Снята с публикации
Наш 17-й год

Бесплатный фрагмент - Наш 17-й год

Статьи и колонки

Выборы как карго-культ

Статья опубликована 11.01.2017

в газете «Ведомости»

Нынешний год — это, помимо исторических юбилеев, еще и год региональных выборов: в 15 субъектах Российской Федерации будут избраны руководители, причем в 14 — всеобщим прямым голосованием.

Не является секретом, что в нашей стране основная активность по поводу выборов губернаторов происходит вовсе не в регионах, как это бывает в обычных федерациях, а в коридорах и кабинетах администрации президента, где губернаторы и их окружение терпеливо ждут, пока им одобрительно кивнут с самого верха — или назначат сменщика. Развивать какую-либо деятельность в регионе до получения президентского благословения в российских реалиях не только бессмысленно, но и опасно: преждевременная активность может быть воспринята как непокорность, а такое у нас не прощается. Другое дело, что и после президентского согласия особо напрягаться нет причин: ситуация, при которой ставленник Кремля вдруг проиграл бы выборы, немыслима в 2017 г. Ведь проиграть выборы можно только тогда, когда есть хоть один приличный альтернативный кандидат, но для того и создан пресловутый «муниципальный фильтр», чтобы любой из допущенных к выборам персонажей казался ничтожным даже на фоне самого ничтожного кремлевского выдвиженца.

Выборы глав субъектов все еще существующей юридически федерации в России идеально описываются старинной имперской присказкой: Roma locuta est causa finita est, т. е., в переводе на современный русский, кого президент поддержал, тому гарантирован мандат. Остается загадкой, в чем смысл так упорно воздерживаться от возвращения к честному и прямому назначению губернаторов президентом ради нелепой, бессмысленной и откровенно жалкой имитации электоральной деятельности силами региональных чиновников. Эффект «демократизации режима» начала 2012 г., в рамках которой были возвращены выборы губернаторов населением, полностью использован властью еще тогда и давно сошел на нет. Каких-то влиятельных общественных сил, которые бы стояли на страже губернаторских выборов, в стране нет и в помине.

Возможно, во всех этих процедурах есть какая-то мощная коррупционная составляющая, делающая многоуровневое кулуарное согласование будущего победителя интересным для широкого круга чиновников и олигархов. Кроме того, даже самые символические выборы в нашей стране проходят с более чем солидным финансированием. Не стоит сбрасывать со счетов, что региональные электоральные церемонии наполняют смыслом существование целого пула чиновников в Москве и на местах, партийных бюрократов всех мастей, пиарщиков, политологов, журналистов, социологов и т. д. — надо же им всем чем-то заниматься. Помимо коррупции и создания множества синекур (что тоже в каком-то смысле коррупция — умным людям дают зарабатывать на бессмысленных процедурах, чтобы они сытно ели и ни во что серьезное не вмешивались) найти какой-либо смысл в сложной и дорогостоящей системе маскировки фактического назначения электоральными церемониями довольно сложно.

Никто за пределами вышеописанного круга благоприобретателей не заметил бы, не расстроился бы и не был бы ущемлен в своих реальных правах, если бы вся эта суета региональных элит и кремлевских аппаратчиков по перераспределению и утилизации предвыборных бюджетов была упразднена. Совершенно точно можно сказать, что честный отказ от декоративных губернаторских выборов не вывел бы на улицы миллионы протестующих — если бы вообще кого-то вывел.

Может последовать возражение: выборы губернаторов нужны хотя бы для того, чтобы люди не отвыкали от демократических процедур. И вот что на это надо возразить: разница между выборами, которые начинаются с утверждения кандидатуры их будущего победителя президентом, и выборами, в которых победитель становится известным после голосования избирателей, — это разница между соломенным самолетом из меланезийского карго-культа и настоящим самолетом. Никакие упражнения с соломенным самолетом не помогут в ситуации, когда надо будет что-то делать с настоящим. Так зачем же делать вид, что соломенные самолеты нужны, важны и могут однажды полететь?

Демократия фильтров

Статья опубликована 25.01.2017

в газете «Ведомости»

Экспертная рабочая группа при правительстве России рассмотрела петицию об отмене пакета Яровой и постановила, что для отмены нет оснований и готовить законопроект нецелесообразно. С одной стороны — 100 000 граждан, которые воспользовались инициированным в свое время Владимиром Путиным проектом «Российская общественная инициатива» и выразили свою позицию в надежде, что она будет хотя бы рассмотрена Государственной думой. С другой — несколько никем не выбранных чиновников, работающих в разных ведомствах, которые присылают свои заключения, и сама рабочая группа, которая закрывает дискуссию: нет оснований и нецелесообразно! Никакого особенного волнения вся эта история не вызвала: уже несколько раз общественность честно собирала 100 000 подписей под инициативами, которые тихо умирали под сукном открытого правительства.

Тем не менее эта ситуация модельная для понимания специфики функционирования демократических институтов в современной России. Она демонстрирует, что у граждан нашей страны нет никаких возможностей воздействовать на власть напрямую, непосредственно: везде и всегда между гражданами и властью вмонтированы фильтры. Благодаря им любая активность, не одобряемая или просто не санкционированная властью, может быть легко проигнорирована или заблокирована, и не важно, о чем идет речь — об участии в выборах ненужного кандидата, о требовании отменить закон, о проведении митинга или о сборе денег на оппозиционную деятельность.

Не может быть никаких сомнений, что даже в случае прямого внесения петиций против пакета Яровой в Думу депутаты проголосовали бы против нее. Но уже сам факт вынесения в официальное поле и на публичное рассмотрение хоть чего-нибудь рожденного не в процессе аппаратных согласований, а живым творчеством масс в нашей системе не предусмотрен и потому невозможен.

Введение в любую демократическую процедуру чиновничьего фильтра или создание условий для появления какого-то неформального механизма закулисных согласований — вот что превращает провозглашаемую конституцией демократическую федеративную республику в де-факто унитарную иерархическую автократию.

По сути, Россия Путина вернулась к практике СССР: при всех демократических формулировках советской Конституции решение вопросов происходило вовсе не голосованием избранных народом депутатов, а через резолюции партийных структур, которые покорно и безусловно поддерживались соответствующими советскими органами.

Опыт демократизации СССР демонстрирует, что система фильтров является и самым уязвимым местом системы: стоит отказаться хотя бы от некоторых из них, как даже существующие законы и органы власти оказываются вполне себе демократическими или хотя бы вполне удовлетворительными на переходное время. Именно по такой схеме в конце 1980-х гг. безголосые и безвластные советы обрели и голос и власть.

Нормы и процедуры демократии в России только тогда заработают исправно, когда будут максимально ориентированы на прямую и непосредственную реализацию гражданами своих конституционных прав, с минимизацией возможностей для вспомогательных чиновничьих органов хоть как-то влиять на ход и тем более результаты общественно-политических процессов. То есть петиция, собравшая установленное законом число подписей граждан, должна не просто поступать на рассмотрение парламента немедленно и минуя промежуточные комиссии, а в некоторых ситуациях и непосредственно приводить к принятию требуемых решений. В противном случае перспективная и передовая демократическая процедура теряет смысл, что мы и наблюдаем сейчас.

Когда-нибудь, когда наше общество серьезно озаботится организацией подлинно демократического правления, негативный опыт надо будет учесть и, принимая новые законы, уничтожить саму возможность возникновения чиновничьих фильтров. История российской демократии учит, что любая лазейка для подмены или искажения публичной, гласной и однозначно трактуемой процедуры закулисным согласованием рано или поздно обязательно будет найдена и использована в ущерб демократии.

Призрак абсентеизма

Статья опубликована 08.02.2017

в газете «Ведомости»

Вся мифология предстоящих президентских выборов строится вокруг тезиса о крайнем беспокойстве власти количеством избирателей, которые придут на участки осенью 2018 г. Якобы ради достижения рубежа в 70% Кремль будет вынужден придать выборному процессу интригу, чтоб ею отвлечь избирателей от абсентеизма, уклонения от участия в выборах. Отсюда и популярная теория о возможности допуска к выборам если не самого Навального, то какого-то его заменителя, способного придать кампании видимость непредсказуемости или хотя бы соревновательности.

Легко убедиться, что этот тезис более чем спорный.

Начнем с того, что на президентских выборах явка в любом случае будет выше, чем на думских, и заветные 70% не так уж далеки от показателей прошлых президентских кампаний. На самых драматичных и конкурентных президентских выборах 1996 г. в первом туре, по официальные данным, приняли участие 69,8% избирателей, а во втором — 69,4%. Казалось бы, с наступлением периода стабильности интерес к выборам должен существенно упасть. Он и упал, но не сказать, чтобы очень сильно, — в 2000 г. на участки пришли 68,65% избирателей, в 2004-м — 64,38%. В 2008 г., когда президентом был избран Дмитрий Медведев, явка снова повысилась и составила 69,70%. Наконец, в 2012 г., несмотря на все потрясения, явка составила 65,34%. Таким образом, любые президентские выборы с участием Владимира Путина проходили при явке выше 64%. Разница между явкой избирателей на самые конкурентные и самые скучные выборы — всего-то 5,4 п. п.! Неужели кто-то верит, что ради столь незначительного роста интереса общества к избирательному процессу власть пойдет хотя бы на символический риск для себя?

На фоне приведенной статистики желаемые 70% вовсе не кажутся фантастикой даже с учетом усталости избирателей. Если 64% избирателей без особых проблем удавалось привести на участки в 2004 г., то ничто не помешает поднапрячь административный ресурс и дотянуть явку до нужных показателей в 2018-м. Конечно, не обойтись без издержек, скандалов и разоблачений. Но один из главных уроков выборов 2011 г. состоит в том, что, даже если подробно и аргументированно уличать власть в фальсификации выборов, это никаким образом не помогает оспорить ни их итог, ни легитимность сформированного с их помощью органа.

Таким образом, проблема явки избирателей на выборы в 2018 г. представляется полностью надуманной, как надуманной представляется и вся тема с допуском к участию в выборах каких-то неожиданных персонажей. По сути, единственное, что может испортить всю обедню, — это если интерес к выборам президента ощутимо упадет и чиновникам придется озаботиться не техническим повышением средней явки на несколько процентов, а вытягиванием посещаемости участков с показателей явки на последние думские выборы до среднего уровня прошлых президентских кампаний. Возможен ли такой сценарий? В теории да, особенно если социально-экономическая ситуация в стране будет ухудшаться, а оппозиция серьезно займется дискредитацией выборов президента как ритуальной и бессмысленной процедуры с предрешенным результатом. Но на практике едва ли. Во-первых, даже в оппозиционно настроенных кругах все еще преобладает идея о том, что в любых выборах надо участвовать. Во-вторых, если идея сознательной работы на понижение явки на президентские выборы все-таки овладеет лидерами оппозиции, им едва ли дадут широко развернуться и заразить массы абсентеистскими настроениями.

Вполне может быть, что все эти рассуждения о сложностях с явкой и готовности допустить на выборы кого-то непредсказуемого и оппозиционного для того и муссируются, чтобы не дать оппозиционно настроенным силам вложить все ресурсы в проповедь абсентеизма.

И вот еще что надо помнить: даже если с явкой что-то пойдет не так, победитель все равно известен заранее, и если он останется недовольным работой по мобилизации избирателей, то просто поменяет одного из замов главы своей администрации и спокойно продолжит свое правление.

Терпеть еще долго

Статья опубликована 22.02.2017

в газете «Ведомости»

С 2014 г. Россия живет в чрезвычайном режиме, а любая чрезвычайщина по определению не может длиться долго. К сожалению, временными оказались лишь надежды на скоротечность стоящих перед страной проблем: начиная с постмайданного киевского режима и кончая низкими ценами на нефть все негативные факторы оказались долгоиграющими.

Стратегия «надо немного потерпеть — и все наладится» уже несколько раз давала сбои, и потому возникают вопросы: сколько еще терпеть и что именно должно наладиться?

Последним рубежом надежд на скорое разрешение проблем была вера в то, что на подходе новое поколение западных политиков, с которыми наконец-то удастся договориться на выгодных России условиях. Пик ожиданий пришелся на конец 2016 г., когда президентская кампания в США была в самом разгаре, а впечатления от голосования по Brexit были еще свежи. Тогда действительно казалось, что вскоре за столом переговоров сменятся все основные игроки кроме Владимира Путина, что откроет путь к новому международному режиму, основанному на разделе сфер влияния с выгодой для России.

Реальность оказалась совершенно иной. Первой ласточкой был как раз Brexit и уход Дэвида Кэмерона, одного из столпов противостояния Запада и Кремля. Сменившая его Тереза Мэй оказалась ничуть не более удобным собеседником для России, и, по сути, Brexit никак не изменил соотношение сил в мире в пользу России. То же самое, только в несоизмеримо большем масштабе, произошло после выборов в США. Нескрываемое предвкушение ухода Обамы и прихода новой администрации на последнем этапе стало просто-таки неприличным. Не очень понятно, насколько серьезно в Кремле рассчитывали на Трампа. Хочется все-таки надеяться, что кремлевские стратеги не столь легкомысленны, чтобы планировать государственную политику исходя из нескольких фраз эксцентричного американского миллиардера, брошенных в запале предвыборной борьбы. Скорее всего, надежды были, но не столь глобальные: получить нового собеседника, с которым в отличие от Хиллари Клинтон у Кремля нет негативной истории взаимоотношений и потому есть шанс все начать с чистого листа. Однако чистого листа не получилось: неосторожно высказанные симпатии к Путину обернулись для Трампа серьезными репутационными издержками — и остается только гадать, как далеко он готов будет зайти, чтобы разрушить образ «маньчжурского кандидата».

Так чего же теперь мы все должны ждать и на что надеяться? Три года в режиме активного противостояния с окружающим миром уже изрядно искорежили нашу экономику и общественную жизнь, и чем дальше будет продолжаться такая политика, тем разрушительнее будут ее последствия. Чрезвычайные меры и временные решения можно было понять и принять в логике «еще немного, еще чуть-чуть», но как все это надо воспринимать в новой ситуации, когда конца и края противостоянию, санкциям и всему прочему больше не видно? Есть ли у президента и правительства запасной план и в чем он состоит? Где тот предел, дальше которого мы точно не пойдем, и есть ли он?

Честного ответа нам никто не даст, особенно накануне президентских выборов, так что судить приходится только по косвенным признакам. В таком случае недавний указ о признании паспортов непризнанных ДНР и ЛНР на фоне неутешительных для России итогов Мюнхенской конференции по безопасности можно считать вполне четким сигналом из Кремля относительно планов на будущее: ставки на противостояние по всем фронтам будут только повышаться, а значит, никакой нормализации ситуации ждать не приходится как минимум до 2018 г., когда завершится процедура переизбрания Путина. Его новая каденция осторожно анонсируется как последняя, что в каком-то смысле предполагает расширение пространства для маневров: получив мандат последний раз, можно наконец пойти и на компромиссы, чтобы уйти на покой миротворцем и дипломатом. К сожалению, и на это едва ли стоит серьезно рассчитывать. Похоже, что никаких изменений к лучшему не стоит ждать в перспективе ближайших 5–7 лет, т. е. к концу нового путинского президентства и в последующие годы.

Киселев против НОД: политый поливальщик

Статья опубликована 20.02.2017

на сайте «Политсовет»

Государственное телевидение в России давно уже стало уникальным жанром. Среди множества функций его есть и одна, которая не сразу бросается в глаза. Я говорю о сведении счетов с кем-то неугодным. Прежде всего под раздачу попадают все те, кто не нравится главному зрителю, ради которого во многом все и делается. Например, весь этот каскад глумления и ненависти в адрес бывшего президента США Обамы или бывшего президента Грузии Саакашвили — неужели это делалось для каких-то рациональных целей? Едва ли. Критика политики зарубежных лидеров — это почтенный жанр в наших краях, но до риторического уровня свары на коммунальной кухне он не опускался даже во время позднего Сталина, когда для Тито не жалели самых последних слов.

Никакого практического смысла в постоянных личных нападках и издевательствах над зарубежными лидерами нет и не может быть — зрители государственных каналов едва ли составляют хоть сколько-нибудь значимую и влиятельную аудиторию в тех странах, в которых решается судьба охаиваемых политиков. Но моральный смысл, несомненно, есть: телевидение, как и все в нашей политической системе, зависит от настроения одного человека — президента. Поэтому если ему кто-то или что-то не нравится, то этот человек или явление будут подвергаться самым яростным нападкам постоянно, без какого-либо практического смысла. Просто чтоб лидер видел старания своих подчиненных и их солидарность с его мнениями, и в любой момент времени мог убедиться, что идеологический пульс страны бьется в унисон с его настроением.

