Бесплатный фрагмент - Отпустите меня в небо!

ОТДАТЬ ШВАРТОВЫЕ!

Белоснежный многопалубный корабль у пирса готовится к отходу. Его с берегом еще связывает трап, по которому суетливо поднимаются на борт последние запоздавшие пассажиры. Вдруг на пирс, как стая голубей, выпорхнула целая толпа нарядных девушек и юношей. Заметив стоящую на корме молодую женщину в малиновом манто с белоснежной меховой оторочкой, они стали неистово кричать и хлопать!

Аэро Кардайн, восходящая оперная звезда (девушка в малиновом была именно она), поняв, что скрыться бесполезно, широко улыбнулась и помахала им обеими руками. Это привело к еще большему восторгу провожающих. Морякам, уже готовившимся убирать трап, принесли целую корзину цветов и подарков.

Трап убран. Остались только эти нити — швартовые канаты, которые связывали корабль с этой удивительной страной. Аэро всегда представляла себе ее именно такой. Одновременно и снежной, и невероятно уютной. Даже ее низко свисающие облака, кажется, озарены каким-то волшебным светом. А ярко окрашенные, двух-трехэтажные домики на набережной жмутся друг другу, совсем как стадо барашков на склоне горы. Так и просится на ум картина, как в этих домиках сказочные гномы занимаются своими делами, пьют чай-кофе за крошечными столиками.

Аэро с удовольствием подставляла лицо колючему морскому ветру, вдыхала его солоноватый запах, слушала постоянный шум волн, смешанный с пронзительными криками чаек.

— Мисс, куда это? — моряки поставили корзины у ног женщины средних лет, о чем-то озабоченно расспрашивающей помощника капитана.

— Спасибо, мальчики! Поставьте у дверей нашей каюты, я сама занесу внутрь, — улыбнулась она морякам.

Глядя на ее дородную фигуру с пышным бюстом, гладко причесанные волосы под кокетливой шляпкой с крошечной вуалью, ни за что не подумаешь, что она когда-то была мужчиной. А между тем это была Грейс Свирски, администратор, пресс-секретарь и помощница Аэро.

— Спасибо, сэр! Вы меня успокоили насчет нашей безопасности. С нас контрамарки для вас и вашей супруги на ближайший наш концерт! — проворковала Грейс своим низким голосом, отходя от помощника капитана.

Помощник улыбнулся и любезно склонил голову. Мисс Грейс плавно, как бригантина, направилась в сторону Аэро, которая все еще отрешенно наблюдала за волнами, вьющимися за кормой. Берег постепенно отдалялся, на нем уже нельзя было разглядеть барашков-домиков. Лишь только чайки пока еще следовали за кораблем, пытаясь разглядеть в бурлящих волнах за ним каких-нибудь рыбешек.

— Аэро, милая! Ты уже довольно долго стоишь на палубе. Это совсем не полезно для твоих голосовых связок, — сказала Грейс, нависая над хрупкой девушкой. Она, как заботливая нянька, плотнее укутала меховой воротник ее манто. — Пойдем в каюту, девочка. Я велела стюарду приготовить для тебя горячее молоко.

— Ты иди, я скоро, — ответила Аэро, все еще не отрываясь от берега. Его теперь заволокло туманом, даже самой линии горизонта не стало. Но море все не отпускало ее. Хоть оно совсем не было похоже на то море, на берегу которого она родилась.

ДЕТСТВО АЭРО

Подводный риф буквально кишел всякой живностью. Бело-оранжевые рыбки-клоуны деловито копошились в качающихся в такт волнам щупальцах актиний, как в своем подводном саду. Змееголовая зеленая мурена выглядывала из каменной норы, ритмично раскрывая зубастую пасть. Бесчисленные стайки пестрых рыбок весело сновали между разноцветными кораллами в поисках корма.

Вдруг сверху стала спускаться продолговатая фигурка — человек. Возможно, это было частое явление, поэтому никого из подводных жителей оно не потревожило.

Это была девочка лет пяти-шести. На ней не было ни дыхательной трубки, ни маски. Всего лишь только легкое платьице и ярко-желтые ласты. Опустившись на дно, она, быстро ориентировавшись, стала собирать чуть заметные наросты на камнях — устриц. Она ловко вырезала их из камня небольшим ножом и складывала в сетчатую сумку, висящую у нее на поясе. Когда она почувствовала, что пора всплывать, ее поясная сумка была наполнена более чем наполовину.

— Маура! Маура опять собрала больше всех! — как только она приплыла к берегу, темнокожие чумазые детишки тут же окружили ее. Несмотря на ее почти коричневый загар под круглогодичным тропическим солнцем, девочка все же отличалась от своих друзей серо-зелеными глазами и волнистыми каштановыми волосами. Она весело сверкала белоснежными зубами и принимала восторги и поздравления ребятни.

Дети шумной гурьбой направились в пальмовую рощу, растущую вдоль берега. Там они, быстро разведя костер, уселись вокруг и принялись пировать. Кем-то пойманные рыбы тут же были выпотрошены и повешены над костром. Устрицы девочки были также поровну поделены между всеми ребятами.

Было хорошо, просто замечательно вот так сидеть на сыпучем, мягком песке и уплетать податливую мякоть устриц! А совсем рядом синие-синие океанские волны, увенчанные белой каймой, с шумом прибывали на песчаный пляж.

— Смотрите! Киты! — воскликнул кто-то из ребят.

Вдалеке от берега то тут, то там стали показываться черные спинные плавники и раздвоенные громадные хвосты исполинских морских млекопитающих. Иногда даже забивал в небо невысокий китовый фонтан. Это кит освобождал дыхательные пути, чтобы снова набрать воздуха. В этот момент один из китов приблизился к лагуне, около которой сидела ребятня. Продолговатое туловище кита было отчетливо видно на небольшой глубине недалеко от берега.

Вот он всплыл. Над водой показалась его широкая морда. Тут дети заметили рядом с ним небольшую фигурку посветлее. Китенок! Когда китиха замерла, чуть повернувшись на бок, китенок приник к ней. Немного спустя в воде вокруг них стало распространяться белое облачко.

— Он сосет маму совсем как теленок корову! — заметила девочка. Она единственная не утерпела, нарушила молчание.

— Я когда-нибудь научусь оставаться под водой столько же, сколько эти горбачи, — сказала зеленоглазая, наблюдая, как другие киты горизонтально погружаются в пучину, показывая свои раздвоенные, белые с изнанки громадные хвосты.

— Ха-ха! Человек никогда не сможет нырять как кит! Мне мой папа сказал, — возразил ей один из мальчиков.

— Почему? — спросила девочка. — Они дышат воздухом — я дышу воздухом. Они всплывают, чтобы набрать воздуха, — я тоже всплываю. Почему не смогу? Я ведь дольше всех могу держаться под водой!

— Этого я не знаю, — сказал озадаченный мальчуган. — Это ты спроси своего папу.

Как бы им ни было хорошо здесь, пора было возвращаться домой. Океан потемнел, а солнце неуклонно приближалось к краю неба. Всем известно: как только солнце скроется, тут же наступает темная-темная южная ночь. И хотя никого из ребят не напугаешь этой темнотой, поскольку все они могли ходить здесь хоть с закрытыми глазами, получить очередной нагоняй от родителей никому не хотелось.

— Доброй ночи, Маура! Не забудь завтра принести книжку с картинками! — на прощание дети махали Аэро, направляющейся в противоположную сторону. Детишки так коверкали ее имя на свой туземный лад.

Девочка шла сквозь чащу джунглей в сопровождении своего пса, весело шагающего впереди. Здесь стояла приятная прохлада, казалось, травы и цветы сейчас, перед наступлением ночи, пахли особенно остро. Остановившись, Аэро с удовольствием приникла к цветущей ванильной орхидее, растущей на корявом стволе дерева. Какой божественный запах… Прямо как первые звуки прелюдии фа-минор Баха.

Так, напевая вполголоса, она подошла к дому, стоящему в стороне от других деревенских домов. Он и своими формами отличался от простых деревенских хижин. Это был добротный двухэтажный деревянный дом с огороженным двором. Ограждение было необходимостью, чтобы защитить домашние посевы мамы Аэро от вездесущих деревенских свиней, всюду рыскающих и копающих все, что попадется на пути.

