Ожидаемая встреча

 Нам относиться бы к себе чуть строже,

 Не торопиться жить, понять и разглядеть!

 И пусть простит нас за ошибки Боже.

Творцу за Мiръ земной приходится «краснеть».

А  впереди пока — вопросы без ответов!

Мечты и грёзы меж собой почти равны:

Желанием увидеть множество рассветов

И новый день. Конечно, без войны!

Телефон

УЧИТЕЛЬНИЦА

В последний день учебного года в пятом классе, который вела молодая учительница Дарья Владимировна, случилась большая неприятность. У одного из лучших учеников украли телефон— телефон, смартфон, гаджет — в рассказе в основном именуется, как «телефон».. Когда успели? Непонятно… Утром телефон был у хозяина, а после торжественной линейки учительнице сообщили о пропаже. Причём сообщила мама Кости, состоящая в родительском комитете и присутствующая на празднике.

Бедная Дарья Владимировна испытала настоящий шок: такого случая в её замечательном классе никогда не было. Своих подопечных она хорошо знала и любила, потому не могла поверить, что кто-то из них мог совершить кражу. Нет и нет! Это какая-то ошибка или недоразумение.

С этими правильными и чистыми мыслями она вошла в класс.

— Ещё раз здравствуйте! — благодушно, но без улыбки поприветствовала ребят Дарья Владимировна. — Я поздравляю вас с окончанием учебного года! Вы хорошо потрудились и достойны приятного отдыха. — Дарья Владимировна перевела дух и продолжила, — а теперь прошу достать свои рюкзаки и внимательно просмотреть их содержимое. Возможно, там окажется чужой телефон… Совершенно случайно, — добавила она, почти заикаясь.

— С какой стати чужой телефон может оказаться в моём рюкзаке, — в брезгливой улыбке сложила губки отличница Настя.

— Ребята, ещё раз говорю! Это могло произойти случайно, — виновато повторила учительница, будто сама совершила неблаговидный проступок.

— А чей телефон? — раздались голоса учеников.

— Мой, — громко ответил Костя Николаев.

— Ооо! Телефончик — крутяк! Здоровский! — опять чуть не хором послышались выкрики детей.

— А может ты его дома отставил? — резонно задала вопрос Настя.

— Нет. Он был со мной. До торжественной линейки я разговаривал с папой, после положил его в рюкзак, рюкзак остался в классе, а класс закрыли на ключ.

Дарья Владимировна исподтишка разглядывала своих пятиклассников и никого из них заподозрить в краже не могла. А дети продолжали сыпать вопросами и тут же на них отвечали. Дескать, пользоваться чужим телефоном не так-то просто! Если очень захотеть, то воришку можно вычислить по первому звонку, а потому лучше его продать цыганам, только стоит ли пачкаться? Слушая рассуждения ребят, Дарья Владимировна осознала, насколько они уже взрослые и знающие жизнь в каких-то вопросах лучше, чем она.

Потом она отпустила детей по домам, оставив только Костю, и отдала ему собственный телефон, подаренный ей в этом году родительским комитетом на 8-е Марта.

Все разошлись.

Школа опустела.

До следующего учебного года…

МАЛЬЧИК

Вечером этого же дня один мальчик — виновник случившейся неприятности, спокойно пришёл в школьный двор, подошёл к старому клёну и из расщелины в стволе достал украденный телефон. Радости от владения крутой вещью у него уже не было, а было сожаление об испорченном настроении Дарье Владимировне. Иногда ему казалось, что учительницу он любил больше, чем маму, ведь та с ним часто и по-доброму разговаривала. А за Костика он вообще не переживал: ему купят новый, ещё и лучше прежнего! Он их каждый год меняет.

С интересом разглядывая красавец телефон, мальчик повертел его в руках, а вспомнив предположения одноклассников о «первом звонке», пользоваться не стал. Но не выбрасывать же то, что досталось легко и даром! У него-то телефон старый, который даже выкинуть не жалко. И он подумал о цыганах, скупающих у автовокзала золото и перепродающих подержанные гаджеты. Вспомнил, как его мама совсем недавно продала им свои золотые часики, чтобы дожить до зарплаты, почему-то не выданной вовремя. Мальчик тогда обратил внимание на жадный взгляд толстой цыганки, буквально выхватившей из маминых рук часики. «Они старинные и из настоящего золота», — заискивая, говорила мама, пока покупательница отсчитывала деньги.

Вечером этого дня она ничего особенного в поведении своего ребёнка не заметила. Не до того! Растила мальчика одна, много работала, приходила поздно, и где бывал сын кроме школы, не ведала. А паренёк полюбил слоняться по улицам, с завистью разглядывая витрины с дорогой техникой и красивыми автомобилями. Ничего… Когда-нибудь всё это у него обязательно будет!

На другой день он пошёл к автовокзалу. Путь был неблизкий, но начались каникулы и мальчик даже обрадовался поставленной самому себе задаче. И ещё издалека заметил группу цыганок, что-то между собой обсуждающих, размахивающих руками, но не забывающих выкрикивать каждому человеку, проходящему мимо: «Покупаем золото и телефоны! Дорого!»

Ту самую толстую цыганку мальчик узнал сразу и ждал, что она удостоит его своей дежурной фразой. Но тётка глянула поверх ребёнка, выискивая глазами более подходящего прохожего. Пришлось ему самому обратить на себя внимание, дотронувшись её руки:

— Тётенька?

