Демон Кодеи: Асталисия Астал

От автора

Добрый день, уважаемые читатели! Я очень рада, что книга наконец завершена и возможны вы её уже держите в руках или читаете её электронную версию. Моей радости действительно нет границ. Два года я потратила чтобы довести её до того состояния, когда я сама поняла, что больше тут ничего не нужно. Возможно среди вас найдутся те, кто начал читать или прочитал эту работу ещё на просторах «Книга фанфиков», где я выкладывала главы поэтапно. Сколько я ругани услышала в свой адрес, пока крутила сюжет первого тома! Хахаха! Но всё же хочется выразить большую благодарность терпеливым читателям и двум своим бетам: Уфимцевой Анне Александровне, что эти два года терпела все мои закидоны по переписыванию сюжета и Dastfers, что помогла закончить проверку работы в рекордные сроки. СПАСИБО! Без вас мои дорогие, я бы ещё долго стояла на месте! Надеюсь что через полгода смогу выложить второй Том Демон Кодеи: Кода Исами!

Пробуждение неизвестно где…

***

Открываю глаза с большим трудом, всё тело болит, мысли не хотят собираться в кучу, а голова обещает расколоться на много разных частей. Как же мне хреново, хочется просто умереть, но и этому не суждено свершиться. Я даже пошевелить мизинцем не могу! Рядом кто-то бухтит и переговаривается, но понять что-либо тяжело, язык какой-то не такой: то гортанный, то шипящий. Не помню такого среди наших языков. Попытка что-то сказать не имеет успеха, только кашляю и задыхаться начинаю. К губам моментально подносят ёмкость с жидкостью и заставляют выпить. Помогает, теперь нет хотя бы той пустыни, не позволяющей даже языком пошевелить. Однако сказать что-то я так и не успеваю, проваливаюсь в сон.

***

Следующее моё пробуждение оказывается куда лучше. Есть, конечно, отголоски боли, но терпимые, тело на изумление лёгкое, хоть шрамы и ноют Попытка встать ни к чему не приводит. Голова кружится, и тошнота подкатывает, хотя я точно ничего испорченного не ела с утра. Сестра бы не позволила, накричав о том, что я совершенно не забочусь о своём здоровье. Она у меня такая! Дай только позаботиться о родной сестричке. Эх. Сотрясение или слишком много выпила, правда повода не было, на тот момент. Да ещё и перед работой…. Тут скорее первое, чем второе. В общем, поняв, что я скорее наврежу себе своим упрямством, чем помогу, укладываюсь назад на постель. И всё же такое положение нисколько не мешает мне прислушаться к своим ощущениям и подвести итог моего нынешнего состояния. Скорее всего, раны обработаны, перевязаны бинтами.

И только теперь, когда перед глазами перестало всё перемещаться по кругу, обращаю внимание на один интересный факт! Потолок деревянный! Может быть я и не обратила бы на это внимание, если бы не одно «НО»! Последний раз я просыпалась в помещении с таким потолком года четыре назад, а именно — когда была в гарнизоне! После окончания войны переехали в дом родителей и пока живём там. И пусть деревянные дома у нас ещё остались, но там никто не живёт и здания в скором времени планируют снести. Это, если я правильно помню из тех небольших разговоров, что удавалось устроить вечером.

Надо встать и осмотреться. Куда меня занесло? Не может быть, чтобы меня в таком состоянии просто так оставили и никого не приставили за мной присматривать. Я же никогда надолго не оставалась в палате, пусть Командир потом и ругался на меня. Лёгкая улыбка сама появляется на губах, но она быстро проходит, стоит только не так наступить на правую ногу. Болью прострелило так, что я почти взвыла белугой, насилу удержала этот порыв, лишь тихо зашипела сквозь сжатые зубы. И где я так пострадать успела?

«Я как обычно отправляюсь на задание от собственного командования. Сестра остаётся дома, меня ждать, и всё вроде хорошо»…. — в голову врываются воспоминания далеко не самого приятного характера. Зацепиться ни за одно из них у меня не получается, только получаю новую порцию боли.

Покачнувшись, цепляюсь за стену рукой, тщетно стараясь удержать равновесие и не распластаться на полу. Получается плохо, я даже делаю пару шагов назад, получая новую порцию боли, отчего полностью теряю равновесие, падая на колени. Да что ж это такое?! Сквозь всё это слышу топот ног и переговоры между кем-то… Опять этот непонятный язык… Что происходит? Где я? Это были последние мои трезвые мысли перед тем, как я в очередной раз теряю сознание.

***

Итак, третье моё пробуждение довольно приятно, если не считать специфического запаха, что витает в помещении. Какие-то травы — отстранёно помечает сознание. Голова немного тяжёлая, глаза открываться не хотят и в теле такая противная слабость, что хочется проверить себя на возможность двигаться. Странно, но руку я подняла куда легче, чем в прошлый раз. Перебинтована. А потом обращаю внимание на всё тот же деревянный потолок. Скосив осторожно глаза, натыкаюсь на деревянную стену. Где я? И главное, что случилось такого, что я оказалась в этом месте? Начинаю вспоминать тот день, что предшествовал всей этой катавасии.

