Бесплатный фрагмент - Осколки реальностей

Что-то вроде эпиграфа

просто помнить…
я встала утром. я вижу рассвет. кофе в руке. работа. дорога. и жизнь проходит. бежит в суете. а я смотрю на рассвет.

я хочу помнить. что небо прекрасно. что солнце уж греет. белеют цветы.

и что не стоит. просто не стоит. тонуть в суете.
я оглянусь. и вдохну. на вкус узнаю весну. и не буду гоняться. за деньгами. карьерой. славой. и страстью.
просто жить.

просто помнить.

СРЕДИ ТЕНЕЙ

О том к чему иногда приводит потоп в ванной

Вставать утром не люблю. Вот честно. Совсем. Голова болит, глаза не открываются, тело все ломит. Нет, может быть конечно виноваты сериальчики до пяти утра… Нет. Работа виновата. Никак не сериал. Должна же я была узнать, чем все кончится! И не виновата я, что они каждую серию заканчивают на самом интересном!

В общем, в восемь на работу, а в семь я только встала. Либо опоздаю, либо сейчас соберусь за пять минуточек. Вот, только проверю, не написали ли что-нибудь мне в Вк. АААА! Опаздываю! Бегом-бегом-бегом!

«Все как всегда. И как теперь перед начальством оправдываться?» — удрученно думала я, усердно умываясь и чистя зубы. А потому не успела сразу среагировать, когда кран сорвало и струя воды окатила меня с головы до ног. Благо труба рядом и перекрыть не составило труда. Струя сошла на нет, а в ванной остались всего лишь шокированная я и небольшой потоп.

«На работу я сегодня точно опоздаю!» — с этой мыслью пришлось смириться и выплюнуть зубную щетку изо рта, чего уж теперь-то. Если честно, убираться терпеть не могу. Убирать воду — тем более! Тряпка, что быстро намокает и перестает собирать влагу с пола, мокрые руки, колени, волосы. Единственное, что меня немного примиряло со всем этим — в данный момент я была вся мокрая, а потому, можно было не волноваться.

Занятая уборкой, я не сразу заметила, что лужа на полу ведет себя немного неправильно. И только когда передо мной вдруг появилась девушка, я сообразила, что что-то не так. Он была прозрачная, как будто… из воды? Серьезно? Я что, поскользнулась и долбанулась головой о ванну? И теперь глюки ловлю? Надо сказать — весьма реалистичные у меня галлюцинации. И почему вода? Это мне такое ненавязчивое напоминание дописать главу по «Замуж за монстра»?

Весело, однако. Ладно, раз глюки, тогда можно не париться. Жаль только половину убранной комнаты — можно было и не напрягаться.

— Привет! — улыбаюсь я девушке. — Ты тут какими судьбами?

— Ага. — выдает та, сменяя одежду с платья на брюки и рубашку, похожие на мои. — Человек. Землянка. Пойдет.

— Что?

— Мне помощь твоя нужна. — выдает девчонка.

— В чем? — я слегка теряюсь.

— У нас там мир в полной… разрухе. Вот, собираемся, инициативные, хоть как-то попытаться выжить и хоть что-то сделать. Но у меня проблема — я слегка уязвима физически. Что с воды то взять? Да и с эмоциями напряг — мы, стихийники, другие в психоэмоциональном плане. Вот. — она на мгновение замолкла.

Я тоже так делаю, когда разговор важный, а слов не на находится.

— В общем, я тебя случайно нашла. И прости за потоп. Мне нужен человек, с которым я могла бы объединиться на время. У тебя будет шикарное приключения, вы вроде такое любите, а у меня — твое тело и возможность чувствовать эмоции, будто я сама человек.

— То есть, — медленно начала я, пытаясь слегка осознать её слова и начиная подозревать, что у меня таких шикарных глюков быть не может, — ты предлагаешь мне, нам, слиться в одном теле?

— Ну да. Твое сознание не потеряется в моем. Будешь как будто бы на втором плане — телевизор смотреть в сколько-то там «д».

— Ладно, у меня сейчас возник только один вопрос — откуда ты знаешь такие слова, как «телек», «просмотр в 3д» и другие?

— Не держи меня пожалуйста за дуру, до заварушки в моем мире мы вполне себе общались с людьми, а они от вас особо и не отличались! — слегка обиделась та.

— Я поняла, что ничего не поняла. — вздохнула я. — Как тебя зовут то?

— Мое имя тебе не выговорить. После слияния нам нужно будет новое. Можешь выбрать.

— Лааааадноооо… — протянула я. — Как тебе «Тесс»?

— Пойдет. Так что, ты разрешаешь? Не волнуйся — потом верну в целости и сохранности, — и тихонечко, — если не умрем.

— Что? — мне послышалось что-то не очень обнадеживающее.

— Ничего. — улыбнулась она. — Ты после всего этого еще и красивее станешь. Вода очень хорошо влияет на кожу и организм в целом. Так что будешь стройная, красивая, здоровая.

— А…

— По поводу работы не волнуйся — перебила она меня. — Это нарушение баланса миров, так что твой мир застынет во времени, как застыл сейчас мой. Вернешься потом ровно в эту же секунду.

— Хорошо, но…

— Отлично! — воскликнула девушка, снова перебивая меня. И втянулась в мое тело. Вот так. Просто. Что за…

***

Тесс стояла в небольшой человеческой ванной и рассматривала себя. Сознание оригинала спало пока внутри. Для нее это все же был некоторый шок. Что ж. Неплохо. Весьма неплохо получилось. И сила при ней осталась, и тело выглядит хорошо. Тесс всегда была странной стихийницей. Она, в отличие от других, всегда хотела быть похожей на людей и не кичилась своим происхождением, в отличие от эльфов. Вот только местные то знали, к чему может привести слияние. И не рисковали. Тесс улыбнулась в зеркало. Отлично!

Теперь можно возвращаться!

Об одном молодом и весьма гордом юноше а также о его отряде и походе

Его звали Териан. Он был силен, прекрасен, храбр и, конечно же, красив. Он был Рыцарем — лучшим из лучших!
Все дамы королевства приходили на соревнования рыцарей только чтобы посмотреть на прекрасного юношу. О да, он считался еще юношей, молодым, но весьма и весьма талантливым.

«Тери» — ласково называла его дочь короля, и усиленно строила глазки.

«Хорошо, хоть не «Тедди» — внутренне содрогался тот и, мило улыбаясь, незаметно пришпоривал коня.

Животное отскакивало от трибун, а сам рыцарь виновато улыбался. Мол, что с неразумной твари то взять? И продолжал побеждать в схватках. Ведь он же — лучший! Он был в этом уверен!

И когда на королевство надвинулась вдруг опасность — враги подступили к самым границам, юный Тери отправился побеждать. О! Он был уверен, полностью и безоговорочно, что сразит любого врага перед собой.

Как оказалось, у королевских рыцарей были такие слабые места, о которых никто даже не мог подумать!

Из-за напряженной обстановки, конкретно этому отряду, что возглавлял Териан, забыли выделить в поход слуг. И как же так? Великолепные воины, красавцы, храбрецы… столкнулись со Стиркой! Готовкой! Уборкой!

А когда стало понятно, что и верных помощниц — лошадок — надо тоже распрячь, выкупать (благо речка рядом) и покормить…

Териан растерялся. В его отряде были его друзья. Все как на подбор — молодые, красивые, храбрые и сильные. И абсолютно беспомощные в быту. Как и их предводитель.

Нет, вообще то воинов учат хотя бы выживать в походных условиях, вот только эти ребятки как-то еще не дошли конкретно до этого урока. Все. А потому — каша сгорела в котелке, изгваздав его так, что пришлось выкинуть. Пойманная с превеликим трудом рыба оказалась горькой и костлявой, да и чешуя мешала есть.

А когда грязные и голодные «храбрейшие рыцари королевства» смогли наконец загнать и порубить мечами несчастного кабанчика — оказалось, что развести костер вновь — пятый раз за весь их поход — они уже не могут. Просто потому, что один из молодчиков умудрился потерять огниво.

Как его самого там от злости не съели — история умалчивает.
Териан был разочарован. Он ожидал боя, славы, признания, да и денег не помешало бы. Вот только… Пока они добирались до поля боя — воины, обычные, несшие службу на границе, призванные с окрестных деревень мужики, простые, не знатные, победили врага. Да, как оказалось, и так бывает.

— Рыцари? — встретил их начальник гарнизона, с усмешкой поглядывая на неопрятных, помятых и явно очень голодных парней.

— Идиоты… — тихо пробурчал их юный предводитель.

Маленькая леди или как случайно попасть

Девушка открыла глаза. Это было странно. Она спала. И не могла проснуться. Сознание помнило данный факт весьма отчетливо. Плен. Тьму на разуме. Сон.

Но она проснулась.

А из зеркала взглянула не она.

Золотые волосы, кудрями. Синие очи в пушистых черных ресницах. Губки бантиком! И розовое платьице.

Серьезно?
Она — принцесса? Да еще и лет шести?
Какой ужас!

