Бесплатный фрагмент - Лабиринт современности

***

«Ах, vanitas, vanitatum! (лат. суета сует!). Кто из нас счастлив в этом мире? Кто из нас получает то, чего жаждет его сердце, а получив, не жаждет большего?

(«Ярмарка тщеславия», Уильям Теккерей)

Сложно подводить итог прожитым событиям, ведь если других мы оцениваем по поступкам и даже чаще по проступкам, то себя, любимых по благим помыслам. У каждого есть личные мотивы, интересы и тайные желания, скрываемые от посторонних, пытаться докопаться до правды — тяжкий труд, учитывая объективность данной категории. Это и предстоит сделать сегодня, сконцентрировав разум и память. Решившись вынести на свет тайную историю, складывавшуюся из множества событий, я заведомо обрекаю себя на неприятные ощущения, вызываемые укорами совести, не исчерпавшую себя до конца. Болезненные воспоминания терзают рассудок и душу, но придётся потерпеть, иначе покаянию не свершиться.

Покаяние есть глубокое раскаяние, сокрушение о грехе, характеризуемое скорбью, вызванной уязвлением совести, сопровождаемое твердым желанием очищения и преображения жизни. Истинное покаяние требует признания и осмысления собственной вины и не подразумевает перебрасывания личной ответственности на других. Так трактуют это событие в богословской литературе. Что же изобразим глубокое раскаяние за содеянное, авось ТАМ, откуда не возвращаются, учтут мои благие намерения.

Итак, поставлена задача, выяснить правду, которая, как правило, у каждого своя. По возможности отстранившись от эмоций, вспомнить те давние события, старательно запрятанные в тайники разума, проанализировать факты и доказательства, отсеяв шелуху, сделать прагматичный вывод и вынести вердикт «виновна» или «не виновна», хотя возникает резонный вопрос: «А судьи кто?»

Однажды мы испытываем потрясение, осознав скоротечность существования, и в данный момент его вызвало не бремя прожитых лет и не череда неудач, с завидным постоянством преследовавших меня, хотя грех жаловаться, были и ясные дни. Эти чувства вызывались не шёпотом врачей, обсуждавших с Эльдаром предполагаемый сценарий развития событий: «возможно, выживет, но останется инвалидом», «травма несовместимая с полноценной жизнью» «если пуля сдвинется хоть на полсантиметра, ей конец», «операцию делать не советуем, рядом жизненно важные артерии».

Оглянуться на прожитую жизнь и оценить её эффективность (в числителе — положительный эффект, в знаменателе — понесённые затраты), заставило ожидаемое посещение палача, того, кто хладнокровно вынес приговор и привёл его в исполнение, кому не задумываясь я и так готова была отдать жизнь. Но не стоит, наверное, сразу открывать все карты, припрячем парочку в рукав и начнем исповедь с надеждой выяснить, что же на самом деле было. Однозначно, близость «старухи с косой» выбила меня из привычной колеи, и вызвала потребность покаяния.

Начало получилось сумбурным из-за отсутствия опыта в написании такого рода повествований, что же дальнейшее жизнеописание постараюсь излагать в более доступной для восприятия манере и свой рассказ начну с описания вечера, детонировавшего дальнейшие события.

Итак, однажды тихим вечером, во время свидания в уютном гнездышке с моим визави состоялся следующий диалог.

— Это абсурдная идея, я не соглашусь присваивать твой труд, — категорически возразил Рустам, — станем лучше соавторами.

— Ну что ты, это наш общий труд, — убеждала я его, — без твоих рассказов о беспределе братков в лихие девяностые, о прессинге бизнесменов, о коррупции во всех эшелонах власти книга не была бы написана. У каждого из нас есть свой интерес в этом деле, ты приобретаешь авторские права на книгу, я же твои знания в области бизнеса. У меня скопились сбережения, плата за годы праведного труда, их необходимо приумножить, и ты в этом поможешь. Кроме того, если мы станем соавторами, может открыться наша связь, в первую очередь Мадам поинтересуется, откуда у её кухарки такие таланты, каким образом мы вместе написали книгу, и где, за кастрюлей с супом или сотейником с поджаркой?

Прошуршав бумагами, я достала заветную стопку листов, исписанных размашистым почерком, растрёпанных по краям, и сказала:

— Нам предстоит напечатать эту рукопись, внести исправления, отдать на редактирование профессионалу и найти издателя, прибыль, полученную с продажи, разделим пополам. Но сомневаюсь, что люди захотят раскошелиться за эту писанину, многие предпочитают легкое чтиво о любви, эротике или кровавые боевики, то, что можно читать между делом, по дороге на работу, а социальные проблемы мало кого волнуют!

Наконец дискуссия была завершена в мою пользу, пробормотав несколько возражений из вежливости, Рустам взял пакет с рукописью и ушёл. Таким образом, мир пополнился ещё одним начинающим «литературным негром» или «призраком пера» в моём лице. Когда дверь за ним закрылась, я шумно вздохнула от облегчения, что всё прошло довольно гладко.

— Вот ты и попался на крючок, — прошептала я, словно он мог меня слышать. — Если бы не эта книга, наше расставание было бы неминуемо. Это читалось во всё более редких и менее продолжительных встречах, в его разговорах, которые всё время были о ней. Наверняка скоро он забыл бы сюда дорогу навсегда. Возможно, в будущем мы и расстанемся, но это будет по моей инициативе!

Интриговать для меня, было не характерно, но как говорится, жизнь заставит медведя кататься на велосипеде, а льва прыгать сквозь горящий обруч. Мы, homo sapiens, не хуже поддаемся дрессировке, чем братья наши меньшие, и способность к мимикрии с годами у нас, женщин, усиливается. Иначе не выжить, особенно одиноким особам, у которых молодость уже позади и к тому же не имеющим модельной внешности. Как могла я конкурировать за внимание любимого с двадцатитрёхлетней Залиной, обладательницей стройной фигуры, и смазливого личика, если не хитростью и интеллектом? Нас связывал один мужчина, его я любила, а она использовала, к тому же имевшего полный комплект: жену и троих детей, он также был по совместительству моим боссом.

Поэтому, как Шахерезада развлекала жестокого султана занимательными сказками тысячу и одну ночь и сохранила жизнь, так и я кинула приманку, которую Рустам охотно заглотнул. Пока книгу не издадут, он будет приходить, советоваться, что улучшить в повествовании, а что исправить? Всё это позволит нам чаще видеться, а к тому времени назреет очередной кризис в его отношениях с молодой любовницей, и зализывать раны он опять придёт ко мне.

Этот сценарий был предсказуем, ведь слухи прилипали к Залине, как мошкара к густому сиропу, будоражили визави подобно Виагре, они окружили девушку ореолом чувственности, делали её более соблазнительной. Соперница, используя свою власть над зрелым Дон Жуаном, часто капризничала, изводила его ревностью, доводила истериками, а затем, подобно паровому котлу, от избытка давления он взрывался, и собирать останки, реанимировать к жизни, была моя привилегия. Эти отношения в форме тетраэдра длились уже два года, и если Залина, по его словам не знала о моем существовании, то её имя уже набило оскомину и вызывало аллергию в виде зуда на коже. Сегодня можно смело утверждать, что это был даже не тетраэдр, а квадрат Малевича, затянувший всех нас в свою черноту.

Четвёртой, самой сильной и опасной стороной наших отношений была супруга Рустама, Маржанат, которую мы, работающие у неё по найму, втайне звали Мадам. Это прозвище ей подходило, подчеркивало властный и жесткий характер, желание всё контролировать. Я работала в доме Рустама поварихой уже четыре года, уборкой дома занималась Фаина, возил хозяев на комфортабельном автомобиле Мансур. И конечно, главнокомандующей над штатом прислуги была Мадам, всячески подчеркивавшая свой статус, богатой и успешной женщины, высокомерным поведением.

Зарплата, выплачиваемая нам была гораздо выше, чем та, которую получали работающие на государственных работах, поэтому текучесть кадров в доме была небольшой. Статистику портили няни, часто менявшиеся, не выдерживая завышенных требований Мадам в отношении ухода за младшими детьми. Последняя няня Салихат проработала в доме уже три месяца, и мы, старожилы, втайне удивлялись, как ей удалось найти общий язык с капризной Фатимой.

Самому младшему Тимурчику исполнилось два с половиной года, Фатиме двенадцать лет, а самой старшей Амине, моей любимице, семнадцать. Рустам успешно работал в строительном бизнесе, его жена была светской дамой и домоправительницей по совместительству. Амина собиралась поступать в университет, Фатима находилась на домашней обучении, из школы в неделю три раза к ней приходили учителя заниматься дома. Она была особенным ребенком, страдала эпилепсией, которую удалось приостановить с помощью современных препаратов, и в последние годы приступов почти не было. По строгому указанию хозяев, было запрещено расстраивать Фатиму, чтобы не спровоцировать приступ, поэтому с детства все потакали её капризам, что способствовало формированию вздорного характера.

Видимо из-за её болезни Мадам долго не решалась на третьего ребенка, а затем попыталась укрепить им брак, чтобы муж не бросил её ради молодой соперницы. Связь с Залиной, когда она выплыла наружу, послужила катализатором рождения Тимурчика, долгожданного наследника состояния Байрамовых.