СТОП! Откуда там была бомба? Я пусть и не часто там прохожу, но никогда ещё не находила никаких динамитов или взрывчаток! Неужели меня решили устранить? Но какова причина? Я всегда добросовестно выполняла приказы своего командира. Да и в части меня все уважают, как гениального командира. Тогда что? Враги? Или я беспечно перешла кому-то дорогу? Вероятно, всё же у всех больших людей есть свои враги — личные судьи, так сказать. Ладно, чего уж теперь об этом думать? Сейчас нужно узнать, куда я попала. Не факт ещё, что я действительно умерла! Может это всё сон, а я сама сейчас в коме?

Вздохнув и попытавшись сесть с удивлением отмечаю, что боль совсем уж притупилась, оставаясь где-то на периферии сознания. Неприятно, но терпимо. Поморщившись, прикладываю руку к голове, отмечая повязку и лёгкое головокружение. Значит и правда головой ударялась. Неужели во время взрыва меня откинуло ударной волной? Так я вроде прямо на мину наступила, разве нет? Нахожусь я в небольшом помещении с единственным окном, через которое и проникает яркий дневной свет. Все стены бревенчатые, на трёх из них смогла разглядеть под потолком какие-то странные полки, на которых ничего не стоит. Ещё повсюду развешены белые полотенца с узорами, вышитыми красными нитками. И запах протухшей еды по-прежнему сводит с ума.

В себя меня приводит тихий скрип половиц и негромкие шаги.

— Ты уже проснулась, дивчина? — интересуется женщина, глядя на меня пристальным взглядом, словно пытаясь понять, что я из себя представляю и несу ли угрозу. Она была одета в какой-то странный наряд…. Такой я видела на страницах книг по Истории нашей страны ещё времён Князей, наверное. Точно не помню, потому как просматривала этот отрывок в книге чисто для галочки. Я попала в Древнюю Русь?

— Добрый… — отвожу взгляд в сторону окна и тут же продолжаю, — День, уважаемая. Спасибо что спасли меня и выходили, — это ведь они были? Так вроде больше некому, так что поблагодарить всё же надо, а уж потом с разговорами накидываться. — Позвольте узнать, где я? — интересуюсь у дамы, осматривая её цепким взглядом, как и небогатую, но добротную одежду.

— Отчего же не сказать? — недоуменно спрашивает женщина, склоняя голову к плечу, рассматривая меня уже иначе. Удивлённо и как-то даже растеряно, не понимая почему я это всё спрашиваю. Кстати, а как я их понимаю-то? Ещё в прошлые пробуждения они говорили на каких-то наречиях незнакомых мне, а тут так раз и всё понимаю! Ну не магия же это в конце концов! — Ты находишься в деревне Переходящая или Плавающая, кто как кличет, — переходящая? Плавающая? Что-то не припомню я таких странных деревень у нас в России, да и про деревни я в принципе не слышала, только о городах. Хотя может где-то и затесалась такая деревенька.

— Как вас зовут? — всё так же спокойно спрашиваю, хмуря брови, и всё так же пытаюсь вспомнить такую деревню на карте наших территорий. А их мы знали очень хорошо, потому как карт нам в руки не давали, заставляя запоминать всё до мельчайшей речушки, чтобы суметь сориентироваться.

— Рартирия Маркором, — представляется, удивляя меня столь странным именем. Вряд ли кого-то на Руси так называли, да и Маркором тоже не отчество, скорее уж фамилия. Поджимаю плотно губы, стараясь совладать со своими мыслями и подозрениями. В конечном итоге, могла же она приехать из-за границы? — Как твоё имя, девка? — задаёт встречный вопрос, складывая руки на груди.

— Асталисия Астал…. — и мы смотрим друг на друга, пока в дом не заходит мужчина средних лет, но выглядит явно моложе женщины…. Или мне это кажется.

— О, девка проснулась, ишь ты какая…. Напугала наших деревенских мужиков, когда нашли тебя в крови лежащей на пустоши, — и приближается ко мне так, словно я могу напасть на него или ещё что. Хотя куда там! Может я и смогла сесть, но вот встать даже с большим желанием не получится. — Ты как там оказалась? — интересуется, становясь за спиной женщины. А я задумываюсь… А в самом деле — как?

— Не помню, всё как в тумане…. Помню из дома вышла, мне надо было сходить по поручению сестрицы, а потом щелчок, удар и ещё боль…. — чуть кривлюсь и автоматически потираю некоторые шрамы на своём теле, до которых может дотянуться рука.

— Напали бачишь, стало быть то Хаултуриты были. Давно их на этих территориях не видели, — хмуро бормочет мужчина и снова смотрит на меня, а я на них, еле сдерживая вопрос: «Кто такие Хаултуриты»? Хотя, думаю, с моей «потерей памяти» это будет уместный вопрос. И всё же моё полное непонимание на лице сказало само за себя. Переглянувшись между собой, семейная пара приняла какое-то решение. — Не забивай себе, девочка, голову ненужным, ты всё равно помочь не сможешь, — ставит в известность, заставив просто открывать и закрывать рот от возмущения. Как же так?! Вдруг я своим появлением навлекла на них беду?! Однако сказать мне не дали, всучив в руки миску похлёбки с ложкой.

