Исправляя переисправленное

Желание перевернуть весь мир, что-то переделать, как-то его перестроить, перепланировать, снести кое-что до основания, попытаться революционным образом изменить всё то, что тебя окружает — это скорее прерогатива молодости. За ней избыточная энергия, задор и полное отсутствие осмысленных тормозов.

Однако с возрастом жизнь человека, как правило, приобретает некие устоявшиеся формы. Предпочтения уже отдаются определённой стабильности и консерватизму. На протяжении многих лет приспосабливаясь к окружающему миру, человек постепенно начинает противиться всяким переменам. Причём, вовсе не важно, к лучшему они будут или к худшему. Любое изменение, в его подсознании отождествляется с обязательным переустройством привычного жизненного уклада и, соответственно, с очередными затратами времени и нервов, связанных с приспособлением к вновь открывшимся реалиям. А сил и желания менять что-то в самом себе или в своём окружении, дабы вновь достигнуть некой стабильности уже особо и нет. Потому любая перестройка, по мнению взрослого человека, непременно приведёт к чему-то неприятному.

Уж лучше, пусть всё будет так, как оно сейчас есть. И в этом нет ничего сверхъестественного или крамольного. Это суть, некое откровение человеческой природы.

Вот и я, к своим сорока восьми, похоже, осознал данную истину на своей собственной шкуре.

Помниться, ранее я был готов хоть сотню раз начать свою жизнь заново, перечеркнув неудачный опыт своего прошлого бытия, а вот теперь, тысячу раз усомнюсь в «неудачности» данного опыта. И если в молодые годы, вместе со своими сверстниками и легендарным Виктором Цоем я с удовольствием распевал песню «мы ждём перемен», то после сорока, я стараюсь не пропустить ни единого выпуска новостей, потому как хочу ещё и ещё раз убедиться в том, что в нашей стране или в целом мире за прошедшие двенадцать часов не произошло ничего, что могло бы хоть как-то, пусть и косвенно, повлиять на моё нынешнее состояние стабильности, к которому собственно я и стремился последние пару десятков лет.

Моя нынешняя стабильность, как в карьерном, так и бытовом плане, подразумевает надёжное положение в бизнесе, устойчивое финансовое состояние, постоянное место жительства привычные маршруты и так далее, и тому подобное. То есть, каждый последующий день моей жизни, должен мало чем отличаться от предыдущего. Что в свою очередь подразумевает некоторую рутинность моего нынешнего бытия. Возможно, именно поэтому и время в котором я ныне плыву вместе с окружающим меня миром, как-то совсем уж незаметно ускоряет свой ход.

Ведь если в молодости я мог запросто переделать кучу серьёзных дел и на это уходило у меня не более пары дней, за какой-то месяц я мог уволиться, развестись, найти новую работу, ну и так далее. То уже в своём нынешнем более солидном возрасте, как-нибудь под Новый Год я вдруг, нет-нет, да и начну сокрушаться о том, как быстро были прожиты последние двенадцать месяцев. При этом, пытаясь вспомнить чем запомнился мне прожитый год, в лучшем случае я припоминал лишь два-три малозначимых события.

А впрочем, ещё раз повторюсь: в данном обстоятельстве нет и не может быть ничего из ряда вон выходящего. Ведь каждому возрасту свойственен лишь свой, особый ритм жизни.

«Куда мне мчаться, зачем спешить, если в моей жизни и без того всё стабильно!.. — нередко успокаиваю я себя. — …И слава Богу что не было никаких потрясений!..».

После чего я вновь радуюсь своей жизнью. Радуюсь даже тем прохожим (по сути, чужим людям), которые попадаются мне по пути на работу или домой. Потому как эти самые лица я вижу чуть ли не ежедневно. Отчасти я даже рассматриваю тех людей, как своих старых знакомых. Я даже могу кому-то из них улыбнуться и получить улыбку в ответ.

Постепенно этот до боли привычный людской поток, с множеством так называемых «знакомых мне лиц» начинает сливаться в некое однородное привычное движение. И только после, я вдруг начинаю замечать в том «радушном» потоке и нечто неординарное, то есть, выходящее из привычных рамок. К примеру, пьяных, каких-то драных, обкуренных, шальных или напротив…

Собственно так, на протяжении последней пары лет, я вдруг начал подмечать в однородной людской толпе одного мужичка, время от времени попадавшегося мне на глаза. Чем же он был для меня примечателен и почему я непременно обращал на него свой взор?

Дело в том, что во внешнем облике того незнакомца присутствовало нечто, что непременно приковывало к нему моё внимание. Даже и не знаю, как лучше объяснить, дабы быть правильно понятым. К примеру, я частенько видел в его руках сетчатую авоську, с которыми наш народ ходил в магазины в 70-80-х годах прошлого столетия и которые я не видел уж лет тридцать. Более того, в этой авоське тот чудик иногда таскал стеклянные молочные бутылки из той же самой эпохи застойного социализма.

Если кто не знает, то я попробую внести определённую ясность по поводу вышеозначенных бутылок. Те читатели, которым сейчас около пятидесяти или старше, наверняка помнят весёлую пору своего детства или молодости, когда молоко продавалось в стеклянных бутылках по двадцать шесть копеек за штуку. Причём, пятнадцать копеек из той цены приходились именно на стеклотару. Потому и отправляясь в молочный магазин мы, граждане Советского Союза времён развитого социализма, непременно прихватывали с собой и обменную тару, то есть пустые бутылки из-под молока.

