Бесплатный фрагмент - Медиаисследования: теории, практики, исследовательские перспективы

Предлагаемую вашему вниманию книгу оставили девять статей, подготовленных докладчиками IV Межвузовской научно-практической конференции молодых ученых «Исследования медиа и коммуникаций: теории, практики, исследовательские перспективы». Конференция прошла 16 и 17 февраля 2018 г. в здании Департамента медиа Факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ в Хитровском переулке (Москва).

В мероприятии, ежегодно собирающем студентов бакалавриата, магистратуры и аспирантуры различных направлений подготовки, объединенных исследовательским интересом к медиакоммуникациям, на этот раз принял участие 71 молодой ученый из 12 высших учебных заведений Москвы, Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга и Челябинска. Было представлено 41 секционное выступление, а также 18 исследовательских концепций, вынесенных на обсуждение в формате table talks. Последний предполагает короткую презентацию исследовательской идеи, по которой свои замечания и предложения высказывают приглашенные эксперты.

Гостями конференции, выступившими с мастер-классами, стали специалист по трасмедийному сторителлингу, Ph. D., доцент Йёнчёпингского университета (Швеция) Ренира Рампаццо Гамбарато и к. соц. н. Анна Викторовна Кулешова, председатель Совета по этике Ассоциации научных редакторов и издателей, ответственный редактор журнала «Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены» (ВЦИОМ).

Сборник открывает статья Анастасии Жариковой, ее исследование посвящено коммуникационным аспектам медицинской адаптации иногородних студентов в Москве. Автор провела анкетный опрос среди 133 учащихся различных факультетов НИУ ВШЭ. Это позволило выявить эффективные и неэффективные каналы информирования о доступных медицинских услугах, а также сделать ряд практических рекомендаций по развитию данного направления социальной поддержки студентов в университете.

Следующий автор, Елизавета Бешанова, изучает бытование фрейма «либерализм» в современном отечественном медиадискурсе. Она использует методы контент-анализа и анализа фреймов, рассматривая тексты, опубликованные пятью Интернет-СМИ различной политической направленности в период с весны 2014 г. по весну 2017 г. Отмечается общий негативный контекст упоминания либералов, маркирование их в качестве «чужих» и «врагов», выявлены особенности трактовки либерализма на различных медийных площадках.

Исходная гипотеза исследования Дианы Поповой, в соответствии с которой политические коммуникации в Интернете влияют на политическую вовлеченность молодежи, частично подтверждена результатами массового опроса (n=280), целевую аудиторию которого, в основном, составили студенты московских вузов. Наблюдения автора свидетельствуют о том, что подобная вовлеченность работает только на базовом уровне, предполагая информационный интерес к политике, но не активное участие в ней.

Еще один пример анализа современных медиадискурсов представлен в публикации Арины Голодновой. Исследователь привлекает внимание к кейсу информационной кампании, предшествующей референдуму по выходу Великобритании из Европейского Союза. Напомним, что последний состоялся 23 июня 2016 г., и победу на нем праздновали сторонники Brexit. На основании анализа текстов сделан вывод о том, что «…дискурсы сторонников и противников выхода Соединенного Королевства из ЕС формируются и фокусируются преимущественно на проблемах экономической зависимости, социокультурных различий, девиантности и конкурирования между Великобританией и Европейским Союзом. <…> …субъекты дискурса о членстве Великобритании в Евросоюзе следуют принципам двойственной стратегии позитивной саморепрезентации и негативной репрезентации групп, против которых направлена их аргументация, и использовали ряд эмоциональных фреймов для манипулирования сознанием аудитории и сохранения доминирующего положения над дискурсом».

Коллективная работа четырех студентов майнора НИУ ВШЭ «Междисциплинарные исследования медиа» посвящена анализу содержания песен, популярных в России в 2017. Выборку исследования составила сотня наиболее прослушиваемых отечественных и зарубежных композиций за указанный период по версии Apple Music. Выделенные категории анализа позволили составить тематический профиль группы источников, в котором ключевая роль отведена любви и отношениям, образу жизни, страданиям и печали.

Следующая работа также коллективная и также принадлежит студентам вышеназванного майнора. Предмет изучения в данном случае — самопрезентации работников полиции России и Исландии в Instagram. Контент-анализ проведен на выборке n=200, источники изображений — аккаунты logreglan и mvd.russia. Авторам удалось зафиксировать различия между самопрезентациями полицейских двух стран, а также гендерную специфику самопрезентаций, более ярко выраженную в случае российских фотоматериалов.

Тема благотворительности в медиа, безусловно, принадлежит к числу сложных и требующих анализа. Социально-психологическое исследование, представленное Владимиром Литвиным, затрагивает положительные аспекты влияния на аудиторию телепередач соответствующей тематики, вышедших в эфире Первого и Пятого каналов ТВ. Основной метод исследования — фокус-группы (n=16). При работе с респондентами был использован тест на эмоциональную эмпатию EETS А. Мехрабиана и Н. Эпштайна, адаптированный для русскоязычных исследований Ю. М. Орловым и Ю. Н. Емельяновым.

Тенденцию использования традиционными новостными редакциями мессенджеров в качестве дополнительных каналов распространения информации рассматривает Валерия Парфенова. Если конкретнее, анализируемый мессенджер — Telegram, традиционные СМИ — «Meduza-Live», «Коммерсантъ», «Российская газета» и «Сноб». Предмет изучения — особенности адаптации материалов для дополнительной коммуникативной среды. По результатам комплексного анализа текстов выявлены три различные стратегии работы с Telegram, из которых наиболее эффективной признана следующая: «Адаптация контента, использование всех возможностей мессенджера (фото, аудио- и видеозаписи, стикерпаки) и использование мессенджера „по назначению“ — неформальное общение с аудиторией».

В условиях трансформации медиасистем изменяются и рутинные практики потребления контента. Философский анализ Дарьи Юрийчук направлен на так называемые скопические режимы — комбинации представлений и практик смотрения, характерные для той или иной культуры. Основываясь на исследовательской методологии, предложенной профессором Калифорнийского университета Мартином Джеем, автор обозначает экранные поверхности, на которых происходит контакт контента с аудиторией, в качестве ключевого элемента скопического режима, актуального для современности.

Более широкое представление о темах, затронутых участниками конференции, можно получить, ознакомившись с программой, опубликованной в сборнике в качестве приложения. Тезисы и слайды докладчиков размещены на Интернет-странице конференции (https://www.hse.ru/mediaresearch).

Сергей Геннадьевич Давыдов

К. филос. н., доц., ректор ФГБОУ ДПО «Академия медиаиндустрии», доцент Факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ.

Председатель Организационного комитета IV Межвузовской научно-практической конференции бакалавров, магистрантов и аспирантов «Исследования медиа и коммуникаций: теории, практики, исследовательские перспективы»

Медицинская адаптация иногородних студентов в Москве на примере НИУ ВШЭ

Анастасия Жарикова,

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (Москва)

avzharikova@edu.hse.ru

аннотация

Теория адаптации, существующая на данный момент, косвенно затрагивает аспект «медицинской адаптации» и редко ставит своей целью понимание того, какую роль играют устоявшиеся паттерны поведения с медицинскими институтами в рамках общего процесса адаптации. Поэтому фокус данного исследования направлен на изучение медицинских услуг для студентов за пределами родного города, а именно на выстраивание ими новых социальных связей. Используемый метод включал опрос с открытыми и закрытыми вопросами для 133 человек. По результатам работы была спроектирована картина взаимодействия иногородних студентов с медицинскими учреждениями в Москве, определены каналы информирования студентов, найдены противоречия между реальной и желаемой моделью поведения по отношению к медицинским институтам. Данные могут быть применимы в дальнейших исследованиях для более глубинного анализа взаимодействий социальных групп с медицинскими учреждениями и соответствующих адаптивных практик.

Ключевые слова: адаптация, иногородние студенты, медицинские институты, тревожность и неопределенность, каналы коммуникаций, коммуникационные барьеры

Интеграция студентов в учебный процесс включает взаимодействие с государственными и университетскими институтами. В информационном обществе подобная процедура упрощена за счет доступа к интернет-ресурсам. Для молодых людей, переезжающих в Москву на обучение без семьи, идея самостоятельного формирования социальных связей кажется затруднительной и может вызвать чувство дезориентации. Вступать в отношения с бюрократическими институтами сложно за счет малого опыта самостоятельного обращения к медицинским организациям и ограниченных практик потребления медицинских услуг. Ранее функцию проводника брали на себя родители, выступая источником бытовых знаний и механизмом адаптации. Студентам, переезжающим с семьей, важно учитывать и способность родителей к формированию новых социальных связей (сетей).

Больше половины студентов НИУ ВШЭ — иногородние, в связи с чем они вынуждены пользоваться медицинскими услугами в незнакомом городе. Следовательно, существует необходимость в понимании того, как студенты ориентируются в новой социальной среде, как выстраивают коммуникационные мосты и насколько они становятся успешным инструментом интеграции и адаптации.