В минувшие выходные один из мэтров государственного телевидения в очередной раз показал, что сводить счеты можно не только в интересах президента, но и в своих личных тоже. Я говорю про сюжет в программе «Вести недели», посвященный НОД и Евгению Федорову. Собственно, это совсем небольшой фрагмент программы, в котором Дмитрий Киселев сначала причисляет лидера НОД, депутата Государственной думы от «Единой России» Евгения Федорова к «малахольным», а потом называет его сторонников «бродячим цирком». В нескольких словах он подвергает насмешкам и основной тезис НОД об оккупации России Америкой, но в детали не вдается.

Казалось бы, надо радоваться, что самые оголтелые фрики и мракобесы отечественного политтеатра наконец-то подверглись порицанию с вершин телевизионно-пропагандистского Олимпа, куда самих их не особо и зовут. Но, как кажется, радость эта будет преждевременной. Дмитрий Киселев не просто так решил разоблачить фриков, все гораздо мелочней: НОД устроил очередной пикет, и на одном из плакатов Дмитрий Киселев зачем-то был причислен к сторонникам Трампа и назван «трампоманом». Судя по всему, это и только это вызвало ярость у главного телепроповедника нашей с вами современности.

Сама по себе деятельность одиозного НОДа, которая уже не первый год состоит из череды самых грязных нападок на широкий круг лиц — от деятелей радикальной оппозиции до Эльвиры Набиуллиной — отнюдь не возмущает Киселева сама по себе. И даже шизофренический тезис о продолжающейся оккупации России Соединенными Штатами Америки не подвергся заслуженному разбору и разносу.

По сути, Киселев просто воспользовался доступным ему ресурсом для сведения личных счетов, передал привет депутату Федорову: мол, что ж вы так, Евгений, придержите своих питомцев, а то ведь я могу заняться вами предметнее! Впрочем, тут тоже не все так просто. Выкроить несколько минут драгоценного федерального эфира для сведения личных счетов — это вовсе не синоним возможности системно повлиять на того же Федорова и его подручных, навлечь на их головы немилость Кремля, оставить без бюджетов. Ведь Киселев и Федоров — это ложноножки одного и того же злобного чудовища, даже если они и кажутся сами себе самостоятельными актерами. Ложноножек много, чудище, как известно со времен Радищева, «о́бло, озо́рно, огро́мно, стозе́вно и ла́яй», и иногда происходят досадные накладки, когда один зев кусает другой, но ничего не поделать.

Агитационное чудовище разрослось настолько, что иногда путается само в себе, но в одном сомневаться не стоит: сколько бы киселевы и федоровы не пинали друг друга под столом и не передавали друг другу приветы с голубых экранов — наивно ждать чего-то большего. Это просто издержки постоянного процесса охаивания и облаивания, ничего больше. Думаю, с высот кремлевских башен все эти драки придворных паяцев выглядят как старинная комедия про политого поливальщика: ой, как смешно, один парень поливал газон, а в итоге сам оказался мокрым!

Зло и Руслан Соколовский

Статья опубликована 27.02.2017 года

на сайте «Политсовет»

Думая о Руслане Соколовском, я спрашиваю себя: а все эти следователи, прокуроры, эксперты и православные активисты, занимающиеся борьбой с ним — слали ли они друг другу и окружающим модные ныне картинки и сообщения в минувшее Прощеное воскресенье? Или, может быть, они просили друг у друга прощения устно? Но важно другое: дежурно прощая друг друга и окружающих — думали ли они о том, что в их руках судьба человека, которому они не хотят и не готовы простить ничего из того, что завещал прощать тот самый Христос? Знают ли эти люди слово «лицемерие» и слышали ли когда-нибудь горестную тираду Иисуса Христа «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты»? А набившую оскомину мысль о том, что «не судите и не судимы будете» — думали ли когда-нибудь наши судьи о том, что она значит на самом деле? Не приходило ли им в голову, что топча и калеча жизнь человека, никого не убившего и ничего не укравшего, они попирают все то, что якобы защищают?

Думая о Руслане Соколовском, мы должны думать не о том, прав он был или не прав в своих выступлениях и хорошо ли материться, а о том, что на наших глазах судьба молодого человека ломается шестернями бездушной судебно-полицейской машины, щедро поливаемой елеем официозного православия. Об этом и только об этом мы должны думать, оставив свои разногласия с Соколовским до лучших дней, когда спорить с ним можно будет в летних кафе или у книжных полок. Сейчас же любые попытки оправдать насилие против Руслана — аморальны и бесчеловечны.

Думая о Руслане Соколовском, мы должны думать о том, что Русская Православная Церковь, вопреки провозглашаемым ею ценностям, и близко не готова не только прощать и милосердствововать, но даже и пытаться вразумлять и проповедовать. Канонизированная РПЦ великая княгиня Елизавета Федоровна не погнушалась лично приехать к убийце своего мужа в тюрьму, чтоб поговорить с ним, вразумить, понять и простить. Слышно ли было что-либо о попытках кого-то из церковной иерархии лично поговорить с Соколовским? Не свысока, не с позиции силы, а как написано в их же священном писании — кротко, с любовью? Честно говоря, в наше время трудно даже вообразить православного иерарха, снисходящего до такого. Несогласные с официальной точкой зрения по любому вопросу — политическому ли или религиозно-философскому — лишаются в нашем обществе всех прав и должны быть готовы к прямому и бессовестному насилию в свой адрес. И совершаться это насилие будет при полной поддержке и благословении церкви, той самой организации, которая любит афишировать себя как насадительницу добра, мира и гуманизма.

Думая о Руслане Соколовском, мы должны думать о том, как карикатурно выглядят самоназначенные наследники кротости и стойкости христианских мучеников за веру на фоне того, кто в их глазах является продолжателем дела их гонителей и мучителей. Неужели этот простой юноша подобен Нерону, тщеславному, пышноодетому, убивающему и насильничающему? Увы, но как раз он своею верностью убеждениям и готовностью страдать за них подобен первым христианским мученикам, а вот сросшаяся с полицейским государством, укутанная в золото и парчу имперская церковь, окруженная толпами прокуроров, казаков, судей, следователей, активистов и олигархов — она и только она подобна сегодня тому самому ужасу и разврату, против которого выступали первые христиане. Или, может быть, это Руслан Соколовский — наследник большевиков, которые взорвали храмы, насиловали и пытали до смерти тех, кто был верен своим убеждениям до конца? И кого же он пытал или мучил, что же он такого взорвал? А вот его преследователи и мучители — они и есть наследники того страшного советского монстра, у которого была вся власть, все ресурсы, все возможности стирать в лагерную пыль всех несогласных и непокорных, и они делают именно то, что делали их отцы и деды, коммунисты и чекисты.

Думая о Руслане Соколовском, мы должны думать о том клерикальном угаре, в котором бьется наша власть, наши силовые органы, часть нашего общества. Кротость, милосердие, всепрощение, любовь — все это слова, глубоко чуждые сегодняшней РПЦ МП, во всяком случае если судить по делам ее и тех, кто вещает и выступает от ее имени, кто называет себя ее воинством. Можно быть или не быть христианами, но надо быть стойкими в своих убеждениях, верными своему слову, принципиальными, идейными, любящими, милосердными и даже кроткими — на фоне беснующихся мракобесов, кровожадно требующих сажать на кол и стрелять неугодных, молящихся на Ивана Грозного и Иосифа Сталина и благословляющих на неправедный бой наемников и убийц это особенно важно, хотя очень и очень непросто. Зло — это не абстрактное слово из слащавых проповедей. Зло — это когда вся мощь государства и церкви бросается на одного молодого человека, крушит, топчет, ненавидит и проклинает. И мало что страшнее этого зла, потому что оно еще и врет, что оно-то и есть добро!

Новые медиа и будущее общественно-политических СМИ

Статья опубликована 6.03.2017

на сайте «Политсовет»

Все те тенденции в развитии СМИ, о которых модно рассуждать на глобальном уровне, гораздо ярче проявляются на региональном уровне.

Например, бумажные общественно-политические газеты как жанр де-факто уже умерли — во всяком случае, на уровне Екатеринбурга и Свердловской области. Скучнейшая «Областная газета» продолжает существовать только потому, что живет на бюджетные дотации. Вся остальная общественно-политическая журналистика уже давно переместилась в интернет и развивается только там.

Но, как выяснилось, сами по себе информационные сайты — тоже не последнее слово в развитии СМИ, а лишь переходная форма. Чем дальше развиваются всевозможные платформы для коммуникации граждан напрямую, тем больше оффлайновые СМИ теряют свои преимущества.

Если раньше сетевые СМИ могли конкурировать лишь с печатными изданиями, размещая в интернете тексты и фотографии, то развитие техники и платформ для трансляции звука и изображения вплотную подводит их к конкуренции с телевидением. Любое событие, интересное людям, может быть доступно им и в виде прямой трансляции и в виде видеозаписи безотносительно того, фиксируют ли его камеры региональных каналов. Например, визит в Екатеринбург Алексея Навального обернулся валом публикаций в интернете — и текстовых, и в виде трансляций и видеозаписей — несмотря на полное молчание официозных СМИ. По сути, от новостей о Навальном были ограждены лишь аудитории, которые вовсе не интересуются политикой, так как визит оппозиционного лидера обсуждали не только его сторонники, но и противники — и тоже на страницах своих сайтов и блогов.

Правда состоит в том, что уже сейчас контроль за телеканалами и газетами не дает ровным счетом ничего — ну кроме расходов бюджета, совершенно непропорциональных воздействию этих дорогостоящих СМИ на аудиторию.

Впрочем, за спиной интернет-СМИ очень быстро растут и их потенциальные могильщики — блогеры и видеоблогеры, которые при целенаправленных усилиях вполне могут генерировать тексты и видеотрансляции на аудитории, сопоставимые с региональными аудиториями онлайновых и оффлайновых СМИ. Успех последнего фильма Фонда борьбы с коррупцией демонстрирует, что выход на массовую аудиторию возможен и технически, и практически уже сейчас, в обход каких-либо СМИ.

Отдельная тема, ставшая популярной в последние месяцы — множащиеся телеграм-каналы. Между прочим, это не то чтобы очень новое явление, а скорее возвращение к истокам: первые сетевые ресурсы не были такими интерактивными, как социальные сети или блоги, а по сути были монологичными. Монологичность телеграм-канала позволяет сохранять известную степень анонимности для его авторов: ведь вступая с аудиторией в полемику или позволяя публиковать открытые для всех комментарии под своими текстами, владелец площадки неизбежно раскрывает себя или создает для себя неудобную ситуацию, когда на вопросы и догадки аудитории надо как-то реагировать. Телеграм-каналы позволяют этого не делать, сосредоточившись на продвижении своих идей или сливе информации. Несмотря на незначительные аудитории самих каналов (особенно региональных), можно констатировать, что и они уже стали играть значительную роль в формировании повестки дня — примерно такую, как на заре сетевых СМИ играли анонимные сайты, публиковавшие компромат.

Тезис о сопоставимости аудитории блогеров и СМИ, сетевых и оффлайновых, может показаться спорным, но только на первый взгляд. Ни для кого не секрет, что реальная аудитория, детально интересующаяся общественно-политической жизнью региона — это в лучшем случае несколько тысяч человек, а в повседневном режиме — и того меньше. Раньше она примерно совпадала с распространяемым в регионе тиражом солидных федеральных газет, а с развитием интернета стала совпадать с количеством реальных посещений общественно-политических сайтов и числом подписчиков наиболее популярных региональных общественно-политических блогеров. За пределами этой группы интерес к деталям областной политики резко падает, и средний обыватель едва ли способен назвать хотя бы десять региональных политиков.

Тем не менее именно это активное меньшинство является ключевым для контроля за регионом. Кроме чиновников и пишущих о них журналистах сюда же входят крупные предприниматели, гражданские активисты и та группа, которую можно условно обозначить как «лидеры общественного мнения». Следовательно, любое онлайновое СМИ и даже любой блогер, способный заинтересовать аудиторию хотя бы в несколько тысяч человек, уже фактически конкурирует с общественно-политическими передачами региональных телеканалов и той же «Областной газетой». Более того, у сетевых СМИ и блогеров есть существенное преимущество: в отличие от региональных каналов и печатных СМИ, интернет-публикации изначально направлены на более широкую аудиторию.

Региональное онлайн-издание или даже популярный блогер способны намеренно или случайно «забросить» какую-то региональную тему на федеральный уровень, а оффлайновые СМИ в этом смысле совершенно бесполезны: сюжет регионального телевидения может быть показан по федеральным каналам в исключительных случаях, как и перепечатка на федеральном уровне публикаций в местных газетах. Типичный пример — ситуация вокруг строительства храма на пруду. Вопреки молчанию официозных СМИ, информация о недовольстве городского сообщества этими планами вышла на федеральный уровень и стала пунктом общероссийской повестки дня. Неконтролируемое вмешательство в региональную повестку дня федеральных ресурсов и блогеров создает совершенно новую ситуацию: договариваться о появлении положительного материала о жизни региона на федеральных каналах — сложная задача, зато негативные и курьезные новости и сюжеты разлетаются на всю страну моментально и совершенно неконтролируемо.

Современная ситуация в медиа, как уже было сказано выше, переходная.

Развитию новых медиа-блогов, каналов, трансляций и так далее мешает отсутствие практических способов монетизировать их в такой степени, чтоб их автор мог жить за счет приносимого дохода. Собственно говоря, именно поэтому они не уничтожили традиционные СМИ и едва ли этого стоит ожидать в ближайшем будущем. Как было сказано выше, аудитория, заинтересованная в общественно-политических медиа, слишком мала и не готова платить. Традиционный механизм монетизации общественно-политических СМИ через получение финансирования от политических структур и заинтересованных групп на новом уровне пока не работает по многим причинам: потенциальные спонсоры еще не осознали суть происходящих перемен, да и состояние дел в региональной политике отнюдь не благоприятствует обширным инвестициям в эту сферу.

Тем не менее вся отрасль медиа живет в режиме трансформации. Такой привычный показатель как посещаемость сайта уже сейчас выглядит абстрактным: с одной стороны, есть множество технических способов увеличить ее до фантастических размеров, с другой стороны, эта цифра совершенно ничего не дает в практическом смысле. Для коммерческого сайта посещаемость трансформируется в покупки, а для информационного более-менее адекватное представление о его ценности дает только количество ссылок в других СМИ и расшаривание в соцсетях.

Будущее СМИ, во всяком случае, обозримое из сегодняшнего дня — силами профессиональных редакций генерировать контент, который заинтересует людей и заставит их тиражировать его в своих аккаунтах. Это раньше граждане писали в редакции письма, чтобы те их опубликовали или сделали по их мотивам статью или сюжет. Сейчас все выглядит иначе: во-первых, каждый способен сам опубликовать новость или съемку чего-то интересного, а СМИ лишь могут предложить себя в качестве усилителя, ретранслировать сообщенную частным лицом новость на свою аудиторию, развить и углубить ее. Во-вторых, граждане не столько пишут в СМИ, сколько тиражируют понравившиеся им публикации, снабжая их своими комментариями — это совершенно новая форма взаимодействия профессиональных редакций и общества.

Таким образом, текущая задача общественно-политических СМИ — быть аккумуляторами идущих от граждан новостей, тенденций и запросов, а с другой стороны, генерировать контент, который был бы настолько интересен аудитории, что она была бы готова его распространять и тиражировать. Естественно, соответствовать этим требованиям смогут только те ресурсы, редакции которых свободны в принятии решений полностью или ограничены лишь незначительно. С ухудшением социально-экономической ситуации игнорировать настроения общества в угоду официозному оптимизму и пользоваться успехом у аудитории станет невозможно.

Те же СМИ, которые не смогут вписаться в эту ситуацию, рано или поздно уйдут с рынка. Дольше всех в старом состоянии протянут дотационные официозные СМИ, но и их неэффективность и недееспособность влиять на настроения общества когда-нибудь станет очевидной даже самым консервативным чиновникам.

Закон о российской нации: у Путина не получилось

Статья опубликована 07.03.2017

на сайте «Политсовет»

С самого своего появления идея о фактическом учреждении «российской нации» через принятие специального закона вызвала изумление у всех, кому по роду деятельности не положено восторгаться всем тем, что уже успел одобрить Путин. А президент, как мы помним, поддержал идею о принятии такого закона и даже раздал по этому поводу поручения.

«Но что точно совершенно можно и нужно реализовывать, прямо над этим нужно подумать и в практическом плане начать работать, — это закон о российской нации», — сказал Путин 31 октября 2016 года на заседании Совета по межнациональным отношениям.

