Бесплатный фрагмент - Исследования медиа и коммуникаций: теории, практики, исследовательские перспективы

Рецензенты сборника

Доктор филологических наук, профессор кафедры рекламы, связей с общественностью и дизайна Российского экономического университета им. Г. В. Плеханова Шилина Марина Григорьевна;

Кандидат социологических наук, доцент департамента медиа факультета коммуникаций, медиа и дизайна Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Ним Евгения Генриевна.

Предисловие редактора

Настоящий сборник объединяет одиннадцать статей, подготовленных «по мотивам» докладов, которые были представлены на III Межвузовской научно-практической конференции бакалавров, магистров и аспирантов «Исследования медиа и коммуникаций: теории, практики, исследовательские перспективы» 17—18 февраля 2017 г. в Москве. Как и в прошлые годы, мероприятие прошло на 5 этаже здания Департамента медиа Факультета коммуникаций, медиа и дизайна Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» (НИУ ВШЭ) в Хитровском пер., 2/8, стр. 5.

Скажем несколько слов о формате и особенностях конференции, после чего дадим краткую характеристику представленным работам.

Основные принципы конференции — поддержание высокого уровня научной дискуссии и оказание помощи молодым ученым в развитии их исследовательских проектов. Как и в прошлые годы, поступившие на конференцию заявки были рассмотрены экспертной комиссией, лучшие из них были отобраны для участия в мероприятии. Помимо традиционной работы по секциям в 2017 г., каждый из которых курировали два преподавателя или научных сотрудника, был предложен новый формат — table talks, ориентированный на студентов и аспирантов, желающих проверить свои научные идеи и получить обратную связь от опытных специалистов. Он предполагает предельно короткую — в течение одной минуты — презентацию концепции исследования, которую затем обсуждают пятеро экспертов.

Всего в мероприятии приняли участие 80 молодых исследователей, которые представили на обсуждение 43 доклада в рамках 8 секций и 19 презентаций на table talks. Студенты и аспиранты представляли 7 городов, помимо Москвы это Белгород, Берлин, Владивосток, Нижний Новгород, Пермь и Санкт-Петербург. Участников конференции, помимо НИУ ВШЭ, делегировали 4 московских вуза (ГУУ, ИМПЭ им. А. С. Грибоедова, МГУ им. М. В. Ломоносова, РГГУ) и 5 иногородних (БелГУ, ДВФУ, ННГУ, Свободный университет Берлина, СПбГУ). «Вышка» оказалась представлена всеми четырьмя кампусами: московским, санкт-петербургским, нижегородским и пермским.

В рамках конференции были проведены два мастер-класса. Президент ЗАО «Компания развития общественных связей», профессор, руководитель Департамента интегрированных коммуникаций Факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ С. А. Зверев рассказал о месте и роли исследований в работе PR компании. Еще один преподаватель Факультета, ординарный профессор НИУ ВШЭ А. Н. Архангельский посвятил свое выступление развитию книги в цифровую эпоху, акцентировав внимание на опыте студенческих книгоиздательских проектов с использованием системы Ridero.

Представим статьи, которые составили наш сборник. Открывает его работа Е. С. Любомировой, в центре внимания которой — молодежный журнал «Браво», издававшийся в ФРГ во второй половине 1950-х и 1960-е гг. Екатерина Сергеевна рассматривает редакционную политику и контентное наполнение данного издания, считающегося проводником американской культуры для западногерманской молодежи, показывая его роль в социокультурном повороте западногерманского общества и становлении так называемой «новой морали».

А. А. Бугаев отвечает на исследовательский вопрос, каким образом люди, бросающие курить, потребляют информацию о курении? Справедливо отмечая, что множество антитабачных информационных кампаний не приносят какого-либо результата, исследователь обращается к теории когнитивного диссонанса Л. Фестингера и теории селективных процессов Д. Клаппера, высказывая предположение, что «человек предпочитает ту информацию, с которой он согласен (consistent information) и старается избегать той информации, с которой не согласен (inconsistent information)». Основываясь на результатах опроса 97 пользователей социальной сети для бросающих курить Quitnet, студент делает заключение, согласно которому «увеличение „обеспокоенности из-за возможности срыва“ и „воспринимаемой уязвимости к заболеваниям из-за курения“ ведет к тому, что люди склонны запоминать больше информации, „отвращающей“ от курения, по сравнению с информацией, „подталкивающей“ к курению», обозначая перспективы для дальнейшей исследовательской работы.

Взаимосвязь особенностей речи и психологического типа говорящего — предмет изучения В. М. Земляк. Теоретическая основа ее исследования — психотипы, выделяемые К. Г. Юнгом на основании основных психологических функций восприятия (логики-интуиты, логики-сенсорики, этики-сенсорики, этики-интуиты). В выборку вошли тексты 120 пользователей интернет-форума «Клуб Квадра», заполнивших психологическую анкету. Речевые особенности анализируются на трех уровнях: морфемном, лексическом и синтаксическом. Полученные результаты могут быть использованы для разработки системы машинного распознавания психотипа автора текста.

Результаты еще одного исследования текстов, точнее, их трансформации в цифровой среде представляет А. А. Родионова. В фокусе автора три зоны, в которых текст встречается с другими медиумами: код, визуализация данных и интерфейс. Согласно сделанному автором выводу, «перформативность текста на экране реализуется по-разному в каждой из рассмотренных зон: в коде текст приравнивается к действию, осуществляя операции непосредственно, в случае интерфейса текст становится указателем для действия, вступая с ним в индексальные отношения, а в случае визуализации данных текст является результатом обработки данных — действия, осуществленного ранее».

Следующего автора, А. О. Лисовскую, интересует, каким образом пользователи социальной сети Instagram конструируют представления о своем возрасте. Рассматриваемая исследователем выборка из 30 сетевых профилей была сформирована путем отбора по хэштегам. Исследователь демонстрирует, какие коммуникационные стратегии используют «инстаграмщики» как для демонстрации молодежного образа жизни, так и для выражения концепта молодости как «состояния души».

Коллективная статья студентов из нижегородского кампуса НИУ ВШЭ — Е.А.Большаковой, А.В.Козловой и А.А.Набоковой — посвящена выявлению скрытых идеологем в текстах политической тематики. Заявленная проблематика раскрывается на примере корпуса текстов, так или иначе связанных с деятельностью Министерства культуры Нижегородской области (нормативные документы, интервью министра культуры Нижегородской области С. А. Горина, официальные письма в региональные учреждения культуры и искусства и т.д.) за 2016 г. Признавая необходимость дальнейшей исследовательской работы в выбранном направлении, авторы в то же время утверждают, что предлагаемый ими алгоритм анализа имеет универсальный характер.

Использование журналистами манипулятивных коммуникационных технологий относится к числу популярных исследовательских направлений. Наш следующий автор — Л. В. Шантырева — рассматривает данную проблематику на примере газеты «Московский комсомолец», успешно показывая, что «языковое манипулирование» в данном издании «разнообразно и выражено не только при помощи типичных средств речевого влияния, но и ряда речевых стратегий». Проведенный анализ, безусловно, обогатило бы сравнение с манипулятивными практиками других медиа; выразим надежду, что данная задача будет решена молодым ученым в процессе дальнейшей работы.

Статья О. Р. Мухаметова посвящена инструментам экономического анализа медиарынков. Оскар Рустямович рассматривает три индекса (Хилла, Ноэма и Diversity), используемых для оценки уровня концентрации. Помимо методического анализа, включающего достоинства и недостатки каждого из подходов, автор указывает на возможности и ограничения их использования для изучения российской медиаиндустрии.

А. В. Лебедев обращает внимание на проблематику связей с инвесторами — междисциплинарную область научного знания, пока слабо развитую в России. Исследование практик 300 отечественных компаний, занимающих топовые позиции в рейтинге агентства «Эксперт РА» по объему реализации продукции RAEX-600, показало «положительную корреляцию информационной открытости и финансово-экономических показателей компании».

Еще одно популярное исследовательское направление — толерантность журналистских текстов — выбрала К. А. Шакирова. В данном случае источником служат статьи еженедельника «Аргументы и факты». Исследователь предлагает подход, позволяющий определить уровень интолерантности текста на основании встречающихся в нем признаков интолерантности, в качестве которых могут выступать синтаксические и лексические маркеры.

Единственная англоязычная статья сборника, которая его завершает, посвящена глобальным образовательно-развлекательным медиапроектам. Ю. В. Шимф рассматривает опыт в данной области британской BBC, немецкой Deutsche Welle и российской Russia Beyond The Headlines. Автор делает ряд рекомендаций, которые позволят повысить привлекательность международного проекта «Российской газеты» в части повышения уровня владения аудиторией русским языком.

Более полное представление о темах, которые обсуждались на конференции, можно получить, ознакомившись с ее программой, опубликованной в качестве Приложения в конце сборника. Дополнительные материалы, в том числе студенческие тезисы и презентации за 3 года работы, доступны на сайте мероприятия.

Сергей Геннадьевич Давыдов

К. филос. н., доц., заместитель декана Факультета коммуникаций, медиа и дизайна НИУ ВШЭ

Председатель Организационного комитета III Межвузовской научно-практической конференции бакалавров, магистрантов и аспирантов «Исследования медиа

Молодёжный журнал «браво» и «новая мораль» в фрг 1956 — 1969

Екатерина Любомирова, Национальный исследовательский университет
«Высшая школа экономики», Московский государственный университет
имени М. В. Ломоносова

katya1good@gmail.com

Аннотация

Статья посвящена роли коммерческого молодёжного журнала «Браво» в распространении «новой морали» в ФРГ в 1956 — 1969 гг. Анализируются основные причины и предпосылки появления «новой морали», особенности журнала, его стратегия. Особое внимание уделено трансформации ценностей и реакции на этот процесс «стражей нравственности». Показано, что журнал «Браво» являлся не только площадкой для репрезентации американизированной молодёжной культуры, но и активным распространителем «новой морали».

Ключевые слова: американизация, защита молодёжи, молодёжный журнал «Браво», «новая мораль», трансформация ценностей, ФРГ

Во второй половине 1950-х гг. ФРГ переживала экономический подъем. Одним из его результатов стало заметное улучшение жизни населения и возникновение культа потребления, особенно охотно воспринятое молодёжью, которая находилась в поиске новых ориентиров. На фоне «сытых пятидесятых» был особенно заметен процесс её американизации. Однако «экономическое чудо» шло под руку не только с американизацией, но и с так называемой «новой моралью», которая приходилась явно не по душе традиционным немецким консерваторам. Одним из наиболее заметных проводников как американизации, так и начавшейся трансформации ценностей стал журнал «Браво».

