Бесплатный фрагмент - Диагностика кармы

Вступление

Лето 1999 года. Отдых. Я отдыхаю с семьей на юге. Сегодня я проснулся рано, около 7 утра. Мы находимся недалеко от моря. Одна из любимых моих привычек — встать рано утром и пойти ис­купаться в спокойной и прохладной воде. Все во­круг расслабленно и неподвижно, только слышно пение птиц. Я не спеша спускаюсь к воде и вдруг обращаю внимание на посторонний звук. Хрустят мои колени. «Целитель на отдыхе, — думаю я иронично. — Кто бы меня теперь вылечил?» Я не спеша захожу в воду, ныряю и все уходит на вто­рой план. Минут 15 я неспешно плыву в бирюзо­вой воде, затем выхожу на берег и начинаю не­житься под утренними лучами щедрого солнца.

«Итак, подведем итоги, — думаю я, глядя на безбрежную морскую гладь. — Я занимаюсь ис­следованиями около 10 лет, но пока себя изменить я не смог». У меня так же, как и у всех, есть проб­лемы со здоровьем. Я раньше думал, что опытный гонщик не должен иметь проблем по сравнению с начинающим водителем. Потом понял, проблемы будут всегда, потому что у опытного гонщика и скорость соответственная. Мои перегрузки вредят моему здоровью, но и позволяют выходить на но­вый уровень сознания.

Две проблемы мной не решены до сих пор:

осуждение людей, неприятие травмирующих ситуаций, обида на судьбу, то есть гордыня;

тема ревности.

Что это все означает? Камни в почках — это осуждение людей, неприятие травмирующих ситу­аций, обида на судьбу, то есть гордыня. Все

остальное — это тема ревности. Эти две проблемы мной не решены до сих пор. О том, что я ревни­вый, я знаю. Раньше это было на грани патоло­гии. Сейчас я другой человек. Но страх перед воз­можным предательством или изменой меня пре­следует до сих пор. И обиды я преодолеваю не сразу. В моем характере остались раздражитель­ность, повышенная требовательность к людям. Периодически накатывают приступы уныния. Часть идет с детей, но есть какие-то внутренние, мои проблемы. Какие-то основы человеческого счастья сращены с моим «я».

Для того чтобы мне от них отсоединиться, я должен принять их перетряску или потерю и удер­жать Божественную любовь в душе. Только тогда происходит отслоение сознания: вот это мое Боже­ственное «я», вот это человеческий слой. Это пер­вый шаг к свободе и независимости. Если же лю­бовь не удержал, то по-прежнему отождествляешь себя со своей жизнью, со своей волей, со своим желанием, со своим сознанием. Тогда любая пере­тряска рождает ненависть, уныние, страх и сожа­ление, а затем распад того, с чем срослось наше Божественное «я». Старение, вероятно, самая мас­штабная схема отрыва от человеческого. Плохо, когда мы привыкаем к старению. С ним нужно бо­роться и его нужно принимать одновременно. Принимать — это означает сохранить Божествен­ную любовь во время распада. Внутренне отказы­ваясь от человеческого, концентрируясь на своих корнях, на Божественной любви, снаружи мы должны заботиться о нем, ибо развивающееся человеческое помогает нам испытать большее устремление к Божественному.

Чем больше ствол и крона, тем сильнее должны быть корни. Старость — это постепенное срезание ветвей, а смерть — это срезание ствола до пенька. Когда корни слабеют, эта процедура необходима. Как увеличить силу корней? Периодическая под­резка ветвей, то есть усмирение своих желаний, жизни, ограничение судьбы дают потом вспышку жизненных сил, но не решают проблемы в целом. Почему корни истощают свои запасы? На этот во­прос у меня нет ответа. Пока же я знаю одно: у меня есть проблемы на физическом уровне и есть то, что их рождает, — несовершенство других, раздражительность, страх, уныние, осуждение. Я могу на несколько месяцев уйти в абсолютную работу над собой и попытаться изменить свои эмо­ции. Но тогда это будет так же, как в народной медицине, — что-то заболело, попил отвар такой-то травы и боль прошла. Поскольку причи­на проявления боли неизвестна, а значит не устра­нена, все это может выйти в другое время и в дру­гом месте. Моя система в первую очередь направ­лена не на излечение, а на понимание причин болезни. Агрессивные эмоции — это не причина, а промежуточное звено, когда наше Божественное «я» затмевается человеческим счастьем и начинает сращиваться с какими-то его аспектами, тогда по­является агрессия, а значит, выздороветь по-настоящему можно только тогда, когда мы пройдем по всем ступеням человеческого, а затем, на какое-то время потеряв его, ощутим свое Божест­венное я как единственную и вечную реальность. После этого мы вернемся в наше человеческое, но уже прирастать к нему и зависеть от него не будем.

Итак, тема ревности, которую я так и не за­крыл, — это в том числе и неумение правильно от­носиться к людям, зависимость от отношений. Ревность перетекает в гордыню и наоборот. Где-то на тонком плане они соединяются в единое целое. Один из самых опасных признаков — мое непра­вильное поведение во время приема. Здесь я вы­хожу на самые глубинные уровни, чтобы помочь перекрыть источники агрессии. Если, придя на прием, пациент сомневается или впадает в амби­ции, или обижается, прием должен быть немед­ленно прекращен, ибо это опасно для него. При тех ускорениях, которые происходят, в десятки и сотни раз усиливается изменение в положитель­ную и отрицательную стороны. Я оказался залож­ником собственной системы. Не только ускорение всех процессов, но и другие эффекты происходят помимо моей воли. Значит, любой негатив у меня так же ускоряется в сотни раз.

Я раздражаюсь, когда люди меня не понимают, когда человек не осознает, какая опасность надви­гается, и не использует свои возможности. Во время приема я должен забыть о человеческом, а у меня это не получается. Зависимость от основ присутствует.

И потом, основы человеческого счастья должны быть как-то гармонично связаны, а у меня какой-то клубок: сознание, воля, желания, жизнь. Все это тоже должно быть сведено к чему-то единому: к материи, пространству, времени. Красоты пока не получается. Правда, есть уже понимание трех слоев человеческого счастья, трех уровней. Мате­риальный — связанный с телом. Духовный — связанный с нашим сознанием и пространством. И последний уровень, связанный с душой, — здесь явная связь с временем.

Итак, тело — материя, дух — пространство, душа — время. Проводя исследование, я убедил­ся, что мысль рождается из эмоции. Без эмоции ее существование просто невозможно. Эмоция обоб­щается, трансформируется и появляется мысль.

То, что я называю ценностями души, связано с нашими чувствами, и вот здесь еще много неяс­ного. Зависимость от материальных, телесных благ — это понятно; зависимость от духовных ас­пектов, то есть способностей, интеллекта, здесь тоже все понятно. Как описать зависимость от души, за душу тоже нужно, получается, зацепить­ся. С чем связаны наши эмоции, как они проявля­ются? В их основе лежат базовые эмоции, то есть инстинкты. Все инстинкты сводятся в принципе к двум: первый — возникновение, поддержание и продолжение жизни и второй инстинкт — управ­ление; зависимость от одного рождает ревность, а от второго гордыню. В принципе управление тоже направлено на защиту жизни, особенно в страте­гических аспектах. Получается, что желание про­должить жизнь — это одна из наших базовых эмо­ций. Что такое эмоции? Есть десятки теорий на этот счет. Но единого мнения ученых нет и по сей день. Почему? Эмоции напрямую жестко связыва­ют с телом и мозгом человека. Поел не вовремя — возникает эмоция голода. Сильно ударился — возникает эмоция боли. Ушел от опасности и поел — возникает эмоция удовольствия. «Вогна­ли» электроды в мозг и начали раздражать отде­лы — возникают попеременные эмоции страха, гнева или удовольствия. Вывод прост и ясен: лю­бая эмоция порождается материальным объектом и зависит от него. Сама по себе эмоция не матери­альна. Она подобна свету. Есть объект — есть эмоция. Исчезает объект — исчезает эмоция. Но в отличие от света она исчезает сразу. Но восточная философия свидетельствует об обратном. Эмоция может существовать после распада объекта. Весь эмоциональный комплекс, именуемый душой, су­ществует после смерти. Значит, вся современная наука, утверждающая, что эмоция вторична, тер­пит крах, когда сталкивается с восточными мисти­ческими учениями и религиями. Тело вторично, а душа первична. Но если тело рождается душой, если эмоции создают тело, значит, дух создает ма­терию и, значит, все положения восточных фило­софий верны. Верны в том случае, если они будут подтверждаться реальными событиями. И самое интересное, что подтверждаются. И как ни пыта­лась наука замалчивать и не обращать внимание на тысячи фактов, реальность упорно берет свое. Так все-таки, что первично — тело или эмоции, дух или материя?

Я обращаюсь к своему опыту. Когда я учился основам медицинской диагностики с помощью

экстрасенсорики, наша группа исходила из сле­дующего теоретического положения:

«Вокруг любого органа есть индивидуальное поле, и есть общее поле вокруг тела человека. Лю­бые изменения на физическом уровне влекут за собой изменения полевых структур. Более того, болезнь в органе может проявляться задолго до того, как ее обнаружат УЗИ или компьютерная томография. И поле соответственно реагирует го­раздо раньше. Раннее обнаружение болезни — это возможность вылечить болезнь в самом начале, когда она еще не набрала опасной инерции».

Я достаточно долго тренировался в области диагностики и достиг приличных результатов. У меня есть особенность — я никогда не останав­ливаюсь на полпути. Если я занимаюсь какой-то проблемой, я должен дойти до конца, временной срок при этом не ограничен. Это первое. Вто­рое — я не сомневался, что должна быть обратная зависимость: тело должно зависеть от эмоций. Я выходил на все более тонкие слои полей и через несколько лет поисков этот переход завершился.

Я убедился, что есть полевые структуры, кото­рые зависят от тела, и есть более тонкие слои, где тело в свою очередь зависит от поля. Потом я уви­дел, что полевые деформации, которые приводили к болезням, были неразрывно связаны с агрессив­ными эмоциями. Затем я понял: то, что мы назы­ваем эмоцией, и то, что мы называем полевой структурой, — это одно и то же. Оказалось, наши эмоции действительно связаны с телом и зависят от него. Но связаны не на прямую, это во-первых, а во-вторых — связаны поверхностным уровнем. Более глубинные масштабные слои эмоций, кото­рые ученые вначале назвали подсознанием, а по­том сверхсознанием, наоборот, управляют телом. Но между ними есть четко выраженная связь и взаимодействие. Когда тело разрушается, базовые полевые структуры тонкого плана остаются и ве­дут независимое существование.

Вопрос: почему? Ответ простой: жизнь сначала возникла на полевом уровне как единое существо во всей Вселенной. Поэтому эмоции, которые ис­пытывает любое живое существо, имеют поверх­ностный слой, связанный непосредственно с его оболочкой, и глубинный слой, который связан уже с жизнью как единым живым существом во Вселенной. При всем многообразии живых су­ществ во Вселенной на самом тонком плане все они продолжают оставаться единым существом. Почему же, если это существо было в прошлом, его эмоции, то есть поле, продолжают существо­вать и сейчас? Ответ следующий. Вселенная явля­ется голографическим существом не только в про­странстве, но и во времени. Поле распространяет­ся вокруг объекта не только в пространстве, но и во времени. На большом удалении от объекта мы можем чувствовать его поле, но не видеть его са­мого. То же самое происходит и во временном удалении. Значит, и утверждение западной мате­риалистической науки и утверждение религиоз­ных, мистических и философских течений одина­ково верны. Эмоция зависит от объекта, объект зависит от эмоции. Все явления гипноза необъяс­нимы для западной науки, потому что в гипнозе, если навязанная установка ушла на достаточно глубокий слой эмоций, вдруг становится замет­ным, что эмоция вышла из-под контроля и зависи­мости тела и начинает управлять телом и свя­занным с ним сознанием. Раз эмоция является пространственно-полевой структурой, значит, она определяет все события, которые в этом простран­стве происходят. Естественная эмоция не поверх­ностная, а сверхглубинная. И как специалист по сверхглубинным эмоциям, я вижу, как все, что происходит с человеком, полностью зависит от его глубинного эмоционального состояния.

