Бесплатный фрагмент - Падение вверх. Хранитель

Пролог

Feci quod potui faciant meliora potentes (лат.)

(Я сделал все, что мог. Кто может, пусть сделает лучше.)

— Никогда не позволяй ангелу к тебе прикоснуться.

Звёзд видно не было, хотя небо, густо-фиолетовое, почти осязаемое, висело низко, почти касаясь высокой травы, которой сплошь был покрыт весь здешний край. Край невероятной доброты и сказочной дремучести.

— Не позволяй ангелу прикоснуться к тебе, пока ты не будешь к этому готов, — поразмыслив, поправился мужчина, нарушивший тишину летней ночи.

Он был довольно красив, насколько позволяла определить темнота, хотя и в летах, особенно по местным меркам. Густые тёмные волосы были зачёсаны назад, посеребренные сединой виски бликовали в отблесках костра. Лицо задумчивого мужчины украшала аккуратная бородка.

— И когда я пойму, что готов? — уточнил худенький мальчик, сидевший напротив. По большим тёмным глазам, точь-в-точь как у его собеседника, можно было догадаться, что это отец и сын. Мальчику было почти восемнадцать, но из-за худобы и чересчур тонких черт лица ему едва можно было дать пятнадцать лет.

— Ты уже будешь тем, кем должен стать. Но до этого ты уязвим, как…

— Как человек?

Мужчина вздрогнул и улыбнулся.

— Да, Кристиан, как человек.

Мальчик хотел было возразить, что он пока и есть человек, но вместо этого помолчал, а потом спросил:

— Ты любил маму, отец?

— Нет.

Вновь повисло молчание. Не напряжённое, а простое, будничное. Похоже, эти двое привыкли разговаривать через паузы.

— Анна была прекрасным человеком, — добавил наконец мужчина, — Прекрасной женщиной. Для меня она была особенной. Иначе тебя бы не было…

Мальчик молча покивал головой. Длинные волосы упали ему на лицо — он резким движением, почти с досадой, отбросил их назад. Мужчина с улыбкой проследил за ним — это движение кого-то ему напомнило.

— Я не мог её полюбить, — продолжил отец, — Я знал, что это невозможно… для меня. Но она всё поняла. И на всё согласилась.

— Соседи были уверены, что ты — мамин муж, и что ты на заработках в городе, — подхватил Кристиан.

— Она была единственной, с кем у меня могло быть будущее. Ты. Наше с ней будущее.

Повисла очередная пауза. Отцу с сыном явно некуда было спешить.

— Когда я стану таким как ты? — нарушил молчание мальчик.

— Не спеши. В выбранном возрасте тебе жить целую вечность. Тебе многому нужно научиться. Самое главное…

Вдали заухала сова. Мальчик с прежней досадой медленно обернулся на звук.

— Главное — не позволяй ангелу к себе прикоснуться.

* * *

Москва вдохнула осень полной грудью. Прохладный воздух позвякивал хрустальными лучами слегка озябшего белого солнца. Упоительный малиновый звон можно было расслышать за шуршанием шин многочисленных автомобилей и топотом толпы, несущейся по улицам бесконечным потоком. Расслышать было можно, но никто даже не пытался. Никто, кроме молодого парня в кричаще модной джинсовке, который стоял, прислонившись к стене, лицом к одной из старейших улиц города, блаженно щурясь на яркое, но холодное солнце, будто и правда к чему-то прислушивался… Неожиданно он вытащил из кармана дешёвую зажигалку, задумчиво повертел в руках, сокрушённо вздохнул, убрал её обратно и, сунув руки в карманы джинсов, медленно побрёл прочь.

Москва пела голосом молоденького, о уже широко известного в узких кругах певца, выступающего (вот удивительно!) не под дурацким псевдонимом, а под своим настоящим именем, простым и невычурным

Певца тоже мало кто слушал внимательно. Разве что водитель чёрной «Тойоты», застрявший неподалёку в пробке, задумавшись, постукивая пальцами по рулю, начал бессознательно подпевать. Впрочем, мгновенно спохватившись, он чертыхнулся, нетерпеливо просигналил, нервно закрыл окно и включил радио, откуда донеслось тоскливое «18 берёз» Чижа. Мужчина в сердцах изо всех сил ударил рукой по рулю. Поток машин наконец сдвинулся с места.

Москва манила на свои улицы прочь из душных башен. Но были те, кто на провокацию не поддавался. Например, студентка журфака, обитавшая на последнем этаже особенно серой и душной девятиэтажки, несмотря на то, что до диплома, как справедливо заметил сосед студентки, был ещё целый учебный год, решила немедленно засесть за этот самый диплом. Сосед, болезненно худой парень, обозвал соседку параноиком и сбежал на улицу, дабы не видеть удручающего зрелища корпящей над дипломом однокурсницы.

«Не ходи», — неслышно попросил кто-то.

«Иди!» — властно потребовали сразу несколько голосов. Парень не услышал, а может, сделал вид, что не слышит, однако пошёл.

А вместе с ним по улицам пошли сотни человек. Пошли, понеслись, побежали. Поехали. Солнце медленно клонилось к закату, а Москва в своей осенней эйфории не унималась — подгоняла, звала, неслась рядом вприпрыжку.

Задыхаясь от быстрого бега, молодой темноволосый мужчина, одетый в джинсы и новенькую кожаную куртку, на миг остановился и, облокотившись на кирпичную стену, пытаясь унять бешенное сердцебиение.

Времени оставалось катастрофически, смертельно мало.

Лихорадочный взгляд заметался по толпе и выцепил удаляющуюся высокую тощую фигуру в ярко-жёлтой ветровке. Глубоко вздохнув, мужчина бросился в погоню. Остановившаяся было грязно-белая иномарка, неспешно последовала за ним. На первом же перекрёстке её подрезал блестящий серебристый «Lexus». Иномарка разразилась бранными гудками и, взвизгнув шинами, прибавила скорости. «Lexus» в свою очередь развернулся и чинно сел ей на хвост.

Не выпуская из виду ярко-жёлтое пятно, парень в кожанке запетлял переулками между серых блочных домов. Перед одним из таких узких переулков иномарка спасовала. Из неё выскочил коренастый мужчина и, раздражённо хлопнув дверью, понёсся вглубь двора. Притормозивший было неподалёку «Lexus» опомнился и покатился в другую сторону, явно намереваясь объехать двор с другой стороны.

Тем временем погоня подошла к концу. Человек в жёлтом подошёл к одной из железных дверей и, потыкав пальцем в кнопки домофона, глухо потребовал у кого-то:

— Открой!

С противным писком дверь, словно нехотя, впустила его в тёмный подъезд и громко захлопнулась. В ту же секунду к ней подлетел парень в куртке. С видимым облегчением он прижался лбом к холодному железу двери и наконец отдышался. Водитель иномарки, притаившись за углом соседнего дома, наблюдал во все глаза.

Воровато оглядевшись и убедившись, что во дворе ни души, брюнет начал вести себя странно. Из кармана куртки он извлёк четыре длинных гвоздя с блестящими, словно посеребренными шляпками, и, по очереди приставив их острыми концами к углам железной (!) двери, методично и без усилий вогнал их в стальную коробку. Едва шляпка четвёртого гвоздя поравнялась с поверхностью двери, раздался визг тормозов, и во двор влетел тот самый «Lexus». Парень вздрогнул и, резко развернувшись, вжался спиной в дверь.

Из машины выбралась высокая блондинка в ослепительно-белом пальто, за ней — двое мужчин самой непримечательной наружности. Хозяин иномарки за углом опустил глаза и отвернулся.

— Браво, — блондинка несколько раз хлопнула в ладоши, — Я, признаться, не ожидала.

Брюнет молча смотрел на неё исподлобья. Спутников девушки он не удостоил и взглядом. А барышня, не двигаясь с места, осведомилась:

— Будешь защищаться? Ах да, — она бросила взгляд на поблёскивающие в двери гвозди, — Тебе больше нечем… А знаешь, у меня для тебя есть царский подарок. Я хочу подарить тебе жизнь.

Брюнет молча смотрел на неё, не отрываясь.

— Более того, ты сам выберешь, кем тебе в этой жизни быть, — продолжила красавица, — Захочешь — оставим всё, как есть. А можешь присоединиться ко мне. Ты не представляешь, что это за ощущения — безграничная власть, свобода, и ни за кого, кроме себя, не нужно отвечать. Просто сказка! Попробуй, ты не захочешь ничего другого.

Ответом ей было презрительное молчание.

— Ну хорошо, я вижу, ты принципиальный. Тогда вытащи из двери эти гвозди и отойди в сторонку. А лучше улетай куда подальше.

— Нет, — хрипло заявил парень, ещё сильнее вжимаясь спиной в дверь.

Блондинка закатила глаза.

— Неужели одна-единственная душонка не Бог весть какого человечишки стоит того, чтобы вот так глупо погибать?

— Ты даже не представляешь ценность человеческой души. Она гораздо дороже, чем жизнь любого из нас, — произнёс парень негромко, но твёрдо, — Ты не получишь его душу, никогда.

Девушка печально вздохнула.

— Ну что ж, раз ты выбрал…

Она кивнула одному из мужчин, маячивших за её спиной. Тот сорвался с места и, подлетев к брюнету, ударил его в живот.

Затянутое в чёрную кожу тело согнулось пополам и замерло, повиснув на руке убийцы. Нападавший сделал ещё одно резкое движение и выпрямился. В его руке тускло сверкнул короткий окровавленный нож с широким зазубренным лезвием.

Перешагнув через свалившееся к его ногам тело, мужчина вернулся к машине. Блондинка, брезгливо скривившись, молча уселась в «Lexus», её спутники последовали за ней. Мгновение спустя машина скрылась в соседнем дворе.

Казалось, что неожиданно пошёл снег. Всё это время стоявший за углом хозяин белой иномарки поднял руку, и на его ладонь спланировало маленькое невесомое белое перо… Перья кружились, опадали на землю, застревали в волосах мужчины. Приблизившись к лежащему ничком брюнету, он наклонился и тихо произнёс:

— Молодец… Ты успел.

Парень в кожанке зашевелился и поднял голову. Протянув ему руку, мужчина поинтересовался:

— Неужели оно того стоило?

— Конечно! — он не сомневался ни секунды.

— Дело царское, — вздохнул мужчина, помогая парню подняться, — Какое-то время до него не доберутся… Пойдём!

Брюнет, с печальной задумчивостью смотрящий на собственное лежащее на мокром асфальте окровавленное тело, припорошённое белыми перьями, вздрогнул и, опустив голову последовал за мужчиной.

Глава 1

Человек неразумный

Errare humanum est (лат.)

(Человеку свойственно ошибаться)

— «Moscow callen!!!…»

— Ида!

— «Moscow callen!!!…»

Молодой человек цокнул языком, одним щелчком мыши сохранил открытый на ноутбуке документ, весело крутанулся на стуле, пружинисто вскочил на ноги и, подхватив со стола вопящий телефон, выглянул в соседнюю комнату.

— Ты зачем телефон у меня бросила?..

— Ага…

Юноша закатил глаза. Держа не умолкающий мобильник на вытянутой руке, свободной рукой он ухватил с дивана маленькую подушку в виде совы и легонько стукнул по не собирающейся оборачиваться темноволосой голове.

— Ай!.. Тим… Алё? Да… Да, дописала… Я… сегодня! Вечером пришлю! А… Хорошо, давайте занесу завтра. Всего доброго. Чего ты дерёшься?!

Последняя фраза была адресована всё ещё маячащему позади парню.

— Во сколько завтра вернёшься?

Девушка задумчиво вытянула ноги в узких джинсах и поболтала ими в воздухе.

— К часу, думаю, управлюсь, — решила она.

— Мы завтра идём знакомиться с нашими новыми людьми, — тихо, но веско напомнил юноша.

— Да помню я! — отмахнулась девушка, отвернувшись. На её лбу пролегла глубокая вертикальная морщина, и стало понятно, что она старше, чем казалось.

Девушка забралась с ногами на диван, вытащила гитару, спрятанную между стеной и подлокотником — музыка помогала ей успокоиться и сосредоточиться.

— …Легче пепла, прозрачней, чем глаза твоих детей —

Из окошек чердачных — стая белых лебедей…

Ты проснешься однажды под навязчивый мотив,

Задохнёшься от жажды, тяжесть крыльев ощутив…

Презирая законы, шли под зеленое знамя любви! (прим. автора. Крыс и Шмендра, «Зелёное знамя любви»)

— Скорее бы уже этот год прошёл…

— Иди сюда…

Молодой человек крепко прижал к себе девушку. Он понимал — Ида всё ещё оплакивает предыдущего подопечного. Девушке всегда тяжело давалась разлука.

Рубашка на груди парня вмиг намокла от слёз девушки. За окнами вовсю загрохотала гроза. Молодой человек глядя в одну точку, бережно поглаживал Иду по вздрагивающей спине. Всё это они однажды уже проходили.

— Постарайся не думать…

— Не могу…

Её проблема была в том, что она слишком много думала. Постоянно всё анализирующий ангел — не лучший из хранителей… Все беды начинались с того, что она «вдруг подумала». Вот однажды она подумала — а что, если влюбиться? И влюбилась. Точнее, подумала, что влюбилась. Объектом высоких чувств был избран молоденький виконт из предместья Лондона. Детский сад, но как интересно! Слава Вcевышнему, Иделия не успела наломать дров. Само собой дурочке растолковали, что с ней будет, если она решится пасть. Ида тогда перепугалась до белых глаз, клялась, божилась, отрекалась, зарекалась… Её простили, но не наказать не могли. 150 лет на земле, среди людей, без крыльев, с сохранением благодати и обязанностей хранителя. Кроме того, для перестраховки к ней был приставлен компаньон и надзиратель в одном лице, правда крылатый. Тим ничем тогда не провинился, просто оказался под рукой. Ида любила снег и большие города — ей пошли на уступку. Место дислокации — Москва, подохранный объект — купеческая дочь (от греха!).

Человеческий век короток, а в предложенных обстоятельствах — вовсе мимолётен. Смута, война, революция, ещё одна война, вновь революция… Здесь Ида и потеряла свою подопечную. Напрасно Тим твердил про неисповедимые пути, напрасно увещевал… С земли даже ангелы смотрят на небо другими глазами. Утешало лишь то, что Ида сумела сохранить её душу… Ангел плакал, шёл дождь. Московская погода с того дня подчинилась Иде, полностью отражая её настроение. Снова началась война, и новый подопечный Иды ушёл на фронт… Она поклялась сделать невозможное. Он будто заговорённый выживал под градом пуль и снарядов, пережил голод и болезни, встретил день победы… и вот вчера на девяносто восьмом году жизни мирно скончался в окружении рыдающих детей, внуков и правнуков…

…Иде оставалось ещё чуть меньше года на земле…

— Ты не виновата… Ты всё делала правильно, — шептал Тим.

— Я знаю.

Ида подняла на него ещё мокрое от слёз, но уже спокойное лицо. Дождь как бы нехотя прекратился.

Кто следующий?

* * *

Антон верил людям — люди его предавали. Он верил фактам — факты оказывались подтасованными. Он верил себе — и напивался. В конце концов во всём мире остался только один человек, которому можно было доверять — Юлька, и у Антона не осталось выбора. Он верил Юльке. О том, чтобы верить в Бога, речи не шло вовсе. Антон был атеистом. Антон был нигилистом. Он был журналистом. Уже почти что дипломированным, как и Юлька, но она не то. Она вообще была сложным явлением, к ней Антон почти чувствовал что-то похожее на — о, ужас! — нежность. А, как логически размышлял Антон, где нежность — там и до влюблённости недалеко, а где любовь — там и Бог! Но раз Бога нет, значит, нет любви, нет нежности, значит (вот чёрт!) нет и Юльки! А Юлька между тем была, каждый день являлась в институт и капала Антону на мозги, тем самым разрушая всю его логическую цепочку. Думая на эту тему, Антон ощущал себя чуть ли не персонажем романов Достоевского. Он уже не мог жить без неё, бесился, орал, Юлька обижалась, срывала голос, мириться первым шёл Антон, всё начиналось сначала… Приближалась защита диплома…

* * *

— … А почему он уже взрослый? — искренне недоумевала Ида, исподтишка разглядывая высокого, худощавого, нескладного, но симпатичного молодого человека с недельной щетиной на впалых щеках.

— У него был… в общем, другой хранитель, — Тиму подобные разговоры всегда давались с трудом.

— Так… Договаривай, — в голосе Иды угрожающе звякнула сталь.

— Он умер, — сухо обронил Тим и отвернулся.

Это означало только одно — ангела убили. Убили те, кому была нужна душа этого мальчика.

— Он особенный? — недоверчиво спросила Ида, ещё пристальнее вглядываясь в объект.

— Да нет… Просто активный атеист. Слишком лакомый кусочек для демонов. Но они просчитались — он в них тоже не верит и ничего не боится. Пока что им нечего ему предложить…

— Прямо «Не верь, не бойся, не проси», — фыркнула Ида.

— Это ещё не всё. Смотри.

К парню приблизилась худенькая, почти бестелесная девочка и начала что-то эмоционально ему втолковывать.

— Это моя, — так же тихо пояснил Тим, — Она тоже теперь… одна.

— Нет, ну тут попроще будет, — неуверенно протянула Ида, немного помолчав.

— Не знаю.

— Ну что, вечером организуем «Явление народу»?

— Уверена? Может, пока не стоит?

— Стоит! За души этих детей убивают. Я в таком деле партизанить не собираюсь, я за объединение фронтов!

— Ты ещё от той войны не отошла.

— Ты как будто отошёл, — огрызнулась Ида, — Все, кто там был, не отошли…

— Пойдём, у нас ещё часа два… Мне обязательно с тобой идти?

— Да! Мне они не поверят. А у тебя крылья.

— Опять?

— Ну согласись, это аргумент. И впечатление производит. Хотя… на девчонку ты и без крыльев впечатление произведёшь…

* * *

Ида ошиблась — Тим оказался не в Юлькином вкусе.

— Вы кто? Что вам нужно?

Вежливо позвонившие в дверь ангелы молча воззарились на открывшую дверь девушку.

— Нам нужно с вами поговорить, — осторожно начал Тим.

— Юль, кто там? — донеслось из недр квартиры.

— Не знаю! Вы кто?

Иду так и подмывало брякнуть: «Мы пришли к вам с миром, мы несём вам любовь», где-то она вычитала подобную фразу, и она Иду жутко веселила. Но в данный момент это было бы цинично и неуместно.

Пауза затянулась. Наконец Тим вздохнул, молча взял Юлю за руку и повёл вглубь квартиры. Ида проскользнула следом и закрыла за собой дверь.

— В чём дело? — на пороге гостиной возник жутко недовольный Антон.

— Не знаю, — пискнула Юля, даже не делая попыток вырвать у Тима свою ладонь.

— Сядьте, — властно попросила Ида. Лицо Антона пошло красными пятнами. Подобная наглость настолько его обескуражила, что он слегка растерялся.

— Мы всё объясним, — тихо пообещала Ида, — Антон, сядь, пожалуйста.

— Откуда?..

Их взгляды встретились. Этот молчаливый поединок остался за Идой. Необъяснимая сила заставила Антона опуститься на диван рядом с уже сидевшей там сжавшейся в комочек Юлей.

— Кто вы? — уже в который раз прошетал он.

— Мы ваши ангелы-хранители.

Антон вздохнул, кашлянул и, наконец сбросив оцепенение, расслабился.

— Ах во-от как, — издевательски протянул он, сузив глаза, — А ну пошли вон!

От его резкого окрика Юлька вздрогнула и подняла умоляющий взгляд на молчавшего Тима. Антон резко вскочил с дивана и, одним прыжком оказавшись возле Иделии, схватил её за плечо, явно намереваясь силой избавиться от непрошенных гостей… Один взгляд полный нежности, жалости и твёрдости на миг лишил Антона его решимости, и этого оказалось достаочно.

— Тим…

Ангел вздохнул, слегка опустил ресницы, миг — и за его спиной возникли огромные кипенно-белые сияющие крылья.

Крылья… У каждого ангела они разные. Различной формы, цвета, и сияние у всех тоже своё. Конечно, это зависило в большинстве своём от их обладателя. Крылья Тима Иделия находила чересчур уж классическими. Своих она уже не помнила…

Сказать, что будущие журналисты были впечатлены увиденым — ничего не сказать. Конечно, Юльку пробрало сильнее. Юные девушки всё воспринимают острее нежели представители сильного пола. Кроме того, Тим всё-таки был её ангелом, и связь между ними была крепче. Девушка сидела не шелохнувшись, а из её глаз медленно текли крупные слёзы. Антон так и остался стоять посреди комнаты, глядя поверх Идиной головы на чудесное видение. Молчание затягивалось.

Первой тишину нарушила Юлька.

— А можно… потрогать?..

