Бесплатный фрагмент - Пока смерть не разлучит нас

Аннотация

Может ли любовь быть на грани зависимости? Разрушающей, лишающей воли, съедающей изнутри, словно злокачественная опухоль. Может ли такое чувство называться любовью, если оно приносит лишь боль и разочарования?

Благополучная жизнь 17-летней Луны оборвалась в тот день, когда машина ее родителей оказалась в эпицентре автокатастрофы. Не в силах справиться с навязчивыми образами прошлого, она решается на переезд в другой город в надежде обрести там покой и начать жизнь с чистого листа.

Но словно в насмешку над ее отчаянной попыткой сбежать от собственных кошмаров в первый же день судьба сводит ее с опасным эксцентричным человеком, перевернувшим ее мир с ног на голову. Своенравный и эгоистичный, он день за днем методично изводит ее, будто испытывая на прочность, неизбежно вовлекая в свои губительные игры и открывая для нее все новые грани страданий.

Но что делать, если сил бороться уже не осталось? Куда приведет юную девушку этот неравный поединок с самим Дьяволом?

Глава 1. Падение

Не удивительно ли, как один единственный день, миг или встреча, могут изменить целую жизнь. И не имеет никакого значения, сколько времени, сил или средств было положено на возведение фундамента собственного благополучия и стабильности. Достаточно лишь одному непрошеному капризу судьбы ворваться в наш хрупкий идеальный мир, как твердокаменные крепости рушатся на части, рассыпаются в пыль прямо на глазах. И мы никогда не можем сказать наверняка, хорошо это или плохо.

В тот жаркий июльский полдень над крепостью семьи Майер нависла грозовая туча. Город задыхался в плотном, разогретом добела воздухе, сгустившемся в осязаемое марево на многолюдных улицах и проспектах промышленного центра. Монотонный гул моторов машин время от времени разрезал свист покрышек, скользящих по раскаленному асфальту, иногда то был крик случайного прохожего или сигнал автомобиля. Движение на главных улицах сегодня больше напоминало огромный встревоженный улей.

Но в просторной светлой квартире, расположенной в самом центре этого упорядоченного хаоса, будто существовал иной мир. Белые глянцевые дверцы подвесных шкафчиков поблескивали на солнце, располосовав пространство кухни на свет и тень. Худенькая, еще немного мальчишеская фигура, легко скользила по лакированному паркету в потоках прохладного кондиционированного воздуха, пританцовывая под ведомую только ей мелодию. Смотав длинные темные волосы в объемный пучок на макушке, девочка что-то напевала себе под нос, покачивая головой в такт. Сунув кисти в кухонные рукавицы, она заглянула в духовку, проверяя процесс приготовления индейки, затем сверилась с часами. Сердце трепетало в приятном возбуждении. Еще пара минут, и самолет приземлится в аэропорту города Пассе́, а от него около часа езды, и она снова увидит их. Девочка улыбнулась, доставая из навесного шкафчика белые фарфоровые тарелки. Лицо мамы, наверное, будет все усыпано веснушками. Но разве это плохо, если они ее совершенно не портили, а лишь придавали озорства? Она словно становилась моложе. А папа? После трехнедельного отпуска, который они провели на островах, наверняка обзавелся сногсшибательным загаром. Теперь, когда он наденет свой деловой костюм, отправляясь на работу, будет выглядеть почти как Джеймс Бонд. Даже лучше.

Ожидание будоражило ее до мурашек по коже. Она очередной раз взглянула на сотовый телефон и даже слегка разозлилась, не обнаружив там входящего сообщения. Нетерпеливо вздохнув, девочка поправила на себе ярко-голубой фартук и занялась сервировкой стола. Папа ценил в приеме пищи не только ее вкус, но и сам процесс трапезы, но никогда не доходил в этом вопросе до крайностей. Через пятнадцать минут тарелки, и столовые приборы стояли на своих местах. Соусники были наполнены, а все стаканы и бокалы, отполированные до блеска, еще раз проверены на наличие следов и отпечатков.

Девочка взяла сотовый телефон и села на стул. Она уже мысленно проговаривала про себя нравоучительную тираду, набирая номер отца, как фраза «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети» совершенно выбила ее из равновесия. С телефоном мамы была та же история. Тишина кухни вдруг стала зловещей, грудь сдавило в тревожном предчувствии. Конечно, их сотовые телефоны могли разрядиться, или случились проблемы со связью. Но нет, это было не про ее родителей. Тогда она, взволнованная и напряженная, позвонила в аэропорт, но ей подтвердили, что рейс прибыл по расписанию. Ядовитые мысли, словно змеи, моментально закрались в сознание и отозвались леденящим ознобом по коже.

Измученная ожиданием, девочка несколько часов провела, беспокойно меряя квартиру из кухни до гостиной и обратно. Самолет прилетел в два тридцать по полудню, а по телевизору уже вот-вот начнется вечерний выпуск новостей. Поглядывая из кухни в комнату, она уже сотый раз набрала их номера. Еще немного, и у нее разорвется сердце от этой мучительной пытки. Задушенная своими переживаниями, она вдруг выпрямилась и застыла, прислушиваясь к голосу из гостиной. Местные новости были прерваны для экстренного сообщения. Девочка выглянула из-за арки дверей и уставилась в голубой экран. Грузовой фургон, обгоняя на скоростной полосе, не справился с управлением и протаранил сразу несколько машин. Она перестала слышать голос диктора, как только ее взгляд выцепил очертания знакомого седана, смятого в половину своей длины, словно прессом. Внезапный рвотный позыв вынудил девчушку броситься к ванной комнате. Пронзительная головная боль ударила ей в затылок, и девочка сползла от унитаза на холодный кафельный пол. Ей показалось, что она теряет сознание, но каким-то невероятным усилием воли бедняжке удалось толкнуть дверь и лечь на пол коридора, чтобы слышать голос ведущей новостей. Пострадавших доставили в ближайшую больницу. В висках лихорадочно застучало от усилий вспомнить, какие больницы находились в том районе. Нет, ее снова мучила рвота. Только спустя полчаса ей удалось привести себя в дееспособное состояние, и еле ворочая языком, она вызвала такси, кое-как объяснив адрес. У нее все еще сильно кружилась голова, и в горле стоял ком, когда она вышла из квартиры. Медленно ступая к лифту, она держалась за стену, не чувствуя собственных ног.

Ординатор за стойкой приемной скорой помощи резко встала, когда заметила тень, сползающую у стола. Девочка тщетно пыталась ухватиться руками за опору, теряя равновесие.

— Тебе плохо?

Женщина придержала за плечи белую как мел девочку и заглянула ей в лицо. Проводив ее в ближайшее кресло, она подозвала свободную медсестру. После обтираний висков раствором аммиака, девочка немного оживилась.

— Я ищу родителей, — еле слышно выдохнула она, — их должны были привезти сюда после аварии на автобане.

— Как твоя фамилия?

— Майер.

— Хорошо, — женщина жестом призвала еще одну медсестру и в полголоса дала ей какие-то инструкции, после чего снова обратилась к девочке, — пойдем со мной, голубчик. Как тебя зовут?

Ординатор по-матерински обхватила девочку за плечи и прижала к своему мягкому теплому боку.

— Куда мы?

— Полежишь немного в приемной на кушетке.

— Зачем? Что с родителями? Они здесь?

— Как тебя зовут?

— Лу́на.

— Давай, Луна, приляг. Сейчас подойдет медсестра и все тебе объяснит.

Девочка отпрянула, когда ординатор как-то уж слишком участливо сжала ей плечи.

— Что с ними? — ее сердце вдруг сжалось, сдавленное тисками ужаса, она с трудом могла дышать и судорожно хватала воздух, — что с ними?!

Женщина присела на край кушетки, заметив, что у девочки начинается приступ панической атаки. Ее худенькое тело пробила крупная дрожь, такая сильная, что у бедняжки даже заклацали зубы.

— Они умерли?… — осипшим голосом выдавила девочка, и ее огромные глаза вмиг превратились в две бездонные черные дыры, словно ее грудь пробили колом.

Маленькое нежное сердце пропустило пару ударов, голова покачнулась и упала под собственной тяжестью, и хрупкое тело безвольно обмякло на руках ординатора.

Когда девочка открыла глаза, перед ее затуманенным взором расплылись мятно-зеленым пятном стены больничного коридора. Приподняв голову, она огляделась в поисках ориентира и заметила взволнованное лицо бегущей к ней молодой медсестры. Та настойчивым движением руки уложила пациентку обратно, указывая на болтающийся над ее головой пакет, и принялась заглядывать ей под веки, ослепляя медицинским фонариком.

— Помнишь свое имя?

Луна не ответила. В ее теле звенело настолько сильное, поражающее оцепенение, что она не сразу нашла в себе силы пошевелить губами. Втянув носом немного воздуха, она услышала, как с ее губ слетел сиплый шепот:

— Майер… Луна.

— Сколько полных лет?

— Семнадцать.

Сестра сделала какие-то пометки в регистрационном листе.

— У тебя есть родственники, с которыми можно связаться? Кто-нибудь может забрать тебя из больницы?

Девочка отрицательно покачала головой.

— Тебя некому забрать из больницы?

Сестра учтиво прекратила допрос и, отложив карту девочке в ноги, повезла ее каталку в одну из свободных палат. Там она помогла ей перебраться на высокую кровать. По-матерински укутав ее в одеяло и проверив капельницу, она сообщила, что ночь ей придется провести в больнице. Если бы Луна могла ей ответить, то сказала бы, что ей теперь все равно, где спать и что есть. Но снотворное уже начало действовать, и она быстро погрузилась в глубокий искусственный сон.

Утром ее разбудила все та же медсестра. Усадив «больную» на кровати, она поставила перед ней тарелку с кашей, но отметив абсолютную апатию пациентки к каким-либо предложениям поесть, начала кормить. Луна механически проглатывала ложку за ложкой, отметив тот факт, но пища совершенно потеряла всякий вкус и пролезала в горло не лучше, чем куски земли. Потом в палату приходила полная женщина в белом халате, накинутом поверх объемного кремового кардигана. Гостья была слишком тактична и терпелива, что Луна почти сразу догадалась об истинном назначении визита этой почтенной дамы. Она говорила тихим, убаюкивающим голосом и почти не задавала вопросов. Ее речь больше напоминала монолог, нежели беседу врача с пациентом. А может она и не ждала ответов? Нет, ждала, но не ответов, а ответной реакции, время от времени, поглядывая на отстраненно сидящую девочку. Но Луна молчала. Она не желала говорить. Ей до сих пор не удалось осознать случившегося. Все казалось страшным сном, словно она видела себя со стороны, словно ее сознание отделилось от тела, изолировав хрупкий рассудок от нечеловеческой боли. Если она заговорит о своей трагедии, то перед ней распахнется ужасающая реальность.

Ее молчание — было единственной соломинкой, что удерживала ее разум от падения в пропасть помешательства и слепого отчаяния. Если бы она открыла рот, то вместо слов из ее груди вырвался бы пронзительный, безумный вопль спятившего от горя человека.

Не осталось даже надежды. Луна чувствовала, что эта боль прожжет ее воспаленный мозг как раскаленная игла, сделает ее безвольной, просто телом. Спустя час женщина ушла, и эта немая пытка прекратилась.

Некоторое время к ней никто не приходил, и она сидела совершенно одна, уставившись перед собой невидящим взором. Потом сестра снова кормила ее кашей с земляным вкусом, а вечером пришел мужчина в полицейской форме и сообщил о необходимости провести процедуру опознания и заполнить бумаги. Он был очень тактичен и с пониманием отнесся к ее затяжному молчанию. Лишь теперь Луна осознала, что самое страшное ожидало ее впереди, а вчерашний день стал лишь подготовительным этапом на пути к истинному аду. Взывая ко всему оставшемуся у нее здравому смыслу, она попыталась убедить себя, что иного пути нет. Приподнявшись на ослабших руках, она с трудом опустила ноги с кровати и уперлась пальцами в пол. Наверное, мужчина заметил, как сильно дрожали ее колени, потому что тотчас шагнул к ней и подхватил под руку. Затем они вышли в коридор, чтобы спуститься на цокольный этаж в морфологическое отделение.

Уже в лифте Луна почувствовала сильное головокружение и, теряя силы в ногах, сильнее припала на руку мужчины. Когда двери лифта распахнулись, они шагнули в темный коридор, похожий на тоннель, ведущий в ад, где ни один живой звук не нарушал гробовую тишину. У одной из дверей их ждала медсестра. Она заботливо обхватила девочку за талию и потерла ее виски ватой, смоченной в растворе аммиака. После этой манипуляции в голове девочки значительно прояснилось. Они не спешили открыть дверь в комнату, и лишь удостоверившись, что девочка может стоять на ногах, позволили ей войти. Луна испытала дикий ужас при виде высоких металлических столов с белыми простынями. Она вся затряслась, охваченная ужасом, и отчаянно вцепилась в руки сопровождавших ее людей.

— Я не буду… я хочу запомнить их живыми… — все, что она успела сказать прежде, чем ее тихий стон эхом отозвался в холодной комнате. Сестра сжала ее руку и буквально подтащила ближе к одному из столов.

— Они целы. Смерть была мгновенной, от сильной встряски повредились шейные позвонки… — голос сестры затих, когда она взялась за край простыни.

Резкий запах формальдегида ударил Луне в лицо и, увидев родные, но изменившиеся до неузнаваемости лица, она отпрянула и без чувств обмякла на руках стоящего позади нее офицера полиции.

Следующие после опознания сутки она металась по кровати в бреду, а после еще несколько дней не приходила в сознание, находясь под действием транквилизаторов и снотворного. Время от времени у ее постели появлялась уже знакомая полная женщина в халате, и в те часы, когда Луна бессознательно открывала глаза, то могла слышать тихую убаюкивающую речь специалиста. Так проходили день за днем — часы пассивного бодрствования сменялись искусственным сном, и снова начинались периоды пассивного бодрствования. Время тянулось медленно, но несмотря на внутренние протесты и апатию девочки, состояние ее постепенно нормализовалось. Она все еще продолжала упорно молчать, но от пищи не отказывалась, и вскоре ее выписали из больницы под ежедневное наблюдение участкового, передав ее документы в центр опеки несовершеннолетних.

                                            ***

Выйдя из здания больницы на улицу, девочка застыла в растерянности. Воздух был до тошноты плотным, наполненным запахами и звуками. Ей не хватало стерильности. Некоторое время она простояла у ворот, не зная, куда пойти. Домой? Домой идти она боялась. Друзья? Их у нее не было. Во всяком случае, тех, которым было бы дело до ее трагедии. Дальние родственники? Это был худший вариант. Не найдя нужного решения, она отправилась бесцельно бродить по городу и была потрясена, как ужасающе сильно изменился он за то время, что она провела в больнице. Все вокруг стало чужим.

Она ловила на себе малодушные взгляды прохожих, которые поспешно отводили глаза и проходили мимо, заметив ее затравленный вид. Но ей не было дела до их черствости, в ее сердце была пустота, звенящая и огромная, заполнившая собой весь ее мир, и теперь она не могла найти в себе даже слез, чтобы выплакать свое горе. Почти сутки она слонялась из квартала в квартал, избегая знакомых мест, но вскоре ей пришлось признать, что в этом городе ей было знакомо определенно все и, рано или поздно, придется вернуться домой. Подавляя в себе главный протест, она пришла к своей квартире и долго стояла у дверей, не решаясь войти и пытаясь осознать, что там больше никого нет.

