Почти алхимики

Авторское отступление

Герои рассказов сборника разношерстны. На страницах этой книги Вы встретитесь с галактическим императором, который вместо себя оставил клона, а сам улетел в поисках приключений. Прочитаете о первом контакте с инопланетной цивилизацией, побываете в гостях у алхимиков и встретите человека, получившего странный дар. Здесь, Вы, вместе с героями, прогуляетесь в ближайшее и далекое будущее, заглянете в лабораторию неизвестной секретной службы. И побываете в гостях у современного мага. Приятного Вам чтения!

Почти алхимики

Алхимики всех миров

соединяйтесь!

Лозунг

Самый младший научный сотрудник Николай Благонравин, приплелся в свою химическую лабораторию, не свет ни заря. Да еще, в добавок, в выходной день. Надо же, вчера, на предварительном слушании, он провалил свою кандидатскую диссертацию. Тема, видите ли, не та. (Друзья шутили: назови свою работу так — «Влияние гармонических колебаний на половые органы козы», или еще проще — «Зачем козе баян?») Окончательно канули в прошлое мечты и ожидания. Высокооплачиваемая должность и признание в научном мире. Кем теперь он будет? Переведут его с завтрашнего дня, в лучшем случае, в самые обыкновенные лаборанты. Такого потрясения, тонкая и поэтическая душа Благонравина не выдержала. Он взял и напился, как самый обыкновенный свин в человеческом обличие. А сегодня притащился, в пока еще свою лабораторию за пивом, опохмелиться. Где-то в одном из шкафов должен был с давних пор, стоять целый ящик пива.

МНС лихорадочно осмотрел лабораторные шкафы. Ага, вот оно, заветное пивко. Он достал бутылочку, сорвал зубами пробку и жадно присосался к горлышку. Тьфу, пиво-то, оказывается, прокисло. Благонравин прямо на пол выплюнул уже не живительную влагу. Что же делать? Денег совсем не осталось, до получки (а может быть расчета) еще целая неделя.

Ага, пиво можно перегнать, для этой цели подойдет самый обыкновенный лабораторный дистиллятор. Кряхтя и матерясь, МНС собрал прибор и вылил в него все пиво. А бутылочки, теперь и сдать можно…

…Теперь Николай Благонравин был счастлив, у него в руках была почти двухлитровая посудина мутного самогона. Ну его, второй раз можно не перегонять и такой сойдет. И к черту все неприятности.

Вот и в холодильнике полу засохший кусочек колбаски завалялся. А в кармане нашлась любимая шоколадная конфетка «Мишка на фантике». Николай налил в колбу «волшебной» жидкости. Вот оно счастье, пусть сиюминутное, но счастье. Опрокинул содержимое колбы в рот… Класс…

Вдруг, что-то полыхнуло в воздухе и запахло озоном. Благонравин посмотрел на стеллаж с колбами и обомлел: самая большая посудина, вдруг, покраснела и разбилась. Возникший из ниоткуда ветер разлохматил волосы. Огненный комочек, так похожий на шаровую молнию, пролетел сквозь стеклянную дверь стеллажа и рассыпался на мелкие искорки.

«Ну и крепкий получился самогон, — удивился химик, — сразу в голову дает»…

В какие времена происходили ниже описываемые события — не знает даже автор. Лемурия? А может быть Атлантида? Или другое измерение? Но уж точно не в средневековье, жил величайший алхимик, магистр Жарстел…

Магистр Жарстел — бывший королевский алхимик и хранитель голубого кольца жутко страдал с похмелья. Вчера, обмывая свою отставку, ему пришлось выпить почти ведро кислейшего вина. На опохмелку деньжат почти не осталось. А полугодовую зарплату алхимика зажал королевский казначей. Вечно твердит, что у него нет средств. На балы и оргии, значит, деньги находятся, а для расчета бывшего алхимика — нет средств, казна, видите ли, пуста. Ничего, он сегодня заработает немного. По крайней мере, на вино хватит. Лучше купить сразу огромный бочонок. Что бы потом не мучиться.

