Порок сердца

Глава 1

Германия, Гамбург, 2004 год.

За окном покачивалось тревожное осеннее небо, безумно сизое и тёмное в своей глубине. Октябрь в этом году выдался на редкость холодным, несмотря на то, что не прошла ещё и половина месяца, но на город уже опустились первые ночные заморозки. В этой морозной дымке испуганно подрагивали звёзды, они были не яркими, словно приглушёнными, стёртыми чьей-то ловкой рукой в своей первозданной чистоте и цвете.

В открытое окно ворвался несильный порыв ветра, раздувая легкие занавески и заставляя молодого юношу поёжиться и забраться с ногами в кресло для работы за компьютером, поджимая под себя озябшие конечности. Руки парня потянулись к чашке с едва тёплым чаем, обнимая её ладонями и пытаясь хоть чуть-чуть согреться. Но всё было тщетно.

Вздохнув, юноша встал и подошёл к окну, закрывая его. Сощурившись, он пытался понять, повёрнута ли ручка до конца, но глаза привычно подводили его. Решив не доверяться обманчивому взору, парень вновь протянул руку и подёргал ручку окна, убеждаясь в том, что оно закрыто.

«Отлично», — подумал он, опуская голову и собираясь вернуться на прежнее место за компьютером, но его отвлёк звук открывающейся входной двери.

Юноша несколько напрягся, вглядываясь в очертания светлого прямоугольника двери в его комнату туманным взглядом. Но через несколько секунд гость перестал быть анонимным и незваным, превращаясь в родного и тёплого.

— Тео, я дома! — крикнул приятный мужской голос.

Юноша улыбнулся и быстро пошёл на звук, слегка разводя руки в стороны, чтобы не врезаться во что-нибудь. Но путь до прихожей был успешно преодолён и уже через минуту парень стоял перед мужчиной, щурясь и вглядываясь в неразличимые родные черты.

— Привет, — повторил мужчина, снимая ботинки.

Он скинул обувь и поднял взгляд на парня, нахмурился.

— А очки где? — спросил он.

— Где-то здесь… — парень неопределенно обвёл руками пространство. — Никак не могу найти…

— Сейчас помогу, — вздохнул мужчина и подошёл к юноше, трогая за руку, показывая, чтобы пошёл следом.

Они прошли в зал, где мужчина окинул взглядом слегка захламленное пространство — он был офицером полиции и часто пропадал на работе сутками, а его племянник, живший с ним, не слишком умел, а, может быть, просто не хотел поддерживать идеальный порядок, которого бы желал мужчина.

— Ты поужинал хоть? — спросил мужчина — Карл, разбирая завал на столе. Почему-то, здесь накопилась горка одежды, хотя, казалось бы, стол совершенно не подходящее для этого место…

— Поужинал, — кивнул юноша. — Я давно уже привык жить в тумане.

— Если бы ты был немного поаккуратнее, тебе бы не пришлось «жить в тумане», как ты выразился, — улыбнулся в ответ мужчина и потрепал парня по волосам, взъерошивая их.

Юноша наморщил нос, выражая своё отношение к жесту родственника. Мужчина покачал головой.

«Когда же у него это уже закончится? — подумал офицер, подразумевая под своими словами переходный возраст племянника, затем, несколько сникнув, продолжил мысль: — Хотя, я бы, на его месте, вообще, пустился во все тяжкие. Может быть и хорошо, что он „особенный“?».

Карл вздрогнул от собственных мыслей и нахмурился, вглядываясь в лицо племянника. С тех пор, как погибли родители мальчика, и он взял его под свою опеку, мужчина старался всячески оберегать его, пытался защитить. Отец парня был его братом, как говорится, сам Бог велел ему заботиться о нём, но дело было не только в совести, а ещё и в сердце… Мужчине судьба как-то не послала ни жены, ни детей, но он всегда очень любил этого парнишку, с самого младенчества. Жаль лишь, что навещал он брата с семьёй редко — работа, работа, работа. Впрочем, сейчас, когда мальчик жил с ним под одной крышей, не слишком многое и изменилось — он по-прежнему пропадал на службе, порой, не появляясь дома целыми сутками.

— Нашёл, — произнёс мужчина, обнаруживая в груде вещей очки племянника. Он протянул их парню со словами: — Больше не теряй.

— Ты же знаешь, я стараюсь, — кивнул Тео. — Спасибо.

— Плохо стараешься, как видно, — мужчина покачал головой и чуть поджал губы.

— Только не надо заводить очередную лекцию о том, что я совершенно неприспособленный к жизни и живу, как бомж! — взъерошился парень.

— Я так никогда не говорил.

— Но ты всё время намекаешь мне на это, — ответил парень и тоже поджал губы.

— Не нужно вкладывать в мои слова смысл, которого в них нет. Я всего лишь прошу тебя помогать мне по хозяйству. Тео, ты же знаешь, что я постоянно на работе…

— Да-да, — перебил его юноша, который слышал эти слова уже в тысячный раз. — Помню-помню — ты работаешь, содержишь меня и, вообще, только благодаря тебе я живу в уютной квартире, а не в одном из этих ужасный детских приютов. Карл, ты же знаешь, я безмерно благодарен тебе за это, но… Но не умею я поддерживать порядок. Не у-м-е-ю.

— Если тебе сложно, потому что ты почти ничего не видишь, так и скажи, — произнёс мужчина. — Как-нибудь вывернемся, домработницу наймём. Конечно, нам это не очень по карману, но, всё лучше, чем жить в постоянном хаосе. Или я буду стараться убираться сам. Думаю, минус час от сна не сильно испортит мне жизнь.