— Сначала съешь это, потом выпьешь настойки, что приготовила знахарка, — строго произносит женщина, сверкая в мою сторону янтарными глазами. — Как поправишься, дам тебе работу, нечего сидеть без дела, — всё ещё ошарашенная я киваю головой, принимаясь за безвкусную пишу. А после, выпив лекарства, проваливаюсь в сон. Мне ещё предстоит выяснить, где я все-таки оказалась, так как их имена и название поселения мне ничего не дали…

Но ведь это невозможно! Не так ли?!

Неделю! Ещё целую неделю я не могу встать с лавочки, используемую мною в качестве кровати! Соответственно, выйти на улицу, чтобы подышать свежим воздухом, а заодно осмотреться тоже не удавалось! Не критично, но неизвестность давит. Пусть со мной делятся не особо важными сведениями, но их крайне мало! Оттого хочется заняться чем-то из разряда физического труда. Но и тут появляется проблема. Тело после пережитого не желает быстро идти на поправку, я постоянно чувствую усталость и боль от ран. Неприятно, но мелкие поручения выполнить уже могу. По крайней мере, порезать овощи или почистить что-нибудь для меня не такая уж непосильная задача.

Хотя, чего уж там, я-то встать без проблем смогла только пару дней назад! Помимо того, что такой прогресс меня не особо-то и устраивает, сильно напрягает то, что чужим, по сути, людям приходится меня выхаживать. Одно дело, когда это делают в госпитале или простой больнице, другое, когда при этом ещё и сидишь на шее у кого-то. Бр-р. В общем, я сама напросилась помогать. А попытка узнать, почему меня не отправили в это чудное заведение, закончилась полным провалом. По одному только выражению их лиц стало понятно, что о таком они, в принципе, никогда не слышали. В общем, приходится молчать побольше, чтобы не вызывать подозрений.

И всё же прогресс появился! Я всё меньше устаю, сил хватает даже на нетрудную работу по дому. Не берусь, конечно, за что-то сложное, но, как по мне, женщина рада уже тому, что за мной переделывать ничего не надо. Однако починить что-то в доме сил хватает с лихвой: зашить одежду, почистить посуду, сплести что-нибудь из местной травы. Вроде немного, но женщина вполне оценила мою посильную помощь по дому. Хозяина дома практически не бывает, что вполне понятно, если эта деревня столь запущена, что даже община всё ещё сохранила своё понятие. Жизнерадостности это не добавляет, ведь это значит, что выбраться отсюда я смогу не скоро. На улицу бы.

— Что ты, дивчина, на двери посматриваешь? — с прищуром спрашивает Рартирия, ставя казан в сторону и выпрямляя спину. — Стало быть, выйти хочешь? — женщина права, выйти и в самом деле хочется неимоверно, но молчу, понимая, что как только выйду за порог, проблемы начнутся, а я к ним пока не готова. Хозяйка тоже это понимает, отчего насмешливо кривит губы. — Знахарка тебе запретила с постели вставать. Пророчила, что ходить не сможешь после полученных ран, а ты воно как по дому с клюкой ходишь. Видимо, не первый раз с тобой такое происходит, — что правда, то правда, хоть и молчу на этот счёт, но и отпираться не вижу смысла. У нас в гарнизоне, наверное, с костылями да с тростью все ходили в своё время. Переломы и вывихи на заданиях не такая уж и редкость. Война с турками далеко не курорт.

И всё же, Рартирия — хорошая женщина. Высокая, рыжеволосая с карими глазами. Не полная, но и не худая, сбитая… Посмотрев на неё, я бы не дала ей и сорока лет, если бы руки не выдавали свою хозяйку или же они наоборот были куда грубее, чем могли бы быть. Строгая, несколько ворчливая и даже грубоватая, но добрая. С расспросами особо не пристаёт, пусть и смотрит с подозрением. В первые дни так и вовсе следила за всеми моими перемещениями по дому. Оно и понятно — я здесь чужая. При́шлая, как они меня пару раз во время разговоров между собой называют. Свалилась им, как снег на голову посреди лета. Якобы память потеряла, неких Хаултуритов привела на здешнюю территорию. В общем, вроде и не сделала ничего плохого, а личность всё равно подозрительная. Так что стараюсь «не замечать» ни взглядов, ни перешёптываний в соседней горнице.

— Кто такие Хаултуриты? — вопрос вырывается непроизвольно в тот самый момент, когда в горницу заходит хозяин дома — Вириам Марком — под стать своей жене: также груб, хмур, но честен. И если решил высказать своё мнение о тебе, то держись! Он каким-то неведомым способом умудряется увидеть в тебе то, о чём ты даже не думал рассказывать или показывать. Неординарный мужчина, он сразу определил, что я может им потеряла память, но далеко не так беззащитна, как кажусь сейчас. Всё же Хаултыуриты… Однако его прямолинейность мне даже понравилась, а главное он не требовал рассказа о том, что меня связывает с этими…

— Ты и этого не помнишь? — конечно знать бы ещё, что помнить, но это так, мелочи. Тихо фыркнув, мотаю головой и смотрю пристально в глаза мужчины. — Хаултуриты — это жители степей и пустоши. Свирепые воины, не щадящие ничто на своём пути. О их жестокости уже долгое время слагают легенды.

— Кочевники? — неужели у нас ещё остались кочевники?! Тогда не удивительно, что они столько дики и свирепы.