А за окном развернулся великолепный, чудесный, необыкновенный мир! Ведь как иначе назвать сказочный пейзаж?

Створчатые двери распахнулись, и в покои зашел человек. Во фраке, с подносом.

— Миледи, ваш завтрак. — чинно произнес он.

Девушка нахмурилась. Это её слуга? Судя по одежде и речи — да. Возможно даже дворецкий. Интересненько…

— Я не желаю сейчас завтракать. — важно молвила девочка. — Уходи!

Ей хотелось остаться наедине с мыслями. Да и выдать себя ненароком? Ну уж нет! Слишком хочется жить. Желательно хорошо. Долго. Мирно.

— Миледи? — удивился дворецкий такой немилости. — Что-то случилось?

— Оставь меня! — принцесса топнула ногой, выражая крайнюю степень её гнева.

Дворецкий ушел. А к глазам девушки подступили слезы.

Как же ей теперь вернуться домой? В свой мир? Война, что разыгралась там, потери среди друзей, забвение, озарение, и, надежда.

И теперь все рухнуло. Потому что она здесь, а её мир — там. Где-то. Среди звезд. Далеко. Что теперь делать, когда важная информация осталась у нее? Как передать сведения ребятам?

— Не раскисать! — мысленно дала себе пинка Тесс.

Все же, долгие метания были не её стилем. Бывшая стихийница, человек, ведунья — повстанец. Чего только не было! И теперь — опять! Нужно выжить. Вернуться. Бороться.

Она сможет! Это точно. Потому что другого выхода нет. А значит — вперед! Исследовать мир. Пытаться вернуться. Заодно можно попутно вытащить эту страну из того… Зависит, во что попала.
Может быть.
Посмотрим.

И девочка хитро усмехнулась.

Алые маки на голубом небе

«Чтобы тени прошлого исчезли,

Сторониться времени нельзя…»
Будь призванию верен.

Расул Гамзатов.

Над головой цвели маки. Алые кляксы на голубом полотне. Впервые, спустя несколько месяцев, я могу думать о них просто как о цветах на фоне неба.

Впервые ненависть не поднимается из глубины души. Ненависть к алому. Только раньше это был красный на черном. Кроваво-красный круг на угольно-черной тюремной робе…

***

— Встать! — громыхнуло над головой.

Я с трудом соскреб свою тушку с доски. Уставшее, голодное и измученное тело было против. Но увы. Нельзя лежать. Такая вольность не прощается. По крайней мере, не здесь.

— 358417, механик. — голос едва хрипит, но промолчать тоже нельзя.

— Сады. — выдает локацию надзиратель, и двигается к следующей камере.

Мое назначение на сегодня — сады. От тоски и обреченности хочется выть. Нельзя. Ноги отказываются идти, подгибаются. Сознание мутится. И только одно заставляет меня двигаться. Нельзя. Нельзя позволить себе сдаться. Не сейчас. Очень хочется, но нельзя. Нельзя!
И я иду.

***

Летнее небо красиво как никогда. Воспоминания не приходят больше в ночных кошмарах. Осталась только грусть. И, может быть, немножко злости. На себя. На тюремщиков. Стоп. Их больше нет. Есть лишь я. Я и мои друзья. Кто бы мог подумать!

Я вырос среди ледяных вершин. Там, где белоснежные пики упираются в небосвод. Там где сияющие огни касаются земли. Там где алого солнца можно коснуться рукой…

Матушка говаривала, что у нашего народа сама природа отпечаталась в крови. И правда. Волосы — цвета снега. И глаза — цвета огня. И призвание мое такое же. Лед и огонь. Я — механик. И это не просто какая-то профессия. Это то, что давало жить нашему народу многими веками в Ледяной пустоши. И именно жить, а не выживать. Мой народ был почитаем. Я — был элитой среди прочих. И, надо признать без ложной скромности — очень хорошим мастером.

А потом пришла война.

Глупый и гордый юнец посчитал, что он умнее всех. Решил что без него не выиграют. Юнец проиграл. И оказался в плену…

***

Сады. Не деревья. Не плантации. Ничего живого, кроме ходящий трупов-пленников. Нескончаемые ряды ручных насосов. Ледяная вода. Ледяная земля. Грязь под ногами и склизкое железо в руках.

Война оказалась гораздо страшнее, чем мы могли себе представить. Безжалостнее. Захватчики высасывали все соки. Из земли. Из людей. Они предпочитали забирать все, до чего могли дотянуться. И сейчас у земли выкачивались соки, минералы, воды, нефть — все, что могла дать наша планета. И все это забиралось руками нас — её сыновей.

О, они знали, как больно нам будет. А еще они знали, что мы не воспротивимся. Не сможем. И продолжим работать на их благо.

Работа была тяжелой. Ледяные поручни казались неподъемными. Ноги тонули в грязи и воде, уже не чувствуя холода. И мы казались такими же — бесчувственными. Мозг застывал в апатии. И хотелось лишь одного — закончить поскорее, прийти в свою камеру и упасть на деревянную доску, заменявшую нам кровать.

И забыться. До следующего утра. И так день за днем. В мерзлоте, апатии, и тихой ненависти к себе. В этом черно-красном плену.

***

— Опять завис здесь? — в поле зрения появляется рыжая морда Зара. Зеленый глаза этого недопирата весело прищуривается. — И не надоело тебе?

— Нет. — отвечаю односложно. Говорить не хочется.

— Зануда. — беззлобно отзывается друг, и валится на траву рядом.

И я вновь вспоминаю, как впервые увидел его. И о том, какую роль сыграл он в моей жизни. И о том, чем поплатился.

Все же, когда-то, Зариан смотрел на этот мир двумя глазами.

***

Моя форма была черной. Из грубой ткани. Тонкой.

Она не спасала ни от чего. Ни от холода, ни от кнутов, ни от льда в сердце. А на груди алел круг.

В первые дни я все никак не мог понять, почему именно круг, алый круг. А потом понял, это просто мишень — акурат напротив сердца. Потому что я механик. Мое призвание сыграло со мной злую шутку. Оказалось, что я опасен для них. Но чем? Этого так и не смог понять. Но красное на черном преследовало меня в кошмарах еще долго. А в одиночной камере защитить от них было некому.

И снова утро. И снова Сады. Что ж они меня так не любят то? Когда-нибудь я все же не договорюсь со своим организмом. Но тогда эту камеру заполнят кем-то другим. Поэтому мы и не уходили, не саботировали работу. До тех пор, пока есть мы, не будут захватывать других. Ведь им не нужны были земли, им была нужна рабочая сила. И мы работали. И продолжаем. Голова кружится. Нельзя. Нельзя!
Нельзя!!!

— Эй, друг, погоди-погоди, не умирай прямо здесь! — кто-то подхватил меня за руку, не дав завалиться тут же, у ручки насоса. — Потерпи еще чуть-чуть, пожалуйста.

Перед глазами мельтешили рыжие волосы. По голосу — парень. Чуть младше меня, даже. Если я правильно осознаю. Сложно думать. Но падать уже не хочется. Иначе будет плохо. Еще не знаю как, но знаю, что точно будет.

— Спасибо. — сиплю в ответ.

Я стараюсь обычно не разговаривать с остальными. И так тошно. Но тут в глаза бросается алый круг на черном полотне. Но ведь…

— Ты механик? — слова вырываются сами собой.

— Конечно, друг! — весело улыбается он. И это кажется мне таким абсурдным — улыбаться здесь, сейчас. — Как и ты. Только я из южных. А ты, посмотрю, снеговичок у нас, да? Волосы правда серые-бурые сейчас, но если отмыть, то я уверен — будут великолепно снежными. Меня, кстати, Зариан зовут. Можно просто Зар.

— Аисфайр. — и собственное имя кажется мне чужим.

— Ок, Аи, не боись, скоро все кончится! — уверенным шепотом говорит он мне.

А я смотрю на него, такого живого, веселого, в чем-то уверенного, и боюсь. боюсь, что этот мальчишка скоро сгорит. Как сгорели все мы. Ведь правда, поначалу злились, боролись, пытались. А потом просто сгорели. И осыпались грязно-серым пеплом. А этот рыжий зеленоглазый мальчишка так просто, как будто не боится, улыбается, болтает, о, очень много болтает, и живет. А здесь жить нельзя. Запрещено.

Но Зар улыбается. И только потом я понимаю, что ни он, ни я, не работаем. И к нам еще никто не подошел. И в то мгновение, как мой мозг осознает это, мир вокруг взрывается. И я тоже чувствую себя живым, потому что — не знаю сам даже как — нахожусь среди своей стихии. Я механик, я чувствую холодный металл и живой огонь. И пальцы оживают. Дар, призвание, оно ведь никуда не ушло! Вот оно! Тут! Надо только поверить!

И в какой-то момент все наполняется людьми. Зар смеется и тянет меня в один из Мехов, невесть как тут оказавшихся. Мех живет, все его шестеренки подогнаны плотно и взаимодействуют так красиво, что мне хочется плакать. Я соскучился. Это — мое. Оживлять механизм, наполнять холодный металл огнем, подружиться с ним, стать его частью.

