На LOVца

Отзывы

Ощущение лёгкости.

Для меня лучшим показателем действительно приятной книги, всегда было её умение погрузить тебя всего (до кончиков души) в свой мир — романтический, реальный или утопический. Книга, со всей ответственностью, приняла меня полностью, как море идеальной температуры. Я положительно уверен, от такого моря не хочется уходить.

Тарас Нижник, писатель

г. Ивано-Франковск.

Когда я начала читать материалы из этой книги, мне сразу захотелось взять ручку и подчёркивать то, что просто нельзя забывать. После многих фраз я замирала, отводила глаза, и повторяла их снова и снова, будто заучивая. Все, что есть в этой книге — важно и просто одновременно. Она необычайно легка и жизненна одновременно. Неимоверная игра слов и неожиданные развороты историй… Эта книга просто не может не стать бестселлером! Житейская мудрость, доброта, простота и человечность. Думаю, нет в мире ни одного человека, который бы не нашел себя в этой книге. Она — общечеловеческая.

Дарья Дорда, публицист,

поэтесса, г. Запорожье

Intro

Однажды наши страдания останутся в памяти как величайшее приключение на пути к себе

Меня зовут Олег. И я — счастлив. Счастлив не только в это мгновение раннего утра, когда лесная тишина еще обволакивает всё вокруг и наш небольшой домик. Мне привычнее быть счастливым каждый день. Я испытываю тихую внутреннюю радость от спокойных домашних деньков и вдохновение напополам с энтузиазмом, когда речь идёт о деловой стороне жизни и свершениях. В моем арсенале состояний и чувств находится место для ясного умиротворения и кипучей страсти, безмятежного восторга и тонкой нежности, жажды действия и творческого потока.

Встречаются и периоды легкой задумчивости и грусти. Когда грусть приходит в гости, я думаю о том, кем я был и каким, и как совершенно по-другому сложилась бы моя жизнь, соверши я иной выбор. Почтив прошлое, грусть покидает меня и восходит новое солнце. Такова моя жизнь и так было не всегда.

Проблески этого состояния гармонии я припоминаю где-то в дошкольном возрасте. Затем — несколько последних лет. Удивительно, насколько далеко смог я отклониться от курса, и забрести в дальние дали недовольства собой, растерянности и отчаяния. Постепенно я терял способность мечтать, стал больше озабочен мнением других, нежели своими истинными устремлениями, включился во погоню за успехом и… встретил совершеннолетие совершенно раздвоенным. Амбициозным и даже самоуверенным внешне, при этом полностью запутавшимся и уставшим от самого себя внутри.

Всеобщая инерция забросила меня в университет, где единственное, чему я хорошо обучился — это тщательно скрывать от других свою внутреннюю пустоту. Как, впрочем, скрывал ее и от себя самого. Меня знали как «крутого парня», спортсмена и просто красавца. Поддерживая этот имидж, я упорно обзаводился всеми соответствующими атрибутами — вещами, фирменными жестами, «строил идеальное тело», добивался продвижений по работе. Наконец, покорил королеву красоты, и к последнему курсу окончательно возненавидел все, что у меня есть и смертельно устал от себя самого.

Неизвестно, как долго я смог бы еще продержаться, и не запросить с Земли обратный билет, если бы в моей жизни не случился резкий и стремительный перелом. Исполненный боли, он, однако, снес все лишнее во мне, и оставил обнаженную суть. Историю об этом периоде и предложила записать моя любимая женщина, сказав, что лучший способ оставить прошлое в прошлом — сохранить его на бумаге. Именно поэтому я сейчас и встречаю утро за тетрадью, запивая строчки чаем, пока она еще сопит в нашей постели.

Итак, я делал вид, что жил, я умирал, терял, ненавидел, отчаивался и выжил. В конечном итоге мне удалось сотворить личное чудо — я нашел, что я Есть.

Меня зовут Олег. И я счастлив.

Лекарство от скуки

Лучшие из молодежи — несчастные, /…/,

всё-таки ищут, и разумеется тщетно, объяснения смысла жизни и все больше и больше, как это и не может быть иначе, приходят в отчаяние.

Лев Толстой. О безумии.

1

Это было пять лет назад. Как сейчас помню, мы лежали, обнявшись, на кровати, и каждый был поглощен своими мыслями. Глубокой ночью, когда все желания тела уже были удовлетворены, а сон ещё не овладел умом, бал правили докучающие, знакомые мысли. «Долгие, стабильные отношения… привычка, рутина… семья… постоянство, — вертелось на этот раз в моей голове, — постоянство порождает скуку. Да, скука — это то, чего я боюсь, больше всего… больше зубной боли. Скука вдвоём ещё хуже, чем в одиночку». Так размышлял я, пока Марина задумчиво гладила мои волосы.

Марина. Два года мы вместе. Без интриг, без особых скандалов. Так, мелкие ссоры. Хороший секс, несколько общих интересов, в общем — всё как у людей, местами, даже лучше. Как у людей! И чувство идиотской определенности и предсказуемости заставляло меня сжиматься и злило. Меня знали, как парня увлекающегося и занятого — работа, учёба, спорт, книги, девушка, друзья… Не догадывались только о том, что всем вышеперечисленным я набивал свою голову, чтобы прекратить звенящий в ней вопрос «зачем это всё»?