Началась даже некоторая общественная кампания на тему, что закон очень даже нужен и давно было пора его принять. Судя по замаху, закон действительно должен был стать фундаментом чего-то большого, возможно — принципиально новой концепции государства и власти в России. Звучали мнения, что после учреждения «российской нации» Путин может занять законодательно оформленный пост «национального лидера», раз и навсегда ставящий его над всей чиновничьей пирамидой.

Однако радужные ожидания кремлевских теоретиков, если они и были, разбились о суровую российскую реальность. Если на возмущение русских националистов и сочувствующих им интеллигентов, вопрошавших о том, куда же деть русских, власть могла привычно не обращать внимания — ибо русские у нас народ безгосударственный, не имеющий в рамках России никакого особого статуса, то игнорировать протесты элит существующих национально-территориальных образований даже сейчас чревато серьезными проблемами.

А такие протесты начались сразу же: несмотря на демонстрируемую покорность Кремлю и отказ от каких-либо претензий на политический суверенитет, свои экономические преференции национальные республики берегут свято, и их руководители прекрасно понимают, что их сохранение напрямую связано с сохранением статус-кво в вопросах национальной политики.

Были еще и протесты РПЦ, что тоже вполне логично: пока прилагательное «русский» трактуется каждым на свой лад, Русская Православная Церковь может делать вид, что она представляет русское большинство населения (хотя никто и никогда ее не уполномочивал кого-либо представлять, кроме ее же прихожан). Но если бы появилась какая-то «российская нация», то РПЦ осталась бы в положении национальной конфессии одного из этносов, входящих в эту самую синтетическую нацию.

Самое интересное во всей этой ситуации — личное поражение Владимира Путина. Похоже, ему идея закона очень даже нравилась, и он ее поддержал. И вот, спустя всего полгода концепция радикально меняется. Выяснилось, что «общество не очень подготовлено к восприятию такого понятия, как единая нация, объединяющая все национальности», — так объяснил решение рабочей группы о переименовании закона один из его инициаторов Валерий Тишков. Получается, что президент и его окружение несколько оторвались от общества в этом вопросе, не почувствовали настроения элит. Новое название закона — «Об основах государственной национальной политики», и уже по названию понятно, что это будет очередной проходной документ, какие пачками принимает Государственная дума и из которых в практическом смысле не следует ничего, кроме создания новых рабочих мест для плодящихся бюрократов.

Главный вывод из ситуации — не стоит паниковать после каждой вздорной идеи, прозвучавшей в Кремле и одобренной президентом. Вопреки распространенном мнению, Путин вовсе не так всемогущ, чтоб протолкнуть сквозь якобы лояльные ему элиты любую идею. На 18-м году его правления это не самая плохая новость.

Тотальное телевидение

Статья опубликована 13.03.2017

на сайте «Политсовет»

Продолжая разговор о новых медиа, нельзя не отметить и ситуацию, в которой традиционные СМИ оказывают воздействие на, казалось бы, утерянную аудиторию через социальные сети и «новые медиа».

В последние недели в России происходит что-то невероятное: социальные сети и телеграм-каналы буквально забиты обсуждением сюжетов передач официозного и якобы презираемого интернет-аудиторией телевидения. Причем речь идет не о традиционном разборе сюжетов общественно-политического вещания, а о самом гнусном и жалком, что есть в этом самом телевидении — о бесконечных развлекательных ток-шоу.

Можно понять, что заставляет людей, проклявших телевизор, все-таки смотреть эфиры Соловьева или Киселева или читать их краткое изложение. Занятие это мучительное, но имеющее практический смысл — все-таки надо знать, какие тараканы обитают в голове идеологов государства. Но вот какой смысл в обсуждении содержания бесконечных ток-шоу и танцев всех со всеми — решительно непонятно. Однако все не так просто, как может показаться при беглом взгляде на проблему.

За рабочую версию надо принять то обстоятельство, что содержание развлекательных программ телевидения все-таки волнует значительное количество интернет-аудитории, а потому рано или поздно становится сюжетом для бесконечных колонок, статей и обсуждений. Другой вопрос — откуда в интернете взялись эти люди и почему их вдруг так много?

Ответ на него прост и лишен какой-либо конспирологии: интернет все глубже проникает в российское общество, а значит, все больше и больше самых обычных людей открывают для себя и социальные сети, и другие каналы коммуникации. С одной стороны, это позволяет части специфического контента, ранее распространяемого только в интернете, попадаться на глаза более широкой аудитории — возможно, именно благодаря новым сегментам пользователей интернета последний фильм Навального так быстро и широко расходится. С другой стороны, мы наблюдаем и обратное явление: привыкшие смотреть телевизор и обсуждать его содержимое граждане продолжают отдаваться любимому досугу, став пользователями соцсетей. Более того, они обнаружили, что «смотреть телевизор» в интернете даже удобнее: любимое ток-шоу со скандалом можно увидеть не строго по расписанию, а в любое удобное время, а потом еще и поделиться эмоциями с такими же ценителями жанра.

Нельзя сбрасывать со счетов и практическую заинтересованность телевизионного начальства в возвращении себе утраченной аудитории. В конце концов, они перед президентом отвечают за контроль над сознанием нации и потому обязаны любой ценой распространить нужный контент по головам граждан, даже если те не хотят включать телевизор или вовсе отказались от этого бытового прибора. Не удивительно, что телевещатели основательно вкладываются в распространение своего контента через соцсети. Как минимум весь он выкладывается в интернете и подается аудитории в максимально удобном для распространения виде, а как максимум — не стоит сбрасывать со счетов и целенаправленные усилия по работе с пользователями: ботов и услуги платных блогеров еще никто не отменял, так что имея на руках хороший бюджет, вполне можно создать ажиотаж вокруг перезапуска сомнительного «сатирического» шоу, по которому, оказывается, буквально все вокруг скучали много лет.

Свечу я, конечно, не держал, и кто кому сколько платит за предвкушение и смакование шуток Гарика Мартиросяна и тиражирование «удачных» номеров из КВН я не знаю. Однако вынужден констатировать печальное обстоятельство: как бы я ни воротил нос от содержания федеральных телеканалов, но даже беглый просмотр своих, казалось бы, чищенных-перечищенных лент в соцсетях снабжает меня полным представлением о том, какие темы обсуждают несколько вечеров у Малахова, какой скандал разразился на очередных танцах, кто поедет на «Евровидение» и что пела Поклонская в эфире все того же расхваленного еще до эфира шоу. Оказывается, что огромное количество людей готово тиражировать эту бессмысленную информацию, пересказывать ее, анализировать и обсуждать как что-то важное и имеющее значение. На глазах формируется новый жанр: краткий пересказ содержания развлекательных программ для пользователей соцсетей с выводами и анализом особо важных тезисов.

Обратная сторона возрастания влияния «новых медиа» — это их использование воротилами традиционных СМИ для тиражирования всего того, от чего часть общества пыталась спрятаться в интернете. Идея создания информационной среды, изолированной от развлекательного контента федеральных каналов, в очередной раз оказалась утопией. Не смотришь телевизор сам — тебе покажут его содержание в виде нарезки роликов, тебя проинформируют о нем в пересказе, тебе сообщат о всех новейших скандалах в студиях «Останкино» любимые колумнисты. Перефразируя известное выражение, захочешь спрятаться от него в сортире — оно и в сортире тебя найдет и замочит, это всепроникающее российское телевидение.

Женский ударный батальон Кремля

Статья опубликована 16.03.2017

на сайте «Политсовет»

Бедные женщины, находящиеся в зависимости от произвола власти, оказались главными козырями сразу в нескольких партиях, которые играет Кремль.

Чудновец и Севастиди, две невинные жертвы карательно-сажательного «правосудия», были внезапно высочайше помилованы и немедленно получили возможность выразить свой восторг и восхищение президенту за свою свободу. Их благодарности и готовность бороться за чьи-то там права без намеков на политическую деятельность были транслированы на всю страну: мол, полюбуйтесь, вот какие патриотки — Отечество их ни за что упекло в тюрьму, а потом выпустило, а у них и претензий особых нет, одни восторги! Берите пример!

К самим женщинам нет и не может быть претензий. Попав в жернова следствия, суда и ФСИН обычный человек будет готов пойти на многое, чтоб этот кошмар в его жизни закончился, и благодарить любого, кто поспособствовал возвращению домой. И тем безобразнее весь этот аттракцион с использованием невинных жертв произвола с участием персонажей из ОНФ. Во-первых, обоих гражданок надо не миловать, а полностью реабилитировать с последующим разбирательством со всеми теми, кто шил их липовые дела и сажал в тюрьму. Во-вторых, некрасиво так откровенно использовать «стокгольмский синдром» недавних узниц.

Есть все основания полагать, что внезапное помилование двух этих женщин — удачная попытка убрать из публичного поля тему освобождения Ильдара Дадина. В отличие от Чудновец и Севастиди, попавших в жернова репрессий случайно, Дадин там совершенно логичен и закономерен и тем убедительнее его выход на свободу. Понимая свою правоту и преступность своих преследователей, Дадин не сдался ни во время отсидки, ни после освобождения. Сделать из него очередного верноподданного активиста, вся общественная работа которого свелась бы к бесконечным здравицам Путину, не получилось бы. Поэтому вместо неудобного власти освобожденного активиста пришлось найти парочку удобных. К счастью кремлевских пиарщиков, несправедливо осужденных у нас пруд пруди, можно каждый день кого-нибудь миловать и показывать на всю страну, как очередной раздавленный произволом человек благодарит начальство за внезапную доброту. Жаль только, что даже ради пиара всем невинно осужденным свободу не дадут.

На другом фронте в бой брошена певица Юлия Самойлова. Учитывая нелегкую судьбу людей с физическими особенностями в нашей стране, перед любым инвалидом, вырвавшимся из прозябания взаперти, надо преклоняться. Так что саму эту замечательную девушку не за что осуждать — ни за ее выступление в Керчи, ни за готовность ехать на Евровидение. Но вот то, что весь негатив российско-украинских отношений ей придется принять на себя — это не ее желание или выбор, это ее так подставили. «Евровидение» в России почему-то очень политизировано и уже много лет рассматривается как еще одна арена противостояния с Западом. Поэтому поверить, что Самойлову выбрали исключительно по вокальным данным и ничего другого в виду не имели, могут только очень наивные люди.

Парадоксальным образом сюда же примыкает и Поклонская, хотя и поет она только в юмористических шоу и вроде бы не имеет никакой инвалидности. По сути же ее положение крайне уязвимо — все ее будущее связано только с сохранением нынешнего режима, а любые перемены курса чреваты крахом карьеры, а то и чем похуже. В таком положении запоешь хоть «Мурку», хоть «Боже, царя храни!», лишь бы начальству нравилось.

Конечно, желающих оказать власти услугу в России много, и едва ли есть какой-то дефицит в энергичных мужчинах, готовых нести любую околесицу, чтобы быть замеченными с кремлевских башен. Но то ли они стали слишком дорого обходиться, то ли использование в пропагандистских манипуляциях женщин кому-то показалось креативной идеей — какой-то нездоровый тренд на бросание под танки именно женщин с непростой судьбой, которые не могут отказаться от сделанного предложения, все-таки можно проследить.

Как Навальный уничтожает интригу президентских выборов-2018

Статья опубликована 20.03.2017

на сайте «Политсовет»

Власти боятся не Навального как такового — по их представлениям, опасность представляют или очень богатые, или вооруженные люди. Ни тем, ни другим Навальный не является. Власть боится, что из-за него придется менять свои планы и действовать спонтанно. Для чиновников, за последние 15 лет отвыкших от любой спонтанности и непредсказуемости, страшнее всего — играть по чужим правилам, на чужом поле. Навальный, формально соглашаясь играть по общим правилам, ломает всю игру и создает свою повестку дня, и тем самым — неопределенность. Тем он и страшен для кремлевских стратегов.

Выборы президента РФ все последние 17 лет — совершенно формальное мероприятие с предсказуемым результатом. По сути, это помпезный ритуал, в ходе которого всего лишь надо проявить максимум усердия, чтоб потом получить вознаграждение. Организаторы выборов от Кремля до самого дальнего сельсовета обеспокоены не результатами всей электоральной церемонии — он задан по умолчанию — а гладкостью ее прохождения и ее соответствием пожелания начальства.

Навальный навязывает себя как участника процесса. Никаких проблем с недопуском на выборы какой-либо нежелательной фигуры у власти нет. При одном условии: если эта фигура действительно неизвестна никому, кроме кружка своих сторонников в Москве. Если же человек смог прорвать информационную блокаду и получил всероссийскую известность — его недопуск уже становится фактором, дискредитирующим все мероприятие.

Предположим, это их не остановит — не пустят, сделают лицо кирпичом и все как обычно. Но до выборов еще год, а проблемы уже множатся. Во-первых, эти самые штабы, которые Навальный открывает. Мало того, что там сидят какие-то люди, которые что-то делают — как минимум, систематически распространяют хулу на неприкосновенного лидера, так туда еще постоянно приходя другие люди, что особенно невыносимо. Потому что согласно исповедуемой Кремлем мифологии никаких живых людей за Навальным не стоит, а есть горстка шпионов и деградантов в интернете. Появление на горизонте живых сторонников Навального в разных городах России однозначно свидетельствует, что существует сегмент общества, на который вся агитационно-пропагандистская работа Кремля не оказывает никакого влияния и даже наоборот, мобилизует на консолидацию вокруг самого неприемлемого для Путина персонажа, вопреки угрозам и проклятьям.

Во-вторых, митинги. С одной стороны, Навальный спровоцировал небывалый в истории современной России политический флэш-моб — митинги заявлены в десятках городов. С другой стороны, допускать митинги против лидера ЕР власть категорически не готова. В тех городах, где ожидать каких-то многотысячных сборищ не стоит, запретить акцию легко: едва ли будут какие-то негативные последствия и даже широкое освещение в СМИ. Гораздо сложнее принять какое-то решение по Москве: там и людей может выйти неожиданно много, даже вопреки запрету, и что с ними делать — непонятно, учитывая насыщенное медийное поле. Конечно, можно повторить болотную историю — митинг превратить в побоище, а потом долго и нудно судить и сажать всех, кто попадется. Но надо ли все это накануне президентских выборов?

Собственно, здесь и есть главный момент неопределенности: Навальный снова и снова ставит власть перед необходимостью как-то на себя реагировать уже сейчас. Игнорировать его полностью чем дальше, тем труднее, а привычная для власти реакция «не пущать и сажать» эффективна, но полностью ломает всю мифологию интересных, конкурентных и свободных выборов. Если начать за год до голосования закручивать гайки, то вся электоральная церемония приобретает совсем неприличный и унылый вид: всех, кто против, просадили, вот и все выборы.

Нелишне напомнить, что в прошлый раз все расправы начались уже после завершения президентских выборов, а до них обществу предлагали уверовать в «Путина 2.0», и многие даже купились на этот трюк. Навальный ломает всю концепцию Кириенко и его группы, которая предполагала управляемую и тщательно выверенную имитацию «оттепели», которая должна отвлечь публику от обсуждения нечестности и предсказуемости предстоящих электоральных церемоний. Кремлевские методологи придумали красивую идею: много говорить об оттепели, многозначительно на что-то намекать, иногда кого-то выпускать из тюрьмы, иногда разрешать «смело» шутить в шоу федеральных каналов — и так до самых выборов. Навальный сразу предлагает перейти к главному: реальных конкурентов на выборы пустите или нет? Ответ на этот вопрос в Кремле всем известен — конечно же, нет, будущий победитель давно уже дал согласие править и дальше, сюрпризы и скандалы вокруг первого лица никому не нужны. Но то, что Навальный ставит их перед необходимостью свернуть весь балаган за год до выборов и сразу перейти к репрессиям и запретам, сводит всю интригу на нет и потому страшно раздражает.

Интернет миллионов

Статья опубликована 22.03.2017

в газете «Ведомости»

Сделанный в ФБК Алексея Навального фильм о Дмитрии Медведеве за две недели «проката» набрал более 10 млн просмотров на YouTube — и это при почти тотальном игнорировании всей этой истории официозными СМИ. Этот успех оппонентов Кремля на медийном фронте не первый, но явно и не последний. За оставшееся до выборов время можно ожидать новых сенсационных разоблачений, которые также увидят многие миллионы избирателей, — и вполне вероятно, что они коснутся первого лица, уже многие годы существующего вне какой-либо публичной критики.

Повлияет ли оппозиционный контент на результат президентских выборов 2018 г.? Прямого воздействия ждать едва ли стоит, но что действительно надо обсуждать — так это постепенную утрату властью монополии на формирование информационной повестки страны. Это создает уникальную для последних лет ситуацию, когда достаточно широкие слои населения вновь получают доступ к альтернативному, более того — резко критичному взгляду на положение дел в стране. Важно также отметить, что этот процесс невозможно остановить — и вовсе не по политическим, а по сугубо технологическим причинам.