И если авоську в руках того чудака или там ботинки «прощай молодость»; вьетнамские кеды или телогрейку с шапкой ушанкой; виниловые пластинки; приёмник ВЭФ и тому подобное ещё можно было объяснить некой бережливостью, свойственной людям прежней формации. То пустые молочные бутылки, которые он иногда таскал с собой, разливное пиво в трёхлитровых банках (всё в той же сетчатой авоське) или пельмени в картонных коробках с советским знаком качества, просто не вписывались ни в какую логику.

Самое интересное заключалось в том, что подмечал этого странноватого мужичка вовсе не я один. Его странности неоднократно обсуждались моими друзьями, о нём же иногда спрашивала меня и моя супруга.

Поначалу я принимал того мужичка за обычного «приколиста», то есть, любителя розыгрышей и каверзных шуток. На крайний случай, он запросто мог быть и неким фанатом ретро. Ну, есть же такие люди, которые восстанавливают старые автомобили и предпочитают ездить именно на этих раритетах. Имеются и иные любители старины, всевозможные коллекционеры, собиратели икон, монет, марок, бутылочных крышек и тому подобного.

Ещё мне подумалось о том, что этот чудик, отсидев большой срок в местах не столь отдалённых, вернулся в свой дом и застал его в том же самом состоянии в котором его собственно и покинул. Однако тот тюремный срок, должен был быть не менее двадцати пяти лет, а настолько у нас, как известно, в те далёкие времена не сажали.

Предполагал я и то, что этому мужичку мог достаться по наследству дом от какой-то, ну, очень «модной» бабушки, сохранившей убранство своего жилья в духе 70-80-х годов прошлого столетия.

В общем, предположений и догадок, тут можно было построить массу. Я даже грешным делом, решил написать об этом малом некий фантастический рассказ.

Да, что там решил? Я уж вовсю начал его писать, придумав и название «Странник из прошлого». Уж тут мои фантазии просто зашкаливали. Я принялся наделять своего героя некой машиной времени, случайно обнаруженной то в самолёте, то в лифте, то в подвал, а то и на отдельном участке аномальной местности, связанном с аварийной посадкой инопланетного корабля.

Да-да. Трудно признаться, но иногда я действительно пишу кое-какие рассказы. Для меня это занятие сродни хобби, то есть, совсем несерьёзно. Возможно поэтому, кроме меня самого, с вышеуказанными сочинениями, более никто и не знаком. Короче, пишу сам для себя. Сюжеты для своих творений я обычно беру из жизни, из окружающей меня действительности. Вот и на сей раз, героем моего очередного рассказа стал человек живущий рядом со мной, буквально на соседней улицы.

А впрочем, то чересчур смело и резво начатое произведение, так и осталось мною незакончено. Как-то вдруг, я потерял к нему всякий интерес.

Вполне возможно, что основной причиной отказа от дальнейшего продолжения данного литературного труда, стала случайная встреча с одним из своих старых друзей. Именно он, мой школьный товарищ, и поведал мне о некой старушке, которая на протяжении многих лет являлась его соседкой. Бабулька не имела ни мужа, ни детей, ни внуков, жила одна и ни о ком из своих родственников ни разу и словом не обмолвилась. Лишь после её скоропостижной смерти, которая приключилась с соседкой около трёх лет назад и объявился сомнительный племянник покойной. Он-то и вступил во вполне законное наследство тётушкиной недвижимости. Не трудно было сообразить и о том, что этот самый племянник и «любитель ретро» были одним и тем же лицом.

По словам всё того же товарища, «мужичок с авоськой» нигде не работает (вроде, как продолжает транжирить деньги из бабкиного наследства), живёт один, ни с кем не общается и уж тем более не поддерживает каких-либо отношений.

Вот теперь кажется всё совпадало и вставало на свои места. Не было более повода обращать своё внимание на того придурковатого мужичка средних лет с плетёной сеткой и пустыми молочными бутылками.

Теперь я знал о том странном гражданине практически всё. Тайны, связанной со «странником из прошлого» уже не было. Потому и пропали всякие фантазии на его счёт, а вместе с ними и интерес к нему, как к герою своего рассказа.

Однако чуть позже произошло нечто, заставившее меня в корне пересмотреть своё отношение к тому неандертальцу.

Итак, внимание!

Как-то я заглянул в табачный ларёк. Нет, вовсе не за сигаретами, курить я уж давно бросил. Просто мне понадобилось кое-что из сопутствующего товара.

Так вот. Когда я рассчитывался с продавцом и уже собирался покинуть ларёк, меня кто-то небрежно подтолкнул в плечо. В негодовании я оглянулся, всерьёз собираясь приструнить невежду. Это был тот самый чудак, о котором я вам только что рассказывал. Учитывая предыдущие сведения о данном субъекте, к нему можно было проявить и кое-какое снисхождение.

— У вас, случаем, нет вот таких сигарет? — при этом любитель старины протянул продавцу пустую пачку из-под Winston.