И в порыве эйфории я не замечаю, как в нас летит кнут Надзирателя.

Стены уже пробиты, путь наружу свободен. Кто-то освободил нас. И это все, что я вижу. И только потом чувствую толчок в спину. Я успел залезть. Зар — нет. И кровь на его лице вводит меня в ступор. Но под руку попадаются перчатки управления. И я знаю одно — я смогу вытащить друга. Да, друга.

Отчего-то я уверен, спасти пленников без Зара не смогли бы. Потому он и улыбался. Он знал, что скоро все закончится.

***

— Аи, — тянет друг, которому надоело лежать просто так целых пять минут (как много!). — Скажи, — и его голос непривычно серьезен. — Ты уже несколько месяцев просто приходишь сюда и лежишь. Просто лежишь на траве и смотришь в небо. О чем ты думаешь?

— О многом. — я отвечаю не сразу. — А еще… прости меня, Зариан.

— За что? — он даже приподнимается, чтобы взглянуть мне в глаза, я знаю эту его привычку, но не хочу смотреть в ответ.

— За глаз. Ведь это из-за меня…

— Ну уж нет! — восклицает парень.

— Ты же спас меня! Да и других тоже. Мне потом рассказали, что ты в Мехе будто родился. Прямо одно существо! А глаз — да ладно! Мать договорилась тут с природными ребятками — скоро будет у меня хорошая замена. Вырастят. И тоже зеленый! — смеется он.

И мы снова молчим.

— И все-таки, — тихо повторяет он, — О чем ты думаешь?

— О том, как красиво смотрятся алые маки в голубом небе. — отвечаю я.

И улыбаюсь.

Впервые за много месяцев.

Знаешь что самое главное?

Она стояла на лугу.

И будь это просто светлый денек, небо, солнце и лужайка, оканчивающая обрывом и видом на зеленые степи с горным «заборчиком» вдалеке — она бы и слова не сказала.

Но это все не было «просто».

Прощание.

Одно слово. И как много эмоций. Они переполняли её душу, разрывая на части, пугая своей силой и неизбежностью.

Тесс оказалась не готова к тому, что терять может быть так больно. Она стояла на краю обрыва, любуясь простором степей. И старалась не оглядываться на огромное дерево позади, возле которого стояли Отдающие Память.

А день был настолько прекрасен, настолько не соответствовал всей этой… ситуации, что хотелось закрыть глаза и кричать.

Она молчала. И смотрела в степи. На четкий серый заборчик у горизонта.

— Привет. — сзади кто-то подошел.

— Уйди. — бросила девушка, и закрылась от него волосами.

— Прости. — парень не ушел. — Знаешь, когда-то у меня был друг. Сегодня я пришел почтить и его память. Он очень любил лежать на лужайке и смотреть в небо. Почти как ты сейчас.

Тесс не ответила.

— Он был странным парнем. — продолжил он. — Редко улыбался. Все поглядывал из-за челки своими краснющими глазами. Порой ночью я даже пугался. А днем потом мы веселились вместе.

Тесс наконец взглянула на него. Рыжие волосы. Повязка на глазу. Второй — зеленый. Чуть повыше нее. Футболка, короткая куртка со множеством карманов, перчатки и легкий запах машинного масла.

— Ты механик? — спросила она очевидное.

— Да. — парень улыбнулся ей. — Меня кстати Зар зовут.

— Зар. Странное имя. — девушка вновь взглянула на горизонт. — Как ты пережил потерю?

— Сложно. — хмыкнул он. — Поначалу я не мог смириться. Мне казалось, что «как же так?» Если ты знаешь о Восстании Севера, то поймешь. Аи был там, в плену. Это его и спасло и погубило. Из всех северян он остался один. Это мы узнали уже после того, как вытащили его. Но плен сильно подорвал его здоровье. Мы пытались, честно, но он прожил всего чуть больше года на свободе. И просто угас.

— Это больно.

— Очень.

— Как ты справился?

— Я помню. — светло улыбнулся Зар. — Я просто помню его. Он стал мне другом, братом. Но я помню наши разговоры, то, как жил Мех в его руках — о, поверь, он был гением! А еще… — парень прерывисто вздохнул, и Тесс с неким удивлением отметила в его глазах слезы. — Знаешь, что главное?

— Что?

— Что я его помню! — и парень, — кошмар, да он же совсем еще мальчишка! — улыбнулся сквозь слезы, покатившиеся по щекам. — Потери, это всегда тяжело. — сказал он. — Но, даже если я сейчас скажу тебе прописную истину, пока есть мы — те, кто их помнит, те, кто ими дорожил, — они будут жить в наших сердцах, рассказах, легендах и историях, что мы передадим потомкам. И мои дети будут знать, что когда-то у их отца был брат. Что он был гениальным механиком, совершенно не похожим на всех остальных. Что его волосы были белее снега, а глаза — ярче огня. Что он был невероятно силен духом. И что он спас меня, а я спас его. Они будут знать об этом и передавать эти рассказы дальше. И в День Памяти будут приходить сюда, смотреть с этого обрыва, и помнить.

Тесс слушала его, этого рыжего парнишку, и плакала. Тихо. Слезы просто лились из глаз. Это было больно. Но где-то внутри тонко пела щемящая грусть, светлая, чистая, точно едва рожденный горный ручей родниковой воды.

Она смотрела вперед, с обрыва, и понимала, что да. Будет помнить. Будет рассказывать друзьям. Всем. О том, кого потеряла. Кто стал наставником и учителем, практически отцом. Будет.

А сейчас она просто стоит и смотрит вдаль. И солнце ласкает кожу. И ветер треплет волосы.

А возле горизонта заборчиком выстроились горы…

Обо мне и моем подсознании что есть мое отражение

— Привет, а ты кто? — я с удивлением рассматривала свое почти отражение.

Почему почти?

Потому что при всей своей смелости, у меня никогда не было таких радужных волос, разноцветных глаз — зеленый и синий — и уж точно я никогда не одевалась так… странно.

— Харе разглядывать! — хмыкает девушка. — Можешь звать меня «Мое величество Подсознание»

— Ты это сейчас серьезно?

— Нет, конечно! — взмахивает руками девушка. — Меня зовут Айя. Или Миа. — она задумывается и кажется в этот момент одухотворенно возвышенной, будто сказочная эльфийка, — Ну или Яниэль.

Я молчу.

— Ну что смотришь? — смеется Яниэль. — Я — твое подсознание! Все что ты думаешь, отражается на мне. Да и твоим внутренним миром тоже я заведую!

— А это тогда что? — указываю на черноту вокруг.

— А это — твое отсутствие воображения! — фыркает она. — Ты просто никогда не видела, что там у тебя внутри, поэтому и представляешь всю эту… скукотень. — культурно закончила она. — Короче, пойдем давай.

Яниэль схватила меня за руку и потащила за собой. И вдруг в одно мгновение мир словно разноцветило яркими красками. А когда проморгалась…

Мы летели. Серьезно! В ярко-голубом небе! Прозрачном и вкусном как самая чистая, кристальная вода!

— Вот тут у нас твой рационализм. — Яниэль, держа меня одной рукой, другой указала на что-то внизу.

Город. Чистый, весь из четких металлических каркасов. Освещенный солнцем, ни одного темного уголка. Красиво. Но слегка безжизненно что ли?

— Да, согласна. — отвечает на мои мысли девушка. Я уже не удивляюсь. — А здесь можно увидеть твою надежду. — она вдруг печально улыбнулась. — Удивительно, что этот уголок жив в твоей душе до сих пор.

Я взглянула на заросшую полевой травой березовую опушку. Вся тихая, пронизанная солнечным светом, словно из далекого-далекого детства.

Сердце болезненно сжалось. И правда, удивительно.

— Воот, а вон там… — снова воспряла духом Яниэль, но я ее перебила

— А где мое воображение? — мне и правда было интересно.

— А вон там было твое врожденное нетерпение. — проворчала она и я краем глаза заметила внизу нечто вечно-суетящееся, торопящееся и непонятное. — Воображение твое хорошее — что странно — но тебя я туда не пущу. Потеряешься. 
— Но все-таки, где же оно?

— Там. — и указала куда-то на горизонт.

Что там творилось… Буйство красок, вечный хаос, завораживающий и в то же время — пугающий пейзаж. Что-то постоянно менялось, день сменялся ночью, дорожки путались…
А я не могла отвести глаз. Меня тянуло туда будто магнитом.

— Стой! — Яниэль испуганно дернула меня назад. И мы зависли в воздухе. — Тебе нельзя туда, потеряешься навсегда!

Но я ничего не могла ей ответить. Непреодолимая сила звала меня именно в этот край, огороженный горами и лесами. Сверху — совершенно непроходимыми.

Тяга стала невыносима, а мое подсознание держало меня крепко. Но в какой-то момент я все-таки сумела вырвать руку из ее хватки.