Под социальными сетями подразумеваются личные связи учащихся, выстраиваемые посредством интеракций с помощью каналов коммуникации. Это пул первичных и вторичных связей, которые используются человеком в большей степени для извлечения личной пользы. Таким образом, это общая база знакомых, которая формируется на протяжении всей жизни и актуализируется по потребности. Исходной точкой исследования было предположение, что иногородние студенты НИУ ВШЭ предпочитают использовать уже знакомые социальные сети в родном городе для обращения к медицинским услугам вместо того, чтобы создать новые в Москве. В связи с этим возник вопрос, с помощью каких каналов коммуникации происходит поиск медицинских услуг иногородними студентами за пределами родного города в случае необходимости. На основе этого была выделена проблема исследования, где привязанность иногородних студентов к социальным сетям в родном городе влияет на возникновение адаптационных барьеров на пути к построению новых социальных сетей во взаимодействии с медицинскими учреждениями. Фокус исследования направлен на изучение медицинских услуг для студентов за пределами родного города, а именно на выстраивание социальных сетей студентов в Москве как инструмент коммуникации. Теоретические наработки, сформированные в ходе данного исследования, предположительно помогут спроектировать новую коммуникационную среду, способную повысить уровень вовлеченности и заинтересованности студентов в поддержании качества своего здоровья.

Для этого необходимо в первую очередь определить степень информированности иногородних студентов о возможностях и доступных медицинских услугах в Москве, узнать отношение студентов к медучреждениям Москвы и к медучреждениям родного города посредством сравнительного анализа и понять, могло ли что-то негативно повлиять на формирование отношения к медицинским учреждениям в Москве. Следует определить степень доверия иногородних студентов по отношению к московским медицинским учреждениям. Важно выявить и сравнить основные каналы поиска медицинской помощи в родном городе и в Москве, и на основе этого понять основную траекторию обращения иногородних в медицинские учреждения в случае необходимости в столице.

Исследование должно восприниматься с условием ограничений. Выборку составили иногородние студенты бакалавриата и магистратуры НИУ ВШЭ в количестве 133 человек (27% мужчины, 73% женщины). Полученные результаты были проанализированы с помощью SPSSдля выявления общей статистики по опросу и установления корреляций между переменными.

Изучение конкретно медицинской адаптации подводит нас к тому, что степень интегрированности личности может определяться показателями, содержание которых напрямую связано с качеством предоставляемых услуг и способа организации взаимодействия студентов с городскими институтами через университет.

Адаптация и ее коммуникационный аспект

Различие понятий «медицинская помощь» и «медицинские услуги» базируется на присутствии маркетинговой составляющей. Медицинская помощь оказывается по мере необходимости, не предполагает рекламу и не дает пациенту возможности выбора, так как отсутствует элемент конкуренции. Медицинская услуга — продукт рыночных отношений, предполагающий рекламу, конкуренцию, динамику спроса и предложения, а значит и оплату. Так как целью медицинской услуги выступает удовлетворение определенных потребностей, то она представляется в виде экономического блага и расценивается в зависимости от субъективной удовлетворенности (Цветкова 2006).

И в условиях медицинской помощи, и в условиях медицинских услуг взаимоотношения персонала с пациентом определяются коммуникационными навыками персонала (Wright, Sparks, O’Hair2008): вербальными и невербальными взаимодействиями, способными привести к успешному установлению отношений «врач — пациент» (Berry2002). Коммуникативная компетентность врача может значительно повлиять на адаптационный процесс студента, связанный с медицинскими услугами. Так, первая практика взаимодействия с медицинским учреждением в новом городе способна благоприятно или негативно настроить на будущие отношения с сектором здравоохранения.

Стоит учитывать, что переезд в столицу и поступление в вуз сопряжены с психологическими колебаниями личности, так как ранее устойчивый образ жизни нарушается и появляется необходимость выстраивать коммуникацию с новыми людьми и институтами. Постепенная редукция уровня тревожности, снижение дезориентации и стресса являются верными признаками того, что путь к психологической адаптации выбран верно. Однако это происходит не всегда. Социально-психологическая адаптация представляет собой «приспособление к групповым нормам и системе взаимоотношений в конкретно действующей группе» (Попова 2007). Эффективность этого приспособления выражается в устойчивости и продуктивности психических механизмов студента. Если подобные механизмы непродуктивны, может выстраиваться тактика конформизма, нарушающая процесс адаптации и приводящая к нарушению поведенческих шаблонов. Это влияет на возникновение проблемных ситуаций и осложняет протекание адаптационного процесса.

В случае благополучного погружения студентов в московскую среду наблюдаются изменения, аналогичные этапам межкультурной коммуникации. В таком случае можно перенести глобальное понятие культуры на локальное, определив ее как совокупность паттернов поведения, характерных для социализации студентов в новой среде. Искусственное выделение «московской» культуры и отделение ее от всех остальных необходимо для применения формы межкультурной коммуникации относительно теории. Важно понимать, в каком случае траектория поведения включает ассимиляцию — полное замещение прежнего социального поведения на новое, адаптацию — частичное замещение прежнего социального поведения на новое, интеграцию — одновременное следование привычным социальным траекториям и, вместе с тем, использование новых, маргинализацию — утерю прежних шаблонов поведения, но не приобретение новых, или реакцию — полное отторжение новых паттернов поведения. Большую роль играет предположительно наиболее значимая форма межкультурной коммуникации — сепарация, подразумевающая намеренное отчуждение от новой культуры, ее отрицание и стремление сохранить свою культурную идентичность, не адаптируясь к новым социальным нормам. Предположительно, студенты не желают выстраивать новые социальные сети в Москве, предпочитая использовать уже знакомые, находящиеся в родном городе. При рассмотрении перечисленных форм коммуникации ставится задача определить, какая из них наиболее близка к поведенческим стандартам относительно рассматриваемых нами социальных институтов.

Роль каналов коммуникации в поиске медицинской помощи

Ключевым элементом в процессе адаптации являются каналы коммуникации, необходимые для его прохождения: межличностное взаимодействие и СМИ. В первом случае большую роль в формировании отношения студента к здравоохранительным структурам в Москве играет человеческий фактор, так как его следствием может стать конформистское поведение, выбранное в качестве тактики поведения в незнакомой среде. Важной является возможная приоритезация чужого личного опыта над зачастую безличными отзывами в интернете. В процессе адаптации межличностное общение значимо, так как в него входит как коммуникация с родственниками, так и взаимодействие с новым коллективом, включая медицинских сотрудников и администрацию.

Во втором случае, со СМИ, оказывается возможным беспрепятственно использовать средства массовой информации для получения данных по необходимым темам. В последнее время процедуру поиска упростили сервисы, нацеленные на поиск врача по определенным характеристикам: образование, опыт работы, место работы, научная степень и отзывы других людей, стоимость услуг, например, «DocDoc». Среди каналов коммуникации лидирует интернет («Яндекс» 2016). Пользование интернетом растет повсеместно, что особенно важно, когда речь идет не о городах-миллионниках, а о населенных пунктах с числом жителей меньше 500 тыс. человек и о студенческой возрастной группе «18 — 24». Согласно статистике «Яндекс», есть различия в активности интернет-пользователей в городах России, которые необходимо учитывать при общении со студентами из разных городов, ведь некоторые их них могут быть менее адаптивны за счет меньшего использования интернета.

Учитывая популярность социальной сети «ВКонтакте» (Статистика по «ВКонтакте» 2014) среди молодежи до 24 лет, можно предположить, что развитие тематических групп, посвященных новостям вуза, в том числе анонсы медицинской информации, на данной платформе скорее будет иметь результат, чем на других.

Телевидение, за счет низкого уровня обратной связи, будет менее эффективным для коммуникации, но подходящим каналом информирования о сервисах, которые студенты могут использовать для поиска медицинских услуг.

Роль печатной продукции необходимо учитывать, так как она вносит свой вклад в распространение информации. Например, «Почемучник первокурсника» — это пособие для студентов, поступивших в НИУ ВШЭ, необходимое для понимания административного устройства вуза. Медицинскому сопровождению в пособии выделено лишь два пункта — это необходимость получения ОМС и информация о Центре психологического консультирования. Предполагается, что указанные в «Почемучнике» (НИУ ВШЭ 2016) ссылки смогут предоставить ответы на оставшиеся вопросы. Наружная реклама в виде листовок на досках объявлений в зданиях университета также способна проинформировать студентов при условии грамотного размещения.

Социальные сети как личные связи в контексте адаптации

Траектория поиска врача у человека вырабатывается индивидуально. Люди, обладающие расширенной системой социальных сетей в обществе, имеют меньше сложностей с поиском специалиста. Другие справляются с помощью интернет ресурсов. П. Аронсон (Аронсон П. 2009) пишет о формировании социальных сетей как о межличностных связях, обладающих наследственным характером. Авторы предполагают, что в советские времена выработалась традиция создавать сети необходимых знакомств в различных областях, в том числе в сфере медицины. Позднее сформировавшиеся связи наследовали и дети, которым передавался нажитый родителями социальный капитал. Второе поколение имело расширенный доступ к связям, было более социализировано и испытывало меньше сложностей в нахождении необходимых специалистов, в том числе медицинского профиля. Факт некоторой привилегированности людей второго поколения, чьи родители передали им свои социальные связи, подтверждается также другим исследованием П. Аронсон, на основании которого делается исключительно важный вывод: «Компенсировать недостатки институциональной среды во многих случаях возможно только за счет формирования личных сетей» (Аронсон 2009: 172). При переезде студента в другой город связи первого поколения могут терять свое значение по причине территориальной удаленности. Студент оказывается в положении, где он должен выбирать: формировать новые личные связи самостоятельно или же пользоваться уже налаженными связями родителей в родном городе.

eHealth

В современной традиции для определения коммуникаций, связанных со здравоохранением, медициной и технологиями, которые участвуют в процессе их развития, используется понятие eHealth. По определению Б. А. Корбинского (Корбинский 2016), электронное здравоохранение — это система или среда, представляющая собой информационно-коммуникационную основу для решения всего спектра задач охраны здоровья населения, реализуемая на основе всеобъемлющего электронного документооборота, обязательно включающего персональные медицинские данные, которая должна обеспечивать оперативный доступ ко всей информации с возможностью её совместного дистанционного анализа врачами и контактов врачей с пациентами на основе телемедицинских или других технологий дистанционных аудио-/видеокоммуникаций.