Марка данных сигарет была мне конечно же знакома. А вот внешнее оформление этой самой картонной коробки, в последний раз я видел лишь в своей молодости, то есть, лет тридцать тому назад. Что удивительно, эта ретро-пачка, которая была нынче в руках у наследника бабкиной квартиры вовсе не выглядела такой уж древней. Более того, она была словно новая. Будто бы приобрели её не ранее позавчерашнего дня, а последнюю сигарету из неё выкурели лишь пять минут назад. А кроме того, запах!.. После того, как я бросил курить, моё обоняние стало чрезвычайно обострённым. Не мудрено, что я тотчас уловил запах столь ароматного табака, словно вернувшего меня в мою бесшабашную молодость.

Меж тем, продавщица молча протянула «фанату ретро» пачку «Винстона», правда, уже в современном, более привычном для меня оформлении.

— Очевидно, вы меня ни так поняли. — поспешил с уточнениями чудик. — Ведь я просил вас продать мне сигареты, именно в той упаковке, которую я вам только что предъявил.

— Извините, но я впервые вижу такую коробку. — в свою очередь возмутилась молоденькая продавщица. — Это чё, китайские?

— Сама ты китайская!.. — пробубнил под нос незнакомец. — …В отличие от вашего суррогатного дерьма, которым вы сейчас торгуете, это и есть самый настоящий табак!

Мне ничего не оставалось, кроме как усмехнуться и покрутить у виска указательным пальцем. Дескать, чего взять с сумасшедшего. Полностью разделив со мной тот жест, улыбнулась в ответ мне девушка.

Я оглянулся, дабы проводить своим взглядом несчастного. Тут-то и увидел я в его сетчатой авоське четыре бутылки молока!

Да-да, я вовсе не оговорился. Впервые эти бутылки, которые он непременно таскал пустыми, были наполнены белой жидкостью. К тому же, закрыты они были одноразовыми крышечками из пищевой фольги. Точно такими же крышечками, коими и запечатывались молочные бутылки в годы моей юности.

Когда наши взгляды встретились, он вдруг обратился ко мне с совершенно неожиданным для меня вопросом.

— Я слышал, ты книги пишешь?

Мне ничего не оставалось, кроме как неуверенно подёрнуть плечами, дескать, ничего подобного.

— Пишешь-пишешь. Причём, пишешь вполне сносно!.. — усмехнувшись, продолжил любитель доперестроечного «Винстона». — …И вовсе не нужно этого стесняться. Однако в том самом рассказе, в котором ты попытался рассказать что-то обо мне, уж слишком много выдуманной отсебятины. Я получился у тебя каким-то придурковатым простачком. Быть может, это произошло от того, что ты плохо меня знаешь!..

И ещё пара слов от автора.

Данная история основана на самых достоверных фактах моей жизни. За именами и фамилиями, которые были преднамеренно изменены, стоят реальные люди, так или иначе причастные к моей судьбе.

Каждый из тех, кто знает меня лично, может запросто подтвердить реальность той или иной части событий из моей биографии, указанных в данной книге. Однако собрать их воедино и достоверно поведать читателю, сумею лишь я один. Любая иная трактовка будет являться неполной, либо крайне субъективной. Потому и может повлечь за собой ряд ошибок и упущений, которых мне хотелось бы избежать.

Часть 1

25.10.1995 г.

Осень. Поздняя осень. Интересное время года.

С одной стороны слякоть, грязь, бесконечно моросящий дождь, пронизывающий насквозь ветер. А с другой, самое время для подведения каких-то итогов, глубоких раздумий и приятных ностальгических воспоминаний.

Я люблю эту пору. Как же здорово после целого дня, проведённого на этой омерзительной погоде, скинуть с себя мокрую и холодную одежду, завернуться в тёплое одеяло и целый вечер безмятежно провести в мягком кресле, напротив телевизора, краем глаза наблюдая через вибрирующее от порывов ветра окно, серый и унылый пейзаж.

А ещё лучше, посидеть в эту погоду в узком кругу старых друзей. В тесной, располагающей для общения обстановке, за рюмочкой крепкого алкоголя, поболтать расслабившись обо всём и одновременно, ни о чём.

Кстати, именно этим самым «спиртосодержащим делом», мы вчера и занимались до самого позднего вечера вместе с Сашкой и Борькой, моими приятелями по прежней заочной институтской жизни. И именно потому, с самого утра у меня нынче такая тяжёлая и гудящая голова, плюс неприятная сухость во рту.

Сегодня суббота. Дома скучно.

Скучно прежде всего потому, что наша совместная с супругой десятилетняя семейная жизнь, увы, но, похоже, начала подходить к своему логическому завершению. Собственно, именно по этой самой причине, я и мог позволить себе задержаться у друзей чуть ли не до глубокой ночи.

Как и когда начался наш разлад, постепенно набравший свои нынешние обороты, никто из нас, наверняка, уже и не вспомнит. Зато прямо сейчас мы можем припомнить с десяток различных претензий друг к другу. На самый веский аргумент жены: дескать, он пьёт — я вполне могу ей ответить: «потому и пью, что всё у нас уж давно летит в тартарары». Причём, вышеприведённая аргументация, как правило, лишь прелюдия, некая затравка перед долгим и бесперспективным спором из области сомнительной первостепенности яйца или курицы.

Скорее всего, всякая любовь между нами просто окончилась, иссякла, пропала, улетучилась. Если она у Янки (именно так зовут мою супругу), вообще, когда-нибудь была.