— Какие же вы все… одинаковые, — с досадой буркнула Ида. Тим бросил на неё укоризненный взгляд и ободряюще улыбнулся Юле:

— Конечно, дитя моё, тебе — можно.

Ида страдальчески закатила глаза. «Дитя моё». И охота ему строить из себя канонического проповедника… Не умеет он с современной молодёжью общаться, подумала она.

Юлька медленно сползла с дивана и боязливо приблизилась к ангелу. Робко протянула дрожащую руку, помедлила мгновение и наконец решилась.

Наощупь — перья, просто перья, но какой эффект!

Юлька вдруг всё поняла. Всё увидела, всё осознала. И — поверила. Потому что в отличие от Антона, себе верить она ещё не разучилась. Слёзы вновь заструились по её щекам.

— Вы что с ней сделали? — ожил Антон, — Чего вам надо?

Весь гонор растерял, подумала Ида, похож на заблудившегося ребёнка. Да кто он ещё, по сути? Голос юного журналиста-атеиста и впрямь дрожал и звучал жалобно, с истерическими нотками.

— Мы хотим вам помочь. Защитить вас.

— От кого, — пролепетала всё ещё не отрывающаяся от крыльев Тима Юля.

— От тех, кто убил ваших предыдущих хранителей. От тех, кому нужны ваши души.

Юлька пошла красными пятнами, Антон напротив побелел.

— Бред какой-то… А ты что молчишь? — напустился парень на Иду, — Где твои крылья?

— У меня их нет. Пока.

— Что значит — пока?

— Я однажды допустила ошибку и теперь расплачиваюсь за неё. Через год мне вернут крылья… если с тобой к тому времени ничего не случится. Ты поможешь мне?

Антон молча сжал кулаки и опустил глаза.

— Это ведь и в твоих интересах…

— Нет!

Юлька вздрогнула и отдёрнула руку. Тим убрал крылья.

— Нет! — громко повторил Антон, — Не нужна мне ваша ангельская ересь. Убирайтесь!

Треснуть бы тебя по глупой башке, с тоской подумала Ида, но вслух спорить не стала.

— Как хочешь, — кивнула она, — Оттого, что ты меня гонишь, я твоим хранителем быть не перестану. Да, мне будет трудно, но хуже в конечном итоге станет тебе.

— Угрожаешь?

— Угрожать тебе будут другие, не мы.

— Я не верю! Никаких других нет! Всё вы врёте, — Антон орал с такой силой и злобой в голосе, что на его глазах выступили слёзы, Юля отшатнулась от него подальше, а Ида поморщилась.

— Катитесь отсюда, — неожиданно тихо сказал Антон и отошёл к окну.

Иделия глубоко вздохнула и решила взять инициативу в свои руки.

— Тим, уведи её, пожалуйста, нам с Антоном надо поговорить…

— Она никуда не пойдёт, — подскочил без пяти минут дипломированный.

Ида слегка подняла бровь, Тим молча взял беспрекословно подчинившуюся ему Юлю за руку и вывел из комнаты. Хлопнула входная дверь.

— Куда они пошли? — рявкнул Антон.

— Ну, зная Тима, он повёл твою подругу в кафе, где до полусмерти закормит её пирожными. Всё будет нормально, вернёт её в целости и сохранности через часок, — заверила парня Ида, усаживаясь на краешек дивана. Антон, помедлив пару секунд, сел на противоположный подлокотник и насупился.

— Любишь её? — невинно поинтересовалась Ида.

— Кого? Юльку? Вот ещё!

— Я так и думала. В смысле, думала, что ты так ответишь. Ты бы не признался.

— Тебя это не касается!

— Конечно-конечно…

Ангел и человек помолчали, глядя в стенку, Антон — злобно, Ида — выжидательно.

— Значит, этого, белобрысого, зовут Тим? — уточнил журналист, — А тебя?

— Иделия. Ида.

— Значит так, ангел Ида, — заявил Антон, разворачиваясь к собеседнице всем корпусом, скрестив руки на груди, — Ты сейчас валишь из моей квартирыи больше никогда сюда не возвращаешься. А я не обращаю внимания на то, чем будет грузить Юльку твой дружок. Идёт?

— Гляди-ка, не обманул, — слегка удивилась невозмутимая Ида, — Ты и вправду её не любишь.

— Ты с чего взяла? — вспылил Антон, но тут же осёкся, — То есть… конечно, не люблю, это же бред…

— Любовь не терпит безразличия, — пояснила девушка, — Если тебе правда всё равно…

Антон не отвечал, только шумно сопел, не в силах ни возразить, ни подтвердить.

— Ты в меня не веришь…, — неожиданно грустно сказала Ида.

— Верю, — буркнул Антон, отворачиваясь, — Просто ты мне не нужна.

— А ты хочешь попасть в ситуацию, когда я тебе понадоблюсь?

— Не будет такой ситуации…

— Дурачок… Не зарекайся…

— Уйди, а? — чуть ли не в отчаянии попросил Антон.

Ида со вздохом поднялась с дивана.

— Я не прощаюсь… Всё будет хорошо. Ты не один.

— А я хочу быть один!

Ида не стала спорить и просто тихо вышла.

Глава 2

Тёмные силы и слабости

Ты не умел одного —

Сражаться и проклинать,

И ты забудешь его,

Но он вернётся опять,

Нальёт столетний коньяк,

Разгонит в снах вороньё,

Возьмёт в уплату пустяк —

Лишь вырвет сердце твоё.

(Канцлер Ги, «Король воздуха»)

Вэл любила свою работу и всегда выполняла её с удовольствием. Она вообще любила всё, что имело к ней самой хоть какое-то отношение. Даже Алекс с каждым веком раздражал её всё меньше. В этом, правда, была больше его заслуга — стараясь дистанцироваться от нежно презираемой им сестрицы, он старательно не вмешивался ни во что, с ней связанное. Это устраивало абсолютно всех — и Алекса, который временами ловил себя на том, что с удовольствием бы стёр себе память, дабы не вспоминать последние семьсот лет, и Вэл, для которой история, связанная с Алексом и Катрин, была лишь досаднейшим казусом, имевшим по её, Вэл, глупости столь затянувшиеся последствия, и даже Айю, которая порой Алекса вульгарно боялась, боялась тем животным страхом, который чувствует загнанный зверь, уже достаточно чётко осознающий, что невидимый пока охотник уже приговорил его… И если поначалу Вэл пыталась выжать из нового состояния Алекса хоть немного пользы, хотя бы для себя, чёрт с ним, с общим делом, то в последнее время окончательно махнула рукой на это гиблое занятие. В конце концов быть демоном — это призвание, и талант здесь тоже нужен. Алекс же ко всему на свете был более чем равнодушен. При этом себе любимой перфекционистка Вэл редко позволяла хоть какие-то поблажки. Вероятно, именно поэтому она и достигла того, что в одном из величайших городов мира ни одна душа не могла быть продана, заложена или осквернена без её ведома, согласия и позволения. Славный городишко-муравейник гораздо лучше Парижа. В нём и людей побольше, и революции и войны затрагивают его чаще (особенно прошлые пару веков — пальчики оближешь, что ни неделя — то терракт, бунт, про восхитительные Тишинку и Хитровку вообще нечего говорить, этими проектами Вэл особенно гордилась, да и то, что было на стыке веков забыть невозможно — настоящий фейерверк!) Увы последние полвека Вэл отчаянно скучала. Да, была достигнута некая стабильность, но демону хотелось авантюр и новых впечатлений. Разовые акции типа серийного маньяка, настоящего, работающего со вкусом и удовольствием, или халатность на серьёзном предприятии с качественными последствиями, доставляли слишком много хлопот, плохо окупались, требовали массы ресурсов и времени. А гадить по-мелкому могут и рядовые демоны, брезгливо думала Вэл.

Помимо перфекционизма было у неё ещё одно качество, часто усложнявшее существование демоницы. Маниакальная принципиальность. В конечном итоге всё сводилось к скуке. Часто о нечего делать Вэл цеплялать за обыкновенного ничем не примечательного человечишку и категорически отказывалась сдаваться, пока не получит его заурядную душонку. В моменты такой никчёмной и бессмысленной охоты Вэл забывала обо всём на свете. Впрочем, она и не думала корить себя за эту маленькую слабость. Тем более, что развлекаться подобным образом она позволяла себе лишь изредка, в моменты резких приступов хандры и меланхолии. Расслабляться после трудовых будней демон третьего чина тоже умела, естественно, по канону. В шкафчике в кабинете главного редактора собственной газеты — большая бутылка приторно-тягучего «Бейлиса», в столе — пачка тонких вишнёвых сигарилл, по выходным — дорогой ночной клуб и пара загубленных душ, просто так, для галочки. Красиво, эффектно. А с понедельника вновь на работу. Редакция популярной газеты, любимая игрушка Вэл, или Валерии Дмитриевны, как её там называли, пока ещё не успела наскучить хозяйке, главным образом потому, что приносила не только материальный доход. Идеальное средство подавления, манипулирования, подчинения и наконец уничтожения не только отдельных персон, но и подобных корпораций. Так один из главных конкурентов, будучи полностью раздавленным компроматом и угрозой банкротства, не раздумывая пустился во все тяжкие, пошёл на откровенный подлог, воровство, и даже на убийство, правда, в состоянии аффекта, даже не догадываясь, что причиной всех его бед являлась его очередная мимолётная любовница Лера, очаровательная платиновая блондиночка с оленьими глазами. И когда несчастный был окончательно разорён, именно прелестная глупенькая Лерочка утешала его так пылко, заверяла, что никогда не покинет, собственными руками поднеся бывшему сильному мира сего последний бокал коньяка и вложив в его дрожащую ладонь припасённый им для защиты пистолет…

Алекс не брезговал работать у сестры, заведовал колонкой светских новостей, в офисе появлялся редко, предпочитал одиночество, жил почти в центре в элитной высотке, где имел сразу две квартиры, занимавшие весь первый этаж и весь пентхауз, с Вэл общался редко, задания её выполнял неохотно и до сих пор не понимал, почему называет сестрой монстра, разрушившего всю его земную жизнь.

Этот воскресный вечер Вэл против обыкновения решила провести дома. Ночь обещала быть холодной, беспрерывно шёл дождь, который она ненавидела. Двадцать граммов виски невольно напомнили ей о брате. Вэл усмехнулась про себя. Наверняка, тоже пьёт. Только больше, гораздо больше. А может, и девчонку привёл. Ему стоит только захотеть. Мало какая дура устоит перед кареглазым брюнетом на чёрном джипе «Тойота». Надо бы попросить у него пару-тройку этих шалав, вяло подумала Вэл. Когда наиграется, естественно. И чтоб на глаза больше не лезли… Экспериментов, подобных Егору, Вэл уже откровенно побаивалась… Один раз обошлось, но это был форс-мажор, просто посмотреть, что будет… Лучше перестраховаться. Да и от Егора в ближайшее время надо будет избавиться. Сразу, как докручу историю с этими студентами, решила Вэл.

Виски сделал своё дело, демон почти согрелась. Зябко кутаясь в молочно-белый, кашемировый кардиган, Вэл ощутила прилив нежности. Конечно же, к себе любимой. В такие минуты абсолютой гармонии со всем окружающим (не считая мерзкой погоды) она ощущала себя идеальной, совершенной и была абсолютно уверена, что так будет всегда. За двоих в этот вечер по злачным местам отправилась шататься Айя. Скорее всего, без добычи она не останется, эта мерзкая девчонка умела привлекать молоденьких глупых мальчиков, быть весёлой, компанейской, милой… Однако то, что она вытворяла потом, неизменно вызывало у эстетичной рафинированной Вэл отвращение и чувство гадливость. Она до сих пор не покончила с Айей или, скажем, не спустила на неё Алекса только потому, что не могла не иметь под боком хоть кого-то, над кем чувствовала своё безусловное превосходство. Маленькая слабость. Ни Егор, ни тем более Алекс не внушали ей такой уверенности в собственном совершенстве. Пусть работает, пронеслось в голове красавицы, закутанной в светлый кашемир. С паршивой овцы, как говорится…

* * *

От мигающего света уже болели глаза, то, что здесь гордо именовалось музыкой раздражающе било по мозгу и мучительно откликалось мигренью в левом виске. Алекс отчаянно скучал. Им потихоньку овладевало уже ставшее привычным состояние, которое было сродни людским депрессии и меланхолии. Характеризовалось оно главным образом тем, что Алексу переставало что-либо хотеться. Он начинал завидовать тем, кто с лёгкостью мог сказать «Хочется чего-то, а чего — не знаю». Алекс чётко осознавал, что не хочет ровным счётом ни-че-го. Ни очередную порцию виски, ни вон ту высокую смуглую шатенку, призывно строящую ему глазки, ни возващаться домой. Обычно в таких ситуациях полагается лечь спать, он знал, но спать также не хотелось. Всё, чего он желал в этот момент — избавиться от этого мерзкого ощущения…

А утром… Утром ничего не изменится. Он придёт на работу, запрётся в кабинете, предварительно выслушав от секретарши… ну, что-нибудь, эта тупая девчонка не способна просто поздороваться, ей непременно нужно выплеснуть на начальника ушат бесполезной информации, не удосужившись убедиться, хотя бы на глазок, что Александр Дмитриевич в состоянии, а главное — в настроении воспринимать эти глупости. Даже если в этом бреде и будет заложена некая здравая, умная, нужная мысль, глупость Алёны всё-равно погребёт её под лавиной слов-паразитов, междометий и бессмысленных отступлений. Уволить её и нанять новую секретаршу Алекс считал бессмысленным, так как точно знал: все люди-женщины — глупы и болтливы, а все люди-мужчины — глупы и твердолобы. Иными словали, все люди в общем и целом глупы, и за новое знание, за возможность осознавать своё превосходство над этим жалким тупым кровожадным смертным стадом, Алекс и был, пожалуй, благодарен Вэл.

Сестра… Поначалу это было придумано, чтобы замести следы, потом пригодилось при переселении (считай — бегстве), а после прижилось, парочка почти сроднилась. Оба не питали никаких иллюзий насчёт друг друга, ибо знали, на что способен каждый. Наверно, поэтому их профессиональный союз так долго и просуществовал, почти семьсот лет. В конце концов они уже привыкли друг к другу, ушла настороженность, постоянное ожидание ножа в спину. Это было бы бессмысленно, врагами Алекс и Вэл так и не стали, мстить один другому не собирался — не за что, сосуществование было удобно для обоих и уже воспринималось как правило игры. Конечно, об особой привязанности речи тоже не шло. Алекс чувствовал к сестре благодарность, смешанную с ненавистью, и был не в состояни объяснить, откуда взялось и то, и другое. Вэл не скрывала презрения к происхождению брата, не упуская возможности напомнить, что Алекс не был создан демоном, и со злой иронией называла его контрафактом из средневековья. Впрочем, бывший еретик не обижался на подобные высказывания. Он считал себя кем-то вроде Просветлённого, познавшего вековую мудрость, и реагировать а глупые подколы считал ниже своего достоинства…

Взгляд упал на маленький диванчик в углу, и настроение Алекса упало ещё ниже. Айя. Как её занесло в тот же клуб, что и Алекса, оставалось для последнего за гранью понимания. Зато вдруг пришло осознание того, что ему, Алексу, хочется. Быстрыми шагами он пересёк танцпол и оказался у дивана, на котором сидели двое. Рослая брюнетка лет девятнадцати и худенький паренёк, по виду чуть младше своей подружки. Парочка ненасытно целовалась, поэтому, естественно, приближения мужчины никто и них не заметил. Скрестив руки на груди, Алекс молча уставился на них исподлобья, пока тинейджеры наконец не ощутили на себе тяжесть чужого взгляда и не разомкнули объятья. Айю внезапное появление Алекса абсолютно не смутило, она вообще по жизни вела себя словно наркоманка на марихуане — ничто не могло её растроить, удивить, вывести из себя. Настолько самодостаточная, что в злую минуту не только Алекс, но и сама Вэл завидовали юному демону. Отрезвляла их только мысль о её ненормальности, что было по сути неплохо для общего дела, но совершенно омерзительно для такой королевы, как Вэл, и для такого «просвещённого», как Алекс, хранящего глубоко внутри, на месте утраченной души, нечто, оставшееся от человеческой породы.

Паренёк, напротив, увидев Алекса, перепугался до полусмерти. В широко распахнутых серых глазах, обрамлённых пушистыми ресницами, застыло: «Отец? Брат? Парень? Полицейский? Сумасшедший?» Впрочем, Алекс даже не взглянул на очередную жертву Айи. Он сделал ещё один шаг к дивану, небрежно сгрёб девчонку за плечо и, почти не глядя на неё, прошипел:

— Я, кажется, предупреждал, чтобы ты не показывалась мне на глаза? Что мне с тобой теперь делать? Может, то же, что ты собралась сделать с этим мальчишкой?

— А Вэл не будет против? — нагло захихикала Айя, — И откуда ты знаешь, что именно я собираюсь с ним сделать… сначала? Ты для меня… староват…

Алекс молча переместил свою ладонь с её плеча на горло, спрятанное под воротником водолазки. Айя дёрнулась и захрипела. Мальчик, не отрывая от них взгляд, подобрался, словно собрался наутёк. Айя наконец сфокусировалась на глазах Алекса и, собравшись с силами, улыбнулась. Алексу стало противно. Мерзкая девчонка храбрилась изо всех сил, но он уже ощущал исходивший от неё горьковатый запах животного ужаса. Убивать наперстницу сестры Алекс не собирался. По крайней мере, не сейчас. Не заслужила.

— Пошла вон.

— Его можно забрать? — осторожно спросила Айя, потирая шею, — Это, кстати, и для Вэл тоже.

— Только убери за собой, — помедлив секунду, ответил Алекс и отвернулся.

— Пошли, — скомандовала Айя кавалеру, по-хозяйски хватая его за руку, и потащила к выходу. Тот беспрекословно последовал за девушкой, и через пару секунд парочка скрылась с глаз.

Алекс глубоко вздохнул и прислушался к себе. Нет, не полегчало ни на йоту… Ему по-прежнему ничего не хотелось, не бесила Айя, по крайней мере, не настолько, как он старался это показать, не было жаль мальчика, оставшегося с демоном один на один, ничего не было… «Спать» — твёрдо решил Алекс.

* * *

— Куда мы? — робкий голос эхом отражался от серых стен ночного города. В час между волком и собакой, самое тёмное время суток, на которое приходится самое большое число смертей, по Бог весть каким закоулкам от ночного клуба к ещё и не собиравшемуся открываться метро, почти не размыкая объятий брели парень и девушка. Поминутно останавливаясь, она страстно целовала своего более робкого кавалера и то и дело заливалась бессмысленно-счастливым смехом, который так часто можно услышать у беспечной, глуповатой, избалованной и абсолютно довольной жизнью девчонки. Услышав вопрос, она расхохоталась в очередной раз и заявила:

— Ко мне!

— А… твои родители?..- по голосу было заметно, что паренёк здорово перетрухал, и что в подобной ситуации он впервые.

Айя вновь прыснула.

— Родители на даче.

Мальчик заметно приободрился и, осмелев, сам притянул к себе подружку. Та с видимым удовольствием подставила для поцелуя шейку и призывно изогнулась. Прильнув губами к её холодной коже, он почувствовал, что у него в голове словно взрываются петарды, а тело охватила крупная дрожь. Айя тоже заметила это, что вызвало у неё новый неудержимый приступ смеха.

— У тебя ведь никогда не было девушки?

Стыдливое молчание послужило ей ответом.

— Это очень хорошо! Я люблю быть первой.

Не дожидаясь его реакции, девушка по-хозяйски стянула с онемевшего парня тонкую куртку, футболку и прильнула губами к его груди. Дрожь, бившая его тело, превратилась в настоящую лихорадку, из горла вырвался стон.

— Тише! — захихикала Айя, быстро раздеваясь сама… Совершенно внезапно она замерла и, подняв на вздрагивающего мальчика лукавые глаза.

— Ты хочешь?

Он, не отрывая от неё глаз, затряс головой.

— На что ты ради меня готов?

— Я… я…

— Я хочу твоё тело… И твою душу.

— Да… да…

Молодой человек неловко и чресчур крепко прижал девушку к себе, тщетно пытаясь дотянуться до её губ, но Айя внезапно вывернулась из его рук и протянула мальчику невесть откуда взявшийся помятый блокнот и простенькую шариковую ручку.

— Пиши!

— Ч-что? — запинаясь спросил он.

— Пиши, что ты мой!

Внимательно взглянув на улыбающуюся Айю, юноша понял — это такая игра, милая, детская, чуть-чуть неуместная, но раз ей так хочется… Дрожащими пальцами он набросал в блокноте несколько слов, девушка нетерпеливо вырвала из его рук и ручку, и бумагу (мальчик не успел заметить, куда она их спрятала), и впилась в его губы страстным поцелуем. Небо опрокинулось, все звуки растворились в ночном воздухе, остался лишь горячий туман, медленно, но верно заполняющий сознание…

В такие ночи даже центр Москвы бывает безлюден. Особенно подобные дворы, где и днём, кажется, ни души… А за углом — ночной клуб, три кафе, магазин, чуть дальше — метро, и кипит жизнь. Но в этот час жизнь кипела в подворотне и только для этих двоих.