Впрочем, сказать, что Жарстела отправили в отставку, было бы не точной констатацией факта, ему просто дали пинком под зад. Староват стал, слеповат, руки дрожат, да и философский камень так и не получил. Просто двадцать потерянных лет. Ну, конечно, не совсем потерянных, кое-чему магистр все же научился. Фосфор из мочи получил, химикалии от насекомых — вредителей делать научился. А уж яды смешивать, он умел лучше самого придворного врачевателя. Так что прожить можно было.

Алхимик тяжко вздохнул и поплелся в подвал, там располагалась его домашняя мастерская. Если вина нет, решил он, значит надо сотворить химикалии от кровососущих насекомых и продать их охотникам. Местные охотники, рыбаки и грибники охотно покупали вонючие мази Жарстела. Запах, конечно, был — дай боже, но он не только людей отпугивал, но и всех насекомых убивал на повал.

— Философский камень, философский камень, — ворчал магистр, — ну невозможно его получить. И все тут. А обо мне еще вспомнят, старик Жарстел еще многое умеет.

Да, действительно, алхимик в тихушку увлекался магией. Так немного, что бы не прознал придворный колдун. Не хотелось иметь такого врага. И колдун и алхимик, уже почти десять лет не разговаривали друг с другом. Каждая из сторон, просто на просто завидовала сопернику. А может быть это Филук, королевский маг свою костлявую руку приложил, что бы выгнали великого алхимика?

Погадать, что ли? Нет, решил Жарстел, лучше вызвать какого-нибудь заблудшего духа или демона. Пусть расскажет, что ожидает алхимика в ближайшем будущем? Какая будет у него жизнь? В сытости или нищете?

Решено! С начало дух, потом мази. Да и лечение похмельного синдрома тоже подождет. Не в первой.

Алхимик, кряхтя и ругаясь нарисовал, на давно не мытом полу, большущую пентаграмму. Затем, проклиная короля, достал из своего тайника «Книгу заклинаний», том пятый, когда-то украденный у Фулука.

Жарстел зажег благовония, побрызгал на пол волшебной жидкости. При этом он слишком высоко поднял руку и чересчур сильно махнул. Заветная колба выскользнула и разбилась. А это плохой знак. Но ничего страшного. Волшебная жидкость попала на пентаграмму, а значит после прочтения специального заклинания, в астральном мире возникнет ловушка для какого-нибудь заблудшего и любопытного духа или демона.

Магистр козлиным голосом трижды пропел заклинание, обернулся три раза вокруг левого плеча и швырнул магическую книгу себе под ноги.

О, заблудший дух появись, заблудший демон приди ко мне! — Закричал он.

Из растопыренных пальцев Жарстела вырвалась маленькая красная шаровая молния и ушла в центр начерченной пентаграммы. Через секунду возник сильный ветер, пролетевший вдоль стен мастерской. Пучки трав, висевшие на стене, рассыпались. Одна из мензурок внезапно покраснела и разбилась.

«Наверное, много волшебной жидкости вылил, — подумал магистр, — что сейчас будет?»

Взявшийся из неоткуда тяжелый туман, медленно наплыл на пентаграмму, а когда рассеялся, в центре магической фигуры осталось стоять странное существо в белой одежде с огромной колбой в руках.

— Заблудший дух, — ты должен предсказать мне будущее, — грозно сказал алхимик, — подчинись мне.

Появившееся существо тупо таращило глаза по сторонам и иногда мотало головой, что-то непонятное бормотало себе под нос. Вообще-то это был небритый мужчина с пьяным взором. Но внешний вид духов или демонов, как известно, бывает обманчивым.

— Да ты не понимаешь меня, — магистр поднял «Книгу заклинаний», нашел нужную страницу и прочитал еще одну формулу, — вот так-то лучше, сейчас мы будем понимать друг друга.

— Ничего себе, — бормотал мужчина, — допился до чертиков, теперь алхимики стали мерещиться.

Сказал и вышел с пентаграммы. Такого просто не могло быть. Алхимик попятился назад. Демоны не могут покидать защитного круга магического рисунка.

— Вернись в круг, а не то…

— Батя, — просто сказал демон, — раз уж мы встретились, давай выпьем. За знакомство.

— Демон вернись в круг…

— Я не демон, — просто сказал мужчина, сам не знаю, как сюда попал. Пить надо было меньше. Я — химик и между прочим не плохой.

— Алхимик? — Переспросил Жарстел.

