Пациент #13

Глава 1

Я открыла глаза и увидела помещение, которое не было мне знакомо. На миг мне показалось, что я нахожусь в палате психбольницы, ведь мягкие и грязные стены принадлежали именно таким учреждениям. Страх забрался в мою голову, принуждая мыслить иначе. Это сон? Если да, то я хочу немедленно проснуться и не видеть этот кошмар! Глаза защипало, слёзы полились ручьём по щекам. Страх забрался в мою голову, я уже не могла мыслить здраво.

Я встала со скрипучей кровати и на цыпочках подошла к двери. Мне стало страшно. Стоит ли стучать в неё? Может быть, она открыта? Я толкнула её своими ослабленными руками, стараясь надавить со всей силой, но тщетно, дверь не сдвинулась с места. Мне нужно позвать на помощь. Я прокашлялась и сглотнула мокроту. Тошнота подкатила к горлу, но я сдержала её.

Мои ладони легли на дверь. Поначалу я легонько стучала в них, но с каждым разом удары становились сильнее и сильнее.

— Эй! Откройте! — я тарабанила руками в неподатливую дверь, и, услышав шаги, наконец успокоилась.

— Ты чего орёшь? Хочешь, чтобы я вколол тебе успокоительное? — через окошко я увидела злые глаза, принадлежащие высокому мужчине. Его внешность отталкивала. Мне стало еще страшнее, мужчина мог зайти в палату и сделать со мной всё, что угодно.

— Где я? — мой голос звучал настолько тихо, что я сама едва слышала его.

— Вот даёшь! Ты в психушке! Очнись! — он захлопнул дверь прямо перед моим лицом, заставив отпрянуть назад.

Я не могу быть сумасшедшей! Достаточно вспомнить вчерашний день! Я пришла с учёбы и немного отдохнула, вечером мы с мамой ужинали на кухне, после чего я села за уроки, потом… не помню. Дальнейшие события оказались размытыми. Попытавшись вспомнить что-то, происходящее после уроков, я наталкивалась на пустоту в собственном сознании. Как такое возможно? Кто привёз меня сюда? И почему моя мать до сих пор не здесь? К тому же, при мне нет моих вещей, даже самых необходимых…

Я почувствовала себя некомфортно, грязно-белые стены наводили ужас, хотелось забиться в угол и прикрыть лицо руками, дабы не видеть всё это. Комната давила своей атмосферой, она напоминала о своём предназначении. Сколько больных умерло в этой палате? Сколько человек оборвали свою жизнь?

Вокруг меня нет ничего, кроме кровати. Она одиноко стоит в углу, будто ожидая своего пациента. Присмотревшись к ней, я заметила табличку. Она ещё наполовину пуста, лишь пара заполненных строк, включая мои имя и фамилию. В графе «Диагноз» и «Лечение» стоят прочерки, ведь меня ещё не посещал доктор. Возможно, он объяснит причину, по которой я нахожусь здесь. Я же не могу быть сумасшедшей!

Может, Джозеф попробует меня вытащить отсюда? Он наверняка в ужасе от происходящего, а вот моя мать… Хоть у меня с ней и не лучшие отношения, но она должна помочь мне, всё-таки я её дочь! Для начала я должна узнать, кто упрятал меня сюда, а уж после — действовать.

Стук в окошко двери прервал поток мыслей, и я послушно подошла, чтобы узнать, чего от меня хотят. Тело содрогалось в страхе, ноги не хотели идти к двери, но терять мне уже нечего. Передо мной открылось окошко, и я увидела того же мужчину, с которым говорила прежде. Его глаза с той же насмешкой смотрели в мои, он показывал своё превосходство надо мной.

— Кто вы? — спросила я, набравшись смелости. Голос мой прозвучал жёстче и громче. Я сама испугалась своего тона, на меня это не похоже.

— Разносчик пиццы, — засмеялся мужчина, демонстрируя неуважение. — Я принёс тебе поесть, как и всем. Сейчас семь вечера, а это значит, что вам, сумасшедшим, положен ужин. Утром тебя навестит доктор. А сейчас ешь и спи. И да, старайся не шуметь…

На открытой дверце я увидела тарелку с овсяной кашей, но ложки рядом не заметила. Меня смутил этот факт, и я попыталась что-либо спросить, но мужчина опередил мой вопрос, ответив заранее.

— Ложки нет, не положено. Меня уволят, если я тебе её дам, а потом ты убьёшь себя ей! А теперь забирай тарелку, иначе она окажется на полу! — крикнул мужчина, закрывая дверь. Я еле успела забрать тарелку с кашей, дабы она не упала на грязный пол.

Я направилась к кровати, чтобы настроить себя съесть кашу. Овсянка выглядела неаппетитно. Она отливала синим цветом, а попробовав её, я обнаружила, что она к тому же ещё и холодная. От этого меня начало тошнить, и я отставила её подальше. Они пытаются убить меня едой или кухарка забыла, как нужно готовить? Может, завтрак не будет таким унылым и холодным?..

Я прижала к себе коленки и положила на них голову. Мои мысли были далеко отсюда, они были о доме, чистой постели, вкусной еде, и главном вопросе на данный момент — почему я здесь? Только сейчас заметила, насколько на мне смешно смотрится серая пижама. Она потеряла свой красивый цвет, став грязно-серой. Пижама еле доходила до косточек на руках и ногах, видимо, вся одежда на мой рост была разобрана. От этого хотелось смеяться и плакать одновременно. Было немного противно донашивать вещи после других, ведь я не знала, сколько человек надевали её до меня. Я притронулась к своим волосам, они запутались. Мои пальцы не смогли заменить расчёску, как бы я ни пыталась. Вряд ли мне дадут привести волосы в порядок с помощью гребня, ведь считают, что я неадекватная.

