Бесплатный фрагмент - Праздничный коридор. Книга IV

Не тот велик, кто никогда не падал, а тот велик — кто падал и вставал. Конфуций (настоящее имя — Кун Цю)

Предисловие

Сергей-Сервер критично и пристально осмотрел свое отображение в пожелтевшем, тусклом зеркале, подмигнул смуглому господину с самодовольной улыбкой на лице, сжал руку в кулак, поднял вверх и произнес клятвенное обещание:

— совсем скоро, Серега, ты станешь богат и независим. Я тебе это обещаю. Здоровоться с тобой будут за километр и при этом восхвалять тебя, каждый на свой лад. И тетка Наташка на коленях приползет. А просить-то будет сущий пустяк — мелкую денежку и пирожок из соседнего кафе. Угости, мол, Сережа, будь милостив к старушке по-родственному. Сколько лет мы с тобой соседствуем, я тебя ни словом, ни взглядом. Никогда… А я ей в ответ: так уж и никогда! Но денежку дам, обязательно дам. И пирожком поделюсь — грызи, старая ведьма, да смотри не подавись.

Смуглый человек с раскосыми глазами и щетиной на помятой коже лица из зеркала улыбнулся собственным речам, одобрил их, и в знак победы снова поднял вверх сжатую в кулак руку с черными полосками под ногтями. Победа, скоро.

Сергей вышел во двор деревянного дома, построенного несколько десятилетий назад Иваном Сулимовым, прикрыл за собой калитку и скорым шагом направился на край поселка. Там ждал его племянник Павел. Драгоценный и любимый человек. Всего две недели назад, как Павлик приехал сюда на отдых, и они познакомились, а сейчас, оказывается, дороже его и человека во всем свете не сыскать. Молодец и умница Павлик сам пришел в дом к Серверу. Не к бабке Наташке, а к нему, Серверу, неуважаемомому всем поселком человеку, пьянице и тунеядцу. Но не погнушался, пришел, обнял и поцеловал. Признал родственника по линии матери, сестры Оксанки. Царство ей небесное, пробормотал Сергей и ускорил шаг — не гоже, чтобы племянник ждал его. Павлик вспыльчивый, самолюбивый, знающий себе цену человек, а если обидится? Что ж тогда, прощай богатство, помощь и надежды на благополучную жизнь. Сергей бросил взгляд на свои дорогие кроссовки и новенький спортивный костюм — все от него, от Павлика. Покупал, правда, Левон, отец Павлика и его мачеха-иностранка, но что это меняет? Павлик велел, вот Левон и купил. Там, на возвышенности, обнесенной забором с балюстрадой все принадлежало Павлику — трехэтажный дом, навесные площадки, вычурный забор, вся мебель в доме, огороженный частный пляж с лежаками, качелями и каруселями. Да, все-все, та же кухня при столовой со всем оборудованием, спальные этажи с мебелью, кроватями с бельем, одеялами и подушками. Левон не претендует на наследство Оксанки, по закону он вовсе не наследник, простой опекун Павлика. Вот и вся его должность, при такой должности сиди, да помалкивай. Ты никто.

Так размышлял Сервер, а ему эти мысли подсказал местный знаток законов, бывший юрист и адвокат, а нынче простой бомж Василь. Лет десять назад вполне успешный Василь ударился в пьянство, хату свою подарил чужим людям за бутыль самагона, приспособился жить в сараюшке во дворе дома Сервера. Там иногда вместе пили вонючее винище, мутную водку или забродившее по второму кругу пиво, на том и подружились.

Теперь Василь при каждой встрече толковал Серверу, что Павлик должен стать хозяином всего имущества Оксанки. Ведь Оксанка приходться матерью Павлику. И документы на то имеются в наличии. Им Павел приносил, для ознакомления. Ознакомились и сообразили, даже план действий разработали! Закон на стороне Павла, Василь сей момент гарантировал. Еще чуть-чуть обмозговать и можно смело приступать к реализации проекта. Все исполнимо! По первому пункту их планов Левона надо лишить опекунства и гнать метлой из трехкомнатной квартиры, где он окопался с беременной иностранкой.

«Ишь, хозяин, — шипел Василь, — окопался, как у себя дома. В дом не пускает, бутылку не покупает, пожрать из столовой не несет. Трехэтажный дом-пансионат заселил какими-то странными людьми, все монашки в роли воспитателей или надсмотрщиков, кто их там поймет. А еще дети, тихие, робкие, никого порядочного. Но деньги-то за аренду с проживанием, небось, снимает немалые. И все себе присваивает. Сам живет припеваючи, а законный владелец всего этого богатства Павлик, и он-то вынужден перед ним за каждую копейку из своих карманных расходов отчитываться.»

— Ты понимаешь, — внушал Василь Серверу, — ты ближе по родству Павлику. А он кто? Чужой человек, на сегодня опекун! Можно сказать иждивенец, процветает за деньги твоего племянника, а ты тут себе пиво не можешь позволить. Так это еще нужно проверить! Возможно, простой самозванец. Тебе, Сергей, нужно написать заявление в милицию, чтобы его документы проверили, и на опекунство тоже. А Павлик, как лицо недееспособное, о чем тоже имеется документ, должен написать заявление о том, что просит назначить тебя опекуном. У вас все получится. Я помогу. Тогда заживем! — радостно восклицал Василь, смакуя близкое богатство и раздольную жизнь.

— Я поговорю с племяшом, — обещал Сервер, — если он согласится, то оба мы напишем нужные бумаги, а ты нам поможешь в этом. Мы потом отблагодарим. Может, дом тебе купим. Павлик он же не жадный и меня полюбил. Все мне покупает и дарит. Смотри, как меня разодел! Эта их иностранка мне одежду покупала, но по просьбе Павлика. Она его слушается. Чувствует кошка, чье сало съела, вот и прогибается под нас. И Левон старается меня задобрить. Недавно заплатил за меня долги по коммунальным платежам и электричеству. Городские власти отключили от воды и электричества, объяснили, что за долги, а сейчас все включили. Сам Левон занимался. И мне ни слова упрека. И это все по просьбе Павлика. Любит он меня. Родная кровь, что ни говори! Поговорю с племяшом, и он напишет заявление на опекунство. Обязательно напишет. Зачем ему Левон? Со мной будет жить, мы подружились. Жить будем там, где Павлик укажет. В моем доме или в его дворце, на горе. Детишек тамошних отправим по домам, а монахини пусть убираются в свой монастырь. Нам никто не нужен. Будем жить вдвоем. Море, вот оно, горы рядышком. Все мои места ему покажу. Вместе будем в море плавать и в горы подниматься. А рыбалка? Научу его рыбу ловить, не для продажи, нет. Так, от безделья и для времяпровождения.

Иногда Павлик навещал своего дядю Сервера в его избе. Василь, завидя Павла, тоже появлялся в доме и сразу же начинал учить племянника друга юридической грамоте:

— Вот, ты, Павлуша, кто? — адресовался он к молодому человеку, — Не знаешь? А я тебе объясню: ты человек с психическими отклонениями. И это зафиксировано в медицинском заключении, которое тебе выдано английскими врачами, я так полагаю — психоаналитиками. Я читал эти бумаги, мне их Серега показывал. Ты не смотри на меня, как на личного своего врага. Я не хочу оскорбить тебя, я просто поясняю твои выгоды от данных бумажек.

— Какие выгоды, — на лице Павла явно обозначилось недоумение, — не нужны мне эти выгоды. Я помню, как меня в тюрягу засадили, а там били и издевались. Ты это выгодами называешь? Швабра Ксюшка тоже тогда говорила, что я с головой не дружу, мол, больная у тебя, Павлик, душа и психика. Да, больная, а как дело дошло до разборок с милицией, то меня арестовали и упрятали за решетку. А там… Даже вспоминать больно. И мои болезни следаки во внимание не приняли. Если бы не Левон, то не знаю на каком свете я бы сейчас находился: на том или на этом, рядом с вами. Такие вот, выгоды.

— Ты, погодь, погодь, — заторопился Василь подстелить обоснование под свои слова, — тогда не было рядом с тобой такого спеца, как я. А нынче все будет по-другому. Я смогу отстоять тебя при любых обстоятельствах. Даже, если ты совершишь уголовное преступление, то мы сумеем добиться оправдательного приговора. Лишь бы я рядом был.

— Даже, если я убийство совершу? — не поверил Павел плохо пахнувшему адвокату.

— Я же тебе толкую, — Василь положил свою руку на плечо Павла, — у тебя есть охранная грамота. Эти твои бумаги из психиатрической клиники, да еще и в руках такого грамотного адвоката, как я, можно смело называть твоей охранной грамотой. Хоть убийство, хоть изнасилование, это твои дела… Верши, твори, что пожелаешь, а я твоя защита, твой адвокат. Все исправим, все подчистим, и тебя вынуждены будут все эти менты и полицаи невиновным признать. Ты мне по-прежнему не веришь?

— Похоже, что верю, — отозвался Павлик и на несколько шагов отошел от Василя.

Очень уж неприятный запах источал этот неряшливый человек. Но речи вел приятные, ласкающие душу Павла возможной ненаказуемой вседозволенностью и новыми приключениями интимного характера. Разговор этот состоялся несколько дней назад. Павел запомнил его практически дословно и с учетом собственных соображений о своей избранности строил планы на будущие события личной жизни в поселке Приморский.

В один из дней крымского лета, с самого раннего утра Сервер широко, торопливо шагал, спешил на очередную встречу с племянником. Собирался с ним поговорить про опекунство, но это по дороге. Сегодня он планировал показать Павлу свои самые заветные и любимые места. Нет в поселке человека, который бы знал все тайны побережья моря. А Сергей не тоько знал, но и бывал там. Его дед по материнской линии брал внука в компанию, когда навещал заветные места, но при этом просил сберечь тайну. Главная его тревога, была в том, что набегут люди и помнут, затопчут, разнесут по своим закуткам всю первозданную красоту. Павел, правда, не из их рода, пришлый, но вполне заслуживает увидеть красоту заветную. Пусть увидит все своими глазами и поймет, что счастье можно обрести только здесь, в Крыму, рядом со своим дядей Сергеем.

Павлик ждал своего дядю возле спуска к морю. Одет он был в короткие шорты и майку.

— Ты почему так легко одет? — первым вопросом дядя обозначил свою заботу о племяннике, — Мы с тобой сегодня поднимемся в горы. Разве я тебя не предупреждал? Горы, с ними шутки плохи. Там склоны поросли колючими кустарниками и лианами. Поцарапаешься, а тебе оно надо? Может, вернешься домой да переоденешься?

Павлик отрицательно покрутил головой.

— Ну, тогда смотри, потом не говори, что я тебя не предупредил, — голос Сергея дрогнул отеческой заботой, — или сегодня в горы не пойдем? На море скупнемся, на пляже полежим. А горы подождут. Другим разом выберем денек, и я тебе все свои тайные места покажу. Места я тебе доложу, укромные, заветные. О них никто знать не знает. Увидешь, ахнешь! Так, что, куда путь-дорогу держим? Тебе решать.

— Тогда, давай вот, что, — Павлику нравилось быть первым в их дружбе с дядей, — сегодня купаться в море и загорать на пляже. Посмотрим на девчонок и вкусно поедим. Смотри, что я для нас двоих заготовил.

Павлик тряхнул тяжелым пакетом и направился в сторону пляжа.

— Давай мы с тобой посидим за столиком. Поедим и девчонок подождем. Скоро они появятся. Я тут одну себе присмотрел, блондиночка такая, буду с ней договариваться. Но ты смотри, чтобы Левон ничего не узнал. Будет мне мозги полоскать. Он мне к девчонкам и близко приближаться запретил. Все не так, да не эдак. Если что заметит, так он сказал, то немедленно меня снова отправит в больницу. Гад он все-таки. Ненавижу! Из дома выпускает только под твоим надзором. А самостоятельно ни шагу. Хоть гулять, хоть по делам, все под надзором. Как он меня достал! Когда-нибудь придушу гада!

— Успокойся, не горячись. Поостынь маленько! Все продумано — обрадовался Сервер, — давай мы с тобой вместе от Левона избавляться будем. Мой друг Василь, грамотный юрист-адвокат подможет, если надо будет. Сам-то я с законами не совсем знаком, а вот, Василь, на коротком поводке эти законы держит. Говорит, в случае нужды, ну, если подмога понадобится, то он и ментов, которые из его друзей, подключит. Так что? Займемся?

— Займемся, — у Павлика интересом загорелись глаза, — только ты мне сначала объясни, что я с этого иметь буду? Меня сейчас содержит Левон и его брюхатая телка, а если я откажусь от него, то с чем останусь?

— Останешься, останешься! С добром останешься, — заторопился Сервер, — Смотри, вот все это — дворец, имущество внутри, пляж и прочее принадлежало твоей матери, а ты ее наследник. Значит, ты получишь в пользование все ее богатство. По всему видать есть еще и деньги. Может в банке, может где еще. Разбираться надо. И все это твое. А Левон тебя обокрал и себе все присвоил. Василь говорит, что право у него такое. Опекун он твой, потому все и присвоил.

— И как же все мне получить? — в голосе Павла звучал явный интерес.

— Я об этом и толкую. Мы с тобой напишем два заявления о том, что меняем для тебя опекуна. Был Левон, стал Сергей. Левон тебе чужой человек, а Сергей — дядя родной. Все у нас получится, — Сервер свои слова подтвердил резким взмахом руки, — Перепишем все на тебя и вместе заживем! Богато, как белые люди заживем.

— Да я не возражаю. Я только — за! Но как все это устроить? Я боюсь Левону перечить, зашибет до смерти. Он такой, — Павлик не верил в перспективу своей богатой жизни и свободы от Левона, — Заявление-то я под диктовку напишу, а куда его нести, я не знаю. Нет, не получится у нас от Левона избавиться.

— А, я знаю, — ободрил племянника Сервер, — Василь поможет написать, а уж затем сам и в милицию доставит. Своим дружкам поручит, и те все сами сделают. Я ему обещал за его пособничество деньги хорошие заплатить. Так он стараться будет. Так, что, по рукам?

— Я согласен! Конечно, согласен, — у Павлика на щеках проступили розовые пятна счастья, — только условие есть одно. Это дело начнем не сегодня, а с завтрашнего дня. Я сегодня девчонку хочу уговорить, и полюбиться с ней, а уж завтра, да, бумаги будем писать. Так, что? Ты согласен?

— Пусть будет так, как ты сказал, — немедленно согласился Сервер, — завтра, так завтра.

— И еще, вот что, — у Павлика в голове созрела еще одна просьба, — если у меня сегодня получится договориться с девчонкой, ты меня с ней вместе пустишь в свой дом? Мы там полюбимся и по домам. Так, что?

— Конечно, это нехорошо, — Сергей сомневался в необходимости такой сделки, — в дом-то я тебя пущу, но это неправильно. Девчонка совсем пионерка, несовершеннолетняя. За такую любовь знаешь, что бывает? Тюрьма бывает! Расскажет она своим монашкам, а те в милицию. Нас с тобой и повяжут за пользование несовершеннолетней.

Сергей посмотрел на племянника: голову опустил, сник и загрустил.

— Ты считаешь, что договариваться с ней не стоит? — У Павлика от невезения даже голос изменился, а глаза подернулись влагой, — я думал, я мечтал, а тут такой облом.

— Не совсем облом, — поспешил успокоить племянника Сервер, — если все по-честному, с ее согласия и обещания никому ничего не рассказывать, то почему бы и нет? Дом мой спрятан в саду, вы проскользнете, никто и не заметит. Но это по согласию с ее стороны. Ты все понял? Обещаешь?

— Обещаю, обещаю, — заторопился Павлик, — смотри, вон девчонки бегут. Я иду к своей блондиночке, сейчас договорюсь с ней о тайном свидании.

Договориться не получилось. Девочка съежилась на торопливое бормотание Павлика и спряталась в толпе подружек. Павлик вернулся за столик, где ждал его Сергей.

— Какая-то она дура, — доложился Павел дяде, — с ней даже разговаривать нельзя, она ничего не понимает. Я ей даже деньги предложил, но она сказала, что ей ничего не надо, и чтобы я к ней больше не походил. Ну, не дура ли?

— А ты не расстраивайся, — пробовал успокоить Павлика дядя, — не подходить, значит не подходи. Найдешь себе другую, лучше, а она пожалеет о том, что упустила тебя. Ты меня понял?

Павлик согласно кивнул головой, и они вместе пошли купаться в теплой морской воде. Потом мокрые и умиротворенные загорали на лучших и самых удобных лежаках — оба считали себя хозяевами этого чистенького, ухоженного, покрытого шелковым песочком пляжа. А хозяевам всегда причиталось самое лучшее и дорогое. Жаль только девчонка этого не поняла и по-прежнему старалась оставаться в толпе своих подружек, упорно игнорируя жгучие взгляды Павла.

Павел и Сергей обсохли под ярким крымским солнцем и покинули пляж.

Следующий день они планировали посвятить горам, поэтому нужен был отдых, сборы еды, одежды и мелкого оборудования. Сергей даже мечтал прихватить с собой небольшую палатку, чтобы было где комфортно передохнуть и перекусить. Однако, имелась одна трудность: для такого похода требовалось разрешение от Левона. По телефону этот вопрос Левон обсуждать отказался, сказал, что ждет подробности при личной встрече. Ну, личная, так личная, согласился Сергей и направился в особняк, где его уже ждал Левон. Планы Сергея Левон выслушал, взял с него слово, что он отвечает за безопасность Павлика и разрешил им совершить прогулку по горам. Но только по склону возле моря, а если им захочется переночевать в палатке, то тоже, пожалуйста, но при условии, что об этом они сообщат Левону по телефону. И вообще телефоны должны быть заряжены на сто процентов и постоянно доступны для разговора. На том порешили и все отправились отдыхать.