Каких-то жарких споров, шумных скандалов, жутких ссор, либо иных острых выяснений отношений между нами особо-то и не было. Подобные «разборки» в нашей семье как-то не прижились. Яна была дамой, вовсе не скандальной. Гораздо страшнее была её тактика, предполагавшая полнейшее молчание, порой длившееся более месяца. Она меня просто игнорировала, будто я был для неё пустым местом. Те «безмолвные протесты» порой становились для меня просто невыносимы. При этом все мои попытки для серьёзного обсуждения сложившейся критической ситуации вызывали в ней лишь раздражение, которое она вовсе и не пыталась скрыть. В результате чего мы оба со временем превратились в морально выжатые лимоны. Причём настолько выжаты, что практически не сговариваясь, оба решили оставить друг друга в покое.

Разлад в наших взаимоотношениях зашёл уж слишком далеко. Достаточно сказать о том, что о какой-либо близости между нами уж давно не могло быть и речи.

Не взирая на то, что мы всё ещё продолжали жить под одной крышей, тем не менее у каждого из нас, уж давно была своя собственная жизнь. Для меня она складывалась из службы, редких встреч с друзьями и азартным увлечением различными спортивными состязаниями, на которые я непременно старался попасть при любом удобном случае.

В то время, как жизнь моей условной супруги проходит в совершенно иной плоскости. Попав в коммерческую среду, Яна обзавелась сомнительными связями. Под стать своим новым подругам и приятелям, она старалась быть во всём независимой, о чём непременно заявляла мне при наших редких контактах и кое-каких случайных пересечениях.

Я безусловно подмечал, как Янкины новые знакомые, частенько появлявшиеся во всё ещё нашем общем доме, относились ко мне если не с сочувствием, то уж точно с некоторым презрением. Наверняка, то отношение являлось результатом заранее выданных мне негативных характеристик, неких жалоб на свою несчастную жизнь, связанную именно со мной, и тому подобное. Допускал я и то, что у Яны имелся и некий роман, о котором были прекрасно осведомлены все её новые подружки. Возможно, по данному поводу они и посмеивались у меня за спиной, муссируя данную тему в моём отсутствии: дескать, вот какая Яночка молодец, наставила рога этому придурку.

Используя кое-какие оперативные возможности в своих личных целях, я конечно же мог прояснить данный вопрос очень быстро. Однако я не делал этого по причине того, что правда могла оказаться для меня уж очень жестокой. Потому, закрывая глаза на многое, продолжал прибывать в мире собственных иллюзий и воспоминаний о нашем прежнем, относительно счастливом прошлом. При этом, я всё ещё сохранял некие надежды на то, что жена, в конце-то концов «перебеситься», остепениться и наша жизнь войдёт в прежнее русло.

В то время, как для супруги, похоже, всё уже было давно решено. Причём, окончательно и бесповоротно. Быть может именно поэтому, как-то совсем уж незаметно из речи Яны безвозвратно исчезло местоимение «мы». Остались лишь: «я», «мне», «моё».

Пожалуй, лишь наши дети ещё хоть как-то удерживали нас в одной квартире. Наверняка они догадывались о наших чересчур сложных взаимоотношениях, тем не менее старались вести себя так, как будто бы в семье нашей ничего не происходит и мы по-прежнему благополучная ячейка общества.

Нынешняя субботняя скукотища развеялась сразу, как только Яна с детьми, наконец-то покинула стены квартиры. Наверняка, они отправилась гулять в близлежащий парк. Только теперь, оставшись в полном одиночестве я в полной мере и ощутил, как незримый энергетический накал атмосферы нашего дома (словно незримый шлейф непременно сопровождавший мою супругу) тотчас сошёл на нет. Лишь теперь и появилась у меня вполне легальная возможность несколько «поправить» своё истерзанное похмельным синдромом здоровье, заблаговременно припрятанной для подобного случая шкалик «белой». Потому, удобно расположившись возле журнального столика, я и приговорил ту бутылочку к неизбежной смертной казни. Причём, приговор был приведён в исполнение менее чем за час, без каких-либо колебание и угрызений совести.

Водочка упавшая на старые дрожжи, действительно пошла мне во благо. Настроение тотчас улучшилось и жизнь моя, как будто бы приобрела несколько иные, более радужные оттенки. Да, чего там оттенками, мир вновь засверкал для меня всей цветовой гаммой. Чёрно-белое окружение превратилось в яркие и насыщенные контрастами картины.

Горячие волны алкоголя уже вовсю бродившие по моему организму, постепенно захлестнули и весь мой разум. Тут-то и потянуло меня на приключения. Уже чётко работавшие мозги, принялись предметно размышлять над насущным вопросом, как провести сегодняшний вечер, дабы не пропал он даром. Всё ж таки выходной.

Однако мои, не на шутку разыгравшиеся фантазии по поводу второй половины нынешнего дня, вдруг разом осёк скрип открывшейся входной двери квартиры. По звучанию и ритму приближавшихся шагов я безошибочно определил, что принадлежали они моей супруге, отчего-то чересчур рано вернувшейся с прогулки.

«Принесла ж, бл…, нелёгкая!..» — мысленно матеря Янку за неожиданное появление в доме и одновременно проклиная себя за то безрассудство, при котором я и сам не успел улизнуть из дома до её прихода, мне пришлось поспешить с уборкой с журнального столика следов былого «алкоголь-содержащего преступления».

