Бесплатный фрагмент - Полина, иди на свет

Глава 1

Москва засыпала. Засыпали ее тревоги и радости. Засыпал центр и окраины. Поезда в метро отправлялись в депо. Сонные горожане неохотно отрывались от экранов телефонов и гасили свет в спальнях.

На город надвигалась метель. Ее обещали днем, но снег повалил только ночью. Он безмятежно кружил над городом и с интересом заглядывал в темные окна спящих жителей столицы. Сон уравнивал всех, делая людей беззащитными.

Вот и девушка в квартире на четвертом этаже спала, тревожно насупив остренькое, как у лисы, личико. Уличный фонарь освещал ее незатейливую комнату: старый гардероб с торчащей одеждой и гитарой, забитые книгами стеллажи из Икеи, стул, погребенный под джинсами и свитерами, и просторный диван с их хозяйкой.

Снег налип на оконную раму и наблюдал за ней. Ее темные локоны разметались по подушке, на коже выступил пот, она то и дело недовольно сдвигала брови.

Девушка спала крепко, хотя и мучительно и не слышала, как дверь в ее квартиру отворилась. На пороге появился высокий человек в темном пальто. Он осторожно прикрыл дверь и огляделся. Замер, вслушиваясь, не обнаружил ли кто его появления. Стараясь не шуметь, прошел на кухню, бегло осмотрелся и оттуда двинулся в спальню. Открыв дверь комнаты, мужчина застыл, уставившись на спящую девушку. Что-то в ней поразило его, но он быстро вспомнил, зачем пришел.

Войдя спальню, Илья первым делом снял перчатки и посмотрел на свои часы, а затем на ее будильник, который спешил на десять минут, показывая 4.33. Должно быть, это специальная хитрость, чтобы полежать с утра подольше. Он снова присмотрелся к девушке.

Похоже ей снилось что-то неприятное — ее лицо то и дело хмурилось. Стараясь вести себя тихо, Илья стал изучать обстановку, надеясь, что девушка не проснется. Квартира, как квартира, думал он, оглядываясь по сторонам. Только беспорядок везде. Илья не любил беспорядок.

Девушка негромко застонала во сне. Он с опаской оглянулся и посмотрел на нее так, что могло показаться, будто он пытался проникнуть к ней в голову.

Этой февральской ночью Полине снилось, что она в родном Мирном. Но город не рад ей. Безлюдно и тихо. В предрассветном сумраке она бродит по улицам, вглядывается в мертвые черные окна, пытается отыскать дом, но почему-то не помнит, как он выглядит. Вот магазин и школа. Но нигде нет ее дома. Чужие дворы и подъезды.

Сердце колотится, она как дикий зверек чувствует близость опасного хищника, и ей хочется укрыться, спастись. Ведь она знает, что ее ждет. Да. Знает…

На востоке, там, где город граничит с тайгой, огромной воронкой раскинулся карьер «Мир». Его-то и облюбовала тьма, холодная, удушливая гадина. Она поджидает Полю, плещется в карьере подобно мутной воде в грязной раковине.

Полина пытается придумать, как обхитрить ее, сбежать. Она намеренно плутает, старается укрыться во дворах, шатаясь между темными подъездами, бежит в противоположную карьеру сторону. Но куда бы она ни свернула, ноги выносят ее к краю «Мира». Земля обсыпается под ней комьями, как будто что-то хочет столкнуть и похоронить ее поскорее. Ей страшно, глаза щиплет от слез. Что ж, не вырваться отсюда… Вытянув шею, Поля заглядывает в беззубый грязный зев тьмы. И хотя она знает, что должна сделать, но медлит. От ужаса ее внутренности завязались в тугой узел. Она оглядывается на город, но в нем нет спасения, никто не ждет ее там. Перед ней огромная черная дыра…

«Смирись», — шепчет ей тьма, и Полина покоряется. Холодно и тихо, как будто в вакууме. Прижав руки к груди, она судорожно хватает ртом воздух, делает шаг и проваливается в бездну.

Тьма в карьере не похожа на просто отсутствие света. Она густая, липкая, она изучает и убивает медленно. С каждым вдохом тьма наполняет свинцом Полинины легкие, заботливо окутывает саваном тело, сковывает движения. Поле уже все равно, она закрывает глаза.

С самого Полиного детства этот повторяющийся сон заканчивался одинаково. Как только она сдавалась, откуда-то из недр вырывался столп ослепительного света и подхватывал ее, поднимал из бездны. Тихий голос настойчиво шептал ей: «Дыши» — и Полина слушалась. Все вокруг обращалось в свет. И был только он и ничего больше. «Спасена, — успокаивалась Полина. — Спасена». И тут же просыпалась.

То же произошло и сегодня. Не сразу придя в себя, она отыскала глазами будильник. На часах было 5:27. Поля села на кровати и уставилась в окно. Ее сердце колотилось от страха, тянувшего руки из сна сюда, в реальный мир. Тьма не желала отступать так легко.

Она сходила на кухню попить воды и снова улеглась. За окном валил снег, укрывая землю белым плотным покрывалом. Единение природы и мегаполиса бесцеремонно нарушали дворники, уже приступившие к тщетной борьбе с осадками. Шарканье лопат и умиротворяющий, безразличный к кошмарам снегопад подействовали на Полину успокаивающе. Она завернулась в одеяло с головой и сразу же уснула.

Илья уже подходил к подъезду своего дома через три улицы от нее и думал, что им пора уже познакомиться.

***

День не задался с самого начала. Пока Поля шла до метро, мокрый снег размыл тушь с ресниц, ноги промокли, и челка (на укладку которой она потратила полчаса) из гладкой и прямой превратилась в пушистый веник. В метро к ней пристала женщина, которая сначала клянчила деньги и предлагала погадать, а потом запугивала тем, что Поля будет делить глаза с мужчиной. Полина не любила гадалок — рядом с ними она чувствовала слабость, доходящую до полуобморока. Их туманные предсказания пугали ее, хоть она и говорила себе, что на это они и рассчитывают.

На работе ее поджидало аж двенадцать гневных писем с претензиями коллег и клиентов. Перед обедом Григорий — #чертовжирныйначальниквсеямедиа — отчитал Полину на встрече с начальством «за стандартный, без души подход к выполнению задач».

Надо сказать, «без души» было любимым его укором — так он не только клеймил или осмеивал, но и пытался разжечь в человеке желание трудиться усерднее. Немало сотрудников Progressbar Group, где Поля второй год работала аналитиком, ненавидели это «без души». Сколько раз, когда она слышала эти слова в свой адрес, Полине хотелось плюнуть и уйти. Ей было обидно — ведь она вовсе не пренебрегала своими обязанностями и полагала, что сама вправе решать, во что вкладывать душу, а во что нет. И частенько у нее случались дни, когда она проклинала себя за выбор профессии.

Как и всегда после рабочей взбучки, Поля удалилась в туалетную комнату, где провела полчаса, пытаясь успокоиться. Твердо решив, что надо взять свою жизнь в свои же руки, она вернулась к компьютеру и взялась за составление резюме. «Мне всего двадцать пять, — думала она, — еще есть время сменить поле деятельности и найти работу, от которой не будет тошнить». В голове сразу же приятным паровозиком потянулись картины успешной карьеры, где ее уважают и ценят, но тут на экране замигало сообщение:

От: Григорий Режин

Поль, прости, что сорвался на встрече. Нервы ни к черту, горим по всем срокам. Приходи ко мне, поговорим по твоим проектам. С меня пироженки.

Конечно, у нее на душе сразу потеплело. Через пять минут она сидела у Гриши в кабинете, и они обсуждали текущие задачи. Он был чрезвычайно мил, шутил и извинялся, как обычно приговаривая: «Мы одна большая дружная семья, конфликты неизбежны, но главное — вовремя признать неправоту». И хотя Полину смущало, что унижает сотрудников он всегда публично, очевидно наслаждаясь властью, а извиняется только с глазу на глаз, ей расхотелось увольняться.

Она вернулась к своему столу совершенно успокоенная и хотела было взяться за работу, но интернет отвлек ее от этой дурной мысли. Размышляя над превратностями судьбы, Поля стала пролистывать соцсети. И тут взгляд ее застыл на знакомом пейзаже: огромный карьер, воронкой уходящий к центру Земли; жилые дома, опасливо подступающие к его краю… Родной Мирный. Полина поежилась.

Когда-то родители, обеспокоенные ее частыми кошмарами, показали Полю психологу, но тот списал все на подростковый возраст и усомнился, не выдумывает ли она свои сны ради привлечения внимания.

Полина отхлебнула чаю из подаренной мамой чашки с забавным инопланетянином и углубилась в рассматривание фотографий Мирного, выложенных кем-то из бывших одноклассников.

Как и почти вся молодежь, Поля уехала из города в семнадцать лет, когда поступила в институт. В Москве ей очень нравилось — она наконец чувствовала себя взрослой. Нельзя сказать, что дома родители ей многое запрещали — скорее, она сама всегда боялась их расстроить. Но находясь за четыре тысячи километров от Мирного, Поля позволила себе пуститься «во все тяжкие»: первый семестр она чуть ли не каждый месяц перекрашивала волосы в разные цвета радуги, проколола уши, нос и брови (чтобы через пару лет снять эти побрякушки и забыть о них). У нее появилась закадычная подруга Лерка, с которой они понимали друг друга с полуслова и верили в то, что они сестры, разлученные в детстве.

Ей было не особенно интересно учиться. Полина тяготела к гуманитарным наукам, но по совету родителей поступила на факультет бизнес-аналитики, чтобы однажды оказаться в международном холдинге, где она терпеть не могла все: начиная от еды в столовой и заканчивая пятничным мультяшным галстуком их гендира. Ей претило ощущать себя винтиком в бездушной корпоративной машине, набитой людьми, сидящими в аквариуме их офиса на Баррикадной и вечно печатающими на компьютерах.

Каждый день здесь был похож на предыдущий. С утра, только придя на работу, она полчаса сидела в соцсетях — ведь невозможно сразу браться за дела. Потом они с Люсей (ее «рабочей» подругой) пили чай на кухне. Минут тридцать в день Поля пялилась в окно, раз по пять ходила к кулеру, где из уст в уста передавались свежие офисные сплетни, в курсе которых Полина все равно не была. Обеденное меню их столовки она знала наизусть, и для многих блюд у нее были выдуманы особые имена: «Тоскливая гречка худеющей секретарши», «Обед царя» (про пасту с семгой), «Зарплатный кутеж» (про дорогущий салат из креветок).

Среди серых будней ее радовали лишь две вещи: отсутствие необходимости носить деловую одежду и внезапный интерес к ней главного красавчика департамента медиааналитики, менеджера с именем графа — Ивана Яблоновского. Полина не встречалась ни с кем уже полгода, поэтому его внимание было ей особенно приятно.

За окном шел снег. Собрав волю в кулак, а волосы в пучок на макушке, Поля решила наконец покончить с прокрастинацией и сесть за работу, но тут #главныйкрасавчик возник у ее стола и предложил попить чаю на кухне.

Надо сказать, Поля была из тех людей, рот которых не поддается контролю — он всегда норовил расплыться в улыбке. Доходило до абсурдного — порой она не успевала собраться и начинала улыбаться грозному Грише, который подходил к ней с претензиями по очередному проекту и изумлялся ее реакции.

То же произошло и сейчас — уголки ее губ уже поползли вверх, щеки вспыхнули, но тут Поля вспомнила почерпнутые из интернета наставления о том, что нельзя сразу же казаться согласной на все. Поэтому, следуя стратегии «Снежная королева», она надела на лицо маску холодности и отказала ему в кухонных посиделках, на что Иван только хмыкнул и пошел ворковать с девчонками-секретарями. Поле стало досадно, но она решила действовать по схеме «два раза согласиться — один отказать», хотя и не была уверена в ее эффективности.

Ухаживания Ивана Яблоновского начались ровно неделю назад. За это время они уже четыре раза пили чай на кухне, три раза обедали в столовке (за что Поля получила упрек от Люськи) и каждый вечер вместе ходили до метро. Все это было многообещающе и волнительно. Единственное, что было неприятно в этом надвигающемся служебном романе, — ревнивые женские взгляды и пересуды за ее спиной.

На экране замигало сообщение от Люськи: «Ты чего отказалась-то? Он этого терпеть не может». Но Полина решила заняться проектами, стараясь создать видимость работы «с душой», поэтому вдаваться в объяснения по стратегии «Снежная королева» не стала.

Весь следующий день она разгребала накопившиеся задачи: обегала весь офис, упрашивая коллег из других департаментов предоставить нужную информацию поскорее, сделала четыре больших отчета для самых крупных клиентов и ответила на все письма. И теперь, в последний день перед февральскими праздниками, знала, что у нее есть все права отдохнуть так, чтобы потом даже, может, жалеть об этом.

У Поли с друзьями был план на все выходные: сегодня они идут по барам, завтра тоже, в пятницу отходят от походов по барам, в субботу — на каток, в воскресенье играют в PlayStation. План вынашивался всю неделю, правился и обсуждался, вдохновлял и заставлял взглянуть на жизнь оптимистичнее. План был удачен и ладно скроен.

Но на беду всю среду Иван Яблоновский на Полиных глазах бесстыже заигрывал с Ниной — молоденькой девушкой-стажером. Поля вся извелась, измучилась ревностью, и когда #главныйкрасавчик вдруг предложил вечером сходить поужинать, она сразу же согласилась, забыв о стратегии «Снежная королева».

Мучительно было подбирать слова, которые должны были оправдать ее перед друзьями. Таких слов не существовало, и она это знала. В итоге она написала, что это, возможно, первый ужин с мужчиной ее жизни. Подруги ее поняли и простили. Но Миша был непреклонен. Он неожиданно надулся и отчитал ее за то, что она променяла друзей на какого-то хахаля. Полина расстроилась было, но тут же получила сообщение от Ленки, где та писала, что Миша всю неделю не в настроении из-за проблем на работе, и пожелала Поле отлично провести время.

Чем ближе стрелки часов подбирались к отметке в шесть вечера, тем сильнее Полина ерзала на стуле. Руки ее были холодны как лед, щеки нарумянены как у матрешки, и губы алели как у молодой куртизанки. Иван Яблоновский приблизился к ее столу и положил руки ей на плечи. Она вздрогнула, затрепетала, и улыбка сама возникла на лице. Склонившись к ней, он шепотом, отчетливо слышным всем навострившимся ушам, произнес: «Поль, извини, но сегодня никак не получится, у меня тут дело срочное образовалось».

Ее желудок ухнул и упал. Безуспешно пытаясь скрыть разочарование, она промямлила с застывшей неживой улыбкой, что, конечно, понимает и ничего страшного, но тут же стала набирать сообщение друзьям.

Они весело провели праздники, хотя надо признать, что Полина несколько раз постыдно перебирала с алкоголем, пытаясь доказать окружающим, что ей плевать на Яблоновского, на эту его модную прическу и кошачьи глаза.

***

С понедельника Поля твердо решила не думать об Иване Яблоновском. Первую половину дня она успешно с этим справлялась, но после обеда Люся насела на нее с липовым сочувствием, плохо скрывающим ликование.

— Ты, наверное, так переживала на выходных? Выглядишь не очень…

— Да нет, мы с ребятами хорошо время провели.

— Да, да, конечно. Но Ваня козел. Похоже, пригласил в итоге Нину. Мне кажется, я видела, как они уходили вместе.