— Можно сказать и так. Теперь уже, наверное, бывший. И еще мне кажется, что я для тебя — из будущего. Если конечно все это не пьяный бред.

Надо же из будущего.

— Ух ты, — присвистнул магистр, — и я уже бывший. Дак… Это я тебя вызвал, понимаешь, хотел вызвать демона, а вызвал тебя. Как так получилось, сам не знаю. То, что ты — не демон, я уверен, демон не смог бы выйти из пентаграммы.

Во рту алхимика проявились ощущение похмелья, сухость замучила.

— Ты, сказал, выпьем, — Жарстел посмотрел на коллегу из будущего. — У тебя в колбе вино?

— Лучше, — гость сел на скамью и поднял свою огромную колбу над головой. — Это штука намного лучше. У тебя закусить найдется? Я тоже с похмелья страдаю.

«Ну и дела, — подумал Жарстел, — принесла мне судьба еще одного алхимика. И тоже с похмелья».

«Ужас, если это только мне не мерещится, — подумал Благонравин, — в прошлое попал, сомнений нет».

— Закусить, — магистр поскреб свою седую бороду, — только лучок и морковка, подойдет?

— Еще как, кстати, как тебя зовут?

— Жарстел, а тебя?

— Николай, слушай Жарстел, потом во всем разберемся, а сейчас тащи стаканчики и закуску.

Алхимик вскочил.

— Я сейчас, только ты не входи в пентаграмму, вдруг исчезнешь, хорошо?

— Хорошо, — сказал, Николай, — и водички запивать захвати.

— Квас подойдет?

— Еще как подойдет.

«Вот так чудеса, — думал магистр, — рассказать — никто не поверит. А я — велик, скоро над Временем властвовать буду. Ну, зачем мне теперь философский камень? Только бы не исчез коллега, у него, наверняка, есть чему поучиться».

Собрав на огороде лук и морковку, алхимик засунул их в бездонные карманы своего синего халата. Туда же попали две оловянные кружки. Хорошо, что позавчера кваску додумался поставить. Интересно, что за пойло у него в колбе?

Николай разлил в кружки две огромные порции мутного напитка. Они чокнулись и залпом выпили самогон. Магистр закашлялся, схватил посудину с квасом и осушил ее одним мигом.

— Ты меня отравить решил. А? Ощущение такое, словно полведра вина выпил.

— Не отравишься. Закуси морковкой. Слушай, а как мне назад попасть?

— Послезавтра действие заклинания прекратится, и попадешь домой, как там в будущем?

Они пили весь вечер и рассказывали друг другу о своих судьбах. Оказывается — обоих, бедняг, не ценили их начальники…

Утром Жарстел сотворил мазь от насекомых, удачно продал ее, купив на вырученные деньги два бочонка вина. Они снова и снова пили…

— Через час ты от правишься домой, научи меня делать сильно пьянящее зелье, — попросил алхимик. — Эта вещь намного ценнее философского камня.

Николай взял пергамент, гусиное перо (как непривычно) и нарисовал схему самогонного аппарата, подробно объяснив, как изготовить котел и змеевик.

— Из бочонка вина у тебя получится две таких посудины, — МНС кивнул на свою колбу. Сможешь сам аппарат собрать?

— Да, — кивнул алхимик, — жаль, что не могу тебя задержать и показать наш мир, но я даже не знаю, как тебя вызвал. Вот возьми, — он протянул ему огромное ведро с мазью от насекомых, — раньше пытался получить философский камень, а получил вот эту бурду.

Мазь противно пахла, но Благонравин все же взял ее, не хотелось обижать собутыльника.

— Прощай коллега!

— Прощай, лжедемон!

И они обнялись.

Химик встал на пентаграмму и закрыл глаза, а когда открыл их, то оказался в своей лаборатории. Часы показывали половину одиннадцатого. А исчез он ровно в десять. Может, все это почудилось? Да нет, вот в руке ведро. Необходимо анализ содержимого провести. Надо же, в прошлом удалось побывать, вот только в какие времена? Ах, если бы не пьянка. Теперь поздно сожалеть. Жарстел говорил, что хотел философский камень получить, а получил вот эту, вонючую мазь.

