Бесплатный фрагмент - Инкубатор

— Мы завтра не увидимся.

— Почему?

— Пока не знаю. Но я что-нибудь придумаю.

Часть 1. Инкубатор

Вадим

— Насыпь еще одну! — Вадим протянул бармену мятую десятку баксов.

— А может, достаточно уже? — поинтересовался у него тот, выставляя тем не менее перед клиентом чистый шот и наполняя его до краев водкой из покрытой тонким слоем инея бутылки. — А то, боюсь, повторится вчерашнее шоу с крокодилами вашего папеньки…

— Вот только не надо здесь лохматить бабушку! — Вадим попытался ткнуть указательным пальцем в бейдж на груди бармена. — Се-ре-женька… — протянул он, опрокидывая рюмку в рот и кривя губы в усмешке. — Папенька умчался лизать толстые зады своих очень нерусских компаньонов. Вместе со своими церберами-дебилами, заметь! О как! — Он многозначительно покрутил указательным пальцем у себя над головой. — А что это значит, Се-ре-женька? Правильно. Гуляй, рванина! Так что хрен тебе по пухлой роже, а не продолжение вчерашнего банкета. Наливай! — Он выудил из кармана еще одну купюру с сильно помятым фейсом американского президента и бросил ее на барную стойку.

— Да пожалуйста! — Сергей невозмутимо убрал деньги в кассу и наполнил очередную рюмку. — А вон, кстати, и твоя Мила нарисовалась. — Он кивнул куда-то за плечо опрокидывающего в себя водку Вадима.

— Да чтоб тебя! — Тот подавился выпивкой и судорожно закашлялся, моментально становясь лицом цвета флага несуществующей уже страны под названием СССР. Бармен поспешно пододвинул к нему стакан с водой. Вадим осушил его одним глотком и зло уставился на своего визави слезящимися глазами. — Нельзя же так, под руку! Жопой вперед ты рожденный! Кто тебе сказал, что она моя, эта мартышка в стрингах? Или уже без стрингов… — Он на секунду задумался, потом мотнул головой и продолжил: — Да какая разница! Неинтересно мне с ней. Я с ней в один бассейн отлить не залезу больше. Мне сейчас вообще большой и чистой надо! Понимаешь?

— Водки? — чуть заметно улыбаясь, уточнил Сергей.

— Да пошел ты! — Вадим скривился и выложил на стойку очередную мятую купюру. — Давай еще. И пойду я…

— Это куда? — уточнил бармен, наполняя рюмку и прикидывая, стоит ли вызванивать клиенту знакомого таксиста.

— На улицу выйду, — весело пояснил тот. — Там ваши на входе, гантелей в спортзале деланные, всех нормальных девчонок заворачивают. Фейсконтрольщики хреновы. Ну все, я пошел. — Вадим заглотил еще одну стопку и неуверенно поднялся с барного стула. — Пожелай мне попутного ветра!

— Попутного ветра вам! — ухмыльнулся Сергей и добавил чуть тише, глядя в удаляющуюся спину: — В жопу!

Вадим не без труда протиснулся через дёргающуюся в нервном ритме басов толпу и вышел на свежий воздух. Небо уже начинало светлеть, и звезд было почти не разглядеть. Запрокинув голову вверх, он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов и полез в карман за сигаретами. Выудив одну из пачки, он прикурил от протянутой секьюрити зажигалки и, прищурившись, посмотрел на довольно приличную массовку, толпящуюся возле рамки металлодетектора на входе. Некоторые женские личики явно заслуживали более тщательного рассмотрения, в другой обстановке, но предпринимать активные действия пока было просто лень.

— Вадим! — Кто-то выкрикнул его имя из этой мешанины незнакомых лиц. О, и даже призывно машет ладошкой над вполне себе милой головушкой. — Помоги пройти в клуб.

Вадим честно попытался вспомнить обладательницу призывного голоска. Даже сильнее прищурился, пытаясь лучше рассмотреть черты ее лица. Но предрассветные сумерки сильно осложняли его задачу. Плюнув, он бросил сигарету в рядом стоящую уличную пепельницу и неторопливо начал спускаться по ступенькам, пытаясь взглядом не потерять в толпе объект своего внимания. Заметив его движение, девушка не без усилий вывернулась штопором из суетного окружения и, отбежав на десяток шагов в сторону, замерла у ограды периметра заведения.

Подойдя ближе и разглядев девушку, Вадим почти уверился, что ее не знает. Хотя это «почти» распространялось на немалое количество девушек, девах и прочих, с кем он когда-то неплохо или «что-то в этом роде» проводил время. Всех не упомнить. Шелуха лишней информации в голове вредит здоровью. Доказано. Кем и когда? Начхать. Им, Вадимом, и доказано.

— Ты кто? — подойдя к незнакомке ближе, нарочито грубо поинтересовался он, выуживая из кармана брюк очередную сигарету.

— Ты еще спроси меня — «чем живешь, чем дышишь»! — нимало не смутившись, усмехнулась она, блеснув белизной ровных зубов.

— Спрошу по-другому. — Втягиваясь в разговор, Вадим пустил ответную улыбочку. — Чо таким красивым от меня надо?

— Пузырь абсента и винограду! — Она беззаботно рассмеялась. — Ты чего, жертва дорогого алкоголя, и правда меня не узнаешь?

— А должен? — совсем озадачился Вадим, со скрипом прокручивая в голове сильно заархивированные файлы по своим случайным знакомым.

— Ну ты и скотина! — Она демонстративно чуть сморщила свой курносый носик.

— Есть немного, — вполне искренне согласился он, мысленно захлопывая архивную папку. Совпадений все равно найдено не было. — А имя у тебя есть? Может, это хоть чутка прольет свет на мой уставший разум?

— А давай по-другому? — Она блеснула белками глаз, словив отражение фар въезжавшего на вип-парковку автомобиля.

— Это как? — искренне заинтересовался Вадим.

— Сейчас узнаешь… — Она взяла его руку в свою и несильно потянула к себе. Вадим не возражал. — Вспоминай! — прошептала она ему в ухо, и тут же он почувствовал легкий укол в предплечье.

— Какого хрена! — очень хотел возмутиться он, но уже не мог. Мир вокруг закружился дьявольской каруселью, а потом резко погрузился во тьму, словно пьяный электрик обесточил этот цирк, который некоторые по старинке называют жизнью.

Лика

— Рыжий, я не могу сбросить их с хвоста! — Судорожно сжимая руль, Лика орала по громкой связи автомобиля, стараясь не смотреть в зеркало заднего вида, где кавалькада ДПС-мобилей с воем неслась ей вслед. — Суки, они меня зажмут перед макдаком! Делай хоть что-нибудь!

— Заткнись и слушай! Не я тебя на этот гиблый угон в карты играть с мутными подбивал…

— Ты, сука, в отрубе был, а денег этим чертям висел — гору Арарат и Ноев ковчег на маковке! Я все решала…

— Нарешала! Заткнись, слушай быстро, делай сразу! Сейчас перед тобой справа будут две выделенные пластиковыми фэбээсами полосы. Сам проезд закрыт бумажкой натянутой. Ныряй туда и жми на газ.

— А дэпсы? — Она крепче вцепилась в руль, уже видя искусственно сооруженное сужение Ленинградки.

— Проскочат мимо. Они не в курсе, что это наша липа. — Слышно было, как Рыжий тихонько хихикнул. — Дальше их Хитрован на катке задержит. Но у тебя на все про все не больше пяти минут останется…

— Быстрее, нюхарь недоделанный! — прошипела-просвистела она, резко выворачивая руль и влетая на выделенную полосу Ленинградки, асфальт на которой словно корова языком слизала. Машину ощутимо потащило в занос.

— Сука! — завизжала Лика, резко выкручивая руль и не давая машине уйти в неконтролируемое скольжение. — Я тебя сама удавлю при встрече! Предупреждать надо! — добавила она, когда авто уверенно схватило дорогу и, набирая скорость, помчалось дальше.

— Слюни! Я в тебя верил! — нетрезво захихикал Рыжий. — Сейчас резко уходи направо. Аккуратней, съезд гравийный. Сейчас, дура!

В последний момент Лика сумела рассмотреть проем во временном ограждении и вовремя вывернуть руль вправо. Но на гравийной дороге машину снова потащило юзом. Играя педалью газа и рулем и ощущая явную потерю чувствительности пальцев рук, крепко стиснувших руль, Лика, вытащила себя и машину на узкую, плохо заасфальтированную дорожку. Машин ГИБДД пока видно не было, хотя и слышно вполне отчетливо.

— Теперь куда?

— Прямо, пока не родила! — взвился Рыжий. — Жми! Приблизительно через километр будет фура. Тебя ждут. Ныряй прямо в холодильный контейнер. Для заезда все готово. Смотри не проскочи, а то он там без габаритов на обочине торчит!

— Да вижу я его… — Лика сбросила скорость, хотя завывание полицейских машин за спиной слышалось все отчетливее. — Мать твою. Как ты себе это представляешь?

— Что? — Рыжий орал, как девственник на оргии. — У тебя минута, чтобы оказаться в холодильнике. Нет! Меньше! Через минуту он уже должен ползти по этой долбаной дороге к складам! С тобой внутри!

— Да у него там половина фуры коробками завалена! Я не влезу! — заорала Лика и жахнула ногой по педали газа так, что, казалось, та на веки вечные оставила свой профиль на днище кузова автомобиля. Двигатель не взвыл и не взревел от впрыска неконтролируемой мощи, а на мгновение всхрапнул и ракетой впихнул тело автомобиля в темное нутро длинномера. И лишь потом с судорожным всхлипом затих. Словно вжатая намертво ногой в пол педаль тормоза лишила этого механического монстра последней искры жизни. Все. Тишина.

Лика закрыла глаза и уже не видела, как закрылись двери фуры. И уже не чувствовала, как, натужно подрагивая, огромная машина с нею внутри выползла на дорогу. Как появившаяся секундами позже под вой мигалок целая свора полицейских машин заставила белого механического исполина снова сползти с асфальта на грунт, уступая им беспрекословно главную дорогу.

Лика не увидела, не услышала и не почувствовала от усталости и пережитого стресса, как приоткрылась задняя дверь угнанного ею авто и тонкая игла безболезненно вошла ей в область предплечья. Мир на секунду заиграл калейдоскопом неповторимо ярких красок. А потом просто в одночасье померк. Провалился во тьму.

Михась

— Ну его в мохнатую пещеру, Михась, а? — Жмых пихнул своего сумрачного друга кулаком в плечо. — Вика шелупонь та еще, с ней только Грыжа и не переспал, и то только потому, что у него вместо хозяйства грыжа! — Он рассмеялся своей очень остроумной, на его взгляд, остроте.

Нет, безусловно, Михась ни разу не тешил себя мыслью о гигантизме IQ приятеля. Да и себя откровенно гением не считал. Но чего у Жмыха было никогда не отнять, так это искренней веры в него, Михася. Преданности. И Михась это искренне ценил в нем. А еще очень уважал его честность. В том плане, что Жмых всегда говорил в глаза то, что думает. Всем. Глубоко наплевав на возможные для себя неприятные последствия.

— Да не в ней дело. — Михась поморщился, крепче сжимая рукой в кармане куртки телескопическую дубинку. — Она, по сути дела, кто?

— Кто?

— Она жертва обстоятельств.

— Дура она, — не согласился с ним приятель, но поспешил добавить: — А если и жертва, мы ей апельсинов в больничку закинули. То есть заботу проявили. Заботу, которая нам на хрен не уперлась. Мы и так белые и пушистые до тошноты.

— Оно, конечно, твоя правда. Но дело-то не только в ней.

— Ага! — Жмых покивал головой и сплюнул на газон. — А в том, что тебе пора бы уже забыть о том, что у вас с ней было когда-то. Так давно, что мхом поросло. Она, дура, сейчас, заметь, сейчас с черными спелась, языком начесала хрени разной, за что обоснованно и огребла. Огребла немало, но, как по мне, так и по делу.

— Да даже если и так! — Михась почувствовал, что заводится. — Нет, я понимаю, она ни хрена еще не Анжелика — маркиза ангелов, но…

— А это еще кто? — поперхнулся сигаретным дымом Жмых.

— Тоже, по сути дела, та еще курва, не об этом. Он переломал ей ребра прямо под моими окнами.

— Можно подумать, если бы он сделал это под моими окнами, — хмыкнул Жмых, — твоя реакция была бы другой. Это провокация. Он хотел тебе нагадить и сделал это. А ты повелся. И теперь бежишь к нему на разборки, высунув язык от усердия. А сам бы ты что сделал с ней на его месте?

— Да ничего. — Михась даже остановился на секунду, задумавшись. — Послал бы ее очень далеко и крайне громко.

— О! — Жмых ткнул указательным пальцем в небо. — Поверь мне, он сделал то же самое. Ну и люлей от себя добавил. Подожди! — не дал он вставить слово порывающемуся это сделать Михасю. — Менталитеты у нас разные. От этого и непонимание все…

— Ты идиот? — Михась зло уставился на друга.

Жмых засмеялся.

— Чего ты ржешь? — Михась с подозрением уставился на него. — Эти черножопые реально достали. Творят чего хотят на нашей земле.

— О как! — Жмых перестал смеяться. — Ты там случаем в скины не записался? Клал я на всех черных с прибором. Как и они на меня, кстати. Но это не повод для меня устраивать с ними новую Куликовскую битву. Признайся уже наконец. Это тупо личное. Ну вот не нравится тебе Марик. А ты ему. Не получается вам двумя жопами на единственный трон нашего района присесть.

— Неважно! — Михась упрямо опустил голову. — Он залез в чужой огород со своим уставом…

— Взял бы и втащил ему один на один. В чем проблема? Нет общественного резонанса?

— Что бы это решило? Пару недель мы бы его не видели. Он бы зализывал раны и сочинял сказки для своих, как мы его толпой пинали. И что потом? Шакалья стая выйдет на тропу войны. Всем плохо будет.

— Поэтому мы вдвоем идем против всех шакалов? Ты думаешь, они, поджав хвосты, в сторонке посидят, пока ты их вожака на тряпки рвать будешь?

— Ну, — улыбнулся Михась, толкая плечом в плечо друга, — уж насвистеть им небылицы о полученных прилюдно звездюлях у него точно не получится.

— У этой палки два конца, — усмехнулся Жмых, наблюдая, как из-за поворота появляется Марик в окружении своей громко голосящей свиты.

— Это да… — Михась, улыбаясь, направился спокойной походкой навстречу неприятелю. Жмых уверенно контролировал спину.

— Знатная будет битва, Маугли, — глядя на приближающуюся толпу, сквозь растянутые в улыбке губы процедил Михась.

— А чего это я Маугли? — смотря в ту же сторону, вроде как искренне возмутился Жмых. — Я этот, блин, как его там зовут… О! Акела я!

— Хренела ты! — хмыкнул Михась, по-прежнему не отрывая взгляда от противника. — Акела помер от старости, а нам, по ходу, это ни разу не грозит.

— Ну это еще писями на воде виляно. — Они остановились метрах в трех от притормозившей толпы горцев.

— О, а ты никак со своей подружкой? — Марик раскинул руки, словно пытаясь обнять приятелей и кивая на Жмыха. При этом пола его клубной куртки чуть задралась вверх, демонстрируя всем заинтересованным лицам рукоять пистолета, вызывающе торчащую из-за ремня брюк. — А ты, Миша, как я погляжу, извращенец со стажем. — Он оскалился в подобии улыбки. — Тебе одной дуры в гипсе не хватает?

— Ну, это ты зря… — растягивая губы в оскале и одновременно натягивая кастет на руку в кармане куртки, еле слышно пробормотал Жмых.

— А ты, следуя твоей же извращенной логике, весь свой гарем притащил? — усмехнулся зло Михась. — Не жалко девочек?

Толпа гориллоподобных недовольно загомонила и придвинулась чуть ближе.

— Ни фига себе, с каких это пор бабы в мужской разговор лезут? — деланно возмутился Жмых. — Распустил ты их, Марик.

— Ну вот и все. — Не переставая скалиться, Марик положил руку на рукоять пистолета. — Сейчас мы вас быстренько убивать будем, а потом…

Михась не стал ждать окончания его тирады, сделал резкий рывок вперед и, сократив дистанцию, почти без замаха саданул дубинкой по руке Марика. Марик взвыл и инстинктивно отшатнулся назад. Споткнувшись об кого-то из своих и не удержавшись на ногах, завалился на спину, прихватывая за собой еще парочку своих бойцов.

Михась, и не думая останавливаться на достигнутом, используя замешательство противника, резкими ударами по головам успел отправить отдыхать на землю еще троих. Слева от него сосредоточенно и увлеченно орудовал кастетом Жмых. На его счету уже было двое, третий, делая неумелые попытки защищаться от урагана ударов, был на подходе. Еще двое пятились назад, что-то беспрерывно каркая на своем тарабарском языке, и явно выбирали момент для бегства, если в ближайшее время не наступит хоть какой-то перелом в ходе драки.

В какой-то момент боковым зрением Михась уловил движение Марика. Тот, перекатившись со спины на бок, неумело вытягивал здоровой левой рукой из-за ремня брюк пистолет. Остановить его Михась физически не успевал. Между ними было около пяти метров и трое бойцов, «отдыхающих» на асфальте. Марик же практически заканчивал движение, вскидывая пистолет в дрожащей руке перед собой. Михась не успевал. А вот подскочивший к Марику со спины Жмых и прикладывающий того от души кастетом в челюсть, очень даже. Марик выронил пистолет и сломанной куклой рухнул на асфальт. Двое бойцов, которые так и не поднялись с асфальта, после падения Марика испуганно снизу вверх таращились на Михася и Жмыха.

— Мы это, пойдем, да? — сделал слабую попытку свалить безболезненно один из них.

— Иди, конечно, — широко улыбнулся Жмых и почти без замаха приложился кастетом к их головам.

Еще двое горцев, успевших отступить на приличное расстояние, видя такой расклад, быстренько развернулись и, припустив трусцой, скрылись за поворотом.

— Ну вот. — Жмых поставил ногу на грудь поверженного Марика. — Говорил же тебе, Акела я! А ты Маугли…

— Да какая хрен разница, — протянул Михась, оглядывая площадку быстротечного боя. — Дальше-то что?

— Нормально! — усмехнулся Жмых, облизывая подорожник и прикладывая его к разбитым о кастет костяшкам пальцев правой руки. — Я тебя как раз и спрашивал об этом. — Он качнул головой в сторону неподвижных тел. — До всего до этого…

— Да вроде как и сами целы… И шакалу этому, — Михась кивнул на Марика, — правильную диспозицию на земле нашей показали. Только вот нерадостно мне что-то… Нажраться, что ли?..

— Ты уж сначала определись, — хмыкнул Жмых, — шакал он или сука.

— Да я просто не знаю, как шакалья сука называется, — криво улыбнулся в ответ Михась. — А если серьезно, нужно всех наших с района предупредить, пусть они осторожнее по ночам ходят.

— Думаешь, после этого, — Жмых скептически посмотрел по сторонам, — они к нам сунутся? А может, ну его это все трусливому страусу в зад?! — Жмых нагнулся и поднял с асфальта пистолет Марика. — Мы этого волосатого, — он несильно пнул ногой неподвижное тело Марика, — сейчас быстренько пых-пых, а пистолет, например, вот этому в лапу сунем. — Он пихнул ногой одного из приятелей Марика. — Пальцы свои подотрем, конечно.

