Снята с публикации
Кто-то здесь, а кто-то там...

Бесплатный фрагмент - Кто-то здесь, а кто-то там...

Из истории Нижегородского края

Сергей СТЕПАНОВ-ПРОШЕЛЬЦЕВ,

г. Нижний Новгород (sstepanow46@yandex.ru; телефон 7-905-865-12-08).

КТО-ТО ЗДЕСЬ, А КТО-ТО ТАМ…

1

Немало известных в своё время россиян и иностранцев было так или иначе связано с Нижним Новгородом. С другой стороны, многие нижегородцы «засветились» не в Нижнем Новгороде, а в других местах. Перед вами  книга, которая рассказывает об этом.

СТОЛИЦА, О КОТОРОЙ МОЛЧАЛИ

В середине 40-х годов Нижний Новгород был… столицей Казанского царства, а хан Улу-Махмет (по другим источникам¸ Улу-Мухамет, Улу-Мухаммед) исполнял обязанности градоначальника. Уникальная ситуация, ничего не скажешь!

Самая большая ошибка

Когда орда Батыя напала на Русь, летописцы утверждали, что это были татары. Но вот тут-то крылась самая большая историческая ошибка. Вторую ошибку допустили, когда татар заменили монголо-татарами.

Предками нынешних татар были булгары. Их государственное образование известно задолго до того, как Чингизиды прониклись мыслью о вселенском господстве. Если точнее с пятого века нашей эры. Тогда в Булгарии проживало примерно два миллиона человек.

Отношения булгар и русичей складывались в непростых условиях. Ходили военными походами друг на дружку, но были периоды, когда жили в мире и согласии, обменивались товарами. Два последних перемирия заключили в 1221 и 1229 годах. Но тут пришли чингизиды. Они вторглись в пределы Волжской Булгарии и покорили её. В 1240 году территория её вошла как автономия в состав Золотой Орды. Русь тоже была покорена с одним только отличием  князья платили дань, но в состав своего государства золотоордынцы её не включали.

О том, что происходило потом, историки спорят на протяжении не одного столетия. Одни утверждают, что азиаты принесли столько бед, что под вопросом стояло само существование русского народа. Другие, наоборот, убеждают, что никакого ига не было. Однако археологические данные это не подтверждают. В культурных отложениях 30-40-х годов XIII века обнаружены слои сплошных пожарищ и многочисленные братские могилы погибших. 14 разоренных Батыем городов так и не смогли подняться из руин, а еще 15 не восстановили своего значения. Впрочем, жестокий удар поразил также крепости, волостные центры, феодальные замки. Выжила лишь четверть всех поселений. Запустели окультуренные земли, нарушились сложившиеся системы земледелия. Это обстоятельство в не меньшей степени, чем гибель городов, надолго затормозило развитие Руси.

Сплошные загадки

Но осмыслить всё достаточно сложно. Ещё Лев Гумилев пытался ответить на вопросы, за которые его держали за решеткой, как очень опасного идеологического противника. А вопросы, что называется, на засыпку. Например, почему русская иконопись ХIV века в самый разгар «татаро-монгольского ига» считается вершиной в истории мировой живописи? Или почему именно тогда русский народ начинает создавать свое государство? Где же было иго? Почему оно не препятствовало формированию российского суперэтноса? Ведь он возник не во времена Киевской Руси, а именно в ХIII — XIV веках. И самое главное: Золотая Орда зачем-то охраняла Русь от немецких рыцарей и других европейских агрессоров.

Но есть версия, которая отвечает на многие вопросы. Версия спорная, но имеющая право на жизнь. Вполне вероятно, что именно в это время русские княжества приняли потомков тамплиеров, которые нашли здесь пристанище. Они и субсидировали развитие древнерусской культуры. Ни одна из летописей не отмечает, что чингизиды проявляли какую-то благотворительность. Но откуда же тогда взялись такие солидные средства?

Пойдём дальше. Если ига не было, с кем же тогда сражались воины Дмитрия Донского на Куликовом поле? С темником Мамаем и его дружинниками, отстаивавшими свои корыстные интересы, поскольку были они, выражаясь современным языком, профессиональными грабителями и рэкетирами? Но таких рэкитиров на Куликовском поле было, по разным оценкам, от 60 до 150 тысяч — и все они были превосходными воинами. Вместе с тем конные золотоордынские лучники сражались на стороне Донского.

С другой стороны, потомки волжских татар участвовали в опустошительных набегах на русские земли. Если золотоордынцы за 200 лет примерно 80 раз совершали походы на Русь, то Казанское царство за 114 лет своего существования — 40.

В то же время, начиная с середины XIII века, происходит консолидация татар сначала в границах Золотой Орды, а потом и в самостоятельных государствах — Казанском, Сибирском, Астраханском и других ханствах. Этот процесс завершился в основном в XV веке.

Но многое непонятно. Как же всё запутано в этом мире!

Сплошные загадки

Но спустя пару столетий Золотая Орда уже дышала на ладан. Хан Тохтамыш, разоривший Москву после Куликовской битвы, потерпел жестокое поражение в борьбе со среднеазиатским диктатором Тамерланом (Тимуром). Столица Золотой Орды Сарай-Бату превратилась в пепелище. Наметился распад государства на отдельные вотчины.

В 1432 году Ордой правил внук Тохтамыша Улу-Махмет. В это время здесь находился московский князь Василий Васильевич (Василий II), который получал ярлык на великое княжение. В Орде Василий был готов искать опору своей власти. Но она сама давно уже перестала быть могучим государством. Братья Улу-Махмета  хан Астрахани Седи-Ахмет и совсем еще юный Кичи-Махмет  возжелали свергнуть с трона старшака.

Улу-Махмету удалось сбежать. Он со своей личной гвардией занял городок Белёв на Дону и послал гонцов к Василию Васильевичу. Гордый хан униженно просил покровительства, а московский князь расценил это почему-то как провокацию. Он напал на Улу-Ахмета, но переоценил свои силы. В результате московское войско было разбито.

Авторитет Улу-Махмета, обосновавшегося в Казани, сильно возрос, его поддерживали черемисы и булгары, крымские татары. Казанское ханство оказалось на пересечении важных торговых путей. По Волге с древних времен переправляли меха и кожи, персидские ткани и ковры, хлеб и лошадей из ногайских степей. Казанское ханство вело торговлю с Персией, Индией, Египтом, Сирией.

Но Улу-Махмету этого было мало. В 1444 году он грабит восточные русские области, а затем штурмом берет Нижний Новгород, который намеревался сделать своей столицей.

О чем молчат летописи

Большинство летописцев данный период почему-то не удостаивают своим вниманием. Вероятно, из-за того, что это считалось величайшим позором, когда древним русским городом правил иноземец. Более того, отсюда Улу-Махмет совершал набеги на другие русские города. В его планах было завоевание Москвы, Владимира, Твери, Смоленска, Рязани и даже Новгорода Великого.

Но возрос и авторитет великого князя московского. В составе войска Василия Васильевича появились ордынские князья с отрядами своих воинов. И получалось, что потомки Чингисхана стали воевать друг с другом.

Разграбив Коломну и Муром, Улу-Махмет не стал сражаться с объединенным отрядом русских князей и отступил в Нижний Новгород. Василий II преследовать его не стал. Но пребывание Улу-Махмета в непосредственной близости от Москвы раздражало князя. И летом 1445 года он вместе с двумя своими сыновьями отправляется в поход с целью выбить Улу-Махмета из Нижнего Новгорода.

Войско Улу-Махмета стояло у Суздаля. В первом же сражении отряд Василия Васильевича был разбит, а сам он попал в плен. Подступив к Владимиру, Улу-Махмет потребовал за великого князя большой выкуп, угрожая сжечь город.

Владимирский князь не прореагировал. Но и Улу-Махмет на приступ не отважился. Муромской дорожкой он отправился к Курмышу, послав своего гонца Бегича к князю угличскому и галичскому Дмитрию Шемяке с предложением стать ещё и князем московским. Небезвозмездно, разумеется.

Почти детектив

Сколько у истории совпадений! Бегич был потомком того самого Бегича, который возглавлял рать хана Мамая, отправленную им с целью усмирить Москву и привезти голову князя Дмитрия Донского. Но битва на реке Вожа в августе 1389 года окончилась полным разгромом золотоордынцев. Мурза Бегич рискнул форсировать реку на виду у противника и, переправившись, широким фронтом, атаковал русские силы. Это была непростительная ошибка. «И ударили на них с одной стороны Тимофей (Вельяминов,  С.С.-П.), окольничий, а с другой стороны — князь Даниил Пронский, а князь великий ударил в лице (в лоб,  С.С.-П.). Татарове же… повергли копья свои и побежали за реку за Вожу, а наши после за ними, бьючя их и секучи и колючи» (Полный свод русских рукописей, т. XVIII, Симеоновская рукопись, Москва, издательский дом «ЯСК», 2007)

Бегич (по-видимому, дед посла Улу-Махмета), погиб. О судьбе же другого Бегича Улу-Махмет ничего не знал. И подумал, что Шемяка с ним тоже расправился. На самом же деле всё было наоборот: Шемяка оказал Бегичу «великие почести» и отправил к Улу-Махмету вместе с ним своего дьяка Фёдора Дубенского с досье на Василия II.

Но возникает вопрос: почему Улу-Махмет затеял переговоры именно с Дмитрием Шемякой, а не с кем-то другим из русских князей? И вот тут  самый настоящий детектив.

В 1433 году московский князь Юрий Дмитриевич составил духовную грамоту, завещая Дмитрию Донскому кроме земельных наделов «пояс золот на черпьчати ремени» (по другой версии — «без ремени»). Этот пояс и стал поводом для многолетнего раздора.

Как уже говорилось выше, ярлык на великое княжение достался не сыновьям Юрия Дмитриевича, хотя они на это претендовали, а Василию II. 8 февраля 1433 года в Москве состоялась его свадьба с Марией Ярославной. Среди гостей были Дмитрий Шемяка вместе с братом Василием Косым. И кто-то из бояр (то ли Захарий Кошкин, то ли Пётр Добрынский) «узнал» на нём драгоценный пояс, якобы украденный много лет назад у Дмитрия Донского во время его свадьбы с Евдокией Дмитриевной. Мать жениха. Софья Витовна, принародно сорвала этот пояс с Василия Косого.

Это было неслаханное оскорбление. Князей обвинили в воровстве! Страшно даже подумать! Между тем, золотой пояс  символ княжеской власти. И Юрьевичи, «роззлобившися», покинули Москву. А по дороге в Галич «розграбиша» казну ярославских князей, поддерживавших Василия Васильевича.

Вскоре начались и прямые военные действия. 25 апреля 1433 года в сражении у реки Клязьмы в 20 верстах от Москвы дружина Юрия Дмитриевича и его сыновей нанесла поражение войску Василия II, после чего Юрий Дмитриевич вступил в Москву и взошел на великокняжеский престол. Дмитрий Шемяка и Василий Косой погнались за Василием Васильевичем, который бежал в Тверь, а затем в Кострому. Здесь его и захватили. Но убивать не стали. Просто потребовали, чтобы он принародно покаялся и объявил историю с поясом ошибкой.

Но тут допустили просчёт Василий Косой и Шемяка. Между ними и главным примирителем князей боярином Семеном Морозовым произошла ссора. Морозов был убит. И опять загудела столица. В сложившихся условиях Юрию Дмитриевичу пришлось снова передать власть Василию Васильевичу. Завещание в части наследования Москвы как вотчины его сыновьями было аннулировано.

Но ни Василий Васильевич, ни Василий Косой, ни Дмитрий Шемяка не успокоились. Василий Васильевич направил к Угличу свое войско под командованием князя Юрия Патрикеевича. Это войско потерпело поражение. Но отец Василия Косого и Дмитрия Шемяки отказался возвращаться в Москву в ранге великого князя.

В дальнейшем борьба за московский престол продолжалась с переменным успехом, и Улу-Махмет хорошо это знал. Вот почему он предложил великое княжение Дмитрию Шемяке (Зимин А. А. Витязь на распутье: Феодальная война в России XV в., Москва, издательство «Мысль», 1991).

Но Улу-Махмет плохо понимал юридические аспекты передачи великокняжеской власти. Она и без его предложения досталась Дмитрию Шемяке как старшему из рода Калиты. Узнав об этом, Улу-Махмет решил срубить деньги с Василия Васильевича. Он отпустил его с миром, взяв «обещание заплатить огромный откуп» (Селезнёв Ю. В. Русско-ордынские конфликты XIII — XV веков. Москва, издательство ЦГИ «Принт», 2014)

Но источники противоречат друг другу. По одной версии, фигурируют 25 тысяч рублей, по другой  200 тысяч. По третьей, Василий Васильевич пообещал выложить столько, «сколько сможет». В одном только все летописцы сходятся: свои обещания пленный подтвердил целованием. То есть поклялся страшной клятвой, нарушение которой каралось смертью.

Василий II отправил в Москву своего посланца, который должен был сообщить Шемяке о том, что он низложен. У села Киселёва гонец встретил дьяка Фёдора и Бегича. Выяснив, что лучше поспешить к Улу-Махмету, Фёдор Дубенский и Бегич двинулись к Нижнему Новгороду. Но муромский князь Василий Оболенский уже получил соответствующие инструкции от Шемяки. Его приближённые «поимаше» Бегича, «отведоша его во град, а после утопиша». О судьбе Фёдора летописцы ничего не сообщали.

Дмитрий Юрьевич понимал, что теперь он в доме хозяин. Да и возвращению на княжеский трон Василия Васильевича не очень-то будут рады. В этом случае придется платить выкуп. И он объявил, что Василий II «процеловал» всех и вся, и не место в Москве этому предателю. И, надо сказать, его поддержали. В начале февраля 1446 года Шемяка собирает войско, дабы встретить Василия Васильевича и отряд Улу-Махмета из 500 человек на пути к Москве. Но оказалось, что Василий Васильевич «шел обходом» и затворился в Троицком монастыре. Здесь его изловили и ослепили, после чего он получил прозвище Тёмный (Вернадский Г. В. Монголы и Русь. Тверь,1997).

И снова разные источники по-разному объясняют, кто отдал этот приказ. Одни называют Дмитрия Шемяку, другие  Василия Косого, третьи князя Ивана Можайского. Василий II был сослан в Углич. Население присягнуло на верность Шемяке.

Победа Дмитрия Юрьевича над Василием Тёмным вызвала недовольство Улу-Махмета. В апреле 1446 года его воинство совершило набег на Устюг, а вскоре составился заговор с целью освободить Василия Васильевича. Среди его участников были князья Иван, Семён и Дмитрий Ряполовские, Иван Васильевич Стрига Оболенский, бояре из рода Морозовых, Семен Филимонов и другие. Опасаясь новой гражданской войны, Шемяка проводит церемонию примирения с Василием Тёмным (там же).

После этого Василий Тёмный отправился в Вологду. Этот город стал центром оппозиции. Василий Тёмный нарушил клятву «жить в мире вечном». Он стал собирать своих сторонников. Вскоре они выступили в Тверь, где соединились с отрядами Улу-Махмета. 17 февраля 1447 года Василий Темный вступил в Москву и вновь занял великокняжеский трон. Но его противоборство с Дмитрием Шемякой продолжалось еще шесть лет вплоть до убийства Дмитрия Юрьевича, организованного всё тем же Василим Тёмным. Шемяка был отравлен. Василий Тёмный оказался не таким благородным, как его соперник.

Мусульманин с православным совсем не враги

Ну а что же «мэр ордынской национальности»? Улу-Махмет, рассорившись с Московским князем, сбежал в Казань и стал периодически совершать набеги на пограничные регионы. Сын Улу-Махмета Мамотяк продолжил дело отца. В 1439 году он приступом взял Макарьевский Желтоводский монастырь и увёл в Казань вместе с взятыми в плен монахами основателя монастыря  преподобного Макария. И  это многим казалось странным  Улу-Махмет и Макарий подружились.

Макарий родился в Нижнем Новгороде, подростком тайно покинул родительский дом и отправился в Печерский монастырь. Прожив здесь несколько лет, решил основать свой собственный. Пошёл, куда глаза глядят, вяз в болотах, блуждал по лесу. Но, в конце концов, отыскал местечко под названием Жёлтые Воды на берегу Волги. В 1435 году здесь был возведён храм во имя Живоначальной Троицы, а потом и монастырь, названный впоследствии именем Макария Желтоводского.

Из уважения к благочестию Макария Улу-Махмет отпустил его, а с ним вместе еще 400 христиан. Но при этом властелин потребовал от Преподобного не селиться больше вблизи Жёлтого озера. «Эта земля, — утверждал хан,  принадлежит нам» (Понырко Н. В. Житие Макария Желтоводского и Унженского. Словарь книжников и книжности Древней Руси. Российская академия наук, Институт русской литературы (Пушкинский Дом), Ленинград, издательство « Наука», 1987—2017, выпуск 4).

Преподобный выполнил свои обещания. Он убедил сородичей идти по направлению к Галичу. Вскоре в тех краях на реке Унже был основан Троицкий монастырь.

Надо отметить ещё одно совпадение. Макарий Желтоводский и Улу-Махмет ушли из жизни практически одновременно. Макарий умер своей смертью, а Улу-Махмет погиб от сабли другого своего сына Мангутека.

ПОКОРЕНИЕ НЕПОКОРНЫХ

Иван Грозный, в чьих жилах текла кровь византийских императоров и татарских ханов, приложил немало сил к тому, чтобы Московская Русь достигла своего наивысшего могущества, но не всегда это получалось. Самодержец стал для народа символом кровавого деспота. Но так ли это было на самом деле? Как оценить деяния царя, который пять раз посетил Нижний Новгород?

Катастрофически мало свидетельств

Личность Ивана Грозного вызывает споры на протяжении уже нескольких веков. Главным образом  потому, что сохранилось очень мало достоверных свидетельств о его жизни. Гораздо больше легенд и преданий.

Ещё с малых лет Грозный стал свидетелем борьбы за власть, вражды бояр. Именно тогда стала появляться в нём подозрительность, враждебность, мстительность. Эти качества с годами приобретали характер мании.

Первый раз Иван Грозный прибыл в Нижний Новгород, когда ему исполнилось 17 лет. Его уже венчали на царство. И сразу же возникла проблема: нужно было покончить с беспределом казанских ханов и военачальников, то и дело совершающих опустошительные набеги на русские земли.

В 1545 году вроде бы установился относительный мир. Набеги прекратились, когда московское войско подошло к Казани. Хан Сафа-Гирей бежал. Его место занял Шах-Али, который был ставленником Москвы. Но вскоре Сафа-Гирей при поддержке крымских татар вернул себе власть. И набеги на Московскую Русь стали повторяться ещё чаще. При этом больше всего страдали нижегородцы. Татары появлялись в окрестностях Нижнего Новгорода, опустошали его ближайшую округу. Нападениям поверглись селения Ельня, Высоково, Вишенки, Печерский монастырь; в селе Бор «слободка запустела от казанской войны, дворы выжгли и людей в полон вывели и посекли» (Центральный архив Нижегородской области — ЦАНО).

Страдало не только русское население, но и другие народы Поволжья. И в ответ Иван Грозный во главе многотысячного войска выступил на Казань. В его рядах, кстати, были и мордовские ратники.

Поход начался 20 декабря 1547 года, когда Волгу сковал лёд (в другое время переправиться через неё было довольно сложно). Но основные полки Грозного выступили лишь в январе, а артиллерия  в феврале 1548 года. Сбор армии состоялся на Волге между нынешними населенными пунктами Кадницей и Нижними Работками. Но, по одним источникам, из-за оттепели тяжелая осадная артиллерия провалилась под лёд, а согласно другим, учитывая, что скоро наступит весна (она в том году действительно была ранняя), и дороги станут непроходимыми, царь решил вернуться в Нижний Новгород, где его накануне встречали с большими почестями. Здесь завершилась реконструкция нижегородской крепости, был возведён каменный кремль. Царь был поражён дешевизной продуктов.

Другая половина армии под руководством Шах-Али и князей В. Воротынского и Б. Горбатого-Шуйского дошла до Казани к началу февраля и около недели не пропускала никого из приезжих в город. Татары, не ввязываясь в бой, отступили за крепостные ворота, и штурм не состоялся.

У историков нет единодушного мнения, почему это случилось. Всё вроде бы благоприятствовало русичам. Крымский хан Челбек и сын Сафа-Гирея были убиты во время артиллерийского обстрела. Возможно, вмешалась погода. Потеплело, надо было возвращаться в Москву до начала распутицы…

Однако этот поход нельзя назвать безрезультатным. Неподалеку от Казани, при впадении реки Свияги в Волгу, было решено возвести крепость. Её стали строить тайком. Эта крепость станет плацдармом для покорения столицы Казанского ханства.

Взятие Казани

В те годы в Русском государстве происходили большие перемены, причём немалая роль в проведении реформ принадлежала Ивану Грозному. Создавались элитарные войска, к военной службе в них привлекались дворяне из провинции, совершенствовались артиллерия и инженерно-фортификационное дело. А самое главное — царь задумался о причинах неудач русской армии и сделал соответствующие выводы. Во-первых, была отвергнута идея о проведении военных походов зимой, что было правильным решением. Во-вторых, была создана специальная комиссия по разработке плана предстоящей операции — Казанское ханство представляло угрозу для самого существования Руси. Нужно было освободить и многочисленных пленников.

Очередной казанский поход начался в апреле 1551 года. Начался он со сплава леса, который стали использовать для строительства крепости на Свияге. И крепость была готова в считанные дни.

Для того, чтобы перекрыть все водные пути и полностью блокировать Казань, было сформировано четыре отряда, направленные на Вятку, Каму, Свиягу и малые реки. Иван Грозный не жалел денег на подкуп чувашей и марийцев, его эмиссары убеждали в необходимости принять русское подданство. За это их обещали на три года освободить от податей, дарили шубы и даже лошадей. Такая тактика принесла успех.

Хозяйственная жизнь, и прежде всего торговля, в Казанском ханстве практически были полностью парализованы. Казань лишилась продуктов питания.

Первыми взбунтовались крымские татары. В конце июня они покинули Казань, но попали в засаду и были почти все убиты. Сдавшихся в плен утопили, а 46 главных военачальников доставили в Москву и там казнили. Татарам объявили, что Казанское царство делится на две части: правобережную и левобережную, причём первая из них отходит к Москве. Казанцы, опасаясь, что Иван Грозный истребит всех татар, выдали ему малолетнего хана Утямыш-Гирея и его мать — Сююнбике. Бывшую царицу взял в жены Шах-Али, а Утямуша крестили, дали ему имя Александр. Детство его прошло при дворе Ивана Грозного. Его зачислили в государев полк, но Утямуш-Александр умер в 20-летнем возрасте (Великий князь Николай Михайлович. Московский некрополь, т.1, Санкт-Петербург, типография М. М. Стасюлевича, 1907).

Но многие казанцы остались недовольными разделом страны. Это были князья и мурзы во главе с Нур-Али и даже марионеточный правитель Шах-Али. Зрело вооружённое выступление. Иван Грозный понимал, что полного повиновения он не дождётся. И решил добиться его с помощью силы.

На этот раз он отправил артиллерию на судах, а сам с конницей и пехотой двинулся в обход Нижнего Новгорода через Муром. Сделано это было по поручению тогдашней жены Ивана Грозного Анастасии Захариной-Юрьевой. В Муроме останавливались, чтобы отслужить молебен по Петру и Февронии — их царь считал своими родственниками, хотя само существование этих святых сомнительно. Скорее всего, это — легенда. Но Иван Грозный дал обет поставить над их мощами каменный собор. А потом войско, состоявшее из стрельцов, копейщиков, пушкарей, гранатчиков и прочих служилых людей, двинулось дальше. Впереди шли отряды князей Юрий Шемякина и Фёдора Троекурова, «дабы на речках и ржавницах (ручьях,  С.С.-П.) мосты мостить» (Полное собрание русских летописей, т. XIII).

Армия царя была раза в полтора больше рати Дмитрия Донского во время сражения на Куликовом поле, то есть примерно 150 тысяч человек. Двигалась она несколькими колоннами, каждая из которых занимала в длину 6—7 верст. Согласно легенде река Пьяна мелела, когда коней выводили на водопой  их было более 30 тысяч (там же).

Войско шло по старой казанской дороге. 20 июля 1552 года полки остановились на ночевку на реке Велетьме, на другой день ночевали на Шилекше, третья стоянка была под Саканьским городищем. Маршрут Грозного пролегал мимо сёл Неледино, Ветошкино, Гагино, Субботино, Паново-Осаново, деревень Сумароково и Ханинеевка. Сам Иван Грозный один раз ночевал в деревне Ломакино недалеко от Покрова. Много лет спустя в той самой дереве родился генерал Власов. Молва связывала это с тем, что, согрешил здесь царь, дескать, от него и пошло такое потомство. Разумеется, это выдумка чистой воды.

Как мурзы дворянами стали

В татарской деревне Пора царь взял в проводники и переводчики мурзу Бахметку. Он при штурме Казани первым взберётся на городскую стену и «возьмёт в полон царицу Узбеку» (Зимин А, А., Хорошкевич А. Л. Россия времени Ивана Грозного, Москва, издательство «Наука», 1982). Царь расцеловал и крестил мурзу, сделал его дворянином и при крещении нарёк Юрием Ивановичем Бахметьевым, одарил его земельным наделом. В «Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона» мурза назван Аслан-Бахметом. Здесь говорится о том, что он «принял крещение с именем Иеремии и стал родоначальником Бахметевых… Потомки его служили в воеводах, в стряпчих, стольниками» (Нижегородский край в словаре Брокгауза и Ефрона. Нижний Новгород, издательство «Нижегородская ярмарка», 2000).

Таких, как Бахметьев, было много. Сохранилось немало документов, в которых говорится о том, что татары в массовом порядке поступали на военную службу. В 1595 году в Арзамасском уезде выделили поместье Чекею Енгильдееву, в 1611 году было «дьякам велено ехать в Арзамасский уезд в татарскую деревню Усть-Пилей и отделить там арзамасским татарам Богдану Розбахтееву и другим старые поместья, усады» (там же). В 1618 году царская грамота предписывала предоставить налоговые льготы Баюту Разгильдяеву, Яшмашу Мангушеву, братьям Касимовским, Кадомским, Темниковским и Циенским…

Хроника осады

На второй день осады Казани Иван Грозный затеял переговоры. В случае капитуляции жителям гарантировалась жизнь, неприкосновенность имущества, а также свобода вероисповедоваия. Но казанцы сочли эти условия неприемлемыми. Осаждённые обратились за помощью к правителям Ногайской Орды, но те отказали.

Тем временем погода испортилась. Лили дожди, а в сентябре разразилась страшная буря. Легенды связывали это с заклинаниями мусульманских колдунов, и в это верили, потому что шторм разбил в щепки все суда с провизией. Теперь голод царил уже в стане нападавших.

Иван Грозный был вне себя от гнева и послал в Москву за чудотворным крестом с вделанной в него частичкой Креста Господня. Доставили его очень быстро: от Москвы до Нижнего Новгорода — на подводах, а потом — водным путём на вятских лодках. И после крестного хода, как решили ратники, чары колдунов рассеялись. Пушки наконец-то вытащили из непролазной грязи, но палить из них не спешили. Грозный сделал вид, что снимает осаду. А тем временем под крепостные стены подкладывали пороховые заряды…

Прогремела дюжина взрывов, слившись в один. Адское пламя поднялось до небес. Едва ли не весь город рухнул к ногам русского войска. Шесть тысяч татар бросились в речку Казанку, пытаясь преодолеть её вплавь. Все они были убиты.

Грозный был доволен. Он дарил отличившимся воинам бархатные шубы на собольем меху, золотые ковши и кубки, драгоценные камни. Богатые трофеи достались победителям. Казанское ханство было ликвидировано.

Любопытно, что состав штурмовавших Казань был весьма пёстрый. Русские составляли лишь 50,3 процента всего войска, касимовские татары — 40 процентов; воевали с казанцами также татары астраханские, нижегородские и казанские, ногайцы, чуваши, марийцы, вотяки и мордва. Отрядом последних вроде бы командовал мурза Дивей. Он был татарином и воевал в составе касимовской конницы под началом Як-Сеит-Черевсеева. За участие в походе на Казань мурзе был пожалован княжеский титул и земли в Кадомском уезде по речке Вичкинзе, о чём свидетельствует царская грамота 1559 года (ЦАНО). Здесь селилась мордва, и земли эти стали называться Дивеевскими, а их поселение  Дивеевым.

Архивные документы рассказывают и о тех, кто оборонял Казань. Всего защитников города было 33 тысячи, то есть превосходство Ивана Грозного было пятикратным. Местных татар насчитывалось лишь 30—35 процентов, остальные, за исключением крымских татар и турков, представляли всё тот же набор: русские, астраханские татары, ногайцы, марийцы и вотяки. Соплеменники воевали с соплеменниками.

Казань подверглась чудовищному разгрому. По данным татарских историков, всё мужское население было уничтожено. Тела убитых для устрашения ещё непокорённого населения Поволжья привязывали к бревнам и спускали вниз по Волге.

19 октября 1552 года нижегородцы, чей город утратил роль пограничной крепости, торжественно встречали Ивана Грозного. В Москву он уехал через Балахну и Владимир. Он спешил: у царя родился сын Дмитрий. Как и его сёстры Анна и Мария, рождённые от первой жены Грозного Анастасии Романовны Захарьиной-Южиной, Дмитрий умер ещё младенцем (не надо путать его с царевичем Дмитрием, рожденным от Марии Нагой тридцать лет спустя тот погиб в Угличе).

Легенды и реальность

Там, где в Пьяну впадает её приток Ежать, войско Ивана Грозного встретилось с касимовской конницей. На этом месте возникло село Юрьево Гагинского района. Но самое интересное, что на всём пути следования царя и его войска таких населённых пунктов, которые здравствуют по сей день, образовалось много. Это  Воротынец, Арзамас, Горбатов, Княгинино, Ардатов, Большое Мурашкино. К этому списку надо добавить Дивеево, Ивановское, Шатки, Сыресово, Большое Череватово, Выползово… Здесь появлялись православные храмы, монастыри. Первым зданием Арзамаса, например, была заложенная Иваном Грозным деревянная церковь Воскресения Христова.

Село Сеченово основано в 1552 году Иваном Грозным. Согласно преданию, погода тогда была хуже некуда: лил дождь, ветер валил деревья. И вдруг ветер улёгся, выглянуло солнце. Царь окрестил эту уютность Тёплым Станом. Так село и называлось долгое время.

В начале 1840-х годов у П. И. Мельникова-Печерского возник замысел описать местности Нижегородской губернии, через которые пролегал путь Ивана Грозного на Казань. Исследователь выявил реальных людей, которые стали героями легенд. Это проводники Торш, Ардатка, Келейка, Кужендей, сын Пуреса, его старший брат Ерзи. Все они  мордвины. Мордвинами были также Вачайка из села Тоторшево и его дочь Саманька, которая помогла взорвать крепостные стены Казани. Всех их Иван Грозный одарил земельными наделами.

А вот легенда, рассказанная жителями деревни Сосновка: «Царь, чтобы всё видели, какое у него войско мощное, повелел возле нашей деревни, которая вблизи села Анненково, каждому своему воину высыпать по шелому земли. Вот они выполнили приказ, и у деревни вырос большой курган. А как царь назад шёл, велел рядом с первым насыпать второй курган. Невысоким он получился, потому что много пало тогда воинов» (Нижегородские предания и легенды». Горький, Волго-Вятское книжное издательство, 1971).

А вот предание о мордовской девушке, предупредившей Ивана Грозного о готовящемся против него заговоре. Его записал В.Н.Морохин в селе Девичьи горы Большеболдинского района: «В ту пору, когда царь вёл свое войско против татар, жители этого села решили убить его. Но одна девушка узнала про замысел односельчан, села на коня и поскакала к царю. Она рассказала про злые козни. Иван Грозный выслушал девушку, поблагодарил её и наградил подарками. А жители села узнали, что девушка предала их и убили её. Царь велел похоронить несчастную с великими почестями, как славного воина, ведь девушка спасла ему жизнь. А после похорон приказал насыпать на могиле высокий холм. И с того давнего времени селенье стало именоваться Девичьими Горами» (там же).

Подводя итог, следует признать, что из легенд мы мало узнаём о человеческих качествах Ивана Грозного. И оценки самодержца весьма противоречивы: от восторженных до крайне негативных. Наверное, прав Василий Ключевский. Он писал: «Положительное значение царя Ивана в истории нашего государства далеко не так велико, как можно было думать, судя по его замыслам и начинаниям, по шуму, который производила его деятельность. Грозный царь больше задумывал, чем сделал… Жизнь Московского государства и без Ивана устроилась бы так же, как она строилась до него и после него, но без него это устроение пошло бы легче и ровнее, чем оно было при нём» (Ключевский В. О. Характеристика царя Ивана Грозного. Исторические портреты. Москва, издательство «Правда», 1991).

Больная тема

Надо сказать, что тема завоевания Казани Иваном Грозным  тема, которой стараются не касаться. Тут затронута национальная гордость, сразу же поднимается вопрос о геноциде татарского народа. Но если признать, что такой геноцид проводился, следует признать, что был и геноцид наоборот  геноцид русских. И он продолжался на протяжении столетий.

Татарские историки утверждают: Батый и его соплеменники, завоевавшие Русь и истреблявшие её население, имеют мало общего с татарами. Но ведь и предки современных татар тоже творили беспредел, от этого никуда не деться.

Два народа давно уже живут в мире и согласии. Но нет-нет, и вспоминаются давние распри. Храм-памятник русским воинам, погибшим при штурме Казани в 1552 году, нередко подвергается осквернению.

Храм этот находится на острове. Во время весеннего паводка вода постоянно проникает в склеп. И вандалы тоже не перевелись. Особенно часто храм-памятник подвергался осквернению в 90-е годы прошлого века.

В 1999 году на курултае так называемого «Всетатарского общественного центра» было выдвинуто требование о сносе храма. Вскоре неизвестные злоумышленники повредили крышу, разрушили внутренние колонны, взломали железную дверь. В 2007 году храм-памятник вновь осквернили. Были похищены иконы и церковная утварь. Ещё через шесть лет здесь нашли самодельное взрывное устройство.

Сколько это будет продолжаться, не знает никто. Наверное, было бы справедливо установить памятник татарам, погибшим при завоевании Казани.

ДВОЙНИКИ ДВОЙНИКОВ

Из самозванцев больше других известны оба Лжедмитрия и Емельян Пугачёв. Особенно последний. Личность весьма неординарная и противоречивая  о предводителе бунтовщиков даже императрица Екатерина отзывалась уважительно: «Он не умеет ни читать, ни писать, но это человек чрезвычайно смелый и решительный».

Но были и другие самозванцы.

Предшественники

Они появились на Руси во время Смуты. Это, прежде всего, «чудом спасшйся» «сын» Фёдора Иоанновича, «царевич Фёдор». Он возглавлял отряд из трёх тысяч казаков на Дону. Якшался с Лжедмитрием II, но был убит (Щербатов М. М. Краткая повесть о бывших в России самозванцах. Санкт-Петербург, 1793).

Лжедмитриев было пять. Ещё при жизни первого объявился его «дублёр», которого историки называют «промежуточным» самозванцем. Его настоящее имя — Михаил Молчанов. Он встречался с Иваном Болотниковым, возвращавшимся на родину из турецкого плена. Но в восстании, которым руководил Болотников, участия не принимал. Судьба его неизвестна.

О происхождении Лжедмитрия II историки только гадают. По одной версии, это был крещёный еврей из Шклова. По другой — подьячий Молчанов. Лжедмитрий III (Сидорка, Матюшка или «Псковский вор») в 1611—1612 годах составлял конкуренцию шведскому королевичу, претендовавшему на русский трон. Скорее всего, его казнили в Москве.

Лжедмитрий IV известен как «Астраханский вор». Выдавал себя за спасшегося Лжедмитрия II. Исчез как-то незаметно (Смута в Московском государстве. Россия начала XVII столетия в записках современников, Москва, издательство «Современник», 1989).

Но был и целый легион якобы отпрысков Ивана Грозного. Некто Илейка Коровин, родом из Мурома, выдавал себя за сына царя Фёдора Иоанновича, но не Фёдора Фёдоровича, а Петра. Это было вообще придумкой. «Пётр Фёдорович» появился после того, как Илейку взяли под Тулой в плен войска Василия Шуйского и тут же повесили. Но о «Петре Фёдоровиче» очень скоро забыли.

Стоит упомянуть и лжецаревича Августа. Этот самозванец выдавал себя за никогда не существовавшего царевича Августа — якобы он был сыном Ивана Грозного. Он тоже объявился в Астрахани, и под его началом собралось немало вооруженных казаков. Лжецаревич пытался соединиться с отрядами Ивана Болотникова, но потерпел поражение под Саратовом. Его приближённые связали своего предводителя и отвезли к «Тушинскому вору». И тот казнил конкурента 14 апреля 1608 года.

Другой лжецаревич, взявший себе имя Лаврентий, утверждал, что он — внук Ивана Грозного. Он тоже был повешен Лжедмитрием II.

О самозванцах Мартыне, Клементии, Семёне, Савелии, Василии, Ерошке и Гаврилке практически ничего не известно, кроме имён, перечисленных в грамоте Лжедмитрия II от 14 апреля 1608 года. Все они выдавали себя за «сыновей» царя Фёдора Иоанновича и были казнены таким же, как они, самозванцем. Но после этого непризнанные монархи не появлялись почти полтора века.

После «антракта»

Новый всплеск самозванства произошёл за год до смерти императора Петра III, который стал жертвой заговора. Уже тогда в народе кипело возмущение. К будущей императрице, немке по национальности, патриархальное население относилось крайне негативно. Бытовало мнение, будто управлять государством могут только мужчины. И на протяжение трех десятилетий, вплоть до 1797 года, один за другим, как чертики из табакерки, стали возникать не только двойники Петра III (всего их, по подсчётам историка Олега Усенко, было 24), но и «сыновья» Петра I, Елизаветы, «богом признанные женихи» и «мужья» Екатерины II, «сестры» Петра III, «земные боги», «ангелы», «апостолы», «премудрые философы» и даже «принц палестинский»..

Первым засветился в 1761 году Иев Семилеткин. Но об этом самозванце известно лишь то, что он пудрил мозги своим соплеменникам около четырех лет. Отсутствуют какие-то достоверные сведения и о Теофиле Гаудекере.

Антон Асланбеков, нарисовался в 1764 году. Разорившийся армянский купец был арестован с фальшивыми документами неподалеку от Курска. Надеясь на поддержку крестьян, он провозгласил себя императором. Асланбекова сослали на вечное поселение в Нерчинск.

После хитрого армянского купца «спасшихся императоров» было много: Антон Любимский, Иван Евдокимов, Василий Сергеев, Михаил Иванов, Влас Дубровкин, Николай Колченко, Григорий Васильев, Федот Гришин, Павел Петров…

И крестьяне, и дворяне

Какие же социальные слои представляли самозванцы? Оказывается, самые разные. Были среди них и мещане, и беглые крестьяне, и дворяне, и иностранцы, и казаки, и купцы, и разбойники, и священнослужители, и даже… один чиновник. Сколько насчитывалось безумцев, не выяснено. Сколько авантюристов, действовавших ради личной выгоды, — тоже. И только Емельян Пугачёв и Никита Сенютин обещали даровать крестьянам свободу. Они, а также Гаврила Кремнёв, Пётр Чернышов, Федот Богомолов и Кондратий Селиванов увлекли за собой на борьбу с несправедливостью многочисленных сторонников.

Гаврила Кремнёв, отслужив 14 лет рядовым в Орловском милицейском полку, в 1765 году дезертировал и объявился в Воронежской губернии. Сначала он представлялся офицером, а потом — императором. Распускал слух о том, что отныне винокурение запрещается, как и подушная подать. Его повсюду встречали хлебом-солью и колокольным звоном, в его отряд вступали крестьяне. Вскоре он насчитывал уже свыше 500 человек. Однако вооруженная вилами и топорами разбойничья ватага не смогла противостоять царским войскам. Кремнёв был арестован и приговорён к смертной казни, но Екатерина II неожиданно смилостивилась и заменила казнь ссылкой во все тот же Нерчинск, где томился Асланбеков.

Кремнёв словно передал эстафетную палочку другому самозванцу — Петру Чернышову, тоже беглому солдату. В отличие от своего предшественника Чернышов был грамотным, обладал красноречием достаточным для того, чтобы увлечь за собой крестьян. В слободе Купянке Изюмского уезда Украины он пытался организовать сопротивление властям, но был пленён и сослан в Нерчинск, где продолжал утверждать, что он — император. Местные жители, заинтригованные его посулами освобождения от помещичьего ига, организовали каторжнику побег, но самозванец заблудился в тайге. Изголодавшего и обессиленного, его поймали. Через несколько дней он скончался.

Вместе с тем слухи о том, что Петр III жив, продолжали циркулировать. Вскоре судьбу Асланбекова и Кремнёва разделил казак из Исетской провинции Каменьщиков. Он тоже оказался в их компании в Нерчинске. Другого самозванца, Конона Белянина, выпороли плетьми, и он посчитал, что ещё легко отделался.

А вот подпоручика армейского Ширванского полка Иосафата Батурина за «противуправные» разговоры с солдатами о Петре Федоровиче сослали на Камчатку, откуда позже он сумел сбежать, приняв участие в авантюре Морица Беневского.

Король Магадаскара

Беневский родился в 1746 году. Национальность его определить трудно: в жилах его бурлил коктейль из австрийской, венгерской и словацкой кровей.

Будущий авантюрист рано начал свою военную карьеру. Когда ему только-только исполнилось 16 лет, принял участие в Семилетней войне на стороне Австрии. Был ранен.

После войны молодой дворянин попытался завладеть землями своей матери, которые она завещала дочерям от первого брака. Попал под суд, но ему удалось бежать. В 1768 году присоединился к польским повстанцам, но был взят в плен русскими войсками. Его сослали сначала в Нижний Новгород, а затем в Казань, но Беневский снова совершил побег. И — вновь неудачно. Конфедерата задержала царская полиция. Его отправили на Камчатку, где он и познакомился с Батуриным.

7 мая 1771 года Беневский и другие ссыльные взбунтовались, убили губернатора, захватили военный корабль и покинули пределы Российской империи. Осенью того же года после многочисленных приключений бунтовщики добрались до португальской колонии Макао.

Дальше путь Беневского и его ближайшего сподвижника Батурина лежал в Европу. Но шторм занес парусник на Мадагаскар, который европейцам был практически неизвестен. И Беневского с «Петром III» осенила идея: сделать из большого и богатого острова французскую колонию. Людовик XV эту идею поддержал.

В феврале 1774 году авантюристы с небольшим отрядом численностью всего 260 человек высадились на Мадагаскаре. Не встретив никакого сопротивления, они захватили власть. Беневского избрали королем, а Батурина — главой правительства.

Но европейцы никак не могли адаптироваться к тропическому климату. Их косили болезни. В числе двухсот французов умер от лихорадки и «русский император». По некоторым данным, в Нижнем Новгороде проживали его жена и двое детей. У них было много потомков. Фамилия Батурины здесь очень распространенная.

Что касается Беневского, то судьба преподнесла ему ещё немало сюрпризов. Он вернулся в Париж, ему присвоили звание генерала. Потом он подружился с американским посланником Бенджамином Франклином. А вскоре вновь взялся за оружие, сражаясь на стороне Австрии в войне за Баварское наследство. Новый австрийский император, как и французский король, хотя и одобрил проект колонизации Магадаскара, денег на это не выделил. И Беневский в 1783 году получил наконец-то финансовую поддержку от Лондона.

Спустя два года авантюрист отправился на Мадагаскар, где основал новую столицу — Мавританию. Но французы отнеслись к этому крайне негативно. Их эскадра обстреляла позиции англичан, Беневский погиб. Похоронен король Магадаскара рядом с двойником Петра III.

Следующие авантюристы

Беглый крепостной Федот Богомолов не сам объявил себя императором. Это сделали волжские казаки. С марта по июнь 1772 года шайка его была неуловима.

Но недолго продолжалась гульба ватаги. Двойника Петра III арестовали, вырвали ноздри и погнали вместе с другими каторжниками в Сибирь. Однако до места поселения Богомолов не добрался — простудился и умер.

Во время восстания Пугачёва объявил себя «чудесно спасшимся государем» бежавший с Нерчинской каторги разбойничий атаман Георгий Рябов. То есть, он стал двойником двойника. Его сподвижники влились в отряды Емельяна Пугачёва, а Рябов утверждал, что он и Пугачёв — одно и то же лицо.

Когда вовсю бушевала крестьянская война, некий казак (его имя анналы истории не сохранили) тоже выдавал себя за предводителя бунтовщиков. Вместе со своим «статс-секретарём» объезжал помещичьи вотчины, принимая присяги и взимая с их владельцев немалые деньги. Узнав об этом, Пугачёв пришёл в ярость. Был разработан план захвата городка Дубовка, где окопался самозванец самозванца, но неистового Емельяна опередили царские власти. А во время суда в Царицыне поползли слухи о том, что судят настоящего казачьего «императора». Пугачёв использовал это в свою пользу, утверждая, что сумел сбежать из темницы и «чудесно спасся вторично» (Александров А. А., Садаков М. А. «Гнев народа». К 200-летию Пугачевского восстания. Ижевск, 1974).

Другие «императоры» ничем особым себя не проявили. Ни казаки Метёлка, ни Максим Ханин, ни Фома Мосягин, ни крестьянин Сергеев. Все они пополнили ряды «Петров Третьих» в Нерчинске. Выделялся среди остальных разве что только основатель секты скопцов Кондратий Селиванов. До сих пор ходит легенда, что в 1797 году он встречался с Павлом I.

— Как же ты стал моим отцом, если сам себя оскопил? — спросил якобы император.

— — Греху я не отец, — якобы с достоинством ответил Селиванов.

Забугорный «император»

«Петр III» четыре раза появлялся и за границей. Но самый большой фурор произвел самозванец в Черногории, которая вела борьбу за независимость с турками. Настоящего имени своего он никому не открыл, приказав звать себя Стефаном Малым.

«Узнал» в нём «чудесно спасшегося» русского императора русский офицер Танович. Сходство с портретом Петра III нашли и черногорцы. И избрали сельского знахаря своим правителем.

Надо сказать, правил он очень толково. Прекратил междоусобные распри, заключил перемирие с турками и Венецианской республикой, но это вызвало недовольство со стороны фанатиков-исламистов. На самозванца было совершено несколько покушений. Одно из них закончилось причинением тяжких увечий и слепотой, а последнее — смертью. В 1781 году грек Станко Класомунья зарезал Стефана Малого, когда тот спал. Это был лазутчик турецкого султана.

Пугачёв в Работках

Летом 1774 года после поражения под Казанью Пугачёв направился в Нижегородскую губернию, чтобы пополнить свое войско и, возможно, идти дальше, к Москве. Нижегородский губернатор Ступишин страшно перепугался. Город охраняли только гарнизонный батальон неполного состава, да инвалидная команда.

Ступишин не знал, что делать. Пугачёвцы заняли Курмыш и стали истреблять дворян. При этом зачитывался «Манифест: «Повелеваем сим нашим именным указом: кои прежде были дворяне в своих поместиях и вотчинах, оных противников нашей власти и возмутителей империи и разорителей крестьян ловить, казнить и вешать и поступать равным образом так, как они, не имея на себе христианства, чинили с вами, крестьянами» (Лимонов Ю. А.,Мавродин В. В., Панеях В. М. Пугачёв и Пугачевы. Ленинград, издательство «Наука», 1974).

Такие же «манифесты» рассылались по всей губернии. И губернатор обратился к архиерею Антонию с нижайшей просьбой. Духовенство, как он считал, должно разъяснять народу «для удержания пустых разглашений о воре и злодее донском казаке Емельяне Пугачеве, который в обман и смущение простаго народа дерзает называться высоким именем покойнаго императора Петра III.., чтобы о сем злодее Емельяне Пугачеве и его обмане всякий был сведом» (ЦАНО).

Но народ почему-то не верил никому. Вожака бунтовщиков боялись, наверное, точно так, как и царских карателей.

В июле 1774 года Пугачёва ждали в селе Работки Макарьевского уезда. «Воспользовавшись общим наэлектризованным настроением, — писал краевед Александр Гациский в историческом очерке „Прежде“, — один работкинский парень, весельчак и озорник, вздумал, для потехи, разыграть роль Пугачёва: односельчан своих попугать и себя потешить» (Александр Гациский. Нижегородский летописец. Нижний Новгород, издательство «Нижегородская ярмарка», 2001).

Дед Василия — так звали «приколиста» тех лет — когда-то был рекрутом. У него сохранился мундир, и Василий, напялив его, повязал голову полотенцем, взял две печные заслонки и поскакал на лошади в поле, где жали рожь крестьянки. Гремя заслонками, он зычно крикнул:

— Эй, бабы, девки! Разбегайтесь скорее! Сам Пугач к нам жалует.

Какой тут перепуг случился — не описать. Женщины бросились кто куда. Одна беременная женщина упала в канаву и тут же родила, кто-то серпом поранился…

Но никакого предводителя бунтовщиков в Работках так и не объявилось. И сельчане поняли, что их жестоко разыграли. Василия выпороли. А кличка «Пугач» приклеилась не только за ним, но и к его потомкам. Сегодня в селе Пугачёвых не один десяток.

10 ДНЕЙ И ВСЯ ЖИЗНЬ

Второй женой Емельяна Пугачёва стала при живой первой супруге казачьего атамана 17-летняя Устинья Кузнецова. Пугачёв называл её «императрицей». Похоже, он искренне верил в легенду, придуманную им самим.

Неразгаданная тайна

Чем очаровала вождя бунтовщиков Устинья Кузнецова? Этот вопрос волновал Александра Пушкина, мемуариста Филиппа Вигеля, других историков и литераторов. Всего десять дней длилось счастье Устиньи и Пугачёва, но за эти дни одному пришлось расплачиваться головой, а другой — вечной неволей.

Павловские корни

Есть основания полагать, что предки Устиньи были родом из Нижегородской губернии. В 1552 году, после удачного похода на Казань, царь Иван Грозный присоединяет междуречье Оки и Волги к Московскому государству и начинает серьезно заниматься делом обороны восточной, юго-восточной и южной Руси от степных кочевников и ордынцев. Создается регулярная служба по охране границ от Крымской и Ногайской Орд. Тогда же было заложено много крепостей, в том числе в городах Темникове и Арзамасе, а несколько позже — в селе Павлово.

Кто же охранял эти крепости? Правительство разделило всех служилых на две группы: кормовых и поместных. Первые получали от казны содержание натурой и деньгами. Вторые вместо государева жалования наделялись землей — в деньгах правительство всегда ощущало недостаток. И земли получали главным образом казаки, стрельцы, пушкари и ямщики. Больше всего таких наделов появилось на территории нынешнего Павловского района Нижегородской области.

При Иване Грозном в Павлове, которое являлось административным центром Березопольского стана Нижегородского уезда, была сооружена крепость для охраны древней Муромской дороги, хотя, как утверждают местные краеведы, крепость появилась здесь гораздо раньше. И во время Смуты Павлово оказалось в самой гуще событий. Прежде всего, потому, что гарнизон присягнул Лжедмитрию II. И жестоко за это поплатился. Кого-то из стрельцов выпороли кнутом, кому-то «взрезали ноздри и посекли пальцы на руках» (ЦАНО), кого-то сослали в Сибирь, кто-то попросту сбежал.

Яицкий городок

Когда же предки Устиньи Кузнецовой оказались в Яицком городке? Этот городок был основан русскими казаками в 1584 году. В станице Зимовейской родились и Стенька Разин, и Емельян Пугачев. Бывшие сподвижники Стеньки сюда, вероятно, вернулись или в 80-х, или в 90-х годах семнадцатого века. А вместе с ними и несколько павловчан.

Яицкий городок до Петра I имел полную автономию. Когда Емельян Пугачев объявил себя чудесным образом спасшимся императором, казаки пошли за ним. После подавления восстания Екатерина II повелела переименовать Яицкий городок в Уральск. Однако казаки ещё не раз поднимали мятежи. Так было в 1804, 1825, 1837, 1874 годах.

Есть в современном Уральске (сегодня этот город находится на территории Казахстана) дом, в котором он жил 10 дней. Жил после венчания с Устиньей Кузнецовой.

Дом Пугачёва

Мне довелось побывать в этом доме, ставшем музеем. Он крепкий, брёвна его покрыли лаком, чтобы не гнили.

Говорят, что мебель и другие экспонаты принадлежали самому Пугачёву и его сподвижникам. Особенно меня поразила огромная деревянная кровать с горой подушек. Рядом стоит железная клетка — возможно, даже та, в какой возили «государя-императора». Есть и его «трон», и походная складная кровать.

Пугачёв не был однолюбом. Взяв Татищеву крепость и расправившись с комендантом майором Харловым, «государь» берёт в наложницы его молодую супругу. Он поселился с ней в Бердской слободе, в семи верстах от Оренбурга. Но приближенные Пугачева, опасаясь, что их вождь отойдёт от дел, убили наложницу и её семилетнего брата. Вот тогда-то, понимая, что «император» находится в расстроенных чувствах, и подсунули ему Устинью.

Есть в музее и её рисованный портрет Устиньи. Была ли она красавицей? Трудно сказать. Идеалы красоты со временем меняются. Но легенда рассказывает о том, что Екатерина II возжелала на неё поглядеть. «Пугачёв в Яицком городке увидел молодую казачку Устинью Кузнецову и влюбился в нее, — писал Александр Пушкин в „Истории Пугачёвского бунта“ — Он стал её сватать. Отец и мать изумились и отвечали ему: „Помилуй, государь! Дочь наша не княжна, не королевна; как ей быть за тобою? Да и как тебе жениться, когда матушка государыня ещё здравствует?“. Пугачев, однако, в начале февраля женился на Устинье, наименовал ее императрицей, назначил ей штатс-дам и фрейлин из яицких казачек и хотел, чтоб на ектенье поминали после государя Петра Федоровича супругу его государыню Устинью Петровну».

Кексгомль, он же Приозёрск

Но есть ещё один музей Пугачёва — в бывшем Кексгомле, теперь Приозерске, где томилась за решеткой Устинья Кузнецова. Научный сотрудник этого музея Валентина Костромина считает, что свадьбу самозваного императора устроили зажиточные яицкие казаки, поскольку официальная супруга «императора» выглядела не царицей, а простой крестьянкой. Тем не менее, сам Пугачев свадьбы этой не хотел. «Если я здесь женюсь, то Россия мне не поверит, что я царь»,  заявил он на допросе полководцу Александру Суворову 15 сентября 1774 года.

.Устинья была арестована 15 апреля 1774 года. Она содержалась под следствием в Оренбургской и Казанской секретных комиссиях, а с ноября 1774 года — в тайной экспедиции сената в Москве. В 1775 году была отправлена в Кексгольм. Екатерина II распорядилась: «…А понеже ни в каких преступлениях не участвовали обе жены самозванцевы, первая — Софья — дочь донского казака Дмитрия Никифорова, вторая — Устинья — дочь яицкого казака Петра Кузнецова, и малолетние от первой жены сын и две дочери, то отдалить их без наказания, куда благоволит правительствующий сенат». В «Указе Ея Императорского Величества» от 9 января 1775 года говорилось: «Семью Пугачёва содержать в Кексгольме, не выпуская из крепости, давая только в оной свободу для получения себе работою содержания и пропитания, да сверх того производя и из казны на каждого по 15 копеек в день» (фонды музея «Корелы» в Приозёрске). Впрочем, этой суммы было достаточно. Фунт мяса стоил в то время 1 грош (полкопейки).

Устинья раньше не была знакома с официальной супругой Пугачёва — Софьей. Теперь же она, как и дети Софьи, Трофим и Аграфена, томились в одной тюрьме. Никакого зла друг на друга ни Софья, ни Устинья не таили. Пугачёв, кстати, пока не попал в клетку, не прекращал общаться со своей семьёй. После поражения 25 августа 1774 года он перевёз Софью и сына Трофима на левый берег Волги. Они были свидетелями его ареста у реки Большой Узень.

Софью Дмитриевну и её детей доставили в Москву, как и самого Пугачёва, и подвергли пристрастному допросу, устроили две очных ставки с главным бунтовщиком. А потом Софье Дмитриевне и её детям, как и Устинье Кузнецовой, предстоял неблизкий путь от Москвы до Выборга. Сюда они прибыли 24 января 1775 года. Но о казни Пугачёва узнали позже.

Главную башню крепости, где содержались «государственные преступники», за глаза называли «пугачёвской». Но жены Пугачёва именовались из конспирации по-другому. Их не коснулась ни одна амнистия. Ни при Екатерине II, ни при Павле I, ни при Александре I.

Последняя такая амнистия была объявлена 15 мая 1802 года. Но жены Пугачева и его дети попали в «Реестр тем людям, коих комиссия полагает оставить в настоящем их положении». И надзор за узницами и сыном Пугачева был, наоборот, усилен. И Софья Дмитриевна, и Устинья Кузнецова умерли в Кегсольме, так и не дождавшись освобождения.

Екатерина II прекрасно знала, в каких условиях содержатся жены Пугачева. «Вот уже четырнадцать лет, как первая жена Пугачёва Софья и трое её детей вместе со второй женой Устиньей сидят в Кексгольмском крепостном заточении, — писала она в своём дневнике. — Не слишком ли это много для людей ни в чем не повинных? Пусть. Дочери Пугачёва выросли, им уже около 20 лет, и старшей и младшей. Тюремные надзиратели, по слухам, учиняют над ними непристойные прелюбодейства. Да и вторая жена Пугачёва еще молодая женщина, ей только 30 лет. Над ней тоже насильствуют тюремщики. Пусть. Но справедливо ли, что безграмотные зимовейские казачки, не обладающие идеями, томятся и терпят жестокую нужду и лишения в Кексгольмской крепости? За что? Ах, какое мне дело до справедливости! Против меня восстал самозванец, этот маркиз Пугачёв, грозивший постричь меня в монастырь, покушавшийся на мой престол. Так пусть же его тёмные неграмотные жены умирают в тюрьме, за каменными стенами. Мне нет до них никакого дела!» (Дневник императрицы. Екатерина II. Москва, издательство «Рипол-классик», 2013).

То, что такие насилия совершались, подтверждено документально. В рапорте поверенного Павла I графа де Мендоза Ботелло говорится: «девка Аграфена имеет рожденного у себя сына, которого прижила через насилие от бывшего коменданта полковника Гофмана» (фонды музея «Корелы»).

Устинья Кузнецова умерла 18 ноября 1808 года. Ей было 50 лет. Отец ее, Пётр Михайлович, не выдержав пыток, скончался в Оренбургском остроге ещё в июле 1774 года. Судьбы сестры Устиньи Марии и её мужа, казака Семёна Шелудякова, неизвестны. —

«Сёстры» бунтовщика

В июле 1826 года в Кексгольмскую крепость были доставлены декабристы. Один из них — Иван Горбачевский — оставил потомкам рассказ, записанный П. И. Першиным в Сибири и опубликованный в июле 1885 года в «Историческом вестнике». «В то время, — писал Горбачевский, — в Кексгольмской крепости содержались две старушки Пугачёвы, которых называли „сестрами“ Емельки. Они пользовались в стенах крепости до известной степени свободою: гуляли по двору, ходили с вёдрами за водою, убирали сами свою камеру, словом, обжились, были как дома и, кажется, иных жизненных условий совершенно не ведали. Это были либо сёстры, либо дочери Пугачева».

Кто были эти женщины на самом деле? Дочери? Но дочь Пугачёва, Христина, умерла от паралича 13 июня 1826 года. То есть, до декабристов те прибыли в Кегсольм только месяц спустя. Младшая дочь Пугачёва, Аграфена, умерла 5 апреля 1833 года. Возможно, одной из «старушек» Горбачевский посчитал её. Но кто тогда была вторая женщина?

Известно, что у «государя-императора» были две сестры — Федосья и Ульяна. Вероятно, второй «старушкой» предстала пред очами декабристов либо одна, либо другая. Но кто?

Сын Трофим

Как сложилась судьба сына Пугачёва, Трофима, до сих пор неясно. В 1811 году его видел в Кексгольмской крепости Филипп Вигель, но в 1826 году его уже здесь не было. Куда он делся? Умер? Бежал? Освободили?

Во втором номере журнала «Наука и жизнь» за 1964 год в статье «О долголетних» рассказывалось о потомке Пугачёва, Филиппе Михайловиче, которому исполнилось 100 лет. Он жил в Целиноградской области Казахстана. Его отец, Михаил Емельянович, как утверждал автор статьи, был «старшим сыном Емельяна Пугачёва». Он дожил якобы до 126 лет. Но у казачьего атамана не было сына по имени Михаил.

Я служил в армии в Целиноградской области. Судьба распорядилась так, что в 1966 году нас, солдат, послали на уборку урожая в зерносовхоз имени Казахского ЦИКа, где обосновалось потомство Пугачева. Но Филипп Пугачев умер за два года до этого. На его могиле стоял крест, на котором было написано: «Филипп Трофимович Пугачёв, 1864—1964».

Но почему «Трофимович»? Выходит, он действительно был внуком Пугачёва, сыном Трофима? Внучка Филиппа Пугачёва Татьяна Васильевна настаивала на том, что её дед был по отчеству Михайлович. Но тут можно подумать о том, что дед просто конспирировался. Или это просто однофамилец.

Какова же была судьба Трофима Пугачёва? Так ничего и не прояснилось. В Орловском районе Ростовской области в поселке Красноармейском, больше известном как станция Куберле, где селились калмыки, не так давно обнаружено захоронение. На могильной плите написано: «Пугачёв Трофим Емельянович, 1769—1886». Скорее всего, здесь и покоится прах сына Пугачёва. Он прожил не 126, а 117 лет. Но как он сюда попал? Тут же и могила Шаповаловой Февронии Трофимовны, родившейся в 1845 году и умершей в 1945-м. Кто это? Внучка Пугачева? Очень на то похоже.

«ДОБРЫЙ СТАРИЧОК»

В 1771 или в 1772 году в семье купца-солепромышленника родился будущий профессор российской словесности Григорий Николаевич Городчанинов. Забытый напрочь.

До середины позапрошлого века центральное место в гробнице Козьмы Минина в Архангельском соборе Нижегородского кремля занимала бронзовая доска с выбитой на ней надписью:

Россия похвала и вечна слава честь,

Се Минович Козьма здесь телом почивает, —

Всяк истинный кто Росс, да прах его лобзает.

Эти вирши, которыми восторгался тогдашний литературный гранд Гаврила Державин, были сочинены Григорием Городчаниновым. «Стихи Ваши поистине весьма живы, имеют в себе столь много огня и благозвучия, что везде Вам честь приобресть могут», — писал Державин Григорию Николаевичу за год до того, как благословил на поэтические подвиги Александра Пушкина (Михайлов О. Державин. Москва, издательство «Молодая гвардия», 1977).

Городчанинов к тому времени успел закончить Нижегородскую духовную семинарию. В 16 лет перевёл с французского авантюрную повесть «Жизнь и приключения одного молодого из знатнейших турков, или фортуна, играющая человеком». После этого поступил в Московский университет, который закончил в 1797 году. Это совпало с выходом в свет его повести «Добродетельный богач». Вскоре в журнале «Новые ежемесячные сочинения» были напечатаны его элегии, посвященные Овидию, которые, как утверждают литературные критики, послужили мотивом для рождения так называемого «Овидиевого цикла» Александра Пушкина. В том же 1797 году Григорий Николаевич перевёл с французского по заказу Главного управления почтовых дел многотомный труд аббата Рейналя «Философическая и политическая история о заведениях и коммерции европейцев в обеих Индиях». В 1805—1811 годах этот труд по приказу Александра I переиздавали неоднократно.

— В 1798 году Городчанинов разразился «Одой императору Павлу I на новый 1799 год», рыцарским романом, героической поэмой «Рейнальд», комедией «Митрофанушка в отставке», пародировавшей знаменитую пьесу Фонвизина «Недоросль». За всё это он был пожалован золотыми часами с бриллиантами, которые Павел снял со своей руки, а за оду на восшествие на престол Александра I  массивным золотым перстнем «с императорским тиснением» (Демкин А. В. Дней Александровых прекрасное начало, Москва, издательство «Кучково поле» 2012)..

Таких наград не удостаивался ни один стихотворец тех лет. Но, надо прямо сказать: стихи Городчанинова стихами назвать трудно. Значительно большую ценность представляют его проза и переводы.

В 1805 году Городчанинова постигло несчастье. Сначала он овдовел, а потом вынужден был из-за тяжёлого материального положения отдать на воспитание в чужую семью любимую свою дочь, которой несколько раньше посвятил «драматическое действие для детей» «Кукла Лизанька, или награждённое прилежание».

Отныне он всё своё время посвящает тому, чтобы заработать себе на пропитание. Но вскоре нищета кончается. В сентябре 1806 года его утверждают адъюнктом по кафедре красноречия, стихотворства и языка Казанского университета.

К сожалению, преподавательская карьера Григория Николаевича не заладилась с самого начала. Среди его студентов был, в частности, будущий писатель Сергей Аксаков, который, не жалея эпитетов, называл Городчанинова человеком бездарным и отсталым, «застывшем на образах Ломоносовского периода» (Темирова А. Певец семьи и Отечества. Журнал «Родина», 2005, №12).

Это действительно так. «Добрый старичок», как называли Городчанинова студенты, позаимствовав это выражение у автора до сих пор читаемого романа «Ледяной дом» Ивана Лажечникова, крыл почём чем зря и Пушкина, и Карамзина, и всех остальных, кто не вписывался в стандарты Ломоносовской эпохи.

В краеведческом музее Балахны (это родина Городчанинова) хранится его стихотворение, озаглавленное «К гражданину Минину». Начало его такое:

О, Минин! Гражданин родной моей страны,

Почтенной древностью мне милой Балахны,

Где первым бытия лучом я озарился,

У добрых сограждан где добрым быть учился…

Неужели это поэзия? Даже для современников пиита его слог казался архаичным. Но Пушкин, которого Городчанинов не любил всеми фибрами своей души, познакомившийся с ним в 1833 году, слушая его стихи, по свидетельству автора «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимира Ивановича Даля, «несколько раз громко на всю комнату восклицал: «Прекрасно, превосходно!» (Даль В.И, Полное собрание сочинений. Санкт-Петербург, издательство Вольфа, 1897—1898).

Неужели Александр Сергеевич мог погрешить против истины? Или это была ирония?

СТРАННИК ПОНЕВОЛЕ

В 1787 году, в Санкт-Петербурге вышла в свет книга, вызвавшая шок среди читателей. Называлась она «Нещастныя приключения Василия Баранщикова, мещанина Нижнего Новгорода, в трех частях света: в Америке, Азии и Европе с 1780 по 1787 год».

Обобрали меня, обобрали…

Василий Баранщиков родился в семье бобылей Благовещенского монастыря в 1755 году. Дед его, Игнат, владел кожевенным заводом.

В отличие от своих братьев, Андрея и Ивана, Василий Баранщиков «упражнялся в торговом промысле», записавшись в купеческую гильдию. Товар продавал в разных городах (Здесь и далее цитируется по его книге «Нещастныя приключения…»  С, С.-П.)

В январе 1780 года с двумя возами кож он отправился в Ростов Великий. Но здесь его обобрали  еле-еле добрался домой без копейки денег. В Нижнем Новгороде его хотели упрятать в долговую яму кредиторы. И незадачливый купец пешком отправился в Петербург на заработки, чтобы расквитаться с долгами.

Белый раб

В столице Баранщиков договорился с генералом Петром Барабриком «быть на его отъезжающем во Францию с мачтовым лесом корабле матросом». Однако в Копенгагене его обманом заманили на другое судно, следовавшее в Пуэрто-Рико, и заковали в цепи.

Это был корабль датских работорговцев, охотников за живым товаром. И занимались этим промыслом они давно. В их лапы попал и великий земляк Баранщикова, Михайло Ломоносов. Только необычайная физическая сила, смелость и деньги спасли его  он сумел бежать, подкупив тюремщиков. А вот лекарю Федору Каржавину повезло меньше. В качестве белого раба его много лет держали на острове Мартиника, который считался французской колонией.

У Баранщикова денег не было. Никого подкупить он не мог. Его вместе с пятью немцами из Данцига и шведом из Гётеборга держали в трюме. Одна была надежда  на таможенную стражу. Если будет досматривать  пленники признаются, что их похитили. Но капитан датского судна сумел откупиться, досмотра не было.

Когда корабль вышел в море, Баранщикова и других его товарищей по несчастью расковали и заставили работать. Огни Эддистонского маяка растаяли за кормой.

Судно держало курс на Вест-Индию. В июне 1781 года оно пришвартовалось к причалу острова Святого Фомы. Это были тропики: с берега доносился аромат цветущего лавра и сандалового дерева.

Здесь Баранщикова ждал ещё один сюрприз. На него силком надели солдатский мундир и дали другое имя. Поэтому когда он принимал присягу на верность датскому королю, понимал, что тут можно слукавить. Ведь он расписался не своей фамилией.

Но гарнизонная служба на острове Святого Фомы продолжалась недолго. Вскоре сюда прибыло испанское судно, и супруге коррехидора (губернатора,  С.С.-П.) Пуэрто-Рико приглянулся высокорослый солдат атлетического телосложения.

 Мне нужен кухонный слуга для тяжелой работы,  сказала она мужу.  Купи этого московита.

И Баранщиков стал собственностью испанского дворянина. Вернее, собственностью его жены. Она хотела заполучить его в свои любовники.

Пуэрто-Рико

Ранним утром яхта коррехидора бросила якорь в бухте города Сан-Хуан  губернаторской резиденции. Здесь на Баранщикова наложили клеймо  а вдруг сбежать надумает? В планы губернаторши это не входило. Клеймо подскажет, кому он принадлежит, в конце концов.

Работа на кухне была действительно тяжелой. Надо было заготавливать дрова, чистить огромные медные чаны, носить пресную воду, разделывать мясо, выжимать из разных фруктов соки для прохладительных напитков, выносить золу и закладывать в очаг дрова на завтрашний день, чтобы они просохли.

Баранщиков осваивал испанский язык  по-немецки и по-английски он уже кое-что понимал. И однажды его предупредили: слишком уж это подозрительно, не готовится ли он к побегу. А если это так, беглец будет отправлен либо на свинцовый рудник, либо на соляные промыслы, где работают только смертники. Но хозяйка белого раба спустила дело на тормозах.

Прошло полтора года. Наступил сезон дождей. Доносчики не унимались. Дуэнья сеньоры губернаторши, Матильда, которая следила за хозяйством, стала шантажировать свою госпожу, требуя с нее деньги за молчание. Она была в курсе любовных свиданий своей госпожи с белым рабом. При этом гонорары все время увеличивались, и супруга коррехидора решила избавиться от Баранщикова. Она упросила мужа освободить его. Тот выполнил её волю.

И вот Василий  свободный человек. Он нанимается матросом на генуэзскую бригантину. Его покровительница тайком передаёт ему кошелек с деньгами.

Неудачный побег

1784-й год экипаж бригантины встретил неподалёку от Гибралтарского пролива. Но тут Баранщикова ждало ещё одно испытание. На его судно напали пираты. Это были турки. Они, не встретив сопротивления, в считанные минуты овладели бригантиной. Капитана убили, а матросов заковали в кандалы. Одних определили гребцами на галеры, а Василию снова отвели роль кухонного работника.

Но, оказавшись на берегу, Баранщиков сбежал. Шел, куда глаза глядят, втайне надеясь на счастливый случай. Увы, напрасно. Посланные за ним приспешники эффенди Али-Магомеда нашли Василия в караван-сарае и привели его к хозяину.

 Почему ты задумал бежать от меня? — спросил он.  Разве тебе не хватало пищи? Разве тебе плохо жилось?

Баранщиков знал, что побег жестоко карается. Маячил смертный приговор, и беглец пытался оправдаться. Бил себя в грудь, заявляя, что заблудился. Но ему, конечно же, не поверили. Приговор был суровый: сто палок по пяткам. После этого целый месяц Василий передвигался только ползком.

Вторая попытка

И все-таки он сбежал снова. На базаре смешался с разноплеменной толпой, добрался до портового города Хайфы. И тут увидел корабль с греческим флагом. Нанявшись на него матросом, Баранщиков попал в Яффу, а затем и в Иерусалим. После этого путь его лежал в Стамбул.

Два месяца поработал он здесь грузчиком. Российский консул его не принял. Общение с российскими купцами закончилось тем, что нижегородца как шпиона попросту сдали полиции. И стал Баранщиков… янычаром. Выбора попросту не было: либо смерть, либо служба наемником.

Янычару надо было жениться. Василию подыскали невесту, которую он видел только в чадре. Но зато ему позволили переселиться в дом будущего тестя, турка Махмуда. Вскоре состоялась и свадьба. Но жена шпионила за «урусом» и обо всем, что он делал или собирался сделать, докладывала отцу. Хотя никакого криминала за ним замечено не было. За девять месяцев пребывания в янычарском войске Баранщиков нёс караульную службу. Зато научился говорить по-турецки.

И тут счастье, наконец, улыбнулось. Он встретил русских дипломатом, направлявшихся в Россию. Они взять его с собой не могли, поскольку на границе сразу же возникли бы лишние вопросы, но растолковали Баранщикову, как через Стамбул попасть на Балканы. И Василий сбежал со своей службы прямо во время янычарского парада. На этот раз побег был успешным.

За долги расплатился гонораром

Он прошёл Болгарию, Румынию и Польшу и был задержан на границе России секунд-майором Стояновым. Тот отправил Баранщикова на родину.

Но кредиторы требовали уплаты долга, а он к тому времени составлял 230 рублей. Пришлось продавать дом, а оставшуюся сумму нужно было погашать «на казенной работе»  на соляных варницах в Балахне. Так постановил городской магистрат, где старостой был… брат Василия Андрей.

Баранщиков обратился за помощью к нижегородскому епископу Дамаскину (Рудневу). Тот пожаловал ему 5 рублей и выхлопотал пропуск до Санкт-Петербурга. Здесь путешественник сумел издать свои «Нещастныя приключения…».

Книга вызвала огромный интерес и за три года выдержала четыре издания. Автор её получил гонорар, денег хватило, чтобы рассчитаться с ростовщиками. Каторжной работы на варницах Василий Баранщиков избежал. Вся его жизнь и без этого была каторгой.

ЕГО СЧИТАЛИ «ШПИОНОМ»

1 января 1772 года в деревне Черкутино Владимирской губернии родился человек, которого называли гением русской бюрократии. Но судьба раскачивала его словно на качелях: то стремительно возносила к вершинам власти, то подвергала унижениям.

Священника из него не вышло

Михаил Михайлович Сперанский появился на свет в семье сельского священника. Рос он хилым, часто болел, родители даже не надеялись, что их первенец доживёт до своего совершеннолетия. Но Сперанский опроверг все пессимистические прогнозы.

Его отдали учиться во Владимирскую духовную семинарию. Учебная программа этого заведения включала помимо богословских предметов математику, физику, риторику, латинский и греческий языки. В числе лучших учеников 16-летнего юношу перевели в Санкт-Петербургскую семинарию. Окончил её Сперанский в 1792 году, получив прекрасное по тем временам образование.

Некоторое время он преподавал физику, математику, основы ораторского искусства и философию в университете, но вскоре его заметил генерал-прокурор Куракин и взял в свои секретари. Так Михаил Михайлович стал титулярным советником.

Счастье было недолгим

— Это была шестнадцатилетняя англичанка Элизабет Стивенсон, гостившая в России и совершенно не знавшая русского языка. Михаил Михайлович, в свою очередь, не мог произнести ни слова по-английски, и будущие супруги общались на ломаном французском. Впрочем, это не помешало им полюбить друг друга.

В 1798 году Сперанский и Элизабет Стивенсон обвенчались. У них родилась дочь, которую назвали Лизой, но Элизабет месяц спустя после появления на свет девочки умерла от скоротечной чахотки.

Михаил Михайлович думал, что такого удара судьбы он не вынесет. Мелькали мысли о самоубийстве, и он исчез из поля зрения современников, даже на похоронах любимой жены не появился. Нашли его, находившегося на грани безумия, только спустя 20 дней крестьяне, поехавшие в лес за дровами.

Сперанский так больше и не женился. Вылечившись от депрессии, он с головой окунулся в работу.

Сгубила зависть

В то время российский трон занимал Александр I. Его Михаил Михайлович называл «сущим прельстителем» (Томсинов В. А. Сперанский. Москва, издательство «Молодая гвардия», 2006). Действительно, государь был по натуре своей двуличен и, по выражению историка Сергея Платонова, «никогда не внушал уверенности, что он в данную минуту искренен и прям» (Платонов С. Ф. Полный курс лекций по российский истории. Москва, издательство АСТ «Астрель», 2006).

После своей коронации царь постепенно отстранил от управления государством вельмож, принявших участие в заговоре против Павла I, создав так называемый «интимный комитет» из своих друзей: Новосильцева, графов Кочубея и Строганова, а также князя Чарторыжского.

Кочубей привлёк к работе над проектами новых законов Сперанского  секретаря ближайшего помощника царя, Трощинского. Из-под его пера и вышли все основные законопроекты.

Реформы начались в 1802 году. Старые коллегии были преобразованы в министерства, помещикам разрешалось освобождать крестьян вместе с землей. Но на этом дело застопорилось. Помешали войны с Наполеоном, в которой Россия участвовала вместе с Англией, Австрией и Швецией, а затем  со Швецией и Турцией. А в 1807 году Александр I вообще делает крутой вираж во внешней политике, сближаясь с Наполеоном. Заметив трудолюбие и талант Сперанского, он потихоньку превращает в фикцию работу «интимного комитета» и поручает Михаилу Михайловичу составить генеральный план реформ. В октябре 1809 года этот план был представлен на утверждение государю.

Французские шпионы, а их при дворе было немало, известили об этом проекте своего императора. Тот по достоинству оценил работу чиновника. «За такого человеказаметил он,  я бы, не раздумывая ни минуты, отдал любое княжество» (Алданов М. Святая Елена, маленький остров. Избранное. Москва, издательство «Захаров», 2002).

Проект государственного устройства Сперанского, или «Введение к уложению государственных законов», предусматривал принятие первой российской Конституции, разделял власть на исполнительную, законодательную и судебную. Граждане тоже делились на три категории: дворянство, «людей среднего состояния» и «народ рабочий». Крепостное право упразднялось. Вводились выборная Государственная дума и Государственный совет, который назначался царем.

Государь проект одобрил и повелел начать его реализацию с 1810 года. Одновременно на Сперанского было возложено о решение ещё одной сложнейшей задачи — оздоровление финансовой системы, которая находилась в глубочайшем расстройстве. Общий государственный долг достиг тогда астрономической суммы — почти 700 миллионов рублей. Это означало, что 1810 году Россия стояла на грани государственного банкротства.

Сперанский предложил прекратить выпуск новых ассигнаций с постепенным изъятием старых и ввести налоги на все помещичьи земли, чего до этого никогда не бывало. В результате государственные доходы возросли сразу до 300 миллионов рублей.

Однако это привело к всеобщему недовольству. Был пущен слух, что Сперанский — французский шпион. Люди, близкие к императору, сделали всё возможное, чтобы поссорить его со Сперанским. И кроме создания Государственного совета и «косметических» реформ министерств дело дальше не пошло. Посыпались доносы, обвинявшие Сперанского во взяточничестве, измене, связях с масонами. Выступил с резкой критикой реформ и автор «Истории государства российского» Николай Карамзин. И царь вынужден был сместить Сперанского со всех постов.

Недруги государственного секретаря требовали его казни, но Александр I ограничился ссылкой Михаила Михайловича в Нижний Новгород.

«Замечено, что бывает в трактирах»

23 марта 1812 года частный пристав Шипулинский доставил опального Сперанского в Нижний Новгород, даже не разрешив ему проститься со своей 13-летней дочерью. Губернатору Андрею Максимовичу Руновскому было вручено предписание за подписью Александра I. В нём говорилось о необходимости «учредить бдительное наблюдение за перепиской Сперанского, которая должна быть доставляема в Петербург, а во-вторых, доносить обо всех тех лицах, с которыми означенный Сперанский будет иметь тесную связь» (ЦАНО). И Руновский тотчас же отправляет депешу: «Новоприезжий помещен в дом Шишковой, близ Покровской церкви, на лучшей улице в городе; наблюдение за ним поручено полицмейстеру и надежнейшему частному приставу» (там же). В дальнейшем губернатор сообщал, что Сперанский, «кроме прогулок по городу, не замечен ни в тесной связи знакомств, ни в частном с кем-либо общении (там же).

Тем временем началась война с Наполеоном. Это вызвало взрыв негодования нижегородцев к ссыльному чиновнику, который не скрывал своих симпатий к французскому императору. Богатые горожане подкупали за гривенник мальчишек, а те дежурили у его дома и кричали ему вслед:

— Шпион!

Сперанский решил купить себе жильё где-нибудь на задворках. Ему порекомендовали дом госпожи Скуридиной. Как описывал его сам Сперанский, «с видом на луга, известные под названием Панских бугров, у Печерского монастыря» (Дружеские письма графа М. М. Сперанского к П. Г. Масальскому, писанные с 1798 по 1819 год, с историческими пояснениями. Санкт-Петербург, 1862).

Но и здесь не нашёл он спокойствия  только сплошную нервотрепку.

Первым ополчился на Михаила Михайловича предводитель дворянства князь Черкасский. Вскоре примеру владельцу богатого села Лыскова последовали бывшие знакомцы Сперанского, бежавшие из Москвы при приближении армии Наполеона. А затем и вице-губернатор Крюков (Руновский тяжело болел — он умер а марте 1813 года). «Замечено, — писал Крюков, — что Сперанский скрытным образом бывает в трактирах и питейных домах, где всегда есть стечение простолюдинов и людей, слабых в воздержанной жизни» (ЦАНО). Какая в этом была крамола, непонятно, если дальше Крюков пояснял, что во время посещений этих заведений Сперанский ни с кем не общался и спиртного не употреблял.

Но все эти доносы подливали масла в огонь. Последний был отправлен Крюковым в конце августа 1812 года. «В день Преображения на Нижегородской ярмарке сообщал вице-губернатор, — после обедни был тут и Сперанский; обедать, однако ж, не остался, но между закускою, занимаясь с преосвященным (епископом Моисеем,  С.С.-П.) обоюдными разговорами, в коих, доведя их до нынешних военных действий, он говорил о Наполеоне и об успехах его предприятий, к чему господин Сперанский дополнил, что в прошедшие кампании в немецких областях, при завоевании их, он, Наполеон, щадил духовенство, оказывал ему уважение и храмов не допускал до разграбления, но ещё, для сбережения их, приставлял караул, что слышали бывшие там чиновники, от которых на сих днях я узнал» (там же).

Царь, удручённый тем, что Москву пришлось оставить, был вне себя от ярости. И приказал сослать Сперанского ещё дальше  в Пермь.

В зените славы

Но ссылка была недолгой. В 1816 году Александр I неожиданно вспомнил о Сперанском и назначил его пензенским губернатором, а потом генерал-губернатором Сибири, где каждый помещик чувствовал себя удельным князьком. Михаил Михайлович положил этому конец. За четыре года были осуждены 680 чиновников! И порядок был наведён. Казнокрадство прекратилось.

В марте 1821 года Сперанский вернулся в столицу. Царь в качестве компенсации за опалу наделил его большим поместьем, назначил членом Государственного совета; дочь Михаила Михайловича стала фрейлиной императрицы.

Проявили интерес к Сперанскому и декабристы. Они предлагали ему возглавить будущее Временное правительство, но Михаил Михайлович был опытным дипломатом. Он не сказал ни «да», ни «нет», решив посмотреть, чем все это кончится. А когда восстание 14 декабря не удалось, по просьбе Николая I написал царский Манифест и курировал следствие по делу декабристов, организовал суд над ними. Правда, не ожидал, что приговор будет настолько суров, Есть свидетельства, что Сперанский вытирал слезы, когда его оглашали.

Умер Михаил Михайлович в зените славы, составив более чем стотомный «Свод законов Российской империи», написав гражданский и уголовный кодексы, приведя в порядок российские финансы. Проклинали его в основном только декабристы и их потомки. Но так уж водится на Руси  нет среди нас всеобщих любимчиков.

ЗВЁЗДНАЯ ГЕОМЕТРИЯ

20 ноября 1792 года родился великий математик Николай Лобачевский (его именем в 1956 году назван Нижегородский госуниверситет). Но, оказывается, покидая наш мир, Николай Иванович, который и не Иванович вовсе, оставил нам столько загадок, сколько можно провести из одной точки прямых линий, не пересекающих других прямых. — самый главный постулат неевклидовой геометрии, геометрии нашего искривленного пространства, геометрии Лобачевского. Который, между прочим, и не Лобачевский.

Родео у парадного подъезда

Однажды прямо к парадному подъезду Казанского университета прибрела чья-то корова. Буренка внаглую поедала траву, которую постригал садовник, да еще и методично позванивала колокольчиком, и такого студент Лобачевский просто стерпеть не мог. Реакция его была мгновенной. Он оседлал рогатую, а она давай брыкаться, и наезднику пришлось укрощать строптивую.

Сокурсники Николая лежали впокат от хохота, наблюдая эту вольтижировку. Впрочем, Лобачевский привлек внимание не только их, но и ректора. Тот покачал головой и распорядился, чтобы проказника посадили в карцер.

Таких случаев, где фигурировал Лобачевский, университетская история хранит с десяток, если не больше.

 Да из тебя со временем выйдет настоящий разбойник!  не выдержал кто-то из преподавателей.

 Не разбойник, а математик,  поправил его студент.

Хотя то, что сотворил Лобачевский потом в самой точной науке выглядело форменным разбоем…

Характеристика на присвоение ему звания кандидата в профессора была не совсем положительной: «Позволяет мечтательное о себе самомнение, упорство, неповиновение, грубости, нарушения порядка и отчасти возмутительные поступки». А кроме того, как отмечал инспектор, «явил признаки безбожия» (Белл Э. Т. Творцы математики. Москва, издательство»Просвещение», 1979).

Сплошные загадки

Точно так же напроказничал Николай Лобачевский и со своей биографией. В одних документах значится, что родился он в Макарьевском уезде Нижегородской губернии, в других  в Ардатовском, в третьих  в самом Нижнем Новгороде. Отец, Иван Максимович Лобачевский, как указывал студент, якобы умер в 1797 году, когда Николаю было всего пять лет. А он между тем был жив и совсем не думал о смерти. Вот и разберись, где правда, где вымысел, где просто розыгрыш.

Не до конца разобрался в этом и наш нижегородский математик Дмитрий Гудков, выпустивший в 1992 году книгу «Н. И. Лобачевский. Загадки биографии» (Нижний Новгород, издательство ННГУ).

На деле дата рождения Николая Лобачевского зачем-то и кем-то сфальсифицирована. Он появился на свет не 20 ноября 1792 года, а почти на год позже  22 октября 1793-го. Косвенные подтверждения этому можно найти в следующих публикациях: Андронов А. А. Где и когда родился Н. И. Лобачевский. Горьковская коммуна, 1948, 9 мая; Андронов А. А. О месте и дате рождения Н. И. Лобачевского. Историко-математические исследования. Москва, 1959, выпуск 9: Привалова Н. И. Дом, в котором родился Н. И. Лобачевский. Историко-математические исследования. Москва, 1956, выпуск 9.

Но зачем нужно было искусственным образом состарить будущего математика? Чтобы ответить на этот вопрос, нужно вернуться в то далекое время, удаляющееся от нас, как прямая линия, нацеленная в бесконечность.

Сын землемера? Или офицера?

Дмитрий Александрович Гудков однозначно утверждает, что настоящим отцом Николая Ивановича Лобачевского был землемер Сергей Степанович Шебаршин (или Шабаршин). Мать будущего ученого, Прасковья Александровна, связала свою судьбу с ним после того, как ушла от мужа, Ивана Максимовича Лобачевского. Жизнь у них почему-то не заладилась, хотя они сохранили дружеские отношения, а развод не оформляли. Скорее всего, потому, что в то время добиться его было нелегко, да и статус «незаконнорожденный» во многом ограничивал ребенка в его правах.

У Николая было два брата. Отцом их, как считает Дмитрий Гудков, тоже был землемер Шебаршин, геодезист Сената. Но почему же тогда математик уже в зрелом возрасте пишет о том, что является наследником «обер-офицера»? Снова розыгрыш? Но Николай Иванович давным-давно остепенился… В общем, еще одна загадка, ответа на которую нет. Землемер Шебаршин умер в 1797 году. Когда мать стала жить под его крышей, и что было до этого, одному только Богу известно.

Непонятно и для чего нужна была приписка в возрасте. После смерти Шебаршина мать Лобачевского с тремя детьми переезжает в Казань, где определяет мальчишек в гимназию за казенный счет. Чтобы поступить туда, по её словам, Николаю не хватало года. Его и добавили, выправив метрику.

Но тут вопрос на вопросе. Николаю на тот момент было с учётом приписки 9 лет, а младшему, Алексею, всего семь. Но он тоже стал гимназистом.

Дети индиго

В 1804 году старший класс Казанской гимназии №1 был преобразован в университет. Николай Лобачевский и его старший брат Александр стали студентами.

Оба были безумно талантливы. Особенно Александр. Ему прочили большое будущее, но он не оправдал надежд. Вмешался неумолимый рок: Саша Лобачевский утонул, купаясь в реке. Двух гениев с одной фамилией история, кажется, не знает.

А Николай после смерти брата учится как бы за двоих. Успешно осваивает естественные науки. А когда в университет пришел преподавать известный ученый Мартин Бартельс, друг и наставник выдающегося немецкого математика Карла Фридриха Гаусса, блестящие способности Лобачевского раскрылись именно в этой сфере познания. В 1811 году ему присваивают степень магистра по физике и математике и оставляют при университете. Спустя три года он становится адъюнктом, а затем профессором.

«Университет причиняет вред»

Лобачевский начинает читать лекции студентам, но недолго. Вскоре его избирают членом училищного комитета, который должен был по уставу управлять всеми делами, касающимися гимназий и училищ округа. Заниматься непосредственно наукой ему некогда. Преподаёт только астрономию, заменяя отправившегося в кругосветное путешествие Ивана Симонова.

Тем временем атмосфера в университете накаляется. Нужно было срочно искоренять «вольнодумие», которое, как считал царь, насаждали преподаватели. Член Главного правления училищ, сын автора знаменитого учебника арифметики Магницкого, Михаил Леонтьевич, докладывает Александру I: «Казанский университет причиняет общественный вред полуученостью образуемых им воспитанников», а посему «подлежит уничтожению в виде публичного его разрушения (Фортунатов Ф. Памятные записки вологжанина. Русский архив», 1867, №12).

Но учебное заведение не закрыли. Государь сделал финт ушами. Взял и назначил Магницкого на должность попечителя, который начал свою деятельность с увольнения девяти профессоров. Студенты были переведены на казарменное положение.

Лобачевский, избранный деканом физико-математического отделения, до поры, до времени молчит. Преподаёт математику вместо уехавшего в Дерпт Бартельса, физику, астрономию и геодезию, пишет два учебника для гимназий  «Геометрию» и «Алгебру». Но оба учебника так и не увидели свет. Первый раскритиковал академик Фусс, а второй не напечатали просто из-за отсутствия бумаги.

В это время конфликт Лобачевского и Магницкого из скрытого перешёл в активную фазу. Магницкий жалуется высокому начальству: Лобачевский нарушает инструкции, проявляет дерзость. Попечитель устанавливает скрытый надзор за непокорным деканом. Однако и в этих, унижающих человеческое достоинство условиях, Николай Иванович находит время для творчества. И его искания завершаются гениальным открытием.

Он всех достал

Деятельностью Магницкого были недовольны многие. Николай I лично занялся расследованием его войны с Казанским университетом. Обнаружилось, что он вдобавок ко всему растратил казённые деньги. И император его уволил. Более того, его имение было конфисковано.

Магницкого выслали в Ревель. Но он и там не успокоился. Настрочил необоснованный донос на Михаила Сперанского, а в 1859 году за донос на бессарабского и новороссийского генерал-губернатора Михаила Семёновича Воронцова был выслан вторично. На этот раз из Одессы в Херсон.

Умер он в 1844 году, снова вернувшись в Одессу, когда Воронцов был назначен наместником на Кавказе.

Непризнанный гений

23 февраля 1826 года Лобачевский знакомит научную общественность со своей работой «Сжатое изложение начал геометрии со строгим доказательством теоремы о параллельных». Она произвела на ученых впечатление разорвавшегося порохового склада, поскольку камня на камня не оставляла от геометрии Евклида.

Математики не раз уже покушались на евклидовскую геометрию. Это было идеальное учение, окаменевшее в своем совершенстве. Но оно требовало идеальных инструментов измерений и идеального пространства. Увы, такого пространства ни на Земле, ни в Космосе нет. Как показывает практика, сумма больших треугольников не достигает 180 градусов, а четырехугольника  360. Такова действительность, и Лобачевский вернул геометрии её первозданный смысл, то есть обратился к системам реальных измерений.

Увы, исследования великого математика находились за пределами понимания современников. Одни игнорировали его, другие встречали насмешками. Работа Лобачевского «Сжатое изложение начал геометрии», переданная на отзыв казанским профессорам, так и не получила никакой оценки и спустя 8 лет была сдана в архив. А в 1834 году в журналах «Сын Отечества» и «Северный архив» появилась статья за подписью «С.С.», в которой говорилось: «Истинная цель, для которой г-н Лобачевский сочинил и издал свою „Геометрию“, есть просто шутка или лучше сатира на ученых-математиков, а может быть, вообще на ученых» (Н. В. Марков, Н. И. Лобачевский — великий русский ученый. Москва, издательство «Знание», 1956.

А дальше — тут уже чувствовался слог незабвенного Фаддея Булгарина — следовали намеки на то, что у Лобачевского с головой не всё нормально: «Как можно подумать, чтобы г-н Лобачевский, ординарный профессор математики, написал с какой-нибудь серьезной целью книгу, которая немного бы принесла чести и последнему школьному учителю! Если не ученость, то по крайней мере здравый смысл должен иметь каждый учитель, а в новой геометрии нередко недостает и сего последнего» (там же).

Выдвину гипотезу: за инициалами «С.С.», вероятно, скрывались Степан Бурачек и Семен Зелёный — ученики академика Михаила Остроградского. А тот, похоже, просто завидовал гениальности и проницательности Лобачевского.

Его Вселенная

Он умер непризнанным. Только спустя много лет учёные стали сравнивать Лобачевского с Колумбом. Дескать, оба открыли новые миры и не испугались их причудливых очертаний. Сравнивали с Коперником, который низверг Птолемея. А кто-то назвал геометрию Лобачевского звёздной. И это справедливо. Она подразумевает бесконечные расстояния, а где, как не в Космосе, можно вести о них речь?

Звёздная геометрия предвосхитила и теорию относительности Альберта Эйнштейна. За много лет до него Лобачевский писал, что в природе мы познаем лишь движение, а пространство само по себе, вне его не существует. «Время есть движение, измеряющее другое движение»» — такова его формула, которая, собственно, и является стержнем теории относительности. (Лобачевский Н. И. Полное собрание сочинений в пяти томах. Москва, государственное издательство технико-теоретической литературы, 1946—1951).

Задачка на посошок

Почти два десятка лет Лобачевский исполнял обязанности ректора Казанского университета. Сохранилось немало его портретов, есть даже фотография. Но — странное дело — везде он разный, на себя не похожий. На дагерротипе, датированном 1855 годом, полуслепой, больной математик, сфотографированный за несколько месяцев до смерти, похож на какого-то веселого греческого бога и никогда не подумаешь, что ему 63 года. И дело тут не в ретуши — она, как установили эксперты, отсутствует.

Что это? Очередной розыгрыш? Или свидетельство о том, что гении бессмертны?

ШТРИХИ К ПОРТРЕТУ УБИЙЦЫ

Убийцу Михаила Лермонтова Николая Мартынова прокляли с того самого дня, как стало известно о его дуэли с поэтом. Что только ни писали о нём: бездарь, графоман, невежа, слепое орудие в руках судьбы тех, кто ненавидел Михаила Лермонтова… Но так ли это? Я вовсе не пытаюсь оправдать Мартынова, но то, что случилось на горе Машук под Пятигорском, требует тщательного анализа. Его пока нет. Все то, что было рассказано об этой дуэли и о взаимоотношениях Лермонтова и Мартынова и в досоветское, и в советское время, и потом, к сожалению, недостоверно.

Папаша любил цыпочек

Он родился в богатой и знатной семье. На момент появления Николая Мартынова на свет его отцу, Соломону Михайловичу, исполнилось 36 лет, он был отставным полковником. Старшая сестра отца, Дарья Михайловна постриглась в монахини и была игуменьей в Нижегородском Крестовоздвиженском монастыре. Всего в семье Соломона Михайловича и Елизаветы Михайловны было семеро детей — Николай, Михаил, Наталья, Екатерина, Дмитрий, Юлия и Елизавета.

Соломон Михайлович имел огромную усадьбу в Нижнем Новгороде с парком, выходившим на берег Волги. Эта улица получила название Мартыновской и пересекала нынешнюю Верхнюю Печерскую. Здесь впервые в городе были устроены так называемые «висячие сады Семирамиды», которые спускались террасами до второго этажа барского дома, а ниже, на склоне оврага, росли остриженные, как пудели, деревья сада «англицкого».

Мартынов-старший был человеком с большими причудами. Увлёкся, например, разведением цыплят при помощи инкубатора. Уже повзрослевшие, они бродили всюду, где вздумается, однако прислуга не смела их прогонять — куры для помещика были священными птицами, на которых он едва ли не молился.

Ещё одним «пунктиком» стали для Соломона Михайловича крохотные собачки — левретки. Он полюбил их одновременно с «чудесами в перьях», как называли инкубаторских детенышей его дворовые. Но левретки никак не могли поладить со своими конкурентами-курами: душили их, ощипывали и кусали.

Надо сказать, что, несмотря на свои причуды, Мартынов-старший пользовался в городе немалым авторитетом: он не отличался скупостью, занимался благотворительностью. Накануне своей смерти в 1839 году даже передал свою усадьбу под городскую больницу. Правда, есть и другая версия: он якобы продал её городу, получив за это большие деньги. Но как бы ни было, больница на протяжении более сотни лет называлась Мартыновской. Мать Николая Мартынова умерла в 1851 году.

Кто кому завидовал?

При такой любви к левреткам и желторотикам уделять внимание детям было некогда. Воспитанием Николеньки, как и его сестёр и братьев, занимались гувернёры, а потом он поступил в юнкерскую школу. Здесь и встретился со своей будущей жертвой. В этой школе учился, кстати, и старший брат Николая, Михаил.

С Николаем Лермонтов сблизился. Когда в ноябре 1832 года юный Мишель упал с лошади и сломал ногу, в госпиталь к нему наведывался не кто иной, как Николай Мартынов.

Тогда, в 1832 году, ничто не предвещало бурного варианта развития событий спустя почти десятилетие. Как вспоминали однокашники, оба Мартыновых и Лермонтов увлекались фехтованием на эспадронах, причем Николай Мартынов частенько побеждал.

Михаил Юрьевич, как писала в своих воспоминаниях кузина поэта Вера Анненкова-Бухарина, «мне совсем не понравился. У него был злой и угрюмый вид, его небольшие черные глаза сверкали мрачным огнем, взгляд был таким же недобрым, как и улыбка. Он был мал ростом, коренаст и некрасив, но не так изысканно и очаровательно некрасив, как Пушкин, а некрасив очень грубо и несколько даже неблагородно… Он был желчным и нервным и имел вид злого ребенка, избалованного, наполненного собой, упрямого и неприятного до последней степени» (М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников, Москва, издательство «Художественная литература, 1989).

И ещё одна цитата из воспоминаний Анненковой-Бухариной: «У него было болезненное самолюбие, которое причиняло ему живейшие страдания. Я думаю, что он не мог успокоиться оттого, что не был красив, пленителен, элегантен. Это составляло его несчастие. Душа поэта плохо чувствовала себя в небольшой коренастой фигуре карлика» (там же).

Не хотелось бы это комментировать, но кто кому завидовал — Мартынов Лермонтову или наоборот — тут, между прочим, большой вопросительный знак. Мартынов был хорош собой, имел успех у женщин, стремительно продвигался по служебной лестнице — в 1840 году он вышел в отставку в чине майора, Лермонтов же был поручиком, но приобрел всероссийскую славу литератора.

Они знали друг друга с детства

Как-то странно, но многочисленные биографы поэта не обратили внимания на то, что Лермонтов и Мартынов, скорее всего, знали друг друга с раннего детства. Еще одна усадьба Мартыновых находилась всего в 50 верстах от Тархан, рядом с Нижнеломовским монастырём, на территории нынешней Пензенской области. Здесь жили знакомые бабушки Лермонтова, Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, которая воспитывала внука после смерти его матери — та умерла в 1818 году от сухотки спинного мозга. И бабушка не раз привозила сюда маленького Мишу, который был на год старше Николая Мартынова. На лето приезжали сюда и Мартыновы из Нижнего Новгорода. Трудно предположить, что помещики, жившие по соседству, не знали и не навещали друг друга. В чудом сохранившейся книге «Ложный Петр III, или Жизнь, характер и злодеяния бунтовщика Емельки Пугачёва», изданной в вольной типографии Федора Любия в 1809 году, я нашел такие строки: «Потомки Киреевых, Мансыровых и Мартыновых (то есть, помещиков, чьи усадьбы располагались поблизости, — С.С.-П.) связаны с Арсеньевыми дальними родственными узами».

Но было, скорее всего, ещё одно обстоятельство, о котором долгое время даже упоминать не дозволялось.

Имела ли место юнкерская «голубизна»?

За что отчислили Лермонтова из Московского университета, где он проучился почти два года, не совсем понятно. Знаменитый лермонтовед Ираклий Андронников утверждал однозначно: будущего поэта исключили за вольнодумство. Ссылался он на сомнительное свидетельство, которое вот уже полвека никто не может найти в архивах. Но как раз в вольнодумстве Лермонтов и не замечался. Он, правда, участвовал в одной общей студенческой выходке, когда слушатели двух отделений, собравшись на лекцию профессора Малова, так шумели, что лекция была сорвана. Но тогда за это карцером наказали только Александра Герцена и Андрея Оболенского. Официальная же формулировка отчисления Лермонтова — «согласно поданному прошению» — весьма расплывчата. Белинского исключили несколько позже именно «за вольномыслие». Тут все яснее ясного.

П. Ф. Вистенгоф, который учился вместе с поэтом, в своих воспоминаниях называет другую причину отчисления: «Однообразно тянулась жизнь наша в стенах университета. К девяти часам утра мы собирались в нашу аудиторию слушать монотонные, бессодержательные лекции бесцветных профессоров наших: Победоносцева, Гастева, Оболенского, Геринга, Кубарева, Малова, Василевского, протоиерея Терновского. В два часа пополудни мы расходились по домам… Любили повеселиться… Рассеянная светская жизнь в продолжение года не осталась бесследною. Многие из нас не были подготовлены для сдачи экзаменов. Нравственное и догматическое богословие, а также греческий и латинский языки подкосили нас. Панин и Голохвастов, присутствуя на экзаменах, злорадствовали нашей неудаче. Последствием этого было то, что нас оставили на первом курсе на другой год; в этом числе был и студент Лермонтов. Самолюбие его было уязвлено. С негодованием покинул он Московский университет навсегда, отзываясь о профессорах, как о людях отсталых, глупых, бездарных, устарелых, как равно и о тогдашней университетской нелепой администрации» (Очерки московской жизни. Сборник воспоминаний, Москва, издательский дом «Тончи», 2007).

Но это как-то не убеждает. Вистенгоф был знаком с Лермонтовым шапочно, мог и ошибиться. Известно, что поэт перевёлся с одного отделения на другое, но никаких документов об его оставлении на второй год нет.

Есть ещё одна версия. Якобы в списке студентов напротив его фамилии появилась запись: «Посоветовано уйти». И Лермонтов написал прошение и подчинился. Но в силу каких причин появилась такая запись? История с Маловым за год уже забылась, профессор ушёл в отставку. Да и трудно представить взрывчатого поэта в роли смиренного исполнителя — он бы наверняка устроил скандал по этому поводу.

Загадка состоит и в том, что в 1832 году Лермонтова не приняли в Петербургский университет. По всем биографиям поэта кочует примерно такая фраза: «ему отказались засчитать два года, проведённых в Московском университете, предложив поступить снова на 1-й курс. Лермонтова такое долгое студенчество не устраивало». Но при этом — никаких ссылок. Почему? Ответа нет. А почему его не допускали на великосветские тусовки? Почему он люто ненавидел знать, а она — его? Ведь он принадлежал к этому кругу, и в то же время был как бы из касты неприкасаемых. Тайна. Может быть, в советское время из архивов тщательно вычищено всё, что так или иначе могло опорочить имя поэта?

Что ещё оставалось Лермонтову? Только поступить в юнкерскую школу», которая считалась одним из худших учебных заведений. И опять вопрос. Почему именно туда? Почему не в престижный Пажеский корпус, не в Морской кадетский корпус? Предки Лермонтова были потомственными дворянами, дорога туда ему вроде бы была открыть.

Но, похоже, возникли какие-то проблемы. Даже в юнкерскую школу (она официально называлась Школа гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров) Лермонтов устроился только благодаря протекции начальника штаба войск Кавказской линии Павла Петрова, родственника Елизаветы Алексеевны Арсеньевой, бабушки поэта.

Пытаясь разгадать эту загадку, литературовед Александр Познанский из Йельского университета выдвинул неожиданную версию. В 1976 году в США в альманахе «Russian Literature Triguarterly» была опубликована подборка весьма откровенных стихотворений, которые приписывались перу Лермонтова. Это якобы подтверждал и компьютерный анализ текста, сделанный позже. И Познанский в своей монографии «Демоны и отроки» (она выпущена в 1999 году в московском издательстве «Глагол») заключает: великий русский поэт страдал так называемым латентным гомосексуализмом, породившем многие психологические комплексы. Его любовные стихи посвящены не женщинам, а мужчинам, прежде всего, однокашникам по юнкерской школе Михаилу Сабурову и Петру Тизенгаузену. В качестве доказательств Познанский приводит отрывки писем, адресованных Сабурову и Александру Бартеневу. Последний, кстати, явно намекал на близкие отношения Михаила Юрьевича и Мартынова. Мартынов, по его мнению, вызвал Лермонтова на дуэль потому, что ревновал его к женщинам вообще, а Лермонтов ухлестывал за ними только для видимости. И, откровенно говоря, они нередко бросали его (может быть, узнавали о его противоестественных увлечениях?), или же он сам неожиданно оставлял объект своего поклонения.

Книга Познанского вызвала шок и яростные нападки литературоведов. Они не могли смириться с тем, что в число уже документально подтвержденных гомосексуалистов, таких, как Оскар Уальд, попадает ещё один великий гений. Увы, мертвые за себя заступиться не могут.

В звании поэта отказано

Мартынова, как правило, называют рифмоплётом. Но стихи его в советское время не цитировались, хотя за всю свою жизнь он написал десятка два стихотворений и поэму. Они действительно не выдерживают никакого сравнения с тем, что вывело на бумаге перо Лермонтова. Но кто может сравниться с гением? А Мартынов, если бы его публиковали, наверное, мог занять место в ряду таких полузабытых стихотворцев первой половины позапрошлого века, как, скажем, Петр Плетнёв или Павел Катенин. Впрочем, Мартынов, похоже, и не видел себя в роли поэта, поскольку ни одно из его творений не является законченным. Но вместе с тем встречаются добротно скроенные строки. Вот как он писал, например, о параде:

Вся амуниция с иголки,

У лошадей надменный вид,

И от хвоста до самой холки

Шерсть одинаково блестит… (Попов О. П. Чего хочет «жалкий человек»: Опыт анализа сочинений Н. С. Мартынова, Русская речь, 2000, №4).

Поэма Мартынова «Герзель-аул» посвящена боевым действиям против чеченцев, в которых автор участвовал лично. В этом сочинении он набрасывает портрет Лермонтова:

Вот офицер прилёг на бурке

С учёной книгою в руках,

А сам мечтает о мазурке,

О Пятигорске, о балах.

Ему всё грезится блондинка,

В неё он по уши влюблён.

Вот он в героях поединка,

И им соперник умерщвлён.

Мечты сменяются мечтами,

Воображенью дан простор,

И путь, усеянный цветами,

Он проскакал во весь опор… (там же).

Писал Мартынов и прозу. Свою повесть «Гауша» о любви русского офицера и девушки-черкешенки не закончил. Её можно расценить как подражание «Герою нашего времени», но неизвестно, когда она создавалась. Не исключено, что ещё до того, как был опубликован роман Лермонтова.

Если же подытожить, то Лермонтов и Мартынов воспринимали войну на Кавказе абсолютно по-разному. Лермонтов рассматривал её как трагедию, а Мартынов был уверен, что непокорные горцы заслуживают истребления.

Не прошло и четыре года…

После окончания юнкерской школы Михаил Юрьевич был направлен в лейб-гвардии Гусарский полк, расквартированный в Царском Селе, а Мартынов стал кавалергардом. Его полк размещался там же. Но если жизнь Лермонтова в эти годы известна едва ли не поминутно, то, чем занимался Мартынов,  тайна за семью печатями. Никто из исследователей даже и не пытался выяснить: убийца на то и убийца, чтобы он заслужил забвение. А самое любопытное между тем заключается в том, что Мартынов и Дантес служили в одном полку и знали друг друга. Вероятнее всего, что и Лермонтов был с ним знаком. Вот уж где мистика, так мистика!

В 1837 году за стихотворение «На смерть поэта», посвященное гибели Александра Пушкина, корнет Лермонтов был переведён в Нижегородский драгунский полк, расквартированный в ста верстах от Тифлиса. Официально не за крамольные стихи, а за то, что находился в столице без разрешения начальства, иными словами, в самоволке. Признать Лермонтова сумасшедшим, как пару месяцев назад Павла Чаадаева, Николай I не решился: расценят, что дело шито белыми нитками. Повесить, как декабристов, — слишком круто: это тоже вызовет взрыв негодования. Лучше всего не торопиться. Пуля какого-нибудь злого горца непременно найдёт поэта.

Но тут вот какой момент. Чтобы попасть на Кавказ в ряды действующей армии, существовала… очередь. По разнарядке отправляли туда ежегодно лишь по нескольку офицеров от каждого полка. Вспомним: так командировали в наше время омоновцев и милиционеров в Чечню. Поэтому слово «ссылка» не употреблялось даже самим Лермонтовым. Он, наоборот, рвался на свидание с горами. Всячески ходатайствовала перед сильными мира сего, чтобы её внука вернули обратно в Россию, только его бабушка, Елизавета Алексеевна.

В том же 1837 году, но позже Лермонтова, отправился на Кавказ и Мартынов. Поближе к сестрам, которые тоже перебрались в Пятигорск. И здесь бывшие однокашники встретились снова. Как будто что-то тянуло их друг к другу.

Надо сказать, что Лермонтов не слишком-то торопился к месту назначения. Добирался до полка почти… 9 месяцев. В апреле 1837 года прибыл в Ставрополь, где сказался тяжело больным и был помещён в военный госпиталь. Потом его отправили «для пользования минеральными водами» в Пятигорск (этому поспособствовал уже упомянутый Павел Петров). Когда попал в расположение своей части, оказалось, что её перевели в другое место. А когда, наконец, отыскал свой полк, выяснилось, что пришёл указ о возвращении поэта в Россию. Бабушка все-таки своего добилась.

Всё это время Лермонтов расслаблялся. Ухаживал за женщинами, много писал, встречался с грузинским поэтом Александром Чавчавадзе, пил кавказское вино, но пару раз всё-таки попадал в экстремальные ситуации. И, как явствовало из семейной переписки Мартыновых, опубликованной в 1891 году в журнале «Русский архив», Лермонтов заявил, что его ограбили по дороге. Пропали письмо, дневник и ассигнации, вложенные в конверт, которые Наталья Мартынова, сестра Николая Соломоновича, наказала передать брату. Лермонтов вернул Мартынову только деньги, хотя знать о них, если не вскрывать пакет, он не мог.

Сестра Натальи Екатерина Соломоновна Ржевская в 1852 году так рассказывала об этой истории Я.К.Гроту: «Лермонтов любил сестру Мартынова, который отговаривал её от брака с ним. Однажды, когда Мартынов был в экспедиции, а Лермонтов сбирался ехать в ту же сторону, m-lle Мартынова поручила ему доставить своему брату письмо и в нём свой дневник; в то же время отец их дал для сына своего письмо, в которое вложил 2 000 рублей серебром, не сказав Лермонтову ни слова о деньгах. Лермонтов, любопытствуя узнать содержание писем, в которых могла быть речь о нем, позволил себе распечатать пакеты и не доставил их: в письме девицы прочел он её отзыв, что она готова бы любить его, если б не предостережение брата, которому она верит. Открыв в письме отца деньги, он не мог не передать их, но самое письмо тоже оставил у себя. Впоследствии старался он уверить семейство, что у него пропал чемодан с этими письмами, но доставление денег изобличило его. Однако в то время дело осталось без последствий» (Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым», Санкт-Петербург, 1896).

Похоже на правду? Да, похоже. Кроме одного. Сумма, вложенная отцом Мартынова в пакет, по другим версиям составляла всего 300 или же 500 рублей, Причём ассигнациями. Две тысячи рублей серебром в пакет бы не поместились. А Лермонтова действительно ограбили в Тамани. Его задержка в пути следования в полк объяснялась во многом тем, что он не мог даже пошить себе мундир — не было денег.

Правда и в том, что Лермонтов был влюблён в Наталью Мартынову, ставшую позже графиней Лаутордоне, и она отвечала ему взаимностью. Есть тому другие свидетельства. По воспоминаниям Д.Д.Оболенского, «Неравнодушна к Лермонтову была и сестра Н. С. Мартынова — Наталья Соломоновна. Говорят, что и Лермонтов был влюблен и сильно ухаживал за ней, а быть может, и прикидывался влюбленным. Последнее скорее, ибо когда Лермонтов уезжал из Москвы на Кавказ, то взволнованная Н. С. Мартынова провожала его до лестницы; Лермонтов вдруг обернулся, громко захохотал ей в лицо и сбежал с лестницы, оставив в недоумении провожавшую». И ещё: «Что сестры Мартыновы, как и многие тогда девицы, были под впечатлением таланта Лермонтова, неудивительно и очень было известно. Вернувшись с Кавказа, Наталья Соломоновна бредила Лермонтовым и рассказывала, что она изображена в „Герое нашего времени“. Одной нашей знакомой она показывала красную шаль, говоря, что её Лермонтов очень любил. Она не знала, что „Героя нашего времени“ уже многие читали и что „пунцовый платок“ помянут в нём совершенно по другому поводу…» (Русская Старина, 1875, №9.)

Как утверждал близкий знакомый Лермонтова Я. И. Костенецкий, поэт просил руки Натальи у её отца. «Но тот, будучи не особенно хорошего мнения о Лермонтове, дал ему уклончивый ответ» («Русский Архив» 1893, VIII).

Михаил Лермонтов посвятил Наталье Мартыновой два стихотворения. И версия, что в 1841 году Мартынов вызвал поэта на дуэль, чтобы защитить честь семьи, поскольку Лермонтов читал чужие письма и использовал дневник сестры в романе «Герой нашего времени», всё-таки имеет право на жизнь. В образе княжны Мери современники узнавали Наталью Мартынову, ставшую графиней Лаутордоне. И, наконец, чашу терпения переполнил дружеский шарж на Мартынова, где он был изображен в мундире с газырями и с огромным кинжалом, сидящим на ночном горшке. Это выглядело очень смешно, и Мартынов буквально взбесился.

Версии официальные

Существует больше десятка версий, объясняющих тайну гибели Михаила Лермонтова. Первая из них проста и логична: представители высшей власти мстили Лермонтову. Они понимали: поэт четко обозначил язвы современного ему общества, точно указал адрес, откуда исходит зло, призывая тем самым свергнуть самодержавие. И враги искусно плели интриги, стараясь натравить на Лермонтова кого-нибудь из его знакомых. Однако молодой офицер С. Лисаневич отказался участвовать в заговоре, а вот Мартынов согласился. Потому царские сатрапы всячески обеляли его, дабы снять клеймо убийцы, изображали дело так, будто поэт сам напросился на дуэль и сам подставил себя под пулю.

Этой точки зрения придерживался и главный советский лермонтовед Ираклий Андроников. Он прямо называл заказчиков — императора Николая I и главу жандармов Бенкендорфа. По словам Андроникова, для организации убийства поэта в Пятигорск был командирован полковник Кушинников, а военный министр Чернышёв отправил туда же другого полковника — Тараскина. Но, увы, эта версия оказалась несостоятельной. Пути Тараскина, Кушинникова, Лермонтова и его окружения ни разу не пересекались.

Официальная советская идеология требовала жареных фактов. И вскоре родилась растиражированная официальными средствами массовой информации новая гипотеза: якобы Лермонтов был убит снайпером, спрятавшимся в кустах неподалеку от места дуэли, а не Мартыновым. И сделано это было, дескать, по приказу царя. В качестве неоспоримого доказательства приводилось заключение ординатора Пятигорского военного госпиталя И.Е.Барклая де Толли, производившего осмотр тела Лермонтова. Если он стоял правым боком к противнику и прикрывался пистолетом, как так получилось, что пуля вышла у левого плеча? Совершенно невероятно! Значит, выстрел произведен с противоположной стороны, причем откуда-то сверху.

Ещё в середине прошлого века криминалисты провели баллистическую экспертизу. Выяснилось: выстрелив первым в воздух, Лермонтов с пистолетом в руке отклонился назад, и пуля Мартынова, посланная почти в упор, прошила его как бы снизу вверх, так что версия с «тайным стрелком» не выдерживает критики.

Комплекс Сальери?

Условия дуэли были несоизмеримы обиде, нанесенной Мартынову. Противники начинали сходиться, когда друг до друга оставалось всего 15 шагов. Стрелять можно было до трех раз. Другими словами, поединок заранее предполагал смертельный исход. Но почему такие страсти, если причина дуэли кажется смехотворной? Забавный шарж не мог вызвать в человеке такой реакции, что он становился неуправляем и был запрограммирован на убийство. Значит, была какая-то другая причина?

В то же время секунданты были уверены, что дуль между друзьями не состоится. Они даже привезли с собой несколько бутылок шампанского, чтобы обмыть примирение. Но эти два факта противоречат друг другу. И опять — вопросы, на которые нет ответа.

На следствии о причине ссоры Мартынов говорил так: «С самого приезда своего в Пятигорск Лермонтов не пропускал ни одного случая, где бы мог он не сказать мне что-нибудь неприятное. Остроты, колкости, насмешки на мой счет… Он вывел меня из терпения, привязываясь к каждому моему слову, на каждом шагу показывая явное желание мне досадить. Я решился положить этому конец» (Дуэль Лермонтова с Мартыновым (По материалам следствия и военно-судного дела 1841 г.), Москва, издательство «Русслит» 1992).

Но присутствовал ли тут «комплекс Сальери» — комплекс бездаря, завидовавшего гению? Скорее всего, нет, потому что своё будущее Мартынов не связывал с изящной словесностью.

Уже теплее

Так может быть, поэт сам спровоцировал своё убийство? Не исключено. Вот что писал Иван Сергеевич Тургенев о Лермонтове: «Лермонтова я… видел всего два раза: в доме одной знатной петербургской дамы, княгини Шаховской, и несколько дней спустя на маскараде в Благородном собрании, под новый 1840 год… В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно-темных глаз. Их тяжелый взор странно не согласовался с выражением почти детски нежных и выдававшихся губ. Вся его фигура, приземистая, кривоногая, с большой головой на сутулых широких плечах, возбуждала ощущение неприятное… Известно, что в некоторой степени он изобразил самого себя в Печорине. Слова „Глаза его не смеялись, когда он смеялся“… действительно, применялись к нему» (М. Ю. Лермонтов в воспоминаниях современников, Москва, издательство «Художественная литература», 1989).

Из этого описания не следует, что, истинная причина гибели Лермонтова крылась в том, что он сам был нацелен на смерть. Но, наверное, это было именно так. Акушерка, принимавшая роду у его матери, сразу же сказала:

— Мальчик умрёт не сам.

Тема ранней гибели проходит сквозной нитью через всё его творчество. «Я предузнал мой жребий, мой конец, и грусти ранняя на мне печать», — писал он. «Кровавая меня могила ждёт, могила без молитв и без креста», — добавлял поэт в другом своем стихотворении.

Лермонтов редко участвовал в стычках с чеченцами. Но если участвовал, то демонстрировал полное презрение к смерти. Он, как писал историк Тенгинского пехотного полка Д. Ракович, принял командование над отрядом разведчиков. «Эта команда головорезов, именовавшаяся „лермонтовским отрядом“, рыская впереди главной колонны войск, открывала присутствие неприятеля, как снег на головы сваливаясь на аулы чеченцев… Лихо заломив белую холщовую шапку, в вечно расстегнутом и без погон сюртуке, из-под которого выглядывала красная канаусовая рубаха, Лермонтов на белом коне не раз бросался в атаку» (Ракович Д. В. Тенгинский полк на Кавказе, т. XX, Тифлис, 1900).

Отсюда и версия о самоубийстве поэта, замаскированном под убийство. Дуэль с Мартыновым тоже вроде бы её подтверждала. По воспоминаниям секунданта, Александра Васильчикова, Лермонтов накануне сказал, что виноват перед другом и «выстрелит в воздух». Не хотел стрелять и Мартынов, но по правилам дуэли он не мог это сделать: его обвинили бы в трусости (Васильчиков А. И. Не­сколь­ко слов о кон­чи­не М. Ю. Лер­мон­то­ва и о ду­эли его с Н. С. Мар­ты­но­вым, Русский архив. 1872. №1).

И ещё одно свидетельство — Н.П.Раевского: «Мартынов подошел к упавшему Лермонтову, поклонился до земли и произнес: „Прости меня, Михаил Юрьевич“. Вернувшись в город, Мартынов сразу же сдался коменданту, и его заключили в камеру» (Желиховская В. П. О дуэли Лермонтова, Нива, 1890, №7).

Но почему Лермонтов искал смерть? За что же так не любил себя? На этот вопрос ответа нет. Тайну унесли с собой в могилу и гениальный поэт, и человек, который считался негодяем и полным ничтожеством. Впрочем, это — расхожий штамп.

Дуэли не было?

Теперь становится понятным: секунданты выгораживали и Мартынова, и самих себя. Самые последние исследования с помощью компютерных технологий повергли в шок историков и литературоведов. Вот что пишет Александр Владимирович Карпенко (Проза. ру, 16 сентября 2019): «Будем исходить из слов нашего современника, кандидата медицинских наук Е. А. Федорова, который указал на рост Лермонтова в 160 см… Высота первой (входной) раны равна 105,8 см относительно стоп поэта, второго (выходного) отверстия  120,2 см и раны мягкой части плеча  122,8 см… Значит, пуля в теле поэта «не гуляла», как считают некоторые исследователи, а «прошила» поэта насквозь… Если траекторию пули продлить то упрётся она в землю на расстоянии 1,8 м… Мартынову, чтобы выстрелить, пришлось бы лечь на землю…

Важно и другое. Принято считать, что Лермонтов стоял на некотором возвышении… Но получается, что он должен был находиться почти на 8 метров выше Мартынова».

Что же в итоге? А то, что никакой дуэли не было. Вероятнее всего, что Лермонтов сидел на лошади, когда раздался выстрел. Он ехал к месту дуэли. И убил его, судя по всему, Мартынов. А секунданты заявили, что была дуэль, иначе их бы обвинили в уголовном преступлении.

И последнее. Выстрел был произведён не из дуэльного, а из армейского пистолета. Дуэльное оружие таких повреждений причинить не может.

* * *

Мартынова разжаловали и приговорили к трехмесячному заключению на гауптвахте. Но Николай I заменил отсидку церковным покаянием. Епитимья, то есть замаливание грехов, должна была продолжаться 15 лет, но в 1846 году Святейший Синод простил убийцу.

С этого момента он жил в Нижнем Новгороде. Женился на Софье Проскур-Сущанской. Она родила ему 11 детей. В дальнейшем многочисленное семейство перебралось в Подмосковье, а затем в саму Москву. Мартынов умер в возрасте 60 лет и был похоронен в селе Иевлево. Но в 1924 году в усадьбе Мартыновых разместили детскую колонию, а трудармейцы учинили форменный погром. Они разрушили фамильный склеп, а гроб с останками Мартынова утопили в пруду.

…Портреты Николая Мартынова, как и Михаила Лермонтова, сильно отличаются друг от друга. Почему? Загадка. Такая же, как и смерть великого поэта.

АРАКЧЕЕВЦЫ

Сегодня многое воспринимается по-другому, чем в советское время. Одиозные при большевиках личности предстают совсем в ином свете.

Преданный без лести

В исторической литературе совковских времён граф Аракчеев характеризовался как крайний мерзавец, большой любитель муштры и крепостник, создатель военных поселений, которые были чем-то вроде потемкинских деревень. Александр Пушкин считал, что подвергается гонениям именно благодаря Аракчееву.

В столице он — капрал, в Чугуеве — Нерон:

Кинжала Зандова везде достоин он, — писал Александр Сергеевич в одной из своих эпиграмм, хотя не все литературоведы считают, что эти строки принадлежат Пушкину. А вот автором другой эпиграммы поэт был абсолютно точно:

Губернаторов мучитель

И Совета он учитель,

А царю он — друг и брат.

Полон злобы, полон мести,

Без ума, без чувств, без чести,

Кто ж он? Преданный без лести

…грошевый солдат.

Да, Аракчеев был далеко не ангелом. Из его уст можно было услышать площадную брань; подчинённые его нередко получали затрещину или зуботычину. Но тот же Пушкин, узнав, что граф скончался, писал жене: «Об этом во всей России жалею я один — не удалось мне с ним свидеться и наговориться». И граф недаром выбрал для себя девиз «Без лести предан». Аракчеев при всех своих недостатках был предан России.

Взлёт его карьеры начался в Гатчине, где молодого офицера заметил наследник престола, будущий император Павел I. Он назначил Алексея Андреевича комендантом Гатчины, а потом и комендантом Петербурга. Уже став императором, Павел произвел своего фаворита в генерал-майоры, а затем в генерал-лейтенанты, присвоил ему звание барона и наградил орденом святого Александра Невского.

В 1801 году короновался новый император  Александр I. Но и он благоволил к Аракчееву, назначил военным министром. Граф боролся с бюрократизмом, повысил качество обучения офицеров, заменил устаревшее вооружение более современным. А военные поселения, несмотря на критику, прижились, да и, собственно говоря, существуют и по сей день.

Много это или мало? Много. А если вспомнить Отечественную войну 1812 года? «Временщик» привёл российскую артиллерию в образцовое состояние, покровительствовал Барклаю-де-Толли. Князь Багратион благодаря Аракчееву получил чин генерала от инфантерии. Именно Аракчеев настоял на том, чтобы Кутузова назначили главнокомандующим русской армии. Во время восстания декабристов Аракчеев отказался участвовать в подавлении мятежа. И Николай I отправил его в отставку.

Перед смертью граф Аракчеев на собственные сбережения открыл кадетский корпус своего имени, выделив для этого 300 тысяч рублей. Потом по такому же принципу создавали суворовские и нахимовские училища. Прообраз их  Нижегородский кадетский корпус. Такие же учебные заведения были открыты и в других городах.

Аракчеевский корпус

После смерти Аракчеева всё его имущество, включая библиотеку, состоящую из 10 тысяч томов, было передано созданному им кадетскому корпусу. Этот корпус перевели из новгородского села Грузино в Нижний Новгород. Учебный курс состоял из 6 классов, а с 1873 года  из семи. Изучались разные дисциплины: русский язык и словесность, немецкий и французский языки, математика, история, география. А также естественная история, физика, космография, закон Божий, чистописание (в младших классах) и рисование. Учебный год продолжался с 16 августа по 5 июня. Всего в кадетском корпусе прошли обучение около пяти тысяч человек. Среди них были герои русско-турецкой, Крымской, русско-японской, Первой мировой и гражданской войн. В их числе и военный летчик Пётр Нестеров. Но бывшие кадеты воевали главным образом в рядах Белой армии.

Большевики делали всё, чтобы память об этом военном учебном заведении изгладилась из памяти потомков. Еще раньше, вскоре после Февральской революции, корпус был преобразован в гимназию военного ведомства. Но когда кадетам зачитали текст отречения от власти императора, они запели «Боже, Царя храни». Когда на парад приказали выйти со свернутыми знамёнами, он вышли с развернутыми. Такие вот неслухи были. Знамена эти впоследствии уничтожили, как и сведения о героях прежних сражений. И только спустя девять с лишним десятков лет, в октябре 2011 года в Нижнем Новгороде был создан Фонд «Возрождение Нижегородского графа Аракчеева кадетского корпуса», а потом  историко-патриотический клуб.

Забытые герои

Кадеты восстанавливают историю корпуса. Оживает прошлое. Вспоминают здесь и имена забытых героев. Вот только один из них.

Во время Крымской войны Александр Васильевич Оноприенко ещё только начинал свою службу в армии. Ему было всего 18 лет, и юный прапорщик получил назначение в 7-ю артиллерийскую бригаду, которой командовал генерал Эдуард Брюннер (по другим источникам, Бриммер). Это был опытный военачальник. Он участвовал в кавказских войнах, которые велись, практически не прекращаясь, с 1817-го по 1829 год, был удостоен за мужество и храбрость многими наградами.

Артиллеристы Брюннера входили в сводный отряд под командованием генерала от инфантерии Василия Бебутова. Они уже отличились в сражении при Башкадыкларе и в битве при селении Кюрюк-Дара 24 июля 1854 года. Здесь были обращены в паническое бегство силы противника, который по численности втрое превосходил силы русских. В плен сдались 2 тысячи турок.

Оноприенко прибыл на Кавказ во время осады Карса. Это было хорошо укреплённая крепость, где находилось многотысячная турецкая армия (по разным оценкам, от 20 до 50 тысяч человек). Но боеприпасы и продовольствие имеют печальное свойство кончаться. Крепость была обложена со всех сторон, все поползновения пополнить эти запасы на корню пресекались русскими. В Карсе начался голод. Неудачей закончилась и попытка послать сюда подкрепление из Эрзерума. Главнокомандующий русскими войсками на Кавказе Николай Муравьев выслал навстречу отряд генерал-лейтенанта Ковалевского, в состав которого вошли 20 орудийных расчетов Брюннера. В числе артиллеристов был и Оноприенко. Благодаря огню картечью по вражеским порядкам, который велся с небольшой дистанции, турки были остановлены. Ударила кавалерия, а за ней пехота, и неприятель бежал. Командир этого отряда Али-паша был взят в плен.

Проявил себя Александр Оноприенко и при штурме Карса. «Со всех батарей грянул убийственный залп, — вспоминал потом один из турецких военачальников, — и неприятельские снаряды с воем и визгом полетели над нами» (Тарле Е. В. Крымская война, т. 1, Москва-Ленинград, Воениздат, 1941—1944). К концу боя все турецкие укрепления, кроме самого главного, Вели-Табии, были взяты. 26 ноября 1855 года крепость сдалась на милость победителя со всем вооружением и гарнизоном. Число военнопленных составило 16 тысяч человек, не считая иностранных легионеров.

После боевых действий на Кавказе Оноприенко продолжал военную карьеру. В 1877—1878 годах принял участие в войне с Турцией. За взятие турецкого редута на горе Шандорник и за храбрость в сражении при Араб-Конаке был награжден золотой саблей. В бою близ деревни Адакиой выдвинул орудия своей батареи на расстояние 500 шагов от противника и подавил его артиллерию. За этот дерзкий маневр Оноприенко получил орден Святого Георгия 4-й степени. 8 ноября 1885 года Александр III произвёл его в генерал-майоры, назначив командиром артиллерийской бригады. Дослужился он до звания генерал-лейтенанта, командуя артиллерией Петербургского военного округа.

Нижегородские драгуны

Крымская война для Нижегородского драгунского полка, сформированного воеводой Апраксиным в 1701 году, началась со сражения при Баяндуре, небольшого селения

близ Андрианополя.

В сводный отряд под командованием Василия Бебутова входили два дивизиона драгуна под началом полковника Ивана Тихоцкого. Несмотря на сильный огонь турецкой артиллерии, нижегородцы своей стремительной атакой сорвали замысел неприятеля обойти правый фланг русских полков и ударить с тыла. Турки отступили за реку Арпачай. Как писал В. Гололобов в журнале «Рейтар» (2005, №22), «император Николай I щедро наградил участников боя. Всем нижним чинам было пожаловано по рублю серебром… Среди награжденных были офицеры и нижние чины Нижегородского драгунского полка: золотых шашек удостоились полковник Тихоцкий и майор Кашинский; ордена Святой Анны 3-й степени с бантом были пожалованы капитанам Познякову и Сурину, штабс-капитанам графу Менгдену и Ямбржиковскому и прапорщику Покатилову. Знаков отличия военного ордена удостоились Федор Кузнецов, Алексей Перебейнос, Елистрат Колюжный, Осип Опришко и Василий Кованцов». К сожалению, проследить их дальнейшую судьбу не удалось.

Сражение при Башкадыкларе произошло несколько позже — 1 декабря 1853 года. Отступавшая к Карсу турецкая армия (36 тысяч человек) пыталась остановить преследовавший её отряд Бебутова. Турки заняли выгодные позиции на высоком берегу реки Маврякчай. Две атаки русских были ими отбиты. Турецкая конница стала охватывать русские войска с флангов. Наша кавалерия под командованием генерал-майора А. Ф. Багговута — нижегородские драгуны и казаки — рванулась навстречу и ворвалась на плато, где находились турецкие орудия. Турки были разгромлены. Потери противника составили 6 тысяч человек и 24 орудия, русские потеряли 317 человек убитыми и 926 ранеными. За победу при Башкадыкларе командир нижегородских драгун генерал-майор князь Ясон Чавчавадзе и его родственник, капитан Захарий Чавчавадзе, полковник Ф.К.Борковский и майор В.А.Петров были награждены орденами. Офицеры получили полугодовой оклад жалованья, а нижние чины — по 2 рубля.

24 июня 1854 года нижегородские драгуны приняли участие и в сражении при Кюрюк-Дара. Они и здесь приняли на себя главный удар неприятеля. Растянув свои войска, турки позволили Бебутову провести ряд контратак, в результате которых враг был отброшен с большими потерями. За геройские действия при Кюрюк-Дара 5-му дивизиону полка был пожалован новый Георгиевский штандарт. Все офицеры получили награды, а рядовой состав — прибавку к жалованию.

3

ОЧАРОВАННЫЕ СТРАННИКИ

…Где-то далеко внизу, словно в аэродинамической трубе, ревёт река. Лоснится лёд, испещрённый глубокими трещинами. Ледник угрожающе вспучен и топорщится причудливыми оплывшими башенками, которые альпинисты называют «грешниками».

Это — Монгольский Алтай, сверкающий белизной ледник Потанин и его ответвление — Александрин, названные так в честь нижегородки Александры Викторовны и её супруга, такого же, как и она, путешественника, Григория Потанина.

Как «классная дама» каторжника полюбила

Саша родилась в городе Горбатове. Отец её, Виктор Николаевич Лаврский, был священником, а первым учителем девочки её старший брат Валериан, приятель Николая Добролюбова.

У Александры был ещё и младший брат Константин. Он поступил в Казанский университет, со временем стал сотрудничать с либеральной «Камско-Волжской газетой».

Шли годы. В 1861 году умер отец Александры. Пять лет спустя Александра Викторовна устраивается на работу воспитательницей в Нижегородское женское епархиальное училище. Но тут младшего брата посадили в тюрьму. Оказалось, что он вёл революционную пропаганду.

Константина сослали в далёкий северный городок Никольск (ныне он в Вологодской области), и вскоре Александра с матерью приехали его проведать. Здесь и состоялось знакомство Александры с Григорием Потаниным. К ней впервые пришла большая любовь. И в Никольске состоялась скромная свадьба.

Казак Потанин

Григорий Николаевич родился в 1835 году в поселке Ямышевском на Иртыше. Его отец, Николай Ильич, был хорунжим Сибирского казачьего войска, которое несло охрану границ России. Он настаивал на том, чтобы сын пошёл по его стопам. И Григорий поступил на учебу в Сибирский кадетский корпус.

Здесь он познакомился с киргизом Чоканом Валихановым, который мечтал стать путешественником. Такой же мечтой проникся Григорий. В дальнейшем их жизненные пути будут часто пересекаться, их связывала большая дружба.

В 1852 году после окончания учебы Потанина направили в 8-й казачий полк, расквартированный в Семипалатинске. Но отряду, в который попал Григорий, предстоял дальний переход в Семиречье, а потом дальше  до Тянь-Шаня. Так начали сбываться мечты о путешествиях.

Службу он нёс исправно. Его заметили. Через полгода Потанина переводят в Омск, в контрольное отделение войскового правления. Но Омск, куда ссылали революционеров, бурлил, и Потанин тоже увлёкся крамольными идеями.

В это время через Омск проезжал известный в России и за ее пределами географ Пётр Семёнов, возвращавшийся из экспедиции. Валиханов познакомил его с Потаниным, и Семёнов заинтересовался неопубликованными работами Григория Николаевича по истории, этнографии и ботанике, пообещал похлопотать о том, чтобы Потанин смог выйти в отставку. И обещание своё выполнил.

Но для переезда в Петербург требовались деньги, а их у Григория Николаевича не было. В Томске жил его родственник, барон Гильзен, основавший золотой прииск в горах Кузнецкого Алатау. Потанин отправляется к нему в надежде поступить на службу. Увы, дядя к тому времени обанкротился, а вскоре скоропостижно умер.

Помог Григорию Николаевичу ссыльный анархист Михаил Бакунин. Через своих знакомых он выбил для Потанина разрешение сопровождать караван с золотым песком в Барнаул, а затем через Казань и Москву  в Петербург. И осенью 1859 года Потанин поступает в университет на естественное отделение физико-математического факультета. Однако закончить учебу не удалось. В 1862 году из-за студенческих волнений занятия были прерваны на неопределенное время.

И опять помог Семёнов. По его рекомендации Потанина включают в состав экспедиции, которую возглавлял Отто Струве. Она направлялась к горам Сарытау, озеру Зайсан-нор и хребту Тарбагатай. Затем он работает секретарём Томского статистического комитета, преподает естествознание в мужской и женской гимназиях.

За создание кружка «сибирских патриотов» и «сепаратизм» Потанина арестовали. Суд приговорил его к пяти годам каторги. Но в каторжной тюрьме в Свеаборге он пробыл только три года. За примерное поведение срок наказания был снижен, и Григория Николаевича отправили в ссылку в Олонецкую губернию. В 1874 году Потанин был помилован и поселился с женой в Нижнем Новгороде.

По Монголии

В 1876 году Потанины отправились в первое своё общее путешествие. Экспедиция была немногочисленной. В её состав входили топограф Рафаилов, которого сопровождали два казака, студент Позднеев, знавший монгольский язык, зоолог Березовский и чучельщик Коломийцев. Сейчас чучельщиков называют таксидермистами

Путешественники выехали из Зайсана 20 июля. И первый же ночлег в долине Черного Иртыша показался сущим адом. «Свежие» люди подверглись широкомасштабной атаке комаров. Александра Викторовна писала в своем дневнике: «В воздухе от них стоял шум, напоминавший кипение самовара; на свечу они наседали так, что гасили её, а вокруг подсвечника образовались целые валики из обожженных комаров. Люди всю ночь не могли заснуть» (Потанина А. В. Из путешествий по Восточной Сибири, Монголии, Тибету и Китаю, Москва,1895),

В долине реки Кран, впадающей в Иртыш, находился буддийский монастырь Шара-сумэ, в котором путешественники надеялись нанять проводника по Алтаю. Но ничего не получилось. Их окружила толпа и стала забрасывать камнями. Позднеева стащили с лошади и сильно избили. Его, а также Потанина и Рафаилова арестовали. Суд освободил арестованных, но проводника они так и не нашли.

На южном склоне Алтайских гор стали встречаться каменные бабы и многочисленные захоронения, а также «обо» груды камней с воткнутыми в них длинными шестами. Если монгол проезжал мимо, он добавлял к «обо» ещё один камень. Считалось, что тем самым он задабривает духов гор.

В Кобдо экспедиция провела зиму с половины октября до конца марта, собирая сведения о жизни китайцев и монголов. 20 марта путешественники направились на юг. Здесь уже чувствовалось дыхание пустыни Гоби. Она представляла собой равнину, усыпанную чёрной галькой, без единой травинки. Лошади, которых мучила жажда и голод, еле передвигали ноги. Наконец, впереди показались холмики, на одном из которых виднелась башня. Это был оазис Сантоху.

Отдохнув здесь, экспедиция направилась к городу Баркуль у подножия Тянь-Шаня, а затем к Хами — самому восточному из городов Китайского Туркестана, населённого, кроме китайцев, таджиками и узбеками. Они имели своих ханов, подчиненных китайским губернаторам. Но часть Хами лежала в руинах это был результат китайско-тюркской войны, разразившейся в первой половине позапрошлого века.

В Ном-Тологой Потанин нанял проводника, и с запасом воды и свежескошенной травы экспедиция снова совершила переход через Гоби, оказавшись в ставке Джасакту-хана, которому китайский губернатор направил предписание оказать всяческое содействие русским путешественникам. Но хан сделал всё наоборот. Он не принял их, не пустил в монастырь, вернул подарки, ему предназначенные. После такого «гостеприимства» путники поспешили унести ноги и отправились на север, в Улясутай, а оттуда в Кош-агач и дальше, в Бийск.

Второй этап

Весь 1878-й и первые месяцы следующего года Потанины составляли описание своего путешествия и обрабатывали собранные материалы по этнографии. В апреле 1879 года они отправились в Монголию снова. В состав экспедиции входили также студент Адрианов, переводчики Чиналков и Палкин, топограф Орлов и трое казаков.

На этот раз каких-то чрезвычайных происшествий не происходило. Была, правда, попытка конокрадства, но злоумышленники не смогли ее осуществить. А вот встреча с шаманами запомнилась.

Однажды на рассвете путешественники услышали удары бубна. Они увидели обряд камланья. Его исполняла шаманка Найдын. Плащ ее был покрыт массой бахромы из ремешков, с пришитыми к ним железными погремушками и колокольчиками. Ремешки изображали змей с глазами из бисера и открытой пастью. На плечах, на воротнике, на шапке были нашиты пучки совиных перьев, бахрома закрывала лицо. Бубен представлял собой обруч с натянутой на него козлиной шкурой.

Обряд проводился в юрте. В очаге что-то кипело в котле, вместо дров использовался можжевельник. Мать Найдын плеснула молоком на камни, и Найдын повернулась спиной к огню. Она била в бубен, раскачиваясь и извиваясь, при этом движения и удары бубна все убыстрялись, а потом неожиданно прекратились, и Найдын запела. Голос её был полон разных интонаций  от нежных звуков до гортанных криков. Это означало, что духи, вызванные Найдын, собрались все вместе.

Возле юрты сидели кругом одноплеменники шаманки. Она стала поочередно бросать свою колотушку каждому. Те ловили её и прикладывали ко лбу. Пение во время этого ритуала было своеобразным предсказанием судьбы. Надо отметить, что Найдын всё это время пребывала в трансе. Она объяснила, что бубен — это конь, на котором шаман улетает в мир духов. Чем громче удары, тем быстрее мчится шаман на этом коне.

Из Модон-обо экспедиция вышла к заимкам русских купцов Веселкова и Сафьянова, где смогла отдохнуть в избах, поесть хлеба и щей, помыться в бане. Эти купцы доставляли русские товары из Минусинска, а закупали шерсть, кожи, меха.

Дальше путь экспедиции лежал в Иркутск, но весной 1880 года на дальнейших планах пришлось поставить крест: возникли дипломатические осложнения в переговорах с китайской стороной. И, тем не менее, было сделано очень много. Собраны гербарии, составлены описания животного мира…

В Китае

Экспедиция в Китай была организована в 1884 году. В её состав вместе с Потаниным и Александрой Викторовной вошли геодезист Скасси и зоолог Березовский. В Китай они прибыли морским путем из Кронштадта.

Но с самого начала путешественников преследовал какой-то злой рок. Дорога, которая раньше была вымощена крупными плитами и называлась императорской, была совершенно непроходимой. Пришлось ехать другой дорогой, грунтовой, которая после дождей превращалась в болото. С гостиницами тоже было плохо иностранцы привлекали повышенное внимание. За ними подглядывали, подслушивали, о чём они говорили.

Неподалеку от города Дайчжоу разразилась пыльная буря. Поднялся ветер, мелкие песчинки царапали лица. В двух шагах ничего не было видно. Пришлось останавливаться, пережидать, пока буря не кончится.

В одной из деревень заболел Потанин, а хозяин постоялого двора, где остановились путешественники, едва не выгнал их на все четыре стороны. Он увидел, как ночью Скасси определял по Луне географическую широту местности и принял его за колдуна.

Несколько раз путешественники встречали препятствие в виде Великой Китайской стены. Кое-где стена была сильно разрушена, но в некоторых местах башни с воротами были в полной сохранности, и чиновники даже взимали плату за проезд.

25 августа экспедиция пришла к ставке ордосского вана, по-местному, князя. Здесь, как утверждали монголы, находилась святыня всего Ордоса — юрта якобы с останками самого Чингисхана.

Тархаты хранители святыни разрешили сфотографировать усыпальницу. По их словам, Чингисхан не умер, а только спит. Он лежит в серебряном гробу, но встаёт и за ночь съедает жареного барана, которого на самом деле съедали тархаты. По их мнению, Чингисхан должен воскреснуть в 2227 году.

Но весь этот спектакль был рассчитан на то, чтобы путешественники выложили деньги. На самом деле, где находится могила Чингисхана, до сего времени неизвестно.

В Лабране экспедиция провела два дня. Этот монастырь на высоте почти 3 тысячи метров был главным центром буддизма в средневековом Китае. Гэгэн его настоятель тепло принял Потанина и его супругу. Он несказанно обрадовался подарку часам с кукушкой. Его ответным подарком были два свертка красного тибетского сукна и огромная глыба сахара.

Всего в Лабране было 18 храмов. В одном из них путешественников поразила коллекция медных статуй богини Дара-экэ их было около тысячи.

В районе Сигучена путешественникам встретились «пляшущие» деревни. После землетрясения, которое случилось за шесть лет до их визита, жители этих деревень подверглись какой-то странной эпидемии пляске, которую никто не мог остановить. Эта болезнь уже затухала, но кое-где ещё продолжалась.

Предшественники Потаниных, пересекавшие пустыни, упоминали об акустических миражах «разговорах духов». Александра Викторовна в своем дневнике утверждала, что это не галлюцинации. Она сама и Григорий Николаевич явственно слышали чьи-то голоса.

У станции Шоргольджут, на большой караванной дороге Потанин из предосторожности велел привязать лошадей на ночь вблизи палаток. Но и это не помогло. Два вора под покровом ночи пробрались к лошадям, обрезали ремни и угнали четырех жеребцов. На этом третье путешествие Потаниных было закончено.

Последняя экспедиция

Когда возник проект четвертой экспедиции Потаниных, Александре Викторовне было 49 лет. К ревматизму, которым она заболела ещё во время первого путешествия, прибавилась грудная жаба так в старину называли стенокардию. Но Потанина не говорила о своих недомоганиях супругу, боялась, что он или вообще откажется участвовать в экспедиции, либо отправится один. Но кто ему, большому ребенку, окажет помощь, кроме неё?

Потанины поехали в монгольской двуколке. Это было невозможно вытерпеть легче спуститься в бочке с крутой горы. И, конечно же, не мудрено, что в Пекине Александра Викторовна расхворалась. Но, отлежавшись, на третий день попросила мужа и главного его помощника, геолога Владимира Обручева, будущего академика, продолжить путешествие.

На двух телегах Потанины отправились к городу Сиань. Но телеги трясло, самочувствие Потаниной ухудшалось. Кто-то посоветовал ей нанять носильщиков, и Потанин этот совет принял.

Но тропа сменилась каменной лестницей, Александре Викторовне пришлось подниматься по ней самой. В сердце кололо. Высота зашкаливала за три тысячи метров.

В Чэнду, столице Сычуани, Потанины прожили половину марта. Александра Викторовна в эти дни написала очерк «Тысяча сто верст на носилках». Он вскоре был напечатан в сборнике «Читальня народной школы», а потом в иркутской газете «Восточное обозрение» (1893, №24).

Но на пути снова встали горы. Нужно было идти к перевалу. И снова Потаниной поплохело. Более того, случился инсульт. Александру Викторовну парализовало.

Григорий Николаевич заторопился в Пекин, но было уже поздно. Его супруга ушла из жизни. Это произошло 19 сентября 1893 года. Александру Викторовну похоронили в Кяхте. В феврале 1956 года на могиле путешественницы был установлен памятник.

Потеря жены, сопровождавшей его во всех экспедициях и бывшей его верным другом и помощницей, так подействовала на Потанина, что больше он никаких экспедиций в течение шести лет не предпринимал. Умер он в 1920 году.

НАПОЛЕОНЫ С РУССКИМИ ЭПОЛЕТАМИ

Это не выдумка: Наполеоны действительно служили в русской армии. В том числе в одном из самых престижных воинских подразделений — Нижегородском драгунском полку. Подполковником здесь был, правда, не сам император Франции, а его родственник и наследный принц — Луи Наполеон Жозеф Бонапарт.

Седьмая вода на киселе

В родословной полководца запутаться легче лёгкого. Мать будущего императора Франции Мария Летиция подарила своему супругу тринадцать детей, из которых выжило восемь. Луи Наполеон Жозеф Бонапарт был внуком младшего брата императора, Жерома, то есть доводился своему великому предку седьмой водой на киселе.

Его дед, Жером, был женат дважды. Первым браком — на американке Элизабет Паттерсон, которая подарила ему сына Жерома-младшего (1805—1870) — родоначальника американской ветви Бонапартов. Но брак этот скоро распался, и Жером-старший женился вторично. На сей раз — на вюртембергской принцессе Екатерине. В этом браке родилось трое детей. Старший — Жером Наполеон Шарль Бонапарт (1814—1847) носил титул принца Монфортского. Близкие звали его Плон-Плон (это непереводимо), он и стал отцом Луи Наполеона.

После падения Второй империи и пресечения прямой линии Наполеона (единственный сын полководца, Наполеон II, он же Франсуа Жозеф Шарль Бонапарт, король Римский, он же Франц, герцог Рейхштадтский, умер от туберкулёза в раннем возрасте) наследным принцем стал Плон-Плон. Но, получив образование в вюртембергском военном училище, он не захотел служить в армии и обосновался в Париже.

После Февральской революции во Франции в 1848 году Плон-Плон избирался в Учредительное собрание, где прославился как отчаянный радикал. Его выступления закрепили за ним еще одно прозвище — Красный принц, хотя Плон-Плон был далёк от коммунистической идеологии.

Императором Франции стал не он, а его двоюродный брат, закоренелый консерватор Луи Наполеон, победивший в подковёрной борьбе и принявший имя Наполеона III. И он спровадил кузена послом в Испанию, а потом и вообще уволил. Конкуренты ему были не нужны.

Племянник Наполеона I захватил власть путём заговоров. Но проводимую им политику дальновидной назвать было трудно. Вспыхнула франко-прусская война, и император попал в германский плен. Это было концом его карьеры. Во Францию он не вернулся. Революция свергла незадачливого диктатора, и борьба за титул наследного принца обострилась. Неожиданно погиб единственный сын Наполеона III Эжен, который в составе британской армии сражался с улусами в Южной Африке, и все права на трон снова перешли к Плон-Плону. Но на французский престол претендовал и его старший сын, Виктор. Когда распри между родственниками стали уже совсем неприличными, французы выслали из своей страны всех Бонапартов. От греха подальше.

Кто из них был наследником престола, до сего времени непонятно. Плон-Плон согласно его завещанию передавал свой титул младшему сыну, Луи. И мнения бонапартистов в то время разделились. Одни были на стороне Виктора, другие поддерживали его брата — героя нашего повествования. Но «русский» Наполеон умер, не оставив потомства, и теперь французская корона (разумеется, чисто символически) перешла к внуку Виктора — Жозефу Шарлю Полю Бонапарту II. Спит и видит себя в образе Наполеона VII и его сын Жан-Кристоф.

У тетушки Матильды

Детство Луи Наполеона прошло у тетушки Матильды Бонапарт. Её хотели выдать замуж за Наполеона III, но помолвка была расторгнута. Матильда вышла замуж за уральского промышленника Анатолия Демидова, одного из самых богатых людей Европы. Но брак закончился разводом. Матильда сбежала с любовником, забрав всё свое приданое.

Тут заговорила артиллерия главного калибра. Мать Матильды была кузиной Николая I, и тот запретил Демидову появляться в России. Более того: уральский промышленник должен был выплачивать своей бывшей супруге 200 тысяч франков ежегодно.

Матильда жила припеваюче. Её салон собирал самых популярных деятелей искусства, и Луи Наполеон был знаком практически с каждым. Но это продолжалось только до низложения Наполеона III. И принц Луи Бонапарт отправился в Италию, где жила его мать, принцесса Клотильда.

Она состояла в ордене доминиканок и жила в строгости, а Луи любил гульнуть. Его взял под свою опеку дядя, король Умберто I, который был, как и Луи Наполеон, любителем спиртного и большим повесой. Они подружились, и принц Бонапарт стал гражданином Италии.

Но его почему-то неудержимо тянуло в Россию. Когда наступил 1889 год, Луи Наполеон согласно поданному прошению был принят на российскую службу и зачислен подполковником в 44-й драгунский Нижегородский полк.

На русской службе

В 1890 году в грузинской газете «Иверия» сообщалось: «В среду ночью прибыл из Батуми принц Людовик Наполеон (это была ошибка: не Людовик, а Луи  С.С.-П.), направляющийся в Нижегородский драгунский полк». И повсюду судачили: «Надо же! Потомки полководца, потерпевшего сокрушительное поражение в войне с Россией, носят теперь русскую форму!» (Барятинская М. Моя русская жизнь. Воспоминания великосветской дамы. 1870—1918. Москва, ЗАО «Центрполиграф», 2006).

Но Луи это не удивляло: правящий император Александр III доводился ему четвероюродным братом, а цесаревич Николай Александрович — то ли шести-, то ли восьмиюродным племянником.

Луи Наполеон начал службу под началом полковника князя Сергея Илларионовича Васильчикова. Однако в офицерской среде уважением он не пользовался. Родной брат Васильчикова, Александр, был секундантом на дуэли Михаила Лермонтова с Николаем Мартыновым и, по мнению многих современников, сыграл в судьбе поэта зловещую роль. Сам же Сергей Васильчиков отличался деспотизмом (потом его обвиняли в причастности к расстрелу толпы у Зимнего дворца 9 января 1905 года). Однако, несмотря ни на что, Луи и Васильчиков подружились. В 1891 году они вместе ездили на похороны тогдашнего шефа полка  короля Вюртембергского Карла-Фридриха-Александра. В том же году умер и Плон-Плон. Но братья Луи и Виктор ссориться не стали, отцовское наследство поделили по справедливости. Луи получил замок Пранжен в Швейцарии недалеко от Лозанны.

На посту командира Нижегородского полка Васильчикова сменил герой русско-турецкой войны 1877—1878 годов Сергей Бибиков, в отличие от Васильчикова человек кристально честный, не терпящий кумовства. И принц уже не пользовался таким расположением и покровительством, как при его предшественнике. Бибиков вообще с подозрением относился к иностранцам в русском мундире.

Это был непродолжительный период, когда военные действия Россия не вела. Полк стоял в Пятигорске, занимался строевой подготовкой, учебными стрельбами. Офицеры, в числе которых был Луи, вели разгульный образ жизни. Кавказские минеральные воды привлекали многих жаждущих авантюрных приключений женщин, и принц, несмотря на свой огромный нос, прослыл покорителем дамских сердец.

Новым шефом полка стал цесаревич Николай Александрович, будущий император. Он благоволил своему дяде, который был даже моложе племянника. С его легкой руки Луи Наполеон получил в командование 45-й драгунский Северский полк, после чего был назначен командиром самого престижного в России лейб-гвардии Уланского полка, который входил во 2-ю гвардейскую кавалерийскую дивизию. Она была расквартирована в Петергофе.

Надо сказать, что многие россияне прореагировали неоднозначно. Именно этот полк был наголову разбит Наполеоном в 1805 году в сражении под Аустерлицем, и анекдотов на данную тему ходило не меньше, чем о Чапаеве или о Штирлице. Но Луи Наполеон на них не реагировал. Теперь он был особой, приближённой к императорскому двору, дружил с великим князем Владимиром Александровичем — главным распорядителем балов и карнавалов. Дочь Владимира Александровича, Елена, стала объектом страсти пылкого француза.

Но тут случилось, совсем, как в песне Аллы Пугачевой:

Всё могут короли, всё могут короли!

И судьбы всей земли вершат они порой,

Но, что ни говори, жениться по любви

Не может ни один, ни один король…

Луи Наполеона сразу же отвергли как «неперспективного». Его шансы стать императором были призрачными. Состоялась помолвка Елены Владимировны с принцем Максом Баденским, но тут что-то не заладилось, и она вышла замуж за будущего греческого принца Николая, но он стал принцем только в 1913 году после убийства его отца, короля Георга. Княжна предпочла одного «малоперспективного» другому, заметив как-то, что Луи слишком уж горбоносый. Чтобы утешить родственника и подсластить пилюлю, Николай II произвёл Луи Наполеона в генерал-майоры и вручил ему высший орден Российской империи, — Андрея Первозванного.

Был ещё один момент, который не вписывался в штатные ситуации. В 1897 году в Россию с официальным визитом прибыл президент Франции Франсуа-Феликс Фор. По великосветскому регламенту его встречали сам император и полк Её Величества. А это означало, что командир полка должен отдать честь высокому гостю. И вот тут Николай II схватился за голову. А что если Луи Наполеон взбрыкнёт и честь отдавать не будет? Ведь он — принц, а этот титул гораздо солиднее…

Но Луи Наполеон опроверг все сомнения. Он козырнул французскому президенту, заявив потом, что выполнил долг российского офицера. Однако других офицеров и русскую знать это не растрогало. Многие были против засилья иностранцев в армии и открыто ненавидели принца. Не складывались у него отношения и с начальником дивизии генерал-лейтенантом Георгием Скалоном  он был потомком французских гугенотов и не любил монархов, которые преследовали его предков.

Род Скалонов, кстати говоря, имеет непосредственное отношение к Нижегородчине. Антон Данилович Скалон преследовал отряды пугачёвцев, старший брат Георгия Антоновича, Дмитрий Антонович, тоже бравый генерал, после выхода в отставку проживал на территории Княгининского уезда Нижегородской губернии (теперь это Сергачский район) в своей усадьбе рядом с селом Игнатово.

Не жаловала командира полка и императрица Александра Фёдоровна. Она была немкой, а Пруссия издавна враждовала с французами. И первая леди всячески продвигала на место Луи Наполеона своего фаворита — полковника Орлова. Дело дошло до того, что Николай II вынужден был отправить своего протеже снова на Кавказ. Правда, с повышением — командовать кавалерийской дивизией.

Но тут грянул взрывоопасный 1905 год, начались погромы в Баку, Нахичевани, Тифлисе…

Кавказ подо мною

Резня в Баку началась в феврале 1905 года. Потом погромы перекинулись и в Грузию. Принцу Луи удалось подавить волнения. Причём не так жёстко, как это делали другие. Ему посчастливилось вступить в контакт с враждующими сторонами и примирить их. Но это вызвало негативную реакцию со стороны наместника на Кавказе графа Воронцова-Дашкова. Он элементарно завидовал французскому принцу, а во-вторых, опасался, что иностранец вынудит графа уйти со своего поста. Эти настроения усугубились после того, как Луи Наполеону было присвоено звание генерал-лейтенанта.

Воронцов-Дашков обладал обширными связями, в том числе и в доме Романовых. Николай II его опасался, и назначил Луи Наполеона всего лишь Эриванским губернатором. Тут-то граф и подсидел француза. Он хорошо знал обстановку на Кавказе, под его давлением на Луи Наполеона посыпались многочисленные доносы, и горбоносому Луи ничего не оставалось, как подать в отставку. Собственно говоря, начальник дивизии был не ангелом, скелет в его шкафу долго искать не пришлось. В благодарность за то, что погромы прекратились, армяне преподнесли любвеобильному французу дорогой подарок — юную наложницу. И он проводил с ней всё свое время. Жена генерала Евгения Богдановича, близкого к дому Романовых, Александра Викторовна, писала в своих мемуарах: «Про него (Луи Наполеона, — С.С.-П.) дурные сведения. Армяне его купили подарком, когда его посылали в Кутаис усмирять, — подарили ему красавицу, которой он пленился, заперся с ней и о беспорядках забыл. Теперь эта красавица всюду ему сопутствует, и за неё армяне у него в фаворе» (Богданович А. В. Три самодержца. Дневники генеральши, Москва, издательство «Вече», 2008)

Любитель путешествий

После отставки планы у Луи Наполеона были поистине наполеоновские. Он решил совершить путешествие по городам России, которые оставили заметный след в истории страны. В 1906 году он после Москвы инкогнито прибыл в Нижний Новгород. Никто из газетчиков об этом не знал — принц хорошо конспирировался. О том, что здесь он провёл неделю, свидетельствуют только записи в его дневнике.

Луи Наполеон побывал в Строгановской церкви на Рождественке, о который писал в самых восторженных тонах, в Макарьевском монастыре, в раскольничьей вотчине нижегородского купца Николая Бугрова.

Кроме Москвы и Нижнего Новгорода, французский принц посетил тогда Ярославль и Кострому, но его записи о поездках по России эпизодичны, и нельзя сказать точно, где он ещё побывал. А спустя два года снова приехал в Россию — теперь уже из Швейцарии. На этот раз — на Кавказ, где обосновался внук наполеоновского маршала Мюрата и сестры французского императора Ашиль — Шарль Луи Мюрат. Луи Наполеон, кстати, прибыл не один — его сопровождало 12 человек. Гости были очарованы грузинским гостеприимством, красотой природы, песнями и танцами. Супруга Мюрата, княжна Саломея, пригласила портных и велела для всех гостей пошить национальные грузинские костюмы. Французы были в восторге (Чилая С. Потомки, Москва, издательство «Советский писатель, 1976).

Принц Луи Наполеон много странствовал. Побывал во всех частях света, кроме разве что Антарктиды, а в самом начале Первой мировой войны стал представителем императора России при итальянском генеральном штабе. В последние годы жил безвыездно в своём родовом замке. На его похоронах выяснилось, что русский генерал был награжден орденами Франции, Италии, России, Турции, Японии и Пруссии.

Много принцев французских и разных

Но, оказывается, были и другие принцы, которые жили в России. Сын Ашиля Мурата и Саломеи Дадиани принц Наполеон Мюрат (1872—1943) в 1904 году добровольно ушёл на русско-японскую войну, проявил мужество в боях, был тяжело ранен и вернулся с Дальнего Востока в Петербург с шестью боевыми орденами. Позже, выйдя в запас, он уехал в Америку, но с началом Первой мировой войны вновь оказался в России, где вступил в ряды Дикой дивизии. За проявленную храбрость был удостоен ордена Святого Владимира 3-й степени, командовал полком. После прихода к власти большевиков эмигрировал во Францию.

Но это ещё не весь список. Бравый генерал Дон Хайме Бурбон, герцог Мадридский (1870—1931) окончил Австрийскую военную академию и в 1896 году прибыл в Россию. Поступил поручиком в Лубенский драгунский полк, откуда был переведен в гусарский полк, расквартированный в Гродно. Добровольцем участвовал в походе в Китай в 1900 году, подавлял восстание ихэтуаней. Сражался на фронтах русско-японской войне, награждён двумя российскими орденами.

18 июля 1909 года дон Хайме де Бурбон стал преемником своего отца как претендент на трон Испании и на престол Франции. Но монархом так и не стал. Жил в замке Фрохсдорф в Австро-Венгрии, во время Первой мировой войны содержался под домашним арестом. 16 апреля 1923 года вернулся в Испанию, но его снова выслали из своей страны. Он умер в Париже.

Каждый из этих принцев дожил до глубокой старости. Нетрудно представить, что было бы с ними, если бы они остались в России после прихода к власти большевиков. Правда, есть свидетельства, что все они имели своих внебрачных детей. Тоже ведь принцы и принцессы. Только они об этом не знают.

КОРНЕТ САВИН

12 февраля 1902 года газета «Русское слово» сообщала: «Старый знакомец москвичей — знаменитый „корнет“ Николай Савин, выходец из Нижнего Новгорода, приговорённый московским окружным судом к ссылке в Сибирь за массу неблаговидных подвигов, создавших ему почти легендарную известность, — появился на берегах Сены. На этот раз авантюрист принял имя графа де Тулуз-Лотрек. Парижские власти были настолько ошеломлены этим геральдическим „дубль-карамболем“ (комбинация в игре в биллиард, — С.С.-П.) знаменитого проходимца, что в течение двух дней имя арестованного мазурика сохранялось в глубокой тайне».

Кем же был на самом деле Николай Савин?

Авантюрист международного масштаба

Так называли его газетчики. Сейчас уже трудно отделить где правда, где вымысел. Воспоминаниям самого Савина вряд ли можно доверять, но кое-что в них верно. Например, то, что в молодости, став корнетом лейб-гвардейского полка, кутил напропалую. Промотал наследство, полученное после смерти родителей, залез в долги и сбежал из Петербурга. Принял участие в борьбе болгар за освобождение от турецкого ига. Был ранен, вернулся в северную столицу без гроша в кармане. Кто-то из друзей-собутыльников пристроил его в караульную службу Зимнего дворца. И вот с этого дня начинаются невероятные приключения корнета Савина.

Куда исчезли бриллианты?

Однажды из спальни Александры Иосифовны, супруги брата императора Александра II великого князя Константина, пропали три бриллианта, украшавшие оклад иконы. Эту икону подарил ей свёкр, Николай I, и великая княгиня была в расстроенных чувствах. Стоили эти бриллианты по тем временам очень дорого  примерно полмиллиона рублей!

Константину Романову, стихотворцу, скрывавшемуся под псевдонимом К.Р., заниматься расследованием этого происшествия было некогда. Пригласили профессиональных сыскарей. Бриллианты нашлись в одном из ломбардов. Их отнёс туда некто Варнаховский. На допросе он заявил, что якобы действовал по указанию сына великого князя Константина  Николая. А тот был в долгах, как в шелках. Его любовь к танцовщице Хетти Эйли (она выступала под псевдонимом Фанни Лир) не обходилась без дорогих подарков.

О романе князя с танцовщицей, которая не отличалась строгостью нравов, было известно. Под благовидным предлогом Александр II спровадил своего племянника в составе русского экспедиционного корпуса генерала Скобелева в поход на Хиву. Но перед этим он был допрошен шефом корпуса жандармов графом Петром Шуваловым, однако в краже так и не признался.

Подробности этого дела выплыли на свет Божий. Разразился скандал. Великого князя Николая Константиновича отправили подальше от Петербурга «для лечения от душевной болезни». Принадлежавшее ему наследство передавалось младшим братьям. Николай Константинович лишался всех званий и наград и вычеркивался из списков полка. Он высылался из Петербурга навечно и был обязан жить под арестом «в том месте, где ему будет указано» (ГАРФ).

Тогда имя корнета Савина в связи с этой историей не упоминалось. Не фигурировало оно и в воспоминаниях Хетти Эйли, опубликованных в 1917 году в журнале «Аргус».

Скорее всего, Савин хорошо знал о том, что происходило в Зимнем дворце, и приписал себе участие в похищении бриллиантов. Но именно в это время он был уволен со службы. Впрочем, не удивительно: тогда в соучастии в этом преступлении подозревались все. Лишился своей должности и Шувалов.

Но что-то в этом деле «не срасталось». Самое странное заключалось в том, что при обыске в столе великого князя Николая Константиновича обнаружились ассигнации в сумме, которая вдвое превышала ту, что была выручена в лобмарде.

Опальный князь

Любопытна судьба Николая Константиновича. Ему нигде не позволяли обзаводиться друзьями. Из Ташкента отправили во Владимирскую губернию, потом под Киев, в Винницу, в Оренбург… В Оренбурге в 1878 году опальный князь обвенчался с дочерью полицмейстера Надеждой Александровной Дрейер. Венчание было тайным, но в Петербург кто-то донёс, и Синод этот брак расторг. Николай Константинович и не подумал подчиняться, и тогда его двоюродный брат, ставший императором Александром III, разрешил Николаю Константиновичу с «неразрешённой» супругой поселиться в Ташкенте.

Здесь представитель дома Романовых тоже выкидывал всякие фортели. По примеру местных князьков обзавелся второй женой  15-летней Дарьей Часовитиновой. От неё, как и от Надежды, тоже были дети. Построил роскошный дворец, театр, а затем и кинотеатр «Хива». Открыл свой собственный мыловаренный и хлопкоочистительный заводы, фотосалоны, субсидировал археологические раскопки, научные экспедиции, проложил оросительный канал…

По одной версии, после прихода к власти в Ташкенте большевиков и левых эсеров и установления в Туркестане советской власти опальный князь был арестован и в январе 1918 года расстрелян. По другой версии, умер своей смертью. И это более вероятно, потому что место захоронения тела Николая Константиновича было известно  около церкви Святого Георгия. Но потом храм снесли. Теперь на этом месте сквер. Жена великого князя Надежда Александровна, лишившись имущества и накоплений, просила милостыню. Умерла от укуса бешеной собаки.

Сыновья Николая Константиновича Романова воевали на стороне белых. Один из них погиб, другой эмигрировал во Францию.

В роли графа

После своей отставки Савин объявился во Франции. Здесь он распустил слух о том, что якобы вместе с Николаем Константиновичем готовил государственный переворот, поэтому великого князя отправили в ссылку, а он сбежал «самоходом». И ему поверили: Россия всегда была для парижан страной непредсказуемой. Савин стал героем дня. Назанимав денег, сбежал в Сан-Франциско. Там «граф Тулуз-Лотрек» начинает размещать заказы для строительства Транссибирской магистрали, о проекте которой узнал из газет. Авансы американских предпринимателей принимал благосклонно. И, как только почувствовал, что пахнет жареным, сделал ноги.

Италия, Болгария… Куда дальше?

Савин внимательно читал газеты. Там сообщалась, что итальянская армия в массовом порядке закупает лошадей, и Савин вроде как случайно оказывается в Риме. «Коннозаводчику», который обязуется поставлять орловских рысаков, дают зелёный свет. Дальнейший сценарий во всем копирует предыдущие. Получив деньги, мошенник уезжает в Болгарию. Там Савин, ободрённый успехом и безнаказанностью, представляется уже самим великим князем Николаем Константиновичем. Пользуясь тем, что русский посол в Болгарии болел, а кроме него вряд ли кто знал опального князя в лицо, Савин пытается провернуть ещё одну финансовую аферу. Но обман раскрылся, и Савин только каким-то чудом спасся от преследователей.

Главное  запудрить мозги

Савин, несомненно, обладал актёрским талантом. В Ницце он перевоплощается в прожигающего жизнь нувориша. Гуляет каждое утро по набережной, отмечается в дорогих ресторанах. Так он привлекал к себе внимание и одновременно выслеживал будущую жертву. Однажды на той же Английской набережной, встретив богатого нефтепромышленника, Савин сказал ему доверительно:

 С вас тысяча франков.

 За что?  не понял предприниматель.

 За то, чтобы я не отхлестал вас при всех по щекам,  последовал ответ.

Нефтепромышленник призадумался. Любая прилюдная пощёчина могла сказаться на его репутации. Кто будет разбираться  по делу она или нет? И нефтяной магнат выполнил требования отставного корнета. Но тут же пошёл жаловаться на рэкетира в полицию. Увы «граф» исчез, оставив в отеле свое имущество  несколько тяжеленных чемоданов. Они были набиты камнями.

Как раздевают раздевателей

Несколько раз Савин надувал владельца одного и того же казино в Монте-Карло. Тогда существовало такое правило: в пух и прах проигравшимся казино предоставляло небольшую ссуду для того, чтобы добраться до дома. Если получивший её не погашал в установленный срок, в казино его больше не пускали. Но Савин был не из тех, кто с этим правилом был согласен. Получив такое воспомоществование, Савин, переодевшись, на следующий день снова пришёл туда, где крутилась рулетка. И выиграл 720 франков. Но тут его узнали и хотели выставить из игрового зала. Тогда Савин стал раздеваться.

 Что вы делаете?  удивился владелец казино.

 Сейчас разденусь догола, выйду в зал и покажу всем, как обирают честных людей в этом притоне! Больше никто сюда не придёт.

Так и пришлось хозяину игорного заведения выплатить выигрыш, который сам же и спровоцировал. Савин поставил на выигравший номер франки, полученные в виде ссуды.

***

Никто не знает, сколько денег заработал Савин обманным путём. Судя по всему, много. Он не складывал их в кубышку. Накоплений у него не было. Но в начале ХХ века под суд попал только однажды. Это случилось в 1916 году в Харбине. Его приговорили к ссылке, но отставной корнет снова сумел сбежать и умер в Шанхае в больнице.

МОЛОДОСТЬ АКТЁРА

Павел Николаевич Орленёв (настоящая фамилия Орлов) на рубеже XIX-го и XX-го веков пользовался большой популярностью. Ему одному из первых было присвоено звание народного артиста молодой Советской республики. Несколько сезонов он выступал в Нижнем Новгороде.

Покоритель женских сердец

За год до смерти, в 1931 году, Павел Николаевич издал свои воспоминания под длинным названием — «Жизнь и творчество русского актера П.Н.Орленёва, написанные им самим». Книга эта стала библиографической редкостью, но она является наиболее полным и объективным рассказом о театральной жизни в России на протяжении полувека.

Павел Николаевич родился в марте 1869 года в купеческой семье, очень быстро обедневшей. Его отец, Николай Тихонович, был владельцем магазина, торговал верхней женской одеждой. Мать приехала в Россию из Италии, она музицировала и пела.

Любовь к театру привил сыну Николай Тихонович. Он не пропускал ни одного спектакля с участием ведущих артистов. Видел на сцене Михаила Щепкина, Марию Ермолову, Прова Садовского, Александра Ленского, Любовь Никулину-Косицкую. И Павел с раннего детства мечтал о сцене. В 17 лет впервые выступил в Малом театре в роли Капитоши в пьесе «Наш друг Неклюжев» забытого сегодня драматурга Александра Пальма. Потом играл в провинциальном театре Вологды.

Он был красив, и все артистки в Вологде в него влюбились. Некоторые из них уже были помолвлены, но это не мешало им заводить романы с Орленёвым. И другие артисты, постарше, однажды решили ему отомстить. Хотели устроить тёмную, но не получилось, тогда его просто столкнули с лестницы. «Вот этот-то случай и доставил мне много радости и счастья и повлиял на всю мою жизнь,  вспоминал потом Орленёв. — Когда я летел спущенный с лестницы, я упал в объятия человека, бывшего моим соседом внизу. Он, успокоив меня, привёл к себе в комнату. Это был актер Корсаков (псевдоним Шимановский) Андрей Алексеевич».

Этот человек стал духовным наставником Орленёва, поспособствовал, чтобы ему чаще доверяли большие роли. А когда ставки актеров в Вологде снизили едва ли не вдвое, и они были вынуждены, чтобы хоть как-то прокормиться, выкапывать молодой картофель на чужих огородах, посоветовал перебраться в Нижний Новгород.

Но сразу Орленёв туда не попал. Вернулся в Москву, выступал в Риге. Но и там платили плохо. Вычитали за еду и осеннее пальто, купленное в кредит, поэтому питаться приходилось в забегаловке, где за десять копеек подавали четыре сосиски, четыре картошины и кусок хлеба. «В гостинице,  вспоминал актер,  можно было вскипятить воду, и, за неимением чая, мы пили его без сахара, размачивая оставшийся после сосисок пеклеванник. Так продолжалось очень долго».

Но уже тогда авантюрный характер Орленева дал о себе знать. Однажды он заказал шикарный обед. Официант его принёс, а друзья-артисты просто остолбенели: весь стол был уставлен холодными и горячими кушаньями и графинами с водкой и вином.

— Как же мы за это расплатимся?  недоумевали коллеги Орлененёва.

— Что-нибудь придумаем, сказал Орленёв, хотя никакого плана не было.

И всё же он придумал. В качестве компенсации за съеденное и выпитое предложил управляющему рестораном со всем семейством посещать бесплатно спектакли театра.

В Нижнем Новгороде

Заканчивался 1887 год. Контракт на следующую зиму Орленёв заключил с Вильненским театром. Но тут неожиданно последовало приглашение из Нижнего Новгорода от директора ярмарочного театра Дмитрия Афанасьевича Бельского. Там вот-вот должны были начаться гастроли Марии Гавриловны Савиной и Гликерии Николаевны Федотовой, а их выступления должны были «разбавлять» местные актёры.

В первом же спектакле по пьесе Александра Сумбатова-Южина «Арказановы», в котором играла Гликерия Федотова, одна из ролей досталась Орленёву. Но Федотова, с которой Орленёв был знаком по Малому театру, после репетиции выговорила ему всё, что думала о его игре:

 Удивляюсь, что с вами сделал провинция. Откуда этот фальшивый тон? Заговорите своим голосом.

«И я понял,  писал Орленев,  что она спасла и возродила меня как актера. После очередной репетиции она поманила меня к себе рукой и, потрепав тихонько по щеке, сказала: „Ну что, дурачок, теперь ты понял?“. И, обняв меня, поцеловала. Всю жизнь я помню этот случай».

Гликерия Николаевна Федотова была законодательницей мод на театральной сцене с 1860 года. Она начинала как балерина, с 16 лет играла драматические роли. Она, как и Савина, считалась одной из лучших актрис. Роль Катерины в пьесе Островского «Гроза» она исполняла на протяжении 36 лет! Федотова воспитала многих актеров, Павел Орленёв тоже считал себя её учеником.

Бельский платил Орленеву 50 рублей в месяц. Это было больше, чем в прежние годы. И в Нижнем Новгороде подобралась хорошая труппа, здесь было у кого поучиться. С блеском выступали известный в то время артист Петр Кузьмич Красовский, Николай Аркадьевич Мичурин-Самойлов, Журавлев, Малиновская, Бауэр, Коралли-Торцов и другие.

Актеры жили тогда в гостинице Степана Семёновича Бубнова на углу Алексеевской и Осыпной улиц, известной потом как Дом колхозника. Это здание было построено в 1867 году архитектором Н. И. Ужмудским-Грицевичем, но с самого начала не отличался комфортом.

Орленёв снимал номер вместе с суфлером И. Н. Плотниковым. «Играл я мало писал он, — но, на мое счастье, поставили водевиль Мансфельда „С места в карьер“ и назначили на роль простака Коралли-Торцова. Он отказался от неё, сказав, что эта роль ему не по достоинству — слишком мала. Бельский передал её мне. Это была роль мальчика- сапожника, почти без слов… Но я вспомнил, что рядом с гостиницей я очень часто встречал мальчишку, который служил у сапожника в учениках. С этого момента я ежедневно выходил на охоту в соседний переулок и подкарауливал добычу. Однажды я увидал его, когда он шёл по переулку, неся в руках починенные галоши, но, увидя на тумбе воробья, он, желая его подшибить, надел на свои ноги галоши, поднял с земли камень и размахнулся, а я схватил его за шею сзади. Обернувшись в страшном испуге, он дал мне этим моментом грим и мимику для моей новой роли. Мальчика я тут же привёл в свой номер и дал ему в обмен за его штаны, рваную рубаху и грязный фартук свой пиджачный костюм, а его костюм отдал прачке выварить в котле и с ним не расстаюсь до сих пор, храню его как дорогую память… Весь этот фарс идёт теперь под беспрерывный хохот публики, почти доходящий до истерики, но у многих я вызывал слезы своим толкованием внутреннего мирка моего мальчика… Эта роль произвела переворот в моей жизни».

Но контракт с Бельским кончился. Когда Орленев уезжал из Нижнего Новгорода, суфлер Плотников его, как говорят сегодня, развёл. У них был общий счет за проживание в гостинице, нужно было каждому заплатить по 7 рублей. Но Плотников незаметно вывез свои вещи, сказав, что оставит их внизу у швейцара и вернется расплатиться, а между тем исчез. Орленёв ждал два часа, но так и не дождался пропавшего. Актёр Самойлов-Мичурин заметил по этому поводу:

 Здесь, в Нижнем Новгороде, такие шутки в моде.

И посоветовал:

— Сходи к Бубнову, скажи, что если ты должен ему 14 рублей, пусть прибавит ещё 16 для ровного счёта.

 Так он же меня выгонит!  сказал Орленёв.  У меня нет таких денег.

 Правильно, выгонит. И ты уезжай со спокойной совестью. Тебя обманули, и ты тоже обмани. Клин клином вышибают.

Так Орленёв и поступил.

Но актер ещё несколько раз возвращался в Нижний Новгород. Осенью 1890 года в Москве он снова встретился с Бельским, и снова получил от него приглашение. На ярмарке познакомился с Павлом Васильевичем Самойловым, который стал его верным другом. Участвовал в гастролях Марии Савиной, сыграл с ней в пьесе «Ольга Ранцева» молодого князька Шастунова и в пьесе «Майорша» — чиновника Тишу.

Марья Гавриловна Савина (Славич) дебютировала на сцене, когда Орленёв ещё был в пелёнках. Начиная с комедии «Правда — хорошо, а счастье лучше», первая постановка которой состоялась в 1876 году, Александр Островский доверял ей исполнение главных ролей почти во всех своих пьесах. Играть вместе с ней молодому актеру было весьма престижно.

Как-то на репетиции Мария Гавриловна обратилась к Орленёву с вопросом:

 Слушайте, дорогой, сколько вам лет?

 Двадцать,  ответил он.

И она воскликнула:

 Господи, как же вы сохранились!

В 1894 году Орленев ещё раз выступал на сцене ярмарочного театра. Перед этим умер российский император Александр III, и все спектакли были на три недели запрещены. Пришлось переносить бенефисы, репертуары театров подверглись корректировке. И на бенефисе Владимира Александровича Сашина, который поставил пьесу «Тетка Чарлея», Орленеву пришлось играть роль знатного англичанина, переодевавшегося старухой. Все реплики этого англичанина вызывали смех у публики, но Орленев сумел превратить фарс в трагедию. Зрители не смеялись. Кто-то даже всплакнул.

В Нижнем Новгороде в тот год выступали и Сашин, и Кондратий Яковлев, и другие известные актёры. Они играли семь спектаклей подряд. Это была очень большая нагрузка, после чего разрядка вылилась в банальную пьянку. «Пили до того,  вспоминал Орленёв,  что в день предпоследнего спектакля из актерской комнаты по коридору толпа несла какую-то тяжелую фигуру. Когда князь Оболенский их спросил, в чем дело, — они ответили: „Несём играть Василия Шуйского“. Это был актер Павел Муромцев» (здесь Орленёву изменяет память. Нижегородского актёра на самом деле звали Пётром,  С.С.-П.)

Муромцева никак не могли привести в чувство. Аристов, друг Муромцева, дал ему понюхать, а потом и выпить нашатыря Тот протрезвел и вышел на сцену. Но монологи Василия Шуйского всё равно озвучивал суфлёр. Аристов сказал по этому поводу:

 Удивительно живуч русский актер. Кто-то другой после приёма такой дозы нашатыря наверняка попал бы в больницу, а у Муромцева голос даже стал чище.

Встречи с мэтрами

Орленёв рассказал эту историю Антону Павловичу Чехову. Тот долго смеялся. Писатель любил Орленёва. Увидев его в роли Алеши Карамазова, пришел за кулисы театра Фёдора Корша поблагодарить актера.

 Знаете, — сказал он, мягко улыбаясь, — глядя на вашу игру, мне хочется написать водевиль, который кончается самоубийством.

Довольно часто общался Орленев с Фёдором Шаляпиным и Максимом Горьким. Первая его встреча с Шаляпиным состоялась у известного тогда артиста Мамонта Дальского (настоящая фамилия Неелов). Он был чуть старше Орленева, но успех пришёл к нему раньше. Публика по достоинству оценила его игру в пьесах «Дон Карлос» Фридриха Шиллера и «Скупой рыцарь» Александра Пушкина. Позже играл он и Чацкого в «Горе от ума», и Гамлета, и Отелло.

Дальский в то время покровительствовал Шаляпину, который был хористом в Мариинском театре, и часто посылал его в лавку за едой. Фёдор Иванович ворчал  это ему не нравилось. А однажды сказал вслух:

 Погодите, я ещё покажу, кто я.

Забегая вперед, следует сказать, что в дальнейшем дружба Шаляпина и Дальского продолжалась до нелепой смерти последнего  он сорвался с подножки трамвая в июне 1918 года, направляясь к Шаляпину.

Как-то на гастролях в Рязани Орленёв и Шаляпин встретились. Шаляпин уже получил известность. Они выпили весь коньяк в театральном буфете, и певец наказал буфетчику купить еще пару бутылок. Слова его, обращенные к Дальскому, оказались пророческими. Теперь он правил бал.

В Ялте Орленёв часто бывал у Чехова. С ним он чувствовал себя легко и непринужденно  не так, как с другими знаменитостями. Антон Павлович очень любил анекдотические истории из жизни актёров, которые потом служили ему материалом для его рассказов и повестей. «Бывало вспоминал Орленёв, — если я дня два к нему не являлся, Чехов звонил в аптеку Левентона, у которого я занимал комнату, и спрашивал: «Где Орленёв? Скажите, чтоб приходил ко мне… Красное вино его подогревается».

Дружбе Орленева с Чеховым завидовали многие. В конце 90-х годов позапрошлого века редактор газеты «Правительственный вестник» Сергей Семенович Трубачёв попросил актёра познакомить его с писателем. Тот рассказал об этом Антону Павловичу и представил Трубачёва как хорошего человека. Чехов задумался. А потом сказал:

 Слушайте, Орленёв, разве может быть редактор «Правительственного вестника» хорошим человеком?

Особенно нравилась Чехову история об одном псаломщике, над которым подшутили актёры в Нижнем Новгороде. Однажды, когда они отмечали окончание гастролей, в их компании случайно оказался этот человек. У него был густой бас, и подвыпившие артисты уговорили его бросить свое занятие и идти в актёры, где он будет зарабатывать большие деньги. Тот согласился, и Орленёв с друзьями остригли бороду и длинные волосы псаломщика. Тот ушёл домой, но вскоре в номере гостиницы, где поселился Орленев, раздался стук. Это был псаломщик.

 Пустите переночевать,  попросил он. Меня из дома выгнали. Ни жена, ни дети, ни тёща не узнали.

Когда в Ялте у Чехова гостил Максим Горький, приехал туда и Орленёв. Было очень жарко, Антон Павлович чувствовал себя неважно. Он ушёл спать, оставив Горького и Орленёва одних. Ночь они провели за разговорами, выпив при этом две корзины пива. Бутылок сорок. Чехов, узнав об этом, сильно удивился.

— Это же надо, сколько в человеке помещается,  сказал он.

***

Павел Орленёв сохранил своё обаяние до конца жизни. Считается, что он был одним из самых красивых российских актёров. Его дарование наиболее полно раскрылось в 1898 году, когда Орленев исполнил роль царя Фёдора Иоанновича в одноимённо пьесе Алексея Константиновича Толстого. Но он создал и другие запомнившиеся образы: Раскольникова в «Преступлении и наказании» Фёдора Достоевского, Дмитрия Карамазова, Сольнеса в драме Генрика Ибсена «Строитель Сольнес». Снимался Орленёв и в кино, но эти роли не принесли ему славы.

ЛЕВИТАН НА ВОЛГЕ

Жизнь и творчество художника Исаака Левитана окружены тайной. В числе лучших его картин — те, что написаны в Васильсурске.

Сын или племянник?

Загадки Исаака Левитана начинаются с момента его появления в семье Ильи (Эльяша) и Баси (Берты) Левитан. Ещё полвека назад искусствовед Илья Сергеевич Зильберштейн говорил о том, что Левитан сам всё основательно запутал. Перед смертью художник настоятельно просил своих знакомых сжечь его письма и сам сделал то же самое.

Тем не менее, кое-какие бумаги сохранились. В 2010 году историк Михаил Рогов нашёл документы, на основании которых можно сделать вывод о том, что будущий художник был усыновлён. Эту акцию осуществил его дядя, который работал переводчиком в строительной компании из Франции, строящей железнодорожный мост в Литве. Исаак Левитан никак не мог быть старше своего брата Авеля (Адольфа) всего на пять месяцев. На самом деле Исаак доводился племянником Эльяшу Левитану. Отсюда и путаница в датах рождения.

В 1870 году отец Авеля и отчим Исаака (у них были ещё две сестры — Тереза и Михле) переехал с семьёй в Москву. В следующем году Авель поступил в Московское училище живописи, ваяния и зодчества. Исаак последовал его примеру. Они учились у маститых художников  Василия Перова, Иллариона Прянишникова, Алексея Саврасова. Причём поначалу Авель добивался больших успехов, чем Исаак. За свои ученические работы он награждался малыми серебряными медалями. Однако потом не блистал. Долгое время преподавал рисование в гимназиях, работал как иллюстратор.

А вот картины Исаака охотно покупаются. На эти деньги он даже снял меблированную комнату на Большой Лубянке.

Но деньги скоро кончились. После окончания училища в апреле 1885 года Левитан поселился в деревне Максимовке. Эта деревня была не столь уж глухой. По соседству, в Бабкине, гостил Антон Павлович Чехов. Здесь они познакомились. Но Чехов выступил в роли злого гения в жизни Левитана.

В 1887 году художник, наконец, осуществил свою мечту: он отправился на Волгу, о которой так много и с трепетом душевным рассказывал его учитель Саврасов.

На Волге

Левитан вместе со своим другом, тоже художником Мануилом (Эммануилом) Аладжаловым, поехал в Васильсурск старинный русский городок, основанный ещё в 1523 году великим князем Василием III. Аладжалов, выходец с Северного Кавказа, был на два года моложе Левитана. Он, в отличие от своего друга, прожил долгую жизнь, застал советские времена, был в фаворе. Его картины можно увидеть в музеях Астрахани, Вологды, Екатеринбурга, Иркутска, Новосибирска и других городов. Нет только в Нижнем Новгороде. Почему  непонятно. Несмотря на то, что многие его картины посвящены именно Нижегородчине.

Поездка состоялась в конце апреля 1887 года. Аладжалов и Левитан остановились в доме учителя местной гимназии Михаила Васильевича Лысова, художника-любителя. Цокольный этаж выходил окнами в сад. С веранды видна была Волга. Дом этот был разрушен оползнем 1979 года.

По другим источникам, художники поселились в имении Е.М.Харламовой, которое тоже находилось в довольно живописном месте, но великая русская река произвела на Исаака Левитана тягостное впечатление. Он писал Чехову: «Разочаровался я чрезвычайно. Ждал я Волгу, как источник сильного художественного впечатления, а взамен этого она показалась настолько тоскливой и мёртвой, что у меня заныло сердце» (И. И. Левитан. Письма, документы, воспоминания, Москва, 1956).

Однако плохое настроение постепенно развеялось. Заголубело небо, открылся широкий речной простор. Художник признаётся Чехову: «Я никогда ещё не любил так природу, не был чуток к ней, никогда ещё так сильно не чувствовал я это божественное нечто, разлитое во всём, но что не всякий видит, что даже и назвать нельзя, так как оно не поддается разуму, анализу, а постигается любовью. Без этого чувства не может быть истинный художник. Многие не поймут, назовут, пожалуй, романтическим вздором — пускай! Они — благоразумие… Но это мое прозрение для меня — источник глубоких страданий. Может ли быть что трагичнее, как чувствовать бесконечную красоту окружающего, подмечать сокровенную тайну, видеть бога во всем и не уметь, сознавая свое бессилие, выразить эти большие ощущения?» (Там же)

К сожалению, уже невозможно найти те места, которые изображал пейзажист. Подавляюшее большинство их находится на дне Чебоксарского водохранилища. Даже ещё крепкая усадьба Харламовых рухнула во время обильного паводка.

Местные краеведы смогли определить только, что этюд «Деревня близ Васильсурска» художник писал на выезде из слободы Хмелевка. Но в каком месте выполнены картины «Глинистый обрыв», «Избы на высоком берегу», «Плоты», «Под Васильсурском», «Жигулевские горы», никто сказать не берётся. Неизвестно и их нынешнее местонахождение. Может быть, они где-то в частных собраниях?

По возвращении из Васильсурска под впечатлением поездки Исаак Ильич написал картины «На Волге» и «Вечер на Волге». Они были закончены в 1888 году. Картина «Вечер на Волге» находится в Третьяковской галерее.

Работая над картиной «Вечер на Волге», Левитан, вероятно, вспоминал то, что он видел и что запомнил под Васильсурском. Громадное водное пространство поражает своей бесконечностью и никак не вписывается в каноны пейзажной живописи тех лет. На полотне и мощь, и величие, и покой. Художник наконец-таки разгадал загадку великой русской реки.

«Лихие господа»

Поездку в Васильсурск нельзя назвать неудачной. Она стала источником новых впечатлений, и поиск натуры на Волге продолжился. Весной следующего, 1888 года, Левитан вместе с друзьями-художниками отправился на пароходе по Оке до Нижнего Новгорода и далее  вверх по Волге.

В воспоминаниях Кувшинниковой упоминается село Чулково (сегодня это территория Вачского района Нижегородской области). Там путешественники высадились, но на ночлег рассчитывать не могли. «Долго там не ужились писала Кувшинникова. — Очень уж дико отнеслось к нам население, никогда не видевшее у себя «господ». Они ходили за нами толпой и разглядывали, как каких-то ацтеков, ощупывали нашу одежду и вещи. Когда же мы принялись за этюды, село не в шутку переполошилось.

 Зачем господа списывают наши дома, овраги и поля? К добру ли это и не было бы какого худа?

Собрался сход, почему-то даже стали называть нас: лихие господа… Всё это действовало на нервы, и мы поспешили уехать. Спустились до Нижнего Новгорода, перебрались на другой пароход и стали подниматься по Волге, но все-таки как-то не тянуло нигде приставать… Наконец добрались до Плёса» (Цитируется по книге: Арсеньва Е. А. Грешные музы, Москва, издательство «Эксмо», 2005).

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет