Дикое счастье

Дикое счастье

Узкая тропинка змеится между крутой скалой и отвесом каньона, по дну которого, на глубине двадцати метров, прыгает по камням речка. На небе — ни облачка, солнце жарит во всю мощь,, градусов, наверное, тридцать пять, но на природе жара переносится гораздо легче, чем в каменной ловушке города. К тому же передо мной шагает Светочка, и мои глаза то и дело соскальзывают с её пёстрого рюкзачка на ладную попку, обтянутую короткими хлопчатобумажными шортиками, и гладкие загорелые ножки. Это прекрасное зрелище настраивает меня на определённый лад, и усталость от жары и долгого перехода сама собой улетучивается.

Мы идём в хвосте. За нами идёт Михалыч — он, как самый здоровый в нашей команде, замыкает строй, на случай, если кого-то оставят силы и надо будет принять рюкзак у него. Или у неё. Кроме Светочки, в команде ещё две женщины. Ритуля, жена Алекса, который всё это затеял, и моя жена Марго. Ритуля и Марго шагают сразу за Алексом, который возглавляет движение, после них — Андрей, брат Марго и коллега Алекса. Он и «втравил» нас в это приключение. И ещё в одно приключение, которое, конечно, очень приятное, но я понятия не имею, что делать с этим дальше…

Ладно, обо всём по порядку.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Вернулся я, как обычно, поздно. А я что, виноват, что приличную работу можно найти только в облцентре, до которого на электричке час езды, а всего выходит полтора-два? В один конец… Так что у меня с дорогой рабочий день получается двенадцать часов, зато в месяц имею столько, сколько в нашем Краснозадрищенске не заработать за год, если только ты не мэр, не начальник ГУВД и не директор нашего главного городского универмага… Излишне говорить, что, когда я вернулся в семейное гнёздышко, никто не встретил меня радостным возгласом и пахнущим мятной жвачкой поцелуем. Хотя я того заслуживал… Хранительница очага, облачённая в эротичные обвисшие спортивки и сногсшибательную мятую тунику, пырилась в телек и делала вид, что её ужасно интригуют взаимоотношения персонажей «Дома-2».

— Котлеты с макаронами на сковородке, разжарь там себе. Я уже ужинала, — сказала Марго вместо приветствия.

— Спасибо, дорогая, — сказал я. Да нет, ни фига подобного я не сказал. Я просто пошёл на кухню и разогрел, или, как говорят в нашем полуколхозном городишке, разжарил макароны с котлетами, потом полчаса пил чай и листал ленту «одноклассников» на смартфоне. Когда я пришёл в спальню, Марго уже потушила свет и забралась в постель. Я разделся и лёг рядом, ощутив её спину и попу, затянутые тканью ночнушки.

— Приставаний сегодня не будет? — спросила жена.

— Нет, — ответил я.

— Ой, ну и слава боженьке.

— Да не больно-то и хотелось.

— Взаимно.

Обменявшись любезностями, мы сделали вид, что заснули. Или вправду попытались заснуть.

Среди ночи я проснулся оттого, что Марго сидела на постели и тихо плакала. Я моментально проснулся окончательно, присел рядом и обнял её. Любящая жена оттолкнулась локтем.

— Отвали! — прохлюпала она.

Я сжал её руки, и притиснул к себе. Она немного побрыкалась, потом облегчённо уткнулась мне в грудь и заревела.

— Ну почему? Почему? — слышалось между рыданиями.

Хотел бы я знать, почему…

…Немножечко расскажу о нас. Историю болезни, так сказать. Мы вместе уже почти пять лет, если считать со дня первого знакомства, а официально в браке — четыре года. Наша семейная жизнь давно дала трещину. Причин множество. Во-первых, мне тридцать, Марго на полтора года моложе, у обоих за плечами приличный сексуальный бэкграунд, «бывших» побольше дюжины. Даже в лучшие моменты, когда Маргошка стонет подо мной «О да, милый, ещё, ещё, я сейчас опять кончу!», где-то на краешке моего сознания сидит и хихикает злой демон, который напоминает — а ведь она так же стонала и с теми, кто был у неё раньше. Так же судорожно целовалась, торопливо забирала в рот готовый излиться член и сглатывала сперму… Ну ладно, не совсем так же — но ведь делала ЭТО, правильно?