На самом деле, я вспомнила кое-что об этих общинах нашего времени, что словно застряли в эпохе дохристианской Руси. После катастрофы многое было утеряно и первые сто лет люди жили, как во времена княжеств и общин. Это потом люди начали успокаиваться, возрождать технологии и буквально за пару столетий смогли вернуть себя на тот уровень развития, что был в двадцать первом веке. Однако и этих нескольких столетий хватило, чтобы оставить отпечаток в жизнедеятельности некоторых представителей человечества. Не все были согласны с возвращением технологий, остались общины со всеми вытекающими последствиями. Конечно же их не две и не три штуки, по тем данным, что мне как-то раз попались, этих общин около сотни. Немного, но и их хватает, чтобы внести раскол в развитие страны.

Так, у нас есть Города без названий — только нумерация, если ты переезжаешь с одного на другой, сами же жители дают «имя» Городу, но его всегда трактуют по-разному. Согласитесь, звучит не очень: «Я живу в Городе №345/23д уже несколько лет», даже про себя словно ты назвал камеру заключения или тюрьму. Так и хочется передёрнуть плечами. И есть общины с соответственным укладом жизни. Естественно, мы с ними особо-то и не контактировали, если только не касались вопроса пропитания и ещё некоторого ряда вещей. В общем, можно сказать, что две эпохи ужились рядом. Сама я в таком месте в первый раз и мне конечно же любопытно, что тут и как.

Что касается кочевников… Тут несколько сложнее. Общинники, установив между собой и Городами этакую стену, не сообщали нам ни о каких разбойниках, убийцах и прочее. Скорее всего, сами с этим разбирались, потому ведомство и не в курсе таких дел, иначе уже применило бы меры. А если бы не справлялись, думаю они бы и сами сообщили. В конечном итоге, если ты не мастер меча и простого оружия, то против огнестрелки тебе противопоставить нечего. Это я знаю на собственном опыте, потому как защититься сложнее и подходить надо ближе к противнику. Есть конечно луки и стрелы… Не выгодно, особенно во время войны, слишком долго натягивать тетиву. Обдумав всё это, решаю ничего не спрашивать насчёт обращения в Город. Без меня знают, что делать.

— Кстати о них, вы нашли их следы? — женщина, закончив свои важные дела, возвращается к нам и привлекает внимание к своей персоне, садясь на скамейку. Муж внимательно смотрит на свою жену, чуть хмуря брови и косясь в мою сторону. Не знаешь, говорить или нет? Сам решай.

— Мы ничего не нашли, словно они просто бросили её на пустоши даже не убедившись, что она мертва или жива, а потом ушли, — пожимает плечами и закусывает губу, пытаясь что-то осмыслить. — Может они думали, что ты и сама умрёшь на ней? Там долго в принципе не живут, — и сверлит своими тёмными глазищами, словно я ответ знаю, почему эти наёмники меня в живых оставили?

— Может это потому, что они рассчитывали на мою потерю памяти? — неуверенно вношу предложение, заставляя обоих повернуться в мою сторону и удивлённо приподнять бровь. — По всей видимости их заказал кто-то, чтобы меня устранить по какой-то причине. Они и устранили, пробив мне голову и нанеся все эти увечья. Ведь без памяти я не смогу вернуться домой и рассказать что-нибудь, — я хмурюсь всё сильнее, понимая, что и такое может быть… Странно конечно, но мало ли? — Выполнив задание, они просто ушли, так как им тут больше делать нечего, да и я могу вспомнить что-то просто увидев их!

— Тогда это более чем логично, — соглашается мужчина, ставя локти на стол и теперь куда более пристально смотря в мою сторону. — Ты необычная женщина, раз от тебя решили избавиться таким способом, — Вириам задумчиво потирает подбородок, зарывается руками в волосы и снова обращает на меня свой взгляд. — Хм… Ты не напоминаешь мне дворянку, что заботится о своей внешности, но и простой сельской жительницей не назовёшь, ведь и шить, и готовить ты вроде как умеешь. Да и с тобой мы нашли оружие, прицеплённое к поясу… — значит оно где-то лежит у них? И всё же я должна отыграть амнезию как полагается, так что склоняю голову к плечу, делая вид, что стараюсь вспомнить, о каком оружии идёт речь. — Пока что мы его тебе не отдадим, — сказал, как отрезал, и мне приходится согласиться, потому как другого варианта в принципе нет. Я завишу от этих людей. — Сама должна понимать, что как староста, я не могу подвергать жителей общины опасности, — старается говорить вкрадчиво, чтобы не обидеть меня? Да! Кстати! Семейная пара, у которой я пока живу была первой семьёй общины. Все вопросы, которые принимались тут, ни могут не обсуждаться с этим человеком. Уважаю! Нести ответственность за такое количество народа!

— Конечно, я понимаю, — и на этом тема для разговора закрывается, а мы садимся обедать.

— После обеда можешь сходить погулять по деревне, хватит тебе сидеть в доме, — строго выговаривает хозяйка, усмехаясь так, словно за стенами этого дома меня ждёт что-то страшное. Что ж, я никогда не боялась трудностей. Спокойно поев, с трудом, но без помощи, встаю со скамейки и иду вслед за хозяином дома. Как же давно я желала оказаться за порогом этого дома? Улыбнувшись самой себе, я открываю дверь в мир, что предстаёт перед моими глазами…

Стоя на крыльце гостеприимного дома, я совершенно не знаю, что мне делать. В таком ступоре я прибываю впервые за всю свою недолгую жизнь. Мне сейчас каких-то тридцать лет, что после генной мутации не считается большим сроком жизни. Выгляжу я минимум на восемнадцать, максимум — на двадцать три года. А для многих ещё подросток. Нянюшке вот скоро пятьдесят будет, и она беременна… Как-то так. Удивить меня мало чем можно, после того как война завершилась. Может пару лет я могла на некоторое время замереть, наблюдая за новым изобретением человечества, но это как правило не длится много времени.

