Бесплатный фрагмент - Наболевшее

В тексте сохранены авторские орфография и пунктуация.

Жизнь наша…

Жизнь наша вся —

Этапы, рубежи

Успехов, неудач —

Все вперемежку.

И трудно разобрать,

Что в ней всерьез,

А что, как — будто бы, —

В насмешку.

Россия

Понять Россию

Умом Россию не понять,

Аршином общим не измерить:

У ней особенная стать —

В Россию можно только верить.

Ф. И. Тютчев

Ума не надо, если тьма

Нас укрепляет в мнимой вере.

Понятно: чувства без ума.

Нам остается  только верить.

Неужто мы себя не знаем?

И наш аршин, и нашу стать?

И малодушно позволяем

Себе не думать, а гадать.

Россия — Родина медведей.

Не удивляемся! Слонов!

Нас оскорбляют. Но ответить

Не можем. Значит — и ослов!

Обидней всех слова поэта:

«Умом Россию не понять».

Твердим бездумно. На полсвета

Раскинулась Россия-мать.

А сколько подвигов, свершений

На тяжком вековом пути.

Нас упрекают в вечной лени

Заморские клеветники.

Мол, пьяницы и дебоширы,

Не мыт, нечесан сей народ.

А чистых, вымытых сортиров

Во всей стране наперечет.

А как набило всем оскому:

«Цари — тираны. Ванька-раб».

А втайне мыслят по-другому:

«Как сладить с ним? — уж больно храбр».

Карл, Гитлер и Наполеон —

Все испытали нашу силу.

Под  колокольный перезвон

Нашли у нас свою могилу.

Всем миром признанный наш гений:

Толстой Лев, Достоевский, Пушкин,

Чайковский, Мусоргский, Есенин…

Яга в лесной своей избушке.

 Наш скорбный лучезарен путь:

Страна лаптей — и вдруг звездой

Кружит над миром  русский спутник,

Развеяв миф очередной.

Завистливо, спесиво судят:

«Емели — все им без труда».

Свершил меж тем Гагарин чудо —

Похлеще самого Христа.

А преступленья и ошибки?

Крыть нечем. Весла, мол, суши.

Но это плоти нашей сшибки,

Дела страстей, а не души.

Не станем бисер мы метать…

Предательство не наша прибыль.

Нам не простит Россия-мать

Кликушеств на свою погибель.

Нам все известно о России.

Ее величие и стать,

Как и бессилие, и силу,

Мы научились понимать.

Я не виню поэта слово.

Поэт — художник до костей.

Он призван — я скажу не ново,

«Глаголом [жечь] сердца людей».

А ум и чувство в теле нашем,

Как петушиных два бойца:

Чем больше крови, тем отважней,

Непримиримей их сердца.

«Умом Россию не понять.

Аршином общим не измерить».

А надо лишь покорно ждать:

Согласно православной вере

Нас осчастливит благодать.

Века прошли, а мы все дети.

Нам в радость посох и сума.

Мы уникальны на планете:

В нас чувство есть, но нет ума.

Эх, Россия, ты Россия…

Эх, Россия, ты Россия —

Расчудесная страна.

Ты — бессилие и сила,

И богата, и бедна.

Сколько лет, веков прошло,

Поколений полегло.

Весь народ, как был, в отвале…

В нищете живет, в печали.

Он страдалец и разбойник,

Непокорный, глуп и хват.

С удовольствием, задорно,

Пить лишь водочку горазд.

Поносить начальство грубо,

Материться невпопад.

В час же своего досуга —

Пьяным вдребезги лежать.

Но уж кто взнуздает парня,

Да хлыстом огреет спину…

Будь он Гитлер, Бонапарт —

Не уступит наш детина.

По Европе лихо скачет,

На коне, на танке мчит.

А Европа слез не прячет,

Кланяясь, благодарит.

И выходит не народ —

Виноват седок коня.

Невозможно, чтобы Петр,

Как мешок был, размазня.

Чтобы Сталин, да раскис,

Половинчат был, как губка,

И на руку был нечист,

Бегал бы за всякой юбкой.

Тот народ, что в пьянстве был,

И мертвил себя без счета…

Говорят, его сгубил —

Душегуб, соратник черта.

Ну — ка, в зеркало взгляни:

Что там Гоголь, Гончаров,

Чехов, Горький, Салтыков?

Что писали все они —

Не деревья люди-пни.

Все почти, что без мозгов.

Вся страна из дураков.