— Да? — Поля постаралась изобразить безразличие, но сердце ее неприятно екнуло.

— Он так и вьется около нее!

Кажется, это было правдой. Полина видела их вместе за обедом и на кухне за чаем. Оставалось только порадоваться, что все не зашло дальше, чем могло бы. Еще не хватало влюбиться в донжуана.

Поля заставила себя отвлечься от мыслей о дурацких мужчинах и взялась было за дело, но тут на экране замигало сообщение:

От: Иван Яблоновский

Полька, классно выглядишь!

Полина решила не отвечать. Потом подумала, что он может вообразить, что она обижена (что было правдой, но ведь Снежная королева, наверное, не показала бы этого?), поэтому написала односложно:

Спасибо:)

Сразу же пришло следующее сообщение:

Надеюсь, я не обидел тебя в пятницу. Реально важное дело появилось, друг попросил помочь.

Полина ответила:

Да порядок. Всякое бывает.

Иван не успокаивался:

Я хочу загладить вину. Предлагаю поужинать прямо сегодня.

Поля задумалась. Понедельник не тянет на идеальный день для свиданий, но хотелось верить, что ему не терпится остаться с ней наедине. Она пообещала себе, что это будет просто ужин, и согласилась на его предложение.

Они пошли в уютный бар недалеко от работы, где она позволила себе один бокал вина и приготовилась к тому, что сейчас ее начнут соблазнять. Но неожиданно из Ивана шумными потоками полились оды себе, сплетни про коллег и хвастовство доходами. Периодически он делал трехминутные перерывы, когда отвлекался на сообщения в телефоне и пропадал в нем. В эти моменты Поля не знала, куда деться. Казалось, люди в баре смотрят на нее с сочувствием.

В конце ужина Иван, плотоядно улыбаясь, заглянул ей в глаза и отработанным движением приобнял за плечо:

— А знаешь, я живу неподалеку. Совсем рядом с зоопарком. Чего тебе домой ехать? Поздно уже. Оставайся у меня, до работы пешком дойдем.

Поля не поверила своим ушам. За кого он ее принимает!

— Ты ведь не серьезно, Вань? Это как сцена из плохого романа.

— Да я пошутил! Конечно, не серьезно, — он спешно убрал руку с ее плеча. — Ладно, давай по домам. Напиши, как доберешься, я же волноваться буду.

Поля подумала про себя: «Ага, так сильно будешь волноваться, что даже не проводишь».

Она ехала к себе в Отрадное и еле сдерживала хохот. Так нелепы и смешны были его потуги произвести впечатление, что Поле даже не было жаль впустую потраченного вечера.

На следующий день Иван старательно избегал встреч, но это совершенно ее не задевало. Она рассказала все Люсе, и они только посмеялись над этой историей. Но когда Полина уже собралась идти домой, на мониторе замигало сообщение:

От: Иван Яблоновский

Блин. Все думаю о нашем ужине. Чувствую себя идиотом.

Было в этом что-то подкупающее. Ей стало жаль Ивана, и она постаралась написать что-нибудь утешительное.

Вань, да ладно тебе. Всех иногда заносит:)

Он не замедлил ответить:

Дашь мне еще один шанс в пятницу?

Поля подумала и согласилась. Отчасти потому, что ей было жалко его, и к тому же это вносило в ее серые будни хоть какое-то разнообразие. Ну, и, помимо прочего, ей было интересно, к чему это может привести.

Весь следующий день они неистово переписывались. Иван все-таки подавал признаки адекватности, извинялся за излишнее бахвальство, и Поле было приятно отметить, что он все же способен поддержать разговор о чем-то помимо себя.

Она не заметила, как рабочий день закончился и офис опустел, а ведь ей надо было ответить на двадцать три письма, доделать два отчета до завтрашнего утра, причем один из них должен быть на английском. Признав, что игнорирование рабочих процессов ни к чему хорошему не приводит, она с головой нырнула в накопившиеся дела и вынырнула из них только в половине двенадцатого. Пора было идти домой.

Глава 2

Уже почти подойдя к подъезду, Поля вспомнила, что завтракать будет нечем. И пусть было холодно и мокро и очень хотелось упасть на кровать, она направилась в круглосуточный «Продуктовый пионер» (в народе именуемый просто «Пионер»), расположенный в соседнем доме. Бросая в корзину все, что попадалось на пути — шоколадки (чтобы порадовать себя), яблоки (здоровый образ жизни), хлеб (всему голова), докторскую колбасу (отлично сочетается с хлебом), — она устало добрела до касс. Там, подгоняемая суровым взглядом кассира и трепетной очередью из двух алкоголиков, Поля замешкалась, нервно пытаясь открыть пакет и внутренне проклиная их создателя.

Удивленная тяжестью приобретенного (две бутылки вина в последний момент как бы сами запрыгнули в пакет), она шагнула навстречу темноте и холоду. Внезапно путь ей преградили. Слишком усталая, чтобы заводить разговор и просить пропустить ее, Поля предприняла попытку обойти препятствие, которое, как она успела отметить, было обладателем прекрасных темно-коричневых ботинок.

Завязался странный танец: Поля влево — ботинки влево, Поля вправо — и они туда же. Что ж — ботинки победили. Она вынуждена была поднять глаза и начать диалог. Но не тут-то было. На нее смотрели, внимательно изучая, не один, а сразу два Северных Ледовитых океана. Глаза этого мужчины были светло-голубые, но необычными, даже хищными их делала яркая окантовка зрачка. От его взгляда Поля мгновенно вспыхнула, а уголки ее рта непроизвольно поползли вверх.

Надо отметить, в «Продуктовом пионере» таких мужчин не видели. Возможно, на всю Москву #такихмужчин было не больше двадцати пяти. И уж тем более в Отрадном их не водилось никогда, так же как и индийских павлинов, к примеру.

Сказать, что он был хорош собой — не сказать ничего. Высокий, стройный. В глаза сразу бросалась выправка, свойственная военным людям, — держался он прямо. Благородное мужественное лицо с высокими скулами. Он стоял перед ней и смотрел, чуть наклонив голову вбок, явно не намереваясь дать ей пройти.

Поля инстинктивно сжалась и попыталась прорваться к дверям, когда он заговорил. У нее в наушниках пели любимые The Velvet Puppets, и она не расслышала, запуталась в проводах, ключах, пакетах с продуктами, сумке и как будто во всей своей жизни. Кое-как справившись с музыкой, она переспросила: «Простите, что?» Незнакомец сказал: «Могу ли я помочь вам?» Его голос, низкий и бархатный, смутил Полю еще сильнее. Он указал на ее пакеты и добавил: «Опасно девушке одной гулять так поздно с тяжелыми сумками».

Полина нечленораздельно крякнула не своим от волнения голосом: «Дядойдуспсибо». Он улыбнулся и, понимая ее недоверие, уточнил, что поможет всего лишь донести пакеты до подъезда. Она позволила себе еще один оценивающий взгляд. Он выглядел презентабельно — казалось, это инопланетянин, каким-то чудом занесенный в Отрадное. От рядового представителя спального района незнакомца отличал необыкновенный внешний лоск: идеально скроенное темное пальто из твида, идеальный темный шарф, идеальные ботинки. Внезапно Поля заметила в его руке баклажан. Один баклажан, даже без пакета. Он купил его и поджидал ее в дверях? Или они столкнулись внезапно? Не входил же он в продуктовый магазин со своим баклажаном…

Снова осознав, что она неоправданно долго молчит, Поля сдалась и позволила ему помочь. Ну не был он похож на маньяка.

Они шли, заметаемые широкой русской зимой в последний день ее царствования. Незнакомец начал беседу. Представился Ильей и сказал, что заметил ее еще в магазине, и она показалась ему усталой и грустной. Он просто не мог отпустить ее разгуливать с тяжестями так поздно — ничего более. Прояснил он и ситуацию с баклажаном. Оказалось, это единственное, что он умеет готовить помимо яичницы.

У подъезда он посмотрел на нее долго и внимательно. И совершенно без улыбки и какого-либо намека на флирт попросил разрешения позвонить завтра.

***

Весь день она смотрела в монитор, но буквы и цифры сливались в серое месиво бессмысленной информации. Единственный объект, имеющий какое-либо значение, — телефон — лежал под рукой, так что ни сообщение, ни звонок Поля бы не пропустила. Тем не менее будто невзначай она проверяла его каждые десять минут. Иван написывал ей весь день, но теперь она совершенно не была заинтересована в общении с ним и отвечала односложно. Заинтригованная статным незнакомцем, Полина ждала звонка. Она припоминала подробности их разговора и пыталась представить, какой он человек и что ему от нее надо.

Илья позвонил в семь и сказал, что хотел бы пригласить ее поужинать. Сегодня же. Он уже выехал.

В туалете Поля провела целых пять минут, пытаясь нарисовать помадой и губы, и здоровый румянец, волнуясь и чертыхаясь, что не надела новое симпатичное платье вместо старого свитера в катышках. К счастью, на дне сумки была обнаружена одноразовая бритва времен активных отношений с одним #женоненавистникомартемом, с которым Поля рассталась полгода назад. Свитер был тут же побрит, и от катышек не осталось и следа.

Илья приехал, как и сказал, ровно в 19:30 на черной «Ауди». Полина как раз прощалась с Люсей у дверей офиса. Увидев элегантного красавца, вежливо открывающего перед Полиной дверь дорогой машины, Люся застыла с открытым ртом в полном недоумении. Но романтическая картина, возникшая в Люсиной голове, значительно отличалась от реальности.

За всю поездку до ресторана Полина и Илья перекинулись примерно десятью словами, восемь из которых были сказаны, пока она усаживалась в машину. Чтобы как-то занять себя, Поля решила, подобно Шерлоку, составить мнение об Илье по деталям. Илья выглядел опрятно, никакой шерсти от домашних животных на одежде. Он скинул пальто, и, увидев его идеально скроенный серый костюм, Полина снова подумала про свой старый свитер. Зарабатывает, наверное, неплохо. В машине нет ни иконок, ни четок, ни других религиозных атрибутов. Прямо скажем, в машине — ничего. Можно было бы решить, что он взял ее напрокат. Но Илья вел авто спокойно, даже лениво, как если бы не раз сидел в нем. План составить портрет исходя из деталей терпел крах. Ничего определенного.

Место, которое он выбрал для них, было довольно странным — кафе в торговом центре неподалеку от ее дома. Поля старалась не выказать удивления и только подумала: «Может, он меня проверяет?»

За окном безмятежно шныряли люди с пакетами, а Полину беспокоил разговор, выходивший специфическим. Илья подробно, как на собеседовании, расспросил ее про работу: поинтересовался, как она ощущает себя в этой сфере, почему выбрала именно ее. Затем он задал вопросы об учебе в институте. Но больше всего внимания он уделил ее детству и отроческим годам. Илья скрупулезно прошелся чуть ли не по каждому периоду. Ходила ли она в детский сад? Была ли взбалмошной или спокойной? С какого возраста она помнит себя? Какими были ее отношения с родителями? Нравилось ли ей в школе? Были ли у нее домашние животные?

Поле подумалось, что она ни разу в жизни не говорила так много о себе. И хотя она понимала, что все это очень странно, почему-то продолжала выкладывать ему факты о своей жизни, надеясь, что он как-то объяснит свой интерес. Последний его вопрос был для нее особенно неожиданным:

— Как ты находишь людей? Как они тебе? — холодные голубые глаза смотрели на нее испытующе.

— В целом, то есть? — от его взгляда у Полины закололо в животе.

— Да. В целом как тебе человечество?

— Заслуживает сочувствия, — она не знала, что ответить, и попыталась отшутиться.

Илья посмотрел на нее внимательно и произнес:

— Лучше не скажешь.

Полина покраснела, а он добавил внезапно:

— Ладно, уже поздно, ты, наверное, устала. Давай отвезем тебя домой.

Поля опешила. То есть, это все? Она прошла тест? Или завалила? Она не выдержала:

— Илья, что это было? — Полина постаралась сказать это шутливо, надеясь на его понимание.

Но он нисколько не поддержал ее и ответил серьезно и сдержанно:

— Скоро узнаешь.

— Какая таинственность!

— На самом деле, ничего особенного. Просто ты очень интересный человек.

Поля смутилась, хотя он не преподнес это как комплимент — скорее просто констатировал. Она была сбита с толку этим странным вечером — ни один мужчина не производил на нее такого впечатления. Его заинтересованность и в то же время отстраненная холодность, его стать и привлекательная внешность — все это выбивало почву у нее из-под ног. Но одновременно манило.

Пока Илья вез ее домой, Поля пыталась представить ситуацию, в которой он бы поцеловал ее у дверей подъезда, но у нее не получалось. Она чувствовала, что его интерес не носит романтического характера, и ей было немного досадно. Она тайком пыталась рассматривать его: высокие острые скулы, темные волосы и яркие голубые глаза — очень хорош собой. И Полина не могла не отметить, что с ним было приятно и спокойно находиться рядом. Сама не понимая почему, она доверяла ему. И хотя вопросы он задавал весьма деловым тоном, было в нем что-то располагающее, от чего Полина чувствовала себя в безопасности, как будто в родном доме.

Илья проводил ее до дверей подъезда и действительно не предпринял ни малейшей попытки поцеловать. Только поинтересовался:

— Можно будет увидеть тебя в пятницу?

Поля уже было согласилась, но тут вспомнила об обещании, данном Ивану.

— В пятницу нет, но в субботу — вполне!

— Я не работаю по субботам, — сказал Илья и осекся. — То есть, в выходные я занят. Давай в понедельник?

— Ты сказал, что не работаешь по субботам? Это по работе? Ты социолог? Ты проводишь опрос?

— Нет, нет, — он запротестовал. — Я устал, сам не понимаю, что несу. Так что насчет понедельника?

— Понедельник так понедельник, — пожала плечами Поля.

***

Начиная со следующего дня Полина жила понедельником. Даже свидание с #главнымкрасавчикомдепартамента не волновало ее, хотя Иван и старался изо всех сил. На этот раз они пошли в милое семейное итальянское кафе с очень вкусной кухней.

Стараясь изменить ее мнение о себе, он избрал тактику «меньше говори — больше слушай» и поэтому засыпал Полю вопросами о том, чем она интересуется и как живет вне работы. Полина пыталась заставить себя снова испытывать интерес к Ване. В конце концов, он был привлекателен — светлые вьющиеся волосы в модной стрижке, большие зеленые глаза, хорошая фигура. Но ей было нестерпимо скучно. Она слушала его вполуха и совсем не испытывала желания рассказывать о себе. Взгляд его зеленых глаз был пуст, под стать его прозаичным мыслям о жизни. Поля видела только, как он пыжится, неискренне улыбается и неумело шутит в попытке понравиться ей. Полине было даже неловко за себя, но хотелось, чтобы их встреча побыстрее закончилась. И когда он предложил проводить ее до дома, она отказалась, чем очевидно его огорошила.

Поля давно не ощущала такого волнения, как перед грядущей встречей с Ильей. Он не писал и не звонил, но она не сомневалась, что зачем-то нужна ему и что он объявится в понедельник.

И действительно, ровно в четыре дня раздался звонок (писать смс, похоже, было не в его стиле). Поля ждала его, но все равно подскочила на стуле. Илья предложил встретиться у метро «Отрадное» в восемь. «Странный выбор места», — подумала Полина, но уже, кажется, начала привыкать к странностям.