В хороших книгах и фильмах говорят — «Мне всё равно, кто был у тебя до меня, ля-ля-ля тополя»… Не верьте. Не всё равно. И мне не всё равно, и ей тоже — это я точно знаю. Наверное, ревность к прошлому — это действительно смешно и нелепо (прошлое ведь не изменить), но ничего не могу с собой поделать.

Детей у нас нет. Сначала мы мало зарабатывали (точнее, мало зарабатывал я: Маргошкино сидение в магазине в должности «старшего менеджера» — это хобби, а не заработок), потом… как-то уже втянулись в жизнь вдвоём. Никто третий нам не нужен. Наверное, если бы мы завели собаку, мы бы сами начали собачиться ещё хуже, чем сейчас (оцените каламбур!). Впрочем, мы всё меньше времени проводим вместе. С тех пор, как я добился перевода в областной офис и моя зарплата увеличилась в два с половиной раза, с понедельника по пятницу мы почти не видимся. В субботу я отсыпаюсь за неделю, а в воскресенье встаю с мыслью, что выходные кончаются, и завтра на работу.

Кто-то скажет: «Заелись вы, молодёжь, вот оно что, вам бы походить в ватнике да поробить за трудодни! Или в очередях постоять за синими курами!» Не буду спорить. Поколение наших родителей, не говоря уж о более дальних предках, жило куда как более сурово. Может, потому и умели ценить мимолётную радость близости и беречь любовь…

…а может, мне надо засунуть в задницу эту старпёрскую философию и подумать, что, мать твою, делать? Я люблю свою жену… ну, я так думаю. Иногда. Возможно, и у неё остались ко мне какие-то тёплые чувства. Только она их тщательно скрывает. Как и я, впрочем. От того, чтобы разбежаться, нас удерживает только одна мысль — разбежимся, а что потом?

Нет, вру. Как-то раз после трёх месяцев взаимных идиотских придирок, ссор и полного сексуального аута я ляпнул: «Милая, может нам лучше… (я не смог сказать „расстаться“) какое-то время пожить раздельно?».

— Хорошая идея, — без выражения сказала Марго, быстро собралась и через полчаса её след простыл. Я сидел, как после хорошего нокаута, до меня медленно доходило, что я натворил. Ещё немного — и я схватил бы телефон, кинулся бы ей названивать, умолять вернуться, но, к счастью, во мне поднялась спасительная злость. Ах, вот так? «Поживём раздельно»? Да я сра… с радостью!

В тот же день я по-быстрому зарегался на сайте знакомств, где ищут «вторые половинки», и без труда нашёл симпатичную шлюшку, готовую принять меня в своей квартире. Это была не профессионалка, а обычная разведёнка с прицепом, у которой чесалось. Девушка оказалась молодая, симпатичная и неглупая. Мы с ней погуляли по парку (она жила в соседнем городе, до которого пятьдесят километров, так что я не боялся, что нас запалят), а под вечер отправились к ней. После второго бокала вина я мягко, но надёжно взял её за руку и потащил к себе. Разведёночка мило зарделась, саму малость поломалась и села мне на колени. Она не могла не чувствовать попкой мой член, который рвался в бой после долгой безработицы. Я целовал ей шейку и плечики, оттянув кофточку, девушка ахала и ёрзала попой. Я расстегнул на ней джинсы и запустил руку в район «не балуйся!» Там всё было горячо и влажно…

— М-м-м! — простонала девушка. Я бережно ссадил её с коленей, рывком спустил с неё джинсы с трусами, в следующую секунду избавился от своих штанов и без разговоров вошёл в неё. Остатков самообладания хватило на то, чтобы натянуть гондон. Первые пять минут мы провели возле стола, потом сбросили остатки одежд, и я отнёс её на застеленную кровать. Там мы провели остаток вечера и ночь до четырёх утра. К тому времени моя случайная подруга могла только прерывисто стонать, а под койкой валялись три перевязанных презерватива.