Значит, чтобы изменить окружающий мир и то, что в нем происходит, нужно изменить себя, сна­чала поверхностно, а потом внутренне. Но для того чтобы воздействовать на свои сверхглубин­ные эмоции и через них на весь мир, нужно знать, как воздействовать, исходя из чего. Для этого нужно обладать правильным мировоззрением, а мировоззрение определяется в первую очередь на­шими целями. Неправильное мировоззрение дает неправильные эмоции. Поверхностный слой эмо­ций воздействует на сверхглубинный, и дальше либо распад, либо развитие. Но не буду утомлять читателя моими размышлениями, перейдем опять к основам человеческого счастья.

Итак, основные ценности свелись к нескольким группам. Когда я подхожу к какому-то пределу, обычно один из элементов начинает раскачиваться и выходить из-под контроля. В данной ситуации получилось то же самое. Периодически просмат­ривая зацепку за волю, желание, жизнь, сознание, я заметил, что при диагностике один из парамет­ров начал вести себя непредсказуемо. Это был раздел желаний. Везде зацепка минимальная, а здесь непредсказуемые взрывы зависимости, то есть получалось, что желания зависели от жизни, воли и сознания. Но с желаниями у меня была от­дельная тема. Я уже писал, стоило мне чего-нибудь захотеть, как тут же все мои желания шли крахом. Причем я заметил странную тенденцию. Блокировка шла независимо от масштаба. Если мне хотелось собирать грибы, то они исчезали во всей области. Если я куда-то ехал, рассчитывая на хорошую погоду, там начиналось ненастье. Эти строки я диктую в 2001 году. Сегодня 31 мая, по­следний день весны третьего тысячелетия, и тема желаний у меня явно не закрыта.

В конце апреля мы договорились о возможно­сти порыбачить в Астрахани. Если мне захоте­лось, я точно знаю, что будут проблемы. Там, в Астрахани, уже заказан катер, на котором мы сможем выйти в море и будем рыбачить. Готовы машины для поездки к дальним озерам, где полным-полно рыбы. Разработаны маршруты, го­товы люди. Я чувствую, что я завишу от своего желания, но пытаюсь себя утешить: ну не исчез­нет же вся рыба в Астрахани. Мне интересно, как же выкрутится природа, чтобы обломать мои же­лания. Скорей всего, я не смогу попасть по каким-то причинам на рыбалку. Хорошо бы жи­вым при этом остаться, а то кто знает, с какой си­лой меня будут тормозить. Все решилось просто и красиво. Когда мы приехали в Астрахань, то встречающие разводили руками: «Перед вашим приездом два дня шел ливень, настоящий потоп. Катер ушел в море и где-то застрял, а все дороги размыты и проехать на озера невозможно». Так что в результате мы в основном пили пиво и ели сушеную воблу. Но когда я на все махнул рукой, порыбачить все-таки удалось. Рядом с городом протекала какая-то речка, и по ней тоже шла во­бла на нерест. Весь берег был усыпан рыбаками. Светило солнце, была великолепная погода. Я поймал штук 20 рыбешек и был в восторге.

Но вернемся к событиям 1999 года. Они были для меня очень поучительными. И прежде всего это было связано с моей поездкой в Париж. Встре­ча второго тысячелетия. Один из самых больших праздников в истории человечества. Все объединя­ются в одном порыве независимо от национально­сти. Мы с женой решили встретить католическое Рождество в Париже и перед Новым годом уле­теть обратно. Чем лучше представляется будущее, тем сильнее хочется из настоящего побыстрее пе­реместиться туда. Тогда я не знал, что мечта о бу­дущем, переходящая в желание переместиться туда, — это нарушение высших законов, програм­ма уничтожения настоящего. В чем смысл жизни? В обретении Божественного. Для этого нужно сжать время, и сжимается оно эмоцией. В каждой эмоции причина сжимается со следствием, буду­щее с настоящим. Поэтому человек по-настоящему счастлив в те моменты, когда он идет к цели, а не когда он ее достигает. Цель достигнута, слой вре­мени сжался. Происходит пульсация, вспышка новых целей, более отдаленных, и опять стремле­ние к ним.

Когда же мы отказываемся от настоящего ради будущего, тогда разрушается и будущее, и насто­ящее. Разрушение началось с первых моментов путешествия. Сначала выяснилось, что есть рейс самолета только одной компании, не любимой мной LKM. Затем пересадка в Амстердаме. Там мы сидели на сквозняке, подцепили австралий­ский грипп и, прилетев в Париж, уже были боль­ными. Грипп бьет именно по желаниям. Надо осматривать город, а ничего не хочется. С грехом пополам протянули два дня. Перед самым Рожде­ством пошли гулять по Парижу, поднялись на Монмартр, дул холодный, пронизывающий ветер. Мы гуляли по Монмартру, и мое пальтишко со­вершенно не защищало от холода. Чтобы согреть­ся, зашли в храм Сакрекёр. В центре зала сидели молящиеся, и туда заходить не рекомендовалось. Состояние у меня было отвратительное. Я думал о том, что надо опять выходить на холодную улицу, и меня начинал бить озноб. «Неплохо было бы по­мереть здесь, — думал я, вертя головой, осматри­вая высокие стены храма. — А то сейчас выйду, получу воспаление легких и т. д.». Все мои мечты и желания показались в этот момент такими смеш­ными и никчемными. Я не притягивал их, а наобо­рот, отпихивал все мои мысли, все мои планы и желания. Понемногу отвратительное состояние как-то рассеялось. Я вышел на улицу и вдруг за­метил удивительную перемену. Мы шли под ледя­ным ветром, а мне совершенно не было холодно. И потом мы гуляли по улочкам Монмартра, и на мне как будто был пуховик. Мои мечты, страхи, недовольства, уныние куда-то исчезли! Чтобы об­рести Божественное, нужно на какое-то время по­терять человеческое. И как только мы не мешаем своей душе ощутить Божественную любовь, она наполняет нас энергией, жизнью и всем осталь­ным.

Это состояние я сформулировал так: не мешай себе быть счастливым. Своими страхами, уныни­ем, обидами мы постоянно давим свое счастье, а потом удивляемся, почему его у нас нет. После этого я нашел слова, которые я мог сказать паци­ентке, безуспешно боровшейся с ревностью.

Для женщины одна из главных составляющих счастье — общение с любимым человеком. Смерть близкого человека, измена, предательство или обида практически непреодолимы, если нет дру­гой точки опоры. Но опираемся мы эмоционально. А чтобы эмоция сформировалась, первичные ощу­щения должны повториться несколько сотен раз. Если вы узнали, что любимый человек изменил или предал, и в этот момент начинаете молиться и прощать, будьте уверены, что у вас ничего не по­лучится и ваша душа по инерции будет испускать ненависть, осуждение или уныние. Но если вы в момент любой, даже крохотной обиды от мужа бу­дете забывать о муже и об обидах, устремляясь к Богу, и в момент любых тревожных мыслей, стра­хов и уныния также, то пройдет какое-то время и вы ощутите в реальности, насколько важна для нас та вечная любовь, которую мы носим в себе, без которой жить невозможно. И тогда вы уже за­щищены навсегда. И этого счастья у вас никто не отнимет. И нужно не терять времени, и использо­вать любую ситуацию для этого.

Итак, в момент обиды перестать внутренне за­щищаться, бояться и сожалеть. Забыть обо всем и пытаться ощутить любовь к Богу. Париж 1999 года был необычным. До наступления Рождества была неплохая погода. А на следующий день разом, как будто по мановению волшебной палочки, погода испортилась. Причем ухудшалась с каждым днем. Я потом понял, в чем дело. Эмоции больших групп людей влияют и на погоду, и на все, что происхо­дит. До Рождества все парижане и приехавшие туда подсознательно ориентировались на Божест­венное. После этого у всех все устремления резко перешли к человеческому: радость, веселье, еда, праздник. Загрязнение души тут же повлекло за собой изменение окружающего мира, и началась блокировка повышающейся зависимости от челове­ческого. Насколько я мечтал приехать в Париж, настолько через несколько дней я уже мечтал уле­теть оттуда. Надо было все эти дни лежать, а этого не получалось. Жена не выходила из номера, а я мотался по Парижу, делая какие-то дела. «Не хва­тало окончательно заболеть и лежать здесь на Но­вый год», — думал я. Видать, улететь очень хоте­лось. 28 декабря мы встали утром и поехали в аэропорт. И вот тут началось настоящее светопре­ставление. Ветер гнул толстые деревья и ломал их. Самые большие порывы начались именно тогда, когда мы вошли в здание аэропорта. Шквальный ветер распахивал двери и в здании аэропорта, внутри падали предметы. Пару раз гас свет. Я хо­дил вперед и назад, ожидая информации о полете, и понимал, что самолет сегодня не улетит. Было состояние сильной слабости, начинала подниматься температура, по спине тек холодный пот. «Поле­жать бы сейчас и ничего не делать», — мечтатель­но думал я. Рейс отменили, мы поехали назад. Ехали, объезжая поваленные деревья, опрокину­тые рекламные щиты. Какие-то разбросанные предметы и мусор валялись на дороге. На другое утро мы все-таки улетели. Перед отъездом мне хо­телось помыться в душе, но я знал, что этого нель­зя делать, так как поднимется температура и я вряд ли буду транспортабелен. По приезде в Питер я помылся под душем и уже через полчаса темпера­тура у меня поднялась выше 40 градусов. Состоя­ние было интересным. Любое желание вызывало боль и отвращение. Было около двух часов ночи. Я лежал и ничего не мог делать: ни думать, ни хо­теть, ни лежать, ни спать. «Это называется погулял в Париже», — думал я.

От этого состояния отвлек телефонный звонок. Какой-то мужчина звонил из Киева. Не понимаю, как он достал домашний телефон, но почему-то решил звонить среди ночи.

Это правда, что Лазарев умер? — спраши­вал он меня.

Не спешите, — ответил я, — он пока еще бо­леет.

Мужчина обрадовался:

Ну, слава Богу, а то все говорят, что умер.

Я лежал и вспоминал парижские события. В них была какая-то загадка. Это был не самый сильный ураган, но именно он вырвал в Версале с корнем 4000 деревьев. Самый сильный удар был нанесен по богатым районам. До этого ураганы практически не повреждали ни одного дерева. Я вспомнил свои слова, когда мы ездили по Пари­жу: «Сейчас человечество похоже на дерево с мощным стволом и пышной кроной и очень слабы­ми корнями. Нам некогда думать о них». А вече­ром, перед ураганом, сидя в компании, я говорил: «Мы упиваемся своим благополучием и считаем себя защищенными. Это — иллюзия. Мы такие маленькие букашечки по сравнению с природой, особенно когда забываем о своих корнях».

Почему же все-таки ураган прицельно ударил по тем местам, где пышнее всего праздновалась встреча третьего тысячелетия, особенно по Пари­жу? Кстати, часы, которые отсчитывали время, оставшееся до нового тысячелетия, сломались и последние часы ничего не показывали. Тоже, на­верное, не случайно.

Я пытался диагностировать не только себя, но и группы людей, и постепенно возникла любопытная модель. На тонком плане сейчас все человечество становится единым целым. Этот процесс идет уже около 30 лет. Реальным он должен стать к 2002 го­ду. То есть, если раньше эмоции всех людей были хаотичны по отношению друг к другу, то с 2002 го­да они будут выстраиваться в одном направлении.

И если это направление будет неправильным, то есть вступит в противоречие с законами природы, может начаться блокировка, которая выходит как серия катаклизмов, эпидемий, конфликтов и т. д. И первый звонок, предупреждающий о возможных грядущих событиях, похоже, прозвенел в Париже. Для меня лично это был знак о том, что тема жела­ний гораздо серьезней, чем я ожидал, и что реше­ние этой проблемы поможет многим людям.