В американской теории медицинской коммуникации существует ряд концепций и моделей, описывающих траектории изменения человеческого поведения в различных ситуациях. В зарубежной практике одна из наиболее распространённых моделей — это eHealthBehaviorManagementModel (Bensley2004). Она объединяет транстеоретическую модель и теорию запланированного поведения, которые важны для понимания общей модели управления поведением.

Транстеоретическая модель предполагает, что изменение поведения индивида проходит через пять стадий (предобдумывание, обдумывание, подготовка, действие, поддержания действия), успешное завершение каждой из них приближает человека к новому шаблону поведению. Стадии изменения поведения схожи по смыслу и содержанию со стадиями адаптационного периода и в случае медицинской адаптации студентов действуют аналогично. Если происходит взаимодействие с новыми структурами и новая модель поведения удерживается в течение длительного срока, это можно считать поддержанием поведения или адаптацией.

Второй элемент теории управления поведением — это теория запланированного действия. Индивид, четко определяющий свое намерение к изменению поведения, особенно в том случае, если он чувствует его необходимость, с большей вероятностью преодолеет первичные трудности и достигнет своей цели. Здесь мы сталкиваемся с двоякой ситуацией, так как, предположительно, большая часть студентов наоборот не планирует интегрироваться в новые здравоохранительные социальные сети. Часть из них может делать это сознательно. Однако если существует другая часть, нацеленная на интеграцию, согласно теории, их готовность приведет к более успешным результатам.

Информированность

Информированность студентов о существующих возможностях обращения в медицинские организации и об их функциях играет большую роль в дальнейшем взаимодействии с соответствующими институтами. Низкий уровень информированности способен отдалить студента от пользования здравоохранительными услугами. Существует ряд причин, которые могут стать обоснованием этой проблемы. Первая — это низкий уровень осведомленности студентов о том, куда они могут обратиться за медицинской помощью: какие поликлиники к какому общежитию прикреплены, есть ли дополнительные возможности пройти где-то обследование или как можно вызвать врача на дом. Отдельная страница на сайте ВШЭ, страница в «Почемучнике первокурсника» и адаптационные встречи обращают недостаточное внимание студента на вопрос медицинского обслуживания. Вторая — информация негативного характера, формирующая предубеждения и стимулирующая студентов избегать взаимодействия со здравоохранительными институтами в столице.

Коммуникативная компетентность и доверие

Взаимоотношения персонала и пациента имеют огромное значение (Aguerrebere2005), так как включают ряд рисков: функциональных, финансовых, общественных и, конечно же, риск для здоровья (Цветкова 2006). Кроме того, взаимоотношения определяются коммуникативными навыками персонала (Wright, Sparks, O’Hair2008), вербальными и невербальными, способными привести к успешному установлению отношений «врач — пациент» (Berry2002).

Компетентность определяется как «впечатление или оценочный вывод, а не способность или набор навыков, или же поведение врача как такового (Spitzberg2013). В случае коммуникационного поведения компетентность никогда не может быть оценена строго в качестве поведения — она всегда зависима от общественных оценок, которые обращены к набору поведенческих моделей в социальном контексте. Компетентность является главным критерием доверия. В российских реалиях жители разных городов сталкиваются с проблемой грубости и непрофессионального поведения медицинского персонала (Здравомыслова, Темкина 2009). Для России характерен невысокий уровень доверия как к институту здравоохранения в целом, так и к медицинской помощи в бытовых проявлениях (Аронсон 2009: 164). Некоторые индивиды предпочитают обращение в платные клиники в надежде найти более качественную медицину. Но обращение в частные клиники также сопряжено с рядом рисков.

Концепт удовлетворенности логичнее рассматривать в совокупности с упомянутыми выше исследованиями и выводами. Предположительно, столичные медицинские учреждения в сравнении с региональными имеют оснащение новым оборудованием и более квалифицированных врачей, следовательно, удовлетворенность качеством оказываемых медицинской помощи и услуг в регионах ниже. Именно прошлый негативный опыт, роль которого в будущем взаимодействии с институтом здравоохранения была оценена ранее, способен наложить отпечаток на дальнейшие взаимоотношения студента и организации. Это может стать одной из причин, по которой студенты в ВШЭ частично избегают посещения поликлиник и больниц

Результаты

Оценка состояния здоровья респондентов выявила, что средние показатели для мужчин и женщин будут различаться (в выборку вошли 133 человека (27% мужчин и 76% женщин). Мужская статистика состоит из 61,2% положительных оценок и 20,4% отрицательных, в то время как у женщин эти доли составляют 53,7% и 13,6% соответственно.

Степень информированности иногородних студентов НИУ ВШЭ о возможностях и доступных медицинских услугах в Москве неполная. О возможности вызова врача на дом знают 63, 9%, о наличии поликлиники при НИУ ВШЭ —59,4%, а общий процент прикрепленных к какой-либо поликлинике —43,6%. Опасность дефицита знаний не стоит умалять, так как, если студенты не знают о возможности вызова врача на дом от ближайшей поликлиники, с которой связан университет, есть вероятность при неблагоприятных условиях не успеть оказать должную помощь пострадавшему. По результатам анализа наиболее популярных источников, из которых студенты получали информацию о наличии поликлиники, по степени популярности от «наименее популярного» к «наиболее популярному» были упорядочены следующие группы каналов: «Личное знакомство», «Наружная реклама», «Курс БЖД», «Группа общежития «ВКонтакте», «Сайт НИУ ВШЭ», «Знакомые» (см. Рис. 1). Это позволяет реально оценить результаты работы различных каналов информирования и спроектировать потенциальные программы оптимизации.

Анализ удовлетворенности медицинскими услугами в родном городе и отношения к здравоохранению в Москве установил, что 84,9% опрошенных студентов были в той или иной степени удовлетворены медицинскими услугами в родном городе. Аналогичное исследование удовлетворенности московскими здравоохранительными организациями показало, что «не искал (а)» специалиста —47,4%, «удалось найти врача» при необходимости —33,8%, «не удалось найти врача» при необходимости —9,8% опрошенных. Те, чей опыт обращения оказался негативным, указали ряд причин (см. Таблица 1), которые были разбиты по категориям: некомпетентность врача, общие сервисные проблемы (в эту категорию были объединены причины, связанные с индивидуальными путями поиска информации, а также ряд организационных проблем), монетизированные, связанные с высокими ценами на услуги, и категория «внутренние функциональные проблемы», то есть проблемы организации медицинской помощи в учреждениях при НИУ ВШЭ.

Таблица 1. Категории причин неудовлетворённости обращения за медицинской помощью

Конкретные примеры неудовлетворенности привели только 13,5% опрошенных. Остальные респонденты указали, что не искали врача в Москве или их поиск кончился удачно. Объединяя выводы по двум категориям: удовлетворенности медицинскими услугами в родном городе и в Москве, можно заключить, что в процентном соотношении неудовлетворенность в родном городе составляет 15,1% против 15,8% неудовлетворительных случаев в столице. Недовольства в большей степени связаны с частным сектором услуг. Что касается доверия государственному сектору, то при анализе обобщенных результатов мы получаем 32,4% ответивших, не испытывающих доверие к государственным медицинским услугам, и 44,4% тех, кто им доверяет. В секторе платной медицины число тех, кто не доверяет, ниже —21,8%, а уровень доверия достигает 55,7%.

Сравнение наиболее популярных каналов поиска медицинской помощи студентами в родном городе и в Москве за пределами поликлиники показало, как изменились каналы поиска медицинской помощи по приезде в столицу.

Таким образом, выстраивается несколько размытая, но понятная картина, демонстрирующая, что часть студентов, пассивно проявляющая себя в поиске специалистов в родном городе, осталась таковой, а часть студентов, предпочитавшая использовать какие-либо социальные сети в процессе поиска специалиста, несколько изменила каналы поиска и подстроила их под новые условия.

Траектория обращения студентов в медицинские учреждения в случае необходимости была выявлена с помощью ключевого вопроса, который позволил определить, действительно ли иногородние студенты даже после переезда в столицу на относительно длительное обучение предпочитают пользоваться личными связями (социальными сетями), которые находятся в родном городе. Несмотря на широкий пул услуг, которыми студенты могут пользоваться, система личных предпочтений не сильно меняется. На вопрос «Представьте, что у Вас появились симптомы болезни, которая не „сбивает с ног“, но иногда дает о себе знать. Куда бы Вы направились за мед. помощью?» 52,6% ответили, что отложили бы поход к врачу до ближайшей поездки в родной город, 30,8% обратились бы в поликлинику, к которой прикреплены в Москве, остальные 16,5% — в платную клинику в Москве.