Я подумал, что хотел бы заняться ещё и музыкой. Было в ней нечто такое, что радовало меня и придавало мощи желанию жить. Потому я и решил научиться играть что-нибудь самостоятельно. Марина говорила, что вместе с ней учится девчонка из какой-то рок-группы, и я попросил обсудить возможность занятий. Она согласилась со мной, хоть это согласие было натянутым и вызвано лишь желанием угодить мне. Я был уверен, что Марину мало волнуют мои музыкальные успехи, и действительно, через полчаса после звонка гитаристке она подняла свою любимую тему: «Ты меня не любишь, да? Если тебе не хочется проводить больше времени со мной…» и пыталась заплакать. Мне удалось пресечь разговор об отношениях поцелуями и стандартными нежностями, и всё закончилось, в итоге, хорошо.

Загадка, почему моя девушка так легко решилась познакомить меня с другой представительницей женского пола, решилась легко, как только я увидел ту, которая должна стать моим репетитором. Встреча наша состоялась на следующий же день. Элина (так ее звали), играла в известной хард-металл группе и выглядела соответственно, как маленькое исчадие ада в косухе. Она была чересчур худой брюнеткой с зелёными глазами, густо подведенными чёрным карандашом и недовольно-злым выражением лица. Смотрела она «сквозь» меня, не испытывая, казалось, ни малейшей заинтересованности, и назвала цену за академчас в три раза выше стандартной.

Я посмотрел на обеих девчонок и кивнул. Мы договорились на сегодняшний вечер и разошлись. Марина предложила поесть мороженного в кондитерском кафе. Мы отправились туда пешком, и я отмечал про себя, насколько хороша и обаятельна моя девушка. Ведь увидев Марину вместе с той девицей, я еще раз испытал приступ самолюбивого довольства — всё-таки сделал хороший выбор.

Вечером я отправился на первое занятие, по пути сомневаясь в успехе нашего мероприятия, но профессионалом своего дела Элина оказалась отличным. Несмотря на её постоянные издевки, ироничные, и, местами, даже грубые, извлекать звуки из гитары мне понравилось, и мы договорились о следующем уроке.

Конечно, ушел я слегка раздражённым от сарказма «наставницы», хоть он и был уместным и даже смешным, если бы дело касалось не меня. «Выслушивать, как тебя ставит на место девчонка — хреновая перспектива, впрочем, скорее всего, дело не лично во мне, а в её манере общения. Наверное, в их среде…», — скривился я, вообразив кучку грязных и пьяных музыкантов, — «…принято общаться так».

Мне пришло на ум, что как только я добьюсь неплохих результатов в игре, то ирония прекратится. Поэтому я решил молчать, а иногда лишь вяло «отгавкивался». Элина мне не нравилась, хотя бы потому, что ей не нравился я, но учила она крепко и дело было стоящим. И я решил отключить эмоции и поставить для себя очередную цель. Их достижение было для меня своеобразным спортом, и… попыткой сбежать от жизни. Уже пару недель занятий я держался и сносил то, что говорила Элина. А говорила она всё, что приходило ей в голову на мой счёт.

Я лежал и вспоминал события прошлых дней, пытаясь уйти от тяжёлых и вызывающих дискомфорт мыслях о рутине. В груди размещался мой старый знакомый — большой кирпич тяжести, который, как всегда, давил и утомлял.

— Гм, Элина, какого…? — невнятно пробормотала Марина, очнувшись от полудремы. И тут же, в трубку:

— Алло, привет, солнышко! Что у тебя случилось?

И далее:

— Что? Что?? … А… да… ну конечно, хорошо…

Затем она резко сникла и недоуменно повернулась ко мне: «Ничего не понятно… Элина звонила. Сказала „береги его“… сказала, что ты классный… и что я, я ещё сама не знаю, сколько на самом деле есть твоей глубины…» После возникшей паузы девушка добавила: «Наверное, тебе жаль, что у неё есть бойфренд» и криво улыбнулась.

О, сеанс ревности, сейчас начнётся. «Она просто странная» — вслух сказал я, — «люблю тебя, давай спать», а внутри удивлённо отметил некую гордость. О как! После килотонны моих комплиментов Марина вновь стала довольна. И вскоре уснула безмятежным младенческим сном. А я еще немного подумал о планах на завтра, о жизни в целом, и мысль о музыкантше и сказанном ею тонкой нитью вилась между остальными. Что же она нашла во мне?

2

С утра я проснулся в хорошем настроении. Оно так редко случалось со мной по пробуждении, что я радовался каждому его появлению особенно остро. Обычно я просыпался скорей угнетённым, чем бодрым, и, заглядывая внутрь, не обнаруживал там особого желания быть. Этот околосуицидальный настрой ума исчезал вместе с окончанием утра, как только я принимался за действия и в ежедневном круговороте занятий забывал о себе. Может, из-за этого пугающего кусочка бытия между сном и реальностью, я старался чаще просыпаться не один, наивно полагая, что уткнувшись носом в тёплую шею Марины, избавлюсь от гнетущих мыслей. Но это никогда не срабатывало.