— Охренел?! — Михась возмущенно уставился на друга. — На нары захотел?

— С кой ли? Кому этот черт уперся?

— И ты его так вот спокойно оприходуешь? Собственноручно?

— Да. Идейка так себе. — Жмых очень старательно протер пистолет полой своей куртки и ногой сбросил его с уступа в реку. — Из-за такого… грех на душу брать… Бр…

— Аминь! — хохотнул Михась и подавился смехом, видя, как Жмых, схватившись за плечо, как подкошенный падает на Марика.

— Эй, ты чего? — Михась даже успел сделать шаг по направлению к замершему на теле врага другу. Но тут что-то несильно ударило его в шею. Мир вокруг перевернулся, словно кто-то бросил его борцовским приемом через плечо. «Суки…» Несформировавшаяся мысль так и не покинула пределов головного мозга, проваливаясь вместе с сознанием в абсолютную темноту небытия.

Глава 1

Склероз — прекрасная болезнь! Ничего не болит, и каждый день — новости!

— Чтоб я сдох вчера! — прохрипел Вадим пересохшим горлом, пытаясь облизать губы шершавым как наждак языком. — Убиться веником, накрыться тазиком! Что это вчера на хрен было? — Не открывая глаз, он осторожно провел руками вокруг себя, ощупывая поверхность под собой. По всем тактильным ощущениям лежал он на чем-то очень напоминающем кровать. «От же суки, — мысленно выругался он, кривясь от распирающей злости. — Накачали паленкой в баре, а мне теперь в этой больничке из задницы стопудово дуршлаг иголками от шприцов сотворят! Сука бармен! Как там его? Мать его, Сереженька! Очень скоро к тебе прибежит очень пушистый сибирский зверек, Сережа. Песцово тебе будет, Сережа! Ну ничего, поваляюсь здесь недельку, а потом выйду и натяну тебе уши на сухую задницу».

От какой-то определенности в планах на будущее Вадиму даже немного полегчало, и он, скривившись в подобии улыбки, рискнул приоткрыть один глаз.

Когда муть перед глазом немного рассеялась, он без удивления увидел над собой серую с металлическим отливом гладь потолка. «Ну точно, больничка», — чуть ли не с облегчением констатировал он для себя и уже без опасения за свое зрение открыл второй глаз. Изображение прибавило резкости и объема, но не прибавило информации. Мысленно поблагодарив медиков, которые, видимо, предусмотрительно оставили закрытыми шторы в палате, отчего свет не резал глаза, Вадим очень аккуратно повернул голову направо. Голова отозвалась тупой болью, но не критично, терпимо.

Первое, что бросалось в глаза, — огромный монитор моноблока, водруженный на жутко убогий стол серого же цвета, больше смахивающий на школьную парту-переростка. «У дизайнера явно был перебор с казарменным восприятием окружающего», — хмыкнул про себя Вадим, к которому понемногу стала возвращаться его былая уверенность в собственных силах и безграничных возможностях своего отца. Он уже собирался предпринять героическую попытку подняться на ноги и более досконально осмотреть свою палату, когда с приглушенным звуком «БАМ!!!» засветился до этого угольно-черный экран монитора. «Все интереснее и интереснее…» — успел подумать он, когда на экране появилась до непотребства довольная собой физия молодого идиота, чем-то неуловимо напоминающая молодого Робби Уильямса.

— Ну что, очнулся? — Рожа заговорщицки подмигнула ему из недр моноблока. — Вставай, одевайся, нас ждут великие дела! — Идиот с экрана широко разулыбался.

— Заройся в мох и плюйся клюквой! — как мог членораздельно проскрипел ему в ответ Вадим. — Ты кто такой — татуй с припаянной башкой?

— А тебе не похрен? — Физия и не думала прекращать лыбиться. — Тебе вообще не интересно, где ты? Что с тобой будет? Ты же, по сути, сейчас весь в моих виртуальных ручонках? Сечешь поляну?

— Твои в лесу грибы и шишки! — Вадим бы сплюнул от злости, но банально было нечем.

— Это как знаешь… — Явно недоделанный в Сколково русифицированный Робби Уильямс пропустил мимо ушей словесный выпад Вадима, зато тут же водрузил на них, на уши, очки а-ля Григорий Лепс, что, несомненно, добавило идиотизма как ему самому, так и всей ситуации в целом. — Тогда почитаем, что мне тут настрогали про тебя. — И какое-то время он перелистывал не видимые Вадиму страницы, беззвучно шевеля губами.

— И что пишут? — не выдержав тишины, решил уточнить Вадим.

— Ну если кратко, — лицо с экрана приобрело до изжоги в коленях ехидный вид, — пишут, что ты, Вадим, цитирую: «По жизни мажор, по факту чмо неприкаянное».

— Ты охренел? — Вадима будто выбросило с кровати неведомой силой, и через мгновенье он оказался своим лицом к лицу с экрана. Заставь его проделать такой трюк под угрозой неминуемой кастрации, и то не факт, что получилось бы. — Ты на кого кефиром дышишь, рожа поросячья? — выдохнул он прямо в монитор. — Тебе кто эти писульки подсунул?

— А теперь отодвинься от камеры моноблока на полметра, а то слюной ты брызжешь, как гадюка при спаривании. — Став до невозможности серьезной, физия, блеснув линзами очков, выжидающе уставилась на Вадима.

Тот нехотя подчинился, огляделся вокруг и, подтянув к себе, судя по весу, пластиковый стул все той же безрадостной серо-металлической окраски, уселся на него, поставив стул спинкой вперед и сложив на ней руки.

— Что дальше?

— А ты не торопи! — «Робби» с каким-то глумливым интересом уставился Вадиму прямо в глаза. — Это тебе не шубу в трусы заправлять! Быстро не получится.

— Кончай кота доить сам знаешь за что! Просто ответь. Кто ты, где я и какого хуанхэ здесь вообще происходит?

— Если в жизни твоей жопа, делай ею опа-опа! Ферштейн?

— Вообще ни о чем! Что здесь происходит?

— А происходит здесь, если быть кратким, следующее. Сдал нам тебя на поруки твой любимый фазер. На перевоспитание, так сказать. — И глядя, как вытягивается от удивления лицо Вадима, с усмешкой добавил: — Еще и денег под это дело очень неслабо так подкинул. И теперь вот ты мне скажи. Кто ты? Что ты? И как так жить-то надо было, чтобы собственного отца до анального инфаркта довести суметь?

Ошарашенный Вадим несколько минут молча перемалывал, скрипя мозговыми шестеренками, полученный пакет информации. Потом зло уставился в монитор:

— А не устроить ли тебе, любезный, самому себе неласковый забег раком по буеракам? Не мог мой папаня слить меня такому глисту, как ты. По определению не мог. А по понятиям не стал бы!

— Ха! — казалось, искренне рассмеялся его экранный собеседник. — А ты молодец. «Хорошо не падать духом на диване кверху брюхом»! Так, да? О! Уморил! А если серьезно, то ты все эти годы клал с большим прибором на своего папаню, так чего ж ты так удивлен, что в обратку не мешок с ништяком прилетел, а самосвал дерьма прикатил? Так что мой теперь руки, перед и зад, предоплаченный ты мой!

— Еще раз назовешь меня своим и очень скоро станешь загадкой для хирурга…

— И как ты себе это представляешь? Забрызгаешь монитор слюнями, зальешь горючими слезами? Убожественно страшно! До отрыжки спинного мозга ягодичной части позвоночника! Сдается мне, Вадим, у тебя началась остро прогрессирующая интеллектуальная недостаточность.

— Полегче на поворотах, ты, жертва ненарочного зачатия! — проскрипел Вадим уже менее уверенно.

— Послушай, Вадим. — Лицо на экране сбросило маску веселого клоуна и сразу будто постарело на несколько лет. — Может, в другое время и в другом месте я бы с превеликим удовольствием зацепился с тобой языками и устроил бы чемпионат по словоблудию. Но не сегодня, не сейчас. От того, что я сейчас тебе скажу, от того, насколько серьезно ты отнесешься к моим словам сейчас, будет зависеть, насколько качественно для себя ты проживешь в этом месте следующие три месяца. Или не проживешь. Мне, если честно, плевать на тебя лично, да и на всех вас, откормышей, вместе с самой высокой колокольни.

— Так я здесь не один? — не выдержав, перебил «Робби» Вадим.

— А ты серьезно считал себя единственной в мире неблагодарной по отношению к предкам скотиной? Точнее, к очень богатым предкам… В основном очень богатым предкам…

— Нет, но…

— Но если ты меня еще раз перебьешь, я отключусь в одностороннем порядке. Не хочешь слушать, можешь отключиться сам. При таком раскладе и при удачном для тебя стечении обстоятельств мы снова увидимся только через девяносто суток. Это понятно?

Вадим молча кивнул.

— Ну и ладушки, возвращаемся к нашим баранам. Для начала оденься.

Только сейчас Вадим обратил внимание, что восседает на своем стуле в одних трусах.

— Комплект всей необходимой одежды и экипировки находится во встроенном шкафу слева от тебя. Хозблок со стиральными и гладильными машинами на минус первом этаже. Схема расположений помещений в блоке 1 лежит в папке 1 на рабочем столе моноблока. Кстати, комп запаролен на отпечаток указательного пальца твоей правой руки. Сканер отпечатков — на кнопке включения-выключения моноблока. Когда разберешься с железом, можешь по своему выбору добавить еще трех пользователей.

— Сука! Кто-нибудь мне скажет, где сидит этот экранный чревовещатель?! — неожиданно раздался откуда-то из-за стены слева от Вадима очень раздраженный женский голос. — Я ему, сука, докажу, что одна голова — это есть хорошо, но вместе с туловищем оно гораздо, как удобнее будет! — Голос постепенно затих в неизведанных просторах сооружения. Или что это такое там было. Вадим пока еще не разобрался для себя.

— О, похоже, я не одинок в своем желании приделать твоей голове ноги! — Вадим усмехнулся в монитор, поднялся со стула и, подойдя к условно обозначенной дверце шкафа-купе на стене, нерешительно замер, глядя на нее. — И как эта хрень открывается? — поинтересовался он, предварительно безуспешно попытавшись сдвинуть дверцу без ручек хоть в какую-нибудь сторону или тупо вдавить ее внутрь или распахнуть наружу.

— Ха! — хрюкнули смешком динамики. — Хорошо смеется тот, кто стреляет первым. Эта чудо-дива, похоже, не стала слушать моего, ха-ха, коллегу и отключилась в одностороннем порядке. А потому сейчас устраивает показ нижнего белья пустым, по ее мнению, коридорам. Хотя, надо отдать ей должное, она, в отличие от тебя, смогла открыть дверь своего жилого бокса, который открывается аналогично двери твоего шкафа. Видно, не все мозги оставила на барной стойке. Здесь все открывается через сканер отпечатка пальца.

Вадим более пристально присмотрелся к дверце и не без труда разглядел на ней, на уровне груди, по центру, кружок считывающего устройства размером с десятирублевую монету. Приложив палец к датчику, он чуть не отпрыгнул назад, настолько резко и бесшумно скользнула в сторону дверца, обнажая подсвеченное белесым светом довольно вместительное нутро шкафа.

Первым, что бросалось в глаза, были одинаковые комбинезоны бледно-голубого окраса с более темными разводами, чем-то неуловимо напоминавшие китайскую джинсу. Под ними ровным рядком примостилось несколько пар обуви, по виду похожей на гремучую смесь туристических ботинок и высоких кроссовок в одном флаконе. Все тех же сине-голубых оттенков. Рядом были развешаны футболки мышиного цвета, поверх которых были навешаны жилеты черного цвета, больше похожие на армейские разгрузки. В боковых прозрачных ящичках лежали комплекты нижнего белья, в которых не без удивления для себя Вадим разглядел спортивные бюстгальтеры. Достав один такой из хранилища, подцепив его пальцем, он в недоумении покрутил им перед глазами.

— А это мне на кой хрен?

— Ха! А ты думал, что в сказку попал? Не-е-е… Это ты в новую жизнь вляпался! Ох! Ржачно-то как! А если серьезно, ты что, и правда думал, что мы тут под вас, идиотов, индивидуальные хоромы строить стали бы? Здесь все универсально. Все жилые блоки и их первоначальное содержимое. А дальше хоть помойку галактического масштаба здесь устраивай. Нам далеко и на три месяца покласть!

— А с размерами что? — снимая футболку и комбинезон с вешалки, поинтересовался Вадим.

— А все то же! Ха! Хочешь подогнать одежку под себя — в хозблоке есть все необходимое. Не умеешь? В недрах твоего компа можно нарыть почти любую инфу. Ее там, по правде говоря, столько, что при желании можно построить ракету и свалить отсюда на хрен ко всем чертям! Ха-ха!

Одевшись, Вадим скептически оглядел себя во весь рост в зеркале, висевшем у него прямо за спиной. В целом было немного смешно, но терпимо. Разгрузку он надевать пока не видел смысла, лишь, нагнувшись, закатал штанины комбеза до уровня лодыжек.

— Что дальше? — Он вернулся к моноблоку и вновь уселся на стул. — В чем прикол? Чем мы тут будем заниматься? Лес валить или что позанимательнее нам отцы-основатели придумали?

— Ха! Ох-ха! — Собеседник на экране вполне искренне рассмеялся. — Кому на хрен нужен твой лес? Кому вы вообще там, на хрен, кроме себя, умственных недомерков, нужны? Вот о чем тебе стоит подумать сейчас.

— А все-таки «там» — это где? Ну так, географически?

— А на кой ляд это тебе? Вот смотри. Выходить из корпуса вам никто не запрещает. Только как выйдешь, увидишь, что корпуса по периметру обнесены довольно высоченным забором, а вот сторожевых вышек по углам нет. Зато присутствуют забубенистого размера ворота. Почему?

— Да вот уж хрен вас, извращенцев, разберет, — вяло пожал плечами Вадим. — И почему же?

— Идиот. Как есть дегенерат с разжиженными парами спирта мозгами…

— Не завидуй.

— Ворота есть. И запираются, и отпираются они легко, не труднее, чем все остальные двери общего пользования здесь. Хочешь выйти — выходи. Но зачем-то забор и ворота все же есть, так ведь?

— Намекаешь, — хмыкнул Вадим, — что периметр не охранный, а защитный? Нас оберегает от чего-то снаружи?

— Ай, молодец! Возьми с полки леденец! Не все, видать, пропил. Так что да, периметр вас, недоумков, вроде как оберегает. А вот от чего, не скажу. Среди вас обязательно найдутся те, кому до анального зуда будет дико скучно сидеть тихо и жить ровно. В корпусах, за периметром. Вот если вернутся, тогда и расскажут. Если будет чем еще рассказывать или кому. Я бы, например, и бакса рваного не поставил на то, что здесь, внутри периметра, у вас все будет тихо. Мы же здесь собрали не каждой твари по паре, а каждую тварь в одном экземпляре. Ха! Почти стихи получились.

— И какая цель у этого всего… проекта? — Вадим сделал вид, что не повелся на провокацию с неприятными аналогиями.

— А цель была обозначена в самом начале предельно просто. Собрать отпрысков неблагодарных вместе и забросить их в банку, как пауков. Но не для того, чтобы они поголовно сожрали друг друга от голода. Еды, кстати, у вас вполне достаточно, чтобы сильно не оголодать. А чтобы каждый из этих гнусов попробовал выжить в среде таких же на голову отмороженных, как и он сам. А не за счет тех, кому в той жизни меньше с богатенькими предками подфартило. Так уж сложилось, что кое-кого из таких пришлось прихватить вместе с вами. Но это приемлемая погрешность. И за них-то лично я более-менее спокоен. Ну необычно это все для них. Так пусть воспримут этот форс-мажор как опасное приключение. Причем за очень нескромное вознаграждение. О чем всех их, кстати, в обязательном порядке проинформируют. Короче, с ними вышло случайно, хотя так и планировалось! Ха-ха!

— Ты так и не ответил, где мы?

— Да чего ты заладил — где мы, где мы… Как ни крутись — а жопа сзади. А вы точно в недрах ее экватора. Доступно, да?

— Если каждому давать — переломится кровать, — устало отмахнулся Вадим. — Будет хоть какая-то конкретика? Или снова скажешь, что вся инфа зарыта в платах чертова моноблока?

— Размечтался. — «Робби» на экране стянул с носа свои нелепые очки и устало помассировал двумя пальцами переносицу. — Хоть какую-то интригу для вас мы должны были оставить? — Он с веселым прищуром посмотрел на Вадима. — Но кое-что я тебе за упорство скажу. Вы так далеко от дома, что даже ВКС всей планеты Земля хрен вас здесь отыщет.

— Ну да… — скривился Вадим. — Запудрив мозги, можно сэкономить на лапше. Скажи хоть, мы на материке или пора обозвать себя Робинзоном и идти уже искать себе Пятницу?

— Ну, положим, скажу я тебе, что вы на острове. Полегчало? Давай, звездуй искать Пятницу! — Казалось, своей настойчивостью Вадиму все же удалось разозлить собеседника.

— А может, ты сам этого не знаешь? — наугад ляпнул Вадим.

— Все может быть, — неожиданно быстро и легко согласился экранный гид. Потом посмотрел куда-то в неведомое Вадиму и торопливо неизвестно кому кивнул. — Короче, давай закругляться. Последний вопрос, и я отчаливаю. Извини, дружок, на тебе мир клином не сошелся.

Вадим судорожно задумался.

— Так чем нам тут заниматься эти три месяца?

— О, это-то как раз легко, — очень оживился напоследок «Робби». — Живи как хочешь. Правил нет. Мечта, да? Хочешь — мет вари, хочешь — дурь расти или брагу вари. Любая рецептура и технологии у тебя в ящике есть. Главное — проживи все девяносто дней. Надеюсь, тогда в свой мир ты вернешься другим человеком. Если, конечно, захочешь в него вернуться. И напоследок мой тебе совет: не живи здесь по принципу «Выжил сам — выживи другого»! Авось и дотянешь до дембеля. Адью, засранец! — «Робби» махнул рукой над головой в прощальном жесте, и экран монитора почернел.

— Видеть вас — одно удовольствие, а не видеть — другое… — пробормотал Вадим, тупо таращась в черную дыру экрана. Потом резко хлопнул себя ладонями по коленям, словно разгоняя оцепенение от тишины вокруг себя, и, так же резко поднявшись на ноги, направился к двери.

— Глаза боятся — а руки пакостят! Пора уже узнать, кто, где здесь, с кем и как с этим теперь жить.

Глава 2

Дареной квартире в санузел не смотрят…

Лика попробовала, не разлепляя век, пошевелить пальцами рук. Все тело жутко затекло, голова раскалывалась от тупой ноющей боли, подташнивало, да еще и во рту будто стадо дворовых котов нагадило. Хреново было, если покороче. А если подлиннее, так и вообще полная жопа. Немного утешало лишь знание о том, что если голова болит, то это значит, что она еще пока на месте.

«Где же я вчера так неласково набралась?» Тягучая мысль проползла слизнем по подкорке сознания и свалилась без ответа в погреб подсознания, к другим издохшим давным-давно неотвеченным постпохмельным мыслишкам.