Итак, как преодолеть зависимость от желаний? Ничего не желать, отказаться от желаний? Как буддизм. Это не выход. Потом желаний огромное количество. Какие из них главные, какие второ­степенные? Нужно их все обобщить, выйти на их основы и попытаться преодолеть зависимость от этих основ. Я достаточно долго ломал голову, как определить, какое желание важнее. И постепенно все встало на свои места. Оказывается, все наши желания сводятся к возникновению и продолже­нию жизни. А это связано с сексуальными чув­ствами. В сексуальном влечении кроется желание продолжить жизнь, то есть иметь детей, общение с любимым человеком, создание семьи и все после­дующие звенья развития и укрепления жизни. Значит, зависимость от сексуального желания по­рождает зависимость от любых желаний вообще. Один из главных элементов чувственного сча­стья — это сексуальное желание, имеющее цель и продолжение жизни. На тонком плане еда и секс выглядят одинаково. Значит, зависимость от еды тоже дает последующую цепочку зависимости и проблем. Умение сдерживать себя в еде и сексе позволяет человеку устранять корни агрессии. По­лучается, что все наши желания сексуальны в своей основе. И главная энергия кроется в первич­ном сексуальном желании. Кстати, и по индий­ской философии получается так же.

Получается, Фрейд был прав, когда все привязы­вал к сексуальным инстинктам. Становятся теперь понятными библейские заповеди. Упоение сексом и едой рождает подсознательную зависимость от основ человеческого счастья и через какое-то время выходит болезнями, гомосексуализмом, наркотика­ми, шизофренией, бесплодием и т. д.

Прелюбодеяние, то есть деяние, которое ставит­ся превыше любви. Когда наши желания стано­вятся целью и ставятся выше любви, в этот мо­мент мы сеем зародыши будущих несчастий, бо­лезней и потерь. И надо сказать, западный мир в обожествлении секса и еды весьма преуспел, хотя в Библии говорится о строгом ограничении и в сексе, и в еде.

Продолжая исследования, через несколько меся­цев я совершил для себя небольшое открытие. Я по­нял, что первородный грех Адама и Евы — это и есть обожествление желаний. Почему они стали стесняться? Потому что почувствовали свою сексу­альность. Почему именно змей явился искусителем? Змея для человека всегда была невидимой опасно­стью. Библию нельзя читать буквально. Притча об Адаме и Еве иносказательно напоминает нам о том, что опасность возвеличивания сексуальных жела­ний невидима и происходит незаметно, поэтому она еще более опасна. И каждый из нас несет в себе этот первородный грех — искушение поставить желание и жизнь выше любви к Богу. Я долго не понимал суть того момента в Библии, когда Бог говорит о том, что дети будут рождаться в муках. Оказывает­ся, в момент рождения ребенка у женщины идет огромная концентрация на жизни и ее продолже­нии. И если у женщины есть сильная зависимость от желаний, то усиление этой зависимости передает­ся ребенку и он потом может болеть и умереть, то есть потерять желания и жизнь. И поэтому радость рождения должна омрачаться болью. Это спасает здоровье и жизнь ребенку, особенно если мать пра­вильно относится к очищению болью.

Для меня раньше было загадкой, почему у де­тей, рожденных в воде или под анестезией, при внешнем благополучии часто шла деформация

структур, связанная с жизнью и желаниями. Те­перь мне все стало понятно. Обезболивающие таб­летки может принимать здоровый человек, боль­ному они противопоказаны. Я по-новому взглянул на отношения между мужчиной и женщиной. Для того чтобы родить здорового ребенка, мы все долж­ны преодолеть в себе первородный грех, то есть ощутить, что любовь к Богу важнее жизни, жела­ний и продолжения семьи, особенно женщине, ко­торой предстоит рожать. И насколько любая жен­щина может сохранить любовь к Богу в момент унижения желаний и жизни, насколько готова прощать и сохранять любовь к тому, кто ее оби­дел, понимая, что он ни при чем, что через него помогают преодолеть первородный грех и ощутить любовь к Богу как высшее счастье, настолько по­зволено будет иметь здоровье и счастье ее детям.

Эти строки я диктую уже 1 июня 2001 года. Первый день первого лета третьего тысячелетия. Кстати, за окном хорошая погода, и светит солн­це. Я вспоминаю недавний разговор с одним моим пациентом.

У моей знакомой, — рассказывал он, — на­чался роман. Думала — любовь, на самом деле оказалась страсть. Наверно, не случайно он поэто­му оказался наркоманом. Возможно, они давно встретились на тонком плане, и ее обожествление желаний передалось ему и превратило в наркома­на. Но дело не в этом. Через некоторое время у него обнаружили гепатит С, который передается половым путем. Она пришла ко мне, сказал моло­дой человек, и спросила: «Что мне делать?» По­скольку она читала книги и была на ваших вы­ступлениях, я сказал ей, что единственный ее шанс — это молиться и попытаться изменить себя. Она начала молиться, и на другой день наркоман попал в реанимацию. Она опять прибежала ко мне в полном смятении. И я, помня ваши лекции, ска­зал ей, что назад уже дороги нет и чтобы она мо­лилась, как вы говорили на лекции. Что для нее сексуальное наслаждение — это средство обрести в себе Божественное. И отношение с другим чело­веком и любовь к нему и для него и для нее только возможность ощутить любовь к Богу. Через 3 дня он пришел в сознание и его перевели из реанима­ции в отделение. А через неделю выписали. Перед этим взяли анализы. Гепатит С куда-то исчез. Прошло полтора месяца. Он опять сдал анализы. Врачи разводят руками: «Не знаем почему, но ге­патита С у вас нет».

«Многие женщины не подозревают, — думаю я, — о последствиях своей повышенной сексуаль­ности и неумении усмирять свои желания». Когда я только-только вышел на эту тему, я диагности­ровал одну пациентку, которая чудом осталась в живых. До этого часто видел любовные треуголь­ники как результат очищения душ, потому что это все-таки очищение и унижение всех. В этом слу­чае у женщины было чисто сексуальное влечение. Она раздумывала: изменить мужу или нет? По моей диагностике получалось, что эта измена мо­жет привести к гибели ее детей. Для меня такой поворот был полной неожиданностью. Во всех книгах, журналах и анекдотах только и пишется об изменах. Оказывается, если у женщины в под­сознании зависимость от сексуальных желаний повышенная, частое сексуальное удовольствие мо­жет такую зависимость усилить в десятки раз. И в детях начинают желания активно пожирать лю­бовь. После чего для спасения души включаются защитные механизмы. Чтобы спасти содержание, начинает разрушаться форма. И тогда у детей раз­рушается здоровье, личная жизнь, все желания не могут осуществиться, слабеют сексуальные функ­ции, появляется фригидность и импотенция, мо­жет наступить бесплодие. Насколько энергия же­ланий позволяет нам развиваться, настолько зави­симость от них начинает нас убивать.

И себя, и детей мы чаще всего воспитываем не­правильно: либо потакаем любым желаниям, либо, наоборот, стараемся затоптать любое жела­ние. Правильное воспитание заключается в том, чтобы помочь ребенку ощутить Божественную лю­бовь, из которой рождаются все желания. Помо­гать и в развитии желаний, постоянно подчерки­вая их вторичность и периодически их ограничи­вая. То есть сексуальность сама по себе не является грехом. Грех — это поступок, совершен­ный не под руководством Божественной любви, а ради какой-то человеческой ценности. Обретение Божественного достигается не через уничтожение сексуальности, а в использовании ее для накопле­ния Божественной любви и постоянного преодоле­ния зависимости от нее. Если любовь можно срав­нить с всадником, то желание похоже на лошадь. Всадник должен сидеть на лошади и управлять ею. Если лошадь попытается сесть на всадника или понесется вскачь, закусив удила, ничего хоро­шего из этого не получится.

Я в своих исследованиях шел следующим пу­тем. Выхожу на какую-то ступень, затем начина­ются проблемы. Я должен обкатать все ситуации и научиться преодолевать зависимость от данного аспекта. Только тогда я имею право подняться на следующую ступень. Я шел и шел дальше, и воз­никали все новые и новые уровни зависимости. Теперь, серьезно занявшись темой желаний как одной из основ человеческого счастья, я с ра­достью увидел, что подошел уже к основам чело­веческого, которое в Библии называлось перво­родным грехом Адама и Евы. Значит, можно на­деяться на определенное завершение системы. Многолетняя работа, постоянно выявляющая но­вые и новые звенья, стала качественно завершать­ся, а значит, можно выходить на более новые, ин­тересные, масштабные уровни.

Прием

Я начинал с ранней диагностики. Нужно уви­деть болезнь до того, как она набрала инерцию, распознать ее в тот момент, когда она только фор­мируется. Ультразвуковое исследование, компью­терная томография давали только органику. Это был слишком грубый уровень. Китайская диагнос­тика — исследование по Фоллю позволяли опре­делять нарушение функции. Но для меня и это был поверхностный уровень, достаточно поздний. Выход на кармические структуры позволил за много лет определить будущую болезнь. Анализ поля давал возможность прогнозировать будущее заболевание, саму возможность его появления. Увидев, как неразрывно связаны кармические структуры с судьбой, характером и мировоззрени­ем человека, я понял, что можно делать точный прогноз исходя из поведения, мировоззрения и характера человека. По мере того как мы развива­емся, значимость правильного мировоззрения воз­растает. Поскольку у меня самого скорость всех процессов высокая, время между неправильным взглядом на мир и его последствиями сокращается до минимума. Каким бы ни был гармоничным человек, неправильное мировоззрение рано или поздно убьет его или его детей. Вот почему так важно в нынешнее время развитие стратегическо­го мышления, которое прививалось человеку ми­ровыми религиями. Правильное отношение к ми­ру вырабатывается достаточно мучительно, осо­бенно когда наши эмоции тянут нас в другую сторону. И вот сейчас передо мной сидит пациент, у которого вроде бы пустячный вопрос. Он пред­ложил своей девушке поездку за границу. Они на­чали обсуждать детали этой поездки. Через неко­торое время у него заболели почки.

Поскольку я читал ваши книги и был у вас на приеме, я понял, что эти два момента связаны, и не могу отделаться от ощущения опасности.

Я буду смотреть и по порядку все рассказы­вать, — предлагаю я. — У вашей дамы зависи­мость от чувственного уровня огромная. Вы по­мните?

Да, вы в прошлый раз говорили мне об этом.

Зависимость от желаний вызывает ревность. Причина такой зависимости кроется в прошлых жизнях. Вы с ней знакомы не первую жизнь, и тогда для вас удовлетворение желаний было целью, а не средством. Секс — это одна из воз­можностей испытать чувство любви. Он является средством, а для вас он был всегда целью, источ­ником наслаждения, как и для вашей дамы. По­этому на подсознательном уровне сексуальное на­слаждение для вас обоих является целью, а не средством. Семья, рождение детей — целью, а не средством. Сама жизнь и ее продолжение — цель, а не средство. Поэтому дестабилизация жизни, угроза желаниям рождают в вас агрессию, то есть вы оба внутри необычайно ревнивы. Если вы по­стоянно даете вашей спутнице только положи­тельные эмоции, ее ревность, претензии и подсо­знательная агрессия будут усиливаться. Что про­изошло в данном случае? Вы начинаете говорить об интересной поездке, которая станет источником удовольствия. Эта поездка является символом укрепления жизни, продолжения жизни. Значит, дальше должна следовать полная или частичная потеря жизни и желаний.

Как это выглядит в обычной жизни: или поезд­ка не состоится, или во время поездки заболеете и у вас будут неприятности, или вы поссоритесь с вашей дамой до или во время поездки, или после поездки заболеете и у вас пойдут неприятности. Посмотрим, как это может выглядеть.

До разговора концентрация вашей дамы на жизни и ее продолжении была на критическом уровне, во время разговора — в три раза выше опасного. Если бы поездка состоялась — в пят­надцать раз выше смертельного. Выдержать вы можете только четырехкратное увеличение уров­ня. Значит, после такой поездки вы, скорее всего, погибли бы.

А почему я, а не моя подруга?

