Бесплатный фрагмент - Черные тетради

Введение

Алексей Смыслов из Брянска как-то скинул небольшую брошюру для хипстеров с картинками о проблемах коммуникации никому не известного Дона Фейбана. Довольно интересной оказалась. Вот, к примеру, иллюстрация бейтсоновского кибернетического контура:

«Пожалуй, все рассказы стоило бы начинать со слова „и“. Пожалуй, заканчиваться они должны тоже словом „и“. Это бы напоминало нам о том, что никакой опыт не имеет начала; ему всегда что-то предшествует. Что для нас начинается, так это наше осознание того, что что-то происходит. В конце рассказа слово „и…“ напоминало бы нам о том, что никакой рассказ, на самом деле, не заканчивается; что-то обязательно происходит дальше. Таким образом, можно сказать, что мы живём в мире „и т.д.“. Того, с чего можно начать, всегда больше, чем мы можем учесть. Того, что можно было бы сказать, всегда больше, чем мы сказать способны. Того, чем можно было бы закончить, всегда больше, чем мы можем себе представить».

Бесполезно подходить к «Алисе в стран чудес» как к отдельно взятой сказке, а к картине как к отдельному и независимому произведению. Они всегда — часть обширного повествования в минимальном измерении, а в максимальном — перехлест разных и многочисленных повествований, специально столкнутых вместе.

И задача как сказки, так и картины, передать больше, чем позволяют инструменты контентогенерации и контентосодержания. С помощью статики показать движение, с помощью гримасы — динамику эмоции, с помощью двухмерного — трёхмерность, с помощью неподвижности — время, с помощью стареющего холста — вечность, с помощью кадра — эпоху, с помощью небольшого полотна А0 — масштаб трагедии, с помощью контента — контекст и т. д.

Артефакт, понимаемый как вещь — это схлопывание мира. Вещественное видение — конец разума. Ну так начнем же, и…

Фамильная теория, Великие фамилии, антропология династий

Великие фамилии и их дела

Великие фамилии

I

…в России не всегда были проблемы с автопромом. До революции всё было на мировом уровне. Взять хотя бы автомобиль «Руссо-Балт», впервые выпущенный в 1909-м году.

«Руссо-Балты» были машинами высокого класса. Об этом свидетельствуют победы в гонках Санкт-Петербург — Монако в 1912-м и 1913-м годах, а также тот факт, что «Руссо-Балт» был первым автомобилем, добравшимся до вершины Везувия. О прочности этой машины говорит курьёзный случай, произошедший во время одного из пробегов: водитель наехал на избу; при этом изба развалилась, а автомобиль остался почти невредимым.

Подвеска задних колес «Руссо-Балта» была сделана особым образом, чтобы обеспечить удобную езду по любому бездорожью. Этот автомобиль оказался одним из самых надёжных в мире.

Акционерное общество Русско-Балтийского вагонного завода (РБВЗ) — предприятие Российской империи, специализировавшееся сначала на выпуске вагонов, далее освоившее производство трамваев, автомобилей и самолётов.

В 1908 году, в Риге создан автомобильный отдел. Директор — потомственный инженер Иван Александрович Фрязиновский. На должность главного конструктора был приглашён 26-летний Жульен Поттера (Julien Potterat), который перед этим работал на бельгийской фирме «Fondu». Автомобили Фондю стали прототипом первых Руссо-Балт.

В конце 1910 года акционерное общество РБВЗ приобрело «Экипажную фабрику Фрезе и К» — российского автопроизводителя-первопроходца. Мастерские предприятия находились в Петербурге на Эртелевом переулке, 10 (ныне улица Чехова). Затем они были преобразованы в станцию техобслуживания автомобилей РБВЗ.

Катастрофическим ударом для предприятия стала национализация «Руссо-Балта» в 1918 году по постановлению совета народных комиссаров, после чего производство автомобилей было прекращено. Автомобилизацией всей страны после этого руководили уже бесфамильные, из у них уже тогда все валилось и валится до сих пор…

II

…голливудский режиссер Стивен Спилберг, известный такими кинохитами, как «Челюсти», трилогия об Индиане Джонсе и другими оскароносными фильмам, обожает борщ. Спилберг во время визита в Украину признался, что славянская культура для него родная. Дело в том, что оба его деда коренные украинцы: по материнской линии — из Одессы, по отцовской — из села под Каменец-Подольским.

Одесситов с фамилией Спилберг в Южной Пальмире нет. А вот в семье Шпильбергов часто спорили, родственник ли им знаменитый режиссер.

Возможно, при переезде в Америку одну букву фамильного имени в документах изменили. И изменили не просто так. Спилберги — известная американская фамилия (хотя фамильное имя и еврейское). Мировую известность приобрёл режиссёр Стивен Спилберг, но его успех построен на технических решениях его отца, инженера-электрика Арнольда Меера Спилберга, внёсшего большой вклад вклад в развитие технологий своего времени. Плюс его младшая сестра Энн Спилберг кинопродюсер и сценарист, была номинирована на премию «Оскар». Ещё дочь, Саша Ребекка Спилберг — американская актриса и музыкант.

А вот Шпильберги нет, фамилию не построили. Игорь и Юля — брат и сестра, живут на Молдаванке. Возможно, где-то здесь и жила семья Спилбергов. Узнали о родстве со Спилбергами через организацию «Дом Дерибаса», которая по всему миру ищет факты о выходцах из Южной Пальмиры и вручает им международную Дерибасовскую премию. Её глава, Александр Маниович, раскопал данные о том, что голливудский актер Кирк Дуглас, американский физик Джордж Гамов, и, конечно же, юбиляр — Стивен Спилберг — одесситы…

III

…из крестьянских родов иногда получаются фамилии, а иногда нет. Нельзя сказать, что крестьяне изначально неспособны к созданию фамилии, но и способности этого сословия переоценивать не стоит. Есть примеры успешных фамилий из крестьян (Демидовы, Елисеевы), а есть такие как Гарелины.

Основателем династии Гарелиных был крепостной крестьянин Матвей Гарелин, скупавший для оптовиков домотканое полотно у крестьян в XVIII веке. В 1828 году уже четвёртое поколение скопило состояние и выкупило себя самих у своего хозяина графа Шереметева (за 25 тыс. рублей), а заодно и землю под фабрику, которую они задумали построить в подмосковном Иванове.

После нескольких разделов имущества образовалось два предприятия — «Никона Гарелина сыновья» и «Иван Гарелин с сыновьями». Обе славились своими социальными программами, выделяя на это крупные суммы, за что не раз получали российские и международные награды. При фабриках были открыты школы и ясли для детей рабочих, амбулатории и родильные дома, библиотеки.

Однако крепостничество Гарелиным не пошло впрок. У Шереметевых они так и не научились главному: что собственного дела и социальной защиты рабочих недостаточно, чтобы стать фамилией. Необходима ультраструктура, которой они не озаботились. В результате Иваново-Вознесенск стал одним из первых центров стачечного движения в России.

Ту же ошибку совершают и 95% современных предпринимателей, которые хотят «основать свой род»…

IIII

…у одних фамилий очень сбалансированный мифоритуальный_туннель. Ежегодные и ежедневные ритуалы находятся в гармонии, а их интенсивность обратно пропорциональна частоте. У других имеет явный перекос в пользу ежедневных.

Жизнь Вандербильтов вращалась вокруг обедов. Их установил легальный пробанд Корнелиус Вандербильт (ван дер Бильт). Что бы ни произошло, обед должен был состояться. Таково было правило. Единственный фамильный акт в день, от которого невозможно уклониться.

Его сын, Корнелиус Вандербильт ІІ, вспоминал, что это было трудно, но и крайне прекрасно. Какие бы ни были тяжелые времена, обед помогал все пережить. И даже вдали от дома, он и ещё некоторые Вандербильты могли почувствовать присутствие родственников и их поддержку. Ежегодные ритуалы на фоне таких обедов со временем начали ослабевать и утрачивать значение.

Правда, такой перекос в конечном счете сказался на разбалансировке мифоритуального туннеля и Вандербильты сошли с исторической арены, оставив после себя университеты, спортивные команды, благотворительные фонды, дома, заводы, пароходы, а также как минимум, 20 состоятельных юношей и девиц, не без приданого, носивших фамильное имя Вандербильт. Многие из них стали азартными игроками, алкоголиками и пройдохами.

Их вовсе не интересовали ни пароходы, ни железные дороги. Состояния, которое «сколотил» пробанд богатой династии, Корнелиус Вандербильт, вполне и более чем хватало для того, чтобы «прожигать» жизнь, занимаясь чем угодно, но только, ни в коем случае, (Боже упаси!) не продолжая фамильный бизнес, приумножая капитал. Америка теперь уже училась у Вандербильтов тратить деньги, наряжаться, устраивать образцово-показательные свадьбы и костюмированные балы. Только не зарабатывать…

V

…пробанд династии Меллонов, Томас Меллон в 1818 году вместе с родителями эмигрировал из Ирландии в США. Свои доходы он изначально вкладывал в недвижимость, а затем — в банковское дело. Впоследствии все свое состояние он завещал детям. Этот капитал после его смерти приумножили сын Томаса Эндрю Меллон (при жизни был венчурным капиталистом и инвестировал в предприятия, которые затем были преобразованы в металлургическую компанию Alcoa и нефтяную Gulf Oil), а также его внук Тимоти Меллон. Последний сейчас является владельцем Железнодорожной компании Новой Англии (New England railroad company), ему 75 лет.

Представитель четвертого поколения — Мэтью Меллон — прапраправнук Томаса Меллона. По материнской линии он также являлся прямым наследником основателя инвестиционной банковской фирмы Drexel Burnham Lambert Энтони Джозефа Дрекселя. При жизни он поддерживал связи с Университетом Дрекселя и Университетом Карнеги — Меллона (оба этих учебных заведения были основаны членами его фамилии).

Среди бизнес-структур, с которыми Меллон успел поработать в качестве частного инвестора или сооснователя, — британский бренд женской и мужской обуви, аксессуаров и парфюмерии Jimmy Choo (одной из его основательниц также является вторая жена предпринимателя модельер Тамара Меллон), бренд мужской обуви Harrys of London, бренд Hanley Mellon (его основательница — первая жена бизнесмена Николь Хэнли), а также компания Arrival Aviation.

В последнее время он занимался инвестициями в криптовалюту Ripple, в связи с чем вошел в феврале в пятерку богатейших криптовалютных миллиардеров по версии Forbes, параллельно лечась от наркомании.

На днях Мэтью Меллан скончался в реабилитационном центре в мексиканском Канкуне, где проходил курс реабилитации. Общее состояние семейства, по данным Forbes, в 2016 году оценивалось в $11,5 млрд…

VI

…после обучения обувному ремеслу в Неаполе, Сальваторе Феррагамо открывает свой первый обувной магазин в родном городе Бонито в 1912 году. Двумя годами позже он иммигрирует в США, изучает фабричные техники производства обуви и в 1923 благодаря правильно выбранной маркетинговой стратегии его имя уже на слуху во всем Голливуде. Он обул весь Голливуд.

Обуваться у сеньора Сальваторе престижно, ведь его творения не только качественны и красивы, но еще и потрясающе удобны, даже если речь идет о каблуках. После смерти мастера управлением бизнесом занялась его жена Ванда. В работу были вовлечены также шестеро детей фамилии.

На сегодняшний момент число наследников составляет практически 40 человек! 23 — ровно столько внуков у сеньора Сальваторе. Учитывая жесткую конкуренцию, на фамильном корпоративном совете было принято решение, что только 3 члена фамилии могут работать в компании одновременно.

В 1995 году открылись двери музея Сальваторе Феррагамо в особняке 30-х годов прошлого столетия во Флоренции, а в 2013 фирма основала собственный благотворительный фонд. Это запасные активы в рамках фамильного дела для тех наследников, кому больше подходит такой сценарий…

VII

…во второй половине XVIII века отставной капитан ирландского батальона, отслуживший верой и правдой Людовику XI, Ричард Хеннесси решил окончательно пустить корни во французской провинции Коньяк. Он был выпивохой и даже понятия не имел каким делом заняться, так как умел лишь воевать, пить и стреляться на дуэлях, как и все его предки.

Не прошло и четверти века, как его увлечение из дегустаторства переросло в виноделие, и счет пошел на миллионы бутылок. Уже тогда Ричард Хеннесси заложил главную фишку своего коньячного дома. Это упор на роскошь, традиции и контроль.

Хартия качества для Хеннесси — все равно что Библия. В соответствии с ней мастер-винодел (а часто это были родственники) должен каждый день вместе с помощниками дегустировать коньячные спирты, которые находятся в 40 подвалах. А это ни много ни мало… 250 тысяч бочек! Так фамилия Хеннеси заложила основу фамильного дела и одновременно покончила с родовым проклятьем алкоголизма и дуэлей. Ведь когда столько пьешь, уже не до стрельбы).

Дом Hennessy до сих пор не теряет хватку: время от времени он представляет коньяки лимитированной серии, ставшие результатом коллаборации то с одним, то с другим известным дизайнером. Один из последний — стрит-арт художник JonOne.

Экспрессивный стиль JonOne нашел отражение в дизайне бутылки Hennessy Very Special Limited Edition: результатом сотрудничества легендарного Дома и культового художника стало уникальное произведение современного искусства. Предшественниками JonOne были Скотт Кэмпбелл, Futura, Kaws, Os Gemeos, Шепард Фейри и Райан Макгиннесс…

VIII

…одна из самых известных пробандов-женщин (родоначальниц) фамилии — Эсте Лаудер — урождённая Жозефина Эстер Ментцер была младшей из восьми детей в семье иммигрантов. Когда Эсте исполнилось 6 лет, в их доме поселился дядя Джон Скотц, дерматолог, благодаря которому Эсте создала 4 формулы кремов для кожи, которые до сих пор не сняты с производства.

Своего будущего мужа Джозефа Лаудера, Эсте встретила в штате Висконсин, когда находилась там на отдыхе. 3 февраля 1946 года супруги открыли свой первый магазин в Нью-Йорке. Перестроив здание бывшего ресторана в небольшую фабрику, по ночам Эсте с мужем производили кремы, а днём продавали их. Именно тогда и было положено начало нынешней корпорации косметики и парфюмерии «Estée_Lauder».

Эсте Лаудер установила в качестве «визитной карточки» своей компании знаменитый синий цвет, получивший впоследствии её имя, так как сочла его не только красивым, но и универсально подходящим к большинству ванных и спален, которые она неустанно обследовала с этой целью во всех без исключения домах, которые посещала.

Она, по большому счету, изобрела две маркетинговые технологии — подарок, который давался вместе с покупкой, и сарафанное_радио. Ну или довела их до совершенства…

IX

…создатель известных по всему миру калькуляторов Тадао Касио вышел из семьи японских колхозников. Поводом вырваться подальше от рисовых полей для семьи Касио стало знаменитое токийское землетрясение в начале 20-х годов. Разрушенному городу требовались рабочие руки.

Свою карьеру Тадао начал с радиолампового завода, потом, достав по дешевке токарный станок, наладил производство деталей для самолетов, ну а после войны вместе с братьями создал компанию «Касио сэйсайкусе».

Поначалу они изготавливали всякую мелочь. Например, мундштуки. Но в 50-х годах Тадао загорелся идеей создания вычислительной машины. Через несколько лет свет увидел настоящего монстра: в метр высотой и весом 120 кг.

Так что все последующие годы в «Касио» прошли под лозунгом борьбы за миниатюризацию форм, вмещающих в себя максимум возможностей. Что из этого вышло, вы и так знаете. Что касается наследников, то Тадао был убежден, что компанией должна управлять фамилия, к чему и стремился. Он воспитывал своих детей как будущих руководителей…

X

…фамилию Третьяковых создали два нелегальных пробанда — два брата, Павел и Сергей Михайловичи. При жизни их объединяли подлинная родственная любовь и дружба. После смерти они навсегда остались в памяти как создатели галереи имени братьев Павла и Сергея Третьяковых.

Эта фамилия никогда не считалась одной из самых богатых, хотя их торговые и промышленные дела шли всегда успешно. На создание своей знаменитой галереи и собирание коллекции Павел Михайлович тратил огромные деньги иногда в ущерб благосостоянию своей собственной семьи.

И мало кто знает, что галерея — это не благотворительность и широкая душа, а специально созданный внутренний сценарий для борьбы с наследственным пьянством…

XI

…сегодня наследие Тайоды Акиры широко известно в бизнес-кругах, хотя не менее двух веков оно оставалось закрытой и хорошо проработанной фамильной традицией. Тогда оно называлось кондо-дзен (переводится примерно как «наиболее доступный вид дзена»). Основная идея заключалась в том, чтобы инструментально приблизиться к состоянию совершенства и привести к этому состоянию своих потомков. Главными угрозами почтенный Акира считал всеобщую слепоту, заставляющую людей исполнять бессмысленные приказы и выполнять вредные задачи, а также дикость и нецивилизованность своих современников. Таким образом, в его учении можно без особого труда узнать фамильную технологию, которая призвана защитить человека как от социального принуждения (Машина, Система), так и от порочного воздействия инстинктов (Гены).

Учение, насколько мне известно, не было оформлено в виде какого-то конкретного трактата и содержалось в виде небольшого количества отдельных записок и устной традиции. Но оно работало и позволяло совершенствоваться семейству Тайода. Более того, даже когда самурайское сословие в целом пришло в упадок с началом модернизации японского общества, именно кондодзен позволил Тайода Сакичи не понгушаться открыть ткацкую фабрику «Toyoda Loom Works», а его сыну — Тайода Киичиро — компанию по производству автомобилей «Toyota Motor Co., Ltd.»

Кондодзен также претерпел значительные изменения. Некий Масааки Имаи, изучая опыт семейства Тайода, взял концепцию, вдвое сократил ее, придал более полную структуру и расширил под нужды бизнеса. С тех пор она носит название «кайдзен» и преподается на всех стоящих бизнес-курсах…

XII

…всем членам фамилии Пежо полагалось иметь дополнительные источники дохода, чтобы выполнять требование главы фамилии. Они должны были работать, чтобы иметь возможность вкладывать деньги в фамильную компанию. Это совершенно не означало, что они обязаны были трудиться исключительно в фамильной компании, но где бы они не работали, они имели нагрузку стабилизировать главный фамильный актив, без которого им как фамилии было бы туго. И, разумеется, при наличии способностей и желания они могли рассчитывать на поддержку родственников и со временем занять ключевые посты в компании «Peugeot».

В то же самое время в нефамильных компаниях (пусть даже если там в правлении и родственники), доходы родственников реквизируются на нужды компании, им платятся значительно меньшие деньги, дети иногда, работая, просто не получают зарплату, существует семейная эксплуатация.

В фамильных компаниях такие стадии тоже есть, особенно на старте. Но на пике и на финише от этой модели отказываются. В первом случае к счастью, так как финансовый вопрос не работает против целостности фамилии, во втором — к несчастью, так как привычки членов фамилии получать свои собственные деньги не позволяют мобилизовать капитал для спасения или переоборудования компании…

XIII

…пожалуй, самая охраняемая фамильная легенда принадлежит Ротшильдам. Как старый Мейер Амшель завещал, чтобы ни одного правдивого факта и ни одной монеты в собственности фамилии никто из Ротшильдов не упоминал ни на словах, ни на бумаге, так все и осталось до наших дней.

На тему Ротшильдов написано книг, пожалуй, на целую библиотеку, но сами Ротшильды не одобрили ни одной, не помогли в составлении ни одной из них, а с многими авторами судились. Разумеется, никто и никогда не был допущен к фамильным архивам Ротшильдов. Они охраняются сопоставимо с гостайной и есть основания полагать, что они написаны на искусственном языке или кодом. Во всяком случае, с 1896-го. Так об этом говорит Йозеф Вехсберг, который в фантазиях не замечен.

Concordia, integritas, industria…

XIIII

…«отцом российских гипермаркетов» стоит считать купца 1-й гильдии Александра Второва, который, как писала пресса, «застроил своими пассажами всю страну», проживая в Иркутске.

После себя он оставил огромное по тем временам состояние — 13,6 млн рублей. 8 из них достались старшему сыну, который перебрался в Москву с сыновьями.

Бизнес-модель и стратегия развития сети гипермаркетов «Магнит» довольно точно повторяет путь Второвых (кроме последнего эпизода — расстрела советской властью)…

XV

…истоки фамильного предприятия «Рюкер» уходят в позапрошлый век, когда основатель династии Эдуард Рюкер решил перебраться из родного Киля на балтийский остров Фемарн. Там, в Вадерсдорфе, он взял в аренду молочную ферму, одну из 30 в тамошних краях, и занялся производством масла и сыра. Тогда его коронным изделием были круглые головки Тильзитера, пользовавшиеся прекрасным спросом. Дело продолжили три сына — Карл, Генрих и Густав. С именем последнего и связан первый этап становления фирмы.

В 1923 году в голодной послевоенной Германии на продовольствии можно было неплохо заработать. Вот и молодой арендатор Густав не только взял в управление отцовский бизнес, но и спустя три года присовокупил к нему еще одну ферму в Муммендорфе.

В то время в стране процветала торговля маслом… по почте. Имперская почта, сохранившая свое название и в республиканском окружении, гоняла тогда по всей стране вагоны-холодильники, которые прицепляли к пассажирским составам. Вот так фемарнское масло буквально пулей разлеталось в недоедающие промышленные районы Германии — Берлин, Тюрингию, Саксонию, Рур…

«Отец рассылал тогда четырех-, шести– или девятифунтовые брикеты нашего масла. Их нарезали и упаковывали вручную», — вспоминает нынешний патриарх фирмы Пауль Рюкер, который в те годы был мальчишкой.

Дела шли настолько успешно, что Густав Рюкер в 1932 году смог выложить 40 тысяч рейхсмарок за ферму в Альтгалендорфе, неподалеку от голштинского Ольденбурга. Так семья, решившаяся некогда на переезд с континента на остров, перебралась в обратном направлении. С той поры и ведется отсчет второго этапа существования этого частного предприятия…

XVI

…в России привлекать в магазины технологическими новинками придумал кто-то из Елисеевых, Второвых или Солодовниковых. Во всяком случае, внедрять начали сразу. В те времена в свои универмаги они заманивали посетителей диковенными электрическими лифтами, общественными телефонами и прочими чудесами. И этот «шок-контент» постоянно увеличивался.

Это был именно фамильный подход. Акционерные и паевые фирмы вроде «Мюр и Мерилиз», Верхние торговые ряды и подобные не могли потянуть такой стиль. Окупался очень долго: только фамилии могут позволить себе инвестиции со столетними сроками окупаемости. Лифты, конечно, не сто лет окупались, но все же довольно долго. Но именно обычные фирмы победили в экономической гонке. Сегодня что первенцы торговых рядов — гипермаркеты — что вторые дети — торгово-развлекательные центры — довольно пусты, в них штатные развлечения, пищеблок на последнем этаже, кинотеатр и типовое управление…

XVII

…Карл Маркс, ратующий за освобождение пролетариата от оков «паразитических классов», жил небогато и зарабатывал деньги совершенно нефилософской деятельностью. Чтобы сводить концы с концами, он часто обращался за финансовой помощью к своему другу Фридриху Энгельсу, который, также ратующий за освобождение пролетариата, при этом был и владельцем заводов. То есть капиталистом.

В те же времена, когда Энгельс ему не помогал, ему помогала жена — Жанни Маркс. Урожденная баронесса фон Вестфален. И ее многочисленные и состоятельные родственники. Дедушка Женни Филипп фон Вестфален был советником по гражданским делам при великом Фердинанде Брауншвейгском. Он получил дворянский титул и женился на шотландке из рода графов Аргайл. Бабушкой Женни была дочь эдинбургского пастора Женни Уисхард оф Питероу, которая по одной линии происходила из старинной шотландской фамилии графов Аргайл, а по другой от Кемпбелл оф Орчард. Отец — барон Иоганн Людвиг фон Вестфален — был крупным прусским чиновником. Мать Женни — Каролина Гейбель — происходила из скромной немецкой дворянской фамилии. Сводный брат Женни, Фердинанд фон Вестфален был министром внутренних дел Пруссии в 1850—1858 г.

Но когда и эти не помогали, Жанни обращалась к Сименсам, дальним родственникам. Тем самым Сименсам. Эти давали деньги. Даже несмотря на то, что вирши Маркса им изрядно вредили. Из-за революции, раздутой в России под влиянием марксистских идей, питерским Сименсам даже пришлось бросить свои заводы и эмигрировать. С тех пор Siemens не российская корпорация, а немецкая.

Так что гипотеза о том, что за всеми великими трудами, премиями, открытиями и изобретениями стоят великие фамилии, подтверждается. Хотя и таким иной раз причудливым образом…

XVIII

…пробанд династии Демидовых — Никита Демидович Антуфьев, сменивший фамильное имя на «Демидов» (1656—1725) был тульским кузнецом и выдвинулся при Петре I, получив огромные земли на Урале для строительства металлургических заводов. Никита Демидович имел трех сыновей: Акинфия, Григория и Никиту, между которыми и распределил все свои богатства.

Братья не очень справлялись, так как тратили свои деньги на то, чтобы доказать, что ничем не хуже старой аристократии. Особенно отличился старший сын Акинфия. Прокопий Акинфиевич мало обращал внимания на управление своими заводами, которые и помимо его вмешательства худо-бедно приносили огромный доход. Он жил в Москве, и удивлял горожан своими чудачествами и дорого стоившими затеями. Прокопий Демидов немало тратил и на благотворительность: 20 000 рублей на учреждение при Петербургском воспитательном доме госпиталя для бедных родильниц, 20 000 рублей Московскому университету на стипендии беднейшим студентам, 5 000 рублей главному народному училищу в Москве…

XIX

…мало кто знает, что первый супермаркет был, по сути, сараем. Автор — Сэм Уолтон, создатель сети супермаркетов «Уол Март», придумал строить огромные магазины на городских окраинах, окружать их бесплатными парковками, соблазнять покупателей доступными ценами и… сплетнями. Беседы персонала с покупателями «о том, о сем» приветствовались и считались одним из важных факторов завлечения.

Вообще, Уолтоны — типичная бизнес-династия по-американски, где дети участвовали в деле отца еще с детства и впоследствии стали продолжателями фамильного бизнеса. Они зарабатывали на мороженое наравне со служащими. Занимались ремонтными работами, развозили товар и обслуживали покупателей. Сейчас старший из сыновей, Робсон, ставший во главе компании после смерти отца, — в списке самых богатых людей планеты. Его личное состояние превышает 20 миллиардов долларов…

XX

…пока шведское крыло Нобелей изобретало динамит и задумывалось об учреждении премий, российское крыло (которые получили прямо русское подданство) вытеснили из российской нефтянки фирму Рокфеллера и сами подняли бакинскую нефтяную промышленность.

Правда, они изобрели танкер и невольно способствовали восходу фирмы «Роял Датч Шелл». Эта фирма, закупив танкеры, начала возить нефть через Суэцкий канал — с Кавказа в Индокитай — и сколотила капиталы, позволившие бросить вызов как «Стандарт Ойл», так и самим Нобелям. За это Нобели влезли в совет директоров «Роял Датч Шелл». Это пошло на пользу Нобелям, но уже не России…

XXI

…сегодня не было бы никаких ДНР и ЛНР, если бы не деятельность Алексея Алчевского и его семейства. Именно он активно инвестировал в угольные шахты и строительство металлургических заводов на Донбассе, превратив регион из стихийного и полукриминального днища в образцовый промышленный район. Современное население ДНР — на 85% потомки мигрантов, завезенных Алчевским для добычи угля и металлов, или люди, приехавшие под советские проекты, которые были бы невозможны без уже созданной Алчевским инфраструктуры. Если бы не его Донецко-Юрьевское металлургическое общество, Донбасс бы сегодня мало чем отличался от Винницкой или Сумской области Украины и не помышлял бы ни о каком суверенитете.

Кстати, вот еще два интересных факта.

1) Именно Алчевский подговорил Ивана Вернадского, местного управляющего Государственного банка в Харькове, выдавать микрокредиты для купцов и промышленников. Эта инициатива перевернула тогда всю банковскую теорию и практику, и покончила со стихийным и грабительским ростовщичеством. Изучая как отец банкует с Алчевским, Владимир Вернадский разработает теорию ноосферы.

2) Дальнейшим развитием микрокредитования стал Харьковский земельный банк Алчевского, положивший начал российской ипотеке…

XXII

…обычно купцы — что в Европе, что в России — разбогатев, активно покупали себе дворянство. Причем не личное, а потомственное. Чего стоил баронский титул Ротшильдов, отваливших за него треть своего тогдашнего состояния (официально указанного). Не купив его во Франции, они начали торговаться за него в Германии, потом в Англии, пока наконец 29 июня 1885 года для сэра Натана Ротштльда не был учрежден титул Барон Ротшильд из Тринга в графстве Хартфордшир. Хотя для Ротшильдов цену заломили безбожно (видано ли дело — еврей-пэр?), титул все равно стоил для буржуа огромных денег и не раздавался просто так.

Однако у некоторых купцов сословное сознание было настолько сильным, что они не только не гонялись за титулами, но и не брали их, когда им предлагают со скидкой на весенних распродажах;) Например, крупный московский купец и предприниматель Николай Найденов, представитель третьего поколения старомосковской семьи Найдёновых, полагал, что доложен защищать интересы своего сословия — торгового, предпринимательского, и от дворянства отказался.

Хотя дворянство — это связи при дворе, свобода передвижения и налоговые льготы, отказ от него также оказался для Найденова выгодным. Он стал самым известным купцом страны, медийной фигурой и созглавлял купеческие фракции в Государственных думах…

XXIII

…я как-то рассказывал наскоро про Кристину Мекленбург-Гюстровская, графиня Штолберг-Гедернская (1663—1749).

Она происходила из древней фамилии Мекленбургских дворян, имевших славянские корни. Родителями принцессы были Густав Адольф Мекленбург-Гюстровский и Мария Елизавета Гольштейн-Готторпская (матрилинейный потомок Аделаиды де Безье).

Кристина росла в роскоши, но отличалась религиозностью. В 20 лет вышла замуж за вдовца, 31-летнего графа Людовика Кристиана Штолберг-Гедернского. На протяжении первых 22 лет брака Кристина была беременна 19 раз и родила 23 детей, 8 из которых были близнецами. 22 ребёнка родились живыми, но половина умерла в возрасте до 4 лет, поэтому выжили до взрослого возраста дожили 11. 9 детей состояли в браке и все оставили потомство, благодаря чему у Кристины было 82 внука.

Она стала пробандом сразу нескольких ветвей: Штолберг-Вернигероде, Штолберг-Гедерн и Штолберг-Шварц. Если брать прямую материнскую линию, самым известным матрилинейным потомком Кристины была королева Виктория.

Графиня после смерти мужа выстроила настоящую империю. Она управляла владениями младших сыновей и покровительствовала пиетизму. Благодаря этому, а также ее административным талантам, имения и дочерние ветви фамилии получили подлинный расцвет.

Многочисленные беременности и роды не нанесли серьёзного вреда здоровью Кристины, поскольку она прожила дольше всех своих братьев и сестёр, немногим не дожив до 86-го дня рождения…

XXIIII

…было такое семейство в Сибири — Сибиряковы. Приехали как все, из Архангельска, обосновались и занялись геологоразведкой и горнодобычей. Мои предки им особенно обязаны. Они поднялись на сибиряковских бодайбинских золотых приисках.

Так вот, как-то у одного из Сибиряковых то ли не уродилось детей, то ли наоборот погибли. А фамильное дело продолжать надо было. Он пошел на базар и купил двух калмычат, которых усыновил и передал им дело. Калмычата те, поскольку получили сибиряковское наследие не по праву рождения, ещё до вступление в наследство упирались рогом чтобы соответствовать высокому званию члена фамилии. И правда стали самым лучшим приобретением семейства.

Родственники — это не всегда члены фамилии, а члены фамилии не всегда родственники…

XXV

…объективно Хосе Ортега-и-Гассет не очень сильный философ. Собственно, мы можем говорить о нем как о философе больше с той точки зрения, с какой обычно говорят: «Эй, вы, в Экваториальной Гвинеи, кто у вас тут лучше всех в хоккей на льду играет?». Ну то есть если мы ищем именно испанского философа, то он, бесспорно лучший. Но на общеевропейском фоне он и рядом не стоял ни с французской, ни с немецкой философской школой.

Но, с другой стороны, он хоть и не раскрыл, но, по крайней мере, забросил множество камней в очень перспективные области, которые стали трендами всей последующей философии XX века. Все остальные «испанские философы» точно также не стоят с ним рядом, как он сам с каким-нибудь Кантом, Хайдеггером или Бодрийяром. Это как «британские ученые». Почему?

Хосе Ортега-и-Гассет — философ, чей статус обусловлен фамильными усилиями, вполне сопоставимыми с институциональной мощью философской среды Франции или Германии, способными создавать и поднимать до мировой величины философов-одиночек.

Гассеты известны своей государственной службой и успехами в медиа-бизнесе и дипломатии. Собственно они предоставили Хосе свои журналы и связи для того, чтобы он закрепился в мире Слова. Известным его сделал не вуз, не гранты и не преподавание, а фамильные СМИ. Ортеги — потомственная интеллигенция. Их образовательная программа сделала из Хосе-журналиста Хосе-философа. Во многом именно поэтому мы видим не Хосе Ортегу или Хосе Гассета, а именно Хосе Ортега-и-Гассета.

Опытный взгляд видит фамильный след в его философии. Темы благородства, массы, эстетика — все это темы, вложенные в него фамилией. Там, где он от них отходит, там темы явно второстепенные и малозначимые. Выдаёт его и язык. Он живой и понятный, словно это «родной язык», язык его речи. Ничего общего с текстами Канта или Сартра, которых просто невозможно читать из-за явной полуискусственности их языка философствования. Они так философствуют, а Хосе так живет. Это возможно лишь в фамильных средах…

XXVI

…Сьюзен Александра Уивер родилась в Нью-Йорке в семье тогдашнего президента телерадиокомпании NBC Сильвестра «Пэта» Уивера (1908—2002) и бывшей британской актрисы Элизабет Инглис (1913—2007). Дядя актрисы, Дудлс Уивер (1911—1983), также был актёром-комиком.

Все они разбирались в том, как делаются хорошие спектакли и фильмы, поэтому сразу же почуяли чем закончится эксперимент Ридли Скотта в странном жанре космического хоррора. На космос тогда смотрели как на открывающиеся возможности, и никто не связывал вечную ночь межзвездного пространства с тотальным ужасом. В воображении американцев космос населяли одни лишь гуманоиды, которые не против контактов и только ждут прилета бравых good guys.

Сигурни получила первую большую роль практически сразу — благодаря лобби семейства. Никто по сути серьезно не рассматривался на эту роль, взяли девочку без опыта вообще. И вот в роли лейтенанта Эллен Рипли в фантастическом боевике Ридли Скотта «Чужой», вышедшем на экраны в 1979 году, актриса стала широко известна. Но, повторюсь, даже по тем временам эксперимент выглядел бесперспективно: Ридли Скотт потом ничего достойного внимания не снял. Не удивительно, что роль отдали не пойми кому.

Фильм Скотта и персонаж Уивер стали культовыми не только среди почитателей кинофантастики, но и у поклонников кино вообще. Впоследствии Сигурни Уивер снялась ещё в трёх сиквелах «Чужого», став тем самым одной из жанрообразующих фигур фантастического боевика. Более того, исполнение ею роли Эллен Рипли во второй серии «Чужих» принесло ей номинацию на премию «Оскар» за лучшую женскую роль…

XXVII

…исторической заслугой купцов Перловых была популяризация чая в России и его широкое распространение среди простого народа. Ему все говорили, что чай — это неудачный стартап, надо продавать водку, она и заходит лучше, и уже первые крупные капиталы на водке были уже сделаны. Но он решил водкой не торговать, решил связать судьбу с чаем. Сначала как мог. Вскоре первый фирменный магазин Перловых открылся в 1823 году на Ильинке.

По указу Александра III в год столетия фирмы Перловых им было пожаловано дворянство — «во внимание к 100-летней деятельности рода московских купцов Перловых на поприще торговли и в воздаяние их заслуг».

Когда надо было сделать заказ герольду на создание собственного фамильного герба, Перлов не парился и заказал копию герба Медичей (с тем лишь отличием, что у Медичей верхняя жемчужина имеет геральдические лилии ⚜ после того, как их выходцы сели на французский престол). Но никто на это не обратил внимания, поскольку отечественная геральдика всегда была периферийной и к тому же находилась в стадии вырождения.

Сегодня от Перловых остался Дом Перлова на Мясницкой (Чайный магазин Перлова) — жилой дом и чайный магазин в Москве, расположенный по адресу улица Мясницкая, 19. Построен в 1890—1893 годах Р. И. Клейном для чаеторговца Сергея Васильевича Перлова. В 1896 году фасад здания переоформлен К. К. Гиппиусом в китайском стиле. А ещё фабрика «Большевичка», которая раньше была чаеразвесочной фабрикой Перловых. Но главная его заслуга не в этом, а в том, что сегодня мы пьём чай в качестве напитка на каждый день, а не водку, пиво, эль, бражку или там ещё что, что так не любят всякие ЗОЖники…

XXVIII

..актриса Хелена Бонем Картер — правнучка премьер-министра Великобритании лорда Асквита и внучка политика и парламентария баронессы Асквит. Ну то есть не без фамильного наследства. Речь не о деньгах, разумеется. Наоборот, из-за сложной ситуации с матерью (нервный срыв) и глухотой и инсультом отца ей и двум ее братьям пришлось бросить обучение и заняться заработками.