Глава 1

Особняк Анцевых-Чарышевых внешне солидное здание, но внутри особой роскошью не блистал. Куплен он был на вторичном рынке жилья, просил ремонта, смены мебели и внутреннего убранства. Хозяева были согласны с дополнительным вложением денежных средств в свое крымское владение, но все это потом, когда закончится отпуск всех членов семьи, дом опустеет, дизайнеры составят проект и можно будет приглашать специалистов.

А пока… Пока здесь поселилось счастье, любовь и солнечный свет. Никто не замечал местами стертую краску на стенах и полинявшие от времени тяжелые шторы на окнах старого советского образца и стиля и громозкую мебель.

Энергичная Дарья Никаноровна заселила кухню новейшим, современным оборудованием, наняла на работу в дом добросовестного, грамотного повара с явным уклоном в советскую кухню и приблизительно таких же взглядов на еду помощницу. Домашнего шеф-повара величали Вуколовичем, а его помощницу — Вера. Они великолепно ладили между собой, целыми днями тихими голосами обсуждали меню завтраков, обедов, ужинов и просто перекусов. Восстанавливали знакомые и изучали совсем новые рецепты приготовления блюд. Вместе они составляли список необходимых продуктов и сами же все покупали на обширном, ассортиментном рынке в ближайшем поселке.

Дарья Никаноровна на физическом уровне не переносила свою невостребованность и потому по собственному, личному распоряжению возложила на себя все обязанности главы, вернее хозяйки дома, в котором проживает большая, разновозрастная семья. У каждого свои вкусы, предпочтения, привычки, потребности. Дарья Никаноровна не просто их знала, она их чувствовала на генном уровне. Изначально ее муж, Николай Васильевич Чарышев, против ее ежеминутной занятости пытался выразить робкий протест: мол, ты бы Дашенька, больше времени уделяла себе любимой, а для присмотра за домашними делами можно было бы нанять домоуправительницу или личную помощницу, но получил от жены не только отпор, но и обиду, после чего предпочитал в домашнее руководство больше не вмешиваться. Пусть будет так, как она решила. В противном случае от упрямой сибирячки последуют не только упреки, но и бесконечные выговоры за плохую организацию качественного отдыха для ее драгоценной доченьки Зосеньки и любимейших внучат.

В свою очередь Зося купалась в любви и обожании всей семьи. Днем ласковое солнце, вечером шепот прибоя у стен особняка. И целый день рядом с Анцевым и детьми. На заре своей жизни она даже не предполагала, что счастье может быть таким осязаемым и теплым. Муж, дети, отец, Дарья Никаноровна! К каждому из них можно дотронуться, поделиться мучившим вопросом, попросить совет при запутанной жизненной ситуации.

Совсем другая ситуация возникала в ночные часы. Именно во сне Зосю не отпускала работа. Ей снились насыщенные, разноцветные, очень убедительные рабочие будни, с проблемами и их решениями. То из-за непогоды или другой напасти приостанавливалась уборочная зерновых, то вдруг куда-то пропали горюче-смазочные материалы для тракторной и колесной техники. Во сне случались разногласия не только с подчиненным коллективом облисполкома, но и с руководством страны. Ночью Зося от возникающих проблем и эмоций часто вздрагивала, просыпалась и прижимала рукой больно бившееся сердце. Обычно Анцев просыпался вместе с ней, пытался успокоить и вновь и вновь убедить в необходимости посещения врачей. Но Зося упрямо отвергала врачебную помощь, ночную «работу» она считала временным явлением:

— Понимаешь, — говорила она Анцеву, — с ранних детских лет я работала и сейчас это уже не только привычка, это — образ жизни. Я оставила работу, но как оказалось на самом деле, переоценила свои силы и возможности. Чтобы ушли ночные кошмары, мне просто нужно найти себе занятие. Конечно, не в ущерб нашей семье. В настоящее время я веду аморальный образ жизни — без забот и без хлопот. И так каждый день. Дарья Никаноровна взвалила на себя всю работу по ведению нашего домашнего хозяйства, дети и ты в моей помощи не нуждаетесь, привыкли жить самостоятельно. Вот и получается, что я трутень, существо, паразитирующее на вашем теле. Я так жить не умею, и не хочу. В данной ситуации никакие врачи мне не помогут. Я сама должна искать выход из ситуации с моей бездеятельностью и тунеядством.

— Ну, ты, Зосенька, и придумала, — засмеялся Анцев, — побольше бы таких тунеядцев как ты! И никакой ты не трутень, ты рабочая пчелка, сутками собирающая нектар с цветущих полей. Наши семейные доходы вполне позволяют тебе вести спокойную жизнь. Как ты выразилась, без забот и хлопот. Но если тебя это не устраивает, то снова займись каким-то делом. Скажем, проинспектируй свои благотворительные фонды или состояние дел в нашем банке. Александр вполне мог бы создать для тебя удаленное поле для контроля за деятельностью принадлежащих нашей семье юридических лиц. Руководи, и получай от этого удовлетворение от жизни. Карт-бланш от меня на руководство нашими активами у тебя давно имеется, осталось только им воспользоваться. Принимай решение, а Александр тебе с радостью поможет. И я тоже в стороне не останусь. Совет, подсказка от меня по твоему любому вопросу будут выданы незамедлительно. Ну, что, мученица безработная, принимаешь мой план спасения тебя от ночных кошмаров? Все-равно я считаю, что показаться врачам тебе необходимо. Не прибегая к диетам и специальному питанию, ты похудела, под глазами каждое утро растекаются заметные темные круги.

— Подурнела, говоришь? — забеспокоилась Зося, — К врачам я не пойду, а вот работой, пожалуй, займусь. Первым делом мне просто необходимо навестить поселок Приморский, посмотрю, как устроен отдых детдомовских детей, попробую их еду, посмотрю одежду и оборудование нашего пансионата. Составлю план оказания дополнительной помощи монастырю, а заодно и Левона с Джеки навещу. Нужно и в тамошнем роддоме побывать, изучить их возможности и профессионализм врачей. Джеки скоро роды предстоят, как и в каких условиях ей будет оказана врачебная помощь? Это сейчас от нас зависит. Я думаю, что можно к этому вопросу и Дарью Никаноровну подключить. Она-то на профессиональном уровне оценит качество услуг по родовспоможение в больнице поселка Приморский.

— Да, уж, — согласился с Зосей Анцев, — привлеки к решению этого вопроса Дашу. Если ты уедешь без нее, то нам всем не поздоровится. Особенно мне — почему отпустил одну, надолго, как, и что делать? Поэтому я завтра разберусь, что у нас с транспортом и водителями. И вы в дороге… Может ты, Зосенька, и меня с собой прихватишь?

— Нет, ты останешься здесь. Дети должны быть присмотрены.

Еще один день и Зося в компании Дарьи Никаноровны, Олюшки и Александра на двух машинах ехали в поселок Приморский. Саша в Приморский решил ехать вместе с матерью по двум причинам — присмотреть за женщинами, это раз и компьютеризировать детский пансионат, и это два. Он предварительно составил смету расходов по приобретению оборудования и оплате предстоящих услуг сотового оператора и озвучил Анцеву свое решение — все расходы он сможет финансировать из личных средств, не раскрывая родительский кошелек.

Олюшка сопровождала бабушку Дашу. У них был особый интерес к условиям родовспоможения в Приморской больнице. Уже в машине они начали горячее обсуждение возможного переоборудования местной больницы или даже преобразование ее в частную клинику. Помогать, так помогать! Их креатив совпадал до мельчайших позиций, разногласия, которые иногда между ними искрили, тут же гасились мирным согласием. Дарья Никаноровна из Олюшки готовила себе преемницу.

В Приморск их машины въехали в самое раннее утро.

Встречал Левон, ему звонил Николай Васильевич и предупредил о нашествии гостей. В гостиной их квартиры, возле стола суетилась сияющая Джеки, собирала чайный завтрак. На диване, возле стола восседал хмурый Павел, барабанил пальцами по столещнице. Он не одобрял вторжение в свою жизнь чужих для него людей, которым радовались Джеки и Левон. Оживился Павел только, когда появилась Олюшка со своей собачкой, даже место возле стола уступил и пытался усадить туда девочку. Но Олюшка не ответила на его гостеприимство и уселась на другой стул, подальше от Павла. Она знала его историю, мало сказать, что презирала вместе с больной психикой, он для нее был как плевок на асфальте, отвратителен и мерзок. Олюшка была уверена, что даже больной психикой можно управлять, остановиться в критический момент и увидеть себя со стороны, на то ты и человек. Но Павел такими качествами явно не обладал, даже после лечения не сумел избавиться от наклонности к жестокости по отношению к другим людям, вспышкам ярости и гнева.

Сидя в машине рядом с Дарьей Никаноровной, по пути в Приморский, Оля рассказывала какой она видит ауру Павла — черное светило с множественными дырами и просветами.

— Поверь мне, — говорила девочка Дарье Никаноровне, — Павел, это чудовище, демон из преисподни в человечьем обличье. И рядом с ним Джеки, добрая, искренняя Джеки, которая вот-вот должна родить. Нужно немедленно обезопасить Джеки. Например, переселить ее куда-нибудь и приставить охрану. Я чувствую беду в этой семейке. Джеки же всем верит и даже Павла считает достойным человеком. Попадет она в беду, поверь моей интуиции. Что ты думаешь по этому поводу?

— В целом я с тобой согласна, — Дарья Никаноровна прикоснулась к руке Олюшки, — но решать эту проблему должен Левон. Это его сын и его жена. Наше вмешательство в их жизнь, мягко говоря, может выглядеть неуместно. Но кое-что мы с тобой все-таки постараемся исправить. В наших силах переселить Джеки до родов под присмотр врачей. Предварительно мы создадим все условия для Джеки в местной больнице, а потом сделаем заключение о незначительной патологии беременности Джеки, что позволит нам поселить ее в приготовленную палату. Можно и охрану приставить. Это те мероприятия, которые мы с тобой можем себе позволить, раз уж ты сомневаешься в безопасности нашей англичанки.

Крымский чай поразил гостей густым ароматом и насыщенным вкусом.

— Я сама собирала травы и сушила, — похвалилась Джеки, — мне, конечно, помогали, это не секрет. Вам интересно, кто мне помогал узнать и постигнуть секреты здешних трав?

— Да, очень интересно, — почти в один голос подтвердили Оля и Дарья Никаноровна.

— У Оксаны, погибшей жены Левона, здесь живет тетушка Наталья. Она медик, удивительно грамотный, умный и доброжелательный человек. Она с раннего детства увлекалась фитотерапией и меня увлекла. Результат на столе, его вкус вы уже оценили, а оздоровительный эффект вам еще предстоит испытать на себе. Ближайший сон будет гарантийно крепким и спокойным. С гордостью сообщаю — я сама смогла подобрать травы для этого чая, правда, при постоянных подсказках тети Наташи.

Джеки уже почти полностью освоила русскую разговорную речь и беседовать с ней можно было на любую тему. Акцент в ее речи пока присутствовал, но общению он не мешал. Зося как-то предложила ей разговор на ее родном языке, но она решительно отказалась.

— У меня муж русскоговорящий, буду под него подстраиваться. Поэтому только русский, другого варианта у меня нет.

Зося допила свой чай, и спросила Джеки:

— Мне ссобойку с этими травками можно организовать? Появились определенные проблемы со сном. Возможно, твои травки, Джеки, мне помогут.

— Помогут, помогут! — подтвердила Джеки, — Я тебе все свои запасы отдам. Себе еще успею собрать. Собирать, сушить травы и разбирать их на чай для меня огромное удовольствие.

— Джеки, а ты догадываешься с какой миссией мы такой обширной делегацией прибыли в ваш поселок. — Спросила Дарья Никаноровна, — Нет, не в поселок, а именно к тебе, нашей дорогой гостье из далекой Великобритании?

— Наверное, быть рядом в мой час, — засмеялась Джеки.

— Ты почти угадала, — Дарья Никаноровна в ответ тоже засмеялась, — мы с Олюшкой знатоки в профессии родовспоможения. Я — профессор, моя помощница — будущий профессор. Мы, с твоего разрешения и согласия хотели бы осмотреть местную больницу, в которой ты собираешься рожать своего первого малыша и в случае необходимости кое-что там подправить. Чтобы в будущем, когда придет твое время, тебе там было не только комфортно, но и результативно от оказанной помощи. Что скажешь?

— О, О… — Джеки задохнулась от неожиданно полученной порции счастья.

— Тогда собирайся. Мы вместе наведываемся в местную больницу — тебя осмотрят врачи, а мы с Олей изучим возможность оказания с нашей стороны помощи поселковому здравоохранению по созданию для тебя комфортных и профессиональных услуг во время появления твоего малыша. Кстати, ты как давно посещала врача?

— Признаюсь, что по приезду сюда я врачам пока не показывалась. Мы с Левоном обсуждали вопрос моего отъезда в Лондон. Левон в категоричной форме настаивал, чтобы я рожала в Англии, у себя на родине. Но я была непреклонна — рожать буду здесь, рядом с Левоном. Пока никто не победил. Левон боится за меня, а я за него. Как-то так! Я готова с Вами ехать в больницу.

Уже на улице Джеки добавила:

— Я не знаю почему, но у меня появилась фобия боязни своего пасынка, Павла. Мне кажется, что и Левон его боится. Нет, не физически. Павел никогда не нападет ни на Левона, ни на меня. В этом я уверена. Но его глаза иногда наливаются такой злобой, что я стараюсь от него спрятаться в своей комнате. При этом дверь закрываю на замок.

— Так в этом случае, может, нужно согласиться с Левоном и уехать в Англию? — спросила Дарья Никаноровна, — Там родишь и будешь ждать своего Левона. Не бросит же он тебя с ребенком. Левон человек порядочный и тебя очень любит. Это даже со стороны заметно. Так что, в больницу или в аэропорт?

— Только в больницу, — ответила Джеки, — рожать буду здесь, и жить буду здесь! Левон давно принял решение, что жить мы будем у него, в Лабении. Он не планирует возвращение в Лондон. Говорит, что чувствует себя там ущербным человеком — язык не знает, деньги зарабатывает небольшие, только на скудное питание. Он человек гордый, поэтому жить на моем обеспечении не в его жизненных правилах. А Павел? Да, Павел больной человек. Но он не безнадежен, будем лечить. На сегодняшний день главная его беда, это маниакальное пристрастие к сексуальным удовольствиям. Но Левон уверен, что сможет с этим справиться.

— Каким образом? — заинтересовалась Дарья Никаноровна, — Если он планирует операцию, то нужно получить его письменное согласие. Иначе, Левон за свои противоправные действия будет привлечен к уголовной ответственности. Он разрушит свою и твою жизнь, а у вас скоро появится малыш. Я бы Левону рекомендовала снова поместить Павла в психиатрическую клинику и добиться полного излечения. Конечно, Павел нездоров и с этим нужно что-то делать. И чем раньше, тем лучше для всех вас.

— По приезду сюда я пыталась убедить Левона поместить Павла в клинику и продолжить лечение. Но Левон непреклонен. Он уверен, что там Павлу не помогут, но психику окончательно травмируют, это точно. Я не могу с ним спорить и приняла его сторону. Я поняла главное — Левон во всех бедах Оксаны и своего сына винит себя. Не помог, устранился, забыл, жил для себя. Именно тогда, на заре их взаимоотношений можно было все исправить — Павла вылечить и Оксану уберечь от всех бед, в которые она провалилась, а выбраться не смогла. Из-за чего и погибла. Поэтому и я приняла решение не прятаться от проблем в родительском доме, а оставаться рядом с Левоном при любой ситуации и сложностях, которые нам может создать Павел. Чему суждено случиться, то обязательно произойдет, так меня моя мама учила с раннего детства. Наши планы на жизнь всего лишь утопия, неисполнимая вера в то, что мы строим свою жизнь самостоятельно. Но это не так! Где-то существует график, модель нашей жизни — от момента зачатия до последнего вздоха. И я в это верю. Кто-то из великих сказал, к сожалению, не знаю кто: поэтому делай, что должно и будь, что будет.

— У этой мудрости есть продолжение: а будет то, что Бог даст, — подсказала Дарья Никаноровна, — Так говорили Оптинские старцы. Но я считаю, что тебе, Джеки, неплохо было бы и самой позаботиться о своей безопасности. Не совсем правильно плыть по течению и полагаться на счастливый случай. Но ты решай сама, мои советы в данной ситуации могут быть неуместны. Я чем смогу, тем и помогу. Так, что едем в больницу? Тогда загружайтесь в машину.

Главврач небольшой поселковой больницы изначально встретил женщин не совсем дружелюбно, даже неприязненно. Неизвестно, что он связал с визитом двух женщин и молоденькой красавицы-девчушки. Но даже на простое «здравствуйте» он нехотя протянул через зубы «здрасьте, чем обязан?» И только когда посетители представились, лицо доктора расплылось в улыбке. Фамилии Дарьи Никаноровны и Оли ему были известны. В Дарье Никаноровне он сразу признал академика, ученого-медика с мировым именем, Олю дополнительно представлять тоже не было необходимости. Благотворительный фонд Зои Чарышевой знали все жители поселка Приморский. А говор Джеки с иностранным акцентом и запутанным пониманием сложных слов говорил сам за себя — иностранка, да еще и вот-вот родит!

— Понятно, понятно, — доктор широко улыбался, — рожать собираемся? И я очень рад, что это произойдет в нашей больнице. В поликлинике наблюдаетесь, кто из врачей удостоин сей чести?

— На учете в поликлинике я не состою, — Джеки чувствовала себя нашкодившей студенкой, скулы ее лица украсили алые пятнышки смущения, — но если так нужно, то я обязательно побываю в поликлинике.

— Уже не нужно, — успокоил доктор, — мы Вас осмотрим и сами будем сопровождать вашу беременность, вплоть до родов. Как Вы на это смотрите? Обратился доктор к Дарье Никаноровне.

— Решение абсолютно правильное, — одобрила Дарья Никаноровна коллегу, — Вы осматривайте нашу Джеки, а мы с Олюшкой пока проинспектируем Ваши возможности. Я имею в виду оборудование и обустройство палат. Впрочем, давайте мы поступим следующим образом: вместе осмотрим Джеки, а потом снова-таки вместе оценим возможности больницы. И решение по улучшению возможностей больницы и ее качественного содержания, тоже примем вместе. Вы, коллега, одобряете наш совместный план действий?

