Бухгалтер 3, или Не бейте незнакомца

Глава 1

№34 — аккуратно выведено черной тушью на пластиковой дощечке. Блестящий прямоугольник закреплен слева от двери на уровне глаз человека. Каждый раз, когда Василий подходит к двери, ему кажется, что табличка висит криво. Морщится, пытаясь вспомнить телефон коменданта — не удается. Машет рукой — ладно, сейчас гляну в телефонном справочнике. Но едва садится за стол, обрушивается куча дел, исписанные начальственными резолюциями листы бумаги лезут на глаза, телефон аж визжит от нетерпения… Обычный служебный день.

Василий служит в аналитическом отделе. В обязанности входит ежедневный просмотр прессы, электронных СМИ, выпусков телевизионных новостей и даже отдельных шоу, посвященных политике и экономике. Казалось бы — вот она, халява! Пялься в монитор, читай газеты и так с девяти до шести. За деньги! Ан нет, такая работа меньше всего соответствует традиционному представлению о ничегонеделании среднего чиновника. Хороший аналитик обязан держать в голове сотни разрозненных фактов и событий, чтобы в нужный момент каким-то сверхъестественным образом свести в единую картину. Тогда становится ясно, какой следующий шаг предпримет администрация страны вероятного противника в данной политической обстановке, в какой район начнется скрытая переброска войск быстрого реагирования, в какой порт зайдут боевые корабли для «пополнения запасов воды и продовольствия» и почему именно в этом районе активизировались бандформирования… простите, отряды борцов за свободу и независимость. Или, скажем, какого цвета будет государственный переворот.

Нельзя сказать, что Василий был отличным аналитиком. Звезд с неба не хватал. Зато скрупулезно собирал факты, раскладывал по полочкам. Сказывалось гражданское образование — бухгалтер-аудитор. Представители этой профессии отличаются дотошностью, недоверчивостью и занудной точностью формулировок во всем. Несколько раз Василий пытался оставить скучную должность в конторе и вернуться к оперативной работе. Но неумолимая «царица Тамара» — Тамара Александровна Береговая, которую так прозвали за внешность грузинской княжны и независимый характер, всякий раз отказывала. Пару лет тому она была его непосредственным начальником. Именно по ее инициативе Василия перевели в безопасный «анал» — таково жаргонное название аналитической службы. Существует негласное правило — семейных сотрудников не привлекать к опасной и непредсказуемой оперативной работе. По возможности. С Василием так и получилось. Едва обзавелся семьей, как отстранили от живого дела и поручили скучное копание в бумагах. А он… не больно-то и возражал. Эля, жена, была несказанно рада, что муж каждый день приходит домой, по выходным и праздникам дома. Вообще-то так и должно быть и Элеонора — полное имя жены — была права, когда всеми доступными женщине средствами стремилась отвлечь Василия от небезопасной должности опера. Прошлое медленно, но неуклонно начало стираться из памяти. Он уже не ощущал во сне палящее африканское солнце, стал забывать давящую тяжесть бронежилета, под которым варишься в собственном соку, как курица в скороварке. И тот странный и страшный полет в маленькой «Сессне» над океаном, когда казалось, что он со спутницей — кажется, ее Аликой звали — попал в потусторонний мир призраков и миражей, из которого никогда не выбраться.

Путешествие по джунглям Камбоджи, острова в южном море вспоминались отрывками, словно было давным-давно, тридцать лет тому назад. С той далекой поры жизнь течет медленно, плавно, как свежий мед из банки. Ну не считать же, в самом деле, приключением небольшой скандал пару недель назад. К пожилой соседке, напротив, пришел не то внук, не то сын. В подпитии. Слово за слово, начался скандал. А малой приболел, и так заснуть не может, так еще соседи шумят. Василий хотел мирно решить вопрос, без скандала, но не вышло. На вежливую просьбу не шуметь — одиннадцатый час! — хмельной внучок разразился бранью. Барабанщиков не стал ждать окончания витиеватой тирады. Прямой удар в глаз отшвыривает внучка вглубь коридора. Но едва Василий подошел к собственной двери, как за спиной раздался топот. Пылающий жаждой реванша внучок несется в атаку, словно азиатский носорог. Барабанщиков делает шаг в сторону. Внучок быстро — так ему кажется! — поворачивается… ослепляющий удар, от которого искры сыплются дождем пополам с зубами, опрокидывает скандалиста на спину. Стремительный спуск вниз по лестнице и последующий удар макушкой в батарею отопления гасит сознание. Из внутреннего кармана куртки выпадает книжица вишневого цвета. На обложке золотистые буковки — МВД. Василий равнодушно пожимает плечами, аккуратно, чтобы не побеспокоить малого, закрывает дверь. Ему все равно, кто шумел в подъезде. Заткнулся и спасибо!