Вы же вводите ее в искушение. И потом женщина для того, чтобы родить, должна концен­трироваться на продолжении жизни, и поэтому биологически у нее активнее работают системы за­щиты, унижающие жизнь. Месячные у женщи­ны — это периодический распад жизни, ее про­должение, угнетение желаний. Более заметное и активное старение, чем у мужчины, — это тоже угнетение желаний. Имея более хрупкое строение, женщина чаще подвергается унижениям. Природа заставляет женщину чаще обращаться к любви, унижая ее основные жизненные функции, и дела­ет ее более жизнеспособной.

Молодой человек сосредоточенно думает.

Хорошо, если я умру в случае удачной поез­дки, может быть, нам лучше расстаться?

Не могу вас порадовать. Если вы ее бросите, вы тоже умрете.

Так что, получается, шансов у меня вы­жить нет?

В обычной ситуации да: либо тяжелое забо­левание, либо смерть. Я недавно общался со зна­комой женщиной, она влюбилась, а потом у нее начались проблемы с любимым человеком. Она решила с ним расстаться, он чуть не погиб. Начи­нает идти к нему, с ним общаться, он унижает ее и делает ее жизнь нестерпимой. «Я умираю с ним и умираю без него, — говорит она. — Что мне

делать?» В таком случае выход один — реально обращаться к Богу и начинать меняться.

Молодой человек вопросительно смотрит на меня.

Скажите, пожалуйста, еще раз, что я должен делать?

Первое: любая поездка должна быть для вас не целью, а средством. То есть поездка — не ис­точник наслаждения и отдыха, а возможность от­ключиться от проблем и поработать над собой. И ваша дама должна знать это. Тогда поездка не будет представлять опасность. Дальше вы должны почаще повторять, что секс для вас — это только возможность, средство накопить любовь к Богу. И если чувство любви вы не испытываете, сексом заниматься вам категорически нельзя. Вам необ­ходимы периодическое воздержание, посты и го­лодание. Мотивируйте свою старость и смерть и концентрируйтесь в этот момент на любви. Вам нужно дискредитировать значимость жизни и ее продолжение по сравнению с Божественной любо­вью. Периодическое угнетение жизни, отстране­ние от желаний должны для вас стать нормой.

А как же тогда западное мировоззрение, где успех является главной целью?

Как только такое мировоззрение проходит в подсознание, любое общество начинает болеть и умирать. Возьмите социализм. Главная цель — благополучное будущее, концентрация на жизни и ее продолжении. В результате — смерть десятков миллионов человек, разрушение жизней и жела­ний. Общество, которое главной своей целью про­возглашает человеческое счастье, обречено на быстрое или медленное вырождение. Законы Все­ленной одинаково работают в масштабах и челове­чества, и одного человека. Как, например, дей­ствует опытный жулик? Он обещает вам завтра большие блага, разжигает в вас концентрацию на благополучие, исполнение желаний, укрепление жизни, и насколько все это для вас становится целью, настолько все это вы должны потерять. И тогда жулик, обманывая вас, делает благое дело, ничуть не противореча в этом законам Все­ленной. Поэтому почаще повторяйте себе, что лю­бые планы на будущее, любое человеческое сча­стье всегда для вас будут средством обретения Бо­жественного.

Пациент уходит, а я погружаюсь в размышле­ния. Интересно, почки всегда были темой горды­ни, воли, способностей управления. Когда я вы­шел на диагностику аморфного времени, концент­рация на жизни и желаниях почему-то оказалась связана с почками, я это заметил на себе, а сейчас вижу это и в пациенте. Раньше тема ревности и гордыни никак не соединялась. Раньше было про­сто: почки — гордыня, поджелудочная — рев­ность, печень — и то и другое. В аморфном време­ни ревность и гордыня начинают действовать как одно целое, хотя разделение присутствует.

Я вспоминаю модель мира в китайской филосо­фии. Мужское и женское начало — инь, ян. Что­бы ощутить единство этих противоположностей, нужно выйти за пределы времени.

Пока же для этого нужно ощутить свое Божест­венное «я» более реальным, чем человеческое. Для этого человеческое должно периодически тор­мозиться, становиться прерывистым, а потом на какое-то время замереть. Если в этот момент свое Божественное «я» не ощутить, то такая остановка приведет к обычной смерти. Нужно тщательно от­работать детали такого перехода. Жизнь и ее про­должение неразрывно связаны, для мужчины женщина является символом продолжения жизни, поэтому неснятые претензии, ревность, обиды за­цепляют нас за жизнь и не позволяют преодолеть зависимость от нее. Я раньше не мог понять, как рождается ревность, что является первым толч­ком. Происходит следующее: скажем, женщине нужна от мужчины порция любви, и, если она ее получает от мужчины, ее мало интересует, что он делает. Но, если он ей недодает ласки, внимания и любви, возникает ревность как желание спасти себя и потомков. Если для мужчины секс — это возможность ощутить чувство любви, то он не бу­дет устремляться к другой женщине, если это уще­мит любовь в его душе, а если появится другая женщина, то любви в его душе будет больше, по­тому что любовь — это цель и никто не пострада­ет. Если же для него женская красота является источником любви, источником наслаждения и удовольствия, тогда, познакомившись с привлека­тельной женщиной, он забудет о первой и его лю­бовь улетучится. Значит, если чувство любви мужчины зависит от красоты женщины, молодо­сти, сексуальности, жена будет постоянно ревно­вать его независимо от того, будет он изменять ей или нет. Значит, наше неправильное отношение к основам человеческого счастья порождает агрес­сию не только в наших душах, но и в душах дру­гих людей, и обрекает нас на проблемы.

В последнее время все чаще замечаю следу­ющее. Раньше человек ревнивый уходил в карье­ру, бизнес и этим себя уравновешивал. И наобо­рот, технарь, управленец уходил в семью, в искус­ство и тоже спасался. Когда заполнены оба варианта, можно преодолеть и ревность и горды­ню. Если в этот момент не обратиться к своему Божественному «я», все человеческое просто ме­ханически распадется. То же самое с человечест­вом. Западная демократия — это путь желаний и ревность. Восточная деспотия — это путь воли, управления и гордыни. Человечество подходит к тому моменту, когда чисто западный или чисто восточный вариант грозит распадом и гибелью, а механическое их соединение невозможно. «Люди будут как ангелы», — говорил Иисус Христос. Наверно, именно таким людям будет позволено решить вопрос выживания и дальнейшего разви­тия человечества.

День приема

В настоящее время я нахожусь в комнате и жду, когда войдет первый пациент. Я опять буду пытаться принимать в новом режиме, и опять вряд ли это у меня получится. Но я знаю, куда идти, и поэтому я своего добьюсь. Во время приема нель­зя воспринимать себя человеком, иначе все проб­лемы переползут от пациентов ко мне. Малейшее раздражение, страх, жадность, самоедство — и во мне уже посеяны семена будущих заболеваний. Если бы я знал это раньше, я бы не нахватал столько проблем, а сейчас прекращение приема уже мало что даст. Поскольку я принимал любых пациентов и чуть ли не каждый второй был рако­вым больным, проблем на тонком плане у меня на­копилось много, поэтому в своих исследованиях нужно продолжать идти дальше. Прием дает воз­можность приобщить людей к Божественному и приобщиться самому. Я еще раз пытаюсь предста­вить состояние, в котором мое человеческое «я» станет прозрачным и почти исчезнет. Неужели можно представить свое «я», беспредельно-беско­нечную любовь? Хотя представляй не представ­ляй, надо все равно к этому идти. Я уже полгода пытаюсь медленно порвать ненужные мне связи, попытки заниматься бизнесом, организационными моментами, они высасывают все силы и препят­ствуют глубинным изменениям.

Вспоминаю, как несколько лет назад на прием ко мне пришла целительница.

Я лечу травами, молитвами, словами, — рас­сказывала она. — У меня за неделю сложные опу­холи рассасывались. Принимала в каморке без всяких удобств, от пациентов отбоя не было. Меня начали убеждать, что мой дар надо разви­вать. Я поехала в Москву, училась в академии, получила международный диплом целителя. Вли­ятельные люди помогли мне приобрести собствен­ный офис. Сейчас у меня есть все: известность, диплом, офис, и я чувствую себя еще лучше преж­него, но у меня исчезли все пациенты. Причем встречаю знакомую и спрашиваю: почему ты ко мне не приходишь? Она объясняет, что не могла найти мой офис, а потом потеряла мой телефон. С людьми что-то происходит, и я не понимаю, в чем дело.

Все происходит с вами, а не с ними, — объ­ясняю я. — Раньше вы лечили любовью, а сейчас известностью, дипломом, чувством дома и т. д. Внешняя энергетика осталась, а внутренняя нача­ла уходить. В момент приема вы должны забыть о своих дипломах, офисах, профессионализме и даже о желании помочь пациенту. Известность, благополучие съедают целителя достаточно быст­ро, если он не успеет вовремя опомниться. Только шарлатаны в этой обстановке чувствуют себя пре­красно. Для них деньги и слова не опасны. А про­фессионалы болеют, умирают, теряют близких.

Это я объяснял женщине несколько лет назад, и недавно посмотрел на себя со стороны, и увидел те же проблемы, но это только часть тех задач, ко­торые мне предстоит решить. Одна из самых тя­желых задач — спрессовать всю полученную ин­формацию в простые фразы. Кроме этого, подго­товить пациента к пониманию этих фраз. Мне все это напоминает восхождение на вершину горы, у подножия которой сотни тысяч различных ситуа­ций. Каждая разворачивается на определенной территории и имеет свой смысл. Когда поднима­ешься к середине горы и смотришь вниз, идет обобщение и видишь сотни ситуаций. Возле вер­шины — десятки, а когда стоишь на вершине, все происходящее внизу воспринимается одной ситуа­цией. Есть проблемы, которые невозможно ре­шить, когда находишься у подножия горы. Есть такие, которые не решить, находясь на середине или даже на вершине. Как помочь человеку, нахо­дящемуся внизу, испытать ощущение вершины? В принципе решение простое. Вселенная голографична не только в пространстве, но и во времени, и эта голографичность определяется тем, что, раз­дуваясь, расширяясь, Вселенная одновременно становится точкой. Каждый из нас знает все про­шлое Вселенной и все ее будущее. Каждый из нас должен подняться на вершину горы, но какой-то своей частью он всегда на вершине.

Религия — это информация того, кто стоит на вершине. Наука — это информация тех, кто суе­тится у подножия горы. Сейчас наступает время подъема на вершину. Для этого взгляд должен быть устремлен не вниз, а вверх. Я в своих иссле­дованиях прошел всю гору и подошел к вершине. Я знаю, что испытывает человек, стоя на вершине. Часть горы я прошел реально, и это я вижу по своим изменениям. Мне теперь осталось реально измениться самому. Если раньше у меня были острые приступы нежелания жить, со временем они сменились самоедством, унынием и апатией. Потом на смену этому пришло просто неприятие ситуации и неверие в себя. Сейчас преодолевается и эта ступень, и любая неприятность для меня ста­ла не разрушением прошлого, а созданием нового будущего.

Последнее время я с удивлением и радостью за­мечаю, что на смену унынию приходит радость и оптимизм. Но эта радость уже не та, что раньше. Уныние — это эмоция потери, радость — это эмо­ция приобретения. Когда чувство любви держится в душе более или менее стабильно, возникает эмо­ция, которая качественно отличается от печали и радости. Это то, что на Востоке называли саматхе, а на Западе катарсисом, или просветлением. Сначала Бог дает очищение несчастьями и поте­рями, если человек сохраняет любовь в момент разрушения того, что ему дорого, тогда на смену первой ступени приходит вторая, более тяжелая. Нужно научиться сохранить любовь тогда, когда у тебя не отнимают, а дают человеческое счастье. Причем какого угодно и сколько захочешь. Мно­гие, легко прошедшие огонь и воду, легко ломают­ся на медных трубах. Пройти испытание человече­ским счастьем можно тогда, когда наработана инерция любви, а для этого нужно долго и много работать над собой. Как бывает в обычной жизни? У человека неприятности, болезни, проблемы, он начинает верить в Бога и молиться. И постепенно все изменяется, его жизнь расцветает, желания на­чинают исполняться, болезни проходят. «Ну и за­чем же тогда молиться, когда все хорошо?» — на­чинает думать человек и перестает устремляться к любви и постепенно скатывается назад к болез­ням, несчастьям и проблемам. И насколько готов человек отречься от любви во время человеческого наслаждения, настолько нельзя ему это наслажде­ние испытывать. Такой человек обречен на не­счастья, болезни и торможение в развитии. Без мировых религий выйти на современный уровень развития было бы невозможно.