Глобальное развитие техники и технологий создает все новые и новые возможности для всех, кто готов ими воспользоваться, и чем дальше, тем больше будет таких возможностей. Следовательно, в какой-то момент воздействие телевидения как самого эффективного средства пропаганды будет нейтрализовано не столько ухудшением социально-экономической ситуации в стране, сколько сопоставимой по охвату аудитории альтернативной точкой зрения на ситуацию в стране, бесцензурно распространяемой в интернете. Во всяком случае, такое развитие событий представляется все более реалистичным.

Бытовое недовольство жизнью как таковое если и ведет к каким-то действиям, то разве что к спонтанным и разрозненным протестам, а целенаправленно распространяемый контент мобилизует и объединяет недовольных вокруг тех, кто его создает, что автоматически делает этих людей не просто медийными фигурами, но и политическими лидерами. Можно, конечно, пожимать плечами и указывать на актуальные рейтинги официальных телеканалов, но тихая революция началась — с того момента, как первый оппозиционный политический ролик в интернете набрал 1,5 млн просмотров, охватив, таким образом, 1% населения страны. Десять миллионов — это новый рубеж, который явно не будет последним. Удастся ли власти так же последовательно игнорировать критический сюжет, который посмотрит 20 или 30 млн граждан?

В интернете происходит много интересного, и что особенно важно — происходит быстро. Например, сеть охватывает все больше и больше тех самых простых людей, вниманием которых еще совсем недавно безраздельно владело телевидение и которым еще пять лет назад можно было рассказывать сказки о «сетевых хомячках». Да, эти люди приносят в сеть свои привычки и настроения, сознательно или случайно продвигая в ней все тот же официозный контент. Но они же так или иначе становятся аудиторией сетевого контента, а со временем — и его распространителями в своем окружении.

Руководство нашей страны состоит из людей доинформационной эпохи, которые воспринимают новые технологии с заметным подозрением, обоснованно считая их угрозой своей власти. Потратив годы и миллиарды на создание комфортной для себя информационной среды, они вдруг столкнулись с новой реальностью, в которой контроль над главными телеканалами, газетами и интернет-СМИ уже не является гарантией монополии на информацию. Из всех щелей лезут и лезут новые СМИ, а главное — новые формы и методы распространения информации, охватывающие миллионные аудитории. Но ни готовности, ни желания вступать в диалог с критиками у власти нет, и единственным видом реакции остается игнорирование.

За год до президентских выборов активнее всего против действующей власти работает не Алексей Навальный и его соратники, а время и технологии. Год — это небольшой срок, и едва ли за это время интернет все-таки «перекричит» телевидение, но в перспективе нескольких лет это представляется неизбежным.

Навальный против Путина: битва за будущее России

Статья опубликована 28.03.2017

на сайте swissinfo.ch

26 марта 2017 года в России случилось удивительное событие — в десятках городов от Владивостока до Калининграда многие тысячи людей организованно вышли протестовать против власти. В отличии от выступлений 2011—2012 годов, граждане вышли не против нечестных выборов или отдельных недостатков, а именно против действующей власти как таковой, прямо обвиняя ее в коррупции.

Несмотря на тотальное умолчание о подготовке к протестам по всем федеральным каналам, несмотря на несопоставимый материально-технический ресурс, Алексею Навальному и его команде удалось переиграть Путина и всю властную вертикаль Российской Федерации, подготовив и проведя это впечатляющее мероприятие и на улицах российских городов, и в информационном пространстве. Как же получилось, что Алексей Навальный смог мобилизовать столько людей по всей стране и что будет дальше?


Новые медиа

Режим Путина, с самого своего возникновения в 1999 году, покоится на тотальном контроле над федеральными телеканалами и всеми крупными СМИ России. Много лет считалось, что этого более чем достаточно, чтобы манипулировать настроениями всего населения. Даже события 2011—2012 годов, когда имели место массовые протесты, все еще происходили в эру всевластия телевидения. Но в последнее годы ситуация начала меняться и происходят эти перемены очень быстро. Развитие интернета и «новых медиа» неизбежно ведет к постепенному уравниванию шансов власти и ее противников в вопросах информирования населения, особенно молодежи.

Алексей Навальный и его команда смогли использовать новую ситуацию в свою пользу, максимально задействовав новые возможности коммуникации с гражданами. На момент написания статьи запись эфира Навальный LIVE на сервисе Youtube уже посмотрели 3 860 772 человека. Непосредственно во время событий эфир смотрели до 150 тыс. человек. Это вполне впечатляющие цифры, сопоставимые с аудиторией официозной пропаганды, распространяемой государственными СМИ.

Но первым сигналом о прорыве информационной блокады стали фантастические цифры просмотра самого фильма, разоблачающего коррупцию в высших эшелонах власти России. На момент написания статьи и спустя три недели после публикации фильм «Он вам не Димон» насчитывает уже 12 825 777 просмотров только на сервисе Youtubе, и это при том, что параллельно он распространялся и на других платформах.

Прорыв информационной блокады — это явление, заметное на всех уровнях. Например, поездки Алексея Навального по регионам России традиционно игнорируются официозными СМИ, но все более-менее независимые СМИ и все тебе «новые медиа» так или иначе доносят до населения информацию, благо в наше время для организации прямой трансляции любого мероприятия уже достаточно одного смартфона и подключения к интернету, а с каждой встречи Навального таких трансляций, добровольно и бесплатно, ведется множество.

Как работать с этой средой — в Кремле, судя по всему, не понимают и, скорее всего, даже не задумывались об этом до последнего времени. Сейчас, видимо, будут приняты меры по усилению контроля за интернетом и одновременно огромные деньги будут брошены на наводнение сети выгодным власти контентом. Но, как показывает практика, в условиях равных возможностей для конкуренции российская власть работает неэффективно. Технологии развиваются гораздо быстрее, чем придумываются способы противостояния им, а оппоненты власти буквально вынуждены осваивать их быстрее и использовать эффективнее.


Путин и молодежь

Несмотря на то, что документальный фильм «Фонда борьбы с коррупцией» был посвящен Дмитрию Медведеву, ни для кого не секрет, что на острие критики Навального был и остается президент России. Да и вышедшие на митинги граждане от Владивостока до Калининграда скандировали антипутинские лозунги — помимо повторения претензий к Медведеву. Откуда же взялись все эти критики Путина и почему в протестных митингах приняло участие так много молодежи? Нельзя отрицать очевидного: в российскую политику пришли новые поколения россиян, которым Путин вовсе не кажется молодым и энергичным лидером и у которых он не вызывает какого-то особого восторга.

В конце-концов, сейчас Путину столько же лет, сколько было Ельцину в 1996 году, а правит он почти столько, сколько правил Леонид Брежнев — достаточно вдуматься в эти факты, чтоб увидеть нынешнего президента России в совершенно ином свете. Конечно, пожилым людям он все еще кажется молодым на фоне «старого» Ельцина, но вот почему 65-летнего человека должны считать молодым те, кому сегодня 15—20 лет?

В отличии от поколений своих родителей, дедушек и бабушек, даже старших братьев и сестер, современная молодежь не помнит ни Ельцина, ни 90-х годов. Молодые россияне не могут и не хотят сравнивать Путина с тем, что было раньше, просто потому что раньше не было и их самих. Для этих миллионов молодых людей Путин — это изрядно надоевший дедушка из телевизора, которого они видят всю свою жизнь. «Продать» им этого привычного как плохие дороги человека под соусом прогрессивного, нового и свежего лидера уже невозможно.

Впрочем, никто особо и не старался сделать Путина понятным и интересным реальной российской молодежи 21-го века. Во-первых, с конца 90-х у правящей элиты России осталось мнение, что молодежь аполитична и потому работать надо только со старшими поколениями. Во-вторых, окружение Путина, в силу возраста и образа мысли, живет в плену своего собственного очарования ностальгией по СССР. Не удивительно, что вся идеологическая работа со школьниками и студентами в последние годы свелась к бессмысленному калькированию самых одиозных советских практик.

Казенные фестивали патриотизма с упором на милитаризм не работали уже в 80-х годах, но кто-то решил, что эти протухшие идеи смогут оказать влияние на поколения, выросшие в интернете, слушающие ту же музыку, что и их сверстники во всем мире, и воспитанным на Гарри Поттере, а не на советской классике.

Если никаких радикальных трансформаций кремлевского режима в ближайшее время не случится, Россия и мир будут наблюдать затяжное угасание путинской автократии — и не только моральное и политическое, но прежде всего и физическое. И в этом смысле конечно же молодежь — это не союзник Путина, а его главный естественный враг, потому что так или иначе она будет жить и после него. Наконец, не стоит сбрасывать со счетов и такую банальную вещь, как естественное для молодежи отрицание ценностей своих родителей — а так уж получилось, что одной из таких ценностей является все тот же Путин.


Главный оппонент

Положение Алексея Навального как главного и единственного оппонента Владимира Путина стало фактом именно 26 марта 2017 года, хотя проницательные наблюдатели все поняли гораздо раньше. Но именно сейчас Навальный продемонстрировал и своим сторонникам, и своим врагам, что он единственный из всех российских политиков способен оперировать в масштабах страны и, имея сравнительно небольшой ресурс, добиваться существенных успехов в противостоянии кажущейся нерушимой и монолитной власти.

Алексей Навальный молод, энергичен, умеет общаться с разными аудиториями и воспринимается молодежью как понятный и свой человек. Но особенно важно, что он обладает несомненным политическим чутьем. Когда идея провести всероссийскую акцию протеста только возникла, многим она показалась сомнительной: было ощущение, что людей выйдет немного и это будет фиаско Навального. Но оказалось, что он все рассчитал верно и нанес удар в нужное место. Люди откликнулись на его призыв, причем в масштабах, на которые едва ли можно было надеяться еще совсем недавно.

По сути, теперь в России осталось только два политика — действующий президент Владимир Путин и лидер оппозиции Алексей Навальный. Вся дальнейшая политика России на ближайшие годы превращается отныне в схватку этих двух лидеров, за одним из которых стоит вся мощь государственного аппарата России и право на насилие, а за вторым — только сочувствующие его борьбе граждане России и само время.

В демократической стране эта борьба завершилась бы на свободных и честных выборах, результаты которых признали бы все участники. Может быть когда-нибудь так будет и в России, но в обозримой перспективе власть и оппозиция, Путин и Навальный будут бороться на улицах и во все более расширяющемся пространстве интернета. Где, когда и как закончится это противостояние — предсказать трудно, но развязка так или иначе наступит в ближайшие годы.

Поучайте лучше ваших паучат!

Опубликовано 30.03.2017

на сайте «Политсовет»

Ответ на новые протесты в традиционной политической аудитории сформировался стремительно: вышла молодежь, вышли школьники, они ничего не знают, они на эмоциях, давайте с этим что-то делать! Рецепты «что делать» и у охранителей, и у «оппозиции» схожи: надо срочно начать воспитывать и поучать этих мальчиков и девочек! Разница только в том, чему именно хотят поучать молодежь охранители и их оппоненты и какими методами воспитывать.

Охранители, впрочем, предсказуемы и потому смешны: поколения, которые, по всем исследованиям, склонны к гедонизму, эгоизму и выросли на общемировых трендах, предлагается воспитывать трудом, коллективизмом и политзанятиями о том, как страшен и вреден Запад. То есть молодому человеку, который в свои 15 лет или уже побывал во многих странах мира или, во всяком случае, многое знает о мире из интернета, мечтает весь его объехать, мало работать и много отдыхать (что, кстати, вполне нормально) скучные «училки» будут говорить: надо работать день и ночь в поте лица своего всю жизнь ради величия Отечества, а твой любимый Гарри Поттер (и вообще все, что он любит и на чем вырос) — вражеская пропаганда, ересь и глупость.

Особенно трагикомична ставка на «работу с молодежью». Казалось бы, крах советской власти в конце 80-х годов должен был бы навести нынешних руководителей страны на мысль, что политзанятия и развешивание лозунгов вовсе ничего не гарантируют и даже наоборот — ведут к профанации и дискредитации любых идей. Но, к сожалению или к счастью, эти люди не умеют извлекать адекватных уроков из прошлого: им и теперь кажется, что лозунгов было маловато, политзанятия — редкие, и вообще надо возродить пионерию, комсомол, «Зарницу», трудовое обучение, начальную военную подготовку и уроки закона божьего с первого класса. Ну что сказать? Давайте, начинайте — больше лозунгов, политинформация про Украину каждый день с первого класса, трудовое обучение после уроков и до вечера, а потом в армию или в сельскую местность по распределению. Все эти меры вызовут энтузиазм и одобрение у сверстников нынешних руководителей России и еще нескольких поколений последних советских людей, для которых распад СССР и 90-е годы — личный опыт и фундамент мировосприятия. Но какое впечатление все это произведет на воспитуемых — это отдельный вопрос, и едва ли стоит ждать, что молодежи понравится слушать стариковскую ностальгию про великое прошлое и байки про страшные 90-е. Опять-таки, одно дело — просто послушать краем уха, другое дело — вдруг начать жить не так, как нравится тебе и как живут твои сверстники, а как хочется посторонним дедушкам.

Между прочим, другая часть общества выглядит немногим более выигрышно. Ветераны оппозиционного движения, которые уже распугали в 2011—2012 году многих вновь присоединившихся к протестам своими утомительными сварами и разборками, ничего не поняли и ничему не научились. И вот они уже спешат поучать новые поколения, рассказывая им про Явлинского, Касьянова, Ельцина, Горбачева, «марши несогласных», Болотную площадь и дело ЮКОСа. Они считают важным поговорить с молодежью о том, как они сами в 90-е годы ходили на митинги и почему это делали, как разгромили НТВ, как прекрасен был убитый Немцов, как незаконно был присоединен Крым. И, конечно же, надо обязательно поговорить про Украину, куда без нее! Оставшиеся не у дел «лидеры оппозиции», по призыву которых никто никуда никогда уже не выйдет, пустились в рассуждения о том, как надо поступать, куда призывать и что говорить «нашей героической молодежи».

Россия в 20—21 веке упустила огромное количество шансов. Много поколений потратили свои жизни на бессмысленную борьбу за недостижимые и откровенно ложные идеалы. Лучшее, что могут сделать старшие поколения, особенно сформировавшиеся при советской власти — это оставить в покое и молодежь, и нашу страну. Ничего умного, хорошего, современного и перспективного по советским чертежам советским прорабам построить не удастся.

Да, обидно признаваться себе в том, что мы стареем, не понимаем шуток и сленга новых поколений, не успеваем осваивать новые гаджеты и технологии. Мы еще кажемся себе молодыми и задорными, но в глубине души уже считаем, что раньше и музыка была лучше, и фильмы интереснее, и трава зеленее, и небо синее. В этом нет ничего плохого, просто пора себе признаваться в том, что в 21 веке надо не поучать молодежь свысока, рассказывая ей о том, что такое пейджер и для чего нужна логарифмическая линейка, а учиться у нее жить в новом мире, о котором мы в свое время читали в фантастических книжках, а они в нем родились и выросли.

Будущее есть только у тех, кто готов идти вместе с молодежью и вовремя уступить дорогу новым поколениям лидеров. Те же, кто верит в прошлое и пытается проповедовать читателям Гарри Поттера Павку Корчагина и летчика Мересьева — они уже все проиграли, и каждый месяц их нахождения у власти только увеличивает отставание России от всего остального мира, стремительного летящего в будущее.

Советский фильм «Приключения Буратино» — тоже архаика, но все-таки Буратино там совершенно правильно отвечал поучающим его паукам: «Поучайте лучше ваших паучат!».

Пропаганда устарела

Статья опубликована 05.04.2017

в газете «Ведомости»

Волна протестов, поднятая Алексеем Навальным и поддержанная многими другими группами недовольных по всей стране, обнажила плачевное состояние дел в сфере пропаганды.

Во-первых, обнаружился значительный сегмент общества, который существует совершенно изолированно от всей официозной пропаганды, но при этом интересуется политикой. Во-вторых, попытка создать информационную блокаду вокруг оппозиционной активности провалилась: люди, получающие информацию исключительно по государственным каналам, крайне малочисленны, а средний житель города так или иначе получает информацию и из других источников — федеральных и местных интернет-СМИ, разговорных радиостанций, социальных сетей, слухов и непосредственного общения со своим окружением, которому опять-таки доступны все вышеперечисленные способы получения информации.

Таким образом, можно выявить базовую проблему государственной пропаганды: она вся строится на устаревшем тезисе о том, что можно полностью контролировать информационное пространство и так навязывать обществу свою повестку дня, блокируя невыгодные темы. Но коммуникации внутри общества уже работают в иной логике. Масштаб протестной активности и доступные протестующим и им сочувствующим каналы коммуникации позволили так или иначе донести информацию о событиях до максимально широкой аудитории вопреки молчанию федеральных СМИ. Неудивительно, что спустя неделю после всероссийской акции протеста, организованной ФБК, федеральные каналы признали свое поражение: им пришлось-таки рассказать о событиях 26 марта, пусть и в специфической интерпретации.