Мальчик тяжело дышал, его лицо покрывали ярко-красные пятна. О подобном экстриме он даже мечтать не мог. Айя не торопясь натягивала водолазку, джинсы и жалела, что не захватила сигарет. Бросив взгляд на партнёра, она пошленько улыбнулась, наклонилась и поцеловала его в шею, довольно болезненно прикусив при этом мочку уха. Парень застонал от боли и наслаждения и, повернувшись к девушке, попытался дотянуться губами до её лица.

— Я люблю тебя…

Айя расхохоталась в голос.

— Почему ты смеёшься? — уязвлённо спросил он.

Айя, не ответив, подползла к обессиленному от новых впечатлений мальчику, медленно коснулась щекой его виска, подарила мимолётный поцелуй в щёку, провела языком от скулы к шее… Его дыхание совсем сбилось, пятна на щеках стали ещё ярче, с мокрых волос стекали по лицу капли пота. Прерывисто дыша, он запрокинул голову, не в силах даже обнять девушку. Айя между тем поцеловала пульсировавшую на его шее жилку, осторожно коснулась её языком и, вздохнув поглубже, тихонько прикусила тонкую кожу, словно пробуя на вкус. Покрепче перехватив мальчика за плечи, она с силой сомкнула зубы. Он дёрнулся всем телом, ещё не до конца осознавая, что происходит, а Айя уже не могла остановиться. Горло она перегрызла мгновенно и, не обращая внимания на то, что её лицо и одежда полностью испачканы кровью ещё живого юноши, принялась за его руки. Пожирать всё тело Айя не собиралась, да и не смогла бы, но уничтожить руки, а главное лицо было необходимо — так её научила Вэл. А дальше — по настроению. В этот вечер Айя проголодалась безумно, поэтому к рассвету от мальчика мало что осталось…

Домой Айя, грязная и умиротворённая, завалилась около семи. Правда, не к себе, а к Вэл. Уже проснувшаяся хозяйка пила на кухне кофе нежданную гостью встретила холодно.

— Я вообще-то на работу собираюсь. Езжай к себе.

— Отстань. Я не поеду в таком виде. А до тебя было близко…

— Ты хочешь сказать, что свои объедки бросила рядом с моим домом? -раздраженно бросила Вэл в спину направившейся в ванную подруги. Айя частенько заваливалась в её квартиру без предупреждения, и вообще это было для обеих в порядке вещей. Вэл, бывало, поступала также, личное пространство они не слишком рьяно отстаивали, в отличие от Алекса. Но явившейся рано утром, перепачканной ещё свежей кровью Айе Вэл была мягко говоря не рада. Тем более, когда выяснилось, что «трапеза» проходила где-то неподалёку.

— Не кипеши! — донеслось из-за закрывшейся двери сквозь шум включённой воды, — Это было не так уж и близко отсюда. К тому же, я за собой прибрала…

Вэл плюнула и пошла в прихожую. Через полминуты раздался её голос:

— Я ушла! Запри дверь и жди меня!

Айя не ответила, но Вэл знала — она её поняла. Слишком хорошо ей было известно, чего стоит ослушаться демона третьего порядка даже в мелочах.

Глава 3

Ничего не бойся!

Hominem quaero! (Dioqines)

Ищу человека! (Диоген)

С неба невесомой пылью сыпался мельчайший дождь. Ида брела домой, натянув на низко опущенную голову капюшон. На сердце было тяжело и гадко. Впервые за в ё время своей недолгой вечности она не чувствовала себя частью своего подопечного, не ощущала с ним никакого единения. Кажется, нечто подобное у людей называется «материнский инстинкт» — неосознанное желание заботиться о родном — физически или духовно — существе, окружить его любовью, защищать от всех бед и угроз… Нет, ничего такого по отношению к Антону Ида не испытывала, и это угнетало её безумно. Она сама себе казалась каким-то уродом, недостойным быть ангелом. А значит — прощайте, небо и крылья. К этому мерзкому чувству примешивались невозможная усталость и невыносимая слабость, какая бывает только лишь от крайней безысходности. Ида впервые в жизни предалась греху уныния и как никогда сильно чувствовала себя человеком в худшем его проявлении.

Тим, конечно, был уже дома; встревоженно сдвинутые брови, напряжённо сжатые губы, скрещенные на груди руки сразу дали Иде понять, что он места себе не находил, в ожидании того, чем же закончился разговор его друга и мальчика с заблудшей душой. Впрочем, Тим тоже сразу всё понял, едва увидев Иделию, хмурую, промокшую, мрачную. А может, и ещё раньше — дождь противной крупой сыпался с неба уже больше часа, нагнетая и без того унылую атмосферу.

Тим мудро подождал, пока не проронившая ни слова Ида примет душ, закутается в огромный махровый халат и устроится на диване с неизменной чашкой кофе в руках, присел рядышком, размышляя, как начать разговор, чтобы ненароком не спровоцировать вспышку злости или, того хуже, истерику. Впрочем, волновался он напрасно — уже само присутствие друга рядом действовало на Иду умиротворяюще. Тоска и усталость отступали, взамен пришли тепло и покой. Ида была в тот момент благодарна Тиму за то, что он ни о чём не расспрашивает, а так терпеливо ждёт, когда она сама будет готова поговорить и попросить совета, если он понадобится. Тим почти не сомневался, что понадобится. Он очень чутко научился улавливать моменты, когда Ида уставала быть сильной, и готов был в любой момент подставить ей своё плечо. Втайне он всегда восхищался её мужеством, понимая, что эксцентричность, импульсивность, вспыльчивость — это всё наносное, и невозможно вообразить, на какие подвиги способна эта хрупкая девочка, если небу будет угодно от неё этих подвигов потребовать.

Тим не глядя протянул руку, и на колени Иде упала маленькая упаковка миндаля — одна из её величайших земных слабостей. Ида не смогла сдержать улыбку.

— Обожаю тебя, — совершенно искренне сказала она другу.

— И я тебя… Расскажешь мне?..

Ида вздохнула и зашуршала пакетом.

— Я не знаю, что мне делать, — горько произнесла она.

— Неужели, всё настолько плохо? Он совсем не хочет тебя слушать?

— Понимаешь, — начала Ида, насыпая в подставленную ладонь Тима несколько орехов, — Проблема не в том, что он не хочет слушать. Они поначалу все не хотят… Это я не хочу с ним говорить.

Тим несколько изменился в лице.

— Что же он такого успел тебе сказать, что ты на нём сразу крест ставишь?

Ида захрустела миндалём, Тим терпеливо ждал ответа.

— Ничего, — выдала она наконец, — Он, правда, необычный мальчик. Его даже атеистом не назовёшь. Настоящие атеисты точно знают, во что они не верят. А ему просто всё равно. Абсолютно. Он и знать ничего не хочет. И верить не желает. Ни во что и ни в кого. Даже в себя… Даже себе.

— Как это? — нахмурившийся было ангел резко вскинул брови.

— Он будто уверен, что всё в мире бессмысленно. Так и живёт, бездумно, безыдейно.

— Он случайно с собой покончить не пытался? — напрягся Тим.

— Нет, — мотнула головой Ида, складывая вчетверо опустевший пакетик, — Боюсь, он и в этом не видит смысла… Хотя, почему боюсь? Да слава тебе, Господи!

— Он фаталист?

— Нет. Фаталисты тоже кое во что верят. А этому как будто и впрямь жить незачем. Для него Бога нет, ангелов нет, демонов нет, а если и есть, то ему наплевать. И на людей наплевать. Любви нет, дружбы нет, ненависти нет, ничего нет. Это самое страшное — вот такое безучастие и пустота.

— Глупенькая, — улыбнулся Тим, мягко обнимая Иду за плечи, — Всё не так плохо на самом деле. А этот нигилизм, однако, заразен! Если Антон что-то вбил себе в голову, это не значит, что всё так на самом деле.

— Нет, я из-за его не стала сомневаться, ты не думай! — запротестовала Ида, поудобней устраивая свою голову на плече друга, — Я просто не знаю, как его переубедить, потому что переубеждать по сути не в чем…

— Ты ПОКА не знаешь. И я имею в виду, что ему просто кажется, что он не верит. Это же вообще против человеческой природы. Есть кое-что, обо что все его доводы и отрицания разобьются вдребезги.

— Юля…

Ангелы помолчали.

— Как же она с ним уживается, — пробормотала Ида, — В этом уже я смысла не вижу.

— В том-то и штука — ты смысла не видишь, а она его и не ищет. Она просто рядом с ним, и всё.

— Значит, она такая же, как и он? Раз смысла не ищет?..

— Они похожи друг на друга больше, чем всем кажется. Иначе не смогли бы вообще существовать бок о бок. Для кого-то постороннего каждый из них был бы абсолютно невыносим, а вместе они идеальны… Ты разве не почувствовала?

— Возможности не было, — проворчала Ида, — То есть, они почти как мы с тобой?

— Почти… У людей такая связь даже глубже и прочней. Правда, случается это не так часто…

— Понятно… Ну, ты бы с кем угодно ужился… Это мне с тобой повезло, как Антону с Юлькой, — Ида сонно потянулась, и вдруг ей в голову пришла удивительная в своей простоте мысль:

— А почему он просто не скажет, что любит её?

— Хороший вопрос, — Тим горько усмехнулся, — У людей открыто признаваться в чувствах не принято. Они либо стесняются того, что их осудят и будут смеяться, либо боятся того, что это невзаимно…

— Дичь какая… А Антон стесняется или боится?

— Думаю, стесняется. Это же порушит весь его имидж… А о взаимности он вообще не задумывается. Ты поговори с ним… Только не о Юле.

— Ладно…

Впрочем, без Юлиного вмешательства события следующего дня всё же не обошлись.

* * *

Больно… болят колени. Ощущение, что стоишь не на рыхлой земле, оставляющей грязные следы на белоснежной ризе, а на крупном горохе… Ида не смела даже шевельнуться и молча терпела, а по лицу от прилагаемых, чтобы не заорать в голос, усилий градом катился холодный пот. Тяжесть словно налитых свинцом крыльев каменной плитой давила на плечи. Мокрые волосы прилипли к влажному горячему лицу, и было плохо видно то, что происходило вокруг. Но Ида была этому только рада, она бы сама с удовольствием зажмурилась, но не хватало духу даже на это. Изредка налетал лёгкий обжигающий ветер, какой бывает только в пустыне, вместо воздуха всё вокруг было наполнено чувством вины, густым, горячим, тягучим, как кровь грешника. Те, кто стояли за спиной Иды, не произносили ни слова, а она хотела, чтобы её спросили, о чём угодно, и она бы ответила, оправдывалась, говорила бы что в голову взбредёт, лишь бы вспороть эту адскую тишину… От очередного порыва ветра заложило уши, и Ида поняла, что даже кричать теперь бессмысленно — её не услышат… За спиной раздался почти невесомый звон металла, Ида вздрогнула, подалась вперёд, и ощутила чьи-то руки на своих крыльях. Несколько пар рук. Ида ощутила полнейшее бессилие и слабость. Она перестала чувствовать собственное тело, только крылья, сдавливаемые безжалостными руками. Правого крыла коснулось что-холодное, металлическое, острое, и Ида ощутила на спине тонкую, несущуюся вниз от лопатки струйку… кровь… Теперь левое… Больно… невыносимо… Воздух вновь наполнил лёгкие, и Ида заорала во всё горло. Крылья не поддавались клинкам, руки перехватили их половчей, краем глаза почти ослепшая от боли Ида увидела, как осыпаются окровавленные перья… Тихий, едва уловимый хруст тоненьких косточек… Воздух закончился, невероятным усилием Ида сделала ещё один вдох… крик… боль…

— Ида!!!

Горячие сильные руки схватили её за плечи и рывком подняли вверх. Насквозь мокрая, трясущаяся как под током Ида сидела в своей собственной кровати, постельное бельё измято и кое-где даже разорвано, а рядом с кроватью на коленях стоял бледный до синевы Тим. Ида с трудом сделала вдох, выдох и руками захлопнула себе рот. Безумный крик оборвался.

Тим осторожно прижал трясущуюся, тяжело дышащую девушку к себе, пытаясь унять бешенное сердцебиение. Ему каждый раз стоило огромных сил не дать Иде понять, насколько его самого пугают её бесконечные, едва ли не еженедельные кошмары. Точнее, кошмар. Иде постоянно снился один и тот же сон — будто бы ей обрезают крылья. Откуда она это взяла — ни Тим, ни сама Ида не понимали, ибо было бы варварством предположить, что подобный обряд свержения ангела, пусть падшего, невесть что натворившего, с небес имел место быть на самом деле. Однако Ида была настолько напугана перспективой остаться навсегда без крыльев и неба, что нелепый кошмар преследовал её уже почти сто лет, измучив и её, и компаньона.

— Я должна его найти, — твёрдо заявила Ида, справившись с клокотавшими в горле рыданиями и нехваткой воздуха, — Я его найду, и он меня поймёт. Услышит и всё поймёт. Я не допущу, чтобы с ним было то же самое…

Тим не до конца понимал, что она имеет в виду под «тем самым», зато был уверен, что теперь душа Антона будет непременно спасена, вне зависимости от желания и убеждений своего хозяина.

— Сможешь уснуть? — осторожно спросил он, поглаживая Иду по спутанным волосам.

— Постараюсь, — буркнула она, — У меня завтра непростой день…

* * *

Не очень раннее и уже не особо доброе утро началось с диких трелей дверного звонка и истеричного стука в дверную створку.

Заполошная Ида, как была, в халате, взъерошенная, заспанная, инстинктивно прижимающая к груди кофейник, предусмотрительно посмотрев в глазок, распахнула дверь. На пороге маячила бледная до синевы Юлька.

— Заходи, — без лишних слов велела Ида.

— Он ушёл, — обречённо сообщила Юлька, не двигаясь с места. Её глаза медленно стали наливаться слезами, сплетённые в замок пальцы побелели.

— Заходи уже, — с нажимом повторила Ида. «Главное — не поддаваться её состоянию и не впасть в истерику, — подумала она, — Это Тим у нас понимающий, может запаниковать…»

Тим, появившийся секундой позже, паниковать не стал, но всполошился.

— Что стряслось? Юля, на тебе лица нет…

— Он ушёл, — как заведённая пластинка повторила девушка. Её затрясло.

— Тише, тише, — Тим спрятал её ледяные руки в своих ладонях и усадил Юлю на диван, — Давай успокойся, и всё по порядку… Кто куда ушёл?

— Антон ушёл, — мрачно сказала Ида, входя в комнату с двумя дымящимися чашками в руках, — Пока ничего серьёзного не натворил, не паникуй.

Юлька заревела в голос.

— Тихо, — приказала Ида, заставляя Юлю взять одну из чашек, — Пей, — уже мягче велела она, — Я же сказала, всё пока в порядке.

— П-почему п-пока, — пробормотала Юлька, судорожно пытаясь отхлебнуть из чашки.

— Натура такая — прогнозированию не подлежит…

— Ты его чувствуешь? — тихо спросил Тим, глядя на Иду.

— Да… Особой угрозы нет… пока, — задумчиво ответила она, делая глоток кофе.

— Хватит говорить «пока»! — зарыдала Юлька, едва не расплескав так и не пригубленное содержимое своей чашки.

— Не реви, — сухо обронила Ида, — Пей.

Тим бросил на нее укоризненный взгляд.

— Что это? — слегка успокоившись, поинтересовалась Юля, косясь на свою чашку.

— Горячий шоколад со сливками. Чай-кофе тебе нельзя, ты и так на взводе. А это в самый раз.

— Пойдёшь его искать? — тихо спросил Тим.

— Придётся. Хотя я не знаю, где он. Знаю, что пока он в безопасности…

— Пока… А потом? Что будет потом? — Тим, нахмурившись, внимательно следил за глазами Иды, темнеющими и тускнеющими.

— Будет плохо… очень плохо… из-за меня… из-за того, что я не с ним…

— Где он сейчас? — тревого Тима нарастала, он понимал, о чём говорит Ида, и это его пугало.

— Говорю же, не знаю!… Но я постараюсь его найти… — Ида сорвалась с места и метнулась в свою комнату. Пару минут спустя, уже полностью одетая, она бросилась в прихожую и, натягивая кроссовки, бросила:

— Тим, подойди!

Ангел с опаской бросил взгляд на застывшую над своей чашкой Юльку и выскользнул в прихожую.

— Я вернусь поздно… очень поздно, — зашептала Ида, — Никуда её не пускай, сам никуда не ходи… Отвлеки её, успокой… Покорми чем-нибудь вкусным, музыку включи, спой ей, что хочешь делай, ей тяжело, ты же чувствуешь. Я всё исправлю, скажи ей… Всё, я побежала.

— Удачи, — Тим легонько поцеловал Иду в щёку и закрыл за ней дверь.

* * *

Тусклое прохладное утро, в котором как в тумане плавал полусонный город, подействовало на Иду, так стремительно в него ворвавшуюся, удручающе. Оно дезориентировало, сбивало с толку. Ида понятия не имела, куда бежать, где искать Антона, где ей нужно оказаться именно в этот момент. Всё, что она чувствовала — медленно, но верно надвигавшуюся опасность. Людей на улице становилось всё больше, сонные и недовольные, они торопились по своим делам, и эта спешка, естественная для большого города, которая обычно так нравилась Иде, считавшей движение главным признаком настоящей жизни, теперь едва ли не провоцировала у потерянного ангела панику. Ида брела наугад, спешила, хотя вполне отдавала себе отчёт, что она не знает, куда идти, где искать этого глупого мальчишку, который, видимо, так сильно не хотел быть найденным, что, казалось, каким-то невероятным образом полностью заблокировался от своего горе-хранителя. Ида не слышала его, не чувствовала, словно его и не было… В полном отчаянии она опустилась на обшарпанную лавку посреди аллеи, по которой нёсся непрерывный поток людей.

Люди… Ну почему вы бываете такими? Поверхностными, циничными. Вы не просто не видите свет, вы не пытаетесь его увидеть, вам проще поверить, что его вообще не существует. Как я давно не встречала человека, который бы сам захотел увидеть свет, с тоской подумала Ида, ощущая себя Диогеном. В этом городе хоть с фонарём побегай, а нужного человека не найдёшь…

Ида сжала кулаки, и в её руках появились два небольших кинжала с инкрустированными рукоятками — самое большое её богатство. Они напоминали ей о том, кто она на самом деле.

У каждого ангела на земле с собой непременно была какая-нибудь вещичка, заключавшая в себе его благодать, энергию, которая и делает ангела ангелом. В Идином случае это были два кинжала — одновременно ещё и оружие, которым она, впрочем, не умела пользоваться. Хотя метать их Ида навострилась довольно ловко. Кинжалы были не просто вещью, они были частью Иделии, появлялись и исчезали по её желанию, помогали сублимировать силу в нужный момент, но сейчас, когда помощь была необходима, как воздух, они почему-то отказывались помогать, и Ида не знала, что делать. Она чувствовала себя пустой, бессмысленной, бестолковой и бесполезной. И сейчас, постукиваялезвием одного кинжала о другой, она мысленно звала… кого угодно, лишь бы он, этот кто-то, услышал тихий звон и понял, что ей нужна помощь. Антон, конечно, не услышит… Но вдруг… кто-нибудь…

Утреннее небо быстро затягивали грязно-серые тучи, люди заторопились ещё больше. Усилием воли Ида сдержала подступившие было слёзы и убрала кинжалы. В голове неожиданно прояснилось, дышать стало легче. Тихий гул окончательно проснувшегося города нарушил весёлый безмятежный смех. Мимо скамейки пронеслись трое молодых людей — два парня и девушка, весело щебечущие, хохочущие, беззаботные до завидного. Иде даже стало чуть-чуть легче, хотя она до сих пор не представляла, как ей поступить, поэтому она боялась подняться со скамейки. Ведь нужно будет куда-то идти… Куда?..

Один из троих весёлых ребят, уже было миновавших Идину скамейку, вдруг резко повернулся и, в три прыжка подскочив к ней, не спросив разрешения, уселся рядом.

— Юрка! — на всю улицу крикнула соровождавшая его барышня, обернувшись. Парень, не обратив на оклик внимания, затараторил, глядя на Иду:

— Девушка, вы извините, но вы тут сидите, такая грустная, мне вас жалко стало!

Иде стало любопытно. Это был пожалуй самый необычный пикапер из всех, что ей попадались. Было даже интересно послушать, что он скажет дальше. А юноша не преминул продолжить:

— У вас что-то случилось, да? А мы тут с друзьями в кино собрались, может, вы с нами? Развеетесь…

Издевается, что ли?