Василий вздыхает, кресло недовольно скрипит под тяжестью. Втихаря от начальства Василий поставил маленькую прогу на комп, которая каждые сорок минут показывала букет белых роз на мониторе. Это означает, что пора оторваться от мерцающего экрана. Василий встает, ходит по кабинету туда-сюда, разминая затекшие ноги и то место, откуда они растут. Потом опять садится и работает, работает. К концу года у него заметно село зрение, появилось брюшко. Ремень не застегивался на прежнюю дырку еще с осени. Эля посоветовала купить подтяжки и больше не заморачиваться с ремнем. Василий автоматически кивнул и тут же забыл. Вспомнил уже вечером, когда за окном стемнело. Он сидит один на небольшой кухне. На дворе ночь, дождик накрапывает. Капли стучат за окном, словно стайка воробьев топчется по куску оцинкованного железа, раздумывая — лететь дальше или нет? В доме, напротив, горят огни, видны силуэты людей. «Дожил! — думал Василий, опустив голову на руки.- Мне предлагают пользоваться подтяжками или, как раньше говорили, помочами. Конечно, жена сказала так без задней мысли, просто предложила то, что удобнее. Скоро понадобятся очки, потому что еще немного и вообще ни черта не увидишь, хоть фигу к носу поднеси. Зонтик складной! Да, как же без него? Вдруг дождь пойдет, прическа нарушится». Василий на днях стригся у одного «мастера визажа и дизайна». Цирюльник возился с его головой часа полтора. Василию было все равно, какая стрижка получится, внимание занимало другое. Парикмахер — безусловно, мужчина. Выглядел как-то странно. Пышные волосы с мелированием, прическа напоминает копну сена, глаза накрашены, словно у женщины (позже Василий узнает, что это татуаш, а не грим). Под точеным носиком затейливым бантиком расположились губы. Правильно сказать — губки! Парень накачал их силиконом, в результате получился этакий розовый бутончик. Искусственный румянец на щеках дополнял облик… ну, пидором назвать затруднительно, все красиво, гармонично и симметрично, но все же, кто это? Весь такой воздушный, к поцелуям зовущий?

Руки мастера ласковые, работают споро, без единого лишнего движения. Закрой глаза — ну, женщина, вот ей Богу, женщина! У Василия затвердел живот, мышцы на руках напряглись, пальцы сжали подлокотники. Когда рядом такой… такая… такое! Надо быть настороже. И вообще, противно. От гадких воспоминаний тошнота поднимается к горлу, хочется немедленно распахнуть окно и блевануть от души, так чтоб слезы из глаз и желудок наизнанку.

Василий с хрустом в костях потянулся, кресло тотчас отозвалось возмущенным скрипом — осторожней, мол, бычок, ты ж не в бронетранспортере, а в офисе! Чувствуя, что сегодня больше работать не сможет, Василий выключил комп, плащ с шуршанием забрался на плечи, кровожадно лязгнул замок в двери. Через минуту Васили идет по улице к остановке метро. Влажный асфальт покрыт оспинками мусора, маленькие лужи тускло блестят голубыми и серыми прогалинами. За низкой оградкой тротуара на равном расстоянии друг от друга выстроились старые липы. Улица пуста, несколько машин мокнут на обочине. Впереди появляется черный джип с наполовину затененным лобовым стеклом. Автомобиль стремительно приближается. Видно, что за рулем сидит мордастый парень в черных очках, светлые волосы уложены площадкой -«Терминатор» местного разлива.

Джип едет быстро. Василий идет мимо длинной лужи. Еще чуть-чуть и автомобиль пролетит по ней, как глиссер, разбрызгивая грязную муть во все стороны. Василий видит, что парень за рулем и не думает притормаживать. В следующее мгновение широкие колеса врезаются в лужу, зеркальная поверхность разлетается тысячами осколков и все они — во всяком случае, большая часть — летят на тротуар, прямо на Василия. Глупо прыгать, словно обезьяна среди дня, но еще глупее оказаться мокрым с головы до ног. Василий все-таки прыгает, стремясь укрыться от урода в джипе за липой. Едва оказался за толстым стволом, как всплеск воды и грязи, словно цунами, захлестывает дерево, несколько капель падает на плащ. Василий невольно опускает глаза, чтобы взглянуть на пятна. Внимание привлекает кусок коры на земле, которого мгновение назад здесь не было. Сорванная древесина неприлично белеет в серой грязи. Еще не отдавая себе отчета, Василий смотрит на липу. Как раз на уровне головы ствол рассекает идеально ровная канавка. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться — это след от пули. Василий еще не осознает до конца, что произошло, а ноги уже несут через улицу к двухэтажному дому напротив. Именно оттуда, с открытого чердачного окна скорее всего и стреляли. Тело летит навстречу смертельной опасности словно само по себе. На самом деле это не так, им руководит подсознание, которое по прошлому опыту знает — чтобы избежать смерти, надо броситься ей навстречу. В голове ворочаются смутные мысли- … калибр 9 мм … «Беретта», что ли? … и хлопка не было…

Заколоченная дверь влетает в подъезд в клубах пыли и грохоте вместе с рамой. Запоздало звенит стекло, старинные доски с завитушками рассыпаются по полу. Василий летит наверх через три ступени. Чердачная дверь приоткрыта. Не останавливаясь ни на секунду бросается в проем, кувырком уходит в сторону, вскакивает на ноги и опять броском вбок и вперед. Приблизиться к вооруженному противнику можно только так, быстро, не давая опомниться и прицелиться. Если, конечно, кроме снайперской винтовки нет короткоствольного автомата. Но это вряд ли. На огневой позиции возле окна лежит винтовка с оптическим прицелом. Длинный ствол оканчивается толстым, как бутылка водки, глушителем. На чердаке тихо, пыль успела осесть после шагов неизвестного. Стреляная гильза весело блестит латунным боком в полутора метрах от окна.