Она опоздала на десять минут и заметила недовольство в глазах Ильи, когда, торопясь, вышла к нему из метро. Он холодно заметил:

— Похоже, пунктуальность — это не твое?

— Ну, бывает, я опаздываю, — Полина в его присутствии сразу занервничала. При этом ее губы расползлись в улыбке, что придало ее лицу шаловливое выражение, чего она сейчас совсем не желала.

Илья как будто не обратил на это внимания и только спросил:

— Ты не против, если мы прогуляемся по аллее тут недалеко? Сегодня весь день сидел в офисе, хочется подышать.

Полина решила ухватиться за эту фразу.

— Да, конечно. Ты работаешь в офисе? А кем?

— О, я обязательно тебе расскажу чуть позже.

— Хорошо. Значит, сегодня и я о тебе что-то узнаю? — она попыталась быть кокетливой, но быстро смутилась под его холодным изучающим взглядом. Казалось, он был недоволен, что беседа приняла такой оборот.

Пропустив ее вопрос мимо ушей, Илья спросил:

— Если бы тебе предложили работу, которая была бы связана с помощью людям, ты бы согласилась?

— А, сегодня снова будет день расспросов, — Поля вздохнула. — Ну, хорошо. Я не знаю. Честно. Немного не представляю себя работающей в хосписе или благотворительном фонде. То есть, это прекрасная деятельность и теоретически я могла бы ее выбрать, но мне кажется, я не смогу. Ведь захочется отдаваться делу целиком — по-другому же невозможно. Но меня пугает, что душевных сил не хватит. Я бы не смогла заканчивать переживать и жить как обычно, уходя вечером с работы.

— Думаю, ты плохо знаешь свои силы, — констатировал Илья. — Ты могла бы помогать людям.

— Ну, да, может быть. Когда-то я хотела работать в благотворительности. Даже не знаю, почему не попробовала. Думаю, им тоже могут пригодиться аналитики, — она усмехнулась.

— Ты очень хороший человек и могла бы делать лучше других людей, — просто сказал Илья.

У Полины шарики за ролики заехали: вроде бы комплимент, но такой при этом необычный. Он произнес эти слова твердо и уверенно, как азбучную истину, но ведь он ее совсем не знает. Все было странно. Может, он псих? Она попыталась вернуть беседу на твердую почву обыденных разговоров:

— Ну, ты мне льстишь, конечно. Мы почти не знакомы.

— Я вижу тебя насквозь, — спокойно сказал он.

Если бы не его непроницаемые глаза, она бы, наверное, прыснула со смеха. Это было немного чересчур — как будто он начитался книг про пикаперов. Но ему уже явно за тридцать (поздновато для книг о пикапе, рассудила Поля), и не похоже было, что он с ней флиртует. Она начала немного раздражаться.

— Илья, ты, возможно, не осознаешь этого, но твоя манера общения, вещи, которые ты говоришь, вопросы, которые задаешь, непохожи на то, о чем обычно говорят люди, которые недавно знакомы. Что происходит?

— Я прекрасно понимаю твое недоумение. Давай присядем, — Илья указал на лавочку чуть поодаль от них.

Они сели. Неторопливо, тихо шел снег. Люди спешили по своим делам и проходили по аллее, не обращая на них внимания. После некоторого молчания Илья заговорил:

— Что ты видишь в людях вокруг?

Поля вздохнула — еще один необычный вопрос.

— Много чего. Усталость, нервозность, отсутствующий взгляд, понурость, усталость. Или это я уже говорила? Вон влюбленная парочка — они, похоже, счастливы.

— Я сейчас покажу тебе кое-что, — он внимательно посмотрел на нее и затем внезапно накрыл своей ладонью ее руку.

И тут что-то произошло. Сначала ей показалось, что она ослепла. Ее замутило.

Где-то рядом Илья сказал: «Полина, пожалуйста, не волнуйся. Я контролирую процесс и могу прекратить это в любую секунду. Послушай меня».

Она испугалась и вскочила на ноги, хлопала глазами, озираясь по сторонам, и не могла понять, что происходит. Мир, который она знала, изменился. Все стало серым, как будто нарисованным простым карандашом. В этом бесцветном пространстве предметы — лавочки, деревья, фонари, торговый центр напротив — были четко очерченными фигурами разных оттенков серого. Вывески на магазине были непривычно тусклыми. А вот люди вокруг выглядели как разные по размеру белые контуры и светились. Их лица можно было различить, но Полина паниковала: у нее кружилась голова, она начала задыхаться, так что ей было не до лиц. К ней, подобно шаровой молнии, метнулось очень светлое пятно и сказало: «Сядь, пожалуйста, и выдохни». Она повиновалась и закрыла глаза, уперев голову в руки.

— Полина, послушай меня. Твоя реакция нормальна — у всех первое включение проходит примерно так. Это почти всегда шок. То, что я сейчас сделал, абсолютно безопасно для тебя, это просто… другой взгляд на мир. Я должен тебе кое-что рассказать, — он говорил отчетливо, как с иностранцем. — Ты особенная девушка и можешь видеть свет и доброту в других людях. Больше того — ты способна передавать им этот свет, делая их лучше. Потому что ты эмпат. Эмпатов в мире очень мало, и у вас уникальные способности. Вы с ними родились, но часто об этом не знаете. Для эмпатов существуют целые организации во многих странах. Все это легально и известно государственным структурам.

Ей хотелось заорать: «Что, к чертям, происходит?» Но, стараясь даже в такой ситуации сохранять лицо, она спросила:

— Ты тоже эмпат?

— Нет, я хранитель. И я тебя сейчас «включил» — то есть, сделал так, чтобы ты «видела» людей по-настоящему. Полина, открой глаза и оглядись вокруг.

Выдохнув, она повиновалась. Мир все еще был серо-черным. Она посмотрела туда, где сидел Илья, и увидела яркое светлое пятно. Ее немного мутило.

— Посмотри на людей теперь. Что ты видишь?

— Вижу какие-то светящиеся пятна, а не людей.

— Верно. Свечение человека определяется уровнем доброты в нем. Чем сильнее свечение, тем он добрее, тем больше склонен к сопереживанию. Если бы ты могла увидеть себя со стороны, то поняла бы, что светишься очень сильно. Именно поэтому я и понял, что ты эмпат, когда увидел тебя впервые.

— Здорово. Ты колдун?

— Полина…

— Мне не очень хорошо. Ты можешь сделать так, чтобы все стало нормальным?

Он дотронулся до ее руки, и мир стал обычным. Ей хотелось уйти. Ей было страшно. Он внимательно посмотрел на нее.

— Мы работаем на ФСБ, — Илья заговорил быстрее, будто опасаясь, что она убежит. — У нас целый Департамент. Это не какая-то школа магии. У нас есть тренинг-центр. Мы получаем спецзадания, работаем с коллегами из других стран. Суть в том, что я здесь, чтобы предложить тебе работу.

— То есть, письма из Хогвартса мне не ждать?

Илья проигнорировал ее шутку:

— Я бы хотел, чтобы ты пришла к нам и увидела все своими глазами.

Поля ничего не ответила и, спешно попрощавшись, рванула к дому, отказавшись от предложения проводить ее.

Глава 3

Как только Поля очутилась в квартире, ее охватила паника. Пока Илья был рядом, она как-то крепилась и старалась сохранить лицо, но теперь, когда Поля осталась одна, случившееся целиком поглотило ее. Она мерила шагами квартиру и не могла остановиться. Зачем-то таскала с собой телефон и теребила его, тыкая в экран и желая удостовериться, что реальность все еще здесь. Выкинуть увиденное из головы не получалось. Позвонить Лерке! Но что сказать? Никто не поверит. Она улеглась в кровать, завернулась в одеяло и первый раз за долгое время включила телевизор, чтобы отвлечься от пугающих мыслей. На экране замелькали фигурки людей — в студии обсуждался насущный вопрос: юбилей какого-то артиста. Ведущий, перекрикивая всех остальных, настаивал на том, что юбиляр — подлец, бросивший свою первую семью. Полина не заметила, как уснула, забыв выключить свет в квартире.

Она снова шла по Мирному к карьеру, надеясь, что все же найдет родной дом и ей не придется прыгать в бездну. Но тьма была безжалостна, Полина опять оказывалась на краю, как прежде, прыгала вниз, и тьма обвивала ее, душила, пока сон не разрезал свет, вырывающийся из самых глубин, и не спасал ее.

***

Стул на работе, в целом довольно незаметный, вдруг стал катастрофически неудобным. Полина и поднимала его, и опускала, поворачивала под другим углом к столу, но все было не то. И мобильный вдруг стал активным. Звонила и писала мама из Мирного, рассказывая, что на майские папа взял им путевку в пансионат. Писали подруги. Звонили из банков с кредитными предложениями. Все нервировало. От каждого звука, каждой вибрации она подскакивала на месте.

Илья знает, где она живет. Похоже, он не просто псих, но еще и колдун. И он знает, где она живeт. А вдруг он убьет ее? Возможно, это какая-то секта, и они знают про нее. Мир не такой, как она представляла. Твердая почва уходила из-под ног. Рассказать было некому.

Полина, конечно, решила не ходить ни в какой департамент и забыть про все.

Через неделю стало получше. Она уговаривала себя, что все это просто гипноз. Он, наверное, ввел ее в транс или что-то такое, наговорил непонятных вещей про свет и доброту, чтобы… Чтобы что? Логическая цепочка обрывалась. Непонятны были его намерения. Ну, да ладно. Может, какой-то новый вид мошенничества.

***

В Москву пришла весна. Мокрый снег валил за окнами офиса, пока в своем кабинете ее отчитывал Григорий #матьегогосподинмедиарешений. Но, честно говоря, Полине было совершенно все равно. С момента злополучного вечера, когда Илья наговорил ей странных вещей про ее предназначение, она стала хуже работать. Эти цифры, подсчеты, слова стали омерзительны своей бесполезностью. Тупые придирки Григория, подковерные интриги… Это всегда бесило ее, но теперь стало совсем невыносимым.

Люся сильнее обычного утомляла своими просьбами помочь с проектами (считай, сделать все за нее), и Иван раздражал глупыми попытками привлечь ее внимание.

Он как будто почувствовал, что потерял ее, поэтому усилил ухаживания и постоянно вился у ее стола, хотя она не давала ему повода надеяться на что-то. Полина вспоминала Илью, и ей очень не хотелось думать, что он какой-нибудь душевнобольной или колдун. Да и он совсем не был похож на сбежавшего из психушки. Конечно, он казался, мягко говоря, своеобразным, но ему удалось перевернуть ее мир с ног на голову. Но все, что он с ней сделал, было страшно — а ей нравилось стоять на твердой почве знакомой физической реальности. Тем не менее не раз она прокручивала в голове случившееся: его слова про эмпатию, свет, про то, что она может помогать людям… и потом этот новый взгляд на мир — светящиеся контуры вместо привычных тел. Это невозможно было взять и забыть. Ведь она видела это. Видела своими глазами.

Поле было интересно, почему в том странном мире Илья был гораздо ярче остальных. Если большинство людей выглядели как светло-серые пятна, то он сиял как солнце. Из его рассказа выходило, что он добрый. Но как проверить? Он не был похож на святого или Деда Мороза. Он сказал, что она тоже ярко светится. Интересно, как это? Помнится, однажды она сильно влюбилась, и ей все говорили, что она лучится счастьем. Это то же самое или нет?

Множество вопросов роились в голове, но ответить на них мог только один человек. И конечно, стоило ей выпить вина вечером, Поля расхрабрилась и набрала его номер.

— Добрый вечер, Полина, — его голос звучал устало.

— Илья, я хочу задать тебе вопрос, — Поля решила перейти сразу к делу.

— Да, я весь внимание.

— Что? Тебя плохо слышно, — казалось, он говорит из какой-то трубы.

— Я еду с работы, ты на громкой связи, возможно, дело в этом. Погоди, я надену наушники… Так лучше?

— Да! — вино дало о себе знать, Поля потеряла мысль, сбилась и спросила совсем не то, что собиралась. — То есть, прямо с этой работы, где ты ходишь и светишься?

Слышно было, как на том конце он прыснул.

— Ну, можно и так сказать, наверное. Да, с этой работы.

— И что же ты сегодня там делал?

— У меня в подчинении два эмпата. С ними мы прорабатывали будущие миссии, готовили планы. А вечером с одной из них были на задании.

— Что значит в подчинении? Это девушки? Вы заманиваете девушек туда? — Поля перешла в грозное наступление.

— Нет, — произнес он спокойно. — Среди эмпатов есть и мужчины, и женщины. Как и среди хранителей.

— Я гуглила и ничего не нашла ни про каких агентов-эмпатов в ФСБ! — Полина не врала: она и правда убила целый вечер на работе в поисках информации, за что получила очередной нагоняй от Григория.

— Конечно, Полина, это же тайное подразделение, — он старался быть терпеливым.

— Честно говоря, я не могу поверить в это. Бред какой-то! — Поля произнесла это бойко, но на самом деле уже начала сдавать позиции.

— Поэтому я и предлагаю прийти к нам. Когда ты увидишь все своими глазами, тебе будет легче принять реальность такой, какая она есть на самом деле. Офис находится прямо у метро «Калужская», ты его сразу узнаешь — здание белой трубой без окон.

После ее звонка прошло еще три дня. Она как могла гнала прочь мысли о департаменте эмпатии. Но все-таки иногда ловила себя за фантазиями о том, каково это — работать с Ильей. Чисто теоретически. На нормальной, совершенно обычной работе. Он ведь такой красивый и мужественный. Наверное, все секретарши от него без ума. А у них, скорее всего, и нет секретарш в этом странном месте.

Мистические события последнего времени мешали ей концентрироваться. Дела на работе шли из рук вон плохо. Каждый день она получала нагоняи от Григория, но аналитика медиакампаний теперь не вызывала у Поли желания уделять ей время. Она устала от этих цифр и расчетов, этих проектов и этих людей.

И неожиданная ссора с Люсей добила ее окончательно. Подруга, на которую в последнее время Григорий спускал всех собак, попросила помочь ей с проектом, и Поля, конечно же, согласилась. Убив полдня на анализ поисковых запросов, она свела все в таблицы и отправила Люсе. Та растекалась в благодарностях и клялась в вечной дружбе. Но на следующий день Полина получила от нее сообщение: «Гриша вызвал меня на ковер и отчитал при всех за ошибку в таблице! Как ты могла? Не ожидала от тебя такого».

Поля похолодела: она знала, как это, когда Григорий отчитывает при всех. Но не могла же Люся подумать, что она это специально! Поля поспешила ответить:

Люсь, ну ты что. Я бы не стала допускать ошибку намеренно.

От: Люся Борисова

Поля, не надо притворяться овечкой. Ты хочешь всем нравиться как обычно. За счет меня решила выдвинуться? Не выйдет, девочка.

Полина просто не верила написанному. Да, она никогда не считала Люсю особенно близкой подругой, но такие нападки были чересчур даже для нее. Не прошло и получаса, как ее вызвал Григорий и наорал и за то, что она лезет в чужие проекты, когда своими неплохо бы заняться, и за ошибку в Люсином проекте, и за ее презренное существование.