Коллега одобрял! Вместе они сделали заключение, что беременность Джеки протекает нормально, без патологии и нарушений цикла. Затем вместе осмотрели небольшое здание больницы, составили перечень работ, которые подлежали срочному выполнению, прикинули их стоимость.

— Деньги небольшие, — Дарья Никаноровна вынула из сумочки банковскую карту, — диктуйте мне номер расчетного счета больницы, зачислю необходимую сумму денежных средств. Я их помечу, как благотворительная помощь, а Вы оплачивайте новое оборудование и ремонтные работы. Вдруг не хватит, немедленно звоните, сумму пополню. Но хочу предупредить, что отчет о вложениях денег Вы мне предоставляете в обязательном порядке. Официально заверенный, за печатью больницы и Вашей подписью. Не знаю, как в России, а у нас в Лабении существует налоговый вычет на благотворительную помощь. Вы согласны на мои условия?

— Да, конечно, — немедленно согласился врач, — мы финансиремся из местного бюджета, а это только на зарплату персонала. О новом оборудовании и ремонте мы давно даже мечтать не смели. Я уже сегодня займусь с фирмами, которые могут немедленно поставить необходимую технику и найду бригаду строителей для выполнения качественного ремонта. Перед Вами отчитаюсь за каждую копейку.

— Тогда зачисляю деньги, — Дарья Никаноровна провела операцию по мобильному телефону.

Телефон в ответ на ее распоряжение откликнулся двумя короткими звонками и на дисплее появилось сообщение, о том, что деньги зачислены в пункт назначения.

— Вот, и все, — подвела итог Дарья Никаноровна, — загляну к Вам через десяток дней. Вы уж постарайтесь привести больницу в достойный вид. Джеки гражданка Англии и нам, ее друзьям, небезразлично в каких условиях она будет рожать.

— Да, нам тоже хотелось бы в глазах иностранки выглядеть в наилучшем свете. Будем стараться, — заверил главврач больницы, — а Вы, госпожа Джеки, через недельку снова покажитесь мне. Плановый осмотр!

— Олюшка, Джеки, — Дарья Никаноровна взглянула на часы, — Зося нас наверняка уже заждалась. Она человек деликатный, терпеливый, с уважением относится к чужой занятости. Но нам с тобой, Олюшка, пора возвращаться. Джеки, мы тебя сейчас возвращаем Левону, а сами собираемся все вместе, и домой.

Зосю и Сашу они разыскали на территории пансионата. Зося с матушкой Евгенией инспектировали пансионат. Вместе составляли перечень признанного к замене оборудования, постельного белья, кухонной посуды и инвентаря. Внутренние помещения нуждались в текущем ремонте, но его было решено оставить на «потом», на те времена, когда пансионат опустеет, дети и их воспитатели вернутся к текущим зимним занятиям: учеба для детей и прежняя работа для взрослых. Сопровождал Зосю Левон.

— Левон, — говорила ему Зося, — значит, мы с тобой договорились? Ты с сегодняшнего дня назначен на должность управляющего пансионатом. Надеюсь, Джеки возражать не будет? С ребенком она справится самостоятельно, а тебе, кроме всего прочего, хорошо бы еще деньги зарабатывать на содержание семьи. Оклад тебе уже назначен, прочие расходы твоей семьи — коммунальные платежи, горюче-транспортные материалы для содержания легкового транспорта тоже. Кстати, машину для нужд пансионата я включила в список неотложных нужд. Сам выбери, пожалуйста, марку и позвони. Купи новую машину, если ты помнишь, я не люблю транспорт б/у. И здесь, по моей памяти, наши предпочтения совпадают.

— Хорошо, Зоя Николаевна, — соглашался Левон, — все сделаю. Машина действительно на сегодняшний день является предметом первой необходимости. Я ее быстро подберу, и как только сяду за руль, то займусь заменой оборудования и постельных принадлежностей. Прачечная комната пансионата можно сказать на нуле. Стиральные машины белье не стирают, а измельчают в тряпки. Мне раньше сотрудницы пансионата рассказывали, что им зачастую приходится детские вещи стирать вручную. А мелочевку — трусики, носочки, маечки — дети приспособились стирать в тазиках, самостоятельно. Конечно, с одной стороны это неплохо, дети на самообслуживании осваивают азы будущей жизни, но с другой стороны — ручные стирки белья ушли в прошлый век и нынче смотрятся, как привычки дикарей. А еще, Зоя Николаевна, хорошо было бы ввести в штат сотрудников пансионате 2—3 уборщицы и какую-никакую охрану. Нехорошо, что дети сами производят уборку помещей. Ладно спальни, но они моют вымывают и места общего пользования, коридоры, туалеты и прочие грязные места.

— Что-то я запамятовала. Мне казалось, что на эти должности были заложены средства. Проверю саму смету и по факту расходы. Обязательно! Спасибо, что напомнил.

— Возможно, я влез не в свои вопросы, но лучше проверить и исправить. Так будет правильно. Давайте вернемся к нашему оборудованию.

— Ты уже сам определил покупку номер два — оборудование для стирки белья. Давай, Левон, немедленно приступай к работе.

Зося радовалась достигнутому результату. Честности и порядочности Левона она безоговорочно доверяла, поэтому свой контроль за приобретением для пансионата качественного оборудования снимала. Но это не самое главное, ее радовало то, что Левон получал постоянную, хорошо оплачиваемую работу. Зося знала, что Левон при любых материальных затруднениях принять помощь от их семьи никогда бы не согласился. Его денежные запасы наверняка уже были на исходе, а впереди роды Джеки и связанные с рождением ребенка расходы на его содержание. Да и Павел уже привык ни в чем себе не отказывать, и без стеснения свои нужды и «хотения», настоящие или просто надуманные, перекладывал на Левона. Зося уже знала, что безработный брат Оксаны, Сервер-Сергей, тоже расположился в зоне благотворительности Левона, за счет чего максимально улучшил свое жизненное пространство и обеспечение.

В этих условиях хорошо оплачиваемая работа Левона несла успокоение и уверенность в завтрашнем дне не только самому Левону, но и всей семье Чарышевых-Анцевых. Господин Чарышев неоднократно пытался оказать материальную помощь Левону и всегда от бывшего своего водителя получал решительный отказ. Левое жил по правилам самостоятельности и самодостаточности.

Сейчас Зося искренне радовалась, что проблемами Левона отныне можно было управлять и снимать их с повестки дня по мере поступления.

Она уже видела просветленное лицо своего отца, когда он услышит от нее все подробности, проделанной ею рабаты по трудоустройству Левона.

Зося, Левон и настоятельница храма продолжали обход жилой части пансионата и пополняли список предстоящих покупок и обновлений новыми и новыми наименованиями.

А в это время Александр работал над проектом компьютеризации пансионата. Он планировал устройство беспроводной локальной сети с технологией Wi-Fi и приобретение для детей в личное пользование партии планшетов и смартфонов. Самой простой задачей для него была покупка оборудования.

Саша прекрасно ориентировался в тонкостях и особенностях гаджетов для подростков, но создание сети общего пользования внутри здания для него анонсировалось в задачу со многими неизвестными. Какие факторы нужно учесть при проектировании, как посчитать, расположить все зоны покрытия и протестировать радиочастоты?

Вопросы в голове у Саши множились и по сути в большинстве своем оставались безответными. Вернее, один ответ все-таки обозначился и выглядел он следующим образом — видео конференц-связь со Славой и его партнерами. Показать все Славе и просить помощь. А еще лучше попросить проектную документацию и смету расходов.

Саша одобрил свое решение и позвонил в Московский банк. Слава, видимо, как всегда, был в неотложных делах, поэтому ответил через несколько звонков. Голос Саши узнал мгновенно и закричал:

— Санька! Санька! Рад тебя слышать. Признаться, уже закралась мысль, что ты нас окончательно забыл и общаться не желаешь! Ты натуральный садист, ни письма, ни фото, ни звонка. Ну, говори, что у вас новенького, как Зоя Николаевна и Александр Михайлович? Не молчи, говори, а-то я лопну от нетерпения. Ты ведь не просто так звонишь, у тебя скорее всего есть вопросы?

— И просто так, и вопросы есть, — ответил Саша, — не звонил, потому что занят был. Учеба, домашние дела, болезнь папы, потом «мелкие» болели и мама. А ты ведь и сам мне мог позвонить, но почему-то не звонил. Ты не знаешь, почему? У меня к тебе на самом деле есть большой вопрос. Мы тут с мамой в Крыму в нашем подшефном пансионате. Посмотрел я, посмотрел на скучный быт нашей детворы и решил его немного приукрасить. Но без тебя не справлюсь.

Саша довел до Славы свои мысли по сети Wi-Fi в детском пансионате и о проблемах, которые у него при этом возникли.

— Санек! Да, я с удовольствием помогу. И в случае необходимости, деньгами вложусь. Верочка у меня страсть какая экономная особа. Это я к тому, что у нас тоже деньги есть, можем поделиться. Но про деньги давай отложим на потом. А сейчас сама работа, схемы и расчеты. Итак, вот с чего мы начнем работу. Включаем видео, и ты мне показываешь объем предстоящей работы. Как показать, я думаю, ты представляешь. Комнату за комнатой или как там увас они называются, спальни? Впрочем, это неважно, в первую очередь изучаем структуру помещений, в которых должна разместиться сеть. Договорились? Тогда, поехали!

Саша включил видео, показал Славе комнату и спросил:

— Так нормально? Покажу тебе все комнаты пансионата, а потом обсудим!

Саша вдруг заметил, что из поля зрения исчез Павел, который был рядом с ним в этой комнате всего несколько минут назад. Видимо, вышел из комнаты, когда Саша разговаривал по телефону со Славой.

— Ты что-то потерял? — Заинтересовался Слава.

— Куда-то исчез сын Левона, Павел, — озабоченно ответил Саша, — он увязался за мной с самого утра. Все время был на глазах, а тут вдруг исчез.

— Ну, и ладно, — успокоил друга Слава, — поди не маленький ребенок. Сыщется.

— Да, не маленький. Вполне взрослый пацан, но ум у него остался в детском варианте. Он немного не в себе. Его нужно контролировать, а от меня он сбежал. Получу выговор от мамы. Она, когда увидела, что Павел пристроился ко мне в экскорт явно забеспокоилась и тихонько меня предупредила «его не пускают в пансионат к детям. Как бы чего не натворил. Держи его на виду». Ну, да ладно, он мог пойти домой. Левон с семьей живут в этом же особняки, только в их аппартаменты отдельный вход, со двора. Итак, продолжим. Я снимаю поочередно все комнаты на этаже, затем поднимаюсь выше и снова транслирую тебе видео.

Саша переходил из одной комнаты в другую, отдельно показывал переходы и балконы. Так он прошел этаж и поднялся по лестнице. Этажом выше жили девочки. В комнатах простенькое убранство и сияющая чистота. Как оказалось, порядок поддерживали дежурные по этажу, или по отряду. В данный момент этаж практически был пустой, до ужина дети купались на закрытом пляже и загорали. И вдруг при полной тишине из одной из комнат Саша четко услышал детское повизгивание, всхлипывание или какие-то другие звуки. Тоненький детский голосок захлебывался, но надсадно что-то сипел и тужился сказать.

Саша, не выключая камеру, подбежал к комнате, из которой, как ему казалось, доносился детский всхип и рванул дверь. Послышался грохочущий звук падения какого-то деревянного предмета и дверь распахнулась. Оказалось, что упала деревянная швабра, которой, по всей вероятности, была попытка блокировки двери или дверной ручки. Взору Саши и объективу его телефона, а это означало, что и Славе, предстала отвратительная картина грубого насилия мужика по имени Павел по принуждению худенькой девчушки к интимной близости.

Рот девчушки был завязан банным полотенцем, руки связаны таким же предметом бытовой принадлежности. Девочка уже лежала на кровати. Павел всей тяжестью своего взрослого и сильного тела навалился на нее и пытался стащить с нее шортики вместе с трусиками. Девочка билась в истерике и всеми своими силенками сталкивала Павла с кровати.

Саша рванулся к Павлу, скинул его с кровати и ударил кулаком в лицо.

— Ты, урод, что творишь? — риторический вопрос, на который Павел, конечно же, не ответил. В это время он старательно расправлял в спешке надетые шорты и майку.

— А, ты, малышка, почему здесь оказалась? — Саша наклонился к девочке и начал развязывать замысловатые узлы полотенец, которыми девочка была связана.

В это время в комнату вошли Зося, матушка Евгения и Левон. Матушка Евгения подошла к девочке и спросила:

— Ксюша, тебя хотели осквернить? Этот богохульник? — Последовал кивок головой в сторону Саши.

— Зоя Николаевна, — игуменья строго заглянула в Зосины глаза, — как я понимаю, это Ваш сын? И он пытался изувечить Ксюшу! А Вы знаете, что она тихий и скромный ребенок, ей нет полных пятнадцати лет. Ксюша, ты как себя чувствуешь? Тебя обидели, заставили раздеться? Давай мы покажем тебя врачам!

Девочка растирала кулачком слезы и ничего не говорила. Ее тельце била мелкая дрожь.

— А, ты, Павел, ты заступился за Ксюшу? — вопрос адресовался уже одетому Павлу.

Павел приободрился, расправил плечи и ответил:

— Да, я заступился. Отбил девочку у насильника. Но он мне за это лицо разбил. Смотрите, у меня кровь.

Павел был горд собой. Несколько дней назад его адвокат Василь учил его правильному поведению всегда, во всем и в тех случаях, когда он в своем поведении допустил вольности, за которые отправляют в тюрьму.

«Я твой адвокат, запомни это, втолковывал Василь Павлу, — давать показания ментам, да и вообще любому человеку, ты можешь только в моем присутствии и с моего одобрения. Ну, а ежели, меня не нашли, а с тебя спрос, то всегда и все отрицай. Нет, и все! Не знаю и знать не хочу. Вот придет Василь, с ним и разбирайтесь. А я ничего не видел и вел себя пристойно. Тогда и спрос с тебя никакой. Ты запомнил мой наказ? Это не я, я ничего не знаю. Спросите Василя, он знает все, он Вам ответит. Ты меня понял?»

Конечно, кивал Павел головой, он все понял. И что у него есть адвокат, тоже понял. И, вот, он, результат! Павел сияющими глазами смотрел на монахиню и плачущую девочку, он сам верил в свой благородный поступок.

Монахиня взяла девочку за руку и вышла из комнаты. Из коридора послышались ее разгневанные слова:

— Богохульники! Я их держала за порядочных людей, а они разбойники с большой дороги. Вот кто они. Власть всегда людей развращает и превращает в злодеев. Не хочу больше их видеть. И подачки от них больше не приму. Купят они новые простыни. А в каких целях, чтобы детей на них насиловать? Не плачь, Ксюшенька. Скоро, совсем скоро, мы уедем из этого дома, и ты все забудешь. Пойдем, молитву почитаем и Господу поклонимся. Все пройдет, все забудется.

Как только ее шаги затихли, Зося спросила сына:

— Как ты позволил ему уйти от тебя? Я предупреждала тебя, что этот человек должен быть на виду. А он вот, что натворил! Девочка на этаже одна, видимо дежурила и прибиралась. Теперь, как перед матушкой оправдаться? От правды про Павла ситуация может измениться только в худшую сторону. Получается, что мы знали историю его болезни и умолчали, чем и подвергли детей опасности. Не знаю, что говорить и что делать, но сам по себе этот вопрос не рассосется. Нужно что-то придумать.

— Это я виноват, — Лицо Левона стало белее светлых обоев в комнате девочек, — Павел последнее время был спокоен и послушен. Вот я и расслабился. Поручил его Серверу, а сам был занят своими делами. Но ситуацию я исправлю, и уже знаю, как! Нужны деньги, которых у меня не было. Но сейчас Вы выплатили мне авансовую зарплату и мои планы становятся исполнимыми.

— Да, планы, — повторила Зося за Левоном. Она догадывалась о каких планах идет речь и хотела сохранить их в тайне, — Давай мы с тобой, Левон, про эти тайны поговорим в укромном месте. Скажем в холле коридора. Пойдем, обсудим. Возможно, понадобится наша помощь, мы готовы ее оказать.

Они отошли в другой конец коридора, и Левон рассказал Зосе о своих планах по оказанию Павлу медицинской помощи, речь шла о химической кастрации. В день, когда Левон получил согласие лечащего врача Павла на его выписку из клиники с диагнозом «здоров» у них состоялся длительный разговор. Джеки, в качестве переводчика, также принимала участие в обсуждении готовности Павла к жизни в социуме. Врач долго рассказывал о том, что Павел утратил агрессию к людям и тягу к наркотическим средствам:

— Он сейчас вполне адекватный молодой человек, тактичный и интеллигентный. Пока недостаточно эрудиции, но это восполнимо, — резюмировал состояние Павла врач, — с ним нужно общаться, рассказывать о любви, дружбе и взаимопонимании. Среди любви и доброты он окончательно адаптируется в этом мире, за счет чего сформируется положительное мировоззрение, он заведет себе друзей, которые будут его любить и поддерживать. Его дружба с другими людьми должна Вами поддерживаться и одобряться. И только так! Иначе он может потерять уверенность в своих силах и наши усилия, направленные на его излечения, не достигнут своей цели.

Джеки на ломаном русском языке старательно переводила речь доктора, и вдруг замолкла. Доктор продолжал свою речь, а Джеки смотрела на него расширенными от ужаса глазами и молчала.

— Джеки, — прервал ее молчание Левон, — что говорит доктор? Ты что-то в его речи не одобряешь?

— Все одобряю, — отозвалась Джеки, — только тебе это лучше не знать.

— Как это «лучше не знать»? — возмутился Левон, — Я забираю сына из психиатрической клинике, и мне заключение врача лучше не знать? Говори, Джеки. Пожалуйста!