Береговая дочитала до конца подробный рапорт Барабанщикова о случившемся, аккуратно перевернула лист. «Царица Тамара» делала так всегда. Документы, с которыми начальник оперативного отдела не работала в данный момент, всегда лежали текстовой стороной вниз.

— Какие есть соображения, Василий Иванович? — спрашивает Тамара.

— Никаких, — развел руками Барабанщиков.

— Этого не может быть, Василий. Ты не старший продавец в супермаркете, на тебя мелкая шпана охотиться не будет. Подумай, что могло заставить очень серьезных людей совершить попытку покушения на офицера аналитического отдела.

Береговая смотрит в глаза Василию совершенно серьезно и по голосу чувствуется — «царица Тамара» встревожена не на шутку. Барабанщиков пожимает плечами:

— Не знаю, Тамара Александровна. Хвостов за мной не тянется, в операциях участия не принимаю уже давно, сами знаете.

Подполковник подходит к окну. Отопление уже выключено, на бронестекле расплывается мутное пятно от дыхания.

— На огневой позиции брошена снайперская «Беретта». Винтовки такого уровня появились совсем недавно, стоят больших денег. Стрелявший — профессионал. Следов никаких. Опросили гастарбайтеров, которые окопались в доме. Никто никого не видел.

Тамара вернулась за стол, пальцы выбивают дробь острыми ноготками по столешнице.

— Явно врут. Но заставить говорить нельзя. Не пугает даже принудительная депортация, а ведь после нее в Россию дорога закрыта навсегда. Кого так боятся гастарбайтеры?

— Мало что ли в Москве рабовладельцев? Считай, каждый участковый, — махнул рукой Барабанщиков. — Строительные компании, у каждой свои бойцы. Держатели мелких фабрик, базарные атаманы.

— Вася, не пори чепухи! — наклонив голову, зашептала Тамара. — Все перечисленные тобой должностные лица и организации никак не касаются твоей работы. А профессиональная деятельность майора Барабанщикова напрямую связана с государственными и военными секретами. Не забывай об оружии, из которого тебя собирались подстрелить. Не каждый спецназ в Европе такое имеет, а ты о базарных атаманах, извини, бормочешь!

— Ствол отследили, Тамара Александровна?

— Да, в первую очередь. Все чисто, в смысле, пушка появилась ниоткуда. Изготовлена неделю назад. Числится на заводском складе. Ладно, то не наши проблемы. Но появление «чистого» ствола означает, что на границе появилась черная дыра, через которую можно протащить все что угодно. Без «крота» на таможне тут не обошлось.

На пульте загорается красная лампочка, нежно чирикает телефон. Тамара поднимает трубку, раздается слегка раздраженный голос:

— Слушаю!

Лицо Береговой непроницаемо. Но Василий замечает, как подергивается тоненькая жилка над левым глазом, твердеют скулы. Не проронив ни слова, Тамара опускает трубку. Лицо отрешенно спокойно, глаза равнодушно скользят по столешнице.

— Неполадки в пробирной палатке … — тихо, словно сама себе, говорит Береговая. Острые коготки опять выбивают барабанную дробь по столу. Тамара взглянула на Василия еще раз, словно оценивая. Спокойно приказывает:

— Ступай. Думай, ночь не спи, но чтоб к утру ответил — кому ты так больно наступил на палец?

Василий вернулся к себе. Все отчеты, аналитические записки и прочие бумаги прячутся в стол. Монитор блымкнул в последний раз, уснул. Кресло вредно скрипнуло, будто сустав старого ревматика и присело на единственной ноге. Галстук летит в угол, ноги взгромождаются на стол, взгляд упирается в потолок…

Кто может желать ему смерти? Василий просто теряется в догадках. Старшие товарищи, те, с которыми он начинал работать, приучили к порядку в делах. Андрей Удальцов не раз повторял — доведи до конца и забудь. А Велетнев добавлял — всегда помни о свидетелях, так как они же, как правило, мстители. Неужели старые африканские дела? Нет, нищие эфиопские бандиты до Москвы не дотянутся. Да и некому. Тогда что, европейское турне откликается? Маловероятно. Неужели Бибиков? Не может быть, он сам видел труп. Когда рядом рвется мина, а сверху рушится скала, выжить не удается никому. Нет, нет, это не Бибиков. Тогда кто, черт возьми! Час спустя злой и усталый Барабанщиков подходил к подъезду. Перебрал все мыслимые варианты, ни один не подошел. Но пуля, пролетевшая в сантиметре от головы и забугорный ствол были реальностью, с которой нельзя не считаться. Василий подходит к лифту, зло давит на кнопку, словно это она во всем виновата. Кабина отзывается совиным уханьем, шуршат тросы, лицо холодит воздух, вытесняемый из шахты. Кабина останавливается, двери раздвигаются. Василий молча смотрит в кабинку, поворачивается и идет к лестнице. В глубине души он понимает, что это паранойя, но заставить себя войти в лифт не может. Медленно чапает на шестой этаж. В подъезде пахнет кошатиной и табачным дымом. На своей лестничной площадке Василий настороженно осматривается — никого. Взгляд подозрительно задерживается на крышке мусоросборника… Становится стыдно и противно. Василий достает ключи, ободок цепляется за край кармана. Осторожно, чтобы не порвать брюки, тянет связку вверх. Взгляд бездумно скользит по коридору, на мгновение останавливается на двери соседки. Сегодня там тихо. Барабанщиков невольно вспоминает, как дал в рыло шумливому внучку. Вроде все передние зубы выбил. Или не все? Надо узнать, а то неудобно как-то. На звонок долго никто не отзывался. Василий хотел было уйти, но тут за дверью звякнуло, щелкнул замок. В щель выглянуло старушечье лицо, глаза подозрительно обшарили подъезд.