Это дает нам понимание того, какая часть опрашиваемых студентов еще не имеет достаточно социальных связей в Москве, или их объем не так велик, чтобы студенты могли не откладывать визит к врачу до поездки в родной город. Существует связь между предпочтительным местом обращения за медицинской помощью и прикрепленностью к поликлинике в Москве. Кроме того, по результатам анализа 32,3% опрошенных не прикреплены к поликлинике и отправятся в случае необходимости к специалисту в родной город. Несмотря на то, что доля прикрепленных к какой-либо поликлинике в Москве составляет 38,6%, из них 20,3% все равно бы отправились к врачу в родной город. Траектория желаемого обращения частично меняется к старшим курсам: всего 9,8% студентов 4 курса и магистратуры отправились бы на прием к врачу в родной город.

Интересным для исследования было выявление следующего противоречия: несмотря на то, что высокий процент (52,6%) опрошенных выбирают для себя тактику откладывания по возможности визита к врачу до ближайшей поездки в родной город, 61,7% студентов указали, что считают полезным создание собственных личных связей или социальных сетей. Только 15% ответили, что не видят смысла в создании собственных социальных сетей. Вероятно, причиной подобного противоречия может служить несовпадение у студентов желания налаживать личные связи и знаний о том, как это сделать.

Рекомендации

Для решения проблемы неполной информированности студентов, а также с целью поощрения их стремления к созданию собственных социальных сетей, предлагается следующее: создать внутриуниверситетский информационный инструмент, а именно интернет-платформу, которая послужит единой площадкой для обмена необходимыми сведениями о проверенных специалистах как в частной, так и государственной сфере медицинского обслуживания самими пользователями (и студентами, и преподавателями). Платформа может быть создана наподобие существующего сервиса «DocDoc», который объединяет на своем сайте проверенных специалистов из российских регионов. С целью повышения уровня адаптированности студентов портал должен быть создан не только с проверенными врачами в государственных и частных медицинских учреждениях, но с серьезным образовательным разделом, где студенты смогут получить информацию обо всех доступных услугах в рамках университета, об анонсах медицинских мероприятий, таких, как, например, «День донора НИУ ВШЭ» и др. Так или иначе, коммуникационная медицинская платформа имеет потенциал изменить восприятие медицинской помощи за счет студенческих рекомендаций и системы активной обратной связи.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Несмотря на пробелы, связанные с информированностью студентов, стало возможным определить, какие каналы коммуникации действуют эффективно. Студенты проявили себя пользователями как государственных, так и частных услуг. Стало понятно, что существует ряд проблем, помимо дефицита доверия государственным учреждениям, которые следует разрешить с целью повышения уровня удовлетворенности здравоохранительными услугами. Позитивным явлением стала готовность части студентов адаптироваться к новой среде и менять привычные каналы поиска медицинской помощи, хотя большинство все же обращается за медицинской помощью и услугами в родные города. Кроме того, большая часть опрошенных нашла необходимым создание собственных социальных сетей на новом месте жительства. Наибольшей проблемой является непонимание того, как это желание реализовать. В разделе рекомендаций мы постарались ответить на этот вопрос. Результаты данного исследования могут быть применены для создания информационно-коммуникационной платформы в рамках университета с целью повышения адаптированности и информированности студентов в вопросах медицинской коммуникации, а также использованы в качестве вспомогательного материала. Они также могут быть применены в будущих работах, посвященных коммуникациям «врач — пациент», коммуникационным моделям в сфере здравоохранения, каналам коммуникации внутри ВУЗа или иного образовательного учреждения, путям адаптации иногородних и приезжих студентов, развитию личных коммуникационных сетей, роли личных сетей в процессе адаптации и прочих.

библиография

Библиография

АРОНСОН П. (2009) Взаимодействия с медициной: деньги, знания, социальные сети. Е. А. ЗДРАВОМЫСЛОВА, А.А.ТЁМКИНА (ред.). Здоровье и доверие: гендерный подход к репродуктивной медицине, СПб.: Изд-во Европейского университета: 155–178.

3ДРАВОМЫСЛОВА Е, ТЕМКИНА А. (2009) Взаимодействия с медициной: деньги, знания, социальные сети Е. А. ЗДРАВОМЫСЛОВА, А.А.ТЁМКИНА (ред.) Здоровье и доверие: гендерный подход к репродуктивной медицине. СПб.: Изд-во Европейского университета: 179–210.

КОРБИНСКИЙ Б. (2016) Единое информационное пространство: e-healthи m-health. Врач и информационные технологии, 4 (1): 57–66.

ПОПОВА Т. (2007) Психологические проблемы адаптации студентов к условиям вуза. Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 6: Философия, политология, социологи, психология, право, международные отношения, 2 (2): 53–-57.

НИУ ВШЭ Почемучник первокурсника — 2016 (2016). Доступно по ссылке: https://www.hse.ru/firstyear/pochemuchnik(дата обращения: 22 мая 2017).

СТАТИСТИКА ПО ВКОНТАКТЕ (2014). Доступно по ссылке: https://vk.com/page-2158488_49082451 (дата обращения: 22 мая 2017).

ЦВЕТКОВА А. (2006) Характерные особенности рынка медицинских услуг. Маркетинг услуг, 2 (1): 144–-150.

ЯНДЕКС. (2016) Развитие интернета в регионах России, 2016. Доступно по ссылке: https://yandex.ru/company/researches/2016/ya_internet_regions_2016 (дата обращения: 22 мая 2017).

BERRY, D. (2006) Health communication: theory and practice. New York: Open University Press.

GWYN, R. (2002) Communicating health and illness. London: Sage.

ROBERT J. BENSLEY, NELDA MERCER, JOHN J. BRUSK, RIC UNDERHILE, (2004) The eHealth Behavior Management Model: A Stage-based Approach to Behavior Change and Management. Preventing Chronic Disease: 4 (1): 1 — 13.

SPIZBERG В.Н. (2013) (Re) Introducing communication competence to the health professions. Journal of public health research, 2 (23): 126–-135.

WRIGHT, К.В., SPARKS, L, O’HAIR, D. (2008) Health communication in the 21st century. Malden: Wiley-Blackwell.

Medical Adaptation of Nonresident Students in Moscow in the Higher School of Economics

Zharikova Anastasia

Higher School of Economics, Moscow

avzharikova@edu.hse.ru

abstract

The adaptation theory that currently exists marginally touches upon the aspect of «medical adaptation» and rarely seeks to understand the role played by established patterns of behavior with medical institutions within the overall adaptation process. Therefore, the focus of this research is directed to the study of medical services for students outside their hometown, namely, the building of new social networks. The method used included a survey with open and closed questions (N=133). Based on the results of the work, a picture of the interaction of out-of-town students with medical institutions in Moscow was designed, channels for informing students were identified, and contradictions between the real and desired model of behavior towards medical institutions were found. Data can be used in further studies for a more in-depth analysis of students’ interactions with medical institutions and appropriate adaptive practices.

REFERENCE

АRONSON P. (2009) Vzaimodejstviya s meditsinoj: den’gi, znaniya, sotsial’nye seti. E. А. ZDRАVOMYSLOVА, А.А.TYOMKINА (red.). Zdorov’e i doverie: gendernyj podkhod k reproduktivnoj meditsine, SPb.: Izd-vo Evropejskogo universiteta: 155–178.

ZDRАVOMYSLOVА E, TEMKINА А. (2009) Vzaimodejstviya s meditsinoj: den’gi, znaniya, sotsial’nye seti E. А. ZDRАVOMYSLOVА, А.А.TYOMKINА (red.) Zdorov’e i doverie: gendernyj podkhod k reproduktivnoj meditsine. SPb.: Izd-vo Evropejskogo universiteta: 179–210.

KORBINSKIJ B. (2016) Edinoe informatsionnoe prostranstvo: e-health i m-health. Vrach i informatsionnye tekhnologii, 4 (1): 57–66.

POPOVА T. (2007) Psikhologicheskie problemy adaptatsii studentov k usloviyam vuza. Vestnik Sankt Peterburgskogo universiteta. Seriya 6: Filosofiya, politologiya, sotsiologi, psikhologiya, pravo, mezhdunarodnye otnosheniya, 2 (2): 53–57.

NIU VSHEH Pochemuchnik pervokursnika–2016 (2016). Dostupno po ssylke: https://www.hse.ru/firstyear/pochemuchnik (Data obrashheniya: 22 maya 2017).

STАTISTIKА PO VKONTАKTE (2014). Dostupno po ssylke: https://vk.com/page-2158488_49082451 (Data obrashheniya: 22 maya 2017).

TSVETKOVА А. (2006) KHarakternye osobennosti rynka meditsinskikh uslug. Marketing uslug, 2 (1): 144–150.

YANDEKS. (2016) Razvitie interneta v regionakh Rossii, 2016. Dostupno po ssylke: https://yandex.ru/company/researches/2016/ya_internet_regions_2016 (Data obrashheniya: 22 maya 2017).

BERRY, D. (2006) Health communication: theory and practice. New York: Open University Press.

GWYN, R. (2002) Communicating health and illness. London: Sage.

SPIZBERG V.N. (2013) (Re) Introducing communication competence to the health professions. Journal of public health research, 2 (23): 126–135.

WRIGHT, K.V., SPARKS, L, O’HAIR, D. (2008) Health communication in the 21st century. Malden: Wiley-Blackwell

Фреймы «либерал» и «либерализм» в российском медиадискурсе

Бешанова Елизавета,

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (Москва)

ПОЧТА

аннотация

Последние годы привнесли много изменений в политическое самосознание россиян. Подъем патриотизма, достижение пика рейтинга президента после Крымского кризиса и общий рост антизападных настроений вследствие внешнеполитических событий коренным образом изменили политический и медийный дискурс в стране.