Однако, я открыл глаза и обнаружил себя в добром расположении духа. Ничего из грядущих событий меня не раздражало, не мучило, не беспокоило — и даже наоборот, вызывало заинтересованность. Вкусно и с аппетитом поев, я отвез Марину домой, развлекая попутно невинными шуточками, а после отправился в университет. Беспричинная улыбка весь день не сходила с моего лица, я шутил, гоготал и радовался на самом деле искренно, впрочем, никто, кроме меня самого, не отметил разницы. Я жевал сэндвич после второй пары и запивал его американо, когда внезапно меня осенило: «дело в ней». Я раскрутил цепочку мыслей и убедился — это действительно так.

Ход моих мыслей был достаточно прост. Да, я всегда нравился девушкам. Да, я поставил для них высокую планку, и, черт возьми, глядя на Марину, все могут убедиться — я умею выбирать лучшее! Да, как любому мужчине, мне одновременно и лестно и скучно, когда меня преследуют, пускай даже тонко — случайно становятся сзади в очереди по нескольку раз в день или пишут в сети редкие, но пронизанные истомой ночные письма. Но! Почему то, что эта тощая и злобная Элина сказала ночью по телефону моей девушке, так радует меня?

Я жевал и воображал на её месте знакомых девчонок, представляя, что тот же самый ночной звонок совершила любая другая. Это выглядело некрасиво, и слегка жалко. Но к ней я не мог применить эти же слова. Наконец, рассудив, что я слишком много времени уделяю пустым мыслям, решил так: «это просто огромный бонус моему чувству собственной важности — комплимент от такой с…».

Вечером, освободившись ото всех дел, мне снова захотелось повидать Марину. Настроение было все еще хорошим — на работе мне удалось достичь кое-каких результатов, и сегодня я пожинал скромные лавры, получив внеплановую прибавку. Захотелось отпраздновать, поэтому я пригласил девушку в ресторан.

— Привет, дорогой, пять минут, и я выхожу — весело прочирикала Марина, усаживая меня на кресло. Я покорно приготовился к получасовому бдению, хорошо зная привычки своей милой.

— Что нового? — громко задал я вопрос, пытаясь заглушить шум фена.

— Где?

— В универе, например, ты же ездила? — я вроде как проявил заботу, волнуясь о посещаемости девушки, неожиданно осознавая, что задаю этот вопрос совершенно с другой мотивацией. Я понадеялся, что Марина что-нибудь расскажет о ней.

— Ох, в универе, там столько всего разного происходит!.. Особенно, если ходить туда не каждый день, — хихикнула она. — А скоро еще и сессия, нужно будет получить целую кучу зачетов, особенно меня радуют в кавычках некоторые умники из нашей кафедры. Хотя сегодня я-таки получила двойку, и знаешь, как несправедливо!..

Речь Марины была быстрой, эмоциональной и на слегка повышенных тонах. Я часто отключался, слушая её, и звук женского голоса превращался в звон, словно у меня вместо мозга преобразователь.

— Ты, наверное, помнишь, я недавно рассказывала тебе про Б-ского, ну, этого совершенно невыносимого препода? Да помнишь, точно! Я сегодня была намерена прогулять учебу, ну знаешь, после хорошей ночи, требуется отдых, хи-хи.., а из-за этого засранца, понимаешь, пришлось подтянуться на третью пару. Суть вот в чём: он непредсказуемо отвратителен! Он может тебе улыбаться, может шутить с группой, рассказывать истории из жизни, и внезапно, спросить что-нибудь не по теме, а после обругать всех и наставить в журнал, чего его злобной душе угодно. А говорят, сколько он уже порвал готовых дипломных!

Девушка крутилась у зеркала, заставленного всякими штучками, она старалась, создавая какой-то другой уже макияж, при этом оживлённо выпучивала глаза, жестикулировала, и говорила, говорила, говорила.

— …и давненько от него не было какой-то пакости, но я же говорила, что он именно непредсказуемо гадкий! Он, представь, заставил нас писать эссе на одну специфическую тему, вместо сдачи зачета, — он так сказал, — потому как ему лень видеть каждого из нас на пересдачах. Мы писали его полторы чёртовых пары, обрадовавшись такому подарку, сам понимаешь, сдать ему зачет — это дело не одной недели… В итоге, Б-ский собрал листы, разорвал их тут же на клочки и подбросил вверх, как новогоднее конфетти. Мы же начали возмущаться, на что он спокойно ответил, мол, ботанам — тройки, лентяйкам и прогульщицам — двойки, тем, кто возмущается — два с минусом. И пояснил: «потому как я знаю: всё, что там написано — сущее дерьмо».

Преобразователь в моей голове жужжал так сильно, что захотелось выйти на воздух. Мне так нравится, когда она молчит…

— И это еще не финиш! Наша с тобой знакомая Элина встаёт, молча собирает рюкзак, естественно, все смотрят на неё, доходит до двери аудитории и говорит: «По-моему, дерьмо — это вы», представь, и уходит!

Я почему-то снова стал способен воспринимать речь и даже начал давать комментарии:

— Да? И что же Б-ский?

— Ооо, самое забавное, — он съел это! Думаю, отомстит иначе. Могу сказать лишь то, что он никогда не оставит это просто так.