Возвращаемся к инерции любви. Последнее время после того как я сформулировал тему чув­ственного счастья, люди, прочитавшие книгу и просмотревшие видеокассету, приходят чистыми. Вернее, их уровень чистый. Глубинные слои, свя­занные с детьми, внуками, практически у каждого почему-то не затронуты. Только на личном прие­ме, когда мне приходилось осматривать, что конк­ретно мешает приводить детей в порядок, — изме­нения происходили. Мои исследования не давали возможности очистить потомков. Была какая-то загадка. Глубинные структуры не поддавались из­менению. Я объяснял пациентам: если вы пошли в правильном направлении, рано или поздно вы по­можете своим детям и внукам. Но на такие глу­бинные уровни проходит только та информация, которая является очень важной и подкрепляется сотнями устремлений в этом направлении. Чтобы ваша эмоция достигла детей и внуков, она должна набрать значительную инерцию. Сиюминутные эмоции на такие уровни не проникают. Как-то мне в голову пришла простая мысль. Если помочь себе увеличивать инерцию любви, то души потомков можно очистить гораздо быстрее. И сейчас я гово­рю пациентам: если вы хотите помочь вашим де­тям и внукам, вам нужно убрать все то, что меша­ет любви. Когда обращаетесь к Богу, просите, что­бы ваши дети никогда не отрекались от любви, не подавляли это чувство никогда, не дискредитиро­вали его. Просите, чтобы они могли сохранять чувство любви к Богу, когда распадаются их жизнь, их желания, их судьба. Молитесь, чтобы они всегда и во всем видели Божественную волю и умели прощать других и себя. Чтобы помочь по­томкам, нужно снять минимум 5 форм агрессии к любви:

Малейшие претензии к родителям начиная с детства.

Сотни раз пройти все моменты обид на люби­мых и близких людей, простить их, особенно в пе­риод полового созревания, первой любви, период создания семьи и появления детей на свет.

Недовольство собой, уныние, нежелание жить. У женщин такая программа в первую оче­редь бьет по детям и внукам. А простить себя час­то гораздо тяжелее, чем другого.

Все сожаления о прошлом.

Любые страхи и переживания за будущее.

Если из этих пяти моментов у вас какой-нибудь

остался, вы будете работать, а результатов прак­тически не будет. Для того чтобы простить челове­ческое, нужно ощутить в себе Божественное и ис­ходить из него; чтобы ощутить в себе Божествен­ное, нужно научиться не отрекаться от любви, не подавлять ее и в каждой ситуации заботиться в первую очередь о сохранении любви, а потом обо всем остальном. Вы обращаетесь к Богу и просите сохранить любовь, что бы ни случилось, просите прощения за то, что отрекались от любви, обижа­лись, осуждали, испытывали уныние, страхи и со­жаления.

Когда мы приближаемся к Богу, время и про­странство сжимаются в точку, и мы испытываем ощущение единства со всем сущим. Что мешает испытать чувство единства? Те моменты, когда мы отрекаемся от любви к другим людям и к себе. Когда мы страшимся будущего — это означает, что мы не хотим его принять. Мы пытаемся ото­рвать настоящее от будущего, которого мы боим­ся, оторвать себя от прошлого, которым мы недо­вольны, оторвать себя от человека, который нас обидел, — этот отрыв есть отречение от Бога, по­этому умение принять мир во всех его проявлени­ях, умение принять прошлое и будущее, понимая, что все происходит из Божественной любви и все вернется в нее. Это умение все более реально ощу­щать в себе Божественное.

Любовь все время приходит в нас, нам нужно научиться не отталкивать ее, не бояться. «Интерес­но, — думаю я, — если поверхностно прочитать мои книги, может возникнуть ощущение, что я по­вторяюсь». Я часто слышу высказывание, что пер­вая книга интересная, а последующие особого ин­тереса не представляют. Но спираль, если смотреть на нее сверху, тоже выглядит замкнутым кругом. Любопытно выглядела диагностика после шестой книги. Приходит человек — общее поле уже не­плохое, зависимость от материального уровня поч­ти нулевая, духовный уровень тоже преодолен, а вот с чувственным уровнем полный завал. И вроде бы слова те же самые и ситуация похожая, но, что­бы преодолеть зависимость от чувственного уров­ня, нужно сделать еще один шаг к Богу и начать меняться не только поверхностно, но и глубинно. Каждая моя новая книга появляется как возмож­ность преодолеть еще один слой, преграждающий нам путь к Божественному. И особенность нынеш­него времени в том, что каждый человек на земле должен проделать аналогичный путь к своему Бо­жественному «я». На этом пути можно помочь дру­гому человеку, но в главном — каждый должен пройти его самостоятельно.

И вот сейчас войдет первый пациент. Я буду го­ворить несколько фраз, и они должны помочь че­ловеку полностью измениться. Моя информация действует как ключ. Двери и замок — это прочте­ние шести книг и просмотр видеокассет. Если нет двери, вертеть ключом бесполезно. Дублировать информацию, уже изложенную ранее, я не могу, если пациент задает вопросы, показывающие его неподготовленность, я предлагаю ему уйти с прие­ма. Человек читает книги и смотрит видеокассеты, а затем начинает работать над собой и меняться. И вот когда он сделал все, что мог, а сдвига не происходит, тогда ему нужно идти на прием. Я должен понять, что произошло, почему система не работает. Это помогает мне развиваться дальше и масштабнее видеть картину мира. Для того что­бы по-другому увидеть мир, нужно создать свои модели, новые формы его восприятия, которые выходят за рамки стереотипного мышления. Для этого нужно научиться внутренне быть в полном одиночестве. Человек — это продукт коллективно­го сознания. Без него невозможно было бы обще­ние и обмен информацией, а следовательно, раз­витие, и чем больше развито в человеке стремле­ние к единению, к помощи другим, тем богаче его душа. Но здесь есть и минус. Когда любовь и жажда познания толкают человека вперед, стерео­типы коллективного сознания не позволяют ему вырваться из привычных представлений, глушат зарождающееся новое чувство. Разрыв пуповины, соединяющей с коллективным сознанием, проис­ходит мучительно, но без этого идти вперед невоз­можно. Когда я выходил на новую ступень, я пытался подтянуть всех туда и раздражался, если кто-то отказывался. Впоследствии я понял: каж­дый человек живет в своем слое сознания. Жела­ние, чтобы человек тебя полностью понял, — это подсознательное желание сделать его полностью идентичным себе, что порождает агрессию. Мы едины на тонком плане, а на внешнем единство может быть только в пограничном слое, которое мы называем коллективным сознанием. Для того чтобы человек тебя понял, необходимо повышать плотность информации и научиться свое чувствен­ное восприятие мира переводить в привычные по­нятия и фразы.

Вообще-то такой процесс называется поэзией. И поэт, и художник, и музыкант должны донести до других свое новое чувственное восприятие. Если этого нового чувства нет, тогда нет и искус­ства. Сначала нужно испытать любовь, потом опе­реться на нее и жить ею, потом оторваться от все­го, что мешает любви, в том числе и от того, что раньше было жизненно необходимым, без чего мы не могли жить. В этот момент можно и погибнуть, если любви мало. Поэтому у людей творческих го­товность рисковать своей жизнью всегда выше, чем у других. Если любви не хватает, приходится погибать, но, если успел ее накопить, появляется свое видение мира и чувства становятся намного глубже и красочнее.

Итак, новое видение создано, теперь нужно вернуться назад в коллективное сознание и со­здать формы, позволяющие передать новое виде­ние мира. Последнее время мне не хватает одино­чества. У меня нет энергии на новые модели. Я начинаю все больше зависеть от привычных ил­люзий, называемых человеческим счастьем. Ну ладно, об этом потом, продолжим прием.

В комнату заходит женщина с дочерью.

Знаете, у нас проблема. Мой муж последнее время начинает болеть, причем ощущение такое, что сразу много болезней навалилось на него. На­чались проблемы с поджелудочной, сахар подско­чил до 18. Мы начали лечить его иглоукалывани­ем, и после этого лечения все, слава Богу, пришло в норму. Через некоторое время у него стал падать уровень тромбоцитов в крови с 200 до 30. Начали опять лечиться, и уровень тромбоцитов поднялся до 160. Только пришел в себя, опять новые проб­лемы. Тогда мы поняли, что лечим одну болезнь, а появляется новая. Мы читали книги и смотрели кассеты. Состояние у мужа чуть улучшилось, но кардинальных изменений не происходило.

Изменений нет потому, что ваша дочь может умереть. Давайте попробуем рассуждать без диаг­ностики. Поджелудочная — это орган связи с дру­гими людьми, если она страдает, значит, выходит тема ревности. Падение тромбоцитов — это та же тема. Делаем вывод: у вашего мужа произошла резкая зависимость от желаний, которая приводит к обидам на близких, ревности, нежеланию жить и так далее. Откуда это может идти? От жены и от детей. У вашей дочери зависимость от чув­ственного уровня в аспекте желаний в 13 раз выше критического. Ей надо рожать детей, их души по­дошли к ней. Ей нужно отстраниться от основ че­ловеческого счастья, чтобы дать им любовь. От­странения от жизни и желаний она не выдержит, другими словами: сохранить любовь, когда люби­мый человек предал, унизил, изменил, она не мо­жет даже в минимальной степени. Тут речь уже идет не о бесплодии, а о физическом выживании вашей дочери. Глубинное состояние женщины пе­реходит к мужу и отцу, и у них начинаются заболе­вания. На тонком плане вашу дочь сейчас обижа­ют, предают, унижают. Но в ее душе вспыхивает не любовь, а ненависть к мужчинам, и эта програм­ма начинает убивать отца. Насколько вы себя и дочь приведете в порядок, десятки раз заново про­живая жизнь и правильно проходя все ситуации, настолько Вы поможете мужу стать здоровым. Сейчас у него положение неважное, деформиро­вано поле в центре груди. Активность полевого иммунитета около 10%, плюс деформация поля в районе мочеполовой системы. Иммунитет на фи­зическом плане сейчас 70—80%, и, если он упадет до 10%, придя в соответствие с полевым, это мо­жет привести к смерти или к неизлечимому забо­леванию. Идите перевоспитывайте вашу душу.

Мать и дочь уходят. Им на смену приходит мо­лодой человек.

Недавно я был у вас на выступлении, — ска­зал он. — У меня постоянно шла тема гордыни, управления, насколько я понял это из книг и ви­деокассет. Так вот, у меня после вашей лекции за­болело сердце. Боли были такие, что чуть созна­ние не потерял. Ползу к врачу, делаю кардиограм­му, все идеально, врач говорит, что у меня абсолютно здоровое сердце. Молюсь — не помога­ет, пью таблетки — не помогают.

У вас есть жена? — спрашиваю я.

Есть, — он называет ее имя.

Я смотрю ее поле, задаю следующий вопрос:

У вас есть дети?

Да, — продолжает он, называя их имена.

Я провожу диагностику и задаю третий вопрос:

У вас есть любовница?

Нет.