Чешут спьяну все затылки.

День прошел — одни убытки.

Триста лет прошло и Петр —

Гений, варвар, груб и дик.

Славен он не тем, что добр.

Он делами был велик.

Нет страшнее в целом мире —

Бьем наотмашь сгоряча.

Тот, кто нашим был кумиром —

Превратили в палача.

Но проходит век за веком.

Что останется в веках?

Как мы лихо били шведа.

Раздолбали в пух и прах.

Ну а Гитлера-фашиста…

Мы его в бараний рог.

Кто рулил тогда Отчизной?

Сталин — наш кумир и бог.

Вот и спросим без боязни:

Петр казнил и Сталин тоже.

Но лишь сталинские казни

Пробирают нас до дрожи.

Пусть мы трижды будем святы.

Как рожденные котята,

Люди слепы и не в силах

Оценить, кто рядом с ними.

И на том спасибо Богу,

Что останутся в веках

Не российские дороги,

Наш позор при дураках,

А Петра свирепый гений,

Сталин и, конечно, Ленин.

Нечего сказать

При слове «Родина» — немею.

Мне нечего сказать о ней:

Дурное высказать — не смею.

Хвалить — стыжусь ее людей.

Судите сами — что нам мило:

Гнобит нас власть — века — века.

Мы ж патриоты и терпилы,

Сия, знать, ноша нам легка.

«Бессмертный полк» шагает по планете…

Уж сколько раз писали о войне.

Вскрывали ложь ее и правду.

Смиренно вас прошу — дать слово мне.

На сердце у меня и грусть, и праздник.

На страшной той войне не воевал.

Не слышал посвист пуль шальных.

В утробе матери спокойно спал

С двойняшком — братом — ложе на двоих.

Отец мой в это время Буду* брал.

Не он один отцом нам с братом стал,

А миллионы в той войне погибших.

Потомок павших голоса их слышишь?

Они отцы. Мы внуки их и дети.

Мы жили и росли на их костях.

«Бессмертный полк» шагает по планете…

Надежда в наших душах и сердцах.

За мир сегодня мы, дружок, в ответе.

Плотней сомкнем свои ряды в строю.

«Бессмертный полк» шагает по планете.

На страже мира — с чувством — как в бою.

Примечание: Буда — западная часть венгерской столицы Будапешта

День победы со смыслом

Лежите вы под коркою земли,

Согретые теплом ее — без сраму.

Отцы и деды, прадеды мои,

Обнявши землю, как родную маму.

Вы не сгорели в пламени войны —

Живете рядом с нами — в подземелье.

И сердцем и душою с вами мы,

Как дерево с корнями — нераздельны.

Одно смущает: ладно ли живем?

И что за жизнь в миру своекорыстном?

Развален СССР — пошел на слом

В угоду горстки тварей ненасытных.

И что же мы, потомки чьих отцов?

Неужто тех, кто отстоял Отчизну?

Деянья наших тварей, подлецов,

Предателей, Иуд — нам в укоризну.

На что надежда? На каких потомков?

Сегодняшних — подохли бы скорей.

Герои не родятся от подонков,

Да и от нас — подобия зверей.

Россия запрягает очень долго:

Пройдут века, распрямится спина…

Быть может, высохнут и Дон, и Волга…

Геройские не наши времена.

Доколе?

Ты о России-матушке подумал?

В беде она, несчастная, в беде.

Пусть в помощь будут ей мои раздумья

О бесконечно злой ее судьбе

Стреноженная лошадь на юру,

Беспомощна она и неуклюжа.

Ей седока б, подобного Петру,

Да свежего овса сполна на ужин,

Да выбраться из грязного тряпья,

Попариться, отмыться в русской бане,

Понять, кто есть враги, а кто друзья…

В своей судьбе мы виноваты сами.

Пустое дело — злиться на Европу,

Америке показывать кукиш.

Нам верности, терпенья Пенелопы

Не занимать — хватило бы на жизнь.

Так встанем дружно на крыло как птицы.

Вспарим легко под звезды в высоту.

Доколе нам — напиться и забыться,

И нянчить на руках свою беду?

Такой вот мы народ…

Талантливы без меры:

Блоху что подковать,

Разбойничать, как тать,

К марксизму прикипать

И жить совсем без веры.

Весь мир завоевать

И враз все потерять.

На самой быть вершине,

А где сегодня ныне?

Такой вот мы народ.