А впрочем, в том не было какой-либо особой необходимости. Ведь Яне уж давно было наплевать, как на меня самого, так и на мои маленькие слабости. Потому и прятал я сейчас рюмку и пустую бутыль под журнальный столик, скорее по некой былой привычке.

К счастью, моя суета и вовсе осталась для супруги незамеченной. Я успел избавиться от компрометирующих меня улик, ещё до её появления в комнате (благо, коридор у нас длинный, с тремя поворотами). После чего, я встал с кресла. Не желая столкнуться с каменным и не имевшем каких-либо эмоций лицом Яны, на всякий случай, я отвернулся от комнатной двери и сделал вид будто бы что-то ищу в книжном шкафу.

Каково же было моё удивление, когда супруга в буквальном смысле ворвавшаяся в комнату, вдруг заговорила… Да-да, она заговорила со мной, что само по себе являлось беспрецедентным фактом. Когда же она ещё и обратилась ко мне по имени, так я и вовсе обалдел.

«Дай-ка припомнить, когда в последний раз я слышал нечто подобное. Два или три года назад? А может, я просто водки перебрал и это лишь мои пьяные галлюцинации?..»

— Игорь, ты можешь меня выслушать? — не успев войти в комнату, тотчас выпалила Яна. Дабы не дыхнуть на супругу концентрированным перегаром, я лишь кивнул. После чего она и продолжила. — Мы гуляли в парк.!.. И там я встретилась с достаточно интересным дядечкой. Точнее, он очень долго наблюдал за нами со стороны, а потом подошёл ко мне и назвал меня по имени…

Признаться, именно такой, переполненной эмоциями супруги, я уж давно не видел.

«Ну точно, водки перебрал!» — в моей голове мелькнула уж вовсе не шуточная, а вполне реальная мысль, потому как ощущения мои были сейчас сравнимы с попаданием в некое зазеркалье, либо иной параллельный мир.

Уж поверьте. До тонкости зная характер своей супруги (всё-таки прожили мы с ней достаточно долго), я был абсолютно уверен в том, что Яна весьма плохо сходиться с посторонними людьми. Ей нужно для этого, ну, хотя бы пару встреч или несколько дней, то есть, какой-то временной промежуток. Тем более, с незнакомым мужчиной, да ещё и на улице.

Столь неожиданный поворот, отчасти застал меня врасплох. Я обернулся и состряпал на своей физиономии некое любопытство. При этом, мне ещё и пришлось хоть как-то сдерживать бегающие, от выпитого спиртного, глаза.

— Ну, и чем же этот дядечка стал тебе интересен? — я выдавил из себя нечто похожее на улыбку.

Яна быстро разулась, скинула с себя плащ и проворно села рядом со мной на диван. В ответ, я чуть поворотил своей пьяной харей в сторону, прекрасно понимая, что данная манипуляция уже не имеет никакого смысла, ведь пары спиртного давно успели долететь до её носика. Причём, в обычной ситуации, она бы просто-напросто развернулась и ушла. Видать, этот случай был действительно, исключительным и весьма невероятным.

«Твою мать, как же она, всё-таки красива!.. — покосившись на супругу, мной вдруг овладело необузданное желание обнять её. — …Эти огромные глаза, эти волосы, это стройное тело. Ну, почему мы уходим друг от друга всё дальше и дальше? Почему нам нужен какой-то посторонний дядечка, дабы мы могли поговорить вот так запросто. Если она сейчас скажет: Игорь, давай обо всём забудем и начнём всё с начала — уж будьте уверены, я немедленно соглашусь. Я разом забуду обо всех своих обидах, о наших недоговорённостях. И сделаю я это вовсе не ради детей или семьи, а ради нас, ради моей любимой девушки, которую я знаю ещё со школы.

По сути, именно таковой она для меня и осталась. Юная и беззаботная девочка в школьном фартуке, ради которой я мог бы и горы свернуть… А могу и опуститься на самое дно, потеряв всякий смысл жизни, если она отвергнет меня. Если вновь станет ко мне равнодушной. А впрочем, чем чёрт не шутит. Быть может, этот самый дядечка и станет той самой отправной точкой для срочной реанимации наших взаимоотношений. Как же я буду ему благодарен, если всё сложиться именно так.»

— Слушай. — меж тем, продолжила Яна. После чего, она и поведала мне следующую историю.

Итак. Как собственно, мною и предполагалось…

В то время пока я злоупотреблял «Столичной» в домашних условиях, Яна с детьми отправилась в местный парк. Народу там было ни так уж и много. Потому, прогуливаясь по осенним аллеям, она и сумела заметить, как за ними увязался некто, отслеживая на расстоянии каждый их шаг. По словам супруги тому незнакомцу было далеко за пятьдесят. И тем не менее, выглядел он довольно-таки бодренько. Примерно моего роста, спортивной комплекции, с аккуратной бородкой скрывавшей большую часть его лица.