По данным опросов «Левада-центр» за 2015 год, 62% россиян признают демократию самым приемлемым вектором развития обществ, большинство россиян разделяет мнение о том, что ценность «свободы» (свобода слова, совести, информации и т.д.) является одной из наиболее важных и должна гарантироваться государством. Опросы начала 2016 года свидетельствуют о том, что в целом запрос на «сильную руку» и «тотальный контроль» ради сохранения экономической и политической стабильности упал в сравнении с данными прошлых лет: в 1999 году 52% опрошенных считали «укрепление порядка в стране» наиболее важным приоритетом, в 2016 их число уменьшилось до 34%. На лидирующее место вышли потребности в социальных гарантиях государства (их отметили 51% опрошенных в 2016 в сравнении с 34% в 1999), также участился запрос на повышение уровня социальных свобод, защиту частной собственности. «Сильная экономика» и «военная мощь» уже не являются для населения главным показателем величия страны — их место занял «высокий уровень благосостояния граждан» (64% опрошенных в конце 2016 года отметили, что понятие «великая держава» подразумевает, в первую очередь, благополучие граждан страны, в то время как 50% ответили, что главный признак «великой державы» — ракетно-ядерное вооружение и военная мощь). В течение года значительно возросло число людей, ставящих личное благополучие выше благополучия государства (64% в ноябре против 41% в первой половине года). В целом россияне все с большим одобрением относятся к «западному пути развития». И тем не менее на выборах в Государственную думу 2016 года либеральные партии не пользовались поддержкой основных масс населения (общее количество голосов за партии «ЯБЛОКО» И «ПАРНАС» не превышало 3% от числа избирателей), а либеральные политические деятели являлись объектами жесткой критики со стороны как представителей власти, так и общественных деятелей. Этот диссонанс, на наш взгляд, говорит о том, что фрейм «либерализм» крайне неоднозначен и заслуживает подробного изучения.

Под либерализмом мы понимаем философское, общественное и политическое идейное течение, основой которого является ценность индивидуальной свободы и сведение к минимуму роли государства в общественных процессах. В экономической сфере либерализм опирается на незыблемость частной собственности и свободный рынок как гарантию личной свободы граждан и основу эффективной и развивающейся рыночной экономики. Сторонники либерализма выступают против вмешательства государства в свободную конкуренцию собственников, однако допускают проявления либерально-социалистической экономической традиции в виде взаимодействия государства с рыночным сектором экономики для решения социальных задач (Рубинштейн, 2012).

Поскольку политический режим в России по ряду признаков отличается от западных демократических режимов, проецировать опыт изучения западного либерализма на российские реалии не вполне корректно. Политолог Екатерина Шульман описывает Россию как гибридное государство, которое внешне старается поддерживать все атрибуты демократии, но de facto является авторитарным (Шульман, 2013). Другая точка зрения, высказанная Дэвидом Коллиером и Стивеном Левитски, заключается в том, что Россия является скорее демократическим режимом, но с определенными дефектами (Collier and Levitsky, 1997). Тем не менее мнения исследователей сходятся в том, что Россия не является либеральной демократией в привычном понимании этого термина (Шакирова, 2013).

Фарид Захария пишет, что в современных странах, вся политическая система которых опирается на единоличную популярность вождя, власть будет пытаться дискриминировать либеральные идеи среди населения путем пропаганды через средства массовой информации (Zakaria, 1997). Однако могут существовать и другие факторы, объясняющие отсутствие интереса к либерализму в России. Дэвид Уайт, изучающий политическую ситуацию в России и в странах Восточной Европы, предполагает, что ведущую роль в упадке либерального движения играют ограничения и давление со стороны властей (White, 2013). В своем исследовании он приходит к выводу, что среди оппозиционных либеральных движений существует определенное единство взглядов, достаточное для того, чтобы это движение имело серьезный вес в политическом дискурсе. В качестве одной из главных причин, мешающих постсоветским либеральным лидерам набрать силу, он выделяет намеренное давление и дискредитацию этого движения со стороны властей, цель которых — подавить возможные акции протеста и политический переворот (White, 2013). Основным механизмом, обеспечивающим подобные процессы в медиадискурсе, является фрейминг.

Теория фрейминга основывается на механизмах социальной перцепции и идентификации (алгоритмах соотнесения и идентификации объектов с определенными категориями и приписывания им признаков, присущих соответствующей категории (Heider 1944)). Социальные акторы ориентируются в общественном дискурсе при помощи скрытых в сообщении знаков, указывающих на его принадлежность к определенной когнитивной схеме. К числу таких когнитивных схем относят в том числе фреймы.

Посредством фреймов формируется система предпосылок, определяющих все восприятие сообщения (Bateson, 1972). Фрейминг как процесс — это намеренное упоминание в публикации медиафрейма, который активирует соответствующую когнитивную схему в сознании потребителя информации, что в свою очередь приводит к интерпретации полученной информации в соответствии с уже имеющимся алгоритмом (Entman, 1991).

В качестве одного из видов фрейминга выделяют новостной фрейминг (Hallahan, 1999). Новостной фрейминг понимается как совокупность приемов, используемых при создании новостного контента СМИ с целью повлиять на восприятие информации аудиторией. Он может осуществляться путем лингвистических манипуляций, манипуляций с интерпретацией статистических данных, намеренного искажения, сокрытия определенных аспектов освещаемой проблемы при подаче материала или использования резких оценочных суждений.

Евгений Каблуков рассматривает российский либерализм в проправительственном медиадискурсе и также приходит к выводу о том, что происходит намеренное приписывание конструкту «либерализм» отрицательных признаков (Каблуков, 2016). Восприятие значимости любого сообщения зависит от структуры нарратива, поэтому наиболее частой практикой является погружение термина в негативный контекст и создание семантической связи фрейма «либерализм» с другими, уже имеющими отрицательную коннотацию («фашизм», «загнивающий запад»). Каблуков также исследует появление в российском медиадискурсе фразеологизма «пятая колонна» и приходит к выводу, что он является намеренно введенной официальной идеологемой, цель продвижения которой — сместить семантической значение фразеологизма с нелегитимной враждебной политической силы на оппозицию, действующую легально, сохранив при этом тональность и интенсивность изначальной оценки (Каблуков, 2016).

Ксения Семыкина рассматривает процесс возникновения медиафреймов вокруг инфоповода легализации однополых браков в США в 2013 году, и, выведя подробное описание четырех различных типов фреймов («фрейм опасности», «фрейм морали», «фрейм равенства» и «нейтральный фрейм»), характерных для российских СМИ, делает вывод о явном влиянии идеологической направленности издания на конструируемый фрейм (Семыкина, 2017). При этом наиболее структурированными и часто используемыми оказались фреймы, выявленные в источниках консервативной направленности.

Хотя новостной фрейминг является популярной темой исследований, практически отсутствуют российские исследования фрейма «либерализм», что, на наш взгляд, является существенным пробелом в изучении политических явлений современной России.

Гипотезы исследования

Исследовательский вопрос данной работы — какие основные характеристики медиафрейма «либерализм» проявляются в современном российском медиадискурсе?

В исследовании выдвигается несколько гипотез, которые должны помочь в определении роли и места рассматриваемого фрейма в текущем медийном дискурсе:

1. Существует взаимосвязь между политической направленностью новостного ресурса и социальной категоризацией либерального движения по категориям «свои — чужие», «друзья — враги».

2. Медиафрейм «либерал» имеет ярко выраженную отрицательную коннотацию в СМИ, придерживающихся более консервативной позиции.

Исследование решено ограничить материалами интернет-СМИ как наиболее открытого канала массовых коммуникаций, где представлены все стороны общественно-политической дискуссии, а также как наиболее удобной для поиска и анализа материалов среды.

В рамках данного исследования были проанализированы публикации 5 различных новостных интернет-ресурсов на тему либерализма за период с марта 2014 года по март 2017 года.

Цель и методы исследования

В этом исследовании мы ставим перед собой цель выявить, проанализировать и описать фрейм «либерализм» таким, каким он представлен в российском медиадискурсе.

В качестве метода проведения исследования мы используем контент-анализ и фрейм-анализ новостных публикаций наиболее популярных российских информационных интернет-ресурсов (согласно рейтингу «Медиалогии»), включающих упоминание фрейма «либерал» за выбранный промежуток времени.

Под медиафреймом «либерал» в своем исследовании мы объединяем ряд понятий с тесной ассоциативной связью, использующихся в новостных публикациях СМИ: «либерал» — «либерализм» — «либеральная оппозиция» — «либеральный режим» — «либеральный деятель» и т. д.

В работе решено сфокусироваться на периоде с весны 2014 года (т.н. «Крымский кризис») по весну 2017 (протестные выступления против коррупции в 80-ти городах России), так как именно на этот временной промежуток приходится наибольшее количество связанных с либерализмом публикаций и общественных дискуссий.

Формирование выборки

Отбор новостных ресурсов был осуществлен на основании рейтинга «Медиалогии» за январь-февраль 2017 года. На первом этапе составления выборки были отобраны 10 наиболее популярных в России новостных интернет-ресурсов по индексу цитирования, которые затем были классифицированы по политической направленности. На втором этапе отбор производился по факту и степени освещения митингов, прошедших в Москве 26 марта 2017.