Ида внимательно оглядела юношу. Лет двадцать на вид, не больше. Одет во всё вызывающе модное, типичный «золотой мальчик». Неприятное впечатление «портили» большие ореховые смеющиеся глаза, широко распахнутые и наивные, как у ребёнка. Что-то ещё насторожило Иду, но парень не дал ей сосредоточится.

— Девушка, соглашайтесь, ну пожалуйста. Такое чудесное утро, а вы тут одна… У вас что-то случилось? Давайте я вам помогу?!

Искренность и непосредственность паренька были настолько забавными и наивными, что Ида не удержалась от улыбки. На сердце сразу стало легко.

— Спасибо вам, но боюсь, у вас не получится.

— Вы меня плохо знаете!

— Юрка, оставь девушку в покое, — у спутницы «пикапера» видимо лопнуло терпение, она решительно зашагала к скамейке. Второй парень, меланхолично сунув руки в карманы, поплёлся следом.

— Он к вам пристаёт? — полушутя спросила девушка, силой поднимая Юрия со скамейки, — Вы не бойтесь, он у нас не буйный, просто слишком общительный…

Молчавший до этого парень расхохотался и заявил красивым баритоном:

— Маринка, не лезь, может, он наконец свою судьбу нашёл, а тут ты!

— А тут я! — подтвердила Марина, подталкивая резко покрасневшего Юрку.

— Ладно, идите, я сейчас догоню.

Марина, сделав вид, что обиделась, подцепила второго парня под локоток и потащила за собой по аллее. Юра снова уселся на скамейку.

— Не обижайся, я правда сейчас не могу никуда пойти, — Иде, несмотря ни на что, стало весело.

— Да я вижу, — безмятежно ответил парень. Он, похоже, не очень-то и расчитывал на успех, — но тебе же нужна помощь? Кстати, как тебя зовут?

— Ида. Да, ты прав, мне нужна помощь, но, боюсь, ты ничего не сможешь сделать…

— Я бы вам посоветовал, Иделия… как тебя по батюшке?

Ида на секунду замялась.

— Ну-у… Глебовна.

— Так вот, — важно продолжил Юра, — Я бы вам посоветовал, Иделия Глебовна, никогда и ничего не бояться… Как там дальше, забыл…

Ида усмехнулась. Она тоже любила Булгакова.

— Я учту, — сказала она, пытаясь подавить растущее беспокойство.

Что-то было не так, но что?

— Ладно, мне пора, — вздохнул Юра, протягивая Иде сложенный вчетверо листок бумаги, — Вот по этому адресу его найдёшь, только ближе к вечеру. Будь осторожна, что ли…

С этии словами он пружинисто вскочил со скамейки и бросился догонять удалявшихся друзей. Ида, будто окаменев, глядела в одну точку, сжимая в кулаке протянутую Юрой записку. Её внезапно осенило, что так коробило в общении с новым знакомым. Запах. Точнее, его отсутствие. Обычно столь модно одетые, ухоженные юноши пахнут дорогим парфюмом или хорошим табаком. Но здесь Ида не уловила даже лёгкого запаха человеческого тела. Ни-че-го. Юра был абсолютно эфимерен, будто и тела у него не было… Да и своего полного имени Ида ему не называла. Сходу догадаться назвать её Иделия было, мягко говоря, непросто.

Ида наконец догадалась развернуть переданную Юрой бумажку. На ней крупным небрежным почерком был записан адрес, номер дома и квартиры. Название улицы Иде ни о чём не говорило, но до вечера было много времени, чтобы выяснить где находится это место. Отчего-то Ида безоговорочно поверила, что найдёт там Антона, и что всё непременно будет хорошо. Интуиция нашёптывала ей голосом Юры: «Ничего не бойся!»

* * *

На хмурый город стремительно, как рождественский снег, опадали сумерки. Юля, забравшись с ногами в кресло, задумчиво мешала ложечкой остатки травяного чая. Это была уже четвёртая чашка. Тим категорически отказался выпускать её из квартиры, но ей и самой не очень-то и хотелось возвращаться в дом, куда ещё не вернулся Антон. Отчаянная надежда, что он всё-таки вернётся, не покидала Юльку, она старательно верила ангелам, больше ей не на кого было положиться. Она успела расспросить Тима, кажется, обо всём на свете, узнала о них с Идой, о погибших хранителях, о демонах, охотящихся за душой Антона… Удивительно, но ей не было страшно. Навалилась какая-то странная аппатия. Ангелы? Чудесно. Демоны? Ничего страшного. Борьба тёмных и светлых сил? А когда её не было? В каждой второй книжке описание этой борьбы выжимает последние соки из извращённой фантазии современных сказочников… Юлька фантастику не любила…

Случайно брошенная Идой фраза показалась Тиму хорошей идеей, и, чтобы хоть немного отвлечь Юлю, он спел ей под гитару пару баллад. Юле это показалось совершенно восхитительным. Пел ангел превосходно. До настоящих небесных певчих ему было, конечно, далеко, но впечатление на неискушённую девушку он всё же произвёл, и Юле действительно удалось слегка отвлечся и даже расслабиться. И теперь, за очередной чашкой чая (от еды Юля весь день отказывалась, несмотря на все уговоры Тима), она казалась довольно спокойной, от утренней истерики не осталось и следа.

— Как думаешь, ей удастся его изменить? — задумчиво спросила она.

— Изменить? — ангел выглядел озадаченным, он не совсем понимал, что его подопечная имеет в виду, — А тебе бы хотелось, чтобы он изменился?

— Да! — твёрдо заявила Юля, отставляя чашку в сторону.

— Он настолько тебя не устраивает? — Тим не смог сдержать улыбку, — Ни за что бы не поверил…

— Да!.. Нет!… Ты не понял, — запуталась Юля, — Я имею в виду, он может быть лучше. Мне в нём просто кое-что не нравится… многое. То, что он делает, как он думает…

— А что же остаётся? Что тебе в нём нравится?

— Только он сам, — тихо ответила Юля.

— Это очень серьёзно.

— Я просто хотела, чтобы она помогла ему… ну, разобраться в себе, что ли? — помолчав, продолжила девушка, — Он же с самим собой не в ладу. Постоянно думает… какие-то нелепые мысли ему в голову лезут, идеи бредовые… Ничего важного для него не существует. Он даже жизнь не ценит. Я его иногда не понимаю… и боюсь… за него. Нельзя так жить… А у меня уже не хватает слов… Он меня не слушает, — Юля вновь была готова заплакать. Тим встал с дивана, присел на корточки перед сжавшейся в комочек Юлей и привычным движением спрятал её руки в своих ладонях.

— Я уверен, — проникновенно заговорил он, — Ида сумеет, непременно сумеет до него достучаться. У них особая связь, небесная… Как у нас с тобой. Ты ведь мне веришь? Чувствуешь, что я смогу защитить тебя?

— Я верю, — прошептала Юля.

— И он поверит! — убеждённо сказал Тим.

От его рук шло ровное тепло, Юля чувствовала, как оно разливается по всему телу. Безмятежное счастье, как в детстве. Полнейшее чувство защищённости. Свобода и спокойствие. Юля уже давно не ощущала ничего подобного.

— Как нам с вами повезло, — тихо сказала она, — Мне было так нужно…

Девушка не договорила, но Тим и так её понял. Так просто — всё будет хорошо, я знаю, я проверил.

— Я так хотела верить… Нет, я верила, но так хотелось, чтобы мне подтвердили… что я не ошиблась. Я хотела знать правду. А теперь знаю. Ты — правда.

— Я — правда, — Тим усмехнулся. Трудно было поспорить.

* * *

Иде раньше не приходилось бывать в этом районе. Больше всего это напоминало промзону. Бесконечная дорога вдоль шоссе тянулась и тянулась, поднимаясь вверх, невдалеке изредка стучали колёсами товарняки, машин было мало, и все они ехали навстречу Иде, будто сбегая оттуда, куда направлялась она. Темнело, и вместе с сумерками наползал липкий страх, издевательски-вкрадчивый, деликатный, но такой неотвратимый, что Иде к моменту, когда за очередным поворотом показались две уродливые серые многоэтажки, хотелось выть. Однако, даже мысли повернуть назад не возникало, не могло возникнуть. Вроде, именно это у людей называется храбростью — боюсь, но делаю! И чем сильнее боюсь, тем решительней иду вперёд. И она шла. По пустырю, мимо ржавой ограды с кое-где вырванными и погнутыми прутьями, прямо к мрачным высоткам. Точне, к ближайшей из них. Зайдя в грязный подъезд, Ида попыталась выровнять сбившееся дыхание, потерпела неудачу и, наплевав на гостеприимно распахнутую кабину изрядно загаженного лифта, поплелась вверх по лестницы на четвёртый этаж.

Нужная квартира встретила её обшарпанной железной дверью с солидным на удивление дорогим замком. Храбро нажав на липкую кнопку звонка, Ида достала кинжалы и спрятала их за спину. Опасно, опасно и тоскливо, она это чувствовала… Дверь открыл тощий молодой парень с длинными немытыми волосами.

— Чего? — осведомился он тихим бесцветным голосом.

— Я к Антону, — заявила Ида, пытаясь заглянуть в глубь квартиры. Однако, парень полностью закрывал собой обзор.

— Это кто? — пробубнил открывший и внезапно начал раскачиваться из стороны в сторону, — Кто? Кто?..

Парень осел на пол, дверь тихонько распахнулась шире. Не на шутку струхнувшая Ида осторожно коснулась его кинжалом — юноша обвалился всем телом навзничь, его дыхание выровнялось, лицо приобрело безмятежное выражение. Он уснул. Ида аккуратно переступила через него, прикрыла дверь и побрела вглубь квартиры, держа кинжалы наготове.

Квартира оказалась неожиданно огромной. Впрочем, на коммуналку она не походила. Сразу из прихожей Ида попала в маленькую клетушку без окон с одной-единственной софой, на которой блаженно похрапывал некто, с головой завернувшийся в некогда светло-коричневый плед. Откуда-то из недр квартиры доносился гитарный перебор и донельзя фальшивое пение. Ида храбро пошла вперёд, миновав ещё одну комнату. Казалось, аппартаменты перепланировывал настоящий псих, здесь начисто отсутствовали коридоры и двери между комнатами. К тому же ремонт тут явно делали не меньше пары десятилетий назад. Вообще квартира напоминала места, где полвека назад обычно тусовались хиппи. Следующая комната оказалась просто необъятной, здесь даже присутствовало окно, выходившее на пустырь, однако, она тоже оказалась практически пустой. Исключение составляла тощая девчонка, лежавшая прямо на полу; её голова покоилась под небольшим столиком, а длинные ноги в изодранных колготках, едва прикрытые коротенькой юбчонкой, были вытянуты к дверному проёму. Ида, едва не споткнувшись о красавицу, быстро присела на корточки и осторожно потрясла девушку за плечо.

— Эй, вы меня слышите?..

— А-а-а! — внезапно заорала девчонка, приподнимая голову. Ида испуганно отпрянула.

— Я… я… а-а-а… М-м-м, — простонала обитательница квартиры, не делая ни малейших попыток выбраться из-под стола. Внезапно она сфокусировала взгляд на Иде и неожиданно членораздельно и агрессивно заявила:

— Уйди! Не буду! — и с глухим стуком вновь уронила голову. Ида покосилась на её худые, покрытые бесконечными кровоподтёками руки и молча поднялась с пола, коснувшись плеча несчастной наркоманки одним из кинжалов. «Мне не спасти их всех, — пронеслось в её голове, — Нехорошая квартира». Подумала и невесело усмехнулась. Хватит, хватит на сегодня булгаковщины.

Следующая комната, почти такая же большая, как предыдущая, была вся в дыму и полна народу. Здесь бренчали на гитаре, выпивали, курили и совершенно не обращали внимания на вошедшую Иду.

— Где Антон? — без обиняков спросила она у парня, сидевшего прямо возле входа. Тот поднял на неё замутнённый взгляд и прошелестел:

— Я Антон…

— Мне нужен другой Антон, — терпеливо сказала Ида. Парень вздохнул и отвернулся. Ида беспомощно обвела собравшихся взглядом; Антона среди них не было. Ничего, подумала она, в конце концов, можно просто обыскать всю квартиру. Он здесь, он точно где-то здесь…

— Ты с кем?

Наконец-то на Иду обратил внимание один из обитателей квартиры, грузный тип с опухшим лицом.

— Я с Антоном.

— Принесла?

— Наоборот.

— Деньги есть?

— Есть.

— Вали к Лёхе, — тип махнул рукой в сторону противоположной стены и потерял к девушке всякий интерес. Ида перевела взгляд в указанном направлении и заметила, что за колыхающейся занавеской, больше похожей на половую тряпку, виднеется ещё один дверной проём. Преодолев неожиданно нахлынувший страх, она пересекла комнату и откинула занавеску. В открывшейся её взгляду крохотной клетушке, больше напоминавшей чулан, куда каким-то чудом поместился раскладной диван, начисто отсутствовало освещение; полумрак обеспечивала полупрозрачная занавеска, загораживающая вход, и неимоверно грязное окно, почти слившееся по цвету со стеной. На диване сидели двое — Антон и незнакомый щуплый парень, очевидно, вышеозначенный Лёха, который не обратил внимания на откинувшуюся занавеску и яркую полосу света, разрезавшую полумрак комнаты. Антон же, напротив, резко вскинул голову, сузив отвыкшие от света глаза. Ида, пожалуй, впервые в жизни ни о чём не раздумывая, в два прыжка преодолев расстояние между дверью и диваном, изо всех сил плашмя ударила кинжалом Лёху по руке, в которой был зажат ещё наполненный шприц.

— Охренела, дура? — тихо, но злобно прошипел он. Ида автоматически вскинула кулак вверх — Лёха получил удар снизу в челюсть и, словно окаменев, опрокинулся на спину. И без того ослабленное наркотиками тело отказывалось подчиняться кипящему от ярости разуму, рука, на которую пришёлся удар кинжала, побурела, как от сильнейшего ожога. Понеслась грязная брань.

— Ты зачем пришла? Как ты нашла меня? — в голосе Антона, наконец-то узнавшего Иду, звенела сталь.

— Это неважно, — отмахнулась девушка, не обращая внимания на корчившегося в бессильной злобе, изрыгающего проклятья Лёху, — Я за тобой.

— Я тебя не просил! Что ты лезешь?

— Меня Юля попросила.

По лицу Антона пробежала тень.

— Где она? — чуть спокойнее спросил он.

— У нас дома. С ней Тим, — спрятав кинжалы, Ида сорвала с руки Антона резиновый жгут.

— Оставь меня в покое! — он резко вскочил и наклонился за упавшим шприцом.

— И это ты называешь покоем? — Ида присела на краешек дивана, пытаясь унять дрожь. Опоздай она на минуту — и стряслось бы непоправимое, она как никогда ясно это ощутила.

— Всё равно я сделаю по-своему, — прошипел Антон, вертя в пальцах злополучный шприц, — Ты мне не указ! Ни ты, ни она, ни этот твой белобрысый!

— Назло маме отморожу уши…

— Пошла вон!

— Я без тебя никуда не уйду.

Антон поймал себя на мысли, что какой-то непреодолимый барьер никогда не позволяет ему применить по отношению к Иде силу. Казалось бы, что может быть проще — схватить девчонку за плечи и вытолкать из комнаты. Но он не мог и только ещё больше бесился, чувствуя её власть над собой.

— Давай пойдём к тебе домой? — немного помолчав, неожиданно предложила Ида, тупо глядя, как Антон безуспешно пытается одной рукой затянуть на предплечье жгут, — Можешь даже эту гадость с собой взять. Если я не смогу тебя убедить — уколешься.

Пойти у неё на поводу, даже в такой мелочи? Ну уж нет!

Ида поняла, что её увещевания здесь бесполезны.

— С чего это тебя на наркотики потянуло? Ты ведь не пьёшь, не куришь…

Антон злобно покосился на неё и промолчал. Жгут никак не поддавался его стараниям, и парень чувствовал, что выглядит жалко.

— Ты вообще очень интересный кадр в плане вредных привычек, — продолжила Ида, вставая с дивана, — Пить ты в принципе почти не можешь, у тебя аллергия, довольно редкая, на этиловый спирт. На первой же вечеринке в институте, пять лет назад, ты здорово напугал своих однокашников. Тебя даже никто с тех пор не подкалывал по этому поводу, очень уж жутко выглядел твой приступ. Тебя еле откачали, ещё хорошо, никто не успел напиться, и «скорая» быстро приехала…

— Хочешь сказать, твоя работа? — злобно рявкнул красный от натуги Антон, справившись наконец со жгутом.

— Нет, — слегка удивилась Ида, — У тебя был другой ангел. Ему, кстати, пришлось с тобой помучаться… Ты ведь собирался курить начать?..

— И что? И начну!

— И ничего! — не выдержала Ида, — Говорю же, у тебя редкая восприимчивость к наркотикам, любым. Если не окочуришься сразу, подсядешь навсегда…

— Пиво я спокойно могу пить! — заявил Антон, отчаявшись сладить со жгутом и забросив его в угол.

— Угу, и вино, кстати, тоже, — подтвердила Ида, — Это непростые напитки, особенно вино…

— Знаю, — перебил её парень, — Кагор, причастие, всё такое. В жизни не причащался, — с какой-то вызывающей гордостью добавил он.

Ида пожала плечами.

— Понадобится — причастишься. Когда сам почувствуешь, что тебе это нужно…

— Да не нужно! — сорвался Антон, обхватывая голову руками, — Когда ж до тебя дойдёт, ничего мне не нужно! И никто не нужен!

— Даже Юля?

— Что ты заладила — Юля, Юля! Не нужна мне Юля, и я ей не нужен! Найдёт себе нового «сыночка», будет ему мозг трахать, ей же без разницы!

— Идиот! — неожиданно злобно прошипела Ида, быстро поднимая с пола жгут, в мгновение ока перетянула предплечье опешившего Антона, да с такой яростью, аж кожа скрипнула. Парень едва удержался от негодующего вскрика, а Ида нависла над ним грозной фурией:

— Коли! А я посмотрю!

Антон молча смотрел на неё исподлобья, сжимая вспотевшей рукой шприц. Под взглядом так внезапно взорвавшейся Иды желание совершить нечто подобное улетучивалось с ужасающей скоростью. Антон чувствовал себя подростком, застуканным с сигаретой…

…Кури, кури, а я посмотрю, как ты куришь!

Внезапно так некстати всплывшее в памяти лицо матери — и Антон почувствовал, что с каждой секундой желание глупо, по-подростковому бунтовать убавляется. Его сменила тоска. Хотел доказать… Что? Кому?

— То, чем наполнен сейчас твой шприц — жуткая гадость, не имеет к приличным наркотикам никакого отношения, — безжалостно продолжила Ида, прекрасно понимая, о чём думает Антон, — Но эффект будет соответствующий. Мгновенное привыкание, и ты уже двух дней не сможешь прожить без очередной дозы. Причём безразлично чего. Перепробуешь весь спектр, от таблеток до синтетики. Подорвёшь одновременно имунную систему, нервую, печень, желудок, щитовидку, почти все внутренности придут в негодность за месяц, ураганно. А ещё это всё недешёвое удовольствие. Спустишь все деньги, продашь всё, что имеешь, из дома вынесешь всё, что не приколочено. И наконец заложишь её.

— Кого? — еле шевеля пересохшими губами прошептал Антон.

— Юлю. Больше у тебя никого и не останется к тому времени. Это она, как жена декабриста, никогда тебя не бросит…

— А ты? — осмелился спросиь он.

— А что я? Считай, демоны уже заполучили твою душу. От меня тот, кто это всё затеял, и пыли не оставит. Тим Юльку, конечно, не оставит, но даже он ей не поможет. Она с мазохистической радостью бросится тебя спасать. Один из дилеров с удовольствием возьмёт её в счёт очередной дозы. Или даже двух доз. Тиму останется только каждый день вести с этой Сонечкой Мармеладовой душеспасительные беседы, и когда её наконец заразят неизлечимой венерической дрянью, если не прикончат ненароком ещё раньше, и она умрёт, её душа гарантированно будет в раю. Правда, вы там не встретитесь, потому что тебя после смерти демоны сволокут прямиком в ад. Ты очень удивишься, узнав, что он существует. Хотя сейчас тебе нет дела до ваших с Юлей душ, равно как и бренных оболочек… Кстати, ты умрёшь гораздо раньше, и тут у меня целых три варианта, пока что можешь сам выбрать. СПИД, передоз, ну или из окна выбросишься, если вдруг совесть проснётся… Хотя вряд ли… Хоронить вас обоих будут за госсчёт. Просто скинут в общую могилу, как неопознанных, никому не нужных торчка и шлюху. Только вряд ли это будет одна могила…

— Хватит. Пожалуйста.