В мире много психов, но большинство из них ходит по улицам, и всем наплевать. Тогда почему здоровых людей, как я, хотят упрятать за белыми стенами в этом аду? Может, я не знаю себя до конца и могла сотворить что-то ужасное? Даже не хотелось об этом думать, ведь если это так, тогда я здесь надолго…

Мне захотелось прилечь, и я заметила, что здесь нечем укрываться. Я буду мерзнуть всю ночь без мягкого и уютного пледа. В палате достаточно прохладно и вряд ли психушку будут отапливать ранней осенью. Самое смешное то, что я всего лишь пару дней назад начала учёбу… Всего лишь пару дней назад…

А что скажут мои друзья? Вдруг они перестанут со мной общаться, и я останусь одна? У меня их почти нет, так, всего пару человек, но это был для меня прорыв. За столько лет я обрела поддержку, но теперь я стану для них фриком, и они меня засмеют. Я только начала жить, мечтать о будущем, строить планы… А что, если Джозеф поверит в моё сумасшествие? Или меня отсюда никогда не вытащат? Боже… Что я могу сделать? Я ведь всего лишь девятнадцатилетняя девушка, которая напугана и ищет выход из этой ситуации! Мои руки дрожат, как и всё тело, я боюсь… Да, я очень боюсь того, что не смогу окончить университет, найти приличную работу или же создать семью. Моя карьера может закончиться, так и не начавшись.

У меня не было полноценной семьи, но я всегда мечтала именно о такой. Если у меня будет ребёнок, то только от любимого человека. Я воспитаю его человеком, который не будет знать унижения и боли. Мой ребёнок будет под моей защитой. Я дам ему то, чего лишилась сама. Моя мать никогда не заботилась обо мне, как другие нормальные матери, но я смогу. А сейчас я должна поспать, сон успокоит меня, а утро решит все проблемы…

Глава 2

Лиам Тёрнер

Вот почему я не люблю ставить будильник на телефоне! Он просто разрядился и не зазвенел… Чёрт! Теперь мне снова влетит от главного врача, я и так раздражаю его тем, что лезу не в своё дело. Он просто пытается меня выгнать, ему не важны мои навыки общения с больными. Дэйв Митчелл — кусок засранца, которому выгоднее держать больных на овсянке и стирать бельё раз в месяц. Почему до сих пор никто не устроил ему скандал, ведь люди видят, как издеваются над их родственниками. Наверное, им всё равно. Мне жаль всех пациентов этой больницы, они не должны жить в таких кошмарных условиях.

Прервав свои раздумья, я встал с постели и направился в душ. Лучи солнца уже пробрались в мою квартиру и я, вспомнив о времени, поторопился. Вода всегда меня освежала и приводила мои мысли в порядок. Она успокаивала и настраивала на рабочий лад. Мне пришлось быстро принять душ, не пытаясь расслабиться. Я даже не съел свой завтрак, а зря. Зная свой желудок, я должен был поесть хоть что-то. Гастрит даёт о себе знать каждый день. Он мучает меня болями, особенно в стрессовых ситуациях. Я захватил с собой лекарства для желудка и положил их в карман, чтобы они всегда были при мне на экстренный случай.

Как хорошо, что я живу один, ведь мои родители слишком беспокоятся обо мне и бывают чересчур назойливыми. Мать всегда старается указать на изъяны, а отец при этом молчит. Я помню тот день, когда мне надоело жить с ними. Тогда я ещё учился в университете и у меня была стипендия, на которую пришлось снять это скромное, но уютное жилище. Я просто поставил их перед фактом, а они начали уговаривать меня остаться ещё ненадолго.

Одевшись потеплее, я вышел на улицу. Пронизывающий ветер подул прямо на меня, и я успел понять, что забыл застегнуть пальто. Не хочу простудиться сегодня, ведь меня ждёт новый пациент, прибывший вчера вечером. Обо всём мне сообщил сам Дэйв, он не хотел посылать никого, кроме меня. Его ночной звонок выбил меня из колеи. После этого я плохо спал, мне снились кошмары, в них я видел убийцу, который считается моим пациентом.

Я заметил, что сегодня немного пасмурно, наверняка вечером ожидается ливень. Как хорошо, что зонт почти всегда со мной. Я могу не беспокоиться о погоде и не бояться промокнуть до нитки. Сейчас осень, а значит, дожди не такая уж и редкость. Я глянул на старое дерево у моего дома. Оно всё ещё удерживало листочки на своих ветках, в надежде остаться красивым. Мне нравится осень своей необычностью, в этот период я часто прогуливаюсь в парке и смотрю на счастливых людей, которые играют с листьями. Но сейчас, увы, мне нужно бежать на работу, и я не смогу наслаждаться природой до самого вечера.

Я кое-как добрался до больницы. Переполненый автобус слишком медленно ехал, от этого я часто смотрел на часы. Я никогда не любил опаздывать, поэтому мне пришлось лететь пулей от остановки до больницы. Я забежал в неё, споткнувшись о порог, но, к счастью, удержал равновесие и помчался дальше. Добравшись до своего кабинета, я стал переодеваться в халат. Он мне нравится, да и сидит неплохо, так как я сам отдавал его на пошив знакомой швее. Она смастерила половину моего гардероба, в том числе и это осеннее пальто. Я нащупал в своём кармане гребешок, он всегда со мной, как и зонт.

