто мой премьер-министр, но и друг! Но вы, как и другие, строили козни за моей спиной! — Её Величество была похожа сейчас на самую настоящую фурию.

— Нет, мэм! — он повысил слегка голос и сам сделал несколько шагов к ней навстречу, теперь между ними не было расстояния, и он позволил себе взять её ладони и сжать своими, после чего взглянул ей в кристальные глаза, в которых, ему казалось, он однажды утонет. — Я узнал об этом от вашего дяди, когда ничего уже нельзя было сделать, — он не оправдывался, нет, поскольку знал, как сильно она этого не любит. Лишь пытался объяснить ей всю ситуацию.

— Вы могли сказать мне. Почему я узнаю такие новости из сплетен прислуги? — она больше не кричала и выдохнула, смотря на их ладони. Его прикосновения были ей так приятны, он мог успокоить её в долю мгновения, собственно, как и вывести из себя.

— Прошу простить меня, мэм, — он медленно опустился на колени перед ней и поцеловал трепетно её ладони, отчего она затаила дыхание. Слёзы наполнили её глаза, а он продолжал на неё обеспокоенно смотреть. Если бы он знал, что это вызовет подобную реакцию, заставит её глаза вновь быть мокрыми от слёз, то сообщил бы ей сразу.

— Раймонд, я так больше не могу… — она убрала свои руки от него и присела на пол, облокотившись о стену и плача, ей не хватало больше сил себя сдерживать.

— Вероника… — это было впервые, когда он произнёс её имя, и она смотрела на него, улыбаясь, вот только слёзы не кончались.

— Я не могу… Я правда больше не могу улыбаться и делать вид, что всё в порядке, — он сел рядом с ней, и она уткнулась ему в грудь, а он обнял её крепко, прижимая к своей груди. Ей была свойственна эта манера: когда она злилась настолько, что не могла выразить это словами, то проявлялись слёзы, отчего она ещё больше злилась. Это были не слёзы слабости, а слёзы безысходности и ярости.

Ей понадобилось время, чтобы успокоиться, и только потом она отстранилась от него и внимательно посмотрела ему в глаза. Он вытер её слёзы и помог встать, а затем они вместе присоединились к ужину, где их уже давно заждались. Трапеза прошла спокойно, и затем Вероника решила развлечься и отправилась в зал, чтобы сыграть на фортепиано. Вероника умела играть, довольно неплохо, это было её единственным развлечением в Кенсингтоне, но поскольку она давно не практиковалась, то делала небольшие ошибки. Из-за всего этого она старалась быть более собранной и сконцентрированной и даже никого не замечала вокруг.

Вероника остановилась, когда вдруг перед её глазами оказалась мужская рука, перевернувшая ей страницу с нотами. В изумлении она подняла голову и посмотрела на юношу, что стоял рядом и не сводил с неё взора. Все вокруг встали со своих мест и следили за ними.

— Вероника, — быстро поморгав, она тяжело сглотнула и убрала руки с клавиш фортепиано. Да, у неё больше не осталось сомнений касательно того, кто же стоял перед ней.

— Уилфред, — они не виделись много лет, и оба сильно изменились с момента их последней встречи. Из маленькой неуклюжей девочки она превратилась в монарха великой империи, а он из безропотного мальчика в сказочного принца.

Неловкое молчание между ними было прервано лаем Чарльза, что ворвался в гостиную. От этого все засмеялись. Вероника взяла на руки пса и прижала к себе, поглаживая, отчего он тут же успокоился.

— Выглядите великолепно, кузина Вероника. Правление вам несомненно к лицу, — произнёс другой кузен Вероники — Лиафвин. Старший брат Уилфреда. Подойдя к кузине, он склонил голову и поцеловал руку, что она протянула ему. Его манеры пришлись ей куда больше по душе, чем Уилфреда. Разумеется, её дядя не мог упустить случая и при всех публично отметить красоту кузенов, что заставило Веронику покраснеть, ведь было очевидно, зачем всё это делалось.

— Прошу простить меня, я не ожидала вас так скоро. Наш любимый дядя не удосужился проинформировать меня об этом, — Вероника специально осадила его при всех придворных и лишь одним взглядом не позволила ему что-то ей ответить. С монархом ведь не спорят.

— Но у вас же найдётся на нас время? Мы давно не виделись, — Лиафвин всячески пытался снять напряжение, что пронзило всех в этой гостиной. Вероника не смотрела на Уилфреда, его взгляд был ей не по душе.

— Быть может, и найдётся. Но у нас с лордом Нетшвилдом много планов, не так ли, лорд Н.? — Её Величество обернулась к нему и смогла увидеть улыбку на его устах, что и её заставило улыбнуться. Кажется, ему понравилось, что именно в нём она поспешила найти спасение от всей этой ситуации. В свою же очередь он встал на её защиту и подтвердил её слова.

— Просим нас простить. Дядя, вы же позаботитесь о кузенах? Желаю вам приятного вечера, — Вероника развернулась и ушла прочь, в конце посмотрев на лорда Н. и улыбнувшись ещё шире. Эти двое понимали мысли и намёки друг друга без слов, что вызывало у них в радость, и они совершенно не могли этого скрыть.

Ночью ей совершенно не спалось, и она сидела у окна вместе со своим верным другом, поглаживая его шёрстку.

— Видел, как кузен Уилфред смерил меня взглядом? Он совершенно не изменился с тех пор, как я видела его в последний раз. Так и не научился улыбаться.

Чарльз лишь начал лаять в ответ на слова своей хозяйки, отчего она засмеялась. Он всегда её защищал.

                                    * * *

Несколько дней Вероника пыталась наладить отношения со своими кузенами, но если Лиафвин был ещё доброжелательно к ней настроен, то Уилфред просто доводил её до крика. Настоящий педант. Он был в свойственной себе манере — как всегда непримиримый и гордый. Боже, неужели ему так нравилось выводить её из себя? Ещё немного, и она сойдёт с ума.

Сегодняшний вечер не стал исключением. Не выдержав, Её Величество просто встала и вышла в другую комнату, что означало завершение ужина. Лорд Н., который сегодня также был во дворце, не мог перестать улыбаться, а поэтому позволил себе выпить больше обычного, чтобы скрыть своё довольное расположение духа. Его маленькая Королева бунтовала и не принимала юношу, которого все пророчили ей в мужья. И как мужчина он был очень доволен, но как премьер-министр понимал всю серьёзность положения.

Вероника прошла через секретный проход в сад, чтобы за ней никто не последовал, а официально для всех она удалилась к себе в спальню. Она бродила по собственному саду, а затем остановилась у одной из статуй, пока лорд Н., наконец, не присоединился к ней. Несмотря на то, что эта часть сада была практически не освещена, он сразу же узнал её силуэт вдали. В руках он держал накидку, и по дороге к ней раскрыл, укрывая свою маленькую Королеву. Ощутив его рядом, она дрогнула и обернулась к нему.

— Раймонд… — она улыбнулась ему, а он кивнул, укрывая её намного лучше.

— Вероника…

Засмеявшись, она развернулась к нему лицом и уткнулась в его грудь, обнимая своими маленькими руками. Для того чтобы с неё не спало покрывало и она не замёрзла, ему пришлось обнять её в ответ.

— Вот сейчас это прекрасный вечер. Господи, если бы я осталась там ещё на пару минут, я бы убила своего кузена, — это заставило лорда Н. засмеяться, кивнув.

— Я это предвидел, мэм, однако надеялся на ваше благоразумие, — Вероника недовольно замотала головой, чтобы он перестал к ней так обращаться, здесь сейчас никого не было.

— На моё благоразумие? Я всеми силами пытаюсь понять его, но это же безуспешно. Вы слышали, каким тоном он со мной разговаривает, а как смотрит? Так же нельзя, он постоянно выводит меня из себя, будто ему нравится это, — общество лорда Н. ей было куда приятнее, чем компания кузена.

— Полагаю, принц Уилфред делает это не со зла, а в силу того, что вы нравитесь ему, но он всё же никак не может попасть в нужный темп, боится ошибиться.

Она грустно пожала плечами и посмотрела на него. Ей было так спокойно сейчас в его объятиях, в такие моменты она действительно чувствовала себя счастливой, за что была благодарна ему. Но почему он позволял всему этому случиться? Потому что чувства к ней были сильнее разума, разумеется. Его мужские желания и чувства были сильнее, чем долг премьер-министра. Ему нужно было давать себе слабину, иначе он просто не мог, хотя понимал, насколько это ужасно и к каким последствиям могло привести.

— Я буду ожидать вас к ужину завтра, Раймонд. После будут танцы, ничего особенного.

Она была такой крошечной сейчас в его объятиях, такой красивой в лунном свете, такой идеальной.

— Думал, вы отказались от балов, — в удивлении произнёс мужчина.

— Это не бал, просто танцы. Нужно же принцев развлекать. Дядя настаивает на этом. А сил ругаться с ним у меня больше нет, — она пожала плечами и коснулась своей ладонью его лица.

— Помню, вы говорили, что Уилфред не поклонник танцев, — её пальцы остановились на его губах, и от этого он прикрыл глаза, затаив дыхание.

— Я и не собиралась с ним танцевать. Уж лучше сразу с кочергой, — и даже сейчас она его смешила, такая маленькая его Королева. Вероника посмотрела на небо и увидела много звёзд, они были такими красивыми. — Прекрасно, не так ли? — это заставило его тоже взглянуть вверх, для того чтобы увидеть то, что она видела. — Небо тонет в звёздах. А я тону в вас, Раймонд, — в смущении он опустил свой взор на неё, и она уже обеими ладонями гладила его лицо, такое гладкое, а его высокие острые скулы всегда приводили её в восторг. — Я знаю, что вы скажете. Мы не можем быть вместе, у нас есть долг перед этой страной. И я соглашусь с вами, но, Раймонд… Нельзя же выходить замуж просто ради замужества. Жить с тем, с кем нельзя поговорить, а тем более помолчать — худшее из одиночеств.

Одна лишь мысль о том, что она проведёт жизнь с тем, кто недостоин её, приводила его в ужас и злость:

— Я не позволю вам связать вашу жизнь с тем, кто не сделает вас счастливой, Вероника, даю слово, — в его голосе было столько решительности, что в такие моменты она чувствовала себя в безопасности, как никогда.

— Я знаю, Раймонд, знаю. Но, прошу, позвольте мне, пока мы ищем, быть с вами, не отталкивайте меня… — ей удавалось с таким успехом постоянно рушить его стены, что он выстраивал в своём сознании, пытаясь бороться с чувствами к ней. И всегда он проигрывал. А ей ведь всегда так нравилось побеждать.

— Вероника… — тяжело вздохнув, он крепче прижал её к себе и поцеловал в губы, сначала так аккуратно и нежно, а после, когда почувствовал отдачу с её стороны, углубил порыв, что возник между ними. Она сводила его с ума, он не мог ей противиться, да и не хотелось, если признаться честно.

Всё это длилось несколько мгновений, а затем им пришлось всё окончить. Ох уж эта тайная канцелярия Её Величества, это всё ничем хорошим не закончится, они оба это знали.

                                    * * *

Следующим вечером, когда Её Величество готовилась к танцам, гонец принёс ей орхидеи с фразой: «С наилучшими пожеланиями от лорда Нетшвилда», что доставило ей определённое удовольствие. Вероника вставила эти замечательные цветы в корсаж, а затем взглянула на своё отражение в зеркале. Специально ради лорда Н. она нарядилась в синие тона, ведь это был его любимый цвет.

Удивительно, но в этот раз отношения между Вероникой и Уилфредом оказались так прекрасны, что за ними наблюдали все, кто сегодня присутствовал в этом зале. Огонь, что пробежал между ними двумя, не остался не замеченным никем. Удивительно, но принцу Уилфреду всё же удалось вскружить голову Веронике. Интересно, что же её так привлекло в нём? То, что он её ровесник или что, может быть, столь упрям и горд, что каждая встреча с ним — это борьба?

Однако этот вечер оказался не таким уж и приятным. Несмотря на то, что Вероника оказалась опьянена своим кузеном, она ощутила напряжение между своим кузеном и премьер-министром. Принц Уилфред словно был уверен, что лорд Н. льстит Веронике, не способен преподнести ей истину и превратил в свою игрушку. Но лорд Н. был выдающимся политиком своего времени, как минимум десять лет он фактически возглавлял страну, поэтому не нуждался в одобрении собственной политики немецким гостем. Увы, Вероника оказалась меж двух огней. С одной её стороны — её чувства к Раймонду, а с другой стороны — Уилфред, загадочный и таинственный кузен, такой своенравный, смотрящий на неё всё время так, словно она провинилась, хотя она жаждала его улыбки.

В какой-то момент Её Величество, которая переключила своё внимание и на других гостей, заметила, что в зале отсутствуют Уилфред и лорд Н., а Лиафвин всячески её избегал. Именно поэтому она подошла к единственному человеку, которому могла доверять в этом дворце.

— Леди Эмма, вы случаем не знаете где сейчас мои кузен и премьер-министр? — она взяла ещё один бокал у официанта и залпом выпила шампанское, поскольку волновалась.

— Нет, мэм. Я сама потеряла их из виду. Но посмею заметить, что напряжение между ними ощущают все, — Вероника лишь кивнула кротко головой своей фрейлине, что теперь возглавляла её тайную канцелярию, как вдруг заметила, что её дядя и кузен Лиафвин в спешке покинули зал. Взяв леди Эмму за руку, она просто побежала в другой конец замка к окнам, которые выходили в сад. У неё было очень плохое предчувствие.

Увы, она не ошиблась. Они увидели, как в саду фехтовали Уилфред и лорд Н. Вероника настолько ужаснулась увиденному, что просто прикрыла лицо ладонью, молча на них смотря. Они сражались так рьяно. И им обеим не составило труда понять, что их дуэль случилась из-за неё.

— Ваше Величество! — в ужасе прокричала Эмма, когда Уилфред нанёс настоящее ранение лорду Н. и тот упал, оказавшись побеждённым. Этот крик привёл девушку в чувство, и она тут же помчалась вниз к ним. Эмма же осталась наблюдать за всем стороны. К этому моменту принц Лиафвин и их дядя уже разняли их. Вот только никто не ожидал, что к ним так скоро присоединится Её Величество.

— Как. Вы. Посмели?! — она разделяла каждое слово паузой, её голос дрожал настолько сильно, насколько можно, а слёзы предательски покатились из её глаз. Нет, она не была зла или в ярости, перед ними стояла настоящая женщина в бешенстве. Они до смерти её напугали. Лиафвин и дядя попытались объясниться перед ней, но она лишь одним взмахом своей руки велела им обоим умолкнуть. — Меня не волнуют причины! Дуэли запрещены! Они караются смертью! — она развернулась лицом к лорду Н., и тот впервые испугался её. — Лорд Нетшвилд, вам отныне запрещено появляться при дворе без моего дозволения! Немедленно исчезните, чтобы мои глаза вас не видели! — он лишь покорно кивнул ей и ушёл, оставляя эту семью наедине. Его встретила Эмма, которая увела его прочь, чтобы помочь с раной, что он получил. После Вероника подошла к принцу Уилфреду и влепила ему пощёчину, которую тот принял молча, даже не прикоснулся к собственной щеке. — Как ты посмел поднять руку на моего премьер-министра?! К тому же ранить его! Ты посягнул не просто на лорда Нетшвилда, а на саму британскую монархию! Оскорбление, нанесённое ему, я расцениваю как оскорбление, нанесённое лично мне! — эти слова лишь сильнее вывели из себя Уилфреда. Он вызвал лорда Н. на дуэль, потому что приревновал его к ней, к своей кузине, а не Королеве, в которую он и опомниться не смог как влюбился.

— Быть может, вам стоит выйти замуж тогда за него, Вероника? — Лиафвин и дядя лишь в ужасе закатили глаза. Было очень глупо произносить эти слова. Он обидел её.

— Я думала, что вы принц из сказки, которому я смогу доверить своё сердце. Но вы лишь разбойник, — собравшись с силами, она вытерла слёзы со своих щёк и глубоко вздохнула — Принц Уилфред, возвращайтесь в свой Саксен так же быстро, как и прибыли сюда, — развернувшись, она стремительно ушла прочь, не желая никого видеть подле себя сейчас.

Принцы Саксены объявили на следующий день о том, что возвращаются домой. Столь стремительный отъезд не мог не расстроить Веронику, которая молча сидела в своей комнате и наблюдала за жизнью из окна, держа в руках верного друга Чарльза. Она совершенно запуталась в себе, ей нужно было время для уединения и для того, чтобы собраться с мыслями.

                                    * * *

И вновь юная Королева так бесцеремонно и беспардонно ворвалась к лорду Н., в этот раз она даже приехала втайне от всех в его лондонский дом. И вновь ничего не подозревающий лорд Н. подскочил на месте при виде Её Величества.

— Как ваша рука, лорд Н.? — она была намного спокойнее, чем несколько дней назад, когда отлучила его от двора.

— Благодарю, мэм. Всё замечательно. Небольшая царапина, — она лишь грустно улыбнулась от его слов, после чего снова расплакалась.

— Зачем вы проиграли ему? Я видела всё из окна. Вы одерживали победу над ним, а потом просто сдались. Вы отказались от меня, — не в силах более сдерживать свои эмоции, она отвернулась от него. Первое, что бросилось ей в глаза, — его стол, а потому она снесла на пол все бумаги, что были на нём. Решительным шагом он подошёл к ней и силой взял за две руки, прижимая к себе, дабы она не причинила себе вреда.

— Отвергнуть вас способен лишь глупец, мэм, — эти слова он произнёс максимально чётко и обхватил её маленькое заплаканное лицо своими большими ладонями. Глаза были красными, как и нос, видимо, она давно плачет.

— Тогда кто же вы, Раймонд?! Вы предали меня! Предали! — она стала бить его своими маленькими кулаками в грудь что было сил, вскрикивая каждый раз. Он терпел это, чтобы она смогла выместить на нём свои эмоции и немного успокоиться.

— Вероника, прошу вас, успокойтесь! — но у неё случилась настоящая истерика, которая не прекращалась, отчего ему пришлось пойти на отчаянные меры. Прижав её к себе за талию одной рукой, а другой рукой держа её хрупкое лицо, он поцеловал её в губы, ведь знал, что для неё его поцелуи были самой большой слабостью. Сначала она противилась, пыталась его оттолкнуть, но не потому, что не хотела его поцелуев, а потому, что не хотела, чтобы он так быстро её успокоил. В результате этого она даже искусала его губы до крови, но его это ничуть не остановило, и он продолжал целовать её со всей страстью и пылкостью. В конце концов её стена пала, и она полностью обмякла в его руках, что позволило ему, опустив уже обе руки на её талию, приподнять маленькую Королеву выше себя и затем присесть с ней на коленях в кресло, не разрывая их уста, которые были спасением и целым миром друг для друга.