Шагнув за порог, она была оглушена безмолвием опустевших стен. Эта большая светлая квартира, всегда такая уютная и теплая, теперь казалась блеклой и холодной. С кухни донесся запах испортившихся продуктов, брошенных ею на столе уже более двух недель назад. Собрав все в мешки и сгрудив посуду в мойку, она вынесла мусор. После уборки кухня выглядела голой и неуютной, осиротевшей от потери своей хозяйки, и девочка поспешила уйти оттуда. Чем больше она бродила по комнатам, тем более разрасталась в ней боль от каждого прикосновения руки или взгляда к знакомому родному предмету. Она стала понимать, что в ее груди была не пустота, а огромный, разрастающийся ком, именно то пресловутое отчаяние неизбежно подступало к горлу.

Несколько часов она пролежала на широкой кровати в спальне родителей, свернувшись калачиком, но, так и не сумев уснуть, села и уставилась на оконную раму. Спустя несколько минут девочка вскочила, ощутив острое желание выброситься из окна. Резко распахнув рамы, она свесилась по пояс с подоконника, хватая воздух ртом в приступе удушья. Раскачиваясь около минуты, но так и не решившись отпустить оконный проем, она яростно вдохнула, наполнив легкие до отказа, и дикий нечеловеческий вопль вырвался из ее глотки, разорвав тишину ночи.

Ее тело забилось в судорожных конвульсиях, и малышка упала на пол подле окна, продолжая яростно кричать. Она не смогла отпустить раму, не смогла!

Словно гирлянды зажглись окошки многоквартирных домов, и взволнованные люди сбежались к ее дверям. Кто-то вызвал скорую помощь. Перепуганная до смерти соседка скрутила девочке руки, постоянно что-то причитая. Она изо всех сил прижимала голову несчастной к своей груди, чтобы та не билась ею о пол. Вскоре крики перешли в протяжный вой, и соседи начали расходиться, тихо бурча себе под нос проклятия. Девочка все стонала, изгибаясь от мучительной боли, и рыдала от отчаяния. Соседка тоже заплакала в ожидании скорой помощи, не то от страха, не то от беспомощности перед спятившей от горя девочки. Укачивая ее в своих удушливых объятьях, она тихо шептала молитвы.

В себя Луна пришла только в больнице, и все началось заново. Пассивное бодрствование, транквилизаторы, снотворное. Круг замкнулся. Через неделю ее перевели в реабилитационный центр для людей с психологическими травмами. Там ее принудили к групповым занятиям с психологом, где она отмалчивалась в углу, вслушиваясь в тихие беседы о несчастьях других людей. Так постепенно, день за днем, к ней начало приходить понимание того, что все случившееся — не было концом ее жизни, а только одним из ее этапов, располосовавшим сердце кровоточащими ранами, этапом, который навсегда оставил на нем глубокие шрамы, но который ей, все же, предстояло преодолеть.

Она поняла, что придется заново научиться жить, и хотя уже не будет все как прежде, но в этой изменчивости и заключается все течение жизни. И все же девочка категорически отказывалась идти на контакт с другими людьми. Однако иногда центр посещали люди, уже пережившие в своей жизни трагедию, они приходили, чтобы помочь справиться с бедой тем, кто нуждался в их словах поддержки, протянуть руку тем, кто временно потерял ту нить жизни, за которую нужно держаться.

Именно такой человек дал Луне надежду на будущее. Невысокая худощавая женщина с бледным лицом, чьи рано поседевшие волосы всегда были собраны в аккуратный пучок на затылке, с первого взгляда выглядела неприветливой из-за плотно поджатых сухих губ и глубоко посаженных глаз. Но в этих печальных серых глазах таилась искренняя доброта и сострадание. Беда состарила ее раньше времени, но сердце смогло сохранить в себе душевное тепло и способность дарить людям любовь. Она тоже не могла вернуть свою утраченную семью и она увидела в этой дрожащей, худенькой девочке свою дочь.

При первой встрече женщина нашла ее забившуюся в угол, осторожно прислушивающуюся к тихим речам присутствующих. В ее груди сжалось сердце при виде ее огромных темных глаз, в которых застыло выражение беспомощности, она увидела в них отчаяние и страх перед будущим. Тогда она подошла к девочке после занятий, и та не отстранилась. Их первое общение было немногословным. Луна сторонилась живых людей, принимая закрытую позу, подобно тому, как животное поджимает уши при виде своего обидчика. Но с этой женщиной все оказалось иначе. С первых же минут между ними завязалась невидимая связь, побуждающая обеих продолжать общение. Майоле Леа Мертенс, так звали эту леди, стала приходить в центр чаще, проводя с девочкой тихие вечера, все более убеждая ее, что жить дальше можно и нужно!

Луне едва исполнилось семнадцать, и она все еще чувствовала себя ребенком, маленькой беспомощной девочкой. В ее возрасте большинство подростков уже грезило свободой и жаждало самостоятельной жизни, но не она, не сейчас и не так. Родители давали ей защиту, а теперь словно подняли стеклянный купол, и на нее обрушились все реалии этого мира. Холодность посторонних, малодушие, трусость и невежество, все люди в один миг погрязли в грехах в ее глазах, она впервые увидела людские недостатки так ясно и близко, что захотелось отвернуться от всего человечества в целом.

Прошло чуть более месяца, прежде чем состояние юной пациентки сочли «нормальным» и «адекватным реальности», миссис Леа Мертенс лично поручилась за ее здоровье и забрала домой, тем самым став ее негласным опекуном. На пути из реабилитационного центра домой они заехали в супермаркет, где Майоле наполнила корзины необходимым для жизни набором продуктов. По прибытии она помогла девочке навести порядок в квартире, сделать ее снова уютной. У миссис Леа Мертенс была некая идея о том, что необходимо лишь изменить привычное место нахождение вещей, будь то перестановка мебели или новые занавески, и тем самым дать человеку зрительную установку на то, что жизнь движется, вещи меняются, таким образом не позволяя зацикливаться на определенном моменте прошлого. Майоле знала, что оставлять маленькую, абсолютно беспомощную в этот момент ее жизни, девочку в первую же ночь одну в четырех стенах, по меньшей мере, жестоко и бессердечно, а потому, не задавая лишних вопросов, она осталась с ней, приготовила ужин и теплую постель.

В эту первую ночь Луна захотела говорить. Она говорила много, вспоминая родителей, плакала, а порой даже не сдерживала рыданий, но потом снова говорила и не могла остановиться, чувствуя, что слишком долго держала всю эту боль в себе. Слова потоком лились из ее уст, и хотя в груди горело, она, наконец, смогла почувствовать, что родители были еще живы, живы в ее сердце, и если не она, то кто тогда сохранит светлую память о них. В этой тихой, сокровенной беседе ее жизнь наполнилась новым смыслом — ее естественной обязанностью было стать продолжением своих любящих, всегда верных друг другу родителей, их достойным продолжением.

                                            ***

Шли дни, и миссис Леа Мертенс постепенно втягивала девочку в жизнь, дозировано преподнося ей информацию о делах земных, материальных. Вопрос о похоронах стоял особенно остро. Но к удивлению Майоле Луна сама проявила инициативу. Для девочки это значило нечто большее, чем формальность, для нее это была возможность достойно попрощаться с родителями, оставить укромный уголок, где она могла бы найти уединение для себя и своих воспоминаний, место, где светлая память о ее родителях будет придавать ей сил двигаться дальше.

Похороны состоялись не на действующем городском кладбище, а на старом, уже закрытом для захоронений, благодаря неустанной помощи Майоле. Тихое, уже поросшее травой и деревьями, оно оберегало их могилы от посторонних глаз, и редкий посетитель вряд ли мог потревожить ее скорбь здесь. На отпевание пришло несколько коллег ее родителей. Луна крепко держалась за руку Майоле, стараясь не обращать внимания на их молчаливые, отстраненные лица. Ей было сложно понять, зачем эти люди пришли сюда, потому что кроме учтивой скорби на их лицах ничего не отражалось. Несколько сухих слов поддержки слетело с их губ, и это только еще больше разожгло в девочке злобу и отвращение к ним. Луна была уверена, что они скорбели не более чем об утерянной вещи. Ее душа устремилась к Майоле, чье сердце было столь велико, чтобы уместить в нем еще чье-то горе, к той, что была готова в любой момент протянуть ей руку помощи. Они сидели молча, прижавшись друг к другу. Все мысли девочки было хорошо известны и понятны миссис Леа Мертенс, и в беседе не было необходимости.

— Скоро здесь все порастет травой. И мы с тобой посадим цветы и небольшое деревце вот тут, — сказала Майоле, когда они уже уходили. Луна кивнула. Это было согласно ее желанию — цветы, живые, они прекрасны и украсят собой любое место, даже этот скорбный уголок. Видеть, что здесь теплится жизнь, пусть и в виде деревца и цветов, было бальзамом на ее разбитое сердце. Похороны были официальным началом другой жизни. Луна призвала всю свою волю, чтобы смириться с этим травмирующим фактом.

После похорон она решительно направилась в колледж, чтобы прервать свое обучение. Видеть сочувствующие лица и слышать жалость в словах, за которыми скрывалось безразличие — было бы невыносимой мукой. К тому же, платить за обучение было ей теперь не по карману, если что-то вообще могло быть по карману безработному человеку. Как она и ожидала, на кафедре ее встретили жалостливые лица и слова сочувствия, но сокурсники сторонились ее, словно она была смертельно больна, и они опасались подцепить заразу. Луна без сожаления забрала документы. Прежде она не замечала этого равнодушия, ведь она всегда находила отклик своим чувствам и потребностям дома. Но теперь это одиночество ощущалось особенно остро, вызвав в сердце девочки непреодолимую неприязнь к окружающим ее людям. Если бы не Майоле, она замкнулась бы в себе, желая доверять только своему прошлому.

Миссис Леа Мертенс не замедлила предложить помощь в денежном вопросе, но Луна наотрез отказалась от любой финансовой помощи, решив, во что бы то ни стало, стоять на ногах собственными силами. Но Майоле не отступилась, и они сошлись на том, что женщина взяла девушку на подработку в свой книжный магазин. Лучшего занятия она не могла и придумать. Все дни Луна проводила за чтением книг, пытаясь забыться, под неустанной опекой Майоле.

Так постепенно потянулись обычные будни, настолько похожие друг на друга, что трудно было понять, где заканчивался один день и начинался другой. Несмотря на все усилия миссис Леа Мертенс, девочка часто уходила в себя, ее мучили бессонница и кошмары, временами она впадала в депрессию и совершенно отказывалась есть.

Луна надеялась на время, но оно не лечило ее, лишь затягивало в бездонную воронку безграничной боли. Так, проснувшись очередным утром в мертвой тишине, изнеможенная ночными кошмарами, она поняла, что не жила, она застряла в определенном промежутке прошлого, не приходя в настоящее и не видя будущего. Она знала, что это тихое, ограниченное существование на краю в один прекрасный день сведет ее либо снова в лечебницу, либо уже в могилу. Но думать о будущем ей не приходило в голову. У нее не было сил жить. И желания. Хотелось лечь и зарасти паутиной. Ее мучили головные боли и рвота. Боли порой не прекращались по несколько дней. Возможно из-за большого количества снотворного или антидепрессантов. Возможно из-за недоедания. Майоле подозревала, что у девочки развилась анемия, ведь она почти ничего не ела, но все ее попытки подкормить малышку оканчивались ничем. А о больнице не могло быть и речи.

С усилием поднявшись с кровати, Луна с трудом сдвинула тяжелый полог штор, подняв в воздух облако пыли. Окно было настолько грязным, что едва пропускало тонкие лучи утреннего солнца. Она уже не знала, сколько дней прошло с тех пор, когда этих окон касалась ее рука. Дней, недель или месяцев? Когда-то она попыталась сделать уборку. В конечном итоге, вычистила квартиру до стерильности, ожесточенно натирая полы и мебель. Но когда это было? В голове снова гудело. Или это гул машин доносился снизу. Из состояния полусна ее вырвал резкий звонок телефона. Она вздрогнула. Около минуты она игнорировала разрывающийся аппарат, но потом все же подошла и сняла трубку.

— Луна, девочка моя, тебе нужно взять себя в руки, — тихий встревоженный голос Майоле донесся с другого конца провода, — когда ты придешь?.. Ты придешь?

Луна не ответила. Отстранившись от трубки, девочка прижала ее к своей груди, отчаянно силясь не разрыдаться. С трудом проглотив ком, стоящий в горле, она снова поднесла к губам трубку, хрипло выдавила «я не смогу» и повесила ее. Едва тишина окружила ее снова, как она в бессилье опустилась на колени и разрыдалась. Работа в книжном магазине была ее единственным спасением. И хотя Майоле всегда с пониманием и великим терпением относилась к ее затяжным депрессиям, продолжаться это вечно не могло. Эта добрая милая женщина ни на миг не опускала руки, она приложила столько усилий, чтобы жизнь ее подопечной наладилась, что вести себя столь эгоистично было в высшей степени неблагодарно. Но Луна пыталась! Она обязала себя, не смотря ни на что, ежедневно принимать душ и чистить зубы. Раз в неделю по часу гулять в парке. Ей даже удалось прочесть несколько книг. Просто, что бы она ни делала, боль не отпускала! Невыносимая, неизлечимая, словно раковая опухоль, эта кровоточащая и гниющая день за днем рана медленно и неизбежно разрушала ее.

После опустошительных рыданий девочка заставила себя выйти из дома и пойти в магазин мадам Леа Мертенс. Она медленно шагала по улицам, где каждый дом или переулок, визг машин и суета прохожих вызывали в ней острую неприязнь. Ей было трудно дышать в этом замкнутом пространстве и хотелось смести их всех в огромную мусорную яму, расчистить дороги, дать деревьям воздух и пустить по этой высохшей земле живительные ручейки. Но город был надежно затянут вязкой паутиной, и вряд ли крик души одного отдельно взятого маленького человека мог выпутать его из этих сетей. Постепенно и она сама начала превращаться в эту серую массу, позволяя налету времени покрывать ее мозг и сознание. И то сердечко, что билось волнительно и ритмично, теперь глухо отзывалось неровными ударами. Ее мучительная прогулка окончилась, когда, наконец, на горизонте показалась вывеска магазина Мертенс. Майоле уже ждала ее, тревожно выглядывая в окно.

— Майоле, прости меня…

— Ничего-ничего, — женщина обняла ее за плечи, и они сразу прошли в подсобное помещение магазина. Там она усадила ее на диван и, устроившись рядом, погладила девочку по бледной впалой щеке.

— Ты снова плакала, — разочарованно прошептала она, заметив припухлость век девушки.

— Мне нужно еще снотворного.

— Разве ты выпила уже всю упаковку? — женщина нахмурилась, прижав ладонь к сухим губам, — это уже вторая за этот месяц?

— Соседи меня ненавидят, — Луна опустила голову, ощущая стыд и бессилье, — я слышала сегодня под дверью, как соседки по этажу ругались из-за меня.

— Какое им дело?

— Они молились, чтобы меня забрали в приют или сумасшедший дом.

— Луна, снотворное не решит твоих проблем, — тяжело вздохнула женщина, — только добавит новых. Я не могу смотреть, как ты губишь себя и свою жизнь. Позволь мне помочь тебе.

Девушка вскинула голову и недоуменно покосилась на женщину.

— Майоле, ты моя спасительница, о чем ты говоришь? Ты сделала слишком много для меня.

— Неважно, сколько я сделала, если результата нет.

— Что значит, нет? Я же здесь, сижу и разговариваю с тобой. Встаю по утрам!

— Встаешь по утрам, чтобы дождаться вечера и поскорее выпить очередную пилюлю. Ты застряла на одном месте, не движешься вперед.

— Вперед? — рука девушки непроизвольно коснулась груди, где-то в области сердца. — Куда вперед? Я не знаю, в какую сторону мне двинуться, всюду эти проклятые люди… — ее темные глаза вновь наполнились слезами, бледное личико исказилось от горечи.

— Это этот город тебя угнетает. Эти улицы, хорошо знакомое окружение. Все это напоминает тебе о прошлом, принося лишь мучительные переживания.