А вот нематериальные фамильные активы, в частности, представление о фамильной традиции, позволили ей отлично играть как роли членов фамилии (принцессу Маргарет, мадам Тенардье, королеву Елизавету из «Король говорит!», леди Кампаналу Тоттингтон, Анну Болейн, Кэролайн Абботт, леди Минерву Мандей, леди Джейн Грей, даже в эпизодах — вроде аристократки на крикете в фильме «Морис»), так и персонажей черной легенды (Червонную королеву из «Алисы в Зазеркалье», Фею-крестную, ведьму, озвучивать Труп невесты, играть Марлу Сигер). А иногда и тех, и других сразу — Беллатрису Лестрейндж из «Гарри Поттера».

То же касается и ее двоюродного брата Криспина Бонема Картера, тоже актёра, наиболее известного как исполнителя роли мистера Бингли в мини-сериале BBC «Гордость и предубеждение».

Насчет брата не знаю, не смотрел, только по отзывам слышал. Но вот Хелена в этом плане изрядно талантлива. Потому что с некоторого времени я просто не могу смотреть фильмы, где аристократию играют дети менеджеров среднего звена и владельцев ферм в Техасе…

XXIX

…одним из самых интересных фамильных проектов я бы назвал Будду. Конечно, пропаганда гласит, что Будда узрел страдание, сбежал из дворца, сел под кустиком и просветлился, откинув все земное. Но вся эта история не очень убеждает.

Появление Будды отлично вписывается в передел власти на индийском субконтиненте между дваждырожденными — он кшатрийский проект против ведического брахманского. Собственно, буддизм с самого начала настичен, отрицает все брахманское и Веды в том числе (которые тогда и сами испытывали не лучшие времена). То есть решал отчасти ту же проблему, которую решала позже Европа — духовная власть должна класть корону на головы царей или же это церкви должны существовать по законам государств и на их дотации славить царей.

Это сегодня, решив все политические проблемы, буддизм стал прибежищем хипстеров, наркоманов и путиноненавистников. Но с самого начала это была крайне воинственная религия. Долгое время она считалась религией королей (ну то есть кастовым верованием кшатриев). Мало кто и сегодня может объяснить как так получилось, что травожоры и любители бабочек объединились в монастыри, где совершенствовали владение боевыми искусствами. Да и во время индо-пакистанского раздела британской колонии именно буддийские монахи отличались особыми зверствами, а не индо-пакистанские крестьяне.

В конце концов буддизм распространился в виде дзен на тихоокеанском побережье, где соединился с даосизмом (в Китае) и породил оригинальную стратегическую мысль, и на островах, где стал идеологией сегуната и оформился в кодекс самураев бусидо.

Нет в буддизме никакого просветлениям под кустиком. Очевидно, что готовили Гаутаму к большому и счастливому переделу мира…

XXX

…несмотря на то, что Ротшильды считаются самой успешной и самой богатой буржуазной династией, у их фамильной легенды тоже есть свои недостатки. Хоть они и ближе всех к идеалу, они все же не идеальны.

Например, они так и не разработали систему выбора имён для своих детей. Иногда это доходило до откровенных безумий. Например, Бельмон Ротшильд из французских Ротшильдов, решив навести порядок с выбором имён, вступил в конфликт с фамилией, добившись, правда, права выбирать имена своим внукам. Но систему создать так и не смог — в процессе этой борьбы с фланга его атаковало старческое слабоумие.

Дважды неверно выбранное имя, по его мнению, становилось основанием для отказа включать в завещание, трижды — препятствием для вступление в брак (иногда Ротшильды требовали даже жёнам не-Ротшильдам менять имена, выходя замуж за Ротшильдов). Как минимум четырежды неправильно названный Ротшильд не мог войти в банковское дело. Такие должны были заниматься виноградом и вином, хотя к финансам имели талант и склонность, насколько я понимаю…

XXXI

…немецкий изобретатель-любитель, предприниматель, часовщик и ювелир Иоганн Якоб Швепп мог прославиться чем угодно, а прославился тем, что изобрёл газировку.

Он с молодых лет мечтал создать безалкогольное шампанское, с пузырьками, но без содержания спирта. Около двадцати лет Швепп экспериментировал над созданием промышленной установки для изготовления минеральной воды, искусственно насыщенной углекислым газом. Создать такую установку ему успешно удалось в 1783 году, усовершенствовав сатуратор, изобретённый в 1770 году шведским химиком Торберном Улафом Бергманом.

В 1790 году Швепп вместе с партнёрами по бизнесу основал в Женеве фабрику по производству газированной воды и 6 октября продемонстрировал процесс её производства для широкой общественности. Однако уже в 1792 году Швепп перенес своё производство в Англию, поняв, что там спрос на его продукцию будет больше. В 1792 году он с компаньонами основал завод на улице Друри-Лэйн в лондонском Ковент-Гардене; но бизнес рухнул из-за разразившегося кризиса 1795 года. Вскоре после этого Швеппс вернулся в Женеву, где и умер в 1821 году.

Однако в Англии ему посчастливилось столкнуться с Эразмом Дарвином, дедом Чарльза. И благодаря дарвинистской агрессивной пропаганде швеппсовского напитка тот стал очень популярным в Англии, его даже использовали при лечении малярии в Британской Индии.

Распространение напитка в фамильной среде (в Философском обществе Дерби, в Лондонском ботаническом обществе, в Лунном обществе, в Лондонском королевском обществе) привело к тому, что Вильгельм IV выпустил специальную привилегию производителю быть поставщиком газированных напитков к королевскому двору Великобритании. Эта привелегии действовала несколько правлений и сделала «швепс» широко узнаваемым напитком.

Именно его пил Чарльз Дарвин в своей кругосветке, в которой он якобы и изобрёл свою эволюционную теорию…

XXXII

…весь этот разговор о кольцах и проблемах их владения во «Властелине колец» Толкиена сегодня выглядит неким фэнтезийным элементом. Но это если мы не изучим контекст и семиотику предвоенной Европы.

Если бы в европейской прессе 1935—1939 годов прозвучала фраза «властелин колец», то ее читатель безошибочно угадал бы, что речь идёт о Круппах, крупнейшей династии сталилетейщиков и оружейников Германии. Именно на их «гербе» было изображено три кольца, сплетенных вместе. Таков был символ их компаний, разрабатывающих Рурскую область и превращающих минеральное сырьё и руду в самое страшное оружие современности. Литературоведы забывают об этом, уделяя больше внимания сравнению Кольца Всевластия с Кольцом Нибелунгов и прочей эпической (в смысле — взятой из эпоса) хренью.

Компания была настолько сильна, а Фамилия настолько едина, что практически все экономическое законодательство фашистской Германии называли «законами Круппа». Оно предписывало всем фирмам, работающим на арийском рынке (и иностранным тоже) создавать совместные предприятия с Круппами. Поэтому и деятельность Круппов выглядела как «собирание колец»: приведение всего немецкого и международного бизнеса к единому стандарту управления.

Все современные транснациональные корпорации — от Bosco и Кока-колы до Siemens и Ford — это назгулы, порабощенные волей единого Кольца, выкованного в недрах горы Хоэнштайн.

Коллективная память не даёт этого забыть. Орки в трилогии Питера Джексона даже в чисто визуальном плане — огромный индустриальный кооператив, кующий целые арсеналы вооружений для покорения мира Запада. Они изображены работниками Круппов уже практически на грани фола. Разве что рогатых противокартечных касок не носят с двумя молниями на висках.

«Властелин колец» — это одна большая чёрная легенда против Круппов. Сравнения Мордора с СССР, а Барад-Дура с Москвой — это уже дешёвые трюки позднего обезьянничания с литературным наследием…

XXXIII

…вся эта чехарда вокруг принца Гарри и Меган, которые то входят в правящую фамилию Великобритании, то выходят, и вокруг которых последнее время многовато споров и скандалов, основана на ряде недочетов в Виндзорском мифоритуальное туннеле.

В первую очередь, разумеется, не решён вопрос статуса родственников, покинувших фамилию. Отбирается ли у них титул графов Сассекских, например. Потому что раньше титул и членство в фамилии были неразделимы. Теперь, как я вижу, разделимы. Или кто может принять вообще такое решение. Или на каких правах в фамилию входят люди не ее круга. Как та же Меган Маркл.

Но даже если и есть недочеты в самом мифоритуальное туннеле (дело не такое редкое, как может показаться), обычно они легко компенсируются решениями фамильного совета. Фамильный совет именно для того и существует, чтобы восполнять пробелы в ритуалах. Но по всему видно, что к нему Виндзоры почему-то не прибегают.

Складывается впечатление, что семейство на перепутье, пытается справиться сразу с несколькими вызовами. Причём в самый неудачный момент, когда по-настоящему творческих сил в фамилии не осталось. Временно, я надеюсь.

Да, кто-то говорит, что ситуация в британской королевской семье отражает общий упадок фамилий в мире, и правящих в частности. Но в тех же королевствах Швеция и Дания нет же таких проблем. Конечно, внимания к ним меньше, но если бы были подобные скандалы, за ними бы тоже полмира наблюдало.

Ситуацию спасает то, что Гарри шестой в очереди, и эта очередь (если будут здравы дети старшего Уильяма) до него не дойдёт. Поэтому Виндзоры могут стесненно, но достаточно свободно экспериментировать с будущим мифоритуальным туннелем фамилии. Если бы чудил принц Уильям, было бы куда хуже. Но это они уже проходили — с Эдвардом VIII, который женился на Уоллис Симпсон и довольно скандально отрекся от престола накануне Второй мировой…

XXXIIII

…один из самых добросовестных трактатов о власти — «Левиафан» Томаса Гоббса — посвящается некому «Френсису Годольфину из Годольфина». Во вступлении известный теоретик государства и права рассказывает каким хорошим человеком был брат Френсиса — Сидни Годольфин. А между строк добавляет, что весь трактат — попытка найти государство за пределами фамилии. На неразделености которых, видимо, Сидни Годольфин и настаивал.

Семейство это незаурядное. И прежде всего причудливой системой именования. Долгое время из мужчин кто был не Сидни, тот был Френсисом, и наоборот. Очевидно, исходили из того, что тот, кто имеет дело с Сидни или Френсисом, тот в первую очередь имеет дело с фамилией, а потом уже с Сидни или Френсисом. И это наредкость смело.

Что же до остального, то о самих именно этих Сидни и Френсисе мы знаем немногое. Куда интереснее их потомки.

Второй сын Френсиса (от Дороти Беркли, которая двоюродная сестра (?) философа Джорджа Беркли, у которого ветка в лесу без Наблюдателя не хрустит) Сидни Годольфин (1645 — 1712) — английский государственный деятель, 1-й барон Годольфин, 1-й граф Годольфин, первый лорд казначейства (трижды), лорд-казначей, губернатор островов Силли. Его единственный сын — сэр Фрэнсис Годольфин (1678 — 1766) — британский аристократ и политик, виконт Реалтон, второй граф Годольфин и первый барон Годольфин. Было четверо детей, прославился лишь старший — Уильям Годольфин, маркиз Блэндфорд — английский дворянин и депутат. От леди Генриетты Годольфин, урожденной Черчилль. Которая 2-я герцогиня Мальборо, старшая дочь Джона Черчилля, 1-го герцога Мальборо, выдающегося британского военачальника, и Сары Дженнингс, герцогини Мальборо, близкого друга и управляющей делами королевы Анны.

А ещё членом фамилии был фамильяр Годольфин Арабиан — один из трёх жеребцов, ставших родоначальниками современных британских чистокровных верховых лошадей…

XXXV

…чистокровная порода верховых лошадей, выведенная в Англии, ведёт своё начало от трёх скакунов, каждый из которых является фамильным проектом заводчества, разведения и селекции английских скаковых.

Годольфин Арабиан. Конь спорного происхождения, предположительно из Туниса (что позволяет отождествить его с берберской породой), однако сохранившиеся портреты дают возможность предполагать, что это именно арабская лошадь; существует версия, что на самом деле Годольфин Арабиан имел туркменское происхождение и был назван арабским жеребцом, чтобы быть проданным по большей цене.

Байерли Тюрк. Считается, что конь был захвачен капитаном Робертом Байерли во время битвы при Буде (1686) и был затем личным боевым конём Байерли, когда его направили в Ирландию во время Войны короля Вильгельма, продолжив свою боевую службу в битве на реке Бойн. Многие из его потомков были популярными скаковыми лошадьми своего времени, наиболее известной из которых является Ирод (родился в 1758 году).

Дарли Арабиан — арабская лошадь, купленная в Алеппо Томасом Дарли. Конь скрещивался с большим количеством кобыл и в 1722 году считался главным жеребцом-производителем в Англии и Ирландии. На сегодняшний день считается самым важным жеребцом в истории породы, поскольку у 95% современных английских скаковых лошадей прослеживается наличие его Y-хромосомы. В частности, его прапраправнуком была знаменитая скаковая лошадь Эклипс, родившаяся в 1765 году.

С уверенностью сказать, что они принадлежали к арабской или турецкой породе нельзя. В те времена зачастую определения породы были неточны. Определения породы давались «на глаз», зачастую это просто принадлежность лошади к той стране, откуда она была привезена. Так, долгое время считалось, что Дарли был чистокровной арабской породы, Годольфин-араба разные источники называли арабским и берберийским жеребцом, а Байерли считался «турецкой» породы, поскольку его привезли из Турции…

XXXVI

…интерес к фамилии в политике мало чем отличается от интереса к фамилии в бизнесе. И он, как правило, всегда запоздалый. Политические лидеры и предприниматели рассматривают фамилию только как средство передачи дела следующим поколениям и не рассматривают ее как самостоятельное дело, по отношению к которому политика и бизнес лишь вспомогательные инструменты.

Месяц назад двоюродного племянника российского президента, бывшего сотрудника ФСБ и предпринимателя Романа Путина избрали председателем и лидером партии «Народ против коррупции». Как потом выяснилось, с юридическим адресом штаба в трансформаторной будке.

Как отметили в руководстве, включение в состав партии «успешного предпринимателя, общественного и политического деятеля» придаст ей «новый импульс» в реализации антикоррупционной деятельности и социальных проектов. Ну то есть при покровительстве двоюродного дяди Роман Путин преодолеет 5% барьер и попадёт в Госдуму.

«Планов очень много в самых различных сферах деятельности государства, абсолютно все отрасли. У нас, как вы заметили, очень активные члены партии. Буквально сегодня был озвучен одним из членов партии ряд мероприятий на девять триллионов рублей сохранения бюджетных средств», — подчеркнул политик.

План один. Власть. И смысл один — Фамилия. Это все понятно и правильно. Единственное, что неправильно, это время. Поздно. Я писал недавно, что практически все лидеры постсоветского пространства интересуются последнее время фамильной темой. Но надо было ей интересоваться раньше. С началом первых политических успехов.

Бизнеса тоже касается. Фамилия после достижения успеха имеет небольшие шансы и есть риск синдрома Будденброков. Фамилия до достижения успеха — вот это другой разговор. Даже с точки зрения общества, фамилия как привесок к успеху это плохо, а фамилия как то, что гарантировало успех — совсем другое дело. Отсюда же ответ на то примут преемника или нет…

XXXVII

…если фамилию строить хочется, но фамильного мира нету, то есть разные варианты. Лебедевы, например, выбрали страну, где к фамилиям отношение дружественное, и обосновались там. И более того, оказались там признаны!

Сын российского бизнесмена и бывшего КГБшника Александра Лебедева Евгений станет пожизненным пэром и таким образом войдет в верхнюю палату парламента Великобритании, где заседают практически одни фамильные.

Лебедев-младший владеет компанией Lebedev Holdings Ltd, которая выпускает британские газеты The Independent и Evening Standard и отечественная «Независимая газета». По информации издания The Spectator, назначить его пожизненным пэром рекомендовал премьер-министр Борис Джонсон.

Очень смешно и практически дословно инсценирован старый анекдот, когда приехавший в Лондон шейх послал своего сына купить газет. Того не было полдня. «Times купили, Sun купили, еще по двум ведем переговоры» — отчитался наследник.

Сколько семейств из России что перед 1917, что после 1991 года перебралось в Лондон-Берлин-Париж, сколько развалилось при этом!? А вот у некоторых вполне выстреливает. Отечественный фамильный мир ещё только формируется, и уже стало намного больше возможностей, чем ещё десятилетие назад. Но вот в случае с Лебедевыми и так бывает…

XXXVIII

…о том, что бывает, когда фамилию нету, а масштабы проблем уже фамильные. Сын правозащитницы Ольги Романовой Дмитрий заявил, что его мать и сестра Анна Иванова тайно присвоили его квартиру. Мужчина подал на родственниц в суд. Романова утверждает, что квартиру она сама подарила сыну, а после просто «забрала подаренное», так как их отношения разладились. Сам же Дмитрий уверяет, что они «неплохо общались», а недвижимость была похищена обманным путем.

Если у целых поколений советских и постсоветских людей все посмертные имущественные разборки строились на 99% вокруг права заселения в единственную квартиру, то нынче квартир у человека может быть много. И домов. В том числе — в Лондоне и на Лазурном берегу. Коллекции разного искусства, включая похищенное из музеев. Пакеты акций на миллиарды долларов. 10 гектар земли на Рублевке. Все это в корне меняет привычные семейные отношения, выводя элемент родственной ненависти на совершенно новый, ранее невиданный, уровень.

Если за жалкую «однушку» можно отречься и проклясть публично сына и подать на мать «уголовку», то, перефразируя Маркса, «Нет такого преступления, на которое нельзя пойти за 1 процент акций «Норильского никеля». При этом семейные отношения современной российской «владетельной элиты» очень сложны: пять детей от трех официальных жен, восемь — от любовниц, и еще двое — случайно от одной одноклассницы.

Поколение, принявшие непосредственное участие в «большом хапке» неуклонно стареет, наследники множатся, новые жены становятся все моложе и агрессивней, а фамильных практик решения и предупреждения ещё нет. Так что, совершенно точно грядут десятилетия, когда мы будем каждый день ужасаться новостям, которые раньше относились к вопросам «исключительно семейным». Да и может ли дело о владении полудюжиной дворцов и пакетом акций нефтяной компании быть «исключительно семейным»?..

XXXIX

…когда фамильную легенду пишем, нередко можно чувство реальности потерять. Карьерная сказка о том, что Александр Суворов из парализованного овоща превратился в чудо-богатыря должна была получить продолжение. И вот на сцену выходит Ариппина Суворова.

Внучка великого Александра Суворова, как нам монашки рассказывают, родилась в 1810 году, а умерла в в 1956. Она якобы прожила 146 лет. Информации о ней сохранилось немного, но то, что известно впечатляло тогда, но сейчас уже не вызывает особого доверия.

Матушка Агафия приняла постриг и всю жизнь несла в сердце абсолютную и безусловную любовь ко Всевышнему. Еще до революции она вроде как решила сходить в паломничество в Иерусалим и сделала это. Она пешком дошла до Иерусалима, помолилась там христианским святыням и пешком же вернулась в Россию. В 1918 г. по доносу рьяных атеистов, как вредоносный элемент чуждый Советской власти, в возрасте 108 лет якобы была арестована и осуждена на 24 года каторжных работ. Освободилась в возрасте 132 лет и была поселена в г. Энгельсе Саратовской области.

В рейтинге самых старых людей планеты первое место принадлежит француженке Жанне Кальман. Ее возраст и близко не дотягивает до 146. Она дожила только до 122 лет. А из неподтвержденных долгожителей такие возраста как у Суворовой — это курам на смех. Например, Ли Цинъюнь, который проживал в Китае. Его возраст определяли цифрой в 256 или 190 лет. Сам он говорил, что родился в 1736 году, однако некоторые источники давали информацию о том, что он появился на свет в 1677 году. Разумеется, счета в банке того времени не имел и вообще на удивление предпочитал современные вещи…

XL

…будущий основатель династии Токугава, Мацудайра Иэясу, родился в семье местного военачальника среднего уровня в глухой малопримечательной провинции Микава. Он в 1,5 года лишился матери. Ее выгнали, когда ее брат восстал против отца Иэясу.

Его отец Хиротада провёл серию неудачных операций, в результате которых вынужден был отдать сына в заложники в дом его покровителей Имагава. В пути мальчика похитили и передали в руки врагам династии — Ода Набухидэ и его дому. А после, в ходе обмена заложниками он оказался-таки у Имагавы, у которого прошёл подготовку, боевое крещение и взял в жены его племянницу. В семнадцатилетнем возрасте он имел тринадцатилетний опыт быть политическим заложником в чужих семьях. Сменил множество имён (что, впрочем, в эпоху междоусобиц было обычным явлением).

Старт был довольно скверным, и его запросто однажды могли попросить сделать сэппуку. Вылезти из полосы неудач ему помогла фамильная тема.

На востоке, как и на западе, династиям придавали большое значение, но так же, как и там (и так же, как и сейчас) нередко думали, что это просто семья+деньги/влияние/сила/армия. Юному Мацудайра Иэясу повезло быть оторванным от родственников, чтобы со стороны взглянуть на то, как работает династия. Когда его отец умер и в заложнике не было смысла, он вернулся домой, сломил сопротивление родственников, многих убил, а чтобы отмести претензии оставшихся сменил фамилию с Мацудайра на Токугава.

Через серии союзов (также и с бывшими врагами — Одо) и военных компаний он обрёл могущество и богатство, но удержал это богатством и влияние только одним. Из всех, с кем он воевал, состоял в союзах и у кого был вассалом, у него единственного оказались достаточно интегрированные родственники. Случай редкий для эры междуусобиц, где сын шёл на отца, а брат на брата.

Сын Такэды был неудачником, Ода Набунага убит своими же людьми, Тоётоми заверял в корейской войне, а потом умер, оставив спорное завещание. И на этом фоне только Такугава смог превратить свой небольшой замок Эдо в столицу, лишить власти императорский дом и основать сегунат Такугава, правивший 260 лет…

XLI

…Россия считается страной технооптимизма, но есть у нас и свои традиции технопессимизма, а то и технофобии. И, как ни странно, почти все они порождены Зворыкиными.

Сегодня, когда так ценится креатив и изобретательность, распространены и предрассудки, что креативным может быть любой, и любой может что-нибудь такое прорывное изобрести. Но на практике все это превращается в насмешки в духе «миллениалы изобрели»: когда они действительно что-нибудь изобретают, что уже было изобретено лет 100—150 назад. Вроде переизобретения самоката под видом «кик-скутера».

Вот Зворыкины — это как раз пример из области победы фамильного гения над индивидуальным талантом. Семейство очень древнее, даже пробанда не установить. Были в фамилии известные военные, художники, гроссмейстеры, изобретатели. Есть и отчетливые следы фамильной легенды — Илья Муромец, судя по всему, их усилиями попал в канон русских богатырей, вытеснив аутентичного Святогора. И вот самый известный их представитель — Владимир Зворыкин — собственно, и породил своими действиями как чудеса техники, так и столь чуждую советской материалистической философии технофобию.

Он вместе с Борисом Розингом изобрёл телевидение. С Розинга как с гуся вода, а вот в случае со Зворыкиным совпали технофобия и черная легенда. «Беспроводной видеотелефон», который он изобретал, превратился в телекран Оруэлла в «1984», а затем в заклеивание скотчем вэб-камеры на ноутбуках. С Шуховым вместе он изобретал гиперболлоидные башни для широкого вещания. 200 штук построили. Шухову дали Ленинскую премию, а на Зворыкина псевдобастард Алексей Толстой накатал роман «Гиперболоид инженера Гарина», в коем Зворыкин вполне отчётливо угадывается. Тогда же и пошла тема облучающих вышек — как в художке в виде башен из «Обитаемого острова», так и в новостях в виде 5g-короназомбинга…

Общая теория

I

…Платон считал, что государство настолько хорошо, насколько воплощает идею блага в обществе. А разрушает это воплощение узкое понимание блага для себя, а не для всех. Поэтому он считал эгоизм формой умственной неполноценности, а лечить его полагал силами социальной терапии — класс воинов и правителей должны стать бессемейными.

То есть правители и генералы должны вступают в случайные сексуальные связи, обмениваться партнёрами и иметь очень слабую связь с детьми, которые сами по себе. Это не позволит им передавать накопления по наследству, а крестьяне, у которых такая возможность есть, получат шанс стать правящим классом.

Сегодня у нас президент-разведёнка, блядообразные кандидаты, золотая молодёжь, которая прожигает жизнь в клубах и на стритрейсах. Попытки передачи власти и влияния детям рассматривается как коррупция, занятие госдолжностей дочерью Шойгу, сыном Рогозина или Турчака — как несправедливость, деятельность дочери Пескова — как пощечина общественному мнению. Падение таких семей, их отлучение от власти вызывают тайное или явное злорадство.

Мы сегодня живём в идеальном государстве Платона. В этом смысле Россия — не Третий Рим, где возможна империя Юлов-Цезарей или золотой век Антонинов. Россия — это Вторые Сиракузы…

II

…Аристотель как-то разделил все существующие политические режимы на категории, и мы до сих пор пользуемся его системой. Делил он режимы по тому, плохие они или хорошие и по тому, сколько человек правит.

Хорошая единоличная система — это монархия, плохая — тирания. Хорошая система, где правит группа — это аристократия, а плохая — олигархия. Хорошая система правления большинства — это демократия, плохая — охлократия, власть толпы.

Теперь, внимание, вопрос! А чем, собственно, плохие режимы отличаются от хороших?

Не обязательно быть большим специалистом по политологии, чтобы заметить, что хорошие режимы в качестве обязательной компоненты включают в себя семейственность и наследование, а в плохих этого нет. То есть единоличный правитель, который действует не исходя из своих хочушек, а является частью большой наследственной традиции и убеждённый, что детям надо оставить мир лучше предыдущего, определённо для Аристотеля лучше, чем тиран, который взобрался на вершину пищевой цепи только чтобы ублажать свои желания, и после которого, по его собственному убеждению, «хоть потоп». С аристократией то же самое, потому что аристократия в отличие от олигархии наследственна.

Эта система не совсем очевидна на примере демократии. Но стоит внимательно приглядеться, и мы увидим, что изначально демократия прямо опиралась на семейственность. Во-первых, «демосом», осуществляющим «кратию», были именно отцы семейств, они имели все политические права. Во-вторых, само предоставление гражданских прав человеку осуществлялось только и исключительно его отцом. Больше их взять было просто негде.

Сегодня, в условиях нашей охлократии, власти безродной толпы, нам это не всегда очевидно. Но иногда мы видим семейную тему в рудиментах политической жизни. Например, американские отцы-основатели. Не бунтовщики-основатели, не друзья-основатели, не кореша-основатели, а именно отцы…

III

…у христиан Пасха, у коммунистов Первомай, у кельтов Белтейн, а мы возрождаем нашу традицию весенних походов к зубрам.

В этнической культуре имеют смысл только четыре праздника. Или три, как посмотреть. Начало лета, начало зимы, праздник начала Всего и Новый год, который иногда совпадает с одним из этих трёх. В фамилии имеют смысл три праздника — фамильный Новый год (ультраструктура), праздник начала Фамилии (антропоструктура) и праздник фамильного дела (инфраструктура). Таким образом, максимальное количество нормальных праздников, которое способна воспринимать психика — 7, минимальное — 3, которые в этом смысле двойные и тройные.

Если посмотрим что наворотили наши национальные архитекторы, то сегодня у нас те праздники нормальные, которые совпадают с этой моделью. Новый год (1 января), праздник начала Всего (9 мая), частично совпадающий с Началом лета (1 мая) и профуканый 4 ноября / 7 ноября, у которого был огромный потенциал, но не осталось ничего. Все остальные праздники — идеологический мусор. 7 января, 23 февраля, 8 марта, 12 июня, 12 декабря.

Я уже писал про то, что фамильный мифоритуальный туннель — это в первую очередь фамильные праздники, фамильный календарь. И что нет смысла полагаться на национальные календы, нужны собственные. А сейчас добавлю, что если вы собираете свой собственный фамильный календарь, то, возможно, стоит придерживаться модели.

Это все неточная наука. И тут надо экспериментировать. Опять же, у аграрного общества одни циклы, а у буржуазного другие. Но если вы соберёте такой календарь, а праздники приживутся, то они одни вашу фамилию вытащат…

IIII

…россиянки назвали идеального мужчину из русской и мировой литературы.

Российские читатели, которых спросили, кого из литературных персонажей они могли бы назвать идеальным мужчиной, вспомнили Ретта Батлера из романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром», мистера Дарси из романа Джейн Остин «Гордость и предубеждение», а также Грея из повести Александра Грина «Алые паруса», при этом 65% опрошенных, более 80% из которых женщины, признались, что литература повлияла на их представление об идеальном мужчине.

Исследование проводилось в преддверии Дня защитника Отечества 23 февраля, в нем приняли участие более двух тысяч пользователей книжного сервиса MyBook.

За героя культового романа Маргарет Митчелл «Унесенные ветром» Ретта Батлера отдали свои голоса 34% опрошенных. Немного отстает персонаж книги Джейн Остин «Гордость и предубеждение» Мистер Дарси, его результат — 30%, на третьем месте романтик — Грей (29,5%), персонаж повести Александра Грина «Алые паруса».

В пятерку лидеров также вошли Шерлок Холмс из произведений Артура Конан Дойля и герой романов Бориса Акунина Эраст Фандорин.

Среди героев отечественной литературы помимо Фандорина и Грея опрошенные отметили Андрея Болконского («Война и мир» Льва Толстого) и Мастера («Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова). Замыкает пятерку пушкинский Владимир Дубровский.

Несложно заметить, что в топе почти все — фамильные. Что многое говорит как о несовпадении в женской голове ожиданий с реальностями, так и о том, куда делись «настоящие мужчины». Ну или, по крайней мере почему они сжались до мужчин, с которыми (в отличие от прошлых и будущих) спишь в настоящее время. Фабрики по их производству были национализированы…

V

…на днях было возражение одной из слушательниц «Фамильной легенды», заявивших, что раньше в браке было меньше свободы, по причине чего он выглядит менее привлекательным.

В таких вопросах постоянно приходится буквально продираться через уровни чёрной легенды. Откуда мы знаем о том, что в браках прошлого было меньше свободы? По мне так в браке было не меньше свободы, а больше смысла. И если в браке есть политический, экономический, евгенический смысл, то интеграция пары на уровне всего лишь двух тел и постели — это какое-то довольно убогое днище. Потому что брак был всегда инструментом для накопления влияния, власти и знания. По-другому все это просто не передавалось. И сейчас, очевидно, тоже не передаётся. Несмотря на все это просвещение.

Ну откуда мы знаем, что брак был несвободным? Благодаря известной картине Василия Пукирева? Ну так в том и смысл картины, что это эксцесс. Такой же эксцесс как и зафотошопленая моделька на наружной рекламе, продающая квартиру, машину или пылесос. Также как ее не существует, возможно, и того неравного брака тоже не было. Картина «Неравный брак» это такой же фотошоп.

Уверен, вопрос о браке в прошлом решался едва ли проще, чем сегодня решается вопрос о слиянии транснациональных корпораций. «Составлять партию» — отдельное трудоемкое занятие, в котором любая мелочь может все испортить. Это сегодня можно прикупить активы и не париться, лишь бы деньги производили. А представьте вам надо срастить две фирмы со своими кундевскими «корпоративными религиями», и так, чтобы при этом была синергия, а не развал всех этих корпоративных культур. Вот это и есть прошлый брак. Кто кого любит и кто с кем спит при этом мало кого вообще интересовало, и брачующихся не в последнюю очередь…

VI

…суеверие о том, что животные в доме «принимают» на себя болезни хозяев, восходит к практике фамильяров и созданию фамилиями как бы родов-дублей из животных, на которых обкатывались различные евгенические модели. Романовы разводили лошадей, и в Петербурге даже есть лошадиное кладбище. А вот Виндзоры разводили корги. Собственно, они и создали на них моду, так как все хотят быть королевской правящей династией, хоть чуть-чуть, хотя бы на уровне общих собак.

Однако и фамильные программы дают сбой. На днях британские СМИ сообщили, что королева Елизавета II потеряла последнего представителя рода королевских корги. 14-летнего Уиллоу, который страдал раком, усыпили в Виндзорском замке. По данным СМИ, Елизавета II лично приняла решение об эвтаназии, чтобы избавить животное от мучений. Первого корги будущей королеве родственники подарили на 18-й день рождения, а всего у неё было 30 собак этой породы.

В истории Виндзоров корги — лишь недавнее преобретение. Традиционно родами-дублями были охотничьи породы, которых разводили во множестве. Кладбища своих питомцев, насколько мне известно, Виндзоры не держат (но я крепко сомневаюсь в этом), однако имена некоторых собак XVIII века восстановить удалось — «Эссекс», «Гоуст», «Триполи», «Смельчак»…

VII

…есть две эволюционные теории, полностью отражающие фамильный статус своих теоретиков.

Первая выдвинута Жаном Батистом Пьером Антуаном де Моне, шевалье де Ламарк. Как видно из традиций имени, он был дворянином, хотя и небогатым, но с очень богатыми традициями. Я его историю не изучал, но, возможно, это от «де ла Марк» — либо из марк-графов, которым пожаловали в своё время приграничные земли с одновременной функцией обеспечивать их безопасность, либо «из Марка» — либо Марка в Па-де-Кале, либо Марка в Арденнах, а может графство Марк вообще из Рура.

Его теория полностью отражает тот путь, которым движется в истории Фамилия. Животные, согласно ламаркизму, упражняются чтобы выработать у себя нужные признаки, а потом передают их по наследству. Например, жирафы упражняются в отращивании себе шеи, а потом у них рождаются дети с удлиненными шеями: родители передают свои достижения потомству.

Другая теория выдвинута Чарльзом Дарвином, она отражает исторический путь безродных людей. Каждый меняется как попало и как ему удобно, большей частью случайным образом, а потом в циклах вымирания (войны, эпидемии, голод) выживают те, кто лучше приспособился. И наследственность здесь вещь довольно скверная, потому что если ты «не выбрал свой путь», есть риск погибнуть всем родом. Как вымирают от вируса виды, размножающиеся партеногенезом: у них один и тот же код ДНК, одинаково уязвимый для отдельных вирусов, например.

Нет ничего удивительного, что в условиях зарождающегося массового общества именно Дарвина подняли на щиты, как сословно близкого ученого, и так с ним до сих пор и носятся. Хотя и теория Ламарка и Дарвина практически в равной степени противоречат данным генетики и несостоятельны, т.к. слишком антропоцентричны. Обе они сегодня существуют в очень ограниченном виде в качестве неоламаркизма (теория генетической памяти, вирусная микроэволюция) и неодарвинизма (естественный отбор, видообразование), и в своём каноничном виде относятся скорее к научным заблуждениям. Спасибо шести поколениям биологов, натуралистов, физиологов и биофизиков Хаксли, один из которых, Джулиан, сформулировал теорию современного эволюционного синтеза…

VIII

…чёрная легенда всегда была исключительно антифамильным делом. Хотя термин применялся много для чего (как синоним кровавого навета — против евреев, по выражению и названию книги Льва Гумилеву — против славянских народов). Тем не менее, в первую очередь это протестантская пропаганда времён Контрреформации, которая стремилась выставить в чёрном свете именно испанских Габсбургов как наиболее могущественных и решительных врагов Реформации.

Чёрная легенда была частью «холодной войны» между Англией и Испанией, в которой Англия проигрывала. Соединённые провинции, которые в течение 80 лет вели борьбу за независимость от Испании, и тюдоровская Англия, испытывавшая натиск испанского флота, тогда объединились против Габсбургов и начали совершенно разнузданную пропаганду, до которых даже нашим либеральным СМИ далеко.

Штампы с тех времён практически не изменились, хотя и применяются уже не против династий, а против народов или их президентов. Тогда в результате популярности «чёрной легенды» католическую Испанию XVI — XVII веков долгое время было принято представлять не иначе как царство изнеженности, косности и мракобесия. Ну, или если на язык духовных скреп перевести, то как царство совершенно неинновационное, насаждающее кругом духовность, страдающее от расслоения на тех, кто живет с золотого экспорта из Нового света и «простых людей», недемократичное и всюду преследующее инакомыслящих.

С тех пор ничего не поменялось. Что про целые страны, что про великие фамилии чёрная легенда говорит одно и то же. В лучших традициях инфрагуманизма. Консервативные, неразвивающиеся, помешанные на форме, а не на содержании, репрессивные кровососы. Ну то есть перечисляет чёрная легенда ровно все то, что обычно свойственно людям безродным. Совершенно не взирая на то, что фамилии показывают ровно противоположное. Даже те же Габсбурги XVI — XVII веков…

IX

…об имуществе членов фамилии. Поскольку наши представления о фамилии обычно крайне дремучие, мы думаем, что власть главы фамилии была деспотически абсолютной, и ему же принадлежало все имущество, а подвластные (жена, дети, внуки) ничего не имели и находились чуть ли не на положении рабов.

Что не так, конечно же. Попробую описать кое-какие аспекты в современных терминах и категориях. Ну вот имущество, к примеру, возьмём.

Имущество в римской фамилии действительно консолидировалось в одних руках, но не в руках главы фамилии, а в руках того, кто исполняет patria potestas (обычно переводится как «отеческая власть», но точнее надо переводить как «власть родины»). Да, в основном это был pater familias, отец. Но это мог быть кто угодно. И этот кто угодно (если это не отец) традиционно переводится как «опекун». Стоит же переводить как «держатель власти родины». Оператор накопленных фамилией благ, другими словами.