Пальцы наконец обожгло дьявольским огнем, и к ним понемногу стала возвращаться чувствительность.

«Сколько же я так провалялась без движения, что рук и ног не чувствовала? — задалась она еще одним вопросом. — И где я, что я?»

— О, кажись, наша амазонка очнулась! Эй-ей! Ты как там? Жива хоть немного?

Сначала незнакомый мужской голос Лика приняла за бред сломленного алкоголем подсознания. Но поскольку голос и не думал умолкнуть, рыдая всеми фибрами души, ей пришлось поверить в его реальность.

— Кто сегодня так храпел? Песни матерные пел? Всех по матери послал и подушку мне порвал? — Ехидный голос притих, но ненадолго. — Лика, ты там как?

— Закрой рот — сквозит! — просипела она в ответ пересохшими губами как можно более грозно. — Слушай, ты, не знаю, кто там, я б тебя послала сейчас, да сдается мне, что ты и так оттуда.

— Вот оно, значит, как… Даром что глазенки еще разлепить не может, а уже…

— Даром — за амбаром, — перебила голос Лика. — Просто скажи, где я?

— Ага, а волшебное слово сказать?

— Э-э-э… Пошел на хер? Хорош выеживаться? Выбирай и отвечай, сука. Что вы со мной сделали?

— Тебя не учили не хамить незнакомым людям? Ты мне никто, и звать тебя никак. Просекаешь ситуевину?

— Какая есть, обратно не засунешь! Так что там по моему вопросу?

— Ты там, куда мы тебя доставили. Конкретно сейчас ты находишься в жилом боксе корпуса номер один.

— Ты что, думаешь, мне полегчает с таких пустых новостей? — Лика не без труда разлепила веки и попыталась повернуть голову на звук голоса. Когда взгляд смог сфокусироваться на экране монитора, она хрипло выругалась: — Лизать подмышку потного индейца! Вы там все анусы перепуганные, что ли? С девчонкой лично перетереть обоссались, Робин Гуды канализационные? Решили где-то за толстой стенкой отсидеться? Только я сейчас встану, выйду из вашего сраного жилого бокса, найду вашу конуру с видеокамерой и тогда откручу вам всем яйца, а тебя, — она с трудом вперила указательный палец в лицо на мониторе, — заставлю их сожрать!

— Попутного ветра в горбатую спину! — скривилась рожа на экране. — Я отключаюсь. Желаю приятно здесь сдохнуть. Приятно — это значит быстро.

— Иди шторы жри, тля обкусанная! — просипела Лика в уже погасший монитор. — Все равно найду и сделаю из тебя чучело двужопое!

Лика зажмурилась и с огромным трудом заставила принять свое полуватное тело положение сидя. Открыла глаза и, когда черные пятна перестали скакать перед ними, первый раз огляделась. Маленькая конура приблизительно три на четыре метра. Без окон. Вместо окна какой-то пейзаж с внутренней подсветкой дневного оттенка. Из мебели куцый стол с погасшим монитором на нем да дешевого вида стул, словно утыренный ущербным дизайнером этих камерных апартаментов из уличного кафе. Мебель, стены и потолок сплошь мерзко-серого с металлическим отливом цвета.

«Да уж… Пишу из горящего танка на сапоге убитого товарища…» — протянула уныло Лика и очень медленно поднялась с кровати на ноги. И тут же увидела себя в зеркале. В одном нижнем белье. «Да чтоб вам всю жизнь заниматься пассивной некрофилией! Вуайеристы хреновы!» — выругалась она, откидывая одеяло на пол, срывая с кровати простыню и заворачиваясь в нее на манер индийского сари.

Пройдясь по периметру комнаты, она не нашла ничего интересного. Привлекли внимание два чуть выделявшихся цветом прямоугольника размером с межкомнатную дверь на абсолютно голых стенах. Один на противоположной стене от окна, другой напротив зеркала. Пощёлкала пальцами по кнопкам клавиатуры, лежавшей перед мертвым монитором. Тот и не подумал оживать. Подошла к прямоугольнику на стене напротив псевдоокна. По логике вещей там должна была находиться дверь, ведущая из этого, как назвал его голос, жилого бокса хоть куда-то. Хотя кто его знает, какая она, логика, у этих пельменей контуженных. Подойдя к дверному, как решила она для себя с поправкой на вышесказанное, прямоугольнику вплотную, Лика стала водить рукой по нему слева направо, постепенно спускаясь сверху вниз. Проводя ладонью по стене на уровне груди, она увидела, как на долю секунды моргнул какой-то индикатор, и часть стены бесшумно скользнула в сторону, обнажая скрытый за собой проход. На потолке над выходом тут же разгорелась квадратная лампа, заливая проход неярким дневным светом с зеленоватым оттенком.

— Мать вашу! — в сердцах воскликнула Лика, интуитивно одергивая руку к груди. — Так же и трусы в цвет детской неожиданности перекрасить недолго! Мухозвоны обкуренные!

Лика сделала шаг вперед и осторожно выглянула в образовавшийся дверной проем. На потолке услужливо начали разгораться вереницы ламп-прямоугольников, предлагая ей продолжить путь налево или направо от ее временного пристанища. Памятуя, что каждый имеет право налево, она, неумело перекрестившись, вышла из жилого бокса именно налево. Следуя за потолочными Сусаниными, она шла, не сворачивая, прямо. Миновала несколько мелких перекрестков, упрямо держа выбранное направление. По бокам коридора периодически встречались чуть заметные прямоугольники дверей, но все попытки открыть их аналогично уже открытой заканчивались ничем.

Проходя мимо очередной двери, Лика резко остановилась. Ей показалось, что она услышала еле различимые, на грани восприятия, человеческие голоса. Простояв несколько минут на одном месте, лишь поворачивая голову из стороны в сторону, она решила, что все же ошиблась и это были слуховые галлюцинации. Однако, продолжив путь, она, скорее чтобы подбодрить себя, чем напугать невидимого противника, громко продекламировала: «Я найду эту мышь дистанционную! Я ему, сука, докажу, что одна голова — это есть хорошо, но вместе с туловищем оно гораздо как удобнее будет!»

Еще метров через пятьдесят коридор неожиданно делал поворот на девяносто градусов и только направо. Повернув, Лика увидела, что через десяток метров коридор заканчивался входом в большое хорошо освещенное помещение. Над входом крупными буквами золотистого цвета светилась надпись: «Конференц-зал». «Зря в зоопарк тебя повел я, звери в шоке!» — пробормотала себе под нос Лика. А заслышав доносившиеся из конференц-зала мужские голоса, сжала пальцы обеих рук в кулаки и решительно направилась вперед, бормоча как заклинание: «Я иду к тебе с приветом, топором и пистолетом…»

Ворвавшись в залитое светом большое круглое помещение, Лика замерла в нерешительности, пытаясь запечатлеть в памяти представшую перед ней сюрреалистическую картину маслом безумного художника.

В центре зала за огромным овальным столом сидели два парня в одинаковых костюмах и до ее появления спокойно беседовали, судя по запаху, попивая качественный кофеек. При ее появлении оба резко замолчали и в четыре глаза уставились на Лику.

— Ты с какого Олимпа свалилась к нам? — наконец обретя дар речи, уточнил один из них, явно намекая на то, как и во что была одета Лика.

— Вы чего, придурки, список потеряли, кого бояться надо? — сразу перешла в наступление Лика. — Людей красть — это вам не пот на яйцах бабуина ветошью промокать…

— Эй-ей! — Улыбаясь, один из парней выставил перед собой руки открытыми ладонями вперед, будто стараясь защититься от наступательного порыва Лики. — Мы здесь тоже не по своей инициативе!

— Однозначно, — кивнув головой, подтвердил второй, тот, что, поднявшись на ноги, оказался ростом чуть ниже своего недавнего собеседника.

— И с чего мне вам верить? — Лика остановилась метрах в трех от них и, скрестив руки на груди, стала пристально их рассматривать. — У вертухаев вон тоже чешуя с вашей схожа, — как бы невзначай заметила она.

— Ты кого шлюхой мусорской назвала?! — дернулся было вперед тот, что был пониже, но второй уверенно придержал его за плечо.

— Постой. Все в порядке. Она нас не знает, мы ее. При всем этом она одна, а нас двое.

— Тем более пусть базар фильтрует, фифа индийская.

— Сам флюрограмма лупоглазая! — огрызнулась Лика.

— Туше! — Тот, что повыше, рубанул рукой воздух между Ликой и своим приятелем. — Давайте попробуем начать все с чистого листа. Я Михась, а это, — он указал на товарища, — Жмых.

— Лика, — словно нехотя представилась она. — Дальше что?

— Я смотрю, ты блондинку из компьютера слушать не стала? — уточнил Михась.

— Какую, на хрен, блондинку? Ты имел в виду уродца с рожей, похожей на подстилку трипперного кролика?

— Похоже, у нас были разные кураторы, — рассмеялся Жмых.

— Кураторы? — Лика удивленно приподняла одну бровь.

— Ну, наша мамзель с экрана так себя обозвала, — пояснил Михась. — А ты вообще как? Голова не трещит? Давай мы тебе кофею сварганим, а там за столом спокойно все перетрем.

— За чашку кофе я бы сейчас год жизни отдала, — призналась Лика, чувствуя, как рот наполняется слюной. — Еще бы перекусить чего.

— В кухонном уголке есть холодильник с сэндвичами, микроволновка тоже присутствует. На вид странная, но довольно простая в управлении. Ты, кстати, обратила внимание, что техника здесь вся как не от мира сего, но довольно доступная для простого пользователя?

— Место здесь гиблое, вот на что я обратила внимание, — проинформировала новых знакомых Лика, проигнорировав стулья и усевшись прямо на стол, наблюдая, как Михась делает три чашки кофе из кофе-агрегата, а Жмых разогревает бутерброды. — А вы что, друг друга давно знаете?

— С пеленок, ептыть! — рассмеялся Жмых, выставляя тарелку с бутербродами на стол. Следом подтянулся Михась с тремя исходящими ароматным дымком чашками.

— Ай, тля, горячо! — Лика, схватившая было сэндвич, бросила его обратно на тарелку и схватилась обожженными пальцами за мочку уха. — Предупреждать надо! — обиженно пробормотала она, глядя укоризненно на Жмыха.

— Это все из-за тарабарских надписей на всех устройствах, — поспешно стал оправдываться тот. — Ничего не понятно, все делаем методом научного тыка. Цифры не арабские и не римские, надписи похожи то ли на китайские иероглифы, то ли на пиктограммы какие. Без стакана сам черт не разберется. Во! — радостно воскликнул он, уставившись на Лику. — Ты фильм «Хищник» видела? Со Шварцем? Там у этого уродца на руке перед взрывом такие же каракули на приборе скакали.

— Ты хочешь сказать, нас похитили хищники? — уточнила Лика, с опаской беря в одну руку чуть остывший бутерброд, а другой поднося ко рту чашку с кофе.

— Не-е-е! — рассмеялся Михась. — Пришельцы тут явно ни при чем. Просто Жмых большой любитель фильмы посмотреть.

— А ты типа против когда был? — возмутился с набитым ртом тот.

— А с чего такая уверенность по пришельцам? — уточнила Лика, тоже усиленно перемалывая пищу зубами.

— Да порассказала нам тут кое-чего наша белобрысая кураторша, — громко отхлебывая из кружки, весело пояснил Михась. — Правда, информацию из нее пришлось доить, как молоко из тощей коровы. Долго, нудно и тоненькой струйкой. Вот у тебя родители кто вообще? По жизни чем занимаются?

— А тебе зачем? — как-то сразу вся подобралась Лика. — Ты не из налоговой случаем будешь?

Жмых громко рассмеялся на такое ее предположение и в итоге подавился кофе.

— Да мне далеко и надолго, — пожал плечами Михась. — Просто эта курва компьютерная подкинула нам свою версию всего происходящего. По ее словам, нас сюда упекли наши богатенькие предки на перевоспитание, так сказать. В экстремальных условиях. Я почему о родителях спросил? Вот мой, например, центровой в городе. Со мной и матерью давно не живет, но деньгами на жизнь не обижает. Вполне при случае мог мне такое путешествие организовать.

— А я своего папашу и в глаза не видел, — перебил его Жмых. — Да только оно и к лучшему. Увидел бы — не удержался бы, удавил гниду. Вон мать за копейки на трех работах горбатится. Хорошо, у нас с Михасем свой, пусть и нестабильный, доходец имеется. Так вот меня сюда до кучи к Михасю, по словам этой обезьяны телевизионной, забросили. Я, видите ли, сопутствующая непредсказуемость оказался. Хорошо хоть, по возвращении очень недурственно подогреть в денежном эквиваленте обещали.

— Да, где-то так получается, — кивнул головой Михась. — Даже очнулись мы в одном жилом боксе.

— Только кто-то на мягкой кровати, а кто-то на холодном полу! — снова перебил его Жмых.

— Так не я же спальные места распределял! — возмутился Михась. — Так ты из богатеньких или из сопутствующих будешь? — Он с веселым прищуром уставился на Лику.

— Наверное, из богатеньких, — задумчиво протянула она. — У отца сеть автотехцентров. Так что не бедствуем. Хотя какая, по сути, разница? Все, что я сейчас хочу, — вытирая руки о простыню, в которую была обернута, она посмотрела на своих новых знакомых, — так это найти наших членомордых приятелей с мониторов и устроить им go to на хер через Windows!

— Идея хороша, — согласился с ней Михась. — Особенно с учетом того, что на это у тебя будет три месяца. Но я, чтоб ты знала, двумя руками за!

— Факинг фак! Чего?

— Ну, сроки такие нам озвучили, — пожал плечами Жмых. — Вроде как проверка на живучесть. А ты что, на свою свадьбу опаздываешь?

— Еще раз так пошутишь, и на твои скорые похороны я и здесь не опоздаю, — с милой улыбкой на лице заверила она его. — Просто что мы тут делать-то будем всю эту прорву времени? Языки друг об друга обтачивать?

— Ну, почти, — закивал головой, соглашаясь с ней, Михась. — В общих чертах такой и была их задумка. Дать повариться нам в собственном соку, а тех, кто не сварится замертво, через три месяца вернуть отцам-прародителям. Или матерям, — добавил он, взглянув на Жмыха.

— Очешуеть перспективка! — тяжело вздохнула Лика. — А как так получилось, что я в этот конференц-зал еле на полусогнутых доковыляла, а вы уже и с кураторшей пообщались, и принарядились, и кофеем угостились?

— А бес его знает. — Михась снова громко отхлебнул из кружки. — Может, нас раньше тебя вырубили, вот мы раньше тебя и очнулись.

— Может, кто-то спал не на мягкой перине… — продолжил гнуть свою линию Жмых.

— А может, это особенности организма к перевариванию той дряни, которой нас всех накачали. Кстати, пойдем, покажем тебе кое-что интересное.

Все поставили пустые кружки на стол и вереницей во главе с Михасем выдвинулись по направлению к стене, где под большим, дюймов на шестьдесят, темным экраном перемигивалась целая россыпь разноцветных индикаторов.

— Смотри. — Подойдя, Михась приложил указательный палец куда-то снизу по центру от экрана. Экран ожил и высветил какую-то схему. — Здесь все включается, отключается, открывается и закрывается при помощи скана отпечатка указательного пальца, — пояснил он для Лики. — Даже странно, как без этого знания ты из жилого блока выбралась.

— Повезло, — не вдаваясь в подробности, ответила Лика, с интересом вглядываясь в экран. — Что это?

— Интерактивный план нашего корпуса. Видишь, рядом еще три пустых контура. Это тоже корпуса, но для нас они не активны.

— Мы не видим, что там происходит, — уточнила Лика.

— Видимо, так, — кивнул Михась. — А это мы. — Он указал на три зеленые точки в центре прямоугольника, подписанного как К-Ф.

— К-Ф — это, надо понимать, конференц-зал, — утвердительно произнесла Лика. — Зеленые кляксы — это мы в нем. Информативно. Почти до уровня яслей дотягивает. Спецэффекты на грани фантастики.

— Зря смеешься. — Жмых укоризненно посмотрел на нее. — Простота восприятия информации существенно сокращает время ее усвоения.

— В каком-то боевике подслушал? — съехидничала Лика.

— Нет, в глянцевом журнале подглядел! — не остался в долгу Жмых.

— О, а ты, случаем, не из этих? — Лика закатила глаза под лоб и неопределенно помахала ручкой в воздухе перед собой.

— Греби ушами в камыши! — огрызнулся Жмых.

— Все, брейк! — рассмеялся Михась. — Продолжаем взирать на экран. Вот если присмотреться, все кляксы, как ты их назвала, пронумерованы. Мы тут со Жмыхом малец поэкспериментировали и выяснили, что клякса номер восемь — это Жмых, а девятка — я.

— Выходит, семеркой я буду? — Лика непроизвольно тыкнула в кляксу под номером семь пальцем. Та вдруг в несколько раз выросла в размерах, и под ней появился ряд непонятных символов, меняющихся по непонятному алгоритму. — А это что за хрень такая? — Она повернула голову к Михасю.

— А бог его знает. Оно пока нам по барабану. Лучше смотри дальше. Видишь, от конференц-зала расходятся лучи-коридоры. Ты пришла из пятого. Вот он. Если проследить по нему вниз, то вот твой жилой бокс, помечен семеркой. Подсвечен фиолетовым. Значит, пустой.

— А ваш, значит, вот здесь? — Она показала пальцем на коридор под номером три. — Фиолетовый прямоугольник с номером восемьдесят девять.

— Почти. Скорее, под номерами восемь и девять.

— А, точно! — Она рассмеялась. — Вы же неразлучны, как две палочки «Твикс». Должна заметить, ваша каюта гораздо ближе, чем моя, к конференц-залу.

— Как уже было сказано, не мы занимались бронированием посадочных мест. Смотри. Видишь жилые боксы, подсвеченные зеленоватым цветом?

— Ну.

— А в них красные и зеленые кляксы? Зеленые — это уже очнувшиеся после спячки бедолаги вроде нас. Красные — те, что еще в отключке.

— Ага, — утвердительно кивнула головой Лика. — Это понятно. Кстати, вон одна зеленая клякса под номером двадцать два выползает из своего жилого бокса. Что делать будем?

— Можно здесь подождать, — невозмутимо предложил Жмых.

— Конечно можно, — с ехидными интонациями в голосе согласилась с ним Лика. — Ты же весь при параде, а я прикинута, как путана на банном корпоративе.

— Тебе идет! — хмыкнул Жмых.

— Быть на путану похожей? — уточнила она. — Ах ты ж золотце ты мое поганенькое! Вот комплимент, всем комплиментам комплиментище!

— Я не это имел в виду, — совсем стушевался Жмых.

— Ну, вот что имеешь, то сам себе и введи. А я пойду к себе, приоденусь. И вообще, девушка хочет пи-пи. Вы уже разобрались с местными удобствами? Где в жилом боксе санузел, чего-то я его там не разглядела?

— Санузел за картиной-окном. Дверь как все здесь открывается, — пояснил Михась, наблюдая на мониторе, как зеленая клякса двадцать второго медленно, но неуклонно ползет в их сторону. — Но, на мой взгляд, разделятся нам пока неразумно. Кто его знает, что это за фрукт к нам сюда катится. Предлагаю переодеться тебе у нас. Наш жилой блок, как ты сама заметила, гораздо ближе.