Миссис Леа Мертенс замолчала, украдкой наблюдая за девушкой, позволяя тишине сформировать повисшую в воздухе мысль, но, кажется, намека малышка так и не поняла.

— Уезжай, Луна. Уезжай отсюда немедленно…

Красные, воспаленные глаза девушки округлились и в ужасе застыли на лице женщины.

— Уехать? — ошеломленно переспросила она, — куда?

Майоле неопределенно пожала плечами.

— А есть разница? Здесь тебя ничто не держит. — Она взяла тонкие прохладные кисти девушки, сжала в своих сухих горячих ладонях и внимательно посмотрела в ее темные, влажные от слез, глаза. — Ты должна жить, Луна, слышишь? Твоя жизнь только начинается, сколько счастливых дней ждет тебя впереди, стоит тебе только захотеть этого. Ты понимаешь это?

Девочка замотала головой, беспокойно дыша, тщетно пытаясь остановить подступающие к горлу рыдания.

— Нет, что ты такое говоришь? Кроме тебя у меня никого нет, Майоле, ты же знаешь! Я никуда не хочу уезжать от тебя! Я снова останусь одна!

Миссис Леа Мертенс обхватила ее голову руками, чтобы остановить панику, вновь охватившую девушку, и спокойным уверенным тоном продолжила.

— Ты не останешься одна, я буду звонить тебе каждый день, столько раз, сколько это будет необходимо. Новое место, новая обстановка принесут тебе облегчение, я уверена. Будет лучше, если твои воспоминания уйдут в прошлое. Каждая улица в этом городе, каждый дом, что были связаны с твоими родителями, вызывают в тебе острую боль. Нет необходимости так мучить и истязать себя.

— Нет, пожалуйста, — девушка заплакала, хватаясь за плечи женщины, — не заставляй меня пережить это еще раз… Майоле, скажи, что ты шутишь! Я не вынесу одиночества…

— Это не будет одиночеством… Это только расстояние. Ты всегда будешь в моем сердце, и я буду счастлива, если ты начнешь жить.

— Я начну жить здесь. Я обещаю, Майоле. Завтра же ты увидишь улыбку на моем лице! Я сделаю это, буду делать изо дня в день, ведь у меня есть ты, и больше мне ничего не надо!

Миссис Леа Мертенс с горечью во взгляде покачала головой.

— Моя маленькая глупышка…. Эти жесткосердечные, твердолобые людишки растопчут тебя. Твое место не здесь. Ты не можешь хоронить свою молодость, свою жизнь вот так. Ты должна двигаться вперед и развиваться, быть среди тех, чей мозг не затуманен жаждой наживы, и сердце не бренчит пустотой.

Женщина отстранилась и задумчиво уставилась перед собой. Когда она снова обратилась к ней, Луна заметила в ее глазах странный блеск.

— Я знаю, куда ты должна поехать. В Авиньон, — произнесла она с легкой улыбкой на губах.

— В Авиньон? — испуганно переспросила девушка.

— Да. Там ты могла бы почувствовать жизнь.

— Это… — Луна настороженно покосилась на собеседницу, хмуря брови, — Франция?

— Да, Франция, и тем оно и лучше для тебя. Авиньон — небольшой университетский городок на юге Франции. Я училась там, когда была твоих лет. Тогда я любила проводить время в тени деревьев огромного парка или прогуливаться по гладким камешкам на побережье. Этот чистый, свежий воздух Авиньона наполнял мою душу светлыми надеждами. Это было прекрасное время, моя дорогая. Безмятежность этого южного провинциального городка, я уверена, вылечит и твое больное сердце.

Женщина мечтательно вздохнула. Луна никогда не видела Майоле такой прежде, морщинки на ее лице почти разгладились, губ коснулась едва заметная печальная улыбка. Эти искренние слова о лучшей жизни посеяли в голове девушки странные мысли. Мог ли обычный переезд принести перемены в ее жизнь, а главное, дать облегчение от душевных терзаний?

Переезд в другой город был прекрасной идеей, но девушка далеко не сразу согласилась на такие разговоры. Прошли недели, прежде чем ее мозг созрел для этого важного, решительного шага. Миссис Леа Мертенс не давила на нее, вместо того, чтобы убеждать, она открыла ей свое сердце, поведав историю своей молодости, прошедшей в том тихом приморском городке. Женщина знала, как уязвима и беззащитна была девочка перед новым миром, но все же верила, что там найдутся добрые люди, которые не дадут опустить ей руки, ведь молодые сердца несут в себе жизнь. Она не настаивала на университете открыто, но где-то глубоко в душе надеялась, что рано или поздно Луна захочет поступить на литературный факультет, о котором так мечтала прежде, и ее интерес к занятиям проснется снова.

В конечном счете, девушка зажглась идеей переезда, она полностью погрузилась в поиски нового жилья и осуществление задуманного предприятия. Самым болезненным был вопрос о продаже квартиры. Это решение далось ей особенно трудно, но она не могла отрицать, что почувствовала некоторое облегчение, закрыв за собой эту дверь, раз и навсегда. Эта идея «побега» от своего прошлого вдруг стала главной в ее бесцельном существовании, она стала самой его целью. Продав все свое имущество, она приобрела небольшую двухкомнатную квартиру на побережье в самом уединенном и тихом районе города.

Когда пришло время расставаться, Луна долго держала Майоле за руку, не решаясь разжать пальцы.

— Я позвоню сразу же по приезду, Майоле.

— Я знаю, милая, знаю… Риэлтор встретит тебя прямо на перроне и отвезет по нужному адресу. Я уверена, что тебе понравится твой новый дом, ты ведь сама видела, какой он светлый и красивый.

— Видела, конечно, но это ведь была только картинка…

— Не сомневайся! Еще 30 лет назад я видела эти дома, и они были точно такими, какими их сейчас показывают в журнале. И прекрасные зеленые террасы, и деревья прямо под окнами, и прохлада моря всего в нескольких шагах от дома…

Миссис Леа Мертенс с легкой грустью вспомнила те прекрасные времена, она тоже желала бы вернуться в этот город, но прежде не задумывалась об этом.

— Может, через пару лет и я приеду туда, — она загадочно улыбнулась, ободряюще похлопав девушку по плечу. Луна хотела бы улыбнуться в ответ, но нервное напряжение настолько сковало ее, что она только небрежно кивнула. Она молчала, судорожно переминаясь с ноги на ногу, говорить было уже не о чем, и она просто тянула время. Но Майоле не нужно было слов, бледное, нервно подергивающееся лицо девушки могло выразить все ее чувства лучше любых фраз, и когда подали последний гудок, она крепко прижала ее к себе.

— Я всегда с тобой, моя дорогая, — горячо прошептала она на ухо, — ничего не бойся, у тебя все получится, — и с этими словами она энергично затолкала остолбеневшую девушку в вагон трогающегося поезда.

Луна стояла словно оглушенная, лихорадочно ловя глазами родную сердцу фигурку, стремительно теряющуюся на горизонте. Когда вокзал скрылся из виду, она медленно прошла по вагону и села на свое место. За окном мелькали серые здания, промышленные постройки и эстакады, сменяясь одноликими бетонными коробочками загородных гаражей и ангаров. Затем появились скошенные луга, фермы и сельские домики небольших поселений, закрепившихся вдоль железнодорожных путей. Она наблюдала, как менялась картинка за окном по мере удаления от центра материка к побережью, как медленно расцветала природа своими акварельными красками — лазурью рек, пестротой полевых цветов, зеленью трав и изумрудной прохладой лиственных деревьев.

Но яркая красота пейзажа не могла излечить боль о навсегда утраченном, заглушить ноющую в сердце тоску по милой, родной женщине, оставшейся среди темных великанов в полном одиночестве. В итоге от этих мыслей ее охватила паника и гнев, что она согласилась на переезд и оставила единственного родного человека в этой выгребной яме один на один. Она нервно вцепилась в кресло, подавляя в себе настоятельное желание немедленно покинуть вагон на ближайшей станции и отправиться обратно. Она знала наверняка, что Майоле вряд ли обрадуется такому повороту дел. Стараясь держать себя в руках, она прижалась затылком к спинке сидения и закрыла глаза. Ее задачей было гнать от себя все негативные мысли, хотя голова кишела ими. Но вскоре усталость и общее истощение взяло над ней верх, и под монотонный стук колес она задремала.

Глава 2. Незнакомец

Ее разбудил резкий толчок и скрежет скользящих о рельсы колес. Поезд прибыл в Сен-Дени. Она встрепенулась и потерла глаза. За окном суетились люди, время от времени заглядывая в окна и вглядываясь в лица прибывших. Луна торопливо собрала свои сумки, вещей у нее было немного, только самое необходимое, остальное миссис Леа Мертенс выслала грузовой кладью с доставкой до дома, и последовала за выходящими из вагона пассажирами. Первое, что поразило ее, когда она ступила на перрон, это горный воздух. Он был свеж и чист, и мог бы зваться «вкусным» и живительным, словно родниковая вода. В нем чувствовалась вечерняя прохлада, ароматы цветущих растений и сладкой пыльцы. Девушка закрыла глаза и обратила к небу свое бледное лицо, ощущая легкое дуновение на коже и игру ветра в волосах.

Потревоженная случайным прохожим, она открыла веки и обвела взглядом вокзал — он был окружен плотной стеной высоких кедров, надежно скрывающих город за густыми шапками своей пушистой хвои. Макушки деревьев были покрыты розовой позолотой уже заходящего солнца, а небо окрасилось бледно-лиловой дымкой. Луна некоторое время стояла в растерянности, оглядывая вокзал, и не сразу заметила, как человек в светлом костюме приблизился к ней. По бейджу на его груди стало ясно, что он был встречающим ее риэлтором. Молодой мужчина выглядел обеспокоенным, легкая морщинка пролегла на его лбу, но он вежливо улыбнулся и протянул руку прибывшей.

— Луна Майер? — осведомился он.

— Да, здравствуйте, — Луна рассеянно протянула руку в ответ и закивала головой, — а вы, Кристофер Мюррей?

— Да, мадемуазель, очень приятно. Добро пожаловать в Сен-Дени. Я отвезу вас в Авиньон, это в часе езды отсюда. Но вы хорошо себя чувствуете? Вы выглядите очень бледной, — все та же морщинка тронула его высокий лоб.

— Нет-нет, со мной все в порядке…

— Вы уверены? Мы можем выпить чаю, здесь есть кафе.

Луна смущенно замотала головой и попыталась улыбнуться.

— Ну, как скажете. Тогда идемте. Машина на стоянке. Я помогу вам с вещами.

Он взял ее сумки, и Луна последовала за ним на небольшую парковку рядом со зданием вокзала. Время в пути пролетело незаметно, и вскоре они въехали в Авиньон. Несмотря на усталость, Луна напряженно крутила головой, разглядывая проплывающие за окном автомобиля здания и улицы. Ее охватило приятное возбуждение при виде вымощенных светлым камнем мостовых, залитых вечерним солнцем, и одноэтажных белых домиков, прячущихся в тени низкорослых дубов. Проехав через весь город, они обогнули большой живописный парк и выехали на дорогу, идущую вдоль каменистого морского побережья, где влажный соленый воздух окатил их через открытые окна машины. Девушка нетерпеливо высунулась наружу, различая все новые запахи и звуки. Растущие вдоль берега олеандры, раскачивались на ветру, разнося свой сладкий медовый аромат крупных розовых бутонов. Несколько раз Луне начинало казаться, что это все лишь сон, и она украдкой начинала щипать себя за руку, чтобы вернуть свои чувства к реальности.

Наконец, когда они подъехали к одному из домов, Луна вышла и огляделась. Дом находился на самом побережье и представлял собой двухэтажное прямоугольное здание, вымощенное светлым песчаником, вдоль стен которого тянулись высаженные плотным рядом кустарники жасмина. Две квартиры верхнего этажа имели выход на балкон, пространство которого было разделено пополам каменной балюстрадой около метра высотой. Мало того, что по стенам дома и каменным поручням балюстрад столь живописно вился хмель, опьяняющий ароматом своих побегов, так ко всему этому еще и прилагался самый впечатляющий вид на морское побережье.

Покончив с формальностями, представитель попрощался, пожелав комфортного пребывания на новом месте. Едва дверь захлопнулась, Луна задрожала от переполнявших ее чувств. Она стояла посреди комнаты в растерянности, не зная, с чего начать. Просторное светлое помещение, выполненное в пастельных тонах, совмещало в себе и гостиную, и столовую, и кухню. Стены, покрытые белой краской, были украшены несколькими картинами, прославляющими красоту природы Прованса. Посреди гостиной стоял прямоугольный деревянный стол с резными ножками и стульями, имеющими такой вид, словно они верой и правдой служили уже не одному поколению. Голубая краска на мебели выцвела и местами потрескалась. Вдоль длинной стены гостиной расположился диван из выбеленного льна на изогнутых ножках, по обеим сторонам которого лежали по две подушки, украшенные вышивкой в морском стиле. Перед диваном на белом дощатом полу растянулся разноцветный плетеный коврик. Девушка медленно прошлась по комнате, привыкая к новым вещам. Сквозной стеллаж из белого дерева, служащий перегородкой между гостиной и кухней, был заставлен всевозможными безделушками, вроде морских раковин, старой керамической посуды и даже букетиков засушенных цветов. Она тихо вздохнула, проходя на кухню сквозь нитяной занавес, перламутровые бусины которого поблескивали в лучах заходящего солнца. Ей нравилось категорически все.

Вид на кухне был совершенно потрясающе сельским — множество предметов обихода, которые, то ли не влезли в шкафы и ящики, то ли здесь так было принято, висели на специальных досках, либо были попросту расставлены по открытым полкам. Через стекло верхних кухонных шкафов выглядывала посуда, а стекла нижних были закрыты миниатюрными занавесками из белой ткани в тонкую голубую полоску. Девушка медленно прошла вдоль столешниц, задев руками некоторые предметы, особо привлекшие ее внимание, а затем отправилась в еще одну комнату — спальню.

В глаза сразу бросилась огромная кровать с белым кованым изголовьем в виде замысловатых завитушек, которое, однако, выглядело достаточно утонченно и казалось почти невесомым. Кованые светильники и вешалки для одежды придавали комнате особый колорит. Над кроватью висело абстрактное панно, выполненное из тканей терракотовых, охристых и оливковых цветов. Луна, словно очарованная, опустилась на край широкой кровати и провела ладонью по белому покрывалу, украшенному шитьем, и снова оглядела комнату. Она всматривалась в каждую деталь, стараясь не упустить ни одной мелочи, жадно впитывая в себя потоки новой жизни. По другую сторону от кровати стоял изящный старомодный туалетный столик и низенький табурет на изогнутых ножках. Она поднялась и быстро прошла мимо трюмо, не желая столкнуться с собственным отражением в зеркале, и остановилась у высокого французского окна. Сквозь простой тонкий занавес цвета сливок хорошо просматривалось пространство балкона. Вспомнив, что хотела увидеть море, она скорее одернула занавес и распахнула высокие стеклянные двери. Непривычные запахи и звуки наполнили ее новый дом, и она вдохнула полной грудью, ни на миг не закрывая глаза, опасаясь, что этот прекрасный сон может внезапно оборваться.

Потрясенная, девушка опустилась в одно из плетеных кресел, которые имелись на балконе, и огляделась. По светлому камню балясин, словно цепкие лианы, вились ветви хмеля, пьянящий аромат которого разливался в вечернем воздухе, причудливо смешиваясь с запахом соли и песка. Луна сидела, очарованная красками природы, любуясь, как кровавый шар заходящего солнца тонул в безмятежном море. На побережье жизнь текла размеренно и гармонично, нежный шепот прибоя ласкал ее слух, заставляя забыться. Вчерашний день уже казался таким далеким и туманным и представлялся лишь кошмарным сном, который, наконец, закончился. Она вдруг опомнилась и схватилась за телефон.

— Луна? — родной голос послышался из трубки.