Заметив папку на рабочем столе, я открыл её и прочитал о пациенте. Это девушка, но меня нисколько не смутил этот факт, так как я врач. Как говорят, врач — существо бесполое. Да и врачебную этику ещё никто не отменял. Я присел на кресло и только начал читать о её истории, как услышал, что в мой кабинет кто-то зашёл. Это был тот самый Дэйв Митчелл.

— Доктор Тёрнер! Я сколько раз просил не опаздывать на работу? — спросил он строго, сложив руки перед собой. Взгляд выражал недовольство, Дэйв выглядел достаточно злым.

— Извините, я просто… — я пытался выгородить себя. Мне стало жутко неловко за своё опоздание.

— Снова будильник? Не начинайте эту историю заново! Наказание за ваше опоздание — ночная смена. Весёлой ночки с психами! — крикнул он и хлопнул дверью так, что в кабинете затряслись окна.

Чёрт… Не люблю я ночные смены, меня от них мутит. Я немного побаиваюсь пациентов, но не своих. В больнице есть закрытый отдел, откуда не выпускают буйных, они сидят каждый в своей палате и ожидают обхода. Иногда их переводят в другой отдел, но лишь после осмотра доктора и подтверждения неагрессивного поведения. Вот и сейчас мне приходится идти туда, чтобы познакомиться с новой пациенткой.

Я решил прочитать анкету перед осмотром, всё-таки я должен знать, по какой причине она здесь. Наверняка это важно, раз ночью мне звонил главный врач, а теперь он накричал на меня, хлопнув дверью.

«Пациент #29

Имя: София

Фамилия: Гербер

Пол: женский

Возраст: 19

Болезнь: —

Пациент попал в больницу в 16:10. Привезли в бессознательном состоянии. По словам пострадавшей (Сандра Гербер — мать), пациент вышел из себя и пытался убить ее кухонным ножом.»

Так, дело с патологическим убийцей, интересно… Давно такого не было. Интересно, в каком состоянии девушка на данный момент? В ней до сих пор бушует её внутренний демон или санитары обкололи её снотворным до потери сознания?

Я выскочил из кабинета и быстрым шагом направился по коридору в отделение буйных. Нужно было позвать с собой санитара, но, думаю, он и так слоняется где-то возле её палаты. Вдруг я заметил, что навстречу мне идёт Николь. Она работает врачом, таким же, как и я. Эта девушка достаточно умна и красива. Я всегда восхищался её работой, ведь она щепетильно относится к диалогу с больными, улавливает те невидимые нити, связывающие их реальность с нашей. В биографии Николь написано, что 80% пациентов излечились благодаря её нововведённым методам. Она чудесная девушка, я хотел бы узнать её лучше, не из источников в интернете или по слухам других, а именно сходить с ней на свидание и пообщаться…

— Здравствуйте, доктор Тёрнер, — Николь подняла свой взгляд на меня, её милая улыбка украсила и без того идеальное лицо. Я понял, что держу слишком длинную паузу и, прокашлявшись, ответил.

— Здравствуйте, доктор Харт, — мои глаза бегали по документам в моих руках, я боялся посмотреть в её глаза.

— Вы к новому пациенту? — спросила она, остановившись возле меня. Мне не хватало воздуха, Николь стояла слишком близко, будто пыталась прикоснуться ко мне.

— Да… Я… К Софии Гербер, — прокашлялся я, чтобы говорить увереннее. Я всё же поднял взгляд и мои глаза встретились с её. Они очаровывали меня, я был готов утонуть в них и забыть о своих обязанностях.

— Замечательно, надеюсь, что она излечится. Желаю вам удачи, доктор Тёрнер! — сказала она с той же очаровательной улыбкой и прошла мимо меня.

— Спасибо, — шепнул я, и был уверен, что она не услышала.

Я сократил шаг, ноги немного тряслись. Наверное, я был похож на маленького трусливого мальчика, который первый раз разговаривал с девочкой. Мне не удалось подумать ещё, ведь я был почти на месте. Мои мысли никак не могли переключиться на работу, теперь я думал только о Николь… Дэйв встречается с ней уже полгода, и они, наверное, счастливы. Я ни разу не замечал даже малейшей ссоры между ними. Как такой ангел может любить такого демона? Наверное, противоположности сближаются…

Подойдя к палате, я заметил санитара. Он стоял с грозным видом и что-то клацал в своём телефоне. Мне не нравился Роберт, так как он пытался всегда задеть меня и намекнуть, что я слишком молод для врача.

— Доктор Тёрнер, мне связать её? — спросил санитар, заметив меня. Он выключил телефон и положил его в карман.

— Нет, спасибо, я так… — я ответил слишком неуверенно. Даже сам себе не поверил.

— Рисковый вы человек, доктор Тёрнер, — он засмеялся, открывая передо мной дверь. — Вдруг что — я здесь. Старайтесь не рисковать собой ради славы.

— Хорошо, спасибо. Только умолчите об этом при разговоре с Дэйвом. Он не любит, когда нарушают правила, — санитар молча кивнул, и я зашёл в палату. Роберт закрыл за мной дверь и от этого я почувствовал себя не в своей тарелке.

Я перевёл взгляд в глубь комнаты. На кровати сидела девушка с чёрными как смоль волосами. Они выглядели очень запутанными, она пыталась привести их в порядок, разравнивая руками. Заметив меня, она перестала причёсывать их и со страхом взглянула в мои глаза. Девушка смотрела прямо в душу, я начал сомневаться в своём решении зайти без поддержки, но всё-таки мне стоит скрыть свой страх и начать диалог.