Хозяева вместе с детьми жили в двухэтажном доме современной постройки, облицованном розовым мрамором, с большим двором, вымощённым шероховатыми плитами дикого камня и садом, простирающим на шестнадцать соток. Комнаты в доме были просторные, с высокими потолками, но самой нарядной была помпезная гостиная с лепными карнизами, покрытыми бронзовой позолотой. Индивидуальность ей придавали эркеры с овальными узкими окнами, завешенные тонкой паутиной тюли.

Дом был декорирован в классическом стиле, гостиная, например, была уставлена массивной горкой из светлого дуба, с дрезденским сервизом на двенадцать персон, в углу стоял резной комод, сделанный под старину, у стены расположился чернильно — синий кожаный итальянский холл. Пол покрывал шёлковый ковер розовато-пастельного тона, довершала образ массивная люстра, как хвасталась перед гостями Мадам, из венецианского стекла. Интерьером занимался наёмный дизайнер, всё здесь попахивало снобизмом и деньгами, хоть фотографию в журнал делай! В этом убранстве сказывался характер хозяйки дома, её амбиции и высокомерие.

К южной части дома был пристроен зимний сад из пластика, алюминия и стекла, где росли небольшие деревья, дававшие кислые апельсины, лимоны с висящими на них мелкими зелёными плодами, и несколько раскидистых фикусов. Здесь в специальных контейнерах выращивали помидоры, разноцветный болгарский перец и ароматную клубнику. В отдельном секторе росли нежные капризные орхидеи, любимые цветы хозяйки.

Особого внимания заслуживал замечательный сад, за ним ухаживал приходящий садовник Али. Ранней весной он делал обрезку деревьев, перекапывал их, затем чтобы растительность не чахла, добавлял в раскопанные лунки компост или торф из пластиковых мешков, белил разведённой в ведре известью, опрыскивал ядохимикатами от прожорливой тли, а осенью собирал урожай. Он любил ухаживать за цветами, высаживал новые сорта, и они расцветали пышным цветом. Во дворе перед домом вдоль бордюров, очерчивающих клумбы росли разные кусты роз, им садовник готов был петь дифирамбы.

— Много добра принесли они людям, — говорил Али. — Ни одно торжественное событие, будь то свадьба, или день рождения не обходится без прекрасных, благоуханных роз. Мало какие цветы могут сравниться с ними по богатству форм, окраске цветов, ароматов и продолжительности цветения, — восхвалял он признанную красоту, приходя после окончания работы выпить на кухню чашку какао. С собой садовник по указанию хозяйки, приносил созревшие фрукты и ягоды или букет цветов, их Динара ставила в хрустальную вазу и уносила в столовую или гостиную. Мне же на кухню доставались бракованные экземпляры, цветы с короткими стеблями, красовавшиеся в литровой банке на окне, их красота и аромат быстро угасали из-за кухонных миазмов, словно свежесть юных девушек от жизненных неурядиц.

В палисаднике росли мясистые золотисто — жёлтые и багряные георгины, астры с махровыми цветами и лохматые индийские хризантемы. Как рассказывал Али, семена астры привез тайно из Китая французский монах, то есть монахи, не только делали знаменитые вина и бальзамы, но и способствовали украшению мира. Цветы, растущие в палисаднике цвели до поздней осени, и когда вначале ноябре становилось серо и неприглядно, они радовали ярким колоритом.

После обеда, накормив желающих, наступал долгожданный перерыв, и я убегала подальше в сад, пока в кухню не зашёл опоздавший к обеду, с просьбой его обслужить. Эти прогулки разрешила хозяйка, пришлось ей объяснить, что даже повариха нуждается в отдыхе, и если семья рассчитывает на вкусный ужин, то должна не препятствовать маленьким слабостям. В саду садилась на скамейку, ноги ставила на низкий табурет с потрескавшейся краской, отдыхала и мечтала, отвлекаясь от насущных проблем.

В смелых мечтах я видела себя владелицей ресторана, разъезжающей на дорогой машине или хозяйкой фешенебельного отеля, облачённой в наряды от кутюр, окружённой поклонниками, потягивающей мартини из правильного бокала. При возвращении в реальность, хлопая ресницами, оставалось решить проблему, где взять кучу денег, чтобы стать успешной бизнес-леди. Ещё мечтала о том, что Рустам обнищает, попадет в аварию, потеряет память, все от него откажутся, и тогда я увезу его подальше, и мы начнем счастливую жизнь. Не зря говорят мудрецы, — бойся желаний, они могут сбыться. И когда одна часть желаний сбылась, тут я заглянула в бездну бездонного горя.

В непогоду, когда пронизывающий ветер с моря морозил руки и колени, или моросящий дождь холодил лицо, я прерывала прогулку по саду и пряталась в комнате Амины с её разрешения, пока не наступало время готовить ужин. То же самое делала, если Мадам с детьми уезжали в гости. Доверительные отношения с Аминой сложились с самого начала работы в этом доме. Мадам всё внимание уделяла младшим детям, а от старшей девочки отмахивалась. Вступив в фазу переходного возраста, Амина стала остро чувствовать безразличие к ней родителей и втайне страдала от этого. Раньше Рустам любил возиться с девочками, водил их в детский театр, в парк, на карусели, в заезжий цирк, беседовал на различные темы, но с появлением молодой любовницы, стал позже приходить домой, часто навеселе, если был трезвый, то все вокруг его раздражали, особенно дети. Всё чаще он закрывался в кабинете, ссылаясь на срочную работу, где прикорнув на диване с книгой в руке, там же засыпал.

В доме полном людей, девочка-подросток оказалась в одиночестве и стала искать утешение в книгах, в этом мы были с ней похожи и постепенно сблизились. Я советовала подходящие для чтения романы, вспоминая предпочтения в юном возрасте, или в свободное от работы время помогала делать ей уроки, все, кроме математики, которую не любила.

***

Лицемерие редко удается девушкам, простодушным по природе, но жизненный опыт принуждает взрослых надевать маски в общении с неприятными людьми, особенно если в силу каких-то причин мы от них зависим. Поэтому сталкиваясь с высокомерием Мадам, немало возмущаясь им, я надевала маску, сочившуюся покладистостью и смирением, редко давала волю своим чувствам. Не зря же психологи советуют сотрудникам фирм у себя дома наклеить портрет ненавистного босса на диск для дартса и упражняться в меткости с помощью дротиков. Такого диска у меня не было, но в минуты отдыха я давала волю воображению и представляла Мадам в роли Анны Болейн, Марии Стюарт или новой жены Синий Бороды.

По профессии я повар, по незаконченному высшему образованию историк, а хобби у меня было чтение книг, стала библиофилом-поклонницей и любителем книг с ранних лет и страсть к ним с течением времени, претерпевая метаморфозы, не уменьшилась. Первые годы беспорядочного чтения были характерны тем, что я, как голодный подрастающий волчонок, растущий без опеки взрослых, кидалась на всё подряд, что можно было достать в библиотеке средней школы в селе, где проживала моя семья. Иногда ходила в центральную районную библиотеку, где чаще попадались повести о революции, целине, стахановцах, от этих книг веяло скукой, оптимизмом и верой в победу коммунизма.

На их фоне великолепным открытием стали произведения Александра Дюма, Майн Рида, сестёр Бронте, Чарльза Диккенса, Маргарет Митчелл, подарившие волшебные минуты познавания. Их книги держали в напряжении, в лихорадочном ожидании развития сюжета и неожиданной развязки, ведь за несколько часов чтения случалось больше драматических событий, чем за всю мою короткую жизнь. Происшествия, описываемые автором и чувства, побуждаемые переживаниями, горестями и восторгами персонажей способствовали воспитанию характера в отрыве от реальности. Этот хаотичный книжный мир вступал в противоречие с реальной жизнью в горном селе, которая веками была довольна суровой.

Когда попадалась захватывающая книга, всё на свете забывалось, чувство времени терялось, сознание перемещалось в век королей, рыцарей и их прекрасных дам, коварных соперников, тиранов и спасителей. Как правило, в конце книги все проблемы успешно разрешались, разлученные любящие сердца воссоединялись, злодеев постигала неизбежная кара, наследство доставалось достойному. Мой оптимизм и вера в торжество справедливости и добра росли с каждой прочитанной книгой, до тех пор, пока в будущем на полном ходу не разбились вдребезги о суровые жизненные реалии.

Так и проходило незаметно время взросления, в течение которого сознание следило за перипетиями героев, запойное ночное чтение способствовало бледности лица, отливающего синевой вокруг век и красочным снам после засыпания.

За излишнюю любовь к чтению мать осуждала и при случае предостерегала: «Ослепнешь, будешь всю жизнь ходить в очках, станешь горбатой, не ссутулься, сиди ровно», но её предсказания не сбылись. До тех пор, пока не стала работать поваром, и не располнела, у меня была статная фигура, и очки я до сих пор не ношу. Это сейчас, в связи с введением повсеместно ЕГЭ, проводимых в помещениях с установленными видеокамерами, у многих появился культ учебы. Родители тратят большие деньги на оплату репетиторов, стимулируют развитие детей, для чего водят их в различные кружки и спортивные секции, а в те годы зубрил не любили, поэтому они старались, лишний раз не высовываться из дебрей беспорядочных знаний.