Как я уже писал, в Риме был институт фамильной собственности, которую у нас по невежеству называют «имуществом главы фамилии». Но это не значит, что все имущество было фамильным. В римском частном праве было понятие обособленного имущества, которое глава семейства (pater familias) мог передать во владение какому-либо лицу для использования и получения доходов и таким образом ограничивая ответственность по обязательствам. Оно называлось «пекулий».

Сперва это была переданная члену фамилии часть фамильной собственности, потом понятие расширилось. Появился военный пекулий. Добыча в походе, которая не шла автоматом в счёт фамильной собственности. Ее член фамилии мог даже наследовать сам, отдельно от фамильной собственности в целом. Ещё был рабский пекулий. Раб с помощью своего пекулия приумножал состояние своего господина, и при этом получал возможность вести более свободный образ жизни, обзаводясь собственным имуществом. Не деспотизм, а инвестиция, короче…

X

…об ошмётках фамильной легенды. Если пишешь фамильную легенду, то в какой-то момент замечаешь множество всякого рабочего материала, который можно в неё включить, но она там ни к селу, ни к городу. Первый раз я с этим столкнулся когда писал первую фамильную легенду — нашу собственную.

Например, самый известный плакат Гражданской войны «Ты записался добровольцем?» Дмитрий Моор писал с моего двоюродного прадеда Дмитрия Арсентьевича Трофимова. Он и внешне похож на моего отца в молодости, до того, как последний «выписался из добровольцев» и набрал вес. Факт примечательный, но как его включить в фамильную легенду? Дмитрий Арсентьевич жил до пробанда, факт не укладывается в наши основные сценарии: миротворцы, врачи, интеллектуалы и художники.

Другой пример тоже примечательный. «Дмитрий» — самое распространённое имя в роду отца. Он сам назван этим именем, сын его среднего брата, его внук от младшего сына, его собственный дядя, Дмитрий Прокофьевич, Дмитрий Арсентьевич опять же. Он, его внук и ещё кое-кто из Дмитриев Трофимовых родились в конце августа — первой половине сентября. По зодиаку это созвездие Девы. Традиция говорит, что это не просто девушка, а Деметра, богиня плодородия, и она не просто так выпадает на время жатвы. Альфа Девы — Спика — массивная спектральная двойная звезда — по-латински означает «Колосок». Так что логично, что под этим созвездием рождаются Дмитрии, люди, посвящённые Деметре. Собственно, как имя и переводится. Но греческая мифология это не наша тема, как и греческие имена. И я до сих пор не знаю как это интегрировать в фамильную легенду и стоит ли вообще.

Требование эффективности предписывают нам отбросить эти хвосты и сосредоточиться на стройности фамильной легенды. Но я предлагаю внести это в реестр нефиксируемого в фамильной легенде генеалогического фольклора, который может пригодиться позже. Такое бывает. Пока я расписывал сценарий «военные», я даже не рассматривал своего двоюродного брата, но когда пришлось расширить сценарий до «миротворцы», брат со своей службой в миротворческом контингенте в Боснии оказался резко к месту…

XI

…у римлян было всего около двадцати личных имён — преноменов. Родовых имен было значительно больше: Клавдий, Юлий, Лициний, Туллий, Валерий, Эмилий и многие другие. Каждый род включал в себя несколько фамилий: так, в роду Корнелиев создавались фамилии Сципионов, Руфинов, Лентулов, Цетегов, а «номен гентиле» (номен, родовое имя) Эмилий носили члены фамилий Павлов и Лепидов.

Некоторые личные имена были исключительным достоянием определенных родов: например, имя Аппий встречается только в роду Клавдиев, а преномен Мамерк монополизировали представители рода Эмилиев.

Были и другие любопытные практики, которые могут пригодиться и нам сегодня.

Если кто-либо запятнал фамилию каким-нибудь постыдным деянием, то его имя в этой фамилии и этом роду больше не употреблялось. Так, в роду Клавдиев мы не найдем имя Луций, а в роду Манлиев с 383 г. до н. э. существовал запрет за имя Марк. После того как патриций Марк Манлий, победитель эквов в 392 г. до н. э. и защитник Капитолия во время нашествия галлов на Рим, решительно выступил за права плебеев, вызвав этим бешеную ненависть римских патрициев, в том числе собственных родственников. Он был признан «предателем своего рода», и отныне членам рода Манлиев запрещалось называть детей его именем…

XII

…о гербах. Проводил эфир по нахичеванской династии Нахичеванских (Кингерли). Там у них очень интересная ситуация сложилась. Традиционно местные правители включённых в состав Российской империи получали титул князя, и соответствующий герб в гербовник. Но по какой-то причине Нахичеванские привилегии князей получили, а герб нет.

Герб они выбрали довольно бестолковый при этом, нарушающий правила геральдических тинктур. Например, в верхней левой части на серебряном поле изображалось шесть золотых пчёл. Золото на серебро не наносилось, оно, как и серебро, сочетается только с финифтями (червлением, лазурью, пурпуром и т.д.). Но он не был утверждён не только потому что отражал упадок традиций гербостроения. И такие кривые тоже утверждали как «гербы по исключению». И, кроме этого, герб в целом пригодился: он стал гербом Нахичевани-на-Дону, места новой резиденции Нахичеванских (сейчас это район Ростова-на-Дону).

Не утвердили потому что у российских герольдов были дела поважнее, а Нахичеванские не очень-то настаивали. У них тоже были важные дела. Занятие геральдикой выглядело в конце XIX века как обуза, обременительная дань традиции. Ей ревностно занимались купцы, только получившие дворянство, так как это помогало в торговых делах, но для аристократии это была забава выродившихся фамилий.

Сейчас гербы конструируют и заказывают и вовсе вчерашние пролетарии, думающие, что это как-то поможет им в их делах — размороженная мысль дореволюционных времён. И здесь мы и правда видим весь кошмар вырождения геральдической традиции. Кинопленка в виде ленты, дегенеративные девизы типа «Каждому своё», Чужие в роли щитодержателей и омоновские каски в роли шлема.

Меж тем обладание гербом рассматривается как нехитрая магия строительства фамилии. Зачем делать все, о чем я в книге пишу, если можно взять и герб нарисовать? Дёшево и сердито. Я сначала думал, что не надо, а теперь думаю, что стоит на моем курсе сделать один урок, посвящённый гербам и их альтернативам сегодня. Потому что нужна новая традиция. И лучше быть ее основателем, а не плестись в хвосте угасшего «гербария»…

XIII

…даже после прочтения моей книги многие задаются вопросом — с чего начать? Сначала это для меня тоже представляло проблему: все семьи разные, у всех разные стартовые возможности и разный прогресс в переходе к фамилии.

У кого-то нет вообще никаких проблем с Великим контрактом и пропозитами, зато целой проблемой является то, что они совершенно не знают что писать в белой книге. Сбор информации о родственниках и его обработка в логике Великого контракта представляет собой проблему. У других наоборот, генеалогического фольклора ну очень много. Наоборот, сократить надо. Но нет Великого контракта, который бы указал что достойно запоминания, а что — лишние данные. Пусть останутся в устной традиции.

Вообще по моему опыту строить фамилию можно с любого места. Просто эти разные места требуют разных усилий. Смотрите как неподъёмно создавать фамилию с нарисованного герба! Выводить из него великий контракт, выписывать фамильную легенду, создавать систему имянаречения и т. д. Практически никто не справляется. И насколько легко заканчивать строительство фамилии гербом (если он вообще нужен). Здесь герб становится результирующей визуализацией большого пути и придумывается не специально, а как бы рождается в процессе сам собой.

Перед встречей с семьями я обычно прошу набросать генеалогическое древо, которое держится в актуальной памяти…

XIIII

…строительство фамилии, как и всякое антропологическое мероприятие, является продуктом т.н. обратной инженерии. При прямой инженерии мы берём какой-нибудь принцип и на его основе строим прибор или техническое устройство. Например, открыли горение железа в кислороде и на его основе сделали горелку для резки металлических листов. А обратная инженерия — это когда тебе уже даётся какой-то технический артефакт, и надо понять принцип его работы. Чтобы потом собрать свой собственный, без прямого копирования.

Примеров такой обратной инженерии много. Китайский автомат Тип 81 является продуктом обратной инженерии советского автомата Калашникова, а тот является продуктом обратной инженерии нацистской штурмовой винтовки Sturmgewehr 44. Или помните ту детскую игру, где четыре кнопки и волк из «Ну, погоди!» ловит яйца, которые по перилам скатываются? Это продукт обратной инженерии японской игры Nintendo EG-26.

Эти разработки касаются и бензиновых канистр, и программного обеспечения, и вообще много где применяется, но в гуманитарных науках это прямо основной метод. Во многом успех строительства фамилии будет зависит от того, насколько хорошо вы понимаете принципы работы фамилии, «разобрав» уже готовую фамильную структуру и посмотрев, как она устроена…

XV

…о фамильных фирмах. Вчера написал, что уже некоторое время практикую простой способ покупки товаров — узнаю, есть ли в сегменте фамильные фирмы и беру их продукцию вместо всех этих рейтингов-отзывов-сравнений-мнений. То есть не надо долго копаться в сайтах-отзовиках, где сами же продавцы отзывы о своём товаре и пишут, а достаточно посмотреть кто руководит фирмами и брать у тех, где во главе фирмы фамилия.

Поясню. Практически все крупнейшие компании и лидеры своего рынка в своём генезисе фамильные. Достаточно посмотреть на названия этих фирм. До XX века давать фирме своё фамильное имя было наибанальнейшей традицией нейминга. Как старые фирмы вроде Siemens, Mars, Philips, Peugeot, так и новые вроде производителя пылесосов и сушилок для рук Dyson — все это фирмы, названные в честь фамилии, которая ее учредила.

В XX веке фирмы, названные в честь фамилии, перестают быть фамильными. Связано это с тем, что усложняется система продаж, которую фамилия перестаёт контролировать. А усложняется она потому что в 50-е, после Второй мировой, и в 90-е годы западным странам начинают открываться новые, неевропейских рынки. Сети сбыта усложняются, количество филиалов растёт, фирмы становятся большей частью менеджерскими, в совет директоров допускаются люди со стороны — институциональные инвесторы, ретейлеры и т. д.

Усложнение сбыта приводит к усложнению руководства, меняются приоритеты. Теперь вид товара и услуги определяет не потомственный визионер, отвечающий за них фамильной репутацией, а анонимные персонажи, подсчитавшие приемлемую норму прибыли. Внедрять инновации становится так же сложнее. Раньше это делал человек фамилии, а теперь надо перед советом директоров кадриль отплясывать.

На практике так получается, что менеджерские фирмы, например, предпочитают в целом сохранять гомеостаз и не внедрять решения по новым патентам, а удерживать их до изменений ситуации на рынке, продолжая выжимать по полной из старых патентов. То есть замедляется развитие, стабилизируется качество, удешевляется производство. И все это весьма печально сказывается на потребителе…

XVI

…о европейско-азиатском фамильном параллелизме. Вы, наверное, замечали, что я часто привожу примеры из Азии тех времён, когда она точно ничего не знала о римском концепте familia Romana. Но тем не менее, примеры оказывались к месту. Дело в том, что азиаты решали те же задачи, но менее системно. И иногда совпадение с фамилией оказывалось потрясающим.

Вот к примеру формула смысла династии Юань, которая была введена при Хубилае. Она звучала примерно так: с Юань начинается империя, которая даст миру самое большое количество жизней. Исследователи пишут, что речь идёт, скорее всего, про наибольшее количество жизней для перевоплощения. То есть империя понималась как начало для большого количества перевоплощений измененных в империи определенным образом жизней-сознаний. Причем не только людей. Ну и тут же демографическая политика народосбережения.

В этой формуле мы можем увидеть буддийское отношение к жизни. Но при самом Чингизхане даосы фактически подчинили себе буддизм в монгольской империи, включая бывшую Цзинь. Понимание создаваемой империи как источника максимально возможного количества жизней — вполне соответствует и даосизму и подчиненному ему буддизму и не подчиненному тибетскому буддизму, который и был положен в основу мировоззрения Юань.

То есть существовал религиозный конфликт между монголами и Китаем, который мог быть решён только фамилией. И Хубилай предлагает вместо религиозных проблем Великий контракт религиозного типа, снимающий противоречия.

Даосы не смогли отказаться от шанса на вербовку политика такого уровня и резкого расширения политических возможностей, которые открывались. И это не сговор жрецов, это именно фамильное решение.

Интересный факт. Хубилай также провозгласил основателем династии задним числом Чингизхана, дав ему даже тронное имя, соответствующее китайской традиции. Ну то есть легальный и нелегальный пробанды — как есть…

XVII

…о Великом контракте фамилий. Как мы знаем, в стратегии специальное всегда побеждает общее. Винтовка, которая предназначена поражать цели на расстоянии километра, хотя и без наворотов, но будет поражать эти цели лучше, чем винтовка-трансформер, которая может переделываться в автомат, обвешиваться тактическими приспособлениями, перестраиваться для поражения целей и на других расстояниях, складываться и т. д. С Великим контрактом то же самое.

Человек, будучи продуктом своей культуры, среды и системы образования, тоже является универсальным. Одно и то же человеческое существо может работать в штате у Королева и рассчитывать полет ракеты в космос, а потом, если расстроит товарища Хрущева, отправиться под Кандалакшу валить лес лобзиком. То есть он может делать что угодно и работать кем угодно, потому что он и есть кто угодно.

Та же тема не только с его компетенциями, но и с его ценностями и моралью. А это уже не так хорошо, как широкий набор компетенций. Потому что его внутренний мир позволяет ему много чем заниматься. И если человек универсальное орудие, то он испытывает проблему с тем, чтобы стать в чем-то лучшим. Стать владельцем доли мира в какой-то области для него и вовсе становится недостижимой высотой.

Чтобы быть снайперской винтовкой, ему надо специализироваться в области морали, этики и в ценностях. Для чего-то подходить идеально, а для чего-то не подходить совсем. Рабочий должен быть универсалом, легко подстраиваться под ценности любой компании, разделять любую мораль. Известный эксперимент Милгрэма об этом. Скажут бить током жертву — будут нажимать кнопку, мораль и ценности позволят. Но владелец должен иметь более четкие моральные ориентиры и жестко фиксированный ценностный ряд. Именно это и обеспечивает Великий контракт фамилии. Экзистенциальную специализацию…

XVIII

…в большинстве культур есть традиция отдельных детских и отдельных взрослых имён. Например, китайское жумин — «молочное имя». Имя, которым ребёнка называют в кругу его семьи в детстве. Нам эта традиция тоже близка — дети носят имена Коля, Ира и Шура, а взрослые — Николай Петрович, Ирина Андреевна и Александр Дмитриевич.

Как уже кто-то догадался, делается это для того, чтобы разорвать пробный и лицензионный период человеческой жизни. Аккурат в этот момент происходит инициация, во время которой новоиспеченного взрослого нарекают новым взрослым именем или взрослым вариантом его детского имени. И списываются все ошибки, проступки и прочие пригрешения. А дальше уже он живет полнофункциональной жизнью, понимая всю причину этой необратимой трансформации.

Когда же пришли авраамические боги, они посчитали, что делить жизнь на до и после — слишком большая роскошь. Поначалу священники и муллы при крещении или шахаде действительно давали людям новые имена, символизируя этим якобы переход во взрослую жизнь. Но по авраамической традиции человек должен сразу начинать накапливать грехи, а потом за них без раскачки платить. Иначе как же он будет спасаться, если спасаться не от чего и долги детства просто списаны?

Инициацию бОльшей частью оставили (бар-мицва, обрезание), но символическую, без суровых испытаний на выживание, и больше она не ведёт к трансформации имени и связанных с этим ожиданий. Ребёнок не умирает, когда в нем рождается взрослый. Видимо, отсюда эти затяжные хвосты инфантильного периода, которые люди не могут закрыть десятилетиями. Их все ещё зовут колями, ирами и шурами, и шлейф соответствующий…

XIX

…чем отличается фамильное мышление от сиротского рассказываю на примере. Когда я закончил выступление и вышел из зала, к моему приятелю подошла женщина и сказала что-то вроде: «Ну хорошо, он рассказывает про династии и все такое, а где обручальное кольцо-то?»

И вот здесь разница взглядов. Для человека с сиротским мышлением (которое практически у всех в нашей стране, независимо от комплектации родителей) брак это несвобода, проклятье и обязательство, а потому нужны четкие знаки того, что человек женат. Он требует особого отношения: к нему нельзя относиться с определенными ожиданиями, и его самого провоцировать тоже нельзя. Кольцо есть — ага, не приставать и на многое не рассчитывать, когда с ним здороваешься. Имя для будущего общего третьего ребёнка придумывать не надо.

Фамильный взгляд: кольца придумали Опенгеймеры, братья, основатели фамильных фирм. Они унаследовали золотообрабатывающую фирму у отца и купили алмазную во время кризиса — по цене бумаги, на которой акции были напечатаны. Они совместили алмазы с металлом и создали миф о брачных кольцах. И о том, что кольца должны стоить три получки жениха, чтобы он считался приличным человеком. С тех пор мы, покупая кольца, оплачиваем их фамильную легенду. Мы платим, а они остаются фамилией. Особенно смешно то, что недавно они продали алмазные активы и занялись IT. То есть теперь это вообще не имеет смысла, кроме как ради поддержки многочисленных безродных ювелирных фирм.

Это я все к чему. Если у вас есть своя фамильная_легенда, она вас освобождает от бессмысленных ритуалов, нередко являющихся просто какими-то коммерческими стратегиями. И наоборот, если нету — очень легко зашеймить, обязать, внушить неполноценность, принудить на основании, что «все так делают».

Вам не надо «как все делают», вам надо как пробанд установил и ваши предки делали. Тут человек либо продукт собственной фамильной традиции, либо чужой. Носить кольца — чужой, опенгеймеровской…

XX

…ценность и стоимость человеческой жизни имеет прямое отношение к фамильному статусу, с позволения сказать, держателя этой жизни. Что не удивительно, учитывая общую острую озабоченность ценой этой самой человеческой жизни сегодня.

Если на человека можно повлиять через его родственников, доверие к нему растёт, так как издержки призыва к ответственности уменьшаются. Была у меня одна знакомая, взяла у меня денег в долг и подзатянула. Полный набор: заблокировала в соцсетях, не брала телефон. Собственно, я разыскал ее родственников и начал их спрашивать: все ли с Александриной в порядке, не болеет ли, не нужна ли операция, надо ли ещё денег? Довольно быстро она вернула долг. И это ценно в отношениях как с ней, так и с родственниками.

Но если у человека с родственниками отношения так себе, они на него не влияют. И издержки призыва растут. В пределе такому человеку уже приходится угрожать судом, расправой или чем похуже. Собственно, и само насилие в отношении него куда проще осуществить, а значит, и гораздо дешевле. И наоборот, там, где многочисленные родственники интегрированы и при первых угрозах встают стеной за пострадавшего, там угрожать и применять силу себе дороже. В этом настоящие претензии расово озабоченных к кавказцам и среднеазиатам. Применять «безнаказанное» насилие ему самому вышло боком.

И на этом фоне субъективная ценность человека растёт (он вообще в себя прорву денег вкладывает), а объективная резко падает. Либеральные попытки придать человеческой жизни священный статус выглядит жалко и смешно — они не затыкают эту пропасть. И чем больше он оторван от фамильного тела, тем его объективная ценность все меньше и меньше. Хотя, напомню, вложить он в себя может хоть миллиарды, но…

XXI

…как я уже писал и в книге «Фамилия», и в инстаграме — эмансипация это не освобождение человека. Это передача прав на него от фамилии к Машине. В Древнем Риме эмансипация означала, что ребёнок римской фамилии начинает принадлежать легиону (лет на 20 или 25 — кто специалист по Сервию Тулию и его реформам, те поправят). Сегодня эта передача прав куда более непрямая, скрытая. Но она есть и никуда не делась.

О недавних протестах в Москве все слышали. Сейчас интернет заполняют истории о том, как и где обращаются с задержанными. У одного инсулин отобрали, реанимировать после инсулинового шока пришлось, другого в камере избили, третьего обокрали и подпоили. Почему все это возможно? Потому что эмансипация. Человек свободен от прав и обязанностей в фамилии, и родственники точно в таком же положении. «Сам попал — сам выпутывайся». В Риме не было прокуроров, которые отбирали инсулин у диабетиков, потому что не было безродных винтиков на государственной службе. Были всадники, патриции, клиенты, ставленники фамилий. Поэтому та империя работала, а эта не работает, заедает.

Обратите внимание как Facebook медленно превращается из «книги фейсов» в книгу жалоб. У одного МТС деньги списал, на другого в Сбербанке сотрудник блеванул, у третьего водитель «Грузовичкофф» с женой переспал. С одной стороны, жалуются Машине на Машину, а с другой доносят на себя: «Я лох и неудачник и не могу ничего отстоять один, а фамилии у меня нету. Да и друзья таки же нытики и жалобщики. Одна надежда что Путин сам уйдёт». И только в качестве последней отрыжки потребности близости человек ещё надеется на какие-то бирюзовые компании, «новую искренность» и дворовые шайки ЗОЖников. Может из них получится какая-нибудь новая семья взамен Фамилии? Но и эти новые семьи большей частью населены роботами, которые следят за динамикой спроса и потребностей и тут же доносят об этом производителям. И на проявленную близость отвечают таргетированной рекламой…

XXII

…профессор Воронежского госуниверситета Ю. А. Рылов проанализировал список студентов Римского университета La Sapienza за 1996 год и Воронежского универа за 2000 год (конкретные отделение и факультет). Итальянский список составлял 466 студентов. Русский больше, поэтому пришлось список срезать до той же цифры. И уже в этих списках обнаружил, что у итальянцев фигурирует 221 имя (2,1 человека на одно имя), а у русских 81 (т.е. 5,75 человек на имя). Дальше вывод, который мог бы прийти только безродному: «Факты говорят о том, что итальянские и русские имена имеют разную семиотическую нагрузку (тут ещё можно согласиться — В.Т.Т.) и наличие обширного именника свидетельствуют о такой особенности итальянского национального характера, как стремление подчеркнуть индивидуальность каждого человека, выделиться из общей массы».

Собственно, люди массы выбирают себе оригинальные имена именно по этой причине. Но не фамильные. Даже наоборот, чем больше человек фамилии подчеркивает свою индивидуальность, тем меньше ему доверяют: это знак, что он пытается размежеваться с фамильной традицией, идейными и репутационными активами. А Италия — родина фамильной технологии. Т.е. их оригинальность имён имеет, видимо, другую природу. Она показывает сложное соцветие фамильных систем наименования. Там называют не потому что так в святцах (написаных государством или церковью), а потому что у фамилий своя система. Может сложная и запутанная, но точно — древняя и воспроизводящая сама себя, создающая новые имена.

То есть у нас в стране обычное дело когда в семье бабушка Анна, дочь Даздраперма, а внучка снова Юлия. Время от времени кто-то, недовольный своим положением в массовом обществе, пытается или себе или своим детям дать оригинальное имя. Прекрасно понимаю. Это лишь похоже на итальянскую историю. Но это что-то ровно противоположное, потому что итальянцы создают системы наименований. Системы вместо ярлыков. Это Рылов не заметил. А ведь мощная же тема!…

XXIII

…Элиас Канетти, исследователь массового общества, власти и психологии, об основах Великого контракта (с животными и стихиями, в данном случае), которые звучат довольно любопытно:

«Скорость, поскольку она относится к сфере власти, — скорость погони или нападения. В обоих отношениях прообразом человеку служат звери. Догонять он учился у стремительно мчащихся зверей, особенно у волка. Нападать внезапным прыжком его научили кошки: львы, тигры и леопарды всегда будили в нем восторг и зависть. Хищные птицы соединили в себе и погоню, и нападение. В хищнике, парящем одиноко у всех на виду и ударяющем внезапно с дальней дистанции, это единство нашло совершеннейшее выражение. Хищная птица подсказала человеку стрелу — оружие, долго развивавшее наибольшую из доступных ему скоростей: в своих стрелах человек летел к добыче. Все эти животные издавна были символами власти. Они представляли либо богов, либо предков властителей. Волк был предком Чингиз-хана. Сокол Гора — бог египетских фараонов. В африканских королевствах львы и леопарды — священные звери королевских родов. Из пламени, в котором сжигалось тело римского императора, взмывала в небо его душа в виде орла.

Но самое быстрое, то, что всегда было самым быстрым, — молния. Широко распространен суеверный страх перед молнией, от которой нет защиты. Монголы, говорит францисканский монах Рубрук, посетивший их как посланник Людовика Святого, более всего страшатся грома и молнии. Они выгоняют чужих из своих юрт, заворачиваются в черные войлочные кошмы и не высовывают носа, пока гроза не уйдет прочь. Они остерегаются, сообщает персидский историк Рашид, состоявший у них на службе, есть мясо убитого молнией животного, больше того, они боятся даже приблизиться к нему. Всевозможные запреты служат у них для того, чтобы настроить молнию благосклонно. Нужно избегать всего, что могло бы ее привлечь. Молния часто — главное оружие могущественнейшего Бога.

Внезапное явление молнии во тьме носит характер откровения. Она является и дает свет. Из формы и обстоятельств ее появления люди выводят заключения о воле богов»…

XXIIII

…чтобы произошло что-то экстраординарное, должно совпасть множество факторов, которые совпадают не так часто. Ну, к примеру, завалить вепря голыми руками. При том, что его и из ружья не всегда завалишь. Да что уж там говорить, не всегда завалишь из автомата. И я не уверен, что и из гранатомета получится без тренировки. И вот приходит такой наш герой в себя, и у него две картины описания произошедшего.

Первая — «я тут ни при чем, просто повезло». Смотрите, две плоскости мира — «мое» и «удача». И они не пересекаются. То есть события в плоскости удачи произошли своим ходом, не затронув героя. Он просто наблюдатель процесса становления мира. Мы таких людей постоянно наблюдаем. Вот смотрю «Гарри Поттера». «Он дрался с сотней дементоров сразу!» — «Не, я практически ничего не понимал, мне помогали». Ну и в кругу каждого из нас (а часто и в круге вместе с нами) таких людей полно. Это нормально.

Вторая — «боги были на моей стороне». Две плоскости уже не параллельны, они пересекаются. В прямой пересечения — Великий контракт. Удача есть, но она односторонне присваивается. Да, боги помогли, но помогли МНЕ. Могли помочь кому годно, но выбрали МЕНЯ. Совершенно другой масштаб оценки удачи и ее социальных последствий. Вот это как раз ненормально, но крайне полезно. Уже не мир развертывается сам собой, а ты наблюдаешь пускай даже и из первого ряда. Нет, герой движет его своей акцией. Про самооценку молчу: наверное, уже заметили, что небо и земля.

Можно как угодно называть поставщика магических защит, который по контракту предоставляет блага из мира удачи в мир «моего»: тотемом, зверем-защитником, патронусом, деймоном, покровителем боевого стиля — это в любом случае фикция, но фикция, у которой нет никакой разумной замены…

XXV

…не помню чтобы у кого-то из пробандов (основателей фамилий), которые при этом были бы ещё и грюндерами (основателями фамильного бизнеса), была бы полностью чистая бизнес-биография. В этом плане Карл Маркс абсолютно прав: каждый капитал имеет криминальный компонент. И по этой же причине я довольно терпимо отношусь к подобным вещам, так как, судя по всему, по-другому не бывает. Так или иначе, строительство фамилии — это всегда и нарушение машинных запретов.

Но тут другое интересно. Что люди в первом поколении не уверены до конца в том, что полученная таким образом собственность — это действительно ИХ собственность. Рубен Варданян из «Тройки Диалога» в недавнем интервью назвал это «нам просто дали подержать деньги». И, судя по тому, что я слышал, отношение и правда такое. Что есть некий Юрьев день для передела собственности.

Наследование — это самый первый шаг в легализации капиталов. Если ты передал активы следующему поколению, потомки не наследуют этот криминальный аспект. Они получили чистые капиталы и чистые активы. Все подозрительные аргументы остаются с отцом. Но этот же шаг и самый трудный: тяжело передать что-то детям, если у тебя ещё нет фамилии. Нет тех рельсов, по которым собственность, репутация и доверие ездят туда-сюда по восходящей и нисходящей генеалогического древа.

Грубо говоря, отец везёт свою жизнь и свои дела по шахтной узкоколейке в вагонетках, а дети уже в Лондоне — по их, британским рельсам. И перегрузить собственность с шахтных рельсов на общеевропейские 1435-миллиметровые — это целая проблема.

Сейчас много программ по наследованию. Многие сконцентрированы именно на компетенциях наследника и юридическом сопровождении передачи. Думаю, это сейчас оправданно. Но в скором будущем будет другая проблема: не как передать бизнес детям, а как построить бизнес, который вообще пригоден для передачи. Потому что этот же самый бизнес, который из 90-х и сейчас пробуют передавать, он же крепко замешан на отношениях грюндера с партнерами, контрагентами и клиентурой. И там делалось много антифамильного: например, детей наоборот отодвигали от бизнеса подальше, на случай чтоб не пострадали, если папу посадят…

XXVI

…каждый раз, когда мне говорят, что что-то умирает, у меня начинает глаз дергаться. Так, знаете, нервно. Что сельское хозяйство умирает, что культура умирает, что детский туризм умирает.

Знаете, ничего не умирает. И не только потому что оно не было рождено. Теоретик медиа Маршал Маклюэн вон нас уверяет, что технологии вообще не порождают ничего принципиально нового, они только что-то реквизируют у человека и доводят до ума и до масштаба. Не умирает потому что возвращается -обратно становится функцией семьи.

Сельское хозяйство не умирает, а просто перестаёт быть объектом специальной политики и возвращается обратно в качестве функции фермерских семейств ранчевого типа. Фигурное катание не умирает. Умирает, возможно, национальная школа фигурного катания, но кто действительно считает катание на коньках важным эстетически важным делом, тот передаёт по наследству и поколениями накапливает мастерство. Детские сады со школами тоже не умирают. Просто государство у нас не пролетарское, и оно не хочет нянчиться с детьми капиталистов, которые и сами могут если не воспитывать своих собственных детей, то хотя бы купить им няньку.

Собственно, и детский туризм никуда не девается. Ну да, надо собрать 70 справок, так как если ваш ребёнок утонет, разбираться с этим государству, и политические издержки нести тоже. «Ребёнок утонул? — Путин виноват! — Айда на Болотную!». Но по сути эта проблема так расшифровывается: если раньше ты работал на заводе и дети тебя отвлекали от стахановского подвига, то сегодня ты работаешь в стопицотой рекламной фирме, которые в месяц пачками закрываются, и для государства пользы никакой. Вот и займись детьми.

Как вы поняли, претензия автоматически переадресуется к семье. Хороший вопрос, существует ли та семья, которая в принципе способна организовывать детский активный туризм. Или у ее современной кастрированной версии сохранились только три основных softskills: клянчить, перекладывать на государство и требовать у него. Три мартышки современного урбан-буддизма…

XXVII

…«Белая книга», текст в той или иной форме, который повествует о том, как фамилия исполняет великий контракт, это внутренний документ фамилии. Само собой, ее члены не торопятся его публиковать. И когда случаются утечки, это особенно ценно с точки зрения фамильной теории.

Был такой лорд Стэнхоуп, впоследствии 4-й лорд Честерфилд — государственный деятель, дипломат и писатель середины XVIII века, который фамильную легенду оформил в виде «Писем к сыну». Он был женат по расчёту на незаконной дочери Георга I, Мелюзине фон Шуленбург, но законных детей в этом браке не родилось. Филипп Стэнхоуп II, его любимый незаконнорожденный сын, имел всяческую поддержку отца (включая место в палате общин), но так и не был принят в высший свет. Кроме того, уже в старости Честерфилд усыновил Филиппа Стэнхоуп III, который в итоге и стал наследником семейных богатств.

Филипп Стэнхоуп II, несмотря на тесную опеку отца, имел непозволительную связь с ирландкой Юджинией Дорнвил, от которой родились двое сыновей — Чарльз и Филипп IV; вскоре после этого он умер. Честерфилд узнал о существовании внуков только после смерти сына. В своём завещании он оставил им небольшой капитал, и ничего — их матери. Именно безденежье подвигло Юджинию Стэнхоуп продать издателям письма, которые никогда не предназначались для печати. Публикация вызвала в английском обществе шок своей семейной «откровенностью»; сборник писем стал популярным чтением и неоднократно переиздавался, принеся вдове состояние.

Письма Честерфилда содержат обширный свод наставлений и рекомендаций в духе педагогических идей Дж. Локка. Узкопрактическая нацеленность программы воспитания (подготовка к великосветской и государственной карьере) шокировала многих современников Честерфилда, однако «Письма» были высоко оценены Вольтером как образец эпистолярной прозы XVIII века и искренний человеческий документ. Он писал маркизе дю Деффан: «Книга эта весьма поучительна, и, пожалуй, это самое лучшее из всего, когда-либо написанного о воспитании». Я читал их, экземпляр есть в моей библиотеке. Прекрасный памятник неклассической «белой книги», раскрывающий смысл всего, что делала фамилия лордов Честерфилд четыре поколения…

XXVIII

…меня удивляет как много проблем может решить наличие у людей фамилии. Вот ровно тех самых вещей, которые я подробно описываю в первой книге.

Ну вот, к примеру, у авторов (супруги, написавшие книгу после того, как развалили фирму, существовавшую четыре поколения) целая глава на тему как обезопасить фамильную фирму от бывших и будущих зятьёв и невесток. Которые легко при разделе имущества забирают невосполнимые части, сливают конкурентам внутренние тайны, обнародуют ноу-хау и так далее.

Казалось бы, решение простое. Брачный контракт, в котором прописан только один пункт: «Фирма не является совместно нажитым имуществом». Что полностью справедливо в отношении фамильных фирм. Они существуют задолго до того, как в фамилию приходят люди, и обычно продолжают существовать после того, как они из неё уходят, пополнив статистику разводов. Но как убедить сына или дочь предложить будущему супругу подписать такой контракт, когда у них романтика в голове?

Мой ответ: мифоритуальный туннель. В уставе фирмы должно быть прописано: «ЛЮБОЙ обладатель акций должен перед вступлением в обладание заключить брачный контракт, по которому акции не являются совместно нажитым имуществом». Точка. Иначе придётся адски извиваться. Делить акции на голосующие и неголосующие. Использовать схемы доверительного управления. Тратить прорву денег на юриста. Вместо введения всего одного ритуала и одного единственного мифа!…

XXIX

…как отличить фамилию от не-фамилии? Сегодня во время записи подкаста с «Восток-1» ведущий спрашивает: «А как же кумовство? Как оно связано с темой фамилии?». И я конечно ответил, что если мы что-то считаем кумовством, значит мы не считаем, что место по праву занимает человек фамилии, то есть наш betters, лучший человек. Кумовство (или непотизм) — это явление такое, когда семья ведёт себя как Фамилия, но ею не является.

Ведь ни у кого же язык не повернётся сказать «кумовство» про поведение правящей британской фамилии. Сами британцы признают антропологическое превосходство членов фамилии над бесфамильными. Если принц Гарри с подачи родни возглавит какой-нибудь фонд, это не будет кумовством. Он имеет на это право. И не по закону, а просто потому что достойный. Или мы не считаем кумовством когда Палату пэров населяет потомственная аристократия — пожизненно и наследуя места детям. И наоборот, когда министр в России пристраивает своего сынка в госкорпорацию, это не выглядит фамильным решением, это выглядит кумовством.

Так вот этот принцип работает и в обратную сторону, что является отличным маркёром определения с фамилией мы имеем дело или нет. Надо лишь ответить на вопрос: «Ощущаете ли вы их действия как кумовство?»

Когда глава Службы внешней разведки Михаил Фрадков устроил старшего сына в правление Внешэкономбанка, а младшего пристроил в Управление делами Президента РФ — это кумовство? Когда дочь Никиты Михалкова Анна работает в той же сфере, что и отец, и при поддержке Союза Кинематографов — это кумовство? Когда Дмитрий Рогозин, зампредседателя правительства и глава «Роскосмоса», назначил главой оружейного завода в Ижевске своего сына — это кумовство? Или когда Шойгу в бытность главой МЧС устроил свою дочь главой Психологического центра МЧС — кумовство? Или когда Боярский пристроил своего сына в список «Единой России» в обмен на публичную поддержку партии — это кумовство? Если ответ «да», значит не фамилия…

XXX

…по отношению к государству фамилии делятся на три основных типа. Это заступники, отступники и преступники.

Заступники получают выгоды от существования государства. Это конкретное государство — лучшее оправдание для существования фамилии и тех качеств, которые в ней воспитываются. Нередко фамилия-«заступник» и учредила именно это государство или связывает с ним свою целостность. Часто государство — это фамильное дело.

Отступники избегают государство. Либо потому что чувствуют в нем обременение, либо государство лишь пытается влезть в фамильные дела, а выгоды, которые предлагает, не имеют никакой ощутимой пользы. Отступники пытаются жить в параллельном мире и с государством просто не соприкасаться. Во многом поэтому такие фамилии под вечным подозрением.

Насчёт преступников тем более все должно быть понятно. Они не считают государство особой ценностью, и фамильные интересы ставят выше государственных, общественных, национальных. Для них внутренние фамильные традиции важнее национальных законов. Со всеми вытекающими последствиями.