— Я могу дать вам гребешок, если хотите, — предложил я, а она посмотрела на меня своими чёрными глазами. На минуту показалось, что девушка не в себе и может напасть на меня, но после её слов я расслабился.

— Только если вам не страшно, — девушка произнесла слова настолько тихо, что они еле дошли до моих ушей.

— Я вас не боюсь, — солгал я и медленно, а главное — осторожно, подошёл к ней. Вытащив гребень из кармана, я протянул его ей.

— Спасибо, — сказала она, выхватывая его из моих рук. Я опешил от такой резкости, сделав пару шагов назад.

Мне пришлось подождать пару минут, пока она справится с волосами. Девушка старалась прочесать каждую прядь. Может быть, из-за сомнений. Ведь больным не дают расчёсок и остальных предметов для ухода. София закончила причесываться, положив инструмент на кровать.

— Я готова слушать вашу версию, — сказала она, смотря на меня своими большими глазами.

— Забыл представиться, я — доктор Лиам Тёрнер, — сказал я и сел на стул, заранее приготовленный для меня санитаром. — Ну что же, начнём! Ваша мать утверждает, что вы сошли с ума, так как вчера вечером вы на неё накинулись с кухонным ножом.

— Ложь! — закричала она, стукнув кулаком по кровати. На её глазах выступили слёзы, но она не пыталась вытереть их.

— Спокойно, — пытаясь успокоить её, сказал я. — Я лишь читаю, что написано в вашей анкете. С удовольствием послушаю вашу версию. Вы же расскажете её мне?

— Хорошо. Я помню, что пришла с учёбы, поела, а после села за уроки и дальше провал… Будто я резко провалилась в сон. Голова на утро немного побаливала, но… Я не могу больше ничего вспомнить. Вы понимаете? — девушка старалась не упускать детали. Я заметил её искренность, но от этого мне стало только хуже. Зная эту больницу, я понимал, что ей не выжить здесь.

— Тогда вспомните, пожалуйста, было ли такое когда-то? — мне захотелось помочь ей, ведь это моя профессия.

— Потеря памяти? — спросила она, на что я утвердительно кивнул головой. — Нет, не было. Я всегда всё помню, провалами памяти никогда не страдала.

— Может, разговор с матерью проявит какие-то забытые воспоминания? — я предложил ей, но София резко сжалась. Наверное, у них не очень хорошие отношения.

— Я не знаю, наверное… Заберите меня отсюда, мне здесь очень страшно и… Холодно, — девушка трусилась то ли от страха, то ли от холода.

— Я попрошу, чтобы вам принесли одеяло. София, на данный момент мне больше не о чем с вами говорить, но я попробую перевести вас в другое крыло, на вид вы не буйная, — я встал со стула и подошёл к двери, чтобы уйти.

— Доктор Лиам, помогите мне! — услышал я, стоя к ней спиной. Голос девушки звучал умоляюще, она просила о жизни, ей хотелось жить…

— София, я постараюсь помочь вам всеми своими силами, — выйдя за дверь, я направился к главному врачу этого ада, Дэйву Митчеллу.

Глава 3

София Гербер

Я проснулась с лёгкостью в душе. Мне не снились кошмары, не тревожили жуткие мысли, был лишь сладкий и приятный сон. Я не помню, какой именно, но знаю, что хороший. Перед тем как уснуть, я слышала голоса других пациентов. Кто-то из них кричал, а кто-то стучал по металлической кровати, заставляя содрогаться от каждого звука. Меня привлёк лишь один голос. Он довольно груб и прокурен. Мужчина смеялся, кричал в темноту, словно одинокий волк. Этот голос пугал своим холодом и безумием. В тот момент я обнимала себя руками, чтобы не быть настолько одинокой. А были ли все эти крики на самом деле? Или я потихоньку схожу с ума?..

Мир рушится перед моими глазами. Я чувствую себя не пациентом, а узником в этом здании. Стены без окон напоминают о моём местоположении. Они обжигают своим грязно-белым цветом, не давая оторваться от реальности. Я только сейчас заметила поцарапанные стены. Кто-то намеренно вырывал куски поролона, дабы занять себя чем-нибудь. Этот сумасшедший изувечил мягкую стену, его руки оставили отпечатки на и так грязной поверхности.

Свет немного мигал, от этого напряжение лишь нарастало. Если бы я смогла достать до проклятой лампочки, тогда вырвала бы её со всеми проводами. В темноте мне совсем не хотелось сидеть, но это лучше, чем постоянно мигающий свет. Я с детства боюсь ночи. В ней таится что-то необъяснимое. Ещё ребёнком я видела силуэты монстров, которые пробирались ко мне в спальню. В те моменты я звала на помощь, но мать не приходила. Она была слишком занята собой…

В дверь постучали, и я, поднявшись с кровати, направилась в её сторону. Я не задавала лишних вопросов, а просто брала тарелку с едой, если её так можно назвать. Сегодня на завтрак снова овсянка, даже тёплая, но всё также без ложки. Они обращаются с нами как с животными. Разве хоть кто-то заслужил такого обращения в этой больнице? Всю свою жизнь я прожила тихо и мирно, не делая никому больно. А теперь я словно в невесомости, ожидаю казнь, которая убьёт меня. Каждый мой шаг наказуем, каждая моя мысль смешивается с ноткой сумасшествия.