Он прервал поцелуй лишь тогда, когда им обоим было нечем дышать. Восстанавливая дыхание, он смотрел на свою маленькую Королеву, которая уткнулась своим лбом в его и гладила тонкими длинными пальцами по щекам. Погладив её по спине, он стал оставлять короткие поцелуи по всему лицу и даже шее, куда мог дотянуться, отчего она положила руки ему на шею и крепко обняла, продолжая всхлипывать.

— Вероника… — он взял её ладонь и трепетно поцеловал каждый палец, а затем крепко сжал. В конце концов она молча уткнулась ему в шею своим маленьким носом, продолжая крепко обнимать. Он чувствовал на себе её прерывистое дыхание, чувствовал, как она слаба и истощена. Боже, как же ему было больно видеть её в таком состоянии. — Я никогда не предам вас, Вероника, никогда. Вы — моя работа. Вы — моя госпожа. В вас заключается суть моего долга. Любить вас. Защищать вас. Конечно, я лишусь карьеры, но я сделаю это ради вас, не задумываясь. Сложно представить себе более значительный акт патриотизма… или любви, — собравшись немного с силами, она выпрямилась и молча смотрела на него, ничего не говоря. — Я дал вам слово, что не позволю вам связать жизнь с тем, кто не сделает вас счастливой, Вероника. И я своё слово сдержу, — он старался говорить очень спокойно и тихо, чтобы не провоцировать её на новые эмоциональные срывы. Ей они не шли в пользу.

— Выдав меня замуж за кузена Уилфреда? — и всё же она была самым настоящим ребёнком, который очень боялся неизведанного.

— Именно так. Я смог изучить вашего кузена, он замечательный человек и станет вам прекрасным супругом. С ним вы проживёте долгую и счастливую жизнь, познав все прелести материнства, более того, он не даст вас в обиду, когда я больше не буду подле. Он всегда будет бороться за ваше счастье, Вероника. Именно поэтому я и поговорил с ним. Вы ему нравитесь, и очень, однако во мне он видит соперника и потому совершает ужасные глупости, которые вас ранят. Но теперь не будет, я на это очень надеюсь, — глубоко вздохнув, она заикалась, её сердце всё ещё сильно билось, отчего она переместила одну его ладонь прямо к себе на грудь, отбросив прочь все предрассудки, и это заставило его затаить дыхание и тяжело сглотнуть, а после он взглянул на свою ладонь на её груди, которую она сжимала своей.

— Оно ваше, Раймонд, и всегда им будет. У меня нет больше оправданий, чтобы скрыть мою любовь к вам. Я не смогу полюбить Уилфреда так, как я люблю вас, — он приподнялся и поцеловал её трепетно в лоб, задержав на несколько секунд свои уста там.

— Любовь бывает разной, Вероника. Вы знаете, мы не вольны поступать так, как хотим. Не в этой жизни, — она была не единственной, кто страдал от невозможности их любви. Увы.

— Так может, в следующей? — она улыбнулась впервые с тех пор, как приехала. — Быть может, однажды мы вновь появимся на этом свете и будем вместе, — на этот раз уже он тяжело вздохнул, ведь она задела его самые сокровенные мечты.

— Тогда я не отпущу вас никуда и никогда, Вероника, — слегка засмеявшись, она сама потянулась к его устам и аккуратно поцеловала его губы, которые искусала и поранила до крови. Ей стало стыдно за своё поведение: Королевы себя так не ведут, а вот влюблённые женщины — да. Затем она провела своим носом по его и встала с его помощью с колен. Он также встал с кресла, и они смотрели друг на друга.

— Значит, вы настаиваете на том, чтобы я сделала предложение кузену Уилфреду, так? — придя в себя, в последний раз спросила она его.

— Именно. Нет более достойного человека, которому я могу вверить ваше счастье и благополучие этой страны, — в этот момент он протянул ей платок, некогда подаренный ему ею, расшитый ей собственноручно, с их инициалами. Улыбнувшись, она вытерла слёзы, а затем вернула ему платок, крепко сжимая его ладонь.

— Мне пора, — она отпустила его руку и стремительно покинула его имение, не позволив себе обернуться. Потому что, обернись она, никогда бы не сделала то, на что решилась.

— Эйберхам, бренди мне! — лишь произнёс премьер-министр.

Их история станет легендой о страсти и вызове обществу, они займут своё место среди величайших историй любви: Королева и её премьер-министр. Но всё это будет позже, а пока они оба вынуждены поступать совсем не так, как того хочет их сердце.

---

Глава V. Обычная женщина

Вероника сделала то, на чём настаивали все вокруг — дядя, правительство и даже сам лорд Н. Она решилась выйти замуж, и пути назад больше не было. Вечером, наедине, лишь при свете свечей и в окружении орхидей, Её Величество сделала предложение своему кузену принцу Уилфреду, который был счастлив как никогда. Его улыбка и счастье вселили глубоко внутри неё надежду на то, что этот брак не будет ужасным и что, возможно, она сможет быть счастлива.

Принц Уилфред был вынужден вернуться в Саксен со своими близкими, до его возвращения оставалось шесть недель, и за это время Вероника должна была решить два очень важных момента — жалованье и титул. Однако ввиду того, что история их государства знает случаи, когда супруги королев в своё время имели любовниц, английский парламент не собирался содержать ещё одного немца, который за счёт средств казны великой нации будет её позорить. Это сильно беспокоило Веронику, она не могла спокойно, а главное, рационально мыслить, да к тому же столь неожиданная для неё самой тоска по Уилфреду сильно её огорчала.

Отношения Вероники с лордом Н. сильно изменились с тех пор, как она объявила о своём скором бракосочетании. Это не могло её не расстраивать. Именно поэтому она приказала своему премьер-министру явиться во дворец. Вот только он смог найти её не в тронном зале, в одной из гостиной или даже в своих покоях, а на кухне, где Её Величество в одиночестве готовила. Судя по ингредиентам, что он увидел, она готовила шарлотку.

— Ваше Величество, — лорд Н. склонил голову перед своей Королевой, после чего поднял на неё взгляд.

— Спасибо, что согласились встретиться со мной, лорд Н., мне очень нужна ваша поддержка, я соскучилась по нашим разговорам наедине, вдали от всех, — она была очень счастлива видеть его. Он мог это заметить по улыбке, что расцвела на её устах, как только он вошёл к ней, а также по сиянию, что она сейчас излучала. — Присоединяйтесь ко мне. Не думаю, что вы часто готовите. Собственно, как и я.

Лорд Н. лишь улыбнулся, приподняв брови, однако спорить с Её Величеством не стал. Сняв фрак и закатав рукава рубашки, он стал месить тесто так, как она ему показала, пока Королева перешла к подготовке начинки.

— Вы очень напряжены, мэм, что же вас гложет? Невозможность обеспечить принцу Уилфреду жалованье и титул, на которые он так рассчитывал? — Вероника лишь ухмыльнулась, не поднимая на него взора. Он понимал её даже без слов. Потому что чувствовал её душу как никто другой.

— Это тоже, да. Я не представляю, как сообщу об этом Уилфреду. Он очень переживает из-за всей этой ситуации, говорит, что таким образом ему хочется состояться как человеку, чтобы он мог служить во благо этой страны. Но не только это меня беспокоит, лорд Н. — Раймонд внимательно слушал Веронику и слегка приподнял брови, демонстрируя, что готов и дальше её выслушивать. — В последнее время все будто сговорились и говорят об одном и том же — о любовницах. У дяди они были и даже есть до сих пор, у моего отца была, как говорят придворные, но он бросил её, как женился на матери. Боже, да даже кузен Лиафвин не имеет репутации порядочного мужчины! Я, я просто боюсь, что… — Вероника говорила всё это так быстро и импульсивно, а затем умолкла, прикрыла лицо рукой, пытаясь сдержать собственные эмоции.

— Вы боитесь, что у принца Уилфреда тоже есть любовница, не так ли, Ваше Величество? — Раймонд закончил месить тесто и внимательно посмотрел на неё. Разумеется, именно этого и боялась юная девушка. — Мэм, я говорил вам ранее, скажу и впредь. Принц Уилфред достойный юноша, и я уверен, нет, убеждён, что у него никого нет и не будет, потому что он способен на истинные чувства к вам. В его глазах вы не самая завидная невеста Европы, а лишь самая желанная для него женщина. Понимаю, страхи перед браком — это вполне нормально, и они одолевают всех, но не позвольте им вас сломить.

Вероника слушала лорда Н. предельно внимательно, потому что верила ему безоговорочно. Он ведь всегда знал, как будет лучше.

— Почему мужчины заводят любовниц? — она переместила взгляд на готовое тесто и достала форму, в которой бы запекалась их шарлотка.

— А почему женщины заводят любовников? — подобный ответный вопрос её рассмешил, и небольшая улыбка скрасила её уста, отчего она пожала плечами, ведь не знала ответа на вопрос. — У измены нет пола, мэм. Когда погибает любовь, люди творят безумства, — он поместил тесто в форму, распределяя его так, чтобы хватило места и для начинки.

— Но вы никогда не изменяли своей жене, Раймонд, — затем и Её Величество вмешалась и стала распределять начинку. Сейчас они были похожи на давно женатую супружескую пару, потому что действиями дополняли друг друга.

— Зато мне изменяли, мэм, — от подобных воспоминаний он помрачнел и слегка отдалился, моя руки, пока Её Величество отправила шарлотку в печь. Свой брак он разбил собственноручно — уделяя много времени политике и государству, он совсем позабыл о своей любимой, которая чувствовала себя брошенной и нашла утешение в другом. Своими собственными руками он убил плод их любви. Сам того не желая, превратив собственную жизнь в ад.

— Раймонд… — Вероника подошла к нему близко, а затем позволила себе коснуться его плеча, отчего он взглянул на неё.

— Вероника, так нельзя, вы обручены, нас могут увидеть, — но она лишь отрицательно помотала головой и поцеловала его в губы, обхватив его лицо ладонями, пачкая мукой, что была на руках. Этим поцелуем ей хотелось отбросить прочь все его негативные воспоминания, которые нахлынули на него по её вине. Этим поцелуем ей хотелось показать ему, что её любовь к нему не умрёт. Сначала он противился, но спустя мгновение ответил ей, крепче прижав к себе. Это мгновение длилось слишком мало, но оно было нужно им двоим. — Я не так идеален, как вы думаете обо мне, мэм. В своё время и я грешил, — это заставило её засмеяться, отчего она отрицательно помотала головой.

— Возможно, я и юна, в какой-то степени наивна, но не глупа. Я не порицаю связь между мужчиной и женщиной до брака, если в её основе лежат чувства, а не аморальные устои, — искренне произнесла Королева, не сводя с него своего взора. Она сама не поняла, зачем это сказала.

— Измена остаётся изменой в любом случае, мэм, — Вероника сильно помрачнела от его слов.

Между ними на несколько мгновений повисла тишина, а он не сводил с неё взора. Смысл его слов был для неё предельно ясен. Поняв, что делать ему тут было нечего, он забрал фрак и поклонился Королеве, после чего оставил её одну.

                                    * * *

Оставались считаные дни до свадьбы Её Величества с немецким принцем Уилфредом. На столь грандиозное событие собирались гости со всего мира. 10 апреля 1840 года их свадьба в капелле Сент-Джеймсского дворца в Лондоне войдёт в историю, но всё это будет чуть позже, а сейчас между Вероникой и Раймондом оставалось одно очень важное, но не разрешённое дело, которое мучило их обоих, хотя они всячески пытались это скрывать.

В секрете от всех, при помощи своей тайной канцелярии и леди Хаззерфилд, Вероника прибыла в лондонский дом лорда Н., где он проводил в одиночестве последние вечера. Прислуга была распущена и отправлена в Блэкпул, ведь скоро и он туда отправится. С ним остался лишь его верный слуга Эйберхам, который к этому времени уже спал: было довольно поздно.

Раймонд наблюдал за огнём в камине, допивая бренди. Правда, он совершенно сбился со счёта, какая это была бутылка за последние дни. Он настолько сильно погрузился в свои мысли, что не услышал, как дверь в библиотеку раскрылась и туда вошёл человек. Такой маленький, хрупкий, лёгкий, с небольшим размером ноги, отчего было сделано много шагов.

— Значит, компания алкоголя вам приятнее моей, мой дражайший лорд Н.? — услышать голос Вероники было для него неожиданностью, потому он сначала не поверил, решив, что ему это показалось, но когда он развернулся лицом к источнику звука, то обомлел, ведь это не было видением — всё это происходило наяву.

— Ваше Величество! — премьер-министр встал со своего места и раскрыл в изумлении руки, обронив бутылку алкоголя, отчего та пролилась, а затем тяжело вздохнул и провёл руками по лицу. — Простите меня, мэм, я довольно неуклюж, — подняв уже пустую бутылку, он виновато взглянул на свою Королеву, он не хотел, чтобы она видела его в таком виде, поскольку опасался того, что она разочаруется в нём.

— Вы устали, лорд Н., полагаю, вы надеялись, что алкоголь скрасит вам вечер, но что-то пошло не так, — улыбнувшись, она сделала несколько шагов к нему навстречу и накрыла его ладони своими, сжимая их.

— Позвольте узнать, мэм, что привело вас ко мне в столь позднее время? — Вероника улыбнулась и подняла на него свои кристальные голубые глаза, отчего уже он стал кусать щёки изнутри, пытаясь не расплыться в улыбке от этой красоты.

— Вы, разумеется. Мы так давно не виделись. Полагаю, я раскусила ваш план, лорд Н.: уйти на задний план, оставив меня наедине с Уилфредом, чтобы между нами пробежала искра и мы влюбились в друг друга без памяти, я права? — она была юна, но отнюдь не глупа. Его план был слишком очевиден.

— А разве я ошибся, мэм? Вы с принцем Уилфредом выглядите довольно счастливыми: ваши прикосновения, улыбки, поцелуи — счастливые жених и невеста, — он не смог скрыть собственного раздражения от всей этой ситуации, да и не хотел больше, ведь к чему было лицемерить теперь, всё было давно решено, и он сам приложил к этому руку.

— Раймонд… — Вероника коснулась своей ладонью его щеки и грустно улыбнулась — он был колючим, словно ёж. Как же было непривычно его видеть таким.

— Не надо, Вероника, прошу… — он взял её ладонь и убрал со своего лица, сжимая крепко. Он больше не мог выстраивать стены и отстраняться от неё, потому что стоило ей лишь один раз произнести его имя или же дотронуться до него — и всё это оказывалось сломленным и таким бессмысленным.

— Я никогда не полюблю его так, как вас, лорд Н., это невозможно. Уилфред замечательный юноша, он любит меня по-настоящему, более того, я уверена, нет, убеждена, что он будет мне прекрасным мужем, но мои чувства к нему другие. Вы сами говорили в своё время, что любовь бывает разной, — в этот момент она положила его ладонь к себе на грудь и сжала её, а в глазах заблестели слёзы, ведь это было чистой правдой. — Оно уже ваше, ничего не изменилось с тех пор, Раймонд. Мои чувства к Уилфреду совсем не те. — Раймонд всё же перестал кусать свои щёки, и улыбка отразилась на его устах. Она так любила, когда он улыбался, в такие моменты весь мир становился намного лучше для неё. — Так ведь намного лучше, — засмеявшись, она встала на носочки и поцеловала его в губы, крепче прижимаясь, а он не стал противиться ей и позволил себе самую большую дерзость по отношению к этой девушке — он опустился на колени перед ней и подхватил её на руки, продолжая поцелуй — более решительный и резкий, что были за всё время до этого, но именно этот поцелуй вызвал настоящее удовольствие у них обоих.

В конце концов он присел с ней в своё кресло, а она улыбнулась, пытаясь привести дыхание в норму. Сидя у него на коленях, она была самой счастливой, а вот он испытал огромный стыд за то, что позволил себе сейчас, это было огромной ошибкой, он даже ей в глаза смотреть не мог.

— Простите меня, мэм, — Вероника засмеялась и продолжила проводить своими пальцами по его небритому лицу.

— Прошу, Раймонд, прекратите. Здесь только вы и я, больше никого. Не носите маски, будьте со мной настоящим, как и всегда, — засмеявшись, она уткнулась ему в шею, словно дитя, и вдохнула его аромат — он пах жжёными дровами, табаком, алкоголем и бумагой, это был изумительный аромат. Ей казалось, что и всей жизни не хватит, чтобы насытиться им. — Давно вы курите? Раньше я не замечала за вами этой привычки, как и чрезмерной любви к алкоголю, — от этого вопроса он не смог сдержать смеха, который наполнил библиотеку, заставив его всё же обратить взор на эту уникальную девушку — с ней было так легко и просто, а без неё словно ад.

— Грешен, признаюсь, — Вероника коснулась своими пальцами его губ и продолжила смеяться, представляя, как он курит трубку и выпускает из своих уст дым, отравляя себя табаком. Она прекрасно понимала, что он пытается таким образом отвлечься от неё и забыть, но в то же время совершенно не хотела, чтобы он себя убивал из-за неё, она того не стоит.

— Я полюбила вас, потому что для меня вы идеальны, а сейчас я люблю вас ещё сильнее, потому что вы не такой, — она наклонилась и поцеловала его в губы, но совсем иначе, чем делала это всегда. В этом поцелуе Вероника проявила себя совершенно другой, нежели была с ним ранее — более пылкой и чувственной, что не ускользнуло от его внимания.

— Нет, Вероника, остановитесь, — он оборвал их поцелуй и серьёзно взглянул ей в глаза. Несмотря на то, что он был пьян, его разум мог трезво оценивать ситуацию, и он отчётливо понимал, чего добивается его маленькая Королева. — Тогда на кухне вы ведь прекрасно поняли, о чём я говорил: наша связь невозможна, я не могу стать вашим любовником, фаворитом, называйте это как хотите.

Тяжело вздохнув, Вероника выпрямилась и посмотрела внимательно и даже строго на него, словно собиралась отчитать, как провинившегося ребёнка.

— Если вы считаете, что я способна на подобную низость, Раймонд, то тогда вы меня совсем не знаете. Я бы никогда не поступила бы так с вами, не посягнула бы на вашу добродетель и честь, — решительным тоном произнесла девушка.

— Тогда почему вы считаете, что я смогу сделать это с вашей?! — неужели она не понимала, как тяжело ему, зачем же ещё сильнее ранить его и так искалеченную душу?