— А что ты думаешь по поводу её поступка? — задумчиво спросил я. Не столько, чтобы узнать мнение, а больше, чтобы продолжить тему.

— Думаю, зря она это. Б-ский, конечно, полный говнюк, но ей это просто так не пройдёт. Он, каким-то образом, друг декана. Наверное, отчислят. Хотя она же «звезда», заплатит или еще чего. Пусть что хочет, то и делает… А у нас сегодня с девчонками после пар такой забавный случай произошел…

«Зззззззззззззззззз!» — и я снова ушёл в свои мысли. Поступок Элины определённо мне понравился. «А не такая уж она и с…! Или да, но мне это нравится», — подумал я с некоторым уважением.

— …ты меня вообще слушаешь?? Я в упор не понимаю, зачем было спрашивать, как прошёл мой день, если не слушать ответы? Я безразлична тебе уже, по-моему, и знаешь что, Олег? Раз уж ты ушел в себя, тогда иди и гуляй сам!

Услышав её «логичные» умозаключения, я пробормотал пару извинений и спешно ретировался. Не впервой, бывает, пройдёт. Я отправился к друзьям и неплохо провел время.

3

На следующий вечер мы начали обмениваться смс-ками, извинительными с моей стороны, и кокетливыми от Марины, а еще через один, бурно помирились. Элина уже меньше занимала мои мысли, и всё же, мне не нравилось то, что я вспоминаю о ней вообще.

Зачем мне знать, каковы мотивы её поступков и что ею движет? И какого чёрта она творит в своей жизни? Однажды, используя все известные мне приемы словесной маскировки, я даже задал вопрос о ней Марине, якобы интересуясь уровнем не то музыкального образования, не то профессионального мастерства Элины. В общем, чего-то важного для моих занятий.

«Да ну, откуда я знаю, для меня любой рок — ни о чём…» — махнула рукой Марина. — «Я другое знаю, что она нервная и странная, но мы в группе привыкли. Знаю, что в парнях она не нуждается», — оседлала своего любимого конька девушка, но я не стал прерывать ее, — «…она ж типа знаменитость. Вертит своим бойфрендом, говорят, как хочет. Да и многие из рок-тусовки хотят с ней переспать, а может, и спят!», — не смогла удержаться Марина, и я сменил тему. Возвращаться к этому разговору снова было бы непростительной глупостью.

«Ладно, пойму всё сам», — подумал я и расслабился. Но ненадолго. В час перед занятием я почему-то нервничал так, будто иду не к девчонке, а предлагать паршивый стартап в инвестиционный фонд. Я подошёл к двери и коротко позвонил в звонок. За дверью играла музыка. Элис Купер, догадался я, и сам неравнодушный к рок-музыке «старой школы».

— А, это ты… — слегка недовольно протянула она, или, может, мне показалось. — Заваливай.

— Во-первых, привет, — сказал я. И со стороны услышал голос обиженного мальчика, которому не дали конфету. Ну и мудак же я.

— Ага, ага. Бери инструмент, Эдвард «руки-из-задницы», приступим.

Время занятия прошло для меня быстро. Как ни странно, но я ничего не запомнил из прошлых уроков. Руки не слушались, пальцы мои пекло огнем, а мозг, как назло, безбожно тормозил. Элина сидела на столе и смотрела на меня сверху вниз, время от времени выдавая какую-нибудь острую шутку в мой адрес. В то же время, она поясняла доступно, поясняла всё, что я хотел знать, два раза даже поправила мне положение руки, и я почувствовал аромат её духов — горьковатый, колючий, и в то же время какими-то нотками притягательный. «Как и она сама» — подумал я и тут же забрал свои слова обратно: ей на ум пришла достаточно тонкая ирония на мой счет, и Элина не собиралась держать её в себе. Я вышел, так и не дождавшись от неё ответного «пока», несобранный и слегка издёрганный.

Мне захотелось закурить. «И всё-таки она с…!» — подумал я, а вслух произнес: «Бонд синий и зажигалку». К слову сказать, я не курил, но иногда, когда тоска, разочарование или злоба донимали меня, использовал сигарету для снятия стресса. «Вот же выскочка! Возомнила о себе» — думал я, затягиваясь таким вожделенным дымом, — «если ты умеешь хорошо играть, это ещё не даёт тебе права… Стоп, дружище. Ты чего, совсем?!».

И тут я рассмеялся посреди улицы. Знали бы ребята, о чем я беспокоюсь. Успокоившись вмиг, я вернулся к машине и поехал в паб.

Там, как обычно в выходной, было полно людей. Поболтав немного с официанткой, я выяснил, где находится наш заказанный столик, и также узнал, что пришёл первым. Отставив в сторону табличку «Зарезервировано», я заказал пива, откинулся на спинку дивана, и расслабился. Местные музыканты на сцене неподалеку от меня выдавали трэш и хэви 70-х, градус настроения уверенно полз вверх. Как и всегда, когда я находился среди людей, мне было проще забыть себя, оставить свои вопросы и переживания «за бортом». Это также и одна из причин, почему я был так привязан к собственным друзьям.