— Я не знаю, что на меня нашло, но почему ты сразу не позвонила? Ты ведь знала, во сколько прибыл поезд.

— Знаю, — судя по голосу, женщина улыбалась, — ничего страшного, что ты не сразу позвонила. Я знала, что тебе будет не до этого.

— Майоле.

— Ладно-ладно, — последовал тихий вздох, — я волновалась. Как ты?

— Ох.… Кажется, у меня все хорошо. На вокзале меня встретил представитель и отвез в Авиньон.

— Ну? Как город, дом?

— Майоле, я даже не знаю, как это описать… — взволнованный голос девушки не мог укрыть от собеседницы охватившего ее восторга. — Я еще толком ничего не видела, но, кажется, мне нравится. А дом и правда такой как на картинке. И огромный просторный балкон с видом на море.

— Прекрасно, я и не сомневалась. И я слышу, что твой голос звучит иначе.

Девушка лишь тихо хмыкнула в трубку и грустно улыбнулась.

— Ну а соседи? Там есть кто-нибудь?

— Я не знаю, время уже позднее и очень тихо…. Завтра обязательно все разузнаю, — уверенно произнесла она, желая, чтобы эта тема не имела продолжения, ведь знакомство с соседями не входило в ее планы, но этот факт должен был остаться тайной, во всяком случае, для Майоле.

— Да, наверное. У тебя еще будет время. Ты ела?

— Ела? Нет, еще нет.

— Тогда сходи и узнай, где ближайший магазин, насколько я знаю, в маленьких городках магазины закрываются рано. Обязательно поешь.

Луна сразу узнала этот обеспокоенный тон.

— Конечно, я поем. Не переживай, пожалуйста, я сейчас же схожу в магазин.

— Поешь или ты хочешь, чтобы я думала, что ты поешь? Луна, — в трубке послышался приглушенный вздох, — я теперь не смогу видеть тебя и не узнаю, как ты, если ты будешь умалчивать.

— Я правда поем, обещаю. По крайней мере выпью стакан молока. Честное слово.

— Хорошо. Тогда иди скорее в магазин, а потом ложись спать. Тебе обязательно нужно отдохнуть. И постарайся без таблеток.

— Я постараюсь, Майоле. Не переживай, пожалуйста.

— Я все равно буду переживать, милая, ты же знаешь, но я верю тебе, и очень тебя люблю. Как проснешься завтра, сразу же мне позвони, и мы подробно обо всем поговорим.

— Хорошо, хорошо. Я тоже тебя люблю, Майоле.

После разговора с дорогим сердцу человеком Луна ощутила, как в груди потеплело, и в душе разлилось спокойствие. Она отложила телефон на столик и подошла к каменным перилам, в задумчивости устремив свой взгляд на море. Каким величественно спокойным и огромным оно было, и как ей хотелось, чтобы такой же безграничный покой и умиротворение разлились в ее душе, излечили ее ноющее раненое сердце. Сколь горьким было осознание, что всю эту красоту ей суждено было увидеть лишь по стечению столь трагических обстоятельств. Одинокая слеза скатилась по ее щеке, и она небрежно смахнула ее, не отводя взгляда от воды. Темные воспоминания снова грозились вернуться к ней, и ее тоненькая фигурка еще несколько минут стояла неподвижно, прислонившись к перилам.

Из забытья ее вернуло странное обстоятельство. Ей вдруг показалось, будто около ствола большого дерева, растущего напротив ее балкона, мелькнула тень. Словно на секунду ствол раздвоился, а потом снова слился воедино. Странным это казалось потому, что пешеходная дорожка, идущая вдоль побережья, была абсолютно пуста, и вряд ли она могла не заметить прошедшего по ней человека. С минуту простояв в замешательстве, она решила, что это игра теней в свете заходящего солнца будоражит ее воображение. Тихое журчание под ложечкой напомнило ей о необходимости найти магазин и купить что-нибудь съестное. Впервые за последние несколько месяцев она почувствовала, что голодна!

Взяв с собой только деньги и ключи, она спустилась вниз и вышла на улицу. Ее поразила тишина, которая словно невесомое облако наполняла улицу и практически оглушила ее. Не тишина в общем смысле этого слова, а отсутствие звуков деятельности людей, — ни шума машин, ни звука голосов прохожих, ни гудения промышленных зданий. Она услышала тишину природы — мягкий плеск воды о прибрежные камни, шелест листьев на деревьях, тихий стрекот насекомых, спрятавшихся в растениях. Удивившись этому новому чувству, она огляделась и не нашла ни одной живой души на улице. Не имея возможности спросить дорогу, она зашагала в первом попавшемся ей направлении, и постепенно ей начали встречаться небольшие лавочки, владельцы которых уже убирали товар перед закрытием. Луна успела купить хлеба, кофе и немного молочных продуктов для завтрака. Удовлетворившись этим гастрономическим набором, она повернула обратно, наслаждаясь вечерней прогулкой, и вскоре достигла дома. Несмотря на смертельную усталость и стакан теплого молока, сон никак не шел к ней, и мучаясь бессонницей, Луна улеглась в одно из кресел на террасе, где укутавшись в плед, попыталась дремать.

Запахи растений в ночном воздухе и жужжание светлячков действовали усыпляюще, ее головка уже безмятежно опустилась на спинку, как неожиданный треск веток заставил ее встрепенуться. Она не сразу поняла, что разбудило ее, но потом сосредоточившись, она догадалась, что странный звук донесся снизу. Закутавшись в плед, она подошла к перилам и свесилась на улицу. На дорожке никого не было. Любопытство завладело ею, и девушка решила понаблюдать, желая выяснить причину этого шума. Решив, что это животное рыщет у домов в поисках пищи, она спустилась вниз. Обогнув дом, она оказалась на прибрежной пешеходной дорожке. Теплый ночной воздух был пропитан ароматом цветущих олеандров, жасмина и сырого песка, растения дышали влагой, и приятной прохладой тянуло от травы. Девушка огляделась, привыкая к новым ощущениям, в полутьме все казалось мистическим, будоражащим воображение, будь то тень от качающейся на ветру ветки, или сверкающие крылья мотыльков, танцующих в неярком свете фонаря.

Она остановилась в шагах двадцати от того дерева, что росло перед ее балконом, пригляделась, затем сделала еще пару шагов вперед и теперь заметила, что за широким стволом притаилась тень. Ей стало не по себе, когда она обнаружила, что тень была выше ее ростом и вряд ли могла принадлежать животному. Очевидно, что это был человек. И довольно высокий. Девушка мгновенно похолодела от ужаса и попятилась назад, не отводя взгляда от темной фигуры. Но тень вдруг отделилась от ствола дерева и сделала шаг вперед, и перед глазами девушки в свете фонаря показался молодой мужчина лет тридцати, высокий и широкоплечий. Волосы его, черные как вороное крыло, находились в жутком беспорядке, а длинная челка косой прядью спадала на высокий лоб, прикрывая глаза. Мужчина был мертвенно бледен и смотрел на нее с таким ошеломлением, словно увидел перед собой приведение. Несколько секунд они оба смотрели друг на друга в изумлении, не смея шелохнуться. Вдруг темные глаза незнакомца сверкнули, и девушка опомнилась. От ужаса перестав дышать, она сделала неуверенный шаг назад. Ноздри незнакомца дрогнули. Луна сделала еще один осторожный шаг, но когда резко дернулась, чтобы ретироваться, поняла, что мужчина кинулся за ней.

— А ну стоять! — бросил он с такой угрозой, словно в противном случае, пустил бы ей пулю в спину, но девушка уже ничего не слышала. Оглохнув от ужаса, она бросилась через кусты, сокращая путь к дому, пару раз оступилась в сырой траве и, наконец, заскочила на крыльцо. Едва касаясь ступеней, она буквально взлетела на второй этаж, чувствуя тяжелое дыхание у себя за спиной. Не смея обернуться, она заскочила в квартиру и, дернув дверь на себя, резко вскрикнула, ибо та, не достигнув косяка всего в паре дюймов, вылетела обратно в коридор вместе с ней, и девушка с размахом влепилась лицом прямо в грудь преследователю. Сильно ли она ударилась или ей и вправду послышался сдавленный смешок над головой? Ей хватило пары секунд, чтобы прийти в себя, и словно ошпаренная, она отскочила в комнату.

— Попалась, — выдохнул мужчина, и его ровные белоснежные зубы обнажились в фальшивой улыбке.

Девушка едва стояла на ногах, застыв в какой-то оборонительной позе, словно готовая в любую секунду броситься в рукопашный бой. Только ее колени и руки так заметно дрожали, что этот фарс вряд ли мог ввести в заблуждение ее предполагаемого соперника.

На целую минуту в гостиной воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишь беспокойным дыханием девушки. Мужчина в странном потрясении рассматривал незнакомку, его горящий взгляд бесцеремонно скользил по ее бледному лицу и худеньким конечностям, вздрагивающим в нервном оцепенении.

— Господи, не может быть…

— Что? — еле слышно выдохнула девушка, в паническом ожидании уставившись на незнакомца.

— Проклятье, — рука мужчины занырнула в темную копну волос, другой он уперся в дверной косяк и, нервно усмехнувшись, покачал головой. — Ты.… — он снова усмехнулся, только улыбка была такой болезненной, что девушку передернуло, — кто ты такая?

— Что? — кажется, все остальные слова разом вылетели из ее головы.

— Как тебя зовут?

— Я… Вы… вы напугали меня до смерти, — она судорожно сглотнула, прижимая трясущуюся кисть к груди, — уйдите немедленно…

— Нет.

Малышка обескуражено уставилась на мужчину, пытаясь понять, была ли это дерзость или угроза. Внешне он выглядел вполне цивилизованным человеком. В его красивом лице гармонично слились черты итальянской и английской крови. Четко очерченные высокие скулы и прямой нос смягчались чувственным изгибом губ и темными выразительными глазами. Бледная гладкая кожа резко контрастировала с темными густыми, слегка волнистыми волосами. Но все положительное впечатление портил взгляд. Острый, пронизывающий, словно у хищника, учуявшего добычу.

— Думаешь закричать? — в его глазах промелькнуло нечто, напоминающее издевку.

— Что вам нужно?! — она снова беспокойно задышала, охваченная приступом паники.

— Просто скажи свое имя.

Девушка не отвечала, уставившись на него так, словно он говорил на незнакомом ей языке.

— Ну же, малышка, — ласково подразнил он, и уголок его рта изогнулся в усмешке. Уперевшись обеими руками в арку двери, он выжидающе уставился на нее.

Луна, наконец, пришла в себя. Сделав пару осторожных шагов назад, она уцепилась дрожащей рукой за спинку стула, а другой начала беспорядочно шарить по обеденному столу в поисках мобильника. Отвести взгляд от незнакомца у нее не хватило смелости.

— Я сейчас полицию вызову, если вы немедленно не уйдете, или… — ее голос дрогнул, и она растерянно замолчала, задыхаясь от ужаса.

— Или что? — темная густая бровь вызывающе приподнялась.

— Или закричу!

Ее угроза не произвела на него ни малейшего впечатления, ибо он уверенно шагнул через порог и двинулся в ее сторону. Порывисто развернувшись, Луна выкинула руку вперед, чтобы схватить со стола мобильник, но в какие-то доли секунды перед ее глазами что-то промелькнуло, и огромная кисть накрыла ее телефон раньше, чем она успела до него дотянуться. Мужчина сжал в ладони устройство и, над головой Луны раздался насмешливый низкий голос.

— Тебе бы пришлось объясняться за ложный вызов, если бы я ушел раньше, чем они приехали бы сюда.

Луна несколько секунд беспомощно смотрела на пустой стол, пытаясь осознать свое поражение. И вдруг ей в голову пришла безумная мысль. Поднырнув под руку незнакомца, она рывком бросилась к двери балкона, но тут же вскрикнула и выгнулась, когда мужчина схватил ее за волосы и слегка потянул наверх, причиняя боль.

— Сумасшедшая. Тебе от меня не убежать.

Луна попыталась отстраниться и вывернуться, но мужчина крепко держал ее за волосы, вытянув огромную руку вперед, и каждое движение причиняло ей мучительную боль. Притихнув на секунду, малышка испуганно покосилась на обидчика, потрясенная его внушительной комплекцией. Ее макушка едва ли доходила до середины его груди. Уж лучше бы он стоял в дверях, издалека он не выглядел настолько угрожающе.

— Пустите… — она хотела крикнуть, но от страха потеряла голос и вместо крика вышло жалкое сипение.

— Отпущу, если назовешь свое имя.

Девушка дернулась в протестующем жесте, и голова тут же заныла от усилившегося натяжения волос. Глухо застонав, она замахала руками, готовая драться, но мужчина вдруг разжал пальцы, и Луна, потеряв равновесие, упала на пол, больно ударив колени. На секунду ей показалось, что ее мучитель уходит, когда мужчина направился в сторону коридора, но затем последовал щелчок дверного замка, и ключ отправился в карман брюк незнакомца, глухо звякнув там о что-то металлическое. Луна от изумления раскрыла рот, растерянно осев на полу.

— Итак, теперь поговорим? — он зло улыбнулся, и в темных глазах вспыхнули опасные искры, затем прислонился спиной к закрытой двери и скрестил на груди руки.

— Чего вы хотите? — осипшим голосом пропищала она, напуганная до полусмерти. Мужчина качнулся, отталкиваясь от двери, и Луна торопливо отползла под стол, используя его как укрытие. Опустившись на корточки, мужчина заглянул под потертую столешницу.

— Не бойся, я же не маньяк, — успокаивающим тоном проговорил он, и его лицо посетила вежливая улыбка.

— Что, что вам нужно? — пролепетала она едва слышно, когда после нескольких секунд оцепенения, наконец, снова обрела дар речи. Слезы уже градом катились по ее щекам, все тело содрогалось от сдерживаемых рыданий.

— Только узнать твое имя.

Он снова вежливо улыбнулся, пристально глядя ей в глаза. В этой фальшивой улыбке не было прямой угрозы, но она чувствовала, как все ее инстинкты обострились до предела. Если он не маньяк и не грабитель, то что же тогда ему нужно?! Луна сжалась в комок под столом, беспомощная под его проницательным взглядом. Мужчина, наконец, выпрямился и сделал пару шагов назад, давая девушке возможность перевести дух.

— Откуда ты приехала?

Он оглядел коробки еще не распакованных вещей на полу гостиной. Луна тоже взглянула на коробки. Ирония? Она даже не успела достать свои вещи — и вот теперь они ей больше не понадобятся….

— Так ты вылезешь или нет?

Расслышав в его голосе нетерпеливые нотки, Луна выскользнула из своего убежища и снова предприняла попытку выскочить на балкон, но не успела и глазом моргнуть, как пресловутый незнакомец уже перекрыл ей выход. Он злорадно усмехнулся, заметив ее растерянность. Она явно недоумевала, каким образом ему удавалось перемещаться с такой быстротой и ловкостью.

— Не глупи, малыш, — угрожающе ласково прошептал он, — тебе не убежать…

Луна медленно попятилась, шаря влажными онемевшими ступнями по доскам пола, и так резко вздрогнула, уперевшись лопатками в противоположную стену, что едва не лишилась чувств, осознав свое поражение. Выражение любопытства не сходило с лица незваного гостя, пока он продолжал бесцеремонно разглядывать маленькую, дрожащую от страха фигурку в старомодной ночной сорочке, доходящей девушке почти до колен. Луна тоже, наконец, вгляделась в незнакомца. Темно-серая рубашка и черные брюки сидели на нем, словно влитые, и точно были сшиты на заказ. Ее взгляд упал на ботинки мужчины — на черной замше тускло поблескивала полуночная роса. Только теперь она заметила, что сама стояла перед ним босая, хотя, когда она покидала квартиру, на ней были домашние мягкие туфли. Луна слегка осела и прикрыла веки, чувствуя головокружение. Господи, за какие земные грехи на нее обрушилось такое наказание? Кто этот чудовищный человек, если его вообще можно было назвать человеком? Дьявол! Вот соответствующее определение этой обезоруживающей улыбке и пронизывающему до костей взгляду.