— Простите, а как наш Мир называется? — осторожно интересуюсь у мужчины, пытаясь найти опору в виде перил. Собственно, причина моего ступора вполне понятна, с точки зрения простого человека, что оказался в другом… Мире? Да вот так просто и не тривиально, пришло понимание, что я не то чтобы не в России, а вообще за пределами галактики… В общем, это странно, не понятно и вообще, что происходит?

— Мир Кодея, как же ещё? — моя невероятная догадка подтверждается вот такой простой фразой, что легко рушит все мои надежды на то, что я смогу вернуться к сестре, брату, няне и вообще к своей привычной жизни. Но ведь это невозможно! Не так ли?!

Дом, в котором хотелось бы жить

Три дня… Три дня я прибывала в какой-то странной прострации. Именно в прострации, не в апатии или депрессии. Я не реагировала ни на какие раздражители, занимаясь в принципе привычными уже делами. У меня вроде что-то спрашивали, я отвечала, но всё равно продолжала мыслями витать, где угодно, но не в домике старосты. Ни для депрессии, ни для апатии у меня нет как таковых причин. Ведь предаваться отчаянию нет совершенно никакого повода. Нет, повод-то был — я не смогу больше увидеть тех, кто дорог моему сердцу. Ну и где-то там на периферии сознания мелькает тот самый неоспоримый факт, что я умерла, но меня это в принципе не волнует. И всё же, я жива! Хотя почему я сразу не заподозрила нечто подобное? Ведь если вспомнить, при первых пробуждениях я не могла толком даже понять о чём эти двое говорили. О том, почему я понимаю их сейчас, даже не пытаюсь задумываться.

Собственно, что заставило меня впасть в такое состояние? Всё просто! Не может быть в мире заселённом исключительно людьми неожиданно появиться демон, дроу или гном… Кого я там ещё увидела? Не важно, даже этого хватило, чтобы мой мозг переклинило и он просто отключился, унося меня во тьму. Конечно же, осознать то, что вокруг тебя мифические существа из легенд, сказок и историй разной степени больной фантазии сложно. Ещё сложнее осмыслить и уж тем более принять тот немаловажный факт, что это не фантазия больного мозга и не галлюцинации. Ощущение боли более чем доказало теорию того, что всё это не сон. Да и просыпаюсь я в нём уже почти две недели, а то и месяц! Не может быть сон столь реалистичным и столь долгим!

Да и вообще, какой шанс у человека выжить, после попадания в эпицентр взрыва бомбы?! Уж только по этому стоило догадаться, что я могу оказаться и не у себя дома… В родном мире! Но нет! Я от чего-то решила, что меня занесло в какую-нибудь общину нашей станы! Глупо-глупо-глупо. Хорошо ещё, что я не стала расспрашивать их как дойти до центрального Города. Они бы точно ничего не поняли! Как только мозгов хватило? Неужели на меня так повлияла контузия, что я даже понять, что что-то не так, не смогла? Ладно, чего уж теперь об этом думать?

— Эй, дивчина, не знаю, что с тобой случилось, когда ты вышла на улицу, но хватит вести себя так отрешённо, — грозит мужчина, двинув кулаком по столу, показывая насколько его не устраивает моё поведение. Я же от такого громкого голоса и грохота вздрагиваю и, словно очнувшись от сна, хлопаю пару раз глазами и обращаю своё внимание на говорящего. Интересно, а они кто? — Что ты так на нас смотришь? — и в самом деле, я стараюсь понять, чем они отличаются от меня — человека. Как правило, когда я так делаю, непроизвольно щурю глаза.

— А вы кто? Раса? — чуть приглушённо интересуюсь, подходя ближе, и замечаю, как на губах старосты вырисовывается оскал, как у животного. — Оборотень? — вскидываю вверх брови, замирая на месте и пристальней смотрю им в глаза. И в самом деле, я как-то не замечала, что у них зрачки, как у кошек вытянуты.

— Мы Ирбисы, — выдаёт мужчина, вставая со своего места и подходит ко мне. — Долго же ты думала, — теперь в его голосе слышатся мурчащие звуки, отчего я так и замираю с открытым ртом. Кошак! Большой пушистый котяра! Уж не знаю, что он прочитал в моих глазах, но на пару шагов он всё же отступил. — Потом как-нибудь покажу, — чуть помедлив, киваю и перевожу взгляд на женщину, что также изучает меня. — А вот ты — человек, — сообщает мне новость, отчего я только фыркаю, тоже мне открытие. Закончив наш не в меру странный разговор, садимся обедать за стол, и я снова смотрю на дверь.