Однажды на летних каникулах меня отправили погостить на кутан к родственникам отца, к молодой семье, занимавшейся овцеводством. И тут, неудовлетворённая страсть превратилась в книжный голод. От безысходности начала читать газеты, использовавшиеся как упаковочный материал, всё подряд от первого до последнего листочка. В это лето прочитала даже материалы, какого- то съезда, и до сих пор помню, что каждый абзац заканчивался словом «Аплодисменты», а при выступлении Генерального Секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева — «Громкие аплодисменты».

Затем мне удалось у соседей заполучить кулинарную книгу Елены Молоховец «Старая кухня России», и целые дни занималась тем, что переписывала рецепты рачительной хозяйки в толстую тетрадь, валявшуюся в тумбочке. Много лет эти рецепты дожидались своего часа, так как мы с родителями жили в горной местности, и перечень ингредиентов, применяемых в блюдах, чаще всего был нам недоступен.

У горцев пища была простой и сытной, еду готовили из сушёной баранины, картофеля, кукурузной и пшеничной муки первого сорта, творога, фасоли, гороха, и других продуктов, да и тех не всегда было в достатке. Например, мясные блюда готовились не чаще двух раз в неделю, зато овощей и круп было вдоволь, весной готовили чуду из крапивы и мокрицы, собирали дикий щавель на щи, летом лакомились в лесу земляникой, осенью начинался грибной сезон. Грибы собирали вёдрами и мариновали их в кадушках на долгую зиму. Помидорами, мандаринами и виноградом удавалось полакомиться лишь несколько раз в году на праздники, а баклажаны, лимоны, бананы и болгарский перец я впервые попробовала, лишь, став студенткой и переехав в город.

Поэтому читая экзотические названия: стерлядь, сёмга, белорыбица, конфитюр, окорок, маслины, артишоки, каштаны, земляные груши, ананасы, ром, бекасы, крабы, моллюски, фисташки и много чего другого, что Молоховец предлагала взять с ледника, в погребе или в буфете по фунту или меньше и сделать то или иное действие, я ощущала изумление и желание всё распробовать.

Рот наполнялся вязкой слюной, которая судорожно сглатывалась, а голова полнилась фантазиями о роскошных банкетах, столах, ломившихся от заморских блюд и уставленных хрустальными бокалами с винами, переливающихся от бликов света массивной люстры, нависающей над дамами в вечерних платьях и их галантными кавалерами. Лишь гортанный крик тёти, зовущей всех к обеду, подаваемым под старым тутовым деревом, с которого вечно что-то сыпалось, жужжание мух, и терпкий запах бараньего бульона с чесноком приводили меня в чувство, грёзы улетучивались, оставляя легкий флёр романтизма.

Эти фантазии способствовали тому, что когда мне пришлось в силу обстоятельств забросить учёбу в университете, я решила пойти по стопам Молоховец, чтобы быть ближе ко всему великолепию, описанному в книге, которая рекомендуется как «Подарокъ молодымъ хозяйкамъ или средство къ уменьшению расходовъ». Но одно я знаю точно, готовя блюда по этим рецептам расходы в доме точно не уменьшить!

Взрослея, научилась отделять зёрна от плевел, перестала полагаться на слепой случай при выборе книг. В молодости пропускала описание кровавых битв, чтобы не расстраиваться, любила читать о рискованных путешествиях, загадочных явлениях природы. Восхищалась фантазиями писателей, которые, преодолев петлю времени, угадали создание лазера и его применение в различных сферах жизни, создание биологического оружия, полёты на Луну, использование тонкостенных телевизоров, наушников, мобильных телефонов и других гаджетов, доступных потребителям сегодня.

С течением времени открыла очарование новелл Сомерсета Моэма и Стефана Цвейга, известную сагу Джона Голсуорси, роман Оскара Уайльда, а в последние годы и волшебство современной литературы. Стали доступны для чтения, переведённые на русский язык произведения Кейт Аткинсон, Халеда Хоссейни, Кейт Мортон, Янна Мартелла и других авторов, чьи книги являются мировыми бестселлерами. Сегодня мне особенно нравиться читать монографии о талантливых писателях, художниках, великих врачах, их взлёты и падения, осознавая, что даже на луне есть пятна.

В юности эти книги, словно вещий зов из будущего приоткрывали дверцу во взрослую жизнь, закрытую от нас, подрастающих девочек в пуританской глуши, где мы взрослели. Хотя и тогда случались тайные истории, становившиеся вскоре пищей для сельских сплетниц, а затем их смаковало всё село, обсасывая словно леденец.

Вспомнилось одно из таких происшествий, когда я училась в девятом классе. Ранней весной в тёмном холодном сарае на крюке для туши барана повесилась наша одноклассница Рукият, которую как, оказалось, соблазнил двоюродный брат в городе, где девочка гостила на зимних каникулах у родственников. В результате она забеременела и узнав об этом, от стыда не нашла в себе силы обратиться за помощью к родителям. После смерти девочки был прочитан её дневник, из которого и была узнана эта неприглядная история, случавшаяся во все времена. Но тогда эта трагедия поразила и заинтриговала нас, её одноклассниц.

А в десятом классе вместе с водителем колхозного грузовика Мирзой сбежала Айшат с параллельного класса, которой мы, её ровесницы неистово завидовали. Молодые полюбили друг друга, но посылать сватов Мирза не мог, не было никаких шансов получить согласие на брак отца девушки, Мустафы, главного бухгалтера колхоза. Властный, тщеславный папаша планировал породниться с агрономом села, выдав за его сына свою единственную дочь, красавицу Айшат, законодательницу мод в старших классах.

У неё первой в селе появились лаковые туфли на платформе, у неё были мохеровые свитера нежных оттенков, у неё единственной в школе был костюм-тройка из высококлассной шерсти с вышивкой, это у неё вместо унылого портфеля был рюкзак терракотово — розового цвета с золотой каёмкой. Она единственная из нас была за границей, в Болгарии, и в Чехословакии, откуда привезла своим подругам жевательные резинки с ароматом малины, и с изображением на этикетках Болека и Лёлика, а также заколки для волос. Это ей подарили на день рождение золотые серёжки с крошечными бриллиантами, из-за которых был созван внеочередной педсовет и партком, и объявлен строгий выговор Мустафе «за буржуазно — мещанские наклонности, проводимые в массы».

Их побег стал шоком для многих, но ещё большим удивлением было то, что разгневанный папаша через неделю настиг молодых в Калмыкии и забрал свою дочь обратно домой, запретив парню появляться в нашем районе, пригрозив посадить его в тюрьму. Репутация блистательной Айшат была сильно подмочена и не нашлось в селе смельчаков, которые польстились бы взять её в жёны, после окончания школы, притом, что потенциальным женихам в качестве компенсации морального ущерба предлагались новенькие вишнёвые «Жигули», купленные на «кровные» деньги Мустафы. С тех пор и не складывалась у девушки личная жизнь, пока отца не разбил инсульт, после обыска у них дома сотрудниками ОБХСС, рьяно боровшихся с хищениями социалистической собственности. После похорон отца Айшат разыскала Мирзу в Избербаше и прожила с ним два года, после чего вернулась обратно в село, разочаровавшись в семейной жизни.

Не считая редких вышеописанных исключений, мы, взрослеющие девушки, проходили сексуальный ликбез самостоятельно, без помощи взрослых, наслаждаясь любовными книжными романами, и индийскими фильмами с участием Митхуна Чакраборти, Саджива Кумара, Риши Капура, Амитабха Баччана и других кумиров миллионов женщин, талантливых и харизматичных.

«Книги — это был мир, отражённый в зеркале, они обладали бесконечной плотностью, многообразием и непредугаданностью», — писал Жан-Поль Сартр. Читая их, убегала от скуки и повседневности и, в будущем, не имея мужа и детей, они давали возможность приятно проводить время в одиночестве, поэтому вечера я часто посвящала им. Отношение и предпочтения к книгам с годами менялись. Если в молодости главный интерес вызывали сюжет и развязка, с кем останется главный герой, кто убийца и понесёт ли он наказание, то в зрелости больше удовольствия получала от оригинальности стиля написания, фразеологических оборотов, скрытого юмора и иносказательного смысла произведения.

Час ночи был пределом времени, после чего приходилось укладываться спать. Утром нужно было идти на работу и целый день варить, припускать, тушить, выпекать и делать многое другое, оставаясь при этом энергичной и жизнерадостной, иначе еда пригорала, пересаливалась и получалась невкусной, а этого нельзя было допускать, ведь над шеей висел «дамоклов меч» в виде гнева беспощадной Мадам.

«Работа повара подразумевает большую нагрузку на ноги, потому что много времени проводишь у плиты, руки также задействованы мойкой, очисткой, нарезкой, украшением и другими этапами приготовления пищи. Основные правила работы профессионала на кухне это: тщательность, продуманность, взвешенность и четкая организация приготовления вкусных блюд, являющихся конечной целью процесса. Никакой суеты и торопливости, а также плохого настроения на кухне априори быть не должно. Функциональная техника, инвентарь, удобная посуда и свежие разнообразные продукты, — вот ваши лучшие друзья на рабочем месте, гарантирующие результат и помогающие поддерживать репутацию высококлассного повара».

