Бесплатный фрагмент - Повелитель Песков

Пролог

Стоял десятый день изнурительной жары. Городской асфальт плавился под покрышками автомобилей, мчащихся по раскаленным дорогам, словно скорость могла остудить эту землю. Деревья теряли свой летний цвет и тянули ветви все выше, будто бы моля небеса о снисхождении. Зелень постепенно сходила на нет, меняясь на желтизну увядшей травы и цветов. Горячий ветер гулял по улицам города, выискивая открытое окно, в которое можно было с радостью ворваться и нагреть остывший воздух в квартире. Дождя не было почти месяц. К вечеру улицы настолько нагревались от дневного беспощадного солнца, что даже ночью стоял изнурительный зной, а к утру, когда становилось все же немного прохладней, наступал рассвет, и солнце восходило вновь, величественное и беспощадное. Такого жаркого лета я не помнил за всю свою жизнь. Кондиционера в моей квартире не было, так что ветер радостно врывался в мою обитель и беспрерывно гонял горячий воздух, в то время как я сидел у окна и смотрел с высоты седьмого этажа на пустынные улицы города, над которым уже привычно нависала дымка. В такие моменты я особо чувствовал, что человек, сколь изобретателен он бы не был, находится во власти мира, в котором он живет. Солнце неуклонно катилось к зениту, до спасительной прохлады было еще нескоро, а если учесть еще то, что последнее место работы я оставил как раз с приходом этой жары, то мне ничего не оставалось, как сидеть у окна и смотреть на редких прохожих и проносящиеся в этом знойном дурмане автомобили.

Двадцать три года назад, в середине прохладного, но уже по-настоящему весеннего апреля, появился на свет мальчик, которому было подарено имя Александр. Детство его прошло спокойно, впрочем, как и юность. Он выучился в школе, окончил институт, и вступил на дорогу взрослой жизни с некоторым багажом знаний. Женой он так и не обзавелся, также, как и детьми. Хотя не каждый в двадцать три года может похвастаться таким богатством. Я порой немного жалею, что не женился. Жил бы сейчас с супругой, пускай в тесной, однокомнатной, зато своей квартире на седьмом этаже практически в центре города. По старому красному ковру может быть ползал бы наш карапуз, мы бы вместе завтракали, обедали и ужинали… много чего могло бы быть, однако все что не делается — все к лучшему. Не время, значит, моему карапузу ползать по грязному ковру, который мне все лень пропылесосить, так же, как и не время моей супруге открывать старый холодильник, который не обременен продуктами. Да и на диване нам было бы тесновато.

Я отошел от окна. Нет ничего хуже размышлений о том, чего ты не сделал и к чему бы это привело. Подойдя к своему старенькому холодильнику и открыв его, я достал последнюю банку содовой. Надо бы пополнить запасы продовольствия, а то в холодильнике остались пара сосисок да пачка пельменей. Рухнув на диван, я открыл содовую и достал свой телефон. Надо найти работу, и с этим лучше не затягивать. Пролистав список контактов в поисках знакомых, способных помочь с вопросом трудоустройства, я, к своему удивлению, обнаружил незнакомую запись. Провалами в памяти я не страдаю и к контактам обращаюсь часто, однако новых записей я не делал достаточно давно. Контакт был подписан «Миррилиус», и я определенно не имел ни одного знакомого с таким именем или прозвищем. Секунду другую я сомневался, стоит ли позвонить и узнать, кто это, однако передумав, я стал искать команду «удалить контакт». В этот момент телефон зазвонил. Примерно минуту, под монотонно вибрирующий телефон, я изучал черно-белый дисплей, на котором умерено, но требовательно светилось имя контакта — «Миррилиус». Посомневавшись еще минуту, я взял трубку.

— Алло.

— Добрый день, Александр, — ответил мне на том конце провода глубокий голос. По голосу мне представился седовласый старик, с внушительной длинны бородой, в белых одеяниях. Голос у него был властный, но без напора. Создавалось впечатление, что исход диалога от тебя не зависит.

— Здравствуйте… — смешанно ответил я. В это время я судорожно вспоминал всех своих знакомых, старых и новых, чей голос был бы похож на тот, что я слышал в трубке.

— Можете не пытаться меня вспомнить, мы с Вами еще не знакомы, — будто угадав мои мысли, ответил мне обладатель властного голоса. — Ваш номер я узнал от нашего общего знакомого, который поведал мне о тяжелом положении, в котором Вы сейчас находитесь. И я решил Вам помочь и предложить работу.

В этот момент мой воспаленный мозг отчаянно вспоминал знакомых, которые знали про мое «тяжелое положение», знакомых моих знакомых, у которых мог бы быть похожий голос, а также реакцию моей несуществующей жены, если бы она была рядом. Последняя мысль привела меня в чувство, и я ответил:

— Я не совсем понимаю, о чем Вы. У меня все отлично. Я сыт, здоров, местами даже счастлив. Не могу себе представить своего знакомого, кому бы я пожаловался на свое положение, — ответил я с наигранной веселостью, хотя в голове я припоминал, что человека три или четыре на роль «знакомого», которым я недавно рассказывал положение своих дел, все же подходят.

— А Вы мне нравитесь, — также весело ответил собеседник, — И поэтому я бы хотел пригласить Вас в свой офис на консультацию. Адрес Вы найдете в информации к контакту в Вашем телефоне. Да, и простите меня за невоспитанность, — продолжил он более официально, — Меня зовут Миррилиус, Миррилиус Вульпес, и мы действительно с Вами не знакомы, можете не ломать себе голову. Я, как бы правильно выразиться, консультант по жизненным вопросам, и у меня для Вас есть преинтереснейшее предложение.

— Спасибо Вам огромное за внимание к моей скромной персоне, однако, я склонен полагать, что мне не нужна никакая консультация, у меня все хорошо, спасибо Вам огромное еще раз.

— Александр, Вы ровным счетом ничего не потеряете. Только, если пропустите еще один день, просидев на диване в своей квартире или стоя у окна и грустно наблюдая город, который давно Вам надоел. Вы заблудились, а я всего лишь хочу показать Вам направление, в котором Вы сможете отыскать выход. Я не склонен кого-либо уговаривать, однако многие люди ищут со мной встречи, и не многим удается все-таки поговорить со мной. Я не хвалюсь, и не уговариваю, Вы достаточно взрослый молодой человек, чтобы принимать решения самостоятельно, однако Вам действительно нужна помощь. И кстати, если Вы примете меры немедленно, то в Вашей банке еще останется немного содовой. Жду Вас завтра, в 11 часов. До свидания.

Голос на том конце оборвался. Отняв трубку от своего уха, я с удивлением обнаружил, что банка с содовой, которую я аккуратно поставил на диван опрокинулась и оставила на нем значительное пятно. Как совершенно незнакомый человек мог об этом узнать? Да даже и знакомый! Я на седьмом этаже, то есть в окно не подсмотришь. Скрытые камеры в квартире? Да кому такое нужно? За мной следить — пустая трата времени. Тайн я никаких не знаю, преступников не прячу, зачем следить? Мягко сказать, я был поражен. Если в начале разговора я подозревал, что меня разыгрывают друзья, то после трюка с содовой эта мысль у меня исчезла. Решив не надумывать лишнего, я подошел к окну. За ним все таким же пустынным и знойным простирался город, с одинокими тротуарами, желтыми газонами, бескрайним синим небом и ослепительно ярким солнцем. «Вы заблудились», звучал в голове голос незнакомого собеседника. Может ты и прав, однако в панику ударятся не стоит.

В течении дня, и раннего вечера, я обзванивал своих знакомых в поисках какой-либо работы, однако результатов так и не добился. Спать я ложился несколько расстроенным.

Глава I

Часть 1. Странная встреча

Утро наступило также нежданно, как и сон, в который я провалился. Мне снилось море, песочный пляж, пальмы, радующие глаз зеленью листьев. Однако вокруг никого не было. Я бродил в полном одиночестве по пляжу, любовался морем, однако глубокая синева неба и яркий солнечный диск восторга не вызывали. К тому же было достаточно жарко. Ну хоть во сне можно было настроить погоду по прохладнее?

Я открыл глаза. Солнечный свет вовсю светил в окно, через которое проглядывалась полоска голубого утреннего неба. Предрассветной прохлады уже не было, но полуденный зной еще не стал в полной мере властвовать на улице, так что можно сказать, что утро началось уже не плохо. Заварив себе кофе, я подошел к окну. Каждый день одно и то же. Асфальтированные улицы, редкие прохожие и жара. Взяв из холодильника сосиску, я сел на диван и принялся ее жевать, запивая кофе. Часы показывали половину десятого. Ну вот отчего я так легко решаюсь на все сомнительные предложения? Решив, что, если я прогуляюсь и узнаю, кто мне вчера звонил, не случится ничего плохого, я принял душ, нашел в меру чистую и глаженую рубашку, натянул джинсы и вышел из дома.

На лестничной площадке было не продохнуть от жары. Стены дома, нагретые солнцем, отдавали все тепло, однако выходить ему было некуда. Подойдя к лифту и нажав кнопку вызова, я не особо удивился, что она не загорелась. Лифт не работал. Второй год администрация города никак не может выделить средства на его починку. Что же, пешком спускаться будет прохладнее, чем ехать на лифте. С такими мыслями я отправился вниз. Выйдя из подъезда, я обнаружил, что абсолютно солидарен с теми, кто в такую погоду остался сидеть дома. Жара была такая, что об уже успевший нагреться асфальт ноги жарило как на углях. Вспомнив, что я не посмотрел адрес, я достал телефон и залез в список контактов. На причудливом имени «Миррилиус» я нажал «ввод» и посмотрел информацию контакта: «Консультант. Переулок Благородный, дом №3/7, этаж 1, офис 1». И почему меня не удивляет, откуда взялась эта информация в моем телефоне, если я ее не сохранял? Переулок Благородный находился на другом конце города, так что за неимением средств, я отправился туда пешком. Благо, город у нас не большой — от края до края — максимум час ходьбы.

Припекало. Рубашка еще в первые десять минут пути неприятно прилипла к спине, голову пекло и сильно хотелось пить. Лето нынче очень жаркое вышло, а говорят, что будет только жарче. Свернув с проулка на улицу имени Ленина, я приготовился пройти около получаса к месту пребывания. На перекрестке улиц Ленина и Садовой навстречу мне проплыла девушка, на которою невозможно было не засмотреться: она была одета в легкий, прозрачный белый сарафан, который был настолько прозрачен, насколько это в принципе было возможно. Ее черные волосы были затянуты в аккуратный хвост, перевязанный неширокой белой лентой. На ногах у столь впечатляющей особы были надеты босоножки, естественно белые, и на внушительной шпильке. В правой руке она держала поводок, на котором гордо шествовал грустный мопс, а левой она прижимала к уху телефон. Бедное животное, свесив язык, отчаянно рвалось под тень дерева, которое они только что прошли, однако хозяйка, не замечая порывов пса, продолжала свой путь, с кем-то разговаривая по телефону. Фигура у девушки была просто великолепная, как принято говорить «точенная», и я, не удержавшись от соблазна, невольно оглянулся. То, что я увидел, меня несколько поразило. Прозрачность сарафана позволяла увидеть не только кружева надетого на хозяйку белья, но и интересную деталь: на левой ягодице у девушки была татуировка в виде мопсика, укоризненно глядящего на всех, кто опускал взгляд ниже талии хозяйки. Получив такой укоризненный взгляд от собаки, я улыбнулся и побрел дальше. Почти всю дорогу образ этой девушки всплывал в моей памяти, и я не без улыбки вспоминал вытатуированного мопса и его взгляд. Не смотря на мое скептическое отношение к любым рисункам на теле, у девушки этот мопс смотрелся очень даже уместно. Может потому, что там было на что посмотреть?