На первом этаже дома располагалась кухня, где сейчас хлопотала мать девочки — Шарлотт, столовая-гостиная, прачечная и другие хозяйственные помещения. На втором были устроены три спальные комнаты: родителей, ребенка, и еще одна — гостевая. У каждой спальни был выход на просторную террасу с навесом от дождя. Здесь располагались уютные гамаки, кресла и приземистый кофейный столик.

— Аэро, мой руки, сейчас будем ужинать, — сказала мать, выглянув из кухни. У нее были такие же волнистые каштановые волосы, как у дочери.

— Мама, я не хочу! — крикнула девочка, собираясь подняться на второй этаж в свою комнату.

— Что? Опять устроила пикник со своими друзьями? — возмутилась Шарлотт. — Айван, когда ты поговоришь с ней?! Хватит ей целыми днями носиться на пляже и есть там что попало! Как бездомная дикарка! Для кого я готовила ужин?

— Аэро, что вы там ели сегодня? — нарочито строго спросил мужчина с длинными, рано поседевшими волосами, собранными в пучок.

— Рыбу жарили на костре. Папа! Я сегодня больше всех собрала устриц! А потом к нам подплыла китиха с кро-о-шечным китенком, он сосал молоко у мамы прямо как теленочек! — протараторила Аэро, присев на ступеньке.

— Нет, так больше не пойдет, — к столу подошла мама с подносом на руках. — Надо прекратить это твое шатание целыми днями на пляже. Айван, скажи ты ей.

Девочка перевела взгляд от папы к маме и наоборот. Что же еще нового они могут ей сказать?

— Аэро, сегодня мы получили посылку с нашими заказами. С завтрашнего дня ты будешь учиться, — сказал Айван, доставая из синей коробки книги, тетради, ручки и прочие вещи для учебы.

— Это все мне?.. — девочка зачарованно смотрела на школьные принадлежности, словно они были сокровищами из пещеры Али-Бабы.

— Конечно тебе, дочка! — отец так широко улыбнулся, что его глаза превратились в узенькие щелки.

— Ура!!! Я теперь сама смогу читать книжки с картинками! — закричала Аэро и стала скакать по гостиной! Собака, подражая ей, также начала прыгать и лаять в унисон. Родители посмотрели друг на друга: они были довольны своим сюрпризом.

Когда первые восторги стихли и Аэро свалилась в кресло, Айван направился к стоящему в углу проигрывателю и достал пластинку.

— Папа, пожалуйста, прелюдию фа-минор Баха! Она у меня всю дорогу звучала в голове, — попросила Аэро.

Мгновение спустя весь дом и окрестности заполонили божественные звуки хоральной прелюдии Баха.

СКЛАДЫВАЕМ БУКВЫ!

Рыжий, в черных разводах, будто тигр, пес потянулся. Он зевнул, широко раскрыв пасть, и уставился на кровать хозяйки. Аэро спала, как всегда, словно морская звезда, раскинув загорелые руки и ноги по постели. Пес сначала осторожно лизнул ладонь своей хозяйки. Тишина. После он, встав на задние лапы, потянулся к ее лицу и стал неистово тыкаться острой мордашкой, полизывать лицо девочки.

— Фу! Тайгер! Я встаю-встаю, вот хулиган! — Аэро беззлобно рассмеялась и обняла за шею своего любимца.

Тайгер радостно гавкнул, обрадовавшись, что ему таки удалось разбудить хозяйку.

— Тихо, родители спят, — погрозила Аэро собаке, быстро натягивая на себя одежду.

Мгновения спустя веселая парочка направилась к океану по тропинке, еще покрытой утренней росой. Тайгер, на спину которого она водрузила пляжное полотенце, весело трусил впереди хозяйки.

Было раннее утро. Солнце только недавно взошло. Высоко в кронах деревьев дивно окрашенные тропические птички щебетали свои утренние напевы. Вдали от берега, на водном горизонте несколько рыбачьих лодчонок давно, еще затемно заняли свои места в надежде на хороший улов.

Аэро, родившейся здесь пять лет назад, этот тропический остров, затерянный в великих просторах Тихого океана, казался всем миром. Она и не могла представить, что где-то есть другие земли, другие люди и животные. Будто весь мир состоит из этого райского островка, утопающего в буйной зелени и бесконечного синего горизонта, окружающего этот клочок суши со всех сторон.

Ее родители в молодости были хиппи. Их каким-то чудом занесло сюда, как природа заносит семена диковинных растений и деревьев на этот богом забытый островок, где никогда не бывает смены сезонов. Аэро росла сама по себе, как растет вся эта пышная тропическая растительность. Играла с детьми туземцев и, в отличие от родителей, бойко говорила на местном языке.

Скинув одежду, девочка с ходу бросилась в воду. Блаженство! Прохладная соленая вода будто проникала в каждую клеточку ее тела, преображая и заполняя восторгом и радостью! Чуть отплыв от берега, Аэро откинулась на спину и уставилась на утреннее, еще ярко-синее небо. Приглядевшись, высоко-высоко в небе она разглядела едва заметную птицу, будто застывшую в воздухе. Папа Айван говорил, что это орел, что в поисках добычи он может надолго зависать в воздухе без взмаха крыльев.

Она теперь почти взрослая, может плавать и нырять в воду лучше всех деревенских мальчишек. Но боже, что бы только она ни отдала, лишь бы хоть немного побыть на месте этого орла! Почему, почему же люди не могут летать, если не как орлы, то хотя бы как эти крикливые чайки над головой? Возможно, когда-нибудь, когда она научится читать книжки, она найдет способ, как летать.

Мысли о предстоящей учебе вынудили Аэро заспешить обратно к берегу. Папа с мамой, должно быть, уже проснулись.

— С добрым утром, Тайгер! — крикнула Аэро, стряхивая на пса, караулящего на берегу одежду и полотенце хозяйки, капельки воды со своих волос. Тайгер тут же выскочил с готовностью бежать обратно домой, где, по всей вероятности, их должен был ждать вкусный завтрак.

***

— Опять бегала плавать? Ты ведь и так целыми днями торчишь на берегу с ребятами, охота же тебе еще утром туда таскаться, — проворчала мама, видя, как дочь развешивает мокрое полотенце на ветке дерева авокадо.

— Шарлотт, оставь ребенка в покое. Лучше бы сама научилась плавать. И ходили бы вы с ней на пару, — спокойно заметил папа, вырезая какую-то фигурку из дерева.

— А почему сам не ходишь с ней? Ты-то умеешь плавать, — возразила Шарлотта, накрывая завтрак на стол.

— Да я бы с удовольствием! Только уж очень рано эти пташки выскакивают! — рассмеялся Айван.

— Пап, сколько раз мы с Тайгером пытались тебя будить? Ты только переворачиваешься на другой бок и храпишь! — тоже рассмеялась Аэро.

— Это правда, мои девочки! Утренний сон, он особенно сладок, — согласился отец. — Аэро, я тебе обещаю, мы с тобой по вечерам будем ходить купаться.

— Правда?! Начиная с сегодняшнего дня? — Аэро не верилось.

— Можно и с сегодняшнего вечера, — согласился Айван.

За завтраком Аэро посматривала то на папу, то на маму, то на вчерашнюю синюю коробку со школьными принадлежностями. Почему они ведут себя как обычно? Сегодня же важный, очень важный день — они будут учиться… Но девочка так и не стала ничего спрашивать, уткнувшись в тарелку. Осталось совсем немного подождать. В углу кухни Тайгер также молча расправлялся со своим завтраком. Впрочем, нет, поглощая кашу с кусочками мяса, пес забавно причмокивал и похрюкивал от удовольствия.

После завтрака Аэро, как всегда, помогла матери убрать со стола. Вот вся посуда перемыта и убрана. Родители погрузились в свои повседневные дела. Шарлотта, надев выходное платье и туфли, засобиралась за продуктами. Она по четвергам ходила за ними на небольшой рынок рядом с причалом. Айван, снова взявшись за свою деревянную поделку, будто совсем забыл о вчерашнем разговоре с дочерью.

Аэро, которая каждый божий день после завтрака устремлялась на берег, на встречу со своими друзьями, сейчас, затаив дыхание, все еще ходила по дому. То сидела у себя в спальне, то спускалась во двор, придумав себе какие-то неотложные дела. Она нарочно старалась не смотреть в угол столовой, где стояла волшебная коробка, наполненная чудесными школьными вещами и книгами, по которым она когда-нибудь научится читать.