— Ну, раз пожалуйста, тогда, конечно. Я с последней рекомедацией доктора категорично не согласно, но одновременно признаю, что скрывать от тебя не имею права. Понимаешь, какую совершить дикость он советует. Наверное, он забыл о правах человека, которые в цивилизованном мире должны соблюдаться, даже если человек страдает психическим расстройством.

— Джеки, — перебил пламенную речь англичанки о правах и свободах человека Левон, — какие права Павла предлагает нарушить врач?

— В том-то и дело, что права Павла на принятие самостоятельных решений в отношении своего здоровья доктор предлагает проигнорировать.

— Так что он предлагает? — Левона покинула сдержанность и уважительное отношение к Джеки.

— На самом деле доктор несколько сомневается в полном излечении Павла, поэтому предлагает химическую кастрацию, а понятнее: полное купирование половых рефлексов Павла. Как пояснил доктор, результат может носить временный характер, затем его потенцию можно восстановить, в чем я искренне сомневаюсь. Я уверена, что эта процедура может нанести Павлу огромный вред. Он никогда не полюбит женщину, у него не будет семьи и детей. Мы не имеем права причинять Павлу такой ущерб здоровью.

— Джеки, почему сразу ущерб?

— Ты понимаешь, — Джеки отстаивала свое видение проблемы, — я читала в СМИ, что так в Европе наказывают педофилов. Заметь, наказывают, но при условии их согласия или при наличии рекомендаций лечащего врача. А наш доктор категоричен — нужна кастрация, и все доводы. Хотя доводы он все-таки привел.

— Какие? Может нам нужно прислушаться к доводам врача. О чем он говорит?

— Так, доводы! — Джеки сцепила ручку в кулачок и начала им постукивать по чайному столику. Борец за права человека и свободу выбора жизни явно приняла сторону Павла и сейчас собиралась защищать его интересы, — доктор несколько раз наблюдал, как Павел «приставал» к медперсоналу женского рода. Не очень-то я этому верю. Как можно приставать на глазах у множества людей?

— Джеки, попроси врача выдать нам письменное заключению и перечень медицинских показаний, на основании которых к Павлу необходимо применить кастрацию.

— Не буду я этим заниматься, — отрезала Джеки, — это издевательство над молодым человеком, оно может разрушить всю его жизнь.

— Джеки, — голос Левона осип и заскрипел наждаком по ржавому железу, — ты уже забыла, что на самом деле Павел преступник, он изнасиловал и убил свою мать. Если ты не попросишь у врача документ, который я прошу, то я его все-равно получу. Найму переводчика, который не будет мне советовать, как поступить с сыном, а просто выполнит мои требования. Так, какое решение ты приняла?

— Сейчас все решу. Я признаю, что превысила свои полномочия, прошу у тебя прощения.

Левон прервал свои воспоминания:

— Зоя Николаевна, — обратился он к Зосе, — заключение врача о необходимости кастрации Павлу у меня есть. Я его привез из Англии. По приезду в Россию я пытался найти клинику, которая бы выполнила эту процедуру. Но тщетно. Специалисты есть, но нет законодательной базы и, следовательно, опыта проведения такого процесса. Кроме всего врачи сомневаются в эффективности достигнутого результата. Но это не безнадежно — мне уже назвали частную клинику, где за приличное вознаграждение готовы поработать с Павлом. У них уже якобы есть небольшая практика по превращению сексуального маньяка в обычного человека. Но пока есть проблема — я не могу оставить Джеки, ей надо рожать.

— Отправь ее рожать в Англию, — посоветовала Зося, — там ее родители и обустроенная жизнь. Правда, и здесь мы сможем создать для Джеки вполне комфортные условия для появления на свет вашего ребенка. Дарья Никаноровна и Оля уже этим вопросом занимаются. Но это только роды, а дальше ей предстоит тесное общение с твоим сыном. Левон, это опасно! Сделай выбор, Левон. На кону безопасность твоей семьи, в частности Джеки и ребенка, который вот-вот появится на свет. Я уважаю демократические наклонности свободолюбивой Джеки, но только не по отношению к больному маньяку Павлу. Я заметила, что кроме всех отрицательных качеств, о которых нам известно, Павел еще и хитрый, коварный и злобный человечишко. Он умеет молча, из-под полы, совершать подлости другим людям, манипулировать ими и использовать ситуацию в своих целях. Да, так тонко и коварно, что никто не догадается подозревать в коварстве именно его, больного Павла. Ты помни это и прими правильное решение в отношении своего сына. Оксана из-за жалости и сострадания к брошенному когда-то сыну расплатилась своей жизнью. И это не исправить. Но с уголовными наклонностями Павла пока еще можно разобраться и избавить себя и его от ужасов возможной катастрофы. Получается, что по заключению врачей один изъян его физиологии лечению не поддается?

— Я уже это осознал и все решил, — ответил Павел, — через пару недель поеду в психиатрическую клинику и заключу договор на химическую кастрацию Павла. Правда, у меня сейчас с фининсами нет достаточной свободы…

— Об этом ты прекращай думать, — перебила его речь Зося, — говори сумму и реквизиты пластиковой карточки и через десять минут деньги поступят на твой счет. Действуй Левон! Не упусти время, оно нынче не на твоей стороне!

— Предприму все меры, и постараюсь как можно быстрее запустить процесс лечения Павла и надеюсь, что у меня это получится. А Вам, Зоя Николаевна, спасибо за то, что в ущерб репутации Александра, не рассказали матушке Евгении, что девочку пытался изнасиловать Павел. Монахиня человек твердых жизненных правил и, если бы она узнала о болезни Павла, его психосексуальном расстройстве, то дальше проживать на одной территории мы бы не смогли. И я незамедлительно признал бы ее право на лишение нас жилья.

— Это так, — подтвердила Зося, — но спасибо говорить надо Александру. Он, мало того, что поднял руку на больного человека, так еще и принял на себя его вину. По жизни такие поступки обычно он не одобряет. В этот раз девчушке повезло: если бы рядом не оказался Саша, то Павел наверняка в отношении девочки совершил бы насилие. Но я заметила, что Саша все действия Павла записал на видео. Ты имей в виду сей факт. Если клиника попросит доказательства агрессии Павла, то можно будет предъявить сегодняшнее видео из айфона Саши.

— Да, хорошо. Но это на крайний случай, потому что у меня есть заключение врача из психоневрологической клиники, где лечили Павла. Ну, что, Зоя Николаевна, продолжим наш обход или Вы решили не вкладывать денежные средства в пансионат? — Спросил Левон, — Настоятельница монастыря, скорее всего, больше сюда не поедет сама, а уж детей, тем более, не повезет.

— Ты прав, матушка Евгения человек без компромиссов, если приняла решение, то назад дороги нет. Но для нас это ничего не меняет: будем привозить сюда детей из детских домов с их собственным персоналом по обслуживанию. После того как монашки вместе с детьми уедут из пансионата, проведем ремонт помещений, замену оборудования и компьютеризацию. За это время я подумаю о контингенте отдыхающих. Давай, Левон, продолжим нашу работу. Предварительно проследи, чтобы Павел покинул здание пансионата и больше не выискивал объекты для совершения преступлений.

Левон позвонил Серверу и попросил его присмотреть за сыном хотя бы до конца сегодняшнего дня.

— Да, да, конечно, — дрожащим от волнения голосом высказал Сервер свое несомненное согласие, — присмотрю не хуже соколиного глаза и прикрою в случае нужды, как самый верный сторожевой пес. Ты не беспокойся, все сделаю и уже бегу, бегу…

Серверу импонировала его новая должность при больном парне. Левон обещал в ближайшем будущем приличную зарплату, кроме того, питание, одежда и явное верховенство перед племянником в принятии решений. Конечно, каждое из этих решений нужно было предварительно согласовывать с Левоном, но это уже были мелочи, которые даже тешили его самолюбие: вот, он, нищий и неуважаемый соседями человек состоит при должности у богатеев, одет, обут, сыт и каждый день востребован как охранник или даже воспитатель великовозрастного балбеса, которым можно легко управлять.

За стаканом вина в своем сараюшке Сервер и Василь постоянно обсуждали выгоду их нового положения в обществе и планировали дальнейшее укрепление своих позиций. Василь, огрызком карандаша на клочках упаковочной бумаги, которые они извлекли из мусорного ящика местного универсама, писал всякого рода заявления, сообщения, прошения в разные инстанции поселка Приморский, где сообщал о достоинствах местного жителя Сервера и недостатках приезжего человека по имени Левон, в связи с чем настаивал на замене опекунства над психически нездоровым Павлом от чужого человека на родного дядю. Каждая бумажка, исписанная корявым почерком Василя, становилась поводом для очередного стакана вина или чарки водки и горячего обсуждения смысла написанного.

Иногда на этих дебатах присутствовал и Павел. Ему нравилось быть центром внимания двух взрослых людей, которые стремились усовершенствовать его земное бытие и передать в его частную собственность не только здание огромного пансионата, но и прилегающую к нему территорию с террасами, забором, пляжем с лежаками, сияющим под солнцем морем. Читая очередную бумажку, эти бомжеватого вида люди многозначительно поглядывали на млеющего от удовольствия Павла и обещали ему блаженную жизнь в обществе малолетних наложниц и игривых дам. Павел видел себя в ярких халатах, с непременным бокалом, заполненным игристым вином с пузырьками, при этом он сидел в кресле за столом. А стол-то, стол! Удивительный стол был заставлен, а лучше завален икрой, колбасой, конфетами и прочими вкусностями, которых для него при любой ситуации всегда оказывалось недостаточно.

Павел прикрывал подернутые слезой глаза, мечтал о скором райском наслаждении для себя, но оно все не наступало. Росла гора мятых бумажек, исписанных карандашным, неразборчивым, каким-то неряшливым почерком Василя, но блаженство где-то застряло в пути. Павел наизусть выучил слова и предложения, надиктованные Василем, которые должны прозвучать от него в ответ на вопросы следователей, прокуроров и других людей в милицейской форме. Именно от этих людей зависит, как скоро его освободят от надзора Левона и передадут наследство швабры Ксюхи.

Изувеченным болезнью сознанием Павел продолжал считать Оксану своим злейшим врагом, из-за которого он подвергся жестокому насилию в колонии строгого режима. Уроки, наставления и поступки своего названного отца Савелия Киреева Павел помнил во всех подробностях и до сих пор продолжал ими восторгаться. Вот, если бы Оксана, а затем и Левон со своей англичанкой не вломились в его удачное, даже вернее счастливое, бытие вместе с Савелием, то и жизнь сейчас строилась бы по-другому, бесшабашно и весело… Савелий поощрял его пагубные страсти к наркотикам и доступным женщинам и даже иногда сам организовывал ему эти удовольствия. «Как хорошо и счастливо мы жили с Савелием, — тоскливо вспоминал Павел, — откуда только появился этот Левон со своей клушей? Сейчас еще и урод Василь вешает мне лапшу на уши. Все вранье! Они с Сервером врут мне, чтобы я приносил им много еды и деньги на бухло. И хотя меня это не обременяет — англичанка сама собирает для меня еду и дает деньги, но я уже устал от их обещанок, да еще и работаю на них в качестве прислуги. Чуть рассветет, а я уже с большой сумкой с едой стучу в дверь Сергея. Решено, больше никаких сумок не будет. А Сервер тоже хорош, подпевает своему другану, обманывает меня. Ну, ничего, я с вами разберусь. Я вполне могу свои вопросы решить самостоятельно, без вашего участия. Смогу от семьи Левона избавиться, девочку Ксюшу получить в пользование и наследство швабры Оксаны от Левона отжать для себя. Но в первую очередь нужно Сервера и Василя послать куда подальше. Я смогу, я справлюсь. Устрою свою жизнь правильно, как папа Савелий учил. Мне бы сейчас с папой поговорить! Он бы мне сказал куда идти и что делать. Может у тетки, которая тут хозяйкой объявилась спросить, где папа Савелий? Она-то все знает, вишь как здесь командовала».

Но тетка и все прибывшие вместе с ней в пансионат гости к концу дня уселись в свои машины и укатили в неизвестном Павлу направлении. Узнать, где Савелий у Павла не получилось.

Зося перед отъездом из пансионата зашла попрощаться с матушкой Евгенией. Та вместо напутствий в дорогу и пожеланий здоровья и всех благ, как обычно она делала, холодно кивнула ей головой и в знак неодобрения поджала губы. Пару фраз ей все-таки пришлось выдавить из себя:

— Вы уж позвольте, Зоя Николаевна, добыть наш отпуск в Вашем пансионате до завершения. Не получается у нас освободить Вас от нашего присутствия раньше срока: билеты в обратную дорогу не только заказаны, но и оплачены, открутить все назад не получится.

Рвалось у Зоси с языка, что все можно, было бы желание — и билеты можно сдать и деньги вернуть, но она ответила более лояльно, так подсказал разум:

— Конечно, отдыхайте, — согласилась Зося, — хочу Вам напомнить, что уехать раньше срока было Вашим решением. Поэтому Вам снова-таки предстоит единолично решить сколько дней еще Вы будете отдыхать в пансионате. С любым Вашим решением я соглашусь.

Настоятельницу монастыря Зося издавна считала честным и порядочным человеком. Но слова Левона о том, что все работы по уборке помещений возложены на детей вызвали в Зосе волну недоверия к матушке Евгении. А куда же расходуются денежные средства на бслуживаюший персонал, заложенные в смету содержания пансионата для детей-сирот? Управление всеми делами, как финансовыми, так и хозяйственными по доверенности благотворительного фонда передано монастырю, в лице матушки Евгении? Так, что же, честность и порядочность монахини, это всего лишь фальшивая оболочка, прикид и показуха? Зося решила, что незамедлительно пошлет в пансионат ревизию финансово-хозяйственной деятельности. Она хотела правду, во всем. Как там мудрая пословица гласит: доверяй, но проверяй.

И сейчас Зося не стала доказывать или рассказывать суровой церковной даме, что Александр не мог причинить маленькой Ксюше зло. Он, наоборот, защитил ее от Павла. Зося боялась подставить Левона под недоверие и необоснованные нападки монастырских насельниц, которые в конечном итоге приведут к полному разрушению добрососедских отношений и невозможность дальнейшего проживания под одной крышей. Насельницы скорее всего не знали, что Павел опасен для общества. Левон обещал Зосе, что незамедлительно будут приняты меры по лечению Павла или его изоляции в соответствующую клинику.

— Надеюсь, ты понимаешь, что Павлу необходим надзор. Причем строгий и постоянный, иначе может случиться беда. Павел не понимает, что существуют границы допустимого поведения. Или он недолечен, или неизлечим. Левон, Павел, это твоя первоочередная задача. Не оборудование для пансионата, а изоляция Павла или его лечение. Обещаешь? Нужны деньги, скажи и они незамедлительно будут тебе доставлены или зачислены на карту.

— Да, Зоя Николаевна, оставляю все дела и занимаюсь Павлом. Пока за Павлом присматривает брат Оксаны, Сервер. Мы с Джеки сразу по приезду сюда решили, что наймем Павлу помощника, который будет его тенью. Тут объявился Сервер, и мы решили, что это тот человек, который нам нужен. Родственник, это, во-первых, и не болтливый человек, это, во-вторых.

Нет, обещание Левона о включении Павла в первоочередной список проблем Зосину тревогу не только не устранило, но даже не притупило. Проблема, а скорее внешняя угроза семье продолжала оставаться вполне реальной, ожидаемой и видимой. Какие-то меры необходимо было предпринимать незамедлительно, решительно и без сожаления и жалости к сыну Оксаны. Итак, составляла список предстоящих рещений и действий Зося:

— изолировать Джеки. Исключить ее общение с больным Павлом. Этим, пожалуй, займется Дарья Никаноровна. В ее силах через несколько дней поместить Джеки в больницу и оставить там до момента рождения ребенка и далее до полного физического восстановления здоровья ее и ребенка;

— долечить или кастрировать Павла. Право заниматься этим вопросом по закону имеет только Левон. Деньги для этих целей уже зачислены ему на карточный счет. Левон человек ответственный и в контроне не нуждается. Справится!

— снять видеоролик о действиях Павла по отношению к девочке Ксюше на отдельную флешку. Сохранить ее. Вполне понятно, что настоятельница монастыря может обратиться в органы дознания с жалобой на действия Саши. Видео с флешки расставит все по своим местам. Это с одной стороны алиби Саши, а со второй — показания для принятия экстренных мер к Павлу. Поэтому один экземпляр оперативно передать Левону.

Глава 2

План Зои Николаевны Чарышевой по созданию зоны безопасности для англичанки Джеки сработал через неделю после посещения поселка Приморский. Дарья Никаноровна в первую очередь отремонтировала внутренние помещения приморской больницы, куда и заманила якобы на «сохранение» доверчивую Джеки. В это время новое, современное оборудование для больницы уже было на подходе. Нужные специалисты для установки техники найдены, в общем все шло своим чередом, по планам Дарьи Никаноровны.

Но неожиданно обозначились неприятные сюрпризы. Левон оставил все свои дела в санатории и сутками просиживал в больнице. Ему-то не посмели объявить, что переселение Джеки в больницу, это простая мера безопасности, а не повод для беспокойства о состоянии здоровья мамочки и ребенка.

Охрана больницы была усилена и имела тайные указания по ограничению посещений англичанки Джеки. На окна палаты Джеки установили металлические решетки. Если захочет открыть окно, то почему бы и нет, пожалуйста, мадам, дышите морским воздухом!

Неограниченный доступ в палату имел только Левон. Этим он и пользовался на все сто процентов — большую часть дня проводил в палате жены.