Все эти три типа ничем не отличаются по внутренней структуре. У каждый из них есть выраженная ультраструктура — великий контракт, фамильная легенда, мифоритуальный туннель — и все аспекты фамилии — от пробанда и примогенитуры до фамильного образования и фамильного дела. Это чисто стратегическая позиция, не затрагивающая фамильную структуру…

XXXI

…династия или фамилия? Поскольку в нашей стране гуманитарные науки всегда были так себе, у нас импортное много что — от юриспруденции до философии. Та же тема с семьёй. Собственно, «семья» и «род» у нас отечественные, и в великом тендере они проиграли. Род никогда не был институтом развития. Он изначально для борьбы с инцестом, я писал уже раньше. Семья без рода вообще что-то нестабильное, легко заменяемое менее, но тоже крайне нестабильным — браком.

Институты развития — это династия и фамилия. И их мы тоже путаем. Подробнее я буду рассказывать об этом 19—20 сентября в Москве. Тут же кратко сделаю экскурс в историю.

«Династия» — это калька с греческого «династейя». Именно эта концепция позволила грекам создать полис, единицу древнегреческой государственности. Это отдельная форма инновации в семейно-брачной сфере. Она серьезно отличалась от фамилии (familia Romana), и именно эти отличия не позволяли сперва создать территориальные структуры власти (греческую империю), а когда она была-таки создана, не позволили ее наследовать (распад империи Александра Македонского начинается сразу же после его смерти в 323 году до н.э.)

Казалось бы, концепция должна была умереть. Но нет. Греки несли ее везде, где создавали колонии. И там, где их обнаружили римляне в ходе своих завоеваний (Тарент, Неаполис, Элая, Капуя), там они сталкивались с намного превосходящей их греческой культурой и концепцией династейи как ее частью.

У римлян не было выбора кроме как адаптировать свою культуру к греческой. Римляне в ходе завоеваний взяли контрибуцию в виде идейных активов: отождествили своих богов с греческими, взяли на вооружение стоическую философию и т. д. «Ваш Арес это наш Марс, а ваша Афродита это наша Венера». И с династейей так же. «Ваша династия — это наша фамилия».

Когда мы получили концепцию династейи от константинопольских греков, она уже была фамилией, только называлась по-старому. А когда Петр привёз нам из великого посольства лицензионную версию фамилии, она легко легла на триал-версию династейи. Мы поэтому их практически не различаем…

Неудачи

I

…разочарование в перспективах своего дела и неспособность построить фамилию встречались во все времена. Это не означало, что бизнес при этом развалиться. Некоторые такие бизнесы становились известными брендами и лидерами рынка — если не финансовыми, то моральными. Так, человека, который создал самую большую угрозу фамильным банкам и заложил основы народных банков вроде «Сбербанка», зовут Фридрих Вильгельм Райффайзен.

Он не создал собственной фамилии. Даже детей не было. С 17 лет он служил в прусской армии в Кёльне, Кобленце и Зайне. В связи с болезнью зрения оставил армию и начал избираться на должность бургомистров. С 1845 года — бургомистр Вайербуша, с 1848 — Фламмерсфельда, с 1852 по 1865 — Хеддерсдорфа. В 1863 году во время эпидемии, в результате которой умерла его жена, он заразился сыпным тифом. В 1867 году женился на Марии Панзерот, вдове. Она пережила его на 12 лет, от этого брака детей у них не было.

Отличился он тем, что стал пионером кооперативного движения. Крестьяне, угнетаемые ростовщиками, под его эгидой начали давать деньги друг другу в рамках взаимопомощи. Из этих касс взаимопомощи вырос настоящий полноценный банк.

Все банки Райффайзен не имеют к фамильной собственности никакого отношения. Это банки, названные в честь Вильгельма. Российские учредители банка «Райффайзен» — тоже случайные люди, лишь освоившие его имя для своего банка.

Также время от времени появляются люди, утверждающие, что имеют отношение к фамилии Райффайзенов (сам бездетный Вильгельм был-таки седьмым из девяти детей). Эти лже-Райффайзены так или иначе требовали или процент или долю в банках, или их просто засылали конкуренты чтобы скомпрометировать банки скандалом…

II

…отсутствие фамильной ультраструктуры ставит крест не только на многих греческих династейях, но и даже на недавних попытках учредить фамилию там, где нет для этого особых культурных предпосылок. Достаточно вспомнить Свена Фойна, норвежского изобретателя, корабельного и китобойного магната, изобретателя гарпунной пушки.

Поняв, что в Норвегии нет фамильных традиций, что никто не научит его создать фамилию и передать дело по наследству, он задумывался о переезде в Лондон или США. В конечном счете, в Штаты уехала только его жена, которая не поняла его фамильных устремлений и развелась. Там она стала большим специалистом по истории Аризоны.

Сейчас, по скудной информации очевидно, что все он делал правильно, было из чего создавать и фамильную легенду, и мифоритуальный туннель. Он и сам годился на роль пробанда, учредителя фамилии. Свен Фойн был награждён Орденом Святого Олафа ещё в 1853 году, в 1870 году стал его коммандором, а в 1893 году был награждён Большим Крестом. Фойн известен не только как изобретатель и предприниматель, но и как один из пионеров в деле улучшения социальных условий работников своих предприятий. В 1857—1870 годах на его деньги был построен крупный жилой комплекс для своих работников, также его усилиями был открыт первый в стране детский сад.

Однако в Норвегии по-настоящему не было культурных оснований для возникновения фамилий в их классическом варианте. Как известно, там даже фамильных имен нет. Вместо них используются, по сути, отчества: Андерссон, Густафссон, Джонсон, Карлссон, Ларссон, Нильссон, Свенссон, Перссон, Ульссон, Эрикссон, Хансон, Юханссон. Само появление «Фойн» в его имени уже было инновацией. Поэтому не стоит удивляться, что мы не имеем дела с фамилией известных промышленников и предпринимателей Фойнов (или в крайнем случае, Свенсонов)…

III

…но человек, не имеющий фамилии рано или поздно будет забивать эту дыру какой-нибудь экзотерикой. Ровно по той же причине, по которой занавешивают дырку в стене каким-нибудь произведением искусства без относительно того, что это за произведение.

То, что обычно сегодня называется «эзотерикa» (то есть внутреннее знание), я называют экзотерикой (знанием внешним), чем оно и является, потому что невозможно выстроить столь сложные отношения с временем, пространством, состояниями сознания на экспресс-курсах. А экспресс-курсами в данной сфере является все, что быстрее 35—40 лет.

Что касается и людей, покидающих фамилию: свалить на Тибет чтобы заменить по какой-то причине подлинник на копию — широко распространённый контрсценарий. Такие были и среди Рокфеллеров, и среди Круппов, и среди Честерфильдов. Отсюда мое известное подозрение к экзотерике.

Спрос на восточные практики (в связи с массовым распадом фамилий в XX веке) породил и предложение в виде обильной в большинстве своей низкопробной сувенирной продукции — курсов и тренингов по мотивам восточного фэнтази. Собственно, втюхивать дрянь западному туристу чтобы он не мешал монахам заниматься настоящим делом стало частью национальной туристической политики Индии под названием «Lux Oriente», когда власти поточно плодили всяких болтунов вроде Ошо и издавали миллионными партиями их баяны.

И наоборот, фамилия даёт именно тот горизонт отношений со временем, состояния сознания и, прости хосподи, осознанность, для которых в Тибете (ввиду отсутствия фамильной традиции) надо создавать монастырскую фейк-семью из поддельных братьев, отказываться от земных благ и удаляться от жизни. Причём фамилия даёт это все, так сказать, без отрыва от производства и награждает благами власти, имущества и респектабельности, чего нет в вонючем и холодном монастыре…

IIII

…Джеймс Хьюз-младший парень непростой. Юрист в шестом поколении и работает с целыми фамилиями. Однако и он трухает вступать в область тьмы, в которой располагается фамильная ультраструктура. Вполне логично именно поэтому для него из трёх капиталов: интеллектуального (ультра-), человеческого (антропо-) и финансового (инфраструктура) важнейшим является именно человеческий.

Это огромный шаг вперёд по сравнению с логикой бедных и безродных, которые считают, что важнейший капитал — это финансовый (вернее, тупо деньги, так как капитал из них ещё предстоит создать), и у кого деньги, тот и главный. Шаг, шаг, конечно. Но шаг небольшой. Потому что не будь в фамилии цельной ультраструктуры (а не просто знаний и образования), о человеческом измерении можно забыть навсегда. Единства там не поселится…

V

…практически всегда количество детей в семье (и фамилии) привязано к экономике. И сейчас экономика действует против больших семей «как в старину». Другими словами, дети либо доходная статья бюджета, либо расходная. В аграрном обществе дети тянут плуг, поэтому их надо много. Один человек обрабатывает шесть десятин земли, трое — уже 18, шестеро — 36. В индустриальной же экономике дети — это расходная статья бюджета. Это подгузники, прокорм, образование. Если нет такого дела, в котором нужна помощь детей, то дети не нужны. А у нас всегда так. Когда папа работает менеджером, дети ему только мешают, потому что их участие никак не помогает ему продавать утюги или делать лендинги.

И напротив, фамилии обычно многодетны, потому что есть фамильное дело, в котором крайне нужны люди, которые не просто отрабатывают от звонка и до звонка ради зарплаты, и не те, которые мотивированы всякими вещами вроде машины или яхты. На вес золота каждый человек, который понимает фамильное дело в целом — далеко за пределами того актива, в котором он числится в штате.

Последнее время в глянцевых журналах появляются публикации о знаменитых и богатых многодетных мамах и папах. Пятеро — у президента «Атона» Евгения Юрьева, трое — у политика Ирины Хакамады, три дочери у зампреда правления Сбербанка Аллы Алешкиной.

Но респонденты опроса, проводимого «Экспертом», убежденные в том, что детей в семье должно быть двое, а лучше трое, ссылаются — кто бы мог подумать! — не на опыт известных соотечественников и не на собственные представления об идеальной семье, а на демографию. Для большинства опрошенных, согласившихся прокомментировать свои ответы, дети — это решение демографической проблемы, воспроизводство нации и наш ответ китайцам. То есть ответы с фамильной точки зрения невразумительные.

Когда же у вас есть фамильное дело, то вы точно знаете сколько вам надо детей, какие у них будут имена, кто из них будет играть какую роль, чему их учить, и что это даст в конечном счете через 30 лет…

VI

…когда мама и папа набрали кредитов, а возвращать надо, они работают 25 часов в сутки, а ребёнок растёт как трава в поле, без особого внятного надзора. Хорошо если у тебя сосед — старый бездетный правый республиканец, у которого винтовка с оптическим прицелом — единственная работающая техника в доме. Он приглядит. А если нет, то дети приглядывают друг за другом сами. И когда их масса, они расторможенные, плохо понимают куда попали, не способны управлять своими инстинктами и в целом такие, несколько диковатые.

Чтобы как-то объяснить их недоразвитость не собственными провалами воспитания, социально конструируется особый тип детства, при котором букеты психических болезней, физиологические нарушения и расстройства социализации (все, что обычно сопутствует ребёнку из категории «закатился за тумбочку, воспитан тараканами») выдаются то за его связь с ангельскими энергиями, то за евангелическое происхождение. Самой успешной идентичностью были, конечно, дети индиго.

Бергер и Лукман, наверное, смеялись в голос. Никаких детей индиго никто не нашёл и не обследовал, хотя искали. До сих пор звучат порождённые «феноменом детей индиго» гортанные напевы про плохую систему образования, тупых учителей-солдафонов, неправильное общество, зажимающее самовыражение своих членов, а тем временем сами дети индиго (как мем и как люди, которые сами себя высокомерно к ним относили, не сдав предварительно тест на цвет ауры) давно сошли с медиа-сцены.

Сегодня из поколения детей индиго половина стала бирюзовыми и ушла в бизнес, а другая стала голубыми, и ушла в политику. Уступив место новым компенсаторным идентичностям вроде синдрома Аспергера и прочих модных псевдопсихических расстройств, которые…

VII

…тот случай, когда отсутствие фамильного мышления прямо оказывает тормозящий эффект в развитии дела — это сеть ресторанов быстрого питания МакДональдс. Как известно, всю технологию быстрого питания разработали Дик и Мак МакДональды, но их дело представляло собой бургерную в пустыне. Неспособность мыслить масштабами страны или десятилетий, а также социальными измерениями сыграла с ними злую шутку. Человек без фамилии не мыслит фамильными отрезками времени и пространства.

Их дело увел Рей Крок, превративший МакДональдс в корпорацию национального, а затем и мирового масштаба.

Когда бургерная начала обретать черты семейного ресторана (в плане потребления, а не владения), мыслить с фамильных позиций братьям было уже поздно. Максимум на что хватило их таланта — присадить в корпорацию своего третьего виртуального брата — Рональда МакДональда. Клоуна по профессии. И то не на позицию члена совета директоров или директора по развитию, а на позицию наемного персонала. Хотя и в статусе posterclown. Никаких реальных родственников в совет директоров они не посадили, да и не могли. Потому что этот процесс начинается за десять лет до успеха, а они такие объемы планирования не обрабатывали.

Но и клоуна руководство компании сделало мальчиком для битья и объектом критики. Именно сам клоун становится объектом политической сатиры, стал прообразом клоуна Пеннивайза (возможно, роман Стивена Кинга проплатили именно конкуренты МакДональдса), и прочим образом снискал не только радостную, но и дурную славу.

Братья МакДональды же получили после всей этой истории только свою стартовую бургерную, но им было запрещено использовать в названии свое last name. Это обычное дело — у простачков без фамилии даже фамильное имя можно без всяких опасений увести. Случаев миллион…

VIII

…на Forbes вышла статья под названием «Ничего личного. Рейтинг богатейших семей по версии Forbes — 2018», в которой большей частью описываются проблемы, с которыми столкнулись миллиардеры, так и не приступившие к строительству фамилии. Отчётливо видно как отсутствие фамильной легенды и мифоритуального туннеля сказывается на их единстве.

1. Две семьи из десяти распались. Братья Ананьевы разделили активы, так как их, по сути, ничто фамильное не связывало. Только общие дела, по которым не смогли договориться. Братья Магомедовы уже полгода сидят в СИЗО Лефортово: украли 2,5 миллиарда бюджетных денег. Но важно не это, а то, что тоже не смогли разделить активы «Суммы», записанные на одного из братьев, пока другой был сенатором.

2. Разваливается клан Гуцериевых. Один из членов — Михаил Шашханов угробил Бинбанк, который перешёл под контроль государства. Разлад там сейчас, говорят, глубокий, переживут или нет — не понятно.

3. Отец и сын Гапонцевы не в ладах. Строили бизнес вместе, теперь 10 лет живут в разных частях света и практически не видятся (ситуация атипичная: не сын уехал в Штаты, а отец; а сын тут недвижкой занялся).

4. Уже полгода наследники Бориса Зубицкого не могут договориться и делят наследство. По новостям информация скудная, но ощущение, что сами не знают кто какую роль займёт в семейном деле. Что тоже влияет не в плюс на перспективы семьи.

Другими словами, они не навсегда. Все они сойдут с исторической арены, так как их семейная антропоструктура не соответствует инфраструктуре бизнеса. Распродадут, потеряют, развалят. Так что сейчас в в топе-10 две вакансии на великую фамилию, а через некоторое время все места освободятся;)…

IX

Распространению буквы «ё» в XVIII — XIX веках мешали социальные границы, которые возводило высшее сословие. Люди фамилии выделяли себя тем, что дистанцировались от определенного типа произношения. То есть было широко распространено в то время отношение к «ёкающему» произношению как к мещанскому, речи «подлой черни», тогда как «церковный» «е́кающий» выговор считался более культурным, благородным и интеллигентным.

Буква «ё» играла очень важную, если не ключевую роль в сословной идентичности человека. Рудиментом этого мы наблюдаем выражения «ёбаныврот», «ёптвоюмать», «ёбта» или «ё-мое», которые употребляются низшим сословием чуть ли не через слово. Поэтому понятно почему появление в письменном обиходе новой буквы вызвало отпор со стороны блюстителей границ языка.

Этот отпор осуществлялся до революции. Позже Декрет за подписью советского наркома просвещения А. В. Луначарского, опубликованный 23 декабря 1917 года, среди прочего, гласил: «Признать желательным, но необязательным употребление буквы „ё“». Особенно показательна его позиция, если вспомним, что Луначарский — бастард действительного статского советника Александра Ивановича Антонова (1829—1885). Отчество, фамилия и дворянское звание получены Луначарским от усыновившего его отчима Василия Фёдоровича Луначарского.

Сегодня русскоговорящее сообщество большей частью выбросило «ё» из языка, не употребляя ее, подсознательно считая дурным тоном и мещанством. Даже слова типа «е-мое» пишут через «е». Букву защищают только grammarnazi и литературные фрики вроде Фигель-Мигель. Но если мы посмотрим на защиту буквы «ё» не с точки зрения ее необходимости в языке, а с точки зрения поддержания социальных границ, то она оказывается крайне нужна.

Позиция нашего государства — это заимствованная позиция у СССР. Союз строился на базе пролетариата, и буква «ё» была там ключевым идентификатором. Российский министр культуры А. С. Соколов в интервью 2009 года также высказался за использование буквы «ё» в письменной речи. В Ульяновске установлен памятник букве «ё», который не считается могилой.

Генеалогия, род и родственники

I

…сейчас генеологи очень активно осваивают тему ДНК-генеалогии. Ты сдаешь свои биоматериалы из разных мест на теле, а тебе присылают подробную информацию расового характера — из каких регионов мира могли быть твои предки и кто еще носитель отдельных участков гена. Получается чаще всего презабавно. Ну и, разумеется, мне попадались случаи, когда фирма просто берет какую-нибудь мутацию, которая есть у половины человечества, выбирает пару европейских королей и пишет: «Вот ваши вероятные предки — так как содержат ту же мутацию».

Ген штука злобная. Поэтому народ тут же начинает дико гордиться своей «королевской» кровью со всеми вытекающими последствиями. Вы догадываетесь какими.

Но мне другое интересно. Чем вообще люди руководствуются, когда всем начинают показывать своих нобелей в числе предков и этим гордиться? Вот у тебя предки были королями. Да, не прямыми: у нас такие князья бывали, что всю округу осеменят пока правят (отсюда и слово «Киев» однокоренное тому, что из трех букв на заборе). На их фоне ты как себя чувствуешь? Нет ощущения, что ты продукт долгого и затяжного процесса дегенерации от князей до smm-менеджера? Вернее, конечно, «дегенерацией» это назвать нельзя. Дегенерация — это про гены, а фамилия — это социальный конструкт. Декультурации? Десоциализации?..

II

…вы думаете основной контингент генеалогических фирм это люди, которые хотят учредить свою фамилию? Ну там или хотя бы узнать о своём роде? Нет! Есть три основные причины, побуждающие человека рыться в архивах.

1. Наследство. Это понятно. Пытаются установить причинно-родственные связи чтобы получить бесхозно лежащие на банковских счётах деньги, получить приоритетное право выкупа родового имения, влезть в долю раздела наследства или каким другим образом поиметь честно нажитое предками.

2. Эмиграция. Это в России паспорта раздают кому попало. В других странах пристально следят за чистотой крови. Если у тебя были в роду поляки, которые обрюхатили твою прабабушку во времена Смуты, то запросто можешь получить «карту поляка» и стать добропорядочным гражданином Евросоюза. Ну а если не было, то можешь до кровавой пены доказывать, что проживал на территории Речи Посполитой — это не считается.

3. Могилы. Это тема новая. Общий смысл такой: если докажешь, что состоишь в роду с человеком, захороненном на центральных кладбищах Москвы, то получаешь участок захоронения в собственность. Опять же по прошествии не то 50, не то 70 лет в ту же могилу можно хоронить новых жмуров. И ты, как собственник могилки, можешь продать землю вообще сторонним людям. Стоит такой участок категории «премиум» около 2.000.000 рублей. Так что можете представить.

Правда сегодня пошла новость, что Министерство строительства и ЖКХ РФ подготовили поправки ФЗ «О похоронном деле». Поправки предусматривают введение «специального режима» на кладбищах, который запрещает совершать захоронения в могилы родственников. Но такие «негромкие» законопроекты могут два-три думских созыва пролежать на полке. Я когда в Думе работал, там законы ещё с 1993 года лежали. Так что бизнесу на могилках пока ничего не грозит…

III

…один из недавно прочитанных мною авторов обращает внимание на особую роль тётушек и дядюшек, на которую не обратил внимание в своей книге я. И это по-своему здорово, так как фамильная теория от этого только выигрывает.

Отношения родителей и детей настолько нагружены, что любое неудачное или неуместное вмешательство новых задач может привести к очень неприятным осложнениям. Буквально в эти дни в одном чате с моим участием обсуждают одного богатого американца, который на 12-летие не то внуку, не то сыну купил двух стриптизерш. Одни говорят, что все нормуль, нормальный мужик, а другие про падение нравов.

Вот, честное слово, некоторые вещи с родителями невозможно обсудить именно из-за того, что отношения с ними не для этого предназначены. Например, родители не должны заниматься сексуальным просвещением детей. Хотя бы потому что родители — не храмовые проститутки. Весталки должны такими вещами заниматься, не родители. Это дико неудобно и очень неприятно. Даже в лайт-версии — разговоре про тычинки и пестики.

Но поскольку у нас на храмовых проституток нигде не учат, а сам их институт разрушен новыми чванливыми богами, роль такого просвещения могут взять на себя другие неродители. Вот здесь дядюшки с тетушками просто незаменимы. Как и во многих других ритуальных вещах.

Вообще все ритуальное по хорошему должны исполнять неродители. Кроме специальных вещей, касающихся реактуализации мифа отца или матери (навроде благословения или усыновления). Дядя в этом смысле родственник, и потому не желает тебе навредить, но в то же время достаточно посторонний, чтобы не давать тебе поблажек на пути психологического и социального взросления…

IIII

…о зятьях, которые понимают, что делает тесть.

Одна из главных головных болей европейских династий — что политических, что в бизнесе — это зять, который ни черта не понимает что происходит. То есть ты такой строишь тысячелетнюю империю, а потом приходит человек, который говорит, что ваша дочь не должна больше быть «Оболенской», она должна стать «Дрищихиной», потому что он Дрищихин, его папа с мамой Дрищихины и они славный род, известный эпическим происхождением из деревни Нижние Дрищи. И что бизнес надо не так строить, а вот так, потому что он сам уникальная неповторимая личность и книжку по аджайлу прочёл. И кувалду кладёт на стол после работы, где у вас всегда столовое серебро лежало. Ну вы поняли…

Разумеется, всякая семья, а фамилия в особенности, пытались решать эту проблему.

Одни старались выдавать детей за кого-то из своего круга. Особенно фамилии. Другие выстраивали систему первичной фамильной социализации для всех, кто в фамилию приходит. Третьи создавали любопытные системы примогенитуры — кастильскую систему, прагматическую санкцию, местами матрилинейность даже. Ну а кто-то просто усыновлял зятя, давал ему фамильное имя и его делал своим сыном. Самые старые японские династии по пять раз к такому прибегали.

Собственно, европейцы так и не решили проблему. Они застряли между мезальянсом (зять становится частью фамилии со всеми страшными рисками так и остаться быдлом) и морганатическим браком (зять не становится частью фамилии, а дочь и их дети остаются). Собственно, сейчас к тому все и идёт. Учитывая, что браки живут недолго, зятя потом легко можно вычеркнуть из уравнения, дать детям фамильное имя. Система трансформируется куда-то в сторону матриархальности, матрилинейности и матримониальности.

Это я к чему все рассказываю. Недавно мой курс подарили человеку, чей тесть давно пытается создать что-то вроде фамилии. Праздники проводит, архив собирает. Но все наощупь и не по фен-шую. И вот появляется зять, который не только разделяет его стремление превратить семью в фамилию, но и вооружён соответствующими технологиями. Что ещё надо?..

V

…о фамилии и родственниках. Из всего, что касается фамильной темы, русскому человеку сложнее всего себе представить, что у римлян было ДВЕ системы родства, а не одно, как у нас. Агнатическое и когнатическое. Каждая из них обладала своими собственными координатами, своими отношениями, правами, своими формами обязательств, наследования и т. д.

Агнатическое родство — это как раз-таки фамилия, а когнатическое — род. И все, что мы пытаемся впихнуть по невежеству в одно родство, у них было разделено между этими двумя. Агнатическое родство это наследие и наследство, передача власти, политические права, члены фамилии, усыновления, образование, фамильная легенда, имение, а когнатическое родство — это генеалогия, кровные родственники, деторождение, замужество, корни, генеалогические древа, материнство, братья и т. д.

Если проблемы нельзя решить в одном типе родства, римляне прибегали к другому. Не зная этого, многие мои слушатели и задают вопросы типа: «кто унаследует мое дело, если сын не хочет?», «что делать, если мои родственники не хотят строить со мной фамилию?» или «можно ли вести дела с братьями?»

Агнатическое родство — это полностью дизайн. Самый нелепый способ распорядиться этими возможностями — это делать агнатическое родство точной копией когнатического. Ну то есть назвать родственников членами фамилии, дело передать как наследство (и ещё и разделить), а родовое имя сделать фамильным. То есть сделать карту полной копией территории. И наоборот, лучшее, что можно сделать, это отделить агатов от когнатов. Разделить сферы и начать управлять тем, чем управлять можешь.

Вот опять же моя любимая «Дюна». Атрейдесы — глава дома Лето не женился, сохраняя возможность политического брака, его наложница родила ему сына, которого он усыновил. Харконнены — глава дома при неясных обстоятельствах потерял дочь (наложницу Лето) и наследовал племянникам от сводного брата — Глоссу Раббану и Фейд-Рауте. Дизайн. Родство вообще глубоко вторично…

VI

…доносы — это тоже генеалогический источник и часто даже очень ценный. Вот донос на барона М.М.Врангеля (1874—1918).

О самом Михаиле Михайловиче известно немного, несмотря на его принадлежность к известной фамилии. Он был двоюродным братом Петра Николаевича Врангеля и внуком троюродной сестры Пушкина. С именами братьев Георгия и Михаила связаны последние страницы истории имений Терпилицы и Торосово, а также трагедия семейства Врангелей — в 1918 году бароны Георгий Михайлович и Михаил Михайлович были зверски убиты в своих имениях оголтелыми шайками большевиков.

О семье М. М. Врангеля сведений сохранилось еще меньше, чем о нем самом: две жены Мария Ловицкая (1885-) и Матрена Шувалова и две дочери Ирина (1909-?) и Ксения (1912-?).

После убийства барона, его имение было национализировано, а судьбы членов семьи в генеалогических источниках обозначаются вопросительными знаками.

И вот, как свидетельствует дело N156 ф.5344, 23 марта 1935 года в разгар волны кровавого политического доносительства старший сотрудник ППР завода №103 в искреннем и бескорыстном душевном порыве пишет заявление в партком, в котором сообщает: «Мне известно, что на ст. Горская, Владимирский проспект д.3, проживает бывшая баронесса Врангель Мария Васильевна, с ней находится дочь Ксения Михайловна Нейдорф и ее же дочь в г. Сестрорецке Ирина Михайловна».

О дальнейшей участи доноса и трех несчастных женщин, упомянутых в нем, материалы этогого дела умалчивают…

VII

…истории о наших предках и современных родственниках не все одинаковы по своему смыслу и моральному весу. Одни истории нас чему-то учат, другие не так полезны, но образуют систему, а третьи являются просто генеалогическим фольклором, который как вирус сам себя воспроизводит.

Вот недавний случай. Один мой родственник купил ниодимовый магнит. Это такой сплав, который магнитится лучше железа. Nb2Fe14B, если быть точным. Плашка в пять сантиметров диаметром выдерживает усилие в 80 килограмм. Да вы видели, наверняка. Из этих магнитов делают всякие головоломки.

Так вот, вышел он из трамвая и к нему этим магнитом примагнитился. Пришлось трамвай остановить. Да-да, трамвай на скаку остановил. Ну отодрал подол куртки потом как-то, в кармане которого магнит лежал.

В общем, это смешная и трогательная история, которая представляет чистейший генеалогический фольклор. Она ничему не учит, но ровно такие истории и передаются в нашем роду. И вытеснить их можно только созданием альтернативного канона. Правильно выстроенная фамильная легенда позволяет вычистить генеалогический фольклор, который веками бесконтрольно забивает родовую коллективную память, вытесняя из неё истории не столь яркие, но куда более важные и полезные.

Сегодня у абсолютного большинства людей там, где должна располагаться фамильная легенда, хранятся вот такие вот побасенки и анекдоты, превращающие и их собственную жизнь в такую же побасенку и анекдот. Несуразность коллективной родовой памяти делает и частные жизни несуразными и бессмысленными…

VIII

…когда я говорю о том, что фамилия это не род, не стоит воспринимать так, будто фамилия обязательно ваш род разрушит. Или что вы обязательно испортите отношения с родственниками, которые так и не станут членами вашей фамилии. Или что фамилия это обязательно какое-то приношение в жертву отношений. Очень много таких вопросов последнее время, так что попробую прокомментировать.

Я всего лишь пытаюсь сказать, что родство не так абсолютно, как мы все думаем. Во-первых, если мы знаем кто наш «дщерич», то он нам родственник, но если мы не знаем, и вообще это слово слышим впервые, то у нас нет родства с этим человеком. Уже чувствуете, да, что проблема не в общей крови, а в словах, которые мы можем просто не знать и не выучить?

А во-вторых, фамилия и род находятся в очень сложных отношениях. Они могут как полностью совпадать (да, никто не мешает набрать в фамилию всех своих родственников и только их), так и не совпадать вообще (одно семейство в моей практике есть, где фамилию строит глава семейства со своим зятем, овдовелой невесткой и ее приемным ребёнком — т.е. вообще никто никому не родственник). Но всегда надо помнить, что между этими крайними случаями огромное поле градиента.

Кому-то повезло с родом, и там что ни человек, то произведение искусства. Успешные, талантливые победители кого ни возьми. Очень редкий случай. Но точно такой же редчайший случай и когда родственники все полные ничтожества, которые ну вообще никак и ни на что не годятся. В большинстве же случаев и родственники не все образцы добродетели, и люди вокруг рода (родственники жены, зятя, двоюродной бабушки) бывают такие, что так и хочется объявить их его частью. Вот в таких случаях и пригождается фамилия, которая куда терпимее к непрямому генетическому родству.

Дефекты родства можно исправлять. А если вы хотите, чтобы ваши дети имели лучшие психологические и моральные шансы на успех, то такие дефекты и нужно исправлять! Но силами одной лишь концепции родства это сделать сложно. Она создавалась не для качества, а для количества. Уйчичи и дшеричи — это про количество. Но фамилия свободна от этого, она про качество. Которое с количеством вполне совместимо…

IX

…тут у меня интересный разговор по ДНК-генеалогии состоялся. Если кратко, то я отношусь к этой теме скептически. В первую очередь потому, что, начиная с XIX века генетические исследования постепенно прекращают существовать. Из-за развития частных форм миграции. В будущем генетических исследований просто не будет, так как распространение генов сложно будет локализовать. Уже сейчас армян или евреев по всему миру живет больше, чем в Армении или Израиле.

Во-вторых, если у тебя какая-то гаплогруппа, это вообще ни о чем не говорит. Можно построить на этом какие-нибудь спекуляции (например, расовые), и заявлять, что носители N1 умные, а A3 сильные духом, но это лишь спекуляции, замешанные в лучшем случае на статистике. Но обычно это просто набор дремучих автостереотипов. В любом случае все это дальнейшее развитие христианской мифологии о поиске в человеке души.

Ну и в-третьих, я отлично помню что до ДНК-генеалогии была другая мода. Перед тем как все увлеклись эксгумацией своих гаплогрупп в моде были детекторы лжи. Я даже застал эту моду и трижды проходил на детекторах обследования. А до них в моде было измерение лицевого индекса. А до него все сходили с ума по френологии, думали, что ямки и бугры на черепе определяют судьбу человека. Собственно, я не вижу разницы между воображаемой связью судьбы и гаплогруппы — с одной стороны — и воображаемой связью судьбы и неровностей черепа — с другой. Это для меня все формы интеллектуальной праздности вроде гаданий по внутренностям животных. За тем лишь исключением, что ДНК-генеалогия — это БУКВАЛЬНО гадание по внутренностям животного, а френология лишь метафорически.

Вполне допускаю, что знание каких-то аспектов своих ДНК кого-то освобождает. Даже могу гипотетически представить кого и как. Но однажды я встречался с одним новосибирским депутатом, и тот задал резонный вопрос: «И что мне это исследование даст?». Я не смог ему ответить, так как не мог (и сейчас не могу) ответить на этот вопрос самому себе. «Если у вас найдут еврейские гены, можете претендовать на израильское гражданство» — был моим единственным ответом в той ситуации…

X

…я некоторое время изучал опыт родовых и экопоселений, так как считал, что, возможно, именно там может быть успешный опыт фамильного строительства. Но меня он не впечатлил. Для организаторов родовая тема — это попытка сколотить себе стаю и получить власть, которой они не обладали «при жизни», для участников — способ сбежать от реальности, для риэлтеров — способ продать побольше земли.

Я всегда считал, что важным признаком движения проекта является появление новых людей. А всякое закрытое общество (во всяком случае не обладающее должной автаркией) неизменно вырождается в секту в широком смысле этого слова. Ровно как и происходит со многими родовыми поселениями. Так что общество без автаркии должно решать двойную задачу: одновременно удерживать внутреннюю структуру и открывать свои границы.

Я часто переживаю, что специальные задачи размашинивания человека требуют и специального языка (потому что язык обыденности для этого не подходит — он решает обратную задачу замашинивания), и поэтому со стороны то, что я и мы говорим не всегда понятно тем, кто не погружён в наш язык и нашу культуру…

XI

…не помню, делился ли я с вами этим наблюдением, или я это делал на одном форуме? В общем, такая тема.

Если вы Библию внимательно читали, то, должно быть заметили, что душеспасительные отрывки там занимают явно второстепенное место. В первую очередь Библия — это огромный список генеалогий. Целые главы там посвящены тому, кто от кого произошёл, кто чей сын, кто кому отец, кто с кем спал, кто от кого не смог забеременеть, кто кому брат — настоящий или наречённый, кто кому кого в кровать подложил, у кого сколько жён и наложниц было, от кого произошли какие народы.

Эпизод с вавилонской башней, с испытаниями веры, с вселенским потопом — небольшие интермедии между генеалогическими пассажами, где вереницей проходят причинно-родственные связи и их влияние на фэнтезийную вселенную мира Библии. Доходит до забавного: важный библейский сюжет умещается в два стиха, а окружён он двумя главами с перечисленными родами и описаниями родственных связей.

Думаете, в сюжете с Садомом и Гоморрой важна история уничтожения городов? Нет. Важно, что дочери с Лотом переспали и два народа от них пошло. Вообще, если взять за критерий именно затраченный объём, то будет очевидно, что важны именно родственные связи, а те библейские сюжеты, что в воскресной школе даются, это не вселенский план для человечества, а их фамильные легенды.

Поскольку в Библии, как тут меня на форуме пытались убедить, ничего лишнего нет, и текст полностью боговдохновленный, то очевидно, что уже в самом этом генеалогическом исследовании уже заложены все основания для будущих политических, геополитических, экономических и имущественных претензий. Причём как в той политико-экономической ситуации, так и сейчас, если вспомнить израильско-египетский обмен притязаниями.

Многие меня спрашивают как надо писать Белую книгу. Поглядите на Библию. Она сама по себе собрание Белых книг, а ваша будущая Белая книга — это и есть новая Библия…

XII

…это сегодня христианство выступает за семью и уважение к предкам. Начиналось оно с крестового похода против всего родового, так как видело в родственниках главную угрозу индивидуальному спасению души. «Не мир я вам принёс, но меч» — известные слова Христа, смысл которых в уничтожении (даже и насильственном) фамильной структуры римского общества. И, заодно, и родов — там где римляне не успели научить народы строить Фамилии.

Есть любопытная история как отельные регионы этому сопротивлялись.

Ирландская семейная структура II—III века н.э. — это сложная родовая сеть, уже начавшая воспринимать идеи римской фамилии. Кое-что уже внедряли. Частично им помогли в этом гностики, христиане-диссиденты, которые научили ирландцев особенным аллегориям, содержащим языческое космогоническое учение.

Это учение, тесно переплетенное с фамильными легендами местных правителей, сохранялось в замаскированной форме эпических приключений богов, богинь ранних героев и поэтов племени, в виде генеалогий богов, богинь и провидцев. Маскировка эта была настолько прозрачна, что любое (даже неирландское!) племя могло понять что к чему в идеологически нейтральном повествовании.

Была и специальная профессия шанахи, семейного историка, который рассказывал о предках вождя, которому он служил, пел по этим книгам песни героического содержания. Крупные эпические и, одновременно, генеалогические сказания были крайне удачным средством для распространения подрывных учений гностиков без привлечения к себе пристального внимания церкви, а заодно сохранения фамильной структуры ирландского общества.

Легко узнать в этом приеме Великий контракт (гностическое учение) и его связь с генеалогией (фамильная легенда).

К этому можно лишь добавить, что само искусство этих «белых книг» назывались «draoidecht». Или «наука друидов». И заключалось в особом шифровании — тайном огамическом письме, где в качестве букв использовались названия и листья деревьев. Вскоре и орден поэтов-провидцев стали называть «друидами»…

XIII

…когда ты заморочен на роде, а не на строительстве фамилии, то вынужден не назначать пробанда, а искать родоначальника. То есть действительно откапывать самого древнего человека, до которого можно только докопаться. Обычно это бесперспективное занятие, но иногда бывают занятные случаи.