— Чего тебе? — цыганка мимоходом глянула на мальчика.

— Купите телефон?

— Покажи.

— Вот, — и он достал из кармана последнюю модель Nokia.

— Оо! — у цыганки алчно сверкнули заплывшие глазки, — откуда он у тебя?

— Мой!

— Я посмотрю? Не бойся! — и она взяла телефон в руки, — зачем продаёшь?

— Деньги нужны.

— Подожди, я сейчас, — она повернулась к своим товаркам и стала с ними о чём-то шептаться, кивая головой в сторону мальчика, а после спрятала телефон в один из карманов своих многочисленных юбок и продолжила работать, совершенно «забыв» о юном продавце.

Мальчик догадался, что его просто-напросто «кинули». Обида переросла в злость, он поднял с земли камень и замахнулся на толстуху:

— Отдай телефон!

— Иди отсюда! Телефон ворованный. Сейчас полицию позову! — заблажила та.

— Отдай или убью!

— Помогите! — заорала цыганка и побежала прятаться в здание автовокзала.

— Гадина! — крикнул мальчик, кинув камень ей вслед.

Камень попал в стеклянную витрину, осколки которой брызнули по сторонам. Завыла сигнализация, зашумели люди…

Мальчик помчался через незнакомые дворы и кварталы. Бежал долго! Остановившись передохнуть, сжал кулаки и побелевшими губами прошептал: «Подожди! Я ещё вырасту…»

А цыгане, вовремя смывшись, выждали время, когда обстановка на оттоптанной за многие годы территории утихомирится, продолжили обихаживать прохожих дальше.

ЦЫГАНЕ

Скупкой золота Лала занималась давно и успешно. Имела большую семью и могла бы перепоручить свой бизнес более молодым родственникам, но привыкла никому не доверять. За молодыми, мечтающими отделиться и жить собственным домом, нужен глаз да глаз. Потому она против разделения: раньше одним табором жили, вместе кочевали, а теперь только поженятся, и сразу им коттедж подавай! Ишь, размечтались! Всему своё время. Пусть сначала поторгуют китайским барахлом, гадать, то бишь врать научатся так, чтобы им верили, а уж после живут, как захотят. И муж с такой её установкой полностью согласен. Род их большой и сильный! Скоро ещё одного внука женить будут: женишок, правда, молоденький — только четырнадцать исполнилось, но по цыганским обычаям юный возраст для семейного счастья не помеха.

— Как день прошёл? — вечером, после непростого трудового дня, спросил муж — ещё не старый седой цыган.

— Есть кое-что, — и Лала, порывшись в своих карманах, вытащила пакетик с золотом.

— Неплохо, неплохо, — довольно заулыбался супруг.

— А ещё новенькая Nokia. Можно Марко на свадьбу подарить.

— Смотри-ка! И впрямь новенькая. А ты чего такая бледная сегодня?

— Да пацан один расстроил, чуть не прибил. Сердце прихватило…

— Кто такой?

— Не знаю. Камень в меня швырнул, витрину автовокзала разбил.

— Что хотел?

— Деньги за телефон.

— Не заплатила, что ли?

— А зачем? Он явно ворованный.

— Твоё какое дело! Я же велю платить за товар любому. Теперь с полицией разбирайся, стекло в витрине вставляй! Давно небитая ходишь? Так я могу, — неожиданно повысил голос цыган и… осёкся, — Лала, Лала, ты чего? О, Господи! Кто-нибудь, помогите! Бабке плохо…

Пока вызывали скорую помощь, пока она приехала в цыганский посёлок, что на самом краю города, Лала умерла.

Цыган плакал навзрыд, никого не стесняясь. Столько лет вместе! И как ему жить без неё? И кто теперь будет за порядком в их большом доме следить, мирить между собой зятьёв и невесток, присматривать за работниками, а как же свадьба внука? Ох, Лала, Лала! И чего тебе не жилось? Не жадничала бы, может, и… Теперь ещё о похоронах думай…

Он позвал старшего сына и поручил ему заняться достойным погребением матери, не жалея на это денег, и, не забывая позвать на поминки всех родственников. От пережитого стресса у него жутко разболелась голова. Он прилёг на диван, где умерла Лала. Диван теперь «нечистый» и его надо выбросить, но это после… На столике всё ещё лежал принесённый женой пакетик с золотом и Nokia. В дверь постучали, вошёл работник.

— Вечер добрый! Лалу жалко, — сказал он, склонив голову в поклоне.

— Тебе чего?

— Поговорить надо.

— Не до того. Давай завтра, а лучше после похорон…

— Не могу больше ждать, хозяин.

— Уйти хочешь?

— Хочу. Ты же обещал!

— Я помню, и слово сдержу, но…

— Тогда уйду без паспорта. Прямо сейчас!

— Дурак! Поймают. Навешают чего ни попадя, в тюрьму загремишь.

— Не поймают!

— Ты хоть что-то о себе вспомнил?

— Нет. Не вспомнил и вспоминать не хочу. Привык. Даже к своему прозвищу «Беспамятный» привык.

— Куда собрался?

— На Донбасс. Парень с соседней улицы туда завтра едет и меня с собой зовёт.

— Зачем тебе война? Работай здесь, женишься, детей нарожаешь.