С такими мыслями я дошел до переулка Благородного и пошел по нему в поисках дома №3/7. На часах было без десяти минут одиннадцать, так что я вполне успевал. Через несколько минут я нашел дом №3 и прошел до его конца. Следом начинался дом №5. Непонятно. После того, как я обошел вокруг и третий, и пятый дом, в голове начали возвращаться мысли о розыгрыше. В очередной раз, проходя мимо третьего дома, я на мгновение бросил взгляд на подъезды, и был удивлен. На последнем подъезде висела большая вывеска с надписью «пер. Благородный, 3/7». Под вывеской была деревянная дверь, такие, наверное, уже нигде не встретишь. Она была настолько старой, настолько обшарпанной, что казалось, что эта дверь ведет в старый подвал какого-нибудь дореволюционного дома. Сомнения во мне накатили единой волной, однако задумавшись над тем, что не зря же я прошагал через весь город, я уверенно дернул за ручку двери. Она на удивление мягко поддалась. Ни скрипа, ни еще какого-нибудь признака старости не оказалось. Войдя, я оказался в светлом и чистом коридоре, где меня удивило отсутствие лестницы, ведущей вверх, ведь дом то был этажей пять в высоту! Пройдя несколько метров по коридору, я обнаружил справа еще одну дверь, только выглядела она совсем иначе. Такую дверь нужно устанавливать во дворцы. Она тоже была деревянной, только сделана из темного дерева, разумеется большой и двустворчатой, с резной лепниной. Описать ее одним словом — красивая. Я в дверях особо не разбираюсь, но выглядела она эффектно, хоть и не совсем уместно. На двери, тоже под старину, имелась табличка с цифрой «1», и подписью ниже «Миррилиус Вульпес». Оправив рубашку, и удивившись своей необдуманности (тащится к кому-то через весь город для чего-то непонятного) я постучал, и услышал тот же властный голос, что и в телефонной трубке, который даже не говорил, а вещал: «Войдите».

Слово «офис» к этому помещению никак не подходило. Единственное слово, что хоть немного подходило, это «Кабинет», и именно с большой буквы. Прямо напротив двери располагался письменный стол, настолько огромный, что в мою квартиру вряд ли бы поместился, а у меня на этой площади помещается диван, шкаф, трюмо и телевизор. Стол был естественно из массивного дерева темного тона, с резными ножками и узорами. Было очевидно, что он очень дорогой, но отнюдь не новый. Левая стена была укрыта книжным стеллажом от пола до потолка, скорее всего из такого же дерева. На полках располагались книги, по внешнему виду очень ухоженные, но старинные. Справа в стене располагалось большое окно, которое закрывалось кипельно белыми шторами, отчего создавалось впечатление, что из окна светит какой-то потусторонний, неземной свет. У окна располагался большой цветочный горшок, из которого росло, ну просто огромное для своего горшка, дерево, практически касающиеся ветками потолка. Потолок, кстати сказать, был метров четыре в высоту и представлял собой несколько ступеней, придающий ему вид потолка пирамиды. Напротив, стола стоял не маленький диван из черной бархатной кожи, и он, почему то, казался очень удобным даже по внешнему виду. Я никогда не оценивал комфорт мебели по внешнему виду, однако этот диван мне показался более удобным, нежели все остальные. За столом, на богатом кожаном кресле с резными рукоятками, восседал мужчина в черном костюме, белой сорочке и темно бордовом шелковом галстуке, на котором красовался стильный золотой зажим. Не представляю почему, однако мне показалось, что костюм наверняка был дорогим и шитым на заказ, по меркам хозяина. При всей напыщенности окружающей обстановки, шикарной мебели и дорогой одежде, хозяин кабинета имел располагающие черты лица. Волосы его были едва тронуты сединой, однако на вид ему было никак не меньше шести десятков лет. Кожа на лице не была испещрена морщинами, и выглядел он лет на уверенные шестьдесят. Однако что-то потустороннее говорило, что ему не шестьдесят, и что дорогими вещами он отнюдь не хвастается. Все это просто как бы было частью его самого.

— Добрый день, Александр. — сказал он своим глубоким голосом, вставая мне на встречу — Пожалуйста, присаживайтесь, — добавил он и указал рукой на диван. Спорить я не хотел по двум причинам. Во-первых, та властность, которая звучала в его голосе, не давала и капли надежды, что можно ослушаться его просьбы. При всем его уважении и просительности тона интонация голоса подсказывала: «Присядь, не противься, а то я встану и помогу тебе присесть». При этом я не ощущал ни тени нажима или какого-либо давления. А во-вторых, мне действительно жутко хотелось присесть после долгой прогулки и все-таки попробовать, так ли удобен этот диван. Сделав шаг, я опустился на диван и провалился в него почти наполовину. Он был бесподобен. Казалось, это самый удобный диван из всех, на которых мне приходилось сидеть или лежать. Он был мягкий, но в то же время повторял контуры моего тела и имел точки опоры в тех местах, где это было действительно необходимо.

— Я прошу простить меня за нежданный звонок и нежданное предложение посетить меня с визитом. Я понимаю, насколько Вам было нелегко решиться на такой шаг, однако я был уверен наверняка, что Вы придете.

— Если позволите, с чего Вы были так уверены, что я приду? — спросил я и поразился. Откуда у меня такая манера речи? Ну богатый дедушка, ну диван у него удобный, и костюм красивый, но не прогибаться же из-за этого?

— Так уж случилось, что мы с Вами знакомы достаточно давно, только в одностороннем порядке. А когда у Вас начались проблемы… ммм… в личной жизни и жизни в целом, то я стал более внимательно посматривать за тем, как Вы с этими проблемами справляетесь. И хочу сказать, что я горжусь Вами, что Вы не сдались и не опустили руки.

— Секундочку, — прервал я собеседника, — Вы что, за мной следили?

Я начинал злится. Я привык жить так, чтобы никому не мешать, и я никогда не любил, да и сейчас не люблю, чтобы кто-либо вторгался в мою жизнь, хоть прямо, хоть косвенно.

— Вы немного не так меня поняли. Я не сказал, что следил за Вами. Я наблюдал за тем, как Вы справляетесь с препятствиями на своем пути.

— И это называется не следили? — я завелся. Сейчас его внешний вид уже не мог на меня подействовать так, как подействовал в самом начале. Я мог сопротивляться и собирался это делать. Если честно, меня настолько задели его слова о том, что он за мной «поглядывал», что я готов был встать и уйти.

— Я прошу Вас, Александр, возьмите себя, пожалуйста, в руки и дослушайте меня до конца. Вам есть, что узнать, и Вы много чему удивитесь, поверьте. Ведь все, что с Вами случалось было направленно лишь на то, чтобы сломить Вас. Однако Вы справились практически со всеми трудностями, кроме одной. Но об этом позже. — После этих его слов интереса у меня не прибавилось, однако просто встать и уйти я, почему-то, не решался. Я немного остыл и стал задумываться над его словами. Не случайно? Что значит не случайно? И по чьей это воле все это случалось «не случайно»? Вслух этих вопросов я не стал задавать. По крайней мере пока.

— Мне бы хотелось угостить Вас кружечкой чая. Вы не в том расположении духа, чтобы понять меня правильно и принять решение, а исходя из того, что Вы ценитель чайных напитков я осмелюсь предложить Вам свой особенный сорт. — при этих словах он легко, по крайней мере для своих лет, поднялся с кресла и проследовал в мою сторону. Пройдя мимо меня, он остановился, и я заметил, что сразу за диваном стоит шкаф. Естественно из дерева, естественно из темного, ну и конечно с резной вставкой. Он открыл дверцы шкафа и достал оттуда две фарфоровых кружки. Честно признать, из всей чайной посуды я уважаю лишь фарфор, потому что, как мне кажется, только фарфор правильно принимает температуру напитка и остывает не так быстро. После этого он перенес их и поставил на свой стол, затем вернулся и достал обыкновенный электрический чайник, какой встретишь практически в любой квартире. Поставив на стол и его, он снова вернулся к шкафу и извлек из него двухлитровую бутылку негазированной воды и круглую баночку, закрытую сверху прорезиненной крышкой. Скептически посмотрев на него, я пришел к выводу о том, что о чае этот человек практически ничего не знает. Весь вкусовой букет чая зависит от воды, и тут перед ценителем чайного напитка становится проблема. Любая фильтрованная вода теряет свой жизненный вкус. В свою очередь вода из-под крана на эту роль также не годится из-за примесей и жесткости. Честно сказать, водой из-под крана я бы не поил даже соседскую собаку. К высшему сорту чайного напитка нужна естественная живая вода из натуральных источников. Такие есть у нас в горах на Кавказе. Друзья мне привозили некоторое количество… Пока они были, эти друзья.

Пока я мысленно считал ошибки хозяина кабинета, он уже наполнил чайник водой и успел поставить его кипятится. Ну кто же кипятит воду перед тем, как заваривать чай? Кипятить нужно плохую воду. А хорошая вода, которая раскроет весь спектр вкусовых качеств чая, должна быть подогретой до температуры кипения! Однако, как только я об этом подумал, чайник, не доведя воду до кипения, щелкнул и выключился. Я заметил на столе заварной чайник, в который он уже наливал горячую воду. По кабинету мгновенно разлетелся нежнейший запах чая: угадывались нотки бергамота, жасмина и чабреца. Обычно несовместимые доминирующие компоненты так легко сочетались, что попробовать данную «сборную солянку» мне не терпелось.

— Прошу меня простить, если я не выполнил всех условий чаепития, однако я считаю, что, когда речь заходит о чае, самое главное, чтобы он был вкусный. — сказал мой собеседник. Я с ним мысленно согласился. — На самом деле это правило не относится только к церемонии чаепития. Я уверен, что это касается всего, что делает человек. Самое главное делать то, что ты делаешь, в первую очередь хорошо и отлично. А потом уже нужно задумываться над тем, какие методы ты для этого выбираешь.

— Я с Вами полностью согласен. — к своему изумлению вырвалось у меня. Собеседник, наверное, заметив замешательство на моем лице, улыбнулся. Его улыбка была такой же располагающей, как и глубокие глаза.

— Прошу Вас. — сказал он, и протянул мне одну из кружек. Еще не сделав первого глотка, я понял, что это будет лучший чай, который я пробовал за всю свою жизнь, а перепробовал я их немало сортов. Он был в меру насыщен, в меру терпким… в общем он был изумительный. Мой собеседник, сделав несколько глотков, сказал лишь «не плохо» и отставил чашку от себя.

— Этот чай растили и собирали очень далеко отсюда. — сказал он, пристально глядя на меня. — Однако, смею Вас заверить, что это не лучший чай, существующий в мире и вне его. — последняя фраза стала мне не совсем понятной, но отвлекаться от чудесного напитка я не хотел.

— Мы с Вами остановились на том, что я рассказывал Вам о суровой не случайности происходящих с Вами трудностей. Вы верите в судьбу, Александр? — при этом вопросе он загадочно и с любопытством посмотрел на меня. Мне пришлось отставит чашку и обратить свой взгляд на него. Задавая такие вопросы, нужно рассчитывать на откровенность собеседника, однако мы с ним не успели стать друзьями, да и не могли бы ими быть. Но этот его вопрос заставил меня задуматься, и мне не захотелось ему врать.