И упала.

И проснулась.

На будильнике 6.00.

Пора вставать.
Я умывалась, думая о своем странном сне. Да, воображение у меня неплохое — такое-то придумать! Я улыбнулась себе в зеркало.

На миг глаза у отражения блеснули разными цветами.

Унесенный ветром северным маленький принц дорог

РАССКАЗ-ИГРА. В этом рассказе зашифрованы 34 известных названий книг. Найдите их

Этот был не тот Маленький Принц о котором писал великий поэт Антуан де Сент-Экзюпери, нет. Это был просто маленький мальчик. И он сам решил себя так называть. Это было мило. По крайней мере ему так хотелось.

Но, на самом деле, бедный мальчик был больше похож на бродяжку. Какая ирония! И принц и нищий…

Он бродил по всему своему королевству. Нет, конечно же королевство было не его. Но маленькому мальчику нравилось так думать. Никто же его за мысли не накажет, верно? Если не узнают.

Порой ему было так грустно и одиноко! Его детство все прошло в пыли дорог, слякоти и холоде, жаре и ветре, и в одиночестве. Порой казалось, что прошел целый век, пока маленькому нищему «принцу» не удавалось забрести в какие-нибудь вишневые сады какого-нибудь графа Монте-Кристо.

Мальчик горько смеялся. Сто лет одиночества? Какие же все-таки глупости приходят в голову, когда ты хочешь есть. И в такие моменты, когда желудок вел свои голодные игры за его разум, Маленький нищий Принц пыльных дорог страны Айвенго вспоминал тех, о ком слагали баллады Поющие в Терновнике.

Обряженные в серые хламиды, с руками, украшенными браслетами из ветвей терновника, они пели о многих: о юном Оливере Твисте, мальчишке-попрошайке, чей незаурядный уличный ум помог раскрыть убийство Роджера Экройда, графа Северных земель; о Мартине Идене, поэте, что сумел затронуть душу самого короля; о Гарри Поттере — знатном дворянине, благородном и смелом, приключения которого хотели повторить все мальчишки в Айвенго.

Они пели о многих. И мальчик тоже хотел однажды стать героем их баллад. И его друг, такой же попрошайка, как и он, только что не сирота, обещал стать хорошим менестрелем. Обещал упомянуть Маленького Принца в своих Денискиных рассказах.

Но когда это будет-то!

Мальчик-бродяжка искал лучшей жизни, свою дверь в лето, что позволит ему не бродить в людях, что порой похожи больше на скотный двор, нежели действительно на людей.

Он прошел много земель. Ему встречались хорошие и плохие, бедные и богатые.

Мастер и Маргарита, маркиз и маркиза замка Кентервиль — говаривали, у них было свое, кентервильское привидение, — накормили его и уложили спать в красивой, теплой комнате.

А ласковый немой бродяжка оказался Парфюмером, жестоким убийцей. Мальчик еле ноги унес!

Была еще и пожилая пара фермеров, которых знали только как Ромео и Джульетту. У них в молодости была своя история любви, которая очень понравилась маленькому нищему.

Он мечтал, глядя как отцы и дети вместе играли, ходили на охоту… Нет. Вот это он не любил. Довелось ему как-то увидеть это со стороны. «Драма на охоте!» — кричали мальчишки-газетчики в больших городах.

Но, маленький мальчик, маленький «принц» дорог, не считал себя отверженным, он мечтал узнать, что сказал покойник, погибший в великой войне, названной Войной и Миром 93 года, он мечтал стать, как ползуны по скалам, найти затерянных в океане и совершить путешествие к центру земли.

Он был никем. Маленьким Принцем пыльных дорог.

И это было его королевством кривых зеркал, его открытием мира.

Над головой небеса а под ногами твердыня

Песня.
Шум ветра. Он поет в моей душе. Прекрасно. Нежно. Ласково.

Твердыня.
Земля подо мной крепка. Скалистые горы. Они держат меня крепко. Надежно. Защищая.

Свобода.
Надо мной — небеса. Они высоки. Бесконечная синева. Но иногда кроны моих деревьев путаются в облаках. Это весело.

Удивление.
Кто-то нарушил мои границы. Странно. Я позволяю обитать во мне лишь животным. Они мудры в своей неразумности. Но это не животные.

Настороженность.
Они называют себя людьми. Мои деревья волнуются. Животные разбежались от их безобразного шума. Они глупо ходят среди деревьев, что-то делая с их стволами. Они не нравятся мне.

Страх.
Что они делают? Остановитесь! Уберите свои железные руки от меня! Почему вы не слышите моего шума? Уходите!

Боль.
Раздирают. На части. Своими железками вгрызаются в мои деревья, ломают их, уничтожают! Больно! Остановитесь же, прошу!

Отчаяние.
Мне плохо. Болят кровоточащие раны, оставленные людьми. Стонут кроны тех, кто остался в живых. Стонет земля и небеса. Стонет моя душа.

Борьба.
Уродливые шрамы, что были когда-то моими деревьями зарастут. Я сделаю все для этого. Новые кроны поднимутся ввысь, к солнцу! Скроют своей молодой зеленью павших в приступе человеческой жестокости. Я соберу клочки моей души.

Надежда.
У меня получается! Твердыня и небеса делятся со мной силами. Солнце поет мне колыбельные на закате и щедро поит своим светом днем. Земля кормит и укутывает заботой. Юные побеги — потомки погибших деревьев уже робко раскрывают заспанные листья.

Счастье.
Моя крона шумит как прежде под песни ветра. Твердыня подо мной также надежна, а небеса — свободны. Шрамы заросли юными деревцами. О, как же они наивны и молоды! Разве это не счастье?

Решимость.
Мои границы снова нарушили. Люди. Но в этот раз они ничего не смогут мне сделать. Земля и небеса объединились со мной. Горные камни летят в людей, проливной дождь заливал их, звери кидались до тех пор, пока люди не ушли из леса.

Жизнь.
Над головой — синие небеса. Под ногами — горная твердыня. Во мне — животные, благородные в своей неразумности. Люди больше не вернутся. Я живу.

Видишь ли ты когда смотришь вверх?

Видишь ли?
Когда смотришь вверх, Звезды
Смотрят на тебя.

Когда смотришь в воду, Отражение
Смотрит на тебя.

Когда смотришь в душу человека,
Душа
Такая же
И
Чужая
Смотрит на тебя

Когда смотришь. В глаза чужие, Горе, Радость, Заботы
Видишь ты.

Когда смотришь в себя, Видишь жизнь
Свою,
Мечты, Стремления, Цель.

Видишь ли?

ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ СЛОВ

Фальшивое небо

Воздух был просто нереально свеж и вкусен. Ветер пробирался в каждое перышко моих крыльев.

Я не могла надышаться свободой. Хотя бы немного. Чуть-чуть, еще!
Пожалуйста!

Сердце щемило, когда небо бросилось в лицо. Я летела туда — к нему, в синеву, надеясь потеряться, оторваться, никогда не просыпаться!

Руки уперлись в бетон. Синий. Великолепно, просто нереально качественно выкрашенный бетон. И лишь сейчас, рядом с ним, я могла разглядеть фальшь. Каждый мазок, каждую трещинку.

Отчаяние захватило полностью.

— Нет… — из груди вырвался стон-плач. — Пожалуйста! — голос слышался жалким, сломавшимся, отчаянным. Взгляд лихорадочно шарил вокруг, но нет…
Бетон. Выкрашенный синей и голубой краской. Коробка. Без выхода.

Я задохнулась
страхом
отчаянием
обреченностью
И отпустила ветер.

Фальшивое небо удалялось медленно. Как будто я не падала, а планировала вниз, точно одинокое перышко, точно листок, случайно потерявший свою ветку.

Я падала. Глядя в небо. Как же горько!
Как же хочется свободы!
Небеса!
Ветер!
Облака!
Свобода.
Но ее нет. И не будет.

До тех пор, пока те, кто запер нас — неужели вы думали, что я одна в этой коробке? — не соблаговолят хотя бы на минутку выпустить нас. Хотя бы ради эксперимента!
Пожалуйста!
Хоть каплю!
Хотя бы клочок настоящего неба!

Крылья, опустившиеся устало, не смягчают удар о землю…

Сказка о кармане

Карман был самый обычный, «курточный». Красно-белая ткань подростковой «ветровки», ни новой, ни старой, прочно крепилась мелкими стежками к основному полотну.

Карман был большой. По крайне мере, он искренне считал себя таковым. Ведь в нем помещалась целая Рука! А это главное, разве нет?

А еще, в Кармане были Вещи. Каждый раз разные. И каждый со своей историей.

Например, когда Куртку только пошили на заводе, в Карман попал Кусочек Ткани. Образец, затянутый в новенький прозрачный пакетик.

Карман и Кусочек Ткани пробыли вместе очень долго. До тех пор, пока Куртку не купили, и Рука не попала в карман в первый раз. Кусочек Ткани испугался. И исчез в Руке.

А Карман остался один.

Но ненадолго.