Другой Мир… Кто бы мог подумать?! Мифические создания, которых на Земле мечтают встретить каждый, кто повёрнут на жанре фэнтези хоть немного. Другая флора и фауна. Другие традиции и уклад жизни. Я попала в сказку! Очень реальную, необычную и опасную сказку. Меня давно уже мало что привлекает в жизни, кроме тишины, покоя и музыки. Особенно в последнее время. Может когда-то я хотела приключений, геройства, сказки, но то время давно прошло, я даже не помню, когда в последний раз меня захватывал дикий интерес к чему-то!

Конечно, волнение от такого попадания вполне сомнительное и радости не приносит. Кто я на данный момент в этом Мире в их глазах? Чужачка. Девушка, что появилась из ниоткуда и принесла смуту в поселение. То, что староста и его жена ко мне хорошо относятся, не значит, что остальные жители воспылают ко мне дикой любовью. Надо ждать проблемы. Насколько мне известно, в общинах не слишком приветствуют пришлых. Час от часу не легче! И всё равно, надо будет осмотреть поселение. Что не говори, а я привыкла к самостоятельности слишком сильно, чтобы позволить кому-то себя опекать.

— Я хочу пройтись по деревне, — мужчина понятливо усмехнулся, но ни слова против не сказал, словно так и надо. Кстати, возможно их отношение ко мне основано на том, что они считают меня ребёнком. Не очень хорошее ощущение от этого, но выбора нет.

— В обморок падать в этот раз не будешь? — язвительно интересуется мужчина, заставив меня возвести глаза к потолку и покачать головой. В самом деле! Вздохнув, Рартирия принимается убирать со стола, махнув рукой в сторону двери нам обоим. Конечно же я пытаюсь помочь, но на меня только нашипели.

— Идите уже! — прикрикнула она, и я поковыляла на выход, а староста за мной. Спуститься с лестницы дело нелёгкое! К моему огромному сожалению нога так полностью и не восстановилась, и на это потребуется некоторое время. Нет, она у меня не болит, но стоит встать не так, и она отдаётся тянущим чувством, словно это не моя нога, а протез какой-то. Неприятно.

Спустившись наконец со ступенек, осматриваюсь по сторонам. Деревня. Простая деревня, о которой нам рассказывали учителя во время затишья в гарнизоне. Наверное, именно так выглядят и наши общины: деревянные дома в пару окон; небольшой заборчик, не скрывающий того, что происходить во дворе; птицы, которых я назвала бы курами, бегают по дороге. И жители… Самые обычные. Все они занимаются своими делами, кто хозяйством, кто за детьми присматривает.

Всё это даже напоминает мне нашу улицу с домом, где мы жили все вместе. Машины или другая техника на ней редкость, так что родители не особо-то и переживают, когда дети играют на проезжей части. Лёгкая улыбка появляется на моих губах, и я иду дальше, лишь с интересом посматривая на жилые дома.

— А тут есть лавки? — спрашиваю, чуть скосив взгляд на старосту. Кстати, вот что странно, так это то, что в нашу сторону даже не смотрят, словно их вообще не интересует новое лицо в деревне. Или это просто из-за разного менталитета? Мол, что у нас заняться больше нечем, кроме как на какую-то чужачку смотреть?! Я бы тоже так подумала. К примеру, даже если у нас в отряде появлялся новенький, это нисколько не меняло наших действий в любой ситуации. Точно также, если кто-то уходит из группы, всё это настолько чётко отрегулировано, что не имеет значение есть у нас новенькие или нет. Привыкание к новой среде работы, зависит исключительно от них самих. Влился в коллектив — молодец, а если нет — твои проблемы.

— Наша деревня небольшая, но достаточно дружная. В ней находится тридцать домов, три улицы и пять переулков, — значит через каждые десять домов новая улица. — В деревне есть две кузницы, дом старой знахарки, небольшие магазинчики, что занимаются продажей некоторых изделий. Хотя, как таковой валюты тут нет, всё же наша деревня находится между пятью государствами и эта территория не принадлежит ни одному из них, — м-да, проблематичная территория, учитывая, что она довольно обширная и на ней ещё живут нечестные соседи в виде этих Хаултуритов. — Так что если и захочешь что-то приобрести, то тебе придётся использовать бартер, — бартер, неплохое решение некоторых проблем, но что делать с теми, кто приезжает к нам что-то продавать или наоборот покупать? Хотя мне это пока не надо. Как говориться, чтобы продать что-то ненужное, надо это ненужное купить. И опять же денег нет.

— Буду иметь ввиду, староста, — и всё же что мне делать с моей жизнью тут? Не могу сидеть на их шее постоянно, даже выполняя эту нехитрую работу по дому, всё ещё чувствую себя бесполезной.

Понятное дело, что с полученными ранами не смогу быстро выселиться. Да и кто меня в таком случае будет содержать? Жители, сколь не были они дружелюбны, не станут помогать той, что не приносит пользы. Это знахарка может себе позволить не ходить в поле и не помогать в деревенских делах, да и кузнецы тоже, но вот остальные! Мужчины наверняка работают в полях. Что там выращивают в наших общинах? Зерновые культуры? Однако что на счёт огорода? Не одним же пшеном сыт будешь?! Скорее всего огородом занимаются женщины, вряд ли все, но вот лично для меня подойдёт. Не буду же я прядильничеством промышлять?! У меня даже крестик вышиваться правильно не хочет. Сшить что-то это одно, а вот вышить узор какой, упаси!