Благонравин достал из стеллажа уцелевшую колбу, налил в нее мази алхимика и разбавил дистиллированной водой. Колба, вдруг, внезапно потяжелела и вырвалась из рук. Что-то сильно тяжелое ударило Николая по ноге. Он взвыл и посмотрел вниз. На полу, у ног, среди стеклянных осколков лежал огромный слиток золота, точно повторяющий форму колбы.

«Вот он — философский камень. Недостающий компонент — дистиллированная вода, к черту диссертацию, к черту все, я богат и мази еще много. Нужно изучить ее состав»…

ОН БЫЛ СЧАСТЛИВ.

Через неделю бывшему придворному алхимику удалось собрать самогонный аппарат. А когда бочка вина превратилась в мутную жидкость со странным названием «Самогон», магистр надрался до чертиков.

«Вот она — философская жидкость, выпил ее и на философию тянет. А если ее продавать, — думал Жарстел, — я богатым буду, главное рецепт не разболтать».

ОН ТОЖЕ БЫЛ СЧАСТЛИВ.

Вот и обменялись рецептами. Один — нашел напиток, позволяющий забыться, второй — золото. Каждый был по-своему доволен! Одним словом — АЛХИМИКИ!

Тысячное Столетие

Посвящается Олафу Эри — человеку,

который, вернулся из Бастиона Духов.

Отодвинув в сторону мольберт, Грег взглянул на готовое полотно. Нет, право же, получилось совсем не дурно. разноцветная туманность, тонущая в пучине далеких светил, и электрическая планета, ощетинившаяся разлетающимися в разные стороны молниями…

Да, холст готов, вполне можно продать тому же Стилсону, заядлому любителю фантастики. Хотя… Грег еще раз посмотрел на картину, на этот раз по профессиональному цепко. Чего-то в ней недоставало. Но чего именно? Этого он пока понять не мог. Грегу давно хотелось нарисовать эту картину, но он все никак не мог начать: видимо, матушка лень и впрямь крепко держала его в своих стальных объятиях.

Решение пришло внезапно — нужен звездолет, вот здесь, на переднем плане, тогда все встанет на свои места. Грег взялся за кисти.

— Надоело, — послышался из кухни голос жены. Пришлось все отложить и подойти к Джинни.

— Надоело, — повторила она и бросила на пол куртку Грега с наполовину пришитым шевроном на рукаве, — я пришиваю, эти чертовы этикетки на все твои джемпера, куртки, рубахи… Назаказывал, черт побери. Сил моих больше нет! Для чего, для чего это нужно? Ты мне можешь объяснить?

По напряженным ноткам в голосе жены, Грег понял, что Джинни на грани истерики.

— Все знакомые смеются! Ходит какой-то меченный! А что означает надпись «Бастион Духов. 1000 столетие»? Не до такой же степени увлекаться фантастикой!

— Ну и пусть смеются… — зло бросил Грег.

Он подхватил с пола куртку и вышел из кухни. Шеврон ему пришлось дошивать самому. Исколов все пальцы и, наконец, закончив шить, Грег поднял голову. Жена стояла в дверях комнаты, смешно надув пухленькие губки, волосы волной легли на плечи. От нервозности не осталось и следа. Только побелевшие от напряжения кисти рук, сжатые в кулаки, выдавали, скольких усилий стоило ей это внешнее спокойствие.

— Пять лет назад я вышла за тебя замуж. И все пять лет я пришиваю тебе эти «тысячные столетия». Все эти годы я терпела эту твою причуду, а ты так и не соизволил сказать ни слова, Может теперь все объяснишь?

— Я очень занят. Стилсон будет ждать картину, я обещал ему сегодня, Грег встал со стула, подошел к жене и обнял ее за плечи, — все-таки красивая ты у меня… И потом, знаешь, Джинни, ты все равно не поверишь. То, что со мной когда-то произошло… Это так не похоже на реальность…

— Расскажи!

— В ее глазах вдруг вспыхнул огонек далекий, незнакомый и требовательный.

Огонек в глазах Джинни вдруг развернулся в звездную ночь, сменив лиловые сумерки за окном. Художник хотел достать платок, что бы вытереть внезапно вспотевший лоб, но руки не слушались, словно стали деревянными. Мысли спутались и заметались в голове, как автомобиль с перебитым рулевым управлением.