Они с Люсей перестали разговаривать. Потянулись одинаковые рабочие будни. Полина не отличала один день от другого, только одно стало тревожить ее. Поле начало казаться, что за ней наблюдают, следят. То тут, то там, в толпе на улице, в метро на платформе ей мерещился знакомый мужской силуэт, холодные голубые глаза нет-нет да и промелькнут среди месива людских лиц. Но, как в странном сне, только Полина замечала его, как он сразу исчезал.

Проснувшись однажды утром, уставшая от загадок нового мира, о котором она только узнала, и проблем старого, в котором давно жила, Полина поняла, что ужасно не хочет никуда идти, вот совсем не хочет. Она сказалась больной и не поехала на работу, чем навлекла на себя недовольство начальства, но ей было все равно. Решив просто отдохнуть в этот серый промозглый день дома, она пересмотрела около пяти серий «Друзей». Потом постирала все синее. Собралась было запечь кекс, но стало смертельно лень.

В два она вышла из дома, и уже через полтора часа ноги сами привели ее к этому странному высотному зданию прямо у метро «Калужская». Как Илья и говорил, оно было похоже на трубу без окон. «Как здесь вообще можно работать?» — подумала Поля и вошла внутрь.

Четкого плана у нее не было. Ощущая себя немного идиоткой, она обратилась к охраннику:

— Простите, а здесь ли сидит некий департамент ФСБ? Точного названия я не знаю…

— Да, проходите, пожалуйста. Вам нужен девятый этаж.

Поля отметила, что никаких турникетов в здании нет и документов не спросили. Все еще в некотором оцепенении она нажала кнопку лифта.

Когда двери открылись на девятом, первое, что она увидела перед собой, были спокойные голубые глаза.

— Я знал, что ты придешь, — он как будто ждал ее и совсем не удивился. Проходи ко мне в 312-й, я подойду через десять минут, — Илья вошел в лифт и уехал куда-то.

Смущенная, она поплелась в его офис по длинному ярко освещенному коридору с множеством дверей. Ее опасения понемногу испарялись — сотрудники подозрительного департамента выглядели очень заурядно: офисная одежда, бумаги и стаканчики с кофе в руках. Не похоже было, что это сборище магов и гипнотизеров. В 312-й комнате ее приветливо встретили две девушки.

— Ты Полина, да? Илья говорил про тебя, — сказала миниатюрная брюнетка, вся в кудряшках. Я Аня, а это Надя, — указала она на красивую рыжую девушку, которая просто кивнула Полине и отвернулась к монитору, надев наушники.

— Да, привет. Я, я… вроде как пришла посмотреть. Он так много рассказывал про ваш департамент — мне просто интересно… Выглядит довольно обычно.

— А ты что ожидала увидеть? Что тут все в красных трусах поверх лосин бегают по потолку? — улыбнулась Аня.

— Даже не знаю… Ты тоже из этих? Хранитель, эмпат?

— Мы с Надей эмпаты Ильи. Он наш хранитель. Илья очень классный начальник, правда. Говорит, что мы из него веревки вьем, — живо улыбаясь, рассказывала девушка. Такая мягкотелость как-то не вязалась с Полиным представлением об Илье, но она ведь совсем его не знала.

Прервав их беседу, в кабинет вошел Илья и сразу взял Полину в оборот: «Пойдем, поговоришь с Андреем — он глава Департамента».

Все казалось полным бредом. Поля уже захотела на свою дурацкую работу, где все ненавистно и понятно.

Они поднялись на самый верхний, 21-й этаж. Полина подумала, что вид оттуда должен открываться красивый, но во всем офисе не было окон. Удручающий выбор для места, где людям приходится проводить по восемь часов жизни!

Наконец девушка на ресепшн пригласила их зайти в единственный на этаже кабинет. Он оказался огромным — мог бы быть конференц-залом. Почти во всю его длину шел темный стол, во главе которого сидел приятный, интеллигентный с виду мужчина. Прямо над ним, на стене, красовалась огромная эмблема: круг, образованный двумя руками, в центре которого — светящееся сердце.

Мужчине было лет сорок, он носил очки. Глаза его были проницательны и умны. Именно эта обычная приятная внешность и делала дальнейший разговор особенно абсурдным.

— Полина, вы и правда очень сильно светитесь, это просто невероятно, — начал глава подозрительного департамента. — Илья, прости, что сразу не поверил. Вы, наверное, полагаете, что мы все психи, раз так долго не решались к нам прийти? Это риторический вопрос, не отвечайте, — Андрей улыбнулся. — Совершенно нормально не доверять случайным незнакомцам, которые рассказывают байки про то, что доброта, эмпатия сами по себе могут что-то значить и менять многое. Ведь мы привыкли жить в мире, где доброта должна быть «с кулаками». Я пришел сюда примерно в вашем возрасте и, как любой здравомыслящий человек, подумал: «Что за фигню они несут?» Но теперь этот Департамент — дело моей жизни. И здесь работают действительно самые лучшие люди. Честно говоря, от этого дух захватывает. Нет места лучше, чтобы понять, что мир заслуживает шанса. Вот вы, Полина, кем работаете?

— Я аналитик в крупной компании.

— А почему выбрали такую сферу деятельности?

— Ну, у меня были неплохие способности для этого, и родители посоветовали. Честно говоря, я до сих пор точно не знаю, чем хочу заниматься.

Это была правда. Поля всегда удивлялась уверенности Лерки — та всегда стремилась в маркетинг и обожала свою работу.

— Ясно. Мы все проходили через нечто подобное, прежде чем оказывались здесь, — Андрей задумался, как будто вспоминал что-то. — Этот офис многим подарил смысл существования. Здесь доброта — качество, которое незаслуженно отодвигают на второй план, — ценнее всего. Умение сопереживать, бескорыстная помощь и искреннее желание изменить жизнь кого-то к лучшему порой решают судьбы мира. Простое человеческое тепло и участие спасают, вытаскивают людей из пропасти. Вы можете в это поверить?

К тому же это место учит. Учит не судить книгу по обложке, не делать поспешных выводов. Учит понимать, что в мире нет черного и белого, что каждый из нас — это полутона. Люди здесь с первого взгляда кажутся обыкновенными, и я не только про внешность. У них обыкновенные нужды, обыкновенные стремления и желания. Они не любят засиживаться допоздна, при любой возможности сбегают домой пораньше и хотят хорошо зарабатывать. Они могут быть как не семи пядей во лбу, так и очень умными. Они не безгрешны, но всех их объединяет одно — искреннее отзывчивое сердце, способное сопереживать, — он замолчал и продолжил после паузы. — Ладно, что-то потянуло старика на лирику. Немного введу вас в курс дела. Департамент эмпатического воздействия относится к одному из подразделений ФСБ. На Лубянке мы не сидим только потому, что подчиняемся напрямую Президенту и главе Службы безопасности России, и другие сотрудники не знают, чем мы тут занимаемся. Считай, мы суперсекретная служба, — он хмыкнул. — Такие же локальные департаменты есть во Франции, Турции, США, Японии, Китае, Австрии, Австралии, Экваториальной Гвинее и Колумбии. Мы работаем все вместе, хотя в это тяжело поверить, наверное… Не буду вдаваться в историю — у нас об этом в тренинг-центре рассказывают, — но эмпаты были всегда и почти всегда тесно работали с правительствами, — тут он выдохнул и закатил глаза. — Суть нашей работы… Да, вот тут начинается самая безумная для рядового человека мысль. Она заключается в том, что мы делаем мир лучше.

Теперь подумайте. Наверняка в школе рядом с вами сажали двоечников, и люди к вам очень привязывались. А еще в вашем присутствии все растения цвели и животные становились шелковыми и ласковыми, даже самые царапучие коты.

Полина задумалась. Любовь котиков и двоечников еще ничего не доказывала. Это общие фразы, которые можно было бы сказать про многих. Она посмотрела влево, ища холодные голубые глаза. Но по их выражению было сложно что-то сказать, поэтому она вернулась к Андрею. Он продолжал.

— Здесь мы ежедневно работаем с теми, кто потенциально опасен для большого количества людей. Мы делаем их добрее, чтобы помочь им не совершать ошибок. Как эмпат вы можете передавать свою доброту всего лишь прикосновением. И чтобы контролировать процесс передачи, необходимо быть включенным. Для этого у вас есть Илья. Он ваш хранитель.

У Поли немного скрутило живот. Это звучало так прекрасно: «Он ваш хранитель».

— Я предлагаю вам пройти у нас обучение и стать полноценным эмпатом. Вы были рождены для этого. Только я должен кое о чем предупредить. Обычно девушки особенно резко реагируют на одну специфическую деталь нашей работы. Когда мы здесь, мы чаще всего включены. Это значит, что мы видим друг друга насквозь. Видим каждое, выражаясь поэтически, движение души, все эмоции и чувства. Сначала приходится сложно, потому что мы просто люди и не привыкли к тому, что все наши переживания как на ладони. Но со временем это становится частью жизни.

Они вышли из кабинета Андрея, и Полина осознала, что это было своего рода собеседование. И она, сама того не заметив, прошла его. Она попросила Илью «включить» ее. Его прикосновение обожгло ей руку, и мир мгновенно изменился. Все стало серо-черным. Илья стал светлым пятном, по коридору шныряли очень светлые люди-пятна, намного ярче тех, что она видела тогда в аллее. Поля остановилась и пригляделась: все же пятна отличались друг от друга. Она взглянула на Илью, он сиял, как лампочка на потолке, но этот свет не слепил, она могла различить овал лица, скулы, губы. Да, это все она не придумала. Полина действительно своими глазами могла видеть мир и людей так. Завороженно рассматривая его, она пропустила момент, когда к ним приблизилось феноменально яркое пятно. Мягкий женский голос произнес:

— Илья, Полина потрясающе светится, ты был прав.

«Не очень-то вежливо говорить обо мне так, как будто меня здесь нет», — подумала Поля и перевела взгляд на Илью. При появлении этой неимоверно яркой женщины он стал сиять еще сильнее, еще интенсивнее. Казалось, его свет сейчас заполнит всю комнату. И так Поля первый раз ощутила укол ревности в самом сердце Департамента эмпатии.

Глава 4

Илья знал, что Поля заметила перемену в нем при появлении его коллеги, но и вида не подал. Ей было и досадно, и любопытно, пока они молча шли по коридору. Передвигаться, кстати, было тяжело — ее начало мутить, так как осознавать свое положение в пространстве во включенном состоянии оказалось непросто.

Внезапно вспомнив про нее, Илья обернулся и произнес: «Прости, тебе, наверное, нехорошо. К сквозящему зрению тоже надо привыкнуть» — и сжал ее запястье. Мир обрел привычный вид. Они вошли в лифт и поехали на девятый этаж. Поля не выдержала:

— Кто эта женщина?

— Это Ольга, самый сильный эмпат в стране и глава тренинг-центра эмпатов. Будешь учиться у нее, — произнес он, как показалось Полине, с гордостью.

Ее передернуло, и она пробурчала недовольно: «Я еще ничего не решила».

— Ты, возможно, нет. Но судьба уже определилась, — Илья хитро, как кот, улыбнулся ей в лицо.

***

Смешанные чувства обуревали Полину всю неделю. Ей не нравилось, что в Департаменте все видят друг друга насквозь, не нравилась Ольга с ее свечением и славой лучшего эмпата, не нравилось, как Илья на нее отреагировал, и ей очень не нравилось, что совершенно невозможно рассказать об этом хоть кому-нибудь. Но, с другой стороны, все это было так притягательно и непохоже на ту рутину, которую она знала. На самом деле, внутри она уже приняла решение. Перед возможностью стать частью действительно чего-то важного, изменить мир хоть немного она не могла устоять.

Единственное, что смущало Полину, так это ее симпатия к Илье. Она не хотела признаваться себе самой, что постоянно думает о нем, вспоминает эти прозрачно-голубые глаза, чувственные губы, длинные пальцы. Было сложно.

В конце концов она подумала, что чувства можно и заглушить — глупо быть влюбленной в босса. А вот увлекательное будущее и полезную людям работу неразумно упускать, продолжая карьеру в медиапланировании и каждый день наблюдая лицемерного Григория (#чертоваслужителясатаны).

В преддверии первого апреля она решила «пошутить» — написала заявление на увольнение и взяла отпуск, чтобы съездить домой. Григорий был шокирован. Иван был подавлен. Он смотрел на нее с такой печалью, что Поля сжалилась и всю последнюю рабочую неделю ходила на обеды исключительно с ним. Про реакцию Люси ничего известно не было.

В свой последний день, собирая вещи, она наткнулась на шутливую валентинку с надписью: «Выше нос, красотка! Мужчины, как трамвай, один ушел — другой встречай. Лю».

Год назад Поля переживала по поводу отношений с очередным негодным ухажером, который пропал аккурат накануне ее дня рождения и не появился и неделю спустя в День святого Валентина. И она помнила, как Люся выслушивала ее бесконечные «Что со мной не так?!» и пыталась приободрить ее. Полине стало досадно. Не хотелось уходить с обидой в сердце. В конце концов, Поля была уверена, что Люся не хотела подставить ее намеренно. Просто будучи крайне несообразительной и к тому же трусливой, она не смогла взять ответственность на себя. Поля знала — ей приходилось сложно, Люся приехала в Москву из маленького поселка и пробивалась как могла.

Полина подошла к столу бывшей подруги и замерла, не зная, с чего начать. Люся подняла на нее глаза, и тут же смутилась, видно было, что ей стыдно. Поля нерешительно начала:

— Ты, наверное, не знаешь… Сегодня мой последний день.

— Да нет. Знаю, конечно, — сказала Люся, неспособная оторвать глаз от стола.

— Я не смогла уйти не попрощавшись. Извини, что так вышло. Я не хотела, чтобы у тебя были проблемы с Гришей, правда.

Люся стала красной, как рак, на ее глаза навернулись слезы. Она встала и произнесла:

— Поля, черт, это я должна извиниться. Я поступила мерзко. Прости.

Они обнялись, у Поли в носу предательски защекотало.

Проводить ее вышли только Люся с Иваном. Они втроем поочередно клялись, что обязательно будут видеться. Но в душе знали, что, может, и встретятся разок через полгода, но скорее всего, и этому не суждено случиться. Полина ушла пораньше, позволив себе бунт в последний день, и избежала давки в час пик, что позволило ей спокойно доехать до дома со всем барахлом, скопившимся в офисе за почти два с половиной года работы аналитиком.

***

Она очень ждала момента, когда обнимет родителей. И хотя Поля понимала, что не сможет рассказать им ничего о грядущей перемене в карьере, ей хотелось побыть рядом с ними в этот важный момент жизни.

Мама и папа очень обрадовались ее приезду — она внезапно заявилась к ним поздним вечером. Мама сразу унеслась на кухню и в панике начала доставать из холодильника припасы, как будто ей предстояло накормить роту оголодавших солдат.

Папа сразу же, как только она переоделась в домашнее, захватил ее рассказами о своих достижениях в фотографии. Поля и папа были лучшими друзьями. На протяжении ее детства они делали все вдвоем: ездили рыбачить, сидели в гараже и чинили машину, читали книжки. Полина была его любимицей, и сердце ее разрывалось, когда она уезжала учиться в Москву. Отец, конечно, поддерживал ее и старался не показывать, как ему тяжело отпускать своего любимого друга. И первое время он постоянно звонил ей, чтобы просто узнать, как прошел день.