— Я не верю в судьбу. Человек сам творит свою судьбу. — ответил я откровенно.

— О, это действительно так! — сказал он, будто ждав от меня такого ответа. — Для некоторых людей судьба — как чистый лист бумаги, на котором они пишут историю своей жизни. Однако для некоторых людей судьба — написанная история, по сценарию которой они живут. Их немного, но они все же есть. А для совсем не многих судьба — не просто чистый лист и новая история, а подарок, скрывающий в себе многие секреты. Вы готовы выслушать самую безумную историю в своей жизни об образовании мира и человеческой судьбе, о жизни и ее перемене, о выборе жизни и о последствиях такого выбора? Я готов рассказать все с самого начала, однако я хочу, чтобы Вы слушали внимательно и верили мне. — спокойно закончил он. Мне показалось, или он сошел с ума? На моем лице проступила ухмылка, и я заметил — он понял, что я ему не верю.

— Что ж, — печально вздохнул Миррилиус, — тогда, чтобы Вы мне поверили, сначала мы поговорим о Вас, Александр. Вы родились весной у замечательных людей, которые Вас до безумия любили. Вы у родителей единственный ребенок, и они многое Вам позволяли, конечно, по мере возможностей. Вы добрый, преданный и чуткий человек, который легко проникается жалостью ко всякому, кто попросит помощи. Если я не убедил Вас в том, что я действительно с Вами знаком, то вспомните, когда Вам было 12 лет, Вы отчаянно доказывали матери, что не брали отцовскую бритву, которая перестала работать после того, как Вы попытались побрить ковер в своей комнате, помните?

После этих слов мне стало не по себе. Я отчетливо помнил, что после того, как мать с отцом ушли на работу, я пробрался к ним в комнату и из комода достал электрическую бритву отца. Это был мамин подарок отцу на годовщину их свадьбы. Мне всегда было жутко интересно, как она работает. Я отнес ее к себе в комнату и включил в розетку. Она трещала и вибрировала у меня в руках, и я не придумал ничего другого, кроме как опробовать ее на ковре. После первых пяти сантиметров «бритья» она перестала работать и я, испугавшись, побежал и положил ее обратно. Мама все поняла, когда увидела ковер у меня в комнате: на нем отчетливо виднелась лысая полоска. Папа тогда сказал: «Ну перестань, ничего страшного. Ему было интересно, к тому же он еще ребенок и не понимает, что нельзя брать вещи без спроса». Однако мама очень расстроилась. Только через пять лет она рассказала мне, насколько трудно ей было достать эту бритву, и насколько дорого она ей обошлась.

— Откуда Вам это известно? — севшим и охрипшим от воспоминаний голосом спросил я.

— Видите ли, я только что об этом говорил. Судьба некоторых людей написана, как история, и ее можно прочесть. Мне продолжать? Я могу рассказать Вам о Вашей первой любви и о том, как Вы повели себя в первую с ней ночь, когда остались одни. Вам тогда было 15 лет, если я не ошибаюсь? Или о том, как от Вас ушла Лиза, как от Вас отвернулись Ваши друзья детства? Кстати о детстве. Как Ваша нога? Насколько я знаю, ее собирали по кусочкам, когда в школе Вы попали под автобус?

У меня не было слов. Сомнений тоже не осталось. Этот человек, кем бы он ни был, знал обо мне многое. Дружить с таким человеком и при желании не захочешь.

— Я не прошу Вашей дружбы. — внезапно сказал он, — И да, мне известны Ваши мысли. Но к вопросу о том, кто я такой, мы вернемся несколько позже.

Часть 2. Судьбы и Миры

На протяжении всей нашей жизни мы постоянно с кем-то сталкиваемся и знакомимся. Наши встречи могут носить сугубо формальный характер, а зачастую и просто являться случайным стечением обстоятельств, однако ничего в этом мире не делается просто так. Наши знакомства могут перерасти в дружбу, или даже в любовь, однако могут так и остаться просто случайным знакомством. Мое знакомство с Миррилиусом нельзя было назвать ни случайным, ни способным перерасти в дружбу. В то же время во мне крепло убеждение, что эта встреча кардинально поменяет мою жизнь, однако в лучшую или в худшую сторону я еще не понимал.

Я все также сидел на диване, который по-прежнему был очень удобным, однако, в голове у меня был хаос из мыслей. То, что этот челок не сумасшедший, я, наконец, усвоил из отрывков своей биографии. Но зачем он меня сюда позвал и о чем собирался мне рассказать? Тем не менее, он вновь опустился в свое кресло, подпер подбородок руками, и посмотрел на меня.

— Что ж, — выдохнул я, — Вы собирались мне что-то рассказать.

— Вчера, когда я Вам позвонил, я сказал, что в некоем роде меня можно считать консультантом. Это правда. Однако перед тем, как мы перейдем к главной теме нашего разговора, я бы хотел ввести Вас в курс дела. Это то знание, которое Вам необходимо знать. Я начал свой рассказ о том, что существует несколько типов людей и, соответственно, у них существует несколько типов судеб. Есть люди, которые проживут всю жизнь, и не заметят, как она прошла. Другие же будут упорно идти к своей цели, и в зависимости от проявляемого ими упорства добьются, или же смирятся с недоступностью поставленных желаний. Иногда, на Земле появляется человек, которому предписано несколько иное, чем другим людям. Вселенная наделяет его удивительными свойствами и предлагает огромные возможности, требуя взамен лишь одного — чистоты души. Качества этого человека совмещают в себе невероятные смеси эмоций, к примеру доброты, и честности, приправленные щепоткой алчности и эгоизма. В таких людях есть стержень, крепость которого проверяет Вселенная, и если этот стержень остается таким же крепким и несломленным, если он не трескается под натиском соблазнов и проблем — то его обладатель направляется на консультацию ко мне. Консультация — это поиск пути, по которому этому человеку будет идти не просто, однако достигнув точки назначения он сможет принести добро. Консультация — это, мягко сказать, подготовка предназначения, подготовка судьбы, которая еще на написана и которая никогда не повторится впредь.

— Но для чего? — спросил я, и внезапно осознал, что к словам своего собеседника я отношусь серьезно. — Подготовка к чему?

— К Наставничеству. Вы сильно удивитесь, если я скажу, что наш Мир не единственный? — При этом вопросе его лицо приобрело вопросительное выражение. Брови поднялись вверх, и кожа на его лбу сложилась складками и покрылась глубокими морщинами.

— Ну… — начал было я, — я конечно подозревал, что инопланетяне существуют, но особо в это не верил. — закончил я более утвердительно.

— А я и не имел в виду Мир, находящийся в пределах нашей Вселенной. Существуют Миры, схожие с Землей. Там также живут люди, животные, растут деревья. Но они иные, также, как и их обитатели. Одни из них плоские, другие сферические, третьи вообще не имеют никакой формы. Однако они есть, и там тоже существует жизнь. Мы, то есть такие, как я, нечто вроде отдела кадров. У каждой планеты есть свои наставники. Они следят за тем, чтобы их Мир жил и развивался. В их задачу также входит и поиск людей, которые могут также стать наставниками. Это как работа, только намного интересней, чем Вы можете себе представить. И платят за нее достаточно высоко. По крайней мере, пока Вы справляетесь с задачей, которую на Вас возлагают. Я работаю, если можно это так назвать, уже четвертую сотню лет, а мой предшественник продержался шестьсот тридцать три года. Как Вы, наверное, поняли, нам платят годами жизни. Ну и само собой, некоторыми благами, которые есть в мире, который мы опекаем.

— И Вы думаете, я Вам просто возьму и поверю? Миры? Наставники? Спасибо Вам огромное за чай, за компанию, но мне пора. — сказал я несколько резче, чем хотел. Что за бред он несет? И каким идиотом нужно быть, чтобы в это поверить? Я встал с дивана, и направился было к двери, однако на том месте, где она еще недавно была, ее не оказалось. Как такое возможно? Я обвел взглядом кабинет, но двери не было вообще!

— Что это значит? — спросил я с угрозой. — Выпустите меня отсюда!

— Я не могу. Увы, как бы я не хотел, чтобы Вы вышли отсюда тем же способом, как и пришли, однако я не могу этого сделать. Ваша судьба уже написана, с первого шага, который сделали в этом кабинете. Вас выбрал один из Миров, и Вы можете уйти лишь туда. Вы приняты на работу, хотя сами толком этого еще не поняли. Позвольте Вам объяснить… — все также спокойно продолжал он, но во мне уже вовсю царила паника. Какой-то дед, богатый и обеспеченный, пудрит мне мозги, к тому же отказывается меня выпускать! Пахнет криминалом.

— Я не собираюсь и дальше слушать эту чепуху про Миры и Судьбы. Мне есть куда потратить свое время. А если Вы меня сейчас же не выпустите, то я за себя не ручаюсь! — сказал я насколько мог грозно.

— Кого Вы обманываете, Саша? — спокойно ответил он. — Вы не дрались уже 14 лет, и первый, и последний раз это было во втором классе. Ваш соперник был на две головы выше Вас, и сразу после того, как Вы его толкнули, он разбил Вам нос. — сказал он, и добавил, — Нападете на старика? Я уверен, что Вы этого не сделаете. Вы не такой. И Вам совсем не хочется возвращаться в Вашу квартиру. Она Вам противна, как и этот Мир, где Вас никто не ждет. У Вас никого нет, даже кошки. И скажу последнее. На протяжении последнего года Вы постоянно мечтали уехать как можно дальше отсюда. Я даю Вам билет, так почему же Вы его не хотите взять? — закончил он.

Я молчал. Мне действительно не к кому было бежать обратно. И я действительно мечтал убраться подальше от этих серых домов, от этих лиц, что приелись, от проблем, которые надоели, и которые все сложнее было решать. Я не хотел признавать, но ненавидел свое существование уже на клеточном уровне, а это уже тревожный сигнал, способный записать тебя на прием к психиатру. Я сдался.

— Что Вы предлагаете? — устало спросил я. Я не был готов кидаться в омут с головой, так что предпочел сначала все узнать.

— Я предлагаю Вам счастливый билет на экзамене жизни. Я предлагаю Вам Мир, абсолютно новый, и абсолютно Ваш. Вы будете его строить и развивать. Это больше похоже на игру, но это все по-настоящему. Вы будете Богом, Дьяволом, Судом и Обвинением. Вы будете диктовать моду и рисовать идеалы. Вы будете строить его для себя таким, каким Вам его захочется видеть. Разве это не мечта? Разве это не подарок судьбы? Прибавьте к этому долгую жизнь и вычеркните проблемы с заработком, разве не привлекательно? — оживленно затараторил он. В его глазах заплясали огоньки. Старик будто ожил. Однако поверить в его слова было трудно. Также, как и сдаться и сказать «да». Пускай это «да» будет лишь для того, чтобы закончить эту беседу… а если нет? А если он говорит серьезно?

— Я думаю, молодой человек, Вам следует сказать «да». Терять Вам нечего, а приобретаете Вы очень много. К тому же, Вами движет интерес. Так что Вы скажете? — более настойчиво спросил он. — Вы готовы к самому необычному приключению в своей жизни?

— Да. — сказал я, не особо представляя, что меня ждет. Одно я знал точно — хуже уже не будет. Хуже просто уже некуда.