«Для всех, кто в этот субботний вечер отдыхает у нас, напоминаем, что именно сегодня в нашем заведении вечер легендарной музыки! Вы уже слышите знакомое вступление? Да это же Элис Купер! Трэком Poison мы открываем…» — весело вопил ведущий. Меня словно пронзило током. Эта же песня играла у неё дома во время занятия сегодня… и вроде, прошлого тоже. Вспомнить снова об Элине было так некстати. «Б**!» произнес я, но не в ее адрес, а о своем настроении, выпил остаток пива залпом и заказал повторить кружку. Пойзон? Яд… ну да.

Наконец, вся компания подтянулась. Мне нравилось, что мы никогда не задавались вопросом, о чём говорить. Кто-то из парней приходил и с порога подымал тему, она цеплялась за другую, у каждого было, что сказать, и наши вечера, один, два или даже три раза в неделю никогда не были сборищем уныло молчащих эмо. К нам часто присоединялись и девушки, однако, все признавались, что иногда бывает просто очень нужно без них. Для этих целей мы завели «условный код» — РЫБАЛКА, БАНЯ или любое другое слово, обозначающее исконно мужское хобби, и мне всегда доставляло удовольствие получить смс вроде «Сегодня в баре Х рыбалка, приходим без удочек». Впрочем, сегодня никто не подал условный знак, и Макс пришел с двумя хихикающими девчонками.

Вечер был в разгаре, когда Шура внезапно спросил: «А как твои занятия с басисткой MZF? Чем ты там занимаешься с ней, небось, рóком?» Я скис, и мысленно подумал, что Марине стоит меньше болтать о моих, чёрт возьми, моих делах.

— MZF? Я был недавно в заведении, они выступали… жгут ребята! — добавил второй мой друг.

— Ну да… — вяло ответил я. — Ничего особенного.

— Слушай, брат, — произнес Макс, вырываясь из объятий девиц. — Пойдём-ка, покурим. — и подмигнул.

Мы вышли на улицу, и я смачно выругался. После рассказал о «моральных пытках», которым подвержен на своих занятиях.

— Забить не хочешь?

— Нет. — выдохнул я.

— Есть причины?

— Не знаю.

— Значит, есть. Олежа, у меня было много девчонок и есть еще больше. Тебе нужно иметь их, а не им — тебя. Ты чего-то хочешь — бери это, не хочешь — забей на эту с…, и всё. Сарказм? Да засунь ей в глотку этот сарказм. И ещё кое-что.

— Аминь, — произнес я, и впрямь почувствовав себя лучше от грубой правоты Макса.

Мы вернулись в компанию и еще несколько раз ударили по пиву.

♫ Alice Cooper — Poison

4

— Ооо, а ты снова напился? Вижу, прекрасно проводишь время!.. А отвечать на мои звонки уже не нужно?! Обещаешь мне, обещаешь, и всё делаешь по-своему! Я не хочу даже слушать, что ты будешь говорить, мне уже просто всё надоело!

— Ооо, Мариииинка пришла! — Шура, как обычно, озвучил очевидное. Да, снова на страже. И кто только меня сдаёт ей? Типичная, в общем размолвка вдруг взбесила меня своей внезапностью. Да и сколько можно?

— Знаешь, что? Не устраиваю — расстаёмся! — неожиданно сам для себя вспылил я.

Опешившая Марина резко развернулась и вышла из заведения. Я дёрнулся за ней, дошел до прозрачной двери и… остановился. Смотрел, как нервным жестом моя «половинка» остановила такси, как садилась в авто и как укатила прочь в известном направлении. Не попрощавшись с ребятами, я вышел из здания, прошел пару сотен шагов, и очутился на проспекте. Ни сожаления, ни какой-нибудь тоски о содеянном. Только усталость и разочарование. А еще злость. Всё это смешалось в кучу, и я уныло брёл по городу, погруженный в свои мысли.

Зачем я продолжаю всё это? Изо всех сил кажусь «нормальным», и даже успешным, тащусь по этой колее жизни, в глубине души не видя в этом ни малейшего смысла. Да, мы приличные ребята из хороших семей, и нас ждут в светлом будущем дареная в складчину квартира и общая фамилия. Семейные бизнесы и розовощёкие дети. У меня сводит скулы даже от мыслей об этой неизбежности, отдалиться от которой я не знаю куда, не знаю как, и не знаю даже зачем. И есть ли она вообще, другая жизнь?

Мои путанные размышления прервала вибрация мобильного. Смс, странно. Мириться, по нашим неписаным законам, было ещё слишком рано. «Приходи на коньяк. Угощаю».

Э-э-лина? А к черту, пускай так. Настроение было действительно паршивым. Не раздумывая, я остановил маршрутку и поехал к ней, не желая возвращаться к пабу за машиной. «Спорт на завтра накрылся» — подумалось, причем, без сожаления о пропущенной тренировке. Перед домом Элины заскочил в маркет, взял пару салатов, лимон и жвачки.

— Я спрашиваю, пакет нужен?

— А, ага… — увлечённый поиском версий, почему она написала мне, я даже не заметил, что кассирша уже пару минут сверлит меня недовольным взглядом.

Уже в лифте, я вдруг подумал: «И что я делаю??» Мысль появилась и тут же исчезла — лифт остановился, дверь бесшумно открылась. Гулять, так гулять. Дверь Элины была почему-то приоткрыта, шумно играла музыка, пахло кальянным дымом. Не квартира, а кабаре.

