Диагностика кармы

Заповеди

Читатели часто присылают мне записки с одним и тем же вопросом: что такое любовь к Богу, как ее ощутить? Я всегда отвечал просто.

Если вы кого-то спасли, о ком-то позаботились, пожертвовали чем-то ради помощи другому, тогда чувство, которое у вас при этом появляется, похоже на любовь.

Когда вы сохраняете чувство тепла к собственно­му ребенку, невзирая на его шалости, хлопоты и неприятности, связанные с ним, когда вы принимае­те его всегда, чистый он или грязный, хороший или плохой, — это чувство похоже на любовь.

Когда вы чувствуете сострадание к боли другого, когда вы можете быть и очень мягким и очень жест­ким, но при этом испытываете душевное тепло к другому, — это чувство похоже на любовь.

Когда вас предает близкий человек, когда от вас отворачивается любимая женщина, когда неожидан­но умирает тот, кого вы любите, а вы видите в этом Божественную волю, которая направлена на разви­тие любви в душе, когда при любом обрушении мира вокруг вас вы сохраняете тепло и свет в душе, — это чувство, похожее на любовь.

Когда от вас отвернутся все те, кому вы дарили теплые чувства, когда вы будете болеть и умирать и не сможете тепло относиться к своему телу и к своей судьбе, тогда у вас в душе может появиться отчая­ние. И если в этот момент вы вспомните, что Богу всегда нужно ваше душевное тепло, что Творец всегда нуждается в нем, то в вашей душе может по­явиться чувство, похожее на любовь.

Если вы поймете, что все мы состоим из любви и Божественная воля направлена, в первую очередь, на спасение и сохранение любви, что болезни, несчастья и потери, закрывая от нас потребности тела, духа и души, направляют нашу энергию к Богу, — тогда вы можете испытать чувство благоговения и благодарно­сти к Нему. И это чувство будет похоже на любовь.

В юности я читал в книгах о том, что любовь должна быть совершенно бескорыстной и ничего не просить взамен. Эгоист только берет, и это очень плохо. А вот альтруист готов все отдать, и это очень хорошо. Я постоянно слышал о том, что человек лю­бящий должен только отдавать. А потом прошло вре­мя, и я понял, что любовь не только отдает, но и бе­рет. Бог не только дает нам жизнь, но и забирает ее. Бог не только дает нам любовь, — Бог также и нуж­дается в нашей любви.

В Ветхом Завете написано, что Бог является рев­нителем и истребляет того, кто от Него отворачивает­ся. Эти слова подобны притче, в которой содержание скрывается за формой. На самом деле, Бог постоян­но дает нам любовь и энергию. А когда мы внутренне отворачиваемся от Него, начинает умирать наша душа, а затем разрушаются сознание и тело. По сути дела, это есть расшифровка высших вселенских зако­нов, — тех законов, по которым живет наша душа. Причем все вселенские законы сводятся к одному.

…Господь, Бог наш, Господь един есть; и люби Господа, Бога твоего, всем сердцем твоим, и всею душею твоею и всеми силами твоими. И да будут слова сии, которые Я заповедую тебе сегодня, в сердце твоем [ив душе твоей]; и внушай их детям твоим и говори о них, сидя в доме твоем и идя доро­гою, и ложась и вставая… (Втор 6:4—7)

Как правило, люди считают, что самое большое несчастье — это смерть близких. Для многих людей это смерть собственных надежд и благополучия. Есть люди, для которых страшнее всего — потерять рабо­ту. Есть и такие, кто больше всего боятся потерять деньги или физическое здоровье. В чем же смысл по­тери? Почему ее с такой болью воспринимает каж­дый человек? Почему душа так страдает?

Если вдуматься, то мы придем к удивительному выводу. Главную боль мы испытываем не оттого, что кого-то или что-то теряем, — все дело в том, что, те­ряя что-то, мы теряем возможность любить. Смерть любимого человека — это исчезновение возможности отдавать ему душевное тепло, заботу, жертвовать ради него, воспитывать его, ссориться и конфликто­вать с ним, это потеря возможности получить от него боль и страдания, которые еще больше усиливают любовь. Потеря работы или благополучия — это так­же невозможность отдавать энергию для поддержа­ния благополучия и выполнения работы.

Все, что мы любим, постоянно требует от нас энергии. Мы должны думать, заботиться, устремля­ться к объекту своей любви, — именно это и делает нас счастливыми. А когда мы теряем здоровье, бла­гополучие, когда уходят из жизни близкие родст­венники, тогда наша душа лишается возможности любить, жертвовать, отдавать. Именно это и являет­ся для души самой тяжелой мукой и страданием.

В одной из книг Ветхого Завета описываются стра­дания Иова. Но там не объясняется, для чего нужны эти страдания. На самом деле, страдания помогают перейти от человеческой логики — к Божественной. У Иова отняли все. Он не мог больше любить свое тело, изъеденное проказой, он не мог любить и забо­титься о своем имуществе, своих стадах, своем поло­жении в обществе. Умерли все, кого он любил и о ком заботился. Именно эти невыносимые страдания и под­талкивали его к последнему и единственному выходу из замкнутого круга — любить Бога.