За последние годы я успел разочароваться в жизни. Все началось с того, что не стало моих родителей. Дороже этих людей у меня никого не было, как бы это банально не звучало. Мы прекрасно ладили, помогали друг другу. Я был любимым единственным сыном. Они были не стары, просто в квартире, где они жили, произошла утечка газа. Специалисты терялись в догадках, как так могло произойти, что новые шланги ни с того ни с сего ночью дали трещину. Они заснули навсегда. Мир после этого потерял половину своих красок. В то время я жил с девушкой, ее звали Лиза. Только она помогла мне пережить потерю родителей и вселить в меня надежду, что стоит продолжать жить. Сама она приехала в наш город несколько лет назад, и познакомились мы на улице совершенно случайно. Однако с первого взгляда я понял, что это мое. Мы прожили пару лет, после чего она просто собрала вещи и ушла. У нас не было ссор, ругани или скандалов. Она и ушла тихо, не проронив ни слова. От этого было только больнее. Мир потерял все свои краски. И вместе с Лизой ушла и надежда. Затем меня уволили с работы. Мой бригадир хотел устроить на работу своего племянника и переписал отчеты о моей работе. Потом стройка, подсобные работы. Потом за неуплату долгов по кредитам вынесли на рассмотрение вопрос о возмещении долгов за счет продажи моей квартиры. Так что, если подумать, возвращаться в этот бардак у меня желания нет. Однако меня больше пугало то, что я не знал, что меня ждет впереди.

Мой собеседник смотрел на меня с интересом. В его зеленых глазах я заметил тень зависти. После недолгой паузы он продолжил:

— Мне бы хотелось, чтобы Вы не принимали это как изгнание или наказание. Это не так. Скорее, это награда, хоть Вас и ждет не легкий труд.

— Знаете, я все еще не совсем понимаю, о чем идет речь. Раз уж так сложилось, что я уже дал добро на эту, как Вы говорите, работу, то мне бы хотелось узнать поподробнее, что меня ждет. — сказал я спокойно, и удивился своей спокойности. Кажется, я ему поверил и смирился с тем, что назад пути нет. Хотя для себя причин ему верить я все еще не находил.

— Я бы с удовольствием хотел бы ответить на вопрос, что Вас ждет, однако я не имею ни малейшего понятия. Это может быть все, что угодно. Однако с уверенностью могу сказать одно — на Вас не возложат такой проблемы, которую Вы были бы не в состоянии решить. Вам нечего боятся. Однако Вам также следует знать, что Вы обязательно направляетесь для того, чтобы помочь тому Миру, который Вас выбрал. — закончил он. Я его еле слышал, потому что меня дико клонило в сон. Вдобавок диван был достаточно удобным, и сонливость только усиливалась. Однако собеседник, кажется, это заметил и быстренько добавил:

— Мне жаль расставаться с Вами на такой ноте, однако время нашей беседы подошло к концу. Не сопротивляйтесь против этого неудержимого желания заснуть, это нормально. Ваш Мир зовет Вас. Удачи. — на этих его словах мои веки сомкнулись, и я заснул. Голова погрузилась в темноту, а тело стало невесомым. Возможно, в таком крепком сне был виноват этот чертов диван, однако просыпаться не было никакого желания.

Глава II

Часть 1. Пески

Я проспал, казалось, не больше пяти минут. Ощущение было, будто я за долгое время наконец-то выспался и отдохнул. В теле была легкость, я был полон энергии. Открыв глаза, я не сразу понял, где нахожусь. Прохладный ветерок обдувал мое голое тело… стоп, голое??? Я встал. Я действительно был голый! Прикрыв руками причинное место, я осмотрелся. До горизонта тянулось синее море, на волнах которого играли блики от солнца. Я стоял на белом песке, на пляже, который также далеко уходил как вправо, так и влево. За спиной вдалеке виднелись деревья, тесно прижимающиеся друг к другу. И ни души. Я стал судорожно осматривать песок на предмет моих джинсов и рубашки. В джинсах был телефон, по которому можно было бы связаться со спасателями, однако ни рубашки, ни джинсов не было видно. Так. Самое главное, не паниковать. Не паниковать, повторил я сам себе, однако сопротивляться наступающей панике было все труднее. Я опустился на песок и постарался вспомнить, что происходило до моего пробуждения. Так, я разговаривал с каким-то сумасшедшим стариком. Он рассказывал мне всякую чепуху о судьбах, мирах и прочий бред. После этого я вырубился. Стоп! Чай! Я пил у него чай, после чего резко захотел спать и заснул. Он подмешал мне снотворного и обокрал меня! Хотя постой, что у меня было? Телефон? На него не позарился бы и мелкий вор. Может у меня вырезали почку? Я стал осматривать и ощупывать свое тело, однако каких-либо шрамов или порезов, или еще чего-либо нового в повреждениях не заметил. И еще у меня было странная уверенность, что все мои внутренние органы на месте. Я стал в деталях вспоминать, о чем еще мы с ним говорили. Последнюю фразу, которую молвил старик, была «Ваш мир зовет Вас». И, по-моему, он пожелал мне удачи. Как я тут оказался? И что мне теперь здесь делать? Я встал с песка. Паника потихоньку отступала. На душе воцарилось странное спокойствие, которое порождало несколько иные мысли. Вдобавок во мне поселилась уверенность в том, что я дома и на своем месте. Вот как в такое поверить?

Я еще раз оглядел безлюдный пляж, бескрайнее море и чистое синие небо. Сколько я не был на море? Лет пять? Я подошел к воде. Она была кристально чистой и в меру теплой. Именно такой, в какой я люблю купаться. Секунду размышляя я отступил назад, после чего разогнался и нырнул. Вода была восхитительной. И почему я раньше купался голый только в душе? Наверное, от того, что на море вокруг было всегда много народу? Нет. В прошлый раз, когда я был на нашем побережье Черного моря, я всегда находил одинокие пляжи, но купался исключительно в плавках. А зря.

В меру наплававшись, я вышел на берег. Пляж был также безлюден, как и при моем появлении. Еще раз осмотрев песок в поисках какой-либо одежды, я тронулся к растущим вдалеке деревьям.

Не сказать, что до них было так уж далеко идти. Более всего меня угнетало, что я не одет. Это, скорее всего, давило подсознание, рождая ощущение, что ты безоружен и ничем не защищен. Однако за полчаса дороги я немного свыкся с отсутствием одежды. Подходя все ближе к посадке, я все четче понимал, что нахожусь где-то очень далеко от своего дома. Деревья так плотно росли друг к другу, что между ними просматривалась лишь маленькая щель. Это скорее походило на живую стену, высотой около 30 метров, которую не преодолеешь. При этом и протиснутся между деревьями было невозможно. Подойдя еще ближе, я понял, что таких деревьев не встречал даже в энциклопедии растений. Стволы этих деревьев не имели коры и были бледно-серого цвета. Они были похожи на цилиндры, вкопанные в песок, при этом не оставалось сомнений в том, что они живые. На верхушках имелись огромные листья, походящие на пальмовые, однако намного больше и шире. Присмотревшись к стволу одного из дерева, я замер. Кора показалась мне прозрачной, и по внешнему виду больше походила на кожу, тонкую и непрочную, под которой прослеживалось движение какой-то субстанции. Я оторопел. Субстанция двигалась ритмично, будто бы гонимая неким органом, похожим на сердце. Вдруг, под этой самой кожей, всплыл и уставился на меня круглый глаз. Я отшатнулся. Этого не могло быть! Такое не может существовать в природе. Я кинулся прочь, обратно к морю, оглядываясь на ужасные деревья. Боковым зрением я заметил ужасную картину: на протяжении всей длинны живой стены под корой-кожей проглядывались глаза, провожающие меня взглядом. Вернулась паника, и я лишь ускорил бег.

Добежав до моря на одном дыхании, я огляделся. По-прежнему до горизонта тянулось море, и все также справа и слева вдаль уходил песчаный пляж. Я уселся на песок и стал думать. Внезапно, вспомнились слова старика: «Я предлагаю Вам Мир, абсолютно новый, и абсолютно Ваш. Вы будете его строить и развивать». Как же, мой. С деревьями, у которых есть глаза, бескрайним морем и пляжем, протяженным неизвестно насколько километров. И где мне прикажете жить? И что есть? И неужели я, как он сказал, хозяин этого Мира, буду ходить по нему голый? В интересное положение Вы меня поставили, товарищ консультант. Напоил меня чаем, усыпил и выкинул куда-то на край света, еще и чужого и несуществующего! Красота! Сидеть на месте не было никакого желания. Я поднялся, и пошел прочь по берегу.

Сколько часов я шел, я не знаю, однако я очень устал. Идти по песку было труднее, чем шагать по асфальту, и от этого создавалось впечатление, что я прошел десятки километров. Пока я шел, я постоянно посматривал налево, на стену из живых деревьев. Она не кончалась, впрочем, как и пляж. Решив немного передохнуть, я уселся на песок и стал думать. Как отсюда выбраться? И что теперь делать? Вопросов в моей голове с каждой секундой становилось все больше, а ответы появляться не спешили. Ветер все также размеренно обдувал лицо, солнце все также светило с небес. Ни птиц, ни насекомых, ни людей. Очередной поток ветра донес до меня отголосок чьего-то голоса, и я не сразу это понял. Прислушавшись, я услышал шепот, но сути разговора не уловил. Осторожно повернувшись, я вскрикнул и резко поднялся на ноги. Сразу за мной, в каких-то паре шагов стояли две девушки с копьями в руках и о чем-то шептались, пока я не вскочил. Они были одеты в сплетенные листья тех живых деревьев, которые я видел, и сплетения эти смутно напоминало платье, прикрывающее стройное тело от груди и чуть выше колен. Обе девушки были красивы, с темными длинными волосами, аккуратными чертами лица и ослепительно голубыми глазами. В таких глазах хотелось утонуть. Однако один элемент не позволял мне этого сделать — копья в их руках, которые после того, как я закричал и вскочил были четко направлены прямо на меня.

— Кто ты такой? — грозно спросила одна из них.

— Девушки, спокойно! Я не хотел своим поступком как-то Вас напугать, простите меня. Просто Вы так неожиданно появились у меня за спиной, что я испугался. Еще раз прошу меня простить. — выпалил я на одном дыхании, смущенно заметив, что их взгляд то и дело метается о моего лица к низу живота. Поспешно прикрывшись рукой, я выдавил из себя смущенную улыбку, и сказал: — Я надеюсь, Вас не смутил мой внешний вид. Мои вещи пропали, а найти новые я еще не успел. Вы не подскажете, где я? И как мне отсюда попасть домой? — улыбаясь, поинтересовался я, однако на их лицах не проступило ни капли эмоций. Одна из их, немного опуская копье, произнесла:

— Иди с нами, странник. С тобой будет говорить Эллирия. — тихо, но уверенно сказала она. У нее был прекрасный голос. Такой нежный, но одновременно звонкий и грациозный. Хоть в нем и не было ни капли теплоты и заботы, но он был чудесным.

— Эллирия? — переспросил я. — Кто это?

— Иди с нами. — сказала другая девушка более жестко, и спорить с ней я не захотел. Во-первых, я был абсолютно голый перед двумя прекрасными дамами, а во-вторых, у них были копья, и настроены они были никак не на романтический вечер у моря.