— Не нужно делать из меня инвалида, — поджал губы Тео.

К парню подбежала собака — золотистый ретривер, появившись откуда-то из глубины квартиры, и, радостно и приветственно гавкнув, ткнулась носом ему в ноги, после чего негромко заскулила. Тео наклонился и погладил пса по голове, после чего вновь обратился к дяде:

— Карл, может быть, тебе и кажется, что это ужасно и всё такое, но я живу так всю жизнь. Я привык.

Мужчина вздохнул. Парень, взяв пса за ошейник, повёл его в сторону входной двери.

— Я сейчас выгуляю Балто и вернусь. Я быстро, — произнёс парень, надевая куртку.

На первый, да и на любой последующий взгляд золотистый красавец и любимец Тео мало походил на полуволка — героя одноимённого мультфильма. Но он, ещё будучи маленьким ребёнком, просто влюбился в экранного пса и решил, что когда у него появится собака, он непременно назовёт её именно так. Так и вышло, Тео любил оставаться верным своим словам, сказанным или подуманным от всего сердца.

— Давай, я схожу с тобой? — предложил Карл, также выходя в коридор и беря куртку. — Или пусть подождёт до утра. Уже ночь на дворе.

— Не нужно, я и сам прекрасно справлюсь, — ответил юноша. — До утра этого отложить нельзя по двум причинам, — парень развернулся к родственнику и начал загибать длинные пальцы. — Первая причина — Балто не дотерпит до утра, он уже несколько часов просится на улицу. Вторая — я очень сомневаюсь, что смогу поднять себя на полчаса раньше, чтобы выгулять его перед школой.

— Я выгуляю его перед работой.

— Да, а потом тебе опять позвонят и срочно сорвут на службу, и ты не успеешь этого сделать.

— Так было всего один раз, — парировал мужчина, не желая отпускать племянника в ночь и холод.

— Но было же? — поинтересовался Тео, вопросительно вскидывая бровь и привычно щурясь, вглядываясь в лицо родственника.

Без очков весь его мир был, как Тео выражался сам, — туман, он различал лишь смазанные цвета и свет. С очками дело обстояло чуть лучше, но не намного — он мог различать очертания и фигуры, даже оттенки, но такие тонкие вещи, как например, черты лица всегда оставались для него тайной и загадкой, покрытой завесой. Это может прозвучать странно для полностью здорового человека, далёкого от недуга этого парня, но он даже не знал, как выглядят его уже покойные родители. Он знал их черты лишь по памяти и на ощупь, когда, будучи маленьким ребёнком, хватался за них, трогал и ощупывал, пытаясь понять и запомнить, словно предчувствуя, что их слишком скоро не станет.

Пёс снова заскулил и поскрёб дверь, делая это максимально аккуратно, чтобы не оцарапать когтями её покрытие, после чего поднял жалобный взгляд на хозяина.

— Всё, я пошёл, — произнёс Тео и открыл дверь.

— Давай, всё-таки, я пойду с тобой? — не унимался мужчина, мягко настаивая на своём.

— Карл, ты только с работы, с тяжёлой смены. Уверен, у тебя там сегодня была огромная куча всего, в чём тебе нужно разобраться, — мужчина невольно кивнул, соглашаясь со словами племянника. — Вот. Поужинай лучше, прими душ и отдыхай. А мы с Балто быстро справимся с его делами и вернёмся.

— Ладно, — сдался мужчина, вздыхая. — Только не потеряйся. И…

— Что «и»? — спросил парень, видя некоторую растерянность опекуна.

— Будь осторожен, — произнёс Карл. Слова дались ему тяжело.

Родители Тео погибли в авиакатастрофе, когда парню было тринадцать. Сейчас ему было семнадцать. И за те четыре года, в которые Карл заменял юноше родителей, он с каждым днём всё сильнее начинал бояться за него, желать защитить. В нём смешалось столько всего: чувство долга перед погибшем братом, любовь к племяннику и обостренная ответственность, которая была присуща мужчине в самой высшей степени, о чём прекрасно знали его сослуживцы, подчиненные и преступники. Каждый знал, что, если он за что-то возьмётся, то непременно доведёт дело до конца.

Вот только как доводить дело до конца со своим горячо любимым племянником Карл не знал и это напрягало его, вгоняло в стопор и загоняло в тупик. Тео — не вещь и не очередное, пусть даже самое сложное, дело, он — почти взрослый человек, да ещё и с особенностями, которые едва ли облегчают жизнь мальчишки и делают его адаптацию к социуму и жизни более простой. Он, бывалый служитель закона, порой, и сам удивлялся стойкости парня, его спокойствию и принятию того, что жизнь нередко и неслабо пинала его, словно измываясь и проверяя на прочность. Особенно мужчине запомнился момент похорон брата и его жены — родителей Тео. Карл, несмотря на то, что он взрослый человек и многое повидал, плакал, забыв обо всём и плюнув на чужое мнение. А потом он поднял глаза на Тео, который стоял через несколько человек от него, и… И премного удивился. Мальчик, которому на тот момент едва стукнуло тринадцать, не плакал, не клял небеса и судьбу, не кричал и не истерил, чего можно было ожидать от ребёнка, в одночасье потерявшего всё. Он просто стоял и, молча, смотрел на два гроба, крышки которых навеки разделили его с его прошлой жизнью, с теми, кто были и всегда останутся самыми важными. Его спокойствие настолько поразило мужчину, что он и по сей день помнил ту минуту в мельчайших подробностях, помнил выражение лица племянника, слегка нахмуренные брови и то нечто непонятное, что отражалось в его синих глазах.