Любовь к Богу может быть сколь угодно силь­ной. Эту любовь у нас никто никогда не отнимет. Ее невозможно утратить, потому что Бог — это веч­ность. В иудаизме, в основе которого — страх перед Богом, выполнение Его заповедей, поклонение и подчинение Ему, были заложены зерна будущей трансформации. Страх, поклонение, жесткое испол­нение заповедей должны были трансформироваться в любовь, ни от чего не зависящую. Благодаря это­му новому восприятию, Бог из господина и хозяина становился заботливым и любящим Отцом.

Для многих верующих притча о бедном Иове вы­глядит жестокой и нелогичной. Ведь в Священном Писании ясно сказано о том, что человек, выполня­ющий заповеди, будет иметь благополучную судьбу и физическое здоровье. Его жёны не будут бесплод­ны, его стада будут обильно плодиться, несчастья обойдут его стороной.

За что же тогда покарали Иова? Для сознания эта притча выглядит неразрешимой загадкой. Но если вдуматься, для чего нам нужны заповеди, тог­да многое прояснится. Для большинства людей вы­полнение заповедей — это возможность получить здоровье и благополучие, это возможность проще­ния грехов и появления на свет здоровых детей. Чем активнее человек молится, тем больше он втай­не рассчитывает, что здоровья прибавится, а судьба будет к нему благосклонна. И будет много денег, и хорошая работа, и интересные мечты и планы, кото­рые реализуются. И много будет близких, которых сможет любить этот человек.

Но все, о чем мечтает и что хочет получить такой человек, вознося молитву, — это всего лишь средство для того, чтобы отдавать энергию, заботу и любовь. Значит, по сути своей, выполнение заповедей — это во­все не обретение денег, благополучия и счастливой семьи. Это возможность раскрывать и усиливать в своей душе любовь. А все богатства окружающего мира — это всего лишь повод для раскрытия любви в душе.

Для того чтобы познать содержание, нужно ино­гда разрушить форму. Иову пришлось пережить крах всего только для того, чтобы понять, в чем смысл исполнения заповедей. Этот смысл прост: со­единение с Богом, увеличение любви к Богу при все большем уподоблении Ему.

Все блага, окружающие человека, — вторичны. Божественная любовь — первична, без нее никакие блага человек не удержит. В Священном Писании Бог, обращаясь к людям, показывает вторичность любых ценностей и первичность любви по отноше­нию к ним.

И помни весь путь, которым вел тебя Господь, Бог твой, по пустыне, вот уже со­рок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испы­тать тебя и узнать, что в сердце твоем, будешь ли хранить заповеди Его, или нет;

Он смирял тебя, томил тебя голодом и пи­тал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, дабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким [словом], исходящим из уст Господа, живет человек… (Втор 8:2—3)

Однако этот вопрос продолжают задавать мне на лекциях снова и снова: «Как испытать любовь к Богу, что это такое?» Приходится искать новые пути.

Представьте себе, что вы влюбились, — отве­чаю я, — ведь каждого человека в юности посещает это чувство. А теперь давайте подумаем о том, что чувствует и о чем думает влюбленный.

Он весь растворяется в любимом человеке. Все чувства и мысли влюбленного юноши посвящены любимой. Весь мир стягивается в одну точку, к од­ному центру. В этом центре — та девушка, которую он любит. Это первое.

Второе. Он не может думать ни о ком другом. Он перестаёт обращать внимание на других девушек. Как бы они ни искушали его, ни улыбались ему, ка­ких бы знаков внимания ни оказывали, внутренне юноша свободен от них. Ни деньги, ни выгодное по­ложение, ни красота других девушек, ни их чувст­венность не трогают влюбленного. У него есть та единственная, о которой он мечтает.

Третье. Он относится к любимой с благоговением. Если раньше он позволял себе плоские шутки в отно­шении женщин или насмешки, то теперь пренебре­жительное отношение или легкомысленное упомина­ние о любимой становится просто невозможным.

Четвертое. Влюбленный перестает есть. Он за­брасывает все свои дела, забывает о любимой рабо­те. Проекты, мечты, успешные начинания — все это становится пресным и неинтересным. Самая лучшая и престижная работа на какое-то время теряет смысл.

Пятое. Меняется его отношение к людям. Если раньше юноша видел вокруг хитрых, злых, корыст­ных и жестоких людей, неожиданно в тех же людях он обнаруживает совсем другое — добродушие, доб­рожелательность, готовность помочь и простить. А в первую очередь, он становится мягче, добрее и тер­пимее по отношению к своим близким. Есть простой закон: как ты относишься к близким, — так же ты будешь относиться и к чужим; как ты относишься к своим родителям, — так же будешь относиться ко всем родственникам и близким. Ведь родители — это для тебя самые близкие родственники на свете.

Шестое. Юноша, который раньше готов был с ку­лаками накинуться на обидчика, вдруг прощает его и протягивает ему руку, чтобы помириться.

Седьмое. Все наслаждения, которые раньше юно­ша считал смыслом жизни, вдруг резко утрачивают свою привлекательность. Разнообразная еда, алко­голь, всевозможные развлечения оказываются скуч­ными и ненужными. А высшее удовольствие — сек­суальные утехи с подружками — становится откро­венно неприятным. И даже воспоминания о таких удовольствиях становятся какими-то постыдными, потому что они ущемляют в душе любовь.