СМИ, относительно активно освещавшие митинги, делятся на две подкатегории: те, которые поставили это событие во главе повестки дня (более 5 публикаций за день, позитивная/нейтральная тональность, публикации на тему митингов занимают первую строку), отнесены к оппозиционно настроенным, а те, которые освещали митинги наравне с другими новостями (менее 5 публикаций за день в основной или боковой ленте, нейтральная тональность) — к умеренно-нейтральным.

СМИ, не упомянувшие состоявшийся митинг вовсе или опубликовавшие единичные сообщения спустя несколько дней, находятся в категории проправительственных.

В итоговую выборку вошли два ресурса, придерживающихся проправительственных взглядов: «Комсомольская правда» (kp.ru, Москва), «Life.ru»; два наиболее популярных ресурса с умеренно-нейтральной позицией: «Газета.ру» (gazeta.ru) и «РБК» (rbc.ru) и единственное среди топ-10 рейтинга СМИ открытой оппозиционной направленности — «Медуза» (meduza.io). Тексты отбирались методом случайного отбора из массива всех материалов за заданный период с шагом в 7 (для составления базы материалов использовался портал public.ru).

Таким образом, данное исследование ограничено материалами нескольких наиболее популярных российских интернет-СМИ, результаты описывают короткий период с 2014 по 2017 годы.

Категории

Для проведения контент-анализа мы разработали набор категорий, состоящий из следующих пунктов:

1. Основная тема сообщения (политическая / социальная / экономическая / культурная);

2. Регион (Россия / Страны СНГ / Западные страны / другое (Азия, Африка, Ближний Восток и т.д.);

3. Тональность сообщения (позитивная / негативная / нейтральная / смешанная);

4. Тональность фрейма «либерал» (позитивная / негативная / нейтральная / смешанная);

5. Является ли фрейм «либерал» доминирующей темой сообщений или упоминается вскользь? (доминирует / упоминается);

6. Связь темы сообщения (инфоповода) и упоминания фрейма «либерал» (прямая / косвенная / отсутствует);

7. Социальная категоризация либералов по шкале «свои — чужие» (пятизвенная шкала оценивания, где 1 — «однозначно свои» и 5 — «однозначно чужие»);

8. Социальная категоризация либералов по шкале «друзья — враги» (пятизвенная шкала оценивания, где 1 — «однозначно друзья», 5 — «однозначно враги»);

9. Оценка позиции либералов в обществе (у власти / в оппозиции / отсутствует);

10.Степень влияния либералов на социальные, экономические и политические процессы, происходящие в стране (пятизвенная шкала оценивания, где 1 — «обладают сильным влиянием» и 5 — «совсем не влияют»);

11.Оценка легитимности либералов и либерального движения (пятизвенная шкала, где 1 — «абсолютно легитимны» и 5 — «абсолютно нелегитимны»);

12.Степень конкретности фрейма — называются ли имена / партии / движения (упоминаются / не упоминаются);

13.Упоминаемые имена, названия движений, политических партий, социальных групп (привязанные к фрейму и прямо оппозиционные ему).

Тональность сообщения и тональность медиафрейма оценивались по количеству эмоционально окрашенных слов-маркеров, содержащихся в тексте новостной публикации, тональность медиафрейма оценивалась по количеству эмоционально окрашенных слов, относящихся к фрейму. Если таких слов не было выявлено, сообщению или фрейму присваивалась нейтральная тональность. Если количество негативно и позитивно окрашенных слов в публикации было примерно равным, ей присваивалась смешанная тональность (такие материалы при анализе в SPSSпопали в системные пропущенные).

Результаты

Из 3562 статей, найденных по заданному периоду, содержащих ключевые слова либерал, либеральныйи либерализация, случайным образом были отобраны и оценены 787.

Наибольшее количество статей в выборке пришлось на нейтральные источники — «Газета.ру» и «РБК». Наименьшее количество — на либеральную «Медузу».

Основной темой 60% отобранных статей является «политика». Еще 25% поднимают социальные вопросы. По 7% приходится на темы «экономика» и «культурная жизнь».

В 77,8% материалов речь идет о России, в 13,7% случаев — о странах Запада (Европа и США), 5,2% — о странах СНГ и 2,4% — об остальном мире (Ближневосточные, Азиатские и Африканские регионы). Корреляции между регионом и тональностью медиафрейма выявлено не было — либерализм оценивают одинаково, вне зависимости от того, идет ли речь о России или о других странах.

Тональность сообщений в 50% случаев нейтральна, в 42% негативная и только в 7% позитивная. Тональность упоминаемого фрейма нейтральная в 47%, позитивная в 12% и отрицательная в 40% материалов. Тональность сообщения и тональность фрейма коррелируют между собой: в публикациях с отрицательной тональностью фрейм «либерал» также будет скорее показан отрицательно. При этом описательное прилагательное «либеральный» и термин «либерализация» чаще упоминается в позитивном значении, а существительное «либерал» — в отрицательном

Зависимость между типом СМИ и тональностью наблюдается лишь для трех ресурсов, вошедших в выборку: консервативные «Life.ru» и «Комсомольская правда» значительно чаще используют отрицательную тональность для освещения фрейма, а «Газета.ру» намного чаще публикует материалы, где фрейм оценен позитивно. Стоит отметить, что для либеральной «Медузы» и нейтрального «РБК» такая корреляция отсутствует: в их публикациях тональность фрейма с одинаковой вероятностью может быть позитивной, нейтральной или негативной.

Фрейм является центральной темой сообщения в каждой пятой публикации (20,8%). В остальных 80% рассмотренных статей фрейм «либерал» не является главным в сообщении. Связь между основным инфоповодом статьи и упоминаемым фреймом в 40% случаев прямая и непосредственная, в 30% случаев косвенная и в 29% отсутствует вовсе. Если фрейм «либерализм» является центральной темой сообщения, то он с большей вероятностью будет иметь негативную тональность.

В бинарных оппозициях по шкале «свои — чужие» либералов гораздо чаще оценивают как «чужих» — 26,8% «абсолютно чужие» и 18,7% «скорее чужие» против 9,3% и 9,7%, оцененных как «свои» и «скорее свои». Похожие результаты получены для шкалы «друзья — враги»: в 21,6% и 12,2% валидных случаев либералы определяются как «враги» и «скорее враги», в то время как 4,7% и 8,9% упоминаний идентифицируют их как «друзей» и «скорее друзей».

В подавляющем большинстве материалов, где фрейму была дана оценка «полностью нелегитимно», речь шла о России (97,1%). Когда речь идет о западных, африканских и азиатских странах, либералов чаще оценивают как полностью легитимную силу. Влияние либералов на общество оценивается как «высокое» во всех регионах, за исключением России. Когда речь идет о РФ, влияние либеральных сил на социальные и политические процессы оценивается скорее как «среднее».

Существенно коррелируют между собой категоризация по шкале «свои — чужие» и упоминание в тексте имен и названий, которые можно причислить к либерализму: если в тексте публикации есть конкретные имена, то фрейм «либерал» скорее будет иметь нейтральную или позитивную тональность. Если никаких конкретных имен не упоминается, фрейм с большей вероятностью будет иметь отрицательную тональность. При этом для шкалы «друзья — враги» такой корреляции не наблюдается.

Имена людей, движений, партий и социальных групп, которые можно назвать либералами, упоминаются лишь в 35% всех публикаций. Среди них наиболее часто встречаются названия оппозиционных либеральных партий («ПАРНАС», «Яблоко», «Гражданская платформа» — в порядке частоты упоминаний) и их лидеров (Навальный, Немцов, Ходорковский, Касьянов, Яшин и т.д.). Относительно часто упоминаются представители т.н. «системных либералов» (Кудрин, Чубайс, Улюкаев и другие). Однако около 30% упоминаний составляют случаи причисления к либералам слабо связанных с либеральными идеями людей и организаций, среди которых: Дмитрий Медведев (неоднократно), Иосиф Сталин, Никита Хрущев, Владимир Путин, «Единая Россия» (неоднократно), Эльвира Набиуллина и другие. Единой тенденции среди этих упоминаний не наблюдается — это все люди совершенно разных политических взглядов, более того, некоторые из них придерживались противоположных политических курсов. Эти бессистемные упоминания свидетельствуют о том, что медиафрейм «либерал» размыт: за исключением случаев, когда речь идет о людях и движениях, открыто декларирующих себя либералами, в массмедиа нет единого понимания критериев, по которым можно определить «либерального» деятеля.

В материалах выборки встречаются разные виды оппозиций: «либерально настроены — патриотически настроены», «православие — либерализм» и др. Разнообразие версий показывает, что в медиадискурсе пока нет и единой категории, которой можно противопоставить либерализм. Можно заметить, что в оппозицию либерализму ставят в основном не политические группы, а социальные и даже религиозные.

Либералов часто упоминают как сторонников капитализма, но при этом также встречается приравнивание либеральных идей к коммунистическим и социалистическим: Это либерально-коммунистические настроения: просто отобрать.

Встречаются сообщения о поддержке либералов радикальными националистами, сатанистами и другими маргинальными группами. В отдельных случаях слово либералиспользовалось как оскорбление и носило ярко выраженную отрицательную тональность: Ну что вы как либерал какой-то…; Нужно быть полным либералом, чтобы думать….