На следующий день (это был понедельник) я проснулся в десять часов, позвонил в контору и попросил отгул за свой счёт. Мне его дали через «твою мать, как не вовремя!». Потом я завалился под бочок к симпатичной разведёнке, и мы проспали до часу дня.

А после утреннего секса и позднего завтрака моё настроение испортилось. Я понимал, что, если не уйду сейчас, то уйти на следующие сутки мне будет труднее. И она это понимала и злилась на меня.

— Ладно, поезжай, — сказала она, глядя в сторону, хотя я и не заикался об отъезде..

Я посмотрел на неё. Совсем чужое лицо. Как будто не она ночью стонала «о милый… о какой ты… трахай меня…».

Ну ладно. Ещё не хватало распустить нюни перед этой… одноночкой!

Тем же вечером я был дома. Меня ждал приятный сюрприз: через час после моего возвращения вернулась Марго. Она была немного заплаканной, но старалась держаться.

— Милый, прости меня… — лепетала она, стоя в прихожей. — Я не могу без тебя. Не прогоняй меня больше, пожалуйста…

Я подошёл к ней. Она смотрела мне в глаза. Ничего не говоря, я приподнял пальцем её за подбородок. Второй рукой я приподнял её юбку, оттянул трусики с колготками и погладил лобок. Глаза Марго расширились от удивления; в ту же секунду она чуть-чуть покраснела и лукаво улыбнулась.

В следующую секунду колготки с трусиками были разорваны, а моя жена, притиснутая к стене, получала то, что ей причиталось. Общение с чужой женщиной подействовало на меня как хороший афродизиак. Я подхватил Маргошку под задик и, поддерживая руками, имел её на весу, а она, обхватив меня за шею, тоненько благодарно стонала.

Да, примирение было полным. Жаль только, что запала хватило не больше чем на две недели, а потом всё покатилось по старой убитой колее…

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

— У тебя когда отпуск? — спросила Марго.

Мы старались завтракать вместе, хотя ей до начала работы было ещё два часа, а дорога от дома до магазина отнимала двадцать минут.

— Никогда.

— Вить, я серьёзно!

(Ох, да, забыл представиться. Виктор. Победитель, едрить того в жопу копьём!)

— И я серьёзно. У нас не любят давать отпуска. Всегда аврал, вечно всё надо сделать вчера, просрали все полимеры… Работаем по договору, если что — в один день на улицу без выходного пособия…

— Да знаю я всё это! Слушай, тут Андрюха в поход зовёт. Они с институтскими коллегами собираются, и нас приглашают. Я думаю… нам надо сменить обстановку.

— Хочешь купить новую мебель!

— Ты мудак или прикидываешься, чтобы меня побесить? — От миролюбия не осталось и следа. — Виктор, я хочу сохранить семью. Надеюсь, ты хочешь того же. Хотя надежда слабая, если честно. И я подумала…

— Таскать рюкзак, наживать межпозвоночную грыжу и геморрой, хавать консервы во славу гастрита, бить комаров и подтираться лопухами… Знаешь, это сомнительные развлечения. Если ты думаешь, что это поможет заштопать отношения — ну…

— Я уже ничего не думаю! Я хочу сходить в поход, потому что я, блин, старею, понимаешь ты или нет, старею от такой жизни, и через три года я уже не смогу поднять свою задницу от дивана, я превращусь в жирную брюзгливую клушу, как…

— Как моя мамаша, — Я плеснул маслица в огонь.