Та, которая обладала прекрасным голосом, пропустила меня вперед, и я почувствовал, что краснею. Я шел между ними к тем живым деревьям, от которых так рьяно убегал некоторое время назад, и я поймал себя на мысли, что уже не хочу знать, что находится за ними. Мне казалось, что живые деревья с глазами и агрессивно настроенные красивые девушки не единственные вещи, которым мне придется сегодня удивляться. Кстати сказать, было бы не так обидно, если бы они, то есть девчата, не были так красивы. На их ангельских лицах просто не смотрелась ни агрессия, ни злоба, ни жестокость. Однако внутренний голос мне подсказывал, что лучше не проверять на практике качества их характера. Может оказаться так, что последним, что я успею сделать перед смертью, это удивиться своей глупости. Хотя… умереть от такой красивой руки совсем не обидно.

— Вы не сказали, кто такая Эллирия? И о чем она будет со мной говорить? — попытался завязать беседу я, однако та, что шла впереди, даже не оглянулась на меня. Ответ поступил из-за моей спины.

— Эллирия — это провидица. Она предсказала появление спасителя, который сможет нам помочь. Поэтому она хочет с тобой поговорить. — спокойно сказала она. Я вдруг осознал, что не знаю ее имени, и настолько огорчился своему невежеству, что немного оглянулся и поспешно спросил:

— Как твое имя? — спросил я, чуть оглядываясь. — Я вдруг осознал, что если Вам придется меня убить, то последним словом, которое я бы захотел произнести, было бы твое имя, — сказал я, улыбаясь, однако девушка, что шла впереди обернулась, и сказала: — Тебя незачем убивать, а поэтому незачем знать имя моей сестры. — холодно произнесла она. Теперь мне стала понятна ее враждебность. Девушки были сестрами, и та, что шла сразу мной, скорее всего была младшей.

— Аника, — сказал голос позади меня, и я готов был поспорить на что угодно, что она улыбнулась. Идущая впереди девушка только быстро на нее оглянулась и продолжила идти.

Тем временем мы уже подходили к живой стене, и я вновь стал различать глаза, смотрящие на нас из-под коры-кожи деревьев. Мы подходили все ближе, и на меня наползал страх. Когда мы подошли совсем близко, несколько стволов изящно изогнулись и образовали проем, достаточный, чтобы протиснутся человеку.

— Этот человек идет к Эллирии, она просила его привести, — сказала старшая из сестер непонятно кому, и мне смутно показалось, что разговаривала она с деревьями. Глаза, которые до это были прикованы ко мне, посмотрели на старшую сестру, затем вновь на меня.

— Ты уверена, что этот человек не принесет с собой беды? — раздался голос непонятно откуда.

— Я — нет, однако в этом уверена Эллирия. Она увидела в нем Алексиса. — с нотками недоверия сказала она.

— Алексиса? В нем? — раздался удивленный голос. После некоторой паузы он продолжил: — Она удивляет меня в последнее время своими видениями. Однако повода усомнится в ней еще не возникало. Приглядывай за ним, Кира. — закончил неизвестный собеседник, и Кира пролезла между деревьями. Наступил мой черед, однако мне было трудно решится. Я не мог протиснуться в образовавшийся проем так, чтобы не коснуться этих странных деревьев, однако касаться их у меня не было ни малейшего желания. Я повернулся боком, втянут свой несуществующий живот, но все же спиной на мгновение соприкоснулся с деревом. Его кора действительно была кожей. Она была мягкой, и на удивление приятной. А еще она была теплой, как человеческое тело. Из задумчивости меня вывел толчок в спину, и я заметил, что перегородил проем Анике.

— Извини. — сказал я, и проследовал вперед за Кирой. Передо мной оказалась деревня, если можно это было так назвать. Везде, куда хватало взгляда, над землей поднимались постройки из листьев этих странных деревьев. Всюду, прямо на песке, виднелись шалаши, однако некоторые были высокие, в два этажа, а некоторые огромные, в три или четыре. Всюду туда-сюда сновали люди, преимущественно девушки, с такими же черными длинными волосами, как у сестер, и в таких же платьях из тех же листьев тех же странных деревьев.

Мы проследовали прямо и шли не меньше двадцати минут. По дороге встречались мужчины, но очень редко. Одеты они были, как вы могли догадаться, в набедренные повязки из того же материала, что, насколько я понял, служил им и для строительства, и для одежды. Все немногочисленные мужчины были спортивного телосложения и с огромными накаченными мышцами. Они провожали меня недоверчивым взглядом, граничащим с презрением.

Тем не менее, мы продвигались вглубь деревни, и проходили мимо многочисленных построек и местных жителей. Один момент меня весьма удивил. При таком количестве красивых девушек, а они все поголовно были удивительно красивы, я не встретил ни одного ребенка. Казалось бы, для мужчин здесь самое благоприятное место для продолжения своего рода, особенно при том, что их критически мало, и том, что они, как на подбор, накаченные до предела. При таких обстоятельствах отказа от девушек не должно поступать. Повышать то популяцию деревни нужно? Однако я так и не встретил ни одного ребенка. Мы свернули направо, и подошли к высокому шалашу. Перед ним стояли двое представителей мужского населения деревни.

— Мы к Эллирии, и этот человек тоже. Она ждет. — сказала Кира властным тоном, и один из крепышей зашел внутрь шалаша. Вернулся он через минуту.

— Эллирия ждет его одного, — как бы нехотя сказал он, стараясь не встречаться с Кирой взглядом.

— Что? — возмутилась она, — Я не оставлю ее наедине вместе с этим… — однако договорить она не успела, так как на пороге появилась женщина. Оба крепышей упали на одно колено, впрочем, как и Кира с Аникой. Поспешно сообразив, я было тоже стал опускаться на одно колено, но вовремя вспомнил, что до сих пор нахожусь без одежды и остался стоять. Крепыши взирали на меня с яростью, но молчали. Женщина была молода, и тянула на тридцать с небольшим, однако также имела черные длинные волосы и ослепительно голубые глаза. Лицо ее было гладким, и черты ее лица мне напоминали Анику с Кирой. Она была высокого роста. Ее стройную фигуру, повторяя все изгибы ее тела, обтягивала полупрозрачная белая шаль. Под шалью виднелись загадочные рисунки, которые покрывали всю поверхность женского тела, уже не молодого, но еще далеко не старого. Заметив, что под шалью, кроме рисунков, ее тело ничто не скрывает, я быстро опустил взгляд. Шаль была почти прозрачной, а посмотреть было на что! Ну вот везет мне на красивые тела и прозрачные материалы!

— Я удивлена вашим гостеприимством, девочки. И вы провели его весь путь в таком виде? Неужели по дороге не нашлось ни одного предмета одежды, чтобы наш гость мог одеться? — строго сказала она, обращаясь в большей степени к Кире, нежели в Анике. — Я прошу простить меня за невоспитанность и невежество моих дочерей. Я всегда учила их осторожности во всем и со всеми, и, наверное, неправильно истолковала свои намерения на счет Вас. Вы гость, наверное, самый важный, что был у нас когда-либо. Прошу Вас, проходите. — при этих словах она развернулась и прошла в шатер, не оглянувшись ни на кого. Я неуверенно проследовал за ней. За мной поднялась Кира и уже собралась войти, как послышался голос: — Я хочу поговорить с ним наедине, Кира. А ты лучше пойди и принеси нашему гостю одежду.

Оглянувшись, я посмотрел на Киру, и удостоился испепеляющего взгляда. Она быстро вышла, и я осмотрелся. Внутри было очень просторно и уютно. Стены шатра шли по кругу, и вдоль этих стен росли причудливые цветы. Посередине шатра, из камней, был выложен большой круг, видимо для костра. У круга стояло несколько кресел. В дальнем конце шатра имелась лестница на второй этаж. Потолок был не высок, однако не создавалось впечатления, что стоит пригнуться. Хозяйка шатра уже устроилась на одном из кресел, и я заметил, что между креслами стоит маленький столик, на котором стоит две чаши, сделанные из тех же листьев, что и все вокруг.

— Прошу Вас, присаживайтесь, — сказала она и указала на кресло напротив нее.

— Спасибо, но я бы все-таки сначала оделся, — извиняющимся тоном сказал я. Взгляд хозяйки, как и сестер, то и дело опускался ниже линии моих глаз. К счастью, в шатер вернулась Кира, и, не смотря на меня, положила на одно из кресел что-то похожее на набедренную повязку, после чего посмотрев на мать быстро направилась к выходу. Я прошел к креслу и заметил, что хозяйка продолжает пристально на меня смотреть. Как мне показалось, отворачиваться она не собиралась. За неимением какой-либо ширмы, мне пришлось повернутся к ней спиной и быстро натянуть на себя принесенные вещи. На удивление, повязка подошла в пору. Мне даже было удобно, только ощущение было, будто бы одел юбку. Поблагодарив хозяйку, я сел напротив нее.

— Меня зовут Эллирия, как Вы, наверное, уже знаете, и я Смотрительница в этом поселении. Кира и Аника — мои дочери. Я вижу отблески страха в Ваших глазах. Поверьте, меня Вам не стоит боятся. Выпьем? — и она протянула мне чашу.

— Что это за напиток? — спросил я.

— Даже если я расскажу Вам полный его состав, Вы все равно ничего не поймете. — с улыбкой сказала она. — Ведь Вы не росли на этом песке и многого не знаете. Пейте, это Вас немного успокоит. Как Ваше имя?

— Александр. — ответил я, делая глоток. Напиток оказался приятным на вкус, в меру сладким и освежающим. Поставив чашу на столик, я решился и посмотрел на хозяйку. Она в свою очередь вовсю смотрела на меня, странно улыбаясь.

— Насколько я могу понять, Вас что-то смущает во мне. Можно узнать, что? — с такой же улыбкой спросила она, однако у меня сложилось ощущение, что ответ на вопрос она уже знает.

— Нет, что Вы, все в порядке, спасибо. — ответил я, стараясь смотреть ей в глаза, что плохо получалось.

— Вас можно читать, как открытую книгу, однако нам требуется серьезно поговорить, и я вижу, что пока нам этот разговор не удается. Я вернусь через минуту. — при этих словах она встала и направилась к лестнице, по которой поднялась и скрылась из поля зрения. Да уж. Денек еще тот. С такой женщиной нужно сидеть на пляже, смотреть¸ как солнце катится к горизонту и тонет в глубинах моря, а потом, после долгой и прекрасной ночи смотреть, как оно поднимается вновь… додумать я не успел. На лестнице показалась Эллирия, которая накинула поверх плеч плед. Неловкость сразу прошла. Она опустилась в свое кресло и подняла глаза.

— Вы проделали долгий путь, и Вам следует отдохнуть, однако сначала нам все же нужно поговорить. Так уж сложилось, что я с рождения наделена даром предвидения. Я читаю судьбу нашего мира в знаках, которые он мне посылает. Тридцать лет назад мне явилось знамение, что на наши пески придет черное время, время войны и страха. Однако вместе с этим временем на песок ступит человек, который сможет избавить нас от этой опасности. «Избавит он Пески от смуты и вражды, вознесется над Песками власть Его, одолеет он армию Пэлла, и имя Его Алексис». Это лишь часть того, что я увидела, часть того, что мне показал Мир.

— Мне ужасно неудобно Вас расстраивать, но, наверное, это ошибка. Меня зовут не Алексис, а Александр, и на роль воина я никак не подхожу. — сказал я как можно более мягко. — Я не знаю, как я здесь оказался. Я заснул в другом месте, и проснулся здесь. Я простой человек, не умеющий даже драться. — добавил я.