Павел получил долгожданную свободу. Или почти свободу, потому что оставался еще Сергей, которому Левон поручил контролировать все деяния Павла, касающиеся его контактов с другими людьми, особенно женского пола. Сергей воспринял наставления Левона вполне серьезно, можно сказать ответственно и старательно ограничивал поползновения своего племянника на свободу действий и поступков. Изначально Павел пытался игнорировать ограничения в своих желаниях, которые выставлял Сергей, но быстро понял, что все детали его непослушания немедленно выносятся на доклад Левону, а тот на расправу был скор и иногда жесток — то изымались карманные деньги, то назначался домашний арест, а иногда отвешивалась болезненная оплеуха по причинному месту. Павел притих, преданно смотрел в глаза Сергею, смиренно исполнял все его требования и двадцать четыре часа в сутки, с небольшим перерывом на сон, мечтал о полной, настоящей свободе действий и поступков.

Но наступал новый день, в квартире появлялся Сергей и рассказывал, как они интересно, вдвоем, проведут сегодняшний день. Надо отдать должное отсутствию изобретательности у Сергея — каждый следующий день идеально повторял предыдущий. Тот же пляж, заплывы в море, подъемы по горным склонам. Между ними завтраки, обеды, ужины. Редко выход в городской парк, с каруселями, мороженым и квасом.

Но однажды Сергей в квартире Левона ранним утром не появился. Это было событие — мрачное и тревожное. Сергей за свою работу получал от Левона денежное вознаграждение, очень этой данностью гордился и прото так, без веского обоснования, не мог проигнорировать свои обязанности.

Встревоженный сей данностью Левон позвонил Джеки и сказал, что его визит в больницу на сегодня переносится на послеобеденное время, а сейчас он хочет навестить Сергея, который видимо заболел.

Левон усадил Павла в новенькую машину, которая совсем недавно была приобретена для нужд пансионата, и они отправились в поселок, навестить Сергея. Но странности продолжались — на двери дома Сергея висел внушительный замок. Из сарая вышел заспанный Василь и сообщил, что Сергей со вчерашнего дня дома не появлялся. Василя этот факт совсем не насторожил, потому что он решил, что Сергей остался на ночь в квартире своего племянника.

Но Левона пропажа Сергея явно насторожила, и он с пристрастием, во всех подробностях и деталях допросил своего сына о вчерашнем дне, который Павел и Сергей провели вместе. Как начался день, куда пошли, чем занимались по часам и минутам. И тут выяснилось, что Сергей фактически пропал еще вчера вечером, плавал в море, но на пляж, где Павел ждал его, не вернулся. То есть утонул, что ли?

Вот в эту версию Левон поверить никак не мог! Сергей, который всю жизнь провел возле моря, не боялся морской глубины, нырял и плавал как дельфин, физически крепкий телом и духом человек и вдруг утонул?

— Ты почему мне вчера не сказал, что Сергей не вернулся из моря? — строго спросил Левон сына, — ты же понимаешь, что его срочно нужно объявить в розыск.

— Не сказал, ну и не сказал, — уныло протянул Павел, — нужен он мне, этот ваш Сергей. Пропал, значит, туда ему и дорога!

— Давай в машину, — распорядился Левон, и Вы Василь тоже. Едем в милицию писать заявление о пропаже человека.

Писал заявление Левон. Его допросили, затем пригласили Павла. Павел после допроса вышел к Левону несколько смущенный, но какой-то радостно сияющий. Как будто выиграл крупный приз в лотерею. Следом к следователю отправился Василь. Пробыл недолго, но так же, как и Павел, сиял от удовольствия.

«У них, что северное сияние в голове случилось, что ли? — удивился Левон, — радуются как малые дети игрушке. Впрочем, мне какое дело до их радости? Одному Сергей друг и меценат, другому родной дядя, пусть строят свои взаимоотношения как им угодно»

Две недели в поселке Приморский проводились мероприятия по поиску пропавшего, предположительно утонувшего, Сергея Сулимова. Море бороздили катера МЧС, спасатели пляжной охраны проводили свои мероприятия по обнаружению тела утонувшего человека. Человек этот не был туристом, он был свой, коренной житель Крыма. Ничем выдающимся среди поселкового народа не выделялся, вел беспорядочный образ жизни, но как оказалось, за его спиной обозначились вполне обеспеченные, солидные и настойчивые иностранцы, финансирующие детский пансионат в поселке и имеющие особняк на берегу Черного моря. Они требовали, не просили, нет! Требовали принять все необходимые меры и разыскать пропавшего бедолагу Сулимова. Им нужны были результаты, но поиски имели нулевые результаты.

Левон каждый день на несколько минут забегал в больницу к Джеки, спрашивал у врача, как она, не ухудшилось ли ее состояние, а затем уезжал к поисковикам. Врачи уверяли, что нет поводов беспокоиться о ее состоянии и течении беременности, ребенок здоров и вот-вот запросится на волю. Немного терпения и результат не заставит себя ждать.

Через две неделе безрезультатных поисков самого Сергея или его тела, Левона вызвали на очередной допрос к следователю. Хмурый, неопрятный следователь не выпускал сигарету изо рта и периодически отпивал глоток черного напитка из такой же неопрятной, как и сам, алюминиевой кружки. Он был раздражен происходящим, длительным розыском в общем-то ненужного человека и пристальным вниманием к его персоне следственного комитета края. От него ежедневно требовали результат — живой или мертвый Сулимов должен быть найден. Найти его — живого или мертвого, это неважно, но найти! Иначе… и следовал подробный перечень мер, которые будут приняты к нерасторопному следователю и его посковой группе.

И вот перед следователем сидел человек грузинского происхождения и на все вопросы отвечал: не знаю, не владею, не видел и нес прочую чушь, из которй следовало, что этот человек категорично отрицает свое участие в пропаже Сулисова. На этот счет у следователя уже сформировалось видение того, что причастен, именно он и причастен к организации пропажи или простого устранения человека по фамилии Сулимов.

В папке на столе следователя лежали два протокола допроса свидетелей по этому делу — Павла Сулимова и бродячего человека по имени Василь. Оба они к пропавшему Сулимову имели прямое отношение — один из них родной племянник, второй друг, как он себя обозначил, а на самом деле, видимо, собутыльник и квартирант дворового сарая Сулимова.

Кроме протоколов допроса папка следователя до отказа была заполнена клочками оберточной бумаги, на которых корявым почерком Василя, племянника и самого пропавшего Сулимова были написаны некие обращения в суд или какие-то еще правоохранительные органы с настойчивыми просьбами оформить опеку над больным Павлом Сулимовым на его родного дядю Сулимова Сергея! А это разве не повод для устранения Сергея Сулимова? Повод, да еще какой!

«Мог ли Левон, горячий человек грузинской национальности, допустить, чтобы у него отняли такой доходный бизнес, как опекунство над больным Павлом, наследником большого состояния своей матери? — размышлял следователь, — Конечно, нет! Скорее всего дело было так: узнал Левон, что готовится некое действо по лишению его опекунства над Павлом, а скорее всего над его состоянием и ликвидировал своего конкурента. Просто убил его, а тело где-то закопал. Теперь ищи его! Мы-то ищем в море, а тело предано земле. Крымская земля хранит много тайн, одной больше, одной меньше… Трагедии не случится! Но я-то молодец, разгадал этот крассворд, а убийцу уже нашел и обезвредил, чтобы он еще чего не наворотил. Всякое бывает, захочет и Павла Сулимова на тот свет отправить, и причина для того имеется — большое наследство матери. Чтобы если уж владеть, то единолично»

Свои мысли следователь озвучил следственному комитету края. Те его поняли, даже почти одобрили, но приказали еще поработать.

— Вы правильное выбрали направление, но у Вас полное отсутствие улик. Работайте, собирайте! А чтобы этот опекун не строил следствию препоны при сборе улик, его можно, и даже нужно, на весь период розыскных мероприятий определить на постой в следственный изолятор. Так лучше для всех — проще будет работать со свидетелями и собирать улики преступления. Обратите внимание, — строго приказали «вышестоящие», — прокуратура без доказательной базы дело к рассмотрению не примет.

В результате следователь предъявил Левону обвинение в покушении на убийство Сулимова Сергея, и на время проведения следственных мероприятий поместил на довольствие в СИЗО.

Собственно, именно проведение следственных мероприятий следователь вовсе не планировал. У него обозначился подозреваемый в убийстве и сейчас следователь выстраивал план подтасовки улик и на их основе построения доказательной базы совершенного преступления. Простенькой базы, на которую согласится прокуратура при передаче дела в суд.

Семен Петрович Болденко в следственном комитете числился в звании капитана юстиции уже достаточно продолжительное время. Повышение его в звании вышестоящие органы не планировали. Обойдется, пусть ценит то, что имеет! Дело в том, что Болденко вполне заметно страдал комплексом мании величия. Самовлюбленный человек с громким, повелительным голосом и гордо вскинутой головой наводил страх и ужас на местное население. Коллеги в деловые контакты с ним не вступали, обходили стороной. Злобный, завистливый человек к тому же любил и умел мстить за самую мелкую обиду или неприятность. К законам страны следователь относился с долей неуважения, решения предпочитал принимать, руководствуясь внутренним чутьем. Вышестоящие органы старались его действия держать под контролем, но все не проконтролируешь. Болденко всегда к мало-мальски провинившимся перед государством гражданам страны принимал самые жесткие меры наказания, зачастую надуманные им самим. А сколько вовсе невиновных граждан прошли через его руки и были отправлены в колонии для отбывания наказания на длительные сроки?

По всей вероятности, эта же участь ожидала и Левона. Но у него были Чарашевы. Для защиты Левона из Москвы был приглашен адвокат, а в помощь ему прибыл в поселок Приморский частный детектив.

Изначально Болденко пытался проигнорировать их присутствие, но получил отпор.

Детектив за несколько дней собрал целую папку протоколов опроса свидетелей, которые утверждали, что Левон в день исчезновения Сулимова находился в больнице при своей жене. И, конечно, никуда не отлучался. Кроме живой охраны этот факт подтверждали и камеры видеонаблюдения.

Кроме того, детвора и воспитатели-монашки из пансионата утверждали, что в день пропажи Сулимова, а они этот день хорошо запомнили, Сергея и Павла на пляже не было.

Адвокат настаивал на вторичном допросе Павла, но уже в его присутствии. Болденко позвонил Павлу и повелительным голосом приказал ему явиться на допрос. Пришел Павел вместе с Василем. Василя в кабинет следователя не пустили, не тот статус и отсутствие лицензии на адвокатскую деятельность. Вполне резонно. Василь остался в коридоре, а Павла провели в кабинет Болденко. Но случилось непредвиденное — те же вопросы от следователя и единственный ответ от Павла: «прошло много времени, я все забыл, не помню». На том допрос и закончился, Павла отпустили домой.

Болденко с торжеством в голосе сказал адвокату:

— Ну, что ты доказал? Ничего! Мои выводы как всегда безошибочны. Я задержал преступника. А если ты все-таки со мной не согласен, то я сейчас приглашу на допросы всех твоих свидетелей, которые создали для твоего подзащитного алиби. И ты услышишь, как они начнут менять показания.

— Ну, во-первых, почему Вы говорите мне «ты»? Во-вторых, забывчивость Павла Сулимова вполне объяснима — у человека не все в порядке с психикой и его отказ от дачи показаний никак не доказывает вину его опекуна. И третье — я поддерживаю Ваше решение допросить всех моих свидетелей.

Адвокат Левона был уверен, что свидетели, подтвердившие алиби Левона свои позиции не сдадут. На то был веский аргумент. В поселке уже все знали, что их беднейшая поселковая больница наконец-то обрела весомых спонсоров. Сотрудникам больницы выплатили долгожданную зарплату и начислили премию. Больница засияла свежим ремонтом и новым оборудование. Штатное расписание значительно расширили, а это новые рабочие места. Рабочими местами в поселке дорожили, знали, что там ежемесячная зарплата, очередной оплачиваемый отпуск и грядущая пенсия от государства. Конечно, созданных рабочих мест совсем немного, но в поселке уже сколько лет маются без работы молодые медики с высшим образование. Их заработки непостоянны и случайны — обслуживание туристов, ловля и продажа на рынке рыбы. А тут работа по специальности и оклад! Да и здоровье подштопать лучше в модернизированной, современной больнице, чем в старом, гнилом помещении с черной плесенью на стенах. И тут поменять показания против протеже их благотворителей? Да ни за какие коврижки!

Адвокат Левона был уверен в своих выводах по поводу стойких убеждений поселковых свидетелей алиби своего подзащитного, но на всякий случай настоял, чтобы на допросах его свидетелей присутствовал прокурор, да не местный, а из областного центра.

Болденко негодовал, тянул время, но требованиям адвоката все же подчинился. Начались допросы свидетелей… Каждую неделю по одному человеку.

Для Левона ожидание свободы тянулось мелким шагом черепахи. За решеткой он находился уже более двух месяцев, изнывал от тоски, безделья и грустных мыслей об изменчивости бытия. Дважды за это время его наведал Чарышев вместе с Дарьей Никаноровной. Дарья Никаноровна уверяла, что Джеки держится молодцом, родила здоровенького крепыша мальчика, имя пока не придумала, решила, что это после выхода на свободу сделает Левон. Скучает и тревожится за Левона, а потому ищет причины, чтобы досрочно выписаться из больницы. Зося, сама Дарья Никаноровна и даже Олюшка постоянно убеждают ее, что решение неправильное, поспешное и даже опасное.

Свидание с Левоном, на которое она так рассчитывает, ей стопроцентно не разрешат. Болденко разгневан непокорностью Левона и поэтому о свидании с женой и речи не может быть. Не разрешит! Вот, если бы Левон подписал признательные показания, то тогда, конечно, ему бы позволили свидание. Сопротивляется? Значит и свидания не будет. А как он может не сопротивляться, когда устранение Сулимова им никогда не планировалось.

Торопиться с выпиской из больницы Джеки нельзя и по другой причине — она останется наедине с непредсазуемым Павлом. Но этот довод только смешил Джеки. Ну и поселится с приемным сыном в одной квартире, но как это может повлиять на ее безопасность? Она и раньше жила на одной территории с Павлом и ничего не происходило. Джеки всегда была заступницей приемного сына перед Левоном, многократно отстаивала его права на личную жизнь и полную свободу. Павел это осознавал и был ей благодарен. Так считала Джеки и не воспринимала Павла, как своего потенциального врага. Эту тему для обсуждений она закрыла и слушать бред про опасные наклонности пасынка в категоричной форме не желала.

Был еще один нюанс, который Джеки благосклонно выслушала — ее неопытность в обращении с грудным ребенком. «Да, конечно, здесь вы правы, — соглашалась Джеки, — с грудным младенцем я никогда не оставалась наедине. Не умею кормить, пеленать и ухаживать за малышом. Но это поправимо. Я веду переговоры с местной медсестрой. Конечно, за деньги, не бесплатно. Она будет со мной целый день, а ночью мы и сами справимся. Как вам моя идея? Теперь вы согласны на мою досрочную выписку из больницы?»

— Нет, не согласны, — твердо ответила Дарья Никаноровна.

Но Джеки ее не услышала. Помощницу себе она не нашла, из работающих медсестер никто не захотел оставить работу ради пусть и хорошо оплачиваемого заработка, но все же временного. «Справлюсь сама!» твердо решила Джеки и через несколько дней тайно от семьи Чарышевых-Анцевых с младенцем на руках покинула больницу и вернулась в свою квартиру в детском пансионате.

Ее приезд обитателями пансионата остался незамеченным. Там царила паника. Три дня назад из пансионата тихо и загадочно исчезла пятнадцатилетняя девочка Ксюша. В день исчезновения она дежурила по этажу. Занималась уборкой мест общественного пользования. Но к обеду в названных местах обнаружилось только оборудование для уборки — щетка, ведро, швабра и перчатки. Ксюшу искали всем коллективом — обыскали все уголки здания, почти ползком обшарили скрытые закоулки пляжа. Нулевые результаты! Вещи на месте, а девочки нет!

На третий день после исчезновения Ксюши матушка Евгения отправилась в милицию, писать заявление о пропаже девочки. Все тот же следователь Семен Петрович Болденко опросил заявительницу, а следом за ней Павла Сулимова (Киреева). Их показания были очень близки как по содержанию, так и по теме. Получалось, что девочка могла быть похищена, и не кем-то там со стороны, а мажором Александром Анцевым. Попытку изнасилования Ксюши буквально на днях наблюдали матушка Евгения и Павел. Следователь улыбался, его лицо залоснилось от счастья!

«Наконец-то повезло, — размечтался он о наступающем триумфе, — преступление раскрыто за один день. А преступник кто? Да, да тот самый сынок известной благотворительницы и банкира. Богатые, успешные люди скоро выстроятся в ряд в коридоре отдела милиции под его дверью и будут рыдать, просить, чтобы я выслушал их ахинею о положительных моральных качествах их сыночка-мажора. Но я буду непреклонен и не пойду у них на поводу. Их деньги и подарки мне неинтересны. Но если предложат в качестве подарка свою виллу на берегу моря, то я подумаю, подумаю и, возможно, пойду на сокращение срока для их придурка. Говорят, что дом их вполне-вполне! Стоит того, чтобы рассмотреть его в качестве подарка.»

В дом к Чарышевым-Анцевым планировалось незамедлительно послать гонцов в погонах с заданием допросить с пристрастием молодого Анцева, можно заодно прислугу и родителей поспрошать, а какими-такими девочками интересуется их великовозрастный сыночек и где сейчас находится девочка Ксюша.

Следователь получил санкцию прокурора на обыск в доме Анцева. Бумаги и подробные инструкции передал своим коллегам-оперативникам и отправил их выполнять поручение. Сам он решил воздержаться от личного знакомства с преступным семейством — преждевременно и глупо! Здесь нужны продуманные, неторопливые действия. Пусть мучаются от неизвестности и надвигающейся беды. А он, следователь Болденко, пока будет для них недоступен. Так они быстрее и надежнее упадут к его ногам.

Группа оперативных сотрудников из РОВД ранним утром выехала из поселка Приморский с конкретным заданием — найти на побережье дом Анцева, провести обыск, допросить всех поименованных лиц, а также их соседей и других возможных свидетелей. Ищем маленькую девочку Ксюшу, пятнадцати лет! Следователь Болденко оставил за собой руководство и координацию действий оперативников, но не выходя из своего кабинета, оперативно, по телефону.