Присев на кровать, я поднесла тарелку ко рту и немного наклонила вперёд. Каша не такая и ужасная, а если очень хочется есть, можно и перетерпеть пресный вкус. Овсянка медленно поступала в мой желудок. Я старалась сразу её проглатывать, чтобы она не задерживалась долго в полости рта. Вскоре тошнота подкатила к горлу, и я резко отставила тарелку, прикрыв рот. Мне пришлось задержать дыхание, лишь бы не оставить свой завтрак на полу.

Тошнота так же быстро ушла, как и появилась. Я прилегла на кровать и начала смотреть в потолок. Теперь я понимаю, что такое ад на Земле…

Лиам Тёрнер

Я иду размеренным шагом в кабинет главного врача. Наверняка сейчас я получу очередную порцию дерьма на свой счёт. Зачем я вообще здесь работаю? Уехал бы в другую клинику, где с пациентами обращаются, как с людьми… Но нет, я не могу оставить своих подопечных. Я не могу бросить эту больницу, так как тогда я не буду уверен, что им хорошо. Это всё моя доброта, она когда-нибудь меня погубит. Разве люди виноваты в своих изъянах? Они больны, и я должен им помочь, хотя отсюда никто никогда не выйдет, это лишь бесполезные попытки. Среди больных есть особенный пациент, мой фаворит. Ему повезло, что я его врач, иначе парня убили бы и не вспомнили, как звать. Джонни Мур — серийный убийца. На его счету тысячи жертв, тысячи похорон и миллион материнских слёз. Я не могу добраться в глубь его мозга. Бесполезные разговоры лишь веселят его, а мои слова для него пустое место.

Я не заметил, как уже стоял перед тем самым кабинетом. Легонько постучав в дверь, я услышал приглашение войти внутрь. Мои нервы давно расшатаны, а ведь я как-никак психиатр. В этой больнице творится хаос, он убивает всех, кто находится в ней.

Зайдя в кабинет, я увидел Дэйва. Он сидел за столом, перебирая документы. Его взгляд тщательно просматривал каждое слово, будто хотел найти ошибку.

— Слушаю… — тихо произнёс главврач. Его голос напоминал мне моего отца. Он всегда говорил тихо и с укором, будто я натворил что-то плохое.

— Я по делу Софии Гербер, — замешкался я и немного прокашлялся. Ангина вернулась ко мне с приходом осени, я уже привык болеть в этот сезон.

— Кого? — Дэйв посмотрел на меня с непониманием в глазах. Ну конечно, зачем ему знать имена новых прибывших. Ведь главврач не занимается такими мелочами, его дело — забирать деньги и сокращать бюджет.

— Новый пациент. Вчера вечером привезли, ты звонил мне насчёт неё, — объяснился я. Мои слова заставили его отложить бумаги в сторону. Он ждал полезной информации, но я пришёл совсем с другим.

— А-а-а-а… Да, ну и что ты хочешь? — Дэйв ответил немного раздражённо, будто собираясь уволить меня в случае бесполезной информации.

— Я хотел бы провести встречу, вызвать её мать. Может, тогда мисс Гербер что-либо вспомнит? — мне пришлось сказать так, как есть, я делаю это для блага пациента. Может, София и вправду не имеет никаких психических расстройств.

— Ты пришёл только за этим? Тёрнер, да ты самоубийца! Я решаю более важные дела, чем возня с твоей пациенткой, — он указал на документы, в то время как его лицо изображало ужасное недовольство. — Ты отвлекаешь меня! Выйди вон отсюда!

Я крепко сжал кулак и представил, как он впечатывается в лицо Дэйва Митчелла, но… Я не могу этого сделать, не время для агрессии. Что тогда будет с моими пациентами, Муром, Гербер? Их просто напросто убьют, либо же отдадут на эксперименты. Врачи говорят, что пациенты должны проходить различные новые методы. Они дают верный и проверенный путь к лечению, но это не так. Ещё никто не выжил после них…

Выйдя за дверь, я осмотрел коридор. Он раздражал меня своим видом, никто не хотел добавить недостающую плитку на полу, либо перекрасить стены, которые давно потрескались. Кто-то спросит: «Почему?», а я отвечу лишь одной фразой: «Не выделили бюджет». Как говорил Дэйв: «Стоит больница? Стоит! Пациенты живы? Живы. Что ещё нужно?» Мою мысль разделяет лишь один человек — Оуэн Уайт. Я учился с ним в университете, и по счастливой случайности он пришёл работать именно сюда.

Я почти подошёл к своему кабинету и заметил, что возле него тёрлась миссис Тейлор. Она пыталась вычистить это место, делая его лучше, но сил одной престарелой женщины недостаточно…

— Боже, дай мне сил вытерпеть эти муки, за что мне это всё? — сказал я, шагая в свой кабинет. Я никогда не жаловался, но сегодня просто не мог не высказаться.

— Надейся всегда на свои силы, а не на Божьи. Тебе никто не поможет, кроме себя, — миссис Тейлор сморщилась, словно съела лимон. От этого и так глубокие морщины ещё больше проявили себя, уродуя когда-то прекрасное лицо.

— Спасибо, миссис Тейлор, — ответил я только из-за уважения к её возрасту и неблагодарной работе. Родители воспитали меня хорошим парнем, я всегда стараюсь помогать другим, пытаюсь посвятить себя работе на все сто процентов.

— Мисс Тейлор, я не замужем, дурень! — исправив меня, женщина плюнула и, развернувшись, ушла прочь.