— Чем-то он был похож на одного, весьма известного американского артиста. Фильмы с его участием частенько показывают по телевизору… — для пущей наглядности пояснила Янка, после чего несколько сокрушённо добавила. — …Вот только имя того актёра, я вовсе не помню. Однако я тебе его как-нибудь покажу…

Когда же дело дошло до описания одежды того самого дядечки, здесь и вовсе были сплошные восхищения и чрезмерные эмоции. Чего уж тут говорить, ведь в тряпках Яна всегда знала толк. Короче, всё сходилось на том, что выглядел тот мужичок весьма солидно, богато и чертовски элегантно. Возможно, именно поэтому супруга и обратила на него своё внимание. Потому, время от времени она и поглядывала в его сторону, подмечая пристальное внимание уже с его стороны.

Пока дети играли в прятки, супруга присела на край лавочки. Тут-то этот элегантный незнакомец и не упустил случая подойти к ней. Поздоровался, сделал пару приятных комплиментов и попросил разрешения присесть рядом.

Ну, а после того как незнакомец назвал Яну по имени, она, похоже, и вовсе впала в полнейшее замешательство. Меж тем мужчина продолжал подливать масла в огонь. Как бы между прочим он сообщил ей о том, что прекрасно знает нашу семью. Многое ему известно и о ней самой. То есть, о Яне. Для незнакомца не было секретом тот факт, что супруга считает свой нынешний брак не самым удачным; он был осведомлён и о наших с ней конфликтах, о её нынешних проблемах и тайных мечтах.

— Представляешь? Он поведал мне то, в чём я сама себе не всегда могла открыться. Мужчина прекрасно знает о моей первой неразделённой любви. А кроме того, он напомнил мне, как протекали мои беременности, даты рождения наши и наших детей; какие блюда я предпочитаю и какой косметикой пользуюсь! Он знал обо мне всё и без колебаний был готов ответить на любой мой вопрос. При всём при этом, тот мужчина оставался крайне тактичным и обходительным, особенно тогда, когда разговор касался чего-то сугубо личного.

Рассказывая мне о той случайной встрече, глаза Яны буквально округлялись от нахлынувших на нею положительных эмоций. В то время, как внутри меня всё в большей и большей степени нарастал гнев, определённая обида.

«Ну, чем этот старикан был лучше меня? Почему ты говоришь о нём с таким восторгом и упоением, меня же при этом, в упор не замечаешь?..»

Дабы хоть немного поумерить её восторги и бесконтрольный пыл, я попытался вставить в монолог Яны некоторую скабрезность.

— Признаться, я не думал, что мужики преклонного возраста могут произвести на тебя хоть какое-то впечатление. Всегда считал, что более молодые люди привлекают тебя в гораздо большей степени! — это был своеобразный намёк, о котором я расскажу несколько позже.

— Хватит. — рявкнула в ответ Янка. — Я с тобой серьёзно разговариваю.

Понимая, что несколько перегнул палку, мне пришлось тотчас же разрядить напряжение вполне нейтральным вопросом.

— Ну и каким-таким образом, он объяснил столь широкие познания во всемирной истории нашей семьи? — я преднамеренно сделал акцент на словосочетании «нашей семьи». Однако Яна, похоже, его вовсе не прочувствовала.

— В том-то и дело, что никак. Он сохранил все объяснения в тайне. Правда, дал понять, что расскажет о том лишь тебе, при вашей личной встрече. В общем, этот мужичок пригласил тебя в гости. Вот, кстати, его адрес!.. — протянув мне прямоугольник из плотного картона, Янка продолжила. — …Чертовски интересно узнать в чём тут прикол. Он, кстати, и о тебе очень многое мне наговорил. И в некоторой степени тот рассказ стал для меня подлинным откровением. Признаться, вовсе не думала я о том, что в твоей голове кроме футбола-хоккея, да друзей-собутыльников, может быть ещё что-то заслуживающее внимания.

Последнее высказывание я уже пропустил мимо своих ушей. Сейчас я размышлял на тему, что это может быть за «фрукт» и каких неприятностей мне стоит от него ожидать?

Потому как не верилось мне, что в наше суровое полукриминальное время, могут быть добрые феи, бескорыстные дядечки и прочие сказочные существа. Вся эта подозрительная случайность, жесты доброй воли, излишняя освещенность в нашу внутрисемейную жизнь и прочие чудеса, описываемые моей супругой, безусловно, были тут вовсе не спроста.

По своей природной душевной открытости, я непременно считал себя оптимистом, то есть, человеком непременно верящим в лучшее. Однако нынешняя постсоветская действительность, с повальным обманом и кидаловом, всё чаще и чаще заставляет меня быть твёрдым реалистом. А кроме того, из своей нынешней оперской службы, я давно усвоил одну полезную истину: если где-то рядом вдруг появляются невероятные чудеса, значит самое время ожидать серьёзной беды, потому как мир наш крайне предсказуем, чем, собственно, и пользуются всевозможные аферисты и мошенники.

«Давай-ка мы начнём рассуждать трезво и взвешенно. — приказывал я самому себе. — Если предположить самое банальное. Старичка вдруг потянуло на молодое женское тело, потому и решил он заморочить моей супруги мозги. Осень, парк, малолюдно — почти идеальная обстановка для лёгкого старческого флирта. Да, и история нашей семьи вовсе не оригинальна. Обладая определённым жизненным опытом, которого у старичка надо полагать в достатке, можно в лёгкую предположить прошлое, настоящее и будущее любой молодой девушке, неизменно мечтающей о своём принце на белом коне. Пару любезностей-комплиментов и она твоя. Тогда зачем, коль речь зашла о каком-либо чисто мужском интересе, ему вдруг понадобился именно я? Пусть и почти бывший, но всё ещё законный муж. Выходит, дело тут вовсе не в этом, не во флирте и охмурении.

Тогда, попробуем зайти с иной стороны и предположим, что имеем мы нынче дело с ворами-домушниками. В этом случае, столь интимные подробности о нашей семье, старикан мог запросто получить от тех же Янкиных друзей-подруг. Ведь поплакаться на свою бабью долю всем и каждому, она ни разу не любит. Однако те же самые друзья, наверняка, должны были сообщить ворам и о нашем нынешнем материальном положении. Ну, сам подумай, чем они могли бы тут разжиться?.. — я молча осмотрел небогатую обстановку своей комнаты, вспомнив о скудной оперской зарплате, которую в очередной раз задерживали. — …Нет, это вовсе не грабители. Взять с меня, пожалуй, можно лишь то, что имеется в моей голове. А именно, некую служебную информацию, которой я мог на данную минуту обладать. Смелое предположение, однако оно так же крайне сомнительно, как и все предыдущие. Ведь если им нужны били именно мои сведения, некая оперативная информация, тогда зачем было впутывать в эту сомнительную историю мою супругу? Болтливую молодую особу. То есть, лишнего и необязательного свидетеля.

Тогда что?

Как не крути, а неоспоримым фактом остаётся лишь то, что нужен им именно я. Тогда как вся эта, якобы, случайная встреча с женой и весь последующий трёп, лишь некая ширма, прелюдия для того, чтоб заманить меня куда-то или во что-то… — алкоголь усиленно блуждавший по моему телу, заставлял мой разум выдвигать всё новые и новые версии. В конечном итоге я дофантазировался до такой мысли, от которой меня и вовсе прошиб холодный пот. — …Стоп. А не «заказала» ли меня, моя «единственная и неповторимая»? Ведь с моей смертью, одним махом разрешаться все её проблемы. Тут и бракоразводный процесс, и раздел имущества и делёжка жилья. Быть может, им и вовсе не нужно меня куда-то заманивать. Сейчас им лишь требуется выманить меня из квартиры, чтоб я вышел на улицу…

Возможно, в какой-нибудь из тёмных подворотен стоит сейчас некий ухарь и ждёт того самого часа, когда мне подсунут левый адресок и благополучно отправят в далёкий-далёкий путь. Причём, ждать он может лишь той самой минуты, когда я выйду из подъезда.

Интересно, сколько же она за меня заплатила или, по крайней мере, пообещала им заплатить? То есть, какова нынешняя цена моей жизни? А быть может и в этом сугубо скользком деле, Янка предпочла проскочить на халяву. Имею в виду, как и всегда, разрешить данный вопрос по бартеру, либо по некоему знакомству, то есть, на дармовщинку. Обидно, знаете ли, погибать за бесценок или вовсе не за что.

Вот уж хрен вам, а не моя жизнь.»

Отбросив в сторону переданный мне картонный прямоугольник, я развалился на диване, всем своим видом демонстрируя своё полное нежелание куда-либо идти.

— Ах, да!.. — будто бы что-то припомнив вдруг спохватилась Яна. — …Тот мужчина предупреждал меня ещё и о том, что ты будешь долго размышлять над его предложением. Начнёшь прикидывать всевозможные варианты связанные с неким обмана. Назовёшь того мужичка «кидалой». А если будешь ещё и «под мухой», то наверняка и вовсе можешь посчитать, что тебя кто-то «заказал». И всё же, он просил тебя обязательно зайти.

Признаться, на этом месте, обалдел уже я. Причём, по серьёзному. Тогда как слово «заказал», так и вовсе выбило меня из седла. Я пристально глянул в лицо супруги: дескать, не уж-то это действительно так? Однако кроме искреннего желания поскорее выпроводить меня из дома, в её глазах я так ничего более и не прочёл.

«Что ж. Чему быть, того не миновать. Коль ты так этого желаешь, будь по-твоему!.. — я встал с дивана, поднял с пола прямоугольный отрезок картона и ещё раз прочитал адрес. — …Гостиница в самом центре города. Совсем рядом с местом моей службы. А впрочем, чего горевать раньше времени? К тому же, у меня теперь есть самый благоприятный повод смыться из дома. А уж там мы и решу: идти мне на ту встречу или нет!..»

В прихожей я обернулся к супруге.

— Яна, разве ты не вернёшься в парк? Пойдём со мной, ведь нам по пути.

— Дети играют во дворе. Я их из окна вижу.

— Яна!.. — я осторожно взял её за руку. — …А может мы снова?..

— Нет. — отдёрнув руку, категорично замотала она головой. — Иди уже. Тебя ждут…

Часть 2

25.10.1995 г.

Простое человеческое любопытство, почти всегда берёт верх над таким понятием, как здравый смысл.

Вот и я, с некоторой опаской и осторожностью побродив нынешним вечером по улицам города и не обнаружив за собой слежки, либо иной угрозы, часам к семи всё-таки решился отправиться в ту самую гостиницу, в которой и была назначена мне встреча с полной неизвестностью.

Да-да, меня вовсе не поджидали в какой-либо подворотне. Более того, без каких-то приключений или неприятных сюрпризов, я благополучно выбрался в центр города.