— Кому-то надо правду защищать.

— Тебя обидели или ты голодный?

— Спасибо, хозяин! Никто не обидел, я сыт.

— Ох, огребёшь по макушку! Помню, как нашли тебя избитого у реки. Выходили, кров дали, еду, работу, а ты…

— Прости! Но не могу я больше прятаться за твоей спиной. За наших постоять хочу.

— Ладно, Беспамятный, иди, раз приспичило. Паспорт тебе дам, правда, чужой. Помнишь плотника Ивана?

— Который на мотоцикле разбился?

— Его. Такой же носатый и лысый как ты. На фотографии в паспортах особо не всматриваются, так что сойдёт. Денег дам!

— Паспорт возьму, а денег не надо, своих немного скопил. На дорогу хватит, а там разберусь…

— Не выжить тебе. Совсем простой!

— Уж как получится!

— Вот что! Возьми-ка телефон. Пригодится. Лала сегодня принесла, — у цыгана опять навернулись на глаза слёзы.

— Я в этих телефонах ничего не понимаю.

— Возьми, возьми. Ты же молодой ещё. Не научишься сам — научат другие.

— Спасибо за всё!

— Иди! Голова раскалывается…

Работник, благодарно кивнув, приложил руку к сердцу и, равнодушно засунув телефон в карман, вышел из хозяйских покоев.

СТАРУШКА

Вовсе опустело сельцо Жердяевка, да и самого сельца, почитай, уже не было. Остались несколько полуразрушенных домов и очень старая кузня. Жители давно разъехались в разные стороны по родственникам: кто на север, а кто на юг. Жила здесь одна баба Маша. Сначала уезжать не хотела — дом караулила, а когда от него остались одни стены, возможности уехать уже не было. Транспорт мимо не ходил, кроме редких военных машин, которых она боялась. Но сегодня старушка всё-таки решилась уйти из родного села. Пешком. Надеялась, что бог не оставит и поможет ей выбраться поближе к людям. Смастерила из наволочки по старой памяти вещмешок, как это делала её матушка в войну с немцами, засунула в него тёплую кофту, носки, банку сайры, горсть карамелек, спички, паспорт, пенсионное удостоверение и зачем-то документы на собственный дом, стоявший без крыши и без окон.

Вот так, по её разумению, правильно собравшись, лениво подумала, что с утра ещё ничего не ела. Есть не хотелось, но впереди путь неблизкий, потому решила подкопать, а затем испечь молодой картошки, кустики которой зеленели вокруг воронки, образовавшейся от большого снаряда прямо посередине огорода. Взяла лопату, выбрала куст поразвесистее и со всех своих старческих сил всадила лезвие в землю…

И вдруг услышала рядом самую обычную телефонную трель. Вздрогнула, напряглась: может ей показалось? Оказалось — нет! Звонок повторился, причём, требовательно и настойчиво. Несмотря на немолодые годы, слух баба Маша имела неплохой, потому ошибиться не могла. Она отложила лопату и крадучись пошла в сторону звонка…

Там, где кончался её огород, в густом подсолнечнике лежал окровавленный мужчина, одетый в пятнистую военную форму. Он был мёртв. Это старушка определила сразу. Телефон мужчина держал в руке у самого уха. Видимо пытался сообщить о себе, но не успел. Тогда она решила сделать это за него и, совершенно не брезгуя, вытащила телефон из руки погибшего.

Это была Nokia.

Отобранная цыганкой у мальчика.

— Але, але! Умер ваш товарищ, умер! — закричала она в трубку, не коснувшись зелёной кнопочки. Обращаться с гаджетом старушка не умела. Ещё до этой войны внучка отдала ей свой старенький телефон, но там всё было просто. А тут картинка на экране с разноцветными небоскрёбами, будто настоящее кино!

Баба Маша сунула умолкнувший телефон в кармашек фартука и, недолго думая, опять взялась за лопату. Только теперь цель её была другая. Забыв о картошке, спустилась в воронку и стала рыть там могилу. Рыхлая земля копалась легко, и она быстро управилась.

— Эх, миленький… Никто тебя тут не нашёл бы! Собаки голодные стаями рыщут, растерзали бы и кусочка не оставили. И за кого же ты воевал? За белых, али за красных? И чего тебе дома не сиделось! Совсем молодой ещё! И детки без отца остались, и жена без мужа. Ну, да ладно… Герой ты, али не герой — лежи теперь здесь. Земелька тёплая, лицо я тебе своим платочком накрою. И пусть тебя встретят добрые ангелы, и пусть Господь примет в Царствие Небесное…

Так она говорила и говорила, закапывая неизвестного вояку в нагретую солнцем землю. После нарвала цветущих подсолнухов и положила их на свежую могилу. Уморившись, присела на давно упавшую от взрыва шелковицу, немного отдохнула, взяла свой вещмешок и, выйдя на дорогу, заковыляла в сторону города.

ЖУРНАЛИСТКА

Журналистка одного из популярных новостных телеканалов Европы уезжала домой. Материала она собрала предостаточно, причём, самого разного. Была у неё задумка сделать фильм не о противоборствующих сторонах в настоящем конфликте — пусть сами разбираются каждый в своей правде, и даже не о самом конфликте, а о людях. Самых обычных людях — выживших и не потерявших разум!