Карл первое время пытался поговорить с мальчиком о случившемся, пытался помочь ему справиться с утратой, да и самому выговориться, но Тео всегда отказывался от подобных разговоров. Тогда мужчина попытался пристроить племянника к хорошему психологу, опасаясь возможных последствий для ещё неокрепшей психики этого ужасающего событий, но парень отказался. Только спустя два года после трагедии Тео согласился посещать психолога, что и делал по сей день один или два раза в неделю, в зависимости от настроения. Но, на самом деле, юноша так и не обсуждал со специалистом той трагедии или того, что он испытывает по этому поводу. Тео ничего не испытывал. Это казалось странным, но каждый спасается по своему — его психика просто оградилась от разрушающих факторов. Нет, парень всё помнил, всё осознавал, но ничего не чувствовал по этому поводу, словно воспоминания погрузили под огромный стеклянный купол, не пропускающий звук. Он любил родителей, он скучал по ним, он бы безумно хотел, чтобы они были живы, но он не убивался и не кричал по ночам в подушку. Он просто жил с мыслью о том, что они были, а теперь их больше нет, нет уже четыре года…

— Что ты имеешь в виду? — поинтересовался Тео, задерживаясь на пороге. — Тебе угрожают?

Мужчина улыбнулся заботе племянника и ноткам тревоги в его голосе.

— Если бы мне кто-то угрожал, — ответил Карл, — он бы уже был за решёткой до выяснения обстоятельств. С таким не шутят.

Тео кивнул и шагнул за порог, после чего вновь обернулся, вглядываясь в размытое пятно, которым было для него лицо дяди. Что-то не давало парню уйти, какая-то недосказанность, напряжение в голосе родственника и ещё что-то неосязаемое нитью привязывало его к дому, заставляя медлить и вынуждать пса крутиться на месте, дабы не справить нужду прямо в подъезде.

— Что-то не так? — поинтересовался Карл, видя промедление племянника.

— Ты какой-то странный… — нахмурился Тео. — Словно чего-то не договариваешь. Карл, я уже взрослый, говори.

— Я просто волнуюсь, что с тобой что-нибудь случится… что-нибудь плохое.

Тео улыбнулся и покачал головой, после чего вновь шагнул на территорию квартиры, подходя к родственнику. Балто тихо заскулил, но сделал это так, чтобы не потревожить хозяина, продолжая терпеливо ждать и держаться из всех своих собачьих сил.

— Не волнуйся, — произнёс юноша. — Под машину я не попаду — может быть, вижу я и плохо, но слышу более, чем хорошо, к тому же, Балто просто не позволит этого. В люк не упаду. На хулиганов не нарвусь. Я гуляю недалеко от дома, а едва ли в округе найдётся кто-то, кто не знает, чей я племянник и чем чревато связываться со мной, — парень хихикнул и улыбнулся.

Карл тоже улыбнулся и облегчённо выдохнул. Слова Тео немного успокоили его.

— Всё, пойду, — кивнул Тео. — А то у Балто вот-вот будет пройден предел терпения.

— Иди, — негромко ответил Карл, кивая.

Юноша вышел за дверь и стал быстро спускаться по лестнице, одной рукой придерживаясь за перила, а во второй сжимая поводок с радостно гавкающим Балто на конце.

— Пошли, малыш, — ласково произнёс парень, когда они вышли из подъезда. Он погладил пса по мохнатой голове.

Налетел порыв неприлично холодного ветра, Тео разогнулся и запахнул куртку, натягивая ворот выше, пытаясь натянуть его до ушей.

— Сейчас, сейчас… — произнёс он, когда Балто, потеряв терпение, начал гавкать, намекая на то, что ему нужно справить нужду.

Отстегнув пса от поводка, юноша отпустил его, позволяя порезвиться, побегать и самостоятельно справиться со своей «проблемой». Наблюдая за радостью пса, который никак не мог выбрать между двумя деревьями, Тео медленно подошёл к нему. Руки мёрзли, щёки слегка покалывало — всего минус один-два градуса, а ощущается, как все минус десять. Спрятав ладони в рукава куртки, парень пошёл вдоль бордюра, ограждающего газон, по которому носился Балто, счастливый и облегчившийся.

В общей сложности их прогулка продлилась полчаса. Балто радостно повизгивал и носился по пустынной улице, смешно размахивая висячими ушами и потряхивая мохнатыми, лоснящимися боками. Тео же, пытаясь максимально сжаться, чтобы удержать те крупицы тепла, что сохранило тело от дома и стремительно теряло сейчас, шёл далеко позади пса. Очередной радостный визг и Балто стремительно скрывается за поворотом. Юноша хмурится, вглядываясь в туманную темноту перед глазами, в пустоту улицы, на которой, помимо них, сейчас не было ни одной живой души. Это слегка настораживало. Парень обернулся, пытаясь посмотреть вдаль, что-нибудь или кого-нибудь там разглядеть, внутри зародилось какое-то тревожное чувство, даже предчувствие чего-то… дурного.

Передёрнув плечами, Тео убрал за уши пряди длинных тёмных волос длиной чуть ниже плеч и натянул на голову капюшон.

— Мы так не договаривались! — крикнул юноша в темноту, выпуская клубки пара изо рта. — Возвращайся! Балто, ко мне!

Несколько томительных секунд тишины, глухие удары сердца в груди и… разрывающий душу визг пса, какой-то шум.