— Я знаю, кто ты. — сказала Эллирия, — Я видела тебя много лет назад в своих видениях, и я ни разу еще не ошибалась в своих предсказаниях. Я видела твою судьбу, видела, через что ты прошел и когда появишься у нас. Я знаю, что ты именно тот, кем являешься на самом деле. Ты Александр, что на нашем древнем языке значит Защитник, то есть Алексис. Ты родился в промежутке, между изнуряющей жарой и холодом, заставляющим застывать воду двадцать три года назад. Я также знаю то, что еще недавно ты думал, будто бы заблудился, однако ты нашел дверь и переступил ее порог. Ты нашел этот Мир и пришел сюда. — сказала она, и в ее глазах я заметил нотки жалости. — Я не смогу тебя в чем-либо убедить, но все это ты поймешь позже. Однако я смотрю, что тебе стоит несколько освоится и отдохнуть. Мы вернемся к этому разговору через некоторое время. Я выделю тебе такой же шатер недалеко отсюда. Аника тебя проводит. Еду и напитки ты найдешь в своем шатре. Не уверена, что ты такое когда-либо пробовал, однако я знаю, что тебе понравится. Иди.

— Прошу меня простить, но мне все-таки кажется, что Вы ошиблись во мне. Я никакой не защитник и никакого порога не переступал. Я действительно не знаю, что произошло и как я сюда попал, однако причинять неудобства и проблемы я не намерен. Если Вы знали, что я попаду сюда, то подскажите пожалуйста, как мне вернуться назад? В какую сторону мне хотя бы пойти? — тихо спросил я.

— Вы на острове, Алексис. На единственном острове в этом морском мире. Куда бы Вы не пошли — Вы вернетесь. Я знала о том, что Вы появитесь на этих Песках, однако откуда Вы придете я не знала, так что как вернуться назад мне не ведомо. Но нам действительно необходима Ваша помощь. Не бросайте нас. Отдохните и освойтесь, Алексис.

Я встал, и направился к выходу, однако Эллирия направилась вслед за мной. Когда я только вышел из ее шатра, я заметил около входа Киру, Анику, еще нескольких незнакомых девушек и около дюжины атлетов мужчин. Все они разом посмотрели на меня, но спустя секунду опустились на одно колено. Я отошел на шаг в сторону, пропуская провидицу.

— Этот человек — Алексис, — громко сказала она, — и он будет жить в Верховном шатре. С этого момента я наделяю его правом Верховного Правителя Песками. Его воля — воля Песков.

После этих слов она подошла ко мне и достала что-то из складок пледа. Это оказался медальон. Он был округлой формы, с такими же рисунками, что я видел на теле Эллирии. В центре медальона был камень, верхняя часть которого мерно сияла светло желтым сиянием, а нижняя часть поблескивала голубым. Эллирия надела его мне на шею, и я заметил, как все присутствующие опустили головы.

— Аника, проводишь его к шатру. Римус, обеспечьте охрану повелителю Песков. — с этими словами она зашла обратно в свой шатер.

Все взоры устремились в мою сторону. В более дурацком положении мне еще не приходилось бывать. Первой с колен поднялась Кира. Бросив на меня недоверчивый взгляд, она развернулась и ушла. Остальные проследовали ее примеру. Прошло меньше минуты, и перед шатром Эллирии остался лишь я, Аника, и два крепыша охранника.

— Пойдемте, правитель Алексис. — сказала Аника и склонила голову.

— Не нужно. — сказал я, и она подняла на меня вопросительный взгляд. — Зови меня просто Алекс, раз уж твоей матери угодно так меня называть. И еще, я не хочу быть твоим правителем. Я хочу быть тебе другом. — мягко сказал я, отводя взгляд. — Покажешь мне шатер? А то я умираю с голоду. — более твердо сказал я, и она, улыбнувшись, повела меня к шатру.

Часть 2. Предсказание

Человек — уникальное создание Божьей руки. Каким бы нравом или характером он не обладал, он всегда приспособиться к окружающей его обстановке. Поместите его в общество, где принято ходить на левой ноге и смотреть на мир одним только правым глазом, и через несколько недель он смирится и будет делать также, как все остальные. И не важно, нравится ли это ему или нет, удобно это для него или же ему проще ходить на двух ногах. Он будет таким же. А если еще и дать ему стимуляцию, например, в виде еды или материального вознаграждения, то процесс адаптации пройдет гораздо быстрее, а может и приятнее. Точно также и с неволей. Поместите человека далеко от его родной земли и вселите мысль, что назад пути нет, и он через некоторое время освоиться. А если дать ему стимуляцию в виде острова с чистым белоснежным песком, кристального теплого моря, и красивое окружение в виде стройных полуобнаженных брюнеток с голубыми глазами, то некоторое время на адаптацию может пройти и с удовольствием. Я свыкся как-то слишком быстро, но это скорее оттого, что не воспринимал все происходящее со мной за чистую монету. Диалог с Миррилиусом, остров, Эллирия, предсказание… все это было сюжетом реалистичного сна.

Мы с Аникой шли по тропинкам деревни.

На улице уже стемнело, и на шатрах стали развешивать причудливые лампы. Подойдя к одной из них, я заметил внутри прозрачного кокона каких-то насекомых, похожих на светлячков, но намного крупнее. Я посмотрел на небо, но оно было беззвездным. Вот уж чего я не ожидал увидеть на морском побережье, так это отсутствие звезд на небе. На море их обычно гораздо больше, чем на небе в городской черте. Только после этого я понемногу стал верить в то, что это не мой мир, не Земля.

Пройдя за Аникой совсем немного от шатра Эллирии, мы свернули с широкой тропинки и сразу уперлись в огромный шатер, высотой, наверное, в четыре этажа. Пред входом стояли двое атлетов, которые при виде меня сразу попадали на колено. То-то же, подумал я, вспомнив, с кими глазами они на меня смотрели, когда Кира с Аникой вели меня голым через весь поселок. Я прошел внутрь, но Аника со мной не пошла. Она осталась на пороге, опустив взгляд.

— Мне было велено показать Вам дорогу, но входить внутрь в Верховный шатер мне не полагается. — приглушенным голосом сказала она.

— Послушай, я не знаю, насколько это переходит грань приличий, но я не вижу ничего такого в том, что ты хотя бы покажешь мне, где лежит еда, — с улыбкой сказал я, видя, как она сопротивляется желанию пройти. — Я не могу тебе приказать, и не стану этого делать, но если ты сейчас уйдешь, то мне придется съесть кого-нибудь из охраны. — более серьезно сказал я. При этих моих словах двое охранников вздрогнули, но головы не подняли. Аника сомневалась еще пару минут, но все же сделала нерешительный шаг и вошла. После этого я осмотрел свои покои. Полы были устелены чем-то мягким и приятным. На стенах уже висели причудливые лампы, с бьющимися об кокон насекомыми. Лампы давали приглушенный свет. В центре шатра также имелось выложенное из камней место для костра, рядом с которым стояли кресла. Аника переминалась с ноги на ногу.

— Мне нельзя здесь находится. — почти шепотом сказала она. — Извини, но мне правда нельзя. Еда на втором ярусе, у стола ты найдешь шкаф. А мне пора. — также прошептала она скороговоркой, после чего уже громче добавила — До свидания, Правитель, — и поклонившись, вышла в ночь.

Уговаривать ее мне не хотелось, при том я отчаянно хотел есть. Я взлетел по ступеням на второй этаж, и практически сразу наткнулся на стол, занимающий практически всю площадь комнаты. Странно, но стол был деревянный и очень старый. Интересно, где они взяли наше дерево? Или тут растут не только живые деревья? Углубляться в размышления не было никакого желания. Я обвел взглядом комнату, и обнаружил шкаф, который стоял в дальнем углу. Подойдя к нему и открыв дверцу, я поразился. На тарелке, если так можно назвать сплетение листьев, лежала жаренная рыба, размером, наверное, с поросенка. Она была полукруглой формы, с четырьмя парами плавников по всей длине туловища, однако хвост был таким же, как и у обычной рыбы. Вот же странность, а они наверняка считают обычной рыбой эту. Достав кулинарное творение неизвестного повара, я поставил тарелку на стол и набросился на еду. Рыба оказалась вкусной, и вдобавок совсем не костлявой. Я с трудом осилил ее целиком, после чего пожалел о своей расторопности. Я практически по локоть был в еде, и не имел ни малейшего представления, где теперь можно вымыть руки. Думать о том, что придется идти к морю, я не хотел. Я поднялся выше, стараясь ничего не испачкать, и обнаружил спальню. Практически все пространство занимала огромная круглая кровать. Впрочем, лестница уходила еще выше, и я поднялся на следующий ярус. В этой комнате было лишь окно, рядом с которым стояло кресло. Оглядевшись, я заметил небольшую ширму. Заглянув за нее, я увидел сосуд с водой, подвешенный в стене. Внизу сосуда имелся выступ листа. Я попробовал его отогнуть, и он плавно ушел вниз, при этом по нему потекла вода. Изумившись простоте и надежности конструкции, я поискал глазами мыло, однако обнаружил лишь какой-то порошок зеленоватого цвета. Решившись, я взял щепотку и растер по рукам, после чего поднес руки к воде. Порошок зашипел, однако при этом весь жир, что находился на моих руках, испарился. Посмотрев вниз, я заметил ведро, в которое стекала вода. По-видимому, в туалет они ходят куда-то в другое место. А может, вообще не ходят. Здесь, насколько я понял, все может быть.

Спустившись этажом ниже, я растянулся на кровати. Ноги гудели от целого дня ходьбы, голова разрывалась от мыслей и вопросов, но искать ответы сейчас я не хотел. После того, как я наелся до отвала, я хотел заснуть и пропасть долго и крепко. Внезапно возникший вопрос заставил меня на секунду открыть глаза. А хотел бы я завтра проснуться в своей квартире? В том мире, где я родился и вырос, где прожил почти половину жизни? Я стянул с себя набедренную повязку, укрылся чем-то, напоминающим одеяло, и с уверенностью сказал себе: «Нет, не хотел бы». После этого я заснул.

После долгого и насыщенного дня мне снился всякий сумбур. Сначала я был в своей квартире, как всегда лежал на диване, но вдруг из кухни вышла Аника в коротком белом халатике и принесла кофе. Она легла рядом, и вдруг сказала глубоким голосом Миррилиуса «Переключи на новости, там должны показать мою маму». Кружка с кофе выпала из моих рук, но когда я опустил взгляд, то понял, что это совсем не кружка, а сделанная из листьев живого дерева чаша, внутри которой не кофе, а зеленоватая жидкость. Затем я посмотрел на Анику, и это оказалась не она, а Кира, которая злобно на меня смотрела, а потом проткнула откуда-то взявшимся копьем мою грудь. Я оказался на песке. По груди струилась кровь из открытой раны. Я повернул голову, и увидел море, спокойное и величественное. Я чувствовал, как песок подо мной намок от большого количества крови, и стал комками прилипать к спине. Затем я почувствовал, как песок тонкими струйками отлипает от спины и ползет вверх, к ране. Я попытался пошевелится, но у меня это не вышло. Я лежал и смотрел, как красный песок проникает в рану, которая начинала потихоньку затягиваться, и на удивление, мне становилось лучше. Я чувствовал, что песок — это часть меня, а я часть этого песочного пляжа. Я попытался сесть и почувствовал, как песок сгребается мне под спину и помогает мне это сделать, поднимая спину вверх. Но, это ведь сон. Во сне я могу все. Я посмотрел на свою руку, и представил, как она превращается в песчаную. Не прошло и секунды, как я смотрел на вылепленную из песка руку, которая начиналась из моего живого плеча. Затем я представил, как она становится больше, как надуваются мышцы, а потом представил, что накаченная рука уже не песчаная, а живая. Результат не заставил себя долго ждать. Через мгновение я с удивлением смотрел на одну руку, которая осталась прежней, и на другую, которая стала рельефной и накаченной, совсем как у охранников. А затем мне в голову пришла совсем уж безумная мысль. Раз в этом сне я могу все, почему бы мне не полететь? Не успел я додумать, как мое тело начало таять. Кончики пальцев ног стали превращаться в песчаные и рассыпаться на моих глазах. Через какое-то мгновение ног у меня не было, и мне стало страшно, однако процесс превращения прекращаться не собирался. Затем рассыпался таз, живот, ребра, руки, шея и голова. Я превратился в песок и опал на этот пляж. Внезапный порыв ветра подхватил несколько песчинок и поднял их вверх, в небо. Я смотрел на пляж с высоты птичьего полета. Я как бы был и ветром, и теми песчинками, которые он унес ввысь. Пролетев вдоль пляжа, я было собрался посмотреть на деревню, однако что-то больно ткнуло меня в плечо. Наверное, мне показалось, ведь у меня нет плеча. Я песчинка, гонимая ветром. Но я был уверен, что с моим плечом что-то кто-то делает.

