Бесплатный фрагмент - Луна в Рыбах

…не обнажая ран, не трогая сердечных струн, не задевая болью душу, а лишь издалека коснусь пером и дерзостью созревшей красной вишни, что по губам иссушит слёзы ив плакучих, там верностью я припаду к рукам, где так же глубока чиста строка, на зло всем тысячам ветрам, глаза в глаза, мурашками по белой-белой коже, по запаху жасмина дрожью…

Часть 1

Анна уже и не помнит, когда у неё завязывались ровные и гладкие отношения с мужчинами. Всё чаще и как правило — наперекосяк, и уж точно ничего идеального в таких связях никогда не было.

Они встретились однажды майским поздним вечером. Не сказать, что эта встреча была случайной, потому как молодые люди давно уже приметили друг друга, но решительней всё же оказалась она. Тогда Анна ещё не придавала особого значения, почему именно Его она выделила из множества других мужчин и что ею двигало, сделать первой шаг. Нет, это не было банальным любопытством от скуки, скорей всего, это больше походило на притяжение, и к тому же, огромный интерес к его внутреннему миру, который был переполнен множеством нестандартных рифмованных строк, а те в свою очередь плавно перетекали в лабиринты замысловатой прозы. Да, он был весьма странным поэтом и таким же необычным прозаиком.

Конец июля. Обычный будничный день не отличался ровным счётом от других абсолютно ничем, если бы только не визит желанного гостя. Анна ждала его ближе к полудню, в предвкушении приятной беседы. Им всегда было о чём поговорить, да и просто комфортно находиться вместе; обсуждать схожие темы, слушать одну музыку и мечтать об одном море. Они даже умудрялись высказываться одновременно одними и теми же фразами, на что всегда мило улыбались, соглашаясь с тем, что это нормально, когда на одной волне! Но бывали дни, когда молчание давало о себе знать, растягивая минуты в часы, а часы в недели. Но об этом чуть позже, а сегодня, сейчас, Анна слышит приближающиеся шаги и как чуть слышно открывается дверь в её кабинет.

— Здравствуйте, Володя! — приветствуя его своей тёплой улыбкой, произносит она первой.

— Здравствуйте, — кивает в ответ он.

— Что у нас на улице? Неужто лето?!

— Лето, и очень даже знойное! Жара! Не люблю когда так душно.

Анна тут же подошла к кулеру, набрала стакан холодной воды и протянула ему.

— Вот пожалуйста, утолите жажду!

Володя с удовольствием выпил всё содержимое стакана и по-хозяйски расположился за её рабочим столом.

— Пытаюсь работать, — как-то совсем отстранённо, промолвил он. Думаю, мой «Кинвенд» определённо взорвёт общественность, но как же мне трудно держать в голове весь этот объём! Я в замешательстве, боюсь, что не смогу всё осилить. И я понимаю, что именно сейчас мне нужно работать, но меня снова выселяют

— Куда выселяют?

— Из квартиры… и всё потому, что я считаю, что это нормально уехать в одиночестве к морю. Поэтому мне Вас пока нечем порадовать.

— Понятно. Я так и предполагала, что Лада будет препятствовать.

— Чем дольше живём, тем труднее дышать. Одно радует, что она переменчива и пожалуй пока нужно закрыть эту тему. Ну да ладно об этом, меня сейчас тревожит другое. Пусто мне после первой главы, снова пять часов просидел над ней и снова застрял на концовке.

— Любое завершение сложное дело, поэтому всё именно так.

— У этой работы будет самая тонкая грань. Это риск и, наверное, поэтому мне сложно работать и очень важно Ваше одобрение. Ведь я до сих пор не уверен, что мой роман увидит свет, поэтому мотивация слаба и хочется побыстрее выложиться и убрать всё в архив.

— Вы боитесь скомпрометировать себя?

— Нет, Вас… и ещё Её, — как-то совсем отстранёно, добавил Володя.

Он имел в виду её, ту, что несла для него боль, печаль, сомнения и разочарования, всё что угодно, но только не любовь. И он всякий раз падал туда, в свои мечты, связанные с ней. А она была необузданной и недоступной, и посему фатальной Музой с завышенной самооценкой, которую он рисовал вопреки всем — идеальной во всём! Между собой они её называли — Птичкой.

— А кому это будет интересно?! — продолжила Анна разговор, — для большинства читателей это всего лишь герои и неважно кто за ними стоит. Важно мастерство, стиль написания, важно как всё это автор преподносит.

— Работа крайне откровенна и я боюсь Вашего непонимания и осуждения, это очень ранит меня и потом многие поймут о ком речь.

— Володя, я уже давно согласилась на весь Ваш неформат. И я даже знаю, где мне будет больно. Да и потом, прямых ссылок нет, поэтому какие могут быть сомнения? Важно чтобы цепляло читателя!

— «И я даже знаю, где мне будет больно» — повторил он, — Вы о том, что Вашей героине уготовано противопоставляться другой?

— Ну, если в Ваших трудах будет идти речь о Птичке, значит, я буду переживать Ваше неоднозначное отношение к ней.

— О ней он мечтает и не имеет, а с другой он холоден и имеет её, — как-то совсем разочарованно произнёс он.

— Кого-то придётся возвысить, а кого-то опустить. Это искусство! С кровью, с болью и вперемешку с реальностью и причудливыми мечтами.

— Не совсем так, Вы же знаете меня, после бочки мёда следует ложка дёгтя. Всё станет на свои места, когда прочтёте Вы! Писать пресные и банальные вещи я просто не умею. По мне так работа должна шокировать! Сегодня я покажу Вам первую главу.

— Хорошо, я прочту.

— Постарайтесь поставить себя на место рядовой читательницы. Я считаю, что это будет более интересно именно женщинам, увидеть отношения изнутри от мужчины в довольно откровенных описаниях.

***

Уже ближе ко сну Анна решила просмотреть объём той самой работы, которую накануне принёс Володя. Прочтя пару абзацев, она поняла, что оторваться от текста просто нереально. Ей захотелось тут же набрать его номер, но часы давно показывали за полночь, поэтому пришлось ждать, когда наступит рассвет.

— Доброе утро, Володя!

— Доброе, — произнёс, он тихо в трубку.

— Замечательное начало, Володенька! Не знаю право с чего и начать! Столько эмоций! Но прежде всего, удивили сложными диалогами! Казалось бы, на них наоборот многие отдыхают, а у Вас крайне всё так закручено и далеко неоднозначно. Я просто в восторге!

— Мне приятно, что Вы так чувствуете и вникаете в меня, Аня! Приятен Ваш интерес, такой не показушный и не поверхностный, и мне повезло с Вами очень!

— Ну да, что там я! Всё это вздор! Я сейчас желаю говорить о Вас и о том, как уникальна и хороша Ваша проза, её подача! Это как в хорошем кино! Ну, просто интригующее начало!

— У меня всё как кино. И я стремлюсь к этому и именно в этом основная фишка, крючок — передать образность, чтобы читатель видел, слышал и чувствовал.

— Очень хорошо хватаетесь за детали, замечаете всё до мелочей! Вот только немного стёрты моменты передвижения главного героя и всё больше упор на внутренние переживания.

— Да, я тоже думал об этом, но разве важны переезды, важен внутренний мир главного героя.

— Да, я согласна, но иногда читателю требуется последовательность в действиях, в красках.

— Хорошо! Я, пожалуй, дополню и опишу сырой запах осени и звуки машин, огни города и шорох редких листьев, когда мой герой выходил в ночь.

— Да, именно так! Очень хорошее отступление, очень! Настроение осени… эйфории. — И знаете что, приходите немедля, срочно, сейчас же ко мне!

****

Буквально через пару часов Володя уже сидел в её кабинете и их разговор продолжился так же бурно и волнительно. Они с большим интересом обсуждали всплывшие, вдруг, случайно, иные детали романа. Анна говорила много, при этом она эмоционально жестикулировала руками, глаза её горели, и казалось бы, нет ничего увлекательней данной темы, что объединила и вовлекла этих ещё вчера совсем незнакомых людей. Володя вступал в дискуссию так же активно, резво, энергично и тут же делал правки, дополнял новыми деталями, ссылками и наспех набрасывал текст. Затем он всё отложил в строну, встал из-за стола, подошёл к окну, раздвинул жалюзи и впустил сумрачный поток дневного света. 

— Кстати, — задумчиво произнёс он, — Вы заметили в последние дни у нас ветер с востока. Это впервые за лето, и это тот самый суховей, что обычно приносит запах моря. Сегодня пасмурно, а он свеж и пахнет ракушками.

— Оу! Я впервые наблюдаю Вас таким трогательным и романтичным, — улыбнулась она.

— Наверное, Вы одна меня и видите таким, — вздохнул тяжело он.

— Вот даже как! — удивлённо произнесла Анна и тут же подошла к нему и обняла за плечи. Море для меня — это всегда откровение! — продолжила она. Чувствую его по-особенному. Это как дежавю! Где всегда жаркое солнце, мягкие волны, изобилие олив и разнообразие редких сортов винограда.

— Однако, отвлеклись мы с Вами, Володя! — улыбнулась Анна, — давайте ближе к делу. Вот, что я тут наблюдаю, — вглядываясь в текст, — продолжила она, — вот здесь, в этой главе, всё крайне сложно, причём слишком сложно!

— А я и говорил Вам, что там всё бредово.

— Ух, не ухватить мне весь этот «бред». Монологи объёмны и замысловаты, и порой тяжелы в усвоении из-за наслоения одной глубины на другую. То есть по сути не успеваешь за ходом Ваших мыслей. Много размышлений на тему «хлеба и зрелищ». И какая-то сплошная философия смерти, приправленная озлобленностью на весь белый свет.

— Так и задумывалось. Контраст.

— И ещё не хватает воздуха, всё как будто в каком-то закрытом пространстве.

— Так и есть, в бетонном мешке. Это чёрный эпизод. Я сам не выношу его, но он таков. Я конечно же попробую, пройтись ещё раз по тексту, а потом займусь следующей главой. Представляете, у меня вот таких семь томов в голове!

— Много. И как Вы со всем этим справляетесь?

— Свихнуться можно, хочется поскорее выгрузить и очиститься, поэтому и нуждаюсь в Вашей помощи, а также поддержке и одобрении.

Часть 2