Восьмое. Юноше всегда нравилось получать по­дарки. Чем меньше труда он вкладывал и чем лучше зарабатывал при этом, тем больше он радовался. Но теперь, влюбившись, он удивленно замечает, что ха­лява стала неприятной, что ему радостнее отдавать, чем брать, что вещь, которую он получил, не зара­ботав, отравляет его душу. Желание получать, не заработав, ведет к инвалидности души, — неожи­данно он остро понял это.

Девятое. Раньше корысть была гораздо важнее нравственности, и часто ради выгоды молодому че­ловеку приходилось лгать, обманывать других. Но вот он влюбился и теперь чувствует, что лгать люби­мой девушке не может, что неискренность убивает любовь. Такое же отношение он невольно переносит и на всех окружающих. И тогда он ощущает, что его душа начинает раскрываться и наполняться счасть­ем. Лгущий человек заключает свою душу в темни­цу, ведь обманываем мы ради выгоды. Тот, кто лжет, грабит другого на уровне души, а это самый тяжелый вид воровства.

Десятое. Влюбленный человек не завидует. За­висть — это и страх, и ревность, и жадность. Когда у человека нет любви, у него нет энергии: он не сможет догнать того, кто его опередил. Такой человек, вмес­то того чтобы заработать деньги, норовит их украсть или мечтает отнять их у того, кто их имеет. Любя­щий сам является источником счастья. Дающий — счастлив, берущий — зависим и обидчив. Любовь дает человеку главную свободу, внутреннюю незави­симость. Христос говорил: «…Всякий, делающий грех, есть раб греха», то есть это человек, внутрен­не несвободный.

Итак, состояние влюбленного человека: через любовь к близкому человеку меняется отношение ко всему миру, меняются характер и судьба. Первый шаг определяет все остальные.

Я думаю, понятно, о чем идет речь. Десять запо­ведей, данные Моисею, описывают состояние влюб­

ленного человека. Только любовь эта обращена к Богу. Эта любовь позволяет человеку трансформи­роваться, выйти на совершенно новый уровень взаи­моотношений между людьми.

Для того чтобы понять, в чем смысл Десяти запо­ведей, нужно увидеть их единство. Десять запове­дей, полученные Моисеем, различаются между со­бой весьма существенно, но это только на внешнем уровне. Суть каждой заповеди, на самом деле, — одна и та же. Все они призывают к одному. В них содержится единый универсальный алгоритм, — это любовь.

Наиболее ясно этот алгоритм выражен в первой заповеди. Поэтому из первой заповеди выводятся все остальные. Если же анализировать на внешнем уровне, то Десять заповедей разделяются на два по­тока, два направления. Первые три заповеди опре­деляют отношение к Богу. Четвертая заповедь — это переходное звено от Божественной логики к че­ловеческой. Остальные шесть заповедей определяют отношение к людям и к миру.

На семинаре в Израиле я говорил о том, что все 613 заповедей Ветхого Завета сводятся к Десяти за­поведям, данным Моисею, и проистекают из них. Если же говорить точнее, то 613 заповедей сводятся к семи; семь сводятся к трем; три сводятся к од­ной — главной.

Итак, первые три заповеди посвящены отноше­нию к Богу. Чему же посвящены остальные запове­ди? Если вдуматься, они разделяются, в свою оче­редь, на два рукава, два направления. Суть двух этих направлений проста, — это наши инстинкты.

Ни одно живое существо не сможет жить и разви­ваться, если в нем угаснут инстинкты. Желание продолжить свой род заставляет человека искать себе пропитание, получать удовольствие от еды. Это желание рождает в человеке сексуальные чувства, необходимые для появления детей на свет, подтал­кивает его к сексуальному наслаждению.

Инстинкт самосохранения заставляет человека убегать от опасности. Он побуждает человека к строительству жилища, обеспечению своей защи­щенности. Этот инстинкт заставляет заботиться о завтрашнем дне, рождает честолюбие, стремление к власти, формирует волю к победе. Эти инстинкты необходимы, но поклонение им незаметно превра­щает человека в животное.

В Священном Писании говорится о том, что Бог не позволит человеку превратиться в животное. Та­кие люди будут болеть и умирать. Жители Содома и Гоморры начали поклоняться инстинкту продолже­ния рода, — это повлекло за собой вырождение их душ, а затем и физическую гибель. Поклонение ин­стинктам рано или поздно приводит к вырождению потомства.

Итак, шесть заповедей, определяющие отношение к людям и миру, — это инструкция по преодолению зависимости от инстинктов. Для того, кто сдержива­ет похотливость, сладострастие и вожделение, ин­стинкт продолжения рода постепенно становится второстепенным. Тот, кто сдерживает желание убить, ограбить, солгать, тот, кто побеждает жад­ность и завистливость, этот человек ставит инстинкт самосохранения на второе место, а любовь к Богу — на первое.