— Другого раза не будет, — вывел его из оцепенения голос Джини, ночь сразу канула за окно, оставив на ресницах капельки слезинок.

— Хорошо, — Грегу вдруг стало жалко жену, — ладно, — он усадил ее на диван, — вот только рассказывать почти что и нечего. Это случилось почти семь лет назад. Как-то поздно вечером я возвращался домой со студенческой гулянки. Я не спеша шел по улице и вдруг почувствовал чей-то пристальный взгляд. Я сразу же обернулся. Позади меня шел высокий мужчина в сером плаще. Он чуточку прихрамывал и опирался на длинную, как он сам, трость. Мне тогда показалось, что он неспроста идет за мной. Я решил проверить свое предположение, свернул за угол и остановился. Затихли и шаги преследователя. На улице темнота, а тут еще вдобавок я забрел в такой переулок, где и днем с огнем людей не сыщешь. «А, — думаю, — мало ли что после пьянки померещится! «Повернулся и пошел незнакомцу на встречу. Когда мы поравнялись, мужчина внезапно поднял свою трость. Из нее вырвался ярко-синий луч. Помню, я еще успел подумать: «Это бластер, как в кино…»

Очнулся в каком-то очень мягком и удобном ложе, со всех сторон меня окружало радужное сияние, отдаленно напоминающее полярное. Рядом смутно различались силуэты двух, сидящих в креслах людей. они о чем-то оживленно разговаривали, но язык их был мне непонятен. По-моему, такого языка вообще на Земле нет.

Радужный туман постепенно сгущался. Мне казалось, что он впитывался в меня, как в поролоновую губку, проникая во все клетки моего тела. Голова моя как будто превратилась в разворошенный муравейник. И словно молния пронзила боль. Я закричал. В тот же миг боль ушла и туман рассеялся. Теперь я мог рассмотреть помещение, в котором находился. Я был внутри гигантской полусферы с идеально гладкими стенами, от которых исходило приятное тепло ночного костра. Мебели не было, если не считать моего ложа и кресел беседующих людей. Присмотревшись, я узнал в одном из них своего недавнего преследователя. Теперь вместо плаща, на нем был синий халат с незнакомой эмблемой. Эмблема почему-то была на английском языке. Надпись гласила: «Бастион Духов» 1000 столетие. Во втором кресле сидела девушка, ее лица, к сожалению, я не запомнил, образ как-то быстро выветрился из памяти. Вообще-то это были люди как люди, только черты лица были идеально правильные, фигуры гармоничные — этакие красавцы из древних мифов…

Увидев, что я смотрю на них, девушка, одетая в такой же синий халат, сделала знак собеседнику

— С пробуждением! Ваше сканирование закончено. Пожалуйста не удивляйтесь, вы в отборочном центре тысячного столетия, — медленно произнесла красавица на английском языке, при этом ни единая черта на ее лице не дрогнула, шевелились только губы.

— «Манекен», — непроизвольно подумал я, тем более, что ее глаза излучали холодное сияние. Отборочный центр? Загадочный Бастион Духов и тысячное столетие. Что это — стотысячный год что ли? От таких вопросов действительно может закружиться голова. Если это был чей-то розыгрыш, то такой антураж очень завораживал.

Вдруг пол подпрыгнул, мое ложе затряслось, под сводом купола послышался затухающий гул, а по одной из мраморных плиток полированного пола, поползла жирная трещина. Нет, это был совсем не розыгрыш. Мои друзья, или хозяева замолчали чем-то потрясённые.

— Вот опять сбросили, сколько это будет продолжаться?! Даже здесь под землей слышно!

— Так и будет. До тех пор, пока мы не найдем выхода. В прошлый раз целый мегаполис погиб…

Они перешли на незнакомый язык, затем вновь заговорили на моем родном, видимо было нужно, что бы я понял, о чем идет речь.

— У него высокий интеллект. Даже выше, чем мы предполагали и еще огромный потенциал мозга, больше ста мортей. Из него вышел бы отличный специалист в области темпорального пространства — времени второго эшелона власти, или Изобразитель Измерений. Тогда бы больше украденцев попадало на полигоны. Это «самородок»! Такие редко рождаются.

— Не нужно об этом, — сказала девушка, — он примет участие в конкурсе?