— Есть кто живой?

— О, нерадивый ученик, что в мешке?

— Еда — бодро произнес я, а про себя отметил странные перемены в Элине. Позже с изумлением понял — она улыбается. Я думал, эта функция у неё отключена.

— Что будем послушать? Вчера привезли саунд-систему новую, еще не тестировала… — и тут она прошествовала мимо меня с сабвуфером, по весу, казалось, превышающим ее собственный. — Звук будет что надо! Сейчас только подключу…

— Да мне индифферентно, в принципе. Метлу* давай, только не последний альбом, — улыбнулся я.

— Хах, тут ты прав! — и тут Элина громко и заливисто засмеялась. — Этот сайд у них не удался…

Мы принялись обсуждать музыкальные темы и за разговором прошло уже полбутылки вкуснейшего коньяка. За телефоном в прихожую идти было лень, поэтому время я решил мерить рюмками. Постепенно от музыки мы перешли к беседам о жизни, я изложил свое мировоззрение, стараясь быть кратким, и Элина слушала меня внимательно и тихо, как будто всё мной произносимое имело большую важность для неё самой.

Сама она говорила мало, и больше поощряла высказываться меня. Чем активнее я совершал алкогольные возлияния, тем более откровенной и дерзкой становилась моя речь. Я принялся высказывать свои смелые идеи и отношение к обществу, его неписаным законам, злился на свой образ жизни и делился отчаянной жаждой чего-то нового, чего еще сам не понимал. Элина соглашалась, периодически кивая.

— Думаю, многое возможно, — подытожив меня, задумчиво произнесла она.

Мы вышли на пустой балкон, и молча курили. Я отмечал про себя, что мне по-странному хорошо с ней, с её молчанием, без всякого давления, упрёков и возложенных на меня ожиданий. Мне стало хорошо быть в этом моменте. И это было удивительно, ведь я давно забыл, что значит по-настоящему б ы т ь. Я поделился с Элиной своим открытием.

— Это бывает, — ответила она и больше ничего не добавила. Хотя я ждал чего-то ещё, может, какой-то взаимности.

И я принялся задавать вопросы.

— А почему ты вдруг решила напиться? Что такого случилось? И почему именно со мной?

— Тебе ли не всё равно? — прервала меня Элина. — Пьёшь себе и пей.

— Что такое? Бойфренд бросил? — язвительно заявил я.

Она засмеялась настолько продолжительно, что я слегка усомнился в её психическом здоровье.

— Не смеши.

Она наполнила свою рюмку, осушила её полностью и добавила:

— И не лезь ко мне в душу.

— Как скажете, «госпожа», — неожиданно сам для себя я успел обидеться.

Мы вдвоем сидели в полутемной комнате и молчали. Я рассматривал всё вокруг, обходя взглядом Элину, изучил технику, мебель, картину с какой-то роковóй теткой, восседающей на рогатой животине. Наконец, внимательно осмотрел Элину целиком. Ноги в джинсах, худые, но не кривые, это хорошо. Ремень с заклёпками. Футболка с надписью «Machine Head» на груди. О! Грудь… (я на пару секунд завис). А впрочем, ничего особенного, меньше второго размера. Длинные чёрные волосы, пирсинг в брови и в ушах, глаза, густо подведенные карандашом. Цепочка на шее, на ней какой-то амулет в виде набора букв, из которых самая нижняя буква примерно на уровне груди. О, снова грудь.

♫ Metallica — Fade To Black

5

— Споём? — Элина хитро посмотрела на меня, прищурившись. Я недоуменно уставился на неё.

— У меня есть минусовки, в качестве, — с особым удовольствием, как мне показалось, она сделала ударение на слове «качество», — микрофоны, усилок — всё, что нужно. Как идея, м?

Я мысленно оценил свои вокальные способности, однако волшебная сила коньяка придала мне уверенности.

— Идет! А ты ещё и поёшь?

— Вообрази! Лови список, выбирай, и переместимся.

Она снова схватила сабвуфер, и, хихикая, но с поразительной координацией и энергией, перетащила его в соседнюю комнату. Затем вернулась, подмигнула мне, как лучшему своему другу, захватила какие-то шнуры и спросила:

— Ну что, готов?

Я выбрал лиричную балладу из Металлики, как недавно прослушанное. Надеялся, будто что-то отложилось у меня в памяти, и пение будет более-менее сносным. Зайдя в большую комнату, я ахнул. Черт возьми, да это же маленький концертный зал! Там, где в обычных квартирах ниша, было оборудовано маленькое подобие сцены, с микрофонной стойкой, и аппаратурой по бокам… С помощью зеркал стены были зрительно расширены, и казалось, будто комната безгранична. Точно напротив «сцены», в другом конце комнаты, был расположен огромный диван, для удобства просмотра. Возле него — небольшой журнальный столик. Больше ничего не было. Да это же рай, однако!

— Ваааау… — восхищённо присвистнул я.