В последние годы папа завел новое хобби — фотографию — и усердно, как и во всем, за что он брался, ее осваивал. Он покупал дорогое оборудование, ходил на курсы, изучал материалы в интернете. И, конечно, писал Полине длинные письма о том, как в очередной раз втайне от мамы спустил весь аванс на новый объектив.

Нигде Поля не чувствовала себя настолько значимой персоной, как в папиной «студии», которая раньше была ее спальней. Почти вся комната была увешана ее портретами, сделанными во время ее предыдущих поездок домой. И сейчас папа потребовал выделить ему время на прогулки, где он сможет отснять новые фото, на что она с радостью согласилась.

Полины родители были очень веселыми и хлебосольными людьми, так что как только она оказалась дома, в их квартиру сразу потянулась вереница друзей семьи, чтобы послушать про ее жизнь в Москве. Каждый день они устраивали застолья с пением под гитару для бесчисленных дядь Паш и теть Наташ. Полина уже устала рассказывать одни и те же истории (дорогие гости больше всего хотели слышать про личную жизнь), но умалчивала о своем увольнении. Она смалодушничала и решила открыться родителям по телефону, когда подпишет договор в Департаменте. Поля знала, что ей не избежать миллионов вопросов, и, по правде сказать, ответов на многие у нее и самой не было. Она совершенно не представляла, как ей преподнести это секретное государственное учреждение так, чтобы они не забеспокоились о ее психическом здоровье.

Да и так хорошо, так привольно ей жилось дома, что совсем не хотелось поднимать острые темы. Мама и папа обхаживали ее, как королеву. Никто не будил по утрам, кормили самыми вкусными деликатесами, какие только можно было достать в Мирном. Они много гуляли с папой и фотографировались, пекли с мамой пироги и вечерами смотрели телевизор, от которого Полина совсем отвыкла в Москве.

Но как ни заняты были ее будни приятными домашними радостями, мыслями она часто возвращалась к Департаменту эмпатии. Иногда в животе холодной глыбой вырастало чувство бессилия. Вот они сидят с родителями на кухне, пьют чай и смотрят телек. Она точно знает, что сейчас все является тем, чем оно кажется. Никаких загадок, ничего скрытого. Ее мама и папа — понятные и простые. И где-то здесь, в этой же реальности, но параллельно, существует мир, где определяющими являются положительные качества человека, и только они решают все. Мир, где очень важно быть хорошим. А насколько она, Полина, хороший человек? Насколько она способна сопереживать людям вообще? Да, Илья разглядел в ней что-то, что также заметили Андрей и эта Ольга. Но вдруг они ошибаются? Поля никогда не считала себя какой-то исключительно доброй. Да и к тому же, это все какой-то бред. Бред. Бред.

Хотя апрель давно вступил в свои права, весна еще не пришла в Мирный. Было слякотно, серый грязный снег лежал на улицах. Ее беззаботный отпуск близился к концу, и, хотя Поля еще была с ними рядом, на родителей уже наваливалось грузное ощущение приближающейся разлуки. Это сделало вечера еще более теплыми и уютными, еще нежнее и дольше стали объятия.

Накануне возвращения в Москву она по давно заведенной традиции пошла прогуляться одна, чтобы попрощаться с дорогими сердцу местами. Вот рядами стоят дома на сваях, вбитых в вечную мерзлоту, вот ее любимый большой книжный магазин, площадь, на которой когда-то стоял бюст Ленина, в народе именуемый «чупа-чупс»… Она и не заметила, как ноги привели ее в родную школу. Здесь было спокойно и хорошо, она помнила расположение всех классов. Прозвенел звонок, и дети неудержимым потоком хлынули в коридоры, их энергичное возбуждение напомнило ей о собственных юношеских годах. Она закончила школу девять лет назад — внезапно пришло ей в голову. Училась она всегда отлично, старалась не огорчать учителей и родителей, поэтому в старших классах ее не особенно звали в компании. Ее «тусовка» преимущественно складывалась из тех, с кем она занималась в музыкальной школе. Поэтому в обычной общеобразовательной она скучала, пока в восьмом классе не появилась Женька. Любимица учителей и одноклассников, она сразу стала неформальным лидером, с которым все хотели общаться, а Женя почему-то выбрала Полю. Они обожали друг друга целых три года, пока Женькины родители не решили переехать в Штаты. Первое время подруги переписывались, рассказывая о самых важных переживаниях (жизнь у Женьки в Америке, конечно, била ключом), но потом все как-то само собой завершилось. Да и Полины школьные годы подошли к концу.

Полина задумчиво блуждала по коридорам, погруженная в воспоминания. Вдруг ее окликнули. Любовь Владимировна — ее любимая учительница русского и литературы — спешила к ней навстречу. Поля помнила ее бойкой женщиной с горящими глазами, привившей ей страсть к чтению. Поэтому незнакомый тусклый взгляд и поникшие плечи заставили Полино сердце сжаться еще до того, как они заговорили.

Любовь Владимировна сразу же начала делиться своими учительскими переживаниями. «Дети сегодня совершенно ни к чему не стремятся, им неинтересно читать, они привыкли к быстрой и разжеванной информации, их невозможно приучить думать самостоятельно» — пожилая учительница даже как будто уменьшилась в размерах, пока рассказывала о своей беде. Они говорили около получаса, сидя в старом, почти не изменившемся за десять лет классе по литературе, с портретами Толстого, Пушкина и Гоголя, цветами на подоконнике, деревянными скрипучими половицами.

Поле горько было видеть, как не поспевают за современным миром старые потрепанные книги из школьной библиотеки, Пушкин, Гоголь и ее любимая учительница. Она накрыла своей рукой ладонь Любови Владимировны и сказала, стараясь вложить максимум поддержки в свои слова: «Я правда не думаю, что современные дети совсем пропащие и безнадежно погрязшие в технологиях. Ну вспомните, в моем классе сколько было тех, кто запойно читал? Тоже ведь не больше трех, — Поля заглянула учительнице в глаза, надеясь подбодрить ее, — но вы всегда умели достучаться, показать, что человеческая природа и в 19 веке, и сегодня одна и та же. Люди по сути не меняются. Я вам так благодарна за те часы, что вы стучались к нам в души. Только сейчас и понимаешь, каких сил вам это стоило».

Глаза Любови Владимировны наполнились слезами.

— Поля, ты даже не представляешь, как важно мне было услышать это. Спасибо, что зашла.

Прозвенел звонок, и в класс потянулись дети. Они шумно рассаживались за парты и доставали тетради. Полина поднялась, пора было прощаться. Они вышли в коридор и обнялись. Поля ненавидела расставания, но сейчас ей было легко уходить — она наконец увидела знакомый блеск в глазах Любови Владимировны.

Она поторопилась домой, где ее как всегда ждал традиционный бой с мамой перед отъездом. Никак не желая верить в то, что Полина не испытывает нужды, мама под предлогом помощи в сборах подкладывала ей в чемодан и сумки провизию. Поля же старалась незаметно выкладывать все это, за что получала небольшие нагоняи. И этим вечером они всей семьей разбирали и заново собирали ее чемодан.

Прощание с родителями, как обычно, было тяжелым. Папа крепился и старался шутить, мама тихонько утирала слезы и просила выбираться к ним почаще. А у Поли на сердце становилось так свинцово тяжело, что она даже плакать не могла.

В самолете по пути в Москву она собирала свои мысли. Вот ее жизнь — двадцать пять лет сумбура и попыток ужиться с собой. И наконец что-то большое, решение, которое необходимо принять, дверь, которую надо открыть. Ведь ее ни обойти, ни отодвинуть. Можно вечно колебаться и сомневаться. А можно сделать шаг и отворить ее. Дверь в настоящую жизнь.

Глава 5

Но Полина почему-то медлила. Незаметно наступил май. Все в Москве цвело и благоухало на беду аллергикам, было тепло и сухо. Поля гуляла и не могла нагуляться по аллеям и скверам города, хотелось бродить и теряться, и находить себя. Ей казалось, что она привязана к Москве веревками, что ее ноги связаны с этими улицами, площадями и переулками, что ей не уйти, не сбежать. Она брала книгу и уходила в парк, дышать полной грудью и читать, читать, читать. Но голубые холодные глаза всплывали над строчками и не давали ей покоя. Они ждали.

Поля плохо спала, просыпаясь рано, непривычно рано, каждый день она чувствовала прилив энергии, которого не желала, который ей необходимо было расходовать, выгуливать. Она выходила из дома и шла, шла, не выбирая маршрутов, пока не уставала. Как-то она бесцельно каталась в метро и все пялилась на рекламный слоган сети клиник «Там, где есть надежда», как будто он был ответом на ее вопросы. А потом вышла, поднялась на улицу и очутилась у здания трубой и без окон.

Внезапно женский голос произнес у ее плеча: «Давно тебя не было видно, мы уж было подумали, что ты не придешь». Поля оглянулась. Вот и она — Надежда. Рыжая красавица из офиса Ильи стояла рядом и беззастенчиво оглядывала ее с головы до ног. Девушка достала сигареты и закурила. Сахарно-белая кожа, зеленые глаза с широкими зрачками, чувственные дерзкие губы, — она была слишком хороша, чтобы быть настоящей.

— Я просто проходила мимо, гуляю… Погода такая классная, — почему-то начала оправдываться Полина.

— Да-да, понимаю, — хмыкнула Надя. — А я вот на обед ходила. Сейчас поедем с Ильей на задание, — она замолчала и, не сводя пытливого взгляда с Поли, добавила. — Он ждет тебя. Это точно.

— Почему ты так думаешь? — спросила Поля и вспыхнула. — Бывает же, что люди не выходят к вам, сомневаются.

— На моей памяти ни разу не было. Полина, это не мое дело, но ты же понимаешь — от себя не уйдешь. Ведь теперь ты про нас знаешь. Мне жаль, но выхода нет. Рано или поздно ты придешь сюда. Независимо от твоих чувств к Илье.

— Что? Каких чувств? О чем ты? — начала было тараторить Поля, попутно соображая, что она, наверное, выдала свою заинтересованность Ильей свечением в его присутствии и что скрываться от Нади, которая владеет сквозящим зрением, бессмысленно. Рыжая девушка уже не пыталась утаить насмешливый взгляд и ухмылку.

— Это бесполезно. Я здесь уже не первый год и знаю, что он ни на одну женщину кроме Ольги не реагирует.

Поля не была уверена, но, кажется, лицо Нади при этих словах исказилось на мгновение, хотя девушка быстро совладала с собой.

— Но ведь на нем мир клином не сошелся, правда? И, в конце концов, ты совершенно не представляешь, какой он человек.

Поля кивнула в ответ. Она ведь и правда не знала, какой он. Привлекательный образ, который она создала сама, вполне мог оказаться далеким от истины. Но все равно настроение ее испортилось. Ее раздражали теперь и солнце, и тепло, и запахи цветущей природы. Все это было радостным, оживающим и готовящимся к лету и счастью. А она не чувствовала себя счастливой. Она в очередной раз симпатизировала человеку, с которым у нее ничего не получится. И с этим надо было как-то сжиться перед выходом на работу.

Неделю она почти не выбиралась из дома, лежала весь день в постели, смотрела кино и питалась исключительно пиццей. Ей звонили друзья, звали встречаться и гулять, но Поле ничего не хотелось. Она готовилась совершить прыжок в новую жизнь.

***

Но скоро организм дал ей понять, что пицца уже не радует его, поэтому Поле пришлось пойти в «Пионер» за более здоровой едой. В очереди на кассе ее взгляд привлекла женщина, стоявшая перед ней. Редкие сальные волосы собраны в хвостик. Поношенная старая одежда, как будто из секонд-хенда. Женщина была без покупок, на кассе она попросила лишь две пачки самых дешевых сигарет. Ее голос был сиплым, прокуренным. Она повернулась профилем, и тут Полю озарило:

— Валя?

Женщина посмотрела на нее огромными орехового цвета глазами, не узнавая. От ее взгляда Полю почему-то бросило в дрожь.

— Да. Я вас знаю?

— Мы учились вместе в школе. Ты была на класс младше. Я Полина. Помнишь? Ты жила в соседнем дворе. Давно ты здесь?

Валя проигнорировала последний вопрос и только кивнула в ответ.

Она тоже была из Мирного, и встретить ее в Москве, в Отрадном, было большой неожиданностью. В родном городе они никогда не общались близко, только здоровались, но Поля почему-то всегда выделяла ее среди прочих детей, следила за ее жизнью, близко не приближаясь. Валя была немного странной, ее воспитывала бабушка, и жили они бедно. Каждое утро, когда дети шли в школу, Поля видела Валю во дворе дома, качающейся на качелях перед уроками. Одинокая девочка в красной шапке и старой поношенной синей куртке. Вверх-вниз, вверх-вниз под скрип ржавых качелей. Дети часто издевались над ней, и Полина, не выносившая травли, всегда вступалась за нее. Но, казалось, Вале все равно. Она как будто не испытывала потребности дружить с кем-то, все оскорбления проходили сквозь нее, не задевая. Только когда на нее нападали, отбирали портфель или кидались камнями, она ощетинивалась и превращалась в маленького волка, готового драться до последнего.

Полина смотрела на нее сейчас, и у нее сердце заболело. Эта старая одежда, дешевые сигареты. Неужели ничего не поменялось в твоей жизни, Валенька? Поля спросила:

— Как твоя бабушка?

Во взгляде Вали вдруг появилось то самое выражение волчонка, загнанного в угол, но не собирающегося сдаваться. Она резко ответила:

— Умерла, — и, развернувшись, вышла из магазина.

Полина еще неделю не могла выкинуть Валю из головы. Ей все хотелось что-то сделать для нее, как-то помочь. Может, если бы она работала в Департаменте, она бы и знала, как…

И вот наконец одним утром Полю как будто вытолкнули из сна. На будильнике было 6.23. Она села на кровати и уставилась в окно. Город оживал, просыпался с пением птиц. Одинокий дворник поливал кусты и газон, в окне дома напротив женщина в ночнушке накручивала волосы на плойку, а ее толстый кот наблюдал за ней, сидя на подоконнике. Свежий воздух ласкал лицо, как будто утро будило Полю своим дыханием. Сонный мир готовился войти в новый день и тащил ее за собой.

«Нельзя спрятаться от жизни, не получится», — вдруг сказал голос в голове. Нельзя. Она умылась, наспех позавтракала, зашла в ближайшую парикмахерскую, попросила отстричь ей волосы по подбородок и поехала на Калужскую.

***

Илья улыбнулся ей приветливо и вздохнул облегченно: «Наконец-то. Надеюсь, ты отдохнула и готова к переменам. Пойдем оформлять тебя». Ее каре он никак не прокомментировал.

«Без прелюдий, сразу к делу, — подумала Поля. — Ну и отлично, не будет возможности заигрываться в романтику». Но минуту спустя, семеня за ним по коридорам в отдел кадров, она расплескала все разумные доводы. Поля оглядывала высокую стройную фигуру, облаченную в совершенно скроенный и идеально сидящий голубой костюм. Илья слегка загорел за то время, что они не виделись, отчего его глаза казались еще более синими на контрасте с оливковой кожей. «Как можно быть таким безупречным», — только и пронеслось у нее в голове.

Он привел Полю в огромную комнату отдела кадров, где женщины разных возрастов шумно переговаривались, пили чай и раскладывали «Косынку». Молоденькая сотрудница, к которой они подошли, при появлении Ильи зарделась и начала, изображая обиду, кокетливо журить его за то, что он редко к ним заходит. Полина на это только глаза закатила и тут же смутилась, когда поняла, что Илья это заметил, хотя и бровью не повел.

