Она пришла

Она пришла. Пришла, не постучавшись. Не удосужившись сначала позвонить. Пришла нежданно, когда он ее совершенно не ожидал увидеть, хотя постоянно думал о ней и предвидел, что ее появление может произойти в любую минуту. Мысли о ней навязчиво преследовали его. Он знал, что она может подкараулить и вот так запросто заявиться как снег на голову. Ему уже приходилось со стороны неоднократно лицезреть ее сногсшибательные выходки и сюрпризы.

— Да… у сказки оказался плохой конец, — подумал он, усмехнувшись. Эту фразу он где-то вычитал, и она ему очень понравилась. И, как видно, теперь пришлась кстати.

Художник принял зонтик и помог гостье снять накидку, поблескивающую каплями дождя.

Высокая худощавая брюнетка в закрытом черном платье и шляпке с вуалью подошла к камину, над которым висели пейзажи, выполненные в манере старых голландских мастеров.

Он, развалившись в глубоком кресле, с интересом изучал незваную гостью. Выглядела она довольно молодо для своих лет, может, благодаря удачному макияжу или изящным плавным движениям пантеры. Он наблюдал, как она, маняще покачивая бедрами, легко прохаживалась по кабинету на высоких каблуках и поглядывала кокетливо на него из-под длинных ресниц черными блестящими глазами, искусно обведенными синими тенями.

— Что, так и будем молчать? — сдерживая усмешку, бросил он и стряхнул пепел с сигареты в бронзовую пепельницу в виде пучеглазого филина, распушившего свои крылья.

— Да… грустная получилась история. Сударыня, я думаю, вы не откажитесь от глотка превосходного мартини.

Он достал из бара бутылку и, отвинтив пробку, медленно наполнил высокие узкие стаканы из богемского стекла.

— А вы, летали когда-нибудь во сне? Я имею в виду цветные сны. Молчите. А я, вот, летал. Удивительная вещь, скажу я вам. Это такое неописуемое состояние, которое невозможно передать словами. Его надо испытать. Вы, не знаете, почему летающих во сне так немного на свете? Я встречал в своей жизни лишь единицы. Да к тому же они летали так неинтересно, можно сказать, так бездарно. Когда они делились со мной своими полетами, у меня возникало желание: если не заткнуть им рот, то зажать себе уши и не слушать об их банальных полетах, лишенных всякой фантазии.

Она, покачиваясь на каблуках, долго стояла у мольберта, напротив его последней картины, и с нескрываемым женским любопытством разглядывала ее.