— О, спасибо за заботу! — Лика сделала картинный полупоклон. — Но что-то я сильно сомневаюсь, что у вас найдутся женские вещи в гардеробе.

— А я вот ни капли не сомневаюсь, что таких вещичек и в твоем жилом боксе нет! — усмехнулся Жмых.

— Ой ли! — совсем не поверила она ему.

— Он дело говорит, — поддержал приятеля Михась. — Была бы ты чуть-чуть терпимее к своему куратору — узнала бы, что все боксы, как и содержимое оных, универсальны.

— Хотя лифаны я там, по-моему, видел, — встрял в разговор Жмых.

— И даже удержался, чтобы не примерить? — сделав большие глаза, уточнила у него Лика.

— Имей себя немытым кирпичом! — посоветовал ей Жмых, глядя в глаза. — Для тебя же стараемся.

— Мля. — Она жеманно прижала руки к груди. — Как это благородно! Веди меня, мой рыцарь, в свой замок, а то дама твоего сердца сейчас напрудит новый мировой океан прямо здесь.

— Да пошла ты! — Разозленный Жмых развернулся к ней спиной и неторопливо направился ко входу в один из коридоров. — Тоже мне, королева сортирного королевства…

— Уже бегу! — заверила она его и на самом деле не спеша потопала босыми ножками следом.

Михась лишь молча покачал головой и пристроился в хвост их маленькой колонны.

Жмых уверенно приставил указательный палец к дверному сканеру, и дверь тут же беззвучно скользнула в сторону. Он чуть посторонился, пропуская Лику и Михася в жилой бокс, после чего зашел следом и закрыл дверной проем. Открыв шкаф, он широким жестом обвел содержимое рукой, красуясь перед Ликой:

— Мародерствуй!

— Мне бы сначала на вашу картину с изнанки взглянуть, — тонко намекнула на толстые обстоятельства она, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

— Прошу! — Михась быстро открыл дверь туалетной комнаты, задрапированную картиной. Лика не заставила себя просить дважды, ужом проскальзывая мимо него в заветное местечко. — Я закрою дверь, как закончишь, постучи, я открою. Ок?

— Ох-х-х! Хорошо! — донеслось из санузла. — В смысле, ок!

— Нехило так тебя приперло… — пробормотал Михась, поспешно закрывая дверь.

— А люди еще спрашивают, что такое настоящий кайф, — хмыкнул Жмых. — Вот он, во всей своей мочегонной красе. И это она еще после пива в пробке в автобусе не стояла.

— Замолчи лучше, — скалясь в тридцать семь зубов и стараясь не рассмеяться в голос, попросил друга Михась.

— А вот хрен ли? — не согласился Жмых. — Она за дверью ничего не слышит.

— Но я-то слышу, — прояснил ситуацию Михась и все же прыснул от смеха.

— А, вон оно что, Михалыч…

— Лучше давай думать, как дальше действовать будем.

— Нет. Тогда уж ее подождем. — Жмых кивнул на туалетную дверь. — А то потом еще ей все пересказывать придется. Уснула она там, что ли?

Словно услышав его последние слова, Лика затарабанила в дверь. Явно пяткой ноги. Уж больно громко это у нее получилось. Михась поспешно открыл ей дверь.

— А вот и я! — объявила она громко во всеуслышание, сияя лицом, как надраенный песком до блеска самовар. — Заждались?

— Просто поспорили, не засосало ли тебя случаем при смыве в унитаз, — порадовал ее Жмых.

— А что, с тобой уже случился прецедент? — не моргнув глазом парировала она. — Хочешь поговорить об этом?

— Отвали. — Жмых явно хотел сплюнуть, но сдержался. — Выбирай себе шмотье по вкусу и переодевайся. А то, поди, поизносилось то, в чем мать родила.

— Пока жалоб не поступало, — ухмыльнулась Лика, подходя к открытому шкафу и выкладывая из него на кровать стандартный набор одежды. — Я бы, может, такому бобру, как ты, и показалась во всей красе, да боюсь, ты потом свою морковку до кочерыжки сотрешь.

— Чья б корова мычала, а чья траву щипала… — пробормотал Жмых себе под нос, не найдя ничего толкового для ответа.

— Я пошла переодеваться, — забегая в открытую дверь санузла с охапкой вещей в руках, проинформировала Лика новых друзей. — Эй, Жмых, можешь сказать «Двери закрываются! Следующая станция — Ликино дефиле!» и закрыть уже эту дверь. Или все же рискнешь морковкой, посмотришь, как я переодеваюсь?

— Ты лучше поторопись, — прервал полет ее словоблудия Михась, сидевший перед включенным моноблоком. — Двадцать второй почти дополз до конференц-зала. А еще три кляксы готовы выползти из своих чернильниц. — Михась закрыл за Ликой дверь и, откинувшись на спинку стула, прикрыл глаза, явно о чем-то размышляя.

— Думаю, перед знакомством с собратьями по несчастью нам следует наведаться в хозблок и мастерскую, — уверенно заявил Жмых.

— Зачем? — не открывая глаз, поинтересовался Михась.

— Сам смотри. Оружейки я на предложенной схеме не вижу. Она-то, может быть, по факту и есть, в одном из десятка никак не обозначенных и неактивных для нас боксов. Нам остается плясать от того, что есть в наличии. В хозблоке подберем что-нибудь, из чего в мастерской соорудим примитивные средства самообороны. Кто их знает, этих пробудившихся братьев по разуму? Может, там маньяки одни?

В дверь санузла настойчиво постучали. Михась приложил палец к сканеру и открыл дверь.

— Такие же, как ты, что ли? — Михась посмотрел на друга смеющимися глазами. — А чего сразу не пойти в химлабораторию и не забубенить там коктейль Молотова для разогрева?

— О чем спор, мальчики? — Лика выпорхнула из уборной, и у приятелей от ее вида вытянулись лица.

Лика из комбинезона сотворила мини-комбишорты, непонятно чем и как обкромсав короче некуда штанины. Футболку разорвала спереди до середины, а образовавшиеся концы связала узлом над пупком. Получился вполне себе сексапильный топ. Черные как смоль волосы собрала в пучок, а хвост пропустила на затылке через резинку бейсболки. Короче, удивила.

— Чего челюсти отвесили? — Довольная произведенным эффектом, она покрутилась на месте. — И это без грамма лицевой штукатурки! Так о чем вы тут шептались без меня?

— Я бы вдул… — пробормотал Жмых и чуть ли не испуганно уставился на Лику. — Я чего, это вслух сказал? Ой, тля… — Жмых отвернулся и стал напряженно рассматривать содержимое нутра открытого шкафа, искоса наблюдая за остальными в отражении зеркала. Лика и Михась переглянулись и синхронно прыснули от смеха.

— Сочту это за комплимент, — отсмеявшись, заверила Лика Жмыха. — Но с морковкой будь теперь поосторожней, — не сдержавшись, добавила она. — И все-таки, зачем нам коктейль Молотова? В конференц-зале собралась толпа митингующих, недовольных условиями проживания клякс? Или какая другая войнушка намечается?

— Ты просто ангел! Тебя бы посадил на елку… — глядя куда-то в сторону, пробормотал Жмых. — Не будет тебе никакой битвы на подушках.

— Ты, ум и честь неолита, — хмуро заметила Лика. — Я, может, и красивая очень, но красота мне на уши не давит. Я все прекрасно слышу. Наши планы? — Она сосредоточила свое внимание на Михасе.

— В чем-то Жмых по-своему прав. — Чувствуя поддержку друга, Жмых расправил плечи и орлиным взглядом окинул Лику. — Думаю, хозблок нам следует посетить до встречи с новыми знакомыми. Пара козырей в карманах разгрузок лишними не будут.

Жмых резво выудил из недр так и не закрытого шкафа три разгрузки. Две бросил на кровать, а одну резво надел на себя, пощелкивая серией пластиковых застежек. Потом попрыгал на месте, проверяя, как сидит обновка.

— Бьюсь об заклад, зачали тебя на спор, — прокомментировала Лика, глядя на подпрыгивающего Жмыха. — Тебе не говорили, что подпрыгивают в разгрузке, чтобы проверить, не гремит ли что в карманах? У тебя в карманах воздух. Самому не смешно?

— Не смешно. А вдруг в карманах уже лежит что-то? — выкрутился Жмых. — Хорош тормозить. Надевайте чешую и выдвигаемся. А то еще немного, — Жмых кинул косой взгляд на Лику, — и я стану здесь сторонником абортов!

— Напугал, — хмыкнула Лика. — Все жертвы абортов так или иначе записываются в ряды их сторонников. — Она накинула разгрузку на плечи, но застегивать ее не стала. — Так, что конкретно мы хотим найти в хозблоке? Вилы и грабли в качестве оружия устрашения или хрень какую на подарки дикарям?

— Оружие не оружие, а от хорошего колюще-режущего чего-нибудь я бы не отказался, — крайне серьезно заявил Михась, тоже облачаясь в жилет. — Нам четко дали понять, что отсюда на своих двоих, вполне может быть, и не все доковыляют.

— А вот с какой такой большой радости, как-то позабыли проинформировать, — вклинился Жмых, открывая входную дверь. — Конспираторы хреновы.

— Вы дорогу знаете? — Оттерев плечом Жмыха в сторону, Лика первой проскользнула в коридор, тут же осветившийся вереницей лампочек. — Или поплутаем в ознакомительных целях?

— Некогда. — Вышедший следом за Жмыхом Михась закрыл за собой дверь. — Сейчас направо до ближайшего лифта, на нем на этаж ниже, и мы практически на месте.

— Сколько шла, ни одного лифта не видела.

— Ты просто не знала, на что смотреть, — останавливаясь перед очередной чуть подсвеченной по контуру дверью, пояснил Михась. — Все контуры жилых боксов подсвечены либо зеленым цветом, либо красным. В зависимости от того, дома хозяева или нет.

— А бледно-голубые?

— Это нежилые. Или, если быть точнее, незаселенные жилые боксы. А вот контур с желтоватой подсветкой и есть двери лифта. — Михась приложил указательный палец к еле заметному сканеру, и дверь бесшумно скользнула в сторону. В лифте незамедлительно зажегся свет теплого желтоватого оттенка. — Заходим. — Михась первым шагнул в лифт.

— И это все вы успели узнать от своей кураторши? — Лика шагнула в лифт следом за Жмыхом, и Михась снова приложил палец к сканеру. Дверь лифта закрылась, но через мгновение снова скользнула в сторону, открывая своим пассажирам вид на огромный ангар с только начинающими разгораться потолочными светильниками. — Как так? — Удивленная Лика не спешила выйти из уютной кабинки лифта, а лишь высунула из нее голову и повертела ей из стороны в сторону, пытаясь на глазок определить размер помещения. Но стены, если они и были, тонули в неподсвеченных глубинах подземного исполина. — Я не почувствовала движения лифта!

— Тебе в ухо посвети — глаза зажгутся, — обнадежил, отодвигая ее в сторону и выходя в ангар, Жмых. — Тут до хрена чего непонятного. А по поводу кураторши — это пустое все. Жадна она была до информации, просто жуть. Это все Михась сам уже из компа выудил. Он у нас мегамозг по ковырянию в компьютерах.

— Умеешь ты задницу лизнуть! — съязвила Лика, выходя следом за ним из лифта. — Я бы напророчила тебе в обычной жизни быстрый карьерный рост.

— Чего? — Побагровевший разом Жмых резко повернулся к ней лицом и зло уставился ей в глаза. — Иди нюхай плавки! Да радуйся, что я человек незлопамятный — отомстил и забыл!

— И как мстить будешь? Глазами меня живьем сожрешь?

— Спасибо, что спросила. Будет о чем подумать на досуге.

— Ага. — Лика обошла его по дуге и не оборачиваясь пошла вглубь ангара, выставив над плечом средний палец правой руки. — Смотри думалку не сломай. Эй, Михась, есть мысли, куда здесь идти? А то я тут что-то берегов не наблюдаю.

— По схеме нам было из лифта налево. — Вышедший последним из лифта Михась озадаченно таращился в сумрак ангара. — Рискнем и пойдем на ощупь?

— Почему? — Лика уверенно повернула налево, и тут же по ходу ее движения прямо на полу стали разгораться плафоны подсветки. — Разве вы еще не поняли? Эти жлобы, что отгрохали это бунгало Кинг-Конга, были явно помешаны на экономии электроэнергии. Везде эти светодиодные или какие у них тут подсветки, еле заметные из-за тусклости датчики открытия дверей. В общем, мать их, кроты какие-то. — Выговаривая все это, она не оборачиваясь уже утопала метров на тридцать от замешкавшихся у дверей лифта приятелей. Но акустика ангара была такой, что те слышали каждое ее слово, будто она стояла рядом с ними. Переглянувшись, друзья припустили следом за ней, и начавшие уже было угасать светильники на полу начали разгораться до прежнего уровня.

Еще метров через триста топающее уже вместе трио смогло в сумраке невдалеке прямо по курсу движения рассмотреть слабое свечение контура двери. Они подошли еще ближе, и стала заметна и стена вокруг дверного прохода все того же грязно-металлического цвета, что и стены их жилых боксов. Как далеко уходила стена по сторонам, они, понятное дело, не имели никакого представления.

— А вы заметили тут одну странность? — задумчиво произнес Михась, проведя пальцем по стене, когда они замерли перед отчетливо светившимся млечным светом контуром двери. — Пыли здесь нет совсем. Нигде.

— А откуда ей тут взяться? — хмыкнул Жмых. — Здесь сухо и безветренно, как в гробнице фараона.

— Можно подумать, — не выдержала Лика, — ты разграбил не один десяток египетских склепов! Прям Лара Крофт в штанах. Да и, судя по твоим любимым фильмам, пыли там было, что грязи на привокзальном бомже.

— А ты, надо думать, сильно повернута на блохах и бомжах, — как мог отбрехнулся Жмых. — Мы что здесь, пыль будем обсуждать или двинем уже дальше?

— А ты уверен, что эта дверь ведет в хозблок? — Лика уставилась на него змеиным немигающим взглядом.

— Я здесь ни в чем не уверен. Но готов выслушать любые конструктивные предложения, как узнать, та ли эта дверь, не проходя через нее. Даже от тебя, — добавил он, с усмешкой вперив свой взгляд в Лику.

— Достали собачиться! — Михась уверенно протянул руку перед собой и открыл дверь.

Открывшееся помещение не так сильно поражало воображение размерами, как громада комплекса, где они сейчас стояли. Зато было неплохо освещено, позволяя сразу оценить свою внутреннюю структуру. Ребята, не колеблясь более, шагнули друг за другом через дверной проем. Жмых, шедший последним, закрыл за собой дверь.

— На замок запереть не забудь, — не оборачиваясь, посоветовала ему Лика.

Жмых промолчал, всецело занятый разглядыванием хозблока. Видимую с того места, где он стоял, его часть. Размером не превышающий футбольного поля, блок был разбит на четко прослеживаемые сектора. По центру ровными рядами стояли многоярусные, под самый потолок, стеллажи, по форме более всего напоминавшие пчелиные соты. Между стеллажами пролегали дорожки-коридоры около двух метров шириной. Сами стеллажи, видимо, с целью передвижения по ним в поисках необходимого были густо усеяны скобами, уходящими от пола и во всех направлениях наподобие металлических лестниц в лифтовых шахтах.

Вдоль стен размещались, насколько хватало глаз, всевозможные агрегаты и механизмы. Были, например, устройства, на первый взгляд очень напоминавшие банальные стиральные машины, вполне может быть, и бывшие ими самыми. Вдоль одной из стен ровными рядами стояли агрегаты, ну очень похожие на холодильники-переростки. Были ряды непонятных устройств, напоминавших тележки из супермаркета, скрещенных больным на голову инженером-механиком с каром-погрузчиком. Было очень много странного, интересного и непонятного, возможно и скорее всего, даже и не на первый взгляд. Глаза попросту разбегались по этому великолепию законсервированной кем-то и для кого-то разнообразной хрени.

— И куда нам теперь… — как-то очень потерянно протянула Лика.

— Скоммуниздил и ушел — называется «нашел»… — оглядываясь вокруг, пробормотал себе под нос Жмых, но услышали все. — Еще бы знать, где тут можно скоммуниздить нужное нам, и понять, что нам нужно вообще.

Михась, ничего не говоря, развернулся и пошел направо, вдоль рядов стеллажей-сот.

— Ты куда? — окликнула его в спину Лика.

— Ну должен же был вестись у них хоть какой-то учет хранимого здесь? А хранят они все свои данные где? Правильно, в своих дебильных компьютерах. Кажется, один такой я вижу.

Вскоре Жмых и Лика догнали его и зашагали рядом.

— А вам не кажется, что здесь складировано слишком много барахла для двадцати четырех человек? — поинтересовался Жмых, ни к кому конкретно не обращаясь.

— А кто тебе сказал, что здесь только мы обитаем? — Лика окинула его насмешливым взглядом.

— Ты это сейчас о чем? — Жмых замедлил шаг и чуть отстал от остальных. — Ты своими глазами на экране в конференц-зале видела только двадцать четыре живые кляксы.

— Ну и что? А еще я видела кучу неактивных и невидимых для нас помещений. Они даже никак не подписаны были, если ты запамятовал. Кто или что может быть в них, совершенно невидимое для нас?

— И где сидят кураторы? Или кураторы планируют заселить этот полигон более плотно? — присоединился к разговору тоже сбавивший ход Михась. — Вариантов может быть вагон и маленькая тележка. Чего гадать? Будем разгребать дерьмо по мере его поступления. — Михась продолжил движение.

— И давно ты в ассенизаторы записался? — поинтересовался догнавший его Жмых.

— Лучше здесь быть ассенизатором, чем превратиться в местное дерьмо, — пожал плечами Михась. — Ты тут как хочешь обзовись, только понятнее от этого никому ничего не станет. Вот у тебя есть хотя бы приблизительное представление, куда нас забросили? Нет, — Михась усмехнулся, видя, как Жмых скривил гневную рожу лица, готовый дать немедленный ответ, — не в смысле в какой мы стране или на какой хотя бы широте и долготе. Неба над головой никто из нас еще не видел. А что это за здание такое? Дураку понятно, не под нас спецом такое строили.

— Может, спецхран какой… — Жмых почесал затылок и добавил: — Заброшенный.

— Нет, я не против, только не согласна… — хмыкнула у него за спиной Лика. — Жмых, я понимаю, что тип ты условно недалекий. Но и у кретинизма должны быть края. Какой, к дохлому скунсу под хвост, спецхран? Что ты тут видишь такого, что наталкивает тебя на такую мыслю?

— Иди борись с пылью, используй язык по назначению, если он у тебя все одно без костей, — вяло ругнулся через плечо Жмых. — Я здесь, вообще-то, и сам не пойму, что вижу. А еще сильно подозреваю, что вижу я малую часть из того, что здесь хранится. А чья это пещерка была изначально, черт ее знает, но до нас здесь точно русские кофеи гоняли.