Мне нужно посоветоваться с Николь. Эта девушка лечит других пациентов, её методы прекрасны, хоть и немного банальны. Николь нравится мне своей открытостью и честностью. Она каждый день желает мне удачи, при этом искренне улыбаясь. А другие врачи только и ходят с одного кабинета в другой, никто не желает заниматься важными делами, например, лечить пациентов, они только делают вид, что работают. Им наплевать, всем наплевать, кроме меня и Харт. Я не стремлюсь прославиться как Николь, я желаю большего — быть полезным для других. Теперь моя задача — вылечить и освободить мисс Гербер, чего бы мне это не стоило!

София Гербер

Я только и делала, что бродила из одного угла в другой. Мне надоело сидеть на одном месте, я хочу чувствовать себя живой. Мысли потоком шли в голову, но все они были бесполезны. «Никто не поможет мне,» — именно эта мысль оставалась и никуда не уходила. Я старалась отвлечься, но здесь это сложно сделать. Комната давила на мозги, создавая другую реальность. Где моя свобода? А главное, кто её забрал? Вдруг я поранила свою мать? Тогда я ужасный человек и мне здесь самое место!

Звук открывающейся двери прервал мои мысли, и я подпрыгнула от неожиданности. В палату зашёл санитар, он заметил меня и начал подходить ближе. Я начала испуганно отходить назад. С чего бы ему заходить внутрь? Что ему нужно от меня? Его пугающий взгляд веял холодом, он смотрел на меня, как на свою цель, которую нужно уничтожить.

— Пациент #29, не дёргайся и не пробуй сбежать, на выходе стоит ещё один санитар. К тебе пришёл посетитель, так что лучше стой смирно, пока я надеваю смирительную рубашку, — его голос прозвенел в моих ушах то ли от пронзительного звука, то ли от неожиданности. Последнее время я как на иголках, жду беды с каждого угла.

— Ко мне? — озадаченно спросила я, повернувшись к нему. Кто бы мог прийти? Джозеф или мать? Вопросы заставили меня стоять в ступоре, я размышляла над ними и пыталась угадать.

— Да! Шевелись! — крикнул санитар, толкнув меня. Его сильные руки больно отпечатались на моей спине. Я немного скривилась, но не издала ни звука.

— Как вас зовут? — спросила я, медленно шагая к двери. Меня интересовал этот вопрос, ведь я вижу его пару раз на день.

— Зачем это тебе? — удивлённо спросил он. Санитар не понимал моего вопроса. Он не привык слышать такое от пациентов.

— Хотя бы для того, что вы знаете, кто я, — мой тон слишком грубо прозвучал, будто это я санитар, а он пациент.

— Роберт Уильямс, — мужчина всё-таки ответил мне. Он ждал моей реакции, немного замедлив шаг.

— Хорошо, Роберт Уильямс, я последую за вами.

Мы шли по длинному коридору, в то время как смирительная рубашка сковывала мои движения и жутко мешала. Санитар, он же Роберт, шёл совершенно спокойно, наверное, привык водить психов из одного кабинета в другой. Я уважаю его работу и ненавижу одновременно. Он выглядит грубым и жестоким, хотя мог бы быть немного мягче на радость пациентам. Мы и так сидим в палате словно в клетке, и не видим доброты со стороны незнакомцев. Я также понимаю и Роберта, он боится, что ему нанесут вред. Например, если бы я атаковала его сейчас, он бы со спокойным лицом блокировал меня своей дубинкой, а после применил бы успокоительное. Всё-таки он мог бы говорить «Доброе утро», либо желать спокойной ночи, от этого ещё никто не умер.

Я заметила, как санитар открыл дверь. Он стал ждать, пока я не войду первой, наверное, так положено по технике безопасности. Мне пришлось пройти, но я страшно боялась увидеть лицо своего посетителя. Я заметила, что в комнате было достаточно светло. Три окна освещали её, заставляя превратиться из пугающей обстановки в милую и достаточно спокойную. Радость запылала в моих глазах, я чуть ли не заплакала от увиденного. Солнце светило прямо на меня, лаская кожу своими лучами.

— Садись на стул и не рыпайся, иначе будет больно, — Роберт отвлёк меня от мыслей, и я резко повернула голову в его сторону. Он указал на шокер, который был прикреплён к ремню.

— Я поняла, — со страхом в глазах ответила я, при этом кивнув для большей убедительности.

Стул оказался совсем неудобным, но это меня мало волновало. Главный вопрос был в том, кто пришёл ко мне. Кто этот посетитель, он или она? А может, оба? Кто хочет поговорить со мной и спасти, освободив из этого ужасного здания? Огонёк надежды горел, пока я не увидела самого посетителя. Это не спаситель, а мой губитель. Она зашла, смеясь мне в лицо, её улыбка означала победу надо мной. Сколько она ждала этого момента? Год? А может, два? Как она могла так поступить со мной? Мать… Она заперла меня в этом аду и только сам Бог знает, что у неё на уме. Женщина присела напротив меня, она не пыталась скрыть радость, даже наоборот. В её глазах прыгали чёртики, которые праздновали моё поражение.

— Привет, София, — её голос болезненно впился в мою душу. Я сдерживала слёзы, чтобы не заплакать. Передо мной сидит мать, которая отдала свою дочь, выбросила, словно ненужную вещь.

— Зачем? — спросила я, и на глазах выступили предательские слёзы. Она ухмыльнулась, показав своё превосходство. Женщина немного отвела взгляд, чтобы осмотреть комнату, а затем меня.

— Ты мешала мне всю жизнь, София, — безэмоционально ответила мать. Она прожигала меня своим взглядом, я хотела отвернуться, убежать, лишь бы не видеть её.