— Балто? — испуганно произнёс Тео, округлившимися глазами вглядываясь вдаль. — Балто! — крикнул он и сорвался с места, устремляясь на помощь мохнатому другу.

От резкого перехода с размеренного шага на бег глаза заслезились, туманя и без того размытое зрение, а ветер, нещадно дующий в лицо, только усугублял ситуацию. На удачу Тео асфальт по его «дороге спасения» оказался ровным — даже, если бы парень видел отлично, он бы сейчас просто не заметил какой-то выбоины и попал в неё ногой, не до того было.

В рекордные секунды добежав до поворота, за которым исчез Балто, Тео юркнул в темноту угла, щурясь и в тусклом оранжевом свете фонаря различая знакомую фигуру — тушку своего любимца, что лежал на асфальте и скулил. А над бедным напуганным псом стоял, возвышаясь и опасно скалясь, огромный чёрный Алабай. У юноши сердце упало в район желудка и испуганно заухало там.

— Эй, — начал Тео, обращаясь к чёрному псу. — Эй, иди отсюда. Брысь! — он пытался говорить уверенно, но голос дрожал — он был не в силах разглядеть, нанесло ли это чёрное чудовище какие-нибудь травмы его любимцу и это пугало. К тому же, мало кого опасная близость с таким крупным и недоброжелательно настроенным животным может оставить равнодушным.

Волкодав оглянулся и пригнул уши, оскаливаясь сильнее, но, на этот раз, переключая своё внимание с пса на его хозяина. Тео сглотнул, отчаянно вглядываясь в размятое пятно на месте морды пса, пытаясь разглядеть его черты и понять, насколько недружелюбно настроено животное. Но через секунду надобность в этом отпала сама собой. «Чудовище» оскалилось и оглушительно залаяло, наступая на парня, медленно, но верно приближаясь, словно желая облегчить себе задачу и заставить жертву умереть самостоятельно от разрыва сердца.

Чёрный пёс рычал, скалился и неумолимо приближался. Тео отчаянно огляделся по сторонам, ища помощь, надеясь хоть на что-то. Они находились на заднем дворе за магазином, ближайший жилой дом находился на достаточном расстоянии от них — кричать бесполезно, да и кто выйдет ночью на непонятные крики о помощи? Никто. Увы, но современный мир неприлично равнодушен к чужим бедам и страданиям.

Тео попятился назад и натолкнулся на бордюр, чудом не потеряв равновесие и не упав, что могло усугубить его и без того не очень радостное положение.

— Тсс, — парень поднял руки и заговорил мягко, пытаясь сгладить «конфликт». — Не нужно нападать на нас, на меня. Иди своей дорогой. Мы не желаем тебе зла.

Тео помнил, что животные не понимают слов, но отлично улавливают интонацию, потому пытался говорить так, чтобы «чудовище» успокоилось. Помимо этого, он прекрасно знал, что звери чувствуют страх и идут на него, он всеми силами пытался успокоиться, не давать псу этого «сладкого шлейфа ужаса», но получалось не очень. Сердце испугано ухало в груди, руки слегка дрожали, а глаза бегали, отчаянно пытаясь сфокусироваться на животном, прочитать его эмоции, словно забыв, что ему это с рождения недоступно.

Резкий судорожный вдох, Тео морщится и хватается за грудь, чуть сгибается.

«Только не это, — мелькает в его голове. — Только не сейчас».

За грудиной начало болезненно тянуть, жечь, левая рука практически отнялась, а в голове загудело. Парень выставил в сторону почти нечувствительную руку, пытаясь схватиться за что-нибудь, чтобы не упасть, но рядом ничего не оказалось. Он прерывисто вдохнул, с каким-то неестественным свистом втянул воздух. Ноги начали подкашиваться, боль в груди усилилась. Этих мгновений, в которые юноша позабыл о четвероногом нападающем, хватило псу, чтобы подойти к нему практически вплотную и оскалить клыки, по которым текла густая слюна, ощетинить спину. Страх и боль, растерянность, исходящие от Тео действовали на «чудовище», как желанная доза опиума на заядлого наркомана.

Напрягши мощные лапы, псина отошла чуть назад и прыгнула, но, почему-то, не стала вставать на задние лапы и валить юношу на землю, где бы он точно не смог сопротивляться, а просто ударила массивной мордой в низ живота, заставляя его отлететь назад, каким-то чудом удержавшись на ногах. Тео раскинул руки, пытаясь сохранить равновесие, испуганно вглядываясь в чёрное пятно, которое, на самом деле, являлось собакой. В груди продолжало жечь, в голове туман, перед глазами туман. Это — отчаяние. Такая малость — всего лишь встреча с псом в тёмной подворотне, а столько ужаса и безысходности…

Почувствовав бессилие и боль хозяина, Балто поднялся с земли и в три прыжка преодолел расстояние до чёрного «чудовища», бросаясь на него и кусая, наплевав на инстинкт самосохранения и на то, что этот пёс почти в два раза больше его и тяжелее.

Рыки, скулёж, Тео не разбирал уже, где его пёс, а где это чёрное «чудовище» — всё смешалось перед глазами, поплыло, юноша даже забыл, отвлёкся от жгучей боли в больном сердце. Он ринулся вперёд, сунув руку в карман, но замер на месте. Сердце, и без того стучащее оглушительным набатом, ухнуло и упало вниз живота. Перед глазами предстала картина недавнего прошлого — то, как он выкладывает из кармана куртки электрошокер, который ему подарил дядя и убеждал носить с собой для самообороны, и оставляет его на тумбочке.

«Чёрт…», — подумал Тео, поняв, что последняя надежда растворилась в воздухе.