Консервативные «Life.ru» и «Комсомольская правда» чаще всего упоминали «либералов» как достаточно неопределенную социальную группу из политически активных граждан, разделяющих либеральные идеи, в то время как все остальные ресурсы под «либералами» чаще имели в виду конкретные политические партии и отдельных политических деятелей.

В число наиболее часто упоминаемых имен вошли также представители так называемых «системных либералов» и «либерального крыла» в экономике. Публикации с этими упоминаниями чаще всего оценивают деятельность либералов как «легитимную», но само сообщение, как и фрейм «либерал», чаще имеет негативную тональность. Исходя из анализа материалов выборки на формирование фрейма могут оказывать влияние предубеждения, связанные с внедрением либеральной экономической политики в 1990-х годах после развала Советского Союза, и последовавшие за этим экономический, социальный и политический кризисы. Либералов также часто связывают с экономическими проблемами современной России.

заключение

В российском медиадискурсе действительно сложилась традиция упоминания либерализма в негативном контексте и причисления либералов к группам «враги» и «чужие» с приписыванием им свойств, характерных для этих групп. При этом в таких сообщениях, как правило, речь идет вовсе не о политических лидерах и партиях, а о социальной группе, состоящей из граждан, скептически настроенных по отношению к инициативам государства.

Предположение о том, что медиафрейм «либерал» употребляется в разных типах Интернет-ресурсов с неодинаковым значением, также подтвердилось. Несмотря на то, что в рассмотренной выборке в связи с фреймом чаще всего упоминали людей, открыто позиционирующих себя как либерально настроенных, наблюдается большое количество случаев, когда либералами называют общественных и политических деятелей, а также исторические фигуры, которые не разделяют либеральные идеи и имеют крайне опосредованное отношение к либерализму.

Отсутствует единство позиции в том, какое место либералы занимают в политическом спектре. Либералов противопоставляют самым разным социальным группам, причем чаще социальным и религиозным, а не политическим. Нет и единого понимания того, к какой социальной категории относятся либералы, кто является их сторонниками. Наблюдается тенденция приписывать к либеральному движению все то, что не укладывается в прогосударственную позицию, причем как в вопросах политики, так и в социальных темах. Интересно и то, что люди, открыто декларирующие себя либералами (или причисленные к ним), вызывают более негативный отклик, чем сам либерализм как политическое движение. Можно заметить, что из политической сферы фрейм все больше распространяется на социальные и культурные аспекты жизни.

Мы полагаем, что для дальнейших исследований данной темы имеет смысл составить подробный портрет медиафрейма на основе большего числа бинарных оппозиций («жертвы» — «угроза», «действуют в правильном направлении» — «ведут общество в тупик») или выявить наиболее часто встречающиеся описательные характеристики фрейма. Возможно проведение глубинных интервью для понимания того, какой образ либерала сформирован в общественном сознании и насколько он совпадает с образом, сложившимся в медиадискурсе. Представляется возможным также исследование инструментов и методов формирования фрейма «либерал» в новостных и аналитических передачах на телевидении как одном из наиболее популярных средств массовой коммуникации в России.

БИБЛИОГРАФИЯ

Каблуков Е. В. (2016) Идеологема «либерализм» в современном российском проправительственном медиадискурсе, Журналистика цифровой эпохи: как меняется профессия, Екатеринбург: 209—212.

Каблуков Е. В. (2016) Метаморфозы фразеологизма «пятая колонна» в современном российском медиадискурсе, Slavia Orientalis, 65 (4): 805 — 821

Рубинштейн А. Я. (2013) Социальный либерализм: к вопросу экономической методологии, Общественные науки и современность, 5: 76—89

Семыкина К. С. (2017) Дискуссия о легализации гей-браков в российских медиа: идеологическое конструирование, Современная медиасреда: традиции, актуальные практики и тенденции, Санкт-Петербург: 191—197

Шакирова Э. В. (2013) Концепт гибридного политического режима в современной политологии как аналитическая рамка анализа российской политики, Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики, Тамбов: Грамота, 32 (6): 203—210.

Шульман Е. М. (2013) Политические условия и факторы трансформации законотворческого процесса в современной России, диссертация кандидата политических наук: 23.00.02

Левада-центр (2015) «Демократия в России: установки населения». Доступно по ссылке:

https://www.levada.ru/2015/08/11/demokratiya-v-rossii-ustanovki-naseleniya-2015/ (Дата обращения: 27.04.2017)

Левада-центр (2015) «Россияне о конституции». Доступно по ссылке: https://www.levada.ru/2015/12/10/rossiyane-o-konstitutsii-4/ (Дата обращения: 27.04.2017)

Левада-центр (2016) «Запрос на сильную руку перестал быть приоритетом для россиян». Доступно по ссылке:

http://www.levada.ru/2016/01/18/zapros-na-silnuyu-ruku-perestal-byt-prioritetom-dlya-rossiyan/ (Дата обращения: 27.04.2017)

Левада-центр (2016) «Личное благополучие vs. Величие страны». Доступно по ссылке:

http://www.levada.ru/2016/12/14/lichnoe-blagopoluchie-vs-velichie-strany/ (Дата обращения: 27.04.2017)

Материал “Газеты.ру” от 22.12.2016. Доступно по ссылке:

https://www.gazeta.ru/politics/news/2016/12/21/n_9483029.shtml (Дата обращения: 22.04.2017)

ЦИК РФ (2016) Сводные данные результатов выборов по федеральному избирательному округу. Выборы в Государственную Думу Доступно по ссылке: http://www.cikrf.ru/opendata/vib16fedsvod.html (Дата обращения: 22.04.2017)

Bateson G. (1972) Steps to an Ecology of Mind: Collected Essays in Anthropology, Psychiatry, Evolution, and Epistemology, New York: Ballantine

Brockhaus F., Efron I (1890—1907) The Brockhaus and Efron Encyclopedic Dictionary (Vol.82), St. Petersburg: F. A. Brockhaus- I. A. Efron

Collier D., Levitsky S. (1997) Democracy with Adjectives: Conceptual Innovation in Comparative Research, World Politics, 49 (3): 430–451

Entman R.M. (1991) Framing U.S. coverage of international news: Contrasts in

narratives of the KAL and Iran air incidents, Journal of Communication, 41 (4): 6–27

Hallahan K. (1999) Seven models of framing: Implications for public relations,

Journal of Public Relations Research, 11 (3): 205—242

Heider F. (1944) Social perception and phenomenal causality, Psychological Review, 51 (6): 358—374

McCombs M. E. and Shaw D. L. (1972) The Agenda-Setting Function of Mass Media, The Public Opinion Quarterly, 36 (2): 176—187

White D. (2013) Taking it to the streets: Raising the costs of electoral authoritarianism in Russia, Perspectives on European Politics and Society, 14 (4): 582—598

Zakaria F. (1997) The Rise of Illiberal Democracy, Foreign Affairs72 (6): 22–43

Анализ влияния интернет-коммуникаций на политическую вовлечённость молодёжи

Попова Диана,

Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» (Москва)

ПОЧТА

аннотация

Несмотря на высокий исследовательский интерес к влиянию сети Интернет на развитие политических коммуникаций, в современном научном мире нет однозначного ответа на вопрос о степени влияния онлайн-коммуникаций на уровень политической вовлечённости граждан. Основываясь на том, что основными элементами политической вовлечённости являются политический интерес и политическое участие, мы составили описания трёх основных уровней вовлечённости в политические процессы — базового, среднего и продвинутого. Далее мы попытались выяснить, существует ли зависимость между политической активностью человека в Интернете и в реальной жизни.

Таким образом, цель нашей работы — определить характер влияния онлайн-коммуникаций на формирование вовлечённости граждан в политические процессы. Для достижения данной цели нами был использован интернет-опрос.

Респондентами нашего опроса стали студенты престижных вузов Москвы, а потому мы не можем генерализировать результаты на всю российскую молодёжь. Тем не менее для опрошенной молодёжи было установлено следующее: коммуникации в интернет-среде способствуют расширению вовлечения той части молодых людей, которые уже являются достаточно активными участниками политической жизни страны, то есть обладают средним уровнем политической вовлечённости.

Ключевые слова: онлайн-коммуникации, Интернет, политические коммуникации, политическая вовлечённость

Появление сети Интернет в конце XX века и её широкое распространение способствовало значительным изменениям в сфере политических коммуникаций. Глобальная среда расширила набор инструментов для создания новых форм политического участия и изменения методов вовлечения граждан в политические процессы, что, несомненно, заслуживает исследовательского внимания.

Несмотря на широкое распространение Интернета в России, политическая вовлечённость россиян остаётся низкой: 49% граждан вообще не принимают участия в политической жизни страны, 76% не готовы активнее участвовать в каких-либо политических мероприятиях по многим причинам, среди которых самой распространённой является мнение о том, что они всё равно уже не способны что-либо изменить. При этом на протяжении последних 20 лет наименее вовлечённой категорией граждан являлась молодёжь (Сафронов 2011), составляющая третью часть всего электората, а потому многие политические кампании современной России были нацелены на то, чтобы «разбудить» эту часть населения, обладающую огромным потенциалом. Кроме того, самые активные пользователи Интернета — молодые люди от 18 до 30 лет, что позволяет сделать вывод о том, что, вероятно, именно с помощью интернет-коммуникаций возможно увеличить вовлечённость молодёжи в политические процессы. Например, можно предположить, что распространение в интернет-среде фильма оппозиционного политика Алексея Навального «Он вам не Димон» действительно привело к «омоложению» участников последовавшего за этим антикоррупционного митинга: большинству из них было от 21 года до 30 лет.