— ДА! А я не хочу! Я хочу в поход с ребятами! С тобой или без тебя, я пойду, понял ты?

Хм. А почему бы нет?

— Ну, считай, убедила. Когда поход?

— Давно бы так, — проворчала она. — На той неделе, в среду. Или в четверг, как соберутся. Поход на неделю, или полторы, смотря по погоде…

— Ого! В Арктику, что ли, собрались?

— В Антарктику. Короче, ты возьмёшь отпуск? Ну Вить, ну пожалуйста, мы ведь ни единого разичка не ходили в поход! — она включила режим доброй и милой девочки. — Ну, не понравится, не будем больше ходить. Ну давай, а? Ребята хорошие, не шваль какая-нибудь, и в походных делах всё умеют, если что — нам помогут… М-м-м? — Она наклонила голову и посмотрела на меня так, как давно уже не смотрела.

Я засмеялся и поцеловал её.

— Ладно. Сегодня беру отпуск на полмесяца. Пусть хоть увольняют потом.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

— Привал!

Я не торопясь спускаю рюкзак на землю, усаживаюсь на каремат, и только сейчас чувствую, что, мать вашу, умотался не на шутку. Марго вытягивает ножки и улыбается мне. Улыбка так себе, усталая и напряжённая.

Никак не может забыть то, что было минувшей ночью. Да ладно, сама виновата.

Алекс и Андрей совместно налаживают газовую горелку. Через несколько минут мы освежаемся чаем с шоколадом: идти ещё далеко, и наедаться в дорогу не стоит.

Мы расположились в седловине между двумя горами: одна повыше, другая пониже. Вокруг — редкие кусты, чахлая трава, много каменных осыпей.

— Поздравляю, — говорит Алекс. — Идём на час впереди графика. Я на проход вдоль каньона положил три часа, а мы промахнули его меньше чем за два. Устали?

— Не-е-е! — хором тянем в ответ, как пионеры.

— Вот и окейно. Ещё семь километров, там дорога уже попроще, и мы на месте.

— Никто не хочет на гору подняться? — Андрей кивает на вершину, напоминающую голову верблюда. — Оттуда классный вид!

— Все хотят!

— Не все! — капризничает Марго. — Если я туда вскарабкаюсь, то к озеру меня понесёте.

— Да ладно, Марго, пошли! — пытаюсь я растормошить супругу.

— Вить, я знаю себя. Я не полезу. Я не хочу, я высоты боюсь, и вообще, я лучше вас здесь подожду.

— Я тогда тоже здесь останусь. Ещё не хватало тебе одной тут…

— Не нужно. Тебе хочется, ты и иди, — говорит она с капелькой яда.

— Виктор, слазай туда, действительно, я с Маргаритой останусь, — говорит Михалыч. — Я таких видов уже столько перевидал, что скоро из ушей полезут.

Ну, ладно. Поднимаюсь и иду вслед за нашими, которые уже лезут на гору.

Лезут — это значит, карабкаются на четвереньках, цепляясь за выступающие камушки и деревца, укоренившиеся на склоне. То и дело у кого-то срывается рука или нога, и по склону с шорохом сбегает струйка мелких камушков. Девушки игриво-испуганно ойкают. Смотрю назад и едва удерживаюсь, чтобы не крикнуть «мама!». Мы забрались уже высоко, а с перепугу кажется, что вскарабкались на отвесную стену двадцатиэтажного дома. На самом деле всё не так, но, если отсюда сорваться и полететь кубарем вниз — костей не соберёшь. Ну, зачем я только полез?

Не «зачем», а «за кем». Вот она, широко расставила мускулистые загорелые ножки, одной упёрлась в выступ, вторую пытается уместить на естественной «ступеньке»…

Не отвлекайся, дебил, а то вниз полетишь! И даже если чудом зацепишься за скалу, чудо оторвётся…

Мы подбираемся к вершине. На самый верх забираемся по очереди. Сперва залезает Андрей, он подаёт руку Ритуле, которую подсаживает Алекс. Мы со Светочкой сидим на крутом склоне глубиной метров тридцать, и смотрим на каньон.