В 2011–2012 гг. власть не так сильно боялась массовых протестов и, как показало развитие событий, была совершенно права. Социально-экономическая ситуация была иной, и недовольство ею было абсолютно рациональным, а потому заведомо не интересным большинству обывателей. Давая возможность населению увидеть протест части городских интеллектуалов и среднего класса, власть фактически получала козыри для мобилизации своего электората, что она и реализовала во время президентских выборов 2012 г.

В 2017 г. социально-экономическое положение России совершенно другое и помимо тех, кто недоволен коррупцией и политической обстановкой в стране, на улицы выходят дальнобойщики, пенсионеры, обманутые вкладчики, малый бизнес Дальнего Востока и т. д. В такой ситуации любая трансляция протестов может вызвать цепную реакцию, спровоцировав аналогичную активность остальных сегментов общества; поэтому протесты стараются замалчивать. Но куда ведет такой подход?

Если протесты начинаются и их нельзя остановить, то можно было бы попытаться перехватить инициативу в их освещении: положение дел, при котором население продолжает получать исчерпывающую информацию о ситуации в стране, в том числе и по протестам, из официальных источников, оставляет пусть небольшое, но все-таки поле для маневров и возможность оперативной интерпретации событий в выгодном власти ключе. Но официозные СМИ попросту отказываются от оперативного информирования граждан: никто не готов давать оценки происходящему без согласования позиции в Кремле, а сделать это оперативно, судя по всему, не всегда возможно. Тем самым оперативное информирование фактически отдается на откуп новых медиа, которые отнюдь не комплиментарны к власти.

Казалось бы, из всего этого Кремль должен был сделать выводы о невозможности работать по-старому, надеясь на технологии тотального контроля за информационным полем. Но если судить по последним заявлениям президента Путина, власть намерена не менять стиль и методы работы своей пропаганды, а усиливать контроль за интернетом под флагом борьбы с «расхристанной квазисвободой». Вопреки распространенным страхам едва ли в этой сфере у власти получится что-то сделать: интернет-технологии развиваются слишком быстро, и раньше, чем будут придуманы технологии контроля, появятся новые технологии распространения информации.

Абсурд против террора: зачем нужны законы, которые не работают?

Статья опубликована 06.04.2017 года

на сайте «Политсовет»

Действующие законы об организации митингов в России мало того, что совершенно унизительные и противоречащие духу конституции, так они еще и не работают. То, что законы мешают оппозиции — все уже привыкли. Во многом именно желанием создать максимальные трудности своим оппонентам и объясняются завалы запретительных законов, которые с неослабевающим усердием принимает Дума.

Впрочем, мешали они только карикатурной и давно уже сошедшей со сцены оппозиции, которая привыкла собираться небольшим количеством, идти туда, куда пошлют и стоять там, где укажут. События 26 марта в очередной раз показали, что если на улицы выходят значительные массы граждан, то полиция и власть так или иначе делают вид, что и так тоже можно. Конечно, сотни людей прошли через малоприятные карательные процедуры, но еще неизвестно, что унизительнее — попасть в участок, поучаствовав в протестной акции в центре города или смиренно постоять за заборчиком где-то на окраине в обществе нескольких десятков себе подобных.

Говоря по-правде, вся эта ситуация уже должна была бы подвигнуть законодателей отменить закон, который фактически не действует. Мало того, что люди все равно выходят и протестуют, так они еще и делают это вполне мирно и культурно. Идея пускать на митинги людей через рамки металлоискателей и держать их за ограждением могла прийти в головы только тем, кто считает наших сограждан дикими вандалами, для которых любой политический протест — лишь повод бить стекла и жечь машины. Возможно, авторы таких законов судят по себе, но современная история России не дает никаких примеров настоящих беспорядков, в которые бы вылились протесты. Лживое дело о беспорядках на Болотной площади выглядит нелепо прежде всего на фоне того, как выглядят настоящие уличные беспорядки, щедро показываемые российскими каналами в рублике «их нравы».

Но еще более нелепыми законы и правила проведения митингов выглядят теперь, когда инициированные с самого верха митинги солидарности с Петербургом собираются и правила нарушаются самими властями. Оставим в стороне саму эту странную идею — централизовано сгонять людей на митинги солидарности с жертвами террора. Любопытнее другое: чтобы обойти абсурдные требования согласовывать любую акцию заблаговременно, власти сами вынуждены юлить и извиваться как ужи на сковородке. Их отмазки выглядят и жалко, и глупо. Весьма жесткие нормы закона вдруг оказываются пластичными и выясняется, что можно менять формат и тематику заранее заявленных митингов. Например в Екатеринбурге якобы заранее была подана заявка на митинг в честь Дня космонавтики (на 8 апреля!), но в итоге митинг будет против террора! Оказывается, если акция не политическая — то ее можно согласовать за несколько часов и проводить прямо на Манежной площади.

Риторические вопросы: а если какие-нибудь оппозиционеры подадут заявку на митинг «Пусть всегда будет солнце!», а потом изменят его тематику на «Хватит Путина!» — сойдет ли им это с рук? А почему акция солидарности с жертвами террора — не политическая, а выступление против коррупции считается политическим? Если террор и борьба с ним и его последствиями не политика, то что тогда политика? Значит ли все это, что если организаторы мероприятия просто заявляют, что все это — не политика, то органы власти обязаны принять их версию: мол, ну раз вы говорите, что это не политика, то и пожалуйста.

Действующее законодательство о митингах не работает и не может работать. Люди должны иметь не теоретическое, а практически реализуемое право собираться мирно на любые массовые публичные акции в любой день и в любом месте сразу же, как им пришла в голову такая идея. Если что-то случилось и это событие взволновало людей — они не должны ждать много дней, пока им можно будет выразить свои эмоции, протесты и намерения.

Удивительно, что эти банальности все еще нуждаются в каких-то обоснованиях: так просто должно быть, потому что это нормально. Почему политические акции ограничиваются особым образом? Почему неполитических акции проводить проще, чем политические? Почему можно перекрыть центр любого города в России ради какого-нибудь марафона, фестиваля или концерта, а ради политических выступлений — нет?

Обратите внимание, что в выступлениях лидеров государства наличие у их оппонентов политических целей и намерений вообще трактуется как нечто негативное. «Это люди, у которых есть вполне конкретные политические цели!» — разоблачил Медведев Навального. И хочется его спросить: а разве это не нормально? Человек хочет участвовать в выборах президента и конечно же у него есть политические цели, а как иначе? Наши правители привыкли жить в тепличных условиях, когда ничего не происходит спонтанно, митинги утверждены загодя, думская «оппозиция» не задает неудобных вопросов и имеет одну политическую цель — не иметь никаких политических целей. Но условия меняются и им самим приходится нарушать свои же правила и ломать свои же рамки, дискредитируя и расшатывая и без того хлипкую и абсурдную конструкцию российского законодательства.

Алишер Усманов как символ и знамя

Статья опубликована 13.04.2017

на сайте «Политсовет»

После затянувшегося молчания власти все-таки не выдержали и принялись реагировать. Не успели все обсудить эпическое выступление Д. А. Медведева про чушь и компот, как на сцену вышел Алишер Усманов.

Упомянутый в фильме ФБК в числе прочих участников всевозможных схем, Усманов оказался пока единственным, кто решил судиться с Навальным. Очевидно, что это не частная инициатива обиженного человека, а часть большого наступления на Навального. Во всяком случае, вокруг Усманова и его иска уже началась консолидация всех борцов с Навальным: мол, вот сейчас-то правдивый и честный Алишер Бурханович выведет на чистую воду этого авантюриста Алексея Анатольевича — говорят одни, в то время как другие утверждают, что суд Усманова с Навальным отвлечет, наконец, внимание публики от Медведева.

Бросаются в глаза очевидные несуразности всей ситуации. Прежде всего, Алишер Усманов вовсе не выглядит воплощением добра, чистоты и справедливости в том виде, в котором они представляются большинству населения России. Узбекский миллиардер не самой обаятельной внешности — это так себе потенциальный кумир миллионов. Как бы плохо ни относились к Навальному некоторые обыватели, трудно себе представить тех, кто искренне готов был бы проникнуться обидой и болью человека, владеющего космических размеров и стоимости яхтами и дворцами на Рублевке.

Объяснения Усманова про то, кому и для чего он передал дом на Рублевке, только усиливают ощущение неловкости от всего происходящего. Поставленный фильмом ФБК вопрос о том, почему благотворительные фонды занимаются не помощью нуждающимся, а вовлечены в какие-то сложные цепочки обмена элитной недвижимости, не только не получил ответа, но и зазвучал с новой силой. Поменяй Усманов один дом на Рублевке на другой, это никого бы особо не заинтересовало и, скорее всего, никогда бы не стало достоянием широкой общественности — если бы во всем этом не принимали участия структуры, связанные с близким окружением председателя правительства России.

Обращает внимание и то, что на борьбу с Навальным в этот раз брошены не пачкуны из НОДа, не ряженые казачки и дешевые агитаторы, а целый настоящий миллиардер из списка «Форбс». Нравится это или нет гонителям Навального, но это признание его заслуг. По логике развития сюжета, на следующем витке прямое столкновение с Путиным уже неизбежно.

На самом деле выход Усманова в первые ряды охранителей и защитников существующего строя — вполне логичное явление. Во многих смыслах Алишер Усманов — живой символ той экономической и политической системы, которая сложилась в нашей стране за последние полтора десятка лет. И символ, и один из главных благоприобретателей российской экономики. Словно в гротескной карикатуре на олигарха, здесь всё как на подбор — и советские судимости по малопочтенным статьям, и экзотическое для большинства населения России происхождение, и баснословное богатство родом из «лихих 90-х», и близость к высшей власти, и демонстративная роскошь, и швейцарское налоговое резидентство. Такой человек мог стать тем, кем он стал, только в условиях сложившегося в России режима, и не удивительно, что он готов бороться за его нерушимость — потому что только его дальнейшее существование может гарантировать Усманову сохранение его несметных богатств.

Если вдуматься, сам факт наличия в близком круге верховной власти России такого человека — идеологический компромат. Вспомните, как в 90-е годы присмиревшие ныне коммунисты кидались на «семибанкирщину»! Чисто технологически, Усманов — самый подходящий персонаж для успешных атак на «зажравшуюся олигархию» и инсинуаций про то, кто кому и как продал Россию. Но коммунисты нынче уже не те, поэтому в 2017 году наличие рядом с властью узбекского олигарха, платящего налоги в Швейцарии, не только не кажется Кремлю неловким и опасным, но и наоборот — Усманова с гордостью выдвигают в первый ряд, делают символом консолидации всех близких режиму сил в их противостоянии Навальному, который ни разу не олигарх и вообще во всем противоположен Усманову: возрастом, состоянием, внешним видом и, что уж греха таить, национальностью.

После всех чудес, явленных российским правосудием, сложно надеяться на то, что Усманов может не выиграть. Близкие к власти олигархи в наших судах могут только выигрывать — это давно не новость. Но что бы ни было написано в решении суда, делая Усманова знаменем сопротивления атакам Навального, власть в любом случае проигрывает стратегически: олигарх может быть своим для Кремля, но для миллионов обычных граждан он и все то, что он олицетворяет, никогда не станет близким.

Зачем власти Церковь

Статья опубликована 19.04.2017

в газете «Ведомости»

Традиция демонстрировать близость к Русской православной церкви (РПЦ) досталась современной российской власти от ее основателя, Бориса Ельцина. Пытаясь создать традиции и ритуалы новой российской власти, он целенаправленно отталкивался от всего советского, делая ставку на то, что при советской власти порицалось. Нельзя забывать и о популярном тогда тезисе о «России, которую мы потеряли». Предполагалось, что отказ от государственного атеизма вернет Россию к тому состоянию, в котором она была до большевиков, т. е. сделает ее православной страной.

Свою роль сыграло и нескрываемое тогда желание равняться на США, где уровень религиозности населения крайне высок и потому, несмотря на отделение государства от Церкви, политик не только не может быть антиклерикалом, но должен так или иначе демонстрировать религиозность.

С тех пор прошло более 20 лет. Нарочитая воцерковленность чиновников и силовиков стала чем-то обыденным, при том что уровень воцерковленности населения за эти годы так и не достиг не то что американских, но даже и европейских показателей.

В Православной церкви Пасха является самым главным праздником и посещаемость храмов в эти дни максимальная в году. Но, по данным МВД, в 2017 г. в пасхальных богослужениях приняли участие 4,3 млн человек. Население России — 143,5 млн человек, и легко вычислить, что до храмов дошли в пасхальную ночь 3% населения.

Конечно, можно записать в верующие всех, кто носит крестики, клеит в машинах иконки и иногда заходит в церковь поставить свечку. Это выгодно руководству РПЦ, это интересно для социологов, изучающих религиозность населения, но в практическом смысле ничего не дает. Для реального влияния религии на состояние общества имеют значение не те, кто пассивно соглашается с причислением себя к какой-то конфессии, а те, кто слушает проповеди, активно участвует в приходской жизни и уж тем более не пропускает важные для своей конфессии праздники.

Поэтому легко увидеть разницу между влиянием, например, католической церкви в Польше или религии вообще в США и тем, что происходит в России. Вопреки многолетним призывам руководства РПЦ регулярно и постоянно посещать храмы это делают лишь 3% наших сограждан. В практическом смысле это и есть мобилизационный ресурс РПЦ в его самом максимальном значении. Очевидно, что реальное влияние руководства РПЦ на население страны и того меньше: одно дело — пасхальный максимум, наблюдаемый раз в году, а другое — посещаемость обычной воскресной службы и, соответственно, аудитория звучащей там проповеди.

Опора на столь откровенное меньшинство ничего не дает в электоральном смысле, и даже наоборот: активно подыгрывая воцерковленному меньшинству населения и назойливо демонстрируя свои клерикальные симпатии, политическая элита фактически противопоставляет себя подавляющему нецерковному большинству граждан России.

Можно понять РПЦ, которая с максимальной выгодой для себя использует религиозные сантименты высшего руководства страны, но логику самого руководства понять сложно: весьма странно демонстративно солидаризироваться с меньшинством населения, делая вид, что опираешься на большинство. Если даже в России 1917 г., где большинство населения действительно было религиозным, Церковь никак не смогла помочь царской власти в трудное для нее время, то чем может помочь власти в 2017 г. Церковь, которая способна мобилизовать всего-то 3% населения?

Отдельная тема для разговора — эффективность вложений. С 1988 г., когда власти перестали мешать Церкви и начали ей помогать, в религиозную пропаганду были вложены космические деньги. Все последние годы страна живет в религиозной лихорадке: строятся новые храмы, идет постоянная религиозная пропаганда на всех уровнях, Церковь требует доступа в школы и вузы — и на фоне этого всего мы год за годом наблюдаем стабилизацию воцерковленного населения на уровне статистической погрешности.

Не пришло ли время посмотреть на отношения государства и Церкви с реалистичных позиций?

Битва поколений

Статья опубликована 03.05.2017

в газете «Ведомости»

Эммануэлю Макрону 39 лет, и он готовится стать президентом Франции. Маттео Ренци 42 года, и он возвращается в большую политику: когда ему было 39, он стал председателем правительства Италии, в 41 ушел в отставку и вот снова штурмует высоты власти. На фоне таких новостей ничто не иллюстрирует отсутствие работающих социальных лифтов и все проблемы политической системы России лучше, чем злоключения 40-летнего Алексея Навального. Пока его сверстники Макрон или Ренци строят будущее своих стран, Навальный добивается самой возможности участвовать в легальной политике, вместо аргументов получая зеленку в глаза.

То, что существующая система не хочет допустить Навального к участию в выборах и там его уверенно и честно победить, говорит лишь о том, что самой системе такая перспектива представляется отнюдь не очевидной или во всяком случае неоднозначной. Конечно же, боятся они не своего проигрыша, от которого надежно застрахованы на нескольких уровнях, а публичного срыва покровов: один раз позволив кому-то с самых высоких трибун ругать Путина, власть смиряется с его десакрализацией, что уже само по себе поражение.

Можно возразить, что в российской легальной политике много людей поколения Навального и некоторые из них занимают серьезные посты — министров, депутатов, губернаторов, крупных чиновников. Разница лишь в том, что в большинстве случаев они так или иначе назначены на свои посты и заняли их благодаря соблюдению главного условия существования в легальной российской политике: постоянной демонстрации своей лояльности.