Балто громко заскулил, когда «чудовище» не опасно, но больно укусило его. Воспользовавшись промедлением ретривера, чёрная псина повалила его и прижала к земле, опасно нависая над горлом.

— Нет! — крикнул Тео, бросаясь к этой собачьей схватке, желая спасти пушистого друга, пусть даже ценой собственного здоровья.

«Не убьёт же он меня, — стучало в висках в те секунды, кажущиеся вечностью, что он приближался к псам, а „чудовище“ оборачивалось. — Укусит — буду отбиваться и орать. Да, орать. Кто-нибудь, да услышит…».

Чёрный пёс полностью переключает внимание на подскочившего юношу, что бесстрашно толкнул его в бок, он поднял голову и оскалился, приготовился к прыжку и…

Собака резко выпрямилась, подняла уши и обернулась, вглядываясь в темноту. Тео так и остановился, смотря на размытое чёрное пятно и пытаясь придумать, что же делать, в эти подаренные судьбой секунды. Но ничего делать более не понадобилось.

Постояв так несколько секунд, «чудовище» развернулось и пошло прочь, после чего сорвалось на бег, стремительно сливаясь своей чернотой с темнотой ночи. Юноша продолжал стоять, смотря ей вслед, только через минуту отходя и возвращаясь в реальность, вспоминая про своего четвероногого друга.

— Балто! — Тео бросился к любимцу и упал рядом с ним на колени. — Балто, ты как? Жив? Всё в порядке? — парень задавал вопросы, словно надеясь, что пёс ему ответит. — Балто…

Пёс встал и потянулся к лицу хозяина, лизнув его в губы. Тео обнял его и принялся шарить руками по пушистому телу, пытаясь найти раны или кровь, но ничего подобного не было. Удивительно, но за время их схватки «чудовище» не покалечило Балто, только лишь изрядно напугало и помяло.

— Домой, — произнёс Тео, поднимаясь на ноги и цепляя проводок к ошейнику. — Мы идём домой. На сегодня с нас хватит.

Балто гавкнул, соглашаясь, и завилял хвостом, послушно вставая за хозяином и идя рядом. Домой они вернулись без приключений, за исключением шока от произошедшего, некоторой настороженности и боли в груди, которую Тео ощутил с новой силой, когда чуть успокоился и пришёл в себя. Впрочем, он давно привык к этому и знал, что делать — нужно было лишь дойти до своей комнаты и принять лекарство.

— Я дома, — сообщил юноша, прикрыв за собой дверь и сняв капюшон.

— Что-то вы долго… — послышался голос, а через несколько секунд в коридоре появился и сам Карл.

— Загулялись, — соврал Тео, отворачиваясь, делая вид, что занят расшнуровкой кроссовок, а, на самом деле, пытаясь скрыть то, что он невольно морщится от боли в груди. — Балто истосковался по улице. Не мог же я силой потащить его домой?

— Тео, он — собака, ты — его хозяин, только ты должен командовать парадом, — серьёзно произнёс мужчина, смотря на взбудораженного племянника. — Подожди…

Мужчина подошёл к парню и убрал пряди его волос, которые выбились из хвоста и упали на лицо. Он нахмурил брови и всмотрелся в лицо племянника: нездоровый румянец, пятнами лёгший на его щёки и контрастирующий с общей бледностью кожи, посиневшие губы…

— Тео, тебе плохо? — серьёзно спросил мужчина, заглядывая юноше в глаза, хоть и понимая, что он этого не видит и на взгляд не ответит.

— С чего ты взял, Карл?

— Твоё лицо… — мужчина указал на своё лицо и нахмурился сильнее.

— Я немного пробежался, наверное, покраснел, — соврал Тео и снял куртку, не с первого раза вешая её на крючок. — Я пойду в свою комнату? — спросил он, протискиваясь мимо дяди.

— Побегал? Тео, ты же знаешь, тебе нельзя бегать…

— Карл, — перебил его юноша. — Я — не инвалид. Если я могу бегать, значит, иногда могу позволить себе это делать. Как видишь, я не умер от этого.

— А ты бы хотел умереть? — этот вопрос прозвучал несколько не так, как было задумано — несколько жёстче.

Тео слегка нахмурился и отвернул голову. Вопрос дяди был ему неприятен. Ему, вообще, была неприятна тема смерти, потому что, к сожалению, в свои семнадцать парню пришлось слишком близко познакомиться с ней.

— Я пойду? — спросил Тео, когда молчание затянулось.

— Обещай больше никогда так не делать, — взяв себя в руки, мягче попросил Карл. — Ты же знаешь, как я люблю тебя и как боюсь, что с тобой что-нибудь случится…

— Карл, прошу тебя, не бойся. Я уже почти взрослый, неужели, ты всю мою жизнь будешь так опекать меня?

— Я просто не хочу потерять тебя, как потерял брата, — вздохнул мужчина и опустил взгляд. Ему вдруг остро захотелось курить, но он никогда не позволял себе делать это при племяннике.

Несколько минут они молчали, думая каждый о чём-то своём, потом Тео нарушил молчание, обращаясь к опекуну:

— Карл, всё в порядке?

— Да-да, — кивнул мужчина и потёр переносицу, нахмурился. — Иди, если надо. Я сам тоже скоро лягу спать, завтра же на работу…

— Хорошо, — кивнул юноша. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответил мужчина.