— О чём задумалась, девка? — и только сейчас замечаю, что до края деревни мы дошли и перед глазами предстаёт огромное поле с одиноким домиком, что стоит словно поодаль от всей деревни. Такой ветхий, что того гляди развалится.

— Ни о чём, староста, — для убедительности мотаю головой и снова возвращаюсь к созерцанию домика. Странно, но тут я бы хотела жить, после того как освоюсь в новом Мире. — Думаю о том, как скорее поправиться и заняться чем-нибудь. Не хочется мне вас и дальше обременять своим присутствием, — на мои слова он только усмехнулся, разворачиваясь на пятках и направляясь в сторону дома. Что ж, думаю, стоит оставить эти размышления до лучших времён.

Важный разговор…

Ещё несколько недель я трачу на то, чтобы полностью восстановиться. Конечно же повязки я смогла снять уже на следующий день после полноценной прогулки по деревне. Однако лёгкая слабость всё ещё присутствует, и какую-то очень сложную работу я выполнить не в состоянии. Порой прихрамываю, если слишком сильно нагружу пострадавшую ногу, но это просто мелочи и не сильно бросается в глаза, в сравнении с тем, что было. Здраво оценив свои собственные силы, начинаю требовать себе работу: несложную и такую, где нелегко всё испортить! Не хочется стать обузой для этих замечательных оборотней. Конечно же староста немного ворчит на этот счёт, но отдаёт право решения жене, как не крути, а ей со мной возиться. И конечно же я их предупреждаю, что в хозяйстве ничего не понимаю. Подумав над этим, женщина добродушно усмехается и соглашается меня учить премудростям хорошей хозяйки.

— У нас в общине с чужаками разговор и отношение одно, — начала как-то хозяйка, занимаясь каким-то своим делом, правда я так и не поняла каким. — Если чужак помогает и старается принести пользу, то мы к нему по-доброму, и словом, и делом поможем. Если же он только вред приносит или вообще ничего не делает, к нему и отношение соответствующее, — я на это только киваю, соглашаясь с таким поведением жителей, ведь это правильно! Если ты не приносишь хоть какой-нибудь пользы, то и взять с тебя нечего, а кормить трутня за счёт работы других неправильно. У нас в гарнизоне тоже было нечто подобное. Всех задир и бездельников мы отправляли на посты, чтобы и делом заняты были и под ногами не мешались, обычно это помогало, и они быстро исправлялись. Кивнув своим соображениям, принимаюсь вновь за дело.

Что же касается самой адаптации к новым реалиям… Всё сложно и легко одновременно. Несмотря на то, что я практически смирилась с тем фактом, что живу теперь в другом мире, это нисколько не отразилось на моём восприятии окружающего Мира. Идя по деревне во время ничегонеделания, я могу на несколько минут зависнуть, рассматривая того же дроу или светлого эльфа, или демона. Вот просто стою посреди дороги и рассматриваю чудо природы и чужой фантазии. Жители хоть и стараются не реагировать на такое внимание к их внешнему виду, помня, что у меня «амнезия», но даже так я стараюсь поменьше зависать. Наверное, было бы в разы проще, сумей я поговорить хоть с кем-то, расспросить подробней и утолить своё любопытство, но было как-то боязно. Сама прекрасно осознаю, что потом я просто не слезу с этого существа, пока не рассмотрю и не изучу его полностью. Вот тут и кроется проблема, как бы не сочли совсем уж ненормальной, ведь в своём любопытстве, проявляемом не так уж и часто, я страшна. Не в том смысле, что могу попытаться объект интереса препарировать, но от этого недалеко.

— А что тебя так смущает в том, чтобы подойти и спросить что-то? — удивляется староста, отрываясь от тарелки с супом и поднимая взгляд на меня. Рартирия тоже обращает на меня внимание, склоняя голову к плечу. Под их звериными глазами, даже говорить становится несколько труднее, а ведь на меня и не так смотрели!

— Я не знаю, как к ним подойти и спросить, — признаюсь, опуская голову к тарелке и КРАСНЕЮ! Как давно я не краснела от одного вопроса? Дайте-ка вспомнить. Нет, хоть убейте — не помню! Чёрт, неужели эта эмоциональная нестабильность из-за перемещения? Я же всегда хорошо контролирую свои эмоции. Посидев немного в тишине, думая каждый о своём, из мыслей меня выдёргивает громкий гортанный смех Старосты. Он смеётся в отрытую, чуть подавшись назад и сложив руки на груди, откинув голову.

— Ты такой ребёнок! — посмеявшись произносит мужчина, заставляя меня бросить в его сторону возмущённый взгляд, но и тут же успокоиться.

А ведь и в самом деле, сейчас я веду себя подобно ребёнку! Неужели на меня так сильно повлияло всё происходящее? Но я же вполне здраво мыслю, делаю нормальные выводы, не истерю по поводу и без. Стоп! До появления тут я была не слишком эмоциональной, всегда старалась держать себя в узде и не показывать лишних эмоций при общении. Ведь я нередко попадала в плен, и если там дать хоть маленькую слабину, позволить этим отморозкам понять, что для меня дорого, они будут на это давить! А сейчас? Что изменилось сейчас?