Элина придвинула к себе столик с выпивкой и закуской, уселась на диван, и, наминая салат, махнула мне рукой, мол, вперед. Я спел Unforgiven, затем вошел во вкус и принялся выбирать следующие, почувствовав себя почти звездой. Мне было почти кайфово, то ли от общего антуража помещения, то ли от того, что меня действительно слушали, мне улыбались, и никто меня не торопил. После того, как я решил сделать паузу, Элина исполнила что-то из новомодного, местами «экстремального» метала, слишком тяжелого и непонятного мне. Но, тем не менее, удалось ей это профессионально.

— Вот, 50-е! Я буду петь Синатру! — воодушевленно прокричал я. — Давай устроим вечер более человеческих мелодий, нежели предыдущая!

Я чувствовал себя абсолютно в своей тарелке, да еще и алкоголь и общение «распоясали», поэтому-то я и позволил себе эту бестактность. — Я сейчас сам тебе выберу. Вот, пускай, Селин Дион, — скомандовал я.

— Ладно. — к моему большому удивлению, она согласилась.

Исполнив еще несколько, мы сделали большой перерыв. Элина увлечённо вынимала из ящика журнального стола бутылки, и, неудовлетворённо хмыкая, ставила обратно. — «Всё не то», — пояснила она. «Всё не то, и все не так» — зачем-то вспомнились строчки из песни. Действительно, всё не так, как было до сегодня. Я дома у Элины, той, которая так оскорбительно иронизировала надо мной, она постоянно улыбается мне, и самое удивительное — мне нравится здесь. Так, с чего я начал мысль? Ах, да, все не то… А почему же не то? Вот Марина бы точно сказала, что тут не то. О, Марина, гм-гм. Вспомнилась сегодняшняя размолвка, и то, каких моральных и материальных усилий мне придется приложить для примирения…

— Эх, — раздосадовано произнёс я.

— Я нашла, я нашла! — Подражая тону одного из популярных интернет-героев, весело крикнула Элина, тыча мне почти в нос литровую бутылку «Малибу».

Её веселость оживляла, и я откинул от себя унылые мысли. «Подумаю об этом позже» — принял я единственно верное решение, пока девушка смешивала Малибу с чем-то ещё и разливала в коктейльные стаканы.

— За музыку! За то, ради чего стоит жить! — Элина подняла свой коктейль и прикоснулась им к моему.

— Точно! — я был вполне солидарен.

Музыка значила для меня многое, больше, чем для всех остальных, как мне казалось. Были мелодии, затрагивающие меня за живое настолько, что заставляли шевелиться те внутренние струны души, которые в обычном своем состоянии скромно прятались, уступив дорогу юмору и некоей поверхностности. Были памятные вещи, были треки для раздумий, была своя копилка песен на случаи жизни. Были и любимые мелодии, «на века».

Я размышлял об этом и мысли мои разлетались в разные стороны. Состояние было настолько перерасслабленным, что я хватался за кончик одной мысли, но вторая подхватывала первую и они вместе улетали, оставляя меня ждать третьей и так по кругу.

— Эй, ну хорош может, а? Сама знаю, что не Памела Андерсон. Ну и не волнует.

— О чем ты? Я на тебя не смотрел, — сказал я, тут же обнаруживая, что всё время мыслеблуждания смотрел на ее кулон с буквами четко в упор.

— Я именно так и поняла.

— Ха, ты что, подумала, будто я пялился на твои сиськи? Да я тебя даже не хочу! — зачем-то невпопад выкрикнул я, и инстинктивно съежился, ожидая заслуженной пощечины.

— Ха-ха-ха-хахаха! — закатилась заливистым смехом, Элина. — Ух, до слез. Спасибо, реально, спасибо тебе.

— Ээ, за что? — я убрал защитный блок, который поставил руками на всякий случай и недоумевал.

— Ты первый человек, из тех, кто приходит ко мне в дом, и не хочет меня. Приз — еще коктейль.

— Ой-ей, — хмыкнул я. — Я воздержусь от комментариев.

— Как хочешь, — абсолютно спокойно ответила она, потягивая напиток и меня поразила ее уверенность в себе.

Среди моих друзей едва ли нашелся бы хоть один, чьим объектом вожделения была бы Элина. Женским идеалом для нас всех были фигуристые, «гитарные» девчонки, в то время как ее фигура в неизменных джинсах и широких футболках выглядела эмм… увеличенной барабанной палочкой. Прямо и тонко. Хотя, кто знает, если снять футболку, какая у нее окажется талия… И о чем я думаю? Пьяный идиот. Надо же хотя бы завести какую-то тему или еще спеть, а я сижу и размышляю… о ерунде.

— Что сейчас?

— Вот решился спеть свою любимую песню. — очень внимательно я посмотрел на Элину, ожидая какого-то подвоха. «Ну же, не разочаруй меня, отнесись к этому серьезно» — взглядом как бы гипнотизировал я ее.

— Хорошо.

Она просто улыбнулась мне. В Элине не было ни грамма недоброжелательности сейчас. Слава Богу, она все поняла правильно. А могла бы и съехидничать, и не понять того, что так важно для меня. Слегка шатаясь от выпитого и от переживаний, я ступил на сцену, нажал кнопку и запел.

— Это было… душевно. И гораздо лучше, чем все предыдущие! Просто на пятерочку! — неподдельный восторг значился на ее лице. — Знаешь, у меня тоже ведь есть «такой» трек… Для других он — ничто, просто хит. А для меня…» И тут она умолкла.