Необходимо заметить, что политическая вовлечённость россиян в Интернете имеет волновой характер: она увеличивается в период резонансных событий, таких, как, например, митинги или выборы. В «обычное» время она стабильно является низкой. Следовательно, несмотря на то, что Интернет предоставляет инструменты для активного вовлечения, политическое участие российской молодёжи по-прежнему сильно зависит от иных факторов, а сделать однозначный вывод о влиянии онлайн-коммуникаций не предоставляется возможным.

Таким образом, актуальность данного исследования обусловлена всё возрастающим использованием интернет-среды как способа влияния на политическую вовлечённость молодёжи.

Цель работы — определить характер влияния онлайн-коммуникаций на формирование вовлечённости молодёжи в политические процессы.

Для достижения указанной цели в работе решаются следующие задачи: выделить основные элементы и уровни политической вовлечённости; определить основные характеристики политического участия российской молодёжи онлайн и оффлайн; выяснить, какие факторы способствуют вовлечению российской молодёжи в политические процессы и какую роль при этом выполняют онлайн-коммуникации.

В качестве основного метода мы использовали интернет-опрос, цель которого — определить степень интереса молодёжи к политике и формы их участия в политической жизни страны.

Гипотеза исследования: коммуникации в интернет-среде способствуют увеличению вовлечённости в политические процессы только у тех молодых людей, которые являются политически активными и которые уже были участниками политических мероприятий.

Степень изученности проблемы

Вопрос о влиянии онлайн-среды на формирование политической вовлечённости граждан является центральным во многих работах зарубежных исследователей последних 25 лет. Кай Леман Шлоцман, Сидней Верба и Генри Бради (Schlozman, Verba, Brady 2010) писали о переходе форм политической вовлечённости в онлайн-среду и связанными с этим изменениями коммуникаций. Согласно Дитлинду Штолле и Марку Хуге (Stolle, Hooghe 2005), именно молодёжь предпочитает политические коммуникации в интернет-среде традиционному политическому участию.

Исследователи Сара Виссерс и упомянутый раннее Дитлинд Штолле (Vissers, Stolle2014), Диана Оуэн (Owen 2015), Вейву Чанг, Томас Джонсон, Трент Зельцер и Шеннон Бичард (Zhang, Johnson, Seltzer, Bichard2009), Джессика Витак, Пол Зубе, Эндрю Смок, Т. Калеб Карр, Николь Элиссон и Клифф Лампе (Vitak, Zube, Smock, CalebCarr, Ellison, Lampe 2011) утверждали, что Интернет произвёл революцию в сфере политических коммуникаций и значительно расширил набор инструментов для вовлечения людей в политическую сферу. В то же время Сэмьюел Бест и Бриан Крюгер (Best, Krueger 2005), Рональд Ла Ду Лейк и Роберт Хакфельдт (LaDueLake, Huckfeldt 1998) Мальколм Гладвелл (Gladwell 2010), Зизи Папачарисси (Papacharissi 2009) относятся к такой точке зрения скептически и опровергают преувеличенные, на их взгляд, возможности интернет-среды относительно политической вовлечённости.

В российской науке данная проблема затрагивается мало. Анастасия Лаврикова (Лаврикова 2014) и Александр Сафронов (Сафронов 2011) подтверждают низкую вовлечённость россиян в политические мероприятия и утверждают, что целевая аудитория интернет-коммуникаций кандидатов с электоратом в современной России — молодёжь.

Структура и уровни политической вовлечённости

Большинство исследователей едины во мнении, что вовлечённость граждан в политическую жизнь страны является необходимым атрибутом успешного функционирования демократического общества, поскольку подразумевает определённый уровень осознанности и активности граждан в политической сфере. Очевидно, что режим, подразумевающий полную пассивность населения при формировании политических институтов, не может быть назван демократическим.

Профессор Калифорнийского университета (США) Александр Астин (Astin1999), разрабатывая теорию о студенческом вовлечении (theoryofstudentinvolvement), писал, что вовлечение в любого рода деятельность — это, в первую очередь, затрата определённого количества физических и психологических сил в направлении достижения определённых задач при занятии этой деятельностью. Рассматривая это понятие, он приводил в пример студентов с высоким и низким уровнем вовлечённости в учебный процесс. Первый проводит много времени в кампусе университета, посещает большее число занятий, тратит довольно много времени на выполнение домашнего задания, часто общается с другими студентами, преподавателями, членами администрации. Соответственно, студент с низким уровнем вовлечения в учебный процесс обладает гораздо меньшим уровнем перечисленных характеристик, поскольку ему не интересен учебный процесс и он не готов жертвовать ради этого ресурсами. Таким образом, в концепции вовлечённости Астина выделяются пять основных принципов любого вида вовлечения, в том числе и политического:

— вовлечение предполагает затрату физических и психологических сил для выполнения какой-либо задачи;

— относительно одного и того же объекта или явления у разных людей наблюдаются разные уровни вовлечённости;

— вовлечённость можно измерять как количественными (количество проведённых за просмотром политических передач часов), так и качественными (анализ прочитанной предвыборной программы) методами;

— количество изученного материала, связанного с определённым родом деятельности, прямо пропорционально качеству и количеству вовлечения человека в эту деятельность;

— эффективность и результативность любой деятельности напрямую зависит от того, способна ли она вовлекать людей в занятие ею.

Таким образом, можно заключить, что политическая вовлечённость — это затрата индивидом психологических и физических ресурсов при участии в деятельности, направленной на формирование и качественное функционирование политических институтов.

Согласно американскому политологу Сиднею Верба (Verba1995), основными элементами политической вовлечённости являются политический интерес и политическое участие. Индивиды, интересующиеся политикой, удовлетворяют свою потребность в получении информации с помощью просмотра политических передач, самостоятельного поиска нужных данных в Интернете, чтения релевантных книг, т.е. используют любые ресурсы, которые могут содержать в себе информацию, прямым или косвенным образом относящуюся к политике. Чем выше уровень политического интереса гражданина, тем более глубокий анализ полученных данных он способен осуществлять. На основе обработки полученной информации далее индивид принимает решение о возможности совершить какое-либо действие: проголосовать на выборах, принять участие в митинге, подписать обращение, петицию, публично поделиться своей точкой зрения о каком-либо политическом вопросе и т. п.

Следуя приведённым теориям, возможно выделить три уровня политической вовлечённости граждан:

1. Базовый (средний уровень политического интереса и отсутствие политического участия).

Такое вовлечение можно назвать также пассивным. Индивид является скорее «наблюдателем»: он слабо анализирует полученную из новостных лент и политических передач информацию, но имеет базовые представления о происходящих политических событиях. Впрочем, не исключено, что гражданин с базовым уровнем политической вовлечённости может принимать участие в таких распространённых и требующих малых ресурсных затрат активностях, как, например, участие в выборах.

2. Средний (средний или высокий уровень политического интереса и средний уровень политического участия).

Граждане, обладающие средним уровнем политической вовлечённости, в большей степени осведомлены об аспектах политической жизни и происходящих событиях. Они целенаправленно занимаются поиском релевантной информации в Интернете, возможно, состоят в общественно-политических сообществах, имеют собственные точки зрения на некоторые политические проблемы и вопросы. Кроме того, они принимают участие в выборах, митингах, подписывают обращения, направляют письма в органы власти. Отличительной чертой индивида, умеренно вовлечённого в политическую жизнь страны, является его способность и желание делиться с окружающими людьми какой-либо политической информацией.

3. Высокий (высокий уровень политического интереса и высокий уровень политического участия).

Как правило, высоким уровнем политической вовлечённости обладают граждане, для которых политика является сферой профессиональной деятельности. Это члены правительства, депутаты, чиновники регионов, журналисты и т. п. Кроме того, интенсивно вовлечёнными могут быть и лица, не занимающие официальных должностей, например, лидеры общественных мнений, оппозиционных движений, в деятельности которых политика занимает центральное место. Они не только сами активно вовлечены в политическую жизнь, но и агитируют других людей больше узнавать о политических событиях и принимать в них участие.

Таким образом, политическое вовлечение предполагает наличие политического интереса (психологические ресурсы) и политического участия (физические ресурсы) индивида в политической жизни страны.

Политическая вовлечённость в интернет-среде

В современном научном мире нет однозначного ответа на вопрос о степени влияния онлайн-коммуникаций на уровень политической вовлечённости граждан. Исходя из имеющихся теоретических данных, можно предположить, что влияние коммуникаций в интернет-среде на политическую вовлечённость имеет три возможных сценария, которые рассмотрены далее.

Согласно первому сценарию, влияние коммуникаций в интернет-среде на политическую вовлечённость граждан либо отсутствует, либо является незначительным. Такие распространённые формы политической активности в Интернете, как подписание онлайн-петиций, дотаций, участие в онлайн-маршах и протестах, выражение своего мнения на социальной странице, отправление e-mailполитику или партии являются копией традиционных форм участия в политической жизни, а потому они не способны привлекать невовлечённых людей за неимением отличительных особенностей для мобилизации «спящих» сегментов. При таком подходе онлайн-коммуникации являются лишь дополнительными, вспомогательными инструментами во время проведения политических кампаний, не способствуя вовлечению «новых» граждан (Vissers, Stolle 2014).