Эти постулаты в виде конспектов мы записывали в толстые тетради под диктовку незабвенной Галины Петровны, между нами прозванной Клячей, за её раскоряченную походку, когда обучались в пищевом техникуме в Подмосковье. Однако между теорией и практикой часто пролегает бездонная пропасть, и её я впервые увидела, когда получив четвёртый разряд повара, устроилась в Люберцах в закусочную. В этом заведении с неисправными вытяжками и запахом грязных тряпок, расположённом возле железнодорожного вокзала ошивалась разношёрстная публика, которую привлекали приемлемые цены. Но какая цена, такое и качество предлагаемых блюд, любому недоумку понятно, что в таких забегаловках, нам поварам приходится выкручиваться, чтобы угодить клиентам и конечно мы старались из-за всех сил.

Сырокопчёную колбасу с признаками порчи протирали тряпочкой, пропитанной подсолнечным маслом, у сыра срезали заплесневевшие слои, а срезанные остатки использовали для приготовления салата и пиццы. Из рыбы умершей в аквариуме готовили заливное или коптили её, селедку с запашком отмачивали в солевом растворе, просроченное мясо превращали в фарш, липких куриц замачивали в слабом растворе марганцовки, а затем, обмазав кетчупом, жарили на гриле. Мой кумир Молоховец, которая возвела элементарный процесс приготовления пищи, в ранг искусства упала бы в обморок, увидев наши манипуляции в святая святых — КУХНЕ!

Маленькие секреты профессии годами выручали меня, но в доме Мадам отпала необходимость в их применении. Продукты закупались в ближайшем супермаркете и изредка на местном рынке, проходили строгий санитарно — гигиенический контроль, то есть с пристрастием ощупывались, обнюхивались, просматривались мною собственноручно, ибо я дорожила работой и ни при каких обстоятельствах не хотела её терять. Оказывается шкурный интерес, довольно сильный стимул к добросовестному отношению к труду!

При подготовке ужина мне помогала Фаина, потому что к вечеру часто вся семья собиралась домой, и на нас ложилась ответственность всем угодить. В результате многочасового стояния на ногах, к ночи ныла спина, болели коленные суставы, опухавшие к концу дня, единственным утешением, были самомассаж с пихтовым маслом или ванны с морской солью перед сном и небольшая пачка купюр, получаемых в конце месяца.

Возвращаясь, домой с работы выжатая как лимон, проклиная всё на свете, я часто приговаривала про себя строки из двустишья Владимира Маяковского:

Ешь ананасы, рябчиков жуй,

Час твой последний приходит, буржуй!

Сто лет назад петербургские газеты в первые дни Октября писали, что моряки шли на Зимний дворец, напевая эти стихи на разухабистый мотив, но я к счастью родилась в другую эпоху и дворцы штурмом брать не собиралась, предпочитая обходные пути.

Выходным днём у меня был понедельник, и тут власть над продуктами заканчивалась. Если ставила на плиту кипятить молоко, то оно убегало, каша подгорала, мясо пересушивалось, потому что при каждой свободной минуте я заваливалась на диван и смотрела фильмы и любимые передачи, а кухня в квартирке в это время жила своей жизнью. У Мадам в доме прислуге телевизор смотреть было запрещено, из-за этого в выходной день я не брезговала полуфабрикатами, чтобы сэкономить время для досуга, хотя их вкус оставляет желать лучшего. Кроме того, в этот день нужно было уделить внимание и наведению «марафета».

Говорят, что в юности у нас лицо, подаренное природой, а к среднему возрасту то, какое мы заслужили, благодаря образу жизни. С годами, под воздействием стрессов, неправильного питания, солнечных лучей и ветров кожа теряет упругость, грубеет, к старости становится похожей на пергамент. Фигура тоже меняется, у большинства женщин, место, где когда-то находилась талия, заплывает жиром, походка теряет легкость, а суставы гибкость, груди обвисают ниже пупка, волосы выпадают клочьями.

В начале миллениума в американских передачах про пластических хирургов, показывали, на какие чудеса способен скальпель мастера. Из потрёпанных, прокуренных женщин с неудачной биографией и лишним весом в четверть центнера делали голливудских красавиц, посадив их надолго на диету из спаржи, брокколи, сельдерея и листьев салата и заставляя бегать по парку и вкалывать на тренажерах по несколько часов в день. Затем жертва ложилась под нож хирурга, лицо и тело размечали маркером, здесь удалить жир, тут лоскут кожи, а кое-где вставить имплантаты. В результате откачав трёхлитровые баллоны жира, отрезав лишние дециметры кожи, с силиконовыми накладками и с дюжиной коронок да — Винчи Золушка превращалась в Королеву красоты. Кстати, один пластический хирург провел тюнинг своего автомобиля, переоборудовав её, таким образом, чтобы она работала на жире, откачивавшемся на операциях, и пока в этом виде топлива нужду кудесник не испытывает.

— Да, вы теперь СУПЕРКРАСАВИЦЫ! Над вами поработала команда профессионалов, но с трудом верится, что можно так легко избавиться от привычек, которые с годами становятся вторым «я»: наедаться до отвала жареной жирной пищей, курить, часами смотреть телевизор или сидеть за компьютером, загорать в солярии и на пляже. Не пройдёт и нескольких лет, как белоснежность коронок покроется желтоватым налётом, бронхи вновь наполняться смогом и смолой, лицо покроется тонкой сеткой морщин, кожа на бедрах съежится в «апельсиновую корку», а живот раздует от жира. И тогда, добро пожаловать в нашу реальность, присоединяйтесь к «городу стареющих женщин», — как пел незабываемый Виктор Цой. Такие скептические высказывания в эти моменты генерировала женская зависть, что на халяву кому-то удалось стать красавицами, пусть и не навсегда.

Когда мы стали встречаться с Рустамом, я приложила немало усилий, чтобы вернуть былую привлекательность с помощью масок на лицо и физических упражнений. Одно время даже пыталась похудеть с помощью различных диет, вегетарианских, французских и каких-то там ещё, суть их была в уменьшении калорийности потребляемой пищи. Всё завершилось гастритом, истощением нервной системы и головными болями, из-за этого пришлось оставить попытки приобрести стройный стан и гибкость лозы.

Утраченные килограммы были быстро восстановлены, и своё внимание я сосредоточила на том, чтобы при внезапных приходах Рустама, в холодильнике был перечень необходимых продуктов для приготовления его любимых блюд и алкогольных коктейлей, их рецептуру я хорошо изучила. Если не было настроения готовить, то заказывала пиццу или чуду с мясом в соседнем кафе. Пришлось вкусными ужинами с бокалом вина и десертом, а также избытком нежностей компенсировать отсутствие данных, которые были у Залины. Не зря же говорят мужчины, что не бывает некрасивых женщин, но бывает мало выпивки! Ну вот, опять ляпнула банальность, хотя именно она отражает точную сущность чего-либо.

***

По взаимному согласию, чтобы не попасться, дома Рустам вёл себя как обычно, на кухню заходил лишь по утрам выпить кофе, распоряжения насчёт меню и количества обедающих давала Мадам. Разговоры с ним по телефону были под запретом, электронной почтой в то время я пользоваться не умела, поэтому свидания всё чаще носили спонтанный характер, ждала его каждый вечер, но приходил он всё реже. Лишь изредка, улавливая удобный момент, когда никого не было рядом, он, бесшумно шевеля губами, назначал свидание на вечер.

— Я под пяткой у жены, она мне не доверяет из-за шалостей в прошлом, всю печень выела своими упреками, рыскает везде, хочет схватить за жабры — жаловался он при встрече. — Если дать ей волю, она вживит в меня чип позволяющий следить за моим времяпровождением и наденет электронный браслет на ногу, или посадит в угол, чтобы я нёс там ей яйца.

— Смотри Рустам, она может нанять частного детектива и тогда тебе конец!

— Она не настолько глупа, чтобы рубить сук, на котором сидит. Я её предупредил, что если будет рыпаться, то возьму второй женой покладистую девушку, которая мне родит ещё столько же детей и она останется ни с чем. И так мне тяжело жить с этим цербером, видите ли, на старости лет воспылала ко мне чувствами, ей заботы о детях уже мало.

— Так она же женщина в расцвете сил, почти моя ровесница! — с напускным возмущением воскликнула я, несмотря на то, что Мадам была на несколько лет старше.

— Пусть довольствуется тем, что я могу ей дать, сама виновата, что в своё время оттолкнула меня, то у неё голова болела, то у детей ангина, то у Фатимы приступы, чем её упрашивать, легче было к любовнице съездить. Вот и появилась у меня Залина, моя куропаточка и ты, милый друг для интеллектуальных утех!

Залина была у него любимицей, а я чаще всего, приятным собеседником, любимой жилеткой, куда он плакался, когда его зазноба была в не зоны действия сети, а жена доводила упреками, но что поделать, лебедь утке не соперник. В сфере супружества или любовных отношений такое потребительское отношение к жизни не может не дать своих горьких плодов, так оно и вышло в дальнейшем.

Естественно я ненавидела молодую соперницу, но строить ей козни не было никакой возможности. Эта категория женщин была мне всегда противна, выставляют напоказ свои прелести, словно товар на прилавке, за жизненные блага готовы отдаться даже старикам, лапающим их нежные тела руками, покрытые печеночными пятнами, «Бр-р-р, как мерзко!», хотя таковы реалии жизни, многие успешные мужчины в возрасте предпочитают молоденьких цыпочек. Залина своим поведением опровергала расхожий тезис о том, что «красота спасет мир», пока вместо этого она высасывала все соки у неповторимого визави.

Мне уже пошел пятый десяток! — сетовал Рустам в доверительной беседе, на квартире в одно из свиданий, — и что я сделал в этой жизни. Построил десятки типовых зданий, стандартных жилых домов каких тысячи, какой след оставлю потомкам? Вот если бы стал великим архитектором или художником, то моими творениями восхищались бы веками. Это бессмертие в искусстве, а кто из нас не хочет продлить память о себе подольше!

— Да, становиться Пикассо или Роденом поздновато, хотя такие прецеденты имели место быть, но почему бы тебе не написать новеллу, или роман ты же у нас мистер Всезнайка, — подольстилась я к нему. Только не забывай вставлять цитаты, высказывания великих людей, напоминающие концентрированные бульонные кубики, придающие вкус пресному кипятку, однако здесь важно не переборщить.

— Мне это приходило в голову. Многие любители остаться на века, играя словами, фразами, репликами, сюжетами и другими ингредиентами пытаются состряпать блюдо, которое может переварить потребитель в лице любителя почитать. Фабула романа, его персонажи, развязка, вот схема которой следует начинающий писатель. Кому-то удается составить идеальный рецепт варева, и он готовит изыск, деликатес, а у кого-то выходит пойло на помойку. Первые избегают забвения, их мысли и желания трансформируются в созданные им книги, они побеждают время и обретают бессмертие, имя им талант! А творческие личности, пишущие в угоду публике постепенно опускаются на дно писательской посредственности и их забывают ещё до того как закроется книга.

«Даже величайший шедевр литературы — всего лишь приведённый в беспорядок словарь», — процитировала я выражение французского писателя и режиссёра Жана Кокто. — Я тоже начала писать о том, как рухнула великая держава, о становлении нашей страны в перестроечный период, ведь у меня три курса исторического факультета за плечами, но публиковать ничего не буду. Понятно, что успех ко мне вряд ли придет скоро, многие из начинающих писателей проходят тернистый путь, прежде чем добьются признания. Это делаю для того, чтобы не растерять форму, в будущем планирую завершить базовое образование.

— А в чём проблема, почему до сих пор не восстановилась в университете, работала бы в школе, преподавала историю.

— Ты же знаешь, какая зарплата у начинающих учителей, а хорошим поварам платят в два-три раза больше, работать по основной специальности для меня на сегодня роскошь, а хобби никто не отменял, вот и пишу для своего удовольствия.

Рустам ухмыльнулся с неизбежным самодовольством успешного человека, но меня это не удивило, ещё бы ему не гордиться собой, ведь у него был полный комплект удачливого человека в глазах обывателя: семья, любовницы, друзья, деньги, бизнес.

— Этот безжалостный мир перемалывает слабых и обезоруживает сильных, — сказал он, повторяя чьи-то слова.

— Ты в шоколаде живёшь самодовольный индюк, конечно, тебе наплевать на тех, кто перебивается небольшой суммой, считает каждый рубль, прежде чем что-то купить — попрекнула его, — забыл, наверное, насколько горьким бывает хлеб бедности.

— Мы живем в эру капитализма и классовые различия никто не отменял. Если все будут богатыми, кто захочет чистить унитазы и бассейны, прокладывать туннели и дороги, рискуя жизнью добывать в шахте уголь? Вот, например, в Германии многие живут хорошо, и вместо того, чтобы добывать свой уголь, они закупают его в ЮАР, местные шахтёры хотят слишком высокую оплату за свой труд. Ты за равенство, но были же мы одинаково нищими и к чему это привело? Самые развитые и богатые страны принадлежат к миру капитализма, а самые бедные, типа Кубы и Северной Кореи являются социалистическим, — с непроницаемо — благодушным выражением лица начал читать лекцию по политэкономии Рустам.

— Ты забыл о Китае, — последовало слабое возражение, — я не против частной собственности на средства производства, но против разделения людей на чернь и сливки общества, за то чтобы людям лучше жилось, чем сейчас, за формирование сильного среднего класса.

— Это пустая демагогия, всегда были более умные, ловкие, успешные люди, им улыбалась удача, и они всплывали наверх, вот тебе и сливки. Кто хочет быть первым, тот не становится в очередь! — Дружески — покровительственным тоном «первого среди равных» Рустам пел дифирамбы себе подобным, не задумываясь, что они могут трансформироваться в будущем в погребальный колокольный звон или реквием. «По ком звонит колокол», вот тонкий намек на толстые обстоятельства, не зря же говорят, от сумы и тюрьмы не зарекайся!

— Всплывают наверх не только сливки, но и фекалии, или утопленники — хотелось продолжить спор, но как всегда последнее слово было за ним, хотя каждый остался при своем мнении.

Деньги, репутация, связи — всё это конвертируемая валюта на современной Ярмарке тщеславия, ничего не изменилось за прошедшие 160 лет с момента издания одноименной книги. Лицемерие, интриги, сговоры, подлость, предательство, липкая паутина, куда заманиваются жертвы, — вот орудие достижения целей и уничтожения противников в современном жестоком мире бизнеса. Читая слова одного из героев бессмертного произведения Теккерея Джоржа Осборна, — «в нашем обществе преклоняются чистогану!» и «…льнут к богачам», мне хочется ответить словами автора:- «в нашем обществе именно это главное — золотой телец». «Слава ловкачам и хапугам!» — лозунг актуальный для наших современников.

Мне особенно нравилась цитата Михаила Лермонтова, в простой форме излагавшая формулу успеха. «Человек — карета, ум — кучер; деньги и знакомства — лошади, чем больше лошадей, тем скорее и быстрее карета скачет в гору». Лошадей у меня было немного, поэтому и карьерного роста не наблюдалось. Вот уж простата, сестра таланта!

Но спорить друг с другом по поводу классовых различий в наши планы не входило, я подала ужин, и в дальнейшем выпитая бутылка вина цвета бычьей крови восстановила душевное равновесие друга, он впал в игривое настроение и стал приставать. Вскоре Рустам ушёл, а я мыслями вернулась к затронутой теме.

В молодости, когда из-за собственной глупости и неосторожности наступили трудные времена, я столкнулась с тяготами и неразрешимыми проблемами из-за отсутствия денег и с тех пор полюбила их, как средство удовлетворения насущных нужд. В течение прошедших лет, до романа с Рустамом, накопление денег стало большой страстью, как у Гобсека, героя Оноре де Бальзака, при этом преследовалась четко определённая цель, когда-нибудь стать независимой от других в отношении получаемых доходов.

Алчность породила строгую экономию во всех текущих тратах, из одежды покупались только джинсы, пара футболок, свитер и нижнее бельё. На покупке обуви также получалось экономить, потому что родственница прежней хозяйки, имевшая такой же размер ноги как у меня, каждый год приносила пакет с туфлями, сапогами и шлёпанцами, которые ей жалко было выкинуть, а я в ответ ей помогала иногда на семейных мероприятиях. Если что-то из обуви жало, то набивала её мокрой газетой, а затем разнашивала, надевая на толстый носок, и кожаная обувь, не выдержав пытки, расходилась.

Двухкомнатную квартиру приобрёл на моё имя несколько лет назад покровитель Замир, которому я в своё время оказала неоценимую услугу. Небольшая квартирка, довольно скудно обставленная, и была моей крепостью. В комнате побольше у одной стены располагался широкий раскладной диван, у окна стоял письменный стол с компьютером старой модели, где я работала, на подставке телевизор с большим экраном, единственная дорогая вещь в комнате, подарок Рустама в начале отношений. Перед диваном был застелен ковёр ручной работы, сотканный много лет назад с мамой для приданого, но когда она поняла, что замуж её дочь не торопится, привезла его на новоселье. Нитки из овечьей шерсти мы окрашивали вручную, используя вытяжки из натуральных красителей, и глядя на неброский узор, вспоминалась незатейливая юность и кропотливый труд ковровщиц. В маленькой спальне находилась двуспальная кровать с ортопедическим матрасом, занимавшая почти всё пространство, её я приобрела позднее.

На питание, до связи с Рустамом у меня ничего не уходило, одно из преимуществ работы повара. Меркантильность принесла плоды и за годы труда и экономии, удалось скопить приличную сумму денег, их необходимо было куда-то вложить, пока не поглотил очередной системный кризис и инфляция. Сбережения хранились на депозите под небольшим процентом, и пока они не растаяли, я обратилась за советом к Рустаму. После недолгих раздумий он посоветовал приобрести участки земли на окраине города, где по прогнозам специалистов в будущем намечалась бурная стройка.

— Город Махачкала с двух сторон ограничен естественными границами, горой Тарки-Тау и морем, и может расширяться только в ограниченных направлениях. Сегодня эти участки дешёвые, из-за того, что там нет ни канализации, ни газа. Но ты знаешь, у меня связи в отделе архитектуры, и согласно их пятилетнему плану развития города, неподалеку от этих участков планируют открыть зону отдыха для горожан, поэтому скоро начнут строительство необходимой инфраструктуры, и цены на землю там взлетят в небеса. Если бы у меня были свободные средства, я бы тоже прикупил там пару больших участков для строительства домов, но сейчас нужно отдавать взятые ранее кредиты на отделку построенных многоэтажек.

Риелтор помог подобрать подходящие по цене участки, одобренные моим другом. Сделку купли — продажи оформили у нотариуса, так, с помощью Рустама я стала владелицей пяти участков земли по шесть соток, и теперь он часто называл меня помещицей. Рядом с ними пролегала канава со стоячей водой, где обитали слизкие бородавчатые жабы, а когда становилось тепло, налетали целые полчища гнуса. Вдоль канавы густо разрастались откровенно фаллические камыши. Летом глиняная земля, покрывавшая участки, рассыхалась и лопалась, превращаясь в сеть трещин, а осенью на ней растекались огромные жёлтые лужи, а в жидкой грязи блаженствовали розовато-серые земляные черви. Оставалось лишь ждать, пока цена на эту землю созреет, словно молодое вино и я, наконец, разбогатею и стану независимой от всех!

***

Окна открыты навстречу медовому июньскому воздуху. Листья на деревьях давно позеленели как один и не успели покрыться летней пылью. Начало июня, моё любимое время года, когда всё лето впереди, ещё не настали знойные дни, пропитанные тяжёлой влагой, словно сиропом, когда дышать нечем и прохладный воздух можно добыть лишь с помощью кондиционеров.

В этом году лето наступило как всегда внезапно, весь апрель и май, неделями дули ветра, ломая старые ветки деревьев и пачкая окна домов уличной пылью. В результате грязевой бури, в садах города высохли абрикосовые и персиковые деревья, лишь те садоводы, кто догадался промыть замызганные ветки проточной водой из шланга, сохранили их. В конце весны черепицы крыш лоснились от сильных дождей, и воздух наполнился ароматом цветущей акации. Вечер выдался теплым и окна распахнуты настежь, чтобы быстрее выветрился виниловый запах обоев, наклеенных в кухне совсем недавно.

Сегодня у меня выходной день и долгожданное свидание, Рустам пришел в настроении, принёс с собой маленькое ведёрко клубники. Я помыла её и подала на тарелке, посыпав слегка сахаром.

— Жаль, нет взбитых сливок, с ними вкуснее.

— Ещё шампанское не помешало бы, но мы его обязательно выпьем, как только первый экземпляр книги будет издан, — пообещал он.

Странное состояние охватило меня тогда, чувствовать пьянящее ощущение бабочек в животе, знать, что ты достигла того о чём уже мечтать не смела, видеть близкого человека рядом и не бояться подойти и обнять его. В тот день я была переполнена счастьем, и всё же не оставляло ощущение его мимолетности и непостоянства. Поймать за хвост постоянно ускользающее счастье мало кому удавалось, а удержать его — это, наверное, из области фантастики.

Путь к жизни, которой мы будем по- настоящему довольны, лежит в принятии себя, нам нужны социальные доказательства своих талантов, одобрение близких людей. «Многие ошибочно полагают, что удовлетворённость жизнью зависит от социального статуса человека, его богатства и успехов в карьере, однако это не так» — утешают нас статьи в женских журналах. Конечно, для меня счастье было в богатстве, и во многом зависело от карьеры и социального статуса. Ни того, ни другого не было и в помине, однако в тот день я ощущала полное спокойствие и благодарность судьбе за то, что мой визави рядом. Тем контрастнее с великолепной погодой и настроением была тема, о которой мы заговорили с Рустамом после плотного ужина.

— Послушай, что пишет Набоков, «…жизнь — только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями. Разницы в их черноте нет никакой, но в бездну преджизненную нам свойственно вглядываться с меньшим смятением, чем в ту, к которой летим со скоростью четырех тысяч пятисот ударов сердца в час». — Вот кто был литературным феноменом своего времени, читаешь текст, словно симфонию слушаешь!

— У тебя все феномены, кроме меня, что поговорить больше не о чем, как об усопших гениях!

— Размышления о смерти позволяют осознать хрупкость мира, а через это большую ценность личных отношений, наших с тобой, к примеру. С годами тянет пофилософствовать, что ждёт нас там, откуда не возвращаются, есть ли жизнь после смерти.

— Для верующих есть, но ты вроде атеистка.

— Нет, скорее агностик.

— Ну, это до тех пор, пока не окажешься перед ликом СМЕРТИ!

— Тьфу, тьфу, тьфу, типун тебе на язык!

СМЕРТЬ — слово, от которого многих невольно бросает в дрожь, столь неуместное, когда всё вокруг цветет и пахнет и на душе легко!

СМЕРТЬ — самый подлый и коварный враг всего живого. Демократизм её заключается в том, что она одинаково не щадит ни стариков, от которых разит тленом, ни розовощёких детей, пахнущих парным молоком, ни единственную дочь, перебегающую дорогу без оглядки. Сколько бы ни медитировали бы монахи Тибета, не придерживались диеты вегетарианцы, не занимались спортом физкультурники, какие бы омолаживающие процедуры не получали богачи всего мира, старуха с косой никого не щадит. А с недавних пор, она облачилась в образ привлекательного Брэда Питта, сыгравшего в каком-то фильме саму смерть.

«Дева с пламенем в очах или трубочист — всё прах», — самое простое определение всевластия СМЕРТИ в вариации великого Шекспира.

Конечно, если ты сказочно богат, как миллиардер и филантроп Рокфеллер, которому согласно данным из интернета пересадили шесть раз новое сердце и дважды почки, благодаря чему он дожил почти до ста лет, то шансы выжить возрастают в арифметической прогрессии от толщины кошелька и, то если повезет. Миллионеры не хотят уходить в мир иной и жариться в адском огне, оставив несметные богатства, поэтому используют все возможности продления жизни. Они не брезгуют лечением стволовыми клетками, трансплантацией клонированными тканями и органами или другими способами, невзирая на законы и мораль.

Но таких немного, потому полагаясь на удачу, надеемся на лучшее, и всё же статистика неумолимо огорчает нас низкими показателями продолжительности жизни. Занятия спортом без фанатизма продлевают жизнь лет на десять, но эти годы придется провести в душном спортивном зале, изнуряя себя утомительными тренировками, под лязг тренажёров и укоризненных взглядов тренера.

Годы состоят из мгновений, которые мы, как правило, не ценим и каждый шаг приближает нас к могиле, в этом и есть трагикомедия жизни. Кто из нас часами не смотрел бесконечные сериалы, кто не плутал во всемирной паутине, забывая о том, что бесценный песок времени проходит сквозь пальцы. А сколько нервов, сил и времени мы тратим на бессмысленные пререкания и переживания по поводу размолвок и ссор. Поэтому нужно жить так, словно этот месяц последний в нашей жизни, любоваться закатом, стареющей луной, сверкающей росой на траве, радоваться смеху детей. Хотя зачем что-то советовать, если сам не выполняешь этих советов! Как пишет Джулиан Барнс, знаменитый английский прозаик, — «частная жизнь философа, много ли в ней мудрости!».

«СМЕРТЬ — твоя госпожа, а не служанка: думаешь, она стучится в чужую дверь, а она уже входит в твою, чтобы вытереть о тебе ноги» тоже вроде его выражение, а может, и нет.

Карма, кисмет, рок, судьба.… Этот удачный синонимический ряд, характеризующий неизбежность в будущем можно продолжить и дальше, но суть его одна. У индусов это зовется плохой кармой, у христиан семейным проклятьем. Кто-то верит в это, кто-то нет, но есть семьи, члены которых умирают не своей смертью в течение нескольких поколений.

Однажды Амина готовила доклад по истории на тему: «35-й президент США», напечатала его и принесла мне на проверку. Начинался он так:

«О проклятье семьи Кеннеди давно ходят легенды и неспроста. Джозеф Патрик Кеннеди, глава семьи, закончил жизнь парализованным инвалидом. Конечно же, его сломило горе от потери детей.

— Его дочь Розмари умерла в сумасшедшем доме в 1941 году в результате неудачной лоботомии.

— Сын Джозеф служил в военной авиации, в 1944 году его самолет взорвался в воздухе.

— Дочь Кэтлин в 1948 году в возрасте 28 лет погибла в авиакатастрофе.

— Сын Джон, 35 президент США застрелен в 1963 году.

— Сын Роберт, сенатор и кандидат в президенты, застрелен в 1968 году арабским фанатиком.

Самым младшим сыном был Эдвард, в 1969 году автомобиль 37 летнего кандидата в президенты упал с моста, сам Кеннеди выплыл, а любовница, с которой он был в салоне, утонула. СМИ назвали Эдварда «подлым человеком», о кресле президента ему пришлось забыть.

Внукам Джозефа Патрика тоже не везло, один из них погиб от смертельной дозы наркотиков, второй разбился насмерть, катаясь на горных лыжах, сын Джона и Жаклин Кеннеди погиб в 1999 году в авиакатастрофе вместе с женой. Несчастья с членами этой семьи продолжаются и поныне…»

Доклад я похвалила, попросила перепроверить все даты, и больше внимания уделить реформам, проводимым Джоном Кеннеди, но Амина ничего не стала исправлять, а на следующий день подошла ко мне с видом триумфатора.

— Одноклассникам доклад понравился, — с улыбкой похвасталась она, — на следующее занятие учительница попросила написать эссе в продолжение этой темы.

— Какой темы? — переспросила я.

— О семьях с плохой кармой, я уже порылась в интернете, и нашла вот это, — она протянула ко мне листок бумаги, на котором было написано:

«Несчастья преследуют клан Ганди, в качестве причины ссылаются на нарушение Индирой традиций. Нарушив обычаи кастовой системы, она по любви вышла замуж за парса Фероза Ганди.

— В 1960 году, в 43 года Индира овдовела, а в 1964 году от сердечного приступа умер её отец Джавахарлал Неру.

— В 1980 году в авиакатастрофе погиб её младший сын и главный политический советник Санджай,

— В 1984 году Индира была в упор застрелена своими охранниками-сикхами.

— В 1991 году террористка — смертница убила её второго сына Раджива, возглавившего правительство после смерти матери.

Это проклятье семьи Индира навлекла не только за нарушение кастовых традиций, были и другие причины».

— А что за причины, — поинтересовалась Амина, — ты же у нас бывший историк.

— Бывших историков не бывает — возразила я, — ведь история — и есть отражение прошлого и настоящего, она формируется на наших глазах.

— В детстве, помню, иногда показывали передачи про неё по телевизору, такая скромная, благородная женщина, премьер-министр, одетая в сари, но потом из-за проводимых реформ, у неё начались проблемы, поищи об этом в интернете, там всё есть.

Я не стала рассказывать любознательной девочке, что Индира Ганди господствовала на политической сцене Индии с полу миллиардным населением 20 лет, была демократом, а стала диктором. Для бедных она была любящей Матерью Индии, для других, пожирающей своих детей, богиней войны Дургой, её одинаково любили и ненавидели.

Не стала рассказывать о введенном в 1975 году в Индии чрезвычайном положении, о том, что вместо того, чтобы бороться с нищетой, Индира Ганди повергла страну в хаос. Это вынужденное решение подорвало авторитет Индиры в народе, позже её с семьёй арестовали, и обвинили в коррупции. Не стала также просвещать Амину, о какой реформе шла речь.

Прочтя книгу Салмана Рушди «Дети полуночи», получившую престижную Букеровскую премию, мнение многих об Индире Ганди изменилось. В ней автор поведал о стерилизации мужчин, имевших двух и более детей с целью сдерживания роста населения Индии, пациентов на операцию заманивали обещанными транзисторами. Этой реформой Ганди навлекла на себя гнев народа и его проклятье. После издания книги женщина судилась с автором из-за жёстких эпитетов, которыми он наградил её и сыновей.

Впоследствии Салман Рушди, британский писатель индийского происхождения навлёк на себя гнев правоверных мусульман после издания четвёртого романа «Сатанинские стихи». Иранским лидером аятоллой Хомейни была издана фетва, призывающая всех мусульман казнить тех, кто причастен к изданию этого романа, обещана крупная сумма вознаграждения за убийство автора, с тех пор он живет в подполье под охраной секретной полиции Великобритании, но это другая история.

Во многих мусульманских странах продажа, чтение и хранение романа под строгим запретом, единственная страна, где подавляющее большинство населения мусульмане, но роман не запрещен, Турция. Там своими глазами я видела его на прилавке магазина, но купить не решилась, как не решаюсь употреблять в пищу свинину, представляющуюся мне мерзостью. Зато иметь в любовниках женатого человека большим грехом не считала, ведь против природы не попрёшь, любовь оправдывает все догмы и правила. Как видите, налицо лицемерие автора и манипулирование им обычаев и традиций.

Мне хотелось запретить Амине ворошить прошлое семей с такими трагедиями, ведь мы не знаем, что завтра случится с нами, никто с уверенностью не может утверждать, что у его семьи хорошая карма, и не застрахован от потери близких людей. У каждого из нас жизнь может в любой момент разбиться на осколки, как хрустальная ваза, и сможем ли мы склеить её потом, большой вопрос. В благополучной карме нашей семьи сильно сомневалась с тех пор, как в юности потеряла старшего брата.

***

Память стремительно пролетает через тоннель времени и сквозь годы возникают образы ещё молодых родителей. У нас была обычная для села семья: мать, работавшая в районной больнице медсестрой, отец, учитель трудов в школе и нас трое детей, старший брат, я и младшая сестра Марьям.

В детстве Арслан был хулиганом, знал, как незаметно пробраться в соседний курятник и своровать пару теплых, только что снесённых яиц. Под покровом ночи с друзьями они ходили воровать свежескошенное сено, или совершали набег на колхозный сад, что раскинулся за горной речкой. Если их отлавливал сторож, который стерёг сад, несмотря на то, что под деревьями гнили сотни плодов, вываливал из сумок ароматные румяные яблоки с моста в речку, и они уплывали в стремительном бурном потоке, всплывая на прощанье, словно красные поплавки в такт трехэтажной ругани хромого Мустафы.

В детстве мать иногда забирала нас, детей работать на картофельное поле, недалеко от окраины села. По краям оно было засажено высокими стеблями кукурузы, и мы с сестрёнкой играли в прятки, пока мама с братом работали без устали, как нам казалось. В обеденное время, когда солнце невыносимо палило, вместе садились под тень старого дерева, и не было ничего вкуснее для нас слипшегося кукурузного хинкала, величиной с кулак и густой простокваши в эмалированном бидоне с битой крышкой, которую ели щербатыми деревянными ложками.

Часто выпросив у матери лепешку с куском брынзы и взяв несколько сырых картофелин и соль, Арслан вместе с друзьями уходил в лес собирать сосновые шишки в мешки или сухие ветки для растопки печи, их ребята привозили на ишаках поздно вечером. С ночёвкой оставаться в лесу они боялись, там завелась стая волков, наносившая сельчанам значительный урон зимой и ранней весной, задирая ягнят, новорожденных жеребят и телочек. Но в школе Арслан учился хорошо, отец строго следил за его успеваемостью и иногда за двойку в дневнике засаленный ремень плясал по бёдрам брата.

После окончания школы Арслана призвали в армию, оправили служить в Среднюю Азию, и, отслужив положенные два года, к лету возмужавший он вернулся домой старшиной. Немного отдохнув, устроился на работу в районный отдел милиции, а через год поступил в Астраханскую школу милиции на заочное обучение. После сессии он привозил гостинцы, ароматный копчёный жерех, сушёные воблы, вафли с коричневой начинкой и халву с арахисом, хрустящую на зубах. Мы с сестрой Марьям гордились старшим братом!

После окончания учёбы, родители начали строить новый дом, чтобы было, куда привести будущую невестку. Всё лето родители с братом месили привезённую глину, смешивая её с соломой и водой, резали саманные кирпичи, затем их сушили на солнце. Это был адский труд!

К осени кирпичи сложили под навесом и залили фундамент под будущее строение. Позже отец привез из райцентра на грузовике шестиметровые доски и серый шершавый шифер, а также ящики с гвоздями и шурупами, собрались родственники и за несколько недель построили каркас дома, покрытый крышей из шифера. Железные крыши в те годы считались роскошью, они были в селе всего на трёх домах, на здании Сбербанка, у главы сельсовета и у заготовителя шерсти.

К следующему лету установили окна, выровняли стены глиной, и когда она высохла, побелили тремя слоями густой извести, оттенённой синькой. Комнаты засверкали белизной и свежестью. На полу были забиты широкие доски, их выкрасили краской цвета жжёного сахара.

Вскоре была засватана невеста, наша троюродная сестра Написат, девушка невысокого роста, коренастая, с круглым улыбчивым лицом с россыпью веснушек. Свадьбу сыграли осенью в школьном спортзале, когда высушенная трава была убрана на сеновал, урожай фасоли, кукурузы и картофеля спрятан в закрома, а нарубленные дрова сложены в поленнице.

Перед свадебным мероприятием девушек отправили за приданым в дом к родителям Написат. Каждому из нас вручили какой-нибудь предмет обихода: кому-то досталось атласное одеяло, кому-то подушка с вышитой наволочкой, кому-то серебристые кувшины с изогнутыми горловинами. Одних самодельных ковров было шесть штук, их погрузили на грузовую машину, и потянулась процессия с приданым, как весёлый маленький ручеек.

В спортзале школы установили длинные самодельные столы, застелили их простынями, сверху покрыли прозрачной клеёнкой, у соседей была собрана столовая утварь. Дома начали готовить праздничный обед!

Тётя Ханума, непрерывно помешивая, варила мучную халву — бахух из топленого масла, муки, два раз просеянной через мелкую марлю и сахарной пудры, её мы получили, размалывая сахар — рафинад в кофемолке. Марьям жарила золотистые хрустящие вафли в вафельнице, которая с шипением их выплёвывала, затем скатывала в трубочки и остывшие, начиняла сливочным кремом. Я пропускала через мясорубку тесто, замешанное на майонезе, маргарине, муке и сахаре, формовала печенье в виде ёжиков и выпекала в «Чудо — печке» до золотисто — коричневого цвета.

Тетя Патимат с мамой ушли на всю ночь в пекарню, печь пироги на кефире с повидлом и орехами, и чуреки. Золотистый натух, щедро посыпанный орехами и семенами конопли приготовила мамина подруга, соседка Узлипат.

На следующий день из кутана привезли бычка, весившего, наверное, центнер и трёх овец на шашлык. Когда их начали резать, прочитав над ними молитву, я ушла на родник за водой, не могла слышать их предсмертное блеяние и рёв. За дело взялись бабушки, они часами потрошили, мыли, резали на куски ворсистую требуху горчичного цвета и жирное мясо, покрытое перламутровой плёнкой. Длинные кишки тщательно промыли, направляя в них струю проточной воды, затем чтобы избавиться от слизи натерли крупной солью, их использовали для приготовления сохта и горной колбасы.

Разожгли большие костры и на них в казанах готовили свадебные блюда. Из мясных блюд приготовили долма, плов, голубцы, курзе, сохта, все они были щедро сдобрены приправами и запахом дыма.

Особого искусства требовало приготовление напитка. Для этого тётя Ханума в сорокалитровые кастрюли налила родниковой воды, добавила лимонную кислоту, концентрат малины, несколько литров свекольного сока, для красоты окраски, сахарный сироп. Всё, размешав, разлили в кувшины и в заранее подготовленные бутылки от лимонада. Вечером перед свадьбой отец привёз из города по большому блату несколько ящиков водки и вина, притом, что в стране был «сухой закон» и алкоголь был под запретом.

Столы ломились от яств, зурна, барабан, гармоника зажигательно играли весь следующий день и ночь, и гости, разгорячённые вкусной едой и алкоголем, плясали до упада. Цветастые тосты сменялись один за другим, близкие родственники одаривали молодых подарками, кто деньгами, кто атласным отрезом на платье, кто кинжалом, а кто бараном.

Во время свадьбы лицо невесты было покрыто белым шёлковым платком — гурмендо. К вечеру близкий друг жениха Хасан открыл ей лицо, и на нём не было и следа полагающей по обычаю грусти и уныния. Написат выглядела вполне счастливой и тёте Хануме дважды пришлось ущипнуть её за руку, чтобы та пореже улыбалась.

Ряженные появились на торжестве, когда стемнело и взбаламутили весь праздник. Они приставали ко всем, устраивали потасовки, смешили и передразнивали подростков, особенно старался шут в козлиной шкуре, который всё-таки спровоцировал драку. После свадьбы, когда остатки еды были съедены, жизнь постепенно вошла в колею, единственное что изменилось, у нас в доме появилась невестка, к ней мы быстро привыкли, и в отсутствии взрослых она с удовольствием шалила с нами.

***

«Как мухам дети в шутку
Нам боги любят крылья обрывать»

«Король Лир», Уильям Шекспир

Воспоминания наполняют пронзительной грустью, ведь по сути это были последние в моей жизни беспечные счастливые дни детства.

ЗАВИСТЬ БОГОВ никто не отменял, существует же предание, что когда на земле слишком много счастья, на Олимпе начинаются волнения. Наступил 1988 год, поломавший жизнь многих семей, в том числе и нашей.

Мало кто сегодня помнит, кроме жителей самой республики и спасателей, катастрофическое землетрясение в Армении 7 декабря 1988 года, известное как Спитакское. Мощные подземные толчки за полминуты разрушили почти всю северную часть республики, в эпицентре землетрясения оказался городок Спитак, где сила толчков достигла 10,2 баллов (по 12 бальной шкале). Волна, вызванная этим землетрясением, обошла землю и была зарегистрирована в Европе, Азии, Австралии и Америке. Все жители СССР, у кого были черно- белые и цветные телевизоры сидели перед экранами и сопереживали своим армянским братьям, ведь разрушения охватили около 40% территории республики, свыше полмиллиона человек остались без крова, было много погибших.

По подсчётам специалистов, во время Спитакского землетрясения, в зоне разрыва земной коры была высвобождена энергия, эквивалентная взрыву десяти атомных бомб, каждая из которых была подобна сброшенной в 1945 году на Хиросиму. В результате землетрясения в Армении, по официальным данным, опубликованным позднее, погибло 25 тысяч человек, 140 тысяч стали инвалидами, а 514 тысяч человек лишились крова.

111 стран мира оказали СССР помощь, предоставив специалистов, оборудование, продукты, медикаменты и многое другое. И конечно, в восстановлении разрушенных районов приняли участие многие регионы страны, в том числе и наш Дагестан.

В числе других милиционеров, наш брат Арслан был послан в составе группы спасателей сразу после бедствия, нам же оставалось ждать весточки от него, сидя у экранов телевизоров. Первая прибыла после Нового года в виде открытки, где брат всех поздравлял с наступающим праздником и сообщал, что с ним всё в порядке.

Письмо он переслал только через два месяца со своим сослуживцем, заболевшим воспалением легких и отправленным на лечение в санитарную часть милиции города Махачкала. Оно было написано на измятой бумаге небрежным почерком, запечатано в замызганный конверт и имело следующее содержание:

«Здравствуйте мои дорогие!

Как вы знаете, меня с другими спасателями на следующий день после трагедии отправили в командировку в эпицентр землетрясения Спитак разгребать завалы. Мы разместились в автобусы и в составе колонны, состоящей в основном из грузовиков ГАЗ-66, набитых тёплыми вещами, палатками, спальными мешками, специальным оборудованием и сухими пайками двинулись в путь. Дорога проходила через юг Дагестана, затем через Азербайджан. Там на границе возникла заминка, колонну не хотели пропускать из-за конфликта в Нагорном Карабахе, но приехали какие-то «чины», долго договаривались, и проблема была разрешена. Дороги, по которым мы ехали, плохие, узкие, бугры да ямы, автобус всё время подбрасывало. Когда въехали в Армению, ехать стало ещё труднее, все дороги были забиты добровольцами, спешащими на помощь. Нашей колонне удалось проехать лишь благодаря тому, что впереди в машинах и микроавтобусах ехали какие-то «шишки» в сопровождении машин с «мигалками», и ради них, как могли, расчищали дорогу.

Этот город, куда нас направили, находился на юге Армении, и был стёрт с лица земли за полминуты. Но пострадали и более крупные города, многие сёла разрушены, везде чувствуется горе и безысходность людей.

У въезда в Спитак сидел маленький мальчик с тоскливым взглядом и молча, протягивал прохожим листок бумаги с написанными именами мамы и папы в надежде найти их. Будь это в моей власти, я распорядился бы в будущем, когда город будет восстановлен, поставить памятник этому мальчику и сделать его символом трагедии, в результате которой дети в одночасье стали сиротами, а родители остались без детей.

Въехав в город, мы ужаснулись! Земля была прочерчена трещинами, словно её вскрыли консервным ножом. Вместо многоэтажек груды строительного мусора, после вертикального взброса многие здания напоминали только что вспаханную клумбу, мачты высоковольтных линий сломаны как спички. Под завалами были ещё живые люди, но их уже не слышно. Спасатели, прибывшие раньше нас, рассказывают, что в первый день катастрофы, оставшиеся под завалами люди, отчаянно кричали, звали на помощь, но не было необходимой техники, чтобы вытащить их, и с каждым часом крики становились всё тише, пока окончательно не смолкли.

Очевидцы рассказывают, что вскоре после землетрясения грохот разрушений сменила вселенская тишина, мертвая в буквальном смысле. Город оцепенел от ужаса, затем началась паника. Люди бежали, куда глаза глядят, искали свободные от зданий места, многие побежали на площадь. Некоторые выпрыгивали из окон домов, ломая руки и ноги, ведь во многих домах вспыхнули пожары, искрили оборванные линии электропередач. Кого-то вместе с ванной выкинуло на улицу, кто-то застрял в лифте, и пять дней пробыл там, а когда его извлекли оттуда, умер на руках спасателей.

Потом в городе отключили газ, чтобы избежать возгораний. Оператор, отвечающий за газ в городе, отказывался подчиниться приказу военных без распоряжения его ведомства, но командир распорядился сосчитать до десяти, и в случае отказа, расстрелять оператора и самим отключить газ. На цифре «восемь» оператор выполнил приказ.

Мы попали в настоящий ад, разорванные тела, стоны детей и взрослых под руинами, когда их извлекали. Некоторые трупы висели в воздухе, между перекрытиями были зажаты рука или нога, а тела как- бы парили или висели скукожившись. Были случаи, чтобы спасти выживших людей с тяжелыми травмами, им на месте ампутировали конечности, потому что катастрофические не хватало спецтехники и подъемных кранов, хотя рабочая сила в виде добровольцев всё прибывала.