Она соскучилась по дому, по своему парню, мечтала о тёплой ванне и хорошем ужине. До городского аэропорта оставалось не больше часа езды, когда из окна старого УАЗика разглядела идущую по обочине женщину. То, что женщина немолодая, можно было понять по походке и одежде — длинной чёрной юбке и блузке, больше похожей на мужскую рубашку. Поравнявшись с ней, девушка попросила шофёра остановиться.

— Бабушка, вы в город? — спросила она.

— В город, дочушка, в город.

— Вас подвезти?

— Подвези, милая, подвези, если не в тягость, — не отказалась от предложения прохожая.

— И долго вы так идёте? — опять спросила девушка, помогая женщине усесться рядом.

— Ещё до обеда вышла.

— А откуда?

— Из Жердяевки.

— О! Так вы километров пять отшагали! Устали, наверное?

— Притомилась. Но с думами идти легче.

— О чём же думы, бабушка? — не унималась молодая журналистка.

— Так о жизни, милая, о жизни.

— Мы проехали вашу Жердяевку. В ней пусто. Как же вы там жили?

— Так и жила. В огороде работала, картошку растила, пока в неё снаряд не угодил.

— Голодали, наверное?

— Что ты! В разбитых домах еды полно. Люди, когда уходили, много съестного оставляли. Крупа, консервы, варенье, даже конфеты были. Хочешь — угощу!

— Что вы, что вы, не надо! Вам ещё самой пригодятся.

— Ну, гляди… Мне не жалко.

— А дети у вас есть? — продолжала вопрошать девушка.

— Где-то есть, но где, теперь не знаю. Одна дочь в Красноярске жила, другая в Бишкеке, а внуки в других краях. Сейчас не вспомнить где…

— Почему же они вас к себе не забрали?

— Зачем? Я раньше хорошо жила! Дом был, хозяйство и пенсия тоже.

— Они вас навещали?

— А как же! В гости приезжали, это я хорошо помню. А ты, дочка, почему не чисто на нашем говоришь? — неожиданно спросила старушка.

— Я француженка.

— Аааа. Вон чего… Француженка, значит. Не думала, что среди ваших бывают рыжие, — намекнула старушка на огненный цвет волос журналистки.

— Рыжие везде бывают, — улыбнулась девушка.

— И как там у вас во Франции? Не воюют?

— Нет, бабушка, не воюют.

— Это хорошо. Когда не воюют, это всегда хорошо, — на ушко, будто по секрету, прошептала старушка, закрыла глаза и задремала.

Девушка не стала больше доставать её вопросами.

Вскоре показались многоэтажки и заводские трубы.

— Вот и город! Приехали, — сказала она и спросила мгновенно проснувшуюся пассажирку, — вы, где хотите выйти?

— На рынке. На рынке не пропадёшь, а там видно будет.

Через несколько минут УАЗик остановился у рынка, она помогла старушке выйти.

— Счастливо вам, бабушка!

— И тебе счастливо! А это за твою доброту, — старушка вынула из кармана фартука телефон.

— У меня такой есть. Зачем отдаёте? Его продать можно, — стала отмахиваться от подношения журналистка.

— Бери, бери! Нехорошо старого человека обижать.

— Спасибо! — девушка спрятала телефон в рюкзачок, они простились, и машина покатила дальше в аэропорт.

Ожидая вылета, француженка думала о поездке, о людях, встретившихся ей в чужой стране, что мысли и желания у всех одинаковые — это спокойная и достойная жизнь. А в двадцать первом веке это вполне возможно! Нужно только захотеть…

Она достала подаренный ей телефон и даже не удивилась, что хозяин у гаджета не один. СМСки писались Косте и Ивану. Старушка, видимо, этот телефон где-то нашла… Не украла же? Костю спрашивали, поедет ли он в летний лагерь, а Ивану советовали обойти блокпост немного левее. Девушка догадалась, что симка в телефоне не менялась, возможно, из-за каких-то серьёзных проблем, и решила дома внимательно изучить все сообщения, а потом, практически не придумывая сюжет, написать рассказ или повесть.

ТУРИСТКА

Сегодня Дину радовало буквально всё! И толпы любопытных туристов, обозревающих один из прекраснейших городов мира, и солнечный день, и собственное настроение, и, конечно же, её покупка, ради которой она приехала в Париж!

В это свадебное платье из белого тонкого кружева, на подкладке из натурально шёлка она влюбилась сразу, как увидела. Заволновалась жутко! Оно было не «от кутюр», а «прет-а-порте», но ничуть не хуже, и куплено в дорогом бутике. Правда, в талии оказалось чуточку свободным… Ну и пускай — не наоборот же! Её знакомая мастерица исправит этот маленький дефект так, что никто ничего не заметит.

Самолёт вечером, платье упаковано и ждёт торжественного выхода через пару недель под марш Мендельсона, а сейчас она просто гуляет и наслаждается видами города. Нет и нет! Умирать здесь она не собирается, у неё всё хорошо. Просто одной фразы — «платье из Парижа» — достаточно, чтобы сразить наповал завистливых подружек. А вот несколько интересных снимков она обязательно сделает. Все вокруг «селфятся». Здорово придумано! И никого не нужно просить, напрягать — сам себе режиссёр, оператор и артист.