То, что сравнительно молодых людей все-таки инкорпорируют во власть, — момент положительный. Это важно хотя бы как признание очевидного, но игнорируемого публично факта, что никто не вечен и никто не молодеет, а значит, рано или поздно нынешнему руководству страны придется отдавать власть представителям новых поколений.

Обратная сторона подбора во власть молодых людей по принципу сервильности, покорности и пассивности — это снижение ее политического иммунитета и общего качества. Любой случайный человек с полученным в Кремле мандатом в спокойной ситуации может так или иначе управлять любым регионом — это мы видели много раз. Но вот сможет ли этот же человек удержать регион в случае кризиса или хотя бы победить на честных выборах? Пока таких примеров не было, и есть все основания полагать, что молодые да ранние выдвиженцы Кремля в условиях реальной конкуренции или сильной социально-политической турбулентности окажутся беспомощными.

Выращенные в стерильной политической среде, где вся борьба межвидовая и подковерная, новые поколения российских бюрократов и легальных политиков рано или поздно обречены столкнуться или с закаленным Навальным или с теми, кто еще моложе и злее его. И хорошо, если это будет столкновение на выборах, а не на улицах — там у системных политиков вообще нет ни шансов, ни будущего и вся надежда только на верность полиции и Росгвардии.

Первые же относительно свободные и честные выборы в России скорее всего обрушат весь существующий политический класс, как это отчасти произошло в 1989–1990 гг.: кабинетные идеологи и привыкшие к монологам и аплодисментам системные политики просто не приспособлены к реальным дебатам, настоящей борьбе и честным выборам.

Руководство страны прекрасно помнит те годы и вполне ясно видит опасности честных выборов. Но, отказываясь от честных выборов сейчас, Кремль не решает свою проблему, а лишь откладывает неизбежную схватку на будущее. А в будущем, как уже было сказано, руководители страны станут только старше, а их окружение — еще изнеженнее, беспомощнее и слабее.

Навальный — не последний из тех, кто будет серьезно посягать на власть Путина, а первый из целых поколений новых лидеров. Никакая зеленка этот процесс не остановит: и через пять лет, и через десять против стареющей несменяемой власти, если она никак не трансформируется по доброй воле, будут выходить все новые и новые 40- и 30-летние лидеры, и рано или поздно один из них добьется успеха.

Партийная ленточка

Статья опубликована 04.05.2017

на сайте «Политсовет»

В эти предпраздничные дни, когда города и села России оформляются в черно-оранжевые цвета, ставшие с некоторых пор официальными символами Дня Победы, вопрос о пресловутых «георгиевских ленточках» снова широко обсуждается.

За несколько лет, которые мы прожили в условиях тотального насаждения этого символа, были высказаны все аргументы за и против. Не хочется их повторять, но лично у меня есть один аргумент, который для меня важнее всех.

Пресловутая «георгиевская ленточка» и черно-оранжевый флаг — это официальная символика «Национально-освободительного движения» и им подобных организаций. По моему личному мнению, НОД — это одна из самых отвратительных в смысле теории и практики организаций, существующих в России. Агрессивные и злобные носители их идеологии (и их униформы с неизменной ленточкой) неоднократно проявляли себя с самой худшей стороны на всевозможных политических и общественных акциях.

Стыдно и даже оскорбительно для мыслящего человека слушать ту ахинею, которую излагают публично лидеры НОД и их соратники. Между тем, извергается этот бред под сенью все той же «георгиевской» символики.

Если государство решило сделать эту ленточку и эти цвета символами общенационального праздника, то почему оно позволяет одной, причем самой агрессивной и неприятной, части общества использовать все это как свои партийные цвета и символы? Когда близкие к власти идеологи требуют от всех лояльности к новоявленным «символам Победы», почему они же не препятствуют использованию их в узкопартийных интересах всевозможными маргиналами?

Отдельная страница недолгой истории «георгиевской ленточки» — это крымско-донбасская эпопея, когда эту же ленточку использовали всевозможные боевики, и она стала одним из символов пресловутой «русской весны». Если ленточка — всего лишь политически нейтральный символ победы над нацистской Германией в 1945 году, то при чем тут «новороссийская» эпопея? Кто придумал пустить память о Второй мировой войне на портянки сиюминутной агитации и пропаганды в 2014 году? Вот кто придумал — тот персонально и виноват в том, что далеко не для всех, мягко говоря, «георгиевская ленточка» ассоциируется с той далекой войной и той далекой победой, но для многих — с продолжающимся на Донбассе кошмаром.

Заметьте, я даже не пытаюсь сейчас говорить об уместности и исторически корнях самой символики как таковой — про это многое было сказано. Речь идет о простом и ясном вопросе: если эта символика на государственном уровне увязывается с конкретным праздником, по случаю которого ленточки в добровольно-принудительном порядке навязываются школьникам, студентам, работникам больших кампаний, то кто и как регулирует правомерность использования этой же символики всевозможными политическими маргиналами в России и за ее пределами? Не то чтобы я призывал к какому-то дополнительному регулированию, отнюдь — у нас все и так зарегулировано сверху донизу. Просто ведь ни для кого не секрет, что НОД и вся прочая тусовка любителей рассуждать о Рокфеллерах и Ротшильдах и кидаться зеленкой существует под крылом власти, ну или, во всяком случае, какое-то из ее многочисленных ответвлений. Следовательно, и использование этими малоприятными персонажами символики Дня Победы в своей, с позволения сказать, политической практике происходит как бы с благословения государства.

В свое время покойный Андрей Вознесенский с пафосом восклицал: «Уберите Ленина с денег, он — для сердца и для знамён». Не вижу смысла обращаться к «товарищам из ЦК», но всем тем, которые искренне считают «георгиевскую ленточку» политически нейтральным символом праздника Победы, я говорю: сделайте что-нибудь, чтоб священный для вас символ не мусолился откровенными подонками и мерзавцами, а уж потом требуйте к нему всеобщего почтения и лояльности. Сделайте это ради того, чтобы ваш любимый праздник мог снова считаться общенародным, а не узкопартийным — и не будет никаких споров о ленточках.

К сожалению, ничего этого не будет. И к 9 Мая города будут украшаться символикой НОД, элемент униформы «героев Новороссии» будет раздаваться в школах под видом символа Победы над нацизмом в 1945 году. Праздник, который какой-то период времени действительно был всенародным, стремительно превращается в казенное и даже узкопартийное мероприятие, в какое-то подобие главного советского праздника — годовщины революции. И аналогия эта должна тревожить. Ведь стоило измениться политической ситуации в стране, как 7 ноября скукожилось до партийного праздника КПРФ, никому за ее пределами не интересного и не празднуемого на государственном уровне.

Любовь к копированию советских практик у нашего руководства никак не соотносится с извлечением уроков из прошлого. История ничему их не учит, а скорее — они сами не хотят ничему учиться. Ну что ж, значит, со временем история сама все расставит по своим местам.

Приговор верующим людям в России

Статья опубликована 11.05.2017

на сайте «Политсовет»

Приговор, вынесенный судьей по делу блогера Соколовского — это приговор не только молодому человеку, жизнь которого уже много месяцев ломает клерикальное лобби, но и прежде всего самим верующим людям, от имени которых и в чьих интересах якобы происходило всё это странное и абсурдное мероприятие. Причем без разницы, как они сами себя ощущают и во что верят — казакуют ли с хоругвями или тихо молятся дома.

Почему? Потому что приговор суда создает ситуацию, в которой верующий гражданин России как бы приравнивается к психически нездоровому и потому потенциально опасному для окружающих человеку — в том смысле, что с ним нельзя спорить, ему нельзя противоречить. Точнее, все это делать можно, но на свой страх и риск: он ведь может впасть в истерику, если кто-то говорит или делает что-либо неприемлемое для него, и его право на такую истерику защищено государством. Не хочешь проблем? Не противоречь верующему, а то будет хуже: ему-то ничего не будет, даже если он разгромит выставку вашего творчества, ему неугодного, а вот вы из-за не вовремя сказанного слова можете срок схлопотать от судьи Шопоняк.
Суд над Соколовским как бы говорит нам: встретил верующего — или перейди на другую сторону или, если от разговора нельзя увернуться, кивай ему и соглашайся с ним, а иначе проблем не оберешься: у него настолько хрупкая и ранимая психика, что любое слово, сказанное в запале, может стать поводом для обращения в суд. Особенно это касается мусульман: в суде над Соколовским именно принадлежащие к этой религии граждане выглядят наиболее обидчивыми и опасными для окружающих — это они угрожали Соколовскому расправой за его слова, при том, что в итоге виновным признан он, а не те, кто ему угрожал и продолжает угрожать.
Суд над Соколовским постановил: верующему человеку можно все. Как тому самому человеку со справкой в кармане. Он может ругать всех, не согласных с ним, последними словами, а особо неприятных ему людей обвинять в «оскорблении чувств» и потом месяцами наслаждаться тем, как их топчет и ломает вся карательная система российского государства.
Особенно это право на расправу угрожает атеистам. Атеистов вообще можно ругать последними словами, это никак не наказуемо — делается ли это в соцсетях или на волнах православных каналов и радиостанций. Не важно, рядовой ли вы верующий, активист или высокопоставленный чин патриархии — вы имеете полное право обзывать атеистов животными и нелюдями и вам ничего за это не будет. И то понятно: атеист же не начнет биться в истерике и совершать теракты, а некоторые верующие на такое способны — поэтому лучше их вообще не трогать. От греха подальше, а если это непонятно — то тогда суд и приговор.
Естественно, что и православные церкви по решению суда (впрочем, это было очевидным еще после дела Pussy Riot) приравниваются к местам, опасным для посещения. Прежде чем войти в церковь, стоит многократно взвесить все риски. А рисков сейчас много: одно неловкое движение телефоном, смешок, улыбка, неловко сказанное слово — и вы уже потенциальный уголовник, если рядом окажется какой-то особенно бдительный верующий в добро и сострадание человек, который не поленится добежать до силовых органов и написать заявление на вас.
Да что там входить в церковь! В наше время лучше вообще к ней не приближаться, не фотографироваться на ее фоне и не снимать роликов: вдруг пошутите неудачно — а там в это время шло богослужение, и ваша шутка на фоне песнопений будет трактоваться как оскорбление чувств и поругание святыни.
У меня только один вопрос к верующим людям: как вам самим живется под руководством таких вот пастырей, которые сначала показывают своим прихожанам ролики, а потом предлагают им писать доносы и ходить в суд, давая показания? Как вам живется в статусе неприкасаемых, с которыми лучше не связываться от греха подальше? Вам комфортно, вам хорошо?
Многие верующие ответят: так мы ни при чем, это все прокуратура и суд, и многие верующие люди даже пришли защищать Соколовского. К тем добрым христианам, которые пришли показать свою приверженность идеалам милосердия и всепрощения, нет и не может быть никаких вопросов. Вопрос к официозной православной иерархии, которая своим молчанием благословляет всякий суд и всякую расправу — вы правда считаете, что вот такими вот топтаниями молодых судеб вы привлекаете на свою сторону молодое поколение?
Решая свои сиюминутные тактические задачи, мелочно карая и разделываясь с раздражающими блогерами, РПЦ уничтожает не их, а свою репутации в будущем. Огораживая себя частоколом страха и ненависти, вы обрекаете себе на самоизоляцию, из которой нет выхода. Если в 2017 году на Пасху в церковь пришло всего 3 процента населения, то сколько людей придет в церковь через 20 лет? 1 процент? Не удивлюсь, если будет именно так, если не хуже.

Политизируй это

Статья опубликована 17.05.2017

в газете «Ведомости»

Главный вывод из московского митинга протеста против реновации — бессмысленность и обреченность любого неполитического протеста. Не успели протестующие граждане разойтись по домам, как московская мэрия запустила процесс голосования по программе, при том что механизмы этого самого голосования вызывают массу вопросов и справедливых нареканий.

Российская власть боится политики. Наоборот, руководители государства и обслуживающий их интересы политический аппарат не стесняются использовать политическую активность как обвинение в адрес оппонентов. И на самом деле они правы, потому что политика — это борьба за власть, а власть в России никто никому отдавать не хочет. Это в условиях нормально функционирующей демократии политизация любого процесса подразумевается. Демократическая политика — борьба интересов, концепций, групп влияния и элит. Любая ошибка власти или ее спорная идея должна становиться поводом для политической активности, превращаться в точку сборки недовольных, попадать в политические программы партий и движений, а откуда — в предвыборные программы кандидатов. Демократическая власть должна уметь работать с недовольными ею не запретами, не призывами «не политизировать», а вступая в дискуссию и трезво взвешивая, не приведут ли принимаемые решения к поражению на ближайших выборах.

К сожалению, в нашей стране все не так. Вопрос о власти элитами решен: она остается несменяемой и потому считает невообразимой дерзостью даже теоретические попытки посягать на нее или хотя бы пытаться использовать ее же просчеты для агитации против нее.

Для удобства несменяемой власти любое недовольство в России предписывается упаковывать в фантик «неполитического протеста», чтобы начальство само решало — стоит на него реагировать или нет. Власть боится, что из-за неблагоприятного стечения социально-экономических и политических факторов граждане начнут массово, регулярно и по разным поводам выходить с политическими лозунгами, которые так или иначе сведутся к требованию ухода первых лиц. Это разрушит миф о всеобщем консенсусе и единении вокруг национального лидера и заставит принимать какие-то жесткие решения: в преддверии президентских выборов такое развитие событий неприемлемо для Кремля.

Политизация — сегодня это самый простой способ не просто заинтересовать власть своей проблемой, но и заставить ее срочно что-нибудь делать. Еще несколько лет назад истерику вызывали любые массовые акции — это породило миф о том, что если не политизировать протест, а просто выступать с конкретными требованиями, то власть пойдет навстречу. Сейчас власть готова к локальным выступлениям по социальным и экономическим поводам — лишь бы без политических выводов. Все группы недовольных должны для себя ответить на вопрос: вы хотите сделать приятное власти или решить свою проблему? Если приятное власти — конечно, не стоит политизировать. А если решить свою проблему — политизируйте, это поможет.

Почему в России нет продуктовых брендов мирового уровня

Статья опубликована 18.05.2017

на сайте «Политсовет»

Не первый раз в недрах чиновничьего аппарата рождается идея о продвижении на мировой рынок российских продуктовых брендов. Предполагается, что если вложить в это какие-то деньги, то башкирский мед или баснословное вологодское масло гордо зашагают по планете, и в далекой Бразилии люди будут приходить в специальные отделы гастрономов, чтоб закупиться специалитетами из регионов России.