Никто нас не поймет,

Когда мы честно сами

Себя не понимаем.

Вот так, друзья, живем —

Отчаянно и смело,

То в пропасть упадем,

Спасенья, чуда ждем…

Беремся вновь за дело

И строим новый дом.

Кто мы?

Мы красивы и мы умны.

Только мы однобоко скошены:

Наши помыслы не дурны.

А вот души и без войны,

Словно минами разворочены.

Страсти наш замутили разум.

Перепробовали в веках:

Ленин, Сталин, Емелька, Разин,

Грозный, Ельцин и Петр, и Страх…

И осталися на бобах.

***

Нам не дано предугадать…

Ф. И. Тютчев

О наших бедах как сказать?

Как станешь мать свою ругать?

Как посмотреть в глаза отцу? —

В сраженье храброму бойцу.

Весь в орденах к концу войны.

Герой. Он гордость всей страны.

Но что случилось с ним потом?

Нет слов поведать мне  о том,

Как сник, скукожился солдат:

Стал в мирной жизни трусоват,

Закладывать за воротник,

Как тот шкодливый ученик,

Кругом быть виноватым,

Перед начальством лебезить,

Все личное в себе убить…

А на войне был хватом!

Наполеон, Гитлер и Иван

Он нередко безрассуден,

Легкомыслен он и пьян.

Но с железною уздою —

«На коне» всегда Иван.

Приходили к нам французы.

Шведы были тут как тут.

Немцы, турки, и другие.

Янки случая лишь ждут.

А какие полководцы!

Бонапарт Наполеон!

Бесноватый фюрер Гитлер! —

Лезли словно на рожон.

Где они и где Россия?!

Вот тебе и пьянь, и рвань!

Под железною уздою —

«На коне» всегда Иван.

Только очень сомневаюсь…

Без узды железной той,

Сможет он в стране свободной

Жить своею головой?

Россия села на колеса…

Россия села на колеса.

Как пароходы на волнах,

Её колбасит и матросит

На ямах, кочках, дураках.

Пежо и Форды, и Тушканы,

Тойоты, Ауди, Нисаны…

Заполонили все дворы.

Под небом звёздным — гаражи.

А как же бабушки-старушки?

А как же наша детвора?

Без посиделок и игрушек —

Нет настоящего двора.

Да так и будет повсеместно.

Когда слюнявим мы рубли,

Мы ценим лишь машино-место,

А люди для людей — нули.

Сплошная грусть

Ну что нам не хватает —

Земли, лесов и рек?

Смотря, кто как считает,

Живет  в какой кто век.

Земля Руси обширна.

Медвежьи сплошь углы.

Но меж собой жить мирно

Славяне не могли.

Варягов пригласили —

«Земли обильней нет —

Славяне голосили —

Наряда только нет.

Придите и владейте

Богатством, что при нас.

Мы злыдни и злодеи —

Не выжить нам без вас.

И нужен повседневный

За нами глаз да глаз».

И правили Россией

Семьсот лет РюрикИ.

Бессилие и сила,

Друзья нам и враги.

И взлеты, и могила —

Все это РюрикИ.

О первом, что мы знаем?

Датчанин вроде был.

Не знающи, гадаем:

Народом был любим?

Им был оберегаем?

Или, как волк, был злым?

Напрасные потуги

Прозреть сквозь тьму веков…

Ответить вам по сути

Сегодня не готов.

Но лишку чуть к нам ближе —

Я тут уже ученый.

Отчетливо я вижу:

Народ вооруженный,

И князь не для престижа

Во что был облаченный.

Как земли с племенами

Стреножил Киев-град.

Звеня колоколами,

Расцвел, как майский сад:

Златые купола,

Как свечечки, горят,

И тьма веков — свят — свят —

От нас скрыть не смогла

Небесный их наряд.

И если б только турки

К нам лезли на рожон.

Играли с нами в жмурки —

Берлин, Париж, Стокгольм.

И хоть страна — сплошь урки —

Стоит, как бастион.

Не в этих бедах змей,

Гадюка притаилась.

От Бонапарта злей,

Мудрей мы становились.

Душа, как печень пьяницы,

Давно поражена.

И вряд она поправится…

Смертельно коль больна.

Все в мире объяснимо.

Мы знаем наш секрет:

И зримо, и незримо —

Вокруг нас столько бед.

Века непобедимы,

А тут — Голгофа, крест.

Нам строже надо жить

В семье планеты грешной.

Жену, детей любить,

Чтоб в мире быть успешным.