Британская деревушка Чеддер известна знаменитым сыром и тем, что там был обнаружен целый скелет древнего человека, которого окрестили Чеддер-меном.

Впервые чеддарскому человеку сделали анализ ДНК из зуба ещё в 1996 году, а сейчас вроде что-то там уточнили и обнаружили, что он обладал голубыми глазами и кожей «от очень смуглой до чёрной». В том же 1996 году учёные целенаправленно искали потомков Чеддарского человека, и нашли кучу народа, в т.ч. в Австралии.

Тогда же появился и учитель истории на пенсии из Чеддара, утверждающий, что он прямой потомок этого самого Чеддарского человека. По новостям так получается, что он и правда один из тех потомков Чеддер-мена. И если внимательно приглядеться, то и правда одно лицо. Для генеалога это success story, для меня повод для шуток.

Собственно, главная проблема заключается в том, что кроме пятиминутки славы Чеддер-мен ему ничего не дал. Хоть бы каменный топор в банк положил! Сейчас бы проценты накапали чтобы всю солнечную систему купить…

XIIII

…когда торгуешь гербами, тебе все равно фамильные они, родовые или семейные. Лишь бы продавались. Но когда изучаешь вопрос, выясняется, что различия между фамилией, семьей и родом есть. У этих слов не только корни разные.

Фамилия имеет дело с членами фамилии, а род — с родственниками. И это разные категории людей. Членами фамилии не обязательно являются родственники. Ими также могут быть патриархальные рабы, животные-фамильяры, фамильный гений или вообще люди, ни в каком родстве не состоящие. Вроде друзей семьи. И наоборот, родственники — это проклятье. Их нельзя изгнать из рода или добавить в число родственников людей, ими не являющихся.

Собственно, этим мне и понравилась фамилия. Система рода в России перед глазами. Полный распад и дискредитация, а заодно придонная политика, культура и экономика. Система фамилий — это Запад (и местами Восток, где в том же направлении, но с огромными отличиями, развивалась социальная структура). Кое-где сохранились правящие династии, экономика держится на фамильных фирмах, а наука спонсируется фамильными фондами.

Есть и вполне ощутимая польза. Я веду свою фамильную традицию по материнской линии. Там же находится пробанд, Виталий Васильевич. Там же основной фокус фамильной легенды — интеллектуалы, врачи, депутаты, преподаватели. Я не мог бы этого сделать, если бы «возрождал род». Потому что рода у нас исключительно патрилокальные, патриархальные и патрилинейный.

По отцовской линии много очень хорошего материала для фамильной легенды. Например, два гроссмейстера — в шашки и шахматы. Или вот Дмитрий Трофимов (Дмитриев здесь в каждом поколении 1—2), с которого нарисован известный плакат «Ты записался добровольцем?». Или Илья Трофимов, член Туркестанского географического общества, автор книги «Хронологическая таблица мусульманских династий». Но я не связан обязательством сшивать грубым стежком эти отдельные кейсы в фамильную легенду в ущерб более целостной и самостоятельной материнской ветки. Они хороши только как существенное дополнение. И это возможно лишь в фамилии, не в роду…

XV

…фамилия — это форма владения миром. Владение миром требует от человека особых антропологических сверхкачеств, которые можно воспроизводить лишь в фамилии. Поэтому те, кто владели миром, строили фамилии, а те, кто строили фамилии, рано или поздно начинали владеть миром. Какой-то его долей.

Поэтому количество членов фамилии не так важно, и способ включения в фамилию (при условии, что он имеет мифоритуальное обоснование) не так важен. И вообще многое, что не ведёт к владению миром, не важно. Например, великость предков. Важны лишь устойчивые практики воспроизводства сверхкачеств. Великий контракт, фамильная легенда, фамильное образование. Все вот это.

Род — это форма экономической мобилизации. Когда тебе надо собрать урожай с поля нужны все свободные руки. Отсюда эти сложные системы родства, все эти «девери», «кумы», «шурины» (а заодно крестные отцы, крестные матери и крестные любовницы, когда некрестных не хватает), отсюда зашкаливающая ценность самого родства и крови.

Роду плевать на все эти великие контракты, легенды и образование, потому что никакие сверхкачества ему не нужны. Наоборот, нужны рабочие руки и худые мозги: чтобы больше работали и при разделе урожая не возражали. И ценность предков резко возрастает. Если мы все дети Ивана Иванова, то давайте засучим рукава и пожнём эту чёртову пшеницу.

И наконец семья. Семья — это технология разрушения родов, инертных в плане традиций своей экономической (и прочей) мобилизации. Родственники без рода. Ее использовали христиане для разрыва с языческим наследием. Ровно с той же целью использовали и даосы времён Воюющих Царств против родовых китайских культов. Поодиночке обращать в веру проще, чем целыми родами. И Советы использовали против уже христианских родов в начале XX века. И сейчас рыночники — против советских вертикальных семей (то есть тех же родов). Ну вы поняли…

XVI

…одно из основных отличий рода от фамилии заключается в том, что у рода нет начала. Кому-то это кажется чем-то хорошим, кому-то нет. Тут дело вкуса. Но у фамилии начало есть. Это пробанд.

Конечно, вы скажете, что у рода тоже есть начало — родоначальник. Но я возражу, что само слово «родоначальник» довольно новое. И не удивлюсь, если специалисты скажут, что это какой-нибудь уже постпетровский новодел, призванный решить проблему перевода на русский язык слова «пробанд».

И вот психология родового мышления многих заставляет искать предельную точку в роду. Найти первого человека, который слез с березы, чьим потомком они являются. Многие начинания в фамильном деле тут умирают: люди начинают искать первопредка, погружаются в глубину веков и возвращаться не хотят.

Вот откровения с генеалогического форума: «Я решила начать писать книгу о своей семье. И почти сразу столкнулась с проблемой. Пра-прародители и дальше — все понятно, пишем, что знаем. А то, что раньше? Прадеды, бабушки-дедушки, родители? […] Вместе с тем, история всех восьми моих веток — прабабушек и прадедушек — это истории чудом спасшихся, единственно выживших из огромных семей, единственных переживших геноцид, и мне кажется важным задокументировать это. В растерянности…»

Нет разрешения остановиться.

Вот в фамилиях пробанд это не первопредок. У него тоже были родители, а у тех свои родители. Но это не важно. Наша традиционная семейная структура не выработала языка для описания этого множества родственников, которые ради потомков должны уйти в тень. Может, слово «праотцы» подходит? «Пращуры»? Не знаю. Это родственники, но они не из фамильной легенды. Их заслуга в том, что они породили пробанда. Но только в этом. И она недостаточна…

XVII

…из прочитанных мною книг, посвящённых Роду, мне очень понравилась только одна. Понравилась серьезностью проработки темы, постановкой правильных вопросов, очисткой ее от всякой оккультщины. Это одна из фундаментальных работ Зигмунда Фрейда — «Тотем и табу». Все остальное — литературный мусор.

Почему род (в отличие от семьи, клана или фамилии) свойственен практически всем народам? Почему до сих пор мы говорим о «силе рода», об «энергии рода» и считаем обязательным «сохранение рода»? Фрейд объясняет. Род — одна из самых успешных технологий борьбы с инцестом. Без него никакая долгая память (в первую очередь память о причинно-родственных связях) не возможна. Только на его базе могло появиться табу на кровосмешение. Потому что невозможно создать никакое табу, если члены племени не помнят с кем можно случаться, а с кем нельзя.

Таким образом концепция рода не победила по всему миру. Это систематическая ошибка выжившего. А все разговоры о силе рода, энергии рода и т. д. это лишь мнемотехники, призванные мотивировать соблюдение табу. Ну, типа: «Если помнишь про род и не спишь с сестрами, будет тебе Сила. А если не помнишь, то не будет». И использовать выражения вроде «силы рода» по этой причине можно лишь в качестве метафоры.

С тех пор прошло 9000 лет, а род продолжает исполнять именно эту, одну единственную функцию. Защищает от инцеста. При том, что у нас уже давно есть куда более передовые объяснения почему этого делать не надо (рецессивные гены, инбредная депрессия, перехлест рецессивных гомозигот). А также куда более тонкие средства поведенческого регулирования (табу давно уже заменили законы, а Левиафан вытеснил общину). Да и сами причины запрета инцеста исчезли (в связи с новыми средствами контрацепции).

Это я к тому, что если у вас есть проблема инцеста, то действительно надо род строить. А если нет, то есть куда более эффективные средства для решения вопросов роста. Да, familia Romana в их числе и в их топе, почему я ей и занимаюсь…

XVIII

…отрывок из «Свободного владения Фарнхэма» о наследовании:

«Наиболее интересным для Хью (не считая того, что, как он выяснил, его статус согласно закону и обычаю равнялся нулю), была система наследования. Семья была всем, браки — ничем. То есть они существовали как таковые, но особого значения не имели. Наследование происходило по женской линии, власть осуществлялась мужчинами.

Это смущало Хью, пока, в один прекрасный день, все не встало на свои места. Понс являлся Лордом Протектором потому, что он был старшим сыном чьей-то старшей дочери, старший брат которой был Лордом Протектором перед Понсом. Таким образом, наследником Понса становился старший сын его старшей сестры — титул передавался от матери к дочери непрерывно и бесконечно, причем власть сосредотачивалась в руках старшего брата каждой из наследниц-женщин. Кем был отец Понса совершенно не имело значения, и еще меньшее значение имело то, сколько у него было сыновей, поскольку ни один из них не обладал правом наследования. Понс был преемником брата своей матери, его наследником должен был стать сын его сестры.

Хью понимал, что при подобной системе, брак никогда не смог бы играть хоть мало-мальски значительную роль — побочные дети вообще никакой сколь-нибудь значительной роли играть не могли — но СЕМЬЯ приобретала как никогда раньше важное значение. Женщины (Избранные) теперь никак не могли быть недооценены. Они обладали значительно большим весом, чем мужчины еще и потому, что правили посредством своих братьев — и религия признавала это. У единого бога — Всемогущего Дяди была старшая сестра — Мамалой Вечная… настолько священная, что ей даже не осмеливались молиться и имя ее никогда не поминалось всуе. Она просто была — Могущественное воплощение Женщины, которое дало жизнь всему сущему»…

XIX

…возвращаясь к теме рода. Мне многие говорят, что род и без фамилии — дело правильное и богоугодное. И я полностью согласен. Род изначально был создан для борьбы с кровосмешением и этим не только до сих пор ценен, но и ценность его возрастает с каждым годом. Достаточно внимательно новости почитать: то там дядя племянницу совратил, то тут брат с сестрой в постельные игры заигрались.

Раньше была очень сложная и развитая система родства, которая запрещала браки, если решившие пожениться вообще находятся в каком-то родстве. Пусть и пятиюродном. Сегодня система родства куда проще, а контроль куда слабее. Юрист-недоучка с замашками сына замминистра, не способный отличить Право Ярославича от Венского статута, без опыта работы и с претензиями на зарплату в полмиллиона в месяц — продукт такой эндогамии внутри неблизких родственников.

Названия родственников в системе родства хранят названия сексуальных отношений, которых когда-то победили с помощью технологий рода. Невестка, сноха, свояк, сношенница — они указывают на то, что эти родственники до применений технологий рода спали не только с мужем или женой. И, видимо, много после применения этих технологий. Достоверно известны практики «снохачества»: если замуж выдавали малолетку, ее супружеский долг временно исполняла теща, или свёкор пользовал невестку, отправляя сына в армию или вести бизнес в городе.

Сегодня христианство (пусть и в своей протестантско-атеистически-гуманистической перверсии) окончательно добивает языческие родовые практики, оставив от рода только его жалкую тень. И до этого победа над инцестом и инцухтом никогда не была полной, и теперь уже не будет. Но если у кого-то проблема инцеста стоит остро, что-то из практик рода мобилизовать можно.

Единственное, для чего род и родственники точно непригодны — это для совместного бизнеса. Вам любой бизнес-консультант приведёт кучу примеров неудачных бизнесов и доводов, почему с родственниками вести дела нельзя. И наоборот, родственников, преодолевших родство, ставших фамилией, сумевших построить бизнес…

XX

…почему я довольно скептически отношусь к днк-генеалогии. Вот вам история с группы в фейсбуке.

Заходит туда некая Ирина и постит примерно следующее. Уважаемые, мол, ДНК-эксперты! У меня в ближайшем круге около 20 шведов и датчан по маминой линии. Причем с 15 из них идет полная триангуляция: от 6сМ до 21,1сМ! Ещё 7 человек с триангуляцией 21,1 сМ. Мамины линии исследованы до прадедов на 100%, далее, за исключением некоторых женских линий, тоже очень много известно, но никаких шведов в роду нет ни по документам, ни в помине. А цифры показывают, что шведы были на уровне прапрадеда. Есть отставные унтер-офицеры среди родных братьев прямых предков, есть прадед, отслуживший в императорской армии 25 лет (но те мифические шведы — это точно не его ветка). Вот и получается, что откуда взялись шведы и примерно когда — непонятно.

Другая заходит. У меня, говорит, 1% азиатских генов. Пишут, что это «хмеры» (повторяет пару раз — «хмеры»). Расспросила фирму подробнее, они сделали коррективы, указав, что это «сибирские гены». В Сибири, по слухам, у неё есть родственники, дальше расспрашивать не стала. Версия «хмеров» отмерла.

Обеих спрашиваю: дали вам что-нибудь результаты исследований? До уточнений о шведах, хмерах и эльфах в роду и после уточнений? Нет, говорят. Только время потратили.

Нельзя сказать, что днк-генеалогия совсем бесполезна. Если у вас в роду были шведы, эльфы, дриады и прочая генетическая экзотика, то днк-тест подтвердит, что это не бабушкины сказки. И это важно, если фамильная легенда строится вокруг этой экзотики. Важно тем, что если в следующих поколениях появится паршивая овца, то она не сможет с помощью днк-теста вашу фамильную легенду опровергнуть. Мол, не было дриад в роду — вот вам справка, жрите. Но кроме этого сугубо специфического случая днк-тесты бесполезны…

Исправление имен

I

…никак не могу подобрать точный термин для семей (и фамилий), которые находятся в синтетических отношениях с Машиной. То есть про них сложно сказать, что они живые в полном смысле этого слова, но ещё и не распались. Я для этого использовал термин «циррозный семьи», но ассоциации возникают не совсем те.

В чем смысл? Я объясняю совместную деятельность семьи на примере печени. Когда печень здорова, там очень много здоровых клеток и совсем чуть-чуть соединительной ткани между ними. Но когда владелец печени начинает злоупотреблять алкашкой, его живые клетки печени умирают, а новые зарождаться не успевают. И их место занимает соединительная ткань. Это, собственно, и есть цирроз печени. Когда соединительная ткань замещает собой живую — не то на треть, не то на половину — печень перестаёт функционировать и умирает.

С Машиной то же самое. Не могут родственники договориться — впускают в свои отношения соединительную ткань в виде суда, банка или юриста. То есть они призваны, конечно, соединять — ткань-то якобы соединительная. Но на деле происходит замещение, а от семьи ничего уже не остаётся, одно название.

Сторонние акционеры замещают членов семьи в совете директоров, суд замещает семейный совет за обедом, детсад замещает воспитание детей родителями или предыдущим поколением, закон и указы правительства замещают внутреннюю семейную или, скорее, уже фамильную этику и эстетику. Цирроз семьи.

Терапия, соответственно, обратная. Прекратить пользоваться анастезирующей (ну то есть алкогольной) функцией технологий и максимально изгонять Машину из отношений внутри семьи. А если у членов семьи понимания недостаёт, то вставить патчи, которые не дают им прикладываться к неупиваемому шкалику Vodka ex Machina. Лайфхак, который мне подарили представители Ротшильдов: в завещаниях прописать, что если члены семьи подают друг на друга в суд, они автоматом перестают быть бенефициарами трастов, фондов и исключаются из цепочки наследования…

II

…в обычной семье пара очень нагружена: все, что должна была делать фамилия, теперь вынуждены делать муж с женой. Финансовые вопросы, правовые, имущественные, сексуальные, связанные с воспитанием детей. Не удивительно, что браки лопаются как мыльные пузыри от такой нагрузки.

Однако долгое время малые семьи сохраняли стабильность благодаря тому, что часть функций на себя брали социальные институты и машины. Например, крестный отец и крестная мать — это такие эрзац-родители, которые снимают часть нагрузки с родителей, пока те работают в поле и добывают прокорм. Выполняют функции, традиционно лежащие на других членах фамилии: воспитание, развитие, ритуализация жизни.

Сегодня нет ни той церкви, ни социальных институтов. «Крестный» это практически никто. Само собой, никто не знает что должен делать крестный и нет никакого такого курса, на котором воспроизводят крестных. 85% всех функций крестного сегодня — это выпивать и рыбачить с папой.

Интересно, что функция сохраняется, и место вакантно. То есть технически несложно придумать такой институт как «крестный родитель», и он будет пользоваться успехом. Просто никто до сих пор за это не взялся. А задача-то по-настоящему фамильная!

Да, мой крёстный спился, а крестная из окна выбросилась. Ну это вы и так поняли. Кризис институций…

III

…я использую в своем исследовании слово «фамилия» вместо слова «род», потому что когда человек говорит слово «род», он совершает эпистемологическую ошибку. Она не позволяет ему что-то строить, а заставляет его что-то «возрождать». А это ошибка, которая приводит к тупиковым действиям.

Итак, «фамилия» — это изначально концепция familia Romana — римское представление о том, как строить собственную фамилию. Я взял ее за основу своих исследований, так как только римляне в наиболее полном социологическом, политическом и правовом виде сформулировали, чем должна стать «нормальная семья». На втором месте Конфуций, но его идеи в данном случае не так интересны.

Позже эту концепцию присвоили северные германские варвары и превратили ее в аристократическую династию. А потом ее «выкупило» у аристократии третье сословие и превратило в бизнес-династию. Иногда эта концепция доходила до крестьян, но мало и ограниченно. Там продолжали большей частью заниматься «родом». То есть подходили с позиций сохранения, а не дизайна. И все эти крестьянские рода, естественно, выродились. Сохраняй — не сохраняй, а энтропия — это энтропия.

До некоторых практик того, что римляне понимали familia Romana, додумались и в других частях света. Их династии бывают причудливо похожи на европейские. Но не в таком полном виде. Это мы в своей теории тоже используем, но основа все же римская. Так что можно сказать, что мы изучаем и восточные «протофамилии», но для простоты так и говорим — «фамилия». И «династия» иногда, если люди концепт familia Romana не сразу понимают…

IIII

…о браках по расчёту и по любви. Последнее время вся лента завалена постами о браках по расчёту и какой это ужас. В этих постах практически всегда одна идеология и почти никаких фактов.

Само собой разумеется, авторы считают браки по расчёту заведомо несчастливыми. И их не смущает, что браки по любви настолько нереально счастливы, что каждый второй разваливается под давлением своего «счастья» через три года. И то, что браки по расчёту, судя по всему, не разваливаются НИКОГДА. Я честно пытался вспомнить или найти хоть один случай, но не смог.

Вторая дичайшая глупость, которая обычно звучит по теме — это то, что браки по любви психологически более здоровы, чем браки по расчёту, которые-де эмоциональное рабство, терпение, бесконечный невроз и т. д. Хотя достаточно посмотреть на современную версию психологического здоровья, и мы увидим, что в браке по расчёту она уже есть, а в браке по любви это здоровье ещё надо достигать.

Ревность, претензии, кто кому и что должен, кто такой, а кто не такой, «я не за такого выходила», несоответствие чьим-то стандартам и ожиданиям, проблемы с принятием, «он не уделяет мне внимания», дележка обязанностей, кредиты и пени по супружескому долгу, остывание чувств с необходимостью их освежать, неспособность прощать измены — все это родовые проблемы только и исключительно браков по любви. Я далек от мысли, что именно любовь создаёт эти проблемы, но и такое мнение тоже есть.

Ещё раз подчеркну. Я не против любви. Но считаю ее бонусом ко всему остальному. В первую очередь, к фамилии, разумеется. А фундаменталистам любви хочу напомнить слова венгеро-американского психиатра Томаса Саса: «Для семьи душевнобольного, а также и для общества, его болезнь — проблема; для самого больного — решение». Такова и клиническая картина любви…

V

…одним из первых вопросов, который мне задают на всяком интервью, это что я понимаю под «фамилией».

Есть слово «фамилия». Оно в русском языке с повреждённым смыслом. Звучит как фамилия (в смысле — «династия»), а означает совсем не династию. Означает last name, surname, cognomen. Дополнительное имя. И поэтому постоянно приходится объяснять, что я под словом «фамилия» понимаю не «Иванов», «Петров» и «Сидоров», а familia Romana.

И, соответственно, просьба: «Назовите свою фамилию» — требует ответа не «Иванов», а «я принадлежу к Ивановым» или «я из Ивановых». И в случае если существует несколько фамилий с одним фамильным именем, то ответ будет: «Мы — Ивановы. Из Иваново». То есть с добавлением топономена. Соответственно, «Ивановы» — это не фамилия (династия), а лишь фамильное имя. Это если за ним действительно стоит фамилия. А так как фамилии мало у кого есть, то и имя это лишь родовое. Род есть у всех.

Ну а само различие между фамилией (династией) и фамилией (родовым именем) отлично иллюстрирует анекдот:

«Будучи проездом в Нью-Йорке, Стравинский взял такси и с удивлением прочитал на табличке «Stravinsky’s taxi».

— Вы не родственник композитора? — спросил он у шофера.

— Разве есть композитор с такой фамилией? — удивился шофер. — Впервые слышу. Стравинский — фамилия владельца такси. Я же не имею ничего общего с музыкой. Моя фамилия — Страдивари»…

VI

…не проходит ни одной встречи с аудиторией, чтобы кто-нибудь не возразил на ней или позднее в кулуарах, что фамилия — это несвобода и обуза, которая только мешает человеку реализоваться.

Но я и в своей книге и в своих выступлениях доказываю, что вопрос фамилии как формы несвободы если и появляется, то только на стадии вырождения фамилии, когда у ее членов появляется импотенция ко всякому фамильному свершению, на стадии распада мифоритуального туннеля, когда он не даёт уже никаких выгод, а только требует расходов, на стадии распада фамильной легенды, когда она уже не воспроизводит благородных людей, победителей.

В остальных случаях нет, потому что фамилия это инструмент. Примерно как молоток. Когда делаешь шкаф или полку, он просто необходим. Оно, конечно, можно склеивать деревянные доски соплями или вбивать гвозди кулаком, совершая чрезмерное телесное усилие, но молотком проще и быстрее. С помощью такого «молотка» Джордж Буш-младший стал президентом, хотя не обладал ни внешностью, ни умом, ни харизмой, а Никита Михалков, режиссёр довольно средней руки, равно как и актёр, стал первым человеком в киноиндустрии.

Но если человек не собирает никакую полку, и вообще у него нет никакого стоящего дела, а все прочие дела это лишь коротание времени в ожидании rigor mortis, то понятно и его нытьё о том, что молоток лишь только оттягивает карман и бесполезен, что время молотков прошло, что молотком пользуются только дураки, а полки появляются сами собой — растут в магазинах по весне…

VII

…базовой метафорой к семье, роду и фамилии в Европе традиционно было дерево. А проблема всех метафор в том, что они требуют переноса свойств метафоры на объект, к которой она является базовой. Например, если метафора «спор — это война», то и задачи в споре сводятся к стратегии, победе, удержанию позиций, превосходству, вооружению. И раз базовая метафора «род — это дерево», то и представления о роде, семье и фамилии сводятся к тому, чтобы они как бы росли сами, «естественно», и в этот процесс не надо вмешиваться, максимум — поливать и удобрять.

Стоит отдельно уточнить, что это всего лишь глюк и когнитивное искажение, поскольку род, семья и, тем более, Фамилия сами ничего не делают. Это результирующий эффект от усилий отдельных людей. А дерево нет, это не плод усилий разных веток. И поэтому в том случае, если люди целенаправленно не заняты строительством рода/фамилии (и не время от времени, а постоянно), то и дерево получается больше похожим на вьющуюся лозу, точно повторяющую линии культурно-экономического ландшафта. Ровно таким образом, каким и описывает антропологию семьи Фридрих Энгельс в «Происхождении семьи, частной собственности и государства». Позиция «само вырастет» вообще очень удобная, так как ее смысл в том, чтобы переложить усилия на кого-то другого. На вселенские энергии, кармический круги, социальные службы, богов и господ — в зависимости от типа любимого фэнтази. Ее любят практиковать люди, которые в семье на последних местах и чей голос и мнения не особо учитываются при принятии решений. И отсюда растёт проект «Суверен» — средства вывода таких людей на передний край в семье, чтобы у них появились средства и вес для реформирования семьи, превращения ее в Фамилию.

И вот когда человек перестаёт «расти» сам, перестаёт рассматривать свою жизнь как независящий от его усилий процесс, он перестаёт и свой род, семью и родственников рассматривать как ещё один сорт древесины. Связь между своими усилиями и качеством жизни становится в его сознании прямой и приходит понимание, что строить Фамилию куда интереснее, чем ждать, пока она вырастет сама (и ежечасно трястись, как бы ее не сожгли тундровые пожары да не вывезли бы китайцы)…

VIII

…единственный политический выбор, который я могу сделать — это выбор, продиктованный моим делом. Но это сложно, поскольку нет политиков, которые могли бы и вообще хотели выступать за фамилию как за базовую ценность, и на этой ценности строить свою политическую программу. Во многом поэтому я иногда задумываюсь о том, чтобы написать такую программу — как бы выглядит мир, дружественный для становления фамилий. И может быть когда-нибудь напишу.

Но пока ситуация такая, что кандидаты в целом солидарны с темой семьи, но выводят из неё какую-то ахинею.

Одни относятся к семьям как к племенному скоту: разглагольствуют о демографии, приросте населения. Я с некоторыми поговорил. Говорю: «А вы не думали, что количество вообще не имеет никакого значения? Может надо задумываться о качестве?» — отвечают: «И качество важно, и количество». А глаза пустые. Качества нет у них самих. Я понимаю, когда респонденты опросов отвечают почему они третьего ребёнка (по залету) родили. Рационализируют: «Ну мы это, за улучшение демографии». Но не политики же!

Другие всячески за семью, но меры предлагают прямо противоположные, нацеленные на разрушение семей. Повышение размеров пенсии, пособия матерям/отцам/детям, больше детских садов. Эти вообще не понимают что именно разросшаяся социалка создавалась для разрушения дореволюционных семей, и сейчас продолжает работать против образования новых.

Третьи мыслят семьи не как производителей прав, а как их акселераторы. Единственное, что их этого вырастает — семьи начинают ещё больше регулировать. Не удивительно, что из года в год государство все больше вторгается в сердце семьи, и больше никто не считает, что семья вообще нужна. Через неё в твои дела лезет государство. Иногда шучу: «Внесите в программу: семья должна обладать правом убежища от уголовного преследования». Кандидатов трясёт…

IX

…правящий и бизнес-класс обычно более-менее отчётливо понимают выгоды фамилии, поэтому когда рассказываешь им про фамилию, они слушают с большим интересом. Рабочийкласс нет. Даже если выходец из этой среды и зарабатывает какие-то деньги, его установки редко меняются. Эта проблема в моем опыте имеет ряд измерений.

1. Люди, нуждающиеся в социальной защите, редко способны создать фамилию. Поэтому в общении их очень интересует как фамилия их защитит. Мысль о том, что на первых порах им самим придётся защищать фамилию, кажется грустной, и они ее избегают. Люди, способные к социальному наступлению, знают что даст им фамилия, их интересует как ее воплотить.

2. Этика рабочего класса подразумевает борьбу за равенство и похожесть. Даже если выходец из этого класса «будьсобойщик» и всячески прокламирует уникальность, это чаще всего означает, что он просто пытается порвать со стандартами класса своих родителей («сераямасса, смотрящая телевизор и голосующая за Путина») и соответствовать стандартам класса своих друзей из мелкой буржуазии. Это ложная уникальность. Фамилия требует подлинной уникальности, а на это выходцы из пролетарской среды эстетически редко способны.

3. Классы, не привычные к сражению и победе, плохо понимают, что гарантировать победу невозможно. Поэтому пролетариат озабочен собиранием гарантий для своих действий. Не только внешних, но и внутренних. Все это ЗОЖничество, мотивашки и саморазвитие чаще всего — требований гарантий эффективности от своего тела. Соответственно, и слова «риск» и «ответственность» в их лексиконе отсутствуют. В фамилии они тоже ищут гарантий: гарантий что вообще получится, жизнеобеспечения, преданности детей — не очень понимая что ты либо игрок, либо инструмент. Игрок может как выиграть, так и проиграть, но инструмент проигрывает всегда. Его для этого и создали: лопата создана чтобы погнуться во время раскопок. Лопата не победитель и у неё нет фамилии. Может быть только род вещей под названием «лопата». Поэтому у пролетариата нет фамилий, а есть дети, подход к которым как к говорящим орудиям труда.

4. Высшие классы понимают, что есть вещи важнее собственной жизни, поэтому им проще смириться с тем фактом, что хотя эффект от фамилии проявится при их жизни, все же главные выгоды от неё получат последующие поколения. Пролетарии же — патологические выживальщики. Иным даже невыносима мысль о том, что из дети будут жить лучше них. Они хотят эффекта здесь, сейчас и в максимальной интенсивности, а при первых трудностях говорят «ну не, это не работает». Это, понятное дело, фамильному делу только мешает.

Поэтому первое же дело при учреждении фамилии — это решить для себя классовый вопрос. Я не знаю как его решить, но есть идеи…

Фамильные добродетели

I

…особые фамильные ценности, от которых в народе остались только одни названия — честь, достоинство, благородство — не лежат в предметном мире, и поэтому обрести их можно только в какой-то игре. В отличие от других, которые в народе сохранились — вроде мужества или правдивости.

Мужество большей частью майнится на войне или в уличных драках (и то и другое ни что иное, как игра со своим сценарием и драматургией), но и в быту полно поводов чтобы намайнить себе немного мужества. Например, кинуться спасать человека из обрушающегося дома. Правдивость майнится в игре под названием «суд», но не только. Можно быть правдивым перед собой или богами, в молитве.

С достоинством же все абсолютно не так. Оно майнится только в игре, и для этого аристократия, а позже и буржуазия создавали целые системы игр, из которых их участники выносили свои новые качества.

В обычном мире достоинство или честь взять абсолютно негде. Также как и, например, красоту. То есть можно себя убеждать, что природа — это красиво, когда тебя слепни кусают, но по-настоящему она красива только после обработки фотошопом. То есть в виде воссозданной симуляции (то есть игры эффектов). Бал или светский раут — это такие же симуляции, в которых майнят красоту. И вот также как на балу майнят красоту, также там майнят и достоинство, и честь, и обходительность, и благородство. Потому что больше негде.

В таких играх есть заигравшиеся, утратившие связь с реальностью, есть убогие, которые в игру никак не могут включиться, но есть и те, кто добывает новые качества в играх, а потом с их позиций преобразует свою социальную и материальную реальность. С их деятельностью и связан золотой век каждой культуры, какую мы только знаем…

II

…фамилия, строго говоря, единственная альтернатива национальному государству. Не свободные рыночные предприниматели, не общественные организации и не невидимые агенты рынка. Везде, где нет государства, всякий порядок так или иначе держится на фамилии.

Противоречие между state order и ordo familia обнаружить не так уж и сложно, если знать, куда смотреть. Например, вы замечали насколько при всей своей противоположности утопии и антиутопии единодушны в том, чтобы в мире не было ни фамилий, ни даже обычных семей? Томмазо Кампанелла, Томас Мор, Михаил Замятин, Джордж Оруэлл, Олдос Хаксли — все они разделились по разные стороны от того, каким должен быть мир и каким он быть не должен. Но и те, и другие считают фамилию слишком опасным явлением, угрожающим как правильному устройству мира, так и неправильному. Врагом всякой социальной проектности!

Логика мира-машины очень проста. Она всегда все захватывает в интересах управления и контроля, и только Фамилия — это то, что никогда ей не сдаётся. Контроль государства над фамилией это всегда ее распад. Как только мы находим фамилию, совращенную машиной, то тут же обнаруживаем, что это уже не Фамилия. Она находится в мемориальной стадии. Ещё помнит, что она таковой была когда-то, но сейчас уже нет. Классический пример легко узнаваем по фразе: «У нас в роду были дворяне…».

И наоборот, единственное, что стоит на пути безграничной экспансии Машины — это Фамилия.

Мне постоянно говорят, что миром управляют 200 банкиров-жидорептилоидов. И что именно они виноваты в том, что Машина уже указывает какой валежник собирать и какую дождевую воду пить. По мне так и хорошо бы, если бы управляли. Если по какой-то причине людям не воткнут в глотку шланг питания, а в зад шланг калоотвода, как это происходит в антиутопии сестёр Вачовски, то только потому что какая-то Фамилия скажет на такое предложение «нет».

Хотя, как я писал раньше, все эти разговоры про масонов — это фантомные боли в том месте, где над человеком нет господина…

III

…браки распадаются так часто и быстро не столько потому, что в них нет практического смысла или их заключают в невменяемом состоянии, сколько потому, что давление на брак растёт обратно пропорционально силе фамильных структур, в рамках которых брак заключён.

То есть если брак так или иначе идёт в фарватере фамилии (пусть и угасающей), то какие-то проблемы с деньгами, сексом, детьми или любовниками не так критичны, чем если бы брак был сам по себе. Метакаркас, экзоскелет, удерживающий брак, во втором случае отсутствует, брак получает вызовы своей целостности буквально со всех сторон. Мало денег это проблема, много денег — проблема, есть дети — проблема, нет детей — проблема, мало секса — проблема, много — тоже. И если мы посмотрим на список причин, почему у которого-то распадается брак, то увидим, что этих причин тьма-тьмущая. Посмотрите опросы! Брак может развалить практически ВСЁ!

И наоборот. Фамилии разваливаются по совокупности причин. Причём совокупности немалой, где сразу несколько структур дают критический сбой. Брешь в мифоритуальное туннеле, дефект великого контракта, разорение в фамильном деле — выход из строя сразу нескольких систем этого экзоскелета даёт и развал фамилии. Сбой в чем-то одном такой катастрофы не даёт.

С этой точки зрения забавно слушать всяких психологов по отношениям и семейной жизни, чья задача по сути сводится к тому, чтобы бегать вокруг брака и отводить от него угрозы, которые возникают постоянно. Многие возникают как раз не без участия самого психолога. И, поскольку браку угрожает ВСЁ, работа психолога тоже будет как минимум продолжительной. А может и постоянной.

Когда же психолога прижимаешь к стенке и спрашиваешь чего же не хватает чтобы раз и навсегда решить проблему неустойчивости брака, он не знает что ответить. Потому что не понимает фамилию. И он бормочет общие слова: счастье, осознанность, близость, принятие, любовь, синергия. У большинства из которых даже словарных определений нету…

IIII

…купцы и промышленники Второвы породнились в свое время с текстильными фабрикантами Коноваловыми и Коншиными. Другая могущественная фамилия, Морозовы, состояли в родстве сразу с несколькими конкурентами, превращенными в деловых партнеров с помощью матримониальных комбинаций, — Симоновыми, Рахмановыми, Солдатенковыми, Зимиными, Хлудовыми. В свою очередь, фамильное дело Хлудовых благодаря такому явлению как брак перешло к их родственникам Найденовым, которые породнились с московскими купцами и меценатами Бахрушиными. Сами же Хлудовы состояли в родстве еще с владельцами Трехгорской мануфактуры Прохоровыми. Родственные отношения связывали Гарелиных с Грязновыми, Лосевых с Никитиными, Строгановых с Каменскими и Демидовыми (последних — с Абамелик-Лазаревыми), Третьяковых с Борисовыми и Боткиными, Боткиных со Щукиными и Гучковыми, Мамонтовых с Якунчиковыми, Алексеевых с Четвериковыми.

Расскажи теперь как тебя достали конкуренты и ты не знаешь как отвоевать у них рынок;)…

V

…в период, начиная с Пётра I и до конца XIX века, в Россию хлынула волна гастарбайтеров из Европы, среди которых были представители мало кому известной династии фон Маннов. Разорившееся семейство, тем не менее, обладавшее дворянским достоинством.

Во времена Российского подданства они не обрусевали, как некоторые, сохраняя фамильную легенду и традиции в неизменности. Пока фон Вессены превращались в Фонвизиных, а фон дер Васе — в Дервасов. И лишь когда началась Первая Мировая война, семейство сменило фамильное имя на «Фоминых», чтобы избежать опасности стать жертвами германофобии.

В обычных семьях люди в такой ситуации так и остаются «Фомиными». И большая часть того семейства так и не сбросило камуфляж, оставшись советскими люди с зауряднейшим родовым именем. Но небольшая часть из них эмигрировала в Восточную Германию и вернула фамильное имя «фон Манн». Мыслить фамильно — это мыслить другой размерностью времени и помнить с чего все начинается, куда идёт и кто ты такой…

VI

…дети вообще не очень ценят те блага, которые есть в семье (и тем более фамилии), пока не сталкиваются с изнанкой мира. Это, правда, поздно бывает. Они тогда понимают, что родители правильно все делали, просто они этого не понимали. И я вот так же в своё время не ценил, и мои дочери, видимо, тоже не догоняют. Это нормально.