Но планы всегда по умолчанию оставались только планами. Иногда далеко неисполнимыми. Так случилось и на этот раз. Группа работников правоохранителей без труда и приключений прибыла на обозначенное следователем место. И здесь их ждало разочарование. Вернее, не саму группу, а их руководителя, капитана юстиции Семена Петровича Болденко.

В фойе особняка навстречу полицейским поднялся из кресла адвокат, тот самый, что прибыл из Москвы защищать Левона. Старшему по званию адвокат представился как Игорь Васильевич Егоров, а затем показал свои удостоверительные документы и договорные бумаги на представление интересов семьи Анцевых во всех возникших правовых вопросах согласно законодательству Российской Федерации. Взамен Игорь Васильевич затребовал от полицейских подтверждение аналогичных полномочий на право проводить обыск и прочие мероприятия следственного характера в частном жилом доме, принадлежащем господину Анцеву. И тут случился конфуз — постановление на обыск имело вид черновика, без подписи должностного лица, выдавшего его и печати прокуратуры.

— Так, господа мои хорошие, — адвокат потеснил отряд полицейских к выходу, — как вы правильно понимаете, это не тот документ, который дает вам право на проведение обыска в частном жилом доме. Это раз! Допрашивать всех членов семьи Анцевых вы будете официально, после вручения каждому из них официальной повестки с указанием места, времени и цели проводимого вами мероприятия. Причем, в моем присутствии. Это два! С этим все понятно? Кажется, мы достигли консенсуса и на том прощаемся. Милости просим к нам в следующее посещение, но с идеально грамотными документами.

Полицейские покорно загрузились в свою машину и развернулись вновь по курсу поселок Приморский. Уже из машины доложили своему куратору следователю о том конфузе, который случился с ними в особняке Анцева. Семен Петрович молча выслушал рапорт своих посланцев, пробормотал «да, хорошо» и его лицо слегка порозовело от свалившегося на его голову позора. «Разберемся, — пробормотало его сиятельство, — я докажу, я вам покажу, я вас посажу. Всему свое время» На том разговор следователя с непослушными подследственными закончился! Несколько минут он сидел на своем стуле и разрабатывал планы мести. Затем придвинул к себе лист бумаги, взял ручку и начал составлять для канцелярии список лиц, которых, по его мнению, было необходимо вызвать повесткой в РОВД для дачи показаний по делу о пропаже девочки Ксюши.

А в это время адвокат Игорь Васильевич пояснял Анцеву зачем и почему он внезапно и стремительно появился в их доме:

— Александр Михайлович, по Вашему лицу вижу, что Вы крайне удивлены моим внезапным появлением в Вашем доме, так вот, хочу Вам пояснить следующее.

— Игорь Васильевич, — перебил его Анцев, который всегда умел вначале выслушать человека, а уж затем, комментировать, — за Ваше появление в нашем доме, причем своевременное появление, я Вам Благодарен и назначаю дополнительную премию. Деньги вот они, в этом конверте. И если это возможно, то объясните мне, пожалуйста, где и как Вы раздобыли сведения о том, что к нам едет «ревизор», т.е. господин следователь с необычной миссией — провести обыск и всех нас допросить. Возможно мне еще кого-то следует благодарить и назначить премию? Не стесняйтесь, пожалуйста, называйте всех, кому Вы считаете я обязан выразить свою благодарность.

— Да, что Вы! — засмущался адвокат, — Это лишнее. О том, что у Вас намечается обыск, я узнал совершенно случайно. Не гадайте от кого, не угадаете. От сына Левона. А произошло вот что: я вышел из кабинета следователя Болденко в тот момент, когда туда входил Павел Сулимов — Киреев. Этот факт меня несколько насторожил. Сами подумайте, наш следователь не очень-то утруждает себя сбором доказательной базы в дело Левона. А тут, на тебе, можно сказать тайно приглашает к себе Павла, его сына, минуя меня. Конечно, я не мог себе позволить просто так уйти из здания РОВД и оставить при себе непонятные «зачем» и «почему». Поэтому я присел на стульчик в коридоре напротив двери нашего следователя и застыл в жидании. Вскоре Павел вышел, я пристроился к нему в фарватер. В скверике предложил ему перекусить в местном кафе, он согласился.

— Для начала я бы хотел, чтобы Вы высказали свои впечатления об этом человеке. Пожалуйста, если Вас моя просьба не затруднит, — сказал Анцев.

— Нет, не затруднит, — согласился Игорь Васильевич, — Итак, Павел, какое он произвел на меня впечатление? Левон утверждает, что это человек с больной психикой, и он требует к себе бережного отношения. Больная психика в этом человеке практически не заметна. Обширное заключение по психике этого человека может дать только специалист. Но при этом оценить его поведение при контактах с другими людьми я тоже могу. Общаясь с ним, я заметил какую-то невероятную заинтересованность Павла женщинами. Причем, всеми особами женского пола, которые попадают в круг его видимости. Повторяю, все женщины вне зависимости от возраста, красоты, одежды, социального статуса немедленно становятся объектом его пристального внимания. Глядя на женщину, он начинает весь подергиваться, прицокивать языком, размахивать руками, таращить глаза. В общем с ним происходят какие-то аномалии. У обычного человека заинтересованность женщиной тоже проявляется, но по-другому, более скрытно и таинственнее, что ли. Павел скрыть свою заинтересованность особой женского пола даже не пытается, от возбуждения он даже похрюкивал, как голодный поросенок возле корыта с едой. Как мне кажется, это фобия вседозволенности, которая давно внедрилась в его организм или неистребимые сексуальные потребности маньяка, которые превалируют над сознанием. Если бы я защищал Павла в судебном процессе, то я бы непременно настаивал на проведении судебно-психологической экспертизы, но только для того, чтобы вывести его из уголовной ответственности. Однако, при личных контахтах я склонен думать, что анамалии его поведения в первую очередь связаны с недостатком воспитания и отсутствием жестких мер воздействия.

— И это все его недостатки? — полюбопытствовал Анцев.

— Нет, есть еще кое-что, не менее интересное, чем мания сексуальных утех. — ответил Игорь Васильевич, — По моим наблюдениям Павел хитрый, изворотливый человек с наклонностями садиста.

— Это тоже просматривается? — заинтересовался Анцев

— Да, и очень ярко, — подтвердил адвокат, — Рассмотрим его отношение к своему опекуну, биологическому отцу, интересы которого я представляю. Левона арестовали по подозрению в убийстве Сергея Сулимова исходя из показаний Павла и некого бомжа Василя, которые утверждали, что у Левона был мотив для убийства Сулимова. Речь идет о праве на опекунство Павла. Следователь немедленно ухватился за эту версию и арестовал Левона. На сегодняшний день доказано алиби Левона, и мы настаиваем на его немедленном освобождении из-под стражи. Но как реагирует на это сам Павел? Он продолжает настаивать, что убить его дядю, с которым у него прекрасные отношения, мог только Левон. Я делаю вывод — Левон контролирует жизнь сына, в чем-то ограничивает его и только поэтому Павел всеми силами старается выйти из-под его контроля. Наветы, наговоры, тюрьма, да все, что угодно, лишь бы избавиться от Левона! Черная неблагодарность за то, что Левон оберегает его от бед и несчастий, содержит в роскоши и благополучии. Это жестокость без границ, так я расцениваю поступки Павла.

— Согласен, — определил свое отношение к поступку Павла Анцев, — что еще?

— Нынешний донос Павла на Вашего сына, Александра. Уже вместе с монахиней он утверждает, что в его присутствии Александр пытался изнасиловать девчушку Ксюшу. Вы бы послушали с каким восторгом в кафе он мне излагал эту историю. В чем восторг? Да в том, что он им всем докажет, что именно Александр хотел изнасиловать ребенка, и по этому случаю его посадят в тюрьму, а там с насильниками не церемонятся и в свою очередь их насилуют. При этом лицо Павла сияло от счастья. Он же мне и доложил, что к Вам едут с обыском, и, возможно тогда же и арестуют Александра! Следователь при нем раздавал соответствующие команды. Я его выслушал и немедленно прибыл к Вам, хотя бы для того, чтобы выиграть время, не допустить ареста Вашего сына и во всем разобраться.

— Правильно, нужно разобраться. Большой вопрос — кто пытался изнасиловать девочку? Посмотрите вот это видео, — Анцев протянул Игорю Васильевичу флешку.

Пока адвокат внимательно просматривал видео на смартфоне, Анцев нервно шагами измерял просторный холл своего особняка.

— Вы мне копию дадите? — обрел дар речи изумленный адвокат, — Пусть будет в кармане на всякий случай. Мы уже оба с Вами знаем, что наш Болденко скор на принятие решений, и в основном карательного направления. Как говорится — пришел, увидел, победил! Таковы реалии приморского сыска. Но Павел-то, Павел! Ожидал чего угодно, но только не этого! Человек с отклонениями в психическом развитии хитро, жестоко и быстро перекладывает свое преступление на другое лицо. При этом сияет от удовольствия и гордится собой! Вот это сюрприз!

— Флешку Вы можете оставить себе. — принял решение Анцев, — Это не единственный экземпляр. Если придет время и нам нужно будет защищать свою честь и достоинство сына, то, разумеется, невзирания ни на что, мы воспользуемся этим видео. Но это в крайнем случае! Пока наша флешка будет находиться в резерве.

— А почему ее нельзя предъявить сейчас? — спросил Игорь Васильевич, — Ведь можно сразу расставить все точки над I и не допустить травлю Вашего сына.

— Да, можно, — подтвердил Анцев, — но дело в том, что из-за этого вещдока может случиться серьезный разлад в семье Левона. Вы наверняка знаете, что жена Левона иностранка. Точнее родом она из благополучной, достаточно состоятельной семьи из Англии. У себя на Родине Джеки занималась благотворительностью и принимала деятельное участие в борьбе за права человека. Она в свое время приняла Левона с Павлом и обеспечила одному работу, а другому лечение. В Англии Павла не долечили, при выписке его из клиники врач рекомендовал провести ему химическую кастрацию. Левон вроде бы, как и согласился, но Джеки настойчиво требовала от мужа соблюдение прав Павла. Дескать, без его согласия такую операцию проводить категорически нельзя. Вопрос о возвращении его обратно в клинику тоже не рассматривался, уже самим Левоном. Он был уверен, что сумеет контролировать все действия Павла. Не получилось! Такая вот у нас история.

— Откровенно грустная история, — выразил свое сочувствие Игорь Васильевич, — кстати, Вы знаете, что Джеки самовольно покинула больницу и вернулась домой? Я об этом сразу узнал. Мне нужна была ее подпись на одном процессуальном документе, и я отправился в больницу. Но там мне сказали, что она уже дома. И я действительно нашел ее по адресу регистрации. Она мне обрадовалась, сказала, что сама собиралась меня разыскать и просить, чтобы я получил разрешение на свидание с Левоном и передачу вещей и продуктов для него. Я ей сообщил, что мы собрали полное досье алиби Левона, документы уже передали следователю и его вот-вот должны освободить из СИЗО. Поэтому в свиданиях и передачах надобность отпала. Нужно ждать его дома. Буквально сегодня-завтра он будет дома.

— Нет, мы ничего об этом не знаем. Наши женщины завтра собираются навестить ее. Нужно их предупредить, чтобы ехали не в больницу, а в пансионат. Спасибо Вам за своевременную подсказку.

Дарья Никаноровна постаралась избавиться от раздражения и обиды на самовольство Джеки и набрала номер ее телефона. В ответ жизнерадостный голос оператора сообщил, что телефон выключен.

— Та-а-ак, — протянула Дарья Никаноровна и дала поручение Зосе, — звони со своего телефона. Вполне возможно, что меня за назойливость о их безопасности и благополучии внесли в «черный список».

Результат от Зосиного звонка был тот же: «недоступен». После нескольких неудачных попыток дозвониться Джеки с разных номеров, Зося набрала номер домашнего телефона. Ответил Павел:

— Павел, скажи мне, пожалуйста, где сейчас находится Джеки. Я не могу до нее дозвониться.

— Я не знаю, — ответил Павел

— Нам сказали, что Джеки должна быть дома. По некоторым сведениям, она три дня назад выписалась из больницы, и вместе с ребенком уехала домой. Это так?

— Почти так, — подтвердил Павел, — три или четыре дня назад Джеки пришла домой, а через два дня забрала ребенка и, не знаю куда, но ушла. Она тут вещи Левона собирала, наверное, к нему в тюрьму подалась, да там и осталась. Дома последние ночи она не ночевала. Больше я ничего не знаю. Надоел мне крик этого ребенка, хорошо, что они куда-то от меня ушли. Сейчас здесь спокойно.

— А ты чем занимаешься?

— Чем я могу заниматься? Левона и Сергея нет, так я отдыхаю. Хожу гулять, квартиру убираю, еду себе забираю из столовой. У меня все хорошо, — заверил Павел.

— Ты завтра с утра будь, пожалуйста, дома. Мы приедем к вам, поговорить надо — попросила Зося.

— Хорошо. Хочу сказать, что я всегда занят. Но если Вы просите, то буду дома. Никуда не пойду. Раз Вы приедете, то привезите мне телефон, мобильный. Мой испортился, так он уже старый и плохой. Когда-то мне Левон отдал свой старый, а себе купил новый. Я носил его в ремонт, но там дядька сказал, что села какая-то батарея. Нужно покупать новую, а денег у меня нет.

— Аккумулятор, наверное, сел?

— Да, так дядька говорил. Только я это слово не знаю, и не могу выговорить. Так привезете?

— Хорошо, привезем. Только ты сиди дома и жди нас. Договорились? — уговаривала Зося Павла.

— Я сказал, что буду ждать, значит, буду дома. Телефон не забудьте. — напомнил Павел.

Подобрать и подготовить для Павла телефон было поручено Саше. Он и не возражал. До самого вечера Саша загружал какие-то программы на айфон, предназначенный для Павла, и вел консультативные переговоры со Славой.

— Ты, сынок, подготовил Павлу что-то уж очень навороченное, — удивилась Зося, — он сумеет разобраться? Я думала, что ты ему подберешь простейшую технику, возможно, даже кнопочную. А тут современный яблочный айфон, с миллионными возможностями и функциями. И все это будет использовано?

— Все правильно, мама! Навороченный? Да! Многофункциональный? Да! — ответил Саша, — Но это не для него. Телефон, конечно, для него. Но функции телефона для меня. Я ему покажу как телефон использовать для простейшей связи. И все. Пусть пользуется. Но при этом мы получим полнейший контроль за всеми его передвижениями и разговорами. Не понимаешь? Рассказываю: геолокация, раз, прослушка разговоров по телефону, два и прослушка его разговоров с окружающими людьми, в то время, когда телефон выключен. Радиус, конечно, ограничен, но нам будет достаточно и того, что имеем. Все сведения об этом Павлике будут поступать на мой телефон и, в подстраховке, на оборудование в кабинете Славы. Завтра утречком я сделаю ему подарочек и научу им пользоваться. Что ты хмуришься, мама? Павлик заслужил отдельную заботу о его жизнеобеспечении.

— Как-то это нехорошо, сынок, — забеспокоилась Зося, — Узнает Джеки будут неприятности. Она немедленно заявит о нарушении прав человека.

— Да, мама, эти меры направлены в первую очередь на обеспечение безопасносности Джеки. Или в настоящее время о ее безопасности уже рассуждать поздно? Все ужасное с ней уже случилось? Тогда при помощи моего шпиона мы сможем хотя бы найти ее и оказать помощь. Ты так не считаешь?

— Ты безусловно прав, — задумчиво ответила Зося, — завтра все узнаем. Ты папе рассказал о твоих планах относительно Павла?

— Да, рассказал. Это именно он посоветовал мне привлечь к работе Славу. Так будет надежнее и качественнее. По результатам нашей поездки в Приморский Слава собирается приехать к нам в ближайшие дни. Расшифровать геолокацию прогулок Павлика, извлечь и прослушать его беседы по телефону и живую речь без телефона. Слава предложил мне помощь, считает, что он разберется быстрее и лучше меня. Они приедут вместе с Верочкой — Слава расшифрует, а Верочка его записям придаст форму документов. Как-то так!

— Ты становишься мудрым старцем, — воскликнула Зося, — одним словом молодец.

— Мама! Пропал Сергей Сулимов, затем Ксюша. А сейчас еще и Джеки с ребенком куда-то исчезли. — возмутился Саша, — и это случайности? Столько бед и ужаса свалилось на нашего близкого человека, Левона. Вспоминаем дальше — Левон в тюрьме по обвинению в убийстве, меня обвиняют в попытке изнасилования ребенка, а затем и в похищении этого самого ребенка. Откуда все это валится на нашу голову? Это выброс из атмосферы? Или все-таки дело рук и разума человека? Пора разобраться. Кстати, наступило то самое время, когда я должен тебе признаться, что по итогам нашего прошлого посещения пансионата, я в квартире Левона установил шпионскую камеру видеонаблюдения с датчиком движения и подключил ее на ноутбук Левона. Слабенькая, устаревшей модели камера, которую я купил в поселковом магазине, не имела накопитель. Пришлось использовать ноутбук Левона. Наряду с недостатками камера имеет и некоторые достоинства. Например, датчик движения, цветная видеозапись со звуком, миниатюрный размер. Вам не говорил, потому что осудите и раскритикуете. Этим самовольством я на самом деле нарушил правой статус личности не только Левона, но и Джеки. Кроме того, перед установкой шпионской видеокамеры в жилом помещении необходимо было получить соответствующее разрешение. У меня его нет, поэтому, даже, если мы обнаружим в записях факты криминальных наклонностей Павла, или совершения им уголовного преступления, то эти сведения будут только для нас. А вот использовать их как улику преступления мы не сможем — сведения и факты получены незаконным путем.

— Улики преступления пусть собирает следователь! А нам будет достаточно знать правду, — поддержала сына Зося, — проще будет обороняться от провокаций, так называемых правоохранителей. Завтра сможем просмотреть видеозаписи с камеры?