Объектом нашего исследования является молодёжный журнал «Браво», а в центре внимания — его роль в распространении «новой морали» среди молодёжи.

Основными хронологическими рамками исследования являются 1956 — 1969 гг. Нижняя граница исследования определяется выходом первого номера журнала «Браво». Верхняя граница исследования обусловлена студенческими протестами 1968 г., последовавшим за ними приходом к власти социал-либеральной коалиции и важным для того времени решением Федерального Верховного суда о том, что вопросы морали не входят в компетенцию судебных властей.

В качестве исследовательской гипотезы выдвигается тезис о том, что в изучаемый период журнал «Браво» являлся не только площадкой для репрезентации американизированной молодёжной культуры, ориентированной на культ потребления и принятый в США образ жизни, но и активным распространителем «новой морали».

Для проверки этой гипотезы необходимо, во-первых, выявить целевую аудиторию, специфику формата и изначальную стратегию журнала «Браво». Во-вторых, рассмотреть взаимосвязь между «нормализацией» секса и последующим изменением стратегии журнала. В-третьих, показать реакцию молодёжи и «стражей нравственности» на появление в ФРГ «новой морали».

Теоретической и методологической основой работы являются:

1) проблемно-хронологический метод, позволивший проследить изменение развития стратегии журнала «Браво»;

2) историко-генетический метод, с помощью которого были выявлены основные причины и предпосылки появления в ФРГ «новой морали»;

3) междисциплинарный подход, поскольку тема исследования находится на стыке истории, психологии, философии, социологии.

Кроме того, при характеристике американизации западногерманской молодёжи и реакции на это «стражей нравственности» были использованы элементы теории компенсации и культурного трансфера.

Основным источником по данной теме стал журнал «Браво». В работе были использованы материалы выпусков за 1956 — 1969 гг., опубликованные на сайте https://www.bravo-archiv.de. Речь идёт как об отдельных целых номерах (№11/1956, 27/1966, 13/1967), которые дают общее представление о структуре и основных разделах журнала, так и о выложенных рубриках за весь рассматриваемый период (просветительские колонки, постеры, обложки, песенные чарты и хиты, романы и т.д.), которые позволяют более детально взглянуть на тот или иной раздел «Браво». Кроме того, для раскрытия данной темы большое значение имеют материалы Федерального архива Германии в Кобленце, характеризующие практическую деятельность «стражей нравственности» по защите молодёжи (переписка, отчёты, официальные документы, принципы защиты молодёжи и т.д.), а также «охранительные» законы «О защите молодёжи в общественных местах» и «О распространении изданий, опасных для молодёжи» в редакции 1957 и 1961 г. соответственно.

В отечественной историографии данная тема ещё не становилась предметом специального исследования. В зарубежной (немецкой) историографии, несмотря на интерес к молодёжной культуре, «новой морали» и трансформации ценностей [Steinbacher 2011; Siegfried 2006], по данной теме до сих пор существует лишь одна обобщающая монография, посвящённая американизации молодёжной культуры 1950-х гг. [Maase 1992], а также отдельные работы о журнале «Браво» [Aufklärung und Aufregung 2010; 50 Jahre Bravo 2006].

Первый номер «Браво» вышел в свет 26 августа 1956 г. Изначально тираж журнала был небольшим — всего лишь 30 тысяч экземпляров. Однако уже к середине 1959 г. он вырос почти в 17,5 раз и достиг целых 523 тысяч, что свидетельствовало о его большой популярности среди молодежи [50 Jahre Bravo 2006]. Целевой аудиторией журнала, превысившей к 1960 г. 1,66 млн. человек [Maase 1992], были активные, уверенные в себе, самодостаточные, потребительски настроенные и американизированные юноши и девушки [Schildt 1995]. На его страницах выходили обзоры музыки и кинофильмов, печатались тексты популярных песен, интервью со знаменитостями, их постеры, радио- и телепрограмма, регулярно проводились конкурсы, разыгрывались туристические поездки в европейские страны и даже в Голливуд и т. д. [Bravo 1956 — 1969]. Журнал «Браво» стал настоящим путеводителем по американизированной молодёжной культуре тех лет.

Отдельного упоминания заслуживают популярные в журнале рубрики «вопрос-ответ», в которых редакция отвечала на вопросы юных читателей и читательниц и давала им практические советы. Поначалу в этих рубриках освещались в основном вопросы моды для юношей и косметики для девушек, причём акцент делался на голливудских стандартах красоты («Советы по красоте от Браво», «Модные советы от Браво»). Особенно популярна была реклама губной помады, пудры и средств от угревой сыпи, которая занимала порой до 20% от общего объёма журнала. Тема секса затрагивалась в «Браво» крайне редко и неохотно, поскольку журнал освещал события из мира музыки и кино, а не проблемы половых взаимоотношений [Aufklärung und Aufregung 2010]. Однако, к началу 1960-х гг. ситуация изменилась. Растущая американизация общественного сознания, всё сильнее проникавшая «снизу» в культуру и язык немецкого общества и, прежде всего, молодёжи, распространение и укоренение благодаря «экономическому чуду» идеалов общества потребления и индивидуалистических ценностей [Хобсбаум 2004] в молодёжной среде [Siegfried 2006], изобретение противозачаточных таблеток и появление на вокзалах автоматов по продаже презервативов в начале 1960-х гг. — всё это свидетельствовало о постепенной «нормализации» секса, разрушении гендерных норм и появлении в ФРГ «новой морали», запрещённой прежде «не только законом и религией, но также привычной моралью, обычаями и общественным мнением» [Хобсбаум 2004: 346]. Её наиболее заметными символами стали либерализация сексуальных практик и «пробные» добрачные отношения.

Видя, что интерес молодёжи к вопросам «про это» всё возрастал, в то время как подобные темы в семейном кругу по-прежнему были табу [Großkopf 2007], «Браво» изменил стратегию. В 1963 г. журнале появилась новая рубрика вопросов и ответов, которую вели консервативно настроенный «д-р Кристоф Фольмер» и «д-р Кирстен Линдстрём», придерживавшаяся более свободных взглядов. Примечательно, что под обоими псевдонимами скрывался один и тот же человек — писательница Мария Луиза Фишер [50 Jahre Bravo 2006]. Введение такой «просветительской» рубрики не только оказалось удачным маркетинговым ходом, увеличившим тираж и расширившим читательскую аудиторию журнала, но и вполне отвечало духу «новой морали».

С точки зрения «стражей нравственности», эта «новая мораль» не только стремительно разрушала прежнюю систему нравственных ценностей [Bondy 1957], опиравшуюся на почти двухтысячелетний опыт христианства, но и угрожала принципам немецкого семейного очага, который ассоциировался у них с официальным браком, отсутствием добрачных половых связей, супружеской верностью, чадолюбивой и добродетельной женой и матерью [Писарева 2007]. Почувствовав, что молодежь демонстративно отказывается от традиционных семейных ценностей и берет за правило иные нормы поведения, охранители испугались ветра перемен и под предлогом «переполняющего их чувства особой ответственности» за судьбу молодёжи [Ordnung 1960: 71] с удвоенной энергией бросились её «защищать» [Acht Grundsätze 1965]. Так, федеральное общественное объединение «Операция: защита молодёжи» давало правовые консультации охранителям, регулярно проводило тематические выставки и «Недели защиты молодёжи» [Großes Programm 1961; Jugendschutzwoche eröffnet 1961], распространяло тексты охранительных законов, а также многочисленные листовки, плакаты, памятки и брошюры. Кроме того, оно уделяло большое внимание поиску и привлечению в свои ряды новых сторонников, имеющих «особые знания или практический и организаторский опыт в области защиты молодёжи» [Satzung 1958: 73—74], издавало журналы «Защита молодёжи сегодня и завтра» и «Призыв к народу. Ежемесячный журнал об оздоровлении народа и защите молодёжи», рассчитанные на широкую общественность [Jahresberichte 1960 — 1968]. С декабря 1959 г. в их ведении оказался ещё и специальный журнал «Защита молодёжи», целевой аудиторией которого были чиновники, учителя, воспитатели и активисты в области работы с молодёжью; в нём освещалась текущая работа движения, обсуждались актуальные проблемы и различные правовые аспекты защиты молодёжи, анализировалась судебная практика [Schreiben des 1. Vorsitzenden 1960].

Кроме того, охранители усилили давление на власти, требуя от них принятия срочных мер по ограждению молодёжи от волны безнравственности, сексуальной свободы и «идола свободы прессы» [Steinbacher 2011: 57]. Они были услышаны властью. Однако, последовавшие с её стороны охранительные меры, воплотившиеся в ужесточении положений законов «О защите молодёжи в общественных местах» 1957 г. [BGBL 1957] и «О распространении изданий, опасных для молодёжи» 1961 г. [BGBL 1961], лишь привели к росту напряженности в обществе. В итоге с помощью политики «закручивания гаек» власти и охранители не только не выиграли «битву за нравственность», но и, настаивая на обращении с молодёжью «не как со взрослыми, каковыми они себя чувствовали, а как с детьми» [Хобсбаум 2004: 348], во многом добились обратного эффекта, провоцируя молодёжь на дальнейший саботаж и без того не самых популярных в её среде законов.

Охранители боролись с «вопиющей безнравственностью» не только в молодёжной среде, но и фактически во всём обществе. Так, яростным нападкам с их стороны подверглись не только немецкие юноши и девушки — читатели «низкосортных, безвкусных и провокационных» журналов «Браво», «Твен» и «Konkret» [Zeitschriftendienst 1968: 5], поклонники «конвульсивных движений» и «примитивных манер» [Bloemeke 1996: 90] Элвиса Пресли и «The Beatles», но и управляющая одной небезызвестной и весьма успешной посылочной фирмы г. Фленсбурга. Причина этого заключалась не столько в том, что Беата Узе активно занималась продажей так называемых «предметов гигиены», «резиновых изделий №2» и эротической литературы, а в том, что в глазах охранителей она была символом освобождённой женщины, полностью не соответствовавшим идеальному образу домохозяйки и знаменитым трём «К»: Kinder — Küche — Kirche (дети — кухня — церковь). Со второй половины 1950-х — первой половины 1960-х гг. новым вариантом трёх «К» для таких женщин довольно быстро стали Kleider — Konsum — Komfort (платья — потребление — комфорт) [Die fünfziger Jahre 1985]. Кроме того, как успешная предпринимательница Беата Узе грозила поставить под сомнение мужскую самооценку, которая и без того пошатнулась из-за военного поражения и оккупации.