Тео развернулся и пошёл в свою комнату, всеми силами скрывая то, как ему сейчас нехорошо. Может быть, при его заболевании это и глупо, но парень ничего не мог с собой поделать — ему не хотелось заставлять дядю волноваться, а вколоть лекарство он мог и сам…

Пройдя в комнату и сняв кофту, оставшись в одной футболке, парень достал из ящика стола упаковку шприцов, отделяя один, и ампулу со Строфантином. Набрав лекарство в шприц, Тео нашёл ещё не проколотую вену и осторожно проткнул кожу, вонзая иголку в плоть и медленно вводя лекарство. Осторожное извлечение иглы, шприц привычно отправляется в мусорное ведро, а на место прокола ложится ватка с антисептиком.

Придерживая вату, юноша лёг на спину и закрыл глаза. Голова гудела, ужасно хотелось спать, а завтра снова вставать ни свет, ни заря, чтобы идти в школу…

В дверь поскреблись. Медленно встав и подойдя к двери, Тео впустил Балто, который просто светился радостью от того, что их «ночное приключение» обошлось и его хозяин жив и здоров, почти здоров. Потрепав пса за ухом, парень вернулся на кровать и похлопал по ней, подзывая любимца.

Обняв пушистую шею, он снова закрыл глаза. Нужно было раздеться, умыться, но сил, а особенно желания не было, потому Тео просто лежал, каждую секунду обещая себе, что следующая будет последней и он встанет.

Балто положил голову хозяину на грудь и тоже прикрыл глаза, начиная дремать. Сердце в груди юноши постепенно успокаивалось, переставало болеть, жжение за грудиной сошло на нет и исчезло, позволяя ему хотя бы ещё ненадолго забыть об одном из двух своих тяжких недугов. С рождения Тео был практически слепым, но, помимо этого, здоровье парня ещё в утробе матери дало трещину ещё в одном месте — он страдал от врожденного порока сердца.

Глава 2

— Приехали, — сказал Карл, кладя руки на руль.

Тео вздохнул и обнял рюкзак, стоявший у него на коленях. Посидев так несколько секунд, парень убрал пряди, которые всё время выбивались из низкого хвоста, за ухо и натянул на голову капюшон — на улице шёл мелкий дождь/снег/град, мерзкая погода, в общем, особенно в семь сорок утра. Он уже открыл дверцу и собирался выйти, но задержался, оборачиваясь на дядю. Как и обычно, по утрам он подвозил Тео на служебной машине, и рация разрывалась, шипя и пытаясь донести до мужчины сообщение об очередном происшествии.

— Комиссар Майер слушает, — чётко произнёс мужчина, отвечая на вызов.

— Комиссар, найдено тело… — Тео поморщился от того, как сильно шипел звук и пропустил имя жертвы.

— Адрес? — спросил Карл.

После того, как коллега продиктовал адрес, мужчина сказал, что будет на месте через двадцать минут и отключился.

— Кого-то убили? — поинтересовался Тео.

— К сожалению, кого-то убивают каждый день. Никак не переведётся подонков на белом свете, — тяжело вздохнув, ответил мужчина.

— Насколько я понимаю, ты будешь поздно?

— Я не знаю… — честно ответил Карл и вздохнул. — Ох, никак не ожидал, что эту девушку найдут мёртвой…

— Сожалею, — немного невпопад ответил Тео.

— Для меня это всего лишь работа, — слегка улыбнулся Карл. — Сожалеть нужно её семье…

— Я знаю, ты справишься, — улыбнулся юноша, пытаясь посмотреть на родственника, но взгляд его уходил чуть вбок. — Ладно, не буду тебя задерживать, — добавил Тео прежде, чем опекун успел что-либо ответить.

Парень открыл дверь и вышел из машины, добавляя:

— Я ужин приготовлю и оставлю на кухне, если ты вдруг вернёшься ночью…

— Не нужно, Тео, — мягко отказался мужчина.

— Не волнуйся, — парень натянул ворот куртки выше и поправил слегка сползшие очки. — Квартиру не сожгу. Я готовил уже тысячи раз, если ты не помнишь.

— Я не об этом, — вздохнул Карл. — Просто, если мои догадки верны, то я могу задержаться на несколько суток…

— А я всё равно приготовлю, — настаивал парень. — Если не вернёшься, будет мне завтраком. А то… — он слегка нахмурился. — Нехорошо будет, если ты вернёшься и ляжешь спать голодным, чтобы утром вновь отправиться спасать людей.

— Увы, Тео, но моя работа, в основном, строится вокруг тех, кого спасать уже бесполезно…

— Но, поймав убийцу, разве ты не спасаешь тех, кто мог стать его новой жертвой? — парировал юноша, вскинув бровь.

Карл на несколько секунд отвлёкся, наконец-то встретившись с племянником взглядами. Глаза Тео — насыщено синие, почти, как океан, казалось, смотрели не просто ему в глаза, а в самую душу. Впрочем, мужчина не был уверен в том, на что способен практически слепой взор этого парня. Говорят же, что у обделенных в одном, проявляются совершенно особые способности в другом…

— Ты прав, — согласился Карл. — Я рад, что ты так оптимистично смотришь на мою работу, — мужчина поводил руками по рулю. Время утекало, а он даже не выехал.

— Всё, езжай, — словно прочитав мысли опекуна, произнёс Тео и захлопнул дверцу.

— Удачи тебе! — крикнул Карл.

Юноша помахал опекуну рукой и пошёл в сторону школы. Подходя к крыльцу, он обернулся и, убедившись, что дядя уехал, пошёл дальше. На крыльце стояли трое его одноклассников, не самых любимых, к слову. Парни переговаривались, посмеиваясь и ухмыляясь, поглядывая на приближающегося юношу.