— Нет, — мужчина так пристально посмотрел на меня, что даже мурашки по коже побежали, — мы не возьмем его…

— Но почему?

— У него есть некий барьер, который у него на родине называют ленью. А с таким барьером он никогда не сможет стать Самостоятельным Специалистом, тем более Механиком Дублирующей Машины.

— А если убрать барьер?

— Девушка посмотрела на меня, и мне показалось, что она улыбнулась, только в улыбке было что-то страдальческое.

— Это не возможно. Придется проникать в подсознание, а это может отрицательно сказаться на его психике. Только он сам может убрать этот барьер. Если захочет. Но у этого, — мужчина кивнул в мою сторону, — не тот склад характера. Легче найти другого. Хотя…

И еще я понял, что у них какой-то кризис, и они ищут во всех временах и измерениях людей с зачатками гениальности…

Затем снова была пронзительная боль и внутренний всплеск эмоций… И вот я опять стою на улице, а мужчина с Бастиона Духов удаляется, размахивая тросточкой — хронобластером. Я бросился за ним, но когда добежал до угла ближайшего дома, незнакомец уже скрылся из виду. С тех пор, я шью на рукавах эти чертовы шевроны. Может кто-нибудь из НИХ обратит на меня внимание. Я уверен, что они есть на Земле! И я смогу попасть на Бастион Духов, стану Самостоятельным Специалистом или Изобразителем Измерений…

Глупо, конечно, — закончил Грег, — может быть, у меня уже нет никакого барьера…

— Ты не запомнил лица той девушки?

— Джинни встала с дивана.

— Нет, да и зачем тебе это?

— Есть у тебя барьер. Это я уж точно знаю. — Она подошла к двери. — Есть и всегда будет!

Джинни тяжело вздохнула, её глаза излучали странное холодное сияние.

— Я хотела снять этот барьер… Если б ты знал, как я хотела этого, но ничего, понимаешь ничего не вышло…

Стараясь не смотреть на Грега, Джинни вышла из квартиры…

Артефакт бессмертия

Старая битва

Истребитель неумолимо падал на Сардай. Тормозные двигатели отказали после первого же попадания. Вышло из строя практически все вооружение, только генератор защитного поля еле еле справлялся с защитой пилотской кабины. Мне перебило правую руку, сорвавшимся верхним монитором. Когда я пытался выполнить крутой вираж, он выпал из крепления и винтом полетел на меня. И я с огромным трудом удерживал машину. Одно неверное действие и сгорю в атмосфере Сардая. Компьютер отказал после пятнадцатого залпа. Надо же, я и не думал, что «Копан-3» сможет выдержать такую огневую мощь. Впрочем, теперь какая разница. Если я не сгорю в атмосфере, то разобьюсь при посадке, или… Об этом лучше сейчас не думать. Сардай всегда отличался удивительной дипломатией. Хорошо будет, если меня просто расстреляют. А если нет, местные медики палачи так искусстны, что могут разобрать организм человека по частям, при этом жертва будет в полном сознании. А если они еще и узнают, что я член Имперского Дома….

Идиотская война и я, недоносок геройства захотел. Я записался в эскадрилью «Золотая молния» под псевдонимом. И отец Император ничего об этом не знал, официально — я уехал в годовой круиз. Так что никто из моих сослуживцев не знал правду обо мне.. И конечно же меня сбили в первом же бою. Хотя это была не война, а так мелкий пограничный конфликт первого уровня. Конфликт с Империей Инсектов. Проклятые насекомые абсолютно не переносили людей и давно бы нас уничтожили, если бы наша цивилизация не имела огромного технического потенциала. Мой эскорт погиб практически мгновенно. Я же сбил восемь вражеских истребителей. Последних двоих фактически на ручном управлении. Девятый истребитель, судя по боевой раскраске, командир эскадрильи, всадил в мой «Копан-3» целую очередь скортерных снарядов. И двигатели захлебнулись. Я пытался уйти в гипер-космос, но назойливый инсект достал меня и там. Он мог разделаться со мной почти сразу же, но, похоже, игра больше забавляла его. Конечно, меня бы тоже забавляла, если бы я был хищником.