Скоро будет, — отвечаю я. — В принципе ситуация простая. У вашей жены концентрация на жизни, ее продолжение внутренне высокое. Это передано детям, и это передается вам. Самые луч­шие управленцы и карьеристы — управленцы внутри. Они окунаются в способности управле­ния, работу, бизнес, политику, и у них все полу­чается, потому что они не зацеплены. А не зацеп­лены потому, что главная проблема не гордыня, а ревность. Но когда-то нужно очищать свою душу. И человек, легко проходящий испытание круше­нием гордыни, вдруг неожиданно налетает на но­вое испытание, о котором раньше не подозревал. У вас наступает то время, когда вы должны прой­ти дестабилизацию жизни, желаний и отношений. Если дать вам это испытание через жену, вы не выдержите, поэтому вам его дадут через любовни­цу. Но вы этого тоже не выдержите. Через некото­рое время вы познакомитесь с женщиной и в нее влюбитесь. А дальше все просто: или она постоян­но обижает и унижает вас, или вероломно, неожи­данно обманывает, или у нее есть уже кавалер, или она замужем, если не замужем, то постоянно меняет поклонников. Вы поставлены в ту ситуа­цию, которую принять не можете. Вы пытаетесь отречься от любви, которая заставляет вас идти на унижения и принимать их. Вы любовь душите обидами, а дальше должно быть уничтожено то, что убивает любовь, — это ваши обиды вместе с сердцем и легкими, и потом рак легких или ин­фаркт. На лекции идет чистка так же, как и на приеме, и будущие проблемы дробятся и выходят сейчас. Вам нужно научиться по-настоящему про­щать женщин. Исходите из положения: женщине можно простить все, раз все исходит из Божест­венной воли, нет человеческих грехов, которые бы не подлежали прощению. Наша душа ведет себя как капризный и упрямый ребенок. Ее нужно по­стоянно воспитывать любовью, лаской и ограниче­нием. Тогда она правильно будет вести себя в лю­бой ситуации.

Как вы думаете, успею ли я измениться? — спрашивает молодой человек.

Не думайте о том, успеете вы или нет. Про­сто делайте все, чтобы помочь своей душе. Приво­дить в порядок нужно не только себя, но и своих потомков. Для этого в первую очередь нужно снять агрессию к любви, обиды на родителей, оби­ды на любимых людей, обиды на себя, сожаление о прошлом и страх перед будущим.

Он уходит работать над собой. Я пытаюсь пой­мать неясное ощущение, которое у меня недавно появилось. Мне самому что-то мешает глубинно измениться. Надо продиагностировать себя на эти пять параметров. Итак, претензии к родителям — чисто, все обиды исчезли; обиды на близких и лю­бимых людей — тоже чисто. Меня отвлекает стук в дверь. Заглядывает пациентка.

Вы знаете, я сейчас позвонила домой, мой сын вернулся из школы, лежит дома зеленый. У него рвота, понос, температура и насморк. Я так понимаю, это связано с тем, что я пришла на прием?

Да, у него идет чистка, — говорю я. — Что­бы она проходила менее болезненно, снимайте в первую очередь агрессию к любви.

Женщина закрывает дверь, я смотрю на листок бумаги передо мной: претензии к себе, недоволь­ство собой, нежелание жить. По этому параметру тоже чисто. Сожаление о прошлом, страх перед будущим — здесь тоже норма. Странно, подсозна­ние все время выдает информацию, что у меня есть преступление против любви. Нужен еще но­вый параметр. Интересно, как же он выглядит? Я пытаюсь нащупать во времени такие ситуации. В конце концов приходит понимание: это отрече­ние от любви к человеку, который обидел, то есть это не ненависть, ревность и обида — это желание уничтожить любовь как источник боли, отречься от нее, дискредитировать ее. У меня были подоб­ные ситуации в юности. Я нащупываю одну из та­ких ситуаций и смотрю, насколько выше опасного уровня было мое отречение от любви. Ого! В 23 раза выше смертельного. Странно, почему я еще жив тогда? Хотя нет: в 1991 году я должен был умереть, меня тогда накрыло первый раз, и это было связано с событиями 1980—1981 годов. Через 10 лет меня тряхнуло, и я должен был уме­реть, но я нашел в Библии слово «любовь», пошел за ним и все изменилось. Это была отсрочка. 2001 год — год очередной перетряски. Я должен был умереть, и теперь я понимаю, с чем это связа­но. Я научился не испытывать ненависть, не оби­жаться, но я до сих пор не умею по-настоящему сохранять любовь. Мне очень мешает желание плохо думать о людях; к человеку можно жестко относиться, но Бога в нем нужно любить постоян­но. Я пропитан осуждением людей, и мое подсо­знание ищет малейший повод для этого. Иногда нужно внешне агрессивно поступить по отноше­нию к кому-нибудь, остановить его, ограничить, защитить свои права. А во мне неразрывно связа­но жесткое поведение снаружи, и излияние нако­пившейся претензии, и агрессия внутри, и если я снаружи действую нерешительно, то, значит, внутри нужно накопить еще больше претензий, раздражительности, недовольства, чтобы они вы­лились в конкретные поступки. Но любовь — это созидание и разрушение одновременно. Я ведь сам своим детям говорил: я вас буду наказывать. У меня в подсознании сидит железный стереотип, активное действие выходит из агрессии, пассив­ность и расслабление из любви, на самом деле из любви происходит все. Просто нужно научиться активно действовать, сохраняя в душе любовь. Для этого к каждому человеку необходимо отно­ситься как к своему ребенку: в первую очередь из­ливая на него любовь и добродушие, которые не исключают жесткой линии поведения.

Меня опять отвлекает стук в дверь. Входит сле­дующая пациентка.

Я вам расскажу о том, что со мной было, — начинает она. — Врачи признали болезнь неизле­чимой и честно сказали, что шансов выжить нет. В этот момент мне принесли вашу первую книгу. Я прочитала ее и изменилась. Через 3 дня была другим человеком, попросила привезти мне самые красивые вещи. Я вступила в другую жизнь. А че­рез неделю меня осматривал мой врач. «Если бы я сам 10 дней назад не осматривал ваш кишечник, я бы в это никогда не поверил, — сказал он мне. — У вас кишечник был как решето, а сей­час на нем нет ни малейшей язвочки. — Он по­жал плечами. — Вы здоровы, можете уходить».

Я хотела бы узнать, как мое состояние сейчас? — спросила женщина.

У вас состояние хорошее, — говорю я ей по­сле диагностики, — проблемы остались у вашей дочери. У нее по-прежнему концентрация на выс­ших чувствах больше, чем на чувстве любви. От любви нельзя закрываться ничем: ни деньгами, ни благополучием, ни способностями, ни талантом, ни своей жизнью. Ваша дочь очень незаурядна внутри, ее талант начинает заслонять любовь. Он становится важнее, и состояние души становится состоянием вашего тела, так что работы у вас мно­го, идите и продолжайте.

Следующая пациентка молода и красива собой.

У меня недавно родился ребенок, — сказала она. — И после этого меня бросил муж. Вы не могли бы объяснить, в чем дело.

Могу, — отвечаю я. — Для вас слишком много значит ваша красота, ваше благополучие и ваши желания. Намного больше, чем любовь. Вы не можете быть беззащитны. Чем выше значи­мость жизни по сравнению с любовью, тем больше агрессии вы испытываете. Вы с детства накопили изрядную порцию претензий к мужчинам, пра­вильно пройти испытание до зачатия ребенка вы не смогли. Но поскольку ребенок — это увеличи­тельное стекло родителей, программа уничтоже­ния мужчин у него больше вашей. Сейчас эта про­грамма убивает его отца. Потом она будет убивать его самого. Говоря простым языком, раньше вы потихонечку убивали вашего мужа, а после рож­дения ребенка вы стали делать это вдвоем. Шансы на выживание вашего мужа резко упали, а он дол­жен выжить, поэтому он ушел от вас.

Так что мне делать?

Вы книги читали?

Да, все шесть.

Видеокассеты смотрели?

Да, в том числе последние.

Вот и прекрасно, — говорю я, — а теперь идите и работайте.

Она выходит, и в комнате появляется супруже­ская пара.

Мы у вас третий раз на приеме, — начинает молодая женщина. — Когда мы пришли в первый раз, мужа реально могли убить. У нас были боль­шие долги. Сейчас с мужем все нормально, долги мы отдали. Недавно купили квартиру и делаем в ней ремонт, но у меня опять появилось ощущение опасности.

Это ощущение связано с вашими детьми, — объясняю я. — Один из них по-прежнему небла­гополучный. Чтобы он выжил, ему нужна любовь, а в вас человеческое счастье начинает опять все за­слонять. Человеческое счастье связано с продол­жением, защитой и укреплением жизни. Один из главных символов защищенности — свой дом, своя квартира. После ее приобретения у вас по­шел резкий подсознательный рывок, и опять не в сторону любви, а в сторону жизни и защиты. Если в результате может погибнуть ваш ребенок, то его могут спасти либо потеря вашей квартиры, либо здоровья, либо потеря вашей жизни.

Подскажите, пожалуйста, что нам делать?

В первую очередь меняться через любовь, молитву и правильное поведение, потом ограни­чить себя в жизненных удовольствиях, поддер­жать себя постом и голоданием. Часть благополу­чия куда-то отдать, чтобы уменьшить концентра­цию на нем. Не спешите делать ремонт. Можете сделать ремонт и не вселяться в квартиру около года. Если есть в квартире какой-то изъян, не спе­шите его устранить. Счастье — это тяжелая пища, которая с трудом переваривается. Потом у вас еще не сняты прошлые обиды друг к другу, сожаление о прошлом, страх перед будущим.

Простите, я хочу спросить у вас, — начинает женщина. — Когда я снимаю страхи перед бу­дущим, у меня вдруг неожиданно появляется сильное сексуальное желание — меня это пугает. Я не понимаю, в чем тут дело.

Наши желания обращены к будущему, — объясняю я. — Чем больше мы концентрируемся на желаниях и делаем их целью, тем больше мы от них начинаем зависеть. Зависимость рождает страх. Начинается зависимость от будущего — по­является страх его потери. Страх перед будущим рождает плохие мысли о других людях. Все это превращается в плохие мысли о себе. Отсутствие веры в себя, пессимизм, уныние превращаются в программу самоуничтожения. Программа само­уничтожения убивает желания. Возникает ощуще­ние бессмысленности жизни. Все желания притуп­ляются. Страх — это отречение от любви, а наше желание рождается любовью. Вы снимаете страхи перед будущим и у вас тут же раскрываются ваши желания, а поскольку в их основе лежит желание продолжить жизнь, то усиливаются и аппетит, и сексуальное влечение. А дальше нужно учиться преодолевать зависимость от этих желаний. Они рождаются из любви и должны обратно возвраща­ться к любви. Этому помогает молитва, пост, воз­держание. Размах желаний становится опасным только тогда, когда он опережает рост любви в душе. Отказывается от счастья тот, кто не может преодолеть зависимость от него. А чтобы преодо­леть зависимость, нужно периодически ограничи­вать свои желания и периодически останавливать их полностью. Представьте: человек не умеет пла­вать, он боится воды, понимая, что может уто­нуть, его принцип — отказаться от воды, вода — это смерть, но затем он постепенно входит в воду и учится плавать, и отказ меняется строгими огра­ничениями, а затем он научился плавать, и вода становится для него удовольствием и дает ему полноту жизни. Также и с нашими желаниями. Сначала индийская философия, буддизм говорят об отречении от желаний и от жизни. Привязан­ность к этому миру, который является результа­том желаний, — это источник болезни, мук и страданий. Нужно отказаться от них, перестать взаимодействовать с ними, тогда будешь счастлив. Затем появляется иудаизм, который допускает че­ловеческое счастье, но со строжайшими правила­ми и ограничениями — это помогает любви в душе сохраниться и не утонуть в человеческом счастье, а затем появляется Иисус Христос, который гово­рит, что главное в спасении человеческой души — не строжайшее соблюдение всех инструкций, а путь к любви и Богу, которого мы носим в своей душе. И чем дальше мы развиваемся, тем значи­мей становится видение Божественного во всем, умение прощать других и себя, жить любовью, приобретать свое Божественное «я».

