Сквозняк
— Митя, открой, — попросил кто-то.
Было бы неплохо, конечно, для начала разобраться, кому принадлежит голос, но Митя все же встал и открыл дверь. Оказалось, голос принадлежал Люде, которую и увидел Митя, когда дверь открылась.
— Здравствуй, Люда, — сказал Митя.
— Здравствуй, Митя, — сказала Люда.
Больше им говорить было не о чем, поэтому они так и стояли в дверях и смотрели друг на друга.
— Сквозняк, — придумал тему для разговора Митя и захлопнул дверь.
Прямо перед Людой. Чуть сильнее, чем того желал — потому что сквозняк и впрямь был нехилый.
Утро
Жители многоэтажки перестали пользоваться лифтом и выходят теперь на улицу прямо из окон. Так и быстрее, и удобнее — лифт не надо ждать — соседей в нем встречать — хотя вот тут-то как раз все по-прежнему — бывает, шагнешь из окна — а там толстяк с шестнадцатого.
— Доброе утро! — жизнеутверждающе кричит, нагоняя тебя.
— Доброе! Доброе! — улыбаешься.
— Что, на работу? — спросит, обогнав.
— Да, на работу, — ответишь.
— Хорошего дня!
— И вам того же!
И шлеп — в кашу. Неприятно такое наблюдать. С самого утра-то.
Скарабей
Есть такой жук. Хотя, почему так называется, неизвестно. Но он есть — живет у Мити в спичечном коробке. Вот он. Митя зовет его Леней. Это он только потом узнал, что он Скарабей. Но жук не обиделся. И до сих пор откликается на Леню.
— Леня, Леня, — зовет Митя, стуча пальцем по коробку.
А Леня внутри лапками ворочает и ворчит:
— Ну чего тебе, Митя, достал ты, лучше б молочка погрел.
Соль
Пороги квартир многоэтажки посыпаны солью. Это отпугивает злых духов, которые входят в дом только через дверь и только спиной вперед. Но злые духи тоже не промах — насылают сквозняк и просачиваются сквозь образовавшуюся прореху. Оказавшись внутри, укрепляются так, что их уже ни за что не выгнать. Того, что поселился у Мити, зовут Иршум.
Вещи
Избавляться от вещей — так же приятно, как и приобретать их.
Иршум
Это все выдумки, что злые духи — злые. Иршум, к примеру, очень любит своего хозяина, но боится ему в этом признаться. Она смугла, носит короткие волосы и, когда задумается, чешет коленку. Когда Митя спит, Иршум сидит в изголовье его кровати и тихо поет колыбельную. Митя знает ее наизусть, но откуда — не знает.
Стенобассейн
Митиного соседа справа зовут Эдуард Феликсович Хной. Он изобрел Стенобассейн и теперь уже пятый год его строит. Когда в семь утра Эдуард Феликсович по обычаю начинает сверлить стену, Леня опрокидывается в своем коробке на спину — и надолго так застывает.
Как вещи становятся мусором — и наоборот
Очень просто — прошел год, и календарю пообрывали листья — кому он теперь такой нужен? Но Эльвира Глебовна Солнышкина, соседка Мити слева, не спешит выбрасывать мусор. Вот, например, календарь восемьдесят восьмого года — он пролежал у Эльвиры Глебовны на антресоли — можно сказать точно — одиннадцать лет и три дня. В двухтыщи десятом — на третий день празднования Нового года — Эльвира Глебовна полезла за соленьем — и нашла старый календарь. Оказалось — тот снова тикал — даты на нем четко совпадали с датами на новом. Вот Эльвира Глебовна и повесила его на кухне — на том же месте, где он висел в восемьдесят восьмом. А новый — двухтыщи десятого — положила на антресоль — еще пригодится.