Оформили Полю быстро и стандартно, что удивило ее. Она-то думала, ее заставят пройти какие-нибудь магические процедуры или хоть тест, ну или покажут что-то необычное. Но нет.

Девушка, которая ее принимала, тараторила: «Первым делом вы пойдете на обучение в тренинг-центр, он находится здесь же, на третьем этаже. Занятия начинаются завтра в девять в кабинете 210, не опаздывайте. Вводный курс — месяц, потом углубленные занятия две недели и затем месяц практических. Вам повезло, вашу группу будет вести сама Ольга. Начальник ваш — Илья, будете у него в 312-м сидеть».

Глава 6

В ночь перед первым занятием Полина все никак не могла уснуть. Тревожные мысли об Ольге не покидали ее. Почему-то и мучительно, и приятно было представлять ее стервозной блондинкой, которой все восхищаются. В голове ее рисовались картины, где она, Поля, не поддается Ольгиному роковому обаянию и держится холодно и независимо.

И хотя почти вся ночь была бессонной, под утро она задремала. Звонок будильника резко вторгся во вполне приятный сон про распродажу в магазине кроссовок. Спешно собираясь, она носилась по комнате в попытках найти одинаковые носки под кеды. Быстро сдавшись, Поля решила, что быть идеальной — не про нее, и с прекрасной во всех отношениях Ольгой ей не конкурировать.

Полина влетела в 210-й кабинет буквально за две минуты до девяти, вспотевшая и растрепанная. Она сделала вид, что поправляет челку, но на самом деле попыталась незаметно утереть пот со лба и оглядеть класс. В просторном помещении за партами, как в школе, сидело четыре человека: двое мальчиков и две девочки. На вид всем было около двадцати. Она подсела к долговязому парню с вытянутым лицом и взъерошенными русыми волосами и спросила: «Я ведь ничего не пропустила?». Его рот растянулся в улыбке от уха до уха: «Не переживай, у нас еще есть шанс сбежать и забыть про это странное место». Поля сразу поняла — они станут друзьями. Ведь наконец-то появился кто-то, кому происходящее тоже не казалось нормальным.

Ровно в девять часов в кабинет вошла Ольга.

#обожекакаякрасиваяэлегантнаяграциознаяженщинатакихнебываетонакакизкино — пронеслось у Полины в голове. Ольга была невысокая, холодного типа блондинка с балетной осанкой, изящными аристократическими чертами лица и посадкой головы. Она по-королевски оглядела их своими светло-серыми глазами, поздоровалась и представилась. Полину поразил ее мягкий тихий голос, который, казалось, не подходит такой обескураживающей наружности. По ее просьбе они стали по очереди рассказывать о себе. Когда дошли до Полиного соседа, он стушевался под Ольгиным взглядом и почти забыл, что его зовут Олег, что он несколько лет работал маркетологом в компании, производящей колбасу, и никогда не подозревал, что есть в этом мире эмпаты, и он один из них. Полина потела и крепилась, чтобы не начать мямлить перед преподавательницей, которая так пристально всматривалась в глаза каждого из них. Но как только Ольга подошла к ней и их взгляды встретились, Поля мгновенно расслабилась.

— Меня зовут Полина. Я родилась в Якутии, в Мирном, но уже давно живу в Москве. Последние два года я работала аналитиком, пока не встретила Илью, и он не рассказал мне про … — она запнулась, — про это место.

Ольга не прерывала ее, а только кивала головой в такт ее словам с легкой ободряющей улыбкой. От нее веяло таким теплом, что Полина поняла: никогда она не сможет плохо относиться к этой женщине.

Ольга присела на краешек своего стола и сказала:

— Очень приятно видеть вас здесь. Вы все очень светлые. Наверное, у вас много вопросов относительно всего, что происходит. Я попытаюсь на них ответить на наших занятиях. Начнем с общей информации.

Полина открыла тетрадь и приготовилась записывать. Ольга подошла к доске и, дернув за кольцо, развернула экран. Она навела пульт на проектор, и на экране появилась репродукция картины, написанной в манере средневековой живописи. Двое юношей сидят на каменной скамье, от них исходит еле заметное свечение. Их фигуры сгорбленные, как будто большое горе придавило их.

Тот, что слева, в длинных синих одеждах, сочувственно смотрит на друга. Он положил руку ему на плечо, как будто пытается утешить. На его лице смирение, покорность судьбе. Персонаж же справа выглядит совсем необычно: одежды на нем нет, руки и ноги связаны толстыми веревками, так же как и широкие крылья за спиной. Наверное, оттого в его взгляде — беспросветное отчаяние.

Ольга внимательно посмотрела на своих учеников и заговорила: «В 1528 году английский художник Джеймс Гарольд написал картину «Утешение». Большинство людей увидят на этом полотне, как один персонаж утешает другого — пострадавшего ангела, которому не дали расправить крылья. Но все не так поверхностно. Художник из Бирмингема, Гарольд был хранителем. И в этой картине он рассказал историю, понятную ограниченному кругу людей.

Известно, что Гарольд и его эмпат — сын богатого купца Эндрю Мерфи — всю жизнь были очень близки и спасли много падших. Но в ходе одной из миссий в Саксонии, когда оба они уже были довольно пожилыми людьми, Гарольд не успел защитить своего эмпата, и тот погиб. Вернувшись домой, художник погрузился в глубокую печаль. Ему очень не хватало Эндрю, он страдал тем сильнее, что чувство вины выжигало его душу. Тогда он написал эту картину, где изобразил их обоих молодыми: себя, связанного, неспособного предотвратить беду, и своего товарища, сочувствующего, утешающего его способом, которым всегда пользуются эмпаты, — тактильной передачей света. Обратите внимание на взгляд Эндрю — в нем такое сопереживание, такое всепрощение… Он был очень сильным эмпатом, весьма и весьма талантливым.

Я выбрала эту картину, потому что она лучше всего показывает всю суть происходящего в нашем тайном мире. Чтобы бороться со злом, нужны двое: эмпат, чьими руками добро передается тем, кто нуждается в нем, и хранитель, который должен защищать эмпата и помогать ему восстанавливать силы. Кроме того, важная функция хранителей состоит и в том, чтобы «включать» эмпатов.

Эмпат и хранитель не выбирают друг друга — это предопределено свыше. И заменить своего партнера нельзя. Такая вот навязанная верность, — Ольга задумчиво усмехнулась. — Так что же такое эмпатия в нашей работе? Как она функционирует? Откуда взялась?

Про эмпатов известно довольно давно, множество старинных письменных источников подтверждают их существование. Вспомните фольклор, сказки. Часто в них рассказывается, как положительный герой своей добротой разрушает чары и обращает к свету злые сердца. Такие сюжеты вы найдете у всех народов мира, и неспроста. Эмпатия, так же, как и доброта, — качество, которое не определяется национальностью. Она не передается по наследству. То есть, нет никакой гарантии, что ваши дети станут эмпатами или хранителями.

До сих пор точно не установлено, почему человек рождается таким. Были попытки найти закономерность в расположении планет, температуре, магнитных бурях на Солнце и так далее. Вы можете подумать, что это качество, приобретенное благодаря хорошему воспитанию, но нет. Эмпатами и хранителями рождаются, это установлено давно — такие дети намного сильнее остальных светятся еще в утробе матери.

У Поли голова шла кругом от такого количества информации, и где-то на краю сознания все еще билась мысль: «А не в психбольницу ли я попала?»

Завершая первое занятие, Ольга сказала:

— Завтра утром приходите на урок включенными. Я бы хотела показать вам, как работает эмпатия.

Тут Полина очень обрадовалась, ведь это значило, что она увидит Илью. И на следующее утро она решила прийти пораньше в надежде застать его одного. В 8.10 она вошла в 312-й. Ей повезло — Илья сидел за своим столом, в кабинете никого кроме него не было. Он посмотрел на часы, а затем вопросительно на Полю.

Она сразу оробела, отчего губы предательски растянулись в глупой улыбочке.

— Я просто… Это… Надо, чтобы ты включил меня перед занятием, — сказала Поля и поняла, что она выглядит как восторженная двенадцатилетняя фанатка бой-бенда, которой удалось сделать селфи с кумиром.

Он кивнул и приблизился к ней. Мягко взяв ее за запястье, Илья сказал, внимательно глядя на Полю:

— Это занимает не более секунды. Нет нужды приходить за час до начала уроков.

Полина почувствовала, как краска заливает ее лицо. Стало очевидно — он догадывается, что она хотела оказаться с ним наедине. Но Поля недолго мучилась: мир изменился. Как и в тот первый раз, сначала ей показалось, что она ослепла, но потом взгляд переключился на сквозящее зрение, и она сосредоточилась на разглядывании непривычной реальности. Илья возвышался над ней ярким пятном. Ей сделалось как-то спокойно на душе. Приятные ощущения безопасности и уверенности в своих силах медленно стали наполнять ее.

Он спросил:

— Как ты?

— Если не делать резких поворотов головой, то нормально.

— Давай попробуем сходить на кухню и сделать кофе?

Поля кивнула, и они двинулись вглубь по коридору. Илья тихонько придерживал ее за локоть, отчего она втайне млела, хотя ее и смущал тот факт, что, возможно, он видит смену ее эмоционального состояния. Но, будучи джентльменом, Илья ничего не говорил и вел себя тактично, что безусловно характеризовало его лучшим образом.

На кухне он сделал им кофе. Разговор не особо клеился, почему-то между ними висело неловкое напряжение, что смущало Полю еще сильнее. Она безуспешно пыталась перестать глупо и неуместно улыбаться, ведь это не упрощало ситуацию, но выходило крайне плохо. Наконец, они двинулись обратно. Идти назад было уже чуть легче, но Поля не отказывалась от поддержки Ильи — у нее просто дух захватывало, когда он ее касался.

Они вернулись в кабинет, и вслед за ними туда же втиснулось громоздкое молчание, прервать которое все никак не хватало сил. Поэтому оба они испытали облегчение, когда пришла Аня и сразу накинулась на Полю с расспросами о первом занятии.

— Говорят, Ольга — классный преподаватель! Я училась у другого эмпата, но всегда хотела попасть к Ольге в группу. Правда ведь, она суперская?

Не успела Полина рот открыть, как Илья произнес немного нервно, надевая наушники и исчезая за монитором:

— Конечно же, она «суперская», Ольга лучшая в своем деле.

Аня закатила глаза и улыбнулась Поле. Ощутив неприятный укол в груди, та поспешила сбежать из кабинета на занятия.

В классе все уже собрались и ждали начала урока. Когда Поля вошла, то не сразу узнала своих коллег — скопище ярких пятен за партами. Олег приветливо кивнул ей, и она села рядом. Вошла Ольга, и Полина охнула: «Какая же она яркая». Казалось, ее свет заполняет всю комнату. Она поприветствовала их и спросила:

— Вы все включены?

Одна из двух Насть их группы, робея, подняла руку.

— Я не смогла, — Настя выглядела очень смущенной. Ольга подошла к ней.

— Вы у нас хранитель, да? Не переживайте, регулировать процесс включения и выключения тоже приходится учиться. Давайте так. Закройте глаза, сделайте глубокий вдох. Надо успокоиться… Теперь подумайте о чем-нибудь хорошем, о ком-то, кого любите, — Ольга накрыла своей ладонью руку девушки, и все увидели яркий свет, побежавший ручейком в Настю. Примерно минуту спустя девушка открыла глаза и сказала:

— Вижу!

— Отлично, — Ольга вернулась к своему столу. — Тогда начнем. Сегодня мы продолжим обсуждать эмпатию, хранителей, и как все это работает. Но главное, я хочу, чтобы каждый из вас на себе ощутил, что это, потому что я понимаю, что у многих еще остаются сомнения насчет нормальности происходящего.

Итак, дар эмпатии дается человеку с рождения и начинает проявляться еще в раннем детстве. Дети-эмпаты — очень ласковые и добрые, они как маленькие солнышки притягивают к себе людей. И не только. Эмпаты способны приручить любое животное. Любое. Даже дикое. Животные, как мы думаем, тоже обладают некоей вариацией сквозящего зрения. Проводились эксперименты, когда собак впускали в комнату, где с обычными людьми были хранители и эмпаты, и животные всегда подходили только к эмпатам. При этом стоило эмпату дотронуться до животного и начать выпускать свет, собаки сразу ложились на спину, ласкались, проявляли покорность. И так же ведут себя и все остальные звери. Ну и надо отметить, что и растения при передаче им света растут быстрее, цветут и перестают хворать, если болели.

У Поли перед глазами проносились картины из жизни, с кошками бабушкиных подруг и мамиными бесконечными рассадами в ее комнате.

Ольга продолжала:

— С годами способность эмпатов завоевывать искреннюю любовь окружающих только усиливается, ведь мы умеем поставить себя на место другого человека и понять, что он чувствует и что им движет. Люди чувствуют доброту и ценят наше умение искренне сопереживать. Но все же, как и любой дар, эмпатия требует развития. И оно невозможно без взаимодействия с хранителем, без обучения и работы. Ведь чем больше мы отдаем тепла и света, тем лучше становимся сами. Поэтому сильными эмпатами обычно являются те, кто рано узнал о своей истиной природе и стал помогать падшим. Но так бывает не всегда. Некоторые, и не подозревая, что добротой можно делиться физически, уже являются очень светлыми.

Полина заметила, что на этих словах все в группе покосились на нее. Ольга еле заметно улыбнулась.

— Надо отметить, что уровень свечения — единица изменяющаяся. Бывает так, что эмпаты и хранители вообще теряют свой дар. На наше состояние очень влияют эмоции. Тяжелые переживания заглушают свет, мешая делиться им, глубокая подавленность плохо сказывается на нашей работе. Но обычно в таких случаях дар поддается восстановлению, хотя подчас и требует больших, гигантских усилий, — Ольга на мгновение замолкла, задумавшись о чем-то. — Однако, если человек совершает что-то по-настоящему ужасное… Убийство. Насилие. То его дар уходит навсегда. Скорее всего, при определенном желании он сможет достичь какого-то уровня внутреннего свечения, если по-настоящему раскается и признает вину. Но он никогда больше не сможет делиться светом и помогать другим. Вы спросите, как это возможно, чтобы эмпат убил кого-то. К сожалению, история знает такие примеры. Эмпаты — всего лишь люди, и им не чужда злость, ярость, обида. Но закон природы жесток: даже если ты вынужден совершить преступление, даже если человеческий суд оправдает тебя по всем пунктам, дар не вернется.

У Поли мурашки побежали по всему телу. Она только недавно обнаружила, что у нее есть хоть какой-то дар, и теперь вдруг стало очень страшно лишиться его. Всю жизнь Полина считала себя самой обыкновенной, а теперь, слушая Ольгу, она чувствовала, что она нужна и важна, что в ее силах изменить мир к лучшему. Ей не терпелось попробовать передать свет хоть кому-нибудь.

На конец занятия Ольга припасла для них самое интересное — она пообещала каждому передать свой свет. Было чудесно видеть, как одно прикосновение руки наполняло другого человека ее свечением. Когда очередь дошла до Поли, то она оробела немного. Рядом с этой женщиной она чувствовала все же некоторую неуверенность. Но Ольга мгновенно располагала к себе. Она сказала:

— Полина, я сейчас буду передавать вам свет. Во включенном состоянии вы можете увидеть, как это происходит, но я прошу вас больше сконцентрироваться на своих ощущениях.