— Я думаю, что да, сможем. Даже, если Павел будет дома!

— Тогда нужно о нашем визите сообщить адвокату. Позвони ему и пригласи вместе с нами посетить квартиру Левона, — приняла решение Зося, — пусть он изучает материалы, которые ты получишь от своей шпионской деятельности. Не могу даже предполагать, что там может обнаружиться, даже возможно, ничего криминального. Но лучше перестраховаться, чем оставаться беспечным и расслабленым. Согласен со мной? Тогда прими, как аксиому — завтра ожидается не самый легкий день в нашей жизни. Нужно выспаться и отдохнуть. Спать, спать, спать!

В Приморский выехали ранним утром. В этот раз на одной машине. Ольгу в поездку не взяли. Мотивация была проста и доступна пониманию — в целях безопасности.

Со следователем Семеном Петровичем Болденко их приезд был предварительно согласован. Названа дата и время проведения допроса. Но когда в точно назначенное время Анцевы и Чарышева постучали в дверь капитана юстиции, оказалось, что она закрыта. Дежурный по РОВД на вопрос, когда будет следователь, равнодушно ответил:

— а почем мне знать?

Адвокат Анцевых, Игорь Васильевич, отправился вверх по лестницы, в кабинет начальника РОВД.

— Хочу с Вами обсудить следующую ситуацию, — Игорь Васильевич старался говорить тихим, спокойным голосом, — капитан Болденко на сегодня вызвал на опрос свидетелей по делу о пропавшей девочке, но сам не явился. Свидетели не являются местными жителями, прибыли из другого района. Через полчаса ожиданий они, и я в этом уверен, развернутся к выходу. Уговорить, приказать или как-то по-другому на них воздействовать, чтобы они вторично прибыли на разговор к Болденко уже не получится. Это люди, которые ценят свое время.

— Болденко мне не подчиняется, — подчеркивая каждое слово жестами и голосом, ответил полковник, — за неимением других, ведомственных площадей нас обязали выделить один кабинет Следственному комитету. Мы выделили, но за действия следоваля ответственность не несем.

— Не несете и это хорошо, иначе сейчас бы я Вам начал рассказывать об ответственности правоохранителей за соблюдение прав человека. Что ж, тогда будете нашим свидетелем, что мы приходили в РОВД в назначенное повесткой время, а следователя на месте не оказалось. И это означает, что далее, после этого случая, мы повестки-вызовы от Болденко будем игнорировать.

— Если это позволяет законодательство, — протянул полковник.

Адвокат иронично усмехнулся, вышел из кабинета начальника, вернулся на первый этаж и сказал Зосе:

— Принимайте, Зоя Николаевна, решение — ждем еще, или уходим.

— Хотелось бы уйти, — ответила Зося, — но это не решение вопроса. Нам в любом случае необходима встреча со следователем. Лучше быть осведомленным, чем мучиться загадками.

Через час Болденко вошел в здание РОВД, неторопливо проследовал в свой кабинет и прикрыл дверь. Вышел он через десять минут и жестом руки пригласил в кабинет:

— Проходите. По одному. Можно вместе с адвокатом.

— Нет, мы войдем все вместе. Мы одна семья, нам нечего скрывать друг от друга, — возмутилась Дарья Никаноровна, — или все вместе, или мы уходим.

— Хорошо, — неожиданно согласился Болденко, — через пару минут к вам присоединится еще один человек. Проведу с вами очную ставку.

Изначально диалог не состоялся. Был монолог следователя. Хриплый голос трактовал свое видение пропажи монастырской девочки. На своих «подсудных» капитан юстиции не смотрел, его взгляд уперся в противоположную стену, пальцы руки, постукивали по столешнице рабочего стола в такт его обвинительной речи.

— Перед пропажей девочки, — утверждал Болденко, — следствием была зафиксирована попытка Александра Анцева изнасилования Ксюши в спальне пансионата, где в тот день она дежурила и производила уборку помещения. Исходя из данного факта, следствие утверждает, что Александр Анцев похитил Ксению и спрятал в укромном месте, чтобы без помех завершить сексуальное насилие над девочкой. Опровергать эту версию произошедшего с несовершеннолетней Ксюшей бесполезно, так как в уголовном деле уже имеются свидетельские показания двух человек, которые подтверждают безусловную вину Анцева Александра, который пытался совершить насилие над несовершеннолетней Ксюшей.

В это время в дверь кто-то постучал, и в кабинет Болденко вошла матушка Евгения.

— Чтобы не быть голословным, — в голосе Болденко звучало торжество, — сейчас нам матушка Евгения повторно и очень подробно расскажет о произошедшем инциденте. А потом мы предоставим Александру Анцеву возможность оформить явку с повинной, и тогда он сможет рассчитывать на смягчение приговора от прокуратуры и суда. Но предупреждаю, что Анцев должен указать место, где он прячет девочку. Иначе снисхождение не получится! Итак, матушка Евгения, слушаем Вас. Со всеми подробностями, как бы они Вас ни смущали.

— Так ведь оговорила я Анцева Александра, — тихим, ровным голосом начала монахиня свои показания.

— Не несите чушь, — взвился Болденко, — Вас Анцевы подкупили? Вы продались им за деньги?

— Не давите на свидетеля, — вмешался адвокат, — продолжайте, матушка.

— Молюсь господу Богу, чтобы простил меня, грешную, — продолжила монахиня, — сама-то я ничего не видела, а свои показания против Анцева построила из слов Павла Сулимова. Ксюша долго не могла и слова вымолвить о случившемся, а я и не настаивала. Просила молиться и просить господа послать забвение случившегося. Так оно и было. Но незадолго до своей пропажи она мне все и рассказала. Так, мол и так, испоганить меня хотел другой человек, не Анцев. И указала на нашего жильца из частной квартиры. Ну, уж вы сами разбирайтесь, кто это был. Мне не по силам больше об этом думать. Дело Ваше, вы и решайте. А Вас, Зоя Николаевна прошу простить меня за оговор вашего сына. И ты Александр прости меня, что засомневалась в твоей порядочности и благочестивости. Простите меня! Пойду я, что-то мне нехорошо.

— А Вы еще раз не измените свои показания? — голос следователя срывался на крик.

— Я уверена, что этого не произойдет, — уверенно ответила монахиня, — у дежурного я оставила свои письменные показания о попытке насилия над малолетней рабой божией Ксенией.

Матушка Евгения поклонилась всем и вышла из кабинета.

— Пожалуй, и мы пойдем, — адвокат посмотрел на следователя, — господин Болденко, появятся новые версии о похитителях девочки, милости просим, звоните. Обсудим! Но при условии, что это реальные версии!

— Я докажу, докажу! — злоба Болденко переливалась через край, — Вы у меня сядете. Надолго. За дачу ложных показаний и введение следствия в заблуждение. Я Вам…

— Хорошо, — согласился адвокат, — как прикажете! А теперь позвольте откланяться?

Не прощаясь, они вышли из кабинета следователя и сели в ожидавшую их машину.

— Игорь Васильевич, — обратилась Зося к адвокату, — Ваше присутствие необходимо при нашем посещении Павла Сулимова. Этот молодой человек оказался не так прост и наивен, как мы о нем думали. Пока мы с ним побеседуем, вы, пожалуйста вместе с Сашей просмотрите видео со скрытой видеокамеры. Саша его установил в квартире Левона в прошлое наше посещение пансионата. Интересно, Павел нас ожидает в квартире или куда-нибудь ушел?

— Никуда он не ушел, — Саша был в этом уверен, — ему нужен телефон, и он ждет его. Не нас, мама, он ждет, а именно телефон.

Павла они нашли в квартире. Дверь в квартиру была незаперта, они вошли и сразу увидели Павла, лежал на диване в гостиной.

— Привезли телефон? — первый вопрос Павла ранее уже был спрогнозирован Сашей, — я жду вас с раннего утра, а вы приехали только к обеду. Так где телефон?

— Держи, — Саша вынул из сумки аппарат и протянул Павлу, — что, умеешь пользоваться или тебе показать?

— Вообще-то умею, — врал Павел, — но ты лучше покажи.

— Пока я буду настраивать телефон, ты приниси мне ноутбук Левона, — попросил Саша Павла, — там тоже кое-что необходимо настроить под твой телефон.

— Это компьютер Левона, что ли? — встревожился Павел, — Так его дома нет.

— А где он? — заинтересовался Саша

— Я его продал, — истерично выкрикнул Павел, — Левон сидит за решеткой. Василь сказал, что за убийство Сергея ему светит пожизненное. Джеки, такая паскудница, сбежала из дома вместе со своим щенком. Меня все бросили. У меня закончились деньги, я не могу купить себе даже сигареты. Меня кормят в пансионатовской столовке, но какая там еда? Каша да молоко. Надоело! Хочу покупать себе что-то вкусное на рынке или в магазине. Василь посоветовал начать распродажу имущества. Это имущество мне принадлежит. Пока начал продавать по мелочовке. Вчера продал на рынке компьютер Левона и халат Джеки. Получил деньги, но их немного. Дал на водку Василю, остальные оставил себе, на еду.

— За какие-такие заслуги ты деньги даешь Василю? — спросил Игорь Васильевич.

— Это его зарплата, — Павел был убежден, что поступает правильно, — он мой адвокат, а адвокатам положена зарплата.

— Так тебе Василь сказал? — не унимался Игорь Васильевич, — Никакой он не адвокат. Он бомж, пьяница и мошенник. Не давай ему никаких денег. Впрочем, через день-два эти вопросы уже будет решать твой опекун, Левон.

— А мы с Василем решили, что будем продавать пансионат. Только пока не придумали, как выселить монашек и этих придурков-детей. Василь сказал, что скоро они сами все отсюда уедут. Немного подождем, как только они уедут, так мы и продадим пансионат. Деньжищ будет полный мешок. Василь сказал, что заберет себе половину. Остальные — мои! Буду жить припеваючи. До конца моей жизни хватит.

— С тобой все понятно! — Резюмировал Игорь Васильевич, — Зоя Николаевна, этого паренька нельзя оставлять без присмотра. Я могу пожить здесь, до освобождения Левона. Как Вам мое предложение?

— Вполне разумное предложение, — согласилась Зося, — а прямо сейчас нужно ехать на рынок и выкупить ноутбук Левона. Там может быть кое-что интересное для нас. Кто вместе со мной едет на местный рынок? В первую очередь нужен Павел — покажет человека, который купил ноутбук. Далее мы проведем обратную сделку — выкупим технику.

— У меня тоже есть свое мнение по этому вопросу. Позвольте мне его высказать, — Дарья Никаноровна брала инициативу в свои руки, — мое предложение по распределению обязанностей следующее: на рынок еду я вместе с Сашей и Павлом. По-моему, вполне достаточная делегация. Наш водитель будет нас сопровождать в качестве охранника. Я не боюсь за себя, но нужно учитывать, что наш Павлуша может что-нибудь учудить. Вы, Игорь Васильевич, должны разыскать своего коллегу Василя и провести с ним разъяснительную беседу. Вы должны убедить его, чтобы в дальнейшем он не смел даже приближаться к Павлу. Предупредите его о последствиях для него самого. Впрочем, не мне Вас учить. О чем беседовать и какими методами убеждать этого человека в дальнейшем не творить вокруг себя зло на Ваше усмотрение. А ты, Зося, сможешь уделить некоторое время бухгалтерскому учету пансионата. Сегодня здесь работает аудит, тебе просто необходимо встретиться с ними и выяснить их видение проблем, если таковые существуют, с бухгалтерским учетом дебетовой части баланса пансионата. У кого-то есть возражения против моего плана действий на сегодняшний день? Нет? Тогда приступаем!

Команда Дарьи Никаноровны прибыла на рынок в самый разгар торговли. Павел быстро разыскал палатку и узнал продавца, который купил у него ноутбук.

— Вот он, — ткнул Павел пальцем в мужчину средних лет с седым ежиком на голове, — этот украл у меня компьютер.

— Почему украл? — удивилась Дарья Никаноровна, — ты нам дома говорил, что ноутбук у тебя купили. Ладно, сейчас выясним.

Мужчина изменился в лице и прошипел в адрес Павла:

— Ты, что тут придумываешь? На самом деле я вчера купил у тебя ноутбук, но за деньги. Именно купил. И деньги тебе заплатил. Правда небольшую сумму, но ты согласился.

— Сколько ты говоришь, заплатил за ноутбук? — спросил Саша, — говори правду, иначе сейчас я сюда приглашу милицию.

— Ну тысячу рублей я отдал вот этому парню. Но он не возражал, — судорожно пытался оправдать свой поступок рыночный торговец.

— Посмотрим, какую цену ты сегодня выставил за вчерашнее приобретение? Да, цена соответствует качеству товара, и это не тысяча рублей, а гораздо выше, я бы сказал, в сотни раз твоя цена превышает деньги, которые ты за технику заплатил. На самом деле ты обманул больного человека. Приглашаем милицию? Пусть составляют протокол о мошенничестве.

— Да какая милиция! Не надо милицию, — засуетился рыночный воротила, — забирайте Вы свое сокровище. В конечном итоге Вы так же виноваты, как и я. Я не знал, что парень болен. Но, Вы-то, все о нем знаете. Вернее, должны знать. Почему у него в руках оказался дорогой ноутбук? Да, я виноват, но и Вы не валите все на меня. Сами где были, когда этот разгильдяй вынес ноутбук из дома? Все хороши! Поэтому забирайте свой комп и валите отсюда, не позорьте меня перед коллегами и покупателями.

— Еще один вопрос. Честно ответишь и мы уйдем, — Саша держал в руках ноутбук, — ты выставил его на продажу за приличную сумму и скорее всего собирался втюхивать его как «почти новый». Похоже, что ты стер всю информацию, которая хранилась на ноутбуке. Это так?

— Да, это так! — Голос торговца сорвался на крик, — Я планировал с этой сделки получить пусть небольшой, но все-таки доход. А чтобы придать ему товарный вид почистил браузер и все приложения. А что не имел права? Мне его продали, он стал товаром для продажи, и я имел право выполнять с ним все действия, которые мне казались разумными.

— Ты о какой сделке рассуждаешь? — задала вопрос торговцу Дарья Никаноровна, — на языке закона ты ноутбук попросту украл. Может нам написать заявление в милицию и попросить, чтобы правоохранительные органы обязали тебя восстановить все программы и записи с этого ноутбука? Или ты предварительно записал все файлы на флешку, а потом удалил? Нас бы этот вариант устроил.

— Нет, ничего я не записал. Хотя мысль такая изначально появилась, — ответил продавец, — вся информация с компьютера уничтожена. Ее уже не восстановить. Вы простите меня, что я позарился на «быстрые, легкие деньги», и давайте обойдемся без милиции. Прошу вас учесть, что я не прошу возврат денег, потраченных мной на приобретение этого гаджета. Я признаю, что виноват, эта ошибка в недооценке продавца ввела меня в глупейшую ситуацию. Но вы виноваты в том, что случилось не менее меня. Почему? Объясняю: паренек, который принес мне технику, видимо, страдает каким-то заболеванием. Действия такого человека необходимо строго контролировать, А вы этим пренебрегли, вернее предоставили ему полную свободу. Отсюда результат… Он еще чего натворит, а вы предъявите свои претензии другим людям?

— Разберемся! — одним словом ответила Дарья Никаноровна.

Уже на выходе из ворот рынка их окликнула женщина и подошла к Дарье Никаноровне. Видимо, именно ее из их группы она выбрала главной:

— Чего сказать хочу, — женщина, судя по внешности, скорее всего принадлежала к крымским татарам, — паренек-то Ваш полностью подчинен местному разгильдяю Василю. Тот сам не работает, пьет, попрошайничает и к этому же склоняет вашего парня. Компьютер на рынок он действительно принес. Но в компании Василя. При расчете Василь себе взял пять тысяч, а тысячу отдал этому парню. Василь нечист на руку, ворует, а вещи несет корыстным покупателям. Но я не об этом. Вашего-то, похоже, он себе полностью подчинил. Ходит рядом с ним и все что-то ему втолковывает. Глядите как бы чему еще не научил. Тут он хвалился, что скоро станет богатеем. Дескать все из рода некого Павла пропали, пройдет какое-то время и он, Василь, оформит себе опекунство над Павлом, а затем в наследство получит все имущество этого самого Павла. Так разбогатеет, что всех поселковых зачислит себе в рабы. Из его хвальбы понятно, что Павел должен исчезнуть с лица земли. Значит, вслед за всей своей семьей.

— Мы позаботимся о том, чтобы не исчез, — пообещала Дарья Никаноровна.

— Наша врач поселковая была на рынке и узнала Вас, — продолжила женщина, — Говорит, что это Вы благодетельница наша, больничку нашу отремонтировали и новое оборудование купили. Для нас больничка, это жизнь! Валилось там все и сыпалось, а теперь глаз радуется глядя на отремонтированное здание. Спасибо Вам. Когда мы услышали от врача, что Вы та самая благотворительница, то и решили бежать за Вами спасибо сказать, предупредить о кознях Василя и спросить не нужна ли Вам наша помощь. Можно поспрошать местных, может кто чего видел или слышал о Ваших пропавших людях. Наш-то местный следователь не разгонится где-то искать и что-то выяснять. Больно велик он, чтобы заморачиваться на всякие там розыски.

— Благодарить меня не стоит, — ответила Дарья Никаноровна, — если есть возможность, почему бы не помочь. А от Вашей помощи в розыске наших пропаж, пожалуй, не откажусь. Более того, буду Вам весьма благодарна! Если кто из местных что-нибудь знает или просто слышал от других о пропавших Джеки, Сергее Сулимове и девочке из пансионата, то мы бы с благодарностью приняли даже самые незначительные сведения об этих людях. Вот моя визитная карточка с номером телефона. Звоните в любое время суток. Скажите своим поселковым, что наша благодарность может быть выражена в денежном вознаграждении. Спасибо Вам.