— Потому что я этого хочу! — она специально повысила свой голос, чтобы донести до него всю серьёзность своих намерений. Она взглянула на его ладони и крепко сжала их, а затем поднесла к губам, трепетно их целуя и не сводя своего взора с него. — Я правда этого хочу, Раймонд. Послезавтра я выйду замуж за кузена Уилфреда и проведу с ним бок о бок свою жизнь. Но я хочу хотя бы раз быть в руках того, кого я люблю и кто любит меня, несмотря на всё происходящее вокруг. Я обнажила перед вами собственную душу, позвольте быть вашей навсегда, — она смотрела на него абсолютно серьёзно, она видела в его глазах, что он этого тоже хочет, но борется с самим собой.

— Вероника, вы даже не представляете, что я чувствую к вам, насколько велика моя любовь. Ваше Величество, вы не просто мой монарх, вы — моя госпожа. Лишь одно ваше слово… — её уста озарились настоящим счастьем, ведь он признался ей в любви, от этой новости слёзы скатились по её щекам.

— Я знаю, вы самый благородный человек на целом свете, вы выдаёте замуж свою любимую, чтобы эта страна процветала, но прошу, Раймонд, хотя бы в эту ночь, давайте просто будем влюблёнными, которые так нуждаются друг в друге, — утвердительно закивав, она обхватила его лицо своими ладонями и поцеловала в губы — со всей страстностью и желанием, что томились в ней с тех самых пор, как она поняла, что влюблена в своего премьер-министра. В этот раз он не отстранялся от неё, не боролся с чувствами — любовью и долгом, он принял важное для себя решение — он будет её первым мужчиной, не отдаст её в руки немца, с которым, возможно, она никогда и не познаёт огня двух любящих сердец.

Подхватив её на руки, он понёс её прочь из гостиной в свою спальню, поднимаясь с ней по лестнице, отчего она не могла перестать хихикать.

— Вы разбудите мне всю прислугу, — неодобрительно произнёс мужчина.

— Здесь нет никакой прислуги, — это заставило его рассмеяться и отрицательно помотать головой, ох уж эта её тайная канцелярия, надо будет обязательно решить этот вопрос с леди Хаззерфилд, так же совершенно нельзя.

Он принёс её к себе в комнату, уложив аккуратно на перину, Вероника присела на кровати и внимательно на него взглянула, а затем осмотрелась, не в силах скрыть своей улыбки.

— Что? — да, здесь был настоящий бардак, как и во всём доме, но он ей так нравился, потому что в нём она видела своего премьер-министра, безнадёжно служащего во благо своей страны.

— Здесь очень уютно, — Вероника засмеялась и прижала его к себе, целуя вновь, в то время как её пальцы потянулись к его рубашке, чтобы развязать ворот, а затем и вовсе его обнажить. Она делала это всё медленно и с неподдельной радостью, будто раскрывала самый долгожданный на свете подарок.

Когда она сняла с него рубашку, то аккуратно бросила её в сторону и затаила дыхание, рассматривая его — для неё это было впервые — видеть обнажённый торс мужчины, отчего она совершенно не знала, как поступить.

— Вероника… — он взял её ладони и поцеловал их, внимательно смотря ей в глаза. — Вы понимаете, чем грозит наша связь? Вы ведь Королева, ваш брак с принцем будет требовать консуммации, — в комнате освещение исходило лишь от света луны, который проникал внутрь из огромных окон, а потому их глаза сияли ещё ярче, чем обычно. Опустив взгляд, она аккуратно сняла свой жилет и бросила его рядом с кроватью.

— А ещё я женщина, которая хочет провести ночь с тем мужчиной, которому принадлежит её сердце. И поверьте, ей прекрасно известно обо всём этом, но она прекрасно с этим справится, Раймонд, — она села на край кровати и позволила себе коснуться его груди ладонями, отчего мурашки пробежались по его телу. Столь сильный мужчина становился настоящим мальчишкой со своей маленькой Королевой.

Он стал аккуратно доставать из её волос заколки в виде цветов, украшенные бриллиантами, а затем и её колье с серьгами, аккуратно убирая их в сторону.

— И как вы носите всё это? — они оба засмеялись и слились в чувственном поцелуе, обнимая друг друга. Он аккуратно приобнял её за талию и уложил чуть выше на кровати, нависнув над ней. Их взоры пересеклись, и они вновь оказались в омуте чувств друг к другу. Раймонд стал аккуратно развязывать на ней корсет, замечая, как с каждым его движением ей становилось всё легче и легче дышать, он освобождал её из этого ужасного плена моды. Когда ему это удалось, он стал целовать её шею, отчего она каждый раз затаивала дыхание и он чувствовал пульсацию, что пробивалась сквозь её тонкую кожу и давала ему ясно понять, как себя чувствует её сердце.

Ему не хотелось торопиться и пугать её, однако этой боли нельзя было избежать, потому его задачей было сделать эту ночь максимально приятной для неё. Её удовольствие — самое важное для него.

Опускаясь ниже по её телу, он не прекращал покрывать её тело поцелуями, освобождая от последних элементов белья, а затем, выпрямившись, взглянул на свою госпожу, госпожу его сердца, которая была так чертовски соблазнительна и прекрасна — полностью обнажённая, лежащая перед ним, в какой-то степени стесняющаяся собственного тела, а пряди её чудных шёлковых волос слегка прикрывали её лицо. Она будто боялась взглянуть на него, увидеть обнажённым мужчину своей мечты. Но в этом не было ничего постыдного, наоборот, физическая обнажённость друг друга раскрывала новые горизонты любви.

— Вероника… — он снял с себя последние остатки одежды и прилёг рядом с ней, целуя нежно в шею, отчего она улыбнулась. — Посмотрите на меня, прошу, — она развернула своё лицо к нему, и он аккуратно коснулся её щеки своей ладонью. — Одно ваше слово, и я остановлюсь, — она тут же испуганно отрицательно помотала головой, смотря на него внимательно, обхватив его лицо своими маленькими ладонями.

— Я не боюсь, Раймонд, всё хорошо, — она нежно поцеловала его в губы, а затем издала стон, ощутив его руку между своих ног. Это было столь приятным и новым ощущением, что она совершенно не знала, как себя вести.

— Тише… — он приподнялся над ней и опёрся на собственные локти, дабы не придавить её хрупкое тело собой, а затем опустился ниже, между её ног, покрывая изнутри её бёдра своими влажными поцелуями. — Тело всё подскажет, — улыбнувшись, он стал доставлять ей удовольствие, стараясь быть максимально нежным и аккуратным с ней. Для Вероники всё это было настолько ново, эти ощущения внутри неё, что окутывали её полностью, заставляли расплываться в собственных мыслях, и вдруг она поняла, что её сознание совершенно не работает, сейчас ею управляло другое чувство — желание, и то, что это было взаимным — сводило её с ума. Её стоны, которые наполнили эту комнату, были самой лучшей наградой для него, а когда она в порыве страсти произнесла его имя, то Раймонд понял, что настал тот самый момент, когда его возлюбленная готова. — Сосредоточьтесь на дыхании, — он поцеловал её в уголок губ, что заставило её улыбнуться. Вдох. Боль пронзила всё её тело, отчего она непроизвольно вскрикнула, вцепившись своими пальцами в его плечи, даже поцарапав их до крови, а затем из её уст донёсся протяжный стон, который оглушил мужчину. На мгновение всё тело онемело, а она приоткрыла глаза, облизывая пересохшие от нехватки воздуха губы. Он застыл, ждал, пока ей станет хоть немного легче, за что она была ему очень благодарна, ведь чувствовала, как сильно он жаждет её. Кажется, сердце замерло, а мир взорвался на бесконечное множество блестящих частиц.

— Я люблю тебя, Раймонд, — выдох, она впервые обратилась к нему именно так, словно они были обычными людьми, и это было так ценно для неё.

— Я люблю тебя, Вероника, — в её зажмуренных глазах стояли слёзы, но услышанные слова заставили улыбку отразиться на её устах. Раскрыв глаза, Вероника заплакала, и слёзы были наполнены счастьем, после чего она сама потянулась к нему за поцелуем, и, более того, её бёдра задвигались ему навстречу: ей хотелось продолжения. Раймонд не сводил с неё глаз, поглаживая бледную кожу её плеч, поражаясь её храбрости и силе.

Вдох-выдох. Она так отчаянно пыталась убедить его, что ей не больно, но он-то видел, какая она очаровательная лгунья. Ему было важнее доставить ей удовольствие, ведь для мужчин этот процесс был защищён эволюцией, что устойчиво закрепилось в жизни, без их удовольствия не было бы продолжения рода, но вот удовольствие женщины — вот она, та тонкая грань, отличающая настоящую любовь от других чувств. Когда любишь, то желаешь удовольствия партнёра, свои ощущения отходят на другой план.

Его синяя спальня, которая слишком много лет была пристанищем для его одиночества, в эту ночь наполнилась краткими, протяжными, рваными, нескончаемыми стонами и двумя самыми важными именами. Они достигли удовольствия вместе, что связало отныне не только их души и умы, но теперь и тела навечно. Он прилёг рядом с ней, крепко обнимая и прижимая к себе, а юная Вероника легла на бок, прижимаясь к нему, её стеснение ушло уже давным-давно, наоборот, их обнажённость была ей приятна, поскольку позволяла чувствовать всё более тонко. Она рисовала их инициалы на его груди, не прекращая улыбаться, а он наблюдал за ней, ощущая, как собственные уста сами складываются в улыбку.

— Спасибо… — наконец произнесла Вероника и посмотрела ему в глаза, ведь она была благодарна ему за то, что случилось между ними в этой спальне, он раскрыл для неё совершенно иное восприятие жизни. И как же она жила без этого? Даже представить было трудно. Однако именно ей он был благодарен — после смерти своей жены у него не было других женщин, в этом плане он совершенно потерял к ним интерес, но она всё перевернула вверх дном. Раймонд поцеловал её ладонь и отстранился, поднимаясь с кровати и отправляясь к шкафу в другой части комнаты, а она наблюдала за ним и хихикала. Он был словно Аполлон, многие юноши не могли похвастаться такой физической формой, как он. Он слышал её хихиканье, ему это льстило, а, как мы выяснили, мужчины падки на лесть, и он в том числе. Раймонд вернулся в постель и присел на кровать, отчего и она последовала его примеру. Вероника также была обнажена, длинные волосы прикрывали её маленькие груди. В свете луны она заметила, как пострадало его тело, — она оставила много отметин и царапин, а вот ему понадобилось немало выдержки, чтобы не оставить ничего подобного на ней, иначе бы это был конец всему. — Что ты прячешь, Раймонд? — глубоко вздохнув, он показал ей небольшую коробку, а раскрыв её, продемонстрировал небольшое золотое кольцо с изумрудом, от которого она в изумлении посмотрела на него.

— Я не смею просить тебя стать моей, Вероника, не в этой жизни, однако я хотел бы, чтобы это было у тебя на память о нас и о том, что мы пережили вместе, — сжав губы, Вероника ощутила, как слёзы катятся по её щекам, закивала и грустно засмеялась, смотря на него. — Позволь, — он взял правую руку и надел на её безымянный палец это кольцо — никаких вопросов не должно было возникнуть, ведь представители англиканства носили обручальные кольца на левой руке, а так для всех это будет обычное кольцо.

— Как жаль, что мне не суждено стать по-настоящему миссис Нетшвилд, — он поцеловал её ладонь трепетно и затем взглянул в её мокрые глаза. Она была прекрасна даже сейчас.

— В другой жизни ты станешь миссис Лонгфорд, — это заставило её засмеяться, и она поднялась на колени на кровати, подползая к нему, и, оседлав его, она чувственно поцеловала его в губы, отчего он восторженно застонал, оказываясь вновь под властью своей госпожи.

— Хотелось бы быть обычной женщиной, чтобы поехать в Блэкпул за тобой, — Вероника знала, что вся подготовка к его отъезду была завершена и он отправится туда сразу же после её свадьбы.

Неожиданно раздался сильный хлопок, который напугал девушку, но по взгляду Раймонда она поняла, что это был обычный ветер.

— Но ты не обычная женщина, ты — Королева, — он погладил её по волосам и крепче сжал в своих объятиях, утопая вновь в её поцелуях, ласках, и нежности. У них всё ещё была эта ночь, и они не хотели тратить её на грусть — лишь на счастье, которое было у них сейчас.

                                    * * *

Та ночь навсегда осталась в памяти юной Вероники, она совершенно не могла перестать думать о нём, даже в день собственной свадьбы, когда её готовили к церемонии с другим мужчиной. Все её мысли были о нём — его объятиях, поцелуях, нежностях. Если бы леди Хаззерфилд на следующее утро не забрала бы свою Королеву из его лондонского дома, то они бы просто не смогли оторваться друг от друга.

Они оба улыбались в этот день, будто были счастливы этой свадьбе, но внутри умирали от боли. По обычаю премьер-министр шёл перед Королевой, держа в руках специальный артефактный меч, от этого становилось ещё тяжелее — быть в первых рядах на свадьбе своей любимой, и не в качестве жениха. Когда Уилфред надел на безымянный палец её левой руки обручальное кольцо, он потерял её навсегда.

После всех торжественных мероприятий он не хотел её расстраивать и уехал бы не попрощавшись, так по-французски, или, как говорили во всём мире, по-английски, но Эмма сообщила о его намерениях Веронике, и она перехватила его в одном из коридоров, он был удивлён видеть её.

— Ваше Величество! — подойдя к ней, он присел на одно колено и поцеловал трепетно её правую руку, на которой красовалось то самое изумрудное кольцо, что он вручил ей в их ночь. Изумруд — это камень-талисман Вероники, золото подчеркивало её женственность, а сапфиры, что окружали кольцо, были напоминанием о нём — её верном премьер-министре.

— Лорд Н., — она одарила его своей лучезарной улыбкой, и после этого он поднялся, смотря на неё. Она была так красива, белый цвет был ей к лицу, как и орхидеи, которые она сделала частью своего наряда. Это был его свадебный подарок ей, — вы так стремительно уезжаете. Чем же вы теперь займётесь? — ей искренне хотелось верить, что в будущем его ждёт только хорошее.

— В библиотеке Блэкпула меня ждёт Иоанн Златоуст. Я в последнее время слишком часто им пренебрегал, — и вновь он закопает себя в бумагах, как же это на него похоже.

— Вы были нужны в другом месте. Без вас я бы ни с чем не справилась — ни с государством, ни с этой церемонией. Спасибо, что были подле меня всё это время, — Вероника искренне улыбалась, потому что таким образом пыталась обмануть саму себя и не расплакаться от разбитого сердца.

— Поздравляю, мэм. Надеюсь, что этот брак сделает вас счастливой, — как же им обоим было сейчас больно, их сердца разбивались.

— Я не смогу забыть, — ну вот, она совсем расплакалась, как маленькая девочка, она всё же не справилась с собственными чувствами.

— Позволите ли вы мне поцеловать невесту? — она радостно закивала, а затем прикрыла глаза, а он наклонился и нежно поцеловал её в щёку, после чего сжал их руки, а она поспешила сделать это в ответ.

— До свидания, лорд Н., — Вероника верила в глубине души, что для них это не было концом, что они ещё обязательно встретятся. С этой верой ей было куда проще его отпускать.

— До свидания, мэм, — отпускать вновь любимую женщину было слишком тяжело для Раймонда, но, возможно, такова его судьба. Он ничего не мог с этим поделать. В конце концов им пришлось разъединить руки друг друга и проститься. Они оба разошлись, но каждый из них обернулся, потому что очень сильно любил друг друга.

---

Глава VI. Зеленоглазое чудище

Увы, свадьба Вероники и Уилфреда оказалась омрачена ужасными событиями — праздничная еда была отравлена, что привело к масштабному политическому скандалу, ведь дело было не в испорченных продуктах, а в том, что туда подсыпали яд, и, как выяснилось, это было дело рук оппозиционно настроенного движения. Королева не отравилась, поскольку в тот день она и к еде не притронулась от нервов, лишь выпила много, но Уилфред, как и многие другие гости, пострадал. К вечеру он слёг с ужасным жаром, а затем и вовсе впал почти в агонию. Эта ситуация очень сильно напугала Веронику, она боялась, что потеряет мужа, как только его обрела. Около месяца состояние Уилфреда было нестабильным: то ему становилось лучше, то он вновь оказывался на грани бездны безумия. Разумеется, Её Величество отдала самые строгие распоряжения о наказании изменникам страны. К тому моменту шёл уже второй месяц их брака, и Уилфред наконец-то выздоровел, но некоторые другие гости скончались от яда, что омрачило всю ситуацию.

— Я так счастлива, что с вами всё хорошо, Уилфред, — Вероника стояла на коленях около кровати, на которой он лежал, и целовала его руку, крепко прижимая к своим губам.

— Боюсь, я испортил нам весь медовый месяц, и даже два, — это заставило её посмеяться, и она отрицательно помотала головой, коснувшись другой ладонью его лица.

— Это всё ерунда, не беспокойтесь об этом, главное, что вы чувствуете себя прекрасно, — Уилфред прикрыл на мгновение глаза и поцеловал её ладонь, а затем приподнялся и посадил её рядом с собой на кровать, поглаживая пальцем её обнажённое плечо, переходя поцелуями на её шею. — Уилфред… — она тихо засмеялась и вытянула шею ему навстречу, сжав свои маленькие ладони на его плечах.

— Кажется, мне пора искупить свою вину перед вами, — Вероника склонила голову и взглянула на него, не переставая улыбаться, а затем сжала губы, замычав и приподняв брови. — У нас впереди целая жизнь, Вероника, я ведь обещал вам, что мои поцелуи будут более частыми, как и ваше удовольствие, — в этот раз он поцеловал её в губы и навис над ней, аккуратно укладывая спиной на кровать, им обоим было давно уже пора удовлетворить супружеский долг друг перед другом и консуммировать их отношения, ведь это был вопрос не только их личной жизни, но и политически важный для всей страны. Вероника была первой женщиной-монархом за последнее время в истории своей страны, которая могла родить наследника и продолжить самостоятельно монархию, да к тому же и Уилфред всё чаще говорил ей о том, как он мечтает о семье с ней, полноценной, которой не было ни у неё, ни у него.

Уилфред был замечательным любовником, и они с Вероникой физически не могли отстраниться друг от друга всё то время, что они могли проводить наедине. Проблем с подтверждением невинности Вероники не было, она об этом позаботилась, потому они оба довольно быстро вошли в супружескую размеренную жизнь, но её спокойствие не длилось долго, ибо случилось то, чего она так боялась.