Странная девочка — почему-то сама ни за то не стала бы напоминать папе о вчерашнем разговоре. Возможно, она так и ходила бы в ожидании весь день по дому, как призрак, пока отец сам не вспомнит и не позовет ее, если бы не Тайгер. Он, будто почувствовав состояние своей хозяйки, пробегая мимо, невзначай опрокинул эту волшебную коробку. Она с треском упала, рассыпав все свое драгоценное нутро по деревянному полу.

— Аэро, прости, родная, я совсем забыл, что мы сегодня с тобой будем учиться, — Айван виновато поднял глаза на дочь.

Они, быстро собрав все предметы, перенесли коробку на обеденный стол.

— Давай смотреть, что нам прислали с Большой Земли, — папа стал разбирать содержимое ящика. — Это букварь, по нему мы с тобой будем учиться читать. А это учебник по математике, мы будем учиться считать. И, конечно, учебник по правописанию.

— А это? — девочка показала на красивую коробочку, наполненную разноцветными карандашами.

— Это мы с тобой будем заниматься рисованием. Вот у нас для этого есть даже альбом, — он поднял увесистую большую папку с нарисованными на обложке веселыми картинками.

— Правда, мы будем рисовать?.. — у девочки перехватило дыхание от предстоящего занятия. — Как, кого будем рисовать?

— Кого хочешь. Хочешь, твоего Тайгера, хочешь, каких-нибудь птичек и зверей.

— Как здорово… — выдохнула Аэро. — А можно, я нарисую рыбок, которых вчера видела в воде?

— Конечно, можно и рыбок. Но давай для начала будем учить буквы, — Айван раскрыл букварь. На первой странице красовалась буква «А» с изображениями тех предметов и зверей, которые начинались с этой буквы: арбуз, ананас и почему-то не страшная, а очень забавная и смешная акула!

ЭТОТ БЕСКОНЕЧНЫЙ-БЕСКОНЕЧНЫЙ МИР!

В безлунную ночь океан был похож на расплавленный асфальт. Иссиня-черные волны в привычном ритме ряд за рядом прибывали на пляж. Лишь только встретившись с землей, распластавшись по песчаному берегу, волны вспыхивали дивным голубоватым светом, будто внутри них зажигалось множество крошечных огоньков.

Свет от этих волн, а также от мириадов звезд, щедро рассыпанных по бархатному куполу неба, освещал две лежащие на берегу фигуры: Аэро и ее папу. Айван, как и обещал дочери, теперь частенько ходил с ней купаться по вечерам после ужина. Их маму Шарлотт так и не удалось вовлечь в это занятие, у нее всегда находились достаточно неотложных дел по хозяйству.

— Папа, а что это за звезда так ярко светит? — Аэро показала на ярко-синюю звезду.

— О, это Сириус. Он — шестая по яркости звезда на нашем небе. Ярче только Солнце, Луна, Венера, Юпитер и Марс.

— Пап, а почему только летом к нам приходят светящиеся волны?

— Они не приходят. То есть, дочка, это не сами по себе светящиеся волны откуда-то приходят. Это в них светятся микроскопические существа: всякие рачки, личинки кораллов и прочие, очень крошечные существа. Вот они и выделяют свет.

— Па-а-ап, ты так много знаешь! А почему ты мне раньше всего этого не рассказывал?

— Аэро, раньше ты была совсем маленькая, ты бы все равно ничего не поняла. Вот скоро ты сама можешь все эти знания узнать самостоятельно из книг.

— Где? — тут же спросила Аэро, которой все так не терпелось.

— Мы с твоей матерью заказали еще много интересных книжек для тебя, в том числе и детскую энциклопедию.

— Правда?! — у девочки перехватило дыхание от предстоящего счастья.

***

Все было не так страшно, как грозилась мама Шарлотт. Теперь Аэро с отцом каждое утро после завтрака садились и до самого обеда прилежно занимались учебой. Пытливая, любознательная от природы девочка на лету схватывала знания. А через месяц уже сама стала читать книжки. Правда, в правописании и математике успехи были не так блестящи, но со временем они тоже появились.

А природоведение! Теперь перед Аэро открылся целый мир! Ей больше не надо было так часто задавать вопросы взрослым о том, например, куда девается Солнце, после того как уходит за океан. А почему оно восходит утром с другой стороны острова? А почему Солнце и Луна не светят одновременно? Надо сказать, она и раньше не так часто задавала такие вопросы, предпочитая додумывать самой или полагаться на мнения своих друзей, узнавших от своих предков, будто Океан каждый вечер проглатывает Солнце и утром выпускает его в небо. Практически во всем, несмотря на возраст, она была удивительно самостоятельной. Когда она приходила домой после пляжа, а родителей не оказывалось дома, она могла сама приготовить что-нибудь наскоро, покормить себя и Тайгера и лечь спать.

— Пап, я сегодня перечитала все надписи на наших пластинках! Я теперь знаю, арию Нормы написал Беллини.

— Да, ее написал великий Винченцо Беллини. Он за свою короткую жизнь создал одиннадцать прекрасных опер. И в том числе нашу самую любимую арию «Каста Дива» из оперы «Норма». Когда ты еще немного подрастешь, я тебе расскажу много интересных историй на эту тему, — пообещал Айван дочери.

— А почему не сейчас, я же теперь умею читать, — возразила Аэро.

— Сейчас не поймешь. Потом, когда-нибудь, — настоял на своем отец.

— Я еще умею петь, — все еще не сдавалась дочь.

— Знаешь, что, спой-ка сейчас нашу арию «Каста Дива», — предложил Айван.

— Лежа не получится, пап, я встану, — сказала Аэро. Она встала, расставив ноги, набрала полную грудь и запела.

На набережной, как в огромном концертном зале, зазвучала музыка! Великая Музыка! Она текла сама по себе, она жила своей собственной жизнью. А Аэро — она должна была стать лишь частью, проводником этого божественного явления. Она должна была сопровождать эту Музыку. Девочка забыла обо всем на свете, она пела.

Айван слушал дочь, закрыв глаза. Несмотря на приверженность движению хиппи, он был большим поклонником классической музыки. Обладая хорошим голосом и слухом, Айван никогда, даже в самом детстве не мечтал сам стать знаменитым. Но теперь его дочь, рожденная далеко, очень далеко от Большого Мира жестоких людей, возможно, обладает редким даром петь, петь по-настоящему. С каждым днем Айван все четче понимал: ему вряд ли удастся уберечь ее от мира. Когда-нибудь, возможно, в ближайшем будущем придется оставить эту уютно обустроенную жизнь на острове и возвращаться обратно на Большую Землю, откуда они так благополучно сбежали десять лет назад. Как бы ему ни хотелось отдавать на растерзание этому миру свое дитя, он не имел права лишить ее возможного великого будущего.

В таком нежном возрасте она еще не понимает, что такое карьера музыканта, певицы. Но он знал: на берегу ли, дома ли, когда оставалась одна, Аэро всегда пела. Причем пела по всем правилам, правильно беря и вытягивая каждую ноту. Но все же ребенок остается ребенком. Если сейчас спросить ее, кем она хочет стать, когда вырастет, она не колеблясь ответит, что хочет жить на пляже, носиться с чернокожими детками по всему острову. Она пока не осознает, что Музыка уже вселилась в нее, она живет и растет вместе с ней.

Да, возможно, Жизнь уготовила для его дитя прекрасное будущее, Великое Будущее…

— Пойдем, Аэро, а то наша мама опять будет волноваться, — сказал Айван, собирая полотенца.

А Музыка все еще звучала в ней, она будто освещала им всю обратную дорогу по темной тропинке в джунглях.

ЧЕЛОВЕК ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ОКЕАН

«…И как только переменился ветер, Мэри Поппинс улетела в небо на своем зонтике». Десятилетняя Аэро захлопнула книгу и, откинувшись на спину, уставилась на белоснежные облака, лениво проплывающие по синему небу, как караван диковинных зверей. Черные как уголь фрегаты, караулящие прилетающих с рыбой олушей, особенно четко виднелись на их белом фоне.

Ее зовут Мэри. И она умеет летать. А в жизни бывает такое? Сколько бы она ни прочитала книг, нигде она еще не нашла, как можно научиться летать, словно птицы. Так, наверное, происходит только в сказках?..

Неожиданно девочку сковало внезапное чувство страха, будто на нее надвигалось какое-то невидимое чудовище. Это предчувствие беды, неминуемой, неумолимой беды…

Аэро поспешно посмотрела на Тайгера. Словно почувствовав ее тревогу, пес выскочил и вопросительно посмотрел на хозяйку. Нужно идти. Девочка еще не могла предположить, что именно могло произойти, но она знала, что что-то произошло. Нужно идти, а лучше бежать поскорее!