Но ничего этого, конечно же, не будет. И вовсе не потому, что в России невозможно изготовить какой-то качественный продукт, который не стыдно подать к мировому столу. Этому мешают объективные проблемы, которые никакими финансовыми вложениями не могут быть решены при сохранении нынешней структуры российского государства.
Любой, кто хоть немного интересуется продовольственными брендами, согласится: не существует такого бренда, как «французские вина», «чешское пиво» или «итальянские мясопродукты». Точнее, все это есть в сегменте дешевой имитации для масс-маркета, но на самом деле есть вина Бордо или Эльзаса, пиво из Пльзеня и пармская ветчина. И в этом кроется тайна регионального бренда: в каждой порции настоящей неаполитанской пиццы, в каждой бутылке портвейна и каждом торте «Захер» есть львиная доза региональной и даже местечковой идентичности. Поэтому нет никакого «итальянского вина», есть вина Тосканы и Сицилии, очень разные, конкурирующие и соревнующиеся. Поэтому на продовольственных рынках Европы представлены специалисты не просто стран, а регионов — Корсики, Прованса, Эльзаса и Пьемонта.
Можно ли себе представить такое в нашей единой России, где любые попытки обособиться даже чисто символически закончатся уголовными делами? Ответ понятен.
Вторая проблема вытекает из первой — это история и преемственность. Здесь у нас все катастрофически плохо. Региональный бренд выстраивается на фундаменте местной идентичности, которая немыслима без благоговения к местной истории, даже если она перпендикулярна общероссийской. Опять-таки продовольственный бренд невозможен без туристического бэкграунда: вы можете просто покупать в магазине вина Эльзаса, а можете поехать прямо туда и на месте все попробовать, проехавшись по «Винной дороге Эльзаса». Конечно, можно съездить и в Башкирию, на родину башкирского меда, но что-то мне подсказывает, что впечатлений будет гораздо меньше.
Например, современная Калининградская область могла бы создать мощный бренд главного пивного региона России — потому что в головах миллионов россиян живет мифология «немецкого пива». И для туризма там есть большой задел! Но чтобы сделать немецкое прошлое региона козырем, надо научиться им гордиться — старинными гербами, флагами, названиями. «Посетите город имени М. И. Калинина»» и «Посетите древний Кенигсберг» — это два разных приглашения, а между «пивом Восточной Пруссии» и «пивом Калининградской области» лежит смысловая пропасть, которую никакими миллиардами не засыпать. Да что там пиво, если в той же области есть место, которое всю свою историю называлось Тильзит, и есть даже сорт сыра тильзитер — казалось бы, зачем изобретать велосипед? Но нет. Город будет называться Советском, а бренд «тильзитский сыр» существует в современном мире исключительно в виде брендированного швейцарского ремейка — «швейцарский тильзитер». Вот вам типичный пример того, почему в России невозможно возродить даже известные продуктовые бренды, не говоря о новых.
Про вологодское масло слушать и смешно, и грустно. Никакой непрерывной традиции производства сверхкачественного сливочного масла в Вологодской области не может быть просто по факту истории. Если бы этот регион каким-то чудом избежал коллективизации, и там продолжали работать частные маслобойни, то было бы о чем говорить. Но после советской унификации сложно себя убедить, что продукция вологодских колхозников была чем-то лучше или хуже продукции из соседних регионов. Да и сам по себе продукт весьма специфический и в современном мире не самый востребованный и популярный — особенно с учетом того, что молочная продукция всех стран Европы брендирована гораздо лучше, и там как раз рассуждения о «вековых традициях качества» основываются на фактах, а не на фантазиях сотрудников рекламных агентств и министерства сельского хозяйства.
Минеральные воды Кавказа, о которых тоже упоминают энтузиасты идеи — это и вовсе что-то завиральное. Мировой рынок минеральной воды забит брендами с огромной историей, и пытаться вписать туда Ессентуки — это пустая трата денег.
Все вышесказанное упирается в третью проблему, она самая важная. Чтобы продукт стал международным брендом — он должен быть действительно уникальным и качественным, у него должна быть своя долгая история качества и популярности, которую лишь оформляют в виде патента. Прежде, чем пармезан, пармская ветчина или портвейн были запатентованы как бренды, они уже были популярны, востребованы и активно подделывались. Сначала появился миф о французских винах, а уж потом в его продвижение вложилось и французское правительство. Региональные специалитеты Италии или Франции сначала добились безусловного уважения на своих внутренних рынках, а потом шагнули на глобальный уровень — вслед за итальянской и французской кухней, не мыслимыми без региональных продуктов необходимого качества.
Российские продовольственные бренды возможны и они существуют. Но тратить миллиарды на фантазирование об их продвижении на мировой рынок стоит не раньше, чем их репутация станет безусловной хотя бы внутри страны.
Наша огромная страна должна научиться быть разнообразной, позволить местным рынкам развиваться разнонаправленно, чтоб в разных регионах появлялись действительно уникальные местные бренды. В условиях тотальной унификации ничего не выйдет — «советские» и «пошехонские» сыры, производимые тысячами безликих заводов, никогда никакими брендами не станут, как и мёд из неведомой миру (я это говорю с сожалением, если что) Башкирии.

Кто сказал «тьфу»

Статья опубликована 25.05.2017

на сайте «Политсовет»

Не так трагикомичен Усманов, на старости лет решивший вступить на тернистый путь видеобложения, как те, кто пытаются с серьезным выражением лица найти в его экзерсисах убедительность и достоверность, а также рассуждать о том, что молодежь, конечно же, поверит ему, а не Навальному.

Усманова как раз можно понять — скорее всего, его порывы хладнокровно и тщательно просчитаны. Моя версия неизменна еще с просмотра первого ролика: тем серьезным людям, которым Алишер Бурханович оказывает серьезные услуги, было очень приятно, что он обозвал Навального теми самыми словами, которыми они его хотели бы обозвать, но стесняются. Скорее всего, после первого «тьфу» эта аудитория была в восторге, и Усманов решил повторить и развить успех. То есть, повторюсь, к нему и его мотивациям нет претензий: когда надо защищать свои миллиарды и статус при дворе, настоящий олигарх и блог заведет, и споет, и спляшет — ничего личного, это часть бизнеса.

Понятно, что и все певцы усмановской достоверности и убедительности тоже не задаром позорятся, называя черное белым. Идея похвалить миллиардера и поставить ему лайк в надежде, что он заметит, оценит, приблизит и озолотит — она понятна и даже не так глупа. В конце концов никому не нравится читать про себя гадости, и даже если вы пожилой грустный миллиардер на яхте и сами в глубине души понимаете, что ваши дерганья на подростковой дискотеке нелепы и жалки, все равно это не повод публично признавать нелепость своего поведения. Приятнее читать аргументы в свою пользу — мол, разбил, посрамил, убедительно доказал. А потом всем говорить: ну а что, вот люди пишут, что я выглядел очень достойно, сами почитайте.

И все-таки когда пожилой человек говорит «тьфу на тебя» — это смотрится нелепо и глупо во всех случаях, если, конечно, он не профессиональный комик. Сколько шишек нападало на головы юных звезд ютуба за их склонность к неканоническим языковым практикам от представителей старших поколений! И что в итоге? В итоге из-за кулис вышел пожилой миллиардер и подал всем дурной пример.

Не очень понятно, куда нас заведет этот путь. Станет ли обычной практикой, например, показывание языка? В конце концов «бе-бе-бе!» и высовывание языка выглядит ничуть не нелепее того самого «тьфу на тебя». Можно еще показывать в конце обращений кукиш и добавлять «накося выкуси!» или поднятый палец, добавляя смачное «f*** you» — это тоже молодежно, так что олигархическим видеоблогам есть куда развиваться.

Но если вдуматься, ничего нового не происходит. После того, как традиция серьезного и спокойного публичного обсуждения общественно-политических тем пресеклась, и нормой стала групповая ругань в прямом эфире, удивляться нечему. Странно, что продюсеры еще не пробили разрешение на использование в эфире матерной лексики для повышения уровня экспрессивности — впрочем, не сделано это, скорее всего, потому только, что основная аудитория всего этого безобразия воспитана в другое время, и некоторые слова все еще табуированы.

Весь публичный и одобряемый властью общественно-политический дискурс свелся в России к двум формам — заунывному бубнёжу в стиле поздних 70-х про посевные и мудрые решения партии и правительства с одной стороны и залихватскому «тьфу на тебя!» в различных видах с другой. В этом смысле работа с молодежной аудиторией (как ее понимают люди поколения Путина и Усманова), похоже, сведется к тиражированию «тьфу на тебя». Ну а что, вам же, молодым дурачкам, нравится все это — вот и радуйтесь, власть заговорила про интересные вам темы вашим же языком!

Вот только совсем не очевидно, что если долларовые миллиардеры будут гримасничать в видеоблогах и говорить «тьфу на тебя, Алексей Навальный!», это кого-то в чем-то убедит или переубедит. Скорее всего, в ответ они получат встречное «и на вас тоже тьфу», причем вовсе не от самого Навального, а как раз от тех, с кем они пытаются так запанибратски поговорить.

Консолидация вокруг террора

Статья опубликована 29.05.2017

на сайте «Политсовет»

Быть охранителем в России всё тяжелее. Разумеется, речь идет не о тех, кто за деньги и в рамках служебных обязанностей поддерживает и одобряет все, что написано в темнике — у этих ребят никаких проблем нет, им все равно. Проблемы возникают у тех, кто все еще искренне старается найти для себя возможности консолидироваться с властью. Времена крымского консенсуса кажутся золотым веком, от которого остались лишь воспоминания.

Если раньше можно было поддерживать лично Путина и проклинать Запад — и этого было достаточно, то сейчас искреннему патриоту приходится едва ли не каждый день занимать «нужную» позицию во все более неудобных спорах.

Например, Медведев. Никогда он не вызывал восторга даже в среде искренних путинских симпатизантов, но после того, как Навальный так жестоко по нему «отбомбился» — пришлось консолидироваться и вокруг Медведева. Потом на сцену вышел Усманов, и у всех, кто за власть и Путина, не осталось выбора: надо однозначно встать на сторону Усманова. И не просто встать, но и как можно более убедительно говорить: очень хорошо выступил Алишер Бурханович, он честнейший человек, патриот, хозяйственник, верю каждому слову! Особенно трогательно выглядело единение вокруг международного олигарха непримиримых борцов со всемирной олигархией и мировой закулисной из НОД — но, впрочем, им не привыкать, да и откуда там искренность?

Но Усманов — это еще не худшее, что могло случиться. Худшее — это наши правоохранительные органы, лояльность которым в символе веры любого патриота и охранителя занимает принципиальную позицию. «Человек в погонах не может быть неправым!» — так выглядит тезис, вокруг которого и вынуждены в итоге консолидироваться все защитники власти. Евсюковы, стреляющие по людям, захарченко, хранящие дома немыслимые миллионы — это всё частные случаи, ничем не омрачающие светлый образ защитника государства. Любое обличение беззаконий, происходящих в российских тюрьмах и полицейских участках, воспринимается в этих кругах с сомнением — что-то там все равно было, что оправдывает носителей погонов! Почитайте любую дискуссию по поводу того или иногда случая неадекватного поведения «силовиков» — там обязательно будут персонажи, нудящие «всё не так однозначно», «они сами виноваты», «это провокация», «значит было за что бить».

Последний случай, всколыхнувший страну — необъяснимое по степени остервенения и злобы задержание в Москве мальчика, имевшего несчастье читать стихи. Казалось бы, любой нормальный человек должен прежде всего подумать о том, что «правонарушение» мальчика точно не представляет никакой опасности для окружающих и никак не соответствует проявленной полицией свирепости. Но нет, изо всех щелей полезли персонажи, которые готовы оправдывать любое поведение полиции, многословно доказывающие, что мальчик совершал ужасное преступление, позволяя прохожим поощрять его артистические опыты деньгами. Они требуют расправы над родителями, наказания мальчика, буквально с пеной у рта защищают право полиции таскать любого подростка, который им показался в чем-то виноватым, в участок, составлять протоколы и унижать и его, и его родителей.

Лояльность бессмысленному террору против безоружных и беззащитных граждан, которые не совершают никаких преступлений — вот он, новый уровень «патриотической» консолидации. Впрочем, что тут нового? Это все та же старая и недобрая лояльность лозунгу «запрещать, не пущать и запороть!», к которому в конечном итоге и сводится вся «государственническая» идеология. Государство для таких «патриотов» — это именно и прежде всего полицейский, который волочит кого-то в участок. И эта сценка вызывает у «патриотов» приступы восторга и желание немедленно поддержать не того, кого бьют, а того, кто бьет. Здесь, а вовсе не в отношении к Украине, Крыму и Западу, пролегает роковой раскол внутри нашего общества. И раскол этот — между теми, кто до восторженного визга одобряет любое проявление террора и насилия любым представителем власти, и теми, кому бесконечное закручивание гаек и системное насилие кажется преступным и опасным и для каждого из нас, и для нашего общего будущего.

Раскол этот все шире и опаснее. И тем не менее консолидация вокруг террора обречена — во всяком случае, история учит именно этому. Ставка на свирепых полицейских не спасла еще ни один режим.

Июньские вопросы

Статья опубликована 31.05.2017

в газете «Ведомости»

Структуры Алексея Навального начали подавать заявки на проведение митингов 12 июня. Уже сейчас можно сказать, что дата не самого популярного государственного праздника в этом году может стать важнейшей развилкой для дальнейшего развития ситуации в стране.

По сути, главный вопрос стоит предельно просто: смогли ли все те меры, которые власть приняла после протестов 26 марта, ослабить интерес общества к Навальному и уменьшить готовность его сторонников выходить на улицы? улицы?

Если масштаб акций 12 июня окажется меньше, чем 26 марта, это будет значить, что правы скептики, которые приписывают тогдашний размах эффекту фильма «Он вам не Димон» и считают, что эффект уже сошел на нет. Но если вдруг получится так, что 12 июня продемонстрирует количественный и качественный рост вдохновляемой Навальным протестной активности, это точно станет приговором для нынешних вершителей внутренней политики в президентской администрации и для всех тех, кто персонально отвечает за работу с молодежью и борьбу с оппозицией. Но прежде всего это будет значить, что люди выходят вовсе не по поводу какого-то конкретного фильма, а по совершенно другим причинам, которые гораздо серьезнее и глубже.

В начале своего короткого правления генсек ЦК КПСС Юрий Андропов сказал потрясшую тогда многих фразу: «Если говорить откровенно, мы еще до сих пор не изучили в должной мере общество, в котором живем». Сейчас, когда результаты выборов и большинства официально публикуемых соцопросов вызывают все больше скепсиса и недоверия, так же трудно объективно оценить процессы, происходящие в нашем обществе, как и в начале 1980-х. Кто на самом деле выходил на протестные акции 26 марта и кто выйдет 12 июня? В чем настоящие мотивы этих людей и как они меняются, если меняются? Существует ли политизация и радикализация молодежи, о которой пишут одни и которую отрицают другие? Как далеко на самом деле простирается влияние новых медиа с их миллионами просмотров и подписчиков? Существуют ли реальные возможности для присоединения к сторонникам Навального ранее не участвовавших в протестных акциях категорий граждан?

Уже 26 марта стало очевидно, что география протеста существенно меняется. С тех пор Навальный и его команда открыли множество штабов в регионах России, и, судя по заявкам, 12 июня мы сможем оценить новый масштаб протестной активности, в том числе и в ранее считавшихся спокойными регионах. Конечно, может оказаться, что все это напрасные хлопоты и, кроме кучки активистов, там никого мобилизовать не удалось, но едва ли охранителям стоит на это сильно рассчитывать.

Ни у власти, ни у оппозиции на самом деле нет ответов на многие вопросы. Как нет и никакого опыта столкновений с действительно массовыми протестами, проходящими одновременно во множестве регионов страны. Общественная активность 2011–2012 гг. не была особо масштабной и территориально ограничивалась несколькими крупными городами, а потому быстро сошла на нет — во многом из-за равнодушия к ней основного массива населения. С тех пор социально-экономическая ситуация в стране ощутимо ухудшилась, и многие из тех, кто тогда ощущал себя уверенно и смотрел в будущее с оптимизмом, превратились в пресловутый прекариат — класс, у которого нет ни перспектив, ни сбережений, ни фактических социальных гарантий. Теоретически это должно повлиять на ситуацию, но каковы реальные настроения людей, покажет только время.

Июнь так или иначе даст ответы на многие вопросы. Но вокруг чего безусловно надо консолидироваться всем здоровым силам общества, так это вокруг требований к власти не препятствовать легальной протестной активности и не прибегать к насилию.

С рациональными критиками системы, какими бы неприятными они ни казались, власть обязана вести диалог. Отказ власти от мирной и конструктивной дискуссии с умеренной, «интеллигентской», оппозицией, ставка на безусловное силовое подавление всех несогласных — это и есть самая прямая дорога к революции, крови, разрухе и развалу, и Россия уже прошла этот путь при царизме.

Какой путь выберет руководство страны на этот раз, мы узнаем уже в ближайшие недели июня.

Суды и выборы в России: не интересно и даже не смешно

Статья опубликована 1.06.2017

на сайте «Политсовет»

Изначально процедура суда придумана для того, чтоб придать произволу видимость справедливости и какой-то упорядоченный вид. Со временем ритуальная форма наполнилась содержанием, и в итоге передовая часть человечества получила независимый честный суд, в котором каждый человек может доказать свою невиновность, добиться справедливости или наказания виновника своих несчастий.

То же самое можно сказать про выборы. Если изначально выборы были развлечением небольшой части элиты общества, решившей перераспределять власть внутри себя с помощью некоторого набора ритуалов, то со временем все это развилось в современные конкурентные демократические выборы, в которых может принять участие любой желающий и любой нравящийся большинству избирателей политик может победить — хоть он Трамп, хоть Макрон.

В современной нам России обе процедуры предстают перед нами в самом своем архаичном виде — по наиболее громким делам мы заранее знаем приговор, а на всех значимых выборах мы заранее знаем имя победителя (или называние партии-победительницы). Это не удивительно и в каком-то смысле даже понятно: правящая элита обезопасила себя от сюрпризов и создала себе комфортную среду обитания. Непонятно другое — попытки публично уровнять все эти бессмысленные ритуалы и их современные аналоги на Западе, требуя от общества воспринимать управляемый суд и электоральные инсценировки со всей серьезностью и уважением.

Потуги эти уже даже и не смешны, как та шутка, которую вам пытаются рассказать в двадцатый раз, ожидая какой-то реакции. Для того, чтобы суд воспринимался серьезно, как независимый орган, способный принимать решения не в интересах начальства, а по справедливости, мало пригласить самого лучшего в России адвоката, надо хотя бы для разнообразия позволять судам хоть иногда выносить неожиданные решения — например, не в интересах власти. А для того, чтобы общество поверило в честность и открытость выборов, надо позволять участвовать в них не только удобным власти спойлерам, но и ее самым жестким критикам. И не только участвовать, но и побеждать и, что еще важнее в условиях сложившейся практики, оставаться на своем посту, не рискуя быть лишенным и полномочий, и должности, и даже свободы.