— Что — хватит? Тебе же на всё наплевать! На всё и на всех. Вы с Юлькой два сапога пара, оба эгоисты, упиваетесь твоей исключительностью, хоть бы о родителях подумали… Или ты как думал — все умрут, а я останусь? Ни фига! Никого не останется! Никого! Зачем вообще были — непонятно! И всё напрасно было. Ты ведь это так жаждал доказать? Всё в жизни к этому сводил, всё лишил в конце концов смысла? Ты своего добился? Нравится? Или пойдём домой и будем жить по-другому?

— Пойдём, — тихо и покорно прошептал Антон. Ему всё казалось, что его голова вот-вот разлетится на десятки раскалённых осколков. Он мечтал сию же секунду провалиться под землю. «…если совесть проснётся…» А если прямо сейчас…

— Даже не думай! — категорично отрезала с порога комнаты Ида, — Знаю, какие мыслишки в твоём воспалённом мозгу бродят. С чего ты взял, что ты кому-то в тягость, что без тебя будет лучше? Ну откуда ты это берёшь?

— А разве это не правда? — угрюмо проворчал неудавшийся наркоман, сползая с дивана.

— Если бы ты только знал, как мне хочется тебя стукнуть, — мечтательно протянула Ида.

— Ты не станешь, ты добрая.

— А ты и рад пользоваться!

— Вот такой я у тебя проблемный!

— Чё? Валим? С хрена ли?..

На пути шедшей впереди Иды неожиданно вырос новый персонаж, низкорослый, коренастый небритый тип, источающий головокружительный запах перегара.

— Дай пройти, — Антон аккуратно, но решительно отодвинул Иду плечом и наклонил голову, едва не касаясь лбом темечка преградившего им путь мужчины. «Нет, -решила Ида, — не надо сегодня драки». Медленно, как бы нехотя, девушка вытащила один из кинжалов, с изумрудами на рукоятке, и, приставив его к горлу не успевшего опомниться коротышки, велела Антону:

— Иди.

— А ты? А он?!

— Хочешь его с собой забрать? — со смешком поинтересовалась девушка, — Не волнуйся, он нас уже не помнит. Даже не видит. Ему хорошо. Лучше, чем было…

Воинственный мужичок и впрямь странно обмяк, глаза его остекленели, тут же он выпрямился, окостенел и не мигая смотрел в одну точку, чуть выше и левее глаз Иды, спокойно обогнувшей его и потянувшей за рукав прибалдевшего Антона. Путь был свободет, парочка никого из обитателей квартиры больше не интересовала.

До дома Антона они шли в полном молчании. Косясь на парня краем глаза, Ида хорошо видела, что он сильно устал, подавлен, что он хочет спать. Вот как раз спать ангел решила ему не давать пока. В подобном состоянии сон был чреват либо невыносимыми кошмарами, либо состоянием полузабытия, к утру способным опустошить Антона, выпить его до дна. В таком виде Юлька у меня его не примет, думала Ида, решит, что это я его наказала. Надо его в норму привести как-то…

Вяло поднявшись на второй этаж блочной башни, Антон со скрежетом открыл старый замок и, лениво, но галантно пропустив вперёд Иду, тяжело ступая и шаркая, прошёл в квартиру.

— Спать пока не ложись, — предупредила девушка, оглядывая бедную, но чистенькую обитель студентов.

— Почему? — недоумённо поинтересовался Антон, рухнув на низенькую софу, жалобно всхлипнувшую под его впрочем небольшим весом.

— Ты сегодня ел что нибудь? — проигнорировала вопрос Ида. В глазах Антона зажглись прежние нехорошие огоньки.

— Нет, а что? — с вызовом парировал он.

— Я тоже, — слегка смущённо призналась Ида, — У тебя еда какая-нибудь есть?

На лице ангела появилось такоя умилительно-виноватое выражение, что опешивший Антон едва не прыснул со смеху.

— Пошли, глянем, — кивком головы он пригласил девушку на кухню, размерами напоминавшую домик для хомяка, зато абсолютно всё, от шкафчиков до посуды, здесь было белым, и от этого казалось, что кухня необъятная и светится изнутри.

— Тэк-с, — Антон задумчиво загремел посудой в холодильнике, — Фиксируй в уме: гречка тысячелетней давности, пол-помидора, одна сосиска сомнительного происхождения, майонез, много, мёд засахарившийся и чай, то есть заварка, целая кастрюля.

— А… а почему у вас чай в кастрюле? — выдала Ида первое, что пришло в голову.

— А пёс его знает… стоит в холодильнике и стоит…

— Ладно, что-нибудь сейчас придумаем, — Ида деловито забрала из рук задумчивого подопечного внушительных размеров кастрюлю, почти до краёв наполненную дешёвой заваркой, — Ну вы даёте…

Полчаса спустя, уже уговорив скудное содержимое холодильника, за второй чашкой противного чая Ида нарушила вновь свалившееся на них молчание.

— Я в комнате гитару видела. Кто у вас играет?

— Никто, — Антон вяло пожал плечами, — Я умею, но не играю. Так просто висит, место занимает…

— Понятно. Можно мне?..

— Валяй.

Ида сбегала за гитарой, старенькой, обшарпанной, жутко расстроенной, забралась с ногами на табуретку в углу кухни, осторожно подкручивая колки и перебирая струны.

— Вспомнила одну песенку, — задумчиво проговорила она, — Послушай…

Антон одобрительно кивнул, исподлобья глядя на ангела. Эта растрёпанная маленькая девчонка, одетая в подростково-рокерские одёжки, да ещё с гитарой в руках совершенно не монтировалась у него в голове с принадлежностью к небожителям. Может, поэтому ему было с ней так легко. Антону казалось даже, что он наконец-то обрёл столь желаемую им, особенно в детстве, младшую сестру, которую мечтал оберегать, защищать от всего на свете, иногда ссориться с ней, мириться, быть сильным, взрослым, нужным. Всё это Ида позволила ему сейчас почувствовать, и подобного смятения Антон никогда не испытывал. Всё, в чём он был убеждён на протяжении всей своей жизни, катилось сейчас под откос, а он ни капли не жалел об этом. Ему было даже весело, так просто начать всё с начала… Или не с начала…

— Древний камень у межи

Перекрёстками объят;

Две дороги сторожит:

Хочешь — Рай, а хочешь — в Ад,

И куда тебе пора —

Ты гадаешь по часам;

Другом звался мне вчера…

Кем теперь — не знаешь сам.

Дорога вперёд, дорога назад,

Потерянный друг, обиженный брат —

Что выберешь ты своею тропой,

И кто уведёт тебя за собой?

А в Рай так длинна, а в Ад так легка —

Там черти предложат выпить пивка,

И скажут: «Твои мы навеки друзья!».

Захочешь уйти — да будет нельзя…

Антон невольно вслушивался в слова песни, довольно низким, но всё равно чистым и нежным голосом выводимой Идой, и с каждой строкой всё болезненнее ощущал в горле тугой комок.

— Ты в молчании своём,

Так похожем на доспех,

Споря с грязным вороньем,

Враз забыл и проклял всех;

В поле ветру расскажи,

Как отверг слова мои,

Как не ведал, что от лжи

Исцеляет яд змеи.

Дорога вперед, дорога назад,

Смятенной души затравленный взгляд;

Летишь мотыльком на адский огонь,

И смех Сатаны несётся вдогонь

А к Раю тропинка долбит в висок,

Кричат под ногами кровь и песок;

Под слоем часов, месяцев, лет,

Под грязью и глиной прячется свет.

В глазах предательски защипало, но экзекуция не прекращалась.

— Выпив злобу и печаль,

Не оставив ничего,

Я устала биться в сталь

Двери сердца твоего,

А тебе дороже нить

Замороженной тиши;

Легче в спину нож вонзить,

Чем достичь твоей души…

Из глаз молодого человека брызнули слёзы. Антон не помнил, когда в последний раз плакал. Но теперь он явственно ощутил, как обручи, сковывавшие его сердце, лопнули… Как в старой сказке… Никогда он не чувствовал себя таким сильным и счастливым, как сейчас, ночью, на кухне, в компании ссыльного ангела, проливая слёзы над незнакомой песенкой…

— Дорога вперед, дорога назад,

Куда повернёшь — в Рай или в Ад?

Бьёт ангел крылом, спасая тебя,

Черт лесть разливает, душу губя.

К чертям так легко бывает идти —

В рай ноги сбивают камни пути,

И сердце кровит тревожная дрожь:

Ах, если бы знать, куда ты пойдёшь…

— Тебе нехорошо? — голос Иды донёсся как сквозь вату и звучал немного напуганно.

— Нет, — поспешил успокоить её Антон, не стесняясь вытирая кулаком мокрые глаза, — Ты себе не представляешь, насколько мне хорошо.

Аккуратно прислонив гитару к стене, Ида резво вскочила с табуретки и, обхватив Антона за шею, крепко-крепко поцеловала его в макушку.

— Тебе надо отдохнуть.

— Что ты вечно мной командуешь?..- голос Антона звучал вяло и сонно, глаза его мгновенно начали слипаться.

— Юлька у нас переночует, утром придёт, ОК?

— Не обижайте её, — буркнул Антон, не раздеваясь заваливаясь на диван. Девушка фыркнула и направилась к двери.

— Ида…

Она повернулась — Антон неподвижно вытянулся на своём ложе кверху спиной, его глаза, всё ещё красные и воспалённые внимательно и серьёзно смотрели на ангела.

— Прости меня. Ты мне очень нужна.

— И ты мне. Очень.

— Спасибо.

— Спокойной ночи.

В улыбке Иды на мгновение проскользнуло нечто такое, что Антон наконец осознал её истинный возраст, но это длилось лишь миг. А в следущую секунду улыбка появилась уже на губах Антона, улыбка, которая бывает только у спящего ребёнка, чистого и невинного.

Глава 4

Ангел сомневающийся

…Тот, кого боятся люди,

Постучался в твой дом.

Канцлер Ги, Samedi

Неожиданно ласковое октябрьское солнышко вольготно заполняло светом крохотную кухоньку, так и норовив нежно ущипнуть одним из лучиков за нос Юлю, сидевшую прямо напротив окна. Позднее воскресное утро было одним из тех идеальных, к которым девушка уже успела привыкнуть, как ко всему хорошему. Почти каждый выходной они собирались вчетвером либо здесь, у Юли и Антона, либо в квартире ангелов, просто поговорить, провести вместе время, и Юлька чувствовала, насколько они сроднились за этот месяц. В их маленькой компании всегда царило такое умиротворение и взаимопонимание, что девушка, привыкшая жить как на иголках, нервно и безвкусно, наконец-то ощущала себя по-настоящему счастливой. Ей нравилось, когда во время таких посиделок Тим или Ида брали в руки гитару и пели диковинные песни, похожие на средневековые баллады и бардовские песни одновременно. Когда-то Ида, несмотря на все расспросы, не стала вдаваться в подробности, как ей удалось уговорить Антона вернуться домой, и теперь Юля с удовольствием отмечала, что у ангела, видимо, получилось обойтись без каких-либо кардинальных мер и насильственного вмешательства во внутренний мир подопечного; Антон выглядел прежним, но словно узнавшим нечто новое, изредка задумывающимся над новым знанием. Больше всего Юля боялась, что Ида сотворит нечто такое, после чего Антона, её Антона будет не узнать, мало ли, что на уме у настоящих ангелов… Лучшее, как говорится, враг хорошего… Так вот, Ида не стала (не смогла, не захотела?) перекраивать юношу вдоль и поперёк. Юльке казалось, что она каким-то образом вправила ему мозги, не припугнула, не пригрозила, а просто сказала некое «петушинное слово», так сильно повлиявшее на парня, и Юлю съедало любопытство, которое, впрочем, никто не собирался удовлетворять.

— Не лопнешь? — с интересом наблюдая за тем, как ангел наполняет уже третью по счёту чашку кофе, спросил Антон. Та в ответ отрицательно помотала головой.

— Ты ж не уснёшь.

— Ничего подобного, — Тим, в отличие от подруги, всё утро цедил одну-единственную чашку кофе, и ту наполовину разбавленную молоком, — Её и после литра кофе на ночь не разбудишь…

— Вам что — жалко что ли? — не выдержала Ида.

— Упаси Бог!

У Тима зазвонил сотовый. Юлю каждый раз дико удивляло то, что ангелы тоже весьма активно пользуются всеми благами цивилизации, ей это казалось невероятным бредом, как в фэнтезийной беллетристике, ей-богу…

— Да. Да… Да… Да, — тяжело вздохнув, Тим нажал на отбой.

— Мне надо ехать, — грустно сказал он.

— Начальство лютует? — понимающе спросила Ида. Тим лишь с досадой махнул рукой и поднялся из-за стола. Антон заметно напрягся, Юля, вытаращив глаза, уставилась на мобильник, который Тим всё ещё сжимал в руке.

— Ну давай, до вечера, — буднично сказала Ида, не обращая внимания на реакцию ребят на этот звонок.

— Счастливо, — Тим махнул рукой и быстро вышел из кухни.

— Пока, — пробормотала Юля. Хлопнула входная дверь.

— Кто ему звонил? — выпалил Антон, разворачиваясь к Иде.

— С работы, — девушка невозмутимо пожала плечами, с сожалением отставляя опустевшую чашку. Юля закашлялась, Антон захлопал глазами.

— Прям… оттуда? — глупо спросил он.

Ида посмотрела на него в упор, перевела взгляд на Юлю, снова на Антона, и наконец сообразила, почему у студентов такой вид.

— Вы что, совсем? — она выразительно постучала себе пальцем по лбу, — Говорю, с работы ему звонили, небось, редактор запил опять, вот Тима на сверхурочные и вызвали.

— Какой редактор? Какие сверхурочные? — Антон этим утром особенно туго соображал.

— Мы думали, это мы ваша работа, — осторожно добавила Юля.

— Вы — само собой, но есть и обычная, человеческая работа, за зарплату, — терпеливо разъяснила Ида, — На что, вы думаете, мы здесь сто сорок девять лет живём? За вас нам никто не платит…

Антон невольно задумался. С такой точки зрения он на ситуацию даже не задумывался взглянуть. В самом деле, безвылазно обитающим в Москве ангелам надо было приспосабливаться к человеческой жизни, питаться, одеваться, а ещё у них своя квартира, и за неё наверняка надо платить… Ида небось на один кофе тратит целое состояние, судя по тому, в каких количествах она его уничтожает…

— Тим работает в газете? — прервала размышления Антона Юля.

— Нет, в издательстве, замредактором, — ответила Ида, — Молодец, карьеру сделал.

— А ты?

— А я так… по мелочи… статейки пишу в разные газеты. В основном резенции на книги, спектакли, всякое такое… Под псевдонимом, естественно.

— Круто, — одобрил Антон.

— А другие ангелы? — поинтересовалась Юля, — Есть же другие?

— Есть, конечно, — согласилась Ида, — Все в основном фрилансеры. Чем гибче график, тем лучше. Кое-кто в частные психологи идёт, некоторые в артисты, правда, редко, — грустно закончила она.

— А кто из артистов?..- у Юли загорелись глаза.

— Нет-нет-нет, — Ида протестующе подняла руки, — Даже не просите! Это и самим угадать довольно просто…

Юля уже открыла рот, приготовившись угадывать.

— Только я всё равно не скажу, — предупредил ангел.

— Ну Ида-а…

Антон усмехнулся и потянулся к чайнику.

— Не помешаю?

Все, как по команде повернули головы к двери, откуда донёсся негромкий приторный голос. Из груди Иды вырвался то ли всхлип, то ли вскрик, она неловко развернулась, едва не задев пустую чашку, в её правой руке тускло блеснул кинжал, левая, с побелевшими костяшками, судорожно вцепилась в столешницу.

В дверном проёме, прислонившись к косяку, стоял невысокий стройный мужчина совершенно неопределённого возраста. Ему можно было дать и тридцать, и сорок лет, и, судя по выразительной складке на лбу и «гусиным лапкам» в уголках глаз, ещё больше. Юля, машинально отметив нечто неуловимо-печальное, непонятное в его, в сущности, весёлых тёмных глазах и то, насколько неожиданно гость появился, мысленно накинула ещё как минимум пару тысяч лет… Впрочем, незнакомец был довольно привлекателен; симпатичное, даже красивое открытое лицо, чертовски обаятельная лучезарная улыбка, отлично сохранившаяся фигура, непринуждённая поза, простая, но явно довольно дорогая одежда — всё это создавало впечатление притягательного, интересного, лёгкого в общении, беззаботного мужчины, наверняка, дамского угодника, при этом убеждённого холостяка, обеспеченного гедониста и эстета. Юля чувствовала себя настоящим профайлером; в таких вопросах она редко ошибалась. Словом, неизвестно откуда взявшаяся личность её не испугала, а, напротив, вызвала некий интерес и произвела приятное впечатление, чего не скажешь об Иде; побледневшая, трясущаяся, она неловко подвинулась на стуле, пытаясь плечом заслонить сидевшего рядом Антона, который настороженно изучал незнакомца взглядом. Правая рука её была выставлена вперёд, кинжал направлен прямо в грудь незванного гостя.

— Вы кто? — сообразила спросить Юля, отвлекшись от анализирования внешности вошедшего.

— Доброе утро, — он, не прекращая жизнерадостно улыбаться, проигнорировал вопрос и сделал шаг к столу. Рука Иды дёрнулась, казалось, ещё миг, и аффектированный ангел вонзит в незнакомца кинжал по самую рукоятку. Мужчина замер, театрально подняв руки, пытаясь показать, что он совершенно безобиден. Впрочем, никто в это не поверил. Брови Антона сошлись на переносице, синеющая на глазах Ида тряслась, как под током, кинжал в её руке дёргался, Юля вся подобралась, соображая, что получится ловчее опустить на голову незнакомца в случае чего — чайник или разделочную доску? Сам мужчина скосил глаза на кинжал, едва не упирающийся ему в грудь, вновь поднял выразительный взгляд на Иду и вполголоса произнёс:

— Душа моя, ты в последнее время какая-то нервная… Это люди на тебя так влияют?

— Как вы сюда попали? — голос Антона прозвучал жёстко и ровно.

— Через дверь, — охотно пояснил незнакомец, аккуратно обходя Иду и усаживаясь на свободный стул.

— Разве Тим её не захлопнул? — неуверенно протянула Юля.

— Да, конечно, она была закрыта, — как само собой разумеющеся подтвердил он, усаживаясь поудобней.

— Вы демон? — Антон решил спросить в лоб. Судя по тому, как была напугана Ида, пооисходило нечто из ряда вон выходящее, и парень готов был в случае чего защищать обеих девушек. Знать бы, от кого…

Незванный гость слегка закатил глаза, словно обдумывая ответ.

— Нет, я не демон, — решил он наконец, — Хотя, конечно, с непривычки спутать можно. Не верите? — он перевёл взгляд с Антона на Юлю и обратно, — Можете спросить Иду. Скажи им, дорогая, я ведь не демон? — он внимательно взглянул на ангела, до сих пор старательно угрожающего ему кинжалом.

— Ты хуже, — сипло ответила Ида.

— Вот видите, — весело подытожил мужчина, — Я не демон. Солнце, или убери ножичек, или отдай его мне, ты всех нервируешь.

Ида шумно вздохнула и помотала головой.

— Вы бы её от кофе отучили, что ли, — он взял со стола чашку ангела и заглянул внутрь, — Она такая легковозбудимая… Или хотя бы валерьяночки в следующий раз накапайте туда…

— Зачем ты пришёл, — выдавила Ида, глядя на него исподлобья. Незнакомец со вздохом отставил чашку.

— Ты неправильно задаёшь вопрос, — с улыбкой заметил он, — Ну?

— За кем ты пришёл? — послушно исправилась Ида, понизив голос чуть ли не до шёпота.

— Вот так верно, — её собеседник одобрительно кивнул и лучезарно улыбнулся: -Ни за кем.

Кинжал в руке ангела дрогнул.

— Ну-ну-ну, — предостерегающе отшатнулся мужчина, — Честное слово! Кстати, а где Тим? Ч-ч-ч, тихо, — заметив, как с ужасом округлились глаза Иды, он выставил руки вперёд, пытаясь её успокоить, — Ему ничего не грозит, как и вам всем. Я просто хочу побеседовать. Вы не против? — он с улыбкой обратился к хранившим молчание студентам, те переглянулись, по-прежнему не проронив ни слова.

— Да, прошу прощения, я не представился, — спохватился незванный гость, — Меня зовут Кристиан. Можете называть меня Крис… — с этими словами он взял Юлю, сидевшую напротив, за руку и галантно поцеловал её слегка дрожащие пальцы. Ида вздрогнула.