Однако всё это, вовсе не отменяло моих тревожных мысли о некоем «заказе». Просто, приняв на грудь ещё граммов двести, я чуть осмелел и в некотором роде даже обнаглел. Потому и захотелось мне малость поиграться со смертью и пройти тот путь, возможно, отмеренный мне Яной, до самого конца.

Нет, я не понёсся сломя голову в гостиницу, адрес которой был указан на картонном прямоугольнике. Для начала я предпочёл заручиться некоторыми мерами личной безопасности и предосторожности.

Именно с этой целью, я и заскочил на место своей службы, дабы прихватить из сейфа табельное оружие. А кроме того, я оставил на своём рабочем столе тот самый прямоугольник, переданный мне Яной, с точным адресом места предстоящей встречи. По крайней мере, если и приключиться со мной что-то неприятное, мои коллеги будут знать откуда им следует начать мои поиски.

Лишь после всего вышеозначенного, крайне осторожно и используя для своего движения только многолюдные улицы, я и отправился к заветной гостинице.

Вечерняя погода ухудшалась буквально на глазах, вовсю начинал моросить противный дождь. Благо, я уже успел подняться на гостиничное крыльцо и войти в блестящий от изобилия зеркал и идеально чистого пола гостиничный холл.

Металл «Макарова», который я непрерывно ощущал в кармане своей куртки, несколько успокаивал и вселял в меня необходимую для данного мероприятия уверенность.

И тут, уж совсем неожиданно навстречу мне вдруг вышел администратор. Его улыбка, несколько заискивающая и какая-то совсем уж неестественная, мне не очень-то в ту минуту понравилась.

— Если не ошибаюсь, Игорь Владимирович?.. — холуйски-слащаво поинтересовался администратор и получив от меня утвердительный кивок, тотчас продолжил. — …Мы рады видеть вас в нашей гостинице. Позвольте сопроводить вас до номера 5113. Меня попросили побеспокоиться. Дабы вы, не ровен час, не заблудились.

— Благодарю за заботу. Однако я и сам, уж как-нибудь постараюсь найти необходимый мне номер.

— Как вам будет угодно. — откланялся администратор.

«Пятьдесят один, тринадцать… — поднимаясь в просторном лифте на пятый этаж, я ещё раз проговорил про себя номер необходимых мне гостиничных апартаментов. — …Тринадцать. Чёртова дюжина. Что за бесовщину вы мне тут уготовили? Это ж надо!.. Сам администратор выскочил из-за своей стойки, дабы я, не дай-то Бог, не прошёл мимо нужной двери. Похоже, здесь следует быть крайне внимательным и осмотрительным.»

А вот и дверь с необходимым мне номером. Постучался и тотчас дверь отварилась, будто бы этого сигнала, за таинственной дверью только и ожидали.

На пороге стоял бородатый мужчина. И хоть одет он был лишь в домашний халат, а глаза его скрывали тёмные солнцезащитные очки, тем не менее я сразу понял, что это был именно он. То есть, тот самый дядечка который накануне и общался с моей супругой. Потому как даже эти, в общем-то повседневные и неказистые вещи, одетые сейчас на его атлетичное тело, придавали его внешнему облику некую респектабельность.

— Ну, заходи коли пришёл. — весело и как-то совсем уж игриво тот мужичок уступил мне дорогу в номер.

Обстановка здесь была, конечно же шикарная и непривычная для моего вовсе неизбалованного воображения, потому и испытал я некую оторопь. Да, ещё и этот пол, устланный недешёвыми ковровыми дорожками.

Покосившись на свои грязные и мокрые от дождя туфли, я предпочёл не марать своей обувью чистоту шикарно убранных апартаментов.

Чуть отвлекаясь от канвы данного повествования, хотелось бы отметить следующее. Давным-давно, когда я только-только проходил стажировку по своему нынешнему месту службы, один умудрённый опытом опер взялся внушить мне кое-какие прописные служебные истины. Одна из которых гласила примерно следующее: когда ты, по долгу службы проходишь в незнакомое тебе помещение, тебе не следует снимать обувь. Снимая и одевая ботинки, ты невольно отвлекаешься, оставляя своему потенциальному противнику возможность для нанесения внезапного удара. Уж лучше, пусть тебя посчитают невеждой, неряхой, бескультурным жлобом, либо ещё кем-либо, зато этим действие ты, быть может, спасёшь самому себе жизнь.

И вот теперь, успев дослужиться до капитанских звёздочек, я отчего-то пренебрёг той элементарной наукой, которая должна была исполняться мною на уровне автоматизма. Вполне возможно, что именно доброжелательность хозяина номера, его чуть ли не домашний вид или ещё что-то, совсем притупили мою бдительность, заставив забыть об элементарных правилах осторожности. Короче, я наклонился к своим шнуркам и почти сразу же получил сильнейший удар в область затылка.

Вот так, благодаря той самой непростительной ошибке, я и очнулся в просторном гостиничном кресле. Сознание медленно возвращалось в мой разум. Вначале я чуть дёрнул плечом, пошевелил рукой, потом медленно приоткрыл глаза. В упор на меня смотрел ствол «ПМа». Инстинктивно хлопнув себя по карману, я вдруг понял, что кроме кучи неприятностей в одночасье свалившихся на мою голову, к тому же я ещё и обезоружен. Что вся былая надежда и уверенность, ныне находилась в руках моего врага.