— Вот бы отсюда на параплане! — мечтательно говорит Светочка.

— А ты летаешь на парапланах?

— Летаю. Уже пять лет, — отвечает девушка.

— Ну и как?

— Это словами не передашь. Это надо попробовать.

— Эй! Место свободно! Вы полезете? — окликает нас Андрей.

Светочка поднимается и легко карабкается на темечко каменного верблюда. Я лезу следом, стараясь не кряхтеть, как старенький дедочек, и больше всего боюсь, что девчонка подаст мне руку.

Мужику тридцатник, но он до сих пор боится показаться некрутым перед девчонкой.

Естественно, ведь я же собираюсь её соблазнить! Это только в дурацких фильмах прекрасные девушки влюбляются в неумёх и неудачников. В жизни, если всерьёз хочешь пожарить цыпочку на своём вертеле, надо показать ей, что у тебя имеются яйца во всех смыслах этого слова…

— Вить, смотри! Правда, классно?

Поднимаюсь с карачек. Что правда, то правда. Вид суперский. «Горная страна» (кажется, это так называется?), которую мы пересекаем, тянется с юго-запада на северо-северо-восток. Справа — тёмное море леса, в нескольких местах рассечённое полями и дорогами. А слева — плоскогорье, и на горизонте блестит, точно оцинкованная крыша под солнцем, озеро — цель нашего пути.

Наши руки незаметно сплетаются пальцами, и мы стоим так некоторое время. Потом поворачиваемся друг к другу. Светочка кладёт мне руки на плечи, я обнимаю её за талию. Её глаза полуприкрыты, тонкие бледные губки приоткрыты…

Мы целуемся, сперва робко, осторожно, потом — сильно, со сплетением языков. Я прижимаю её к себе, ещё немного — и я начну раздевать её прямо здесь, и плевать мне на всё и на всех…

В самый опасный момент Светочка отстраняется.

— Пошли. А то наши уже заждались, — говорит она и первая делает шаг к спуску. Но она оборачивается и посылает мне такую улыбку, более красноречивую, чем самая откровенная фраза.

Мы спускаемся, не думая о технике безопасности. Поэтому у нас из-под ног то и дело срываются небольшие лавинки, а последние десять метров до перевала я преодолеваю почти кувырком. Все уже в сборе. Марго смотрит на нас так, словно съела тухлый лимон.

— Зря не пошла, — миролюбиво говорю ей. — Такая панорама…

— Не сомневаюсь! — сухо отвечает она.

— Вас ждём! Навьючивйтесь и вперёд! — говорит Андрей.

* * * * * * * * * * * * * * * * * * * * * *

Отпуск мне дали на удивление легко. Я даже заподозрил неладное. В понедельник мы собрались с нашими будущими попутчиками. С Андрюхой, моим шурином, с его институтским коллегой Алексом и Алексовой женой Ритой, которую все звали Ритуля, мы встречались не раз: часто бывали друг у друга в гостях. Ритуле очень подходило её имя: небольшого роста, пухленькая, но не жирная, курносенькая, в очках и мелких кудряшках, очень шебутная. Новых лиц было двое: Михалыч — мужик лет под сорок, с избыточным весом, но сильный; у него были длинные волосы до лопаток, короткая борода, цветные татуировки на руках и серебряная пентаграмма на груди.

И ещё один участник команды — Светочка. Она была студенткой и в будущем году должна была писать диплом под руководством Алекса. Что-то из области цветной металлургии. Я сказал, что цветная металлургия мне не чужда, потому что я когда-то выплавлял неплохие кастеты из латуни. Михалыч понимающе ухмыльнулся, а Светочка очаровательно рассмеялась и, мотнув головкой, перекинула пшеничную косу с правого плеча за спину.