— Тайгер, вперед! — скомандовала Аэро, поспешно собирая вещи на песке.

Обратная дорога на этот раз длилась будто бесконечно. Аэро недоуменно приостановилась, возможно, она заблудилась? Но ведь этого не может быть! Она по этой дороге от пляжа до дома может пройти даже в безлунную, беззвездную ночь! Она не может ошибиться.

Девочка перевела дыхание, лишь когда впереди между деревьями показалась терракотовая черепичная крыша ее дома. На террасе были какие-то посторонние люди. Вот соседка тетя Ирэн со своим мужем с двух сторон поддерживают Шарлотт, мать Аэро.

— На, Шарлотт, выпей, я накапала успокоительное, — тетя Ирэн подала ей стакан с подноса.

Аэро остановилась перед ними как вкопанная, глядя во все глаза. Она не могла взять в толк, что же так сильно подействовало на ее всегда уравновешенную мать так, что та даже не может стоять на ногах. И где, в конце концов, папа?

Когда она повернулась, чтобы разыскать отца, и все выяснить, Шарлотт наконец заметила ее.

— Аэро, не надо! — прохрипела она ей вслед.

— Аэро, дочка! Иди сюда, — Ирэн перехватила девочку за локоть и привела к матери.

— Что? Где папа? Я хочу к папе, — упрямо произнесла Аэро, стараясь не обращать внимания на хватку, с которой взяла ее тетя Ирэн, не рассчитав силы.

— Тебе нельзя сейчас туда. Там врач, — прошептала Ирэн в ухо девочке.

— Оставьте, мне больно, — поморщилась девочка, вырываясь от нее.

И мигом она направилась туда, где папа всегда проводил послеобеденный сон. Он-то сейчас все ей объяснит, все встанет на свои места.

Странно, но и в его комнате находились посторонние. Врач в белом халате за столом писал что-то. И еще несколько мужчин, соседей, стояли и сидели вокруг. Аэро, пробираясь между ними, приблизилась к кровати Айвана. Ей непременно надо было выяснить, почему папа лежит, закрывшись с головой, когда вокруг ходит так много людей.

Девочка осторожно подняла край белой простыни, где должна была лежать голова папы.

Айван будто спал. Спокойно сомкнутые веки, уголки губ чуть приподняты, когда он хочет сказать что-то смешное. Только лицо, цвет лица у него был необыкновенно бледным, Аэро таким его никогда не видела.

Девочка еще не успела толком понять, что же произошло с папой, как тут же подоспела Ирэн. Она, быстро схватив ее за руку, вывела девочку из комнаты.

— Что с папой? Я хотела у него спросить, почему он лежит, — недоуменно спросила Аэро.

— Шарлотт, давай я объясню ей, — Ирэн села на корточки, становясь с Аэро одного роста. — Аэро, дочка, твой папа… Он… У него произошла внезапная остановка сердца во сне…

Ирэн заплакала, обняв девочку за плечи. Все еще ничего не понимая, Аэро снова посмотрела на мать. Шарлотт не плакала, как тетя Ирэн, она будто окаменела.

— Как это? Мы что, сегодня вечером не пойдем с ним на пляж изучать звезды? Он мне обещал сегодня рассказать легенду о Большой Медведице, — спросила Аэро.

Эти слова вызвали еще больше рыданий тети Ирэн, и, наконец, по щекам Шарлотт потекли слезы.

***

Айвана похоронили по местному обычаю на следующий день на рассвете. Аэро, которую разбудили спозаранку, стояла между матерью и тетей Ирэн и молча наблюдала, как мужчины подняли и погрузили в лодку обернутое в белый саван тело отца.

— Все живые существа, и человек тоже, вышли из моря. Это прекрасно, что после смерти его предадут Океану, — в памяти Аэро внезапно всплыли слова отца, сказанные им недавно, когда они лежали на берегу после вечернего купания. Тогда они обсуждали недавнюю смерть одного островитянина от укуса ядовитой медузы.

Сейчас, наблюдая, как все дальше отплывает лодка с телом отца, Аэро все еще была в недоумении. Ее детский ум пока еще не мог осознать эту потерю. Она не могла вообразить, как теперь они с матерью могут жить одни, без папы. Хотя отец для нее был всем — другом, утешителем, источником всех знаний, который мог ответить на любые ее вопросы, она пока еще не чувствовала острую, горькую потерю. Потому что папа был еще слишком жив в ее памяти. Может быть, будет, как в одной сказке, которую она недавно прочитала: он еще вернется из моря, совершенно такой же, какой был, а может, даже став еще лучше?.. А может, он их ждет дома? Когда они вернутся, он сейчас же выскочит из комнаты со смехом: а-а, не ожидали?!

Аэро непременно это нужно было проверить! Она, незаметно отделившись от толпы взрослых, сломя голову побежала в сторону дома. Скорее, скорее! Папа Айван, может быть, заждался ее!

Девочка в сопровождении верного Тайгера влетела в дом! Прямиком направившись в комнату папы, она увидела лишь разбросанные всюду вещи, оставшиеся после ухода людей. Вот кресло-качалка папы — оно пусто, на кровати его тоже нет. Все больше распаляясь, девочка судорожно стала открывать шкафы, заходить во все комнаты и закоулки в доме.

Дом был пуст. Абсолютно пуст. Папы нет.

ПРОЩАНИЕ С РАЕМ

После смерти мужа и так не очень общительная Шарлотт совсем замкнулась в себе. Почти перестала выходить из дома, даже за покупками частенько посылала вместо себя Аэро. Шарлотт теперь или целыми днями копалась в огороде, ухаживая за цветами и овощами, или лежала в спальне, уставившись в потолок.

Аэро, конечно, льстила ее новая обязанность: никто из ее друзей-ровесников сам не ходил на рынок делать покупки так, как она. Поскольку от природы она обладала живым, любознательным умом, то очень быстро научилась отличать хорошие продукты от некачественных и весьма бойко, на местном языке торговалась с продавцами. Предприимчивая девочка даже своего Тайгера привлекла в это дело. Она, соорудив на спине собаки нечто вроде седла, часть своей поклажи водружала туда и гордо возвращалась домой под удивленные взгляды окружающих.

На острове постоянно жило небольшое количество белых людей, с которыми раньше семья Аэро более-менее поддерживала связи. Но теперь, со смертью мужа, когда Шарлотт совсем перестала выходить в люди, к ним частенько приходила единственная ее подруга — Ирэн.

— Нет! Ты не можешь вот так жить дальше, — Аэро услышала голос тети Ирэн из спальни матери. — Нужно что-то делать!

— Что? — вяло отозвалась Шарлотт.

— То, что хочешь больше всего.

— Больше всего? Я хочу вернуться домой, — вздохнула Шарлотт. — Мне без Айвана стало тесно на этом острове.

— Да? — удивилась Ирэн. — Я всегда думала, что тебе хорошо здесь жить.

— Это ему было хорошо. А мне… — подавленно произнесла Шарлотт. — У нас сбережений совсем мало. Одна только дорога…

— А дом? — возразила Ирэн.

— Дом? — слегка оживилась Шарлотт. — Разве его можно продать?

— А почему нет? У вас прекрасный дом, за него можно выручить очень даже неплохие деньги, — ответила Ирэн.

— Да где же найдешь покупателя, мы же на острове, — Шарлотт снова вздохнула.

— Я займусь этим. Слышала, к Смитам недавно приехал племянник, который очень даже не прочь осесть здесь, разыскивает подобный дом. Думаю, в ближайшее время я найду новых хозяев для вашего коттеджа, хоть мне будет очень горько расставаться с вами, — сказала Ирэн.

Услышав это, Аэро потеряла покой. Конечно, она уже сейчас понимала: мама не станет спрашивать ее согласия на переезд. Ей придется следовать вместе с ней в какой-то неведомый мир, на Большую Землю, как говорил папа. Она хоть и привлекала Аэро, но ей не хотелось, до одури не хотелось расстаться с островом, со своими друзьями.

Она теперь все чаще пропадала на берегу. Практически все время, когда она была не занята мамиными поручениями, Аэро и собирала что-нибудь поесть, звала Тайгера и бродила по острову или лежала на берегу, наблюдая за беспокойным движением бесконечных океанских волн, с которыми ее, возможно, очень скоро разлучат. В такие моменты у нее в голове беспрерывно звучала какая-нибудь из любимых арий. Она пела. Пела, будто хотела этим возвратить те счастливые дни, когда они с папой вместе проводили время, а он просил ее петь снова и снова. Но папа ушел в Океан. Теперь она одна.