Дарья Никаноровна позвонила адвокату, рассказала о местном «авторитете» Василе и попросила принять самые жесткие меры к этому человеку, которые позволят изолировать его от Павла:

— Игорь Васильевич, — наставляла она адвоката, — Вы же понимаете, что этот человек руками Павла может вершить любые уголовные преступления и дела. Спившийся элемент, без морали и устоев имеет высшее юридическое образование и неограниченное влияние на Павла, человека с нездоровой психикой. Мне почему-то кажется, что они совместными усилиями уже загубили несколько жизней. Надежда на следственные мероприятия у меня исчезла. Будем сами разбираться, куда и при каких обстоятельствах исчез Сергей Сулимов, девочка Ксюша и Джеки. Местные жители обещали оказать любую помощь.

— Занимаюсь, — ответил адвокат.

В это время Игорь Васильевич находился в кабинете участкового полицейского поселка Мирный.

— Как он меня достал, этот Василь! — полицейский выслушал Игоря Васильевича и снял с полки толстую папку, — здесь собрана большая часть концертов Василя «соло» и в составе коллективов единомышленников. Пора принимать меры! Сейчас мы с Вами разыскиваем Василя и по месту его нахождения принимаем решение.

— Каким может быть это решение? — заинтересовался Игорь Васильевич, — я настаиваю на кардинальных мерах. Человек обязан самостоятельно зарабатывать средства, хотя бы на свое пропитание.

— Я же сказал, сейчас разберемся. Есть у меня одна мыслишка по его трудоустройству, — ответил полицейский, — нам бы только разыскать его. Последнее время он прячется от меня, старается не попадать в поле моего зрения.

— Кажется, я знаю его лежку, — Игорь Васильевич версию житья-бытья «адвоката» Василя предварительно выудил из Павла, — это сарай Сергея Сулимова. Наверняка, он сейчас там. Вчера получил деньги от продажи ноутбука, принадлежавшего семье Павла Сулимова и по традиции должен был затариться спиртным. И если моя версия верна, то мы его в радостном состоянии и «во хмелю» найдем в упомянутом сараюшке. Едем?

Дом Сергея Сулимова нашелся быстро и без проблем. А там и упомянутый сарай расположился в глубине двора, вдоль деревянного забора. Незапертая дверь распахнулась и посетителей обдала волна тяжелого, вонючего воздуха.

— Надо было противогаз надеть. Не предусмотрели, — огорчился Игорь Васильевич, — даже в дворовых туалетах приятнее находиться.

Василь лежал на засаленном временем и им самим тюфяке, небрежно брошенном на земляной пол, и звучно храпел. Вокруг его матраса валялись пустые бутылки от вина и жестянки от пива. Источниками «благовония» из сарая оказались сам Василь и импровизированный туалет в углу постройки.

— Господин Василь, — полицейский пытался его разбудить, но храп только усилился, — тогда, вот что: о Ваших правах и обязанностях Вам сообщат в отделении полиции. А сейчас, Вы уж простите меня великодушно, Вас погрузят в милицейский грузовичок и отвезут на постой в ЛТП. Срок пребывания в этом чудесном профилактории определит суд. Документы о Вашем бродяжничестве и долголетнем тунеядстве у меня давно собраны и хранятся вот в этой папке. Надеюсь, что Ваша прописка в ЛТП будет носить долговременный характер. Там Вас научат работать, уважать своих сограждан и вести законопослушный обрах жизни.

— Я хочу свежего воздуха, иначе сейчас рухну здесь же, рядом с Василем, — сказал Игорь Васильевич, вышел из сарая и присел на скамеечку возле дома.

— Вы бы пошли домой, за Василем приедут, но через некоторое время, — полицейский присел на скамейку рядом с Игорем Васильевичем, — я их здесь подожду и сдам своего подопечного. Это моя обязанность. А Вам-то чего здесь и дальше травиться?

— Наши обязанности в этом деле как-то странно совпадают, — ответил адвокат, — мне поручили проконтролировать убытие моего коллеги Василя с частной территории Сергея Сулимова. Как только Василя загрузят в машину я могу тоже считать себя свободным. За эту паршивую овцу мне еще предстоит держать ответ перед заказчиками. Семье Павла давно бы стоило озаботиться тесной дружбой Сергея Сулимова и «адвоката» Василя.

Через час к дому Сулимовых подъехал милицейский автозак, Василя положили на брезентовые складные носилки, вынесли из сарая и погрузили в машину. Участковый передал наряду полиции документы на Василя, и они уехали.

— Спасибо, — Игорь Васильевич пожал руку участкового и положил в его карман конверт с деньгами — это небольшая премия за качественно выполненную работу. Вы уж проследите, чтобы мой коллега Василь позабыл дорогу к дому Сулимовых. Так будет спокойнее всему поселку Приморский.

В это время Зоя Николаевна Чарышева слушала отчет руководителя аудита по анализу финансово-хозяйственной деятельности детского пансионата.

Несмотря на то, что на данный момент были проанализированы не все периоды деятельности пансионата за счет средств благотворительного фонда Зои Чарышевой, но свои выводы ревизоры уже сделали. Были выявлены многочисленные факты перевода денежных средств со счета пансионата физическим лицам. В списке получателей денежных средств значилась настоятельница монастыря матушка Евгения и шесть монахинь из числа ее приближенных лиц. Лица женского рода по документам на самом деле получали на свои зарплатные карточки денежные средства со счета пансиона, но было совершенно очевидно, что деньги немедленно с карточки обналичивались, а далее их путь не прослеживался. Можно было только предполагать, что деньги кому-то передавались. Зося поняла, что в монастыре существовала четкая мошенническая схема по пополнению личных доходов неких лиц. Возможно, матушки Евгении.

Аудиторы предполагали, что это чистой воды кража денежных средств со счетов благотворительного фонда и предлагали все материалы аудиторской проверки направить в органы прокуратуры для проверки и возбуждения уголовного дела. Зося с данным предложением не согласилась: она была знакома с настоятельницей монастыря много лет и считала ее образцом честности и порядочности. Злоупотребления с использованием денежных средств благотворительного фонда выявлены, но для каких нужд и в чьих интересах они использованы пока не установлено. Выяснить возникшие вопросы к настоятельнице монастыря могли только правоохранительные органы, но именно этого Зося и боялась.

Конечно, это просто: собрать документы аудиторской проверки, подкрепить их копиями выписок по счетам пансионата и направить все в прокуратуру для проверки. Но делать именно это Зося не планировала. Она не понаслышке знала, что такое прокурорская, да и следственная проверка тоже. В редких, избирательных случаях уголовное дело возбуждалось после тщательного изучения и исследования всех фактов совершенных нарушений закона. Обычно диагноз злоупотреблений ставился по «чуйке» дознавателя. Так ломалась жизнь многих невиновных лиц. Нынешний арест Левона подтверждал массовость заболеваний правоохранителей от своего превосходства над рядовыми согражданами. Ненаказуемая вседозволенность, в ряде случаев безграмотность и хамство, процветали в среде прокуроров и следователей. При приеме на работу эту категорию госслужащих не тестировали на знание законов и соответствие вакантным должностям. Адвокатов они не воспринимали, как сторону защиты в связи с чем существовало полное отсутствие к ним уважения и популярности среди правонарушителей. Большинство господ из разряда «правоохранителей» строили свои заключительные обвинения исходя из своих личных побуждений или амбиций — повышение по должности, новые звезды на погоны, гарантированные поощрения из кармана обвиняемого или другие корыстные цели.

«Нет и нет, — размышляла Зося, — я просто не имею морального права отправить матушку Евгению в следственный изолятор. Не могла я так кардинально ошибаться в человеке. Я вот что сделаю: встречусь с ней и напрямую спрошу для каких нужд ей понадобились деньги благотворительного фонда. Факт мошенничества имеет место быть, так утверждают документы. Нужно ее выслушать и только после этого делать выводы».

Матушку Евгению Зося нашла в ее директорском кабинете, она сидела на стуле и напряженно всматривалась в дверь.

— Я ждала Вас, Зоя Николаевна, — сказала она вместо приветствия, — Когда мне сказали, что Вы приехали сюда и сейчас что-то разбираете с аудиторами, я предположила, что меня вот-вот вызовут к Вам для беседы. Время шло, но меня не вызывали и тогда я предположила, что Вы сами придете ко мне. И вот Вы пришли. Цель Вашего визита мне понятна, и я готова объяснить Вам свое поведение и некрасивые действия с деньгами. Да, бес попутал, крала деньги и зачисляла их на заработные карты мои и еще нескольких монашек, которым я доверяла. Они обналичивали эти деньги и в полной сумме мне отдавали. Вот они все, ни рубля не потратила на свои нужды.

— Не потратили? — удивилась Зося, — Тогда не поняла, в чем смысл хищений в особо крупном размере? Какие нужды Вы испытывали, что решились на мошенничество, а точнее на богохульство? Это Вам совершенно не свойственно! Зачем? Жду от вас конкретный и полный ответ, чтобы принять правильное решение.

— Да, отвечу, — матушка Евгения перекрестилась и платочком смахнула слезу со щеки, — монастырь наш в Лабении терпит нужду. Материальную нужду. Монахини и дети, которых мы приютили, живут впроголодь, носят ветхие одежды. Мы отказываем себе в любой покупке и рассуждаем таким образом: самое главное есть крыша над головой, а еду и другие блага Бог пошлет. А в пансионате мы питаемся дорогой едой, спим на чистом, новом белье, смотрим телевизор и пользуемся всеми благами цивилизации. Вот, мы с сестрами и приняли решение, что будем жестко экономить на еде, на уборке, на коммунальных услугах, на всем, что нам послал Господь. А деньги соберем и повезем в монастырь, чтобы пополнить наши денежные запасы и как-то улучшить, облегчить жизнь монастырских насельниц. Да, я виновата, самовольничала и воровала, но во благо обнищавших людей. Я молилась и просила Господа простить меня, но не была прощена или хотя бы услышана. Ведь пропажу нашей девочки Ксюши можно считать, как наказание Господне за тяжкие наши грехи. Мы, да виноваты! Но пострадал невинный ребенок. Зоя Николаевна, я должна выпросить у Вас прощение и готова все наворованные деньги внести на счет благотворительного фонда. Подскажите, как это сделать?

— Не спешим и пока ничего не вносим, — почти машинально ответила обескураженная Зося, — сумму похищенных денег напишите на бумажку и передайте мне. Буду думать, о своем решении Вам сообщу по телефону. Виню и себя, и Вас. Себя за то, что ничего не замечала, Вас — что не сообщили мне о бедственном положении монастыря. Проблема решаема без нарушения законов. Просто ее нужно было обсудить.

Следующий час Зося провела держа в руках телефон. Она звонила в Лабению, в банк, где обслуживался счет благотворительного фонда. В банк с частным капиталом Зоси Чарышевой. После непродолжительных переговоров с главным бухгалтером решение было следующим: — принять денежные средства от частного лица из Крыма и зачислить их на счет благотворительного фонда. Затем их сумму увеличить в десять раз и пополнить счет женского монастыря. Сделку оформить как благотворительная помощь для нужд монастыря.

На лист бумаги Зося записала реквизиты банка Лабении и отнесла матушке Евгении.

— Пойдете в любой банк поселка Приморский и попросите их перечислить наличные денежные средства по указанным реквизитам. Банк-получатель уже получил распоряжение о зачислении этих денег на счет монастыря. Видите, матушка Евгения — все решаемо в рамках правового поля страны. Прошу Вас на дальнейшее: если вы считаете, что сложилась нерешаемая ситуация, то, пожалуйста, звоните. Вместе мы постараемся справиться с трудным вопросом.

Еще через час все собрались в квартире Левона. Адвокат, Игорь Васильевич, рассказал о дейсвиях полиции по отношению к «адвокату» Василю.

— Господин Василь в честь успешной реализации ноутбука Левона ночь пил самогон и яблочную брагу. Когда мы его обнаружили, то он спал мертвецким сном. Поэтому был приглашен полицейский наряд, они погрузили его в автозак и вывезли в лечебно-трудовой профилакторий. Срок его тамошнего пребывания определит суд. Уверен, что это будет долгий срок, об этом обещал позаботиться местный участковый. Это первый вопрос. Далее, Павел до момента возвращения Левона остается под моим надзором. Если мне удастся получить от него даже незначительные сведения о любом из пропавших людей, я немедленно свяжусь с Вами. Возможно, нужно будет вернуть в Приморский детектива, который работал по делу Левона. Он уже уехал из Приморского, но обещал в случае необходимости сразу вернуться.

— Я уверена, что Павел будет продолжать игру в молчанку, — подвела итог своих наблюдений за Павлом Дарья Никаноровна, — с ним хорошо поработал его «адвокат» Василь. Чтобы было понятно, позволю себе несколько слов о человеке по имени Василь. Это токсичный человек, абьюзер чистейшей воды. Он получил полнейший контроль над больным человеком, уничтожил его, как самостоятельную личность и навязал свою манеру поведения. Конечный итог его деятельности мог быть или уже есть, это уничтожение всей семьи Павла, получение над ним опекунства вместе с имуществом. Затем уничтожение самого Павла с целью обогащения нового опекуна. Невиданное в его мыслях богатство для самого Василя. Я уверена, что деятельность абьюзера в этом случае скоро перерастет в уголовное дело. Но это, если за него возьмется здравомыслящий следователь, а не местный Болденко. Возможно, вам, Игорь Васильевич, в скором времени, по результатам собственных разбирательств, следует обратиться в Следственный Комитет с просьбой о командировании в поселок Приморский грамотного и ответственного за свои действия следователя.

Глава 3

Три близких друг другу человека — Зоя Николаевна Чарышева, Дарья Никаноровна Чарышева и Александр Анцев — сидели в одной машине, молчали и каждый думал о своем. Обычно у них были общие темы для разговоров и обсуждений, создавались единые выводы, общие решения той или иной проблемы. Но не в этот раз. Машина аккуратно пробиралась по узкой горной дороге, с одной стороны, отороченной горными стенами, с другой — серебристым в лучах заходящего солнца морем. Пассажиры молчали, погруженные в свои мысли.

Зося все вспоминала заплаканные глаза матушки Евгении и не могла поверить, что именно эта женщина, в былые времена ее друг и наставница, смогла совершить уголовное преступление. «Да, украла, — думала Зося, — но ее поступку есть оправдание. Она думала о живущих впроголодь насельницах монастыря. Можно оправдать? Нельзя! А мое поведение можно оправдать? Тоже нельзя! Именно я занимала должность губернатора той области, где был расположен монастырь. Должна была, просто обязана посетить монастырь и выяснить, как там живут люди. Может нужна помощь? Не нашла времени для общения с уникальными по доброте и святости людьми, а они не просили. Жили, как живется, питались тем, что Бог послал. Нет мне оправдания! Плохим я была губернатором, однобоким. За работой и показателями забывала о людях»

Дарья Никаноровна глубоко переживала пропажу Джеки с маленьким ребенком. Она всю свою жизнь помогала женщинам, которые по разным причинам не могли иметь детей, но страстно хотели этого. Джеки с гордостью носила свой живот, беременность не тяготила ее. Она похорошела, расцвела! Удачные, безболезненные роды, здоровый крепыш мальчуган. И трагичный итог. Пропала молодая мама вместе с новорожденным. Такого не могла произойти по умолчанию. Одна женщина пропала, это понятно, но вместе с новорожденным ребенком — за пределами понимания. Зося звонила в Лондон, родителям Джеки, но они даже не знали, что их дочь уже родила. Павел честно смотрел в глаза Дарьи Никаноровны и утверждал, что она такая-сякая, бросила его и Левона и куда-то ушла. У него были две версии исчезновения Джеки: а) ушла к Левону и живет вместе с ним в СИЗО, б) уехала в Лондон. Заявление о пропаже Джеки и ребенка следователь Болденко от Чарышевых не принял. Свой отказ объяснил простым постулатом — у вас нет родственных связей. Вот так — ты уверен, что с человеком произошла некая беда, но правоохранители твое заявление об этом проигнорируют, по простой причине — вы не родственники, поэтому это не ваше дело. Анцев вновь позвонил в Москву и вызвал детектива в село Приморское. Розыск Джеки и ребенка нельзя было откладывать напотом. Пусть розыск будет частным, но это лучше, чем ничего.

Саша Анцев тяжело переживал утерю всей информации с компьютера Левона. Камера видеонаблюдения могла зафиксировать Джеки с ребенком до момента их пропажи. Какие вещи собрали, что взяли с собой из детского белья? Такие кадры могли бы стать бесценными подсказками в поиске пропавших Джеки и ребенка. В зависимости от того, как Джеки собиралась, можно было сделать вывод надолго ли она планировала покинуть квартиру. Или вовсе ничего не собирала, а просто вышла с ребенком на прогулку или в магазин. Надо же было такому случиться, что этот урод Павлик продал именно ноутбук, а не тот же телевизор или стиральную машину.

К своему дому они приехали в густые сумерки. Уставшие и мрачные молча вышли из машины — спать, отдыхать, а утром собрать всю семью и рассказать, поделиться впечатлениями от услышанного и увиденного. И, возможно, будет принято какой-то вариант решения ситуации с попавшими в беду людьми. Конечно, это будет завтра, а сегодня отдохнуть и набраться сил. Но дома их ждал сюрприз: вокруг накрытого к ужину стола суетились Вуколович и Вера, а за столом… За столом рядом с Анцевым сидела Верочка и что-то ему говорила, вернее докладывала, напротив их, по другую сторону стола, Слава пил чай и водил пальцем по экрану монитора. Увидеть Славу без ноутбука задача в общем-то непростая, торги на бирже, проводки, денежные средства. Но как только Саша положил на стол перед Славой ноутбук Левона, Слава мгновенно переключил свое внимание на видавший виды гаджет из поселка Приморский.

— Да, да, да! — пробормотал Слава, — я покидаю Вас. Саша, ужинай, пей чай и приходи ко мне. Вместе мы с тобой быстрее разберемся в компьютерной грамотности продавца краденых вещей с рыбного рынка поселка Приморский.

— Есть надежда на восстановление удаленных файлов? — спросил Саша