— Родная моя, перестань дёргаться, это уже просто смешно, — Крис на секунду покосился на ангела, привстал и, глядя в глаза Антону, протянул ему ладонь. «Если это противник, то он достойный — ни заискиваний, ни агрессии» — пронеслось в голове парня, и он почти не раздумывая ответил рукопожатием. Антон со всей своей прямолинейностью решил, что раз собеседник не демон, то в принципе бояться особо нечего, по крайней мере, пока. Ему очень импонировал серьёзный прямой взгляд этого человека (или не человека?), Антон сразу сообразил, что за манерным поведением и дурашливым игривым тоном прячется огромное чувство собственного достоинства, железный самоконтроль и внимание, от которого не ускользнёт ни одна мелочь. Когда с лица Криса на какую-то секунду пропадала улыбка, казалось, что он осознанно берёт на себя ответственность за всё происходящее и не даст ни себе, ни другим ни малейшего права на ошибку. Странно, но это не напрягало, а напротив, вселяло уверенность и разряжало атмосферу, будто появился лидер, способный разрулить любую ситуацию. Такой взгляд бывает, наверное, у режиссёров каких-нибудь грандиозных мероприятий, или у хирургов, стоящих во главе бригады. А ещё у героев западных фильмов, потерпевших жуткое бедствие в компании растерявшихся людей и добровольно вставших во главе раскоординированного стада собратьев по несчастью.

— Славные ребята, — резюмировал Крис, усаживаясь на место, — Милые, приятные… Но проблемные. Ангел мой, ты хоть понимаешь, куда ты влезла? — обратился он непосредственно к Иде, — Конечно, это не совсем твоя вина, понимаю, так фишка легла, но ещё не поздно всё исправить.

— Мы их не бросим, — перебила его Ида, негромко, но твёрдо.

— Дослушай сначала, — неожиданно мрачно продолжил Крис, словно понял, что его планы начинают рассыпаться; с видимым усилием он вернул голосу прежнюю приторность и продолжил: -Дело абсолютно бесперспективное, ты по опыту должна понимать. Могу предложить компромисс. Девочку можно оставить при Тиме, если только они оба пообещают не ввязываться, куда не следует. В принципе, им ничего не угрожает. Всё упирается в этого молодого человека.

— Что я такого натворил? — подал голос Антон, плохо соображая, о чём собственно речь.

— Ничего, — мягко ответил Крис, — Просто тебе не повезло. Оказался не в том месте не в то время. Но ещё не поздно сыграть в благородство, если не трусишь. Так будет лучше для всех.

— Что он имеет в виду, — занервничала Юля, бросив взгляд на Иду.

— Что некто весьма могущественный буквально методом тыка выбрал Антона, точнее, его душу, своей принципиальной целью. Нам предлагают сдаться без боя, — пояснила Ида, не спуская глаз с Кристиана.

— Совершенно верно, — расцвёл тот, — Ты всегда была умненькой девочкой. Ну так как, по рукам?

— Нет.

Крис закатил глаза.

— Да, с тобой придётся повозиться… Она проклянёт всё на свете, когда поймёт, что не учла в своей игре того, что ангел её жертвы будет упрямее барана! — на последних словах Крис сорвался на крик; стало окончательно ясно, что разговор даётся ему с огромным трудом, буквально через силу, — Ты правда не понимаешь? Ты просто ни за что положишь не только себя, но и всех, кто будет заступаться за него! А их будет достаточно, несмотря на…, -Крис сделал глубокий вдох, постепенно успокаиваясь, — …особенности его натуры. Давайте прекратим это одним махом. Всё, что потребуется лично от тебя, солнце, это полнейшее бездействие. Это нетрудно, поверь мне. Антон, — он неожиданно повернулся к парню, — Не хочешь чуток побыть героем? На самом деле, тут всё ты решаешь. Её не слушай, она запрограммированная. Неужели ты не хочешь защитить своих близких?

— Хочу, — спокойно согласился Антон, — Но свою душу не отдам.

Крис слегка опешил, он явно ожидал несколько иной реакции.

— Подумай, — медленно сказал он, — Разве в такой ситуации не стоит пожертвовать собой?

Юля, постоянно порывающаяся что-то сказать, в очередной раз замерла под ледяным взглядом Криса.

— Нет, не стоит, — холодно ответил Антон, — Во-первых, никто никаких гарантий мне не даст, что эта жертва будет не напрасной, а во-вторых, Ида уже слишком много вложила в мою душу, чтобы я просто так взял и отдал её неизвестно кому.

Крис, совершенно обескураженный, обмяк на стуле и обречённо прикрыл глаза рукой. Воцарилось молчание. Юля беспомощно переводила взгляд с Иды, так и не решившейся убрать кинжал, на Антона, скрестившего руки на груди, всей позой выражавшего мрачную решимость, и обратно.

— Слушай, давай я его прямо сейчас заберу? — предложил Крис, взглянув на Иделию сквозь пальцы, — Под мою ответственность? Оформим как несчастный случай… Я найду лазейки… Если ты его так пропесочила, может он и не к ним попадёт. По крайней мере, не сразу…

— У тебя какой интерес? — спросил ангел.

— Никакого! Я сторонний наблюдатель, если угодно. Пока что кое-какой баланс худо-бедно сохраняется, но ты так упорно тянешь одеяло на себя… Нехорошо… Я знаю, -Крис внезапно хлопнул ладонью по столу, отчего лежавшие там ложки жалобно звякнули, — У тебя ссылка заканчивается, вот почему ты так за него хватаешься!

— Это неправда, — робко попыталась вмешаться Юля, но была резко остановлена окриком Криса:

— Молчать! Ведь так? — обратился он уже к Иде, слегка понизив тон, — Если не накосячишь за полгода, вернёшь свои крылышки, а там хоть трава не расти?

— Нет. Я их всё равно не оставлю, и то, что мы с Тимом не будем жить на земле, ничего не изменит. Никто их и пальцем не тронет.

— Не факт, — протянул Крис, — Ты вообще можешь не дожить до этого славного дня, когда вы сможете покинуть Москву, невыездные мои. И если случится так, что за тобой приду я, не говори, что я тебя не предупреждал.

— Не волнуйся, не скажу.

— Я тоже могу предложить тебе крылья, — Крис внезапно наклонился к Иде и заговорил почти шёпотом, — Сама знаешь, что к этому прилагается. Жизнь не менее интересная, разнообразная, работа… специфическая, конечно, но ты втянешься…

— Исключено, — голос Иды был ровен, но щёки предательски загорелись. Крис обессиленно откинулся на стенку буфета.

— Ты ещё скажи, как я смею такое предлагать! — вспыхнул он, — Я сейчас просто взвою! Что ж вы такие непробиваемые?.. Всё, мне больше на сегодня нечего сказать… Но предложение в силе! — он многозначительно ткнул в Иду пальцем и поднялся со стула, — До первого трупа, естествено… Моё почтение, Юлия Леонидовна, Антон Владимирович, — Крис встал, чинно поклонился всем по очереди, задержав взгляд на Иде, — Честь имею.

С этими словами он вышел из кухни; хлопнула входная дверь. Ида обессиленно уронила голову на скрещенные руки. Юля боялась даже шевельнуться…

— Ида, — осторожно нарушил молчание Антон, — Что это было?..

* * *

Отчаявшись добиться от упрямо молчавшей Иды хоть каких-то объяснений, ребята решили дождаться Тима, на номер которого Юля отправила уже с десяток смс-ок.

— Я говорю, это явно какая-то нечисть, — уверял Антон Юльку, отбирая у Иды седьмую чашку кофе, который она бесконтрольно вливала в себя последние полчаса, — Ну в смысле, я-то был уверен, что это демон…

— Да уж точно не ангел, — Юля тщетно пыталась всё-таки дозвониться до Тима, упорно не бравшего трубку и не отвечавшего на сообщения, — Значит, кроме ангелов и демонов ещё кто-то есть… Знать бы кто…

— Я ж говорю — нечисть..

Разговор шёл по кругу, Тима всё не было, Ида ни на что не реагировала.

Час спустя замредактора издательства, изрядно напуганный наконец дозвонившейся до него Юлькой, влетел в квартиру.

— Приходил какой-то мужик, — путанно растолковывал Антон, — Сказал, за мной, то есть, за моей душой открыли охоту. Предлагал сдаться, мол, никто, кроме меня не пострадает…

— Что за мужик? — рассеянно спросил Тим, переводя взгляд с бледной Юли на мрачную Иду и обратно.

— Это мы у тебя хотели спросить, — Антон пожал плечами, — Ида явно знает, но молчит…

— Это был Крис, — внезапно сказала Иделия, поднимая глаза на Тима. Тот вздрогнул; взгляд ангела заметался, словно он хотел убедиться, все ли на месте.

— За кем он приходил? — выпалил он.

— Не за кем. Предлагал забрать Антона.

— Да вы объясните, что происходит?! — взвыл студент.

— Нам тоже нужно знать, — робко подала голос Юля.

— Расскажи ты, — обречённо попросила Тима Ида, забираясь на табуретку с ногами и сжимаясь в комок. Тим вздохнул и начал рассказ.

— Когда Сатанаил восстал против Господа, около трети ангелов поддержали его. Чем закончилась эта война, вы знаете, но были среди ангелов те, кто не принял ни одну из сторон, ибо сомневались в правоте и тех, и других. После свержения Сатанаила им не нашлось места ни на небесах, ни в преисподней, и они спустились на землю. А вместе с ними пришли войны и смерть. И все демоны ада содрогнулись, ибо сомневающиеся, ставшие тёмными ангелами, были могущественнее, и от них не было спасения. Но они несли не только разрушения, и многому научили людей…

— Например, оружие делать? — подхватил Антон, вспомнив, что когда-то слышал или читал о чём-то подобном.

— Совершенно верно. На земле девять чинов тёмных ангелов, и каждый чин изредка обновляется и пополняется новыми сомневающимися. Кристиан относится к девятому. Он ангел смерти. Один из тех, кто приходит в конце пути и обрывает нить жизни. Живут они как люди, души у них нет, грешить им не страшно, вкушают все радости и удовольствия, доступные на земле. Правда, сами смертны, как и все ангелы, но погибают редко. Кто осмелится поднять руку на саму смерть…

Юльку внезапно заколотило; Антон сгрёб её в охапку и прижал к себе.

— Может, мне всё-таки стоило сдаться? — задумчиво спросил он.

— Не говори глупостей, — буркнула Ида, — Просто так он не сумеет тебя забрать. И облегчать задачу демонам мы не станем. Пока мы здесь, до вас не доберутся.

— А когда вы уйдёте? — спросила Юля.

— Тем более.

— О ком он говорил? — вдруг вспомнил Антон, не выпуская Юлю из объятий, — Помнишь, он сказал что-то типа: «Она не знает, с кем связалась», или что-то такое… Кто — она?

— Демонесса, которая хочет заполучить твою душу, — Ида судорожно соображала, кто в Москве может баловаться подобным.

— Помнишь ту, которая во Франции руководила инквизицией? — задумчиво спросил Тим, обращаясь к Иде.

— Валери? Это же было лет… семьсот назад.

— Она тогда сбежала из Франции, — напомнил Тим.

— Почему ты о ней вспомнил?

— Она единственный мало-мальски могущественный демон, который имел привычку зацикливаться на душе того или иного человека…

— Может у неё есть подражатели, — Ида неуверенно пожала плечами, — Вряд ли это именно она… Это уже на грани фантастики.

— Что за Валери? — заинтересовался Антон.

— Была в средневековой Франции такая демонесса, — нехотя пояснила Ида, — Хорошенькая, как ангел, умная и властная, как настоящая королева. Могла подмять под себя целый город. Никого не щадила, если нельзя было больше извлечь для себя выгоду. Любила эксперименты, всё пыталась из грешников и еретиков сделать новообращённых, искусственных демонов. Это вообще-то невозможно, у неё получались либо безвольные рабы, либо бесполезные зомби. А ей хотелось создать равного себе…

— Я ей для этого понадобился? — недоумённо спросил Антон.

— Если это действительно она, то, думаю, нет, — отрезала Ида, — Просто её в очередной раз переклинило, хочет твою душу, вот вынь да положь. А если ни в какую, то ещё больше хочет. Надо было уточнить у Криса, кто открыл на нас охоту… Он точно в курсе…

— Не на нас, а на меня, — уточнил Антон.

— На нас! — отрубила Ида, — Мы теперь одно целое.

— Не вздумай разыскивать Криса, — с тревогой сказал Тим, обращаясь к ней, — Если понадобится, мы сможем и другим способом выяснить, кто эта демонесса.

— Врага надо знать в лицо, — задумчиво протянула Ида, — Не волнуйся, я не собиралась. Если он захочет, он и сам нас найдёт…

— Зачем ему это? — недоумённо спросила Юля, по-прежнему прижимаясь к Антону.

— Не знаю, -угрюмо ответила Ида, потянувшись к прислонённой к стене гитаре, — Просто он любит совать нос не в своё дело…

— Вы с ним давно знакомы? — осторожно спросил Антон.

— Пересекались пару раз… давно, — довольно безразлично ответила Ида, перебирая струны. У неё в голове крутилась уже почти забытая песня, навеянная сегодняшними событиями…

— Тишь ночная бьёт тревогу,

За порог не гляди.

Ночью бродит по дорогам

То, чьё имя Samedi.

Дверь захлопни в полнолунье.

Скрип, ключа поворот…

Тот, кого боятся люди,

Ходит мимо ворот…

Несмотря на мрачность песни и напряжённость голоса Иды, компании удалось хоть немного расслабиться и трезво обдумать сложившуюся ситуацию.

Юля думала о том, чем конкретно она могла бы помочь Антону и ангелам, и пришла к неутешительному выводу, что, увы, ничем.

Антон думал о том, почему он такой везучий.

— …Ночь рыдает и колдует

За закрытым окном.

Тот, кого боятся люди,

Постучался в твой дом…

Тим думал о том, кто из местных ангелов в случае чего сможет им помочь, несмотря на то, что они не обязаны ввязываться в дела постороннего человека, и пришёл к неутешительному выводу, что очень и очень немногие… Но всё же…

— …Я не знаю, будь что будет…

Наливайте, барон!

Тот, кого боятся люди,

Пьёт со мной горький ром…

Ида думала о серых крыльях и старательно гнала от себя эти мысли.

— …Ночь, дождь, дым от сигареты,

Вдаль уводят следы…

Ухожу гулять со смертью

Я, но лишь бы не ты… (Канцлер Ги, «Samedi»)

Глава 5

Плоть и кровь

…На пороге сна

Правда лишь одна —

Что живому — обман,

То мёртвому — вечность.

Канцлер Ги, «Песня о мёртвой долине»

Эту ночь Егор вновь провёл с Вэл и опять ненавидел себя за это.

Она ушла рано, торопясь на работу, и, проснувшись один в роскошной пустой квартире, на дорогих шёлковых простынях цвета топлёного молока, он особенно остро ощущал себя полным ничтожеством. Мысль о том, что всё это ради Маши, давно не утешала.

Частенько в отсутствие Вэл в квартиру нагло вламывалась Айя, старательно застигавшая Егора врасплох. Когда она впервые попыталась воспользоваться ситуацией, видимо, забыв учесть, какое отвращение и ненависть внушает Егору, он не сдержался и поступился принципом, что женщин бить нельзя. Айя нажаловалась Вэл, и Егор был наказан, несмотря на то, что Валери сильно позабавила эта ситуация. Айя с тех пор не прекратила своих домогательств, несмотря на то, что «подруга» более не защищала нахалку, ограничившись советом Егору «не бить дуру до смерти». Айя не сомневалась, что у Егора хватит силы свернуть ей шею. Он, конечно, потом горько пожалеет об этом, но ей, Айе, от этого уже не будет ни жарко, ни холодно. И тем не менее она не оставляла попыток штурма этой крепости, сначала по привычке, затем возник азарт и наконец — жгучая обида. Демонесса привыкла иметь дело с мужчинами, которые либо ещё не успели познать сладость женского тела, либо, пресытившись, не брезговали каждой, кто падала к ним в объятия. А тут человек, стоивший всех её жертв, жалких и ничтожных, разом. Человек с уже заложенной, но всё ещё чистой душой, и настолько прекрасным телом, что у Айи кровь бросалась в голову, когда она видела его спящим на постели Вэл, такого могучего и беззащитного одновременно. Ни один из живших когда-либо на земле мужчин не вызывал у неё такого неистового желания, такой страсти, которую невозможно было утолить. Порой, пожирая его глазами, Айя откровенно признавалась себе, что Егор был бы единственным, кто бы выжил после ночи с ней. Вэл смеялась над, как ей казалось, капризом девушки, а крепость была всё так же неприступна, и Айя погибала, изнывая от желания обладать им и ненависти к себе.

Егор постарался как можно быстрее принять душ и сбежать из дома Вэл до того, как туда вломится её сумасшедшая наперстница. Он почему-то не сомневался, что Айя непременно явится сегодня. Уже на пороге его настиг телефонный звонок.

— Доброе утро, — промурлыкала Вэл из трубки, — Уже проснулся?

Егор поморщился и промычал нечто невразумительное.

— Ну и сла-авненько, — подытожила Вэл, — Приезжай в офис, у меня есть для тебя работа.

Работа. Егор ненавидел подобные моменты. Работа. Значит, ему вновь нужно будет куда-то ехать, с кем-то разговаривать, кого-то обманывать, возможно, спаивать или угощать чем-то похлеще, что-то продавать, что-то рассказывать, нечто ужасное… Одна девочка, смутно похожая на Машу, после беседы с Егором без слов шагнула в окно. Егор был тогда более чем неопытен, работал на Валери не более трёх месяцев, и, разумеется, в последний момент выловил обезумевшую девчонку из оконного проёма… Как когда не смог сделать с Машей… И плевать, что его не было тогда дома. Этого он не простит себе никогда. Догляди он тогда за сестрой — ничего бы не случилось, и ему, Егору, не пришлось бы сейчас ехать в офис своей мучительницы за очередным заданием…

Бюджетная серенькая иномарка, чудом не попав ни в одну из утренних пробок, притормозила у зеркально-стеклянной башни, где, как соты в улье, располагались многочисленные офисы, в том числе и филиал редакции. Здесь же находился главный офис, где заседала Вэл, а также офис её братца. К Алексу у Егора было неоднозначное отношение. С одной стороны он глубоко ненавидел и презирал всю их братию, с другой… Алекс был слишком уж нетипичным демоном. Флегматичным, неразговорчивым, умным, тонким… Егор не знал ничего о делах, которые проворачивал брат Вэл, и не желал знать… Просто хотелось верить, что здесь тоже могут быть не до конца пропащие люди… Господи, ну какие люди?! В двадцать девять лет нельзя быть таким наивным идеалистом, нельзя! И за это Егор тоже себя ненавидел.

Спустя несколько минут он уже предстал пред очи Валери, весёлой, свежей, одетой в изумительный белоснежный брючный костюм.

— Доброе утро, — промурлыкала она, легонько целуя Егора в щёку, — Выспался?

— У тебя есть для меня задание? — он проигнорировал вопрос.

— Так не терпится приступить? — умилилась Вэл, — Ты никогда раньше не рвался на работу, а тут даже не обнял меня. Ну…, — она вновь приблизилась к Егору, закинула руки ему за шею и выжидательно заглянула в его глаза. Он отвёл взгляд, скрипнув при этом зубами так громко, что Вэл, кажется, услышала. Услышала и обиделась. Или сделала вид, что обиделась.

— Нос воротишь, мразь неблагодарная, — пробормотала она как бы про себя, но так, чтобы Егор расслышал, — Ну ладно…

Девушка подошла к столу, выбрала из папки сложенный вдвое листок и протянула мужчине.

— Съездишь вот по этому адресу. Квартиру снимают двое студентов. Нас интересует он, — девушка положила на край стола чёрно-белую фотографию, на которой был изображён худощавый небритый парень с нахальными глазами и кривой улыбкой, — Ночью, после двух, зайдёшь в квартиру, — поверх фотографии легла связка ключей, — и вколешь ему вот это, — Вэл продемонстрировала шприц, наполненный мутновато-серой жидкостью, в запечатанном пакете. «Вещдок» — промелькнуло в голове у Егора, бывшего юриста.

— Главное — не разбуди их, — закончила Валери, усаживаясь за стол и неспеша раскуривая ароматную коричневую сигарету, — Не стоит так уж явно намекать на вмешательство из вне… Они и так в курсе.

— В курсе чего? — осведомился Егор, сгребая со стола фото, ключи и пакет.

— Осторожно! — сварливо сказала она, следя за его действиями сквозь дым, — В курсе нашей… акции.

— Откуда? — Егор на секунду замер, не веря своим ушам. Такого ещё никогда не бывало. Человек знает, что стал целью демона? Какой псих поверит в это?