Когда дочь опять начала ныть как ей плохо живётся, мы с Верой подняли тему детского садика. Говорю, ты тут рассказываешь как тебе плохо и как тебе все жизнь испортили в твои пять лет, это ты просто в садике не была. Отдадим в садик. На полгода всего, просто чтоб ощутила на себе как жить не в семье.

Нинада в садик, отвечает.

А я: ну а что? Исключительно в экспериментально-ознакомительных целях. Там тебя незнакомые люди будут кормить по часам, причём не спросив тебя что ты хочешь есть. Другие незнакомые люди будут тебя посреди дня спать укладывать. Это мы тут тебе и готовим, и мультики ставим. Там — не будут. Брат, мол, твой ходит в садик. Давай, говорю, пару звонков сделаем главе муниципалитета и депутатам, и устроим тебя в его группу. Полезный опыт суровой казарменной жизни.

Всю неделю потом вела себя тише воды, ниже травы…

VII

…о реальности фамилии. Вчера более близко познакомились с человеком, который однажды услышал мой подкаст о фамилиях, потом на встречу приходил, но мы до этого очень шапочно общались. Сам он из Эстонии, этнический немец. Начитан. Энгельса того же читал, разбирался в геополитике, во многих довольно непростых вещах, знаком с историей.

И в семействе у него многие вещи буквально совпадают с тем, о чем я в книге пишу. Говорит, что он на тему семьи много чего читал, разбирался, и книгу мою так купил, посмотреть, ну что ещё можно по этой теме услышать. Хотел быстро прочесть, но затормозился, так как моя теория сильно отличается от того, что в массе своей написано на рынке.

Теперь читают всей семьёй, потому что для кого-то описываемый мною мир фамилий это больше фэнтази. У них же старые вещи, внедрённые предками и действующие до сих пор, показывают, что теория верна. Совпадают и отчётливо указывают куда можно двигаться дальше. Например, у них есть «день семьи», когда они собираются раз в год в Эстонии. Давно. Задолго до моей книги.

То есть (тут понять надо) до книги это было чудачество, а теперь это единственное, что и имеет значение. И вот так многое, говорит, совпадает. Но и что-то для него было абсолютно новым — вроде дихотомии Гена и Машины.

Хороший и прекрасный случай, когда я могу ответить на вопрос есть ли в России фамилии. Вот кто-то сохранился в местах удаленных, куда советская власть пришла позднее всего и где не все выжгла напалмом. Плохо ли, хорошо ли, все сохранил или не все — это уже вторые вопросы. В гости приглашал пообщаться с родственниками и рассказать о том, как они живут. Я их там уже задам. А на первый вопрос я ответ получил. Вот пример как люди думают и живут в сторону фамилии. И я им своей теорией дал вооружения…

VIII

…о любви и фамилии. Есть какое-то устойчивое и неискоренимое убеждение, что я своей фамильной темой продвигаю моральную легализацию института любовников и любовниц. Пять лет прошло, но мне до сих пор предъявляют.

При этом довольно парадоксально видится именно то, что любовницы плохо потому что они разрушают семью, но при этом я как раз против разрушения, я как раз за «семью в полной комплектации» — с нормальными оношениями, фамильным делом, смыслом жизни и прочими вещами, с которыми в семьях сейчас как раз недокомплект.

Но одна из важных мыслей была следующая. Удивительным образом маргинальное брачное поведение в XX веке стало обязательной культурной нормой. Это я про брак по любви. До XIX века более нелепого основания для брака придумать было сложно. Все эти рыцарские романы — не более, чем шок-контент в духе «50 оттенков серого». Для любви были любовницы, дамы сердца, прекрасные леди, которым шевалье приносили клятвы доблести, храмовые проститутки, в крайнем случае. А брак был совершенно для другого: для владения, наследования, жизни.

Сейчас это маргинальное основание для брака стало чуть ли не единственным, а проститутки и дамы сердца из мейнстрима, наоборот, ушли куда-то в область маргинальных значений. И от такой перверсии браки и сыпятся. Потому что дом надо строить с фундамента, а не с крыши. Брак по любви — это строить с крыши. На женских форумах посмотрите: кто пытается визуализировать любовь и заботу в виде логотипа, то там всегда, пара, накрытая крышей.

Это я к чему? Сердечные дела — это стихия. Она приходит и уходит, а потом снова приходит. Ну как огонь. Вы на земле хотите дом строить или на огне? Если на огне, то вам надо очень много топлива и хороший колун. Брак по любви — это 20—30% времени вам надо разжигаться розжигом, каждый день, годами. А если не хотите тратить время на истопные работы, то надо строить на земле. Тогда Фамилия и все ее технологии. И любовь, счастье и все остальное должны быть следствиями брака, а не его причинами…

IX

…о первородстве. Я довольно часто слышу, что миф — это детство человечества, что разум позволяет расколдовать мир, перевести его из мифических категорий в логические. Но на практике мир не расколдовывается, он переколдовывается. В новые, чаще всего коммерчески-ориентированные мифы. А некоторые из старых мифов и не собираются никуда деваться. И вот первородство одно из них.

Недавно у меня был преинтереснейший разговор с одним из наших читателей. Он говорил, что не может постичь почему отношение к детям разное. Но равенство отношения к детям это только идеология. Ну то есть то самое ложное мышление, о котором Фридрих Энгельс писал Францу Мерингу. На практике первый ребёнок не может быть лишён первородства.

Другими словами, его самого больше всего ждут, ему больше всего дают и от него ждут тоже больше всего. Это неравенство, но неравенство, которое никак и ничем не может быть объяснено. Или, вернее, объяснено может быть чем угодно, и поэтому всякое объяснение будет от этого бессмысленным.

Мы можем этими объяснениями только все запутывать. Например, говорить, что первого ребёнка больше любят — это просто не понимать ничего ни в детях, ни в себе, ни в любви. Первородство это вообще не про любовь.

Первородство не имеет никакой причины, им нельзя управлять. Да, есть библейские сюжеты о краже первородства. Но там речь не о самом первородстве, а о статусах, а также о вытекающих из него имущественных и политических правах. Само по себе оно просто травма, имеющая последствия. Ничего с ним не сделаешь и ни на что не обменяешь. Даже гендер не такой устойчивый, как миф о первородстве.

Говорить о нем как о благословении или как о проклятье невозможно. Привилегии первородства пропорциональны ответственности и обязанностям. Нас три брата. Я старший. Сейчас, когда у меня свои дети, это не имеет того значения, но я всю жизнь ощущал требования и преимущества первородства, и почти всегда видел, наделены ли им другие. Его будет ощущать и моя старшая дочь. Это просто социальная травма, не имеющая смысла. Мы можем придать ей смысл или отказать в смысле. Но в том, чтобы придать смысл, смысла больше, чем в отказе. Так миф и работает…

X

…подпись — привилегия людей, обладающих памятью и способных вспомнить, где и когда они ее оставили. Не удивлюсь, если окажется, что это фамильное изобретение. И отличает цивилизованные народы, построенные династиями, от варварских племён с их племенной знатью как раз такая мнемотехника как подпись. В то время как последние для удержания памяти резали себе тело, приносили обильные жертвы, кололи памятные татуировки и обменивались подарками.

Везде, где подписи нет, нет и памяти, зато есть варварство. Например, когда в Европе начали появляться первые массовые республики — в первую очередь Французская республика — и потребовалось массовое волеизъявление, даже тогда темным крестьянам сложно было понять зачем ставить крестик в бумагах. Через год они уже не помнили за кого отдали свой голос. С тех пор, кстати, в бюллетенях место для подписи представляет собой маленький квадратик, куда никакая подпись не влезет, только крестик.

Но бюллетень — это традиция. Напоминание о том, что ты крестьянин и собственная подпись тебе в таких делах особо не нужна. Другое же дело, когда тебе дают подписывать документы, а там места для подписи не многим больше бюллетенного квадратика. Я тогда сразу спрашиваю: «Вам подпись поставить или крестик?» — потому что моя подпись довольно большая, ее размер является обязательным элементом сигнатуры, и по этой же причине она нигде не помещается. Я бы даже сказал «поставьте подпись» и «постарайтесь уместиться в границах поля», как правило, взаимоисключающие требования.

По-настоящему подпись профанируется в документах, где надо оставлять не одну в конце, а по пять-шесть на странице. Все это играет против длинных красивых и содержательных подписей и играет на пользу крестикам и закорючкам. Поэтому тут требуется выдержка и упорство в том, чтобы под злобное сопение работников, скажем, банка или МФЦ неторопливо выводить сигнатуру. Но иначе никак: это авторизация в вечности…

XI

…существует целый класс явлений, который мы условно можем назвать «фамильной тайной», и который никак не защищён. Ну и понятно почему не защищён: Машина вообще против всякой тайны, кроме тех, что обеспечивают ее собственное функционирование. Но об этом потом, а сейчас о фамильных тайнах.

Сегодня остатки «фамильной тайны» ютятся в праве родственников не свидетельствовать друг против друга и, может быть, в праве скрывать друг от друга смертельный диагноз. Но область того, что может быть определено как «фамильная тайна» значительно шире.

Например, тайна усыновления и удочерения определенно является фамильной тайной. По какой-то причине ее разглашение, насколько я знаю, сегодня не считается ни административным правонарушением, ни уголовным преступлением. И любой может ляпнуть усыновлённому ребёнку о его усыновлении. Но в принципе под это нужна соответствующая статья — «разглашение фамильной тайны» и срок, который выше при отягчающих обстоятельствах (организованной группой, в состоянии алкогольного опьянения). Сюда же можно отнести генеалогические вопросы, наследственные заболевания (например, частью этой же статьи является обратное действие, если ты свои наследственные заболевания скрыл от тех, кто собирается связать с тобой свою судьбу и родить от тебя детей) и т. д.

Единственное, что фамильная тайна работает не так, как, скажем, государственная. В рамках института государственной тайны есть перечень тайн, допуски, посвящения в них. Фамильные работают не так. Но, тем не менее, можно выделить класс тем, которые могут быть по умолчанию отнесены к фамильным тайнам, и на которые стоит молчать — что в трезвом виде, что в пьяном — не только по соображениям такта (которого много кому не достаёт), но и по соображениям тактики…

XII

…самые невероятные и помпезные архитектурные сооружения в Риме подписаны одними и теми же словами: «Pont Max». Русские смеются — мол, действительно максимальный понт! А между тем, этот самый Понт Макс является самым древним титулом Европы.

К 510 году до н.э., когда римляне изгнали царей, и построили республику, коллегия понтификов уже существовала. Изначально она наставляла правящего царя в различных религиозных вопросах, но при переходе к республиканскому правлению, коллегия стала заведовать всеми обрядами страны. Понтифики (дословно это звание обозначает — «строители мостов») отвечали за взаимоотношение римских богов и римских граждан.

Из числа коллегии и выбирался Великий Понтифик — Pontifex Maximus, который был верховным жрецом государства. В его обязанности входило толковать предзнаменования, и доносить до народа волю богов.

В конце Республиканского периода власть начала консолидироваться в руках небольшого количества влиятельных патрициев. И титул Великого Понтифика стал фишкой в политической игре. Например, Юлий Цезарь был выбран на эту должность. Именно в этой роли он ввёл в государстве новый, Юлианский календарь.

Не изменилось это даже в IV веке, когда император Константин объявил христианство официальной религией всей империи. Христианские молитвы он совмещал со старыми римскими обрядами, и от древнего языческого титула отказываться не собирался.

Ещё полвека его наследники продолжали величать себя Pontifex Maximus. При этом каждый из них уходил всё дальше от язычества прошлого, и всё ближе к христианству.

К середине V века империя фактически разделилась, и на западе образовался вакуум власти, которым воспользовались римские епископы. Впоследствии они станут величать себя римскими папами. Вступивший на эту должность в 440 году Лев I так же присвоил себе звание Великого Понтифика, чтобы подчеркнуть авторитет своей позиции, и преемственность с императорами и духовенством прошлого. С тех пор Pontifex Maximus — одно из званий папы римского…

XIII

…проходя мимо вывески «Памятники», не мог не зайти. Собираюсь после ремонта поправить дела и заняться давно отложенным проектом замены могильной плиты деда.

Предыдущую устанавливали наспех, так как наше семейство разрывал конфликт, о котором я вскользь упомянул в прошлом посте. И который был преодолён окончательно только со смертью бабушки и вытекающим из этого отъездом одной части родни в Канаду, а другой в Финляндию. Ну и, соответственно, многими возможностями мы тогда не воспользовались. Вроде компенсации минобороны ветеранам ВОВ.

Итак, захожу в контору. Говорю: «Я собираюсь переделать могильный камень деду. Что могу? Какие варианты? Какие льготы? Все дела…». В ответ такое же могильное непонимание. «Нафига переделываете?». Отвечаю: «Раньше было не до этого, а теперь до этого. Хочу нормальный памятник поставить. С эпитафией, фамильным девизом, гербовым ежом и вот всем вот этим, что считаю нужным». Они опять рожи корчат: «Может не стоит». Я им: «Стоит». Они опять что-то там про «подумайте хорошенько», а я им говорю, что я не знаю как они относились к своим предкам и в каких помойных ямах их похоронили, но я уже все подумал и переубеждать меня не надо. После этого появилась разумная тетка, которая все объяснила и рассказала.

Это я к тому, что в результате советско-российской социальной политики у нас родственников, в том числе и ветеранов и правда хоронят «на причешись». Скромные камни с ФИО и двумя датами. И в голову никому не придёт, что по-другому может как-то быть…

XIIII

…если углубиться в этимологию слова «благородный», «знатный», то и в древнегреческом, и в романских языках оно будет сближаться, а то и сольётся со словом «истинный», «несимулятивный».

Быть благородным это не то же самое, что быть «будьсобойщиком», чуть меньше чем полностью состоящему из копий чужого. Этот человек в поисках себя нашёл несколько точек сбыта, вокруг которых уже толпились очереди, и стал завсегдатаем этих очередей. Благородный человек находится в пустыне морали и, одновременно, находит возможность поименовать ее, превратив в своё владение, приступить к тому, чтобы выковать ценности.

Ницшеанский «лживый простолюдин» или бодрийяровский симулянт выковать ценности не способен. Он всего лишь фальшивомонетчик, для которого всякая ценность полезна тем, чтобы обокрасть соседа, свести счёты за старые унижения, за классовые тяготы.

Это же касается и фамилии. Фамилия не для того, чтобы командовать домочадцами, если тебе некем командовать на работе. И не про то, чтобы судить их или наказывать, раз уж больше некого. С такой ресентеметальностью лучше вообще семью не заводить, а куда честнее и вообще в петлю влезть. Фамилия про другое, про приватизацию вечности, и всего, что в эту вечность входит…

XV

…одним из важнейших отличий фамильного человека от бесфамильного является то, что бесфамильный помешан на эффективности, а фамильный что-то делает не для того, чтобы обрести какой-то навык или чего-то где-то урвать, а для красоты или просто потому, что может это делать.

На днях человек задаёт вопросы, столкнувшись с тем, чего не понимает. «Если бильярд — это развитие целеполагания, точности, стратегии и геометрии… То какой навык тренирует верховая езда?!» Никакой. Всякое благородное занятие потому и считается благородным, что служит лишь красоте, и люди считают своё время настолько важным, чтобы посвящать его именно этим занятиям, а не работе, тренировке компетенций, целеполагательству и прочим развлечениям людей, от вселенской красоты отлученных.

Эффективность — очень важный навык для тех, кто не может воспроизводить в себе такой редкий ресурс, как жизненная сила. Поэтому им надо где-то эту силу зачерпнуть. В виде денег, статусов, рукопожатий. Вырвать у кого-то менее эффективного. И ещё он очень важен для того, чтобы скрывать своё неблагополучие. Поэтому что удивляться, что такие люди шнурки не могут завязать, не подумав перед этим, как они гибкость пальцев таким занятием развивают.

Привешивать ко всему эффективность — это лишь привычка, притом изрядно дурная. Маниакальная эффективизация обычно быстро заканчивается утратой способности испытывать удовольствие. А человек, не способный испытывать удовольствие, не способен жить сам и вдохновлять других жить…

XVI

…я пишу о двух регистрах существования — сингулярном, связанным с суверенностью, подлинной свободой и взрослостью вообще, и экономическом, меновом, тиражируемом и симулятивном. Практически все в нашей жизни можно понимать как в одном, так и в другом регистре.

Это же касается и наследства с наследием. Хотя это два регистра одного и того же феномена. Наследство можно измерить, описать и поделить. Даже нужно, поскольку ты с него налоги обязан заплатить. Оно куда больше является источником раздора, чем наследие, поскольку язык денег понимают даже дегенераты. То есть участников дележа элементарно больше. Существует целая сфера мошенничества с наследством. В наследство надо вступать — после полугода после смерти человека. Если не вступишь, отойдёт государству.

Наследие же, наоборот, сингулярно. Его невозможно продать, обменять, измерить в фиксированных единицах. С него налог не заплатишь. Его невозможно увести, передать государству. Оспорить намного труднее, для этого надо всю свою жизнь положить.

Нельзя не вступить в наследие. Можно наследовать философскую традицию у Платона и спустя 25 веков после его смерти. Потому что оно сингулярное, а не вещественно-имущественное. Да, можно претендовать на роль того, кто развивает чьё-то наследие, но не отнимая эту роль у кого-то, а развивая своим проектом. Сартр такой же участник наследия Платона, как и Бодрийяр — при всём их различии.

Именно неспособность понять механику наследия побуждает патологически обогащаться как чиновников, так и бизнесменов, чтобы передать если не наследие, то хотя бы наследство…

XVII

…все «слова вежливости» делятся на две части. Разделение проходит по тем же ключевым пунктам, где проходит разделение между моралью рабов и господ: в области приватизации ответственности, феноменологизации воли и субъективизации поведения*.

Когда на кого-то упорно смотрят в общественном месте, люди со sklavenmoral спрашивают: «Извините?» или «Прошу прощения?» — в то время как люди с herrenmoral спрашивают: «Я могу вам помочь?».

Или вот ещё пример. Он для меня особенно ценен. Когда кто-то говорит: «Извиняюсь» — когда совершает проступок, это ближе к herrenmoral, чем «Извините». В первом случае он извинился сам, а во втором соискает прощения, полагаясь на наличие в собеседнике субъекта. В детстве я тоже говорил «извиняюсь», но мне как-то объяснили, что я не прав и переучили, теперь переучиваюсь обратно вопреки берновскому Родителю. А же история со словами «привет» и «приветствую», например.

Думаю, надо будет справку подготовить по всем пунктам, чтобы расплести все эти слова по двум потокам согласно источникам морали. И…

— -

*Да-да, «субъективное» и «неправильное» синонимы лишь для людей со sklavenmoral. Они говорят: «Ну это лишь твоё субъективное мнение» — намекая, что как минимум неправильное, как максимум — не заслуживающее внимания в моральных расчётах. Рабы так же не держат удар, когда над их субъективностью смеются: они ее ничем обеспечить не могут и верят, что если государство-господин дало, то эта субъективность священна и неприкосновенна. Господа-то знают, что источник всякого ПРАВА является как раз СУБЪЕКТ, то есть все, что ПРАВИЛЬНО — то одновременно и неизбежно СУБЪЕКТИВНО.

XVIII

…вообще все, что является тайным, это всегда что-то сугубо человеческое. Либо нечто сакраментировано человеком, либо сакраментировано для того, чтобы оно не попало в руки человека. Потому что человек обязательно использует это во вред: себе или другим. К первому типу относятся, скажем, врачебные или коммерческие тайны, а ко второму — государственные.

Всякая Машина — от компьютера до государства — стремится к упразднённую всякой тайны в интересах управления. Столкновение с тайной приводит ее к процедурному зависанию и невозможности разорвать замкнутую цепочку процесса, но человек не Машина, и подчиняется не логике процессов, а субъектности. Для его тайна так же важна, как и диалектика. Умолчание — такая же часть развития, как и конфликт. Поэтому если Машина лишена вожделения тайн и не действует стратегически (манипулируя видимостями), так как лишена претензий на власть, то человек способен умышленно вредить системам управления разного уровня, злоупотребляя информацией (которая и становится, в конечном счёте, тайной).

Соответственно, Машина всегда вероломно наступает на чужие попытки что-то сакраментализировать. Все больше вещей подпадает под лицензирование, разрешение и регистрацию. Вопрос даже не в том, чтобы ограничивать или управлять допусками к оружию, службе, деятельности, ресурсам. Смысл всех этих процедур — сделать для Машины все тайное прозрачным. Были времена, когда никому и в голову не пришло бы регистрировать имена в паспортах, выдавать лицензии на оружие или сертификат на отстрел дичи и вылов рыбы. Сегодня мы говорим о том, что есть значительный шанс того, что надо будет получать лицензию на нанесение татуировки и выходить в интернет по паспорту.

Соответственно, неизбежной логике все зарегулировать может противостоять только субъект. Проще говоря, человек. Причём чем лучше он организован как Человек, тем больше у него шансов противостоять Машине. Если люди организованы в другую Машину, они рано или поздно будут интегрированы Машиной и лишаться своих тайн…

XIX

…не все дела, которые мы делаем, имеют равный удельный вес. В их распределении есть некоторая этажность.

В подвале у нас дела, которые мы делаем от безысходности. Мы их не только не афишируем, но и стараемся активно скрывать. Это подработки, низкостатусные работы вроде грузчика или курьера. Все их можно охарактеризовать одной фразой: «Вообще я бизнесмен. Такси это так, подработка…».

На первом этаже — бытовые дела. То, что не имеет смысла ни в категориях гордости, ни в категориях стыда. Это не профессии, а скорее набор рутинных действий и ролей, которые мы исполняем каждый день. Женщина может выражать себя через профессию, а ее первый этаж — хорошая хозяйка — не выходит на первый план. Собственно, и провалы здесь тоже в категории «с кем не бывает» и «ну вот он такой, да».

На втором этаже у нас уже, собственно, профессия. Она может нам не нравиться, мы можем не обладать всей полнотой компетенций, которые для неё необходимы, она может быть совершенно тривиальной, но это то, чем мы зарабатываем на хлеб. Многих из нас судят по этой профессии. Она измеряется понятиями вроде «нормальная работа», и люди, которые к нам не безразличны, спрашивают когда мы ее найдём.

А на третьем этаже у нас дело жизни. Наш raison d’etre. То, чему мы посвящаем всего себя. Оно, одновременно, и повод для нашей гордости, и смысл существования, и источник доходов. По нему нас запоминают. Оно не может нам не нравиться, потому что это лучшее, что в нас есть. Найти его не просто, но мы придумали как…

XX

…когда человек хочет поменять свою сословную принадлежность, есть два пути. Один очень простой. Он осваивает признаки другого сословия и начинает выглядеть как представитель оного. Начинает курить то же самое, пить то же самое, одеваться в то же самое, есть в тех же местах, коллекционировать те же предметы, таким же образом развлекаться. Но, поскольку внутреннее наполнение при этом не меняется, ввести в заблуждение он может только тех, от кого дистанцировался, а не тех, к кому решил примкнуть.

Опытный взгляд всегда может выделить те моменты, которые красноречиво говорят об истинном происхождении человека. Если кто-то маскируется под простолюдина или дурака, то долго это не продлится. Манеры или ум не спрячешь. То же самое и с теми, кто маскируется, оставаясь внутри простолюдином.

Например, самым частым таким признаком является игра «Как бы мне не выглядеть тем, кем я являюсь на самом деле». Она проявляется в виде, например, понтов. Но понты — это детство притворенцев. Более зрелые маскируются куда более умело. Они будут заводить долгие разговоры о том, что именно люди в их положении не могут делать. «Настоящая леди не будет ездить в общественном транспорте», «истинный джентельмен не будет пользоваться костюмом дешевле чем…". То есть, другими словами, нувориши особенно психуют, если вдруг им укажут на какие-нибудь признаки их истинного происхождения. И скрывать их, наверное, это единственное, чем они озабочены. Главный генетический признак черни в том, что она лжива. Это актуально и сегодня.

Люди же происхождения высокого не мыслят в категориях «можно-нельзя». Они гораздо терпимее к к потребительским, сексуальным и поведенческим привычкам других именно потому что знают себе настоящую цену. И по той же причине довольно терпимы к собственным недостаткам. Когда им говоришь, например, что они не очень-то большого ума, они могут легко с этим согласился, потому что это совпадает и с их собственными наблюдениями. Попробуй-ка сказать это черни! Она цену себе не знает, а потому пытается продать себя подороже. А для этого надо набить себе цену. То есть попросту обмануть о своих качествах и товарных свойствах…

XXI

…недавно был у меня разговор в соцсетях на тему ценностей и опыта. Автор поста стоит перед дилеммой — передавать преемникам опыт или ценности. По мне так тут никакого противоречия нет. Во всяком случае, такого, что надо пренепременно использовать союз «или». И проблема, мне кажется, совершенно в другом. В том, что у нас нет никакой вразумительной теории ценностей.

Во-первых, аксиология всегда считалась вспомогательной дисциплиной. В этом смысле есть книги по аксиологии марксизма, о возрастной аксиологии, но только не об аксиологии как таковой. Есть на эту тему книга Моисея Кагана «Философская теория ценности», но она не исчерпывает темы. Во-вторых, по моему опыту ценности отдельно не передаются. Я потому и рассказываю о Великом контракте, фамильной легенде и т. д. Ценности — это логическое следствие, из них вытекающее. Без учреждающей силы того же Великого контракта ценности скатываются куда-то в область деклараций о намерениях, где их и так полторы тысячи, и все они в равной степени уважаемы и необязательны.

К этой же проблеме подошёл и я. Прежде всего, ценности не равны между собой. Есть ценности как бы нижнего регистра — подчиняющиеся законам экономии. Они могут быть обменяны, проданы, сданы в ломбард. И я не про т.н. материальные ценности сейчас говорю. Разговор о материальных и нематериальных ценностях только запутывает все. Это ценности необязательные. Например, ценности экологичности. А есть другие, которые законам экономии не подчиняются, суверенные ценности. И вот эти-то настоящие, на них можно строить и фамилию, и бизнес…

XXII

…знавал я одного человека, который единожды принял решение обращаться к людям на «вы» и никогда не переходить на «ты». И в отношении родственников тоже. Даже когда ему говоришь «можно на „ты“?» — он отвечал, что лучше на «вы», так как хотел бы удерживать дистанцию.

С одной стороны и на неопытный взгляд это выглядело как недоверие. Да и сам «переход на «ты» уже давно является ритуалом, несоблюдение которого может оскорбить иного человека. Однако видели бы вы как преображаются люди, с которыми он на «ты» не переходит. У некоторых впервые включается самоуважение, другие сразу увеличивают потолок своих притязаний, до третьих доходит, что они не тварь дрожащая…

Потому что из их обыденной жизни никак не вытекает то, что они «Геннадий Анатольевич» или «Екатерина Самуиловна». А из его слов вытекает. Из-за пределов их реальности. Может и под наш исход эту чуднУю, чудесную и чудодейственную практику приспособить?..

XXIII

…почувствуйте какая огромная пропасть между человеком, который говорит «спасибо», и человеком, который говорит «благодарю».

Благодарить, или вступать в отношения отдать благо даже хоть и в символической форме — это право помнить о том, что тебе сделали хорошего, и со временем ответить взаимным одариванием, — оно является аспектом herrenmoral. Я видел как трудно людям говорить «благодарю» вместо «спасибо», они не чувствовали себя вправе дарить благо: передать дар, сформулировать его и, в первую очередь, конечно же, помнить о том, что с тобой поступили хорошо.

«Спасибо» (или «спаси тебя Бог») выдаёт себя как часть морали рабов. Оно — о посреднике. О том, что ты сделал мне хорошо, а заплатит за это Господин (или Господь — универсальный господин), мне об этом помнить не обязательно. Есть в этом слове какая-то скрытая мстительность и дисклеймер относиться хорошо к тем, кто сделал нам хорошее.

Попробуйте отказаться от слова «спасибо». Не на совсем, хотя бы на недельку, и вы увидите какое внутреннее усилие надо над собой совершить чтобы перейти в мораль господ. Попробуйте отвечать «благодарю» продавцам, равным себе людям, родственникам, людям более могущественным, чем вы, более богатым, более респектабельным, и наоборот, людям слабым, бедным, людям из обслуживающего персонала, людям дурных профессий, начальникам, подчинённым. Вы сами удивитесь своим внутренним изменениям.

А в Пушкиногорском лесном заповеднике олени совсем ручные. Охотиться на них нельзя, а от местных культурных людей они даже мата не слышат…

Философия, эпистемология, знание

Философия

I

…есть две традиции. Одна сформировалась на основании взглядов Дарвина. Она гласит, что тело мы получили эволюционно в результате долгого и кропотливого отбора, а разум — это эпифеномен, случайное следствие эволюции, приобретённый в отборе признак, который помогает выживать телу дальше. Другую основал Рене Декарт. Она гласит, что это, наоборот, тело — придаток разума. Периферия центрального процессора, который, в принципе, может существовать и в других телах, и даже вне тела, но именно в теле реализующий свой великий исчислительный потенциал.

Сложно сказать какая из этих традиций — дарвинизм или картезианство — одерживает верх. Неизвестно вообще что победит — просвещение или просветление. И не ясно, возможен ли какой-то синтез в новой архитектуре методологического знания, который бы их примирил. Но несомненно одно: пока человек расколот, он одновременно несчастлив и развивается.

Есть мнение, что классическая философия исчерпала свои возможности, не смогла преодолеть конфликт подходов идеалистов и реалистов. Кто-то молится на спекулятивный реализм, который набирает силу. Реабилитация метафизики, преодоление корреляционизма, борьба с привилегиями антропоцентризма, все дела. Но по мне так мы до сих пор не раскрыли возможности неклассический философий. И это важно, потому что именно на них строится всякий успешный социально-экономический проект как целых стран, так и отдельных жизней.

Фридрих Ницше не просто так стал нашей главной городской скульптурой. Его оригинальная философия до сих пор не раскрыла свой потенциал и не раздвинула горизонты понимания. Ее следствия ещё только предстоит осознать. Его книги — не «ещё одни» в линейке нашей образовательной программы, как Кунде или Пятигорский. Все темы, которые мы поднимаем: суверен, прогресс, искусство, власть, элита, мораль, ценности — все это прикладное ницшеанство. Даже Го! Ницшеанец, играющий в Го — вообще тема, полностью раскрытая в сериале «Андромеда»!…

II

…интенция человека, его внутренний импульс воплощается инфраструктурой его тела — от hardware рук, ног и других органов до software речи и мышления. Но так было в эволюционной гонке, а уже в гонке конкурентной человек все больше и больше начинает делегировать внешним силам. И вот уже hardware у него из технологий от вилки до компьютера, а software из неупорядоченных или, вернее, нечеловечески упорядоченных данных — от компьютерных кодов до городского фонового шума.

Эти внешние hard- и software не имеют непосредственной обратной связи, эта связь отсроченная. То есть она не приходит тогда, когда ее ждёт тело человека, а когда приходит, то выглядит как нечто, этим телом не ожидаемое и чужое. И уже по сути не является продолжением человеческой интенции, это уже экстенция, как и описывал ее Маклюэн, и которую нелепо перевели как «внешние расширения человека». Человек в такой ситуации уже должен отвлекаться и уже не столько реализовать свои интенции, сколько разгребать приходящие ответные сигналы или ставить для них барьеры, чтобы не мешали и не отвлекали. Начинает обслуживать свои расширения, а не только проводить через них свою волю. Воля становится дефицитным ресурсом, ровно как предупреждали об этом Шопенгауэр, Ницше и другие. Сегодня в массовом сознании ходят сказки, что самым дефицитным ресурсом является время. Но это эвфемизм: время ценно лишь тем, что позволяет закрыть реагирования на внешние сигналы и вернуться обратно к воле. И с ним невозможно обращаться ресурсно: волю, например, можно собрать. А время не соберёшь. Это вообще не ресурс.

Соответственно, современная эпическая героика рассказывает о человеке, оседлавшем гребень волны. Который нашёл кульминационную точку, дальше которой интенция обращается в экстенцию, и остановился на ней. То есть человек, для которого внешние расширения (технологии, процессы, другие люди и ресурсы) все ещё докинзовский расширенный фенотип, панцырь личинки ручейника, но ещё не Машина…

III

…если ты веришь и служишь богу, то в качестве основной выгоды получаешь независимость от посюсторонних обстоятельств (то, что называют покровительством потусторонней силы), а в качестве проклятья — вечно видеть во всем несбывающиеся идеалы (сбыть-то их кому-нибудь можно, но они не могут сбыться), никогда их не достигать и бесконечно страдать навязчивыми расстройствами вроде перфекционизма.

Если не веришь в богов, то в качестве основной выгоды получаешь гармонию жизни. Идеалов для тебя не существует, а все, что сделано, оценивается не по соответствию с идеалами, а просто по тому, что этого не было, а теперь есть. А в качестве проклятья — быть заложником больших и длительных процессов мира. И если совсем прижмёт, то как в Го: если уж перекрыли четыре дыхания у камня, он снимается с доски. Пятого дыхания сверху (которое не перекрыть) нету.

Так вот люди и живут: либо богу служат, либо дао. И только очень небольшой процент, который прекрасно разобрался как работают эти две силы, может не переживать насчёт своей прописки и спокойно иметь двойное духовное гражданство…

IIII

…до появления Платона с его Идеальным греческая философия ничем не отличалась от китайской. Она базировалась на наблюдении тенденций в природе и только в редких случаях споры касались сложных вопросов вроде того, все изменяется или все неизменно. По остальным вопросам все философы в целом были согласны не только друг с другом, но и с китайскими коллегами.

Возьмём хотя бы Эмпедокла, который утверждал, что мир состоит из четырёх первоэлементов и двух сил, которые действуют на эти элементы. Одна из них разъединяющая (в мире людей это вражда и ненависть, например), другая — соединяющая (привязанность, дружба и симпатия). Чем это отличается от пяти китайских первоэлементов и двух начал — инь и ян?

Не появись Платон на свет, мы бы сейчас говорили об изобретении французами карате, о немецком боевом кодексе Сунь-Цзы, князь Владимир на Руси выбирал бы между даосизмом и буддизмом на великом религиозном тендере 988 года.

Не так много идей, практик и вещей в основе западной цивилизации осталось с тех времён. Практически все, что мы называем «Западом» — последствия философии платонизма. Однако кое-что осталось.

Фамилии возникли без платонизма, до платонизма и во многом взамен платонизма. Поэтому западные династии так похожи на восточные вплоть до совпадения технологий (западный фамильный герб — это чуть ли не тот же японский камон).

Фамилии несут в себе концепты, которые с платонизмом сочетаются плохо. Кто этого не знает, тот, например, пытается придумать «общие цели фамилии». Но фамилия и цели — это части разных философий. Если натягивать фамилию на цели, это закончится очень скверно…

V

…уважение — это не существительное. Это глагол. Оказать уважение невозможно, потому что уважения как существительного не существует. Ни в виде порошка, ни в виде жидкости, ни в виде цифровой последовательности. Но мы можем что-то уважать, или, как Натан Дубовицкий пишет — «взуважать» — в значении «делать важным».

А важным можно сделать только то, что важным никогда не было. Потому что если что-то является важным, то оно не нуждается в специальной операции по повышению важности, которую мы и называем словом «уважение». То есть мы, например, точно знаем и чувствуем, что, скажем, Бог важен сам по себе. Поэтому у нас нет и мысли о том, чтобы уважать Бога. Он сам фонит этой важностью, и все облучает. Но если что-то не было важным, нам надо специально что-то делать, чтобы взогнать показатели важности.

Ну вот к примеру победа в Великой Отечественной войне изначально не важна. Она трагична, катастрофична и печальна. Но не важна. Во-первых, потому что она спорна. Давайте без обиняков: что это за победа такая, после которой мы концы с концами 25 лет сводили, пока не ввели нефтяной чит-код? Во-вторых, даже если бы победили страны Оси, едва ли что-то бы поменялось, как нас Филипп Дик учит. Мир бы также разделился на две сверхдержавы, которые бы вели холодную войну. Потому что законы стратегии универсальны.

Но нам надо сделать эту победу важной, потому что без неё мы не можем себе объяснить почему мы существуем именно в этих границах. Если Россия это государство русских, то на кой черт нам Кавказ и Татарстан? А если не русских, то кого? Победителей в войне!

А чтобы неважное стало важным надо что-то делать: ленточками и бессмертными полками взуваживать историческую субстанцию.

Если это понятно, то и понятно, что взуважить таким образом можно все, что угодно. Любую ценность и даже то, что ценностью никогда не помысливалось. А во-вторых, именно этим фамилии и занимаются на своих фамильных праздниках: взуважают свои ценности, свою фамильную миссию, свои гербы и своих предков

Для людей бесфамильных честь — пустой звук, потому что они не проводят операций по повышению ее важности. Болтают только. А фамилии делают. Они эти операции проводят. И только в свете этого ясно почему честь важна…

VI

…пишу главы, в которых философы прошлого рассуждали о том, что есть человек в высшей степени раскрытия своего потенциала — то есть взрослый. Гоббс считал, что такой человек это человек договороспособный, эпикурейцы — что это гедонист-стратег, Вико — что это человек, состоящий в отношениях с исторической традицией. То есть всегда персонаж какой-то утопичный (в хорошем смысле), наделённый определённым качеством.

По мнению многих из них, люди избегают становиться взрослыми, так как невзрослое состояние даёт много выгод: в бедах всегда виноват кто-то другой, кто-то другой за тебя платит, кто-то другой за тебя отвечает. Особо хитрые и мою концепцию фамилии рассматривают не как форму взросления, а как чит-код на тему как бы эффективно не повзрослеть. Думают, что фамилия — это когда тебя содержат или что это про то, как мужика найти.