Сейчас ученые точно знают, что не только у жи­вотных имеются орудия труда, сознание и речь, — всем этим владеют и насекомые. Более того, экспе­рименты доказывают, что сознание и своя обще­ственная жизнь есть даже у бактерий. Но религиоз­ные представления существуют только у человека. Именно вера в Бога позволяет преодолеть зависи­мость от инстинктов, что помогает обеспечить стра­тегическое выживание.

В единобожии вера сопряжена с любовью и нрав­ственностью. Без этого высокие уровни развития не­достижимы. Причина гибели многих предыдущих цивилизаций на Земле заключалась в том, что, реа­лизуя инстинкты, развивая тело и сознание, они забывали о душе и нравственности. А при утрате первых трех заповедей становится невозможным выполнение остальных. Пока устремление к Богу, сознательное или интуитивное, является для челове­ка главным, ему позволено развиваться, иметь здо­ровье и благополучие.

Нынешняя цивилизация поклоняется инстинктам. Телевизионный экран заполнили сцены секса и наси­лия. Я раньше не понимал, почему римский народ требовал: «Хлеба и зрелищ!» и почему высокоразви­тая римская цивилизация погибла от нашествия вар­варов. Оказывается, в этой фразе заложено поклоне­ние двум инстинктам. Вожделение, к которому тя­нулся римский народ, разделялось на два потока: хлеб — как символ продолжения жизни и зрелища, развлечения — как удовлетворение инстинкта само­сохранения. Чем богаче было государство, чем боль­ше удовольствий получал народ, тем быстрее вырож­дались души и приближалось разложение и гибель империи.

Но почти за две тысячи лет до гибели Римской империи в заповедях, обращенных к народу Израи­ля, было сказано:

Когда будешь есть и насыщаться, и по­строишь хорошие домы и будешь жить [в них], и когда будет у тебя много крупного и мелкого скота, и будет много серебра и золота, и всего у тебя будет много, — то смотри, чтобы не надмилось сердце твое и не забыл ты Господа, Бога твоего… (Втор 8:12—14)

Если же ты забудешь Господа, Бога твое­го, и пойдешь вслед богов других, и будешь служить им и поклоняться им, то свидете­льствуюсь вам сегодня [небом и землею], что вы погибнете… (Втор 8:19)

«Предаст меня… тот, кому я, обмакнув кусок хлеба, подам»

Давным-давно, когда я начал читать Новый Завет, я не мог понять некоторых моментов. По большому счету, Иуде не надо было предавать Христа. Власти прекрасно знали, где он, ведь вокруг Христа посто­янно собирались больные и страждущие. Предатель­ство было странным и символическим. Похоже, что главным в этой истории был не сам факт предатель­ства, а то, что стояло за ним. Несомненно, здесь со­держалась какая-то зашифрованная информация. Но разгадать этот код я не мог.

Другой вопрос, который меня мучил. Иуда был казначеем и главным «менеджером» в маленькой об­щине Иисуса Христа. Он ведь мог просто уйти с ящиком для пожертвований. Если главным для него были деньги, почему он этого не сделал?

Одно понятно: Иуда совершенно не видел сокро­венного смысла в том, что делал Христос. Он не уви­дел Божественного, которое раскрылось в этом чело­веке. А ведь Христос говорил: «Богу — Божие, кеса­рю — кесарево». Христос периодически называл себя то сыном человеческим, то сыном Божьим.

Многие высказывания Христа непонятны только по той причине, что он исходил не из одной логики. Например, совершенно немыслимая и непонятная си­туация. Христос говорит ученикам о том, что трижды нужно пытаться воспитать того, кто согрешил против ближнего своего: сначала наедине, затем — в присут­ствии посторонних, а потом уже — перед собранием верующих. Если же человек упорствует и не хочет меняться, тогда можно применить к нему жесткое наказание. Вероятно, таких имел в виду Христос, произнося слова: «Не давайте святыни псам и не бросайте жемчуга вашего перед свиньями…»

Но буквально сразу же ученики спрашивают его, сколько раз можно прощать, и Христос говорит со­всем иначе.

Тогда Петр приступил к Нему и сказал: Господи! сколько раз прощать брату моему, согрешающему против меня? до семи ли раз? Иисус говорит ему: не говорю тебе: до семи, но до седмижды семидесяти раз. (Мф 18:21—22)

Получается, что Христос утверждает совершенно противоположные принципы, но никого из учеников это не удивляет. Странно.

Однако есть еще и третий вариант, и звучит он следующим образом:

Если же согрешит против тебя брат твой, выговори ему; и если покается, прости ему; и если семь раз в день согрешит против тебя и семь раз в день обратится, и ска­жет: каюсь, — прости ему. (Лк 17:3—4)

Итак, прощать нужно три раза. Но можно и семь раз. Можно и почти пятьсот. На первый взгляд, все это просто лишено смысла. Сознание впадает в сту­пор, привычная логика разрушается. Но, вероятно, какая-то логика здесь все-таки присутствует, раз об этом повествуется в Евангелиях. В чем же дело?

Для начала, вспомним Индию, Веды. В Священ­ных Писаниях индуизма говорится о том, что касты необходимы. Благодаря существованию каст сохра­няются порядок и стабильность в обществе. Эти взгляды полностью отрицают возможность человека, и даже его потомков, измениться. Муравей должен быть муравьем, стрекоза должна быть стрекозой.