В один из вечеров, во время выступления труппы музыкантов в их зале, Веронике стало плохо, и она поспешно удалилась, а вскоре выяснилась причина этого — Её Величество была в положении. Столь радостное событие свело Уилфреда с ума, он был словно на седьмом небе от счастья, ведь даже не ожидал, что это случится так рано. Но вот Вероника не разделяла радость своего супруга, она была в диком ужасе.

— Вы уверены? — этим вечером с ней в спальне была тот самый доктор, что и подтвердила для всех беременность своей Королевы, отныне она была личным и единственным доктором Её Величества, так отлично подобранным леди Хаззерфилд, что тоже была с ними в комнате.

— Да, мэм. Вы на втором месяце беременности, — Вероника сидела в согнутом положении и сжимала руками собственный живот, находясь в ужасе.

— Вы ведь понимаете, что принц Уилфред и другие не должны об этом узнать? — её сознание было похоже на бурлящий котёл, который вот-вот взорвётся: она сразу думала обо всех последствиях и о том, как всё это скрыть, но в то же время вспоминала ту близость, которая свела её тогда с ума.

— Разумеется, мэм. Поверьте, никто и не догадается об истинном вашем сроке. Что же касается родов, то частое явление, когда женщины рожают на седьмом месяце, а потому никаких проблем для общественного мнения не будет, — леди Хаззерфилд поблагодарила доктора и проводила её из спальни, заплатив, после чего вернулась к девушке, которая плакала навзрыд.

— Ваше Величество, — она присела напротив неё и силой убрала её ладони, что так сильно сжимали живот.

— Это настоящая катастрофа, леди Эмма, — её голос был сломлен, ведь это было правдой, она даже представить не могла, как переживёт всё это.

— Но вы с этим справитесь, мэм. Подумайте сами, с вами осталось самое важное из всех ваших отношений, — Эмма широко улыбнулась и взглянула на её живот, кажется, её слова заставили Веронику перестать плакать и даже улыбнуться. — Вы обязаны ему рассказать, мэм, — это было правдой, она должна была сообщить о своём положении истинному отцу ребёнка.

— Я знаю, да… Но он не отвечает на мои письма, не ответил ни на одно за все эти месяцы. Он, возможно, уже забыл обо мне… — Эмма лишь рассмеялась и положила руку Вероники ей на живот.

— Он хочет, чтобы вы так думали, но это не так, поверьте мне. Я знаю Раймонда очень давно, никого в своей жизни он не любил так, как вас, мэм, — ей очень хотелось верить в слова своей единственной подруги в этом замке.

— Даже свою жену? — его бывшие отношения до сих пор были самой больной темой для неё. Да, она уважала покойную леди Нетшвилд, но в то же время завидовала ей, ведь Раймонд был с ней даже после её измены и побега, а им пришлось расстаться.

— Даже её. Я позабочусь о том, чтобы вы поговорили.

Вероника облегчённо вздохнула и крепко обняла Эмму, присев к ней на пол. Дружба с ней была очень ценна для Вероники, потому что именно ей она могла рассказать все свои секреты и найти поддержку, а не осуждение. Лорд Н. была прав в своё время: он подобрал для Вероники замечательных фрейлин, которые были рядом с ней и заботились даже тогда, когда его не было рядом.

                                    * * *

Лорд Нетшвилд был вынужден прибыть в резиденцию Пэджетов по личному приглашению маркиза Ангсли, ведь к тому же его там ждал нынешний премьер-министр Роберт Пиль, и отказаться было никак нельзя.

Он удивился такому раскладу дел, ведь больше не имел никакого отношения к политике. Прибыв в назначенное время в назначенное место, прошёл в гостевую, а когда дверь за ним закрылась на замок, он замер в изумлении. Не было здесь никаких лордов, сэров, премьер-министров. Это всё опять было дело рук тайной канцелярии.

— Ваше Величество, — он узнает фигуру этой женщины всегда, ведь такую, как она, нельзя было спутать с кем-то ещё: таких просто больше не существовало.

— Лорд Нетшвилд, — она протянула ему свою ладонь, и он медленно прошёл к ней, преклонив колено, он поцеловал ей руку, отметив, что на ней всё ещё был его подарок, а затем поднялся и завёл руки за спину.

— Мне казалось, вы упразднили свою тайную канцелярию, мэм, — таким образом он хотел наконец прояснить один важный момент — ему не нравилось то, что она пыталась подстроить их встречи, прикрываясь столь важными политическими моментами, ведь прекрасно знала, что он не мог не приехать.

— Нет, и не упраздню, — тяжело выдохнув, он осуждающе взглянул на неё. Что же ему было делать с ней, он совершенно не представлял.

— Я это предвидел.

Его тон её обижал:

— И потому не отвечали на мои письма? Именно поэтому не удосужились уделить время хотя бы одному из них? — они не виделись несколько месяцев, и вместо того, чтобы улыбаться друг другу и обнажить тоску, что оба испытывали, были так холодны и дерзки друг к другу.

— Вам пора стать благоразумнее, мэм.

Она была возмущена и крепко сжала ладони вместе, сдерживаясь, чтобы не проявить максимальную агрессию.

— И как это понимать, лорд Нетшвилд? — на выдохе произнесла девушка, начиная вновь кусать собственные щёки изнутри.

— Вы — замужем, мэм. Отныне вы принадлежите своему мужу, вы давали клятву друг другу. Я думаю о вашем счастье, пора и вам о нём подумать, — услышать подобный укор было очень болезненно из его уст, что некогда целовали её и делали самой счастливой.

— Я думаю об Уилфреде, чтоб вы знали, лорд Нетшвилд, и люблю его, — Вероника специально сделала акцент на последнем, чтобы причинить ему боль, ведь он сам обижал её.

— Замечательно, тогда оставьте эти девичьи причуды в прошлом! Забудьте меня, вычеркните из своей памяти и сердца, как очередного премьер-министра вашей страны! — ну уж нет, хватит, это было настоящей дерзостью. Не выдержав, Вероника влепила ему пощёчину и расплакалась от настоящей злобы, что пронзила её.

— Я не могу! — вот что она прокричала ему в лицо, а затем развернулась, пряча собственное лицо за маленькими ладонями, чтобы он не видел, как она плачет, её просто трясло от собственной злобы к нему и его словам. Зачем он так поступал? Почему вёл себя так ужасно с ней? Это ведь не заставит её любить Уилфреда сильнее, а о нём забыть. Наоборот, всё станет только хуже.

Лорд Нетшвилд коснулся собственной щеки, а затем перевёл на неё свой взор, потому что заметил, как её маленькая, но такая гордая осанка, согнулась, а руки опустились к груди, дыхание стало более рваным и тяжёлым, словно ей не хватало воздуха.

— Мэм? — Вероника пошатнулась и ощутила, что ноги её совсем не держат, комната закружилась, и девушка просто начала падать. — Мэм! — лорд Нетшвилд тут же подхватил Веронику, крепко держа её. Они присели на пол, и он стал смотреть ей в глаза, пытаясь привести в чувство. Спустя несколько мгновений она открыла глаза и в изумлении посмотрела на него. Солнечный свет, что проникал через окна, так красиво подсвечивал его глаза. — Что с вами, вы больны? — это заставило её улыбнуться, и она сглотнула, а затем инстинктивно сжала одну свою руку на животе.

— Для кого-то моё состояние — Божье благословение, но для меня это настоящая хворь. Я беременна, Раймонд, — изумление отразилось на его лице, и он внимательно посмотрел на её живот, а затем попытался изобразить максимально правдоподобную радость.

— Примите с принцем Уилфредом мои поздравления, мэм, — она лишь засмеялась и коснулась своей свободной ладонью его щеки, обхватив его лицо одной рукой, она гладила его большим пальцем.

— Это ты прими мои поздравления, Раймонд. Это ведь наш ребёнок, — он не поверил своим ушам и застыл на мгновение, а она продолжала смотреть на него и улыбаться, сияние в её глазах было таким прелестным, а она так красива, что с новой силой тоска по ней охватила его.

— Вы уверены? — всё, что смог произнести такой взрослый и серьёзный мужчина, который пару секунд назад отчитывал ту, что сейчас держал в руках, и ту, что носит под сердцем их ребёнка.

— Иначе бы я тебя не потревожила. Мы с Уилфредом консуммировали наш брак совсем недавно, а беременна я вот уже несколько месяцев, — Раймонд не мог поверить своим ушам и потому засмеялся, но это был нервный смех, полный недоверия, — Если ты скажешь, что слишком стар для зачатия и это невозможно, то, обещаю, Раймонд, я швырну в тебя тот самый канделябр, который стоит на столе, — в этот раз засмеялась уже Вероника, и она была так счастлива увидеть, как его полное недоверие сменилось убеждённостью в том, что это правда, что это их малыш.

— Вероника… — он засмеялся, после чего поцеловал её чувственно в губы, накрывая её ладонь своей на животе. Этот поцелуй был очень пылким, они оба вложили в него всю тоску, что испытывали друг к другу за эти месяцы, и всё равно, что ещё пару минут назад он убеждал её быть благоразумной — к чему всё это, когда она носит его ребёнка под сердцем?

В какой-то момент поцелуй пришлось оборвать из-за её слёз, у неё вновь началась истерика, что застало Раймонда врасплох, и он пару минут молча смотрел на плачущую девушку, которая пыталась связать слова в предложение.

— Прости меня, что мы не сможем вместе воспитать наше дитя, это всё моя вина, я должна была отречься от престола, тогда бы не было все этих проблем, — так вот в чём была причина столь решительной смены настроения — она боялась, у неё было так много страхов. Подняв Веронику на руки, он крепко прижал её к себе и сделал несколько шагов к дивану, на котором удобно её расположил, а сам присел на оба колена перед ней и взял её ладони в свои, трепетно целуя.

— Не говори так, Вероника. Ты нужна этой стране, мы же не могли позволить твоему дяде руководить ею. Тогда бы мы могли сразу броситься с крыши правительства, — это заставило её засмеяться и утвердительно закивать, это действительно было бы самым настоящим ужасом в истории. — Мне до сих пор не верится, что ты… — он освободил одну свою руку и коснулся её живота, а она поджала губы и слегка присела, поглаживая его по таким мягким кудрям.

— Раймонд, ведь всё можно исправить, — она произнесла это таким холодным тоном, что вынудила его буквально взглянуть в глаза, казалось, что в ней проснулся настоящий зверь, готовый наброситься на всех, чтобы спасти своих любимых. — Дети ведь рождаются мёртвыми. Одно твоё слово, и я сделаю всё так, что никто никогда не узнает об этом малыше, ты уедешь с ним далеко-далеко и будешь растить его свободным, — лорд Нетшвилд лишь отрицательно помотал головой и поцеловал её живот, а затем присел рядом, крепко обнимая девушку, позволяя ей прислонить голову к его плечу и уткнуться своим носом в его шею. Боже, его аромат совсем не изменился, точно, как она помнила, это позволило ей тут же успокоиться и утонуть в нём.

— Твой план, быть может, и хорош, но, увы, Вероника, как показала жизнь, я не умею ценить рукотворное искусство, постоянно его теряю, ибо не могу удержать при себе, — он ощутил, как её нос морщился, сгорая в нетерпении ему противопоставить собственные слова, — Не думай о моих страданиях, Вероника, прошу. Я буду счастлив просыпаться с мыслью, что наше дитя, то чудо, что ты мне сегодня подарила, будет познавать эту жизнь подле тебя, ты станешь замечательной матерью, а Уилфред отцом, ты не можешь этого отрицать. Так будет лучше, поверь, — и вновь град слёз обрушился из её глаз, она так сильно прониклась его словами, они задели её за самое важное внутри. — Нет-нет, не нервничай, прошу, — он обхватил её лицо обеими ладонями, после чего нежно поцеловал в губы, а она углубила поцелуй, заставив его засмеяться — какая же Вероника была переменчивая. И дело здесь было далеко не в состоянии здоровья беременной, а в ней самой — эта женщина была словно ураган.

— Мне пора возвращаться. Уилфред будет волноваться, — Раймонд кивнул даже очень одобрительно — первая здравая мысль за весь их сегодняшний разговор. Он помог ей встать с дивана, а затем она взяла с него обещание, что он будет отвечать ей на письма. Теперь он ей не мог отказать, а потому дал ей слово. Вероника покидала его окрылённой, он был счастлив видеть её радостной, но в то же время внутри него самого теперь был океан безумия. Подумать только — его любимая женщина родит от него ребёнка. За что он заслужил всё это в этой жизни? Счастье или проклятье? Он так до сих пор и не понял.

                                    * * *

За что Господь так сильно ненавидит женщин? Кто-нибудь может ответить на этот вопрос? Почему он заставляет их переживать столько тяжёлых испытаний, да к тому же ещё и беременность! Величайший обман — отношения между мужчиной и женщиной, которые приносят удовольствие, приводят к таким ужасным последствиям как беременность. Вероника ненавидела все эти ощущения всей душой — сначала её постоянно тошнило, пришлось менять под это свой рацион питания и распорядок дня, затем нескончаемая слабость, раздражительность, да ещё и становишься менее активной с момента роста живота. Но больше всего её раздражало то, что сейчас все беспокоились не о ней, а о ребёнке, словно она какой-то сосуд, а не живой человек. В конце концов Вероника просто сбежала прочь из Лондона, она отправилась гостить в поместье леди Хаззерфилд, пока сэр Хаззерфилд был призван к важной законотворческой работе в парламенте.

— Её Величество Королева Вероника! — слуга объявил о её приезде, и лорд Нетшвилд буквально подавился горячим чаем, который пил в гостиной с леди Эммой, они часто приезжали друг к другу, ведь их поместья находились очень близко в Блэкпуле. Эмма лишь довольно улыбнулась и присела в реверансе, а возмущённый Раймонд подошёл к своей подруге, также склонив голову:

— Эмма, обещаю, твой муж тебя больше от меня не спасёт, — да сколько можно было, они ведь постоянно говорили о том, чтобы она перестала вмешиваться в их отношения и усугублять и так сложную ситуацию между ними, но ей будто нравилось над ним так издеваться.

Как только Королева вошла, они все тут же подняли на неё свой взор.

— Ваше Величество, мы рады вас видеть! Как вы добрались? — Эмма тут же подошла к ней и улыбнулась, а Раймонд замер, улыбка воцарилась на его устах, ведь ещё никогда в жизни он не видел Веронику такой красивой. Боже мой, как ей шла беременность.

— Благодарю, Эмма, всё хорошо. Правда я немного утомилась, — это было правдой, путь её действительно утомил, но это была приятная усталость.

— Вам, несомненно, стоит отдохнуть. Раймонд, сопроводите нашу Королеву в её комнату, — попросила Эмма, и обе женщины обратили на него свой взор.

— Но я не знаю, какая её комната, — наконец, смог что-то выдавить из себя Раймонд, всё ещё находясь в восхищении от красоты Вероники, отчего она смутилась и покраснела.

— Синяя спальня, разумеется, — да это же просто невозможно, Эмма сведёт его с ума. Сама же хозяйка дома тем временем отправилась на улицу, отдать распоряжения прислуге. Они остались вдвоём.

— Ваше Величество, — она протянула ему руку, и он присел на колено, целуя её ладонь, а затем поднялся. Вероника озарила его своей улыбкой и накрыла его руку своей.

— Дражайший лорд Н., я рада вас видеть, — её счастье нельзя было подделать.

— Я тоже, мэм. Простите, я не имел и малейшего понятия о том, что вы приедете, — растерянно произнёс Раймонд.

— Тогда что вы тут делаете? — какая же она очаровательная лгунья, просто браво.

— Это наша традиция. Каждую среду мы проводим одну трапезу либо здесь, либо у меня, — он не мог перестать улыбаться, а потому подставил ей локоть, чтобы проводить Королеву в её покои. Синяя спальня была самой большой гостевой комнатой у леди Хаззерфилд, к тому же она располагалась на первом этаже, что было крайне удобно для Вероники в её-то положении.

Когда они остались наедине в той комнате, Раймонд не смог больше сдержать смех, он спрятал лицо за ладонью, а Вероника, положив обе руки на свой уже довольно большой живот, смотрела на него, словно на маленького мальчишку, склонив голову.

— Мы же не всерьёз обсуждали побег, Вероника! — он опустил руки как проигравший, а Вероника лишь пожала плечами, тоже засмеявшись.

— Зато мне стало лучше, разве это плохо, Раймонд? — то, что делало её счастливым, не могло быть неправильным, и ему льстило, что для неё это был он.

— Нет, наоборот, просто в голове не укладывается, как тебе удалось это провернуть? Уилфред же не отпускает тебя ни на минуту, пылинки с тебя сдувает, — это было правдой: немецкий принц полностью окружил свою супругу опекой и заботой в период её беременности.

— Уилфред, как и все мужчины, любит играть в игрушки. Я просто предоставила ему его самую любимую, — Раймонд в удивлении приподнял брови, а она утвердительно закивала, снимая с себя перчатки и сжимая его ладони своими. Уилфред горел желанием быть полезным этой стране, с тех пор как Вероника оказалась в столь затруднительном для себя положении, она передала ему часть своих обязанностей, но сейчас она поступила ещё хитрее и передала их полностью, а сама удалилась в странствие на небольшое время, чтобы прийти в чувство и быть готовой к родам. Никто ведь не знал, что на самом деле Вероника на восьмом месяце беременности, а не на шестом, поэтому никакой угрозы не было.

— Ты так красива, Вероника, — это заставило её ещё шире улыбнуться, она очень скучала по своему дражайшему лорду Н., а самое главное, по их общению, когда они были наедине — словно обычные муж и жена.

— А мне кажется, я словно вздутый шар. Это так неудобно, Раймонд, — он помог ей присесть на кровать и опустился на оба колена перед ней, продолжая гладить её ладони и улыбаться.

— Сотри со своего лица эту улыбку, — с наигранным неудовольствием произнесла его госпожа.

— Почему? — в удивлении отозвался мужчина.

— Потому что тебе легко говорить, Раймонд, и видеть меня такой. Это тебя умиляет. А меня злит. Ты даже не представляешь, через какой ад я прохожу, — это его рассмешило.

— Я был уже однажды женат, у меня даже был ребёнок, да и в своих письмах ты всё детально описывала, — он ухмыльнулся и поцеловал её ладони, а затем стал смотреть на неё серьёзно. — Но я понимаю, что чувствовать всё это гораздо тяжелее, чем знать. И поэтому я повторю вновь, ты невероятно сильная женщина, Вероника, — она погладила его по щеке и глубоко вздохнула, ей очень часто не хватало кислорода в последнее время, малыш давил на многие органы внутри, отчего ей хотелось родить как можно скорее.