Когда запал запечатлевать себя любимую у знаменитых достопримечательностей немного прошёл, она присела на лавочку в аллее у Эйфелевой башни и просто стала разглядывать людей — тоже вполне интересное занятие. Вот группа невысоких, худеньких вьетнамцев — дружных, весёлых и без умолку тараторящих о чём-то своём. Вот седые, совсем старенькие бабулька и дедушка, оба в белых шортиках и белых рубашечках. Идут, взявшись за ручки, как мальчик и девочка — плакать хочется от умиления. А разрисованные «татушками» молодые люди, в кожаных жилетках нараспашку и драных джинсах, кажутся абсолютными бездельниками, хотя… Внешняя оболочка бывает очень обманчива! Уж кто-кто, а она это хорошо знает.

И тут Дина заметила, что к ней направляется девушка с яркой копной кудрявых волос, обрамляющих симпатичное лицо, и очень дорогим фотоаппаратом в руках.

— Я присяду? — улыбаясь, спросила девушка.

— Да, конечно, — Дина немного подвинулась.

— Вы русская?

— Вы же на русском спросили, — засмеялась Дина, — а как догадались?

— Русоволосая, зеленоглазая и одна…

— Ничего себе критерий! А вы парижанка? Ваш говор с акцентом.

— Да. Я француженка. Журналистка.

— Понятно.

— Здесь отдыхаете или по работе? — продолжала с неизменной улыбкой вопрошать незнакомка.

— Приехала за свадебным платьем, — похвасталась Дина.

— О! Поздравляю!

— А хотите — покажу? Я его сфотографировала.

— Посмотрю с удовольствием!

Дина достала из сумочки телефон.

Nokia!

Нашла снимок свадебного платья.

— Очень красивое, — искренне восхитилась парижанка, — и вероятно дорогое.

— Могу себе позволить.

— Даже не сомневалась, — в голосе журналистки уже сквозил лёгкий сарказм.

— Почему же?

— А хотите я всё о вас расскажу?

— Расскажите, — теперь усмехнулась Дина.

— Только не обижайтесь!

— Не буду.

— У вас состоятельный, не первой свежести, жених, имеющий детей от прежних жён, живущих где-нибудь в Англии. Он бизнесмен, решивший продлить себе молодость, имея рядом юную красавицу. Вы никогда не работали, из провинции, приехали в большой город за богатым мужем. Он встретил вас в кафе, сразу влюбился в хорошенькую официантку. Ухаживал недолго, вы много не ломались и дали согласие на брак, боясь, что кавалер может передумать. Отвалил кучу денег, и вы поехали в Париж за нарядами. Я права?

— Нормальное клише!

— Неужели ошиблась?

— Знаете, я даже рада, что произвожу именно такое впечатление. Терпеть не могу жалость!

— Жалость? — француженка посмотрела на Дину уже более внимательно.

— Не разглядывайте! Не увидите… Я спортсменка. И параолимпийская чемпионка. Плаваю, прыгаю с парашютом и ещё много чего могу. От колена и ниже вместо правой ноги у меня протез. Деньги на платье заработала своими выступлениями. А жених у меня обычный парень, мой одноклассник, неплохой компьютерщик.

— Простите!

— Бывает.

— А кто ваши родители?

— Они погибли в автокатастрофе. Выжила только я.

— Ещё раз прошу прощения! Можно я вас сфотографирую, — француженке захотелось исправить своё неверное предположение о незнакомке.

— Можно, — Дина опять улыбалась.

Журналистка пару раз щёлкнула её своим фотоаппаратом, а затем предложила сделать несколько снимков на телефон Дины. Та согласилась и передала его француженке, которая только теперь обратила внимание, что русская девушка, несмотря на жару, была в джинсах классического кроя, а не в шортах или лёгком платье, как большинство туристок. Желая сгладить свой однозначный апломб и высокомерие по отношению к незнакомому человеку, постаралась фотографировать Дину, выбирая самый лучший ракурс, отойдя немного в сторону.

В какую-то минуту услышала из своего рюкзачка звонок.

Достала телефон.

Старушкин.

Он до сих пор оставался там.

Не глядя на экран включила, сказала, что перезвонит позже. Из-за общего шума вокруг, звонки с собственного телефона, продолжающиеся идти из рюкзачка, приняла за звонки с телефона, который достала.

— Ой, смотрите! Парашютисты! Как красиво! И не боятся, — воскликнула русская туристка, увидев в вышине летающих собратьев по спорту.

— Почему они должны бояться? — удивилась француженка, подходя к девушке с двумя телефонами в руках.

— А вдруг шпиль башни заденут? — Дина засмеялась.

— Вам ли волноваться!

— Обычно о других переживаешь больше, чем за себя.

— Это так. До свидания! Мне пора. Было приятно познакомиться, — журналистка вернула русской девушке один из телефонов.

Nokia.

Ту самую…

Из Жердяевки.

— Всего доброго! — тоже попрощалась Дина и, не глядя, спрятала его в сумочку.

Француженка сунула телефон девушки, будто собственный, в рюкзак, махнула рукой, улыбнулась и скрылась в толпе многочисленных туристов.

И только в аэропорту Дина обнаружила у себя чужую вещь. Звонить незнакомке, набрав свой номер, было поздно, да и батарея гаджета давно села.