После приема нужно заняться восстановитель­ными процедурами. Я раньше думал, что после написания книг и приведения себя в порядок при­ем будет для меня не работой, а праздником. Ни­чего подобного. Приходит совершенно подготов­ленный человек, лишних вопросов не задает, раз­говор длится 2—3 минуты, а я, приняв несколько таких человек, потом долго отхожу. Оказалось, что энергия все равно тратится на подстраховку, помощь при глубинных собственных изменениях пациента, похоже, есть еще одна причина. Я все­гда очень хотел помочь пациенту спасти жизнь, выправить судьбу, и эта многолетняя концентра­ция сейчас оборачивается серьезными проблема­ми. Подсознание в момент приема по инерции идет не к любви, а к жизни и благополучию. Зна­чит, неизбежно проблемы пациента будут перехо­дить ко мне. И вряд ли жизнь мне даст столько очищающих ситуаций, сколько проблем я беру на себя. Кроме сокращения приема и пересмотра прошлого, нужно что-то делать в настоящем. Если идет общая потеря энергии из-за неправильного подсознательного восприятия мира, какой-то ор­ган должен взять на себя блокировку энергетиче­ского тока. У меня такую роль сейчас выполняют почки. И любые нарушения в первую очередь бьют по ним. Несколько дней назад опять появил­ся дискомфорт, и я стал высматривать его причи­ны. Это была очередная загадка.

Некоторое время я вел одного пациента. Это было для меня интересно, потому что вопрос ка­сался не здоровья, а карьеры и благополучия. Он был спортсменом. Мы поработали, результаты оказались даже лучше ожидаемых, а затем я по­чувствовал, что я все сильнее пытаюсь выровнять его судьбу, улучшить его результаты. Почему-то ориентация на внешнее благополучие стала пере­вешивать, наверно, я слишком часто об этом ду­мал. Все, что он не дорабатывал и ленился, доде­лывал я, постоянно теребя и заставляя работать. Определенный нами срок закончился, и прекрати­лось наше сотрудничество. А вот потом началось самое интересное. У него пошли неудачи, и тут же вспыхнуло недовольство собой, которое он не мог преодолеть. А психолога, который бы запретил ему заниматься самоедством, рядом уже не было, но его программа самоуничтожения почему-то в первую очередь ударила по мне, и почки начали болеть у меня. Какое-то время я ничего не мог по­нять. Почему я должен отвечать за его ошибки? И вот я вспоминаю все детали нашего сотрудни­чества, пытаясь найти причину. Стоп. Интересный момент. Как-то в разговоре он сказал: «У меня от вас появляется зависимость. Как же я буду приво­дить себя в порядок, когда мы расстанемся?» — «Зависимость появляется у того, кто ленится», — ответил я ему. Если человек реально меняется, опираясь на любовь в своей душе, ему учитель ну­жен только как первый толчок. Я вспоминаю этот разговор, пытаясь в нем найти корни моих проб­лем, и, похоже, начинаю понимать. Как обычно, я легко видел и понимал проблемы пациентов, а сам в то же время делал те же ошибки. Я слишком добросовестно относился к работе. Все, к чему мы серьезно относимся, порождает в нас зависимость.

Зависимость рождает агрессию. Агрессия рождает болезнь. Я заставлял его работать над собой, видя, что подкрадывается проблема. Звонил сам, это создавало у него иллюзию повышенной за­щищенности. Действительно усиливалась зависи­мость от меня. Ему нужны были периодические неудачи как лекарство. А я его этого лекарства ли­шил. Было постоянное улучшение результатов, и сбоев практически не было. Он настолько привык к успеху, что нынешние неудачи стали развали­вать его, а виноват-то в этом был я. Надо же, а ведь я сам недавно объяснял ему: научись халту­рить, но так, чтобы этого никто не понял. Полме­сяца даешь результат, напрягая свою волю, жела­ние, всю свою энергию, а потом внутренне отказы­вайся от этого направления, делай все красиво, эффектно, но внутри сачкуй. Если мышца посто­янно напряжена, она атрофируется.

Я помню, как я диагностировал одного бизнес­мена. Способный, блестящая голова, работает бе­зупречно. Смотрю будущее, а там через несколько лет реальная смерть. Будет какой-то серьезный провал, связанный с работой. И принять его он никак не сможет.

Ваша работа начинает убивать вас, — объяс­нял я ему. — Вы от нее все больше зависите. И эта зависимость растет, и малейшая неприят­ность по работе дает вам все большую травму.

Но не бросать же мне работу, — сказал он мне.

Если вы не измените своего отношения к ра­боте, вас судьба заставит бросить ее. Либо вы не­вольно, непредсказуемо начнете создавать себе проблемы, либо вас заставит уйти с работы бо­лезнь или смерть. Первое, что вам нужно на­учиться делать, — никогда серьезно не относиться к работе. Серьезно можно относиться только к любви и Богу. От всего остального нужно перио­дически отказываться. Никогда не делайте всего на 100%. Делайте на 95%. Результат будет тот же, а зависимости не будет. Жизнь — это синусоида, побыли какое-то время в человеческом счастье, потом на какое-то время откажитесь от него.

Нам постоянно нужны только любовь и добро­душие. Эти мысли проплывают у меня в тот мо­мент, когда я еду в баню. Похоже, у меня опять наступает период серьезных изменений.

Первый раз — в начале 70-х, когда моя жизнь резко изменилась. Мои мечты, планы, надежды рухнули разом. Я хотел стать военным, а стал экскурсоводом.

Следующие изменения — в начале 80-х. Когда я начал серьезно заниматься философскими ис­следованиями, попытался упорядочить свои пред­ставления о мире, тогда философия пошла рядом с экстрасенсорикой.

Тяжелый кризис был в начале 90-х. Я пришел к выводу о бесперспективности лечения руками. Ре­шил отказаться от энергетического лечения и пе­рейти на информационное. Крах был не только в работе, но и в жизни. Диагноз, который не остав­лял шансов выжить, мировоззренческий тупик. Вот и сейчас, похоже, мне закрывают возмож­ность работать по старинке. Я должен отказать в приеме пациентам, которые пришли с одной целью — поправить дела, улучшить здоровье, ис­полнить желания. Мне нужно все человеческое счастье сжать в одну точку, а затем показать паци­енту. Смотри, вот это человеческое, вот это Боже­ственное. Вот отсюда нужно перейти сюда. Для этого нужно сделать то-то и то-то. А пока чем больше я пытаюсь работать, помогая укрепить жизнь, защитить ее, тем больше энергии я теряю.

Я помню, как одна целительница пришла ко мне на прием. У нее начались проблемы с сыном и с собственной психикой. Она начала слышать го­лоса, появился страх и дискомфорт.

Целительством не опасно заниматься тому, кто по прошлым жизням закрыл зависимость от жизни и желаний. Скажем, умер мученической смертью, сохраняя любовь в душе, или многие годы проводил в молитве и воздержании. А вы на­чали заниматься целительством, не закрыв зависи­мость от глубинных основ. И сейчас маленькая проблема, которая раньше была незаметна, вырос­ла до огромных размеров и угрожает вашей жизни и жизни вашего ребенка.

Но я ведь лечила молитвами, — искренне удивляется женщина.

А о чем думали, когда лечили?

О том, чтобы сделать человека здоровым, чтобы ему судьбу выправить.

То есть вы Божественное использовали для человеческих целей. Вот зависимость от этих це­лей и усилилась многократно. Да, накопление любви к Богу рождает желание и жизнь, приводит к их расцвету, но, чтобы ощутить Божественное, нужно забыть о человеческом на какое-то время. Любовь к Богу — это корни, которых мы не ви­дим, но без которых жить невозможно.

Наша жизнь — это символ, наши желания — ветки и листья. Если крона слишком пышная, а корневая система слабовата, дерево может погиб­нуть, и, чтобы его спасти, нужно обрезать крону частично или полностью, если корней мало. По­этому в первую очередь нужно заботиться о кор­нях и периодически подрезать крону, чтобы она росла лучше. Раньше я постоянно думал, нахо­дясь в метро или в транспорте. Сейчас езжу на ма­шине, и это отвлекает. Хорошо работать над собой в бане: парилка дает унижение жизни и желаний. И когда в этот момент молишься, очищение насту­пает быстрее.

Медицина долго боролась с природой, а не по­могала ей. Раньше на болезнь смотрели как на зло, потому что исходили только из интересов тела. Что делал человек, когда заболевал. Его тошнило, он не хотел есть, у него поднималась температура, он не хотел ни с кем общаться, а медики старались убрать болезнь вместе с осталь­ными признаками. Родственники постоянно тере­били больного, заставляли его есть, сбивали тем­пературу. Оказалось, что болезнь очищает душу человека и укрепляет его иммунную систему. Зна­чит, голодание и уединение тоже очищают.

Насчет температуры помню любопытный слу­чай. Несколько лет назад в Нью-Йорке общался с одним человеком. Он рассказывал мне, как стал целителем. У него, оказывается, был перелом основания черепа. 21 день он пролежал в коме. «Я видел своих умерших родителей, — рассказы­вал он, — благословил жену на брак с другим че­ловеком, я понимал, что назад уже не вернусь, но родственники мне сказали, что уходить рано, что я не только должен вернуться, но и выздоровею. Еще они мне сказали, что я буду лечить людей. Когда я пришел в себя и выздоровел, то почув­ствовал силу, исходящую из моих рук, а потом со мной вошли в контакт инопланетяне и помогли ле­чить. Я помню, у одной женщины болели придат­ки слева, и сколько я руками ни водил над этим местом, боли не проходили. Они сказали мне, что причина кроется в придатках с правой стороны и что лечить в первую очередь надо их. И действи­тельно, после этого женщина выздоровела. И я за­метил: заболевает правая почка, а причина в ле­вой, и лечить нужно в первую очередь левую. Так вот, — продолжал он, — некоторое время я лечил всех и результаты были очень хорошие, а потом во сне опять ко мне приходят инопланетяне и го­ворят: ты много взял на себя, мы тебя будем очи­щать, только не принимай никаких таблеток. На следующий день у меня температура подскочила до сорока градусов, и три дня трясло, как в лихо­радке, но я уже знал, в чем дело, и никаких ле­карств не принимал».

Я вспомнил его слова, когда заметил, что после приема у меня есть две вещи, которые меня вос­станавливают: сон и парилка. А начал молиться в парилке я при следующих обстоятельствах. В Рос­сии обычно в баню идут компанией, и доброду­шие, которое появляется в группе друзей, энерге­тическое единство помогают выдержать гораздо большие перегрузки. Поэтому я не любил ходить в баню один. В Германии в парилке находишься в одиночестве, вернее в сауне, где каждый час под­дают различными настойками, вместо веников ма­шут полотенцами. Вода хорошо отключает от стрессов и проблем. Немцы ведут себя спокойно и расслабленно. Сама атмосфера очень помогает от­ключиться от напряженного режима. За 10 минут, до того как начнут поддавать, сауна заполняется народом, и работник, сначала проветрив помеще­ние, начинает на большую нагретую каменку плес­кать воду. В этот раз это была женщина, и выра­жение лица у нее было жесткое. «Не любит она мужчин», — почувствовал я. В парилке были пре­имущественно мужчины. Обычно процедура вы­глядит так: сначала на каменку льют воду, выжи­дают некоторое время, чтобы пар разошелся, и потом плавно машут простыней для полного пере­мешивания. В этот раз женщина воды вылила больше нормы и сразу же начала всех обмахивать. Обычно я выдерживаю высокую температуру, но в этот раз я был на пределе. Сидящие на верхней полке рядом со мной стонали, кряхтели, но дер­жались. Я почувствовал, что должен либо уйти, либо что-то сделать, и начал молиться, повторяя, что сохраняю любовь, когда разрушаются жизнь и желания. И в этот момент меня как будто окатили прохладной водой. Меняться мы начинаем, когда подходим к какому-то пределу, когда перегрузки достигают критического уровня. Но для этого нужно определенное внутреннее состояние. Я по­нял, почему многие святые создавали себе мучи­тельные условия и, молясь в этот момент, доби­вались гораздо большего духовного роста. Так вот, в этой бане я отсмотрел любопытный момент.