Поля кивнула, и Ольга дотронулась своими тонкими длинными пальцами до ее ладони. Свет сразу же хлынул ей в руку. Физически она ощущала только тепло прикосновения, поэтому закрыла глаза и погрузилась в созерцание себя.

Первое, что она испытала — это единение со всем окружающим и спокойствие.

А затем ее вдруг охватило чувство, которое бывает, когда влюбляешься и впервые узнаешь, что твои чувства взаимны. А потом ты узнаешь, что этот человек принимает тебя такой, какая ты есть, и хочет быть с тобой в любом из твоих состояний. И со светом Ольги, входящим в нее, Поля вдруг осознала, что этот кто-то, кто любит ее сильнее всего на свете просто так, и есть она сама. И это она раскрыла себе объятия, она приняла и полюбила в себе все. Она прощает себя за проступки и отпускает по ветру тревоги. Она, Полина, может быть какой угодно, и мир рад ей. Вдруг Ольга чуть сжала ее ладонь, показывая, что скоро закончит, и затем убрала свою руку. Полина открыла глаза и осмотрела своих коллег — все они сияли сильнее обычного.

Ольга оглядела их и сказала:

— Ну вот вы и поняли, как это. То, что вы испытали сейчас, — прилив радости, счастья, умиротворения — для каждого это чувство свое. От эмпата мы получаем те положительные эмоции, в которых нуждаемся больше всего. Но хочу вас предупредить. Совсем по-другому это чувствуют обычные люди, падшие, с которыми мы работаем. Вы эмпаты, и для вас эти ощущения не настолько сильны, ведь у вас много своего света. Для них же испытываемые эмоции гораздо, гораздо интенсивнее. Именно поэтому наша работа эффективна.

И завершая наше занятие, я хочу попросить вас описать в коротком эссе ваши эмоции от первого осознанного опыта эмпатии.

Поле уже не терпелось взяться за перо. Она даже забыла попросить Илью выключить ее, и поняла свою оплошность, только когда спустилась в метро. Подниматься обратно ей не захотелось, и Полина решила рискнуть. Об этом она сильно пожалела, когда ей надо было сделать переход на свою ветку. Ее жутко мутило, лоб покрылся испариной. Передвигаясь по стеночке, она еле добралась до дома. Над сочинением она просидела до глубокой ночи — писать во включенном состоянии оказалось тоже непросто.

На следующий день Поля встала пораньше, чтобы не торопиться по пути на занятие и снизить риск того, что ее вырвет прямо в вагоне. Передвигаться было уже несколько легче, и она пришла сильно заранее, поэтому ей пришло в голову подкараулить Ольгу в коридоре. Полина не понимала почему, но ее прямо-таки тянуло к этой женщине. Она намеренно придумала вопросы, чтобы был предлог поговорить, оставшись с преподавательницей с глазу на глаз. Без пяти девять Ольга появилась в коридоре. Двигаясь плавно, как кошка, она шла к классу. Поля, завидев ее, невольно приосанилась. Женщина направлялась прямо к ней, но будто бы не замечала Полину, погруженная в свои мысли.

Высоким от волнения голоском Поля неловко выкрикнула ей в ухо: «Здравствуйте, мне вот стало интересно, вы вчера рассказывали про дар эмпатов… эээээ… и мне стало интересно, — Полина от волнения начала повторяться, — а если эмпат переживает большое горе, допустим, может ли быть так, что дар его не исчезнет, но будет так слаб, что работать он не сможет?»

Ольга от неожиданности остановилась как вкопанная: «Доброе утро, Полина… ну и мысли у вас». Она улыбнулась. «Да, такое теоретически возможно. В таком случае оформляется пенсия, или человек может стать преподавателем и учить теории новых сотрудников», — Ольга посмотрела на нее с ободряющей улыбкой, ожидая еще вопросов. Но у Поли вопросов больше не было, она стушевалась при мысли о том, что, возможно, спросила что-то неловкое, и стояла, переминаясь с ноги на ногу. Тогда Ольга прервала повисшую паузу, предложив пройти в класс.

Так они и поступили. Полина быстро проскользнула на свое место рядом с Олегом, а Ольга поприветствовала остальных: «Доброе утро. Что ж. Мы много говорили об эмпатах на прошлых занятиях, поэтому сегодня перейдем к хранителям. Я знаю, что у нас в группе их двое — две Анастасии, — она улыбнулась двум девушкам, сидящим в среднем ряду. — Мы уже немного говорили об основных функциях хранителя: защите и включении эмпатов, и позже я расскажу об этом более подробно. Но начать мне хочется с одной детали.

Хранители получили свое имя не только потому, что охраняют эмпатов, но также и по причине хранения знаний о людях. Конечно, не все хранители — великие философы и мудрецы, но в целом — это особая каста. Ведь именно им природой завещано наблюдать людей в их истинном виде, понимать борьбу добра и зла в каждом человеке. Обычно это отражается на складе их личности. Иной раз вы можете столкнуться с эмпатом, высказывающим резкие суждения о ком-либо, но очень редко найдете такого хранителя. Они часто видят человека в динамике — как он становится хуже или лучше. С детства они следят за близкими и впитывают как закон знание: все мы — плод каких-либо событий, и наш свет — это то, что меняется из-за разных происшествий в жизни, поэтому люди в большинстве своем не достойны осуждения.

Так исторически сложилось, что в борьбе со злом и распространении добра вся слава обычно достается эмпатам. Возможно потому, что их вклад более очевиден — именно они передают свет. Испокон веков хранители и эмпаты притягиваются друг к другу. Происходит это оттого, что наиболее эффективно мы можем работать в паре. Ведь без хранителя эмпат никогда не сможет определить, кому его свет нужнее всего, он никогда не увидит опасность в виде абсолютно темных людей, которые могут причинить сильнейший вред. Без хранителя каждая миссия для эмпата становится потенциально грозящей смертью — ведь мы много работаем с ужасными людьми, и в момент, когда происходит передача света, мы очень уязвимы. К тому же хранители помогают восстанавливать силы намного быстрее и качественнее, чем это происходит при передаче света от другого эмпата.

Так какова же природа свечения хранителей?

Если смотреть на эмпатов и хранителей сквозящим зрением, то и те, и другие сильно светятся. По родившемуся светлому ребенку сразу нельзя сказать, будет он эмпатом или хранителем, его дар откроется со временем».

Ольга обратилась к двум Настям: «Правда ведь, что вы с детства переключали зрение между обычным и сквозящим? — девушки кивнули. — И когда вы спрашивали взрослых про это, они или непонимающе отмахивались от вас, или водили по врачам? — девушки снова согласились. — Вы родились с этим даром — видеть людей насквозь. Но получалось ли у вас контролировать включения? — Насти отрицательно закачали головами. — Ничего, нестрашно, вас научат этому позже, на практических занятиях.

Итак, и эмпаты, и хранители светятся, но последние не могут передавать свой свет. Зачем же он им?

Свечение хранителей — особенное, живое. Многим нелегко научиться управлять им, эмпатам в этом плане проще. Свечение хранителей живет немного своей жизнью. Как я уже говорила, эмпат и хранитель не выбирают друг друга, но как же они узнают о том, что они пара? Именно благодаря свечению хранителя, которое подсказывает ему, что перед ним его эмпат.

Когда случается первая встреча, то у хранителя само собой включается сквозящее зрение (если, конечно, он не был включен). И его свет на короткий миг вспыхивает так сильно, что ослепляет своего владельца, таким образом сообщая, что это светящееся пятно перед ним — именно его эмпат. Это похоже на разряд молнии, который невозможно не заметить.

Помимо этого, часто свечение само определяет, когда эмпату нужна защита. И только опытные хранители могут контролировать этот процесс. Да, хранители свет не передают, но они могут выпускать его за пределы своего тела и укрывать им эмпатов, защищая от опасности. Опять же, от уровня мастерства хранителя зависит то, может ли он защитить своего эмпата от гранаты или только от укуса комара».

Полина оглядела своих «одноклассников», снова думая о том, какие они все светлые. При этом они казались такими обыкновенными людьми. Трудно было поверить, что их всех объединял дар. Что дар есть у Ильи, такого внешне сухого человека, что он может защитить ее от бед, спасти от зла. Олег толкнул ее локтем, и она вернулась в реальность, где Ольга просила эмпатов в качестве домашнего задания описать свои ощущения от нахождения вблизи своего хранителя.

Поля густо покраснела и испугалась, что она, вероятно, начала светиться еще сильнее. И эта догадка подкреплялась смешком, который издал Олег.

Чтобы вернуть обычное зрение, она пошла в свой 312-й кабинет, где попросила Илью выключить ее. Он взял ее за запястье и, глядя прямо в глаза, произнес:

— А ты уверена, что не хочешь продолжить? День продержалась — продержишься и неделю.

От его взгляда и прикосновения Полино сердце пустилось в пляс. Она отрицательно замотала головой. Проходящая мимо Надя хмыкнула и, склонившись на Ильей, томно произнесла:

— Илья, хватит мучить девочку.

Вроде бы она сказала это, чтобы он поскорее выключил ее, но Поле послышался в этом намек другого рода. Стало неприятно от мысли, что ее эмоции у всех на виду, но тут мир вернулся к привычному виду. Она постаралась поскорее покинуть кабинет — ей было очень неловко.

Поля уже стояла у лифта, когда вдруг к ней подошел Илья. Он выглядел немного смущенным и старался не смотреть на нее. Кашлянув в кулак, он деловито спросил:

— Как проходят твои занятия?

— Нормально, хорошо, очень интересно, — ей безумно хотелось, чтобы лифт приехал поскорее.

— Ладно, учись усердно, записывай там все.

Уже в лифте она почувствовала раздражение. «Учись усердно, — проносилось в ее голове. — Тоже мне! Говорит, как будто он мне отец».

Тем не менее ей не хотелось разочаровывать Илью, и она старалась внимать всему, что рассказывает Ольга. На одном из последующих занятий они обсуждали детали работы хранителя:

— К сожалению, оберегая эмпатов, хранители сами себя защитить не в состоянии. Их свет работает только, когда они в критический момент спасают эмпата. Я говорю «своего», что же это значит? У хранителя может быть несколько эмпатов, которых он может включать, при этом у эмпата может быть только один хранитель. Вы спросите, а если хранитель погибнет, что же будет с эмпатом? Он останется в том состоянии, в котором находился на момент гибели хранителя. Если он был выключенным, то он все еще сможет работать и справляться с заданиями. Ему будут говорить, кто его клиент. Видеть уровень света он не сможет, будет действовать вслепую, если можно так сказать. Но не всегда люди соглашаются на это из-за высокого риска, предпочитая выходить на пенсию или преподавать теорию. Если же эмпат, как чаще всего случается, был включен, то он навсегда остается в таком состоянии и может работать, но опять же, сильно рискуя жизнью.

Поля распереживалась, слушая о возможных рисках, и снова не заметила, как прошло очередное занятие. В три часа Ольга отпустила их. Полине очень захотелось заглянуть на девятый этаж, к Илье, но она решила развивать силу воли, а на самом деле просто не нашла подходящего предлога. Все вместе они спустились в метро, обсуждая урок. Помимо Олега, ее долговязого соседа по парте, и девушек-хранителей Насть, с ней в группе учился тихий интеллигентный Паша. И все они были в замешательстве от той информации и знаний, что получали здесь. Это очень нравилось Поле, она чувствовала, что не одна в своих сомнениях. И ее очень смешили шутки одной из Насть про то, что, может, это какая-то странная финансовая пирамида, где их гипнотизируют абсурдными сказками и скоро начнут выкачивать деньги. Но несмотря на то, что они все еще бахвалились друг перед другом и старались иронизировать по поводу происходящего, никто уже не сомневался в том, что Департамент эмпатии не менее реален, чем Солнце на небе.

***

Полина не замечала, как несется время. На занятиях весь июнь они подробно разбирали теоретические вопросы, связанные с эмпатией, а также все стороны их работы. Особенно поразила Полю альтернативная история развития мира.

Ольга рассказывала им, что организации эмпатов и хранителей существовали издавна и всегда были тайными. В Средневековье им приходилось скрываться особенно тщательно, так как инквизиция буйствовала и массово их травила. Так или иначе обладая способностью положительно влиять на людей, эмпатические организации часто взаимодействовали с держателями власти, конечно же, открываясь только тем, кто понимал, насколько мощной силой доброта может быть. Бывало, эмпатов отправляли на переговоры с врагами. Поля была поражена узнав, сколько войн было предотвращено при помощи всего-то передачи света. Были и печальные страницы в истории борьбы за добро.

Когда к власти в Германии пришел Гитлер, то, не найдя в своей политической программе места эмпатии, приказал уничтожить весь Департамент. Некоторым хранителям удалось спасти своих эмпатов, их оказалось всего десять человек. И именно эти люди после окончания войны основали и продумали систему работы и организацию всех существующих в мире на данный момент Департаментов. В России, а в то время — Советском Союзе, этим эмпатом был Вильгельм Ландерс. Ольга показала его портрет на одном занятии. С фотографии Поле улыбался очень приятный невысокий мужчина с задорными смешливыми глазами. Ольга рассказала, что, когда она устроилась на работу в Департамент в 2000-х, он часто заходил к ним, поговорить о делах с Андреем, которого выбрал себе преемником. Вильгельм говорил по-русски с сильным акцентом и все никак не мог выучить падежи, но до последнего своего дня он всю энергию отдавал делу жизни — Департаменту эмпатического воздействия, болея за него всей душой. Будучи совершенно нетипичным немцем, он часто жертвовал святым Оrdnung ради комфорта сотрудников. И это очень отличало российский офис от других, хотя Андрей позже и привел дела в относительный порядок.

Насколько хорошо давались Полине исторические сведения, настолько плохо она усваивала организационные вопросы. Когда в конце их первого курса Ольга рассказывала им, что существуют несколько типов миссий: локальные (в пределах одного города или даже района), государственные (все, что касается России) и международные (работа, затрагивающая общие интересы нескольких стран), то Поля практически засыпала. Хорошо, что Олег конспектировал все. И именно из его записей она узнала, что на работе они получают задания — проработать одного или нескольких клиентов, или падших, как они тут назывались. Это значило войти с ним или ними в контакт и передать свой свет, так чтобы сделать человека добрее и предотвратить губительные события. Также выяснилось, что миссии бывают разных уровней сложности — некоторые требуют подготовки Джеймса Бонда, чтобы войти в доверие и круг к определенным лицам.

Единственное, что она усвоила очень хорошо — это что часто работа бывает крайне опасной, к этому тоже надо быть готовым. Но тут она целиком полагалась на Илью, нисколько не сомневаясь в его способности защитить ее.

Надо признать, что большей частью на занятиях она грезила о том, как оказывается в разных романтически-опасных ситуациях с Ильей, и ей не терпелось приступить к практике. В течение июня, пока они проходили теорию, она частенько заходила в 312-й под разными предлогами и успела окончательно втюриться в начальника, который к своей чести никак ей в этом не способствовал и вел себя подчеркнуто по-деловому.

Полина, конечно, понимала, что эта влюбленность не в реального человека, а в придуманного ею. Холодность Ильи, его отстраненность делали его притягательным, и в ее мечтах он, снедаемый тайными запретными чувствами, теплел и менялся на страстного героя-любовника. И хоть она и видела, что такого Ильи не существует, ее уже несло по реке вымышленного романа, где Поля была обожаема им.