МАЛЬЧИК

Мальчик работал всё лето: разносил и расклеивал рекламные объявления. Ещё в самом начале каникул он сговорился со своим четырнадцатилетним соседом заняться этим хлопотным делом. Будучи старше, тот должен был вести переговоры с взрослыми насчёт работы и денежного вознаграждения. При расчёте сосед не обманул, и все заработанные деньги они поделили строго пополам. Это было счастье! Теперь можно было пойти в магазин и купить себе хороший телефон, что мальчик тут же сделал. И нынешним вечером он хотел похвастаться перед мамой долгожданной покупкой, на честно заработанные деньги, но мама его опередила:

— Сынок, у меня для тебя подарок, — радостно сказала она, придя домой с работы.

— В кои-то веки в твоём ателье вовремя выдали зарплату? — совсем по-взрослому спросил сын.

— Нет. Зарплату пока не выдали. Но одна очень хорошая девушка отблагодарила меня за небольшую услугу, — мама достала из сумки телефон и торжественно вручила сыну. Он тут же стал его рассматривать.

Это была Nokia.

Костина!

Ничего себе! Мальчик растерялся и затаился.

— С ней произошла невероятная история, — продолжила рассказывать мама, — эта девушка недавно была в Париже, там познакомилась с одной француженкой, и они совершенно случайно обменялись телефонами.

— А что за услуга, которую ты ей оказала? — чтобы выиграть время и всё обдумать, задал вопрос мальчик.

— Ничего особенного! Ушила в талии свадебное платье.

— Почему она себе не оставила этот телефон?

— Жених подарил новый.

— Хороший жених, — улыбнулся мальчик, решив для себя что-то очень важное!

— Только в телефоне нужно сменить симку и стереть старую информацию. Думаю, ты справишься.

— Конечно, справлюсь, — уверил сын, уже наверняка зная, как поступить с подарком.

— Вот и замечательно, — обрадовалась мама, — а то я в них не разбираюсь!

УЧИТЕЛЬНИЦА

Первого сентября Дарья Владимировна перед своими, теперь уже шестиклассниками, провела урок Мира. Учительница вдохновенно говорила о планете Земля — очень хрупкой и маленькой, по сравнению с Вселенной. Убеждала в необходимости беречь её от войн и экологических катастроф. Ещё рассказала о больших достижениях человека в науке и технике, что одним из таких достижений являются наши гаджеты. После этих слов ребята дружно зааплодировали любимой учительнице и достали свои телефоны, хвастаясь ими друг перед другом.

Когда дети разошлись по домам, и она с огромным букетом цветов тоже собралась уходить, неожиданно открылась дверь, и в класс вошёл смущённый Костя Николаев.

— Костя, что-то случилось? — заволновалась Дарья Владимировна.

— Возьмите! Это ваше, — и Костя протянул учительнице телефон, который она отдала ему в конце прошлого учебного года.

— Но почему?

— Мой телефон не потерялся. Я сегодня неожиданно обнаружил его в своём рюкзаке.

— Странно! — учительница немного подумала, а потом сказала, — знаешь, Костя! Пусть загадочное происшествие с твоим телефоном останется нашей маленькой тайной. Согласен?

— Согласен, — улыбнувшись, ответил один из лучших учеников Дарьи Владимировны и, легко вздохнув, вышел из класса.

19.08.2017г.

Библиотекарь

— Необыкновенно красивое здание! Сказка в готике!

— И это всего-навсего библиотека…

— Ничего себе: «всего-навсего»! Библиотека Парламента!

— В фильме о Гарри Поттере что-то похожее было, помнишь?

— Точно! Вот бы у нас библиотеки в старинных зданиях размещали…

— Размечтался… Гарри Поттер в Роcсии!

— А что? Интересная серия бы получилась.

— Угу! Как он в одной ступе с бабой Ягой над просторами Сколково летает.

На скамеечке напротив библиотеки Парламента Канады сидел приятный седой старичок и вслушивался в русскую речь своих соотечественников. Именно соотечественников! Ведь сюда в обязательном порядке привозят экскурсантов, а в последнее время нередко из России…

И не зря! Место здесь очень красивое! Не только сама библиотека, а именно место. Называется Парламентский холм. С него открывается изумительный вид на реку Оттава. И река, и город имеют одно и то же название. Как в Москве! В последнее время старик частенько вспоминал родину.

Проработав в этой библиотеке много-много лет и, выйдя на пенсию, он продолжал почти каждый день приходить сюда, благо, жил неподалёку. Иногда заходил в свой любимый читальный зал, содержащий большую коллекцию редких книг, брал в руки одну из них, с удовольствием перелистывал или погружался в чтение. А ещё любил подсматривать за парламентариями и разного рода чиновниками, знакомящимися с богатым справочным материалом.

Он вообще был очень внимательным этот старик. Особенно ко всему русскому: книгам, вещицам, встречающимся в магазинах, а теперь и к русским людям, которые всё чаще стали попадаться на глаза.

Вот и сейчас, услышав знакомые слова в разговоре молодой пары, он исподтишка всматривался в симпатичные лица парня и девушки, боясь спугнуть их своим присутствием.

— Пойдём! Нам пора, — сказала девушка.

— Пойдём, — согласился парень.

Они поднялись со скамеечки, ещё раз оглянулись на реку, сфотографировались на фоне библиотеки и направились к выходу из архитектурного ансамбля зданий Парламента.