Всех этих философов объединяет то, что они знают, что надо делать, но умалчивают как. Сегодня много кто лечит от любви, от гомосексуализма или от ксенофобии, но мало таких, кто лечит от невзрослости…

VII

…есть такой эпистемологический экватор, за которым отвечать на вопросы уже не обязательно, если они вообще звучат. Так как сама возможность задать вопрос уже превышает совокупную пользу от ответа на него. Такой ответ только обесценивает вопрос и не даёт никакого нового знания.

Там отвечать вопросом на вопрос это не оскорбление и не «еврейские штучки». Вопрос часто сливается с ответом до стадии неразличимости, и мы говорим, что вопрос уже содержит в себе ответ. Человек, отвечающий на вопрос, не привносит ничего нового, чего ещё не спросил другой.

Например, за этим экватором запросто можно ретроспективно задавать вопросы: «Вы про что спросили?» — «Я спросил у вас ровно то, что вы мне и ответили». Или можно строить своё действие не на ответах на вопросы, а на вопросах, причём без ответов.

Но за этот экватор ещё попасть надо…

VIII

…один мой учитель обращает внимание на очень важный факт. Раньше человек сосредотачивал себя в едином теле, вынимая из анимистического окружения и социализированного посредством духов, демонов и богов физического мира. Сегодня же он себя рассредотачивает: передаёт мускулы автоматике, жизнеобеспечение — машинам, да и интеллект уже покидает тело человека, перемещаясь с такого носителя как белок на такой носитель как песок. Кремний то есть.

И у этого есть последствия. Например, человек превращается в донеолитического охотника-собирателя, которому по жизни ничего не надо. У него магическим образом ежемесячно появляется некая сумма на счёту, которую жрецы называют «гарантированным доходом», этакая пенсия по факту рождения, а в холодильнике — еда. И он просто собирает ее в холодильнике, не прилагая никаких конструктивных усилий по созданию мира, производящего жизнеобеспечение. Все есть, дары природы.

То есть мы перемещаемся в мир архаики настолько глубокой, что дальше нам трудно помыслить. А перспектива новой неолитической революции не так очевидна…

IX

…философия занимается вопросами бытия, возможностей человеческого познания и вопросами этики, ценностей и красоты. Наука, наоборот, занимается прикладными вопросами. В зазоре между ними застревает прорва всяких важных вопросов, слишком мелких для философии и слишком скучных для науки.

Например, математика занимается проблемой умножения, дифференциального исчисления или геометрии, а вопросы, например, самой идеи равенства, для неё неинтересны. Или такие вопросы как сверхмалые величины, свойства нуля.

Аналогично и ряд вопросов из области юриспруденции. Ее интересует кому дать сколько лет и за что. И не интересует что есть преступник. Сколько людей было наказано с древнейших времён и до наших дней, и между ними ничего общего кроме того, что их считали преступниками. Ну что общего между египтянином, переспавшим с рабыней, бургундцем, обвинённым в колдовстве, и русским, севшим за нацистский репост? Вот что такое «преступник»? Каковы его свойства?

Поднять и освоить эти вопросы позволяет специализированная философия. Например, философия математики или философия права. Есть так же и философия войны.

Когда начинается война, обычно некому философствовать на тему что есть враг или что есть военный метод. Обычно в этот момент интересуют военные науки: кто будет воевать, за что, зачем, как долго и на что. И никто не смотрит на проблему войны (и любого конфликтного взаимодействия) как на полноценную философскую проблему, позволяющую не только выйти победителем при худших раскладах, но и получить новые возможности мира…

X

…люди интересуются проблемами личного счастья только во времена жуткого упадка. Причём не только в филогенезе, когда в упадке находится вся цивилизация (и на первый план выходят гедонисты, эпикурейцы и стоики), но и в онтогенезе, когда в упадке находится жизнь человека.

Другими словами, у того, кто живет полной и целостной жизнью, вопрос счастья не стоит, так как есть дела намного важнее, чтобы заморачиваться качеством и путями обретения счастливости. То есть примерно как «у меня нет серьёзных дел, почему бы не пойти и не поесть?» Вот это самое «поесть» — и есть та озабоченность счастьем, которая заменяет по-настоящему важные экзистенциальные перспективы. Счастье как универсальный жизнезаменитель. Качеством, сопоставимым с тем, как заменителем на этот раз уже самого счастья являются деньги.

Я не к тому, что счастья надо максимально избегать. Мечты о счастье и желания такового скорее маркёр общего неблагополучия человека, его неполноценности. И то, что он помышляет свою полноценность как состояние счастья — это лишь иллюзия. Счастье и несчастье — состояния равнозначные и в этом смысле порочные.

Сенека считал, что качаются в спортзалах только нелепые и пустые люди, у которых нет никаких по-настоящему важных дел. И они походы в качалку и считают «важным делом». Вот также в психологическом измерении грезят о счастье нелепые и пустые люди, которые ничему не могут (и не способны) себя посвятить.

Поняв это, я оказался в некотором замешательстве. Во-первых, личное счастье считается идеалом аристотелевской этики, в которой мы живем уже 25 веков. По этой причине состояния и бытие за пределами счастья даже никто по существу и не изучал. Во-вторых, и я, и многие люди из моего окружения выстраивали жизнь таким образом, чтобы в центре неё находилось именно счастье. И теперь надо пересматривать все, что было таким образом построено, чтобы сделать выводы. А это непросто…

XI

…страх утраты собственной подлинности человеком не такой сильный, как страх людей вокруг утратить подлинность своего собеседника, родственника или простого случайного земляка. Отсюда вытекают попытки так всякого человека овеществить, и порой такие приёмы можно рассматривать как совершенно бредовые.

Ну вот, к примеру, диктатура документа. Несмотря на то, что человеческое тело в крематории сгорает при температуре 600—800 градусов Цельсия, а бумага всего лишь при 230 градусах, документы, вещь куда более хрупкая и ненадежная, имеют приоритет перед индивидом и личностью. И хотя каждый человек представляет собой подлинник самого себя, намного важнее что написано у него в свидетельстве о рождении, паспорте или удостоверении. В пограничном случае то, что записано в бумажке, намного важнее того, о чем свидетельствует источник. То бишь сам человек. Это особенно заметно, если в документах допущена ошибка.

Но бумажки ладно. Есть ещё более нелепые способы овеществления человека. Например, его биографирование. Ещё раз: биография может быть использована против человека, как репрессивная мера, мера приковывания к какой-то описательной или долговой схеме. Человек не может сказать: «Вы знаете, мне кажется, я как-то бестолково прожил последние десять лет и не хочу, чтобы ко мне присовокуплялись факты этого отрывка моей биографии. Пожалуйста, мое участие в ИГИЛ не считается. Я отказываюсь считать эту часть биографии своей, это биография кого-то другого, не меня. Можете себе взять, если вам нравится».

Ему совершенно ханжески и совершенно принудительно (и для этого, что поразительно, нет никакого закона или указа) напомнят, что это именно его биография и обяжут нести в связи с этим определённые обязательства. Хотя, конечно, за пределами общества всякий человек может как угодно обращаться и со своими бумагами, и со своей биографией. Даже уничтожить и отказаться, если его что-то не устраивает. Потому что за пределами общества нет и никого, кто боится утратить ощущение его подлинности…

XII

…не успел я поставить точку в книге «Суверен», как читаю что Хайдеггер в «Письме о гуманизме» доказывал, что «характеристика чего-то как „ценности“ лишает его истинного достоинства», ибо «всякое оценивание, даже когда оценка позитивна, есть субъективация», которая лишает бытие его онтологической объективности.

Или, другими словами, что ценность как таковая не высшее состояние, а понижение от какого-то более высокого состояния. Нечто в виде экспортного облегчённого варианта психического объекта для социально-обменных нужд. Упрощение в интересах понимания. Вот есть у тебя мужество, оно у тебя в виде человеческого состояния кристаллизовано. Его не обойти, оно всегда у тебя есть. И ты есть либо мужественный, либо никакой. Не можешь быть немужественным. Но когда ты говоришь, что это у тебя ценность, то ты утрачиваешь мужество как своё состояние и превращаешь в валюту чтобы им торговаться. Это как надо долго объяснять сколько ты труда потратил на что-то или просто назвать цену. Разговор в ценностной картине — это разговор о цене, а не о состоянии или усилии…

XIII

…после Коржибского мы все знаем, что карта не территория. Это настолько расхожее место в современных учениях от психиатрии и юриспруденции до физики и семантики, что и говорить не о чем. Отображение реальности всегда является редукцией даже по отношению к изначальному массиву эмпирических данных, не то что скрытой материи! Редукцией, при всей своей добросовестности, далеко не эйдетической.

Карта маленькая. На ней отражены только очень важные вещи. Если ее больше детализовать, то она станет больше размером или разрешением, и информации на ней станет больше. И так, чем больше детализация карты, тем больше она похожа на территорию: информативностью, размерами, фактурой, материалами. Самая точная карта — это и есть территория.

Вроде бы на этом можно было бы поставить точку, если бы не одно «но». Как бы мы ни решали проблему карт и территорий, мы всегда оказываемся заложниками территории. Именно территория указывает нам какой будет карта и каковы вообще пределы картографирования. Никто из исследователей даже не заглядывал до сих пор в эту область. Что будет с территорией, если карту сделать ещё точнее, ещё крупнее, ещё детальнее, чем территория? Территории придётся подстраиваться под карту?

Низшие классы обожают все естественное, природное и натуральное. В этом они заложники территории. Но высшие классы считают, что территория должна подчиняться, в этом проявляется их воля к власти. Поэтому все эти избыточные балы, приёмы, роскошь, дворцы с огромными комнатами и потолками, картины, дуэли, дорогие вина и сложные ритуалы чести, заведомо не вытекающие ни из какой естественности, представляют собой карту, на которую необходимо натянуть территорию…

XIIII

…если увеличить размер изображения сверх того, сколько пикселей оно составляет по сторонам, изображение растянется, а прорехи в изображении будут замещены пикселями того же цвета, что и по краям разрыва.

Примерно также, наверное, будет выглядеть и реальность, если карта будет лучше и детальнее территории. Растянув рамку, мы увидим все недостатки «естественного», «натурального» и «природного», которые не были нам очевидны, когда территория являлась для нас источником всякой карты.

Когда же мы говорим, что территория не карта, то видим в тех местах, где карта являет нам детализацию, этакое «заикание», как повторяющиеся пиксели, замещающие отсутствие реальности изображения. Например, ДНК-заикание в Y-хромосоме или бессвязное бормотание расхожих штампов человеком, который в процессе высокого разговора выпал за пределы области своего понимания. И вот здесь-то и стоит главная задача: как остановить заикание, что-то там сформулировать новое и сделать объектом реальности — навсегда.

Именно поэтому временами человек интуитивно или осмысленно занимает заведомо неэффективными, иррациональными и бесполезными вещами. Он отвоевывает у реальности пространство, манипулируя с картами. Именно по этой причине происходят расточительность старой аристократии, импакт-инвестирование от The Rockefeller Foundation, и берновский «демон» в психологии, который срывает все выстроенные и сто раз выверенные планы…

XV

…люди, которые преподают духовный рост, это те же клоуны, что пытаются измерить душу с помощью напольных весов, подложенных под умирающих в хосписе. Они не понимают, что душа — сингулярное явление.

И как всякое сингулярное явление, она просто не поддаётся никакой измеримости и рассчету. Ее нельзя измерить. Никак. Ни в килограммах, ни в герцах, ни в киловатт-часах. Именно поэтому насмотрятся на то, что иной балаганный фокусник подходит к проблеме измерения души со всем научным инструментарием, делает какие-то замеры, фиксирует результаты, все это просто лженаука. У него заведомо нет теории души, а значит и весь инструментарий бесполезен. Можно ли мерить скорость света с помощью напольных весов, а время с помощью линейки?

Душа тотальна: она либо есть, либо нет. Если есть, то есть везде, а если нет, то нигде нет. Но и даже если ты констатируешь, что она одна и есть, называя ее, как Лейбниц, монадой, то уже совершаешь чудовищную ошибку. Потому что фиксируешь единичность, изначально отсутствующее свойство. Пифагорейцы в этом плане были куда более талантливы и честны с собой, когда говорили о монаде не как о единице, а как о мысли о единице. Поэтому их евгеническая программа позволила практически покорить Грецию. Они первыми в истории начали воспитывать сверхчеловека, открывать бытие к бесконечности.

Но если душу нельзя измерить, то ее невозможно и нарастить. Человек может бесконечно заниматься самообманом и убеждать себя, что его душа «растёт», или даже подменять душу «личностью» и убеждать себя, что у его «личностный рост», это все равно валяние дурака…

XVI

…вот господа спрашивают: а что же такое — душа? Нужна ли она? Откуда уверенность, что она вообще есть, если она никак не измеряется и не рассчитывается? И не находимся ли мы в ситуации, что есть только физический мир, и вся эта наша «душа» — лишь электрические импульсы в черепушке?

Итак. Выяснять есть ли душа и какой для ее улавливания нужен инструментарий — задача неблагодарная, а на мой взгляд ещё и глупая. Вопрос не в том, существует ли душа, а в том, мы живём как если бы она была или как если бы ее не было? Все эти сингулярные вещи, которые мы обнаруживаем или не обнаруживаем, в плане измерения не имеют никакого смысла.

Если все люди по какой-то причине начнут избегать озёр, то это приведёт к последствиям — озера будут сакрализированы (то есть объявлены собственностью сингулярных сущностей), возникнет социальная иерархия, управляющая сакральным, уровни доступа к озеру, рекрутирующие элиту, определённые модели героики, новые виды преступлений. И какая разница сколько озёр и где они? Ты либо согрешил, либо нет: всякая попытка установить тяжесть греха (в любых грехоединицах) — уже не более чем попытка нажиться на этом грехе, а также рассчитать годовой объём корпоративной прибыли на продаже индульгенций. По существу же — ты либо грешник, либо нет.

Смерть, любовь, грех, вера, культурная ценность артефакта, либидо — все это вещи, не поддающиеся рассчету. И только в таком виде имеющие смысл.

С точки зрения физического мира сингулярных вещей принципиально не существует, а с точки зрения сингулярных вещей не существует физического мира. Он — бесконечное копирование без оригинала, заикание реальности. Об этом пишет Бодрийяр и говорит Илон Маск: это бесконечная симуляция. И если ты в ней рассматриваешь либидо, то вынужден бесконечно его тратить и экономить, а если не в ней — то устанавливать связь с либидо или не устанавливать. Второе проще. И это нифига никакой не «духовный подход». Это скорее какой-то вид презумпционализма…

XVII

…до сих пор в наших проектах интересовались темой реального. С одной стороны, это правильно. Реальность недостижима и не определима в своём пределе. Идеалист скажет, что реальны лишь идеи, эмпирик — что наблюдаемое, аксиолог — что ценности, прагматик — что используемое, онтолог — что реально лишь то, у чего есть бытие, номиналист будет топить за реальность универсалий.

Есть даже специальное направление — реализм. Родилось относительно недавно, сторонников набрало немного, умерло быстро. За все это время сторонники так и не пришли к общему понятию реальности. Максимум — выработали политику в отношении неё. Поэтому можно всю жизнь потратить на поиски реального. 25 веков европейской философии расскажут, как искать его и не найти с пользой для здоровья.

Мы же зайдём с другой стороны. Реальное недостижимо, но ведь чему-то необходимо подчинить свою жизнь, ресурсы и усилия, чтобы жизнь состоялась! И состоялась не в подонном режиме, а в ее высшем качестве.

НАСТОЯЩЕЕ. Настоящее время (в отличие от поддельного), настоящий человек (в отличие от социального симулянта), настоящее дело (которое можно наследовать, в отличие от полупустой «упаковки» на продажу), настоящее содержание (в отличие от фантазий о себе), настоящие отношения (в отличие от игры и бутафории), настоящее общество (гемайншафт, в отличие от гезельшафта).

Если Реальное подвело нас, то есть ли что-то Настоящее, за что можно ухватиться и не отпускать?!.

XVIII

…несложно заметить, что Ницше вообще ничего не говорил о сверхлюдях. Его интересовал лишь сверхчеловек. И в этом есть тонкое наблюдение и глубокое понимание его сингулярной природы. Если вещи сталкиваются как метеориты в космосе, то это что угодно, но не сингулярности. Только над каждой отдельной вещью можно развернуть ее собственное небо! Это же касается и социального ландшафта.

На практике же происходит подтверждения этого феномена.

Есть такое явление: люди, не знакомые между собой, встречаются и начинают договаривать друг за другом предложения. Последний раз мне приятель звонит и говорит, что общался с моей знакомой и словно всю жизнь ее знал. На одной волне. Говорит, мол, мы вроде как уже с ней опосредованно знакомы и разговаривали — через тебя. Так вот не через меня, через сверхчеловека. Мы все поляризовались по отношению к нему, и теперь обретаем способность говорить и молчат устами орла и змеи. Открытие новых социологических последствий philosophia vitae сделало это возможным. Кимвалы звенящие можно заменить не только голосами ангельскими, но и (сверх) человечьими…

XIX

…ницшеанский исторический человек — это воин-философ. Но это не какой-то конкретный гомункул. Здесь как раз речь идёт о том, что исторический процесс определяют две основные касты — брахманы и кшатрии. Их единство определяет концептуальное понимание вечных процессов исторического развёртывания и одновременно волю к действию — к власти, к сотрудничеству, к жизни, к владению.

При Ницше Запад вступил в противоположную фазу — роль исторического человека на себе примерил торговец-пролетарий. Как потом показала мировая политика, не в сотрудничестве, а в конфликте. Торговцы построили одну сверхдержаву, пролетарии другую. Эти два столпа Европы — США и СССР — надо заметить, добились бОльшего, индустриализировав бОльшую часть мира. Но ценой перенапряжения людских и природных ресурсов.

Главной бедой торжества торговца-пролетария стало уничтожение истории. Сегодня мы живем буквально в конце истории. Люди перестали исторически мыслить и что-то под влиянием этого делать. Когда мыслят о будущем, видят чутка улучшенное настоящее. Прогресс останавливается. Ценности просвещения сменились ценностями т.н. просветления. Инфантильным аналогом знания, лайт-продуктом для умственно недоразвитых. Образы будущего пропали из реальности и переселились в компьютерные игры (где умирают каждые три года вместе с циклами потребления и падением продаж). А для отвоевания хоть какого-то будущего надо проводить спецоперации вроде инъекций курцвейловщины в широкие массы.

Я, конечно, никакой не воин, и философом себя называть мне всегда недоставало самомнения, но как-то не могу избавиться от ощущения, что в конце XIX века свернули не туда…

XX

…кроме того эйдетическим бывает не только восприятие или память. В феноменологии Гуссерля есть такое понятие — эйдетическая редукция. Грубо говоря, его освобождение человека от натуралистической установки заключается в том, что он проходит три стадии.

Сперва он проходит феноменолого-психологическую редукцию: отвращает своё внимание от воспринимаемого и обращает к самому восприятию. То есть мир уже не так важен как само мышление о мире, пусть этот мир хоть галлюцинацией окажется — переживание как акт сознания, феноменологический состав восприятия остаются состоятельными.

Второй акт таки и есть эйдетическая редукция — избавление феноменов от их фактичности, превращение их в иллюстрации к эйдосам, идеям, обращение взгляда на сами феномены. На практике это выглядит как необходимость заархивировать сложный и обширный набор эмпирических данных в компактные объемы без потери смысла. Так же работает и эйдетическая редукция вне гуссерлевой феноменологии. Например, заархивировать жизнь — в картину, события на площади — в новость, свой жизненный путь — в биографию, себя — в фотографию, чувства и переживания — в слова и т. д. Третий этап — трансцендентная редукция. Но это нам уже не так интересно. Пусть профессиональные феноменонавты этим занимаются.

Я же что хочу сказать. Эйдетическая редукция вещь очень важная и правильная с точки зрения экологии мышления и теории коммуникации, но куда важнее и практичнее обратный процесс — эйдетическое масштабирование.

Вот у вас дружественная компания на пятерых человек, живете и работаете душа в душу и понимаете друг друга с полуслова. То есть в якеменковском языке это называется «человеческая компания». Но вот вам надо «разжать эйдос» на 20, 200, потом 2000, 20000 человек и человеческое растворяется до гомеопатических доз. Барьер не поставить: мол, топ-персонал живет по-человечески, а линейный — по-машинному. Появляются время от времени какие-то проекты «новой искренности» или религии, но пока внятного ответа как эйдетически масштабировать нет…

XXI

…и всякое строительство и всякое разложение всегда начинается с ультраструктуры, знако-философских конструкций символического универсума. Это плохо понимают те, кто решил строить династию. Одни думают, что строительство начинается с людей (их усилия начинаются и, что важнее, тут же и заканчиваются на генеалогии), а другие — что с вещей (поэтому понаделают гербов, и не знают куда их присобачить — на кружки клеят, как мне тут на одной геральдической конференции в Эрмитаже предлагали).

Вот простой пример. Одной девушке на днях попался кулич без сахара, без глютена и без дрожжей. Но закат инфраструктуры был бы невозможен без заката ультраструктуры. Вот крест. Каждый раз в Пасху в Иерусалиме местный епископ втаскивает на Голгофу крест, символизируя страдания Христовы. В какой-то момент крест заменили на полую конструкцию из фанеры, а к нижней стороне приделали колесико. Все это было бы невозможно, если бы Христос присутствовал в действии. Сперва надо было отмыть крест от крови, пота и прочих телесных и символических выделений Христа, рафинировать его, а потом только стало бы возможно ставить его на колесико.

То же самое и с куличом. Сперва кулич надо испечь без содержания калорийной плоти Христовой, а потом уже станет возможно делать его без сахара, глютена и дрожжей. И лишь иногда вспоминать, что какая-то ультраструктура была, запивая кулич без плоти Христовой кофиём без кофеина.

Так же и во всяком деле, включая строительство себя или строительство фамилии. Ответ на вопрос «что я делаю?» нигде и никогда не заканчивается ответом из мира инфраструктуры. Это когнитивный брак. «Я делаю горшок» или «Я делаю фамилию» — это не ответы. Настоящие ответы опасны, они могут показать, что делать горшок или фамилию надо по-другому или не делать вообще. Форма — это уклонение от содержания. Эстетика всегда стремится сожрать этику…

XXII

…и мне казалось, что в конечном счете Игра важнее любых статусов и капиталов, потому что именно она преодолевает их всех.

Сегодня принято считать, что мерой человеческой добродетели и достоинства является капитал. Это очень удобная система, потому что она отвечает главному требованию Машины и машинной логики — она четко фиксирует людей в одномерной линейке натуральных чисел. Человек с миллионом добродетельнее и достойнее человека с сотней тысяч, а человек с миллионом и ещё одним рублем добродетельнее и достойнее человека просто с миллионом. И конечно есть соблазн уважать человека только благодаря нулям на его карте: все остальные производные статуса — титулы, славу, членство в клубах, цитируемость в СМИ — можно купить деньгами. Так удобнее считать, потому что разбираться в качествах человека очень сложно.

Меж тем место денег в системе человеческого взаимодействия определяет только одно — очередь в порядке потребления. Не более того. И если элиту определяют не какие-то качества, а какие-то количества (денег, покупок, квадратных метров замков), то разрыв между богатыми и бедными будет только расти, социальная справедливость улетучиваться, а система социальных связей разрушаться.

Исправить это может только какая-то игра. Неважно, с одной драхмой ты пришёл на ипподром или с огромной мошной золота, можно и все выиграть и все проиграть. Тут важны именно твои качества, а не количества. Как и во всякой стратегии. Богатый может разориться, бедный — разбогатеть. Статусы, деньги, слава, признание ходят по кругу в вечном хороводе, воодушевляя социальную систему посредством великой Игры.

Сейчас у нас нет Игры. Война, спорт, выборы, рынок себя исчерпали. Но сам феномен Игры ещё далек от всякого исчерпания…

XXIII

…карго-культ, в конечном счёте, довольно полезное дело, потому что неизбежное. Во всех своих редакциях.

Как известно, классический карго-культ заключается в том, что мы смотрим на кого-то успешного (как смотрели островитяне Океании на американцев и японцев во время IIWW) и, чтобы заклясть этот же успех, перенимаем характерные черты этих успешных — без внутреннего понимания каких именно процессов и взглядов это черты. Островитяне тогда делали соломенные самолеты, маршировали с ветками как с ружьями или корчили гримасы перед камнем, якобы получая сигналы из «радио», а мы сегодня корчим рожи перед Тони Роббинсом и маршируем перед избирательной урной, якобы изображая демократию.

Но бывает также обратный карго-культ. Когда уже цивилизованные люди смотрят на островитян и подражают им. Это явление известно как миф о благородном дикаре, и вся эта болтовня о естественности, экспортный восточный мистицизм и прочие увлечения «мудростью предков» — это как раз виды такого обратного карго-культа. Кроме этого, и тот и другой вид карго-культов имеет как филогенетическое измерение (то есть свойственное развитию всего вида), так и онтогенетическое (свойственное одному организму). Скажем, когда мать пытается отдать ребёнка в какую-нибудь «школу по системе Дьюи», это прямой карго-культ, а когда берётся воспитывать его, основываясь «на врожденных склонностях и потребностях», то растит дикаренка — уже в рамках обратного карго-культа.

Проблема в том, что для настоящего прогресса нужен образец. Без него возможно только дао, последовательное колебательное развитие без прорывов. И менее успешным народом повезло, что более успешные предоставляют им эти образцы. Сначала можно взять этот образец, а потом, возможно, кто-то придёт и отрефлексирует: что он значит и что за ним стоит. Успешным народам повезло с дикарями. Но больше всего повезло изобретателям авраамического провиденциализма. Всякий абсолют — это «успешный народ» для успешных народов. Мы подглядываем в абсолюте «самолёты» и делаем тут на земле их соломенные копии — типа машины братьев Райт. Такова религиозная диалектика Фейербаха, говорящая, что карго-культ, по сути, единственная форма прогресса…

XXIIII

…вещь принадлежит человеку в тот момент, когда он может суверенно совершить над ней весь спектр операциональных действий, и перестаёт принадлежать тогда, когда тот уже не может. Грань настолько тонкая, что практически неразличима, но именно здесь заканчивается расширенный фенотип Докинза и начинается мегамашина Мамфорда. Или, говоря проще, заканчивается владение и начинается служение.

Традиционное сознание выработало защитные механизмы против торжества служения Машине. Например, патлач — культуры состязания в одаривании и в уничтожении огромных объемов материальных благ, от которых оказываешься зависим. Такова генеалогия, скажем, этих гротескных спортивных олимпиад или потребности время от времени убивать свой профиль в социальных сетях. Но новое, нетрадиционное мышление уже полностью служебное. Оно само прекращает быть роскошью, становится служебным инструментом, и затачивается на службу. От него требуется постоянная, скажем, эффективность.

Не знаю когда человек принёс клятву верности вещам, но сегодня мы в массе своей не способны совершать над вещами весь операционный цикл, особенно маргинальные действия вроде их уничтожения. Вещи старятся сами, и мы отказываемся от них только зная, что они уже в маразме и не напомнят нам об этих клятвах. Мы не можем ни сжечь свой автомобиль, ни уничтожить квартиру. Например, не можем что-то отдать «с барского плеча». Ненужное или старое мы отдаём легко, но отдать что-то ценное разучились на антропологическом уровне. Равно как и презираться бесплатное.

Принцип «дело во мне» стоило бы куда точнее выразить как «мне принадлежит лишь нереальное», реальному человек служит сам, и сам ему принадлежит. В этом плане, когда в последней редакции реализма реальными были назначены куски материи, они (как бы ни были при этом формованы) перестали принадлежать людям и обрели собственную онтологию. Включая ее специфическую часть — как вещи власти…

XXV

…разумеется, между «свободой от» и «свободой для» надо выбирать «свободу от», потому что только это и есть настоящая свобода. В то время как «свобода для» — это просто специально заготовленная брехня, предназначенная для тех, с кого хочешь скинуть чужие цепи и тут же, не медля, надеть свою. В этом и заключается смысл теории, которую я излагаю в книге «Суверен». Тот, кто не понимает этого, ещё одна жертва агрессивной инфантильности.

Кибернетический смысл свободы сводится к тому, что человек может без последствий для себя игнорировать поступающий сигнал. То есть его статус (психологический, политический, институциональный, экономический) не меняется сколь бы вокруг него не танцевали с оружием, судебными предписаниями или бубном. В отношении человека-свободного-от всякая стратегия не имеет смысла и будет проваливаться в пустоту. И наоборот, тот, кто получил «свободу для», только «для» и может ее применить. Какая же это свобода? На любом практическом кейсе можно убедиться, что это нечто прямо противоположное: свободы у такого человека меньше, а может и вовсе исчезнуть, если что-нибудь нехорошее случится с его «для». И опять же. Что бы я делал, если бы передо мной стоял человек, чья суверенность угрожает моим планам? Чисто стратегически. Рассказывал бы ему сказки, что «свобода от» глубоко порочна и неправильна, а «свобода для» это правильно и оправдано. При этом, конечно же, прилагая усилия для инфраструктурного контроля этого самого «для». «Свобода для» это ложь. Эрзац-либерализация в условиях столкновения цивилизаций в преломлении частных трудовых биографий. Она не даёт возможности скрываться от предсказаний, избегать институциональной объективизации, выпадать из событийного потока. Это источник не эмиссии, а имитации. И ровно по этой причине уничтожается в тот же самый момент, когда человек определяется со своим «для». Это «для» с этого момента упорядочивается в логике производственных цепочек и больше не является никаким источником никакой свободы…

XXVI

…к теме ценностей я пришёл после того как задался вопросом — вот Ницше пишет, что частью herrenmoral является опыт оценивания, обесценивания и переоценки всех ценностей. А, собственно, что вообще такое это — «ценность»? Как ценности работали всю человеческую историю? Как наша «tsennost» соотноситься с их «value»? И если всякая ценность это результат дизайна сакрального, а боги Ницше были не друзья, то как, собственно, человеку оперировать ценностями без их посредства?

Собственно, дальше мой интерес усилился, когда я записался в один акселератор и там мне прислали обучающие видео про ценностное предложение. Из него я понял, что вопрос ценностей сверхактуален, но ни литературы, ни специалистов по этой теме нет.

Ну и опять же у меня перед глазами корчи первых волшебных помощников, которых Василий заставлял продавать разговоры по 750, а они не могли себе позволить брать больше 400—500. Что тоже ценностный разговор…

XXVII

…одно из самых ярких для меня эйдетических наблюдений принадлежит одному юристу, имя которого я забыл. Когда европейцы осуждали такую меру российского наказания как ссылка, он заметил (и за ним последовали потом многие), что ссылка — это вообще не наказание. Это нечто прямо противоположное — способ избежать всякого наказания вообще.

Нормой наказания, предписываемой законодательной же нормой были клеймения, заточения, смертная казнь. Но поскольку это больше для простонародья, а на их фоне есть также и замечательные образцы человеческого, то нужна была экстрамера, применить которую может только суверен. Заменял наказание ссылкой. Потом ее, кажется, легализовали, по мере выравнивания качества населения.

Сегодня таких экстрамер нет. Ну разве что помилование, но и оно уже вписано в законные средства. Амнистия, общественные работы или условность наказания (например, условные сроки) — это уже отработавшие пережитки, давно окаменелые в законодательстве. На них рассчитывают — адвокаты, обвиняемые. «Мы рассчитываем на три года условно». А на ссылку не рассчитывали. Собственно, и с суверенами сегодня проблема, поэтому и экстренную меру мало кто может найти и применить. Но давайте представим себе такую ситуацию: держатель нормы (отец, начальник фирмы и т.д.) определяет, как работает социальная группа. Он ценен тем, что следит за соблюдением и не может уклониться сам. Если к кому-то он не применит санкцию за нарушение нормы — он уже не воспринимается как держатель нормы. Но возникает ситуация когда надо наказывать, но это чрезвычайная ситуация. Наказывать нельзя. Не по личным мотивам. Учёный нарушил церковный закон научным открытием, например.

Как в такой ситуации создать зону неразлечимости между жизнью и нормой, при которой одновременно наказанный окажется ненаказанным? Найдёте модель, проявите своё суверенное…

XXVIII

…есть как бы открытие. Это когда есть какой-то изначально закрытый от человеческого взора закон природы, и его в какой-то момент открывают этому взору. Сейчас мало кто разделяет такую позицию, поскольку мы уже одной ногой в утопии постмодерна, и это автоматически означает, что все скрытое уже открыто и ничего больше открыть не получится.

А есть другой подход — дискурс. Мы можем говорить о чем-то, что изначально не было открыто, и трансформируем реальность таким образом, как если бы открытие состоялось. Собственно, этим дискурсивные методы и отличаются от интуитивных (схватывающих явления целиком за мембраной, скрывающей истину от нашего взора). И отсюда эти увлечения языком, который доведёт до Киева, даже если этого Киева никогда и нигде не существовало.

Это я к тому, что мы тут поспорили о душе. Коллеги настаивают, что душа есть, а я считаю, что несмотря на очень богатый духовный дискурс душа так и не была ОТКРЫТА. Ну то есть и раньше и сейчас каждые 5—7 лет появляются какие-то бездельники, которые пытаются «взвесить душу» и издеваются над умирающими, подкладывая им весы под кровать, но успеха никакого. А меж тем, мы можем так долго говорить о душе, как если бы она была, что у этих разговоров появляются социальные, культурные и даже политические последствия. То есть, несмотря на шаткость оснований, концепт имеет далеко идущие последствия. Например, отсутствие души и духовности может быть основанием для убийства или для определенной политики.

В конце концов, «бездушный» — достаточное основание для социальной стигматизации и исключения из социальных кругов, что на ранних стадиях становления человека (в процессе социализации, скажем) может привести к психическим травмам. И это ни разу не смешно…

XXIX

…греки не имели представления о понятии «жизнь»: в их языке было два слова — bios и zoe. Словом zoe они обозначали то, что у человека с богами, растениями и животными общего — эссенцию жизни. А вот bios означало жизнь под влиянием добродетели, политически осмысленную жизнь, жизнь, наполненную смыслом. Поэтому у человека БИОграфия возможна, а ЗООграфия нет — всякая «графия» уже находится в строе bios.

Греческий гражданин сам решал вопросы своего «зоо»: еды, сна, секса и т.д., но его «био» регулировалось общественными отношениями. Именно в строе «био» решался, например, вопрос свободы: что общество может позволять своим членам. В строе «зоо» вообще никакой свободы нет. Животные — это просто автоматы для воспроизводства жизни. Вопрос о свободе собаки или свободе елки смехотворен.

Все изменилось когда в начале XX века сменилась управленческая парадигма. Теперь государство не только интересовалось мнением народа, но и формировало этот народ — не только на уровне образования или закона (вмешательством в его «био»), но и на уровне вмешательства в его «зоо». То есть указывает с кем и сколько спать, что есть и т. д. И начинает наказывать за отклонение от нормы. Это называется «биополитика». И вот тут вопрос свободы перестаёт быть состоятелен. Какая свобода, если государство тебя уже выращивает с правильным телосложением, правильными мечтами и правильным гендером? Здесь сверхдемократичные режимы не отличаются от тоталитарных — и у тех, и у тех тысячи камер наблюдения за гражданами на улицах.

Оруэлл считал, что секс («зоо») — главное оружие против режима. Герой «1984» бросает вызов режиму адюльтером. И это работало какое-то время — в виде, скажем, легализаций меньшинств. Но сегодня и это не работает. Настал Дивный новый мир, и искать надо уже не свободу. А суверенность…

XXX

…мы редко задумываемся о том, что не столько наполненность нуждается в воспроизводстве, сколько именно пустота. И озабоченность наша направлена скорее на полноту жизни, полноту стола, полноту говорения, полноту понимания, хотя господской формой долженствования является как раз производство пустоты, вычитания бытия. То, с чем среднеклассовое буржуазное сознание обычно не справляется и маркирует как неполноценность, ущербность, бедность и т. д. — лишь бы не понимать.

Способность наша что-то вообще различать и понимать покоится на базовых различениях, которые, в конечном счёте, ничем не гарантированы кроме культуры, а культура гарантирована только ее учредительными силами. Есть добро и есть зло, и различаются они только тем, что различаются. Но кто вычел все промежуточные формы между добром и злом, добавив к этим понятиям глубину внутренней порядковой достоверности, не позволяющей их спутать и смешать (без последствий для всей культуры в целом, огромному архиву вторичных различений, построенных на этих, базовых)?

То, что мы видим дерево и скамейку, а не какую-нибудь древоскамейковую ситуацию, результат таких промежуточных вычитаний. А они построены на опыте оценивания, утверждения ценности. В противном случае разницы между деревом и скамейкой просто нет. Наблюдатель, видящий ситуацию на атомарном уровне, не видит где дерево переходит в скамейку. Он видит лишь кружки атомов как в том тесте на дальтонизм. При том, что у него действительно этот самый дальтонизм в отношении вещей. Цвета ему могла бы дать только культура, дарованная господами. Теми, кто смог дискретировать мир путём дискредитации подобных промежуточностей.