Еще один скортерный удар выбросил мой несчастный кораблик из гиперкосмоса рядом с Сардаем. Инсект зашел мне в хвост и с помощью снарядов с гравизахватами, направил израненный истребитель в атмосферу планеты. После этой операции, его сктрекозовидный корабль помахал мне на прощание прозрачными крылышками и ушел в портал гиперкосмоса. Почему он меня не добил? ДА ПОТОМУ, ЧТО ЗА НЕГО ЭТО СДЕЛАЮТ САРДАЙЦЫ — потомки японцев, переселенцев первой волны. На Сардае царил строй, напоминающий строй средневековой самурайской Японии. Кроме того планета имела мощнейший технологический потенциал восьмого уровня (наивысший показатель это десятый уровень). Все имперские попытки вступить с Сардаем заканчивались неудачей. Единственной, достоверной информацией о Сардае было то, что там уже четырнадцать лет мучил местных жителей, культ директора Сахиото. На этой планете человеческая личность ставилась намного ниже общественных интересов. Точнее совсем не ставилась. Люди там были расходным материалом директората Сахиото. Подробнее о строе Сардая никто не знал. Опыты на людях, по сообщениям Посредников были на Сардае обычным делом. Что-то типа того: государству безвозмездно нужна твоя жизнь, и ты отдай ее. Эта планета не поддерживала дипломатических отношений ни с одной из звездных рас. Пушки были ее дипломатией. Пушки были ее ответом на любой приближающий к планете транспорт. Империи некогда было разбираться с этим загадочным государством, тем более, что Сардай находился в дали от основных звездных трасс. Другим расам тоже. И вот я нахожусь рядом с загадочной планетой.

Уж лучше покончить с собой! Я откинул защитный колпачок кнопки самоуничтожения корабля. Палец замер над красно-черной кнопкой. Нажатие и моя жизнь полетит в ТАРТАРАРы. Лучше умереть так, чем стать пленником Сардая. Я вздохнул. Прости меня отец, Империя остается без наследника, ну, в общем, это дело поправимое. Не стоит тянуть, а то я не смогу решиться. Я нажимаю проклятую кнопку.

«Внима…», — проговорил автомат самоуничтожения и заткнулся. Вот и система самоуничтожения не пережила этого боя. Я расстегнул кобуру ручного скортера, положил его на разбитую панель управления. Черт, как же его не удобно держать левой рукой. Трижды приставлял его к своему виску, но все безрезультатно, палец отказывался нажимать на спусковой крючок.

«Черт, черт, черт» — мысленно выругался я. И застрелиться не могу. Воздух со свистом выходил из разбитой кабины. Нет, и смерть от удушья страшна. Любая смерть страшна сама по себе. Я одел гермошлем. «Черт, черт, черт!». И Сатана услышал мои чертыхания.

— Неопознанный корабль, — женский голос в наушниках показался мне манной небесной или звенящей, брошенной золотой монеткой, — вы нарушили околоземное пространство Сардая. Немедленно сдавайтесь. Я командир, Кемура, приказываю вам.

По кабине истребителя скользнул ярко голубой луч.

— Я не могу управлять, — я почувствовал, что теряю сознание, — машина не подчиняется мне…

…Сознание возвращалось ко мне постепенно и не все сразу. Окружающий меня мир то проявлялся расплывчатыми пятнами, то исчезал…

…Наконец, я понял, что лежу в автоматической госпитальной палате. Окружающая меня аппаратура явно была медицинского назначения. Сотни проводов и трубочек, окутывали мое тело. Да, техника Сардая, действительно была на высоте. Надо мной склонился старик восточной внешности. Его морщинистое лицо никак не гамонировало с атлетически сложенным телом. На голове старика гордо восседал пилотский шлем с виртуальными очками.

— Ты, воин? — Спросил меня посетитель.

Я кивнул, не в силах говорить.

— Это хорошо, очень хорошо, — Старик быстро вышел из комнаты.

Электронный медик присосался к моей руке и впрыснул мне в вену снотворное.

В следующий раз я обнаружил над собой очаровательную женщину с раскосыми глазами. Ее идеальная, по имперским меркам фигура, была затянута в серебристый комбинезон. Такой женской красоты, я еще не встречал. Мне всегда нравились черноволосые девчушки.

— Командир Кемура, — представилась она, но я не успел с ней поговорить, так как опять провалился в небытие.