— Ты о том, что часть надписей на русском? — уточнил Михась. — Я тоже так думаю. Хотя вполне может быть, что он изначально нашими и построен был. А надписи это — что-то вроде кода. Вояки, так те на секретности не только собаку съели, но и ее блохами закусили.

— Секретность — это хорошо, — снова не согласилась Лика. — Только на кой черт сортир иероглифами на компе обозначать, а потом самим же корявенько кириллицей подписывать? Неправильная какая-то секретность получается. Кособокая с криворукой.

— Так и ежу понятно, что изначально мы здесь не планировались, — пожал плечами Михась. — Перевод конкретно под нас был сделан.

— А до этого здесь обитали вояки, поголовно читающие тарабарский код? Хрень какая-то. Не бывает так.

— А как бывает? — поворачиваясь к ней лицом, с придыханием вкрадчиво уточнил Жмых. — У Всевидящего Ока есть свои гениальные мыслишки?

— Это не склад, уж точно. Скорее похоже на что-то вроде автономного убежища, построенного в долгосрочной перспективе, а потому законсервированное.

— А для нас расконсервированное? — Жмых ехидно фыркнул. — А не много ли чести для кучки, как они считают, отбросов общества? И что ты подразумеваешь под убежищем? От чего? От бомбардировок, от заражения, от зомби-апокалипсиса?

— Вот ты, оказывается, какой, криворуким кузнецом подкованный… — Лика поцокала языком и покачала головой. — Так чем тебе самому твои же варианты не в масть пришлись? Хотя… — Она с прищуром окинула Жмыха взглядом. — У нас есть стопудовый шанс узнать правду.

— И что нам нужно сделать для этого? — чувствуя подвох в ее словах, обернулся к ней Михась.

— А пусть вот этот, — Лика вперила указательный палец почти в кончик носа Жмыха, — трахнет хрустальную сову знатоков из «Что? Где? Когда?», а та сто пудов натрещит от обиды, и где, и когда с ней это сотворили, ведущему.

Жмых, надо отдать ему должное, даже не возмутился, а просто протянул в ее сторону руку и, скорчив скорбное выражение лица, прохрипел:

— Давай уже сюда эту чертову сову…

Михась рассмеялся.

— Да шел бы ты… — разозлилась Лика и, обогнув Михася, потопала к терминалу.

— И что это было? — хмыкнул Михась.

— Влюбилась, наверное, — прокомментировал Жмых и двинул следом за Ликой. — Одного только не понял, как мы потом найдем телеведущего, чтобы узнать правильный ответ.

Глава 3

Подержите мой хвост пистолетом…

Приложив палец к сенсору двери, Вадим уже безо всякого испуга пронаблюдал, как та скользнула в сторону. За дверью загорелся приглушенный свет. Вадим набрал полные легкие воздуха, резко выдохнул и шагнул из бокса. И ничего. Пол не провалился, никто не поспешил его жахнуть чем-нибудь увесистым по голове. Да и с чего бы? Умом-то он это понимал. Только что было делать с расшалившимися не по-детски нервишками? Вадим огляделся. Пустота коридора перед ним вызывала двоякое чувство непонятной тоски и облегчения одновременно. «Счас бы стаканчик вискаря махнуть для бодрости духа», — подумалось ему, в то время как разгорающиеся фонари недвусмысленно указывали ему направление дальнейшего движения. «Что ж, жизнь прекрасна, если не вспоминать прошлое и не думать о будущем». Вадим, покачал головой, сбрасывая непонятное оцепенение, и решительно двинулся вперед.

По мере продвижения Вадим с удивлением заметил, что царящая вокруг тишина его жутко угнетает. Даже звуки шагов полностью скрадывало непонятное покрытие пола.

— Есть кто живой? — крикнул он в пустоту коридора, чтобы хоть как-то разрушить ощущение ватного кокона вокруг себя.

В ответ ожидаемо была тишина. «Даже чертова эха нет», — констатировал он для себя. Ведь чей-то голос он точно слышал. Да и чмошник с экрана монитора это подтвердил. Так где же носит эту полуголую разъяренную фурию? Хотя, может, ну ее? Вроде как чем больше вас меньше, тем больше нам лучше? Нет, не то. Вадим на ходу покачал головой своим мыслям. Просто жизненно необходимо перетереть всю ту хрень, что с ними произошла. В идеале еще бы найти клоунов, которые их сюда определили. Но это может и подождать чутка. А вот поговорить с живым человеком до скрипа в ягодицах необходимо.

Так бы он и шел себе вслед за разгорающимися по ходу движения светильниками, если бы часть стены справа резко и беззвучно не скользнула в сторону, а по ушам тут же не ударил истошный визг.

— Моб вашу ять! — Вадим от неожиданности отскочил в сторону и весомо приложился спиной о противоположенную от источника визга стену. — Чо за срань такая! — заорал он тоже во все горло, глядя расширившимися глазами прямо перед собой.

Зрелище было то еще. В хорошо освещенном дверном проеме стояла деваха в одном нижнем белье и орала с закрытыми глазами так, что уши реально начало закладывать.

— Заткнись, дура! — попытался остановить ее крик своим немного пришедший в себя Вадим.

Казалось, это сработало. Девица резко замолчала и открыла глаза. И вот правда, если бы Вадим сам такое не увидел, хрен бы кому поверил. У этой дурехи зрачки были с два тазика для белья, белков вокруг них почти не было видно. Посмотрев на него, та сделала глубокий вдох, снова закрыла глаза, сложила ручки вдоль тела, чуть наклонилась вперед и выдала такой визг, что предыдущий можно было считать писком младенца. Вадима аж в стену вдавило шумовым ударом.

— Да воробушки! — Вадим отклеился от стены, шагнул вперед и отвесил ей такую пощечину, что при других обстоятельствах мог бы такой нокаутировать и более габаритного оппонента. У девицы лишь несильно дернулась голова. И резко наступила тишина.

— Очешуеть! — пробормотал он, наблюдая, как незнакомка открывает глаза и вперивает в него свой более или менее разумный взгляд. — Ты как? — решил он уточнить на всякий случай.

И тут же получил совсем некислую ответную оплеуху.

— Уже лучше, — потряхивая отбитой об него ручонкой, заверила она его. — Нужна помощь, — почти спокойно, но сильно охрипшим голосом добавила она.

— Мать твою перемать! — ругнулся Вадим, потирая горящую щеку. — А больше ничего не надо? Любви большой иль шоколада?

— Ты первый начал, — констатировала она, пожимая плечами и скрещивая руки на груди.

— Это как посмотреть…

— Тебе надо, ты и смотри. Ну так как, зайдешь? — Она посторонилась, освобождая дверной проем.

— Как-то слишком быстро наш садомазо-романтик развивается. Тебе не кажется? — с сомнением протянул Вадим, совсем не торопясь воспользоваться приглашением. — Меня и здесь мухи не кусают. Ты чего орала-то как резаная?

— А ты бы не орал, если бы очнулся незнамо где?

— Я так и очнулся.

— А-а-а! — протянула скептически она. — У тебя же стальные нервы и каучуковые яйца. Такие, что можно зерно молоть.

— Не пробовал. — Вадим тоже сложил руки на груди. — Но уж точно не орал, когда очнулся в этом гадюшнике.

— Рядом с трупом?

— Каким, пистон тебе под мышку, трупом? Ты на почве новых впечатлений того… Тихо шифером шурша, едет крыша не спеша?

— Слышь, ты, — она сделала шаг вперед, — верблюд плюгавый. Ты от одного моего крика чуть штанишки в горчичный цвет не покрасил…

— У меня-то хоть штанишки есть. — Вадим на автомате сделал шаг в сторону, разрывая дистанцию между собой и этой неадекватихой. — Что за труп?

— Когда я видела ее в прошлый раз, она была живее всех живых.

— Ее?

— Моя клиентка. Я стилист.

— А может, это ты ее? — предположил Вадим, судорожно переваривая информацию. — Очнулась, стресс и все такое… Рука вон у тебя тяжелая. — Он непроизвольно потер щеку.

— У тебя тоже не ватная, — усмехнулась она в ответ. — Только зачем мне это, если, когда я очнулась, она уже холодная была? Как спала, так и не проснулась.

— Не самая дерьмовая смерть. — Вадим скривил губы.

— Любая смерть дерьмовая, — вновь пожала плечами она.

— Так орала ты чего? Вроде «холодным» тебя не проберешь…

— Да просто все как-то один к одному, а в целом в навозную кучу сложилось. Я очнулась на полу. Все ломит. Кое-как поднялась и увидела ее. Вдруг за спиной кто-то начинает кашлять и что-то бормотать. Я, не поворачиваясь, жахнула ногой на звук…

— И нет больше монитора, — продолжил за нее Вадим. — Это понятно. А как дверь-то открыла?

— Не знаю. — Она задумчиво покусала губы. — Плохо помню. Заистерила, видимо. Помню, лупила как заведенная руками и ногами по всем стенам. А потом ухс… И твоя морда в метре от меня. Все. Провал в памяти.

— Значит, ты случайно приложилась к сканеру, открывающему дверь, — протянул задумчиво Вадим. — Бывает. А я уж, грешным делом, начал думать, что это я здесь один на голову обиженный.

— Это ты о чем сейчас? — Она прищурила глаза.

— Не о тебе уж точно, — хмыкнул он, припоминая свои мытарства с открытием шкафа. — Значит, ты до сих пор не понимаешь, что происходит?

— Ну так просвети…

— Кто бы меня просветил. Но кое-что я знаю. Чувствую, денек у нас с тобой сегодня будет долгий. Одеться не хочешь?

— Ух ты блин. — Она окинула себя взглядом сверху вниз. — Будет очень кстати. — Хотя, — она усмехнулась, — ты первый персонаж мужского пола, который мне предложил одеться, а не наоборот.

— Подвинься, стилист, — хмыкнул Вадим на ее слова, отклеиваясь от стены и уверенно заходя в чужой жилой бокс. Хотя какой, к нечистому, чужой? Можно подумать, у него здесь есть свой, родной.

Как и следовало ожидать, эта пещерка была зеркальной копией той, где он сам не так давно очнулся. Конечно, вид полуголой и явно неживой девицы на кровати вносил определенное разнообразие в интерьер.

— Вот здесь указательный палец правой руки приложи. — Вадим указал, где располагался сенсор на двери шкафа. — И что думаешь делать со своей бывшей клиенткой? — уточнил он, не оборачиваясь, но прекрасно слыша, как хозяйка бокса роется в шкафу.

— Я думала, ты мне скажешь.

— Ну, знаешь… Как ни странно, но на такой случай у меня вводного инструктажа не было. И как здесь с ритуальными услугами, я тоже не в курсах.

— Понятно все с тобой. — Она хмыкнула у него за спиной, и он резко повернулся к ней лицом.

— Поясни?

— Я все могу. Умею меньше. Так все с тобой? — Она посмотрела на него снизу вверх, так как сидела на корточках и завязывала шнурки на ботинках.

— А ты чо такая наглая? — почти искренне возмутился Вадим. — Не устраивает моя компания? Или не вписываюсь в твои планы? Что там у тебя по графику на сегодня, истерика и шопинг?

— Эка тебя проняло. — Она покачала головой, поднимаясь в полный рост и протягивая руку. — Давай хоть познакомимся по-человечески в нечеловеческих хоромах. Лена.

— Вадим. — Он осторожно пожал протянутую руку.

— Да не бойся так, — отметила она его осторожность. — Как оказалось, может, я и истеричка, но от крепкой мужской руки не растаю. Не сахарная. Проверено. — Она чуть улыбнулась, выпуская его руку из своей.

— Поверю на слово, — вернул он ей улыбку. — Теперь давай решать, что нам с твоей мертвой соседкой делать.

— А нет возможности отселить ее в соседний бокс? А еще лучше мне от нее переселиться?

— Не знаю, как это провернуть. — Вадим поднял с пола перевернутый стул и, усевшись, задумчиво уставился на усопшую. — Тут ведь какое дело. Пока я шел по коридору, или как тут у них этот проход называется, пробовал открыть несколько дверей. Но нет, глухо. Мне кажется, я за дверями этими какие-то звуки слышал, но могу и ошибаться. Меня другое сейчас больше напрягает. — Он замолчал, наблюдая, как Лена достает из шкафа простыню и с головой накрывает свою бывшую знакомую. — Из краткого ознакомительного курса я так понял, что наша смерть никак не входила в планы тех, кто нас сюда забросил. Точнее, на стадии переброски точно не входила.

— Опаньки! — Лена резво повернулась к нему лицом. — Чем дальше в лес, тем толще партизаны! То есть ты вот так сейчас между делом сообщаешь мне, что некто вполне предполагает себе нашу смерть?

— Ну… — Вадим почесал затылок. — В общем и целом? Да. Но в свое оправдание добавлю: во-первых, я тоже в общих чертах узнал о целях этой подставы совсем недавно, а во-вторых, совсем не в восторге от этого всего.

— Кайф! Хоть в чем-то мы солидарны. — Она присела на краешек кровати, стараясь не задеть выглядывающую из-под простыни немного синюшную ногу. — По-моему, тебе пора уж рассказать мне все, что знаешь. Одна голова хорошо…

— А вместе с телом лучше. — Вадим рассмеялся. — Это я уже сегодня слышал.

— Вообще-то, я другое хотела сказать. — Лена хмыкнула. — Теперь еще один вопрос нарисовался, про то, где именно сегодня ты это слышал.

— А давай так. — Вадим поднялся на ноги. — Без обид, но мне здесь неуютно как-то. — Он мельком посмотрел на кровать. — Пойдем поищем другое место для посиделок, а по дороге я постараюсь ввести тебя в курс дела. Хотя бы в ту его часть, в которую сам с грехом пополам, как мне кажется, въехал.

— А с ней что? — Поднимаясь с кровати, Лена кивнула себе за спину.

— А что с ней? — Вадим уже почти вышел из бокса и замер в дверном проеме, пожимая плечами. — Полежит здесь пока. Вроде она больше никуда не торопится. Найдем морг или холодильник какой, тогда и определим ее по новому адресу.

— А ты циник. — Лена догнала его в коридоре. — Ее хотя бы на улицу вынести. Сдается мне, что вскоре она попахивать начнет.

— Это я-то циник? — усмехнулся Вадим. — Тогда кто же ты?

— Я реалистка.

— Дверь закрывай, реалистка. У меня за тебя это сделать не получится.

— От кого закрывать-то? А так хоть проветривается немного комнатка. Оконце, чтобы приоткрыть, ты же не нашел.

— Сомневаюсь, что оно вообще здесь есть. А вот то, что мы здесь не одни, это точно. Так что закрывай свою пещеру. Хуже не будет. И кстати. Ты подала очень интересную мыслю. Давай для начала поищем дверь наружу. Уж больно хочется свежего воздуха вдохнуть да по сторонам посмотреть. Может, понятнее станет, куда нас все же занесло.

— Я не против. — Лена все-таки закрыла дверь жилого бокса и, догнав Вадима, бодро зашагала рядом с ним по коридору.

Пока они блуждали по коридорам, выбирая методом научного тыка направление на разветвлениях, Вадим как мог связно вывалил на Лену все, что смог вспомнить из разговора с «Робби».

— Значит, ты сынок богатенького папеньки, — с усмешкой констатировала по завершении его рассказа Лена.

— И это самое интересное, что ты почерпнула из моего монолога? — Вадим даже остановился, чтобы более внимательно присмотреться к своей новой знакомой.

— Отнюдь. — Она мило ему улыбнулась. — Еще я очень жалею, что грохнула компьютер до того, как узнала, какие бонусы мне причитаются по возвращении.

— Разбежалась! — хмыкнул Вадим. — Вот после общения с такими людьми, как ты, у меня появляется ярко выраженный комплекс полноценности. По возвращении… — протянул он, передразнивая ее. — Мы даже выхода из этого склепа пока найти не можем. А ведь точно — склепа, учитывая твою неочнувшуюся клиентку. — Он на секунду задумался. — Да, назовем это место склепом.

— Вот откуда вы такие называтели беретесь? — Лена окинула его скептичным взглядом. — Когда тебя делали, мама не хотела, папа не старался?

— Давай без наездов. — Вадим поморщился. — Чем тебя название «склеп» так щемит?

— Во-первых, не хочу жить даже какое-то время в склепе, а во-вторых, судя по твоему рассказу, это местечко впору серпентарием назвать. По ходу, тот еще змеиный мирок здесь вырисовывается.

— Как по мне, так я себя гадом не считаю. Так, сволочью порядочной если только. — Вадим ухмыльнулся. — Да и ты особо на гадюку подколодную, мягко говоря, не тянешь.

— Странное у тебя понятие о комплиментах.

— Забей! Это так, маленькая констатация факта. — Вадим почесал в легкой задумчивости кончик носа. — Предлагаю назвать это место — Инкубатор.

— С чего бы?

— Сама смотри. Одежонка у всех с одного конвейера, похоже, китайского, — не сдержавшись, усмехнулся он. — Сами мы в этом месте, что вылупившиеся цыплята в инкубаторе. Ничего не знаем, ничего не понимаем, только жрать хотим да к мамке под крыло. А вот как нам ее найти, мамку эту, нам никто и не говорит.

— Ну что тут скажешь? — Лена притворно вздохнула. — Хочешь жить в согласии — соглашайся. Инкубатор так инкубатор. А ты, оказывается, тот еще любитель природы.

— Не столько самой природы, сколько цыплят табака. Но не суть важно. Что ты там про какие-то бонусы для себя говорила? — Вадим отвернулся от нее и зашагал дальше.

— Просто у меня нет родителей.

— Ты клон? Божественного нимба у тебя я что-то тоже не наблюдаю. — Вадим искоса посмотрел на догнавшую его Лену.

— Киборг, блин, — даже немного разозлилась та. — Детдомовская я.

— О! Ну извини, если задел. — Вадим свернул в еще одно ответвление коридора. — Значит, ты в довесок к своей неудачливой знакомой сюда попала. И думаешь подзаработать на этом треше?

— А почему бы и нет? Выбираться отсюда по-любому нужно, а если за это еще неплохо заплатят, то какой резон отказываться от того, что само в руки плывет.

— Ну, кое-что из того, что плавает и не тонет, не очень-то и хочется брать в руки, — хмыкнул Вадим.

— С душком у тебя юморок. — Лена стала предельно серьезной. — Только в отличие от тех, кого нашли на Поле чудес в золотом арбузе, обычным людям, чтобы пожрать чего было, ручки периодически и дерьмецом мазать приходиться.

— Не знал, что у стилистов руки по локоть в этом самом, — не принял ее серьезного тона он. — Все как-то на проктологов грешил.

— Видимо, с кем чаще близко общался, на того и подумывал, — не осталась в долгу Лена.

— О! Иду, чувствую — сквозняк… а вы тут, оказывается, воздух пинаете. — Вадим с усмешкой на лице посмотрел ей в глаза. — Хочешь меня обвинить в том, что мне повезло с родителями? Не по адресу. Не я распределением мест занимался в небесной канцелярии.

— Да на кой ты мне сдался! Только идиоты обижены на весь мир в целом и на судьбу-злодейку в частности. Я похожа на идиотку? — Она, вскинув брови, уставилась ответным взглядом на Вадима.

— Конкретно сейчас, — он не отвел своего взгляда, — нет. Но в первые минуты нашей встречи я именно так и подумал.