Проходят сотни лет, и в иудаизме излагается но­вая концепция. Через любовь к Богу и выполнение заповедей можно преодолеть кастовые барьеры. Раб может стать свободным, язычник может стать евре­ем. Это был колоссальный рывок в развитии челове­чества. Иудаизм свидетельствует о том, что возмож­ности людей меняться многократно возросли. По сути дела, появился новый человек. Через веру мож­но изменить национальность, общественное положе­ние, свою судьбу.

Но не характер. Если человек нарушает заповеди, совершает преступления, о его перевоспитании речи быть не может. «Око за око, зуб за зуб». Человека нельзя убивать за мелкие прегрешения. Наказание должно быть справедливым, оно не должно превы­шать масштабов преступления.

Тенденция воспитания человека в иудаизме все-та­ки существует. Например, вор должен заплатить за украденную овцу в четыре раза больше, чем ее стои­мость. Есть обязанность жениться на изнасилованной девушке без права развода. Наряду с жестким нака­занием присутствовали и воспитательные меры, од­нако, по сути дела, это являлось именно наказанием, остановкой греха и преступления, но не перевоспита­нием преступника.

Христианство вышло на совершенно новый уро­вень человеческих отношений. Если понимаешь, что ты Божественен по природе, что ты есть любовь, то­гда это чувство может существовать в душе непре­рывно. Открываются совершенно новые возможно­сти для трансформации человеческого. Поэтому хри­стианство направлено на изменение человека, и наказание остается как крайняя мера. Оно вступает в силу только тогда, когда человек не хочет меняться.

Таким образом, утверждения Христа, внешне со­вершенно противоречивые, на самом деле, являются четкими и логичными. Прощать три раза можно того, кто не может или не хочет меняться. Семь раз можно прощать того, кто хочет, но у него сначала не полу­чается.

Внутренне, с точки зрения Божественной логики, каждый человек Божественен и неизбежно придет к Богу. А значит, человек обязательно будет меняться. Поэтому он не подлежит осуждению. На тонком пла­не наказание выглядит как презрение и осуждение других.

Итак, трехкратное прощение — это человеческий уровень. Полное, непрерывное прощение — это Бо­жественный уровень. Возможность семь раз про­щать, если человек кается и пытается измениться, — это переходное звено, соединяющее человеческий уровень и Божественный.

Если понять, что человек живет одновременно и по Божественной, и по людской логике, тогда возни­кает новое отношение к каждому человеку: непре­рывная любовь в душе и одновременно мягкость или жесткость, в зависимости от внешних обстоятельств. Именно такое отношение позволяет воспитывать себя и других и дает максимальные возможности для из­менения. А значит, и для преодоления греха.

Ученики Христа до встречи с ним, несмотря на то, что они молились и соблюдали заповеди, жили на уровне человеческой логики. Бог для них был — где-то там, далеко. А прямо перед собой они видели еду, жилище, ремесло, сети, рыбу, хлеб, на который приходилось зарабатывать каждый день. Три года они провели бок о бок с Христом, забыв о человече­ской логике, об основных человеческих инстинктах. По сути дела, с ними происходило то же самое, что с еврейским народом на протяжении столетий.

В египетском плену народ Израиля испытывал унижение инстинкта самосохранения. Ущемление в правах, тяжелый, непосильный труд, ощущение сво­ей второсортности — все это помогало преодолеть за­висимость от человеческого инстинкта и приблизить­ся к Богу. Но этого оказалось мало. Сорок лет Мои­сей водил людей по пустыне. Возникает вопрос: зачем? Почему столько времени нужно было оста­ваться практически без еды, без крова? А как вына­шивать и рожать детей, как растить их?

Инстинкт продолжения рода — это, в первую оче­редь, еда и секс. Два поколения должны были ро­диться и вырасти в пустыне на фоне унижения двух главных человеческих инстинктов. Но это было не просто унижение, не только потеря. Моисей постоян­но говорил о вере в Бога, о любви к Нему и надежде на Него. Таким образом, формировалась непрерыв­ная вера в Бога, которая приводила к чудесным явле­ниям и неоднократно спасала жизнь народу Из­раиля.

Для того чтобы душа очистилась и обрела любовь и видение Бога, инстинкты должны отойти в сторо­ну. Только после египетского плена и многолетних скитаний по пустыне еврейский народ вошел в то со­стояние, в котором мог воспринять Десять заповедей. Подобное притягивает подобное. Для того чтобы при­коснуться к Божественному, нужно уподобиться ему. А для этого оно должно стать целью и смыслом жиз­ни. В противном случае прикосновение к Божествен­ному приведет к смерти.

Итак, еврейский народ получил Десять заповедей и после этого сотни лет жил, познавая Бога, развивая свои души и преумножая свое потомство. А затем на­ступило время, когда нужно было получить новую порцию Божественной энергии, — без нее вера угаса­ла и даже привычного соблюдения всех заповедей было недостаточно для спасения души.