Потом я вспомнил, что это именно она взяла меня в плен. Командир Кемура, да женщина с такой внешностью была мечтой любого имперского мужчины.

Через две недели, я поправился. За это время меня посещали всего два раза. Первый раз приходил интересный старик, во второй раз меня посетила, моя пленительница. Я встал с койки и обнаружил, что что-то не так с моим организмом. Неужели меня переделали? Я ощупал свою голову, посмотрел в зеркало и обнаружил чуть выше виска золотой кружек. Так и есть, меня переделали. Нужно было сорвать гермошлем и задохнуться. На мгновение, я потерял над собой контроль, сорвал со стены какой-то медицинский прибор и со всего маху ахнул его об пол. Потом принялся топтать его ногами. А в горле, перехватив дыхание, стоял огромный соленый ком.

В эту же минуту дверь открылась и в комнату вошел знакомый старик.

— Что ты психуешь? — Сказал он. — Тебя модифицировали. Теперь по имперским меркам ты самый настоящий супермен. Такой же, как и любой сардаец. У тебя в голове суперкомпьютер с возможностью внешнего подключения. Местным такую операцию делают в течении пяти дней и все это время, человек находится в сознании, испытывая сильнейшую боль. Иначе нельзя, компьютер должен настроиться на характеристики твоего тела. На тебе испытана новейшая самонастраиваемая система. Если с тобой будет все хорошо, эту систему можно будет прививать нашим руководителям.

— У вас все с компьютерами? — Я не верил своим ушам.

— Все население, компьютер помогает реализовать человеку все возможности организма. Так что ты теперь — сардаец и тебе дико повезло. Ты влился в нашу дружную семью сверхлюдей.

— Что вы от меня хотите? — Я все еще не отошел от шока.

— За время сна твой компьютер был соответствующе запрограммирован. Мы хотим, что бы ты выступил на своем, уже починенном и модифицированным корабле против командира Кемуры. Мы должны знать потенциал имперцев. Затем ты получишь наше гражданство. Если выживешь.

(В будущем почти целый год лучшие медики Империи выкавыривали из меня биокомпьютер, присосавшийся к моим нервным окончаниям.)

Вот, оно что, теперь ясно, я сардайская подопытная морская свинка.

— Все отдыхай, — старик повернулся к двери, — компьютер, завтра во время боя с Кемурой, сам тебе все подскажет, так что вы будете на равных… Отказаться ты не можешь, у тебя просто нет выбора, иначе долгая и мучительная смерть.

Я кивнул… Что еще я мог тогда сказать?..

На следующий день меня облачили в мой восстановленный скафандр и провели на взлетную площадку. Я не поверил своим глазам, техномаги Сардая умудрились за такой короткий срок заново воссоздать по обломкам мой истребитель. Значит, это цивилизации десятого уровня и наши эксперты ошибались.

— Приветствую вас командир, — Кемура протянула мне свою изящную ручку. — Можете не волноваться, я убью вас быстро. Если вам представится такая возможность, также прошу быстрой смерти.

Да что, все Сардайцы помешались, что ли. Идеальные из них, наверное, получаются солдаты.

— Я оставлю вас в живых, уважаемая Кемура, — сказал я. У меня рука не поднимется стрелять по кораблю такой очаровательной женщины.

— Нет, — еле-еле слышно прошептали ее губы, — я хочу умереть. Убейте в этом бою меня и погибните сами.

— Нас посадили в орбитальный челнок. Истребитель Кемуры был уже на орбите, мой же, должны были поднять через два часа. Провожал нас лишь атлетически сложенный старик.

— Кто он, — спросил я.

— А он разве не представился, понятно, это сам — директор Сардая.

Да, наше испытание имело для этой планеты огромную роль. Я хотел спросить ее о странной просьбе, произнесенной шепотом, но Кемура оглянулась по сторонам, обнаружив, что мы в отсеке челнока одни, прошептала:

— Если ты не убьешь меня и не погибнешь сам, нас запытают. Моим родителям, когда они выступили против Директората, ввели в вену препарат ААА и они умирали двадцать дней мучительной смертью. Тогда компьютеры были не у всех. Ты мой шанс погибнуть быстро. До сегодняшнего момента, я всегда была под контролем.