— Что-то, слишком часто тебя полиция привозит, — произнёс главный заводила и, по совместительству, задира класса — Шон.

— Ага, — поддакнул его товарищ, неприятный жилистый парень с лицом зяблика по имени Финч. — А строит из себя немощную невинность… это я не могу, то я не могу.

Решив, что он будет выше разговоров с нелюбимыми одноклассниками, юноша, молча, поднял руку и загнул пальцы, оставляя только средний почти перед самым носом главаря «стаи» — Шона. Последний, аж, побагровел от злости, а Тео даже не повернул головы, берясь за ручку двери и желая пройти в здание школы, а правой рукой продолжая показывать общеизвестный жест недвусмысленного характера.

— Нарваться хочешь, да?! — зло прошипел Шон, подходя к Тео и хватая за плечо, разворачивая к себе.

— Убери от меня свои руки, — чётко, практически, по слогам произнёс Тео, слегка щурясь и фокусируя взгляд на размытом пятне лица одноклассника.

— А, по-моему, хочет, — поддакнул второй друг Шона — Томас.

— Вот и я так думаю, — согласился с товарищем главарь, после чего вернулся к Тео.

— Ага, — вновь поддакнул Финч. — Мало ему собственной ущербности, так ещё и новенькой захотелось.

— Рот закрой! — Тео хотел произнести это спокойно, но получился какой-то рык.

Юноша запоздало подумал о том, что неплохо было бы бежать, чтобы не отхватить от задиристых одноклассников, но было поздно.

— Что, Майер, жить расхотелось? — поинтересовался Шон, беря юношу за грудки.

— Напоминаю тебе, что мы на крыльце школы… — начал было Тео, но одноклассник грубо перебил его:

— Думаешь, тебе кто-то поможет, да кому ты нужен, урод?!

Выплюнув эту унизительную фразу в лицо Тео, Шон сильно толкнул его в грудь. Юноша больно ударился спиной об дверь и буквально ввалился внутрь, падая на пол, ушибая пятую точку.

— Это кто из нас ещё урод? — смеющимся, неуместно ликующим тоном спросил Тео, садясь. — Может быть, мне природа немного и не додала, но вас она обделила больше, особенно тебя, Шон, — юноша улыбнулся, смотря на размытую фигуру одноклассника. — Ты намного сильнее меня, ты повсюду ходишь со своей свитой, но, всё равно, кидаешься на меня. Ссыкотно, да, прыгать на того, кто сможет дать отпор?

Шон несколько секунд медлил, растерявшись от наглости ущербного одноклассника. Тео смотрел на него, не скрывая своего ликования. Выйдя из ступора, Шон подскочил к сидящему на полу юноше и занёс кулак, чтобы ударить, но его руку перехватил Томас.

— Зачем нам руки марать об это убожество? — спросил он и тут же продолжил, предлагая другу другой план. — Давай лучше…

Тео напряг слух, пытаясь услышать, что же говорит одноклассник, но он слишком тихо шептал. Решив, что он здесь уже лишний, юноша медленно встал и, подняв оброненный рюкзак, хотел было уйти, но его остановил неприятный высокий оклик Финча:

— И куда это наша мышка собралась?

Из-за практически полной слепоты Тео обзывали летучей мышью, но вскоре всем надоело слишком долгое определение и его сократили до просто мыши.

«Подальше от вас, — подумал Тео и оглянулся, щурясь и вглядываясь в пустоту коридора. Как назло в нём не было ни одной живой души. — Чёрт, почему никого нет, когда они нужны?».

Юноша развернулся и сделал два шага, намереваясь претворить свой план в жизнь и убраться от обидчиков, но рука Томаса остановила его, крепко хватая за куртку и разворачивая лицом к себе. Тут же подоспел и Шон.

— Пошли, — заговорщически произнёс Томас, на его губах заиграла недобрая усмешка, но Тео не смог увидеть этого.

— Я никуда с вами не пойду, — возразил Тео, пытаясь убрать руку одноклассника. — И, вообще, сейчас начнётся урок, мне пора в класс.

Томас хитро переглянулся с Шоном и повторил:

— Пошли.

Прежде, чем Тео успел вновь начать возражать, одноклассник потащил его куда-то. Юноша попытался сопротивляться, упираться, но к товарищу подключился и Шон, а даже против одного из них силы Тео были ничтожны, не говоря уже о двух. Он был худой и хилый, как принято говорить, ему, по медицинским показаниям, было запрещено заниматься спортом, что не могло не сказаться на его силе. Шон и Томас, в противовес ему, были спортивными, к тому же, оба парня с пяти лет занимались самбо, где и познакомились и сдружились ещё до попадания в один класс. Судьба, так сказать. Только Финц, который был невысоким и худым, мог быть равным противником Тео, но этот парень предпочитал пользоваться не силой тела, а силой слова, что у него неплохо получалось — его колкости и мерзости всегда попадали в самую цель.

Оглушительно прозвенел звонок, призывая всех разойтись по своим классам и занять свои места. Тео дёрнул плечом и обратился к что-то задумавшим одноклассникам, пытаясь воззвать к их совести:

— Прозвенел звонок, нам пора в класс, иначе у нас всех будут проблемы…

— Цыц, мышь, — шикнул Шон, Томас громко рассмеялся, а Финч добавил:

— Чего-то говорливый сильно, а говорят же: «Тих, как мышь»…

Друзья вновь громко засмеялись и свернули за поворот, утаскивая за собой и Тео, который не оставлял слабых попыток освободиться от их хватки.

— Прошу вас, отпустите меня, — сдавшись, попросил юноша.