Стоит отметить, что в разгоравшихся одних за другими «сражениях» вокруг сексуальности и либерализации сексуальных практик речь шла не столько о молодёжи и её «защите», сколько «о центральной сфере общественного порядка» и фактически «о поиске обществом самого себя» [Steinbacher 2011: 8, 133]. Требования охранителей о соблюдении нравственной чистоты, граничащие порой с пуританством, были своеобразным рефлексом части общества на общее давление перемен (как реальных, так и воображаемых), отражали их страх перед всем новым и неизвестным [Steinbacher 2010]. Это была отчаянная попытка компенсации, стремление поймать «стрелу времени», чтобы остановить «сокращение настоящего» и «экспансию будущего» [Ассман 2017: 174]. Между тем «освобождённая, нерегламентированная сексуальность безоговорочно указывала на либерализацию и на путь в демократическое будущее» [Steinbacher 2011: 279—280]. Получался резкий контраст между «обращёнными в прошлое сексуальными представлениями» [Steinbacher 2011: 69] старомодных консерваторов и большинством населения, стремившимся к демократии и потреблению. Для обеих сторон «новая мораль» была знаком современности: одни её открыто опасались, другие — желали.

Освобождённая сексуальность, в духе Кинси, на протяжении 1950-х — 1960-х гг. всё больше и больше расценивалась как неотъемлемая составная часть жизни и как символ прогресса. Даже довольно консервативные немецкие политики не могли полностью игнорировать этот тренд, и с приходом к власти «большой коалиции» ими были предприняты отдельные попытки ослабить нажим на молодёжь, руководствуясь принципом «не запрещать, а просвещать»: раздавались брошюры о правильном поведении, особенно в общественных местах и на каникулах за границей, организовывались уроки полового воспитания в школах и т. д. [Schreiben des Bundesministers 1959].

Однако отдельные попытки совместить старую и новую мораль не могли ни остановить дальнейшую либерализацию сексуальных практик и распространение «вредной литературы» в молодёжной среде, ни прийтись по душе охранителям. Лишь студенческие протесты 1968 г. и приход к власти социал-либеральной коалиции смогли несколько остудить пыл стражей нравственности. Летом 1969 г. Федеральный Верховный суд принял решение о том, что вопросы морали не входят в компетенцию судебных органов — эпохальный поворот, благодаря которому даже стало возможным, что уже через 7 лет в 1975 г. бывший министр внутренних дел Германии смог дать интервью журналу «Плейбой» и не скомпрометировать себя таким поступком [Gerste 2011].

Немалую роль в запуске и дальнейшем ходе этого процесса сыграл и коммерческий журнал «Браво», который довольно быстро прошёл путь от издания-путеводителя по американизированной молодёжной культуре до издания, активно распространяющего «новую мораль» среди молодёжи. Таким образом, его следует рассматривать не только в качестве одного из проводников американизации западногерманской молодёжи, но как один из индикаторов социокультурного поворота в изучаемый период.

Библиография

АССМАН А. (2017) Распалась связь времён? Взлёт и падение темпорального режима Модерна, Москва: Новое литературное обозрение.

ПИСАРЕВА Л.И. (2007) Семейная политика в ФРГ. Педагогика, 9: 86—95.

ХОБСБАУМ Э. (2004) Эпоха крайностей: короткий двадцатый век (1914 — 1991), Москва: Независимая Газета.

Acht Grundsätze des Jugendschutzes (1965) BArch B 117/19.

ARCHIV DER JUGENDKULTUREN (Hrsg.) (2006) 50 Jahre Bravo. Original-Ausgabe. 2., erweiterte und aktualisierte Auflage, Bad Tölz: Tilsner.

BÄNSCH D. (Hrsg.) (1985) Die fünfziger Jahre. Beiträge zu Politik und Kultur, Tübingen: Narr.

BLOEMEKE R. (1996) Roll Over Beethoven. Wie Rock’n’roll nach Deutschland kam, St. Andrä-Wördern: Hannibal Verlag.

BONDY C. (1957) Probleme der Jugendhilfe. Schriften des Deutschen Vereins für Öffentliche und Private Fürsorge, Köln: Heymann.

Bravo (1956 — 1969) Hamburg: Kindler und Schiermeyer-Verlag.

Gerste M. (2011) Sexualität in den 1950ern: Petting im Abendland. Доступно по ссылке: URL: http://www.zeit.de/2011/12/Interview-Steinbacher/komplettansicht (Дата обращения: 03 мая 2017)

Gesetz zur Änderung des Gesetzes zum Schutze der Jugend in der Öffentlichkeit (1957). Bundesgesetzblatt, 40: 1058—1060.

Gesetz zur Änderung und Ergänzung des Gesetzes über die Verbreitung jugendgefährdenden Schriften (1961). Bundesgesetzblatt, 19: 296—298.

GROSSKOPF R. (2007) Unsere 60er Jahre: wie wir wurden, was wir sind, Frankfurt am Main: Eichborn.

Hamburger Abendblatt (1961) Großes Programm zur dritten Jugendschutzwoche. Доступно по ссылке: http://www.abendblatt.de/archiv/1961/article200510519/Grosses-Programm-zur-3-Jugendschutzwoche.html (Дата обращения: 03 мая 2017)

Hamburger Abendblatt (1961) Jugendschutzwoche eröffnet. Доступно по ссылке: URL: http://www.abendblatt.de/archiv/1961/article200510703/Jugendschutzwoche-eroeffnet.html (Дата обращения: 03 мая 2017)

Jahresberichte der Bundesarbeitsgemeinschaft «Aktion Jugendschutz» (1960 — 1968) BArch B 117/18—19; B 153/1351a fol. 180—183; B 153/1352 fol. 56—73; B 153/1353 fol. 296—317.

MAASE K. (1992) BRAVO Amerika: Erkundungen zur Jugendkultur der Bundesrepublik in den fünfziger Jahren, Hamburg: Junius.

Ordnung der Bundesarbeitsgemeinschaft «Aktion Jugendschutz» (1960) BArch B 153/1351a fol. 71.

PANHUIS E. (Hrsg.) (2010) Aufklärung und Aufregung: 50 Jahre Schwule und Lesben in der BRAVO, Berlin: Verlag «Archiv der Jugendkulturen».

Satzung des Vereins «Bundesarbeitsstelle Aktion Jugendschutz e.V.» (1958) BArch B 153/1351a fol. 73—74.

SCHILDT A. (1995) Moderne Zeiten: Freizeit, Massenmedien und «Zeitgeist» in der Bundesrepublik der 50er Jahre, Hamburg: Christians.

Schreiben des Bundesministers für Familien- und Jugendfragen an den Senator für Volksbildung betr. Sexualerziehung in Berliner Schulen inkl. Richtlinien (1959). BArch B 153/2594 fol. 111—112.

Schreiben des 1. Vorsitzenden der Bundesarbeitsgemeinschaft Aktion Jugendschutz betr. Zweimonatsschrift «Jugendschutz» (1960). BArch B 153/1351a fol. 12.

SIEGFRIED D. (2006) Time is on my side: Konsum und Politik in der westdeutschen Jugendkultur der 60er Jahre, Göttingen: Wallstein.

STEINBACHER S. (2011) Wie der Sex nach Deutschland kam: der Kampf um Sittlichkeit und Anstand in der frühen Bundesrepublik, München: Siedler.

STEINBACHER S. (2010) Sexualmoral und Entrüstung. Der Skandal um Ingmar Bergmans «Das Schweigen». Tel Aviver Jahrbuch für deutsche Geschichte, 38: 230—245.

Zeitschriftendienst. Mitteilungen der Arbeitsstelle für Zeitschriftenberatung (1968). BArch B 117/21.

Youth magazine «Bravo» and the «new morality» in the Federal Republic of Germany
in 1956 — 1969

Lyubomirova Ekaterina

Higher School of Economics,
Moscow State University

katya1good@gmail.com

Abstract

The following article is devoted to the role of commercial youth magazine «Bravo» in the spread of the «new morality» in the Federal Republic of Germany in 1956 — 1969. It’s analyzed the main reasons and prerequisites for the appearance of the «new morality,» features of the journal, its strategy. Particular attention is paid to the transformation of values and the reaction to this process by the «guardians of morality.» Its shown that the magazine «Bravo» was not only a bright platform for the representation of Americanized youth culture but also an active distributor of the «new morality.»

Keywords: Americanization, protection of youth, youth magazine «Bravo», the «new morality», transformation of values, the Federal Republic of Germany.

Reference

Acht Grundsätze des Jugendschutzes (1965) BArch B 117/19.

ARCHIV DER JUGENDKULTUREN (Hrsg.) (2006) 50 Jahre Bravo. Original-Ausgabe. 2., erweiterte und aktualisierte Auflage, Bad Tölz: Tilsner.

ASSMANN A. (2017) Raspalas’ svyaz’ vremen? Vzlet i padenie temporal’nogo rezhima Moderna, Moskva: Novoe literaturnoe obozrenie

BÄNSCH D. (Hrsg.) (1985) Die fünfziger Jahre. Beiträge zu Politik und Kultur, Tübingen: Narr.

BLOEMEKE R. (1996) Roll Over Beethoven. Wie Rock’n’roll nach Deutschland kam, St. Andrä-Wördern: Hannibal Verlag.

BONDY C. (1957) Probleme der Jugendhilfe. Schriften des Deutschen Vereins für Öffentliche und Private Fürsorge, Köln: Heymann.

Bravo (1956 — 1969) Hamburg: Kindler und Schiermeyer-Verlag.

Gerste M. (2011) Sexualität in den 1950ern: Petting im Abendland. Dostupno po ssylke: URL: http://www.zeit.de/2011/12/Interview-Steinbacher/komplettansicht (Data obrashcheniya: 03 maya 2017)

Gesetz zur Änderung des Gesetzes zum Schutze der Jugend in der Öffentlichkeit (1957). Bundesgesetzblatt, 40: 1058—1060.

Gesetz zur Änderung und Ergänzung des Gesetzes über die Verbreitung jugendgefährdenden Schriften (1961). Bundesgesetzblatt, 19: 296—298.

GROSSKOPF R. (2007) Unsere 60er Jahre: wie wir wurden, was wir sind, Frankfurt am Main: Eichborn.

Hamburger Abendblatt (1961) Großes Programm zur dritten Jugendschutzwoche. Dostupno po ssylke: http://www.abendblatt.de/archiv/1961/article200510519/Grosses-Programm-zur-3-Jugendschutzwoche.html (Data obrashcheniya: 03 maya 2017)

Hamburger Abendblatt (1961) Jugendschutzwoche eröffnet. Dostupno po ssylke: URL: http://www.abendblatt.de/archiv/1961/article200510703/Jugendschutzwoche-eroeffnet.html (Data obrashcheniya: 03 maya 2017)

Jahresberichte der Bundesarbeitsgemeinschaft «Aktion Jugendschutz» (1960 — 1968) BArch B 117/18—19; B 153/1351a fol. 180—183; B 153/1352 fol. 56—73; B 153/1353 fol. 296—317.