Она резко открыла глаза, ощутив присутствие мужчины в непосредственной близости от себя, и тут же сжалась, обхватив голову руками, когда рука «дьявола» потянулись к ее волосам.

— Ладно! — сипло выдохнула она, окончательно съезжая по стене на пол, — ладно… Лу… меня зовут Лу́на…

Мужчина, кажется, не ожидал столь быстрой капитуляции и на секунду в замешательстве замер с занесенной над ее головой рукой.

— Луна. — Из его уст имя звучало как-то странно, он произнес его несколько раз, словно пробуя на вкус, и его неизвестный ей акцент придал звучанию мягкости.

Незнакомец присел на корточки и встретился взглядом с парой огромных темных глаз. Лицо девушки, или девочки, сложно было определить ее возраст, было болезненно бледным и осунувшимся, впалые скулы и темные тени под глазами ясно говорили о бесчисленных бессонных ночах, искусанные обесцветившиеся губы подрагивались в тревожном оцепенении.

— Что же с тобой стряслось, Луна?

— Не смейте меня разглядывать, — хрипло проговорила малышка, обхватив себя руками и сжимаясь в комок у стены.

От соленых слез ее длинные черные ресницы слиплись в пучки, придавая взгляду еще большую трагичность.

— Сядь на диван, — спокойно и властно произнес гость, но заметив новый испуг на лице девушки, вежливо добавил, — пожалуйста.

— Кто вы такой?

— Луна.

— Кто вы такой? — упрямо повторила малышка, сильнее сжимая свои плечи руками.

— Меня зовут Ноэль Матье. — Мужчина выпрямился и оглядел комнату. — Если не возражаешь, я присяду.

Луна пристально следила за ним. Она видела угрозу в каждом движении незнакомца, и вздрогнула, даже когда он всего лишь на всего решил закинуть ногу на ногу.

— Итак, Луна, значит, ты только переехала из …? — он вопросительно посмотрел на нее, вытягивая у себя из-под спины диванную подушку и устраиваясь поудобнее.

Девушка вдруг схватилась за стену и предприняла попытку подняться на ноги. Колени у нее дрожали так сильно, что ему с трудом верилось, что она вообще сможет стоять. Повременив немного, видимо собираясь с силами, она медленно начала переставлять ноги, все так же держась за стену, и двинулась в сторону кухни. Делая очередной шаг, она то и дело косилась на мужчину, видимо, чтобы убедиться, что он все еще сидел на прежнем месте.

Луна почти оглохла от потрясения, напряженно сосредоточенная лишь на единственной цели — добраться до кухонных кожей, и моля, чтобы руки не тряслись так сильно, иначе она промахнется.

— Ты решила прирезать меня кухонным ножом? — вдруг поинтересовался мужчина, так легко разоблачив ее коварный замысел.

Луна еле передвигалась, чувствуя, что ноги вот-вот отнимутся. Голова кружилась от мысли, что она воткнет в человека нож, и желудок свело болезненной судорогой. Каким-то чудом ей удалось добраться до кухонных шкафчиков, и через пару мгновений трясущие пальцы уже нашарили в одном из выдвижных ящиков вожделенный предмет.

Стиснув рукоятку холодного оружия, она резко развернулась, угрожающе выставив перед собой острое лезвие ножа. Наконец, хоть что-то заставило незнакомца вздрогнуть!

Он плавным движением соскользнул с дивана, сосредоточенно следуя взглядом за ее рукой, решительно вытянутой вперед. Она не заметила в его глазах страха, напротив, в них вспыхнул азартный огонек. Луна вся напряглась, решаясь атаковать, и бросилась на незнакомца. Удар, но она промахнулась. Мужчина грациозно увернулся, даже не сдвинувшись с места. Еще попытка. Прошла пара секунд, и она уже беспорядочно рассекала лезвием воздух, желая попасть хоть куда-нибудь. Но соперник выбил нож из ее кисти одним ловким движением и, оказавшись снова подвешенной за волосы, она начала ожесточенно молотить его руками и ногами. Даже умудрилась вцепиться ему зубами в кисть, когда он попытался убрать с ее лица налетевшие волосы. Отчаявшись освободиться силой, она пронзительно завизжала.

— Не надо так орать! — Мужчина отстранился, продолжая крепко держать ее за волосы на вытянутой руке, — я же оглохну! Я отпущу тебя, если перестанешь дергаться.

Девушка на секунду притихла. Почему соседи до сих пор не сбежались на шум? Они что, вымерли?! Незнакомец, наконец, отпустил ее, и Луна едва освободившись, тут же начала кричать снова, царапаться и молотить мужчину кулаками куда попало.

— Животное! Мерзкое чудовище!

Ее атака была смехотворной. Словно он боролся с трехлетним ребенком.

— Сумасшедший!

— Я сумасшедший? — в его голосе послышалось удивление и легкое негодование, пока он без особых усилий блокировал ее удары, — разве не ты только что кидалась на меня с ножом?

— Как смеете вы издеваться надо мной! — ярость захлестнула ее насколько, что она потеряла всякий страх и здравый смысл, — я убью вас! Клянусь, выслежу и убью! Оболью вас бензином, пока вы будете спать и подожгу!

Она пронзительно закричала, взбешенная сверх всякой меры его высокомерной издевательской усмешкой. На этом его терпение закончилось. Он вдруг подхватил ее одной рукой за талию и, придавив к своему твердому словно гранит боку, двинулся к кухонным шкафчикам. Девушка истерично забилась, пытаясь вырваться из стальной хватки, пока мужчина быстро осматривал содержимое полок и выдвижных ящиков. Луна не сразу осознала, зачем незнакомцу понадобилась кухонная пленка-стрейч, а через минуту он уже пригвоздил ее к обеденному стулу, плотно обмотав пленкой все тело. Девушка дергалась и истерила, но ничто не могло помешать этому самоуверенному мужчине достичь поставленной цели.

Окинув результат своих усилий критичным взглядом, он вскинул голову, смахнув с лица непослушную темную прядь, затем взял другой стул и сел на него, устроившись напротив побежденной. Расстегнув манжеты, он неторопливо закатал рукава своей безупречной дорогой рубашки до локтя.

— Я вырежу вам глаза! — шипела девушка, прожигая его свирепым взглядом, — чудовище!

— Это предвзятое мнение. Ты тоже не подарок. Царапалась как уличная кошка!

Мужчина подался вперед, облокотившись на собственные колени. На его кистях и предплечьях, действительно, кровоточили множество неглубоких царапин. Некоторое время он молча изучал взглядом взлохмаченную девушку, и эта тишина нервировала Луну больше, чем словесные угрозы.

— Что вам еще нужно?! — не выдержала она. — Имя я свое уже назвала!

— Откуда ты приехала?

Луна изо всех сил сжала челюсти, пытаясь задавить настоятельное желание закричать. Было абсолютно ясно, что ее истерика только разжигает в нем любопытство. Она пару раз дернулась, униженная своим положением.

— Не хочешь разговаривать?

— Из Пассе́, я приехала из Пассе! Довольны?

— Так ты еще и иммигрантка. Где твои родители?

Девушка вдруг напряженно застыла, ее и без того худое личико осунулось еще сильнее, глаза красноречиво блеснули в полутьме.

— Луна.

— Мои родители погибли год назад, — тихо процедила она, пристально глядя в лицо незнакомца. В следующий миг люди обычно отводили глаза, или на их лицах появлялась неловкость. Но в глубине темных глаз Ноэля Матье горел азартный огонек, а взгляд его стал еще более странным и пронизывающим.

— Еще какие-нибудь вопросы? — огрызнулась Луна, сбитая с толку его реакцией и чувствуя смятение.

Мужчина неопределенно пожал плечами.

— Просто хотел пообщаться.

— Ночью?! — она дернулась от возмущения, но пленка надежно удерживала ее на месте.

— Ты все равно не спала.

Все тело Луны вдруг напряглось, еще чуть-чуть и она бы заискрилась, словно оголенные электрические провода.

— Я спала!

— Ладно. Должен признать, что это я разбудил тебя, — он виновато улыбнулся, увидев ее округлившиеся глаза.

— Что?

Луна, наконец, осознала, что за треск веток слышался из-под ее балкона. Если бы она только знала, что сон на собственной террасе может окончиться таким моральным потрясением, то заперлась бы на ночь на все замки.

— Развяжите меня.

— Сначала успокойся.

— Развяжите, иначе я закричу!

— Я заклею тебе рот.

Луна снова дернулась и приоткрыла рот. Но сообразив, что он с удовольствием воплотит свою угрозу в жизнь, закрыла рот и презрительно сощурилась. Он рассматривал ее. Опять. С особой уничижительной тщательностью, долго задерживаясь взглядом на деталях, будто какой-то товар на аукционе. Луна изо всех сил пыталась сохранить невозмутимый вид, но когда мужчина вдруг придвинул свой стул ближе, все ее тело непроизвольно напряглось, готовое обороняться.

Его кисть на секунду зависла над ее головой и медленно опустилась на макушку. Луна резко вздрогнула от его прикосновения и подозрительно покосилась в его лицо. Она не сомневалась, что он мог дернуть ее за волосы, просто чтобы унизить. Пройдясь ладонью от макушки до кончиков, он пропустил свои длинные пальцы сквозь темные локоны, приводя их в порядок, затем откинул их ей за плечи. Указательным пальцем поддев ее подбородок, он слегка приподнял его, медленно скользя по ее лицу задумчивым взглядом.

Невозмутимость пленницы мгновенно испарилась, и девушка сидела очень тихо, растерянно наблюдая за поведением мужчины. Ее замутило от тех мыслей, которые полезли ей в голову. Насиловать он точно ее не собирался, и деньги ему не были нужны. Но он приглядывался к ней с такой тщательностью, словно приценивался. Не собирается ли он продать ее в рабство или что-то в этом духе?! Луна задержала дыхание в попытке задавить подступающие слезы.

— У меня есть опекун, — выпалила она, — если я не позвоню ей утром, она поднимет тревогу!

Мужчина отпустил ее подбородок и отстранился. С задумчивым видом он скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула. Луна хмурилась, подозрительно поглядывая на незнакомца, но больше не предпринимала попыток протестовать или устроить истерику.

— Ты успокоилась, — удовлетворенно вздохнул мужчина спустя несколько минут молчаливого созерцания своей пленницы. — Очень хорошо.

Подняв с пола валяющийся нож, он осторожно поддел и оттянул край пленки, слегка коснувшись холодным лезвием ее ключицы. Девушка напряженно застыла, молясь, чтобы он просто разрезал пленку, и все это сумасшествие закончилось.

Освободив верхнюю часть ее туловища, мужчина присел на корточки и взялся за пленку у самого пола. Луна непроизвольно вздрогнула, когда лезвие коснулось ее оголенной щиколотки.

— Не дергайся, — предупредил мужчина, медленно ведя вверх по ее ноге и рассекая пленку, — нож очень острый.

Спустя несколько секунд с пленкой было покончено, но Ноэль Матье продолжал сидеть перед ней на корточках, изучая ее лицо странным гипнотическим взглядом, и она не смогла пошевелиться, оробевшая и беспомощная перед этим человеком. Но когда взгляд его сполз чуть ниже, задержавшись на мгновение на уровне груди, ее охватила ярость и стыд. Едва соображая, что делает, Луна влепила ему такую звонкую пощечину, что у нее заныла кисть. Соскочив со стула, она ринулась к коробке с книгами и, схватив самую увесистую — внушительной ширины том толкового словаря, бросила «снаряд», целясь в голову своего мучителя. Но книга так и не успела достигнуть своей цели, мужчина перехватил ее еще в воздухе.

Тогда в ход пошли учебник по литературе, романы сестер Бронте, и в довершение полетел ужасающий готический триллер. Кажется, мужчина нашел и эту игру занимательной. Луна уже кидала без разбора все, что попадалось ей под руку, а он хохотал во весь голос, грациозно уворачиваясь от летящих в него предметов. И на лице его было почти искреннее веселье, словно они играли в снежки. Девушка беспомощно взвизгнула, запуская в адрес незнакомца последнее, что валялось поблизости — пара ее старых туфель, лежащих на полу коридора. Но тот, ловко поймав изношенную пару, рассмеялся и потряс ею в воздухе перед носом у обескураженной девушки.

— Ты хотела оглушить меня этим? — проговорил он, с насмешкой глядя в широко распахнутые глаза, уже наливающиеся от обиды слезами. — Мое терпение не вечно, — добавил он тихо, и в этот же миг Луна резко дернулась, почувствовав горячее прикосновение на своей руке.

— Да я не боюсь!

— Напрасно.

Она не успела даже вскрикнуть, как сильные пальцы уже сомкнулись на ее запястье, и он рывком швырнул ее на диван с такой легкостью, будто она весила не больше котенка. Луна задрожала, вцепившись в диванную подушку, и поджала ноги к груди. Она зажмурилась от страха, наконец, осознав, что была ничтожно слаба по сравнению с ним. Когда она приоткрыла веки, мужчина все еще стоял на прежнем месте в какой-то угрожающей неподвижности, затем бросив короткий взгляд в сторону дивана, направился к входным дверям.

— Куда вы?!

— Домой, — резко ответил он, даже не обернувшись.

— А мой телефон?!

— Ты получишь его завтра, — он внезапно развернулся у самых дверей и девушка, следовавшая за ним по пятам, налетела на него.

Слегка обескураженная, она отскочила в сторону и прижалась к стене, умоляюще глядя на мучителя.

— Какое право…. Как вы… — она беспомощно замолчала, глядя как он отпирает замок и открывает дверь. — Верните…. — она порывисто шагнула за ним и схватилась за дверной косяк. — Пожалуйста! Вы не можете его забрать!

— Я уже его забрал. Я хочу быть уверен, что завтра ты откроешь мне дверь.

Луна напряженно облизала пересохшие губы, не сводя с мужчины лихорадочно блестящих глаз.

— А если не открою?

— Откроешь.

— Не открою!

Он застыл на мгновение, раздраженный ее непокорностью, затем медленно склонился к ее лицу.

— У тебя просто не будет выбора, — проговорил он так, будто она была несмышленым ребенком.

— Вы не посмеете…

Мужчина выпрямился, смерив ее высокомерным взглядом.

— Еще как посмею.

Девушка всхлипнула, чувствуя свою беспомощность. Теперь не угроза пугала ее, а властный приглушенный голос, что заставлял сердце сжиматься в комок. Близость этого человека чудовищно действовала на нервы.

— Пожалуйста, уходите, — жалобно пропищала она. Ей больше не хотелось спорить, слезы, душившие ее, хлынули из ее глаз и крупными градинами покатились по щекам.

— Не реви. Я скоро вернусь.

— Хочу и реву!

— Ты… просто… — он медленно вдохнул, явно теряя терпение.

Минуту Луна всхлипывала, спрятав лицо в ладони.

— И все же это как-то странно, неправда ли? — она вздрогнула, когда над головой снова раздался этот бархатный тихий голос. — Такое беспомощное создание в совершенно незнакомом городе и чужой стране в полном одиночестве.

— Это не ваше дело, — пробубнила она, склонив голову так низко, чтобы ему не было видно ее лица.

— Ты мне грубишь?

Луна отшатнулась и вперилась в лицо мужчины презрительным взглядом.

— Отдайте мне мой телефон или я напишу заявление в полицию!

— Да я сам напишу. Набросилась на меня как ненормальная с ножом!

— Ненормальная?! — девушка обмерла, застыв в какой-то неестественной позе, ее буквально перекосило от негодования.