— Вы не сердитесь, молодой человек, но я вынуждена быть осторожной, — шамкающе сказала бабулька.

Дрожащие пальцы отстегнули предохранительную цепочку, дверь распахнулась.

— Это вы меня извините, — смущенно ответил Василий. — Беспокою вас в неурочное время. Я хотел попросить прощения за внучка. Побил я его крепко.

— Какого такого внучка? — удивилась старушка. — У меня внуков нет. Внучка есть, только она далеко отсюда живет, в Новгороде.

Пришел черед удивляться Барабанщикову.

— А что за парень к вам приходил недели две назад?

— Это бандит! — зашептала старушка, опасливо заглядывая за спину Василию.

— Почему вы так решили?

Старушка поманила сухонькой ладошкой внутрь. Василий вошел в квартиру. За спиной щелкает замок, тихо звенит предохранительная цепочка. Старушка тщательно запирает дверь и только после этого предложила пройти.

— У меня двухкомнатная квартира. Осталась после мужа, ударника социалистического труда, — начала обстоятельно рассказывать пожилая соседка. — Живу одна, дочь вышла замуж, уехала из Москвы…

Из соседкиного рассказа Василий узнал страшную, но увы — обыденную историю. Стоимость жилья в крупных городах очень высока. Особенно в Москве. Бандиты начали настоящую охоту на одиноких стариков. Людей похищают, пытками или наркотиками заставляют подписывать документы на продажу или обмен квартиры. После оформления жертву убивают или продают в рабство цыганам. Бизнес чрезвычайно выгодный, если сопоставить прибыль с текущими расходами. В преступлении участвуют прямо или косвенно сотрудники паспортных столов, работники ЖЭКа, участковые милиционеры. Откусывают свое и районные администрации. Эти наиболее цивилизованны. Берут одиноких на учет, предлагают заключить договор на пожизненный уход и так далее. В обмен на квартиру. Если хата в центре, в престижном районе, то обменивают на новую квартиру в этом же районе. Многие старики не в состоянии оплачивать огромные площади на пенсию и соглашаются на условия администрации. Надо сказать, в большинстве случаев районное руководство слово держит. Раньше этот бизнес был целиком в руках уголовников, но — наша полиция нас бережет! Особенно тех, кто наиболее беззащитен, но по странному стечению обстоятельств обладает ценной недвижимостью. И за сверхприбыльное дело взялась организованная мафия, подразделения которой есть в каждом городе, районе и микрорайоне. Найти ее просто — как правило, это четырех, пятиэтажное здание, на входе табличка. С надписью — отделение полиции такого-то района. Схема проста: паспортный стол выдает информацию, участковый проверяет на месте, потом за дело берется так называемый «эскадрон смерти» — команда ублюдков, состоящая из сотрудников разных отделов, чаще из оперов. Им привычно вламываться в чужие квартиры, грабить под видом обыска и убивать « в целях самозащиты при неспровоцированном вооруженном нападении со стороны преступника». Квартиры отнимают у бывших осужденных, находящихся на учете в полиции. Подкидывают пакет с наркотой, шьют дело и отправляют в колонию на долгие годы. Конечно, состоящие на учете не ангелы, но так поступать с ними… За что?

Когда старушка замолчала, Василий спросил:

— Так кто это был, я так и не понял?

— Бандит. Оборотень в погонах! — зашептала старушка. — У него и пистолет был, я видела, когда полы куртки распахнулись.

И тут Барабанщиков вспомнил — из внутреннего кармана «внучка» выпала книжечка с тремя золотистыми буквами на обложке — МВД. Неужели старуха права? Черт, надо было взглянуть тогда на документы, а он только пульс смерил — жив, ну и ладно.

— И что вы теперь будете делать? — спросил Василий соседку.

— К дочери поеду, в Новгород. У нее дача хорошая, с отоплением, водопроводом и газом. Не у каждого есть! — похвасталась соседка. — Буду жить там, на земле работать, а квартиру сдам под хорошие деньги, зять поможет все оформить как надо.

— Ну, удачи. Только сдавайте приличным людям, а не чистоплотной семье из Таджикистана с двумя десятками сопливых детей и близких родственников, ладно? — попросил Василий.

— Ну-у, что вы! Молодой семье сдам и чтоб родители были здешние, из Москвы. Не сомневайтесь, — замахала ладошками старушка.

Утром Василий опять сидел за столом в кабинете Береговой. Она молча выслушала Барабанщикова.