Прислушиваюсь к собственному мироощущению и чуть хмурюсь. Пока мне не сказали, я как-то не обращала внимание на тот немаловажный факт, что мне спокойно. Я не чувствую от жителей угрозы. Настороженность, недоверие, интерес, любопытство — но это естественно, когда в закрытом обществе появляется чужак, они не могут определиться со своим отношением ко мне, для явной агрессии у них нет причин. Хаултуриты, о которых они так беспокоились, на территории не появляются. Следов их прохода по этим территория нет, так что опасность с собой я не принесла, и переживать о разорении деревни не приходится. У старосты я хоть и нахожусь на иждивении, но стараюсь помочь по мере своих сил, это также добавляет мне репутации.

Так что не чувствуя агрессии по отношению к себе, я не беспокоюсь о своей безопасности, а отсутствие рядом сестры лишь добавляет спокойствия. Мне не станут угрожать через неё. Она дома в безопасности, а с остальными проблемами я и сама разберусь. Отсюда моё нестабильное эмоциональное состояние. Я попросту перестала сдерживаться, поэтому эмоции хлещут через край, даже если я сама этого не хочу.

— Думаю, я смогу попросить свою подругу, чтобы её дочь помогла тебе познакомиться с жителями деревни, — медленно кивнув в знак благодарности, возвращаюсь к обеду и начинаю потихоньку думать над тем, что мне делать с одеждой.

Конечно, вопрос не первой важности, но при этом и не последней. Не могу же я всегда ходить в этих цветастых юбках? Они, конечно, красивые, но штаны как-то родней и удобней, чего не скажешь о сарафанах. В первые пару дней я вообще боялась, что упаду в ней, потому ходила медленно и почти вразвалочку, вызывая тихие смешки жителей. Я же испытывала глухое раздражение от понимая того, как глупо выгляжу. Из-за этого же мне не поручали заданий, пока я не научилась сносно передвигаться с такой длинной юбкой по местным дорогам. Свою одежду я хоть и вернула, но носить её не представляется возможным, ибо это всё стало простыми лоскутами, зашивать слишком долго, проще новое купить или сшить.

Ещё один вопрос, что не может остаться без моего внимания: пространство для жизни, проще говоря, собственный дом. Нет, жить у старосты хорошо и легко, но всё же я больше привыкла сама о себе заботиться. Особо большой дом мне не нужен, подойдёт даже тот, что на отшибе стоит. Сделать в нём ремонт навряд ли займёт много времени и сил, там я и сама управлюсь, коли разрешат. А если ещё и помогут, то я только рада буду. Маловероятно, но всё же.

— О чём задумалась? — интересуется Вириам, снова прерывая поток моих мыслей, заставляя хмуриться и думать: говорить или нет. Сейчас желание быть самостоятельной мне кажется таким неправильным, но нужным, словно, если останусь с ними — забуду себя. — Тебя что-то пугает? — не знаю, как он догадался, но именно это чувство царит у меня в душе и пытается взять надо мной верх.

— Я хочу в отдельный дом, — тихо шепчу, а после пары секунд поднимаю решительный взгляд на них, словно готовясь к своему последнему сражению. И супруги смотрят на меня с непониманием, даже лёгкая обида проскальзывает где-то там — глубоко в душе.

— Причина? — коротко бросает мужчина, явно не зная, как реагировать на слова, и я закусываю нижнюю губу, не скрывая своей нервозности. Ни мужчина, ни женщина с ответом меня не торопят, позволяя собраться с мыслями и сформулировать предложение. — Это как-то связано с твоей памятью? — бросаю взгляд на пару и несмело киваю, чувствуя себя неблагодарным ребёнком.

— Дело скорее не в воспоминаниях, а в ощущениях, — пытаюсь подобрать слова, чтобы смягчить их обиду, потому говорю медленно, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Вы очень добры ко мне, ваша забота мне приятна и разочаровывать вас и ваше доверие ко мне не хочется ни словом, ни делом, — женщина садится рядом с мужем, смотрит так же внимательно, как и он, но сейчас меня это мало волнует. — Однако, чем больше я нахожусь с вами, тем больше я ощущаю, что что-то теряю. Словно я не на своём месте, что мне нельзя тут быть, иначе не смогу стать собой.

— Ты чувствуешь себя настолько некомфортно здесь? — стоит ему это сказать, как по телу пробегают мурашки и ползут куда-то на загривок. Неприятно на самом деле и хочется уйти от этого чувства — как можно скорее избавиться. Конечно же это не укрывается от взглядов хозяина и хозяйки.

— Не то чтобы некомфортно. Я ощущаю на себе пристальный взгляд кого-то или чего-то, — вздыхаю и тут же вздрагиваю, ощущая на себе невидимый взор со стороны. — Сейчас он тоже смотрит, меня это нервирует, — бросаю взгляд в сторону того угла, откуда ощущается этот взгляд, и он тут же пропадает.

— Мы тебя поняли, — начинает староста, ставя на стол локти и сцепляя их в замок. — Конечно же, если ты хочешь переселиться в другой дом, мы не возражаем, но в нашем поселении только один свободный дом… — хлопнув пару раз ресницами, осознаю, что меня не станут удерживать и позволят самой решать судьбу. — Он находится на той самой пустоши, где мы тебя нашли. Только вот слухи о нём нелицеприятные, — вскидываю бровь и поддаюсь вперёд, высказывая свою заинтересованность в этой теме. — Не сказать, что это правда, но и то что это ложь тоже сказать не могу.