— Я знаю этот трек. — С твердой уверенностью произнес я.

— То есть?

— Я уверен, что я знаю, какую песню ты имеешь в виду.

— Рискни. — В её глазах отражался вызов.

— Номер 66 в первом списке.

Она посмотрела так, будто я в нее выстрелил. Молча кивнула и выпила еще.

— Спой мне ее. Я ведь спел свою любимую. Должно быть один-один.

Я был готов приводить еще аргументы, ожидая, что она откажется, но Элина снова коротко кивнула в знак согласия, к моему удовольствию, то есть, удивлению, или все же удовольствию? А, неважно.

— Я сейчас переоденусь.

— Зачем?

Мне подумалось, будто она облила футболку, или что-то в таком духе.

— Не хочу петь свою любимую песню в этом.

— О как! А мне казалось, это твой любимый стиль. Стиль вечного подростка.

— Есть же вещи, которые должны выбиваться из общего ряда… я думаю, именно эти вещи характеризуют человека таким, каким он на самом деле является. Это одно событие, может быть, даже мелочь, но именно на такие мелочи стоит обращать внимание. Если ты силён их видеть, разумеется.

— Обычно, когда я вижу что-то, несвойственное человеку, воспринимаю это, как временное явление, которое очень быстро пройдет.

— А что, если это ошибка, м? Чаще всего, то самое, несвойственное — является главным. Я сейчас.

И Элина скрылась в коридоре, оставив меня один на один с загадкой, которую она задала мне. Несвойственное — главное. А типичное, разумеется, всего лишь маска. Я вспомнил, как Макс подобрал покалеченного ворона на улице и выходил его. Вспомнил всеобщее удивление знакомых. Он ведь значился во мнении общества, как бабник, циник, и крайне поверхностный тип с примитивными инстинктами. Я знал его больше остальных, но даже для меня этот поступок показался нетипичным. Несвойственное — главное? Выходит, что люди лучше, чем мы о них думаем, и даже — лучше, чем она сами о себе предполагают. И сострадание в Максе — основополагающее, а остальное — ложь и шелуха? И мы проводим день за днем свои жизни, культивируя в себе этот собачий бред, наращивая слои на маски? Оо, как же я плохо понимаю людей!.. Видать, действительно, мои знания о жизни прескверны. «Так, стоп, парень, это все алкоголь! Расслабься и отдыхай» — почти усилием воли приказал я себе.

6

— Та-да-да-дам! Карданная дробь!

— Аааа!.. Ооо… уиии! — это и всё, что я смог произнести. Уфф! Мои глаза широко раскрылись, я почти мгновенно протрезвел, и в удивлении, смешанном с восторгом, глядел на Элину: «квадратную» футболку без фигуры и суженные джинсы она заменила темным коротким платьем с широким поясом, который уверенно обозначал самое увлекательное в девушках для меня, а именно — тонкую, изящную талию. Обута она была в туфли с тонкими каблуками невероятной для меня высоты. Подобраны они были так, что ноги, казались восхитительно длинными, но и не такими тонкими, как раньше.

— Офигеть! — наконец, нашел верное слово я.

— Леди, позвольте мне наполнить Ваш бокал! — я непроизвольно выровнялся и, черт возьми, за ней хотелось ухаживать. Но, тут же вспомнив, что нахожусь рядом с Элиной, язвительной девчонкой из тусовки металлистов, я тут же сник — не с той я играю в эту игру.

— О, благодарствую, сударь! Извольте, я исполню «романс»? — она подмигнула, словно прочтя мою мысль и изящно прошлась к сцене.

«И тут не подкачала… Как же мало все-таки я знаю людей!» — кажется, в третий раз за вечер подумал я.

«Your cruel device… Your blood like ice…» — слова её песни, казалось эхом, отдавались у меня внутри. Мне хотелось, чтобы эту песню она посвятила именно мне, хотя, кроме меня в комнате больше никого и не было. Я словно очутился вне времени и пространства: события, которые происходили днем, и те, которые будут происходить завтра — всё это казалось таким неважным, как будто они не имеют ко мне ни малейшего отношения. Только сейчас. Только вот это: «I wanna hold you, but my senses tell me to stop»…Почему? Только сейчас я захотел понять ее. Почему именно этот текст? «I wanna taste you, but your lips are venomous poison»… А вот это уже неправда. Я принял текст на свой счет и резко захотел доказать обратное — я не источаю яд. Потому и вскочил с дивана, забрался на «сцену», крепко обнял Элину за талию и принялся целовать.

♫ Tarja Turunen — Poison (Alice Cooper cover)

Маринкина стратегия

1

Марина с детства была красивой, солнечной девочкой. «Ах, у Вашей Мариши такие ровные зубки, такие румяные щечки с ямочками, такие светленькие волосики», — наперебой щебетали мамочки, тщательно скрывая легкую зависть. Мать Мариши, властная женщина с хитринкой, возлагала на дочь большие надежды. Ей хотелось, чтобы Марина была не то певицей, не то актрисой, не то женой дипломата, а иногда, когда малышка в дошкольном возрасте верно множила простые числа, матери грезилось, что пройдет полтора-два десятка лет, и мир увидит новую яркую бизнес-леди или ученую мадам.