— Значит, вы предполагаете, что за вами охотится полиция? — спросила Тамара. — Такое возможно, но маловероятно. Из-за пустяковой драки с сотрудником полиции организовать покушение среди бела дня на офицера спецслужбы? Верится с трудом, — покачала головой Береговая.

Черные локоны без единого седого волоса всколыхнулись, мохнатые ресницы опустились, уменьшая синее пламя глаз и опять поднялись. «Царица Тамара» с сомнением посмотрела на Барабанщикова.

— А почему нет? — пожал плечами Василий. — Менты ребята простые, не отягощенные воспитанием и высокой моралью. С образованием тоже проблемы. К тому же они не знают, кто я. Покушение не удалось из-за непредвиденной случайности. Я шарахнулся за мгновение до выстрела. Если бы не тот парень в джипе, меня бы уже не было. И дорогой ствол не оказался у нас.

Береговая не ответила. Коснулась клавиатуры. Монитор вспыхнул синим цветом. Пальцы пробежали по клавишам, мышка сдвинулась с места. Тамара внимательно смотрит на экран, губы шевелятся, в синих глазах растет недоверие.

— Василий, сколько метров у твоей соседки?

— Чего? — не понял Барабанщиков.

— Общая площадь квартиры какая?

— Ну, метров восемьдесят. Две комнаты.

— Дом панельный? До метро сколько? — посыпались вопросы.

— Да. Минут десять, не больше. А зачем вам, Тамара Александровна? — удивленно спросил Барабанщиков.

Тамара промолчала. Улыбка осветила лицо, черные волосы всколыхнулись.

— Смотри! — сказала она и повернула монитор к Василию.

На экране две фотографии. На одной изображена стандартная комнатка с допотопным шкафом и тряпочными шторами на окне. Ниже указана площадь, балкон, расположение комнат и время ходьбы до ближайшей станции метро. Рядом указана цена. На второй, справа, сияет заморским солнцем шикарная комнатуха с окнами во всю стену. Внизу написано следующее: двухуровневый пентхаус в самом центре Гонолулу. Две жилые комнаты, крытая терраса площадью 112 (!) квадратных метра. Панорамный вид на центр города и океан. Стоянка для автомобилей в подвале, круглосуточная охрана. Стоимость…

— Блин! И еще сто тонн баксов остается на карманные расходы! — потрясенно бормочет Василий.

— Вот теперь, Василий Иванович, я поверю в твою гипотезу. Квартира твоей соседки стоит больше, чем пентхаус на Гавайях. Ты невольно сорвал сделку стоимостью в пятьсот тысяч долларов…

— И человеческую жизнь, — пробормотал Барабанщиков.

— Для бандитов это несущественно. Напуганная старушка приняла меры и теперь квартира недоступна. Виновник происшедшего — ты. Тебе хотят отомстить. Вот краткое описание той дряни, в которую ты вляпался, — уверенно сказала Береговая. — Теперь давай подумаем, что можно сделать. Первое: получи оружие и не расставайся с ним. Не забудь бронежилет. Второе: спрятать жену и ребенка. Если некуда, отправим в наш санаторий на месяц, этого времени с головой хватит.

— Не стоит. Эля вроде собиралась у родственницы во Франции погостить.

— Прекрасно. Было бы хорошо и тебя. Во Францию, — сказала Тамара после паузы. — Но ты нужен здесь. Иначе…

— Я понимаю.

— Хорошо. С отправкой не тяни. Если что, визу сделаем прямо сегодня.

— Спасибо, все есть. Надо только уговорить жену уехать сегодня же вечером.

— Тут сочувствую, но помочь ничем не могу.

Василий вернулся домой поздно вечером. Состоялся неприятный разговор с Элеонорой. Узнав, что надо срочно уезжать из Москвы, жена расстроилась. Василию пришлось употребить все красноречие, чтобы убедить жену в необходимости отъезда.

— Ты же обещал мне, что больше никаких приключений, Василий? — вопрошала Элеонора. — Ты обманывал меня? А ребенок? Ты хочешь оставить его сиротой?

— Элечка, я не хочу оставлять сына сиротой. И я не обманывал тебя, — терпеливо объяснял Василий. — Обстоятельства так сложились, клянусь тебе! Глупое, дурацкое совпадение и больше ничего!

— Ты говорил мне, что тебя перевели на спокойную канцелярскую работу, так? — сердилась жена.

— Так, я не обманывал. Стечение обстоятельств… — оправдывался Барабанщиков.

— Василий, я видела, что тебя гнетет твоя нынешняя работа. Но ведь у тебя семья, ты обязан думать и о нас!

— Именно этим я и занимаюсь. Повторяю последний раз — стечение обстоятельств.

— Но почему мы должны бросать тебя? Разве нельзя организовать охрану?

— Кого она спасла? Элечка, ты не хуже меня знаешь, что любые бодигарды не более чем фикция. Понты, если хочешь.

— Да, я помню, как ты расправлялся с наемниками Бибикова, — со вздохом ответила жена. Она замолчала, на глазах появились слезы. Василий сразу почувствовал себя неуютно, замялся.

— Ну, и потом, я все-таки офицер. Я обязан Родину защищать, как банально это не звучит. А сейчас именно такой случай, — тихо сказал Барабанщиков.

— Ладно, Вась. Я ж знала, за кого замуж выходила, — так же тихо ответила Элеонора. — Только ты старайся и вообще… Ну, ты понимаешь?

Барабанщиков дождался, пока самолет взлетел. Бортовые огни медленно истаивают вдали, затихает грохот турбин. Аэровокзал приглушенно гудит, снуют люди, эскалаторы непрерывно поднимают вереницы пассажиров и возвращаются обратно полупустыми. Василий выходит на улицу. На площади вереница такси, но садиться в первое нельзя. Второе и третье тоже. Самый безопасный способ вернуться в город — рейсовый автобус, но он же и самый неудобный. Прошло не меньше двух часов с момента, когда самолет с женой и сыном оторвался от взлетной полосы. Василий опять идет в свою квартиру по лестнице. Топот ног гулко разносится по бетонному колодцу подъезда. Возможно, что его ждут. В таком случае надо идти как ни в чем ни бывало. Беспечный вид жертвы притупляет бдительность противника, придает самоуверенности. Дальнейшее — дело техники. До лестничной площадки остается два пролета, когда Василий вспоминает, что не получил пистолет и бронежилет. Забыл! Хреново, конечно, но кто сказал, что именно сегодня нападут? Возможно, покушений совсем не будет, ведь он случайно влез в дела бандитов. Василий со вкусом потянулся, зашагал через две ступени. Когда поднялся на свой этаж, из-за шахты лифта вышел человек. В руке оружие странной формы. Барабанщиков сразу увидел неизвестного и первая мысль была — зря не взял пистолет и не надел броню! Медленно, чтобы не спровоцировать выстрел, поднимает руки, поворачивается боком.

— Слышь, парень, бумажник здесь, в кармане, — прикинулся Василий испуганной жертвой ограбления. Неизвестный выходит из тени и Барабанщиков удивленно поднимает брови — на мужчине форма!

— Что за дела, командир? — громко произносит Василий и опускает руки.

Раздается щелчок. Василий чувствует, как в кожу впиваются острые иглы и тотчас сильнейший удар тока парализует тело и лишает сознания. Грязный пол подъезда стремительно приближается, наступает тьма…

Глава 2

Барабанщиков приходит в себя в полной темноте. Мышцы ноют, в голове стучат молоточки, сердце колотится так, будто гвозди забивает изнутри. Это реакция организма на удар током высокого напряжения. Неизвестный стрелял из тазера. Такие аппараты широко применяются полицией в Англии, США, у нас — только спецподразделения МВД. Барабанщиков лежит в тесном помещении, пахнет бензином, выхлопными газами, сильно качает. Василий понимает — он в багажнике автомобиля. Едут довольно быстро, не останавливаясь. Значит, уже за городом. На руках и ногах наручники, соединены между собой длинной цепью. Такие кандалы надевают для конвоирования особо опасных преступников. Пытаться открыть багажник, чтобы выпрыгнуть на ходу, тем более взывать о помощи бесполезно и опасно. Надо успокоиться и обдумать положение. Василий повозился, устраиваясь поудобнее, закрыл глаза. Итак, он жив. Его похитили и везут куда-то за город. Вполне возможно, что для казни, но это вряд ли. Проще было пристрелить сразу, а потом вывезти в лес и закопать. Но он жив, значит, убивать не будут. По крайней мере, сразу. Хотя, в тот раз снайпер целился в голову, а не в мягкие ткани, чтобы попугать. Так что все-таки убьют.

Пока Барабанщиков рассуждал да прикидывал так и эдак, автомобиль свернул с шоссе, сбавил скорость. Следует крутой поворот, торможение и остановка. Раздается характерный визг от трения железа по железу, тихий гул электромотора. «Автоматические раздвижные ворота. Значит, я за городом, в доме богатенького буратина. Нет, скорее карабаса барабаса… На смотрины привезли с последующей показательной казнью»! — догадался Василий. Хлопают двери, хрюкает ключ в замке багажника, крышка поднимается. Двое громил в полицейских спецовках легко вытаскивают немаленького Василия и он понимает — справиться с такими мордоворотами будет нелегко. Если справится вообще! Один из милиционеров нажимает кнопку на маленьком пульте со связкой ключей, тихо воет электромотор, створка медленно ползет обратно. Нажимает вторую кнопку — поднимаются гаражные ворота. Пока машина вползает в полутемный квадрат, Василий быстро осматривается. Перед ним небольшая лестница на крыльцо, дальше железные двери, оббитые кожей. Трехэтажный дом загораживает половину ночного неба, словно рыцарский замок на холме. Сбоку подсобные помещения, крытый бассейн — через распахнутые окна доносится плеск и женский смех. Дом и плавательный комплекс соединяет стеклянный переход. Весь двор выстлан напольной плиткой. Из гаража выходит второй полицейский, ворота опускаются.

— Осмотрелся? — спросил он. Не дожидаясь ответа, мотнул бритой башкой на двери в дом.

Делая маленькие шажочки, чтобы не упасть, Василий неуклюже поднимается по ступенькам. Дверь распахивает второй мент. Минуют холл, входят в просторный зал. С высокого потолка свисает позолоченная — или золотая? — люстра, украшенная водопадом хрустальных осколков. Мраморный пол и стены поблескивают золотыми вкраплениями, по углам развесили широкие лопухи пальмы. В центре кресло в шелковой обивке, рядом журнальный столик. Конвоир жадным взглядом смотрит на открытую бутылку дорогого коньяка. В дальнем конце зала корячится на кривых ножках стол. На полированной поверхности в беспорядке расположились бутылки с яркими наклейками, фужеры, стаканы и тарелки. Рядом арка в стене, выход на кухню. Появляется очень красивая женщина, грива золотых волос струится до пояса, на кукольном личике недовольство, розовые губки надуты. На красавице никакой одежды, если не считать накинутого на плечи полицейского кителя с майорскими погонами. Женщина останавливается, полы кителя распахиваются. Хорошо видны круглые груди, коричневые соски. Выпуклый животик оканчивается темным треугольником курчавых волос. Золотоголовая красавица удивленно смотрит на Василия, пожимает плечами. В глазах усталость и скука. Чувствуется, что майор полиции так насовокуплялась, что ей уже все равно — кто смотрит, куда смотрит. Барабанщиков оборачивается к сопровождающим, спокойно спрашивает:

— Для этой, что ли, меня привезли сюда? Могли бы и сами оприходовать.

Конвоиры дисциплинированно молчат. Женщина слегка наклоняет голову, словно плохо слышит, глаза удивленно расширяются, розовые губки размыкаются:

— Ты что-то сказало, шестерка? — слышится приятный женский голос с хрипотцой.

— Я говорю, — повысил голос Василий, будто разговаривает со слабослышащей, — ты вторую звезду на погоны отрабатываешь, или за эту еще не рассчиталась?

Равнодушие тотчас исчезает с лица золотоволосой красавицы, в изящных пальчиках появляется маленький кухонный нож, голос срывается на визг:

— Козел! Отрежу яйца под корень, если не заткнешься!

Взбешенная блондинка бросается на Василия, но ее останавливает конвоир:

— Успокойтесь, Лилия Васильевна. Этого парня заказал хозяин. Он и решать будет, резать или нет. А ты заткни пасть, понял? — сказал он Василию. Второй конвоир с усмешкой добавил:

— И проживешь дольше. На пять минут!

Блондина в майорском кителе плюхается на диван, груди трясутся, как козье вымя, голые ноги некрасиво растопыриваются. Где-то наверху хлопает дверь, слышны шлепающие шаги. Василий поднимает взгляд. На лестнице появляются ноги в дорогих шелковых тапочках, расшитых желтыми драконами, потом полы красного, словно парадная мантия католического кардинала, халата. По ступеням спускается дородный мужчина. Холеное лицо спокойно, властный взгляд скользит по блондинке, пробегает по конвоирам и останавливается на Барабанщикове. Мужчина с грацией русского барина опускается в кресло. На ухоженных пальцах сверкают крупные, как сытые клопы, рубины в золотой оправе. На запястье левой руки стреляет бриллиантовыми искрами дорогой хронометр. «Часики „Патек Филипп“, — невольно отметил Василий. — Как у Бибикова». Хозяин дома шевелит пальцами. Конвоир подходит, протягивает удостоверение Барабанщикова. Обладатель кумачового халата и драконьих тапочек внимательно читает. Густые «брежневские» брови поднимаются, во взгляде появляется интерес.

— Подпись начальника генерального штаба… Хорош ты гусь, Василий Иванович Барабанщиков! И чем же ты занимаешься в штабе? Колись, майор, твою тайну все равно никто не узнает, — по-барски усмехнулся хозяин дома.

Василий молчит. Взгляд офицера генштаба холоден и спокоен, словно это он допрашивает, а не его.

— Отвечай на вопрос! — звучит шипящий голос конвоира над ухом, в бок тычется большой палец.

— Отвали, сучара ментовская! — сквозь зубы цедит Барабанщиков.

Конвоир отшатывается, лицо страшно бледнеет. Усилием воли сдерживается, вопросительно смотрит на сидящего в кресле.

— Коля, ступай в комнату охраны, а ты готовь машину. Скоро повезешь, — говорит хозяин дома, кивая на Василия.

Конвоиры уходят. Мужчина кладет удостоверение на журнальный столик, молча смотрит в глаза Барабанщикову.

— Ты знаешь, кто я? — спрашивает он.

Василий пожимает плечами.

— Я генерал-полковник милиции, заместитель министра внутренних дел, Бурмака Андрей Николаевич. А ты — мелкая гнида, что путаешься у меня под ногами. Тот парень, которому ты выломал челюсть и выбил передние зубы, мой друг и боевой товарищ. Старушку пожалел? А на то, что у боевого офицера до сих пор нет приличной квартиры, тебе наплевать? Полковник третью неделю в госпитале лежит, ходить не может из-за тебя! Мы с ним всю Чечню прошли, ни одной царапины. И ты поднял руку на него? Да я…

— Так это ты, мусорной генерал, меня заказал? — неожиданно громко произнес Василий. — А я думал, кто ж такой крутой итальянскими винтовками бросается? Прыткий у тебя снайпер оказался, не догнал я.

Генерал не привык, чтоб его перебивали. Лицо наливается дурной кровью, глаза вылазят из орбит, голос начальственно грохочет в просторной гостинной:

— Ты что ж думаешь, майор, я твоей ксивы с подписью начальника генштаба испугаюсь? Да мне насрать с высокой колокольни на ваши штабы и ваших генералов! Плевать я на вас хотел, понял? Ты, шестерка, исчезнешь через полчаса и никто тебя не найдет!

Голос срывается на визг, генерал вскакивает с кресла, потрясает кулаками. Внезапно успокаивается, садится обратно. С минуту молчит, приходит в себя. Также молча, с усмешкой в глазах, Василий разглядывает удивительные шелковые тапочки, халат. Взгляд уходит дальше, через плечо. На диване дремлет блондинка под полицейским кителем, пухлая попка приглашающе торчит из-под полы.

— Любительница или ей по должности положено? — спрашивает Василий.

Окончательно успокоившийся генерал почти мирно отвечает:

— Она ничего другого не умеет. Должность зарабатывает. У вас не так?

— Не сталкивался, — пожимает плечами Василий.

— Был бы генералом, столкнулся бы, — буркнул Андрей Николаевич. — Вон, полюбуйся напоследок.

К ногам Барабанщикова летит альбом. На фотографиях голые девицы в разных позах.

— Ну и что? — удивленно говорит Василий.

— А то, что это студентки высшей школы полиции!

— Неужели все?

— Нет, только отличницы.

Василий мерит взглядом толщину альбома, изумленно качает головой.

— Да-а, хороши правоохранительницы… Пора отстреливать ментов, как бешеных собак. Всех подряд, начиная с тебя!

— Провоцируешь, майор? Зря, я тоже психологию изучал. Сегодня удачный день, поэтому я такой добрый и терпеливый. Та квартирка ерунда. Мне удалось провернуть дело посолиднее. Домину в центре отхватил, бывший дворец пионеров!

— И сколько стариков убил?

— Да ладно, майор, заглохни. Кому нужно это старичье? Ценные государству люди прозябают в общагах позорных, а бывшие коммуняки хоромы занимают. Мои люди кровь проливали на Кавказе, Родину защищали, а эти? Ты думаешь, простые крестьяне в сталинских домах живут, майор? Коммуняки недобитые!

— Моя соседка была учительницей начальных классов. В партии никогда не состояла. А муж ее покойный сорок лет на шарикоподшипниковом заводе отпахал за станком. Перед пенсией квартиру чудом получили, — тихо сказал Василий.

— Лес рубят, щепки летят! — отмахнулся генерал. — Накладка вышла, ну так что?

— А я? Тоже, как щепку хотели?

— Не путайся под ногами, — назидательно произнес генерал и важно погрозил пальцем. Рубин на перстне сверкнул багровым глазом. — У меня клиенты — сплошь важняк. И ни-ни! Система должна работать, как часы, без сбоев! Ты что ж думаешь, такие дома, — обвел он рукой, — на генеральскую… ха-ха… или… а-а-ха-ха! … майорскую зарплату покупают? Не-ет, майор, работать и работать надо, как проклятому!

— И много вас таких трудяг?

— Тебе, уже дохлому, скажу — все! Полтора миллиона штыков в сов… российской полиции! Кстати, в «непобедимой и легендарной» всего миллион… ха-ха… Снизу доверху, от сержанта до генерала! Каждый на своем месте сносит бабки в общее дело.

Генерал плеснул в фужер коньяку, залпом выпил. Лицо порозовело, глаза заблестели, движения стали быстрыми.

— Ты знаешь, сколько надо заплатить, чтобы только быть зачисленным в высшую школу полиции? От ста до двухсот тысяч рублей в зависимости от специальности!

— Да ну! — усомнился Барабанщиков.

— Зуб даю, майор! Ты слушай меня, я все-таки зам. министра, а не хрен собачий! — хохочет быстро хмелеющий Андрей Николаевич. — А как ты думаешь, майор, почему в Москве так много чуркотни, гастарбар… ну, этих… строителей долбанных! Таджики ни разу не грамотные — строители, ха-ха! Да потому что строить надо быстро, пока земля дорогая! Наших не заставишь, да и много хотят. А эти пашут как папы карлы за пять тысяч в месяц и не чирикают! Потому что вот они у меня где, — сжал кулак заместитель министра. — Ты думаешь, почему квоты на иностранную рабочую силу для Москвы из года в год растут? Потому что у нас демографицс… демографисц… тьфу, е… ть! Не-ет! На х… тратиться на дорогую технику, обучать персонал, когда можно пригнать стадо чурок и они сделают то же самое, только в двадцать раз дешевле. Два солдата из стройбата заменяют экскаватор, а-а… а дальше по роду войск. Ты видел, какая тачка у меня в гараже стоит? Нет? Ты ничего не видел! Бентли, тюнинговый по индивиди… индивидуа-альному заказу. Таких машин на всю Россию раз-два и обчелся! Ты думаешь, я покупал? Ни хрена! Дал команду и через три дня тачка в моем гараже! Подмарафетили чуток, чтоб старый хозяин, лох несчастный, не вонял, когда увидит и все. Даже номера двигателя и кузова не перебивали. Зачем? Кто проверять-то будет, а?

Бурмака вылил остатки коньяка, заглотнул.