Мужчина едва сдержал улыбку, настолько безобидно и комично выглядела она в своей ярости и старомодной ночной рубашке. Оставалось только догадываться, где она раздобыла этот антиквариат.

— Вы постоянно оскорбляете меня! — прохрипела она, изо всех сил сжимая пальцы в кулак, — врываетесь в чужую квартиру посреди ночи и еще оскорбляете!

— Я тебя не оскорблял.

— Вы таскали меня за волосы! Прилепили пленкой к стулу! — истерично выпалила она, — бандит! Вам нужно лечиться!

— Нам обоим это не помешает, — усмехнулся он с иронией.

— Идиот!

Девушка беспомощно припала плечом к дверному косяку, чувствуя, что у нее совершенно не осталось сил.

— Спасибо за идиота, — недовольно отозвался он, развернулся на сто восемьдесят градусов и неторопливо начал спускаться по лестнице. И даже ни разу не обернулся!

Луна закрыла входную дверь, заперла замок и в полном изнеможении съехала по стене на пол. И что это на нее нашло? Грубить здоровенному мужчине! Ее снова затрясло от пережитого ужаса, тело пробил озноб. Не вставая с колен, она поползла в сторону спальни и, забравшись в кровать, накрыла голову одеялом, продолжая трястись от нервной лихорадки. Сердце билось в груди как сумасшедшее, и она не смела даже шелохнуться, истерически прислушиваясь к каждому шороху, раздающемуся в комнате. Ни о каком отдыхе она даже думать не смела, но через некоторое время истощение и потрясение взяли над ней верх, и она незаметно для себя погрузилась в тяжелый мучительный сон. Истощенная хрупкая фигурка беспокойно металась по простыням, пока по ту сторону сознания чувство преследования не покидало ее.

А когда сквозь дрему до ее слуха донесся осторожный стук в дверь, она едва ли не подскочила в постели, обливаясь холодным потом. В комнате было темно, приглушенный свет уличных фонарей, попадая в окно, заставлял предметы отбрасывать на стены причудливые тени, еще больше пугая ее. Луна чувствовала изнеможение и головную боль, присев в кровати, она убрала с лица слипшиеся от пота волосы и обтерла краем одеяла лоб. В комнате было невыносимо душно. Пытаясь облегчить себе дыхание, она расстегнула несколько пуговиц на груди и снова опустилась на подушку. В голове все смешалось. Может ей просто приснился очередной кошмар?

Неожиданно стук в дверь повторился. Луна встревожено поднялась, отмечая, насколько острее от страха стал ее слух. Она неслышно слезла с кровати и на носочках прошла в гостиную, прислушиваясь к тишине за дверью. Выглянув на балкон, она убедилась, что улица была пуста, и снова вернувшись в комнату, прижалась ухом к входной двери. Когда в дверь постучали в третий раз, Луна отпрянула.

— Кто? — осторожно осведомилась она, подергиваясь от нервного тика. И какого черта в двери не было глазка?!

— Ноэль, — раздался за дверью знакомый низкий голос.

Луна подскочила, обливаясь холодным по́том от осознания, что ночные мучения не были кошмарным сном, а случились наяву. Нервно обтерев влажный холодный лоб, она снова прижалась ухом к двери.

— Я же знаю, что ты стоишь под дверью.

Девушка ядовито улыбнулась темноте, твердо решив не открывать.

— Я вынесу эту чертову дверь.

Ее улыбка мгновенно угасла. Девушка напряженно прислушалась к движениям в коридоре.

— Я не шучу.

Она целую минуту стояла в нерешительности, но испугавшись, все же подчинилась. Замок гулко щелкнул, и в щели между дверью и косяком блеснула пара черных глаз.

— Что вам нужно? — процедила она, недоверчиво оглядывая мужчину.

— Ты обронила на улице свои вещи.

Девушка в недоумении перевела взгляд на руку мужчины и с досадой отметила, что в ней были ее плед и потерянные домашние туфли. Вернувшись взглядом к его лицу, она вдруг поняла, что он смотрит в вырез ее сорочки.

— Извращенец!

Он увернулся, предвидев пощечину. Луна порывисто выдернула свои вещи из пальцев мужчины и прижала плед к вырезу сорочки.

— Это не я стою перед тобой полуголым, — насмешливо произнес он, — но если ты пыталась меня соблазнить…

— Не пыталась я соблазнить! — вскрикнула она, оскорбленная его замечанием, — я хочу спать!

Дверь затрещала от сильного хлопка, и Луна зажмурилась, оглушенная силой собственного удара. Все еще дрожа от смущения и досады, она зашагала в спальню, громко топая ногами, чтобы у этого наглеца не осталось сомнений, что она больше не собирается с ним разговаривать.

На рассвете ей удалось задремать, но вскоре она снова проснулась, изнеможенная и разбитая, и ненавидела всем своим существом это чудовище с вкрадчивым голосом и пронзительным взглядом, превратившее ее ночь в ад. С трудом преодолевая свое бессилье, она слезла с постели и, волоча ноги, выбралась на балкон. Утро было ясным и ветреным, шумел прибой. Теперь, когда квартира наполнилась светом, ночная неразбериха показалась лишь фантазией больного человека. Она оглядела диван, на котором сидел незнакомец, самоуверенный и наглый, и она, дрожащая от страха и досады, теперь он пустовал, комната выглядела совершенно обычной. Разве что страшный беспорядок напоминал о событиях минувшей ночи. По всему полу были разбросаны книги и ее личные вещи, около стола валялся ком стрейча и нож.

Надежды на то, что все произошедшее было лишь ночным кошмаром, рухнули в один миг. Ей стало еще хуже, когда она вспомнила про незаконно изъятый у нее телефон. Умывшись ледяной водой и приготовив себе кофе и булки, она поставила их на столик террасы и уселась в кресло. Аромат свежесваренного кофе немного бодрил, но выпить его она все равно не смогла, только уставилась в одну точку, слушая шелест листьев и шум прибоя. Мысли путались, ей срочно нужно было с кем-нибудь поговорить, потому что она сошла с ума. Хотелось немедленно сбежать отсюда, но куда? К Майоле? Она ни за что не поверит в рассказ о ненормальном ночном визитере! Она сама до сих пор не могла поверить, что пережила подобное приключение, но вещи были разбросаны, а телефона не было. И синяки на коленках ныли.

Она вздрогнула от неожиданности, выдернутая из своих размышлений знакомым низким голосом. Подтянувшись в кресле, она ошеломленно уставилась на мужчину, в котором узнала вчерашнего незваного гостя. Он с преспокойным видом завтракал на второй половине балкона.

— Доброе утро, Луна. Надеюсь, тебе все же удалось поспать этой ночью.

Лицо девушки так и застыло от потрясения. Она даже забыла, что нужно дышать.

— Вы? — выдохнула она, чувствуя, что бледнеет. — Опять?

— Я немного напугал тебя ночью?

Луна едва не опрокинулась со стула. Немного напугал?! Да она чуть не умерла со страха! Наверное, он прочел эти мысли по ее лицу. Его темные брови чуть сдвинулись к переносице, а взгляд на несколько секунд застыл на ее искусанных губах, будто он пытался припомнить события минувший ночи.

— Да. Я, кажется, слегка перегнул палку.

— Слегка? — тихо выдохнула девушка и сверкнула глазами. Сердце в груди остановилось на миг, когда она поняла, что этот ненормальный жил у нее за стеной, а затем забилось снова, да с такой силой, что ей стало трудно дышать. — Н… но почему, вы сразу не сказали, что мы… соседи?!

— Я как раз собирался, но ты накинулась на меня с ножом… — он округлил глаза в притворном ужасе, и на его щеках проступили ямочки.

В свете утреннего солнца она ясно увидела, что мужчина был чертовски привлекательным, а его черные глаза на бледном лице казались еще ярче и выразительнее. И ко всему прочему, на его скуле красовался едва заметный след от ее пощечины. Она резко опустила голову, вспыхнув, и от злости прикусила губу. Чтобы хоть чем-то занять себя, она схватила булку и, откусив от нее немного, принялась сосредоточенно жевать. Но утренняя булка не желала быть съеденной и застряла поперек горла. Луна сдавленно кашлянула, почувствовав себя втоптанной в грязь. Неужели, ее ожидало соседство со сдвинувшимся лицемером?! Что ж, его бесчеловечная и жестокая шутка удалась на славу — она унижена, напугана, измучена!

Чувствуя, что ее ярость только развеселит соседа, она принялась упорно игнорировать его присутствие. Мужчина выжидающе наблюдал за ней несколько минут, но, не дождавшись от девушки никакой инициативы, оставил свой завтрак и подошел к балюстраде, разделяющей их балконы.

— Предлагаю забыть вчерашнее недоразумение. И, кстати, ты можешь получить обратно свой телефон.

Девушка подняла глаза. Ее заинтересованный взгляд оживил мсье Матье. Сегодня он выглядел прекрасно, от болезненной бледности не осталось и следа. Кажется, оставшуюся часть ночи он спал здоровым крепким сном. Он аккуратно присел на каменные перила и проговорил вкрадчивым голосом:

— Если, конечно, сначала зайдешь на чашечку чая.

Девушка уставилась на него, презрительно сощурив глаза.

— Вы шантажируете меня? — возмущенно прошипела она, — почему бы вам просто не отдать вещь ее законному владельцу?

— Это было бы слишком легко. Ты зайдешь ко мне на чашку чая, а я отдам тебе телефон. Это всего лишь одно маленькое условие. Все просто.

Не выдержав, девушка соскочила со стула и тоже шагнула к перилам, разделяющим их частные владения. Наконец, когда страха больше не было, она могла выплеснуть всю накипевшую злобу ему в лицо!

— Условие?! Вы будете ставить мне условия?! — изумленно воскликнула она, — я не понимаю, что вам от меня нужно?! Что вы за тип такой?!

Мужчина отстранился, оглушенный ее криком, и вернулся в свое кресло.

— Я пытаюсь быть дружелюбным соседом, — ответил он с обезоруживающей улыбкой. — Приглашение на чай сгодится в качестве перемирия?

— Я не собираюсь пить с вами чай! И отдайте мой телефон, мне нужно идти!

Мужчина вздохнул, и по его лицу было видно, что отступать он не намерен. Луна сжала кулаки так, что побелели костяшки.

— Я сейчас же пойду в полицию и напишу, что вы украли его, — решительно заявила она.

— Я смотрю, тебе так и не терпится столкнуться с местной жандармерией лицом к лицу, сумасшедшее создание, — удивленно проговорил он, — только боюсь, что они найдут твой драгоценный телефон в твоей же квартире. Можешь не сомневаться. А ты сразу же прославишься на весь квартал своими шутками с правосудием.

Взгляд его темных гипнотических глаз еще несколько секунд изучающе скользил по ее лицу, а на чувственных губах застыла насмешливая полуулыбка. Но стоило девушке слегка пошатнуться, как мужчина резко выпрямился в кресле и замер, вдруг став серьезным.

— В чем дело? — строго спросил он, окинув ее подозрительным взглядом. — Тебе плохо?

— Все. Оставьте меня в покое, — Луна почувствовала, что сознание покидает ее, и ноги становятся ватными. За эту ночь, длившуюся целую вечность, ей показалось, что из нее были высосаны последние силы. Каким гостеприимным жестом встретил ее новый город! Или может это была проверка на прочность? Она снова пошатнулась и схватилась за спинку кресла. Не желая с позором рухнуть на глазах своего врага, она повернулась, чтобы уйти в дом, но едва она успела ухватиться за косяк, как силы изменили ей.

Не прошло и нескольких секунд, как она очутилась на руках Матье. Это была катастрофа! Мысли малышки резко оборвались, когда темнота поглотила ее мечущееся в панике сознание.

Первое, что она услышала, это было ее сбивчивое поверхностное дыхание, затем тихий голос Матье.

— Луна?.. Ты меня слышишь?

Она приоткрыла веки и попыталась сориентироваться в пространстве. Сначала небо, потом стена дома встала на место, а вот и лицо Матье. Мужчина сидел возле нее, опустившись на одно колено.

— Ты совсем замерзла, — тихо проговорил он, растирая ее тонкие похолодевшие пальчики в своих ладонях. От его тела тянуло теплом, парфюмом и мужчиной… Луна судорожно отстранилась, хватаясь за подлокотники кресла. Она заметила, что на ее ноги был накинут плед, а на столе вместо кофе стояла кружка горячего молока. Когда он успел? Неужели она так долго была в отключке?

Мужчина поднес кружку с молоком к ее обескровленным губам.

— Выпей. Незачем морить себя голодом, когда пара лишних килограммов пойдет тебе только на пользу.

Луна в недоумении уставилась на него.

— Сколько ты весишь? — сердито спросил он, поднимаясь на ноги, — 30 килограмм???

До нее, наконец, начало доходить, и краска постепенно вернулась к ее лицу.

— Я не сижу на диете! — выпалила она, вскакивая с кресла, но тут же зашаталась, потеряв равновесие. Мужчина ухватил ее под руку и силой усадил обратно.

— Это прекрасно. Сидеть на диете означает — хоть что-то есть, — процедил он, — а ты просто голодаешь. У тебя кости выпирают из-под кожи!

— Да мне дела нет, как я выгляжу, и тем более, что вы думаете по этому поводу! Это не ваше дело, уйдите! Оставьте меня в покое, наконец! — завопила она, отталкивая его от себя, силясь не разрыдаться от унижения. Спрятав лицо в ладонях, она шумно засопела носом.

Мужчина отстранился и сел в кресло напротив девушки.

— Прости, — выдохнул он раздраженно, — я не хотел тебя обидеть. Давай договоримся.

— Мне не о чем с вами говорить, — пробубнила она, не отнимая рук от лица.

— Если ты зайдешь сегодня ко мне на ужин, то я оставлю тебя в покое.

— Ужин?! — девушка резко выпрямилась в кресле, вцепившись в подлокотники, и ошеломленно уставилась на собеседника покрасневшими глазами, — мне надоели ваши условия! Надоели ваши «если», ваши шутки! Ненавижу вас!

— Успокойся. Это всего лишь ужин.

— Я не переступлю порог вашего дома и точка. Вы ненормальный!

— Лучше скажи спасибо, что избавил тебя от неприятностей.

— Что?! Какие еще могут быть неприятности, кроме вас самого?! — она вперилась в его лицо возмущенным взглядом. Мужчина невозмутимо пожал плечами.

— Не знаю. Я мог бы просто дождаться, когда ты благополучно рухнешь головой об плитку пола и вызвать неотложку. Тогда твое утро, вероятно, было бы интереснее, чем сейчас.

Несколько минут Луна молчала, пытаясь совладать с собой. В голову лезли самые разные мысли — от решения уехать, сиюминутно сорвавшись с места, до плана мести несносному соседу. Наконец, она взяла себя в руки.

— Почему вы все время шантажируете меня?

— Я не шантажирую. Просто хочу, чтобы ты поняла, что твое упрямство ни к чему не приведет.

— И что с того? Какое вам дело до моего упрямства?

— Укрощение строптивой, — лукаво улыбнулся он, сверкнув глазами.

Луна поджала губы, плотнее кутаясь в плед. Она чувствовала себя смущенной неожиданным вниманием со стороны мужчины, и оттого еще более беззащитной.

— Зачем вам этот ужин? — пробормотала она, украдкой поглядывая на ненавистного соседа.

— Ну, скажем, я буду спокоен, что ты хотя бы поела.

Луна отвернулась, состроив недовольную гримасу.

— Если тебе не понравится, ты в любой момент сможешь уйти. Твоя дверь всего в паре десятков метров от моей.

— Почему бы вам прямо сейчас не оставить меня в покое? — она резко повернула голову и с вызовом взглянула в его самодовольное лицо.

— Потому что я не хочу оставлять тебя в покое, — сверкнул он своими черными глазами совсем недружелюбно, — но если ты пойдешь на компромисс, то я тоже уступлю. Ужин — и ты получишь свой телефон. Ну же, Луна, будь благоразумна. Нам все-таки еще жить по соседству.