Ответа не последовало, вместо этого Шон открыл какую-то неприметную дверь, которой Тео даже не заметил, и толкнул парня туда. Тео едва не упал, его больше не держали. Он обернулся, смеряя обидчиков взглядом исподлобья.

— Что, урод, теперь поговорим? — зло спросил Шон, делая шаг в сторону одноклассника.

Отчего-то, парню нравилось называть одноклассника именно так — «урод». Хотя, Тео был далеко не некрасивым. Может быть, ему не хватало некоторой мужественности, что только добавляло ему насмешек со стороны одноклассников, но уродом он не был. Правильные, миловидные черты лица: густые брови аккуратной природной формы, ровный нос, красивая линия губ, высокие скулы и большие ярко-синие глаза. Он был достаточно высоким — 180 сантиметров, но был совершенно не развит физически. Возможно, если правильно подобрать одежду, его можно было бы спутать с девушкой. Этому способствовало и то, что Тео носил длинные волосы, которые у него от природы были тёмного, почти чёрного цвета. Если бы юноша не собирал их в хвост, он бы выглядел совсем женственно, потому Тео не распускал волосы даже дома, только на ночь, и то — не всегда. Но обрезать длинные «кудри» ему не хотелось, с самого детства он ненавидел посещение парикмахерских и процедуру стрижки.

— Что, бить меня будете? — спросил Тео, щурясь и переводя туманный взор с одного нахала на другого. Ближе всего к нему стоял Шон, как главный, рядом с ним Томас, а Финч был чуть позади.

— А ты хочешь? — спросил Шон и рассмеялся, друзья подхватили — по непонятной маленькой комнате разнёсся дружный хохот.

Парень покачал головой, резко переставая смеяться, и подошёл к Тео и резким движением снял с его головы капюшон. Тео закатил глаза и спросил у одноклассника:

— Хочешь напомнить мне, что находиться в головном уборе в помещении неприлично?

— А разве капюшон — головной убор? — не поняв, поинтересовался Томас, но ответа не дождался, потому что внимание перетянул на себя Финч.

— А девочкам можно, — сказал парень и рассмеялся. Его неприятный высокий гогот резанул по ушам Тео, и он поморщился.

Его никогда не задевали тупые приколы одноклассников по поводу его половой и ориентационной принадлежности. Он был твёрдо уверен в том, что он предпочитает девушек, хотя девушки у него никогда и не было… Но причина тому была не отказ — юноша сам никогда не предпринимал попыток устроить свою личную жизнь, думая, что такой, как он, не каждой девушке будет нужен.

— Очень смешно, Финч, — ответил Тео, переведя взгляд на одноклассника, который никак не мог отсмеяться после своей удачной остроты.

Шон фыркнул и протянул руку, которую Тео заметил слишком поздно. Одноклассник сдёрнул резинку, удерживающую хвост парня, выдирая ему волосы. Длинные тёмные пряди распались по плечам, шикнув, Тео схватился за голову, морщась от несильной, но неприятной боли от выдранных волос.

— Резинку отдай, — потребовал Тео, протягивая руку.

В ответ Шон лишь фыркнул и ответил:

— Нет.

Товарищи молча наблюдали за действиями «командира».

— Немедленно отдай мою резинку, — твёрже потребовал Тео. — Второй у меня нет с собой, а ходить с распущенными волосами и слушать ваши тупые приколы я не намерен.

В ответ Шон влепил ему пощёчину. Казалось бы, такая мелочь — особой боли даже нет, всего лишь предупреждение, но… Но это был скорее унизительный жест, нежели попытка причинить реальную боль. Бить Тео они были не намерены, да и это было бы недальновидно с учётом того, что его дядя — комиссар полиции. Конечно, Тео за все годы, что одноклассники издевались над ним, не проронил ни слова ни родителям ни, после, дяде, но, увидь Карл следы побоев, у него, определённо, возникли бы вопросы. Слишком он любил своего племянника и справедливость, чтобы оставить дело безнаказанным. Это только добавляло причин Тео, чтобы молчать, потому что, узнай дядя об издевательствах, он бы точно решил разобраться и наказать обидчиков любимого племянника, а это могло быть чревато… К сожалению, Шон был не просто невоспитанным наглецом — у него были причины и основания, чтобы таким быть, его отец был представителем правящей элиты города, так что, реши Карл разобраться с его единственным и горячо любимым сыном, проблемы бы, скорее всего, возникли у него самого. Либо, дело бы просто замяли. В свете всех этих причин Тео предпочитал молчать. Впрочем, одноклассники никогда не делали чего-то такого, что могло бы ему серьёзно навредить: могли ударить, но не сильно, пнуть, забрать и выкинуть вещи, обзывали…

«От этого ещё никто не умирал», — думал Тео и упорно молчал. И сейчас он тоже решил, что будет молчать. Жаль лишь, что его дорогие одноклассники тоже давно уже догадались об этом и осознали свою безнаказанность…

— Мышка… — протянул Шон, подходя к юноше.

Тео начал пятиться, пока не уткнулся задом во что-то. Он обернулся, чтобы посмотреть, что мешает ему двигаться дальше, а Шон, воспользовавшись этим, сдёрнул с него очки.

— Эй! — крикнул Тео. — Это не смешно! Отдайте очки! — он выставил вперёд руки, потому что без очков его мир представлял лишь тень и свет, он не различал даже очертаний предметов и фигур. — Отдайте! — почти криком потребовал он, делая шаг вперёд, но останавливаясь, боясь врезаться во что-нибудь в незнакомом помещении.