Мать Иисуса Христа в период его зачатия испыта­ла унижение двух основных инстинктов. Выходить замуж, будучи беременной, — это всеобщее поноше­ние, презрение как к блудливой женщине и смерть через побивание камнями. Любая на ее месте вытра­вила бы ребенка, боясь позора и смерти. Но Божест­венная любовь и знаки, пришедшие свыше, помогли Марии преодолеть притяжение человеческого. Она не знала, примет ли ее Иосиф. Если бы не знаки свы­ше, он не стал бы укрывать грех и становиться соуча­стником преступления. Итак, через любовь верная, неизбежная смерть превратилась в жизнь.

Бог иногда проверяет нас, на одну чашу весов ста­вя любовь, а на другую — нашу жизнь с ее инстинк­тами и наслаждениями. Две тысячи лет назад народ Израиля забыл о любви, забыл о сострадании, едине­нии и жертвенности. Государство было обречено. По­следний шанс был дан через Иисуса Христа.

Три года он водил за собой учеников. Они лиши­лись крова, они оставили своих жен и детей или на­дежды на создание семьи, воспитание детей, сексу­альные удовольствия — и пошли за Христом. Три года — непрерывное унижение двух человеческих инстинктов, постоянная демонстрация Божественной логики и чудеса, которые естественны при соприкос­новении с Божественной энергией. И несмотря на все это, только один ученик смог увидеть Божественную логику и ощутить Божественное в Христе. Тогда воз­никает вопрос: почему же Симон, названный Пет­ром, трижды предал Христа, отрекся от него? И по­чему остальные ученики разбежались?

Перед нами три модели поведения, три логики. Первая логика, чисто человеческая, принадлежала Иуде. Он не только не понимал Христа, но категори­чески не воспринимал то, что Христос говорил.

Вторая логика принадлежала апостолам. Это по­пытка соединить человеческое и Божественное. В критической ситуации сразу же победили инстинк­ты, и «все ученики, оставив Его, бежали».

И третья логика принадлежала Петру. Он единст­венный, кто пошел за своим Учителем. Инстинкты побеждали в его душе любовь и заставляли отрекать­ся, но он продолжал идти за Божественной логикой и преодолевал их. По сути дела, здесь не трехкратное предательство, а трехкратная попытка преодолеть ос­новные инстинкты. Но Божественная логика была еще слаба. С первого раза не получилось. Получи­лось потом.

Почему же после предательства один стал столпом христианства, а другой повесился? Потому что один увидел Божественную логику, а другой — не смог.

Я долго пытался разобраться, что же закрыло Иуде возможность понимать и принимать слова Хри­ста. А однажды, просматривая в очередной раз текст Библии, вдруг осознал: воровство. Человек, который обворовывает ближнего, закрывает для себя Божест­венную логику. Он может выполнять остальные за­поведи, но душа его уже связана. Если нарушаешь хоть одну из девяти заповедей, невозможно выпол­нять первую.

Вспоминаю фразу Христа: «…Если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фа­рисеев, то вы не войдете в Царство Небесное». Иными словами, человек, не обуздавший свои ин­стинкты, не способен ощутить Божественную лю­бовь. Царствие Божие для него недоступно.

Апостол Петр почти победил свои инстинкты. Ос­тальные ученики, внешне соблюдая заповеди, душой еще продолжали следовать за инстинктами. А Иуда инстинкт самосохранения, обогащения, превосходст­ва над другими поставил на первое место, тем самым лишив себя шансов познать Божественную логику и изменить свой характер. Поэтому прикосновение к Божественной энергии стало для него смертельным. Он был обречен. Не будь самоубийства, он бы все равно не выжил.

Точно так же обречен был и Израиль. Восстание, которое вспыхнуло 40 лет спустя, привело к гибели страны, но спасло еврейский народ от вырождения и исчезновения. Опять были заглушены два основных инстинкта. В рассеянном, униженном народе Израи­ля снова стала пробуждаться вера.

Невольно мои мысли обращаются к России. Похо­же, в истории все повторяется. Как только искренняя вера в Бога и устремление к Нему подменяется ритуалом, формальным исполнением заповедей, любовь из души уходит и начинается поклонение ин­стинктам. Поклонение инстинкту самосохранения приводит к смерти. Поклонение инстинкту продол­жения рода ведет к бесплодию, падению жизненной энергии, болезням и вырождению потомства.

Религия разрушается тогда, когда она утрачивает любовь и нравственность. Две тысячи лет человечест­во мучает вопрос: «За что убили Христа?» А ответ невероятно прост: за то, что он отстаивал любовь и нравственность и обвинял священников в их утрате. Иоанн Креститель обвинял в безнравственности свет­скую власть. Иисус Христос обвинял в безнравствен­ности власть духовную.

Единобожие не может существовать без любви и нравственности. А в России последние столетия пы­тались совместить веру, ритуалы — с беззаконием и неравенством. С одной стороны, провозглашалась любовь к ближнему, а с другой стороны, существова­ло рабство в виде крепостного права, полное бес­правие народа перед власть имущими. Но законы природы сильнее людей. Если исчезают единение, нравственность и любовь, религии не выжить.

Библия показывает нам два пути. Если идти на смерть ради веры, любви и нравственности, то возни­кает возможность выжить чудесным образом через любовь к Богу. Второй же путь — имитировать веру, строго соблюдая ритуалы, и при этом потихонечку приворовывать и угождать своим инстинктам.