— Проклятье! — гневно выдохнула она. Это снова был чистой воды шантаж.

Матье лишь вежливо улыбнулся в ответ. Луне показалось, что он видел ее насквозь и насмехался над ее беспомощностью. Какая ирония: в таком прекрасном теле притаилось дьявольское отродье! Почему в столь безупречной оболочке не может жить чистая светлая душа? Лишь угрозы и насмешки слетают с этих красиво очерченных губ! Несколько секунд ее внутренней борьбы окончились в пользу мсье Матье.

— Какие гарантии, что вместо ужина я не окажусь снова замотанной в пищевую пленку или подвешенной за шиворот на дверь?

— Сто процентная гарантия, что твои ноги и руки будут свободны. Я, действительно, был не в себе вчера, я перегнул палку, — его взгляд коснулся синяков на ее коленках, и она машинально прикрыла их ладонями.

— Я вам не верю.

— Вполне ожидаемо. Но я буду настаивать на ужине до тех пор, пока ты не согласишься.

Взгляд его темных глаз не сходил с ее бледного лица, и в их сумеречной глубине уже начал зарождаться едва заметный плутовской огонек.

— Ночью ты накинулась на меня с ножом и дралась голыми руками, а теперь трусишь принять простое приглашение на ужин?

Это был резонный аргумент, и не в ее пользу.

— За что? — девушка зажмурилась, являя болезненное выражение на лице.

— Ты просто вкусно поешь. Больше с тобой ничего не случится.

Несколько минут она сидела, снова сосредоточенная на своей внутренней борьбе «быть или не быть». Собрать вещи и уехать — означало бы сдаться. Теперь она не видела в этом мужчине никакой угрозы ее безопасности и решила, во что бы то ни стало, поставить этого негодяя на место. В конечном счете, небольшая жертва в виде ужина стоила того, чтобы ее психика больше не подвергалась таким моральным потрясениям. А как ему отомстить — она была уверена, что найдет способ. Она приподнялась в кресле и натянуто улыбнулась, но из-за обиды улыбка получилась больше похожей на оскал.

— Ужин и вы, действительно, оставите меня в покое?

Уголок его рта чуть изогнулся в намеке на улыбку, и мужчина едва заметно кивнул головой.

— И больше никаких условий?

— Никаких, — подтвердили его губы, но глаза сверкнули лукавством.

— И я, действительно, получу обратно свой телефон?

— Да.

Девушка неуверенно поднялась с кресла и, не сводя с соседа недоверчивого взгляда, сделала осторожный шаг в сторону дверей. Только очутившись в комнате на приличном от мужчины расстоянии, она немного осмелела и выпрямила спину.

— Я приду к вам в восемь, — твердым голосом заявила она и, указав рукой в сторону соседней квартиры, добавила, — а теперь вон с моего балкона!

Мужчина самодовольно улыбнулся и тоже поднялся с кресла. Луна выглянула наружу, услышав, что гость уже перепрыгнул через перила.

— И больше никогда не смейте перелезать это ограждение!

— Даже если твоей прекрасной головке будет грозить разбиться вдребезги о каменный пол?

Луна стиснула зубы и снова скрылась в проеме дверей. Она могла бы поклясться, что заметила высокомерную ухмылку на лице несносного соседа. Хотела бы она узнать, что останется от этой ухмылки, когда тарелка с ужином влепится ему в лицо!

Глава 3. Ужин

Облачаясь в хлопковый сарафан свободного кроя, она продолжала скверно ругаться, настолько скверно, насколько ей позволяли знания, извлеченные из английских и французских романов прошлого столетия. Лицо ее все еще горело от стыда и досады. Волосы удалось заплести только с третьей попытки, они без конца лохматились и выбивались из косы.

Уже собираясь выходить, она взглянула на себя в зеркало и застыла. Ее ослепила поразительная мысль. Из-за этого негодяя, живущего у нее за стенкой, она уже несколько часов не вспоминала о родителях. Этот факт сначала напугал ее, и она почувствовала себя виноватой, но немного подумав, постаралась успокоиться. За последние сутки на нее обрушилось столько потрясений, что несложно было забыться в таком состоянии. Безусловно, этот бессовестный человек — мсье Матье — странным образом возвращал ее к жизни лучше всяких лекарств. Возможно, ей нужна была такая встряска, чтобы очнуться и начать действовать.

Поиграв еще немного с зеркалом в гляделки, она решительно схватила сумку и вышла из дома. За утро она намеревалась обойти книжные лавки на предмет вакансий, а после полудня — заглянуть в университет, чтобы навести справки о возможности обучения. Погода была не слишком жаркой и благоволила пешим прогулкам.

Вооружившись картой, она отправилась в старинный квартал города, в его самое сердце. Вымощенные камнем средневековые улочки, многочисленные часовни и готические башни словно сошли со страниц романов. Проходя мимо небольших уютных кафе и ресторанчиков, она ловила солнечные, пряные ароматы прованских трав: базилик, тимьян, шалфей, розмарин буквально витали в воздухе. От булочных тянуло домашним, сладковатым благоуханием свежеиспеченного хлеба.

Местные жители, которых легко можно было определить по солидному возрасту и бронзовому загару на лице, сидели на раскладных стульчиках около своих кафе и магазинов и неторопливо потягивали кофе или курили самокрутки. Люди выглядели непривычно дружелюбными. Она еще не прошла и двух кварталов, а несколько совершенно посторонних людей улыбнулись ей и даже пожелали доброго утра. Все-таки удивительное это было место. Этот солнечный, яркий, самобытный край был способен излечить даже самую изуродованную душу.

В основном ей встречались люди старшего возраста или туристы, неспешно прогуливающиеся по историческому центру, наглядно демонстрирующие всем своим видом умиротворенность и благополучие южного региона французских Альп. Но такая атмосфера стояла здесь только летом в период студенческих каникул. С наступлением осени город наполнялся суетой и весельем приезжей молодежи.

Девушка прошлась по широкому бульвару, состоящему в основном из маленьких ремесленных мастерских и антикварных лавок. Обойдя несколько книжных магазинов и не обнаружив вакантных мест, утомленная поисками, она вышла на небольшую площадь и присела на бортик фонтана. В городе становилось душно. Время близилось к обеду.

Пожилая дама, владелица одной из книжных лавок, стояла у окна и уже несколько минут наблюдала за туристами, неторопливо прогуливающимися меж сувенирных лавок.

Очевидно, молодая пара, выбирающая открытки в лавке напротив, молодожены. Они часто смотрели друг другу в глаза, их руки то и дело соприкасались, а лица светились нежностью. Леди в шляпе с широкими полями, что с тщательностью оглядывала фарфоровое блюдо, была похожа на англичанку. Слишком бледная, слишком прямая, словно манекен.

Беатрис любила наблюдать. Многое можно было узнать о людях еще до знакомства с ними. И большинство было предсказуемо и понятно ей. Но сегодня ее внимание привлекло нечто иное. Странное создание блуждало по площади с картой в руках, и оно не было похоже на туриста, ибо совершенно не интересовалось ни сувенирной, ни ремесленной продукцией окружающих магазинов.

На хрупкой девичьей фигурке болталось бледно желтое платье-сарафан на тоненьких бретельках, надетое поверх белой футболки. Из-под подола ее нехитрого одеяния выпирали почему-то посиневшие коленки. Густые, темные, почти черные волосы, заплетенные в небрежную косу, доходили незнакомке до середины бедра.

Решив, что девочка заблудилась, Беатрис вышла на улицу и направилась к фонтану, где та сидела на бортике и сосредоточенно разглядывала карту.

— Добрый день, мадемуазель, — вежливо обратилась пожилая дама, подойдя к девочке.

Худенькие плечики вздрогнули и, когда склоненная над картой головка приподнялась, на нее уставились огромные темные глаза.

— Извините?

Беатрис заметила, что девочка говорила с акцентом.

— Ты потерялась?

На лице юной незнакомки вдруг появилось виноватое выражение. Ее ресницы часто запорхали, и она, растерянно уставившись перед собой, захлопнула карту.

— Я ищу работу. Я обошла эти магазины… но…

— Работу? — загорелое морщинистое лицо женщины вытянулось от изумления. Она внимательнее пригляделась к собеседнице и с удивлением поняла, что перед ней была не девочка, а девушка. Небольшой рост, хрупкое сложение и вопиющая худоба с расстояния могли быть приняты за признаки ребенка, а прелестное, совершенно невинное личико, и вовсе могло ввести в заблуждение кого угодно.

Луна растерянно взглянула на женщину. Заметив недоуменный взгляд, застывший на ее посиневших коленках, она неловко натянула на них подол сарафана и поспешила прервать затянувшуюся паузу.

— Да. Мне нужно найти работу, чтобы платить за жилье. Я переехала на днях и….

— Что с твоими коленями?

— Я упала, — ответ прозвучал немного фальшиво.

Пожилая дама, подобрав длинную льняную юбку, опустилась рядом с девушкой на бортик фонтана. От ее одежды и волос тянуло ароматом пряных трав и сладкой сдобой.

— В этих магазинах редко предлагают работу приезжим, это семейный бизнес. Лучше загляни в университетскую библиотеку, там охотно берут молодежь на подработку.

Луна удивленно покосилась на женщину, когда та протянула руку к сложенной карте города. Расправив глянцевый лист у себя на коленях, дама указала сухим морщинистым пальцем на выделенную область студенческого комплекса.

— Да-да, — закивала женщина, — одна моя хорошая знакомая работает там и постоянно жалуется на нехватку рабочих рук. Сотни ребят каждый день берут и сдают тысячи книг, и уследить за порядком не так-то легко. А ведь это одна из самых больших библиотек в южном регионе. Она хранит под своей крышей огромное количество бесценных книг и даже древних рукописей!

Беатрис заметила в глазах собеседницы интерес. Пошарив в кармане своего передника, она извлекла оттуда огрызок грифельного карандаша и листок чековой квитанции.

— Как тебя зовут?

— Луна Майер.

Женщина странно покосилась на девушку, поморщила свой загорелый, покрытый конопушками лоб и принялась скрипеть по листку квитанции застарелым карандашом.

— Вот, возьми, — протянула она листок. — Пойдешь в университетскую библиотеку ближе к вечеру, когда закончится очередная смена, и спросишь мадам Эмилию Бенуа, она тебе все объяснит.

Луна растеряно посмотрела на покрытую желтыми пятнами квитанцию и нетерпеливо вздохнула, все еще не веря в происходящее. Удача явно повернула к ней свое лицо. Даже не пришлось прилагать особых усилий.

— Мадам, вы так любезны, что взялись помочь мне… — начала она, но женщина остановила ее знаком руки.

— Я сейчас ей позвоню. А ты иди.

Луна открыла было рот в очередной попытке выразить свою благодарность, но женщина снова перебила ее.

— Беатрис, — произнесла она и, тихо крякнув, поднялась с бортика, — зови меня Беатрис, — затем пожилая дама неторопливым шагом направилась обратно в свой магазин. Луна стояла в растерянности, сминая листок во влажной ладони.

— Спасибо, Беатрис! — крикнула она вслед.

Женщина обернулась и несколько секунд задумчиво глядела на девушку, затем сдержанно улыбнулась и махнула рукой, — вечером зайди ко мне в магазин. Я дам тебе мазь для коленей.

Сердце девушки зашлось от переполняющих ее эмоций, и едва пожилая женщина скрылась в проеме дверей своей книжной лавки, она сорвалась с места и быстрым шагом направилась прямо в университетский городок. Преодолев три квартала и обогнув городской парк, она оказалась в восточной части города, где все улицы начинали уходить вверх, поднимаясь по склону холма.

На горном плато, залитое лучами яркого полуденного солнца, величественно возвышалось белокаменное здание библиотеки. Огромное количество воздушных сводов и арок, словно белое кружево, окутывало массивный фундамент, придавая ему архитектурную легкость. Узкие высокие витражные окна, пронизывающие здание по всему периметру, переливались на солнце всеми цветами радуги.

От вида этого чуда архитектурного строения туристов обычно охватывало чувства благоговейного восторга. Именно его и ощутила Луна, когда подошла к подножию горы и подняла свое лицо вверх. К библиотеке вела широкая массивная лестница, выложенная тем же белым камнем, что и здание, фигурные перила которой были обвиты цепкими ветвями вьючного растения.

Луна смерила лестницу оценивающим взглядом и, подхватив сумку подмышку, быстро зашагала наверх. Преодолев с небольшими остановками более двухсот ступеней, она восторженная и утомленная, ступила на огромную мощеную светлым камнем площадь перед библиотекой.

По периметру площади она увидела книжные лавки и небольшие лотки с учебной литературой. Здесь было очень оживленно. В сводах арок и на лавочках сидели студенты: одни склонились над учебниками, другие беззаботно проводили жаркие полуденные часы за стаканчиком прохладительных напитков. Неотъемлемой частью этой картины неизменно были голуби, которые, то мерно расхаживали по каменным плиткам, то внезапно разлетались во все стороны от спугнувшего их расторопного студента. На площади было очень ветрено, и гул ветра сливался с гомоном голосов и гульканьем птиц в одно единое звучание, напоминая незамысловатую мелодию.

Луна стояла словно оглушенная, привыкая к этому звучанию. Она словно очутилась в другом мире: гармоничном, светлом, полном жизни и ярких красок. С горного плато открывался потрясающий вид на город — можно было разглядеть узкие извилистые улицы и низкие беленые дома, церкви, большой парк на западе и простирающееся за городом синее море. Она долго стояла, разглядывая окружающий пейзаж и наслаждаясь соленым морским ветром, доносящимся с побережья. Сильный удар в плечо вернул ее к реальности, едва не сбив с ног.

— Эй, не разевай рот, малышка! — игривым тоном пролюлюкал проходящий мимо юноша с компанией ребят. Те довольно зашумели. Парень резко наклонился и подхватил лежащую на земле сумку и протянул ее застывшей девушке. Луна натянула улыбку, непроизвольно становясь пунцовой, резко схватила свое имущество и как можно скорее направилась к центральному входу. Под сводами арок ее окатила приятная прохлада, исходящая от каменных стен. Это было самое подходящее место, чтобы скоротать жаркое полуденное время до окончания смены.

Купив в ближайшем лотке книгу, она присела на скамью, теряющуюся в тени арочного свода, и попыталась читать, примкнув затылком к прохладной стене. Но из-за двух бессонных ночей она практически сразу проваливалась в дремоту, стоило только прикрыть веки, лишь шум на площади и суетящиеся люди не давали ей отключиться окончательно.

Продремав в таком состоянии около четырех часов и заметив, что солнце уже начинает клониться к горизонту, она устало поднялась со скамьи и направилась к высоким темным дверям главного входа. После яркого дневного света ослепленные глаза Луны едва различали ряды огромных стеллажей и столов. С минуту оглядываясь, она стала привыкать к мягкому приглушенному свету зала. Слева в удалении она разглядела стойку для регистрации. Тучная девушка в круглых очках, склонившись над столом, сосредоточенно заполняла какие-то карточки. Луна привлекла ее внимание и осведомилась о Эмилии Бенуа. Та недовольно вздохнула, смерила ее взглядом и, нехотя встав из-за стола, удалилась в глубину зала. Через несколько минут она вернулась в сопровождении женщины лет сорока. Это была стройная невысокая дама с чересчур прямой спиной, в длинной старомодной юбке и такой же старомодной блузе, что могло показаться, что она вышла из прошлого столетия. Под мышкой она держала плотный сверток из пожелтевшей бумаги.

— Луна Майер? — сосредоточенный, изучающий взгляд ясных голубых глаз упал на лицо девушки. Луна растерянно кивнула. — Здравствуй. Я Эмилия Бенуа. Идем со мной.