Вскоре в него стало попадать много Вещей. Твердый шарик на палочке, гордо именовавший себя неким «Чупа-чупсом», простой и скромный галечный Камешек, Обертка От Конфеты, Кусочек Бумаги, Цветочек с желтой шляпкой, Маленькие Песчинки — Карману они не нравились особенно, — Деревянная Палочка, Зеленый Листик, Носовой Платок…

Много Вещей.

Карман слушал их разговоры, истории, слухи, что передавали друг другу Вещи. И, однажды, от Конфеты В Обертке он услышал нечто, глубоко его возмутившее. Существовал еще один Карман!

Неслыханно!

Конфета В Обертке рассказывала, что побывала там. И тот, другой, Карман был абсолютно таким же, как этот! А еще, оказывается, что Этот Карман назывался Левым. Тот же Карман звался Правым.

Обиделся на Конфету В Обертке Этот Карман.
Да как же так!
Неужели его одного не хватает Руке? И кто-то другой, так похожий на него, отбирает его работу!

Этот Карман был глубоко возмущен. Сначала он даже не поверил этим слухам. Но новые Вещи, что попадали в него, тоже иногда рассказывали про другой, точно такой же, Карман.
И он решил посмотреть, правда ли это?

Стежки держали крепко. Но потихоньку, раз за разом, Карман распускал их. И в какой-то момент оказался оторван почти наполовину!

Конец для него оказался печальным.

Куртку выбросили.

Дальнейшая судьба Кармана неизвестна.

И была бы это сказка ни о чем. Вот только вся проблема Левого Кармана оказалась в том, что он не знал о существовании другой Руки, для которой и был другой Карман, Правый.

Вывод: не надо все усложнять и идти на поводу у слухов некоторых неблагонадежных Вещей.

Десять тысяч слов

Люди странные существа. Они почти всегда и во всем ищут выгоду. Даже не пытаясь понять, к каким последствиям приведут их действия.

К войне.
Всегда к войне.

Вначале за ресурсы Земли.
Нефть. Газ. Металлы.

Потом за ресурсы Общества.
Политика. Статус. Деньги. Слава.

Люди.

Да. В конце концов, безработицу решили просто — в человеческий социум вернулась работорговля.

А потом все рухнуло. Последняя ошибка людей. И не осталось ничего. Лишь жалкая горстка выживших на обломках цивилизации.

Радиация, излучение неопознанных волн, химическое и биологическое загрязнение среды — все это привело к мутации человека как вида.

Нет. Они остались почти такими же, как и было до этого. Но потеряли нечто важное. Что-то, чем они не пользовались по назначению, что не ценили.

Слова.

Люди потеряли слова.

Теперь каждый человек получал лишь десять тысяч слов.

Достаточно для одного дня.

Ничтожно мало для всех лет жизни.

Каждый, рожденный под вечно-серым небом, получал возможность сказать вслух всего десять тысяч слов. На всю свою жизнь.

Исчезли песни. Не осталось стихов.

А ведь мир был по-прежнему суров и опасен. И некому было жаловаться, потому что люди сами были во всем виноваты. И даже если ты попадешь в беду, тебе остается только тратить свои бесценные, драгоценные слова на призыв о помощи.

Некоторые, беспечные, глупые, тратили все свои слова. И оставались умирать, одиноко, отчаянно пытаясь вытолкнуть из горла хоть что-то, кроме тихого сиплого дыхания.

Родители пугали детей страшными историями. Пугали, размахивая руками и показывая картинки.

Слова были слишком ценны для сказок вслух.

Мир наполнился тишиной и жестами. Печальными глазами поэтов и тихими вздохами певцов.

И лишь некоторые, отчаянные и смелые, говорили. Говорили пока могли. Пока были слова. Признавались в любви и подбадривали людей. Пели и читали стихи.

Остатки культуры. Остатки прошлого мира.

Недолгий их голос бродил среди поселений и общин. И люди вокруг останавливались, прислушивались к тому, что потеряли.

И казалось, что вечно-серое, опасное небо, на миг расходилось, пропуская робкий, полузабытый человечеством, лучик солнца.
Конечно же нет.
Но так только казалось.

Ведь голоса стихали.
И вновь мир вокруг наполнялся тишиной…

О себе

Каждый раз, когда люди говорят: «Расскажи о себе», это вводит в ступор. Почему-то сразу же забываешь все свои любимые книги, фильмы, песни и т. д. 
Что может рассказать человек при таком вопросе?

Одни говорят много и очень подробно. Другие ограничиваются короткими шаблонными фразами.
Я из последних.
Хотя и могу присесть на уши. Капитально. И, пожалуй, это первое, что я могу сказать о себе — интроверт-болтушка.

И на самом деле, о себе сложно рассказать словами, потому что это одно из самых сложных — оценивать себя самого. Проще спросить других.

Только не друзей. Они соврут. Скажут то, что ты хочешь слышать. Только лучших друзей. Тех немногих, которые могут сказать тебе что-то обидное и неприглядное, но очень нужное.

Вот они-то и скажут

— Не занудствуй. — Прекрати лениться! — Хватит ныть!
А еще они расскажут о твоей доброте, сентиментальности, романтизме и творческом подходе. Правда при этом не забудут про рассеянность и неаккуратность.

Ну вы же уже поняли, что я себя описываю, да?
Так к чему все это было?

Порой, чтобы узнать человека, нам не достаточно попросить его рассказать о себе. Из этого разговора мы можем узнать лишь некоторые вкусы и его субъективное мнение. Да, это важно, когда встает вопрос «Кофе или чай?». Но совершенно не раскрывает человека как личность.
«Расскажи о себе»

— Меня зовут Таня. Приятно познакомиться!

Она боится взрослеть

Взрослая жизнь оказалась сложной. Тяжелой. Как физически — три работы и учеба, так и морально — совершенно одна, тщетно пытающаяся выплыть из болота проблем.
Тяжело.
Душно.
Тошно.

И уже не больно. Сейчас — нет. Осталось лишь глухая тоска. Серая. Как небо за окном.

И вечерами, темными, одинокими, вспоминает о том, как было раньше. До… всего.

И эти воспоминания окрашены шумом, яркими красками, бессонными ночами и реками алкоголя. И тихим ворчанием родителей в три часа ночи. Теплым одеялом и укором родных глаз.

Там — в прошлом, в «детстве» её прошлых девятнадцати, были «друзья» и клубы. Любовь. О, несомненно Большая и На Всю Жизнь.
Была.

На деле — игра в чувства. Точно стратегия на компьютере.

А потом вдруг мир оказался серым, полным забот, огромным и страшным в своих бытовых проблемах. Люди больше не были пьяно-милыми и веселыми. Они также торопились, суетились, заботились о своих проблемах и были грубы.
Ей было страшно.

Но все, что она могла делать — решать свои проблемы.
Тяжело.
Пугающе.

Но больше не было тех, кто мог бы помочь, сделать за нее, подсказать советом — ах, простите, как можно было забыть за интернет! — или хотя бы просто пожалеть.

Высокие босоножки и мини-юбки сменились неубиваемыми кедами и джинсами. Всегда уложенные волосы стали заплетаться ею в низкий практичный хвостик, а то и «гульку».

И в глазах больше не безумство юности а обреченность.

Она стояла у черты. И прекрасно это понимала. Больше не будет той беззаботности, сумасшествия, легкости. Может быть, все наладится, пройдет, как и все в этом мире. Но Так больше не будет.
Никогда.

Она боится взрослеть.

Она не хочет этого.

Она закрывает глаза всего на миг.

А потом подхватывает удобнее папку с документами и идет в кабинет.
Прошло полгода. Ей все еще девятнадцать.

Пора принимать наследство…

Каждый новый день

Каждый новый день абсолютно непохож на предыдущий

Я — Персонаж.

Каждый день, мой день, не ваш — у меня может быть больше 24х часов, — одна маленькая жизнь. Не полная. Не от рождения до смерти. Лишь от Завязки, до Развязки.

Мне нравится проживать эти жизни. Влюбляться, дружить, влипать в приключения. Даже потери в этих жизнях, хоть и тяжелы — терять дорогих тебе людей всегда тяжело — но дороги мне.

Три дня назад я была синеволосой крылатой девочкой-подростком. Я мечтала о полетах, и моя мечта осуществилась именно так. У меня появились крылатые друзья, в одного из них я даже влюбилась. А потом как-то все в той жизни рухнуло. И я потеряла эмоции, улетела в другую страну в поисках ответов.

И проснулась.
Так бывает, когда история не закончена. Это значит, что в один из дней я снова стану Магнолией и распахну свои крылья.

Два дня назад я была Лиз. Студенткой педагогического колледжа в Краснодаре, попавшей в Игру — виртуальная реальность. У меня были разноцветные волосы, верный друг Джей, и куча проблем. Впрочем, как и друзей. Я теряла память, восстанавливала её, спасала других и спасали меня.

Эта история тоже оказалась не закончена. Жду не дождусь, когда снова смогу побеситься с друзьями и побывать в Игре.