И тут я понял, что пропал. Этот прелестный ребёнок неполных двадцати лет сразил меня наповал одним лишь невинным взглядом серых глаз. Не знаю, что она забыла в цветной металлургии. Она рождена для того, чтобы наслаждаться и дарить наслаждение. Достаточно взглянуть на её кукольное личико…

Надеюсь, я не слишком настойчиво пялился на её высоко обнажённые ножки. Во всяком случае, Марго ничего не заметила. Или сделала вид, что не заметила. Но в ночь после встречи с будущими попутчиками у нас случился искромётный секс, которого не было уже давненько.

В среду мы доехали на микроавтобусе до полузаброшенной деревеньки и двинулись в поход. Первые пять километров Марго отшагала бодренько, потом заскучала, а через час мы и не заметили, как отстали от основной группы без малого на полкилометра. Я забрал у неё рюкзачок, который был не особо-то тяжёлым, и мы немного ускорились. Ненадолго, потому что дальше стал выдыхаться я сам. И, когда Михалыч предложил разделить Маргошкин рюкзак, я не стал возражать.

В семь вечера мы расположились на ночлег на берегу ручейка. Марго очень устала, но, в общем, была довольна. Или очень искусно притворялась.

После того, как мы поставили палатки (нам с Марго выделили палатку на двоих), приготовили и съели ужин, девушки изъявили желание помыться. Ручей был мелкий, и воду приходилось набирать в кан и лить сверху. Женская фракция удалилась за кусты, и скоро оттуда послышался плеск воды, приглушённые смешки и ойканье, когда кому-то вода из ручья казалась чересчур холодной.

Они вернулись через пятнадцать минут. Светочка была одета в одну лишь небрежно застёгнутую рубашку.

Мы расположились вокруг костра. Потекли разговоры обо всём на свете. Михалыч вспоминал неформальскую юность в девяностые, концерты «Коррозии Металла», заканчивавшиеся драками с «урелами и цунарефами», и любовные похождения с безбашенными рокершами. Старый неформал то и дело увлекался, так что Алекс его одёргивал — «Михалыч, тут, вообще-то, женщины и дети!» «Женщины и дети» тоже изображали возмущение, но не особенно. Андрей, когда был студентом, ездил по обмену в Финляндию, и сейчас веселил компанию рассказами о том, как безуспешно, но упорно пытался выучить финский язык и то и дело влипал в забавные ситуации. Ритуля хохотала, а Светочка незаметно достала телефон и принялась в нём копаться, как киска в лоточке. Надо сказать, она с большим интересом вслушивалась в повествования Михалыча, изобиловавшие такими моментами, как «я вижу, этот пидор Кригера в землю втаптывает, схватил арматура и херакс ему по черепу, он вроде угомонился», или «просыпаюсь, справа моя Лиска, а слева какая-то стрёмная тёлка, лысая, с тату на сиськах и тремя кило пирсинга в одном только правом ухе».

— Михалыч, исполни что-нибудь! — попросил Алекс.

— Это дело, — откликнулся тот. — Зря, что ли, инструмент притаранил.

Забыл сказать: этот человек-гора тащил самый тяжёлый рюкзак, к которому была ещё приторочена гитара в чехле.

— Как здорово, что все мы здесь, сегодня нажрались! — нараспев проговорила Светочка.

— Света! — строго прикрикнул Алексей.

— Что, Алексей Григорьевич? — отозвалась та голосом послушной школьницы.

— Никаких «нажрались»! Я отвечаю перед тобой… то есть за тебя перед твоими родителями!

— Ой! — Светочка фыркнула. — Я уже взрослая. Мне всё можно. Даже целовать туда, — она показала пальчиком, где это «туда».

— Кто-то сегодня пьян без вина, — оценил Алексей.