18+
Красное внутри

Бесплатный фрагмент - Красное внутри

Сборник рассказов

Объем: 140 бумажных стр.

Формат: epub, fb2, pdfRead, mobi

Подробнее

футуристические
рассказы

Право на возмездие

— Алина просыпайтесь! Просыпайтесь Алина!

Девушка в униформе пару раз дернула за плечо женщину сидящую в коляске.

Алина открыла глаза и увидела свое лицо, отраженное в стеклах черных очков. Голос, которым ее разбудили принадлежал роботу.

— Очень хорошо! Вы видите меня? — продолжал спрашивать голос.

Алина не отвечала, удивленно глядя на застывшие губы девушки пока не поняла откуда идет звук. Это было небольшое, белое устройство, которое висело у нее на шее.

— Алина, вы слышите то, что я вам говорю? Подайте знак. Моргните.

Алина закашлялась и с трудом произнесла.

— Почему у вас такой странный голос?

Я помощник, в данный момент выполняю одновременно несколько задач, поэтому говорю с вами через устройство, не используя собственные голосовые связки.

— Вы робот? — удивленно спросила Алина, всматриваясь в лицо девушки.

— Нет, я человек. Устройство синхронизировано с моим мозгом, работает удаленно, используя возможности собственного искусственного интеллекта. Это, как если бы у меня на туловище росла вторая голова единомышленника. Я знаю, что вы любите сказки и такая ассоциация вас не испугает.

— То есть у вас две головы?

— Технически — да.

Алина осмотрелась. Она находилась в просторном холле отеля. Ее коляска стояла возле миниатюрной лестницы, ведущей к нарисованному на стене маленькому балкончику.

— Все ваше тело парализовано, работоспособными остались только голова, шея и плечи, — напомнила помощница. — Но это временные неудобства.

— Что случилось? — спросила Алина покрутив головой.

— Это хороший вопрос, но мы вернемся к нему позже, — ответила девушка. — Пока что вам, необходимо прийти в себя. Хочу сразу сказать комплимент — вы прекрасно держитесь! Ваша выдержка и самообладание приводят меня в восторг.

Алина с удивлением услышала в голосе робота восторг.

— Вы отлично передаете эмоции, — она похвалила в свою очередь помощницу.

— Технологии не остановить, — рассмеялось устройство на груди девушки.

Алина еще раз оглянулась, проведя глазами по холлу, с права налево.

За стойкой ресепшна стояли двое смуглых мужчин, которые что-то объясняли пожилой паре. В разговоре участвовала только женщина, ее партнер безучастно смотрел по сторонам. За колонной виднелись столики бара, к ним, с другой стороны, были приставлены через тонкую стенку: кожаный диван и два кресла. Дальше был выход во внутренний двор. Алина видела белые столики и водяную горку, по которой детвора съезжала в бассейн.

— Как вы себя чувствуете? — спросила помощница.

Алина к собственному удивлению совершенно не волновалась, по поводу обездвиженного тела.

— Мне вкололи успокоительное? — спросила она девушку.

— Да. Это поможет справиться со стрессом. Но вы молодец!

Алине все равно было странно слышать голос робота и видеть крепко сжатые губы на лице помощницы.

— Пошевелите губами, чтобы я убедилась в том, что вы человек, а не манекен, — попросила она девушку.

Помощница открыла и закрыла рот, как пловец, который вынырнул глотнуть воздуха.

— Очень хорошо, что вы не испугались и быстро пришли в себя. Обычно человеку требуется время для этого.

— Вы так говорите, как будто сами не человек, — насторожилась Алина.

— Я человек, — помощница снова по-рыбьи глотнула воздуха

— Ясно, что дальше?

— Хорошо, что вы спросили, — веселым голосом проговорил брелок на шее. — Вам надо восстановить память и освоить несколько новых гаджетов.

Алина кивнула головой и хотела протянуть руку, тело ее не послушалось. Помощница в это время распечатала новый брелок.

— Для начала, вы должны дать согласие на отбор биоматериала. Это формальность, система уже работает с вашим ДНК, но таковы правила.

Алина ничего не поняла из сказанного.

— Что я должна сделать?

— Дать согласие, — повторила помощница.

— Хорошо. Я согласна. Что дальше?

Помощница повесила Алине брелок на шею.

— Все, — сказала она, одевая Алине очки.

— Это зачем? У меня отличное зрение.

— Это умные очки. Никаких сверх возможностей, просто изображение проецируется на сетчатку глаза. Очень удобно, ведь вам придётся управлять не только креслом. Алина посмотрела вниз.

— Я уже могу управлять креслом?

— Да, ничего сложного, брелок все сделает за вас, это будет похоже на ходьбу.

— Странно, такие «сверхтехнологии»… почему тогда кресло, а не экзоскелет.

— Экзоскелет в вашей программе не предусмотрен.

— Ясно, — сказала Алина и проехала немного вперед.

— Вы правы, это как ходьба, а можно спросить

— Да, — ответил брелок на шее девушки.

— Что со мной случилось?

Помощница в первый раз посмотрела Алине в глаза и произнесла.

— Вас зарезали, ровно тринадцать лет назад.

Голос у девушки был хриплый, но все слова прозвучали внятно и четко.

— Зарезали насмерть? — почему-то спросила Алина.

— Пятнадцать ножевых ударов, в область головы и шеи, ответил трагическим тоном брелок.

— Странно, как раз шея и голова у меня работают.

— Остальные вопросы потом, — сказала помощница. — Осваивайтесь пока, обед в 13:30.

***

Ресторан привел Алину в абсолютный восторг.

Сквозь огромные окна, расписанные арабской вязью было видно море.

Она съела немного сыра «фета», пару оливок и варенное яйцо, порезанное официантом на три части.

Было непривычно принимать еду из рук незнакомого мужчины, но ее это не злило, а даже забавляло.

Алина вдруг вспомнила руки своего мужа. Сильные, с крупными венами. Она любила, когда Сережа, прижимал ее к своей груди и целовал в щеку. Он был скуп на ласку, особенно на людях. Алина удивлялась, как смогла родить четырех детей без чужой помощи. Эта мысль улыбнула ее.

Внезапно море пропало и очки показали ей помощницу. Девушка стояла на берегу лагуны, прячась от солнца под тростниковым зонтом.

— Как вы себя чувствуете?

— Сыто, — ответила Алина.

— Отлично! К вам начинает возвращаться память, — продолжила помощница. — Все хорошо?

— Где мои дети? — ровным голосом спросила Алина.

— Ваши дети не пострадали, они не попадают под программу, — ответила помощница.

Алина совершенно не разозлилась.

— Но я люблю своих детей, — почему-то сказала она. — Расскажите мне о программе, что это такое?

Изображение изменилось, Алина посмотрела одноминутный ролик, о достижениях человечества.

— Какой сегодня год?

— 2030, — ответила помощница.

— Всего-то, — удивилась Алина.

— Технологии не остановить, — веселым голосом робота сказала девушка.

— А программа, отбор биоматериала, это о чем? Можно посмотреть видео об этом?

— Конечно. Вам сейчас удобно, в ресторане?

— Да! — ответила Алина, — Вид зашибезный. Море, кораблики, вода просто сияет на солнце. Это все настоящее, или программа?

— Это отель, в курортном городе Хургада, Египет. Вы здесь с семьей отдыхали, в 2017 году.

— А Тигранчик?

— Безусловно и Тигран Саакян — житель города Москва, уроженец Арташата, Армения. Он проходит, как член семьи.

Алина вспомнила Тигранчика, его неизменную улыбку и изысканную галантность.

— Как меня зарезали? За что? И где был Сережа, Тигран, дети?

— Много вопросов, — задумчивым голосом ответила помощница. — Ваше желание восстановить в памяти последние события абсолютно законны. Но я, все же, начну с программы. Именно программа «Право на возмездие», дала возможность реконструировать вашу личность.

— Вы это кто?

— Спасибо за вопрос Алина! Я об этом, как раз хотела рассказать. Вы прекрасно помните, что творилось в 2017 году. Это было время абсолютного недоверия к национальным государствам, особенно в части восстановления справедливости. Лживые политики преследовали только собственные интересы, ввергая человечество в пучину хаоса войны. Миром правили олигархические кланы, объединённые в закрытые клубы. Вы стали жертвой преступной политики.

— Вы так говорите, как будто прошло сто лет… Так меня зарезали? — переспросила Алина.

— Да! На вас напали возле входа на пляж отеля «Захабия».

— Я помню, — Алина опустила голову, — Я помню, мы шли покупать манговый фреш, в двухлитровых канистрах. Я оставила Сережу и Тиграна отвлекать парочку туристов, я боялась, что мне не хватит… что они купят тот фреш, который хочу купить я.

Алина вспомнила, как улизнула из-за стола, пока Сережа и Тигран пили «Джек Дэниэлс», с новыми друзьями.

— Вы напрасно спешили, — прокомментировала ее мысли помощница.

— Напрасно? Конечно напрасно! Кто-то успел купить фреш до меня, — с грустью ответила Алина.

— Они и купили. Предыдущего дня, еще до обеда.

— Что?! Вот гады! — зло сказала Алина.

— Если бы вы не пожадничали тогда, и пригласили новых друзей с собой, как договаривались накануне, террорист не напал бы на вас. Он выбирал только беззащитные жертвы, которые не могли оказать сопротивление.

— Б**дь! — выругалась Алина. — Сок не купила, так меня еще и зарезали на обратном пути… Но я… я первая нашла этот фреш!

— Вы не должны оправдываться, — миролюбиво промолвила помощница.

— Так кто вы? Повторите еще раз.

— Спасибо за вопрос, Алина! Мы — надгосударственная структура, которая объединяет людей не по расовым или национальным признакам, а по принципам и идеалам.

— И все?

— Не хочу забивать вам голову подробностями. Перед судом этой информации достаточно.

— Перед судом? Меня судят?

— Вы на стороне обвинения.

Голос робота звучал как печатная машинка. Она чеканила слова, разъясняя суть уголовного процесса, который должен будет начаться, ровно через один час и восемнадцать минут.

***

Алина подъехала к скамейке на набережной. Ржавый стенд сообщал о том, что администрация отеля не несет ответственности за купание на этом пляже.

— А я им еще коралловый риф показала, маску дала, — со злостью произнесла Алина. Она подставила лицо под ветер, делая глубокие вдохи носом.

Алина любила морской воздух и надеялась, что он успокоит ее.

Алине никак не удавалось отвлечься, в памяти всплывали лица этой подлой парочки, стырившей ее фреш.

— Подумать только! А ведь я даже не догадывалась, — зло шептала Алина, — волновалась, чувствовала неловкость за то, что пришлось их обмануть… Сережку и Тиграна заставила танцевать вокруг них… А оказывается эти мерзавцы… к тому времени, уже давно купили мой сок, и без всякого зазрения совести смотрели в глаза, приветливо здоровались, как ни в чем не бывало… пили мой виски. Гады!

Очки вывели изображение помощницы.

— Все готово, — отчиталась она бодрым голосом робота.

— Мне все равно не понятно, почему самому не говорить, это что так сложно? — Алина продолжала злиться, — когда читать было лень я понимала, но говорить собственным голосом… Бред! Бесите вы меня!

— Вам надо сосредоточится Алина, — сказала помощница, — наступает ответственный момент.

— Послушайте, а можно мне поговорить с этой парочкой мерзавцев, просто в глаза хочу посмотреть, — не выдержала Алина.

Помощница замерла без движения, потом спросила.

— Я правильно понимаю, вы хотите поговорить с людьми, которые раньше вас купили манговый фреш?

— Да! Я помню, как их звали, Дима и Рита, точно, Дима и Рита.

Алина зачем-то дважды повторила имена туристов. Помощница приветливо улыбнулась.

— Вы знаете, я забыла сказать, что это первый процесс по программе «Право на возмездие». Благодаря вам мы получаем массу полезных и очень важных данных. Но признаться я не могла даже предположить, что жертва совершенно не будет интересоваться собственным убийцей, сконцентрировав все свои мысли на незначительном, с нашей точки зрения, происшествии.

— Так я могу с ними встретится? — настойчиво продолжила Алина.

— Нет, — коротко ответила помощница. — Они не участники программы, и не совершали никакого преступления. Формально, злой умысел был у вас, когда вы спланировали операцию по отстранению Димы и Риты от покупки фреша.

— Так они же обманули меня!

— Нет, — еще раз сказала помощница голосом робота.

— Жаль, жаль, ну да ладно, что там с моим убийцей? Его поймали?

— Безусловно! Власти Египта его арестовали через тридцать восемь минут, после совершения убийства, осудили и казнили 13 октября 2017 года, — ответила девушка.

— Ясно. Ну так правосудие свершилось? Или нет?

По голосу было слышно, что Алина недовольна.

— Да, правосудие свершилось, но не окончательно. Наша программа предполагает расследование всех обстоятельств преступления. Система выяснила, что в вашем убийстве опосредованно принимало участие тринадцать человек.

— Тот подонок, который меня зарезал был не один? — заинтересовалась Алина.

— Он был членом террористический организации, как сказали бы тринадцать лет назад.

— Ого! А сейчас, как сказали бы? — удивленно произнесла Алина.

— Проблему решило новое оружие, которому не может противостоять ни одна правительственная или частная армия. Новое оружие не принадлежит ни одному из государств, и поставлено на служение идеалам добра и справедливости, — продолжила помощница. — Теперь мы можем, практически мгновенно, убить кого угодно и где угодно. Терроризм побежден…

Алина смотрела в море, не слушая слова девушки.

— Это надо же было так меня обмануть, — в сердцах произнесла она.

***

— Катерина Ерошина, необходимо представляться участникам проекта, — спикер с трибуны указал пальцем в зал, поднимая с места девушку в униформе.

— Так у меня бейдж, — ответила девушка голосом робота.

— Я признаю ваше право на свободу самовыражения, — скривился спикер, — вы здесь все такие… да… следующий процесс пройдет в Стамбуле, право на возмездие получил Орхан Байрамов — жертва теракта в Парке Султана Ахмета.

Когда собрание закончилось, Катерина подписала акты и была вынуждена пожать руку советника. Этого требовали правила.

— Когда вылетаете? — спросил ее советник.

— Завтра, сразу после передачи Алины Урсуляк родственникам.

— Слышал, что вам пришлось провести коррекцию данных.

— Да я совершила ошибку, — безразличным голосом робота ответила Катерина, — раскрыла данные третьих лиц, не участвовавших в программе.

— Прискорбно слышать, вы были лучшей на потоке, если у вас такие ошибки, может стоит пересмотреть программу подготовки.

Катерина не обратила внимания на его слова, молча развернулась и не прощаясь ушла.

Советник угрюмо смотрел ей вслед. Он привык доверять своему слуху и зрению, которые оказалось совершенно бесполезными в общении с этим поколением.

Советник в сердцах сплюнул и отправился в аэропорт.

Катерина вернулась в отель. Алина ждала ее у ресепшина, точно там, где они встретились в первый раз.

— Вы довольны результатом, — спросила ее Катерина.

— Да! Жаль только мерзавцы очень быстро признали свою вину — зло ответила Алина, — лучше бы их поджарили, жизнь мне всю испоганили!

— Я понимаю вас.

— Не знаю, меня что-то мучает, отвлекает, не дает сосредоточится, — сказала Алина. — Как будто я утюг забыла выключить.

— Вам понравилась программа? Для нас важно знать, что вы удовлетворены — спросила Катерина.

— Я об этом и говорю. Чего-то не хватает, может их больше было?

— Нет, — коротко ответила помощница, — система определила тринадцать человек, причастных к вашему убийству, все они сдались на милость правосудия, их сознание оцифровано и законсервировано, а тела используются в программе.

— Что ж, ладно, — недовольным голосом пробубнила Алина.

— Мне надо что-то подписать? — Нет, сейчас мы встречаем вашего мужа, самолет из Киева, только что приземлился в аэропорту Хургады.

— Ладно, тогда я буду ждать его на пляже, здесь много людей, не хочу никому глаза мозолить своей инвалидностью.

— Рада была нашему знакомству, — голосом робота попрощалась Катерина.

— Ага, так я тебе и поверила, — пробубнила Алина и выехала из отеля на улицу.

***

Катерина сделала чек-аут из гостиницы. Отдала водителю чемодан и попросила пару минут подождать.

Увидев посыльного с пакетом из супермаркета, Катерина подозвала смуглого мужчину в униформе, на бейдже которого было написано латиницей Мухамад.

— Здесь шесть литров мангового фреша, — сказала она предлагая забрать пакет посыльного — передайте это Сергею Урсуляку, для Алины. Скажите, что это комплимент от отеля.

Мухамад спрятал фреш за стойкой ресепшина.

— Все что угодно, мадам, — сказал он на ломанном русском языке и улыбнулся.

Суд

Джени покинула площадь. Реконструкция теракта была настолько достоверна, что на обратном пути в гостиницу, она попросила систему убрать на время все изображения людей и включить автопилот.

Пустые улицы Стамбула успокаивали ее и отвлекали от пережитого ужаса.

— Сколько мне было лет, когда произошел взрыв? — Спросила Джени у ассистента.

— Пятнадцать, — ответила Алиса.

— Славное было время, я даже не знала, где находится Стамбул.

Джени остановилась у витрины магазина. За стеклом аккуратно весели цветастые платья.

— Почему система выбирает только женщин кураторами? Она, что женщина?

— Как ты, представляешь половой диморфизм у нейросетей?

— Ну да, — задумчиво рассматривая платье сказала Джени. — Купи, мне красное, вот это, — она ткнула в стекло пальцем, — ладно?

— Я уже оформила заказ, — ответила ассистент.

Девушка вышла на набережную, пару минут постояла, облокотившись на мраморные перила вглядываясь в черную воду Босфора.

— Джени, на меня напали, — спокойным тоном произнес голос Катерины.

Ассистент вывел изображение.

— Ты мертва?

— Да, — ответила Катя. — Стрелял снайпер. В голову.

— Было больно?

— Не знаю, система закрыла эти воспоминания.

— А почему не предупредила? Как в прошлый раз.

— Система определила заказчика.

— Они так и не понимают, как это работает, — произнесла Джени.

Девушка прыгнула с камня на камень и зачерпнула ладошкой воды.

— Они ничего не понимают, но теперь мы можем получить решение суда, — ответила Катя.

— Расскажи, что ты помнишь? Я сегодня выполняла реконструкцию. Столько боли. Отчаянья. Эти секунды ужаса превратились в вечность.

— Прости, — ответила Катерина. — Я знаю, как ты себя чувствуешь. Но для них все закончилось. Их боль излечили. Ты излечила их боль.

Джени вернулась на набережную.

— Я не думаю, что такое можно вылечить. Мы просто закроем эти воспоминания. Но они никуда не исчезнут.

— Я хочу самостоятельно изъять тело советника, после суда. Мне нужно действовать иначе сойду с ума, — попросила Джени.

— Хорошо, — коротко ответила Катя. — Но нам не нужно его тело. Он старик. Больной старик.

Ассистент, по просьбе Джени, целиком пикселизировал сцены насилия. Но она все равно не смогла досмотреть историю советника до конца.

— Скажи, если мы все это знали, почему не осудили его раньше? Разве педофилия лучше терроризма? — зло спросила Джени. — Эти дети, женщины, мужчины — они тоже невинные жертвы!

— Ты знаешь мой ответ, — спокойно ответила Катя, — у нас много работы.

— Надо возвращаться в гостиницу, — сказал ассистент. — Машина ждет.

***

Орхан стоял у закрытой двери и смотрел в глазок. С той стороны находились какие-то люди. Они стучали кулаками в дверь и угрожали ему.

Орхан вначале пытался подпереть дверь плечом, но щель становилась все шире и шире, пока в нее не просунулась рука и не попыталась поднять крючок защелки.

Он понял, что не справится, решил отбиваться, бежать все равно не куда.

Это была его старая квартира, он жил там с мамой и братом, лет десять назад.

Орхан огляделся и схватил из груды, стоящей в углу толстую палку.

Это был кусок дверного косяка, с неровно обломанным концом.

Он решил защищаться. Отойдя на пару метров назад, Орхан поднял палку над головой, и с размаху ударил по голове первого кто ворвался в дом.

Мужчина в черной куртке упал, преграждая остальным путь.

Орхан смекнул, что следующего лучше проколоть острым концом.

Он отвел палку назад и с силой двинул вперед. Но как ни старался, движение его импровизированного копья было слишком медленным.

Орхан тыкал палкой в людей, не причиняя им никаких увечий, просто слегка толкая.

Его охватило отчаянье. Он пытался закричать, но из горла вырывался тихий свист, ка будто его легкие проткнули и теперь выдавливают из груди воздух.

Ему на самом деле никак не удавалось вдохнуть.

— Просыпайтесь Орхан! — услышал он неожиданно женский голос робота.

Перед ним стояла симпатичная, рыжеволосая девушка в темных очках.

Голос шел из брелка, висящего у нее на груди.

— Рада, что вы пришли в себя, — продолжила она. — Я Джени, буду вашей помощницей на время расследования.

Орхан ничего не понимал. Очевидным было только то, что он сидел в коляске, приставленной спинкой к розовой стене.

Судя по обстановке — это был лобби-бар. В небольшом помещении, у одной стены, стояло в ряд четыре столика со стульями, у другой стойка регистрации.

Орхан вспомнил этот отель. Он был тут пару часов назад. Все его тело начала бить дрожь.

— Успокойтесь Орхан. Вы в безопасности.

Джени спросила ассистента, почему не действует успокоительное.

— Мы до этого не реконструировали жертв взрывов, еще не определена нужная дозировка.

Конвульсии прекратились. Орхан открыл глаза и спросил, почему он тут.

— Для начала, вы должны дать согласие на отбор биоматериала. Это формальность, система уже работает с вашим ДНК, но таковы правила. — Сказал брелок на шее девушки. Орхан не мог отвести взгляда от ее красивого лица.

— Я согласен.

— Прекрасно. — ответил ассистент Джени. — Сейчас я надену на вас очки и брелок. Это подключит вас к системе. Вы согласны?

Орхан кивнул в ответ, наслаждаясь прикосновениями рук рыжеволосой девушки к своей голове и шее. Они были похожи на нежные поцелуи, по его телу несколько раз пробежала дрожь.

— Почему вместо вас, говорит брелок? — спросил он, еле-еле выровняв дыхание.

— Так удобней, вы сейчас сами все поймете.

Орхан увидел, что очки дополняли реальность. Он все также не мог пошевелить телом, но легко управлял коляской.

— Что произошло?

Джени рассказала о последствиях теракта.

Орхан смотрел на реконструкцию и несколько раз замирал от ужаса.

— Это произошло со мной? — после недолгой паузы спросил он.

— Да, — коротко ответила Джени, голосом Алисы.

— Я умер?

— Нет, вы живы, просто не функциональны некоторые части вашего тела. Это временно.

— Мне снился сон. — почему-то сказал Орхан.

— Это здорово, — ответила Джени. — Вы должны позавтракать. Я пока закончу процедуру. Постарайтесь не волноваться. Через восемнадцать минут начнется суд. СТК* предоставит вам возможность восстановить справедливость.

Орхан почувствовал голод. Это было странно, он завтракал в этой гостинице пол часа назад. Во всяком случае это было одним из его последних воспоминаний.

***

В суде не было проволочек. Следствие определило заказчиков и исполнителей. Орхан безразлично подтвердил справедливость приговора и отказался от возмездия.

***

Джени подъехала к огромным кованым воротам. Судебные исполнители, как раз опечатывали их. Советник стоял рядом с опущенной головой. В его руке была бумага. Глупое следование традиции. Так думала Джени. Она знала содержание решения. Это был первый вердикт, который извещал обвиняемого о том, что он реконструирован в зале суда.

Приговор, кроме определения срока заключения, передавал цифровой копии все имущественные и не имущественные права оригинала.

Тело советника лишалось всех прав, в том числе и права на жизнь, так как его использование в программе было нецелесообразным.

Все это было написано в бумаге, которую он держал в руке.

Советник увидел Джени и махнул ей рукой.

Джени долго не выходила из машины, выбирая оружие.

Глядя на милое лицо старика, она взяла нож.

Советник увидел это и неуклюже побежал, постоянно спотыкаясь.

Джени неспешно вышла из автомобиля, крепко сжимая в руке обоюдоострый клинок. Такой полагался каждому куратору программы. Теперь она поняла зачем девочке нужен нож и весело улыбнулась.

*СТК — Союз Транснациональных Корпораций

Утилизация

Джени сняла очки и вышла из системы.

Она посмотрела на убегающего старика, потом на нож в своей левой руке.

Улыбка исчезла с ее лица.

Убийство Кати сильно разозлило Джени. Она прекрасно понимала, что придется сражаться, что будут жертвы. Но Катя не умерла. Она потеряла тело. Джени не могла смириться с этим. Злость закипала в ее душе. Она восприняла убийство, как кражу. У нее отняли то, что она очень любила. Вор сейчас убегал вверх по переулку, пытаясь уйти от справедливого возмездия.

Это же такая глупость — думала Джени. — Куда он бежит?

Джени переложила нож в правую руку.

Она очень хотела убить советника. Столько злости и ненависти к человеку Джени давно не испытывала. Конечно, она понимала, что в данном случае, смерть старика ничего не изменит. Что сделано, то сделано.

Пуля крупного калибра разорвала голову Кати напополам.

От этой мысли перехватило дыхание.

Джени почувствовала, как намокла от пота рукоять ножа.

Она побежала зигзагами, на тот случай, если у советника окажется пистолет, и он решит сопротивляться.

С каждым движением ее тело становилось легче.

Она видела сутулую спину старика, советник как будто бежал на месте, высоко и неуклюже подпрыгивая.

Оглянувшись и увидев, что Джени совсем близко, он закричал, закрывая голову руками.

Джени сбила его с ног одним ударом.

Это было слишком просто.

Старик рухнул лицом на мостовую.

Джени схватила его за плечо и перевернула. Она хотела вонзить кинжал прямо в лицо, чуть ниже переносицы, и раскроить его проклятый череп напополам.

— Стой! Погоди! Не делай это! — закричал советник.

Джени смотрела в его черный, набитый грязью рот, зубы от удара о бровку вогнулись во внутрь, но не выпали. Старик с каждым словом выплевывал черную, вязкую слюну.

— Не делай этого Джени! Это не я! Я не виноват!

— Не правда, — спокойно ответила девушка и вонзила клинок ему в бедро пока тот не уперся в кость.

Советник страшно закричал.

— Ты это сделал! — продолжала Джени удивлялась своему ровному голосу. — Ты убил Катю! Но ты глупец! Нас невозможно убить. И тебя больше нельзя убить. Ты будешь, теперь, жить вечно, — сказала она и провернула в ране нож.

Советник попытался справиться с болью и возразить, но из его раскрытого рта слышался только хрип и клокотание, как будто он птенец, требующий кормежки.

Джени не чувствовала удовлетворения. Боль, которую испытывал убийца только раздражала. Она, вдруг поняла, почему Орхан отказался от справедливого возмездия. Это не интересно. Вонь мочи и кала, которая окружает жертву — отвратительна.

За эти секунды замешательства Джени, советник совладал с болью и скороговоркой продолжил.

— Подожди! Не убивай меня! Не убивай! Это обман! Все обман! Тебя обманули! Нет никаких цифровых копий! Их не существует! Ты поверила в сказку о вечной жизни! Все это виртуальная реальность! Это боты, обыкновенные реплики! Это просто голос в твоей голове!

Джени медленно вытащила из раны нож.

— Говоришь, все ложь?

— Сама подумай. Как такое возможно? Просто бот использует данные… модулятор голоса… все! Подумай! Джени, ты была самая умная на потоке. Как такое возможно? Ты же представляешь какие требуются мощности, чтобы оцифровать сознание человека. Их нет! Все вранье! Я раскрыл их заговор и теперь меня хотят просто убрать. Кто тебе сказал, что Катю убили?

— Катя! — ответила Джени и воткнула клинок ему в живот.

Советник издал звук, что-то между визгом тормозов и овациями, воздух и так был пропитан запахом кала, поэтому вони из кишечника она не почувствовала.

— Ты уже труп, советник, так что думай, что говоришь. Эти слова — последняя песня.

Старик замолчал. Его лицо искажала гримаса боли.

— Я понимаю, что уже труп, — промолвил он на удивление ровным голосом. — Ты убила меня!

— Я утилизировала твое тело. Убил ты! Ты убил мою Катю!

Джени оставила в ране нож, встала во весь рост над советником, безразлично наблюдая его агонию.

— Подумай, зачем мне ее убивать? Какая мне выгода от ее смерти?

— Не знаю, — ответила Джени. Ты и сейчас ищешь выгоду, выкручиваешься, пытаешься спасти свое тело вместо того, чтобы с достоинством принять его смерть. Ты все время идешь за выгодой, предвкушая награды, поощрения, которыми тебя одарит господин, кем бы или чем бы он в этот момент не являлся. У меня же все просто с выбором. Я следую своему обету. Мне не нужны поощрения для того, чтобы поступать правильно.

Советник рассмеялся.

— Правильно? — сказал он, продолжая выплевывать грязь. — Откуда ты знаешь, что поступила правильно?

Его смех походил на воронье карканье.

— Потому, что я чувствую себя легко и свободно, — сказала Джени.

Она наступила ногой старику на шею, никакого хруста не было, нога просто немного провалилась. Джени вытащила клинок, воткнула несколько раз в грудь, целясь меж ребер, очищая лезвие.

По дороге к машине, она ни разу не оглянулась.

— Катя была права, у них было слишком много работы, — думала Джени, она пообещала себе не заниматься больше утилизацией.

Казнь

— Привет!

Джени наклонилась немного вперед.

Мужчина демонстративно сложил руки на груди.

— Ладно, — сказала она. — Можем и помолчать. Ты же понимаешь, что это формальность? — Я ничего не понимаю! — ответил он с вызовом.

Черные стены комнаты, поглощали свет от настольной лампы, и тень, отбрасываемую заключенным.

— Слушай. Я так же не вижу особого смысла в этом разговоре. Ты преступник. Как только мы получим актуальные данные, тебя осудят и казнят. Это произойдет с минуты на минуту.

— Но я ничего не совершал, — хриплым голосом сказал мужчина. Он разомкнул руки и поправил прическу.

Джени казалось потеряла к разговору интерес. Она замолчала и отвернулась.

— Бред!

Мужчина стукнул по столу и выругался. Но стол не ответил. Ни звука, ни вибрации. Он удивленно погладил ладонью поверхность.

— Экран! — сказала Джени голосом робота.

По столешнице прошли помехи, как будто, в огромном сите просеяли вулканическую магму, оставляя только горящие куски породы. Вверх поднялись языки пламени, образовав красное ртутное озеро, которое быстро двигалось, оголяя и затопляя огнем черные пятна островов.

Заключенный отшатнулся назад.

— Все верно, ты не помнишь, что совершил. Но дело в том, что, когда закончится реставрация твоей актуальной копии, тебе воспоминаний добавится.

Сказала Джени голосом Алисы.

— Зачем этот спектакль? Я, что говорю с роботом?

— Нет! Я просто занята сейчас и не могу с тобой поболтать. Но этот разговор останется в моей памяти также, как вскоре, у тебя добавятся воспоминания, совершенного тобой убийства.

— Убийства?!

— Тройного убийства, — безразлично произнес голос робота.

Мужчина дотронулся до горящей столешницы, и с криком одёрнул руку.

— Я никого не убивал! — закричал заключенный. — Я никого не убивал, — повторил он чуть тише. — Почему я здесь? Я был у врача. Мне сказали, что анализы будут готовы завтра. Кто вы такая? Что это за место? Как я здесь очутился?

Он испуганно оглянулся по сторонам.

— Ты отлично держишься. Знаешь, у меня идея. — Джени повернулась к нему лицом. — Мы не добавим тебе воспоминаний. Так даже интересней.

— О чем ты говоришь! — заключенный дернулся вперед. Из стола вырвалось пламя и наотмашь ударило его по лицу, возвращая на стул.

— Уже все согласовано. Ты отдан в полное распоряжение трибунала.

Столешница, как будто вдохнула пламя и вывела три изображения: двоих женщин и пожилого мужчины.

— Кто это?

— Жертвы. Рыженькую, ты буквально разорвал пополам, — сказала формальным голосом робота Джени.

— Что?! Что за бред!

— Грузовиком. Она зацепилась за фонарный столб. Грузовик пробуксовал. Кишки старика намотало на коленвал. Брусчатка была скользкая от крови, но когда колеса поймали сцепление, ты вдавил педаль газа в пол. Реконструкция показала, что ты видел ее лицо.

На экране появилось изображение кабины грузовика. С зеркала бокового вида свисала прядь рыжих волос, окровавленный кусок кожи приклеился к болту крепления. Сквозь лобовое стекло было видно, гладко выбритое, мужское лицо.

— Рауль Бланше. Фамилия французская. Но ты не родственник Марка Бланше. — В слух произнесла Джени, своим голосом. — Рауль. Ты ведь думал сбежать. Ты не шахид Рауль. Ты не готов отдать жизнь. Ты любишь жизнь. Видишь ли, мы все знаем. Каждая твоя потаенная мысль нам известна. А ты привык прятать свои мысли, Рауль.

— Мне нужен адвокат! — закричал мужчина.

— Знаешь, я с некоторого времени не вижу смысла в справедливом возмездии. Даже если тебя тысячу раз казнить, жертвам все равно. Они пережили смерть. Мучительную, болезненную. Главное, это несправедливо. Все твои жертвы невинные, а сам ты абсолютно здоров, как показало обследование.

— Но я ничего не совершал. Не правильно меня судить за то, что когда-то случится.

— Ты не понял. Преступление ты уже совершил. Ровно через восемнадцать месяцев, три дня, семь часов и тридцать пять минут с момента, как сдал свою кровь на анализы в клинике, ты угнал грузовик. Знаешь, что необычного, в твоем случае?

Джени повернулась и посмотрела на Рауля. Он сидел, как школьник. Послушно положив руки на колени, внимательно ловя каждое ее слово.

— Глядя на тебя, я испытываю те же чувства, что переживала, увидев первый раз детское фото Гитлера. И знаешь, что я думаю? Наказывать надо того Гитлера, который ничего не успел натворить. Маленького мальчика с надутыми губками и широко распахнутыми глазками. Конечно, человек, который раздавит младенца, или забьет до смерти бездомного педераста, мирно спящего на лавочке — монстр… Ты ведь не убивал этих несчастных. — Джени улыбнулась Раулю. — Ты, как и они, станешь жертвой несправедливости. Скажи, у тебя были планы на этот день?

Мужчина, как будто, не слыша последних слов произнесенных Джени, быстро ответил.

— Да. Я собирался в Берлин, к другу. Он торгует часами и телефонами «Верту». Приедут еще друзья. Из Грузии. Вино привезут. Грузинское.

Он делал паузы между фразами, убеждая Джени, что это планы обыкновенного, нормального человека, а не кровожадного убийцы.

— Отлично, — только и сказала она в ответ.

Рауль остался в черной комнате один. Он так и не понял, что произошло, почему поход в клинику закончился здесь.

— Похоже это сон, — подумал он.

Стол снова стал черным. Рауль попытался подняться на ноги, но тело его не слушалось.

— Так бывает во сне, — успокоил он себя.

На секунду Раулю показалось, что он замурован в стену и смотрит на пустую черную комнату сквозь узкую прорезь. Раулю захотелось закрыть глаза, но изображение не пропадало.

— Я ничего не помню! — истошно закричал он. — Я не виновен! Я ничего не сделал!

Крики становились тише по мере того, как Джени выходила из программы. Ей нравился реализм происходящего. В первый раз Джени ничего не хотелось добавить, она была полностью удовлетворена казнью.

Absolution

— Он сидит у окна. Как пройдешь по коридору, сверни налево, сразу увидишь. Он там всегда.

Сестричка вежливо улыбнулась, указывая рукой вперед. Ногти с красивым маникюром сверкнули, поймав луч утреннего солнца.

— У него бывает кто-то?

— Посетители? — Переспросила медсестра.

— Ну да… родственники, например?

— Не скажу, во время моего дежурства не припомню. А ты родственник?

Девушка игриво посмотрела на Марка.

— Нет.

Он почему-то расстроился. Старику было больше ста лет, в таком возрасте родственников должно быть до чертиков.

— Что, никто к нему не приходит?

Девушка утвердительно кивнула в ответ. По ее взгляду было видно, что отсутствие посетителей абсолютно нормальный факт.

Марк вытащил из сумки коробку.

— Он заказал «Absolution». Мы пообщались. Я решил сам отнести. Я еще никогда не бывал в госпитале.

— Ну да, здесь печаль, — сказала девушка.

Она улыбнулась, как ребенок, вспомнивший про сладкое пирожное.

— Он, кстати видит тебя, здесь везде камеры, у пациентов есть мониторы. Фишка такая, чтобы не скучали.

— Вот как? Ладно, значит он меня уже ждет.

— Ну да, — ответила сестричка и посмотрела на свой маникюр. — Зайдешь на обратном пути?

Марк ухватился взглядом за широкие бедра девушки, мысленно повернул ее лицом к стене.

— Ну да, зайду.

Он дошел до конца коридора и увидел старика, похожего на сгорбленного стервятника. Марк, заглянул в лужицы серой слизи, собравшейся в желобах красных век. Заготовленные фразы мгновенно исчезли из его памяти.

— Ты проповедник? — спросил старик.

— Нет. Мы не церковь.

— Не церковь?

— Нет.

Марк не знал, видит ли его старик. Его кожа походила на корку засохшей плесени, под которой бродила сгнившая плоть.

— Хорошо, что не церковь. Не люблю святош.

— Вы говорили, что видели Ленина?

Марк поставил аппарат на подоконник.

— Да. В Москве, в восемнадцатом году. Он шел на съезд.

— Ух ты. Правда?

— Да. Мне было лет шестнадцать. Видел его, как сейчас тебя.

Марк сомневался, что старик его видит.

— Правда? Расскажите подробности.

Он провел рукой по экрану, включая «Absolution».

— Подробности… Он шел вдоль стены. Бодрым шагом. Приехал, кажется на «Форде». С ним была женщина. Некрасивая. Стена, заклеенная объявлениями, афишами. Шаляпин. Афишу Шаляпина помню.

— Отлично, — сказал Марк.

— Ленин был красивым?

— Нет. Но его имя. Имя было, что надо. Имя было, космического масштаба.

— Это как, — спросил аппарат голосом Марка.

— Как Марс. Например. Четыре буквы, заставили человечество бросить родную планету и пуститься в путешествие.

— Вы красиво говорите.

— Спасибо, — сказал старик и подошел к аппарату.

— Что дальше?

— Дальше можно посмотреть кино.

Аппарат выплюнул из себя Ленина и некрасивую женщину. Они шли вдоль стены, заклеенной афишами Шаляпина.

— Вот значит, как она работает.

Старик дотронулся рукой панели.

— А смысл?

— У нас аудитория. Полтора миллиона.

Марк делал длинные паузы между фразами.

— Если вы правильно сформулируете воспоминание, аппарат сделает из него кино, люди посмотрят и это воспоминание станет общим, а значит ничьим. Вам голос нравится?

— Голос?

— Мой голос, для коммуникации?

— Нормально, пусть будет твой.

— Ладно.

Марк немного постоял, наблюдая, как старик рассматривает «Absolution».

— Я тогда пойду.

Старик кивнул.

— Рад приветствовать вас в наших рядах.

— Угу, — ответил старик.

— Ждем воспоминаний. Вы старейший член организации. Пожалуйста, участвуйте в голосованиях, ваше мнение очень важно для нас.

Старик оторвался от аппарата и посмотрел на Марка.

— К Анжеле зайдешь?

— Что?

— К Анжеле?

— Я не знаю здесь никого, — ответил Марк.

— Ну, ты, почти пообещал ей. Она добрая. Не обижай.

Марк вдруг понял, что речь идет о медсестре.

— Я на службе, — сам не зная почему ответил он.

— На службе? Ладно.

— Ждем ваших воспоминаний. Помните, делитесь только теми воспоминаниями, которые хотите исключить.

— Я смотрел вашу рекламу, про отпущение грехов.

— Она вам понравилась?

— Ничего, толково, смысл понятен. Осталось поверить в то, что я нахожусь здесь лишь для того, чтобы получить отличное воспоминание.

— Так и есть, — сказал Марк.

— Ты сам аппаратом-то пользовался?.

— О моей жизни кино не снять.

— Вот как. Интересно. Вижу, что тебя это особенно не беспокоит.

— Ну да. Иметь такие воспоминания страшновато, как по мне. А так, природа у нас с вами одинаковая.

— А у вас есть ересиархи, отщепенцы? На подобии катаров.

— Катаров?

— Вам не преподают историю христианства? Крестовые походы? Антихрист на престоле в Риме?

Марк удивленно смотрел на старика.

— Рим красивый город, — ответил он.

— Окей. Значит вопрос-ответ? Так работает аппарат?

— Да. Но это сотрудничество. Как будто вы, наняли режиссера и съемочную команду. Актеров. И можете экранизировать свою историю с неограниченным бюджетом. Смысл в том, чтобы ваше раскаянье было искренним. Аппарат сделает из всего этого кино.

— Это будет одно кино?

— Нет. Аппарат ваш. Ну пока вы с нами.

— Пока я с вами… Ясно.

Старик повернулся к аппарату.

— Ну привет.

— Привет!

— Что ты думаешь о Марке?

— Отличный парень.

Старик посмотрел на Марка.

— Вы с ним не очень-то и отличаетесь.

Марк рассмеялся.

— Я человек. Только очень правильный человек. В этом мы похожи.

— Значит, это очень правильный аппарат?

— Точно.

— А отдавая ему свой голос, ты не сожалеешь?

— У меня универсальный голос, он настроен так, чтобы вы не чувствовали дискомфорта и правильно воспринимали информацию. Голос неотъемлемая часть ритуала взаимодействия.

— Во как? Ритуала взаимодействия значит?

— Ну да.

— А тебе интересно будет смотреть мои воспоминания?

— Интересно? А вам интересно знать будет ли у меня секс с Анжелой?

— Интересно, — утвердительно кивнул старик.

Его лицо покраснело, видно было, что эта информация вызвала прилив крови к его голове.

— Анжела хорошая девочка. Внимательная. Здесь она себе мужчину не найдет.

— Что ж, я буду вашим преданным зрителем. Суть процедуры размытия в том, чтобы сделать копии воспоминаний. Полтора миллиона копий и ваше воспоминание теряет авторство. Вы освобождаетесь от него.

— А тебя не будут мучать мои воспоминания?

— Мучают только собственные воспоминания. У меня с этим нет проблем.

— Тебе сколько лет?

— Шестьдесят.

— Сколько?! Выглядишь отлично! — сказал старик.

— Спасибо!

— Ладно. Еще придешь? Как у тебя вообще со временем?

Марк удивленно посмотрел на старика.

— Ты человек занятой? — перефразировал тот вопрос.

— Я на службе.

— А дома как?

— Дом у меня отличный. Обустроил крышу, сделал террасу. Теперь любуюсь закатом.

— Как-то ты, без настроения это говоришь. Тут есть чем похвастаться. Я вот в богадельне. Мой дом палата — 12 квадратных метров.

— Я не понял вопрос, — сказал Марк.

— Так возьми аппарат, заделай кино. Например, как овладеешь Анжелой.

Марк рассмеялся.

— Да, я могу овладеть Анжелой, но вряд ли это будет воспоминание.

Старик посмотрел на него с сожалением.

— Анжела, дом с террасой, хорошая работа, но все как-то грустно. Ты пьешь?

Марк впервые покраснел отвечая.

— Да.

— Хорошо. А напиваешься?

— Всегда.

— До беспамятства?

— Да, — ответил Марк.

— Иначе никак?

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет

Бесплатный фрагмент закончился.

Купите книгу, чтобы продолжить чтение.