Вчера я была Флорин. Беловолосой немой девочкой из детского дома. За эту жизнь я успела сбежать, обрести голос, влиться в компанию беспризорников, найти брата и три раза спастись от убийц моих родителей. Хотя нет, родители тоже живы оказались.

Было немного страшно. И весело. И здорово. Эта история для меня закончилась. Юная Флоу продолжит жить, но теперь её жизнь будет совершенно обычной, без всяких неожиданностей, с семьей, братом, и любимым человеком.

Сегодня я… Нет, пока рано. Я расскажу о том, кто я сегодня, лишь перед тем как проснуться. Или заснуть? Кто знает? Ведь сегодня — я самый обычный человек, который ходил на работу, валялся на диване и просто жил.

Завтра я знаю, кем буду. Я буду Асей — девушкой, что умудрилась попасть в другой мир и выйти замуж. Там тоже будет много приключений и загадок. Да и Мир Упорядоченного Хаоса, в котором мне предстоит жить, весьма разнообразен и интересен.

Что ж… Сегодняшний день подходит к концу. В нем было ровно 24 часа. Он — самый обычный. Потому что я взяла выходной. Я — Персонаж. Чаще всего. Но сегодня у меня выходной.

Сегодня я Автор.

Мне осталось всего пять минут быть обычным человеком. А потом меня ждут новые жизни, новые дни.

И это будет захватывающе!

Я уверена.

Ведь я сама пишу их…

ОСКОЛКИ РЕАЛЬНОСТИ

Король

Виселица, построенная в спешке, наскоро, качалась и скрипела под напором ветра. Несмотря ни на что мне стало смешно. Выдержит ли эта пародия мое тело?
Ведь это моя виселица.
Моя казнь.

Я — Король.

Правда, теперь уже бывший. И сегодня на рассвете меня повесят.
Позорно. Как вора. Как отброса.

Я знаю, точно знаю, как это будет.
Стражи выволокут меня за руки — ноги перебили в прошлую пытку — на площадь. Мое тело больно ударится о камни, которыми вымощена площадь. Сам я не смогу даже встать.

Какой-то человек зачитает приговор. Глупый, бред пьяного матроса. Но толпа будет верить. И кричать. Обвинять меня во всем. Ведь правда, так легко свалить все на другого!

А я буду стоять и смеяться. Над каждым словом обвинителя. Над каждым движением палача. Над каждым плевком в меня. Я буду смеяться. Потому что для меня все закончится. А для них — нет.

А ведь я был Королем! Не самым лучшим, возможно, не самым благородным. Но я правил своей страной. И за пятнадцать лет моего правления королевство не пришло в упадок! Не проиграло в войне!

Просто всегда будут те, кто хочет мне отомстить. И одни из них меня наконец нашли. Ха! Они угробили на переворот не меньше семи лет. И все это время я знал. Знал о каждом их шаге. И позаботился о том, чтобы они сумели казнить лишь меня.

Перед глазами маячит виселица. А в голове проносятся воспоминания…

Я не родился королем. Даже принцем не родился. Даже дворянином, или аристократом.

Моя семья — купцы. И те — не самые зажиточные. С самого детства я знал, что достоин большего. Нет, я любил и уважал своих родителей, но, признаюсь честно, амбиции мои были всегда выше купеческой прослойки населения.

А потому, лет с десяти я стал планировать свое восхождение. Мои планы претерпевали множество изменений.

Так, идея стать самым богатым купцом-монополистом, как и через рыцарство прийти к титулу — отпали. Торговля не была моим призванием, а сложить голову на какой-нибудь войне меня не прельщало.

И я пошел по простому пути. Я — женился. Про «простоту» это я конечно загнул. Окрутить одну из девиц с королевской кровью в генеалогическом древе, оказалось не так-то просто.

Но получилось. Особой любви я к Элоизе не испытывал. Временами она меня даже раздражала. Но у нее были деньги и титул. Не особо много первых и весомый — второй.

Я вошел в круг аристократов. Перенял их привычки, манеры, интриги. И спустя несколько лет уже никто не помнил, что я выходец из незнатных.

А я тем временем учился играть людьми. Это оказалось не так просто, как я думал, но весьма интересно. Ведь у каждого человека есть слабость. Даже если ты богат и у тебя есть все, что-нибудь да найдется. Не бывает истинно добрых, или благородных, или честных.

Компромат можно найти на любого.

Медленно, но верно я пробирался к верху, к власти, к трону. Я втирался в доверие, подкупал, шантажировал, врал. Много и беспощадно. Хороня концы как только мог. Чтобы никто раньше времени не раскрыл мой замысел.

И моя задумка наконец удалась! Я сел на трон!

И ведь люди сами выбрали меня! У короля не осталось наследников, а сам он сильно занемог. Вот, кстати, принцев — это не я! Так совпало, что в этот период времени началась война за пограничные территории. Сначала сгинул старший. Затем младший.

А вот Короля — я, да. Не травил — ни в коем случае! Однако разум человеческий хитра штука. Словами, намеками, нечаянными фразами, я распалил горе отца о своих сыновьях. И правитель сгорел в собственной лихорадке.
А я стал Королем.

Это был прецедент.

Раньше никто не всходил на трон, не будучи королевской крови. А я взошел. Недалекая жена моя была только рада стать королевой. И с радостью передала все полномочия правления мне.

Не скажу, что я не воспользовался своим положением. Мои родители на старости лет были обеспечены всем, что я мог им дать. Богатством, титулом, землями.

Те, кто помог мне в моем воцарении — заняли почетные места в моей иерархии. Я ввел несколько законов. Несколько — отменил. Что-то не принесло результатов, а что-то стало одним из лучших моих решений.

Но я всегда знал, что это не надолго. Что найдутся недовольные, возмущенные, глупые.

И конечно же они нашлись. Но без лидера они никогда бы не посмели пойти против меня. И я совершил оплошность, я сам, своими руками создал своего убийцу.

А когда понял, что эту ошибку исправить уже не получится — стал готовиться. К своей смерти. К чужой жизни. Моя жена, Элоиза, хоть я и не любил её, но сохранял верность. Она была моей первой ступенькой к власти, и не ценить её было просто невозможно.

Элоиза, и пять моих детей — о, их я действительно любил! — были отправлены в другую страну. Далеко, за море. С другими именами, с деньгами, что им хватило бы еще лет на десять. Они должны были жить.

И когда повстанцы вступили под своды моего дворца, я встретил их с усмешкой, сидя на троне и попивая вино из хрустального кубка. Даже сверженный, я был Королем!

И останусь им. И буду смеяться в лицо тупому стаду толпы. В лица своему палачу и обвинителю.

А они? А пускай попробуют организовать теперь весь этот народ! Потому то мне и смешно! «Лидер» повстанцев просто не представляет, какую ответственность и обязанности на себя берет.

Я уверен, его свергнут самое большее — через пару лет.
Я — Король этой страны!
И я останусь им даже болтаясь в петле!

Лязгнул замок моей камеры.

Солнце окрасило небо рассветными красками.

Росток Веры

У каждого человека порой в жизни случается нечто, после чего он падает духом. Или не случается, а депрессия все равно накрывает девятым валом.

И в этот момент ты думаешь… Да ни о чем ты не думаешь! Ты хочешь просто перестать существовать.

Накрывает апатия.

Не хочется есть.

Не хочется развлекаться.

И даже работа не отвлекает от усталой отрешенности.

Это страшно. И умом ты все понимаешь, но ничего не можешь сделать.

И кажется, что больше ничто тебя не спасет. Ты так и утонешь в этой тоске.

А потом, не сразу, приходит Вера.

О! Конечно же не с бухты-барахты! Тебе её приносят на блюдечке. На самом деле. Они просто приходят к тебе. Такие же люди, как и ты. С такими же проблемами, усталостью. Вот только в отличие от твоего, в их взгляде светится тихая надежда.

Они мудры. Они прекрасно понимают, что ты не станешь слушать их просто так. И они задают тебе вопрос, простой вопрос:

— Вы счастливы?

И уже собравшись ответить, ты вдруг понимаешь, что не можешь ничего сказать. Неожиданно хочется ответить правду, и ты устало выдыхаешь

— Как же я устал. — и твой шепот громче крика.

И вы разговариваете, просто общаетесь. И плотину внутри прорывает. Ты устал. Устал держать все в себе. Ты думал, что уже ничего не хочешь. Но на самом деле ты все это время хотел с кем-то поделиться. Рассказать.

А они слушают. Они два часа просто стоят на лестничной площадке и слушают тебя. И ничего не говорят. Только грустно улыбаются и внимательно слушают, не отводя мудрые глаза, даже когда ты едва ли не со слезами и матом начинаешь рассказывать самое накипевшее.

И даже когда они уходят, чувство легкости не отпускает тебя. И только через некоторое время ты вдруг задаешься вопросом — а чего собственно они приходили то?

А потом те двое возвращаются. И на этот раз говорят они. И ты вдруг понимаешь, что это верующие. Но какие-то странные. Они не впихивают тебе сомнительные книжечки и не зовут ни какие службы. Они просто рассказывают тебе, что бывает по-другому. Они рассказывают тебе про Создателя, про его Любовь к тебе. К Тебе! Про Надежду. Про Жизнь.

И внутри загорается маленький лучик света. И пускай в жизни остается все по-прежнему, ты уже сейчас можешь почувствовать, что ты выплывешь из этой трясины.

Он поможет тебе.

Ты еще не знаешь, что скоро тебе откроются Истины из Его Слова. Ты еще не знаешь, что скоро внутри будет не лучик, а ослепительное солнце! Ты еще не знаешь, что вскоре ты будешь счастлив, потому что у тебя будет Надежда.

Еще не знаешь.

Но уже сейчас, внутри, где-то, где ты еще не осознал, робким ростком, сквозь боль, уныние и тоску, пробилась Вера.

Вера, которая приведет тебя к Жизни.

На троне сидел новый король

На троне сидел новый король…

Это был кот. Большой, холеный, черный, с умными зелеными глазами.

Его выбрали правителем по завещанию предыдущего. Люди удивлялись, покойный король ведь не был сумасшедшим! Или был?

Народу пришлось привыкать, приноравливаться. Потому что деваться было больше некуда! Но все же, как так-то? Что теперь будет в стране?

Новый правитель, не издал ни одного указа, не провел ни одного совещания. Совет при короле был в растерянности. Ведь даже для того, чтобы хоть как-то управлять государством, на указах должна стоять подпись короля! А тот только ел, спал, и развлекался.

Королевство замерло в ожидании.

Чуда не случилось.

На троне сидел новый король.

Пруд

Башка трещит. Раздражает.

Лекарство? Закончилось. В бутылке жалко переливались перламутром пара капель. Эх… Придется сегодня идти «работать».

В парках красиво. Сейчас, трезвая, я могу оценить всю прелесть солнца, пробивающегося сквозь деревья.

Красиво.

Неожиданно остро захотелось почувствовать в руках кисть с краской, мольберт перед глазами.

Горько.

В парке есть пруд. Двигаться тяжело. Не сравнить с тем, что было раньше. Теперь уже многое не сравнить.

В воде отражается старуха. Грязные свалявшиеся волосы, местами залысины. Отекшее лицо. Шмотьё с помоек…

В этот момент я вдруг вижу рядом со своим отражением в воде другое, из прошлой жизни. В хорошей одежде, счастливое, совсем еще юное и наивное.

Та девчушка была художницей, талантливой, только-только начинающей покорять мир.

Она искренне верила в собственную выставку, организовываемую собственником галереи, с которым она познакомилась несколько дней назад. Для выставки она отдала ему накопленные сбережения и подписала договор.

Ей было всего двадцать лет.
Старухе в отражении — двадцать шесть.

Скупые слезы бороздят грязные щеки. Водка еще никого не красила. Как и шатание по улицам и помойкам.

Отчаянно, совершенно безумно, невероятно невыполнимо, вдруг хочется зайти в воду, смыть с себя грязь, обрезать волосы, постирать одежду — лето, быстро высохнет — и пойти, попросить у кого-нибудь из художников просто лист бумаги и карандаш! Они дадут. Надо только спросить!

А потом можно продать этот рисунок. Хотя бы за тридцать рублей — уже что-то! С этого все начнется!

И всего лишь на миг я верю, что все получится. 
Миг.

А потом вспоминаю, что мне нечем обрезать свои космы, и одежду не отстирать без мыла. Что за рисунком никто не подойдет к страшной женщине-пьянчужке. Что как бы я ни старалась, мне не хватит сил выбраться из этой ямы.

Что у соседки по подвалу спрятана заначка за трубой.

В руке печально позвякивали две подобранные стеклотары. Пункт приема уже закрыли.

В подвале, за трубой, притаилась бутылка водки…

Дыши

Дыши. Воздухом, жизнью, да хоть чем-нибудь! Просто дыши.

Я знаю. Поверь, знаю, как ты устал. Ты на грани. Ты уже ничего не хочешь. Ты просто вымотался. Выгорел. И пепел в душе привычно горчит во рту.

Ты устал. Отчаянно и безнадежно.

Я знаю, что ты пытался, всеми силами старался быть сильным. Ты заставлял себя идти вперед. Ты падал раз за разом, но продолжал вставать.

Я прошу тебя

Дыши

Вставай!

Я знаю, что больно. Я знаю.

Мышцы разорваны и силы воли уже не хватает.

Знаю.

Потому и прошу.

Ты сможешь.

Не сдавайся. Просто сожми зубы и вставай. Назло всем. Через боль. Через отчаяние. Через бессилие и апатию.

Не сдавайся.
Дыши.
Вставай.
Отойди от края.

Живи!

Пока ты не спросил

— Значит так, новобранцы! — Главный Пчёл расхаживал перед своим отрядом. — Существуют правила. Их исполнять неукоснительно. Иначе — вылет! И отнюдь не по заданию. Всем ясно?

— Есть! — стройных хор юных Пчёлок разрезал тишину Улья.

— Далее. Есть четыре правила. Выслушать, запомнить, написать, перечитать, выучить наизусть и снова перечитать. Если забыли — подсмотреть так, чтобы я этого не видел! Ясно? — два значка Сот грозно блеснули на погонах.

— Есть!

— Правило первое! Никаких ссор в команде! Не переходим на личности. Не оскорбляем друг друга!

— Правило второе! Задание выполнять четко и вовремя! Иначе сметет дедлайном. А подбирать вас потом я не собираюсь.

— Правило третье! Не ныть! Совета спросить можно. Ныть нельзя! И точка!

Главный Пчёл строго посмотрел на своих подопечных. Эх, вот ведь все как один сейчас спросят про четвертое правило. Он-то ответит, а вот поймут или нет — уже другой вопрос.

Новички.

Куда им вылетать в Шторм? Свалятся ведь, не выдержат, салаги.
Главный Пчёл снова тяжело вздохнул. А ведь ему еще на совещание с Кэпом идти. Кстати, надо будет с него еще несколько (мешков) монет стрясти на внутреннее обеспечение. И не надо говорить, что он жадный!

Да ни разу!

У него просто бюджет! Сметы! Расходы!
Главный Пчёл поправил полосатый китель и скомандовал:

— Вольно!

Пчёлки заметно выдохнули, расслабились. Они все еще мало что понимали, но за пределами Улья бушевал Шторм, и им так хотелось поскорей туда попасть!

Это же легенда!

Главный Пчёл уже было обрадовался, видя, что его никто из новобранцев тормозить не собирается, вот только на выходе его уже поймал возглас очнувшегося новичка:

— Командир! А можно все-таки узнать, что же за четвертое правило?

Главный Пчёл мстительно усмехнулся. Вот и пускай разгадывают теперь!

— Пока ты не спросил, было можно!

Девушка на экране

— Привет, милая, как ты?

— Отлично, мам! Представляешь, тут у меня домик прямо рядом с морем! Ты же знаешь, я всегда мечтала об этом, — девушка на экране счастливо рассмеялась. — А вы там как, мам?

— Ничего, доченька, все неплохо. Вот, скучаем по тебе. — женщина по эту сторону грустно вздохнула. — Папе тяжело. Ты же знаешь, он у нас консерватор, не любит все эти новомодные технические штучки.

— Да ладно! Можно ведь просто пообщаться. — девушка обиженно надулась. — Только ты со мной и связываешься. — вздохнула она.

— Милая, Энж, — мать замялась, не зная, как сказать. — Я, наверное, тоже скоро перестану звонить.

— Что? — девушка не могла поверить. — Но мам? Почему?

— Я слишком скучаю по тебе. Прости, доченька. — женщина тихо глотала слезы. — Мне тяжело с тобой общаться вот так.

— Прости, мам, — вздохнула та, и продолжила, как ни в чем ни бывало. — Мам! А еще тут рядом море! И пляж! Ты же знаешь, как я мечтала…

Экран зарябил.

— …мечтала… мечтала… мечтала…

Изображение остановилось, мигнуло.

— Прости, мам, сервер немного глючит. Сеть перегружена. Представляешь, мамуль, у меня домик прям на побережье! Ты же знаешь, я всегда мечтала об этом!

Женщина захлопнула ноутбук, стараясь не разрыдаться.

«Уважаемый пользователь программы «Посмертие», мы приняли вашу заявку на прекращение работы «Энжели».

Согласно вашему заявлению, искусственная личность вашей дочери будет стерта со всех серверов корпорации. Напоминаем вам, что данный процесс необратим ввиду смерти оригинала.

Желаем вам всего наилучшего»

На столе рядом с ноутбуком стояла фотография. Девушка на ней счастливо улыбалась.

Позади искрилось море.

ВЕРОЯТНОСТЬ

Вероятность

Жизнь — это сплетение вероятностей.

Своих, чужих — неважно. Важно лишь что вероятность, как бы там ни было, всегда составляет 50/50. Да или нет. Всегда.