У нас же выпендреж:

«Пшел вон, ядрена вошь».

Пьянь, море по колено,

Ан — нет, мол, мне замены.

Жену, детей гнобит

Пьяндышка-эрудит.

Вот так мы, друг, живем:

С утра навеселе,

С похмелья пиво пьем,

Купаемся во зле,

Уже давно не люди,

Как черти, бесы злы,

Мы — прокуроры, судьи,

На деле же — козлы.

Вся голова в дурмане.

Всевышний — помоги!

Вон ежика в тумане

Встречают без обмана

Друзья, а не враги.

Наверно, добрый ежик,

И с нами он не схожий.

Власть в России — это власть…

Власть в России — это власть,

Чтоб от пуза, чтобы всласть,

На халяву, без труда,

Жить без совести, стыда.

Врет направо, врет налево,

И ворует без предела.

Не подвластна никому.

Не боится даже бога.

Только чреву своему

Поклоняется до гроба.

До народа ей нет дела.

Ей обрыдло, надоело

Даже сказки сочинять,

Без конца народу врать.

Ну а что же наш народ?

Нет, совсем он не урод.

Бюрократов он не любит,

Говорит: нас бог рассудит.

Приспособился тащить,

Нищим быть и не тужить,

Самым малым быть довольным,

Хоть в душе, но жить привольно.

Так они века живут:

Народ пашет, власти жрут.

Давят, давят без конца…

А народ наш, что овца.

Не народник я. — Отнюдь.

Власть ведь это — наша суть.

Хоть глядим мы друг на друга,

Может быть, и без испуга,

Как-то, все равно несмело,

Как враги — из — под прицела.

Кто умней из них — не знаю.

Все ж, подумав, допускаю:

Без ума и чести люди,

Без конца друг друга губят,

С себя спроса никакого,

Тычат пальцем лишь в другого.

Тыща лет прошло и… мимо:

Мы все также — нелюдимы.

Между нами — грусть одна —

День и ночь идет война.

Что варяги? Сами мы

Их призвали нами править,

Потому как не могли

Мирно жить. К чему лукавить.

Будем все же объективны:

Люди наши — инфантильны.

Без приказа и кнута

Жить не могут. Вот беда.

Власть, конечно, это сила.

Нет сильнейшего мотива

Быть грозой для всех и вся:

Ты лишь царь, а люди — тля.

Достижения огромны

Царской и советской власти.

Несмотря на мор и войны,

Одолели все напасти.

И от Бреста до Памира

Расползлися на пол — Мира.

Под землей богатства клад.

Только даст ему кто  лад?

Посмотри: вот Грозный, Петр,

Сталин; это же разбойники.

Оседлали наш народ.

Пол страны — покойники.

Человек для нас пятак.

Словно в поле он сорняк.

Кто считался с ним когда?

Государство — это да!

Процветало, не хирело,

А народ — он в черном теле.

Продолжалось так века…

Жив и наш народ пока.

А в дальнейшем ждет нас что?

По — другому заживем?

Разом вдруг исчезнет зло?

И счастливые умрем?

Власть, народ и мы с тобой —

Связаны одной судьбой.

Всех сравняет смерть. Она —

Справедливая одна.

Русь, Россия-матушка…

Что леса, что воды —

Чудная страна.

Знать бы для чего ты

Богом нам дана.

Не достанешь взглядом —

Ни вершин, ни дна.

Дальше или рядом

Есть ли где страна,

Над которой даже

Не заходит свет —

Ибо шире нашей —

В целом мире нет.

Балки, перелески,

Тундра и тайга,

Горы в Поднебесье,

Сплошь ковром снега.

Волки и лисицы,

Осетры, икра,

Соболя и птицы…

Пол земли добра.

Реки — список долгий:

Обь и Енисей,

Лена, Дон и Волга…

Чернозем полей.

А Байкал, где сыщешь

Ты такой провал?

Нет воды той чище,

Что дает Байкал.

Наш и полюс Северный,

Антарктида тож.

С православной верою —

Нас не обойдешь!

От Москвы далекий —

Тихий океан —

Предка синеокого

В плаванье позвал.

Явь ли это, сказка?

Берингов пролив!

Бог ты мой, Аляска —

На краю земли.

Истреблял гуронов —

Пуританин-сакс.

Мы же в Калифорнии —

Разводили сад.

Что нам до Колумбов,

Магелланов тех.

К черту вашу румбу —

Нам не до утех.