— Представь себе, вот такой это необычный человечек… И его новый ангел тоже весьма большой оригинал. Старого я утилизировала, ты помнишь, — Вэл тонко улыбнулась, с удовольствием наблюдая, как страдальчески поморщился её собеседник, и продолжила:

— Так вот… Уж не знаю, откуда взялся этот хранитель, но они с Антоном, так зовут нашего… фигуранта, крепко сдружились, ангел ему и рассказал… о нас. Жаль, очень жаль, — Вэл сокрушённо покачала очаровательной белокурой головкой, — У меня была запущена капитальная схема, а из-за этой крылатой дряни всё сорвалось. Поэтому приступим к плану Б, — она раздавила окурок в пепельнице и вновь поднялась из-за стола, — Это нечто вроде мощного транквилизатора. Он должен спровоцировать кратковременное изменение сознания и всплеск неконтролируемых эмоций… В общем, в идеале, он придушит свою сожительницу… Или из окна выбросит…, — Вэл усмехнулась, увидя, как Егор побледнел и прикрыл глаза, — Неважно, что он натворит, будем надеяться на худшее. А когда очухается, либо сам себя накажет, либо будет готов на всё, — бодро закончила она, заглядывая через плечо Егора, рассматривающего фотографию Антона.

— Почему я должен вламываться к нему посреди ночи? Было бы легче уколоть его в толпе, например, в метро.

Вэл вопрос понравился, она ждала его.

— Видишь ли, — промурлыкала она, прижимаясь щекой к плечу Егора, — Для того, чтобы эта штучка подействовала, жертва должна пребывать в состоянии полного покоя как в момент инъекции, так и как минимум три часа после неё. Зато утром припадок спровоцирует любая химическая реакция — глоток кофе, запах духов, что угодно.

— Я всё понял, — Егор сделал неудачную попытку вывернуться из объятий девушки, но руки Вэл стальным кольцом обвились вокруг его торса, и ухо обожгло горячее дыхание.

— Как закончишь — приезжай ко мне, я сегодня допоздна, дома буду как раз около трёх, — прошептала она, — Если тебе будет чем меня обрадовать, я придумаю, как тебя поощрить.

«Избавь Господь от таких поощрений», горько пронеслось в голове у Егора. Над ухом раздался тихий смешок и вкрадчивый голос добавил:

— Он тебя не слышит.

* * *

К ресторану, сиявшему мягким светом в окутавших город сумерках, подъезжали дорогие автомобили, затянутые в тёмные костюмы кавалеры доставали из них сверкающих глазами и бриллиантами дам и медленно и чинно шествовали с ними в услужливо распахнутые вежливыми швейцарами двери. Проводив глазами очередную парочку, Крис откровенно зевнул, прикрыв лицо букетом кремовых роз. Идиотская манера Влады опаздывать на полчаса не то, чтобы бесила его, но вызывала страшную досаду. В силу природной живости Крис терпеть не мог стоять на месте и ждать, его брала смертельная скука, если можно позволить себе такой каламбур. Наконец к ресторану, шурша шинами, медленно подъехал «Бентли» шоколадного цвета. Из него так же медленно выбралась молодая женщина сказочной красоты в тёмно-синем вечернем платье. Не спеша продефелировав к мужчине, она благосклонно приняла из его рук букет, подставила щёку для поцелуя и взяла Криса под руку. Он был на полголовы ниже взгромоздившейся на каблуки дамы, но ни его, ни тем более её это не смущало.

— Ты просто ослепительна, — искренне произнёс он.

Влада вежливо улыбнулась и промолчала. Слушать правду ей было скучно.

— Как работа? — осведомился Крис уже за столиком, пригубив золотистую терпкую жидкость, плескавшуюся в высоком бокале. Они с Владой оба были неравнодушны к хорошим итальянским винам. Женщина усмехнулась.

— На основной?

— И там тоже.

— Пятеро за неделю, — сухо обронила она, — У тебя?

— Семеро.

Они помолчали. Звяканье приборов со всех сторон начинало понемногу раздражать Криса.

— К тебе или ко мне? — осведомился он.

Влада снисходительно улыбнулась.

— Не хочу, — с некоторым вызовом заявила она, явно дразня своего спутника.

— Нашла кого-то перспективнее? — Крис понял её игру, — Золотко, ты меня разочаровываешь. Кто он? Человек?

Влада звонко рассмеялась и вновь потянулась к бокалу.

— Через две недели у меня мероприятие, неформальное, в клубе «Артис». Юбилей фирмы моих будущих партнёров. Я хочу, чтобы ты пошёл со мной.

— Любой каприз, солнышко, — довольно безразлично произнёс Крис, — Что за партнёры, что за фирма?

— Какая разница? — нахмурилась Влада, — Ну газета… Леркина.

— Даже так? — удивился Крис, — Не боишься?

— Пусть она меня боится, — Влада заметно расслабилась, её явно успокоила реакция Криса, — В конце концов, это я однажды могу прийти за ней. Вряд ли, конечно, кто-то рискнёт…

— Кое-кто, может, и рискнёт, — пробормотал Крис. Брови женщины взметнулись вверх.

— Кто же например?

— Да есть одна… безумная, — расплывчато пояснил он, с удовольствием вспоминая об Иде.

— Девчонка?

— Угу… Ангелочек. Хранитель её новой жертвы.

— Ничего себе, — глаза Влады расширились, словно у ребёнка, узнавшего, что в город наконец-то приезжает столичный цирк, — А я ничего не знаю? Почему?

Крис многозначительно пожал плечами и, поманив официанта, потребовал счёт.

— Ты её видел? Расскажи, — Влада впервые за вечер по-настоящему оживилась.

— Бескрылый опальный ангелочек, весьма оригинальный в суждениях… Зовут Иделия. Упрямая, как ослица. За человека перегрызёт горло любому, даже твоей Лерочке.

— Она знает Леру? — нервно и как-то восхищённо уточнила Влада.

— Думаю, они раньше пересекались, — обтекаемо ответил Крис, — Но она не в курсе, что именно у Леры виды на её подопечного.

— И правильно, — заметила Влада, — Меньше знаешь, крепче спишь.

— Я думаю, ей будет всё равно, когда она узнает. Этот ангелочек не станет беседовать, увещевать, отмаливать… Она просто вульгарно удушит любого, кто подступится к её дружку. Он, кстати, в курсе, что она ангел.

Влада замерла с бокалом в руках.

— Быть не может. И он поверил? Он что, богослов? Священник?

— Атеист. Бывший, — Крис буквально упивался впечатлением, произведённым на девушку. Влада была ошарашена, словно он только что продемонстрировал ей живого единорога.

— То есть, она ему явилась… Без крыльев… И он ей поверил?

— Ну, не сразу, но да, поверил. И в общих чертах знает, от кого она будет его защищать. Кстати, её компаньон теперь опекает подружку парня. Их прежних ангелов прикончила твоя Лерочка.

— Она не моя, — поморщилась Влада, — Я не знала.

— Я знал, — мрачно добавил Крис, расплачиваясь по счёту, — Я приходил за одним из них.

— Плохо, — подытожила Влада, поднимаясь, — Очень плохо. Вэл рассвирипеет, если не получит игрушку, ты же знаешь.

— Знаю, — согласился Крис, — Я даже съездил сегодня к этой компании, поговорил, предложил компромисс…

— Знаю я твои компромиссы, — фыркнула Влада, зябко поводя плечами. После душного ресторана воздух на улице казался особенно прохладным, — Все умрут, и тогда никто не пострадает. Они что, отказались?

— Ну да! Представляешь? Я-то был уверен, что этот романтичный мальчишка не упустит шанса погеройствовать. Люди ведь это любят…

— А он оказался эгоистом, — расхохоталась Влада, — Ты стареешь.

— Возможно. А теперь представь, что сотворит с городом Валери, если вдруг у них хватит сил сопротивляться хотя бы недолго.

— Да, нехорошо, — девушка посерьёзнела, — Ты говоришь, ангел опальный? Навсегда?

— Нет, меньше года осталось, а там вернёт свои крылышки и… не знаю, что будет. Что угодно.

— Не стоит в это ввязываться. Грязное дело. Все в итоге проиграют.

— Я и не собирался. Но мне интересно… Так к тебе или ко мне? — в глазах Криса заплясали чёртики. Влада лукаво улыбнулась и кивнула в сторону своей машины:

— Можешь сам повести.

* * *

1.48.

Ещё пять минут, решил Егор.

Взлом и причинение тяжкого вреда здоровью. По старой привычке Егор каждый раз, идя на задание, зачитывал себе приговор по соответствующей статье. В общей сложности набралось около двухсот лет. В колонии строгого режима, естественно. Единственное, что его несказанно радовало — отсутствие в этом перечне статьи за убийство…

Не убий — гласила заповедь, единственная не нарушенная на этот момент…

В машине не было иконок — Егор на любой имеющий отношение к церкви предмет реагировал теперь как любая нечисть — мучительно и болезненно. Но ещё более мучительным и болезненным было желание помолиться. Сходить в храм. Исповедаться. Причаститься. Неосуществимое теперь желание.

Всё ради Маши. Разве не стоили жизнь и душа родной сестры его души, даже не проданной, а заложенной? А стоила ли её душа всех душ, загубленных при его содействии? Егор хотел спросить об этом Бога, верно ли он поступил? Хотел и не мог. Маша — всё, что у него осталось. Его плоть и кровь. Его совесть легко согласилась взять на душу — заложенную душу — любой грех. От этой мысли стало немного легче. 2.01. Пора.

Егор достал из бардачка ключи и шприц, мысленно попросил прощения у парня на фотографии и вышел из машины.

Когда душа уже заложена, грех на неё брать легче. Она уже не твоя. Плоть и кровь — всё, что от тебя осталось.

* * *

— Тим!!!

Ангел вздрогнул, резко распахнул глаза и тут же ощутил в них сильную резь, какая бывает при резком пробуждении.

— Тим, проснись!!!

Он зажмурился, вновь открыл глаза и, наконец, рассмотрел нависшее над ним перекошенное лицо Иды, которая с силой трясла друга за плечи.

— Что?..- хрипло, испуганно спросил он, выворачиваясь из её рук и садясь на кровати, — Что стряслось?!

— Антон! — Ида швырнула Тиму джинсы, висевшие на спинке стула, — Лети к нему, быстро! Я не успею. Ну же, соображай скорее!

— Я уже сообразил, — Тим, в мгновение ока натянувший джинсы, уже с крыльями за спиной на секунду замер, глядя на Иду, — Скажи только, от кого я должен его спасать?

— Я.. Я не знаю, — Ида с размаха села на кровать и вцепилась в неё руками, — Я не успею… Лети!!!

В следующую секунду Тима уже не было в комнате.

Ида поднялась и медленно побрела в прихожую. В отличие от Тима, не лишённого крыльев, она не могла сию же секунду оказаться у Антона, которому грозила опасность. Придётся добираться, что называется, по-человечески. Но сейчас Тим уже там, и в груди Иды словно лопнула натянутая струна. Значит, он справился…

* * *

Егор в очередной раз решил состорожничать и не воспользовался лифтом. Один поворот ключа — и хлипкая дверь беззвучно распахнулась. Неслышно ступая, Егор вошёл в крошечную прихожую. С его богатырским сложением здесь было просто не развернуться. Едва не завалив плечом вешалку, наёмник чертыхнулся сквозь зубы, прислушался к блаженной, какой-то бархатной тишине, царящей в квартире, и, крадучись, направился в комнату.

На белеющей довольно свежим постельным бельём софе, притулившейся в углу по-сиротски обставленной гостиной, лежал человек. Лица было не разобрать, хозяин умудрялся спать лицом в подушку. Из-под сползшего шерстяного одеяла были видны только острые выпирающие лопатки и неправдоподобно тонкие руки, обнимающие подушку. Егор сразу понял, что перед ним именно тот, за кем он пришёл. За закрытой дверью, ведущей во вторую комнату, стало быть находится девушка. Если она, конечно, дома, уточнил про себя Егор. Если парень спит достаточно чутко и проснётся от укола, нужно будет тут же вырубить его болевым приёмом, чтобы не разбудил свою сожительницу. Пусть потом утром разбираются… О том, что будет утром, Егор тут же запретил себе думать.

Приблизившись к спящему, мужчина на секунду прикрыл глаза, мысленно попросил прощения у всех подряд — у парня, у девчонки, у Бога, у Маши, и опустился на одно колено…

От внезапно вспыхнувшего в комнате света, Егор вздрогнул, пошатнулся и, закрыв глаза рукой, выронив шприц. На плечо легла чья-то рука. Молниеносно вскочив на ноги, Егор развернулся и встретился глазами с невысоким длинноволосым типом… с огромными светящимися крыльями за спиной.

— Что ты здесь делаешь?

Оцепенев от нахлынувшего ужаса, оглушённый этим тихим голосом, Егор краем уха уловил движение за спиной. Медленно повернул голову: хозяин квартиры, оперевшись на локоть, удивлённо таращил на нежданных гостей заспанные глаза, огромные, болотно-зелёные, окружённые фиолетовыми синяками…

Боковая дверь с треском распахнулась, и на пороге возникла заспанная девчонка, худая, взъерошенная, чем-то неуловимо похожая на Машу.

— Что здесь…

Не поворачиваясь, Егор неожиданно рванулся вперёд, изо всех сил толкая того, что с крыльями, к противоположной стене. Не ожидавший нападения Тим, покачнулся, отшатываясь. Отметив боковым зрением, что крылья парня куда-то делись, Егор уже летел вниз по лестнице. За ним несся оглушительный визг девчонки.

Тяжело дыша не столько от бега, сколько от потрясения, Егор сел в машину и отъехал от злополучного дома. Припарковавшись в одном из дворов одного из соседних кварталов, Егор откинулся на сидении и закрыл глаза, пытаясь унять сердцебиение. Таких проколов с ним ещё никогда не случалось.

Задание не выполнено — это раз. За это Вэл опять потащит его к себе домой, есть у неё там специальная комната, настоящий музей телесных наказаний. В принципе, ничего страшного. Егор привык. И к боли, и к унижениям, и к запаху собственной крови, и к незаживающим шрамам.

Потерян шприц — это два. Это уже хуже. Это улика, вещдок. В принципе, если студенты додумаются заявить о взломе, никто отпечатков на шприце не найдёт — Вэл их попросту не имеет, а Егор работал в перчатках. Правда любая судмедлаборатория с ума сойдёт, изучая состав зелья, которым шприц был наполнен. Хотя, скорее всего, на этот счёт у Вэл всё схвачено… Да и в полицию студенты наверняка не заявят. Явился же этот, с крыльями, прямо в квартиру. Значит, парень в курсе, что вокруг него творится. Значит, понимает, что полиция не поможет.

Он засветился — это три. И перед жертвой, и перед девчонкой, и перед ангелом. Перед внутренним взором вновь возникли две пары глаз — болотно-зелёные и лазурно-голубые. Егору казалось, он никогда больше их не забудет. Тяжело вздохнув, он завёл машину и поехал к Вэл, сдаваться.

* * *

Задохнувшаяся от быстрого бега Ида, наплевав на лифт, взлетела на нужный этаж и рванула на себя дверь квартиры Антона. Она оказалась не заперта, и ангел с громким топотом ворвалась в прихожую и дальше на кухню.

— Все целы?!

Антон, Тим и Юля, чинно сидевшие за столом, как по команде повернулись к Иде.

— Все, — уверенно заявил Антон, ловко вытаскивая из сушилки и водружая на стол ещё одну чашку.

— Фух, — Ида грузно опустилась на стул, — Кто здесь был?

— Человек, — голос Тима был тих и задумчив, — Я его не знаю…

— Человек? А подробней? Спасибо, — Ида подвинула поближе чашку, которую Юля наполнила горячим кофе, — Можешь его описать? Ты его рассмотрел?

— Да. На вид лет тридцать, может, больше… Высокий, крупный. Скорее всего, бывший спортсмен. Я уверен, его прислала она.

— Вэл?

— Мы ещё не знаем наверняка, что это именно Вэл.

— Откуда у него ключи от нашей квартиры? — внезапно подала голос Юля. Ангелы недоумённо переглянулись.

— Блин, Юль, ты реально не понимаешь? — раздражённо сказал Антон, — Они, по ходу, вообще что угодно достанут. Это ж не люди! Глупости не болтай!

— Не ори на меня! — голос Юли зазвенел, — Я, между прочим, тоже испугалась! Думаешь, мне легко знать, что к нам в каждую секунду может кто-нибудь вломиться?

— Ты эгоистка! Приходили за мной! А ты, если боишься, можешь вообще съезжать!

— И съеду!

— Тихо! — рявкнула Ида, — Совсем спятили?

Повисла тишина, прерываемая сдавленными всхлипами Юльки.

— Сейчас не время ссориться…, — мягко начал Тим, но Антон перебил его.

— Вот ей скажи, чтоб мозг мне не выносила!

— Юля права, ей тоже грозила опасность, — мрачно продолжил Тим, выкладывая на стол шприц, который он подобрал в комнате.

— Это что? — заинтересовалась Ида, поднося шприц поближе к глазам.

— Он обронил это, когда убегал, — пояснил Тим, — Думаю, не надо объяснять, зачем ему…

— Ни фига себе! — вырвалось у Иды, — Я же чувствовала.

— Что это? — нетерпеливо спросил Антон, демонстративно не обращая внимания на хлюпающую носом Юлю.

— Да как тебе объяснить, — протянула Ида, не отрываясь от разглядывания содержимого шприца на свет, — Вроде наркотика… Только не наркотик.

— Ясно-понятно, — саркастически прищурился Антон, — Наркотик, только не наркотик.

Ида медленно подняла глаза, и студенту вдруг стало не по себе.

— Это вещество, видимо, специально разработанное демонами, вызывающее изменение сознания, — пояснила Ида, — Их задача — спровоцировать тебя на какое-нибудь преступление. Лучше всего — убийство.

— То есть ты хочешь сказать, что если бы он мне вколол… — запинаясь, уточнил Антон, не в силах оторваться от сверлящих его глаз ангела, ставших чёрными, как смола, — Я бы утром пошёл и кого-то убил?..

— Нет, — Ида моргнула и наконец «отпустила» его взглядом, — Ты бы не стал никуда ходить.

Юля наконец перестала всхлипывать и застыла с широко распахнутыми глазами. Антон тоже всё понял. На его лбу выступил холодный пот, перед глазами заплясали чёрные мушки.

— Я думал…, — севшим голосом проговорил Антон, — Я думал им нужен только я…

— Правильно, — подтвердил Тим, — На других им плевать. Им нужна только твоя душа.

— Только на кой она им безгрешная? — подхватила Ида, — Вот ты скажи, если бы это, не дай Бог, случилось… Чтобы ты сделал?

Антон сделал над собой усилие и посмотрел на застывшую Юлю. Мысль о том, что какие-то твари хотели, чтобы он убил её, о том, что у них почти получилось, настолько оглушила его, что Антон почти не расслышал последнего вопроса, но не мог не ответить.

— Я бы не смог жить дальше.

— Во-от, — резюмировала Ида, — Вот на то и был расчёт. Два жутких греха, душа загублена, клиент мёртв. Комар носа не подточит. Схема, видимо, отработанная…

Юля внезапно вскочила со стула, в мгновение ока оказалась рядом с Антоном и порывисто обхватила его голову руками, прижимая к себе и шепча что-то неразборчивое. Ангелы переглянулись, и Ида тоже поднялась из-за стола.

— Так, всем спать! — безаппеляционно заявила она. Они с Тимом вышли из квартиры. Студенты ещё долго не шевелились, не размыкая объятий. Юле казалось, что если она отпустит Антона, он тут же куда-то исчезнет, что-то с ним произойдёт, и с ней тоже…

* * *

Серый осенний рассвет как бы нехотя подбирался к городу. Тиму в одной футболке было довольно холодно, но он из солидарности даже не думал о том, чтобы перенестись домой на крыльях, хотя Ида настаивала и даже предлагала ему собственную куртку.

От куртки Тим отказался, к тому же она была бы ему ужасно мала…

До дома ангелы добрались только в шестом часу утра. Несмотря на жуткую рань во дворе уже маячила некая личность в потерявшем всякий нормальный облик плаще, выгуливающая лохматого флегматичного пекинеса. Заметив приближающихся к подъезду ангелов, личность обрадовалась им, как родным, и заторопилась навстречу.

При ближайшем рассмотрении это оказался молодой мужчина не старше тридцати лет, худой, с залысинами, с редкой рыжеватой щетиной на впалых щеках. Вид мужчина имел неопрятный и потрёпанный.

— Здрасте! — жизнерадостно заявил счастливый обладатель пекинеса, с видимым усилием подтаскивая собаку ближе к подъезду.

— Доброе утро, — медленно ответил Тим; Ида удостоила мужчину только лёгким кивком.

— Я ваш новый сосед, — слегка смущённо сообщил собачник, тщётно пытаясь высвободить правую руку из петли обмотанного вокруг неё поводка. Пекинес снисходительно наблюдал за его потугами, не двигаясь с места. Наконец сдёрнув поводок вместе с нелепой вязанной перчаткой, «новый сосед» протянул руку Тиму.