Колыбельная
спи спи
это иршум
имя не говорит тебе ни о чем
разбуди
если проснешься первым
если же первой проснусь я
ты снова услышишь как я пою
спи спи
ЖЭК
Когда закончит сверлить, Эдуард Феликсович перекусывает — огурчик, хлеб с колбаской, чай — и идет в ЖЭК. Есть у него там одно дельце. Затянувшееся, как и его ремонт. Дело в том, что с тех самых пор, как он его затеял, Эдуард Феликсович стал наведываться в ЖЭК — ежедневно — за исключением разве что выходных и праздников — с одной единственной, но сильно настойчивой просьбой — передать квартиру в его собственность посмертно.
Плинтуса
Эльвира Глебовна любит курить на лестничной клетке. Она курит сигарету без фильтра, а пепел стряхивает на бумажку. Чтоб не мусорить. Вот так — чуть сгорбившись — стоит она на лестничной площадке, стряхивает пепел в бумажку и смотрит себе под ноги. А там известно что — пол и плинтус. И вот плинтус-то как раз Эльвире Глебовне и не нравится. Совсем недавно ЖЭК закончил наконец делать ремонт, который начался чуть ли не одновременно со строительством Стенобассейна. ЖЭК поотколупал стены, напылил штукатуркой — и исчез. Надолго. Почти на год. А потом вдруг снова появился.
Потолок побелил, стены покрасил — но делал это так, что самого ЖЭКа никто в глаза не видел. Даже Эльвира Глебовна, которая выходит курить чуть ли не каждые десять минут — ни разу его не встречала. Просто выйдет на перекур — а потолок побелен. Вернется через десять минут — а там уже и стена покрашена.
И все бы ничего — живи себе как в сказке про аленький цветочек — но волшебный ЖЭК возьми да и не угоди старушке. Не понравилось Эльвире Глебовне, как покрасили плинтус. А покрасили его и впрямь никак — одним со стеной цветом. А это — считала Эльвира Глебовна — неправильно, потому что на плинтус теперь совсем не похоже. Плинтус — это рамка — а какая ж это рамка, если она одного с картиной цвета? Когда во время перекуров ей попадался Эдуард Феликсович, направлявшийся по своим делам в ЖЭК, Эльвира Глебовна прокуренным голосом сипела ему вслед:
— Плинтуса! Плинтуса! Пусть покрасят плинтуса черным!
Люда
Люда — соседка Мити снизу. Иногда она заходит к Мите в гости, но долго не засиживается. Точнее — в квартире у Мити она была всего только раз. Митя показывал ей жука. Жук ей очень понравился. Она ему тоже. После этого случая ни Митя, ни Люда не могли больше найти повода — Митя, чтобы предложить войти — Люда, чтобы напроситься в гости. Поэтому так и стояли на пороге, разделенные полоской соли. А из глубины комнаты — на них смотрела Иршум.
Стенобассейн должен быть в доме у каждого
— Эдуард Феликсович, ну как так посмертно? Я устала уже вам объяснять, — хитрила начальник ЖЭКа, — ну представьте, ну передадим мы вам квартиру в посмертную собственность — ну так ведь и остальным жильцам сразу захочется!
— Захочется! — соглашался Эдуард Феликсович. — И правильно! Стенобассейн должен быть в доме у каждого!
— Ну так это ведь тогда не жилой дом, а жилое кладбище какое-то получается! — возмущалась начальник ЖЭКа.
— Зачем сразу кладбище? — возражал Эдуард Феликсович и кокетливо улыбался.
Полет
— Митя, открой. — Этот голос был прекрасно известен Мите — даже в глазок смотреть не надо.
Тем более что и в дверь ведь не стучались — а скорее, наоборот — скреблись. И не в дверь даже, а по стенкам спичечного коробка.
— Что-то ты сегодня рановато.
— Пойду, крылышки разомну. — Скарабей Леня медленно — будто едва живой — выполз из коробка — вдруг очень низко загудел — и стал плавно подниматься в воздух.
Митя открыл форточку — и жук — на удивление молниеносно — вылетел вон.
Бесплатный фрагмент закончился.
Купите книгу, чтобы продолжить чтение.