Поиск того, что вычесть из речи, что вычесть из аксиологии, что вычесть из потребления, из жизни и т. д. — вот основная интенция господина, основа его хваленого сурового аскетизма и, одновременно, великая мощь господствования. Softskill, которым негоспода обычно не владеют…

XXXI

…если посмотреть внимательно на учение античных философов-атомистов (Левкиппа, Демокрита) и эпикурейцев (вроде Лукреция), то, при должном уровне прозорливости, заметим, что практически все, о чем они говорят, касается не элементарной физики, а квантовой. То есть то, что Демокрит подразумевал под атомами (с греч. «неделимыми»), это не атомы как их открыли Нильс Бор и Эйнштейн. Эти-то как раз делимые и ещё как делимые! Демокритовский атом — это скорее нынешний квант. То есть фотон — это-таки «атом света», глюон — «атом» векторного поля и т. д.

С одной стороны, возникает вопрос. Это античные философы были настолько мудры, что предсказали основные вопросы нынешней квантовой физики, или мы настолько глупы, что пытаемся найти в науке подтверждение истин двух с половиной тысячелетней давности? А с другой стороны, если мы примем такое терминологическое смещение, появляются интересные выводы.

Греки рассматривали атомы не только как материальные частицы, но и как частицы, скажем, души. То есть занимались тем, чем нам ещё предстоит заниматься — квантификацией воли, желания, отчаяния, боли, счастья. Сейчас этим всякие унтерменши занимаются. Квантовых психологий понапридумывали, и все это очень низкого качества. Но если взяться за это именно с умом, получится интересная картина.

Атомисты бы сказали, что свобода это клинамен, мера уклонения атомов, одна из трёх фундаментальных сил кроме веса и столкновения. Возможность быть запавшей клавишей когда играется великая конечная симфония мира. Возможность создавать паразитарное ветвление вариантов развития событий внутри прозрачного для созерцания универсума, давно уже рассчитанного силами бухгалтерии и вылеченного от всех социальных болезней силами метафизической фармакологии.

Человек освобождающийся — это человек, обратившийся к остаткам хаоса в этом мире. Он может только протестовать против порядка, неся подспудно и все рисковые обременения своего протеста. Свобода — это не проектный инструментарий: практически всегда она уводит человека далеко от расчётных показателей. Но суверенность это другое…

XXXII

…как вообще так получилось, что смысл победил бессмыслицу, создал свою собственную топологию, а бессмыслицу загнал в какие-то очень узкие и ограниченные лакуны позябать в беспредметности?

Вот сад камней. У песка своя связанная топология. Из одной точки поверхности можно провести в другую геодезическую прямую или кривую. Или, другими словами. Если лить воду в одну точку, всегда есть такой наклон, чтобы вода потекла в другую. Камни — бессмыслица. Их надо обходить граблями при выравнивании песка. Они не составляют топологической плоскости: если лить камень на один камень, то на другой вода попадёт лишь если покинет поверхность первого.

Бессмыслицу надо держать под контролем. Ни из какой точки не должны быть видны все камни в саду сразу. Если увидел — достаточное основание для харакири. Смысл же нет. Он развивается сам, ползёт в любую сторону, как песок в Сахаре. Пригвоздить смысл это печальное зрелище, можно быть лишь его проводником. И родить его из ничего практически нельзя. «Территория Смыслов» — одно из самых бессмысленных мероприятий политической современности.

И так везде: от гуманитарных наук до квантовой физики. Партизан может прятаться в тени, но не может из неё править. Можно практиковать бессмыслицу, но в ней невозможно жить. Спираль ДНК заворачиваешься в левую сторону: можно смоделировать правое завитые на компьютере, но нельзя из него породить жизнь…

XXXIII

…интересно как поменялись представления о том, какими свойствами обладает истина.

Если бы мы посмотрели как определяет истину какой-нибудь метафизик из последователей Аристотеля, то мы бы увидели, что для него истина — это нечто, что полностью лишено всякой чувственности. Нечто, что постригаемо лишь холодным логическим рассудком и полностью очищено от всякой эмоциональной реактивности.

Сегодня наоборот, истинной считается лишь то, что «откликается». То есть как раз имеет эмоциональный отклик и провоцирует на реагирование. И даже если не откликается или откликается недостаточно, то истину надо-де «пропустить через тело», чтобы этот отклик невротически спровоцировать. Как бы привести тело в свидетели, иногда даже и как лже-.

Сложно сказать откуда этот переворот происходит. Но, возможно, именно он и повлиял на наши отношения с техникой. Иной древний грек не очень-то доверял технике, точно зная о ее искусственном происхождении, то есть, как всякое искусство (технэ), призванной ушатать нашу способность к чистому мышлению и спровоцировать на эмоциональную реакцию.

Сегодня у нас такой перегрев этих эмоциональных реакций из-за того, что мы уже с трудом различаем где техника и искусство, а где маркетинг). И на его фоне полный анабиоз в области эмоциональной реакции. И поэтому мы предполагаем, что если что-то и может вывести нас из этого анабиоза, то точно не техника (Маклюэн подтверждает, она — наркоз), а разве что истина.

Но любопытно вот что. Когда мы пишем фамильную легенду, то есть как люди, пытающиеся избавиться от эмоций, так и те, кто хочет найти в эмоциях поддержку и опору. Какова ни была бы метафизика истины, здесь она работает в обоих случаях…

XXXIIII

…главная инновация философии Христа — это вовсе не то, что Бог есть любовь. Кто читал Библию не в пересказе для детей, тот знает, что любовью там и не пахнет. Главная его инновация в том, что Христос создал новый тип суверенности, которого римляне не знали. И на его основании не только мог любить в одностороннем порядке (вопреки всякой гормонально-эротической политэкономии), но и даже выступать с политической по смыслу и экстремистской по сути программой «Я — Царь Иудейский», которая была до сих пор невозможна в мире римского imperio.

Сегодня я нахожусь в поле силового притяжения государственного суверенитета, чьи фарисеи говорят мне: «Маску наденьте, пожалуйста». И хорошо, что только маску и надеть, потому что в другой момент могут потребовать штаны снять, и мне нечем будет возразить. И я должен обратиться с иному источнику суверенитета (в том числе и доселе несуществующего) чтобы ее не надевать (и не снимать штаны).

Я могу как Христос обратиться к ныне преодоленной традиции божественного суверенитета и сказать: «У меня Небесное гражданство, а не кесарево. Только Бог пусть решает, заболею я коронавирусом или нет. А вы хлеборезки завалите». Но я не блаженный и не святой. И точно не сын Божий. Не прокатит. Значит нужен другой источник. И я его нащупываю.

Дело осложняется тем, что возражения бывают двух типов — тесис и фюсис. И фюсис (или возражения от природы, физики) только усугубляют суверенитет фарисеев. «По какому праву вы требуете?», «Нет такого закона» или «Я не ношу маску, мне губернатор не указ» — очень слабые возражения. Нужны те, что основаны на тесисе или утверждении власти. И коронавирус — отличный повод разобраться с этим вопросом…

XXXV

…о понимании. Мы почему-то думаем, что для понимания достаточно одной лишь воли. И упрекаем других в том, что они нас не понимают, как будто это их собственный выбор — нас не понимать. Или ещё хуже: мы упрекаем других в непонимании как осознанной позиции, непонимании нас как позе, как специальной стратегии избегания нас понимать.

Правда же заключается в том, что мы живём в бесконечном океане несоответствия сказанного услышанному. Понимание не дано нам как дар природы, оно не растёт на ветке. Естественно непонимание, а понимание надо специально создавать с помощью сложных техник. Если бы каждый человек понимал, не было бы наук, религий и философии. И дешевых заменителей понимания тоже бы не было. Продираться сквозь эту завесу непонимания долго, дорого, скучно, требует навыков и, в конечном счёте, невозможно.

Практически всегда человек не понимает другого и довольствуется тем пониманием, на какое способен. Это понял-как-смог — лучшее, что мы можем противопоставить смогу непонимания, который окутывает всякое общение. То есть всякий ответ никогда не ответ на вопрос. Это взаимный обмен репликами, частично совпадающими с общим центром смысловой массы.

И лучшее, что мы можем сделать в этой ситуации — использовать это понял-как-смог чтобы получить ответ, который больше, чем вопрос. Раз уж все равно нельзя сразу ответить человеку то, что он спрашивает, а тем, что он услышит, он не удовлетвориться, то почему бы не получить с его вопроса больше, чем вернуть ему в процессе отвечания? Если уж и открывать рот, то почему бы не заработать на этом новое знание?…

XXXVI

…то, что мы пытаемся понять, куда многомернее, чем сказано. Вот Вася Пупкин девушке говорит: «Чего-то такого я от тебя вечно и жду». Но без контекста не понятно, он это хотя бы ждёт с радостью или страхом. То есть хочет «ждать» чаще или реже. И без подгруженных интенций (скрытых часто и от него самого) не понятно.

Хорошо, если подсказки на эти интенции у него изображены на лице. И когда эта же Василиса Пупкина подруге пересказывает: «Прикинь, он мне сказал, что что-то такого он от меня вечно и ждёт!» — у нее есть подсказки об интенциях на ее лице, но это ЕЕ интенции, а не ЕГО.

То есть мы имеем дело с неким вторым текстом. Second text как second hand. А нам надо понять первый текст, скрытый даже от того, кто его, собственно, и зачитал. Вася Пупкин не понимает что сказал, его дважды не понимает адресат — Василиса, трижды не понимает ее подруга, я, пересказывая историю, не понимаю ее четырежды, вы — пятирижды.

Разумеется, поскольку «время — деньги», и судьба отношений у Пупкиных никого из нас не волнует, на герменевтику этого конкретного сообщения никто время тратить не будет. Но есть же законы государства, которые «без стакана не разобраться». Или скандалы, которые дают прекрасные возможности ситуативного маркетинга, если правильно поймёшь что произошло.

Встык были две новости: сначала в сети начинает гулять видео с мастурбирующим Дзюбой, а затем журналист The New Yorker Джеффри Тубин отстранён от работы за мастурбацию во время рабочего звонка сотрудников журнала и радио WNYC. И все это смешные эпизоды, второй текст, пока не понимаешь, что запрет на мастурбацию — самое важное капиталистическое табу. Инцест не так страшен, как онанизм. Потому что весь рынок построен на продаже упакованной в продукты и услуги сексуальности. Мастурбирующий человек ничего не покупает и этим подрывает рыночные отношения. А это уже первый текст. И вот его-то и надо понимать…

XXXVII

…походим тему симуляции, симулякров, гиперреальности и т. д. В связи с этим накидал ребятам фильмы, серии из сериалов и рассказы по теме. Один из них — рассказ Джорджа Генри Смита «Сыграть в ящик».

Рассказ я читал ещё в школьном возрасте в маленькой брошюрке «Миллионный день». Там было шесть рассказов. Запомнил только два — собственно, «Миллионный день» — полный био-атом-хроно-киберпанковский угар, который составители почему-то посчитали достойным титула, и этот, «Сыграть в ящик».

Рассказ повествует о человеке, который понял смысл симуляции. Не разгадал, что находится в симуляции, не построил симуляцию чтобы манипулировать другими, не создал симуляцию очарования чтобы сделать свою жизнь ещё прекраснее, а именно понял ее смысл.

Пока весь передовой мыслящий класс (вместе с практически всеми волшебными помощниками) застрял на том, как различать симуляции и избегать их «пения серен», Смит дальше пошёл — и описал человека, который создал симуляцию и использовал ее с пользой для себя, создав в ней ад. Пока его друзья от хорошей жизни создали ещё более лучшие миры и загнивали в них, утрачивая смысл жизни, он создал мир, откуда бежит обратно в реальность и там радуется подлинной жизни…

XXXVIII

…феномен Нолана это что-то вроде Борхеса в кинематографе. Оба брали передовые философские идеи своего времени и разбодяживали их до того состояния, которое не вызывает несварения среди киноманов и читателей соответственно. Оба талантливые визуализаторы, я бы сказал.

В фильме «Довод» Нолан пытается анализировать нарратив. Старую постструктуралистскую идею о том, что все является той или иной формой текста. Наши отношения — текст, наши дети — текст, наше общество — текст. Но как именно работает этот текст? Какие его морфологические характеристики? И, самое главное, мы-то чему можем научиться как у понятия нарратива, так и у фильма «Довод».

Весь фильм, конечно же, сплошная попса, но иллюстрации работы нарратива (то есть структуры реальности) потрясающие. Поражает не только то, как он вообще смог снять такое, но и то, как широко применимы выводы из фильма…

XXXIX

…то, что мы иногда путешествуем во времени, легко доказать очень простым экспериментом. Попробуйте написать собственную биографию.

Сначала, когда вы начнёте писать ее, вы увидите, что придерживаетесь указаний времени о прямых последовательностях. Школа идёт после института, юность после детства, первая любовь перед первым сексом, а смерть людей после их рождения. Но потом, отходя от формальных сведений о себе и углубляясь в те, которые вы считаете жизненно значимыми (и при этом не будуте заглядывать в календарь), заметите, что временами делали петли во времени.

То есть увидите, что события, которые никак не могли произойти позже других событий, тем не менее, обусловлены и причинены событиями, которые произошли после них. Или, другими словами, с вами временами случается всякая хрень, но смысл хрени становится понятен только когда вас настигают причины и смысл этой хрени, расположенные в будущем по отношению к ней. Или, ещё проще, то это эффект «миллионера из трущеб», если кто помнит этот фильм: «так вот зачем я учил эти интегралы в школе!!»

То есть можно написать биографию, нарушающую временную последовательность, и в ней будет даже больше смысла, чем в той, где мы будем строго придерживаться диктатуры календаря. Потому что биография — это текст, а не набор эмпирических данных в бигдатах. И он работает не как часы (в обоих смыслах). Таковы принципы разумности человеческого типа.

Скажем, нет смысла долго описывать обстоятельства подготовки и проведения военной операции, которая закончилась провалом. Только если после неё была победа. Она определяет в каком виде будет упорядочена всякая хрень на стадии ее подготовки. Сначала «Суворов — это победитель», а уже потом история и биография Суворова, уроки, книга «Умение побеждать», «Суворов — имя России», улица Суворова, Суворовское училище и выделять ли на него бюджетные деньги и т.д…

XL

…помните, в «Доводе» есть сцена, где грабят перевозчиков плутония, а потом выясняется, что Сатор их шаги знал заранее потому что двигался с ними во времени, узнал чем все закончится, инвертировался, вернулся и забрал награбленное в свои мозолистые руки? Знание будущего дало ему власть чтобы получить превосходство в прошлом.

Что-то очень похожее происходит и в жизни, когда слышишь страшно затасканное клише — как в кино, так и в жизни: «Ты напоминаешь меня самого в молодости, сынок. Я тоже был юн, наивен и дерзок тра-та-та».

Мне удалось несколько раз не растеряться и в ответ сказать: «Удивительным образом вы напоминаете мне меня В СТАРОСТИ. Скучающий ханджа, уверенный в том, что лучше других». Сказать, что был скандал — ничего не сказать. В таких ситуациях не ожидают встречного движения во времени.

Но это, конечно же, просто шутка. Встречное движение во времени это красивый художественный приём, мало повторимый в нашей жизни. Но, тем не менее, мы можем отдельные события интерпретировать как встречные движения во времени.

Мать, когда с ребёнком играет в игрушки, движется навстречу ребёнку. Для того это прогрессивное усилие, для неё — регрессивное. Точно так же надо перестать думать линейными категориями, одной половиной мозга думать за себя, а другой за ребёнка и категориями его мира. Или, когда мы выводим товар на рынок, мы ждём ответа конкурентов, прямого ответа. Но ответ будет битемпоральным. К этому мало кто готов. Мы живём в сумрачном мире…

XLI

…рассказываю занятную историю про тихого алкоголика Сергея. Уже после Платона и Аристотеля, когда классический греческий город-полис зачах, возникли две философские школы, проповедующие личное счастье — эпикурейцы и стоики.

Считается, что эпикурейцы пришли в упадок, а стоическая философия оказалась очень живучей и даже стала философией римлян, всяких европейских нобелей и джентльменов. Стоики учили аскетизму и избеганию внешних обстоятельств, а эпикурейцы были что-то вроде стратегических гедонистов. То есть учили наслаждению, но расчётливому. Чтобы платить страданием потом не пришлось.

Так вот есть у меня сосед тихий алкоголик Сергей. Работает разнорабочим и ключником по дому при ТСЖ. Я ему давал на водку в обмен на мелкие услуги и, видимо, прикормил.

На днях проводили интернет, надо было получить доступ на чердак. Председателя ТСЖ было не найти, поэтому я позвонил Сергею напрямую. Он пришёл, на ногах еле стоял, мастера на чердак пустил, но поработать не дал, выгнал, потом спустился ко мне и давай попрошайничать «благодарность». Интернет мне не сделали, никаких благодарностей я ни к кому не испытывал. Ну он и обиделся, начал жаловаться на меня всему подъезду.

Сегодня пришёл совсем всратый, по лестнице поднимался — падал. Мастеру ныл, что за такое неблагодарное поведение вообще никому ничего открывать не будет. И он мастера, кстати, там на чердаке и запер, тому пришлось снова председателю ТСЖ звонить чтобы выпустили.

И вот я смотрю, ничерта это не последователь общепризнанного победившего стоицизма, а самый настоящий эпикуреец, который правильно выстроил стратегии своего удовольствия. И вообще в целом в нашей стране победило скорее эпикурейство, а не стоицизм…

XLII

…когда Спиноза разделил субстанцию и атрибуцию, он сделал нечто принципиально важное, чего не было до сих пор в философии. Он дал человеку возможность перестать зависеть от характеризующих его социальных отношений. С тех пор стоит вопрос — человек уже кем-то рождается или он полностью предопределён своей семьей, социальным классом и культурным кодом? И, конечно, любим отвечать, что да, у человека есть изначальная личность и характер.

Но когда мы просим человека выразить его личность, он выражает ее через атрибуции. То есть носит куртку, которая «выражает его личность», практикует пищевые и потребительские привычки, которые «вытекают из его личности», разделяет консенсусы и мнения среды, которая его личность и сформировала.

Именно поэтому, когда я начал писать книгу «Суверен», я решил, что все эти разговоры об исключительности каждого человеческого существа — это просто идеология, отвлекающая от возможности каждого человеческого существа таковым стать. Или, проще говоря, человек может жить в мире субстанции, хотя и не совсем по Спинозе, но только после того, как решит вопрос со своими атрибуциями, и только после того, как ими обзаведётся и с ними попрощается.

То есть только когда к человеку невозможно применить идентичность, нельзя обозначить его профессию, не получается определить его социальный статус — только тогда он становится субстанциональным. Или, в моей терминологии, суверенным и сингулярным…

XLIII

…сейчас все носятся с фразой, что никто ничего никому не должен, но с ней не так все просто.

Во-первых, само понятие долженствования в философии до сих пор проблемное. Эмпирицисты считали, что долга нет вообще. Когда молния бьет в дерево, оно не должно загораться, детерминисты полагают, что весь мир можно описать в причинно-следственных связях, построенных на долге последствий перед причинами, а кантианцы считают, что если и есть что-то исключительно человеческое, так это долги — знаменитый категорический императив.

Во-вторых и требование — понятие не такое однозначное. Требовать можно ОТ кого-то и требовать У кого-то. И это уже к нашей теме непосредственное отношение имеет.

Когда мы требуем ОТ кого-то, то это большей частью разговор о формате отношений. Здесь мы требуем всегда, в любое время и все время. Например, требуем ОТ кого-то верности, уважения, усидчивости в учебе или соучастия в чем-то, исполнение супружеского долга. Мы же требуем верности всегда, а не только в этот вечер. Или уважения требуем, скажем, к героям Великой отечественной всегда, а не только на 9 мая.

Эти требования/долги можно обговорить, но они обязательные. Если в отношениях эти базовые требования не исполняются, сами отношения становятся проблемными — их основания в виде взаимных «требований от тебя» перестают существовать.

Когда же мы требуем У кого-то что-то, то это что-то вроде разовой сделки. «Требую отдать украденные у меня часы», «требую заплатить за оказанную услугу», «требую тишины». Здесь требования куда более легковесные и касаются не формата отношений, а экономики расчётов в этих отношениях. Формат отношений устраивает, но кто-то получил от них меньше и требует компенсировать недостачу.

Здесь куда более применим принцип что никто никому ничего не должен, больше манипулятивная составляющая, но и отказ от долга не такой страшный. Вечер будет испорчен, но отношения в целом не пострадают…

Медиа

I

…недостаточно просто навести порядок в квартире. Необходимо пресечь поставки в дом новых предметов внешнего мира. Иначе все было зря, и квартиру вследствие технологической имплозии через некоторое время снова наполнит мусор.

Каналы проникновения в дом различных вещей, которых там быть не должно, также подчиняется законам органопроекции. То есть напрямую связаны с телесностью человека, который стоит в центре тех расширений, и которую составляет каждая конкретная квартира. Аспекты этой телесности стоит изучить, чтобы увидеть эти неподконтрольные потоки и поставить там заглушки.

Я предлагаю взять наугад 20—30 вещей в квартире. Лучше если это будут вещи из разных областей: рубашка, ножницы, книга, гаджет, краска для волос и т. п. Из разных комнат, из разных прагматических полей и даже, может быть, разных собственников.

Их стоит внимательно изучить: вспомнить как они оказались на вашей территории. Хорошо если предметов будет больше тридцати, так как здесь действует принцип «чем больше, тем лучше». Чем больше выборка предметов, тем проще будет классифицировать их по магистральным путям, которыми они прибывают вследствие имплозии.

Самые распространенные магистральные пути, по которым приходит хлам, это импульсные покупки, подарки и «бесплатно»…

II

…возможно, в будущем у нас не будет биологических глаз, в глазницы будут вставляться киберимплантанты. Со сменными линзами. Хочешь — смотри скучный вид из семи цветов, хочешь — в ультрафиолетовом спектре, хочешь — рентгеновским зрением. Но даже пока этого не произошло, мы все равно видим не то, что есть в реальности, а то, что фильтрует наша культура.

Культура — наша оптика. Мы видим только то, что она пропускает, а что не пропускает — просто не видим. Так как у каждой оптики есть не только фокус, но и слепое пятно. Всю историю человеческого креатива, мистицизма и поиска новых состояний сознания можно свести к попытке вытащить что-то из слепого пятна. И все эвристические технологии — от молитвы и Книги Перемен до ТРИЗа и мозгового штурма — это попытки сместить фокус и сдвинуть слепое пятно.

Это может показаться неуместным или неожиданным, но в своей книге «Заклинатель машин» я написал главу про медиа-теорию мистицизма. Мне не очень нравится, что только Блавацкая и Гурджиев сказали что-то дельное в теории мистицизма, решил вставить свои пять копеек. Там нет этой расхожей чуши про «энергию», «духовность», «чакры» или «астрал». Зато есть много чего на тему того, как разобрать старую культурную оптику и собрать новую — в такой конфигурации, в какой можно увидеть что-то новое…

III

…в каждом гипермаркете на кассе есть такие палочки, которыми бессознательным гражданам предлагается отделять свои покупки от чужих. Так как Машина гипермаркета стремится к оптимизации, то на них ещё дополнительно и рекламу навешивают. Ну вы знаете.

В здравом уме никто эти разделители в руки не берет. Потому что они нужны не людям, а гипермаркету — для ускорения конвейерного обслуживания посетителей. Посетители сами себя обманывают сказками про то, что их быстрее обслужат, но это не имеет смысла, так как они никуда не торопятся (именно поэтому и выбрали именно гипермаркет). Это самообман, заливаемый им в голову самим гипермаркетом. И поскольку в семиотике и информационном поле магазина сделано все для того, чтобы усыпить сознание, то и разделители эти посетители хватают только так.

Я в 2014 году принял решение не трогать эти разделители и с тех пор наслушался много чего: от злобного пыхтения в затылок до откровенного говна в свой адрес. Но с тех же пор я не могу найти также и человеческий аргумент против того, чтобы лапать разделители.

Вернее я его нашёл: «Мне ситуация не доставляет беспокойства, но если у вас отсутствие разделителя между нашими товарами вызывает нервозность, то возьмите и положите его сами». Разумеется, в самой своей этиологии этот ответ репрессивен, не говоря уже о мотивах или там коммуникативных раздражителях.

Если палка это часть Машины, и только Машина предлагает или принуждает ей пользоваться, то самый удачный контраргумент относится к области Гена — ровно в соответствии с моей теорией. «Эту палку за день тысячи людей лапают, включая гастарбайтеров и бомжей, а у меня малолетние непривитые тройняшки».

Отсюда вопрос и эксперимент. Есть ли у вас такой человеческий аргумент для любой ситуации? Способны ли вы его придумать? Или вам хватает противопоставлять Ген Машине, а Машину — Гену?..

IIII

…любите ли вы снег зависит от технологий, которые вмешиваются в ваши отношения. Примерно как родственники с двух сторон в отношения некой любовной пары.

Если вы не купили зимнюю резину для своего автомобиля, то вы ждёте снегопад с ужасом. И наоборот, если поставили пластиковое окно и запаслись кофе и одеялами, то снег вас очаровывает, падая за окном прекрасными хлопьями. Точно также как он очаровывает на фотографиях — т.е. с безопасной дистанции. Опять же, если вы дворник, то лопата и профессия заставляют вас снег люто ненавидеть, как и всю зиму вообще. Но если вы ребёнок и вам подарили санки, которых ни у кого нету… ну вы поняли.

Мы переводим книгу Маршалла Маклюэна как «Понимание медиа: Внешние расширения человека», но в оригинале она называется «Understanding Media: The Extensions of Man». То есть существуют не только интенции, внутренние мотиваторы и модификаторы поведения, но и ЭКСТЕНЦИИ, внешние мотиваторы и модификаторы.

И у меня появилась такая гипотеза, что у современного человека интенций уже нет давно, он хуматон, робот с экстенционально обусловленным поведением. Вся его личность (простая сумма привычек и оценок) обусловлена этими экстенциями. Все, что он любит, ценит, ненавидит, презирает технологически обусловлено. Ну и все эти залипания в телефоне или интернете — это техномедитация, поиск внешних подсказок к отношению, действию и суждению в этих экстенциях. Отключение от Интернета это по факту кража у человека души. Отсюда все эти бесчеловечные эксперименты с детьми, которые с ума сходят, когда их в комнату без айпада помещают. Принудительное разодушевление, как в «Золотом компасе…

V

…вчера разглядел, наконец, что скрывалось в моем слепом пятне. Понимание взросления и вообще состояния взрослого в субъектно-объектных категориях уже невозможно. Отсюда такая страшная какофония, которую я слышу после фразы собеседника: «Я думаю…", после которой он превращается в говорящую голову, озвучивающую заведомое даже для него самого ЧУЖОЕ и притом серийное (!) мнение.

В субъектных категориях невозможны даже такие явления как «я решил» или «я хочу». С точки зрения философии техники даже воровства не существует. Если вещи человека это его органопроекции: книга это вынесенный наружу отдел мозга, молоток — внешний кулак, а квартира это разросшаяся кожа, — то их невозможно украсть. Человека можно только покалечить, отрезав его мозг, кулак или содрав с него кожу. А украсть нельзя, вещи уже не объекты.

Точно также он не может ничего «хотеть», импульсы желания уже перестали приходить изнутри, они приходят снаружи, из этих самых органопроекций. Увидел классные часы — и только поэтому их «захотел».

А значит надо писать совершенно другую модель взрослого человека. Не субъектно-объектную, где взрослый — это субъект, который способен оперировать объектами, не будучи от них зависимым и подчинённым. Другую, процессорно-прямоточную, в которой человек собирает себя из мира через воронку входящей информации и так модифицирует сигнал, что на выходе становится его частью…

VI

…одним из ключевых понятий моей книги «Заклинатель машин» является «кибернетический контур». Это замкнутая система логический отсылок, из которой человеку нет выхода. Потому что логика — это бесчеловечная система, она для людей не предназначена. Это структура медиа, а не людей.

На эту тему рассуждали многие. Бейтсон, придумавший это понятие, называл им кибернетическую структуру передачи информации, в которой она не теряется и обречена циркулировать. Ортега-и-Гассет, называвший его «прагматическим полем», который в этом поле (применительно к людям) безуспешно искал где прячется государство. Бодрийяр, видевший в нем цикл символического обмена и прецессии симулякров.

Сегодня для меня к этой тёплой компании прибавляется Августин Блаженный, который в какой-то момент понял, что дедукция подчиняется тем же самым законам. Она так же, как и любой кибернетический контур, не может обосновать собственные предпосылки и, пользуясь дедактическим методом, мы:

1. Либо уходим в сингулярность причин, не имея способности найти первопричины (и часто делая на месте возможной первопричины «затычку», называя ее «Богом», как это сделал Фома Аквинский, допустим);

2. Либо движемся по логическому кругу (государство это не народ, и не представитель полиции, который его штрафует, и не глава ГУ МВД, и не министр МВД, и не президент, и не народ, который его выбрал, и не полицейский…)

3. Либо мы просто прерываем этот процесс в логически произвольном месте. Это называется в философии «децизионизмом» (например, решаем, что убийца виноват в убийстве и все тут; а те, кто его так воспитал, кто вообще создал культуру, в которой возможно убийство и прочие причины, по отношению к которым убийца лишь следствие, нас как бы просто не интересуют).

Это я все к тому раннему разговору, что если хотите скачать из интернета причину чтобы изменить жизнь или что-то делать, то сделать это сможете, но она вас не освободит. Это вся та же цифровая Сансара, в которой вы и так перебываете. Причины хранятся не здесь…

VII

…знаете почему мужчина хочет переспать с секретаршей, а девушкам нравятся мужчины в форме? Потому что им нравятся нелюди. То есть нет, не так. Им нравятся Машины.

Секретарша — это хитрое устройство делопроизводства в расширенной комплектации, включающей кофеварку и подогрев сидений. Мужчина в форме — это тоже устройство: для ведения войны, обеспечения порядка, тушения пожаров, лечения гнойников. Они именно этим и сексуально привлекательны — тем, что они надёжнее людей. Автоматы.

Если через это посмотреть на самые распространённые сексуальные фантазии, то станет очевидно, что все это сплошная мастурбация, на которую люди идут из-за страха смерти.

Начальник спит с секретаршей ровно по той причине, по которой от себя требует сверхэффективности, чёткой цели, работоспособности 24 на 7. Он хочет сам стать машиной. Поэтому думает, что, переспав с машиной, он обязательно получит часть ее бытия. Один очень большой начальник как-то при мне сделал такой коминаут. Ну и у меня были девушки, которые переспали со мной только потому что им казалось, что они так поумнеют (Ну и, кстати, они поумнели, но не поэтому).

Машины, как известно, работают хорошо, некоторые даже вечно, всегда безотказны, прочны и невозмутимы. То есть они — лучшая версия нас самих. Вилка — это наша лучшая рука, книга — наша лучшая память, автомобиль — наши идеальные прямые ноги, которые не просто ходят и нас носят — они летают! Вот и люди, которые выковали себя в машинной специализации, привлекательны как наша лучшая версия. И мы одновременно хотим себя нарциссически и только для того, чтобы как ксероксы размножить себя с собой машинным способом. Чтобы однажды не умереть…

VIII

…сегодня мне рассказали две блестящие истории об ампутации. Ампутация в теории медиа — это когда техническое устройство что-то отменяет в человеке. Например, делает ненужным функцию мышц, памяти, так как ту же функцию успешно делает некое устройство. Иногда ампутируется инстинкт самосохранения.

В конце марта три узбека задохнулись в выгребной яме. Один сидел на очке и уронил телефон. Он подговорил соседей помочь ему вытащить смартфон. Один держал за веревку, а герой истории полез в очко. Потерял сознание, надышавшись испарениями. За ним полез второй, и тоже потерял сознание. А тот, кто за веревку держал — надышался и тоже отрубился. Те внизу умерли до приезда скорой, а третий в реанимации, не приходя в сознание.

Вторая история круче. Ждали ребёнка, наняли фотографа — процесс родов фотографировать (что уже в здравом уме не придумаешь, только под влиянием медиа). Ребёнок родился мертвым. Но поскольку уже все подготовлено, не отменять же фотосессию. Смерть ребёнка и чувства насчёт этого оказались недостаточным основанием для отмены церемонии. Труп ребёнка одели в одежки и начали с ним фотографироваться. Говорят, получилось профессионально и весьма недурно.

Вот вы не ужасайтесь и не смейтесь. Сейчас происходит массированное восстание инфраструктуры. Компьютеры появляются даже там, где раньше функцию исполняли только люди. И даже там, где и людей не было. Например, есть реальный кейс интерфейса животное-компьютер, скоро кошки и собаки будут тягаться в генерации контента с людскими блогерами. Уже тупые блоги побеждают «острые». Так что таких ситуаций будет все больше и они станут нормой…

IX

…главная трудность возникает у людей при чтении «Заклинателя машин» в том, чтобы понять, что такое медиа. Поделюсь своими соображениями.

Мне в плане понимания некоторым образом повезло, так как после Маклюэна я читал Бодрийяра, который называет маклюэновское «медиа» — «медиумом». Чтобы облегчить читателю задачу я специально называю в своей книге то так, то эдак, чтобы у читателей схватывалось представление о неком срединном феномене между человеком и реальностью. Но если не схватывается, то поясню.

Медиа или медиум — это некий трансформатор сигнала реальности, благодаря которому реальность не попадает в сознание человека напрямую. Строго говоря, для человека медиа и есть реальность, потому что он другую не способен получать, сколько бы он ни выпил и как бы глубоко не тета-хилил.

Если мы думаем о медиа как о предмете, то это в подавляющей большинстве своём будет некое устройство, машина. Машина по поддержанию огня — устроенный очаг. Машина по сохранению опыта — книга с упорядоченными страницами. Машина по производству синхронии — племенной барабан.

Если же мы будем думать о медиа как о среде, это будет знакоткань, плотное сплетение указующих знаков-гиперссылок, между которых нет «битых ссылок» и пустот. Это и есть то, что я называю медиа-коконом, в котором мы живём и за который обычно не не можем заглянуть.

Если думать о медиа как об концепте, то это отношение, фильтр сигнала. В него входит неупорядоченный сплошной информационный шум, а выходит упорядоченная информация. Как и в масс-медиа. Входит 5000 новостей, но выходит десять, выстроенных в определённой конфигурации для создания определённого эффекта.

Описать медиа непосредственно нельзя. Как описать всю нашу реальность одним словом?..

X

…искал я в книгах Лоренца про инстинкты, а нашёл про медиа. В частности, такое медиа как забор.

«Когда собака лает на меня через забор, грызёт штакетник и пускает слюну, я спокойно открываю калитку и вхожу на территорию» — пишет Лоренц. Забор защищает не прохожего от собаки, а собаку от прохожего. Он представляет собой что-то вроде вертикально установленного расстояния между собакой и прохожим. Некий аналог пятидесяти метров, только вверх.

Собака «издалека» (через забор) начинает угрожать приближающимся, но если зайти за забор, она воспримет это как угрозу, телепортировавшуюся в мгновение ока на пятьдесят метров ближе к ней, и попытается сбежать или спрятаться. Аналогично, надо понимать, действует и цепь. Собака рвёт цепь когда на неё посажена, но стоит ее с цепи спустить, она отбежит и будет заливаться лаем издалека.

Так что принципы, описанные у Маклюэна, работают и в животном мире. Разница лишь в том, что собаки не заключили свой контракт с медиа…

XI

…кто читал мою книгу «Заклинатель машин», тот помнит там такое свойство медиа как участие в прагматических полях. В общем виде оно заключается в том, что эффективность медиа прямо зависит от их участия в больших агломерациях других медиа. Грубо говоря, дверь не ценна без косяка, стены и квартиры, сковородка без плиты, кухни и дымохода, а книгу даже выпускать не думайте, если она не будет ни на кого ссылаться и на неё никто не будет ссылаться.

Отсюда же растёт и иллюзия всяких молодых художников, музыкантов и писателей, думающих, что они написали рассказ, картину или песню, и все их должны сразу любить, ценить и почитать за их талант. Нет. Это не медийно. И наоборот, сопряг свою книгу с медиа, талант уже проявлять не обязательно, и так купят. Поэтому рынки магазинов завалены «Как найти мужика за три дня», а многие наши великие книги днём с огнём не найдёшь.

Так вот это половина правды. Правды, характерной для времени мира. Во времена войны эффективность медиа растёт по мере автономности. То есть в мирное время хорошо, если ваша инфраструктура связана. Хорошая логистика, непротиворечивые производственные циклы и линии сборки, интегрированная система знаков дорожного движения — это все идеальные прагматические поля для мирного времени. Но во время войны наоборот, медиа ценятся тем, насколько они независимы: как долго пулемёт стреляет без пополнения боекомплекта, сколько лет подводная лодка может плавать, не посещая базу, насколько танк маневренный и не требует привязки к складам снарядов, станциям техобслуживания и дизельным колонкам.

Нельзя сказать, что прагматические поля полностью дезинтегрируются. Существует связь между подразделениями, координация, сохраняется строй между солдатами в роте, оружие продолжает оставаться серийным. Однако эти поля серьёзно разряжаются.

И нам надо знать, что если мы решили попасть в это поле соприкосновения с нашими противниками, решили преодолеть сопротивление, то надо автономизировать и наши средства, а если производим — то все друг с другом сопрягать, чтобы ничего не болталось и не провисало. А многие ведь наоборот поступают, что во время мира, что во времена войны…

XII

…28 августа — день успения пресвятой богородицы. В связи с этим в Пушкинских горах происходит крестный ход. И он немаленький, километров десять. А тут кругом лесополосы, высоких холмов нет, да и GPS пользоваться в такие моменты тоже как-то грешновато. А геопозиционироваться как-то надо, потому что есть не только начальная точка маршрута, но и конечная, куда прийти надо, не промазать.