— Меня зовут Виктор, — радостно улыбаясь сообщил он, — Я племянник тёти Зои… Зои Артёмовны.

— Зои Артёмовны? — переспросила Ида, представившись вслед за Тимом, — Из восемьдесят третьей?

— Да! — Виктор ещё больше обрадовался, — Тётя переехала в Питер, а я… вот… теперь тут буду жить… и за Микой ухаживать.

Мика, свесив язык набок, тут же напомнила о себе, оглушительно чихнув.

— Тихо, — зачем-то приказал ей Виктор и поинтересовался: -Вы ведь брат и сестра, я угадал?

— Точно, — подозрительно подтвердила Ида.

— Вы похожи, — счастливо заулыбался племянник тёти Зои.

Ида покосилась на Тима. Похожести в них не было ни на каплю — от роста до цвета глаз.

— Извините, нам пора, — вежливо заявил Тим, бочком протискиваясь к двери подъезда, — Было приятно познакомиться.

— Всего хорошего, — светясь лучезарной улыбкой, ответил Виктор, дёргая собачку за поводок. Ида, пытаясь последовать примеру Тима, скользнула к двери, но сосед, неловко повернувшись, задел её плечом.

— Ой, простите, — затараторил сосед, путаясь в поводке, — Извините… Проходите…

Мика лениво тявкнула.

— Откуда он свалился на нашу голову, — пробормотала Ида, когда они дожидались лифта.

— Он же объяснил — от тёти Зои, — рассеянно пояснил Тим.

— Не нравится он мне…

— Тебе мало кто нравится.

— Как ты определил, что это был человек? Ну, там, у Антона.

— Он оттолкнул меня, — Тим закрыл входную дверь и аккуратно переложил ключи в карман куртки, висящей на крючке в прихожей, — Если смог прикоснуться…

— Угу… Как думаешь, что с ним теперь будет?

— С… наёмником? — Тим удивлённо посмотрел на компаньонку, — Вряд ли его оставят в живых… Тебя это не должно волновать. Раз он продал душу демонам…

— Ладно, всё, я спать, — раздражённо буркнула Ида, удаляясь в свою комнату.

* * *

Антон сел на кровати, отгоняя от глаз кроваво-красную пелену. Было ужасно холодно, несмотря на шерстяное одеяло и горячие батареи. На кухне грохотала кастрюлями Юлька. Антон встал и босиком поплёлся на звук.

— Доброе утро, — буркнула Юля, не оборачиваясь, — Ты ночью ничего не слышал?

— Я спал, — Антон приложился к чашке с холодной водой. Ему вдруг стало невыносимо жарко.

— А я слышала, будто кто-то ходил, — не унималась девушка.

— Я никуда не ходил! Я спал! — Антон почувствовал, как кровь бросается ему в голову. Появилось странное желание опустить чашку на макушку надоедливой девчонке.

— Кофе будешь? — безразлично спросила Юля.

— Нет! Ничего мне не надо!

— Всё нормально? — девушка настороженно посмотрела на парня, то краснеющего, то бледнеющего, — Тебе нехорошо?

— Мне нехорошо только от твоего ноя!

— Ты не стой ноги встал?..

— Заткнёшься ты или нет?!

Антона затошнило, голова закружилась. Он чувствовал, что хочет одного — во что бы то ни стало избавиться от прилипалы, чтобы никогда больше не слышать этого въедливого голоса…

— Замолчи…

Руки к вискам, в висках — молоточки…

— Замолчи…

Что угодно, лишь бы оборвать этот писк…

Почти ослепший от невыносимой боли, Антон нашарил в держателе за спиной нож и полоснул сверху вниз…

Вопль, взлетевший к потолку, заставил его зажмуриться и скривиться, как от зубной боли. Ещё один удар. Только замолчи!

Когда обмякшее тело уже не шевелилось на полу, Антон, тяжело дыша, вновь приложился к чашке… Лучше не стало. Переступив через труп, не выпуская ножа из рук, Антон сделал пару шагов и упал без чувств…

* * *

Ида вскочила, как от разряда тока. Было уже совсем светло. «Как же так?»

Она сама себе удивлялась. Что толку орать, куда-то бежать, если всё уже кончено.

Ида поднесла свои ладони к глазам. Ладони были бледные, дрожащие. Она даже чувствовала, что такими холодными они не были никогда в жизни. Что делать? У кого просить помощи, если помочь никто не сможет? Где она его упустила? А если бы на её месте был кто-то другой?

Медленно, как сомнамбула, Ида потащилась в душ, потом на кухню за кофе. Тим уже куда-то сбежал. Позднее утро повисло за окном, как бесполезная безделушка из магазина сувениров. Всё не так. Не по-настоящему…

Ида на автомате вышла во двор и уселась на ограждение клумбы возле подъезда. Нужно дождаться… Непременно нужно…

Запищал домофон, и во двор вышел сосед Витя.

— Добрый день, — кивнул он и зашаркал по дорожке. Ида пару секунд молча смотрела на его спину и вдруг заорала:

— А ну стоять!

Сосед вздрогнул и обернулся.

— Вы… ты… мне?

— Тебе!

Ида в два прыжка подскочила к соседу и схватила его за воротник.

— Твоя работа? Думаешь, я не сообразила, что ты не человек?

В кадык опешевшему мужчине упёрся один из кинжалов.

— Всё… ну всё, всё… хватит. Отпусти, — вывернувшись из ослабившей хватку руки, Виктор старательно оправил плащ, избегая смотреть разъярённому ангелу в глаза, — Я думал, ты не догадаешься, что это я… Ну, хотя бы не так быстро.

— Что ты натворил?

— Так ты не сообразила? — сосед восторженно распахнул глаза, — А говоришь, знаешь, кто я.

— Ну растолкуй!

На лице соседа появилась самодовольная ухмылка.

— Я, вообще-то, спешу…

Ида выразительно поднесла к его лицу оба кинжала.

— Ещё секунда — и тебе больше никогда не понадобится спешить. За тобой явится один из ваших…

— А, ну правильно, — скуксился Виктор, — И что тебе ещё рассказать? Технологию?

— Ты изменяешь прошлое?

— Нет, что ты! — натурально изумился сосед, тараща и без того огромные глазища, — Как можно! Я просто… м-м-м… предлагаю к рассмотрению варианты развития событий. Это очень полезно! Помогает избежать ошибок.

— Какого лешего?! Я же всё исправила!

— Да? Да… Но, согласись, стоит быть внимательнее. Вообще, это больше для ребят… Мальчик поймёт, что не нужно быть таким вспыльчивым, девочка не станет лишний раз его провоцировать… Молодой человек со шприцом будет ответственей относится к заданиям. Да и ты… усилишь бдительность, — Виктор растянул губы в идиотской улыбке, доверчиво и по-доброму глядя на Иду, едва сдерживающуюся, чтобы не дать соседу по лбу.

— То есть, всё так, как было? Это всё не по-настоящему?

— Хочешь, ущипни себя? — услужливо предложил Виктор.

Ида, поколебавшись, последовала его совету и сморщилась от боли.

— Нет, — радостно пояснил сосед, — Там, где ты — там и реальность!

— А ну верни всё, как было! — забыв про кинжалы, Ида схватила наглого соседа за грудки.

— Не надо, — плаксиво заныл он, несмотря на то, что был на голову выше Иды и шире в плечах.

— Я сейчас с ума сойду…, — девушка отпустила его и вяло уселась на ограждение.

— Серьёзно? — оживлённо поинтересовался сосед, нагло устраиваясь рядышком, — А я вот именно этого и добивался!

— Я поняла, — медленно произнесла Ида, поворачивая голову и внимательно рассматривая лицо Виктора, — Ты… ангел безумия. Шестой чин. Я спать хочу…

Сосед заулыбался и покосился назад.

— Пойдёшь домой?

Ида тоже повернулась. Дома не было.

«Что исчезло? А, вообще всё исчезло? Вы там на белом фоне стоите?» — пронеслась в голове КВНовская шутка, услышанная когда-то по телевизору.

— Ты хотел свести меня с ума?

— Зачем? Просто… явить истину через безумие?

— Что?..

— Ну, понимаешь, истина — это безумие, с точки зрения нормальных людей. Потому что недостижима. Значит, истину можно открыть через безумие. Я показываю альтернативную реальность, как художник. Как писатель.

— Ты писатель?

— Нет, — застенчиво потупился Виктор, — Видишь ли, я всё время, проведённое на земле, изучаю точные науки. В Москве я недавно, первую человеческую жизнь… Закончил недавно аспирантуру в одном из лучших технических вузов, теперь — старший преподаватель на кафедре… Скоро стану кандидатом наук, — его голос звучал скромно, но в нём скользили нотки самодовольства, — Я, наверное, поэтому и стал тогда одним из сомневающихся…

— Из-за технического склада ума? — Ида иронично выгнула одну бровь.

— Ну да! Ведь большинство учёных — атеисты…

— Ты прекрасно знаешь, что это не так.

— Тоже мне — разрушительница легенд, — помрачнел Виктор, — Эх, жаль, что мы с тобой беседовали не рядом с нашим институтом… Мне бы все завидовали… А то, представляешь, они уверены, что…, — он наклонился к Иде и шепнул ей на ухо, — …что у меня до сих пор не было женщины!

Ида прыснула и, повторив его манёвр, прошептала:

— Пусть думают. Так тебе и надо!

— Злая ты, — разочарованно протянул Виктор, отстраняясь, — А я-то думал, ты согласишься сходить со мной куда-нибудь…

— Нет, не соглашусь.

— Это потому, что я тёмный ангел? Или потому, что я технарь?

— И то, и другое!

— Ясно всё с тобой, — Виктор поднялся, отряхивая плащ, — Ты, вроде, спать хотела? Ну так спи!

Ида вдруг почувствовала, НАСКОЛЬКО она хочет спать… Внезапно ей в лицо полетела вода. Словно кто-то невидимый окатил её из чашки…

— Всё, всё, ложись, — засуетился сосед.

— Куда?

— На лавку.

— Там твёрдо…

— Тогда под лавку.

Ида медленно сползла с ограждения, свернулась калачиком и, отвернувшись от Виктора, улеглась прямо на землю и закрыла глаза… Сосед больше не докучал, видимо, ушёл в свой институт. А Ида ощутила совершенное счастье, словно не спала несколько суток, и вот оно, блаженство полного покоя… По ушам бил какой-то надсадный вой, но она не обращала внимания. Странно, но она не чувствовала себя уязвимой, напротив, Ида точно знала, что сейчас ни её, ни её подопечных никто не тронет. Просто знала, и всё!

Глава 6

Вариативный провокатор

Vim vi repelllere licet.

(Насилие позволяется отражать силой)

«От клубов уже тошнит», — вяло думала Айя.

Всё в жизни когда-нибудь приедается. Вот и Айе надоели бесконечные тусовки и однообразная музыка. Достали развратные «золотые» детишки, штабелями укладывающиеся ей под ноги. Безумно задолбала мерзкая Вэл, ни в грош не ставящая вобщем-то старательную Айю, с удовольствием унижающая неугодивших, не гнушавшаяся телесными наказаниями, грязными, как само Средневековье, откуда вынырнула эта мразь. Вербальные пытки, обычно практикуемые всеми нормальными демонами, Вэл почему-то не признавала, ей, видите ли, это было скучно, к ним она прибегала в самых крайних случаях. Однажды Айя попалась ей под горячую руку и оказалась в маленькой камерной пыточной. Тогда демонесса едва не лишилась руки. Больше палач Вэл ничего не трогал, но этого было достаточно. От жуткой боли Айя готова было отгрызть себе эту чёртову руку, точнее то, что от неё осталось. Вэл под страхом новой пытки запретила, и Айя едва не свихнулась за несколько бесконечных дней. Вэл умела делать так, чтобы раны не заживали… Впрочем, Айе ещё повезло. Кто испытал на себе все «прелести» вдохновения Вэл, так это Егор. При мысли о многочисленных чёрно-коричневых шрамах, покрывающих его рельефную спину и мускулистые руки, Айя почувствовала, что готова ещё и не то вытерпеть, лишь бы хоть раз… лишь бы… Но он сейчас наверняка у этой белобрысой шлюхи, а она, Айя, должна сидеть здесь и ловить очередного мерзкого малолетку, прожигающего родительские деньги и собственную юность. «Собачья работа, чёрт бы тебя побрал!»

Изрядно раздражённый демон твёрдо решил отомстить за своё плохое настроение, и случай, конечно, предоставился.

Худенький, светловолосый, с почти прозрачной кожей. Сущий ангелочек, свеженький и невинный. Собственно, это и стало поводом.

— У тебя никого не было? — брезгливо уточнила Айя у покрасневшего до корней волос от неловкости и стакана виски мальчишки, — Сдурел?

— Ну и что с того, — бубнил он старательно отводя взгляд, — И ничего…

— Вот именно! — припечатала Айя, — Ничего у нас не получится. Мне нравятся опытные мальчики. А тебе нравлюсь я, да?

Мальчик нервно сглотнул и закивал.

— Я не хочу тебя ничему учить! Иди и стань мужчиной, а потом уж… посмотрим.

— Что?.. Как? — забормотал он.

— Тупица! — отрезала демонесса, разваливаясь на диванчике, — Смотри, сколько шлюшек вокруг. Хватай любую, тащи в сортир, там разберёшься.

— Но как же… А если она не захочет?..

— Значит, ты виноват! А если я не захочу? Заставь её! Смотри, — Айя резко развернула паренька к барной стойке, где покачивалась на высоченных шпильках нетрезвая шатенка лет двадцати, — Ей точно всё равно, с кем. Она не откажет. Поломается для вида, но ты ведь сумеешь настоять? А я, — она интимно наклонилась к уху побуревшего мальчика, — Я буду твоим десертом, — Айя лизнула мочку его уха и грубо толкнула вперёд, — Действуй!

Медленно, как сомнамбула, парень побрёл к барной стойке. Айя с весёлым любопытством наблюдала, как он подошёл к девушке, что-то сказал ей и потащил за руку к выходу. Барышня попыталась вырваться, но потеряла равновесие и буквально рухнула парню на руки. Как только парочка скрылась из виду, Айя пружинисто встала с дивана и проследовала за ними.

Около десяти минут Айя, прижавшись к стене у двери туалета, сдержанно хихикая, вслушивалась в доносившиеся оттуда вскрики и звуки борьбы. Наконец всё стихло, и демон проскользнула внутрь.

Растрёпанный парень, в разорванной рубашке, с кровоточащей царапиной на щеке, вжимался в стену. У его ног распласталась без чувств девушка, едва прикрытая тем, что осталось от её платья.

— Ты спятил? — зашипела Айя, налетев на парня, — Она же теперь заявит на тебя!

Словно услышав, девушка пошевелилась.

— Что ты стоишь? Она сдаст тебя!

— Но ты же сама сказала… — мальчик чуть не плакал, казалось, ещё немного — и он сам потеряет сознание.

— Я сказала — стань мужчиной! А мужчина умеет решать проблемы. Давай!

Парень покосился на лежавшую под его ногами девушку.

— Что ты мне предлагаешь? — осторожно начал он, — Ты хочешь, чтобы я…

— …не загремел за изнасилование, — рявкнула Айя.

— Но если я… Это же ещё хуже…

— А этого уже никто не узнает.

Аргумент показался ему достаточно весомым. Мальчик опустился на колени. Девушка попыталась приоткрыть глаза и слегка приподняла голову. В этот же миг дрожащие пальцы сомкнулись на её горле…

Когда всё было кончено, Айя, не теряя ни минуты, подцепила полностью деморализованного паренька под руку и потащила прочь. Обещания надо выполнять…

* * *

Ида пришла в себя от того, что её трясли за плечи, да с такой силой, что голова была готова оторваться от шеи. На всю квартиру разносился жуткий визг, того и гляди лопнут все лампочки. «Кто орёт?» — раздражённо подумала она и тут же сообразила, что орёт она сама. С трудом сделала вдох, вопль перерос в хрип и оборвался. Из темноты выплыло лицо Тима.

— Всё, не тряси меня, — Ида вывернулась из его рук и упала на мокрую подушку. Почему мокрую?..

— Ты когда меня пугать перестанешь? — Тим, мрачный, как туча, уселся на пол.

— Это ты меня водой окатил? — поинтересовалась Ида, проводя рукой по уже высыхающим волосам.

— Ты минут десять сидела на кровати с закрытыми глазами и вопила. Что мне оставалось делать? Я не мог тебя разбудить. Что тебе снилось? Опять крылья?..

— Да нет! — раздражённо сказала Ида, горя желанием вломить Виктора, — Ты в курсе, кто наш новый сосед?

* * *

— Мне приснился жуткий сон, — пожаловалась Юля, уныло хрустя печеньем.

— Что я всё-таки тебя убил, — Антон, невыспавшийся и злой, залпом допил обжигающий чай и побрёл в прихожую.

— Откуда ты знаешь?!

— Я тоже это видел. Только это был не сон.

— А что?

— Я после того как… В общем, пошёл на набережную, топиться. А там напротив корпус универа какого-то… мехмат или физтех… не помню. Вышел оттуда мужик и смотрит на меня… Смотрит, смотрит, будто ждёт чего. И я на него смотрю, как дебил. А потом он перешёл мост, подошёл ко мне, говорит, мол, я в этом универе преподаю, — Антон вернулся на кухню и снова сел на табуретку, словно забыв, что спешит, так важно ему было в деталях рассказать о том, что произошло этой ночью, — А я ещё подумал, не похож он на препода. Скорее… на мафиози! Рубашка чёрная, галстук серый, волосы зализаны… одеколон, ещё помню, резкий такой, но приятный, дорогущий, небось… И глаза у мужика… Как у Тима, короче! И вот он говорит, я от Иды. А я ему — она мне ничего не говорила. А он — ну утром скажет, иди домой. А я смотрю — ни моста, ни реки, ни универа, вообще пусто. Только мы вдвоём стоим. Я какой-то бред понёс, типа, если ты за мной пришёл, я живым не дамся. А он ржёт стоит, говорит, вали домой. А я идти не могу, меня вырубает. Я где стоял, там и упал. И уснул. А проснулся дома.

— Что это всё значит? — жалобно спросила Юля, выслушав весь этот захватывающий рассказ, широко распахнув глаза и приоткрыв рот, — Нам же это приснилось, да?

— Иду надо спросить, без неё мы не разберёмся. Сиди дома, не высовывайся, поняла?

Юля хотела было брякнуть что-то типа «Не командуй мной, куда хочу, туда и иду», но взглянув на прячущего глаза Антона, проглотила гневную реплику и молча кивнула.

* * *

— Не ори.

— Я не ору!

— Выпей ещё и не ори.

Тяжело дыша, Вэл приложилась к стакану; неловкое движение — и виски брызнуло на светлый костюм.

— Дьявол!

Закинув по обыкновению ногу на ногу, Алекс снисходительно наблюдал за проявлениями глупой бессильной ярости Валери. В такие минуты он её просто обожал.

— Надеюсь, хоть ты меня не подведёшь?

— Кто посмел тебя расстроить? Опять эта парочка?

— Как же я их ненавижу, — простонала Вэл, спрятав лицо в ладони, — Одна является почти каждое утро ко мне домой, от неё смердит детской кровью и животным ужасом, половину душ у неё отбивают ангелы… Второй не в состоянии выполнить элементарного задания…

— Избавься от них, — равнодушно обронил Алекс, стряхивая пепел с сигареты прямо на столешницу.

— Не сейчас, — Вэл наконец успокоилась, закурила и закрыла глаза, — Позже…

— Когда выжмешь из них все соки? Или когда они накосячат так, что сложно будет поправить?..

— Не твоё дело, — прошипела Вэл, перегнувшись через стол, — Ты мне нужен не для того, чтобы мне указывать.

Её кулаки сжались до побелевших костяшек, заблестевшие глаза искушённого палача сверлили Алекса, вздрогнувшего, но не поменявшего непринуждённой позы.

— Тебе больно? — иезуитски спросила Вэл. Ответа не предполагалось, посиневшие губы и налившиеся кровью глаза собеседника давали понять, что боль была невыносимой, но он подаст вида. Вэл знала, что «брат» скорее околеет, не издав ни звука, чем признается или попросит пощады.

Неудачная попытка. Снова.

Вздохнув, Вэл отвела взгляд. Алекс судорожно, с хрипом, втянул в себя воздух. Его губы медленно приобретали прежний цвет, потяжелевшие веки опустились и вновь поднялись.

— Да что ты знаешь о боли? — презрительно выдавил он.

«Почему я до сих пор его терплю», — подумала Вэл, не признаваясь, что не просто терпит, но и боится.

Алекс твёрдо занял место в очереди за Айей и Егором.

— Поезжай, — сказала девушка вслух, потушив окурок в пепельнице, — Ты обещал наказать эту базарную бабу.

* * *

— Точно не он! — убеждённо стоял на своём Антон.