— Чем? Я хорошо училась, поступила в университет, подрабатывала в кафе. Чем я тебе мешала? Я старалась быть примерной дочерью! Ты всю жизнь меня ненавидела. За что?! — мой голос сорвался на крик, я боялась услышать ответы на вопросы, но всё-таки задала их. Станет ли мне легче? Не знаю, но теперь я вижу, что мои старания никому были не нужны.

— Продать квартиру. Я давно решалась, но тогда бы я была плохой матерью для знакомых и соседей. Все бы осудили меня за такой поступок. Репутация — вещь тяжёлая. Если её потерять, можно и вовсе не вернуть на прежнее место. Как ты знаешь, у меня есть Боби, он зовёт меня к себе, в другую страну, но ты в мои планы никак не входишь. Ты мешала мне всю жизнь, с того момента, как решила поселиться у меня в животе! Из-за тебя нас бросил отец! Дорогая, я заплатила крупную сумму, чтобы тебя оставили здесь на всю жизнь. Будь примерной девочкой, как ты умеешь, — она скривилась, показав всю свою подлую личность. Мой разум не верил в происходящее. Я желала выбросить её слова из головы, забыть этот день и ждать свою маму, как спасителя.

— Это ты сумасшедшая, а не я! Я ненавижу тебя! — закричала я, встав со стула. Мои эмоции бушевали. Мне хотелось причинить ей вред, чтобы она запомнила меня на всю свою жизнь, но я была скована.

Вдруг мои чувства остыли, и я хотела сесть на место, но было уже поздно… Санитары прибежали ей на помощь. Меня били дубинками, словно дикого зверя, избивали со всей силы по хрупкому телу. Я упала на пол и закричала, но не от физической боли, а от душевной. Мне было настолько плохо, что я вмиг осознала свою ничтожность. Теперь меня никто не освободит… Никто! Надежда пропала, исчезла и испарилась в воздухе… Я здесь навсегда. Это слово резало мои уши, мой разум. Мой дом теперь там, где ад на Земле. Вокруг меня одни бесы, и я скоро стану как они. Безумной Софией… Безумной Гербер…

Глава 4

Лиам Тёрнер

Моё спокойствие прервал крик девушки. Мне пришлось вскочить с кресла и подбежать к двери. Я приоткрыл её и вышел в коридор. Передо мной стояла страшная картина: София кричала и проклинала собственную мать. Крик у неё был словно у сумасшедшей, она вырывалась из цепкой хватки санитара, стараясь укрыться от ударов второго. Её волосы снова были взъерошены и торчали во все стороны, лицо в крови, впрочем, как и всё тело. Может, тело и не сильно сопротивлялось, но дух вырывался, пытаясь освободиться. Она крутила головой, хотела найти помощь и встретилась с моим взглядом. Я ничего не сделал, только стоял в ступоре и смотрел в её глаза. Девушка поняла, что ей уже никто не поможет, она расслабилась и отключилась, её организм перестал бороться…

Сандра Гербер медленно и уверенно вышла из кабинета. Она поправила своё красивое платье, надела дорогие перчатки со шляпой и направилась к выходу. Женщина выглядела спокойной, будто это была вовсе не её дочь, а мерзкая грязь из-под ногтей, от которой она наконец-то избавилась. Пройдя мимо меня, она улыбнулась и пошла дальше по коридору, в сторону выхода. Я со страхом смотрел на неё, если и есть здесь монстр, то это только она. Сущий дьявол, который отравил жизнь своей дочери и кинул на произвол судьбы в эту больницу. Все в городе прекрасно знали, что здесь не церемонятся с пациентами. За каждое непослушание — удары дубинкой и шокером. За каждую оплошность — эксперименты. Что может быть хуже для больного, чем эксперименты? Они говорят, что это им на пользу, но всё не так. Врачи убивают разум пациента, пичкая их таблетками и используя свои новые запрещенные методы лечения. Я видел много раз, как пациент шёл на поправку, но вдруг, после очередного эксперимента, в его глазах пропадал огонёк жизни. Они становились мутными и безжизненными. Для них больше не существовала прежняя жизнь, только отрывки воспоминаний. Жизнь имеет свойство терять всякий смысл, когда ты теряешь себя, свой разум. Я никогда не лечил своих пациентов таким методом. Может, мои разговоры и не сильно помогают, но это безопасно для них. Я не калечу людей, я их лечу, всегда стараюсь выбирать менее агрессивные таблетки, которые не причиняют вред.

Собравшись с мыслями, я направился в палату к Софии. Мне хотелось взглянуть на её состояние и показать, что она не беспомощна, но мой путь прервал тихий смех из палаты #13. Подойдя к ней, я попросил санитара открыть дверь. Я прекрасно знал, кто там находится, это палата самого дьявола, которого я пытаюсь вылечить уже год. Он не поддается ни одному методу лечения. Николь предлагала эксперименты, но я отказывался. Сначала мне пришлось довольно тяжело, ведь я долго добивался, чтобы этот пациент стал именно моим. Для доктор Харт и остальных он всего лишь слава, но для меня — что-то особенное…

— Привет, Джонни, — я тихо сказал связанному пациенту, дабы не спугнуть.

— Кто пришёл проведать старого друга, а, доктор Тёрнер? Хм… Тёрнер… — засмеялся он, смакуя мою фамилию. — Давно я не произносил твою фамилию вслух.

— Как твои дела?

— О-о-о… — он удивился, или просто хотел показать удивление. — Дела отлично. Обдумываю план побега. Хочу сжечь это чёртово заведение со всеми вами.