Лена еще какое-то время задумчиво смотрела на него, а потом просто махнула рукой и пошла дальше.

Некоторое время они шли молча, разглядывая тускло подсвеченные стены по сторонам постоянно разветвляющегося прохода. Периодически прикладывали пальцы к сканерам внутри слабо пульсирующих контуров закрытых дверей. Попытка, как известно, не пытка… В конце концов это достало их в край, и они бросили это неблагодарное занятие.

— Постой! — После очередного ответвления прохода Вадим резко остановился сам и схватил свою новую знакомую за руку, останавливая и ее. — Ничего не чувствуешь? — Он непроизвольно понизил голос.

— Рука у тебя холодная и влажная. — Лена выдернула свою руку из захвата и поспешно вытерла ее о штанину. — Приведение увидел?

— Кофейком пахнет.

Лена довольно громко втянула в себя носом воздух.

— У тебя глюки на нервной почве, — авторитетно заверила она его.

— А у тебя, видимо, полная потеря обоняния. Не знаю только, хроническое это у тебя или развилось на какой-нибудь почве. Запах точно присутствует. Пошли быстрее. Я сейчас за чашку кофе и сигарету готов год жизни отдать.

— Вопрос, кому твой год нужен, — усмехнулась Лена, но шаг ускорила, догоняя рванувшего вперед, как гончая при запахе добычи, Вадима.

Метров через тридцать коридор резко уходил направо. Повернув, друзья по несчастью наконец-то увидели свет в конце туннеля. Точнее, метров через пятьдесят коридор заканчивался, переходя в явно большое и хорошо освещенное помещение.

— Теперь и я чувствую запах кофе, — констатировала Лена, когда они почти выбежали из полумрака осточертевшего до почечных колик коридора в подавляющее своими размерами ярко освещенное помещение.

— А может, все же глюки? — поддел ее Вадим.

— Тогда уж и визуальные галлюцинации. — Лена указала ему на три пластиковые чашки, сиротливо стоящие на огромном столе почти по центру помещения.

— Либо эти глюки заразные, так как видим мы их одновременно, либо мы сейчас все-таки выпьем кофе. И я склоняюсь ко второму варианту. — Вадим с довольным видом потер руки и решительным шагом направился вокруг стола к аппарату, который не мог быть ничем иным, как кофемашиной. Довольно странного внешнего вида, но… все же ей.

Оглядевшись и не увидев чистой посуды, Вадим, ничуть не смущаясь, подхватил со стола две чашки и сунул их на поддон автомата. Не заморачиваясь с устройством незнакомой техники, стал прикладывать палец сверху вниз ко всем сенсорным кнопкам на устройстве, пока в чашки не полилась густая ароматная жидкость.

— А ты не из брезгливых, — хмыкнула Лена, наблюдая за его манипуляциями и присаживаясь на один из стульев возле стола. — Чашечки-то бэушные. Не боишься заразу какую нехорошую от прежних постояльцев подхватить?

— Тебя послушать, так зараза и хорошей может быть, — усмехнулся Вадим, не отрывая взгляда от наполняющихся чашек. Когда процесс был завершен и автоматика отрубила агрегат, он осторожно вытащил стаканчики и сделал по маленькому осторожному глотку из каждого. — Теперь уже нет, — пояснил он свои действия для Лены. — Если уж заразился, то заразился. Тебе эспрессо или капучино? — подходя к столу, уточнил он.

— А есть выбор? — искренне удивилась она.

— Сейчас нет, — хмыкнул он, опуская перед ней осторожно, чтобы не расплескать, чашку с кофе. — Это я на будущее. Когда с агрегатом разберусь.

— Тогда мне капучино без сахара.

— Ага. — Он сделал глоток и блаженно прищурил глаза. — Сейчас бы сигаретку…

— И рюмку коньяка, а лучше две, — поддержала его мечтательный порыв Лена.

Какое-то время они молча смаковали напиток. Лена рассматривала помещение, не поднимаясь со стула, Вадим же, напротив, не выпуская чашки из рук, самым активным образом начал его обшаривать в поисках чего интересного или нужного. Так, после недолгих мытарств ему удалось обнаружить холодильник с внушительным запасом сэндвичей и небольшим разнообразием прохладительных напитков. Выложив на стол перед Леной четыре бутерброда на выбор, еще четыре распихал по карманам. Запас, как известно, карман этот самый не тянет. С напитками получилось немного сложнее. Четыре бутылки с водой емкостью на глаз с пол-литра он, не раздумывая, выставил на стол. А вот напитки, похожие по виду на сок, вызвали у него противоречивые чувства. Скрутив крышку с одной такой бутыли, он понюхал содержимое ярко-розового цвета и даже сделал небольшой глоток. Напиток более всего напоминал по вкусу ягодный морс. Кисловато-сладкий, немного терпкий, но в общем и целом оставляющий приятное впечатление о себе. Смущали две вещи. Надпись на этикетке бутылки была на совершенно незнакомом Вадиму языке. Нет, он, конечно, не лингвист и не полиглот какой ни разу, но пить незнамо что, да и пока не очень понятно где, было, мягко говоря, не комильфо. А во-вторых, сколько он ни старался, так и не смог опознать ни одну из ягод, изображенных на этой самой этикетке. Показал бутылку Лене. Та пробовать напиток на вкус и вовсе не стала, покрутила бутылочку в руках и, с сожалением констатировав, что тоже не знает названия изображенных плодов, поставила бутылку на стол рядом с собой.

Сделав еще по одной порции кофе, Вадим продолжил обыск комнаты. Уже давно его внимание привлек перемигивающийся разноцветными индикаторами огромный монитор с угольно-черной панелью управления под ним, и лишь ворчащий желудок помешал рассмотреть ему это чудо инженерной мысли в первую очередь. Почему он сразу решил, что эта плита под монитором, словно выточенная из цельного куска базальта, и есть панель управления, он и сам не знал. Но вот других ассоциаций она у него просто не вызывала. Торопливо дожевав второй бутерброд, запив его водой и вытерев руки о штаны, он наконец приблизился к этому образцу технического прогресса.

Внимательно всмотревшись в гладкую поверхность плиты, он почти без удивления разглядел в правом нижнем углу кружок сенсора отпечатка пальца. Без колебаний приложив палец к датчику, он дождался активации монитора и удовлетворенно потер руки:

— Сейчас мы тут погуглим на предмет хоть какой-нибудь инфы о том, куда нас все же занесло.

— Скорее уж занесли, — усмехнулась Лена, поднимаясь со стула, подходя к нему и останавливаясь рядом. — Только я что-то не вижу пока никакой строки поиска.

— А на рабочем столе своего ноута ты ее видишь? — поддел ее Вадим, внимательно разглядывая изображение, выведенное на монитор.

С десяток иконок, подписанных в основном на том же незнакомом языке, не вызывали пока желания кликнуть по ним курсором. Поэтому он выбрал пиктограмму, обозначенную как КФ. Монитор моргнул, сменяя картинку, и Вадим тихонько присвистнул от удивления.

— Похоже, Лена, нас сделали невольными участниками реалити-шоу!

Изображение на экране разбилось на множество ячеек, и часть из них показывали изображение с онлайн-камер. В одной из транслируемых картинок Вадим разглядел свой жилой бокс, в другой без проблем определил комнату Лены с перевернутым моноблоком на полу и неподвижным холмиком под простыней на кровати. Некоторые камеры транслировали участки коридора, но большая их часть была неактивна, выдавая черные квадраты на дисплей. И, наконец, изображение в левом нижнем углу экрана очень четко показывало его и Лену, замерших напротив компьютера с вытянувшимися от удивления лицами. Вадим осмотрел потолок и без труда нашел глазами черную полусферу камеры, периодически мигающую зеленым индикатором. Помахал ей рукой и отследил свое действие на экране.

— Что об этом всем думаешь? — Он повернулся к Лене, озадаченно всматривающейся в картинки на мониторе.

— То, что пока это все нам ничегошеньки не дает. — Она в задумчивости положила руки на панель управления.

— Мы знаем, что за нами следят, — не согласился с ней Вадим. — Точнее, теперь точно знаем.

— Не факт. — Лена покачала головой. — Камеры, скорее всего, работают в автоматическом режиме по заранее заданному алгоритму.

— Откуда такая уверенность? — удивленно поинтересовался Вадим и немного по-новому посмотрел на свою знакомую.

— Следуя логике, если бы за нами следили, то делали бы это, скорее всего, скрытно. Иначе зачем такая слежка нужна?

— Психологически надавить на нас. Вроде мы вас видим, мы все о вас знаем. Вы у нас под колпаком.

— Такое знание скорее успокаивает.

— Чем это?

— Осознанием того, что мы здесь не одни. За нами наблюдают. Есть какой-то контроль ситуации. Те, кто нас сюда затащил, судя по твоему рассказу, добивались обратного эффекта.

— Ну, то, что мы здесь не одни, мы и до этого знали. — Вадим чуть пожал плечами. — Теперь убедились в этом, так сказать, наглядно. — Он потыкал пальцем в экран, по ячейкам, на которых было выведено изображение двух боксов. Двух пустых чужих жилых бокса.

— Уже по пустым и не пыльным кофейным чашкам было понятно, что до нас в этом «Старбаксе» уже кто-то и не так давно устраивал посиделки. Нам-то что с этого знания? — Она отошла от компьютера и снова присела за стол. — Тебя же вроде как предупредили не ждать здесь встречи с белыми и пушистыми персонажами.

— А как же ты?

— Всегда и во всем есть исключения. Хотя где у тебя гарантии, что я та, за кого себя выдаю? Ты расслабишься, попривыкнешь ко мне… А тут раз — и я во всей своей красе. Свяжу тебя и буду по кусочкам есть, как делал пресловутый Ганнибал Лектер.

— Фу! — Вадим скривился. — И откуда в такой симпатичной голове столько тараканов развелось?

— Я тебе уже говорила, что комплименты у тебя получаются, как у слона «Лебединое озеро» танцевать? А по поводу тараканов — все, что есть, все мои. Делиться не буду. И кто ты на самом деле, я не знаю. Как и ты не знаешь меня.

— И что ты предлагаешь? Разбежаться по сторонам, попрятаться по своим боксам и тихонечко пересидеть девяносто дней?

— А что? — Она вздернула одну бровь. — Не самый трудоемкий способ заработать и при этом не склеить скоропостижно ласты.

— Я бы даже навскидку привел тебе с десяток аргументов так не делать. Но ты же и не думала так поступать, я правильно понимаю? Иначе на кой черт ты вообще со мной поперлась?

— Я все могу списать на состояние аффекта. — Она криво улыбнулась, поднялась со стула и, подойдя к кофемашине, поставила на поддон пустую чашку. — Куда ты там нажимал?

— Четвертый сенсор сверху по правой стороне. Но это все словоблудие и лирика. Если мы здесь застрянем, то неизбежно огребем по сердечному приступу от передозировки кофеином.

— Ну так давай, генерируй идеи. Толкай их в массы.

— Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы соску на письку не натягивало… — пробормотал себе под нос Вадим, глядя, как Лена достает из кофеварки полную чашку. И то ли акустика здесь была такая, то ли слух у нее был на высоте, но что-то она там да расслышала.

— Иди-ка ты к жене с таким букетом! — Лена сделала маленький глоточек. — У нас больше двух — говорят вслух. А если нечего сказать, лучше тупо промолчать.

— Поэмы не пробовала строчить? — усмехнулся Вадим.

— Нет, не поэтесса я, но — фея! Отколдую, нафеячу, ткну палкой. И заметь, для тебя — абсолютно бесплатно! — Она поставила чашку на стол и начала открывать дверцы шкафчиков, визуально изучая содержимое, но не торопясь брать что-то в руки. — Ну так что, гений, есть конструктивные мысли о том, как нам здесь дальше свое житие-бытие обустраивать?

— Предлагаю руку и сердце в обмен на грудь и бедра, — развеселился Вадим.

— Ага! — Лена повернула голову и, окинув его долгим изучающим взглядом, с ехидцей в голосе выдала: — Вам отдалась бы я, да лупу дома позабыла! По делу можешь что-нибудь предложить?

— По делу… — Вадим покусал губы. — Ты там, то есть до всего до этого, квестами не увлекалась?

— А, квест, это такая забава, где ты за свои деньги в роли подопытной крысы бегаешь по пыльным комнаткам, ищешь незнамо что и получаешь за это вполне реальные синяки и порванную одежду? Да, согласна, это чем-то даже похоже на наши здешние реалии. Но вот там, — она указала пальцем куда-то в сторону потолка, которого все одно толком видно не было, — у меня на такое счастье ни денег, ни времени просто не было. Извини, крутилась как могла, чтобы сносно поесть и было где крепко поспать. Так что извини, хоть и не понимаю, к чему твой вопрос, но он явно не по адресу.

— О, снова на первый план выходит наше социальное неравенство! Да подожди уже. — Вадим выставил перед собой руку ладонью вперед, видя, как Лена пытается что-то добавить. — Я, вообще-то, про другие квесты говорил. Про компьютерные ходилки-бродилки, бесплатные и доступные любому. А по поводу описанных тобой игр должен отметить, что ты полностью в теме для индивида без реального опыта прохождения.

— Слухами земля полнилась, а теперь гуглом. — Она сделала глоток из чашки. — Хорошо, проехали. И чем нам поможет твой геймерский опыт блуждания по виртуальным лабиринтам?

— А вот сейчас и узнаем. — Вадим отвернулся от нее и сосредоточил все свое внимание на мониторе. Его пальцы заскользили по панели управления, и постепенно на экране стали разворачиваться одна пиктограмма за другой.

Лена с чашкой в руке подошла ближе и замерла за спиной Вадима, с интересом наблюдая за его действиями.

— Ищешь что-то определенное?

— В идеале нам бы найти хоть какой-нибудь план здания. И понимаешь, что обидно? Мой экранный болтун говорил о каких-то таких папках с разбивкой помещений по этажам, но на компьютере в моем жилом боксе. Так не возвращаться же обратно? А на этом мониторе я пока ничего похожего не вижу.

— Это все, конечно, интересно, но я так и не поняла, при чем здесь квесты.

— Понимаешь, там, по сути, занимаешься тем же, чем мы сейчас страдаем. Ищешь незнамо где не пойми что. При этом открываешь все, до чего можешь дотянуться, и складируешь по карманам вещи, которые в будущем для чего-то могут пригодиться. Хотя на момент нахождения и выглядят как хлам ненужный. Ну и главное, все персонажи квестов ищут дверь для перехода на новый уровень. Нам бы для начала уличную дверь найти. Упс! Это уже интересно! — Вадим замер, пристально вглядываясь в экран, на котором появился-таки схематичный план каких-то помещений с медленно ползущими по нему зелеными кружками.

— И что это? — Лена обошла Вадима и приблизила лицо чуть ли не вплотную к экрану.

— Думаю, это то ли наши коллеги по несчастью, то ли конкуренты на ниве выживания. — Вадим еще немного поэкспериментировал с панелью управления, и картинка на мониторе приблизилась, так что стали видны надписи внизу экрана. — Во всяком случае, пока для нас они останутся неизвестной переменной, — хмыкнул он, изучив текст. — Ты обратила внимание, что пояснительная строка на русском, а все остальные обозначения на псевдокитайском? — Вадим оторвал взгляд от экрана и посмотрел на Лену.

— Псевдокитайском?

— Должны же мы как-то для себя назвать эти иероглифы?

— Я не против. — Она качнула головой, соглашаясь. — Так что мы в итоге видим?

— Они на минус первом этаже. И если мне память не изменяет, Робби что-то там говорил про технические помещения на нем. Вот интересно, их случайно туда занесло или они целенаправленно туда направились?

— Думаю, они, как и мы, не просто так тут чаи гоняли, а тоже юзали этот агрегат на предмет интересующей их информации. Предположу, что даже нашли искомое где-то там внизу. Есть догадки, что это?

— Да все что угодно. — Вадим пожал плечами. — Если бы мы знали, что они из себя представляют, то могли бы предположить, что их интересует. А так догадки можно строить до бесконечности. Во всем этом, как мне кажется, есть целых два положительных момента. Во-первых, смею надеяться, мы знаем, где они находятся, а они о том, где мы, — нет. И второе, при любых раскладах они забрались слишком далеко, чтобы мы пересеклись с ними в ближайшее время. А это еще что такое?

Неожиданно точки на экране начали интенсивно пульсировать, а затем просто исчезли.

— Что за… — начал было выражать свое недоумение произошедшим Вадим, одновременно поворачиваясь к Лене, когда за спиной раздался уверенный мужской голос:

— Рады приветствовать коллег-попаданцев!

Глава 4

Если вы чего-то не понимаете, спросите меня, и нас станет двое…

— И давайте без резких телодвижений! — добавил уже женский голос. — Во избежание, так сказать, спонтанного возникновения травм, категорически несовместимых с жизнью.

Вадим медленно повернулся на сто восемьдесят градусов и напряженно уставился на появившуюся ниоткуда у них за спиной троицу.

— Ну здрасьте, гости дорогие! — Вадим узнал голос Лены. — И откуда вы такие красивые к нам на головы свалились?

Нужно заметить, прибывшие обратно в конференц-зал Михась со товарищи имел и вправду видок еще тот. Они были возбужденные, немного потрепанные и вооруженные на первый взгляд не пойми чем.

— Скорее уж не свалились, а поднялись прямиком из преисподней, — фыркнул Жмых, опираясь на некое подобие алебарды, собранной им из черенка от лопаты и обуха топора. — И если уж начистоту, то мы здесь первыми места заняли, а вы здесь позже нарисовались.

— Что-то я на столе таблички с надписью «Резерв» не рассмотрел, — процедил Вадим, демонстративно скрестив руки на груди. — И по-хорошему, пошел гулять — помой за собой посуду и закрой дверь на замок. Когда мы сюда пришли, двери были нараспашку, в доме не прибрано. Была надежда, что хозяева свалили отсюда всерьез и с концами. Хотя какие вы к бесу хозяева? Такие же, как и мы, приблудыши.

— Слышь, приблудыш. — Лика чуть приподняла в руке агрегат, похожий на гибрид пистолета и шуруповерта. — А если я сейчас из этой штуки сделаю тебе не запланированную природой дырку в ноге, ты по-прежнему будешь такой самоуверенный?

— Ты бы пукалкой своей трясла поменьше, а то ненароком себе что-нибудь продырявишь. — Лена встала из-за стола и, подойдя к Вадиму, остановилась рядом с ним, разглядывая вновь прибывших.

— Чего-то мы не с того начали, — сказал негромко Михась, выпуская из руки в карман разгрузки гвоздь-двадцатку. — Давайте для начала познакомимся. Михась, — он указал на себя, — Лика и Жмых.

— Я Вадим, а это Лена, — все еще немного напряженно представился Вадим. — Может, присядем и обсудим дела наши запутанные под чашку кофе? Правда, чашки у нас всего три.

— Вот это как раз легко поправимо, — с усмешкой заверил его Жмых и, подойдя к кофемашине, аккуратно сдвинул ее в сторону, освобождая скрытую под ней довольно вместительную полость. Опустил в нее руку и выудил целую стопку пластиковых кружек. — Вуаля! Ловкость рук и никакого мошенничества! — Довольный собой, он вернул кофеварку на место, поставив рядом припрятанные стаканчики.