— Ай! — Вероника неожиданно вскрикнула, отчего он помрачнел, а она тяжело задышала и коснулась своего живота. — Малыш вновь пинается, он однажды сломает мне кости, — она увидела, что он застыл на мгновение, после чего взяла его ладонь и поместила туда, где бил малыш. Через несколько мгновений он вновь ударил в то же самое место, отчего на устах Раймонда появилась счастливая улыбка, он словно помолодел на столько лет, будто вновь переживал всё это впервые. Они оба замолчали и просто смотрели друг на друга истосковавшимися глазами, им не хватало друг друга. — Составишь мне компанию, пока я здесь? Мне удалось выбраться буквально на неделю, затем я обязана быть дома, рядом с Уилфредом, — попросила его Вероника.

— Разумеется, составлю, — Раймонд присел рядом с ней, а она положила свою голову ему на плечо. Было так спокойно. Именно в таком состоянии их застала леди Хаззерфилд, отчего они все втроём засмеялись — какая комичная история получилась, однако.

Этот ужин был очень приятным для Королевы — близкая компания, вкусная еда, замечательный вечер и погода — всё это доставило Веронике настоящее удовольствие.

— Я давно так не отдыхала. За всей моей беременностью мысли у людей только о малыше, а не обо мне, — она произнесла это с улыбкой, когда Раймонд сопроводил её в спальню.

— Это нормально, они беспокоятся, — он понимал беспокойство придворных, никто не хотел, чтобы Королева умерла при родах, как её мать вскоре от родильной горячки.

— Знаю, но и меня это раздражает, я словно сосуд, а не человек, — Раймонд закрыл за собой дверь на замок и медленно подошёл к своей Королеве, а затем присел на два колена перед ней и стал помогать снимать обувь — это был утомительный день.

— Вероника, я люблю тебя, — от столь неожиданного признания она застыла, не веря собственным ушам, а на глаза навернулись слёзы.

— Я тоже тебя люблю, Раймонд, но я боюсь… — она спрятала своё лицо за ладонью, а другой гладила его по щеке, которую он после поцеловал.

— Не все Королевы умирают при родах, Вероника, — она постоянно писала ему о собственном страхе, что она умрёт при родах, ведь деторождение весьма опасный процесс, а он постоянно прогонял прочь её демонов.

— Останься на ночь, прошу… — Раймонд засмеялся и кивнул, соглашаясь, к тому же Эмма позаботилась о том, чтобы ему доставили одежду. Он решил помочь Веронике раздеться, поскольку на таком сроке делать это самостоятельно было затруднительно.

— Знаешь, освобождать женщину из одежды — это словно магия, — Вероника лишь улыбнулась и встала со своего места, позволяя ему ей помогать.

— И многих женщин ты освободил из плена ужасных корсетов и тяжёлых юбок? — в конце концов на Веронике остался лишь один слой одежды — тонкая вуаль, прикрывающая всё тело. Он понимал, к чему был этот вопрос: она его ревновала, безусловно, это было приятно.

— Нет, Вероника. В юности — да, и тебе прекрасно об этом известно. После брака моей женщиной была только Кассандра, других я не видел, а когда её не стало, то и вовсе потерял к ним интерес, да и годы берут своё, — на этих словах она ударила его своими маленькими кулаками в грудь, а он, смеясь, стянул с неё последний атрибут одежды, обнажив полностью. Смущённая Вероника тут же развернулась к нему спиной, ведь им ещё её прическу разбирать. — Но затем я встретил тебя и лишился рассудка, — по одной он стал снимать заколки с волос, опуская вниз несколько косичек, а затем провёл своими пальцами по ним, полностью распуская её длинные волосы по всей спине.

— Что же во мне такого особенного?

Он рассмеялся ей на ухо и максимально приблизился к ней, наклоняясь к шее и обжигая её своим дыханием, отчего по её телу прошлась волна мурашек:

— Даже не знаю… Когда я впервые увидел тебя, ты напомнила мне Дюймовочку из известной сказки — такая же миниатюрная, хрупкая, нежная, но в то же время в тебе было столько силы — одна против целого мира, — он оставил поцелуй на её шее, а она развернулась к нему лицом, облизывая собственные губы, что успели пересохнуть от напряжения между ними. Раймонд опустил взгляд, рассматривая Веронику: как сильно изменилось её тело из-за беременности — увеличилась грудь, потемнели соски, появился большой живот, но она прибавила в весе и в других местах — немного в руках и ногах, хотя, несмотря на это, кожа до сих пор была очень мягкой, словно шёлк. От беременности её волосы росли быстрее, поэтому она тут же перекинула их вперёд, прикрываясь. Конечно, такие стремительные перемены для женщины очень тяжелы, и, разумеется, она начинает думать о том, что больше не привлекательна. Для некоторых мужчин, может быть, так и есть, но не для него. Для Раймонда Вероника всегда будет самой красивой на свете женщиной.

Он поцеловал её нежно в лоб, погладив по плечам, а затем достал из сундука, на который она указала, белоснежную широкую хлопковую ночную рубашку и надел на неё.

— А теперь пора спать, — она сразу запротестовала и принялась его раздевать, ведь ей было интересно, как он выглядит. Раймонд подчинялся ей ровно до тех пор, пока она не обнажила его торс, отчего кроткий вздох стал слышен в комнате, а потом она закатила глаза и продолжила смеяться.

— Это несправедливо, Раймонд, ты стал ещё прекраснее, чем был в ту ночь, когда мы зачали этого малыша, — Вероника велела ему немедленно одеться, чтобы не соблазнять и так уязвимую женщину, а тем временем она медленно прошла к кровати и забралась на неё, держа руки на животе. Да, сегодняшний день очень сильно её утомил, обычно она так много не активничает. Облачившись в свой ночной туалет, Раймонд прилёг на кровать рядом с Вероникой, укрывая её одеялом, дабы она не замёрзла. Вот только вид у неё был очень недовольный.

— Опять пинается? — с большим неудовольствием она закивала и тяжело выдохнула, а Раймонд положил в место ударов свою руку, нежно поглаживая её живот сквозь ткань её ночной рубашки.

— Мне кажется, малыш будет похож на тебя, — Вероника часто думала об этом, когда Уилфред мечтал о том, как обустроит детскую для малыша, как начнёт обучать его буквально с самых первых дней жизни.

— Я не думаю, что это будет он, — её брови в изумлении свелись к переносице и поднялись. — Мне хотелось бы иметь дочь, такую же сильную, как и её мама, с её небесно-голубыми глазами с небольшой примесью серого, — он поцеловал её в плечо, а Вероника широко улыбнулась.

— Тогда у неё будут твои тёмные кудри и острые скулы, — от подобных представлений Вероника полностью расслабилась и улеглась на подушки, а затем позвала его к себе, укрывая их полностью одеялом, обнимая и целуя его — как же это было человечно, так нетипично для людей в их положении.

                                    * * *

Эти дни были самыми сказочными и необычайными для Вероники — всё это время она была с Раймондом, она вновь почувствовала себя любимой и нужной женщиной, а не просто кобылой, вынашивающей потомство. Но несчастье пришло оттуда, откуда его совершенно не ждали. На пятый день пребывания Вероники в гостях у семьи Хаззерфилд ночью у неё отошли воды, а она проснулась от сильной тянущей боли в спине и в области живота.

— Раймонд, Раймонд! — присев на кровати, она швырнула в него подушку, отчего он проснулся и вскочил со своего места, присаживаясь с ней рядом. — Началось, Боже мой, как страшно… — Раймонд тут же велел оповестить всех слуг и немедленно привести лекаря, а сам сел подле неё, сжимая крепко её ладони.

— Не бойся, любовь моя, главное, дыши, помни, всё будет хорошо, — никто не ожидал, что Королева родит так скоро, ведь даже для её настоящего срока было ещё рано — восьмой месяц, один из самых опасных месяцев для деторождения, который чаще всего приводит к смерти младенца и самой матери.

Это было больно, ужасно больно, более того, Вероника запретила под приказом казни отправлять известия о начале её родов в Лондон. Если она умрет, она не хочет, чтобы ребёнок оставался с Уилфредом, несмотря на то, как сильно она любит его и уважает, младенец станет узником дворцовых интриг, как и она в своё время, а такой жизни она не хотела для него. Раймонд обещал ей исполнить всё, как она хочет, чтобы подбодрить её и дать ей хоть немного сил, юную Веронику всю трясло от боли, глаза были наполнены кровью, от лопнувших сосудов, она не переставала плакать и кричать. Он был всё это время рядом с ней, крепко сжимая её ладонь и целуя.

Эта агония длилась очень долго, такое часто бывает с первыми родами, но, в конце концов, они услышали долгожданный плач ребёнка. Несколько докторов сразу же занялись младенцем, а некоторые — Вероникой. Ей не верилось, что всё кончено, что она — свободна. В Лондон сразу же была отправлена радостная новость — Её Величество родила здоровую девочку. Получив эту новость, Уилфред, как и весь двор, со многими представителями парламента, немедленно отправился в путь.

Раймонд держал в руках свёрток со спящим младенцем, улыбаясь во все уста, напевая ему мелодию, которая показалась Веронике уж очень знакомой. Постойте, это же та самая мелодия, которую она пела для них давным-давно, когда на балу коронации он отказывался танцевать без неё.

— Она прекрасна, настоящее сокровище, — он поцеловал младенца в лоб и присел рядом с Вероникой на кровать, которая уже полностью пришла в себя, была чистой и уложенной, в своей ночной рубашке. Взяв ребёнка из его рук, она всматривалась в лицо малышки, а затем погладила её по волосам.

— И не похожа на то, что мы представляли. Чудище. Зеленоглазое, — ребёнок раскрыл глаза, и это заставило её улыбнуться, ведь правда, глаза у неё были отцовские — граничащие с небом после дождя и травой, озаряемой солнцем. Она была кудрявой, верно, как и Раймонд, но цветом волос пошла в мать, хотя кто знает, с возрастом дети меняются. Девочка сжала палец своего отца, что он поднёс к ней, отчего Вероника с улыбкой взглянула на Раймонда, проводя носом по его щеке.

— Как мы назовём её? — признаться честно, у неё совершенно не было вариантов имён.

— Как насчёт Вероники? В честь своей матери, — Раймонд был уверен, что их дочери подойдёт только это имя.

— Никки… Думаю, Уилфреду понравится, — он поцеловал её трепетно в губы, а затем уткнулся ей в лоб, когда слуга сообщил, что экипаж лорда Нетшвилда готов.

— Благодарю. Я сейчас подойду, — он должен был уехать, далеко и надолго, ведь его нахождение рядом могли неверно истолковать. Для всех лорд Нетшвилд вот уже несколько месяцев путешествовал по Европе в поисках новых саженцев растений для своей теплицы в Блэкпуле. Вероника с грустью провожала его, но понимала, что так необходимо. Он обещал продолжать их переписку, а она обещала ему, что будет беречь их малышку, ведь неизвестно, когда он увидит её вновь, как сильно она изменится. — Мне пора… — Вероника понимающе кивнула, шепча ему, как сильно его любит, а он ответил, что она скрасила его жизнь навсегда. Их уста слились вновь в столь нежном поцелуе, наполненном боли от расставания. Поцеловав малышку Никки, он вдохнул её нежный аромат, а затем уехал так стремительно, как мог.

На следующий день Уилфред буквально ворвался в комнату к Веронике со всей семьёй, когда она кормила грудью малышку.

— Вероника… — она показала пальцем, поднесённым к губам, что нужно быть максимально тихим, он присел рядом с ней на кровать, смотря на ребёнка, не в силах сдержать эмоции.

— У нас всё в порядке, если ты об этом беспокоишься, — с улыбкой произнесла Вероника, смотря на своего супруга.

— Разумеется, — он протянул руки к малышке, а когда та закончила есть, Вероника вручила ему ребёнка, которого он так трепетно прижал к себе и поцеловал, заплакав. — Прошу простить меня, Вероника, что я не был с вами в такой трудный момент, — приподнявшись, она обняла его за плечи и сказала, что всё хорошо и у него будет ещё возможность быть рядом, например, в следующий раз, когда она родит ему сына.

Счастливая семья вернулась в Лондон в полном составе, где вскоре прошли крестины маленькой Никки. Вероника стала вливаться постепенно в свою прежнюю жизнь, по которой так скучала, но в то же время не забывала о Никки. К сожалению или к счастью, её дочь не была полной копией своего отца, как бы ей ни хотелось этого. Уилфред был счастлив и занимался ребёнком — кажется, их жизнь наполнилась долгожданным спокойствием, в котором они оба нуждались.

---

Глава VII. Так было суждено

Вероника никогда не забывала о своём Раймонде, её любовь к нему, несмотря на расстояние, что их разделяло, лишь усиливалась. Они постоянно были на связи, письма ещё не успевали приходить своим адресатам, как ответ был в пути.

15 марта, в его день рождения, она сделала ему сюрприз и прибыла при помощи своей тайной канцелярии в Блэкпул. Как ей было известно, орхидеи Раймонда в это время начинали цвести, а потому он мог сутками находиться в собственной теплице, ухаживая за ними. И даже в свой день рождения он не отказывался от этой работы. Вероника прибыла после обеда, а потому обнаружила его уже в теплице. Она аккуратно вошла внутрь и услышала столь любимый голос, который велел закрыть за собой дверь, чтобы не впускать внутрь холод: цветы были очень привередливыми.

— Вы создали собственный рай, лорд Н., — услышав голос своей любимой, он тут же отстранился от орхидей и перевёл на неё ошеломлённый взгляд.

— Да, своего рода убежище, мэм, — они оба засмеялись и бросились в объятия друг другу. Оказавшись в его крепких руках, Вероника стала сиять ещё ярче, а он приподнял её над собой, заставив её задорный детский смех распространиться по всей теплице. Их уста соединились в долгожданном поцелуе, полным истинной любви этих двоих друг к другу. — Что ты здесь забыла, Вероника? — он поставил её на ноги, а она положила руки ему на грудь, нежно её поглаживая, пока его руки крепко прижимали её к себе за талию.

— Я пропустила много важных событий в твоей жизни ввиду моего затруднительного положения, а потому отныне решила быть прилежной девой. — Раймонд был удивлён, ведь послушание — это не про неё. Вероника достала из-под своей мантии небольшой подарок и вложила ему в ладонь. Разжав руку, он увидел красивые карманные часы, украшенные аметистом, которые заиграли музыку, стоило их открыть. Моцарт. Его любимый. — С днём рождения, Раймонд!

Он ведь забыл о собственном празднике, представляете? Это было чистой правдой, он не любил его праздновать или говорить о нём после того, как его семья разрушилась.

— Весьма затейливый и невероятный подарок, — Вероника заметила, что его глаза наполнились слезами, он пытался скрыть их улыбкой, но это было безуспешно. Его растрогала лишь мысль о том, что теперь она — его семья. Эта женщина делала столько для него и его счастья, Боже, она даже дочь ему подарила. Почему же судьба так жестока и не позволила им быть вместе? — Благодарю, Вероника, — он прижал её к себе ещё ближе и уткнулся ей в шею, не в силах больше сдерживать слёзы, а она крепко его прижала к себе и гладила по волосам, сама расплакавшись. Ей было так приятно, что подарок пришёлся ему по душе, ведь до последнего не представляла, как он на всё это отреагирует.

Они пробыли так некоторое время, наслаждаясь друг другом, а затем он попросил дозволения продемонстрировать ей свою коллекцию. Разумеется, Вероника с удовольствием согласилась, она давно мечтала здесь побывать. Эти двое, держась крепко за руки, бродили по всей теплице: он показывал ей свои трофеи и рассказывал их историю, а она с удовольствием его слушала, ей было интересно знать, чем он живёт. В конце их экскурсии он поцеловал её руки и сорвал несколько цветков орхидеи. Он вплёл их ей за ухо, а остальные, обвязав синей лентой, что была рядом, попросил передать маленькой Никки.

— Как там наша принцесса? — Вероника приняла цветы для дочери и обещала их обязательно доставить в целости и сохранности.

— Она растёт большой и здоровой девочкой. Но, к моему великому сожалению, не сильно похожа на тебя. Да и на меня тоже. Совершенно не понимаю, на кого она похожа, — широкая улыбка отразилась на его устах, и он погладил её ладони. Каждое прикосновение к ней было для него словно разрядом эндорфинов прямо в кровь.

— Пожалуй, так даже лучше, — спокойно произнёс Раймонд.

— Почему? — Вероника в недоумении посмотрела на него, не веря собственным ушам, на самом деле это обстоятельство её порой расстраивало.

— Если бы Никки была похожа на меня очень явно, было бы трудно объяснить это принцу Уилфреду, — и вновь её смех разнёсся по всей теплице, он знал, как легко заставить её смеяться. — Он прекрасный отец, ты был прав. Не отходит от малышки ни на шаг. Правда, уже пытается её всему учить, например, радуется сам, словно ребёнок, когда на его немецкие речи к ней она отвечает каким-то бессвязным лепетом, — подобная картина предстала перед его глазами, отчего внутри стало очень тепло. Вероника аккуратно коснулась ладонью его лица, нежно поглаживая. Он прикрыл глаза, чтобы не спугнуть столь дивный момент, желая, чтобы он длился вечность. — Вы скоро увидитесь, Раймонд, обещаю, — встав на носочки, она поцеловала его в губы, кротко, но так сладко, а затем была вынуждена сообщить, что ей пора возвращаться во дворец. Разумеется, шифровка для них — это всё, и они не могли ей рисковать. В любом случае, он был ей благодарен за этот визит, хоть и столь короткий. Провожая её к экипажу, он получил приказ от своей безумной Королевы обязательно явиться на её день рождения, что должен был состояться через два месяца, иначе его силой привезёт её тайная канцелярия. Он любил всякую Веронику — маленькую и напуганную, умную и статную, влюблённую и романтичную и даже такую строгую и требовательную. Она махала ему на прощание, как и он ей, правда, как только её экипаж скрылся от его взора, он ощутил неожиданную усталость, что в последнее время случалось не часто, но достаточно, чтобы он обратил на это внимание, а потому он решил прилечь и попросил Эйберхама вызвать ему врача. Недомогание в левом боку его беспокоило.

Прибыв во дворец, Вероника тут же поспешила в детскую к своей любимой дочери, рядом с которой, как и всегда, было много гувернанток, даже когда малышка спала. Королева велела оставить их наедине. У мамы с дочкой ведь могли быть секреты.

— Это передал твой папа, он очень тебя любит, — Вероника положила рядом с ней несколько листков орхидеи, а затем поцеловала малышку в пухлую щёку, усаживаясь подле неё и напевая ту самую мелодию Моцарта.

Тем временем врач, которого вызвал Эйберхам, предложил лорду Нетшвилду лечиться следующими способами — регулярными кровопусканиями, а также при помощи мясного бульона с сухарями. Что ж, раз доктор сказал, значит, так тому и быть. Он прописал ему ещё несколько лекарств, на что Раймонд согласился, ведь в делах здоровья он был педантичен.

---

                                    * * *

24 мая, а также три дня после по всей стране были объявлены праздничные мероприятия в связи с днём рождения Её Величества. В самом Букингемском дворце был назначен огромный бал в эту честь. Вероника очень сильно волновалась, как и лорд Н., ведь это было их официальной первой встречей после того, как она вышла замуж, они должны были выглядеть безупречно. К слову, Уилфред не знал, что она его пригласила, ибо ей и так была заранее известна его реакция. Ссориться раньше времени ей не хотелось.

Уилфред преподнёс Веронике очень дорогой подарок — бриллиантовую корону с изумрудами, красота которой могла ослепить всех, и речь шла вовсе не о короне, а о самой Веронике: она была волшебна в этот вечер. От всего сердца она поблагодарила своего супруга, а затем они вместе прошлись по коридору, где их встречали собравшиеся гости.

— Это лорд Нетшвилд? — в недоумении произнёс Уилфред, сжимая руку своей любимой женщины, когда они проходили мимо него. Вероника широко улыбнулась и остановилась.

— Лорд Н., я так рада, что вы приехали, — она протянула ему руку, и он присел на одно колено перед ней, целуя её, а затем поднялся и широко ей улыбнулся.

— Благодарю, что пригласили. Примите мои поздравления, мэм, от чистого сердца, — Вероника кивнула и взглянула на Уилфреда, который не разделял их воодушевлённого состояния. Она с опаской смотрела на своих двух самых важных мужчин — как бы они ещё драку не устроили тут: с одной стороны — любовь всей жизни и отец её ребёнка, а с другой стороны — мужчина, с которым она проведёт всю свою жизнь.

Королева и её принц отправились дальше встречать гостей, а лорд Н. смотрел им вслед, улыбаясь, отмечая внутри себя всю комичность данной ситуации. Когда они вошли в главный зал, то встали на подиум, где поблагодарили гостей за то, что они прибыли на важный для их семьи праздник. При всех Уилфред поцеловал Веронику в щёку, а затем они закружились в танце, такие юные и счастливые. Что ж, здесь стоит признаться честно, Уилфред заставил Раймонда испытать ревность, потому он на время покинул зал.

Его перехватила Эмма, и они вместе немного прогулялись, говоря обо всём, а когда вернулись, то Вероника раскрывала собственные подарки.

— Лорд Н., мы уже успели вас потерять, — Вероника с улыбкой поблагодарила тех людей, чей подарок приняла, а затем взглянула вместе с Уилфредом на этих двух друзей.

— Мы решили немного подышать воздухом, мэм, надеюсь, не заставили вас скучать, — спокойно ответил Раймонд, а Эмма лишь им улыбнулась.

— Это уж точно нет, — Вероника слегка осуждающе посмотрела на Уилфреда за его выходку, а затем Эмма предложила распаковать подарок лорда Н., на что Королева согласилась с удовольствием. Ей доставили небольшую коробку, которую она тут же принялась раскрывать. Если честно, увиденное поразило её, как и Уилфреда, они в недоумении взглянули на лорда Н., ожидая объяснений.

— Мой знакомый из Голландии сказал, что они пробуют новый метод для того, чтобы сохранить цветы дольше. Они заменяют внутренний их сок специальным раствором с глицерином. По его задумке, такие цветы сохраняют свою форму, качества, аромат, но живут много лет, — Вероника не поверила и раскрыла колбу, в которой стоял цветок, она коснулась его и здохнула аромат, после показывая Уилфреду, ведь он любил всё новое.

— Но орхидея словно живая, — подметил он, взглянув на Нетшвилда.

— Именно, сэр. Что ж, полагаю, вы и оцените труд голландских мастеров, ведь никто, как вы, в этой стране не поощряет развитие науки, сэр. — Вероника тепло улыбнулась Раймонду: как и всегда, даже к замку Уилфреда он находил свой ключ. В этот момент принца срочно попросили удалиться и пройти в другой зал. Поцеловав Веронику, он просил его простить и обещал, что вернётся к тому моменту, как они будут резать торт. Эмма тут же испарилась, они остались вдвоём.

— Лорд Н., поможете мне подобрать достойное место для вашего подарка в детской Никки? Мне хотелось бы, чтобы она росла среди искусства, — подобное предложение шокировало его, но отказать он не смел.

— Почту за честь, мэм, — он забрал из её рук подарок, и последовал за своей Королевой прямиком в детскую. Там никого не было, а маленькая принцесса спала после обеда.

— Проходите, — тихонечко прошептала Вероника, впуская его внутрь, а затем аккуратно закрыла за ними дверь. Детская была очень светлой, более того, она была в голубых тонах, что только больше льстило ему — она не забыла. В конце концов они решили поставить этот уникальный цветок наверх в открытом шкафу. Вероника была слишком маленькой для этого, а вот лорд Н. в самый раз.

Когда он закончил, то развернулся и увидел Веронику, склонившуюся над кроваткой их дочери.

— Ты так красива… — он сам не ожидал, что произнёс этот вслух, но она услышала его слова и широко улыбнулась, протягивая ему свою ладонь, призывая подойти к ним ближе. Он очень боялся спугнуть момент, но, наконец, подошёл к своим женщинам и взглянул на маленькую Никки. — Боже… — его глаза вновь наполнились слезами: малышка так подросла за все те месяцы, что он её не видел. — Она прекрасна, словно её мать. — Вероника аккуратно наклонилась к Раймонду и поцеловала его в щёку, а затем на ухо прошептала, чтобы он взял её на руки и не боялся, он её не разбудит, Никки крепко спала, правда, засыпала всегда проблематично. Но он не торопился этого делать, боясь всё уничтожить: к сожалению, негативные воспоминания из прошлого так и лезли сейчас к нему.

— Раймонд… — Вероника перешла к более активным действиям и стала нежно целовать его за ухом, продолжая нашёптывать свои слова. Боже, она знала, как сломить все его преграды.

— Хорошо-хорошо… — тихо прошептал он ей в ответ, и она слегка отошла в сторону. Раймонд аккуратно наклонился над малышкой и взял её на руки. Она была больше, чем в прошлый раз, но ему вдруг показалось, что более хрупкой. Слёзы скатились из его глаз, и он нежно поцеловал малышку в её пухлые щёки, а затем прижал к себе очень аккуратно и трепетно.

— Я люблю вас, Раймонд, — это было правдой, в такие моменты она ощущала это с новой силой: он раскрыл для неё целый новый мир — любовь к мужчине, а затем и любовь к собственному ребёнку, хотя до последнего она была уверена, что не полюбит собственное дитя, но всё сложилось совершенно иначе.

— А я вас, Вероника, — маленькая Никки сморщила нос на некоторое время, а затем вновь расслабилась, но Раймонд уже аккуратно положил её в кроватку, укрывая одеяльцем.

— Нам пора вернуться, пока нас не спохватились, — это было верным решением, а потому они тихо удалились из детской и незаметно, раздельно вернулись в зал, никто даже и не увидел их отсутствия.

Уилфред вскоре нашёл свою любимую, и они вместе разрезали праздничный торт. Вероника обещала Уилфреду, что на собственном дне рождения сделает ему подарок, а Королева старалась по мере возможного держать данное ею слово, чтобы оно не утрачивало силу. Королева и принц вместе объявили подданным о том, что на них вновь снизошла Божья благодать и вскоре на свет появится ещё одно королевское дитя. Эту новость все встретили с восторгом, вот только Раймонд не хлопал, а лишь улыбался. Эмма озадаченно посмотрела на друга, беспокоясь, но его улыбка была настоящей, определённо, эту речь готовила не Королева, ведь она ненавидела быть беременной. Лорд Н. попрощался с Эммой и хотел было уже уехать, но в коридоре его застала Вероника, ему пришлось перед ней объясняться за своё поведение.

— Лорд Н.! Вот так уйдёте, не попрощавшись? — догнав его, она сложила руки на животе и попыталась отдышаться.

— Вы были заняты, мэм. И уже поздно, — объяснил ей мужчина.

— Вы раньше были той ещё совой, — в недоумении ответила девушка.

— Раньше я много кем был, мэм, — его манера речи показалась ей вдруг такой непривычной, отчего она испытала сильное расстройство.

— Если я расстроила вас своими новостями, то простите меня, лорд Н., я не думала, что это всё вот так обернётся, — он лишь ухмыльнулся и тут же отрицательно помотал головой, сжимая её ладони своими.

— Нет, мэм, я уезжаю не поэтому. Наоборот, я очень рад за вас, примите с принцем Уилфредом мои сердечные поздравления. Так и должно быть. Вы ведь муж и жена. Рождение ваших детей лишь вопрос времени. Но уже правда поздно, я устал и хотел бы вернуться в Блэкпул к своим грачам и орхидеям, с вашего позволения, — Вероника лишь кротко кивнула и отпустила его, выдавливая из себя максимально правдоподобную улыбку, но это было не так.

— Доброй ночи, лорд Н., — она пыталась не казаться грустной, но его обмануть ей не удалось.

— Доброй ночи, мэм, — он удалился максимально скоро, даже не обернулся ей, а она вернулась на праздник к Уилфреду, который немного уже успел перебрать с алкоголем и был весел. Что ж, Вероника решила присоединиться к веселью супруга, дабы отвлечься от внутренней тоски, что начала её съедать.

                                    * * *

Прошло несколько месяцев со дня рождения Её Величества, общение Вероники и Раймонда сократилось ввиду объективных причин, не зависящих от их чувств друг к другу: на неё свалилась огромная стопка государственных дел, которые было необходимо решить до того, как она вновь станет неспособна их выполнять из-за своего затруднительного положения, да к тому же и её самочувствие вновь ухудшилось — повторялись все те симптомы, что были с Никки: усталость, тошнота, апатия и многое другое, в какой-то момент она даже решила, что если так будут проходить все её беременности, то её убьёт не сам процесс деторождения, а всё это. Что же касается его, то Раймонд оказался погружён в собственное здоровье: к сожалению, ему не становилось лучше, а потому пришлось задействовать тяжёлую артиллерию.

— Спасибо, что приехали аж из Лондона, доктор. У местного закончились все примочки и настойки, — доктор, которого ему посоветовали знакомые, был очень опытным, а потому Раймонд и пригласил его к себе в Блэкпул: самому ехать совершенно не было сил.

— Слабость в левом боку указывает на серьёзные неполадки в организме, — Раймонд поправил на себе одежду после осмотра и присел в кресло, смотря на доктора в недоумении. — Советую больше отдыхать и отказаться от стимуляторов, — но он ведь и так в последнее время неспособен выполнять и половины той активности, которой занимался раньше, так ещё сейчас ему нужно отказаться от табака и алкоголя.

— Да это лечение хуже болезни, — он слегка засмеялся, но серьёзное выражение лица доктора заставило его умолкнуть.

— Это не лечение, милорд. В вашем случае прогноз точным быть не может, — тяжело сглотнув, он обеспокоенно сжал собственные ладони, переплетя пальцы.

— И сколько мне осталось, доктор? — он говорил это очень тихо, потому что был напуган.

— В некоторых случаях угасание медленное, в других — быстрое. Мой вам совет, милорд, решите вопросы юридические, — эта новость обрушилась на него словно гром среди ясного неба, отчего его на некоторое время сковал паралич. Его сознание отказывалось произносить это вслух, казалось, что если он не признаёт проблему, то её и нет. Как по-детски, не правда ли?

Эйберхам проводил доктора, заплатив ему, а затем вернулся к своему господину с письмом от Её Величества. Голос верного товарища и упоминание о ней вернули его в чувство.

— Да, оставь его там, я займусь им, когда буду готов… — он поднялся с места и молча отправился в теплицу, где просто рухнул на колени около своих орхидей, пряча голову за руками. Его сердце билось так сильно, в висках он ощущал разъедающую пульсацию, отчего закричал и разразился градом слёз. У него сработала своего рода защитная реакция организма, ему жизненно необходимо было выплеснуть всё это.

Эйберхам обнаружил своего хозяина на земле в теплице, он лежал на спине и смотрел вверх, абсолютно молча.

— Сэр, с вами всё в порядке? Доктор вас расстроил? — перед его взором оказались несколько орхидей, которые свисали вниз, и он мог видеть, какими красивыми они были.

— Эйберхам, принеси мне бренди и сигары, — отказывать себе в них он не собирался.

— Сюда? — он лишь ухмыльнулся и провёл собственными ладонями по лицу, собираясь с мыслями.

— Нет, в библиотеку, — присев, он слегка склонил голову вбок и поджал губы, между ними вновь воцарилась тишина. — Вызови ещё моего юриста, — Эйберхам не поверил своим ушам и опустился на колено перед своим хозяином — это было настоящим шоком для него, ведь он был намного старше своего господина.

— Сэр… — он опустил взор, не в силах сдержать слёзы: он же служил ещё его отцу, это он должен был умереть. Раймонд лишь молча смотрел на своего верного слугу, а когда тот успокоился, они встретились взглядом. — Вызвать вашего брата, сэр? — об этом Раймонд как-то не подумал, что было довольно опрометчиво с его стороны.

— Да, пожалуй, ты прав, ему нужно быть здесь, когда приедет юрист. Только сестру не уведомляй, ей это ни к чему, — Раймонд поднялся со своего места и покинул теплицу. Вернувшись в библиотеку, он сел в своё кресло и внимательно смотрел на те письма от Вероники, что скопились у него. В какой-то степени они стали его раздражать, и он спрятал их в ящик стола, чтобы не видеть.

Когда молчание со стороны лорда Н. превысило все возможные пределы, Вероника попросила Эмму лично отправиться в Блэкпул и проведать его: она опасалась, что с ним могло что-то случиться, ведь до этого подобного поведения за ним она ещё не наблюдала. Леди Хаззерфилд согласилась и в тот же день отправилась в Блэкпул, потому что и на её письма он не отвечал, что также заставляло её волноваться за своего друга.

Она обнаружила его в теплице, как и всегда, среди любимых цветов. Он не ожидал принимать сегодня гостей, но Эмма сообщила, что ненадолго и присела в кресло за столом.

— Я принесла тебе письмо от Королевы, — она протянула ему очередной конверт, который он, слегка покрутив в руке, спрятал в собственной одежде.

— Предупредила бы о визите, я что-то увеселительное бы организовал, — разведя руками в сторону, он выдавил из себя улыбку и взглянул на давнюю подругу.

— Если бы я предупредила, ты бы изыскал способ меня отвадить, — она очень хорошо его знала, это было преступлением даже.

— Да, это тоже правда. Я в последнее время стал отшельником, — Эмма обеспокоенно изучала его своим взглядом, пытаясь понять, что же в нём изменилось, а он старался не показывать ей своей боли.

— Королева спрашивала, почему ты не отвечаешь на её письма, — разумеется, иначе к чему столь неожиданное свидание — она приехала по поручению упрямой Вероники.

— Я обнаружил, что мне нечего сказать, — спокойно ответил Раймонд, надеясь, что подобный ответ её устроит. На что-то оригинальное он был сейчас не способен.

— Вряд ли она в это поверит, — между ними повисло молчание, а на его устах оказалась грустная улыбка. Он игнорировал Веронику лишь по одной причине — не знал, как теперь вести себя с ней, ведь уже ничего не будет, как раньше.

— А что же ей сказать? Передай, что со мной всё хорошо, не считая лености, сойдёт? — они оба услышали, как дверь в теплицу раскрылась и к ним стали приближаться шаги. Эмма подумала, что это был Эйберхам, но она была поражена, когда увидела перед собой младшего брата Раймонда — Джеймса.

— Леди Хаззерфилд, — она тут же встала, а он, улыбаясь, поцеловал её кисть, крепко сжимая в своих руках, ведь они так давно не виделись — с похорон Кассандры, когда Раймонд публично отстранился от всей своей семьи.

— Джеймс, Боже, что ты здесь делаешь, ведь, как я помню, твоя дипломатическая карьера сейчас несовместима с жизнью в Англии? — младший Лонгфорд в удивлении взглянул на своего старшего брата, который так же стоял и смотрел на них.

— Ты ей не сказал? — он отрицательно помотал головой и тяжело вздохнул, он не так надеялся сообщить ей об этом.

— О чём не сказал? Раймонд, что здесь происходит? — Эмма в растерянности бросала взгляды на единственных мужчин семьи Лонгфорд, что были живы.

— Но ты должен! Я скоро вновь уеду и оставлю тебя, в твоём положении о тебе должен кто-то заботиться, присматривать! — поведение младшего брата вызвало у него настоящую агрессию, и он был вынужден повысить голос, чтобы остановить этот цирк.

— Джеймс, довольно! — в этот момент в теплицу вошёл Эйберхам, который сообщил о приезде юриста. Он ожидал сэров Лонгфордов в гостиной. Осознание того, что здесь происходит, сразу появилось у леди Хаззерфилд, и она взглянула на Раймонда, а после подошла к нему, сжимая крепко его ладони своими.

— Раймонд, зачем здесь юрист?

Тяжело сглотнув, он выдавил из себя улыбку, смотря на близкую подругу:

— Заверить мою последнюю волю, Эмма. Мне нужно уладить юридические дела перед тем, как я… — он сам оборвал себя, облизывая пересохшие губы, — он так до сих пор и не сказал это ни разу вслух.

— Перед тем как ты что?! — пожалуй, это было впервые, когда за их многолетнюю дружбу она повысила на него свой голос.

— Перед тем как я воссоединюсь со своим мальчиком и Кассандрой, — в ужасе она раскрыла глаза и вскрикнула, у неё закружилась голова, и она начала падать, но мужчины вовремя её подхватили и усадили в кресло. Раймонд велел Джеймсу сейчас же принести стакан питьевой холодной воды, а Эйберхаму сообщить юристу, что он сейчас подойдёт.

— Эмма, прошу тебя, — он погладил её по лицу и улыбнулся, присаживаясь на оба колена перед ней, а она до сих пор не могла поверить услышанному.

— Нет, Раймонд, нет, — подвинувшись ближе, он крепко её обнял, ощущая, как она заплакала, отчего ему тоже стало тяжело. — Давно ты знаешь? — она посмотрела ему в глаза и попыталась сразу же вытереть собственные слёзы: она не любила проявлять эмоции.

— Несколько месяцев, — он погладил её ладони и улыбнулся ей, а она, наконец, поняла, почему же он стал отшельником. — Не говори Её Величеству, хорошо? Я сам скажу, когда придёт время, — она утвердительно закивала и вновь расплакалась, а в этот момент Джеймс принёс ей стакан воды.

— Иди к юристу, я сейчас подойду, — он склонил перед ними голову и молча ушёл, а Раймонд поцеловал обе руки Эммы, сжимая их так крепко, как мог, но это было не так, как раньше.

— Она уже начинает подготовку к балу в честь первого дня рождения юной принцессы, хочет, как и принц Уилфред, чтобы всё было идеально в этот день.

Раймонд помог Эмме встать и затем крепко обнял, нежно целуя её в щёку. Ему бы хотелось увидеть первый день рождения их малышки. Он проводил подругу до её экипажа и даже помахал на прощание, улыбаясь. Как ему не хотелось, чтобы его жалели и по нему лили слёзы близкие люди ещё при его жизни, это было невыносимо. В своих раздумьях он присоединился к младшему брату, чтобы завершить наконец то, ради чего они все сегодня собрались.

                                    * * *

Состояние лорда Нетшвилда было нестабильным: оно то ухудшалось со стремительной прогрессией (даже однажды вынудив леди Хаззерфилд солгать Королеве о том, что она едет помогать сестре восстанавливаться после тяжёлых родов, а сама тем временем была подле верного друга), то было таким поразительно хорошим, что им казалось — недуг отступил, но их радость довольно быстро разбивалась о правду.

Раймонд так и не отвечал на письма Вероники, они копились у него, да, безусловно, он их читал, но не удостаивал ответом — Веронике было пора привыкать к тому, что, возможно, скоро, он не сможет ей больше писать никогда.

21 ноября состоялся бал действительно королевских масштабов, гостей было целое море, однако все они собрались в главном зале Букингемского дворца, куда Королева Вероника, находящаяся на тот момент на седьмом месяце беременности, прибыла вместе со своим супругом, принцем Уилфредом. Поблагодарив гостей за то, что они пришли и за их подарки, они продемонстрировали им виновницу торжества — юную Никки, которой сегодня исполнился ровно один год.

Торжество шло действительно хорошо, однако утомлённой Веронике в какой-то момент стало трудно дышать, и она удалилась. Желая пройти на балкон, она спускалась по лестнице и слегка запуталась в собственном наряде. Королева бы упала, если бы мужчина, что оказался рядом, не взял бы её под руку.

— Могу я вам помочь, мэм? — она оказалась очень рада помощи, что так вовремя подоспела.

— Благодарю, — поправив наряд, она подняла взор на своего спасителя, и широкая улыбка отразилась на её устах: она не верила своим глазам. — Лорд Н.! — он поцеловал её ладонь, однако не присел на одно колено, а она лишь крепко сжала их руки, продолжая светиться ярче самых прекрасных звёзд на небе. — Я вам так рада. Вы совсем забыли о нас с Никки, — лорд Н. отрицательно цокнул и замотал головой, ведь забыть о двух самых важных женщинах в своей жизни он не мог никогда.

Некоторое время они ещё беседовали друг с другом, но она заметила, что он изменился, однако как именно, всё понять не могла. Вероника посмотрела на свой выпирающий живот, она предполагала, что причина, по которой он от неё отстранился, заключалась именно в малыше, которого она носила под сердцем — малыше Уилфреда, а не Раймонда. Ей казалось, что ревность взяла над ним верх.

Она даже не заметила, как он покинул бал. Не было также и леди Эммы. Дело в том что, в какой-то момент ему стало дурно, комната закружилась, тело ослабло, и всё потемнело перед глазами. Он остановился, пытаясь вдохнуть, а Эмма сильно испугалась за него. Она лично сопроводила его в лондонский дом, даже осталась с ним на ночь. Её муж прекрасно знал о состоянии Раймонда, а потому не возражал. Это было меньшее, чем он мог отблагодарить сэра Лонгфорда за все поступки по отношению к их семье за все эти годы.

                                    * * *

Вероника не была глупой женщиной. Она давно поняла, что что-то было не так с её возлюбленным, и что его секрет хранила леди Эмма. Именно поэтому она приняла решение разобраться во всём сама.

Неожиданно для всех она приехала в Блэкпул к лорду Н. совершенно одна и запретила прислуге сообщать хозяину о её прибытии. Её Величество вошла к нему в библиотеку и ужаснулась от увиденного. Её самые большие опасения подтвердились. Он был болен. И скрывал от неё это.

Увидев Королеву, доктор, что разложил пиявки на руке лорда Н., отстранился от него и склонил перед ней голову. Раймонд был ошарашен и попытался встать, но одним взмахом руки она велела ему не шевелиться. На её лице замер испуг. Некоторое время она ещё смотрела на пиявок, что пили его кровь, а затем перевела взгляд на доктора.

— Чем болен этот милорд, сэр? — тем самым она позволила доктору говорить.

— Боюсь, мэм, здесь замешано сердце, — Раймонд попытался что-то сказать, но Вероника вновь резко подняла ладонь, не позволяя ему это сделать.

— Но вы же можете его вылечить, ведь так? — несколько мгновений он молча смотрел на Её Величество, и она поняла, что болезнь была неизлечима.

— Я могу лишь постараться облегчить состояние, Ваше Величество. Но сказать точно, сколько ему осталось, я не в силах. Возможно, годы, а быть может, и дни, — доктор перевёл взгляд на лорда Н.

— Мэм, позвольте мне сказать, — то, что Раймонд попытался снова оправдаться, окончательно вывело её из себя.

­ — Лорд Нетшвилд, у вас был шанс мне всё рассказать, однако вы предпочли хранить тайны от своей Королевы! Сейчас же сядьте и умолкните! Вы будете говорить только тогда, когда я вам это позволю! — она прокричала эти слова, ибо была в ярости, её всю трясло. Доктор не на шутку испугался, а лорд Н. покорно молча сидел в своём кресле. — Отныне вы личный доктор лорда Нетшвилда. Ваша задача с этой минуты заключается в том, чтобы этот мужчина прожил максимально возможное для него время. Делайте ради этого всё, что вам необходимо. Вы ответственны за него теперь лично передо мной, — доктор покорно кивнул воле своего монарха, а затем по её требованию оставил их двоих наедине.

Когда двери за ним закрылись, то Королева просто разрыдалась, как маленькая девочка. Она согнулась и сжала руку на животе, а другой держалась за стену. Ей было больно. Очень.

Убрав пиявок со своей руки, Раймонд подошёл к Веронике и крепко обнял её со спины, утыкаясь ей в шею, а она накрыла его руки своими. Не так он хотел, чтобы она узнала об этом. Определённо не так.

— Я всё ждал подходящего момента, а затем понял, что его просто нет. Никогда не будет удобного случая сказать любимой женщине и матери своего ребёнка, что ты умираешь, — вот, он, наконец, впервые назвал свой страх вслух, признав то, что с ним происходило вот уже так долго.

— Раймонд… — Вероника развернулась к нему и крепко обняла своими маленькими руками, у неё была настоящая истерика, но, пожалуй, впервые он не знал, что ей сказать, для того чтобы успокоить. Он лишь обнял её в ответ, громко выдыхая, пытаясь проглотить собственные слёзы. — Я не смогу без вас, Раймонд, вы смысл моей жизни. Я жива только благодаря вам, — с его уст сорвалось неодобрение, и она приподняла голову, смотря ему в глаза.

— А я уверен, что вы и без меня справитесь, мэм. Вы — Королева Вероника, величайшая женщина в истории. Вы — победительница и справитесь со всем. — Вероника поцеловала его в губы, а он ответил ей на поцелуй, крепко прижав к себе. Признаться честно, он был даже рад глубоко внутри себя, что правда теперь ей известна — этот крест был слишком тяжёлым для него.

— Я не оставлю вас, Раймонд. Позвольте скрасить всё то время, что у вас осталось, моей любовью, — взмолилась Вероника.

— Почту за честь, мэм, — она положила голову ему на плечо и крепко сжала их руки, переплетая пальцы в замок, её нос оказался около его шеи, он всё так же пах для неё, ничего не изменилось. Вероника была верна самой себе — она не откажется от него, несмотря ни на что, будет рядом, за что он был ей так благодарен, ведь нет ничего страшнее, чем умирать в одиночестве.

                                    * * *

Семь лет. Им было даровано самим Всевышним семь лет. Вероника и Раймонд наслаждались обществом друг друга ещё целых семь лет. Благодаря постоянному лечению, что обеспечивала Королева, симптомы болезни лорда Н. чаще всего отступали на второй план и позволяли ему жить той жизнью, о которой он всегда мечтал, — свободной. Они часто проводили время вместе, а однажды им удалось даже вместе встретить Рождество, это было настоящим чудом. Каждый день Раймонд благодарил Господа за то, что он даёт возможность видеть, как растёт маленькая Никки, Вероника позаботилась о том, чтобы они виделись чаще, малышка даже стала ждать встреч с дядей Н., как она его называла, с ним ей было очень интересно. Они хранили друг у друга фотографию, что сняли втайне от всех втроём, своей семьёй — Раймонд и две самые важные женщины в его жизни — его Королева Вероника и его принцесса Никки, всего было сделано два экземпляра этого фото.

21 ноября 1848 года в Букингемском дворце праздновали восьмой день рождения принцессы Никки, на который, по негласной традиции, был приглашён и лорд Н. Поскольку малышка подросла, она уже любила танцевать и даже попросила дядю Н. станцевать с ней, на что он согласился с огромным удовольствием. Вероника наблюдала за этой картиной со стороны и сдерживала слёзы, её сердце обливалось кровью, ей было тяжело дышать — именно в таком состоянии её обнаружила леди Хаззерфилд.

— Мэм, с вами всё в порядке? — она коснулась её рук, и Вероника отрицательно помотала головой, в ответ крепко сжимая руки своей фрейлины.

— Нет, Эмма… Посмотрите на них, какие они счастливые. Но… Это последний её день рождения, который он видит. Я чувствую это своим сердцем, — маленькая Никки была прекрасной танцовщицей, как и её мама, отчего лорду Н. было вдвойне приятно танцевать с собственной дочерью. — Я столько лет с ним и видела всякие его состояния, но никогда он не был таким… — увы, Вероника была права: лорд Нетшвилд угасал на глазах, ему оставались считаные дни.

— Что же вы будете делать, мэм? Сегодня он возвращается в Блэкпул, — глубоко вздохнув, она сжала ещё крепче руку Эммы, приняв единственное верное решение.

— Я отправлюсь за ним. Не хочу оставлять его одного. Я провожу его к сыну и жене, — на этих словах Вероника крепко обняла Эмму, и они поспешили скрыться от всех, чтобы никто не видел свою Королеву в таком состоянии.

Когда танец окончился, лорд Н. присел на колени перед маленькой Никки и поцеловал её руки.

— Благодарю вас за танец, принцесса Вероника, — она склонила голову и улыбнулась. В свои юные годы она была настоящей красавицей и умницей, как и её мама, но стала и больше походить на своего отца — волосы потемнели, теперь у них были одинаковые причёски, правда, до тех пор, как он начал седеть.

— Спасибо, дядя Н., — она крепко обняла его и прижалась щекой к его плечу. — Я вас люблю, вы мне настоящий друг, — Раймонд крепко обнял ребёнка и не смог сдержать собственные слёзы от её признания. Он сам чувствовал, что дни его сочтены, а потому прощался со своим сокровищем.

— И я вас, мисс. Вы стали настоящей леди и сокровищем, — он поцеловал её в ладони, и в этот момент к ним подошёл Уилфред и помог лорду Н. подняться. Отношения между ними двумя заметно улучшились за последние годы, что не могло не радовать Королеву. Возможно, это было потому, что он знал, что лорд Н. умирает.

— Ещё раз поздравляю с днём рождения принцессы, сэр. Благодарю за приглашение на праздник, однако вынужден вернуться в Блэкпул, — малышка стояла рядом с Уилфредом и лишь молча на них глядела.

— Уже? — Уилфред тяжело сглотнул и понял по взгляду лорда Нетшвилда, что он больше не вернётся в Лондон.

— Да, меня ждёт моя семья, — это признание потрясло его, и он взглянул на Никки, которая ничего не понимала из их разговора.

— Разумеется. Спасибо вам, лорд Нетшвилд. За всё, — он крепко пожал руку лорду Н., а затем, вместе с дочерью, смотрел на то, как он уходит. В этот момент принцу сообщили, наконец, где его жена, а потому он предоставил именинницу её родственникам.

— Вероника, вот вы где, — Уилфред закрыл за собой дверь в их спальню и внимательно посмотрел на свою жену, которая собирала небольшой чемодан. — Вы куда-то собрались? — тяжело выдохнув, она закрыла чемодан и кивнула, смотря обеспокоенно на Уилфреда: она не рассчитывала с ним пересечься.

— В Блэкпул, — он издал возглас из-за того, что понял, после чего подошёл к ней и внимательно посмотрел на чемодан. — Уилфред, я… — он приставил палец к её губам, чтобы она не смела сейчас оправдываться или говорить другие глупости.

— Я зашёл пожелать вам лёгкой дороги, — Вероника совершенно не ожидала услышать этого от него и потому прищурилась: неужели она стала галлюцинировать? — Лорд Нетшвилд уже уехал, он попрощался с Никки, а затем со мной. Я видел, в каком он был состоянии и всё понял, — он обхватил лицо Вероники обеими ладонями, поглаживая её замечательные щёки своими большими пальцами. С годами Вероника немного набрала в весе, и у неё появились, словно наливные яблоки, щёки, которые он обожал расцеловывать. — Я знаю, что он заменил вам отца и подарил ту родительскую любовь, которой вы были обделены, став невольной участницей дворцовых интриг ещё с рождения. Я знаю, как сильно вы дорожите его обществом, ведь, до того, как в вашей жизни появился я, он был единственным, кто видел в вас Королеву и не предавал никогда. Я отчётливо осознаю, что ваш долг благодарного воспитанника своему учителю сопроводить его в последний путь. И потому здесь и сейчас я заверяю вас в том, что отпускаю к нему в Блэкпул, чтобы вы смогли попрощаться с ним. Поезжайте и не беспокойтесь, я позабочусь обо всём тут, а когда вы вернётесь, я, как и прежде, как и всегда, буду подле вас, — конечно, слова Уилфреда были не совсем точны в описании отношений между Раймондом и Вероникой, но ей было так приятно осознавать, что он больше не ненавидел его, а даже наоборот, желал ему лучшего и потому позволяет ей ехать вслед за ним.

— Я люблю вас, Уилфред, — он поспешил вытереть её слёзы, что так предательски стали скатываться по щекам.

— Я люблю вас, Вероника, — он поцеловал жену трепетно в губы, а затем лично посадил её в экипаж, лишь настаивая на том, чтобы с ней ехала леди Хаззерфилд, но Вероника и сама звала её за собой, иначе быть не могло. Вместе с ней они всё начали в своё время, вместе и обязаны были закончить.

                                    * * *

Лорд Нетшвилд на следующий день наслаждался солнцем в своей теплице в обществе любимых орхидей — они так прекрасно цвели, на его памяти такого давно не было.

— Закройте дверь, — произнёс мужчина, когда услышал, что кто-то вошёл внутрь, как вдруг перед ним оказались леди Эмма Хаззерфилд и Её Величество Королева Вероника. При виде столь неожиданных гостей он встал со своего места и развёл руками, а потом рассмеялся. — Вы меня не оставите, ведь так? — Эмма отрицательно помотала головой, как и Вероника, которая держалась подле неё, словно маленькая девочка.

— Никогда, — Вероника сама рассмеялась, а затем отстранилась слегка от Эммы. — Сегодня такая замечательная погода, светит солнце, и ветра нет. Хотите прокатиться в ландо, как в былые времена, Раймонд? — она старательно делала вид, будто ничего особенного сейчас не происходило.

— С огромным удовольствием, Вероника, — она радостно улыбнулась и стала делать небольшие шаги назад. — Вот и чудно. Пойду дам распоряжения Эйберхаму, пока вы тут беседуете, — Вероника поспешила оставить их наедине, чтобы не мешать и позволить проститься спокойно, без давления.

— Моя дорогая Эмма… — она подошла к нему, и он трепетно сжал её ладони, целуя.

— Раймонд… — они смеялись некоторое время, а затем он погладил её по лицу.

— Признаться честно, в самом начале, я так злился на тебя, чувствовал себя преданным, когда ты возглавила её тайную канцелярию и потакала прихотям Вероники, но потом я стал тебе так благодарен, ведь именно ты спасла меня из бездны боли и отчаяния по моим умершим, Эмма. Благодаря тебе я вновь обрёл своё счастье, обрёл свою семью, — она не могла прекратить улыбаться, но в то же время плакать — прощаться всегда тяжело. Они крепко обнялись, а затем она нежно поцеловала его в щёки:

— Поцелуй за меня Джорджа, хорошо?

Раймонд улыбнулся ей и кивнул:

— Обязательно. Мы будем вместе с ним махать тебе с самой яркой звезды на небе, — и вновь их смех, за которым они прятали боль тоски друг по другу.

— До свидания, Раймонд, — дрожащим голосом произнесла женщина.

— До свидания, Эмма, — ещё несколько мгновений они смотрели друг на друга, запоминая черты лица, а после леди Хаззерфилд удалилась в своё поместье.

Вытерев слёзы, Раймонд вышел из теплицы и закрыл за собой дверь, а затем прошёл к Веронике, что ждала его у ландо. Они вместе сели в повозку и отправились в его собственный парк, чтобы быть вдали от всех. Они сидели подле друг друга, крепко держась за руки.

— Помните нашу первую поездку, Раймонд? Вы давали мне урок истории, — от нахлынувших воспоминаний он засмеялся и прослезился, кивая. Когда приближаешься к концу, всегда начинаешь вспоминать начало.

Раймонд озарил её улыбкой, а после нежно поцеловал в лоб, продолжая наслаждаться с ней их прогулкой. Вероника позаботилась о том, чтобы этот день был самым счастливым для него — после прогулки они отправились трапезничать в его теплицу. Вероника рисовала его вместе с орхидеями, а затем они весь вечер изучали Иоанна Златоуста в его библиотеке, пока полностью не утомились. На самом деле, забавно, как Раймонд впервые узнал о нём и заинтересовался его жизнью. Имя святого Иоанна Златоуста есть в полном имени Моцарта. 28 января 1756 года Моцарт был крещён в Зальцбургском соборе Святого Руперта. Запись в книге крещений даёт его имя на латыни как Johannes Chrysostomus Wolfgangus Theophilus Mozart. Первые две составляющие полного имени — имя святого Иоанна Златоуста. Удивительно, не так ли? Раймонду оставалось изучить совсем немного, но больше он не хотел на это тратить время.