Когда началась война, я не думала о том, что выбор делать так тяжело. Когда бомбежки затопили город в крови, единственное нетронутое место среди развалин белело предательством. Единственный человек, который мог хоть как-то уберечь наш город оказался подлым трусом. Более того — именно он начал войну.

У него были деньги. Была власть. Но чего-то постоянно не хватало. Может быть моей семьи?

Как бы глупо не звучало, в период развитых технологий все еще имели влияние древние рода, потомственные аристократы. Да что там говорить — Империя, Правитель, — и все это с планшетами в руках и нанотехнологиями.

Мои родные были не особо богатыми, но достаточно состоятельными, чтобы отец позволил мне, моим сестрам и младшему братишке самим вершить свои судьбы.

Я имела нечто более ценное, чем деньги. Я имела Право.

Однако наша жизнь закончилась с выборами нового мэра города. Здесь настало его царство, его законная власть. Однако ни я, ни моя семья никогда не хотели преклоняться перед деньгами, жадностью и глупостью, что пришли с правлением этого человека.

Конечно, у него было вычурное и цветастое имя, однако я назвала его просто Мразь.

Никто не поверил, когда на город упала первая бомба.

Среди ночи.

Я никогда не забуду тот оглушающий взрыв и ошалелые глаза родителей, которые не могли поверить в происходящее. Нам хватило всего двух недель, чтобы отбросить гордыню и начать побираться по уцелевшим помойкам и складам, ведь наше поместье было полностью разрушено. Как и другие аристократические дома.

Из уважаемых людей мы вдруг стали никем, потому что уважать нас было больше некому.

Я помню, как пробиралась сквозь некогда фамильный парк наших друзей, когда увидела их тела. Страшные, с выпученными глазами, посиневшими лицами, опухшими и застывшими навеки в гримасе боли и страха. Их повесили. Всех.

Даже маленького Алека, которому едва исполнился год.

В желудке ничего не было с предыдущего дня, поэтому меня рвало желчью у ближайших кустов. Долго, словно организм не желал принять тот факт, что по-прежнему уже никогда не будет, что война мне не приснилась, что один жадный и глупый человек уничтожил целый город из мести за свое самолюбие.

И от этого становилось еще больнее, ведь я знала, что виновата в смерти каждого из них. Я и моя гордость, что не позволила склонить голову перед наглой жирной тварью и признать его власть. Я оказалась слишком горда, или же слишком много думала о себе, когда в очень невежливой форме отказывала на предложение сделки.

Мразь хотела меня. Как самую старшую из сестер. Как рабыню. Как бесправную жену.

Конечно же, никто бы не начал войну просто из-за женщины. Глупо. Но вот проблема — у меня было то, что ему нужно. Статус. Официально признанный статус с правом передачи.

Увы.
Когда я становилась законной правопреемницей престола, я не знала, что все так закончится.

Почему же не вмешался Правитель? Вмешался. Только за стены города было не так просто попасть, а Мразь мигом поднял все имеющееся у него вооружение на периметр.

Я знала, чего мне стоит ожидать, выйди я за него замуж. И отказала. И предложенные взамен деньги оказались мне совершенно не нужны. А ему оказалась не нужна моя семья, друзья, а потом и все аристократы нашего города.

Выбор делать тяжело. Однако раньше я никогда не представляла насколько. Вот только когда ты стоишь босой на пожухлой от летнего зноя траве, когда с удушающем чувством ужаса рассматриваешь начавшие разлагаться на жаре тела тех, кого ты знал, дружил, любил…

Тогда становится все равно. Ведь вероятность закончить точно так же — ровно половина. Ты либо умрешь. Либо нет. И решать не всегда тебе.

Когда я смотрю в жадные глаза, на жирные, чуть подрагивающие в улыбке губы, смотрю как похоть сквозит из всех щелей Мрази, одетого в дорогой белый костюм… я понимаю, что со всем этим надо покончить.

Раз и навсегда.

Страх уходит. Остается лишь омерзение и презрение. Под прицелом оружия сильно сдавший отец, мама, сестренки и маленький братишка. Краем глаза я замечаю, что он держит тонкий острый осколок стекла — и где только откопал? — пряча его в лохмотьях. Когда-то это была его одежда. Увы — теперь она слишком большая ему.

— Я согласна. — голос хрипит. Последний раз я смогла попить воды лишь вчера вечером. А слова, вырывающиеся из горла кажутся чудовищно неправильными.

— Умница, детка. — неприятно растягивая гласные улыбается это холеное чудовище. — Ты согласна стать моей. А значит ты выполнишь любой мой приказ. Так что… — он протягивает мне острый, как оказалось охотничий нож.

Кажется, будто он не дал мне его в руки, а воткнул прямо в сердце. Потому что я знаю эту незамысловатую гравировку, эту чуть потертую рукоятку. Потому что это мой подарок лучшему другу, чье тело наверняка уже лежит где-нибудь в овраге.

— Что мне делать? — не дрогнувшей рукой беру нож и телохранители моего врага моментально наставляют на меня пушки.

— Как? Ты не понимаешь? — его брови взлетают в притворном удивлении, еще больше натягивая кожу на и без того выпученных глазах. И вот его голос резко меняется. — Режь. — властно отдает мне приказ Мразь.

Он не сказал кого или что нужно резать, а значит, это проверка для меня.

Вероятность. 50 на 50. Пройду или не пройду.
Медленно, будто в масло, нож входит в мою ладонь, легко рассекая тонкую иссушенную кожу. Где-то на периферии сознания мелькает острая боль в руке. Но я лишь дожидаюсь, пока кровь не начнет капать на горячие камни и сжимаю руку.

Он несколько удивлен. То ли моим выбором, то ли моим спокойствием.

— Сделка. — голос все еще хрипит, но я горжусь сталью, слышимой в нем. — Ты обещал сделку. Твоя часть договора — полная неприкосновенность моей семьи.

Он гадко ухмыляется и его солдаты, наконец, опускают оружие.

— Да катитесь хоть на все четыре стороны! — смеется он.

50 на 50.

У меня получилось.

Мои родные получили время уйти. Они смотрят на меня, но в их глазах нет жалости. Лишь обреченность. И тихая ярость, к которой примешивается злая надежда. Надежда — мама действительно поняла мою игру. Надежда, что я скоро приду к ним. Надежда на то, что Мразь не будет больше мучить ни нас, ни других.

Никогда.
То ли по чистой случайности, то ли по недосмотру вражеских шавок, нож остается у меня. Но так ведь и надо? Он же мой!
Этот нож мой!!!
Спокойно. Сейчас не время. Потом. Еще немного потерпеть.

В вертолете я понимаю, что у меня кружится голова. Ну да, сначала голодание, затем обезвоживание, а потом еще и некоторая потеря крови. Все-таки я резанула слишком глубоко. Сжимаю руку сильнее, чувствуя щемящую боль, что возвращает меня в сознание. Густая, алая, она кропит заветное лезвие, стекая по капле.

Его особняк белый. А вокруг руины. И жара. И пыль. И кровь.

А его особняк белый. Будто его не коснулась война. Словно и не было всех тех ужасов, что успели увидеть выжившие, и не успели увидеть те, кому хладнокровно перерезали горло посреди ночи, по приказу хозяина этого белоснежного дома.

Наверное нет ничего хуже, чем стоять на пороге саморазрушения и понимать, что всего этого могло и не быть. Иллюзия счастья на миг захватывает душу, и перед глазами встает пелена давно минувших дней. Те незабываемые мгновения, незамутненные страхом.

Вот мы с друзьями впервые прогуливаем школу, выбираясь в «поход за сокровищами». Это сейчас я могу видеть просто неухоженный участок дикого сада, а тогда это было великим счастьем залезть поглубже в чащу, исцарапаться дикими кустарниками и соорудить себе шалаш из опавших веток.

А вот мы с одним из моих самых лучших друзей, Энджи. Он и правда был словно ангел, чистый, добрый, преданный. Картинка, что появилась перед моими глазами — это наше с ним первое катание на коньках. Он учил меня кататься, а я, тогда еще нескладный подросток, путалась в своих руках и ногах, постоянно падая. Он протягивал мне руку и говорил, ласково улыбаясь:

— Ты можешь, Ти, только поверь в это.

И я вставала и пробовала снова и снова. И у меня получалось. Может он был моей первой любовью? Кто знает? Но в то время мой лучший друг дал мне очень много.

У меня было много друзей, таких разных, но верных. За свою верность ребята поплатились жизнью. Мир рушился на глазах, а я ничего не могла сделать, а когда могу, то уже поздно.

И лишь одно никогда не исчезнет — надежда. Я разорву душу на кусочки и оставлю среди развалин моей прошлой жизни, в этот знойный пыльный день. Но сделаю то, за чем пришла.

Когда я открываю глаза, передо мной все тот же белый особняк. Жирный боров что-то мне говорит, но я его не слышу, лишь гул в ушах и усталое биение собственного сердца.

Отлично, придется меньше притворяться.