Тетя Ирэн оказалась права: вскоре нашлись новые хозяева на дом. Они даже согласились купить его со всей обстановкой, мебелью и всеми предметами, находящимися в доме.

Только вот Тайгер… Аэро ни за что не хотела расстаться со своим другом. Но это было немыслимо — путешествовать через океан с собакой! Шарлотт даже слушать не хотела об этом. Аэро теперь подумывала, кому из своих друзей лучше пристроить пса. К счастью, Тайгеру удалось очаровать Джонатана, нового хозяина дома. Молодой человек оказался совсем не против оставить и этого смышленого пса себе.

Тем временем неумолимо приближался день отъезда. Шарлотт и Аэро молча начали упаковывать вещи, которых могли взять собой.

— Что ты делаешь? — Шарлотт застала дочь бережно складывающей пластинки в коробку. — Ты ведь не хочешь сказать, что возьмешь все это собой?

Аэро подняла голову и упрямо уставилась на мать. Она ничего не говорила. Но и без слов было понятно: девочка, которая оставляет здесь самое близкое существо — Тайгера, на этот раз не намерена уступать матери — она возьмет собой проигрыватель и пластинки. Возьмет!

После смерти отца мать и дочь почти что перестали разговаривать. В доме если и произносились какие-то слова, то относились они к сугубо житейским, хозяйственным делам. Окопавшейся в своем горе от потери мужа Шарлотт и в голову не приходило, что, возможно, ее дочери было так же тяжело пережить уход отца. Шарлотт по-прежнему считала своей главной обязанностью то, чтобы ее дочь была сыта, одета, обута. Больше ничего. А Аэро — она и не требовала ничего.

В их семейном тандеме Шарлотт всегда была слабым звеном, уступая им во всем. Аэро, с тех пор как научилась ходить и говорить, была больше привязана к отцу. Ей и в голову не приходило, что есть другие семьи, где дети были близки к обоим родителям, или, например, мамы могут быть самыми близкими подругами своих дочерей. Не знала, поэтому и не думала винить свою маму в том, что она практически не занималась воспитанием дочери. Аэро, как ящерка, попавшая на плавучей щепке на необитаемый остров, жила, приспосабливалась, не задумываясь о другой жизни. Только вот множество арий из классических опер, которые она впитала с самого рождения, сформировали ее, были главной составляющей ее души. Поэтому оставить эти пластинки здесь означало для девочки оставить свою душу незнакомым людям. Этого она не могла допустить.

Настал день отъезда. Прибыло рейсовое судно, которое должно было доставить их в порт Кейп, откуда они будут пересаживаться на океанский корабль, идущий до родины матери — Большой Земли.

На пристани на этот раз было весьма оживленно! Потому как вся чумазая детвора — друзья Аэро пришли провожать ее. Они непрестанно галдели, прыгая, мешаясь под ногами взрослых.

Вот судно сильно качнулось и плавно стало отходить от пирса. Все дети, пробравшись вперед, стали еще больше шуметь, махая своей подруге. Аэро, стараясь не заплакать, стояла на корме, вцепившись в надраенные до блеска латунные перила.

Вдруг между ног провожающих проскользнула и бросилась в воду какая-то бурая фигурка. Тайгер?.. Тайгер! Вот мошенник, вырвался-таки из каморки, куда его заперли, чтобы как раз избежать этой сцены. Верный Тайгер, проплыв добрую сотню метров, все же решил вернуться назад. Да, в благоразумии не откажешь этому псу!

До Аэро еще долетал неистовый лай ее друга, теперь вернувшегося на пирс. Она сжимала перила, подавляя горе — потерю с самым ей близким, после отца, существом на свете. Пожалуй, для нее это было сильнее, чем потеря отца, она понимала, что сейчас навсегда потеряла Тайгера. Что, возможно, никогда у нее не будет существа, так преданно, так бескорыстно любящего ее.

Вдруг, заполонив все пространство — бесконечный океан и такое же бесконечное небо, зазвучала Музыка — ария Нормы во всей своей безысходности! Нет, это великая Музыка не придавливала Аэро. Наоборот, она возносила ее ввысь, делала сильной, способной пережить любые невзгоды и потери.

ШКОЛА

Мел глухо стучал о графитную доску, выводя под пухлыми ручками мисс Симоны решение математического уравнения.

Аэро, оторвавшись от тетради, посмотрела за окно. Там ноябрьский беспощадный ветер гонял по небу плотные, скучно-серые тучи. Ничего похожего на белоснежные облака и ярко-синее, высокое-превысокое небо Океании.

Аэро уже третий месяц училась в школе. Пожалуй, самое тяжелое время — первые дни учебы — уже позади. Вот это было испытание! Когда мисс Симона привела ее и представила классу, все с удивлением уставились на нее. Она действительно отличалась от всех детей своей бронзового оттенка кожей и гордой осанкой, выработанной плаванием. К ней тут же прицепилось прозвище Дикарка. И, как водится в жестокой детской среде, тут же ее принялись изводить ее насмешками и оскорблениями.

Но это продлилось недолго. В один из дней, во время большой перемены, к Аэро, стоящей, как всегда, в стороне, подскочил Питер, самый противный задира в классе. У мальчишек была одна такая забава — дернуть за косу какую-нибудь ни о чем не подозревающую девочку и протащить бедняжку несколько метров, заставляя вопить. На свою беду Питер на этот раз решил схватить за косу Аэро.

Ее реакция была мгновенной! Питер тут же оказался распластанным на земле. Девочка своими тонкими пальчиками мертвой хваткой вцепилась ему в горло. Неизвестно, чем бы это кончилось, если бы не подоспевший учитель литературы, мистер Грант. Он еле отцепил, как взбесившуюся кошку, Аэро от почти потерявшего сознание, посиневшего Питера.

С этого замечательного дня ребята прекратили называть Аэро Дикаркой, по крайней мере, в лицо. Но ей от этого не стало лучше — теперь ее стали бояться. На переменах она все так же гуляла одна.

А училась она хорошо, неожиданно хорошо. Она мигом схватывала самую суть предмета, а остальное додумать, допонять было ей несложно. Начав учиться с опозданием на две недели, она очень быстро догнала одноклассников, самостоятельно изучив все пропущенные уроки. Сказались навыки, привитые ей еще папой на острове.

Впрочем, не обошлось без неожиданностей. Это произошло на уроке музыки. Тучный, неповоротливый мистер Уоттс неожиданно вызвал к доске задумавшуюся о своем Тайгере Аэро и приказал повторить то, что он только что объяснял. Разумеется, Аэро ничего не могла ответить.

— Вам должно быть стыдно, — сказал учитель, глядя поверх своих круглых очков.

Аэро невозмутимо стояла перед всем классом.

— Мне нужно поставить вам хоть какую-нибудь оценку за это полугодие. Что вы можете? Спойте-ка нам сейчас то, что мы изучали на прошлом уроке, — мистер Уоттс сел за пианино, с трудом уместив свой зад на маленьком круглом стульчике.

— Я… Я не хочу петь ее, — тихо, но решительно заявила Аэро. Весь класс, затаив дыхание, ждал. Что же скажет на это учитель?

— Что? — слегка опешил мистер Уоттс. — Как это не хочешь? А что ты хочешь?

— Можно, я спою «Аве Марию» Шуберта? — спросила Аэро, потупившись.

— «Аве Марию»?.. Да ты что, девочка? — не верилось учителю. — Разве ты можешь?

Наступила тишина. Всем был интересно заявление Аэро, у которой никто не мог подозревать таких способностей.

— Хорошо, давай попробуем. Я аккомпанирую, насколько это будет возможно, — наконец решился мистер Уоттс.

Началось. Аэро запела. Она перестала замечать разинувших рты одноклассников. Была только музыка. Лишь только она теперь связывала Аэро с ее Раем.

Когда стихли последние аккорды, девочка пришла в себя. Глубоко вздохнув, она опустила глаза. Она только сейчас заметила, как на ее пение у двери класса собрались все учителя, у которых не было сейчас уроков. Все они слушали, приоткрыв дверь и рты. Только лишь Питер, кажется, был разочарован.

Но после этого жизнь Аэро в школе не особо изменилась. Все так и относились к ней, как к инопланетянке. Да, мистер Уоттс порекомендовал ее на место главной певчей в школьном и церковном хоре. Для этого, чтобы получить разрешение, в школу была приглашена Шарлотт. Но поскольку ей в тот день нездоровилось, вместо нее в школу пришла бабушка Аэро — миссис Уна.