И не дожидаясь ответа от растерянной девушки, она повернулась и зашагала в глубину огромного темного зала. Луна последовала за ней, попутно оглядываясь по сторонам. Обогнув несколько рядов стеллажей высотой не менее шести метров, они свернули в длинный узкий коридор в конце зала. Тут было тихо, звуки доносились приглушенно, и слабый свет попадал лишь через маленькие узкие окна, расположенные высоко в стене. В коридоре было множество одинаковых дверей — узких, высоких, из темного лакированного дерева, слегка потертого временем. Они остановились у одной из них, на которой поблескивала золотистая табличка с именем Эмилии Бенуа, и зашли внутрь.

Кабинет представлял собой просторное помещение с высокими потолками. Вдоль покрытых побелкой стен тянулись стеллажи из темного дерева, аккуратно заставленные книгами. В центре стоял большой массивный стол. Обогнув его, женщина неторопливо опустилась в широкое старомодное кресло. Жестом она указала Луне на кресло для посетителей.

— Итак, ты ищешь подработку? — начала она.

Луна отметила, что голос у нее был приятный и мелодичный, и выглядела она довольно моложаво: светлую тонкую кожу пока не тронули явные морщинки, а в темных каштановых волосах, собранных в изящный пучок на затылке, еще не было и намека на седину. Так что, если бы не старомодная одежда, ей можно было бы дать не более тридцати — тридцати пяти.

— Да, мадам. То есть, нет. Мне нужна не временная, а постоянная работа.

— Ты уже где-то учишься?

— Пока нет. Я на днях переехала из Пассе.

— Из Пассе? — женщина внимательнее пригляделась к девушке, сидящей напротив, — с документами все в порядке, разрешение от родителей?

Гостья напряженно выпрямилась на стуле.

— Разрешение? Простите?

— Да. Или ты уже совершеннолетняя?

Луна на секунду растерялась.

— Эм… мне исполнилось восемнадцать два месяца назад.

Мадам подняла брови, став подозрительной. Но воспитание быстро дало о себе знать, и она мягко и тактично улыбнулась.

— Извини, просто ты выглядишь несколько младше своего возраста.

Луна поджала губы, зная, что собственноручно довела себя до такого состояния. Ее и без того хрупкое тело, доведенное голоданием и лекарствами до истощения, являло жалкое зрелище. Неудивительно, что люди принимали ее за ребенка.

— Да, — вздохнула Бенуа, — внешность бывает обманчива. Ты работала прежде?

— Недолго, но… я быстро учусь. Я буду очень стараться.

Женщина неловко поправила очки в тонкой золотистой оправе, украдкой оглядывая фигуру своей посетительницы.

— Я должна спросить тебя.

— Да?

— О твоем самочувствии.

Луна склонила голову, чувствуя себя униженной и виноватой одновременно.

— Мои родители погибли год назад, и это был… сложный период для меня…

В комнате повисло молчание, нарушаемое лишь мерным тиканьем старых настенных часов.

— Могу я рассчитывать на эту работу? — едва слышно спросила девушка, не поднимая головы. Наконец, послышался тяжелый вздох мадам Бенуа.

— Завтра утром приходи с документами. Начнем работать. Я объясню, в чем будут заключаться твои обязанности, и познакомлю с другими ребятами, работающими здесь.

Луна напряженно сглотнула и украдкой вытерла о подол сарафана вспотевшие ладони.

— Да, мадам, хорошо и… спасибо вам огромное, — сбивчиво ответила она, поднимаясь с кресла.

Еле передвигая ногами, словно тень, она выскользнула за дверь. Некоторое время девушка простояла в растерянности, все еще не веря, что так быстро нашла работу, что совершенно незнакомые люди вдруг протянули ей свою руку помощи.

Луна вспомнила о Майоле, которой до сих пор не позвонила из-за дурацкой выходки соседа, и почувствовала странную пустоту внутри себя, еще более усугубляемую тишиной коридора. Приглушенные звуки, доносящиеся из глубины зала, показались столь далекими и нереальными, что девушке на миг почудилось, что она теряет сознание. Даже пол под ее ногами, будто бы, потерял свою твердость.

Глухой удар за дверью вывел мадам Бенуа из размышлений о только что состоявшейся беседе, и в ту же секунду она выскочила в коридор. На полу у двери неподвижно лежала девочка. Эмилия немедленно приподняла ее и прислонила к стене. Энергичные хлопки по щекам возымели свое действие. Перед затуманенным взором гостьи предстало расплывчатое лицо Эмилии Бенуа — та сосредоточенно махала перед ней руками.

— Луна, девочка, ты меня слышишь?

Эмилия приподняла бледное лицо девчушки за подбородок и внимательно заглянула в ее темные глаза, но та замотала головой, пытаясь отстраниться.

— Что? Что такое? — Луна вдруг ощутила жгучую боль в животе и вспомнила, что уже двое суток почти ничего не ела. Да и бессонная ночь совершенно вымотала ее.

— Луна, ты в порядке? Ты не ушиблась?

— Нет… кажется, нет, — ясность полностью вернулась ее сознанию, и она попыталась встать. Но едва сделала усилие, как ноги подвели ее. Эмилия заботливо обхватила ее за талию и помогла подняться. Неверным шагом Луна вернулась в кабинет, и женщина, усадив ее в кресло, направилась к кофейному столику, стоящему в дальнем углу комнаты.

— Извините мадам Бенуа, кажется, я доставлю вам немало хлопот… — Луна склонила голову, сгорая со стыда. Ей пришлось признать, что ее здоровье сильно пошатнулось, и ее пренебрежительное отношение к этому грозило ей в будущем остаться без всякой работы.

Эмилия поставила кружку с чаем и булочки на стол и села в кресло для посетителей напротив своей гостьи. На лице женщины появилась добродушная улыбка, и от прежней строгости не осталось и следа.

— Не нужно оправдываться. Тебе просто нужно отдохнуть.

Луна потупилась и прикрыла подолом сарафана свои ушибленные колени.

— И нормально питаться, — добавила Эмилия, пододвигая булочки ближе к девушке, — неудивительно, что твои колени покрыты синяками, ты едва ли стоишь на ногах, — она сочувственно сдвинула брови «домиком», потом наклонилась вперед и доверительно положила свою ладонь девушке на плечо.

— Луна, тебе необязательно приступать к работе завтра. Отдохни день-другой после переезда и приходи. Работа никуда не денется, здесь забот всегда хватает.

Девушка хотела возразить, но слабость в теле ясно сигнализировала о том, что ей не стоило пренебрегать данным советом. Она покорно кивнула и поджала губы, разочарованная в собственных силах.

— Вы очень добры, мадам. Извините меня. — Луна поставила пустую кружку на стол и с усилием поднялась с кресла. Ей стало гораздо лучше. В животе разлилось пленительное тепло. Эмилия посмотрела на нее и улыбнулась.

— Обещаю впредь стоять на ногах твердо. Мне ужасно стыдно. Простите еще раз. Послезавтра я буду в форме.

Пылкое заявление девушки развеселило мадам Бенуа. В ее светлых глазах заблестел огонек.

— Я ничуть не сомневаюсь, — усмехнулась она.

На стене старые часы пробили шесть. Луна вздрогнула и испуганно взглянула на циферблат. Она вспомнила о назначенной соседом встрече. Ей совершенно не хотелось этой встречи, но если уж ее не избежать, то она должна была хотя бы подготовиться.

— До свидания, мадам. Извините… — торопливо повторила она, исчезая в дверях. Губы мадам Бенуа снова растянулись в улыбке.

— Все в порядке, Луна. До свидания.

Девушка торопливо зашагала через весь зал к выходу, громко топая своими туфлями о паркет и не обращая внимания на удивленные таким кощунственным поведением лица. Она спешила домой.

Это случилось впервые, когда она вдруг поняла, что идет домой. В свой дом. В груди потеплело при мысли, что дом там, где она. И это был ее личный уголок, ее убежище. Она уже снова была рада этой перемене мест, даже несмотря на тот факт, что у нее за стеной поселился неуравновешенный сосед.

Жара в городе уже спала, и лицо обдувал приятный вечерний ветерок. От глотка свежего воздуха шаг ее стал легче, движения свободнее, она слегка размахивала руками из стороны в сторону, чувствуя, как тело снова наполняется жизненной энергией.

Несколько кварталов она проехала городским автобусом, с удивлением обнаружив, что здесь было принято, входя здороваться с водителем, а выходя на остановке благодарить и прощаться с ним. Немного обескураженная местными обычаями, она шагала от остановки вниз по улице к дому и так задумалась, что чуть не прошла его мимо. Глупо улыбнувшись, она завернула на свое крыльцо, поднялась и остановилась в коридоре второго этажа.

Странное чувство завладело ею, и она подошла к дверям соседней квартиры и, приложив ухо, прислушалась к звукам за дверью. Там все было тихо. Удовлетворив любопытство, она торопливо шмыгнула к своим дверям. Двери на балкон остались распахнутыми с самого утра, и соленый воздух с моря пропитал всю квартиру, наполнив ее влагой и свежестью морского бриза. Она глубоко и нетерпеливо вздохнула. Прошел лишь день, а ей казалось, что целый месяц. Эта новая обстановка, другой климат, непривычные запахи и даже вкус еды таким странным образом исказили течение времени.

Бросив сумочку на тумбу у зеркала, она почувствовала непреодолимое желание погрузиться в горячую пенную ванну и сразу же заснуть, но тут же взглянув на часы, поняла, что времени оставалось лишь на освежающий душ, а о снах не стоило и мечтать.

Отметая это огорчающее обстоятельство, она торопливо приняла душ и несколько минут стояла перед распахнутым шкафом. Выглядеть как разрядившаяся идиотка не хотелось, но и облачаться в скучное повседневное платье желания не было. В конечном счете она остановилась на простом, но аккуратном платье из мягкого трикотажа цвета слоновой кости. Оно лучшим образом подходило для встречи с соседом: круглый вырез под самое горло не оставлял ему ни единого шанса снова упрекнуть ее в излишней открытости, а длинные рукава и юбка в пол и вовсе лишали повода для двусмысленных намеков. Она вышла на террасу под прохладный ветерок. Тело еще горело от горячего душа, и легкое прикосновение воздуха будоражило кожу. Она еще не встретилась с соседом, а сердце уже начало лихорадочно колотиться в груди только об одной мысли о нем. Лицо вспыхнуло, когда в памяти всплыли его темные, вызывающе поблескивающие глаза и издевательская ухмылочка. Выругавшись, она вернулась в комнату и несколько минут мерила ее, вышагивая из угла в угол и нетерпеливо поглядывая на часы.

От нервов ее снова начало подташнивать, и накатило чувство беспомощности и гнева. Из-за этого негодяя она могла потерять доверие дорогого ей человека. А хуже этого, Майоле уже вполне могла вообразить, что случилось что-то серьезное, и поднять тревогу.

Не сумев справиться со своим состоянием, она схватила с прикроватного столика успокоительное и, проглотив сразу две таблетки, направилась к дверям квартиры соседа.

Здравый смысл кричал во все горло, что ей следовало бежать и держаться подальше от этой двери, и заходить в квартиру к незнакомому мужчине глупое и опасное предприятие. Стоил ли какой-то сотовый телефон такого риска? Здравый смысл говорил — НЕТ. Но какое-то иное чувство заставило ее неуверенно протянуть кисть к двери. В последнюю секунду ее рука дрогнула, и она отошла к лестнице, не решаясь постучать. Минуты до боли затикали у нее в висках, в какой-то момент она даже окончательно решила ретироваться, но за дверью вдруг послышались тихие шаги, и она отворилась.

На пороге с высокомерным, почти дьявольским видом стоял Матье. В темно-синей, почти черной хлопковой рубашке и черных брюках, обтягивающих его ноги чуть сильнее, чем требовали приличия, он походил на воплощение порочного божества. Во всем его облике и чертах лица сквозила какая-то агрессивная мужественность.

У нее перехватило дыхание, и подогнулись колени под его прожигающим взглядом, скользившим по ее телу с нервирующей медлительностью.

— Испугалась, — губы Матье медленно растянулись в удовлетворенной полуулыбке. Он шагнул в сторону, открывая дверь шире и жестом приглашая гостью войти.

Кажется, прошла вечность, прежде чем Луна выдавила из себя нервную улыбку и, едва сдерживая дрожь, шагнула через порог. Разум вопил «Прочь, прочь отсюда!». Заходить в дом этого мужчины было равносильно тому, чтобы посетить клетку голодного тигра, но ноги подчинялись не голосу разума, а какой-то иной силе. Под пристальным взглядом соседа она почувствовала себя слабой и ничтожной. Неловко обхватив свои плечи руками, будто озябнув, она стала робко оглядываться.

Квартира соседа совершенно не походила на ее сельский уголок, но выглядела уютной. Просторная гостиная с темными дубовыми полами и белыми шелковыми обоями была залита мягким приглушенным светом, исходящим от бра. Выход на балкон закрывал занавес из легкой полупрозрачной жемчужного цвета ткани, обрамленный пологом плотных тяжелых штор. На полу в центре гостиной лежал толстый светлый ковер, белая льняная мебель стояла вокруг низкого резного стола ручной работы, на котором ее уже ожидал пресловутый ужин, слева у стены горел электрический камин, за толстым тонированным стеклом которого синими языками играло пламя. Луна небрежно встряхнула головой. В комнате приятно пахло терпким вином и фрезией, на столе в низких стеклянных подсвечниках мерцали несколько белых свечей.

Наконец, она отвлеклась от изучения обстановки и обернулась к Матье, с ужасом обнаружив, что он внимательно за ней наблюдал. Он стоял в шагах пяти от нее с довольно доброжелательным видом и, казалось бы, не нарушал ее личного пространства, но энергетика этого человека была настолько сильной и поглощающей, что и целого зала было бы недостаточно, чтобы избежать его подавляющего пагубного влияния.

Сжалившись над своей гостьей, он отвел взгляд от ее бледного застывшего лица и прошел к креслу, жестом предлагая ей занять место на широком низком диване.

Словно все еще находясь под впечатлением, девушка молча прошла к столу и послушно села на предложенное ей место.

— Ты уже достаточно взрослая, чтобы пить вино? — с наигранной серьезностью спросил он, когда его рука потянулась к ведерку со льдом, в котором охлаждалась бутылка вина.

Луна, наконец, опомнилась и хотела было съязвить, но от нервов лишь поджала губы, злобно покосившись на соседа.

— Я еще раз прошу прощения за вчерашнюю ночь, — его темные выразительные глаза блеснули лукавством, — и я рад, что ты все-таки согласилась составить мне компанию сегодня за ужином.

Луна в ужасе почувствовала, как удушающая горячая волна стыда поднимается по ее шее вверх и предательски заливает лицо, и буквально выхватила протянутый ей наполовину наполненный бокал, чудом не расплескав его содержимое.

— У меня не было выбора, — огрызнулась она в попытке сохранить крупицы самообладания, но быстро поняла, как наивно и глупо было с ее стороны пытаться что-то скрыть от проницательного взгляда этого человека. Словно прочитав ее мысли, он торжествующе улыбнулся и, сделав глоток вина, медленно опустился на спинку в своем удобном широком кресле.

Луна изо всех сил пыталась обуздать свои эмоции, но бокал предательски дрожал в ее руке. Она предпочла бы кипеть от ярости и ненависти к этому негодяю, чем краснеть под его насмешливым взглядом как последняя идиотка, но совладать с собственной физиологией оказалось непосильной задачей.

Несколько мучительных минут мужчина просто разглядывал ее, словно знал ее прежде, но они не виделись какое-то время, и теперь он выискивал перемены, произошедшие с ней за этот промежуток времени. Этот странный изучающий взгляд безумно действовал на нервы. Хотя… Девушка слегка нахмурилась, припоминая. Кажется, еще ночью, когда он погнался за ней… он как будто принял ее за кого-то другого.