— Ты как всегда безумен. Я обещал тебя вылечить и сдержу своё слово, — мне было неприятно, что он снова начинает шутить со мной.

— Вылечить? Я здоров, Лиам, ты безумнее меня, как и все врачи здесь. Это вы нездоровы! — Мур смеялся, будто его слова были чистой правдой, а мои — наглой ложью.

— Тогда почему ты не снимешь свою маску, Джонни? Зачем скрывать лицо за ней?

— А почему ты не снимаешь свою? — спросил он, подняв голову и посмотрев прямо на меня.

— У меня нет маски. Это ты уже год не снимаешь её. Я же помню твоё лицо, от кого ты скрываешься?

— Я доверил это только тебе, так как ты обещал мне не снимать её. И у меня одна маска, а у вас их множество, миллион… Вы надеваете их, не покидая постель. Притворяетесь, что вам всё нравится, и этот мир не потерян. Он давно сгнил, он противен мне. Его нельзя спасти, можно только разрушить! — Джонни снова перестал адекватно отвечать мне, рассказывая о своей миссии и о том, для чего он рождён.

— Я больше не хочу слушать этот бред. Всё ещё надеюсь, что ты осознаешь свою ошибку, — сказал я и направился к выходу. Он засмеялся мне в спину диким и сумасшедшим смехом. Моё тело сжалось скорее от неприятного ощущения, чем от страха. Я давно не боюсь его…

После такого посещения я уже не хотел заходить к Софии. Мои мысли нельзя собрать воедино. На сегодня Мур убил моё хорошее настроение, и теперь я нуждаюсь в отдыхе перед ночной сменой.

София Гербер

Я очнулась на кровати, моё тело болело, голова кружилась, и меня тошнило. Сотрясение налицо. Зачем было бить меня по голове? Я же не сделала ничего плохого, просто подошла к ней, к своей… Матери…

Злость бушевала внутри меня, я хотела рвать и метать, но тело содрогалось в болезненных судорогах. Мне было жутко холодно, может быть, это простуда, а, может, я начинаю сходить с ума. Вдруг я умру? Хотя им же лучше, меньше пациентов — меньше проблем.

Почему Лиам не подошёл и не остановил их? Он же смотрел на меня, я видела его, видела, как он смотрел, когда санитары тащили мое избитое тело в палату. Может, он не такой уж и хороший? Может, он такой, как все?..

Голова раскалывалась от очередной порции вопросов и мыслей. Я не могла больше думать ни минуты и провалилась в сон.

***

Утром ко мне забежали санитары, просто ворвались в мою обитель. Они снова схватили меня за руки и ноги. Я кричала и вырывалась от боли до тех пор, пока не увидела кровь. Она была везде: на моих руках, на моей одежде… И нож… Он лежал на моей кровати, прямо под подушкой. Откуда это всё здесь взялось? Это не моё, оно чужое!

— Пациент #29, вы находитесь под строгим режимом. Сегодня ночью вы убили пациента #13, — строго сказал мужчина.

— Я никого не убивала! Кто вы, чёрт возьми, такие, чтобы обвинять меня? — закричала я.

— Я — главный врач этой больницы, Дэйв Митчелл. Ты убила Джонни Мура, пациента #13. Теперь эта кровь на твоих руках! — крикнул он мне в ответ. Его лицо выражало недовольство. Я чувствовала, как он желал придушить меня прямо здесь.

— Мы должны выяснить подробности, а уже потом наказать виновного, — мягко произнёс второй мужчина за спиной. На вид ему около тридцати пяти, а может, и больше. — Я следователь, Гарри Джонс.

— Я никого не убивала! — слёзы полились по моим щекам, я не хотела верить во всё это. — Всю ночь я спала!

— Вы не в себе, поэтому с вами поговорит ваш лечащий врач, а после — я, — сказал следователь и вышел из палаты.

— Что со мной будет? — я смотрела на главного врача, он задумался, а после немного улыбнулся.

— Если признают сумасшедшей — отдадут на эксперимент, но если здоровой — в тюрьму. Поверь, в таком случае тебе лучше умереть, — мужчина засмеялся, выходя из палаты и забирая всю надежду с собой.

Санитары оставили меня, швырнув на пол. Я осталась одна, смотрела на кровь, которая была повсюду, и не могла поверить в услышанное. Меня обвинили в убийстве человека!

Это место никогда не будет мне приятным, оно пропитано плохими воспоминаниями и сумасшествием. Я не могла убить человека, просто не могла. Как я вышла из своей палаты? Ведь её запирают, всегда запирают! Или нет? Я боюсь, что у меня была возможность совершить убийство… Но я ведь снова ничего не могу вспомнить!..

Глава 5

Гарри Джонс

Мне позвонили в пять утра. Снова кого-то убили ночью. Почему все преступления совершаются именно в это время суток? Я не могу поспать до утра вот уже неделю. Моя работа надоедает не только мне, но и моей жене, она всю ночь переживает за меня. Мария боится оставаться в одиночестве, я её очень сильно понимаю, ведь пережить такое — самое страшное, что есть в этом проклятом мире. Я присел на кровать. Руки автоматически потянулись в глазам, организм больше не мог вынести ночных событий этого города.

— Снова? — спросила Мария сонным голосом.

— Да, спи, я надеюсь, что к ужину вернусь, — засмеялся я, но шутка, видимо, не удалась. Жена лишь с грустью взглянула на меня.

— Дорогой, закрой за собой дверь, — тихо попросила она и лениво легла на другой бок.

— Ладно, — ответил я, чмокнув её в щёку, отчего она улыбнулась.