Старик проводил их взглядом, а после по знакомой ему тропинке спустился с холма к реке и сел на брёвнышко, выброшенное на берег. Достал из внутреннего кармана пиджака тетрадку, аккуратно её разгладил, положил на колени и стал что-то туда записывать. Иногда отвлекаясь, глядел на воду, наслаждаясь хорошей погодой и приятным пейзажем с противоположного берега.

В какой-то момент прямо перед собой увидел проходящий мимо катер! И от неожиданности вздрогнул… Нет! Не от вида катера — их тут много. Разных! Шикарных и простеньких. Вздрогнул, прочитав надпись! В столице Канады по волнам Оттавы спокойно шла «Вязьма».

Русское название полоснуло яркой картинкой из самого детства в далёком-далёком краю, о котором тут никто не догадывался, и даже не мог предположить, что этот старенький канадец, так уютно вписавшийся в здешнюю жизнь, родился и когда-то жил на Смоленщине в городке Вязьма.

Когда началась та страшная война, хотя войны страшные все без разбора, в этом старик был уверен, ему исполнилось девять лет и память сохранила все подробности того времени.

А самое главное — она сохранила его собственное имя.

Никакой он не Вильям, как зовут его здесь…

Он — Иван, Ванька, Ваня.

***

— Ваня, быстро домой, — очень тихо позвала мама, распахнув окно.

Но мальчик услышал, несмотря на то, что играл в мяч с соседскими ребятами во дворе и понял: случилось нехорошее, скорее ожидаемое. Ваньку в это ожидаемое не посвящали, но он ощущал своей детской душой нервное напряжение, царившее в семье, не понимая его истиной причины.

Осенью он собирался пойти в первый класс, и мысли о школе отвлекали от непонятных разговоров, скорее намёков насчёт «могут забрать»… Кого забрать, куда забрать и почему он не догадывался, но теперь, услышав «громкий» шёпот мамы, сразу подумал: именно сейчас у него должны что-то обязательно забрать.

Время ещё только подходило к обеду, а отец уже был дома и помогал матери, собирать в одну кучу одежду сына: пальто, курточку, ботинки.

— Убери чемодан, — говорил он, — складывай в рюкзак! Так незаметней.

Мать вытащила из-под кровати большую коробку со старыми вещами, достала оттуда рюкзак и стала набивать его Ванькиной одеждой.

— Сынок, обедай и поедем, — было заметно, что мама очень нервничает.

— Куда? — скорее по инерции спросил мальчик.

— Тсс… Потом, — опять зашептала мама.

Пока он ел, отец вынул из комода деньги, мамин паспорт и Ванькины метрики.

— Спрячь в сумку, и будьте аккуратней в дороге, — обратившись к жене, тоже очень тихо сказал отец, а затем прижал к себе сына и, неожиданно всхлипнув, прошептал ему в самое ухо, — слушайся маму и запомни! Ты едешь к тёте Наташе — маминой сестре. Я оказался плохим отцом. Я вас разлюбил. Так бывает. Запомнил?

— Запомнил. Разве ты плохой? Поедем с нами!

— Нет. Я останусь здесь. У меня служба. Я же красный командир, — затем, глянув в окно, уже решительным тоном проговорил, — давайте прощаться! Время обеда, во дворе пусто. Пойдёте без меня!

Больше своего отца Ваня никогда не видел. Позже из разговоров матери и тёти Наташи он понял: именно отца должны были «забрать». И чтобы не навлекать на свою семью зло, заранее отправил жену и сына к родственникам, выставив себя перед окружающими брошенным мужем.

Тётя Наташа жила в деревне Чертово, недалеко от Вязьмы и Ванина мама надеялась, что с отцом ничего плохого не случится, и они смогут в скором времени вернуться в город, продолжив там прежнюю жизнь. Но надеялась напрасно…

Добрых перемен ждали два года. Мать учительствовала, Ванька успешно закончил второй класс и перешёл в третий, но вместо добрых перемен началась война, и нужно было думать только о том, как выжить в то непростое страшное время.

***

Летом и в начале первой военной осени мама, тётя Наташа и даже дети постарше, рыли противотанковые рвы. Сколько земли тогда было ими перелопачено — жуткое дело! Так говорили взрослые.

А поздно вечером, поужинав, женщины падали на постели, не чувствуя собственного тела, и молчали… Но немного отлежавшись, начинали от безысходности тоскливо стенать и жалиться на судьбу.

Ваня тоже не мог заснуть, лежал, слушал и на всю жизнь запомнил один из таких вечерних разговоров. Да и как не запомнить горестные слова родственниц, от которых сжималось его детское сердечко!

— Немец-то прёт и прёт, — говорила тётя Наташа, — вот-вот в деревню нагрянет.

— А наши отходят, — вторила мама, — Может, уедем?

— Как? Поздно уже.

— Надо было сразу, как война началась…

— Люся! У меня четверо, у тебя ребёнок. Кому мы нужны со своим выводком! Здесь, какое-никакое хозяйство. Куры, козы… А там?

— Ох, Наташа! И тут ничего хорошего! Мы рвы роем, а картошка в полях осталась — не замёрзнет, так сгниёт.

— И озимые не посеяли, — не унималась тётя.

— Зимой с голоду сдохнем, — неожиданно грубо резюмировала мама.

— Сталин сказал, что враг будет разбит и победа будет за нами, — напомнил о себе Ванька

— Твой Сталин в Москве, а мы здесь огребаем, — тётя Наташа усмехнулась.

