Покусы вояжера Егогыча

Нравится публике категоричное сопроводилово от Якова Каунатора, написанное им к «Париж-Парыжу» в 2014 году: «Ититьская сила! Ай, как вкусно! Мало, что вкусно, белой завистью завидно. Хорошо. Занимательно и вкусно. Спасибо.» Этой исчерпывающей похвалой можно было бы и завершить нашу аннотацию. Но, как всегда, мешает космическая частица «бы». Чёрные люди бродят по планете и втюхивают эту пропагандистскую, вражескую, отталкивающую и антинародную «бы» читателю – изощрённому и наивному, молодому и песочного возраста. Ибо тут вам не одна только ставшая гимном анти-постмодерна, пьяная и насквозь просоветская повестушка «Париж» от Я.Полуэктова в маске ленивого графомана. Тут ещё могучая кучка головоломных опусов – один замысловатее другого, и не поймёшь под кого шарит автор. Да и один ли он? Вот какой-то Слава Обалдуев образовался и оставил в прихожке своё портфолио. А давеча фигурировали Охоломон Иванович – детективщик, с Михейшей Полиевктовым, всё ищущие какого-то волшебного слона Фуя Шуя, портретно прописавшегося на резной двери от мастер-самоделкина Селифана Джорского. В общем, Джойс в шоке, Маркес удивлён, Быкова стошнило. Но ни под кого автор не шарит! И не хочет он, чтобы его графоманского вида, с налётом безграничной осведомлённости по-верхам, литературные штуковины кого-то или что-то напоминали. Он изображает биографику – только и всего. Не слышали такого термина? Ну а автор-то тут при чём! Короче: пара лингвоанализаторов сгорела напрочь, решая вопрос «на кого этот ненормальный писака похож». А ни на кого! А на всех сразу! На литературу это похоже, на такую головную, с болями, где правят тараканы (не кафкинские, а индивидуальные, свои, всей этой wарочной своры), и которых никак не удаётся организовать, построить в тренд и направить под плинтус. Не придумали ещё такого плинтуса для тараканов глававтора и его товарищей, чтобы и на воле вроде, но не высовывались. Полагаем, что совсем не зря на его/их обложках красуется красный ключ – огромный и загадочный. Он от не менее загадочного издательства «Wарочная 41». Уж не в этом ли таинственном издательстве нарисовалась картина маслом, уж извините: вроде выстроившихся в ряд перед клиентом «шлюшек самого витиеватого образа», но чтобы без пошлостей, и чтобы они вдобавок в литературе шарили? И чтобы они хотя бы один разок, но прочитали бы письмена младенца, родившегося от пишмашинки Оливетти, и звать которого то ли Егогычем, то ли Полуэктовым, то ли мистером Гэ по прозвищу Жу, и не высказали бы по итогам рассудительного женского «фи». И, пост(р)игая суть его виртуозного мира щипчиками для ногтей, могли бы с толком и юморком объяснить его/их абсурдистские алгоритмы: «Всё как вы просили, сударь! Но ваше новаторство вам дорого обойдётся». И: «Деньги вперёд! Знаем мы приколы вашей Угадайки!» Так что никаких «игр в классики», никаких «моделей для сборки». «Всё тут джаз, блюз и русские патриотические симфонии.»