Две тысячи лет назад в Израиле духовная и свет­ская власть забыли о любви и нравственности, поэто­му Христос говорил: «Царствие Божие внутрь вас

есть». Он видел, что те, кто раньше поддерживали веру, теперь стали ее истреблять.

В России сейчас похожая ситуация. Торговцы, по­литики, шоу-бизнес, медицина, средства массовой информации — все призывают поклоняться инстинк­там, пытаясь убедить народ, что именно в этом цель и смысл жизни.

Религия в России отделена от государства, но не от нравственности. Представители всех религий должны протестовать против воровства и сексуаль­ной пропаганды в России. Но они не уделяют этому достаточного внимания. А зачем тогда нужна рели­гия, если она не защищает любовь и нравственность?

Без религии же общество нежизнеспособно. По­клонение инстинктам превращает человека в живот­ное. Нынешняя цивилизация упорно хочет повторить опыт Содома и Гоморры… Ну а пока солнце еще светит.

Портрет Бога

Многие спрашивают, как представлять себе Все­вышнего во время молитвы. Раньше я отвечал: про­сто как ослепительное сияние.

Дело в том, что зрение позволяет нам видеть толь­ко крохотную, поверхностную часть мира. Значит, самый верный зрительный образ всегда будет иска­жать истину. Потому единобожие и запрещает изо­бражение Творца. Имея перед глазами форму, мы рискуем забыть о содержании.

Познать Творца можно только чувствами. Когда мы встречаем малознакомого человека, у нас в памя­ти остаются только его лицо и фигура. А когда вспо­минаем о близком и любимом, часто для нас важнее ощущение. Оно является более точным, чем черты лица, которое стареет и меняется.

Недавно я побывал на хорошем спектакле, — сей­час таких почти нет. Людей привлекают в театр, уб­лажая их инстинкты. А этот спектакль давал ощуще­ние жизни души, показывал ее страдания, поиски, очищение. На следующий день, размышляя о спек­такле, я не мог вспомнить ни лица актеров, ни имена персонажей. Осталось только ровное, теплое чувст­во. Форма ушла, содержание осталось.

Недавно на семинаре я говорил о том, что человек должен испытывать непрерывную потребность в Бо­жественной любви и постоянно благодарить Бога за то, что каждую долю секунды Он дает нашим душам любовь.

А как же «Не упоминай имя Бога всуе»? — спросил кто-то из зала.

Напрасное, пренебрежительное, легкомыслен­ное обращение к Богу является преступлением для души. Как мы можем получить любовь от того, кого мы не уважаем или к кому пренебрежительно отно­симся? Дело не в том, что мы часто или редко обра­щаемся к Богу. Главное — что мы при этом испыты­ваем. Если вы молитесь и при этом у вас нет чувства благоговения, благодарности, любви и принятия Бо­жественной воли, в этом случае молитва становится магическим ритуалом. Если вы произносите слова, за которыми нет чувств, — это лжесвидетельство.

Когда человек механически бубнит слова молит­вы, в душе у него останется только корысть и жела­ние получить через молитву духовные и физические блага. А это уже своего рода воровство. Каинова мо­литва. Когда мы обращаемся к Богу, мы должны представлять себе не Его облик, а проявления Его воли, воспринимаемые нашими чувствами.

Я попытался представить себе, как я сейчас вос­принимаю Творца. Получилось следующее.

Творец есть источник высшего счастья, кото­рое только возможно. «Бог есть любовь». Большего счастья, чем любовь к Богу, во вселенной не сущест­вует. Наша любовь к чему бы то ни было — это ис­кры любви к Богу.

Бог един. Это означает: мир, в котором мы жи­вем, другие миры, вселенная — все это проявления Творца. Одновременно Бог — за пределами вещест­ва, пространства и времени.

Мы разделяем Творца на проявленную и непроявленную ипостаси. На самом же деле, Он абсолютно един. Единого Творца мы воспринимаем как прояв­ленную часть в виде времени, пространства и мате­рии — и как непроявленный источник всего сущего. То, что мы называем диалектикой, законом единства и борьбы противоположностей, является портретом Творца.

Бог незримо присутствует во всем, — в живой и неживой природе. В каждом растении, насекомом и животном присутствует Творец. В каждом из нас Он присутствует также. Мы есть любовь.

Поскольку Творец един, вся вселенная есть порт­рет Бога. Все развивается по принципу троичности. Тело и дух противоположны, но объединяются в душе. Материя и пространство противоположны, но объединяются во времени. Причина и следствие внешне разделены и противоречат друг другу, но на тонком плане они едины. Прошлое и будущее внеш­не — разные сущности, а на тонком плане время еди­но. Бог един, — значит, все созданное Им — также едино.

Последние открытия ученых доказали, что вся вселенная едина в пространстве. Это не только ин­формационное единство, при котором связь между объектами осуществляется с бесконечной скоростью, в миллионы и миллиарды раз превышающей ско­рость света. Это означает, что в каждой точке про­странства присутствует информация обо всей вселен­ной. Ученые назвали этот феномен голографичностью вселенной. В каждой части заключено целое, каждая клетка организма несет в себе полную инфор­мацию о нем. Вселенная голографична не только в пространстве, но и во времени: в каждой секунде на­стоящего кроется и вся история вселенной, то есть прошлое, и все, что произойдет с ней в будущем.