— Спи, Ваня! Не лезь в разговоры взрослых, — устало прошептала мама.

— Если немцы придут, надо в партизаны идти. Я листовку на улице подобрал, — опять подал голос Ванька.

— Посмотрим, — почти согласилась мама, — а листовку сожги!

— Как там мой-то? — тяжело вздохнула тётя Наташа, вспомнив мужа ушедшего на фронт.

Мама тоже вздохнула: вестей от папы не было.

***

В самом начале октября 1941 года в районе Вязьмы войска Красной Армии были взяты в кольцо двумя танковыми группами Вермахта и разбиты. Погибли и попали в плен сотни тысяч советских солдат.

И почти сразу в деревню Чертово вошли немцы — спокойно и без единого выстрела, как к себе домой…

Для жителей началась совсем другая жизнь с новым порядком, за которым следил назначенный немцами староста — одноногий дед Сергей, заведовавший до войны колхозной бухгалтерией и знающий наперечёт людей и всю живность в каждом дворе.

Все, с кем когда-то дед Сергей был в контрах, теперь расплачивались с ним курицей, свиньёй, а то и коровой. Ладно, если реквизицию проводил только он, было намного хуже, когда этим занимались немцы. Но несколько таких реквизиций и народ мог зароптать, ища помощи и поддержки у партизан, которые к этому времени местами сформировались в отряды. Это были красноармейцы, сумевшие выйти из «Вяземского котла» или бежавшие с немецкого плена. Немецкое руководство на местах, не желая партизанского движения, восстанавливать против себя деревенских жителей не хотело. Ведь крестьяне были нужны для работ на земле как дармовая рабочая сила.

И наступившей весной в Чертово наведался господин Рюккер — штурмбанфюрер СС, курирующий идеологическую работу среди населения Смоленщины. Сначала он заехал к старосте и потребовал список всех образованных жителей деревни, а после сразу направился к дому, где жил со своей мамой Ванька.

Увидев в окно подъехавший автомобиль и немца в офицерской форме, тётя Наташа всплеснула руками, шуганула детей на печку, наказав, чтобы сидели там тихо и даже не дышали, а сама забилась в угол кухоньки, ожидая пришествия антихриста… Ванькина мама осталась стоять посередине комнаты, решив принять на себя очередной удар судьбы.

Офицер постучался в дверь и вошёл. В доме установилась гнетущая тишина.

— Добрый день, — поздоровался он на вполне приличном русском.

— Guten Tag, — ответила Ванина мама. Она знала немецкий, потому как окончила факультет иностранных языков и имела диплом преподавателя немецкого и французского языков.

— Госпожа Лунина, у меня к вам предложение.

— Да, господин, — мама запнулась, не зная как обратиться к офицеру.

— Зовите меня господин Рюккер. Так вот, госпожа Лунина, — повторил он, — я предлагаю вам работу.

— Спасибо.

— Будете, как при Советах работать учителем немецкого, заодно проводить просветительскую работу среди населения деревни, пропагандируя немецкий образ жизни и немецкий порядок.

— Как? — женщина заволновалась.

— Получите на этот счёт методическую литературу и брошюры. Вы же образованная женщина! Разберётесь, — офицер смотрел на свою собеседницу с лёгкой усмешкой.

— Не знаю, справлюсь ли, — попыталась та отказаться.

— Справитесь. Мы всё о вас знаем. Вы пострадали от советской власти, потому вам оказана честь — работать на Германию, — немец сделал небольшую паузу. — Родители, которые не захотят отпускать детей в школу, подвергнуться штрафу и наказанию. Кстати, учителям правительство платит хорошие деньги. Вот анкета, — он положил на стол лист бумаги. — Вам нужно аккуратно её заполнить. Вопросы несложные: вероисповедание, национальность, профессия, не было ли евреев до деда включительно, служили ли в армии, были ли членом ВКП (б) и остальное, — офицер, ожидая ответа, замолчал.

— Я согласна, — совсем тихо проговорила Ванина мама.

— Передадите анкету старосте. Он сам привезёт её в комендатуру. И не пугайтесь так, — как-то вдруг по-человечески сказал он. — Auf Wiedersehen!

Немец вышел. В доме молчали… Дети на печке по-прежнему боялись пошевелиться. Придя в себя, тётя Наташа подошла к сестре, обняла её за плечи и сказала:

— Люсь! Не переживай! Правильно, что согласилась. Надо ведь как-то жить. Деньги нужны, сама понимаешь… Там видно будет! А работу среди населения можно проводить по-всякому.

— По-всякому не получится. Слышала, в Ельнинском районе деревню Перятино сожгли вместе с жителями.

— За что?

— Говорят, ослушались. Или за связь с партизанами.

— Свят, свят, свят, — закрестилась тётя Наташа.

— Так-то…

— Знаешь, Люся, а немчик-то с улыбкой от нас ушёл. Я заметила.

— Я тоже. И глаза у него вполне человеческие, — Ванина мама задумалась.

— У фашиста человеческие глаза? Смешно. Хотя… Тоже ведь люди, — тётя Наташа наконец-то спокойно вздохнула.

Ванька, сидя на печи, слышал разговор обеих женщин и не понимал: причём тут глаза и улыбка, когда матери явно грозит опасность. Как немцы узнали о её муже — красном командире? Для них ведь неважно: живой тот или нет…