Несмотря на то что она часто витала в облаках на уроках, итоговый тест Полина, как и вся группа, сдала хорошо, с чем их поздравила Ольга:

— Что ж! Все молодцы. Сегодня последний день вводного курса, и вы все хорошо справились с тестом. Эта часть тренинга была самой легкой. Вам надо будет подойти к своим руководителям, они также обсудят с вами результаты месяца. С завтрашнего дня наша группа разделится. С эмпатами буду заниматься я, а наши хранители пойдут в группу к Василию, он их главный тренер. Мы перейдем к изучению непосредственно самой работы: хранители научатся управлять своим зрением и свечением, узнают, как включать эмпатов и выключать; а эмпаты будут учиться передавать свет.

Поля ерзала на стуле, сердце ее как обычно заколотилось от мысли, что сейчас она увидит Илью. Казалось, что они с Пашей и Олегом целую вечность ехали на девятый этаж, а потом еще и ребята норовили обсудить тест, хотя ей поскорее хотелось зайти в 312-й. Она смотрела на дверь кабинета, и ноги ее становились ватными. Отделавшись от парней, она с замиранием сердца вошла. И к ее разочарованию, Ильи на месте не оказалось. Аня сказала, что они с Надей на задании и будут позже. Поля бухнулась на стул и решила, что будет ждать его, но тут Аня предложила ей пойти пообедать.

В противоположность Наде, Аня была очень милая и легкая в общении, она весело щебетала весь час, и это позволило Поле не придумывать темы для разговора. Сразу же выяснилось, что жених девушки ничего не знает о Департаменте, полагая, что Аня работает помощником директора, что они собираются в августе сыграть свадьбу и с этим связано очень много хлопот. Они вернулись в офис, где Аня продолжила тараторить. И хотя Поле ее новая коллега очень нравилась, она поняла, что уже давно потеряла нить разговора, поэтому «внезапно» вспомнила, что ей надо обсудить свой тест с Олегом.

Она вышла в коридор и первый раз задумалась о том, что и не замечала, как много кабинетов на этаже. Поля совсем не представляла, где может находиться отдел Олега. Но ей повезло — он вышел из дальней комнаты и двинулся ей навстречу. «Ого, ну ты и светишься! — воскликнул он, — тебя вместо фонарей можно использовать по ночам!». Поле было приятно: «Хотела бы я и на тебя посмотреть сегодня, но моего хранителя пока нет. Ты легко различаешь людей, когда включен?».

Лицо Олега выразило некоторую озадаченность:

— Знаешь, я вот как-то и не думал об этом. Я увидел тебя, ты среднего роста, лицо при сквозящем зрении хрен различишь издалека — просто одно светящееся пятно, но я почему-то просто знал, что это ты. Надо спросить будет завтра у Ольги, почему так.

— Да, я не понимаю, как это работает…

— Как работает что, Полина? — послышался знакомый голос за ее спиной. Она обернулась и увидела Илью. Он стоял вблизи от них, недовольно сложив руки на груди. — Я уверен, что смогу ответить на твои вопросы, если ты соизволишь уделить мне время.

Полина видела по его лицу, что этот сарказм — «показательное выступление», понимала, что он это несерьезно, но все равно начала оправдываться:

— Я ждала тебя полдня, отошла всего на пять минут и не заметила, как ты вернулся.

— Нужно быть внимательней, без этого тебе не стать хорошим эмпатом, — парировал он.

— Уверен, что у нее с этим проблем не будет — она светится, как луна темной ночью, — Олег, со свойственным ему щенячьим добродушием, вступился было за Полину, чем на самом деле вызвал у нее досаду.

— Весьма изящное замечание, — сухо сказал Илья. Пойдем обсудим уже твой тест, пожалуйста. Мы тут помимо упражнений в словесности еще и работаем.

Почему-то Поле вспомнился Гриша из Progressbar.

Глава 7

Ни Ани, ни Нади в кабинете не было. Илья жестом пригласил Полю подсесть к его столу.

— Вы правильно заметили, что во включенном состоянии, когда видишь светящегося человека, то издалека трудно различить черты его лица. Но почему-то ты всегда знаешь, кто перед тобой — знакомый или нет. На самом деле это еще одна загадка. До сих пор точно не установлено, как мы различаем людей, это просто еще одна наша способность. Но я хотел поговорить с тобой о тесте, — он выдержал паузу. — Честно говоря, я ожидал, что результаты будут превосходными, но они просто хорошие. Ты действительно феноменально сильно светишься для начинающего эмпата, но усердия к учебе, судя по всему, не проявляешь.

— Это Ольга так сказала? — Поле стало обидно.

— Нет, она не комментировала твои результаты. Это очевидно из итогов теста, — он разочарованно замолчал.

Поля смутилась и сидела, уткнув взгляд в пол. Ставшую напряженной тишину вдруг нарушило внезапное урчание. Полине стало очень смешно, но она сдержалась и не подала виду, только подумала: «Такой ты весь из себя строгий, а все же человек. Человек голодный».

Илья невозмутимо продолжил:

— Полина, сегодня, после того, как ты прошла первый курс подготовки, познакомилась с теорией эмпатии и сдала тест, я обязан спросить тебя, хочешь ли ты продолжать обучение и …, — второй залп урчания вырвался из его подреберья.

Она не смогла сдержать улыбку, но старалась не глядеть на него.

— Черт, я ничего не ел весь день, и мне еще надо изучить предстоящие задания. Прости, но можно мы прервемся и я закажу поесть что-нибудь? Может быть, ты тоже голодна?

— Да, конечно, я бы тоже перекусила.

Они заказали вьетнамской еды, и, пока ждали доставку, Поля решила, что это подходящий момент, чтобы получше узнать его. В конце концов, вечер, они одни в офисе. Она спросила:

— Как это произошло с тобой? Как ты стал хранителем?

— Мне повезло. Я с детства знал о своем предназначении — моя мама была хранителем, так что с ранних лет я научился всем премудростям, и попадание сюда не стало для меня переломным этапом.

— Твоя мама работает здесь? — Полине страсть как захотелось взглянуть на женщину, которая воспитала такого жуткого сноба.

— Работала, — он перевел взгляд с пола на стену.

Илья продолжать не стал, и Полина решила не развивать эту тему. Привезли их еду, она попыталась было оплатить свою часть, но он отстранил ее: «Это была моя идея… К тому же, я твой потенциальный начальник и, порой, должен принимать решения за обоих», — он впервые за вечер улыбнулся ей. Было так приятно — эти его старомодные манеры.

— А когда ты был подростком, тебе разве не хотелось быть как все? — Поля продолжила разведку.

Он внимательно на нее посмотрел.

— А с чего ты взяла, что я не был таким, как все? Я учился в обычной школе, курил за гаражами, ходил на дискотеки и прогуливал уроки.

— Но как же доброта, свечение?

— В чем ты видишь противоречие? Нельзя прогуливать скучные уроки ради девчонок и быть добрым? Я не думал об этом много. Дар, умение видеть людей насквозь, он просто присутствовал всегда в моей жизни.

— А ты не хотел, может, заняться чем-то другим?

— Нет. Кто захочет быть менеджером или экономистом, когда ты можешь заниматься чем-то по-настоящему уникальным. Ладно, давай о тебе теперь, — Илья сменил тему. — Итак, ты теперь владеешь всей необходимой информацией, и как твой возможный работодатель я обязан спросить, намерена ли ты продолжить обучение и остаться здесь?

Ее ладони сделались влажными. Поле было очень интересно слушать курс, но она все еще воспринимала происходящее как некий спектакль, за которым она наблюдает, но не участвует. Поэтому вопрос Ильи застал ее врасплох. Конечно, с одной стороны, она уже решилась и обдумала все, но с другой — это же на всю жизнь. Это же опасно. Это как-то надо объяснять родителям.

Они сидели близко друг к другу, и Илья посмотрел ей в глаза, ожидая ответа. Вообще она всегда отводила взгляд первая, но с ним было иначе. Полина не ощутила обычной легкой паники, которая случается, когда встречаешься взглядами с другим человеком. Ей было спокойно. Илья изучал ее — да, но она чувствовала, как и в самую их первую встречу, — доверие. Она точно знала, что он не причинит зла, что в нем нет дурного умысла. Он был ее хранителем.

— Ты знаешь, пока ты не спросил, мне казалось, что я уже определилась. Но на самом деле, я просто предпочла оставить на потом некоторые вопросы, — неожиданно даже для себя она говорила о том, что ее по-настоящему волновало.

— То есть на никогда, — он улыбнулся. — Я здесь именно для того, чтобы помочь тебе разобраться.

— Это, может, глупо, но мне страшно даже не от того, что придется работать с преступниками, а потому, что я не знаю, что сказать маме о своей работе. Меня спрашивают о ней и друзья, они боятся, что я угодила в какую-то странную контору, где мне промывают мозги. Все замечают, что я тревожусь. И… есть еще кое-что, — у Полины пересохло в горле и окончательно намокли ладони, — то, что здесь всем видно твое состояние, я имею в виду эмоциональное состояние, твои чувства — это ужасно, — она судорожно сглотнула.

— Да. Я понимаю. Давай по порядку. В твоих переживаниях нет ничего глупого. Расскажи ты правду, тебя отведут к психотерапевту. Поэтому мы советуем всем новым сотрудникам говорить близким, что они устроились в государственную структуру, где у них много всяких льгот и привилегий — родители обычно очень радуются хорошей медицинской страховке и низким налогам, но по долгу службы раскрывать все детали работы невозможно. Ведь это правда, ты подписывала бумагу о неразглашении.

Поля мысленно укорила себя за то, что, как обычно, не просмотрела документы, которые подписывала.

— Что касается того, как тебя видят здесь, это, конечно, деликатный вопрос, — он отвел взгляд, как будто не желал смутить ее. — На самом деле, если бы ты так не тревожилась по этому поводу, я бы позволил тебе прожить этот опыт самостоятельно и самостоятельно же сделать выводы, но я вижу, что ты действительно волнуешься.

Поля мысленно поблагодарила его за такую тактичность, ведь он точно знал, как она реагирует на его присутствие.

— Люди, которые работают тут давно, не обращают внимания, у кого какие чувства. Мы понимаем, что это человеческая природа — влюбляться, симпатизировать, переживать, недолюбливать, страдать. На самом деле, это удивительный феномен: когда чувства людей явные, когда их невозможно утаить — ты перестаешь бояться. Ты уже не беспокоишься, кто и что подумает, будут ли люди говорить… Твои чувства перестают зависеть от социальных условностей, у тебя нет возможности играть, скрывать что-то или, наоборот, показывать. Это освобождает. Ты просто даешь чувствам быть, — Илья посмотрел на нее понимающе и внезапно улыбнулся каким-то своим мыслям. — На моем первом большом совещании меня так сильно это удивило. Нас было в переговорной около сорока человек, и все выглядело как новогодняя гирлянда. Понимаешь, люди, которые работают здесь, и так очень светлые — сплошные белые светящиеся пятна ходят по офису. Когда начнется практика, я свожу тебя включенную в метро в час пик, чтобы ты могла сравнить свет обычных людей с тем, какой излучают сотрудники Департамента. Так вот, на том совещании все эти светлые люди вдруг вспыхивали еще ярче, когда слово брал кто-то, кто им симпатичен. Сейчас на это внимания уже не обращаешь. Кроме того, — добавил он утешительно, обращаясь к полу, — то, что человек сильнее светится в присутствии кого-то, не обязательно означает страстную любовь. Это может быть просто симпатия, радость от встречи и так далее.

Слова Ильи обволакивали. И хотя Поля все еще смущалась, она почувствовала себя увереннее. Ей даже хватило сил посмотреть на него, когда она заговорила:

— Спасибо за этот разговор. На самом деле, хотя эта ситуация и беспокоит меня, я не представляю, как бы вернулась к «нормальной» работе.

— Я тоже не представляю, как бы ты вернулась, — улыбнулся Илья, мимолетно взглянув на нее.

Полина ехала в метро домой, на душе было спокойно и светло, она думала о том, что, возможно, это и есть то самое влияние хранителя на эмпата. Впервые за несколько месяцев она отчетливо ощутила желание поужинать нормально. Поля запекла курицу с овощами, и уже открыла бутылочку вина, когда в дверь позвонили.

На пороге стояла Лера, и вид ее не предвещал ничего хорошего.

— Ты считаешь, это нормально, да? Мы тебя не видели больше месяца уже. Из Мирного вернулась и даже не позвонила, похудела вся. Что, блин, творится с тобой?

Поля, хотя еще и не выпила вина, ощутила сильный прилив любви к лучшей подруге.

— Я так много тебе должна рассказать! Как классно, что ты приехала. Пойдем, я винчик открыла.

Они уселись на старом диване на кухне, включили «Секс в большом городе» для фона и погрузились в душещипательные разговоры. Поля предложила Лерке остаться у нее на ночь, поэтому времени на беседы у них было достаточно.

— В общем, я вышла на новую работу, пока на обучении. И, да, это государственная структура. Я знаю, что это странно, но они искали как раз человека с опытом работы в медиа, хотят осовремениться. Но это все неважно. Лер, я кажется втюрилась в начальника.

Лерины глаза округлились.

— И молчит! Покажи его! Ты уже в друзья его добавила?

Поля как-то осела. В их Департаменте все было так непохоже на нормальную жизнь, что ей даже не пришло в голову искать его в соцсетях, хотя это было первое, что она делала, когда интересовалась человеком.

— Знаешь, я его не искала.

Недоуменный взгляд.

— Я, я не знаю его фамилии! — нашлась было она.

— Ну давай по месту работы поищем! Как там твоя госструктура называется?

— У нас нет профиля в соцсетях!

— Ты в разведке что ли? — усмехнулась Лерка.

— Ну типа того на самом деле.

— Поль, ты меня пугаешь. Пропала, исхудала, не признаешься, что за работа.

— Все не так драматично, Лер. Исхудала, потому что втюрилась, как дурочка. Ладно, давай попробуем вбить «ФСБ» и отфильтровать всех по имени Илья. Только я не думаю, что он сидит «Вконтакте», мне кажется, он староват для этого.

— Ему что, шестьдесят три?

— Ну, около того…

Недоуменный взгляд.

— Я шучу! Ему около тридцати пяти.

Так «Вконтакте» они нашли 204 Ильи, в Facebook четверых, в «Одноклассниках» целых 323, но ни один не походил на Полиного. Тут Леру осенило:

— Мы идиотки. Конечно же, никто из работающих в госорганах не будет упоминать этого в соцсетях. Просто узнай его фамилию! Разве тебе не интересно самой?

Поля закивала и наполнила им бокалы. Незаметно они выпили бутылку и откупорили ту, что принесла с собой Лера. Спать Полина легла довольная и пьяная.

***

Утром они еле открыли глаза, кое-как собрались и поехали по работам. Надо сказать, путь до Калужской дался Поле непросто. Тошнота подкатывала к горлу с завидной регулярностью, голова болела и отказывалась соображать.

У дверей класса ее встретил Олег и даже не попытался сдержать смех: «Полина, фу быть такой! Середина недели же!». Она не стала отвечать, просто смерила его недовольным взглядом и уселась на свое место.

Вскоре пришла Ольга и начала занятие: