Бесплатный фрагмент - Катализатор смерти

Глава I

Поле шерсти

— Мам! М-а-а-а-м! Гляди — коза!

— Где?

— Ну вон же, у забора, под вишней. Сидит, как собака у будки! Даже не шевелится. Да куда ты уставилась, не у калитки. Я же пальцем показываю — вон, справа, у забора. Под вишней!

— Игнат, не показывай пальцем. Тебе же тринадцать, а не пять. Нигде нет никакой козы, и вообще ничего нет, опять фантазируешь. Хочешь сбить меня с мысли, чтобы я забыла дать тебе задание?

— Ага, тут прям такая работа мысли нужна!

— Не болтай и не спорь с матерью, а бери лопату.

Щас, раскопался, жди! Пусть лохи какие-нибудь деревенские копают… Ба-лин, как мне не нравится ездить на дачу — это ж деревня, отстой, позапрошлый век. Скука, хреновый инет и туалет на улице. Копать землю мне вообще не нравится. И никому не нравится, взрослые всё врут.

Интересненько, откуда взялась коза? Сидит как-то странно… не по-козиному. Я глянул вправо. Нету её! Пошарил глазами вдоль забора — точно нет, и спрятаться ей негде. Значит, в заборе появилась щель. И большая, раз целая коза пролезла! Ну, щель я обязательно найду.

Не одни козы тут шастают. Недавно соседи — ну, типа соседи, потому что не совсем рядом живут, волка видели. Может, гонят, может, показалось. Отцу скажу, пусть заделывает. Нам чужих коз не надо, а тем более — волков. Дошёл до угла… Упс, забор весь целый. Может, от соседей как пролезла, хотя у них вроде только кот, рыжая наглючая зверюга…

— Игнат, я вижу, куда ты спрятался! Иди сюда, сейчас же. Вот здесь — мама раскинула руки в стороны настолько, насколько ей позволяла комплекция, — здесь будет чеснок. Копай!

У-у… Как отмазаться? Посмотрел на отца. Тот колбасился у калитки.

— Ку-у-уда? — мама моментально переключилась на более неустойчивый объект. Неустойчивый к работе в огороде, и вообще домашним делам.

Сама так говорит, типа юмористка. А ещё она говорит, что отец — объект, неустойчивый к алкоголю, и это правда.

— Куда лыжи навострил?

— Ё, ну всё она видит, прям шпионка. Вот как так, сын?

— Уже набрался! — мама вцепилась в калитку, — сынок, помоги, держи его! Куда он пьяный пойдёт?

— Дура! Пусти!

Ага… Неплохо, совсем неплохо. Копка откладывается!

— Мам, не связывайся… Всё равно уйдёт. Можно, я с ним схожу, послежу?

— Ох, сынок, столько дел, а он с утра напился… Ладно, сходи.

Уррра! Я сгонял в дачу, схватил телефон — лежал на тумбочке, заряжался, и рванул за отцом. Тот маячил уже у выхода из нашего аппендикса — так родители называют тупичок, узенькую дорогу между несколькими дачными участками. Через минуту я его догнал:

— Пап, а куда мы?

— К Валерке. Знаешь, вон в том углу?

— Там, где дубы у трансформатора и спуск к Волге, а дальше — другой кооператив?

— Ну.

Мы сошли с дороги на поле, чтобы сократить путь. Ба-лин, вроде тут был пустырь… Откуда поле-то взялось??? А фиг его знает, может, всегда тут было поле. Мы шли по узенькой полоске земли между ровными, нескончаемыми рядами дымчато-серых кустиков: отец впереди, я — сзади. Вспомнилась коза.

Да, кусты серые… ну, точь-в-точь как та коза! Справа были дачи — пёстрая нарезка земли с пятнами заборов и домиков. Сто раз всё это видел. А вот слева… Серые аккуратные ряды естественно и гармонично сливались с горизонтом, потому что небо было пасмурное, серое, но посветлее поля.

— Пап, а что это растёт?

— Чего? Ну, растёт и растёт. Не трогай.

Верхушки рядов очень были похожи на валики — округлые, мягкие. Казалось, что мягкие. Чем-то похожие на сахарную вату. Я запустил в валик пальцы. Ну, шерсть! Чистая, как бы взбитая шерсть, приятная на ощупь. Тёплая! Отщипнул кусочек — шерсть отделилась легко. «Созрела», — подумал я, и тут же про себя заржал.

После щипания кустик немного растрепался — я заметил, что внизу серых волокон зеленеют обычные стебельки. Ни фига себе! Никогда не слышал, что шерсть может в поле расти! Сфоткал с нескольких ракурсов, снял коротенький видосик. Ну-ка, загуглю, что это, а потом пост забабахаю… Все упадут!

Что-то тормозит конкретно. Ба-лин! Вообще нет сети. Отошли от дач на пятьдесят метров, и уже нет сети! Я глянул влево — туда, где маячили верхушки вышек. Должны были бы маячить. Но сейчас ничего там не маячило! Только шерсть до самого неба! Я потряс головой, потёр глаза…

— Игнат, ты чё отстаёшь?

Я засунул «шерсть» в карман и подбежал к отцу — он уже держался за калитку Валеркиной дачи. Ноги его мелко колыхались, как на пружинах.

— Пап, похоже, никого нет.

— Молчи! Иди за мной.

Из-за соседнего забора показалась рожа с растрёпанными волосами и испуганными чёрными глазами.

— Слышь, а где Валерка?

— Нет его, и не приезжал. Замок на воротах.

— Та-а-к… Вижу, что замок, — зло огрызнулся отец. Видно, что черноглазый был назначен виновником отсутствия Валерки. Растрёпанная голова поспешила скрыться за деревяшками забора. Вдали послышались мужские голоса. Отец взбодрился, на его лице даже заиграла улыбка.

— Это ж Санёк! Зайдём-ка к нему!

Не то что бы я не был в Валеркином «аппендиксе», то есть тупичке, куда выходили заборы нескольких крайних дач. Но, видать, был давно и рассмотрел всё невнимательно. Или вообще не рассматривал. По крайней мере, ничего тут не узнавал. Дома какие-то… не как дачи, а старинные — в смысле, как старинные, очень похожие на старинные дома в центре, в старых районах нашего города. Не любые, конечно, а которые памятники архитектуры. Нас в школе водили.

Ну, учителя в школе придумали нам эти дома показать, специального историка пригласили. Мы-то живём не в центре, а школа рядом, и, понятно, тоже не в центре. Оказывается, этим домам по сто и больше лет. Офигеть, как давно строили! И строили их не так, как сейчас. В общем, интересно было послушать.

Но вот что действительно интересно — как хозяева построили эти дачи? Наверное, разбирали старые дома — которые не памятники, потому что памятники охраняют, перевозили кирпичи сюда, и собирали как было. Ба-лин, какой это гемор. Но красиво!

Ведь старинные дома все с какими-то, ну, не знаю, как их. С украшениями, выступами. А кирпичи — видно, очень старые, очень. Заборы из толстых прутьев тоже старые, чугунные. Часть даже не установлена — их прислонили к воротам и столбам. Ржавые какие-то, облезлые, смотреть противно. И всё равно припёрли! Людей я нигде не заметил.

— Пап, а как они эти дачи строили? В городе старые дома разбирали, а здесь собирали как было?

— Чё?.. Чё ты несёшь! Щас вообще молчи, я с Саньком поговорю.

Голоса становились всё громче, и вскоре из-за вишнёво-сливовых зарослей в конце аппендикса нарисовались две фигуры — одна была ну просто огромных размеров. Шрек в кубе!

— ЗдорОво, Санёк! ЗдорОво, Пельмень!

— Дарова, Ликсеич! Хорошо, что ты заглянул. Пошли-ка сюда! — тот, который Пельмень, вытянул лапищу вбок, в сторону крошечной полянки между наваленными старыми чугунными прутьями, кирпичной — типа старинной, стеной и пышным кустом, блестящим как стекло. Я видел такие на заводе технического стекла. У них там специальная витрина с разными изделиями, чтобы показывать уровень мастерства стекольщиков.

У-у, мне сразу стало скучно. Ясно, что будет — торжественное распитие за встречу и на удачу. А ты сиди и рта не смей раскрыть. Вроде терпеть можно, если инет есть… я вытащил телефон из кармана. Ща-з-з-з! Нету инету! Зря я с отцом пошёл. Уже вскопал бы ту грядку, и завалился бы на диван. В даче-то инет есть…

— Па-а-а-п, а можно я домой пойду?

— Чё? А-а, иди, конечно, сын. Только маме не говори, что Валерки нет. Ладно?

— Ладно, ладно!

Странное я испытал чувство, когда бежал по аппендиксу назад, к общей дороге. Как будто бежал не просто назад в прямом смысле слова, а назад во времени. Эти типа старинные дома были как прошлое. Такое ощущение, как будто пришёл на кладбище к родственникам, точнее, предкам, которые умерли ещё до твоего рождения. Задо-о-олго до. Необычное у меня было состояние, особенное — без грусти, без страха.

Чуть не уткнулся носом в забор, над которым плавно взошла, словно солнце, черноглазая голова. И тут же спряталась, потому что я показал ей язык — вернее, ему, потому что голова принадлежала всё тому же растрёпанному мужику. Я оглянулся по сторонам. Что-то много дорог… И шерстяное поле всё в дорогах, а было чистое, только бескрайние ряды кустиков, валик к валику. Что-то сегодня как-то… Не то. Непонятно что творится! Да ещё та коза…

Я повернул влево, потому что сюда мы шли направо. Ба-лин, да ведь сколько раз я гонял тут на велике, и просто бегал с друзьями! А сейчас всё как в первый раз вижу! Уже через пару шагов я понял, что иду не туда — кругом были дома, почти как обыкновенные, но дома, а не дачи. И дома эти стояли вдоль нормальных (ну, с натяжечкой) улиц, а не вдоль многочисленных аппендиксов, как у нас на даче. Но не это главное. Главное — полно народу.

Ну, не мог я в два шага добраться до ближайшего села! И никогда в ближайшем селе, и ближайших к ближайшему, я не видел много народа. Вообще, место, куда я попал, тянуло на что-то типа городка.

Впереди показались прилавки с товарами. Рынок! Ну, спрошу у продавцов, где дачи. И пусть смеются. А что, если они меня ментам сдадут? Страшно, лучше к отцу вернусь! Я оглянулся. Ни Валеркиной — как бы старинной, дачи, ни забора с черноглазой головой не было! У-у…

Я потоптался на месте. Наконец, набрался храбрости и воздуха:

— Скажите, а где дачи?

— А? — уставился на меня толстый дядька за прилавком с большими кусками. Мясо, наверное.

— Откуда? — мужик с очень недоверчивым лицом посмотрел на меня так, как будто хотел двинуть лопатой по башке — она, кстати, была на расстоянии вытянутой руки.

На всякий случай отошёл подальше — к тётке, которая сидела за кучами, типа из гречки и риса. Она показала рукой:

— Вон там.

Да это же туда, откуда я пришёл. Ба-лин… Не, лучше я буду ориентироваться по солнцу. Ё, его сквозь облака и не видать совсем — очень уж пасмурно. А и хорошо, что пасмурно. Солнце в глаза — явление на любителя. Я всё шёл и шёл, а город не кончался и не кончался. И вообще, это было совершенно незнакомое место! Повернуть назад?.. Один раз я хотел это сделать, но — не получилось. Не потому что сил не хватило или храбрости, а потому что… невозможно. Да! Так невозможно, как невозможно вернуться в прошлое.