HOBSBAWM E. (2004) Epokha kraynostey: korotkiy dvadtsatyy vek (1914 — 1991), Moskva: Nezavisimaya Gazeta.

MAASE K. (1992) BRAVO Amerika: Erkundungen zur Jugendkultur der Bundesrepublik in den fünfziger Jahren, Hamburg: Junius.

Ordnung der Bundesarbeitsgemeinschaft «Aktion Jugendschutz» (1960) BArch B 153/1351a fol. 71.

PANHUIS E. (Hrsg.) (2010) Aufklärung und Aufregung: 50 Jahre Schwule und Lesben in der BRAVO, Berlin: Verlag «Archiv der Jugendkulturen».

PISAREVA L. (2007) Semeynaya politika v FRG. Pedagogika, 9: 86—95.

Satzung des Vereins «Bundesarbeitsstelle Aktion Jugendschutz e.V.» (1958) BArch B 153/1351a fol. 73—74.

SCHILDT A. (1995) Moderne Zeiten: Freizeit, Massenmedien und «Zeitgeist» in der Bundesrepublik der 50er Jahre, Hamburg: Christians.

Schreiben des Bundesministers für Familien- und Jugendfragen an den Senator für Volksbildung betr. Sexualerziehung in Berliner Schulen inkl. Richtlinien (1959). BArch B 153/2594 fol. 111—112.

Schreiben des 1. Vorsitzenden der Bundesarbeitsgemeinschaft Aktion Jugendschutz betr. Zweimonatsschrift «Jugendschutz» (1960). BArch B 153/1351a fol. 12.

SIEGFRIED D. (2006) Time is on my side: Konsum und Politik in der westdeutschen Jugendkultur der 60er Jahre, Göttingen: Wallstein.

STEINBACHER S. (2011) Wie der Sex nach Deutschland kam: der Kampf um Sittlichkeit und Anstand in der frühen Bundesrepublik, München: Siedler.

STEINBACHER S. (2010) Sexualmoral und Entrüstung. Der Skandal um Ingmar Bergmans «Das Schweigen». Tel Aviver Jahrbuch für deutsche Geschichte, 38: 230—245.

Zeitschriftendienst. Mitteilungen der Arbeitsstelle für Zeitschriftenberatung (1968). BArch B 117/21.

Потребление медиаконтента в условиях отказа от курения: модель селективной экспозиции

Антон Бугаев,

Студент,

ОП «Реклама и связи с общественностью»,

Национальный Исследовательский Университет

«Высшая школа экономики»

4 курс

bugaevanton96@gmail.com

Аннотация

Слабое воздействие антитабачных коммуникационных кампаний на курящих людей зачастую объясняется при помощи гипотезы селективной экспозиции. Согласно этой гипотезе, люди лучше запоминают и предпочитают ту информацию, которая согласуется с их мнением и отношением к определенному вопросу. Неизученным остается вопрос потребления информации, связанной с курением, людьми, отказывающимися от курения. Гипотеза селективной экспозиции предполагает, что люди, сознательно решившие отказаться от курения и негативно относящиеся к данной привычке, должны предпочитать и лучше запоминать информацию, направленную против курения (discouraging smoking). Предыдущие исследования показали слабую связь между отношением к курению бросающих курить и их способностью вспомнить информацию за и против курения. Для объяснения селективного запоминания информации людьми, отказывающимися от курения, автор предлагает включить в объяснительную модель конструкты мотивационных моделей поведения, связанного со здоровьем: социально-когнитивной теории Бандуры и модели убеждений о здоровье Розенштока. Обнаруживается значимая связь таких факторов, как «подверженность заболеваниям из-за курения» и «боязнь срыва» со способностью отказывающихся от курения вспомнить информацию за и против курения.

Ключевые слова: селективные процессы, когнитивный диссонанс, табакокурение, запоминание информации, социально-когнитивная теория, модель убеждений о здоровье.

Сегодня курение — одна из серьезнейших проблем в России и в мире. Согласно The Tobacco Atlas, за 2014 год в мире было выкурено более 5.8 триллионов сигарет. При этом за последние 30 лет динамика потребления сигарет по странам либо возрастающая, либо стабильная. Абсолютным лидером по этому параметру сегодня является Китай (потребляет 44% сигарет). Россия, хоть и имеет значительно более низкую долю потребления сигарет, находится на втором месте (потребляет 5% сигарет) [The Tobacco Atlas 2015]. В самом деле, согласно ВЦИОМ, около одной трети населения России курит [ВЦИОМ 2013]. Хотя около половины курящих людей хотя бы раз думали о том, чтобы бросить [ФОМ 2014], большинство избавиться от привычки не может (только 13% указали, что бросили) [ВЦИОМ 2013]. Большое число исследований показало, что зачастую избавиться от курения человеку сложно не только из-за непосредственно никотиновой зависимости и синдрома отмены. По словам Сьюзан Бёртон, большую роль в этом играют социальные факторы, а также намёки, подсказки и ассоциации, связанные с курением, которые присутствуют в медиа [Burton 2015: 2067]. В самом деле, табачные компании всегда стараются поддерживать коммуникацию со своими потребителями, причем одной из их главных целевых аудиторий являются курильщики, которые задумались о вреде курения, и бросающие курить [Philipp Morris International 2015]. В то же время во многих странах разрабатывается достаточно много антитабачных коммуникационных кампаний. Большое число исследований посвящено измерению их эффективности и возможности влияния на различные сегменты аудитории в зависимости от их характеристик. По словам Чарльза Аткина, важным фактором как антитабачных, так и других коммуникационных кампаний, связанных со здоровьем, является восприятие сообщения целевой аудиторией [Atkin 2001: 50]. Исследователи эффективности антитабачных кампаний не раз обращали внимание на то, что курящие намеренно игнорируют и избегают сообщений, рассказывающих как о вреде курения, так и о пользе образа жизни без курения. Часто подобное игнорирование объясняется при помощи теории когнитивного диссонанса Леона Фестингера [Festinger 1957] и теории селективных процессов Джозефа Клаппера [Klapper 1969]. Хотя селективные процессы курящих изучаются достаточно давно, селективным процессам людей, отказывающихся от курения, посвящено мало исследований. Несмотря на то, что отказывающиеся от курения уже сделали выбор и приняли решение, далеко не все могут окончательно отказаться от привычки. Необходимо дальнейшее изучение людей, отказывающихся от курения, и препятствий в этом отказе. Это делает актуальным изучение того, каким образом этот сегмент аудитории воспринимает сообщения, связанные с курением.

Роль медиа в продвижении и предотвращении табакокурения

На протяжении всего XX века табачная отрасль имела крупные бюджеты, направленные на коммуникацию, продолжает она распоряжаться ими и сегодня. Крупные табачные компании присутствуют практически во всех странах, где проводят коммуникационные и маркетинговые кампании. По данным Федеральной Торговой Комиссии (Federal Trade Commission) США, в одном только 2005 году наиболее крупные производители сигарет потратили на рекламу и продвижение 13 миллиардов долларов. За вторую половину XX века в США расходы на рекламу оцениваются в 250 миллиардов долларов (в пересчете на курс 2006 года) [Federal Trade Commission 2005]. В Германии, согласно правительственному докладу о наркотиках и зависимости 2016 года, в период с 2010 по 2015 год расходы табачной отрасли на рекламу составили в среднем 130 миллионов евро в год [Drogen- und Suchtbericht 2016]. По результатам опроса Global Adult Smoking Survey Россия стала лидером по числу вспомнивших рекламу табачных изделий в прессе. Более 35% респондентов вспомнили рекламу сигарет в печатных изданиях [WHO 2016].

Маркетинговые и коммуникационные кампании направлены на определенные аудитории. При этом опубликованные внутренние документы самих табачных кампаний определяют приоритетные аудитории для коммуникации. Среди них Ричард Поллэй обнаруживает следующие группы: «начинающие курящие» (starters), «сомневающиеся курящие» (concerned smokers, pre-quitters) и «бросающие» (quitters) [Pollay 2000: 15]. В первую группу, как правило, входят подростки и молодые взрослые. Коммуникация с ними направлена на выстраивание позитивного имиджа курения, рассказ о его преимуществах. Коммуникация со второй и третьей группами направлена на переубеждение в отказе от курения тех, кто имеет курительный стаж [Pollay 1996: 6]. Будучи самой малоисследованной, но в то же время, в силу определенных факторов, наиболее противоречивой группой, именно группа бросающих курить будет в центре внимания текущего исследования.

Каналы коммуникации табачных компаний существенно различаются по странам и определяются в первую очередь законодательными ограничениями. Большие бюджеты позволяют крупным игрокам использовать самые массовые каналы там, где это возможно. Хотя во многих странах коммуникационные возможности табачной отрасли существенно ограничены, производители находят новые каналы для продвижения сигарет. В частности, Аннмари Чарльзворт и Стантон Гланц указывают, что широко используются материалы Point-of-Sales и Product Placement в художественных произведениях [Charlesworth, Glantz 2005: 1518]. В своей монографии Рональд Дэвис говорит о том, что во многих странах производители организуют и спонсируют мероприятия (brand events) по различным тематикам и/или принимают в них участие [Davis 2008: 123]. Также сегодня одним из каналов продвижения становятся различные онлайн- и оффлайн-активности. В своем годовом отчете компания Philipp Morris International среди каналов коммуникации и маркетинга приводит материалы в точках продаж (point-of-sale), мобильные и цифровые платформы, потребительские активности, точки продаж для опытных потребителей (consumer experience outlets), и бренд-мероприятия (brand-events) [Davis 2008: 123].

Особое место среди каналов для продвижения табака занимает продакт-плейсмент (product placement) в фильмах и других художественных произведениях. Так, например, более 70% фильмов, выпускаемых в США, содержат курящих персонажей. При этом различные формы контент-анализа выявили, что во всех фильмах около 25% персонажей являются курящими и не испытывают никаких связанных с этим недугов [Dalton 2003: 285].

В то же время во многих странах активно производится и распространяется контент, направленный на снижение курения среди населения, ухудшение его имиджа, а также на убеждение курящих в необходимости отказа от данной привычки. Подобные кампании могут проводиться или финансироваться как государственными органами, так и здравоохранительными организациями и фармацевтическими компаниями, а также самими производителями табака [Davis 2008: 125].

Вокруг различных форм социальной рекламы и информационных кампаний против табака сосредоточено большое число исследовательских работ.

Также исследования обычно направлены на измерение и повышение эффективности и релевантности социальной рекламы и информационных кампаний для различных аудиторий. Для подобных исследований, а также для тестирования конкретных материалов, как правило, используется метод принудительного воздействия (forced exposure), который предполагает, что респондент ознакомился с тем или иным материалом и дал по нему обратную связь. Подобные исследования показывают, что наиболее эффективен контент, затрагивающий реальные человеческие истории. Некоторые работы показывают, что оптимальны сообщения, демонстрирующие пользу отказа от сигарет. Другие свидетельствуют о том, что лучше работают сообщения о негативных последствиях курения.

В то же время, результаты исследований, выполненных в рамках метода forced exposure, позволяют предположить, что человек увидел сообщение и задумался о нем. В реальности же человек часто не замечает некоторые сообщения или игнорирует их специально. Изучением влияния антитабачных сообщений в реальной среде занимаются исследования естественного показа (naturalistic exposure).

Именно исследования naturalistic exposure продемонстрировали, что антитабачные сообщения часто не могут достичь аудитории. Так, например, в работе Йори Хуанг было показано, что курящие часто игнорируют сообщения, убеждающие во вреде курения или передающие негативные эмоции, связанные с курением [Hwang 2010: 1080]. Таким образом, многие курящие зачастую, встречаясь с контентом, направленным против курения, выстраивают определенную психологическую защиту [Maniwaya 2010: 127].

Гипотеза селективной экспозиции (SelectiveExposure Hypothesis)

Желание людей избегать нежелательной информации часто объясняется с помощью теорий когнитивного диссонанса и гипотезы селективной экспозиции. Согласно этой гипотезе, человек предпочитает ту информацию, с которой он согласен (consistent information), и старается избегать той информации, с которой не согласен (inconsistent information) [Klapper 1969].

Эта гипотеза является следствием теории когнитивного диссонанса, предложенной Леоном Фестингером [Festinger 1957]. Согласно последней, человек испытывает состояние когнитивного диссонанса, когда обладает двумя противоречивыми знаниями об окружающем мире. Поскольку состояние когнитивного диссонанса вызывает психологический дискомфорт, человек стремится от него избавиться, добиваясь внутренней согласованности. Согласно Фестингеру, существует несколько стратегий, которые люди применяют, чтобы ослабить когнитивный диссонанс и добиться внутренней согласованности. В частности, Фестингер выделяет такие стратегии, как снижение воспринимаемой важности противоречащего знания, увеличение воспринимаемой важности более удобных установок, а также изменение поведения [Festinger 1957].

Гипотеза селективной экспозиции развивается из одной из стратегий преодоления когнитивного диссонанса — «фильтрования» информации. Предполагается, что в состоянии когнитивного диссонанса человек избирательно будет относиться к информации, предпочитая ту, с которой он согласен, и игнорируя ту, с которой не согласен. Таким образом, селективная экспозиция позволяет людям защищать их мнения, точки зрения, установки, отношение и поведение путем избегания информации, которая может опровергнуть их точки зрения [Klapper 1969].

Сегодня термин «селективная экспозиция» имеет два значения. В более узком смысле он подразумевает избирательный поиск информации, которая согласуется с точкой зрения человека, и уход от информации, которая с точкой зрения индивида не согласуется.

В более широком смысле словосочетание «селективная экспозиция» понимается как совокупность эффектов селективного мышления, связанных с защитой от нежелательной информации. Среди этих эффектов выделяют:

1) собственно селективную экспозицию (как поиск информации, согласованной с нашей картиной мира и уход от информации, которая ей противоречит);

2) селективное внимание (как склонность обращать внимание и удерживать в сознании только ту информацию, которая согласована с внутренней позицией);

3) селективное восприятие (как склонность интерпретировать информацию таким образом, чтобы она согласовывалась с внутренней точкой зрения и картиной мира);

4) селективную память (как склонность избирательно вспоминать и актуализировать информацию, блокируя ту, которая не согласуется с точкой зрения индивида).

Стоит отметить, что все четыре эффекта взаимосвязаны и являются составными частями одного процесса — защиты от нежелательной информации. В работах Клаппера [Klapper 1969], а также Вернера Северина и Джеймса Танкарда [Severin, Tankard 1992] эти эффекты фигурируют как взаимозависимая и кооперативная система защиты аттитюдов (interdependent and cooperative attitude defense system). Авторы подчеркивают, что все элементы системы работают на защиту принятой точки зрения, а также целостности и согласованности картины мира.

Некоторые исследования о селективных процессах при курении дают достаточно противоречивые результаты. В частности, в работе Джейн Бертранд автор разделил курильщиков на тех, у кого степень зависимости слабая (light smokers) и сильная (heavy smokers). Результатом исследования стало то, что курящие с легкой степенью зависимости (light smokers) намного внимательнее смотрели ролик, чем те, кто был классифицирован как курящий с сильной степенью зависимости (heavy smokers) [Bertrand 1979: 294].

В исследовании Джона Ангер в свою очередь было показано, что чем больше у человека стаж курения, тем чаще он выбирает к просмотру ролики социальной рекламы о вреде курения, тем внимательнее к ним относится и тем больше их запоминает [Unger 2001: 19].

Исследование Хуанг 2010 г. показало, что курящие с большим стажем курения могут вспомнить намного больше сообщений социальной рекламы о вреде курения, чем те, у кого стаж курения меньше [Hwang 2010: 189].

Разработка модели. Конструирование индексов и шкал

Данное исследование делает попытку объяснить запоминание информации, «подталкивающей» к курению и «отвращающей» от него, бросающими курить с помощью социально-когнитивной теории (Social Cognitve Theory), разработанной Альбертом Бандурой [Bandura 1986], и моделью убеждений о здоровье (Health Belief Model) Ирвин Розеншток [Rosenstock 1974]. Для исследования были выбраны именно эти теории, поскольку их факторы используются во многих исследовательских работах в качестве предикторов мотивации к отказу от курения. Делая предположение о связи между мотивацией к отказу от курения и воспринимаемой релевантностью сообщений, связанных с курением, мы используем модель исследования Сони Ванг и Рона Борланда [Wang, Borland 2005], объясняющую мотивацию к отказу от курения, и проверяем факторы этой модели для объяснения запоминания сообщений, «подталкивающих» к курению и «отвращающих» от него.

Для объяснения запоминания сообщений, связанных с курением, в первую очередь было необходимо выделить и обосновать факторы, которые будут использоваться для интерпретации результатов. Данное исследование построено на попытке объяснить запоминание сообщений с помощью фактора релевантности, при этом используются конструкты из мотивационных моделей поведения, связанных с курением.

Мы предполагаем, что, в случае отказывающихся от курения, релевантность сообщения связана с мотивацией к отказу от курения. Человек, который более мотивирован к отказу от курения, считает сообщения, направленные против курения, более релевантными. В связи с этим считаем оправданным использование модели, объясняющей мотивацию к отказу от курения в качестве показателя воспринимаемой релевантности сообщения. Факторами исследования были выбраны «воспринимаемая подверженность заболеваниям из-за курения», «боязнь срыва», «курящие люди в окружении», «самоэффективность» (self-efficacy), «воспринимаемая выгода», «воспринимаемые барьеры». Эти конструкты были выбраны, поскольку по результатам большого числа исследований они имеют достаточно большой потенциал в объяснении мотивации отказывающихся от курения. Более того, некоторые конструкты социально-когнитивной теории и модели убеждений о здоровье пересекаются. Этот набор конструктов позволяет избежать дублирования близких конструктов.

В первую очередь было необходимо разработать шкалу для целевого признака, то есть признака, который необходимо объяснить через другие признаки-предикторы.

В исследовательской практике существует несколько способов измерить то, насколько индивид склонен к тому или иному виду информации. В своей работе Расс Клэй выделил такие методы изучения селективной экспозиции как:

1) ретроспективный подход,

2) подход «поведенческих намерений» (behavioral intentions),

3) подход «наблюдаемого поведения» (observed behaviour) [Clay 2013].

Ретроспективный подход основан на том, что респондентов просят вспомнить, насколько часто они встречались с информацией по той или иной теме. Таким образом, этот подход основан на обращении к опыту респондентов и их воспоминаниям. Именно этот метод применяется наиболее часто в исследовании селективной экспозиции информации о курении в силу ряда причин.

Использование открытого вопроса для измерения позволяет индивиду самостоятельно сформулировать ответ и назвать именно то, что он хочет и готов назвать. Именно поэтому в данном исследовании был реализован ретроспективный подход с открытыми вопросами. Так, респонденту задавались два вопроса. В первом ему предлагалось назвать как можно больше случаев, в которых он сталкивался с информацией, по его мнению, отвращающей от курения. Во втором ему предлагалось назвать как можно больше случаев, в которых он сталкивался с информацией, которая, по его мнению, подталкивает к курению.

Под «информацией, подталкивающей к курению», нами понимается любая информация, которая была воспринята респондентом в качестве склоняющей к курению (encouraging smoking). Под «информацией, отвращающей от курения», понимается любая информация, которая была воспринята респондентом как способствующая отказу от курения (discouraging smoking).

Очевидно, что для одного человека сообщение может показаться «подталкивающим к курению», а для другого нет. Здесь делается акцент на том, каким образом оно было воспринято и запомнено респондентом. В исследовании селективного запоминания информации важно не столько, что именно пытался передать создатель сообщения, сколько то, каким образом оно было интерпретировано и запомнено в сознании реципиента.

После сбора данных ответы респондентов были закодированы следующим образом: засчитывалось количество названных случаев в ответах респондентов на первый и второй вопрос. Было необходимо составить индекс, который учитывал бы разность между количеством упомянутых сообщений, воспринимаемых как отвращающие от курения, и количеством упомянутых сообщений, воспринимаемых как подталкивающие к курению. Индекс подсчитывался следующим образом. Каждое названное респондентом сообщение, упомянутое как отвращающее от курения (в ответе на первый вопрос), отнимало балл. Каждое сообщение, которое было упомянуто как подталкивающее к курению (в ответе на второй вопрос), добавляло один балл. Таким образом, индекс отражал разницу между числом упомянутых сообщений, подталкивающих к курению, и числом сообщений, упомянутых как отвращающие от курения, и показывал, сообщений какого вида он назовет больше.

В работе Глена Щипки отмечается, что с помощью похожей шкалы во время телефонных интервью исследовательская компания Nielsen на протяжении многих лет изучает экспозицию различных групп населения [Szczypka 2003: 27]. Похожая шкала использовалась в исследовании Бригитт Барден [Bardin 2015: 48].