— Алексис! — донесся до меня странно знакомый голос. Я оглянулся, но никого не увидел, однако голос продолжал меня звать и упорно теребить мое плечо. Пляж пропал, впрочем, как и море, и песчинки, и ветер. Я, раскинув в разные стороны ноги и руки лежал на кровати в своем шатре. А перед кроватью стояла Аника, и терпеливо пихала меня в плечо.

— Проснулся я, проснулся. Да перестань меня пихать! — Не выдержав, сказал я и сел. На меня накатила волна смущения. Я вновь оказался голый перед этой девушкой, и при этом совсем не в романтической обстановке!

— Аника! — вспыхнул я, и стремительно стал искать глазами набедренную повязку. — Значит вечером в покои Правителя заходить — дурной тон, а врываться ко мне в спальню, когда я совершенно голый, это в порядке вещей? — возмущенно спросил я, не переставая искать повязку. Наконец найдя ее в дальнем углу комнаты, я быстро встал и понял, что краснею еще больше. Аника бросила на меня быстрый взгляд, и резко отвернулась. Я молнией бросился к углу и натянул повязку, которая немного топорщилась в районе низа живота. Как и всегда, случилось то, что ежедневно случается у мужчин по утрам. Я привык уже жить один, и дома я всегда сплю голый. Но я знаю наверняка, что утром ко мне никто не ворвется. Конечно, было глупо раздеваться и ложится спать, надеясь, что никто не войдет. Однако теперь, я думаю, никто хотя бы без стука ко мне врываться не будет.

— Простите Правитель, — сказала Аника, опустив голову и не поднимая ее, — Но с Вами хочет встретится Эллирия. Она попросила прийти разбудить Вас. — продолжила она приглушенным тоном. Я присел на край кровати и посмотрел на Анику, и она подняла тревожный взгляд. Она была красива. Сейчас, в неясном свете солнца, долетающем в комнату из окна, которое, кстати сказать, вчера я не заметил, она выглядела еще красивей, чем вчера, когда я ее впервые увидел. Ее черные, как смоль, волосы падали на открытые плечи, и спускались к платью из листьев, обтягивающем грудь. Ее взгляд, полный тревоги, но манящий своей бездонной синью, приковывал к себе и не давал оторваться. Ее губы… это были самые красивые губы, которые я когда-либо встречал.

— Мне казалось, что вчера мы уже договорились с тобой о том, что ты зовешь меня просто Алекс? — сказал я с улыбкой, и тревога исчезла из ее глаз. Она улыбнулась, и я понял, что за эту улыбку я готов отдать все что угодно.

— Мне трудно обращаться к тебе по имени, когда все население нашей деревни, при встрече с тобой, падает на колено. — сказала она, снова опустив взгляд.

— Что ж, — загадочно протянул я, — тогда мы будем тренироваться. Доброе утро, Аника. — мягко сказал я.

— Доброе утро… Алекс, — все же смущенно ответила она, но улыбка с ее лица не пропала. — С тобой хочет поговорить Эллирия, прямо сейчас. Я отведу тебя к ней. — добавила она уже немного серьезней.

— Хорошо, — сказал я, вставая. — Но после разговора с Эллирией ты проведешь мне экскурсию по твоей деревне, идет? — спросил я, ожидая ответа с некоторым волнением. Она посмотрела на меня, и в ее взгляде читалась откровенная радость.

— Хорошо, — ответила она, — Только со вчерашнего вечера это твоя деревня, — закончила она. Я улыбнулся, и мы направились к выходу.

Мое вчерашнее путешествие по тропинкам деревни в обнаженном виде не позволило мне достаточно детально осмотреть людей и постройки, возведенные ими. Однако сейчас у меня представился такой шанс. За то короткое время, что мы шли к шатру Эллирии, я с интересом обсматривал всех и все вокруг. Падающие на колено люди при виде меня все же вызывали некоторое смущение, но я старался не обращать на них внимание, хоть это и сложно получалось. Задавать тысячу вопросов, накопившихся в моей голове Анике сейчас я не хотел, и припрятал их до запланированной экскурсии, однако идти в тишине мне тоже не хотелось.

— Аника, а скажи, тут всегда такая хорошая погода? — наконец спросил я самый простой вопрос, крутящийся у меня в голове. Здесь действительно был потрясающий климат. Было достаточно тепло, и солнце грело мне спину, однако не было ощущения, что оно тебя обжигает. Море, опять же, было теплым и чистым, ветра практически не было, а на голубом небе не было и намека на облачко. Я вдруг вспомнил, что вчера на ночном небе не увидел звезд, и немного расстроился. Я любил звездное небо. Оно было неповторимым и завораживающим, и всегда, когда я подолгу на него смотрел, падала звезда.

— Последнее время, да. Но раньше бывали сильные ураганы, и, если бы не Тенерис, нас бы, наверное, сдуло. — легко ответила она.

— Кто такой Тенерис? — спросил я.

— Тенерис, это… как бы так объяснить… Все, что ты видишь вокруг, это Тенерис. Деревья, шатры, наша одежда… — она запнулась, увидев мой смущенный взгляд, обращенный к набедренной повязке, и быстро продолжила. — Нет, ты не так понял. Тенерис — это живая сила мира. Корни этих деревьев уходят глубоко под землю, к сердцу мира — к Тенерису. Во время ураганов деревья накрывали куполом наши шатры и не давали ветру их повредить. Например, листья Тенериса, из которых мы строим все, что ты видишь, по желанию строящего принимают любую форму, которую нужно. — добавила она и посмотрела на меня. Вид у меня был озадаченный. Не думал я, что простой вопрос о погоде сможет вылиться в такую загадку для ума. К тысяче вопросов, уже имеющихся, добавилась, наверное, еще тысяча. Однако мы свернули направо, и я увидел знакомый уже шатер с двумя охранниками. При виде меня они организованно и дружно упали на одно колено. Подойдя ко входу, я заметил, что Аника стоит позади и не собирается заходить.

— Ты не пойдешь со мной? — спросил я, однако по ее взгляду я уже понял ответ. Она коротко покачала головой в отрицательном ответе. — Тогда подожди меня где-нибудь неподалеку, хорошо? — сказал я, и в ответ она коротко кивнула, и ее губы тронула улыбка.

Я вошел в шатер, где на одном из кресел уже сидела Эллирия. Одета она была в платье из листьев, как я уже знал Тенериса, однако платье целиком укрывало ее тело от ступней до шеи.

— Доброе утро. — поприветствовал ее я, и прошел к креслу напротив нее.

— Доброе утро, Алексис. — ответила она, и по ее тону я понял, что разговор быстро не закончится. — Прошу, садись. Вчера мы не закончили наш разговор, однако его обязательно нужно закончить сегодня, а обсудить нам нужно очень многое. — устало сказала она. Ее глаза были припухшими, и казалось, что она либо проплакала всю ночь, либо просто не смыкала глаз.

— Что-то случилось? — поинтересовался я из вежливости.

— Случилось, еще вчера. К нам явился ты, и это без сомнений самое великое чудо. Однако не все так просто, как мне казалось. — вздохнув, сказала она. — Пэлл узнал о тебе, и это не самая хорошая новость. С тобой хочет поговорить Тенерис. Это наше божество, наш защитник и кормилец, -продолжила она.

— Мне немного поведала о нем Аника, пока мы шли к тебе. — сказал я с ноткой гордости, что я все-таки хоть что-то знаю.

— Я смотрю вы быстро поладили, — протянула она и удостоила меня загадочным взглядом. — Аника хорошая девочка, послушная дочь и верная подруга. Но она через чур наивна, и мне бы не хотелось, чтобы эта наивность повлекла хотя бы одну ее слезу. — ровным тоном сказала она. В ее тоне, хоть и не прямо, но прослеживалась материнская забота и некое предупреждение.

— Мне больше всего на свете не хотелось бы, что она плакала по какому-либо поводу. — серьезно сказал я, и был удостоен еще одним загадочным взглядом. — Кто такой этот Пэлл? И чем он опасен? И что от меня понадобилось Тенерису? — также уверенно спросил я, хотя вся моя уверенность была лишь наигранной. Я занервничал, и Эллирия это заметила.

— Ты, несомненно храбр, Алексис, однако опасаться неизведанного не порок, а одно из человеческих качеств. Примерно три тысячи лет назад, посреди моря вырос этот песчаный остров. С каждым годом он все больше разрастался, пока не стал огромным и необъятным, как море. Остров с морем делит этот мир пополам. Но так спокойно было не всегда. На острове зародился Тенерис, который пустил свои корни к самому сердцу мира. Однако в воде зародился Немий, который властвовал на воде и под ней. Много лет шла война между ними за каждый сантиметр мира. Тенерис хотел уйти дальше в море, в свою очередь Немий старался подмыть остров и затопить его. Однако в этот мир пришел человек, и поселился на острове. Он был храбр и смел, но и умел чувствовать этот мир своим сердцем. Он почувствовал Тенериса, и попросил его разрешить ему остаться на острове. Тенерис был молод, но мудр, и протянул человеку руку помощи и дружбы. Он дал ему кров и еду, и укрывал его от натисков Немия. Война продлилась еще семь лет, после чего человек решился помирить две стихии. Он рассказал им про то, что миром должна владеть любовь и гармония, что этот мир будет мертвым, если в бескрайнем море не будет хотя бы маленького клочка суши, и что мир окажется таким же мертвым, если он будет целиком поглощен песками. Однако Немий не посчитал слова человека вразумительными.

— Море не нуждается в островах так же, как небо не нуждается в облаках. Море не имеет границ, если в нем нет островов. — сказал он тогда. Однако человек ему ответил:

— Море величественно и бескрайне, однако оно имеет дно, состоящее из песка. Не имея такой мощной опоры, море поглотило бы само себя, и упало в небо. — спокойно ответил он. — Чего стоит твоя волна, если она не ударяется о песок суши? И для чего она тогда вообще нужна, если ей суждено бесконечно скитаться по твоим бескрайним просторам, в поисках тверди? — спросил человек. — Я готов пожертвовать собой ради того, чтобы вы перестали думать только о себе и задумались и Мире, где вы существуете. Я стану частью этого мира, песком и морем. Я отдам свою плоть песку, и свою кровь морю. Однако я останусь жить здесь, на этом острове, потому что прекрасней этого мира я еще не встречал.

Немий принял его условия, и человек отдал свою кровь, как и обещал, заменив ее морской водой. Однако Тенерис отказался забирать его плоть. Он позволил ему остаться человеком и жить с ним рядом, однако подарил ему способность превращать свою плоть в песок.

— Мне не нужна твоя плоть, чтобы понять, на что ты готов пойти, ради сохранения Мира. Ты будешь частью этого песка, однако лишь тогда, когда сам того пожелаешь. — сказал он.

После этого, много лет прожил этот человек под тенью Тенериса. Однако ему было одиноко и горько от того, что когда-нибудь он все же станет частью этих песков, но не оставит после себя никого, кто будет твердо ступать по этом миру. И тогда он обратился к своему другу.

— Друг мой, Тенерис, не предам ли я твою дружбу, если приведу под твою тень себе подобную, женщину, что породит мне наследников? — человек очень боялся, что Тенерис будет огорчен, однако не даром он был очень мудр.

— Алексис, друг, я долго наблюдал за твоими терзаниями, и для меня не станет предательством радость друга. — ответил он ему. — Ступай на берег, и сотвори из песка и воды ту, кто разделит твой кров и подарит тебе наследников.

После этого человек ушел на берег, и вернулся с девушкой. Ее волосы были черны, как самая темная ночь, а глаза были голубыми, как морская гладь. Она была очень красива.

Она разделила кров с человеком, и родила ему наследника, и двух дочерей близняшек. Спустя годы Алексис понял, что Немий обманул его. Немий опасался, что со временем защитников у Тенериса станет больше, и они все же пойдут войной на него, поэтому морская вода, что была в жилах Алексиса и его супруги, была заговорена. У каждой последующей девушки рождался один сын, и две дочери близняшки. Тенерис был вне себя от гнева, однако Алексис смог его отговорить от войны и успокоить.

— Мне абсолютно не важно, сколько у меня сыновей и внуков, и больше ли их, чем дочерей и внучек. Самое главное, что они моя плоть, и что они любят меня. — сказал он Тенерису, который в очередной раз поразился мудрости сердца его друга.

В час, когда пришло время Алексиса и он вышел на берег, чтобы навсегда стать частью этого мира, Тенерис дал ему клятву, что покуда он существует в этом мире, он будет охранять и защищать род его друга. Алексис улыбнулся, и прошептал «спасибо», после чего опустился на песок и слился с ним.

Так мы появились в этом мире. И теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему так много девушек в нашей деревне, и так мало мужчин. — сказала Эллирия, и взяла со столика чашу с напитком. Я сидел в задумчивости и думал, чего же от меня потребовалось этому Тенерису? А еще у меня возникло неприятное чувство, что мой сон был не совсем сном.

— Так, а кто такой этот Пэлл? — спросил я, чтобы немного отвлечься от нарастающей паники.

— Пэлл — это наследник Немия. После того, как Алексис стал частью это мира, он вернул воду, текущую в его жилах Немию, но не забыл его обмана. Вместе с водой, он отдал смертность, которой наделен каждый человек. Немий заметил это не сразу, однако после того, как уверился в этом, создал из воды себе сына, и нарек его Пэллом. После того, как не стало Немия, Пэлл пообещал отомстить всему роду Алексиса, который сделал смертным бескрайнее море и его самого. Возобновилась война, однако Тенерис, как и обещал, защищал род Алексиса. Тогда Пэлл, будучи хитрее своего потомка, создал из остатков воды, отданной Алексисом, Мерков — людей, созданных из воды, но способных ступить на эти пески. Они были способны пробраться через защиту Тенериса, что и случилось не так давно. Нас стало в половину меньше. Однако потом, казалось, сам Мир воспротивился действиям Пэлла, и послам нам пророчество, что Алексис вернется, и сможет уничтожить армию Мерков и поработить Пэлла. Мы ждали тебя каждый день, каждую минуту, но с каждой этой минутой Пэлл все больше уверялся, что чем быстрее он уничтожит нас и остров, то явившемуся человеку нечего будет спасать. Однако ты успел. И теперь Тенерис ждет тебя. — снова поднеся чашу к губам сказала Эллирия.

— Тенерис будет со мной разговаривать? — спросил я. — У живого дерева появится помимо глаз еще и рот? — с улыбкой сказал я. Однако выражение лица Эллирии резко переменилось. Она отрывисто сказала: — Не стоит так говорить о том, кому ты благодарен жизнью, и чьи жизни до сих пор сохранены.

Мне стало стыдно.

— Извини, — ретировался я, — мне просто непонятно, как это будет выглядеть, вот и все. Мне не по себе, раз уж на то пошло. Я тут всего день, причем половина этого дня я ходил пленником, к тому же обнаженным, а вторую половину дня я стал вдруг Правителем. К тому же от меня сразу что-то требуют, хотя я вообще не понимаю, чего. Я обычный человек, который недавно потерял работу, семью, и квартиру, понимаешь? — откровенно сказал я.

— Тебя зовут Алексис, и ты часть этого мира, как и мир — часть тебя. Я это знаю и уверенна в этом также, как и в том, что солнце завтра встанет над горизонтом и осветит эти пески. У тебя в груди бьется сильное и храброе сердце, и в нем хватает места для нежности и любви. Тенерис чувствует это, и поэтому зовет тебя. Он ожидает встретить своего старого друга, после очень долгих лет одиночества, — тихо сказала она.

«Ожидает встретить друга…», мысленно повторил я. Но ведь я не тот, кем меня считают!

— Не сомневайся, — мягко сказала она, — Ты именно тот, кем тебя считают. А теперь нам пора. — более твердо сказала она и поднялась со своего кресла. Мне вставать не хотелось. Я вдруг четко ощутил желание остаться тут и сидеть, разговаривая с Эллирией.

Борясь с тревогой, я все-таки встал. Эллирия повернулась к лестнице и пошла к ней. Я вопросительно уставился ей вслед.

— Мы никуда не идем? — спросил я, надеясь на утвердительный ответ. Однако она обернулась и сказала: — Ступай за мной.

После этих ее слов лестница ожила, и ступеньки стали формироваться не вверх, а вниз. Я завороженно наблюдал за этим изменением, не решаясь вздохнуть. Эллирия, дождавшись, когда последние ступеньки замерли, уверенно ступила на них и стала спускаться вниз. Мне ничего не оставалось, как пойти за ней. Подойдя к лестнице, на меня накатило волнение, однако какого-либо выхода я не видел, и также уверенно ступил на ступени и начал спуск.

Мы спускались не меньше десяти минут. Дышать становилось тяжелее, и ощущение, что ты глубоко под землей, моего волнения никак не унимало. Благо, на лестнице был свет. По краям перил висели те самые коконы с неизвестными насекомыми, которые в замкнутом пространстве давали достаточно света, чтобы видеть на пару метров впереди себя.

Спуск казался мне вечностью, однако неожиданно, ноги уперлись в твердую землю. Перед нами был коридор, на стенах которого висели светящиеся коконы. Он вел далеко вперед, и насколько мне могло показаться, в конце коридора виднелся тусклый синеватый свет. Эллирия уверенным шагом направилась вперед, и я пошел за ней. Голубой свет все отчетливей виднелся, и паника, сопряженная теперь уже с откровенным страхом, окутала меня колючей проволокой. На лбу выступил холодные капельки пота. В мертвой тишине отчетливо слышались гулкие удары, иногда ритмичные, иногда нет. По мере того, как мы подходили все ближе к неведомому выходу, проход подсвечивался насыщенным голубым светом. Стали видны ровно отесанные земляные стены, в недрах которых прослеживались ниточки корней. Ровный пол был протоптан не так сильно, и я сделал вывод, что сюда не часто кто-либо спускается.

Через мгновение до конца прохода остался лишь шаг, и я невольно закрыл глаза. Открыв их, я поразился тому пространству, которое передо мной открылось. Это был самый большой зал, из тех, что я когда-либо видел своими глазами, или по телевизору. Он поражал своими размерами, внушал ощущение величественности, покоящейся здесь, и ничтожности людей, посмевших прийти сюда. По всему периметру, на стенах, на потолке, местами даже на полу, который, кстати сказать, был вымощен черным камнем, тесно подогнанным друг к другу, висели все те же странные лампы. В центре этого зала, издавая синеватое сияние, стояло самое большое в мире дерево. Точнее сказать, подобие дерева. Это был толстенный ствол, с кожей-корой, что я видел наверху, в Песках. Однако было видно, как он мерно расширяется и сужается, издавая при этом звук, подобный звуку сердцебиения. Под прозрачной кожей просматривались потоки жидкости, циркулирующей куда-то вверх. Само ощущение того, что перед тобой живое сердце этого острова, самая важная его часть, защищающая прежние народы, к тому же имеющая разум, не позволяло успокоиться. К тому же постоянно пугала мысль, что именно это создание природы, или Бога, я уж не знаю, пожелало увидеть тебя и поговорить с тобой. Мне представилось, как на коже-коре формируются складки, превращающиеся в подобие человеческого лица, и оно начинает диалог. Стало жутко.

Тем временем Эллирия повела меня прочь от ствола дерева в дальний конец зала, где было установлено особенно много светящихся шаров. Потратив на то, чтобы дойти до него около 5-ти минут, я смог разглядеть нечто, что меня напугало еще больше: у стены имелись два выступа, на которых были установлены светящиеся шары, а между ними стоял каменный трон. По всей его поверхности стелились корни, мерцающие синеватым светом. Не доходя до каменного трона пары шагов Элиррия упала на колени, и властно посмотрела на меня. Я повиновался, и тоже опустился на колени, стоять на которых было очень некомфортно из-за каменного пола. Проследив, как я опускаюсь на колени, Эллирия подняла взгляд к трону и немного дрожащим голосом произнесла:

— Тенерис, дух и сердце этих Песков, я привела к тебе странника, ступившего на твой Песок, странника, чье имя Алексис. — сказав это, она опустила голову и уставилась в пол. Я же с интересом наблюдал за тем, что сейчас произойдет. Несмотря на владевший мной страх и растущую панику, я осматривал трон и присутствующее рядом пространство и думал, в каком обличье появится Тенерис и откуда вообще он может появится. Додумать чего-либо правдоподобного я не успел, так как трон ожил. Корни, опутывающие его, зашевелились, стали медленно стремиться к центру трона. Через минуту, из всех тянущихся корней, сформировалось очертание человеческого тела. Еще через минуту тело стало плотней, и очертания превратились в четкие границы. Глазницы открылись, и из них повалил синий свет, пронизывающий все вокруг насквозь. Звук ползущих корней стих, и стало ясно, что образ сформировался полностью. Эллирия не решалась поднять головы, однако я вовсю обсматривал существо, появившееся на моих глазах. Синий свет его глаз переполз со стен и пола на Эллирию, задержался на ней несколько секунд, затем медленно пополз в мою сторону. Я не отводил взгляда, однако было жутковато. В момент, когда синий свет осветил мое тело, страх прошел, так же, как и паника. Мне стало тепло, и не физически, а душевно. Я ощущал такую гармонию, такое спокойствие, которого, наверное, не испытывал никогда. Я смотрел на источник света, можно сказать в глаза Тенерису, и не боялся его, а наоборот, хотел быть ближе к нему.

— Тебя зовут Алексис? — прозвучал властный, но не грубый голос. В этих нотках присутствовало что-то такое, отчего его обладателя хотелось уважать, безмерно и всегда. Я посмотрел на Эллирию, однако она также, опустив свою голову, смотрела на камень на полу. В это время голос прозвучал вновь: