Введение

Здравствуйте, дорогие искатели истины. Эта книга заставит вас думать, сопоставлять данные, искать правдивую информацию в мировой сети и книгах. Заранее хочу предупредить, что для комфортного прочтения этого труда потребуются определённого уровня знания об окружающем мире. Стоит воспринимать этот факт спокойно: знать всё невозможно, но стремиться к этому, безусловно, стоит. Моя книга поможет вам на нелёгком пути постижения реальности. Ведь невозможно узнать ничего нового, не прикладывая к этому собственных усилий и не тратя своего времени. Без понимания того, что происходит вокруг, очень сложно выстроить свой собственный жизненный путь. Я потратил многие годы на получение тех знаний, которыми делюсь с вами на этих страницах. Одно только написание этого текста заняло тридцать месяцев.

Данная книга представляет мой личный аналитико-философский взгляд на окружающую действительность. Обычно такого типа книги пишут экономисты, политики, политологи, социологи, историки и прочие специалисты в гуманитарных областях знания, которым свойственно подстраивать описание реальности под те модели, которые они считают правильными и которые они вольно или невольно навязывают читателю. Мне не нравилось читать такие книги, поэтому я и принял решение написать свою. В ней вы сможете увидеть мир глазами технического специалиста: магистра в области ядерной физики, инженера, изобретателя и разработчика программного обеспечения в области кибербезопасности. В этой книге я выстраиваю стройную, рациональную и непротиворечивую картину прошлого, настоящего и ближайшего будущего человечества. Каждому явлению окружающего мира я даю подробное и логичное объяснение. Книга разделена на четыре основные части: блок знаний о человеке как об основном действующем лице окружающего нас мира; блок знаний о политико-экономическом прошлом человечества; блок знаний о настоящем человечества; блок знаний о ближайшем будущем человечества; приложение, где описывается политическая система будущего. В тексте представлено множество оригинальных авторских идей для новой эпохи в истории человеческой цивилизации.

Эта книга рекомендуется к прочтению, в первую очередь, молодым людям. К сожалению, современное образование даёт им большое количество несистематизированной информации, которая никак не помогает в реальной жизни.

Первая часть книги с блоком знаний о человеке может показаться вам сухой, похожей на техническое описание деталей телевизора или смартфона. Это действительно так, поскольку наш мир состоит из объектов и связей между ними. Для того чтобы хорошо понимать суть происходящего, нужно разбираться в описании частей, их составляющих. Невозможно описать работу смартфона, не предоставляя технического описания его дисплея, объёма памяти и наименования чипсета. Это информация несколько нудная, но необходимая, если вы хотите купить хорошую модель за свои деньги. Если же вы не отличаете мегагерц от мегабайт, то вам всегда можно продать плохой товар по завышенной цене, да еще и так, что вы потом будете ходить и рассказывать всем окружающим, насколько выгодную покупку вы совершили.

Эта книга — не бульварное чтиво, которое нужно, чтобы просто убить пару десятков часов приятным ничегонеделанием. Вам придётся много думать, сопоставлять свой личный жизненный опыт и ту модель реальности, которую я представляю на этих страницах. Истово верующим в идеологии светского гуманизма, ислама, феминизма, социализма, коммунизма и либерализма, ознакомление с идеями, изложенными в этой книге, не доставит ничего, кроме негативных эмоций. Всем остальным — приятного чтения!

Основа человеческого мироздания: энергия, информация, гены, стратегии, риски

Мы живём в огромном мире, в котором всё подчинено законам физики, одинаковым для всей Вселенной и представляющим собой часть универсальной истины, которую человечество стремится постичь с помощью научных методов познания. Можно сказать, что учёные тыкают заострённой палочкой в тело Вселенной и выводят физические формулы, основываясь на том, как она на эти действия реагирует. Наш мир сугубо материален, поскольку с материей может взаимодействовать только материя. Потому никакой нематериальной среды, вечного и бессмертного мира идей, в котором существует разумный Создатель И Правитель Вселенной, нет. Для того чтобы контактировать с миром материи, «нематериальный мир» должен быть материален — иначе мы его воздействия попросту не заметим. Материей в нашей Вселенной является всё, включая вещество, антивещество, физические поля, волны и идеи. Последние способны передаваться и сохраняться исключительно материальным образом — с помощью материальных носителей. Новые идеи не возникают из ниоткуда — они формируются с помощью новых нейронных связей внутри головного мозга человека. Мозг — биологическая система, которая создает, обрабатывает и хранит информацию. Идеи являются частным случаем последней. Информация является свойством материи, а значит, совершенно материальна и подчиняется законам кибернетики.

Вся живая материя — это белковое отражение информации о ней, записанной в генах, состоящих в свою очередь из хромосом. Это единица хранения данных состоит из последовательностей данных, сформированных четырьмя аминокислотами. Каждая хромосома кодирует ту или иную характеристику организма либо его части. Биологические тела строятся на основании информации, заложенной в полном хромосомном наборе, который содержит характеристики производства белков. В основе любой формы жизни лежит ее способность поддерживать химические реакции внутри себя в состоянии динамического равновесия. Информация, содержащаяся в хромосомах, может претерпевать изменения в процессе копирования от клетки к клетке, мы называем это «мутациями». Однако несмотря на случайный характер мутаций, у них есть определённые правила: существуют консервативные участки генома, которые практически никогда меняют свой набор информации, и те его части, в которых изменения происходят наиболее часто. Последние обычно отвечают за сопротивляемость организма паразитическим формам жизни, а также характеристики его физической оболочки, обеспечивающей защиту от воздействия внешней среды. Из белков, параметры производства которых закодированы в хромосомном наборе, состоит любое живое существо на нашей планете: от простейших бактерий до человека.

В основе существования человека как разумного вида лежит фундаментальная способность мозга упорядочивать вещи вокруг себя. Для этого необходимо уметь предсказывать поведение материальных объектов, живых и неживых, а также использовать эти сведения себе на пользу. Потому у людей, в отличие от остальных представителей живого мира, очень сильно развито любопытство, являющееся инструментом познания и творчества. Для того чтобы упорядочивать всё вокруг, необходимо быть субъектом получения и усвоения двух потоков материи: энергии и энтропии (мера информации, мера хаоса). Принимая пищу — материю с высокой энергией и низкой энтропией и выбрасывая в окружающую среду кал — материю с низкой энергией и высокой энтропией, человек имеет возможность реализовывать получаемую разницу в энтропии для упорядочивания окружающего мира, а энергия, получаемая из пищи, позволяет это самое упорядочивание реализовать. Любое живое существо на планете функционирует по этому принципу, но у человека, с его максимальным среди животных объёмом коры головного мозга, упорядочивать мир вокруг себя получается намного эффективнее и быстрее, чем, к примеру, у бобров или муравьёв. При этом стоит отметить, что существует небольшое количество людей, которые используют возможности упорядочивания и систематизации окружающей действительности с целью разрушения существующего порядка и уклада жизни социума, но такого рода поведение является отклонением от нормы.

Некоторые, к сожалению, смешивают понятия «естественного» и «нормального», тогда как в нашем мире существуют вещи нормальные, но неестественные, и наоборот — ненормальные, но естественные. Например, владеть и пользоваться смартфоном нормально, но как объект он совершенно неестественен для нашего мира. Обратный пример: часть людей рождается гениями, и это естественно, но ненормально. Любая норма всегда определяется признаками и поведением подавляющего большинства индивидов в социуме. В науке существует понятие «границы отклонения»: всё то, что распространено менее, чем среди пяти процентов в популяции, не нормально. Наш мозг замечает любые отклонения от привычного хода вещей и бурно на них реагирует. Ведь устоявшийся порядок вещей позволял нам выжить, а всё новое может таить в себе опасность для существования. Потому все те, кто не обращал на ненормальные вещи никакого внимания, просто не дожили до наших дней.

Человек всегда стремится разложить всё по полочкам, классифицируя то, с чем сталкивается на протяжении жизни. Полицейский, солдат, мужчина, женщина, ребёнок, человек с иным цветом кожи, Далай-лама — всё это не более чем игровые роли в рамках той индивидуальной модели мира, которую создаёт наше сознание. И если какому-то человеку наш мозг отводит определенную роль, но его поведение ей не соответствует, то мы впадаем в ступор из-за того, что наша модель мира оказалась неточна. Необходимо либо усложнить модель, либо всеми силами отрицать факт, не укладывающийся в ее рамки. Процессы перестройки и усложнения модели мира сложны и энергозатратны, а мозг инстинктивно стремится экономить ресурсы организма. Потому люди обычно предпочитают игнорировать неудобную информацию. Это называют предвзятостью, а ее крайние проявления — религиозным фанатизмом.

Для религиозного фанатика слова тех, чье мнение для него авторитетно, являются истиной в последней инстанции, не подлежат критическому осмыслению или сомнению. Потому и спорить с религиозным фанатиком нет никакого смысла, поскольку его невозможно переубедить никакими разумными доводами. При этом нужно отметить, что фанатизм другого рода, понимаемый как способность человека неотступно следовать своим внутренним убеждениям, может быть использован во благо отдельных людей или общества в целом. Например, все крупные бизнесмены и учёные, самостоятельно добившиеся большого успеха, безусловно являются фанатиками. Они пойдут до конца там, где обычный человек отступит — и либо добьются грандиозного успеха, либо потерпят полный крах, не получив ровным счётом ничего. Важно то, что если фанатик не религиозен, то способен корректировать свои ценности и мировоззрение в соответствии с действительным положением вещей.

Лишь немногие готовы постоянно совершенствовать свою внутреннюю модель мира, чтобы добиваться максимального её соответствия актуальному положению вещей. Однако сам мир настолько сложен и многогранен, что даже самый могучий мозг не в состоянии привести свою модель мира в абсолютное соответствие тому объему информации об окружающей действительности, которым он располагает на данный момент. Потому упрощения и упущения внутренней модели мира неизбежны. Это ведёт к громадному разнообразию взглядов и мнений, мировоззрений и политических убеждений. Этому способствует индивидуальная и групповая биологическая вариативность людей, обусловленная мутациями генов — носителей информации о строении нашего тела. На это накладываются большие различия в механике построения разными людьми своей собственной модели мира: одни постигают действительность через реальный опыт взаимодействия с природой и другими людьми, другие приходят к своим убеждениям, читая приятные и простые для понимания тексты, и прислушиваясь к словам общественных авторитетов. При этом чем сильнее у человека склонность к абстрактному мышлению, тем глубже может оказаться его погруженность в выдуманный им виртуальный мир. Кто-то так навсегда и уходит в несуществующую действительность, полностью выпадая из реальной жизни. В качестве примера можно привести монахов — людей, решивших уйти от мирской суеты и посвятить себя тому, что они считают духовным ростом. Вот только скорость этого роста невелика: ведь они живут в стерильной обстановке, искусственно исключив возможности проявления негативных черт человеческой натуры. Постичь то, что происходит здесь и сейчас, улучшать самого себя, только лишь читая книжки и внимая общественным авторитетам, невозможно. Этого можно добиваться только путём ежедневного взаимодействия с большим количеством реальных людей в постоянной среде их обитания.

То, как лакуны во внутренней модели мира заполняются человеком, зависит от его кругозора и интуитивного понимания логики поведения людей и иных физических объектов. И если выводы человека, не обладающего всей полнотой информации, оказываются верны, то это называют мудростью. Она не зарождается сама в течение жизни, но является врождённым свойством психики, которое прогрессирует по мере приобретения жизненного опыта. Мудрость связана со способностью человека интуитивно понимать логические связи между следствиями и причинами. Жизненный опыт лишь помогает иметь больше вводных данных, которые обрабатывает мозг, не более того. Для верной интерпретации человеком полученной на уровне интуиции информации, ему важно быть кристально честным с самим собой, а также — не зависеть от мнения авторитетных людей. Ведь последние обычно интерпретируют окружающую реальность так, как им это выгодно — а будет ли от этого польза для вас?

Каждый человек видит мир по-своему, индивидуально. И в то же время мы воспринимаем окружающую действительность или рациональным, или иррациональным образом. В первом случае человек воспринимает мир как непростую систему, которая принципиально доступна для осознания человеческим разумом. В случае иррационального восприятия действительность кажется человеку совершенно непостижимой или же настолько сложной, что человеческий разум не в состоянии её понять. Нет ни одного человека, который был бы совершенно рационален или полностью иррационален, мы все находимся между двумя полюсами этой шкалы. Но изначальная склонность к тому или иному типу мышления является врождённой. Правда, воспитание и окружающая среда, безусловно, способны оказать влияние на мировоззрение индивида, немного сдвинув его в ту или иную сторону по шкале «рацио-иррацио».

Склонность к религиозному восприятию мира также является врождённой. В её основе лежит стремление человека полагаться на мнение авторитетов, нежелание видеть связи между известными ему фактами и проверять их целостность и достоверность, полная погруженность в информационное пространство той социальной группы, к которой он принадлежит. Религиозный человек стремится сократить свой круг общения, создавая вокруг себя уютную стерильную атмосферу людей с близким ему мировоззрением. Все факты, не согласующиеся с выстроенной им моделью мира, попросту игнорируются. Аргументы, приводимые религиозными людьми для защиты своей позиции догматичны, голословны и очень нелогичны, поскольку чрезвычайно эмоциональны. Они видят мир «черно-белым»: в нем есть только то, что «хорошо», и то, что «плохо», и ничего другого между этими полюсами не существует. Воспитание способно усилить или ослабить врождённую склонность человека к религиозному восприятию мира, но сделать всех людей религиозными, равно как и превратить их в рациональных научных атеистов, невозможно. Потому культы всякого рода в принципе неистребимы, они лишь меняются по мере развития экономики и общества. При этом сама по себе систематическая религия представляет собой в первую очередь обожествлённые общественные отношения.

По опыту моих личных наблюдений могу сказать, что истинно религиозному человеку не нужна даже Высшая Сила, которой он поклоняется, поскольку для комфортного существования ему вполне достаточно «священных» текстов, привычного круга общения и авторитетов, на мнение которых он опирается. Потенциальная опасность религиозных фанатиков для всех остальных заключена в том, что они, руководствуясь страхом перед неминуемым наказанием со стороны Высшей Силы, способны совершать зло по отношению к людям. Этим пользуются некоторые религиозные авторитеты для того, чтобы укрепить свою власть в общине или обществе в целом. Поэтому в каждом социуме всегда есть некоторое количество сект, действующих разрушительно как на своих членов, так и на посторонних.

Жизнь любого человека протекает в условиях конкуренции, кооперации, адаптации к внешним реалиям и упорядочивания элементов окружающего мира. Основным смыслом этого является управление жизненными рисками, воздействие на внешнюю среду, выживание и продолжение рода в условиях неизбежного прекращения физического существования. При этом возможности адаптации к внешним условиям, как физическим, так и социальным, не являются безграничными как у отдельного человека, так и человечества в целом. У каждого индивидуума существует врождённый набор основных черт характера, способностей, потребностей и жизненных предпочтений, который в ходе адаптации не меняются — иначе, к примеру, все люди, родившиеся и выросшие в СССР, были бы коммунистами, сторонниками радикально-левого социально-экономического и политического учения. Но это было далеко не так — и в семьях пламенных коммунистов рождались те, кто, повзрослев, становились противниками советского режима.

Также врождёнными являются верхние пределы пластичности головного мозга человека, физического развития, уровня внутренней мотивации, обучаемости, скорости приспособления к изменениям, эмоциональной чувствительности, интеллекта, телесной привлекательности, способности к социализации и когнитивных способностей, тип темперамента, безусловные реакции, базовые потребности, стратегии выживания и размножения, универсальные базовые понятия морали и нравственности, например, неприятие убийства себе подобных. Однако в силу высокой индивидуальной способности к адаптации некоторые люди способны сознательно преодолевать запреты, запрограммированные нашей природой. Например, самоубийцы находят способы преодолеть врождённую потребность в сохранении собственной жизни как самостоятельно, так и с помощью технологических уловок, например, петли для самостоятельного удушения, не позволяющей выбраться из неё. Культура общества также может способствовать увеличению доли людей, добровольно уходящих из жизни. Например, культура Японии, ориентированная на погружение человека внутрь себя, с жёсткой традиционной социальной иерархией, внушаемым человеку стыдом выказать свои истинные чувства или совершить ошибку, приводит многих молодых людей, считающих, что они не оправдали доверия родных, к попытке самоубийства. Представители вида homo sapiens имеют врождённую склонность создавать и поддерживать социальные и эмоциональные связи с другими людьми, за исключением патологических случаев. При этом поведение конкретного человека формируется как врождёнными возможностями, способностями, потребностями, стратегиями и предпочтениями, так и высказываниями и поступками авторитетных для него людей. Социально значимая деятельность человека, подразумевающая шкалу ценностей, называют «культурой». Крупная группа людей, члены которой социально связаны друг с другом намного сильнее, чем с членами каких-либо других таких групп, называется «нацией». В случае, если людей соединяет вместе система расширенных родственных отношений и общая базовая социально-культурная модель, мы называем такую группу «обществом», «народом» или «биологической нацией». Расширенными родственными отношениями я называю группы семей, соединённые друг с другом с помощью института брака и скрепляемые наличием общих детей или близких предков. При этом родство может быть не только реальным биологическим, но и условным: например, это происходит при усыновлении или удочерении ребёнка. Таким образом, народ отличается от общества более сильно выраженными реальными, а не условными родственными узами. Группа людей, объединенная преимущественно общими идеями, является либо идеологической общественной группой, например, религиозной сектой, политической партией или группой поддержки любимой рок-группы, либо идеологической нацией в случае, если эти идеи составляют понятийно-ценностный стержень, вокруг которого строится страна. Единственной целью общества является поддержание стабильного состояния его как системы и самовоспроизведение в следующих поколениях. Потому только строительство своего собственного социума, равно как и поддержание его стабильного существования, является производством, носящим общественный характер.

Одним из самых эффективных инструментов воздействия на социум вообще и людей в частности является насилие. Любая форма насилия в своей основе — это общественно опасный способ принуждения человека к какому-либо действию либо бездействию помимо его воли. Существует три вида насилия: физическое, психологическое и экономическое. Физическое насилие принимает форму пыток, избиения, нанесения травм и, в крайней своей форме, убийства. Психологическими формами насилия являются травля, угрозы имуществу, здоровью и жизни, расчеловечивание, клевета, преследование, публичное унижение. Оскорбления и манипуляции к числу форм психологического насилия относить не верно, поскольку у людей есть возможность оскорблять и манипулировать в ответ, а значит, эти действия не являются общественно опасными. Экономическое насилие основано на лишении кого-либо материальных средств к существованию.

Социум выражает свои интересы через механизм общественных объединений и организаций, включающий в себя также религиозные группы и политические партии. Инструментами соединения отдельных индивидов в общество являются семья, общие дети, близкие предки, культура и чувство любви к своим родственникам в широком смысле этого слова, называемое «национализмом». При этом социум — это не простая сумма своих членов, но сложная синергетическая система, соединяющая в единую общность людей, у каждого из которых есть слабые и сильные стороны как в личностном плане, так и в профессиональном. Сила синергии общества заключается в том, что слабые стороны одних его членов балансируются сильными сторонами других — по принципу взаимного дополнения. При этом чем выше уровень доверия и поддержки в социуме, тем лучше оно способно справляться с внешними и внутренними вызовами, а предпринимателям в таком обществе проще вести бизнес, потому что издержки минимальны. Ведь если отдельные субъекты экономической деятельности абсолютно доверяют друг другу, то у них нет необходимости в дополнительном иерархически выстроенном общественном институте, который будет арбитром в деловых и хозяйственных спорах.

Крупные человеческие сообщества всегда иерархичны — это заложено в нас природой. Иерархия, используемая как система взаимодействия множества членов сообщества, очень эффективна с точки зрения минимизации издержек управления. Любая горизонтальная, неиерархическая система управления упирается в биологически заложенные ограничения человеческого мозга: мы можем поддерживать тесные социальные контакты с не более чем тридцатью людьми, а слабые общественные связи — с не более чем 150—200 особями homo sapiens. Иерархия позволяет обойти биологические ограничения и наладить взаимодействие неограниченного количества людей. Всего существует три базовых вида иерархии:

1. Иерархия, основанная на насилии, физическом, экономическом и психологическом. Кто сильнее — тот и управляет другими людьми. Это принуждающий тип иерархии.

2. Иерархия, основанная на уровне компетентности в том или ином деле. Кто знает и умеет больше — тот и управляет другими людьми. Это добровольный тип иерархии.

3. Иерархия, основанная на степени ответственности за тот или иной фронт работ. Кто берёт на себе наибольшую ответственность — тот и управляет другими людьми. Это добровольный тип иерархии.

Практически все известные иерархические системы — смешанного типа, но в основе своей тяготеют к одному из базовых. Это во многом зависит как от идеологии, стратегии и тактики тех людей, которые находятся на высоких позициях в обществе, так и от внешних экономических и политических факторов. Каждый социум является иерархической структурой, ограничивающей свободу индивидов с помощью законов и культурных норм. Потому всем тем, кто хочет неограниченной свободы, я всегда рекомендую купить небольшой островок в Тихом Океане. Но это очень дорогое удовольствие, которое далеко не каждый может себе позволить. Видимо, большинству свободолюбивых жителей Земли стоит подождать, когда Илон Маск сможет всё-таки наладить их переселение на Марс так, чтобы по дороге никто никого не убил. Правда, боюсь, что в марсианских колониях им также придётся подчиняться правилам совместного проживания, установленным местной администрацией.

В любом обществе всегда будут выделяться элиты — группы людей, определяющие повестку дня значимых частей общества, их систему ценностей, норм и табу. Обычно они представляют собой социальную группу, находящуюся на определяющих позициях социальной иерархии. Элиты соревнуются друг с другом за лидерство, находясь в непрерывном процессе конкуренции и кооперации. Элиты, проигравшие конкурентную борьбу, сходят с повестки дня общества, как произошло, к примеру, с монаршими кланами в Европе. Последние более не определяют явно политическую повестку дня своих стран, но очень интегрированы, при этом, в экономическую деятельность, поскольку получили в собственность за время своего правления значимые материальные ресурсы. Старая аристократия Европы изменилась, подстроившись под современные институты управления, чтобы не исчезнуть полностью и продолжить быть влиятельной силой в своих странах. Ведь деньги всегда тесно переплетены с политикой, особенно в рамках демократической модели государственности. За деньги можно купить средства массовой информации и власть, а они обычно без проблем конвертируются обратно в твёрдую валюту. Мораль и нравственность — важные составляющие жизни любого человеческого сообщества, так как без явно установленных границ люди превращаются из общества в неуправляемую толпу, руководствующуюся инстинктами и врожденными стереотипами поведения. В самой основе морально-этической системы лежат как биологически обоснованные запреты, так и экономико-социальные умозрительные границы дозволенного и установки «по умолчанию». При этом все биологически обоснованные запреты, к примеру, запрет на убийство, являются основанием для экономико-социальных умозрительных норм и установок, введённых в общественную культуру. Это очень похоже на дерево, растущее из корня: корень — это биологические основы человека, его стратегии выживания и размножения, а также внешние условия жизни и набор основных идеологических положений, а ствол — это сама культура общества.

Культуры различных человеческих обществ отличаются друг от друга, иногда очень сильно, поскольку они создавались в различных условиях. Например, отношения полов, в основе которых лежит врождённая потребность в размножении, в различных цивилизационных системах устроены по-разному. Но, так или иначе, общество не способно выжить без секса и рождения детей, и если бы какая-то идеология требовала от этого отказаться, то она попросту осталась бы без последователей и исчезла. Также в культуре важен баланс между вещами запрещёнными и разрешёнными. Если запретов слишком много, то это ведёт к тому, что люди будут испытывать большое количество негативных эмоций в процессе реализации стратегий выживания и размножения, тогда как слишком малое количество ограничений приводит к вседозволенности и распаду общества. Поэтому подавляющее большинство членов общества стремится к тому, чтобы понять и принять правила совместного проживания: свою культурную, персональную и групповую принадлежности, границы дозволенного в социуме, общепринятые культурные нормы. Те, кто желает полной свободы от любых ограничений, обычно составляют совсем небольшую часть общества.

Каждому человеку очень важно ощущать, что он влияет на окружающий мир, меняя его. Маленькие дети плачут, привлекая к себе и своим проблемам внимание родителей. Выросшие дети тоже плачут, но далеко не всегда это работает так же эффективно, как в детстве. Если человек ощущает себя беспомощным перед лицом окружающей действительности, это оказывает на него сокрушительное воздействие: он теряет волю к активной жизни и какой-либо созидательной деятельности, впадает в апатию.

Существует четыре базовых способа влияния на окружающих:

1. Тиранический. Человек давит на других людей, подчиняя их своей воле ради достижения желаемого результата.

2. Манипулятивный. Человек с помощью воздействия на эмоции и знания других людей вынуждает их действовать так, как ему нужно.

3. Демократический. Человек договаривается с другими людьми о том, чтобы на основе взаимной доброй воли получить желаемый результат.

4. Либеральный. Человек оговаривает с другими людьми приоритеты и границы личных прав так, чтобы получить желаемый результат.

При этом не существует «хороших» или «плохих» способов влияния на мир, есть лишь те, которые работают лучше или хуже в тот или иной момент времени при определённых обстоятельствах. Например, убийство человека вполне логично считается чем-то нехорошим. Но это правильно лишь до тех пор, пока на вашем пути не оказывается террорист или психопат, желающий смерти вам или окружающим людям — и тогда можно прибегнуть к любым способам, включая убийство, для того, чтобы остановить его и спасти невинные жизни.

На основе этих четырех способов влияния — тиранического, манипулятивного, демократического и либерального — строятся общественные и государственные системы. При этом тиранические страны или социумы обычно называют «тоталитарными», а манипулятивные — «авторитарными». Тип общественного и государственного устройства очень сильно связан с превалирующими в стране способами решения спорных ситуаций между людьми, с методами построения семейных отношений. То есть, если социум состоит в основном из семей тиранического типа, то страна может существовать только под властью тоталитарного или авторитарного строя. Ведь любое общество состоит из семей, связанных друг с другом родственными узами, либо мифом об оных.

В обществе всегда будут конфликты между его членами. Это совершенно естественная и нормальная часть человеческой жизни. Причин конфликтов множество, но все они происходят по одному сценарию: нескольким людям или группам людей нужен некий ресурс или предмет, который невозможно поделить между всеми. Например, одну красивую девушку невозможно разорвать на всех желающих сделать её своей женой. Лишь только одному из них она скажет «да», а остальным придется искать другую. Базовых типов разрешения конфликтных ситуаций также всего четыре, и они тесно связаны с теми методами, с помощью которых люди оказывают влияние на окружающую действительность:

1. Тиранический. Его можно описать принципом «кто сильнее — тот и прав». Одна из сторон конфликта с помощью физического насилия либо угроз, травли, преследования и иных форм психологического насилия завладевает необходимым ей ресурсом, из-за которого возник конфликт.

2. Манипулятивный. Одна из сторон конфликта с помощью информационного воздействия на эмоции и благодаря знанию психологии других людей заставляет их отдать нужный ему ресурс.

3. Демократический. Стороны конфликта договариваются о выкупе, совместном использовании, или разделе спорного ресурса.

4. Либеральный. Одна из сторон конфликта озвучивает проблемную ситуацию и свою позицию относительно нужного ей ресурса, предлагает расставить границы и приоритеты так, чтобы все участники были удовлетворены.

Обычно человек, находящийся в состоянии конфликта, больше чувствует и меньше думает. Иногда эмоции настолько сильны, что люди не могут в этот момент думать. Это приводит к тому, что зачастую поступки участников ссоры назвать рациональными просто невозможно. Такова биологическая природа человека, которую нельзя изменить. Единственное, что можно тут сделать — это осознать, что эмоции зашкаливают, постараться успокоиться, и только после этого принимать решение.

Люди склонны следовать за положительными эмоциями и избегать эмоций отрицательных. Это свойство человеческой психики отражается на воспоминаниях: мы помним хорошее и забываем плохое, и потому в молодости трава была зеленее, деревья выше, молодёжь лучше, люди добрее. Некоторые люди настолько одержимы стремлением к позитивным эмоциям и настолько неспособны справляться с эмоциями негативными, что превращают всю свою жизнь в непрерывную погоню за счастьем, которая ведет их в эмоциональный тупик и к утрате смысла жизни. Между тем негативные эмоции необходимы для полноценной жизни и гармоничного развития нашего мозга. Более того, негативный жизненный опыт учит нас большему и запоминается сильнее, нежели чем позитивный — этот механизм позволяет человеку не попадать в опасную ситуацию два раза подряд. Именно поэтому я обожаю читать истории провалов коммерческих предприятий, а не рассказы про их успех.

Чтобы получить максимально позитивные ощущения от процесса между рождением и смертью, человеку нужны:

1. Сильные социальные и эмоциональные связи с другими людьми во всех сферах жизни.

2. Призвание — дело, занятие которым вызывает эмоциональный подъём.

3. Способность самостоятельно справляться с негативными эмоциями.

4. Концентрация на том, что по-настоящему важно.

5. Осознанность.

6. Саморазвитие.

7. Кристальная честность перед самим собой.

8. Правдивые ответы самому себе на восемь ключевых вопросов существования: «Каковы мои основные инструменты взаимодействия с другими людьми, свойства личности и характера, самоидентификация, семейные традиции и культура? С кем я? Что я люблю? Каковы мои сильные и слабые стороны? Что для меня важно в жизни? Как и чем именно я полезен окружающим меня людям? Как именно то, что я делаю, меняет окружающий мир, к каким последствиям ведут эти изменения и готов ли я нести за них личную ответственность? Чего я по-настоящему хочу и чем готов заплатить за то, чтобы добиться желаемого?

Это позволяет человеку обрести самого себя в общественной системе кооперации и конкуренции, равно как жить эмоционально полноценной и наполненной смыслом жизнью. Большинство идеологических систем, включая религиозные, дают человеку связи с другими, призвание, концентрацию, саморазвитие, осознанность, защиту от негативных эмоций, призывают к честности, а также дают ответы на восемь ключевых вопросов существования. Но при этом вместо личного призвания они дают человеку коллективное, и ответы на восемь ключевых вопросов существования формулируют одинаковыми для всех — в рамках общей идеологии. Ведь далеко не каждый может сам осознать ответить на вызовы указанных восьми пунктов. И тут массовые идеологии оказывают людям помощь, давая им информацию об их предназначении — ценой отказа от индивидуального в пользу коллективного.

Как у любого социального животного, универсальный смысл жизни человека состоит в том, чтобы быть положительно нужным себе и окружающим (для социальной подгруппы альтруистов, доля которых в популяции невелика, этот принцип звучит как «быть положительно нужным окружающим и себе»). Сам термин «положительная нужность» имеет здесь двоякую интерпретацию. С одной стороны, это означает, что количество нуждающихся в вашей деятельности должно превышать число её противников. С другой стороны, положительная нужность заключается также в том, что положительных эмоций от вашей активности у вас должно быть больше, чем негативных. Однако с учетом того, что все люди очень разные, а вариантов реализации «положительной нужности» достаточно много, перед каждым человеком встаёт острая необходимость того, что называется в обиходе «найти своё место в жизни» — выбрать из всего многообразия социальных и экономических ниш ту, которая наилучшим образом подходит ему лично с точки зрения баланса между «деньгами» и личными предпочтениями. К сожалению, лишь немногие действительно находят своё призвание, получая истинное удовольствие от своей работы. Остальные ходят на выступления артистов разговорного жанра, зовущих себя «мотивационными тренерами» в тщетной надежде изменить свою жизнь к лучшему. Но если вы делаете то, что вам очень нравится, то ваша мотивация жить и трудиться уже находится на максимальном уровне, её не нужно тренировать!

Почему я поставил в предыдущем абзаце деньги в кавычки? Потому что не очень люблю это понятие и считаю его частным случаем более универсального «товар-эквивалента». Товар-эквивалент — это общее понятие, обозначающее информацию о мере оплаты стоимости товаров и услуг. Так, эта информация в цифровом виде перестаёт быть просто нулями и единичками где-то на серверах в Сети в тот момент, когда другой человек готов получить их в обмен на свой труд или материальную вещь, мгновенно превращаясь в товар-эквивалент. То есть люди обменивают ту энергию и энтропию, которую они вкладывают в создание товара или услуги, на информацию о нужности, ценности этого самого товара или услуги другим людям, которая в частном случае называется «деньгами». Таким образом, деньги — это эквивалент энергии и энтропии, а также исчисляемый индекс ценности товара или услуги для общества, а также — для самого человека. Но поскольку этот индекс очень важен для общества, люди придумали множество стратегий для того, чтобы эксплуатировать уязвимости общества для увеличения нужности себя либо своей социальной группы в глазах других людей. В качестве примера можно привести различные виды воровства, такие как взяточничество и мошенничество. Они не производят прибавочной стоимости, но лишь перераспределяют то, что создано другими, не предоставляя взамен никаких услуг или товаров.

Человечество реализовало разные стратегии создания и перераспределения товар-эквивалента в обществе. Как уже говорилось выше, наша способность создавать товары и услуги базируется на том, что мы перераспределяем потоки энергии и энтропии, получаемые из еды в соответствии с нашими базовыми целями и потребностями. Однако самым первым центром перераспределения является наша планета, Земля: она получает от Солнца низкоэнтропийную энергию в виде потока фотонов, несущих большое количество информации о множестве всех тех сложнейших процессов, которые происходят на нашей родной звезде, а отдает в окружающее пространство поток тепловых фотонов с высокой степенью энтропии, несущих информацию о значительно более простых процессах, происходящих на земной поверхности и в атмосфере. Из этого можно сделать вывод, что суммарная масса информации и энтропии, «замороженных» в человеческом обществе в виде товар-эквивалента, со временем будет только возрастать, поскольку именно в виде различного вида товаров и услуг мы накапливаем всю ту энергию и энтропию, которую получили в конечном счете благодаря нашему светилу. Иначе говоря, общее количество денег и материальных благ в обществе растёт из года в год. Ведь чем больше проходит времени, тем больший объём товаров и услуг создаёт человечество. Соответственно, существует множество стратегий увеличения эффективности накопления и перераспределения товар-эквивалента в обществе. Рабовладение, феодализм, капитализм, социализм — это всё различные подходы к реализации системы создания, накопления и перераспределения денежных средств. Та из них, которая показывает наилучшие результаты, достаточно быстро по историческим меркам становится общепринятой в подавляющем большинстве стран мира, вытесняя все остальные на обочину прогресса. Конкуренция беспощадна к проигравшим, но такова плата за ускоренное развитие всего человечества в целом.

Существующие системы перераспределения товар-эквивалента в идеале должны служить целям максимально эффективного накопления суммарного товар-эквивалента. Однако если выстроить стратегию перераспределения денег и материальных благ так, чтобы все излишки присваивала себе лишь небольшая несменяемая группа элиты, то мы имеем типичный случай игры с «нулевой суммой», когда небольшая часть общества стремительно богатеет, а все остальные остаются примерно на одном том же уровне достатка или даже беднеют. Фактически, это вариант необоснованно завышенной ренты на управление обществом. Отличить страны с завышенной рентой на управление очень просто: в них плохо работают социальные лифты, а дети высших чиновников страны обычно управляют крупными компаниями или являются чрезвычайно успешными бизнесменами. При этом неизбежно будет расти общий уровень недовольства, тесно связанный с желанием восстановить справедливость в распределении товар-эквивалента, то есть будет нарастать революционная ситуация. Однако нужно иметь в виду, что любая революция ведет не к «восстановлению справедливости», но лишь к перераспределению товар-эквивалента, изменению правил игры в обществе, а также сфер влияния от одних групп интересов к другим. Ведь революция — это восстание одних элит, поддерживаемое крупными массами населения, против других элит. Например, переход власти от наследственных аристократических элит в Британской империи к новым, зарождающимся промышленным элитам в 1640 году мы называем «Английской гражданской войной» или «Революцией Кромвеля». Силовой переход власти от одной группы к другой внутри одной элиты называется переворотом. В качестве примера можно взять любой дворцовый переворот, например, в 1762 году гвардией был убит император Российской империи Пётр III и возведена на трон его жена, Екатерина II, но власть осталась в руках наследственной аристократии. Восстание низов против правящих элит является не революцией, но лишь бунтом во имя восстановления справедливости в обществе. В качестве примера можно привести крестьянские войны в Германии XVI века.

Справедливость — это один из базовых инстинктов приматов, наряду с инстинктами размножения, еды, дыхания и безопасности. Его смысл в том, чтобы одни члены сообщества приматов не могли навредить другим путём присваивания себе необоснованно большого количества материальных благ, ресурс которых ограничен, например, — еды. Распределение благ в стае приматов — это пример игры с «нулевой суммой», поскольку приматы неспособны аккумулировать и консервировать материальные ценности. Потому перекос в потреблении материальных благ в обезьяньих стаях может привести к гибели других его членов. Поэтому те особи, которые не имели этого самого чувства справедливости, просто погибли, а выжили и передали свои гены лишь те, для кого справедливость имеет значение. Классический эксперимент с изменением ценности вознаграждения за одинаковую работу одной из двух обезьян-капуцинов представляет прекраснейший пример выражения чувства справедливости: «несправедливо обиженная» в вознаграждении обезьяна-капуцин впала в форменную истерику, начала бросаться на всех, в том числе и на экспериментаторов. А ведь капуцины — даже не человекообразные обезьяны! Однако у человеческого общества существует принципиальное отличие от обезьяньего — мы умеем аккумулировать и консервировать материальные ценности, и справедливость нам как биологическому виду уже не нужна. Более того, она нам вредит, поскольку в современном обществе объективно оценить объём проделанной работы фактически уже давно невозможно. Но справедливость всё продолжает будоражить умы тех, кто, подобно обезьянам-капуцинам, не может осознать, что окружающий мир логичен, но несправедлив — и точка.

Также нужно принять во внимание, что поскольку владение товар-эквивалентом является базовой потребностью людей, определяющих нужность существования и профессиональной активности каждого члена общества, то существуют и стратегии, направленные на перераспределение товар-эквивалента таким образом, чтобы затратив минимум усилий на входе, получить максимум товар-эквивалента на выходе. Кража, к примеру, является одной из подобных стратегий. Кража эксплуатирует уязвимости общественных и государственных механизмов, нацеленных на защиту бизнеса, государства, общества в целом и каждого из его членов в частности. Кража не создаёт никакого прибавочного товар-эквивалента, но лишь перераспределяет то, что создано и накоплено другими, во благо тех, кто участвует в краже, либо является её выгодоприобретателем. Если общество не будет защищать своих членов от воровства, то процесс накопления товаров и благ замедлится, а количество воров увеличится — в том числе и вполне естественным путём — благодаря возникновению семейных традиций грабежа. Если этот процесс не остановить, то количество непроизводительных, перераспределяющих сил в социуме начнёт настолько сильно преобладать над производительными, что такого рода система неизбежно рухнет, погребя под обломками тех, кто не успел из такой страны убежать.

Каждый человек имеет врождённое стремление продолжить свой род, а точнее — сохранить свои гены, которые являются биологическими элементами, хранящими информацию о строении тела. Для этого человеку нужно, чтобы как можно больше его потомков дожили до того возраста, когда они сами будут иметь своих детей. Поэтому для родителей важны две вещи: выжить самим и дать своим детям навыки, которые помогут им быть нужными, как минимум, тому обществу, в котором они живут. В качестве мерил «нужности» обществу обычно выступают товар-эквивалент, знания и умения, социальное положение, репутация. Поэтому многие люди имеют склонность соревноваться друг с другом в том, у кого выше социальный статус, а также выставлять его напоказ — прямо как обезьяны-самцы выставляют на всеобщее обозрение своё основное достоинство в состоянии эрекции.

Для любого социального животного существуют три основные стратегии размножения: моногамная семья, полигамная семья и изнасилование. Если мы говорим конкретно про homo sapiens, «человека разумного», то прямохождение, вызвавшее сужение таза у женщин, привело к тому, что человеческие дети рождаются сильно недоношенными с точки зрения биологии и дозревают ещё примерно год до того, чтобы научиться следовать за матерью. В результате женщина в течение двух лет бывает беззащитна: во время беременности и после родов, пока ребенок не умеет ходить. Всё это время женщина нуждается в заботе мужчины, защите и еде, которую он добывает для неё. При этом если репродуктивные возможности женщины заметны по её фигуре, форма которой напрямую зависит от гормонального фона организма и степени его стабильности, и потому фигура женщины очень важна для мужчин, то женщине от мужчины нужно чувство защищённости, спокойствия, уверенности, надёжности и счастья. Также ей важно качество мозга мужчины, которое он передаст своим потомкам. Ведь чем лучше работает мозг индивидуума, чем человек более умён (а верхний предел развития интеллекта — вещь врождённая и наследуемая), тем больше вероятность, что у потомков будет высокий социальный статус и они с большей вероятностью смогут выжить и продолжить свой род.

В результате основной стратегией размножения стала моногамия, точнее, серийная моногамия: женщина выбирает понравившегося ей мужчину и старательно намекает ему об этом, мужчина выбирает из выбравших его женщин ту, что больше ему подходит с точки зрения фигуры и интеллекта, после чего они сходятся минимум на пару лет для создания общего потомства. Для облегчения этого процесса в ходе эволюции развилась способность испытывать чувство влюблённости, которое длится от нескольких месяцев до трёх лет, что вполне достаточно для того, чтобы сойтись, родить ребёнка и дорастить его до того времени, когда он сможет сам ходить. Чем дольше отец заботится о своей семье, тем выше выживаемость его детей, поэтому период моногамной связи мужчины и женщины всё увеличивался и увеличивался, выйдя за пределы периода влюбленности.

Но женщине важно ещё до зачатия ребёнка знать, что мужчина не бросит её во время беременности и сразу после родов, а будет кормить и защищать. Эта потребность возникла из-за того, что на протяжении многих десятков тысяч лет женщинам в этот период их жизни было сложно добывать себе пищу, самостоятельно обеспечивать свою безопасность и комфорт. Да, те времена давно прошли, но встроенные в наш мозг программы врождённых интересов, наших стратегий выживания и размножения, за последние пятьдесят тысяч лет совершенно не изменились. Поэтому в период ухаживаний мужчина должен показать женщине, что он готов делиться с ней своими ресурсами, будучи надёжным партнёром и защитником. По данной причине в тех странах, где женщины имеет с мужчинами равные права и возможности, мужчины ведут себя по отношению к женщинам по-джентельменски, проявляя ритуализированную заботу о них и готовность их защитить. Джентльменское поведение мужчины по отношению к женщине отсутствует в тех обществах, где мужчины покупают себе женщин, а последние являются не более чем рядовым товаром в одном ряду с коврами, фруктами и домашними животными. Если же конкретная женщина противится тому, чтобы мужчины оказывали её ритуализированные знаки защиты и заботы, то её возможности найти себе подходящего партнёра для создания семьи резко сокращаются, увеличивая шансы на одинокую жизнь.

Для обеспечения моногамного статуса пары человечество придумало социальный институт партнёрства и брака. Семья — это минимальная социальная ячейка. Семья образуется в момент, когда несколько, обычно два человека договариваются о том, что они являются друг другу родственниками, связанными тесными социальными узами. В подавляющем большинстве случаев тесные социальные связи в рамках семейных отношений означают и ведение совместного хозяйства. Праздник публичного подтверждения договорных родственных связей называется свадьбой. Обычно число основателей семьи равно двум потому, что это даёт максимально сильную социально-эмоциональную связь между двумя конкретными людьми-основателями. Чем больше число основателей семьи, тем слабее социально-эмоциональная связь между любыми двумя конкретными её членами и тем выше вероятность внутренних склок, ведущих к конфликтам и разрыву договорных родственных отношений. Участие в рождении и воспитании биологически общих детей позволяет основателям семьи получить более устойчивые эмоциональные отношения. Поскольку степень прочности общества зависит, в первую очередь, от уровня стабильности семей, то социуму выгодно увеличивать количество тех из них, где растут общие дети супругов.

Закономерности жизни семей определяются четырьмя базовыми моделями взаимодействия людей: тиранической, манипулятивной, демократической и либеральной. При этом механизм функционирования конкретной семьи может быть одним из базовых, смешанным, а также разрегулированным. Эти модели сложились вследствие необходимости сосуществовать с другими людьми в рамках принятых внутри данного сообщества принципов взаимодействия. В рамках тиранического шаблона есть тиран и есть его жертва: тиран властвует над жертвой, жертва ни за что не несёт ответственности, но оба несвободны друг от друга — жертва отдаёт свою свободу тирану, тиран принимает полноту ответственности за жизнь жертвы. При этом жертве в рамках тиранической семьи очень нужен внешний по отношению к их семье человек-спасатель, который будет выслушивать и жалеть её. Он нужен для канализации отрицательных эмоций жертвы, при этом она обычно ведёт себя с этим человеком как манипулятор. В либеральной семье ее членам нет особого дела до жизни друг друга, каждый устанавливает границы своих индивидуальных свобод и отстаивает их до последнего патрона. Поэтому люди в либеральных семьях намного слабее связаны друг с другом, нежели в семьях других типов. При манипулятивной модели члены семьи манипулируют друг другом и взаимно зависимы, постоянно откусывая частички свободы друг от друга. В демократических семьях члены семьи обсуждают, сколькими и какими частями свободы личности и индивидуальной ответственности каждый готов пожертвовать ради общего дела, а также несут ответственность друг перед другом за исполнение совместно принятых решений. Если отношения в семье разрегулированы, то её основатели живут созависимостью, связанные не положительными чувствами друг к другу, но скорее привычкой, внешними обстоятельствами и факторами. Говоря проще, они плохо ладят друг с другом. Уровень напряжения между основателями такого рода семьи обычно настолько велик, что это плохо сказывается на психике детей, растущих в ней. Если семья стала неполной, то есть в ней отсутствует один из основателей, это тоже наносят детям, растущим в ней, сильные психологические травмы, с последствиями которых далеко не все из них могут справиться во взрослой жизни.

Семья даёт новым людям, которые в ней рождаются и растут, основу их социального инструментария, с помощью которого они взаимодействуют с себе подобными. Тираническая семья даёт навыки использования насилия над слабым и подчинения тому, кто сильнее. Выросшие в манипулятивных семьях люди научаются много притворяться и лгать, эгоистично используя других в личных целях. Либеральные семьи учат детей уважать чужие границы и отстаивать свои. Демократические семьи учат взаимному уважению, договорённостям, обязанностям и ответственности — это самый сложный в исполнении семейный шаблон из всех существующих. При создании собственной семьи очень важно соответствие семейных шаблонов, поскольку у её основателей должен совпадать социальный инструментарий взаимодействия друг с другом. В противном случае союз основателей практически неизбежно потерпит крах. Построение семьи — это непростой процесс, в котором исполнение правил ничего не гарантирует, но их неисполнение — гарантирует развод.

Если дети выросли в неполной или дисфункциональной семье, то они прекрасно знают, как не нужно выстраивать отношения с другими людьми. Но у них практически полностью отсутствует шаблон, позволяющий строить здоровые стабильные сильные социальные связи с другим человеком, приносящие взаимное счастье. Проще говоря, они прекрасно знают, как не нужно поступать, но не знают, как надо.

Я лично наблюдал за судьбами тех людей, которые хотели строить отношения с другими теми способами, к которым они не привыкли, потому что в семьях, где они росли, практиковались другие модели взаимодействия с окружающими. Они сталкивались с большими жизненными трудностями, поскольку им приходилось нарабатывать новый социальный инструментарий, преодолевая мощный внутренний конфликт между привычными и новыми моделями поведения. Это очень сложная и продолжительная по времени духовная работа, когда человек своим волевым усилием меняет микроструктуру и силу взаимных связей элементов своего собственного мозга. Далеко не все на такое способны, и потому многие просто предпочитают плыть по течению жизни, ничего особо в ней не меняя и полагаясь на мнение авторитетов больше, чем на свой собственный жизненный опыт.

Полигамная стратегия размножения хорошо работает в основном для мужчин: внешне очень привлекательный мужчина быстро сходится с женщиной (или даже нескольким женщинам одновременно), зачинает ей ребёнка и быстро бросает. Средняя выживаемость потомства такого мужчины значительно ниже, чем у серийно моногамного, однако он берёт количеством рождённых от него детей. Девиз такого человека: «Больше детишек, хороших и разных!».

Изнасилование как стратегия размножения давно попало под строгий социальный запрет, поскольку влечёт за собой слишком большие издержки в виде психологических и физических травм у изнасилованных женщин, ненависти матери к нежеланному ребёнку, виновному лишь в том, что он — плод сексуального насилия. Неудивительно, что уровень самоубийств среди изнасилованных женщин выше среднего, а уровень выживаемости зачатых в результате насилия детей — ниже среднего. Социальные издержки такого способа размножения настолько высоки, что практически в любом обществе насильника сразу убивали без лишних разговоров. Однако в условиях войны, когда высоки риски погибнуть и снижается уровень социального контроля, насилие как способ сохранить свои гены имеет место быть. Изнасилование также используется завоевателями-мужчинами в случае, когда они желают застолбить за собой завоёванные территории и женщин при захвате земель другой группы людей, снять внутреннее напряжение страха смерти; кроме того, так они вымещают так свою ненависть к противнику. Например, первобытные племена при захвате чужого поселения обычно убивали мужчин и подвергали сексуальному насилию женщин, получая таким образом полный контроль над территорией.

Необходимость выживания является главной с точки зрения безопасности, что диктует различные стратегии, которые позволяют выжить самим и максимально обезопасить своё потомство. Для собственного выживания нужно или быть сильным самому настолько, чтобы противостоять внешним агрессивным обстоятельствам, например, хищникам, или сбиться в стаю, называемую обществом, чтобы прикрывать спину друг другу. Человечество использует обе стратегии безопасности, сочетая их — homo sapiens соорудил специальные приспособления для более эффективной защиты от хищников и для добычи пищи, то есть изобрел оружие, а также нарабатывает способы укрепления социальных связей в группе. Правда, достаточно быстро выяснилось, что оружие можно использовать не только против хищников или животных, которые могут послужить пищей, но и против человека — с целью присвоить себе его имущество — это повышает вероятность как собственного выживания, так и выживания потомства. Так, природа человека подтолкнула его к убийствам себе подобных с корыстными мотивами, это оказалось достаточно выгодно с точки зрения продолжения рода. Чтобы защититься от себе подобных люди стали сбиваться в ещё более плотные и крупные группы, а ценность конкретной личности и того, что она делает для своей стаи, стала определять, чью жизнь будут охранять в первую очередь.

Я считаю, что именно поддержание большого количества тесных социальных связей, необходимое ради выживания, сделало нас разумными существами. Ведь человеку для того чтобы понимать других, которые очень сильно отличаются о него, в первую очередь нужно иметь сильное и глубокое самоосознание. В детстве, когда наш мозг ещё не очень развит, мы судим о других людях по себе, беря свою личность за абсолютный эталон совершенства. Но потом, по мере развития способности мыслить, мы начинаем выстраивать в своем сознании индивидуальные модели поведения и образа мыслей каждого человека, с которым нас сводит жизнь. Чем больше эта модель соответствует реальности, тем плотнее наши социальные связи. Правда, далеко не все внутренне вырастают настолько, что перестают судить о других по себе. Индивидуумов такого типа мы обычно называем «инфантильными», то есть не сумевшими выработать умение выстраивать стабильные отношения с окружающими.

Дальнейшему усилению социальных связей способствовало то, что те человеческие особи, которые в большей степени были склонны испытывать любовь к близким себе социально и генетически, оказались в выигрыше. Любовь — это базовое мотивирующее к определенным действиям чувство, возникающее помимо человеческой воли и служащее для формирования и поддержания тесных личных эмоциональных связей. У homo sapiens чувство любви бывает настолько сильным, что мы оказались способны любить даже животных, которые генетически достаточно далеки от нас самих, например, собак, кошек, морских свинок, коров, лошадей. С тех пор у нас, животных вида homo sapiens, ничего не изменилось. Правда, слава всем Высшим Силам этого мира, включая Ктулху и Летающего Макаронного Монстра, не у всех людей чувство любви настолько гипертрофировано. Иначе у каждого было бы по сорок кошек в квартире.

Для выживаемости группы важно не только доверие и любовь внутри группы, но и недоверие к чужакам, которые могут эту группу разрушить как снаружи, например, совершив вооруженное нападение, так и изнутри, посеяв хаос, смуту и нелюбовь внутри группы. Поэтому головной мозг homo sapiens стал ксенофобом, заставляя хозяина испытывать инстинктивное недоверие к чужакам. В результате человек получил мощные инструменты разделения людей на «своих» и «чужих», причём к «своим» мы испытываем теплые чувства, а к «чужим» — недоверие. Идеологическая накачка социума может раздувать ксенофобские настроения либо подавлять их, но полностью избавить общество от негативных эмоций по отношению к людям иных народов и культур неспособна. Чрезмерный уровень ксенофобии приводит общество к тому, что оно замыкается само в себе, изолируется от чужаков и переходит в режим «осаждённой крепости». Люди начинают считать, что кругом враги, внутри шпионы, никому нельзя доверять — это усиливает шизофренические и параноидальные настроения в социуме. В качестве реакции на это в любом обществе появляется группа людей, осуждающих недоверие к чужакам как таковое, полагающих, что от него можно и нужно избавиться. Однако именно ксенофобия лежит в основе разнообразия культур, рас и народов, иначе всё человечество уже давно перемешалось бы в единообразную массу. Это людское разнообразие порождает разнообразие мировоззрений, межгрупповую конкуренцию и кооперацию, чрезвычайно полезную для всего человечества в целом.

Межличностная и межгрупповая конкуренция и кооперация, а также то, что мы подстраиваем окружающий мир под себя, одновременно приспосабливаясь к изменениям, являются основным двигателем прогресса и улучшения жизни. Здесь очевидна прямая зависимость: чем выше конкуренция и кооперация, тем интенсивнее прогресс. Непременные спутники конкуренции — агрессия и желание доминировать. За регулирование агрессии отвечает тестостерон: чем выше уровень этого гормона, тем выше агрессивность человека. У мужчин концентрация тестостерона в крови в среднем значительно выше, чем у женщин, и потому мужчины в среднем ведут себя агрессивнее, их стремление доминировать более явно выражено. Поэтому так важно устанавливать понятные культурные границы дозволенного в отношениях полов, позволяющие мужчинам реализовывать свои врождённые потребности доминирования так, чтобы это не вредило женщинам и обществу в целом. Ритуализированная забота мужчин о женщинах в сочетании со взаимным уважением, как мне видится, является наиболее оптимальным вариантом решения вопроса оптимизации межполового общения в обществе, в котором мужчины и женщины одинаково значимы перед лицом закона и культуры.

Хотелось бы поделиться одним интересным наблюдением — на заметку тем, кто верит в справедливость: женщине для того, чтобы ощутить чувство самореализации, чтобы почувствовать, что она изменила мир, достаточно родить ребёнка; мужчине же, который не может родить, для того чтобы чувствовать себя оставившим след в истории человечества, приходится прилагать неимоверные усилия на протяжении длительного периода времени. Вряд ли это свидетельствует о равенстве возможностей. Как-то несправедливо устроен мир, вы не находите?

Для максимальной выживаемости потомства человечество выработало две стратегии: это так называемая «r-стратегия» и «K-стратегия». «r-стратегия» используется в условиях, когда общая выживаемость потомства, а также требования к уровню образования для того, чтобы сами дети имели репродуктивный успех, невысоки. В таких условиях родителям нужно лишь максимизировать количество детей и вкладывать в каждого минимум того, что понадобится ему для дальнейшего выживания и размножения. Даже если из десяти рождённых лишь трое-четверо доживут до того момента, когда у них появятся собственные дети, то родители могут успокоиться — их гены в безопасности. «K-стратегия» используется в тех случаях, когда общий уровень выживаемости потомства, а также требования к уровню образования достаточно высоки — в таком случае родителям необходимо рожать меньше детей, но дать каждому из них максимально хорошее образование и воспитание. Тогда если из троих детей выживут все трое и, каждый в свой срок, начнут рожать уже своих детей, то родители могут смело считать, что прожили жизнь не зря.

Для того чтобы родители имели возможность планирования будущего детей, нужна стратегия, которая дает максимальные гарантии успеха при минимуме затрат — в смысле расходов энергии и времени. Разнообразие таких стратегий очень велико, поскольку все люди очень разные, в особенности в том, что касается возможностей, которые им даёт пластичность и вычислительные ресурсы их головного мозга. В реальном мире мы наблюдаем достаточно большое количество всевозможных подходов к подготовке молодого поколения к репродуктивному успеху, а также сторонних манипуляций, направленных на использование этих стратегий с корыстными целями. Например, те, кто готовят шахидов — мусульманских убийц-смертников — обещают полноценный сексуальный рай после смерти для тех, кто готов убить себя «правильным» способом. Это прекрасный пример эксплуатации уязвимости стратегий репродуктивного успеха человека. К сожалению, биология человека такова, что противостоять подобным манипуляциям очень сложно, поскольку люди в подавляющем большинстве «думают» чувствами, которые им диктует их биологическая природа социального животного. Общее преобладание у среднего человека чувств над разумом также обусловлено биологически, поскольку разум «сидит» в неокортексиальной части головного мозга человека, который по биологическим меркам является самой молодой частью центральной нервной системы, в то время как бо́льшая часть эмоций «расположены» в лимбической системе головного мозга и является по биологическим меркам самой древней и мощной частью нервной системы. Лишь те немногие, кто асоциальны, с одной стороны, и наделены развитым неокортексом с другой, могут противостоять манипуляциям, эксплуатирующим особенности физиологии человека, его стратегий выживания и размножения. Правда, это сопряжено с определённого рода личностными особенностями такого рода людей, которые в данной книге мы не рассматриваем. Иначе нам пришлось бы углубляться в детали асоциального и социофобного поведения индивидуумов, общее число которых не превышает пяти процентов от популяции. Некоторые произведения искусства, например, сериал «Теория Большого Взрыва», в гиперболическом виде изображают внутренний мир этих людей.

В голове человека, кроме всего прочего, на сознательном и бессознательном уровнях заложены схемы социального взаимодействия: альтруизм, эгоизм, лидерство, независимость и подчинение. У каждого человека соотношение активностей этих составляющих индивидуально и может меняться с течением времени и зависеть от культуры, семейного воспитания и прочих обстоятельств. Во всяком человеческом сообществе всегда будет существовать внутригрупповая социальная иерархия в виде пирамиды подчинения с лидером на вершине. Лидерство в человеческой группе бывает двух основных типов: холерическое и флегматическое. Флегматическое лидерство — это лидерство рациональное, основанное на доброй воле, ответственности, компетентности и видении будущего. Холерическое лидерство — это лидерство эмоциональное, основанное на силе, воззваниях и требованиях. Вне групповой иерархии находятся лишь асоциальные внеранговые люди со слабой функцией подчинения и сильными функциями независимости и лидерства. Их роль заключается в прямом переносе информации между разными уровнями человеческой иерархии, что позволяет избежать использования «испорченного телефона» при передаче сведений по цепочке подчинения снизу вверх и обратно. Подавляющее большинство людей имеет хорошо развитую функцию подчинения и слабые функции лидерства и независимости, отражением чего являются конформные, соглашательские убеждения абсолютного большинства любого общества. Потому в истории стран, подчинившихся пришлым захватчикам, обычно не так много эпизодов сопротивления оккупации — ведь большинство населения просто живёт своими повседневными заботами, не обращая внимания на цвета флага над главным зданием города.

Для конформиста не существует свободы выбора, они ориентируются в своих поступках на базовые культурные ценности общества, этику, лидеров общественного мнения и моральных авторитетов. Собственный жизненный опыт для них менее важен, чем слова того, кого они считают лидером. Свобода выбора конформиста заключается в следовании за влиятельным человеком, мнение которого он будет ретранслировать для окружающих. Жизнь индивида в обществе также накладывает ограничения на его свободу выбора. Культура и законы страны ограничивают человека в вариантах действий как через привитые родителями нормы поведения, так и с помощью общественных аппаратов насилия и дискриминации. Но для людей с сильной функцией независимости свобода выбора чрезвычайно важна, поскольку только человек со свободной волей может делать свой выбор без опоры на авторитетные мнения, но лишь — на своё внутреннее понимание реальности, этики и морали. Это понимание не возникает раз и навсегда, оно меняется со временем, что происходит отчасти сознательно, но в большей степени бессознательно. Потому чем лучше конкретный человек осознает себя и окружающей действительности, тем больше вероятность того, что он сможет сделать самостоятельный выбор. Но таких людей всегда немного, иначе коммерческая реклама не была бы такой эффективной, бизнес в неё не вкладывал бы деньги — и самоокупаемых средств массовой информации просто не существовало бы вообще.

Мозг человека является одной из самых сложных и мало исследованных систем в мире, мы очень мало знаем о реальной работе того, что делает нас людьми, позволяет думать и размышлять. Самой важной компонентой бессознательного я полагаю то, что человек является лишь маленькой частью гигантской системы, которая называется «жизнь», мы находимся с нею в непрерывном взаимодействии, конкуренции и кооперации. Громадная сложность жизни на нашей планете, колоссальное количество одновременно происходящих на ней процессов ведут к тому, что любые попытки предугадать поведение жизни на планете закончатся неудачей, и именно это определяет свободу выбора человека — мы живые существа, а не роботы. Система жизни на Земле не только глядит на мир в том числе нашими глазами, но и меняет реальность нашими руками. Есть люди, которые полагают, что наши вычислительные возможности настолько выросли, что теперь возможно предсказать поведение человека, но это глубочайшее заблуждение — ведь мы даже поведение экономики своих стран спрогнозировать не можем вследствие экспоненциального роста объёма необходимых вычислений…

Поскольку люди — часть живой природы, то на них точно так же распространяются законы эволюции, как и на остальные формы жизни на Земле. Однако срок, за который накапливаются заметные изменения в процессе эволюции составляет сотни тысяч, если не миллионы лет. Но есть и другая эволюция, которой подвержены люди как гиперсоциальные существа, — эволюция культурная. Она не является эволюцией в привычном биологическом смысле этого слова, скорее это набор процессов идеологического и социального разделения людей, их кооперации и конкуренции в рамках преобладающей общественной культуры. Это порождает диспропорциональное увеличение воспроизводимости из поколения в поколение некоторых групп людей по отношению ко всем остальным, что со временем их социально усиливает. И наоборот, иные социальные и идеологические группы людей имеют недостаточно ресурсов для того, чтобы иметь детей не меньше, чем в среднем в обществе, что со временем приводит к вымыванию этого типа людей из социума. Кроме того, люди разделяются на разные группы по рождению — но не столько в силу цвета кожи или разреза глаз, сколько по набору генов, определяющих те или иные врождённые реакции, способности, потребности и предпочтения человека, его психотип. Люди с похожими реакциями, предпочтениями, мировоззрением и ключевыми идеями стремятся собраться в группу себе подобных, поскольку так им приятнее и спокойнее. Ведь выживать проще в группе, члены которой понимают и поддерживают друг друга.

Более того, современная наука выяснила, что реакция человека на несогласие с важными для него мировоззренческими позициями во многом подобна реакции на угрозу его физическому существованию. Потому сложно жить там, где человек с категорически неприемлемым мировоззрением — это твой ближайший сосед. В результате территориальное размежевание на основании различий в мировоззрении и идеологии — это одна из базовых систем формирования народов и отдельных социальных групп, наряду с разделением государственным и климатическим. Последнее определяется тем, что люди живут в совершенно разных климатических поясах — пустынях, степях, горах, тропических джунглях, лесных равнинах. Кроме того, некоторые народы изолированы от других на своих островах. Так или иначе, каждое из мест, где живут люди, имеет свои особенности, что требует от них особых способов адаптации, как биологических, так и культурных. Однако, сформировавшись, эти сообщества неизбежно вступают во взаимодействие, характеризующееся как кооперацией, так и конкуренцией за контроль над тем, что может представлять для них интерес. Те группы людей, которые выигрывают эту борьбу, получают положительную обратную связь в виде улучшения возможностей для распространения своей культурной модели на большую территорию, равно как и улучшение условий для деторождения. Те же, кто проигрывает, получают соответствующую отрицательную обратную связь. На уровне же индивидуальном те люди, которым не нравится культура общества, в котором они родились, или уходят из него в общество с культурой, в которой им легче живётся, или имеют в среднем больше сложностей с тем, чтобы заводить детей — вследствие плохой репутации и низких заработков. В любом случае, механизм культурной эволюции со временем изменяет структуру конкретного общества. В этом суть культурной эволюции вида homo sapiens, совершенно уникального явления среди всех остальных видов животных на Земле.

В основе каждой культуры лежит несколько ключевых идей, составляющих её базу. Если они меняются, то меняется и мировоззрение людей, являющихся их носителями. Ключевые идеи культуры — это краткие социально значимые понятия, которые вызывают у людей сильную эмоциональную реакцию, как положительную, так и отрицательную. Такого рода понятия называют также «мемами». На основе ключевых культурных идей, вызывающих сильные положительные эмоции у значительных масс людей, и потому называемых «элементами универсализма», строятся все массовые идеологии, которые только были в истории человечества. История Древней Греции и её культуры невозможна без элементов универсализма, таких как «скепсис», «идея» и «логика». История Древнего Рима невозможна без элементов универсализма, таких как «закон», «сила» и «логика». История России невозможна без таких понятий, как «добросовестная бескорыстная служба Отечеству» и «прямодушие». Как нет двух одинаковых людей, так и нет двух одинаковых народов с совпадающими наборами культурных идей. Если какой-то народ утрачивает свою уникальность, он перестаёт существовать как самостоятельный народ, становясь частью какого-то другого народа, ассимилируясь и растворяясь в последнем. Именно поэтому люди цепко держатся за свою культуру, своё наследие, свою непохожесть, поскольку лишиться этого и стать частью другого народа с другим мировоззрением, страшно — угроза идеологического уничтожения в восприятии людей равнозначна угрозе уничтожения физического.

Столь сильные различия в ключевых культурных идеях есть следствие того, что люди чрезвычайно по-разному воспринимают действительность. Часть людей склонна к рациональному восприятию реальности, выстраивая внутренние модели мироздания, другие же воспринимают мир иррационально, на уровне эмоций, таким, каким он кажется, то есть бессистемно, хаотически. Часть людей ориентирована на реальность, постоянно сверяя свои внутренние модели с окружающей действительностью, другая часть недовольна реальностью и хочет её переделать в соответствии со своими личными представлениями о том, какой она должна быть. Часть людей готова мириться с трудностями и лишениями ради вознаграждения в будущем, другие же не готовы терпеть и хотят всё и сразу, здесь и сейчас. Часть людей больше опирается на собственные органы чувств, другие — на интуицию. Часть людей интроверты, другие — экстраверты. Часть людей ориентирована на других людей, остальные — на абстрактные идеи. Для части людей очень важны мораль и этика, для других эти слова — просто набор звуков, мало что значащих. У каких-то людей нейронная сеть головного мозга достаточно хорошо развита и имеет хорошую проводимость, у других — не очень. Все люди очень разные, и потому одна и та же ключевая культурная идея способна оказать сильное положительное эмоциональное воздействие на одного человека и вызвать нулевую, если не отрицательную реакцию у другого. Склонность к религиозно-мистическому восприятию мира также является врождённой, люди такого типа готовы сделать объектом религиозного поклонения любую идею или идеологию, особенно если она обещает им рай на Земле или же разрушение того, что они считают «плохим» и «аморальным». При этом их обычно не очень волнуют реальные последствия их действий — ведь светлая цель оправдывает всё. Следовать за религиозными фанатиками — это всё равно что доверить починку своего автомобиля механику, который не понимает внутреннего устройства вашей любимицы, но лишь слепо следует указаниям лидера, носителя авторитетного мнения, чьё слово не подлежит сомнению и оценке на основании своего личного опыта.

Сейчас мы рассмотрим последнюю базовую составляющую человеческой жизни — это риски. Риски бывают не только негативные, но и позитивные. Выиграть в лотерею — это большой риск, поскольку согласно неумолимой статистике, подавляющему большинству людей, которые выиграли значительные призы в виде крупной суммы денег, это не принесло ничего кроме горестей, страданий и разочарований. Но есть и те, кто смог обернуть выигранные деньги на пользу себе и окружающим, правда, доля этих людей очень невелика. Не потерять голову от свалившихся на голову сокровищ очень непросто, ведь вслед за этим налетает стая сладкоголосых стервятников, желающих откусить свою долю от чужого богатства любыми способами.

Риски можно разделить на два основных подвида: риск сделать что-то новое и риск не сделать что-то новое. Страх сделать что-то новое и навредить приводит к социальной инерции, называемой также «консерватизмом». За несколько сотен тысяч лет, прошедшие с момента, когда человек-кроманьонец оформился как подвид homo sapiens, скорость технического прогресса, а также эволюции идей стали заметными лишь только в последние лет триста. До этого риск сделать что-то новое и тем самым навредить себе и окружающим явно превалировал над риском не сделать что-то новое и этим нанести ущерб. Поэтому мы выросли как биологический вид с сильными консервативными чувствами и не очень большой тягой к инновациям. Ведь большинство инноваций в древности либо проваливались, поглощая материальные средства инноватора и не способствуя выживанию его потомства, либо вообще завершались гибелью инноватора и прекращением его рода. Это происходило из-за низкого уровня знаний об окружающем мире и отсутствия надёжных инструментов познания. Лишь примерно триста лет назад в качестве такого инструмента окончательно оформилась наука, начав переигрывать религию в конкуренции за человеческие умы и материальные ресурсы, но об этом чуть позже.

А теперь, завершив разбор базовых систем человека разумного, его потребностей, стратегий и инстинктов, перейдём к Древнему миру и Античности, с которой началась европейская цивилизация.

Древний мир и Античность: всё только начинается

Человек-кроманьонец вида homo sapiens sapiens, завоевав каменным топором и кровью место под солнцем, приступил к своему основному занятию — аккумуляции и консервации материальных ценностей, а также — выгодному обмену оными. Сначала способы добычи этих ценностей не сильно отличались от обезьяньих; это были охота и собирательство, но затем произошла одна из первых технологических революций, получившая название «аграрной революции эпохи неолита»: некоторые человеческие племена осели на земле и стали целенаправленно разводить ценные виды растений и животных. Поскольку этот переход сделал более эффективной превращение солнечной энергии и энтропии в еду и другие продукты сельского хозяйства, то и скорость аккумулирования материальных благ также возросла. Появились их излишки, которые люди захотели обменивать друг у друга на то, чего не хватает им, но в избытке у других. Так в результате аграрной революции в человеческом обществе возникает экономика. В основе её лежит идея обмена товарами и услугами между людьми.

Чтобы удобнее было вести дела, а именно хранить товары и обменивать их, — изобретается письменность — гениальная революционная система хранения и передачи информации, характеризующаяся высоким уровнем абстракции. Без создания письменности стали бы невозможными ни развитие торговли, ни увеличение номенклатуры товаров, ни дальнейшие социальные надстройки над системой простого общества. Можно сказать, что это была первая информационная революция в истории человечества.

Однако для эффективного обмена материальными ценностями нужно было выполнение двух условий: безопасности и простоты этого процесса. Простота была обеспечена с появлением такого товар-эквивалента как деньги — редкого материального объекта, который было сложно добыть. Например, на островах Океании в качестве единой меры стоимости товаров и услуг использовались ракушки каури, а у скотоводов в почёте были ходячие денежные единицы: верблюды, бараны, козы. В дальнейшем в качестве денег многие люди перешли на редко встречающиеся в природе металлы, не подверженные ржавчине — серебро и золото. Так люди боролись с инфляцией и фальшивомонетничеством. А вот безопасность обмена можно было обеспечить только избрав специальных людей, которые следили за безопасностью в обмен на небольшую часть обмениваемых материальных ценностей. Кроме того, места торговли обносились стенами, чтобы защитить их от набегов внешних грабителей. Так появился город, а внутри города зародилось государство — специальная структура, наделяемая обществом монопольным правом на совершение актов насилия и дискриминации по отношению к тем, кто нарушает правила торговли, за исключением случаев самообороны в случае нападения. Сами эти правила оформились в своды законов, в которых также были прописаны границы дозволенного поведения людей на территории, контролируемой силами правопорядка. Вслед за государством и законами возникли законники, которые помогали гражданам использовать карающую руку государства для защиты их личных интересов. В дальнейшем государство, управляя рамками торговых операций, монополизировало контроль над её основным инструментом — товар-эквивалентом, или, проще, деньгами, став ещё и регулятором экономики.

Основные источники энергии в древности — это мускульная сила животных и людей. Поскольку плотность заселения земель в те времена была низкой, люди использовали принудительный труд рабов, которыми становились или пленные, или дети, проданные своими родителями-крестьянами в рабство в неурожайные годы (вы же помните про r-стратегию!), или преступники. В основном их использовали в сельском хозяйстве и при строительстве в качестве малоквалифицированной рабочей силы, однако были и образованные рабы, занимавшиеся, к примеру, обучением детей. Рабовладение на тот момент было намного более эффективной системой использования человеческого труда — по сравнению со всеми теми, что уже существовали. Оно позволило концентрировать большие массы людей под единым руководством, давая возможность наиболее эффективным на тот момент образом реализовывать крупные проекты в разумные сроки. Именно рабовладение позволило, к примеру, египетским фараонам создать грандиозные по своему объёму строительные объекты в виде комплекса пирамид в Гизе. Поэтому со временем эта система аккумуляции плодов человеческого труда вытеснила на обочину основного цивилизационного потока все остальные.

Однако не существует идеальных социальных либо экономических систем, построенных людьми. Не было совершенным и рабовладение:

1. Раба нужно было кормить вне зависимости от того, как он работал.

2. Рабы не имели своей собственности, поэтому у них не было стимула работать эффективно: всё, что раб производил, присваивал хозяин.

3. Соответственно, раб работал только из-под палки и вечно норовил плохо исполнять свои обязанности, лениться, украсть или убежать из рабства, из-за этого приходилось содержать большой штат надсмотрщиков, которые никакой прибавочной стоимости не производили, но кушали изрядно.

4. Чтобы компенсировать ужасающую неэффективность рабского труда, нужна высокая норма солнечного света на единицу площади в год, поэтому государства Древнего мира ютились на очень узкой полоске суши неподалёку от экватора, где было возможно собирать урожаи на орошаемых землях. Поэтому границы применимости рабского труда определялись климатом, потому что — севернее либо южнее этих государств было слишком холодно или слишком жарко; кроме того, с разных сторон они соседствовали с пустынями, высокими горами, морями или океанами.

5. Рабовладение неизбежно приводит к расчеловечиванию рабов. К примеру, если в ранний период существования древнеримского государства рабы были социально самыми низко стоящими членами семьи, на которую они работали, то в поздние эпохи они стали рассматриваться как разговаривающий скот.

В древности было два варианта государственной системы: демократия как тирания социального большинства и аристократия как тирания социального меньшинства. Однако у аристократии на тот момент было значительно больше преимуществ в управлении государством, чем у демократии: аристократия была намного быстрее в принятии решений, функционирование системы управления при ней дешевле, а забюрократизированность — меньше. У демократии было только одно преимущество перед аристократией: она намного лучше защищала частную собственность от неправомерного захвата, а это было критически важно для людей, которые занимались в те времена торговлей и уникальными ремёслами, поскольку их собственность была невелика, но колоссальна по стоимости. К примеру, построить корабль для плавания в Средиземном море было недорого, но якорь для него, выполненный из бронзы, стоил очень больших денег. Потому-то демократии сложились в полисах, основным занятием которых была средиземноморская торговля. Однако суммарный объём прибавочного товар-эквивалента, который создавался торговлей, был очень мал по сравнению с тем прибавочным товар-эквивалентом, что создавался сельскохозяйственными странами — межграничная торговля была делом дорогим, в ней были очень сильны опасности, связанные с высокими экономическими рисками и прямой угрозой для жизни. Потому из-за скудости человеческих ресурсов, низкого суммарного объёма прибавочной стоимости, коротких горизонтов планирования и проблем с управляемостью ни один из таких демократически управляемых полисов, к примеру, Древней Греции, не смог противостоять аристократическим государствам, и все они были — кто раньше, а кто позже — завоёваны и разграблены. Тут следует отметить ещё и то, что ни одна демократия того периода времени не включала в понятие «общество» ни рабов, ни пришлое население городов-государств: все сколь-нибудь значимые решения принимались на основании большинства голосов потомков основателей того или иного полиса, поскольку считалось, что именно они несут основные воинские обязанности.

Если в начале эпохи Древнего мира мы видим на карте цивилизованного мира сборную солянку из различного вида демократических и аристократических стран, то уже к концу этого периода истории демократические державы, так или иначе, завершили своё существование. Так что те, кто считают демократию априори самой лучшей системой государственного управления, сильно заблуждаются. Демократия эффективна лишь тогда, когда перед обществом встаёт необходимость в защите частной собственности на дорогие средства производства, включая деньги, от произвола и неправомерного захвата. Также эта система принятия государственных решений характеризуется возможностью быстрого приспособления политики и экономики страны к быстрым изменениям технологий реализации товаров и услуг. Но это достигается ценой сильной забюрократизованности, популизма политических партий, короткого горизонта планирования жизни страны, слабой управляемости и чрезвычайной дороговизны в обслуживании — одни только выборы в органы власти всех уровней влетают налогоплательщикам в звонкую копеечку!

Основным инструментом познания мира человеком в тот момент была религия, которая отвечала на все вопросы, не отвечая ни на один из них. Желая сделать мир более упорядоченным и безопасным для себя, люди одушевляли силы природы, наделяя их человеческими чертами. Их они называли богами, принося жертвы и молясь которым люди пытались влиять на поведение богов — и тем самым управлять миром. У каждой из природных стихий был небесный покровитель, которому нужно было приносить жертвы, упрашивая о благосклонности. При этом люди попадали в ментальную ловушку: каждый случай, когда, как они считали, боги исполняли их желания, становился широко известным благодаря рассказам служителей культа и самого счастливчика, а неудачи замалчивались либо списывались на недостаточно хорошие подношения божеству; либо же жертва обстоятельств попросту не могла рассказать об этом по причине преждевременной гибели.

Основу производства в обществе составляли те, кто обрабатывал землю и пас скот, поскольку ремесла были в зачаточном состоянии, а уровень развития технологий, допусков размеров производимых изделий и качество материалов были такими, что любой опытный труженик села мог справиться с большинством видов работ по производству орудий, домашней утвари и даже оружия. Однако суммарная скорость аккумулирования богатства у тех, кто задействовал сельское хозяйство в качестве основы трудовой деятельности, была выше, чем у кочевых животноводов, поэтому в итоге основной формой стяжания материальных благ у кочевников стало военное дело. Кочевники-скотоводы или нанимались к правителям в качестве профессиональных воинов, или осуществляли налёты и грабили тех, у кого было что брать. Неудивительно, что именно кочевники-варвары стали бичом древних цивилизаций, проходя огнём и мечом по землям более цивилизованным и богатым в случае, если последним не удавалось отбиться.

Поэтому под занавес истории Древнего мира римляне придумали новый способ борьбы с варварами — принудительное окультуривание их с помощью религии, опирающейся цельную систему моральных ценностей. Единственным типом религии, который предполагал такой моральный кодекс, был монотеизм, концепция единого Бога, создавшего Вселенную и управляющего ею; политеистические религии, практиковавшие «богов, управляющих стихиями», не подходили. Изначально в мире существовала только одна монотеистическая система, иудаизм — «домашняя» религиозно-идеологическая система жизни еврейского народа. Он первым в мире стал отделять себя от всех остальных народов не сколько по географическому, антропологическому или языковому принципу, сколько по принципу идеологическому, сформировав идеологическо-семейную национальную группу. Иудаизм при этом является не просто религией, а всеобъемлющей религиозно обоснованной системой, регулирующей жизнь, взаимоотношения и поведение людей, общества и бизнеса. Однако уже даже в древности он был достаточно сложной и запутанной идеологией с большим корпусом священных текстов, которые содержали множество заповедей, а также гражданский и уголовный кодексы, в которых нужно было разбираться каждому иудею. Да и предписания иудаизма, такие как ритуал инициации мальчиков, связанный с обрезанием крайней плоти, множество сложных правил поведения, диетические ограничения, делали его совершенно непригодным для распространения за пределы еврейского народа. Также стоит отметить, что базовые элементы универсализма (уникальных идей-лозунгов, вызывающих позитивные эмоции у значимого количества людей) иудаизма, провозглашённые древними пророками Израиля — «постоянный поиск истины», «ценность знания и образования», «высочайшая значимость семьи» и «почитание мудрости и логики» — хорошо подходили евреям, но находили слабый отклик в среде язычников той эпохи. Поэтому, взяв за основу иудаизм, изъяв из него административный и уголовный кодексы, подавляющее большинство заповедей, ограничений и ритуалов, апостол Павел создал новую религию — христианство. Базовыми элементами универсализма новой религии были избраны «мир», «братство», «непротивление злу» и «любовь».. Христиане искренне считали, что только любовь является ключом к спасению человечества от жестокости и насилия, что сделало эту идеологию весьма популярной в среде женщин того времени. Они чувствовали себя более уверенно под покровительством религии, одним из главных культов которой был посвящен матери человека-бога. Христиане позиционировали себя как новую общность людей, тесно связанных друг с другом с помощью Божественной Благодати и перезаключившую договор с Богом Израиля вместо евреев. Таким образом они хотели предстать новым Народом Израиля в глазах Высшей Силы этого мира.

Многие люди приняли новую религию вполне благосклонно, поскольку она позволяла сплотить социум, более эффективно избавляться от явлений социального паразитизма за счёт дискриминации нарушителей принятых в обществе моральных норм, ограничить распространение болезней, передающихся половым путём, а также ограничивала всевластие единоличных правителей Древнего Мира. Это позволило уменьшить траты на содержание государственного аппарата управления, что увеличило эффективность управляемости страной. Христианство также смогло довольно-таки быстро победить язычество благодаря тому, что язычники были достаточно веротерпимы и толерантны, а христиане — нет, в результате христиане быстро стали диктовать язычникам свои правила игры, свою мораль, а язычники этому ничего не могли противопоставить, потому что у языческих культов нет моральных оснований. Таким образом, язычники могли перенять христианскую мораль, но не наоборот, и потому именно христиане смогли обратить язычников в свою веру, навязав им всем свою систему ценностей. Неудивительно, что именно христианская католическая церковь направила крестовый поход в балтийские земли в 1198 году для насильственного обращения тамошних язычников в христианство, а не наоборот.

Однако для полного размежевания христиане должны были перерезать ту пуповину, что связывала их с материнской идеологией — иудаизмом. К моменту, когда христианство стало доминирующей идеологией в Римской Империи, еврейский народ пребывал в рассеянии, лишившись своей страны в результате ряда религиозных войн и вынужденно уйдя в изгнание в земли иных народов. Поначалу христиане сохраняли иллюзии, что раз теперь нет ни эллина, ни иудея, то иудеи должны обратиться в новую веру и раствориться в глобальном братстве всех людей и народов. Но евреи не захотели расстаться с иудаизмом, обменяв его на упрощенную версию своей религии. Кроме того, строя свою страну по модели «светоч для всех народов мира», иудеи были вынуждены забрать своё государство с собой, оставив его территорию завоевателям, отделив государство от территории и законсервировав идеологический фундамент Страны Израиля в священных текстах. Евреи стали объектом преследования и дискриминации со стороны христианской церкви, основным лейтмотивом которой стало «вы лишены своего дома и страдаете из-за того, что отвергли христианство». В ответ на это евреи замкнулись внутри своих общин в рамках автономного полугосударственного самоуправления под эгидой еврейского гражданско-религиозного закона, их взаимодействие с агрессивной, токсичной внешней средой стало минимальным — так создалось еврейское гетто, стены которого возводились не снаружи, но изнутри.

Родовая болезнь Древнего мира в виде рабовладения не позволила эффективно развивать экономику и культуру: старая цивилизация рухнула под ударами хлынувших в Европу варваров-кочевников в эпоху Великого переселения народов. Правда, перед тем как пасть, Римская Империя сумела-таки законсервировать свою культуру и часть знаний в своде христианства и навязать его варварам-германцам. Полагаю, что благодаря этому Темные века продлились не так долго, как могли бы, если бы у Европы не было опоры на старую греко-римскую культуру, интегрированную в христианство, во многом возродившуюся во времена Ренессанса. Но это уже история для следующей эпохи — Средних веков.

Средние века: конец Древнего мира

Средние века начались тотальным поражением Западной Римской империи в борьбе с язычниками-варварами, которые захватили её земли и начали строить свои государства на обломках некогда великой страны. Германцы и славяне, создавая свои государственные образования, реализовали в широкой практике придуманную римлянами ещё в I — III веках новую систему контроля государства над землепашцами и скотоводами, названную позже «феодальной». Суть этой системы в том, что поскольку плотность населения в среднем, за исключением кратких периодов неурожая и эпидемий, лишь только росла, основной ценностью становится земля. Значит, контролируя землю, можно контролировать всех тех, кто её обрабатывает. Поэтому упор в системе феодального хозяйствования был сделан на профессиональное воинское формирование, во главе которого стоял наследственный воин-рыцарь. Этот рыцарь, называемый «феодалом», контролировал и охранял кусок земли вокруг места постоянной дислокации своего отряда, называемого «замком». Все свободные крестьяне, которые обрабатывали контролируемые феодалом земли, либо платили рыцарю-землевладельцу натуральный оброк (т.е. снабжали продуктами), либо работали на него. В случае нападения разбойников или войск другого рыцаря-феодала крестьяне имели возможность спрятаться в замке и переждать опасность. Но если крестьянин хотел уйти с земли феодала, то последнему имело смысл помешать землепашцу так поступить, потому что так феодал мог остаться с землей без крестьян: некому будет её обрабатывать. Так зародилась крепостная феодальная зависимость, которая в каких-то местах была строже, в каких-то — мягче.

Плюсом новой феодальной системы было то, что крестьян не обязательно было кормить, если они плохо работали или когда случался неурожай. Кроме того, количество воинов, нужных для контроля тысячи крестьян, было значительно меньшим, чем количество надсмотрщиков для тысячи рабов. Крестьяне были профессиональными наследственными земледельцами, а значит, эффективность их работы на земле была выше, чем у рабов. Этот способ создания товаров и услуг характеризуется общественным, общинным характером производства, при этом прибыль присваивала себе тонкая социальная прослойка наследственной аристократии, никак семейно с низшими социальными слоями не связанная. Феодализм был явно более эффективным, чем рабовладельческий строй, и потому феодальная система достаточно быстро получила повсеместное распространение, кроме торговых городов-государств.

Торговым портовым городам-государствам было выгоднее иметь у власти не рыцаря-феодала, а выборный орган управления. Профессиональные воинские формирования нанимались такими выборными советами для ведения переговоров с позиции силы с теми, кто покушался на бизнес-интересы акционеров города-государства. Однако вновь сыграли те же самые факторы, что погубили торговые демократические полисы Древнего мира, и эпоха свободных демократических городов-государств постепенно сошла на нет, многие из которых были поглощены усиливающимися аристократическими царствами и империями. В качестве примера можно привести Великий Новгород, завоёванный Московским царством в XV веке, а также Геную и Венецию, захваченные в XIX веке вначале Наполеоном, а затем Австрийской империей. Но и система феодализма столкнулась с внутренними проблемами.

Дело в том, что изначально феодалы были самодостаточны, но ограничены в военных ресурсах. Самодостаточность феодала выражалась в том, что он на своей земле с помощью своих крестьян мог сделать все орудия труда, а также все виды оружия, которые с учётом уровня технологий того времени были необходимы для жизни и войны. Феодалу не нужно ни покровительство более сильного, ни покровительствовать более слабому, что привело в к феодальной вольнице. Однако число воинов в личном отряде феодала не могло превышать количества человек, которым он в состоянии лично командовать, а надел земли не мог быть больше, чем ему по силам контролировать с помощью своего отряда. Значит, если соседи договариваются об общем нападении на земли феодала-одиночки, то песенка его, скорее всего, будет спета, а крестьяне пойдут обрабатывать землю для нового землевладельца-феодала — им без разницы родовое имя того, кому нужно платить оброк, им важно, чтобы их самих не убивали и не грабили.

Поэтому феодальная вольница и разобщенность достаточно быстро прекратилась, а на ее место пришёл сеньорат — добровольно-принудительная система сословной феодальной иерархии. Феодалы принимали под защиту более слабых феодалов и сами становились под знамёна феодала более сильного. В результате сформировались средневековые королевства и империи, контролирующие большие участки суши и способные аккумулировать и консервировать значительное количество материальных ценностей, а затем быстро расходовать накопленное в целях, к примеру, захвата территорий, которые, были в дефиците в Европе. Там каждый кусок земли, пригодный для сельского хозяйства, был распахан, засеян и приносил урожай. Избыток территорий и дефицит людей наблюдался лишь в Московии, ставшей впоследствии Россией, но это, к слову сказать, до сих пор так. Показателем этого является тот факт, что на территории Европы только в России сохранились большие площади лесов — в ней никогда не жило столько людей, чтобы пустить все эти земли под пашни.

Воины-землевладельцы считали себя выше всех остальных людей на земле. Звание «рыцарь» простолюдин мог получить только во сне, а наяву ни рыцарем, ни каким-либо другим феодалом ни крестьянин, ни ремесленник стать не могли, социальные лифты для людей неблагородных были закрыты практически наглухо. Феодалы и рыцари сформировали закрытую аристократическую модель иерархии, куда вход со стороны был заказан.

Параллельно светской феодальной власти формируется духовная церковная власть, которая, с одной стороны, ограничивает вседозволенность королей и императоров, а с другой стороны сама являлась крупным землевладельцем. Но если феодальная власть была, по сути своей, наследуемой из поколения в поколение, то власть церковная из-за обета безбрачия была не наследуемой, но избираемой. Любой смышлёный парнишка, способный выучить грамоту и свод религиозных правил, мог подняться по иерархической лестнице церкви вплоть до самых высот, однако не оставлял после себя законнорожденных детей, обладающих правом наследства. В результате в христианских странах началось вымывание генетических наборов умных людей из общего генома общества: они получали отрицательную обратную связь при размножении. Ведь в среднем, несмотря на постоянные нарушения обета безбрачия, монахи и священники имели намного меньше потомков, все остальные представители средневекового общества.

Иначе обстояло дело с размножением в еврейских общинах стран Европы. Чрезвычайно сложная религиозная система с громадным корпусом священных текстов, необходимость их знать и трактовать, породила особую профессию «раввина» — еврейского богослова и философа, которая с точки зрения иудейского социума была значима и почитаема, а значит, неплохо оплачивалась, ведь деньги — это в том числе и исчисляемая мера нужности человека обществу. Средства на оплату деятельности раввина община собирала с каждого из своих членов, что обеспечивало материальную стабильность людям этой профессии. Это давало возможность раввинам брать в жены лучших девушек общины и обеспечивать своим детям хорошее питание.. Ведь чем лучше дети накормлены, тем меньше их умирает от болезней. Поэтому многие еврейские мамы просто помешаны на хорошем питании своих отпрысков. Также для того, чтобы каждый иудей мужского пола мог хоть немного разбираться в основах своей идеологической системы, критически важным стало построение массового систематического религиозного образования, и потому все мальчики с трёх лет должны были посещать на протяжении многих лет хедер — начальную религиозную школу. В результате на выходе из неё молодой мужчина-еврей умел читать, писать, разбирать сложные тексты, запоминать большие объёмы информации, логически мыслить и достаточно осторожно, можно даже сказать — критически — относиться к окружающей действительности. В результате даже не занимая мест раввинов в общинах, умный молодой еврей вполне мог начать работать вне еврейской общины в профессиональных областях, требующих серьёзных когнитивных способностей и хорошей учебной подготовки, которые также хорошо оплачивались. При этом в христианских общинах того времени систематическое образование было элитарным, а не массовым, большая часть населения христианских стран была неграмотна и чисто физически не могло заполнить все вакансии средневекового европейского города, требующие серьёзного умственного труда. Тут стоит заметить, что если ты — народ-изгнанник, живущий в чуждой стране, то тебе доступны только экономические ниши, которые недоступны коренному населению либо в силу запрета, либо из-за сложности и уникальности, либо при причине малой престижности. Малопрестижные занятия обычно оплачиваются скудно, а вступать в конкурентную борьбу в массовых нишах бесперспективно, ибо всё равно купят у своего или наймут своего, а не непонятного пришельца. Ксенофобия — это врождённая черта homo sapiens! Запретные и сложные профессии, при этом, хорошо оплачиваются, но обычно требуют врождённых талантов и длительной учёбы.

Чтобы привести пример разделения по экономическим нишам, стоит проанализировать экономическое поведение цыган и евреев — двух народов с разными стратегиями выживания на чужих территориях. Цыгане, лишившись своей земли, стали работать в малопрестижных сферах деятельности, а евреи, наоборот, — в престижных, и потому преуспели значительно больше цыган. Правда, у этого успеха была обратная сторона: поскольку все еврейские мальчики долго учились, они не могли помогать папе с мамой зарабатывать деньги, а значит, их одежда, образование и пропитание тяжким грузом ложились на бюджет родителей. Быть евреем, жить согласно еврейской традиции, рожая детей по «r- модели», но воспитывая их при этом по «K- модели», было чрезвычайно накладно в материальном плане. Потому довольно-таки большое количество евреев в каждом из поколений принимало христианство и переставало быть евреями — так было проще, чем терпеть моральные унижения и материальные лишения. Все, не выдерживавшие испытания, как бы отбраковывались еврейским народом и утилизировались другими народами. Только умные, энергичные, тесно социально связанные с еврейской общиной, здоровые физически, любящие свою семью и детей, ориентированные на будущее и идеологически стойкие люди получали положительную репродуктивную обратную связь в еврейской среде средневекового европейского города. С учётом того, что иудаизм с самого начала был заточен древними пророками Израиля на поиск истины, эта тенденция лишь усиливалась — в отличие от всех остальных народов, ищущих в этом мире лишь силу, но никак не знания. Только в еврейской среде богатые люди, торговцы и успешные ремесленники, целенаправленно искали в мужья своим дочерям людей умных и сильно внутренне мотивированных учиться. Европейские же купцы предпочитали соединять себя родственными узами с военными людьми, рыцарями и феодалами.

При этом нужно принимать во внимание, что быть сильными в средневековом понимании силы евреи не могли из-за отсутствия собственных национальных вооружённых формирований, которые могли бы отстаивать интересы евреев с оружием в руках. Потому евреи представляли собой группу, которую можно было безнаказанно не только дискриминировать и подвергать моральным унижениям, но и грабить. Лучше всего было изгнать или убить ограбленного, чтобы он не мог заявить свои права на материальные ценности, честно отнятые хорошим христианином у предыдущего владельца. Лишь только королевская власть могла защитить средневековую еврейскую общину от погрома и разорения, но время от времени и она грабила еврейскую общину, изгоняя евреев из страны.

В седьмом веке н.э. в на Аравийском полуострове возникает новая монотеистическая религиозно-обоснованная идеологическая жизненная система, ислам. Слово «ислам» по-арабски значит «подчинение». Основатель нового течения в монотеизме, Мохаммад, назвав себя пророком, вначале выстроил свою идеологию вокруг тех же элементов универсализма, что и христианство: «мир» и «любовь», только сделав ислам ещё более простым, с минимальным корпусом священного текста. Однако те люди, что уже были монотеистами — иудеи, христиане и зороастрийцы Аравии — не нуждались в иных формах монотеизма, а для язычников Аравийского Полуострова ни «мир», ни «любовь» не представляли никакой особой ценности: они были воинами и торговцами, при этом иногда они начинали жизнь торговцами, а заканчивали — разбойниками, а иногда — наоборот. Лишь после того, как Мохаммад был изгнан из родного города, он, будучи приглашённым на роль военного управляющего города Ясриб, понял, как ошибался со своей целевой аудиторией и базовыми элементами универсализма ислама, взятыми из христианства. Работа военного управляющего города — это защита своих и убийство чужих; это безопасность своих караванов и налёты на караваны чужие; это оборона своего города и взятие приступом вражеского города. Поэтому в новой редакции своего священного текста, названного Кораном, Мохаммад стал апеллировать к совершенно иным базовым элементам универсализма: «справедливость», «братство», «единство», «честь и доблесть», «сила», «захват и распределение добычи», «подчинение вышестоящему»: таковы основные понятия нерегулярного воинского формирования. Религиозная составляющая ислама также была устроена по модели военного организма: единый Бог (по-арабски — Аллах), управляет всем миром, причём без воли Аллаха ничего не может произойти в принципе; человек обязан подчиняться воле Аллаха; неподчинение его приказам карается смертью и посмертной вечной гауптвахтой; попытка дезертировать из ислама считается предательством и карается смертью; подчинение приказам Аллаха вознаграждается посмертной вечной увольнительной в прекрасное место с бесплатным постоянным сексом и алкоголем, зовущееся раем; цель Аллаха — захват всего мира; инструменты захвата мира — убеждение, насилие, дискриминация и грабёж. Таким образом, ислам родился как смешанная монотеистическая идеология, построенная по шаблону иудаизма с элементами христианства, зороастризма и верований язычников-курейшитов — аравийского племени, в котором родился Мохаммад. В отличие от других авраамических религиозных систем — иудаизма и христианства, в рамках которых Высшая Сила даёт человеку свободу выбора, Аллах безусловно является тираническим богом-патерналистом. Сам ислам является не религией, а всеобъемлющей религиозно обоснованной системой, регулирующей жизнь, взаимоотношения и поведение людей, общества, бизнеса и государства.

При этом Мохаммад объявил ислам самой «правильной» из всех монотеистических систем и поэтому мусульмане считают, что они социально выше, чем все остальные люди: мусульмане должны управлять, немусульмане должны подчиняться. Можно смело сказать, что ислам шовинистически настроен к носителям иных религиозных воззрений. А атеисты вообще считаются безбожниками и судьба этих людей в мусульманских странах весьма печальна — их за это убивают. В дальнейшем подобное положение вещей цементируется в законах Омара, ставших частью системы законов шариата, являющихся юридической основой ислама и не подлежащих никаким изменениям. Этот свод социальных, политических и экономических правил поведения основан на Коране и хадисах — коротких историях из жизни Мохаммада и его ближайших соратников. Эти описания быта и поведения первых мусульман очень важны для ислама, поскольку они позволяют закрыть внутренние логические противоречия Корана. Все хадисы сводятся в единую книгу, называемую Сунной. Всякая возможность для изменения исламского законодательства была официально закрыта в IX веке, поскольку ни новых стихов от Аллаха, ни новых историй из жизни первых мусульман больше не создавалось, а имеющиеся в наличии уже были сведены в систему правил шариата.

При этом каждый приверженец ислама обязан стремиться к тому, чтобы всё человечество жило согласно шариатскому законодательству, поскольку только тогда для каждого из людей, согласно их представлениям, наступит светлое будущее и рай на земле. Обсуждению это правило не подлежит, но лишь только исполнению, и обязанность эта лежит на всех мусульманах. Потому они рьяно принялись распространять идеологию ислама по всему миру любыми способами, в числе которых ложь, войны, психологическое и физическое насилие, убийства инакомыслящих. Ведь представления людей о будущем весьма определённым образом влияет на их поведение в настоящем!

Вот с такими новыми, совершенно понятными простому жителю аравийских оазисов базовыми элементами универсализма, ислам сначала завоевал и сплотил вокруг себя Аравийский полуостров, а затем начал завоёвывать захиревшие, забюрократизированные империи, оставшиеся в наследство от Древнего мира: Восточную Римскую империю, именуемую также Византией, и Персию, бывшее Парфянское царство. В 1453 году под ударами мусульман пал Константинополь, столица Византии, на этом окончательно завершилась история государств Древнего мира.

Кочевники-арабы несли на остриях своих сабель не только новую идеологию, но и дешёвое, неплохо управляемое государство с низкими налогами, которые платили немусульмане (в первое время мусульмане налогов не платили вообще) умме (общине всех мусульман). А крестьянам и ремесленникам, как уже было замечено неоднократно, всё равно, кому платить налоги, особенно если платить приходится меньше, чем раньше, так что военный успех мусульман был фактически предопределён хроническими болезнями завоеванных ими стран. Причём поскольку ислам является всеобъемлющей идеологической системой, он также включает в себя понятие «Халифат» — идеальное для мусульманина авторитарно управляемое аристократическое государство с представителем племени курейш во главе. Правда, первый Халифат достаточно быстро распался, поскольку был плохо управляем, но мусульманин должен строить исключительно авторитарное государство с единоличным правителем во главе — таково требование Аллаха, которое не обсуждается.

Евреи, попавшие под власть мусульман, оказались в той же ситуации, что и при христианских правителях: иудаизм мусульмане считают заблуждением, неверной трактовкой старого божественного пророчества. Потому на евреев были наложены дополнительные социальные ограничения и налог, называемый «джизья», который рос по мере того, как мусульман становилось всё больше, а немусульман, платящих налог «джизья» — всё меньше. Соответственно и на Ближнем и Среднем Востоке запустилась та же система положительной обратной связи культурного отбора, а также интеллектуальной отбраковки, что и у евреев, живших в среде христиан, но только позже лет примерно на пятьсот-шестьсот. Христиане были людьми «второго сорта» в мусульманских странах, как и евреи, и тоже терпели унижения и платили специальный налог на немусульман «джизья».

Поскольку ислам является иррациональной, медитативной системой, которая ищет в мире не истины и мудрости, но лишь силы и справедливости, то мусульмане никогда не анализируют причин собственных провалов. Если бизнес мусульманина не заработал — иншалла, это всё потому, что сам Аллах захотел, чтобы его бизнес не выходил из череды убытков, а не из-за того, что он промахнулся с выбором целевой аудитории и позиционированием товара. Нужно больше молиться и жертвовать неимущим, сходить в священное паломничество — и бизнес наладится сам собой. Права и инвестиции немусульман защищены в мусульманских странах слабо, мусульмане не имеют массового систематического образования, ни светского, ни религиозного, ценность хорошего образования для рядового мусульманина ничтожна, а свод религиозного законодательства был законсервирован в IX веке раз и навсегда. Свои проблемы мусульманское сообщество привыкло решать путем физического, экономического и психологического насилия, направленного как на своих членов, так и на чужаков. Да и роскошная жизнь у мусульманина есть. Правда, посмертная, но зато вечная, так что ради неё можно и потерпеть лет пятьдесят на хлебе и воде тут, на планете Земля. Мир победившего ислама перестал развиваться, его стагнация длилась вплоть до Нового Времени. Этот процесс был прерван лишь однажды в момент завоевания Халифата монголами, которые, однако, будучи воинами-кочевниками, быстро приняли ислам и растворились в мусульманской умме, не нанеся ей существенного ущерба. Система быстрого окультуривания варваров через монотеизм со встроенной в него универсальной моралью работает как швейцарские часы!

Если на Ближнем и Среднем Востоке время застыло на кнопке «Пауза», не так уж горестно и безнадёжно в этом смысле протекали процессы изменений в средневековой Европе. За счёт более прогрессивной системы эксплуатации земельных ресурсов выросла суммарная мощность аккумуляции и консервирования энергии и энтропии, увеличилась средняя плотность населения, которое, правда, существенно сокращалось во время эпидемий чумы, но всегда затем достаточно быстро восстанавливалось. Европейские инженеры ввели в употребление множество механических конструкций, улучшилось качество выплавки стали, уменьшились допуски при обработке материалов, были изобретены тяжёлый плуг, механические часы, доменная печь, печатный станок и ручное огнестрельное оружие.

Огнестрельное оружие изменило баланс сил между городом и феодальным замком. Для того чтобы обучить профессионального воина-рыцаря, нужно много лет и уйма потраченных энергии и энтропии, а чтобы убить рыцаря, нужен лишь мушкет, подросток-подмастерье и пара недель практики стрельбы в плотном строю: чрезвычайно низкая точность средневекового огнестрельного оружия компенсировалась плотностью огня. Пушки быстро и эффективно разрушали стены замков феодалов. Баланс потраченных энергии и энтропии явно сместился в пользу подмастерья из городского цеха. Армии стали становится менее профессиональными, но более массовыми и оснащенными огнестрельным оружием — хоть и дорогим, но чрезвычайно убойным. Однако мушкет не произвести в деревенской кузне, тут нужны опытные мастера, которые работали в городских цехах. Да и городское ополчение, массово вооружённое огнестрельным оружием, показало себя вполне неплохо в столкновении с регулярными феодальными отрядами. Заказы на перевооружение армий аристократии огнестрельным оружием возрастали, а вот увеличение количества цеховых работников шло не столь быстрыми темпами, поскольку рождаемость в городах была ниже, чем на селе. В результате города стали проводить политику невыдачи крестьян, сбежавших из деревень — рабочие руки были ох как нужны нарождавшейся промышленности, пусть и полукустарной. Феодалы были возмущены, но сделать ничего не могли, ибо королевская власть закрывала на это всё глаза, пока главы цехов и гильдий умасливали венценосцев подарками, сами цеха снабжали армию мушкетами и пушками, а военная атака на города не приносила уже быстрых побед. Увы, но время рыцарских войн неумолимо подходило к концу, а доминировать стали армии не столь великолепно обученные, но массовые и поголовно оснащённые огнестрельным оружием, качество которого постепенно становилось лучше.

Самое главное достижение эпохи Средних веков в том, что именно тогда европейцы начали задумываться о роли христианской церкви в обществе, да и о роли религии вообще, а также о том, действительно ли она способна эффективно управлять Высшей Силой этого мира и, опосредованно, самим миром. Ибо если нельзя управлять миром через Высшее Существо, то зачем вообще религия нужна? Именно благодаря этим сомнениям и зародилось то, что мы сегодня называем «наукой»: свод правил и методик, позволяющих наблюдать, изучать и систематизировать свойства природы, использовать их в тех или иных интересах, в том числе в конкурентной борьбе государств друг с другом, а также, например, для улучшения эффективности аккумулирования и консервации энергии и энтропии в материальных объектах. Главное свойство, которое оказалось присуще науке и в чём она начала выигрывать соревнование с религией — это абсолютная воспроизводимость нужного эффекта, то есть высокий уровень предсказуемости результата. Выяснилось, что те светские правители, которые ставили на науку, получили более качественные средства ведения войны, чем те, кто по старинке уповал на Высшую Силу при посредничестве церковных иерархов. Власть церкви в Европе пошатнулась, религиозная цивилизация дала первую трещину, в которую зелёным ростком начала прогрызаться цивилизация научная.

Одним из следствий этого стало Возрождение, которое стало возможным благодаря как уменьшению роли христианской церкви в жизни общества, так и тому, что у самого христианского канона был фундамент античной культуры, на которую и смогли опереться великие деятели прото-науки и искусства той поры. Поэтому именно благодаря христианству период Тёмных Веков, эпохи в которую цивилизованные народы были завоеваны значительно менее цивилизованными, но более воинственными, был не столь продолжителен, как мог бы.

Появление банков и возрождение ссудного процента, несмотря на сопротивление христианства, также ознаменовало начало краха религии в Европе и новую финансовую эпоху в мире. Фактически именно банки начали становиться хранилищами материализованных в виде денег энергии и энтропии этого мира, теперь банки благословляли королей и императоров на битвы, выдавая им кредиты. Ну или проклинали, когда требовали расплатиться по предыдущим займам…

Существует закономерность, которой определяется скорость изменений в общественной жизни: она пропорциональна количеству жителей Земли, задействованных в этих изменениях. В течение Средних Веков плотность населения Европы серьёзно увеличилась по сравнению с древностью, и потому скорость изменений в общественной жизни европейцев также ускорилась. Катализатором этих процессов стало как начало падения влияния европейских христианских церквей на фоне общего разочарования в эффективности работы религиозных систем, так и зарождение науки как единственно надёжного и эффективного инструмента, позволяющего изучать законы природы и создавать на основе этих закономерностей новые приспособления, позволявшие людям всё более и более эффективно аккумулировать, консервировать и расходовать энергию и энтропию.

Средние века стали временем суровых испытаний для всех народов, населяющих Европу, север Африки, Ближний и Средний Восток. Но всё это меркнет перед лицом Нового Времени, подведшего черту под эпохой Средних веков.

Новое время: промышленная революция и эпоха Просвещения

Переход от Средних веков к Новому времени начался с технологической революции. Дело в том, что количество продукции, которое мог произвести средневековый мастер со своими подмастерьями в единицу времени, было ограничено. Можно было увеличивать количество мастеров, но лишь в той мере, в какой позволял рост населения городов. Была и ещё одна беда: изготовление ремесленных изделий требовало большого количества ручного труда мастера, а ручной труд что тогда, что сейчас стоит дорого. Да и чтобы дорасти до звания «мастер», нужно было потратить большое количество времени, энергии и энтропии, что также закладывалось в себестоимость производимой продукции. В пересчёте на современные деньги, в Средние века ручной труд был очень дорог, поскольку продукты питания и амортизация орудий труда, дома и одежды стоили каких-то немыслимых денег!

Однако выход был найден: изменения в сфере производства средств производства, а также общее развитие науки и инженерной мысли в определённый момент дали человечеству машины — механизмы, способные производить продукты ремесленного труда и не требующие длительного периода обучения оператора механизма, управляющего этим процессом. В самом начале такой машиной, заложившей основы для первой промышленной революции, стал обычной прядильный станок, запатентованный в 1769 году и работавший на энергии падающей сверху воды. Почти что гидроэлектростанция, но только для выработки хлопчатобумажной ткани, а не электричества! Очень быстро выяснилось, что машинное производство тканей, кроме скорости, даёт ещё одно преимущество перед ручным — гарантированный стандарт качества продукции. Если уровень качества конечного продукта производства варьировался от мастера к мастеру, то машина выдавала одинаковый по качеству товар. Кроме того, машинное полотно оказалось значительно ниже по себестоимости и гарантировало сверхприбыли при продаже на рынке. Иными словами, центр максимальной прибавочной стоимости сместился от традиционного земледелия и скотоводства, царивших во времена Древнего мира и Средних веков, к производству промышленных товаров. А где максимальная прибавочная стоимость, туда и идут инвестиции.

Поскольку требования к уровню подготовки людей, управляющих ткацкими станками был минимальным, то появились первые предприниматели, которые создавали прообразы фабрик — работные дома, а в качестве рабочих ставили у станков беспризорных детей, бездомных и сбежавших от своих феодалов крестьян — эта рабочая сила стоила дешевле всего. Ведь уменьшая стоимость рабочей силы, можно увеличить прибыль акционеров-инвесторов.

Вслед за хлопком в прядильные машины пошла шерсть, и тут быстро выяснилось, что при существующих закупочных ценах на шерсть британские землевладельцы получали бо́льшую прибыль с единицы площади с помощью выращивания и стрижки овец, чем при использовании традиционного земледелия. Тогда аристократы прибегли к методам насильственного вытеснения крестьян с феодальных земель, что было впоследствии названо «огораживанием», а также дали крестьянам возможность получить свободу от феодальной зависимости — лишь бы они покинули землю и дали возможность пасти овец! Тогда среди британского народа стала популярной шутка: «овцы съели людей», и в этой шутке была лишь доля шутки. Согнанные с земли крестьяне пошли пополнять ряды тружеников работных домов, что лишь увеличило кумулятивные прибыли предпринимателей, зарабатывающих деньги на промышленном производстве.

Эти процессы шли по всей Европе: мануфактурное, промышленное производство начало вытеснять полукустарное ремесленное, старые гильдии и цеха затрещали по швам, не выдерживая ценовой конкуренции с промышленным производством товаров с помощью машин под управлением малоквалифицированной рабочей силы. Разумеется, кустари-ремесленники были недовольны — кроме как производить дорогие товары, которые больше никто не покупал, эти люди не умели ничего. В Великобритании возникло движение луддитов, основу которого составляли разорившиеся ремесленники-ткачи, которые начали громить работные дома и мануфактуры, уничтожать машины. Однако поскольку феодалы и государство имели с промышленного производства хорошие деньги, то очень быстро на подавление народного восстания против машин были выдвинуты части регулярной британской армии, которые вступили в бой с противниками станков и, вполне естественно, победили, а за умышленную порчу производственных механизмов в Соединенном Королевстве стали вешать.

Массовое производство товаров потребовало массовых же рынков сбыта. Уже очень скоро выяснилось, что лучший способ обеспечить себе рынок сбыта — это собственная армия, контролирующая этот рынок. А лучший способ получить сырьё для производства товаров — это собственная армия, контролирующая места добычи сырья. Так европейские страны стали основывать всё больше и больше колоний по всему миру. Большая часть Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока, Африки, Тихоокеанского региона оказались поделены между европейскими странами. Так началась эпоха колониальных захватов, в процессе которых европейские христиане, в числе прочих, вторглись и на те земли, которые мусульмане уже давно считали своими по праву — потому, что в своё время совершенно честно их завоевали и исламизировали. Мусульмане терпели тяжёлые военные поражения. Ислам, пребывавший в стагнации, получил страшный, болезненный удар по самолюбию: христиане, люди второго сорта, которых Аллах должен передать в руки мусульман для «правоверного» управления, просто не смогли бы победить мусульман, если бы на то не было воли Аллаха! В результате небольшая, но социально значимая часть мусульман пришла к выводу, что Аллах отвернулся от них, потому что они отошли от «правильного», «чистого» ислама и погрязли в неправильных интерпретациях священных текстов, неверии и нечестивом поведении. Эти люди совершили исламскую реформу, основанную на тех же принципах, что были использованы при Реформе христианства в Европе: возврат к корням, прямые трактовки изначальных священных текстов. Вот только если в ранней истории и базовых текстах христианства деятели Реформации нашли воззвания к добру, миру, любви и братству, отказу от церковников как посредников при обращении к Высшей Силе, то мусульмане увидели в Коране и Сунне призывы к убийствам, грабежам, войне с немусульманами, ненависти к инакомыслящим и прямому внесудебному физическому насилию. Именно под эти знамёна и встали ревнители «правильной» веры, названные впоследствии «салафитами». Мир «истинного» ислама вышел из спячки в плохом расположении духа, уязвлённый и готовый драться насмерть, убивая всех безбожников-атеистов, неверных и несогласных…

Уже очень скоро европейские предприниматели-промышленники стали не менее, а то и более богатыми, чем старая наследственная аристократия, но при этом, поскольку они являлись всё теми же «простолюдинами» в глазах аристократов, социальный лифт для того, чтобы они стали новой элитой был для них заблокирован практически намертво. Основной причиной такого отношения было то, что европейская аристократия была наследственным военным сословием, а новые элиты были не только не наследственными, но и даже не военными. Промышленники не могли выстроить законодательную базу государства так, чтобы защитить свои инвестиции от произвола чиновников и аристократов; не могли организовать логистику и землеотведение под мануфактуры наиболее оптимальным для себя образом. В результате социальный класс промышленников стал трансформироваться в политический класс промышленной буржуазии, поскольку имел единую политическую платформу требований к власти, представленной наследственной аристократией и деятелями церкви. В некоторых странах, чтобы выпустить пар недовольства буржуазии, было решено продавать аристократические звания тем, кто может их купить, читай — промышленникам и предпринимателям, но «старая», наследственная аристократия всё равно смотрела на «новообращённых» как на недостойных себя выскочек «из грязи в князи».

Второй и, как я лично считаю, основной инновацией Первой промышленной революции стало изобретение Джеймсом Уайтом паровой машины в 1775 году. В этот момент человечество стало использовать в целях производства материальных благ не только ту солнечную энергию и энтропию, которую сумело запасти в виде дров, падающей воды, ветра и мускульной силы живых существ, но и ту, что запасла сама планета Земля на протяжении миллионов лет в виде горючих полезных ископаемых. Это подняло энерговооружённость промышленного производства на невероятную для Средних веков высоту, а также позволило создать первые паровозы и самоходные экипажи, ставшие прообразом автомобилей. Правда, самоходными они были лишь на небольшие расстояния. Но вот паровозы стали чрезвычайно полезными, поскольку давали очень недорогой по себестоимости вид транспорта, который мог конкурировать по эффективности и цене с перевозками по воде, которые со времён Древнего мира и до сих пор были самыми дешёвыми.

Так окончательно формируется новая экономическая система аккумулирования и консервации энергии и энтропии, полученной от Солнца, и названной «промышленным капитализмом» — эксплуатация инвестируемого товар-эквивалента, который принято называть «капиталом». Капитал вкладывали в производство товаров и услуг, и это стало основным способом получения максимальной валовой прибавочной стоимости. Капитализм базируется на идее добровольного обмена денег, товаров и услуг, который поощряет людей улучшать свои профессиональные навыки, принимать самостоятельные решения, рисковать своими материальными ресурсами и временем с целью создания новых предприятий для удовлетворения спроса. Потому этот способ создания товаров и услуг, в отличие от феодализма, характеризуется индивидуалистичным характером производства и присвоения прибыли. Краеугольным камнем капитализма является конкуренция производителей товаров и услуг за потребителя, что приводит к оптимизации баланса цены и качества конечного продукта и поощряет инновации. Акционеры предприятия получают прибыль, которая является платой за новые идеи, принятые на себя риски, использование капитала, работу по созданию и оптимизации производственных процессов. Новая экономическая система вырастила новый социальный класс промышленно-производственной элиты, которая стала называться «буржуазией».

На волне становления промышленной буржуазии в качестве новой мировой элиты вышеозначенная буржуазия поднимает бунт против аристократов и церковников, правда, поначалу только интеллектуальный. Видный мыслитель эпохи Просвещения, Джон Локк, объединяя идеи предшественников, высказывает тезисы о том, что власть должна быть разделена на независимые ветви, у человека существуют неотъемлемые естественные права, такие как право на собственность и право на свободу. Государство должно служить человеку и защищать его права, свобода и равенство в распоряжении собственностью есть естественное право каждого человека, люди имеют право на демократическое восстание против тирании. Джон Локк стал основоположником того, что впоследствии назовут либерализмом — идеологического бунта новообразованного класса буржуазии против власти наследственной аристократии и христианской церкви. Политический либерализм является реализацией либерального способа разрешения конфликтов применительно ко всему обществу и к государству. Ведь промышленники и предприниматели в основной массе своей стремятся использовать такую стратегию разрешения конфликтных ситуаций, при которой все стороны остаются в плюсе, — а это основа либерального варианта утихомирить ссорящихся. Как и любой бунт, либерализм — это «концепция наоборот», то есть стремление сделать все прямо противоположным способом по сравнению с тем, как делали те, кто господствовали в средневековье. Прямо как поётся в известной песне: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья, а затем…».

Эпоха Просвещения характеризуется интеллектуальным, идеологическим бунтом против всего того, что лежало в фундаменте средневекового общества — сословной аристократии и власти церкви. Монархи самовольно устанавливали законы для всего остального населения своих стран, но сами этим правилам не подчинялись. Поэтому мыслители-бунтари того времени решили, что нужно делать всё наоборот: порядки и закон в стране должны устанавливаться неким универсальным Человеческим Разумом на основе философской концепции универсального врождённого, естественного права, и подчиняться этому обязаны все. Аристократическая среда управляла рыночными отношениями силой, и потому либералы утвердили свободный от вмешательства государства рынок как основу благосостояния страны. В старом обществе судьба человека определялась его кастой, то есть, происхождением родителей. Как мы помним, социальные лифты средневекового общества были заблокированы: рождённый в аристократической семье становился аристократом и землевладельцем, и если это мальчик, он служит в армии своего сюзерена; рождённый в семье ремесленника должен стать ремесленником; рождённый в крестьянской семье — обречён пахать землю и доить коров; один человек не имеет значения, важен лишь коллектив, община; государство в виде наследственной аристократии полностью контролирует поведение и разговоры людей. Идеологи Просвещения выдвинули контртезис: каждый человек рождается «белым листом бумаги», «tabula rasa», и потому нет никакого предопределения в социальной группе либо роде занятий, которую каждая отдельная личность может себе выбрать. Если воспитать человека аристократом, то он будет аристократом; если воспитать учёным, то будет учёным; а если воспитать предпринимателем, то будет такой человек строить фабрики и производить лампочки накаливания. Многие мыслители того времени полагали, что люди изначально хорошие, тянутся к добру и свету, но лишь плохое воспитание в детстве и психологические травмы мешают им проявить всё лучшее, что есть в них. Коллектив в рамках либерального подхода замещается индивидуализмом, для которого характерна изначально более высокая ценность отдельной личности по сравнению со значимостью общества. Тиранические аристократические режимы устанавливали строгие общественные порядки, потому идеологи Просвещения предлагали бороться с ними при помощи либеральной социальной анархии, основанной на идеях свободы слова и личности, где люди независимы и отделены друг от друга. Естественно также, что деятели Просвещения восставали против церкви, выдвигая вперед науку, которая к тому моменту уже оформилась примерно в том виде, как мы её знаем сейчас, как основной инструмент познания мира. А главное, она уже воздействовала на него, ускоряя и увеличивая эффективность аккумуляции и консервирования энергии и энтропии человечеством в виде материальных ценностей. Современная наука, разумеется, давно уже доказала полную несостоятельность как гипотезы «tabula rasa», так и предположение об изначальной доброте человека. Homo sapiens — это агрессивная социальная идеологизированная обезьяна без хвоста, но с большим количеством врождённых параметров. Жёстко заданы обычно такие:

1. Верхняя планка развития физического тела и внешняя привлекательность;

2. Обучаемость, интеллект, пластичность головного мозга человека, уровень его внутренней мотивации и скорость приспособления к внешним изменениям;

3. Степень социализации и когнитивных способностей, эмоциональная чувствительность и безусловные реакции, предпочтения и базовые потребности, основные черты характера и темперамент, стратегии выживания и размножения.

Составной частью Просвещения стал также светский гуманизм, который базируется на двух идеях, перешедших из иудаизма в христианство:

1. «То, что ненавистно тебе, не делай другому» (идея рабби Гиллеля, еврейского законоучителя, жившего в I веке до н.э.).

2. «Возлюби ближнего своего, как самого себя» (идея рабби Акивы, еврейского законоучителя, жившего в I–II веке н.э.).

Для евреев ближними являются члены семьи, родственники, друзья, народ (причём именно в такой последовательности), христиане под ближним подразумевают брата или сестру во Христе, а гуманисты Эпохи просвещения видели ближнего в каждом человеке на Земле, провозглашая его право на счастье, развитие и проявление своих талантов наивысшей ценностью, в противовес церкви, которая считает наивысшей ценностью Создателя этого мира, а также преданное служение Ему.

Именно в это время парламент стал менять свою структуру: представителей трёх сословий эпохи феодализма начали сменять депутаты от политических партий. Любая политическая партия — это общественное объединение, предлагающие способы решения социальных проблем с помощью государственной машины принуждения и насилия. Каждая партия имеет перед собой задачу получения максимального количества мест в парламенте страны на основании результатов выборов. Любой отдельный человек, имеющий право голоса, принимает решение о том, какую именно партию ему поддержать, ориентируясь на свой личный опыт урегулирования жизненных ситуаций, соотнося его с программой политического движения. Потому способы решения социальных проблем, которые предлагают политические движения, напрямую соотносятся с четырьмя основными шаблонами разрешения конфликтных ситуаций, описанными мною в первой главе этой книги. Ведь ни за какие другие варианты люди просто не проголосуют, поскольку посчитают их неэффективными! Общественное влияние политических партий становилось всё сильнее и сильнее, они стали замещать церковь в качестве социального института, способного решать проблемы простых людей на государственном уровне.

Но была одна страна в мире, где никакого идеологического бунта против старой наследственной аристократии и церковников не было — это Соединённые Штаты Америки. Эта держава как союз нескольких государственных образований была создана в 1776 году последователями европейской Реформации из Великобритании на севере американского континента, вдали от Европы. Отцы-основатели и первые президенты США искренне полагали, что они являются новым Народом Израиля, и потому последовательно выстраивали своё государство по принципу «Второго Сиона» — державы-светоча для всех других народов и стран мира. Последователи этой идеи сформировали идеологическую нацию — общность людей, тесно связанных друг с другом идейно, но слабо связанных семейно, — на основе христианско-протестантских ценностей, персональных прав и свобод, а также «американской мечты» о том, что каждый имеет право стать богатым и счастливым, если будет много и плодотворно трудиться. Только это всё совершенно не касалось неграждан США — индейцев и чернокожих рабов: в отношении первых добрые христиане-протестанты устроили форменный геноцид, а вторых за людей не считали. Это происходило по причине того, что культура англосаксов несёт в себе элементы жестокости и бессердечия по отношению к людям. Неудивительно, что именно британским философам пришли в голову идеи социального дарвинизма, имеющие в своей основе простой принцип: выживает сильнейший, погибает слабейший. Хотя на самом деле теория Дарвина имеет совсем иную идейную основу: наибольшее потомство дают самые приспособленные к окружающей среде особи, а наименее приспособленные оставляют меньшее количество детей или не оставляют их совсем. Данный принцип хорошо работает не только в биологии, но и в экономике.

Бизнес в Соединённых Штатах Америки в условиях полной свободы, низких налогов и практически полного отсутствия государственного регулирования расцветал. Правда, практически сразу выявились родовые болезни неконтролируемого, правого либерального капитализма в виде безудержной сверхэксплуатации природных ресурсов и наёмной рабочей силы, частых кризисов перепроизводства, монополизации и картельных сговоров, а также циклично надувающихся и лопающихся «пузырей» на бирже, приводящих к массовым разорениям инвесторов.

Это и неудивительно, ведь отцы-основатели Соединённых Штатов Америки, создавая этот политический проект, заложили в него бомбу с тикающим часовым механизмом под названием «Конституция США». Проблема этого основного закона в том, что, провозглашая права и свободы человека и гражданина, он ни в одном из своих пунктов не говорит про социальные обязанности и степень ответственности людей перед лицом общества и государства. Это стало возможным потому что отцы-основатели Соединённых Штатов Америки были типичными представителями христианских протестантских церквей, истово веровавших в Бога. И они были уверены в том, что основной груз обязанностей и ответственности человек имел только перед Высшей Силой, а не государством или обществом, поскольку именно так им говорила их религиозная идеология. На тот момент подобное мировоззрение было достаточно распространено во всём мире. Все права и свободы были прописаны отцами-основателями США в её конституции, а обязанности и ответственности людей — в Библии, которая являлась самой распространённой книгой в Соединённых Штатах. Таким же образом они утверждали свою мораль как универсальную, поскольку верили в единого Бога — создателя всего мира, который установил единые стандарты нравственности для всех людей планеты. Поэтому вся идеологическая и политическая система США опирается на страх перед неминуемым наказанием со стороны Высшей Силы в случае неисполнения прописанных в Библии норм морали и закона. Это защищало страну от социально безответственных членов общества и иждивенцев. Но если вытащить стержень боязни перед Богом из этой системы, то она неизбежно начнёт рушится по причине индивидуализма людей, напирающих на свои права, игнорирующих требования социума и не желающих принимать на себя никаких обязанностей. Однако в начале истории Соединённых штатов Америки сила веры в высшие силы в людях была настолько сильна, что её вполне хватало на то, чтобы сохранять баланс сил внутри ориентированной на поддержку массового промышленного производства системы правого либерализма, которая явно начинала превосходить старую феодальную практически во всех аспектах.

В Новое время в ответ на ослабление влияния наследственной аристократии происходит усиление институтов государственной власти. Раньше, в Древнее время и Средние века, права и жизнь простого человека защищали профессиональные наёмные стражники того землевладельца, на территории которого он имел право постоянного проживания. В новых реалиях армии становятся массовыми и призывными, и профессиональные дружинники наследственной аристократии перестают быть особой кастой. Поскольку население любой страны нуждается в защите, в Новое время был введён институт гражданства вдобавок к старому механизму аристократического подданства. Он означает, что теперь не землевладельцы, а государство, поданным которого является конкретный человек, предоставляет ему свою территорию для постоянного проживания, а также защищает его права и саму жизнь. Взамен за эти услуги граждане обременены некоторыми обязанностями, например, службой в армии, а главное — с них взимаются налоги. Однако сама возможность влиять на систему управления государством продолжала оставаться в руках наследственной аристократии и иных высших социальных слоёв, при этом женщины обычно к процессу формирования власти не допускались.

Аристократическая и церковная элиты, несмотря на тенденции к обнищанию и потере рычагов управления, отдавать власть буржуазии и науке не собиралась. Аристократия ещё полностью контролировала аппарат насилия в виде армии и флота, так что не боялась всех этих «интеллектуальных бунтов», надеясь, что восстания в салонах для «думающей публики» неопасны, а любую революцию можно расстрелять из пушек и мушкетов. Но аристократы просчитались в главном: рост промышленного производства и массовая миграция бывших крестьян в города для работы на фабриках и мануфактурах привела к стремительной маргинализации бывших крестьян — из своей общины землепашцев они уже ушли, а вот к осознанию себя городским рабочим классом ещё не пришли. Эти люди зависли где-то между этими двумя социальными группами, что привело к проблемам самосознания и самоидентификации. Именно эти люди, возглавляемые нарождающейся промышленной элитой, и стали основной движущей силой буржуазных революций, начавшихся, разумеется, с Английской революции и прокатившихся в дальнейшем по всей Европе. Самым крупным подобным событием, наиболее массовым вооружённым протестом против средневекового общества стала, безусловно, Великая Французская Революция. Под лозунгами «свобода, равенство и братство» господа революционеры исключительно из благих намерений Просвещения и Гуманизма залили кровью сначала саму Францию, потом Европу, затем Россию и, потерпев сокрушительное военное поражение, фактически обескровили Францию в тщетных попытках защитить завоёванное.

Всё это случилось потому, что армии Нового времени стали более массовыми и поголовно вооружёнными огнестрельным оружием, ещё более точным, ещё более простым и удобным в обращении и обслуживании. Для того, чтобы научить вчерашнего горожанина или крестьянина стрелять, армии нужно было тратить всё меньше и меньше времени. Потому сами войны стали жестокими и кровавыми, в них первыми гибли самые храбрые и напористые, самые мотивированные и бесстрашные, в общем — пассионарная элита общества. Эта тенденция в дальнейшем лишь только усилится.

Всеобщая воинская повинность привела к тому, что в странах, где присутствовала выборность властей, начали постепенно снижать и, в конце концов, отменять избирательные цензы для мужчин. Это происходило потому, что решения по поводу хода жизни страны принимают те люди, которые важны с экономической и военной точек зрения. Любое государство стоит на плечах людей, готовых убивать и умирать за него. Когда важными с экономической и военной точек зрения были феодалы и их небольшие профессиональные отряды, то именно наследственная феодальная аристократия управляла страной. Но когда ценность аристократии в военном и экономическом планах стала снижаться, значение простолюдинов, задействованных в армии, экономике и массовом промышленном производстве, наоборот, возросло. Соответственно, и система принятия решений о стратегии и тактике развития государства сменилась более демократической, в рамках которой страной управляют путём голосования все взрослые мужчины (если только они не признаны судом недееспособными). Так начала складываться система всеобщего избирательного права. При этом национальные государства, население которых спаяно чувством единой национальной принадлежности, называемым обычно «национализмом», оказались более эффективны в военном и экономическом плане, чем оставшиеся со времён Средних веков наднациональные империи. За свой народ, за родственников и соседей, убивать и умирать получается намного лучше, чем за императора, которого в реальной жизни можно увидеть лишь на картинках.

Несмотря на поражение Великой Французской Революции, наука всё активнее вытесняла религию, а буржуазия всё увереннее перехватывала власть у наследственной аристократии. Бремя принятия государственных решений брал на себя избираемый парламент, а единоличная центральная власть становилась всё более и более «витринной». Примерно в это время было сформулировано современное понятие «прогресса» как процесса уменьшения издержек и увеличения возможностей человека, бизнеса, общества или государства. И если все Средние века люди больше стремились улучшить себя самих с помощью религиозной этики и морали, то с началом краха христианской церкви приоритеты европейцев изменились, и они сконцентрировались на совершенствовании окружающего их мира. Причём «прогресс» стал восприниматься людьми как нечто априори хорошее, ведь именно он улучшал жизнь простого человека, делая материальные блага дешевле и доступнее. Всё то, что было старым, люди всё больше стали воспринимать как «плохое», отжившее своё и нуждающееся в замене более новым, новаторским, причём это касалось как материальных объектов, так объектов идеологических и культурных. А мыслители, политики, учёные и инженеры, служившие на благо прогресса, воспринимались отныне как священнослужители нового культа науки. Таким образом, религия ушла, а религиозные люди остались, их новым культом стал «прогресс», а его адепты стали называться «прогрессистами». Это все истово верующие в то, что моральные принципы и социальные нормы, пришедшие из прошлого, устарели и нуждаются в полной замене. Внедрение со стороны прогрессистов в общество механизмов и идеологий, которые соответствовали их идеалам социальных, политических и экономических отношений, было названо ими «социальным прогрессом», который считался чем-то априори хорошим, а любой отход от идеала объявлялся прогрессистами «архаикой», «средневековьем», и подразумевал что-то априори плохое. Религиозный фанатизм обрёл новую, облагороженную научно-техническим прогрессом форму, только вот содержание осталось неизменным: всё то же примитивное двоичное восприятие мира, поделённого на «светлое будущее» и «тёмное прошлое», единомышленников и еретиков, союзников и врагов. Вера в прогресс подобна вере в единого трансцендентного и изначально благого бога, которому нужно служить и поклоняться. Сознание монотеистического религиозного человека работает примерно в одном понятийном поле, вне зависимости от названия его религиозной идеологии, различаются только боги, пророки, святые, еретики, враги и правила построения рая — мира Светлого Будущего для всего человечества.

В реальности существует лишь три базовых вида прогресса, которые обладают принципиально измеряемыми объективными параметрами:

1. Экономический прогресс, измеряемый экономические показатели развития страны.

2. Культурный прогресс, измеряемый по таким показателям как:

— процент людей, одобряющих нормы общества;

— индекс взаимного доверия людей друг к другу;

— уровень физического насилия в социуме;

— процент осуждённых за нарушения закона;

— общий уровень удовлетворённости жизнью;

— количество самоубийств на тысячу жителей.

3. Научно-технический прогресс, измеряемый по таким показателям, как эффективность того, что люди делают, а также уровень развития прикладных научных дисциплин, например, технологий и медицины.

Все остальные виды «прогресса» являются субъективными, оценочными, поскольку не обладают объективно измеримыми параметрами. А раз так, то можно смело считать, что иных видов прогресса не существует. Например, не существует социального прогресса. Любое изменение взаимоотношений людей в социуме основано на биологическом и культурном развитии человека, но при этом биологически обусловленные изменения в среде homo sapiens протекают очень медленно, а все остальные изменения социальной среды обусловлены культурой.

В Древности и в Средние века люди понимали время как нечто циклическое. С появлением науки время стало восприниматься в Европе практически всеми, кроме европейских евреев, как прямая, направленная из прошлого в будущее. Но евреи Европы продолжали относиться ко времени как к циклически-прямолинейной, винтовой структуре. Как в дальнейшем выяснится, они оказались правы: многие процессы протекают в обществе циклично, но на разных уровнях технологического и культурного развития. Правы они оказались и в том, что всё это время стойко держались своей цивилизации и не стремились ассимилироваться с другими народами мира, ибо именно на Новое время приходится эмансипация евреев и снятие с них де-юре дискриминационных норм, правда, не везде и не сразу, но тем не менее. И тут выяснилось, что евреи — это прекрасные учёные, торговцы, инженеры, врачи, учителя, журналисты, писатели и поэты. Из мест компактного проживания евреев поступали людей тех профессий, нужда в которых остро встала перед европейскими промышленниками в середине-конце XIX века. Европейские страны одна за другой начинают снимать дискриминационные меры со своих подданных иудейского вероисповедания, начинается еврейская эмансипация, сопровождающаяся стремительной интеграцией евреев в культурную и общественную среду стран проживания. Этому способствовало установление во всех развитых странах мира института гражданства — отныне за права и жизнь еврея вступалась не еврейская община, падая на колени перед королём, а само государство. Теперь евреям нечего было опасаться. Им даже не обязательно было проживать в общине. Скрепляющим всех евреев раствором мог стать только иудаизм, но он перестал удовлетворять духовные потребности большинства евреев, что породило идеологический кризис и раскол в еврейском обществе. Какие-то евреи стали идентифицировать себя исключительно как религиозная группа, что начисто вычеркнуло момент семейственности, национальности, а также связи с Землёй Израиля — религиозной группе нет нужды ассоциировать себя с территорией собственных предков, достаточно ассоциации с текущей страной проживания, идеологией и гражданством. Другие религиозные евреи провозгласили — «всё новое запрещено Торой» и превратилась в ультраортодоксальную банку консервов, полностью убив внутри своих общин живой иудаизм и сделав из еврейской традиции жестяной саркофаг. Ещё одни крестились, полагая, что этим уберегут себя и своих потомков от притеснений. Правда, дело Дрейфуса многим европейским евреям, ступившим на путь ассимиляции, раскрыло глаза на их истинное положение. Что только подтвердилось в середине ХХ века.

Однако не все евреи, вышедшие из мест компактного проживания, были согласны с тем, что они — не более чем ценный трудовой резерв для европейцев, равно как и то, что они лишь религиозная группа, внутренне не связанная родственными, национальными узами. На волне европейского романтического национализма начинается подъём светского еврейского самосознания, Так возник сионизм, основная идея которого, почерпнутая из священных книг иудаизма, состояла в возвращении евреев в Землю Израиля и создании Государства Израиль на территории тогдашней провинции Палестина Османской Империи. Так началась подготовка к реконкисте Страны Израиля её коренным населением — евреями.

Сама идея самоидентификации людей как части национальной группы, естественная для евреев еще со времен Древнего мира, была совершенно чужда европейцам вплоть до XVII– XVIII веков, когда на территории Европы начинают формироваться национальные государства в противовес наднациональным империям. Суть национализма заключена в двух формулах:

1. Любовь к своему народу, его традициям и культуре — это то, что называют «культурный национализм».

2. Каждый народ имеет право на создание своей собственной страны либо национальной автономии — это «государственный национализм».

Параллельно с национализмом в Европе появляется идея превосходства своего народа, традиции и культуры над другими народами, традициями и культурами, которая получила название «шовинизма». Эту идею питает сильное чувство ксенофобии. Национализм, к сожалению, часто путают с шовинизмом, хотя ничего общего у этих идей нет: если шовинизм базируется на чувстве неприязни и ненависти к чужим, то национализм базируется на чувстве любви к своим, и это совсем разные чувства и диаметрально противоположные концепции. Любовь к своему народу помогает человеку полюбить другие народы мира на основе принципа взаимоуважения, ненавидящий других ненавидит, по сути, и свой народ также.

В противовес шовинизму возникает иное течение — интернационализм, вдохновляемый любовью ко всему живому на планете. «Полюби чужого (мигранта) как самого себя»… Вот только степень этой любви очень маленькая и, во многом, носит формальный, декларативный характер.

Научный подход к познанию мира позволил практической медицине в Европе и Северной Америке достичь высоких результатов в лечении многих болезней, бывших бичом человечества ещё с Древних времён. Это, а также улучшение качества продуктов питания и времени их хранения послужило толчком к увеличению средней продолжительности жизни населения промышленно развитых регионов. При этом рождаемость пока что не сильно уменьшилась, поскольку основное население промышленно развитых стран всё ещё проживало в сельскохозяйственных районах, с более высокой фертильностью, а не в городах, где традиционно уровень деторождения низок.

В 1850-60-х годах началась Вторая промышленная революция, которая дала человечеству стандартизацию деталей, высококачественные стали, электричество, двигатель внутреннего сгорания, конвейер, динамит, дешёвое казнозарядное оружие, унитарный капсульный патрон, орудийный снаряд, револьверы, автоматические пистолеты, скорострельные винтовки, броненосцы, картечницу Гатлинга и пулемёт «Максим». А также, в числе прочего, следующее поколение промышленных станков, которые были более эффективными, чем предыдущие, но и сложнее в обслуживании. Необходимо было научить рабочих управлению этими новыми станками, поэтому повсеместно стали возникать специальные профессионально-технические училища и рабочие школы. Государства со стремительно растущей промышленностью были вынуждены внедрять системы массового бесплатного образования для всех мальчиков, поскольку бизнес не был готов вкладываться в подобные начальные школы, но очень страдал из-за недостатка квалифицированных рабочих, которые умели бы читать, писать и считать. Образование перестало быть уделом элит и стало массовым. Европа начала повторять путь, которым пошли в своё время евреи, но с опозданием примерно на 1600—1700 лет.

Массовое производство потребовало таких же массовых продаж, а для этого необходимо сначала рассказать потенциальным покупателям о наличии того или иного товара или услуги, о их преимуществах перед конкурентами. Перед крупными промышленниками встала необходимость реализации промышленно-конвейерной системы продвижения и сбыта всего того, чтобы было ими изготовлено. С этой целью были созданы первые крупные национальные газеты и журналы, охватившие все грамотные слои населения своих стран. Но человек для полноценной жизни нуждается также в информации об окружающем его мире. Набравшая силу пресса в качестве инструмента массового средства информирования населения стала всё больше и больше диктовать правила игры в обществе за счёт того, что, фактически, это было единственное средство получения новостей, за исключением слухов. Тут, разумеется, сыграла свою роль всё более массовая грамотность населения. Известные журналисты имели высокие рейтинги доверия и берегли свою репутацию, стараясь публиковать только проверенную информацию, однако так называемая «жёлтая пресса», выпускающаяся массовыми тиражами на дешёвой бумаге, не брезговала распространять сплетни и домыслы. Врожденные проблемы средств массовой информации уже давали о себе знать: журналисты были вынуждены подчиняться политике акционеров и главных редакторов своих изданий, поэтому часто не следовали за реальностью, а формировали её за счёт доверия общества к печатному слову. Впоследствии это будет названо «пропагандой».

Уже очень скоро стало очевидно, что вчерашний неграмотный крестьянин не может просто прийти на оснащённый станками по последнему слову техники завод и через неделю обучения в стиле «смотри, как делаю я и запоминай» начать на этих самых агрегатах работать. Чтобы стать профессиональным промышленным рабочим, теперь нужно было специально учиться. Именно это послужило толчком к окончательному формированию рабочего класса как отдельной социальной общности — пролетариата. Вскоре после этого у них сформировались политические требования к буржуазии, что стало началом процесса формирования одноимённого политического класса.

Дело в том, что если крестьяне того времени были защищены социально как своей общиной, так и феодалом, то промышленные рабочие были совершенно беззащитны. В случае получения травмы на рабочем месте, к примеру, человек просто увольнялся, а на его место нанимали другого. Промышленные рабочие жили зачастую в кошмарных условиях, работали по 12—14 часов в день за небольшие по меркам города деньги и не имели никакой возможности оградить себя от произвола нанимателя. Так появились первые профессиональные союзы промышленных рабочих, которые представляли и защищали их социальные интересы от произвола промышленных капиталистов, отстаивая право рабочих на адекватную заработную плату, ограниченное время труда и отдых, отпуск и оплачиваемый больничный. Профсоюзы видели себя силой, коллективно противостоящей вседозволенности промышленников, это подразумевало коллективизм в качестве философской основы их мировоззрения. Коллективизм унаследовало от профсоюзов и всё левое политическое движение. Однако у деятельности профессиональных союзов была и обратная сторона: выполнение их требований оборачивалось издержками: повышалась стоимость рабочей силы, что, соответственно, увеличивало себестоимость выпускаемой продукции и уменьшало прибыли владельцев заводов и фабрик, а также возможности инвестиций в расширение и модернизацию производства.

Наниматели в виде промышленной буржуазии также хотели оградить свои инвестиции и себя от произвола властей, а также шантажа со стороны наёмных рабочих и их профсоюзов, им также важно было иметь наиболее комфортные условия для ведения бизнеса и собственную социальную защиту. Для класса промышленников в рамках индустриального конвейерного производства капиталисту нужен был индивид, социально оторванный от других и служащий системой интеллектуального управления станка, что подразумевало индивидуализм в качестве философской основы мировоззрения.

Так сформировались две политические силы: социалистические рабочие коллективистские левые партии, вышедшие из профсоюзного движения, и капиталистические предпринимательские индивидуалистические правые партии. Оба эти фундаментальных течения базировались на идеях Просвещения и боролись за изменения в законодательстве. Каждое из них отстаивало принципы свободы: правые — свободу частной жизни и предпринимательской деятельности от контроля государства, левые — свободу людей от угнетения. Поскольку многие страны Европы уже имели избираемые парламенты, а мужчины имели избирательное право, парламентские баталии между представителями левых, правых и аристократами, освещаемые массовой прессой, разгорелись с нешуточной силой.

Социалисты боролись со сверхэксплуатацией, низкими зарплатами, трудом маленьких детей, отсутствием социальных гарантий и прав промышленных рабочих. В их представлении весь мир — поле боле битвы между угнетателями и угнетёнными. Как следствие, в основе идеологии социализма лежит идея о том, что богатые силой отняли материальные ресурсы у всех остальных людей, сделав их бедными. Поэтому для левых любой вид неравенства аморален, поскольку является следствием угнетения. Так сложились различные направления «левой» политической мысли, основная идея которой заключается в защите бедных и слабых от богатых и сильных, причём «слабые» были априори правы, а «сильные» — нет. Основной целью социалистов стало счастье всех обездоленных.

Стоит отметить, что желание оградить слабого от произвола сильного, борьба за то, что воспринимается как «справедливость» — это одна из базовых программ головного мозга homo sapiens, так что последователей у левых нашлось немало. Мировоззрение данного вида опирается на тиранической семейный шаблон, в основе которого лежит треугольник Тиран — Жертва — Спаситель. Тиран угнетает Жертву, Жертва страдает и ищет утешения у Спасителя, который жалеет Жертву и ненавидит Тирана. Основным инструментом защиты слабых от сильных становилось государство тиранического вида, которое в понимании «левых» имеет патерналистскую функцию: отбирает денежные ресурсы у богатых и распределяет их среди бедных. Потому для левых политических движений частная собственность не является чем-то, нуждающимся в сильной защите, ведь её можно и нужно отнимать у богатых и давать бедным с целью восстановления справедливости. Социалисты стремились уничтожить иерархическое общество и построить новое, основанное на равенстве и тесных горизонтальных связях между всеми его членами.

Несомненно, что в основе социализма лежит христианское понимание мира и морали, хоть и в сильно извращённом виде, где в качестве Бога-Отца выступает Его Величество Прогресс, всемогущий и благой, в качестве Святого Духа — марксизм, роль Сына берёт на себя государство, а угнетённые пролетарии предстают в виде «малых сих». В такой системе координат рай — это образ «Светлого Будущего» для всего человечества», где каждый будет счастлив и свободен, а традиционное иерархическое общество — это Ад. И в нём царит коллективный Сатана капитала и слуги его — буржуазия. Аналогично выстраивают схему мироздания любые иные прогрессистские религиозные системы, только в качестве Святого Духа, Сына, избранных, Рая, Ада и Сатаны выступают иные сущности. Например, в случае немецкого нацизма, прогрессистской лево-радикальной шовинистической системы, в качестве Бога-Отца был Прогресс, Святым Духом выступала идея превосходства немцев над другими народами, роль Сына играло немецкое национально-шовинистическое государство, Богоизбранным представлялся немецкий народ, Раем был образ пасторальной немецкой фермы, Адом было унижение Германии после Версальского договора, а коллективным Сатаной считались плутократы, евреи, цыгане, негры и прочие «неполноценные» люди. С правого политического фланга мы видим следующие ипостаси: радикальные праволиберальные сторонники свободы, либертарианцы и анархисты, исповедуют религию, в которой Богом-Отцом выступает Прогресс, Сына отыгрывает Личная Свобода Человека, в образе Святого Духа предстаёт горизонтальный самоорганизующийся механизм свободной рыночной конкуренции и кооперации, называемый иногда «невидимой рукой рынка», Богоизбранными стали предприниматели, Раем — нерегулируемые никем рыночные и социальные отношения, Адом — страны с тоталитарным либо авторитарным государственным устройством, а Сатаной является государство. Для них устранение несвободы из мира имеет такое же священное значение, как для христиан — искоренение ненависти, или для левых — угнетения и неравенства. Правые либералы, равно как и адепты прогрессистских религиозных групп, воспринимают мир в простом, двоичном виде: для них любой путь к свободе личности, борьба за эту свободу — безусловное добро, а всё что, что препятствует свободе — зло. В свободе они видят ключ к решению всех проблем человечества, не задумываясь о том, что человек в обществе всегда ограничен, в противном случае мир захлестнёт вседозволенность и анархия. Невозможно построить устойчивую систему коллективной жизни людей без общепринятых правил совместного проживания. Каждому из нас общество указывает на то, как нужно себя вести, с помощью культуры и закона. А борьба за свободу без правил, ограничений и отвественности за их нарушение неизбежно приводит социум к катастрофе. Но и левые прогрессисты, которые считают, что только сильное, всепроникающее государственное регулирование спасёт людей от них самих, ничем не лучше.

Все левые идеологии играют на чувстве виктимности: они заставляют сильного раскаяться и стыдиться того, что он сильный, а слабому постоянно транслирует мысль о том, что все его проблемы — исключительно из-за угнетения со стороны сильного, и потому последний должен ему по гроб жизни. Угнетённая Жертва, предстающая в виде избранных, всегда хорошая и права, угнетатель-Сатана всегда плохой и неправ. И поскольку Жертва всегда слаба и угнетаема, левым необходима некая сила, которая защитит угнетённых и накажет угнетателей. В виде такой силы левые видят государство-патерналиста, обладающее мощным силовым аппаратом и громадным кодексом законов, регламентирующее жизнь общества путём слежки чуть ли не за каждым шагом граждан, а также перераспределяющее доходы от богатых к бедным согласно принципу равенства доходов. При этом социалисты, приверженцы радикальной левой идеологии, построенной на принципе притеснения всех богатых людей в пользу бедных, стремятся к захвату и использованию системы законного насилия и дискриминации в качестве механизма систематического угнетения и уничтожения всех тех людей, которых они считают своими идеологическими противниками и угнетателями. У модели государства-патерналиста есть встроенные в него проблемы:

1. Такого рода государство начинает настолько рьяно контролировать своих граждан, что в результате это приводит к диктатуре левых партий, тирании наследственной бюрократии и, как следствие — к политическому застою и отсутствию реального соревнования между различными идеологиями и подходами к построению государства, к прекращению экономической конкуренции в стране, авторитаризму, обогащению правящей бюрократической верхушки и обнищанию всех остальных, ступору социальных лифтов, усилению внутреннего брожения и социального расслоения в обществе, торможению процессов прогресса и застою.

2. Граждане государства-патерналиста со временем становятся все более инфантильными, полагаясь в решении собственных проблем не на себя, а на чиновников страны. Это приводит к падению уровня частной инициативы и ухудшению бизнес-климата, что со временем вызывает серьёзные экономические проблемы.

3. Чем сильнее принудительно уравниваются доходы между богатыми и бедными, тем меньшее количество людей имеет желание заниматься предпринимательской деятельностью. Это замедляет экономический и научно-технический прогресс в стране.

4. Богатые люди являются основным источником эффективного инвестирования и управления ресурсами в любой стране мира. Потому общественное и экономическое унижение данного социального слоя граждан неизбежно приводит к катастрофическому снижению эффективности управления экономикой и сильному падению уровня инновационной деятельности.

5. Государству-патерналисту не нужны сильные и независимо мыслящие граждане, способные ему сопротивляться. Поэтому контролирующая страну бюрократия старается морально сломить такого рода людей, подвергает их преследованиям и принуждает к эмиграции.

6. Модель социальных взаимоотношений Тиран-Жертва-Спаситель является основой тиранического семейного шаблона. Поэтому любое левое государство неизбежно превращается в тираническую либо авторитарную диктатуру социального меньшинства Спасителей, ненавидящих и угнетающих всех тех, кого они считают Тиранами. Кстати, все те, кто видят себя Тираном или Жертвой, также принадлежат к политически левым движениям, и тоже желают жить в тоталитарном государстве.

7. Левая идеология совершенно нетерпима к любым видам конкуренции. В результате все социальные, политические и экономические проблемы рассматриваются только с одной, якобы единственно правильной точки зрения. В результате внутри общественных и властных структур нарастает количество ошибок управления, которые никак не исправляются. Вследствие этого, после пересечения ими критической верхней планки накопления информационных сбоев, общество и государство разрушаются.

8. Левые считают, что их модель устройства государства и общества идеальна и потому универсальна для всего человечества. Но в этом мире нет ничего универсального, кроме врождённых предпочтений, интересов, стратегий выживания и размножения человека.

Как я уже отмечал выше, использование государственного аппарата для подавления угнетателей и освобождения угнетённых, в представлении радикальных левых — лишь временная мера. Согласно их идеологии, как только угнетатели будут устранены из общества, а все виды неравенства и подавления будут побеждены, исчезнет необходимость и в самом государстве. Идеальное левое устройство мира Светлого будущего для всего человечества — это глобальное социально тесное общество без иерархии, основанное на справедливости, взаимном доверии и альтруизме, в котором все плоды труда людей принадлежат всем его членам поровну так, что каждый полностью обеспечен материально. Насилие, несправедливость, угнетение и войны, по их замыслу, должны будут исчезнуть, поскольку равным во всём «врождённо хорошим» людям, полностью удовлетворённым во всех своих потребностях, не за что воевать. Это причина популярности левой идеи во всём мире, несмотря на очевидную невозможность построить это Светлое будущее по следующим причинам:

1. Левые полностью игнорируют биологически заложенные в людях интересы, нормы и стратегии. В представлении левых люди изначально являются хорошими, стремящимися к добру и справедливости, и лишь общественные формы систематического угнетения вынуждают их совершать плохие поступки. Современная наука доказала, что такой взгляд на homo sapiens не имеет к реальности никакого отношения. Наши личности формируются под влиянием внутренних биологических и внешних культурно-социальных программ. При этом нет хороших от рождения людей, иначе нашим родителям не приходилось бы нас воспитывать. Мы все очень разные, и часть людей рождается с патологической врождённой тягой к жестокости и неограниченному ничем физическому насилию над другими.

18+

Книга предназначена
для читателей старше 18 лет