— И когда только успел? — хмыкнул Михась.

— А главное — зачем? — поддержала его Лика.

— Чтоб по возвращении нам не пришлось, как вот им, бэ-у стаканчики использовать.

— Если бы ты их не припрятал, и нам бы не пришлось, — не согласилась с ним Лена.

— Кто раньше встал — того и тапки! — мило улыбнувшись, заверил ее Жмых. — Мы же понятия не имели, сколько будем здесь отсутствовать. А народу тут знаешь сколько?

— И сколько? — живо заинтересовалась она.

— Оу! А вы и этого не знаете? — удивился Михась. — Тогда нам точно есть что обсудить. Меняем информацию на кофе. — Он подошел к столу и уселся на стул. — Кто сегодня ответственный за кофе?

— Я сделаю, — глянув на Вадима, приняла решение Лена. — Рассаживайтесь, господа-товарищи по несчастью.

Дальше начался балаган. Все говорили громко, сразу со всеми и яростно жестикулируя. Короче, прорвало.

— И что в итоге получается? — Жмых пытался одновременно прожевать большой кусок сэндвича, внятно говорить при этом и желательно быть в центре всеобщего внимания. — Выходит, мы с Леной здесь безбилетные пассажиры?

— Не-а. — Та рассмеялась. — Это все остальные здесь срок тянут, а мы с тобой денежку зарабатываем.

— Угу, — просипел Вадим, поперхнувшись кофе. — Все мы здесь в одной лодке плывем.

— Скорее уж не в лодке, а на «Титанике», — усмехнулась Лика.

— А что так уныло? — тут же возразил ей Михась. — Можно отнестись к происходящему как очень жесткому приключению.

— Ты это ее неочнувшейся соседке по жилому боксу скажи, — скривился Вадим.

— Или вспомни, как в хозблоке мы сами чуть коней не двинули, — поддержал нового знакомого Жмых.

— А чего там с вами приключилось-то? — живо заинтересовалась Лена.

— Да там такое… — Жмых с Ликой начали наперебой пересказывать свои мытарства на минус первом этаже.

Михась помрачнел лицом, тоже заново прокручивая в голове события, приведшие их незапланированно раннему возвращению обратно в конференц-зал. Прикрыв глаза, он попытался вспомнить все произошедшее с ними на минус первом этаже во всех подробностях…

…Михась подошел к замеченному им ранее моноблоку и стал искать взглядом на панели управления кружок сенсора. За его спиной возобновилась перепалка Жмыха и Лики.

— И ты хочешь мне доказать, что весь этот хлам консервировали под наши нужды? — Ехидная реплика Лики.

— Я таки не знаю, из каких пещерок Аладдина твой папенька качает бабосики. — Не менее язвительный смешок Жмыха. — Я уже молчу про остальных обитателей этого зверинца. Может, вместе ваши папики и потянули строительство этого зоопарка?

Михась сосредоточился и все же нашел, куда приложить указательный палец. Экран монитора ожил и, проморгавшись, высветил целую вереницу ярко подсвеченных пиктограмм на угольно-черном рабочем столе. Как и следовало ожидать, большинство из них были обозначены на незнакомом языке. Но. Всегда есть «но». С десяток иконок имели туповатый перевод на русский. Как то: «Еда», «Чистилище», «Каток» и, например, «Болт». Михась на некоторое время подвис, разглядывая эти пояснительные надписи. И если, судя по схеме расположения, с едой-холодильниками и чистилищем — стиральными машинами было более-менее понятно, то каток и болт вызывали массу ассоциаций.

— Как это грустно! — Нарочитый вздох Лики. — У маленького Жмыха не было папы, чтобы построить ему его собственную песочницу. Чайки гадят на голову друг другу в скорбном плаче!

— Вот же ты… — Тяжелое дыхание Жмыха. — Чтоб ты знала, я с малых лет был птицей вольною. Где хотел, там и гадил. Надеюсь, твой личный песочный рай я стороной не обошел. А если серьезно, ненавижу вас всех таких, выросших на всем готовеньком…

— Слышь, ты, воробей-обосранец, — прервала его пламенную речь на взлете Лика. — Клювом вслед коровам не щелкай, а то без горячего останешься. Я, в отличие от тебя, не в песочницах сюрпризы по малолетству оставляла, а училась мудрости у взрослых дядек. Мир повидавших и чифирку хлебнувших.

— Мать моя родная! — театрально изумился Жмых. — Лика — подмастерье крестных отцов российской мафии! Где твой перстень, дай я его облобызаю!

— Сначала поцелуй меня в задницу. Я круто заколдованная царевна-лягушка! — не осталась в долгу та.

— Вы закончили? — Михась, устав выслушивать весь этот бред, повернулся к ним и посмотрел каждому в глаза. — Кажется, я что-то нашел. Но одна голова хорошо…

— А две без третьей лучше, — прыснул Жмых.

— Полностью с тобой в кои-то веки согласна. — Оттеснив Жмыха плечом, Лика встала рядом с Михасем, вглядываясь в монитор компьютера.

— Вообще-то, не это я имел в виду, — пробурчал Жмых себе под нос и встал по другую сторону от Михася.

— Смотрите. — Михась дотронулся на экране до пиктограммы «Болт». — Если я не полный идиот, то это техотсек или мастерская. То и другое нашим целям подходит.

— Почти, — не согласилась с ним Лика. — Судя по выведенному тобой на экран плану помещения, я не вижу входа в это помещение прямо из этого. Между нами неактивный, не просматриваемый с камер этого помещения отсек. Да и, откровенно говоря, на этом плане я даже двери не вижу в сторону «Болта».

— Если отсек между нами не активен, то и дверь, соответственно, не активна, — задумчиво протянул Жмых. — Но мы прекрасно понимаем, что чертова дверь есть. Значит, мы должны ее как-то активировать и пробраться в отсек «Болт».

— Да покарает тебя стоматолог! — Лика рассмеялась. — Жмых, как ты себе это представляешь? Мы будем ходить по этому огромному ангару в поисках подсветки от двери? Да кто тебе сказал, что у неактивного помещения будет активная подсветка двери?

Жмых насупился, но промолчал.

— В его словах что-то есть, — не согласился с ней Михась. — Сторона, на которой дверь, нам известна. Благодаря плану помещения. Пусть он и без размеров, но, предположим, его начертили в масштабе. Наплевать каком. Если отталкиваться от этого, дверь находится в первой трети вот этой стены. — Михась указал влево от себя, хотя стены из-за расстояния толком видно не было. — И у неактивных помещений, как мы уже заметили, контур есть, и он пусть слабо, но светится.

— Фак! — Лика выразительно посмотрела на Михася. — Блин-н-н, я все понимаю. Вы со Жмыхом друзья не разлей вода. Но сейчас это не повод включать тормоз на мозжечке. — Лика повернулась к Жмыху. — Ты тоже считаешь, что это идеальный план действий?

— Не идеальный, но хоть что-то. — Жмых пожал плечами. — Попытка не пытка. У тебя есть предложения получше?

— Нет, ну серьезно?! Ребят, вы должны понимать, что с учетом того, кого здесь собрали, среди нас точно есть первоклассный хакер. Не может не быть. С ним мы хакнем эту систему. Посмотрим, что здесь есть в неактивном диапазоне. На фига таскать горячие угли из не горящей хаты?

— Сама придумала? — ухмыльнулся Жмых. — Про угли и хату?

— А кто скорчит вам еще такую рожу? — лукаво прищурилась Лика. — Давайте пока порыскаем здесь и постараемся найти то, что нам нужно.

— Я не против, — улыбнулся Жмых, оглядывая поистине исполинские размеры помещения. — Уж что-нибудь мы здесь точно найдем. Нам подходящее.

— Ну слава богу! — Михась отвернулся от компьютера. — Я думал, вы никогда не перестанете собачиться.

— Это временное перемирие. — Жмых развел руки в стороны. — Форс-мажор, так сказать. Без обязательств.

— Ты не в церкви! — фыркнула Лика. — Можешь в любви и верности не клясться на Библии. Переживу.

— Иди кури носки, детка! — Жмых рассмеялся. — Я скорее в монастырь пойду, чем с тобой в загс.

— Ну я ж не виновата, что у тебя вместо головы жопа оказалась. — Лика наигранно пожала плечиками и отправилась гулять вдоль стеллажей. — Мальчики, не отставайте! Мне одной здесь неуютно…

— Не понял… И что это сейчас было? — ошарашенно уточнил Жмых у Михася, устремившегося вслед за Ликой.

— Сдается мне, что тебя сейчас жестко лингвистически поимели посредством словесной палки с гвоздем, — не оборачиваясь, проинформировал друга Михась. — Пошли уже, здесь разделиться и потеряться как два пальца сам знаешь обо что…

— Да и пусть затеряется эта мышь дистанционная! — возмутился Жмых, но пошел следом за другом. — На кой она нам уперлась? Пусть здесь пыли до смерти наглотается.

Михась оглянулся назад и с хитрецой посмотрел на друга.

— Боюсь, в таком случае ты первый прибежишь делать ей искусственное дыхание рот в рот.

— Только если перед этим надышусь угарным газом, — заверил его Жмых, шаря глазами по полкам, мимо которых они проходили. — Вот гадство, здесь и взять нечего! Нет, ну не степлером же мне потенциальному врагу угрожать?!

— Я, например, вот что нашел. — Михась выудил из кармана гвоздь-двадцатку. — Если изолентой обмотаю, еще та заточка будет.

— Где взял, а? — Глаза у Жмыха загорелись. — Там еще есть?

— Если б ты о Лике поменьше думал, то заметил бы, что мы целый дачный павильон прошли, — усмехнулся Михась. — По поводу таких гвоздей не уверен, но топоры, лопаты и вилы там точно были.

— Боженька ты мой! И ты молчал? — Жмых приплясывал на месте. — Далеко?

— Метров триста назад.

— Подождешь? — Жмых самым честным взором уставился на друга. — Я быстро. Ну а вдруг больше ничего не подвернется?

— Иди уже давай, берсеркер недоделанный. — Михась улыбнулся. — Я пока Лике крикну, чтобы коней придержала.

— А я никуда не тороплюсь. — Лика почти беззвучно вынырнула из-за стеллажей, держа в руке непонятную конструкцию.

— Это у тебя что? — очень удивился Жмых

— Не хочешь испытать на себе? — очень плотоядно улыбнулась ему Лика.

— Мне бы лучше для начала ТТХ этого монстра узнать, — не очень уверенно заверил ее Жмых. — Стендовые испытания могут и подождать. Тем более мне сейчас особо некогда.

Жмых кивнул Михасю и со всей возможной скоростью рванул в заданном направлении.

— Вот ведь реально, детский сад, штаны на лямках, — прокомментировала Лика ему в спину, непринужденно поигрывая в руке своей новой игрушкой.

— Ты бы поаккуратнее со своим приобретением, — посоветовал Михась ей, на всякий случай стараясь уйти с предполагаемой траектории выстрела. — Что это вообще за штука?

— Точно не знаю. — Лика поудобнее перехватила агрегат двумя руками, прицелилась в ближайший стеллаж и нажала на импровизированный спусковой крючок. Раздался негромкий щелчок, псевдооружие несильно дернулось у нее в руках, и тут же с легким металлическим звоном нечто воткнулось в намеченную цель. — Пойдем посмотрим, чем швыряется эта занятная штукенция.

Они подошли вплотную к стеллажам и без проблем увидели искомое. Большая, сантиметров семь в длину, металлическая на первый взгляд скоба наглухо прошила одну из несущих реек стеллажа.

— Вот это я понимаю степлер! — Михась достал из кармана свой гвоздь и безуспешно попытался выковырять скобу из пораженной ею цели. — Грозная игрушка. — Он осторожно взял устройство из рук Лики и прикинул вес. — Для своих габаритов совсем нетяжелое оружие. Думаю, около двух с половиной кило. Но чтобы постоянно таскать его с собой, я бы все же что-то вроде наплечного ремня к нему присобачил.

— Я назову его скобомет, — забирая обратно свое приобретение, уточнила Лика. — Что касается ремешка, мысль дельная, если я не хочу, чтобы у меня со временем руки до колен оттянулись. При первом удачном стечении обстоятельств так и сделаю. Смотри, а вон и наш рыцарь в несияющих доспехах возвращается.

Михась оглянулся. Жмых с гордым видом ковылял неторопливо к ним, показушно сжимая в руке свое оружие. Сделанное из черенка лопаты и обуха топора, оно чем-то отдаленно напоминало алебарду.

— Ты бы еще себе щит из тазика сделал и был бы при полном параде. Дон Кихот недоделанный, — фыркнула смешком Лика.

— Иди мойся в холодильник! — беззлобно бросил в ее сторону тот и гордо протянул Михасю свою поделку. — Поувесистей твоего гвоздя будет, не находишь?

Михась взял в руки оружие Жмыха и задумчиво его рассмотрел поближе. Сделано было крайне коряво, но от этого смертоносности оружие объективно не потеряло.

— А ты кого этим рубить собрался? — возвращая убийственную игрушку другу, поинтересовался он.

— Кого — неважно, повод тоже может подвернуться в самый неподходящий момент, — заверил его Жмых. — Тут главное — было бы чем рубить. — И он с довольной улыбкой на лице постучал своим оружием по полу. Получилось так себе. Покрытие пола очень успешно скрадывало звуки.

— Ну что, Данила-мастер, не выходит из попы каменный цветок? — тут же откомментила это его действие Лика.

— Не завидуй, завидулку сломаешь! — огрызнулся Жмых. — Куда дальше двинем? Может, обратно в конференц-зал? Оружием самообороны все вроде как обзавелись.

— Мальчик хочет похомячить бутербродиков? — незамедлительно поддела его Лика.

— Мальчик хочет, чтобы девочка со своими предположениями шла юзом по неведомым дорожкам так далеко, что и послать страшно, — не остался тот в долгу перед собеседницей.

— Вам еще не надоело? — тяжело вздохнув, уточнил у них Михась.

— А как тут по-другому развлекаться? — почти искренне удивилась Лика. — Клоун-то у нас всего один пока. — Она невозмутимо кивнула на Жмыха.

— Да я тебя… — делая шаг навстречу ей, зашипел Жмых.

— Это был риторический вопрос, — придерживая друга за плечо, уточнил Михась. Лика выдохнула и опустила к полу свое моментально вскинутое оружие.

— А ты еще спрашивал, кого я здесь рубить собрался, — проворчал Жмых, бросая косые взгляды на Лику.

— Рубилка еще не отросла, рубильщик хренов! — усмехнулась Лика.

— А ты проверь, — оскалился в ее сторону Жмых. — Поверь, тебя ждет много потрясающих открытий.

— Ага. Щас только лупу где-нибудь здесь отыщу, а то, боюсь, открытия не разгляжу невооруженным взглядом.

— Надоело! — Михась поморщился. — Я предлагаю найти и взглянуть на эту чертову дверь в неактивный отсек, а потом возвращаться назад и пробовать искать хакера.

— Да и поесть уже на самом деле не помешает, — соглашаясь кивком головы с другом, дополнил его предложение Жмых.

— Кто о чем, а лысый о расческе, — наигранно тяжело вздохнула Лика. — Давай, веди нас, Сусанин. — Она кивнула Михасю и поудобнее перехватила двумя руками свой скобомет.

Троица, с интересом оглядываясь по сторонам в поисках хоть чего-нибудь нужного, направилась по проходу между стеной и рядами стеллажей вглубь помещения. Одну из секций занимала длинная витрина с различными рюкзаками и сумками. Каждый подобрал себе подходящий, а Лика наконец-то обзавелась ремнем для своего оружия. Повесив его на плечо, она с облегчением потрясла видимо уставшими руками и в гораздо более приподнятом настроении вырвалась на десяток метров вперед. Жмых нашел отделение, забитое на первый взгляд сухпаем. Разглядывать добычу у него особого желания не было, и потому он, особо не заморачиваясь, набил под завязку брикетами свой рюкзак. Заметив его действие, Лика лишь едва слышно хмыкнула и отвернулась, продолжив путь. Наконец приятели разглядели на стене слабо подсвеченный контур искомой двери.

— Пробуем найти сенсор, — обшаривая дверь и стену вокруг нее взглядом, пробормотал едва слышно Михась.

— А чего его искать, вот он. — Лика уверенно приложила палец к двери, где-то на уровне груди, по центру.

— О, какая глазастая! — поцокал языком Жмых. — И лупа ей не нужна. Не передумала еще сделать потрясающее открытие?

— Не высверливай мне мозг! — устало вздохнула Лика, видя, что дверь ни на йоту не сдвинулась с места. — Давайте. — Она отошла в сторону. — Может, у вас получится приоткрыть завесу тайной комнаты.

Михась и Жмых по очереди приложили указательные пальцы к сенсору на двери. Результат ожидаемо оказался нулевым.

— Ладно, пошли отсюда. — Михась развернулся, намереваясь двигаться в обратном направлении. — В конце концов, отрицательный результат — тоже результат. В своих предположениях мы утвердились. Дверь на самом деле существует.

— И мы вот так просто уйдем? — услышал он у себя за спиной голос Жмыха. — Не попробовав использовать грубую силу?

— Ты чего задумал? — Михась только начал разворачиваться лицом к другу, когда раздался звук увесистого удара, как показалось, по стене. Закончив разворот, он увидел Жмыха, крепко сжимающего в руках над головой свою алебарду, готовясь нанести повторный удар по двери. Но сделать он этого не успел. Сначала оглушающе взвыла сирена где-то под потолком. Затем механический голос с металлическими нотками закаркал непонятно что на своем птичьем языке. Основное освещение вырубилось с началом этой трансляции. Невидимые красные светильники подсветки погрузили помещение в крайне неуютный багряный полумрак. И в довершение ко всему откуда-то сверху началась подача неизвестного газа, быстро накрывающего покрывалом ядовитого тумана помещение ангара. Резко запершило в горле, а из глаз брызнули слезы, превращая мир вокруг в плохо различимые размытые контуры.

— Валим отсюда к лифту, — задыхаясь, прокашлял Михась.

— Не успеем, — просипела чужим голосом где-то справа от него Лика и судорожно закашлялась. — Слишком далеко, и я почти ничего не вижу.

— Бежим вдоль стены прямо, друг за другом, до компьютера. По-моему, я рядом с ним видел дверь еще одного лифта. Жмых, ты где?

— Рядом! — Жмых с гортанными всхлипами задышал ему чуть ли не в самое ухо. — Я все слышал. Выдвигаемся.

— Я не могу, — раздался где-то рядом голос Лики и тут же смолк.

— Ты ее видишь? — Просипел Михась себе за спину, безуспешно пытаясь руками протереть слезящиеся глаза.

— Я нашел ее, — раздался где-то невдалеке справа хриплый голос Жмыха. — Она на полу, в полной отключке.

Михась побрел на голос и через несколько шагов уткнулся вытянутой перед собой рукой в рюкзак Жмыха, висящий у того на спине.

— Сбрасывай рюкзак! — хотел крикнуть Михась, но получился едва слышимый хрип. — Поднимаем ее и валим отсюда! Валим!