— Я хотел бы омыться, не поможете мне, Вероника? — на долю мгновения улыбка покинула её уста, но она быстро вернула её на место и согласилась.

— Конечно, — Вероника помогла ему встать и приобняла, проходя в ванну. Она стала набирать ему тёплую ванну и всё подготавливать, а когда всё было готово, то подошла к нему, улыбаясь и медленно его раздевая. Между ними повисло напряжение, когда она обнажила его торс.

— В нашу первую близость вы назвали меня Аполлоном, а сейчас я ужасен, — Вероника так забавно сморщила нос в неодобрении, а затем присела на оба колена перед ним, помогая обнажить и низ. Ещё несколько минут она смотрела на него так, а затем выпрямилась и стала бродить руками по его торсу, улыбаясь.

— Вы не ужасны, Раймонд, для меня вы всё ещё самый желанный мужчина на свете во всех смыслах, — это было чистой правдой. Да, физически Раймонд сильно изменился, его фигура изменилась ввиду многочисленных отёков, кожа была не столь эластична, как раньше, ведь он не занимался физическими нагрузками очень долгое время, половина его волос стала седыми, он больше не был таким сильным, как прежде, но для Вероники всё это нисколько не умаляло его красоту в её глазах. — Ванна сейчас остынет. Пойдёмте, — они вместе прошли, и она помогла ему сесть, а сама стала его мыть, очень аккуратно и трепетно, иногда он смеялся, потому что она его щекотала, но в целом всё прошло очень даже хорошо, и Раймонд расслабился. Вероника помогла ему вылезти и протянула полотенце, которое он тут же обвязал вокруг своих оголённых бёдер.

— Из-за меня вы вся мокрая, — Вероника в изумлении взглянула на свой наряд, а ведь и вправду, потому что она была маленькой, вся намокла. — Нельзя позволить, чтобы вы заболели, — без всякого дозволения он стал раздевать эту женщину, вызвав тем самым её удивлённый смех, а когда на ней ничего не осталось, она затаила дыхание, смотря, как он рассматривает её тело. В последний раз перед ним было невинное тело хрупкой девы, а сейчас тело настоящей женщины, которая подарила жизнь семерым детям. — Вы стали ещё прекраснее, Вероника, — её уста были раскрыты, поскольку здесь было довольно душно, и ей не хватало воздуха.

— Вы так в этом уверенны, Раймонд? — он слегка приподнял её подбородок и коснулся большим пальцем её губ, поглаживая их, отчего она прикрыла на миг глаза, ощутив, как мурашки пробежали по всему телу.

— Убеждён, — больше не в силах себя сдерживать, он прижал её к себе двумя руками и накрыл её уста своими в чувственном поцелуе, от которого у неё сразу закружилась голова, и она стала более покладистой, чем обычно. Не разрывая их уста, аккуратно придерживая её и прижимая к себе, он провёл эту женщину в свою спальню, где они присели на кровать.

— Подарите мне эту ночь, Вероника, — она отстранилась от его губ и нежно гладила по гладковыбритой коже, у неё хорошо получилось привести его в порядок, даже не порезала ни разу. — Я знаю, что прошу у вас о многом. — Она лишь улыбнулась и подняла свою правую руку, демонстрируя то самое кольцо, которое он надел на неё после их первой близости. Раймонд сразу его узнал, он делал его на заказ специально ради неё.

— Много лет назад этим кольцом вы, Раймонд Лонгфорд, навсегда скрепили наши души вместе. И я уверена, нет, убеждена, что мы будем вместе — раз не в этом мире, то в другом, мы однажды вновь придём на эту землю свободными людьми и воссоединимся навеки. И это не мои безумные мечты, а истина, которую мне рассказали звёзды, когда я наблюдала за ними через ваш телескоп, — эти слова, что она прошептала ему на ухо, были самым желанным для него безумием, возможно, за всю его жизнь. Он был так счастлив сейчас, что не мог перестать улыбаться.

— Я люблю тебя, Вероника, — он распустил её волосы, и они опали на плечи, сделав её ещё прекраснее и желаннее.

— Я люблю тебя, Раймонд, — она чувственно поцеловала его в губы, а затем приподнялась на коленях на кровати, отчего он полностью расположился на кровати, а она оказалась сверху него. В их первую близость именно он взял на себя инициативу и ответственность, чтобы она испытала наслаждение, а сейчас они поменялись местами и руководила балом именно она — ей хотелось, чтобы он получил то, что хотел, особенно в его последнюю ночь.

Её уста стали покрывать его шею пылкими и горячими поцелуями, пронизывающими его разрядом желания к ней всё сильнее и сильнее, а затем она опустилась ещё ниже, позволяя себе те ласки по отношению к этому мужчине, за которые её, возможно, подвергли бы публичному покаянию на весь свет, но искусство любви за все те годы, они не были вместе, Вероника освоила практически в совершенстве, в конце концов неудивительно, что у неё семеро детей. Глуп тот мужчина, что недооценивает женщину и то, на что она способна, — сегодня в этом в очередной раз убедился и Раймонд. Не выдержав, он присел и поднял её, усаживая на себя и крепко сжимая большими ладонями её тело. Такого прилива сил он не ощущал давно, но она молодила его, словно самая настоящая чародейка. Вероника улыбнулась и прогнулась в спине, помогая себе руками, а затем он стал покрывать её шею поцелуями, позволив себе в этот раз непростительную дерзость — он стал оставлять на ней следы и это приносило особое удовольствие — словно другой уровень подтверждения, что она его. Они свели этой ночью друг друга с ума: их танец то доходил до предельной скорости, то замедлялся, позволяя им растянуть это удовольствие. Симфония их тел была настолько чарующей, что позволила им вместе дойти до конца.

Вероника лежала чуть ниже на его груди, вслушиваясь в биение его сердца и не прекращая улыбаться: кажется, в эту ночь он совершенно забыл о своём возрасте, о котором так любил постоянно говорить, зная, как это её злит, и продемонстрировал себя тем, о ком её все предупреждали ещё с первого дня, — сердцеедом.

— Мне хотелось бы родить тебе ещё одного ребёнка, Раймонд, — подобное признание из её уст поразило его до глубины души, вынудив остановиться и не играться больше с её чудесными волосами.

— Но ты ведь не любишь быть беременной, — и это было абсолютной правдой: Вероника до сих пор ненавидела это состояние всей душой.

— Как видишь, Уилфреда это не останавливает, — Раймонд засмеялся, и Вероника приподнялась на локтях, улыбаясь от его реакции. Действительно, принц Уилфред старался на славу во имя своей мечты о большой семье — не успевала Вероника родить ребёнка, как спустя слишком короткий промежуток времени беременела вновь.

— Никки отличается от всех других детей, потому что копия тебя, — он был благодарен ей за воспитание дочери: лучше, чем она, с этим никто бы не справился. Уверенность в том, что её ждёт великая судьба, никогда не покидала его сердце — с тех пор, как он впервые взял малышку на руки.

Раймонд был так красив сейчас, его глаза сияли ещё ярче, чем обычно, от лунного света, отчего Вероника не сдержалась и расплакалась. Он присел на кровати рядом с ней и поцеловал в оголённое плечо, интересуясь, что же случилось, — секунду назад всё было ведь хорошо, и они были счастливы.

— Я не смогу тебя отпустить, Раймонд, прости меня, но я не могу, — кажется, ему предстояло победить последний его страх за свою жизнь, — что ж, он был к этому готов, как и всегда.

— Не плачь по мне, любовь моя: я оставляю тебя с нашей дочерью, вы есть друг у друга, а когда тебе будет меня не хватать, смотри на небо — среди звёзд ты увидишь меня, я буду ждать тебя, чтобы мы вместе отправились в новую жизнь, где всё будет иначе, ведь мы станем свободны, — он гладил её по шелковистым волосам, а она пыталась успокоиться.

— Обещаешь, что мы обязательно встретимся в другой жизни?

Он обхватил её крошечное лицо своими большими ладонями и погладил его. Как же она была красива сейчас, он мог любоваться ею вечно:

— Клянусь, Вероника.

Она улыбнулась сквозь слёзы и поцеловала его, крепко обнимая, — это был их прощальный поцелуй, они оба это осознавали, а потому вложили в него всю ту любовь, что скопили друг к другу за эти годы и которой не смогли насытиться. В какой-то момент Раймонду стало трудно дышать, и он прервал поцелуй, вытирая её слезы.

— Давай поспим, мы устали, а завтра нас ждёт тяжёлый день, — он приобнял Веронику и лёг вместе с ней в постель, укрывая их обнажённые тела одеялом, чтобы они не замёрзли. Они переплели свободные руки вместе, соединяя пальцы в замок, в последний раз смотря друг другу в глаза. — Доброй ночи, Вероника, — ему становилось всё труднее оставаться в сознании, но он старался из последних сил ради неё.

— Доброй ночи, Раймонд, — он поцеловал её нежно в лоб, и она крепко прижалась к нему, вслушиваясь в его дыхание и биение сердца. Под симфонию собственных душ они и уснули этой ночью, счастливые и влюблённые друг в друга, как обычные мужчина и женщина, Раймонд и Вероника, без всяких масок и преград.

                                    * * *

Утром Вероника проснулась от того, что солнечные лучи бились ей в глаза, это было очень неприятно. Раскрыв глаза, она увидела перед собой спокойного Раймонда, но через несколько секунд поняла, чего не хватало — его жизни.

— Раймонд, дорогой, проснись, — она приподнялась на локтях в постели и придвинулась ближе к нему, поглаживая его по щекам и целуя, но он никак не отзывался на мольбы своей любимой, поскольку его души уже давно здесь не было. — Прошу тебя, ангел мой, открой свои чудные зелёные глаза, смотри, на улице сияет такое солнце, нас ждут орхидеи, грачи и Иоанн Златоуст, — словно в бреду, она повторяла эти слова, пока, в конце концов, крепко его не обняв и уткнувшись в шею, закричала что было мочи, разразившись градом слёз. От крика этой женщины пробудилась вся прислуга, поняв, что случилось самое страшное — их хозяин умер.

Эйберхам тут же ворвался в спальню Раймонда и, раскрыв дверь, раскрыл рот от ужаса, не в силах сдерживать слёзы, и немедленно велел отправить гонцов за семьёй Хаззерфилд, что жила неподалёку.

Они приехали сразу, как смогли, а тем временем прислуга толпилась у спальни, оплакивая своего хозяина. Хаззерфилды прорвались внутрь, и Эрих отвернул голову в сторону, прося супругу вывести отсюда Королеву немедленно, а сам в ярости стал прогонять прочь слуг. Эмма присела на кровать со стороны Вероники и коснулась её плеч, заставив женщину обернуться на себя.

— Он спит, он просто очень устал, но он проснётся, вот увидишь, — Вероника гладила его по кучерявым волосам, а затем, не выдержав, коснувшись в последний раз его острых скул, которые едва прослеживались из-за многочисленных отёков, поцеловала его холодные уста. — Покойтесь с миром, Раймонд, я позабочусь о Никки и о том, чтобы память о вас никогда не угасла, — женщина встала с постели, и леди Хаззерфилд тут же надела на неё большой мешковатый халат, туго его завязывая на её талии. — Эмма, его больше нет, — с ужасом призналась Вероника. Они крепко обнялись и стояли так некоторое время, не в силах прийти в себя от случившегося. Сегодня она потеряла частичку себя, своей души, и уже ничего не будет так, как раньше. Этот переломный момент случился 24 ноября 1848 года.

                                    * * *

Прошло чуть больше четырёх месяцев, но для Вероники каждый день длился вечность, она так до конца и не оправилась после смерти Раймонда. У Королевы начались проблемы с ментальным здоровьем, которые всячески скрывались ото всех, о них знал лишь малый круг доверенных лиц: она могла часами смотреть в одну точку, не шевелясь, погружаясь в собственное сознание; могла веселиться целый день, а в какой-то момент, например, за застольем, начать плакать, что чаще всего переходило в истерику, которую было трудно унять; ночами просыпалась от кошмаров и боялась заснуть потом оставшееся время и так далее. Уилфред всё время был подле своей любимой, всеми способами поддерживал её и пытался отвлечь от дурных состояний, понимая, что расшатанные нервы его супруги скоро восстановятся.

Очень часто теперь Вероника проводила в детской время вместе со своими детьми, пока на плечах Уилфреда были многие государственные вопросы, он часто поэтому отсутствовал во дворце. В детскую вошёл слуга, который склонил голову и сообщил о том, что прибыл лорд Нетшвилд и он ждёт аудиенции Её Величества в тронном зале. Сначала она совершенно не поверила тому, что услышала, даже несколько раз переспросила, но слуга лишь повторил свои слова, а потому она тут же встала со своего места.

— Никки, дорогая моя, последи за братьями и сёстрами, мама сейчас придёт, — она трепетно поцеловала старшую дочь в макушку, а затем вышла из детской, быстрым шагом направляясь в тронный зал, но всё завершилось тем, что она буквально перешла на бег. Вероника не чувствовала ног — лишь сердце, которое было готово выпрыгнуть из груди. — Лорд Н.! — она ворвалась внутрь, и за ней закрыли дверь. Она увидела у окна мужской силуэт и улыбнулась, делая несколько шагов навстречу, но, когда он обернулся к ней лицом, застыла в непонимании.

— Ваше Величество, — он склонил перед ней голову и сам сделал несколько шагов навстречу.

— Кто вы? Вы не Раймонд… — на его устах отразилась небольшая улыбка, и он кивнул в подтверждение слов своего монарха.

— Меня зовут Фредерик Джеймс Лонгфорд, мэм, я последний виконт Нетшвилд, — но для Вероники ничего не стало яснее от его слов, наоборот, только запутаннее. — Я младший брат Раймонда, Ваше Величество, — на этих словах её прорвало на слёзы, и она засмеялась, пряча своё лицо за ладонями, она не любила, когда люди видели своего монарха в слезах: ей казалось, что в такие моменты её лицо обезображивалось до ужаса. Он протянул ей платок, и она приняла его, вытирая слёзы, а затем заметила, что давным-давно вышила его собственноручно для Раймонда его любимыми цветами, даже их инициалы сохранились — В и Р. — Простите, мэм, я не хотел вас пугать своим появлением, — она крепко сжала платок в одной руке, а другую протянула ему в знак приветствия, он сразу поспешил её поцеловать и на долю мгновения сжал своей. Да, это не её лорд Н., хотя внешне они были похожи, и даже сила была той же, но всё же это был он.

— Это вы меня простите за мою бестактность. Когда слуга сообщил, что прибыл лорд Н., я уж было подумала, что… — она старалась успокоиться, но ей не хватало воздуха, отчего она стала заикаться.

— …что это Раймонд ждёт вас здесь. Понимаю, мэм, мне самому трудно смириться с тем, что его больше нет, — он отпустил её руку, и она выдавила из себя улыбку, пытаясь успокоить сильное биение сердца. Как будто с призраком увиделась, ей-богу.

— Примите мои соболезнования, сэр Лонгфорд, — успокоившись, произнесла Королева.

— Прошу, зовите меня Джеймс, — он также выдавил из себя улыбку и молча наблюдал за тем, как она полностью вытерла слёзы и перестала плакать, стараясь держаться достойно, — Благодарю, мэм. И вы примите мои соболезнования, — на долю секунды она решила, что это был намёк в её сторону, но тут же отбросила эти мысли прочь, это ведь было невозможно.

— Да, стране будет не хватать такого человека, он сделал очень многое для неё, — ей было довольно тяжело с ним говорить.

— Я говорил не о стране, Ваше Величество, — Вероника слегка помрачнела, ей ведь не могло показаться это во второй раз, он словно что-то знал.

— Я и не знала, что у лорда Н. есть братья и сёстры, — решила она сменить тему.

— Ах да. Нас всего было шестеро детей в семье, мэм. Старший брат Нетшвилд, увы, погиб, и титул достался Раймонду. Затем родился я, после меня брат Георг, который скончался до того, как вы стали Королевой, после на свет появилась наша очаровательная сестра Эмили, сейчас она живёт в Ирландии, а младшая сестра Гарриет скончалась ещё в юности. Раймонд всегда скрывал свою семью от всех, боялся за нас, не подпускал чужих, — такой удивительный экскурс по фамильному древу семьи Лонгфорд оказался очень интересным для Вероники, она действительно вдруг осознала, что они практически никогда не говорили о его семье, он всячески избегал этой темы.

— Вы сказали, что вы последний виконт Нетшвилд. Почему? — такая маленькая деталь в его словах, но как она ей запомнилась.

— Как вам известно, женщины не имеют права наследовать свой семейный титул, если вышли замуж, а наша сестра Эмили замужем за вашим министром иностранных дел. Я, увы, в плане деторождения оказался не способен к этому, а единственный законный наследник Раймонда, мой дражайший племянник Джордж, давно скончался, — на какое-то время Вероника замолчала и посмотрела вниз, пытаясь собраться с мыслями, что сейчас витали в её голове.

— Ваш род угаснет, как жаль, — искренне произнесла девушка.

— Официально да, мэм, однако в действительности нет, — Вероника пронзила его хмурым взглядом, ей надоело слышать намёки в свой адрес.

— О чем это вы, сэр Джеймс? Говорите яснее, я не люблю недомолвки.

Глубоко вздохнув, он сделал ещё несколько шагов навстречу к своей Королеве и наклонился к её уху, чтобы его слова услышала только она:

— Мне известно, мэм, что юная принцесса Вероника должна была носить нашу фамилию и быть Вероникой Лонгфорд, — он отстранился от неё и посмотрел в её напуганные глаза, она ушам своим не могла поверить: как это случилось, это ведь невозможно. — Раймонд рассказал мне об этом, мэм, — как он мог, это самая большая тайна! Вероника крепко сжала кулаки и теперь пронзала гостя яростным взглядом.

— Вы понимаете, сэр Джеймс, чем вам грозит ваше знание?! — она перешла на более холодный и резкий тон, повысив голос, поскольку ощутила сильную угрозу в отношении своей дочери.

— Мэм, смею вас заверить, что я придерживаюсь тех же моральных принципов и устоев, что и мой старший брат, он не доверил бы мне эту тайну, если бы считал, что я посмею причинить вред двум самым важным женщинам в его жизни. Эта тайна отправится со мной в могилу, — в отличие от неё он был спокоен и сдержан, чем сильнее раздражал Королеву.