Следующей задачей было составление шкал для выбранных для исследования факторов, то есть признаков-предикторов. Для измерения факторов были выбраны шкалы из теорий Social Cognitive Theory и Health Belief Model, которые использовались в предыдущих работах для измерения мотивации к отказу от курения, а также имеют большой потенциал в прогнозировании успеха в отказе от курения. Поскольку эти теории и конструкты используются в исследовательских работах уже давно, шкалы и формулировки вопросов для них также уже разработаны и протестированы. По словам исследователей, большинство шкал демонстрируют высокий уровень надежности (коэффициент альфа Кронбаха> 0,8).

В таблице ниже приведены шкалы и исследовательские работы, из которых эти шкалы были заимствованы.

Для измерения признака респонденту задавался закрытый вопрос, предлагаемые ответы на который были представлены в виде 7-балльной шкалы Ликерта.

Для измерения большинства признаков задавался один вопрос. Ответ на него был выбранным респондентом числом на шкале Ликерта. Это же число впоследствии и было кодом переменной.

Однако для измерения признаков «самоэффективности» (self-efficacy) и «курения в окружении» были использованы несколько вопросов. Вопросы были заимствованы из предыдущих исследований Ванг и Борланд [Wang, Borland 2005] и Стречера [Strecher 1984: 65]. Список вопросов, использованный в анкете, приведен в приложении.

Сбор эмпирических данных

Работа в поле включала в себя рассылку анкеты респондентам. В качестве площадки была выбрана социальная сеть для бросающих курить

Quitnet. Интерфейс для этой сети существует только на английском языке, а пользователи сети — преимущественно жители США.

Описание выборки

Изначальная выборка после работы в поле составила 112 человек. Некоторые респонденты заполнили менее 70% анкеты или не ответили на вопрос целевой переменной. Таких респондентов оказалось 15. Все они были исключены из выборки. Итоговая выборка составила 97 ответов.

В выборке, подготовленной для анализа, респонденты указали возраст от 19 до 56 лет. Средний возраст респондентов составил 45,76 лет (SD = 8,9 лет). Выборка оказалась смещенной по возрасту. Около 65% респондентов оказались старше 30 лет. Это обусловлено возрастным составом пользователей социальной сети Quitnet, в которой присутствуют в основном люди старшего возраста.

Половое распределение также оказалось не совсем равномерным (63% женщин и 37% мужчин), что может быть обусловлено демографическим составом пользователей социальной сети.

Описание переменных и данных

Во время проведения опроса была собрана информация по 6 признакам. На основе информации об этих признаках были сформированы переменные, которые использовались в количественном анализе данных для проверки гипотез и нахождения взаимосвязей. Этими переменными стали: «Воспринимаемая подверженность заболеваниям из-за курения», «боязнь срыва», «курящие люди в окружении», «самоэффективность (self-efficacy)», «воспринимаемая выгода», «воспринимаемые барьеры».

Данные о средних значениях переменных и их стандартных отклонениях приведены в таблице.

Анализ данных

В рамках первичного анализа данных проводились визуальный анализ при помощи диаграмм рассеяния, составленных на основе модуля ggplot2 в R, а также корреляционный анализ.

Для каждой переменной-предиктора и целевого индекса был рассчитан коэффициент корреляции Пирсона, определяющий уровень связи между каждой переменной-предиктором и целевым признаком.

Для коэффициентов корреляции была проверена нулевая гипотеза. Проверка нулевых гипотез указала на значимые с точки зрения корреляционного анализа признаки. Для признака «уязвимость к заболеваниям из-за курения» p-value (вероятность того, что коэффициент корреляции равен нулю) составил 0,0013. Для признака «боязнь срыва» — 0,003.

Таким образом, корреляционный анализ показал, что существует отрицательная взаимосвязь целевого признака с предикторами «уязвимость к заболеваниям из-за курения» и «боязнь срыва». Для подтверждения этого, а также для построения объяснительной модели и возможности сравнения величины влияния различных предикторов на целевую переменную, обратимся к методу линейной регрессии.

Регрессионная модель была выбрана при помощи ступенчатой регрессии. Оптимальная с точки зрения этого способа, регрессионная модель объясняет целевую переменную через признаки «обеспокоенность из-за возможности срыва» и «уязвимость к заболеваниям из-за курения». Регрессионная формула этой модели такова:

Y– селективное запоминание информации,

(ноль по данной шкале означает, что респондент упомянул только сообщения, отвращающие от курения. Восемь по данной шкале обозначает, что респондентом были названы только сообщения, подталкивающие к курению).

— обеспокоенность из-за возможности срыва,

— воспринимаемая подверженность заболеваниям из-за курения.

Проверка нулевых гипотез для регрессионных коэффициентов показала, что коэффициенты равны нулю с крайне малой вероятностью.

На основании данных по стандартным отклонениям можно построить доверительные интервалы для коэффициентов регрессии. Рассчитанные доверительные интервалы с вероятностью 95% рассчитаны ниже.

Полученная регрессионная формула и данные о доверительных интервалах позволяют говорить о том, что:

1) с увеличением признака «обеспокоенность из-за возможности срыва» на единицу, запоминание информации, подталкивающей к курению, увеличивается на число в интервале от 0,18 до 0,5;

2) с увеличением признака «уязвимость к заболеваниям из-за курения» на единицу, запоминание информации, подталкивающей к курению, уменьшается на число в интервале от 0,31 до 0,81;

3) человек, у которого значения признаков «обеспокоенность из-за возможности срыва» и «уязвимость к заболеваниям из-за курения» равны нулю, имеет показатель признака «запоминание информации, подталкивающей к курению», равный от 3 до 5.

Признаки измерены в 8-балльных шкалах.

Данная модель объясняет примерно половину дисперсии целевой переменной в соответствии с показателем Adjusted R-SQUARED.

Выводы

Таким образом, в рамках исследования было обнаружено, что некоторые конструкты из социально-когнитивной теории и модели убеждений о здоровье статистически способны объяснить запоминание информации, «подталкивающей» к курению (encouraging smoking) и «отвращающей» от него (discouraging smoking) отказывающимися от курения. В частности, увеличение «обеспокоенности из-за возможности срыва» и «воспринимаемой уязвимости к заболеваниям из-за курения» ведет к тому, что люди склонны запоминать больше информации, «отвращающей» от курения, по сравнению с информацией, «подталкивающей» к курению. Тем не менее, достаточно малая выборка, не обеспеченная сильной рандомизацией, не позволяет сделать генерализацию выводов.

Ограничения исследования

Одним из главных ограничений можно назвать уровень случайности выборки. Все респонденты набирались из социальной сети QuitNet, что является достаточно существенным общим признаком, способным иметь собственное влияние на целевой признак и признаки предикторы. Более того, выборка оказалась смещенной по возрасту и полу, что также объясняется демографическим составом пользователей социальной сети.

Слабый уровень рандомизации выборки может также ослабить возможности генерализации (переноса на генеральную совокупность).

Другим слабым местом исследования стал размер выборки. После исключения респондентов, неполностью заполнивших анкету, численность респондентов в выборке составила 97. Подобная выборка позволяет провести регрессионный анализ, однако доверительные интервалы коэффициентов получаются достаточно широкими. В случае текущего исследования доверительные интервалы пересеклись, что не позволило сравнить их и сделать выводы об их относительном влиянии. Подобная проблема может быть преодолена исследованием с большим размером выборки.

Еще одним ограничением работы является то, что статистические модели и корреляции ограничивают исследователя в интерпретации результатов, поскольку не говорят ничего о причинно-следственной связи. Не исключено влияние третьей, неизвестной исследователю переменной.

Нужно также отметить, что, несмотря на тесную связь упомянутых признаков, мы не можем делать выводы о том, что эта связь постоянна. Точнее, обнаруженные значимые признаки не столько ценны сами по себе, сколько задают вектор для дальнейших исследований и, возможно, определения новых конструктов для объяснения селективных процессов курящих и отказывающихся от курения.

Также стоит отметить уровень валидности шкалы, призванной измерить целевой признак, то есть определявшей запоминание сообщений, связанных с курением. На уровень валидности шкалы целевой переменной могли повлиять следующие факторы:

1) в силу эффекта социальной желательности респонденты могли отвечать на вопросы так, чтобы показать себя в лучшем свете;

2) не все сообщения, названные респондентами, могли быть четко идентифицированы. Иногда просто называлось какое-либо СМИ. Указание на конкретное сообщение имелось не всегда. Это можно преодолеть, организовав серию интервью с респондентами, в рамках которых можно было бы сделать необходимые уточнения.

Заключение

Исследование показало устойчивую связь таких признаков, как «подверженность заболеваниям из-за курения» и «обеспокоенность из-за возможности срыва» для объяснения селективной памяти отказывающихся от курения. Таким образом, есть возможность утверждать, что отдельные факторы мотивационных моделей поведения, связанного со здоровьем, являются применимыми для объяснения селективного запоминания информации, связанной с курением, у людей, отказывающихся от курения. Связь других факторов («курящие люди в окружении», «самоэффективность (self-efficacy)», «воспринимаемая выгода», «воспринимаемые барьеры») с целевой переменной в данном исследовании обнаружена не была.

Результаты исследования показали, что признаки «подверженность заболеваниям из-за курения» и «обеспокоенность из-за возможности срыва» имели отрицательную связь с целевым индексом, обозначающим склонность к запоминанию информации. Это может быть связано с тем, что люди, отказывающиеся от курения, которые при этом боятся возвращения к курению или испытывают проблемы со здоровьем, вызванные курением, стараются избегать информации, которая могла бы снова подтолкнуть их к курению. Таким образом, эти факторы оказываются решающими не только в объяснении мотивации к отказу от курения, но и в запоминании информации, связанной с курением. Иными словами, такие компоненты мотивации к отказу от курения, как «подверженность заболеваниям из-за курения» и «обеспокоенность из-за возможности срыва» имеют также потенциал к объяснению запоминания информации, связанной с курением.

Среди ограничений работы стоит отметить рекрутинг респондентов. Выбор респондентов не был абсолютно случайным. Также для подобного исследования желателен больший объем выборки, позволяющий делать более точные предположения о значениях коэффициентов на генеральной совокупности. Еще одним важным недостатком стала валидность шкалы, призванной измерить целевой признак. Хотя шкала используется в исследовательской практике, респондент может давать искаженные ответы на вопросы, в том числе из-за эффекта социальной желательности. В работе предлагаются способы преодоления данных ограничений для дальнейших исследований.

Работа обладает теоретической значимостью. В ней впервые применяются мотивационные модели поведения, связанного со здоровьем, для объяснения селективного запоминания информации и демонстрируется обоснованность данного применения. Ключевым теоретическим достижением стало то, что конструкты мотивационных теорий, подтвердившие свою значимость в данном исследовании, могут указывать на другие конструкты, объясняющие селективное запоминание информации курящих и отказывающихся от курения.

Исследование также может быть использовано в работе по организации коммуникационных кампаний, в том числе антитабачных. В частности, работа даёт основу для последующих исследований по сегментированию аудитории и разработке стратегий для работы с этими сегментами.

Библиография

ВЦИОМ (2013) Судьба курильщиков в России. Доступно по ссылке: http:wciom.ru/index.php? id=236&uid=114927 (дата обращения: 02 октября 2016).

ФОМ (2014) Антитабачный закон почти не уменьшил число курильщиков. Доступно по ссылке: http:izvestia.ru/news/577872 (дата обращения: 02 октября 2016).

Annual Report (2016) Philipp Morris International. Доступно по ссылке: http:www.pmi.com (дата обращения: 25 сентября 2017).

Atkin C. K. (2001) Theory and Principles of Media Health Campaigns. Public Communication Campaigns, 20: 49–68.

Bandura A. (1986) Social Foundations of Thought and Action: a Social Cognitive Theory, Englewood Cliffs, N.J.: Prentice-Hall.

Bardin B. et al. (2015) Exposition Sélective Aux Informations Deprévention et Attitude Implicite Envers Le Tabac. Psychologie Française.

Bertrand J. T. (1979) Selective Avoidance on Health Topics: A Field Test. Communication Research, 6: 271–294.

Burton S. (2015) Smoking Is Bad, It’s Not Cool… Yet I’m Still Doing It: Cues for Tobacco Consumption In A «Dark’ Market. Journal of Business Research, 68: 2067–2074.

The Tobacco Atlas Cigarette Use Globally. The Tobacco Atlas. Доступно по ссылке: http:www.tobaccoatlas.org/topic/cigarette-use-globally/ (дата обращения: 20 апреля 2017).

Clay R., Shook N. (2013) Techniques for Measuring Selective Exposure: A Critical Review. Communication Methods and Measures, 3–4: 13.

Dalton M. et al. (2003) Effect of Viewing Smoking In Movies on Adolescent Smoking Initiation: A Cohort Study Comment. The Lancet. 362: 281–285.

Drogen- und Suchtbericht (2016) Die Drogenbeauftragte der Bundesregierung. Доступно по ссылке:

http:.www.drogenbeauftragte.de/fileadmin/dateien-dba/Drogenbeauftragte/4_Presse/1_Pressemitteilungen/2016/2016_2/

160928_Drogenbericht-2016_NEU_Sept.2016.pdf (дата обращения: 25 марта 2017).

Federal Trade Commission. Cigarette Report 2004 and 2005. До по ссылке: https:.www.ftc.gov/sites/default/files/documents/reports/federal-trade-commission-cigarette-report-2004-and-2005/2007cigarette2004—2005.pdf (дата обращения: 20 апреля 2017).

Festinger L. A. (1957) Theory of Cognitive Dissonance. Stanford University Press.

World Health Organization Global Adult Smoking Survey. World Health Organization. Доступно по ссылке: http:.www.who.int/tobacco/surveillance/survey/gats/en/ (дата обращения: 20 апреля 2017).

Centers for Disease Control and Prevention Global Adult Tobacco Survey. Centers for Disease Control and Prevention. Доступно по ссылке: http:.www.who.int/tobacco/surveillance/gats_rep_egypt.pdf (дата обращения: 12 марта 2017).

Hwang Y. (2010) Selective Exposure and Selective Perception of Anti-Tobacco Campaign Messages: The Impacts of Campaign Exposure on Selective Perception. Health Communications, 25: 182–190.

Klapper J. T. (1969) The Effects of Mass Communication. Free Press.

Maniwaya S. (2012) Fear Appeals in Anti-smoking Advertising: How Important is Self-efficacy? Journal of Marketing Management, 28: 12–27.

Philip Morris USA (2003) WSA Review. Доступно по ссылке:. http:.legacy.library.ucsf.edu/tid/zil07a00 (дата обращения:)

Pollay R. W. (2000) Targeting Youth and Concerned Smokers: Evidence from Canadian Tobacco Industry Documents. Tobacco Control, 9: 136–147.

Pollay R. W., Siddarth S. et al. (1996) The Last Straw? Cigarette Advertising and Realized Market shares among Youths and Adults. Journal of Marketing, 60: 1–16.

Davis R. et al. (2008) The Role of Media in Promoting and Reducing Tobacco. NCI Tobacco Control Monograph Series.

Rosenstock I. (1974) Historical Origins of the Health Belief Model. Health Education & Behavior, 2: 328–335.

Severin W. J., Tankard J. W. (1992) Communication Theories: Origins, Methods, and Uses in the Mass Media. New York: Longman.

Strecher V. (1984) Psychosocial Aspects Behavior of Changes in Cigarette-Smoking.. Patient Education and Counselling, 7: 249–296.

Szczypka G., Emery S., Wakefield M., Chaloupka F. (2003) The Adaptation and Use of Nielsen Media Research Commercial Ratings Data to Measure Potential Exposure to Televised Smoking-related Advertisements. ImpacTeen Research Paper Series, 29: 2–17.

Unger J. B., Cruz T. B., Schuster D., Flora J. A., Johnson C. A. (2001) Measuring Exposure to Pro- and Anti-tobacco Marketing among Adolescents: Intercorrelations among Measures and Associations with Smoking Status. Journal of Health Communication, 6: 11–29.

Wang S., Borland R. (2005). Determinants of Intention to Quit: Confirmation and Extension of Western Theories in Male Chinese Smokers. Psychology and Health, 20: 35–51.

Mediacontent consumption during smoking cessation: selective exposure model

Bugaev Anton

Higher School of Economics

bugaevanton96@gmail.com

Abstract

Anti-tobacco campaign failure is often attributed to low exposure to campaign messages and explained through the model of selective processing. According to selective exposure hypothesis, people tend to both expose themselves to consistent information to strengthen their attitude and behavior and avoid inconsistent one. Consequently, the smokers who have decided to quit and therefore have negative attitude towards smoking should be more exposed to health campaign messages than to pro-smoking content. However, previous studies showed weak connection between quitters’ attitude towards smoking and their consumption of pro- and counter-smoking content. The aim of current research is to suggest the factors from Social Cognitive Theory (Bandura) and Health Belief Model (Rosenstock) to explain quitters’ selective processing. The study demonstrates significant correlation of such factors as anxiety about relapse and illness-susceptibility due to smoking with quitters’ ability to recall information for and against smoking.

Key Words: Selective processing, cognitive dissonance, tobacco smoking, information recall, Social Cognitive Theory, Health Belief Model.

Речевые характеристики психотипов пользователей веб-форума

Виктория Земляк, Национальный исследовательский университет
«Высшая школа экономики» (Нижний Новгород)

vzemlyak@gmail.com

Аннотация

Статья посвящена проблеме соотношения языка и сознания и выполнена на материале виртуальных текстов, сущность которых позволяет объективно подойти к составлению речевого портрета автора и выявлению особенностей его психики. Данное исследование базируется на модели человеческой психики, разработанной Карлом Юнгом. Согласно его теории, в сознании действуют четыре основные психические функции, каждая из которых воспринимает определенный аспект окружающего мира.

Тип сознания индивида в данном случае определяется особенностями функционирования аспектов психики. Реализация работы этих аспектов в речи разных психотипов и является предметом исследования в данной статье. Согласно результатам лингвистического анализа, особенности сознания обладателей разных типов действительно коррелируют с некоторыми особенностями их виртуальной речи. Это означает, что психотип индивида можно определить посредством анализа текста, автором которого он является.

Ключевые слова: психолингвистика, виртуальная коммуникация, лингвистический анализ, сознание, психотипы.

Широко распространенные в XXI веке площадки для виртуальной коммуникации — социальные сети, блоги и специализированные форумы — представляют большой интерес для психолингвистических исследований как источник уникального языкового материала. Его особенности вытекают из характеристик вербального взаимодействия в интернет-пространстве.

Виртуальная коммуникация отличается свободой выбора использования тех или иных речевых средств. В то же время, специфичность речи разных индивидов может быть сведена как раз к тому, какие языковые средства они склонны использовать для выражения одной и той же мысли. Таким образом, виртуальные тексты, размещенные на свободных для общения площадках, оказываются репрезентативными в плане индивидуальных речевых особенностей пишущих.

Очевидно, что язык неразрывно связан с функционированием такой ключевой психической структуры, как сознание. Первые попытки выявить и исчерпывающе описать характер соотношения данных явлений предпринимались еще Вильгельмом Гумбольдтом в XIX в. [Humboldt 1994]. Однако, несмотря на неоспоримость факта существования тесной взаимосвязи между сознанием и языком, ее сущность до сих пор окончательно не ясна. По мнению Светланы Сухих, психические структуры и процессы реализуются, опредмечиваются в речи [Сухих 1994: 80—81]. Таким образом, особенности речи конкретного индивида сигнализируют о его психических особенностях.

Феномен сознания получил осмысление в трудах многочисленных отечественных и зарубежных философов, психологов и лингвистов. В произведениях Алексея Леонтьева представлена наиболее распространенная точка зрения, согласно которой при характеристике сознания во главу угла ставится психическая функция восприятия. По мнению ученого, сознание можно определить как некоторую психическую структуру, отвечающую за восприятие и обработку всей информации, получаемой индивидом извне. Швейцарский психиатр Карл Юнг в произведении «Психологические типы» также акцентирует внимание на феномене человеческого восприятия, приводя его классификацию на основе индивидуальных особенностей психики [Jung 1995]. Таким образом, его теория основана на определении типов восприятия и обработки информации, а коммуникация в широком смысле есть не что иное, как процесс информационного обмена. Это означает, что вопрос определения юнговских психотипов интересно рассмотреть с точки зрения не только психолингвистики, но и теории коммуникации.

Итак, в нашем исследовании сделана попытка выявить речевые характеристики психотипов, описанных Юнгом. Ученый рассматривает сознание человека как совокупность работы четырех основных психических функций восприятия: мышление (логика), эмоции (этика), ощущения (сенсорика) и интуиция. Каждая функция предполагает обработку всей информации об окружающем мире, получаемой индивидом, особым способом:

1. Логика — интеллектуальное познание, формирование посылок и заключений;

2. Сенсорика — восприятие с помощью органов чувств;

3. Этика — субъективная эмоциональная оценка;

4. Интуиция — восприятие в некоем целостном виде с помощью бессознательного.

В психике человека функционируют все аспекты, но они не могут быть развиты одинаково хорошо. Более того, функции попарно противопоставлены следующим образом: логика-этика и интуиция-сенсорика. В каждой паре сильной, доминирующей считается только одна функция; вторая является слабой. На основании комбинации двух развитых функций выделяются и называются четыре типа, характеризующиеся сильными аспектами психики.

1. Логики-интуиты. Обладают развитым аналитическим мышлением и живым воображением, ориентированы на прогнозирование, склонны к анализу и синтезу информации, разработке теорий.

2. Логики-сенсорики. Представители этих типов оценивают окружающий мир с точки зрения материального результата, ориентированы на практическую, например, производственную деятельность и ее конкретные итоги, организацию и реализацию соответствующих планов и проектов.

3. Этики-сенсорики. Тип, наиболее внимательный ко всему, что связано с эмоциональными переживаниями и одновременно телесными ощущениями. Предрасположены к социально-организующей деятельности.

4. Этики-интуиты. Сильные функции направлены на человеческие эмоции и взаимоотношения, их выявление и регулирование, а также на определение человеческого потенциала в той или иной сфере деятельности.

Программа исследования

В рамках данной работы мы акцентируем внимание на речевых характеристиках психотипов, выявляя вербальные особенности, соответствующие их психическим характеристикам. Объектом данного исследования являются языковые личности пользователей интернет-форума «Клуб Квадра», проявляющиеся в лингвистических особенностях их комментариев и сообщений. Форум представляет собой площадку для свободного неформального общения на психологические и околопсихологические темы. Предметом изучения стали лингвистические параметры психотипа того или иного автора.

В качестве материала для исследовательской работы использовались ответы 120 пользователей на одну психологическую анкету. Данный форум является наиболее крупным онлайн-сообществом, в котором проводится психологическое тестирование посетителей. Таким образом, представляется возможным провести лингвистический анализ виртуальных сообщений пользователей форума, психотип каждого из которых известен, и выявить языковые маркеры, характерные для различных типов.

Всего на сайте размещено несколько сотен анкет разных авторов, однако типы среди них представлены неравномерно; кроме того, не все анкеты имеют достаточную длину для анализа и последующего машинного обучения. Поскольку самый нераспространенный тип представлен только 30 анкетами удовлетворительной длины (не менее 4000 символов), для обеспечения равномерности выборки было решено включить в нее по 30 анкет каждого типа. Заполняемая анкета включает 40 вопросов, формат которых предполагает свободный ответ, состоящий из нескольких предложений. Это предоставляет участникам, заполняющим ее, возможность выбрать комфортную речевую стратегию и использовать именно те языковые маркеры, которые являются типичными для их речи. Соответственно, такие признаки отражают свойственный авторам стиль мышления, обусловленный доминирующими психическими функциями.

Все тексты находятся в открытом доступе для гостей сайта. Выбор материала продиктован не только его доступностью и информативностью, но и определенной степенью достоверности указанного психотипа каждого респондента. Таковой определялся профессиональным психологом при очной консультации и/или на основе тестов-опросников Виктора Таланова [Таланов 2002], Игоря Вайсбанда [Вайсбанд 1992] и Виктора Гуленко [Гуленко 1999].

В ходе исследования анализу были подвергнуты особенности речи 120 пользователей на трех из четырех основных уровней языка, выделяемых ЛЭС [Лингвистический энциклопедический словарь 1990]: морфемном, лексическом и синтаксическом. Исследуемые тексты существуют только в письменном варианте, поэтому останавливаться на фонетических единицах не было необходимости. Результаты анализа удобно представить в виде таблицы, однако сначала необходимо привести промежуточные выводы относительно каждого типа в отдельности.

Анализ текстов логиков-интуитов

Со стилистической точки зрения тексты логиков-интуитов отличаются сочетанием большого количества официально-деловой, научной лексики (наряду с характерными для научных текстов суффиксами словообразования), объясняющегося развитостью логической функции психики, и разговорных и просторечных слов. Важно, что при этом в эмоционально-окрашенной лексике не так много существительных и прилагательных оценивающего характера, то же касается и нейтральной лексики. Это подтверждает тот факт, что представители психотипов с неразвитой этической функцией склонны скорее к объективизму, нежели к субъективизму. Оценочные лексемы чаще характеризуют предметы и явления, чем людей — это также связано с ориентированностью не на мир человеческих эмоций и взаимоотношений.

Можно сказать, что логикам-интуитам свойственна языковая толерантность в определенном понимании: они не склонны давать категоричные оценки людям, навешивая на них ярлыки. О категоричной оценке событий говорить тоже не приходится: в текстах представителей данного психотипа наиболее часто встречаются вводные конструкции со значением неуверенности, предположительности, а собственное мнение подается не аксиоматично, но предваряясь структурами по типу «я думаю», «я считаю», «мне кажется».

Некатегоричный характер дискурса подтверждается преобладанием вопросительных предложений над восклицательными. Это можно рассматривать и со стороны диалогичности текстов логиков-интуитов, их ориентации на дискуссионное обсуждение вопроса. Логическая функция реализуется также через обилие аргументативных коннекторов, организующих текст. О логичности и последовательности изложения свидетельствуют и характерные тема-рематические структуры.

Психическая функция интуиции предполагает креативность мышления, коррелирующую с языковой креативностью. Последняя проявляется в частотном употреблении фразеологизмов и авторских неологизмов. Стоит отметить и наибольшее, по сравнению с другими типами, количество обращений к прецедентным текстам. Его также можно рассматривать, как показатель ориентированности интуитивной функции на мир идей и возможностей.

Предикативность текстов указывает на динамичность мышления, объясняемую доминирующей функцией интуиции. То же можно сказать о глаголах сослагательного наклонения — они свидетельствуют о вариативности мышления. Что касается глаголов, то среди них частотны причастные формы, особенно страдательные, и собственно глаголы изъявительного наклонения в пассивном залоге. Выскажем предположение, что это результат низкой сенсорности мышления — отсутствия ориентации на предметно-объектный мир и восприятия его в качестве объекта влияния.

Анализ текстов логиков-сенсориков

Сенсорикам свойственна высокая категоричность мышления и, соответственно, высказываний. Так, в их текстах меньше вводных конструкций со значением неуверенности и предположительности и практически отсутствуют глаголы в сослагательном наклонении. Вообще синтаксических структур, каким-либо образом предваряющих выражение собственной позиции по тому или иному вопросу и подчеркивающих осознание автором ее субъективности, в текстах сенсориков меньше. Это проявляется в аксиоматичности суждений. Так реализуется сильная функция, ориентированная на реальный объектный мир и манипуляции с ним. Вывод подтверждается большим количеством структур со значением долженствования.

Категоричность высказываний дополняется наречиями и определительными местоимениями с абсолютно-обобщающей семантикой. Вопросительных предложений в текстах мало, они скорее монологичны, чем диалогичны. При этом оценивающих суждений и эмоционально-окрашенных характеристик в тексте немного: слабая развитость этики характеризуется объективно-логическими оценками. Сильная логическая функция также реализуется в хорошо организованной структуре текста, в целом, и составляющих его предложений, в частности. Традиционное тема-рематическое членение нечасто нарушается, редки отступления от темы.

На синтаксическом уровне есть тенденция к сжатию конструкций с помощью эллипсиса, неполных предложений. Предложения в текстах логиков-сенсориков довольно короткие по сравнению с письменной речью представителей интуитивных психотипов. Это соотносится с низкой развитостью интуитивной функции: в тексте не рассматриваются многочисленные дополнительные варианты, посторонние идеи, низок процент вербальной креативности.

Речи сенсориков свойственна статичность, реальность в тексте представлена как бы в виде набора неподвижных слайдов. Это проявляется в частом употреблении номинативных предложений, существительных-субстантивов и приема парцелляции. Сенсорная ориентированность на предметно-объектный мир реализуется в преобладании неодушевленных существительных над одушевленными, а лексем с конкретной семантикой — над словами с абстрактной семантикой.

Анализ текстов этиков-интуитов

Развитая этическая функция определяется ориентированностью на мир эмоций и взаимоотношений. Это проявляется в первую очередь на лексическом уровне, для которого характерно преобладание эмоционально-оценивающих слов, относящихся как, например, к разговорной, так и к нейтральной лексике. Субъективизм, характерный для сильной этики, пропускающей все через призму своего морального восприятия, проявляется на морфологическом уровне в виде частотного употребления аффиксов с эмоционально-оценочным компонентом. Этическая субъективность подчеркивается частотным употребления личного местоимения «я», а эмоциональное восприятие действительности выражается в многочисленных междометиях с экспрессивной окраской.

Слабая развитость логической функции, в свою очередь, находит отражение на синтаксическом уровне в непоследовательности развития темы в текстах, измененном порядке слов, пестроте тема-рематических структур. Есть тенденция к запутанным сложносочиненным предложениям, мысль которых сложно уловить читателю. Что касается интуитивной функции, то на морфологическом уровне она реализуется в частотности глаголов сослагательного наклонения — автор видит несколько вариантов развития той или иной ситуации. О ней также свидетельствуют многочисленные вводные конструкции, часто со значением неуверенности.

Этикам-интуитам свойственна вербальная креативность, проявляющаяся в использовании фразеологизмов и прецедентных текстов, а также активном словотворчестве и даже необычном методе перевода иностранных слов — полукалькировании. Еще одна характерная особенность — большое количество восклицательных предложений. Побудительные служат для выражения эмоций, экспрессивной оценки того или иного явления, в то время как вопросительные свидетельствуют о диалогичности текстов.

Анализ текстов этиков-сенсориков

Сочетание этики с сенсорикой предполагает эмоционально-чувственное восприятие мира, и в текстах оно реализуется, в первую очередь, на морфологическом уровне в виде аффиксов, заключающих в себе эмоционально-оценочный компонент. Многие предикаты также передают особое авторское восприятие действительности, представляя собой глаголы отношения, принадлежащие как нейтральному, так и разговорному стилю. Таким образом, та или иная субъективная модальность выражается даже за рамками особого стиля, уже имеющего определенную эмоциональную окраску. Этой окраской обладают многие частицы текста и характерные для разговорного стиля разнообразные междометия.

Оценочной семантикой зачастую наделены наречия, в особенности наречия меры и степени, привносящие значение усиления, экспрессивности в то или иное суждение. Эмоциональность текста подчеркивается большим количеством вопросительных предложений — этическая функция соотносится с диалогичностью, ориентацией на вербальное взаимодействие с читательской аудиторией.