Друзья почти синхронно сбросили с плеч на пол свои рюкзаки и, подняв ватную Лику с пола, подхватили ее под руки, водрузив их себе на плечи. Перед этим Михась подобрал с пола ее скобомет и, перекинув ремень от него наискось через грудь, забросил оружие за спину. Приятели вернулись к стене и с максимально возможной скоростью потащились вперед. Голова кружилась неимоверно, в глазах плыло, а в легкие будто песка вперемешку с горящим напалмом засыпали. Тем не менее они медленно, но уверенно продвигались вперед.

— Вот же жопа! — просипел Жмых. — На вид такая худосочная девица, а весит как мамонт. Это сколько ж в ней дерьма, выходит?

— Вы друг друга стоите, — с тяжелой одышкой ответил Михась. — Но лучше бы ты заткнулся сейчас. Старайся дышать носом. Если ты отрубишься, мне вас двоих не вытащить. Все здесь ляжем экспонатами для наших последователей.

— А может, вырубишься ты?

— Какая разница, в какой последовательности этот газ нас на ноль помножит?

— Не поспоришь. Тащимся дальше молча.

Этот черепаший марафон, казалось, не закончится никогда. Когда неожиданно резко смолкла сирена, показалось, что в уши напихали ваты. В довершение ко всем «приятным» ощущениям у Михася перед глазами начали плавать черные круги.

— Прости, Жмых, — прохрипел он. — Кажется, я скоро вырублюсь.

— Терпи. Я вроде вижу контур лифтовой двери. Немного осталось.

Как они попали в лифт, Михась практически не помнил. Зато очень хорошо помнил, как открылись двери лифта и в легкие, словно ураган, ворвался свежий прохладный воздух. Продышавшись, Михась протер глаза и огляделся. Все трое сидели на полу кабинки лифта. Жмых сидел с закрытыми глазами и судорожно дышал широко открытым ртом. Лика сидела в углу, свесив голову себе на плечо, словно сломанная фарфоровая кукла. Такая же бледная и безжизненная. Михась, не поднимаясь с пола, на четвереньках подполз к ней и, приложив руку к шее, попробовал прощупать пульс.

— Как она? — раздался у него за спиной хриплый голос Жмыха.

Михась уже хотел ответить другу, когда Лика неожиданно открыла глаза и слабо ему улыбнулась.

— Скорее мертва, чем жива, — пояснила она для Жмыха. — Спасибо, мальчики! Вы случаем мою новую игрушку не потеряли?

— Ну и кто бы там говорил про лысого и расчёску? — вяло усмехнулся Жмых.

— Опять началось… — вздохнул Михась и устало откинулся спиной на стенку лифта. — Долго здесь сидеть будем?

— А ты куда-то торопишься? — усмехнулась Лика. — Мы только что чуть ли не с того света выползли. Можно и отдышаться.

— Предположим, кто-то и выполз, — не упустил своего шанса ввернуть шпильку Жмых. — А кое-кто на чужом горбу оттуда выехал.

— Уж кто бы фонарем, да в задницу светил! — хмыкнула Лика, устраиваясь поудобнее на полу. — Если подумать, это твой недоразвитый мозг вкупе с шаловливыми ручонками нас всех чуть под монастырь не подвел. Ты мне можешь внятно объяснить, что подвигло тебя дубасить дверь незнамо куда своим куцым топориком? Книжек про конкистадоров в детстве перечитал? На подвиги потянуло? Так лучше бы ты Стивена Кинга до дыр зачитывал, авось и обделался бы перед тем, как ломиться в чужую запертую дверь.

— Чужого нам не надо, но свое мы возьмем, чье бы оно ни было, — усмехнулся, глядя ей в глаза, Жмых. — Согласен, получилось не очень. Но благодаря мне и моему топорику мы почти наверняка узнали две вещи.

— Ага. — Лика потянулась и подняла с пола свой скобомет. — Не поделишься своими извращенными наблюдениями?

— Во-первых, мы теперь точно знаем то, о чем только догадывались. Это место построили точно не русские.

— Ты о голосе во время аварийной тревоги? — уточнил Михась.

— В дырочку! — ухмыльнулся Жмых. — Не верю я, что есть такие идиоты, которые в случае возникновения чрезвычайной ситуации будут заморачиваться знанием иностранного языка у всего персонала.

— А я, глядя на тебя, в существование таких идиотов очень даже верю, — не удержалась от едкого комментария Лика.

— Проехали. — Жмых обреченно махнул рукой. — Горбатую и могила не исправит.

— Сам Квазимодо! — фыркнула Лика.

— И во-вторых, — пропуская реплику Лики мимо своих ушей, невозмутимо продолжил Жмых. — Мы выяснили, что местная техника не любит грубого вмешательства.

— Можно подумать, какая-либо техника любит, когда ее курочат! — не полезла за словом в карман Лика.

— Это ты в армии не служила.

— А ты, надо думать, служил…

— Ты меня уже достала. Я, блин, тебе только что, жизнь спас.

— Только сначала чуть не убил. И вообще, я не уверена, что это ты, а не Михась меня на своем горбу пер из устроенной тобой преисподней.

— А ты сама у него спроси!

— Тихо всем! — Михась вскинул руку в предупреждающем жесте над головой. — То ли у меня крышу сносит после этого чертова газа, то ли я слышал голоса. И совсем не ваши.

Все притихли, полностью превратившись в слух. Наконец они четко услышали мужской голос:

— Они на минус первом этаже. И если мне память не изменяет, Робби что-то там говорил про технические помещения на нем. Вот интересно, их случайно туда занесло или они целенаправленно туда направились?

— Это они, по ходу, о нас, — одними губами прошептал Жмых. — Мать их за ногу, они что, нас отслеживают? Может, это местные? — Он непроизвольно крепче сжал в руке рукоять своей алебарды.

— Не думаю, — так же еле слышно ответил ему Михась. — Скорее всего, тоже разобрались с компьютером и по нему отслеживают наше перемещение. Видимо, сейчас на минус первом творится черт знает что и они на время нас потеряли из виду.

— У нас есть фактор неожиданности, — процедила Лика, удерживая двумя руками свой скобомет. — Грех не воспользоваться такой возможностью.

— Думаю, они, как и мы, не просто так тут чаи гоняли, — донесся до притихшей на раз троицы женский голос, — а тоже юзали этот агрегат на предмет интересующей их информации. Предположу, что даже нашли искомое где-то там внизу. Есть догадки, что это?

— Я двоих насчитал, — прошептал возбужденно Жмых.

— Хреновый из тебя счетовод. — Лика кинула на него насмешливый взгляд. — Два этих трепла в конференц-зале, где-то совсем недалеко, плюс молчаливый Робби. И черт его знает, где он. То, что он точно не глухонемой, мы узнали от них самих.

— Как бы то ни было, нам нужно выдвигаться в их сторону. — Михась посмотрел на своих спутников. — Как можно незаметнее подберемся к ним и визуально их пересчитаем. Дальше действуем по обстоятельствам. Тянуть время нам не с руки. Скоро сюда все проснувшиеся стягиваться начнут. Ошарашенные и мало что понимающие. И выяснять, куда дальше двинет этот цирк, я предпочитаю, определившись, с кем мы имеем дело на данный момент.

— Разумно, — поддержала его Лика. — Кто идет первым?

— Я. — Михась посмотрел на Жмыха. — Ты замыкаешь. На тебе спина.

— Почему именно так?

— Во-первых, ты опасный тандем со своей алебардой. А во-вторых, Лика, если что-то пойдет не так, гораздо лучше прикроет меня из своего скобомета, чем ты, размахивая своим топором на длинной ручке. Мы по-прежнему не знаем, есть ли у них оружие. А если есть, то какое. Все, выдвигаемся, идем тихо, дышим ушами.

Михась осторожно поднялся на ноги и первым вышел из лифта. Головокружение прошло не полностью, и его немного штормило. Тем не менее он стал крадущимися шагами стал продвигаться к повороту коридора, за которым продолжался негромкий разговор. Вернулись на этаж они на другом лифте, и он слабо представлял себе, с какой стороны конференц-зала они выйдут к незнакомцам. Осторожно выглянув из полумрака коридора в хорошо освещенное помещение конференц-зала, он сразу увидел разговаривающих незнакомцев. На беглый взгляд это были их ровесники, парень и девушка. И пока они их точно не заметили. Парочка стояла напротив монитора к ним спиной.

— Я видел двоих. — Михась повернулся и шепотом проинформировал Лику и Жмыха. — Оружия у них не заметил. Сейчас резко все вместе выходим из коридора. Лика, ты на всякий случай проконтролируй их своим скобометом. Ты справа от меня, Жмых слева. Пошли!

— Что за… — донесся до них удивленный голос парня.

Одновременно троица друзей вышла из коридора. Михась прищурился от немного яркого света для его воспаленных от газа глаз, набрал побольше воздуха в легкие и заговорил с незнакомцами:

— Рады приветствовать коллег-попаданцев!

Глава 5

Если памперсы жмут спереди, значит, детство закончилось…

— Ну, значится, где-то так все и было. — Жмых дожевал очередной бутерброд и вытер руки об штаны. — Что делаем дальше?

Михась, минуту назад очнувшийся от воспоминаний, с молчаливым интересом наблюдал за новыми знакомыми.

— У тебя есть предложения? — уточнила у него Лена.

— Я бы хотел осмотреть здание снаружи. Посмотреть на природу вокруг. Может, станет немного понятнее, куда нас всех занесла нелегкая рука судьбинушки.

— Скорее уж волосатая лапа каких-то моральных отморозков, — хмыкнула Лика.

— Не суть важно. — Жмых был сыт и пребывал в приподнятом настроении. — Как ты все это, что с нами происходит, ни назови, а входную дверь найти стоит. Хотя бы чтобы знать, куда бежать, если здесь все станет накрываться медным тазом.

— Мы с Вадимом тоже хотели этим заняться, — поддержала его Лена.

— И что вам помешало? — решил уточнить Михась.

— Сначала не хватило времени, а потом вы. Точнее, ваше неожиданное появление здесь. — Она слегка улыбнулась Михасю.

— Значит, сейчас нам ничего не стоит объединить наши усилия и найти эту пресловутую дверь наружу. — Он обвел всех взглядом. — Если нет возражений, то приступим. Есть мысли, с чего начнем?

— Думаю, начнем мы с компьютера. — Вадим поднялся из-за стола и подошел к монитору. — О! В коридорах наблюдается определенное оживление. Максимум через полчаса здесь будет довольно людно. Нужно побывать снаружи до первого контакта с пробудившимися товарищами по несчастью.

— Или совсем не товарищами, — обозначилась Лика.

— Или так, — согласился с ней он. — Есть мысли, где на схеме искать эту дверь?

— Давай выведем общий план здания. — Подошедший к нему Михась указал на нужную пиктограмму, а Вадим ее активировал. — Смотри! — Михась удивленно прищелкнул пальцами. — У них есть выход на поверхность даже с минус первого этажа.

— А чему ты здесь удивляешься? — вставила свое мнение подошедшая к ним Лена. — Судя по вашему рассказу, там до черта техники складировано. Напрямую гораздо быстрее доставить ее на поверхность. Вы, например, о каких-то погрузчиках, увиденных вами, рассказывали.

— Только я категорически против идти через минус первый этаж! — очень громко обозначил свое мнение Жмых, усердно набивающий карманы жилета сэндвичами из холодильника. — Хотя бы в ближайшее время, пока там все не устаканится.

— Слушай, — Михась с прищуром посмотрел на него, — ты же раньше столько не хомячил? Чего вдруг прорвало?

— Так табаку нема, вот жратвой и компенсирую. На сытый желудок курить меньше хочется.

— Да врет он все, — хмыкнула Лика, так и оставшаяся сидеть с чашкой кофе за столом. — Просто боится, что вновь прибывшие всю еду подъедят, а ему не оставят.

— Кто был ничем — достал совсем! — отмахнулся от нее Жмых, не прекращая мародерки холодильника. — Есть захочешь, еще сама слезно просить меня поделиться будешь.

— Ну ни пуха тебе, ни Пятачка! — усмехнулась Лика.

Михась, Вадим и Лена, особо не прислушиваясь к этой словесной перепалке, пробовали разобраться с компьютером, чтобы увеличить план этажа. Пока получалось плохо. Если точнее, никак.

— Что за идиот писал программное обеспечение для этого архивариуса? — Вадим еле сдержался, чтобы не садануть кулаком по панели управления. — Я не в восторге от программ «Майкрософта», но здесь бы они смотрелись как верх гениальности.

— Давай еще раз посмотрим, как графически обозначен выход наружу с минус первого этажа, — предложил Михась. — Что-то на этом плане даже в таком масштабе мы упускаем. Вроде что-то вижу, а что — не пойму. Не улавливаю.

— Давай, — пожал Вадим плечами, открывая план минусового этажа.

— Можешь открыть на одном экране сразу два плана? Нашего и минус первого.

— Попробую. — Вадим забегал пальцами по панели управления. — Но масштаб будет еще меньше.

После недолгих мучений Вадим сумел вывести графическое изображение двух ярусов здания на один экран. После этого вся троица чуть ли не носами уткнулась в монитор.

— Ничего не понимаю! — Вадим потер начавшие слезиться от напряжения глаза. — Вот обозначение пандуса на выход с минус первого. Вот обозначение входной-выходной двери на нашем этаже с этого пандуса. Но нет такой пиктограммы напрямую с нашего этажа!

— Погоди! — Михась прикрыл глаза и потер переносицу. — Закрывай эти окна и выведи снова на экран общий план здания.

— Зачем?

— Я, кажется, понял, в чем здесь дело. — Михась открыл глаза и вздохнул. — Выход с пандуса не на нашем этаже. Видишь маленький красный крестик на иероглифе выхода? Мы вообще не на первом этаже. Мы на нулевом этаже. Под землей. Понимаешь? Выводи план здания целиком. Скоро здесь станет крайне оживленно, а я очень хочу в это время быть на поверхности.

— Уже делаю. — Вадим снова забегал пальцами по консоли управления. — Готово. На что смотреть?

— Подожди. — Михась начал водить пальцем по экрану, следуя изгибам коридоров, ведущих к конференц-залу. — Вон оно. — Он на секунду прикрыл глаза и улыбнулся. — Видишь тот же маленький красный крестик в углу лифта в пятом коридоре? Это точно выход на первый, наземный этаж.

— Ты уверен?

— Других вариантов я не вижу.

— Почему тогда у нас нет плана этого этажа с выходом на поверхность?

— Не знаю. — Михась пожал плечами. — Чем руководствовались строители этого сооружения, мы не знаем. В том, что они повернуты были на безопасности, мы убедились на своей шкуре на минус первом этаже. А вот то, что мы не нашли настоящих окон в наших жилых боксах, лишь утверждает меня в мысли, что мы по-прежнему находимся под землей. Так что, идем проверять эту гипотезу?

— Времени на поиски других вариантов у нас уже не осталось. — Вадим кивнул на графическое изображение «проснувшихся», которые были уже совсем близко от выходов из коридоров в конференц-зал.

— И обратите внимание, — вклинилась Лена, указывая пальцем на экран. — В пятом коридоре нет жилых боксов. Это явно эвакуационный тоннель! И он просто обязан иметь выход наружу!

— Если вам нечего делать, то не надо это делать здесь! — подытожил подходящий к ним Жмых. — Вы уже поняли, где пятый коридор? Давайте валить отсюда, пока здесь тесно не стало.

— Не спеши, а то успеешь, — хмыкнула Лика, поднимаясь из-за стола и подходя ко всем. — В кои-то веки я согласна со Жмыхом. Пойдемте уже подышим свежим воздухом.

Поскольку никто и не думал возражать, выдвинулись незамедлительно. Пятый коридор нашли без особых проблем. Зашли в него и двинулись, никуда не сворачивая, по главному «руслу», не обращая внимания на периодически встречающиеся по пути боковые ответвления. Плафоны на потолке услужливо разгорались по мере их продвижения.

— А как мы определим нужный нам лифт? — поинтересовался идущий замыкающим Жмых. — Вы рассчитываете, что у него подсветка другая будет?

— Де-юре, де-факто, дебило! — хмыкнула идущая перед ним Лика.

— Чо сказала? — возмутился Жмых.

— По ходу, — усмехнулась Лика, — один в поле не понял…

— Слышь, ты… — обозлился Жмых. — Особо умная. Делай не под меня, делай под себя! Я вообще не у тебя интересовался.

— Ты мне еще обухом своей игрушки по затылку приложись, бутербродный рыцарь. — Лика обернулась и с усмешкой в глазах посмотрела на него. — А что, с тебя станется. Только вот потом опять меня на себе тащить придется… Сдюжишь? Или, как в прошлый раз, за свой косяк Михася отдуваться попросишь?

— Да пошла ты… — совсем сдулся Жмых.

— Мы посчитали, — разряжая обстановку, донесся до него голос Лены. — Третья лифтовая шахта с конца коридора. Там тупик. Доходим туда, разворачиваемся и считаем лифтовые двери, двигаясь в обратном направлении. Все просто.

— И далеко еще? — обрадовался новому собеседнику Жмых.

— Знания половым путем не передаются! — снова влезла Лика.

— Как ты меня достала! — Жмых не выдержал и сплюнул под ноги. — Влюбилась, что ли?

— При случае подарю тебе губозакаточную машинку. — Лика звонко рассмеялась. — Просто для тебя сделать маленькую гадость — для меня большая радость!

— Так, пришли! — Михась, шедший первым, уткнулся взглядом в глухую стену, перекрывавшую тоннель от пола до потолка. — Разворачиваемся. Все считаем лифтовые шахты по ходу нашего движения. Смотрим на подсветку контуров дверей и справа, и слева от себя. Напоминаю, третья лифтовая шахта — наш пропуск на поверхность. Поехали!

Шли небыстро, внимательно осматривая стены. Благо, и правда, жилых боксов в этом коридоре не было. И все одно, чуть не пропустили нужный контур лифта. Настолько слабым было его свечение, настолько неприметным для глаза, что Жмых, Лика и Лена прошли мимо, ничего не заметив, и лишь Вадим, идущий предпоследним, неуверенно попросил всех притормозить.

— Блин, что ж он такой незаметный? — сильно удивлялся Жмых пятью минутами позже. — Вы же решили, что это эвакуационный выход? Тогда он должен всеми цветами радуги переливаться, а не сливаться свечением с расцветкой стен тоннеля!

— Ну, это мы так решили, что выход эвакуационный, — пояснил ему Вадим. — А чем были озабочены строители этого не пойми чего, мы даже догадываться пока не можем.

— Ну, кто приложит палец к сканеру? — поинтересовалась Лена.

— А есть разница? — удивился Михась. — Давайте я.

Решительно шагнув вперед, он вжал указательный палец в кружок сканера на двери лифта. Ничего экстранеординарного не произошло. Дверь беззвучно скользнула в сторону, обнажая хорошо освещенное нутро лифта.

— А он пятерых разом потянет? — задумчиво пробормотал Жмых себе под нос, но Лика услышала.

— Если бы ты ел поменьше, а на горшок бегал почаще, то, сдается мне, сто пудов бы потянул.

— Только вот не надо мата Восьмого марта! — скривился Жмых, словно откусил от лимона. — Когда тебя перли, полудохлую, думали, легче по два мешка картошки на себя взвалить каждому. Намек просекла?

— Ну, дистрофикам и спичка штанга, — невозмутимо пожала плечами Лика. — Михась вон не жаловался…