Славой мы поделимся,

Водкой и икрой,

Вьюгой и метелицей…

Горькою судьбой.

Водка, водка, водочка —

Ты же для души.

Катят воды лодочку…

Мы ж — не алкаши.

Ну, а люди наши…

Хватит их пинать.

Нету в мире краше

Девок наших стать.

Парни… они очень

Тоже хороши:

Пашут со всей мочи

За сто грамм и щи.

Русь, Россия-матушка —

Клад, а не страна.

Отчего ж ты маешься?

В чем твоя вина?

Террор

Я себя вымучивать не стану,

Я в мгновенье ока Окрест взгляну:

Там Каширка, там Дубровка, там Норд-Ост…

Вот в какое время жить нам привелось.

А Беслан как по сердцу нарез —

Деток сбили в кучу, как овец…

Обращаю я к Аллаху и Христу

Безответную, напрасную мольбу:

«Деток малых то зачем под нож?

Неужель  на небе та же ложь?

Ненависти, злобы и коварства

И не Рая — адово то царство?

Боже, знаешь ты, что мой протест —

Пред закланьем — блеянье овец.

Ни к чему Курбан-байрам и Рамадан,

Если грохнет вновь Норд-Ост или Беслан.

Не Беслан, Буденновск, так Каспийск,

Счет мы потеряли тех убийств.

Люди гибли — дети, старики —

От разрыва сердца и тоски.

Матери молили о пощаде.

Дети… Лучше помолчу; не надо…

Люди те же, что во все века.

Прямо скажем — жизнь их нелегка:

Пьют, гуляют, ловят миг удачи,

Слепнут, глохнут, умирают, плачут.

Но не эта все ж страшна беда:

Примириться трудно нам, когда

Люди, злобою яря свой гнев,

Крови жаждут, как голодный зверь.

Что там зверь, — насытившись, он спит

Сутками под кущами ракит.

Люди ж с брюхом полным до отвала

Жгут и убивают — все им мало.

Русь, Россия — матушка земля,

Что ж так тяжела судьба твоя?

Сердце переполнено любовью,

Ненавистью, злобою и кровью.

Знать, оно одно и виновато,

Что мы губим своего же брата.

И, отсчитывая счет побед,

Тянем за собой кровавый след.

Тщетны упованья на мораль

У того, кто превратился в тварь.

Хуже твари. Посмотри вокруг:

Мир распят, растерзан в прах и пух.

Я себя вымучивать не стану —

Все, как на ладони, пред глазами:

Вспышка, грохот, крик детей.… Как больно!

Жаворонка песню слышу в поле.

Жестоким и грозным Иван был царем…

Не прячась, открыто,

Бояре царя

Кусали, как гниды,

Как вошь и как тля.

О, Фрейд благоверный

Скажи, что почем?

Какой шаг неверный

Клеймит палачом?

Но если тираном

Зовем мы Ивана.

Хоть поздно, хоть рано

Без лжи и обмана

Решимся и скажем,

Кто лучше, кто гаже:

Народ или царь? —

Сегодня и встарь.

Не будем бояться

Вопросов таких.

С политикой знаться

Себя лишь губить.

Да, очень опасно,

Но жизнь вся заразна.

С апломбом уместным

Начнем разговор.

И пусть будет честным,

Открытым наш спор.

Без крови хоть миг

Прожит на земле?

И кто, что достиг

В грехе и во зле?

Народы, как тучи,

Волна за волной,

Как горы, все круче,

Бросалися в бой.

Где совесть, где милость?

Где честность? Порок,

Ну чтоб ни случилось,

Пороку — все впрок.

Придуманы мифы.

Как лживы они:

Мол, мы не Сизифы,

Деревья — не пни.

Исчезли народы,

Следа не оставив.

Века прошли, годы

В сраженьях кровавых.

Бессильна душа:

Материя грубо,

Как ржа, не спеша,

Сожрет наши судьбы.

Что Сталин? Что Ленин?

Что Грозный? Что Петр?

Не их ли злой гений

Вскормил наш народ?

Как высятся гордо

Верхушки дерев,

В красе непокорной

Вокруг всех презрев.

Но кто-то и где-то

Уж плавит металл.

И вот по деревьям

Топор застучал.

Где гордость? Где спесь

Дерев непокорных?

Топорная честь

Врубилась им в горло.

Топор — он палач?

А жертвы — деревья?

Не знаю, хоть плачь,

Что ложь, а что верно.

Тревоги и беды

Ушли на задворки.

А нам за ответы

Пора ставить двойки.

За спесь и за гонор,

За курячий ум,

Ничтожных и вздорных

Тех горестных дум.

Но вижу воочью:

Заря занялась,

И день вслед за ночью

Явился в свой час.

Иного не нужно.

Спасибо Ему!

Помолимся дружно.

А знать, что к чему —

Умножить печали.

Конец. — Все сначала.

Наши сказки и наша жизнь

Я читаю сказки наши:

Жил наш предок вкривь и вкось.

Сам себя, дурак, дурачил.

В доме был своем как гость.

Он в рубахе пузыристой,

Кушаком обвязан он,

Больно на язык речистый,

То в лаптях, то босиком.

Морда — то ли медный таз,

То ли крендель заварной,

С прищуром, с хитринкой глаз,

То ли  черт, то ль  бог земной.

Ну а шутки — прибаутки

У него как молотьба.

Виртуальные сплошь утки

Вылетают изо рта.

Подбоченясь, топнет ножкой

(К черту всяку осторожность),

Крякнет, уточкой пойдет,

Иль вприсядку — на народ;

То юлой, наоборот,

Закружит как вихрь, как черт.

А закончит истуканом.

Все реально — без обмана.

Да, смышлен, речист, находчив,

Не злодей, не вор, отходчив.

Все же спросим осторожно:

Черта что ли он заложник?

Спросим, а каков работник

Был наш предок беззаботный?

Вон под ним богатства клад.

Что же он ему не рад?

И за многие века

Он валял лишь дурака?

Отчего так беден он,

С виду хмур и удручен?

И совсем чтоб не пропасть —

Смех, веселье напоказ.

Нелегка моя задача:

Как душой не покривить? —

Так сказать о жизни нашей,

Чтоб честной народ не злить.

Я к тому, что недостатки

Рядом с доблестью живут.

И нельзя нам без оглядки

Торить свой нелегкий путь.

Да, бываем хороши:

Пляшем, спорим от души.

Но еще бывает чаще

Водка меда для нас слаще.

И тогда — мир колесом,

И тогда у нас — облом:

Нами правит бес, Яга

Иль последней кочерга.

А быть может, та метла

Нас до ручки довела?

Вот так, братцы, мы живем:

Наша жизнь давно дурдом.

Радует что многих нас —

На поверку, без прикрас —

Вовсе даже и не жизнь.

Друг мой, только ты не злись.

Посмотри вокруг без страсти:

Наши беды и напасти

Не случайны, в корень зри.

Мы ж с тобой не упыри.

Что ж якшаться нам с Ягой,

Ее ступой и метлой?

А быть может  с кочергой,

Раз уж мир испорчен, злой?

Без притворства жить как есть:

Ни к чему нам ум и честь,

С ними благ не наживешь,

Всеми битый, пропадешь.

Вспоминая детство…

Как хочется вспомнить детство,

Отеческие края!

Где утром встречался с песней —

Я курского соловья.

В рубище, с холщевой сумкой,

За стадом брел по холмам.

Страшась дождя, как безумный,

Стога вершил по лугам.

И грустен я был, застенчив.

Вдали от дорог, в глуши,

Бывало, только с овечкой

Беседовал от души.

Восток чуть рдеет зарею.

Как сладок утренний сон.

Заря, умывшись слезою,

Скатилась за горизонт.

Без ропота и протеста —

Я горечь в душе таил.

Хоть больше было уместно

Расплакаться со всех сил.

И началась одиссея

Коровье-овечьих лет:

Мальчишеские затеи…

И стада простывший след.

Я слышал раскаты грома,

Я видел молнии блеск.

Почти что вплотную к дому

Шумел деревьями лес.

Болото — выхухоль рядом.

В душе — фейерверк, восторг:

Оркестр лягушачий грянул

Под куполом ярких звезд.

А вечером — у амбаров —

Где птиц и мышей приют,

Мы, дети, тоже недаром

Любили встречаться тут.

В считалки, в прятки играли,

Мы «крепости» не сдавали,

Но штурмом брали «редут».

На небе уж звезды чахли.

Блеснула саблей гроза.

Цветы луговые пахли.

На травы пала роса.

Тревожно мама звала нас;

Сыч ухнул за упокой.

Наваливалась усталость —

Медведем; айда домой.

Как дорого вспомнить детство,

Тот край, где родился я…

Любовь