По возвращении на родину Шарлотт с дочерью поселилась в доме матери. Она решила не разбазаривать остаток денег, вырученных от продажи домика на острове. Тем более что этих денег все равно бы не хватило на покупку мало-мальски пригодного жилья в этой стране.

Но в доме бабушки было тесновато. Там с ней жил ее сын, брат Шарлотт, Томас со своим семейством — женой Магдой и тремя маленькими детьми. Шарлотт с дочерью определили в маленькую комнатку на первом этаже, крошечное окно которой выходило на глухую стену соседнего дома.

— Я чуть со стыда не сгорела, когда преподобный сказал, что Аэро не знает ни одной молитвы! Даже самой простой, «Отче наш» — возмущалась бабушка. — Как же так? У вас что, на острове не было никаких церквей?

— Нет. Никаких, — смиренно ответила Шарлотт, не поднимая голову от блюда, куда она лущила горох.

— Ну хорошо, ты ведь сама могла бы учить ребенка самым простым молитвам? — все еще возмущалась миссис Уна. — Вы ведь учили ее там читать, писать, могли бы научить и молитвам!

— Мама, на мне там был весь дом, да еще огород и цветы, — возразила Шарлотт. — Ее учил Айван. А он, как ты знаешь, не очень верил в Бога.

— Да, я так и знала, что твое замужество с этим хиппи до добра не доведет. Я ведь предупреждала тебя тогда! — миссис Уна опять завела свою старую песню.

Шарлотт ничего не ответила. Лишь только горошины с глухим стуком падали в широкое эмалированное блюдо. Она привыкла всегда быть ведомой. Сначала у своей матери, а потом у мужа. Единственный раз не послушалась родственников — когда вышла замуж за отца Аэро. И этого миссис Уна до сих пор ей простить не может. Для них Аэро такая же частичка ее покойного мужа, которую нужно облагородить, привести под стандарты их семьи.

— Как бы то ни было, сейчас нам надо исправить ваши оплошности, — наконец решила бабушка. — Я теперь сама буду учить твою дочь молитвам.

— Хорошо, мам, — безропотно согласилась Шарлотт.

— Боже, она же у вас еще даже не крещеная! Сначала нам надо ее покрестить, как я могла такое упустить! — спохватилась с ужасом бабушка.

После всех религиозных обрядов, когда они с бабушкой выучили самые важные молитвы, Аэро по воскресеньям начала петь в церковном хоре. Там ее голос звучал, отражаясь от стен, он звучал просто потрясающе! Это было хорошо, но все же не так здорово, как когда она пела одна под шум океанских волн.

НОВОЕ ЗАМУЖЕСТВО ШАРЛОТТ

Услышал ли Бог молитвы миссис Уны или просто так удачно расположились звезды, в один из дней Шарлотт улыбнулось счастье. К ней посватался некий мистер Хармс, живущий в соседней большой деревне. Он уже несколько лет как был вдовцом, воспитывал двух дочерей, ровесниц Аэро, и сына, тремя годами старше.

Аэро почти не сомневалась, тут не обошлось без хлопот ее энергичной бабушки. А для Шарлотт, уже несколько лет жившей в доме матери, в крохотной комнатенке со своей 13-летней дочерью, это было как нельзя кстати. Кроме того, что будущий муж был еще привлекательный, видный мужчина, он имел свой дом, хозяйство и постоянную работу.

Разумеется, согласия Аэро никто не спрашивал. Когда все сложилось и стороны обо всем договорились, девочку просто поставили перед фактом — мама скоро выходит замуж за мистера Хармса. Ей теперь предстояло переехать с матерью в дом ее нового мужа. По правде говоря, ей было совсем не жаль покидать дом бабушки и уж конечно не жалко оставить школу, где у нее так и не появились близкие друзья.

Шарлот, возвращаясь к себе на родину, словно обрела второе дыхание. Как бы вернулась во времена молодости, перед своим первым замужеством. Она стала весела, даже будто помолодела!

Можно было ожидать, что за время совместного проживания в тесной комнатке, мать и дочь сблизятся, станут настоящими друзьями. Но этого не произошло. Они так и жили, как два автономных существа. Только лишь папа Айван в душе Аэро превратился в самые приятные воспоминания. Она хоть и тосковала по нему, но уже не страдала по поводу его раннего ухода. Задолго до своей кончины Айван, симпатизирующий буддийскому учению реинкарнации, рассказал дочери, что, когда люди умирают, они снова рождаются. Только в каком-нибудь другом обличии, например, бабочкой, райской птичкой, ну или просто другим человеком. Поэтому Аэро решила, что папа вовсе не умер, а перешел в другую реальность. Возможно, через какое-то время он вернется в этот мир.

Вскоре после помолвки состоялось скромное венчание в местной церкви и застолье в доме миссис Уны. И Аэро с матерью переехали в дом ее нового мужа.

Аэро теперь жила в одной спальне с дочерьми Хармса. Аннет была ровесницей Аэро, насмешница и хохотунья. Она крайне плохо училась, за что частенько ей попадало от отца. А Эрнестина, которая была на четыре года моложе сестры, во всем пыталась подражать ей. Безусловно, девочки только обрадовались появлению нового члена семьи.

Их старший брат Генри был замкнутым и немногословным. Он уже работал механиком в гараже, редко появлялся в доме и еще реже что-нибудь говорил.

— Давай будем называть друг друга сестрами! — тут же предложила Аннет, взяв Аэро за руку, когда та едва впервые переступила порог дома.

— Да! Мы теперь будем три сестры! — тут же подоспела Эрнестина и обняла их.

Аэро в ответ искренне улыбнулась. Она впервые почувствовала, как хорошо иметь настоящих друзей, когда несколько лет назад носилась со своими чернокожими друзьями по своему острову. Только это было так давно, что кажется, вовсе и не было никогда.

— Я слышала, ты в вашей церкви пела главным голосом? — спросила Аннет. — А не страшно вот так, перед всеми? Вдруг голос сорвется или дашь петуха? Я бы, наверное, сошла с ума от волнения!

— Я тоже! — подхватила Эрнестина.

— Не знаю. У меня никогда такого не бывает, — Аэро пожала плечами.

— Как же тебя выбрали петь на таком месте? Ты сама напросилась?

— Нет, ни за что! Наш учитель музыки мистер Уоттс порекомендовал.

— Здесь, в нашей церкви, наверное, у тебя не получится. У нас главная певчая мисс Глория, — грустно заключила Аннет. Ей страсть как захотелось, чтобы ее новая сестра блистала в их церкви, чтобы она могла похвастаться всем.

— Давно? — спросила Аэро.

— Да уж, о-очень давно. Кажется, она еще видела мамонтов! — рассмеялась Аннет.

— И очень хорошо! Я вовсе не собираюсь напрашиваться, — спокойно ответила Аэро.

Это было правдой. Ей нравилось, как звучал ее голос в стенах собора. Но это было не главное. Главное, что она пела, неважно где. И еще важнее, чтобы музыка была в ее жизни, звучала в ней.

Теперь, в новой школе, у Аэро все сложилось куда лучше, чем в прежней. По крайней мере, Дикаркой ее никто не обзывал. Аннет сама представила Аэро всем подругам, с гордостью объявив, что у нее теперь есть новая сестра. Все девчонки в классе были вполне дружелюбны. Но Аэро, теперь внешне не отличаясь от других (ее тропический загар давно сошел), внутренне оставалась все той же прежней — свободным, диким островным цветком. Частенько она или просто сидела, погрузившись в новую книжку, или просто уходила бродить одна.

А ушлая Аннет все же извлекла пользу из совместной учебы с Аэро — она теперь вчистую списывала все уроки у Аэро, у которой никогда не было проблем с домашними заданиями.

Вскоре после свадьбы Шарлотт начала работать вместе с новым мужем. Мистер Хармс был управляющим парком в усадьбе богача Ротта, не самого бедного человека в стране. Настолько известного, что ни одно событие, происходящее в его семье, не обходили вниманием светские хроники. Впрочем, на них работала вся семья Хармса: его отец, дед и так далее. Они так и шли две семьи рядом, поколения за поколениями.

Старший сын Хармса Генри также работал при усадьбе, в автопарке. И само собой подразумевалось, что девочки, когда подрастут, также будут работать там же.