Рядом со мной сидели люди, их кожу обжигал пар, и они легко выдерживали это. Мне стало ин­тересно: насколько я и они выдержим это испыта­ние. Результат меня удивил и озадачил. Я прошел испытание на 60—70%, а они на минус 10 — минус 20%, то есть этого испытания они не прошли. Че­рез какое-то время я понял, в чем дело. Они про­шли внешне, но не внутренне, они выдерживали пар в ущерб любви в своей душе. Когда любовь уходит, возникает программа самоуничтожения, и вспышку этой программы самоуничтожения я у них зафиксировал. Судя по всему, пребывание в парилке принесло им вред, а не пользу. То есть разрушение человеческого нужно держать до тех пор, пока не начнет угасать любовь в душе, а дальше человеку неподготовленному нужно де­лать передышку, иначе потом на любые неприят­ности он будет реагировать программой самоунич­тожения. То есть главная суть всех испытаний не в физическом их преодолении, а в сохранении любви в душе. И молитва здесь очень помогает. Теперь, сидя в парилке, когда становится невмого­ту, начинаю молиться, и это здорово помогает. Кроме этого, при правильном отношении баня на­сыщает тонкой энергией.

Я как-то после приема, опустошенный, пришел в баню и посмотрел свой энергетический уровень. Он был на большом минусе. Такое обычно бывает при серьезном заболевании. После бани все изме­нилось, недостаток энергии пришел в норму, даже с избытком. В принципе все логично, рассуждал я. Тонкая жизненная энергия и грубая физиче­ская связаны, одна переходит в другую. Допус­тим, человек переохлаждается, потеря грубой энергии влечет потерю тонкой, и человек заболе­вает. Значит, возможен обратный процесс, плот­ная поверхностная энергия может переходить в тонкую. То есть занятия спортом, пребывание в парилке насыщают нас энергией. Нужно только помочь ей трансформироваться, и первое правило здесь — сохранить добродушие, отключиться от всех проблем. Если человек пришел париться, а в его душе злость, раздражение и обида, то он мо­жет просто пострадать от перегрева и навредить своему здоровью. И наоборот.

Я помню, мы как-то парились с друзьями на даче. В нашей компании был один парень, кото­рый сказал, что с детства он не переносит высокой температуры. «Меня давным-давно как-то перепа­рили в бане, и я очень испугался, и с тех пор пара я не переношу», — признался он. «Давай догово­римся так, — сказал я, — ты ложишься на полок, и я начинаю тебя парить. Когда у тебя появится дискомфорт, ты встаешь и уходишь». Он согла­сился. Первая главная задача — помочь ему рас­слабиться. Грубую энергию можно перегнать в тонкую в любом количестве, но, если у человека мышцы зажаты и внутри страх или раздражение, нагнетание температуры просто обожжет кожу. Нужно сначала убедить человека, что ты не сдела­ешь ему больно. Движения должны быть мягки­ми, плавными и ритмичными, кисти рук, стопы ног, позвоночник, их правильная обработка дает расслабление всему телу. И так я начал парить, внимательно следя за состоянием молодого чело­века. Увидел, что пошло расслабление, подмиги­ваю ребятам — начинайте поддавать. Они начина­ют поддавать, а он и ухом не ведет. Я им киваю — продолжайте подбрасывать. В конце концов пар стал таким, что они уже стоять не могли, все сели на пол, я тоже выдохся и не мог уже выдержи­вать, а парню хоть бы хны. В конце концов я вы­скочил из парилки, оставив его там. Он через не­которое время за мной вышел, от удивления с круглыми глазами. «Только когда я решил выхо­дить и сел на полке, до меня дошло, какая темпе­ратура вокруг», — признался он.

Помочь человеку расслабиться и отключить­ся — великое искусство. Не каждый массажист может это делать. Скажем, принцип массажа очень прост. У человека есть проблема, она вызы­вает психическое и физическое напряжение. Вра­чи установили, что инфаркт поражает не только мышцы сердца, но и мышцы поясницы. И сердце, и поясница — это обиды на женщин. Перегрузка психическая ведет к перегрузке физической, зна­чит, разравнивая мышцы, снимая их перенапря­жение, мы помогаем человеку внутренне отклю­читься от стресса. Но для этого массажист должен быть максимально добродушным, движения долж­ны быть ритмичными. Я, когда занимался масса­жем, заметил, мышцы начинают расслабляться после 5—8 однообразных движений. Я проходил специальные курсы массажистов, занимался то­чечным массажем, но самый лучший опыт я при­обрел именно в бане. Неоднократно я пытался по­нять: почему один умеет парить, а другой нет. Это оказалось настоящим искусством. Напряженный, зажатый человек никогда не сможет хорошо па­рить. Я помню, как в первый раз меня попарили по-настоящему. После такой процедуры я забыл, как меня зовут.

Дело было так. Я познакомился с группой ребят, занимавшихся экстремальными видами спорта, с ними в походы ходил, на снегу ночевал. Раз в неделю у них был праздник — баня. Пари­лись в среднем 6 часов. Первые два часа — кто как хочет, совершенно свободный режим. Потом перерыв. Легкая еда, соки, общались, расслабля­лись, готовились к следующему этапу. Один ло­жился в парилке, и несколько человек, сменяясь по очереди, парили его. Одному человеку мягко парить трудно, он начинает слабеть, и движения становятся жесткими. В этот момент нужно усту­пить место другому. Парили достаточно долго. За­тем начинался массаж. Четверо-пятеро массажи­ровали одного. Двадцать-тридцать минут размина­ли умело и мощно. После парилки обрабатывали горячими вениками и потом переходили к водным процедурам, поливали водой теплой, погорячей, потом чуть похолоднее, чуть потеплее. В конце та­кой горячей, что едва выдерживала кожа, и тут же — ледяной. Затем накрывали простыней, и че­ловек еще час лежал, забыв обо всем. За эти 6 ча­сов удавалось пропустить не всех. Но такого состояния хватало на месяц. Чем выше професси­онализм, тем меньше значит форма, больше содер­жание. Из простой помывки баня превращается в священнодействие, возможность привести в поря­док не столько тело, сколько душу.

Основатель понятия «стресс» сначала пришел к убеждению, что стресс — это смерть, а через какое-то время стал убеждать, что стресс — это жизнь. Медицина настоящего пытается убрать факторы, раскачивающие стабильность организ­ма. Болезнь является такой раскачкой. Чтобы не было болезней, нужно найти более масштабные формы перетряски жизни, тогда болезнь просто не будет нужна. Дозированное разрушение будет помогать развитию. Но насколько мы в этом пути преуспеем, зависит от нашего правильного взгля­да на жизнь.

Сейчас середина декабря 2000 года. Прощание с веком и расставание с тысячелетием. Я лежу на верхней полке поезда, который уносит меня в Мо­скву, и под равномерный стук колес пытаюсь уснуть. Ноющая боль в почках не дает мне покоя. Молитвы не помогают. Пытаюсь нащупать в кото­рый раз причину моего состояния. Первая про­грамма, которая выходит, — презрение к женщи­нам из-за унижения желаний и жизни. Меня уже замучили претензии к женщинам, которые я не могу снять. Они связаны с обожествлением жен­щин, с обожествлением жизни и ее продолжения. Все это идет из самых глубин, и почему-то дотя­нуться до них не могу. Под убаюкивающий стук колес, в полусне, нахожу новые и новые версии. Рано или поздно результат будет.

Я лежу, глядя в потолок, и не могу понять, от­куда приходит чувство безысходности. Внешне вроде бы понятно, написал столько книг о том, как преодолевать болезнь, и сам заболел. Я пыта­юсь успокаивать себя. Это все равно что упрекать опытного гонщика в том, что он не смог справить­ся со своей машиной, у него просто другие скоро­сти и больший риск. Как я ни пытаюсь успокоить себя, безысходность не проходит, эта эмоция душит и парализует меня, перекрывая дальней­шие поиски. Почему я не могу справиться с ней, ответа нет.

Только через несколько дней я вспомню свои собственные советы и пойму, в чем дело. Если эмоция неуправляема, это означает, что она идет с потомков. В таких случаях надо за них молиться. И когда негатив идет с потомков, безысходность объясняется просто. Как бы ни болел и ни мучил­ся человек, если ему скажут, что завтра боль, пыт­ки и болезни пройдут, он выдержит любые испы­тания. У него будет точка опоры на будущем. Наши дети — это наше будущее. Если негатив идет от них, то будущее закрывается. Чтобы управлять будущим, надо выйти за его пределы, а это можно только через любовь. И если любви не­достаточно, темные волны, идущие из будущего, разрушают не только тело, но и душу, и эти муче­ния подчас становятся невыносимыми. В таких случаях человек может совершить самоубийство или убить кого-то другого. А сейчас, в данный мо­мент, я лежу и пытаюсь справиться с приступом отчаяния, вернее не так, отчаяние было раньше, сейчас мы назовем это некоторым унынием. Я знаю, что я справлюсь с ним рано или поздно. Через любовь все можно преодолеть. И я продол­жаю повторять, что сохраняю любовь, как бы ни разрушались моя жизнь и мои желания, как бы ни рушились мои планы и надежды. Который раз представляю свое старение и смерть, концентри­руясь в этот момент на любви. У меня не так мно­го сил, чтобы расходовать их на уныние и сожале­ние, они должны быть использованы для дальней­шего роста и познания. Кстати, о сожалении.

Как-то у меня произошла ситуация, которую я очень хотел исправить. Ну зачем же я так сделал, постоянно крутилась в голове одна и та же мысль. Ведь этого могло же не произойти. А через час я почувствовал какие-то сильные проблемы на поле­вом уровне, продиагностировав себя, я удивился, неизвестно откуда вылетела масштабная програм­ма самоуничтожения. Я долго пытался найти ее причины, видя насколько она опасна, и через не­которое время с изумлением понял, что острое со­жаление о прошлом и пожелание смерти себе, то есть программа самоуничтожения — это одно и то же. Сожаление о прошлом — это медленное само­убийство. И если человек эту программу не оста­навливает, появляющаяся онкология тормозит его самоубийство на тонком плане. Страх перед буду­щим — это неприятие будущего, отречение от него. Наши потомки находятся в будущем, чем больше мы боимся будущего, тем масштабнее про­исходит убийство своих потомков. Ребенок может родиться, но за этот страх мы расплачиваемся потом.

Потолок купе периодически вспыхивает отблес­ками проносящихся мимо фонарей. Я продолжаю размышлять. Нужно прокрутить еще 10—15 воз­можных вариантов, позволяющих объяснить ны­нешнюю ситуацию. Потом какие-то гипотезы соль­ются в одну, какие-то будут отброшены, — нор­мальный рабочий режим. Надо действительно на какое-то время отойти от всех дел и привести свою душу в порядок. Моя знакомая недавно ездила в монастырь в группе паломников. Подъем в 5 утра, молитва, отрешение весь день. Через несколько дней вернулась, и у нее за один день из почек вышли все камни. Мы в реальности часто обраща­емся к Богу, даже молимся и при этом цепко держимся за свои привычки, проблемы и привя­занности. В Саусалито под Сан-Франциско врачи проанализировали несколько тысяч случаев спон­танного излечения от рака, и все случаи объедини­ло только одно: перед излечением были резкие из­менения по судьбе, то есть отрыв от привычного ритма жизни, который высасывал всю энергию, и от прежней жизни как таковой. И если в душе есть любовь, мы можем начать новую жизнь, и тогда болезнь останется в прошлом.

Вот и сейчас я стою на пороге новой жизни. Старая жизнь с ее раздражительностью, амбиция­ми, привязанностями должна отойти в прошлое. И если я не захочу с ней расстаться, она, навер­ное, уйдет с моим телом. Я сам себе должен дать совет: заболел — прощайся со старой жизнью, на­чинай новую, тем более сейчас, когда мы проща­емся с веком и тысячелетием. У всего человече­ства, похоже, та же проблема — расстаться со ста­рой жизнью и полностью обратиться к новой. Мы живем в счастливое время. Покровы человеческо­го становятся все прозрачнее, и сквозь них мы все явственней видим Божественное.