Раньше я обозначал этот принцип так: «Подсозна­ние знает все». Вся история вселенной скрыто при­сутствует в нашем подсознании; будущее — также. Два потока времени, взаимодействуя между собой, создают настоящее.

Развитие — это есть познание Творца и приближе­ние к Нему. Ни физическое, ни духовное развитие человека невозможно, если не происходит развития души — «места», где в чувствах соединяются проти­воположности. Как только душа, утрачивая любовь, перестает развиваться, неминуемо следует духовная и физическая деградация. Без любви, единения, со­страдания, нравственности, жертвенности, заботы, воспитания, то есть изменения себя и других, душа развиваться не может.

Когда человек утрачивает ощущение единства с другими людьми, любовь к людям и окружающему миру, у него пропадает и вера в единого Бога. И то­гда начинается процесс разложения души, происхо­дит деградация в идолопоклонничество.

Любое живое существо — это единый цельный ор­ганизм. Понятие гомеостаза, поддержания постоянст­ва внутренней среды, — это поддержание единства. Как только клетки теряют ощущение единства с орга­низмом, начинаются болезни, и организм погибает. Сознательно или бессознательно, но у любого живого существа единство повышается через устремление к Богу. В условиях неблагоприятной среды организм может выжить, только повышая внутреннее един­ство.

«Что наверху, то и внизу», — говорили древние. Процессы в душе человека, в центре Солнца и в не­драх галактик происходят по одним и тем же законам любви и единства. Звезды святят, чтобы ощутить лю­бовь. Человек живет, чтобы ощутить любовь.

Бог — источник любого счастья, которое мы получаем. Он дает нам любовь, Он дает нам любое мыслимое и немыслимое счастье и наслаждение.

Поскольку человек — существо многоплановое, то и понятие счастья тоже не является однородным. Есть счастье сиюминутное, связанное с телом, есть более значительное, связанное с духом, и есть еще более масштабное, связанное с душой. А самое глав­ное счастье связано с любовью к Богу.

Бог — источник всех несчастий, которые мы полу­чаем. Он отбирает у нас все, кроме любви.

Бог всезнающ, всемогущ и милосерден. Тво­рец знает все, что с нами происходило, и все, что с нами произойдет. Его воля незримо присутствует во всем. Мы же никогда полностью не узнаем замыслов Творца. Поэтому не может существовать полной справедливости, с нашей точки зрения. Недовольство окружающим миром означает, что нашу человече­скую логику мы поставили выше замыслов Творца.

Милость Творца может быть как понятной, объяс­нимой для нас, так и беспричинной. Страдания и по­тери могут быть как понятными, так и беспричинны­ми. Все зависит от раскрытия любви в нашей душе. Мы вышли из Творца, стремимся к Нему и вернемся в Него. Такие понятия, как счастье и несчастье, — это всего лишь средства для раскрытия любви в душе.

Вознаграждение у Творца всегда больше наказа­ния. В Ветхом Завете написано, что Бог наказывает человека до четвертого колена, а прощает — до ты­сячного. Это означает, что через устремление и лю­бовь к Богу можно преодолеть любой грех. Ведь суть греха — это утрата любви к Творцу.

Бог любит нас и нуждается в нашей любви. Он воспитывает нас и помогает нам ощущать себя Его детьми. Логика любого происходящего события — это логика любви.

Творец вечен. Все, что мы видим, знаем и ощу­щаем, преходяще. Периодически все это должно раз­рушаться, для того чтобы мы ощущали потребность в вечном и чувствовали любовь к Богу как высшую ценность.

Система маяков

Когда-то в юности я увлекся написанием картин и стал даже членом товарищества свободных художни­ков, которое располагалось в одном из зданий на Невском проспекте. Питер, вообще, красивый город, там сама атмосфера располагает к творчеству.

Я с улыбкой вспоминаю свои деньги, полученные за картины. Мне нравилась работа художника-оформителя, а когда у меня появились друзья, учившиеся в художественной Академии, я, подражая им, стал писать портреты и натюрморты.

Как-то они зашли ко мне в мастерскую, и мы раз­говорились на тему живописи. А потом начали спо­рить. Я махнул рукой и предложил:

Давайте на практике проверим, кто прав. У меня есть несколько вяленых таранок и пустые бу­тылки из-под пива. Кладем их на красную тряпку и пишем натюрморт.

Один из моих друзей с превосходством посмотрел на меня:

А знаешь ли ты, что хороший натюрморт со­ставляется нескольких часов, а то и дней?

Я пожал плечами и улыбнулся:

Хорошо, начинайте.

Часа полтора они передвигали рыбу, ткань и бу­тылки, составляя композицию. Мне это, в конце кон­цов, надоело.

Ребята, у вас голова работает, а чувства — нет. Поэтому у вас все мертвое, — в буквальном смысле натюрморт! Но ведь натюрморт должен быть живым, в нем должны быть чувства. А где полный порядок, там чувств нет. Смотрите!

Подойдя к столу, я махнул рукой. Рыбки переме­шались, составив хаотическую композицию.