Шарлотт не обсуждала и не гнушалась своей работы, тем более что платили за нее неплохие деньги. Она теперь была главной среди нескольких работниц, отвечающих за наведение порядка в усадьбе — уборку, стирку, сервировку стола и прочее. А Аэро — она, как всегда, была предоставлена самой себе.

РАБОТА В УСАДЬБЕ

Так и повелось в доме Хармсов: пока все взрослые пропадали на работе, девочки, приходя после школы, вели домашнее хозяйство.

— Боже, Аэро! Как ты чистишь картошку? — воскликнула Аннет, впервые видя, как та орудует ножом. — Во-первых, нож нужно держать в правой руке.

— Не получится — я левша, — смущенно улыбнулась девочка.

— Левша? — озадачилась Аннет. — Ну ладно, это ничего. Но разве ты никогда не чистила картошку?

— Нет. Мы там, на острове, ели батат, он чистится немного по-другому, — пожала плечами Аэро. — И потом, мама меня редко когда допускала к кухне, сама все делала.

— Да? — удивилась Аннет. — А наша матушка, да успокоит Господь ее душу, едва только мы стали ходить, тут же приспособила нас к кухонным делам, да, Эрнестина?

— Да, — как эхо подтвердила та слова сестры.

— Потом, когда она заболела и не вставала с постели, мы уже не вылезали из кухни, — вздохнула Аннет, вспомнив тяжелые времена. — Сами все делали.

Аэро бросила сочувствующе-виноватый взгляд на девочек. Ей собственное детство теперь казалось таким раем! Беззаботное плавание в прибрежных волнах, чтение интересных книжек в тени пальмовой рощи. И папа Айван, рассказывающий о всяких чудесах на белом свете, под лучами звезд и луны…

Впрочем, вместе долго возиться на кухне и по хозяйству им всем не удалось.

— У нашей работницы Лурдес заболел ребенок, теперь я сама там не справлюсь, — как-то за ужином сказала Шарлотт. — Мне нужна помощница хотя бы на полдня.

— Что ж, возьми с собой кого-нибудь из этих, — махнул мистер Хармс в сторону девочек. — У нас дома теперь три девицы.

— Мама, давай я пойду, а то дома от меня все равно не так много пользы. Я не умею чистить картошку, — Аэро подмигнула Аннет.

— Это не оправдание, ты обязана и должна уметь вести домашнее хозяйство, вот посмотри на своих сестер — какие они умелицы! Что же ты будешь делать, когда у тебя появится собственный дом? — неожиданно возмутилась Шарлотт.

— Вот что, возьмем их обеих. И в саду требуется еще пара рук, — решил мистер Хармс. — А Эрнестина и одна справится с домашними делами. Да, дочка?

Эрнестина хотя и кивнула с готовностью папе, но теперь разрывалась и от желания тоже примкнуть к старшим девочкам, и от гордости одной вести домашнее хозяйство, как взрослая.

***

Если бы Аэро была любительницей светской хроники, она бы тут же узнала этот дом из-за постоянно мелькающих снимков в газетах и журналах. А пока она шла с матерью в свой первый рабочий день, ей показалось, что поместье было величиной с ее остров. Она впервые увидела так безупречно выстриженные газоны, что издалека они были похоже на сукно бильярдного стола.

— Боже, в кого же ты у меня пошла такая! — всплеснула руками Шарлотт. — Ширококостная! Да на тебя форма Лурдес даже через голову не влезет!

Аэро молча пожала плечами. Действительно, за последний год она стремительно прибавила в росте. По настоянию матери, она свои волосы теперь заплетала в косу, как Аннет и Эрнестина.

— Делать нечего, — вздохнула Шарлотт. — Придется Аннет одевать в эту форму.

— А я? — спросила Аэро, складывая на место чужую одежду, которую жуть как не хотелось натягивать на себя.

— А ты пойдешь к папе помогать по саду, — распорядилась Шарлотт. — И не смотри на меня так! Он заменяет тебе отца, ты должна называть его папой!

Наступило долгое молчание. Аэро, как всегда, не собиралась уступать матери, тем более в таком вопросе.

— Мой папа ушел в океан, — наконец четко произнесла Аэро и не думая опускать глаза.

Шарлотт горько вздохнула. Ее дочь по-прежнему ей не принадлежит, это нужно признать.

— Иди, зови Аннет ко мне, — устало махнула она.

К счастью, садовых комбинезонов было много и разных размеров. Аэро с удовольствием облачилась в темно-синюю униформу с множеством кармашков и убрала косу под форменную шапочку.

Да и работать в саду было гораздо приятнее, чем орудовать дома тряпкой и щеткой. А белоручка Аннет тоже была довольна своей формой! В первые дни она в ней так и не отходила от зеркала.

Мистер Хармс поручил Аэро работать с Филиппом и Кларой, пожилыми садовыми работниками. Она вместе с ними то разрыхляла почву в розарии, то собирала граблями опавшую листву по бесконечным аллеям парка. А в свободное время Аэро забиралась поглубже в сад и читала книжку, заранее захваченную из библиотеки. Она так и не рассталась с привычкой читать, привитой ей еще отцом. Ее так и не увлекли интересы других девочек в школе и дома, такие как наряды, вышивание или, на худой конец, сплетни обо всем и обо всех на свете. Аннет и Эрнестина, сперва удивившиеся такой неординарной привязанности новой сестры, потом привыкли и не докучали, когда та углублялась в очередную книгу.

Попав в обширную школьную библиотеку, Аэро теперь читала все подряд: подростковые приключенческие романы, фантастические истории о будущем, публицистику, мемуары и биографии знаменитых людей.

***

С того дня девочки после школы так и стали ходить три дня в неделю в усадьбу на работу. Это было необременительно, уроки они успевали делать вечером после работы. К тому же теперь за это им перечислялось жалование. У них появились карманные деньги на покупку всяких разных девчачьих вещей.

— А мне? — возмущалась Эрнестина. — Я тут целыми днями занимаюсь по хозяйству и мне ничего?!

— Эрни, ну на что тебе деньги? — поинтересовалась Аннет. — Мы же с Аэро все равно тебе покупаем то же самое, что и себе.

Это было правдой. Девочки, не обсуждая, никогда не забывали младшую сестру, будь это конфеты, красивые ленточки или другие девичьи безделушки.

— А завтра мы с тобой пойдем в кинотеатр! — заговорщицки шепнула ей Аэро.

— Да-а?.. — расширила глаза Эрнестина. — А что за фильм?

— «Тайный цветок любви». Только тс-с, никому ни слова, — предупредила ее сестра.

БУДНИ УСАДЬБЫ

Все усиливающийся ветер вовсе не мешал. Аэро, набрав воздуха, пела свою любимую арию. Она сейчас как бы чувствовала себя Марией Каллас. Она так загорелась историей жизни этой великой женщины, что в библиотеке недавно разыскала книгу о ней и прочитала залпом.

Теперь все стало по своим местам. Все те песни — арии, которые она разучивала чуть ли не с самого рождения, отныне обрели плоть и историю. Аэро пока еще не задумывалась, что ее ожидает в будущем. Но одно она знала доподлинно: она по-настоящему бывает счастлива, когда поет, теперь уже изображая собой Марию Каллас — богиню оперы.

Но на этот раз Аэро не удалось допеть до конца «Каста Диву». Когда она сделала паузу, чтобы набрать в легкие больше воздуха, у нее за спиной будто кто-то пискнул.

Обернувшись с граблями в руке, она увидела плотную старушку невысокого роста в одежде кухонного работника. Аэро, потупившись, снова приступила к уборке листьев.

— Бог ты мой, святые угодники! Кто же ты такая будешь, чудесное дитя? — спросила женщина, приблизившись к Аэро.

— Я Аэро, — ответила она, не поднимая головы от упавших листьев, как же много их наметал ветер!

— Чья же ты будешь, девочка моя? Откуда появилась такая? — не отставала старушка. — Да остановись же, тебе говорю! Видишь, мести сейчас все равно бесполезно! Ветер все равно сыпет! — женщина взяла Аэро за руку.

— Я дочь Шарлотт, жены мистера… — ответила Аэро, вся пунцовая, будто ее застали за воровством.

— Хармса?! — подхватила женщина. — Вот так новость! А я и знать не знала, что в этом саду поселилась такая сладкоголосая птичка!

— А я Клотильда — главная повариха на кухне, будем знакомы, — представилась та. — А теперь, дочка, помоги мне отнести эту корзину с овощами на кухню, — тут же распорядилась она.

Так Аэро познакомилась со своего рода легендарной личностью на усадьбе — с самой Клотильдой, которая единолично главенствовала на кухне. Что касается кухонных дел, говорят, она единственная, кто мог перечить самой мадам Ротт и настоять на своем. Также она была грозой нерадивых работников, недобросовестных поставщиков провизии. Если что-то шло не так, ее возмущению не было предела. Зная это, все из кожи вон лезли, чтобы ей угодить.

— На, это тебе, — когда они с корзиной вошли на кухню, она завернула для Аэро несколько пирожных, предназначенных для хозяйского стола.

— И приходи ко мне после работы, когда будешь свободна. Я хочу с тобой получше познакомиться, поняла? — наказала ей на прощание.

Таким образом Аэро попала под покровительство Клотильды. Впрочем, при всем своем взрывном, непростом характере, старуха была достаточно деликатна: она не стала всем подряд трезвонить о певческих способностях падчерицы Хармса.

***

В свободное время, изучая это огромное поместье, Аэро набрела на скотный двор. Здесь был курятник (хозяйка усадьбы не признавала фабричных яиц, поэтому выращивали своих кур отменных пород). И еще была конюшня с чистокровными лошадьми — предметом гордости главы дома. Они даже участвовали в скачках, на них ездили члены семьи, иногда со своими гостями.

При конюшне была специальная разминочная площадка, куда регулярно выводили лоснящихся, сверкающих лошадей. Конечно, здесь было гораздо интереснее, чем в саду. Аэро завороженно смотрела, как по кругу бегает вороная кобыла с ослепительно-белыми лодыжками.

— Ее зовут Конни. Четыре года, дочь Монро и Фелисии, — Аэро, обернувшись, увидела рядом собой черноволосого подростка, своего ровесника. — Я уже в третий раз вижу тебя здесь. Нравятся лошади?

Аэро кивнула. Она думала, что все тут заняты своим делом, и никому нет дела до того как какая-то девица пялится на коней.

— Меня зовут Алекс, мой папа работает здесь конюхом, я ему помогаю.

— А я Аэро, — представилась девушка.

— Я знаю, — улыбнулся мальчик, показав ровные белые зубы.

— Откуда? — удивилась Аэро.

— Я ведь хожу в ту же школу, где вы учитесь с Аннет, только я классом старше буду, — пояснил мальчик.

— Ты катаешься на ней? — Аэро кивнула в сторону все еще кружащейся лошади.

— Конечно! — с гордостью ответил Алекс. — Хочешь, тебя тоже научу?

— А это… — Аэро хотела спросить: «Это не опасно?», но вместо этого спросила: — Это возможно?

— Отчего же нет? Приходи в субботу утром, когда никого не будет, будем учиться.

— Хорошо, приду, — Аэро благодарно улыбнулась новому приятелю.

ЛЕТО ОТКРЫТИЙ

Несмотря на утреннюю прохладу и окропленные росой травы, день обещал быть жарким. Только недавно взошедшее солнце уже нещадно грело затылки идущих по тропинке Аэро и Алекса. Как и договаривались накануне, они с раннего утра решили улизнуть к реке. Аэро, узнав о том, что Алекс не умеет плавать, предложила ему помочь научиться, на что Алекс с радостью согласился. Для Аэро это было хоть в какой-то мере возвратом долга за то, что он научил ее кататься на лошади. Аэро теперь ездила верхом почти на любой лошади в конюшне. Да еще как ездила, летала, как птица!

А дома об этом, кроме Аннет, никто не догадывался. Хотя Аэро понимала: она ничего плохого не делала, учась в свободное время верховой езде, но все же пока решила открыться только Аннет.

На реке в этот ранний час не было ни души. С поверхности воды, не успевшей остыть за короткую летнюю ночь, поднимался легкий туман. Аэро заранее выбрала место с пологим песчаным спуском, где река текла медленно.

— Главное — доверься воде, тогда она сама будет держать тебя на плаву, — напутствовала Аэро Алекса, уже одетого в купальный костюм.

— Да, сначала будет холодно, — подбодрила она, заметив, как вздрогнул мальчик, касаясь воды. — Потерпи, потом перестанешь чувствовать холод.

— А ты? Ты не войдешь в воду? — спросил Алекс, по пояс погружаясь в зеленоватую воду.

— Я потом, сейчас я буду направлять тебя на берегу, — ответила Аэро.

Но долго наблюдать на суше ей не удалось. Видя, как течение неумолимо уносит Алекса на середину реки, она, скинув одежду, под которой у нее был закрытый купальный костюм, бросилась в воду.

— Держись горизонтально, не старайся достать дна ногами! Работай руками и ногами одновременно, как мы тренировались на берегу! — Аэро, вытащив его из власти течения, направила к берегу. — А теперь давай сам! Пошел!

Лишенный поддержки наставницы, Алекс, сильно барахтаясь, к своему удивлению, поплыл! Когда ноги коснулись земли, его радости не было предела!

— Я научился?! — он то ли спрашивал, то ли радовался, обернувшись к Аэро.

— Это называется плавать брассом или по-лягушачьи. Самый простой способ держаться на воде, — пояснила Аэро, вспоминая, как папа Айван учил ее саму когда-то с этого самого стиля. — Научишься, и другие стили понемногу будем осваивать. Дальше будет легче, главное — ты научился держаться на воде.

— Здорово! — обрадовался мальчик, скача на одной ноге, чтобы вытряхнуть капли воды из уха. — А ты? Покажешь сейчас мастер-класс?

— Да, раз уж влезла в воду, поплаваю теперь! — крикнула Аэро, отдаляясь от берега!

Вода в реке была хоть и чистая, но ей было далеко до прозрачности океана из детства Аэро. Уж прошло пять лет с тех пор, как они с матерью прибыли в эту страну, где зачастую, особенно в осенне-зимнее время, неделями с тоской ожидаешь солнца, лишь только ветер гоняет снега по впавшим в спячку полям.

Иногда, когда сестры оставались одни, Аэро рассказывала Аннет и Эрнестине о своем острове, как она плавала, собирала устриц и наблюдала за китами, а они слушали, разинув рты. В такие моменты Аэро и самой казалось, что это выдумка, что такие райские острова бывают только в сказках для самых маленьких и доверчивых детей… Но ведь это было! Было!

Почувствовав, как вода стала слегка покалывать кожу, Аэро опомнилась. Ба, она почти что доплыла до противоположного берега! Пора возвращаться.

— Отвернись! И не смотри, пока я сама не скажу, — повелела она уже обсушившемуся и одетому Алексу. Он в знак повиновения поднял вверх правую руку и отвернулся. Это было ее обязательное условие, оговоренное заранее. Пятнадцатилетняя Аэро, разумеется, знала правила поведения девочек с мальчиками. То, что она тайком отправилась с Алексом купаться на реку, было на грани дозволенного. Об этом знала только Аннет. Но, по большому счету, в ее маленькой натуре уже сложилась личность, которая не признавала ханжеских условностей. Возможно, это было естественным следствием воспитания, где она с малых лет носилась с другими полуголыми мальчиками и девочками по побережью.

Но природа брала свое: Аэро взрослела. У нее уже наметилась грудь, движения стали плавными, фигура стала терять детскую угловатость, как у всех девочек ее возраста. Но ее гордо посаженная голова и непосредственная походка все же отличали Аэро от других девочек, свидетельствовали о ее независимой, гордой натуре.

Когда Алекс, отвернувшись, уселся на песок, Аэро взяла свою одежду и направилась в сторону растущих рядом зарослей кустарника. По пути у нее вдруг возникло ощущение что кто-то за ней наблюдает. Посмотрев вверх, она увидела хорошо одетого юношу, неотрывно смотрящего на нее. Бог знает, как долго он стоял там!

Их взгляды встретились. Восхищение, в его глазах было восхищение! А растерянность застигнутой врасплох Аэро тут же сменилось гневом! Она хоть и была облачена в целомудренный закрытый купальник, вдруг испытала стыд. Яростно бросив взгляд в сторону этого бесцеремонного зеваки, она тут же скрылась в кустах. Впрочем, юноша быстро исчез.

— Все, я пошла, пока дома не спохватились. Аннет не сможет надолго меня прикрыть, — сказала одетая Аэро Алексу. — Ты еще останешься здесь?

— Нет, я с тобой, — сказал Алекс.

— Не смотри на меня так! — неожиданно вспыхнула Аэро.

— Как? — Алекс неловко изобразил удивление.