Можно ли считать справедливым и беспристрастным суд, в котором один конкретный гражданин России по фамилии Навальный обречен проигрывать все дела, сколько бы он ни приводил свидетелей и ни приносил доказательств? Можно ли серьезно относиться к итогам выборов, где кандидату от исполнительной власти позволено противостоять только патентованным неудачникам, которые не то что не могут победить на выборах даже в теории, но даже и в мыслях не смеют пытаться это сделать?

На предстоящих президентских выборах процесс выхолащивая демократических процедур дойдет до высшей точки унылого и полностью предсказуемого ритуала, лишенного всякого практического смысла. Перед президентскими выборами мы увидим все то же самое на местных выборах — но про это и вовсе не интересно рассуждать.

Зачем все это делается? Ради какой публики играются эти спектакли? Лояльная верховной власти часть населения не сомневается в том, что Навальный — негодяй и агент всех разведок, а его сторонникам или просто разочарованным в существующей системе очередное постановление очередного суда только дает новые аргументы считать свою позицию единственно возможной. То же самое и с выборами: все заклинания о честных выборах, звучащие с самого верха, не производят никакого впечатления на демократически настроенную общественность, потому что она прекрасно себе представляет реальное положение дел. Лояльная же часть общества и вовсе не интересуется тем, как проходят выборы — они бы и отмене выборов не удивились и не огорчились, не то что отсутствию на них альтернативы. Про то, какое впечатление все это производит на гипотетического западного наблюдателя, тем более обсуждать нечего — там уже давно сформировалось самое негативное впечатление от всех этих игр в суверенную демократию и специфическое понимание судебной практики.

Так зачем все это? Для чего? Для кого? И нет ответа.

Внешняя политика России в тупике конспирологии

Статья опубликвана 05.06.2017

на сайте «Политсовет»

Непрекращающаяся цепь скандалов вокруг обвинений руководства и спецслужб России в попытках смены режимов в разных странах Европы наводит на грустные мысли.

Не вдаваясь в запутанные детали балканской политики (а последние скандалы — это события на Балканах, в Черногории и Македонии), приходится констатировать, что политика России в тех краях, мягко говоря, неэффективна, а говоря прямо — ошибочна. И ошибка заключается в том, что важнейшие решения принимаются, опираясь на псевдофакты, тиражируемые нашей же пропагандой, а потому в фундаменте всей внешней (да и внутренней, что уж!) политики лежит незатейливая конспирология, густо приправленная мистицизмом и необоснованной самоуверенностью.

Это большая беда, что для правящей элиты России конспирология — это не набор псевдоисторических баек, а едва ли не научная теория и руководство к действию. Именно через призму такого подхода воспринимаются все важнейшие события истории нашей страны. Согласно ему, и в 1917, и в 1991 году цветущее и мощное государство развалилось не из-за внутренних противоречий, экономических проблем и скверного управления, а исключительно под влиянием внешних сил, которые через агентов влияния и пропаганду добились ослабления власти и распада страны. Отсюда же и назойливые рассуждения о «русофобии», которая якобы является движущей силой разрушительной активности Запада — ибо вера в конспирологию требует иррационального объяснения, зачем столько энергии, сил и ресурсов тратится на борьбу с Россией.

Конспирологический взгляд на прошлое рано или поздно должен был привести к идее, что подобным образом можно действовать и самим, причем в 21 веке — Россия же как бы цитадель добра и, значит, не только может, но и должна бить извечного врага его же оружием. Тем более что залог успеха вроде как прост: всего-то надо найти каких-то местных политиков или просто граждан, недовольных существующим режимом, начать финансировать их напрямую или опосредованно, попутно создавая агитационные СМИ, продвигающие нужные идеи НКО — то есть, делать все то, в чем наше руководство уже много лет обвиняет страны Запада. И все, дело в шляпе: раз такими способами можно было развалить святую и прекрасную царскую Россию и чудесный непобедимый СССР, то уж гнилые демократии Запада и всякие маленькие псевдогосударства и подавно не устоят. Не надо самому быть конспирологом, чтоб обнаружить и интересантов такого подхода к политике — это все те персонажи и структуры, через которые миллиарды долларов утекают из бюджета на всю эту бесконечную войну со всеми миром и здравым смыслом. Можно себе представить, с каким энтузиазмом они заваливают руководство бесконечными аналитическими записками и отчетами об успешной работе по разложению Запада, с каким знанием дела эти авантюристы и проходимцы играют на мистических струнах души руководителей России, маня их скорым развалом ЕС, НАТО или каким-нибудь «созданием пояса нейтральных государств на Балканах».

Между тем, совершенно очевидно, что политически и экономически здоровое общество никакими агентами влияния не разложить и не развалить — и выборы во Франции, Нидерландах и Германии это демонстрируют самым убедительным образом: сколько ни вкладывай в маргинальных борцов с системой, они все равно проигрывают тамошним системным силам, причем вполне предсказуемо. Даже выборы в США, которые все еще кажутся многим началом новой эры, пока не привели ни к развалу этой страны, ни к какому-то серьезному экономическому кризису: все-таки американская демократия обладает значительной степенью устойчивости, и один человек, даже если это президент США, не способен все перевернуть и поменять.

Даже в случае с маленькими странами вроде Черногории и Македонии основанная на конспирологической теории практика оказалась неэффективной. Это особенно показательно, потому что в данном случае вера в прямолинейное вмешательство во внутренние дела молодых балканских государств усиливается мистическим компонентом — теориями про славянское единство и православное братство. Выяснилось, что современный мир гораздо сложнее, чем его видят Дугин и Проханов. Во-первых, элита (и значительный процент населения) балканских стран мыслит прагматически и в близком и богатом ЕС видит гораздо более интересного партнера, чем в далекой и сравнительно бедной России. Во-вторых, весьма наивно было что-то планировать, надеясь, что ЕС и НАТО не способны ничего предпринять в странах, которые и территориально, и экономически и даже исторических находятся в их зонах влияния. В-третьих, мастерство наших организаторов переворотов, судя по всему, не выдерживает никакой критики, а потому результаты их деятельности плачевны: Черногория в итоге уже вступила в НАТО, да и с Македонией перспективы тоже вполне ясны — никуда она не денется ни от ЕС, ни от НАТО.

Нет никаких оснований полагать, что разрушительная и затратная вера в то, что деньгами и пропагандой можно добиться чего угодно и где угодно, в ближайшие годы будет отброшена правящей элитой нашей страны. Значит, миллиарды долларов и дальше будут тратиться на истеричную пропаганду среди маргиналов и финансирование бесполезных и скандальных авантюр. Рано или поздно мы узнаем и детали этих безумных проектов, и те колоссальные суммы, которые были на них потрачены (и, скорее всего, в большей части просто разворованы исполнителями и многочисленными посредниками). Одно очевидно уже сейчас: все это зря, все это ничему не поможет и ничего не изменит. Как невозможно приплыть на край земли по древним картам, так невозможно в 21 веке добиться доминирования или даже успеха в мировой политике, опираясь на архаичные теории и откровенную мистику.

Власть и молодежь: нелюбовь

Статья опубликована 14.06.2017

в газете «Ведомости»

Главный вывод из событий 12 июня и всего периода после 26 марта вообще — отсутствие у власти каких-либо работающих рычагов для позитивного взаимодействия с целыми группами населения и прежде всего с молодежью.

Еще 26 марта стало очевидным наличие в России значительного сегмента граждан, активно недовольных существующим режимом и не подверженных идеологическому воздействию его институтов. События 12 июня, в свою очередь, продемонстрировали неэффективность всех тех мер, которые были предложены и осуществлены после 26 марта властью с целью как-то взять ситуацию под контроль. Одновременно, несмотря на то что ресурс власти априори несопоставим с возможностями, которые могут быть использованы Навальным и его командой, главный критик режима продемонстрировал удивительное умение использовать ситуацию в свою пользу и смог существенно расширить географию и увеличить количество своих сторонников, вышедших на улицы. Особенно важно отметить именно географический размах акций, охвативших многие десятки населенных пунктов России, в том числе и таких, где никаких протестных акций не было с 1905 г.

Провал идеологической работы государственных структур налицо, но проблема, как кажется, вовсе не в формах этой работы, а в самих предлагаемых обществу доктринах: возможно, те ценности и идеи, которые представляются руководству страны убедительными, возвышенными и увлекательными, попросту чужды и потому не вызывают никакого интереса в той среде, которой их пытаются навязать, — и прежде всего в среде городской молодежи.

Например, назойливая милитаризация, насаждаемая сверху все последние годы. Несомненно, в каждом поколении есть меньшинство, увлеченное ношением униформы и хождением строем, но совершенно очевидно, что в 2017 г. таких молодых людей существенно меньше, чем 50 или 100 лет назад. Сама демографическая ситуация современной России неизбежно ведет к отрицанию любого милитаризма и любого культа самопожертвования. Большинство семей в России — малодетные, мысль отправить единственного сына воевать заведомо не может вызывать никакого восторга — ни у родителей, ни у самих сыновей, ни у их сестер и подруг. Но власть наша все еще мыслит ценностями и категориями давно ушедшей эпохи, как будто на дворе первая половина XX в., а Россия — крестьянская страна, население которой готово и дальше добровольно отказываться от самого необходимого, покорно отправляя бесчисленных сыновей погибать за веру, царя и Отечество.

На самом деле современная Россия — это стареющая европейская страна, значительная часть молодежи в которой так или иначе живет (или стремится жить) по тем же стандартам, по которым живут их сверстники в Европе и Америке, а потому если и не осмысленно, то просто своим образом жизни отвергает пресловутые «традиционные ценности», вокруг которых строится вся предлагаемая властью идеология.

Единственный способ для власти вступить в конструктивный контакт с молодежью и обществом в широком смысле слова — это перестать абсолютизировать ностальгические фантазии старших поколений и посмотреть в глаза реальности. России нужен мир, нужна дружба с Западом, социальный и технологический прогресс, развитие инфраструктуры и бережное отношение к человеческому капиталу, особенно к молодежи, без готовности самой талантливой части которой жить и работать здесь наше государство обречено на крах в самом недалеком будущем.

Альтернатива этому — постоянное государственное насилие. Но долго идти этим путем современная Россия не сможет, потому что для существования общества в режиме перманентной мобилизации и системных репрессий недостаточно ностальгирующих по Сталину стариков — нужно еще где-то взять значительное количество охваченных энтузиазмом молодых людей. Но, возвращаясь к началу, мы должны констатировать: в 2017 г. власть не умеет и не хочет говорить с молодежью о проблемах, волнующих последнюю, да и предложить ей в обмен на лояльность уже нечего, а силами сотрудников полицейского спецназа долго не продержаться.

Выборы на Урале: без Ройзмана и без смысла

Статья опубликована 19.06.2017

на сайте The New Times l

Екатеринбургское отделение «Яблока» пошло на конфликт с федеральным руководством партии, чтобы не выдвигать Евгения Ройзмана кандидатом в губернаторы. Зачем это было сделано?

Главным претендентом на пост губернатора Свердловской области называют нынешнего временно исполняющего обязанности Евгения Куйвашева, управляющего регионом уже 5 лет. Ранее он работал полномочным представителем президента в Уральском федеральном округе и считается ставленником политического клана Сергея Собянина. Куйвашев уже выдвинут «Единой Россией», и нет никаких сомнений, что именно его хотят видеть в Кремле победителем сентябрьских выборов. И, скорее всего, так и будет.

Предопределенность исхода выборов, а точнее — заинтересованность в нем региональных и федеральных политических элит, — главное препятствие для участия в них самого известного политика региона, главы Екатеринбурга Евгения Ройзмана. Проблема даже не в том, что он может победить на выборах и стать губернатором области, а в том, что своим участием он может внести никому не нужный элемент непредсказуемости. Ведь Куйвашеву, избраннику президента и человеку Собянина, нужна не просто победа, а гарантированная и очевидная победа в первом туре. А этому может помешать любой активный оппонент.

Очевидно, что договориться с Ройзманом о добровольном отказе от участия в выборах не удалось, поэтому были задействованы все имеющиеся у власти возможности по противодействию ему. Причем Ройзману организовали проблемы еще на дальних подступах. Как оказалось, даже выдвижение на пост губернатора от вполне системной партии «Яблоко» может превратиться в бег по кругу, да еще и с препятствиями.


Раскол в «Яблоке»

Сначала конференция «Яблока» по выдвижению кандидата на губернаторский пост все переносилась и переносилась, а когда дальше тянуть время уже стало невозможным, региональное руководство партии буквально кинулось на амбразуру и просто сорвало мероприятие с участием специально прилетевшего в Екатеринбург Григория Явлинского: бывший лидер свердловских «яблочников» Юрий Переверзев и его соратники покинули ряды партии.

Повод для демарша был выбран первый попавшийся, и потому кажется особенно смехотворным: дескать, московское руководство партии волюнтаристски навязывает региональному отделению кандидатуру какого-то там Ройзмана в качестве единственно возможной, тогда как у местных партийцев есть и другой вариант — некто Сергей Тюриков, в активе у которого только неудачное участие в выборах в Госдуму.

Явлинский заверил, что его партия все равно выдвинет Ройзмана, только — уже решением федеральных органов, после ликвидации региональной организации.

Впрочем, это потребует еще нескольких дней подготовки, к тому же без какой-либо гарантии, что и среди федерального руководства партии вдруг не обнаружатся принципиальные противники Ройзмана и сторонники Тюрикова. Ну и, конечно же, все это дополнительная задержка: время безвозвратно уходит, шансы главы Екатеринбурга собрать подписи муниципальных депутатов в свою поддержку стновятся совершенно призрачными.

Ведь согласно законодательству, для прохождения муниципального фильтра нужно собрать 132 подписи, выполнив при этом три условия: подписи должны быть собраны в 55 муниципальных образованиях области, причем так, чтобы 113 голосов принадлежали депутатам городских округов и муниципальных районов, а 19 — городских и сельских поселений в составе муниципальных районов.

Задача далеко не простая, особенно если учесть, что муниципальных депутатов в области ограниченное количество и с ними уже активно работают, нотариально заверяя их согласие поддержать того или иного из выдвинувшихся кандидатов. Не случайно многие наблюдатели даже техническую возможность собрать нужное количество подписей в поддержку Ройзмана уже расценивают как призрачную.


Логика Ройзмана

Казалось бы, далось Ройзману это «Яблоко»! Ведь ПАРНАС с самого начала был готов выдвинуть главу Екатеринбурга и даже сделал это на региональной конференции. К тому же, учитывая нынешний статус партии Григория Явлинского, юридически две партии равноценны: обе они — непарламентские и могут помочь своему избраннику разве что организацией выдвижения на конференции: ни депутатов для преодоления муниципального фильтра, ни мощной сетки сторонников, ни ресурсов нет ни у той, ни у другой. Но позиция Евгения Ройзмана вполне объяснима, он действует в рамках своей логики, которую зачастую игнорируют московские наблюдатели.

Вопреки убеждениям многих, Евгений Ройзман — вовсе не адепт несистемной оппозиции и бескомпромиссной борьбы с режимом. За свою долгую политическую биографию он успел побыть депутатом Госдумы, много лет возглавлял вполне легализованное в Свердловской области общественное движение по борьбе с наркоманией. В 2013 году был избран главой Екатеринбурга и сейчас продолжает им быть. Несомненно, он крайне неудобный для системы политик, и она постоянно стремится извергнуть его из себя. Но сам он делал и делает все, чтобы иметь возможность играть по правилам, уклоняясь от участия в однозначно порицаемых властью политических проектах. Собственно, вся эпопея с его выдвижением — она как раз про это. Ройзман хочет выдвигаться от системной и легализованной в политической системе партии, от «Яблока», он ведет переговоры и заручается поддержкой лично Григория Явлинского, который все-таки входит в высшую политическую элиту России по совокупности былых заслуг, а значит имеет хотя бы теоретическую возможность выйти на президента. ПАРНАС же для власти — это уже за гранью, а выдвижение от него — демонстрация своей антисистемности.

На самом деле Ройзман мог бы очень пригодиться Кремлю. Даже его избрание мэром в 2013 году принесло власти огромную пользу и никакого вреда. Сколько раз, отвечая на вопрос о демократии в России, самые разные люди кивали на Екатеринбург: как нет демократии, вон же, Ройзмана мэром выбрали! Надо понимать, что в практическом смысле Ройзман отстранен от реального управления городом и юридически его влияние на ситуацию не больше, чем у любого другого депутата городской думы, большинство в которой, кстати, у «Единой России».


Неудобный конкурент

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет